План эвакуации

 
Маленькая Наташа родилась в городе. В городе большом и промышленном. Вернее на его окраине. С окон их квартиры на третьем этаже заводской пятиэтажки были видны корпуса и трубы окружающих заводов, раскинувшихся до горизонта. Их было много, наверное, больше десятка.
 
Наташе нравился пейзаж за окном, особенно зимой, когда из труб в небо тянулись вертикальные столбы дыма и пара, все строения вокруг были в инее, а в высоких окнах цехов отражалось зимнее солнце. Она рисовала этот пейзаж, примостившись с акварелью на подоконнике своей спальни. Наташа мечтала стать художницей.

Ее родители работали на заводе, все вокруг работали там же. Каждое утро мимо дома шли, как на демонстрации, толпы людей спешивших на проходную. Вечером потоки людей текли в обратном направлении, домой.

Город был закрытый. Наташа тогда не понимала, что это значит. Зато запомнила, как в третьем классе их учительница Любовь Петровна рассказывала о том, что рядом со школой поймали настоящего шпиона.
 
Школа была рядом с заводоуправлением завода «Металлист» и иностранный шпион интересовался там какими-то документами. Детей призывали к бдительности и рассказывали, что нужно делать, если заметили чужих людей.

В школьных кабинетах висели большие плакаты: как найти укрытие от взрыва ядерной бомбы, о зоне поражения и распространении радиации, как правильно себя вести при эвакуации.  Наташа сидела как раз на третьем ряду, рядом со стеной с плакатами и знала все картинки наизусть.

Они немного пугали ее, но пожелтевшая бумага напоминала, что висят они давно, и это ее, почему то, успокаивало.
 
На улице, куда они ходили в заводской дом культуры «Заря» смотреть кино по детским абонементам, она читала указатели на домах: «Бомбоубежище № 4», «Проход в бомбоубежище». Они висели рядом с номерами домов, и всегда были с большой красной стрелкой.

Наташа не любила фильмы про войну, она была слишком впечатлительным ребенком и надолго запоминала жестокие сцены. Эти надписи напоминали о войне, хотя она точно знала, что здесь был глубокий тыл.

Их водили в заводской музей, где рассказывали, как в годы войны на пустыри и поля привозили вагонами эвакуированные заводы с передовой, и как сразу после разгрузки в чистом поле через несколько дней они начинали работать, выпускать оружие для фронта.  Станки стояли под открытым небом, и даже зимой в стужу и метель не прекращалась работа на них. Все для фронта и победы.

Сейчас эти заводы так и остались военными, хотя тщательно маскировались. Внутри каждого завода в городе, был режимный военный объект. Мама была главным технологом на одном из таких военном заводе.
 
«Мы делаем пусковые установки для ракет. Обеспечиваем щит нашей стране» - ответила мама Наташе, когда она спросила, что же они делают на своей «Строммашине», или как шутил папа «Стройлопате».

Мама брала десятилетнюю дочку с собой на свою работу. Наташу везде пускали, ведь мама была главным специалистом.
Она ходила с мамой по огромным цехам, поражаясь тому, что видела. Станки с числовым программным управлением на высоких постаментах, краны под куполом цеха, прессы, гальваника и яркая металлическая стружка в контейнерах, которая нравилась девочке больше всего. Она даже хотела взять с собой одну такую фиолетовую спиральку, но порезала ей палец.

Кругом была четкая геометрия металлоконструкций, заготовки и готовые изделия, накрытые брезентом. Индустриальное, высокотехнологичное пространство. 
Наташа всегда ждала маму с работы, и хотя та приходила поздно, девочка любила эти вечерние часы, когда они были вместе. Наташе только не нравилось, когда вместо спокойного ужина родители начинали обсуждать какие-то проблемы, говорили о какой-то войне.

Однажды, Наташа даже не выдержала и влезла в разговор взрослых: «Мама, какая нам разница, что где-то далеко идет война. Вьетнам, Америка – это ведь на другом конце света. Давай не будем об этом говорить».

Мама ей возразила: « Война это страшно, где бы она ни была. Там убивают детей, женщин, всех. Мир весь взаимосвязан, война может коснуться и нас».
 
Наташу встревожил такой ответ, как будто она посмотрела страшное кино. Ночью она долго не могла заснуть, думая о далеком Вьетнаме и представляла убитых детей. Девочка, сама не понимая почему, злилась на маму после этого разговора.
 
Эти разговоры возникали снова и снова. Бабули у подъезда обсуждали водородную бомбу, и то, что город, может просто смыть водой, если взорвут ГЭС. Наташа всегда уходила, если слышала такие разговоры. Десятилетняя девочка не хотела ничего этого знать. Ее это пугало.

Как-то  мама посадила с собой рядом Наташу и Андрея, ее младшего брата, и сказала: «Дети, я буду говорить очень важные вещи. Сегодня нас собирали и предупредили об ухудшении международной обстановки. Может быть война. Мы живем в зоне военных заводов, и именно сюда будет нанесен один из первых ударов. Если это станет вероятным, будет объявлена эвакуация».

Наташа сидела и не могла поверить в то, что сейчас слышала. Это так не вязалось со всем в ее жизни: школой, пленэром, акварелями, гулянием в парке, любимыми куклами, близкими людьми.

Мама продолжала: «Я сразу становлюсь как главный специалист военного завода, военным и должна буду подчиняться приказам. Весь персонал завода погрузят и вывезут на дублирующий подземный завод. Вывезут с семьями. Грузится, все будут на платформе, где мы садимся на электричку, чтобы ехать в лес. Наташа, ты помнишь, куда мы ездили каждые выходные в лес? Платформа № 166. Это конечная остановка».
 
Наташа переглянулась с братом. Она теперь поняла, почему они с семьей всегда ездили в лес именно туда. Ни на речку, ни на озера, а в этот неприметный лес, на краю полей. В этом лесу не было ничего красивого. Там вообще ничего не было: ни грибов, ни ягод.

Она вспомнила, как собирая ландыши они наткнулись на непонятное ограждение и дорогу в никуда. Мама на всякий случай показывала ей пути эвакуации.
«Так вот, я без вас не уеду. Будет сирена об эвакуации, и где бы вы  ни были, бегите домой. Я заберу вас, а потом вывезу всех нас. Как-нибудь вывезу, у меня будет по должности генеральское звание» - продолжила мама.

Наташа смотрела на хрупкую фигурку мамы в шелковом платье, на ее модные локоны, большие и добрые глаза, тонкие пальцы, и думала, что она не похожа на генералов из кино. И вообще все это как-то неправильно. Не может быть все так серьезно. Это не может быть с ними. Ведь война это только история, это только где-то далеко.
Обострение прошло. Холодная война, что была в самом разгаре, так и осталось холодной.

Зато Наташа так и не могла избавиться от чувства, что в любой момент прозвучит сирена и будет объявлена эвакуация. Она любила свой родной город, но понимала все его риски.

Когда Наташа стала старше, то осознание опасности от города только усилилось. Особенно после рождения детей, Наташа физически стала бояться за их судьбу.
«Панельные пятиэтажки сложатся как карточный домик»- думала она - «А найти выход их разрушенного мегаполиса будет непросто. И не важно, что именно разрушит его: война, метеорит или стихийное бедствие».

Она решила эвакуироваться заранее. Уехать. Наташа с мужем переехали в небольшую деревеньку у подножия гор. Тысячи гектаров леса вокруг. Почти нет людей. И никаких объектов.
Можно жить, независимо от внешнего мира. Чуть обустроившись, Наташа забрала и уже старенькую маму. Только тут Наталья  поняла, что больше не боится сирены. Она перестала думать о ней.