Быдло внутри

Наркоманская история с глюками. Читать необязательно и вредно!

Моё увлечение марихуаной нельзя было назвать наркоманией – это было обоюдное чувство. Мы жить друг без друга не могли. Я без неё просто не хотел, а она без меня не могла гореть, ведь призвание марихуаны – гореть ради кого-то. Мы дошли до того, что состояние эйфории стало для нас не чем-то приходящим, а напротив. Заблуждались ли мы?
Когда я пишу МЫ, представляю себя и ещё двух дурагонов, готовых на всё, только бы ни заморачиваться на бытовухе. Одного звали Толстый Пацан, другого просто – Худой. И ещё была ОНА – серо-зеленая фигня, от которой нас троих гнало так, что только: «Бери, да записывай, и нобелевка, ну хоть за что-нибудь, у тебя в кармане!». А нам нобелевка пофигу. Мы были альтруисты и филоонанисты, то есть – словоблуды.
И, естественно, Траву пёрло от нас. Ещё бы, от нас и не улетать?! Она не сопротивлялась и летела, и нас, за одно, над быдлом поднимала. И нам казалось, что всё – бац! – мы уже и не быдло, как бы. Но что-то внутри каждого из нас, будто специально, зудело: «Как бы не так!», и мы бесились, и курили ещё больше – назло, словно прячась за терпкой дымовой завесой от той истины, что в каждом из нас всегда.
Мы курили постоянно, везде, каким угодно способом, поодиночке и вместе, пока однажды не научились становиться нормальными, когда накуривались, а иногда быть накуренными в трезвом состоянии. Вот тогда-то я и выглянул с балкона.
Шёл ноябрь. Было мерзко на улице и вообще…. Я высунулся из окна лоджии, чтобы просто высунуться и посмотреть вниз, как тут началось.
Влажный пористый асфальт внезапно приблизился и очутился прямо у меня перед носом. Я увидел все его трещинки, и почти сразу же меня, будто «йо-йо», унесло назад, туда, где были два дурагона и здравый смысл, которого, на самом деле, не было.
- Нифига себе, пацаны! – сказал я.
- Чё?! Чё?! Чё?! – понеслось со всех сторон.
- Класс! Я только что чуть в асфальт мордой ни вляпался!
- Как это, - заинтересовался Худой.
- А так, - говорю. – Перегнулся через подоконник и – ОПА!
- Не гони! – Ну, что ещё мог сказать Толстый Пацан?
- Сам попробуй! – отреагировал я, психуя.
Минут пять они усердно пробовали, но, к сожалению, ничего не вышло, и меня несправедливо призрели. Призревали дня три. Это значит, как «дунут», так и гнобят.
Гнобят – дурацкое слово. Я его употребляю, а оно мне не по нутру. Я даже не знаю, есть такое слово, или нет его? Если его используют в речи, оно есть, а если в словаре русского языка это слово не найдёшь, тогда его нет? Такое не только со словами случается, но и с некоторыми людьми!
Друзья меня стебали, а я тренировался, но уже не на балконе, там мне показалось опасно, а в комнате на ковре. Для начала я подробно изучил строение своих стоп. Приятно удивило отсутствие долженствующего бысть запаха при наличии чёткого изображения. Но самый кайф пошёл тогда, когда я понял, что пол – это не предел.
Под моей квартирой была жилплощадь ликвидатора. Не киллера, нет – ликвидатора техногенной катастрофы на Чернобыльской АЭС. Круто звучит? Да уж, звучит-то круто, а вот выглядел он, как кусок дерьма, впрочем, жена его тоже была не ахти. Оба небольшого роста, сутулые, дурнопахнущие. Вонь от них и от их берлоги действительно распространялась какая-то дурная – сыро-затхлая мочевина. Обоим, наверное, лет по сорок–сорок пять, но меньше шестидесяти им было никак не дать.
Русскоязычный человек и водка. Для него она и так ум, честь, совесть, кровь, семья, смысл жизни, сама жизнь, а тут ему сказали, что алкоголь выводит из организма радионуклиды… и он утонул.
Каждый день (раз в два-три часа) с литровой пластиковой бутылкой из-под напитка «Маракуйя» или «Буратино» сосед (реже соседка) выбирался за своей душой. Но вскоре выпитая душа, едва обретя приют, испарялась, улетучивалась, просачивалась через поры разлагающегося тела. И бедному ликвидаторскому полутрупу приходилось, превозмогая боль и страдания, снова брести за ней в соседний подъезд – там предприимчивая баба гнала «жидкую» самогонку, а «шоб шибало» добавляла в неё димедрол, а порой и кое-что пострашней.
Как обычно, вечером рабочего дня я взялся за исследование грязи между ворсинками ковра и настолько увлёкся, что позабыл обо всём, а тут – жена…. В те далёкие времена она была ещё красивой и молодой, но уже успела полюбить жестокие приколы, которым я сам её и научил. Она тупо подкралась сзади и выделила мне пендель – ей тоже не верилось в мои необычные способности.
Я ещё слышал её заливистый хохот, когда, не удержав равновесия, упал на колени,  а потом испугался. Нифига себе, подумал я, как мне теперь заделывать такую дыру?!
Действительно, у меня сложилось впечатление, что моя башка проломила не себя, а железобетонную плиту пола, и ошалевшими глазами разглядывает из-под потолка просторы чужих квадратных метров.
- Ты, чего? – донёсся до моих ушей встревоженный голос жены и я со звуком вылетающей винной пробки выскочил домой.
- Пока он спит пьяный в жопу на разодранной тахте, она втихаря из горлышка отпила стакан или больше, а остаток разбавила водой.
Жена всем своим видом показала мне, что лечить меня бесполезно и прошептала:
- Кто?
Я понял, что никто со мной васькаться не будет, а запрут в психушку и станут по мне тосковать да фотографии рассматривать, поэтому пропел, приплясывая:
- Купилась, купилась!
Шутки шутками, но так можно и другую сторону Земли увидеть, решил я, и принялся тренироваться с удвоенной энергией. Уезжал на велике подальше от людей и пенделей, и…. Ямайка! Блин! Ямайка!
Сначала я научился протягивать туда не только голову, но и руки, а меняя положение тела относительно солнца, я постиг, как изменять точку «высадки». Всё шло отлично до тех пор, пока однажды чернокожий прохожий, над макушкой которого я материализовался, вдруг меня ни увидел. Не знаю, может быть, я слишком шумел или капнул на него потом, но прежде меня никогда не палили. Для Ямайцев и прочих жителей планеты я оставался невидимкой.
- What's up man? – произнёс туземец невнятно, потому что во рту у него торчал сочный косяк.
- Да, вот…. – смутился я, но назад не ломанулся.
- What? Are you crazy?.. Angel?.. Rasta?!.. Who are you, man? – Жёлтые его зенки, напрочь заплетённые сосудами, смотрели на меня с любопытством.
- Хэлп! – нашёлся я.
Туземец рассмеялся, не вынимая изо рта косяк:
- Take my hand!
Я последовал его совету и, о чудо, я свободен!
Чувака звали Уильям Дефо. Лет десять я просто жил у него в доме и ничерта не делал, кроме того, что «хапал», да играл реггей на чём угодно. Уильям отказался изучать моё искусство перемещения, потому что ему это нафиг не надо было. И никто из других чуваков-растаманов, их тёлок, жён и собак с кошками не захотел.
- А зачем? – отвечали они. – Мы же на Ямайке!
- Но, ведь существует целая Вселенная!
- Ты ещё не понимаешь, что Вселенная – всегда и везде! – сказал Уильям Дефо. – Я тоже хотел когда-то открыть людям глаза.
- Как?
- Я изобрёл незаканчивающуюся «пятку»!
- И?
- Да, кому она нужна?! Тем более, у нас!
Я задумался, и было над чем.
- Но, прежде чем ты продолжишь своё путешествие, - предложил Уильям Дефо. – Я дам тебе один ништяковый совет. Сделай кувырок!
И я сделал….

***
Я побывал в тысячах и тысячах миров, перезнакомился с сотнями людей и нелюдей, спас и погубил миллиарды жизней, пока, наконец, спустя 2006 лет и несколько секунд, ни очутился у Врат Рая.
Был солнечный денёк. Пение птиц разносилось под лазурью такой чистоты, какой я ещё не видывал. Херувимы, роняя ослепительно белые пёрышки, порхали в вышине и наигрывали на арфах «Оду к радости». Зайцы, белочки, ёжики и другие мелкие животные шныряли в густой изумрудной траве, попискивая:
- Господь вернулся! Господь вернулся!
Я подошёл к хрустальным Вратам, над которыми развевался на тёплом ласковом ветерке светло-розовый баннер с золотыми сияющими буквами: «Добро пожаловать домой, Господи!». Я остановился, и Врата передо мной распахнулись….
Я ещё немножко постоял в нерешительности, но, взвесив всё, понял, что того «человека на балконе» больше нет и никогда на самом деле не было, а есть Я, и Я устал и хочет отдохнуть….

12.09.2006