12. Красные нити

Небо раскалывалось от дикого рева, и скалы беспомощно крошились под порывами ветра. Земля содрогалась, когда ледяной дракон падал, раскинув перепончатые крылья, кружа как осенний лист, падал, сраженный огненной молнией, с запредельной высоты в непроглядную глубину. Его обессилевшее тело со свистом рассекало воздух и неслось вниз мимо камней и ущелий, лесов и холмов прямо к слепяще гладкой поверхности воды. В миг, когда ледяная чешуя и водная гладь соприкоснулись, волны озера вскипели, а потом замерзли.

Корка льда одела озеро от берега до берега, окрепнув в мгновение ока, скрыв под собой и воду, и погребенного в ней дракона. И лишь бледный зеленоватый отсвет магии слабо подрагивал где-то в глубине. Зеленые искры разбежались подо льдом, прыснув в разные стороны, и Май проснулся с учащенным сердцебиением и тянущей болью в шее. Он неудобно полулежал в кресле, запрокинув голову на спинку, отчего шея изрядно затекла. Вокруг него уже светало, первые лучи солнца тянулись от незакрытого ставнями окна через всю комнату, которая оказалась пустой.

Талиса Леркшо в соседнем кресле не было. На столе среди магического хлама лежала его трубка, пепел в ней остыл, судя по всему, уже достаточно давно. Похоже, больше часа назад, осмотрев трубку, заключил Мекельсен. «Мой метод наблюдений состоит во внимании к мелочам», - вспомнил Май и усмехнулся с некоторым самодовольством – кажется, и у него тоже начинало что-то такое получаться. Тем не менее, где следует искать непоседливого соседа, он, как обычно, не знал. «А еще ты собирался придумать, как раскрыть все эти убийства и обелить Адалинду, а вместо того взял и заснул», - мысленно упрекнул себя Май, покряхтывая, выбрался из кресла и выглянул за дверь комнаты.

Дом за дверью встретил Мая тишиной, в которой явственно угадывалась печаль, если не сказать скорбь – давали себя знать вчерашние события, смерть Петры. Общая комната была пуста, только в кухне слышалась какая-то возня. Оттуда доносились голоса, на удивление, учитывая общий настрой этого утра, спокойные, даже деловитые. Один голос был густым и низким, второй по-детски звонким и тоненьким.

- Вот это повесь сюда. Нет выше!

- Да вижу я, просто это очень высоко. Не могли прибить так, чтобы мне можно было достать?

Низкий голос, с усмешкой отметил Май, как обычно распоряжался, а детский оправдывался, но теперь не столь испуганно, как раньше, и даже осмеливался предъявлять претензии.

- Ну что, мастер Май, - с печальным вздохом поприветствовала Мекельсена Берта, когда тот появился в дверях кухни, - вот и встретили Новый год, да?

- А что это вы такое делаете? – происходящее в кухне заставило Мая замереть в изумлении.

Матушка Ларс, судя по всему, спозаранку отправилась в дом почившей подруги, дабы помочь ее племяннику с устройством похорон, и Берта с Талисом были в кухне одни. Ночной эльф не преминул воспользоваться отсутствием хозяйки на всю катушку: Май разинув рот смотрел на бесцеремонно сдвинутый в дальний угол резной буфет и освободившуюся благодаря этому стену из старого темно-красного кирпича.

Возле стены на стремянке стояла Берта и вешала на вбитые между кирпичами гвозди некие бумажные таблички. Их подавал девочке Талис, державший в руках стопку бумажек и быстро писавший на них что-то угольным карандашом. Стену покрывал уже целый рой маленьких записочек.

- А! Ну, наконец-то, вы проснулись, доктор, - обрадовался Талис, не отрываясь от своего занятия, и энергично махнул рукой в сторону стола: - Возьмите-ка бечевки моток, будете натягивать нити. Я покажу, как.

- И расскажете зачем, - добавил не получивший ответа на свой вопрос Мекельсен.
 
Он взял лежащий на краю стола между стопкой тарелок и горкой ложек моток серой тонкой бечевки, попутно скользнув по столешнице голодным взглядом в поисках чего-нибудь съестного. Вчера вечером вернувшимся из поездки Маю и Талису было не до ужина, но с утра — вот ведь досада! — опять хотелось есть.

- Нет, мастер Май! – увидев бечевку в руках Мекельсена, возмутилась Берта. – Серая для стряпни – мясные рулеты перевязывать. Нам для преступлений красная нужна, вон та.

С апломбом человека, который знает о теме разговора больше собеседника, она показала на валявшийся на дальнем углу стола клубок шерсти ярко-красного цвета.

- Давайте сюда, - нехуже Талиса распорядилась девочка. – Лучше уж я сама, а то вы опять чего-нибудь напутаете.

Май послушно подал ей клубок. «Стоит только вздремнуть подольше, как тебя уже сбрасывают со счетов, - подумал он. – Какая, оказывается, в мире уголовного сыска жестокая конкуренция».

- Кот из дому – мыши в пляс. Госпожа Марта за порог, а вы сразу мебель двигать и ее дорогую вязальную шерсть на гвозди накручивать, - с укоризной молвил он вслух и решил, что раз уж в доме хозяйничают все, кому не лень, то ему тоже позволено, и достал из печки оставшийся со вчерашнего дня горшочек с тушеными грибами.

Присовокупив к оному кусок капустного пирога и кружку горячего чаю, Май удобно уселся у стола, наблюдая за стараниями дроу и маленькой служанки. Те, кажется, даже не заметили его критических высказываний, поглощенные необычным занятием. Следуя указаниям Талиса, отступившего от стены, чтобы охватить взглядом все висящие таблички, Берта протягивала от одной исписанной бумажки к другой красные ниточки. В результате этих манипуляций на стене получалось что-то вроде паутины, в которой болтались записки.

Неторопливо завтракая, и одним глазом посматривая на стену, Май заметил, что на соседнем стуле у стола лежит знакомый предмет – черный замшевый чехол с подаренными Мойрой де Маль хирургическими инструментами.

- Правда думаете их продать? – Талис не обернулся, когда Мекельсен открыл чехол, но понял, что он делает, по легкому звону, который издали вытряхиваемые на стол инструменты.

- Даже и не знаю, - осмотрев полученный впопыхах подарок внимательнее, промолвил Май. – Сбыть такие за хорошую цену нелегко, а за полцены обидно. Это не просто дорогие и хорошо сработанные инструменты. Они фамильные.

- А именно? – Талис, наконец-то, повернулся к нему лицом, выражая заинтересованность, и Май понял, что настал его черед блеснуть наблюдательностью, совсем также, как сам Талис сделал это в случае с янтарным ключом.

Эта мысль доставила отставному лекарю некоторое удовольствие, и он с трудом сдержал улыбку.

- Набор делали на заказ: ручки из слоновой кости, декоративная гравировка на металлических частях. Мойра де Маль ошиблась: инструменты явно неновые, судя по тому, как пожелтела кость на ручках, но в очень хорошем состоянии, - рассказал Май, глядя на разложенные перед ним дары волхвов. – О них заботились и передавали из рук в руки. От отца к сыну, или от деда к внуку. В общем, по наследству внутри одной семьи. На ножницах, ланцете и на одном из зажимов даже есть семейное клеймо.

- И вы знаете чьё? – полюбопытствовал Талис, вытягивая шею, чтобы со своего места у стены видеть, о чем говорит Мекельсен.

- Увы, нет, - пожал плечами Май. - Такие инструменты могут позволить себе только очень состоятельные люди. Мне не довелось вращаться в кругах, где медицина приносит доход. Но и владельцы этого набора, видимо, порядком поиздержались, раз решились продать его первому встречному аптекарю.

- Значит, вы оставите инструменты себе? – спросила Берта, присев на верхнюю ступеньку стремянки.

- Все-таки подарок, - Май снова пожал плечами и сложил инструменты обратно в чехол; вид некогда оберегаемой, а теперь попавшей в чужие случайные руки семейной реликвии невольно нагонял грусть. – В вашей схеме все очень складно, мастер Талис, - он указал на стену, снова привлекая внимание дроу к запискам и связывающим их нитям. – Хотя матушка Ларс вряд ли одобрит то, что вы сдвинули буфет.

- Складно? – Талис просиял от похвалы и тут же самоуверенно встряхнул рыжими кудрями. – Ну, разумеется. Но… так вы поняли, для чего это?

- Чтобы видеть всю картину преступления в целом, - немного неуверенно ответил Май, опасаясь, что его смелая догадка все же может оказаться неверной. – Я никогда такого раньше не видел, но…

В ответ Талис снова просиял, на его бледных скулах даже выступили пятна довольного румянца. Май и сам был готов разрумяниться, понимая, что только что вырос в глазах дроу, значительно превосходящего умственными способностями и большинство людей, и соплеменников.

- Но, как оправдать госпожу Адалинду, вы так и не придумали, - как всегда всё испортил Талис и укоризненно покачал головой, словно виновность или невиновность прекрасной Адалинды целиком и полностью зависела от находчивости Мекельсена.

- Нет, - грустно вздохнул Май, - но я заметил кое-что интересное. Есть одно место на вашей стене, где висит бумажка, но никакие нити к ней не ведут.

- А, вы заметили! – у Талиса снова радостно вспыхнули глаза. – Я знал, Май, что вы не настолько глупы, как кажетесь.

- Ну, спасибо, - фыркнул Мекельсен, решив, что в устах Талиса Леркшо это довольно обидное заявление следует принять за своеобразный комплимент. – Только отсюда мне невидно, что там написано.

- А мне и отсюда невидно, - пожаловалась Берта со стремянки. – Я неграмотная.

- Уверен, тебе это только кажется, - строго глядя снизу на сидящую на верхней ступеньке девочку, ответил Талис. – Я заметил, пока мы вешали записки, что ты различаешь отдельные буквы, следовательно, знаешь алфавит. Но в слова ты буквы не складываешь, убеждая себя и остальных, что боишься ошибиться. Ты всегда чего-нибудь боишься, Берта. Но как по мне, ты просто ленишься.

Берта обиженно вскинулась в ответ на эту длинную изобличительную тираду и обернулась в сторону Мекельсена, ища заступничества. Май сокрушенно развел руками, давая понять, что согласен с Талисом, и Берта пристыженно повернулась к стене, глядя на единственную, не вписывающуюся в схему записку.

- Э… эл… и…- мученически морща лоб, девочка принялась разбирать написанное на бумажке, пока Май заинтересованно, а Талис с лукавой усмешкой ожидали, когда же она прочтет. -  Э-ли-на…Элина де Маль!

Сложив-таки буквы в слова, Берта вздернула подбородок, светясь от гордости.

- А и правда! – с удивлением спохватился Май. – Вдова Люциуса единственная из этой семейки, с кем мы еще не познакомились.

- И она живет в доме, где все началось, - многозначительно добавил Талис, и его без того низкий голос стал почти пугающим. – Где убили Веданею.

***

Когда Мекельсен и его сосед вышли из дома матушки Ларс, солнце уже висело над коньками крыш, а Зелигер еще только просыпался, продирал глаза, оглядывался по сторонам, словно ошарашенный прошедшими праздниками. Оставались еще вечерние чаепития со сладостями, походы в гости к родне, дружеские посиделки у огня и зимние девичьи гадания на суженного, но Проводы с их возлияниями и плясками, безудержная объедаловка на Встречу Нового Года были теперь в прошлом. Жизнь в стольном городе, нехотя, с ленцой, но возвращалась в обычное суетливое и трудовое русло.

Торговый люд, который и в праздники не дремал, разумеется, очухался первым. В Суконном конце, так назывался купеческий квартал, тянувшийся от Круглой площади вдоль стен Верхнего города, уже заметно было оживление. Подводы, груженые товарами, скрипя, заворачивали во дворы, приказчики и работники месили башмаками снег, торопясь на работу.

- Я так понимаю, Элина де Маль сейчас оплакивает недавно погибшего мужа, значит, с нашей стороны будет уместно выразить ей соболезнования? - продемонстрировал Талис вновь приобретенные познания в человеческих переживаниях. – Ну, хотя бы в качестве повода для визита это ведь сойдет? – добавил он не так уверенно, потому что Май с сомнением пожал плечами.

Мекельсену не казалось, что визит двух незнакомцев, выражающих соболезнования вдове человека, который с ними никогда не встречался, выглядит уместно. Однако, он не сомневался, что такая мелочь Талиса не остановит.

- В общем, ерунда все это, - досадливо отмахиваясь от правил приличия, подытожил Талис. – Просто пойдем, да поговорим с этой женщиной.

- Да, вы идите, - когда сыщики вышли на Круглую площадь, взгляд Мая уперся в длинное кряжистое здание, - а я догоню.

- Библиотека? – возмутился Талис, видя, куда смотрит Мекельсен. – Элина единственная, кто остался в живых, из близких Сертеи Таарсен, - у Талиса нетерпеливо горели глаза, он недоумевал, почему спутник медлит. – Она не кровная родственница, но при таком раскладе тоже может претендовать на наследство Дармеи. Что если за всем этим стоит именно она? Вы же хотели оправдать Адалинду! Что вы забыли в библиотеке в такой момент?

- Книжку хотел взять почитать, - виновато и уклончиво промямлил Май, не сводя взгляда с гранитного крыльца.

Момент действительно был неподходящий, но Май обдумывал свое намерение с тех пор, как они с Талисом вышли из дому. Врачебные инструменты с фамильным клеймом не давали ему покоя, мысль об их владельцах, некогда славных лекарях, ныне пребывающих в забвении и нужде. Ему было неловко перед дроу за взыгравшие не вовремя сентиментальные чувства, которые тот вряд ли бы понял и оценил, однако Май считал своим долгом выяснить что можно о прежних хозяевах подарка Мойры де Маль. «Кто б тебя, дурака, пожалел, - в который раз укорил он себя мысленно. – Что-то никто из коллег не подумал о корпоративной солидарности, когда ты покалеченный да без гроша с войны пришел».

- Я быстро, - сказал он тем не менее, качнув головой в сторону ступеней библиотечной лестницы. – Кое-что выясню и догоню.

- Ладно, - уже полностью впадая в недоумение, согласился Талис и беспомощно развел руками: - Но, Май! Я не знаю, как правильно выражать соболезнования!

- Я догоню еще до того, как вам придется это делать, - пообещал Мекельсен. – Но даже если нет, то вы справитесь. Я в вас верю.

***

«В конце концов у меня и свои дела могут быть, а не только это расследование», - подумал Мекельсен, взбегая по заледеневшим гранитным ступенькам, затылком чувствуя полный обиды и укора взгляд прозрачно-серых глаз. Прогоняя это чувство, он повел плечами, тряхнул головой и потянул за громоздкое железное кольцо на створке входной двери.

После праздников двери библиотеки снова были открыты для всех желающих приобщиться к книжной мудрости, вот только самих желающих по-прежнему находилось не так уж и много. В зале горели свечные люстры, и воздух грели растопленные в четырех углах камины, но проходы между дубовыми шкафами с книгами пустовали, как в тот раз, когда Май и Талис пробрались в читальню незваными гостями.

- И чего вы тут забыли, сударь любезный? – хранитель вырос в проходе между шкафами, как из-под земли, и рев, которым он встретил Мекельсена, на приветствие походил мало.

- Хотел спросить совета сведущего человека, - Май слегка опешил от такой теплой встречи и даже чуть попятился. – Но, если вы заняты, сударь…

- Уж не взыщите, - устыдившись собственной грубости, страж библиотеки виновато пожал плечами. – Такой народ нынче пошел в Зелигере – только держись. Зазеваешься, так что-нибудь упрут хоть бы даже из библиотеки. Вон давеча, буквально в праздники, кто-то вломился в читальню через черный вход и похитил книгу по геральдике.

- Как прискорбно, - Май сочувственно покачал головой и порадовался, что в дрожащем свете свечей не видно, как его щеки и уши заливаются конфузливым румянцем. – Уверен, эти люди сожалеют о содеянном. Глубоко сожалеют.

- Ну еще бы! – фыркнул хранитель. – Ладно бы увели редкое издание, за которое можно у коллекционеров денег выручить или хоть собрание рыцарских романов – от бессонницы бы помогло. А то геральдика. Что ж, пойдемте, сударь, помогу, чем смогу.

Он направился в глубь читальни, туда, где у камина стоял широкий, накрытый зеленым сукном стол, окруженный шкафчиками со служебными библиотечными записями.

- Я в каком-то смысле тоже за геральдикой, - маскируя остатки смущения, Май кашлянул. – Мне нужен «Драконий справочник», по возможности старый. Я ищу семью лекарей, у которых был вот такой знак.

Май вынул из нагрудного кармана куртки прихваченный из набора врачебных инструментов ланцет, на конце костяной ручки которого было вырезано семейное клеймо владельцев.

- Остренький, - с ноткой опасения в голосе заметил хранитель.

- Тут на ручке, взгляните, - Мекельсен протянул инструмент собеседнику ручкой вперед.

«Не хватало еще нагонять ужас на библиотекарей, - подумал он с неудовольствием. – Все выскажу мастеру Леркшо, когда вернемся домой. Пусть отнесет книгу назад и извинится. Ему это пойдет на пользу».

- «Драконьи справочники» у нас есть аж за последний год правления короля Этеола, деда королевы, пошлите ей волхвы здоровья, - с гордостью сообщил хранитель, и, прищурив глаза, повертел ланцет в руках. – Вот только лежат они все, - тут он смущенно повел бровями, - в подвальном хранилище, их ведь спрашивают также часто, как и книги по геральдике. Так что сразу достать не получится. Однако, - хранитель вскинул на Мекельсена взгляд, искрящийся торжеством, - вам, сударь, повезло. Я ведь тоже геральдист, хоть и не учился в университете, как наш мастер Хлодвиг Росльсем, а всем интересовался по собственному почину. Пауль Вилмар, мое имя, сударь. и не по знатным родам я специалист, так сказать, а по ремесленным гильдиям и династиям. Так что вы попали по адресу – я это клеймо знаю.

- Эти врачи из Зелигера? – спросил Май, радостно оживившись от выпавшей ему удачи.

- Точно так, - кивнул мастер Вилмар, возвращая ему ланцет. – Вернее были. Орлиное перо внутри треугольника – знак семьи де Бре. Они были знатные лекари, один из них Сайрус де Бре даже лечил принцессу Астерцею, младшую дочь короля Этеола, ну, пока та не померла от лихорадки. Однако, мало-помалу, род их захирел, а потом и вовсе династия угасла. Все больше дочерей нарождалось, а сыновей все меньше. А потом единственный мужчина в роду решил заняться другим  ремеслом, не тем, что у отца. Последний лекарь в роду де Бре – Симон умер лет сорок назад.

- Значит, с тех пор инструменты путешествуют по случайным хозяевам, - огорченно предположил Май, обращаясь сам к себе.

Самодовольство, которое он испытывал еще утром, испарилось, когда Мекельсен понял, что его собственное маленькое расследование получилось не таким успешным, как это обычно выходило у Талиса.

- Тут уж я вам не помощник, сударь, - Пауль Вилмар развел руками. – Знаю только, что дочка Симона Агата тоже вышла замуж за врача. А уж как звали его, сказать не могу.

- Спасибо и на том, - поблагодарил Май и про себя закончил: «С меня книга по геральдике».

Он вышел на пустое библиотечное крыльцо. Талиса, разумеется, и след простыл. Над площадью гулял резкий холодный ветер, дымки печных труб стелились по крышам под его порывами. Тучи опускались ниже к земле, обещая снегопад, и ожидание снега словно давило на грудь необъяснимо тяжким предчувствием.

Май стоял на посеребренных инеем, покрытых наледью гранитных ступенях, и в голове у него странным образом вертелись обрывки воспоминаний обо всем, приключившемся с момента возвращения в Зелигер.

«Кормилица твоей жены сдает комнату»…

«Вряд ли мы снова увидимся»…

«Мне нужна эта птица, она моя»…

«Ключ от магического замка»…

«Матушка Вильгерда назвала дочерей, как цветы в саду»…

«Дармея  не раз говорила с гневом, что потомки убийцы не получат от нее ни монетки»...

«Орландо де Маль, что ветер в поле – ищи, не найдешь»…

«Люциус с Йонасом совсем с ума посходили из-за этого наследства»…

«Адалинда с Бригиттой хотели вас оклеветать»…

«Откуда они знали столько подробностей»?

Разрозненные голоса кружили в мыслях бывшего лекаря снежным хаосом, не желая сливаться в общий, стройный хор. Словно записки на стене, беспорядочно связанные красными нитями.  Май тряхнул головой, прогоняя их. «Либо это из-за вчерашней гибели матушки Петры, либо я опять что-то упускаю», - сказал он себе.