Моё деревенское счастье. Вонючка

Тихий день на макушке лета переходил в затяжной, тёплый вечер.
Основной народ в деревне закончив полевые работы, вернулся по своим домам и огородам.
Доярки, как их иногда грубовато называли – скотницы, встретив с пастбища и спорко подоив своих бурёнок, отправились на вечернюю дойку колхозных коров.
Ребятишки после купания коней отвели их в ночное и с уздечками возвращались в конюшню. Здесь им выпала удача. На краю деревни дед Василий на завалинке сортировал провяленные сыромятные ремни, готовясь сладить новую сбрую взамен отжившей свой век. Это, конечно, интересно.
Мальчишки мигом окружили старого шорника. Мало того, что они теперь могли увидеть интересные действия умелых рук, как прокалывать дырки для шитья дратвой и расклёпывать золотистые заклёпки, посиделки дед сопровождал неторопливыми сказками и притчами, которые пацаны слушали затаив дыхание...
Вдруг, на опушке со стороны полдневища появилась дочка Евдохи, по прозвищу  Хмелёва, потому что одна изгородь их огорода была утыкана длинными, высокими жердями и заросла густой стеной дикого хмеля.  Она приехала к матери отдыхать на всё лето из Калинина со своим отпрыском лет пяти-шести, который шустро подбежал к ребятам, перелез внутрь кружка и, капризно оттопырив губу, стал силой втискиваться между ними. Наглецов нигде не любят и, естественно, ни один не пустил. Приди он по-человечески, подростки постарше сами мигом бы нашли ему место. Деревенские ребята добрые и справедливые. А так, нахалёнок болтался по кругу, мешая всем.
Вдруг он заметил место посвободнее, которое внук предусмотрел деду для жестов руками, бросился туда и стал впихивать свою жопёнку между дедом и внуком. Саша этого не потерпел и без слов влепил затрещину от которой захватчик перевернулся и упал на четвереньки. Получив от души, малец встал на коленки, выставил маме грязные ладошки, состроил плаксивую гримасу и завопил противным гундосьем, невнятно шамкая, как американец. Здесь же подскочила мамаша и закричала на всех, что её ребёнку нигде спокойно погулять не дают…
Дед, видевший всю непотребную суету, взял орущее чадо за шиворот, как грязного котёнка за шкирку, и выбросил его из кружка к подолу орущей маменьки:
«Забери своего выпердыша, чтобы не «вонял» здесь, и не мешал нам жить...»
Она ни для кого в деревне не была авторитетом. Когда-то давно, кончив школу, уехала поступать в институт. Не сдала. Устроилась поработать в ВУЗе лаборанткой, подсуетившись сумела, как своя сотрудница, наконец, поступить, получить диплом и, по инерции, даже защитить диссертацию. С тех пор стала приезжать в деревню учить всех «тёмных» односельчанок, как нужно воспитывать детей...
Сама по молодости, привозила в деревню к маме знакомиться потенциальных женихов, которые почему-то на второй-третий день исчезали без следа. Но природа, округлые ягодицы и подрагивающая в определённых местах блузка сделали своё дело. Как смогла, родила себе самостоятельно «наследника»…
Рёв чада сменился поучающим верещанием кандидатки педагогических наук. Дед не стал вслушиваться в бурчание новомодной эмансипатки, а, дождавшись паузу, негромко, но доходчиво спросил без науки:
«Что каркаешь? Подзатыльник просишь?
До-о-олго потом икать придётся!»
Не было случая, чтобы дед поднял руку, или хотя бы шутейно замахнулся на кого-то из женщин или девчонок, но его крутой нрав среди мужиков знали все. Поэтому она на всякий случай, замолчала и пришикнув на своё чадо, бесшумно вместе со своей «вонючкой» удалилась домой в деревню.
Между ребятишками установилась тишь, да благодать, а дедушка продолжил интересные рассказы…