Почему я отказался от Нобелевской премии

Памяти Александра Солженицына


Теоретическая физика требует много времени и самоотдачи, нельзя сделать какого-либо открытия без ежедневного посещения библиотеки и конференций, но также эта наука обязывает тебя обладать особым складом ума, отличительной чертой которого является любовь к созерцанию и созиданию. Я всегда гулял в парке ища вдохновения, подолгу сидел на скамье вечером, размышлял, находился в себе. Таких людей называют «аутсайдерами», «другими», «странными». Может быть по этой причине я, сделав большое открытие, отказался от Нобелевской премии.

Письмо с шведской короной я получил два года назад, и жизнь моя после этого круто изменилась. Там было написано следующее: «Закон стремления фермионных частиц к хаосу, обнародованный вами в журнале NewSince, получил высшую оценку коллегии учёных Стокгольма... Просим вас прибыть на вручение премии 10 декабря». Это вызвало у меня улыбку. Мне подумалось даже, что это розыгрыш. Я ведь всего-навсего учёный, а не звезда телеэкрана. В моей памяти промелькнуло событие из моего детства – вспомнилось, как мы, будучи мальчишками, играли в придуманные нами игры, в одной из которых, тебе, за достижение конечной цели, вручался приз в виде яркой разукрашенной фишки. Мы копили их, а потом хвастались своими трофеями. Мы были так наивны. Однажды мой друг потерял все свои награды – их отняли у него ребята постарше. Он был так несчастлив. У него их было больше всех, а не осталось ни одной. Он уже никогда не играл с нами в эту игру. И вот, в тот день, когда я держал в руках письмо из Швеции, я думал лишь о том, что держу в руках «разноцветную фишку», точно такую же, как и у других людей. Я выпустил письмо из рук, и то медленно упало на пол.

«Почему вы отказались от 10 миллионов Крон?», «вам не нужны не медаль, не признание?», «вы думаете, что вы лучше других?» – на меня обрушились самые разные вопросы, от самых разных корреспондентов. Я думал, что принимаю простое и единоличное решение, а по итогу оказалось, что, если вернуться к словам журналистов, порой абсурдных до крайности, я представляю, видите ли, всю научную интеллигенцию страны; так они и выражались – «интеллигенцию». Я бы смеялся над ними, если бы не был напуган. Ещё месяц назад я гулял в парке и размышлял о движении частиц в вакууме, а теперь я, значит, несу ответ за большую массу людей. Моё – повторюсь – простое решение, вышло мне боком.

Всё стало куда прискорбнее: моё имя стёрли из списка номинированных, мои коллеги смотрели на меня уже неоднозначным взглядам – меня хвалили и меня принижали, гончие первой полосы не давали прохода – те, порой, ждали меня у подъезда хрущёвки, в которой я жил. Я был обычным человеком, занимающимся наукой, а стал звездой шоу-бизнеса. Так презренно и низменно не чувствовал себя никогда.

Я сменил институт. Сменил образ жизни. Я стал более закрытым, чем когда-либо. Если бы тот маленький мальчик знал, что разукрашенные фишки – это не только трофеи, но и препятствия, невозможность двигаться дальше, он бы ни за что не придумал этой злосчастной игры. А если бы я оказался на месте своего друга детства... я бы, наверное, и не сделал никакого открытия вовсе. Не всё то золото, что блестит.

Последним испытанием стал уход моей драгоценной супруги. Мне всегда казалось, что та разделяла мою точку зрения. Но и она изменилась. Изменилось всё и вся. Вот что она мне сказала: «мы не можем вечно жить в однокомнатной квартире на окраине, подумай, каково нам будет при создании семьи, при рождении ребёнка... двигаться вперёд – это нормально, – чтобы она не говорила, то было очень точным и проницательным выводом, за что я её не осуждал, даже ценил, но в тоже время, извините, выводы эти являлись поверхностными и приземлёнными, – я хочу быть уверенной в завтрашнем дне, хочу путешествовать и иметь свободное время для себя, только в таких условиях мы сможем уделить достаточно внимания будущему поколению. Мы не сможем вечно бежать за мечтой, пора остановиться и получить заслуженное. Ведь ты заслужил это. Ты это заслужил. И ты отказался... Ты ранил меня очень сильно».

Я её ранил, как выяснилось. Она рассуждала практично и думала сугубо о сегодняшнем дне, несмотря на то, что ярко описывала наше будущее. Ей не приходило в голову, что существуют варианты, при которых возможно оказаться выше установленного обществом предела. Она видела конкретные конечные цели. Она знала, где её планка. Да, я должен был взять эти деньги, но я не был обязан. Моя планка была намного выше – там, где она не смогла бы её разглядеть, какие бы аргументы я не привёл. Моя работа, моё творчество, мой процесс созерцания и созидания – вот она совершенная цель жизни, во всяком случае для меня. Не награды и не деньги, и не что-либо другое, а возможность двигаться дальше; поскольку только так и возможно двигаться дальше – зная, что сам процесс и есть цель. Неограниченное поле деятельности, отсутствие погони за статусом и престижем, наконец, потребность в работе – именно это помогало мне.  Я же, чёрт побери, сделал открытие! Так не всё ли равно сколько оно стоит?

Постепенно скандал утих, перемены прижились во мне, люди, как я понял из жёлтых таблоидов, сошлись на одном – я сумасшедший. Я был рад такому уничижительному стечению обстоятельств. Это означало, что мне предоставят долгожданную свободу. Неодобрительные взгляды иногда ещё мелькали на улице, но их становилось всё меньше. Мою историю постепенно забывали, забывали меня. А разве могло быть иначе? Но Закон стремления фермионных частиц к хаосу не забудут никогда. Его будут использовать молодые учёные, его будут развивать. Моя работа не умрёт!


19.10.2021
Александр Ладнов