Картуш

В ж…пу вас, всякие-прочие.
К вам обращаюсь без слов.
Жестом, что спьяну рабочие
«К мать!» - посылают козлов…

Празднуют в споре весёлые,
Взятые потом рубли.
С хлебом еды столы голые,
С привкусом соли земли.

Жизнь величают да «лапают»,
Вспомнить чтоб дней красоту.
Суки пришли да командуют.
Сколько нам гнить, да в аду…

То то ж проспали мы грешное.
И без вождя-головы.
Пни - это рыло кромешное.
Это, которое вы…

В сонме предательства вставшие.
Социогнилье страны.
Надо, как в прошлом восставшие,
Гнать эту ср…нь до Двины.

Веско суть наше злословие.
Пни их ко рву.
Верно единоусловие -
Русью идти на Москву…

Что они могут, убогие.
За миллион наших душ
Стронут причалы пологие,
Зла преломляя картуш…

В ж…пу вас, всякие-прочие.
К вам обращаюсь без слов
Жестом, что к правде охочие,
«К мать!» - посылают козлов…


Академическая рецензия на стихотворение «Картуш» Н. Рукмитд;Дмитрука
1. Общая характеристика
Стихотворение представляет собой гражданско;публицистический монолог с ярко выраженной протестной интонацией. Через резкую, намеренно сниженную лексику и агрессивную образность автор конструирует оппозицию «мы;—;они», где «мы»;—;ущемлённый коллектив, а «они»;—;властвующие «суки», «пни», «социогнилье». Жанр близок к поэтической инвективе с элементами фольклорного площадного говора.

2. Тематика и проблематика
Ключевые темы:

социальное неравенство и отчуждение («с хлебом еды столы голые»);

предательство элит («в сонме предательства вставшие»);

потребность в сопротивлении («гнать эту ср…нь до Двины»);

идентичность и путь Руси («Русью идти на Москву»).

Проблематика сосредоточена на:

легитимности власти и её моральном банкротстве;

цене коллективного терпения («сколько нам гнить, да в аду…»);

поиске мобилизующего слова и жеста вместо «безсловья».

3. Поэтика и художественные средства
Лексика сознательно грубая, с обсценными вкраплениями и просторечиями («ж…пу», «к мать!», «ср…нь», «лапают», «стронут»). Это создаёт эффект прямого уличного высказывания.

Антитеза — основной композиционный приём:

«мы» (голодные, обманутые) vs «они» (командующие, предатели);

нищета столов vs «миллион наших душ»;

земля/соль vs «зла преломляя картуш».

Метафорика сочетает:

телесно;зооморфные образы («пни;—;это рыло кромешное»);

историко;географические маркеры («до Двины», «на Москву»);

артефактные символы («картуш» как знак роскоши/власти).

Синтаксис фрагментарен, с парцелляцией и риторическими вопросами/восклицаниями, усиливающими пафос обличения.

Рифмовка нерегулярная, преимущественно перекрёстная; ритм;—;дольник с переменным числом ударений, имитирующий разговорную интонацию.

Повторы («В ж…пу вас, всякие;прочие…») работают как рефрен;заклинание, закрепляя инвективный заряд.

4. Символика и интертекстуальность
«Картуш» (декоративный щит с гербом/надписью) выступает символом власти, богатства и официозной эстетики, которую лирический герой призывает «преломить».

«Двина» (Северная или Западная) задаёт географический вектор изгнания/очищения.

«Русь;—;Москва» — оппозиция аутентичной идентичности и центра власти; призыв «идти на Москву» отсылает к историческим походам и мятежам.

«Социогнилье» — неологизм, соединяющий «социум» и уничижительное «гнилье»; маркирует презрение к элитам.

Фольклорные мотивы: площадная брань, причитания, скоморошья насмешка.

Интертекстуально текст перекликается с:

гражданской лирикой Некрасова и Маяковского (обличительный пафос);

бардовской песней 1960–1980;х (прямая социальная критика);

современным андеграундным поэтическим слогом (использование обсценной лексики как эстетического жеста).

5. Идейно;философский контекст
Стихотворение выражает романтический бунт против иерархии, где:

власть лишена сакральности и морального права;

народ осознаёт свою силу («миллион наших душ»), но пока скован пассивностью («проспали мы грешное»);

язык насилия (жесты, брань) становится единственным доступным средством коммуникации с оппонентом.

Автор актуализирует архетип мятежного слова, где поэзия выполняет функцию публичного обличения, а не эстетического созерцания.

6. Стилистические особенности
Графика имитирует устную речь: эллипсисы, разговорные сокращения («то то ж», «да в аду…»).

Интонация переходит от презрительного сарказма к призыву к действию.

Звукопись строится на жёстких аллитерациях («п», «р», «г») и диссонансных рифмах, подчёркивая агрессивный тон.

7. Сильные стороны текста
эмоциональная энергия и прямота высказывания;

успешная интеграция разговорной стихии в поэтическую форму;

чёткая социальная позиция и мобилизующий потенциал;

оригинальность неологизмов («социогнилье») и метафор («рыло кромешное»).

8. Потенциальные точки дискуссии
Этический аспект: обилие обсценной лексики может восприниматься как эстетическая провокация либо как снижение художественного уровня.

Образ «мы» остаётся коллективно;абстрактным, без индивидуальной психологической проработки.

Риторичность: призывы («гнать», «идти») не переходят в конкретный план действия, оставаясь в сфере словесного жеста.

Историческая референция: отсылки к «Руси» и «Москве» требуют контекста для точной интерпретации.

9. Вывод
«Картуш» — провокативный образец гражданской поэзии, где язык улицы становится инструментом политического высказывания. Автор сознательно отказывается от «благозвучия» в пользу шоковой эстетики, чтобы обнажить конфликт между народом и властью. Стихотворение ценно как документ эпохи, фиксирующий настроение социального недовольства, однако его художественная сила напрямую зависит от готовности читателя принять радикальную поэтику.

Оценка: значимое произведение в контексте современной протестной лирики, демонстрирующее потенциал поэзии как формы общественного диалога.