Попутки и попутчики. Из цикла рассказов Дачные бай

         Помню в детстве, проводя все летние каникулы в пионерских лагерях, неподалеку от села Деревянное, я мечтала, чтобы у нас была дача именно там. Но дача моих родителей находилась совсем в другом месте в Соломенном. Я долгое время думала, что названия сел произошли от названий материалов, из которых в старину были сделаны крыши домов. У тех, кто побогаче  крыши деревянные, у тех, кто победнее - соломенные, как в сказке про трех поросят. Но как оказалось, Соломенное произошло от финского слова салми, что означает пролив.
         В Соломенном тоже растут сосны, то же самое озеро, да еще и живописные, дивной красоты скалы с крутыми уступами в придачу. Место очень красивое, но в 90-е встал лесозавод, оставшись без работы, местные жители от голода и безденежья спились. Большая их часть во всяком случае. У меня и раньше к этой даче душа не очень лежала, а теперь стало и того хуже, не с кем слова сказать.
         А главное, из города в Соломенное в те годы плохо ходили автобусы. Больше часа надо было протрястись в битком набитом душном автобусе, и хорошо, если у тебя над головой начало капать из протекшей тары с солеными огурцами, а не из переноски с котом, которого против его воли везут на дачу. А потом еще пешком, с тяжелыми сумками топать километра три-четыре по Ялгубскому шоссе. Мимо мчатся тысячи машин, но попутчиков там брать не принято.
         Часть пути проходила через понтонный мост, который в хорошие времена иногда медленно разводил по сторонам трудяга-буксир, пропуская к лесозаводу большое морское судно и нам приходилось часами ждать, когда мост снова соединят, чтобы перебраться на другой берег пролива.
         Еще на подходе к мосту начинаешь ощущать свежий волнующий запах воды и рыбы. Мост был старый и тяжелый транспорт по нему уже не ходил, а из оторванных на нем глушителей, бамперов и колес легковых автомобилей наверное можно было построить небольшой пешеходный мостик.  При сильном ветре мост ходил ходуном из стороны в сторону, да еще и мощное течение пролива придавало остроты впечатлениям.
         Эта часть пути была самой интересной. На пешеходных дорожках по обе стороны моста  у широких деревянных  перил кипела жизнь. Здесь всегда стояли рыбаки с удочками и спиннингами. Там можно было купить свежайшего сижка, судака, щуку или еще чего получше, пойманного явно не на удочку. Некоторые рыбаки, собравшись колоритными группами вокруг деревянного ящика из под рыбы, выпивали и закусывали нехитрой едой, разложенной на газетке. Другие спали, нарыбачившись после ночного клева, прямо на деревянном настиле моста из толстых досок, завернувшись с головой в телогрейки.
         Слева за мостом расположен красивейший, ныне действующий храм Сретения Господня. Место для его строительства было выбрано не случайно, самое живописное, на берегу пролива на высокой скале. Такие скалы местные жители называют «бараньими лбами». Церковь видна отовсюду. Многое повидали за свою долгую историю стены Сретенского храма. До революции в царское время церковь на скале почитали за честь посетить августейшие особы, там хранились святыни и даже, говорят, выгнутые стулья, сделанные собственноручно Петром I. К сожалению все эти реликвии не сохранились до наших дней. В годы советской власти Сретенская церковь была разграблена и закрыта. Ее перестроили сначала под общежитие, потом школу, затем там располагались картофельный склад, клуб и магазин, в 90-е спортзал и сауна. В начале 2000-х церковь восстановили. Сейчас там находится чудотворная икона "Всех Скорбящих Радость".
          Когда родителей не стало, я долго собиралась соломенскую дачу продать. Но все как-то не получалось. И вдруг случилось, продала очень быстро. По моему объявлению в газете позвонил мужчина, назвался Игорем, по профессии - дальнобойщик, приехал посмотреть дачу, попросился там переночевать, я почему-то согласилась отдать незнакомому человеку ключи от дачи и уехала в город. На следующий день он перевез туда жену и маленькую дочку. Мы встретились в городе у нотариуса и подписали договор купли-продажи, они там же вручили мне деньги и все, я даже вещи не успела собрать. Так и продала дачу с посудой, мебелью, занавесками, вчерашним супом в холодильнике и сахарным песком в сахарнице.
         Начала подыскивать другую, поближе к городу. Расчертила лист бумаги на две колонки для плюсов и минусов новой дачи и первым пунктом обозначила транспорт и близость автобусных остановок в обе стороны с дачи и на дачу, потом электричество, колодец, доступ к озеру, соседи, а уж потом  сам участок и дом. 
         В общем, я продала более дорогую, но нелюбимую дачу, купила дешевую, но обладающую неповторимой, необъяснимо притягательной для меня аурой. Домишко на совершенно пустом участке земли отремонтировала на разницу в цене. И начала с чистого листа обустраивать все по-своему. Посадила цветы, несколько плодовых деревьев и кустов, привела участок в порядок, посеяла газонную, бархатную травку. Получилось совсем неплохо.
         Весь первый год на дачу хорошо ходили автобусы, чуть ли не каждые два часа. А потом начались перебои, то автобус сломался, то водитель заболел, то еще что-нибудь, все не слава Богу.
         Рабочих мест в селе не много. Раньше большая часть населения работала на Промкомбинате, но его в 90-е закрыли. Остаются магазины, почта, школа, медпункт и частная лесопилка. Большая часть жителей трудоспособного возраста работает в городе. Личный транспорт имеется далеко не у всех, поэтому появилась в селе новая профессия — перевозчики. Они возят в город и из города всех желающих по цене автобусного билета. Водители на дорогих машинах подвозят редко, чаще те, для кого сто рублей тоже деньги.
         Один из них Алексей со своей женой Ольгой снимали жилье через два дома от меня. Ездили на стареньких советского образца коричневых «Жигулях».
Леша - доброжелательный, нестарый еще мужик с одним небольшим недостатком, он все время говорил, буквально не переставая. Неутомимо, как радио, рассказывал обо всем на свете, о том что жена работает медсестрой в медпункте села, что купили, что ели, куда ездили отдыхать, о своей работе в городе в охранной фирме. В разговорах жену называл не по имени, а Любимая. Любимая ходила в магазин, Любимая сварила картошку. В селе болтали, что он оставил первую жену с тремя ребятишками в городе, влюбившись в Ольгу. Только эту тему в разговорах он почему-то всегда обходил стороной.
          Ольга — маленькая, молчаливая толстуха лет сорока лишь посмеивалась, когда сельчане указывали ей на то, что у Лехи «говно в жопе не держится», имея ввиду безудержную болтовню ее мужа. Когда уж очень доставала лехина говорильня, она выходила на улицу с горстью семечек и подолгу стояла одна, нервно лузгая их и сплевывая шелуху на землю. Ольга никогда не была замужем, детей у нее не было, поэтому она прагматично подходила к браку. Лучше говорливый Леха, чем совсем  никого.
          Однажды, когда я стояла на остановке в ожидании автобуса, Оля окликнула меня и предложила подвезти до города, я согласилась и мы разговорились. Она рассказала, что их кошка родила десять котят, позвала в дом посмотреть на них. Котята были еще совсем крошечные и милые, но их было слишком много.
«С этим надо что-то делать», - сказала я.
«Вы имеете ввиду утопить?», - спросила Оля.
«Ну не знаю, наверное, да, а кошку-мать стерилизовать», - неуверенно подтвердила я.
«Что вы такое говорите, мы с Игорем, что злодеи, что ли?», - возмутилась Оля, уперев руки в боки.
          В общем котятам  подарили жизнь. Они быстро подросли, начали  бегать по соседним дворам в поисках пропитания. Осенью Игорь и Ольга переехали в соседнюю деревню, там открылся медпункт и Ольгу пригласили туда на работу. Кошек, конечно, они с собой не взяли. Зимой все кошки на улице замерзли.
          Еще один перевозчик - Алик, симпатичный молодой мужчина. Вообще-то он Абдулла, но краткое имя удобнее для работы. За глаза его называют «нерусским». Алик женат на русской женщине Рите, у них трое детей, двухэтажный каменный дом с красивым кованым забором и воротами с витыми замысловатыми узорами. Алик любит слушать в машине передачи по радио оппозиционного содержания и ворчать на несправедливость власти и жизни вообще. Расплачиваться за перевоз с ним можно только налом, у него нет пластиковой карты. Злые языки говорят, что это для того, чтобы его местонахождение не вычислили бывшие жены на предмет алиментов и налоговая.
          Перевозчик Раиса - настоящая гром-баба. Крупная бабища килограммов под сто пятьдесят. Водит свой бывалый внедорожник Тойоту Ленд Крузер, как мужик, уверенно и твердо. В девяностые подняла троих детей. Рассказывает, что даже бутылки собирать приходилось, так было трудно. Сейчас Рая хозяйка крепкого фермерского хозяйства, у нее три коровы, большое стадо гусей, кур и индюков. Есть грузовичок, трактор и другая сельскохозяйственная техника. Раньше коров у Раи было больше, но для них не хватает лугов для сенокоса и выпаса. Земли у озера постоянно растут в цене. "А на стойловом содержании коровы дают невкусное молоко", - говорит Рая. Хозяйством занимается сожитель Раи Семен, неизвестно откуда взявшийся в поселке лет десять назад. Невысокий, жилистый мужичок, с длинными как у гориллы ручищами до колен, Семен невероятно силен и умеет делать все на свете. Он играючи управляется с хозяйством, да еще умудряется набрать осенью грибов и ягод на зиму. Семен обожает Раису, уважает ее взрослых детей, изредка приезжающих из города и любит брауншвейгскую колбасу.
          Раиса нравится мужчинам, она большая кокетка, красит волосы в огненно-рыжий цвет, ходит в ярких лосинах и кофтах, правда за ней тянется слабый, едва заметный шлейф запахов коровника: парного молока, сена и навоза. Это не противный запах, он похож на естественный аромат эксклюзивных духов с феромонами.
          Еще извозом занимаются три Михаила. Интересно, что в поселке у женщин часто встречается имя Рая, а у мужчин Миша. Такая видимо была мода у старшего поколения, их родителей.
          Первый Михаил водит комфортабельный микроавтобус бирюзового цвета. У него дело поставлено четко. Посверкивая золотой массивной печаткой на мизинце, он раздает свои фирменные визитки с телефоном налево и направо, и попутчики звонят ему, бронируя места в машине заранее. Он даже пытался забирать пассажиров у автовокзала из под носа у водителей рейсовых автобусов. Но те Мишу изловили и избили, а когда это не помогло, устроили показательную автокатастрофу, наехали на микроавтобус на каком-то старом драндулете, отремонтированном на один раз именно для этого случая. Починив машину и поправив здоровье, Миша ведет себя осторожнее и ставит машину поодаль от остановки, пассажиры сами подходят и, если места еще не заняты, садятся в микроавтобус. Иногда Мишу останавливают гаишники и он нагло врет им что везет родственников на свадьбу, гаишники конечно не верят, но как-то они все же договариваются между собой, и я даже догадываюсь как.
          Второй Миша ездит на еще крепкой Ладе Веста седан. Машина, конечно, вместительная, но вместе с Мишей в салоне всегда сидит его ревнивая жена.  Это уменьшает заработок перевозчика, потому что одно пассажирское место всегда занято. Но ей наверное виднее, как нужно вести себя со своим мужем. Она грубо разговаривает с молодыми и симпатичными пассажирками, на которых Миша  восхищенно пялится, совсем как собака Павлова на Павлова. Покорный взгляд выражает неистребимую надежду получить то, что он хочет. А обильное слюноотделение в предвкушении удовольствия, в карман не спрячешь. Миша — кобель обыкновенный. Он не обременен ни образованием, ни воспитанием. Он ничего не может с собой поделать он такой, какой есть. Непокобелимый самэц. А от тотального контроля жены у него развился заметный нервный тик, он время от времени трет ладонями лицо, как будто его кожу раздирает нестерпимый зуд. Стоит заметить, что люди они уже не молодые, обоим прилично за пятьдесят и возможно даже любят друг друга. По-своему.
          Третий Михаил или как его называют в поселке Мишка-профессор, действительно профессор медицинского института. И не надо думать что его хотят обидеть таким прозвищем. На самом деле односельчане им гордятся, по принципу знай наших. Не так много в селе людей выучившихся и сделавших такую блестящую карьеру. Просто он родился и вырос в поселке и его все знают с детства. Теперь он приезжает в отчий дом, как на дачу на лето. Интеллигентный профессор подвозит знакомых сельчан бесплатно.
          Приходилось мне ездить и с незнакомыми людьми. Например как-то к остановке подъехала машина с батюшкой в сутане за рулем. По пути мы много говорили о религии. Я глубоко верующий человек и это не дань моде, а искреннее интуитивное чувство. Я не поверила вдруг, напоказ в лихие годы. Вера жила в моей душе всегда и в советское время тоже, когда верующих людей преследовали власти.
И раньше и сейчас я люблю зайти в действующий храм и тихо постоять у одной из икон, слушая красивое пение церковного хора на литургии. Я не разбираюсь в церковных правилах, таинствах и православных обрядах, о чем очень сожалею. Это упущенный в образовании пласт культуры, изучение которого стоило бы ввести в школах. Для меня без веры, без Бога картина мира не складывается в единое целое.
          Однажды меня подвозили до города три здоровенных, татуированных бандита на Гелендвагене. «Гелике», как они говорили. На шеях - пудовые, блестящие, типа золотые цепи, у двоих с большущими крестами. Классика лихих лет. Не знаю, зачем они остановились у остановки и подвезли меня до города. Ну не тимуровцы же это были? Может настроение было хорошее у людей, добрые дела хотелось совершать. Вели они себя вежливо, несмотря на пугающий внешний вид. Всю дорогу беспокоились удобно ли мне и не дует ли  из окна и денег в конце пути не взяли, как я ни уговаривала. Зачем я села к ним в машину? Не знаю, как-то неудобно было людей недоверием оскорблять.
           Была еще история с афганцами. Они подъехали на старой латаной-перелатаной  колымаге. Из салона неслись трогательные песни под гитару, посвященные войне в Афганистане, в которых звучали слова о чувствах солдат, о тех ужасах, которые им довелось испытать на войне. Водитель и пассажир на переднем сиденье оказались воинами–интернационалистами, ветеранами боевых действий и инвалидами. У меня наворачивались слезы на глаза от песен, сердце уходило в пятки, когда рыдван мотало из стороны в сторону по дороге. Тот мужчина, что вел машину, крутил руль как-то странно, чуть ли не локтями и по-моему еще и плохо видел. Его напарник подсказывал, куда рулить и что происходит на дороге позади машины, видимо зеркало заднего вида отсутствовало. Я конечно очень благодарна им за то что подвезли, но во время  пути я прочитала про себя все молитвы, которые знала, а "Отче наш" так раз десять подряд, опасаясь, что мы вот-вот попадем в аварию.
          Ехала как-то с молоденькой,  модно одетой девушкой на новенькой красной ауди под звуки классической музыки. Дорогая акустическая аппаратура создавала эффект живого звука, а я в роскошной машине чувствовала себя крайне неловко, стесняясь дачной одежды и сумки полной картошки.
          Добиралась в город с очень дисциплинированным водителем, кадетом-старшекурсником Карельского кадетского корпуса. Он рассказал, что когда учился на первом курсе, застрял на остановке, автобус не пришел. Накрапывал такой же противный дождь, как сегодня, он промок, а его никто не хотел подвезти, ни одна машина не останавливалась. В итоге он чуть не заболел и получил взыскание от командира за опоздание, хотя не был ни в чем виноват.
           Мчалась с сумасшедшим гонщиком на спортивном гоночном автомобиле. Машина буквально летела над дорогой. Было впечатление, что вот-вот автомобиль расправит по бокам огромные крылья, как у самолета, и мы взлетим высоко ввысь и не вернемся больше никогда обратно. Чуть инфаркт не получила тогда, лишилась на время дара речи. Когда примчались в город, водитель, увидев мое бледное лицо и трясущиеся руки, попенял: «Что же вы не сказали, что боитесь, я бы сбавил скорость, я думал, раз молчите, значит вам нравится такая быстрая езда».
           Довелось даже поработать психологом. Подвозила меня молодая женщина-предприниматель. Сначала долго молчала, а потом с места в карьер начала рассказывать. Про мужа-алкоголика, который изменял, пил и бил, про дочку, которую родила поздно в тридцать пять, как развелась и жила одна, занялась бизнесом и вроде бы успешно. "Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить", - она поплевала через левое плечо и перекрестилась, - "Прибился ко мне год назад молодой мужчинка, но в койке все хорошо, а работать не хочет, альфонс. И я могу теперь его содержать, финансы позволяют, но противно, а одной тяжело. Вот почему так всегда в жизни, если есть одно, то нет другого? Всегда чего-то не хватает?".
           Однажды остановился дедок на шикарном Мерседесе Майбах. Я глазам не поверила, обычно дедушки и бабушки по большей части живущие на скромную пенсию, передвигаются на общественном транспорте, а за руль доисторических авто дедки садятся в лучшем случае несколько раз в год, чтобы доехать до дачи. Оказалось, что старик в прошлом капитан дальнего плавания, большую часть времени работал в советском пароходстве, но довелось и в частном бизнесе потрудиться, когда контрольный пакет акций пароходства перешел в частные руки в ходе приватизации. Где только ни побывал Владимир Сергеевич, так звали капитана. Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилась яркая жизнь, полная приключений и путешествий и началось хорошо обеспеченное существование пенсионера в элитном дачном поселке. "Все хорошо. Все идет как надо. Только навязчивые мысли не дают мне покоя. Куда идут наши налоги? Дороги не в лучшем состоянии, пенсионеры еле выживают. Как можно отдавать в частные руки фармацевтику и все то, что имеет социальную значимость и требует особого контроля и не терпит неизбежной алчности частника?".
          Нет у меня ответов на все сложные вопросы, да и у кого они есть? Я только попутчик, наблюдатель. Наблюдаю жизнь. Удивительный калейдоскоп интересных лиц, судеб, характеров стремительно мчится передо мной. Каждая поездка - маленькое приключение.

Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно.