Наталья Советная. Колокольчик. Сказка

Наталья Советная


            КОЛОКОЛЬЧИК
      (сказка)

Колокольчик раскрыл цветки и  улыбнулся. Он так ждал этого дня, так долго готовился к нему!
Сначала cеменем-крошечкой – меньше макового зернышка! – мок под осенними дождями, мерз в долгую стылую зиму, спасаясь под опавшими листьями, жухлой травой, снегом. Дождавшись весеннего тепла, поднатужившись, пророс зеленым росточком-малюткой.
 – Сколько в этом мире света и солнца! – от восторга он захотел подпрыгнуть до самого неба. Но тонкий цепкий корешок крепко прижал его к земле.
Колокольчик изо всех сил потянулся вверх, вытягиваясь хрупким стебельком все выше, выше, выше… К середине лета он уже перерос гвоздику, герань, ромашку. Когда же набухли его плотные цветочные бутоны, он стал нетерпеливо ждать появления цветков. Разглядывая яркое разноцветье лилий, полыхающие алым огнем лепестки роз, горящие желтым пламенем соцветья вербейника, Колокольчик изнемогал от любопытства – какой окраски будут его цветки?
И вот наступил долгожданный день – они раскрылись! Крупные колокола с пятью остроконечными лепестками-отворотами сверкали снежной белизной.
 – Фу-у! Этот новенький – простого белого цвета! – брезгливо поморщился темно-синий Дельфиниум. Он был самым высоким цветком в саду. Даже хозяйка задирала голову вверх, когда хотела полюбоваться изяществом его бархатных соцветий.
– Точь-в-точь генерал! Настоящий генерал! – восклицала она и, склонившись перед статным растением, заботливо рыхлила под ним землю.
Дельфиниум, важничая, пыжился, оттопыривал нижнюю губу, высокомерно глядя на расцветший внизу колокольчик.
 – Что это за бедный цвет у твоих колокольцев? Ни одна пчела не заметит их, не напоёт им медовых песен. С осенними морозами ты погибнешь – даже семян от тебя не останется! – он злорадно брюзжал, покачиваясь на ветру.
Колокольчик опечалился. Ему показалось, что белый цвет его колокольцев, действительно – невзрачный, бледный, невыразительный, незаметный в саду. Он испугался. Так мечтал познакомиться с веселой, никогда не унывающей умелицей-пчелкой, хотел послушать ее песенки. Но разве теперь, с этими белыми цветками, он может понравиться злато-медовой красавице с тонкими прозрачными крылышками? Всю ночь Колокольчик не спал – тяжело вздыхая, думал о своей одинокой судьбе. От горьких мыслей ему хотелось даже заплакать, однако он не мог позволить, чтобы высокомерный генерал Дельфиниум увидел его слезы. Потому изо всех сил крепился, сдерживая их в глубине колокольцев.
Утром, лишь только первые солнечные лучики коснулись лепестков Колокольчика, он услышал звонкий пчелиный голосок:
– Смотрите, смотрите, какой благородный цветок!
– Ах, чудо, чудо! – вторил ему другой.
«Счастливец! – подумал Колокольчик о генерале Дельфиниуме. – К такому знатному господину уже спешат злато-красавицы, чтобы петь ему  медовые песни. А кто прилетит ко мне – скромному, невзрачному уродцу?» 
– Какой восхитительный цвет! – вдруг прожжужало совсем рядом.
Колокольчик открыл глаза и увидел перед собой трепещущие крылышки медовых тружениц.
– Я никогда не видела в нашем саду таких царственно-белых колокольцев! – воскликнула молоденькая пчелка в желтой юбочке, заглядывая в его цветок.
От неожиданности Колокольчик вздрогнул. Цветки качнулись, серебристо зазвенели.
– Ах, какая восхитительная музыка! Какая ослепительная белизна, лепестки, словно накрахмаленные! – восторгаясь, жужжали, жужжали пчелки.
– Милые барышни, – не веря своему счастью, прошептал Колокольчик, – я буду несказанно рад, если вы окажете честь быть моими гостями и угоститесь моим нектаром!
– Прекрасно, прекрасно! – откликнулись подружки, опускаясь на колокольца…
Дельфиниум, вытаращив глаза, наблюдал, как весело сновали пчелки из цветка в цветок, восхищаясь вкусом нектара белого Колокольчика. Генерал топорщил губы, громко сопел носом, раскачивался, словно парус, желая привлечь к себе злато-красавиц. Но они не обращали на него никакого внимания. Лишь однажды пчелка в желтой юбочке взглянула вверх:
– Ой, господин генерал! Мне показалось, что небо потемнело, будто перед дождем, а это вы помрачнели, словно туча. Простите, что мы расшумелись – побеспокоили вас!
Дельфиниум смутился. И пока подбирал слова признания, что и он был бы рад видеть их на своих лепестках, одна из пчелок с полными ведерками нектара улетела домой, в улей, а желтая юбочка другой скрылась в белом колокольце.
Она пела, ласково перебирая цепкими лапками, отчего у Колокольчика щекотало в носу. Он  смеялся, она жужжала в ответ – им вдвоем было весело и хорошо…
Теперь каждый день «Желтая юбочка» прилетала к Колокольчику. Он поил ее нежным нектаром, а она пела, пела ему свои медовые песенки.
Генерал Дельфиниум все мрачнел и мрачнел в одиночестве. Ни одна пчела не желала присесть на его чопорно-холодные цветки. Белый Колокольчик видел, как печалится-страдает его заносчивый сосед, и ему стало жаль его. Он ведь помнил боль собственных переживаний.
 – Не могла бы ты попросить своих подруг навестить несчастного генерала? Боюсь, что он совсем зачахнет от одиночества и тоски, пропадет на веки вечные, ведь никто не пьет его нектара, не собирает душистую пыльцу, а без этого никогда не созреют его семена – обратился Колокольчик к подружке, когда та закончила петь очередную сладкую песенку.
«Желтая юбочка» задумалась. Она понимала, что ни одна пчела не пожелает дружить с вечно надутым, сердитым, мрачно-синим генералом, хотя ей тоже было его жаль.
– Придумала! Я позову к нему соседа-шмеля! Эти два старых ворчуна найдут, о чем поговорить.
Рано утром «Желтая юбочка» прилетела в сопровождении толстого дядюшки шмеля. Он, чинно поклонившись, представился генералу, покружил вокруг его темных соцветий, присел на бархатный лепесток и зажужжал, зажужжал…
Дельфиниум внимательно слушал гостя, уважительно покачивал головой, угощал нектаром из глубоких фужеров, щедро подсыпал пушистую пыльцу и делился с ним стариковскими воспоминаниями о прошлой боевой жизни…
Следующей весной на оттаявшей земле проклюнулись крохотные семена белых колокольчиков и синих дельфиниумов. Когда же пришла пора, и они дружно зацвели, то от завораживающего взгляд бело-синего облака их цветков с жужжащими пчелами и шмелями невозможно было отвести глаз.