глава 3

                Историческая география

       Я повторюсь, говоря о том, что все книги прочитанные мной – это случайность. Родители отправили меня к дедушке в Воронежскую область. Вообще-то, начиная с первого класса, я почти не проводил лето дома. Меня отправляли или в пионерский лагерь, или к бабушке на Украину, или к деду. Исключением был один год, когда я все лето нянчился с двухгодовалой сестрой, но это только один раз.
В это лето я ехал, как мне было сказано, помочь деду с устройством каких-то механизмов. Я тогда посещал занятия в радиокружке и еще судомодельном, авиамодельном, а  в школе нам начали преподавать электротехнику. Преподаватель по электротехнике сказал, что электричество – это наука о контактах, научил нас вкручивать лампочку и объяснил, как запустить трехфазный двигатель от однофазной сети  220 вольт.
       – Давай, – сказал отец, хлопнув меня по плечу,– поможешь деду технически.
Они, дед и бабушка, меня очень любили и гордились наличием меня в их жизни. Дед брал меня с собой на базар в воскресный день и заходил во все подряд лавки и магазинчики.
       – Это вот мой внук,– подталкивал он меня вперед. Дальше были качания головой, чоканье языком и почти одни и те же слова:  «Надо же, какой большой и взрослый».
       Бабушка мне была неродная, дед женился на ней во время войны, когда лежал в госпитале, где она была санитаркой. А родную бабушку я никогда не знал, видел только фото – она умерла, когда моя мама была еще маленькой. Почти ничего не купив, мы возвращались домой – дед довольный, а я усталый, но гордый. 
Моя помощь деду заключалась в том, что нужно было механизировать процесс переработки яблок. У деда был небольшой сад, где росли яблони и картошка. Дед раздобыл где-то винтовой пресс, которым мечтал давить яблоки в кашу, чтобы потом делать вино.
       По профессии он был шофером, всю войну и после крутил баранку. Так что проблем с механикой у него не было – все детали были подогнаны, смазаны, и « на ручной тяге» пресс работал. Но к прессу прилагался трехфазный двигатель, вот его-то и надо было запустить.
       Пригодились уроки электротехники и занятия в радиокружке. На блошином рынке мы купили несколько конденсаторов, паяльник, олово и канифоль. Я спаял схемку и к великой радости деда пресс ожил. Контрольный тазик с яблоками пресс раздавил легко. Процесс виноделия был запущен. Потом, спустя несколько лет, когда я уже подружился с алкоголем, в каждый свой приезд к деду первый стаканчик домашнего вина мы с ним поднимали за механизацию.
       Но возвращаюсь к книге. Она лежала в туалете, без обложки и нескольких первых страниц. Туалет был на улице, в саду. Я ходил туда часто, но не по нужде – к тому времени я уже покуривал сигаретки «Шипка» и там прятался. Так здорово было пускать дым, который разбивался на параллельные плавающие полосы в солнечных лучах, пробивающихся в щели между досок.
        Я начал читать книгу с первой оставшейся страницы. Вот это да…, в школе об этом ни слова не говорили. Оказывается, Аляска была наша. Книгу я спрятал под крышу туалета, заменив ее на какой-то журнал, по-моему на «Крокодил». Вот тогда и появилась привычка читать в туалете. Книга подкупала прямотой и бесхитростностью. Герой, значит – герой во всем, чистая и добрая душа, наивность, открытость, сила духа. Злодей же  – просто мерзавец. И, конечно же, царь – предатель, и самый главный злодей. Да еще и имя у главного героя – Андрей Гагарин.
       «Вот бы была она сейчас наша, эта Аляска, по-другому плясала бы Америка», – думал я тогда, помня разговоры родителей о Карибском кризисе и о чуть не случившейся войне. Но больше всего заинтересовал вопрос: как Аляска стала нашей?
        Повторюсь, что обложки и первых страниц у книги не было. Но я знал, где есть имя автора.
       Уйти с урока в школе по какой-то уважительной причине было очень большой удачей. Если причины не было, её создавали. Можно было снять комсомольский значок и проколоть себе палец, потом испачкать кровью нос и, подняв руку, сказать:
       – Можно выйти, у меня кровь  из носа пошла.
       Однажды, мы с другом опоздали на урок и стояли под дверью класса, решая, идти в класс или внаглую прогулять занятие. И тут появилось наше спасение в лице школьной библиотекарши.
       – Что стоите?
       – Вас ждём,– соврал я, не задумываясь.
       – Вам завуч уже сказала?
       – Да,– ещё раз соврал я.
       – Тогда пойдёмте.
       – Надо учителя предупредить.
       Библиотекарша вошла в класс, через минуту вышла, и мы пошли в библиотеку. Оказывается, там списывали старые учебники и книги, и мы должны были связывать их в пачки и носить вниз под лестницу, к запасному выходу. Все списанные книги вносились в журнал. Вот тогда я и увидел, что если у книги не было обложки, то библиотекарша открывала какую-то страницу, где было имя автора. И это была 17 страница. Оказывается, книги печатались тетрадками по шестнадцать страниц в каждой (это авторский лист), а потом сшивались в типографии общим переплетом. А поскольку именно первая тетрадка чаще осыпается, автора указывали в начале второй тетрадки. Туда же ставили штамп библиотеки – так было раньше, сейчас правила могли поменяться. Так я узнал автора книги. А осенью я пошел в библиотеку и узнал ее название. [4] Меня просто захватило описание сурового северного мира, рассказы о людях, выживающих почти на краю света. 
       В попытке понять наличие Аляски в составе России по приезду домой пошел  в библиотеку и  наткнулся на книжку Льва Семёновича Берга.  [5]
       Потом уже не мог остановиться, читая других авторов, пишущих о суровом Севере или о суровом Юге. Я пытался представить себя  на Севере и понимал, что я не выживу там. Холод – мой заклятый враг (я до сих пор не езжу на зимнюю рыбалку), но читать о людях в ледяном краю было наслаждением. [6]
       Да, Аляска, как бы ты пригодилась нам и тогда, и сейчас. Быть или не быть Аляске русской? – не встал такой вопрос перед Александром II, вот такая шекспириальность.
        На мое поступление в вуз после школы претендовал  Ленинградский институт океанографии, но победила электротехника. А спустя много лет я стал членом Русского Географического Общества, и мой членский билет был подписан  российским учёным, океанологом, исследователем Арктики и Антарктики Артуром Чилингаровым.
               

                [4]  Михаил Зуев-Ордынец, роман «Последний год». 
                [5] Открытие Камчатки и Камчатские экспедиции Беринга".
                [6] Джек Лондон, сборник рассказов  «Сын Волка»,
                Артур Конан Дойл «Опасная работа. Арктические дневники»,
                Валериан Альбанов,«На юг, к земле Франца-Иосифа!»,
                Владимир Санин, повести «Семьдесят два градуса ниже
                нуля», «Трудно отпускает Антарктида», «В ловушке».