Стать счастливым

        Этот обобщающий автобиографический очерк написан для Сборника «Дети войны». Здесь опубликован в день 80-летия автора.


        За месяц до начала Великой Отечественной войны мои будущие родители с дочерью Люсей, по ряду трагических семейных обстоятельств, переехали из Киргизии на Украину – в город Никополь. А уже в середине августа в этот город вошли немецкие войска.

        Отца, как пригодного к воинской службе лишь частично (из-за сломанного в детстве коленного сустава), вызвали на призывной пункт, когда немцы уже подступали к Никополю. В результате, он и другие призывники оказались в окружении и затем – в плену.

        При перевозке в Германию отец и часть его товарищей по несчастью, разобрав деревянный пол вагона, бежали из плена на ходу поезда. Долго пробирались к своим, выбрались и, в итоге, попали в трудовую армию.

        Мать, оставшаяся вдвоём с шестилетней Люсей, через два месяца после начала оккупации, а точнее, 20-ого октября 1941 года, родила близнецов – Ольгу и Олега, то есть – меня.  И пришлось женщине с тремя детьми, двое из которых – грудные младенцы, выживать в условиях вражеской оккупации почти два с половиной года.

        Вскоре после рождения близнецов, подъезд дома, где жила семья, занял немецкий штаб и всех его жителей выселили в подвал.  А через год с небольшим в этот подвал заявилась немецкая зондеркоманда с полицаем-украинцем и приказала убираться и оттуда.

        Мать тихо плакала и, показывая на детей, умоляла солдат не выселять их. Я же, как рассказывала старшая сестра Люся, наблюдая всё это, вдруг зарыдал во весь голос.

        Тогда, один из немецких солдат схватил подвернувшийся под руку молоток и запустил его в меня, годовалого ребенка. Спасла меня Люся, резко дернув за руку. И молоток пролетел мимо, оставив вмятину в стене.

        Загрузив близнецов на саночки и взяв Люсю за руку, мать в морозную ночь двинулась в село Воронцовка, располагавшееся на значительном расстоянии от города. Там жили родственники нашего отца.

        Пока добирались до села, я и Оля получили легкие обморожения конечностей. Страдая от боли, мы плакали и успокоить нас удалось только по прибытии к родственникам, поместив в корыто с теплой водой.

        Здесь тоже практически не было условий для того, чтобы растить малышей. И пока мать где-то добывала пропитание, ухаживала за нами, как могла, старшая сестренка Люся. Например, летом она, невзирая на наш рев, обмывала нас холодной водой прямо у колодца.

        Питалась семья – чем придется, поэтому мы с сестрой страдали рахитом. А я, вообще, еле ползал, и мать опасалась, что ее сын – не жилец на этом свете. Ведь, я родился вторым, значительно более слабым в сравнении с Олей. По этой причине, а также из-за длительного отсутствия полноценного питания и витаминов в годы войны, я так и остался слегка узковатым в кости.

        Думаю, в то время моя мать ни за что бы не поверила, если бы кто-то предсказал ей, что самым энергичным, удачливым и счастливым из шестерых рождённых ею детей станет этот заморыш.

        К концу оккупации часть небольшого старенького дома, где мы ютились, заняли под постой шестеро немецких солдат. Кухней семье удавалось пользоваться только в отсутствие в ней немцев.

        Солдатня во время обеда вела себя разнузданно. Нередко кто-нибудь из них прямо за столом шумно облегчал свой кишечник от газов, а остальные по этому поводу дружно гоготали.

        Часть солдат обычно отсыпалась после ночного караула и по этой причине малышам, даже днем, нельзя было шуметь. Мать и старшая сестра на нас постоянно шикали. Это была жизнь в постоянном страхе.
 
        При приближении советских войск немецкие солдаты несколько попритихли. Свое завшивевшее нижнее белье они уже в стирку не сдавали, а бросали его в угол сеней. Опасаясь попасть в плен в качестве «языка», солдатня ночью гадила прямо на кучу этого белья.

        Были среди них и порядочные люди. Так, иногда в нашу комнату заглядывал солдат по имени Дитрих. Он угощал сестёр и меня кое-какими сладостями, гладил Олю и меня по головке и плакал, показывая снимок своей семьи с двумя детьми.

        – Майн киндер (мои детки), майн киндер… – говорил он.

        Мало улучшилась жизнь нашей семьи и после освобождения города советскими войсками.

        Моё пребывание в немецкой оккупации еще много лет напоминало о себе. Вплоть до 90-х годов, заполняя анкету при устройстве на работу или оформляя допуск к секретным материалам, я вынужден был отмечать в соответствующей графе, что родился и более двух лет прожил под властью фашистов. В такие моменты я ощущал себя человеком второго сорта.

        Отец вернулся из трудовой армии осенью 1945 года и жить стало полегче. Но в 1946 году на Украине начался голод. Приходя домой с работы, отец рассказывал, что иногда, на его глазах, люди падают прямо на улице, умирая от истощения.

        В 1947 году, чтобы спасти семью от голодной смерти, отец и мать решились на возвращение в Киргизию, где в городе Фрунзе проживали родители матери. Здесь жизнь нашей семьи постепенно наладилась. Значительно улучшилось питание и мой организм мало-мальски окреп.

        Так случилось, что ещё в десятилетнем возрасте, на многие годы вперед, определилось моё отношение к алкоголю. Помогла мне в этом моя бабушка – Ксения Алексеевна, поручив мне перелить самодельное виноградное вино из одной двадцатилитровой бутыли в другую с помощью медицинского шланга.
 
        Не зная, что бутыль с вином следует поставить выше пустой емкости, я втянул в себя глоток сладкого вина через шланг и опустил его конец в горлышко стоящего рядом сосуда. Но вино из шланга не полилось. Тогда я повторил эту операцию и, снова – безуспешно. В общем, задание бабушки я выполнить так и не смог, но вина напился.

        В итоге, лет до двадцати, я не мог даже слышать запаха алкоголя. Вот и на выпускном школьном вечере, мне довелось с недоумением наблюдать, как некоторые из одноклассников блюют в туалете, перебрав по неопытности дешевого вермута. 

        И, даже сейчас, я отлично помню свои тогдашние мысли по этому поводу:

        – Зачем затуманивать свой мозг вином? Ведь жизнь и без того прекрасна! И, разве не лучше ощущать эту жизнь с ясной головой – во всей ее многогранности и цвете?
 
        А ещё, в моей душе навсегда отложилось то, что в столице Киргизии, по соседству с нами, жили, поддерживая добрососедские отношения, семьи самых различных национальностей: русские, украинцы, белорусы, немцы, евреи, татары, киргизы, казахи, узбеки, корейцы, чеченцы, ингуши и другие.
 
        Поэтому и в школьные годы и позднее – в студенческом и зрелом возрасте – у меня было немало приятелей и друзей, принадлежавших к перечисленным национальностям. Даже моя жена и та – наполовину немка.

        Моя трудовая жизнь началась уже в одиннадцатилетнем возрасте, поскольку наша семья летом 1953 года приступила к строительству собственного дома.

        Большую часть неквалифицированной работы по его строительству выполнял я и, частично, моя мать. Именно я изготовил из глины и соломы свыше двадцати тысяч крупных кирпичей (саман), из которых затем были сложены стены дома.

        Кроме того, мне пришлось в течение пяти лет, как тогда у нас говорили в городе, «выбивать огород». То есть, кайлом разрабатывать каменистый грунт прилегающего к дому участка на глубину в один метр, просеивать грунт через простейший грохот, а затем удалять обломочный материал за пределы участка. Обычно, дневная норма «выбивания» для меня равнялась одному кубическому метру грунта.

        Занимался я, под руководством матери, и посадкой фруктовых и декоративных деревьев. Уход за ними и огородными грядками, включая регулярный полив, также входил в мои обязанности.
 
        Жила наша семья очень скромно – значительная часть заработанных отцом денежных средств уходила на строительство дома. Обновки у меня были крайне редкими. Но даже и тогда я стеснялся их носить. В среде мальчишек в те годы гуляла злободневная для того времени поговорка: – Хуже нет – новые штаны! Не сам ходишь, а штаны носишь!

        В тот период была еще одна постоянная проблема, которую наша семья решала в основном за счет моего времени и моими усилиями. Это – доставка продуктов питания в дом.

        Чтобы приобрести хлеб (по установленной в магазинах норме) приходилось каждый день часами выстаивать в очередях. Овощи и мясо мы с матерью, а часто и я сам, покупали на рынке, расположенном километрах в трех, и на себе, пешком, доставляли в дом.

        Весь этот каждодневный и весьма нелегкий труд все же имел лично для меня и положительный результат. Я окреп физически: не слишком объемные мышцы рук и ног стали крепкими и сильными, хорошо развилось дыхание, прибавилось выносливости. И если, в начальной школе почти каждый мог обидеть щуплого мальчишку, то со временем такие обидчики уже частенько оказывались сбитыми с ног, имея при этом весьма обескураженный вид.

        Мало того, в дальнейшем я даже оказался способен  (пусть и без особого блеска) защищать спортивную честь школы, а затем и ВУЗа, на соревнованиях по нескольким видам спорта, включая современное пятиборье.

        По образованию я – горный инженер-геолог, моя специальность – поиски и разведка месторождений полезных ископаемых. Выполняя поисковые маршруты, прошагал с рюкзаком за плечами тысячи километров в горах Тянь-Шаня, тайге Забайкалья, степях Казахстана и лесотундре Колымского нагорья.

        Ещё будучи молодым специалистом и командуя поисковым отрядом, открыл на Рудном Алтае редкометалльное месторождение «Кварцевое» (оно уже отработано). Руководил подразделениями и геологоразведочными предприятиями в Магаданской области.

        В течение двенадцати лет (до самого развала СССР), занимался научно-исследовательской работой в НИИ золота и редких металлов. Окончил аспирантуру, защитил диссертацию, имею патенты на изобретения. Последние годы трудовой деятельности был занят преподавательской работой. Мой северный стаж составляет 37 лет, общий – 47.

        И могу сказать без хвастовства, что где бы ни работал, я всегда, в меру своих скромных сил, стремился делать свое дело как можно лучше, старался блюсти справедливость, по возможности избегал конфликтов и никогда не давал обещаний, если не был твердо уверен, что смогу их выполнить.

        Работу я оставил в возрасте почти 68 лет. Выехав с Севера, поселился с женой в новом микрорайоне, расположенном на окраине Белгорода – рядом с лесом, пригодном для пеших, велосипедных и лыжных прогулок. Семьи наших дочерей, включая внуков, тоже переехали в этот полюбившийся всем нам город.

        Со своей женой (она моложе меня на шесть лет) мы состоим в браке уже более полувека. И замечу, не без удовольствия, что эта хлопотунья, певунья, модница и чуть-чуть «принцесса на горошине», несмотря на возраст, сохранила стройность своей фигуры и кое-что из былой привлекательности.

        С осени 2010 года, я занялся посадкой деревьев вокруг нашей пятиэтажки и на удалении до сотни метров от неё. Сейчас здесь растет, и даже процветает, порядка двухсот пятидесяти декоративных и плодовых деревьев. Это самое привлекательное место в нашем микрорайоне.

        И, как результат, в 2015 году территория вблизи нашего дома заняла первое место на конкурсе по озеленению многоквартирных домов, организованном Комитетом по управлению Восточным округом города.

        Правда, уход за деревьями, особенно их полив, требует очень много времени. Но я справляюсь с этим, сохраняя и в восьмидесятилетнем возрасте достаточно высокую подвижность и работоспособность.  Да и вообще, стариком я себя не ощущаю.

        Завершая своё жизнеописание, я хочу высказать настоятельное мнение, что даже в преклонном возрасте человек должен уметь радоваться жизни. Просто, как и в любой другой её период, следует определиться со своим местом в ней, найти приложение своим силам, занимаясь каким-либо полезным для общества (а значит и для себя) делом и получая при этом моральное удовлетворение. И, конечно же, ценить красоту окружающего мира.

        А ещё, важно, как впрочем и всегда, соблюдать умеренность в потреблении и никому и никогда не завидовать. Но, самое главное – это, конечно же, позитивный настрой, двигательная активность и общение с Природой.

        В целом же, оказалось, что, выйдя на пенсию, я совершенно непроизвольно начал следовать (с учетом современных реалий) рекомендациям известного древнегреческого мудреца Эпикура, умевшего в любом возрасте наслаждаться жизнью:
 
        – Имей всегда в своей библиотеке новую книгу, в погребе – полную бутылку вина, в саду – свежий цветок.

        Согласитесь, уважаемый читатель, что далеко не каждый россиянин сможет долго терпеть такую нелепицу в своём погребе (баре).

        В общем, моей нынешней жизнью я очень доволен. А вот, можно ли меня – назвать счастливым человеком?

        Сознаю, что в поисках ответа на данный сакраментальный вопрос необходимо учесть то, что счастье, само по себе, – мимолётно, а путь к нему может быть долгим и тернистым.

        Действительно: основная часть моей жизни прошла на окраинах страны, можно сказать – в спартанских условиях. Далеко не все жизненные планы удалось реализовать. Вспоминаются постоянные заботы и проблемы, прямо-таки преследовавшие меня, начиная с младенчества, а затем – в период трудовой деятельности. Особенно – в геологоразведке, когда неоднократно бывали случаи травматизма и трагической гибели работников предприятий по неосторожности или из-за пьянства. Навсегда запечатлелись в памяти страдания и смерть моих близких. Да, ведь и мой конец близится неуклонно.

        С другой стороны, было много радостей и (пусть, не таких уж больших) достижений. Удалось избежать гибели и серьёзных травм в ряде опасных ситуаций, возникавших в период работы в геологоразведке. Благодаря усилиям нашей медицины за годы жизни было успешно преодолено несколько серьёзных заболеваний. Остались приятные воспоминания о времени продолжительных летних отпусков, проведенных вместе с детьми в Киргизии (в том числе и на озере Иссык-Куль), Ленинграде, а также – на Черноморском побережье. 
       
        И если сравнивать мою жизнь (включая семейную) с жизнью моих родителей и сестер, да и ряда других – хорошо знакомых мне людей, то можно сделать вывод, что она была (и есть) несравненно более счастливой.

        Да, действительно, все познаётся в сравнении!

        Не зная, какими окажутся мои последние дни, ответить чётко и без оговорок на поставленный выше вопрос я не в состоянии. А вот мои потомки сделать это, конечно же, смогут. Но их ответ может оказаться утвердительным лишь только в том случае, если процесс моего расставания с жизнью будет достаточно кратким.

        И, вот тогда ко мне можно будет примерить ещё одно, на мой взгляд очень верное, изречение Эпикура:

        – Не юношу нужно считать счастливым, а старца, прожившего жизнь хорошо…

        Примечание: приключенческие рассказы, основанные на реальных событиях моей жизни, можно прочитать здесь же, на моей странице.
 
        На иллюстрации: мои питомцы-деревья на фоне нашего дома, 2016 год