гл. 2-27. Девять дней войны. Июль 1941

ВОСЕМЬ КРУГОВ БЫТИЯ
или Жизнь Ивана Булатова

Семейный роман-эпопея

КНИГА 2. ОГНЕННЫЕ СПОЛОХИ ВОЙНЫ
или Беда без спроса входит в дом

ПРИМЕЧАНИЕ: Если Вас не интересуют исторические и военные события, то
ДАННУЮ ГЛАВУ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ.


Глава 27.  ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ВОЙНЫ. ИЮЛЬ 1941
Краеведческая.

Горячий июль 1941-го года. – Трагедия 30-й горнострелковой дивизии и генерал-майора Галактионова. – Теленештская брешь в обороне.– Сумятица в действиях руководства Южного фронта. – Контрнаступление сразу после отступления. – Война подошла к Михайловке.


*   *   *
В тот же день, четвёртого июля, когда 30-я горнострелковая дивизия отчаянно сражалась под Фалештами, командующий 9-й армией генерал-полковник Черевиченко решил контрударами 2-го механизированного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Новосельского совместно с 404-м полком 176-й дивизии, а также 109-м и 78-м полками 74-й стрелковой дивизии уничтожить врага, наступавшего из румынских Стефанешт на молдавскую железнодорожную станцию Дрокия.

Но контрнаступление советских войск, предпринятое в первых числах июля 1941 года севернее Бельц, оказалось запоздалым и безуспешным. В условиях распутицы, которая после затяжных ливней образовалась на переполненных войсками грунтовых дорогах, более манёвренные танковые части противника опередили действия советских танкистов, застрявших в грязи под Дрокией.

В крайне невыгодных условиях для советской стороны, поскольку маневрирование танковыми частями было весьма ограничено особенностями рельефа, при поддержке румынской артиллерии и собственной авиации немцы навязали нашим танкистам ближний бой. Перед этим они связали их маневровые действия, благодаря успешной стрельбе румынских артиллеристов.

Из-за «грязного» провала танкистов западнее Дрокии так и не началось запланированное общее наступление войск 2-го механизированного и 48-го стрелкового корпуса в направлении границы в районе молдавского села Бранешты и румынских Стефанешт.

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ
командира 48-го СК генерал-майора Малиновского:
 «ОБЪЯСНЕНИЕ
по вопросам действий 2-го мехкорпуса и его взаимодействия с 48-м стрелковым корпусом в период с 26.6 по 8.7.41 года:
- 3.7.41 по приказу командарма 2-й механизированный корпус должен был выделить один мотополк и танковый полк, чтобы совместно с частями 176-й стрелковой дивизии контратаковать противника. В этой контратаке 16-я танковая дивизия не проявила активности и упорства, и решительно не атаковала – то не было горючего, то противник фланг охватывал.
- 4.7.41 в 16-00 на основании приказа зам. командующего 9-й армии 2-й мехкорпус совместно с 48-м стрелковым корпусом должен был перейти в контрнаступление, нанося удар на Никоряны, Мошаны, Варатик, и уничтожить противника в районе Городище, Петрушаны, Заиканы. Этого удара 2-й мехкорпус не нанес, ограничившись боем местного характера с двумя-тремя батальонами противника в двух-четырёх километрах перед собой.
- Части 48-го СК ждали начала атаки 2-го мехкорпуса и были в полной готовности по сигналу атаковать противника. Но сигнал к атаке я так и не дал, так как 2-й мехкорпус не атаковал...».

Таким образом, после срыва назначенного на четвёртое июля контрнаступления в направлении Бранешты – Стефанешты, 74-я дивизия вернулась на свой участок обороны, на рубежи западнее и южнее Бельц, для защиты города на этом третьестепенном участке наступления противника из припрутского села Кобань в направлении г. Бельцы.

Следует отметить, что до этого дня 74-я дивизия всё время была во втором эшелоне корпуса, то есть, находилась в тылу обороны 404-го стрелкового полка 176-й дивизии и 71-го горнострелкового полка 30-й горнострелковой дивизии. Можно сказать, что 74-й дивизии в то время повезло больше всех. 

*   *   *
К пятому июля правый сосед 48-го стрелкового корпуса, 176-я дивизия, своими флангами отошла уже на сорок – сорок пять километров от границы, но одним полком, оборонявшимся на участке Варатик – Корпач, она всё ещё прочно стояла на границе.

Левый сосед 30-й ГСД, 95-я стрелковая дивизия, пятого июля в течение дня вела напряженный бой в районе северо-восточнее Унген, но под натиском превосходящих сил противника своим правым флангом (241-м СП) отошла на рубеж Корнешты – Темелеуцы. При этом 95-я дивизия как бы уклонилась от направления главного удара противника и забралась на крутые и высокие холмы, в этом месте протянувшиеся в одной цепи с горой Баланешты. И здесь наши стрелки продолжали успешно держать оборону. Но при этом на участке от села Грозешты и южнее двумя полками (90-м СП и 161-м СП) 95-я СД упорно держала оборону госграницы.

Из ЖБД 9-й армии за 5 июля 1941 года:
«...35-й СК. 95-я СД в течение дня вела напряженный бой, в результате которого под натиском превосходящих сил противника своим правым флангом (* прим. – 241-м стрелковым полком) к 18-00 отошла на рубеж: Корнешты, Темелеуцы.
- 48-й СК. 74-я СД занимает и обороняет заранее подготовленный рубеж: Стурзешты, Марандены, имея перед собой превосходящие силы противника.
- 30-я ГСД, значительно ослабленная в предыдущих боях, ведёт бой на рубеже: /исключая/ Марандены, Глинжены, Кишкарены...».

Таким образом, к пятому июля 30-я дивизия в два этапа организованно отошла от госграницы уже на сорок-пятьдесят километров. Это расстояние было не таким уж и значительным по сравнению с отходом от госграницы частей соседних дивизий. Но ни с того ни с сего вдруг попавшего в опалу командира дивизии, генерала Галактионова, этот аргумент не мог спасти от трибунала.

*   *   *
ТРАГЕДИЯ ГЕНЕРАЛА ГАЛАКТИОНОВА

Согласно «верховному взгляду», сформированному, в том числе, вследствие недостаточной и необъективной подачи информации снизу, получалось, что в Молдавии от рубежей государственной границы «в панике бежала» одна только 30-я горнострелковая дивизия, неоправданно понёсшая при этом большие людские и материальные потери. Поэтому вскоре совершенно незавидное положение сложилось для комдива-30, генерал-майора Галактионова, несмотря на всю компетентность, согласованность и даже героичность его действий в этот период.

Следует особо отметить, что с самого первого часа начавшейся войны общее руководство частями 30-й дивизии было достаточно чётким и грамотным. Значительной частью своих сил дивизия оборонялась перед наступавшим противником, многократно превосходившим её по силам, а затем, во избежание окружения, части дивизии в основном достаточно организованно отходили от границы, своими арьергардами оказывая упорное сопротивление врагу.

Тем не менее, действия комдива Галактионова были расценены Ставкой как панические, а отход дивизии – как крайне неорганизованный, приведший к большим потерям людей, техники и вооружения. И уже пятого июля боевой генерал, достойнейшим образом проявивший себя в борьбе с очень сильным врагом, был арестован вместе с его заместителем, полковым комиссаром Елисеевым.

Примерно в это же время и на тех же основаниях под Черновцами были арестованы командир 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта генерал-майор Салихов и его заместитель, полковой комиссар Курочкин. Оба эти командира 21 июля по статье 206-17 УК УССР с применением статьи 46 УК УССР были осуждены к 10 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания до окончания войны и направлением в действующую армию с понижением в воинском звании. Через месяц с небольшим батальонный комиссар Курочкин погиб в бою, а командир 980-го полка 275-й стрелковой дивизии (второго формирования) полковник Салихов попал в плен и впоследствии начал сотрудничать с фашистами – работал преподавателем в одной из немецких школ диверсантов.

А генерала Галактионова после ареста отправили в тыл для расследования дела о его действиях, повлекших за собой значительные негативные последствия. Вероятнее всего, поверхностное расследование дела в отношении генерала-героя было проведено на довольно скорую руку, по сути – грязно состряпано низшими чинами НКВД. Проведено оно было некомпетентно, при явном отсутствии прямых доказательств, компрометирующих действия комдива-30 или свидетельствующих о его нелояльности. Но куцая справка «О боевых действиях 30-й СД», полуграмотно составленная сержантом госбезопасности Пащенко и подписанная начальником 3-го отдела 9-й армии бригадным комиссаром Вяземским, сыграла свою роковую роль в судьбе генерала Галактионова.

В отличие от арестованного примерно в теи же сроки руководства войсками Западного фронта, комдив 30-й горнострелковой дивизии ни на час не терял управления частями своей дивизии и до последнего момента перед своим арестом умело руководил их действиями. А под расстрельную статью его подвели панические действия командиров двух батальонов, державших оборону на границе и до третьего июля не имевших серьёзных столкновений с врагом, вследствие чего при отводе войск от границы они допустили всего в двух-трёх ротах панику среди солдат.

Комиссара И.К. Елисеева по статье 206-17, п.Б УК УССР также осудили на 10 лет тюрьмы с отсрочкой наказания на время ведения боевых действий и отправили на фронт. Великую Победу он встретил в должности заместителя командира по политчасти 99-й стрелковой дивизии.

А апелляция опального комдива-30 с требованием проведения военной экспертизы (ишь, чего он придумал для энкэвэдэшников!) не была принята во внимание, и уже через две недели после ареста, 21 июля, он был приговорен к расстрелу. Но дата приведения приговора в исполнение и место захоронения тела генерала Галактионова (предположительно – где-то южнее Умани, возможно, в районе г. Воскресенск, Николаевской области) до сих пор не установлены.

Вероятнее всего, утеря соответствующих документов произошла вследствие того, что буквально через месяц и примерно в местах содержания генерала под арестом и последующего его расстрела, в трагический Уманский котёл окружения попала значительная часть войск 6-й и 12-й армий Юго-Западного и часть войск 9-й армии Южного фронта, когда немцы и румыны повернули свои войска для наступления на Одессу и Николаев...

Теперь, по прошествии значительного времени после завершения войны, когда рассекречено много архивных документов, становится совершенно очевидным, что расстрел генерал-майора Галактионова, как и расстрел других советских генералов всё по той же «панической» статье, не был ни тщательно проверенным, ни достоверно аргументированным, ни убедительно обоснованным.

Видимо, в ту страшную пору кто-то из начальствующих и подчинённых им особистов захотел выслужиться при исполнении спущенного сверху указания о «наведении порядка в войсках». И «под горячую руку» боевой генерал попал на «кремлёвскую раздачу по орехам» вместе с другими «генералами-паникёрами», которые в ту ужасную пору проходили по печально известному делу о генерале Павлове.

Более того, очень жаль, что командир 30-й ГСД  был арестован как раз во время решительного наступления немецко-румынских войск на Бельцы. Это арест ничем не смог помочь дивизии избежать катастрофы. Более того, возможно, что он даже ускорил практически полный её разгром в ближайшие четыре дня в ходе дальнейших кровопролитных боёв южнее Бельц, а затем под Сынжереей и Радоей.

Спустя семнадцать дней ведения непрерывных и неравных боёв при обороне государственной границы и последующего планомерного отвода войск методом подвижной обороны, 30-я горнострелковая дивизия потеряла более восьмидесяти процентов личного состава, техники и вооружения. Поэтому, согласно приказу командарма-9, отданному через пять дней после ареста генерала Галактионова, десятого июля дивизия на уже совершенно «законных основаниях» была выведена во второй эшелон 48-го стрелкового корпуса и отошла на восточный берег реки Реут.

А ещё через несколько дней эта многострадальная дивизия была выведена в резерв 9-й армии и отведена за реку Днестр для пополнения личным составом и комплектации техникой и вооружением и для дальнейшего ведения боевых действий в левобережье Днестра и на территории Украины.

*   *   *
ТЕЛЕНЕШТСКАЯ БРЕШЬ В ОБОРОНЕ

Нужно также обратить внимание на следующие немаловажные обстоятельства.
Во время отхода войск 30-й ГСД на рубеж к югу от Бельц и до Кишкарен, и последующего отхода на северо-восток в направлении Сынжереи, а также одновременного отхода 241-го стрелкового полка 95-й СД на рубеж Корнешты, державшего оборону далее на юго-запад вплоть до границы на Пруту, между войсками 35-го и 48-го стрелковых корпусов к пятому июля на обширной территории между сёлами Кишкарены и Корнешты образовалась тридцатикилометровая брешь в обороне советских войск.

Таким образом, для противника совершенно открытым оказалось Теленештско-Оргеевское направление для наступления по тылам войск 35-го и 48-го стрелковых корпусов и последующего наступления на Кишинёв с севера. Направив часть войск, в то время сплошным потоком шедшие из Унген в Бельцком направлении,  например, в район Фалешт через Боканы на Кошкодены и далее, противник без помех мог бы развить успешное наступление на восток, создавая угрозу окружения войск 48-го стрелкового корпуса с юго-востока, а 35-го стрелкового корпуса – с севера.

Но, увлечённые наступлением на север, немцы только через три дня «пронюхали» про эту, ставшую уже огромной брешь в советской обороне. После чего, подключив войска незадействованного до тех пор 54-го армейского корпуса, усиленного румынской танковой дивизией, начали развивать наступление в Оргеевском направлении. Но эту «дыру» в обороне, к восьмому июля достигшую уже пятидесяти километров по фронту, двумя дивизиями успел прикрыть 2-й кавалерийский корпус генерала Белова. Всего за несколько дней ускоренного марша этот корпус в полном составе был переброшен из-под Кагула и Леова в район Калараша и Теленешт, после чего продвинулся ещё западнее, где и встал на пути врага.

*   *   *
СУМЯТИЦА В ДЕЙСТВИЯХ РУКОВОДСТВА ЮЖНОГО ФРОНТА

Пятого июля были заняты Черновцы.
В этот же день, анализируя причины провала вчерашнего наступления 2-го механизированного корпуса севернее Бельц и основываясь на ошибочных данных разведки о фактическом количестве войск противника, командующий Южным фронтом генерал армии Тюленев сделал вывод, что против Южного фронта на почти пятисоткилометровом фронте его обороны от Чёрного моря до прикарпатских Липкан действуют более сорока немецких и румынских дивизий, в том числе тринадцать танковых и механизированных.

На самом деле у противника было вдвое меньше сил, а бронетанковых войск и того меньше. Но, оценив неверно обстановку, командующий фронтом был склонен отвести войска за Днестр. При этом он докладывал Ставке, что против столь сильного противника можно вести боевые действия только «методом подвижной обороны, опираясь на укрепрайоны на Днестре».

Не дожидаясь утверждения своего решения Ставкой, генерал Тюленев шестого июля отдал приказ: отвести войска Южного фронта за Днестр и на восточном его берегу занять прочную оборону по линии Каменец-Подольского, Рыбницкого и Тираспольского укрепрайонов. Но, поскольку этот приказ был отдан без согласования с Верховным Командованием, на следующий день, седьмого июля, Ставка отменила его. И разрешила продолжать отводить только войска правого крыла фронта, то есть, 18-й армии, что впоследствии и спасло её войска от Уманского котла.

Одновременно с этим Ставка предписывала войскам 9-й армии перейти в контрнаступление с задачей: выйти на рубеж госграницы по реке Прут. Но в ходе поспешной организации нового контрнаступления на Унгены следом за только что сорвавшимся контрнаступлением севернее Бельц, которое не было распланировано должным образом и не обеспечено резервами людских и материальных ресурсов, возникло немало сложностей.

Так, в соответствии с приказом командующего войсками 9-й армии генерал-полковника Черевиченко, отданным в ночь на седьмое июля на основании директивы Южного фронта от шестого июля, седьмого июля в первой половине дня советские войска без боя покинули город Бельцы, а также райцентры Дрокия, Калараш и Ниспорены: они начали организованно отходить на промежуточные рубежи обороны в направлении действовавших ранее в районе Рыбницы, а также наведённых в Сороках и Криулянах переправ через Днестр. Упорные бои в этот день продолжались только на участке от юго-восточных окраин Бельц до Сынжереи, то есть, как раз на участке обороны сильно потрёпанной 30-й ГСД.

Видимо, произошло это в связи с введением в бой на этом участке свежих сил немецкой 170-й, а также 8-й и 13-й румынских пехотных дивизий, соответственно сменивших на главном направлении удара 198-ю немецкую пехотную дивизию, сместившуюся несколько севернее и действовавшую в дальнейшем в направлении на Могилёв-Подольский. При этом 14-я румынская пехотная дивизия, которая сместилась юго-восточнее, как будто специально поставила своей целью окончательно разгромить остатки непокорной советской 30-й горнострелковой дивизии.

В этот же день, седьмого июля, южнее немецкого 30-го армейского корпуса, из-за правого фланга 14-й румынской дивизии был введён в бой немецкий 54-й армейский корпус, усиленный румынской танковой дивизией. Выдвинувшись со Скулянско-Унгенского плацдарма в район Фалешт, этот корпус начал наступление в юго-восточном направлении на Оргеев.

При этом немецкая 50-я пехотная дивизия генерала Холлидта из Фалешт через Марандены и далее вдоль реки Большой Чулук, начиная с фронта южнее Сынжереи повела наступление на Оргеев и Криуляны.

Одновременно и несколько южнее этой дивизии из с. Чолаковка вдоль Малого Чулука в направлении Теленешты, Оргеев, Кишинёв наступала румынская 5-я пехотная дивизия. А приданная 54-му армейскому корпусу румынская 1-я танковая дивизия через Корнешты и далее вдоль рек Кула и Икель также наступала на Кишинёв. Ещё южнее немецкая 72-я пехотная дивизия наступала на Кишинёв вдоль реки Бык.

А севернее этого большого театра боевых действий, развернувшегося в молдавских Кодрах (лесах), продолжалось генеральное наступление немецко-румынских войск на Могилёв-Подольский и Сороки.

*   *   *
Как уже отмечалось выше, рано утром седьмого июля начался отвод советских войск на линию Днестровских укрепрайонов, входивших в так называемую на Западе «линию Сталина».

Из ЖБД 9-й армии за 7.7.41 года:
«...48-й СК – оставив Бельцы под давлением значительных сил противника, к 7-00 отошел и ведёт бой на рубеже: Никоряны, Пелиней, Елизаветовка, Биличены. К исходу 07.07 войска занимают положение:
- 48-й СК  продолжает вести напряженный бой на рубеже:
- 74-я СД (двумя полками) – по восточному берегу р. Реут на рубеже: Сынгурены, Бельцы. 360-й СП – в ударной группе в районе юго-восточнее Бельц.
- 30-я ГСД – на рубеже хутор севернее Липованка, хутора севернее Сынжереи.
- 321-й МСП* обеспечивает левый фланг корпуса...».

* Данный мотопехотный полк из состава 15 механизированной дивизии был придан 30-й ГСД для прикрытия левого фланга 48-го стрелкового корпуса генерала Малиновского.

И в этот довольно ответственный момент в ходе организованного отвода войск поступает новая директива Управления войсками Южного фронта: восьмого июля срочно начать контрнаступление!

Наверное, эта директива повергла в шок и ввела в ступор не одного военачальника и командира, начиная от офицеров штаба 9-й армии и заканчивая старшинами рот. Ведь для того, чтобы выполнить новый приказ, нужно было на 180 градусов развернуть войска трёх корпусов (два стрелковых и механизированный), которые значительными силами уже находились на марше в направлении Днестра. И, главное, для этого потребовалось бы время – целые сутки, не менее. А времени этого не было!

Тем не менее, восьмого июля с утра дивизии 2-го кавалерийского корпуса практически с марша, а также часть дивизий 35-го стрелкового корпуса,  всё ещё упорно оборонявшего госграницу, на своих участках обороны начали контрнаступление при поддержке авиации и очень небольшой части сил 2-го механизированного корпуса. По всему фронту контрнаступления 9-й армии наибольших успехов советские войска добилось в центре, где на холмах сражалась 5-я кавдивизия, и на левом фланге, где в лесах воевала 95-я СД.

Из записей в журнале боевых действий 9-й армии видно, что седьмого-восьмого июля самые драматические события развивались в районе Дрокии, где очередные большие потери от действий вражеской авиации понёс 2-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Новосельского.

Южнее поля этой драмы, на восточном берегу реки Реут, в ходе отступления из Маранден в Путинешты очень сильно пострадал 109-й стрелковый полк 74-й дивизии. По соседству, немного южнее отступая на северный берег речки Солонец, в районе сёл Радоя и Малые Котюжаны отчаянно сражалась измученная в ходе непрерывных двухнедельных боёв 30-я горнострелковая дивизия, которая продолжала нести значительные потери в людских ресурса, технике и вооружении.

Ещё южнее, в Кодрах, восьмого и девятого июля из Ворничен в направлении Ниспорен, а также из Калараша на Чорешты довольно успешно наступал 90-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии, разгромивший румынские 67-й пехотный и 63-й артиллерийский полки и захвативший большие трофеи.

При этом в ЖБД 9-й армии отмечалось:
«...Противник не выдержал стремительного и внезапного удара, стал всё бросать, в панике и беспорядке отступать и группами сдаваться в плен. В результате наступательного боя 8.7.41 было захвачено 180 пленных, из них 5 офицеров, включая двух подполковников, командиров артдивизионов...».

А юго-восточнее Чорешт, под Лапушной, двумя днями позже в боях отличился 161-й стрелковый полк, бойцы которого проявили изрядную солдатскую смекалку, о чём свидетельствует выписка из описания боевого эпизода 2-го батальона 161-го СП за 10.7.41 года:
 «...в районе Лапушна артиллерия противотанковой обороны на тягачах «Комсомолец» наводила ужас на противника, который принимал их за танки.
Общий тактическо-боевой вывод:
Стремительные, решительные действия пехоты в лесах с обтеканиями флангов противника, расположенного вдоль дорог, а также гранаты, штыки и противотанковые 45-мм орудия на тягачах «Комсомолец» решили исход боя. Пятикратно превосходящий силами противник был разбит...».

Немного севернее этих мест, в районе Сынжереи, восьмого июля успешно наступали 160-й и 131-й кавалерийские полки 5-й кавдивизии, которые совместно с приданным кавалеристам 321-м мотострелковым полком из состава 2-го мехкорпуса локальным фронтом до шести километров в ширину с рубежа Копачены, Елизаветовка (в настоящее время – Петропавловка) потеснили противника (авангардные части немецкой 50-й пехотной дивизии генерала Холлидта) на северо-запад на пять-шесть километров и вели бой на восточной окраине Сынжереи.

Хочется привести также несколько слов о поддержке авиацией действий наземных войск. Она была явно недостаточной, о чём очень сильно сетовал командир 48-го стрелкового корпуса генерал-майор Малиновский, бывший также крайне недовольным невнятными действиями частей механизированного корпуса генерала Новосельского.

Вместе с тем, наши лётчики действовали достаточно умело, смело вступали в воздушные бои с противником, сбивали вражеские самолёты, в том числе шли на тараны, горели, выбрасывались с парашютами, попадали в плен. И этим фактам есть документальные подтверждения.

Из ЖБД 20-й авиадивизии за 7 июля 1941 года:
«...С рассвета 7.7.41 года истребительными авиаполками (ИАП) дивизия прикрывала 2-й кавкорпус звеньями самолётов МИГ-3. Бомбардировочным полком наносила удар по войскам противника в районе Фалешты, Скумпия. В воздушных боях сбито 6 самолётов противника. Наши потери – 2 самолёта МИГ-3.
4-й ИАП. В районе Бульбоки старший лейтенант Морозов* сбил вражеский Ю-87, после чего в лобовой атаке таранил самолёт МЕ-109 и выбросился с парашютом. Лётчик МЕ-109 тоже выбросился с парашютом и был взят в плен.
Лётчик Нагорный, 6.7.41 года сбитый зенитной артиллерией противника, произвёл вынужденную посадку в районе Пырлица (Унгенский район) на территории, занятой противником. Был взят в плен, но во время конвоирования в Пырлицу с места вынужденной посадки был отпущен румынским солдатом и в 22-00 7.7.41 г. прибыл в Кишинёв...».

* За данный подвиг старшему лейтенанту Морозову впоследствии было присвоено звание Героя Советского Союза.

Из ЖБД 20-й авиадивизии за 9 июля 1941 года:
«В течение дня истребительными полками дивизия прикрывала переправы в р-не Криуляны и Рыбница, а также группировку 2-го кавкорпуса в районе Гирово, Старые Саратены, вела разведку противника в районе Оргеев, Кишкарены, Сынжерея, Бельцы.
146-й ИАП. С 14-40 четыре самолёта И-16 прикрывали действия 299-го штурмового авиаполка в районе Кишкарены.
55-й ИАП. С 17-00 до 18-40 восемь МИГ-3 прикрывали сосредоточение 2-го кавкорпуса в районе Гирово, Старые Саратены».

Вплоть до 10 июля продолжались упорные контратаки советских войск на рубеже Флорешты, Сынжерея, Калараш, Ниспорены. В результате контрудара наступление немецко-румынских войск, действовавших в Бельцком и Кишиневском направлениях, временно было обращено вспять в районе Ниспорен и Сынжереи, остановлено в районе Калараша, а также задержано на рубеже реки Реут от Гура-Каменки до Проданешт.

Из ЖБД 9-й армии за 10 июля 1941 года:
«...48-й СК – с утра ведёт бой с превосходящими силами противника; 30-я ГСД – на рубеже: Радоя, Драганешты. К концу дня дивизия отошла на рубеж: Погорна, Новые Брынзены, имея соприкосновение с частями 198-й* пехотной дивизии и другими немецкими частями.
2-й кавкорпус – с утра** вёл напряженный бой с превосходящими силами противника на рубеже Копачены, Згордешты, имея перед собой части 210-й пехотной дивизии***. К исходу дня отходит на рубеж Казанешты, Чокылтены, обеспечивая левый фланг 48-го стрелкового корпуса, имея перед собой немецкую 198-ю пехотную дивизию.
136-й кавполк и 321 мотострелковый полк, прикрывавшие отход 9-й кавдивизии, сосредотачиваются в районе Киштельница. Перед фронтом дивизии – до двух пехотных полков и до батальона мотоциклистов...».

* Это недостоверная информация: в указанные дни немецкая 198-я пехотная дивизии воевала значительно северо-западнее.
** Судя по выпискам из журналов боевых действий кавалерийских полков, воевавших в районе Копачены, Згордешты, эти действия относятся не к 10-му, а к 9-му июля, но в журнале боевых действий армии привязка к этой дате не сделана. Поэтому данная запись вводит в заблуждение, поскольку по ней можно сделать вывод о том, что активные боевые действия в данном районе происходили на сутки позже, чем это было на самом деле.
** Дивизия за таким номером не могла воевать в это время и на этом участке фронта: немецкая 210-я дивизия береговой охраны была создана только в 1942 году и была дислоцирована в Норвегии.
А в описываемое нами время через Копачены наступала 50-я немецкая пехотная дивизия, а через Згордешты – 5-я румынская пехотная дивизия. Скорей всего, речь должна была идти о 210-м пехотном полке 50-й пехотной дивизии воевавшей в направлении Сынжерея – Оргеев.
Но в боевых документах 9-й армии и Южного фронта эта же пресловутая «210-я дивизия» впервые начинает упоминаться ещё 5-го июля из-за своих действий южнее Бельц (с. Марандены), что  по времени и дислокации совпадает с разворачиванием в боевые порядки и вводом в действие подразделений немецкого 54-го армейского корпуса, в состав которого входили 50-я и 74-я немецкие, а также румынские 5-я пехотная и 1-я танковая дивизии.
Подобные ошибки разведчиков при установлении нумерации полков или дивизий противника в условиях острой нехватки переводчиков вполне могли иметь место, особенно в самом начале войны. В более поздних документах 210 пд (дивизия) отмечается уже как 210 пп (полк).

*   *   *
Измотанные бездорожьем из-за проливных дождей и активными наступательными действиями противника, своими силами значительно превосходящего наши войска, советские части и их соединения сражались достойно, временами показывая неплохое взаимодействие между стрелковыми и механизированными частями, кавалерией, артиллерий и авиацией.

Поэтому командующий 11-й немецкой армией оберст-генерал фон Шоберт, ссылаясь на отсутствие горючего, а также на необходимость пополнения личного состава и материальной части войск, попросил у командующего РГА «Юг» генерал-фельдмаршала фон Рундштедта временной приостановки наступления. Тот согласился с просьбой командарма, но приказал ему силами 54-го армейского корпуса оказать румынам помощь с севера в овладении Кишиневом, на который они наступали с запада. 

Десятого июля начальник штаба РГА «Юг» оберст-генерал Гальдер докладывал начальнику штаба главнокомандования Вермахта генерал-фельдмаршалу Кейтелю, что «...шансы 11-й армии на успех незначительны, и продолжать наступление она сможет не ранее шестнадцатого июля». Этот доклад был принят к сведению, о нём доложили Гитлеру, который согласился с доводами военных.

Но небольшую передышку немецкие и румынские войска на этом участке фронта получили только после взятия Кишинёва. Вследствие чего удалось временно стабилизировать и положение дел на Южном фронте.

Задержка в наступлении противника позволила войскам 18-й армии организованно отойти за Днестр и временно занять боевые позиции в районе Каменец-Подольского укрепленного района.
Одновременно и действовавшая южнее неё 9-я армия сумела закрепиться на западном берегу Днестра в районе Рыбницы и Криулян, после чего в течение недели надёжно охраняла начавшуюся переправу через Днестр своих тылов и резервных частей, а также обеспечивала их сосредоточение в районе Рыбницкого и Тираспольского укрепрайонов...

*   *   *
ВОЙНА ПОДОШЛА К МИХАЙЛОВКЕ

Выгодное географическое расположение села всего в километре от оживлённой Кишинёвской трассы, прикрытого от неё речкой Большой Чулук, при этом в три конца протянувшегося между и под крутыми холмами, в какой-то мере спасло его от непосредственного соприкосновения с опаляющими всё живое вихрями войны.

По Михайловке не прокатывался фронт, как по соседним сёлам Елизаветовка (Петропавловка), Копачены, Леонтовка (Клишкауцы) и Препелица. Боевых действий с ведением огня из-за каждого дома с одной стороны и по каждому дому с другой стороны – такого в селе тоже не было, слава богу. Но своим смертельно огненным дыханием война всё же коснулась моего родного села: земля в непосредственной близости от него стонала под взрывами и пропитывалась солдатской кровью...

Из указанных выше пяти июльских дней сорок первого года максимальный интерес для нас представляют события, произошедшие восьмого и девятого июля, когда вблизи Михайловки развернулись наступательные боевые действия красных кавалеристов. Тогда же рядом с селом произошли воинские трагедии, сопутствующие общей героике большой войны и касающиеся судеб конкретных людей – танкистов, солдат и офицеров...
Эти воинские должности неспроста перечислены именно в таком порядке.

Первой развернулась драма юго-западнее Михайловки, где были подбиты три советских танка. Ни их марки, ни судьбы танкистов неизвестны. Когда в начале восьмидесятых годов я расспрашивал у своего отца, Ивана Васильевича Железного, о военных событиях, происходивших в начале войны в Михайловке и вокруг неё, то был совсем молодым и, видимо, достаточно легкомысленным. Потому что не удосужился расспросить более настойчиво и конкретно, как именно происходила эта трагедия с танками, и что стало с танкистами. А теперь уже и спрашивать не у кого...

Также мало расспрашивал я отца и свою маму, Елену Петровну Железную, о трагедии, которая произошла в так называемых «блудовых камышах», разросшихся в хвосте бывшего Михайловского пруда восточнее современной окраины Копачен под названием Филанда. Для солдат эти камыши стали своего рода «бермудским треугольником», безжалостно поглотившим десятки их жизней. Здесь обрели вечное упокоение красноармейцы, которые пытались спастись от безжалостного шквального огня немецких мотоциклистов-пулемётчиков, со стороны Петропавловки выехавших на северную окраину Пшеничнецкого холма в районе Михайловского кладбища и свинцовым дождём поливавших наших бойцов. Через пару дней здесь была жуткая картина: мало того, что трупы солдат начали разлагаться на летней жаре, так их стали разъедать свиньи. Поэтому жители села выискивали по камышам трупы солдат и захоронили их в братской могиле рядом с Кишинёвской трассой. Значительно позднее это братское захоронение перенесли в райцентр в общёю братскую могилу возле райвоенкомата.

По словам моего племянника, Сергея Михайловича Кучера, мой отец и соответственно его дедушка рассказывал о том, что трупы советских солдат лежали вдоль Кишинёвской трассы на протяжении пяти километров – от копаченской Филанды до препелицкого Школьного Лота. Не исключено, что это были последствия действий румынской авиации: в журнале боевых действий 9-й армии за девятое июля говорится, что 5-я кавдивизия наступала в районе Копачен под сильным воздействием вражеской авиации. Видимо, наша 20-я авиадивизия в это время выполняла боевые задания в других местах.

От своего отца я узнал также о трагедии трёх советских офицеров, спрятавшихся на чердаке сарая у одного из жителей села, бывшего активиста Советской власти, чем-то сильно обиженного ею, из-за чего он сдал этих офицеров немцам. Как говорил отец, офицеров расстреляли за селом. И опять же я казню себя за то, что не узнал, в каком месте их расстреляли и где были захоронены эти офицеры. Но сразу после войны их перезахоронили в райцентре в общей братской могиле.

Эх вы, молодость да глупость: как легко прошляпили вы столько ценной и безвозвратно потерянной информации! И ведь теперь ничего нельзя вернуть назад: свидетелей этих трагедий уже нет в живых. Да и что они знали, что понимали в ту пору эти полуграмотные люди, когда из года в год (в 1940, 1941 и 1944 годах) в селе трижды менялась власть. А если и знали что-то, то молчали: так было для себя же безопаснее как в годы румынско-фашистской оккупации, так и в последующие годы безжалостного сталинизма.

И только спустя семьдесят лет после свершения советским народом Великой Победы в годы второй Отечественной войны я озадачил себя поиском истины о ней, связанной именно с михайловскими событиями военной поры. Действовал по принципу: «Никто не должен быть забыт, и ничто не может быть забыто».

Автор намеренно усложнил формулировку широко распространённого в советские времена лозунга, собственно, являвшегося словами из стихотворения Ольги Берггольц: «Никто не забыт, ничто не забыто», посвящённого ленинградцам, погибшим и умершим в годы страшной блокады прекрасного города на Неве. Потому что, спустя три четверти века после завершения той ужасной войны, ранее очень много значившая поэтическая строка стала теперь едва ли не заформализованным политическим лозунгом, который ничуть не затрагивает очень многие равнодушные сердца.

Но быть равнодушным к военной тематике – это  неправильно и нехорошо, потому что многие события той страшной поры сейчас безалаберно забыты нами и, более того, они целенаправленно извращаются современными не только западными, но и российскими историками, этими моральными уродами, не помнящими родства. Да и останки огромного числа советских солдат до сих пор (в некоторых местах – тысячами!) всё ещё лежат на полях сражений, многими преданных забвению. Не всеми тотально забыты они, конечно, но очень и очень многими из современников...

А особый интерес для моих земляков должны представлять боевые действия 96-го, 11-го, 131-го и 160-го кавалерийских полков 5-й кавалерийской дивизии 2-го кавалерийского корпуса, в те июльские дни действовавшего совместно с 321-м мотострелковым полком 15-й моторизованной дивизии 2-го механизированного корпуса.

Несколько меньше могут заинтересовать действия 30-й горнострелковой и 9-й кавалерийской дивизий, воевавших соответственно правее и левее флангов 5-й кавдивизии. Но именно эти воинские части и соединения в составе 9-й армии Южного фронта сражались в непосредственной близости от Михайловки или на незначительном (до 15 километров) удалении от неё.

Конечно, самыми достоверными документами являются оперативные сводки, боевые донесения и журналы боевых действий воинских частей и соединений. Но среди массы рассекреченных и оцифрованных документов, хранящихся в архиве Министерства обороны в подмосковном Подольске и касающихся именно Михайловки, таких документов нашлось очень мало.
Размещены они на сайте https://pamyat-naroda.ru/, доступ к которому в последнее время стал тоже достаточно проблематичным.

Продолжение следует.