Галина ВишнЕвская - Вишня. Зигзаги Жизни!! 9 частЪ

            А я-то думал в свой анти-буржуАзный накАл:
       «..Ну,- почитАю щас про избалОванную певИчку…
                Вот посмОтрим,-
           какое ты процветИла, пробогЄмила "элИтье"..»
                ...Крупно  ошибся ..!!!
     Её одно только детство сшибает и сбивает наповАл..!!!!
             
      И главное,- автор разделяет с "Вишней" её позицию:
        АНТИ-коммунистический террОр ! АНТИ-краснь !!
                По пророчеству старцев Православия,-
                красные снова сдадут Россию,
     но теперь чужому "коммуниZZму..,- китАйскому !!!!

      Кроме её гОлоса, Галина Вишневская известна тем,
          что вЫехала на гастроли из СССР в Зарубежье
                с мужем Мстиславом РостропОвичем,-
    Мега-Известнейшим музыкантом - виолончелИстом
                и остались там жить
               до..,- отвержения их СССР, а не наоборот…

                {{{{{* Галина Вишневская *}}}}}
Советская оперная певица, актриса, театральный режиссёр, педагог,
народная артистка СССР. Кавалер ордена Ленина и полный кавалер
                \\.. Почему не кавалЕрша..??..//   
                ордена «За заслуги перед Отечеством» !!!!
          Родилась: 25 октября 1926 г., Санкт-Петербург, СССР.
  Рост: 161 см      .Умерла: 11 декабря 2012 г. (86 лет), Россия.
                Партнёр: Марк Ильич Рубин (1944-1955 гг.)
Дети: Илья Рубин, Ростропович Ольга Мстиславовна, Елена Ростропович.
                Награды: Зал славы премии «Грэмми».

        *{{{{{{{{{{{{{{{{{   ~9~  частЪ  }}}}}}}}}}}}}}}}* 
              !!!!! БлокАДа Ленинграда прОрвана !!!!!

             Что тут началось! Это было почти безумие.
 Хотя впереди еще много горя, но мы уже не отрезаны от своих,
                есть уже маленькая дверца, щель,
      через которую к нам могут прорваться люди с помощью!

Конечно, не на другой же день улучшилось положение,
но вот уже прибавляют к пайку еще 100 г хлеба,
 на кораблях угощают американскими консервами -
         наши люди пробиваются к нам!

   Весной Петр ушел на своей "Щуке" на задание.
   У нас летом работа уже другая: на огородах.
Пашем на себе, как лошади, сажаем картошку, овощи.
  Работать тяжело, спина болит - не разогнешься,
            но солнышко греет, тепло…

         Работаю однажды на прополке, пою, как птица,
а тут одна баба наша вдруг выпрямляется во весь рост и кричит:
- Галька, а "Щучка", на которой Петька-то твой служил, - погибла!

    И зубы у нее оскалены - то ли в злобе, то ли в смехе.
Как стояла я в грядке на коленях, так лицом в землю и ткнулась…
                Опять одна…

   Так тошно и беспросветно стало мне после его гибели!..
             Через звериный оскал той бабы
       вдруг увидела я все вокруг - другими глазами.
              Кто эти люди? Почему я здесь?
Нет, оставаться здесь уже невозможно. Но куда денешься?
              Может, в Ленинград, учиться?

         Прошу меня демобилизовать - не пускают:
     жди, пока война кончится, сейчас работать надо.
Пошла к начальнику МПВО, который меня с гауптвахты освободил:
        - Отпустите меня в Ленинград, учиться хочу.
     - Что так торопишься, жить боишься опоздать?
 Ты девчонка еще совсем, успеешь, сейчас работать надо.
- А кончится война, я так и буду у вас в грядках сидеть.
 Не могу я здесь больше быть, учиться хочу. Отпустите.

Видно, хороший был человек, пожалел девчонку - отпустил.

  Пробыла я в "голубой дивизии" полтора года,
       это помогло мне выжить физически,
   но уже подступала ко мне духовная смерть,
         и надо было спасать свою дУшу.

        И вот - Ленинград 1943 года.
  Город понемногу пробуждается к жизни.
На рабочую карточку дают уже 400 г хлеба.
Значит, первым делом устроиться на работу,
          где дают рабочую карточку.
  Но куда? Специальности у меня никакой.

Но тут мне повезло. Взяли меня в Выборгский дом культуры
помощником осветителя сцены.
В те времена на авансцене театров находилась осветительская будка,
в ней - реостат с рычагами, дающими свет.
Там, под сценой, я и сидела - давала свет в зал и на сцену.
Нужно было только знать, как включать и выключать верхние софиты,
прожектора справа и слева - в общем, работа не трудная,
только вечерами, и - рабочая карточка.

Днем я свободна и могу учиться, а вечером сижу в своей будке,
смотрю драматические спектакли, концерты.
Чаще всего выступали у нас тогда артисты
Большого драматического театра им. Горького,
что находится на Фонтанке.

Были в нем тогда великолепные актеры -
я впервые увидела искусство такого класса.
И очень увлеклась драмой.
Память у меня была всегда блестящая -
с двух-трех раз я запоминала тексты пьес целиком, -
и, если артисты забывали, я им подсказывала.

Оперные театры и консерватория были в эвакуации,
но в городе осталась группа певцов, и те,
кто сумел пережить страшные дни блокады,
организовали оперную труппу.
Люди, только что буквально восставшие из мертвых,
снова потянулись к искусству.

И вот я впервые сижу в зале Михайловского театра
и слушаю "Пиковую даму" Чайковского.
Хотя к тому времени я уже знала арии и дуэты из этой и других опер,
но слышала я их либо в кинофильмах, либо по радио, либо на пластинках,
а "живой" оперный театр - это впервые в моей жизни.

Спектакль был исторический: еще не снята блокада,
 а в зрительный зал пришли ленинградцы -
не опомнившиеся вполне от страшного голода и холода,
сидят они в зале в шубах и шапках.

 Но вот, пришли услышать гениальное творение Чайковского.
И артисты-исполнители были героями, как и зрители.
Я запомнила на всю жизнь их имена: Германа пел Сорочинский,
Лизу - Кузнецова, Графиню - Преображенская, Полину - Мержанова,
Прилепу - Скопа-Родионова…

Весь спектакль отпечатался в моей памяти, как на кинопленке.
И сейчас вижу перед собой изможденного Германа,
Лизу с обнаженными, синими и тощими, как у скелета, плечами,
на которых лежит толстый слой белой пудры;
великую Софью Преображенскую - графиню (
такого драматического меццо-сопрано
я уже за всю свою жизнь не услышу) -
она тогда была в самом расцвете своего таланта.

Когда они пели, изо рта у них валил пар.
То волнение, потрясение, которое я пережила там,
было не просто наслаждением от спектакля:
это было чувство гордости за свой воскресший народ,
за великое искусство, которое заставляет всех этих полумертвецов -
оркестрантов, певцов, публику - объединиться в этом зале,
за стенами которого воет сирена воздушной тревоги и рвутся снаряды.

     Воистину - не хлебом единым жив человек.
    В городе к тому времени начала работать
     музыкальная школа им. Римского-Корсакова.

Я узнала, какой педагог там самый знаменитый.
Им оказался Иван Сергеевич Дид-Зурабов, армянин,
когда-то учившийся пению в Италии.
У него был сладчайший тенор, он хорошо им владел,
голосом показывал ученикам,
как нужно петь отдельные музыкальные фразы,
причем пел очень красиво,
в итальянской манере и на итальянском языке.

Все ученики млели от восторга и мечтали учиться
только у него, чтобы получить итальянскую школу.
Он был самым модным педагогом - и с завидной легкостью
..портил голосА, как почти всегда, в общем-то, и бывает.
Как это ему удавалось - никто не разумел,
и я только теперь понимаю, в чем было дело.

              А тогда я пошла к нему.
В классе сидит всегда минимум человек двадцать.
В центре - Иван Сергеевич: небольшого роста,
с брюшком - типичный постаревший тенор-душка,
и отдельными фразами, отдельными нотами приводит
всех в состояние восторженной немоты.

Обстановка - как на концерте. Я протягиваю ему ноты,
    говорю, что хочу поступить в его класс.
       - Что же будешь петь, красавица?
Он всех женщин так называл, или еще - "душка".
- Арию Лизы из "Пиковой дамы": "Уж полночь близится…"
    - О, это интересно, послушаем, послушаем…

          Я спела. Знала арию по слуху -
она в кинофильме "Воздушный извозчик" исполнялась.
               - Сколько тебе лет?
- Шестнадцать.
- Где же ты училась?
- Нигде.
- Ты только не ври - я же слышу, что училась: голос поставлен.
- Я нигде не училась, я так сама пою.

Он позвал нескольких педагогов.

- Спой нам еще раз ту же арию.
Я вижу, что и ему, и всем нравится, стараюсь, пою,
как Бог на душу положит. Чем выше тесситура,
тем для меня лучше - одно удовольствие. А ария труднейшая.

- Откуда же ты знаешь эту арию, если нигде не училась?
           - Из кино, и по радио слышала…

          В общем, стала я у него заниматься.
И через три месяца пропали у меня верхние ноты.
Сейчас я могу восстановить все свои тогдашние ощущения
и проанализировать их, но в те дни я ничего не поняла -
                и несколько лет прошло,
 прежде чем вернулся ко мне мой прежний голос..!!

АЖ; ..Стоп..,- может педагог специально пОртил голосА..??!
         Да чтобы свой иметь на высоте пЕвчего венцА !!!!

Дело в том, что у меня была природная постановка голоса -
маски, грудного резонатора и дыхания, что в пении самое главное.
Певцы годами учатся правильному дыханию,
но часто так и не постигают этой основной тайны пения.

 Мне это было дано от Бога, я родилась с умением певчески
правильно дышать, и его-то и лишил меня мой первый педагог.

Он не должен был ломать моих природных данных,
ему надо было осторожно вести меня, развивая музыкальность,
общую культуру, давать разучивать нетрудные арии и т. д.

Диапазон у меня был две с половиной октавы.
Иван Сергеевич, постоянно говоря на уроках о крепкой опоре,
о крепкой диафрагме и не объясняя, что это значит,
в результате заставил меня зажать диафрагму,
и сразу у меня перекрылось дыхание, сжалась гортань,
и - прощай, верхние ноты! Да и вообще голос стал мельче.

              Я, конечно, понимала,
что со мной происходит неладное, но что делать?

Прежние свои ощущения я потеряла и не могла их восстановить,
        потому что они непродуманны, неосознанны.
Для меня жить, дышать и петь было одинаково просто и естественно.
             Через полгода я от него ушла.

Не имея своего жилья, я скиталась по углам, по знакомым.
Чувство одиночества и заброшенности не оставляло меня,
 несмотря на то, что за мной ухаживали мужчины,
вокруг было много молодежи, искавшей дружбы со мной;
но я создавала вокруг себя стену, через которую люди
не могли пробиться ко мне, а сама я не шла им навстречу.

         Эта черта была во мне всегда.
Я просто физически чувствовала на себе броню.
Жизнь научила меня всегда быть готовой за себя постоять,
и с годами эта необходимость превратилась в потребность
создать свою собственную крепость, быть независимой, недосягаемой.
         Иметь возможность закрыть за собой дверь.

Величественная красота и таинственное обаяние Ленинграда,
с его белыми ночами, с холодно-классической строгостью
стройных линий архитектурных ансамблей,
отраженных в свинцовой воде Невы и выступающих
на фоне почти белого неба, - располагает к созерцательности,
к внутренней собранности и… к тоске.

Я одиноко бродила по любимым местам,
и мне не хотелось видеть никого рядом.
Наша Северная Пальмира!
Чудо, возникшее на осушенных болотах велением Великого Петра.
"Город, построенный на костях"…

Но в конце концов мое одиночество привело меня к замужеству.
Летом 1944 года я вышла замуж за Георгия Вишневского, молодого моряка.
Уже через неделю стало ясно, что брак наш ошибка.
Он не хотел, чтобы я пела, чтобы училась, чтобы я шла на сцену.
Он ревновал меня даже к старику-педагогу, подкарауливал на улице,
чтобы увидеть, с кем я выхожу, - в общем, история старая как мир.

И когда 1 сентября 1944 года я поступила в Театр оперетты,
 разразился скандал, положивший конец нашему браку.
Мы расстались навсегда после двух месяцев супружеской жизни,
и только фамилия - Вишневская - напоминает мне о том,
              что это действительно было.

АЖ:       О..,- эти личные коллИзии ЖЕНщинам..,-
  вчера - Иванова, сегодня - Вишневская, завтра...