В поисках истины в Европе

Польша
Ужасный международный терминал Домодедово, в котором мой муж и я провели почти сутки, оказался даже хуже местного терминала. Зато новый, а не списанный из эксплуатации и купленный по дешевке, Боинг с немецким экипажем, отличающимся мастерством, был великолепен. Берлинский аэропорт «Тигель» с отличной взлетно-посадочной полосой и безупречной системой безопасности довольно скромен по сравнению с московским, зато гораздо более удобен. Несмотря на небольшой разрыв между рейсами, мы успели пройти все формальности и нам даже немного пришлось подождать до посадки. При посадке на самолет проверили только билеты, хотя на досмотре заставили открыть кейс с документами и внимательно изучили все содержимое. Мы были немного удивлены маленьким и очень тесным, заполненным до отказа, самолетиком, на котором нам предстояло лететь в Варшаву. Самолет летел на небольшой высоте и было интересно наблюдать аккуратные и уютные кварталы Берлина, утопающие в зелени, и оставалось только удивляться неустроенности и безликости большинства российских городов. Сохранение природных ландшафтов, наряду с мощным экономическим развитием вызывало горькую жалость к пропаганде кремлевских властей. Использование энергии ветра и солнца наряду с традиционными источниками, аккуратные ухоженные поселения и геометрические фигуры сельскохозяйственных угодий наглядно демонстрировали хваленую немецкую аккуратность.
Польша с высоты полета мало чем отличалась от Германии – такие же ухоженные поля и аккуратные домики.  По прибытии в аэропорт мы получили багаж и стали искать пункт контроля для прибывших пассажиров. Зал аэропорта быстро опустел, и я не успела ни к кому обратиться за помощью. Наконец я заметила у входа двух патрульных и поспешила к ним, оказалось никаких отметок в наших паспортах ставить не нужно! Для нас, привыкших даже по возвращению на родину объясняться с какой целью мы вернулись домой, это было настоящим шоком. Они же позвонили нашему сыну, который встречал нас у другого входа и с которым мы разминулись, пока пытались найти несуществующие пункты досмотра и паспортного контроля.
Поблагодарив секьюрити, мы покинули здание аэропорта и увидели сына, спешащего к нам на встречу. Мы были полны надеждой на лучшее будущее и были уверены, что мы спасены. Тем более, что мы опять были вместе с сыном и Юдита заранее обещала нам помощь и поддержку. Однако, вскоре выяснилось, что она улетела в Новую Зеландию, а ее родители совсем не расположены помогать русским и даже не стали с нами встречаться. Хотя мы просили только совета о возможности остаться в стране и получить любую работу для своего содержания. Нам оставалось только просить политического убежища.
Вся Варшава – столица Польши, город с населением 1,7 миллиона человек утопала в зелени, и была в меру шумным, но приятным местом. Добравшись до заблаговременно забронированной сыном гостиницы на такси, управляемым водителем по имени Конрад, и заселившись в номер, мы проспали почти 12 часов после всего пережитого нами. Сын вернулся к нам на другой день после своих занятий в школе польского языка.
Он устроился в общежитии на окраине Варшавы, где проживали в основном украинские ребята, обучающиеся или работающие в Польше. Алекс впервые в жизни жил в общежитии и понемногу привыкал к совместному проживанию с тремя чужими людьми в одной комнате. После негативного первого опыта проживания, когда украинцы всячески выказывали Алексу негативное отношение к нему, он, с разрешения администрации переселился в другую комнату тоже с украинскими ребятами и у них сложились вполне приятельские отношения.
Варшава запомнилась вкусной и недорогой едой очень хорошего качества. Самым сложным было отношение поляков к нам. Вообще, в целом услышав русскую речь, люди настораживались и это было очень неприятно, хотя и вполне понятно. Когда к нам в гостиницу приехал представитель крымских татар Нафис Кашапов и мне нужно было уведомить администратора, мне преградила путь группа поляков и я была вынуждена буквально протиснуться между стеной и стоящим с краю мужчиной.  Я почти физически ощутила исходящую от них ненависть.
Нафис сразу же после приветствия и краткого моего изложения нашей истории настоятельно порекомендовал нам перебираться в другую страну, поскольку в Польше отношение к людям с российским паспортом было крайне негативным. Да мы и на своем опыте смогли уже в этом убедиться. Правда, теперь я не понимаю, чем тогда поляки лучше российской толпы или такие люди проживали везде на постсоветском пространстве? За что? Меня всегда преследовали, начиная со школы за мои «неудобные» вопросы и за выражение своего мнения! Но чем же тогда поляки лучше россиян? По моему глубокому убеждению, ни одно воинственное решение не будет способствовать конструктивному решению проблемы, только понимать это должны обе стороны.
Для меня всегда приветливо относящейся к людям вне зависимости от их национальности это было дикостью. Я помнила нашу давнюю совместную поездку в международном вагоне с немцами из ФРГ по транссибирской магистрали и наши приятельские с ними отношения. До сих пор я храню фотографию моей двухгодовалой в то время дочки, сделанную одним из немецких попутчиков с его пожеланиями и подписью. Белокурую и голубоглазую Олесю все они называли ангелочком и просили моего разрешения пообщаться с ней.
А здесь в Варшаве мы попробовали обратиться буквально на другой день после приезда (12 октября) в комитет по делам беженцев и с нами даже не стали разговаривать. Правда, секретарь – молодая девушка по имени Агата была с нами приветлива и посоветовала обратиться к иммиграционным адвокатам, на оплату услуг которых у нас конечно же не было достаточных средств. А подавать на беженство нам предложили в Финляндии, так как именно она открывала нам летнюю шенгенскую визу.
В довершение всего в продлении нашего проживания в гостинице администрация нам отказала, и я решила воспользоваться приглашением моей украинской коллеги Пугачевой Елены. Она в это время находилась в Голландии и читала лекции в университете города Нейменген. Нам было безумно тяжело оставлять в Варшаве Алекса, но у него все же было здесь жилье, и он мог пока заниматься языком. Уже было понятно, что ни работы, ни магистерского обучения ему здесь не найти, тем более что Лена уже пыталась по моей просьбе связаться с польским университетом, где ранее обучался ее сын и не получила никакого ответа. Никакой работы для меня в Польше тоже не нашлось.
Вскоре после нашего отъезда в языковую школу Алекса наведался представитель российского посольства и потребовал от администрации его документы. Визит этот остался без последствий, однако директор школы предложил Алексу больше не посещать занятия, хотя годовой курс обучения польскому языку был оплачен полностью.
Голландия (Нидерланды)
Мы купили билеты и 16 октября сели на комфортабельный поезд, следовавший до Дюссельдорфа, где у нас была пересадка на Амстердамский экспресс, который через 2,5 часа доставил нас в столицу Голландии. Город с его каналами, по которым сновал водный транспорт различного типа и аккуратными и добротными строениями был великолепен. В другое время я бы с удовольствием побродила по его мостовым, чтобы почувствовать душу этого древнего города. 
Мне хочется здесь поблагодарить нашего проводника Вольдемара, который был свидетелем душераздирающей сцены моего прощания с сыном. Нам с сыном, обоим казалось, что больше мы никогда не увидимся. Вольдемар окружил нас заботой и вниманием и искренне пытался нам помочь. На ломаном украинском я вкратце, по его просьбе, рассказала нашу историю, и он посоветовал нам, даже не пытаться разговаривать с администрацией университета, а сразу прямо на вокзале просить убежища у правительства Голландии. Он пояснил, что это можно бы было сделать и в Германии. Однако правительство Меркель сейчас принимает только арабов и африканцев и нас скорее всего просто выдадут российским властям.
На вокзале мы обратились в полицейский департамент с просьбой об убежище и нас отправили купить билеты на электричку чтобы ехать в лагерь беженцев, находящийся на довольно значительном расстоянии от города. По дороге к нам, видя наше замешательство, обратилась пожилая женщина и подсказала как нам добраться до лагеря. Возле электрички, на которую она указала, стояли группы арабов, вокруг валялся мусор и из окон электрички тоже вылетали пустые бутылки из-под воды, пакеты, какие-то тряпки и другой мусор.
С большим трудом в этой компании мы смогли добраться до лагеря, и там я попыталась обратиться к женщине, занимающейся регистрацией вновь прибывших. Она рассмеялась и показывая на нас рукой сказала группе арабов что мы русские. Всех арабских женщин, которых было всего трое, она отделила от мужчин, а меня и моего мужа отправила в одну палатку с мужчинами. Мой муж с возрастающей тревогой наблюдал за всем происходящим и глянув ему в глаза я поняла, что если мы останемся здесь, то мы скорее всего погибнем. Я схватила его за руку и мы, не сговариваясь почти выбежали из палатки и увидели, что полиция, охраняющая лагерь, начинает закрывать ворота. Я кинулась к ним и стала говорить, что мы ошиблись и не туда попали. Нам разрешили выйти, и мы еще долго не останавливаясь шли от этого проклятого места, сгибаясь под тяжестью чемоданов.
Только в сумерках мы добрались до станции и нам повезло, что через полчаса отходил электропоезд в Нейменген. Добравшись до города уже в полночь, мы попытались найти хоть какую-то гостиницу, чтобы переночевать, поскольку беспокоить Лену ночью мы посчитали неудобным. Мы пробовали стучаться в различные гостиницы, но нам везде говорили, что нет мест и мы под начавшимся дождем рисковали остаться на улице до утра. 
Возле нас остановился водитель такси и предложил подвести до гостиницы и устроить нас там на ночлег за 40 евро. Мы были так измотаны, что нам уже было все равно куда и как ехать. В гостинице, которая оказалась буквально за углом, наш водитель переговорил с администратором, и мы наконец смогли снять номер, хоть и за очень большие деньги. Я не помню даже как мы оказались наконец то в номере и заснули мертвым сном. Еще не проснувшись и только начиная реагировать на события прошедшего дня я разрыдалась и ткнувшись в плечо мужа поняла, что он весь горит. Не выдержав всех невзгод, свалившихся на нас, он подхватил простуду и вынужден был оставаться в постели. Хорошо, что, добравшись до гостиницы мы отправили смс нашему сыну и он смог связаться с Леной, которая пришла к нам в гостиницу и принесла нам поесть. Вдвоем с ней, мы уговорили администрацию гостиницы продлить нам еще на сутки пребывание в гостинице.
Лена принесла неутешительные вести: администрация университета даже слышать не хотела о встрече со мной. После сбитого российскими военными малайзийского Боинга голландцы во всех людях с российскими паспортами видели врагов, и я не могла их винить за это. Хоть я и горевала о погибших людях вместе с ними и студентам, задававшим мне по этому поводу вопросы, всегда высказывала свое мнение, которое диаметрально отличалось от мнения правительства РФ. Мы были ненужными и этой такой чистой и домашней стране с утопающими в цветах домиками под черепичными крышами. Посовещавшись, мы решили попробовать найти приют в Беларуси, используя мои деловые отношения.
К вечеру моему мужу стало лучше, нам было необходимо купить еды и воды и Лена нас убедила отправиться на прогулку по 2000 летнему городу. Который был практически уничтожен во время второй мировой войны, а затем полностью восстановлен. Вечерний Нейменген очень красив, уютен и совершенно безопасен. Будучи студенческим городом, он излучал кипучую, но позитивную энергию. Катающиеся на роликовых коньках парни на привокзальной автобусной остановке, поющие и пьющие пиво студенты на центральных торговых улицах города, и они же стремительно мчащиеся на велосипедах по утопающим в зелени велосипедным дорожкам. Тихие вечерние парки с огромными древними деревьями, с цветущими розами, гибискусами и другими неизвестными мне растениями — это все Мейненгем.
На другой день мы возвращались в Амстердам, решив предпринять попытку обустроиться в Минске, где у меня были научные связи с Белорусской Академией наук. Билеты мы смогли купить только до Варшавы, да еще и с пересадкой в Оберхаузене. А там в последний момент объявили об изменении номера платформы, и мы со всем своим багажом перебегали с 7 на 3 путь. Хочется принести здесь благодарность пожилому немцу, помогшему нам осуществить этот нелегкий процесс. Это нам живо напомнило Россию.
Поскольку время стоянки поезда было чрезвычайно маленьким, нас вместо купейного вагона посадили в общий, да почему-то там и оставили. В этом вагоне мы были единственными пассажирами и у меня уже даже не было сил выяснять причину, по которой нас оставили здесь. В итоге мы провели очередную мучительную ночь под ослепительным светом, бьющим в глаза. Это была ужасная ночь и тревожные и горькие мысли роились в моей голове. Мы были бесправные люди как в своей стране, так и за рубежом. Всеобщая неразбериха и озлобленность охватывали Европу и мне было ее жаль. Меня не покидало ощущение, что весь мир находится на пороге большой беды…
В шесть часов утра у нас опять проверили билеты, что производилось неоднократно за время поездки. Передвижение военной техники к границе вызывало неприятные воспоминания и острую тревогу. Наконец измученные и удрученные мы приехали в Варшаву, где, не покидая вокзала, с помощью сына, встречавшего нас, купили билеты в Минск.

Беларусь
Такой знакомый и почти родной белорусский говорок в вагоне чистенького поезда, где мы немедленно знакомимся с нашей попутчицей, едущей до Бреста. Наша соседка по купе Годунова Аня возвращается домой из рабочей поездки в Польшу, жаль, что мы не встретились с ней, когда были в Польше.
На границе проходим контроль, который сперва производит польская, а затем гораздо более тщательный с открыванием чемоданов и многочисленными вопросами, Белорусская сторона. Вскоре прощаемся с нашей попутчицей и сразу же после Бреста на продолжительной стоянке производится смена колесных пар поезда, производящаяся из-за разницы ширины европейской колеи от российской.
Ночью поезд прибывает в Минск и прямо у вагона поезда нас встречают многочисленные водители такси, наперебой предлагающие свои услуги. Выбрав наиболее подходящего, мы спускаемся на лифте к стоянке такси и по выходу из него натыкаемся на спящего на полу пьяного бездомного. Сочетание по-европейски удобного и чистого здания вокзала и бродяги, спящего на полу и жутко пахнущего представляет контраст и будит прошлые совковые воспоминания, от «прелестей» которых мы уже успели отвыкнуть.
Устроившись в забронированных сыном апартаментах и отоспавшись, отправились за местной сим картой для телефона и за продуктами. Сын уже сообщил нашему виртуальному другу о нашем приезде и вскоре мы смогли воочию лицезреть Славу, привезшего бутылку местного бальзама «Кудесник» и фирменную белорусскую колбасу. Бальзам пришелся очень кстати, так как теперь я слегла с температурой.
В отличие от многих других виртуальных друзей, Слава оказался человек слова и дела, однако его прогнозы по поводу работы были неутешительны, хотя его помощь, оказанная нам, была неоценима. Буквально через день я согласовала встречу в Белорусской Академии наук и почти, с первых же слов заместителя директора по науке поняла, что они уже осведомлены обо мне и не станут предоставлять мне никакую работу. А я-то надеялась применить свои знания и опыт и закрепившись помочь устроиться Алексу. Эта новость не понравилась Славе, и он предложил спрятать нас, хотя бы временно, у себя на даче в пригородной деревушке. И вот после утренней прогулки по городу и невкусного обеда в кафе мы отправились вместе с нашим другом и его сыном Петром на природу.
Вечерний поздний сабантуйчик на далекой Славиной даче, посвященный знакомству с ближайшими соседями, всех нас утомил и на другой день все встали поздно. Позавтракав остатками умопомрачительно вкусных фирменных Славиных драников, занялись производством небольших работ по строительству, с целью отблагодарить гостеприимного хозяина.
Дача, выстроенная в духе пенсионного пристанища, навеяла на нас тоску по брошенному нами дому. Понимая наше состояние, Слава устроил для нас прогулку по деревне, чтобы ознакомить с местом нашего предполагаемого проживания. В заключение прогулки мы все вместе отправились к водоему, где Петя позапускал радиоуправляемую лодку. Озеро, оказавшееся противопожарным водоемом, отличалось прозрачной чистой водой и существованием бьющих на дне озера ключей. Оно изобиловало рыбой и активно использовалось для энергичного летнего отдыха на воде.
Мы вызывали живой интерес у местных жителей как все новые лица, появляющиеся на горизонте. А когда они узнавали, что мы выходцы из России, то принимались жаловаться на Америку, которая якобы посягала на их территорию. И были уверены, что только Россия защищает Беларусь от непременного вторжения Америки. Кроме того, они считали, что все русские ужасно богаты, видимо ориентируясь на москвичей. Сочетание этих двух заблуждений в разных интерпретациях мы услышали от всех, без исключения местных жителей. Даже Слава удивлялся, что многие продукты у нас стоили гораздо дороже белорусских, а уж про качество и вообще упоминать не стоило.
Настойчивые расспросы местных жителей показали несостоятельность наших надежд на незаметное наше проживание на Славиной даче. Да и само такое проживание не было выходом из сложившейся ситуации. Деньги заканчивались и быть обузой кому бы то ни было, мы не хотели. После двух выходных дней, проведенных на Славиной даче, мы решили возвращаться в Минск и пробовать купить билеты на самолет в Хельсинки. Мы решили поступить так, как нам рекомендовали в Варшавской иммиграционной службе.
Попытка купить электронные билеты на самолет не увенчалась успехом, даже когда Слава попытался использовать свою карту. А когда мы по телефону связались с авиакассами, то нам назвали просто умопомрачительную стоимость билетов, почти в два раза превышающую их стоимость, объявленную на сайте. В итоге купил билеты нам Алекс и сразу же забронировал для нас апартаменты в Хельсинки. Проделав все это с помощью интернета и своей банковской карты, на которую поступали средства от нашего неизменно верного и преданного друга Жени.
Вместе со Славой и его сыном, мы вернулись в Минск и поселились в небольшой, но уютной гостинице на окраине Минска. Слава предлагал нас разместить у себя в своей городской квартире, но мы не хотели никого стеснять и с благодарностью отказались. Тогда мы получили приглашение на ужин в понедельник вечером и также, без малейших колебаний он согласился оставить часть наших вещей у себя.
В понедельник вечером мы впервые за все это время ужинали в теплой домашней обстановке, в окружении Славиной чудесной и такой дружной семьи. Мы были рады, что не приняли предложение поселиться у них, поскольку семья, состоящая из четырех человек, проживала в квартире площадью меньше одного этажа нашего бывшего дома. Оба родителя - образованные и занимающие достаточно высокие должности люди (инженер-электрик и врач) и двое детей студентов ютились в крошечной квартирке с тремя крохотными спальнями по 7, кухней в 5 и общим помещением залом-столовой-прихожей в 12 квадратных метров. Дополнялось все это «богатство» такими же крошечными ванной и туалетом. По российским стандартам это считалось очень неплохим жильем, поскольку все были обеспечены отдельными спальнями, многие семьи могли об этом только мечтать.
Минск остался в памяти старинным, но чистым и очень удобным для проживания городом с широкими проспектами, комфортабельным метро, хорошо развитым наземным городским транспортом, широкими и качественными дорогами и небывалым для российским городов, количеством зеленых насаждений. Население Минска отличалось очень высоким уровнем культуры и вежливостью, на любой вопрос мы немедленно получали полный и ясный ответ и читали в глазах людей искреннее желание помочь. Многие минчане высказывали весьма нелестное мнение о Лукашенко, деятельность которого они могли наблюдать воочию, но почему-то они считали российского президента чуть ли не образцом для подражания. Российская пропаганда преуспела в своем разрушительном ремесле, пожалуй, это единственное что хорошо умели делать в РФ.
На другой день 28 октября по пути в Минский аэропорт мы по хорошей дороге проезжали аккуратные и чистенькие деревеньки вперемежку с рощами и совершенно европейскими безукоризненно подготовленными к зиме, сельскохозяйственными угодьями. Все вокруг было упорядоченно и очень чисто, но нам не было места и здесь, у кремлёвской власти были очень длинные руки.
Вскоре маленький комфортабельный джет уносил нас в аэропорт Ваатаа из роскошного поистине международного аэропорта Минска. Начатые мной в РФ поиски истины, теперь продолжались в Европе.




;
Финляндия
В аэропорту Хельсинки мы очень быстро прошли паспортный контроль и получили багаж, который здесь не запаковывался и не обматывался полиэтиленовой пленкой. Такая процедура осуществлялась только на российских авиалиниях. Французские духи, которые я забыла переложить в чемодан из своей сумочки, были наспех закинуты мной в карман чемодана, где и долетели в целости и сохранности. При перелете на российских авиалиниях я бы больше никогда их не увидела.
Из аэропорта нас привез обосновавшийся в Финляндии сомалиец, который не уставал нахваливать российского президента и социалистический строй, в частности. На мой вопрос почему он, в таком случае, не поехал в Россию, он, даже не задумавшись пояснил, что здесь ему лучше. Двигались в плотном потоке машин мы достаточно медленно, однако в офис все же успели и заплатив за такси довольно внушительную сумму в 54 евро, получили ключи и отправились обустраиваться. По дороге к арендованной нами маленькой квартирке-студии мы пошутили над строгими предупреждениями, полученными в офисе о недопустимости нарушения тишины и покоя соседей. Очевидно, наши соотечественники отличались буйным нравом, и эта недобрая слава накладывала свой отпечаток на всех людей с российскими паспортами.
Уже по дороге к нашему временному пристанищу мы заметили, как сильно изменился город и, хотя он встретил нас теплом и солнышком, что было редкостью для Финляндии, в целом, город стал не приветлив. За эти несколько месяцев в городе появилось много попрошаек и передвигаться вечерами по улицам стало совсем небезопасно. Но больше всего меня удивило, что исчезли все названия финских улиц на английском, теперь все надписи дублировались только на шведском языке. Даже в магазине стало сложно купить продукты, поскольку все надписи были либо на одном финском, либо на финском и шведском языках, которые оба являются государственными языками Финляндии. Тем не менее город живет своей жизнью, шумной и пестрой.
Наше утреннее посещение мэрии, до которой мы добрались с помощью прохожих, оказало тягостное воздействие на мою психику. Если летом любой прохожий был готов разъяснить, показать и даже проводить, то теперь на вопросы отвечали неохотно и торопились закончить общение. В довершение всего теперь в мэрии присутствовала охрана и сама беседа с представителем власти, достаточно приветливой и умной женщиной, не оставляла нам никакой надежды. Внимательно нас выслушав и задав некоторые дополнительные вопросы, она предупредила нас, что мы не будем находиться в безопасности так близко от России. Кроме того, попадать нам в лагерь беженцев вместе с сирийскими, афганскими и африканскими беженцами, видящими в нас причину своих бед и винящих нас в гибели близких и родных им людей было мрачной перспективой.
Учитывая наш социальный статус и область деловой активности, сопряженной с допуском к секретной информации, она пояснила, что для нас самыми безопасными странами являются только две страны в мире: Америка и Канада. Принимая во внимание наличие у нас близкого родственника в Канаде, она посоветовала нам обратиться за визой в Канадское посольство в Хельсинки и дала нам карту города на английском языке и письмо для обращения в посольство. Мы немедленно отправились в посольство Канады, благо теперь мы могли использовать карту для достижения цели.
На наше обращение по селекторной связи вышел африканец (я не знаю его имени или должности, поскольку он не представился, я могу только предположить, что это был служащий охраны), который отказался впустить нас в здание посольства. Не слушая наших пояснений, он забрал письмо, полученное нами в мэрии, и порекомендовал обратиться в посольство по электронной почте, изложив на сайте посольства свой вопрос. Вернувшись в наше временное, кстати очень уютное и добротное жилище, я немедленно написала письмо и разместила его на сайте посольства. На это письмо я до сих пор не получила ответа…
Было понятно, что не остановившая зарвавшегося российского президента, Европа теперь пожинает плоды его бурной эгоцентричной деятельности, попутно избегая смотреть в глаза тем, кто посмел сопротивляться режиму. Никому не нужные и никем не принятые, мы решили возвращаться к Алексу в Варшаву. Истратив кучу денег, сил и здоровья мы пришли к выводу, что миром правят только деньги и все права человека только хорошо обыгранная маскировка, прокладывающая путь к обладанию ими. Наши силы, возможности, умения и желания работать на благо любой достойной страны оказались никому не нужны. А делать деньги мы оба никогда не умели, мы привыкли их только честно зарабатывать.               

;
И вновь Польша
По настоянию нашего сына мы возвращались в Варшаву. Летели мы через Копенгаген по приобретенным им электронным билетам. Алекс договорился с администрацией о нашем временном, в течение месяца, проживании в общежитии. Так впервые в жизни я получила такой опыт проживания, который, честно говоря, совсем не пришелся мне по нраву. Меня поразило каким сильным и уверенным стал сын в такой непростой общежитской жизни. Нас поселили в угловой комнате на втором этаже, в комнате, рассчитанной на четверых человек и с условием оплаты как за полную загрузку комнаты. Эта сумма превышала стоимость аренды двухкомнатной квартиры в Варшаве, но у нас не было выбора.
Мы надеялись за этот месяц найти какое-либо жилье, которого сдавалось очень много, но с русскими никто не хотел даже разговаривать и если я писала на электронный адрес, то письмо также оставалось без ответа. Достаточно быстро мы познакомились со многими обитателями общежития, только с парнями из соседней комнаты отношения были откровенно негативные, особенно с их стороны. Это были те же парни, что допекали нашего сына, пока он не перебрался в соседний корпус. Отношения с парнями на новом месте у Алекса были настолько хорошими, что он даже отказался перебираться в комнату к нам, что сократило бы наши расходы на жилье. Сын приходил к нам только на обед или ужин. Кстати, то, что готовилось на общей кухне, ни в коем случае нельзя было оставлять без присмотра, в этом я убедилась на собственном опыте. Оставив на кухне яичницу с колбасой, я побежала за прихваткой в комнату и вернувшись на кухню, обнаружила что кружки колбасы из сковороды исчезли.
На работу тоже не удавалось устроиться, хотя объявлений было много, но с российскими паспортами никто не хотел принимать на работу. Мужу с сыном вроде бы удалось устроиться малярами штукатурами на строительный объект, однако быстрота выполнения и качество работы оказались у них гораздо выше и это откровенно злило остальных рабочих. В итоге моим мужчинам пришлось расстаться с этим рабочим местом, да и в любом случае это была неофициальная работа, а мы привыкли все делать честно и законно.
Как я тосковала по своим студентам и по своим исследованиям! Мне снилось как я общаюсь со своими студентами и аспирантами, и я просыпалась с улыбкой, радуясь общению с ними. И тут же мои глаза сами собой наполнялись слезами, однако вскоре у нас образовался небольшой круг молодежи, с которыми было интересно общаться и мы часто обсуждали интересующие нас вопросы. Конечно, такие беседы не заменяли живого и полноценного общения со студентами, но тем не менее я могла делиться доступной мне информацией и с радостью это осуществляла. Кроме того, я продолжала звонить и писать по разным адресам и мне советовали разное, в частности начать вести свой канал на YouTube, и я подготовила, а сын записал несколько роликов о моей деятельности в России. Не знаю доступны ли они сейчас, но у меня эти записи сохранились. Нам также советовали объявить себя особами нетрадиционной сексуальной ориентации или адептами редкого религиозного культа, как это делали очень многие, что конечно же было абсолютно неприемлемо для нас. Я продолжала твердо верить, что истина и справедливость существуют и надо просто стремиться их найти.
Вновь я решила обратиться в Хельсинский фонд по правам человека, теперь уже в Польше, до этого я уже писала в московское отделение этого фонда, однако без ответа. Тем не менее в моей душе теплилась надежда, что письмо могло затеряться, а здесь мы лично пообщаемся и возможно нам смогут помочь.
Изначально, когда мы попытались найти эту организацию по указанному адресу, выяснилось, что она переехала в другой офис и вот я наконец нашла адрес и в пять утра мы с мужем отправились попытать счастья. Поскольку для того, чтобы попасть на прием, а таких счастливчиков оказывалось только 10 человек в день и только два дня в неделю, для чего было необходимо записаться, как только в семь часов утра дежурный откроет входную дверь. Добравшись до вожделенных дверей, мы стояли под дождем, дожидаясь указанного времени, о чудо! мы оказались самыми первыми. Теперь до начала приема, который начинался, в 10 утра оставалось целых три часа, и мы решили, воспользовавшись метро вернуться к себе в общежитие и позавтракать, а заодно и сменить промокшую одежду. Так поступили все, поскольку в течение часа все мы мокли под дождем, ожидая возможности внести свою фамилию в список.
К 10 часам мы вернулись в офис Хельсинской группы и стали ждать, когда нас вызовут согласно составленному в 7 часов утра списку. Каково же было мое изумление, когда вышедшая в коридор сотрудница фонда принялась убеждать нас уступить свою очередь удобно устроившемуся в кресле африканцу. Которому, как пояснила сотрудница, нужна помощь гораздо больше, чем нам. На мой вопрос почему же он не побеспокоился и не пришел для записи, она невозмутимо пояснила, что он живет далеко от центра и ему сложно добираться. Мои доводы, что мы сами добираемся с самой окраины и начали сегодняшнее путешествие в 5 утра никак не повлияли на исход дела. После моего предложения перенести нашу запись на другой день сотрудница согласилась, только предложила нам вновь приехать и записаться самим и тут же добавила, что вряд ли они смогут нам помочь. Интересно как даже не видя документов она поняла, что эта служба ничем не сможет нам помочь?
Удрученные мы решили попытать счастья в ассоциации правового вмешательства и, на наше счастье, там оказались приемные часы, а главное очень душевный паренек украинец, который не только выслушал нас, а даже напоил чаем и предложил прямо у них заполнить формы для получения визы в Канаду. Он пояснил, что сейчас в Польше очень негативная ситуация и после смены руководства, людям с российским паспортом помогать не станут. Паренек сам бежал сюда из оккупированной части Украины и отнесся к нам с вниманием и пониманием. Он сам позвонил в организацию, занимающуюся оформлением виз, поскольку в посольстве Канады в Варшаве принимать документы отказались. В итоге, с учетом оплаты услуг посреднической службы, наши расходы на визы значительно увеличились.
Подходило время, назначенное мне для встречи с представителем комиссара, оговоренной во время моего визита в Организацию объединенных наций. 12 ноября я встретилась с Марией Памела, моего мужа на эту встречу не пропустили, и я общалась одна.  Она мне посочувствовала, сказала, что нам ни в коем случае нельзя возвращаться в Россию, но помочь нам они не могут, поскольку помогают арабам и африканцам. Кстати, пока мы ожидали встречу с представителем, познакомились с беженцем чеченцем и он искренне и душевно отнесся к нам. После мы несколько раз встречались на продуктовом рынке и всегда он первым здоровался и подчеркивал свое уважение к нам, говоря, что если бы все люди были такими как мы, то никаких войн и беженцев не было бы.
Мне хочется немного поделиться своими воспоминаниями о бытовой стороне жизни в общежитии. Все, без исключения, жильцы общежития жаловались на грязь в туалетах, на кухне и в душевых. А ведь каждое утро приходила пожилая женщина, которая приводила в порядок все места общего пользования и все жилые комнаты. Однако уже вечером все раковины на кухне были забиты остатками еды, а на жирном и грязном полу кухни можно было легко поскользнуться. Я даже не хочу упоминать про душевые и туалеты. И такая ситуация повторялась изо дня в день! Если мы были у себя в комнате, когда подходил черед уборки у нас, то я не выходила в коридор, освобождая комнату от своего присутствия, а забирала швабру и у себя в комнате мыла пол сама. Мне всегда было не по себе, когда эта милая приветливая женщина - уроженка Варшавы была вынуждена обслуживать так безобразно себя ведущих в быту людей. Она отвечала нам взаимностью и очень тепло относилась ко всей нашей семье. Несколько раз она с печалью говорила нам, что мы не сможем получить работу и обосноваться в Польше, поскольку сейчас страна переживает очень смутные времена. С ростом цен пенсии ей не хватало и приходилось искать дополнительный источник существования и довольствоваться вот такой нелегкой и неблагодарной работой.
Ни на секунду я не переставала искать выход из этой ситуации, даже когда мы приезжали в парк около королевского дворца, где царила атмосфера былого величия и умиротворения, сочетаясь каким-то непостижимым образом. Здесь можно было немного вздохнуть и собраться с мыслями, готовясь к продолжению своей битвы за выживание. В этом удивительном парке Алекс мог остановиться, задумавшись и к нему тут же подбегали белки и взбирались к нему на плечи, чувствуя его добрую силу. В этой атмосфере абсолютного доверия белок не смущал ни высокий рост, ни крепкое телосложение Алекса. Гуляющие в парке люди с изумлением наблюдали за таким дивным, почти магическим зрелищем. В сыне моя любовь к природе реализовалась даже сильнее, с самого маленького возраста его удивительное восхищение, понимание и принятие жизни природы не переставали меня удивлять.
Подходил к концу оговоренный с администрацией месяц проживания в общежитии, до окончания срока действия шенгенских виз оставалось меньше месяца, а мы все ждали решения по получению канадских виз. В эти тягостные и тревожные дни мы получили сообщение, что сыну Канада в визе отказала, мотивируя свой отказ тем, что он является высококвалифицированным специалистом горным инженером-металлургом со знанием английского языка и может захотеть остаться в Канаде. Причем оказалось, что отказано Алексу в визе было еще пару недель назад, но фирма посредник нам об этом не сообщила. Только после его личного визита в офис он получил эту информацию. По нашим документам еще не было принято решения, тем не менее наша надежда на получение канадских виз таяла с каждым днем.
Русскоязычный предприниматель из Испании по имени Дмитрий, написавший нам сообщение, предлагал в нем стать Алексу компаньоном в его фирме. Он очень убедительно излагал свои мысли по поводу возможности долгосрочной аренды квартиры в Испании и получении разрешения на проживание на территории страны на этой основе. Мои собственные изыскания подтвердили эту информацию, и мы вновь решили попытать счастья. За несколько оставшихся дней до нашего вылета мы заплатили администрации общежития почти половину нашей бывшей месячной оплаты и пятого декабря мы покинули Варшаву.
Не могу здесь не остановиться на еще одном случае, глубоко врезавшемся в память. При прохождении досмотра служащая аэропорта заставила меня снять сапоги, и я вынуждена была стоять на ледяном бетонном полу босиком, что при моих больных почках было чревато серьезными последствиями. Сын на польском языке обратился к ней и попросил женщину не удерживать меня так долго босиком, на что она рассмеялась и сказала, что нечего сюда ездить вообще и продолжала общаться с напарницей, совершенно не обращая на меня внимания. А ведь у нас с ней возможно даже были общие гены, хотя я на самом деле очень мало знаю о своем прадеде поляке. Я даже не хотела упоминать здесь, как меня ругали последними словами в интернете за изложение моих впечатлений об отношениях поляков и украинцев.
А ведь на самом деле, если помечтать, то Польше и Украине, имеющим общие корни и очень схожий язык, можно бы было объединиться и образовать единое государство от Черного до Балтийского моря. Только боюсь, что Германии такая идея пришлась бы не по вкусу, да и только ли ей? А на самом деле, слушая в общежитии некоторые передачи по радио я находила много параллелей с российской пропагандой и это меня откровенно удручало.

 


;
Испания
Свой двадцать седьмой день рождения сын встречал вместе с нами в самолете в небе над Барселоной. Во время полета у меня было странное чувство, что мне знакома и дорога эта страна, хотя я никогда до этого не была в Испании. Однако я чувствовала эту землю, море, совершенно незнакомую и в то же время узнаваемую растительность. Оглушенная всеми этими непонятно откуда взявшимися воспоминаниями, я плохо помню дальнейшие события, совершенные мной автоматически. 
Семья Дмитрия жила в небольшом приморском городке Сан Фели де Гиксольс около Жироны, где он предлагал поселиться и нам. Он действительно, как и обещал, отправил за нами машину в аэропорт. Только разговорившись по дороге с водителем, который охотно делился информацией о своей семье, я стала понемногу приходить в себя. Наш водитель пояснил, что он давно живет в Испании и уже второе поколение его потомков скоро родится здесь. В семье его дочери со дня на день должен был появиться на свет ребенок. Он откровенно радовался этому и не мог дождаться этого события. Это было приятно наблюдать и от этого становилось теплее на душе. И все же, в его словах чувствовалась какая то, непонятная мне, недоговоренность и печаль.
Мы расположились в небольшой недорогой, но уютной гостинице и договорились о вечерней встрече с Дмитрием. Он сам предложил забрать нас из гостиницы с целью поговорить за ужином в прибрежном ресторане. Улыбаясь и шутя, он заказал на нас всех ужин с вином и дорогим десертом и принялся строить совместные планы на будущее. И уже на другое утро Алекс отправился к нему на работу, которая заключалась в приведении в рабочее состояние нескольких сломанных станков с программным управлением. Как пояснил Дмитрий, прежде чем стать компаньонами сыну нужно было показать свои способности. Такое объяснение показалось нам вполне логичным, и сын принял предложение. Немножко покоробило нас только откровенное нежелание Дмитрия разделить расходы за ужин, однако мы, даже не предлагая ему этого сделать, оплатили все самостоятельно.
На другое утро мы с мужем собирались встретиться с женой Дмитрия, которая вызвалась помочь нам найти подходящую недорогую квартиру, поскольку сами мы не владели испанским языком. Однако она позвонила и отложила встречу на пару дней, мотивируя это занятостью агента по недвижимости. Тогда мы решили отправиться к морю и опять я испытала странное чувство узнаваемости, каким-то внутренним чувством я знала и помнила это море, которого я никогда в своей жизни не видела. Море шептало, шелестело и ласково касалось моих рук, и я каким-то внутренним чувством помнила, что когда-то давно я уже была знакома с ним. Мы бродили вдоль берега моря, и я никак не хотела уходить в гостиницу.
 Только к концу недели мы смогли наконец встретиться с женой Дмитрия и нам было сказано, что подходящей для нас является только одна квартира и нам было предложено ее посмотреть. Квартира располагалась на втором этаже старого, но добротного кирпичного многоквартирного дома. Агент по недвижимости, которая назвалась Марией, пояснила нам, что мы должны оплатить аренду квартиры за несколько месяцев вперед и должны сделать это немедленно, поскольку в противном случае в квартиру заселятся другие люди. Обрадованные тем, что нам наконец согласились сдать жилье и хорошо помнящие гостеприимство нашего минского друга, посовещавшись, мы решили, что квартира нам подходит и поехали заключать договор.
В офисе за соседним столом расположились три женщины и вроде бы ничего не казалось подозрительным. Поэтому после того, как жена Дмитрия перевела нам текст договора, мы его подписали и расплатились. На договоре отсутствовала подпись владельца, но нас клятвенно заверили, что завтра нам прямо на квартиру привезут уже подписанный экземпляр договора. Жена Дмитрия очень торопила нас, чтобы успеть нам помочь перевезти наши вещи до того, как ей нужно будет забирать дочек из школы. Она действительно помогла нам перевезти все наши вещи и принялась торопливо записывать все показания на счетчиках расхода воды, газа и электроэнергии. Я попыталась у нее выяснить почему в договоре было написано, что все это входит в стоимость аренды жилья, а сейчас она мне говорит, что мы это должны оплачивать отдельно. Она рассмеялась и ответила, что я просто неправильно ее поняла, в ответ я растерялась и даже не знала, что на это сказать. Кстати, договор нам не привезли ни на другой день, ни после, а когда мы с мужем решили сами сходить в офис, то обнаружили, что там полным ходом идет ремонт и никакого агентства недвижимости там никогда и не было. Я пыталась несколько раз позвонить жене Дмитрия, которая все время ссылалась на занятость и заверяла меня, что подписанный договор у нее и вскоре она его нам привезет. Также я оставляла сообщения в мессенджере для самого Дмитрия, где он значился под именем Тим Рейс, однако они все оставались без ответа.
На продуктовом рынке мы познакомились с очень приятной молодой женщиной - Луизой, работающей там и к тому же говорящей на русском языке. Она, видя наше замешательство, пришла к нам на помощь и после этого момента часто помогала нам выбирать и покупать нужные продукты. Луиза родилась во Владивостоке, вышла замуж за испанца и теперь жила в Испании в семье ее мужа. С ней мы и решили поделиться возникшими у нас опасениями. Чем дальше продвигалась я в своем рассказе, тем более тревожным становилось выражение лица у нашей знакомой. Выяснив у нас некоторые подробности, она озвучила наши худшие предположения, в том, что мы оказались жертвами мошенничества. К тому же мы узнали от нее, что эта пара сотрудничала с российскими «предпринимателями», отмывающими деньги в Испании. Поэтому она предположила, что квартира могла принадлежать кому-либо из них или же этой паре лично. Будучи сами честными людьми, мы оба, как и наши дети, всегда старались видеть в людях лучшее и даже предположить не могли что, зная в каком ужасном положении мы находились, нас могли так откровенно обмануть.
Срок действия наших с мужем шенгенских виз заканчивался, оставалось буквально несколько дней, а с неподписанным договором мы не могли начать процесс легализации на основе приобретения жилья. Я вновь позвонила жене Дмитрия и попросила ее встретиться, чтобы попытаться получить наконец договор с подписью. Она мне предложила перезвонить ей на следующий день, поскольку, как она пояснила, в этот день она находилась вне города. На другой день по нашему настоянию сын остался с нами дома, тем более что никакой оплаты за свою работу он так и не получил и уже было понятно, что ничего и не получит. А все эти разговоры о сотрудничестве были просто способом завлечь нас в ловушку.
Когда я перезвонила жене Дмитрия на другой день, и она опять стала откладывать встречу, я попыталась настаивать на немедленном получении подписанного договора или возврате денег. В ответ она мне пригрозила, что мы в этой стране чужие и искать нас никто не будет, а море глубокое и все скроет. Под конец разговора она внезапно сменила тон и заметила, что завтра утром к нам придут их работники, которые все же принесут подписанный договор. Денег на аренду другой квартиры у нас не оставалось, с работой в Испании, в условиях тотальной безработицы, было крайне сложно. Мы с мужем, откровенно встревоженные таким оборотом, немедленно отправились к нашей знакомой на рынок и стали вместе с ней искать выход из создавшейся ситуации. Она позвонила своему знакомому по имени Виктор, с просьбой отвезти нас в Сантандер, где мы могли бы сесть на паром, идущий в Англию, чтобы попытаться подать на убежище там. Для приобретения билетов на паром виза не требовалась, наши новые знакомые позвонили прямо при нас в офис компании, занимающейся перевозками, и уточнили этот вопрос. Посовещавшись, мы всей компанией решили, что нам нужно уезжать пораньше, до прихода наших визитеров, от которых мы уже не знали, чего ожидать. Всю ночь мы прислушивались к каждому стуку на лестничной клетке, реально опасаясь за свои жизни. На рассвете приехал Виктор и мы, быстро загрузившись, покинули наше пристанище, вновь оказавшееся таким ненадежным. Уже по дороге я в последний раз пообщалась с женой Дмитрия, позвонившей мне по телефону и поинтересовавшейся почему мы не впускаем в квартиру пришедших к нам работников. Когда я ответила ей, что нас там нет и мы уже в дороге, а также поинтересовалась судьбой договора, она выругалась и отключила телефон.
Виктор оказался не только отменным водителем, но еще и замечательным гидом, он любил Испанию и хорошо ее знал. Он не уставал рассказывать и показывать нам эту удивительную древнюю страну с ее дивной природой и изумительной архитектурой. Ему даже удалось отвлечь нас от горьких тревожных мыслей о нашем будущем. Это было удивительное и очень увлекательное путешествие почти через всю Испанию. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, эта изумительная страна, показавшаяся мне такой до боли знакомой и родной, как мне кажется, до сих пор зовет меня. Какие изумительные дары этой земли нам довелось попробовать, продуктов вкуснее чем в Испании я больше не встречала нигде. А какое изумительное испанское вино, причем независимо от стоимости, начиная с самого дешевого стоимостью всего в полтора евро! Даже кофе, который я никогда не пью, поскольку не понимаю его вкуса, хотя мне и нравится его запах, был там действительно вкусным.
Итак, по прибытию в морской порт Сантандера нас вновь ожидал неприятный сюрприз, так как гражданам с российскими паспортами билеты не продавались. Напрасно Виктор объяснял кассиру, что накануне вечером он сам лично выяснял этот вопрос по телефону и получил подтверждение свободной продажи билетов. Тем не менее даже после консультации кассира с менеджером в покупке билетов нам было отказано. Виктор предложил отвезти нас в Барселону и там сесть на автобус или на поезд, идущий в Брюссель, чтобы обратиться непосредственно в штаб-квартиру Организации Объединенных Наций. И нам не оставалось ничего другого кроме как последовать его совету, учитывая, что все другие варианты нами уже были испробованы. Еще будучи в Варшаве, мы обращались во все международные организации, писали разным государственным деятелям, включая нобелевского лауреата Обаму. Однако никто из них даже не удостоил нас ответом…
Глубокой ночью Виктор привез нас в Барселону и, используя свои дружеские отношения, сумел даже договориться о размещении нас всех в отеле. Здания автовокзала, как и железнодорожного вокзала на ночь закрывались и у их стен на картонках и тряпках спали бездомные. Я с ужасом наблюдала эту сцену и думала не ждет ли это нас в будущем. Ко мне вновь возвращались мысли, посещавшие меня в Варшаве, когда мне хотелось прыгнуть с моста в Вислу и разом прекратить все мои скитания и поиски истины. Однако я понимала, что это была минутная слабость и я должна продолжать биться за себя и свою семью до последнего вздоха, пока остается хоть какой-то шанс.
На другой день, после открытия автовокзала Виктор помог нам купить билеты и загрузиться в автобус, затем он обратился к водителю автобуса с просьбой оказать нам посильную помощь в случае необходимости. И только после того, как мы заняли свои места в автобусе, он распрощался с нами, посетовав, что больше ничего не смог сделать для своих земляков. С грустью расстались мы с Виктором, отправившимся обратно в свой городок на берегу моря. По сей день я испытываю глубочайшую благодарность к этому, казалось бы, простому и в то же время удивительному человеку, так вовремя оказавшемуся у нас на пути. Кстати, договор на аренду, подписанный только нами и фотографии этой квартиры я храню до сих пор, вместе со многими другими документами.



;
Бельгия
Комфортабельный автобус уносил нас из Барселоны к границе с Францией и, как всегда, при пересечении границы я испытывала волнение. Однако пограничник, запрыгнув на подножку, только заглянул в автобус и бросив несколько слов водителю, помахал нам всем рукой, желая счастливого пути. До границы с Бельгией наш путь проходил по территории Франции и это путешествие, в отличие от путешествия по Испании, не вызвало во мне никаких чувств. Возможно, мы были просто истощены и разочарованы до предела человеческих возможностей как моральных, так и физических. Тем не менее никакого отклика в моем сердце Франция не вызвала, хотя старинная французская архитектура безусловно, была великолепна.
По пути мы останавливались несколько раз на заправочных станциях, чтобы водитель и пассажиры имели возможность перекусить и сходить в туалет. Во время таких остановок меня удивляли арабские мужчины, которые выйдя из автобуса покурить, кидали окурки и плевали прямо на тротуар, даже если рядом с ними находилась урна для мусора. Зачастую они закуривали, даже не отходя в сторону от двери и дым от их сигарет наполнял автобус, до тех пор, пока водитель не делал им замечания. Причем такая же в точности ситуация повторялась вновь на следующей же остановке.
Наконец мы добрались до границы с Бельгией, где ситуация пересечения нами границы повторилась аналогично с пересечением французской границы. Бельгия оказалась очень похожа на Нидерланды, с уютными, утопающими в зелени, домиками под черепичными крышами, с аккуратными полями и удивительной готической архитектурой городов. Во все время поездки я сидела и прокручивала в голове английские фразы о том, что мы не получили нигде возможности жить и работать на благо приютившей нас страны и внутренним своим чувством понимала, что нас опять даже не станут слушать. А скорее всего даже элементарно не допустят до вершителей судеб мира сего…
Остановились мы в скромной маленькой гостинице неподалеку от автовокзала. Как только мы заселились в номер и получили доступ к сети, то получили, что нам необходимо 22 декабря быть в Варшаве в канадском посольстве по поводу возможности получения моим мужем и мной канадских виз. Посовещавшись, мы решили, что нужно использовать этот шанс и отправились на автовокзал покупать билеты в Варшаву. Автобус отправлялся на другой день вечером и мы, купив билеты, решили погулять по городу и найти местечко, где мы могли бы перекусить.
Прогулка по Брюсселю оставила тягостное впечатление, улицы патрулировались военными с автоматическим оружием, многие входы в здания и немногочисленные строительные площадки также охранялись ими. Недалеко от автовокзала вся площадь была заполнена ужасным запахом, исходившим от расположившихся там под самодельными навесами бездомных, которых было даже больше, чем в Барселоне. Зато в уютном и тихом парке, с цветущими даже в декабре растениями, мы побродили с большим удовольствием. Некоторые языковые затруднения возникли у нас только в кафе, поскольку никто из нас на тот момент не знал французского языка, на котором в основном говорили жители Бельгии. Поэтому для следующего приема пищи мы предпочли купить продукты в супермаркете и перекусить у себя в номере.
Автобус, следовавший в Польшу, в отличие от всех других европейских автобусов, оказался заполненным до отказа, и посадка производилась на самом отдаленном от здания автовокзала перроне. Водитель с трудом отыскав свободные места, распределил нас всех троих в разных частях автобуса, и мы начали свое продвижение в Варшаву. Мы проехали через всю Германию и выходя периодически из автобуса во время немногочисленных остановок, я с изумлением наблюдала как такая чистая и аккуратная страна за такой короткий срок так разительно изменилась. Всего три месяца назад не было грязных туалетов и мусора под ногами, изменилось даже поведение людей, больше не было той приветливости на лицах. Кстати, более всего меня удивляло, что из всей этой огромной массы беженцев самыми многочисленными группами были молодые, активные трудоспособного возраста мужчины. В моем логическом понимании это больше напоминало армию вторжения, чем бегство несчастных и преследуемых людей.
В таких размышлениях мы добрались до Варшавы и оставив вещи в гостинице отправились в посольство Канады. Вне зависимости от указанного в письме факта о необходимости нам явиться в посольство, поляки, осуществляющие охрану посольства, вновь не позволили нам этого сделать, отправив нас в офис фирмы посредника, где с нас вторично потребовали оплату за визы и за оказание услуг по их оформлению. Напрасно я показывала сотруднице офиса квитанции об оплате, произведенной нами месяц назад в полном объеме. Нам ничего другого не оставалось, кроме как выполнить их требования. Это были наши последние деньги, которыми мы располагали, и которые были отправлены нам нашим другом и адвокатом Евгенией Рю для аренды квартиры в Испании.
За время, проведенное нами в поездках по Варшаве, Алекс вместе со своими друзьями успел договориться о своем возвращении в общежитие, в свою прежнюю комнату, где его место до сих пор оставалось свободным. Все это время я находилась в ужасном состоянии, понимая, что даже если нам дадут визы, то Алексу придется все равно оставаться здесь, в такой опасной близости к стране, из которой нам посчастливилось сбежать.
Нам с мужем все же дали на четыре года визы в Канаду по приглашению дочери и теперь перед нами встал вопрос приобретения билетов, цена на которые в связи с предстоящими праздниками взлетела до небес. И опять нам на помощь пришла Женя, купившая для нас билеты по своей кредитной карте. Как и положено, мы покинули зону Евросоюза до 24 декабря 2015, тем не менее польский пограничник прочитал нам нотацию о необходимости осуществлять это в более ранние сроки. Самолет уносил нас из ставшей такой негостеприимной для нас Европы в Стамбул, когда-то бывший Константинополем.
В огромном комфортабельном здании стамбульского аэропорта мы провели почти сутки, отказавшись поселиться в гостиницу, предоставляемую авиалиниями. В наших душах после всего пережитого таился страх, и мы боялись покидать здание аэропорта. Во время ожидания нашего рейса в Канаду, муж, тревожась за мое психическое и физическое здоровье, пытался уговорить меня поесть. Однако я находилась в неком пограничном полубессознательном состоянии и могла сохранять сознание только находясь в полу лежачем положении, плотно закрыв глаза. Тревога за сына буквально поглощала все мои силы. Слабым утешением служил только тот факт, что его шенгенская виза оставалась действительной до октября месяца следующего года. Кроме того, я была полна уверенности, что все же смогу добиться возможности для него соединиться с семьей, я все еще верила в справедливость и в мой непрекращающийся поиск истины.