гл. 2-26. Девять дней войны. Июнь-июль 1941

ВОСЕМЬ КРУГОВ БЫТИЯ
или Жизнь Ивана Булатова

Семейный роман-эпопея

КНИГА 2. ОГНЕННЫЕ СПОЛОХИ ВОЙНЫ
или Беда без спроса входит в дом

ПРИМЕЧАНИЕ: Если Вас не интересуют исторические и военные события, то
ДАННУЮ ГЛАВУ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ.


Глава 26. ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ВОЙНЫ. ИЮНЬ-ИЮЛЬ 1941
Краеведческая

Тенденциозная статистика по ходу войны. – Наступательные операции Вермахта «Нахштосс» и «Мюнхен». – Обзор дислокации погранотрядов и регулярных частей и соединений Красной Армии. – Упорные действия немецких войск на Скулянском плацдарме.


*   *   *
О собственных успехах каждой воюющей стороне можно громко и смело трубить – это когда более слабый противник вынужден отступать, чем в июле 1941 года неумеренно пользовались румынские военачальники. Но одновременно и советские ретивые штабисты, пытаясь обелить в глазах грозного начальства свои беспомощные действия в самом начале войны, зачастую тоже искажали реальное положение дел. Например, в журналах боевых действий вверенных им соединений (от дивизии и выше) фактически неуправляемое отступление своих частей и соединений такие офицеры называли «организованным отводом войск методом подвижной и манёвренной обороны с ведением боя на каждом выгодном промежуточном рубеже». Согласно теории ведения огневого боя, такие действия действительно имели такие названия. Но на самом деле, очень горьком для солдат и младших начальников, всё обстояло значительно хуже, а то и ужасающе.

Да, советские войска вынуждены были довольно спешно и далеко отступать. В итоге они отступили до берегов Невы и Волги. Да, немецкие войска при этом весьма успешно оккупировали огромные советские территории вплоть до предместий Ленинграда и Москвы. И в это время румынские войска тоже весьма «успешно воевали» против ослабленных советских войск. Особую активность румыны проявляли при захвате заднестровских территорий Украины, в том числе при взятии Одессы. Ведь каждому завоевателю хочется нажиться богатствами, которые лично им захвачены, или хотя бы «полакомиться» посулами начальства поделиться этими богатствами. Вот и проявляли румыны беспримерную жестокость в отношении мирного населения: расстреливали, грабили, насиловали – то есть, освобождали эти земли для себя.

Во время войны всю грязную работу при зачистке освобождаемых территорий немцы действительно охотно перекладывали на плечи своих союзников – венгров, чехов, румын, а также на западенцев и прочих своих антисоветских приспешников. Что те с большой охотой и делали, особенно вместо того, чтобы идти под пули на передовую линию ведения боёв с упорным отчаянием сражавшимися «красными коммуняками».

Но и общую обвинительную гребёнку в отношении вероломного противника – рядовых солдат, младших командиров и даже офицеров – тоже ни в коем случае нельзя применять. Ведь со стороны простых румынских, чешских или немецких граждан, которые в очень жёстких условиях военного времени и всеобщей мобилизации населения были одеты в униформу и отправлены на фронт, были многочисленные случаи проявления сострадания, гуманности и милосердия. Бывало, что пленных они отпускали при возможности так поступить, а не расстреливали, как это было приказано им сделать. И чужое добро недавние рабочие и крестьяне тоже не грабили и не жгли попусту, не насиловали девушек и женщин, не убивали детей и стариков, как это делали отъявленные мерзавцы, которых тоже было немало. Но наряду с массовыми жестокостями во множестве примеров присутствовало также и гуманное поведение сердобольных солдат. Война слишком жестока и многолика, чтобы одним росчерком сделать какой-то один её обобщённый портрет.

Но нельзя забывать также и о том, что самыми обычными советскими гражданами, как оставшимися на оккупированных врагом территориях, так и воевавшими на фронте в солдатских ватниках и шинелях, было пережито невероятно много страха, боли, голода и холода. Это они пролили море крови, и это на их счёт относятся десятки миллионов смертей в ту войну.

Так что при всём своём проявлении гуманизма и милосердия любой захватчик всё равно остаётся оккупантом и агрессором, который навязывают местному населению свою власть и волю. Так что об эпизодической гуманности, проявленной отдельными захватчиками, помнить нужно, ведь так и было на самом деле. Но в целом благодарить их не за что: никто не мешал им не допускать к власти в своей стране те силы, которые вскоре погнали их на Восточный фронт, никто не просил их являться в свой дом, даже вот с таким проявлением чужеродного милосердия.

 «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет!» – жестоко, но справедливо звучат эти старинные русские слова. Поэтому, как только румыны в жутко морозном конце 1942-го года почувствовали на себе грозную силу обращённого на них советского оружия, тут же забыли о недавнем своём воинственном духе и пыле. И с берегов Дона и Волги они бросились бежать домой, повсеместно проявляя случаи массового дезертирства или сдачи в плен целыми подразделениями. Такое поведение деморализованных, голодных и дезорганизованных румынских солдат ничем не отличалось от поведения летом 1941 года примерно так же дезорганизованных и деморализованных советских солдат.

Особенно много таких было из числа только что отмобилизованных в армию жителей недавно присоединённых к Советскому Союзу западных территорий. О случаях подлого поведения одетых в форму жителей западных территорий и о недоверии к таким солдатам зачастую говорится в журналах боевых действий советских полков, дивизий и более крупных армейских соединений.

Об этом же – о подлости, трусости и жестокости румынских офицеров, а также о высокомерной наглости, жестоком педантизме и вероломстве немецких войск – говорится в романе «Бегство», написанном румынским писателем Аурелом Михале (Военное издательство Минобороны СССР, 1965 год).

Описываемые этим автором события о дезертирстве и бегстве домой румынских солдат относятся к зиме 1942-1943 годов и весне 1943 года. А мы вернёмся к событиям конца июня – начала июля 1941 года.

*   *   *
Немецко-румынская группировка армий, называемая также «арматой Антонеску», действовала хоть и автономно, но координировано действиями с рейхс-группы армий (РГА) «Юг», поскольку де-юре не входила в её состав. Из немецких войск в состав РГА «Юг» входили первая панцер-группа (танковая), две пехотные армии Вермахта и четвёртая воздушная армия Люфтваффе, а также венгерский горный армейский корпус.

Но фактическим планированием боевых действий «арматы Антонеску» занимался командующий 11-й армией Вермахта генерал-оберст (генерал-полковник) Ойген фон Шоберт, которому румынский маршал и диктатор в одном лице «добровольно» поручил разработку всех директив и приказов, касающихся совместного ведения войны.

В соответствии с директивами командования РГА «Юг» сконцентрированные вдоль границы с СССР немецко-румынские войска из «арматы Антонеску» должны были быть в готовности к действиям по двум вариантам:
1. Если советские войска сразу же начнут отводить от границы свои соединения, необходимо было начинать вести операцию «Нахштосс» – с целью воспрепятствования планомерному отводу советских войск за Днестр и далее за Днепр.
2. Операция «Мюнхен» планировалась на случай прочного удерживания советскими войсками рубежа вдоль реки Прут и организации в этом случае усиленного прорыва обороны противника и уничтожения его войск.

Но в действительности, уже по ходу ведения боёв на Восточном фронте, немецко-румынским войскам пришлось комбинировать свои действия согласно планам, предусмотренным в обеих операциях. Дело в том, что входившая в состав советского Южного фронта и действовавшая на территории Северной Буковины 18-я армия, согласно директивам сверху, с первых же дней войны не оказывая ощутимого сопротивления противнику, а начала планомерно отводить войска на восток – в районы мощных довоенных укрепрайонов, сооружённых вдоль старой госграницы. А 9-я армия этого же фронта, воевавшая южнее – на территории Молдавии, в это время упорно удерживала госграницу на берегах реки Прут от посягательств румынских войск при одновременном рокадном демонстративно дезориентирующем поведении немецких войск, временно не предпринимавших активных наступательных действий согласно указаниям своего начальства.

Следует отметить также общее численное и в особенности воздушное превосходство советских войск именно на прутском участке ведения боевых действий. Вернее, это у противника на данном участке Восточного фронта было небольшое количество самолетов, поскольку основная часть немецких авиасоединений из РГА «Юг» была сконцентрирована в Польше и действовала на Львовско-Киевском направлении. В Румынии же был размещён только 4-й немецкий авиационный корпус под командованием генерал-лейтенанта Курта Пфлюгбейля.

На территории Молдавии такое преимущество помогало пограничным заставам совместно с широко растянутыми вдоль государственной границы полками 176-й, 95-й и частично 25-й стрелковых дивизий, а также с полками 9-й кавалерийской дивизии успешно отражать попытки румын форсировать реку Прут, особенно в районе мостов, чтобы захватить плацдармы на восточном берегу.

Действия советских пограничных отрядов, не имевших в своём распоряжении ни артиллерии, ни бронетехники, носили весьма локальный и только сдерживающий характер. Но своими героическими усилиями пограничники весьма существенно помогали советским регулярным частям выполнять боевые задачи по предотвращению переправы войск противника и захвата им плацдармов.

Подвиги пограничников Родина отметила высокими правительственными наградами, есть среди них Герои Советского Союза. В том числе, героем Советского Союза стал лейтенант Ветчинкин Кузьма Фёдорович – командир 12-й пограничной заставы 25-го Кагульского пограничного отряда Молдавского пограничного округа Пограничных войск Народного комиссариата внутренних дел СССР.

Совместно с воинами 25-й Чапаевской дивизии и ополченцами пограничники около месяца удерживали свой рубеж обороны на данном участке госграницы. Но пограничные сражения – это отдельная тема, а мы вернёмся к рассмотрению хода действий советских регулярных войск, сражавшихся на Пруту и дислоцированных в северной и центральной части территории Молдавской СССР.

*   *   *
Начнём с севера и будем «продвигаться» к югу.
Участок госграницы от бричанских Тецкан до глодянских Кухнешт по прямой линии на гугл-карте равен примерно шестидесяти пяти километрам. Но с учетом очень сильной извилистости русла реки Прут на этом участке реальная длина госграницы составляет более ста двадцати километров. Кроме двух пограничных отрядов госграницу здесь обороняли два полка 176-й стрелковой дивизии 35-го стрелкового корпуса (командир корпуса – комбриг И.Ф. Дашичев).
На правом (северном) крыле, которое до конца июня оставалось достаточно спокойным, госграницу защищал также 389-й полк 176-й дивизии. А на левом, довольно беспокойном крыле участка обороны этой дивизии упорно оборонялся 404-й полк, который совместно с пограничниками не допускал форсирования пограничной реки и неоднократно ликвидировал локальные вражеские плацдармы, регулярно возникавшие в районе сёл Костешты, Бранешты, Кобань, Болотино и Кухнешты. То есть, практически в каждом крупном приграничном молдавском селе на этом участке своего наступления враг делал регулярные вылазки на нашу территорию, но не мог закрепиться на плацдармах.

В соответствии с требованиями ведения боевых действий в два эшелона, 176-я дивизия держала два полка на границе и один полк во втором эшелоне. Поэтому в первые дни войны 591-й стрелковый полк этой дивизии продолжал дислоцироваться в Бельцах. Таким образом, каждому очень сильно растянутому вдоль госграницы стрелковому полку этой дивизии приходилось совместно с пограничниками обеспечивать оборону на участках протяжённостью примерно в шестьдесят километров. Это заведомо ставило наши части в крайне невыгодные условия ведения боя, поскольку за Прутом против каждого советского полка было сосредоточенно до дивизии и больше войск противника, в том числе кавалерийских и моторизованных частей и соединений, интенсивно готовившихся к генеральному наступлению.

Продвинемся немного южнее вдоль госграницы.
От глодянских Кухнешт до унгенских Петрешт по прямой линии – менее пятидесяти километров. Но с учетом тоже очень большой извилистости русла реки здесь набирается более ста десяти километров для охраны госграницы. Этот участок обороны, особенно в районе моста через Прут в молдавских Скулянах, был наиболее уязвимым: его прикрывали только пограничники, незначительные силы которых двадцать четвёртого июня были усилены артдивизионом 266-го корпусного (гаубичного) артполка из резерва Главнокомандования.

А на южном крыле этого участка, в районе румынских Скулян, за Прутом была отмечена самая большая концентрация войск противника. И в первый же день войны немецкая 198-я пехотная дивизия из 30-го армейского корпуса 11-й немецкой армии захватила небольшой плацдарм на восточном берегу реки Прут в молдавской части этого большого припрутского села Скуляны.

После этого немцы, не расширяя плацдарм, упорно удерживали его с единственной целью: сохранить от подрыва стратегически важный для них мост через Прут. Как это впоследствии оказалось, именно из района Скулян противник заранее намечал начать свои наступательные действия в направлении главного удара – из Ясс на Бельцы и дальше на Винницу и Киев.

Для ликвидации этого плацдарма, в то время вызывавшего лишь недовольство советской стороны из-за того, что пограничники никак не могут ликвидировать его, и обнаружив некоторое сосредоточений войск противника в этом районе, двадцать третьего июня из Бельц в Скуляны был выдвинут 591-й полк. И до второго июля личный состав этого полка упорно и героически сражался с врагом на относительно небольшом участке обороны в районе сёл Скуляны, Герман, Чоропканы и Бучумены. Своей формой эта территория напоминает почти правильный ромб со сторонами примерно в десять километров по фронту и до двенадцати километров по малой диагонали. Именно здесь велись наиболее упорные бои – неравные и изматывающие для советской стороны, потому что против одного 591-го стрелкового полка действовали передовые части 198-й немецкой пехотной дивизии при участии подразделений 14-й румынской пехотной дивизии.

Ясско-Винницкое направление главного удара противника слишком поздно было распознано управлением войсками Южного фронта, которое, как уже отмечалось выше, было наспех сформировано на базе Московского военного округа, руководил Южным фронтом генерал армии И.В. Тюленев. И такая очень серьёзная промашка с тяжёлыми дальнейшими последствиями получилась из-за того, что штаб Южного фронта на первых порах действовал практически с закрытыми глазами – не располагал ни средствами связи, ни оперативными сведениями о дислокации в данный момент и о действиях вверенных ему войск. Естественно, ничего эффективного его штаб не мог предложить и на ближайшую перспективу ведения боёв.

При этом июньская катастрофа Южного фронта не состоялась только потому, что на этом участке и в это время противник не был заинтересован в проведении активных наступательных действий – об этом говорилось ранее. Эта относительная «передышка» позволила Управлению Южным фронтом в течение пяти дней хотя бы как-то сориентироваться в оперативной обстановке, а ещё через неделю начать предпринимать контрнаступательные меры, о чём речь будет впереди.

Возможно, в ошибочном определении командованием Южного фронта направления главного удара противника на этом участке фронта не на Бельцы – Винницу – Киев, а на Тирасполь – Одессу, не исключается негативная роль командующего войсками 9-й армии генерал-лейтенанта Черевиченко. В предвоенное время он начал командовать войсками Одесского военного округа, поэтому намного лучше знал оперативную обстановку на участке обороны вверенной ему армии. Несомненно, генерал Черевиченко был заинтересован в надёжной защите Одессы, поэтому он начал концентрировать войска в причерноморской Буджакской (Аккерманской) степи.

В этом стратегическом решении был большой резон: прославленный в стихах и песнях город на берегу Черного моря являлся не только крупным промышленным центром с большим торговым портом. Здесь была дислоцирована также мощная Дунайская флотилия Черноморского флота, которая впоследствии с моря перекрывала выход врага к Северному Причерноморью и к Крыму, представляла большую угрозу приморским городам и портам Румынии и Болгарии, правительства которых находились под контролем германского командования.

Для прикрытия Бельцкого направления удара противника, которое в штабе Южного фронта всё ещё не считалось главным, из второго эшелона 9-й армии на передовые позиции был выведен дислоцированный в Бельцах 48-й стрелковый корпус под командованием будущего маршала и министра обороны страны, а пока только генерал-майора Родиона Малиновского, состоявшего из дивизий – 30-й горнострелковой (четыре полка) и 74-й стрелковой (три полка).

74-й дивизии была поставлена задача по созданию и удержанию оборонительного рубежа на южных (со стороны Фалешт) и западных (со стороны Глодян) подступах к городу Бельцы. А совместно с пограничниками защищать участок госграницы от Кухнешт до Скулян было вменено двум полкам 30-й горнострелковой дивизии. Этой же дивизии двумя полками (35-м и 369-м) предписывалось на левом фланге обороны активными действиями помогать 591-му стрелковому полку 176-й дивизии на скулянском участке обороны с задачей ликвидировать вражеский плацдарм на восточном берегу Прута и выйти на рубеж госграницы.

В качестве документальных свидетельств приводим выписки из военных документов, хранящихся в Центральном Архиве Минобороны России, уже рассекреченных и размещённых на интернет-ресурсе – с расшифровкой военных аббревиатур и правкой неверно указанных названий населённых пунктов:

Из ЖБД 9-й армии за 23-е июня 1941 года:
«...35-й СК (стрелковый корпус) – 591-й СП (стрелковый полк), имея перед собой до трёх пехотных полков противника, переправившихся в районе Скулян, к 18-00 ведёт бой на фронте: Изворы, Бучумены.
48-й СК – 30-я ГСД (горнострелковая дивизия) заняла рубеж: Алуниш, Фундуры, ст. Реуцел и готовит его к обороне.
Бельцы неоднократно подвергались налётам противника...».

Из оперативной сводки штаба 9-й армии:
«...591-й СП во взаимодействии с 30-й ГСД, развивая наступление в южном направлении, к исходу 24.06.41 года достиг рубежа в районе Новых Чоропкан, продолжая вести бой с отходящим противником.
30-я ГСД, преследуя отходящие части немцев, к исходу 24.6 вышла на фронт: Валя-Русулуй, Герман и с утра 25.6.41 года передовыми частями наступает на Скуляны, отрезая пути отхода противника и совместно с 591-м СП уничтожая его...».

Это был временный успех в отдельных местах, не изменивший реального положения дел в целом. Вскоре наступление 30-й горнострелковой дивизии на Скуляны захлебнулось из-за упорной обороны противником стратегически важного плацдарма.

В это же время по центру и на правом фланге участка обороны госграницы силами 30-й горнострелковой дивизии, два горнострелковые полка (71-й ГСП и 256-й ГСП), оборонявшие свои участки протяжённостью примерно по пятьдесят километров каждый, успешно ликвидировали локальные вражеские плацдармы, которые регулярно продолжали возникать практически возле каждого приграничного молдавского села.

*   *   *
Госграницу от унгенских Петрешт и до г. Леово на стокилометровом участке по прямой линии и свыше ста восьмидесяти километров вдоль берега реки, обороняла 95-я стрелковая дивизия 35-го стрелкового корпуса под командованием комбрига Дашичева.

Кстати, оправданная в мирное время такая большая растянутость сил 35-го стрелкового корпуса на участке от бричанских Тецкан до города Леово с началом боевых действий привела к серьёзным затруднениям в координированном управлении частями 176-й и 95-й стрелковых дивизий, что вызвало необходимость в оперативном переподчинении частей 176-й дивизии командованию 48-м стрелковым корпусом. 

Наиболее беспокойные места на этом участке госграницы были в районе с. Петрешты, г. Унгены и с. Валя-Маре. Этот участок оборонял 241-й стрелковый полк. Предположительно второстепенное направление наступления противника, Ниспорены – Калараш – Кишинёв, защищал 90-й полк, к началу войны являвшийся армейским резервом. А стратегически более важное Кишинёвское направление, которое также не оказалось главным направлении удара противника, в районе сёл Лапушна и Леушены прикрывал 161-й стрелковый полк.

Ещё южнее участок госграницы от Немцен до Леова опять же обороняли только пограничники с приданными им двумя артдивизионами 266-го корпусного гаубичного артполка из резерва Главнокомандования. К счастью, этот участок госграницы всё это время оставался относительно спокойным: здесь противник практически не проводил наступательные действия.

В целом, наибольшую активность по захвату и удержанию плацдармов на восточном берегу реки Прут, включая попытки наведения понтонных мостов для переправы пехоты, кавалерии, артиллерии и танков, румынские и немецкие войска проявляли на участке между приграничными молдавскими сёлами Бранешты (западнее Глодян) и Валя-Маре (южнее Унген). Как минимум в девяти самых «горячих точках» здесь были отмечены неоднократные, но кратковременные и неудачные попытки румын захватить плацдармы. Наши пограничники и пехотинцы при поддержке полковой, дивизионной и армейской артиллерии успешно вышибали их за Прут везде, за исключением Скулян.
А вот Скулянский плацдарм немцы держали мёртвой хваткой.

*   *   *
Успешное развитие наступления немецких войск в течение первой недели ведения боевых действий в Карпатах и на территории Западной Украины позволило «армате Антонеску» приступить к подготовке генерального наступления для разгрома советских войск в Молдавии и Северной Буковине, сообразуясь с соответствующими указаниями германского главнокомандования.

А командующий немецкой рейхс-группой армий «Юг» (РГА «Юг») генерал-фельдмаршал Герд фон Рундштедт в соответствии с планами ведения восточного блицкрига «Барбаросса» ещё двадцать четвертого июня отдал приказ, в котором объединённым румыно-германским войскам предписывалось с утра первого июля начать операцию по глубокому прорыву советской обороны.

Главный удар при этом предписывалось нанести с плацдарма в районе пограничного села Скуляны. Отсюда становится понятным, почему 198-я немецкая пехотная дивизия с первого дня войны так упорно удерживала этот плацдарм.

К первому июля германское руководство приняло во внимание успешное развитие наступления немецких войск в Карпатах и Западной Украине, а также то, что советские войска в Молдавии надёжно удерживали свои позиции на государственной границе. Поэтому командование РГА «Юг» решило направленными на Киев и Винницу совместными ударами 1-й танковой группы и 6-й армии Вермахта с северо-запада, а также 17-й немецкой армии Вермахта совместно с венгерским армейским корпусом с запада и 11-й немецкой армии совместно с 3-й румынской армией с юго-запада – большей частью разбить на местах, а частью окружить и окончательно уничтожить главные силы Юго-Западного и Южного фронтов.

Кстати, Венгрия не с самых первых дней войны приняла участие в нападении на СССР. Да и Гитлер совсем не нуждался в помощи венгров. Однако правительство этой страны прекрасно понимало необходимость вступления в войну с тем, чтобы не допустить окончательного разрешения Германией давнишнего трансильванского территориального спора в пользу Румынии. Так что именно Трансильвания, возможно – лишь в том числе, стала побудительной причиной для вступления Румынии и Венгрии в войну против СССР в мезальянсе с Германией.

Чтобы как-то обосновать своё вступление в войну, Венгрии нужен был прецедент. И он был устроен. Двадцать шестого июня произошла бомбардировка венгерского города Кошице якобы советскими самолётами. Скорее всего, это была согласованная с германской стороной совместная провокация, дававшая Венгрии формальный повод для начала боевых действий против Советского Союза. И уже двадцать седьмого июня Венгрия объявила о вступлении в войну в составе германской коалиции.

Но только первого июля венгерский армейский корпус в Карпатах атаковал 12-ю армию РККА – именно такое решение было принято в Берлине. Вошедший в состав 17-й армии Вермахта и действовавший координировано с ней венгерский армейский корпус впоследствии очень далеко продвинулся на восток – на Дон и едва ли не до берегов Волги, при этом проявляя на захваченных территориях невероятную жестокость по отношению к мирному населению. Но на востоке венгерский корпус ждала бесславная участь быть разгромленным и позорно обращённым в бегство на запад вместе с союзными войсками других гитлеровских сателлитов – Румынии, Чехии, Словакии, Хорватии и Италии. 

А с советской стороны к исходу июня 1941 года командующий Южным фронтом генерал армии Тюленев полагал, что генеральное наступление румыно-немецких войск начнётся из района их сосредоточения в румынском городе Ботошаны на молдавский городок Липканы и развернётся далее в Каменец-Подольском направлении. То есть, в очередной раз штаб Южного фронта ошибся с определением направления главного удара противника, но уже благодаря умелым рокадным демонстрациям немцев своих якобы намерений именно в этом районе сосредоточений своих войск.

Вследствие ошибочной оценки расстановки сил противника и неверного определения направления его главного удара началась очередная переброска с юга на север частей и соединений Южного фронта, пока не участвовавших в активных боевых действиях: других резервов у командования войсками Южным фронтом не было.

Впрочем, переброска войск из Буджакских степей в Подолию, в район восточнее Могилёва-Подольского, в конечном итоге оказалась оправданной, но несколько запоздалой. К сожалению, истекавшим кровью советским войскам, сражавшимся в районе Унген на Бельцком, оказавшимся главным направлением удара противника, не было оказано достаточной поддержки. К тому же, бронетанковые войска 9-й армии на этом участке фронта были задействованы крайне неэффективно. Запоздалую поддержку им смогли оказать лишь кавалерийские войска, к началу войны дислоцированные значительно южнее Кишинёва.

В конечном итоге всё вместе это привело к неоправданно большим потерям стрелковых частей и соединений в корпусе генерала Малиновского и к личной трагедии впоследствии расстрелянного командира 30-й горнострелковой дивизии генерал-майора Галактионова.

Кроме всего прочего, слишком медленные рокадные перемещения больших групп советских войск не имели полезного эффекта. Возможно, они лишь вводили противника в некоторое заблуждение. А с учётом метеоусловий (наступил достаточно дождливый период), передвижение техники по грязи, а также пешие перемещения пехоты и марши кавалеристов приводили к большой усталости личного и конского составов, что значительно снижало уровень их боеспособности.

И люди, и лошади выматывались сверх всякой меры. Выходил из строя автотранспорт, танки застревали в грязи, ломались гусеничные тягачи на базе бронированных тракторов «Комсомолец». Кстати, этих мощных тягачей просто катастрофически не хватало: на весь Южный фронт их было считанные единицы. В критических ситуациях военные обращались за помощью к населению, и на самых сложных участках дорог тяжёлую технику тащили при помощи волов, например.

В связи с тем, что к тридцатому июня немецкие войска уже довольно глубоко охватывали с севера и юга главные силы Юго-Западного фронта, Ставка Главного Командования отдала приказ об отводе войск из Львовско-Карпатского выступа государственной границы на линию укреплённых районов, построенных до 1939-го года. Одновременно командующему войсками Южного фронта генералу армии Тюленеву было приказано активными наступательными действиями прикрывать отвод войск Юго-Западного фронта. Вместе с тем, Южному фронту с седьмого июля было разрешено начать отводить правый фланг 18-й армии – организованно отойти в район упоминавшегося выше Каменец-Подольского укрепрайона, который предписывалось упорно оборонять.

Одновременно ставя Тюленеву задачу начать восьмого июля контрнаступление, Ставка раз за разом приказывала ему передавать Юго-Западному фронту свои резервные войска. В короткий срок из состава Южного фронта северному соседу были переданы стрелковый и два механизированных корпуса, три стрелковые дивизии и артиллерийская бригада.

Вследствие этого планируемое контрнаступление войск Южного фронта советское верховное командование заведомо лишало шансов на успех. К тому же, начало решительного наступления немецко-румынских войск на восток по срокам  совпадало с масштабными перемещениями советских войск на север, что только усугубило неблагоприятный для советской стороны ход развития боевых действий в первой декаде июля.

Тем не менее, выполняя приказ Ставки, утром восьмого июля 48-й стрелковый, 2-й механизированный и 2-й кавалерийский корпуса под командованием генералов Р.Я. Малиновского, Ю.В. Новосельского и П.А. Белова контратаковали противника в пределах своих участков обороны. Жестокие встречные бои продолжались три дня, до десятого июля...

*   *   *
Но такую гладкую и красивую фразу, приведённую абзацем выше,  легко можно написать на бумаге, тем более, – спустя десятилетия после того, как свершились эти ужасающие по своим масштабам события в условиях воцарения полной неразберихи и смятения в войсках. А на сам деле на местах всё происходило очень непросто.

Дело в том, что в это время поступали самые противоречивые директивы воюющим войскам – то обороняться, то наступать, то отступать и тут же контратаковать. При этом приказы командования Южным фронтом издавались с учётом явной переоценки сил противника. Кроме того, они явно не поспевали за развитием реальных событий на передовой линии ведения боевых действий.

Из-за имевших место и совсем не редких случаев несогласованности во взаимодействии стрелковых соединений, а также координированных действий пехоты с авиацией, кавалерией и армейской артиллерией, отсутствия связи с соседями и даже с собственными штабами, измотанные в ходе непрерывных боёв и дезориентированные противоречивыми приказами начальства советские войска несли неоправданные потери в личном составе и технике.

И всё же самым главным просчётом командования войсками Южным фронтом было двойное ошибочное определение направления главного удара немецко-румынских войск – вначале значительно южнее, а затем несколько севернее фактического.

Как уже говорилось ранее, вначале ожидалось большое наступление румын на юге в Одесском направлении, поэтому в июне в Буджакской степи было сосредоточено хоть и большое количество, но недостаточно укомплектованных войск. И уже в конце июня часть этих войск пришлось срочно перебрасывать в Южные Карпаты для усиления оборонной мощи Юго-Западного фронта. А в первые числа июля войска Южного фронта перебрасывались под Каменец-Подольский для прикрытия вновь ошибочно определённого направления главного удара противника, совершённого им севернее (основной удар) и южнее (вспомогательный удар) относительно этого в ту пору ещё довольно мощного укрепрайона.

Значительные рокадные перегруппировки советских войск перед фронтом активно наступающего противника в условиях постоянной бомбежки вражеской авиацией транспортных коммуникаций и всего движущегося по ним, естественно, ни к чему хорошему привести не могли. И не привели. Например, мощному прорыву немецко-румынских войск в первых числах июля в Бельцком и далее в Винницком направлении эти запоздалые действия помешать никак не могли. Более того, значительная часть перебрасываемых войск Южного фронта вместе с отходившими с запада войсками Юго-Западного фронта вскоре оказались в Уманском котле окружения, достаточно умело организованном фашистами в соответствии с планами своего наступления.

Тем не менее, на территории Молдавии советские войска до конца июня успешно отражали вялые попытки врага форсировать реку Прут и раз за разом ликвидировали практически все его плацдармы. Но, опять же повторяюсь, за плацдарм у моста через реку Прут в районе села Скуляны, что всего в двенадцати километрах северо-западнее Унген, немецкие войска держались очень упорно.

Отсюда противника не смог выбить ни специально посланный для ликвидации плацдарма 591-й стрелковый полк 176-й стрелковой дивизии, ни днём позже вступившие в бой дивизион тяжёлой артиллерии 266-го гаубичного полка Резерва Главнокомандования и два полка 30-й горнострелковой дивизии (35-й ГСП и 369-й ГСП), ни подошедший им на помощь и действовавший здесь двадцать восьмого и двадцать девятого июня танковый батальон 11-й танковой дивизии.

Немецкий «орешек» оказался очень крепким: именно в районе скулянской переправы, моста через реку Прут, на румынской территории скопилось основное количество немецко-румынских войск, готовящихся к решительному наступлению. Против советских двух отрядов пограничников, четырёх стрелковых полков, одного артдивизиона и два дня помогавшего им танкового батальона на этом узком участке своими передовыми частями, а затем и главными силами действовали три немецкие (50-я, 198-я и 170-я) и три румынские (8-я, 14-я и 13-я) пехотные дивизии и румынская танковая дивизия. Соотношение сил здесь стало просто подавляющим в пользу противника.

Командование 9-й армии и штаб Южного фронта к этому времени уже достаточно хорошо владели информацией о значительной концентрации немецко-румынских войск у границы. Но в ответ они ничего не могли противопоставить: ни у Южного фронта, ни у 9-й армии резервов больше не было...

*   *   *
Из приведённого выше анализа советской и немецко-румынской военной стратегии, нас больше всего интересуют события, развернувшиеся на южном участке обширного удара немецко-румынской группировки войск в Винницком направлении. А именно – июльское генеральное наступление противника из румынского города Яшь (Яссы) на молдавские города Бельцы и Сороки.
Этому основному наступлению противника сопутствовали два второстепенных, развернувшихся севернее Бельц. Один вспомогательный удар наносился из района припрутского румынского села Стефанешты в направлении молдавской железнодорожной станции Дрокия и далее в район переправы через Днестр возле украинского городка Ямполь. Другой вспомогательный удар наносился из румынских городов Ботошань и Дарабань через молдавскую железнодорожную станцию Липканы с действовавшим тогда и там мостом через реку Прут – в направлении украинского города Могилёв-Подольский с железнодорожным мостом через реку Днестр.
Далее все эти три удара соединялись в один общий – в направлении на Винницу с последующим раздвоением наступления частью войск далее на Киев и разворотом части сил в южном направлении для окружения войск Южного фронта.

Итак, утром первого июля ударные группировки немецко-румынских войск атаковали соединения правого крыла 9-й армии Южного фронта на пяти достаточно узких участках прорыва – в Липканах, Бранештах, Скулянах, а также южнее Унген – в Валя-Маре и Леушенах. Главный удар из района сосредоточения войск в районе Яссы – Скуляны, направленный в стык подразделений 30-й горнострелковой и 95-й стрелковой дивизий, наносился силами немецкой 198-й и румынской 14-й пехотных дивизий, входивших в состав 30-го* немецкого армейского корпуса. Во втором эшелоне здесь шла немецкая 170-я пехотная дивизия, а затем корпус был усилен и румынской 13-й пехотной дивизией.

* Вообще-то, нумерация немецких армейских корпусов велась с использованием латинских цифр, довольно сложных как для написания, так и для восприятия текста, поэтому автор решил применять нумерацию этих корпусов при помощи более удобных арабских цифр.

Но массированное начало генерального наступления противнику всё же пришлось перенести почти на сутки из-за резкого поднятия уровня воды в реке Прут после прошедших в Карпатах ливневых дождей (в этом отношении почти один к одному по срокам повторялась погодная картина прошлого года).

Добившись значительно превосходства в накоплении сил, румыно-германские войска в первый же день фактического наступления, то есть второго июля, прорвали наскоро и слабо подготовленную оборону реки Прут в трёх местах – в Скулянах, Бранештах и Липканах, где сразу же продвинулись вглубь советской территории до десяти километров.
Действия противника на территориях севернее (в районе Рышкан) и южнее (в районе Ниспорен) главного направления удара противника мы практически не будем рассматривать, поскольку наибольшего успеха немецко-румынские войска добились в районе Скулянского плацдарма, и далее они действовали в Бельцком направлении.

Именно это направление нас интересует больше всего, поскольку герои нашего повествования жили в непосредственной близости от этой арены боёв, перед войной жители Михайловки не раз бывали, а некоторые даже жили в Бельцах и в других населённых пунктах в округе, к которым со своим огненным дыханием теперь вплотную подошла война.

В районе Скулян своим левым крылом, то есть двумя полками, врагу противостояла 30-я горнострелковая дивизия с временно подчинённым ей 591-м полком 176-й стрелковой дивизии. Все эти три полка уже были достаточно малочисленны и изнурены в ходе боёв, которые они непрерывно вели в течение восьми и девяти дней соответственно. По этой причине эти части были усилены одним батальоном 360-го стрелкового полка 74-й СД: большей помощи им дать было неоткуда.

В течение первого и второго июля все три полка понесли очень серьёзные потери в живой силе и вооружении. Поэтому во избежание полного их разгрома было принято решение об организованном отводе этих частей от границы.

Из ЖБД 9-й армии за 3-е июля 1941 года:
«...30-я ГСД с 360-м СП и 591-м СП, обороняя участок: Бранешты, Виишора, Новые Чоропканы, отходит на рубеж: Пынзарены, Калугер, Скумпия, Новая Чолаковка... Перед левым флангом 30-й ГСД наступает немецкая 198-я пехотная дивизия (ПД) и румынский 33-й пехотный полк (ПП)... 591-й СП выведен с участка обороны 30-й ГСД и к исходу 3.7 сосредотачивался в районе Александрены*...».

* – этот населённый пункт с ж-д станцией расположен северо-восточнее г. Бельцы.

Командир 48-го стрелкового корпуса генерал-майор Малиновский третьего июля пишет своему подчинённому, полковнику Шевердину, командиру 74-й стрелковой дивизии, на ближних рубежах защищавшей город Бельцы с запада и юго-запада, следующую СЛУЖЕБНУЮ ЗАПИСКУ, а по сути – приказ:
 
«...1. Галактионову (*прим. – командиру 30-й ГСД) разрешил отход на рубеж Пынзарены, Калугер, Бушила (*прим. – это район южнее г. Бельцы).
2. Обратите особое внимание на обеспечение стыка с отошедшим 404-м СП /с большими потерями/ на рубеж Лупария, Новые Боросяны (*прим. – это район севернее г. Бельцы).
3. Также обеспечьте надежный стык с Галактионовым, правый фланг которого будет в Пынзарены (*прим. – это район северо-западнее г. Фалешты).
4. Быть в полной готовности вступить завтра в упорный до предела бой, если противник начнёт наступление на вас.
5. Обеспечьте ночью сильную разведку перед собой.
Генерал-майор Малиновский, 3.7.41...».

После отвода 591-го стрелкового полка в тыл для пополнения личным составом и укомплектования вооружением, командование 9-й армии приняло достаточно обоснованное решение усилить 30-ю горнострелковую дивизию 360-м полком 74-й дивизии, правда, смогли помочь только одним батальоном. Подразделения 35-го и 369-го горнострелковых полков были сильно ослаблены, а противник из-за границы подтягивал всё больше и больше свежих сил и вводил их в бой для наступления на главном направлении своего удара.

И третьего июля, вследствие сложившегося и фактически непреодолимого превосходства сил противника, 30-я горнострелковая дивизия генерал-майора Галактионова по согласованию с командованием корпусом всем своим фронтом отходит от госграницы в направлениях: от Виишоры до Пынзарен – на двадцать пять километров, от Валя-Русулуй до Калугера – на пятнадцать километров и от Чоропкан до Чолаковки – на двадцать километров.

Как видно из вышеприведенных документов, это был вынужденный и планомерный отвод войск методом подвижной обороны, согласованный с командованием 48-го стрелкового корпуса, поскольку после практически одновременного отхода от границы левого соседа – 241-го полка 95-й дивизии и правого соседа – 404-го полка 176-й дивизии, противник с двух флангов начал охватывать 30-ю горнострелковую дивизию, угрожая ей полным окружением и уничтожением.

Прискорбно, но есть документальные свидетельства тому, что при этом несколько подразделений 71-го и 256-го полков 30-й ГСД отступали от границы панически, бросив на месте значительную часть техники, вооружения и боеприпасов. За это генерал Галактионов в скором времени заплатил очень дорого – своей жизнью, чем возложил на совесть генерала Малиновского огромный груз вины: ведь отвод частей 30-й ГСД от границы разрешил он, причём сделал это достаточно обоснованно, правильно и своевременно.

Заняв промежуточный рубеж обороны, расположенный западнее и южнее Фалешт, усиленная отошедшими от границы своими же 71-м и 256-м полками, 30-я горнострелковая дивизия уже на более узком участке обороны (но всё равно достаточно значительном – до двадцати километров по фронту) по-прежнему противостояла перешедшему в генеральное наступление врагу как раз на направлении его главного удара. Но теперь основная мощь нарастившего силы противника, который наступал тремя огромными колоннами из Валя-Маре, Унген и Скулян при поддержке артиллерии, танков и авиации, приходился теперь на одну-единственную и очень сильно потрёпанную дивизию генерала Галактионова.

Тем не менее, под Фалештами горные стрелки целые сутки сумели противостоять решительному напору врага и задержать его наступление в направлении главного удара. Поэтому, к тому времени уже потеряв более половины людских и материальных ресурсов, дивизия вынуждена была к исходу дня четвёртого июля с боями снова отойти на двадцать-тридцать километров в глубину, чтобы линию своей обороны выровнять с 74-й стрелковой дивизией на новом промежуточном и тоже двадцатикилометровом по фронту рубеже в районе сёл Марандены, Глинжены и Кишкарены.

Продолжение следует.