Чингачгук

В Азинске фашня порезала Чингачгука – молодого анархиста и бойца антифы.

Ненавидели его давно – с тех пор, когда он в своем Дальнереченске разогнал Легион Четвертого Райха – не самую хилую из фашистских группировок своей страны и своего региона – самого правого в стране.

Из антифы в Дальнереченске был только Чингачгук, Легион Четвертого Райха насчитывал тридцать бойцов – не то, чтобы много, в Азинске было куда больше, но и не мало.

Чингечгука это не смутило и он послал легионерам ультиматум того рода, какой Тимур посылал Мишке Квакину – мол, если вы, гады фашистские, не перестанете ромов п…здить и не самораспуститесь,, порву вас, как тузик грелку.

Легионеры долго смеялись.

И зря.

Потому что собрал Чингачгук своих неполитичных друганов, объяснив каждому из них на понятном языке вред фашизма (у одного – прадед воевал, другой ниггерский рэп слушал, в общем, Чингачгук нашел подход к каждому) – и во время очередного шествия легионеров, посвященного победе православного воинства над пид…стичной Ордой, обрушился на них, как лавина с горы.

Менты местные фашню не любили – хлопот от нее много, и в отделении дружелюбно говорили Чингачгуку, что цель у него хорошая, но методы неправильные.

- Точно, неправильные, - улыбаясь всеми зубами, смеялся Чингачгук. - В следующий раз сразу резать буду, без предупреждения.

Легионеры собрались на Совет, смущенно смотрели друг на друга, - и Председатель наконец, озвучил то, что у всех вертелось на языке.

- Он же отморозок. Ему же человека зарезать, как нам цыгана.

- У меня жена и дети малые, - выдавил из себя зам Председателя.

- А у меня девушка на сносях.

- А мне – мамка не велит.

_ А меня батя ремнем выпорет.

Самораспустился Легион Четвертого Райха в Дальнереченске, и это был уникальный случай для той страны и той эпохи.

А Чингачгук, не удовлетворясь достигнутым, переехал в куда более важный Азинск, и начал мутить движ там.

Выследили его, когда шел он с двумя девушками. Увидев, что с разных сторон приближается 20 фашиков, но свободный путь к отступлению еще есть, Чингачгук рявкнул на девушек: Бегите, на…й, счас не до феминизма.

И принял неравный бой.

Очнулся он в большом помещении – то ли в раю, то ли в больнице. Рядом стояли белоснежные существа – не то врачи, не то ангелы. И кто-то смотрел на него пронзительным взором – Чингачгук не сразу понял, был ли это бог, в которого он не верил, Главврач или прибежавший на сенсацию журналист –интервьюер:

- Так за что ты жизнь молодую отдаешь?

Хотел Чингачгук сказать что-то по Бакунину и Кропоткину о счастье обездоленных бедняков всей Земли, но в этот момент ложь не шла с его языка, и сказал он чистую правду:

- За то мы жизнь молодую отдаем, чтобы в историческом центре города разваливающиеся халабуды 18 века не сносили и чтобы догхантеры беспризорных собак не отстреливали.