История Мэри Ли

 - Да мы столько времени с тобой в одной связке, что у меня на тебя самого компромата больше, чем у тебя на меня! – захохотал он. И поперхнулся. Откашлялся. Снова взял в руки бокал.
Собеседник усмехнулся одним уголком жесткого рта.
 - И всё же меня волнует, что ты не можешь ничего накопать на мадам Ли. Как так? Сирота из ниоткуда. Фамилию в приюте дали. Ей бы всю жизнь в официантках ходить, так нет же: стремительная карьера, блестящий юрист, своя фирма. Баба – юрист. Сдуреть можно. Ей нет и сорока, а под ее дудку столько народу пляшет! Казалось бы - штурмуй политику, заводи любовников, строй дворцы. А она что? Покупает за такие деньжищи никому не нужный участок глухого леса! Она точно не охотится?
 - Оружие держит в руках хорошо, два покушения очень наглядно это показали,  - собеседник опять скривился.  – Но не охотится, нет.
 - Почему такая безумная цена? Нефть там, что ли, нашли? Или золото?
 - Да просто чокнутый наследник, столетний старикашка, последний клочок владений своей семьи продавал. Не хотел расставаться. Собственно, никто и не желал особо покупать: пара охотников из столицы разве что, чтоб было где с ружьем побродить, когда сюда приезжают. Услышав цену, посоветовали старику обратиться в психбольницу. А наша Мэри согласилась! Она, говорят, уже лет десять хозяина окучивала, продай да продай. С тех пор, как ее собственное имущество по стоимости сравнялось с участком.
 - Да что ты говоришь! Что ж ей этот участок так дорог-то оказался. Труп она там зарыла, что ли?
 - Теперь уж никто не узнает, труп или не труп. Один сосед забрел за границу участка – так она его засудила. Последние новости: выстроила там охотничий домик и поселила какого-то вооруженного нечесаного мужлана, который двух слов связать не может, зато стреляет неплохо. Теперь соседи боятся даже нечаянно границы нарушить.
 - Мужлана, говоришь?..
 - Да нет, что ты. Там дикарь дикарем. Разве бы Мэри…
 - Однако ты не нашел ни одной зацепки насчет любовных связей.
 - Какая-то она ненормальная, значит. Работа, карьера да вот лес. Говорят, на ее участке медведи водятся.
 - Медведи?
 - И олени. Не представляю, что ей за охота этот зоопарк покупать, при ее-то жизни. Когда всё вокруг нее вертится. Вот поверь: я ведь достоверно не знаю… может, ты хоть и посылаешь меня про нее сведения собирать – а сам на нее работаешь. Нет?
 - А ты?
И оба надолго замолчали.
**
Маленькая девочка осторожно ступала по хрустящим веткам. Она дрожала.
«Кто ты, девочка? Как тебя зовут, где твоя мама?» Она не ответила бы на эти вопросы. Какие-то чужие люди давно передавали ее из рук в руки, называли  каждый раз новым именем или просто «сиротка». Она привыкла, что еда в ее руках бывает редко, что люди равнодушны, а иногда злы.
Последняя женщина была веселой. Она пила пахучую жидкость из темных бутылок, кормила девочку чипсами и пела одну и ту же песенку про какую-то Мэри. Но сейчас тело этой женщины лежало в трейлере совсем холодное. Видимо, ей больше не были нужны ни бутылки, ни даже собственное тело, и она ушла. Мэри накрыла то, что осталось от женщины, рваным одеялом с головой: так однажды сделали бродяги, уходя и оставляя одного из своих, такого же похолодевшего. Бродяги – они и сами себя так называли, так их звали и какие-то люди в форме, которые появлялись иногда в их подвале. Девочка попробовала назвать себя словом «бродяга». Что-то было не так. Она не бродяга. Она кто-то еще.
Перед тем, как уйти, она съела последнюю пачку чипсов и допила воду из последней бутыли. Больше ничего съестного не обнаружилось. В лесу они с женщиной пару раз находили ягоды. Девочка решила посмотреть, не найдет ли она сама каких ягод.
Но раздался грохот. С этими звуками она тоже успела познакомиться в своей жизни. Выстрелы. Стреляют обычно плохие люди. И это опасно. Если выстрелят, можно вот так же похолодеть и уйти из тела, но перед этим будет очень больно. Девочка не хотела кричать от боли. Она прижалась к дереву и стала слушать.
Крики мужчин. Еще выстрелы. Страшный вой зверя. Девочка взвизгнула и побежала вперед. Ей казалось, что она убегает от  этого страшного нагромождения звуков, но она ошиблась: маленькие ноги принесли ее совсем в другую сторону.
И она увидела.
Огромный черный зверь. Он то вставал на задние лапы, то падал обратно на четвереньки, и - выл. Зверь горевал, как человек.
У его ног лежало маленькое темное тельце.
Девочка поняла: какие-то минуты назад оно было медвежонком. Плохие люди выстрелили, и детеныш насовсем оставил тельце, которое мама любила обнимать. Зверь был его мамой. На картинке в книжке, которую листала в трейлере девочка, медведица была в платье и обнимала своего пушистого сыночка. Теперь девочка видела, что бывает, когда книжки закрыты.
Медведица взвыла вновь.
Девочка растерла по щекам слезы и тоже завыла. Ей было жалко и маму, и медвежонка.
Медведица посмотрела на нее. А она – на медведицу.
Голоса охотников послышались совсем близко.
Зверь сделал выбор. Мать оставила бездыханное тело своего малыша, подхватила одной лапой девочку и бросилась через бурелом, унося человечьего ребенка подальше от опасности.
Девочка прижалась к зверю. Зверь порыкивал на бегу – и девочка подражала рыку. Зверь заскулил однажды, наступив на острую ветку, – и девочка заскулила.
В этот вечер малышка засыпала в тепле и тишине. Она навсегда поняла, что в жизни самое главное. Главное – чтобы никто в тебя не стрелял.
Пройдет несколько лет, прежде чем она отправится к людям. «Как тебя зовут, девочка?» Мэри. Это последнее человеческое имя, которое она помнила. Его она и назовет.
На уроке будут говорить о том, какие большие территории нужны медведям для жизни. «Значит, нужно много денег», - решит она. Она купит Большую Территорию – и никто не будет стрелять в маму-медведицу.
В свой тридцатипятилетний юбилей она приедет к границе только что приобретенного, собственного участка леса. И будет идти долго-долго вглубь.
Медведица ее узнает. Позволит обнять новых недоверчивых медвежат.
 - Эта земля теперь наша, - скажет ей Мэри.  – Больше никто не выстрелит в тебя, мама. Ни в тебя, ни в твоих детей.
А в следующий раз – решит она – нужно привезти братикам сладкие подарки.