10. Дары волхвов

Путешествовать оказалось делом приятным. В закрытом возке, нанятом Талисом, было достаточно тепло, а на широком сиденье под меховой полстью можно было даже подремать. К тому времени, как стемнело, возок добрался до стоящей на развилке нескольких дорог гостиницы «Золотой фазан». Там, как и планировал Талис, путешественники встретили небольшим праздничным ужином Новый Год вместе с другими постояльцами и переночевали.


Конечно, Леркшо, которого так и гнало вперед нетерпение, предпочел бы не останавливаться на ночлег вовсе, а ехать всю ночь, но и наемному вознице, и его лошади отдых был просто необходим. Поэтому путь в сторону Башни Клинк Май и Талис продолжили только на рассвете, когда новый год уже вступил в свои права, а окрепший за ночь мороз обрядил окрестные перелески в кружево инея. С первыми лучами солнца дорога, ставшая по зимнему времени, снежной колеей, выбралась из дубовой рощи в долину, среди которой возвышалась на холме Башня Клинк.


- Ну, наконец-то! – обрадовано выдохнул Талис, высунувшись в окно.


Дроу всю дорогу ерзал на своем сиденье, страдальчески вздыхал, закатывал глаза к потолку возка, всем своим видом показывая, что томится от скуки, однако, Май упорно не замечал метаний соседа. Пригревшись под теплой полстью, он не хотел даже носа высовывать на холод, не то что развлекать спутника разговорами. Тем не менее, возглас Талиса заставил-таки Мекельсена открыть глаза и выглянуть в окно.


Его взгляду открылась залитая утренним солнцем долина и владычествующий над нею замок. Как и все старинные постройки, знававшие еще времена волхвов, Башня Клинк выглядела мрачно и внушительно. Стены и четырехугольные башни, сложенные из черного камня, добытого в Орзонских каменоломнях, темнели среди снежной белизны, а под холмом в их тени раскинулась деревушка. Ее почти всю завалило снегом, над крышами вились дымки печных труб.


- Через полчаса будем у ворот замка! – Талис снова заерзал на скамье, на сей раз в предвкушении.


- А можно вопрос? – с сомнением глядя издали на могучие каменные стены, зевнул Май, - Когда мы приедем в замок, каким образом мы выспросим его жителей обо всем, что нам нужно? Вы думали об этом?


- Разумеется, - подтвердил Талис, наконец, перестал ерзать и строго воззрился на собеседника, - Это сделаете вы.


- Я? – Май не ожидал подобного и даже растерялся, - Что натолкнуло вас на подобную мысль?


- Обстоятельства, - объяснил Талис, - Во-первых, в Башне Клинк, судя по всему, из живых и полностью здоровых обитателей осталась только леди Лаана Клинк, невестка леди Дармеи, и именно ее нам придется выспросить, как вы сказали. Во-вторых, люди обычно пугаются меня, а вас нет. В-третьих, женщинам вы нравитесь. Я в этом полностью уверен, потому что внимательно наблюдал за ними. Так что говорить с леди будете вы.


- Замечательно, - проворчал Май, потом заинтересованно вскинул брови, - Нравлюсь женщинам, говорите? И вы можете назвать конкретные имена?


- Я составлю список, - серьезно пообещал дроу и, к удивлению Мекельсена, вынул из пристяжной сумочки на поясе записную книжку, карандаш и действительно начал писать имена.


- Леди Катрина Ноордан? – вскричал Май, заглянув в записи и увидев первое имя в списке, - Не выдумывайте!


- Она к вам очень расположена, - невозмутимо заметил Талис, не отрываясь от записей, - Лично возвратила вам меч, когда вас освободили из-под ареста. Кстати, а куда меч подевался? – он поднял глаза и окинул Мекельсена подозрительным взглядом, - И ваши аметистовые серьги?


Дроу осмотрел Мая с головы до ног и понимающе нахмурился. От его догадливости Мекельсен пришел в смущение.


- Серьги мне надоели, - сухо бросил он и раздраженно передернул плечами, - В конце концов, я не красна девица.


- Ясно, - Леркшо протянул ему записную книжку с полностью исписанной страницей, - Это вам.


Запись содержала полный перечень имен дам и девиц любого звания и сословия, которые имели неосторожность хотя бы улыбнуться Мекельсену в присутствии глазастого дроу. Леркшо не упустил из виду даже госпожу Марту и маленькую стражницу Женевьеву.


- Ну, ладно, - ознакомившись со списком своих поклонниц, согласился Май, - Я поговорю с леди.


***


Внутри Башня Клинк выглядела столь же угрюмо и торжественно, что и снаружи. Мрачность старых стен скрашивалась богатым убранством, но просторные покои, в которые попали Май и Талис Леркшо были пусты, в них давно гостило только эхо. Многие парадные залы почти не отапливались, но в маленьких комнатках на господской половине, куда гостей провел пожилой седобородый сенешаль, горели камины, наполняя воздух уютным теплом.


- Прошу господ обождать, - сенешаль поклонился и вышел, оставив Мая и Талиса в прихожей с белеными стенами.


Здесь дуло из-под двери на лестницу, а сквозь узкое окошко открывался вид на серебряную от инея рощу в глубине долины.


- По-прежнему не представляю, что мы скажем леди Клинк, - прошептал Май, настороженно поглядывая на дверь, в которую вышел сенешаль.


- Вы должны ее очаровать, - приказным тоном заявил Талис в полный голос.


Май не успел возмутиться, потому что сенешаль вернулся.


- Леди Лаана примет вас, - коротко доложил он и открыл перед гостями дверь.


Комната, в которую пригласили Мекельсена и Талиса, оказалась маленькой горницей, в которой женская часть семьи Клинк, должно быть, коротала время за рукоделием и чтением. Ее стены и пол были застелены и завешены раданскими коврами старинной работы, окна прикрывали градины такой же пестрой ковровой расцветки, а в глубине виднелась еще одна дверь, судя по льющимся оттуда запахам и теплу печей – в кухню. Горница была плотно набита мебелью, богато отделанной и громоздкой, в нише у дальней стены трещали поленья в массивном камине.


Леди Лаана сидела у камина на диване, покрытом шкурой зимнего барса, а напротив нее стояла пара кресел с высокими спинками. Худощавая и темноволосая молодая дама была некрасива, но в ее карих глазах словно отражался теплый огонь камина, что делало ее необыкновенно привлекательной, и это не могли скрыть даже вдовьи одежды – платье из черного сукна с высоким глухим воротом и темная накидка-пелерина, подбитая мехом.


- Надеюсь, господа не обидятся за такой прием, - окинув взглядом комнату, сказала леди Лаана, - Это старинный дом, но тут всё по-простому. Особенно с тех пор, как хозяйка занемогла, и мы мало кого принимаем. Что, как вы понимаете, одна из причин, по которой я согласилась с вами встретиться. Ведь мы незнакомы.


- Да, наш визит несколько неожидан, - промямлил Май, чувствуя неловкость.


- Но нас привела к вам служба, сударыня, - перебив его, решительно выпалил Талис, - Мы геральдисты Зелигерской библиотеки, моя леди, и нам хотелось бы с вашей помощью заполнить пробелы вот в этом.


Он извлек из складок дорожного плаща и водрузил на край дивана рядом с леди Лааной фолиант, в котором Май признал краденую из публичной библиотеки книгу о геральдике.


- Надо же! – леди Лаана полистала страницы указательным пальцем, - Вы правы, это весьма неожиданно, - она застенчиво улыбнулась Маю,
- Значит, вы хотите поговорить о семье моего мужа? Он рассказал бы вам больше, но увы…, - она вздохнула, опустив глаза, и через силу улыбнулась снова, - Ну, что же, располагайтесь. Ронда подаст вам глинтвейну – согреться с дороги. Попробую помочь в вашем необычном деле.


***


Оказалось, леди Лаана была не прочь поговорить с приезжими из Зелигера. Уединенная жизнь сделала обитателей Башни Клинк охочими до сторонних разговоров и новостей. Май заметил, что и челядинцы охотно послушали бы разговор хозяйки с нежданными гостями. Сенешаль, не смея нанести урон своему достоинству, вынужден был удалиться из горницы, хотя и не без сожаления, а вот круглощекая упитанная служанка средних лет, подав на подносе глинтвейн, чай и закуски, и не подумала вернуться в кухню. Предоставив леди разливать чай для гостей, она вертелась у окон, делая вид, что поправляет гобеленовые подушки, набросанные на сиденьях в оконных нишах.


Взяв кружку глинтвейна, Талис сразу же отодвинулся вместе с креслом ближе к камину и достал свою записную книжку, поэтому леди Клинк в разговоре обращалась к Маю, которого сочла за старшего.


- Я расскажу, что смогу, мастер Мекельсен, - разлив горячий чай по чашкам, сказала она, - Но сначала могу и я спросить? – по ее не очень красивому, но мягкому и приятному лицу пробежала тень, - Правду ли говорят деревенские? Горшечник Мадс вчера вечером вернулся с Новогоднего торжища. Он сказал, по базару пронесся слух, что кузен Люциус де Маль недавно, сутки едва миновали, умер на каком-то празднике. Возможно ли это?


Май и Талис переглянулись.


- Увы, так и есть, моя леди, - подтвердил Мекельсен, тем не менее умолчав, что смерть Люциуса случилась у него на глазах, а также о причинах, которые ее вызвали.


Леди Лаана огорченно сдвинула брови и, обернувшись к окну, поймала взгляд служанки. Ронда сокрушенно покачала головой, приложив ладонь к полной груди.


- Надо же! А ведь он был еще не стар, - вздохнула леди, - Еще одно огорчение для нашей бедной госпожи. Дармея всегда любила свою родню, - она смущенно пожала плечами, - Правда не всю.


- Внучатым племянникам ее любви не досталось? – спросил Май и сам подал помрачневшей женщине одну из налитых чашек.


- Что верно, то верно, - согласилась Лаана, принимая чашку и отвечая на его заботливый поступок улыбкой, - Я-то не вижу, в чем их вина. Это все дела далекого прошлого, но Дармею они сильно задевали, и она всегда оставалась непреклонна. Хотя Йонас и пробовал помириться. Он приезжал в Башню Клинк года три назад, однако, Дармея к нему даже не вышла. Они с сестрой живут в Доерне, это городок в другой части долины, вы бы через него проехали, если бы выезжали из Зелигера через южные ворота. Йонас аптекарь, его сестра ведет хозяйство.


- Аптекарь? – повторил Талис.


- Да, - леди Лаана вздрогнула от звука его низкого голоса, раздавшегося так неожиданно, и продолжила, не заметив многозначительного тона, - Сказать по правде, младшие де Мали, как люди, мне куда приятнее, чем кузен Люциус. Но Дармее, конечно, виднее.


- А старший брат Люциуса де Маля? – спросил Май, которому Талис показал страницу в геральдической книге с изображением древа Таарсенов, - В нашем исследовании он самая загадочная фигура.


- И не зря, - с усмешкой заметила леди, - Орландо де Маль, что ветер в поле – ищи, не найдешь. Он был непоседливого, горячего нрава человек. Семьи не завел, никогда не жил своим домом, не оставался в одном месте подолгу. Все время путешествовал, бывал даже в ущельях Ноэрских гор, там, откуда видно Храм Зимы. Иногда приезжал навестить родных, но год от года все реже, а однажды просто исчез. Давно уже нет о нем никаких вестей. Возможно, Орландо тоже нет в живых.
Я его помню по тем временам, как была еще девочкой. Он был такой веселый и красивый – высокий рост, голубые глаза, белокурые волосы, улыбка как солнце. Женщины прямо падали к его ногам. И дамы, и служанки. Дармея мне говорила: «Вырастешь, держись подальше от таких, как Орли. Глазом не моргнешь, вдует тебе ребеночка, и поминай, как звали», - слегка покраснев, Лаана рассмеялась, - Она всегда говорит прямо, называет вещи своими именами. Но, думаю, она любила Орландо. Может даже больше всех, даже сильнее, чем Клода. Чуть-чуть.
Какое-то время Орландо писал Дармее, - Лаана встала с дивана, подошла к большому резному шкафу, пошарила за одной из дверец и поставила на диван рядом с собой расписную шкатулку, покрытую темным от времени лаком, - Здесь все еще лежат его письма, но крышка однажды захлопнулась, замочек закрылся, а ключа-то, оказалось, нет.


Она показала Маю позеленевшую медную скважину, по краям которой едва различимо переливались синеватые отсветы. Талис заинтересованно подался вперед в своем кресле, небрежно отложив геральдическую книгу прямо на пол.


- Магия, - потерев светящиеся пятна указательным пальцем, сказала леди Лаана, - В свое время шкатулка дорого стоила. Внутри на крышке оправленные в серебро с агатами живописные миниатюры – портреты всех трех сестер Таарсен в молодые годы. Маленькие копии  тех, что писал сам Рубеус. Дармеин потрет его работы висит здесь, в каминном покое, портрет Сертеи, наверное, в доме де Малей. А картину со старшей сестрой забрал из Башни Таарсен Таари, когда она умерла, и выплыло наружу то, чем она занималась. 


Служанка, деловито взбивавшая подушки у окна, при словах леди сердито засопела.


- Да все они стервятники, эти де Мали, - проворчала она сквозь зубы, - Всем им денег подавай. Как умер мастер Осгерд, а потом бедный Клод, никто больше не любит, нашу голубушку Дармею. Кроме вас, моя леди.


- Ну, что ты такое говоришь? – укоризненно возразила Лаана, - Элина всегда хорошо относилась к Дармее. Жена Люциуса. То есть теперь уже вдова.


Она опустила голову, машинально оправляя складки черного платья на коленях. Как понял Май, печаль леди Лааны была вызвана главным образом тем, что весть о смерти Люциуса де Маля должна была огорчить ее заболевшую свекровь.


- Вы очень любите госпожу Дармею? – сочувственно спросил Мекельсен у подавленной леди.


- Она же вырастила меня, - потеплевшим голосом ответила та и нашла в себе силы снова улыбнуться, - Она и Осгерд воспитали меня, как родную, и настояли, чтобы все относились ко мне, как к благородной девице. Хотя так ли это, доподлинно неизвестно: раннее детство я провела в приюте при здешнем Храме Лета и не помню своей семьи. Но Дармея всегда требовала уважения ко мне. Даже однажды выставила за дверь служанку, которая была со мной груба.


Здесь леди Лаана смущенно пожала плечами, словно сознаваясь в каком-то неблаговидном поступке.
- И правильно сделала, - решительно заявила Ронда, лупцуя очередную подушку крепким кулаком, - Эта старая ворона вас не один год тиранила. Вцепилась когтями и драла, а вы все помалкивали, как кроткая горлица, пока госпожа не увидела, да не выгнала ее из дому.


- Бригитта была немолода, - почти оправдываясь, возразила Лаана, - Как бы она себя не вела, тяжко остаться за порогом, без средств в ее годы. К счастью, я слышала, она нашла себе новое место. В то время как раз в деревенском трактире остановилась супружеская пара. Бригитта поступила в услужение к проезжей даме.


- Всех-то вы жалеете, - упрекнула Ронда, - Вас кто пожалеет, как явятся сюда племяннички, деньги делить?


- Я сама себе госпожа, - возразила Лаана и объяснила в ответ на вопросительный взгляд Мая, - Мастер Осгерд оставил мне хорошее содержание, а от Дармеи я получу еще некоторую сумму. Но если ее здесь не будет, то и я не останусь. Особенно теперь, когда замок практически опустел.


Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась к камину, стараясь не показывать переживаний перед гостем.


- Ваш супруг, - осторожно начал Май.


Леди вздохнула.


- Клод был старше, я его знала с детства, - откровенно рассказала она, прочитав в глазах собеседника искреннее сочувствие, - Мы женаты были всего полтора года. Сошлись скорее по-дружески. Я хотела остаться здесь, а ему нужна была жена, которая не требовала бы от него слишком много внимания. Мы решили, что подойдем друг другу. Леди Дармея не возражала, они с Осгердом поженились по своей воле, а не по желанию семьи, и у них тоже была разница в годах.
У Клода, - Лаана, замявшись, понизила голос, - была женщина на стороне, трактирщица из деревни. Он к ней давно ходил, у нее от него мальчик семи лет. Любовница Клода собралась замуж, нашелся подходящий человек. Ее будущий муж сейчас в Орзонских горах, зарабатывает денег к свадьбе в серебряных копях, которые принадлежат ночным эльфам, - Лаана бросила осторожный взгляд на сидящего у камина Талиса, - Но уже этой весной они, наконец, поженятся.
Когда стало понятно, что с детьми у нас не получается, Клод решил признать мальчика и забрать его в замок. Он пошел в трактир, поговорить с его матерью, а, вернувшись, к вечеру заболел и уже больше не вставал с постели. А потом заболела и Дармея.


Леди в замешательстве потеребила ворот платья, прежде чем продолжить.


- Возможно, я поступила неосмотрительно, но на днях я ходила в трактир к Матильде, говорила с ней о ребенке. Его зовут Таари, он тихий и умный мальчик. Может, увидев его, Дармея сама захочет его признать и оставить при себе? Это бы всех устроило. Будущему мужу Матильды ни к чему чужой побочный сын, Дармея бы воспрянула духом, воспитывая внука. А я могла бы о них обоих заботиться.


- Вы позволите ознакомиться с геральдическими трудами замковой библиотеки? – пророкотал из кресла Талис, прежде чем Май успел придумать и произнести вслух что-либо ободряющее.


- О, конечно! – леди явно обрадовалась такой внезапной смене темы и почти поспешно поднялась на ноги; наверное, она чувствовала неловкость оттого, что расчувствовалась и стала излишне откровенна с участливым незнакомцем, - Я провожу вас, господа, прямо сейчас, если не возражаете. А потом не угодно ли вам отобедать? Первая полуденная трапеза в новом году. Раньше у нас на этом обеде было много гостей.


- Вообще-то мы, - нетерпеливо начал Талис.


- Вообще-то мы с радостью, - перебил его Мекельсен, видя, что молодая вдова опять расстроена воспоминаниями.


Кроме того, после утренней езды по морозу и горячего глинтвейна он был не прочь как следует поесть.


- Ронда, распорядись, чтобы накрыли стол, - леди Лаана на ходу оглянулась на служанку, с благодарностью улыбнулась Маю и пошла вперед, показывая дорогу.


Мекельсен почувствовал на себе изучающий взгляд Талиса.


- Скажите, Май, - с подозрением прищурив прозрачные глаза, спросил дроу, - вы из тех, кто вдует ребеночка и поминай, как звали?


- Ничего подобного, - решительно отказался Мекельсен, - Если вдруг чего, то я готов отвечать.


Щекастая пышка Ронда за их спинами красноречиво хихикнула, и Май счел за лучшее ускорить шаг и догнать хозяйку дома.


***


Башню Клинк мнимые составители родословных покинули уже после полудня, отобедав в малой трапезной с любезной леди Клинк и приближенной челядью в лице сенешаля Витольда и Ронды. Талис был не очень-то доволен этой бесполезной, по его мнению, задержкой. Но, когда он и Май сели в свой возок, дроу снова повеселел и, что-то мурлыча под нос, поставил на колени объемный четырех угольный предмет на гнутых позолоченных ножках, изображающих львиные лапы. Май пришел в ужас, узнав шкатулку леди Лааны.


- Талис, что вы наделали? – возмущенно ахнул он.


- Ничего, - ночной эльф поднял на Мая глаза, искрящиеся чистотой, как лед на солнце, - Я не украл шкатулку у убитой горем вдовицы, если вы вдруг именно это подумали. Леди Клинк сама отдала мне ее перед отъездом. Дары волхвов, знаете?


Май кивнул. По существующей праздничной традиции в первый день нового года полагалось дарить последние подарки - тем, кто не мог их ожидать. Поэтому едва знакомые люди часто получали от таких же незнакомцев в дар что-нибудь непрошенное. Такой подарок редко бывал нужным и полезным, но издавна считался приносящим удачу и даже наделенным магической силой, потому и назывался «даром волхвов». Учитывая, что замок на шкатулке, полученной Талисом от леди Лааны, был магическим, дар действительно мог считаться волшебным.


- Уверен, вы сами выпросили шкатулку, - проворчал Май, представив, как дроу беззастенчиво выклянчивает у леди сломанный артефакт, - И что теперь?


- Теперь я хочу прочесть письма, которые там лежат, - не обращая внимания на недовольство собеседника, ответил Талис, приложил к замочной скважине листок из записной книжки и очертил отверстие для ключа карандашом, - Для этого нужно открыть замок, а он открывается только магией. Взгляните, Май, вам ничего не напоминает?


Дроу показал Мекельсену контур замочной скважины, оставшийся на бумаге. Ее форма действительно выглядела знакомо.


- Удивительно! – восхитился Май, - Шкатулка наверняка открывается тем же янтарным ключом, которым открывался шкаф в сгоревшей библиотеке лорда Маарисена. Мы пришли к тому, от чего ушли. Может, если мы успеем вернуться в Зелигер до полуночи, лорд Рорван отдаст нам ключ в качестве дара волхвов? Он ведь ему теперь не нужен, когда нет шкафа, которым он запирался.


- Надо же, как вы заговорили, - хмыкнул Талис, явно довольный словами собеседника, - Мне бы тоже хотелось получить янтарный ключ в подарок, но мы вряд ли вернемся в Зелигер сегодня. Есть еще одно место, куда нам надо заехать по дороге.


- А мы, - тут Май посмотрел в окно повозки и обнаружил, что не узнает дороги, - едем не туда.


- Как раз туда, - возразил Леркшо, убирая шкатулку в один из дорожных мешков, собранных Маем еще в доме матушки Ларс, - В Доерн, навестить Йонаса де Маля и его сестрицу.


***


Поездка до Доерна, городка на подъезде к столице, заняла всего час по густому дубовому лесу. Впереди, за лесной опушкой уже показались остроконечные черепичные крыши со шпилями, венчавшие городские башни, когда в лощине на правой обочине дороги путникам открылась довольно мрачная картина.


Дубовый лес отступил, в сени редких деревьев, освещенные послеполуденным солнцем, виднелись рассыпанные тут и там каменные надгробья. Кладбище было, очевидно, старинным. Многие могильные памятники сохранились со времен исхода волхвов, и над ними можно было увидеть выглядывающие из сугробов каменные скульптуры в длинных одеяниях, держащие в руках витые посохи. Чуть в отдалении виднелось даже несколько древних курганов той еще далекой поры, когда повсеместно соблюдался священный обычай предавать мертвых огню и складывать над пепелищем камни. Поравнявшись с погостом, возница придержал лошадь, потому что от скорбного места в сторону городка двигалась толпа народу. Одетые в черное, с угрюмыми лицами люди медленно брели к городским воротам, загораживая проезд.


- Кого похоронили, почтенные горожане? – спросил Май, выглянув из окна, когда возок догнал толпу.


- Одного уважаемого, хотя и небогатого человека, - разъяснил шедший вдоль самой обочины старик, закутанный почти в такую же, как у Талиса теплую шаль, и оглянулся в сторону кладбища, где под рябиной с куцыми ветвями темнел свежий холм земли, - Несчастье случилось с нашим доернским аптекарем – позавчера на него прямо на улице напали грабители и так жестоко избили, что бедняга к вечеру умер. А ведь мастер Йонас де Маль был еще молод, жить бы да жить! Теперь Мойра, его сестрица, осталась совсем без опоры.


Он снова оглянулся на свежую могилу, рядом с которой чернела женская фигура во вьющемся на холодном ветру траурном балахоне. Она стояла, скрестив руки на груди, ее голову накрывал остроконечный капюшон, и она казалась плакальщицей, только что удалившейся от погребального костра волхвов. Не смотря на искрящийся снег и яркий солнечный свет, заливавший округу, в этом зрелище было что-то зловещее, и Май зябко поежился. Талис же высунулся в другое окно и окликнул возницу:


- А, ну-ка, стой!


Возок остановился, и похоронная толпа протекла мимо, как черная река, направляясь к стенам Доерна. Талис приказал вознице не двигаться с места до тех пор, пока женщина в черном балахоне не вышла на дорогу и не подошла ближе.


- Сударыня, - сказал ей Май, выглядывая из окна, - можем ли мы вас подвезти?


- Вот еще! – воскликнула женщина, отпрянула назад и выхватила из рукава балахона небольшой, но остро отточенный кинжальчик, - Какого ледяного дракона вам надо? Я вас не знаю!


Мойра де Маль явно была настороже после несчастья, случившегося с братом, поэтому выставила кинжал перед собой острием вперед,  намереваясь защищаться. Она оказалась непостижимым образом похожа на портрет леди Веданеи, хотя и не чертами лица, а скорее производимым впечатлением. Глаза ее, сверкавшие из-под капюшона, были покрасневшими, но сухими, а во взгляде угадывался такой же жесткий и прямой нрав, как у дамы на портрете работы Рубеуса. Сестра внезапно погибшего Йонаса была столь же отчаянно некрасива, как Лаана Клинк, но улыбаться и сочувствовать ей отчего-то оказалось для Мекельсена куда сложнее.


- Зато мы знаем вас, госпожа де Маль, - Талис протиснулся к окну, приходя на помощь растерявшемуся Маю, - Это доктор Мекельсен из Зелигера, а я Талис Леркшо. Мы как раз возвращались из Башни Клинк и хотели навестить вас с братом.


- Вы опоздали, - сухо молвила Мойра, скорбно пожевав тонкими губами, - Леркшо? Неужто из тех Леркшо, у которых в горах за Гроанэрской крепостью полным-полно серебра? – она усмехнулась все еще недоверчиво, но уже не так недобро,  и ее цепкий взгляд скользнул по бледному лицу и прозрачным глазам Талиса, - Ладно, можете довезти меня до постоялого двора «Драконья кость». Там будет поминальный обед. Первая послеполуденная трапеза в этом году.


 ***


Помянуть Йонаса де Маля пришло немало народу. Общий зал постоялого двора «Драконья кость», обшитый дубовыми панелями, с низким закопченным потолком, заполнился соседями, знакомыми и просто горожанами. Однако, дела у покойного, сразу видно, шли неважно. Тризна, несомненно накрытая за счет оставленных им сбережений, не изобиловала угощением.
Выпивки по традиции было много, но и то потому, что хозяин «Драконьей кости», сочувствуя Мойре, расщедрился и выкатил из своего погреба пару бочонков браги. Люди ходили между кряжистыми круглыми столами, на которых были выставлены закуски и кувшины с элем и брагой, время от времени подходя к сестре усопшего, чтобы выразить сочувствие или выпить вместе с ней поминальную чашу.


- Вашего брата любили в Доерне, - заметил Май, отпивая брагу из широкой глиняной чашки.


Он и Талис примостились на паре стульев в углу рядом с камином. Маю не хотелось смешиваться с толпой невеселых подвыпивших незнакомцев, а Талису отсюда был виден весь зал.


- Так и есть, - Мойра сделала глоток из своей чашки; она сидела рядом с новыми знакомыми в громоздком кресле, обитом воловьей кожей, - Вот потому-то и я и не могла понять, как же так с ним вышло, кто же мог решиться на такое. Думала на Люциуса, а он, вы говорите - тоже. Раз так, то я уж и не знаю. Магистрат тоже ни в чем не может разобраться со своей стражей, так что спрос с него никакой.


Она подняла глаза к скрещенным под потолком деревянным балкам и страдальчески прикусила губу. Мойра была из тех, кто предпочитает злиться, а не рыдать, поэтому подступающие к глазам слезы ее удручали.


- Почему вы решили, что в смерти вашего брата повинен Люциус де Маль? – спросил Талис.


- Потому что эти разбойники ничего не взяли, когда набросились с дубинками на Йонаса, - сердито процедила Мойра и сжала задрожавшие пальцы в кулаки, - А он шел в лавку, при нем был кошель. Значит, дело было не в грабеже, а в том, чтобы его со свету сжить. А Люциус… так мы ему всегда мешали из-за Дармеиного наследства. Они с Йонасом из-за этого проклятого наследства оба с ума посходили. Еще перед праздниками брат ездил в столицу по делам, там встречался с Люциусом и опять с ним поссорился.
Тот Йонаса обвинил в пропаже дневниковой тетради – той самой, в которую наша бабка Веда записывала свои художества. Тетрадь нашел в судебном архиве какой-то чудаковатый старик. Дорогой дяденька Люциус договорился ее купить, хотел лишний раз ткнуть Дармее под нос сестриными злодеяниями.
Кто-то убил старика, а тетрадь исчезла. Люциус вменил это нам в вину, мол, яблочки от яблоньки и так далее. Кричал на брата, у них с Йонасом чуть не дошло до настоящей драки. Только Элина их и разняла. Она добрая, - Мойра раздраженно вздохнула, словно жена дяди была повинна в чем-то преступном, - В общем, я подумала, от Люциуса после этого что угодно можно ожидать. А теперь выходит, его тоже нет.


- Как вы думаете, кому может быть выгодна смерть ваших родственников? – снова спросил Талис.


- Мне, - Мойра невесело хохотнула и позволила Маю налить себе еще браги из кувшина, - Наш сосед Петер, у которого книжная лавка, давно меня зовет замуж. Хочет, чтобы я уехала с ним в Кроэр. У него там целая типография печатных станков, с их помощью, говорят, любые книги пекутся как пирожки. Я все мариновала его с ответом, жалко было бросить Йонаса. А вот теперь-то я уеду с Петером. Продам дом и то немногое, что оставил брат, - она криво улыбнулась, - Выходит, от его смерти я не прогадала.


- Дела в аптеке Йонаса не ладились? – утешающе похлопав ее по рукаву черного платья, спросил Май.


- Не шибко, - Мойра кивнула, -  Братец старался, но он всего этого терпеть не мог. Мечтал, что получит-таки часть наследства Дармеи и сможет снова практиковать. Йонас ведь был тоже, - она посмотрела на руку Мая, которой он придерживал свою кружку, и осторожно дотронулась указательным пальцем до его студенческой татуировки, - тоже лекарь, мастер Мекельсен.
Он хотел вернуться к лекарскому ремеслу. Даже недавно прикупил лекарские инструменты у одного заезжего врачевателя. Видать не больно-то выгодное дело – врачевание, - она понимающе оглядела небогатую одежду Мая, - раз он продал такой новый и добротный инструмент.


Мойра жестом подозвала проходившего мимо камина соседского мальчика лет десяти и отослала на улицу, что-то шепнув на ухо.


- Я просто с горя хлебнула лишнего, – внучка Веданеи Таарсен проницательно оглядела поочередно и Талиса, и Мекельсена, - или вы, господа, словно дознание проводите по поводу всего этого?


- В роде того, - согласился Май, смущенно отводя глаза.


- Кто мог знать, какой дорогой ходил ваш брат из дома в лавку и обратно? – вопросом на вопрос ответил Талис.


- Кто угодно, - развела руками Мойра, - Город-то маленький, все про всех знают.


- Если нужно, просто спроси кого угодно? – предположил Талис.


- Точно, - кивнула сестра Йонаса, - Так вы мне дадите знать, если что-то откроется?


Май оглянулся на Леркшо с беспомощным видом. Мойра де Маль была сильной, она держалась мужественно, но явно была расстроена больше, чем стремилась показать перед посторонними и даже друзьями-горожанами. Мекельсену очень хотелось бы сказать ей что-то обнадеживающее, пообещать, что убийцы ее брата будут пойманы, но он и понятия не имел, куда заведут их с Талисом самодеятельные розыски. И заведут ли куда-то.


- Мы всё расскажем, - сказал Талис тоном полной уверенности, обращаясь не только к сестре погибшего аптекаря, но и к своему соседу, - Когда приедем в Кроэр, поглядеть на печатные станки.


Низкий голос дроу прозвучал на редкость убедительно. Мойра опять усмехнулась с иронией и недоверием, но ее серые глаза потеплели.


- Наверное, мы уже поедем, - сказал Май, глядя в окно, за которым темнело.


- Подождите еще пару минут, пока вернется Рутгер, - оглянувшись на входную дверь, попросила Мойра, - У меня для вас дар волхвов.


Соседский мальчик, которого Мойра послала к себе домой, вернулся через десять минут и принес прямоугольный чехол из черной замши, в котором Май признал футляр для хирургических инструментов.


- Мне все это ни к чему, а вам, может, сгодится, - сказала Мойра, подавая футляр Мекельсену, - Можно еще раз продать.


Рецензии