Сказки для Кристины

Обаятельной Вареньке, дочери Анны
Отдав последние поручения боцману, помощник капитана сухогруза «Южный», Алексей Васильевич, прихватил свой саквояж, сумку с подарками для племяшек, и по трапу спустился на берег.
Накануне «Южный», прибывший из далеких морей, стал у причала судоремонтного завода на двухнедельный осмотр. Воспользовавшись этим, Алексей взял отгул на пару дней, так как с началом ремонта не нашлось бы времени отлучиться с судна.
Сойдя на берег, Алексей, по привычке не оглядываясь на судно, за воротами судоремонтного завода пошел прямо на ближайшую остановку маршруток. Благо, квартира, которую по его просьбе приобрела младшая сестра Надежда, находилась в ближайшем микрорайоне. Но он, как всегда, сначала отправился к сестре, чтобы увидеть и поиграть с ее очаровательными полуторагодовалыми близняшками и, получив ключ от квартиры, идти к себе.
Правда, не так - то легко было оторваться от очаровательных Анабеллы и Марии. Близняшки радовались подаркам, дяде, похожему на Туземца;
темноволосому, бородатому, со странной серьгой в левом ухе. Девочки цеплялись за эту серьгу, которую Алексей надел лет десять назад как дань уважения давнишней традиции, впервые пройдя пролив Дрейка. Надежда угомонила дочерей, объяснив им, что дядя устал. Девочки затихли до поры до времени, но потом снова кинулись в объятия. Вернулся с работы супруг Надежды, Валентин, заехали братья Алексея, и застолье продлилось заполночь. Утром, после завтрака, Надежда на своей легковушке довезла Алексея до дому и уехала на работу.
Алексею квартира понравилась сразу. Двухкомнатная, на четвертом этаже, балконом выходит на городской парк, макушки деревьев колыхались на уровне окон. Он приоткрыл створку окна и шелест желтеющих осенних листьев чудесной мелодией проник в его сердце и он, в благостном расположении духа, напевал в такт осенний вальс, открыл балконную дверь, распахнул настежь окна.
Подъезд был охраняемый, опрятный. Консьержка — строгая пожилая женщина, косо глядя на его серьгу, подозрительно отнеслась к объяснениям Алексея, что он, якобы, жилец этого дома и заглянула в его паспорт.
Внутри квартира была обставлена мебелью, конечно же, с учетом разборчивого вкуса сестры, так как он, мужчина почти сорока лет, сам не сообразил бы ничего подобного.
К вечеру следующего дня у сестры собирались отметить в кругу семьи и родственников приобретение квартиры. Но это завтра. Была ещё уйма времени, и надо было зайти в ближайший ресторанчик заказать ужин на дом. А пока он включил вставленный в стенную нишу плазменный телевизор, послушал последние новости и решил чуточку подремать. Для него приобретение оказалось радостным. Позвонив и поблагодарив сестру, он погрузился в раздумья и вскоре, незаметно для себя, уснул.
Проснулся от глухих стуков по потолку. Алексей не сомневался: это ребенок топал по полу. Мягкость ударов говорили об этом. Удивленно послушал и, вспомнив племяшек, улыбнулся. Встал, в ванной умылся до пояса холодной водой, обтерся и бодро вошел в комнату. Из приоткрытого балкона доносились радостные девичьи крики, звавшие папу:
—Папа, папочка, пожалуйста, подойди. Смотри, кошка по дереву пробирается к гнезду. Ой, вороны хотят её клевать. Смотри, папа...
—Опять эти вороны. Что ты так расшумелась, Кристина, — послышался мужской голос, наверное, отца девочки, который после паузы продолжил:
— Доченька, гнездо-то пустое. Помнишь, там ведь весной грачи поселились.
— А если вороны кошку склюют?
— Не смогут. Кошка убежит. Кристина, будь умницей, скоро мама придет, а мне пора на работу. Завтра вдвоём поедем на дачу, малину собирать и грибки.
— Ой, поедем, папочка. Там так замечательно. А мама не поедет с нами?
— На этот раз нет. Она дежурит в больнице. .
— Папа, па... Я тебя люблю.
— Ну, побудь пока одна, доченька, я пойду.
— Пока, пока...
Алексей слушал, и тоскливо стало ему. Лет пятнадцать назад, если бы не отвергла его любимая девушка лишь за то, что он моряк, жизнь сложилась бы иначе, и не сидел бы он сейчас в одиночестве. С грустными думами, опершись локтями на подоконник, он слегка кашлянул.
— Дядя, Вы кто? — послышался робкий голос с верхнего балкона.
— Я? — растерялся Алексей. — Ну, Ваш новый сосед, дядя Алексей.
— А я Кристина. А моего папу зовут Виктором.
— Очень рад, Кристина Викторовна. Надеюсь, ты уже ходишь в школу?
-  Не, пока рано. Но я умею читать. И писать умею. Когда будет зима, потом весна, потом лето закончится, я пойду в школу. А вообще, тайны нельзя рассказывать другим людям.
— Думаю, я не другой, Кристина. Я же ваш сосед.
— Дядя, нельзя же девочкам выдавать свой возраст.
— Ты права, барышня. Но как же я смогу своей соседке на ее день рождения сделать подарок, не зная, сколько ей годиков.
— Ну, тогда... Ну, тогда я скажу. Но это должно быть тайной между нами, хорошо?
— Обещаю.
— Тогда... Через две недели мой день рождения. Дядя, а что ты мне подаришь?
— Что подарю? Красивую книжку и куклу, наверное.
— Ой, такая тоска от этих кукол, прямо беда.
Алексей тихо засмеялся над словами чудной девочкой и спросил:
— А что ты предпочитаешь, Кристина? Может сладости?
— Не, лучше куклу.
Она сказала это с такой обреченностью, что Алексею стало совестно.
— Кристина, ещё серьгу подарю, как у меня, хороню?
— Как у тебя? А разве дяди носят серьги?
— В особом случае. Его надевают моряки, проплывшие пролив Дрейка.
Кристина, не поняв, проговорила:
— А я каталась на маленьком кораблике.
— Ну, так тем более достойна получить серьгу.
— Дядя, а можно её увидеть?
— Ладно, попробую показать. Сейчас сниму, на ладони протяну через балкон. Может и увидишь.
Алексей так и поступил.
Ой, какая она странная. Как в мультике у разбой-пи ков. А девочкам разве такую серьгу можно носить?
— А ты хвастаться будешь перед подружками, что она у тебя есть.
— А ты именно в день моего рождения подаришь ее, да, дядя?
— Чуть пораньше. Через пару недель я буду в самом большом в мире океане.
— А серьгу в магазине купишь, да?
— Такие не продаются. Я её тебе с корабля принесу.
— Ив целом городе только мы будем с такими сережками, да?
— Именно. Я сейчас должен уходить, Кристина. Потом еще поговорим, ладно?
— Дядя Алексей... Ты хороший.
— И ты замечательная, — от души похвалил её Алексей и, со спокойствием в душе, с лёгкой улыбкой на суровом, избитом морскими ветрами лице, вошел в кухню, поставил чайник на газ, достал из холодильника нарезанные колбасу, сыр, вынул пироги с повидлом, и сел у стола, ожидая, когда закипит чайник.
И постепенно у него стало возникать чувство обретения собственного угла. Очень много значило для него, после долгих скитаний по чужим берегам, обрести свою тихую гавань, где годы спустя, когда придёт время уйти с капитанского мостика, можно будет найти свой душевный покой.
Раньше он ассоциировал домашний очаг с образом родителей. Но их давно не было в живых. Сестра и братья, имеющие свои семьи, обрадовались его приходу, но у них он был лишь гостем, и вот, наконец, у него собственный дом.
Выйдя из дома, Алексей направился в пароходство. Дел было много: надо пройти по кабинетам, принять резолюции по судну.
Вернулся домой поздно. Поужинал, некоторое время штудировал документы, и, слушая последние новости, лег спать.
Утром перед уходом из дома позвонила сестра, предупредила, что к шести вечера собираются гости. Алексей обещал освободиться от дел пораньше, чтобы прийти вовремя.
Выйдя из квартиры, вызвал лифт. По шуму можно было определить, что лифт, шедший с верхних этажей, остановился на пятом. По знакомому детскому голоску Алексей понял, что это Кристина с кем-то из родителей вошла туда. Лифт тронулся, и когда раскрыл двери перед Алексеем, у того аж дух захватило: божьи искорки в глазах, золотистые кудри, с невообразимой, завораживающей улыбкой глядела на него девочка, входившая в детство из младенчества. Каждая яркая вспышка на личике обозначала мгновенья в вечности — подобие лучей утреннего солнышка, дарующего свет и благодать.
Алексей вошел в лифт, поздоровался с отцом.
— Я узнала, узнала. Ты — дядя Алексей. У тебя серьга, я видела, — обрадованно закричала Кристина.
— Вы уже знакомы, — улыбаясь, сказал отец девочки.
— Да, верно. Через балкон. Чудная у вас дочурка.
— Ну, Кристина, разве так можно?
А я не видела раньше серьгу, которую дяди носят. Прости, папа.
Вышли из лифта, Алексей представился.
— Я ваш новый сосед. Зовут Алексеем.
—Очень приятно. А меня Виктором. Будем знакомы.
Они пожали другу другу руки.
Папа, а нельзя мой день рождения отметить пораньше?
— Это почему, Кристина?
Дядя Алексей обещал такую серьгу подарить.
— Не ставь дядю Алексея в неловкое положение. Это неприлично, Кристина.
— Ей простительно. Мы скоро отплываем к далёким берегам, так что подарю серьгу в понедельник.
— Ой, спасибушки. Дядя, а кораблик у Вас большой?
— Большой. Вон как этот дом.
— О-о-о! Акулы не смогут его проглотить, да?
— Доченька, ты видно мультиков насмотрелась. Вы уж её извините, Алексей, она у нас болтушка.
— Нет, рад слушать. Бывает, месяцами не слышу детской речи. Вот, вечером иду к племяшкам уши им грызть.
— Ой, больно, наверное. Дядя, а не лучше их туфельки грызть? Им больно не будет.
— Кристина! — упрекнул отец.
— Ну, хорошо, Кристина. До свидания, Виктор.
— До свидания, дядя. А я тебе кораблик нарисую.
Алексей растерялся от трогательных слов приветливой девчонки, и в душе появилась лёгкость. Отойдя немного, обернулся и увидал помахивание Кристининой ручки.
На вечеринке у Надежды собрались родственники и близкие друзья Алексея. Он был рад. Бог весть, когда еще сможет встретиться с дорогими сердцу людьми.
— Вот, опять соглашаешься со всеми. Скоро опять в плавание, а потом всё повторится заново. А годы-то быстро пролетают, — грустно заметила сестра.
— Надюша, дорогая. Мне и вправду, давно пора жениться. Но какая глупышка выйдет за меня замуж?
— Если бы ты дал согласие, я бы давно нашла тебе невесту.
— Обещаю сестра, в следующие прибытие — я в твоей власти.
— Ты это серьезно?
— Да.
Гости постепенно расходились. Близняшки давно спали. Валентин должен был рано утром идти на работу, поэтому лёг спать. Остались вдвоём брат и сестра. Пока Надежда готовила кофе, Алексей включил телевизор. Минут десять до полуночных новостей шла программа чрезвычайных происшествий — драки, аварии... Голос ведущего сопровождали кадры: «Сегодня днем в районе... Разбитая машина, съехавший на встречную полосу перевернутый автобус и... окровавленное, бездыханное тело Кристины. Ее отца... Машина «скорой», спасатели...»
Алексей слушал, боясь вздохнуть. Надежда удивлённо поглядела сначала на него, потом на телевизор.
— Беда какая. И так каждый день, — вздыхая, выговорила она.
Опять показали окровавленное личико Кристины... Лица несущих её на носилках спасателей... Снова голос ведущего: «...погибли — водитель легковушки, старик и ребенок».
— Бедная, совсем маленькая, — ужаснулась Надежда и выключила телевизор.
Алексей в шоке вышел на балкон. Хотя давно бросил курить, взял одну из сигарет Валентина, нервно покрутил между пальцами и отбросил в сторону.
— Что стряслось, брат? На тебе лица нет, — спросила вышедшая к нему Надежда.
— Ребенок и её отец были моими соседями.
— Боже мой, правда?
— Я днем говорил с ними, попрощался...
— Вот беда...
— Этого не должно было случиться! Никогда больше не предлагай создать семью. Не надо...
Надежда, не сказав ни слова, пошла к дочерям. Поправила одеяла, посидела у кровати, поплакала, прилегла рядом с ними.
Был выходной. Алексей заночевал у сестры, но утром не захотел поехать с ними на природу, хотя близняшки и настаивали. Он выпил кофе, попрощался и отправился к себе на квартиру. Когда двери лифта раскрылись, и в его чреве не мелькнуло солнечное личико Кристины, Алексею стало плохо. Он пешком поднялся на четвертый, вошел в квартиру, машинально открыл дверь на балкон, распахнул створку окна...
Тишина необыкновенная... Долго стоял. Пока затаившаяся в глубине души искорка надежды не погасла совсем.
Прилетели вороны. Закаркали. Кошка проползла по дереву.
Не было отклика, радостного зова. Не было Кристины. Мертвое место. Тоска пространства. И топот ножек и голос Кристины замерли в прошлом.
«Надо продать квартиру», — с грустью подумал Алексей и, прихватив вещи, перебрался на сухогруз, в свою каюту. И до отплытия больше не ступал на порог своей квартиры.
Что-то сокровенное в душе разрушилось. Жизнь оказалась такой хрупкой, незащищенной.
Алексей уходил надолго, и перед выходом в море его провожали Надежда с детьми и Валентин. Обнимая Анабеллу и Марию, Алексей давал наставление сестре:
— Храни свои маленькие сокровища, Они очень дороги для меня.
— И ты береги себя. Мы все будем ждать твоего возвращения.
— И, Надюша, найди покупателя на мою квартиру. Лучше приобрести дом на островах. Анабелла с Марией будут приезжать ко мне, а я им -— сказки рассказывать.
— Решил отдалиться, — погрустнела Надежда.
— Посмотрим, созвонимся. Если решу жениться на туземке, привезу получить твоё благословение. До встречи, дорогие мои...
Сухогруз отплыл от причала, и монотонно ревущий буксир потянул его вглубь, к фарватеру.
; ; ;
Алексей позвонил Надежде через пару месяцев из тропиков. Подробно расспросил о близняшках, поинтересовался другим. Сестра сообщила, что
Валентин нашел покупателя на его квартиру, и ждет его согласия.
- Ну и славно. Надо продать, — одобрил Алексей.
Да, Алексей, — спохватилась Надежда, — чуть не забыла сказать, что твоя соседка, Кристина, жива...
— Жива?!.. Слава тебе, Господи... Значит, жива...
- Ну, что, Алексей? Как насчет квартиры? Решился окончательно ?
— Знаешь... Пока повремени. Я подумаю и позвоню.
— Хорошо, брат. Счастливого тебе плавания. Вернешься домой, уже не отпустим. Я тебе хорошую невесту присмотрела.
 - Вернусь, но, правда, не скоро. Наше судно зафрахтовали, и мы должны отработать свой срок. И чувствую, что с годами всё больше и больше тянет к дому, к семье. Так что, это, наверное, последний мой поход.
Потом Алексей много раз звонил сестре с разных концов света. Позвонив в очередной раз, поинтересовался Кристиной, но Надежда сказала, что её мать увезла девочку в Москву, на лечение, и она сейчас там. А сама мать работает в больнице врачом, и что за ней ухаживает ее коллега, и, наверное, они скоро поженятся. Это все Надежда разузнала у консьержки, когда шла поливать цветы у Алексея.
Это хорошо, — сказал Алексей, — будет кому поддерживать Кристину.

; ; ;
Незаметно прошли месяцы. И как только «Южный» с грузом пришвартовался в одном из портов Черноморского бассейна, Алексей взял трёхдневный отпуск и поехал на поезде в родной город. Он даже не предупредил Надежду, появился неожиданно.
Племяшки, конечно, за это время немного позабыли и пришлось им заново привыкать к его шуткам.
Надежда сообщила:
— Твоя маленькая соседка уже дома, с мамой. Я позавчера была там, поливала цветы. А она песенку пела на балконе, такую грустную-грустную.
— Еще бы, у девочки отец погиб.
— Мне кажется, у её грусти иная причина. Я это чувствую.
— Может, жених матери? В этом причина?
— Не знаю. Чужая душа — потёмки. Не нам решать эту загадку.
— Знаю, что не нам. Это правда.
— Надеюсь, ты надолго, Алексей?
— Вынужден огорчить тебя, сестрёнка. Я всего на пару дней. В последний рейс отправляемся, в Индию, и потом «Южный» станет на капитальный ремонт, а я перейду на работу в пароходство.
— Жизнь не ждет, Алексей. Это не честно, ты же обещал.
— Я правду говорю. Тем более, я сейчас за капитана.
— Вот, уже и капитан. Нет, не похоже, чтобы ты оставил «Южный».
— Я более, чем серьезен, правда, Надежда. Ладно, еще поговорим. Пойду к себе, чтобы, как ты говоришь, почувствовать уют и магию родного дома.
— Я имела в виду семью, а не пустые стены. Хотя, впрочем, привыкай к своему квартирному пространству. Потом, может, почувствуешь чьё-то отсутствие.
— Ты всё о своём. Ладно, сестра, позвоню.
В квартире Алексей первым делом пошёл в ванную, побрился, принял душ. Потом сварил кофе по-восточному и, потягивая его, слушал новости по телевизору. Но всё это время, не осознавая, почему-то находился в напряжении. И понял, наконец. От отсутствия топанья ножек Кристины. Встал, вышел на балкон. Оконная дверь была приоткрыта и закреплена, чтобы не сломалась от ветра. Комнатные розы, камелии и другие экзотические и завораживающие пестротой и благоуханием цветы, подтолкнули Алексея к созерцанию.
С верхнего этажа послышался голос женщины, наверное, матери Кристины:
— Доченька, сегодня погода хорошая. Так что, можешь посидеть здесь, послушать своих ворон.
— Хорошо, мама.
Голос девочки был такой унылый, что Алексей подумал, она больна.
— А к телефону сможешь подойти?
— Да, мама. И обед найду на столе.
— Пойдем, Анна, опаздываем. По пути надо еще билеты приобрести. Она ко всему привыкла, не правда ли, Кристина? — послышался требовательный голос мужчины.
-- Да, привыкла, — робко подтвердила Кристина. Алексей вспомнил, как ласково с Кристиной разговаривал её отец, и ему стало грустно.
— Тогда, доченька, мы уходим. Когда позвоню, обязательно возьми трубку, хорошо? — предупредила мама, и они с мужчиной ушли, наверное, так как воцарилась тишина.
Алексей не знал, как начать разговор с Кристиной. Сейчас её голосок был скован и совершенно не свойственен детям. В нём отсутствовала та яркость, жизнерадостность, которая осталась в его памяти. Он кашлянул нарочито громко и с шумом раскрыл балконную дверь.
Некоторое время Кристина не реагировала. Потом спросила тихо:
— Вы, дядя Алексей с серьгой, да?
— Здравствуй, Кристина. Значит, не забыла меня. Да, я — дядя Алексей.
Опять пауза, и после она сказала, грустно-грустно:
— А мой папа умер.
— Знаю, Кристина. Я тебе очень сочувствую, но так распорядилась жизнь. Время твоего папы продолжается в Божественном небе.
— Дядя, а далеко небо, где папина душа?
— Это неведомо. Не там, где облака кочуют, солнышко греет, птицы летают и...
— Дядя, Вы не очень сильно верите в Боженьку, да?
— Почему это ? — был удивлён, и даже обижен её вопросом Алексей.
— Вы как сказку рассказываете.
— Неужели такое впечатление? Прости, Кристина.
— Дядя, а я разговариваю с Боженькой.
— Да-а?...
— Я его прошу, чтобы мне больше не повзрослеть.
— Почему? Все дети взрослеют.
— Потому что, когда я взрослой умру, папа меня ни за что не узнает.
— Вот ты о чем подумала... Папа тебя узнает по твоей любви к нему, по памяти о нём. Ты ведь всегда будешь помнить его, правда?
— Буду.
— Значит, и он с неба глядит на тебя.
— А небо сейчас синее-синее, да?
— Небо? Вообще-то, погода ясная, а тебе не видно?
— Нет, но я помню, там журавлики летели, а ночью большущая луна светила.
— Да, правда. Осенью великолепное зрелище, когда журавли улетают. И весной, когда прилетают. Это — самые чудесные мгновения природы.
— И для людей, да?
— Это трудно сказать, голубушка.
Кристина, тихонько вздохнув, и поддерживая беседу, проговорила:
— А цветы это как приложение к музыке, да?
— Да. Доченька, а ты что-нибудь улавливаешь из того, о чём мы с тобой говорим, или шутишь надо мной?
Послышался смех Кристины, и от него повеяло теми радостными нотками, что когда-то были присущи ей.
— Не, дядя, но ты красиво говоришь.
— Но я не говорил о музыке.
- А это другой дядя по радио говорил.
- Вот, чудная... Я бы сейчас с удовольствием погрыз твои уши. И на кого же ты такая умная похожа?
- На папу, — опять загрустила Кристина.
- Конечно, на него. Не на какого-нибудь немца же.
— А я и маму люблю.
— Кристина... А причем тут мама?
— А она немка, и очень, очень хорошая.
- Ну, прости, доченька, ты прямо ловишь меня на слове. Я не хотел тебя обидеть.
Кристина опять засмеялась.
- Дядя, ты хороший...
- Наверное, и смешной. Часто глупости говорю.
— Зазвенел мобильный. Звонок был из пароходства. Алексея вызывали.
— Извини, Кристина, мне надо уходить, — сказал он, и переодевшись, вышел из квартиры.

; ; ;
Утром Алексей проснулся рано. Побрился, принял душ и после завтрака привел в порядок документы. Было еще рановато для того, чтобы выйти из дома. Электричка уходила в пять вечера. Он решил хотя бы раз полить цветы и мысленно надолго попрощаться с ними.
Голосок, звучащий с верхнего балкона, удивил его. В такую рань Кристина пела песенку, тихую и грустную. Но не это удивляло, а слова:
Вороны и кошечка глупая,
Не видя больше вас, ухожу далеко,
И солнышко милое, и дядя Алексей
Буду вспоминать о вас...

Здравствуй, Кристина. О чём это ты поешь?
- Дядя Алексей? Я не пою, а разговариваю.
— Ну, ты выдумщица. Скажи, что тебе привезти из Индии?
— Из Индии... Это очень далеко?
— Очень.
— Дядя, если бы я была Вашей дочерью, меня бы взяли с Вами?
— Кристина, вообще-то детям положено быть дома, в школу ходить, учиться.
— Дядя, ты уже забыл, когда маленьким был, да?
— Почему?.. Я был бы очень счастлив, иметь такую дочь как ты.
— Нет, не были бы счастливы. Я в школу не хожу. Я больна. И мама меня оставляет. С новым женихом уходит.
— Ну, это и слепому ясно. Ты говоришь, больна. А маме нужно работать. Как же тогда взять тебя?
— Но я же ее люблю. И она меня любит. Дядя, а почему слепому всё должно быть ясно?
— Это так говорят... Надо учиться. Вот вырастишь, и поймешь маму.
— Я знаю, но мне плохо будет одной.
— О тебе заботились и всегда будут заботиться. И мама с отчимом будут счастливы. Мама будет очень рада, если ты примешь ее жениха.
— Дядя... Почему взрослые всегда правы?
— Я этого не говорю, но взрослые знают, что делать.
— Дядя... А ты уезжаешь?
— Уезжаю сегодня, в другой город. Там, в порту, мой корабль стоит.
— Я тоже уезжаю. Обещаю, я буду слушаться маму. Ты, как и мой папа, плохого не посоветовал бы, да?
— Вот и умница.
— Дядя... Я там буду скучать по тебе. Прощай.
— Кристина, это где, там? В школе, что ли?
Но Кристина уже ушла с балкона и не слышала его. Алексей полил цветы, взял саквояж и вышел из квартиры. Сначала заехал на такси к сестре, оставил ключи от квартиры, попрощался с ней. Близняшки были в садике. Потом заехал в пароходство. Посидел со знакомыми за чашкой кофе. Поговорили о былых временах. Когда вышли из кофейни, до электрички оставалось ещё пару часов и, пройдя мимо «Детского мира», Алексей вспомнил, что когда-то, до трагедии, обещал Кристине подарки. Зашел внутрь, купил пингвина и книгу сказок, прекрасно иллюстрированную. В кондитерской приобрел еще пару коробок конфет и отправился к Кристине. Старая консьержка, видя его, удивилась:
-  Вы, наверное, что-то позабыли, молодой человек?
- Я к соседке, этажом выше, и обратно.
Алексей поднялся на лифте на пятый, нажал кнопку дверного звонка, потом постучал, но никто не открыл. Спустившись на первый, попросил консьержку передать подарки в тридцать седьмую квартиру.
— Анне, что ли?
Скорее, ее дочери, Кристине.
— Передам вечером. Мать должна вернуться. Они недавно вышли. Бедная девочка...
— Знаю, у неё отец погиб. Ну, я пойду, пожалуй.
— Идите... А вот книгу Вы напрасно ей купили.
- Почему это? Прочтёт, ведь книга с хорошими картинками.
— Да как же ей прочесть?
- Как обычно. Помню, она говорила, что читать умеет.
— Когда это было, молодой человек? После аварии она ослепла.
-  Ослепла?!.
Алексея будто ударили током.
-  Как... ослепла?..
- Да, к сожалению. Мать сегодня повезла её в приют.
- Тут Алексею совсем дурно стало. Он присел рядом с- консьержкой. Та, увидев его состояние, дала воды.
— Почему в приют? — глухо спросил он.
— Считают, что так лучше. Говорят, сопротивлялась. Но сегодня, почему-то смирилась, дала согласие. Об этом с радостью говорила ее мама. Будто есть чему радоваться.
— Это я... Я уговорил послушаться мать. Правда, я не знал, что её отдают в приют, и не знал о слепоте.
— Как не знали? Со зрением было худо, что ли?
— Поймите, мы разговаривали с ней через балкон. Кристина разыграла меня. Она же умница и будто вывернула наизнанку всю мою сущность. Бог ты мой, я даже представить себе не мог! Этого не должно было случиться. Ей нужна помощь, доброе слово. А я своими идиотскими нравоучениями разрушил детские мечты, отнял надежду. Скажите, почему?
— Бывает, молодой человек. В детстве, наверное, Вас мало шлепали. Всегда легче советовать, когда дитя не твоё. А вообще, о чем мы говорим? Чем мы можем помочь? Ты уезжай, сынок. Я передам твои подарки. Главное, девочка смирилась с судьбой. Такие безропотные ангелочки тихо помирают в приютах.
— О чем Вы? Как это — помирают?
— Не телом, сынок, а душой. Мать на днях со своим хахалем уезжает за кордон.
Алексей словно отрезвел от всего услышанного. Пытался внутренне собраться. Он стал противен себе, когда понял, какую рану нанёс Кристине своими глупейшими советами.
Алексей сел в такси и помчался к сестре на работу.
— Что случилось, Алеша? Вид у тебя, прямо сказать, неважный. Мы же попрощались. Отправку отменили, да?
— Ничего не отменяли, Надя. Ты у нас хоть и младшая в семье, зато самая умная. Ты — приют и опора наша после смерти родителей. Скажи, как мне поступить?
— Братик, ты сначала объясни, что случилось. А то у тебя такой вид, словно решается твоя судьба.
— Сестра, если не судьба, то точно определение, что я не человек, а скотина.
— Даже так? Удивительно... Что стряслось?
— Кристину, мою соседку, мать отдала в приют.
— Это очень печально... Может, были причины, п веские? Матерям-одиночкам очень тяжело. Я же работаю в этой системе, и поверь, всякое случается.
— Она выходит замуж за своего коллегу и отправляется за кордон.
— И что?.. Она тебе небезразлична?
— Ну, вот она, женская логика. Не обижайся, пожалуйста. Я о Кристине говорю. Она же, она же...
И Алексей рассказал ей всё. Надежда с удивлением слушала брата и не узнавала его — внешне жесткого, никогда не раскрывавшего чувства ни перед кем, кроме племяшек. Его наивное, какое-то юношеское восприятие радовало её. «Значит, он очень даже надежен для семейного очага». В его словах улавливалась затерянная в юности, ранимая душа брата, с его отзывчивостью и состраданием. Ей было интересно, что же это за девочка, что смогла расшатать твердые устои брата. Он никогда так раньше себя не вёл. Надежда вздохнула и, улыбнувшись брату, спросила:
— Что тебя интересует? Ты же знаешь, это — моя вотчина, так что я быстро всё разузнаю о ней.
— Вот именно, сестра. Через час электричка и я не могу опоздать. Прошу тебя, узнай о ней всё. Если сможешь, поезжай к ней, отдай эту мою серьгу и возьми у консьержки в доме подарки для нее. Я не слишком обременяю тебя?
— Поезжай спокойно, брат. Обещаю, на днях съезжу к ней.
— Что бы я делал без тебя, сестренка.
— Поезжай, а то опоздаешь. И подумай о женитьбе, о собственных детях.
— Мы же договорились. Вернусь, и этот вопрос будет решен. Обещаю.
Алексей уехал. Надежда ещё долго размышляла о поведении брата и утвердилась в мысли — в Алексее заговорило не только сострадание, но и отцовские инстинкты. «Да, просто так это все не закончится», уверила она себя, и в тот же день навела справки о Кристине. Это было совсем не трудно, так как она была одним из руководителей, курирующих детские дома. Мама Кристины устроила дочь в интернат в пригороде, в получасе езды на легковушке.
После работы Надежда подъехала к дому Алексея. Она частенько бывала в его квартире и консьержка знала ее. Пользуясь случаем, Надя подробно расспросила о Кристине и её маме.
— Мать ее Анной зовут, — сказала консьержка. Неплохая, отзывчивая женщина. После смерти мужа долго лечила дочь. И в столицу с ней ездила. Всё это время ее поддерживал теперешний жених, коллега по работе.
— Она врачом работает, что ли?
— Да, работала. Но, её щеголь вбил ей в голову, что надо съездить на историческую родину родителей, заработать большие деньги, и только потом забрать Кристину. Мать долго отказывалась, и дочка тоже. Но что ей делать, ведь она уже ждет ребенка от того парня.
— Да, всё так запуталось.
— Еще бы. Остаться вдовой в такие годы. Я не оправдываю её, но она добрая. Лишнего слова не скажет. Когда мой муж захворал, она делала уколы, советовала, что и как делать. И денег не брала. Только яблоки с нашей дачи, для Кристины. Когда заикнулась о том, что определила дочь в приют, ей было стыдно смотреть мне в глаза. Это всё тот парень хотел ускорить отъезд. Чувствовал, наверное, что если задержаться, Анна может передумать. Все лучшей участи хотят.
— Нельзя построить счастье на слезах близких.
— Может, она еще передумает, заберет ребенка. Ведь она ей всё завещала: квартиру, домик за городом.
- Да, облегчила свою совесть, что называется. Да и приют — один из лучших на юге.
Надежда знала, что говорила. Она сама много раз бывала с проверками в том приюте — в пригороде, в охраняемой лесной зоне, у озера, в тиши.
На следующий день Надя предупредила супруга, чтобы забрал дочерей из садика, а сама отправилась па своей машине к Кристине. И часа не прошло, а она уже добралась до приюта.
Увидев её, персонал приюта подумал, что она опять нагрянула со своей проверкой. Все засуетились, забегали, а заведующая, выйдя и поздоровавшись, пригласила Надежду к себе в кабинет.
- Я пришла навестить соседку своего брата, поступившую к вам вчера, — пояснила Надя, увидев, как заведующая полезла в сейф за документами.
- Вот оно что, Надежда Васильевна. Вы имеете в виду Кристину? — удивилась она.
- Да, её. Мне надо передать ей подарки брата и узнать о самочувствии.
- Она сейчас температурит. Медсестра постоянно находится рядом. Так случается. Вновь прибывшие, от которых отказываются, первое время плохо себя чувствуют. Но у нас хороший психолог.
-  Знаю. У неё Божий дар. Кстати, она общалась с Кристиной?
- Она будет завтра. Умные дети, особенно в первое время, впадают в отчаяние.
— Вы не могли бы провести меня к ней?
- Конечно, Надежда Васильевна, пойдемте.
Они вошли в комнату, где находилась Кристина. Девочка лежала лицом к стене, а медсестра ласково гладила её кудри, беседуя с ней. При взгляде на неё у Надежды защемило сердце. Что-то необъяснимое было в облике девочки. Хотя Надежде за годы работы много раз приходилось видеть несчастных детей, водою случая попавших в приют, у неё никогда не возикало такого чувства, как сейчас — неосознанной близости, кровного родства. Словно это был ребенок брата.
— А вот и гости к тебе пришли, — сказала медсестра, вставая.
— Гости? Мама?.. — встрепенулась Кристина, присев на кровати и глядя в сторону Надежды. Не верилось, что она не видит.
— Нет, Кристина, я сестра дяди Алексея, Надежда. Ты ведь знаешь его, да?
— Знаю...
— Он тебе подарки прислал и свою серьгу.
— Правда? — Кристина протянула ручку.
Надежда положила серьгу на её ладонь и она прижала серьгу к щеке.
— У неё температура, — прошептала медсестра.
— А дядя Алексей сейчас далеко?
— Да, он сейчас в океане, — сказала Надежда.
— А я никогда не видела океана...
— Ну, это как море — болыпое-болыпое...
— А дядя Алексей, когда вернется, придет ко мне?
— Конечно, придет. Он просил рассказать тебе сказку. А он придумает для тебя туземную сказку.
Надежда попросила всех выйти, сняла пиджак, присела на край кровати, рядом с Кристиной.
— Тетя Надя, полежи со мной. Расскажи сказку, а когда усну, тогда уйдешь, хорошо? — голос Кристины звучал так умоляюще, что Надежда содрогнулась.
— Почему, когда уснёшь?
— Потому что... Когда проснусь, будет казаться, что слышала Вас во сне.
Невольные слёзы потекли из глаз Надежды.
— Тетя Надя, а можно я Вас запомню?
— Это как?
Кристина не объяснила. Она ощупью нашла подушку, спрятала под нее серьгу Алексея, потом потянулась к Надежде, нашла её голову, и ладонями стала касаться щек, глаз.
— Вы плакали, тётя Надя? У вас глаза мокрые.
— Это у меня глаза болят, Кристина.
— Нет, Вы плакали... Вы тоже меня жалеете. Дядя Алексей сказал, что слепых можно только жалеть.
— Мужчины всякие глупости говорят, а потом жалеют.
— Дядя Алексей тоже жалеет, да?
— Ещё бы. Он не знал, что с тобой случилось такая беда. Хотел тебя развеселить.
— Он хороший...
Кристина вздохнула.
— А теперь я расскажу тебе сказку. — Надежда, обняв ребенка, прилегла рядом и продолжила: — Я расскажу тебе об одной девочке, заблудившейся в волшебном лесу. Расскажу, как от неё скрывали солнышко, и как от этого стало кругом темным-темно.
— Ничего-ничего не видела, как я, да тетя?
— Да...
Ослабевшая от болезни, Кристина быстро заснула. Вошла заведующая, за ней медсестра. Их изумила картина уснувшей в объятиях Надежды Кристины и слёзы на глазах первой. Она тихонько освободилась из объятий Кристины, накрыла одеялом и все вышли из комнаты.
— Вы нас простите, Надежда Васильевна, но мы всегда думали, что Вы — жёсткая женщина, — сказала заведующая уже у себя в кабинете, усаживая Надю на диван, и угощая чаем и булочками.
— Спасибо за откровенность. Но я всё же мать. У меня близняшки. Вообще, странно это всё. Я, наверное, останусь, подожду, пока она проснется.
— Останетесь?
— Да... Не могу уйти. Она просила, чтобы я ушла, когда уснет, чтобы потом казалось, будто я ей во сне приснилась, а я не могу. Тяжело будет дома смотреть в глаза своих детей.
— Надежда Васильевна, так не годится. Если всё принимать так близко к сердцу...
— Брат восхищался ей, когда она была счастлива. Он просил меня поддержать ее. А сегодня... Я уже успела к ней привыкнуть.
— Все понятно, Надежда Васильевна. Ясно без лишних слов. Вы просто очень чуткая женщина. Это замечательно. Если останетесь, может, поужинаете с нами? Девочка вряд ли скоро проснется.
— Да, пожалуй. Вы простите, если чем-нибудь обременила Вас, или оторвала от работы.
— О чём Вы говорите, Надежда Васильевна, лучше пойдемте в столовую.
Надежда позвонила мужу, предупредила, что вернется поздно. Потом вошла в комнату Кристины, присела на стул и задумалась. Она смотрела на спящее личико этой необыкновенно умной девочки, ещё совсем недавно счастливой, с родителями, а нынче брошенной. Любимая, рожденная быть счастливой, она в одночасье стала беспомощной, зависящей от милости других. Постепенно угаснет её жизнерадостность, погибнут мечты, и она будет приспосабливаться к обстоятельствам.
От этих тоскливых мыслей Надежду отвлекла Кристина. Она проснулась, пошарила ручонками по постели, рядом с собой и, не обнаружив никого, вздыхая, повернулась на другой бок.
— Кристина, я здесь, не ушла, — ласково проговорила Надежда. Девочка встрепенулась, присела на постели, улыбнулась в сторону голоса и ничего не знавший о её слепоте вряд ли поверил бы, что эти сияющие глаза мертвы.
— Ну, что, барышня, отвести тебя в туалет?
— Да, тётя. Я пока ещё сама не научилась ходить туда.
Надежда, прижав к себе Кристину, довела ее до туалета, потом помогла вымыть ручки, лицо, отвела обратно, угостила ягодами и фруктами. Проговорив с девочкой какое-то время, Надежда посмотрела на часы:
- Кристина, — сказала она, — уже поздновато. Меня дочки ждут, надо поухаживать и за ними, а в воскресенье мы все вместе приедем к тебе, хорошо?
— Хорошо, тётя. Я знаю, у тебя близняшки, чьи уши дядя Алексей грызёт?
— Ты умница, всё помнишь. Да, близняшки — Анабелла и Мария.
— Тетя, когда придешь, принеси, пожалуйста, картину Боженьки.
— Ты умеешь молиться, Кристина?
— Меня папа научил. Он говорил, что когда будет очень трудно, надо Боженьке помолиться и станет легче.
— Я обязательно принесу образ Боженьки. И слушайся, пожалуйста, нянечек, хорошо? Я позвоню дяде Алексею, расскажу какая ты умница.
Надежда ушла. Дома дети уже спали. Муж, как обычно, допоздна засиделся у компьютера, делая бесконечные инженерные расчеты.
— Ну, как, Надюша, погреть для тебя ужин? — спросил он, целуя жену.
— Спасибо, милый, я хочу чаю.
— Как там девочка?
— Ангел во плоти. Такую разве можно оставить. Я бы поколотила ее мамашу. Оторваться от своей кровинушки ради призрачного счастья.
— Ладно, не переживай. Девочка жива и слава Богу. Надежда вошла в спальню дочерей. Поправила одеяло, перекрестила их и вышла. Несмотря на позднее время, позвонила брату.
— Здравствуй, Алексей. Не разбудила тебя?
— Куда там, разбудить. У нас здесь полдень. Океан что-то возмущён. Видно шторм намечается. Рассказывай, сестренка, что нового? Как там наши поживают?
— Всё хорошо, Алексей. Я сегодня была у Кристины.
— Как она?
— Ничего, держится. Твою серьгу спрятала под подушку. Слушай, придумай для неё короткую сказку. В воскресенье позвоню от неё, расскажешь, ладно?
— Сказку? Надя, ты же знаешь, я плохой сказочник.
— Не оправдывайся, это всего лишь сказка. До воскресения, брат, пока. Будь осторожен в шторм.
Анабеллу и Марию, двухлетних девчонок, очень даже заинтересовала поездка к слепой девочке. Они без конца расспрашивали маму о Кристине и уже в воскресенье, когда вместе с мамой ехали в машине, были почти серьёзны.
Сёстры быстро привыкли к Кристине, и к концу дня, когда надо было возвращаться домой, отказывались слушать мать и уезжать.
— А если ей надо будет воды подать? — жалобно спрашивала Анабелла.
— А если ей ночью страшно станет? — вторила сестре Мария.
Но мама уговорила их, сказав, что утром им нужно в садик, но в следующее воскресенье они опять приедут к Кристине. Попрощавшись, девочки уехали.
По пути домой девочки дулись на мать, долго отказываясь говорить с ней, но потом помирились, взяв с нее обещание, что будут посещать Кристину. Надежда заметила, как переменились дети. В их разговорах появилась рассудительность. И каждое воскресенье поездка для них становилась праздником. Сестрёнки, держась за руки Кристины, прогуливались по берегу озера, рассказывая ей о диких гусях, о сказочном лесе за озером, где должно быть, находится домик Бабы Яги.
— Знаете, эта девочка — волшебница, — восхищенно говорила о Кристине заведующая приютом. — Персонал приюта уже не может обходиться без нее. У нее есть дар располагать людей к себе. Она уже побывала у других детей, поскольку смогла ориентироваться в комнате и коридоре. Она придумывает и рассказывает сказки тем детям, кто не может встать. Персонал ее воспринимает как помощницу, а не пациента. Вы, правда, спасли девчонку, — твердила заведующая.
— А знаете, возможно, она спасла меня больше чем я ее.
— Как это понимать?
— Да очень просто. Дом, дети, работа, суета. Это как бесконечный конвейер. Теряется самое важное в жизни. Горе этой девочки заставило меня по-другому посмотреть на нашу жизнь, увидеть в ней радость, почувствовать благодарность к Богу за то, что именно такое счастье, как дом и семья. И знаете, я по-другому отношусь к заботе обо мне мужа, к дочерям, к работе, ко всему. Я будто проснулась после долгой спячки. Да, у меня к Вам просьба, в выходные мы хотели бы за брать Кристину к себе, можно?
— Можно, конечно.
— А сколько месяцев прошло? Что слышно о матери?
— Она часто звонила, но последние месяц-полтора совсем пропала.
— А есть её координаты?
— Есть, конечно.
- Скоро брат приедет. Надо будет с ним посоветоваться  и решить, наконец, эту проблему.
- Проблему? Вы, собственно, о чём, Надежда Васильевна?
— Об удочерении...
- Вот оно что... И Вы решитесь на это?
— Это решили мои дочери, Кристина им как родная...
— Может поинтересоваться, как на это отреагирует её родная мать?
- Мать уже отреагировала. Бросила дитя. Вообще-то пожалуйста, наведите справки, может действительно, получится.
— Вы сказали о Вашем брате. Это он хочет удочерить Кристину?
- Да, но беда в том, что он не женат.
— Это верно. Вы сами знаете, что в таком случае удочерение невозможно, но если Вы...
— Свяжитесь с родной матерью, узнайте, пожалуйста.
Возвращался Алексей. Сухогруз ставили на плановый осмотр. Он прекрасно понимал, что ремонт будет длиться больше года.
Был будничный день, когда Алексей сообщил о своем приезде Надежде.
— Ну, что, сестра, готова твоя невеста? — спросил он с иронией.
— Не по телефону, Алексей, и не только о невесте.
— О ком же ещё?
— Будто не догадываешься. Поедешь к ней? Сегодня пятница, надо вечерком забрать её к нам домой.
— Ты... ты о Кристине говоришь, да, сестра?
— А о ком же ещё...
— Я всегда был уверен, что ты самая-самая в нашем семействе.
— Самая какая?
— Чудесная. Тобой можно гордиться. Я обязательно поеду.
— Алексей, поезжай пораньше, обрадуй девочку. Я позвоню, предупрежу заведующую, — сказала Надежда.
В приюте уже были извещены о его приезде.
— Она сидит под деревом, у воды, с медсестрой, — сказала заведующая. — Нянечка проводит Вас к ней.
— Вы кем будете этой девочке? — подозрительно глядя на разбойничью внешность Алексея, спросила старая няня.
— Разве я похож на чужого? — задал встречный вопрос Алексей.
— Если близкий ей человек, значит, хуже чужого — бессердечный...
— Перестаньте винить меня. Не моя вина, что она оказалась здесь...
— Боитесь сказать — брошенной. Слава Богу, с ней рядом оказалась Надежда Васильевна.
— Так я её брат, Алексей.
— Простите, пожалуйста. Я думала, Вы со стороны матери. Так Вы тот, кого наша девочка называет ухогрызом?
— Да, именно.
— Ну, вот и она, сидит на скамейке и, наверное, рассказывает сказки воображаемому дяде Алексею или кормит крошками голубей.
— А почему она одна?..
— Любит одиночество. Она такая послушная, никогда не капризничает, ведет себя будто обречённая.
— Спасибо. Пойду к ней.
Алексей волновался. Он понимал, что вся его жизнь, прожитая до этого момента, была всего лишь прелюдией к иной, невообразимо новой жизни, на порог которой он должен был вступить и... уже вступил.
А Кристина, кормящая крошками голубей, радующаяся их воркованию, по голосам распознающая их, беседующая с ними и не подозревала о близости Алексея.
Её личико, покрытое веснушками, золотистые кудри, голос, невероятно мелодичный, как отголосок музыки, дали Алексею проникнуть в суть родительского счастья, веру в то, что это дитя рождено, чтобы стать его дочерью, что это крохотное существо является его продолжением.
— Кристина...
Девочка замерла, вся превратившись в слух. Затем робко произнесла:
— Дядя Алексей?..
— Здравствуй, умница. Да, это я, сосед с нижнего этажа.
— Я тебя ждала, дядя. А ты не стесняешься, что я слепая?
— И ты могла такое подумать обо мне? Похоже, это я слепой, доченька. Ну, иди ко мне.
Он поднял Кристину, прижал к себе и, прошагал бы вдоль всего берега, если бы его не остановило необъяснимое чувство бездны под ногами. Первобытный страх, что уронит её, заставил присесть на скамью.
— А тетя Надя придет?
Придет, скоро придёт, и мы поедем к Анабелле и Марии.
Что-то непонятное происходило в душе Алексея. Слабенькие ручки Кристины, обнимавшие его голову, её дыхание, стук сердечка, словно вытягивали его из беспечной холостяцкой жизни, возрождали родительские инстинкты и эти минуты, несущие в себе оттенок вечности, пока он держал Кристину в объятиях, утвердили его в правильности решения сестры удочерить этого ангела. Что без её присутствия всё опустеет вокруг, и что жизнь без нее вообще невозможна.
На пути домой, на заднем сидении машины, Алексей рассказывал племяшкам и Кристине выдуманную им сказку про дельфинов, фей и других созданий.
Сидя за рулем, Надежда иногда бросала взгляд на зеркало заднего вида и тайком утирала слёзы. Она вспоминала детство, когда Алексей, будучи старше её на шесть лет, с тем же вдохновением рассказывал ей чарующие сказки. А потом жизнь закрутила брата и теперь его возвращение в семью бесконечно радовало. Главным же было то, что его приезд с Кристиной означал возвращение повзрослевшему брату его собственного утерянного детства.
Следующие недели Надежда вплотную занималась удочерением Кристины.
Сначала ни заведующая, ни Надежда не были уверены в том, что родная мать откажется от дочери. Но когда, после официальных запросов, получили согласие матери, были удивлены и безгранично рады.
- Я вспомнила, сказала заведующая, — она ведь ждет ребенка. Может, именно это и подтолкнуло ее к этому шагу?
- Может быть. Я тоже слышала о ее беременности — подтвердила Надежда.
Когда Кристине сообщили, что тетя Надя забирает к себе, девочка почему-то погрустнела и спросила тихим голоском:
— А мама больше не придет?
Что ей могли на это сказать? — утешали, говорили, что когда-нибудь обязательно придёт, но сейчас она далеко, в другой стране.
; ; ;
Алексей уволился с должности капитана, но работал в пароходстве старшим инспектором. Уже более полугода он после работы и в выходные помогал Надежде ухаживать за детьми — «за тремя сестрицами», как любил говаривать он. Надежде так было значительно легче, и главное, ей не пришлось уходить с работы, как она намеревалась.
День был ясный, весенний. Надежда заехала на работу, откуда, ближе к обеду, должна была ехать на совещание. С самого утра её не оставляло какое-то гнетущее чувство неясной обеспокоенности, чего-то непредвиденного. Сидя в кабинете, она штудировала отчёты. Вошла секретарь, оторвав от раздумий:
— Надежда Васильевна, к Вам посетительница.
— Но, я должна скоро уехать. Может, после обеда?
— Она хочет узнать о своей дочери.
— О дочери?.. — Надежда надолго замолчала. Не Анной ли её зовут?
— Да, она именно так представилась.
—Пускай войдет, — сказала Надежда, внутренне настроившись отомстить за Кристину, за детские страдания. Даже хотела быть в разговоре грубой, и раз и навсегда отгородить Кристину от матери. Но... сердце защемило, когда увидела во взрослом ставшие уже родными черты Кристины. На мгновение Надежда пожалела, что согласилась её принять.
Анна вошла, поздоровалась и, нерешительно встала у двери.
— Проходите, садитесь, пожалуйста. Вы по какому вопросу? — спросила Надежда, хотя прекрасно знала о цели прихода.
— Надежда Васильевна... Я хотела спросить... хотела. ..
— Вы не волнуйтесь, выпейте воды, — спохватилась Надя, увидев слёзы на глазах посетительницы.
— Спасибо. Я понимаю. Вы спешите. Я к Вам с просьбой. Мне сказали, что именно Вы всё решаете.
— Не я, а закон. Если Вы пришли узнать об усыновлённых детях, то мы даем информацию об их состоянии. На этом наша миссия заканчивается. Вступает в силу закон об ответственности.
— Я понимаю, но, умоляю Вас, выслушайте меня.
— Не волнуйтесь, Анна...
— Вы знаете моё имя?
— Пришлось узнать. Скажите, как Вы могли отказаться от дочери?
— Я не отказывалась. Я думала, всё можно исправить. Меня вынудили обстоятельства. Скажите, как можно вернуть мою дочку?
— Это, к сожалению, уже невозможно. Её удочерили, а значит, к ней уже привыкли и любят как собственное дитя.
— Понимаете, я ждала ребенка и сильно болела. Супруг, если его можно так назвать, обобрал меня до нитки и исчез. Я была в отчаянии, одна, на чужбине, думала, что приют и удочерение — это спасение для моей дочери. Если я гибну, пусть хоть она выживет. Однако немцы оказались милосердными, помогли, и я выкарабкалась.
Пока Анна говорила, Надежда внимательно ее слушала и, интуитивно — по выражению ее лица, тону голоса почувствовала, что та говорит правду. Но... вернуть Кристину? Никогда! Материнский инстинкт не позволит ей это сделать. Да и не могла она травмировать дочерей, Алексея, который будто обрел новую жизнь.
— Да, но, к сожалению, я ничем не могу Вам помочь, — отведя взгляд в сторону, сказала Надежда.
— А как она?..
— Вы не волнуйтесь о её судьбе. И Вы, действительно спасли ее, согласившись на удочерение. Она... хорошо чувствует себя в новой семье. У неё есть теперь сестры-близняшки, младше ее, они души не чают в Кристине. И... поверьте, насколько я знаю, в той семье не настраивают Кристину против родной матери. Когда она вспоминает о Вас, ей говорят, что Вы далеко, в другой стране, и что на ее двадцатилетие мама сможет навестить дочку.
— Двадцатилетие? Боже мой, я что, столько времени не смогу увидеть дочь?
— К сожалению. Знаете... — Надежда на секунду заколебалась, но, внутренне, приняв решение, продолжила: — Если Вы не станете её преследовать, я могла бы показать Вам её фотографию с сестрами.
— Умоляю, покажите. Клянусь, что не стану преследовать, если она счастлива.
— Она счастлива, уверяю Вас. Вот, возьмите фотографию, — и Надежда протянула ей цветную фотографию девочек.
Анна взяла, посмотрела и, прильнув щекой к фотографии, зарыдала. Надежда успокоила её, дала воды. Анна, наконец, встала, растерянно поглядела вокруг, отдала фотографию и пошла к двери.
— Да, ещё одно, — остановила ее Надежда. — Хотя У Кристины есть приемные родители, и именно они решают такие вопросы, но, думаю, стоит Вам сообщить.
— Что-то серьезное? — обернувшись, тревожно спросила Анна.
— Очень важное для Кристины. Ее хотят увезти за границу.
Насовсем? — ужаснулась Анна.
— Нет, что Вы, не беспокойтесь. Просто хотят попробовать восстановить зрение Кристины в одной из ведущих клиник.
— Надежда Васильевна, прошу Вас, умоляю. Скажите, если нужны деньги, я продам квартиру, дачу. Это же всё ей завещано.
— Успокойтесь, денег достаточно. Не волнуйтесь, мы Вам обязательно сообщим о результатах. Вы только оставьте телефон и адрес.
У Анны в глазах промелькнула искорка надежды. Она быстро написала адрес, телефон и место работы в Германии.
— Я уезжаю завтра вечером, на поезде. Если будете в тех краях, приходите, пожалуйста.
— Не знаю, Анна. Поезжайте с Богом.
— Спасибо. Вы очень милая женщина. Я совсем другой Вас себе представляла. Разрешите мне, пожалуйста, взять фотографию с собой.
— Да, пожалуйста, возьмите.
Анна взяла фотографию, посмотрела на неё перед тем, как положить в сумку, и заметила обручальное кольцо на женской руке, лежащей на плече Кристины. Вспомнила кольцо на руке Надежды, когда та подавала ей воду, снова сравнила, опустила взгляд, положила фотографию в сумочку, посмотрела на Надежду и, увидев в ее глазах сострадание, переживание, не меньше своего, глубоко вздохнула, подошла, поцеловала руку и, не оборачиваясь, вышла из комнаты.
Надежда, не успевшая отреагировать на поступок Анны, обессилено опустилась обратно в кресло и, обхватив голову руками, все думала, думала. У неё самой хлынули бы слезы, если бы она не вызвала секретаря.
Анна вышла на улицу из здания в тот момент, когда перед ним остановилась легковушка. С шумом и смехом с заднего сидения выскочили чудесные дети, похожие друг на друга, как две капли воды, потом вышел водитель, бородатый мужчина и, обойдя вокруг машины, взял за руку и помог выйти из другой двери смеющейся Кристине, которая тут же попала в его объятия.
Анна от увиденного чуть в обморок не упала. Мужчина с детьми, пройдя мимо, вошел в здание. Анна тайком перекрестила головку дочери на руках Алексея, и, убедившись, что девочка действительно счастлива, быстро ушла, чтобы Надежда не увидела.
— Зачем вы сюда пришли? Я ведь уезжаю, — встревожено спросила Надежда.
Усадив детей на диван, брат с сестрой подошли к окну.
-  Надя, чем ты так обеспокоена?
— Скажи, ты не встретил на входе женщину?
-- Не обратил внимания. А что?
— Она была здесь, — шепотом сказала Надежда. Алексей понял и помрачнел.
— Мы никому не отдадим Кристину. Ты что, забыла? Сейчас в городе находится известный офтальмолог. Мы же хотели у него проконсультироваться насчёт поездки за рубеж.
— Ох, да, я совсем забыла. Тогда я никуда не поеду.
Вечером, когда дети улеглись, а Алексей играл с зятем в шахматы, к ним подошла Надежда.
— Знаешь, Алексей, а она, между прочим, очень милая женщина.
— Она оставила Кристину, и для меня она — грешница, — рявкнул Алексей, не давая Надежде договорить.
-  Кто — она? — спросил ни о чем не подозревающий супруг.
— Мать Кристины.
— Да ну...
— Насколько я знаю, матерью Кристины являешься ты — с упрёком отрезал Алексей.
Надежда лишь головой покачала и ушла к себе.
По пятницам всё семейство уезжало на природу. Обычно для отдыха они выбирали место у водопада. в верховьях ущелий, ближе к перевалам, где от взгляда на склоны горных гряд захватывало дух. Горы сверкали белизной и мириадами альпийских фиалок. Поодаль от водопада, вблизи самшитовых зарослей расстилали одеяло, и дети втроём усаживаясь на него, играли и кувыркались. А взрослые, следя за ними, накрывали на стол.
Отдых в этом первозданном уголке, благотворно влиял на детей. Кристина захотела, чтобы ее посадили на краю водоема, и с восторгом долго бултыхала по воде ножками. Рядом Анабелла с Марией собирали с кустов ягодки, чтобы дома с мамой сделать бусы.
Взрослые увлеклись разговором, и никто не заметил, как Кристина соскользнула с камня в воду, и течение мгновенно унесло её. Пронзительный крик Анабеллы заставил всех вздрогнуть. Алексей тут же метнулся вдоль берега вниз по течению, бросился наперерез в воду, схватил не успевшую испугаться Кристину и, доплыв до берега, передал девочку зятю. Дрожа от ужаса, Надя быстро сняла с Кристины одежду, растёрла полотенцем, обмотала одеялом и уже не выпускала из объятий. Испуганных девочек успокоили.
— Тётя Надя, — будто ничего не произошло, мелодичным голоском сказала Кристина, — у тебя волосы распущены и опять ты плачешь.
— Что-о? Доченька, Кристина... Ты видишь?!.
— Да, но плохо. Голова болит. Не могу долго смотреть.
— Ты моя умница, ангелочек ты мой...
После этого знакового случая и решили показать Кристину заезжей знаменитости — столичному офтальмологу. Случилось это именно в тот день, когда объявилась Анна. После обследования врачом, диагноза и рекомендаций, основательно подумав, решили ускорить поездку.
Прошло более двух месяцев с того дня, как Надежда познакомила Алексея с одной разведённой женщиной, своей знакомой, поэтому на намеки сестры об Анне он не реагировал никак. Тем временем Надежда поняла, что ей не выбрать невесту для Алексея.
В ту ночь Надежда почти не сомкнула глаз. А рано утром, пока все еще спали, отправилась на вокзал. До отправления поезда оставалась пара часов, и состав пока не подавали. Пройдя по перрону, нашла Анну. Одна, с сумкой, она сидела задумчиво и отрешенно, и не заметила Надежды.
— Здравствуйте, Анна.
От неожиданности Анна привстала.
— Здравствуйте, — только и смогла произнести она.
— Значит, уезжаете?.. Вы её видели, ведь так?
Анна не ответила, но появившиеся на её глазах слезы, говорили сами за себя.
— Да, совсем случайно, когда выходила от Вас. Я ведь ещё у Вас в кабинете, догадалась, что это Вы удочерили Кристину, — наконец промолвила она.
— Догадались?
— Да... Ваша рука с обручальным кольцом на фотографии.
— Простите, что причинили Вам страдания. Просто, мы все так привыкли к Кристине и любим её, как родную. Без неё тяжко будет.
—И это Вы говорите мне, матери? Вы хоть понимаете, каково сейчас мне?
— Простите меня, пожалуйста, и... если сможете, не уезжайте сегодня.
Искорка надежды появилась в глазах Анны, но тут же угасла.
— А какой в этом смысл? Вы... Вы для меня святы и ради Вас я могу остаться здесь и на год и на два, лишь бы...
— Не надо, пожалуйста. Всему свое время. Просто Вам надо отложить поездку на несколько дней.
— На несколько дней? Вообще, это возможно. Просто я спешу к своей младшей дочке, Луизе. Ей ведь и годика нет, я её оставила с няней.
— Ах, да, я совсем забыла. Но, если это возможно, останьтесь, пожалуйста. Я хочу попросить Вас исправить одну мою ошибку, а заодно помочь и себе.
— Как это — исправить?
— Это долгий разговор. Ну что, остаётесь?
— Хорошо, я согласна, — с лёгким вздохом ответила Анна. — Только нужно сдать билет.
— Спасибо. Давайте одну Вашу сумку и пойдем. Потом я сниму номер в гостинице.
— Зачем? У меня же есть квартира.
— Да? Вы ведь говорили, что пережили огромные трудности, так ведь? И не продали квартиру? А зачем она Вам?
— Но она Кристине завещана. Как я могла?
— Скажите, пожалуйста! Почему же тогда оставили Кристину?
— Я же говорила, глупая была, послушалась мужа, что, дескать, наладим там жизнь и тогда Кристину заберем. Остальное Вы знаете.
Анна сдала билет, и они пошли к ожидавшему их джипу. Надежда села в машину, а Анна, увидев сидящих впереди себя высоких, странных на вид парней, на мгновение заколебалась, но машинально уселась вслед за Надеждой.
В пути Надя, заметив побледневшее лицо Анны и догадавшись, о чем та подумала, поразилась собственной неразумности и попросила остановить машину.
— Останови, Олег, мы здесь выйдем.
Племянник остановил машину около городского парка, и они вышли.
— Ты совсем сдурела? Как ты могла подумать такое обо мне? — в сердцах спросила Надежда.
— Прости, пожалуйста. Я нужна своей младшей дочери и всякие мысли лезут в голову, — и Анна разрыдалась.
— Была бы возможность, я бы и тебя удочерила и твою младшую дочь, — грустно улыбаясь, сказала Надежда.
Так вдруг они перешли на «ты». Присели на скамью в тени парковых деревьев.
- Я хочу объяснить, чем ты можешь помочь, — глядя в успокоившиеся глаза Анны, сказала Надежда. — Месяца три назад, по глупости, я познакомила своего брата, Алексея, кстати, твоего соседа с четвертого пажа, с одной женщиной.
— Алексея? Соседа? Я помню соседа с четвертого этажа, какого-то моряка, с которым часто беседовала Кристина.
— Это и есть мой брат. Он же и удочерил Кристину, но, так как он не женат, то в роли матери пришлось выступить мне.
-  Боже мой, я бы никогда не подумала. Кристина же обожала его.
- Это было взаимно. Как только он узнал, что Кристина в приюте, решил бросить теплоход, капитанскую должность и удочерить девочку. Но я сделала глупость — познакомила его с одной моей знакомой. А она оказалась настоящей дрянью. Началась бесконечная череда ресторанов, подарков и прочего. Если они с Алексеем поженятся, то представь, какой будет жизнь Кристины и вообще, будущее твоей дочери и моего брата. Тем более, он уже не юнец. Помоги отвадить от него эту девицу.
- Но как? Явиться к нему и сказать, что я — мать Кристины?
— Ни в коем случае. Он ненавидит мать Кристины.
— Я понимаю, я это заслужила.
— Перестань. Ты заслужила прощения и любви.
А как я её отважу?
Ты так похожа на Кристину, что, заглянув в твои глаза, Алексей всё поймет.
А что нужно делать?
Как что? Замаскироваться. Надень темные очки. Да, гардероб — это моя забота, а притворство твоя, кстати, ты от природы очень привлекательна, так что не придётся особенно притворяться.
— Спасибо, конечно, но это безумие какое-то. Может, Алексей действительно влюблён, а мы разрушим его любовь?
— Да она, прости меня Господи, таких как Алексей, наверное, уже десяток имела. Я об этом позже узнала. А он — всю жизнь в море, далёк от семейных и любовных сложностей. Будто из инкубатора выпущен. Ну и девка вцепилась в него, как коршун.
Впервые за всё время разговора на лице Анны появилась добрая улыбка.
— В школьные годы я играла главные роли в спектаклях. Я попробую, — сказала она, — но мне не приходилось разыгрывать людей. Боюсь, не получится.
— Иногда женщине полезно стать актрисой. Главное, быть самой собой. Мужчин всегда можно убедить. Они как младенцы.
— А что, собственно, надо делать?
— До нашего с Алексеем и Кристиной отъезда, нужно попытаться хотя бы ослабить их связь. А потом я всё улажу.
— Вы... Вы скоро увезете Кристину?
Видя, какой тревогой охвачена Анна, Надя напустила на себя беспечный вид.
— Скоро. Я тебе сообщу. И... раскрою ещё один секрет. Он обрадует тебя.
— И... какой же?
— Кристина уже видит, только очень смутно.
Надежда не успела договорить, как Анна схватила её руку, поднесла к губам и принялась целовать.
— Анна, перестань, так нельзя. Ведь так должно было случиться. Она не от рождения слепа.
— Я пойду, обязательно пойду в церковь. За тебя, за Алексея, за вашу доброту свечку поставлю. Наденька, ты мне стала как сестра, честное слово. А скажи, дорогая, как это случилось?
— Об этом я тебе точно не расскажу. А то ты, чего доброго, в обморок упадёшь. Самое главное, что она уже видит. И... для благополучия их обоих, помоги Алексею отвязаться от этой женщины. Учти, она заигрывает и с Кристиной. Очень хочет ей понравиться. И это радует Алексея.
— Не может быть. Это правда? Но тогда... тогда я не только буду актрисой. Только скажи, что делать!
— Спасибо, Анна. Уверяю, ты об этом не пожалеешь. Когда завтра будешь на квартире, мы, под предлогом поливки цветов тоже придем туда. Я с ней побеседую на балконе, и ты сможешь услышать голос дочери. Но будет и Алексей, так что, пожалуйста, постарайся не выдать себя. Если брат узнает о нашей затее, то сама понимаешь, он — моряк, возьмет Кристину и исчезнет в какой-нибудь далекой стране.
— Ой, нет, только не это. Я буду сидеть тихо, как мышка. Обещаю.
— Вот тогда я и занесу твою одежду. Под каким-нибудь предлогом поднимусь и передам.
— Может быть, не нужно одежды? Зачем лишние расходы?
— Ты должна выглядеть привлекательно и загадочно.
— А сейчас я разве плохо выгляжу? — обиделась Анна.
— Ради Бога, у тебя всё нормально. Я говорю о женской привлекательности.
— Значит, я должна понравиться Алексею?
— Придётся. А как же ты иначе сможешь помочь?
— Но я его совсем не знаю.
— Ты же сама призналась, что благодарна ему за Кристину и, если твоя дочь обожает его...
— Обещаю, он забудет об этой женщине, а потом посмотрим.
— Ну и хорошо. Сейчас поймаю такси, довезу тебя до дома, сама — на работу, а завтра, на своей машине заеду за тобой и мы прошвырнемся по магазинам.


;;;
На следующий день Надежда подъехала к дому Анны. Консьержка давно поменялась и ни Анну, ни её историю никто не знал.
К обеду они побывали в нескольких модных бутиках и наряды, которые приобрела Надежда, серьезно смущали Анну.
— Ради Бога, это же очень дорого. Я бы сама никогда не смогла это купить. После окончания этой истории, я все тебе верну.
— Перестань. Прими это в знак благодарности за Кристину, которая принесла радость моим дочерям и всем нам.
Заехали к Анне. Она поднялась, переоделась в одну из обновок и вскоре, спустилась. При виде ее, Надежда так и ахнула. Анна из милой, но неприметной женщины превратилась в принцессу.
— По правде говоря, я как женщина, завидую тебе. С твоей фигурой и красотой надо было идти работать моделью, а не врачом. Ладно, через полчаса Алексей заедет с той дамой в ресторан. Я на работе Алексея договорилась и взяла документы. Передашь ему. Ну, а спектакль за тобой. Да, этой девице скажешь, что недавно столкнулась с её бывшим муженьком, и что он очень скучает по ней.
— А как её зовут?
— Юлей. Не забудешь? А супруга — Игорем.
Игорь, Юля... Хорошо, не забуду. Знаешь, не думала что придётся играть.
— Женщине всегда нужно быть чуть-чуть актрисой... Смотри, вон они идут. Я ей покажу, как обманывать моего брата.
— Скажи, Надя, брат для тебя много значит?
Очень. После смерти родителей он столько лет содержал семью, платил за мою учебу, а мог бы наладить свою жизнь ещё тогда, но семья была для него дороже.
- И последний вопрос. Насчёт меня — ты не ошибаешься?
- Насчёт тебя? Нет, конечно.
— Спасибо. Ну, я пошла.
Алексей со своей знакомой сидел за столиком бара, сделав заказ и одновременно о чём-то беседуя. Неизвестно откуда появившаяся девушка в шляпе, тёмных очках, с распущенными золотистыми кудрями, будто спустившаяся с полотен Боттичелли, в удивительном наряде, грациозно подошла к столику и сказала, словно продолжая давно начатый разговор:
— Мы же договорились, Алексей, что я не буду вечно за тобой таскать отчеты. Шеф уже отдал распоряжение, поставил печать и штамп. Вот, забери. — И, будто только заметив Юлю, радостно продолжила: — Ой, привет, подруга. Видела твоего муженька. Привет передаёт. Сожалеет, что прогнал. Говорит, согласен принять обратно, лишь бы ты не пила.
И не дожидаясь реакции на свои слова, оставив опешившую пару в полной растерянности, исчезла. Каким был разговор этой пары дальше, ни Анна, ни Надежда не знали, но к вечеру Алексей заехал к сестре в очень мрачном настроении.
— Что случилось, на тебе лица нет, уволили что ли? — сделав встревоженный вид, спросила Надежда.
— Если бы так, сестрёнка. Одна идиотка своей тирадой испортила мне всю жизнь. Найду её, честное слово, ноги переломаю.
И Алексей подробно рассказал о произошедшем. Надя, еле сдерживая смех, спросила:
— А какая она была из себя? Может, приревновала?
— Что-о? Вот, завтра разыщу её, тогда она у меня поревнует. Наверняка, из нашей конторы. Бумаги-то действительно мои принесла.
— Хотя бы красивая?
— Да, на черта мне её красота. Может и красивая. Глаз-то я не видел. А так одета не как секретарша и походка прямо заокеанской модели. Да, ладно. Где дети? Лучше пойду к ним.
— Скоро придут. Муж гуляет с ними в парке. Давай я тебе пока кофе приготовлю, хорошо?
— Нет, я сегодня не в духе. Лучше пойду домой. Завтра рано вставать — пойдем с комиссией на сухогруз.
— Алексей, пока не ушел, скажи. Та девица правду говорила?
— Не думаю. Юля рыдала целый час. Говорила, у неё нет такой подруги.
— А насчёт мужа?
— Это неприлично — не доверять ей. Ладно, я не хочу говорить об этом. Пока сестренка, до завтра.
На следующий день, при встрече, Надежда пересказала Анне вчерашний разговор с братом. Та смущённо выслушала, не веря, что виновницей случившегося была она, и сказала с отчаянием в голосе:
— Он теперь точно меня ещё больше возненавидит и не даст встретиться с Кристиной.
— Да, не кисни ты, я же с тобой. Мужчины — это большие дети. Нужно просто ошеломить его. Подожди, дай-ка я позвоню ему, скажу кое-что. Он поверит сестре.
— Пожалуйста, не надо портить с ним отношения хотя бы тебе.
— Ничего, выживет. Если рядом Кристина, его страдания долго не длятся.
Надежда позвонила.
— Что-то случилось? Ты откуда звонишь? — забеспокоился Алексей.
— Я выяснила, что та незнакомка оказалась права.
— О чём ты? Ты с ума сошла? Кто тебя просил? — возмутился Алексей и бросил трубку.
— Вот мы с тобой и оказались в одинаковом положении. Я сама кашу заварила, мне и расхлебывать, — вздыхая, сказала Надежда.
Теперь уже Анна утешала Надежду:
— Ну, не волнуйся. Ты же предприимчивая. Обязательно что-нибудь придумаешь.
Его надо не успокаивать, его надо ошеломить.
- Как?
- Твоей красотой, обаянием.
Ой, нет. Я боюсь его. Он точно мне ноги переломает.
— Тебе? Матери Кристины? Никогда! Итак, будем действовать.
— Сегодня?
— Нет, завтра. Сегодня мне нужно помириться с ним. Он наверняка ко мне не придет. Рассердился. Я не возьму детей, и сама приду к нему, а ты — будь дома. Я с Кристиной выйду на балкон, и ты услышишь ее щебетание.
— Спасибо тебе, — с чувством сказала Анна, прижав ладонь Надежды к своей щеке.
- Только не выдавай себя, — растроганно предупредила Надежда, и они расстались.
Действительно, впервые Алексей после работы не заехал к сестре, как делал всегда. В одиночестве посидел в кафе, поужинал и побродил по городу. Только  успел войти в квартиру, как раздался звонок. Сначала он подумал, что это телефон, но потом подошел к входной двери, открыл ее, и оказался в радостных объятьях Кристины и близняшек. И тут же вся его хандра улетучилась. Он улыбнулся сестре, закрыл за дверь и пригласил всех на кухню, чтобы угостить чем-нибудь вкусненьким.
-- Я пирожки принесла. Сама пекла. И клубничное варенье, — сказала Надежда, помогая Алексею накрыть на стол.
Позже, когда все встали из-за стола, Надежда вышла с Кристиной на балкон. Вечерний птичий гвалт, карканье ворон, шелест листьев на кронах деревьев привели Кристину в неописуемый восторг.
— Я помню, я здесь раньше была. Кошку помню, н как дядя Алексей со мной разговаривал.
— Правильно. Это же квартира дяди Алексея, а наверху — твоя.
— Да? И мамина тоже?
— Конечно, доченька.
— Тетя, а там никого-никого нет?
— Никого, доченька.
— А почему же там кто-то плачет?
— Да, нет, тебе послышалось. Это ветер доносит голоса издалека. Давай лучше пойдем к дяде Алексею, он Анабелле и Марии сказку рассказывает.
— Тетя, я еще чуточку послушаю ветер. Может, он донесет мамин голос из далека?
— Доченька, ты меня сейчас до слёз доведешь. Мама твоя сейчас, наверняка, вспоминает о тебе, вот тебе и кажется, что ты её слышишь.
— Она меня правда вспоминает? Я так соскучилась. Если мои глазки вылечат, может, я ей нужна буду?
— Не надо так говорить, доченька. Мама никогда тебя не забывала. Ну, пойдем, а то как бы тебе не простудиться. Скоро мы поедем лечить твои глазки.
— Что стряслось? — шёпотом спросил Алексей. Тревога была в его взгляде, когда он увидел взволнованную Надежду и слёзы в глазах.
— Ничего страшного. Воспоминания. Последи за детьми, я сейчас приду. По-моему, машину оставила незапертой. Я быстро, — Надежда вышла из квартиры.
Анна, прикрыв руками рот, чтобы не было слышно её стонов, обессиленная и дрожащая, встала, посмотрела в глазок, открыла дверь. И две женщины, две матери, стоя на коленях, обняли друг друга, тихо рыдая.

; ; ;
На следующий день Алексей забрал с работы Надю, и они поехали по делам в санаторий. Она там долго не задержалась и, сев в машину, попросила отвезти её в кофейню на берегу.
— Ты ведь не ходишь по таким заведениям, — удивился Алексей.
Все хвалят «Аист». Говорят, там готовят кофе по восточному, надо попробовать и спросить рецепт у Амаяка, говорят, он лучший.
— Да, я был у него. Знающие толк в кофе хотят побывать там. Он армянин, эмигрировавший из Персии. Меня к нардам приучил. Пойдем, конечно, тебе полезно отвлечься от работы.
—- Тоже мне, внимательный брат называется, говоришь, надо отвлечься, а о кофейне я почему-то узнаю от других.
— Ну, сестренка, ты всегда такая серьезная, к тебе не подступишься. Не только я, но и твой муж оставил надежду зайти с тобой в кофейню.
— Ладно, пришли. Раз ты знаком с хозяином, закажи кофе, я пока место подыщу.
Народу было много. Почти все столики были заняты. Но Надежда пошла вглубь кофейни, где в углу за столиком, в одиночестве, сидела преобразившаяся Анна — в скромном наряде, со строгой причёской, но, все так же в тёмных очках.
— Я вся дрожу, — прошептала она Надежде.
— Не бойся. Играй, как роль в спектакле.
Тем временем подошел Алексей, держа поднос с кофе, восточными сладостями и двумя рюмками коньяку. Только поставив всё это на стол, он обратил внимание на допивающую свой лимонад Анну. Его аж передернуло от ярости. Он посмотрел на Надежду, ожидая подвоха с ее стороны, но та отрешённо смотрела на парящих за окном чаек, медленно начав пить свой кофе.
— Простите, мадам. Мы ведь встречались с Вами вчера? — прямо спросил Алексей и бесцеремонно уставился на Анну.
— Это Вы мне? — встрепенулась Анна.
— Да, Вам. Вы представляете, что вчера натворили? Вам не стыдно?
— Вы, кажется, со своей...
— Это моя сестра, и не притворяйтесь.
— Мужчина, почему Вы так грубо разговариваете со мной? Я пришла сюда в надежде немного отдохнуть. Причём здесь притворство?
— А вчера?..
— Вчера я прощалась с дорогим мне человеком. Преждевременная смерть забрала его у нас. Будьте милосердны, Вы же мужчина. — И Анна, сняв очки, вытерла слезы и, на краткий миг, взглянув прямо в глаза Алексея, встала и, не оборачиваясь, ушла.
— Но я... Но Вы... Ради Бога, простите, пожалуйста, мадам, — крикнул вслед Алексей, но она, не обернувшись, ушла.
— Что ты творишь? — прошептала Надежда и поспешила вслед за Анной.
— Мне пойти с тобой? — спросил Алексей.
— Пей свой кофе и жди меня, — бросила Надежда и удалилась. В углу, у выхода из кафе её ждала Анна.
—Прости, но он бесчувственный и грубиян, — сказала раздосадованная Анна.
— Браво, браво. Прямо как на сцене. Но вот что я тебе скажу. Ты была великолепна. Когда ты сняла очки, и покатились слезы, это сразило его наповал. Поверь, я знаю, что говорю. Это правда. Остальное — уже моя забота. Легенду о тебе я сочиню.
— Пожалуйста, Надежда, не усугубляй и без того тяжкого положения. Всё равно, от правды не уйдешь. А она в том, что по глупости я бросила свою дочь.
— Почему я поверила тебе с первой нашей встречи — за твою честность. Я ничего не собираюсь выдумывать. Просто сделаю так, чтобы он искал тебя.
— Как — искал? Это невозможно — я завтра утром уезжаю.
— Я приду тебя провожать. Ничего страшного. Главное, что он заинтересован в этом. Ладно, давай прощаться, а то тебе еще собираться. Утром я обязательно приду. Я кое-что купила для твоей младшенькой.
— Ради Бога, Надежда, так ведь нельзя.
— Езжай, вон, такси пустое. Я пойду, а то Алексей появится...
- Ну, что, нашла ее? — с тревогой спросил Алексей, когда Надежда присела за столик.
- Такая милая женщина. Боже мой, Алексей, как ты мог так поступить с ней?
— Откуда я знаю? Она была похожа на ту дуру. Но глаза... Я их где-то раньше видел.
— Не у той женщины, раньше?
— Нет, та очков не снимала. Я не могу вспомнить, но и забыть их невозможно.
— Ну и хорошо. Она мне тоже понравилась.
— У неё кто-то умер, что ли?
— Давно. Вчера она была на могилке. Когда я сказала, что занимаюсь приютами, она очень обрадовалась, потому что хочет удочерить ребёнка и через месяц придёт ко мне. Уезжает сегодня.
— Да? Так и сказала? А куда уезжает-то?
— Не спросила. Но она пообещала, что обязательно придёт перед отъездом.
— Как зовут?
— Анной.
—- Да? Как мать Кристины. Это мне не нравится.
— Ей имя поменять, что ли? Ты прямо как дитя.
— Извини, я очень ревниво отношусь ко всему, что касается Кристины. Да, кстати, у тебя кофе остыл, может заказать ещё?
— Нет, пожалуй. Пойду домой. Там муж с детьми. Ему ещё работать.
Через пару дней после отъезда Анны пришел ответ па запрос по поводу лечения Кристины из европейского Центра исследования глазных болезней.
— Больше откладывать нельзя. Нужно собираться и ехать, — сказал Алексей.
За неделю всё было собрано. Надежда попросила свекровь присмотреть за близняшками, пока не вернется. На следующий день они уехали.
В Центре Кристину тщательно обследовали и пришли к заключению, что, после операции и двухнедельного лечения, есть надежда на восстановление зрения, чем очень обрадовали Алексея и Надежду.
Операция длилась несколько часов. Ни Надежда, ни Алексей не покидали зала ожидания. Наконец, двери операционной открылись, и медсестра вывезла на каталке Кристину с забинтованными глазами.
Надежда осталась ухаживать за девочкой. Повязки должны были снять через пару недель. Но случилось непредвиденное. Обычно жизнерадостная Кристина, без умолку говорившая то с Алексеем, то с Надеждой, на третий день сникла. У неё поднялась температура, начался бред, когда она без конца звала свою маму. Встревоженные врачи не допускали к ней никого из родных. Те места себе не находили от беспокойства.
Надо быть милосердной к девочке и найти мать. Она ведь не сможет забрать её. Нельзя так наказывать. Это жестоко, — жалобно увещевала Надежда Алексея.
Обещаю, как только Кристина вылечится, я найду её мать, — наконец согласился Алексей.
А не нужно искать. У меня есть её адрес и место работы, втайне радуясь, сообщила Надежда.
— Да? И где же она?
В пригороде Берлина. Отсюда всего несколько часов езды.
Ну и отлично. Вон, медсестра тебя вызывает, иди, узнай, что там.
Надежда вскоре вернулась, успокоенная.
Температура у Кристины уже спала, и мне скоро разрешат посещать её.

; ; ;
Анна работала в больнице пригорода Берлина. Ей было легко привыкнуть к новому окружению, так как её мать была немкой из Поволжья, высланной еще до войны. Возможно, интонация, некая славянская вольность выделяли её среди окружающих, но именно эти черты были притягательны для окружающих. Она была хорошим врачом и пользовалась уважением среди коллег. Ещё больше уверенности появилось после поездки в Россию.
После исчезновения мужа квартиросъемщица, а позднее и подруги, стали заботиться о ней — успокаивали, как могли, и она выкарабкалась из пучины невзгод, нашла работу и вернулась в Россию исправить свою ошибку.
Теперь, после возвращения из России, она будто возродилась к жизни: появилась улыбка на лице.
Тот день был очень насыщенным, и главный врач собрала всех на совещание. Все сидели вокруг огромного стола и внимательно слушали. Незаметно для окружающих, дверь в кабинет открылась и вошла очаровательная девчушка. Так как никто не обратил на нее внимания, она, отыскав нужного человека, подошла и произнесла мелодичным голоском:
— Мама, мамочка, я пришла к тебе...
Анна рухнула на стул, потом бросилась к дочери.
Упав на колени, обняла её и прижала к себе.
— Доченька, ты нашла меня. Прости, прости меня, любимая.
— Мама, я тебя люблю. Мы так долго тебя искали...
Сидевшие вокруг стола сотрудники помнили историю Анны, и догадались, кто была девочка и, не довариваясь, вышли за дверь.
Не говоря ни слова, Анна исступлённо целовала щечки, ручки, кудри дочери, и не могла успокоиться. Ей принесли воду, сказав, что девочка может испугаться. Анна опомнилась. Посадила дочь на стул, села рядом, но продолжала гладить ее кудри, и смотреть на неё, как завороженная, боясь, что видение исчезнет, и дочка растворится как мираж.
Ласково прошептала:
— И я тебя искала, доченька.
— Мамочка, мама, это ты плакала в нашей квартире, да?
— Да, доченька, но я не знала, не знала, что...
— А тётя Надя не верила. Правда, тётя?
— Да, дорогая. Это ты у нас умница, — грустно улыбаясь, подтвердила Надежда и, подойдя, обняла Анну.
— А Вы знаете маму? — удивилась Кристина.
— Разве это важно, Кристина?
— Да, тётя. Мама хорошая.
— Кристина, пойди, пожалуйста, к Алексею, мне надо поговорить с мамой.
— Я её люблю, тетя Надя...
— Знаю.
Как только Кристина вышла, Анна заговорила:
— Спасибо тебе за Кристину, за лечение. Я никогда не смогу тебя отблагодарить.
— Твоя дочь и есть наша благодарность. А теперь, как нам быть дальше?
— Я... Я не знаю.
— И я тоже. Ты нашла дочь и это, по-моему, главное. Теперь надо поговорить с Алексеем. Выйди к нему.
— Я боюсь.
— Перестань. Мы же с Кристиной рядом. Он не станет грубить.
— Я не этого боюсь. Ну, хорошо, рискну.
Анна пошла к дверям. Алексей, стоявший в коридоре с Кристиной, увидев Анну, был потрясён, настолько не ожидал он встретить здесь именно её:
— Это Вы?..
— Прости, прости, пожалуйста, Алексей, что мы с Анной разыграли тебя, — сказала подошедшая Надежда.
— И Анна?.. Да, ну Вас, женщины, мне лучше сейчас уйти, чтобы не наговорить чего-нибудь лишнего, — в сердцах махнув рукой, Алексей повернулся, собираясь уйти.
— Папа, пожалуйста, не уходи...
Все изумлённо уставились на Кристину. Она впервые назвала Алексея папой. Он подошел, взял её на руки и, прижав к себе, тихо прошептал на ушко:
— Я еще приду, с Надеждой. А ты пока побудь с мамой, познакомься с сестрёнкой, хорошо?
— А ты, правда, придешь?
— Я всегда держу обещания, доченька. Подожди здесь, пока я поговорю с мамой.
Выпустил из объятий Кристину, отозвал Анну в сторону, сказал:
— Вот что я Вам скажу. Вы нехорошо поступили со мной, для меня Вы — обманщица, ну, да ладно, это всё в прошлом. Если не хотите расстаться с дочерью, уговорите её эти два дня пожить у себя. Если же она пойдет со мной, то все — это навсегда.
— Конечно, Алексей. Мы с Надеждой не обманывали Вас. Та женщина действительно была замужем. И... Я не могу уговаривать Кристину. Она Вас папой назвала.
— Тогда... Тогда, что же будем делать?
— Не знаю.
— Побудьте с ней вдвоем, познакомьте её с вашей младшенькой, и, чтобы не случилось, скажите Кристине правду, хорошо? Вот в этой папке все её документы. И банковский счет. Деньги на её учебу. И... всегда, в любой момент, в любой ситуации, пока я жив, Вы можете обратиться ко мне и Надежде...
— Вы... Вы очень благородный человек. Вы всё замечательно решили... А я, признаюсь, считала Вас другим. Простите меня, пожалуйста. И спасибо за всё.
— Не будем плакать, Надежда, Кристина расстроится.
Анна вытерла мокрое от слёз лицо, обняла заплаканную Надежду и, пригласив всех к себе в гости, рассталась с ними.


;;;

В гостинице ничего не знавшая о решении Алексея и до крайности изумлённая Надежда, наконец, дала волю своим слезам и зарыдала как ребенок.
— Что, что я скажу своим дочерям? Как буду оправдываться перед ними? И как мы теперь без Кристины?..
— Не горюй, Надюша, это должно было случиться.
— Завтра, когда пойдем к ним в гости?
— Никуда мы не пойдём. Я купил на завтра билеты. Нечего лишний раз травмировать Кристину, да и нам с тобой тяжко.
— Так дал бы толком попрощаться с ними.
— Поверь мне, так лучше. Она с матерью, а мы для неё лишь дядя и тетя.
— Но Анна будет ждать.
— Я уже предупредил. Лучше собери вещи, утром поедем на вокзал.
Надежда стояла у окна, вытирая без конца текущие слезы, а Алексей нехотя доставал вещи из шкафа, чтобы уложить их в рюкзак.
Раздался звонок в дверь. Подумав, что это консьержка, Алексей не спеша, подошел, открыл, а там... Анна, как мадонна с младенцем и Кристина, которая тут же бросилась в его объятия. Элиза спала на руках у матери.
— Анна, входите, пожалуйста.
— Тётя Надя опять плачет, — сказала Кристина. Надежда обернулась, и, увидев в комнате гостью с детьми, дрожащей рукой перекрестилась. Анна, уложив спящую малышку на постель, задержала руку Алексея в своей:
— Я умоляю Вас, не покидайте нас. Алексей, милый, дорогой, пожалуйста, возьмите меня в жены. Я всегда буду Вам верна. Я буду хорошей женой и матерью, обещаю.
— И еду будете готовить три раза в день?
- Три раза в день?.. Хорошо.
- Перестань, Алексей, как ты можешь шутить, — упрекнула его Надежда.
- Ну, что ж. Тогда я согласен взять тебя в жены, любить твоих дочерей, водить их в садик и школу, и иногда помогать тебе в домашнем хозяйстве.
— Иногда?..
— Всю оставшуюся жизнь....