Сантори

Сантори

Эх, гомосеком быть легко: перестал у тебя стоять - рраз, и перешёл в пассивы, лежать-то я ещё могу. Сложнее нашему брату натуралу.
-Мне тридцать пять лет, -рассказывал мужик в бане, году этак в 1990, когда ещё у сочетания "в бане" имелось лишь одно значение, когда еще ни виагр, ни страпонов толком не было, одна мифическая мандрагора, -мужики, верите?, на всех ****ей стоит, а на Верку-жену нет. Нет и все. Чо делать?
-Водки стакан шарахни и острым чем-нить закуси.
-Куиси. Шарахал. И закусывал. Уже язва скоро будет, эффекта практически ноль.

Я знал его по собачьей площадке. Эрдельтерьер Моня. Его Моня подрался с моим Мартином, я зашивал Моне раны утащенными из нашей лаборатории иглами и посыпал сверху стрептоцидом, тоже, разумеется, утащенным, не в аптеке же покупать. С крысами у меня получалось, получилось и с Моней. Наш-то Мартин - колли, ему хоть бы хны, шерсть густая. Этой шерсти у нас была полная квартира, мама даже ее как-то пряла и носки вязала.

-У меня вот наоборот. На Светку стоит, а на других нет. Я даже и попытки прекратил. Вроде я и атеист, но вылезает в эти моменты - ну, когда с другими - какая-то внутренняя религиозность: то не убий, то не укради, то вот не присовывай куда не надо. Умом-то я понимаю, что чего бы это и не присунуть, но подсознание пережимает какие-то нервы, черт знает, или сосуды, зараза, и ничего с этим не поделать, -рассказывал другой мужик, хозяин сучки Феоны, паскудной и крикливой таксы.

Каждый месяц мы ходили в баню всей нашей мужской площадкой, дружили. А потом жизнь развела, сейчас даже имён их не помню, только собак.
Феонина мама, супруга этого мужика, приходила, бывало, в нашу мужскую компанию вместе с ним, с бутылочкой коньячку и рюмочками, она была приятной бабой, не то, что их псина, и мужик этот смотрел на жену тоже немножко по-собачьи, как на последнюю надежду - в России сейчас так многие на Путина смотрят.
Мы, само собой, говорили в присутствии мамы о погоде и тихо гордились тем, что знаем друг о друге больше, чем знали о нас наши жёны.
Феона, если ей что-то не нравилось, тут же срала у них в коридоре, хотя была уже взрослой девочкой, ну реальная сволочь. Кусала меня за щиколотку, когда я заходил к ним после вечерней прогулки на коньячок.
Супружница моя уже спала, она просыпалась, конечно, когда я приходил и ложился рядом, что-то ворчала про перегар и сколько можно гулять с собакой, но, вообщем, любила.

А вот с Андрюхой мы дружим до сих пор. У него тогда жила молодая коккер-спаниелиха Глаша, как у Довлатова, в те времена все были помешаны на Довлатове. С Андрюхой иногда выходила Наташа, Нутуся. Я уже был женат и даже отец, а Андрюха все выбирал. Был он довольно видным парнем, высоким, плечистым, девчонки замечали его взглядами на улице. Наташка, как она рассказывала мне потом, много позже, по пьяни, поспорила тогда с подругой, что его охомутает. И охомутала! 
Мы частенько выпивали с Андрюхой, и как-то вдруг он спросил меня,
-Витька, вот ты ж биолог, скажи. Что делать, когда у тебя, ну,  состояние.. нестояния?
-А ты любишь свою Натусю?
-Честно, люблю. Мне кажется, слишком, именно это и мешает. Как боюсь чего-то, не знаю, чего. Разочаровать? Черт его знает.
-Наверное, стресса много на работе?

Стресса на работе в девяностые доставало всем. Я-то ещё ничего - у моей жены были довольно успешные родители, благодаря им я мог позволить себе спокойно писать свой диссер, увлечённо резал крыс в лаборатории, бывало, и в командировки ездил, ну и там, конечно, не всегда обходилось без греха, дело молодое. Зарплаты моей хватало на неделю, не больше, если говорить о еде. Без тещи и зятя мы бы не выжили, вернее, мне бы пришлось все бросить и заниматься чистым заработком, как Андрюхе. Он вертелся и крутился без остановки, что-то продавал, покупал, потом мелким оптом, потом ларёк, ларёк сожгли, он начал все заново, дело, в общем, шло. Он тащил своей Наташке импортные сапоги, вкусности из дорогой кулинарии каждый день, виски вместо водки, тоже, кстати, каждый день; через пару лет у них появились Жигули, а за ними почти новый Гольф, ну и в конце трехкомнатная квартира в хорошем районе.
-Деньги, Витька. Деньги, это самое главное, хоть по Марксу, хоть по Гегелю. Без них ты ноль, лузер.

Мы жили много скромнее, я считал, что так уж сильно вертеться и крутиться ради всех этих излишеств не стоит. Можно прожить отличную жизнь и без икры. А квартирка у нас уже была, хоть и не такая шикарная. Но от Андрюхиного виски я, конечно, не отказывался, чего уж тут. Мы бывали у них в гостях, Андрюха дарил моему сынишке дорогие игрушки Лего, жёны наши шептались о чем-то в спальне, Наташка показывала моей свои наряды, наверняка они обсуждали не менее подробно и нас тоже, со всеми нашими с Андрюхой выточками и рюшечками. Впрочем, кто их там знает, женщин.
Я был у них свидетелем на свадьбе. Андрюха нажрался там больше всех, тоже мне жених, видно было, что он как будто специально, кому-то назло пьёт и пьёт, все подряд, он блевал в туалете ресторана, сидел какое-то время с серым, как у бомжа, лицом, спал, а потом пил снова. Наташка тоже тосты не пропускала, но не настолько.

Когда мы с моей развелись, Наташка сказала,
-ну что ж, теперь мы будем любить вас по отдельности.
Мудрые слова. Я иногда знакомил ее потом с моими новыми девчонками, спрашивал, что она думает, типо экспертное заключение. Она давала неплохие советы, я прислушивался, хотя, конечно, поступал по-своему, не ребёнок уже.
Приятно бывать в гостях у счастливых пар, гармония заражает и даже лечит как-то. А у Андрюха с Наташкой я бывал не слишком часто, может, раз в месяц или реже.

Мы сидели на кухне с мебелью из натурального ясеня, Андрюха убежал по делам, Наташка медленно и верно напивалась односолодовым виски - у них в баре всегда имелся запас, мне особенно нравился японский, Suntory, мы все спорили, как правильно читать, сун или сан.
-Витька, блин, мне ***во.
-В смысле? Ты, наверное, напитки смешала, пей теперь воду…
-Нет. Мне по жизни ***во. Ты знаешь, чем я на работе занимаюсь?
-Ну, работаешь. Нет?
-Я на сайте сижу. Знакомств. Постоянно.
-И как? Знакомишься?
-Да.
Ее взгляд сделался шальным, как у цыганки из фильма.
-Я ебусь почти каждый день с кем-то. Как сумасшедшая.
-А как же Андрюха?
-Что он может сделать. Я раньше как-то пыталась все спасти, в заднице у него пальцем ковыряла, финтифлюшки разные из сексшопа, а потом, знаешь, надоело. Встанет, не встанет, ну его.
Мы помолчали. В каждой семье, если копнуть, куча проблем и скелетов, но что у Андрюхи все настолько хреново, я не мог ожидать.
-Ты его хоть вначале любила?
-Неа. Мне плечи его нравились, руки, но так чтоб любить - нет. Просто, надо ж за кого-то замуж выходить, а он надежный, хороший. И я не ошиблась, у нас знаешь, денег сколько!
Она, шатаясь, вытащила из кладовки лестницу, приставала ее к стене.
-Там у него валюта, под потолком. Щас.
-Не надо. Наташа, слезай. Я верю.
-Ну, короче, ты понял. Куда я уйду от такого мужа? Мы скоро вторую хату купим, и маме моей тоже. Куда?
Слышно было, как вернулся Андрюха. Наташка приложила палец к губам.

Зима в тот год пришла серьезная, снег не таял неделями, у собак намерзал лёд между когтями, они вдруг останавливались посреди своих игрищ и грызли свои лапы, отдирали льдинки.

Новая хата оказалась в столице. Они продали эту, добавили, много, и поселились в самом центре. Я зашёл к ним по случаю, когда ездил туда на конференцию. На этот раз дома был Андрюха, Наташка задерживалась на работе.
-Дурацкая эта ее работа, платят блин копейки, и вечно аврал. Лучше б дома сидела, по магазинам бы шлялась, уборщицу б гоняла, чем не жизнь.
Андрюха как будто оправдывался.
Мы обсудили футбол, погоду, столицу, на второй бутылке принялись за политику, часов в одиннадцать вечера Андрюха заволновался. Наташка прислала смс, что такси застряло в пробке, авария впереди. В половину первого Андрюха не выдержал, взял сигареты и вышел к подъезду ее встречать. Он долго не возвращался. Включил мне перед уходом фильм, Матрицу, это я хорошо помню. Экран у них был здоровый, новейшая модель, и звук лучше, чем в кино.

В час ночи дверь открыла растрепанная Наташка, сухо поздоровалась со мной и убежала в ванную комнату. Скоро вернулся Андрюха, красный, взмыленный и злой.
-Ты представляешь, приехала она, на тачке. Пробка блять. Забралась на водилу, и ****ся с ним. Руль погнули. Так блин Москвич старый! Как так можно!? Этот блять сраный лузер, я ему всю морду разбил, падонок. Москвич! Ну ведро совсем! Охренела баба.
-Иди нахуй, импотент! Причём тут марка машины? Ты идиот?
Наташка вышла из ванной с подобранными наспех волосами. Опять этот ее шальной своенравный взгляд.
-Шлюха ты. Мы ж договорились, пусть будет кто-то один, постоянный, пару раз в неделю. А ты что делаешь, животное?
Наташка вошла в кухню и налила себе импортной минводы. Пальцы ее слегка дрожали.
Андрюха посмотрел на меня, сильно покраснел, махнул рукой и рухнул в кресло.
Закурил.
-Ведь знала, что Витька придет. Неужели нельзя было в другой день.
Теперь покраснела Наташа. Видимо, вот так совсем уж с поличным он ее раньше не ловил, а тут ещё я, дурацкая ситуация.
-Чего тебе не хватает? Брюлики у тебя есть. Одежда из бутиков. Другая сидела бы и не рыпалась. Чего, чего ты добиваешься?
-Ты ж не любишь меня. Пидор. Просто один остаться боишься.
Я засобирался домой. Меня не удерживали.

Он убил ее той ночью. Ударил сильно, она неудачно стукнулась головой о косяк, он не хотел, разумеется, убивать. Я давай показания осторожно, лишнего про личную жизнь говорить не хотел. Но пришлось, адвокат старался изо всех сил.
Дали много, он только недавно вышел. Мы общаемся.
Андрюха не стал рецидивистом или нариком, чего я опасался. Постарел, и все. Ну, я тоже не помолодел, что делать. У него остались старые связи, кто-то из этих людей работает теперь в мэрии. Он снова крутится и вертится, вроде планирует жениться. Когда, за виски, разговор заходит о Наташе, он неизменно съезжает на этот пресловутый Москвич. Я не возражаю.
Недавно он поставил ей дорогой мраморный памятник. Ездит на кладбище минимум раз в месяц. Я был там разок вместе с ним. Памятник, действительно, достойный. Андрюха плакал.