Хрустальные чешуйки

   Её маленькое тельце вжалось в постель, будто тонкий лист бумаги, и только слышался хруст костей и прерывистый голос брата:
Скажешь матери, убью.
 Девочка стиснула зубы, зажмурила глаза. На  виске  пульсирует жилка и страх одолевает её.
 Наконец-то, он соскочил и, ударившись лбом об стену, выпустил жёлтый клей в щель между ковром и матрасом.
  Утром оба ушли в школу, а мама, вернувшись с ночной смены, увидела застывшую корку спермы на простыне, и ужаснулась от собственной догадки.
  Дочке всего десять лет. А сыну сестры, который живёт с ней и её дочерью в одной комнате - шестнадцать. Беспутный шалопай. Учится слабо, только и носится с друзьями по району бараков.
  Обе они с сестрой оказались в этом провинциальном городке на Волге случайно. Одиннадцать лет провели они на поселении в Сибири, попали под сталинские репрессии по национальному признаку. Во время войны всех финнов - ингермарландцев из Ленинграда сослали в Тюменскую область. В деревне Гавриловке в те времена репрессированных немцев и финнов было больше, чем коренных жителей.
  Там и прошла их молодость. Там Катя встретила свою первую любовь горячую и пылкую, не смотря на суровые условия жизни. Скромная, впечатлительная девушка стеснялась заговорить с понравившимся парнем, краснела при нём, а более смелая старшая сестра, потешаясь над ней, закрутила с ним роман раньше, чем Катя успела опомниться.  Да, Людка всегда любила главенствовать в семье, умела хитрить и отлынивать от работы, притворившись больной. Так и в любви, она решила подшутить над сестрой. В результате её шуток и родился Толик. Мальчишка ей был не нужен и заботу над племянником взяла на себя младшая сестра. Тем более, что он очень похож на её любимого парня, который, узнав, что Людка забеременела, бросил её и уехал от греха подальше. Он не был репрессированным и поэтому мог жить где угодно. Катя так и не знает, где он теперь живёт.  Она познакомилась с молодым мужчиной-татарином и родила от него дочку, но он тоже бросил её с ребёнком. И обе сестры с детьми на руках остались опорой друг для друга.
   После смерти Сталина их реабилитировали и отпустили с пометкой не жить в крупных городах. Мечте о возвращении в Ленинград не суждено было сбыться. Так и оказались они в  небольшом городке под Куйбышевом.  В городе стоит большой турбостроительный завод и обе сестры решили туда устроиться на работу. Но взяли только Люду, а Катя целый год пролежала в больнице с дочкой, у которой обнаружили туберкулёз.  Заразу она подхватила ещё на пароходе. Ехать пришлось в трюме, где кроме них было очень много народу. Все стремились скорее вернуться в родные края.
  За это время Люда получила от завода комнату в одиннадцать квадратных метров в  бараке, где они стали жить вчетвером. Но Люда недолго ходила в невестах. Вскоре она  вышла замуж  и переехали к мужу в частный дом. Сын её, естественно, остался с Катей в бараке. И вот, что теперь получилось. Если поругаться с сестрой, рассказав всё о её сыночке, она выгонит её из комнаты, а ей больше некуда идти. «Надо молчать! И Лидочке надо сказать, чтобы молчала!» - думает Катя размазывая слёзы по щекам — нас и так сторонятся, репрессированные же, «враги народа».
   «А какие мы враги? Мы были детьми, когда нас выслали с родного края в чужие земли. Мама не перенесла суровую зиму, ослабленная блокадой Ленинграда, откуда её и троих детей увезли , не разрешив даже взять с собой тёплые вещи, в Сибирь. Она заболела ещё в товарняке, на котором их везли без еды и воды целый месяц. А как прибыли на место, тут она  слегла и уже не встала. Катя с трудом перенесла потерю мамы, даже хотела покончить жизнь самоубийством, но младший брат помешал. Совсем ещё маленький был, как сейчас Лидочка. Еле вЫходили она её в больнице. Растёт дочка слабенькая, тоненькая, плохо ест. Катя ей кашу варит на одном молоке, не разбавляет водой, но она всё-равно плохо ест.
«Что же делать?» - думает и думает Катя, и заснула, склонившись над  столом. Всю ночь ведь работала в железно-дорожной столовой.
 
     Хрустальные чешуйки подсохших слёз осыпаются на стол.  Женщина проснулась от резких толчков в плечо.
- Мам, мам, что это? - дочка поднимает подол школьного коричневого платья.
 По чулкам до самых пят расплываются бурые пятна.
- Живот болит — продолжает дочка, но Мать уже поняла, что случилось и быстро начинает собираться.
- Идём в больницу.
 В больнице подтвердили её подозрения:
- Разрывы нежных тканей. Вашу дочь изнасиловали. Вам надо обратиться в милицию и написать заявление. Я бы на вашем месте сделала  это немедленно.
- Нет, я не буду писать заявление. И на моём месте вам лучше не быть.
 И Кате вспомнилась блокада Ленинграда, дорога жизни, по которой их вывезли, но не для спасения, а для заточения в лагеря Сибири, освобождение и туберкулёз дочери, комната в бараке, которая ей и не принадлежит. «Нет, вам лучше не быть на моём месте» - опять повторила про себя женщина и согласилась положить дочь в больницу, не разглашая причин её внезапной болезни.
   Вечером, наливая суп племяннику, виновнику этой трагедии, она промолчала, но молчание в данной ситуации, сработало больше, чем крик.
   После выписки Лиды из больницы, брат стал сторонится её, но по-прежнему воровал её конфеты и передразнивал, когда она не выговаривала букву «Р».
- Класиво! Класиво!
 И по-прежнему называл её Лидия-ванна. Это от Лидия Ивановна. Раньше Лидочка била его маленькими кулачками и кричала в ответ: «Я не ванна, я не ванна!» А сейчас она чаще молчит. Лидочка обиделась на маму за то, что она не наказала брата, что запретила ей говорить о случившимся тёте Люде.
 Но маленьким сердечком, где-то в глубине души, она понимает, что без тёти Люды ей будет плохо. Мама всегда на работе, а тётя не работает. Она родила двух девочек, с которыми Лида любит играть, заботиться о них, заплетать им косички. Всегда у тёти готов обед, в огороде есть ягоды. Почему двоюродный брат не живёт с его мамой, Лидочка не понимала. И решила свои переживания превращать в стихи. Нет, она не большая любительница стихов. Для неё просто мучение запоминать стихи,  когда в школе задавали что-нибудь наизусть. Память у неё слабенькая, как и она сама. Но сочинять самой интересно. И по дороге к тёти Люде Лидочка подбирает слова в рифму и удивляется сама себе: «Получается же!»

   Тётя Люда с дядей Володей построили дом недалеко от бараков. Лидочку ждали пироги и уют в доме тёти, и она осталась ночевать у них, уверенная в правоте своей мамы, что не стоит поднимать скандал из-за случившегося. К тому же слова брата «скажешь матери, убью» действительно напугали девочку. Он большой, сильный и непонятный. «Убьёт, это точно!» - вздрагивает Лида и погружается в темноту своего детского сна.
  Так прошёл год и боли душевные и физические начинают забываться. Лидочка ещё не знает, что последствия этой истории растянутся на всю её жизнь.
 
   Продолжение следует.