Трэшуга часть1

Глава 1 «Курган».
         Я сейчас «транклюкировался», то есть переместился мысленно, приблизительно в 1980-е годы. Город Курган. Лето. За окном палит солнце. Резко континентальный климат. Зауралье. В нашей квартире, на пятом этаже раздолбаного пятиэтажного дома, идёт репетиция молодой группы «Экспедиция», в которой на басу играет мой старший брат Вадим. Всем ребятам по 15-17 лет. Школьники старших классов. В те времена была большая проблема с музыкальными инструментами, оборудованием и точками для репетиций, поэтому молодые энтузиасты рок-музыки собирались в основном на квартирах. Рок в СССР только начинался. Обычные акустические гитары с установленными под струны звукоснимателями. Вместо барабанов большие банки, вёдра, коробки. Примитивные микрофоны, идущие при продаже с магнитофонами. Самодельные колонки и, на вес золота, бобинный магнитофон «Маяк». Тут же некое подобие трёхканального микшерного пульта. Мир только недавно перешёл с «моно» на «стерео». Совок. Время Аллы Пугачёвой и начинающей дерзить «Машины Времени». Парни играют какую то лирическую песню. Гитарист Влад Войтович перебирает струны. Я в сторонке слушаю. Мне примерно 10-11 лет от роду. Весь процесс меня, несомненно,  очень интересует. Музыка у ребят похожа на современный русский рок. Погремев примерно сорок минут все отправляются на балкон перекурить. Я с интересом рассматриваю инструменты…  Пытаюсь побрякать. Читаю на бумажках тексты. Новый завораживающий мир. Музыка. Рок. Все возвращаются. Рассаживаются. Я в последний момент выдёргиваю из-под барабанщика Юры Коломейцева стул. Вот такое я говно. Он со всего маху падает на пол и, видимо, сильно ударившись кобчиком, корчится на полу от боли. А я думал будет смешно…  Но нет… Все укоризненно смотрят на меня и интересуются - нахрена я это сделал? А я и сам не понял…  Детству свойственны дурацкие поступки. В это время звонит телефон. Я, пользуясь возможностью улизнуть, краснея от тупого стыда, убегаю в прихожую, хватаю телефонную трубку, а там мой школьный друг Серёга Чебыкин. К слову сказать обычные стационарные телефоны в квартирах тогда были редкостью, люди стояли на очереди и ждали когда их установят и подключат. Наша семья дождалась и с радостью пользовались этим чудом техники.
       И вот Серёга мне говорит:
- «Сева, привет, ну что, полезем сегодня на аэродром, обода от самолётных колёс тырить, для бомбочек?»
- «Конечно, встречаемся как договорились!» - отвечаю я и вешаю трубку.
Обода для самолётов делались из лёгких сплавов с большой долей магния, а он так хорошо и красиво взрывался, если напильником наточить из обода опилок и поместить их вместе с марганцовкой и силитрованой бумагой в бомбочку, а потом поджечь. Яркая вспышка,  грохот. Класс! Мы вообще применяли разные виды бомбочек. С серой от спичек, с карбидом, с гидроперитом и просто бензином.  Детство, что тут скажешь. Тогда не было интернета, надо же было мальчишкам чем-то заняться в свободное от пионерии-комсомолии время. Вот мы и не теряли его даром. Помню как брызги от карбидовой  бомбочки отлетели мне в глаз и я заполучил сильный  ожог век. Вздулся огромный пузырь. Было хреново видеть. Глаз болел. Слава богу мама врач успокоила, до свадьбы заживёт, а с некоторыми пацанами случались случаи и похуже….Одному товарищу вообще пару пальцев оторвало. Кто же знал,  что кислород из баллона и машинное масло вступают в опасную реакцию…
       В общем детство проходило весело и в то же время опасно. Лазили по всяким неохраняемым стройкам, прыгали с крыши на крышу, дрались с пацанами из соседних районов, мастерили всевозможные самострелы и ножички. Взрывали всё, что взрывается. Жгли всё, что горит. Ныряли с городской дамбы, а там высота будь здоров… Каждый мог погибнуть сто раз и некоторые погибали. А между тем, нужно было посещать общеобразовательную школу и я ещё, плюс ко всему,  учился в художественной  школе, а также занимался в нескольких кружках в Клубе Юных Техников. Такая вот хрень… Насыщенное детство однако. И за всё это мои родители не платили ни копейки, кроме денег на обеды в школе. А это, как я помню, 1 рубль 20 копеек в неделю.  Хорошее было время. СССР . Руководил тогда всем этим безобразием  Леонид Брежнев. Отвязный чувак и чудесный товарищ. Ну и Партия КПСС вместе с ним.
       Шло время. Классе в шестом – седьмом мы с друзьями организовали свой первый музыкальный ансамбль. Занимались мы тогда в музыкальном кружке во Дворце Пионеров. Руководителем был Андрей Владимирович Иванов. Многие Курганские музыканты были его воспитанниками и с благодарностью вспоминают те времена. Назвали мы тогда свой коллектив «Свидетель». В состав входили: барабанщик Денис Андреев, клавишник-гитарист Олег Глазачев, гитарист Игорь Глазачев, ещё один клавишник Евгений Пухов, ну и я на бас-гитаре. Сделали несколько своих песен, так толком их и не записав. Тогда и записывать-то негде было, и оборудования ни у кого не было. Ну почти ни у кого…. Параллельно выступали на дискотеках, играли хиты того времени, типа «Островок» группы Форум, песни Кузьмина и Барыкина. Кадрили девчёнок. Пили вино на лавочках и пели песни под гитару во дворах. Дрались с местными гопниками. Слушали тайком «Голос Америки». Искали любую информацию о западных рок-группах. Бились в очередях за виниловые пластинки у магазина «Мелодия» и потом заслушивали их до дыр. Так мы взрослели. Чудесно было…
         Потом вдруг с гастролями в Курган наведались группы «Чёрный кофе» и «Старт». Нам всем их музон понравился и мы все неожиданно решили стать металлистами. Да, мать его, металлистами! «Деревянные церкви Руси, заколочены древние стены…» - орали мы на вечеринках. Мы начали отращивать хайры, варить варёнки, клепать напульсники, рисовать шизовые футболки и впитывать любую доступную информацию о металлической музыке. Всё произошло так неожиданно, но факт есть факт…  С наших кассетников звучала уже совсем другая музыка. «Scorpions», «Judas Priest» и всё такое…. В школе учителя начали на нас косо смотреть. Во Дворце пионеров музыкальный руководитель тоже загадочно улыбался, но, молодец, не препятствовал нашим увлечениям. Время шло и наш коллектив «Свидетель», со своей попснёй, потихоньку развалился. Все разошлись по своим делам, а я сколотил свой первый проект «Doctor Heavy». В 1985 году у нас уже появилась возможность арендовать репетиционную точку во Дворце Культуры, там же где репетировала «Экспедиция» моего старшего брата. Аппаратура там была более - менее приличная и мы полностью отдались процессу создания нового «супер» альбома. Гитарист Валерий Соболев лепил умопомрачительные соло, а барабанщик Сергей Горбунов дубасил на барабанах.  Я, естественно, был басистом и вокалистом. За короткое время я  сочинил несколько песен в духе реального хэви-метал рока. Начал пробовать петь хриплым металлическим голосом и мотать головой как полагается. На редких концертах, которые всё-таки случались, мы выступали в полосатых больничных пижамах и люди смотрели на нас как на сумасшедших. А если учитывать то, что лилось на слушателей из колонок, тот не понятный ещё тогда для них хэви-метал, то мы, наверное, действительно выглядели душевнобольными. Надо отдать должное, что всё-таки тексты я писал антивоенные и патриотичные. Вот кусочек хита тех времён «Щит из металла»:
       «Против войны, несчастий и бед
       Когда-нибудь встанет весь белый свет
       Он будет стоять неприступной стеной
       И выставит перед собой
       Щит из Металла!»
        Вот такая юность. Между тем подходило к окончанию моё обучение в средней школе №48. Я заканчивал 10-й класс. Экзамены и всё такое. Романтичные свидания с одноклассницами, любовные похождения. Отрицание всего попсового. Репетиции с группой. Рок в голове. Мысли о том, как жить дальше. Куда пойти, по какой дороге и прочая подобная хрень. Голова шла кругом.
        Отец переехал жить и работать в город Минск. Он был просто одержим наукой и изобретениями. Всегда с теплотой вспоминаю о нём. Если б не он, неизвестно, что бы из меня получилось. Да, он ремнём вышибал из меня дурь и хулиганство, но теперь, спустя годы, я понимаю, что это были правильные и конструктивные действия. Он просто реально не мог больше оставаться в таком захудалом городке как Курган. Там не было никаких перспектив. Более-менее подняв трёх сыновей на ноги, он уехал. 
         Наша мама, напротив, хотела остаться в Кургане и доработать до пенсии. У неё был достаточно большой трудовой стаж в педиатрии. Частенько задерживалась на работе допоздна. Лечила детишек. Она осталась одна с тремя сыновьями и, естественно, семье нужны были средства для жизни. Старший брат Вадим уже был достаточно взрослым. Он учился и подрабатывал в Курганском  машиностроительном институте. Младший брат Максим пока, вероятно, ни о чём сверх естественном не помышлял.  А я? А я твёрдо решил свалить из маленького затхлого Кургана подальше. И свалил….

Глава 2 «Приезд в Питер».

После сдачи школьных экзаменов, по окончании десятого класса и получения аттестата в 1987-м году, мой школьный товарищ Саня Зеленовских  предложил мне поехать  в Ленинград поступать в лётное училище гражданской авиации «ЛАТУГА», что находилось на Литейном проспекте. Я до этого никогда не думал об авиации, но то, что это училище находится конкретно в Ленинграде меня сильно заинтересовало. Ведь там легендарный Ленинградский Рок-клуб. Колыбель рока так сказать. Тем более Саня говорил, что у него в Питере живёт брат Серёга и на первое время он нас конечно приютит. Не долго думая мы собрали вещички, попрощались с родственниками, взяли билеты и рванули на поезде в Ленинград.
         Город-герой Ленинград в пять утра встретил нас довольно пасмурно и прохладно. Мы вышли с Московского вокзала и побрели по Невскому проспекту. Виды мегаполиса нас, провинциалов, конечно же восхитили. Красивейшая архитектура, множество магазинов, всё чистенько, ездят поливальные машины, мигают жёлтым светофоры. Нам по 17 лет, чёрт побери! Мы вырвались на свободу!!! Ура!!! Первым делом, как только открылось метро,  наведались по адресу где жил брат Сани…Но как результат нашей юношеской тупизны оказалось, что брат Серёга сейчас в армии и остановится у него мы никак не сможем. Не могли заранее договориться, пробить тему, дебилы… Пошли мы шляться по городу, смотреть достопримечательности, пить пиво и курить «Космос» фабрики Урицкого. К вечеру до нас дошло, что нужно где-то ночевать, а у нас в этом городе нет ни одного знакомого. Ничего не оставалось, как подняться на верхний околочердачный этаж  одного из домов и настелив там газеток спать прямо на бетонном полу, положив под головы дорожные сумки. Оказалось, что газетки реально греют, на них гораздо теплее чем на голом полу.А ещё газетками можно укрываться как одеялом.  Так мы впервые переночевали в городе герое Ленинграде. А потом также ещё две ночи. Видимо мы настолько были ошарашены ритмами большого города, что нам было тупо не до решения наших бытовых проблем и поиска нормального места для ночлега.
         В один из вечеров мы брели по ленинградским дворам в районе метро Парк Победы. Заметили компанию молодых людей, сидящих на лавочках, развёрнутых друг к другу. Они весело общались, пили вино  и пели песни под гитару. У меня в то время был небольшой репертуар, состоящий из песен курганских рок-групп и прочих уральских музыкантов. Мы присоединились к компании и  весело провели время. Я спел несколько своих песен, ребята поиграли свои. Мы пообщались, поговорили о музыке и жизни. Обсудили группы Ленинградского рок-клуба. Было здорово. Потом один из пацанов спросил: «А где Вы остановились?» Мы ответили, что ночевать нам негде и он пригласил переночевать нас к себе домой. Там нас приветливо встретила его мама, накормила нас, напоила. Нам удалось, наконец-то, помыться в душе, а после душа нас ждали тёплые кровати с белыми простынями. Это фантастика! Мы были в шоке от такого радушного приёма! А утром, когда мы проснулись, мы не застали никого дома, а на столе лежала записка: «Ребята, мы ушли, еда на плите, кушайте не стесняйтесь! Будете уходить захлопните дверь! Удачи!» Мы были просто ошарашены таким отношением к нам не знакомых людей! Они не опасались за своё имущество и доверили нам свою квартиру. Они приняли нас радушно и поразили нас своей добротой и доверием! Естественно мы их не подвели и, написав на записке ответные благодарности, позавтракали и удалились, аккуратно захлопнув дверь. Спасибо Вам, добрые люди!
       Далее нас ждали вступительные экзамены в Авиационном училище. Мы их вполне успешно сдали. Нас поселили в общагу, которая была больше всё же похожа на армейскую казарму. Нам выдали синюю форму, фуражки и прочую хрень. Каждое утро было построение, поверка, распределение указаний и распоряжений. В общем началось что то типа армии и это конечно же не укладывалось в нашу концепцию свободы и наслаждения жизнью. До начала самого обучения оставалось ещё около полумесяца, а нас уже имели и в хвост и в гриву…Конечно вылазки в город у нас не прекратились.
       Однажды просыпаюсь я на лавочке у Дворцового моста. Раннее утро. Прохладно. Никого вокруг. Все разошлись. А место это называлось «Треугольник», так как треугольником были составлены три длинных лавочки, посередине разжигали костёрчик, и по вечерам там собиралась  прикольная тусовка музыкантов и их поклонников,  все будущие и нынешние звёзды, типа Цоя, Гребня, Свиньи и других замечательных людей. Пили напитки, играли на гитарах, строили планы. Одну из таких ночей я провёл вместе с ними, а на утро наступило тяжёлое похмелье. Причём очень тяжёлое. Рот сковал дичайший сушняк. Трясущимися руками я подобрал с земли пустой стакан и пополз к Неве. На поверхности реки радужно растянулась нефтяная плёнка. Но пить очень хотелось. Я подумал, что если зачерпнуть из глубины, то, возможно там вода будет почище. Так и сделал. Выпил примерно шесть или семь стаканов и тихонько пошёл в свои лётные казармы. А там меня настиг жутчайший понос. Я три дня не слезал с унитаза. Пацаны носили мне крепкий чай и всякие таблетки. Меня выворачивало наизнанку. Это была жесть! Я думал, что сдохну, но пронесло! Вот такая водичка была тогда в Неве, в далёком 1987-м году. О современном составе воды я не берусь делать какие-либо предположения, но думаю они не улучшились.
        Тем ни менее меня постоянно мучили размышления о том, правильную ли жизненную дорогу я выбрал. Не скажу, что я был без ума от мысли стать пилотом самолёта. Тем более эти казарменные условия в общаге... Армейские порядки, построения, тупая форма и прочее. Гораздо больше меня интересовала рок-музыка. Вечерами я потихоньку играл на гитаре, взяв её у соседа Андрея. Сочинял стихи, записывал их в тетрадку и мечтал о карьере рок-музыканта. Да, это было моей сверхидеей, моей мечтой…
         Однажды утром я сказал: «Да ну нахрен! Пошли отсюда!» И мы ушли! Сане Зеленовских было уже  пофиг, гораздо больше ему нравилось пить пиво, снимать девок, крутить с ними романы, флиртовать и притворяться латышом. Девчёнки в те времена велись на всяких прибалтийских чуваков, типа заграница и всё такое. Он даже начал разговаривать с каким-то прибалтийским акцентом и бросаться иностранными словечками.
         Всё хорошо. Лётчиками мы не стали, но было ещё время куда-нибудь поступить, мы усиленно штудировали газеты и объявления. Поскольку в детстве я занимался в радио-кружке и меня всегда тянуло к радиоэлектронике, выбор пал на ЛЭТИ, тогда Ленинградский Электро - Технический Институт. Тем более, что там сразу же предлагали место в общаге. Мы быстренько забрали документы из ЛАТУГи и подали их в ЛЭТИ. Вступительные экзамены я сдал на отлично, от чего сам охренел. Но секрет такой великолепной сдачи экзаменов кроется не во мне, вернее не совсем во мне. За несколько дней до этого я познакомился с одной девчёнкой, мы провели с ней незабываемое время, а она к тому же оказалась отличницей и умницей. Поскольку мы поступали на один и тот же факультет, то она мне конкретно помогла на экзаменах и при подготовке к ним. И вот я в списке зачисленных и довольный иду по коридору института! А на встречу мне идёт ректор этого самого института, пламенно жмёт мне руку и говорит: «Мы искренне рады видеть в рядах наших студентов таких одарённых личностей как Вы, Ростислав! Надеюсь учёба у нас Вам понравиться!» Я конечно поблагодарил его, а сам подумал: «Вот я попал!!!» Но дело сделано. Место в общаге и учебники из библиотеки получены. Будем учиться! Мой школьный друг Саня тоже каким-то чудом набрал проходной бал и поступил. Приключения продолжались….
           Учёба началась. Одна из первых пар, высшая математика. Я как деловой захожу в аудиторию. Сажусь за первую парту. Профессор у доски что-то тараторит и пишет на доске. Доска состоит из четырёх секторов. Пока я доставал тетрадь и ручку он уже зарисовал формулами все четыре части доски и, собака, перелистнул их, закрыв написанное, начал писать на новых пустых сторонах, постоянно сопровождая всё это безобразие умными словечками и формулировками.
«И вот этим дерьмом я буду заниматься пять будущих лет?» - подумал я. Стремиться переписать то, чего уже нет. Зубрить. Сдавать сессии, умничать и делать умный вид. Я вспомнил своего старшего брата Вадима. Он окончил машиностроительный институт в Кургане с красным дипломом. Стал инженером! Преподавал на кафедре. Молодец! Но государство предоставило ему работу с заработной платой, оставляющей желать лучшего. И почему-то он в итоге всё это бросил и стал заниматься обыкновенными строительными работами, отделкой квартир и музыкой, так как он играл на бас-гитаре и сочинял песни. А стоит ли мне идти по тому же пути? Может мне стоит выкинуть лишнее и оставить важное? С этими мыслями я медленно встал, убрал тетрадь и ручку, улыбнулся профессору и вышел из аудитории. Больше в институте я не появлялся….
           Далее планы были такие. Если уж мы с лёгкостью поступаем в высшие учебные заведения, то наверняка нас с руками возьмут в какое-нибудь ПТУ, попросту говоря в «путягу». А там будет и общага, и питание, и стипендия. Скорее всего не сложная учебная программа. «Обучение не должно мешать рок-музыке!» - думал я.  Ну и в результате всего этого лимитная прописка и какая никакая легализация в социуме. Саня Зеленовских и тут поддержал мою идею о смене учебных заведений. В одной из пивных, где-то в районе метро Петроградская,  мы встретили мастера ПТУ №126 по фамилии Дзюба. Прямо как звали одного из футболистов одной невезучей команды… Низенького роста, в потёртом пиджаке,  мастер с раскрасневшимся лицом сказал, что в его училище нас ждут с распростёртыми руками, не смотря на заканчивающийся набор. Он дал нам адрес и на следующий день, уладив все формальности,  мы  стали реальными пэтэушниками. Не думал я, что стану пэтэушником, но факт остаётся фактом! Вот это оказалось то, что нужно! Полный фарш! Общага. Много новых интересных друзей! Много любителей нового ленинградского рока. Творческие люди! Начинающие алкоголики и бывшие хулиганы! В соседнем здании женская общага! Красавицы из Иваново и других областей нашей необъятной Родины! Все молодые и жаждущие приключений. Не унылые зубрилы, а живые открытые люди! Там мы почувствовали себя в своей тарелке. Нас кормили в столовой и платили стипендию. Специальность на которую мы учились мне тоже нравилась. Электромонтажник по силовым сетям и электрооборудованию! Опять любимое электричество! Учиться нужно было всего год, так как мы поступили после 10-го класса. Нас всё устраивало и довольные мы пустились в это увлекательное путешествие!
         «Какие же тупые у нас спецслужбы! Террористы захватывают самолёты, гибнут люди! Я бы просверлил в кабине пилота дырочку и посадил бы туда снайпера в каждый самолёт. Террорист только встал с кресла, а снайпер пих-пах и нет террориста!» - таким эпохальным проектом поделился с нами наш мастер группы Дзюба на одном из первых занятий. Его красное опухшее лицо и смешной шепелявящий голос, а также само ноу-хау по борьбе с терроризмом обещали нам в дальнейшем много весёлых минут. Так и вышло! Порой мы просто падали со смеху от его рассказов и выдумок. Его образ и его байки сохранились в моей памяти навсегда. Но увы только это! То, чему он нас пытался научить, а именно образовательный курс по его предмету, выветрился как запах грязных носков при хорошем сквозняке…

Глава 3  «Общага на Тамбовской»
          Время шло. Мы благополучно расселились в пэтэушной общаге на улице Тамбовской. Нам с моим другом Саней выделили комнату №48 на четвёртом этаже. Там был шкаф, две кровати, стол и два табурета. Стены комнаты были выкрашены в тёмно-зелёный противный цвет. На полу старый линолеум. Такой вот не хитрый интерьер. С утра ездили на занятия в путягу, которая на Синопской набережной. Учились электротехническим премудростям и прочим сопутствующим предметам типа сопротивления материалов и специальным технологиям. После занятий возвращались в общагу и были предоставлены сами себе. Это было нашим самым любимым занятием. Пиво, сигареты, порою водка, кому-то трава, а кому-то и клей «Момент». В соседнем корпусе женская общага. Нас, молодых парней, этот фактор, естественно, интересовал больше всего. Ведь там так много красивых девчёнок, которые оторвались от родителей, приехали в Ленинград и хотят получить от жизни всё, что им раньше было запрещено под родительским крылом. Но вход в общагу закрывался в 23.00ч., а вместе с ним и гостевое посещение соседних корпусов. А когда молодым ходить по гостям, если не ночью? И тут начинались верхолазные тусовки. По крышам, через чердаки, по пожарным лестницам, в окна верхних этажей. Пьяная, обкуренная, радостная молодёжь перемещалась из в корпуса в корпус не взирая на высоту и опасность упасть. Некоторые, к слову говоря, падали, ломали себе руки и ноги, но выживали. Слава яйцам обошлось без жертв. Из многих комнат доносились звуки кассетников, где то играли на гитаре и пели хриплым не ровным голосом. Порой по коридорам разносился слабый запах марихуаны, а порой бывало и не слабый. Вот в общественной душевой раздаются  вздохи и стоны, это Валера Лекомцев занимается сексом со своей подружкой. Та явно работает на публику, издавая киношные томные крики, но это только заводит и Валера продолжает своё дело. Судя по звукам в соседней комнате происходит тоже какая-то оргия, кто-то куда-то не может попасть и поэтому у партнёров происходит небольшая перепалка. Они сначала орут, потом смеются, а потом затихают, лишь только слышен скрип железной кровати и тихие посапывания. Саня «Дед» вбегает в коридор и орёт: «Шухер! Коменда!» Это значит в гости к нам по лестнице поднимается комендантша общежития Любовь Георгиевна. Пока она идёт во всех комнатах затихают все звуки и стоны, выключаются магнитофоны и молкнут гитары. Все делают вид, что спят и никого нахрен нет! Как дети малые. Коменда входит на этаж, прислушивается, принюхивается. Водит жалом то там, то сям. В техническом помещении, закрывшись изнутри, между вёдрами и швабрами, тихонечко, не нарушая тишину, Света делает Валере минет. В 44-й комнате, высунувшись в форточку Саня Степаненко докуревает косяк. Толя Жерченко, по кличке «Кабан»,  слушает в наушниках свой любимый «Iron Maiden». Мы с Саней Зеленовским, выключили звук у чёрно-белого телевизора и смотрим какую-то хрень. Мы собраны и готовы. Нас ждёт вечерний вояж по крышам в корпус женского общежития. Но пока ждём… Ждём…Ждём… Комендантша пошастала туда-сюда. Не найдя   явных нарушителей порядка и явно огорчившись бесполезностью своего подъёма на четвёртый этаж,  шаркая ногами, удаляется. Выждав минут десять этаж начинает оживать. Все начинают выползать из своих нор, нарастает музыка и голоса. Пора и нам идти по своим делам…   
       «Ходосевич, открывай! Я знаю, что ты там!» - я проснулся от криков и громкого стука в дверь. Это в комнату ломилась комендантша общежития, которая каким-то чудом узнала, что я ночую у Маши Васильевой и решила взять меня с поличным. У нас с Махой был тогда роман, если можно так выразиться. Она была красивой, умной, высокой девушкой из приличной семьи. Современная  причёска, модная одежда,  выразительное лицо и пышный бюст сделали своё дело. Все знали, что она моя девушка, мы часто вместе проводили время, ходили на концерты, гуляли и тому подобное. А вот ночевать в женской общаге по правилам, нам пацанам, к сожалению запрещалось. Естественно правила для того и существуют, что бы их нарушать. И вот спим мы в обнимочку, в тепле под одеяльцем, видим сладкие сны… Раннее утро. А тут вдруг такой кипиш! Коменда так и норовит двери с петель снести! Орёт! Матерится! Я вскакиваю с постели, хватаю одежду и в окно. А там пятый этаж. Вылажу осторожно на карниз, который идёт вдоль всего здания, закинув одежду на плечи, в зубах за шнурки держа кеды, в одних трусах, передвигаюсь потихоньку до крыши соседнего четырёхэтажного здания. В Питере, в центре города нет промежутков между домами, крыши в основном все соединяются. Примерно метров шесть, не помня себя, прижавшись к стене и растопырив руки, продвигаюсь… Цепляюсь за ограждение, вылажу на соседнюю крышу, сажусь на какой-то вентиляционный зонтик. Всё, слава богу, пронесло! Достаю и закуриваю сигарету. Смотрю, наконец, с крыши вниз. А там несколько дворничих, стоят, оперевшись подбородками на свои мётлы и на лицах у них одновременно ужас и любопытсво, восхищение и смех.  Не каждый день им, видимо, выпадает шанс  посмотреть на живого Бэтмэна в трусах. Пришлось мне сделать вид, что это мои обычные будни, докурить сигарету и, спокойно одевшись, удалится с крышы через слуховое окно.
        Пару часов погуляв по городу, как ни в чём не бывало, через проходную, возвращаюсь в общагу.  Молча прохожу мимо охреневшей вахтёрши бабы Вали, которая едва продрав глаза, видимо, уже хряпнула чего-то горячительного и хотела было что-то мне сказать, но видимо не успела сообразить что именно… Поднимаюсь к себе на этаж, а там по коридору ползает Вова из Кировска  и кричит мне, изумлённо выпучив глаза: «Не задави, осторожней!»
 Я не пойму, кого не задавить? Чего? Вглядываюсь в пол. Там ничего нет. Пусто.
–«Вот они мои дорогие! Идите ко мне! Давайте! Давайте!» - бормочет Вован.
 Я спросил у него, что он там ищет? Оказывается,  он собирал  полосатых  носорогов.  К слову сказать,  дверь его комнаты была приоткрыта и оттуда доносился явный запах клея «Момент». Этот клей, если можно так выразиться, в то время был одним из видов развлечения молодёжи, его наливали в пакет и дышали, дожидаясь обильных глюков. Таких товарищей как Вован  называли токсикоманами. Поняв всю подноготную  происходящего, я рассмеявшись удалился в свою комнату, а там меня ждал очередной сюрприз. Абсолютно голый Зеля , он же Саня Зеленовских, валялся на кровати в собственной блевотине и дико храпел…
         «Ну приехали…» - констатировал я и открыв нараспашку окно, чтоб избавиться от лишних запахов, разделся и завалился досыпать на свою койку, которая стояла метрах в трёх от Зелиной. «Зиг Хайль!» - кричал фашист, стоящий передо мной со вздёрнутой вверх рукой. Его безупречный китель СС, фуражка, блестящие атрибуты. Всё было круто! Я посмотрел ему на ноги, а он был в кроссовка а-ля Адидас. Пригляделся, а фашист оказался Зелей. Он тряс меня за плечо и, брызгая слюной, что-то орал. Сквозь туман я начал вываливаться из сна. Чего? Кто? Где? Вся комната была в дыму… Не смотря на открытые окна, задымление плохо выветривалось и  помогал этому процессу тлеющий не потушенный матрас на Зелиной кровати. Он, видимо, проснувшись на отходняках, решил покурить ,  пару раз затянулся и уснул.
- «Ну как всегда! Человек -  коматоз! Мать твою!»- ругался я.
            Зеля, в принцыпе по своей натуре был человеком мирным. Да, конечно, он был несомненно ведомым индивидуумом. Его постоянно влекли всякие понты типа брэндовых шмоток, иностранных звёзд, крутых сигарет и элитного бухла. Денег тогда у нас, студентов, было не особо много, но тем ни менее он умудрялся где-то надыбать всякую подобную мишуру и порой проводил свободное от учёбы время чересчур даже шикарно. В тот вечер он притащил к нам в комнату свою подругу Марину, предложил ей водки и солёных огурцов, они выпили, закусили. Потом ещё раз выпили и закусили. Потом ещё! В результате Марина ему, почему-то, не дала и обозвав Зелю  мудаком, удалилась, прихватив с собой пару кассет из нашей с Саней общей фонотеки. Ей повезло, что она не спёрла мой любимый ранний «Accept». А так… Зеля решил, что водке пропадать не стоит и напился, облевав всю кровать. Потом устроил пожар, непотребно разбудил меня, заплевал мне всю рожу, крича какую-то чушь о пожаре, а в итоге тушить матрас и выносить его на помойку пришлось мне. Благо был выходной.  Вот такие пироги. Здорово живём.
           Через некоторое время к нам в комнату подселили Толю «Кабана» из Николаева. Ещё один металлист добавился  в нашей комнатушке. Я был несказанно рад! Толян фанатично любил «Iron Maidеn» и имел в своей передвижной фонотеке кучу кассет и пластинок этой группы. Мы разместили в помещении третью койку, припёрли ещё стулья и стали жить дальше. С утра училище и занятия, по вечерам отдых и раздолбайство.
          В общаге было много чуваков тяготеющих к Ленинградскому року. Мы дружно общались, тусовались в Сайгоне (это такое кафе на Невском, где собирались питерские знаменитости и тусовщики), посещали рок-концерты и квартирники.  Музыкальная жизнь Ленинграда была тогда насыщенной. Рок выходил из подполья. Образовывалось множество новых групп. Металлический рок начинал поднимать свою голову. По городу слонялись панки, хиппи, металлисты. Жизнь кипела, а для многих  одновременно кувыркалась в алкогольном и наркотическом угаре. Из кассетников  доносились и «Кино», «Аукцион», «Странные игры», «Алиса», «АУ», «ДДТ». На концертах все встречались, тусовались  и чудно проводили время.
            К тому времени я уже раздобыл не плохую акустическую гитару, нормальный  кассетный магнитофон, микрофон и звукосниматель. Целая звукозаписывающая студия, мать её! Сочинял стихи, делал песни, насколько это возможно, записывал их на кассеты. Так в итоге получилось целых два магнитоальбома по тринадцать песен. В основном это были песни о жизни в путяге. О её буднях и отдыхе, трудностях и веселье, преподавательском составе и учащихся.  Порой всё сдабривалось нецензурщиной и жёсткой сатирой. Высмеивался душный замполит нашего училища и нерадивые мастера и преподаватели, пьяные вахтёрши и вечно не довольная комендантша общаги. В общем, неожиданно, эти записи стали популярными, их переписывали с кассеты на кассету друзья и одногрупники. Да что там, всё училище переписало себе эти хиты. Из окон общаг доносились мои песни. Люди напевали их в коридорах путяги между парами.  Естественно об этом безобразии прослышали руководители учебного заведения и вот, на повестке дня оного из  педсоветов, встал вопрос о моём отчислении.  Здрасьте!  Я конечно был опечален. Шутка ли? Такой форс-мажор! Слава богу собралась небольшая толпа во дворе нашего ПТУ и с лозунгами типа: «Свободу Юрию Деточкину!!!», отстояли меня, вырвав из рук педагогической системы. Но я получил строжайшее предупреждение и дал обещание больше никого, из руководства нашей организации, в стихах и песнях не касаться. Так и порешили! То есть решили….
         А колесо приключений и сумасшествия двигалось дальше. Однажды одному нашему коллеге по обучению Гураму, истинному грузину и ответственному человеку, родные прислали из Грузии арбуз, а он был полностью напичкан чачей. Как хороший сосед Гурам позвал нас с Зелей и пригласил парочку смазливых девчёнок, дабы украсить вечер. Мы весело проводили время, чача давала о себе знать. Из закусок на столе красовались изысканные персики и виноград. Мы припёрли с собой пачку макарон, но Гурам, мотая головой и неодобрительно цокая языком, попросил нас убрать их подальше, на потом…Хозяин барин, а Гурам достал из закрамов  пачку Кишинёвского «Мальборо» и в догонку бутылку Советского шампанского. Ну , блин, понеслась! Девки были более-менее. Одна крашеная блондинка, среднего роста, с серьгами в виде сердечек, курносым веснушчатым носом,  в джинсах и кожаной куртке. Вторая маленькая, с большими сиськами и надписью на футболке «Love», сквозь которую проступали сочные соски. Дааа… Где он таких сексуальных нашёл? И вот слово за слово, то да сё, а все уже пьяные. Зеля как всегда занимается саморекламой, рассказывает как там за рубежом, какова ситуация на холодной войне, как вообще он из-за рубежа умудрился приехать в это захолустье…  А одна из девиц, Катя, возьми и спроси: «А Ты когда-нибудь пробовал наркотики?»
Зеля, естественно, смекнул:  «Я? Да я такое пробовал, что ты даже и не слышала. Там такие приходы! Там такой ништяк!»
А Катя снова, подливает масло в огонь: « А кокаин ты пробовал?»
Саня отвечает: «Конечно! Этого-то говна у нас предостаточно! У нас тут даже в общаге на третьем этаже один чувак продаёт. Можно взять, если хотите?»
Девки, естественно, в два голоса кричат: «Хотим! Хотим! Возьми пожалуйста!» Зеля с деловым видом выходит из комнаты, пообещав скоро вернуться. Он направляется к Юрке Коту, нашему соседу и хорошему другу, стучится в дверь секретным стуком, перебирая пальцами. Ждёт.  Дверь открывает заспанный Кот и спрашивает: «Чё надо?»
- «Юрка, дай мне щепотку стирального порошка, срочно постираться нужно!» - выпаливает Зеля и делает страдальческое лицо. Кот, презирая ситуацию и весь мир, идёт, достаёт из тумбочки стиральный порошок, отсыпает маленькую горсточку на бумажку и отдаёт просящему. 
- «Спасибо большое, Юрец!» - благодарит Саня, хватает порошок и убегает к нам в комнату.
Забегает с запыхавшимся видом и гордо выкладывает  на стол заветный пакет с чудесным порошком. «Вот! Последний забрал!» - констатирует он.  Девки визжат от восхищения! Так много! Дорого наверно?  Саня скромно потупившись в пол: «Пустяки! Для вас ничего не жалко!»
        Далее начинается комедия… Зеля провёл лёгкий инструктаж по нюханью кокаина, а девки, занюхнув стирального порошка начинают дико чихать, плеваться, слёзы рекой льются из глаз. Глазища красные! Рожи красные!
«Даааа, ядрёный кокс!» - невозмутимо констатирует Саня и неожиданно с ним случается приступ истерического смеха. Мы с Гурамом тоже начинаем дико ржать. А что остаётся ещё делать! До нас дошла суть происходящего. Только девчёнкам не до смеха. Они ломанулись в ванную комнату полоскаться и прочихиваться пеной и соплями.  Ну в общем все остались живы! Слава яйцам!
       Вот так мы проводили вечера после «тяжелейшего»  обучения. Между делом мы с преподавателем эстетического воспитания, был у нас такой предмет, сколотили в училище музыкальный ансамбль, дабы поддержать в молодёжи тягу к прекрасному. Скоммутировали в одном из помещений старую аппаратуру, настроили гитары, барабаны. Интересно то, что в ПТУ был комплект репетиционной аппаратуры, гитары, барабаны, усилители, колонки. Была не плохая репетиционная комната со звукоизоляцией  и всё это пылилось за ненадобностью до определённого момента. Момент наступил.  Начали лабать всякие песенки, то что можно исполнять на дискотеках и то, что пришлось бы по душе руководству училища. Нашли барабанщика и гитариста. Я как всегда на басу. Вокалисты все кому не лень… Выступили на нескольких дискотеках, пытались сочинять собственные песни, но не особо клеилось, так как я тянулся к металлу, а преподаватель – клавишник к Beatles. Вот такая  нестыковочка вышла. Но всё-таки хорошо, что нашлось такое замечательное занятие и можно было коротать вечера музицированием, а не алкоголизмом и наркоманией.
       Тем временем год обучения подходил к концу , на носу были экзамены и выход в самостоятельную рабочую жизнь. Позади было много хороших знакомых, новых друзей и подруг, кое-какие знания из обучающего курса и интригующая неизвестность будущего.

Глава 4 «Смола»
Благополучно сдав выпускные экзамены в ПТУ-126 на «4» и «5», получив диплом электромонтажника с направлением на работу я был выселен из студенческой общаги и переведён в другую, рабочую. Она находилась около метро Выборгская, на улице Смолячкова 14. Это были четыре корпуса пятиэтажек, желтоватого цвета, с обшарпанными стенами и незамысловатыми лесопосадками между ними. Перед нашим корпусом стоял даже какой-то полуразрушенный фонтан у которого постоянно тусовались местные колдыри. Вокруг также стояло несколько лавочек и всё, на этом феерия ландшафтного дизайна заканчивалась. Помню, когда мы проходили первый раз по этому двору от метро до общаги с Саней Зелей,  наше внимание привлекла шумная компания из трёх человек, разместившаяся на одной из лавок. Среди них был человек в косухе, с кучерявыми пышными волосами и потёртых рваных джинсах. Компания что-то громко обсуждала, размахивая руками и употребляя нецензурную лексику. Зеля остановился и восторженно прошептал: «Смотри, это же сам Пушкин!», указывая взглядом на человека в кожаной куртке. «А кто это?» - поинтересовался я. «Ну это же главный Питерский металлист!» - проинформировал меня мой пэтэушный друг. Компания между тем, что то обсудив, громко рассмеялась! Мы прошли дальше, оформляться к коменданту общежития и заселяться в комнату. Тогда мы ещё не знали, что попали в эпицентр тяжёлого металла Ленинграда, носящий в широких кругах металлистов липкое название «Смола».
         Получив ключи, мебель и перевезя в новое место жительства свои немногочисленные пожитки, мы начали потихонечку знакомиться с обитателями «Смолы». Среди жильцов было много музыкантов и людей не равнодушных к музыке, в частности к тяжёлой. В основном это были друзья и люди приближённые к ленинградской металлической группе «Фронт», а также недавно образовавшейся молодой  группе «Крюгер», о которой я расскажу чуть позже. В то время «Фронт» была очень популярна. В 1987 году коллектив записал свой дебютный альбом «Металлизация», а в 1988-м концертный альбом «Жизнь в морге». Музыканты группы подолгу и часто зависали на Смоле, так как там была достаточно уединённая обстановка, редки визиты милиции, рядом винный магазин и вокруг проживало большое количество различных барыг.  В музыкальной среде, особенно в тяжёлом роке, алкоголь и наркотики являлись в то время чуть ли не главными стимуляторами творческого роста и имиджевой неповторимости. Тем более когда марихуану и вино тебе доставляют прямо до дверей, а начальник местного отдела милиции крэшует весь этот беспредел. Также в общаге проживали несколько продавцов алкоголем, которые вели торговлю круглосуточно. Машина, доставляющая товар в вино-водочный магазин, сначала подъезжала к крыльцу Смолы, дабы барыги могли затариться, а уж потом ехала к официальной торговой точке. Были, конечно, смутные времена. 1988 год.  У алкогольных отделов в магазинах толпились огромные очереди, люди били друг другу морды, порой доходило до поножовщины.  В отличие от всего этого в общаге можно было спокойно купить винца или водки, причём в любое время и спокойно расслабиться и отвлечься от тяжёлой металлической жизни.
         Так началась наша взрослые  рабочие будни. В первый рабочий день я пришёл на работу и меня представили бригадиру нашей бригады. Им оказался, как потом выяснилось, Андрей «Джон» Синчук,  бас-гитарис и лидер ленинградской метал-банды «Нокаут». Он спросил, готов ли я работать? Я ответил утвердительно. Он записал из журнала заявки на ремонт домофонов, которыми мы должны были заниматься и, перекурив в коридоре с другими тружениками, мы отправились на работу.  Джон вёл меня дворами, мимо погнутых детских качелей, светило  солнышко, было достаточно прохладно, октябрь. Общаясь о том, о сём мы вышли к пивному ларьку. «Вот тут мы и будем работать!» - инструктировал меня Джон и весело начал здороваться с другими такими же роботящими специалистами, которые, не смотря на ранний час,  уже активно заполнили площадку перед святым источником пива. Моё утро началось с новых знакомств, пива, папирос «Беломор» и множества позитивных и весёлых баек, которыми так богат подобный контингент. Короче первую половину дня мы усиленно забивали болт на работу, а во вторую половину усиленно навёрстывали и чинили всё, что под руку попадётся. Как то так! Были, конечно, и авральные дни, но в целом рабочий процесс проходил достаточно спокойно и без нервотрёпки. К тому же я начал получать  стабильную зарплату и был обеспечен жильём. Шоколад!
        На Смоле вечера проходили весело и беззаботно. Мы познакомились со всеми обитателями общежития. Встречались вечерами, отдыхали. Кто-то выпивал, кто-то курил траву, кто-то торчал на джэфе, одной из модификаций эфедрина, кто-то на чёрном, получаемом из маковой соломки. Каждый нашёл в этой жизни то, что ему нужно. Были и те, кто припёр в свою комнату тяжёлые штанги и гантели и усиленно качался. Без химии, конечно, не обошлось. В те времена можно было достать анаболики. Метан-дростенолон, например.  Выходил такой человек после домашней тренировки в коридор общежития, весь раскачанный, надутый и бродил с мыслью: «Кому бы морду набить?» Если кто-то левый попадался под руку, ему было несдобровать. Был у нас бывший морпех. Не помню как звали, но типок был омерзительный. Всё время пытался металлистов уму-разуму учить. Здоровый, злобный, всё качался, не курил, в тельняшке морпеховской  ходил. Его, конечно, урезонили своевременно, но соседство с ним было не очень приятным. Потом в итоге он забил до смерти на этаже одного из дилеров и его посадили. По слухам вышел он из тюрьмы весь забитый и затравленный, худенький и в итоге спился и умер. Вот такие странности судьбы.
         Ароматы на этажах Смолы стояли весьма специфические. Особенно если кто-то варил «джэф» из «Солутана», было такое аптечное средство от кашля. Или, например, «чёрное» даёт тоже свои эксклюзивные запахи. Ну а про естественный ароматизатор – анашу, я вообще молчу.
         По двору общежития постоянно слонялся Олег Решетников, в миру Индеец. Упившись алкоголя он сатанел, глаза закатывались в небо, из уголков губ текли слюни. Он наезжал на всех, кто ему не понравится. Хотя по трезвости был хорошим и мирным человеком, хлипенького телосложения.  Шил для всех металлюг кожаные косухи и штаны. Его беззубая улыбка до сих пор всплывает в моей памяти. В своё время я научился у него шить кожу и какое-то время зарабатывал себе этим на жизнь, за что и безмерно благодарен Олегу.
         В одной комнате с Индейцем жил Валера Лекомцев по прозвищу Лерон, из Перми. Также весёлый и добродушный человек, но изрядно выпив становился одержим мордобоем и выяснением отношений. Его девиз был: «Бей первым!» С Лероном мы работали в паре в Ремонтно-Наладочном Управлении, ходили по заявкам и чинили домофоны. Позже он неоднократно ездил с нами на гастроли, был компанейским парнем и надёжным другом. Как-то он затеял эпохальную драку в Архангельске. В ДК, где мы выступали, Валера набил морду одному гопнику, а тот позвал на помощь целую толпу своих товарищей. Те пришли с кольями и цепями. В итоге получилась не кислая заварушка, массовая драка, понаехало милиции со слезоточивым газом и дубинками. Короче, все набили друг другу морды, а нам потом ещё выступать! Но ничего! Выступили! Без зубов, но выступили.
         Ольга Сидорова со второго этажа частенько устраивала в своей комнате посиделки. У неё был крыс по прозвищу Митя. Говорят, он умер от похмелья, сердце не выдержало. Ольга частенько ездила с нами на гастроли и брала с собой Митю. Митя с детства был приучен бухать. Как то в турне по Белоруссии, в одном из пивных ресторанов, мы поспорили с местными завсегдатаями о том, что Митя выпьет кружку пива. А нужно сказать, что Митя был достаточно большим крысом. Ему наливали пиво в тарелку и он пил. Пил и пил…И в итоге выпил! Так мы выиграли пари и получили в награду ящик барного пива и респект и уважуху в придачу.
         Юра Гусев по прозвищу Бэмби жил в одной комнате с Люшоном. Оба бас-гитаристы. Юра – металлист, Люшон играл на басу в кабаке. Бэмби, весёлый, оптимистичный человек. Всю жизнь он лелеял мечту создания мото-клуба и в итоге, несколько позже,  мечта сбылась. Он создал клуб «OverDrive». Объединил любителей металла и мото техники. В молодые годы играл в нескольких коллективах на басу, стоял у истоков образования группы «СкрипСвай». Собирал мотоциклы. Между делом любил прибухнуть. Мы даже с ним дрались несколько раз, так как у Юры порой ехала крыша, но это были всего лишь лирические отступления. Помню как Бэмби бегал по коридорам с пилой за Славой Задерием из группы «Нате», а догнав, стал душить его пожарным шлангом, который оказался рядом.  До Юры, оказывается, дошли слухи, что Задерий подкатывал яйца к Лене Вильчик, будущей барабанщице Фронта, а тогда гитаристке женской группы «Ситуация». Это его явно возмутило и он решил поставить наглеца на место. В порыве душевного разлада Бэмби, например, мог легко выбросить из окна четвёртого этажа тяжеленный цветной телевизор «Рубин» и круглый старинный дубовый стол в догонку. Хорошо, что внизу по улице никто не шёл. Я видел в этих шалостях борьбу с системой и в целом помню Юру как нормального доброго человека, идущего к своей мечте!
         В общем на Смоле можно было встретить разных людей, со своими хорошими и плохими сторонами. Об этом месте помнят все, кто имел хоть какое-то отношение к тяжёлому металлическому року Ленинграда. В этой общаге всегда было шумно и весело. Из-за дверей доносилась музыка и смех.
         Время шло. Мой сосед по комнате Саня Зеленовских потихоньку начал торговать травой. В двери круглосуточно стучали разными секретными кодами клиенты, любители марихуаны. Зеля всегда встречал их с распростёртыми объятиями и приглашал пройти в комнату и накуриться. Покоя не было ни днём не ночью.
         Совершенно неожиданно я познакомился с Серёгой «Сейчем»  и Виталием «Ваней» Ивановым. Они были полны музыкальных планов и мы создали группу «Сахар». Пригласили гитариста Олега Буланова, я играл на басу, Сейч пел, а Ваня на барабанах. У меня к тому времени было написано уже достаточно текстов для песен, так что с этим проблем не было. И мы начали усиленно репетировать на точке в районе метро Чернышевская. Стиль музыки был больше близок к панк-року. Вот вспомнился один из текстов:
Я ранним утром проснулся
В окно светит солнечный свет
Быстро оделся, обулся
Наскоро сбегал в туалет.
Я вышел весёлый из дома
И сразу в траншею упал
Её откопал дядя Вова
Нажрался и не закопал.
Три дня я держу оборону
И жду, когда наши придут
Когда же ребята с землёю
Сюда самосвал привезут.
Траншею я эту сырую
Врагу ни за что не отдам
Со мною бороться впустую
Я вам не какой-нибудь там…
В общем вот такие, достаточно  детские, пропитанные патриотизмом стишки.
У меня была старая раздолбаная самодельная бас гитара, дурацкой формы,  из которой торчали провода. Сейч и Ваня частенько ставили на голове «ирокезы», а Булан постоянно тусовался в кепочке. Мы довольно быстро сделали программу и начали понемножку выступать в маленьких клубах и на репитиционных точках  друзей-музыкантов. Удалось даже выступить на каком-то фестивале в Ленинградском Дворце Молодёжи. У меня тогда была подруга Ольга Черепаха, она помогала нам с гримом и была такой же фанаткой музыки, как и мы. Вот так! Днём мы все вместе занимались репетициями и концертами, а вечером пропадали на Смоле. Потом нам подвернулся случай записать нашу первую демо-запись на небольшой подпольной студии. Качество данного творения оставляло желать лучшего, но мы были довольны, ведь теперь мы могли распространять свою музыку на кассетах, предлагать её друзьям и знакомым.
       На дворе был 1990 год. Группа «Сахар» безуспешно пыталась втиснуться в разношёрстный музыкальный мир Ленинграда, но назревающие то и дело непонимания между музыкантами и ряд других объективных причин привели к тому, что коллектив распался. Меня всё больше и больше тянуло к металлической музыке, да и барабанщик Ваня был тоже не прочь жахнуть со всей дури. На одной из тусовок мы познакомились с гитаристом Денисом «Глюком» Степановым и создали новый проект под названием «Крюгер». Глюк до нас играл в каких-то металлических группах и уже имел за плечами некий опыт в данном направлении. Нам же с Ваней, который поставил себе цель сфотографироваться через три года с Дэйвом Ломбардо из «Slayer», пришлось всё осваивать на ходу. Я из старой бас-гитары «Musima» выпилил себе некое подобие Warlock  от B.C.Rich, отдал в покраску Сергею Полтавскому из «Крематора», поставил хорошие колки и датчики. Ваня собрал себе из различных комплектов и запчастей маломальскую ударную установку. Глюк тоже выстругал себе из подручных материалов гитарку и мы начали интенсивно сочинять песни и репетировать. Песни сочинялись везде, у Глюка дома, на подоконнике четвёртого этажа на Смоле, в автобусах, трамваях, на толчке. В голове был только трэш-метал! Жизнь продолжалась!


Глава 5 «НЧ-ВЧ»
На улице Каляева в Ленинграде, неподалёку от Здания КГБ, в старом колодце дворов расположился клуб творчества молодёжи «НЧ-ВЧ». Ближайшей к нему станцией метро была Чернышевская и работники спецслужб постоянно ходили через клубные дворы на работу в Большой Дом. Официально клуб организовал  Сумароков, пожилой энергичный мужичёк, сын которого тоже был музыкантом. В то время в Питере много домов стояли расселёнными и ждали своей очереди на капитальный ремонт или снос. Водоснабжение и газ в этих домах, тем ни менее, продолжали функционировать. Вот парочку таких домов, стоящих фасадом друг к другу, Сумароков и оформил как клуб. Квартиры с высокими сталинскими потолками и ажурной лепниной, старыми обоями и скрипучими паркетными полами,  разобрали под свои репетиционные точки и студии музыканты и художники. Врезали новые замки, заглушили окна, привезли аппаратуру и кое-какую мебель. Оформили интерьер как могли, кто по простому, а кто и с изысками. Целыми днями и ночами сквозь завешанные матрасами окна доносилась музыка разнообразных направлений. Здесь репетировали «Бригадный подряд» и «Краденое солнце», «Оле Лукое» и «Крематор», а также множество других групп, известных и только начинающих своё восхождение на музыкальный Олимп. В одном из парадных подъездов сверху до низу обосновались  металлисты. Мы заняли все квартиры и достаточно большие подвалы. В одном из подвалов и находилась знаменитая репетиционная точка групп «Собака Це-Це» и «Крюгер». Репетировали согласно составленному расписанию. Аппаратуру покупали и ремонтировали в складчину. «Собака Це-Це» состояла из довольно известных и опытных музыкантов, продвигал их довольно опытный Ленинградский продюсер  Дмитрий Журавлёв, по прозвищу Шумный. Тогда в группе играли Сергей «Пельмень» на гитаре,  Миша «Мясо» Иванов пел,  Юра «Угрюмый» на басу и  Андрей «Бегемот» Мельников на барабанах.  Какое-то время ударником был также Юра «Фан» Малышев, но точно этих чередований я не помню. Группа выпустила альбом «Перхоть и пудра», довольно успешно выступала на концертах, ездила по гастролям, а потом Пельменя забрали в армию и всё как-то затормозилось. Сергей служил где-то под Питером и частенько приезжал на репетиции в солдатской форме. Позже Бегемот покинул группу и к «Собаке Це Це» присоединился гитарист и компьютерщик Слава Чижевский. Барабанщика сменила драм машина. В 1994 году, отыграв последний концерт на фестивале «Baltic Death Zone», группа распалась.  Мы же, группа «Крюгер», продолжали усердно репетировать, практически переехав жить на точку. Нам было по 20 лет. По вечерам к нам приходили фанатки, приносили прихваченную из дома еду и выпивку. Мы весело проводили время, а девчёнки зачастую оставались на всю ночь и мы занимались с ними безудержным и оголтелым сексом. Частенько на огонёк захаживали друзья и знакомые. Тоже металлисты и панки. Где-то неподалёку, как всегда, находился Зеля со своими тоннами конопли и таблеток. В соседнем подвале жил и работал сбежавший со Смолы Индеец.  Он обшил всех кожей. Все были в косухах и кожаных штанах, тяжёлых армейских ботинках и побрякивали напульсниками и цепями. Грязные не мытые хайры становились всё длиннее, а тела покрывались татуировками.
В ещё одном подвале, в пяти метрах от нашего,  Юра Бэмби организовал небольшой концертный зал. Все стены в нём разрисовал черепами художник Евгений Никулин, а по вечерам он же набивал всем желающим татухи, применяя самодельную наколочную машинку из переделанной заводной бритвы «Спутник». Бэмби организовал практически свой первый подвальный  клуб по интересам. Там была и репетиционная точка, и художественная студия, и бар, и сцена для выступлений. Все частенько там зависали, пили пиво и общались.
     Над нашими подвалами, на верхних этажах, жили приехавшие из города Курган фанаты металла Аванес и Седой, а также питерцы Манделла и Слон. С ними тусовалась ещё какая-то куча народу и баб. Они любили дебоширить, бухать и наркоманить. Пытались играть музыку. Ходили на концерты, дрались и по утру пьяные на рогах возвращались в свои норы. Сейчас троих из этих четверых уже нет в живых. Аванес  умер от передоза, Манделле, по слухам, отрезали голову, а Слон умер по неизвестным причинам. Седой же сидит в тюрьме за двойное убийство. Грустно конечно, но достаточно закономерно. Помню как они ходили вешать заселившихся в одну из клубных квартир хиппанов. Дело чуть не дошло до реальных жертв и криминала.
       В соседнем подъезде репетировала группа «Крематор». Вовка «Пират», мой хороший друг, на басу, Саня Припачкин за барабанами, Полтавский на гитаре и Саня «Гопник» - вокал. Ребята выдавали добротный трэш. Из окон их репетиционной точки постоянно доносились душераздирающие вопли Гопника и летели пустые пивные бутылки.
    В общем клуб «НЧ-ВЧ» был богат различными персонажами и  представителями неформальных  слоёв общества. Все постепенно переселились в клуб и жили там, благо газ и вода были, а платы за них никто не требовал. Это были всё те же хорошие стороны умирающего СССР.
    А рок музыка в стране набирала обороты. Выползала из подполья, проникала во все сферы и доносилась из всех окон. Прямо посередине дворового колодца НЧ-ВЧ возводилась сцена и там выступали все желающие. Собиралось достаточно много слушателей, журналистов и фотографов.
    Группа «Крюгер», сделав программу, тоже уже начала активно выступать по концертным площадкам, на фестивалях и в обойме с более известными коллективами. Гитаристу Глюку удалось, наконец, приобрести нормальную мастеровую гитару. Я тоже обзавёлся какими-то примочками типа «ЛЕЛЬ – Эквалайзер» и тому подобное.  Ваня не уставал рвать пластики на барабанах. Через Серёгу Пушкина, на Смоле, мы познакомились с остальными музыкантами из группы «Фронт» , Борисом Вильчиком, Владимиром Костылевым, Александром Ионовым, Алексеем Братцевым и Леной Вильчик. Позже мы устраивали несколько совместных гастрольных туров. Ездили вместе «Фронт» и «Крюгер», но об этом потом…
        Итак НЧ-ВЧ, утро. Толпа металлистов выползает из подвалов и спускается с этажей. Человек десять - двенадцать. Берут по кругу металлическую ванну,  в которых обычные люди моются,  и весело идут к ближайшему пивному ларьку. У всех рожи, надо сказать, ещё те… Кожаные куртки и хайры. Мат и дикий ржач. У кого-то фингал и разбиты руки. Некоторые красуются умопомрачительными улыбками с выбитыми зубами. У многих в карманах ножи. Идём примерно метров восемьсот. Очередь за пивом у ближайшего пивного ларька почтительно расступается, никому не охота связываться с бандой отморозков. Продавщица тётя Даша, грузная красномордая тётка,  быстренько вытаскивает из окошечка шланг,  подсоединённый к пивной ёмкости,  и живительная влага толстой пенной струёй начинает заполнять ванну. Набрав половину ванны,  металлисты хватают свою тару и благополучно отваливают для распития любимого напитка и последующего дикого дебоша.  Все оставшиеся  у пивной точки с облегчением вздыхают. Слава Богу, пронесло… Вот так мы затаривались пивом.  Причём зачастую речь не шла ни о каких деньгах, это была плата за спокойствие на районе. Юра Бэмби навещал соседний кафетерий  в драной кожаной куртке с оторванным рукавом и торчащим конским утеплителем, небритым, в ботинках с отрезанными носами из которых торчали грязные пальцы ног, и экспроприировал  котлеты и хлеб целыми подносами. В пирожковой расплачивались пирожками. В соседней бане любили проставляться пивом. Когда у него спрашивали:  почему у его ботинок отрезаны носы он говорил, что не заметил как на остановку подошёл трамвай и проехался ему прямо по ногам. Хорошо, что он успел пальцы поджать.
        Удивительно, что находящееся через дорогу от клуба здание КГБ никак не реагировало на подобные шалости. Возможно, они тихо за всем наблюдали и брали всё на карандаш. Или им было не до этого, в свете политических реалий того времени. Это было начало девяностых. Страну начинали сотрясать кризисы и бандитизм, чехарда правителей и деструктивных реформ. Основным контингентом НЧ-ВЧ были молодые люди, любящие выпить и покурить, не говоря уже об откровенных наркоманах. Возможно, спецслужбам было удобно держать всех этих неформалов в одном месте и хоть как-то контролировать  происходящее,  держа руку на пульсе. Возможно, были и стукачи, которые сливали информацию в Большой Дом, но нам было на всё плевать. Мы писали на стенах краской метровыми буквами: «КОММУНИСТЫ – ПИДОРАСЫ!» и нам за это ничего не было… В моих текстах для песен начала прослеживаться уже жанровая составляющая, черепа, гробы и прочие мрачняки. Музыка становилась яростнее и скоростнее. Огромное стимулирующее влияние на нас оказывала западная металлическая музыка. Мы  взахлёб слушали Megadeth, Slayer, Possesed, Voivod, Entombed, DRY, Holy Moses, Destruction, Metallica. Список можно долго продолжать, достойных групп было много. Но русский метал, по крайней мере в Питере, обладал какой-то своей не передаваемой изюминкой и подковыркой. Я не скажу, что в клубе НЧ-ВЧ сосредоточились все металлисты города. В других районах, на других точках, одновременно с нами репетировали другие ленинградские тяжёлые группы. Честь им и хвала! Но музыкальное объединение, созданное Сумароковым, внесло яркую и вескую струю в развитие всей музыкальной жизни Северной столицы.
      

Глава 6  «Крюгер»
Мы тусовались в «коже» с ног до головы. Отращивали хайры.  Носили футболки с изображением любимых групп. Обязательный атрибут – куча круглых значков с метал-бандами на отвороте косухи. Я и барабанщик Виталий «Ваня» Иванов  начали разукрашивать свои тела татуировками, среди которых на почётном месте появились логотипы группы «Крюгер». Художник Женя Никулин помог разработать нам лого и нарисовал плакат с изображением ополоумевшего Фредди Крюгера.  Пользуясь навыками, полученными в художественной школе, я сотворил  небольшой сценический задник для концертов. Появились первые профессиональные постановочные фотографии группы. Работа над новой программой шла бешенными темпами. Заканчивался 1990 год. Именно в это время появились такие боевики как «Смертельная хирургия» и «Встретимся в Аду», «Мёртвые тоже любят пиво» и «Гопники». Музыка била из нас фонтаном. Мы придумывали и разучивали «жирные» риффы и «куски». Кусок за куском! Мне в голову лезли сумасшедшие тексты. Барабанщик жил на «точке» и дубасил целыми днями. Ему ведь всё-ещё предстояло сфотографироваться с Lombardo из Slayer.  Гитарист Денис «Глюк» постоянно «пилил» на гитаре шизовые  «соляги»  и партии. Каждый вечер мы встречались на точке и репетировали, репетировали, репетировали! Когда мы подготовили первые пять песен, нас начали приглашать выступать в различные «тяжёлые» клубы. Там, как правило, мы играли в одной обойме с другими представителями Питерского металла. Не редко удавалось выступить с такими монстрами как «Нокаут» и «Скорая помощь», «Изолятор» и «Фронт».  Организаторы концертов зачастую проставлялись пивом и закуской. Этим мы были вполне довольны. По городу пошёл слушок о «подвальных трэшерах». «Крюгер»  набирал популярность. Стали появляться новые песни. «Слепая злоба» и «Лесной убийца», «Мёртвые души» и «Червообильная пища». Мы познакомились со множеством «металлеров» и просто прикольных  людей. У Дениса и его жены Кати, между делом,  родился замечательный сынишка Мишка. Мы начали потихоньку посещать с концертами другие города. В один из таких вояжей, когда мы ехали на гастроли в город Гомель вместе с группой «Фронт», приключилась забавная история. Было это в марте 1991 года. «Фронт» ехал в составе: Боб Вильчик, Лёха Братцев, Серёга «Пушкин» и барабанщик Юра «Фан». «Крюгер» в штатном составе: Сева, Ваня, Глюк. Гастроли  организовала Ольга Сидорова. Как водится, музыканты, а особенно металлисты,  народ беспокойный.  Сев в поезд, спокойно ехать не могут. Естественно мы запаслись пивом и прочим спиртным. Из домов прихватили закусочку всякую, консервы, яички, курочку, сало. Кто-то взял с собой стакан травы. И понеслось! Шум! Гам! Веселуха! А ехали мы в купе. Выпивали! Закусывали. Снова выпивали. В перерывах выходили в тамбур перекурить и пообщаться с другими пассажирами. В результате всех этих возлияний у нашего барабанщика Вани, съехала крыша. Ему что-то померещилось, он стал кого-то искать и бегать по поезду. Я тем временем тоже поднабрался и пошёл в купе вздремнуть. Спал я, спал, а просыпаюсь, чувствую что-то не то! Нет стука колёс и холодно. Продрал глаза и вижу, что я в «обезьяннике», в ментуре. В соседней комнате разговаривают два дежурных  мента. Ну, думаю приплыли!
        Оказывается, Ваня, разыскивая своего таинственного незнакомца, в соседнем вагоне ломал двери в чьё-то купе и проводница вызвала милицию. На ближайшей станции, а она недвусмысленно называлась «Дно», в вагон ввалились два грузных служителя закона. Выискивая по приметам человека в кожаной куртке и кожаных штанах, с длинными волосами и в жопу пьяного они наткнулись на спящего меня. «Вот ты где, голубчик» – пробурчал один из них и, взяв за руки и ноги, они вынесли меня из поезда. Я при этом совершенно ничего не почувствовал и продолжал безмятежно похрапывать. Как я уже говорил, все мы, одевались примерно одинаково, и спутать меня и Ваню  было достаточно легко, что и произошло. И вот я на станции «Дно», а Ваня продолжает дебоширить на уходящем поезде.
        Из солидарности и из чувства взаимопомощи на станции «Дно» со мной остались наш администратор Игорь Смирнов по прозвищу «Длинный», гитарист Денис «Глюк» и Саня «Зеля». Они ходили кругами вокруг отдела милиции и вынашивали планы,  как вызволить меня  из неволи. На улицу опустилась зябкая ночь. Была ранняя весна и  ночи в этой местности были прохладными. Игорь  передал ментам  для меня банку рыбных консервов, а они покивав и поулыбавшись, сожрали её на двоих, не подавившись. Мне пришлось благоговейно нассать им в углу, за что и получил пару подсрачников. Ну в общем все остались довольны! А на следующий день концерт! Всё под угрозой срыва. Не помню какими хитростями, но к утру меня всё-таки отпустили, так как поняли, вероятно, что взять с меня нечего, да и Игорь администратор  там им чего-то наплёл о косвенном срыве масштабного мероприятия, патронируемого Министерством Культуры,  в котором они,  менты,  могут стать единственными виновниками и ответственными по всем моральным и финансовым претензиям со стороны третьих лиц, например! Менты подумали, подумали и решили не искушать судьбу, дабы и далее спокойно нести унылое прозябание на своей вотчине, станции «Дно». Мы же, немного подзадержавшись, сев на другой поезд, всё-таки добрались до места назначения, в славный белорусский город Гомель  и вечером отыграли офигительный концерт.
       В целом тогда все концерты проходили с забитыми залами и при полном аншлаге. Вот что вспоминает известный Питерский металлер Андрей «Пират»:
      «Рок и хард-рок я слушал еще с детства, так как мой батя  это слушал ещё с «совка».
Мои первые «свои» кассеты во второй половине 1980-х  были  «WASP» и «Def Leppard», потом пошло-поехало, больше и тяжелее. Чуть позже, с 1990-х, окончательно металлизировался и стал ходить по разным нашим Питерским клубам на концерты. Там и увидел впервые «Крюгер» живьём. Такая мощь на сцене не могла оставить равнодушным ни одного металлюгу, особенно в те, скупые на концерты западных звёзд времена. Занавес рухнул всего несколько лет назад и отечественная металл-сцена набирала обороты. Металлисты почувствовали дух свободы и развивали свое творчество смелей и  яростней. 
        Самое главное - это напор, подача,  драйв и дикая энергия и скорость! В общем настоящий трэш металл, черт возьми! Ну плюс конечно алкоголь в крови, куда ж металлисту без этого ?! Энергия перехлёстывала через край. И это был особый кайф.
        Когда звук мощный и идут эти качёвые риффы, это полностью заполоняет твою душу и все фибры! Всё сотрясается. Я помню своё состояние на одном из концертов «Крюгеров».  Я стоял и  «хэдбэнил» в такт,  все вокруг тоже на свой лад. Но все были единым целым! Единой армией!
И я тогда еще подумал: Охуеть! Как же это круто !!!
От такого долго потом отходишь и помнишь, пребывая в этом состоянии...
        И конечно важна подача музыкантов. Сева выделялся на сцене как исполин, со своей  чёрной гитарищей, вокалом и  харизматичным стилем, выглядел убедительно, то есть я хочу сказать, что всё должно соответствовать стилю: вокал, визуализация, порыв....и это всё было!
Он  не редко мог загнуть какую-нибудь мысль между песен, и вот уже начинается другая тема и зал взрывается снова.
       Обычно концерты были сборные, по несколько групп. В целом, после таких мероприятий, чувствуешь себя приятно обалдевшим и счастливым. Да разве это можно объяснить ?
Это можно только прочувствовать. Уверен, что те,  кто через это прошёл и были там сами, меня поймут.   Ну а потом все валили домой.
      Помню как-то  после концерта. Зимой. Бредём усталые  к метро Лиговский проспект.  Спускаемся вниз по эскалатору, болтаем о прошедшем сэйшене.
Сева тогда носил такую забавную кожаную шапку-шлем, теплую, с мехом внутри, с "отворачивающимися ушами", чтобы не замёрзла голова с еще потными и  мокрыми от концерта волосами. Приходит поезд. Вечер окончен. Всё, по домам... Пока, Сева!                До следующего сумасшедшего концерта!»
       Время шло. Борис Вильчик, гитарист группы «Фронт»,  предложил нам записать нашу первую демо-запись на их репетиционной точке, которая находилась на улице Алтайская, недалеко от станции метро «Московская». Мы с радостью приняли это предложение. В один из вечеров мы приехали к назначенному времени и спустились в подвал, где располагалась база «Фронта». Мрачные стены сдавили нас всех! Это был настоящий бункер, заставленный аппаратурой, увешанный плакатами, обклеенный наклейками и звенящий валяющимися пустыми пивными бутылками. В углу, на одной из колонок стоял человеческий череп с приклеенной сверху свечой. На стенах пулемётные ленты.  Везде царил дух металла. Боря встретил нас радушно и мы приступили к записи альбома. По тем временам студийное оборудование было достаточно примитивным. Катушечные магнитофоны, пульты и микрофоны. Какие-то самодельные приставки и обработки. Но Боря со всем этим ловко управлялся и запись получилась достаточно хорошей. Именно там, в тёмном подвале, родилась песня «Пидорасы все» и по новому зазвучали всем известные «Гопники». Барабанщик Ваня активно поработал на бэк-вокале.  Глюк сыграл несколько новых соляг. Я, как всегда, отлабал на басу и наорался вдоволь. Мы сдобрили альбом смачным вступлением и прикольной концовкой. Получилось здорово! Запись делалась практически в живую, с пульта, без врезок и вставок, так что она реально отражала уровень нашей игры и несла в себе определённый драйвовый эффект. Напоследок, уже ранним утром, попив пивка и изрядно утомившись мы разъехались по домам довольные. Первый демонстрационный  альбом записан.
       Потом, уже через некоторое время, мы повторили запись тех же песен на студии Михаила Кольчугина в Механическом институте на Техноложке. Там, конечно, оборудование было более серьёзным. И Миша имел огромный опыт записи рок-групп. С металлом, правда, он столкнулся впервые, но достойно справился со своей работой. При записи этого альбома также помогал Боря Вильчик. Консультировал и давал дельные советы. Миша в то время поигрывал на саксофоне и мы попросили его сыграть небольшую вставку в песне «Гопники». Получилось прикольно и необычно. Кстати с Мишей Кольчугиным меня познакомил Дима «Шумный» Журавлёв, за что ему большое спасибо!
         Между тем продолжались выступления по клубам нашего города и активные репетиции. На нашей точке в «НЧ/ВЧ» поселился Саня «Зеля», так как ему было негде жить. Со «Смолы» его выселили за хулиганство, да и вся основная тусовка уже переехала и постоянно обитала в пределах этого музыкального клуба. Бэмби усиленно тренировался игре на барабанах. С ним в паре частенько репетировал гитарист  Вова «Белый».  Индеец всё время шил кожаные куртки и курил анашу. Женя Никулин набивал всем татуировки и рисовал картины. Жизнь кипела и бурлила.
        Как-то Боря Вильчик поинтересовался у меня, не хочу ли я поиграть во «Фронте»? У них с составом были какие-то проблемы. Не кому было играть на басу. Я ответил, что можно попробовать. В то время в «Крюгере» уже начинали поддувать какие-то мутные ветра. Глюк всё чаще пропускал репетиции, искал работу, так как родившийся сын и молодая жена хотели кушать, а наша музыка финансового дохода не приносила. Ваню также терзали вопросы поиска средств на существование. Я параллельно музыке учился у Индейца шить кожаные куртки и это у меня не плохо  получалось. Тогда среди любителей музыки и мотоциклов был большой спрос на «косухи» и рынок ещё не был завален китайским и турецким ширпотребом. Так что я худо-бедно с финансовыми проблемами справлялся. Мы даже сколотили небольшую швейную компанию, состоящую из трёх человек, и назвали её, естественно, «Krueger». Заказали стальное клеймо на монетном дворе   с орлом и логотипом, что бы выжигать на коже собственный штамп. Шили различные модели рокерской одежды и аксессуары к ней. Дела шли в гору  и средства к существованию кое-какие всё же были.
         Между тем я начал помаленьку репетировать с «Фронтом». Тогда в составе за барабанами играла жена Бориса - Лена «Вилсон» Вильчик, пел Андрей Громов , а на второй гитаре виртуозно играл Игорь Куклюшкин, которого в группу привёл Саша Ионов. Лена очень хорошо к тому времени научилась барабанить в тяжёлом жанре и я был поражён, впервые увидев её техничную игру.  До «Фронта» она играла в женской группе «Ситуация» на гитаре. А тут такое… Возникал вопрос, как такая хрупкая девочка справляется с такой тяжёлой работой? А она между тем  всё дубасила и дубасила!
           Мы начали разучивать две готовых композиции «Меч» и «Плаха». Текст и музыку для «Плахи» написал барабанщик Владимир Костылев. Параллельно делали новую телегу «Воин Смерти». Текст для неё написал уже я. Присутствие в группе Игоря Куклюшкина очень сильно отражалось на мелодичности музыки, так как  Игорь любил всяческие заковыристые мелодичные штучки. Эти три песни потом вошли в  сингл «Фронта»  под названием «Воин Смерти», который был записан через некоторое время. Всё шло своим чередом. Я репетировал в двух группах. Продолжались концерты в клубах.
        Известный Питерский металлист и организатор фестивалей «Заяц-фест» -  Алексей «Заяц» Завьялов,  как-то поделился своими воспоминаниями о тех временах:
      «Невыносимо болела голова. Нужно попробовать открыть глаза. Где я? Кругом сплошные черепа! Ободранные стены, разрисованные черепами. Рядом лежит какой-то человек.  Он тоже разрисован черепами. Я посмотрел на свои руки, а они тоже в черепах! Что это? Кругом на полу лежат пьяные люди вперемешку с каким-то тряпьём и пустыми бутылками. Кто-то распластался в блевотине. Нужно срочно найти алкоголь, тогда будет всё понятно. Пытаясь добраться до стола, ползу по каким-то людям, в неестественных позах лежащих на полу. На столе, как назло, всё пусто. Неподалёку на диване кто-то лежит. Это Юра «Скелет». Подползаю к нему и растрескавшимися губами говорю ему на ухо:
- «Скелет, выпить есть?» Трясу его за плечо.
Он на ломаном русском отвечает:
- «Под диваном посмотри…»
Вдруг за дверями послышалась какая-то возня и голоса. Дверь распахнулась от удара ногой. В комнату ввалились какие-то люди с «ирокезами» на головах.
- «Кто это такие, Скелет?» - спросил я.
- «Это панки» - невозмутимо ответил сонный Юра.
- «Панки, идите на ***!» - прокричал я с раздражением.
Вошедшие от неожиданности  слегка опешили.  Было видно, что в их глазах закипала злость. Всё шло к драке и мордобою, причём победа, скорее всего, осталась бы за ними. Их было больше и они ещё трезво стояли на ногах. Но вдруг я увидел в их руках бутылки. Много бутылок с бухлом.
- «Ну блин, так с этого и надо было начинать» - сведя всё к шутке, констатировал я. В голове у меня начинало проясняться. Сегодня же концерт группы «Крюгер». Он будет в каком-то клубе на Ржевке. Осталось только узнать в каком? Панки оказались нашими хорошими знакомыми и, хорошенько подзарядившись алкоголем, мы двинулись на поиски клуба, который, в итоге, удалось не  так уж сложно найти. Со всех сторон туда стекались металлисты. И вот мы уже внутри! Со сцены на нас низвергается новый хит «Крюгеров» - «Пидорасы все!» Мы на месте! Мы там, где должны были быть этим вечером! Это «Крюгер»! Это Питерский трэш!
     На следующее утро мы опять оказались у «Скелета» дома. Там каждый день собирались тусовки любителей побухать и послушать тяжёлую музыку. Старая коммунальная квартира  всех вмещала. В то время я работал на кондитерской фабрике, которая находилась на Социалистической улице. Я частенько пил там спиртовую эссенцию разных цветов. Она дико вставляла! Как-то я возвращался  с  работы на веселе и повстречал волосатых чуваков в арке Кинотехникума. Это были музыканты из группы «Эксгуматор» Илья «Чёрт» и «Тормоз». Все вместе мы отправились к «Скелету» на Моховую улицу, дабы предаться там возлияниям и веселью. Юра «Скелет» легко пускал всех желающих к себе переночевать и у него постоянно можно было застать различных панков, металлистов и вообще кого угодно. На полу раскладывались фуфайки и люди спали, «кто где упал». С «Тормозом» мы сдружились плотно и каждый вторник посещали знаменитый бар «Вена», где собирались металлисты. Находился он на станции метро «Ломоносовская». Это были убойные времена. В баре можно было встретить много знакомых, музыкантов и просто фанатов тяжёлого металла. Там всегда происходило оживлённое общение. Обсуждались новые релизы и проекты. Рекой текло пиво и дым стоял «коромыслом». Поздним вечером, когда все расходились по домам, вокруг «Вены» происходили бешеные драки с местными гопниками. Их было много и, что бы спасти положение, приходилось пользоваться подручными средствами, стёклами из разбитых телефонных будок, «розочками» от бутылок и, валяющимися вокруг, палками и штырями. Так было и на этот раз.  Уже хорошенько выпившие, мы вышли из бара. «Тормоз», пошатываясь, шёл впереди. Вдруг из-за угла выскочили несколько человек с палками в руках. Сзади нас появилась другая группа  гопников.  Первый удар пришёлся на «Тормоза». Но легко сдаваться он не собирался. Неистово наносил удары во все стороны руками и ногами. Тут подоспели мы. Началась конкретная уличная драка. Но силы были не равны и нужно было срочно искать выход из сложившейся ситуации. Первое, что попалось мне на глаза, была железная урна, которую я схватил и отправил в витрину соседнего магазина. Раздался грохот и звон разбитого стекла, которое в большом количестве посыпалось на асфальт. Гопники замерли на мгновение, а опомнившись ломанулись  в разные стороны, так как испугались, что приедут менты и всех повяжут. Мы тоже не стали долго задерживаться на месте столкновения и отряхнувшись, пошли, напевая песню группы «Крюгер» - «Гопники». Она была как раз кстати.                Вообще «Крюгера» были скоростные ребята. Они играли зубодробительный трэш. В то время они, так же как и группа «Фронт», были для меня не просто звёздами. Они были Богами! Это была мощь!  Дениса «Глюка» Степанова, гитариста группы «Крюгер» я знал лично. Мы часто встречались на хате у моего друга Ильюхи. Там же была и импровизированная репетиционная точка, где «Глюк» делал свои первые шаги в освоении этого не лёгкого дела, быть музыкантом в группе, играющей трэш!»
       Но потом произошла эта ужасная трагедия. Гитарист Денис «Глюк» Степанов погиб при невыясненных обстоятельствах. Типа кто-то, где-то  ударил его по лицу, тот упал и ударился затылком о гранитную ступень около входа в какой-то дворец  Культуры.  Мать вашу! Как так то?  Только всё завертелось, закрутилось, у него сын родился, музыка попёрла и тут бац! Бац! Бац! Бац! Вот это жесть! Мы, конечно, все охренели от такого поворота! Тем более в молодости было ещё не так привычно терять близких людей! Это реальный шок! Не понятно было, как ко всему этому относиться? Как дальше жить с этим? Он был нам как брат! И теперь он был мёртв! Стоя у гроба и смотря на его обритый и измазанный зелёнкой череп с грубыми стежками хирургических швов, слёзы наворачивались на глаза, а всё тело била не контролируемая дрожь. «Глюк» умер. Вместе с ним умер и «Крюгер».


Глава 7 «Толпа».
       Начиная  с середины 1980-х годов, в Ленинграде активно развивалось движение «металлистов». Всё больше можно было встретить на улицах молодых людей в кожаных куртках, с проклепанными  ремнями и напульсниками, с цепями на шее и в броских майках, с изображением групп, играющих  металлическую музыку. Они собирались группами в разных местах, слушали музыку, делились впечатлениями, обменивались атрибутикой и кассетами. Продавали и покупали виниловые пластинки, плакаты и журналы. Одним из таких мест была так называемая «Толпа». Сначала она находилась в районе станции метро «Девяткино», а позднее переехала в Озерки, неподалёку от улицы Жени Егоровой, в ещё не застроенный городом лесной массив. Это была настоящая металлическая «барахолка», которая собиралась и зимой и летом, один или два раза в неделю, по выходным дням. Со всего города туда стекались металлисты, чтобы встретиться там со своими единомышленниками, узнать новости и слухи, приобрести пластинку или кассету любимой группы, да и просто весело провести время. Среди рядов торговцев, расположившихся прямо на траве, можно легко было встретить продавцов алкоголя и марихуаны, а также порой  прикупить «на закусь» домашних пирожков или бутербродов. Там продавалось и обменивалось всё!  Пластинки, кассеты, футболки, плакаты, журналы, напульсники, банданы,  значки, перстни, флаги, фотографии тяжёлых групп  и куча всего другого,  что может только придти в голову. К концу дня большая часть посетителей, естественно, была уже изрядно пьяна и с надвигавшимися сумерками все начинали потихоньку расползаться по домам. Вот, что вспоминает  Слава «Крэйзи», являвшийся в те времена завсегдатаем «Толпы».
      «Когда-то давно я в первый раз  приехал зимой на «Толпу в Девяткино». Там все металлисты собирались в то время. Обменивали и продавали пластинки, кассеты, журналы и плакаты. Выпивали и общались. Все называли это место "под трубой».  Вышли мы из метро и шли долго вдоль толстенной надземной  водопроводной трубы, потом под неё занырнули,  а там народ! Ощущение сейчас примерно такое,  как  "Голос Америки" слушаешь…   Этого сейчас молодёжи  не понять, но я помню сам факт, что я там был! Шевелились мурашки под кожей! Была зима с 1986 на 1987 год.. Меня туда привезли знакомые металлисты и начался, блин,  бизнес. Серёга Капусткин купил плакат «ACCEPT» за 30 рублей. На то время большие деньги. Плакат состоял из общего плана и отдельных фоток всех музыкантов.  Короче, он всё перефоткал и потом чёрно-белые фотографии по 3 рубля продавал!!! Получилось даже, что и я с этого плаката наварился немного. Не помню как,  но  фотографии  размножили, их несколько сотен было, ну и продавали. А у Капусткина ещё была фуфайка с логотипом «SAXON»,  красиво с топорами. Тогда модно было ходить в ватниках. А у меня тоже на ватнике «ACCEPT».  Я сам рисовал, а ему другой человек из «путяги».  Он вообще художником был, много чего нарисовал…  Его картины в моей метал тетради с той поры остались, с них ещё Дима «Краут»  наколки делал. Далее я познакомился уже сам с некоторыми центровыми с «Толпы». Помню Диму «Дэса», у него покупал всё и сам барыжил. 
     На «Толпе» была своя козырная туса, их называли «Трэш Бригадой». Когда на тусовку  как-то раз приехали «мажоры»  барыжить  сигами «Winston 120 мм», сам видел, им сразу рыло разбили , ну типа у нас клуб по интересам, а не спекуляция. Вообще там было много для меня прикольных людей. Помню,  мужик с крутым напульсником из пирамид, кроме как у него ни у кого такого не видел. Спросил, может продаст? Он зарядил 30 рублей. Дорого!  Хотя он и не сильно собирался продавать,  сам носил. Мне тогда было 16 лет , и всей движухи я не мог видеть, но потом в самом начале 1988  года поток мажоров на «Толпу» уже сдержать не возможно было, так как  туда просто ломился тупой совковый народ,  думая,  что там "барахолка". В общем «Перестройка» набирала обороты! Стал приезжать рэкет, но ещё до этого,  «толкучка»  даже разделилась. Музыкальная тусовка стояла в стороне, а «совдепы» где то рядом кучковались. Короче  всё это закончилось тем, что в один прекрасный день «Толпа» переехала в Озерки.  Как я на этом переезде оказался, не помню, но так как  я знал Диму "Дэса" и ещё кое-кого,  то не иначе как мне просто сказали место и время и я поехал. Это было лето 1988 года. У меня была джинсовка, разрисованная логотипом группы «Death» , с косой и кровью, проклёпанный ремень,  в общем всё по теме!  Мы поехали до метро «Гражданский проспект», а оттуда пешком добрались до третьего озера, где и была «Новая Толпа».  На тот момент там оказались  в основном пластиночники и фанаты хард- рока... Металлистов особо не много было, они кучно появились позже…
      Потом с 1989-го года я попал в очень херовую компанию металлистов с «Толпы». Там также были чуваки из «Вены» и из других Питерских тусовок. Все дико бухали. Начали потом  употреблять всё подряд, пошел в ход клей «Момент» и прочая  хрень. Витя «Азазелло»  дико накуривал меня постоянно убойной травой. Сам он любил закинуться всякими «весёлыми» таблетками и ходить потом как зомби с ошалевшими глазами. В общем, вели конкретно не здоровый образ жизни.»

     На «Толпе» можно было частенько встретить также музыкантов из Ленинградских металлических групп. Они приезжали сюда пообщаться с друзьями, попить пива и, возможно, прикупить чего-нибудь интересного из металлической атрибутики. Бывали там Андрей «Джон» Синчук из «Нокаута», Серёга «Мирон» из «Изолятора», Лёха «Краб» из «Скорой помощи»,  Миша «Мясо» из «Собаки Це Це», Вова «Пират» из «Крематора», Серёга «Пушкин» из «Фронта» и многие другие. Вот, что вспоминает о тех временах частая посетительница Толпы Виктория:
      «Шёл 1992 год. Каждую неделю я с нетерпением ждала воскресенья, чтобы отправится в приключение, съездить потусоваться на «Толпу». Вот и в то тёплое июньское воскресенье я как всегда приехала себя показать, да людей посмотреть. Ненароком пива на халяву попить, да накуриться травы. В общем, как тогда казалось, весело провести выходной день.
      Надо сказать, девочек-металлисток в то время на «Толпе» было не много. Поэтому присутствующие на тусовке девушки всегда пользовались успехом.
Признаться, тогда я думала, что быть «без башни» очень круто и модно. Все с удовольствием приглашали меня в свои компании, чтоб поржать над приколами, которые я ежесекундно творила. А приколы были на грани…   Разбить телефонную будку, провести ночь в КПЗ. Или открывая ногой дверь «парадняка», застрять в ней и валяться, пугая соседей насажденной на стекло кровавой пяткой. Или побегать на пивзаводе «Красная Бавария»  по ржавым,  державшимся на честном слове, перекрытиям этажей бывшей солодовни. Было весело, мне были всегда рады, и вниманием я не была обделена.
        В самый разгар «Толпы»  я заметила появление группы не знакомых людей. И народ как-то притих и потянулся к этой группе. Мне тоже стало интересно, кто же это пришёл такой, да перебил весёлые тусовки. Я подошла и встала за спиной у высокого тощего парня, с грязными крашеными  чёрными волосами, одного из тех, кто пришел. Ну и стою у него за спиной, сверлю его косуху взглядом, жду когда повернётся ко мне, спросит что-нибудь.  А парень в это время щедро раздавал автографы, меня не замечая. Отведя взгляд от спины в косухе, я увидела, что рядом стоит девица и очень не довольно на меня смотрит. Девица была затянута в кожу, с каким-то начёсанным безумием на голове. Короче, выглядела Мега круто. Потом ко мне подскочил Дима «Хабар» и сказал, что это «пришли Звёзды». Это Сева и его жена Ира. У них есть дочка. Что он, Хабар,  фанат Севы и вообще… иди отсюда, Вика, тебе ничего не светит. Как то так.  Я ещё раз попялилась  в спину чёрноволосому  чуваку, окинула взглядом крутую Иру и побежала к энергично трясущими  хаерами «Лису» и «Чёрту». С ними-то было куда веселее!
       Надо подметить, что народ к Севе очень уж уважительно обращался.  Люди автографы просили, что меня удивило, так как русского рока в то время для меня не существовало.  Ну может только кроме пары друзей-музыкантов из «Крематора»,  «Агрессора» и «Комы», которые были уж очень похожи на настоящих крутых чуваков!
       А потом на толпу ворвались «страшные  панки-металюги»  Олег «Индеец» и Юра «Бэмби». Они растолкали поклонников и утащили Севу в свою компанию под березы. Там они и сидели до вечера, пили пиво, общаясь исключительно между собой.
      Мне тогда Сева очень уж не понравился. Каким-то надменным показался. И его друзья в лице «Индейца» и «Бэмби» были отвратительны, так как были пьянущими в говно и постоянно чего-то орали и глумились над всеми.  Благо они не часто появлялись на «Толпе». Но каждое их посещение сопровождалось какими-то заварушками с продавцами значков и пластинок, да потасовками с завсегдатаями. Когда я их видела, старалась ретироваться в другую часть поляны…»

         Да действительно, на «Толпе» порой  случались потасовки и драки. Кто-то мог  что-то не поделить, кто-то мог допиться до чёртиков и начать «быковать» на ровном месте. Но такие инциденты были крайне редки и зачастую заканчивались дружескими  «обнимашками» и распитием на брудершафт. Многие посетители были напротив спокойными и тихими, такими как Михаил «Филя» Филипов. Я помню устроился к нему работать в ларёк звукозаписи около метро «Выборгская», как раз рядом со «Смолой». Благо не далеко от дома. Работал там, выдавал людям записанные кассеты и бобины. Принимал заказы. Помимо «попсы» у нас был эксклюзивный репертуар западных металлических групп. Работа мне нравилась. Сидишь себе под пивко в ларёчке. Музычку слушаешь. Я, втихаря,  приторговывал там водкой «Black Death», которая была очень редка и пользовалась популярностью у неформалов. Бутылка была с чёрной этикеткой, а на ней серебристый череп в шляпе – цилиндре. Крутая водяра в общем. Я ездил и закупал её ящиками где-то на складе в Любани, это не далеко от Питера. А что было делать? В те времена все старались как-то вертеться. Мой старший брат Вадим, привозил из Кургана, с завода, пальчиковые батарейки коробками, которые тоже были тогда в дифиците. Народ скупал их с радостью и люди постоянно интересовались: «А есть ли батарейки?» Вот такой не хитрый бизнес.
     Сижу как-то на работе. Приёмник слушаю. Вдруг музыка прервалась и строгий голос по радио объявил, что в стране переворот. Сформировано новое правительство. ГКЧП  блин, какое-то. Всем сидеть дома! Никуда не выходить! Чрезвычайное положение. Комендантский час и тому подобное. Ну думаю, приплыли…   А на ближайших выходных, на «Толпе», у меня как раз было назначено две важных встречи. Реально важных! И что теперь? Накрылась «Толпа», думаю…  Тут в ларёк врывается «Филя». С выпученными глазами начинает сокрушаться, что накрылся его звукозаписывающий бизнес и вообще теперь металлическому року ****ец пришёл! А без металла он жить не сможет! О горе! Беда то какая! Я наливаю ему стакан фирменной  водяры, он выпивает и вроде как успокаивается. Слава яйцам! Отпустило! Я вроде как тоже уже спокойно сижу и слушаю продолжающиеся бредни по радио. Тоже водочки выпил. Нормально! Потом, как выяснилось позже,  с этим ГКЧП власти быстренько разобрались, всех смутьянов арестовали, переворот пресекли и  «совок» продолжил своё упадническое существование. «Толпа» никуда не делась, а собиралась  дальше долго и счастливо. Я даже свои важные встречи не пропустил.
       Ещё одним яростным энтузиастом «толпы» являлся  Денис Крупин. Спустя прошедшие годы он также поделился своими воспоминаниями.
       «Толпу я помню ещё с Ульянки. Хотя сам я туда не ездил, так как был ещё сильно мал. Но за то хорошо помню, когда проезжая в выходной на электричке  данную станцию, нередко видел стаю бегущих людей, а за ними стаю ментов. Облавы там бывали часто. Те, кто старше меня, многие ездили к магазину «Юный Техник». Сам я стал ездить начиная с «Девяткино». В то время я сильно увлекался фотографией и в первый свой приезд на Толпу, привёз стопку фотографий различных тяжёлых групп. Даже получилось кое-что заработать, на что купил жвачек и, ради смеха, сигарет с ментолом. Ради смеха потому, что не курил и серьёзно курить не собирался.
        Первое колесо(винил) , которое было мною куплено, это был «Iron Maiden» - Piece of mind – 1983 года, стоило оно 60 советских рублей. И придя домой я сразу же поступил как самый настоящий идиот.  Вырезал разворот конверта и положил его под оргстекло на столе. Но так делали многие те, кто только начинал заниматься винилом. Аппаратуры нормальной у меня тогда не было, но я на неё копил. Поначалу я думал писать винил у друзей, но когда перед тобой лежит такая драгоценность, хочется её употребить сразу. Поэтому я косо посмотрел на старое, огромное «vef radio», наверное конца 1960-ых годов, и решил прослушать на нём, но игла там была сломана. Тогда я обнаружил в другой части квартиры старую, корундовую иглу, совершенно от другого проигрывателя,  была она размером почти со спичечный коробок. Её то я и воткнул в контакты «vef radio», хотя они были совершенно другие и встала она криво, но зато всё заработало.
И вот в таком виде я, наверное,  месяца два  слушал дорогие пластинки, а ведь некоторые стоили даже более ста рублей. В то время бешенные деньги. Я даже много менялся на запись. Как меня не побили, я до сих пор удивляюсь? Если бы сказать хозяевам пластинок на какой "аппаратуре" слушают их винил, то инфаркт им был бы обеспечен. Слава богу через пару месяцев я завладел, наконец, качественной аппаратурой.
       На Толпе нас, тем временем, всё чаще начинали гонять менты. В основном из-за мажоров - шмоточников. Филофонисты ментов мало интересовали. Такое соседство нам не нравилось. Постепенно Толпа стала перемещаться на соседние железнодорожные станции, пытаясь уйти от ментов. Каждое воскресенье - новое место, так дошло до Кавголово, но и там раздавались милицейские сирены. Вскоре было решено переехать на другое место. Не помню точно кто его предложил, но Цыпин Сергей (RIP) говорил, что вроде «Бригадир». Не знаю насколько это достоверно. Так в начале лета 1988 года Толпа переехала в Озерки, а точнее к улице Жени Егоровой,  у железной дороги, на поляну окружённую деревьями. С этого момента (можно сказать официально) Толпа стала называться Толпой. До этого в основном использовались слова:
толчок, толкучка, куча и т.д. Это название стало уже по сути брэндом,  который можно даже закрепить в Википедии. Толпа - это чёрный рынок музыкальной продукции, находившейся по примерному адресу: Ленинград, Озерки, железная дорога, поляна.
        Сразу хотелось бы обозначить, что Толпа изначально, это именно чёрный рынок музыкальной продукции, а не просто тусовка металлистов, меломанов и прочих.  Поначалу это было действительно тем, чем и должен быть чёрный рынок. Продажа, обмен винила, музыкальных журналов, плакатов, иногда были футболки, потом появились мастера по изготовлению нагрудных значков. Винил был абсолютно по разным стилям. Но вскоре Толпа стала насыщаться просто любителями тяжёлой музыки. Многие стали приезжать  чтобы просто провести время, выпить, повеселиться, обсудить музыку и концерты. В то время те, кто приходил с винилом, редко выпивали. И это вполне понятно. Потерять, испортить дорогие колёса(винил) - интересного здесь мало. Я за четыре года на толпе в Озерках выпил всего несколько раз. Также считал, что питьё питьём, а колёса колёсами. Это всё серьёзно. Постепенно я стал обрастать пластинками. Все деньги уходили на них. Стипендия и любые, какие-то случайно заработанные, средства. В среднем цена по хард - арт року была 40 - 60 рублей за пластинку. Ну а «металл» был самый дорогой. Начиналось около шестидесяти, а заканчивалось около ста двадцати. Но вскоре цены на новинки стали сильно расти, уже в конце 1989-ого года появился «King Diamond» - Conspirasy, за которого хотели  180 рублей.
        В Москве цены были ещё выше. Помню в 1990-м купил там первый сольник Брюса Диккинсона за 320 рублей, это был рекорд даже для Москвы. Ещё в Ленинграде имелись клубы филофонистов, на Римского – Корсакова, например,  и где-то в районе улицы Софийской, но делать там было нечего. Душные, маленькие комнатки, в которых иногда просто была толчея и давка. Я не любил туда ездить.
      Толпу посещало множество забавных людей. К примеру, ездили туда  два долговязых брата, Витяй и Валера, почти близнецы, во всяком случае всегда были в одинаковых одеждах, синие куртки с красной полосой. Это был их опознавательный знак. У них были длинные и чёрные патлы, было им уже к тридцатнику, это тогда казалось сильно много. У обоих были военкоматовские белые билеты.  У одного спереди вместо зубов было сплошное гнильё, а у другого наоборот, все гнилые зубы были с боков. Смотрелось это немного устрашающе. Словарный запас был не намного больше, чем у детей начальной школы. В основном конечно там был мат, который связывался между собой матом. Но всё было понятно. Помимо мата там было ещё много очень прогрессивных слов, таких как: МАССАКРА, ДЭЗ, СУФФОКЭЙШН, ЗЛОБА и другие. Наиболее часто употреблялось, конечно, слово ДЭЗ. Очень часто можно было слышать от них крики по всей Толпе. Они так же иногда ссорились и даже пытались друг друга душить. Всё это могло происходить под неистовые, металлические звуки, доносившиеся с раздолбаного магнитофона «Романтик», который они  носили с собой. От них родилось выражение "До Дэза", это означало напиться до смерти, то есть, если кто-то оказывался сильно пьяным, про него можно было сказать - До Дэза.
Если кто то себя чувствовал сильно пьяным, то он радостно говорил про себя:
- «Я до Дэза!»  Если у кого-то была какая-то драка, это именовалось – «Массакра». Но драк, к удивлению, на Толпе почти не случалось. Любили братья ещё заниматься различного рода хитростями. К примеру,  если кто-то им давал магнитофонную бобину на запись, они переклеивали ракорд и вставляли внутрь старую ленту.  Таким образом, человек не мог понять, что плёнка, которую он давал на запись, заменена, остались только ракорды. Ну и естественно они всегда «писали» очень плохо и делали они это, возможно, специально.
         Посещал Толпу ещё один очень занятный персонаж. Это был совсем небольшого роста человечек в круглых очках. Он постоянно что-то орал. Вроде бы звали его Миша «Капкан». Что он слушал, я даже не помню, но не металл это точно. Может поп, новую волну... Не знаю. Когда он был трезвый или когда пьяный, это было невозможно определить.  Возможно, всегда пьяный, а может просто имел белый билет и был шизиком.
         Ездил на Толпу также Валера «Новгород», естественно из Новгорода. Очень мощный по размерам мужик, тоже часто напивался и начинал у некоторых отнимать винил. Просто мог выхватить без лишних слов и послать подальше. Я поспешил наладить с ним контакт сразу, как об этом узнал. В результате был спокоен, когда Валера позволял себе выпить лишнего.
         В 1988–м или 1989-м появился на Толпе в Озерках Володя «Хаут», вроде тогда пришёл из армии, врать не буду.  В первый же день его знали почти все, кто серьёзно занимался винилом. В то время он очень любил Атрофию (Atrophy), которую впоследствии у меня и купил. Альбом Socialized Hate - 1988. Все знали его страсть к Атрофии и у многих Атрофия ассоциировалась с Хаутом. Был даже у меня друг, которому казалось, когда он слушал Атрофию, что там поёт Вова «Хаут».
         Ещё посещал Толпу Олег Кузнецов, по кличке «Хобот». В дальнейшем он стал директором концертного агентства и привозил в Санкт - Петербург различных западных звёзд. К  сожалению,  в девяностых он бесследно исчез. Добрейший души был человек и многие этим пользовались. Не доплатить полную цену за винил, видеокассету, и т.д., считалось, по отношению к нему, нормальным. Всё равно забудет, не спросит. Так же «Хобот» не редко выступал в роли спонсора пьянок в различных пивных барах. Очень часто бывали споры на Толпе, кто будет спонсором для покупки спиртного? Почти всегда им оказывался «Хобот» или, возможно,  вообще почти всегда.
         Также был ещё на Толпе некий Стас . Я не помню, делал ли он что-нибудь интересное и неординарное  конкретно на Толпе. Но в других местах делал. В одной из поездок в Таллин, зайдя в купе поезда и увидев там бабушку, сказал: - «Бабка, мы самые настоящие подонки! Если хотите провести спокойно ночь, лучше сразу уйти». Но она видимо не поверила. Далее по ходу поезда, Стас выковыривал из носа козявки и кидал бабке в чай. Короче бабка не выдержала всё это и посреди ночи ушла в другое купе. Далее Стас стал передразнивать совсем маленького, плачущего ребёнка, из другого конца вагона. Это было необычно и крайне дебильно. Во всяком случае для пассажиров.
        Приезжал  на Толпу Петя Кандыба (RIP). Ему в то время было лет 14. Он был самый молодой из всех, кто занимался винилом. Из-за этого он старался выглядеть более старшим, показывая это своими поступками и делами. Часто звонил многим и спрашивал  что-то типа:
- Мне тут «Metallica» - Master Of Puppets – 1986 предлагают за 3 рубля, в идеальном состоянии, как думаешь, брать, не брать?  С этой темой обзванивались все знакомые с Толпы и по нескольку раз в день. Как-то ехали с Толпы на трамвае, в вагоне оказались «алисаманы», тогда любители металла не любили «алисаманов». Петя стал избивать одного из них прямо в трамвае, а в довершении всего приказал «алисаману» открыть рот и запихнул в него его же пионерский галстук. В вагоне было много народу, все были ошарашены. Петя был вообще-то хороший парень, просто хотел казаться взрослее, чем он есть, так как все кругом были старше.
        Очень много ездило на Толпу музыкантов, как правило тяжёлой музыки.
Но не всех музыкантов на Толпе любили. Помню как то пришёл на Толпу Олег Гусев (тот что из группы «Август»). Пришёл он с женой и ребёнком. Но, как пришёл, так и ушёл.
Группа "Август"считалась на Толпе поп – роком и плагиатом. Многие над ней смеялись.
Поэтому братья Витяй и Валера, о которых я писал выше, начали выкрикивать в его сторону угрозы и всякие гадости. Другие стали просто ехидно смеяться. Минут через десять Гусева уже на Толпе не было.
         Некоторые посетители Толпы пытались подделывать пластинки соц. стран под фирменные, затирали яблоки на виниле и надписи на конвертах. А один раз мой друг как-то прибежал ко мне и радостно сказал:
- «Смотри чего я выменял на твой Югославский «Iron Maiden». Фирменный «AC/DC»!»
Но, посмотрев на конверт, я понял...это не фирменный «AC/DC», а просто какой-то не понятный винил, к которому напечатали на ксероксе обложку и яблоки. Придя домой, друг поставил на проигрыватель диск и с пластинки зазвучали ласковые песни советской эстрады. Вот такая подстава! Далее у друга была идея найти этого мужика и разобраться с ним. По началу он не появлялся, а потом пришёл. Им оказался какой-то великовозрастный дегенерат, по типу Боярского (имею в виду внешность), иногда я его на Толпе видел. Но он в наглую заявил, что первый раз в жизни видит этот винил и того, кто с этим винилом тут чего то требует. В общем это кончилось ничем, так как на Толпе были некоторые негласные правила:  подделывать пластинки конечно плохо, но если уж поменялся, то сам дурак! Значит,  сам типа лох, нужно было лучше смотреть. По моей памяти все, кто попадал на подделки, мирились с этим. Но попадал только тот, кто только начинал т свой путь в области винила.
         Со временем я начал ездить на Толпу в город Таллин, там толпа была в центре города, на горе. Были там дешевле цены и попадались различного рода редкости. Получалось даже подзарабатывать на поездках. Это было до того времени, пока про Таллин не прознали Москвичи. И тогда там на толпе  приезжим стали задирать цены. В Москву на «Горбушку» я также ездил. У них, конечно,  было всё значительно дороже, на новинки всегда задирали огромные цены, но зато выбор был огромный. Получалось даже некоторые новинки первым привозить на нашу Толпу. С неё уже всё это шло по звукозаписям.
        Сейчас уже сложно вспомнить, но помню что «Slayer» - Seasons In The Abyss - 1990, я привёз из Таллина первым. «Testament» - Practice What Your Preach - 1989, «Anthrax» - Penikufesin - 1989, некоторые другие металльные группы, которые у нас до этого никто не слышал. Потом уже столько появилось этих групп, что никаких денег и желаний не хватило бы всё это перепробовать и переслушать. В Москве все новинки мне стали писать на кассеты. Но и здесь у меня голова стала пухнуть. Я отдал эти московские контакты Игорю (фамилию не помню), а он уже поставил всё это на хороший, коммерческий поток  и «обписывал» свежим металлом всю Толпу.
         Ещё был на Толпе Саша , который писал видео. У него было огромное количество фильмов и съёмок с концертов. Помню, запись одного фильма у него  стоила 5 рублей.
         Существовала на Толпе ещё одна интересная тема. Это «обмен с колобахой».
То есть, если тот винил, который мне предлагали взамен моего, стоил дешевле, мне предлагалось в дополнение какую-нибудь якобы рок-пластинку из социалистического лагеря. То есть какую-нибудь группу, поющую на венгерском, югославском, румынском языках. «Колобаху»  короче. Стоили такие пластинки рублей по пять, по десять. Но в основном это было в моде у любителей хард-рока.  А сейчас, кстати, некоторые из этих пластинок  стоят хороших денег. Тогда можно было услышать такой диалог, почти никому непонятный в современное время.
- Давай чейндж, а я добью «колобахой»?
Далее после осмотра и обнюхивания винила.
- Да у тебя колесо пиленное, мне твой  чейндж на фиг не нужен.
Многие менялись винилом на запись, без конвертов, что бы была гарантия, что тебе отдадут твой винил, ну и чтобы  не «пилить» конверт. Цена же винила зависела от состояния самого винила, состояния конверта, замяты уголки или нет, а так же присутствует ли в конверте вкладка или нет.
      Бывал на Толпе некий Константин, который очень качественно делал трафареты с пластинок и далее делал с помощью них футболки. Я со своей стороны отдавал для трафаретов «Tankard» - The Morning After - 1988, а так же «Distruction» - Mad Butcher - 1987.
К сожалению футболки не сохранились. Увы!
          До 1991 года на Толпе были золотые времена, никто нас  не трогал.
Один раз, правда,  подъехал милицейский УАЗик, все занервничали… Вышедшие из машины менты,  решительным шагом направились к человеку (к сожалению забыл имя), который на Толпе торговал алкоголем. Да. На Толпе продавали алкоголь.
Весь алкоголь, естественно,  милицией был экспроприирован, а там было,  насколько помню, пару ящиков. Пришлось смириться, перед ментами права явно не покачаешь.
         Потом как то приехал горе – «напёрсточник» , и приехал он почти один. Был какой-то у него сообщник на Толпе, с винилом, который сделал вид,  что выиграл у него. Но не много минут продержался он на Толпе со своими жалкими напёрстками. Тот человек,  который торговал вином  и  о котором я писал ранее, набил ему рожу.  А  пиво, которое «напёрсточник» привёз на продажу, раздал всем желающим.
          Далее на Толпу стали наведываться «бандюки», но поначалу явно неопытные.
С виду как из кино, в ярких сиреневых и розовых костюмах, пугали, даже помню, пистолетом, от чего половина Толпы разбежалось по соседнему полю. Им нужны были в основном деньги, а что делать с этим винилом, они толком не понимали. Ну а в 1992 году началась  какая-то Массакра (смотри значение слова выше). Стали наезжать уже более наглые «братки» и кидать на колёса (винил). Если бы мы им стали отвечать, по-хорошему бы это не закончилось. Многие в данном случае видели только один выход - нанимать крышу, что бы чувствовать себя спокойно. Но дальше дело так и не продвинулось.
         Я думаю Толпа начала потихоньку распадаться ещё с сентября 1991 года. Перед концертом "Monsters Of Rock", готовящемся в Москве, на Толпу пришло очень много людей. Все были в предвкушении «Металлики» и других известных групп. Была очень необычная Толпа, было ощущение чего-то нового впереди. Интрига. Но уже после Тушино (там проходил фест),  Толпа становилась хуже и хуже, народу всё меньше и меньше, ассортимент товара уменьшался. Для страны, видимо,  наступали тяжёлые времена…  Впрочем  был уже спокойно разрешён выезд за рубеж, вовсю начали появляться компакты (CD), музыка перестала быть чем то труднодоступным. Андеграунд терял свой смысл. Вскоре Толпа распалась. В последний раз я посетил её в апреле 1992 года, тогда, как раз и заснял данное событие на кинокамеру, так как понимал,  что данное время уходит. Тогда же, на моих глазах, был побит и ограблен на винил  один из  меломанов Толпы. Было уже ясно, делать там больше нечего.
       Так для меня закончилась Толпа. Очень интересный период в моей жизни. Всех вспоминать не стал, вспомнил только тех, кого посчитал нужным. Хотя помню очень многих, наверное, почти всех. Извиняюсь, если были какие-то неточности, если кого-то обидел или наоборот, не вспомнил, а он этого заслуживал.»
       Воспоминаниями о последних днях толпы также поделился Андрей Орлов.
      «А я про эту толпу только в 92-м и узнал. Как раз по весне. Закидывали с приятелем очередные кассеты в звукозаписывающий ларек на Кузнецовской ул. Возле универмага "Фрунзенский". И там как раз познакомились с одной девчиной ( не помню как зовут) и пареньком, который снабжал этот ларек текстами метальных групп, перепечатанных с вкладок, на листах формата А-4. У него также и переводы были на русский.   Разговорились с ними и они нас пригласили в очередное воскресенье на эту Толпу, подробно рассказав как туда добраться.
       Это было конечно очень круто, как в музее! Можно было реально увидеть, и даже подержать в руках настоящий фирмовый винил какого-нибудь  там «Protector» - "A shadding of skin".
Денег конечно было не густо, поэтому купить чего-то стоящее как правило не получалось, максимум нашивки, значек или вырезка из «молотка» (журнал «Metal Hammer» Ред.)
Возможно и видели всех описанных персонажей того времени, только как-то нас, как раз на кануне концерта «Sepultura»  в мае 1992-го,  на этой толпе дико обули. Уже знакомый нам паренек, продавец текстов, подошел к нам и сказал, что нами заинтересовались какие-то  местные гопари и собираются нас тряхнуть, поэтому было бы неплохо нам отсюда поскорей свалить. Мы приняли совет и потихоньку поплелись на выход. Покинули поляну и, едва забрались на холм к старой железной дороге, с мыслями: «Может зря свалили? Никого же нет». Как где-то на полпути раздались крики "стоять!" Мы обернулись и увидели целую толпу каких-то говнорей, по внешнему виду явно не врубающихся в данную музыку. Отбиться не удалось. В неравной схватке были потеряны цепочка с крестом,  часы, популярная по тому времени футболка  «Napalm death»  с коровьей черепухой и джинсовый пиджак с нашивками. Ну и разбитые рожи соответственно. Было жутко обидно. В следующие разы, если и собирались на толпу, так только с солидной группой поддержки.
      А человек по кличке "Крейзи" Был всегда на слуху в нашей тусовке, хотя я его лично не знал и даже не представлял, как он выглядит. Зато его «метал-тетрадки» с текстами и вырезками  мне удалось раздобыть на не продолжительный срок, чтобы переписать и перерисовать.  Также иногда и некоторые винилы мне "на послушать" , переписать и перефотографировать  попадались. От хороших людей. Как сейчас помню, это были «Kreator» 1985 ,  «Exumer»1985, «Anthrax»1987, «Venom»1985, «Sepultura»1989. Интересные были времена...»
        Далее Толпа на достаточно продолжительное время самораспустилась. В стране происходили большие перемены. Через приоткрытые границы хлынул поток зарубежной музыки. Набирала обороты запись на CD. С атрибутикой тоже стало меньше проблем. Начали появляться рок-магазины. В них продавалось всё, что связано с роком, включая напульсники, куртки «косухи», банданы, значки и прочий мерч. Начал, слащаво мурлыкая, активно поднимать голову так называемый Русский рок. Со всех сторон потихоньку подкрадывались к молодёжи вирусы рэйва и хип-хопа . Но металл был ещё жив!  Открывались  новые музыкальные клубы, среди которых металлической музыке было отведено не последнее место. Всё чаще в бывшее советское пространство начали заезжать зарубежные группы и исполнители металла. Толпа в Озерках, как явление, изжила себя. Многие её участники повзрослели, обзавелись семьями, детьми.  Их интересовали уже совсем другие проблемы. Некоторые спились и умерли. Других в свой мир забрали наркотики и  увы не все вернулись оттуда. Были и такие, кто напротив, перестав мракобесить, взялись за ум и стали презентабельными джентльменами. Толпа была многолика и, лопнув как мыльный пузырь, расплескала по всему миру брызги различных оттенков.
        В двухтысячных годах энтузиаст движения, организатор фестиваля «Заяц Фест»  и ярый поклонник металлической музыки Алексей «Заяц» Завьялов несколько раз организовывал встречи старых друзей и завсегдатаев Толпы, именно на старом месте в Озерках. Таун-хаусы и асфальтовые дороги обступили некогда легендарную поляну. Огромные катушки от кабелей и строительный мусор валялись неподалёку. Где-то, грохоча , надрывался бульдозер. Город захватывал всё новые территории. Среди этого урбанизма собирались старые металлисты. Не все. Те кто остался. Те кто смог. Кто помнил и помнит те лихие времена, когда металлический рок был не пустым словом, а смыслом жизни и яркой вспышкой во мраке разлагающейся жизни. К счастью, для некоторых, он таковым и остался.