Письмо другу

Тихий осенний вечер опустился. Я уже старая и седая дама. Многое испытано и пережито. Мне нужно начать письмо к тебе, а я не могу. Знаешь ли, друг мой, какой урок за всю жизнь я усвоила? – Никогда не переставай любить. Все что угодно тебе, только не умирай.
Мне 70, моя старшая дочь живет в Финляндии, а сын уехал  учиться в Бостон, ему нужно получить очередную «доп. квалификацию», и я, честное слово, уверена, что это может продолжаться бесконечно. Внуки у меня тоже есть, но они родились за границей, и я видела их фотографии, прелестные малыши. Герман и Сьюзи, тебе бы они тоже приглянулись.
Я живу одна, милый друг, и по прошествии стольких лет немногословности моей жизни, хочу поделиться с тобой теперь, на закате ее, скромным своим ходом времени, надеюсь и ты мне ответишь. Если ответишь. Мой домик находится на окраине деревни Дагомыс, ближе к горным ущельям и холодным рекам. Море старость не привечает. Людей много. Не люблю. Мне теперь тишина и покой. Я природу слушаю, я отдана ей. Раз в неделю хожу в магазин, молочка, хлебушка купить… Помню, в детстве моем золотоносном, бабушка поила меня молочком с хлебушком… Вкусно было. И песни она мне пела, еще своей матери. Ох, и душевные, живые!.. Да… Теперь напеваю и я их в своем саду. Он у меня маленький, с беседкой, есть кофейный столик с двумя стульями. Я так пригадала, для захожего гостя. Только вот гостей у меня нет… Утром варю чай себе травяной, иногда пожарю на печке своей блинчики, вкусно выходит. Глядишь, а там и воробышек какой с ветки спрыгнет и запищит. Кинешь ему крошечку, он и упорхнет… В вечеру холодает, как и всегда бывает в горной местности, я тогда иду угреваться в кресле-качалке под пледиком (дочь купила, немецкий говорит), да перечитываю нашу прекрасную классику. Взяла сегодня «Войну и мир», решила – надо, со школьной скамьи не брала в руки. Читается ли тебе теперь, друг мой?.. Писать сама я давно перестала. Зрение не то, да и мысль оскудела. Стара. Малоденки по деревне бегают, босые, счастливые.. Эх, годы молодые, куда же вы?.. И не ведают, что творят, и бегут, куда вздумается… А на них иной раз и поругаешься, и побурчишь, а они знай себе смехом переливаются…
Захаживает ко мне один молоденок, паренек лет 20-ти, все читает, тоже, как мы с тобой, а библиотека у нас одна – мой дом, стало быть, другие – все в городе. Он придет, загляденье, я ему чаю подам, бублик какой, а он все: «Баб Насть, а баб Насть, расскажи о своей жизни, мне для проекту надо» - «Какого тебе проекту?! Сиди, чай пей, что давеча было, того нет!»- «Ну, баб Насть, ну, хоть капельку, мы про старину пишем. Надо рассказать, как вы раньше учились, в студ. советы ходили, первокурсников встречали…»- «Я тебе дам, сатрину!» - но тут сердце мое сдается и я рассказываю ему, прохвосту, чего уж, приятно вспомнить… Рассказываю и о студенчестве, да и о школе мельком, о тебе, родимый ты мой, тоже рассказываю. Как писали, да как ходили, да про те варежки «безбрачные», он все записывает, смеется… Свое ему рассказываю, что писала, да сочиняла, куда ходила, с кем знакомилась… Так и просидим с ним до вечера, тут уж я домой отправляю его с книжками, да ватрушку, али блинчик заверну на дорожку… Знают меня все в деревне как писательницу, иногда на «День Гуляний» зовут стихи почитать, миниатюры – не отказываюсь. Принаряжусь в блузочку, кудряшек навью, губы помажу помадкой – эх, старушка ты, старушка, а ничего, есть еще порох, мы еще повоюем!.. Лежат в моей библиотеке несколько томиков стихов моих, один с рассказами. Помнишь первый мой? Как я радовалась, когда дарила тебе? Надеюсь, он с тобой, там, далеко, все еще с тобой…
А больше мне о жизни сказать нечего. Одна я, Сережа, как перст. Жду твоего незабвенного письма. Если увидишь. Если прочтешь. Если здесь ты еще, на нашей необъятной Родине. В 26 усылали снова, кто куда, иные и за границу. А я не из пужливых, ты знаешь, в леса ушла и выжила. Ответь мне, родимая сторона, каким светом живешь теперь?..