Чашечка кофе

Старые дома  сносили. Сносили безжалостно, методично и добросовестно. Огромный чугунный шар, тяжело раскачиваясь, как при  замедленной съемке, тупо врезался в обветшалые, уставшие за долгую жизнь, стены старых домов и они, как осужденные на казнь, покорны шли на этот эшафот времени и людского невежества  и осыпались тихо, безропотно, просто подчиняясь судьбе. Ах, если бы они могли говорить! Сколько интересного, необычного и ценного  могли они поведать нам, которые и не видели толком старого Еревана. Теперь от него оставили уже жалкие крохи….

Небольшая кучка старых домов, обреченно прижимаясь друг к другу,  на свою беду оказались как раз на том месте, где оголтелые горе-градостроители, позабыв об истории прекрасного и древнего розового города, наметили построить грандиозный гостиничный комплекс. Да, город растет…. И по их меркам в нем нет места старью…. Старым домам, старым улицам и нашим старикам…. Им нужен только простор для реализации своих провинциальных амбиций, в которых никогда не будет места истории, не будет места истинным городским традициям и истинной городской культуре бытия….

И, естественно, эти старинные особняки с резными балконами, уникальными оконными рамами, наличниками и парадными дверями, которые всегда украшали наш город и придавали особый неповторимый шарм и создавали атмосферу домашнего уюта, стояли поперек горла новоиспеченным архитекторам, которых и зодчими-то назвать язык не повернется, и мэрам от сатаны. Каждый такой дом – легенда, история чьей-то жизни, чья-то судьба. Не только отдельно взятых людей, семей, а всего города и даже страны.

После длительных препирательств, длившихся не один год, судебных тяжб и скандалов, жильцы этих домов сдались. Не хватало сил. Да и пора было (чего уж греха таить!) обзаводиться современными благоустроенными квартирами. Как ни крути, удобства во дворе были малопривлекательными. Да и бегать в соседний двор к колонке за водой было уже тяжело. Здоровье не позволяло…. Ведь жильцы этих домов были, как правило, людьми почтенного возраста. Всем надоело ходить в городскую баню, топить печки зимой, нюхать солярку и ютиться в обветшалых и  порой крохотных комнатах. Ах, если бы власти отреставрировали их дома! Но нет же! Кому интересна история?! Разрушать – не строить!


Только Асмик Арамовна, старая учительница, не переставала сокрушаться, горько плакала и никак не хотела переезжать. Она подолгу сидела на общей веранде в старой венской качалке и с грустью смотрела во двор: покосившиеся ворота с коваными чугунными узорами на мощных  дубовых досках, истертые каменные плиты дорожки, на соседские двери и на высокий стройный тополь в углу двора. Это летящее ввысь дерево было особенно дорого  ее старому сердцу: сын ее, Саркис, перед самой войной посадил его там в уголочке, возле Тикушиного сарая. Боже, сколько Тикуш ворчала и ругалась из-за этого! Но дерево упорно и весело росло на радость остальным жильцам двора.  А теперь оно стало огромным, мощным и осенью светилось как золотая свеча на всю округу. Оно давало живительную прохладу в жаркие летние дни и  ласково шелестело своими серебристыми листьями. А Саркис, ее сынок,…… ее плоть и кровь… единственная радость и счастье…. не вернулся с фронта…. пропал без вести. Где он, родной? Жив ли? Она долго, невыносимо долго его ждала, ждала целую вечность… она и сейчас по ночам еще ждет его……
Бесплодные ожидания иссушили ее, покрыли лицо густой сеткой морщин и отбелили когда-то иссине-черные волосы. В молодости все подруги завидовали ее волосам! Теперь казалось, что это было не в ее, а в чьей-то чужой жизни. И она смотрела на эту жизнь как бы со стороны.

Но эти ожидания так и не убили ее веры в то, что он все-таки жив и мучается где-то вдали от нее и от родного дома. Сейчас ему было бы лет 50-55. И наверняка он стал бы летчиком, как отец. Или врачом, или педагогом, как она сама. Или физиком…. Да мало ли кем он мог стать! Благо Вартан не узнал о его исчезновении….

Качалка тихо поскрипывала под ее хрупким телом, воскрешая, как в калейдоскопе, одно воспоминание за другим, и на глаза навертывались скупые стариковские слезы, ничуть не облегчая ее страданий!....


                II


- Тетя Асмик! Тетя Асмик джан! Вы дома? Ой, хорошо, что я Вас застала! Не могли бы Вы за моим  Ваанчиком присмотреть? Малыш спит. Я мигом обернусь! Сейчас буду!
Это была  соседка Софа, которой никак не удавалось найти приличную няню для малыша, и ребенок буквально ходил по рукам и, и как губка, впитывал самые разнообразные методы воспитания, и в свою очередь испытывал их на своей молодой и совершенно безвольной маме. Софа лишь руками разводила на все его шалости, но сердиться на него не могла, или не хотела. Софа жила легко, весело, беззаботно и так же воспитывала своего ненаглядного и очень симпатичного крепыша.

Софа подскочила и чмокнула Асмик Арамовну в щеку:
- Ну что Вы все время такая грустная, тетя Асмик? Знаете, я сейчас побегу в универмаг. Говорят, там шикарные немецкие чайные сервизы выбросили! Клара звонила. Ну, помните мою подружку? Так хочется к новоселью прикупить что-нибудь новенькое! Только представьте, как Гагик будет ворчать!

Софа звонко рассмеялась и убежала. Асмик Арамовна грустно улыбнулась: “Эх, молодежь, только радости на уме! Это и хорошо. Грусть и горе – удел стариков. Вот и Софочка думает о новоселье... о великом переселении! Опять это злополучное переселение.... Видимо, я проиграла битву с этими бюрократами. Придется подчиниться. Эх, был бы жив мой Вартан! Он бы этого никогда не допустил! Он бы пошел до конца. Победил бы!  Наверное... “ Она тяжело поднялась с качалки и подошла к коляске, чтобы посмотреть, как там малышок. Такой мальчик золотой! Ваанчик сладко спал, посапывая и улыбаясь во сне. Интересно, что ему снилось? И что вообще может сниться 9-месячному малышу? Потом посмотрела во двор и невольно улыбнулась ласковому солнышку, которое игриво поблескивало зайчиками в окнах, и села в свою качалку.

Муж Асмик Арамовны, Вартан, геройски погиб в далекой знойной Испании. До сих пор ей по ночам снятся удивительные сны: их свадьба с Вартаном, который с гордостью и восхищением смотрит на нее, лихо закручивает усы и смеется; а вот Саркис родился – маленький красный комочек орал так, что все соседи сбегались; а вот Вартан в форме военного летчика – статный, высокий, с густыми курчавыми волосами, и невероятно подтянутый, а еще всегда улыбающийся и веселый..... Последний поцелуй и крепкое объятье, последнее “Люблю тебя! Жди меня!”…. И эти невероятные глаза – умные, страстные, как черный шоколад, с чисто армянской грустинкой в глубине – от одного взгляда которых ноги подкашивались…..

Когда он уехал в Испанию воевать, она даже боялась плакать, не хотела навлечь на него беду своими слезами. Только сердце не обманешь! Ей было очень страшно и сердце то холодело, то сжималось. Тоска по мужу просто разъедала Асмик Арамовну изнутри; соседи всегда были рядом – жили все одной большой и дружной семьей. Кто чем мог помогал. Никогда одну не оставляли! Дед Симон взял Саркиса под свое мудрое покровительство, чтобы, как он говорил, “малец от рук не отбился”. Вартан иногда с оказией посылал ей письма – как война позволяла. И всегда рассказывал об Испании. Далекая пугающе неведомая страна стала даже нeмного ближе и роднее. Уж  так прекрасно он рассказывал о ней!


Через  11 месяцев (даже года не прошло!) после того, как она проводила мужа в  Испанию, к ней пришел молодой офицер. Он долго крутил в руках фуражку, говорил сумбурно, запинаясь…. А потом положил на стол большой коричневый пакет, отдал честь и быстро вышел. Она видела, как он, спотыкаясь, бежал через двор и через минуту его поглотила тень далана (арка под домом). Он принес ей то, чего она смертельно боялась - Извещение: “… Ваш муж, майор Маранджян Вартан Саркисович, 12.05.1901 года рождения, погиб смертью храбрых при выполнении интернационального долга......” 

Помимо извещения в пакете лежали его прощальное письмо, документы, фотографии,  ее и Саркиса, (которые, как оказалось, он предусмотрительно вместе с прощальным письмом оставлял у механика, вылетая на очередное задание) и еще  опечатанная плоская темно-зеленая металлическая банка с выпуклой надписью на непонятном языке. Как оказалось – банка с прахом... самого дорогого для нее человека! Ее судьбы! Кому в те страшные времена высылали прах?! Как оказалось, это его друзья из эскадрильи собрали прах из сгоревшего самолета, который Вартан дотянул-таки до своих, и который рухнул и сгорел прямо на глазах товарищей! Черный пепел – вот и все, что осталось от ее статного красавца, ее Вартана!....

Долгие месяцы она просто молчала, ни с кем не разговаривала, даже с сыном. Просто ходила по дому, как призрак, все делала молча. А когда все дела переделывала, садилась в свою любимую качалку и долго-долго смотрела на их свадебное фото и банку с его прахом. Тихо шептала ему ласковые слова и слезы струйками текли по ее бледному исхудавшему лицу, на котором остались только огромные красивые глаза, в которых навсегда застыла невыносимая боль.


Ребенок в коляске беспокойно задвигался и Асмик Арамовна подошла посмотреть, что с ним. Маленький Ваанчик чмокал во сне пухлыми губками и хмурил бровки. Она тихонько покачала коляску, ребенок успокоился и, подложив смуглую ручонку под щечку,   еще крепче заснул. “Наверное что-то приснилось!” – подумала старушка. Потом опять опустилась в такую же как она сама старую качалку и погрузилась в свои спутаные обрывочные воспоминания.

Софочка опаздывала. Но вот наконец ее каблучки застучали по шатким ступенькам и еще через минуту ее сияющее личико предстало перед Асмик Арамовной. Поход в универмаг оказался на редкость удачным.


                III


Ада вышла из офиса в 4:30 пополудни, чтобы успеть купить кое-что из продуктов на неделю и не толкаться в час-пик в переполненном транспорте.
Она почти на автомате обошла все нужные магазины и так же, не задумываясь, села в автобус. Последние 4 недели ее мысли были заняты только переездом на новую квартиру: “Какое счастье, что не тянули резину и практически сразу дали ордер! Не придется мыкаться по углам, грязным клоповникам... Правда, далековато... Но ничего. Там воздух чистый, транспорт есть, магазины тоже. А вот  тетя Асмик совсем не хочет понять всю выгоду этого дела! Живет сама по себе. Тихо, робко.  Как тень! А уж как глянет на тебя своими грустными серыми глазами, ну всю душу выворачивает! Не пойму я ее!”


Рядом в жарком автобусе соседка громко сопела, кряхтела, прижималась к ней потным жирным боком, пытаясь устроить свое рыхлое мокрое тело на маленьком сидении, и то и дело пихала ее своими сетками и сумками. Ада еще больше вжалась в окно, вздохнула и отвернулась, разглядывая проплывающие мимо улицы, магазины, кафе.

“И что она так привязана к этой старой рухляди с прогнившим балконом и полами с щелями шириной с палец?! Не пойму! Странная она... молчит по большей части. Спросишь что – не отвечает и только грустно и с отчаяньем и укором смотрит. Аж сердце щемит! – Ада снова вернулась мыслями к тете Асмик, - а что я в сущности знаю о жизни своей тети? (Ада вошла в дом своей тети, Асмик Арамовны, круглой сиротой, потеряв в одночасье и отца, и мать и братика двухлетнего – они погибли в аварии). Тетя Асмик была самой старшей и единственной, оставшейся в живых, сестрой отца. И она заменила ей семью, особенно маму. Ну учительствовала, имеет немало трудовых наград, потеряла в войну и дядю Вартана и сына Саркиса.... одинокая.... Вот, пожалуй, и все, что  она знала о тете... Странно, но она никогда не говорит со мной о себе, о своей жизни. Скорее всего не хочет копаться в старых ранах и ворошить прошлое. Возможно боль ее не отпускает...”.


Автобус резко затормозил, а водитель  громко ругнулся на шофера такси, который попытался перед автобусом развернуться.  Ада встрепенулась от невеселых мыслей и обнаружила, что уже доехала и ей пора на выход. С трудом протиснувшись через потный, пахучий  и изможденный кордон, она выскочила из автобуса на раскаленный асфальт тротуара. Сетка резала ей  пальцы и она все время  меняла руки. Пот капельками стекал в глаза и дальше щекотал подбородок и шею. Очнь жарко! Свернув с проспекта на свою тихую уютную улочку и пройдя немного, она успокоилась и расслабилась. Покой и тишина – ее душа возрадовалась. “Боже, как здесь хорошо, спокойно, привычно! Родные пенаты!”- подумалось ей. Кое-где  на деревьях еще оставались птичьи гнезда и их обитатели приветствовали ее веселой перекличкой.

Оглянувшись вокруг, Ада заметила, что по соседству снесли еще два старинных  дома – серый базальтовый и черный туфовый, с красивыми эркерными окнами. А их темно-розовый дом еще стоял. Пока стоял! Среди резных досок, украшавших парадные балкончики, и груды облицовочных камней, красиво отшлифованных и солидных, которые были больше похожи на раненных солдат на поле боя,  сиротливо и тоскливо ежились также искалеченные абрикосовые, тутовые и вишневые деревца, которые сосед, дед Аршак, посадил лет 7 назад.  “Изверги! Сволочи! Христа на них нет! Ну и работнички! Деревья-то как изуродовали! Нет чтоб выкопать и перевезти... да хоть на свои дачи! А ведь как старался деда Аршак, как заботливо ухаживал за своими детками (он их так называл), сколько труда вложил! И всегда угощал! Никакой жалости ни к кому и ни к чему..... одни пустые балаболы!”


Погруженная в такие невеселые мысли, Ада подошла к своему розовому дому, которому было без малого 200 лет! ... Через неделю его не станет.... совсем не станет..... снесут так же безжалостно, как и соседние особняки, серый и черный....
“Надо уже собираться! Давно пора! Тетя Асмик все медлит, время тянет. Чудн’ая! Наверное на чудо надеется! Сегодня же уговорю ее начать собирать вещи! Времени совсем не остается.”
- Здравствуй, Ада джан! Как дела? Что-то ты невеселая сегодня. Устала небось на работе?


Ада встрепенулась и приветливо улыбнулась дядюшке Каро. Этот старик, высокий, сухопарый с копной красивых седых волос и со смеющимися мудрыми глазами и очень тяжелой пронзительной судьбой, вызывал у нее искреннее восхищение. Военврач! Прошел 2 войны! Кто бы еще смог остаться таким жизнелюбом и неутомимым оптимистом, пережив  ГУЛАГ, потеряв всю семью и даже любимого пса Мгера, которого в прошлом году собачьи душегубы пристрелили..... Ада ненавидела ловцов и убийц животных. Дважды ей удавалось спасать щенков. Она пристраивала маленькие беззащитные комочки в хорошие руки, хотя таковых становилось все меньше и меньше.... Люди становились все более бездушными и ожесточенными.

- Добрый день, дядь Каро джан! Как-то, живем-поживаем понемногу... надеюсь, что дня через 3-4 уже переедем. В 7-ой массив. Далеко, конечно.
- Далековато... А Асмик как поживает? Давно ее не видно. Не болеет ли?
- Нет, но очень сильно страдает. Ну никак не хочет покидать дом и переезжать! Очень уж привязана она  к этим старым стенам. Почти уж развалины! А она держится за них!
- Развалины, говоришь? Но ведь было время, когда эти особняки  украшали город и были гордостью ереванцев! И наша тихая улочка была самым центром Еревана. Мимо наших прекрасных домов по вечерам прогуливались почтенные пары. Знаешь, Ада джан, у дам были красивые кружевные зонтики, а мужчины приветствовали друг друга поднятием шляпы!
- Откуда Вы это знаете?
- А я был тогда маленький, но шустрый! – дед Каро хохотнул, - и помню все! Мне же ооочень много лет, дорогая!


Помолчав немного, он продолжил. Говорил медленно, взвешивая каждое слово. Казалось, он ждал возможности выплеснуть свою боль, боль коренного ереванца, тому, кто его действительно поймет:
- .... А теперь.... они стали старыми,.. как и я, и никому не нужными! От них стараются избавиться. Избавляются те, кто в городе никогда и не жил, не знает духа и души нашего Еревана, которым не дают покоя лавры Запада. .... А знаешь, Ада джан, мне довелось побывать в Европе – один разочек! Там берегут старину и показывают туристам! Дома  бережно реставрируют. Они снова молодеют и радуют людей, как и в давние времена! А эти придурки..... совсем забывают, что кроме церквей, существует и городская культура и история, которые надо беречь! Эх, девочка, откуда вам, молодым, знать, что у каждого дома в Ереване была своя тайна, неповторимая история! Эх, дети, дети! К чему вы идете? Камо грядеши?


Он грустно покачал головой и тихо побрел по бывшей центральной улице, наедине с вереницей своих бесконечных  воспоминаний, опираясь на трость и время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться. При этом он умудрялся приветствовать старых знакомых легким приподнятием своей соломенной шляпы.
Ада смотрела ему вслед, и перед ее глазами вставали элегантные фасады старых особняков с эркерными окнами. И кружевными резными балкончиками, которые по большей чести обвивал виноград .... А по осени с лоз свисали золотистые, красные или черные спелые гроздья винограда…

Ада отворила старую скрипящую красивую дверь с ажурными чугунными украшениями, пересекла пустой двор и поднялась к себе на второй этаж. Половицы коридора приветствовали ее привычным тихим поскрипыванием. Она вошла в комнату и положила тяжелую авоську на пол. Комнату освещал мягкий свет, который лился из-под абажура старинной китайской лампы с драконами, диковинными цветами и узорами по розовому шелку. Эта лампа, старинные часы из красного дерева и старинный резной сервант – буфет и 6 таких же стульев были особой гордостью тети Асмик.

Тетя сидела у стола. Она вышивала скатерть. Как она говорила “пока жива, сделаю свой подарок тебе на свадьбу”. Иголка проворно бегала в ее руках, несмотря на столь преклонный возраст. Глаза еще не подводили ее. Ада подошла к ней сзади и нежно обняла ее за худенькие плечи и поцеловала в сухую морщинистую щеку.


 
- Я  пришла! Добрый вечер, тетя.
- Добрый, Адочка, добрый! Как успехи? Как на работе? Тигран приезжал за тобой?
- Ну, тетя! – Ада смущенно вспыхнула и засуетилась. Все соседи уже знали о ее странном затянувшемся романе  с Тиграном. Она всячески избегала расспросов и советов. Но не всегда удавалось.  Соседки доставали своими бастактными расспросами. Но больше всего ее огорчали их сочувствующие и ‘всепонимающие’ взгляды.
- Ладно, молчу, молчу! – улыбнулась тетя.


По установленной традиции Ада накрыла на стол и тетя Асмик внесла в комнату невероятно ароматную  дымящуюся летнюю толму. Ада обожала тетушкины кулинарные изыски. Особенно толму. Готовила она бесподобно, как волшебница! Она часами колдовала на  кухне, терпеливо и стоически перенося все капризы старенькой видавшей виды плиты. Кухня была единоличной епархией тети. Аде разрешалось разве что воду вскипятить и посуду помыть. И сейчас Ада за обе щеки уплетала свой наилюбимейший обед. Ели молча. Только иногда обменивались улыбками. Обе женщины не рисковали начать разговор – ни Ада, ни Асмик Арамовна. Хотя обе прекрасно понимали, что это неизбежно, что этим закончится - рано или поздно.


Позже, вечером, Ада все-таки рискнула начать разговор первой:
- Тетушка, милая моя, послушай меня, пожалуйста! Нам уже давно пора укладывать и паковать вещи. Ордер я уже получила... ты же знаешь! Так что вопрос переезда уже практически решен. Тянуть бессмысленно – себе дороже! Тигран обещал заехать и помочь с переездом. И грузовик достанет для мебели! Завтра суббота. Давай-ка  займемся делом!
Асмик Арамовна не отвечала.

- Тетя, ты ведь слышишь меня, да?
- Слышу, моя хорошая, слышу, конечно!
Она  обернулась и грустно посмотрела на Аду. Ада, не выдержав этого невероятного взгляда, отвела глаза.
- Ты, кажется, говорила о вещах, которые следует разложить по коробкам. Я слушаю тебя.

Ада поерзала на стуле, как провинившаяся ученица, и, стараясь быть максимально спокойной, начала:
- Тетя, дорогая, ну пойми, это неизбежно и необходимо! Ты же не можешь здесь остаться! Да это и невозможно! Ты только представь, как нам будет хорошо в новой квартире! Газ, вода - круглые сутки, и ванная своя и туалет свой! Да, еще и огромный хозяйственный балкон! Будешь там свои закаты складывать в шкаф! И две большие уютные комнаты – тебе и мне! Наконец! Я была там на прошлой неделе и видела нашу квартиру.  Лифт с зеркалом! 10 этаж – вид на город, на Арарат  – просто заглядение!

Видя, что тетя тихо слушает, она воодушевилась и продолжила:
- Только представь, как приятно будет сидеть на балконе, смотреть на Арарат и пить чай-кофе! А сколько новых соседей у тебя появится! И обеды свои волшебные будешь готовить на новой плите – польской! Отличная плита! У Марины есть  такая же и она очень довольна! Кухня там прекрасная, просторная! Телефон еще проведут... обещали сразу после Нового Года.

Ада еще долго рекламировала и в красках описывала и квартиру, и дом, и округу. Асмик Арамовна внимательно, не перебивая, слушала племянницу, временами на ее сухих губах играла улыбка при виде радостно-возбужденного лица девушки. А временами грустно покачивала головой. Наконец Ада исчерпала все свое красноречие и замолчала. Щеки ее раскраснелись от возбуждения. Наконец тетя Асмик сказала:

- И хотя тебе уже 30, ты еще, в сущности, большой ребенок! Как же ты не смогла понять до сих пор, что этот дом  - вся моя жизнь. Сюда привел меня дядя Вартан, здесь я познала счастье любви и здесь родился мой Саркис... мы были здесь очень счастливы! Недолго.. но счастливы... отсюда они ушли на фронт. Оба! И не вернулись сюда! Дом до сих пор ждет их! Здесь прошла моя одинокая, пронзительно одинокая старость..... и только ты, моя радость, скрасила мое существование, как солнышко....  Эти старые стены видели мое счастье, радость и безграничную боль.... мои слезы.... Ты еще не скоро сможешь понять меня! Да  я и не требую этого от тебя...

Она умолкла и неловким движением поправила шпильку в белоснежном пучке волос на затылке. Ада не смела заговорить. Не смела разрушить вереницу ее воспоминаний.
Спать легли поздно. Ни Ада, ни Асмик Арамовна не сомкнули глаз в эту ночь. Каждая думала о своем и обе - о предстоящем неизбежном переселении. У одной сердце сжималось от одной только мысли о том, что предстояло покинуть этот дом, а у другой оно  радостно стучало  в предвкушении переезда на новую квартиру.


                IV

Несмотря на дикую жару накануне, утро в субботу выдалось пасмурное, вот-вот хлынет дождь. Ласточки с криком проносились низко на бреющем полете, едва не задевая макушки деревьев.  Ада проснулась поздно. Было очень приятно нежится в постели в прохладное субботнее утро. Старинные часы медленно лениво и гулко пробили 10 раз и затихли. Из комнаты тети Асмик доносились непонятные шорохи. Ада тихо встала, потянулась от души, выглянула в окно и отпрянула, когда перед ее носом ракетой пронеслась очередная ласточка. Потом подошла к тетиной двери и приоткрыла ее: Асмик Арамовна укладывала свои вещи. Их было немного, но она складывала кажую мелочь очень тщательно.

- Тетя, моя дорогая!... ты... ты.... просто прелесть! Я тебя обожаю!
Ада кинулась на шею тете, едва не сбив ее с ног, и крепко поцеловала морщинки возле добрых серых глаз.
- Я сейчас, мигом! Бегу! Хочешь, приготовлю завтрак?
- Нет, нет! Ни в коем случае! Кухня – это исключительно моя дело! Ты понятия не имеешь, что, где, как. И не думай там хозяйничать! – горячо и строго запротестовала Асмик Арамовна.

Ада не посмела воспротивиться ее воле. И так уже она многого добилась! Совесть тоже хорошее дело! Тем более, что она и кухня – и вправду несовместимые вещи.
К вечеру основная масса вещей была собрана и упакована. Нехитрый скарб у обеих!
- Тетя Асмик, я думаю, лучше вывезти вещи завтра же. Чего тянуть?!
- Ада джан, делай как считаешь нужным. С каким вареньем будешь пить чай?
- С айвовым, - машинально ответила Ада, краем глаза следя за тетей. Та держалась стойко.

За ужином Ада заметила, что у тети дрожали руки и сильно пульсировала ярко-голубая артерия на худом впалом виске. “Как бы чего не случилось с ней!...” – тревожно мелькнуло в голове. Но тетя вела себя спокойно и как ни в чем не бывало.

- Тетя Асмик, я загляну к Софе. Позвонить надо Тиграну. А вот переедем, и у нас будет свой телефон! Ба!
Со смехом она выбежала из комнаты. В душе все пело. Наконец-то все образовалось и они смогут вырваться из этих старых пыльных стен. В новый дом, новую жизнь, новые горизонты и перспективы!

В доме Софы был страшный хаос: они тоже готовились к переезду. Детские игрушки валялись до кучи вперемешку с кухонными принадлежностями и детским горшком. Кучи одежды пирамидами возвышались на стульях. Все суетились, бегали по дому, от чего сбор вещей превратился в бесконечный круговорот без видимого конца.
- А, это ты, Адочка, заходи, не стесняйся! Что-то ты сияешь! А? – в глазах Софы мелькнули искорки, - Ну как, уломала тетю Асмик? Да? Ай молодец какая! Ну слава богу! Она тебе еще и спасибо скажет.

- Софа джан, мне надо срочно позвонить Тиграну. Хотим завтра же, без промедления, переехать. Уже и вещи уложили.  Да и чего там было укладывать?!
- Ну надо же, то категорически отказывалась переезжать, а то вдруг согласилась! И вещи уже уложила! Странная женщина! Как это тебе удалось так быстро ее уломать?
Ада покраснела, но ничего не ответила.

- Глянь-ка, Адочка, какой я себе сервиз отхватила сегодня в универмаге! Подружка помогла! Вещь – что надо, а? В новом доме – новая посуда. Гагик, конечно же -а как без этого!- поворчал для порядка. Но одобрил мой выбор. – засмеялсь беззаботная Софочка, - Ой, я совсем отключилась! Ты же позвонить пришла! Сюда, пожалуйста. Ты уж извини за этот бардак! Мы тоже собираемся. Ну, ладно, звони, не буду мешать.

Опустив голову, Ада быстро прошла к телефону. Оставшись одна, она дрожащими от волнения пальцами набрала нужный номер. Знали они друг друга с Тиграном целую вечность. Но каждый раз, набирая его номер, сердце ее сильно билось и голос непонятно куда пропадал. Особенно когда на звонок отвечала его мама, тикин Сусанна.

- Да? Добрый вечер, тикин Сусанна.  Тиграна можно к телефону?
Казалось, ей пришлось ждать вечность. Наконец  на том конце послышался его низкий бархатистый баритон, от которого у нее всегда мурашки бегали по телу;  от счастья слышать его в горле дыханье сперло. Она  не могла говорить. Только шептала!

- Алло, на проводе, алло….  Я весь внимание!
- Да! Это я, Ада. Привет!
- Привет, Ада джан! Родная моя! Ну что ты сразу не отвечаешь?
- Не знаю,… что-то с горлом… запершило. Тиг джан, ты не поверишь, но я наконец-таки уговорила тетю! Ты не мог бы на завтра все организовать, ну… с переездом! Пока тетя не передумала!
- Да неужели! Ты ж моя умница! Вот это другой разговор!
- Ты даже не представляешь, чего мне это стоило! Ну так как, приедешь?


Вместо ответа Тигран спросил:
- А как же мы? Когда же, наконец, мы займемся нашими делами? Когда будем решать со свадьбой? Ну сколько можно откладывать? Ты просто пользуешься моим ангельским терпением! – Тигран рассмеялся, - То институт, потом диссертации, то твоя, то моя… то работа… а что теперь тебя держит, а? Му уже не дети, как думаешь? Ада, любимая, я уже не могу без тебя… ты же знаешь, как я тебя люблю! Слушай, а может, ты уже не хочешь быть со мной? Так и скажи! – снова в трубке смешок.

- Ну что ты ерунду городишь? Ты же знаешь… все знаешь…. Потом, потом… Клянусь, мы все обговорим и решим. Даю слово! Ну не  по телефону же! Имей совесть!
- Ладно, уговорила, Адочка моя! – вздохнул Тигран, - но помни, даю тебе 2 дня! И это окончательно! Жду ответа… положительного, конечно! А завтра буду с грузовиком ровно в полдень. Устраивает?
- Конечно, милый! Люблю тебя! Ну пока, целую…. Крепко!
- Спокойной ночи, моя хорошая! Целую!

Договорившись с Тиграном о переезде на завтра, Ада вернулась в комнату, где Софа лихорадочно пыталась впихнуть вещи в чемодан. Попрощавшись, Ада вышла от Софы с легким сердцем и в отличном настроении – душа просто пела! -  и чуть не вприпрыжку пошла к себе.
И Ада и Асмик Арамовна – каждая по своему – считали часы, минуты и секунды до утра……


                V

Совсем раннее утро. Около шести. Солнце еще только разминалось, лукаво заглядывая то в одно окно, то другое. Тетя Асмик возилась на кухне, неторопливо и аккуратно укладывая посуду, баночки, бутылочки, коробки и коробочки – все свое “богатство”, к которому она никогда не допускала Аду. И вообще никого!
Ада нетерпеливо вышагивала то по коридору, то по большой и уже сиротливо пустой комнате, время от времени заглядывая на кухню. А на нее пустыми грустными глазницами смотрел старинный буфет.  “Не забыть бы часы на стене,” – вдруг мелькнуло в голове Ады.

- Уже все, тетя? Давай помогу. А то скоро Тигран приедет.
- Не торопи меня. До его приезда еще 5 часов! С лихвой хватит все собрать! Лучше не мешай! Пойди, погуляй! А  то заговоришь ты меня и я что-нибудь да забуду... не даром говорят – поспешишь – людей насмешишь...
Но Ада уже не слышала ее и четко отмеряла коридор, погруженная в свои мысли.


Тигран приехал, как и обещал, ровно в 12 и просигналил под окнами три раза.
Ада засуетилась, выскочила на балкон и помахала ему рукой, радостная и счастливая. Потом все бегала по комнатам и выносила вещи вместе с Тиграном, попутно проверяя, не забыла ли чего. Они перекидывались шутками, смеялись и, казалось, совсем не замечали тетю Асмик. А Асмик Арамовна тихо сидела на балконе и безмолвно наблюдала, как из дома уплывают одна за другой дорогие ее сердцу вещи: “Хорошо, что Ада согласилась перевезти на новую квартиру старые вещи".
 
Потом она тяжело поднялась со стула (кресло уже переместилось в грузовик) и вошла в дом. Пустота старых запыленных комнат ошеломила ее. Она  и представить не могла, что когда-нибудь ей придется видеть их такими заброшенными и сиротливо пустыми. “Вот и все, - почти шепотом произнесла она, - прощайте, мой дорогие. Не хотела я от вас уезжать... ох, как же не хотела... Да вот, вынудили...”  и было непонятно, к кому относились эти слова, к старым стенам, или ее воспоминаниям, Саркису... Вартану...

Держась за стенки, она вышла на веранду через пустые комнаты и по шатким скрипучим ступенькам спустилась во двор. Ада и Тигран и еще 2 его друга грузили последние вещи, кухонную посуду и большую коробку с заветными баночками, коробочками и пакетиками.

- Осторожнее, ради бога! Не переверните! Это все мое богатство!
- Не беспокойтесь, Асмик Арамовна джан! – откликнулся Тигран и нежно улыбнулся ей.
- Ой, тетя, не пойму, отчего ты так дрожишь и трясешься над этой ерундой?
- Ты этого никогда не поймешь….. и дай-то бог, чтобы не пришлось …..


Она тихонько отошла от машины и покачиваясь, неуверенной походкой подошла к тополю. Дерево ласково и нежно шелестело над ней, а она стояла, замерев, и только дрожащими тонкими пальцами все гладила и гладила чуть шероховатый прохладный ствол, светлый, стройный и такой высокий! Совсем как ее Сако, ее Саркис! А слезы беззвучно катились из ее серых глаз по морщинкам, сморщеным губам и подбородку и капали на белоснежный воротничок темно-синего платья. “Прости меня, - шептала она дереву, -  прости, сынок, что не могу взять тебя с собой…. Теперь уж мне недолго осталось жить без тебя и папы…. Ждите меня, родные мои…. Хоть бы они не срубили тебя! Сако джан, Саркис, мальчик мой, не ругай свою старую мать….”  А пальцы все гладили и гладили прохладный ствол и не было сил оторваться от него. Ей показалось, что ее душа слилась воедино с деревом.  Тополь шелестел на ветру, как будто прощался с той, которая подарила ему жизнь. Прощался навсегда…. Асмик Арамовна почувствовала противную щекочущую ватную слабость и всем телом прильнула к дереву, прижалась лицом к шершавой коре; казалось она искала у него защиты. И ей вдруг почудилось, что дерево вливает в ее дряхлое тело живительные соки и они разливаются по жилам, доходя до кончиков пальцев – через несколько минут ей стало значительно лучше.

- Ну все… прощайте, мои родные, прощайте, Вартан джан,  Сако джан, простите, что не смогу дерево спасти!
А тополь только мягко шуршал густой серебристой листвой, всеми ветвями своими устремившись ввысь, в голубое бездонное небо и к солнцу, которое задорно играло с листвой на ветерке.


- Асмик Арамовна, где Вы? Все готово. Мы Вас ждем! – подбежал к ней Тигран.
- Да, да, сейчас иду, еще минутку,… прошу… - пробормотала она, жалобно посмотрев с озобоченные глаза молодого человека. Он чем-то напоминал ей сына. Ее Саркиса.
Через несколько минут она оторвалась от дерева и пошла к воротам с чугунной резной решеткой. Оглянулась на дом, на пустые глазницы окон, махнула рукой и зашагала к машине. Асмик Арамовну усадили в кабину. Она безропотно всему подчинялась. Но вдруг в последнюю минуту вспомнила про коробку с заветными баночками:

- Дайте мне ту коробку. Я буду держать ее на коленях. Пожалуйста… так мне будет спокойнее.
- Ну тетя, неужели ты думаешь, что с твоей бесценной коробкой что-нибудь случится? – недоумевала Ада. Но тут же, не выдержав взгляда тети, полного упрека и боли, отвернулась и замолчала.
- Девочка моя, ты никогда меня не поймешь! – отрезала тетя Асмик.
Получив коробку и немного успокоившись, она дала добро на отъезд и машина благополучно двинулась в путь. Всю дорогу она оглядывалась назад, пока ее дом не скрылся из виду.
                ____________________________________________________


Через несколько дней приедут рабочие и приведут в исполнение смертный приговор, и от особняка, розового и солнечного, с красивыми резными балконами и эркерными окнами останется только груда камней и искареженные доски….. Как и от ее собственной жизни…

               
                VI

Новая квартира была на 10-ом этаже. Просторная светлая, с большой кухней и широким  застекленным балконом, где прекрасно могла вписаться тетина старинная венская качалка. Тигран с друзьями втащили всю мебель и утварь, разложили все более или менее по местам, а потом друзья распрощались и уехали по своим делам. Тигран еще немного повозился, наладил новый дверной замок, помог расставить наиболее тяжелые предметы мебели, проверил, все ли на месте и тоже убежал – работа звала! Пообещал придти назавтра и помочь с остальным. Ада на прощанье подарила ему украдкой от тети горячий поцелуй, от которого лицо Тиграна засияло как новенькая монета.

Ада и тетя Асмик  наконец остались одни. Асмик Арамовна медленно обошла свои новые владения: комнаты, кухню, балкон и осталась довольна своим новым хозяйством. Ада, как заправский рекламный агент, беспрерывно тараторила и расхваливала все достоинства новой квартиры. Тетя только молча слушала и без конца осматривалась. Иногда кивала в знак согласия и удовлетворения. Потом она присела отдохнуть на тахту – низкую и широкую, доставшуюся ей в наследство от свекрови. Ада подложила ей под спину несколько подушек.

Неожиданно для обеих Асмик Арамовна обратилась к Аде с просьбой, которая в обычных условиях была бы абсолютно невообразима.  Она никого и никогда не допускала до своего кухонного царства.
- Адочка, детка, я что-то очень уж ослабла и устала. Сил нет , встать не могу. Да и голова как-то странно кружится. Будь добра, милая, в виде исключения свари мне чашечку  крепкого кофе. И с сахаром обязательно. А то нам до завтра не управиться со всеми делами. Я бы сама, но слабость какая-то необычная.....


Сказать, что Ада была удивлена, значило ничего не сказать. Она была просто ошарашена! За всю свою жизнь с тетей, это был первый и единственный раз, когда тетя допустила ее до своего царства. Никогда она близко ее не подпускала к плите, своим заветным баночкам и готовке в целом. Кухня была ее святилищем, где она колдовала над невероятно вкусными блюдами и вообще любила там просто подолгу сидеть, погрузившись в свои, неведомые для Ады, мысли и воспоминания. Аде досталось только мытье посуды и уборка дома! И ничего более! Кофе Ада сама не пила никогда.

Ада зашла на кухню. Все еще лежало в коробках. Только предстояло ‘освоение’ кухни.
- А где кофе, тетя? Я же без понятия, что и где лежит! Столько всяких банок, склянок, коробок и коробочек, пакетов и пакетиков!...
- Поищи в той большой коробке у стены. Я, кажется, туда положила кофе.

Ада пошла на кухню. Ей впервые в жизни доверили покопаться в заветных коробочках! Какой немыслимый прогресс! Раскрыв коробку у стены, Ада ахнула! Боже, сколько тут было всяких диковинных старинных витиеватых коробочек, баночек, с какими-то семенами, порошками, зернышками! И вдруг ей на глаза попалась красивая темно-зеленая металлическая банка с выпуклыми латинскими буквами. Кофе- кажется нашла! Она, не долго думая, раскрыла ее, правда, крышка была сильно притерта и открылась с большим трудом.  Она обрадовалась, что не пришлось долго искать и быстро убрала остальные сокровища обратно в коробку. Кофе, однако, показался ей несколько грубого помола и каким-то черным. Наверное тетя пережарила зерна или даже немного сожгла. Возраст, что тут попишешь!


Когда кофе был готов, она торжественно внесла его в комнату. Еще бы! Ей впервые  доверили такую ответственную работу! Аде так хотелось хоть немного , хоть чем-то порадовать свою любимую тетю!
- Вот, пей, тетя! Силы сразу вернутся. Кофе тебя взбодрит. Отдохнешь и мы сможем все разложить по местам. Ну хотя бы основные вещи! А то вон сколько работы!

Асмик Арамовна как-то недоверчиво посмотрела на кофе. Но заметив удивление в глазах племянницы, все же взяла фарфоровую чашечку и отпила глоточек кофе. Однако сдержать отвращения не смогла:

- Фу! Как горько! Что за вкус непонятный? Ты что,Ада джан, сахар забыла положить?
Ада смутилась и пробормотала:
- Ты что, тетя!, конечно положила! Полную ложку! Ты наверное кофе пережарила.
- Давно я кофе не пила... наверное, он устарел и вкус какой-то стал.... Даже аромата никакого нет!
- Ну, может быть... ты же знаешь, я ничего не смыслю в кофе – отродясь не пила. Терпеть не могу!. Когда я его брала из банки, он был какой-то очень уж черный, как подгоревший, с серым налетом....

Асмик Арамовна резко выпрямилась и насторожилась:

- А ты из какой банки брала кофе? В какой коробке искала?....
Задав вопрос, она вся сжалась и с бьющимся сердцем ждала ответа. Усталость, как рукой сняло! Сердце заныло.
- Ну из той коробки, что ты сама в кабине везла. Ой, такая красивая банка была – темно-зеленая. Сейчас покажу!
Асмик Арамовна не успела рот открыть, как Ада скрылась за дверью и вскоре появилась, торжественно неся в руках банку.... темно-зеленую.... с выпуклыми буквами....


И тут .....  произошло нечто невообразимое!.... Асмик Арамовна вдруг резко встала на непослушные дрожащие ноги, как-то неестественно вытянулась, даже стала выше ростом, и, пошатываясь, подошла к Аде. Ада оцепенела. Горло пересохло. Лицо тети было мертвенно бледным, руки тряслись, глаза, выпученные и страшные, не мигая смотрели на банку. Ада сама вложила в протянутую трясущуюся руку злополучную банку. Асмик Арамовна вцепилась в нее так, что костяшки пальцев побелели. Она не видела Аду. Она не видела никого и ничего. Прижимая банку к груди она только  смогла прошептать: “Вай, Вартан джан, цавт танем, Вартан джан...” не разжимая руки и продолжая прижимать банку к груди, она как-то неловко, как сломанная кукла, осела на пол.


Оцепенев от ужаса – сердце готово было выскочить из груди – Ада стояла над тетей Асмик, не смея шелохнуться, не смея вздохнуть, не смея заговорить....
Потом молнией промелькнула мысль – она с ужасом вдруг вспомнила, что тетя где-то в доме хранила.... О боже!! О черт!....... Ну конечно.... как же она сразу не догадалась: в этой красивой банке с латинскими буквами..., тетушка хранила прах дяди Вартана, который ей прислали из Испании  друзья Вартана...........  Мысль-молния! Вот почему она  никого и никогда не подпускала к кухне! И так много времени проводила там одна!... Да нет, не одна, а со своим Вартаном, вдвоем с ним и взаперти!

Асмик Арамовна не двигалась. Лежала на полу, крепко обняв темно-зеленую банку, дороже которой у нее не было ничего на всем белом свете....

Февраль 1997г.