Крошка Билль и Великая хартия Кэрролла

                Гарной дивчине Хоткинкиджо
     Он лишь пожал плечами, когда разукрашенный пачулями герольд, возвращающийся от баронов Севера, натолкнулся на разбитый отряд Фитцлероя и узнал от умиравшего на телеге предводителя отряда о страшной потере, вмах прискакал в эту рыбацкую хижину на побережье Кента и, шатаясь от бессонной ночи, проведенной в седле, оглушил тут же засуетившихся немногих верных кошмарной новостью.
     - Джонни ! - закричал Рой, единственный, кто позволял себе в память детских лет короля такую фамильярность. - Ты слышал ?
     А он вновь пожал плечами, вгрызаясь в текущий густым соком по небритому подбородку сочный персик. Запил пинтой доброго старого темного лагера и в третий раз пожал плечами. Подкравшейся Алисе шепнул :
     - А разве есть смысл горевать ?
     Мадам Пелрейн звонко рассмеялась, расстегивая корсаж. Рой деланно прикрыл глаза латной перчаткой, а Фитцлерой - младший тихо вздохнул. Все уже знали, что будет дальше. Мать трех бастардов короля вынет колоссальную грудь и, не стесняясь присутствующих, щедро брызнет молоком в кубок Иоанна.
     - Не время пить, Джонни, - пошептавшись с герольдом, заговорил Рой, грохая ножнами двуручного меча в земляной пол рыбацкой хижины, давшей приют королю, словно вернулись времена благословенного Альфреда, таившегося в этих же болотах от неистовства северных людей, выжигавших саму память саксов каленым железом Норвегии, но теперь наступили поистине последние времена, ведь взбунтовались еще вчера послушные бароны, гнусные ничтожества, не стоящие и пары строк книги Судного дня, - бароны замыслили немыслимое.
     Он глупо хихикнул. Замыслить немыслимое ! Воистину Рой обучался у монахов изумрудного Эйре, только они способны украшать свою речь несовместимыми идиомами, подпитываясь в нарушение папской буллы греховными гаэльскими сказаниями.
     - Плевать, - прохрипел король, бросая кубок рыбаку, бросившемуся ниц, - Рой. Все кончено, нет ни вотчины отца, ни достояния брата, даже Аквитания матушки откололась от Анжуйской империи, а я ведь сын.
     - Все вы одинаковые, - прошипел Болингброк, оттаскивая выродка Тюдора от задней стены хижины.
     - Можно подумать, - отбивался Тюдор сарбаканом, - что ты особенный !
     - Мы все ублюдки, - впадая в мистический транс, тряся ногой, ерзая по сваленным в углу хижины овечьим шкурам, грезил Киттс, и все умолкли, жадно вслушиваясь в пророчества великого поэта, - из потомков, последков, как подонки от вина, тех толп рыжебородых варваров - изгоев, что грабили моря. Тех самых, что возвели град Кия на семи холмах, прудя в Днепре обитель для сазанов, пущая их хвосты под хвост Новугорода. И тех, что в Адейльбьорге пировали, сшибая кулаками головы славян, рабов и нечисти, укравшей имя у сыновей Торира с Фреей. Татары расовых экстазов, дегенераты, пьянь и голь, с чего - то поделившие конунга на князя, кайзера, царя.
     - Непонятно, а гожа, - оценил катрен Киттса король, протягивая поэту богатую цепь со своей груди.
     На взморье взревели трубы.
     - Невилл и Уорик, - расшифровал сигнал Рой, выхватывая меч. Но король жестом приказал вернуть его обратно в ножны. Отпил эля и пошел к выходу из рыбацкой хижины, в эти последние мгновения своей жизни ступая как истинный король великого острова, несмотря на небольшие размеры внесшего такой вклад в общечеловеческую цивилизацию, что нет слов и эмоций. А есть лишь восхищение гением нечистой  с расовых позиций смеси пиктов, гаэлов, саксов, ютов, норманнов и даже ариев с пакистанцами.