Идиоты! Страну позорите!

   Как поэт Евгений Евтушенко ходил в депутаты
             
   Публика собиралась быстро, оживленная и даже несколько торжественная от осознания своей значимости: из дюжины кандидатов в депутаты ей предстояло отобрать только двоих. Самых, самых...
   Это, напомню, были выборы народных депутатов СССР (февраль – март 1989 года) – первые в стране свободные выборы. Свободные – потому что, во-первых, кандидатов в депутаты можно было выдвинуть сколько угодно (право такое предоставлялось любому трудовому коллективу, любой общественной организации) и, во-вторых, явившись на избирательный участок, каждый вправе был сам решить, за кого именно отдать свой голос. Это были поистине альтернативные выборы.
   Так, в Ленинском избирательном округе Москвы, о котором наш разговор, претендентами на один депутатский мандат было выдвинуто 12 человек – от сорока предприятий и организаций. (Вообще-то, 15. Трое сняли свои кандидатуры.) Но и 12 немало. Это в одном избирательном округе. А по всей Москве? А по всей стране? И чтобы не утонуть в море-океане претендентов, было придумано так называемое «сито»: собрание избирателей или, иными словами, собрание выборщиков, задача которого состояла в том, чтобы свести число желающих попасть в депутаты в каждом данном округе, как уже было сказано, к двум. Фамилии их потом вносили в окончательный бюллетень для тайного голосования.
   Такое «сито»-собрание в Ленинском избирательном округе Москвы было назначено на 9 февраля. В Доме ученых.
   Публика собиралась быстро, чинно выстраивалась в гардероб, потом переходила к регистрационным столикам и затем уже – в зал.
Журналисты, к коим и сам принадлежал, толкались в фойе.
   И вдруг слышим, шум, выкрики у двери: «Женья!», «Женья!», «Евгений Александрович!» Над головами толпящихся возвышался и сам Евгений Александрович. Оглядываясь по сторонам, он что-то бурно объяснял вахтеру, дежурному. Я невольно покосился на гардеробщицу, мол, в чем дело.
   – Иностранных журналистов не пускают, – сказала она.
   – Почему?
   – Наверное, пропусков нет.
   А к гардеробу уже шел Евтушенко, на ходу расстегивая длинное черное пальто:
   – Идиоты! Страну позорите!
   Бросил пальто на стойку, сверху – такой же длинный белый шарф:
   – Где тут у вас начальство? – и заспешил наверх по ступенькам.
   На секунду фойе оцепенело.
   – Сам идиот! – не сдержалась гардеробщица.
   – И правильно, что иностранцев не пускают, – поддержал её подошедший мужчина.
   – Нечего им здесь делать, – отозвалась какая-то женщина.
   – Вот именно. Это наше дело, кого и как выбирать.
   Собрание (а это шестьсот выборщиков – представителей трудовых коллективов двух районов  – Ленинского и Киевского) началось с задержкой. И тут на балконе появились те самые иностранные корреспонденты. Увидев на сцене Евтушенко (за выставленными в ряд столами он сидел с самого края, справа – двенадцатый), дружно зааплодировали.
   Зал недобро загудел.
   «Проиграет Женьки», – мелькнула мысль.
   Наверное, он и сам так подумал, почувствовав настроение зала.
   Итак, 12 кандидатов на один депутатский: академик ВАСХНИЛ (Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени Ленина) А. М. Емельянов; ученый-экономист Г.Х.Попов (он потом станет мэром Москвы); доктор правоведения В.М. Савицкий, космонавт А.А Волков...
   Были здесь и директор крупного завода (имени  Хруничева), и бригадир проходчиков, и рабочий-метростроевец, и научный сотрудник… Лаборант, журналист, музейщик, поэт. 
   Действо первое: представление кандидатами своей предвыборной программы. Насколько помню, у большинства из них это были общие, уже набившие оскомину тезисы (в блокнот загляну, однако): упразднение льгот и привилегий для должностных лиц, сокращение военного бюджета, прекращение помощи развивающимся государствам, разработка долгосрочной экологической программы (каждому предприятию экологический паспорт), отмена смертной казни, контрактная служба в армии и сокращение сроков самой службы…
Такие тогда были настроения в обществе.
   Евтушенко нервничал. Ерзал на стуле, вертел головой, раз за разом подливал в стакан воды, отпивал глоток, вытирая губы то одной, то другой рукой, что-что записывал, потом резко поднимался и как бы незаметно (благо сидел с краю) уходил за кулисы. Возвращался и снова что-то записывал.
   А с трибуны звучало: «Я буду добиваться с позиции рабочего: запретить тяжелый труд для женщин, сократить для женщин рабочее время» – выступление метростоевца. Мысль, в общем-то, верная. Но дальше: «Расширить права союзных республик». Откуда такое в устах  уст рабочего? Явно вписали ему.
   Звучало и сугубо московское: вывод «грязных» предприятий за МКАД, отмена московской прописки (важен человек, а не штамп в паспорте), сохранение статуса лимитчиков (без лимитчиков Метрострою никак нельзя), снижение платы за посещение музеев… Как будто вопросы эти должны были решать народные депутаты СССР? И как будто это не компетенция Моссовета? Похоже, многие кандидаты и сами толком не понимали, что от них требовалось.
   На этом фоне выгодно отличались предвыборные  установки академика А.М. Емельянова («Сельское хозяйство могут спасти только фермерские хозяйства».), экономиста-ученого Г.Х. Попова («Нужен альтернативный, народный вариант перестройки, суть которого в демократизации всех жизненных сфер».).
   Евтушенко снова куда-то отлучился – позвонить, покурить?
   На ура восприняли программу юриста-правоведа В.М. Савицкого. Но и начал он подкупающе: «Если вы мне доверите… Я готов взяться за разработку новых законов. По защите прав и свобод человека – это самый большой наш дефицит, – по обеспечению открытости в деятельности всех органов власти – каждый гражданин должен знать, кем и как управляется его государство. По признанию независимости судов, презумпции невиновности – любой задержанный вправе потребовать себе адвоката…»
   Говорил он горячо, убедительно.
   Евтушенко выступал последним (видимо, так вышло по жеребьевке), и, надо сказать, тезисы его были весьма актуальны. В обобщенном виде он так их обозначил: «К достоинству страны – через достоинство каждого. Никто не должен быть преследуемым за плюрализм мнений. Оградить личную и семейную жизнь от вторжения в нее профсоюзных и прочих организаций. Прекратить давление на прессу и суд со стороны партийных и государственных органов. Ввести в действие правовую ответственность за оскорбления, задевающие национальное самосознание. Всем желающим выдать постоянные загранпаспорта...»
   Насчет постоянных загранпаспортов он явно погорячился, а во всем  остальном – в точку.
   Дальше – ответы на вопросы. Для собравшихся это была самая «горячая» часть собрания, и сущее испытание – для кандидатов, ведь что ни вопрос, то подковырка: «Кто вы есть такие? Зачем идете в депутаты? Как будто и впрямь что-то сможете сделать?»
   Некоторые вопросы вообще были дурацкие. Так, у космонавта А.А. Волкова спросили: «Это правда, что вам предоставили шикарную квартиру?» Он не растерялся: «А что, я должен был отказаться?»
   «Есть ли у вас служебная машина?» – вопрос Гавриилу Попову. «Есть, –  сказал он. – Но езжу на своей».
   А директору крупного завода (имени  Хруничева) прямо сказали: «Верховый Совет – не завод. Тут требуется другое мышление, другие методы работы».
   Но больше всего досталось Евтушенко:
   – Назовите вашу настоящую фамилию.
   – Сколько раз вы были женаты?
   – А правда, что у вас была жена-иностранка?
   – Почему вас выдвинули какие-то угольщики?
   – Не какие-то угольщики, – парировал он, – а люди самой трудной профессии. Трудяги.
   – Зачем вы создали общество «Меморила»?
   – «Мемориал» –  это историко-просветительское общество. Его задача – увековечение памяти жертв политических репрессий в СССР. Я являюсь сопредседателем общества.
Отвечал резко, раздраженно, раскрасневшись.
   – Пусть пироги печет пирожник, а стихи сочиняет поэт», – выкрик из зала. Как приговор.
   Евтушенко, снял очки, прошелся взглядом по залу и, молча, отправился на свое место. Честно, даже стало жаль его.
   И тут к трибуне прорвался кто-то из его доверенных лиц:
   – Друзья, сегодня у Евгения Александровича сын родился. Давайте же поздравим его!
   Редкие, сдержанные аплодисменты.
   (Так вот почему Евтушенко, – подумалось мне, – то и дело отлучался: чтобы справиться о здоровье жены, новорожденного.)
   Но сенсация есть сенсация, и наверняка какое-то время ее придерживали и выдали только теперь, чтобы, как говориться, переломить ситуацию.
   «Поздравляем!», Молодец!» – из группы поддержки.
   Не помогло.
   При подсчете бюллетеней (а голосование затянулось далеко за полночь) лидерами в списке оказались академик Емельянов и юрист Савицкий. Евтушенко был четвертым: «за» – 223 , «против» – 378.
   А мог быть вообще пятым. Дело в том, что перед самым голосованием Гавриил Попов снял свою кандидатуру, объяснив это тем, что выдвинут он еще и по избирательному округу, в Воронеже.
   Зал зароптал:
   – Что же голову морочил? Почему раньше не сказал?
   – Я только сейчас принял такое решение. А здесь есть другие достойные.
Интрига. Видимо, потому Гавриил Попов, явно уверенный в своей победе, переключился на удаленный город, чтобы дать возможность следующему за ним претенденту здесь, в Ленинском избирательном округе Москвы, подняться на заветную ступеньку. Возможно, имел в виду Евтушенко.
   Не вышло.
   Но Евтушенко не был бы Евтушенко. Уже на следующий день он отправился в Харькове, где неоднократно бывал, где его хорошо знали и где он читал стихи на главной площади. Собственно, позвали его. Члены харьковского общества «Мемориал». Общество и выдвинуло его кандидатом в народные депутаты СССР по одному из избирательных округов города. И он с блеском победил, набрав многократно больше голосов, чем ближайший его соперник.
   25 мая 1989 года в Кремлевском дворце съездов открылся 1-й Съезд народных депутатов СССР (число их зашкаливало за две тысячи). В кулуарах я увидел Евтушенко, он – в вышиванке, как всегда, напряженно-сосредоточенный. Подошёл к нему, поздравил с победой, подал руку. Он подал свою, никакую.
   Здесь же можно было увидеть и ухмыляющегося Гавриила Попова в окружении жизнерадостных единомышленников…