Промах во времени

В «Замри» нужно играть по всем правилам, а Микки, похоже, опять их нарушил. Он вообще самый рассеянный в нашей компании. Моя бабушка говорит, что всё дело в имени, которое дали ему при рождении – Мигель Анхель. Во-первых, оно было двойное: Мигель и Анхель. Во-вторых, в другом языке его звали бы Микеланджело, а это уже совсем иной мир. Будь этот парень Джеком или Клодом, всё было бы гораздо проще. А так его имя металось в поисках своей сути и это мешало ему быть таким, как все. Конечно, кто-то считает это глупостью, но я уверен, что бабушка права.
С другой стороны, Микки (Мигель Анхель – это слишком длинно) ещё и самый умный во всей округе. Его, конечно, могли бы этим дразнить, а вот спорить с ним точно никто не стал бы – кому охота в итоге оказаться в дураках? Ему одному мы обязаны тем, что в «Замри» мы могли участвовать без взрослых. По большому счёту это была даже не игра, а вариант образовательных экскурсий в прошлое. С кучей правил и требований. Но Микки отлично справлялся: высматривал артефакты, организовывал поиск информации, даже нас всех умудрился научить вникать в детали. Он говорил, что это важно, что мы должны понимать, куда перемещаемся и как могут развиваться события. Он же отправлял заявку. В общем, всё это было благодаря Микки. И вот теперь он стоял неподвижно, а мы все – я, Уго, Джесс, Рон и Берти – решали, как нам быть.
Правила были не слишком просты, но выполнимы: разместиться на месте интересующих событий, активировать прибор для перемещений, настроить дату и время пребывания, всем занять свои места и войти в общий ритм – вплоть до дыхания. Если всё сделано правильно (а по-другому ты не сдашь экзамен и не получишь допуск на такое), то телесная оболочка остаётся на месте, будто замирает, а внутренняя – сознание, чувства, и всё, что называют внутренним миром – перемещается назад, а потом обратно.
Только в сказках и фантастических книгах говорится о путешествиях в пространстве целиком, то есть вместе с телом. Но учёные давным-давно доказали, что это невозможно. К тому же при бесплотном перемещении нельзя повлиять на события, а значит, не нарушается ход истории.
Бабушка рассказывала, что способ бывать в прошлом и видеть его своими глазами изобрели в её детстве, когда она была чуть постарше нас нынешних. Тогда поднялась большая шумиха и первыми взялись за дело полицейские и историки. Все только и говорили о раскрытых делах и подтверждённых исторических фактах. Потом подулеглось и к перемещениям подключились всякие биологи, физики и прочие. И снова пошли вспышки новостей: одно открытие, другое, третье. Но очень далеко забраться не могли – это было технически невозможно. Бабушка говорит, что оно к лучшему, потому что человеку не должно быть открыто всё. И что без тайн жизнь не в радость. Сама она не горела желанием путешествовать таким образом, но всегда с интересом слушала наши рассказы…
Сегодня утром всё началось как обычно. Мы пришли на отмеченное место. Связались с мисс Энн Томпсон – координатором. Она подтвердила заявленное направление: раскопки костей динозавра. Я разложил метки для ног, Микки подключил управление, выставил, сверяясь с записями, дату, уменьшил привычное время до семи минут. Все встали на метки и начался обратный отсчёт.
Переместились мы тоже как обычно. Ничего такого, никаких побочек. Метка тебя будто затягивает внутрь и важно не сопротивляться этому. Всё остальное сделает техника. И Микки тоже был там, тоже начал перемещение с нами, а потом исчез. Я открыл глаза и не увидел его. Все остальные были, а его не было. Вот контуры меток для ног, вот силуэты Берти, Рона, Уго и Джесс. А Микки не было. Рон сориентировался первым – он жестом показал мне оставаться на месте, стеречь всё, а остальным махнул рукой и ребята бросились врассыпную на поиски. Я бы тоже с удовольствием побежал, но в команде нужно действовать слаженно, да и спорить жестами в отсутствие времени – не самое разумное занятие.
А ведь Микки и мы заодно с ним уже попадали в переплёт из-за его рассеянности: три путешествия тому назад мы посещали поместье, где готовилось восстание рабов. Вообще мы хотели бы посмотреть само восстание, но Джесс сказала, что это будет жестокая бойня и что большого смысла в таком путешествии нет. Всё-таки она была девчонкой, эта Джесс, хотя и умела драться не хуже любого из нас. Но Микки тогда согласился с ней. Он посчитал это «разумным доводом» и добавил, что нам не дадут допуск на события, где есть насилие. Хотя как по мне, попытаться стоило бы. Так вот в тот раз прямо на последней цифре отсчёта Микки отвлёкся. Вроде как на бабочку, а, может, ему что-то и привиделось. Но факт остаётся фактом: когда мы переместились, он выглядел по-другому. По правде говоря, друг друга нам воссоздавало воображение, у нас ведь при перемещении и глаз толком не было, но если во всём этом начнёшь глубоко разбираться, с ума можно сойти. В общем, мы ощущали друг друга и окружающий мир, а наш мозг «дорисовывал» это всё до привычных образов. Когда мы очутились на той стороне времени, все выглядели стандартно, а Микки будто чуть светился. Почему так – не знал ни он, ни тем более мы.
В хозяйском доме нас никто не видел даже с этим свечением, поэтому вся наша компания спокойно могла побродить между старинных вещей. Потом мы пошли в сторону бараков, чтобы посмотреть, что происходит там. Время близилось к вечеру, но до заката было ещё далеко. Внутри огромной обветшалой хибары было черным-черно от огромного количества полуголых тел. Люди, как могли, отдыхали после долгой работы на жарком солнце. В дальнем углу негромко шло какое-то обсуждение. Мы, конечно, направились туда. Из разговоров стало понятно, что рабы замыслили побег. Это было странно – мы ведь точно знали, что на следующий день здесь начнётся восстание, такое крупное, что о нём будут знать и через сотни лет. Но обсудить получившуюся нестыковку сейчас всё равно нельзя было бы чисто физически, поэтому мы просто недоумённо переглянулись, а Микки подошёл поближе – посмотреть, что из вещей готовилось для побега. И тут случилось неожиданное: сидящий в самом углу и плетущий что-то из соломы мужчина отреагировал на его приближение. От замер, вытаращился и белки его глаз на угольно-чёрном лице будто увеличились вдвое. Он видел Микки! Не знаю, как, но видел.
Мы все растерялись, не понимая, что теперь делать. А Микки подошёл к мужчине вплотную, погладил его по руке, затем погладил плетёные фигурки и, наконец, широко улыбнулся. Мужчина, внимательно следивший за этими движениями, как будто что-то понял и тоже улыбнулся, а в широко открытых глазах пропало выражение ужаса. Он что-то тихо зашептал на непонятном языке. Остальные, находившиеся вокруг и дальше, похоже, совсем ничего не заметили. Микки поднял руку – это был знак, что нам пора возвращаться к своим меткам. Так мы и поступили. Переместились без проблем и, как только пришли в себя, бросились к Микки – проверять, всё ли с ним в порядке. Он был цел и свеж, как огурчик, причём сразу начал командовать:
– Ларри, – это было мне, – собери, метки и сложи в коробку вместе с прибором. Посмотри, чтобы всё было отключено.
– Рональд, – это уже Рону, – а ты срочно проверь, не изменилась ли хоть какая-нибудь информация про восстание.
Рон отвечал за архивы и лучше всех знал, где и что смотреть. Он тут же достал папку с вырезками и испещрёнными пометками листами, пробежал глазами, задерживаясь на некоторых местах, и, наконец, уверенно помотал головой:
– Нет. Всё, как было.
Микки облегчённо вздохнул и мы вслед за ним тоже.
– Не могу понять, – сказала Джесс, – почему там было столько людей, но заметил тебя только один? И что он там плёл из соломы?
– Он делал человеческие фигурки, – ответил Микки, – я думаю, он какой-нибудь потомственный колдун. Вроде вуду или что-то ещё. Я читал, что они чувствуют энергию. И он тоже как-то учуствовал.
– А зачем ты гладил его?
– Чтобы успокоить, конечно. Во-первых, нам не нужен был лишний шум. Вообще не нужно, чтобы хоть что-то менялось. Во-вторых, я хотел ему внушить, что всё будет хорошо, всё получится.
– Кстати про «получится», – встрял Уго, – мы хотели посмотреть на подготовку к восстанию, а выяснилось, что планировался побег. Или я что-то не так понял?
   Микки стал развивать придуманную им теорию про то, что восстание разгорелось из-за неудачного или – наоборот – удачного побега, но тут его прервал Рон, сказав, что пора сдавать коробку с инструментами для перемещения. И мы пошли к складскому помещению экскурсионного бюро, обсуждая по дороге впечатления и будущие отчёты.
Теперь, пока все бегали, я стоял и думал, что в тот раз всё закончилось хорошо, а вот сейчас… И, главное, непонятно, в какой момент что-то пошло не так.  Стандартный набор действий. Мы встали по меткам. Обратный отсчёт. Привычное ощущение лёгкого водоворота. Перемещение. Открываешь глаза, ориентируешься, ищешь других… И в этот раз всё произошло точь-в-точь. Но по прибытии на месте оказались все, кроме Микки. Очертания его метки виднелись, а его самого как и не бывало. Нам, конечно, стало не до раскопок. А ведь это очень крутая штука – раскопки динозавров. На перемещение сюда, между прочим, очередь, и мы честно ждали два с половиной месяца. Особенно Уго – он большой фанат динозавров. И знает эту тему даже лучше, чем Микки. А теперь все, и Уго тоже, метались по этой площадке с раскопками, выискивая нашего друга. Но его нигде не было. Оставалось лишь надеяться, что он просто не смог переместиться и теперь ожидает всех нас в обычной действительности, по ту сторону времени. Время пребывания здесь подходило к концу. Мы встали на свои метки и еле дождались момента, когда нас затянет обратно. Надо было бы, конечно, смотреть по сторонам, чтобы запомнить хоть что-то из происходящего, но я, если честно, вообще не мог ни на чём сосредоточиться: всё время думал о том, что же произошло с Микки. Наконец, таймер сработал и мы переместились.
Микки стоял на своём месте неподвижно. Замерший, но не так, как должен был, а чуть согнувшись и с полуоткрытыми глазами. В общем, неправильно. Дышал ровно, медленно-медленно, будто экономя силы. Взгляд пустой, мимо всех. Вот, значит, как всё это выглядит, когда нас самих внутри нет, а есть только телесная оболочка. Как жутко!.. Надо было что-то делать, но что именно, никто из нас не знал.
Первой высказала умную мысль Джесс. Она вообще была в нашей компании второй по уму после Микки. Вот и сейчас именно она предложила внимательно осмотреть его тело, только не трогая. Вдруг у него подёргивается палец или происходит что-то ещё необычное, чего в нормальном состоянии быть не должно.
Мы все бросились к Микки, осматривая его дюйм за дюймом от краёв метки до кончиков волос.
– Динозавр, – вдруг отрывисто, тихо, будто не веря сам себе, произнёс Уго и затем уже громче и увереннее повторил, – динозавр!
Он, наверно, со страха помешался, наш бедный Уго – никаких динозавров здесь и в помине не было. Похоже, дела становились всё хуже и хуже. Неужели придётся бежать за помощью к взрослым?
Джессика взяла Уго за руку и спросила:
– Где ты видишь динозавра, Уго?
Тот пробежался по нам взглядом и отдёрнул руку:
– Вы что, решили, что я – псих?! У Микки в глазах динозавр. Посмотрите внимательно.
Мы снова обступили Микки, заглядывая ему в глаза.
– Снизу, – подсказывал Уго, – присядьте на корточки.
Сначала удивлённо охнул Берти, затем Рон, а потом и я, наконец, увидел то, о чём говорил Уго: в остекленевших глазах Микки, как в модной выпуклой витрине, отражался какой-то монстр и, судя по всему, это был именно динозавр. Движущийся куда-то динозавр.
– А вдруг он его заметит и съест? – спросил Берти.
– Не должен, – покачала головой Джесс, – в таком состоянии мы там все невидимы.
– «Не должен», – передразнил Берти, – откуда ты знаешь? Может, все эти правила есть только в нашем мире, а для динозавра они не существуют. И Микки сейчас с ним один на один. Не пойми где.
Похоже, Берти запаниковал и это было плохо. Мой дедушка, отставной военный, частенько говорит, что панику нужно пресекать, иначе всем хана. Паникёра нужно нейтрализовать или занять делом. Знать бы только, каким. Может, Рон на правах старшего брата (они были погодки, собственно, именно поэтому Берти и оказался в нашей компании) приведёт его в чувство каким-нибудь подзатыльником? Дед говорит, что на войне все средства хороши.
И снова всех вернула в строй Джесс:
– Как раз-таки «где», мы все знаем: на этом самом месте. Мы видели метку Микки на раскопках – она была там, где ей и положено быть. У нас только большая сложность с определением точного времени. Если бы знать дату…
– Нет, дата не поможет, – возразил Рон, – нас не пропустят так далеко. Даже эксперименты по таким перемещениям запрещены, что уж про нас говорить?
– Но ведь Микки туда как-то попал, – не унималась Джесс. – Как он это сделал?
– Это не он, – сказал вдруг Уго, – его просто затянуло.
Мы все уставились на него. Какая-то логика в этих словах была, но уловить суть не получалось.
– Смотрите, – Уго показал рукой сначала на наши метки, а потом на ту, где стоял Микки, – мы все были вот здесь, а Микки оказался ближе всех к костям динозавра. А кости в данном случае – что?
– Что? – переспросили, всё ещё не понимая, мы.
– Артефакт, – пояснил Уго, – мы все бегали, но я всё равно заметил, что метка Микки оказалась ближе всего к черепушке. И его самого попросту засосало дальше, во времена, когда эти кости ещё были основой живого динозавра.
– Может быть, там образовалась какая-то воронка, – подхватил Берти, который, кажется, пришёл в себя, – и затянула. Как водоворот. Или как торнадо.
– Значит, нам нужно вернуться туда и каким-то образом вытащить Микки, – подытожила Джесс. – Вот  только как?
Нам нужен был план и в моей голове как раз стали появляться подходящие мысли:
– Надо снова попасть на раскопки и нырнуть дальше вслед за Микки. Чтобы попасть на раскопки, нужно заново выставить таймер, а для этого мы должны получить разрешение на перемещение. И это – первая из задач.
А ещё эта задача была основной сложностью. Даже Микки не осмелился бы запросить повторную экскурсию в тот же день. А ведь он был мастером по части аргументации… Аргументации, но не переговоров. Главным переговорщиком у нас был Уго: лицо в кудряшках, поразительно чёрные глаза и очень приятная улыбка. Многие, а особенно взрослые и уж особенно женщины, разом менялись, стоило только Уго посмотреть на них. А уж когда он заводил разговор, они просто таяли от умиления. Дело в том, что его семья перебралась сюда из другой страны несколько лет назад и Уго до сих пор не избавился от акцента. Как говорит моя бабушка, «это придаёт его речи некий шарм». Мы иногда подтруниваем над Уго из-за такой особенности, но в случае чего именно он отправляется на переговоры, будь то беседа с продавцом мороженого, когда мы забыли деньги, или с кем-то из наших родителей, когда один из нас набедокурил.
– Уго, тебе общаться с мисс Томпсон, – сказал я.
– Окей, – легко согласился он. – Какая будет легенда?
– Главное, – не завраться, – вставил Берти.
– Я думаю, – задумчиво крутила локон Джесс, глядя на прибор для перемещения, – я думаю, мы можем сказать, что наши расчёты были неверны и времени оказалось маловато. Обычно мы закладываем десять минут, а в этот раз Микки сократил путешествие до семи минут, потому что раскопки не так интересны в плане действий и сэкономленное на законных основаниях время можно добавить к тому разу, когда будет что-то более зрелищное. Мы ведь это обсуждали. На приборе выставлено семь минут и это значит, что в центре знают про время. Здесь мы уже не врём.
– И если скажем, что не успели толком ничего рассмотреть, пока были там, это тоже будет правдой, – добавил Рон. – А ещё только глухой в нашей округе не знает о любви Уго к динозаврам, потому что он уже все уши прожужжал об этом.
Рон – мастер по части придумывания историй. Стоит только выдать ему «А» и «Б», как у него уже готов правдоподобный рассказ на любую тему. А всё потому что перед родителями ему как старшему приходится отдуваться во всех приключениях за двоих. Зато Берти ему всегда в рот смотрит и делает всё, что скажет брат.
– Годится, – одобрил Уго.
А что тут, собственно, ещё скажешь, если все звёзды сошлись так, как нужно?..
– Пять минут, – вставила Джесс, – надо просить пять минут. Неизвестно, придётся ли нам искать Микки там, где он сейчас.
– Хорошо, – кивнул Уго, – я готов.
Он подошёл к аппарату и Джесс нажала кнопку вызова диспетчера.
– Энн Томпсон на связи, – донеслось из динамика. – Всё ли у вас в порядке?
Уго улыбнулся (да-да, он улыбался микрофону, хотя, бьюсь об заклад, это тоже работало) и заговорил:
– Здравствуйте, мисс Томпсон. С вами говорит Уго. Какое счастье, что сегодня дежурите именно вы. Никто другой не смог бы меня понять.
– Что случилось, Уго? – мисс Томпсон, похоже, начала нервничать.
– Ах, мисс Томпсон, если бы вы только знали, какое это счастье – присутствовать на раскопках динозавров. Если бы вы только видели, как это всё происходит. Нам так повезло: мы попали на момент, когда уже расчистили до конца череп и можно было легко представить саму голову. Если бы я был художником, я бы нарисовал штук десять картин о раскопках и одну непременно подарил бы вам.
Из динамика послышался женский смех, затем мисс Томпсон сказала:
– Я с удовольствием приму в дар твой рисунок любого качества, не дожидаясь, пока ты станешь художником в общепринятом смысле.
– Тогда я прямо сегодня его вам и нарисую, – с готовностью подхватил Уго и добавил. – Я хочу вас кое о чём попросить, мисс Томпсон. Микки сказал мне, что я сошёл с ума, но я знаю, что вы меня поймёте.
– Что случилось?
Уго вздохнул и его лицо подёрнулось печалью, а в голосе зазвучало чуть ли не отчаяние:
– Дело в том, что я не успел рассмотреть всё целиком. Динозавр ведь очень большой, а я сначала засмотрелся на голову: это ведь такой вид, особенно челюсти… Я ведь совсем забыл, что Микки ограничил время. Мне так хотелось увидеть его целиком поближе, но я не успел. Время вышло. Они все в этом ничего не понимают. Микки сказал, что если я готов смотреть, как расчищают кости, то я просто сумасшедший, и что он по этому поводу ни к кому обращаться не будет.
Если честно, я и сам был готов поверить в то, что говорил Уго. Тем более, что Микки, будь он сейчас с нами, повёл бы себя именно так.
Мисс Томпсон помолчала, а потом спросила:
– Ты ведь понимаешь, что это против правил?
Уго кивнул и добавил вслух:
– Конечно, мисс Томпсон, я всё понимаю. И если вы откажете, я тоже пойму…
Он многозначительно замолчал и мы все замерли в ожидании. Прошла целая вечность, а то и две, пока, наконец, мы снова не услышали женский голос:
– Сколько вам нужно?
– Пять минут, – восторженно закричал Уго, понимая, что всё получилось, как надо, – всего лишь пять минут, мисс Томпсон!
– Хорошо, – её голос теперь звучал строго, хотя мы понимали, что это напускная строгость, – у вас будет пять минут, две из которых я вычту из следующей экскурсии.
– Mille grazie! (ит. Большое спасибо) – от волнения Уго перешёл на свой родной язык, – я непременно нарисую для вас динозавра, в самое ближайшее время.
– Спасибо! Спасибо! – присоединились мы к благодарностям.
Голос мисс Томпсон снова заметно потеплел:
– Выставляйте время и ждите, когда загорится зелёная кнопка. Конец связи.
Джесс выставила время и развернула прибор так, чтобы ей были видны огоньки и она могла бы начать отсчёт вместо Микки. Мы встали по местам и в ожидании сигнала высказали появившиеся мысли. Вернее, говорил я, потому что когда имеешь в голове чёткий план, он легко начинает обрастать деталями. Ими я и поделился:
– Как только прибудем на место, сразу бежим к метке Микки. Если от неё идёт притяжение, значит, переместиться можно. Но нужно делать это всем вместе. Помним, что показываем отсчёт и общаемся, как обычно, только руками. Вытягивать вверх, чтобы было заметно.
– Да. Хорошо, – закивали остальные.
– Нет, – вдруг подал голос Берти, – это неправильно. Обратно тоже нужно перемещаться всем вместе, а у нас не будет времени вернуться по своим меткам. Нам нужно сейчас расположить свои метки прямо возле метки Микки. Иначе мы переместимся обратно вместе с ним, но мимо своих тел.
Похоже, впервые за время своего существования среди нас, Берти высказал важную, хотя и спорную мысль. Жаль, обсуждать было некогда. Я сказал:
– Голосуем.
Берти поднял руку тут же, удивлённый Рон – спустя мгновенье. Джесс заметно колебалась, просчитывая риски. Уго посмотрел на Берти и тоже проголосовал «за».  Затем поднял руку я. После этого подняла руку и Джесс, но сделала она это как будто против воли.
– Единогласно, – объявил я и скомандовал, – передвигаем метки.
Мы успели как раз к зелёному сигналу на приборе.
– Настраиваемся, – сказала Джесс и начала отсчёт, – десять, девять…
После слова «три» она замолчала и мы все, уложив к тому времени вдохи-выдохи в определённый ритм, продолжили считать про себя. Потом всё привычно закружилось, а когда я открыл глаза, мы снова были на раскопках. Я сразу почувствовал, какое притяжение исходит от метки Микки. Осталось только закрыть глаза и отдаться этому потоку, тем более, что от нас здесь больше ничего не зависело.
Нас снова закрутило, но теперь это было дольше и как будто с какими-то замедлениями. Значит, времени у нас будет меньше, это нужно учитывать. Главное – вообще не застрять в этом межвременном пространстве. Но нет, похоже, прибыли.
Я открыл глаза. Прямо передо мной стоял Микки. Вернее, его проекция, но другого здесь и не могло быть. Все остальные тоже были на месте и мне вдруг захотелось всех их обнять. Но это, конечно, было бы физически невозможно.
Микки тоже был нам рад. Он даже начал подпрыгивать на месте, хотя в обычной жизни такого за ним не водилось. А потом он показал рукой Уго, чтобы тот обернулся, а мы просто повернули головы в эту сторону.
Прямо возле нас лежал живой динозавр. Вернее, нам было видно только приподнятую над землёй огромную шею и огромную же голову, но – ясное дело – там дальше находилось и всё остальное. Зрелище, конечно, невероятное: размеры мы, правда, уже знали и по костям могли составить общее представление, да и всякие макеты с голограммами видели не раз. И всё же реальность оказалась гораздо круче. Какие глаза – с прожилками, с сосудами, с огромным двигающимся зрачком. А чешуйки – крупные, некоторые (видно, старые) чуть отслаивающиеся по краям, где-то плотные, где-то рыхлые. Зубы – страшные, размером, наверное, с руку. Сразу понятно – хищник.
Уго заметался, чуть было не рванул с места, а потом, опомнившись, очертил рукой круг и приложил её, будто в молитве, к другой – разрешите, мол, оббегу вокруг и вернусь. Джесс изобразила часы, но Уго лишь сильнее затряс сложенными руками. «Только быстро», – показала Джесс и он понёсся, что было сил. А мы продолжали смотреть на гигантского монстра. Почему он лежал и только вертел головой, мне было непонятно. Но здесь что-то явно произошло и Микки мог знать, что. Точно, ведь когда мы заглядывали ему в глаза, динозавр там отражался целиком, а значит был на ногах и к тому же далеко. Хотя, что значит «далеко» при таких размерах?..
В общем, пока я размышлял, прибежал обратно Уго. Запыхаться он в таком состоянии не мог и всё же, ясное дело, пробежка далась ему нелегко, тем более, что голову он держал повёрнутой в сторону динозавра. Микки кивнул и помахал рукой, чтобы мы приготовились – метки начали свою «работу». Я постарался успокоиться, насколько это было возможно, конечно. Началось перемещение. Сначала неровно, будто рывками и с замедлениями, потом более плавно и с возрастающей скоростью. В итоге нас будто выбросило на поверхность. Ноги горели – так им было горячо. Я открыл глаза и посмотрел вниз: подошва моей обуви по краям начала подплавляться. Я спрыгнул с метки и посталкивал всех остальных, только Уго и Джесс сами отскочили в сторону. От меток шёл жар, а на приборной доске аппарата для перемещения замигали незнакомые лампочки. Микки тут же всё отключил и отправил сообщение о том, что мы благополучно прибыли. Потом посмотрел на метки и пробормотал:
– Кажется, дело плохо.
– Ничего, – махнул рукой Рон, – главное, что мы снова здесь полным составом. Живые и здоровые. А с этим выкрутимся. Что-нибудь придумаем.
– Рон точно что-нибудь придумает, – поддакнул Берти, – ты, Микки, лучше скажи, как тебя занесло дальше всех?
– Это так странно, – улыбнулся тот, – дело в том, что перед самым началом перемещения, вернее, в самом его начале, я просто чихнул.
– Что? – не поверила Джесс, – ты сам чуть не остался не пойми где, мы совершили почти невероятное, чтобы вытащить тебя оттуда и всё потому что ты «просто чихнул»?
– Полегче, Джесс, – вспылили Уго, если бы не Микеланджело, никто из нас никогда в жизни не увидел бы того, что увидели мы!
– Микеланджело! – Фыркнула Джесс, но было видно, что это она – так, для формы. Потому что Уго был, конечно, прав. И что увиденное куда как важнее перечисленного ею.
Мы дождались, когда метки остынут, упаковали их и прибор для перемещения, а затем отправились сдавать вещи в наш экскурсионный пункт.
– Слушай, Микки, – вспомнил я, – ты же видел, как этот динозавр упал? Что с ним случилось?
– А вот это самое интересное. Мне надо было сразу вам рассказать, но я отвлёкся и забыл, – ответил Микки, – во-первых, динозавров было два.
– Два? – Мы все прямо застыли на месте, а Уго так и вообще схватился за голову.
– Да. А во-вторых, – как ни в чём не бывало продолжил Микки, – они играли.
– Что? Как они могли играть? Об этом ведь нигде не говорится, – мы сыпали вопросами и высказывали свои суждения, перебивая друг друга.
– А, по-моему, всё очень логично, – рассудительно сказал Микки, – люди судят о динозаврах по останкам. Разве по расположению костей этого динозавра можно сказать, что незадолго до своей гибели он игрался, и, что, собственно, погиб в результате неосторожной игры?
– Ты говоришь такие вещи, я сейчас с ума сойду, madre mia! – не выдержал Уго. – Почему, ну почему я всего этого не видел?
– Так получилось, извини, – опешил Микки.
– Он ещё извиняется. Рассказывай скорее, что ты видел? С чего ты вообще взял, что это игра? – напирал Уго.
– Потому что никакого другого смысла у этих действий не было. Вы, наверное, обратили внимание на то, что мы находились в долине, окружённой каменистыми холмами, причём один из них был в непосредственной близости от нас. Так вот на ближнем холме и ещё на одном, подальше, стояло по динозавру. На дальнем – чуть поменьше ростом и с рогами, ну, или во всяком случае с наростами, похожими на них. А того, что на ближнем, вы потом сами видели.
– Что же они делали? – не выдержала Джесс.
– Они сталкивали с холмов крупные предметы: камни или куски засохших растений. Толкали по очереди и каждый своим способом – один хвостом, а другой рогами.
– Так почему ты решил, что это игра? – спросил теперь уже Рон.
– Сами посудите: никакого вреда этими действиями они друг другу причинить не могли, признаков агрессии не показывали, наоборот, внимательно следили за передвижениями предметов. Что это ещё, если не игра?
– А дальше, дальше что было? – снова подал голос Уго.
– Дальше тот, что стоял ближе к нам, не рассчитал силу движения и сам скатился с этого холма. Не знаю, сломал ли он что-нибудь себе или просто не смог подняться, но зарычал так, что тот, другой динозавр, услышав это, бросился со всех ног наутёк. В случае схватки или соревнования за территорию он бы так себя не повёл.
Это всё, конечно, звучало невероятно. Оставшуюся часть пути мы провели в обсуждениях услышанного. И никакой правдоподобной истории в своё оправдание придумать не успели. В общем, в экскурсионном бюро, куда мы принесли сдавать оборудование, быстро раскусили, что мы неправильно расположили метки, и нам, конечно же, досталось на орехи. Нас отстранили от путешествий на три ближайших месяца, а вместо них влепили штрафные работы. Плюс пообещали, что отныне все наши экскурсии в прошлое будут проводиться только в сопровождении взрослого. А в довершение вызвали наших родителей. И это было хуже всего. Потому что выслушивать их надо было сначала всем вместе, по дороге домой, а потом ещё и каждому по отдельности. А сил у нас уже не оставалось вообще.
К счастью, на развилке, после которой каждый из нас шёл к себе домой, стояла моя бабушка. Моя славная всепонимающая бабушка. А за ней, прямой, как столб, возвышался дед. Мы все шли хмурые, уставшие и ничего хорошего от этого дня больше не ожидали. Бабушка мгновенно оценила ситуацию и всплеснула руками:
– Куда же это годится? Как пленных на расстрел… А ведь они ещё не ели ничего с самого утра. Давайте-ка всех детей к нам: я как раз булочек напекла, с молоком или с какао будет самое то.
Взрослые, особенно мои родители, начали было высказываться против, говорить, что, мол, нечего нас баловать и что мы ничего такого не заслужили, но тут мой дедушка хорошо поставленным голосом громко произнёс: «Отставить разговоры!» – и все как-то сразу умолкли, а наша компания отправилась вслед за бабушкой на большую уютную домашнюю террасу, где посреди стола на огромном блюде действительно возвышалась гора сдобных булочек. Как они пахли – с ума сойти!.. Мы разместились кто на деревянных скамейках, кто на стульях, а бабушка плюс ко всему принесла пледы и покрывала, чтобы укутать нас. И это было настоящее блаженство – после всего пережитого просто сидеть, поджав ноги, пить сладкое какао, заедая его сладкими же булочками. И молчать. Для меня лично на сегодня было достаточно слов. И для остальных, видно, тоже. Только Уго, не в силах удержать накопленные впечатления, рассказывал, как он бежал вокруг костей, видя при этом живого динозавра. Бабушка кивала и поддакивала ему, но я почему-то уверен, что звук на её слуховом аппарате был в это время чуть ли не отключен, а сама она при этом думала о чём-то о своём. Наконец, Уго тоже затих. А ещё чуть позже настала пора расходиться.
– Сходи проводи Джессику до дома, – сказала мне бабушка.
– Это ещё зачем? – удивилась Джесс.
– Ты девочка, так положено.
– Вот ещё глупости, – Джесс фыркнула и поскорее выскочила на улицу, чтобы я даже при желании не успел догнать её.
– Это всё потому, – сказала бабушка, глядя в дверной проём на удаляющуюся фигурку, – что ей приходится играть по вашим правилам: называться полумужским именем и рядиться в одни только джинсы, презирая другую одежду. Но, помяни моё слово, через пару-тройку лет природа возьмёт своё и даже если эта девочка продолжит носить только штаны да футболки, по вечерам вы будете сражаться друг с другом за право проводить её домой.
Мы с ребятами переглянулись и только недоумённо пожали плечами. Хоть моя бабушка и была для нас авторитетом в житейских вопросах и всяких премудрых вещах, всё-таки сейчас она говорила какую-то абсолютную глупость. Но возражать ей, конечно, никто не стал, да она и не стала бы спорить – лишь добавила бы, как обычно, своё любимое «время рассудит».
Через пару дней Уго, верный своему слову, лично отнёс и вручил мисс Томпсон рисунок с динозавром. Она искренне восхитилась его работой и особенно богатством воображения, подсказавшим в качестве сюжета прообраз футбольной игры, устроенной двумя доисторическими гигантами. «Сама бы я никогда до такого не додумалась», – сказала она. «Я тоже», – хотел было ответить Уго, но промолчал. Никаких других свидетельств о случайной дальней экскурсии взрослые от нас не получали.