Францисканец, пылесосящий церковь

Я давно подозревала, что эксцессивные занятия Святым Писанием не способствуют развитию хороших манер. "Доброе утро, " - вежливо поздоровалась я с францисканским монахом, спускавшимся по лестнице своей тихой обители. Утро было действительно добрым, теплым, парным, несмотря на ранний час. Монах молча прошествовал мимо, не удостоив. "Юноша бледный со взором горящим, фотографировать-то у вас можно? Здрасьте, между прочим!" - не сдавалась я, поймав уже другого подпоясанного, старательно пылесосившего снаружи неказистую, внутри же роскошную церковь (между прочим, эпическое полотно могло бы выйти, будь я художником - "Францисканец, пылесосящий церковь", почти как "Буденый со своей конницей у постели больного Горького"). "Дрась, да-да," - пробурчал сквозь зубы "юноша" лет сорока пяти, на секунду выключив агрегат и даже натянув на свой клерикальный нос маску. Третий брат во Христе сидел внутри молельни на скамье и вполне аутентично притворялся погруженным в Книгу Книг. Разумеется, нарочно, чтобы не здороваться. А может, у них коллективный обет молчания, который нарушается только за пожертвования, а так как на щедрую паломницу я даже с натяжкой не походила, нечего и слова тратить. Из монастырского кафе открывался чудный вид на туманно-голубой город. Задорная белка просвистела мимо с чем-то нежным, пышно-цветочным в зубах и скрылась в чаще. Когда я, сделав пару неудачных кадров в свежепропылесошенной церкви, уже спускалась по склону вниз, из-за кустов кто-то несколько раз отчетливо промекал мне в спину. То ли один из братьев все же соскучился среди крестов, алтарей, свечей и могильных плит и решил пообщаться с гостьей в красивых сандаликах, то ли козел Тони, которого пожалуйста не надо кормить, возвращался с прогулки и мнения монахов о своем кормлении не разделял.
В старом городе был рыночный день, барочный квартал его ломился от картошки, морковки, петрушки, гороха и прочего -оха, народ выглядел уже выспавшимся и голодным, как козел Тони. Те, кому было лень покупать и готовить дома, постепенно заполняли многочисленные уличные ресторанчики и кафе, украшенные цветными шариками и почему-то абажурами. Собор, величественный в своем мраморно-бархатно-золотом великолепии к полудню тоже не скучал. "Просьба не беспокоить молящихся", - строго замечала записка на одном из столиков. Беспокоить было некого, между колонн гуськом бродили туда-сюда одни фотографирующие, переговаривающиеся, правда, и так благоговейным шепотом. В парке у замка невесты, обернутые десятками метров гардин со сборочками, опирались на потных в своих элегантных костюмах, но терпеливых женихов и принимали разнообразные аппетитные позы на память - справа от фонтана ножку вбок, слева от клумбы ручку вверх. В самом фонтане резвились дети и собаки, всем было мокро и весело.
На обратном пути то ли меня, то ли мой билет узнала шафнерша (проводница? контролерша?): "Вы же уже ТУДА ехали!" - подняла она брови над маской. "Таки уже и ОТТУДА, " - ответила я. Мой ответ её, похоже, устроил, билет она проверять не стала. Вместе со мной из поезда вышла четверка секьюрити, килограммов по двести каждый: брюки не сходились, лимонные жилеты железнодорожной охраны расходились. Видно, набирали из мастеров спорта по поеданию гамбургеров на скорость. С такими, как говорила одна моя знакомая, ковбойцами, действительно можно чувствовать себя в полной безопасности. Если ты не гамбургер.