Домик у моря Глава 28

Глава 28
- Ну и что теперь делать? А может ты, все-таки, ошибаешься? Я не пойму, зачем ей это было нужно? – Анатолий Степанович непонимающе вглядывался в красное, разгневанное лицо своего брата. – Ведь вроде же все решили, договорились. Нет, я не верю.
- Во что ты не веришь? – Вскипел разъяренный Евгений Степанович. Его лицо перекосилось от презрительной злобы. – Если хочешь знать, она сама мне об этом сказала. Только поздно уже было. Она, тварь, предала всех нас и напрочь сорвала всю мою операцию. Эти ублюдки уже ждали наш вертолет. Понимаешь, ждали!
- Ну, может они как-то надавили на Ольгу Семеновну. Ты же понимаешь, это же бандиты, как говорится, ни стыда, ни совести.
- Ты сам-то поостерегся бы от таких слов. – Щеглов зло и презрительно покосился на Анатолия. – Праведник нашелся.
- Ну и что ты с ней решил делать? – Не переставал Анатолий, заглядывая в глаза брату.
- Грохну. Вот и все. Чтобы ни кому не повадно было. В том числе и тебе.
- Что и родного брата не пожалел бы?
- Нет, не пожалел бы. И не надо ее защищать, все отговорки, типа «Гадом буду», «Век свободы не видать» или «Мамой клянусь» уже не канают. Мне только что доложили, что из-за ее предательства  убиты четверо наших людей. Ты понимаешь, четверо? – Щеглов в запальчивости вскочил и теперь нервно ходил по ковру своего кабинета. –   Нет, предательство прощать нельзя. Ладно, едем по домам, ночь уже на дворе.
***
О многом сегодня передумала Ольга Семеновна. Может даже  первый раз в своей жизни она сегодня о ней и думала. С ужасом вдруг осознав, что собственно и жизнь-то уже прошла. Прошла незаметно в какой-то ежедневной суете, в постоянном решении мелких, второстепенных задач, в достижении непонятных целей, значимость которых, если обернуться назад и посмотреть,  настолько никчемны, мизерны и пусты, что плеваться хочется. А жизнь-то прошла! Вся ее жизнь, все ее желания и заботы были направлены только на одно; заработать, достать, купить, сохранить. В результате, что она имеет? С точки зрения обывателя, наверное, многое; три квартиры, одна из них в Турции, две машины, приличные счета в банках, ювелирные украшения. Все есть о чем мечтает почти каждый человек, о чем и она раньше мечтала. И что дальше? У нее нет семьи, да и дочери-то, считай, нет. Что она знает об этой высокой, красивой женщине которую зовут Ирина? Какой у нее круг друзей? Какие интересы? Есть ли у нее парень?
Ольга Семеновна вспомнила, как чуть больше двадцати лет назад она впервые появилась в Белоярске, приехав из отдаленного таежного села в низовьях реки Широкой. Сама поступила на экономико-правовой факультет государственного университета. Первый курс она, как и все иногородние девчата, прожила в университетской общаге, пока не познакомилась с Иришкиным отцом. Она даже сейчас, спустя два десятка лет, не понимала, как все это произошло. Воспитанная в строгой многодетной семье, где родительское слово являлась решающим и окончательным, она, хлебнувшая уже воздуха свободы и самостоятельности, настолько завертелась в вихре удовольствий, забыв про учебу, что оказалась на грани отчисления. И быть бы ей без высшего юридического образования, но спасла неожиданная беременность. И декан, и ректор, сжалившись над непутевой студенткой, нашли возможным оставить ее в стенах «Альма-матер». Все дальнейшее обучение уже проходило относительно легко, преподы сильно  не досаждали молодой мамаше и университет она закончила, хоть и не с красным дипломом, но весьма достойно.
Папашка Иркин пару раз появился. Даже принес дочурке однажды какую-то блеклую дешевую погремушку, но потом за академическую неуспеваемость из университета был отчислен и загремел в армию.  Больше о нем Ольга никогда даже не слышала, а искать не хотела принципиально. Помня свое не богатое детство, студенческие годы, когда она перебивалась с хлеба на воду только лишь бы купить что-нибудь красивое, необычное для своей дочурки, Ольга Семеновна по окончании вуза, все свои силы и знания направила на зарабатывание денег, благо возможности такие у нее появились. Молодая женщина, приятной наружности, с незаурядным умом и хорошим  образованием, она быстро нашла именно такую работу, которая позволяла бы ей безбедно существовать. С годами она обрела  знакомства, позволяющие ей не остерегаться в оказании услуг с незначительными нарушениями закона, за соответствующую плату. Незначительные изменения в каком-нибудь документе; будь это копия свидетельства о рождении, завещание, брачный контракт в ее умелых руках приобретали совершенно другое толкование. В принципе и нарушением то это  назвать можно было лишь с большой натяжкой, но людям это было нужно и они умели быть благодарными. Со временем Ольга Семеновна заматерела,  как говорится, утратила осторожность и как юрист иногда ловила себя на мысли, что ее, казалось бы вполне безобидные нарушения уже вполне подпадают под действие некоторых статей Уголовного кодекса, предусматривающих весьма серьезный срок лишения свободы. Но остановится, как говорится, уже было невозможно и она эти мысли гнала от себя в надежде, что все когда-нибудь разрулится само собой. Но, как видно, не разрулилось.
В прихожей тихонько скрипнула дверь. Ключи были только у Ирки.
 - Сейчас я тебе задам! - Изобразив на лице материнскую строгость, Ольга Семеновна вышла в прихожую. Там стоял незнакомый ей мужчина. Собственно какой там мужчина, мужичонка, она как-то видела его в обществе подполковника Щеглова. Ее тогда поразили его глаза, это были глаза не человека – змеи; маленькие, желтые, глубоко сидящие на  абсолютно не выразительном бледном лице глубоко порочного человека.
- Что вам надо? – Начала было, Ольга Семеновна и вдруг все поняла. – Так вот, оказывается, как это бывает? Вот так просто, обыденно и банально?
- Ничего личного, Ольга Семеновна. Вы же понимаете? – проскрипел мужичок и поднял пистолет.
- Лишь бы не больно. – Успела подумать Ольга Семеновна.
***
Звонок сотового телефона застиг Евгения Степановича на пороге дома. Звонил, Мишин.
- Ну что, подполковник? «Гаишников» мы зачистили. Что дальше-то делать? Коршунова с профессором нам не достать. Они вон посреди озера на волнах покачиваются, над нами посмеиваются, да изредка по нам же и стреляют. Так, ради хохмы.
- Я утром к вам вылетаю. Вертолет уже заказан. Несколько человек у Гургена попрошу. Думаю не откажет. Вертолетчика надо бы тоже зачистить, вообще постараться надо инсценировать все под аварию, тогда проще будет объяснить гибель и коллег, и самого пилота. Давайте, мальчики, постарайтесь. У вас вся ночь впереди. Гонорар ваш, если все правильно сделаете, сразу возрастет до тридцати тонн зелени.
Никто Евгения Степановича в квартире не ждал, как это было раньше. Он, раздевшись, молча прошел на кухню, погремел для проформы посудой и ничего не обнаружив, открыл холодильник. Зачем, спрашивается, она выпрашивала этот громадный матово-белый холодильник, если в нем кроме водки и засохшего лимона ни хрена не было. В сердцах хлопнув дверцей, Евгений Степанович налил себе виски стоявший здесь же на барной стойке. Видимо недавно этой бутылкой уже кто-то пользовался, о чем свидетельствовали два бокала с остатками коричневой жидкости.
Позади раздались знакомые шаги и в кухню заглянула Маша.
- А, это ты? – Безразличным голосом, констатировала она и взяв бутылку, плеснула в один из бокалов.
- А ты кого ожидала увидеть? – Насмешливо осведомился
Евгений Степанович, брезгливо отодвигаясь в сторону от явно бухой уже жены.
 - Ты, кстати, Светку не видел?
- А ты?
- Не помню. По-моему вчера вечером видела.
- Не было ее дома вчера вечером. У тебя уже глюки. Бросай бухать. – Щеглов, забрав с собой бутылку вискаря, пошел к себе в кабинет.
Снова раздался звонок. Увидев номер звонившего, Щеглов немедленно ответил.
- Вопрос закрыт. – Прозвучал голос в трубке и сразу же отключился.
Ну что, осталось решить вопрос с Мишиным и Брюхановым и можно считать, что он снова чист. Правда, людей уже почти совсем не осталось, но не беда, буду искать новых. Пока существуют деньги, всегда найдутся желающие их заработать, а вот как это организовать, уж это его дело. Компания «Новая жизнь» осталась. Какие к ней претензии? Никаких. Нотариус будет новый, из той же конторы. Ольга Семеновна воспитала достойных учеников, за деньги мать родную продадут. Даст бог, все образуется. В будущем, конечно, надо как-то радикально решить с этими доморощенными «Пинкертонами», вторично уже вторгающимися в его бизнес и нанося делу огромный вред. В прошлом году от их наглых посягательств не только пострадал бизнес, погибли очень влиятельные люди, в том числе генерал Герасимов. Евгений Степанович до сих пор не верил, что он сам застрелился. Ну с чего ради вполне здоровый, не старый еще генерал, пустил бы себе пулю в висок? Причем застрелился не из табельного пистолета, а из наградной «Беретты», которую накануне, вроде как, потерял. Странно все это, очень странно. Очень туманное убийство «Дрына» тоже вызывало массу вопросов. Он вообще один никуда не ездил, его охраняли как президента. С какого перепуга он тогда оказался один одинешенек в каком то заброшенном доме, с тремя дырками в башке? Тоже непонятно. И это все произошло в один день. Оба эти убийства правда расследовались, но как-то скомкано. Якобы самоубийство генерала было очевидным и сомнений ни у кого не вызвало? А вот у него, у Щеглова, вызвало. Убийством «Дрына» вообще, по-моему, никто всерьез не занимался. Сволочью он был конченой, так что некоторые даже облегченно вздохнули: «Типа, туда тебе и дорога». Загадочное исчезновение Гургена тоже было непонятно. А он, кстати, так и не пояснил, что с ним произошло. А узнать это было бы совсем неплохо – подумал подполковник. Он давно уже спать ложился у себя в кабинете на диване. Вот и сейчас, заперев дверь на ключ и положив по привычке под подушку пистолет, он пытался уснуть. Завтрашний день обещал тоже быть непростым.