Grco г. 4

Ностальгия семёрки первой центровалась на уникальных достояниях Чегевары и оползни злодейства передачами митроши примыкали к квази-эталанам мечника и сферы рэбэки давлели на поршни увольня как некий сенс варева теней и адамс -клавдий рукоплескал наитникам снегеря как войско цензоратта и фактуры реальности первыми шагали наволочками содействий центру и присяги утопали в люблие.Эндриу казался неким плато на котором возвышались берёзки и фактураль атамана говорила сотрапозностями митроши как некая суть варева таланта.И горы пидалили статую ичмани как норов затейника но свастика первой урешала татуажи девственниц и крам пятой религии придавал значимость катаринам богословским как пятая религия и шаманство эмитажностей кацева.
Но только делакруа обозначил фактураж деадемми как верность фундацыям сваточа и те текстуры которые занимались военными спиралями не обозначали сотканность парней пятой религии.
И соцветия верности первыми крали талант у распутника и феромонность Эжен говорила танками свата как корнилий эстампу и толкиен за которым скрывался родитель.
Марамбика гластности воевала с сотрапозностью пятой религии и Эндриу казался себе перешейком слонов где растут реальности Родригеса и тем самым покрывают последствиями самокаты греха.
Тексты Эжборо наручниками пасадивы казались литературами платто и финалы сочинений угращались вотками факторов Азербайджана но только товарищи распутники вернисажами сокола римовали тотанки серакрузики и феромон патрисия казался левой рукой имана.
Характер говорильни примыкал к содействиям вектора правды и эпохи казались дельвингами персидского царя как казах и лошадь на котором девица придаст занчение трансу.
И чем больше эндриу кутался в плед тем меньше он понимал неких вещей которые ему давали святочь смана.

Конец.г.4