Мальчик в матросском костюме

Мальчик сидел у стены в полумраке парадного зала.
На коленях разложена старинная карта. Местами, на сгибах она уже протерлась.
В который раз он водит рукой от одной метки к другой, пытаясь разгадать тайну, заключенную в этих странных знаках.
Порой, он отрывается от карты и бросает взгляд на свое отражение в венецианском зеркале.

"Надо бы поправить воротник"-замечает он про себя-"и подтянуть носки!"
Зеркало-его самый верный друг.
Оно огромное, от пола до потолка.
В сущности-это большое трюмо в массивной резной раме с затейливым столиком в стиле рококо в основании.
И, хоть оно и потемнело слегка за триста лет, да и позолота облупилась, но зато никогда не обманывает.

Мальчику нравятся эти тихие вечера, когда никто не мешает сосредоточиться над картой.
Просторный старинный особняк поскрипывает дверными косяками и паркетом, поблескивает оконными переплетами и тяжко вздыхает печными трубами.
Прошло уже больше века, а он всё никак не может пережить своё унижение и позор.
Его, одного из самых первых и богатейших дворцов Санкт- Петербурга, ограбили догола, как при разбое на большой дороге!
От былой роскоши его убранства осталось лишь то, что не смогли разбить, сжечь, порезать и унести на себе восставшие трудящиеся.

То, что пощадили их штыки и приклады - это голые стены с колоннами, каменные ступени, массивные люстры, лепнина на потолках, толстые зеркала, чугунные решетки и перила, дубовые двери, да несколько каминов с изразцовыми печами.
Завхозы и управляющие череды контор и ведомств, заселявших здание в разное время, усердно крали скудные средства, выделяемые казной на реставрацию памятника архитектуры.
От чего дворец стал похож на косматого, закопченного бродягу, с разводами на штанах, мимо которого проходят, зажав нос и крепко зажмурив глаза.

Со времени своего разорения, особняк помнит лишь заплаты на крышах, да на трубах, самого разного калибра и назначения-от водосточных до канализационных, и проводку кабельного телевидения с высокоскоростным интернетом, во время которой пропали последние бронзовые канделябры, оконные задвижки и дверные ручки.
Вспоминая об этом, дом заскрежетал всеми ступенями своих лестниц, чем отвлек ребенка от карты.

"Какая досада!
А ведь он был в двух шагах от разгадки!"-он уже представлял себя Джимом Хокинсом на палубе бригантины, идущей на всех парусах к острову Сокровищ!
"В этой карте-его единственный выигрышный билет в новую жизнь, к сокровищам, на которые он сможет перевоплотиться, стать богатым и успешным человеком, и все, решительно все женщины будут у его ног!"

Мальчик пребывал в той поре цветения, когда предметом вожделения становятся зрелые женщины наливной спелости.
Он оглядел себя в зеркале-"Непременно привести в порядок костюм! И не забыть подтянуть носки!"

Заскрипел паркет и через зал протянулись тени от двух фигур, сопровождаемые урчанием густого баритона и рассыпчатым призывным смехом.
Парочка устроилась меж двух окон парадного зала, как раз напротив мальчика, не замечая его, и ничуть не стесняясь его присутствием.

Он узнал их.
Мужчина-это художник.
Он зарабатывает на свои холсты и кисти по вечерам, убирая в залах дворца.
Протирает полы и пылесосит ковровые дорожки.
Часто любуется мальчиком и кладет ему на плечи свои горячие ладони.
Он верит, что только человеческим теплом можно согреть и изменить жизнь мальчика.

Женщина прислонилась спиной к стене, а художник навис над ней, опершись о стену рукой.
-"Право, это просто нелепость какая-то!
Только не это!
Отчего их всех тянет именно сюда?!"-Мальчик не мог понять, почему для уединенного свидания в столь поздний час они выбрали самое открытое место во дворце?

Он переживал одновременно и чувство неловкости от того, что станет невольным соглядатаем чужого тайного свидания, и чувства досады от того,что не успел привести себя в порядок.
И тут он узнал женщину-"Господи, да что ж это за наваждение ?!"
Мальчик уже давно, не только выделил её из общей конторской толпы, но успел испытать к ней, если не любовь, то горячую симпатию, и даже сделал феей своих беспокойных сновидений.

Барышня лет тридцати, с формами такой силы натяжения, что возникало беспокойство за сохранность пуговиц и застежек её наряда.
После того, как она пару раз лукаво ему подмигнула, и даже разок потрепала по щеке, мальчик внушил себе, что может рассчитывать на ответное чувство.
Хотя прикосновение ее рук и было для него, как ожог раскаленного железа!

И теперь этот бородач, которого он считал своим другом, тискает его избранницу, нашептывает ей непристойности, а свободной рукой лезет прямо под блузку!
"Опять одно и то же!"-Мальчик нахмурился.
А впрочем-это всего лишь очередная пощечина, еще одна в бесконечной веренице.
И в сущности-всего лишь слабый шлепок в сравнении с той, самой первой обидой, что он пережил с Дуняшей.

К горлу опять покатил комок-с Дуняшей вышла не пощечина, а целая оплеуха.
Дуняшу он любил всей душой!
Как горничная, она, помимо всего прочего, помогала ему с туалетом-умывала мальчика и чистила его платье.
Руки у неё были быстрые, легкие, мягкие, как два больших пушистых голубя!

И вся остальная она была круглая,
белая и мягкая и пахла какой-то морозной снежной свежестью.
Уходя, она всегда, смеясь, оставляла сочный поцелуй на его щеке!
К тому же, она так напоминала ему покойную матушку.
Мальчик боготворил Дуняшу, вспыхивал и светился изнутри при каждом её появлении.

И как-то раз, в такой же тихий вечер, в этом же зале, только в другом углу, он разглядел свою Дуняшу в обьятиях какого-то давно немытого кучера, от которого за версту разило конюшней, дёгтем и сивухой!
Этот ухарь нагло мял прелести и округлости горничной своими клешнями с черными когтями, не обращая внимания на её слабое сопротивление.

Мальчик не мог понять, отчего Дуняша лишь ойкает и ахает, а не зовет на помощь?
Он собрался было сам крикнуть дворецкого, как  вдруг Дуняшины руки, эти слабо трепетавшие два голубя, обхватили кучера за плечи и со всей силы повалили на пол!

Воспоминания мальчика прервала возня у окна напротив.
Дама была уже не совсем одета, но сохраняла некоторый запас стойкости, отчего осаждающая и обороняющаяся стороны вступили в переговоры жарким театральным шёпотом.
-"Что, прямо здесь?!
Вы с ума сошли, я не такая!"
-"Глупенькая! Ты посмотри на эту роскошь вокруг!
Такого ты не забудешь никогда!"
-"А вдруг кто-нибудь войдет?!"
-"Успокойся! Я запер двери на ключ."
-"Ой! Что вы со мной делаете?!
Мне страшно!"

Мальчик поморщился и закрыл глаза.
Театр человеческих страстей утомил его.
-"Господи! Ну, зачем мне такое наказание?!
Что ж, я приговорен-видеть одно и то же сотни лет подряд!"
Почему он не может заткнуть уши, отвернуться, убежать от всего этого?!
И отчего они все говорят одно и то же?!

 Камер-дамы и лейб-гвардейцы, фрейлины с пажами, кухарки и истопники, белошвейки с кавалергардами, курсистки и тайные советники, комсомолки с комиссарами, машинистки с управдомами. аспирантки и доценты, и теперь вот, эти-конторские одноклеточные!
Он поднял глаза к небу-"И вытворяют такое, что облетает позолота и краснеют щеки у лепных амурчиков на потолке!
Только костюмы разные!"-казалось, его безмолвный рот кричит на всю Вселенную!

-"Костюмы, ах, да, про костюм-то я, совсем забыл, и носки..."
Мальчик посмотрел на свои ноги в туфлях со спущенными носками, которые ему никогда не подтянуть, окинул взглядом в трюмо всю свою фигурку, высеченную вместе с полуколонной, на которой он сидел, из одной глыбы мрамора, и горько вздохнул, как старый особняк.

Полная Луна заглянула в окна опустевшего зала и осветила мальчика, согнувшегося над своими коленями.
Он водил каменным пальцем по каменной карте, сильно потертой на сгибах.
Лунный свет положил мягкие блики на уголки глаз с накатившей каменной слезой и на губы, шепчущие, как заклинание-"Карта, сокровища, последняя надежда!"

А выглядело это, возможно, вовсе даже и не так!

Сергей Миронов. Рисунок автора.
2020 г. Санкт-Петербург