Сцена 4. А судьи кто? Явление 12

Явление XII

Ванька Купырь и Галюся.

Галюся. Ах! Ах! Ах!
Ванька Купырь. Отчего ж вы так испугались?
Галюся. Нет, я не испугалась вовсе.
Ванька Купырь.  (Рисуется.) Помилуйте, мне очень льстит, что вы меня приняли за эдакого человека, который... всё… всем…так сказать всегда и везде. А можно вас спросить, куда вы намеревались идти?
Галюся. Я никуда не шла.
Ванька Купырь.  А почему, вы никуда не шли, ежели всё же шли?
Галюся. Я подумала, может быть где-то здесь моя сестричка.
Ванька Купырь.  Нет, мне все-таки хотелось знать, отчего вы так быстро никуда не шли?
Галюся. Я, вероятно, помешала вам заниматься государственными делами?
Ванька Купырь.  (Рисуется.) А ваши глаза прекраснее, чем все государственные дела вместе взятые. Вы никак не можете мне помешать, даже наоборот, можете принести удовольствие. Когда такие прекрасные глаза на тебя смотрят, все дела разрешаются сами по себе. Женщина по природе своей выше мужчины, мужчину Бог создал из праха земного, а женщину из живой плоти среди цветов и поющих птичек, и потому мужчина должен при женщине отставить все свои дела. Что я сейчас и делаю с пребольшим удовольствием.
Галюся. Вы говорите как-то по столичному, я вас не понимаю.
Ванька Купырь.  А здесь и понимать нечего такой прекрасной особе, как вы. Осмелюсь ли быть так счастлив, чтобы предложить вам стул? Но нет, вам нужен не стул, а трон.
Галюся. Правда, я даже не знаю, мне так нужно срочно идти. Я не могу. (Садится.)
Ванька Купырь.  Какой у вас прекрасный платочек!
Галюся. Вы насмешники, лишь бы только посмеяться над провинциальными девушками.
Ванька Купырь.  Как бы я желал, сударыня, быть вашим платочком, чтобы обнимать вашу прекрасную шейку.
Галюся. Я совсем не понимаю, об чем вы говорите. Я вся такая противоречивая, хочу всё сразу: и туда, и сюда, и обратно. А вы говорите про какой-то платочек? Сегодня такие странные погоды стоят! Не знаешь, то ли весна, то ли осень.
Ванька Купырь. А ваши губки, сударыня, лучше, нежели всякая погода.
 Галюся. Вы все эдакое говорите. Я бы вас попросила, чтоб вы мне написали лучше на память какие-нибудь стихи. Вы, верно, их много знаете.
Ванька Купырь. Для вас, все что хотите. Требуйте, какие стихи хотите? Вот, например, по вашим мотивам: – «Туда, сюда, обратно, тебе и мне приятно». Сам только что сочинил. Истинный крест.
Галюся. Какие-нибудь такие эдакие, чтоб душа сама для любви открылась, а потом к вечеру, обратно закрылась.
(Пауза) Для других разных, остальных.
 Ванька Купырь. Да что там стихи! Я их столько знаю, что сразу и не вспомнишь.  А душу для любви я и так могу раскрыть.
Галюся. Ну, скажите же, вы мне напишете?
Ванька Купырь. Да к чему же об них говорить? Я и без того их знаю великое множество. Один стих я вам только что подарил.
Галюся. Я очень люблю такие вот разные, про всё такое эдакое, где в конце любовь.
Ванька Купырь. Да у меня много таких. Ну, пожалуй, я вам прочту ещё это: - «Мне всё равно любить иль наслаждаться, как бы хотел к тебе сейчас прижаться». И другие разные, теперь не могу припомнить. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая меня сжигает от одного вашего взгляда...
(Придвигает стул.)
Галюся. О! Любовь! Я знаю, что такое любовь. Когда я работала вместе с Парашей Абрамовной эскортницей, я испытала всякую любовь. 
Ванька Купырь.  Тогда отчего вы отодвигаете свой стул? Нам лучше сидеть близко друг к другу. (Придвигаясь).
Галюся (Отодвигаясь). Да к чему ж это? Для чего ж близко? Все равно и далеко.
Ванька Купырь. (Придвигаясь). А вы представьте, что вам только кажется, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы я был счастлив, быть вашим платочком, и мог бы так крепко держать вас в своих объятиях.
Галюся. Вы считаете меня такой дешевой провинциалкой, а я теперь дама строгих правил. (Силится уйти.)
Ванька Купырь.  (Продолжая удерживать ее.) Из любви, право, из любви, не сердитесь! Я готов на коленях просить у вас прощения.
    (Падает на колени.) Простите же, простите! Вы видите, я на коленях.