11. В темноте

Возвращение самопровозглашенных сыщиков в Зелигер состоялось в последний момент: уже стемнело, и их путевой возок едва успел въехать на мост перед самым закрытием городских ворот. Тяжелые створки с грохотом сомкнулись позади, и зажатая глухими стенами домов, идущая на подъем улочка привела запоздалых путешественников прямо к базарной площади.


Там уже гасли огни в окошках мелких лавочек, окружающих торжище. Торговые люди и покупатели разошлись с наступлением темноты. Редкие фонари освещали пустые дубовые прилавки, выстроенные длинными рядами вдоль и поперек всей площади. Новогоднее торжище отшумело до следующей зимы, и завтра с утра ежедневный базар будет казаться сонным и неторопливым после праздничного изобилия и суеты.


При въезде на площадь Май попросил возницу придержать лошадь. От другого конца площади к торговым рядам шли какие-то люди с фонарями в руках. Две темные фуры на фоне утоптанного снега – высокая и маленькая, мужчина и девочка – показались Мекельсену знакомыми.


- Там вроде бы наши, - вглядываясь в темноту, сказал он Талису, занятому изучением запертой шкатулки.


- Ваши? – с недоумением переспросил дроу, не отрываясь от своего занятия.


- Наши, - возразил Май, - Кажется, это Берта и племянник Мартиной соседки Петры. Как же его зовут?


- Кай Янсен, - ответил Талис, отставил шкатулку и тоже выглянул в окно повозки, - Да, это определенно они, - он окликнул возницу, - Стой-ка, друг!


Леркшо выпрыгнул из повозки и направился к парню и маленькой служанке. Май последовал за ним, возница потащился за Маем, заподозрив, что седоки могут сбежать, не заплатив причитающийся остаток за поездку.


- Что у вас тут происходит? – не здороваясь, спросил дроу у Берты, которая, подняв фонарь над головой, оглядывалась по сторонам.


- Ах, это вы! – обрадовалась девочка, в первый момент шарахнувшаяся прочь от незнакомца, - Вернулись, наконец? А мы тут с мастером Каем не можем никак тетушку Петру найти.


- Здесь? – спросил подошедший Мекельсен, окинув взглядом темную, обезлюдевшую площадь.


- Она еще засветло на базар пошла, - рассказал племянник Петры, - Хватились, как темнеть стало. Сначала вроде не встревожились, она же как куда пойдет, так всех кумушек по дороге соберет, со всеми подруженьками поздоровается. Но вот уже совсем стемнело, а ее все нет. Беспокойно все-таки.


- Ясно, - коротко бросил Талис и оглянулся на повозку, в которой осталась запертая магией шкатулка.


- Поможем поискать? – предложил Май, пока дроу не надумал уехать.


- Только быстро, - Талис нетерпеливо повел бровями и строго взглянул на остальных: Кая, маленькую служанку и отиравшегося поблизости возницу, - Разделимся и обойдем всю площадь. Берта пойдет в съестные ряды, мастер Янсен в нарядные, ты, любезный, - он сделал повелительный жест вознице, - возьмешь оружейные ряды. А мы с вами, Май, обойдем Блошиный закоулок.


- Думаете, она забралась так далеко? – выслушав его указания, удивилась Берта, - По мне, так Петра дальше калашных рядов не забредает.


- В поисках важен методичный подход, - важно объяснил Талис, - Поэтому, будь добра, делай, что тебе говорят.


Под его пронизывающим насквозь взглядом, Берта испуганно поклонилась и поспешила в отведенную ей часть рынка. Остальные, слушаясь распоряжений дроу, тоже разбрелись между прилавками.


- Не забывайте ее звать, - окликнул Май вдогонку товарищей по поискам.


Сам он вернулся к повозке, снял один из фонарей, привешенных на крюках с боков кузова, и догнал Талиса, широким шагом спешившего в сторону лавок Блошиного закоулка. Их окна уже были темны. Торговля закончилась, и в морозном воздухе разливалась почти ночная глухая тишина. Закоулок окутала темнота, среди которой слабо мерцал снег на крышах лавчонок и каменных плитах мостовой.


- Петра! Петра! – слышались позади оклики с разных концов рыночной площади.


- Если она здесь, - Май поравнялся с Талисом, - почему не выходит и не отзывается? Может, опять слишком много хмельного в гостях, и ей опять плохо? – и тоже позвал, - Петра!


Ответа опять не последовало, но в узком проеме между стенами двух соседних лавок захрустел снег под чьими-то шагами. Шаги были медленными, осторожными. Май повыше поднял фонарь, и на свет вышли двое – на первый взгляд женщина и ребенок. Высокая женщина в темной старушечьей одежде, припадая на обе ноги, тяжело опиралась на плечо маленького мальчика.


- Это ваша что ли бабушка? – спросил ребенок неожиданно взрослым, грубым голосом,  - Что-то она плоха совсем, еле ноги волочет.


Приглядевшись, Май узнал в говорившем старого знакомого, новогоднего стража волшебных ворот. Сложивший с себя картонные доспехи, в обычной одежде простолюдина он не казался уже таким грозным и важным, а, узнав Мекельсена и Талиса, почтительно стащил с головы войлочную шапку.


- Это что ли вы? А это, стало быть, я – Маарюс.


- Где она была? – спросил Талис, явно недовольный тем, что возня с Петрой отрывает его от вожделенной шкатулки.


- Сидела на прилавке, где муку взвешивают, - Маарюс качнул головой в сторону крайнего от лавчонок торгового ряда и снял со свободного плеча серую холщовую суму, - Вот и добро ее, рядышком на снегу лежало. Шел от приятеля и увидел, что сидит бабулька на морозе одна как есть. Чудная какая-то. Глаза разбегаются, на вопросы не отвечает. Сказала только, что домой ей надо, на Пирожную улицу. Вы ее заберете?


- Конечно, - подтвердил Май и взял старую женщину за плечи, - Матушка Петра, как вы себя чувствуете?


Петра не ответила. Она дышала тихо и с присвистом, широко открытым ртом. Когда карлик передал ее Мекельсену с рук на руки, старуха повисла на нем и судорожно вцепилась в его куртку, стиснув в кулаках грубое коричневое сукно. Свет фонаря коснулся лица Петры, сделав его неестественно белым, и Май увидел, что в блуждающем взгляде ее глаз застыло выражение бесконечного изумления.


- Сертея, - едва слышно проговорила Петра, встретившись глазами с Мекельсеном.


Единственное сказанное ею слово перешло в затихающий сип, и Петра обмякла в руках Мая, словно ее тело вдруг разом лишилось всех костей.


- Никак дух испустила! – изумленно ахнул бывший новогодний стражник.


Май слегка встряхнул старуху, чтобы заглянуть ей в лицо. Маарюс был прав – Петра умерла. Май осторожно опустил потяжелевшее тело на снег.


- Позови остальных, они там, - показав рукой на торговые ряды, попросил он карлика.


Тот кивнул и побежал сквозь череду прилавков на другой конец площади. Талис, все это время стоявший в полной неподвижности и взиравший на происходящее широко распахнутыми глазами, вдруг сорвался с места и бросился бежать в ту сторону, откуда Маарюс привел Петру.


- Куда вы? – воскликнул Май, которого неожиданный порыв дроу напугал еще больше, чем внезапная смерть старухи.


- Сейчас вернусь! – крикнул Талис на бегу и исчез в темноте.


Он появился снова, когда рядом послышались испуганные голоса и спешащие шаги остальных участников поисков.


- Осторожно, отравлено, - заявил Талис, вручая Мекельсену какой-то маленький тонкий предмет.


- Где вы это взяли? – спросил Май, посветив фонарем и признав в опасном подношении штопальную иглу.


- Лежала рядом с мучным прилавком, - Талис присел рядом с телом Петры и принялся осматривать мертвую женщину, довольно поспешно и бесцеремонно поворачивая ее из стороны в сторону, - Вот!


Он потянул Мая за рукав, принуждая нагнуться над Петрой, и приподнял за кисть ее безвольно повисшую правую руку. Склонившись к телу, как того хотел Талис, Май увидел на морщинистом запястье покойницы след укола.


- Просто ужас! – выдохнул он, поглядев в ту сторону, откуда спешили к месту событий племянник Петры, Берта и возница с карликом,

- Думаю, им всем не стоит пока знать об этом. А уж Марте и вообще не стоит. Она и так будет опечалена. Как такое могло произойти с безобидной старой женщиной? И почему она перед смертью звала Сертею?


Талис не ответил, сосредоточенно глядя на горящий желтым фитилек фонаря.


- Нам срочно надо домой, - сказал он.


***


Возница не пришел в восторг, когда ему пришлось перевозить с рынка на Пирожную улицу мертвое тело Петры Янсен. Ее племянник Кай напротив был благодарен Мекельсену с Леркшо за помощь и хлопоты. Маю было неловко перед расстроенным парнем из-за того, что они с Талисом скрыли истинную причину смерти старой женщины, списав всё на возраст и проблемы с сердцем.


Когда Май, дроу, а с ними и юная Берта вернулись домой и сообщили печальную весть матушке Марте, время уже подходило к полуночи.


- Наконец-то можно подняться наверх, – Талис проводил рыдающую хозяйку дома, которую Берта увела на кухню, взглядом, полным раздражения, и нетерпеливо взглянул на лестницу, ведущую из гостиной в комнаты жильцов, - Всё это так отвлекает, а мне совершенно некогда!


- Неужели? – холодно осведомился Май, которого огорчил вид плачущей матушки Ларс, и покоробили равнодушные слова соседа.


- Да, - не замечая холодности в голосе собеседника, подтвердил дроу, - Я собираюсь, наконец, открыть шкатулку и прочесть письма

Орландо де Маля. А вы можете остаться, если вам так хочется.


- Вы разрешаете? – притворно удивился Май и, чувствуя, как внутри закипает возмущение, смерил Талиса тяжелым взглядом.


- Конечно, - тот кивнул с самым великодушным видом и шагнул на нижнюю ступеньку лестницы, прижимая к себе шкатулку леди Лааны, - Вы наверняка захотите приготовить успокоительное питье для госпожи Марты. Она буквально сама не своя от горя. Думаю, ей еще понадобятся и всякие добрые слова, которые вы тоже захотите ей сказать.


- Думаю, что захочу, - дослушав речь Талиса до конца, Май смягчился, - А как вы откроете шкатулку без магического ключа? Вы ведь не собираетесь сейчас же бежать за ним к лорду Маарисену?


- Можно было бы, - тут же согласился Леркшо, - Но у меня есть другая мысль. Я испробую свое заклинание. Как все закончите, поднимайтесь. У меня тоже все будет готово.


***


Успокоительное потребовалось не только Марте, но и ее маленькой помощнице. Мекельсен оставил их обеих на кухне у теплой печки, плачущими друг у друга на плече, ибо слезы издавна были для женщин лучшим утешением и лекарством. Маю было немного стыдно, потому что в глубине души ему не терпелось подняться наверх и посмотреть, как Талис откроет магический замок с помощью заклинания.


- Ах, вот, наконец, и вы, доктор! – возмущенно провозгласил дроу, когда Май, постучав, заглянул в дверь его комнаты, - Я уже подумал, там внизу кто-то еще умер, и вас теперь до утра не дождешься.


Леркшо повелительным жестом указал соседу на кресло, покрытое пятнистой коровьей шкурой, и вернулся к своему волшебному опыту. Комнату черной шалью накрывала темнота, что совершенно не мешало, а скорее даже помогало магическим занятиям ночного эльфа. Горел камин, в глубине на широком письменном столе переливались синеватым светом колбы и склянки, наставленные в хаотичном беспорядке.


Склонившись над столом, Талис встряхивал емкости, что-то беззвучно шепча. Все происходило почти как в тот день, когда Май впервые с ним встретился. Взяв одну из колб, дроу перелил в нее из других все содержимое, состоявшее, казалось, из жидкого голубого огня, и взболтал, заставляя загадочное вещество внутри разбрасывать искры.


- Вот так, - одними губами прошептал Талис, наклонил колбу над шкатулкой, и сияющее содержимое плавно перетекло из ее горлышка на скважину замка.


Май внутренне напрягся, ожидая взрыва, как в прошлый раз, но последовал лишь сухой хлопок, похожий на тот, с каким игристое вино выбивает пробку из бутылки. Огненная магия вспыхнула, соприкоснувшись с заговоренным металлом замка, и погасла, взметнув сноп холодных синих искр. Замок щелкнул, и крышка шкатулки чуть приподнялась, открывшись.


- Наконец-то действует! – Талис, наблюдавший за происходящим практически не дыша, вдруг вскочил с кресла, сгреб Мекельсена в охапку и сжал в таких крепких объятиях, что у бедного лекаря затрещали ребра, - Как жаль, что Тобин не дожил, его бы это обрадовало.


- Я тоже радуюсь, - пробормотал придушенный Май ему в плечо, - И обрадуюсь еще больше, если мне снова позволят дышать.


- Ну, конечно, я не против, - уже знакомым тоном великодушного одолжения согласился дроу, ослабил хватку и снова вернулся к шкатулке, - Давайте же посмотрим, что внутри.


Он зажег лампу, чтобы содержимое шкатулки мог видеть и Май, поставил ее на стол среди опустевших склянок в круг света и приподнял крышку. Небольшое пространство, ограниченное деревянными бортиками, собирало тени, на дне среди мелких безделушек и пустых флаконов от раданских благовоний лежала связка пожелтевших, исписанных чернилами листов бумаги, перетянутая голубой ленточкой. Талис с интересом потянулся к ней и дернул за завязанные бантиком концы ленточки.


- А что вы рассчитываете обнаружить в этих письмах? – глядя, как дроу торопливо развязывает ленточку и шуршит листами, спросил Май.


- Подробности о жизни Орландо, - Талис перелистывал старые послания, быстро проглядывая их одно за другим, - Вы заметили, что все мужчины, кто мог бы рассчитывать на деньги Дармеи Клинк благополучно, ну, или не вполне благополучно, умерли? Он последний возможный наследник-мужчина, о судьбе которого мы ничего не знаем.


- Думаете, дело тут в наследстве леди Дармеи? – спросил Май, в очередной раз дивясь тому, как быстро читает дроу и делает это при столь скудном освещении.


- Сам я не знаю в точности, но один профессор в Гроанэрском университете рассказывал, что люди все преступления совершают ради любви или ради денег, - доверительным тоном сообщил Талис, не прерывая чтения, - Любовь была в прошлом, когда Кастор и Сертея убили Веданею, а вот сейчас дело точно в деньгах. А вот и подробности, - пробежав глазами очередное письмо, Талис встряхнул им в воздухе, - Лет этак двадцать с небольшим назад Орландо де Маль собирался жениться на некоей Торе, с которой познакомился в очередной поездке. Женился ли? – он поудобнее устроился в своем кресле и начал ворошить оставшиеся письма, - Кстати, леди Лаана была права: на крышке внутри очень искусно выполненные портретные миниатюры. 


Не отрывая взгляда от писем, Талис поставил перед Мекельсеном шкатулку и указал на внутреннюю сторону крышки. Заключенные в серебряные овалы с глазками полированных агатов в глубине виднелись небольшие портреты, сделанные масляными красками. Взяв лампу со стола, Май поочередно посветил на каждый.


То были парадные портреты сестер Таарсен, скопированные с полномасштабных оригиналов. В центре находилось изображение премилой светловолосой девушки лет шестнадцати, которая сидела в кресле с высокой спинкой, пытаясь выглядеть важной дамой, что явно противоречило ее живому характеру. На коленях у девушки лежал букет ромашек, из чего Мекельсен заключил, что перед ним леди Дармея в юные годы. Слева располагалась уменьшенная копия уже знакомого Маю портрета Веданеи с полярной собакой и цветком ириса.


Овал на правой стороне крышки содержал изображение средней сестры обеих девушек. Увидев леди Сертею, Май едва не уронил шкатулку на пол. Так же как Веданея и Дармея, Сертея сидела в похожем на трон высоком кресле, одетая в белое атласное платье, с волосами, распущенными по плечами и венком из мелких бледно-розовых лилий на голове. Красотой она значительно превосходила своих сестер, да и многих других девушек и женщин, каких Маю доводилось встречать. Но не это потрясло бывшего полкового лекаря в портрете. Сам вид нежного синеглазого лица в обрамлении льняных волос на мгновение заставил Мекельсена онеметь и ослепнуть.


- Что случилось, Май? – чуткий слух ночного эльфа уловил прерывистый вздох Мекельсена и наступившую вслед за тем глубокую тишину, Талис поднял голову от писем и взглянул на соседа.


Май ответил потрясенным взглядом.


- Это не она! – все, что удалось ему выдавить из себя, - Не она…


***


Красные искры теплого немагического огня вспыхнули во мраке и истлели, окутавшись серебристым облаком пепла.


- Я так и думал, что в тот раз на рынке с вами что-то приключилось, и что это связано с женщиной, - Талис выдохнул в темноту струйку ароматно пахнущего дыма, кашлянул и поглядел на трубку в своей правой руке, как будто увидел ее впервые в жизни, - Довольно давно бросил это, кажется, отвык. Профессор говорил, это способствует ясности мышления. Вы не хотите?


- Нет, пожалуй, - Май и сам не ожидал, что открытие, поджидавшее в шкатулке, настолько его взволнует, и только вид дроу, восседающего в кресле с трубкой в зубах, впервые за прошедшие двадцать минут заставил его улыбнуться, - Это все тот же профессор из Гроанэрского университета, который рассказывал вам о преступлениях?


- Хаанас из Тронбора. Он был с севера, - рассказал Талис и сделал новую попытку вдохнуть табачный дым, на сей раз более удачную, - С ним было очень интересно.


- Я его знаю, - вспомнил Май, - Он читал как-то лекции у нас на медицинском факультете по весьма специфическим дисциплинам – уголовная медицина и досудебное вскрытие. Так вы что, тоже изучали врачебную науку?


- Нет, я случайно зашел в аудиторию, мне понравилось, и я решил остаться, - объяснил Талис, - Прослушав лекцию, я счел своим долгом познакомиться с профессором и узнать больше подробностей в спокойной обстановке. На лекции было полно студентов, они шумели и болтали. Поэтому после занятий мы с Хаанасом пошли в трактир. Но и там поговорить не удалось: к нам пристали какие-то подвыпившие молодцы, пришлось подраться.


- И кто победил? – заинтересовался Май.


Он вдруг представил себе, как Хаанас из Тронбора, величаво-вальяжный, седовласый мужчина довольно почтенных лет и Талис с его прозрачной эльфийской бледностью и почти девичьей худобой собираются драться в трактире с компанией пьяных гуляк.


- Формально они, потому что их было четверо, - Талис невозмутимо пожал плечами, словно речь шла об его обычном вечернем досуге, - Но на самом деле мы очень быстро бежали, так что, можно сказать, получилась ничья. Мы пошли к Хаанасу на квартиру и там уже спокойно все обсудили. После, в бытность мою в университете, мы с Хаанасом встречались время от времени, нам было о чем поговорить.


- Хаанас рассказывал, что может определить ремесло человека по ногтю на его большом пальце или по тому, как он повязывает шейный платок, - усмехнувшись с долей сомнения, вспомнил Май, - Так это он вас всему научил?


- Он просто показал мне принцип, - Талис надменно вздернул подбородок и бросил на Мекельсена обиженный взгляд, - А как он работает, я понял сам, и на его основе разработал свой метод наблюдений за окружающими.


- И в чем он состоит? – спросил Май как можно более почтительно, видя, что дроу задет его словами.


- Во внимании к мелочам, - назидательно изрек Талис, втянул ноги на кресло и повернулся к собеседнику, - Итак, если бы мы с самого начала знали, как выглядит леди Сертея, вы бы сразу поняли при встрече с той женщиной, Адалиндой, на Новогоднем торжище, что они необыкновенно похожи.


- Похожи это не то слово! – возвращаясь к потрясению, которое он испытал при виде портрета леди Сертеи, Май снова погрустнел, - Они, как будто одна и та же женщина. Как такое возможно?


- Это может быть удивительным совпадением, но я думаю, это родственное сходство, - не обращая внимания на грусть Мекельсена, Талис безмятежно откинулся на спинку кресла и выдохнул колечко дыма, а потом еще одно, - У Таарсенов, де Малей и Клинков довольно запутанные семейные отношения.
По-моему мнению, таинственная госпожа Адалинда приходится родней непосредственно самой леди Сертее, раз уж они так похожи. Каким образом? Единственное, что приходит на ум – она может оказаться дочерью Орландо де Маля. Он же собирался жениться, что следует из его писем тетушке Дармее.
Женился ли Орландо, или ему в очередной раз помешала живость характера, из писем не ясно. Но при таком удивительном внешнем сходстве с Сертеей, других доказательств родства можно и не предъявлять. А, учитывая, что практически все прямые наследники выбыли из борьбы за состояние Дармеи Клинк, девушка, столь похожая на ее любимую сестру, может оказаться весьма удачной претенденткой.


- Вы считаете, за всеми этими ужасными событиями стоит она? – с горечью спросил Май.


- Преступления всегда совершают те, кому они выгодны, - пожал плечами Талис и с удивлением склонил голову набок, - Мне кажется, или вы убеждены в ее невиновности потому, что она красива? Вспомните Сертею, они же на одно лицо!


- Нет, Адалинда не могла, - Май упрямо покачал головой, - Если бы вы ее видели, то…


- Ну, она не сама это сделала, - с не меньшим упрямством возразил Талис, - Ей помогали чужие руки. Сначала тот человек, который выкрал ключ и убил Тобина. Потом, очевидно, служанка Бригитта.


Май сокрушенно опустил голову и вздохнул.


- В вечер смерти Люциуса де Маля, в доме графа Морланда я все время чувствовал, что что-то упускаю. Бригитта! Да, это она была старухой в маске Смерти, подавшей Люциусу яд. «Не на что тут глазеть»! – так она сказала мальчику-слуге. Так же она говорила и Адалинде на рынке, я запомнил. Наверное, это ее любимые слова.


- Вот, видите, старую, неприятную с виду Бригитту вы не оправдываете, хотя кроме этих слов на нее ничто прямо не указывает, - заметил Талис, снова выдыхая дым колечками, - Исходя из рассказа леди Лааны об изгнании служанки, мы можем предположить, что оставшись без работы в Башне Клинк, Бригитта захотела отомстить прежним хозяевам, а встретив Адалинду и узнав в ней леди Сертею, поняла, как можно это сделать.


- Предполагаете, Адалинда была той дамой, которая останавливалась в трактире, и к которой Бригитта поступила в услужение? - спросил Май, - Тогда можно пойти дальше и предположить, что сын Дармеи Клод умер не от воспаления легких. Он же ходил в ту пору в трактир, чтобы договориться о признании побочного сына своим наследником. Может, Бригитте и Адалинде не понравилась такая перспектива, а у них с собой и тогда уже был медленный яд. Тогда становится ясно, почему умерла Петра, - он вздохнул, вспоминая смерть старухи, - Она столкнулась на рынке с Адалиндой и обнаружила сходство. Раньше времени. Вот, почему Петра перед смертью говорила о Сертее.


- Картина вырисовывается, - Талис вынул трубку изо рта и взглянул на нее с одобрением, словно именно она и была всему причиной, - Думаю, можно даже рассказать обо всем леди Картине Ноордан. Потом, когда мы найдем Адалинду со служанкой и заставим их во всем сознаться.


- Что-то не сходится, - Май опять несогласно покачал головой, - У нас с вами как будто есть замок и есть ключ, но они друг к другу не подходят. Говорю же вам, если бы видели Адалинду, то поняли бы – она не могла этого сделать. Тогда, на рынке, она казалась такой беззащитной. Похоже было, что она боялась Бригитту.


- Она притворялась перед вами, - Талиса взволнованная речь Мекельсена не тронула, он решительно встряхнул своими имбирно-рыжими кудрями, - Вспомните, Адалинда с Бригиттой хотели вас оклеветать и выставить виновником убийства Тобина Лунквиста.


- Но как они узнали обо мне? – возразил Май, - И откуда вообще им известно столько подробностей о жизни людей, которых они якобы устранили со своего пути? Ведь совершенно очевидно, что и Йонас де Маль погиб не от рук обычных уличных грабителей. Получается, за ним следили. Они следили за всеми, так что ли?


- Да, звучит, невероятно, - нахмурив брови и сморщив нос, уже с меньшим воодушевлением согласился Талис, - Но если остальные предположения оказываются ошибочными, то самое невероятное и будет самым верным. Они хорошо подготовились.
Кстати, в письме Орландо написано, что Тора, девушка, на которой он хотел жениться, была дочерью деревенского знахаря. Если она мать Адалинды, та могла перенять семейные навыки обращения с травами, в том числе ядовитыми.


- Нет, я отказываюсь в это верить, - уже с полностью окрепшей убежденностью промолвил Мекельсен, - Если вам нужны невероятные предположения, выскажите еще одно, только более убедительное.


Дроу ответил ему взглядом, полным безграничного возмущения, который Май спокойно выдержал, не отводя глаз.


- Ну, тогда, - Талис вздохнул и снова сунул трубку в рот, - Мне надо подумать, - откинувшись затылком на спинку кресла, он уставился в потолок, - А вы можете пойти спать.


- Я тоже подумаю надо всем этим, - возразил Мекельсен, также приняв в своем кресле более удобную для продолжительных раздумий позу.


Он всерьез собирался провести остаток ночи в размышлениях о том, как доказать невиновность Адалинды и изобличить истинного преступника, но неожиданно для самого себя вдруг заснул и проспал в кресле до самого утра.