9. Выяснения и объяснения

Услужливый Янис зажег свечи в кованой люстре, и тени разбежались по углам кухни, не решаясь вступить в теплый круг света, среди которого стоял разделочный стол, скамья и пара стульев с высокой спинкой. Мальчик подбросил пару поленьев в камин, у которого сидел в кресле-качалке его брат, и кухня окончательно превратилась в самое уютное место на свете. Можно было даже забыть на пару минут, что совсем рядом, в саду, только что произошло убийство.


- Тепло здесь, - одобрительно заметил лорд Маарисен, когда Май предложил ему один из стульев, и уселся у разделочного стола, - В саду все с нетерпением ожидали, когда же их позовут в трапезную к традиционному согревающему столу, но теперь, когда оказалось, что в меню входит яд, вряд ли кто останется на ужин. Лорд Леркшо, там вас по всему дому разыскивает эта решительная дама – начальник сыскной полиции. Когда узнала, что вы здесь, сказала слугам буквально следующее: «Живо подайте мне сюда этого мастера Талиса».


- Досадно, - заметил дроу, поднялся с пола, подошел к двери и закрыл ее на засов, - Вот теперь никто нам не помешает говорить.


- М-да, - лорд Рорван удивленно вскинул брови, наблюдая поступок Талиса, и улыбнулся уголком рта, потому что дроу снова уселся на пол прямо перед его стулом, - Значит, вы хотели бы поговорить об умершем мастере де Мале?


- Убитом, - спокойно уточнил Талис, - Что там с наследством какой-то его родственницы?


Май только покачал головой и перевел взгляд на огонь в камине. С одной стороны где-то в глубине дома по их с Талисом следу шла рассерженная леди Катрина Ноордан, и стоило приступить к расспросам, не теряя времени. Но с другой стороны лорд Маарисен нравился Маю, и ему не хотелось, чтобы прямолинейность дроу произвела на пожилого лорда неблагоприятное впечатление.


- О-о, - удивленно протянул лорд Рорван, не ожидавший, что ночной эльф выкажет такую осведомленность о делах человека, которого видел впервые в жизни, да и то уже мертвым, - Вы думаете, дело в этом? Ну, хорошо, я расскажу, что знаю. Сам Люциус де Маль довольно богатый человек. Но денег, как известно, никогда не бывает много, и он был весьма настроен получить наследство от своей престарелой тетушки.
У его матери было две сестры. Старшая – мать моего друга Таари Веданея. Вы, как я понимаю, уже знаете ее печальную историю. Ее нет в живых, как и Сертеи, матери самого Люциуса. А вот третья их сестра Дармея, была значительно младше по возрасту. Она здравствует и поныне.
Дармея вышла замуж за Осгерда Клинка, из кроэрских Клинков, человека значительно старше ее, но, говорят, это был брак по большой взаимной любви. Редкость среди состоятельной знати.


- А Осгерд Клинк состоятелен? – нетерпеливо перебил Талис, которого философский настрой в рассказе Маарисена, похоже, не тронул.


- Был, - уточнил лорд Рорван, кажется, не обидевшись на порывистость молодого собеседника, -  Он умер около десяти лет назад. Его мать была из рода де Рой. А то, что говорят об этой семье…, - он не договорил, многозначительно усмехнувшись.


Май понимающе кивнул. Присказка «богат, как де Рой», давно была у всех на устах.


- Что их самих в роду гораздо меньше, чем денег в их сундуках, - подхватил он речь замолчавшего лорда Рорвана, - И что они не бросают своих, и всякому, в ком течет хоть капля крови де Роев, маленький мешочек золота да достанется. И все это правда?


- Насколько я могу судить по истории с Осгердом Клинком, которому от матери достался в наследство далеко не один мешочек золота, - с усмешкой подтвердил лорд Рорван, - Он и Дармея Таарсен жили уединенной спокойной жизнью в Башне Клинк, что вполне способствовало сохранению и преумножению доставшейся им части состояния де Роев.
Осгерд, умирая, оставил все деньги Дармее. Она  всегда отличалась крепким здоровьем, но лет ей уже немало, и родственники не один год пытаются оспорить друг у друга возможность получения доли наследства после ее смерти. В том числе Люциус де Маль и его племянники – дети Таари, Йонас и его сестра Мойра.


- А как же собственные дети Клинков? – поинтересовался Талис, - Разве не им причитается всё родительское состояние?


- Так и было, - подтвердил Маарисен, - Наследником считался Клод, сын Дармеи. Но год назад, в прошлую зиму Клод неожиданно умер – воспаление легких. Его лечили лучшие лекари, но оказались бессильны, - лорд сочувственно вздохнул и продолжил, не замечая, что Мекельсен неестественно выпрямился на стуле и невидящим взглядом смотрит на крышку стола, - Это несчастье пошатнуло всегда безупречное здоровье старой леди Дармеи. Она слегла и сейчас находится на попечении своей невестки, вдовы Клода леди Лааны. Останься после Клода внук или внучка, это могло бы послужить ей утешением, но детей у Клода и Лааны не было.


- Поэтому другие родственники старой дамы разохотились унаследовать ее состояние целиком? – как всегда без обиняков вопросил Талис; в мимолетном взгляде, брошенном им на Мекельсена, снова проступило беспокойство, - Май, вы точно не заболели?


- Абсолютно здоров, - с затаенной грустью молвил Май и повернулся к лорду Рорвану, сидящему рядом, - Мне кажется, мой лорд, или в этой истории с наследством есть какая-то каверза? Граф Морланд упомянул затяжную ссору Люциуса с племянниками.


- Ах, вот откуда вы все знаете! – усмехнулся Маарисен, - Хочешь, чтобы все знали, расскажи по секрету любезному мастеру Улафу. Да, ссора наличествует. Но не только между мастером де Малем и его племянниками. Это скорее длительная распря между всей родней, между Таарсенами и де Малями в целом.
Дело это деликатное, касающееся не меня. Но, учитывая, что вы и так все знаете, и что произошло убийство, думаю, я могу вам рассказать. Дармея была очень близка и дружна со своей средней сестрой. Можно сказать, Сертея ее вырастила. А у Веданеи характер был тяжелый, что не способствовало близким отношениям с младшими сестрами. Когда же открылось, что она злодейски замышляла убить мужа, любые зачатки сестринских чувств, какие могли быть у Дармеи к старшей сестре, и вовсе завяли на корню.
Девочка, а в ту пору Дармея была еще девочкой, была потрясена случившимся, и память об этом запечатлелась на долгие годы. Она часто бывала в доме де Малей, когда Кастор женился на Сертее, общалась с сестрой, ее мужем, их сыновьями. Но не желала поддерживать отношения с Таари, сыном Веданеи, и видеть его детей. И не раз говорила с гневом, что потомки убийцы не получат от нее ни монетки.
Что не мешало Йонасу с сестрой претендовать на получение доли наследства Дармеи. По закону они, как родственники, всё равно имеют право отсудить часть ее состояния теперь, когда нет в живых наследников первой очереди. Кроме того, им не досталось ничего после смерти Кастора, а ведь он их родной дед, не смотря на то, что их бабка собиралась его убить.
Дети Таари де Маля небогаты, в отличие от остальной родни. Поэтому, конечно, обижены и на двоюродную бабку и на дядюшку, которые отвергли их за то, в чем они сами не виноваты.
Словом, вы понимаете, что все эти имущественные споры не способствовали мирным отношениям в их семье. Всё это очень неприятно.


- Еще как, - согласился Май, Талис же опять впал в задумчивость, покачивая кудрявой рыжей головой.


В дверь кухни толкнулись снаружи, пытаясь ее открыть, а когда не вышло, громко постучали, и резкий женский голос требовательно произнес:


- Сыскная полиция! Отоприте немедленно эту дверь!


- А вот и леди Ноордан! Я уж думал, она нас до утра не найдет, – обрадовался Талис и повелительно указал Мекельсену на засов, - Откройте ей, Май.


Май неприятно удивился отданному распоряжению, поскольку дроу был к двери гораздо ближе, чем он сам, но все же пошел открывать. Талис же направился к столу, что-то разыскивая на нем. Как оказалось, чашку с остывшим шоколадом, убившую Люциуса де Маля.


- Ах, вот вы где, мастер Леркшо! – когда дверь открылась, на пороге грозной статуей в доспехах возникла леди Катрина Ноордан, - И мастер Мекельсен? Какая встреча!


- Мы тоже очень рады, хотя уже уходим, - Талис почтительно склонил голову перед начальницей сыщиков.


- Вон там свидетель, - Май показал на сидящего рядом с братом у камина Яниса и украдкой сделал шажок к двери.


Глава сыскной полиции Зелигера явно была не в восторге от очередного вмешательства Талиса в ход следствия. Поэтому, как бы Мекельсену не хотелось быть вежливым с ней, он понимал, что самое время улизнуть.


- А это вам, - Талис вручил леди Катрине белую чашечку с шоколадом, - Отравлено.


- Спасибо, - процедила леди Катрина сквозь зубы, принимая чашку из его рук, - Учтите, Талис, если что…


- Вы знаете, где меня найти, - кивнул дроу и ужом проскользнул мимо нее к двери, - Май, пойдемте, мы опаздываем.


Леди Ноордан проводила его ловкое исчезновение свирепым взглядом и им же пронзила направлявшегося на выход Мая.


- Был рад… до свидания, - промямлил Мекельсен рассерженной сыщице и был утянут за руку вверх по лестнице, - Между прочим, а как вы догадались о том, что де Маль отравился не зефиром? - спросил он, оказавшись вместе с Талисом в коридоре.


- Я не догадался, - дроу воззрился на Мая с возмущением, - Я думал, вы тоже знаете. Вы ведь видели то же, что и я.


- Что? – остановившись, Мекельсен растеряно повел плечами, чувствуя себя недогадливым и недалеким.


- Ну, как что? – воскликнул Талис почти с обидой, - Укус на зефире в его руке! На нем был шоколадный след!


- Так вы поняли по пятну на кусочке зефира? С ума сойти! – восхитился Май.


- Просто мое зрение лучше, чем человеческое, - снисходительно возразил Талис, - Я не учел, простите. Видимо дело в ваших глазах, а не в умственных способностях. Пойдемте уже.


Он ускорил шаг. Май поспешил за ним.


- Так куда мы опаздываем? – сухо спросил Мекельсен, задетый последним замечанием, сделанным так небрежно, - Время уже, наверное, близится к полуночи.


- Значит, мы опаздываем спать, - невозмутимо ответил дроу, - Остальные гости, судя по тому, как все стихло, уже почти разошлись.


- Кстати о гостях, - запоздало спохватился Май, - Я же видел во дворе тот самый паланкин, из которого за нами следили!


- Вы уверены? – Талис неожиданно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену.


Он вдруг побледнел, его и без того почти прозрачная кожа приобрела поистине мертвенный оттенок.


- Да, паланкин был тот самый, - видя такую перемену в своем всегда невозмутимом спутнике, Май невольно разволновался, и его голос задрожал, - Но вы сказали, это не имеет отношения к делу, и я…


Не дослушав, Талис кинулся бежать по коридору.


- Подождите на крыльце. Дайте мне пять минут! – крикнул он на бегу и скрылся за поворотом.


- Вы говорили, это опасно? – взволнованно окликнул его Май, - Я пойду с вами!


- Нет! Пять минут! – донеслось из-за поворота, и дроу выбежал в сад, хлопнув дверью.


Отнюдь не успокоенный его словами Май поспешил выйти на крыльцо. Талиса там уже не было. В саду вокруг опустевших навесов догорали праздничные огоньки. Дом графа Морланда теперь показался Маю похожим на те сожженные войной пандшиерские дворцы.


Дроу он отыскал уже во дворе. Талис сновал среди отъезжающих паланкинов, о чем-то расспрашивая слуг. Не прошло и пяти минут, как и было обещано, а он уже вернулся к Маю в своем обычном спокойном состоянии.


- И что? – спросил Мекельсен с недоумением, видя, что Леркшо больше не кажется встревоженным.


- Все чудесно, - Талис широко улыбнулся; его улыбка хоть и была по-мальчишески светлой, но не украшала худое лицо, а скорее наоборот делала его пугающим, - Паланкин уехал как раз в то время, когда мы вошли в сад. Задолго до убийства де Маля.


- Наверное, это хорошая новость, - предположил Май, не надеясь услышать от скрытного собеседника какие-либо еще подробности, касательно таинственного и опасного паланкина, - Как и то, о чем рассказал лорд Маарисен. Теперь мы знаем, кто такие «они» – племянники Люциуса – и можем их подозревать.


Талис ничего не ответил на его слова. Он словно и вовсе позабыл, что рядом с ним кто-то есть, и никак не отреагировал на нарочито громкие недовольные вздохи Мекельсена. Дроу вышел на улицу через калитку рядом с воротами и, молча, направился к выходу из Верхнего города – к Кошачьим воротам. Маю ничего не оставалось делать, как так же молча следовать за ним.


Ночь уже вступила в свои права, но Зелигер и не думал спать. Веселые елочные огни освещали улицы то здесь, то там. В переулках Среднего города слышалась музыка, на площадях пестрела суета масочных хороводов. Талис Леркшо, даже пребывая во власти охвативших его дум, умудрялся каким-то образом обходить стороной места праздничных гуляний и скопления веселящихся подвыпивших горожан, а также сворачивать в тень при звуках колотушки сторожа, встреча с которым могла привести дроу и его спутника к объяснениям с ночной стражей.


Талис и Май в полном молчании добрались до Пирожной улицы, и Май уже отчаялся услышать от дроу хоть пару слов, когда тот вдруг остановился под фонарем в двух шагах от дома Марты Ларс и раздраженно всплеснул руками.


- Я ничего не понимаю! – Талис заговорил так внезапно и обернулся так резко, что Мекельсен даже подскочил на ходу от неожиданности, - Как он мог так поступить?


- Кто? – опешил Май.


- Люциус де Маль, - дроу рассерженно сморщил нос, - Взял да умер! Спутал все расклады! Он же был идеальным подозреваемым, верно?


- Он? – удивился Май, у которого перед глазами до сих пор стояла картина того, как человек в оленьей маске бездыханным падает на землю, - Не его племянники?


- Ну, сами подумайте! – придя в нервное возбуждение, Талис обхватил рукой фонарный столб и крутанулся вокруг него, - Кража дневника, написанного Сертеей, у Тобина, попытка похищения книги с образцом настоящего почерка Веданеи из дома Маарисена – это не что иное, как стремление скрыть, кто же на самом деле является убийцей. Кому это выгодно, как не Люциусу де Малю?
Он хочет наследства, а Дармея Клинк ясно дала понять, что потомки убийцы ее денег не получат. Если она узнает, что ее любимая сестра оклеветала другую сестрицу и свалила на нее то, в чем сама виновата, то почувствует себя преданной, жестоко обманутой. Дармея разгневается, и Люциус, потомок настоящей убийцы, уж точно не получит наследства. Возможно даже, Дармея из чувства справедливости захочет облагодетельствовать своих внучатых племянников, чья мать оказалась жертвой преступного заговора.
Поэтому обнародование дневника и наличие подлинного автографа Веданеи де Маль невыгодно в первую очередь Люциусу!


В завершении своей пылкой речи Талис снова покружился вокруг фонаря.


- Но его убили, - напомнил Май, стараясь скрыть улыбку, потому что пляски дроу вокруг фонарного столба его смешили, а веселье было крайне неуместно, учитывая тему их с Талисом разговора.


- Это очень некстати! – Талис сделал вокруг фонаря новый быстрый виток, - Нет сомнений, что в смерти Люциуса заинтересован тот же человек, что хотел смерти Тобина Лунквиста. Вряд ли в Зелигере у каждого горожанина в шкафу хранится один и тот же ядовитый состав.


- Ну, вот! Значит, это племянники, - убежденно подытожил Май, - Того бандита, который искал книгу и дневник, наняли, а потом и убили эти двое.


- Да ни в коем случае! – горячо возразил Талис, продолжая обнимать рукою столб, - Они, конечно, могли нанять кого-нибудь ограбить Лунквиста, если тот не хотел продавать тетрадь с дневником. Но зачем им его убивать? Его убили потому, что он заглядывал в дневник и мог при случае подтвердить, что почерки в дневнике и в книге различаются. Йонасу и его сестре как раз того и надо!
Им также незачем красть книгу из закрытого на магический замок шкафа в доме лорда Рорвана. Они могли бы ее просто попросить у человека, который относится к ним лучше, чем собственный дядюшка. Нет, тот, кто убил Тобина и выкрал магический ключ у лорда Маарисена, хотел, чтобы никто не узнал о преступлении Сертеи де Маль. Люциус лучше всех подходил на роль преступника, но его вдруг зачем-то убили.


- Я тоже ничего не понимаю, - со вздохом огорчения признался Мекельсен, - И что же делать?


- Идите спать, - проворчал дроу, совершил еще один оборот вокруг фонарного столба и направился к дверям дома матушки Марты с таким видом, словно потерял к существованию соседа всякий интерес.


Стоя под фонарем, Мекельсен обескуражено проводил взглядом его удаляющуюся высокую фигуру. «Ну, вот», - растеряно подумал он, - «Опять. А я-то уже наивно начал думать, что мы подружились».


***


В гостиной, как всегда уютно натопленной и нарядно украшенной фонариками и хвоей, подходили к концу запоздалые праздничные посиделки. Берта прибирала со стола грязную посуду, матушка Марта прощалась с гостями – подружками и соседушками, снабжая их на дорожку оставшимися от угощения лакомыми кусочками.


Талис, ни с кем не здороваясь, стремительно прошествовал по лестнице на антресоли, и дверь его комнаты наверху громко хлопнула. Май же, раскланявшись с присутствующими, жестами показал Берте, что не хочет ужинать, и тоже собрался подняться к себе.


- Вы, птенчики мои, никак поругались? – удивилась Марта, поочередно взглянув на обоих квартирантов, и с огорченным видом повернулась к сидевшей на углу стола Петре, - Они, как только въехали сюда, так сразу сделались не разлей вода, а теперь нате вам - поссорились!


- Я с ним не ссорился, - вздохнул Май.


Он понятия не имел, какая муха вдруг укусила дроу, и ему было обидно из-за столь внезапной перемены настроения Талиса. «Если подумать, это уже не в первый раз», - сказал он себе, - «А если подумать еще, ты просто занят не тем, чем надо. Убийства, загадки – тебе оно нужно? Лучше бы работу поискал».


Поскольку время шло к полуночи, и искать работу прямо сейчас было уже поздно, Мекельсен поднялся к себе и лег спать с твердым намерением начать с завтрашнего дня новую жизнь. Ночью ему приснилась старуха в белой маске Смерти, злобно шипевшая ему в лицо: «Нечего тебе искать»!


***


От таких снов на утро Май чувствовал себя разбитым, усталым и встал с постели в самом мрачном расположении духа. Пасмурная погода, и нависшие над Зелигером снеговые тучи весьма этому способствовали. Одеваясь, Мекельсен обдумал свой вчерашний план и отложил его до лучших времен, как несостоятельный.


Искать работу в праздники и сразу после оных представлялось делом неразумным. Зато можно было поискать денег, и Май знал, где и как это сделать. Покончив с завязыванием завязок и застегиванием застежек, он бережно завернул свой меч в кусок чистого холста и перевязал бечевкой. «Что дальше»? – спросил он себя, пригладив волосы перед старым зеркалом, висящим в углу возле окна, - «Обручальное кольцо заложишь?»


- Нет, этому точно не бывать, - сказал Май своему хмурому отражению и вышел на антресоли.


Проходя мимо комнаты Талиса, он на какую-то секунду заколебался и даже хотел постучать. Но закрытая дверь, как показалось Маю, выглядела холодно и неприступно, как сам обитатель комнаты, в которую она вела, и, постояв недолго с поднятой, сжатой в кулак рукой, отставной лекарь пошел дальше.


Меч Мекельсен отнес на Новогоднее торжище, в Оружейные ряды. Владелец лавки, которому Май предложил меч, признал в нем загоревшего в песках Пандшиера бывшего солдата и не стал докучать предположениями о том, что оружие украдено.


- Меч добрый, работа кузнецов Вилафата, - оценил торговец оружием, разглядывая клинок на свету.


- Трофей, - кивнул Май, избегая смотреть собеседнику в глаза.


Он чувствовал себя изгнанной королевой падшего королевства, распродающей сокровища короны.


- Такой стоит хороших денег, - заметил торговец, - И я его, конечно, возьму. Но сразу выплатить все не могу. Возьмешь задаток?


- Конечно, - не поднимая взгляда, согласился Май и убрал в войлочный кисет стопку серебряных монет.


- Попробуй зайти на той неделе. Возможно, покупатель найдется, - старательно не замечая его замешательства, предложил хозяин оружейной лавки и поместил меч в кованую стойку рядом с другими клинками.


Чувствуя себя хуже прежнего, Май побрел обратно домой. «Зато теперь есть, чем расплатиться за квартиру», - он старался внушить себе здравые и успокоительные мысли. Проходя мимо пестрящих товарами прилавков, сквозь гудящую от радостного возбуждения толпу, Мекельсен вспомнил, что помимо долга за квартплату у него имеется и еще один долг. Казавшийся еще вчера утром другом Талис Леркшо сделал ему неожиданный и недешевый подарок. Май чувствовал себя обязанным дроу за купленные для него перчатки, в особенности теперь, когда теплота в их отношениях снова куда-то испарилась. Он решил, что одним из начинаний его новой жизни будет новогодний подарок для Талиса.


«Что же можно подарить тому», - на ходу задумался Мекельсен, - «У кого так много денег, что он сам может купить себе и другим все, что пожелает? Да и чего может желать тот, кто совершенно ни на кого не похож»? Постояв с минуту в раздумье, Май свернул в Блошиный закоулок.


***


Как ни странно, блуждание по мелким лавчонкам, где торговали тем, что и товаром-то сложно было назвать, успокоило Мая, почти развеселило его. Должно быть, это шло из детства. Еще мальчишкой он, сын деревенского сапожника, приезжая с отцом на Новогодний базар в столицу, с удовольствием проводил время за разглядыванием и ощупыванием всяческих странностей и загадочностей, непонятностей и невозможностей, выставленных на продажу в Блошином закоулке.


Вот и теперь настроение Мая значительно улучшилось, он даже не без удовольствия прикидывал, какую такую диковинную безделушку вручит Талису Леркшо, и насколько она понравится его соседу или удивит его. Голова уже слегка кружилась, а глаза разбегались от обилия вариантов, но, наконец, в самом дальнем углу Блошиного закоулка, внимание Мекельсена привлек лежащий на полке несколько особняком от другого мелкого хлама необычного вида перстень.


Он представлял собой серебряный ободок, на котором был закреплен оправленный в филигрань флакончик из синеватого стекла. Формой флакончик напоминал веретено, острые края которого снабжались винтовыми крышечками, также серебряными. Перстень был довольно крупным, но, когда Май взял его в ладонь, оказался легким.


- Это то, что я думаю? – спросил Мекельсен хозяина лавки.


- Да, это флакон для магии, - с гордостью подтвердил тот и, улыбнувшись, добавил, - Хотя самой магии в нем, конечно, давно уже нет. Что, она увлекается магией?


- Это для друга, - сухо возразил Май, продолжая вертеть перстень в руках; серебряный ободок был рассечен посередине, чтобы перстень можно было подогнать под любой палец, как мужской, так и женский.


- Бывает, - многозначительно подмигнул лавочник, явно по-своему истолковав слово «друг», - Вещь отличная, но недешевая.


Май и сам понимал, что это так, но уже прикипел к мысли, что купит перстень для Талиса. Это был самый подходящий подарок для дроу, и все другие просто не шли ни в какое сравнение с ним.


- Ладно, - решился Май, оставив нетронутым задаток, вырученный за меч, и потянулся к аметистовым серьгам, которые носил в ушах с первого года службы в королевской армии, - Так сторгуемся?


- Этого хватит! – поспешно замахал руками продавец перстня, когда Май снял правую сережку, - Я ж не выжига какой.


Обменяв одно украшение на другое, бывший владелец перстня вручил его Мекельсену, вложив в мягкий войлочный мешочек, затянутый тесемками. Май спрятал свое магическое приобретение за пазуху, где уже лежал такой же мешочек с серебряными монетами, и вышел из лавки на улицу. «Знаешь, что я тебе скажу?» - строго молвил он себе, - «И вовсе ты не начинаешь новую жизнь, а разбазариваешь старую».


Тем не менее, на душе у Мая ощутимо повеселело. Он вышел из Блошиного закоулка, миновал главную часть базара, свернул за угол к лестнице в Средний город и обомлел. Прямо наперерез ему по утоптанному уличному снегу крепкие слуги, одетые во все темное, несли знакомый черный паланкин.


- Сударь, - к застывшему на месте Мекельсену с вежливым поклоном подошел еще один слуга,  обычно шагавший впереди паланкина, расчищая дорогу в толпе, - С вами желают поговорить.


В подтверждение его слов занавески паланкина приоткрылись, и узкая ладонь в черной замшевой перчатке поманила Мая подойти поближе.


***


- Прошу, мастер Мекельсен.


Внутри паланкин был устроен на раданский манер – с лежанкой, а не с сиденьями. Он был застлан ковром, и всюду были набросаны мягкие подушки. Внимая приглашению, Май присел на краешек лежанки, свесив ноги наружу и оставив занавески приоткрытыми.


Дама, полулежавшая напротив Мая, грациозно опираясь локтем о подушку, не была красавицей. Но назвать ее некрасивой тоже язык не поворачивался. Даже некрасивость в ней ослепляла, как слепит глаза кристалл льда, переливающийся гранями на солнце. Утонченная холодность, помноженная на аристократическую надменность, редко кого красила, но леди Годольфину Леркшо эти свойства почему-то делали неотразимой. А в том, что перед ним именно она, Мекельсен не сомневался.


Закутанная в серебристые песцовые меха леди Годольфина была черноволосой, как и подобает ночной эльфийке, с темно-серыми, словно озерная вода по осени, глазами. Но удлиненный овал лица, тяжеловатый подбородок, прозрачная бледность делали ее удивительным образом похожей на Талиса. Разве что Талис никогда не смотрел на окружающих с таким оценивающим прищуром в глазах. Леди еще одним уверенным жестом повелела Мекельсену забраться в паланкин с ногами, задернула занавеску, и носилки тронулись с места.


- Вы, я думаю, уже знаете, кто я. Давно мечтала познакомиться, - улыбка леди Годольфины была такой же слегка пугающей, как у ее кузена, но с гораздо меньшей долей теплоты и большей долей снисходительности, - И вот, наконец, мы встретились, и у меня просто гора с плеч долой. Талис не нашел вас в вашей комнате пару часов назад, хотя обычно вы не так чтобы уж слишком рано встаете. Квартирная хозяйка и ее служанка не знали, где вас искать. Талис беспокоился о вас и попросил найти. И это уже второй раз за последние три дня. Я не припомню случая, когда он вообще за кого-то беспокоился.


- Ну, почему же, моя леди? – возразил Май; внезапное появление и властные манеры леди Леркшо поначалу повергли его в растерянность, которая быстро улетучилась, уступив место обычной уверенности в себе, - Вчера вечером, например, он беспокоился о вас.


- Обо мне? На маскараде? - сообразительностью Годольфина не уступала своему кузену, - Надо же, мы только познакомились, а вы уже приносите хорошие новости, мастер Мекельсен. Возможно, Талис не ошибся с выбором друга.


- А что, обычно ошибается? – спросил Май холодно потому, что о выборе друзей леди говорила так, словно речь шла о покупке перчаток.


- Обычно? – не отвечая, переспросила Годольфина и задумчиво устремила взгляд поверх головы Мекельсена, на обтянутый бархатом свод паланкина, - Вот об этом я, собственно, и хотела поговорить с тех пор, как поняла, что Талис выделил вас среди других людей. Обычно, у Талиса хватало ума не приближаться к людям и держать их на расстоянии. Но в этот раз все иначе.


- И вы не одобряете? – еще более холодно спросил Май.


Пожалуй, кузина Талиса не приводила его в восторг. За ее вальяжными светскими манерами скрывалось высокомерие, а за показной любезностью пренебрежение.


- Знаете, мастер Мекельсен, - Годольфина опять не ответила на вопрос, - или я могу называть вас Май? Талис же называет. Так вот, мастер Май, в те далекие годы, когда волхвы оставили Дневной мир, дроу сердцем остались с великими. Наш мир отдалился от мира людей, хотя и не разошелся с ним окончательно.
Поэтому наше летоисчисление не совпадает с вашим. Длительность жизни дроу соотносится с длительностью жизни человека, как ваша жизнь с жизнью собаки. Мы проживаем лишь год, когда вы успеваете прожить семь. Талису сейчас сто девятнадцать человеческих лет.


- То есть, в вашем летоисчислении, - Май быстро подсчитал в уме, - Ему семнадцать, только семнадцать! Он ведь еще почти ребенок. Как вы его отпустили одного – такого?


- А как вы ему запретите что-либо – такому? – возразила леди Леркшо, и в ее голосе Маю почудились отзвуки почти родительской тревоги и усталости, - Как вы понимаете, познакомившись с Талисом поближе, управлять его поступками или призывать его к благоразумию нет никакого смысла. Все, что мне остается – наблюдать и приглядывать. Но и это я могу делать не везде и не всегда.


- Понятно, к чему эта беседа, - теперь усмехнулся и Май, - Вы хотите, чтобы я приглядел за вашим ребенком.


- За нашим, - многозначительно поправила его леди Годольфина и свойским жестом похлопала по рукаву куртки, - Теперь уже за нашим, мастер Май.


«Вот наглая баба!» - удивился Мекельсен про себя, - «У нас с ней ничего еще не было, а ребенок, нате вам, уже есть. Похоже, все эти Леркшо такие шустрые и нахальные».


- Ваше беспокойство излишне, - сказал он вслух, - Я не собирался обижать Талиса или позволять кому-то еще это делать.


- Учитывая ваш характер и ваше прошлое, я так и поняла, - усмешку, которой эльфийка сопроводила свои слова на сей раз, можно было назвать победной.


- Вы копались в моем прошлом? – Май хотел было возмутиться, но передумал, - Ну да, вам же надо было знать, к кому ваш двоюродный брат решил приблизиться и кого не держит на расстоянии.


- Рада, что вы понимаете, - леди Годольфина плавным кошачьим движением переменила позу, видимо отлежав руку, и уселась, обняв колени, совсем, как Талис вчера вечером, - В отличие от Талиса я кое-что понимаю в людях потому, что живу среди вас дольше, чем он, и питаю меньше иллюзий на ваш счет. Поэтому я решила отказаться от первоначальной идеи предложить вам денег за эту услугу.


- Это не услуга, - процедил Мекельсен сквозь зубы, потому что теперь с ним говорили, как с наемником, - И вообще Талис сказал, что ваши с ним отношения меня касаться не должны. Могу я рассчитывать, что так и будет?


- Обязательно, - его горячность только рассмешила Годольфину, в ее темных глазах запрыгали искры ехидства, - Я бы даже попросила вас не ставить кузена в известность о том, что у нас была дружеская беседа, но от него ничего не скроешь.


С этими словами она протянула руку и распахнула перед Мекельсеном занавески. Паланкин остановился, и Май, выглянув наружу, узнал Пирожную улицу. Его доставили прямо к порогу дома матушки Ларс, и он был несказанно рад тому, что и поездка, и разговор закончились. Леди Годольфина прекрасно сознавала, какое впечатление производит на людей, и охотно этим пользовалась, приводя собеседников в трепет и замешательство.


Май, в отличие от многих,  вовсе не был напуган, но все же выбрался из паланкина с чувством глубокого облегчения.


- Так я на вас рассчитываю, мастер Май, - то ли ласково, то ли угрожающе промурлыкала Годольфина на прощание и скрылась в глубине своего паланкина, а тот в свою очередь скрылся за поворотом улицы.


«У меня нет работы, я распродаю имущество, чтобы добыть денег, мне доверили семнадцатилетнего эльфийского парнишку», - подумал Мекельсен, провожая отъезд леди Леркшо взглядом, - «Сегодняшний день удался».


Не успел Май взяться за ручку входной двери, как на него налетел и едва не сбил с ног ураган.


- Что она вам сказала? Она вас обижала? – выпалил Талис, загораживая Мекельсену подход к двери, и глаза его разгневано сверкали.


- Так вы видели? – Май невольно оглядел улицу, но паланкина леди Леркшо уже и в помине не было рядом.


- Ничего я не видел, - сердито ответил Талис, - От вас пахнет ее духами, - он брезгливо сморщился, словно речь шла не об аромате дорогих благовоний, - У вас ботинки не в снегу, значит, вы шли не пешком. Перед домом следы четырех пар ног крупных и крепких мужчин. Отпечатки очень четкие и глубокие – люди несли что-то тяжелое, скорее всего носилки с несколькими седоками, а ваш след появляется только у дверей. Вы ехали в паланкине, в паланкине Годольфины! Что ей было надо?


- Ничего особенного, - дослушав речь, сказанную обвиняющим тоном, Май попробовал осторожно улыбнуться, потянул соседа за рукав и повел с собой в дом, - Леди Леркшо просто хотела познакомиться.


- Я просил ее найти вас, а не знакомиться, - недовольно проворчал Талис с нотками ревности в голосе.


Учитывая вчерашнее сухое прощание, такая перемена выглядела даже забавно. Май улыбнулся шире, но улыбка на дроу не подействовала.


- Так где вы были? – сварливо поинтересовался Талис, - Я всю ночь размышлял, потом решил заняться магией, потом вспомнил, что вы, наверное, уже проснулись, но оказалось, что вас нет дома.


- Я ходил покупать вам подарок, - Май представил себе, как Талис, заглянув к нему в комнату, находит ее пустой, и развеселился пуще прежнего, - К Встрече Нового года.


- Мне? – Талис взял в ладонь протянутый ему войлочный мешочек, и его глаза в изумлении округлились.


- Нет, леди Годольфине, - фыркнул Май, - Не хотите посмотреть?


Талис кивнул, мгновенно расправился с затянутыми тесемками и вытащил перстень. Несколько мгновений дроу разглядывал оправленный в филигрань флакончик, потом восторженно ахнул и уставился на Мая с видом того, кто потрясен до глубины души. Мекельсену понравилась такая прочувствованная реакция на подарок.


- Можете поместить в него свое заклинание, когда оно будет готово, - улыбнулся он.


Талис опять кивнул, зажал перстень в кулаке и умчался по лестнице наверх в свою комнату. Май понял, что обычного слова «спасибо» он вряд ли дождется, но почему-то не огорчился. «Надо думать о хорошем», - сказал он себе, - «Минуту назад он волновался за меня и хотел защищать от своей властной двоюродной сестрицы. Когда-нибудь я привыкну».


Он заглянул на кухню, где обнаружил матушку Марту и вручил ей щедрый аванс за жилье, чем вызвал новый приступ материнской нежности и был немедленно зван к столу обедать. Май успел наесться до отвала, поболтать с Бертой о всяких глупостях и устроиться с книжкой у камина в гостиной, а Талис все не показывался.


Дроу появился бесшумно и потому неожиданно, когда Май уже и не чаял снова увидеть взбалмошного соседа. Талис вдруг обнаружился сидящим на корточках прямо перед креслом читающего Мекельсена. Внезапно встретившись взглядом с прозрачными серебристыми глазами, Май вздрогнул всем телом и непроизвольно отодвинулся.


- Май, что я вам покажу! – взволнованным шепотом выдохнул дроу, даже не заметив испуга Мекельсена.


Он продемонстрировал свою левую руку, на среднем пальце которой теперь красовался дареный перстень. Талис встряхнул кистью, и внутри граненого флакончика всколыхнулась и остро вспыхнула искра бледного зеленоватого огня. Во взгляде Талиса быстрыми всполохами промчались отражения этого таинственного света.


- Это магия льда? – выдохнул Май, чувствуя, что от этого зрелища волосы шевелятся на затылке.


Талис многозначительно кивнул и придвинулся еще ближе.


- Это частичка дыхания ледяного дракона! – прошептал дроу прямо в лицо Мекельсену, и взгляд его сверкнул таким торжеством, словно он сам упросил дракона подышать во флакон.


- Но это же темная магия, - с опасением глядя на собственный подарок, заметил Май.


- Вот еще! – обиженно возразил Талис и прикрыл перстень правой ладонью, будто опасаясь, что его отберут, - Мы мало что знаем об этом в действительности. Магия огня сохранилась в достаточно большом количестве благодаря артефактам волхвов, уцелевшим в наши дни. Но вот ледяной магии в мире практически не осталось. Спасибо, Май!


С этими словами Талис потянулся к Мекельсену и сделал то же, что и Берта – благодарно поцеловал его в щеку. Но в отличие от девочки не стал заливаться румянцем и убегать, а одарил соседа такой ликующей улыбкой, словно сам только что получил в подарок весь мир.


- Вижу, вы уже не краснеете от поцелуев, - не упуская случая подшутить над соседом, ухмыльнулся Май.


- Вы были правы: это не больно, - серьезно ответил Талис, посмотрел на книгу, лежащую у Мая на коленях, и недовольно изогнул бровь, - А почему вы до сих пор не собрались? Мы же уезжаем.


- Куда это? – Май опешил от подобной новости.


- В Башню Клинк, - Талис небрежно пожал плечами, - Я много думал над вчерашним делом. Нам не хватает знаний о родне Люциуса де Маля, о том, кто еще рассчитывает на наследство леди Дармеи, какие у всех этих людей отношения. Поэтому я еду в замок семьи Клинк, а вы едете со мной. Это не так уж и далеко – миль десять от Зелигера. Я найму повозку, и мы доберемся меньше, чем за сутки. На полпути можно заночевать в гостинице «Золотой фазан», я в ней останавливался, когда переезжал из Гроанэра. Там вкусно кормят и можно встретить Новый год.


Судя по тому, как деловито Талис изложил план действий, он давно уже всё решил и теперь не мог дождаться осуществления задуманного.


- Вот почему вы меня искали, - глядя на горящего нетерпением дроу, Май снова улыбнулся, - Понятно. Объясните мне кое-что еще. Ваша кузина тоже любит горячий шоколад? Поэтому вчера, узнав, о ее присутствии на маскараде, вы забеспокоились, что она тоже могла выпить редкое угощение, и что яд мог предназначаться ей. Я прав?


Талис ответил на вопрос взглядом, полным радостного восхищения, словно Май только что пообещал оживить для него того самого ледяного дракона, и молча утвердительно кивнул. Должно быть, дроу было нелегко среди недогадливых, занятых лишь своими скучными мелкими заботами людей, и он так радовался всякий раз, когда обнаруживал, что кто-то разделяет его интересы и понимает его.


- Так вы поедете со мной? – нетерпеливо спросил Талис.


Тут кивнул и Май, отложил книгу и пошел наверх собираться.