Жизнь, это миг. Продолжение

             Сирота.
      Что такое сирота, я знал, при встречах с учениками дома-интерната, где работал с детьми лишенных их, родителей прав на их детей. Это дети жили, при живых родителей. А вот, что такое быть круглой сиротой? Не знать, кто тебя родил, когда и где,  такого не знал. Вернее знал, но не встречал. Одно знать об этом, другое дело жить, и ничего из этого, что написал, не знать, в голове не укладывалось.
       Случая Василину Михайловну, смотрел на нее, слушая нее рассказ о ее жизни, кое что записывая, слушал ее тихий голос, пока не пришла работница, убирать их с подругой такой же с судьбой, комнату.
 …Распределитель. Дом малютки. И  потом уж дом-интернат в Чижапке. Томской области, где прошла жизнь девочки, по имени  Василина. Год, число и  месяц она считает ее записали тогда когда она попала в распределитель. Ведь как то ее приняли, записывая ее данные.Может ее подкинули. Может где-то забыли, но, лучше чтоб ее нашли, не так жалко себя, что тебя бросили родители или подбросили.
      Учеба давалась не то, чтоб легко, но и не заставляла заучивать задания. Принимала участие в выступлениях в художественной самодеятельности интерната. Танцевала. Пела.
Однажды поручили стих прочитать. И тогда стихи, открыли ей мир чудес жизни, любви.
 Ей как всем девочкам интерната, хотелось найти работу, встретить любимого.Получить свое жилье, чтоб прийти откуда нибудь в  свою комнату, лечь на свою кровать и отдохнуть, чтоб воспитатель не сгоняла с кровати, и не запрещала тогда прилечь, по расписанию, как было в интернате, а когда хочется.
     Встретить  любимого, чтоб приласкал, иногда и пожалел. Помог  по квартире, вместе сеть за стол, попить чаю,   по говорить. Мечты, мечты, если б они совпали с мечтами, тогда было бы не интересно жить. Так и получилось у Василины. 
     Встретила  юношу красивого, умного, как и должно было быть у девушки писавшая стихи. Черноглазого, темноволосого как ночь в августе месяце.
Он то, этот месяц   усеивается звездами,  особенно в звездопад. А ее жизнь замужняя усеялась ревнощами. Разве она виновата, что все при ней и грудь, и бедра манящие мужчин, эти глаза  призывающие не понарошку?  Сколько ему не доказывала ему, у него нет причин к ревнощам. Его одного дурака любит. Ему одному отдалась и отдана! А он ревновал и бил все совместные годы. Ведь поженились еще в 1959 году. Подарила через год, доченьку Надеждою назвали. Она назвала дочь, от него с надеждой, что   эта доченька принесет в их жизнь спокойствие. Это, можно доказать не ревнивому, а дураку     ничего не докажешь .И в 1970 году забрав дочь, сбежала на пятый почтовый. Там фабрика при которой существовало их ателье, куда Валентина попала по распределению из дома-интерната в 15 лет. Там научилась на этой фабрике пошивочной на берегу Томи реки, где ныне стоит     здание администрация, мэрия области.  А тогда   фабрика для таких как она женщин, для существования. Кроить, разное, и на платье. И на кофту, разное, разное. Шить, разными строчками, нитками разными. От  фабрики    неоднократно получала поощрения, награждали почетными грамотами. Поощрениями денежными, многими награждениями с записями в личное дело. Дали квартиру ей и доченьки. Не хочется вспоминать о тех мытарствах с доченькой на руках.
      Доченькой нытье о папе, о ее расспросах о папе, где-то живущего. Каждый вечер вспоминавшая от своем папочке, заставило еще раз пойти на встречу любимой доченьки. Зимой  1972 года вернуться к нему. И тут же забеременеть. Опять роды, и опять доченька, на этот раз Нэли. Никому не жаловалась. У них в доме-интернате, как на зоне, не поощрялось просить, давать, жаловаться, это крысятничество. Не поощрялось. Только в стихах говорила о своей несбыточной любви - любимом человеке. Жизнь шла, не задерживаясь на задворках. Снова не выдержала, даже года, зря надеялась на любовь дочери к папе. Доченька уже большенькая, видела папины побои.

И, они ушли - она мама дочерей, двенадцатилетняя Надежда, Нэли даже года не было. Снова мытарства. Походы по кабинетам ателье, фабрики, месткомам и просьба, просьба дать хоть какую им троим комнатку. Снизошли к ним, дали квартиру там же в пятом почтовом.
     До обеда распечатал выше написанное о Василине Михайловне и пошел к ней прочитать написанное. В комнате с Василинкой, простите, что так фамильярно к вам  Василина Михайловна обращаюсь, имя у вас проситься на ласковое к вам обращение. Проживает еще одна женщина, назвалась Нина
      А Михайловна выдала:
           Земля, и женщина родина
           Взраставших, она кормит нас.
           И просит бережливости труда,
          Кормит она. А что нужно женщине?
          Она хотела бы, быть любима,
          И требует бережливости труда.
          Поддержку сильного плеча,
         Тогда она отдает всему сполна. Подумал, не много она, толи продолжила свою мысль, толи о чем-то подумав, хотела выразить  то, о чем думала, сказала:
         Как хорошо мне жить,
         Как хорошо любить,
         И  ждать тебя с рассветом,
         Когда ко мне придешь,
         Я брошусь к твоим рукам.
         Жизнь, мгновенно мелькнет.
        Ветром занесло то, прошлое,
         Пусть горя я хлебнула.
        Жалко жизни,  которая мимо прошла.
      По этим словам сказанным Василиной. Я понял, да и не надо быть слишком умным, что услышать такое, не понять, ее жалобу на прошедшей мимо нее, потерянное.
 Душа ее проси.т не возвернуть нет. А дать ей хоть немного в оставшейся жизни того, потерянного. Чего она не получила в той жизни, до нашего дома-интерната. И, задал себе вопрос: - а правильно я ее понял, не ошибся ли я?
Слишком  много в нашей жизни всего случается неименоверного.
                4.
     Виктор по меткам оставивших на стене по правой стороне, Когда шел сюда, взяв пару слитков. Решил, хватит на первое время, возвернулся и пошел назад, в ту, маленькую пещерку где оставил дрова, сложенные этими, видимо пострелявшими друг друга, от жадности.
 Шел, и размышлял о том увиденном, не замечая сталактиты, встречавшиеся по дороге. По ним можно смело сказать,  здесь люди не появляются.
    «Не ужели эти слитки от того поезда, о котором слышал от деда Трофима, участника  гражданской войны в этих местах»?
     Сложив дрова на костер, запалив их. Набрал в подземном ручье воды, встретившимся ему  на чай в чайник. И подвесил над огнем. Развязал мешок вещевой, армейский напиханном еще дома припасами. Достал  полу черствый хлеб, круг колбасы, пачку чай цейлонского, еще старого запаса. В подкипяченную воду сыпнув жменю заварки, прикрыл майник. В кружку налив заварено по купцу чая и, откусывая то хлеба, то колбасы, запивая чаем, размышлял, что делать со слитками? Оставить на месте, прикрыв ящики камнем, как было? Нет, как было, не получиться. Состава замазки из песка, он не знает, не строитель. Видимо, один из застреленных, был строителем, замазано     хорошо было. Если не присматриваться, не заметишь.  И одернул себя, он же заметил? Другие наткнувшись на пещерку. Что дурнее его? Надо ложиться спать. Не даром говорят: утро вечера мудренее. Ияон перекусив, запив чаем лег у костра. Не заметил как усну.
      Вот и друг появился. Посмотрел на то, как Виктор прячет ящики и, как заорет на него:
      - Ну и скотина ты Виктор!!! Еще и другом считался! Заграбастал себе золото, и домой? А КАК ЖЕ ДРУЖБА? ВОЙНА В ЧЕЧНЕ? Ты хуже предателя! – Виктор, хотел оправдаться, но, тут рев  медведя разбудил его. От  близкого от  него рева, он проснулся. Первым его порывом был не испуг рева, а от того, что это был только сон. Вздохнув от облегчения, схватил винтовку, проверил патрон, с пулей или с дробью. С этим золотом, мозги вышибло. Заменив по-быстрому с дробью на с пулей, наставил винтовку на вход пещерки и внимательно смотрел: кто полезет – человек или медведь?!
      Сегодня распечатав новый рассказ, пошел к  своим новым подружкам. ,решил спросить их. Не часто ли он ходит к ним? Надо решить с ними этот вопрос.