О пробах пера... и любви к Природе!

Друзья!

В 1962-1965 годах я служил в 416-м ракетном полку ПВО в удмуртском городе Глазове. Он входил в состав 4-й отдельной Армии ПВО СССР, а воинская часть была, кажется,под номером 3276 в составе 20-го корпуса ПВО (Пермь).
В городе Глазове я служил в поверочной лаборатории этого 416-го полка. Мы, офицеры и солдаты, с весны до осени ездили на спецмашине по ракетным подразделениям ПВО в Удмуртии, Перми, Йошкар-Олы, Ульяновска, Казани и др. На точках, где базировались ракеты С-75, поверяли электро- и радиоаппаратуру пусковых установок.

В 1964 году я написал большую статью о буднях нашего технического подразделения. Ее опубликовала ежедневная окружная газета «Красный боец». Так я стал ..военкором! Писал в эту газету и лирические этюды о природе, которые охотно печатались.
В конце службы в 1965 году редакция «Красного бойца» вручила мне брошюру с лучшими моими материалами!
Предлагаю читателям один из них, написанный в виде моих самых первых лирических миниатюр и опубликованный  в серьёзном  издании.

Вл.Назаров

***********
1.ЛИРИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ

РЯБИНА

Ехали дорогой.
Желтые листья усеяли лесную колею. Тетеревиная стая метнулась в сторону, взбудоражив наш охотничий дух. Неожиданно выбежала на обочину дороги пылающая рябина, сплошь увешанная тяжелыми гроздьями крупных ягод — так и хочется положить их в рот. Но горьковато-сладкие, налитые соком, они ждут еще первых заморозков, после которых станут мягкими, прелыми, с кислинкой.
Любят полакомиться таким деликатесом тетерева, рябчики и другие лесные птицы. Зимой на снежную порошу под рябиной ляжет сморщенная шелуха от склеванных ягод — объедки из птичьей столовой. А пока пламенеют по лесу деревца, отягощенные небывалым урожаем, на радость лесному населению.

ГОЛОС ЗЕМЛИ
С полей уже почти убран урожай. Скирды соломы топчут местами вспаханную землю. Трактора урчат, поднимая пласты темной, холодно-влажной слежавшейся земли. Это  под озимые. В октябре оденутся поля нежно-зеленой шубкой озимых посевов и так уйдут под снег, чтобы весной, не задерживаясь, пойти в рост и пораньше налиться ядреными зернами. Вздыхает земля. И урчат до ночи под холодным осенним небом тракторы, заворачивая лемехами колючую стерню...

ПЕСНЯ
Летели на юг журавли. И упала с поднебесья на притихшую деревеньку журавлиная прощальная песня. Ударилась о плетни, о стены деревянных изб и разбилась, словно хрустальная тонкая ваза. Ветер подхватил грустно зазвеневшие осколки той песни и унес их далеко, в неуютное осеннее утро.
Я шел полем, поднял голову к небу и подумал: вот бы найти осколочек!

Рядовой В. НАЗАРОВ
Окружная газета " Красный боец"
Город Свердловск.
1964 год.
**************
2.ВЕСНА В СТАРОМ ЛЕСУ
(Картинки из жизни природы)

1. НАСТОВИЧОК
В лиловом полумраке раннего морозного мартовского утра в снежную нишу, образовавшуюся под густой разлапистой елью, где приютился на ночь крошечный зайчонок-настовичок, проникла громкая раскатистая трель. Это, укрепившись на вершине высоченной сухары, приветствовал весну большой черный дятел — желна. Ему тотчас отозвались другие дятлы, робко пискнули синицы, где-то вдалеке пробормотали тетерева, завозилась в своем дупле белка и еше послышалось много .. разных звуков, без которых это утро потеряло бы свою первозданную прелесть.ъ

 Зайчонок недавно появился на свет. Зайчиха-мать, выкинув на твердый зернистый наст свой первый помет, тут же поспешила скрыться, чтобы своим присутствием не привлечь лесных хищников к новорожденным, в первое время совершенно лишенным собственного запаха. Малютка, беззащитный и беспомощный, в первую же неделю растерял своих братишек и сестер. И вот наступил новый день его полной опасностей жизни. Выбравшись наружу, настовичок неловко заковылял наугад в лесную чащу.

Частокол густого соснового подроста неожиданно  расступился, и теплый комочек выкатился на трассу высоковольтной линии. Над ней уже ярко пламенело небо, и зайчонок, завороженный этим светом, запрыгал на восток. Добрался до взлобка и огляделся. Что-то рыжее неслось к нему снизу, от леса. Жалобно вскрикнув, малыш повернул навстречу, медленно и обессиленно переставляя лапки. Он думал, наверное, что это его зайчиха-мать... Там, где два следа скрестились, осталась глубокая вмятина в снегу.
Лиса спозаранку вышла на охоту. Она была сыга, поскольку промышляла мышами, докапываясь до них через полуметровый слой снега. Поэтому, схватив пухлячка-зайчонку, она не перекусила ему горло сразу, а поволокла за собой, играя с малышом на ходу. Ояа то отпускала его, то настигала в прыжке, вдавливая в снег...
...Долго я распутывал лабиринты следов, раздумывал над «белой книгой», прежде чем записал себе в блокнот эту маленькую лесную трагедию.

СХВАТКА
Лесник Потапыч шел на своих широких охотничьих лыжах на край большого мохового болота.
—А если пусто? — тревожился он вслух. Но когда, пройдя разноголосый, тенькающий, весь умытый солнечным светом лес, Потапыч выбрался на желанную палестинку, он облегченно вздохнул: здесь явно побывали глухари. На ослепительно белом снегу, разлинованном тенями, остались росчерки крыльев этих больших и тяжелых птиц. Снег возле высокой кочки был взрыт, зеленели кустики брусники. Кругом стояли редкие большие деревья, кое-где тянулись к свету кривые сосенки. Полузасыпанный снегом, старый шалаш почти рухнул, и Потапычу пришлось основательно его подправить.
Возвращался лесник через густой ельник. Где-то невдалеке от него раздался сильный шум и треск сучьев. Что-то тяжело рухнуло в снег. Пробежав метров сто, Потапыч увидел между стволами удивительную картину: что-то большое, темно-серое шумно трепыхалось на снегу, летели перья, а над птицей хищно и плавно изгибалось гибкое длинное тело какого-тв довольно большого зверя. С глухим урчанием, словно сердясь, куница (а это была она — гостья дикого Севера и таёжных урманов) норовила схватить глухаря за шею. А он, старый, седой, с белым почти брюхом, тараща глаза и ударяя клювом, оборонялся от разбойницы.
—Кыш, поганая! — опомнился Потапыч и бросился к месту схватки, цепляясь стволом ружья за низко свисающие сучья. Куница моментально исчезла. Но птица уже закрыла глаза, редко и тяжело дышала. Потом глухарь попытался еще раз встать, опираясь на  громадные, широко раскрытые крылья, но тут же повалился набок и затих. Потапыч изумился: даже смерть не могла заглушить в глухаре страстный порыв к жизни. Он лежал не шелохнувшись, что-то древнее, могучее я сказочное сквозило в этих пепельно-черных перьях, дикой бороде, раскрытом клюве, в его кожистых сильных лапах.
—Царь лесной не иначе. — выдохнул Потапыч и долго не мог притронуться к нечаянной добыче.
В. НАЗАРОВ.
Газета "Тагильский рабочий"
1978 год.
***********

3.РАЗБОЙНИЦЫ

Старая и молодая рыси, похожие на больших кошек, крались лесной чащей. Обе они были голодны и злились. Недалеко, в осиннике, с вечера жировали зайцы, натоптав много на снегу, оставив свой запах. Добирались косые сюда несколькими путями. И рыси, не пересекая заячьих троп, минуя их посредством длинных прыжков, заняли ключевые позиции. Старая устроилась на срединном суку вековой сосны, полностью слившись с ним благодаря своей рыжевато-бурой окраске. Молодая облюбовала себе густую кедровую крону. В этой кроне ветер и снег сломали одну разлапистую ветку, сделав удобным обзор. Через проем рысь  видела далеко.
Ноябрьские сумерки опустились незаметно. С серого, набухшего свинцовой тяжестью неба вдруг посыпалась снежная крупа. Лес наполнился тьмой и шорохом. Трудно было что-либо различить даже вблизи. Напрасно ждали в засаде рыси — зайцы в эту ночь в осинник не наведались.
Под утро еще более голодные и злые рыси стали пробираться в горы. Там, в кедровых куртинах, можно было иногда встретить и белку, и горностая, и разную птицу. Не брезговали рыси и мышами. От голода могли напасть на лося, человека, собаку.
В кедрачах их тоже ждала неудача. Правда, старая рысь изловчилась схватить мышь, промышлявшую орешками, с осени запрятанными во мху кедровкой. Увлеченная обедом мышь не успела и пискнуть, очутившись в зубах соскучившейся по теплой крови хищницы. Мышь только разожгла аппетит.
«Посовещавшись», старая рысь повела молодую куда-то в обход каменистой кручи. Скоро они вышли на старую гарь, заросшую малин-
ником. Позади зарослей колючих кустов виднелась охотничья избушка. Старая рысь давно ее знала и не раз сюда наведывалась в прежние годы. Здесь охотники иногда потрошили птицу, белок, оставляли объедки пищи.
Сейчас, оставив позади молодую, старая рысь осторожно, стороной, стала обходить человеческое жилище. Её нюх не оповещал об опасности, наоборот, всё говорило о том, что человек давно сюда не заглядывал. Возле полузасыпанного снегом черного огнища рысь проглотила голодную слюну: пахло съедобным. Еще раз осторожно оглядевшись, шевельнув кисточками чутких ушей, она издала короткое ворчание, призывая напарницу.
Спустя некоторое время заливистый собачий лай моментально спугнул их обеих. Старая рысь тут же бросилась наутек, а молодая вскарабкалась на полуобгоревшее дерево.
Охотник, взведя курки двустволки, поспешил вслед своей собаке. Отчаянный визг, треск сучьев свидетельствовали, что рысь вступила в схватку. Вот он, катающийся на снегу, рычащий клубок, который трудно разнять. Охотник выпалил в воздух из одного ствола. Рысь отскочила — и снова на дерево. Ее глаза были яростны, шерсть поднялась, лапы напружинились. Она явно готовилась снова к нападению.
— Ах ты, тварь! — охотник, почти не целясь, ударил в разбойницу из второго ствола. Моментально перезарядил ружье. Но раненая мелкой дробью рысь предпочла отступление. Спрыгнув с дерева, хромая на передние лапы, она побежала в каменистый распадок, к спасительным скалам, где могла обрести надежную защиту. Опа поняла свою опрометчивость
В. НАЗАРОВ.
Газета "Тагильский рабочий"
1976 год.