Быль или почти сказка

- Добрый вечер! – услышали мы с моря. – Добрый вечер, друзья! Не скучно ли на тёмной дороге? Я тороплюсь, я бегу….
А. Грин «Бегущая по волнам»

11 часов 30 минут
Молодой человек лет двадцати вышел на обочину шоссе прямо со степной тропинки, протоптанной неизвестно откуда неизвестно куда (тропинка продолжалась и по другую сторону дороги). Одет он был в потёртые до белизны джинсы и короткую куртку из серой плащёвки, несмотря на жару, застёгнутую до самого верха, так что замок молнии упирался прямо в кадык. На потрёпанных выгоревших мокасинах толстым слоем покоилась свежая жёлто-рыжая пыль. Его высокий лоб без морщин и гладкие каштановые волосы обхватывала неширокая вязаная лента из красных шерстяных ниток. На лице юноши не было усталости, хотя шёл он, по всей видимости, издалека.
«КамАЗ», показавшийся вдали минут с пять тому назад, подъехал теперь совсем близко. Парень встал на асфальтовое полотно дороги и дал отмашку, останавливая попутку. Грузовик притормозил. Юноша открыл дверцу, и пожилой водитель взглянул на него с высоты своего положения. Не вынимая изо рта папиросы, шофёр хрипло спросил:
- Тебе куда, сынок?
Путешественник уселся на скрипнувшее сиденье, захлопнул дверцу и, разглядывая поблекшие наклейки на приборной доске, сказал:
- Какой ближайший город?
Водитель несколько оторопел, не получив нормального ответа на свой вопрос и, чисто автоматически, произнёс:
- Километров через пятнадцать будет Н-ск.
- Я сойду там, если не возражаете, - непонятно чему улыбнувшись, сказал парень.
Шофёр, мысленно чертыхнувшись, даванул на газ. Грузовик рванулся вперёд. Пассажира сильно тряхнуло и он, пытаясь удержаться и не расквасить нос о торпедо, хватался за всё, что под руку попадалось. Водитель с некоторым злорадством косился на капельку крови, выступившую из ранки на пальце у автостопщика. «Ох, и молодёжь пошла! – подумал он, перемешивая своё мысленное возмущение с матом. – Куда едет – не знает. Всё равно куда! Вот теперь ещё и палец обсасывает! И где только нашёл, обо что расцарапаться в кабине?!».
Солнце ярилось и слепило сквозь ветровое стекло. По невыносимо душной кабине туда-сюда мотался жирный отъевшийся на пастбищах слепень. Водитель, время от времени затирал пот со лба на седую, лысеющую макушку и вонял папиросой, а парень даже ворота куртки не расстегнул. Он отчаянно щурился от дыма «Беломорканала» и помалкивал.
Была весна. Вторая половина мая.

11 часов 53 минуты
«КамАЗ», окутав юношу облаком выхлопов, поспешно скрылся из виду. Когда облако рассеялось, случайные в сей неурочный для прогулок час прохожие видели, как парень, запрятав руки в карманы джинсов, всё с той же неуместной улыбкой стоял посреди улицы и смотрел по сторонам. Неурочным этот час был, прежде всего, потому, что именно сейчас показывали очередную воскресную серию очередной латиноамериканской мелодрамы, а посему большая часть населения этого захудалого городишки, включая даже детишек ясельного возраста, собралась у экранов своих телевизоров. Плюс ко всему на дворе стояла аномальная для этого времени жара.
Так он простоял с минуту. Потом, видно, это ему надоело, и он закурил. Подождал, пока спичка догорит и, когда огонёк стал обжигать пальцы, выбросил то, что от неё осталось, в кособокую железную урну. Поправил лямку чёрной спортивной сумки, которая, свисая с плеча, болталась под мышкой и была явно и безнадёжно пуста, и неторопливым шагом двинулся по главной улице Н-ска.
У клуба-кинотеатра он наткнулся на большие картонные афиши. Они были чёрно-белыми. Их прислонили к стене заведения прямо между грязными серыми колоннами. Афиши вещали, что с такого-то по такое-то число будет идти «Терминатор», с другого по другое мая зрителей ждут на «Ночные забавы», а в последнюю декаду месяца пройдет показ «Сбрось маму с поезда!». Парень сбавил шаг и, почёсывая небритый подбородок, изучил эту информацию. На полных его губах вновь играла улыбка. Складывалось впечатление, что всё, буквально всё нравилось ему в этом городке.
Мороженщица – полная женщина лет сорока – почему-то осталась сидеть у своей тележки между домом №16 и каким-то гастрономом. Возможно, она просто не любила мелодрамы. Юноша выскреб из карманов мелочь и, молча, сунул мороженщице. Та приняла деньги, отодвинула крышку тележки, погрузилась в её дымящееся ледяным паром нутро, извлекла оттуда пачку «эскимо» (а других сортов мороженого у неё попросту не было) и подала парню. На ходу срывая обёртку, он бросил: «Большое спасибо!».

13 часов 00 минут
У него не было какой-либо определённой цели. В этом городишке он никого не знал. Он лишь, потихоньку насвистывая, шёл по тротуару. Его карие глаза безотчётно фиксировали всё, что проплывало мимо.
Очередь у двухстворчатого окошка в облупленной каменной стене. Над окошком прилепилась корявая картонка с надписью «Горячий хлеб». Над очередью витал вкусный аромат действительно горячего хлеба.
Слева, наверняка, самое красивое и новое здание в городке – Центральный универмаг, что подразумевало, по-видимому, наличие энного количества Нецентральных. Витрины убого и безвкусно оформлены скудным ассортиментом. Справа от него – через дорогу – примостилось жалкое подобие автовокзала с одной единственной платформой. На платформе, изнемогая от жары, маялись в ожидании угрюмые и непривлекательно одетые граждане. Они желали поскорее стать пассажирами общественного транспорта местного и междугороднего сообщения. Вокруг граждан кружили облезлые дворняги с высунутыми на лопатки языками. Собаки мелко дышали и голодно таращились на чёрствые вчерашние беляши, исчезающие во ртах отъезжающих граждан.
Лужа впечатляющих размеров с камышом и ивами по берегам. По всему периметру тщедушного водоёма, ощетинившись удилищами, скучали упорные рыбаки и дожидались поклёвки вшивого карася, которого в этих краях величают бузинником за пристрастие зарываться в придонный ил – бузу. Какие-то сумасшедшие дети купались на середине этой лужи, невзирая на то, что по колено в иле, зато – по шею в воде, то есть – в вонючей, мутной, коричневой жиже, которая горячее раскалённого воздуха.
Страшненькие, ущербные корпуса местной больницы. На пороге здания курят плохо выбритые пацаны в застиранных пижамах. Рядом с ними садят сигареты доктора с опухшими веками, облачённые в измятые, скорее серые, чем белые, халаты.
Но вот, наконец, хоть что-то, не приводящее в уныние – парк!
И он вошёл в него.

13 часов 44 минуты
Парк был, конечно же, тоже запущен и сейчас в нём не было ни души…. Кроме неё.
Он увидел её издали. Девушка сидела на огромном пне. Юноша подошёл к ней.
Величавые дубы на склоне холма, у подножия которого расплескался небольшой став, ещё не до конца задушенный тиной и ряской. Замечательный овраг, вспоровший склон, поросший сочной молодой травой. По дну оврага к ставу сбегал ручей. Она сидела над этим журчащим рвом. Темноволосая. Вся какая-то мягкая и пушистая в шерстяном самосвязанном белом свитере.
Девушка подняла свои чёрные очи (это были именно очи!) навстречу парню и сказала так, будто знала его всю жизнь:
- Привет!
- Привет, - отозвался он. – Я не помешаю?
- Я буду только рада, если кто-нибудь посидит здесь со мной сейчас. Присаживайся! На этом пне хватит места для двоих. Это мой любимый пень. Мы с ним старые друзья.

14 часов 42 минуты
Она варила кофе. Запах плыл, растекаясь по дому. Юноше было очень уютно и спокойно на этой тесной кухоньке.
- Готово! – объявила она.
Поставила чашки. Разлила кофе и спросила:
- Тебе мороженого положить?
- В кофе?
- Угу.
- Никогда не пробовал! Вкусно?
Она весело засмеялась:
- Попробуй – узнаешь!
- Тогда, клади!
Он сидел и смотрел, как тает крохотный айсберг пломбира и на поверхности ароматного свежее сваренного напитка образуется пенистый коричневатый сугробик.
- Нужно пить сразу, - подсказала девушка. – Пока не остыл.
Он отхлебнул:
- Здорово!
- Получился «глиссе», - объяснила она. – Торт хочешь? Сама испекла!
- Хочу, - ответил парень.
Она достала из холодильника блюдо с тортом. Нарезала с довольной улыбкой. Он наблюдал, как на её круглых и смуглых щёчках появлялись ямочки.
- Вот, держи!
Юноша взял из её рук дольку «наполеона». Откусил. Пожевал. Прихлебнул ещё кофе и восхищённо воскликнул:
- Опять вкусно! Очень!
Она вдруг спросила невпопад:
- С тобой всегда так… так хорошо?
Он внимательно посмотрел девушке в глаза.
- Боюсь, что вряд ли.
- Неправда, - сказала она серьёзно. – С тобой не может быть по-другому! С тобой, почему-то, мне ни о чём не хочется думать, и не думается. С тобой стало ненужно куда-то спешить, чего-то добиваться. Ты похож на старое, потёртое, с детства любимое кресло у горящего камина. Ты похож на мой плед, в который я закутываюсь, когда в дождливый день сажусь что-нибудь почитать. Ты…
- Я знаю, - произнёс он хриплым, внезапно треснувшим голосом, и отвёл взгляд. – Но я не смогу остаться.
Она сразу поникла.
- Не грусти. Поверь, я очень хочу остаться с тобой, здесь, но не могу. Понимаешь? Я один, но нужен многим. Особенно тем, у кого нет даже пледа, даже старого кресла, чтобы хоть на мгновение убежать, укрыться от одиночества. Нет даже пня в парке….
Она плакала. Господи, как же она плакала!
Он молчал и гладил её мягкие, смоляные волосы.
- Лучше бы ты не появлялся, - с отчаянной горечью говорила она сквозь слёзы. – Если бы тебя не случилось в моей жизни, я бы думала, что так и должно быть. Я бы никогда, наверное, не узнала, что мой плед – ничто, по сравнению со счастьем!
Он поцеловал её….

17 часов 20 минут
Они стояли друг против друга на той самой одинокой платформе, того самого автовокзала. Ждали автобус, на котором он решил уехать. Девушка думала, что вот теперь – всё, дальше и жить незачем. Что ещё хорошего может с нею произойти, если самое лучшее уже почти закончилось?
Прибыл автобус. Распахнулась писклявая дверь. Девушка, словно очнулась и сразу заторопилась, засуетилась:
- Ой, я чуть не забыла! Я хочу, чтобы ты взял это на память!
Она протянула ему серебряный кулончик со знаком Тельца.
- Спасибо, – сказал он.
- Давай, я надену…. Вот…. Теперь, ты никогда меня не забудешь, - произнесла она и чмокнула его в щёку, почему-то постеснявшись поцеловать такие желанные губы, наверное, чтобы не стало больней. – Сейчас мы его спрячем под куртку….
Он не успел её остановить. Её пальцы уже взялись за замок. Вжикнула молния и куртка расстегнулась. Девушка вскрикнула, потому что оттуда – изнутри – взглянула на неё его обнажённая душа, только душа, и ничего больше – огромная душа человека, обречённого на пронзительное вечное одиночество и бесконечные скитания.
Юноша, коря себя за оплошность, спешно застегнулся, но даже того, что она успела увидеть в его душе, было достаточно, чтобы понять – однажды он придёт к ней снова, он когда-нибудь вернётся! И, счастливая, она прижалась к нему….

17 часов 31 минута
Автобус тронулся. Юноша в последний раз помахал девушке. Начинался новый путь.
Контролёр подошёл к нему с вопросом:
- Куда едем?
Парень улыбнулся:
- А какой город ближайший? Мне там сходить.
Контролёр недоверчиво ответил:
- К-нск. С вас….

Ctrl-Alt-Del.

1993 год