77. Как поживаешь, старая швейная машинка?

Привет!
Как поживаешь? Конечно, можно было бы меня и записать на прием к психиатру, но разве я ему признаюсь, что болтаю со своим отражением, как живым? Да ни за что!
Пусть это будет нашей тайной, да?
Да, критерии ненормальности у нас такие зыбкие, так что стоит научиться не озвучивать всё, что я делаю. Ведь ты, моё отражение, не единственное, с кем я могу поболтать. Или — даже попросить. Да я и не одинока! Разве есть такая женщина, что не упрашивала, чтоб налез понравившийся туфель, или, что еще проблематичней — любимое платье, да еще чтоб и было не в «облипочку»?
Мужчины...а ведь и они недалеко ушли! Какой автолюбитель (именно автоЛЮБИТЕЛЬ!) не давал имя своей «ласточке», и порой уговаривал завестись!
Так что...можно и посмеяться, но...ведь срабатывает! И туфля становится как по ноге, и платье великолепно сидит, а уж авто порой такие чудеса сотворяет!
Был однажды случай — порвался какой-то там важный шланг, а надо было проехать до дома больше ста километров. И — чудо! Ведь доехали, а когда посмотрел мастер, то сказал, что такого не могло быть! Но случилось же!
А талисманы спортсменов, артистов? Они верят, что те принесут им победу, и ведь сбывается. Получается, что и у неживых вещей есть душа? Или — это мы наделяем их нечто таким, что откликается на наше общение?
Даже если и так — то почему бы этим не воспользоваться?
И пусть принтер соберет свои силы, и напечает мне суре важный документ, а еще мамина швейная машинка прострочит очень ровную строчку!
Кстати — машинка и на самом деле так много выручала меня, хотя лет ей...ну чуть моложе меня, но какая умница!
Так, но...а что делать, когда вещь, ставшая одушевленной, поломается без возможности починки, или, как любимые кроссы — износится? Выбросить? Друга?
Да, не копить же все, как Плюшкин, но только...поблагодарю их за хорошую службу, а потом попрощаюсь, и тогда вещь станет снова — просто вещью…
А я? Пойду выбирать новые кеды, и подружусь с ними, чтоб ногам в них леталось…
Да, а всё-таки велик и могуч наш язык, вот и ноги у меня уже летают! Что, неужели тоже живые? Может быть...ведь разговаривала же рыжая плутовка с глазками, ушками и ножками? И была довольна их помощью, когда убегала от охотников, а вот хвост-хвостище явно ей мешал. И что она сделала? Рассердилась на него, и высунула его из норы, а собаки охотничьи взяли и вытащили её! Сказка ложь, да в ней намек, что и аппендицит зря порой вырезают без большой необходимости! Все мне надо во мне!
А пока — пока, мой любимое и верное отражение!