Вендор. Шестой день от Вероники и близнецов
Книга Воздуха * Книга Разума * Книга Познания
Версия 2.3 *16+*
Четырехтомник
Дабы не издеваться над Вашими глазами, публикую ссылку на удобно оформленную версию книги в пдф. Разумеется, бесплатно. https://disk.yandex.ru/i/RjySF3yTD2zPgQ
От автора
А вот и не нужно пролистывать побыстрее к первой главе!!!
Здесь именно тот случай, когда стоит пожертвовать часиком, зато сразу понять, с чем предстоит иметь дело и нужно ли конкретно Вам это путешествие по воздушным потокам Вендора.
Да! Есть определенный восторг от чтения книг в духе «прыжка со скалы». В современном мире всяческие трейлеры и анонсы почти лишили нас возможности внезапного знакомства с книгой, фильмом или игрой – еще до первых кадров или строчек мы обычно уже в подробностях знаем уйму нюансов. Где вы, «Морровинд», «Готика», «Фоллаут», «Масс-Эффект», в которые окунался как в параллельную реальность еще и потому, что плюхался в них впервые без малейшего, так сказать, бэкграунда?
Но сейчас ситуация особая. Книги вендорского цикла изрядно отличаются от привычной литературы, и, если Вы еще не читали одну из них – от души совет: просмотрите для начала раздел «Вендорская Мозаика», где мы максимально емко рассказали о сути задумки. Всего несколько развернутых тезисов позволят избежать путаницы, недоумения и даже недовольства, которые почти неизбежно возникнут в противном случае.
Это можно воспринять как аналог обучающего пролога в сложной игре, без которого тяжеловато понять чересчур необычные игровые механики. Правда, так получилось, что этот обучающий пролог написан на литературоведческом кураже и кого-то даже, возможно, отпугнет насыщенностью мыслей. Мы доверимся Вашей отваге и на всякий случай уточним: сама книга написана куда проще.
И все же Вендор – мир свободный, его мозаика для каждого читателя складывается в свой совершенно собственный узор, и мы с радостью предлагаем Вам несколько стартовых путей на выбор.
1. Путь Юрека. Целиком отдаться текущим воздушным потокам, положившись на них. «Я незнаком(а) с миром Вендора, и, если авторы предупреждают о неких важных особенностях этого мира, почему бы стартовый полет не провести по заранее подготовленному для меня ознакомительному маршруту? Это поможет окунуться в книгу, имея о ней четкое представление. А при передозировке извечным авторским пафосом я ведь могу в любой момент соскочить с потока Вендорской Мозаики в текст самой книги, по пути заскочив разве что в раздел Руководства, посвященный прикладным полезностям, которые значительно облегчат адаптацию в мире Вендора».
2. Путь Вероники. Позволить ветру добросить себя до удобной точки и оттуда, расправив окрепшие крылья, воспарить над текстом в самостоятельном полете. «Мне уже знакомо явление Вендорской мозаики по другим книгам, или незнакомо, но все равно больше нравится окунаться в новые миры без авторской болтовни о том, как у них тут все уникально. Хочется поскорее начать читать, так что хватит пока и чисто прикладного Руководства: полезными советами по навигации внутри книги с ее картой и словарем не побрезгую, да и вдруг там выяснится, что знакомство с Вендором мне лучше начать с другой книги? Либо пойму, что все и правда серьезно, да захочу подробней узнать про Мозаику и сотворчество».
3. Путь Тома. Где там мои крылья и начало приключений? «Берегись, буря! Я в состоянии выдержать любой ураган новых слов, понятий и явлений! Предпочитаю разведку боем. А если вдруг и закружит (нет!) в первых главах – всегда можно выйти из недоуменного пике красивым виражом и промчаться по этим вашим мозаикам с руководствами уже со знанием дела».
Вендорская Мозаика
Все романы эпопеи идут вразрез с наиболее популярным сейчас трендом.
К моменту написания именно этой книги, мир ступил, возможно, на самый гребень модной волны создавать мрачные, жестокие и грязные вселенные. Критиковать это явление мы не будем, хоть и не разделяем восторгов от громыхания ценностей «Дома-2» в мире льдов и огней. Зачем критиковать, если вся эта волна возникла не на ровном месте, а стала логичным ответом маятника на явный перекос красивых историй в минувшие десятилетия и одновременно попыткой пересадить саженец фэнтези на почву реализма, явно избыточно стараясь с природными удобрениями.
Сначала о первом. От красивых историй и ярких миров отказываются часто просто потому, что их затаскали, как чрезмерно назойливый флаг до состояния тряпки. Когда о красоте всё сказано – одни начинают считать красотой уродство, другие – упрямо продолжают банально описывать поверхностную красоту, а уже третьи – искать внутреннюю красоту за внешней. С нами по пути именно последним. Ведь Вендорская Мозаика делает попытку рассказать красивые классические истории так, чтобы всё, что успело когда-то стать клише – имело достойную глубину. И когда Вам покажется, что все это Вы уже читали или видели – поверьте: ощущение обманчивое. Как младенцы в роддоме рядышком все похожие, так и завязки главных историй. Более того: и многие имена этих младенцев выглядят до изжоги мозга потрепанно: Апокалипсис, Рагнарек, Альянс, Легион, а у кого-то даже торчат и эльфийские ушки… Но помните: истинную разницу видно уже по взрослым, и можете не сомневаться, что в Вендоре младенцы знакомых идей будут очень стараться вырасти в ярких и многогранных профессоров или чемпионов мира в разных видах.
Теперь – о реализме. За десятилетия жизни фэнтези и авторам, и читателям успела изрядно надоесть черно-белая палитра, неизбежная на заре жанра. Но так получилось, что в сражении с ней просто взяли и закрасили весь белый новыми оттенками черного или, на худой конец, грязно-серого. Было мало двуцветного – ура, получили вообще одну мрачную кляксу, где на фоне черной дыры копошится инь-ян из двух сортов разно-коричневого. Кому-то и это по душе, кому-то просто хочется фона, на котором его реальная жизнь покажется сладкой. Но путь Вендора – определенно иной. Это попытка создать всю палитру красок в ее полноцветном спектре. Да, черного по нынешним меркам покажется маловато, но так его и в жизни куда меньше, если стремиться смотреть глубже и развивать зрение души, а не зада.
Сейчас модно клепать миры, где хороших и плохих нет потому, что хорошие – тоже плохие. Вендор же – мир, где и плохие – хорошие. Не ванильно-приторно хорошие, а вполне реалистично и, по мере возможности, обоснованно. Это не значит, что антагонисты героев выступят убогой грушей. Совсем наоборот. Попробуйте еще победите того, кому искренне симпатизируете сами, а уж тем более – себя самого – истинно главного противника любого не плоского героя (и даже множества плоских).
Реализм Вендора – это не поломанный мир, в котором потная капуста воняет в луже кровищи после фестиваля уродов, пока клерк-неудачник, гулко попердывая, тоскливо мастурбирует в грязной уборной с мыслями о Марье Ивановне в очках и с указкой… Здесь можно, пожалуй, найти и всё это, и даже куда большее, но на крупном плане вас встретят яркие и до протестов красивые герои. Просто не картонные, смазливые и наивные доброняши на розовых пони, а живые люди с закаляемым жизнью оптимизмом. Они, сражаясь с сомнениями и искушениями, не жмурятся от мрачных нот реализма, а ищут способы вплести их в симфонию более высокого порядка, где и диссонансы становятся частью гармонии. И здешняя атмосфера – это уют не слащаво-пустого райского острова, а теплой бревенчатой баньки, в которой друзья отдыхают между суровыми схватками с реальностью.
Почему было важно сказать это?.. Исключительно ради вашего комфорта. Из желания предупредить, что в мире Вендора может быть неуютно тем, кто не любит уют. Это не тот мир, за которым хочется наблюдать со стороны, злорадно ожидая, когда, наконец, ткнут мордой в грязь очередного мерзавца, а мир – в котором хотелось бы оказаться непосредственно самому. Оказаться и жить.
Если Ваша душа сейчас просит иного – лучше даже не окунаться в Вендор. Благо для мрачных позывов сейчас просто раздолье в сотнях других миров… Те же, кто решится-таки нырнуть – читайте без щекотливого ожидания грязи за каждым углом. Читайте так, будто смотрите теплый советский фильм, снятый с участием сценаристов голливудской жизнеутверждающей и мудро-позитивной волны конца девяностых, а актерами приглашены не только советские мэтры, Том Хэнкс и Уилл Смит, но и яркие примы Болливуда, не забывшие подтянуть непосредственно актерское мастерство. Да, без предательств, разумеется, не обойдется и в этой книге. Но не чаще, чем в жизни. А лучше, наверное, жить с легким сердцем и пережить пару предательств, нежели отравлять каждый миг ожиданием подлости, слегка даже расстраиваясь, что слишком верные друзья и равнодушные коллеги не строят нам козней в духе «красной свадьбы».
По авторскому замыслу, проект «Вендорская Мозаика» целится на роль Последней книги цивилизации.
Понимаем, что такая наглость сразу оттолкнет часть читателей, которые, пока остальные скользят взглядом по данной строчке, уже возмущенно закрыли файл, думая: «Кем этот ноунейм себя возомнил?» или «Поверь, приятель, она имеет отличные шансы стать последней – в рейтинге всех книг, созданных человечеством, уа-ха-ха!». Но тут уж ничего не поделать – замысел таков, какой есть, пусть «Последняя книга», конечно же, в большей мере лишь звонкий символ.
Суть в том, что мы кромешно застряли в лабиринтах постмодернизма, совершенно не имея внятного представления, как из них выбраться. Но нужно делать шаг вперед и выходить на новый уровень осознания реальности. Этот шаг – задача наших детей, а нам же с вами стоит попытаться хотя бы помочь им – выстроить из накопленного человечеством опыта ступеньку, с которой они сумеют допрыгнуть в недоступную нам эпоху.
Вендорская мозаика – это именно такая ступенька. Комплексная, многослойная эпопея, в которой мы попытаемся слить воедино всё значимое, что случилось или хотя бы могло случиться в нашей многовековой истории. Да. Всё уже было. Ну так давайте прекратим размениваться на тиражирование частностей и выжмем из этого «было» весь сок!.. Обобщим весь опыт цивилизации, перескажем все главные истории, не просто наполнив их новым смыслом, а заново прорастив зерна каждой идеи в почве актуальных во все времена ценностей. Создадим своеобразный Геном Человечества!.. Эссенцию, вытяжка из которой станет для наших детей эликсиром осознания, позволяющего сделать тот самый пресловутый шаг на новую ступень развития…
Почему важно знать эту задачу уже сейчас?
Все просто… Если лет десять назад аллюзии могли умилять или веселить, то теперь, после того как авторы завалили свои творения тысячами абсолютно немотивированных аллюзий, отсылок и пасхалок – очередная такая уже больше раздражает, чем радует. И можно только представить, какую реакцию вызовет у уставшего читателя мир Вендора, который буквально насквозь пропитан аллюзиями и перекличками с нашим миром. Разница лишь в том, что в Вендоре все они, в кои-веки, имеют полное право на существование.
И не только потому, что Вендор как мир-геном, при всей своей независимой самобытности, является отражением большинства мифологических, религиозных и социокультурных моделей нашей цивилизации. Тысячи перекличек – целиком обоснованы и самим сюжетом, пусть прямые ответы на вопросы формата «и какого лешего у них тоже километры, Будда и пирамиды?» – будут получены лишь в конце этой книги, а окончательно прояснит ситуацию уже только эпилог последнего романа тетралогии – единственного, до сих пор не воплощенного в текст.
Так что терпеливо относитесь к многочисленным встречам со знакомыми вам сюжетами, именами или явлениями. Не проводите прямых параллелей – мир Вендора сопряжен с нашим на более тонком уровне, нежели аллегории и аналогии. У него имеется полновесное ядро собственной системы ценностей, и все, происходящее в Вендоре – повинуется уже лишь его гравитации, а любые знакомые нам семена идей – прорастают на вендорской почве совершенно новыми цветами и плодами. И почва эта поразительно благодатна, даже зерна кошмарных клише превращая порой в наполненные содержанием истории.
Жанр романов цикла можно с умеренной серьезностью определить как ФМЖПФ: философски-мифологическое, жизнеутверждающее, псевдонаучное фэнтези.
Всякое встречается в искусстве, но до чего же единичны литературные миры, в которых живые существа – не куски растерянной плоти, оторванной от всех иных пластов мироздания, а фрагменты единой, пронизанной сложной, однако все-таки именно гармонией, мозаики Бытия. И мозаики, куда более величественной, нежели рыхлый «гомункул» мироздания, скроенный попытками заблудившихся в цифрах теоретиков (внезапно забывших о «бритве Оккама»), тупо множить материальные вселенные на обессмысливающую бесконечность. Так уж вышло, что люди, рассматривающие Бытие в подобном мне ключе – в основном заняты развитием собственной души, в крайнем случае делятся знаниями в документальном стиле, но чрезвычайно редко уходят в область серьезной художественной прозы.
Именно поэтому классическое фэнтези обожает задавать все более сложные вопросы, отвечать на которые не в состоянии ни сами авторы, ни подавляющее большинство читателей. Вендор – попытается либо ответить, либо максимально помочь сделать это уже каждому из вас, сводя к единому знаменателю богатый опыт нашей цивилизации в поисках всей вертикали ответов: от простейших житейских моделей – до высших смыслов и места, в котором первое сливается со вторым.
Жизнеутверждающий посыл поиска гармоний и смыслов – совершенно неотъемлемая часть всех вендорских романов, которые для многих смогут заменить десятка два-три книг о саморазвитии, духовном росте и прочих волшебных пенделях от Здесь и Сейчас. Получилось ли достаточно гармонично переплести это с мифологией и всякими эльфами? Тут уж каждый пусть сам решает. Мне, разумеется, гармония видна, но никогда ведь не знаешь точно, как все твои запакованные в текст мысли распакуются в чужой голове: в иной системе ценностей, знаний и убеждений.
Что касается мифологии, тут все просто. Вендор вместил в себя все масштабные мифологические системы и опирается именно на их многогранное богатство, не желая ограничиваться довольно убогими воззрениями германских племен, втиснутыми в зловонные латы средневековья. Не успели в детстве прочитать мифы народов мира? Не беда – они пришли к вам сами: яркие, переосмысленные, систематизированные и сведенные в единое плетеное кружево.
Теперь о философском аспекте, и тут посложнее…
Не проходит и дня без мыслей: «надо было попроще всё написать!», «ну кто будет тратить время на все эти философские диалоги и рассуждения о главном? Живем ведь в мире, где фрески главного закрасили пестрым порно-граффити, а потом завесили рекламным баннером фастфуда». И это печально. Немного жаль наш потрепанный мир, в котором книги, игры и фильмы стали играть роль бездумного развлечения, заняв нишу курортного романа или даже пятничной пьянки. На страницы или экраны мы смотрим лишь с целью отдохнуть от серого напряжения рутины и монотонных барабанов трудовых будней.
Понятно, что на спрос и предложение. Нужны ни к чему не обязывающие курортные романы? Пожалуйста!.. Книги услужливо обратились силиконовыми круглопопыми дамочками, чья задача – срубить быстрых лайков и получше продаться, пока силикон не потек, и попа кругла… И понятно, что Вендорская Мозаика на столь пестром фоне обречена оставаться за назойливыми спинами этих милых, симпатичных однодневок, заточенных под одну-единственную, но действенную суперсилу: расслабить уставшего от обыденности бедолагу, увлекая короткой захватывающей историей, от которой не оторвешься, пусть завтра и забудешь начисто. Оно ж и не страшно забыть – завтра коллективная Шахерезада расскажет новую, такую же.
Поэтому, если Вы ищете бездумного расслабона – отложите эту книгу и не тратьте свое время!.. Дождитесь момента, когда поймете, что действительно транжирите его непонятно на что, а гул обыденности станет невыносим, и внутри скромно вспыхнет искорка жажды чего-то иного – чего-то свежего, теплого и выходящего за рамки обыденности. Это и есть наилучшее время для знакомства с Вендором… И, продолжая аналогию с дамами, наша Мозаика – это та девушка, с которой Вы сможете интересно и полезно провести всю жизнь, если оцените ее невыпендрежную красоту и стерпите ее тягу к философской болтовне. Да. Вам придется посвятить ей немало времени!.. Но поверьте: в конечном итоге, Вы сэкономите этой главной валюты на порядки больше. Как истинно Ваша родная душа, ставшая женой, заменит десятки других женщин, раскрывая в себе (и в Вас) новые и новые глубины, так и Вендор, при стабильном общении с ним, позволит не читать (или читать уже куда более адресно и точно) целые полки других книг, эссенцию из которых он полноценно впитал, искренне желая стать геномом.
И это действительно важный момент. Вполне вероятно, погружение в мир Вендора принесет Вам просто заслуженный отдых в уютной обстановке (да-да. Уют накануне Апокалипсиса – так бывает). Но главная ценность этой книги, конечно же, в другом: в огромном количестве мотивирующих импульсов и развернутых ковровых дорожек, по которым читатель сможет пойти по пути, где неизменно станет немного лучше или вообще испытает полную трансформацию сознания.
А завершая этот комплексный тезис, кратко коснемся той части жанра, что названа «псевдонаучной».
В книгах Вендора Вы столкнетесь с явлениями, которые многими отнесены в разряд псевдонаучных изысканий или даже бредней. Искренняя просьба: читайте, не забывая, что в жанре, после слова «псевдонаучное» идет слово «фэнтези». Вендор – это не наш мир, пусть и похож во многом…
Если Вы непримиримы к словам «энергоинформационное», «астрал» и «чакры» – улыбнитесь и проведите время в мире, где многие яркие и надуманные гипотезы могли бы быть частью реальности. Можете представить, что все происходит в той части нашей мультивселенной, где после Большого Взрыва «что-то пошло не так».
Если Вы на полном серьезе внимаете рассказам про болтающих с выдающимся офтальмологом атлантов и правящих миром рептилоидов – окунитесь в мир, где многое из того, что Вам нравится, переплетено в единой гармонии с тем, что не нравится. Это полезно и в меру забавно.
Ну, а если Вы в смелых и свежих гипотезах ищете скептическим разумом рациональное зерно – Вам можно ничего и не советовать: Вендор, вероятнее всего, станет для Вас, если не отдушиной, то вполне занимательным опытом, смею надеяться, подталкивая к ответам на ряд зависших внутри вопросов о главном или хотя бы просто интересном.
У всех романов Вендорского цикла есть, как во многих играх, разные уровни сложности, включая тот, где моим воображаемым читателем был искусственный сверхинтеллект.
Книга – чрезвычайно насыщенная. Я годами переплавлял сложнейшие философские концепции в доступные образы и фразы, но отдаю себе отчет, что далеко не все диалоги или рассуждения станут понятны каждому. В мечтах, конечно, сделать наш Геном поистине массовым, но едва ли с такого заигрывания стоит начинать, и на данном этапе Вендорская Мозаика – это книги премиум-класса. Не в том нескромном смысле, что вопиюще прекрасны, а в том, что не каждый сможет себе их позволить. С тем лишь отличием, что здесь решают не деньги (тексты абсолютно бесплатны), а пытливость ума и глубина души…
Когда меня спросили, кто мой воображаемый читатель, я ответил, что это – искусственный сверхинтеллект, наделенный чувствами и решающий, что ему делать с нашим видом. Ответил в шутку, но продолжал писать именно с этим замахом, с улыбкой представляя, что ИСИ потратил бы на прочтение всей эпопеи не больше секунды. И еще три – перечитывал бы снова, чтобы насладиться связью миллионов нитей между всеми книгами цикла... У человека уйдет куда больше времени, но это не только заменит прочтение и просмотр сотен других произведений самого широкого спектра, а и приблизит к тому, чтобы это уже именно человек в будущем решал, как поступать с ИСИ, а не наоборот.
Но это никоим образом не означает, что любому, кто имеет скромность не считать себя магистром Всего, следует отступаться, даже не попытавшись. Вендор написан многослойно, нормальным современным языком, почти не заигрывающим со стилистикой именно фэнтези в угоду пресловутой аутентичности, поэтому каждый при желании найдет здесь ровно то, что ему уместно осознать прямо здесь и сейчас. Моими любимыми мирами в играх стали те, что поначалу отпугивали своей грандиозностью. И жаль, что довольно скоро эти миры оказывались изучены полностью. Вендор – это мир, в котором совершенно точно будет что открывать и после пресловутого 80-го уровня, но искренне надеюсь, он получился достаточно дружелюбным и для первых часов знакомства.
Как верно заметил один из моих друзей-читателей, фанатов обычного фэнтези отпугнет содержание, а тех, кому интересно и полезно содержание – смутит форма фэнтези. Буду надеяться, что не отпугнет и не смутит, и еще раз прошу: постарайтесь подойти к прочтению этой книги без привычных шаблонов. Ведь да: большинство известных нам книг довольно четко делятся на сюжетно-игровые и философские. В последних обычно ничего толком не происходит, кроме размышлений героя о сущности Бытия или своей личности. А те, в которых создается богатый мир или хотя бы яркий сюжет – обожают обходить стороной главные тайны мироздания, концентрируясь лишь на социальных явлениях или мистике среднего звена.
Здесь же совершена попытка изображения самых знаковых космогонических концепций на фоне вполне себе беллетристского сюжета о приключениях, подвигах и прочих магиях с мечом в обнимку. Причем все это подчиняется канонам классической литературы: от определенного стиля изложения до тщательного психологизма характеров и глубокой прорисовки образов. И понятное дело, что блендер фантазии имел шансы недостаточно успешно перемолоть всё в поистине универсальный для каждого сознания коктейль. Я пытался изо всех сил, но снова повторюсь: самому пьется отлично, а уж придется ли по вкусу Вам – неведомо; хоть и страшно хочется, чтобы пришлось.
А потому от души советую: читайте так, словно игру проходите. Представьте, что у книги есть три уровня сложности, и подберите для себя подходящий, свободно меняя их и по ходу чтения.
Первый уровень. Сюжет в рамках истории героев. Простейшие диалоги. Основы мира Вендора. Чуть увязли в философских дебрях или изобилии названий – смело соскальзывайте обратно в сюжет. Да, лишитесь многих слоев и пластов, не все действия героев будут понятны без философской начинки, но в целом сюжет вполне самодостаточен, пусть, разумеется, покажется не столь стройным, как в книгах, где только он и есть. Кстати, сразу несколько рассказов, по плану, почти не несут избыточной философской составляющей – просто истории из мира Вендора. Если не идет роман, но атмосфера в целом по душе – подождите такой рассказ.
Второй уровень. Сюжет. Часть философских размышлений и диалогов. Более полное погружение в мир Вендора. Здесь уже в зависимости от Ваших пожеланий: можно сделать акцент на философской начинке, не забивая голову погружением в мир, либо как раз-таки окунуться в Вендор, но не особо вникать в тайны мироздания. А можно успеть и там, и там, но в малых дозах… Относитесь к этому именно философски. Да, здесь целый самосвал информационных витаминов, но совершенно нормально, что большинству здоровых организмов просто не нужно усваивать столько за один раз.
Третий уровень. Сюжет как часть единого сплетения путей в попытке постичь тайны мироздания. Полное погружение в мир Вендора с его десятками городов, сотнями персонажей, богатой историей и бурным настоящим. Улавливание скрытых или комплексных перекличек с нашим миром и путем Вселенной в целом… Чтобы «пройти» Мозаику на этом уровне сложности, вероятно, стоит почитывать на досуге статьи из Энциклопедии Вендора, раскрывая все пласты и ракурсы. Ясно, что я советую именно этот уровень, но понимаю, что не у каждого найдется время и желание на столь полное погружение. Так что в большей степени третий уровень задан для той категории вдумчивых исследователей, которые в богатых информацией играх («Драгон Эйдж», «Масс-Эффект», «Ведьмак») изучили кодекс, а в серии ТЕС выяснили, почему аргонианская дева похотлива, или помнят, сколько томов у биографии Барензии.
Впрочем, какая игра без дополнительного уровня сложности, открываемого при прохождении на высшем?.. На этом дополнительном уровне можно и самому стать одним из демиургов Вендора, участником Гильдии Миротворчества. И о ней мы еще непременно поговорим в послесловии или на одной из будущих площадок. Другое дело, что прямо сейчас окунаться в это нет смысла. Любому демиургу требуется знание матчасти, так что начните лучше все-таки с чтения, а не написания. Просто во время чтения помните, что именно Вы можете оставить в мире Вендора яркий и сочный след.
Данная редакция – это именно авторская версия, подобно тому, как в кино бывают режиссерские.
Нет сомнений, что при работе с издательствами текст бы нещадно покромсали в угоду целевым группам и прочим коммерческим интересам. Более того, и у нас когда-то мелькали идеи скомпоновать из каждого романа по несколько его вариаций, максимально удобных для конкретных читательских слоев. Кто знает, возможно, когда-то нечто подобное и произойдет. Или прорывы в работе с ИИ достигнут уровня, когда можно будет из тысячестраничного полного текста нарезать конкретно под себя максимально подходящий личный вариант, формируемый из блоков на основании, скажем, теста…
Но это всё – фантазии, и не факт, что полезные. Поэтому мы предоставляем вам именно авторскую, полную версию, полагаясь на способность грамотного читателя и лично определить, что ему нужно, а что нет, конкретно сейчас. Ведь сами наверняка знаете, как по-разному порой раскрываются одни и те же книги, в которых подростком читаешь только бои, юношей – любовные линии, а в зрелости – впервые замечаешь, что и авторские отступления, оказывается, кромешно актуальны, и их цель – отнюдь не фон для пустого скольжения взгляда, пока мозг еще переваривает бои и любовь.
Вендорская Мозаика – многослойная книга. И мы искренне надеемся, что в разные годы вам будут открываться все новые и новые слои.
Для тех, у кого назрел вопрос: откуда вообще этот никому не известный перец взялся, ни с того ни с сего пытаясь впарить нам какую-то якобы мега-книгу?
Над миром Вендора я почти безотрывно работаю уже пятнадцать лет, на пике социальной активности уехав в глубокую провинцию. Вообще не тот случай, когда начисто оторванный от жизни отшельник; но именно как автор до сих пор и правда не предпринимал никаких внятных попыток влиться в мир литературы. И причина проста. Не люблю прорываться куда-то, работая локтями, а проект изначально задумал глобальный, вот и решил, что истинно поделиться с вами своим творчеством уместно уже после готовности основного ядра эпопеи. Когда все написанное окажется настолько масштабным и зрелым, что не нуждается в агрессивной рекламе или поддержке издательств, улыбается попыткам плагиата и становится явлением уже по самому факту своего существования.
Ведь сердце сжимается, когда вижу, как авторы тратят тысячи часов на рутинное продвижение своего творчества, вместо того чтобы заниматься непосредственно им!.. И ладно еще поэты или любители малых форм. Но когда речь о романах, в которых нужно сплетать сотни тысяч невидимых нитей, а стало быть – держать каждый абзац в голове – тут уж вообще никак не отвлечься. А отвлечешься, утратишь концентрацию на содержании – и вот она – сырость: бич почти любой современной прозы, вынужденной играть по законам конвейера. Да и только ли современной? Восторгался Достоевским, но до чего же глобальнее были бы его романы, имей он возможность, как Мастер свою «Маргариту», шлифовать их долгие годы!..
Вот и сам так решил. Оборвать нити всех искушений, уехать подальше и творить без оглядки на время. Чтобы потом – бац!.. Из забвения: «Вот вам, люди, романов объемом в квартет «Властелинов Колец», и поверьте: объем тут не повод для гордости, а почти недостаток!». Чтобы: «Знаете, уважаемый Захар Прилепин, Вы давеча в интервью обмолвились, будто иной сейчас мир, и не может новый Толстой из деревни вдруг взять и явиться сразу со спелыми романами. Что другой поток жизни, и не найдется сейчас дурака, готового пятнарик лет прозябать в глуши и безвестности, отказывая во всем ладно б только себе, но еще и семье своей, милой запредельно. Прозябать, чтобы именно творить, не теряя связи с создаваемым миром, а не пытаться на первых же строчках прорваться к пенному гребню из славы и денег… Так вот, обновите, будьте добры, палитру дураков – есть и такие, как оказалось, хоть пускай, может, и не Толстой, если здраво подумать».
И все такие: «Ух ты!». Ну кто ж не любит подобных историй? Чувак, бросив всё, годами втихаря создавал Геном Человечества!.. Последнюю книгу нашей цивилизации перед переходом на новый уровень осознания… НТВ едет снимать сюжет об отшельнике, чьи художественные образы с устрашающей частотой получают отражение в реальности (кстати, правда, но я все еще верю в теорию вероятностей). «Игромания» постит: «Наш подписчик создал огроменный, тщательно проработанный мир, каких литература еще, возможно, не видала. И всех нас приглашает в соавторы без попыток содрать себе даже процент!». Дудь зовет на интервью, но слышит в ответ, что автору неинтересно отвечать на вопросы, которые интересно задавать Дудю. Гоблин с Климом Жуковым в пыль стирают своих хрюш слишком частым нажатием на них после каждой удачной шутки.
«Его книги – это тот самый роман, что написал бы таки влюбленный Борхес, покусанный Толстым, Достоевским, Гессе, Куном, Набоковым, Норбековым, Вербером, Лазаревым, Прокопенко, Платоном, Коэльо-покусанным-Пелевиным, и еще то ли Генри, то ли Лайонсом Олди», - веселится «Мир Фантастики», а «Литературная газета» пророчит: «литературный аналог Саграда Фамилии – четыре внешне похожих шпиля-романа, которые никогда не будут достроены из-за клинического перфекционизма автора»... Историки в сомнениях: «не исказят ли авторские интерпретации исторических событий, имен и названий – четкие научные представления?» Но находятся истинно честные, кто признаётся, что эти «четкие научные представления» – тоже калейдоскоп интерпретаций. И раз уж и так сейчас из глины исторических фрагментов лепят кто на что горазд, так давайте тогда воспользуемся появлением такой дружелюбной и универсальной творческой площадки и попробуем вместе интерпретировать историю хотя бы максимально ёмко, логично и сочно!.. Чтобы Наполеон, если и победил Веллингтона, то хотя бы не был при этом зомби, индейцем, ниндзя и бабой.
Верующие сначала напрягаются из-за осязаемо наглой формы названий, «как бы намекающих на претензии быть Библией новой эпохи», но слышат, что никаких претензий на новое священное писание у грешного и чуждого эпатажу автора уж никак нет, а его книги – это всего лишь скромный перевод пульса Мироздания на язык, которым мы еще можем успеть овладеть, чтобы понимать своих детей и внуков. И что во времена, когда книги, игры и фильмы лишь задают вопросы – людям предлагается мозаика из тысяч ответов, среди которых каждый сможет найти лично свои, но эти разные ответы будут достаточно созвучны, чтобы мы перестали спорить и воевать, кто чуть более прав.
«Классический русский инвентанарий! – скажет Сергей Переслегин. – Взял все мировые идеи, собрал их и сплел в поле чисто западного жанра, но с русской фундаментальностью, и худо ль бедно, а попытался не только закрыть весь жанр, но и подвести черту под самим постмодернизмом, приглашая концептуалистов идти дальше»….
…Э-э… Я о чем говорил?.. Ну ладно вам хохотать. Сам знаю, что в реальности всё куда скучнее, и романы наверняка будут годами висеть где-то на литресурсах, пока кто-нибудь наберется духу, чтобы взяться за тысячестраничные сочинения ноунейма, о котором так и не рассказали Игромания, НТВ и Гоблин. Дайте ж хоть помечтать, чуть ли не впервые о именно нашей реальности, а не вендорской.
И здесь как раз следует оговориться, что некоторые случайные люди имели возможность наткнуться на Вендор и пораньше. В былые годы, ведомый неврозом микро-мессии, я не удержался от выкладывания в Сети и истошно сырых версий двух романов цикла. Ну, кто писал, сам знает, как распирает, а тут нужно множить еще на сто, ведь часть информации казалась чуть ли не откровением свыше, и я всерьез решил без огласки заливать книгу хотя бы на Прозу.ру – а вдруг как способна помочь кому-то нуждающемуся, который, волей Вселенной, наткнется на текст через поиск?..
Время показало, что я или заблуждался, или помогал чрезвычайно молчаливым людям. Но еще оно показало, что за сырые книги бывает адски стыдно, даже если ты особо их никому не навязывал. Не раз доводилось слышать, как писатели в зрелости жалеют, что их ранние сочинения уже впечатаны в литературный мир, и их не написать совсем заново. Мне повезло – добровольное отшельничество позволило сначала дорастить книги до зрелости, а лишь потом показать их широкому (если, конечно, получится) кругу читателей. Но узкому кругу я должен сказать: Все, кто когда-то открывал предыдущие версии книг: мой Вам поклон и просьба прощения. Вы чрезвычайно выдержаны, и я благодарю Вас за отсутствие уничтожающих комментариев. Работая над книгой сейчас, я часами не мог избавиться от пунцовых оттенков лица, когда приходилось перечитывать написанное в прошлый раз.
Теперь я четко ощущаю, что книги Воды, Огня и Воздуха – лучше в этой жизни уже почти наверняка не напишу, и разве что буду порой шлифовать чисто стилистические элементы, да, возможно, сплету десяток-другой вторичных нитей, когда они неминуемо появятся при работе над остальными книгами Мозаики. Но ждать новых версий с мыслью: «Зачем сейчас себя утомлять, если этот чудак потом опять все перепишет» – уверен, не стоит. Если есть готовность – читайте сейчас. А чудак лучше займется уже совсем другими историями…
Руководство
(ознакомиться всенепременнейше!)
Системные требования
Мы не гарантируем качественного удовольствия, в случае несоответствия Вашего сознания системным требованиям книги. Пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с ними.
Оперативная память: достойная.
В определенных главах придется удерживать до тридцати-сорока имен и такое же количество понятий. С учетом аутентичности некоторых из них (события изрядно цепляют восток Вендора, созвучный нашему Китаю, Индии и Японии), от читателя потребуется неплохая оперативная память, в идеале, не засоренная свежими новостями из соцсетей и цифрами из висящего отчета. Почистите кэш перед чтением, а мы, в свою очередь, поможем Вам словариком, о котором расскажем чуть позже.
Процессор: мощный.
Правда, с оговоркой. Как мы упоминали, необязательно вгрызаться в Вендор по самые уши. Процессор будет перегреваться, в первую очередь, при обработке страниц с философскими диалогами или авторскими размышлениями. Раскалился – махнули рукой и скользнули дальше. Все философские знания приходят тогда, когда есть готовность. Не ощущаете ее в себе – нестрашно. Если что-то непонятно, то необязательно Вы – глупец, или автор – бездарность. Скорее всего, просто не пришло время для осознания Вами конкретно этих мыслей. Впрочем, читатель в полном праве думать, что автор – бездарность, а сам автор может… но не будет.
Эрудиция: сносная.
Для чтения на минимальных параметрах достаточно и базовых знаний. Не путать Геракла с Гермесом, а самураев с ниндзя – вполне достаточно. Для тех же, кто способен выговорить вслепую «Ицпапалотль» и «Нараянастра» – Вендор станет сплошным раздольем, правда, не без риска конфликта собственных богатых знаний с авторскими интерпретациями. Можем лишь посоветовать: читайте без предубеждений и убрав на полку жажду выискивать клюкву, дабы потешить эго великого знатока. Получите намного больше удовольствия, если простите автору его невежество в близкой Вам области знаний. А там – рукой подать в консультанты-демиурги.
Нельзя не упомянуть и положительный бонус, связанный с эрудицией. Внимательное прочтение книг Вендорской Мозаики солидно обогатит ваш словарный запас и прокачает эрудицию до завидных показателей. Книга-геном не может не содержать уймищу важных и интересных явлений из нашего мира. И даже опосредованное знакомство с ними в контексте мира Вендора – напичкает память читателя десятками, если не сотнями новых понятий.
Воображение: минимальное.
Здесь требования очень занижены по сравнению со многими книгами жанра. Мир Вендора похож на наш. Разное, конечно, встретится. Но, в любом случае, частых разрывов шаблона в визуальном ряде конкретно эта книга не предполагает.
Терпение: изрядное.
В данной книге мы не внедряли в текст барьеры, призванные отпугнуть неготового к опасным откровениям читателя. Но нет никаких сомнений, что подобными барьерами для некоторых станут и вполне обычные фрагменты текста. Кого-то будут напрягать беседы, кого-то – сражения, кого-то – авторские размышления. Это нормально. Другое дело, что против нашего с читателем союза выступает объем книги. В мире клипового мышления не каждый способен будет удерживать внимание на одной книге все то время, что потребуется для ее прочтения. Здесь и понадобится терпение. Будем считать, что наша книга как раз призвана развить в Вас это качество.
Свободного места в рабочем времени: 100 часов.
Это из расчета «10 страниц в час»… Многовато, конечно. Но лишь на первый взгляд. Едва ли сериал на несколько сезонов отберет больше. Сами решайте, что Вам сейчас ближе к уму и сердцу. Растягивать на год не рекомендуем. Все части тесно переплетены ниточками взаимосвязей, которые рискуют позабыться. Оптимально: разбить на четыре части – ровно по томам с допустимыми паузами между каждым.
Дальше планировалось провести тестирование системы, предложив небольшую нарезку из разных мест книги. Но опыт прошлых книг показал, что это не особенно нравится самим читателям, поэтому конкретно сейчас обойдемся без тестирования, и нарезку, как полагается, отправим в отдельную превьюшку, когда до нее дойдут руки.
Если Вы оценили свое Сознание как соответствующее требованиям, а авторские заскоки все еще не отпугнули – самое время познакомиться ближе и узнать тот прикладной минимум о Вендорской Мозаике, который потребуется для получения максимальной пользы от часов, проведенных Вами за ее складыванием.
Почему Мозаика? Весь проект состоит из:
Четырех романов цикла Шестого Дня (В6Д), три из которых написаны, а четвертый – находится в стадии ожидания, ибо венчает всю эпопею.
Серии рассказов и небольших повестей, 20 из которых обдуманы, но еще не воплощены в текст.
Энциклопедии Вендора – постоянно пополняемой и на данный момент насчитывающей больше страниц, чем данная книга.
В планах-мечтах, как и полагается, уже проработанная карточная игра и сразу несколько компьютерных игр разных жанров, первичный теоретический базис для которых также заложен.
Романы не последовательны, а параллельны. Начинать знакомство с Вендором можно с любого из трех романов, и специальный тест, который определил бы оптимальную книгу именно для Вашего старта – будет сделан, когда станет понятно, что он способен советовать лучше, чем читательская интуиция. С авторской же стороны можно предложить несколько рекомендаций и уточнений.
Прямо-таки настоятельная рекомендация лишь одна: начинать с книги страсти, вопреки предсказуемому желанию, пожалуй, все-таки не стоит… «Книги страсти»? О чем это они?
Поясняем. Каждая книга имеет свою стихию, аспект и тему. Проще всего это увидеть в таблице.
Название Стихия Аспект Тема Жанровый оттенок фэнтези
В6Д от Вероники и близнецов Книга Воздуха Книга Разума Книга Познания Философски-приключенческое
В6Д от Санчо и Лели Книга Огня Книга Души Книга Любви Романтически-мифологическое
В6Д от Лимы Книга Воды Книга Тела Книга Страсти Духовно-эротическое
В6Д от Мановара Книга Земли Книга Духа Книга Поиска Героически-апокалиптическое
Цикл рассказов и повестей будет отнесен к пятой: книге эфира, и хочется верить, что эту книгу мы будем писать вместе с вами.
Романы и рассказы теснейшим образом переплетены, и это накладывает определенный отпечаток на содержание и форму изложения. При всех стараниях избегать спойлеров, некоторая их часть неминуема. Мы максимально разводили финальные отрезки путей главных героев, сохраняли множество секретов, и искали ту грань, когда приятное дежавю вкусных сплетений и перекличек не переходит в откровенные спойлеры, однако обойтись совсем без них было попросту невозможно. Так что да: читавший книгу Воды – уже знает кое-какие обстоятельства из книги Воздуха и Огня, равно как и читателю книги Огня ведомы некоторые моменты книг Воды и Воздуха. В этом смысле, именно данная книга наиболее удобна для старта, ведь в ней мы старательнее всего умалчивали о событиях параллельных книг.
Одним словом, встречая в тексте попытку автора увильнуть от темы – не забывайте: это осознанный ход, и замаскированная тропинка откроется читателям в другом романе или рассказе. А некоторые тропинки – оставлены вообще исключительно для ваших творческих путешествий. Было бы совсем уж нахально создавать книгу, претендующую на статус Генома, в одиночку. Поэтому есть надежда, что мир Вендора станет для многих авторов полем собственных фантазий, благо масштаб этого мира, при всей территориальной скромности, настолько огромен, что вместит и многие сотни ваших историй.
Теперь конкретнее. Начинать лучше всего или с данной книги, или с книги Огня. Так вышло, что именно история книги Огня – магистральная. Там тоже есть свои хитрости, но по структуре повествования и особенно композиционно – она гораздо проще книги Воздуха. Если же начинать именно с данной книги, то есть риск проваливаться в сюжетные пустоты, ведь история Вероники и близнецов – как бы опоясывает главную линию, поэтому подходит больше эвристическим гурманам, предпочитающим раскрывать новый мир обходными тропами, а не парадным путем. Как и говорилось, именно здесь удалось мягче всего обойти важные события других книг, это создает упомянутые сюжетные пустоты, зато колоссально снижает риск спотыкаться об осколки-спойлеры истории других героев. Проще говоря, прочитав сначала книгу Воздуха, истории Санчо, Лели и Лимы будешь узнавать практически с нуля. К тому же именно здесь имеются врезки, упрощающие знакомство с самим миром, а порог пояснений и возрастной уровень – максимально занижены.
Если бы Вы попросили прямой совет, то ответ был таков. Начинать с данной книги оптимально в том случае, когда знакомство с Вендором у Вас произошло с рассказов, или же Вы вообще решили создать свою уникальную логистику, читая все книги параллельно. Например, после главы «Инициация» (там будет специальная сноска) – пойти по потокам не книги, а времени, и прочитать стартовый кусок книги Огня, в котором изложены события между главами «Инициация» и «У Лукоморья» …
Во всех иных случаях – лучше все-таки спокойно стартовать с книги Огня, где путь героев проложен через основной событийный ряд и ключевые регионы мира, тогда как здесь дороги все-таки обходные, пусть зачастую и не менее интересные. Именно книга Огня поможет новичкам адаптироваться в Вендоре с максимальным комфортом, без ощущений, будто оказались в побочной ветви истории – продуманного и самодостаточного, а все же, как ни крути, спин-оффа. Начать с Огня, потом – Воздух и Вода, а между ними и после них – можно складывать удобный для себя узор мозаики из рассказов или энциклопедических статей, написанных вроде не так уж и занудно.
Ясно, что читатели всех трех романов, знакомые еще и с энциклопедией (а затем и с рассказами) – сумеют сложить все происходящее в наиболее полную мозаику. По мере появления рассказов, можно будет создавать самые удобные или хитрые маршруты знакомства с Вендором, читая все истории в той или иной последовательности. Например, после завершения этой книги будут явно напрашиваться сразу шесть рассказов-ответвлений, тесно связанных с путями Вероники и близнецов. А еще столько же – раскроют аккуратно прикрытые здесь секреты…
Впрочем, мы максимально старались сделать совершенно законченной и каждую отдельную историю, дабы не возникало ощущения вечной недосказанности.
Истории, надо заметить, в чем-то схожие, и едва ли можно считать это спойлером. Скорее, относитесь к этому как к эффекту полифонического резонанса и символу всего проекта: рассказывать примерно об одном и том же с совершенно разных ракурсов, с акцентом на разные аспекты и с ощутимо иным энергетическим наполнением – разделение на стихии отнюдь не декоративный или стилистический ход.
Например, эта книга буквально пронизана воздушными потоками, в то время как книга Воды – куда более вязкая во всех отношениях, а книга Огня – дарит много тепла, но норовит и ожечь иногда в порыве баловства пламенных язычков.
Тут же – приготовьтесь к тому, что Вас будет задувать ветром в разные уголки времени и пространства. Не нужно тревожиться!.. Любой сумбур можно попросту пролетать на ветреных же крыльях, справедливо относя к двойному дну – некоторые нотки смыслов, кажущиеся лишними или непонятными – обретут особое звучание уже после прочтения других книг или рассказов. Обретут и сложатся в новые и новые узоры единой Мозаики…
Расслабьтесь, отдайтесь потокам воздуха и парите над Вендором, все отчетливее улавливая размеренный, словно у опытного йогина, ритм дыхания. Попытайтесь подышать этим любопытным миром, и Вы удивитесь, как много секретов уже нашего бытия раскроют Вендорские ветра умиротворенному страннику, летящему на их крыльях.
Теперь о локальных моментах.
Читайте по порядку и не ныряйте в концовку раньше времени.
Нет, книги Вендорского цикла не держатся на одной лишь интриге сюжета. Но все равно не можем смолчать, хоть и знаем, что тех, кто именно с этого начинает чтение – наша просьба не удержит. И все-таки: постарайтесь!.. Не переживайте. Все будет – как должно быть. Не хуже, не лучше.
Сноски – нужны!..
Не так давно с веселым негодованием довелось узнать, что наши альфа- и бета-читатели почти не обращают внимание на сноски, затем жалуясь на пробелы в понимании важных нюансов. Поэтому заранее просим: читайте сноски! В книгах Вендора они действительно полезны и не играют роль каких-то там поздних замечаний и уточнений.
Словарь – тем более.
Мы старались не перегружать страницы сносками (да, старались!) даже там, где речь шла о понятиях, возможно, не всем знакомых. Вместо этого, по старой традиции, вам предоставляется очень краткий словарик понятий и имен. В главной мере, чтобы напомнить, если забыли, ведь большинство новых понятий подается в пояснительном контексте. Тем, кто собирается погружаться в мир достаточно глубоко – словарик (или отдельный файл Приложения, который мы стали выкладывать неподалеку от книги) советуем сохранить отдельно и открывать параллельно с книгой в другом файле (или приложении). На крайний же случай, от словарика всегда можно скакнуть поближе к месту чтения при помощи оглавления с гиперссылками (можем попробовать: Словарь – Оглавление – Руководство).
Не забывайте о карте.
Она тоже затаилась в конце книги и жаждет внимания, ради чего даже вооружилась обратными гиперссылками на каждое из мест в тексте, а также сюда (если Вы решите испробовать прыжок), где будет рекомендовано взглянуть, куда занесло героев на этот раз. Посещаемые города мы не отмечали во избежание спойлеров. А то кто-то не удержится, начнет разглядывать карту с пристрастием и еще в первой части узнает, что до Гелэриса, скажем, никто из героев так в этой книге и не доберется. Мелочь вроде, а рамки ожиданий сужает.
Об этом…
Есть сцены эротического характера и немало размышлений на эту тему. Поэтому нижний порог выставлен на 16 лет. Однако лично мы бы предпочли, чтобы наши дети впервые узнали об этой теме как раз из подобного источника, а не из многочисленных грязных луж: озабоченных дружков, порно-баннеров или «современного европейского фестивального кино», от порно-баннеров отличающегося разве что подчеркнуто некрасивыми актерами, а в плане готовности к извращениям превосходя и многие из них. Так что лет с десяти тут больше работает принцип: неважно во сколько, лишь бы раньше, чем там.
Знатоки, не серчайте.
Согласно задумке, в романах региональная аутентичность будет временами приноситься в жертву доступности. Путешествуют герои обычно по разным регионам, и мало какая голова способна удержать в памяти сотни новых понятий, не перемешивая их в солянку. Так что приоритет частенько будет в пользу универсальных терминов. А вот уже в рассказах, где план чаще всего крупный, региональный – в вопросах аутентичности можно будет себя не сдерживать.
«Циферки» в названии кое-что да значат.
Дабы не гадали, что это за 1.3, и от чтения не отвлекались.
Романы переживали неоднократную правку, и каждая из них отмечалась цифрой, которая в нашем индексе идет первой. Также логично, что максимальные изменения вносятся под влиянием свеженаписанных книг. Параллельность событий требует постоянного согласования, так что после написания очередного романа – идет волна правок в существующие. И это отражается на второй цифре. Например, данная книга совсем свеженькая и пережила лишь одну редакцию – первую. Это единичка. А троечка – означает, что последние правки внесены с учетом трех книг эпопеи. Книга Воды, к примеру, пережила уже шесть редакций, но все еще не получила могучий патч, связанный с новинками книги Воздуха, так что застыла с индексом 6.2.
Выделение цветом.
Реплики и особо громкие мысли главных героев этой и других книг – выделяются их личным цветом. Вопрос лишь вашего удобства, ведь диалогов здесь, как и всегда в Вендоре, предостаточно.
Радуга и дымки фантазий.
В сносках это аж дважды будет поясняться, но и здесь уточним, что радужным шрифтом помечаются места дымок фантазии: точек соприкосновения данной книги с историями книги эфира – россыпью рассказов, часть из которых мы уже взяли в разработку сами, а часть – доверяем вашему творческому полету. Встретив радужное слово, помните: где-то здесь приоткрыт портал в измерение другой вендорской истории – как правило, небольшой, ибо сочетания именно с романами остаются без дымок, дабы не частить с радугой буквально через страницу.
Дурацкое замечание, но на всякий случай.
В середине третьей части (странице к трехсотой) будет момент, когда пляска временных разрывов достигает апогея, и может возникнуть желание послать авторов куда подальше. Поясняем: послать можно, но книжку здесь не бросайте. Буквально совсем скоро все изменится, и пойдут долгие главы с довольно глубоким погружением в конкретную обстановку и вполне классической манерой повествования.
По ложечке больше влезет
Объем романов вендорского цикла обладает мистической способностью отпугивать. Многие читатели предлагали разбить каждый роман на отдельные тома, и их совет был, наконец, услышан. Все романы аккуратно порезаны по заранее имевшимся швам, и для любителей кушать по ложечке, а вместо «да ну его, целых два часа фильм идет» просидеть в итоге шесть часов подряд за сериалом – роман предоставляется в потомном виде. В конце каждого тома – карта, словарь и оглавление, да и в целом он вполне самодостаточен, пускай и на уровне сезона в сериале: некая иллюзия завершения есть, однако понятно, что будет продолжение (в конце каждого промежуточного тома мы еще и побаловались тизерами следующего). Впрочем, для любителей цельности – есть и полный четырехтомник в тыщу страниц.
Картинки.
В паре мест мы не удержались от подобий картинок или схем. Вообще, почти у каждого персонажа Вендора есть свой файл (нередко и папка) с описанием и непременным визуальным отображением, будь то продукт кропотливой работы в редакторе одной из продвинутых игр или адресно подобранная внешность в лице найденного прототипа. В будущем, если удастся отрегулировать вопросы авторских прав на чью-нибудь внешность или фото – все это, конечно, будет выложено в галереях гипотетического сайта (группы) или отдельными архивами. Но пока придется фантазировать. При получении же на почту не менее восьми запросов с темой «как выглядит конкретная (-ый) N?» – почти обещаем высылать картинку ответным письмом каждому из восьми спросивших.
«А разговоров-то было…»
В новелле Борхеса «Алеф» живет чудак, надолго уединившись, создавший поэму «Земля» (слова «геном», видимо, еще не было), но львиную долю усилий тративший не на саму поэзию, а на изобретение доказательств, что она превосходна, высокопарно и восторженно интерпретируя свои перегруженные невидимыми аллюзиями стихи, совершенно никчемные без этих назойливых комментариев... Вспомнил о нем недавно, когда заметил, что некоторые читатели, вдохновленные пышностью Мозаики в предисловии, приступая непосредственно к чтению книги, скатывались в легкое разочарование: наобещал, мол, геномов всяких, а по факту, уже страниц десять феи порхают, Явь, Навь и болтовня…
Очень удивлюсь, если подобное ощущение останется и к концу книги. Но должен предупредить: они и правда развиваются постепенно, многие глубины поначалу замаскированы, а в торжественных комментариях скрытых смыслов всех своих строк – я себе кое-как отказал, не желая усиливать сходство.
Одним словом, приступайте к чтению без ожиданий, что сейчас с неба сразу посыплются откровения о главном. Иначе пропустите, когда откровения сами приоткроются внутри Вас, искрясь осознанием.
В Послесловии будет, но как не сказать и здесь…
Что все совпадения имен и названий абсолютно случайны, и автор, если и хотел кого-то обидеть изначально, то после дыхательных практик радостно всех прощал, ибо добряк и солнышко;.
Мы – это Я?
Кого-то могло смутить, что в тексте От Автора косвенно звучало Я, а затем вдруг возникло Мы, которое (откроем секрет) сохранится до самого Послесловия. К тому моменту пытливый читатель уже догадается, почему конкретно в этой книге автор (в двух других романах радостно якающий) решил величать себя во множественном числе. Речь не о мании величия или шизофрении (кто ж из нас вам признается!), но и не о сотворчестве – конкретно этот текст набирал лишь один человек. Те, кого раздражает это Мы – можете представлять, будто я, устав от одиночества, просто взялся вещать от себя и от своего ноутбука, приписав бедолаге мнимую личность. Это не так, но вдруг кому-то и правда будет проще.
Хотя искренне хочется, чтобы это Мы – в книгах Земли и Эфира звучало уже без малейших оговорок.
Том первый
Моим детям посвящается
Пролог
- Ха! По всей логике, здесь и должен быть прохо-о-а-а-ад… - Эйас, проваливаясь во внезапно распахнувшиеся створки, которые превосходно притворялись полом, закончил слово и слегка снизил драматизм момента, ведь, пожалуй, было бы поэффектнее, если бы растянутую «а-а-а» прервал звук падения. Возможно, таким образом неудачливый расхититель древних гробниц неосознанно и пытался приблизить момент контакта с землей – дескать, я уже все равно закончил орать, так что тебе, товарищ провал, нет нужды быть смертельно глубоким... О том, что на дне могут жадно торчать шипы – Эйас даже не думал, успев подметить за неведомым архитектором этого подземелья, обнаруженного под развалинами Аргоса, определенное великодушие. Ловушки здесь были изысканными, но не смертельными, чему уже успел полчаса назад порадоваться компаньон Эйаса Фотий, отделавшийся переломом ноги и пары ребер.
Кажется, именно этот же диагноз схлопотал и Эйас – при попытке шевелиться острая боль гуляла по всей длине лодыжки: от сапога до колена, а ребра со стороны спины прокалывало так, что на мгновенье показалось, будто шипы все-таки поджидали. Да почему бы и нет? От непредсказуемого архитектора можно было ожидать уже чего угодно.
Именно об этом и думал сейчас рывками негодования третий расхититель – Линдрос. Самый опытный и ловкий в этой сбитой годами тройке, он просто полыхал ненавистью в адрес насмешливого конструктора, словно игравшего с незадачливыми исследователями его творения. Вся структура подземелья основывалась на том, что оно, притворяясь типовым набором проходов и ловушек, оказывалось в решающие моменты не просто нестандартным, а подчеркнуто алогичным – как будто архитектор заранее догадывался о ходе мыслей незваных гостей и подсовывал им очередной болезненный сюрприз.
- Я не знаю… Я просто не знаю… - бормотал Линдрос. – Что за исчадье Аида могло породить этот долбаный театр конченного абсурда!.. Да что б ты сам на том свете бродил по такому же идиотскому лабиринту и натыкался на ловушки!.. – крикнул он, в порыве внезапной ярости пиная симпатичный треножник с амфорой, словно именно для этого выставленный так далеко от стен. – Твою монахиню... – прошептал вор, замечая, что и его истерика, кажется, входила в замысел негодяя. По крайней мере, от удара треножник увело в сторону, и это движение закрутило скрывавшуюся под ним шестеренку, запуская механизм, который отправит Линдроса лететь сквозь распахнувшийся пол еще до того, как последние осколки разбитой амфоры перестанут, расталкивая друг дружку, укладываться хаотичным узором.
«Ноги целы… уже хорошо... – мысленно провел первичную самодиагностику искатель сокровищ. – А вот ребра, похоже, подвели». Дышать получалось очень поверхностно, и любые попытки воздуха нырнуть на привычную глубину – пресекались болью. И само собой, именно теперь хотелось дышать как можно глубже – как будто только сейчас стала ясна вся ценность столь автоматического процесса, всю жизнь происходившего мимоходом.
Часть первая
Ветер перемен
По следам радости
Воздух… Ласковый, нежный воздух, надев крылья ветра, с озорством и одновременно застенчиво, обдувал симпатичные ему бока. Нет ничего, кроме воздуха – этого главного топлива жизни, заряжающего нас шансом прожить еще несколько мгновений так, словно они – последние… Нет ничего, кроме ветра, намекающего на возможность летать и зовущего за собой – куда-то, куда ветер еще сам не знает, но где несомненно будет лучше, чем здесь, ведь, чтобы оказаться там – тебе придется пройти какой бы то ни было путь. А путь – и есть жизнь, прожить которую всегда лучше, чем не прожить вовсе…
Девочка Вероника – наверное, меньше всех в Вендоре походившая на исчадье ада, коим ее косвенно обзовут через пару-тройку лет – зацепившись согнутыми в коленях ногами за ветку сравнительно одинокого каштана, висела вниз головой и, расставив в стороны руки, каждой своей клеточкой ловила дыхание природы, известное среди людей под именем ветра.
Ее ажурный сарафанчик соскользнул вниз ровно настолько, чтобы дыханию природы было приятнее щекотать бока и окрестности точки тандэн , но собственному дыханию не мешала никакая ерунда, вроде наползшей на лицо ткани.
В такой позе Вероника находилась чаще подавляющего большинства тринадцатилетних девочек; ну так ей и думать приходилось куда больше ровесниц, а что может быть приятнее, чем теплый мыслительный процесс под прохладный кулер ветерка, не дающего перегреться ни пытливой голове, ни остальным участкам тела, которое в процессах мышления принимало, кажется, не меньшее участие… Сколько раз Вероника в этой ниспадающей с ветки позе мысленно сравнивала себя с водопадом! После посещения в позапрошлом году папиного Синая, одаренного водопадами сверх меры – так чуть ли не каждый раз. Однако только сегодня это сравнение вылилось, наконец, в нужную метафору.
«Люди – это водопады!», – озарило девчонку, но она по уже давно приобретенной привычке сохранила ритм мысли, обнаружив, что в этом случае прорывная идея может получить и достойный переплет, чего не случается, если чрезмерной эйфорией радости от озарения спугнуть свиту идеи – тот самый переплет из дополнительных мыслей, которые порой оказываются нитью, ведущей к еще большему прорыву…
«И как я не понимала раньше?.. – продолжала пропускать сквозь себя эти нити Вероника. – Ведь нельзя сказать, что водопад – это вода, но не сказать и что это – просто высокий обрыв русла без воды. Человек – это сочетание воды и обрыва русла. Обрыв сам по себе – это только каркас, а живым его делает вода. Она же объединяет его с другими водопадами. Вода и обрыв есть сами по себе, как душа и тело, как энергия и материя, но живым человеком они становятся только в единстве…»
- И ля-ля-ля, в таком духе, – довольно закивала юная мыслительница, хватаясь руками за ветку и спрыгивая ногами назад. – Должно хватить… Даже с запасом, наверное. Такая мысль может и не поместиться в ее головке. Вот лопнет от знаний – будет в следующий раз умнее и не станет задавать мне таких вопросов…
Вероника едва заметным движением оправила свой короткий сарафанчик и стряхнула с волос застрявшие листики и кору.
- Спасибо, ветер! Пока, каштан!.. – в ней теперь будто ураган вертелся – столько динамики появилось в каждом движении и жесте. – Я побежала. Ей же три дня уже – успеть нужно…
* * *
Но успеть не удалось…
Вероника с грустинкой смотрела на крохотную кучку пыльцы, по которой хаотично пробегали едва заметные искорки, формируя почти неуловимую глазом дымку. И грустинка вздрагивала отнюдь не потому, что эта кучка – всё, что осталось миру от милой феи-пикси, последние мгновенья таянья которой девчонка успела застать, примчавшись минуту назад на полянку, где и обещала ее дождаться маленькая крылатая почемучка. К тому, что пикси живут день-два-три, Вероника за 13 лет в Лесу Афродиты давным-давно привыкла. Человеку тяжело терять тех, кто представляет собой какую-никакую константу, а если с малых лет каждый день терять знакомых фей, к которым их большая подружка за эти дни иногда успевала прикипеть довольно сильно – вырабатывается прочная психологическая устойчивость.
И к растаявшей в упомянутую кучку пыльцы фее у Вероники особо пронзительной привязанности как раз не было – только все более привычное в отношениях с пикси теплое чувство ответственности неравнодушного наставника-просветителя. Истоки печали таились в том, что на последний вопрос любознательной феи успеть ответить не удалось.
- Что такое человек? – спросила златовласая пикси сутки назад, когда Вероника насытила ее любопытство в других областях, в очередной раз демонстрируя лесу богатство аппетитно поглощаемых из книг знаний. И вот тут просветительница запнулась. Как максималистка, она не могла удовлетвориться совсем поверхностным ответом, попытки же сложных – отскочили от милой златовласой головки разве что не со звоном. Требовалось нечто простое для осознания крохотным «пиксельным» мозгом и в то же время – достаточно близкое к глубинной сути, чтобы удовлетворить саму ответчицу… Вероника весь вчерашний день щекотала голову в поисках нужного образа, только сегодня утром, наконец, поймала его на ветру, и на тебе!.. Златовласка не соизволила повременить с отлетом в Большой Цветок, хотя речь ведь шла о каких-то минутах… Вероника еще успела крикнуть с края полянки: «Человек – это водопад!», но что-то подсказывает, что данная информация копилку знаний Златовласки едва ли пополнила.
А ведь пикси и живут, чтобы наполняться знаниями! Потому и почемучки, что им за их два-три дня жизни нужно впитать побольше всего, дабы затем, когда в Большом Цветке (как они называли Вечный Мир) решат, что им пора воплощаться в человеке – нести в себе отпечатки не только свободных полетов и восторженных визгов радости самого факта бытия, но и более-менее достойный багаж знаний. И с такой наставницей они, наверное, ничему и не научатся, кроме как нектар лопать и щекотаться…
- В следующий раз надо думать быстрее… - с решительной размеренностью проговорила Вероника и, деловито зачерпнув пыльцу листиком, аккуратно ссыпала ее в специально отведенный для этого ценного материала кожаный кармашек.
* * *
- Громовержец – это довольно примитивный эпитет, - поясняла подросшая за прошедший год Вероника очаровательной пикси в не менее очаровательном салатовом платьишке, на придумывание которого, она по всей видимости, истратила весь свой интеллектуально-творческий траффик, выделенный на эту жизнь. Во всяком случае, сейчас феечка умилительно переминалась с ножки на ножку, не желая самовольно улетать от слывшей в кругах фей невероятным авторитетом наставницы, однако не понимая ни слова из ее речей. Она, вероятнее всего, уже даже успела забыть, почему эта беседа началась, так что вряд ли корила себя за заданный несколько минут назад вопрос: «Кто такой Зевс?», поймав это имя недалеко от медитирующей на полянке «великанши» в изящном сарафанчике.
Великанша же, как раз завершавшая медитацию, охотно пустилась в объяснения. Она сама не так давно узнала важные нюансы судьбы верховного бога местного пантеона, много думала о нем в последние дни (потому и летали вокруг нее видимые для фей мысли), так что неудивительно, что ответ превратился в устный рассказ, автор которого в упоении совершенно не замечал, насколько мимо адресата пролетают его слова.
- Молнии – только частное выражение его ключевого дара: возможности активно влиять на все электромагнитные взаимодействия, среди которых молния, может быть, и выделяется яркостью, но отнюдь не относится к главным явлениям. Электромагнетизм охватывает вообще почти всё, что есть. Я это представляю как тысячи невидимых молний-ниточек, которые загораются, когда между чем-то возникает активная связь. Загораются, правда, тоже невидимо, но Гермес говорил, что могут и видимо гореть – и не только для вас, а и для нас… У всего есть крохотная такая частичка Зевса – это я ее так называю, а вообще она называется «заряд». И вот эти заряды могут быть одинаковые или разные. Одинаковые, как я поняла, почему-то отталкиваются, а разные – притягиваются. Мне, правда, хочется, чтобы наоборот, и вот я недавно узнала, что в глобальном плане все-таки именно так: подобное притягивается. И заряды, наверное, это как-то компенсируют… В общем, тут еще неясно… Меня, честно говоря, больше взволновало, что Зевс, обладая таким даром, не смог весь мир сделать единым. Афродита недавно рассказала мне, что они еще несколько лет назад свергли Зевса с Олимпа и отправили его в Вечный Мир. И вот я теперь переживаю: вдруг они могли как-то мягче все это провернуть?.. Она, кажется, и сама переживает. Ну так понятно!.. Хоть они и говорят, что Зевс, Гера, Афина и Аид давно уже не туда куда-то Олимпию направляли, все равно ведь грустно воевать с теми, с кем столько веков в одном пантеоне варился…
Большущие синие глазищи, все это время гулявшие по кронам деревьев и низким сегодня облакам, наконец, наткнулись на виновато моргающую фею и сразу наполнились понимающим умилением, лишь слегка присыпанным ироничной досадой.
- Ты моя радость!.. – всплеснула руками девчонка. – Что ж ты мнешься стоишь?! У тебя ведь полянка, полная цветов, подружки поют-пищат, солнышко крылышкам лучики дарит, а ты тут мои бредни слушаешь… Лети давай!.. – палец с отточенной годами аккуратностью подтолкнул-шлепнул по попке совершенно не скрывающую радости своего освобождения фею. Та закивала, заливаясь смехом, и вспорхнула, стремительно уносясь к гомону глупых подружек.
Вероника откинулась на траву, задирая вверх смуглые ноги и рассматривая между ними облака.
- Надо бы поучиться лаконичности… А то новорожденные будут таять раньше, чем я закончу отвечать на их первый вопрос…
* * *
- А ты знаешь, кто такой человек? – сквозь топот копыт крикнула Вероника вниз и вперед – в сторону головы кентавра, на спине которого сейчас удерживалась стоя и без рук, несмотря на солидную скорость и способные хлестко зацепить листья нижних веток. Удержаться на спине для юной ловкачки было проще, чем удержаться от подсказки. – Это – водопад! – добавила она, уворачиваясь от острой сухой ветви, которая, кажется, тоже всеми силами старалась отклониться от опасного для всеобщей любимицы положения.
Человек-конь, не снижая темпа бега, рассудительно поводил головой в разные стороны.
- Ну да. Согласен… - ответил он с такой уверенностью, что девчонка (а мы вправе так ее называть, несмотря на еще почти два года, прошедшие с последней встречи) прыснула.
- И почему это?
- В нем воды много… А еще, единственный человек, которого я близко знаю – сейчас, кажется, упадет.
- Хи. И не поспо-о-а-ришь… - Вероника-таки слетела со спины, хоть в отличие от Эйаса, упавшего в подземелье примерно год назад, была крайне далека даже от ушиба, а не то что перелома, и слово закончила просто из уважения перед словами как явлением.
Из негативных последствий падения можно было выделить только налипшую на коленках и локтях грязь. Но уж что-что, а это проблемой для Вероники не являлось – она на мгновенье сконцентрировалась, и по ее телу пробежала невидимая эфирная волна, смывающая все постороннее. Как дочь нимфы она обладала и перманентной аурой свежести, поддерживающей этих помощниц богов в лучшем виде, но как дочь синайского гуру не могла не усовершенствовать врожденный мамин дар до специальной техники, позволяющей не ждать те минуты, а иногда и часы, когда встроенный «будильник» чистоты и свежести даст организму сигнал прилива волны очищения.
Кентавр, которого звали Тэрон, рассеянно следил за тем, как кожа его наездницы лишается следов грязи. Ему, как и другим кентаврам, сатирам и фавнам, составлявшим мужское население Леса Афродиты, всегда было непонятно, зачем нимф наделили аурой чистоты и свежести. Конкретно эти три вида живности предпочли бы, наоборот, более острые и насыщенные запахи, не задумываясь, что изначально нимф создавали уж никак не для их ублажения, а для восстановления популяции Вендора после Великого Потопа на заре веков. И хоть в итоге прагматичные титаны наделили их свойствами универсальных рожениц, дав старт великому скрещиванию видов (в рамках которого и появились на свет кентавры с сатирами в том числе), внешность и эстетический заряд были сохранены с акцентом на человеческие ценности.
Но с тех пор минуло не одно тысячелетие, и к моменту нашего повествования нимф осталось совсем немного. Большинство давным-давно отказалось от плоти, став астральными кураторами тех или иных природных объектов, а из не пожелавших расставаться с телом – выжило лишь несколько десятков, и добрая треть из них обитала сейчас в Лесу Афродиты – уютном закрытом заповеднике. В одном из тех небольших оазисов древности, которые создали Олимпийские боги, дабы хотя бы точечно сохранить аромат и атмосферу древних эпох, когда нимфы, феи, кентавры жили с людьми бок о бок, а те еще не принялись возводить каменные полисы и относиться ко всей остальной живности как к объектам для агрессии или утех.
Лес Афродиты по праву считался самой гармоничной резервацией из сохранившихся к годам взросления Вероники. Дубрава Диониса, Роща Артемиды и Гроты Гермеса по исторической достоверности, как минимум, не уступали, но тот факт, что и Дионис с Гермесом, и Артемида (до того, как замкнулась в себе, кажется, затаив к коллегам откуда-то взявшуюся неприязнь) – бывали в Лесу Афродиты чаще, чем в собственных оазисах, говорит о многом.
Впрочем, самой Афродите все время небезосновательно казалось, что ее детище ушло в сторону от изначальной задумки. В силу порхающего характера она постоянно пускала здесь все на самотек, из-за чего потом переживала, подозревая, что упомянутой исторической достоверности Лес действительно перестал отвечать. Именно по этой причине и сохранялась столь долго та самая Медная полянка, на которую сейчас направлялась Вероника с кентавром, охотно согласившимся ее сопровождать.
* * *
О приближении к полянке традиционно рассказали старые кости, количество которых под копытами Тэрона стремительно увеличивалось.
- Ну все! Доставай лук! – Вероника соскочила со спины, кувырком прокатываясь по траве мимо чьей-то берцовой кости.
- Ты уверена?
- Более чем.
- Ох, не хочется… А вдруг попадет? Я даже не знаю, что хуже: то, что со мной за тебя сделают, или знать, что именно я тебя…
- Тэрон, ну ты чего! – Вероника села и скорчила милую гримаску, создающую то выражение лица, когда детская шкодливость обаятельно стыдит взрослого за малодушие. – Я сто раз уворачивалась от стимфалок; думаешь, от твоих стрел не уклонюсь? Ты же подсвистулил их?
- Как и просила.
- Тогда хватит сомневаться. Запускай!.. – она откинулась спиной на траву, откатилась так, чтобы рассветное солнце не слепило глаза, и приготовилась увертываться от летящих с неба стрел.
* * *
Эту забаву когда-то давным-давно придумали пьяные сатиры. Они развлекались тем, что песнями и воплями поднимали с деревьев в небо живущих здесь стимфалийских птиц, а затем уклонялись от их медных перьев, которые птицы сбрасывали на шумных гостей. Хоть стимфалок было всего три, а перья, выращиваемые довольно болезненно, они старались экономить на случай реального внешнего вторжения, такие игры нередко заканчивались смертью самого неловкого или невезучего из сатиров, что для других становилось отличным поводом пить дальше.
Вероника, уравновешивающая чтения и размышления повадками беззаботных фей и сатиров, страшно увлеклась опасной игрой. Угроз в Лесу было крайне мало: великан Ахатис да стимфалийские птицы, так что открытие этого источника экстрима стало для ищущей впечатлений девчонки ярчайшим событием девятого года жизни. В ответ на мягкие уговоры матери Вероника поясняла, что у нее на жизнь солидные планы, и на «большой земле», куда она рано или поздно отправится – ей наверняка пригодится отточенная повышенным риском ловкость.
К радости всего Леса, обитатели которого души не чаяли в единственном за много лет человеческом ребенке, в ловкости этому ребенку было объективно не отказать, и единственное за семь лет игр серьезное попадание пера пришлось в мякоть бедра, не только не отбив игровой азарт, а еще и создав для него объем. Игры продолжались до недавних пор, пока какие-то визитеры с «большой земли» месяц назад не вторглись в лес и не перебили птиц.
И сегодня Веронике почему-то так остро хотелось всколыхнуть ностальгические нотки, что она уговорила Тэрона выступить птицезаменителем и пострелять в небо свистящими стрелами, чтобы поуворачиваться хотя бы от них.
Как в былые времена, девчонка радостно каталась по траве, закрыв глаза и ориентируясь только на звук. Тяжелые стрелы кентавров, рассчитанные на способность отгонять иногда теряющего берега Ахатиса от жилой зоны или изредка отстреливать разъевшихся боровов внешнего кольца Леса, дабы побаловать себя мясцом, грузно тюхались в землю костяными наконечниками. И порой казалось, что Вероника не запаздывает с реакцией, а нарочно продлевает пребывание в зоне поражения на ту самую долю секунды, которая в геометрической прогрессии увеличивает температуру пьянящего кипятка, струями носящегося по телу от макушки до пяток…
- Что ты со мной делаешь! – вздыхал Тэрон, но продолжал запускать стрелы в небо, тщетно стараясь отводить глаза от полянки, на которой, радостно повизгивая, каталась эта фея-переросток, уворачиваясь от тяжелых стрел, каждая из которых могла бы лишить ее, кажется, только начинающейся жизни.
* * *
В синих глазах еще полыхали отблески восторга, когда копыта кентавра несли их владелицу к следующей точке сегодняшнего тура.
- Жалко, что вы их трупы растащили, конечно, - посетовала Вероника, сейчас уже не стоявшая на спине, а сидевшая на ней, обнимая могучий человеческий торс Тэрона.
- Тебе ягод с грибами мало?
- Хи!.. Мне для исследований… Просто я встречала в книгах любопытную теорию, будто стимфалийки были не птицами, а технологическими объектами. Летающие колесницы такие.
- Вот же ж бред. Ты уверена, что книги делают тебя умнее? Вдруг они тебе только мешают?
- Да ты дослушай!.. Понятно, что в эту версию я не поверила – я ведь видела, что они живые и даже охотятся на мелочь всякую, и заметь, я не про себя… Но мне эта версия очень понравилась именно как вымысел. Ты ведь знаешь: я из двух версий выберу не ту, которая к реальности ближе, а ту, что интереснее и красивее… Короче, это не важно. Важно, что я от этой мысли оттолкнулась и впервые задумалась: а все-таки откуда эти птицы, кто они такие и каким образом летают со своими медными перьями?.. Бывает ведь так, что когда видишь все время, то не замечаешь уникальности – привыкла и все. А так нельзя!..
- Можно. И даже нужно. Если бы о том, что они не должны летать, задумались сами птицы, то, скорее всего, в тот же момент и попадали вниз.
- Обожаю тебя! Точно не почитывал книжек Философа втихаря? Вообще рядом с тобой никого из кентавров не видно по уму. Признавайся, ты – Хирон, который притворился Тэроном.
- Понятия не имею, о ком ты.
- Э-эх… Жаль, не взялась за твое образование раньше… Так, глядишь, не с Философом бы в записочки играла, а с тобой обсуждала теории всякие… Ой, я ж забыла… Так вот! У меня возникла версия, что стимфалки – это то ли драконы, то ли насекомые.
- Ну да. Что там разницы-то.
- Да не в размере дело!..
- Поверь.
- Фу, пошляк какой!.. Я имела в виду, что у некоторых насекомых есть специальные полости внутри. И у драконов, как считается, такие есть. Пустоты специальные. И вот эти пустоты и создают так называемый эффект полостных структур. Он уменьшает зов земли – гравитация называется – и крылья, по сути, только дают направление, а не целиком отвечают за полет.
- Огорчу тебя. Парни говорили, что у стимфалок внутри просто какие-то пузыри были.
- Это тоже! Это для легкого газа, видимо. Но это не отменяет моих догадок! Почему обязательно выбирать одну версию, когда может быть несколько, дополняющих друг дружку?
- В одном из более близких мне вопросов это правило целиком одобряю.
- Не слышу.
- Прости. Меня заносит сегодня, вот и забываю, что обещал Калипсо сдерживаться при тебе.
- Да ладно… Я уже взрослая. Думаешь, я только книжки свои вижу?.. Но спасибо. Сейчас, вспоминая детство, я понимаю, что вы ограждали меня от ненужных зрелищ. И, думаю, многим это стоило немалых усилий.
Она помолчала, погрузившись в воспоминания, затем сбросила нахлынувший налет меланхолии.
- А ты тоже не видел этих пришельцев?
- Которые птиц с Ахатисом завалили?.. Ты разве не спрашивала?
- Да я ко всем тогда кидалась с расспросами. Прости, если забыла.
- Да не извиняйся ты по любому поводу. Из-за этого уже мне неудобно.
- Прости… Хи… Жалко, что они до нас тогда не дошли.
- Ага. Ребята болтали, среди них лучник был, который три стрелы за миг впритык засадил в дерево, когда они по пришельцам стрелять стали.
- Афродита говорила, что это какие-то замечательные молодые герои, на которых у богов теперь есть планы… Надеюсь, и на меня такие появятся.
- Хозяйка не осерчала на них за Ахатиса и птиц?
- Да нет! Я еще удивилась. Она ведь так их берегла. Ахатис весь Лес защищал, а птицы, как я поняла, были для нее важны потому, что больше почти ничего не осталось из мифической древности, кроме гидры да озера.
- Знали б, что не расстроится, так сами бы давно перебили тварей – вся поляна в костях наших.
- Да там как-то хитро. Они просто что-то очень важное для Афродиты нашли, что с запасом окупило их буйство при самообороне... Хорошо, хоть до гидры не добрели. И плохо, что теперь Лес, кроме вас, защищать некому.
- Ничего. Скоро ты подрастешь – любые пришельцы разбегутся.
Вероника погладила кентавра по голове:
- Это да… Это да… - повторила она тихо.
* * *
После посещения Древа Интуиции их дороги разошлись. Остальные места, намеченные для сегодняшнего маршрута, лежали сравнительно кучно, и эксплуатировать верный транспорт сверх меры – умеющая быть скромной Вероника не хотела. Да и настроение располагало к одиночному паломничеству.
- Спасибо тебе, Дуб-магнит! – прикоснулась она ладошкой к коре волшебного дерева, служащего дополнительным препятствием между внешним кольцом Леса и его сердцевиной, в которой и проживали разумные обитатели. Мимо дерева шла единственная удобная тропа вглубь, но его мистическая аура испускала мощные ментальные помехи, сбивающие основные органы чувств путников с привычного ритма работы и заставляющие почти неизбежно плутать вокруг, постоянно возвращаясь к «магнитному» дубу. Вероника быстро научилась использовать недифференцированность древа к путникам в своих целях, которые теперь и озвучивала, поглаживая кору исполина. – Мне было интересно играть с тобой, и благодаря этим играм я развила в себе интуицию и защиту от ментальных воздействий… Хотя в первый раз было, конечно, не только занятно, но и чуточку страшновато. Так что вдвойне спасибо, дружище – за эти редкие здесь ощущения… Прости, что дразнила тебя, называя поначалу «древом незнания». Я ведь тогда уже как раз прочитала про мировое древо – ясень Иггдрасиль, и немножко завидовала его соседям, которые могут вот так просто взять и прийти к нему, чтобы набраться мудрости. Я тогда еще маленькая была и не понимала, что твои «плоды» – даже вкуснее!.. Скучно ведь – сразу схватить чужую мудрость и всё. А ты зато столько раз учило мой разум сохранять стройность и живость в сложных условиях. Это уже помогло мне и еще не раз поможет на пути постепенного накопления знаний… И когда я приду к Иггдрасиль не глотать его знания, а делиться на равных – я непременно передам ему привет от тебя: мирового древа моего детства.
Смуглая щечка прильнула к коре, а такие же ножки побежали обратно в сердце Леса без шансов заплутать.
* * *
По пути к целой россыпи полянок, на которых, по замыслу, компактно, а по факту, как придется, обитали феи, Вероника не могла не заскочить еще в одно место.
Маленькое озерцо, чьи берега были щедро усыпаны нарциссами, по праву считалось ее любимым для самолюбования местом.
То, что она – красавица, Вероника слышала с самых малых лет. От мамы, от Афродиты, от Гермеса, Диониса, фей, сатиров… Да от всех!.. В лесу, единственными женщинами которого были безупречно привлекательные нимфы (не считая милашек фей) – красота казалась непременным атрибутом, и Вероника даже слегка удивлялась, зачем ей так часто говорят о ее внешней привлекательности. Разве в этом есть ее заслуга? Куда ценнее звучали похвалы других достижений – приобретенных: ловкости, начитанности, смелости, да хоть точности в стрельбе из рогатки!.. Так что понимание своей красоты Вероника носила за пазухой, пока, наконец, не встретила на страницах одной из художественных книг ремарку, что некую даму называли красивой, вопреки истинному положению дел, просто ради того, чтобы то ли добиться ее расположения, то ли сделать ей приятно, то ли это вообще странным образом совпадало…
Дальше этой ремарки Вероника в тот день так и не продвинулась, что было уже непривычно для ее манеры глотания книг взахлеб… А вдруг и ей все говорят о красоте, просто чтобы порадовать? Ее ведь любят, вот и норовят поддержать. Ледяная шпилька догадки проколола позвоночник: «Потому-то все повально и говорят! Была бы красивой, так это и прошло бы незаметно на фоне других, а тут ведь каждый непременно хвалит мою внешность… Ах… Видимо, поняли, что я могу догадаться, что уродка, вот и утешают заранее… Так. Спокойно… Я ведь не кажусь себе уродкой? Нет. В воде не раз смотрелась, зеркало Афродиты брала. И мне все нравилось… А может ли мое мнение быть объективным? Не может. Но! Мне нравятся лица Афродиты, мамы, Амфиссы и других нимф, которые считаются эталонно красивыми. Стало быть, вкус у меня присутствует. Следовательно, вписываясь в каноны этого вкуса, я тоже могу считаться красивой… Хух…».
Но в начале подросткового возраста, видимо, у любой девчонки, вне зависимости от условий воспитания, холодные шпильки заготовлены в больших количествах... Новая проколола спину, заставив кровь прилить к голове. «А вдруг гладь воды и зеркало Афродиты просто заколдованы, чтобы показывать мне меня не такой, какая есть, а такой, какой нужно для уверенности в красоте?»… Вероника проворочалась около часа и поняла, что самой ей с этой атакой иррациональных, но почему-то столь настойчивых опасений не справиться.
- Мама… - жалобно позвала она нимфу Калипсо – по всем канонам прекрасную женщину, спавшую рядом на голой траве, в отличие от Вероники, которой с чисто родительским терпением годами подстилала матерчатые простыни, пока та не смирилась с этой заботливой расовой дискриминацией.
* * *
… - И тогда я поняла, что вполне могу быть уродкой. Я ведь метиска: наполовину человек – не такая, как все вы тут. И объективно отличаюсь от вас и внешне: разрез глаз, черные волосы, смуглость такая сильная, фигура… И главное, все детство совершенно плевать было: красивая да красивая – какая разница и в чем заслуга?.. А когда вдруг оказалось, что некрасивая (Калипсо на этих словах аж глаза закатила) – так сразу выяснилось, что это, оказывается, чуть ли не смыслом жизни было!.. Как это понимать, мам?..
- Я ведь правильно догадываюсь, что эти забавные и, поверь, абсолютно надуманные страхи лезут в твою головку без малейшей логики и не имеют никаких аргументов?
- Угу.
- Тогда и справляться с ними нужно не логикой… Пойдем со мной. Все равно ведь глаз не сомкнешь…
* * *
Так Вероника впервые оказалась на озере Эха. Озере, созданном специально, чтобы говорить нимфам правду насчет их внешнего вида.
Дело в том, что бессмертными нимфы не были, и процесс омоложения в их организме привязывался к основной функции – после очередных родов запускалась мощная волна регенерации, и нимфа к концу кормления буквально расцветала, благоухая во всех смыслах. Впоследствии правила обновились. Когда в нимфах-роженицах нужда отпала, второе их поколение, к которому и относилось подавляющее большинство соседок Вероники, получило и иные источники обновления и омоложения. Те, кто «пустил корни», вступив в симбиоз с каким-то природным объектом, получали волны регенерации от него, а свободные нимфы – научились пользоваться созданными в том числе для них прудами регенерации. Но не торопитесь с выводами – озеро Эхо относилось не таким, и его задача была более утонченной: служить для нимф своеобразным камертоном. Послушно воплощая вложенный в него волшебный образ Афродиты, озеро чутко реагировало на особенно красивые лица, отражающиеся на его глади. Почувствовав, что у озера нет отклика – нимфа получала сигнал: нужно скорее обновляться. А уж родами или купаясь в пруду регенерации – оставалось на ее усмотрение. Причем красивые получали от озера и слившейся с ним нимфы Эхо такой могучий заряд уверенности в себе, что привычки просто игнорировать эту лакмусовую бумажку не было ни у одной из нимф. И хорошо. Ведь они, как и почти каждая женщина, даже находясь в самом зачуханном состоянии, в глубине души, надеялись, что это им лишь кажется, что они себя просто «слегка подзапустили», а так-то они ого-го!..
Все это Калипсо поведала дочери по пути к сокрытому от случайных глаз озеру, подкрепив слова предложением расспросить о суровой принципиальности оценок Эха других нимф, если уж и в этом походе настырная самоедка углядит попытку утешения дурнушки… Но до этого не дойдет. Озеро встретило новое личико с таким вопиющим восторгом и зарядило настолько огромным запасом уверенности в себе, что сомнений у Вероники не осталось: она – красавица, каких поискать. И не факт, что найти, даже если искать днем с огнем, как пару лет назад в припадке отчаяния искал «Настоящего Человека» один знакомый Философу чудак по имени Диоген, живущий в Варгасе прямо в грязной бочке.
* * *
Уже перед самой поездкой в Синай, правда, проклюнулся новый страх: вдруг я для этого Леса хороша, а для людей – чужачка-уродка? Однако это надуманное опасение рассеялось почти сразу, на сей раз не выдержав сочетания уверенности, вдохнутой эхом, и сугубо рациональных аргументов.
Среди книг, регулярно передаваемых много лет живущему в Лесу философу его другом-прорицателем из поселка Текос, пару раз попадались альбомы живописцев, так что с царящими в Ахее канонами красоты Вероника была вполне знакома. И, разумеется, она не могла не отметить, что в чисто человеческие шаблоны ее личико вписывалось с трудом, больше соответствуя самым талантливо сочиненным портретам богинь и нимф. Но ведь люди сами признают, что нимфы и богини – прекраснее большинства обычных женщин, значит, подобный нюанс мог считаться скорее приятным фактом, нежели наоборот.
Десятки приятных слов, услышанных в Синае от людей разного возраста и наций – окончательно убедили рефлексирующую девчонку, что уж с внешностью у нее точно полный порядок. И с тех пор к озеру Эха она ходила не столько за уверенностью, сколько просто потому, что ей нравились нарциссы, уступая в рейтинге цветочных симпатий разве что незабудкам и колокольчикам.
* * *
Впрочем, этот визит в привычную схему не вписывался, несмотря на вполне классическое приветствие.
- Гладь озерная скажи, да всю правду доложи, - хихикая, зазвенела своим приятным, слегка низковатым голоском Вероника, - правда ль я глазам отрада, и богам любым награда?
- Да-да-да-да, - зашелестели в ответ нарциссы, стараясь опередить аналогичный шепот водных всплесков.
- Хи-хи... Всей Ахее дорога моя дивная нога?
- Ага-ага-ага…
Вероника давно уже подметила за нимфой Эхо предсказуемую закономерность отвечать по последнему слову, и теперь каждый раз придумывала какую-нибудь лестную для себя конструкцию, завершающуюся слогами «да» или «ага». И хоть дело было отнюдь не в словах, а в чисто энергетическом импульсе отклика, столь вопиюще легкий способ обмана озерной нимфы Веронику слегка смутил. Склонная к эмпирическим способам проверки, юная экспериментаторша один раз довела себя до кошмарного вида, перемазавшись грязью, подбив губу, взлохматив волосы в несуразную халабуду, и в этом дивном образе явившись смотреться в приветливую гладь озера, не забыв про очередное коварное приветствие. Радости не было предела, когда стало ясно, что Эхо не только не одарит страшилку зарядом уверенности, но и сумеет сдержаться, дабы не обмануть ее своим «да-да-да». Вероника на месте оперативно привела себя в порядок, и с блаженством услышала, как к энергетической волне похвалы прибавляется отсроченное «да-да-да». И именно отсроченное, ведь на этот раз она любовалась подвижным зеркалом, не проронив ни звука…
* * *
Солнце только-только миновало зенит, но жарко не было, несмотря на то, что солнце это вот уже несколько дней имело право именовать себя майским. Лес обладал собственным микроклиматом, опиравшимся не только на волшебные умения Афродиты и ее коллег, но и на вполне природные бонусы, вроде горячих подземных источников. Зимой здесь было теплее, чем в и без того не мерзнущей Олимпии, а летом, даже в самые жаркие дни, острой необходимости прятаться в тени деревьев никто не испытывал – спасибо стабильному прохладному ветерку, целенаправленно дувшему сюда из залива Посейдона .
На удивительно красивой полянке, покрытой причудливыми цветочными домиками фей, шел урок. Около сотни пикси, удобно рассевшись по травинкам, любовались красоткой-великаншей и старательно заставляли себя еще и внимательно слушать, что она им говорит.
- Я нарочно собрала вас уже после обеда, потому что вы родились утром и должны были сначала выпить приветственного молочка, вдоволь налетаться, напищаться, нащекотаться... И начни я ваше просвещение тогда – вы бы просто не поняли: зачем слушать эту огромную болтуху, когда можно летать, пищать и лопать нектар?.. Зато сейчас у вас наступает фаза, когда…
- А что такое фаза?
- Вот! Еще ни разу не было, чтобы не переспросили. А почему?
- Непонятное слово.
- Верно!.. У вас наступает время, этап, фаза, период – когда вы открываетесь новым знаниям, ради которых и появились на свет.
- Мы родились, не чтобы летать?
- Петь и пить?
- Делать платье! Разве нет?
- Да! И для этого тоже.
- Строить цветочные домики и передавать знания… Ой, - неожиданно для себя самой добавила ничем пока не выделяющаяся из остальных малышка в коротком оранжевом платьице со слегка избыточно голой спиной. Вероника внимательно всмотрелась в смущенную пикси, стараясь запомнить ее:
- О! Ты, похоже, нимфея. После занятия, будь добра, не улетай – мне нужно будет рассказать тебе кое-что важное. Остальные – не завидуем, вам это важное тоже обязательно предстоит, просто чуточку позже… И насколько позже – зависит как раз от того, как вы проведете подаренное вам время жизни… Смотрите, ваша задача на жизнь – получить опыт. А опыт бывает двух видов: практика и знания. У вас – два крылышка. Вы сможете летать с одним?
- Да.
- Нет.
- Мы не пробовали.
- Отлично. Кто готов попробовать?
- Ну… Я, наверное… - подняла ручку нимфея с голой спинкой.
- Кажется, я не ошиблась… Лети сюда – я на пару мгновений введу одно твое крылышко в ступор, а ты попробуешь взлететь с одним…
…Ладошка легко расстелилась под ногами растерянно завалившейся вниз феи, пальчик второй руки уважительно погладил русую головку, крылышко «оттаяло», радостно затрепетало, и нимфея упорхнула на прежнее место, перед этим резанув пару лишних кругов – малышке, видимо, нужно было вернуть уверенность в своих полетных свойствах или просто закрепить осознание важности именно двух крыльев.
- Спорим, вы уже забыли, зачем она летала? – подмигнула Вероника аудитории.
- Для смеха?
- Повеселиться?
- Обожаю вашу память… - она вопросительно глянула на уже усевшуюся на травинке нимфею. Уверенность той росла на глазах.
- Я летала, чтобы понять, что с одним крылом это не получается, а только с двумя.
- Точно! – обрадовались феи, припоминая то, что было аж чуть ли не сто мгновений назад.
- То есть вы получили и опыт, и знание. Опыт, правда, чужой, но наглядный. Этого часто достаточно, и необязательно все знания пробовать на себе. Главное: два крыла, два способа наполнения жизни – опыт и знания. Полетали, побалдели, поймали пару мыслей, впитали их и дальше – летать и балдеть. Ясно?
- Но они ведь и это забудут, - заметила нимфея, уже успевшая пересесть на листочек повыше. От глаз педагога, выпустившего несколько тысяч классов, это не могло утаиться, но именно опыт подсказывал, что пресекать рост самооценки не нужно. Из книг Вероника знала, что люди не любят, когда кто-то начинает возвышаться над ними, но у фей работали иные механизмы, и нимфеи – старшие феи – на полянках с нормальным микроклиматом у рядовых пикси-однодневок неприязни не вызывали.
- Именно поэтому и существуете вы!.. Но это мы отдельно поговорим. А всем я хочу сказать, что уже очень давно придумала способ, как помочь вам быстрее впитывать знания, еще и не отвлекаясь на радость полета, еды и щекоталок.
- Мы будем щекотать знания? – пискнула малышка в розовом сарафане. Вероника нечто похожее слышала раз десять, но каждый раз умилялась по-новому.
- Чудесная идея! Когда ты родишься человеком – непременно воплотишь ее в реальность. А я предлагаю вам собственную задумку, которая родилась из проекта «Эссенция». Ну-ка:
- Эссенция, - хором повторили феи, понятия не имея, что они сейчас делают и зачем.
- Что вам говорит это слово?
- Ничего… - признались феи.
- Вот именно. А я, отвечая на ваши вопросы, которые вы уже через полчаса наперебой будете мне задавать – постоянно использую такие слова и только запутываю вас. К тому же я просто не успеваю ответить на все вопросы, которыми вы меня щекочете… Вот я и придумала такое понятие, как «секрет»! Вы умеете видеть мысли. А я немножко умею лепить из них всякие формы. Поэтому я разбросала по всей полянке десятки секретов и спрятала в них свои ответы на самые частые вопросы, которые задают феи. Я постаралась использовать там самые понятные слова и ограничила их количество. В каждом секрете – не больше 220-ти слов. Опыт показал, что это максимум, который вы можете впитать за один раз, не начав забывать первые слова, впитывая последние. Поэтому сейчас я вас отпускаю. Летайте, радуйтесь жизни, а когда у вас будет возникать вопрос – отдавайтесь крылышкам – они сами принесут вас к нужному секрету, откуда вы и выпьете нектар знаний. Вы почти тут же забудете то, что узнали, но это неважно, ведь для вас главное – впитывать их, накапливать в себе. Каждый раз вы будете приносить в свой домик Большого Цветка новые и новые знания, и, наконец, накопите достаточно, чтобы стать нимфеей, а потом и человеком…
Пикси восторженно кивали головками, ловя, возможно, не столько смысловые потоки речи Вероники, сколько ее неиссякаемую любовь к ним. Даже с учетом чешущихся крыльев и урчащих животиков, многие не хотели отрываться от этой милой великанши-наставницы, так что она, привыкшая к этому, сама сделала несколько размашистых жестов рукой, с любовью разгоняя их отсюда в мир полета, нектара, щекотки и писка.
Глаза выхватили заинтригованный взгляд русой нимфеи, незаметно взгромоздившейся уже на самый, наверное, высокий здесь цветок.
- Идем, задавака, - великодушно подмигнула Вероника, маня ее жестом кисти. – Расскажу о твоей миссии.
А пока она минут десять посвящает хозяйку оранжевого платья в основы работы высших фей, мы впервые в этой книге воспользуемся Секретом, чтобы подать вам информацию в сокращенном виде. Правда, ваши базовые знания куда обширнее тех, что доступны пикси, поэтому чрезмерно упрощать объяснения было бы неуважительно.
Нимфеи, или Высшие феи
В древние времена нимфеями называли тех нимф, что отказались от плоти и стали астральными духами. Впоследствии термин сократился до «фей». А уже в эру богов появились маленькие крылатые создания, которые, кроме термина «пикси», присвоили себе и более широкое «феи».
Нимфеями же стали называть своеобразных альфа-фей – тех, что жили не пару дней, а от месяца до года. Нимфеи не только обладают определенной свободой выбора (пикси живут, по сути, инстинктами, и вся их свобода обычно ограничивается творческим процессом создания наряда, которому они посвящают все время вызревания в цветке), но и командными навыками. Хоть сколько-то стройной общественной структуры у пикси не существует, так что на большинстве полянок все держится на авторитете нимфей. Это именно они обучают новорожденных азам нехитрого бытия пикси. Они регулируют процесс опыления цветков. Они организуют оборону в случае угрозы. Наконец, именно они, не без труда выживая в условиях холодов и зимней спячки флоры, обеспечивают весной преемственность поколений. Множество полянок пикси прекратило свое существование только потому, что их нимфеи не дотянули до весны или неверно распределили акценты при опылении.
В вопросах защитно-прикладных способностей нимфеи наголову превосходят рядовых пикси. Если у тех в арсенале только волшебный смех, прятки да щекоталки, то нимфеи владеют зачатками образности, достигая в некоторых ее направлениях очень солидных успехов, в том случае, если нашлось, откуда все это впитать.
* * *
- Ты же знаешь, что она задумала? – вкрадчиво, но не шепотом, спросила у наблюдавшей издали за этим процессом Калипсо еще одна… нет, не нимфа… Судя по умопомрачительной, но не ослепляющей, а как будто матовой, что ли, красоте, это и была никто иная как Афродита. В изысканной белой тунике, с золотистым венком в светлых волосах, она стояла справа от куда более аскетично одетой нимфы и любовалась идиллической картиной обучения Вероникой фей так, будто видела это впервые, а не в сотый раз. Даже к Калипсо она обращалась нежно, но не отводя взгляд от полянки. Демократичность отношений с запасом позволяла нимфе делать точно так же.
- Мы уже месяц готовимся, - шепнула она заговорщицки. – Разумеется, в строжайшей тайне… - смешок вырвался из спелых уст Калипсо одновременно со слезой из голубого глаза, что было вполне в характере нимф . – Ника изо всех сил сдерживается, чтобы не разболтать, а я притворяюсь слепой дурочкой. Это ведь должен быть именно ее выбор… И ты знаешь… Я за столько веков, кажется, только сейчас поняла слово «мама».
- А я – слово «нимфея»…
* * *
Где-то в то время, когда свежеобученные пикси дорвались до первых секретов, закрепленных на полянке, придумщица этих информационных сгустков как раз вышла к пруду, о котором мы не так давно упоминали… Это был один из тех прудов регенерации, которые боги Олимпии понатыкали по территории региона во времена, когда им казалось, что нимфы и халдеи станут полноценными хозяевами природы. Чаяния оправдались лишь отчасти, и большинство прудов со временем пришлось уничтожить, ибо халдеи все равно повально предпочитали симбиоз свободе, а регулярно эксплуатировать пруды взялись отнюдь не самые дружелюбные твари. Ко временам повествования подобных прудов осталось всего ничего, и наиболее рабочий – как раз в Лесу Афродиты. \см. карту: звездочка № 1\
Вероника в пруду проводила так много времени, что нечаянно нахватала из него и побочных эффектов, выражавшихся не только в повышенной способности регенерироваться , но и в определенной склонности к магии, коей генетически ей почти не передалось, ведь отец работал с эфирными энергиями (в силу региональных особенностей именуя их «ки»), а таланты нимф к чистому волшебству также не относились. Однако об этом будет уместнее говорить позже, пока же стоит добавить, что к пруду нимфею (как мы с легкой руки Афродиты позволим себе иногда называть героиню этой книги) тянуло в большей степени из-за его главного обитателя – гидры.
Если вам повезло слышать о геройствах могучего Геракла, в начале эры богов совершавшего в Вендоре славные подвиги, то в памяти наверняка всплывет его схватка с одной из гидр. Непросто пришлось тогда олимпийскому силачу, ведь гидра обладала удивительной способностью регенерироваться прямо в бою. И вот самое время раскрыть секрет этой регенерации… Дело в том, что гидры были никем иным, как стражами прудов обновления. Достаточно послушные воле богов, обожающие воду, многоголовые и могучие, зато совершенно не мобильные, эти твари были выведены из драконьей ветви именно как идеальные стражи, которые, даже в случае одичания, вряд ли попрутся сеять хаос по соседству, в худшем случае просто перестав подпускать кого бы то ни было к родному пруду.
О дальновидности титанов мы упоминали, а вот о их детях – богах – тогда умолчали не просто так. Одним богам не хватало вдумчивости и степенности, другим – масштабов мышления при прогнозировании и моделировании ситуаций. В итоге действия богов больно аукались в веках очень часто… И тот факт, что Гераклу пришлось ликвидировать одну из гидр – подсказывает: с этими «идеальными стражами» тоже сложилось не все гладко. Процессы обновления в прудах не были в должной мере изучены, поэтому для богов стала сюрпризом обретенная гидрами способность производить потомство. И хоть отпрыски несли в генах лишь малую долю регенеративных талантов родителей, к началу средневековья гидры прочно войдут в народную молву как одни из весомых нарушителей спокойствия. С обычными кое-как научились справляться, но вот с альфа-гидрами придется повозиться. Да, они медлительны и очень привязаны к родному пруду. Но, когда вследствие тех или иных катаклизмов часть прудов оказалась стерта с лона природы, альфа-гидры, погоревав, отправились искать себе новый дом. Передвигались они действительно медленно, без воды лишались ряда преимуществ, но и оставшихся обычно хватало для всеобщей паники, когда мигрирующая многоголовая тварь величиной с жилой дом на практике проверяла: годится облюбованное озеро ей для дома или нет, а на тот факт, что вокруг озера могли веками жить какие-то там людишки – внимание обращала в последнюю очередь.
Когда выяснилось, что к гидрам-стражам удалось найти подход некоторым монстрам, и теперь лавочка регенерации обслуживает не столько полубогов, сколько вредную живность, боги дали подопечным героям команду подчистить плоды их не шибко удачного эксперимента. В конечном счете, пруды обновления почти исчезли, альфа-гидр выжило не больше полудюжины, зато в болотах и озерах всего Вендора до сих пор можно наткнуться на одного из их потомков – вполне посильного оппонента для умелого героя…
* * *
Гидра, живущая в Лесу Афродиты, была представительницей первого поколения. Собственно, она являлась самой коренной жительницей оазиса, ведь есть все основания полагать, что не пруд был обустроен в заповеднике нимф, а как раз заповедник возник вокруг пруда, столь нужного нимфам. Гидра послушно пускала купаться-обновляться всех представленных ей местных жителей, а вот сторонних званых гостей, вне зависимости от их статуса, всегда дотошно обнюхивала, невзирая на то, что со временем их число разрослось в разы, ибо почти все остальные пруды, как и говорилось, безжалостно уничтожались – где подопечными богов, а где охотниками за уранитом .
Вероника сначала повадилась бегать на пруд, чтобы застать здесь пегаса, по слухам, прилетавшего купаться раз в триместр. От мамы она знала, что ее папа именно на пегасе сумел пробраться в Лес Афродиты, и вот теперь очень хотела своими глазами увидеть крылатого белого коня, спросить его, давно ли он видел папу, а если повезет – прокатиться под луной над облаками.
Так вышло, что в гости к папе нимфея попала раньше, чем выследила пегаса – ослепительно-белый конекрыл на контакт не шел, улетая намного раньше, чем девчонка к нему подбежит, зато за время засад удалось поближе познакомиться с гидрой, которая со временем стала занимать пытливую головку начинающей всезнайки куда больше, чем просто летающий конь, еще и, как выяснилось, ни разу не пересекавшийся с отцом после его возвращения в родной Синай.
А как не занимать? Девять голов на одно тело!.. Веронике в какой-то момент стало страшно интересно, как ощущает себя гидра: одним существом или несколькими? Да, согласно папиным наставлениям, оставленным им Калипсо при уходе домой, нимфея давно научилась концентрировать сознание на точке тандэн внизу живота, как бы уводя его туда. Но это никак не отменяло того факта, что думают почти все существа головой. И раз у гидры девять голов, то каждая, стало быть, думает, что она и есть – центр управления. А как в этом случае отдаются команды? Если одна голова решает одно, а другая – другое, то что получается? Ладно, если они разным лапам команду дают, а если обе одной и противоположную? Или головы научились договариваться и командуют по очереди? Или у них есть главная?.. Вероника перерыла подходящие книги, и обнаружила, что гидре действительно приписывают главную голову, но в той же легенде этой голове «подарили» еще и огненное дыхание, которого у родной гидры и в помине не наблюдалось. Так можно ли доверять такому спорному источнику?..
Ах, если бы гидра проявляла хотя бы минимальные коммуникативные способности!.. Но нет. Вероника даже притаскивала на пруд нимфей, чтобы те покопошились чувствительными бусинками в пространстве около гидры, однако пыхтящие малышки виновато рапортовали, что никаких внятных мыслей обнаружить не удается, хотя простейшие импульсы мелькают вокруг каждой из девяти голов.
Наконец, в одной из бесед с Гермесом удалось выковырять нужную идею. Этот тонкий интеллектуал, превосходно позиционирующий себя куда большим простаком, нежели являлся на деле, в каждой беседе с пытливой малышкой оставлял ей лазейки для самостоятельных выводов. Как и все боги, он был изрядно ограничен в том, что можно говорить смертным, но, веками работающий с мыслителями, философами и изобретателями, овладел невероятным мастерством эвристической недосказанности. Скрытые подсказки сквозили в его речах, принимая вид то наводящих вопросов, то якобы случайных аллегорий и метафор, то намеков и шуток… Ответить Веронике напрямую насчет гидры он не мог, да и не хотел лишать вечноголодный юный ум радости самостоятельного осмысления истины. Зато можно было оставить зерно намека, которое в нужный момент прорастет до кажущейся собственной идеи. Боги! Сколько миллионов изобретений появилось в Вендоре с помощью таких зерен…
И вот Веронику осенило!.. Она давно знала, что прокручивание в памяти диалогов с Гермесом – это раскопки на месте древнего святилища: куда ни ткни – что-то найдешь. И вот, в ходе подобных раскопок и наткнулась на нужную мысль ровно в тот момент, когда ее собственный ум в нужной мере созрел до ее развития и реализации. Бог-странник тогда, как нарочно, ни словом не обмолвился о гидре, зато в шутку предостерег разбаловавшуюся малышку (на тот момент лет девяти от роду) от попыток залезть во время болтовни, кажется, об амазонках, на еще более высокую ветку.
- Аккуратнее! – подмигнул он, деликатно уводя глаза от едва прикрытой цветочным бельем попки. – Я нарочно не смотрю текущих потоков твоей судьбы, и может сложиться так, что моя правая рука попытается тебя поймать, а левая – откажется. А с такой высоты одной может и не хватить…
«Зачем он так сказал? Он – бог! И поймал бы меня одним пальцем. И откуда левая рука знает потоки судьбы, если не знает правая?.. Или он просто дурачил… ся!.. Ох ты ж пикси твоя мама!.. Гидра!.. Одна рука!.. Ха-ха-ха!.. Это надо объесть лотосом…»
…И начался затяжной эксперимент, завершить который Вероника решится как раз в тот длинный день, который мы попытались столь подробно изобразить.
Почти два года ушло у мелкой дрессировщицы на подготовку почвы для решающей проверки. И хоть со временем сама интрига ответа уже ушла в тень более насущных вопросов, жажда узнать, кем себя ощущает гидра – осталась в области навязчивых идей. Все эти долгие месяцы нимфея в фоновом режиме «общалась» с гидрой. Но теперь делала это в необычной манере. Три головы она всячески хвалила и подкармливала, еще с тремя вела себя ровно, а оставшиеся три – дразнила, все больше наглея и достигнув той точки, когда их зубы еще не готовы грызануть плоть, но уже вполне угрожающе лязгают рядом.
Оставалась решающая проверка, и она была в меру опасной. Интеллектом страж пруда не блистал, но инстинкты держал в полном порядке, так что обмануть жертву эксперимента вряд ли было совсем уж плевым делом. Никакой симуляции – максимум реализма!.. А там – будь, как будет. Такая себе подсказка природы: выживу – готова к задуманному шагу, нет – в любом случае притащу в Большой Цветок кучу знаний…
* * *
Гидра со смешанными чувствами наблюдала за плавающей неподалеку девчонкой. Три головы выклевывали со дна обильные в этом месте водоросли, а шесть, иногда составляя им компанию, все внимательнее следили за ныряниями пловчихи, каждый раз удлинявшей время под водой.
- Прости, воздух… Это не измена – это эксперимент… - выдохнула пузырями слова Вероника и, слыша звонко стучащее сердце, обратно втянула в себя уже воду.
До чувствительной шкуры гидры доносились непривычные подводные всплески. Хотя почему непривычные… Похожие звучали, когда в пруду утонул пьяный сатир!.. Почему не выныривает разная девочка?.. Прикормленные головы, вместо того чтобы самим опуститься в воду, послали импульс нейтральным, подчищающим дно. Прозрачности воды оказалось достаточно для вывода: разная девочка тонет… Три головы злорадно хмыкнули, две из них отвернулись демонстративно, а одна – якобы отвлекшись на пролетающую стрекозу. И более того, послала импульс, который, будь он все же менее примитивным, продвинутая старшая фея могла бы расшифровать, как: «Ой, смотрите все, какая красивая стрекоза! Куда же она летит?.. Давайте понаблюдаем!».
Но лапы уже зашагали по дну и совсем не к стрекозе…
* * *
Было чуточку странно приводить себя в порядок в пруду, в котором только что едва не захлебнулась. Но что поделать – времени было маловато, а почистить легкие и успокоить получивший стресс организм – требовалось и дочери нимфы.
Взгляд тепло погладил гидру, скромно вернувшуюся на место… «Что ж… Выводов может быть три. Хорошие воспоминания – сильнее плохих. Сегодня я вела себя нейтрально, но гидра решила меня спасти, хотя к совершенно нейтральным существам она такой заботы не проявляла. Значит, помнит, что я ее кормила и посылала лучики любви. Второй вывод: головы думают в интересах всего тела. Я кормила только треть голов, но питание и ласку получала в итоге вся гидра, поэтому остальные головы подстроились и избрали линию поведения, выгодную именно гидре в целом как единому организму, которому, думаю, комфортно со мной общаться и не хочется потерять… Вывод третий, неточный. Жаль, что почти теряла сознание в момент спасения, и не помню со стопроцентной уверенностью, вытаскивали меня из воды дразнимые головы тоже или нет?.. Почти уверена, что да. В этом случае, получается, что после принятия единого решения – все головы действуют синхронно, вне зависимости от личных убеждений.
Общий вывод: головы – только операторы суммы всего тела . В них происходит само мышление, но все они – часть единой системы принятия решений. По крайней мере, так у гидры. Ремарка: у здоровой гидры. Возможно, у некоторых наступает разлад, и тогда каждая голова начинает слишком принципиально отстаивать свои интересы. Такая гидра разодралась бы головами между собой и не только получила бы раны, но еще и меня бы спасти не успела, от чего бы пострадала не только я, а и сама гидра, потерявшая возможность и впредь общаться с таким чудом, хи-хи, как я… Интересно еще, как подобные процессы происходят у развитых существ. Рождаются же двухголовые близнецы. И они наверняка менее склонны к компромиссам, нежели гидра, живущая на инстинктах и рудиментарном уме… Хм… Занятно, если мы все – тоже просто головы единого тела Вендора. Каждый отстаивает свои убеждения, совершенно не думая об интересах общей единой сущности… Почему-то уверена, что Гермес сейчас улыбнулся… Он ведь наверняка меня не к пониманию гидры подталкивал, а к пониманию мира…
Ладно. Прудик, не прощаемся на сегодня. Но пока мне нужно еще кое-куда…»
* * *
«Кое-куда» оказалось небольшой группой близких друг другу мест, которые Вероника оббежала в течение какого-то часа.
Сначала она сполна насладилась дымкой желаний… Эта оригинальная субстанция считалась изобретением Афродиты, еще на заре веков предложившей мастеровитым коллегам соорудить усилитель стандартных половых взаимоотношений в природе, и ее задумка была успешно реализована в виде блуждающих дымок. По большому счету, эти дымки, как и нимфы, стали частью единой программы оперативного восстановления фауны Вендора после глобальных катаклизмов. Вконец измельченная урановая пыльца, повинуясь грамотно расставленным уранитовым ретрансляторам чуть побольше, курсировала примерно в рамках заданного маршрута в виде едва заметного стелящегося по земле облака. Воздух в дымке был на редкость вкусным, неся обширный набор всевозможных ароматов, маняще действующих на самых разных представителей фауны, включающей в нашем случае различных бестий и диковатых потомков Адама с Евой.
Насыщенная энергией желания, дымка быстро накачивала попавшего в нее счастливчика страстью заняться чем-то важным (да-да, энергия желаний в целом универсальна), впрочем, у представителей животного мира спектр важного редко выходил из области размножения, так что на выходе дымки, как и полагалось, работали отличными стимуляторами именно продолжения рода. Афродита, правда, надеялась, что впоследствии ее творение пригодится и для более возвышенных явлений, вдохновляя от строителей до поэтов. И была огорчена, когда обнаружила, что и строители, и поэты, наглотавшись вкусных облаков, нетерпеливо озирались в поисках отнюдь не мастерка или кифары.
Но тут винить не нужно ни Афродиту, ни людей – энергия желаний по умолчанию сравнительно низкочастотна, так что для ее переплавки в более тонкую – требовалась изрядная сила воли.
Судьба дымок схожа с судьбой прудов обновления. Во времена развивающихся цивилизаций их полезность была сведена к минимуму, неся больше хаоса, нежели пользы. Так что никто особо и не протестовал, видя, как охотники за уранитом выбрасывают на обочину истории очередной анахронизм богов. Даже в ковчеге-оазисе Афродиты они сохранились скорее в роли музейного экспоната, ведь с чем-чем, а с репродуктивностью здесь все обстояло в полнейшем порядке.
И как раз Вероника отлично научилась использовать дымку в довольно возвышенных целях. То ли из-за того, что первые опыты поглощения вкусных облаков желаний происходили в несмышленом возрасте, когда никаких сексуальных клапанов еще не обнаружено. То ли в силу характера или врожденного иммунитета дочери нимфы и предельно волевого гуру… Сложно сказать, почему, но для Вероники дымки желаний стали отличным стимулятором для поглощения новых знаний. Сублимируя впитанную энергию в жажду знаний, маленькая книгоманка не раз умиляла Афродиту, со смехом наблюдавшую, как растрепанная кроха в сарафанчике (а в первые годы и без оного) с утра пораньше мчится перехватывать дымку, вынырнув из которой, трусит обратно, дабы поскорее ухватить очередную книжку. Иногда перепадало и физической активности, которая после дымок также возрастала, но в целом переплавка энергий имела конкретный вектор в сторону повышения их частоты.
Интересно, что, вступив в возраст, когда у девушки возникают уже не только творческие желания, Вероника сохранила старый рефлекс и теперь, возбуждаясь как девушка, по старой привычке неосознанно искала новых знаний.
На этот раз, правда, цель визита к дымке была иной… Вероника уже не один год как поняла истинное предназначение «вкусных облаков знаний», поэтому слегка смущалась своих странных с ними отношений. Смущалась и свела к минимуму, вопреки взвешенным пояснениям Калипсо и Афродиты, убеждавшим родную и названную дочку, будто в вопросах желаний все настолько деликатно, что каждый вправе смущаться, однако это не повод загонять все вглубь. После этих бесед визиты к дымкам вновь появились на маршрутных листах нимфеи, но частота визитов снизилась многократно.
И вот лишь теперь, когда, как догадался уже, наверное, каждый читатель, Вероника решила сбежать на «большую землю», в ее голове промелькнула любопытная мысль. Нимфея еще давно обнаружила в себе чуть ли не полный иммунитет к попыткам озорных высших фей сбить ее с толку посредством чар. Покопавшись в памяти, проанализировав разные гипотезы и вытащив пару намеков из Гермеса, девчонка догадалась, что причиной тому – ее злоупотребления именно дымкой. Научившись сублимировать энергию желаний в жажду знаний, она лишила потенциальных оппонентов возможности использовать против нее большинство чар, основанных чаще всего как раз на желаниях. Но боги с ними – с оппонентами!.. Ей предстояло окунуться в огромный мир, полный искушений!.. Философ говорил, что знающие люди называют этот лес Лесом Соблазна. Но для Вероники такой огромной чащей соблазнов был как раз большой мир! В котором есть пирамиды, древние дворцы и храмы, а в библиотеках хранятся тысячи книг и свитков. В котором живут миллионы таких, как она, привыкшая быть единственной. В котором все будет иначе и наполнено тем, к чему у нее нет никакого иммунитета!..
«А вдруг мой универсальный иммунитет угас за время без дымок?.. Стоит, пожалуй, надышаться напоследок вдосталь, чтобы помнить: здесь я научилась противостоять искушениям, которые подчиняют кого угодно. Значит, и на «большой земле» справлюсь!..»
…Тренированные легкие нежно вдыхали в себя насыщенную томными ароматами дымку. Уже завтра им придется вдыхать в себя Мир, так что набирайтесь сил, закаляйтесь и готовьтесь…
* * *
Источников в Лесу журчало множество – и холодных, и горячих, и минеральных, и обычных… Забавно, что Источником Вероника называла место, где ничего подобного как раз-таки не было.
Все дело в том, что это лишь часть названия, а полным оно звучало как Источник знаний.
«Привет! Здесь свежий лотос и немного пыльцы. Оставшиеся книги завтра привезет Тэрон – ему подскажет фея, которой я оставила образную записочку», - прочитали глаза на бумажке, протянутой смуглой рукой лежавшему на боку старичку. Он суетливо подобрал неряшливую рогожу, служившую то ли подстилкой, то ли одеждой, повернулся к гостье уже с улыбкой и закивал благодарственно, не забыв вложить в глаза (а не лицо) щепотку печали понимания замысла.
«С наибольшей вероятностью, мы уже не увидимся», - написал он быстро на том же листке бумаги, а так как смайликов еще не придумали – улыбнулся лицом, как бы отказываясь признавать за написанным клянченье сентиментальности и соглашаясь только на достойную философа сухую констатацию.
Вероника распознала, что хотел ей послать лицом философ, равно, как и то, что он не особо хотел показывать. Многие годы этого своеобразного общения с немым интеллектуалом не только позволили ей блестяще овладеть письменной речью, но также натренировали слаборазвитые у большинства людей сенсоры, расшифровывающие язык лица, взглядов и жестов – язык, который ее родной отец называет невыносимо емким словом «дзен».
Все, что можно было обсудить, эта необычная пара друзей уже давно обсудила. Сегодня был день одного лишь прощания.
«Я буду видеть тебя в каждой согбенной букве», - прочитал Философ и с нарочитым аристократизмом выпрямил спину, не забыв разрисовать выражение лица высокомерными штрихами. Нимфея тихо посмеялась, зажмуривая глаза. Чуть позже они прочитали предсказуемое: «А я тебя – в каждой порхающей дурочке-пикси», и руки столь же предсказуемо помахали крылышками, чтобы затем сложиться, пока все остальное тельце изображало пьяное пике в невидимый дуб… Вероника не умела прощаться. Пролетающие поколения фей – это несколько иное, а отправляясь к отцу, она вообще ни с кем не прощалась, и разве что покидая его монастырь Поталу, в которой прожила полгода, поняла, наконец, как это трогательно, да и то, лишь когда один из старших учеников, к которому она по-дружески привязалась, неожиданно для многих (только не для Вероники) спел классическую капитолийскую песню «Время прощаться»… Но разве за один раз можно научиться?.. Вот и стояла теперь, как дурочка, изображая фею…
«Принести воды?», - показала она уже одними жестами. Старик отмахнулся, что можно было перевести как: «Ты забыла, что ли, что это мой единственный мотиватор вставать и встряхивать кости?». Это действительно была та самая причина, по которой Источник не имел поблизости источника – Философ совершенно плевал на мирское и плотское, наполняясь только знаниями. С одной стороны, это вступало в противоречие с системой двух крыльев, прививаемой Вероникой феям, а с другой – имело оправдание: молодость у Философа была, кажется, более бурная, нежели ему бы теперь хотелось, так что можно считать, что он полжизни размахивал одним крылом, а другие полжизни – вторым… В самой Веронике старик, к слову, всячески поощрял физическую активность, ссылаясь при этом не на типичную для подобных взглядов восточную монашескую традицию, а на конкретный и вполне свежий исторический прецедент: дескать, именно так знаменитого нумидийского полководца Гамилькара воспитывал в детстве его наставник, заставляя за каждое новое знание расплачиваться физическим действием.
Но все это было уже давно передано губке-ученице, новые книги, отправляемые сюда прорицателем Паллантом через оставленный астральный канал , она проглатывала быстрее, чем сам Философ, предпочитающий размеренное чтение, граничащее с созерцанием самих букв. Возможно, следовало бы научить ее этому… Но сейчас ли, когда ей нужно именно глотать?.. Да и кто он такой, обучать ее созерцанию букв, если ее отец – сам Койти Тохэй – передавал ей невыразимый дзен в Потале, а она в свои пятнадцать умеет наслаждаться каждым вздохом и может часами любоваться одним листиком, в фоновом режиме переваривая проглоченные знания?..
…Вероника, минуя скромные протесты старика, тепло обняла его, а из объятий сразу выскользнула бежать. Он догадался, что ему досталась часть тепла, которую недодала сегодня дочка матери, обнимая после урока феям и опасаясь, что избыточное тепло заставит ту что-то заподозрить.
- У тебя все получится… - проговорил Философ вслух, любуясь бегущей нимфеей так, как, наверное, единственно может любоваться ею наплевавший на мирское старик.
* * *
Солнце уже перестало вырываться из-за раскачиваемых усилившимся ветром деревьев. Близилась темнота, и было точно вычислено, что именно этой ночью сюда прилетит пегас. Два часа он будет купаться, и в это время нельзя его беспокоить – проверено… Потом он зачем-то трижды обойдет вокруг пруда, лениво постучит копытом по земле, и, ау, мифоплеты! Никаких источников этим не выбьет!.. Наоборот – послушно пойдет к тому, что уже давно здесь (а вдруг все-таки это он выбил, просто раньше?) и будет почти минуту пить… В этот момент я его и ухвачу уздечкой – за скалой есть отличное место для засады…
…В ожидании пегаса Вероника подбивала итоги дня, попутно заворачивая в едва посыпанные пыльцой фей листья лотоса оливковые и вишневые косточки, пополняя тем самым боевой арсенал своей рогатки. Так как порядок действий был хорошо усвоен мышечной памятью, нимфея чередовала основную и вспомогательную руки, дабы процесс не был машинальным – одно из нехитрых правил ее продвижения ну пути обретения осознанности каждого момента. Правда, совсем недавно она пришла к неожиданному для себя выводу, но его только предстояло закрепить экспериментально, да и просто уже не хочется перегружать рассуждениями и без того получившуюся неожиданно тягучей главу.
- …фей благословила, - бормотали чуточку взволнованные светло-розовые губки, - с гидрой выяснила, под стрелами покаталась, свежим лотосом запаслась, облака слопала… что еще было по плану… А! В озеро посмотрелась… - она вздохнула, с улыбкой, чуточку щурясь из-за темноты, перечитывая на листочке свой план, успевший за время подготовки местами выцвести, - хи, «чтобы в мире других людей не забывать, что есть место, где я кажусь себе самой красивой и замечательной…». Вот же ж дуреха… дуреха-ха-ха, - заочно подразнила она нимфу Эхо, а может быть, и себя…
Раздался звук разгоняющих воздух крыльев.
«Так… все. Сворачиваем мастерскую... Готовность – желтая. Где там наша засада?..»
* * *
…третий круг обхода завершен… Ленивый цокот… Да нет там источника, можешь не сту… ой!.. Кажется, реально ключ зажурчал… А вдруг он оттуда выпьет и сюда не подойдет?.. Так, спокойно!.. У меня еще целая минута… Сознание в тандэне… Тело расслабляется… Каждая частичка опускается в тандэн – я вся там… Ки расширяется… Я готова лететь. Я готова лететь, а остальное неважно…
Расслабившись, как учил ее в Потале отец, Вероника действительно выбросила все стороннее из головы. Она готова к полету в большой мир. Но даже это неважно… Есть только она, этот мир и это мгновенье... А теперь – только она и мгновенье… А теперь – только она… А мгновенье остановилось, сравнявшись тем самым с вечностью…
Сквозь восхитительную тишину ничего стали то ли виднеться, то ли слышаться звуки… Голос. Прямо в голове… Кажется, приветствие… Здравствуй и ты. Как тебя зовут? Бурный поток? Красивое имя… Я знаю, как оно звучит на древнеахейском… Здравствуй, Пегас…
Белоснежный крылатый конь стоял перед сидящей, скрестив ноги, Вероникой, которая, наконец, увидела его через, казалось бы, все это время открытые глаза.
- Уздечку приготовила? – снова раздалось внутри.
- Ага.
- Золотую?
- Не-а. Сплела из астрального шелка с помощью фей.
- Это гораздо ценнее золотой, но ты ведь понимаешь, что дело не в уздечке?
- Я почему-то понимаю, что совершенно точно улечу сегодня с тобой. Но деталей пока не знаю.
- Когда исчезают все детали – и появляется полет со мной.
- Вот оно что… А я ведь и думала какое-то время, что уздечка – это для отвода глаз. Но потом опять начиталась легенд… Как обычно, в общем.
- Все ответы – внутри тебя. В книгах ты черпаешь только вопросы, в которых нуждаются ответы.
- Класс. Я что-то такое слышала, но не так красиво… кажется, в…
- Я позволил себе сформулировать молчание твоего отца.
- Да. Точно…
- Так еще умел молчать разве что Беллерофонт. Но я его подвел… Был юн и глуп. Пустил в себя ревность, узнав, что не главный конь в его исключительно долгой жизни…
- Уверена, что он тебя простил… А нашего молчуна тоже ты привез?
- Молчуна?
- Философа! Немого. Он здесь уже много лет живет.
- Философа – вез, немого – нет… Обет молчания он дал здесь, коснувшись земли. На три года.
- На три?!. Но… а… Может, продлил потом. Но зачем?..
- Вокруг тебя летает ответ. Озвучить?..
- Ага!.. Не хочу откладывать. Хочется сейчас понять, пока еще местное остро.
- Ты замечательно овладела грамотой.
- Обалдеть… И ради меня он молчал?.. Просто, чтобы я научилась емко формулировать мысли? И писать?..
- И читать глаза.
Вероника прослезилась.
- Ты же подождешь меня, пока я сбегаю его обниму? – улыбнулась она, но, как бы показывая, что это шутка, сделала робкий шаг навстречу Пегасу.
- Щель скоро закроется. А так бы, наверное, подождал… Садись. И ничего не бойся…
- Ага…
* * *
Но ночное небо и темная бездна, растущая под болтающимися без опоры ногами, не могли не щекотать то в груди, то у копчика, то по пяткам. Приходилось разгонять страх привычным действием – болтовней.
- …просто я, наверное, не умею верхом ездить, не разговаривая – у нас ведь кентавры одни… У-ух!.. Если бы я знала, как здорово на тебе в небе, то давно бы научилась глубоко медитировать… Ты знаешь, я маленькой чуточку завидовала феям из-за крыльев. Поэтому старалась найти альтернативы полету. И тоже, кстати, польза!.. Наловчилась зато лазить по самым высоким деревьям, носиться, держась за гибкие ветки… Даже энтов научила играть собой, как черепом варвары играют!.. Они так забавно меня перебрасывали друг другу, а правил так и не выучили… И ведь в какой-то момент убедила себя, что все это – фактически полет. А только теперь поняла, что просто себя обманывала… Хм. Интересно, с любовью так же, как с полетом?.. Ни с чем ведь несравнимо, когда сама летаешь – даже со снами. Ну, точнее, не то чтобы сама, конечно… Просто я сейчас как будто представляю себя с тобой единым целым, и тогда получается, будто и сама лечу тоже, размахивая этими невероятными крыльями…
- Последняя мысль – глубже, чем может показаться, - уважительно проговорил Пегас и, сделав особенно могучий взмах почти что общих с наездницей крыльев, взмыл еще выше, приближаясь к одной из осознанно оставленных богами щелей, сквозь которую можно было проникнуть из Леса Соблазна в Мир Соблазна или наоборот.
Танцы со львами
Трудно быть с богом
«Да ну ладно!..»
Ноздри быстро вдохнули несколько раз, принюхиваясь в попытке определить направление, откуда донесся остаточный аромат, служащий временным порталом в прошлую жизнь. В том, что это был запах именно лотоса – сомнений не оставалось. И лотоса – чистого, а не той издевательской смеси, в которой количество чудо-травы было лишь номинальным. Такая смесь называлась «пыльцой» и имела бешеный успех во время любых Дионисий, в том числе, недавних – обрывки воспоминаний о которых еще мелькали в памяти светловолосого вора, коему и принадлежали чуткие ноздри. Еще бы! В последнюю ночь ему удалось несколько раз прикоснуться к умопомрачительной незнакомке, объявленной затем ритуальной женой Диониса, и по телу до сих пор пробегал разряд бодрящего вожделения от этих воспоминаний… Собственно, ничего, кроме них, в памяти о тех днях и не отложилось – один сплошной сгусток хмельного куража страсти, как и обычно на Дионисиях, и это при том, что, в отличие от многих новичков, вор не наполнял себя до краев вином, дабы не притуплять ощущения, зато активно употреблял «пыльцу», которая в уместных дозах обостряла восприятие, наделяя происходящее дополнительным объемом…
Ах, если бы это был тогда именно чистый лотос, как во время самых первых Дионисий!.. И как жаль, что он объявился в Варгасе только сейчас, когда большинство гостей праздника уже разъехалось: кто в поисках новых фестивалей и карнавалов, плотность которых в Вендоре зашкаливала, а кто – снова топтаться в скучных рамках обывательского существования…
Калейдоскоп нахлынувших воспоминаний и острота желания найти источник пьянящего аромата настолько выбили вора из рабочего состояния, что он потерял из виду абиссинского увальня, которого «вел» уже часа три и имуществом которого намеревался поживиться. Да плевать на него!.. Такие ходячие послесловия Дионисий будут встречаться в Варгасе еще добрый месяц, а вот чистый лотос попался впервые за долгое время… С прошлой жизни не доводилось встречаться, а она уже, кажется, целый год, как закончилась… \см. карту: звездочка № 2 (но дальше города обозначать не будем, дабы не спойлить картой путь героев)\
* * *
Оригинальность лотосового аромата позволила сравнительно оперативно выйти на след его генератора. Им совершенно неожиданно оказалась невысокая девчушка, неторопливо гуляющая по улице, ведущей на набережную. Вор, подсознание которого во время поиска рисовало совсем другие типажи вероятного элитарного дилера, даже проработал сначала другие соседние кандидатуры, но очень скоро убедил себя, что с самого начала не сомневался именно в девчонке, настолько шел аромат лотоса всей ее сути.
Оно, в общем-то, и логично. Кому, как не этой странной чудачке, судя по ненасытно раскрытым для впечатлений огромным глазам, впервые оказавшейся то ли в Варгасе, то ли в городе вообще – таскать с собой охапку драгоценных листьев? Способность быстро разбираться в людях – обязательное качество толкового вора, и блондинистый лотофаг довольно точно диагностировал свою новую жертву.
«Лицо не просто открытое, а распахнутое. Хотя и с загадкой – возможным следствием кучи времени, потраченного на ерунду, которую лопухи называют «богатым внутренним миром». Глаза отсылают то ли к эльфам, то ли к «желтым», но у тех – узкие, а здесь – на сотню каратов блестят своим сапфиром… Реально красивая. И не кукольная, как велиары какие-нибудь, а естественная такая, полнокровная – будто нимфа из… Так. Не увлекаться. Это первый шаг к провалу… Сказку – прочь, привет, реальность... Так. Волосы не особо длинные, шмотье необычное – вроде вполне типичное для странников, но не для Ахеи – шорты короткие, пузо нараспашку… В таком удобно именно путешествовать. Плюс волосы едва ниже челюстей – мобильная прическа… Явно залетная, короче. Но вряд ли с Дионисиями связана – чересчур… чистая, что ли… Да и мелкая еще… Ха! Это у нее рогатка?.. Вы серьезно? Стоп!.. А рогатка часом не из элевоска?.. На такие изгибы вычурные у нас что еще способно?.. Это я удачно нанюхал… Лотос, элевоск, еще и у малолетней дуры, которая здесь проходом… Не думал, что боги окажутся ко мне столь благосклонны…»
* * *
Да. Это для нас черноволосая странница с восторженными глазами – милая нимфея-всезнайка, а для вора из Варгаса она была всего лишь наивной дурехой, наткнувшейся во время странствий по лесам на лотос, опасность владения которым не осознавала.
Боги, по всей видимости, до неприличия благоволили светловолосому вору. На протяжении Дионисий и некоторое время после них подручные жрецов бога вина и страсти с особым вниманием следили за криминогенной обстановкой в Варгасе. Ничто не должно было омрачать торжество веселого хмельного угара, поэтому и ворам, и убийцам, надеявшимся под шумок вакханалии поживиться чужим или убрать живую помеху, списав все на карнавал – ловить было нечего. До сезона «мутной воды», когда уставшие бдеть стражи неизбежно спустят пружину своего внимания, оставалось еще около недели, так что обчистка девчонки в городе – была чревато неприятностями. Но она сама шла в руки охотника – ненавязчивая слежка привела вора на пристань, где малолетняя странница сняла каюту в большой торговой джонке, оставила там рюкзачок и налегке вернулась в город, судя по изменившемуся букету ароматов – уже без лотоса.
Двери кают закрывались на ключ, но для опытного проходимца, каковым являлся блондин-лотофаг, это не было серьезным препятствием. Техника корабельных «выносов» стала его ответом стражам Дионисий и была неплохо отточена за последний месяц. Первый шаг: легально попасть на корабль как торговец, пассажир, моряк или грузчик. Второй шаг: дождавшись темноты, взломать замок и обчистить примеченного богача. Третий: покинуть судно перед утренним отплытием, понимая, что кража вскроется уже в пути.
На этот раз операцию осложнял тот факт, что неразборчивая девчонка выбрала джонку – эти плоскодонные ханьские посудины не особо боялись подводных рифов залива, поэтому, в отличие от галер, эльфийских «ласточек» и кораблей финикийского типа – спокойно отплывали в ночь, чтобы поймать попутный утренний бриз на входе в Последний пролив, миновать который следовало на скорости. Стало быть, дружелюбной ночи в арсенале не окажется… Ну и ладно – зато взламывать дешевые замки в неприхотливых каютах джонок куда проще, чем в элитных абиссинских галерах, а в команде извечно не хватает рабочих рук…
«Так. Если джонка, то пойдет не по «чистой линии», а между островами. С заходом в Капитолию…».
- У меня – большой опыт в морском деле, и письмо от больной матери из Ланисты. Готов работать за попутный ветер и еду. С кем поговорить о найме?..
* * *
Незатейливая болтовня, парочка веселых историй, мнимый приступ мигрени – и вот уже всем без разницы, что оказался на корме около кают… Трудовое морячье, наверное, даже и не против, чтобы кто-то обчистил каюты – их пассажиров те, кто кормит солнце и трюмных крыс, не любят по определению…
Корабль ханьский, но давно выкуплен торгашами из Нартекса ради вместительного трюма. Замки кают должны поменять, но на такую же дешевку, просто более знакомую. За это спасибо – у ханьцев в замках и штифты, и пружинки дрянные – стираются и ломаются легко, и замок умирает что для отмычки, что для ключа… Щелк… М-м-м… Какой же все-таки запах. Говорят, если его не знаешь – то вообще не заметишь, но если слышал, то не спутаешь ни с чем… Вещи в углу… Что тут у нас?.. Книги?!. Тоже захватим – есть кому сбыть, а по переплету видно, что не ксилографический ширпотреб… Уф-ф-ф… Вот ты где, мой дорогой… Хотя бы припрятала дуреха!.. Нет – все рядышком. Как вообще еще жива с таким наивняком?.. Зараза, кого там несет? Шаг легкий… Срочно кляп… Научен уже…
* * *
Полгода назад вор в похожих условиях, где разве что вместо каюты был мегарон, вляпался в неприятную историю, которая и заставила его покинуть «рыбный» Дорион. Обчищать женщин ему нравилось больше, чем мужчин. Женщины, в случае обнаружения вора, понимали угрозу и не лезли на рожон, а вот мужики начинали геройствовать. Умелый в драке и поножовщине, блондин-лотофаг, даже с учетом возникших недавно проблем со здоровьем, не боялся рукоприкладства и кровопролития, но считал это грязной работой.
Так что надменная гетера, попавшаяся ему на глаза в пригороде Дориона, идеально подходила на роль жертвы. Такие слишком любят себя, чтобы рисковать, обвешаны драгоценностями и чрезмерно полагаются на неотразимость, которая якобы не позволит самцам создать им неприятности… Но эта, застав вора за копошением в сундучке с драгоценностями, не только не растерялась, но и попыталась закричать… Кляп бы тогда… А так пришлось ударить…
Кто же знал, что у нее такие хрупкие передние зубы? Кто знал, что гетера в негласном рейтинге Дориона уступает разве что Гесионе с Фионой и даже участвовала в последнем (он же первый) «Мисс-Вендор», после которого обзавелась постоянным кавалером в лице одного из аристократов, связанного с теневой стороной Ахеи?.. Кто, наконец, знал, что она так умело рисует, что портреты обидчика вскоре оказались в распоряжении людей, с которыми лучше не связываться?..
Тогда спасло бегство в родную Беотию. Но вряд ли бы был шанс появиться в Ахее снова, не начнись в Дорионе свистопляска с заговорами аристократов. Обидчивый покровитель беззубой гетеры оказался повязан с главой Ложи Кардиссом, обоих заставили выпить яд за связи с Ланистой, а крикливую художницу с подачи насмешливой Фионы прозвали «свистулькой», полностью прекратив поиски ее обидчика…
Но это в прошлый раз так удачно закончилось. А потому – кляп с тех пор всегда наготове…
* * *
И он показался актуальным – столь легкая походка девчонки стала неожиданностью, и незваный гость едва успел присесть за высокой кроватью-сундуком, стараясь дышать как можно тише, что было несложно – плохо сросшиеся после перелома ребра за последний год отучили его от глубоких вдохов.
Он ведь не знал, что богатая сенсорика хозяйки каюты определила его присутствие по доброму десятку других признаков.
- К знаниям тяга или к ощущениям? – раздался негромкий голос. Очень теплый и не просто не демонстрирующий тревоги, а как будто даже незнакомый с ней вовсе, этот голос настолько издевательски поставил вора в идиотское положение, что зацепил внутри струны гордыни. Для преступника очень важно, чтобы ситуация развивалась по его правилам, и дабы выцарапать себе статус хозяина положения сейчас требовался форсаж решимости. Понурый выход из-за кровати означал признание поражения и годился только для какого-нибудь мальчишки, умеющего давить на жалость и великодушие. Поэтому светлые волосы взметнулись резко вверх – вор выпрыгнул из раскрытого убежища, угрожающе выставляя руки и старательно хмуря несколько более темные брови.
- Ты уже напробовался, что ли? – смешок в такой ситуации казался совсем издевательским, заставляя кровь стучать у висков.
- Заткнись и уйди с дороги, - процедил вор, едва услышав свои тягучие слова из-за этого стука. Девчонка изучающе смотрела на него и ни пугаться, ни слушаться не собиралась.
- В этом случае, ты уйдешь, и все интересное закончится. Ты же понимаешь, что я выберу более занимательный вариант.
- Поверь, он тебе не понравится, - зловеще зашептал блондин, неожиданно ловя себя на мысли, что и ему не хочется теперь самого скучного из вариантов. Самообладание девчонки не выглядело блефом, а ее интонации казались насмешкой, которые вор ненавидел с детства, вынужденный все время отбивать подозрения в неразборчивости матери совершенно правдивой историей про «львиный» блондинистый род, текущий из северных земель Скандии.
- Я предпочитаю вере личный опыт, - пожала плечиками невозмутимая дуреха.
Опыт? Хорошо! Будет тебе опыт!.. Вор стремительно метнулся к девчонке, вынося вперед руку с кляпом. По задумке, тот прислонялся к губам, после чего правая рука локтем сжимала бы сзади шею… Но куда там правая!.. До нее даже не дошло. Левая рука вместе с остальным телом как будто провалилась в пустоту, а потом потолок каюты мелькнул перед глазами, описывая полукруг, едва уловимый толчок в поясницу подбросил все тело вверх, ноги, шаркнув по потолку, перелетели через голову и стукнулись в боковую стену. Но не сумели амортизировать удар всего тела – голова как-то неловко ударилась о тумбу у стены, и, успев услышать слегка растерянное девичье «Ах!» (хоть тут невозмутимость слетела), перестала анализировать поступающие в мозг сигналы.
* * *
Голова почему-то совсем не болела. Только шатало всего, так, будто… Твою монахиню!.. Мы в море, что ли?.. Вор дернулся, но только стул под ним запрыгал, однако привязанные к спинке руки, а к ножкам икры – не освободились и даже не намекнули, что это достижимо в ближайшем будущем. В память догрузились все воспоминания.
- Развяжи, сучка, а то кишки выпущу!.. – проревел вор, прыгая на стуле так, чтобы увидеть пленившую его негодяйку. Та мягко раскрыла веки, освобождая свои большие синие глаза, но позы, кажется, восточных монахов, не изменила. Даже от полыхающего сейчас злостью и отчаяньем взгляда не утаилось, с какой гармонией были сплетены золотисто-загорелые ноги. Синие глаза посмотрели на негодующего пленника так, будто все еще созерцали, как в одном из уголков нирваны порхает бабочка.
- Глупости какие, - рассмеялась девчонка. – Почти уверена, что ты бы не сделал со мной ничего подобного.
- А ты развяжи – и посмотрим! – продолжал артачиться вор, но слегка смутившись: от этой придурочной нимфы можно было ожидать чего угодно – сейчас ведь развяжет, вручит нож и будет ждать, что он сделает… Он почти украдкой скользнул глазами по смуглому животу, даже в сидячем положении не терявшему еще в Варгасе подмеченного шарма, и понял, что его обладательница абсолютно права.
- Хм. Эксперимент?.. – заинтересовалась тем временем та. – Аппетитно!.. – глазки юркнули в левый верхний угол. – Но с другой стороны, можно проанализировать и прошлые данные… Вывод: 1. Не стал бы. 2. Даже если зачем-то попытался бы, то безуспешно.
- Зачем тогда связала, раз так уверена?
- Честно?.. Никогда раньше этого не делала – захотелось попробовать.
- Слушай, ты совершенно отмороженная. Кто ты? Что это все было? Что происходит сейчас? Скажи, что я нажрался лотоса, и меня просто плющит в кустах где-то в Варгасе.
- От того, что я так скажу, мы не перестанем плыть между Санторином и Мефалой.
- Но на кой ляд ты потащила меня с собой?
- На шум пришел капитан, рассказал, что тебе нужно к маме в Ланисту, и я уговорила его довезти тебя до одной из гаваней Капитолии за мой счет, потому что из-за травмы ты не сможешь работать.
- Да ну что за… Ты реально ненормальная… Какая мама? Понятно ведь, что я это всё…
- Ну так я это уже потом поняла!.. Когда мы плыли… Я почти всю жизнь провела в лесу, где никто не обманывает. В книжках я знала, что люди так делают, но... Как бы сказать... Я привыкла сначала верить тому, что говорят, а уже потом, анализируя, делаю более точный вывод.
- Потрясающе… Люди? Так а ты-то кто?
- Ты в свой тон вкладываешь столько пренебрежения, чтобы компенсировать стыд за всю сложившуюся ситуацию?
- Что?!. Да иди ты!..
- Кажется, не ошиблась… Меня зовут Вероника. Я – человек. Просто моя мама – нимфа, других людей в нашем лесу почти не было, и людьми я привыкла называть тех, кто живет на «большой земле».
- Так это всё правда, что ли, про Лес Соблазна? Я пытался его найти просто. Но решил, что как раз он – легенды и байки озабоченных… Хм. Тогда понятно, откуда лотос. Да и с тобой картина ясней становится.
- Зато с тобой пока одна большая загадка.
- Я бы предпочел ее сохранить.
- Да ну ладно! Нам до Осириана еще плыть и плыть. Было бы здорово провести это время в общении, называя тебя по имени.
- Обалдеть… Я – пленник шизанутой мелкой нимфы из Леса Соблазна, которая тащит меня в Осириан в наказание за попытку кражи и самолично приговорила к общению с собой.
- Да не пленник ты. Как мне лучше сделать: развязать тебя в обмен на имя или просто развязать, а ты его скажешь?
- Не вижу разницы.
- Как это! Первый случай – договоренность, второй – сплошные жесты доброй воли.
- Ну давай второе.
- Только, пожалуйста, не делай больше резких движений. Я училась в просторных залах или на природе, поэтому в тесной каюте получается не пойми что. Мне бы очень не хотелось что-то тебе сломать.
- Плечо, кстати, болит. А научилась ты, надо сказать, круто… Что это? Магия нимф?
- Хе! Нет!.. Это ки-айкидо. Если точнее, то син-син тоицу. Правда, насколько я понимаю, у меня это как-то наложилось на другие способности, и я действительно использую ки – эфирные потоки, если более понятно.
- По-любому. Меня аж какая-то сила унесла.
- Обычно почти вся эта сила – твоя же. Броски построены на использовании энергии твоего же движения. Нужно просто отойти и направить того, кто атакует, в удобную сторону… Но у меня с эфиром с детства какие-то особые отношения – то ли с феями и их пыльцой переиграла, то ли из пруда нахватала… В общем, я почти не трогаю сама – чуть ли не телекинезом получается направлять.
- Телекинез?.. Всю жизнь о нем мечтал… Конкретно не доставало его в прошлой жизни…
- В прошлой жизни? А я свою не помню.
- Хм. Да не в том смысле…
- А-а. Поняла. Ты просто не всегда был вором. Это объясняет твою неловкость в этом ремесле.
- Ты же догадываешься сейчас, что в очередной раз меня унижаешь? Или уже потом это поймешь, анализируя?
- Ой, прости!.. Я не нарочно.
- Я не нарочно, Линдрос.
- Ух ты!.. Ты представился? Красивое имя. Оно означает «Лев»?
- Ага. Родовое имя.
- Скорее всего, из-за цвета волос, да?.. Хотя он скорее песочный, чем львиный. Ой. Я же сейчас не обидела?..
Линдрос усмехнулся, замечая, как симпатия к этой девчонке, которую его сознание просто не смогло бы придумать даже под убийственной дозой лотоса, проникает в него все глубже. «Все-таки удачно нанюхал», - подумал он, разминая затекшие руки, которые книжная нимфа как раз догадалась освободить.
* * *
Пальцы лишь слегка надавливали на потянутое при броске плечо, но боль почти сразу затухала, уступая место приятному расслаблению.
- Дай угадаю, - усмехнулся Линдрос. – Это тоже часть айкидо. Сами ломаем – сами лечим. Верно?
- Ага. Это киацу. Правда, последовательность обратная – папа начинал как раз с него, как целитель, а потом, когда увидел, что айкидо в Потале ушло в прикладную сторону, разработал направление ки-айкидо.
- Папа? Потала?!. Я мало знаю о Синае, но про Поталу слышал. Это же самый крутой монастырь во всем Вендоре!.. Тогда понятно, откуда в тебе все это.
- Радость в твоем голосе связана с тем, что дочке сенсея Поталы менее стыдно уступить в стычке, нежели просто лесной дурочке-нимфе?
- Да ну хватит лазить в моей голове! Сколько ж можно?
- Прости. Я так долго ждала, когда смогу изучать людей на практике. Я всего полтора месяца назад покинула Лес, а до этого с людьми общалась только в Потале полгода. Но там я еще маленькая была, и очень много времени занималась практиками, а не общением… Вчера я надеялась поговорить в Варгасе с самим Талом, но оказалось, что разминулась с ним – он как раз уехал в Дорион продвигать очередное свое изобретение.
- А я – такая себе мелкая компенсация.
- Ну да. Ну… не мелкая. И сейчас ты ведь сам меня провоцировал!..
- Да ладно. Что я, не понимаю, где я и где Тал?
- Просто он, наверное, самый невероятный изобретатель в Вендоре. Я так много о нем слышала, читала. Все откладывала визит к нему, чтобы получше подготовиться и не выглядеть совсем глупой… И на тебе!..
- Так а почему не подождала?
- Долгая история… Торопилась, если кратко.
- Ты умеешь кратко?
- Ха!.. Еще как!.. Воспитал бы тысячу поколений фей – тоже бы научился.
- Феи, нимфы… Слушай, а давай лотоса хряпнем?
- Да мне он мало дает… Я его с детства грызла понемногу, вот и приспособилась. Даже жалко было, что Философа он прямо в облака какие-то уносил, а мне просто расширял сознание слегка. Я, кстати, под ним не читала – как-то сразу так определилось, что лотос – для трансцендентного – запредельного: созерцание, растворение, а книги лучше трезвым умом впитывать. А вот Философ и книги под лотосом читал… Хотя, если судить по темпам его чтения, то, думаю, он тоже просто созерцал буквы, да и всё… Ой, что-то увлеклась воспоминаниями. Краткая, ага.
- У вас философ какой-то жил?
- Да. Мой наставник знаний… Правда, он немой был… Точнее, обет молчания дал, как недавно выяснилось. Так что он мне сначала просто в книгах важные места отмечал, а потом мы переписываться начали… Мы его Философом и называли как именем. Мне, помню, даже странно было, что можно философом кого-то другого называть… Кстати, тебя я чуть сильнее нужного… ну… запустила, потому что…
- Да ладно. Называй своими именами – швырнула, как тряпку… И почему, кстати?
- Огорчена была сильно… Мало того, что с Талом разминулась, так еще и потом, когда на корабле вещи тебе, кхе-кхе, оставила – пошла с Диогеном увидеться. А его – тоже не оказалось!.. Говорят, ушел в лес вроде – решил истинным аскетом стать, а не публичным… Тут еще сумасшедший пристал один – вместо Диогена на площади обосновался, ходит с колокольчиками и трезвонит что-то невнятное.
- А! Это тебе выпала честь пообщаться со Звонарем. Его еще Задозвон зовут. Обвешался придурок колокольчиками и несет чушь всякую. Он раньше, говорят, мясом торговал, чуть ли не котов… Так что и Котозвоном называют… Меня он бесил, потому что зациклился на «северной угрозе», и даже пристал ко мне раз – прицепился к внешности, орет: «скоро таких сюда тысячи придут, им только и нужно, что нас захватить, варварам северным!..». Хотел ему вмазать, но мне ж публичность не нужна с моей-то профессией…
- Кстати, меня тоже смутило, что он говорил. Нарисовал палкой на земле три стрелочки, будто они что-то доказывают, и говорит: это русичи здесь все беды устроили! И вулканы они поджигают, и звезды с неба бросают. Я смеюсь, говорю: чем обоснуешь? А он уверенно так ссылается на каких-то теток с рынка… А когда сказал, что русичи скоро сюда целую армию пришлют, тогда я окончательно поняла, что он ненормальный. Откуда у русичей армии? У них ведь богатыри только да ведьмы, и живут они мирно, без государства.
- Ха! Попалась, всезнайка книжная!.. Задозвон-то больной, конечно, но не в нем дело. Отстала ты, красавица, от реалий в своих книжках!.. У русичей уже лет сто, как многое поменялось. Не знаю, что там богатыри – остались или нет. А вот армии у них уже очень даже есть, и в государство объединяются, если не объединились уже.
- Вот!.. Теперь понимаешь, почему мне так важно живое общение? Я там в своем лесу, наверное, совсем кривую картину мира нарисовала, поэтому теперь и приходится лично все познавать и сверять. Особенно когда речь о сравнительно далеких уголках Вендора… Мне нужна актуальная, динамическая информация. Так что, готовь уши! До Луксора путь неблизкий. Будешь слушать и исправлять.
- А если еще до прибытия всё расскажешь, что знаешь?
- Тогда – поцелуй беспамятства и по второму кругу… Но поверь – век тебе ждать этого поцелуя.
- Пофиг. С перспективой поцелуя готов слушать любую твою заумную ерунду... А так как все равно ничего не пойму – старайся говорить быстрее, а то старухой тебя целовать не хочу.
- Смешной. К тому возрасту я буду знать и рассказывать еще больше!.. Давай начнем с Олимпии. «300 лаконцев» – это насколько правда?
- Да миф это лаконский!.. Когда их валили в последнюю ночь – тогда триста было. А до этого Термопилы держала сборная армия. И кроме лаконцев там были и беотийцы!..
- Ух ты. Правду говоришь или смеешься над лесной дикаркой?
- На полном серьезе. Ты не думай, что я фиван какой-то необразованный. Я – из Феспий вообще-то. А они всегда особняком стояли. И в Термопилы почти всех своих бойцов отправили. Мало кто выжил, а вся слава лаконцам…
- Ого… Слушай, вот ты грамотный, в общении приятный. Почему такой рискованный выбор занятия? Привлекает сам нерв?.. Я читала, что такое бывает. Мне и самой нравилось играть в прятки – даже разработала систему маскировки специальной... Но не думал заняться чем-то другим?
- Да тут… Тоже долгая история… А заняться можно – будешь мне теперь лотос поставлять из Леса своего, а я его в элекс превращать с «пыльцой» и продавать. Красота!..
- Пыльца? Я так понимаю, речь не о пыльце фей?.. Если что – она важную роль играет. Феи наш лотос очень любят опылять, лопают иногда тоже – обычно пикси: эти все подряд дегустируют, мир на вкус пробуют. И после лотоса такие потом концерты закатывают, что смеяться устанешь, пока их нимфеи угомонят да в цветочки отсыпаться загонят… В общем, хотела сказать, что лотос именно после их пыльцы и становится более сочный, что ли, насыщенный… Я ж и обычный ваш пробовала… Но если фей рядом с ним нет, то и лотос там, по сути – просто красивый цветок. Для меня, конечно!.. Вам-то и такого, может, хватает, чтобы нашим пикси подражать в забавах.
- Так вот оно что!.. Тебя и правда мне боги послали. Такой секрет мимоходом узнал… Теперь разведу фей, рассажу лотос и буду сам выращивать.
- Да конечно… Там целая система должна быть… Так что лучше будешь моим переводчиком – переводить реальный мир на мой и наоборот. Справишься?
- Как ты там говорила?.. Я предпочитаю пробовать личный опыт? В общем, как-то так.
- Хи!.. Все больше уверена, что ты не ограбить меня хотел, а просто познакомиться…
* * *
Почти до самого Номадера ритм жизни неожиданных соседей по каюте шел в едином ключе. Вероника сверяла книжные знания с устными, делилась некоторыми секретами восточных практик и лесной мистики. Линдрос старался выведать актуальные для себя сведения и слегка обтачивал академичные взгляды юной спутницы реалиями жизни. Быстро определив, что открытость Вероники и ее человеческая симпатия к нему ничуть не означает надежд на какие-то отношения, плут подавил в себе готовые уже возникнуть чувства и теперь просто любовался этим лесным чудом с красотой нимфы и интеллектом Пифагора. Собственно, некоторая запредельность одаренности этой девчушки и помогла ему справиться с сердечными поползновениями. Тяжело влюбиться в богиню или фею земной любовью – это почти всегда будет не влюбленность, а восторженное преклонение в первом случае и умиление во втором. И отношение к Веронике скользило у него между двумя этими вариантами, несколько ближе к фее, чем богине – благо сама девчонка старательно заземляла себя, желая выглядеть настолько нормальным человеком, насколько это не мешало ее привычкам и убеждениям.
Надо отдать Линдросу должное, он старался быть деликатным соседом, часто оставляя нимфею одну в каюте. Он быстро подметил, что у Вероники обычно два основных режима. В первом она готова, кажется, целый город обнять и без устали обмениваться информацией с каждым из его жителей. Но был и второй режим. Он шел нимфее не меньше, но отличался очень сильно. В нем Вероника словно подзаряжалась для первого, не уставая удивлять плута разнообразием способов этой подзарядки. Медитации, дыхательные гимнастики, сложные, но красивые в ее случае позы, называемые асанами, чуть ли не ритуальные омовения, казалось бы, ей просто ненужные, в силу постоянной ауры свежести, еще и способной иметь разный оттенок: то слегка томная, как будто влажная свежесть росы, то свежезапеченая матовость идеально подсушенной чистоты, то еще нечто, менее уловимое и выразимое словами… Кроме всего этого, были еще аккуратно заполняемый то ли дневник, то ли сборник мыслей, и долгие созерцания-любования чем угодно: от луны до игры паруса на ветру, от пританцовывающей в качке свечи до спасенной из воды сохнущей мухи. А иногда Вероника просто сидела или лежала и настолько здорово ничего не делала, что буквально источала идеальную ауру расслабления… Если бы все это умел парень, Линдрос бы страшно ему завидовал. А так… Было лишь немного грустно, что к тридцати годам не научился ничему из того, что когда-то успела постичь и освоить в два раза младшая девчонка. На что тратил свою жизнь? Почему равнодушен к луне, парусу и мухе? Ладно мистические способности, но ведь она и простыми владеет так, как ему и не снилось…
А ведь казалась когда-то просто наивной дурой, вся ценность которой в наличии пары десятков листьев лотоса!.. Скольких еще невероятных в глубину личностей мы пропускаем, не получив в подарок возможности познакомиться с ними поближе?.. С ужасом скользила змеиная мысль, что не владей Вероника самозащитой на таком уровне, то мог ведь теоретически и убить. Мало ли с кляпом не сложилось бы, или увлеклись руки, сжав шею?.. А она была бы такая же невероятная, как эта, только без своего айкидо… Жуть просто… А вдруг и «Свистулька» при других обстоятельствах открылась бы как изысканная дама с богатым внутренним миром, который недалекие глупцы называют «ерундой»?.. Размышляя о подобных вещах, Линдрос внезапно ловил себя на том, что уже несколько минут в фоновом режиме любуется дребезжащим на ветру уголком паруса, или ритмичный скрип мачт кажется ему необыкновенно уютным. И становилось тепло оттого, что есть этот парус, этот скрип и чудная девчонка где-то неподалеку…
В свою очередь, Вероника не только отвечала такой же добрососедской почтительностью к чужому одиночеству, но еще и пыталась приуменьшать значимость своего.
- Мне сейчас важно только, что каюта есть как факт, - щебетала она, удерживая выскальзывающего оттуда при любой ее статичной позе соседа. – Потому я и отдала за нее последние деньги, что за лотос от Палланта получила. В Лесу думала, что буду с людьми прямо-таки в обнимку рядом сидеть сутками напролет. А оказалось, что уединение требуется – привыкла, видать, в Лесу… И хоть за эти недели немало времени провела просто в пути на природе – все равно немножко устала. Перенасыщение какое-то – я ведь каждого человека, каждый кирпич прямо впитывала в себя – для меня ведь это все чудом было!.. Да и сейчас остается. Просто сейчас я уже перебираю, что повкуснее, а не все подряд лопаю.
- И как ты вкус определяешь? Значимость? Красота? Древность?
- Пока не хочу торопиться с выводами. Но есть ощущение, что главный критерий – новизна для меня. Например, если выбирать: два похожих храма красивых созерцать или один храм и одну букашку, раньше незнакомую, то однозначно второе. Как будто мне весь мир впитать нужно, как фее информацию… Знать бы еще зачем… Есть задача какая-то, или просто на фей насмотрелась в детстве и их модель копирую?..
* * *
Обострение в отношениях возникло за пару дней до прибытия в Луксор, когда корабль шел вдоль изогнутой береговой линии Номадера. К тому моменту Вероника уже почти переубедила Линдроса касаемо не только профессии, но и взгляда на родину. Их увлекла игра, в которой плут рассказывал об Ахее в мрачных тонах, а Вероника, опираясь на книги и опыт личного знакомства с этой олимпийской областью, перекрашивала их в светлый. Дошло до того, что Линдрос пообещал спутнице после возвращения из Луксора домой совершить путешествие по всей Олимпии, глядя на нее с ракурса позитива.
Он разглядывал изысканные узоры на ее рогатке, носящей имя «Сатирикон» и действительно сделанной из элементального воска.
- Раньше у меня была другая – попроще. Мне ее тоже Гермес подарил… И сказал: «ты слишком много читаешь – можешь стать чересчур правильной. Так что, на тебе рогатку – птиц гонять и сатиров». Я ему: «Но им же больно будет!..» А он: «это их проблема. А ты – познаешь жизнь во всех проявлениях…»
- Спорим, тебя и это не убедило.
- Молодец. Я придумала хитрый способ… Стала брать косточки от оливок, вишен или просто рябину опавшую, и посыпала пыльцой фей. Пыльце можно кое-какой свой заряд дать, но я не очень умею свои образы внушать, поэтому больше оттенок внушала, а эффект зависел уже от самой феи и того, что она впитала за жизнь… В общем, получилась интересная штука: я стреляю, косточка попадает и активирует какой-нибудь эффект, чаще всего прикольный и никогда не агрессивный… Смеху было… Гермес очень оценил, и когда у меня моя первая рогатка – я ее «Шкода» называла – совсем истрепалась, подарил мне новую, которую сам сделал из элементального воска именно для меня. А заодно оставил намек, что можно и листья лотоса использовать – в них заворачивать косточки с пыльцой, тогда будет эффект дурмана добавляться. Сатиры больше других оценили, вот и назвала в честь них.
- Весело вы там развлекались, я смотрю… А я, когда твою рогатку увидел впервые – еще хмыкнул, что у тебя оружие такое детское… Можно в моряков стрельнуть?
- Ой, не стоит. Я насыщенные косточки делала – даст, скорее всего, облачный эффект. А зачем нам в этом проливе ловящие губами луну моряки?..
- Ладно. А успела пригодиться?
- Да разок по пути к Дориону какие-то дядьки на дороге стояли в плащах. Судя по ауре – не слишком дружелюбные. Вот я на всякий случай и послала им косточку умиления… И пока они обнимались, вслух восхищаясь друг другом как личностями – проскочила мимо.
- Эх… Тебя бы нам лет пять назад… Таких бы дел наворотили…
Линдрос впервые заговорил о своем прошлом, и Вероника постаралась не спугнуть волну откровения.
- Ну, в десять я вам вряд ли пригодилась бы… Смотря в чем, конечно. Что-то говорит мне, твои былые занятия были интереснее нынешних.
Плут ностальгически вздохнул:
- Еще бы!.. Восемнадцать гробниц за пять лет. Сбыт артефактов хазарам, деньги – рекой… Но главное – осознание, что ты – элита. Однажды мы такое святилище древнее обчистили, что слухи пошли, будто там сама «Похитительница тени» побывала. А уж это, поверь – высшее достижение в нашем деле… Ловушки там были – голову сломаешь… Но главное – понятные, логичные. Не то, что в том долбанном подземелье под Аргосом.
- Где? – чуточку припухлые щечки Вероники покрылись румянцем.
- Под Аргосом… Там и закончилась моя старая жизнь…
- Продолжай, пожалуйста.
- Да что продолжать?.. Я таких идиотских объектов в жизни не встречал!.. Как будто играл с нами кто-то, будто мысли читал и предугадывал на шаг вперед, да так коварно еще... Я привык, что в древних сооружениях есть четкая логика. Они ведь для собственных нужд создаются, а не с расчетом на искателей сокровищ, которые родятся через века. Вот и разгадываешь логику. Анализируешь, изучаешь, пытаешься отследить логичность и закономерности. Главное место – в центре, вспомогательность боковых камер и ходов, определенные схемы расположения, привязанные к местным культам и веяниям... Если это был храм, то там алтарь, служебные комнаты, тайная сокровищница. Если склеп – то уже другая структура, если святилище – то третья… А тут… Как будто специально нас ждали…
- Не думал, что так и было?
- Но кому это надо? И зачем?.. Кому придет в голову ставить треножник на пути так, чтобы ты от злости его толкал и проваливался в подпол?..
- Его надо было не толкать, а аккуратно потянуть… - хрипловато проговорила Вероника. Линдрос не сразу обратил внимание на непривычную для нее интонацию.
- Что? – почти машинально переспросил он, еще погруженный в воспоминания. Вероника вздохнула:
- Аккуратно потянуть надо было… На себя. Тогда проход открывался… Правда, там потом еще сложнее было… Все равно бы не прошли, наверное… Прости…
Линдрос медленно повернулся и воткнул взгляд в Веронику. Ее податливая готовность к порции ненависти заставила застывшее на мгновенье сердце омыться влагой. Он стукнул руками по полу, на котором сидел. Внутри сцепились два противоположных чувства… Когда весь год люто ненавидишь кого-то, потом неделю умиляешься другим, и в итоге узнаешь, что все это один человек – что за коктейль получится от слияния этих чувств?.. Замороженный пунш? Кипящий камень?.. Столкновение встречных огней, гасящих друг друга?..
- Как?.. – тихо спросил он, его руки пытались делать жесты, но это больше напоминало хаотичные вздрагивания. – Как?.. Кто ты? Что ты?.. Я ведь правильно все понял, любительница копаться в чужой голове?
- Думаю, правильно… Это подземелье придумала я… Это и еще семь других…
- Но сколько тебе тогда лет?!
- Скоро шестнадцать…
- Но…
- Я только сочиняла – воплощал Гермес… Не думаю, что ему сложно создать эффект мнимой старины.
- Вам нравилось играть с нами? Мстить нам за другие гробницы?.. Сидели в своем лесу и от нехрен делать развлекались, подсовывая нам ломающие ноги полы?.. Это ведь уже наши проблемы, а ты просто познавала мир во всех его обличиях, или чём там…
- Без обид, но тут верно только про «сидели в Лесу».
- Но зачем тогда? Зачем, Вероника? Два моих друга спиваются сейчас: один в Арголиде, другой в Тиринфе. И не разговаривают со мной, потому что это я их втравил в тот поход, хотя я же их оттуда и тащил на себе. Они переломали себе кости. И я до сих пор дышу на треть!.. Знаешь, как хочется вдохнуть полной грудью? Но я, пока тащил, что-то сместил себе в ребрах – они криво срослись. Ты не рассчитала, что мое благородство должно было как-то окупиться? Несешь на себе другого – хоп, пластина проваливается, и ты бац, и здоров.
- На обратном пути сбоку появилась урна?
- Да, черт возьми! Из нее торчала золотая корона, которая окажется позолоченной!
- Когда ты открыл урну – в следующем зале опять вернулась в стену кадка с водой Стикса. Тому, кому истинно больно – не до коронации себя. Есть силы пойти к короне – вода не нужна…
- Прошу. Забудь свое айкидо на минуту. И я просто тебя задушу… Истинно не больно.
- А вдруг все это тоже лабиринт, и я для тебя – позолоченная корона? Убьешь – и где-то задвинется кадка с живой водой?
- Да ну хорош философии… Я же понимаю, что живая вода – это ты… Что ты – это лучшее, что я встречал в своей долбаной жизни, и непонятно даже, какую корону я где не взял, чтобы ты встретилась на моем пути… Просто и ты меня пойми. Я год тебя проклинал, и вот мне показали, кого. Причем сначала влюбили как в человека, а потом показали: смотри, кому ты желал самого худшего!..
Вероника осторожно взяла его руку в свои.
- Спасибо за эти слова… Мне правда жаль, что с вами так вышло. Что я могу еще сказать… Прости меня, если хочешь это услышать… Но было бы нечестно, если бы я сказала, что испытываю какую-то вину… Все это отнюдь не игра. Боги испокон веков создают специальные объекты-полигоны, чтобы испытать героев, на которых хотят сделать ставку. Однажды Дионис обсуждал с Гермесом план своего полигона, а я, как обычно, подслушивала их разговор и не утерпела, чтобы не вставить свое замечание. Им понравилось, а позже Гермес, когда я вслух огорчилась, что в его полигоне гибнут на самом деле, в шутку предложил мне составить идеальный по моим представлениям подземный комплекс для испытания тех, кто одновременно умен и ловок… Я потратила месяц, показала ему… И пошло-поехало… Богам бывает непросто понять ход мышления человека, а тут под боком подвернулась та, кто может в этом помочь… Ну, или это уже их испытание для меня было зачем-то… В любом случае я делала это с огромным удовольствием. Как ты анализировал объект, чтобы достать оттуда нечто ценное, так и я анализировала уже вас – искателей сокровищ. Создавала условия, когда испытываемые качества должны были пройти проверку…
- А что испытывали под Аргосом? Способность не беситься от отсутствия логики?
- Это только одна из граней испытания. Подземелье под Аргосом называется Храм Терпения: для стойких нравом. Там все построено на принципе вывода из себя, и спокойно доходит до конца тот, кого не заставили психовать абсурдные ситуации, падения и травмы – дальше было место, где нужно четыре часа сидеть на плите под струей холодной воды на макушку… И главное – никаких гарантий, что это даст эффект – неизвестно ведь, сколько нужно сидеть... Но как делать испытания проще, если в реальности от подопечных богов потребуется порой буквально эпическая терпеливость? Или сила, или ловкость, или великодушие… Я хочу, чтобы ты знал: ни боги, ни я не желали никому плохого. Вступая в сакральное место, вы уже соглашались с тем, что стали участниками испытаний. Зато до конца доходите, можно сказать, перерожденными… Так что, прости… Я сопереживаю тебе в том, что ты не справился, твоих друзей мне тоже жалко, но… Мои подземелья не имели смертельных ловушек и просто отсеивали кандидатов в фавориты богов. Насколько известно, те, кто прошел мои подземелья – оказались достойны поддержки богов и уже принесли Вендору пользу. Сделай я испытания проще – и многие уже погибли бы, не выдержав разницы между облегченными испытаниями и реальными трудностями, с которыми приходится сталкиваться на пути божественных избранников.
- Чисто для интереса. Многие прошли то подземелье?..
- До вас был одиночка, и полгода назад двое справились – Гермес говорил. Подробностей не знаю…
- А ты свои лабиринты все прошла бы?
- Я только однажды была в похожей ситуации – нечаянно попала в круг сансарини. Это испытание для самураев… Прошла… А насчет своих… Думаю, не все. Полигон под Сузами, например, не только действительно смертельно опасный, но и чисто командный: для проверки умений действовать группой.
- И придумывала его лесная одиночка.
- О-о!.. Как говорил Дионис, лучшие сочинители любовных историй – страдающие бедолаги с разбитым сердцем… Так и тут… Понятно, что если бы я всегда одиночкой была, то не взялась бы даже за такое. Но в Потале я несколько раз гуляла в отличных командах монахов, так что представления об идеальной сплоченности действий имею… Думаю, с ними одолела бы Сузы легко… Кстати, их впервые прошли буквально недавно – даже интересно теперь познакомиться с теми, кто это сделал. Узнать, как именно прошли, что бы изменили… Я ведь переживала, что могу усложнять. Особенно в самых первых… Пойми, я в восемь лет на ходу спрыгивала со спины кентавра на ветку, а оттуда обратно. Ну откуда мне тогда было знать, что другие люди так не умеют? Потом только в книжках прочитала…
Линдрос положил вторую руку на ладошки Вероники и заглянул в ее глаза с тем печальным стоицизмом, с каким человек прощает бога.
- Ладно, нимфа-архитектор… - улыбнулся он. – Мне многое надо переосмыслить… Если тебе это важно – то зла не держу и все понимаю… В конце концов, расхититель гробниц, заходя в них, сам должен понимать, на что идет и чем рискует… Просто, если честно… За этот год я раз двадцать думал, что лучше бы ловушки были смертельными…
* * *
После этого разговора соседи несколько часов провели молча, рассматривая паруса, облака и прочие огни свечи. К вечеру беседы вернутся в свое русло и будут длиться до самой осирианской пристани. Но на прежние рельсы отношения уже не вернулись. И дело совсем не в остатках обид или чувстве вины… Просто в глазах Линдроса Вероника окончательно отдалилась от него.
Да, она необычная, но до сих пор ведь сталкивался больше со словами, а глаза видели девчонку, сидевшую рядом и дышавшую одним с ним воздухом, пусть и несравнимо более глубоко во всех смыслах… Теперь же нимфея выросла в какое-то непостижимое существо, которое в десять лет проектирует богам подземелья, как бы выступая с ними на одной стороне против таких, как он. Ну, или даже если помогая им испытывать таких, как он… Это в любом случае создавало целую пропасть между ними!.. Тот, факт, что милая сердцу девушка стала косвенно причастной к его последним страданиям – наоборот сближало. Но как-то болезненно. А болезненности Линдрос не любил, так что постарался насколько можно вытравить горьковатые оттенки чувств и смириться с неодолимой пропастью между ним – маленьким человеком – и его кратковременной, случайной спутницей, с которой ему не по пути…
Осознав всё, Линдрос перестал надеяться каким-то чудом пройти по следам Вероники хотя бы даже совсем немного вперед. В первые дни общения мелькали мечты, будто она передаст ему свои навыки, и он ворвется в новую жизнь из своего годового безвременья между этой, новой, и старой жизнью, что оказалось символичным, прерванной при участии той, кто могла подтолкнуть к новой… Теперь же пелена неоправданных и неподкрепленных надежд спала, обнажив осознание жесткого факта: он – просто вор-неудачник, ненадолго пригретый пролетавшей мимо звездой, за которой ему никогда не угнаться…
Интересно, что эти честные выводы принесли некоторое облегчение. Новый путь наверняка потребовал бы от Линдроса невероятных моральных сил. А так… Можно было все оставить, как есть…
* * *
Вероника не могла не заметить в соседе по каюте, да и что там – почти что друге уже – этого резкого отката на свои стартовые мировоззренческие позиции. Несмотря на прекрасный ум, сочетающий и логику, и живость, в реальном времени определить причину отката она не успела, видя только, что дело явно не в обиде. Но в чем же?.. Почему в элитном расхитителе древних гробниц, принадлежащем достойному роду, опять пророс какой-то мелкий жулик, принявшийся с ухмылкой следить за тем, что раньше вызывало в нем чуть ли не трепет, и гордо декларирующий свою правду маленького человека по поводу и без оного?..
Разговор на близкую тему возник в последний день, когда оба, устав от каюты, сидели на палубе и наблюдали за приближающимися пирамидами и тревожным далеким заревом Огненной пустыни, о которой ни Вероника, ни Линдрос раньше не слышали, а капитан сумел выдавить из своих знаний разве что самые крохи. Дескать, раньше пустыня между Осирианским царством и другими городами Номадера тоже называлась огненной. Но просто образно. А теперь откуда-то из Кровавых гор растет невыносимая обжигающая пыль, приближаясь к окраинам Осириана…
В глазах Вероники впервые удалось увидеть самую настоящую тревогу, и Линдрос не мог этого пропустить.
- Ты все-таки у Гермеса, видать, риторике училась, - цокнул он языком. – Начиналось с того, что ты – распахнутая книга, а я – скрытный вор, а пришли к тому, что обо мне мы все знаем, а долгая история, из-за которой мы сейчас любуемся пирамидами – по-прежнему тайна.
- Да нет никакой тайны. А в знак того, что я умею формулировать емко, я ее кратко и расскажу…
- Отлично. Твоя фея… как там это… внемлет!..
- У Философа есть друг Паллант.
- Который барыжит лотосом для детей. Я помню.
- До чего ж переиначиваешь!.. Он – настоятель в Текосе. Это особое место, где детям с прорицательским даром помогают легче справиться с ним.
- Подсаживая на наркотики.
- В твоей иронии столько непонятной мне печали, что в слезах это выражалось бы целой миской.
- Вот же ж негодяйка…
- Ага… В общем, самым нестойким дар постепенно убирают, а другие потом могут идти в жрецы – в Дельфы или храмы… И вот Паллант упомянул в разговоре, что посылал в наш Лес недавно группу героев, которые принесли ему хранившийся как один из экспонатов амулет Кассандры. А все потому, что один мальчик, Лисандр, видит жуткие картины глобальных угроз, заразил рассказами остальных, и, чтобы не пугать воспитанников и не помогать плохому варианту будущего воплотиться – мальчику нацепили амулет, носящий древнее проклятье, о котором, думаю, ты слышал.
- Ну да. Илионская прорицательница все офигенно видела, но придурки вокруг ей не верили.
- Слог, достойный Гомера… В общем, мне очень не понравилось, что в угоду остальным еще сильнее погружают в тоску одного. Я попыталась помочь ему, но речь не об этом. А о том, что в процессе общения выяснилось: видения действительно очень реалистичны. Лисандр видит тревожное будущее, и мне удалось узнать некоторые подробности. Пришлось снимать-надевать амулет, а то в нем он видит четко, но во мне откуда-то просыпается столько скепсиса, что кажется, будто парень то ли издевается, то ли с ума сошел…
- Поищи на себе амулет… У меня ко многим твоим словам похоже получается.
- Сдается мне, бочка Диогена не будет долго пустовать, столько в тебе цинизма прорезалось… Ты же знаешь, что я не скажу детских фраз вроде: «не хочешь, могу не рассказывать!», и нагло этим пользуешься.
- Ладно. Меня заносит. Прости… Так что этот парень видел-то?
- Из того, что удалось разобрать, точно был огонь с небес, крики, кровь, разрушения, непонятные злобные существа. Время – лето, а…
- А как про лето выяснила? Много где в Вендоре жарко и поздней осенью.
- Ценю твою помощь… Но я расспрашивала у Лисандра о положении солнца на небе.
- Я, наверное, в твоих глазах что-то вроде бушмена с дубинкой.
- Да ну глупости!.. Какая дубинка… Хи! Не в том смысле!.. Короче, время – лето, а место – пирамиды. Правда, неясно какие именно. Больше всего я слышала об осирианских.
- То есть узнав, что вот-вот огонь с небес упадет рядом с пирамидами, а какие-то злобные демоны буду сеять кровь и разрушения, ты бегом бросаешь дела и мчишься к ближайшим пирамидам? Блестящее решение!..
- Спасибо… Правда, сарказм у тебя настолько вошел в привычку, что и теперь… А. Поняла.
- Да ладно?!.
- Ну а как мне нужно было поступить? Сказать: это меня не касается, у нас в Олимпии пирамид нет, и спрятаться?
- Ну предупредила бы своих гермесов, а самой-то чего лезть? Пусть боги и разбираются.
- Боги должны чтить строгие правила. Для того им и нужны люди в помощниках – свои руки часто связаны… Да и разве не интересно самим попытаться узнать что-то масштабное, предотвратить катастрофу, спасти множество людей?
- Мне – нет!.. И большинству людей – тоже. Нормальным людям нет дела до глобальных игр богов, царей, архонтов и кого угодно. Нам нужно маленькое человеческое счастье!.. Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше.
- Кошмар… Вот всегда сердилась, когда сталкивалась с подобным в книгах!.. Почему такая мода на сравнение человека с животными? Еще и в самых примитивных конструкциях. Рыба… Блесни тогда обывательской мудростью в сторону муравья! Или пчелы! Они наоборот готовы собой жертвовать ради блага колонии.
- А чего я должен жертвовать собой?.. У нас всю весну об этом трезвонили, когда с Ланистой война назревала. Вы обязаны! Родина зовет!.. Защищайте себя и свою семью!.. А на самом деле это переводится: защищайте аристократов и царей!.. Да, я гражданин, но я и так прошел эфебат – потратил два года жизни на службу. И всё! Почему, например, я должен был переться в Птолемик и сражаться за интересы аристократов? Это им есть что терять, вот пусть они и дерутся за свои блага. А мне государство ничего особенного не дало, чтобы брать.
- Пойми ты. Если бы все так рассуждали, то Ланиста бы уже рулила Олимпией, как ей вздумается.
- Если бы так рассуждали действительно все, то и со стороны Ланисты бы никто не приперся биться за интересы их патрициев и консулов.
- Отличный ход. Но тогда бы просто не было вовсе ни Ланисты, ни Олимпии – ничего!.. Цивилизация рождается там, где человек начинает мыслить более широкими интересами, нежели сиюминутные выгоды. Главные направления развития общества – долгосрочные, и этой мелкой выгоды почти не несут. В людях работает желание творить в будущее, ощущать сопричастность с великим.
- Я тебя умоляю! Я по юности подрабатывал на стройке – очередной храм кому-то лепили. Так все мы – простые работяги – свой пот топтали не ради великих целей, а потому что платили за это неплохо, и мы свой заработок могли потом спустить на девок и бухло.
- Вот! Без высшего смысла человек превращается в животное. Даже примитивнее – животное ест и пьет, чтобы выжить лично, а размножается – чтобы сохраниться как вид. А человек ест и пьет ради удовольствия, да и размножается, полагаю, тоже отнюдь не с мыслью оставить потомство.
- Неплохие познания для…
- Для лесной дикарки… Я долго жила в том обществе, к которому вы так стремитесь приблизиться. Сатиры только и делают, что пьют вино, едят лотос и пристают к нимфам.
- Класс.
- Да глупости! Это быстро наскучило бы любому нормальному человеку. В человеке заложено стремление созидания. Поэтому он не может только брать и брать. Появляется тоска, он думает, что недостаточно берет, пытается взять еще что-то, но это не приносит ему радости, потому что проблема не в том, что он еще что-то не попробовал взять, а в том, что ничего не отдает.
- Как с едой. Я понял. Если только на вход работать – лопнешь. Но я тебя огорчу: я встречал людей, которые совершенно точно неспособны созидать. В реальной жизни встречал. А не в книгах.
- Вообще-то данные размышления основаны не на книгах. Это моя интерпретация мифа о Деметре и Эрисхитоне… Я допускаю, что в Вендоре есть и те, кто живет лишь для получения самого примитивного опыта – наверное, это недавние животные, которым пока нужно просто пообвыкнуть в ипостаси человека.
- Спасибо.
- Эй! Во-первых, ты точно не в их числе, а во-вторых, с чего ты взял, что я этим хочу кого-то обидеть?.. Я ведь и в мыслях не осуждаю ни зверей, ни людей, которые пока не могут жить по иным, нежели животные, принципы. Я противница только того, что некоторые, вероятно, оправдывая себя, пытаются возвести это в главные законы бытия. Когда тысяча линдросов тратит жизнь на похоть и хмель – это нормально. Должны же где-то получать первичный опыт юные души… Проблема возникает, когда среди этой тысячи или, что еще хуже, среди более зрелых душ, появляется тот, кто пытается внушить другим, что именно так жить правильно!.. Дескать, живите для себя, получайте свое простое человеческое счастье, а все эти идеи, боги, служение принципам и духовным ориентирам – один обман, попытка вас надурить, чтобы самим получать выгоду, пока вы тратите себя на призрачные иллюзии.
- Прекрасная мысль, надо запомнить, а то никак не мог сформулировать поточнее для парней.
- Бред это, а не мысль! Потому что, если все начнут жить для себя и своих выгод – то не останется в итоге ничего. Не появится тот, кто решит строить храм и платить вам на утехи, не появится тот, кто формулирует мысли, не появится даже тот, кто будет делать хорошее вино – зачем ему столько стоять-созревать, вдруг я помру раньше – надо молодым выпить… Да даже если с вином и перебор, то в остальном именно так: без высших целей и идеалов люди скатятся до уровня зверей и, возможно, исчезнут, ведь как звери мы не особо хороши: слабее физически, а тем, кого сильнее – явно уступаем в организованности и готовности, опять-таки, жертвовать собой и пренебрегать личным… В том-то и проблема, что простое человеческое счастье непременно скатывается до простого животного счастья, если становится достаточно массовым девизом бытия.
- Тут ты, пожалуй, права… Я тоже считаю, что осознание иллюзорности всего, кроме простых выгод – награда и удел умного меньшинства.
- Не переиначивай! Не награда, а печальная необходимость для юных душ.
- Когда покажешь мне душу – тогда с тобой соглашусь и в этом. А пока буду считать, что просто должны существовать разные люди. И я думаю, что достаточно смел, чтобы считать себя именно маленьким человеком – хомяком в мире животных, пусть и назвали Львом... Я не руковожу империями, не веду в бой легион, не проектирую храмы или полигоны!.. и не создаю учения. Я просто живу.
- Ты плаваешь на кем-то построенном корабле, носишь кем-то созданную одежду, беседуешь с кем-то рожденными дикарками и пьешь кем-то сделанное вино… Но что ты сделал сам? Обокрал пару подземелий? Кстати, тоже кем-то возведенных…
- Ну да, да! Я – пустоцвет! Никчемная отрыжка богов. Паразит! Стервятник!.. Приятно познакомиться: Линдрос – стервятник и пустоцвет!..
- Тсс… Тебя никто ни в чем не упрекает… В мире действительно нужны разные роли, и ненужных ролей, наверное, нет. Просто надо, видимо, сохранять баланс, и не допускать, чтобы число паразитов (я сейчас не в обидном смысле – просто констатирую задачи) превысило число созидателей. Мир – система взаимосвязей. Если все в системе будут брать больше, чем дают – всё развалится. Тут все просто… Ну, а во-вторых, тем, кто все же создан и что-то давать – хорошо бы не скатываться до паразитизма… Я ведь пока вообще главный паразит-пустоцвет: только брала и брала, но еще ничего не создала полезного и важного. И во мне сидит желание отдавать миру то, что я взяла от него. Думаю, и в тебе эта искорка есть – потому ты и переживаешь так: хочешь поделиться с миром, но еще пока не знаешь, чем…
- Поэтому давай поделимся с миром своими жизнями, попав под огонь у пирамид.
- Красивое решение для человека, последний год желавшего, чтобы ловушки…
Линдрос, который в последние два дня стал стесняться мимолетных прикосновений тел, раньше вполне допустимых во время обучения приемам или медитациям, сумел себя перебороть и нежно приставил палец к губам Вероники.
- Твоя правда временами слишком безжалостна… - произнес он задумчиво. – Но спорить с ней тяжело…
- Э-э… Кажется, я покраснела сейчас, да?..
- Цветом тебя не испортить.
- Я подумаю над твоими словами… Просто… В общем, подумаю… А насчет тебя… У меня осталось немного денег. Я дам тебе на дорогу назад. На каюту не хватит, но…
- Да забудь. Я остаюсь.
- Ты уверен? Здесь будет опасно, и я не обещаю, что смогу тебя защитить.
- Ты кроме фей с кем-то общалась? До сих пор будто с ними говоришь.
- Хи-хи!.. Есть немного… Но как же Дорион и паломничество по светлой стороне Ахеи?
- Лучше я познаю еще и Луксор. Хоть в какой стороне… Может, мне тоже хочется впитывать в себя то, что я еще не знаю… Ну… Или просто удастся стащить здесь нечто ценное – рядом с великим архитектором.
Гробница знаний
- А есть число «сюн»? – поинтересовался Линдрос, несколько устав разглядывать пирамиды Луксора, вокруг которых они с Вероникой бродили уже часов семь, не успев сойти с корабля.
- Не встречала, - машинально ответила нимфея, то ли созерцающая особенности кладки пирамиды Рамзеса, то ли прислушивающаяся к внутренним ощущениям – определить это было непросто, тем более что в ее случае могло легко сочетаться.
- Жаль, - вздохнул плут. – Так бы одна пирамида – число пи, а другая – сюн, и получается вполне осмысленный писюн. Га-га-га…
- Угу…
- Ты меня совсем не слушаешь что ли?
- У меня закрепившаяся привычка пропускать мимо глупости эротического характера. Думала, отпадет за ненадобностью без сатиров, но ты очень стараешься, чтобы адаптация к миру нормальных людей далась мне максимально легко… А мысль – любопытная, кстати, если отбросить от нее глупости.
- Ну так!.. С расхитителем гробниц общаешься.
- Буду не против, если решишь парочку и здесь почистить – желательно в Долине Владык.
- Ты выгоняешь меня?!
- Мне нужно будет много читать в ближайшие дни, а потом смотаться в Долину Владык. Ты же как раз подготовишь почву, так сказать…
- Эй, а кто еще будет слушать твои сказки про все эти пи, фи и золотое сечение? Думал, тебе важно именно проговаривать кому-то вслух. Фей здесь нет.
- Сейчас у меня намечается этап чистого впитывания, так что ты очень пригодишься попозже.
- Как хочешь… Только оденься тогда поскромнее – а то к одинокой красотке в таком виде будут толпами приставать. Не ревную, конечно, но отвлекать ведь будут. От ценных уединенных размышлений! – помахал он указательным пальцем, посмеиваясь.
- Я тебя умоляю… Кто? Ученые? Да они обнаженную Афродиту перед собой не заметят, если на пирамиду уставятся. Куда там мне…
Но Линдрос с последней репликой бы поспорил. Когда волна сравнительно чистых чувств спадает, на смену ей нередко приходит другая – попроще. В этой волне набор энергий более тягучий, так что за тонкими чувствами, если они есть – не поспевает. Зато, когда канал освобождается – этот вязкий кисель нехитрых желаний радостно берет власть в свои руки. Многие наверняка сталкивались с тем, как за опавшей пыльцой остывших чувств фигура объекта этих чувств начинает смотреться совсем иначе, перемещая сердечный зуд в область пониже.
Подавив в себе первую волну душевных томлений в адрес юной спутницы, Линдрос как раз к прибытию в Осириан поймал себя на том, что ранее казавшаяся чуть ли не бесплотной, его подруга очень даже притягательна в тех смыслах, которые в ее ровесницах он ранее не искал. Вероятно, наследственность сказывалась, и Вероника в свои пятнадцать с большим плюсом выглядела хоть и не в полной мере женственно, но уже и отнюдь не угловатым подростком. Оттенки и грани эротизма на самом деле очень глубоки и многолики, но если их упростить до хоть какой-то формулы, то выяснится, что юные девушки вызывают иные эротические побуждения, нежели зрелые женщины. В подростковом возрасте юноши и девушки чаще обнимаются, целуются и ласкают друг друга, чем вступают в полноценные половые контакты. Вот и у большинства взрослых людей они, если уж и вызывают, то именно эти легкие желания, а не потную жажду затащить их на ритмично скрипящую кровать. Может быть, как раз потому, что те вспоминают себя аналогичного возраста, еще слабо или вовсе не знакомых с этим ритмом скрипа.
Линдрос в данном вопросе относился как раз к большинству, поэтому Вероникой любовался, словно подросток. В Варгасе она успела дополнить свой скромный гардероб еще одним походным костюмчиком , и с корабля сошла уже в нем. Этот наряд, несмотря на большее суммарное количество ткани, показался Линдросу откровеннее знакомого. Да, ноги спрятались под эластичными бриджами, а ягодицы – под чем-то, летящим и плащеподобным, однако впереди это выглядело избыточно распахнутой накидкой-жилеткой, не имеющей ни намека на рукава... Впрочем, вполне вероятно, что дело было не в наряде, а лишь в том, что плуту стало более неловко смотреть на в два раза младшую напарницу.
Возможно, поэтому он и согласился провести в свободном плавании почти неделю, в конце которой, побродив с подъехавшей в Долину Владык Вероникой по трем лично вскрытым гробницам-мастабам, вернулся с ней в Луксор.
Чтобы проще было ориентироваться в местных объектах, мы отыскали для вас новый Секрет, на этот раз за авторством самой Вероники, что будет отмечаться особым цветом фона.
Осирианские святыни
Царство Тунхан, более известное как Осириан, обращает на себя внимание странным несочетанием масштабов самого царства и созданных его жителями религиозных комплексов. К началу 13-го века царство стало фактически полисом – богатый прибрежный город Осириан втянул в себя всех жителей запада страны; а за тридцать последующих лет сюда переехали и земледельцы, населявшие поймы реки Нил, стремительно пересыхающей в связи с ростом Огненной пустыни.
Сердцем Осириана испокон веков считается Луксор – стоящий на возвышенности огромный архитектурный комплекс, включающий в себя три Великих пирамиды (Фалеса, Рамзеса и Эхнатона), строящуюся пирамиду Левия, огромную статую сфинкса, несколько малых пирамид и 11 дворцов не особо-то подходящей именно для дворцов структуры.
С двух сторон от Луксора лежат погребальные комплексы: Обитель Восхода и Обитель Заката, в которых, по легендам, захоронены строители Великих пирамид и все поколения жрецов-иерофантов. Но основной некрополь Тунхана находится в двух днях пути от Луксора на юго-запад – в Долине Владык. Там захоронены тысячи людей: цари (фараоны, хоть этот термин не бесспорен) и их окружение. Царям принадлежат монументальные постройки, отдаленно напоминающие пирамиды, а людям попроще – более скромные мастабы. Впрочем, большая часть мумифицированных останков погребена внутри горной цепи, у которой лежит Долина – в специальных пещерных погребальных залах.
Нередко встречаются сведения о существовании под Луксором некоего лабиринта, но явных подтверждений этому нет. Возможно, стоит проверить именно эти данные, ведь ситуация с пирамидами мне более-менее ясна, пусть и на уровне логики.
* * *
Делая эту заметку в своем дневнике, Вероника не выдавала желаемое за действительное. Осирианский вопрос она изучала, еще пребывая в Ахее, кое-какие книги, взятые у впечатленных юным смышленышем философов и жрецов, удалось почитать на корабле, а неделя погружения в местные источники помогла выстроить имеющиеся знания в достаточно четкую конструкцию, чтобы при встрече с Линдросом даже его, привыкшего уже к постоянной радости жизни спутницы, удивить глубиной читающегося на лице восторга. Правда, последние штрихи вносились в гипотезу уже на пути из Долины Владык в Луксор, и только лишь около пирамид Линдросу (не без труда теперь проявлявшему деликатность по поводу «мысленного отсутствия» сидевшей рядом с ним в повозке заумки), удалось услышать теорию происхождения и предназначения этих монументальных святынь.
Начала она издалека, отвечая на вопрос плута о том, не превратилась ли она в своего друга-философа, судя по долгому «упуливанию» в каждую страницу.
- Не, - звонко смеясь, махнула рукой довольная Вероника. – Он реально буквами любовался. А я просто применяла технику осознанного чтения.
- Мне нужно спросить, что это, или ты са…
- Маленькой, я слишком быстро глотала книги, чтобы побыстрее узнать главное. Тогда Философ научил меня. Нужно читать первый раз для себя, а второй – как будто другому вслух читаешь.
- Бедные феи.
- Ага!.. Но я не только им!.. Я и энтам читала, и родникам, и гидре, и просто природе или луне… А потом Гермес подкинул мне идею с третьим заходом: читать так, будто это зашифрованное кем-то послание невероятной важности, адресованное именно мне… Собственно, моя гипотеза родилась еще и из этого. Ты же видел, что из себя представляет местная письменность?
- Письменность или живопись?
- Хи! Вот именно!.. Осирианское письмо я даже чисто идеографическим назвать не могу – скорее рисуночным. Сакральные тексты осирианцев – это каждый раз шифр. Не зная всех нюансов, можно годами гадать или перебирать варианты. Вот смотри, ты можешь это прочитать?
- Ну да. Солнышко, тощий человек, кувшин и еще куча тощих.
- Прочитать, а не назвать!
- Было жарко, голодный раб решил выпить воды, но тут же набежали другие рабы: делись, говорят!
- Вот, а другой скажет: «это щедрый фараон». Потому что фараон был воплощением божественного солнца, и он утоляет жажду своего народа.
- Моя версия прикольнее.
- Кто ж спорит? В этом и проблема. Вот уже много веков ученые изучают надписи, но все остается на уровне интерпретаций. Присмотрись: рядом с рисунками есть всякие черточки, точечки, галочки, и все они не просто так. Они создают записи объем, многоуровневость. Причем очень точную! Вот две стрелочки слева от солнца, вот одна, но остальные пиктограммы и символы абсолютно одинаковы. Значит, разница существенная, ведь это зарисовка древней фрески из дворца в Луксоре, где вряд ли просто так стены похожими сюжетами марали… И на бытовом уровне, кстати, используются почти те же символы, но они не имеют такого количества уточнений и сочетаний. Они действительно обозначают, как ты и говоришь, то, что нарисовано. А вот в сакральных текстах не только постоянно встречаются необъяснимые символы, но и понятные сочетаются слишком странно. Значит, либо в древности жили дурачки без логики, а это мы отметаем, ибо они не построили бы все, что вокруг нас сейчас, либо их язык – имеет несколько более глубоких пластов, разгадать которые сейчас не могут… Я, кстати, не первая, кто такое предполагал, и дело тут даже не в том, что эти пласты есть. Просто я долго рассматривала некоторые росписи по методу осознанности и вдруг подумала, что местный язык, как будто для этой техники и создан!..
- Мне кажется, или мы на месте топчемся?
- Сейчас будет выход. Смотри, зачем создавать многоуровневый, крайне контекстуальный и очень точный язык? Который непосвященный будет веками постигать, а для знающего каждая запись станет своеобразным шифром, до глубинного смысла которого смогут дойти лишь самые умные.
- Чтобы что-то скрыть.
- Отчасти!.. Хотели бы скрыть – просто не писали бы. А значит – хотели передать, но не абы кому и даже не просто узкому кругу посвященных. А тем из посвященных, кто достигнет высокого уровня осмысления!.. И вот уже к их услугам не просто знания, а знания точные! Зачем нужны точные знания? Для понимания технологий или ритуалов, в которых каждая деталь важна.
- Извини, все красиво, но не вижу пока прорыва – ты же сама на корабле говорила, что Осирианом уже много поколений правят жрецы-иерофанты. Вот они и передают своим… А-а… Ну да. Какой резон им публично передавать эти знания, разрисовывая все стены, если они могут тупо в своем кругу все передавать преемникам.
- Молодец! Кроме того, судя по попадавшимся мне зарисовкам и по фрескам, которые мы видели в мастабах – язык со временем упрощался и становился все менее точным.
- Или просто отсеивал лишнее.
- Разумно, но вряд ли уместно в данном случае. И вот почему я сейчас хочу попасть во дворцы Луксора – убедиться, что они построены раньше мастаб, а не наоборот.
- В чем важность и как поймешь?
- Зарисовки не передают качество. Я читала, что самые древние фрески во дворцах – а их, понятно, и правили, и закрашивали, и просто новые дорисовывали – выглядят куда древнее, чем в мастабах. Хочу лично убедиться… А важность в том, что тогда рушится нынешняя теория, будто начиналось все с мастаб, потом постепенно доросли мастерством до Великих пирамид, а потом опять внезапно разучились и вернулись хоронить всех шишек в Долину Владык.
- А ты считаешь, что сначала построили Великие пирамиды, но потом все-таки разучились?
- Нет! Я считаю, что пирамиды строили совсем не те, кто строил мастабы…
- Простите, у вас, кажется, это… вы уронили… вот… - раздался голос сзади, странно сочетая робость и восторженную одухотворенность. Беседующие обернулись и увидели парнишку, который, растерянно улыбаясь, протягивал Линдросу одну из сандалий Вероники. Та, пользуясь аурой нимфы, могла бы и везде ходить босиком без риска нахватать грязи, но, стремясь влиться в людское общество, избегала лесных проявлений и сандалии купила на первом же рынке. Другое дело, что при удобной возможности предпочитала дарить ногам привычную свободу, и уж где-где, а по луксорскому песочку гуляла босиком, подвешивая сандалии ко дну небольшого рюкзачка. Один из них, видимо, и отвязался.
- Спасибо! – брызнула признательностью Вероника, чуточку ослепляя парнишку этими невидимыми брызгами и игрой уже почти достающих до плеч (нимфа + регенерация пруда) волос.
- Я его, кстати, уже давно приметил, - прищурился плут. – Следишь за нами? – подмигнул он, принимая сандалию. Парень смутился.
- Просто… Да… Но не слежу, вы говорили, а я… интересно.
- Откуда знаешь ахейский? – продолжал свой допрос Линдрос.
- Я… я из Александрии. Вы говорили… Мой хозяин не считает так. А мне интересно… Один его знакомый звездочет как-то сказал, что пирамиды почти точно повторяют какие-то звезды в созвездии… Но он посчитал, и точно они так стояли на небе полторы тысячи лет назад, а не восемьсот, как считает хозяин и почти все остальные… Они теперь не разговаривают…
- Звезды? – ухмыльнулся Линдрос.
- Звезды всегда разговаривают с нами! – убежденно воскликнул раб и, потратив на этот романтичный возглас всю уверенность, снова запнулся. – Хозяин… и звездочет. Они не разговаривают.
Вероника, все это время награждавшая мобильное бюро находок лучистым взглядом и благодарной улыбкой, после слов о звездах подняла зрачки немного вверх, кажется, считая что-то. Потом решила, что живой человек пока важнее цифр, и со своей стремительной грацией ввергла паренька в нокдаун неожиданным благодарным поцелуем в щечку. Ее волосы пощекотали его нос, и, право, он еще, кажется, никогда не был так счастлив.
- Суетто! – раздалось поодаль, и раб вздрогнул.
- Это хозяин зовет… - сжался он. – Мне пора… - он заставил себя повернуться на голос, но затем не сдержался. – А вообще, меня зовут Отэктей… - зачем-то добавил он, посмотрев на Веронику.
- Вероника, - кивнула та. – До встречи, Отэктей! – услышал раб спиной, уже припуская к хозяину – известному александрийскому философу-натуралисту.
- Во дворец? – предложил Линдрос интонацией кучера королевы. Королева кивнула.
* * *
- Ладно, убедила, - поигрывал головой плут, когда они через три часа покинули дворцовый комплекс. – Эта хренотень построена раньше. И построена в последнюю очередь как дворцы. Скорее… даже не знаю, с чем сравнить… как лабиринт какой-то. Такой структуры я не встречал даже в работах худших архитекторов, как, например…
- Да, под Аргосом, я поняла.
- Гадство…
- Отвечаю на вопрос.
- Я еще не успел задать.
- Да?.. Послышалось, значит… Короче, мой вывод таков. Старое осирианское письмо – это шифр, который оставила древняя цивилизация потомкам. Но не всем, а самым умным – тем, кто с пользой применил бы ее сакральные знания: будь то технические или ритуальные. Операторами письма были иерофанты, но они со временем утратили несколько уровней глубины. Вот почему письмо становится примитивнее (не путать с простотой – иначе бы уже давно перешли на финикийские или олимпийские аналоги) по мере смены эпох. Как тебе?
- Сойдет. Я на самом деле не отвергаю слухи об Арктиде. Один мой наводчик на гробницы и храмы рассказывал, будто на севере когда-то жили продвинутые ребята, которые и понастроили по Вендору всякой всячины. Он и про Лес Соблазна говорил… А раз с ним прав оказался, то и с Арктидой мог.
- Я слышала название «Гиперборея». Хотя подозреваю, оно позднее и стороннее, а более уместно Тартария.
- Такого, кстати, не слышал. Но ведь в Тартаре явно хреново, раз туда всех скидывали: титанов, монстров. А о северянах говорили, что там у них царство счастья и кайфа.
- Это по версии некоторых богов «скидывали». Может, они туда сами ушли после Титаномахии, но Зевс хотел выставить все как свою победу, вот и пустил в народ легенды о мрачном Тартаре. Мрачным он, кстати, мог быть потому, что на севере солнца долго нет, а потом долго есть. Вот и доходят одни мифы о мрачном Тартаре, а другие – о северном рае, в котором солнце не заходит. Кто когда туда попал, то и рассказывает.
- То есть жители Тартарии и построили пирамиды?
- Эй! Линдрос!.. Ау!.. – Вероника с озорной тревогой помахала ладошкой перед лицом плута, который, задав вопрос, стал рассеянно озираться по сторонам, словно на мгновенье задремал. – Опять скажешь, что не спрашивал ничего? – посмеялась она.
- Да что-то… На сфинкса засмотрелся, - Линдрос кивнул на огромную статую льва с лицом человека размером с небольшую гору, что в чем-то было правдой – сфинкса вырезали из цельной скалы.
- В общем, и сфинкса, и пирамиды, и, судя по всему, дворцы Луксора выстроили именно люди из Тартарии. Ты не задумывался, почему в календаре делят эру богов и эру титанов? Что было в нулевом году, во время смены эр? Серия мощных катаклизмов, наводнений, извержений и вроде как массовая миграция народов. Да, народы могли мигрировать, просто подбирая более безопасные места. Но хитрость в том, что двигались они с севера на юг – это почти все источники подтверждают, пусть почти всегда это легенды, а не летописи, которых здесь еще просто не вели!.. Отсюда два вывода: раньше на севере было лучше, чем на юге, раз массово жили там, ну, и катаклизмы были сильнее на севере же, раз оттуда начали уходить.
- Третий вывод: на севере жили ребята покруче, раз смогли прийти и спокойно занять места южан. Если они были, конечно. Я про южан.
- Отлично!.. И южане были, кстати… Вот и выходит, что в Нулевом что-то спровоцировало катаклизмы и заставило продвинутых северян идти на юг. По моей версии, это была гибель Тартарии… Я почему стала сразу считать, когда этот романтик сказал про полторы тысячи лет. Сначала я расстроилась, потому что 1233-й минус 1500 – это 277-й где-то. Не сходилось с моей датировкой. Но во дворце у меня вдруг возник вопрос: а почему гиперборейцы не могли начать строить пирамиды раньше? До того, как случилась катастрофа. Я как-то нарисовала себе, что строили уже уцелевшие беженцы, пусть и с помощью богов. Но что, если они на всякий случай начали строить все раньше? Вдруг они предчувствовали беду? Или просто хотели перестраховаться…
- Но пирамиды же не только здесь.
- Об этом непременно, но позже… И вот гиперборейские мастера, инженеры, жрецы – не знаю, как у них это называлось… Они прибыли сюда и решили сохранить свои знания для потомков на случай катастрофы. А как сохранить это для дикарей? Создав универсальные модели, суть которых дойдет до людей уже на определенном уровне развития. Я говорила тебе, как только мы приплыли: в пирамиды вложены базовые знания многих наук. Число пи, число фи – принцип золотого сечения, строгая ориентация по частям света и куча всего другого.
- Если ты все это знала уже тогда, зачем неделю еще возилась?
- Это мой подход. Изучая что-то, я прохожу несколько этапов. Сначала – общие знания черпаю, потом лично знакомлюсь: по свежему смотрю, незамутненным пока чужими идеями взглядом, чтобы в голове как бы каркас создать для новых знаний. А то отстраненно тяжело впитывать, когда не на что это наплести. Затем – как раз впитывание теоретической информации отовсюду, чтобы еще позже, когда уже полноценно лично буду изучать – по каждому моменту иметь добротный запас чужого опыта и знаний… Вот, пока ты входы в мастабы мне расчищал, я и копалась в местных источниках – спасибо, здесь широкий доступ через Храм Истины, куда мы как раз идем… Правда, здесь я немного смешала свою схему и читала на месте, так сказать – продолжая находиться неподалеку от пирамид. Здесь реально круто думается – больше идей в голову приходит. Столько веков мыслители здесь бродили, наполняли пространство своими мыслями, вот я и ловлю их теперь, наверное. Феи их вообще видят, я – нет. Но могу себя настраивать на состояние, когда ко мне притягиваются именно нужные в данный момент.
- Разумно. Я так с девицами знакомлюсь. Хочу отношений или просто поболтать – сижу с умным романтичным видом, и подходят именно такие. Если мутный взгляд, уверенная ухмылка и всем видом показываю, что я здесь ненадолго, но хочу ярко провести время – то ветреные клюют… Так и с мыслями.
- Кошмар. Как рыбу ловишь.
- Еще и легче… Хотя рыба вкуснее.
- Понятно теперь, от чего нимфы сбежали в Лес Афродиты. А я, дуреха, думала, из-за монстров… Но, в общем, я хотела сказать, что здесь здорово думается. И не только из-за чужих мыслей. Я, например, улавливаю едва заметную вибрацию, которая идет от пирамид, и эта вибрация очень комфортна голове, да и телу в целом. Пирамиды гармонизируют невидимые поля и потоки. И это отсылает к твоему вопросу о других… Почему на востоке, судя по данным, столько пирамид? Есть на Картахене, здесь, в Даоссии, ходят слухи о пирамидах в Аджарии… А на западе – тишина… Но если ты посмотришь на карту, то станет понятно: на западе почти нет мощных горных цепей. Зато восток – целое кольцо опоясывает. И вот почему-то именно в тех зонах, где часто пульсирует земля – стоят пирамиды. Я и решила, что таким образом древняя цивилизация гармонизировала эти импульсы пирамидами… Как совсем сырое предположение – эту энергию пирамиды не просто гасят, а переводят в более тонкую. Зачем, правда, пока не знаю. Но в любом случае, чем тоньше энергия, тем лучше.
- И ты за неделю все это придумала?
- Ну кое-какую почву готовила чуть раньше, а так, да – в картину это сложилось уже здесь, как мозаика, по кусочку, когда одно тянет другое. Правда, сначала мне мешало большое количество версий. Но потом вдруг сложилось. Я подумала: кто я? Человек? Нимфа? Синайка, олимпийка, книгоманка, айкидока… Кто? Почему нужно выбирать что-то одно? А почему чем-то одним должны быть пирамиды?!. И тогда и стало все складываться. Да, они построены из камня, содержащего много кристаллов, и от земных вибраций кристаллы начинают усиливать энергию, которую затем пирамиды за счет формы преобразуют. Но что еще кристаллы? Это замена уранита!.. Пирамида – это, по сути, гигантский кристалл. А для чего нужен кристалл в той же магии? Для хранения информации. Так почему и пирамиды не могут не только преобразовывать энергию, но и хранить информацию? Это гробница! Но знаний, а не людей!
- Тут вставлюсь… Мой опыт показывает, что, отправляя кого-то важного в мир иной, люди тоже не мелочились.
- Даже если так! В пирамиде Фалеса якобы захоронен сам Осирис. Почему нет?.. Может быть, он и правда какой-то ритуал решил совершить, чтобы с тонких планов контролировать процесс передачи знаний потомкам.
- Чего ж тогда не справился?
- Ну, во-первых, в чем-то справился. Ты сейчас живешь в мире, который во многом построен на принципах, открытых и благодаря пирамидам. Храм Истины, как я узнала, стоит здесь кучу веков, и ученые со всего Вендора в нем ошивались постоянно. Вот и вошли в научные каноны числа пи, фи, угол альфа и прочие зашифрованные уже хотя бы в пропорции пирамид знания… Вполне возможно, что и на уровне ловли мыслей, о которой я говорила, многое было передано и потом воплощено… А во-вторых, по мифам, Осириса убил бог Сет. Может, и не дал, как следует, развернуться… Хотя тот пласт я не особо хорошо изучила… В любом случае знания частично передали. Хотя, конечно, с языком, считаю, недоработка вышла. Больно уж он замысловатый… Наверное, не созрели мы еще для его понимания, а значит, и для данных, зашифрованных в нем… Кстати, вспомнила!.. Я же недоговорила тогда насчет шифра. Это было одно из ключевых озарений насчет передачи наследия… Когда я заметила, что древний осирианский язык словно создан под трехфазовое чтение, я вдруг вспомнила, что мне технику осознанности довел до третьей фазы Гермес.
- И в чем связь?
- Да в том, что, раз он мне такое подсказал, то и здесь это наверняка его рук дело. А я-то знаю, что осирианский бог знаний Тот – это именно Гермес. Вот он и создал язык-шифр, с помощью которого пытался передать знания древних.
- Ха. Столько размышлений провела. А не могла тупо у своего Гермеса спросить?
- В том-то и дело, что об этом не могла!.. Какие-то вещи об Осириане он мне еще маленькой говорил. А потом с какого-то момента вдруг стал в своем изящном стиле начисто уходить от ответов на любые вопросы про Осириан. Даже намеков не оставлял никаких… Так что самой пришлось до всего доходить, и это очень здорово!..
- Может быть, и люди решили, что так интереснее, чем брать знания древних?
- Вряд ли. Думаю, самое время этими знаниями воспользоваться.
- А каким одним словом ты могла бы выразить Бытие?
Вероника удивленно посмотрела на Линдроса, задавшего больно уж глобальный вопрос. Плут рассеянно смотрел в сторону превращенной в человеко-льва скалы и улыбался.
- Думаю… Дыхание… Для меня, во всяком случае… В этом слове я вижу и движение, и фазовость, и насыщение, и освобождение-опустошение для нового насыщения…
Линдрос опять удивленно огляделся по сторонам…
* * *
В Храме Истины сегодня было сравнительно безлюдно. Вот уже три дня здесь царил философ Феодомар, которого, несмотря на признанные в Осириане верными взгляды касаемо происхождения и предназначения пирамид, в ученой среде не любили. Многим нравилось, как лихо он тыкал сотнями доказательств в лицо очередному оппоненту из среды несогласных с костенеющей в ранге истины теорией. Но такие попадались все реже, предпочитая изучать осирианские святыни, минуя Храм слишком уж самоуверенной Истины, а тыкать кому-то в лицо Феодомару все еще очень нравилось, вот он и делал это уже в адрес тех, кто находился с ним на «правильной стороне науки». Ведь и здесь хватало противоречий. Ну да, Великие пирамиды – это гробницы фараонов, выстроенные восемьсот лет назад, но уж дальше-то открывалось широченное пространство для спекуляций, где взгляды ортодоксов расходились очень, как им казалось, существенно. Как именно звали того или иного фараона, кто был его любимой женой, как он умер, в какой точно год и еще множество глубоко принципиальных нюансов, изыскивая и отстаивая которые александрийские натуралисты создавали себе имя в узких научных кругах.
Вообще Александрия оплотом именно натурфилософии не являлась. Здесь мистические и натуралистические ветви на протяжении веков играли в догонялки еще в ту пору, когда город именовался Библом, а время до рождения Искандера Фессалийского, в честь которого будет переименован город, измерялось столетиями. Но так уж вышло, что мистики за это время успели почерпнуть из копилки Осириана практически всё, что оставалось в свободном доступе, и теперь устремляли взоры в другие веси: от магической столицы Вендора, Баальбека, до распахнувшейся людям эльфийской Мефальи и опасного из-за орд нежити, но столь насыщенного волшебством кельтского Гелэриса. Осириан же был отдан на откуп пассионарному направлению натуралистов, стремящихся признавать лишь то, что легко щупается руками и поддается математическим исчислениям.
Им на руку играл целый ряд факторов, из которых особенно выделяются два. Во-первых, давно уже руководящие всеми процессами Тунхана элитарные жрецы-иерофанты старательно сохраняли за собой монополию на эзотерические знания, следуя (как верно предположила Вероника) древней позиции: «скрывать знания от масс, ведь достойные – сами их найдут, если подсказать». Лично жрецы, правда, подсказок никому постороннему не раздавали, но, нужно отдать им должное, не мешали никому выуживать эти подсказки из насыщенного ими информационного поля Луксора.
Вторым же фактором стало то, что не особенно продвинутые исследователи Средневековья (отнюдь не натуралисты, к слову, а религиозные фанатики, которых целиком устраивала версия с пирамидой как гробницей бога-фараона) поняли предназначение объектов на самом примитивном уровне (и так, как хотелось иерофантам), зато проложили под исследования пирамид рельсы концепций. Эти концепции и стали затем ложными аксиомами, опровергать которые (или даже усомниться в них) в кругах исследователей-тунханологов считалось все более неприличным.
Третья причина – это больше следствие. Дело в том, что атмосфера Осириана, в силу исторических причин, действительно вертится вокруг образа гробницы. Книга Мертвых как чуть ли не ключевой документ, мертвый то ли царь, то ли бог в пирамиде Фалеса, сотни мумий Обителей Восхода и Заката, подавших пример уже тысячам последователей в Долине Владык… Понятно, что версия с именно погребальным предназначением пирамид имела дивные шансы на успех, тем более что и являлась частичной правдой. Другое дело, что ее адепты желали считать свою частичную правду всеобъемлющей истиной, и за века им удалось создать вполне удобоваримую теорию, ведь в вопросах истории, если работать последовательно и долго, то в ранг научной истины можно возвести и самое бредовое предположение. Всего-то нужно сложить арочную систему перекрестно доказывающих друг друга свидетельств и за пару поколений вывалить на это шелуху тысяч мелких подтверждений, проверить которые без десятилетий кропотливых изысканий не удастся и самым дотошным исследователям… И теперь любой искатель со свежим взглядом, рискнувший предположить новые версии, вступает в неравный бой с огромным клубком унылых, но прочно спаянных догм, авторитетов и доказательств. Его обвинят в дилетантстве, незнании матчасти, прикрываясь числом опирающихся друг на дружку свидетельств и системностью своих подходов (опирающихся зачастую на пустоту или стартовое заблуждение). Все, что ему удастся найти, но противоречит клубку – будет отвергнуто или замолчано, и попытки новых поколений честных искателей правды опираться на его данные – станут высмеиваться: нашли на кого ссылаться – это ведь не ученый, а так – словоблуд…
Все это будет продолжаться, пока одна из сторонних идей (необязательно верная, кстати) не получит достаточного импульса пассионарности. Таким импульсом может стать какой-то научный прорыв, резко меняющий методы исследований (ДНК-генеалогия, способы идеально точной датировки или измерители ранее не фиксируемых физических взаимодействий), особенное событие (луч фиксируемой энергии над пирамидами), реже громкая находка (любой древний документ можно объявить подделкой, как и подделку выставить в музее) или что-то еще. Главное – чтобы гравитация идеи начала собирать вокруг себя достаточно стройную систему собственных доказательств, складываясь уже в свой клубок, который затем либо распустится, либо останется в ранге допустимой гипотезы, либо, словно сумоист, вытолкнет из круга «признанных истин» закоснелый клубок-предшественник и станет магнитом для новых толстолобых догматиков, паразитирующих уже на его почве.
И это не отличительная черта именно науки. Это – излюбленная тактика ортодоксов любых взглядов. Более того, ученые Вендора (да и не только его) всего лишь переняли опыт как раз-таки богословов. Просто, если для первых ересью считался отход от признанных ортодоксами догматов, то для вторых – все, что противоречило тем или иным священным писаниям, а подчас и просто не упоминалось в них. Не упоминалось, значит, не существовало! И точка…
* * *
Это длинное отступление вызвано не столько важностью позиций тунханологов Вендора на фоне свежих взглядов Вероники, сколько желанием автора именно здесь выразить свой взгляд на догматизм всех форм и проявлений. Жанр книги в меру шутливо обозначен как «псевдонаучное фэнтези», и хочется, чтобы очень образованные читатели проще относились ко всему, что может противоречить их строгим убеждениям, не забывая к тому же, что речь идет отнюдь не о нашей цивилизации, а о вендорской. А та, хоть и похожа на нашу, однако, по неназванной пока причине, совершенно не обязана совпадать ни с ней, ни с бытующими в начале 21-го века н.э. то ли убеждениями, то ли заблуждениями.
* * *
Феодомар окинул неприязненным взглядом вошедшую в храм девушку. И не из-за ее редкого в его кругах пола или слегка вызывающе демонстрируемого цветения юного тела. Причина негатива таилась в другом. Хотя почему таилась?
- Нет, в Храм Сфинкса тебя не впустят, - покачал он головой, когда Вероника подошла к их группе, ориентируясь на ее количество как на фактор влиятельности. – Я настоятельно попросил об этом жрецов-кураторов еще позавчера.
Нимфея удивленно улыбнулась, вызывая в большинстве присутствующих легкое потаивание от умилительности гримаски на даже несколько чересчур сказочно красивом лице.
- Очень отрадно, что на меня успели обратить внимание, - закивала она, и жрецы отметили про себя приятную мягкость ее ахейского акцента . – Хоть и грустно, что, видимо, не в особенно верном контексте.
- В верном-верном! – изобличающе потряс косматой головой Феодомар. – Мне уже доложили, что ты тут неделю ходишь, вынюхиваешь, откуда бы выдумать доказательства антинаучным бредням.
Отэктей, стоящий на пару шагов сзади хозяина, проникновенно выпучив глаза, отрицательно замотал головой, отвергая малейшую причастность к этому шпионажу. Вероника, которая в рамках медитативных тренировок отлично развила периферическое зрение, заметила это и, не желая выдавать своего милого союзника, послала точнехонько ему в глаза снайперский лучик поддержки и доверия. От этого взгляда и от озорного прыжка игривого локона черной челочки, сдутого возбуждающейся (расслабьтесь!) Вероникой, Отэктей ощутил, что, будь он изо льда, то сейчас бы мгновенно растаял и стек в сапоги.
- И чтобы я их ненароком не нашла – меня не пускают в храм, - понимающе покивала нимфея, переходя на ахейский, на котором говорил философ.
- Да! – повелся на тон Феодомар, но тут же встрепенулся. – Ничего ты там не найдешь!.. Храм изучен вдоль и поперек. И учеными, и такими, как ты.
- Тогда почему нет?
- А почему да?
- Я пришла к любопытным выводам и хотела поискать данные, опровергающие их или подтверждающие.
- То есть ты в своих глупостях еще не до конца уверена.
- Я лишь сделала логичные выводы. И если сейчас неожиданно восстанет Осирис, мумии, появится Гермес-Тот, и все они хором скажут мне: «девочка, ты все же заблуждаешься – пирамиды строились как гробницы для фараонов», а потом приведут убедительные доводы к этим словам – я могу и изменить выводы. Любой вывод верен до тех пор, пока не появляются достаточно убедительные новые данные.
- Тогда тебе необязательно в Храм Сфинкса – эти доводы и данные ты получишь здесь.
- Согласна. Но если они будут недостаточно убедительными – меня впустят в Храм Сфинкса.
- Легко. Я имею здесь достаточный авторитет, чтобы…
- Я поняла.
* * *
Нет нужды в очередной раз озвучивать все тонкости классической теории о гробницах. Так что мы перенесемся на полчаса вперед, когда Феодомар, воодушевленный восторженными кивками подтянувшихся со всего храма приспешников, закончил тысячное по счету перечисление «неопровержимых свидетельств».
- … и твой сырой ум еще может направиться в лоно истины, если…
- Да-да-да, спасибо… Я уловила суть метафоры, - желания смазывать пафос речи не было – просто сработала уже, казалось бы, перепрыгнутая взрослением привычка пропускать мимо ушей или забалтывать эротическую тематику, вечно поднимаемую сатирами. Феодомару это не понравилось, и он собирался нацепить на свою речь какой-нибудь другой наконечник, но наглая девчонка снова всунулась раньше, кажется, вообще не оценив всего величия этой речи.
- Скажи, пожалуйста. Есть еще документы, подтверждающие, что пирамида Эхнатона была достроена в 510-м году, кроме Хуфусского папируса, о котором ты четырежды упоминал?
- Разумеется!..
- Кроме тех, что ссылаются именно на этот папирус.
- Э-э… Есть фрески, которые…
- Я видела сегодня фрески, на которых рядом с фараоном изображен летающий аппарат технологического характера. Или странная птица… Кто-то может сказать абсолютно точно?.. Ты же понимаешь, что расшифровка может быть какой угодно, пока нет единой системы понимания древнего языка. Такая система есть?
- Она дорабатывается.
- То есть ее нет.
- Она будет!
- Когда будет – мы вернемся к фрескам как к доказательству подлинности, хотя бы отчасти говорящему в пользу папируса. Но дело ведь даже не в этом. Будь у тебя десяток папирусов, созданных после шестого века, говорящих, будто пирамиду себе возвел Эхнатон – это еще ничего не доказывает.
- Еще как доказы…
- Скажи, нынешнюю пирамиду возводит иерофант Левий?
- Да.
- Если у него не получится достроить пирамиду в срок, но захочется прославить свое имя в веках, что помешает ему заменить собой в пирамиде Эхнатона одноименного фараона и зафиксировать на папирусе, что именно Левий являлся вдохновителем ее возведения?..
Все ахнули от такого святотатства, в научных кругах столь же избегаемого, сколь и в религиозных, когда дело касается догм и иногда имени власть имущих покровителей. Но Вероника была неумолима в своей упомянутой Линдросом жесткости аргументации. Эта милая нимфея могла быть достаточно резкой, когда дело касалось логики, а сейчас еще и требовалось строго гнуть свою линию, не давая оппоненту затащить обсуждение в область «тысяч сплетенных мелких свидетельств, опирающихся на пустоту». Спорщик часто ссылается на мелкие доводы, когда в глобальном масштабе его концепция недостаточно цельна и хороша, как боксер вяжет противника клинчем, если банально слабее в обмене ударами. Феодомару многих удалось утащить в омут каких-то цитат, ссылок и прочих частностей, оперировать которыми он был большой мастак благодаря отменной памяти. Но на этот раз неожиданная оппонентка возраста его детей оказалась слишком шустрой, чтобы затащить ее в клинч, а била идеально точно и туда, куда раньше то ли стеснялись, то ли боялись бить. Формулировала она четко и стройно, реагировала моментально, паузы выдерживала, словно опытнейший оратор (на самом деле – чисто интуитивно), а мыслями скользила на каком-то другом уровне осознания, будто имея для видения мира дополнительное измерение, слабо знакомое трехмерным оппонентам.
- И что поможет потомкам через тысячу лет выяснить правду? – продолжала она. Все молчали, Феодомар набирал воздуха, чтобы разразиться негодованием, и только Отэктей неожиданно подал голос. Желание быть отмеченным этой волшебной девушкой перебило страх раба перед хозяином.
- Хуфусский папирус? – воскликнул он, озаренный. Не потому, что был умнее всех присутствующих мужчин (хотя и это пока не доказано), а потому, что глубже всех следил за мыслью Вероники. За это ему достался солнечный шар тепла из синих глаз. Неумышленно пользуясь тем, что Феодомар тратил сейчас запал на негодование в адрес раба-выскочки, всезнайка продолжила.
- Совершенно верно!.. И если ты, философ, покажешь мне подлинный документ Эпохи надежд или Темного времени, в котором Луксор описан как голое плато без построек – то это будет доказательством. А хвалебные оды летописцев в адрес своего фараона – доказывают обычно лишь их преданность владыке.
Она сделала приглашающий жест рукой:
- Есть возражения, содержащие, кроме негодования лично в мой адрес, еще и логические доводы? – и, пользуясь растерянностью оппонента, начала новый вираж бомбардировки. – Итак, документальных свидетельств – нет. Зато есть косвенные, и для меня они в данном случае важнее, поскольку опираются на некоторый здравый смысл… Ты говорил, что можно проследить эволюцию мастерства зодчих от мастаб до Великих пирамид. Это красиво звучит, но не подтверждается. Гробницы в Долине Владык имеют собственную эволюцию, но она не соотносится с тем, что мы видим в Луксоре. Некрополь Долины поступательно движется от первых веков до шестого века, а затем, отклонившись в сторону, и до наших времен: от кривоватых мастаб до зачатков небольших двухъярусных пирамид, пары усеченных и одной ступенчатой. Они датируются шестым веком, когда царство пришло в упадок, и у фараонов просто не было возможности продолжать заочную гонку с предками. Тогда они изменили правила игры и превратили в некрополь ближайшие пещеры, подав пример всем потомкам, включая наших современников… И еще раз напоминаю: в этом независимом генезисе Долины Владык нет никакой связи с Великими пирамидами, стоящими особняком во всех отношениях. И дело не только в несравнимых масштабах!.. А в совершенно иных подходах и принципах строительства.
- Чушь! – отозвался, наконец, Феодомар, просто чтобы сбить этот каскад ударов и перевести дух. – Пирамиды Долины Владык – предтечи Великих. В трудах Раго…
- Пожалуйста, не взывай к помощи феодомаров былых времен, рассуждай и думай сам. В мастабах –удобные для ходьбы, но кривые, наплевательские коридоры. В Великих пирамидах – они, как и шахты, выверены идеально, являясь частью замысла, притом, что для прохода по ним – страшно неудобны. Мастабы расписаны вдоль и поперек, в них стоят скульптуры, а пирамиды Луксора в этом смысле – крайне аскетичны, я бы сказала: математически аскетичны. Откуда такое неуважение к великим царям?
- Это ты говоришь о неуважении?!. Да кто ты…
- Я слушала тебя полчаса. Дослушай меня и ты. Я всего лишь задам еще несколько вопросов… - Вероника, говоря это, слегка сконцентрировалась, видя, что одними словами с яростью Феодомара не справиться и придется немного успокоить его пыл перенятой от мамы способностью умиротворения. Вряд ли не слишком глубоко освоенного таланта хватило бы надолго, но вдруг до приглушенного сердца удастся достучаться? Да и просто хотелось на набранной скорости закончить свою речь!.. С чего бы нам отказывать Веронике в азарте и лепить из нее плюшевого ангелочка, коим она отнюдь не являлась?.. Ей сейчас очень даже хотелось впечатать пафосного хама в стену его ограниченности. Что она и делала. – Итак, с одной стороны имеем не особо умело сделанные гробницы с расписанными стенами и статуями, плюс удобными, но кривыми коридорами, и все это – в отдельном некрополе. С другой – монументальные, идеально выверенные аскетичные в плане росписей объекты, несущие в себе весь базис геометрии и расположенные в центре столицы рядом со столь же монументальным дворцовым комплексом также непонятного назначения. Вопрос: с чего вы взяли, что второе – частное (пусть и в роли венца) проявление первого?..
- Но там тоже саркофаги! – одновременно заметили сразу двое философов, а подтормаживающий от эффекта умиротворения Феодомар, запоздало закивал головой.
- Первое: ни вы, ни я этих саркофагов не видели – иерофанты уже много веков как закрыли их для доступа хоть кого-то, кроме себя. Второе. Несмотря на это, я считаю, что они там есть, и даже мумии фараонов или кого-то другого там находятся, пусть каменный алтарь в форме саркофага еще не обязан являться исключительно гробницей. Но даже если саркофаги пирамид – это гробницы: зачем сводить весь смысл пирамид в целом лишь к роли облицовки этих гробниц?.. Даже если условный Осирис лежит в саркофаге пирамиды Фалеса, что мешает пирамидам быть одним из элементов ковчега знаний, переданного нам более древней цивилизацией?
Вероника очень кратко и тезисно перечислила то, что мы уже несколько раз услышали об особенностях пирамид с их пи, фи и прочим. Оппоненты молчали. Нимфея снова сдула непослушную прядь с глаза.
- Напоследок. Задайте себе вопросы и постарайтесь на них и на те, что я задавала раньше, ответить без оков навязанных вам кем-то данных… В Хуфусском папирусе, который для вас так важен, утверждается, что пирамида Эхнатона выстроена за двадцать лет. Левий строит чуточку большую – полную копию пирамиды Фалеса. И не уложился в целую сотню лет. Неужели десятки тысяч рабов…
- Не рабов! – завопил стремительно освобождающийся от магического эффекта Феодомар. – Строили свободные граждане – «царские люди»! Ты опять врешь!.. Десятки тысяч «царских людей» день за днем, годами строили…
- Да какая разница?.. Свободные земледельцы, столь же далекие от инженерного дела. Получали они деньги или нет – сейчас не так важно. Важно, что они якобы смогли это сделать за двадцать лет, а современные трудяги, среди которых вдосталь мастеров, и отнюдь не только местных – идут темпами, согласно которым Левию придется ждать еще сто лет…
- И что ты этим хочешь сказать, кроме очередного оскорбления достойного и щедрого покровителя наших исследований?
- Что Великие пирамиды строились принципиально иначе и точно не силами обычных камнетесов… Ну, и напоследок… Если вы изучали вопрос, то знаете, что подобные пирамиды есть также в других регионах Вендора. В одних местах они используются как храмы, в других – как обители живых владык, в третьих – как алтари для кровавых ритуалов… Но именно здесь они получили роль исключительно гробниц. Так может быть, все перечисленные роли – это всего лишь то, на что хватило развития местных народов, а пирамиды являются чем-то совершенно иным? Например, гробницей знаний древней цивилизации, которые она попыталась вручить нам…
* * *
Это только в простеньких мелодрамах после такой речи кто-то начал бы хлопать в ладоши, а потом все встали и давай в умилении думать, где же ставить ударение в случившемся с ними катарсисе… В Храме Истины же воцарилась хмурая тишина. Только Отэктей, изгнанный хозяином в дальний угол, тихо сиял, да Линдрос, оставшийся ближе к выходу, довольно хмыкал. Тех, с кем неделю назад общалась Вероника, получая доступ к библиотеке, сейчас в храме не было, а присутствующие философы и ученые, подавляющее большинство из которых построило карьеру на том, что сейчас разгромила несносная малолетка, судорожно искали доводы в защиту надежды, что не зря тратили годы жизни, и проникались ненавистью в адрес крушителя этих лет. Феодомар, в духе которого было легко сжечь целую библиотеку, если среди хранившихся там книг хоть одна противоречила его убеждениям, обдумывал, как бы извести эту молокососку, и делал выбор в пользу уже намеченной линии сдачи негодяйки фанатикам всемогущего Левия…
Вероника, искренне довольная своим выступлением, все-таки зрело смотрела на ситуацию и понимала, что речь идет уже не о попадании в Храм Сфинкса, а о том, как бы уйти живой. Она собиралась с силами, чтобы влить в александрийского невежду максимально возможный заряд умиротворения… Но тот вдруг перестал извергать глазами молнии. Может быть, прошлый импульс дал вторичный заряд спокойствия, или это было нечто иное, но Феодомар, глядя коровьими глазами на растоптавшую его нимфею, неожиданно для всех произнес:
- Ты все еще желаешь попасть в Храм Сфинкса?
- Д-да! – удивленно кивнула Вероника.
- Зачем вставать на пути у познания? – расставил руки в стороны философ и как-то уж очень сильно захотел вздремнуть. Так сильно, что почти тут же пошел и лег – благо в Храме Истины на этот случай всегда стояло аж пять кроватей…
Путем загадок
Храмом Сфинкса назывался относительно небольшой подземный зал, располагавшийся под левой ногой той скалы, что после умелой обработки носила имя мифической бестии, изредка встречавшейся героям былых времен. Периодически на знакомство с человекоголовыми львами претендовали не особо герои, да и времен не слишком былых; в разных красках описывали они свою встречу с загадочным существом, однако веры этим байкам было маловато даже на доверчивом востоке. В Олимпии же из «задокументированных» случаев контакта со сфинксом есть лишь широко известный миф о беотийском умнике, который довел насылавшего болезни прожорливого человеко-льва до самоубийства, блестяще ответив на как-то не особо эпически сложную загадку. Линдрос о подвиге земляка слышал с детства – не сильно богатая легендами Беотия старательно эксплуатировала те, что выпали на ее скромную историю.
Острой необходимости попасть сюда у Вероники, кстати говоря, не имелось. Это в первые дни она мечтала прорваться в подземный храм, наслышанная, что здесь уже много веков получали наиболее глубокое вдохновение философы и мудрецы. Однако к революционной теории о ковчеге знаний Тартарии прийти удалось раньше, чем получить нужный пропуск, поэтому спуск под левую лапу каменного чудовища был частью уже произвольной программы, а не обязательной.
С другой стороны, оставалось неясным, что за угроза повисла над Вендором в лице огненных вихрей около не идентифицированных пирамид. Это поначалу отошло на второй план на фоне разгадки тайны главной осирианской святыни, но жадный ум, хоть и умел глубоко радоваться новым прорывам, не особо любил, когда нерешенные загадки зависают надолго, а в наполненной миллионами мгновений жизни Вероники целых два месяца считались изрядным сроком.
Еще одной причиной посетить храм было не вполне четкое представление о дальнейших действиях. Из тех мест, людей и книг, которые были открыты для знакомства с пытливым умом юной нимфеи, в Осириане оставался, по сути, лишь Храм Сфинкса. С учетом наметившегося конфликта, вряд ли стоило задерживаться здесь еще хотя бы на день. Насколько можно было судить по прерывистым описаниям Лисандра, огонь появлялся возле пирамид все-таки иного типа: ступенчатых, в Осириане встречавшихся лишь в ранге маленьких. Правда, затем получалось так, что пирамиды в образах тревожного пророка начинали сливаться, и там, перед тем как слиться в одну огромную то ли пирамиду, то ли вообще гору, фигурировали уже и ступенчатые, и граненые, как на плато в Луксоре. Как бы то ни было, предстояло изучать вопрос дальше. Осирианские громады стали первыми на пути Вероники банально в силу известности и доступности. Они помогли ей раскрыть суть пирамид как явления, и теперь было от чего оттолкнуться, связывая новое их понимание и видения мальчишки из Текоса. Куда теперь? Славная библиотекой Александрия? Недружелюбная Картахена? Ханьский Самсунг? Баальбек?.. Перепутье дорог радовало и смущало одновременно. Может быть, под лапой каменного сфинкса повезет найти подсказку?.. Да и просто не хотелось пройти мимо – вдруг не удастся больше оказаться в Луксоре? И вдруг именно здесь был бы упущен некий важный элемент для складывания мозаики понимания ситуации? Так зачем оставлять себе на будущее занозу столь важной непосещенной точки?
* * *
Примерно с такими вопросами в голове Вероника в компании Линдроса направилась в Храм Сфинкса. Когда-то график его посещения был расписан на недели вперед, однако те времена прошли – доминирование натуралистов в роли фаворитов иерофанта Левия (а стало быть всей луксорской священной стражи) привело к тому, что мистикам на пути в Храм Озарения (как еще он назывался) чинились всяческие препоны, а сами натуралисты ходили туда нечасто, ибо озарений почти не получали, зато регулярно и бесследно исчезали. Так что именно своего недавнего оппонента и ему подобных зануд Вероника могла благодарить за комфортную пустоту единственного зала храма.
Практически пуст этот прямоугольник был и в плане интерьера – лишь несколько каменных лавок стояло у стен – в местах, где те могли дышать, будучи лишенными росписей. По мнению философов, чистые участки стен неспроста располагались парами друг против друга: сидя на лавке, жаждущий озарения мог созерцать пустую стену, не навязывающую ему сторонних данных в виде насыщенных образами фресок.
Конкретно для Вероники пустые стены подходили больше. Перерисованные копии большинства здешних фресок она уже видела, причем две из них не в луксорской библиотеке, а еще в Дорионе – у философа и жреца. И все они, и те, что встретились лишь в этом храме – относились к эзотерическому пласту, и вряд ли их изучение в течение какого-то там часа (а кто знает, когда Феодомар придет в себя и начнет мстить?) могло привести к новым прорывам. Так что ловля озарения была более перспективным вариантом, что подтвердилось уже в первые минуты, когда настроившая себя короткой медитацией на прием блуждающих вокруг мыслей Вероника – ощутила очень мощный прилив образов.
Воспоминания из детства: обрывки, как всегда, насыщенных скрытыми шифрами фраз Гермеса, феечки, натыкающиеся на ее Секреты и впитывающие в себя знания, ветка ореха, на которой так здорово было отдаваться во власть ветра… Какой ветер самый попутный именно сейчас? Где найти розу жизненных ветров, чтобы унесло туда, где нужна, где смогу быть плодом, а не цветком? «Векторы ветра» - красивое сочетание. В нем и знания, и то, что ловится чем-то большим, чем голова… Готова ли положиться на волю ветра? А когда была не готова?.. Всегда полагалась!.. Вопрос был лишь в том, нужна ли я ветру? И если нужна – хоть сейчас в полет!.. А уже по ходу полета изучим, что такое полет, с точки зрения науки…
Жалко, Лисандр никак не мог понять источник огня… По его словам, он то из-за пирамид возникал, то и просто из них брался… Пирамиды, кстати-то – ахейское слово. Прижилось просто так лихо, что даже в Луксоре его чаще используют, нежели осирианское «горизонты». И значит это: «внутренний огонь». Но почему ж так назвали? Где там огонь? Была ведь во всех трех Великих – до саркофага, конечно, не допускают, но и так видно, что там негде огню взяться!.. А что, если пирамида, как руны магов, несет в себе волшебный заряд? Тоже ведь кристалл. И если руны на столько заклинаний хватает, то сколько огня поместится в пирамиде?.. Хм… А ведь мистики говорят, что пирамиды сейчас в целом, как будто выключены – едва-едва работают, земную энергию в тонкий лучик над собой переплавляют, как я желания из дымки в жажду науки, хи… Почему отвлеклась?.. Эй! Это уж как-то явно не моя мысль… Как будто спросил кто-то. Линдрос?.. Нет, он, наверное, сидит-скучает, расстроившись, что нечего стащить. Так и надо – хватит того, что в мастабах порылся всласть. «Зачем мертвым вещи?». Это нас не касается! Они верят, что им это пригодится в загробной жизни. Пусть с ними и остается. От мертвых разве что знания стоит брать. Хотя и от живых, в общем-то, тоже… Что-то совсем в сторону увело… Где я свернула?.. Линдрос, вопрос откуда-то, дымка желаний! Точно!.. Пирамиды плавят энергию земли, но слабо, и это довольно давно. Они спят, получается… Но что, если в них реально вложены какие-то разрушительные образы, а не одни только полезные мысли для нас… Но зачем разрушительные образы оставлять было? Тартарцы-то о нас заботились, раз оставили этот ковчег. Троянский конь? Приманили подачками мыслей, а потом бабах!.. Нет. Не то… Что-то важное было ведь… Кольцо? Какое кольцо?.. Кольцо!.. Горное кольцо востока. Точно. Как забыла-то?.. Они ведь, насколько поняла, гармонизировали нестабильные зоны востока – там, где низкочастотные энергии бьют ключом. А они переплавляют. Но, если верить мистикам, то в последнее время слабовато. Почему? Низкая энергия перестала идти? С чего бы переставать?.. Они здесь так чадят, что даже пролив к востоку от Осириана Ароматным назвали из-за испарений… Муспелль?.. Что-то знакомое. Это, кажется, вулкан такой или что-то вроде, здесь неподалеку – на востоке Номадера, в Кровавых горах… Огненная пустыня?.. Ой!.. Это ведь может быть связано. Что-то не то происходит в Кровавых горах, поэтому Огненная пустыня появилась и растет. Сказали, что растет как раз с востока… Может быть, энергия земли уходит туда, вот пирамиды и успокоились… Так. А огонь из пустыни может быть тем огнем, который видел Лисандр?.. Зарево ведь высоко, выше пирамид намного. Но как-то не так… У него огонь все же как-то сверху шел, а в пустыне он стелется, и зарево – это уже просто его остаточная аура… Аура?.. Чья-то аура?.. М-м-м…
- Все нормально? – спросил Линдрос, действительно скучающий на лавке. Вероника держалась обеими ладонями за внезапно разболевшуюся голову. Как будто какая-то мысль застряла в фильтре и не прошла внутрь, поцарапав извилины, словно почечный камень мочевой канал. Спасительное киацу сработало быстро – прикосновения пальцев сняли боль, но теперь было жалко, что мысль сорвалась. Как упоминалось в самом начале, Вероника отлично владела интеллектуальной удочкой мыслелова, сохраняя нужное спокойствие и не дергая леску слишком рано. Но тут рыба была странной – будто она и так уже сидела на чьем-то крючке, этот кто-то пытался передать рыбу Веронике, но его леска не выдержала… А чья?.. Вихрь мыслей вокруг заметно поутих. Как будто неведомый рыбак собрал вещички и поплыл к берегу… Не пойдет. Мы тебя догоним!..
- Здесь должно быть что-то еще! – уверенно сказала нимфея. – Обыщем каждую фреску, каждый угол. Но я чувствую, что этот зал – всего лишь ворота.
- Слушай, дай лотос, а? Так нечестно – тебя штырит вовсю, а я сижу скучаю.
- Даже не надейся. Сейчас нужна концентрация, а он слишком насыщенный у меня.
- Я не мог не попробовать… - причмокнул уголком рта плут. – Ладно. Давай искать. Что хоть ищем?
- Черную комнату в черной кошке.
- Какая гадость…
- Тьфу! Я ж просто так сказала!.. Дурак.
- Не слышу!.. Я выключаюсь, когда слышу пошлости… Эй, хорош шлепаться. Я не кошка…
* * *
Помогать в поисках была призвана логика. Вероника уже слышала, что в Храме Озарения изредка бесследно пропадают люди, и из этого короткого факта проистекал ряд других. Если исчезают, значит, здесь есть что-то еще, ведь не под лавками же они прячутся. Раз исчезают изредка, значит, находят что-то, незамеченное большинством. Раз регулярно, то отыскать это нечто – вполне посильный труд. Ну, и раз бесследно, то речь идет о чём-то мистическом и опасном – чём-то, что осознанно появляется без иных свидетелей, а затем заметает следы. Стоит ли напоминать первые страницы книги, чтобы никто не сомневался: последний аспект любознательную нимфею, испытывавшую в детстве дефицит опасности, только привлекал?..
Пользуясь скальпелем логики, Вероника, отсекла от поисков то, что могло явно выделяться на общем фоне. Ведь в этом случае и частота исчезновений была бы куда большей, и их расследования, которые наверняка проводились, принесли бы плоды. Демотиватором же служила мысль, что достаточно дотошные расследования не могли дать результат только в том случае, если неведомое нечто проявлялось исключительно по своей воле.
То ли последняя мысль была полностью верна, то ли помог тот факт, что Линдрос искал чисто механически, без всякой логики и зауми, однако на след черной комнаты вышел именно он.
- Смотри! – подозвал он напарницу к одной из фресок. – Здесь ахейская надпись.
- Да ну!.. – усомнилась Вероника, но подпорхнула. – Я здесь, кажется, смотрела уже… Хм… И точно.
- «Для тех, кому знаний мало», - прочитал плут.
- Это хитрая фраза. Ее можно прочитать и как: «Для тех, кому мало знаний».
- А вот уловил разницу, кстати. Так что можешь не умничать… В общем, обоим подходит: мне одних знаний мало, а тебе просто их мало в принципе.
- Молодец, - погладила его по голове, словно фейку, Вероника. – И что теперь делать? Ты видишь здесь хоть какие-то следы входа, расхититель гробниц?
- Да если бы!.. Здесь явно не малолетка строила.
- Малолетка предлагает изучить соседние рисунки, найти в них всё, что не особенно вписывается в общую канву, а затем воссоздать самим изображенную на таком рисунке последовательность действий.
- Твою ж монахиню, ты все-таки гений…
- Учись. Вернешься в Олимпию – берегитесь, подземелья.
* * *
Рассмотрев соседние росписи, удалось найти ряд идеограмм, не особенно походивших на классические осирианские сочетания.
- Теперь нужно отбросить те, в которых присутствует атрибутика или инвентарь – зал совершенно пуст, и это в некотором роде тоже подсказка, отсекающая лишние варианты. Здесь кувшин, здесь птица, вот еще какая-то штуковина, которой не только тут, а и просто нигде не видела.
- Остаются вот эти. Но на одной их двое, а пропадали, я так понимаю, не только парами, значит, вычеркиваем. А жаль – поза у них, будто мы какой-то аджарский храм Камы взламываем. Я бы эту последовательность воссоздал.
- Я в два раза младше. Не стыдно?
- Но ты ж нимфа местами, так что нет, - Линдрос говорил правду – он еще с Долины Владык успел заметить, что как раз-таки вынос наружу темы своего телесного влечения к подруге – стал отличным клапаном и разрядил, если не само влечение, то, как минимум, его давящие на стыд грани. Зачем краснеть от желания тайком полюбоваться цветущей красотой юной нимфы, если можно в шутливой форме признаться в этом желании и получить право любоваться легально, тем более что дальше любования он идти не намеревался.
- Кстати, немножко переживала из-за этого, - призналась Вероника, ощущая появление маляра, раскрашивающего розовым щечки. – Думала, а вдруг нимфа во мне даст о себе знать?.. У них ведь женское начало очень это… ну, ты понял… Но, к счастью, нет. Никакого зова, кроме знаний.
Линдрос тепло приобнял девчонку за плечи.
- Тогда вперед – за знаниями… Что тут у нас остается? Лежащий на полу в позе дохлого и… Только он и остается. Придется тебя прирезать.
- Смерть часто иносказательно означает перерождение. Инициация: переход в мир мертвых, получение знаний и возвращение. Последнее – не всегда.
- Мир мертвых?.. Может, ну его?
- Боишься?
- Да тут… Я вертел недавно в памяти твое подземелье… И вспомнил, что там орал, когда сердился на его придумщика…
- «Чтоб ты познакомилась с самым обаятельным вором на свете?».
- Спасибо… Но нет… Я думал, он давно умер, и желал, чтобы он на том свете тоже попал в такую же хрень и в ловушки. Ну, типа того, в общем.
- Какая прелесть!.. Ты меня действительно проклял?
- Прости.
- Хи-хи. Это теперь не ко мне… В подземелье Терпения – мощная энергетика. Твое проклятье вполне могло сработать. А так как оно не особо хорошо влияет на твою карму – будем его снимать. Точнее – воплощать. Я сломаю пару ребер, вытащу друга из передряги, нацеплю позолоченную корону и вернусь обратно, не забыв простить любителя проклятий. Как тебе план?
- В первый раз пожалел, что тебе не передалось от нимф женское начало…
Он снова обнял Веронику, и через минуту они войдут в проход, появившийся при подъеме монолитной стены, чутко отреагировавшей на образ ее активации, созданный лежащей с руками на животе Вероники.
* * *
Правда, приготовившихся к путешествию чуть ли не по лабиринту, их слегка разочаровал тот факт, что проход оказался коротким коридором всего лишь одного полукруглого зала размером с треть основного. Усугублял впечатление подчеркнутый аскетизм обстановки. Никаких тебе фресок на боковых стенах, ни единой скамейки – просто голые желтые стены, кажется, той же скалы, которую превратили в сфинкса.
Но, может быть, эта простота должна была подчеркнуть значимость фронтальной, полукруглой стены? Издалека не было видно, что на ней изображено, но, когда искатели знаний подошли поближе, перед стеной сами собой вспыхнули лунные кристаллы , и взору открылся странный барельеф. С осирианской традицией его роднила разве что цветовая гамма, состоящая из излюбленных здесь сочетаний черного с желтым. Фон, впрочем, был не чисто черным, а имел фиолетовые облачные напыления, которые могли быть как осознанным творением неизвестного автора барельефа, так и наросшим слоем грибков или мха. Разбирать это хотелось в последнюю очередь, ведь основное внимание приковывал центральный узор.
- Что за хрень? – проговорил Линдрос. Вероника, по сложившейся традиции сначала впитывавшая в себя впечатление, лизнула нижнюю губку:
- Какая-то схема?.. Чертеж?.. – она прищурилась. – Это напоминает мне чем-то структуру кристалла… Гермес мне еще совсем маленькой показывал, когда, видимо, думал, что я так и буду в лесу жить, а значит, можно мне рассказывать все подряд… Он в ту пору много говорил, но я не все помню. А кристалл помню – он меня тогда поразил своей гармонией и порядком.
- Кристаллы красивые, согласен. Но разве это похоже на них?
- Я имею в виду внутреннюю структуру. Он показал мне образ того, как они выглядят совсем внутри: те крохотные частички, из которых они состоят. Говорил еще, что его дед, Атлант, хорошо разбирался в сути элементов, а мать – Майя – дочь Атланта – тоже разбиралась, но любила другое: чистую образность, а не материальную. Они якобы спорили из-за этого много, и каждый шел своим путем. Он тогда рассказал мне это как чисто семейную историю, потому что я как раз заявила маме, что не хочу быть нимфой, а хочу стать ученой или вроде того что-то… А кристалл уже по ходу рассказа всплыл и запомнился. Мне иногда кажется, что весь мир – это такой кристалл, а мы в нем эти крошечные атомы, и пока держимся друг друга, остаемся единым и крепким целым… Но это так – лирика. И чем больше я смотрю на этот рисунок, тем меньше он мне напоминает кристалл, если честно… Надо его в памяти сохранить точным.
- Ты так умеешь?
- Не особо… Приходится концентрироваться сильно. Я же не волшебница – это они могут образами рисовать, а я – только эскиз какой могу начертить или схемку. Так что как раз для меня работа. Тут очень важно пропорции сохранить – мало ли?.. А уже потом будем разбираться, что это может быть… Меня, знаешь, что смущает? Что об этом рисунке нигде не говорили.
- А меня – что здесь нет ни единого трупа.
- Нашел, чему смуща… А. Поняла… Ой ё… Потому и не говорят о рисунке… Увидел – и пропал? Такая здесь схема?.. Слушай, я люблю побояться, конечно, но давай я сейчас быстренько зафиксирую себе этот чертежик, а ты пока подожди. Да?
- Угу… - Линдрос, чьи глаза по профессиональной привычке быстро адаптировались к полумраку, сделал кружок по залу. – Никаких дверей, плит, дыр для стрел или лезвий – типичная, как я понял, местная тема. У них и в мастабах все: заходи бери. Вроде носятся с покойниками, а охраняют их хреново.
- Аккуратнее ходи, - проговорила Вероника монотонно, впитывая строгий образ барельефа. – Я слышала, у тебя с проваливающимися полами проблемки.
- Гадина мелкая… Здесь ни единой щели – специально как раз смотрю… Ух!..
- Что?
- Да ты концентрируйся, не отвлекайся… Так, ерунда…
Приобретенный под Аргосом опыт оказался слабее в поединке с рефлексом расхитителя древних сокровищ. Равнодушный к барельефу, Линдрос, в отличие от сразу уставившейся на него Вероники, обнаружил, что между стойками, в которые вставлены лунные кристаллы – торчит еще одна, не подсвеченная, закругляющаяся глубокой, высокой (может, еще и потому Вероника не разглядела?) чашей. Зато кристаллы, лежавшие в ней, были куда интереснее, ибо являлись ничем иным, как щедрой россыпью драгоценных камней. «Мне знаний мало» - хмыкнул Линдрос. На всякий случай, он еще раз осмотрел все вокруг – ни единого намека на ловушку. Ни единого!.. Разве что встроенная в стойку и реагирующая на изменение веса может затаиться… Так я по одному буду брать и не все…
Неплохой знаток механических ловушек, Линдрос практически не имел опыта встреч с ловушками, основанными на магии образа – когда для активации достаточно просто выполнения указанного действия. Наверное, поэтому не вспомнил, что для открытия прохода, в общем-то, тоже не потребовалось никакой механической активации. С другой стороны, среди бесследно пропавших ведь наверняка были и более опытные знатоки магии. Неужели и они так легко велись на приманку из полусотни сапфиров, изумрудов и аметистов?.. Или им в чаше мерещилось нечто иное – более близкое натуре каждого?..
- Я уже скоро-о-а-а-а-а-а-а-у-ух! – последняя гласная поехала скользить по алфавиту, словно дублируя скольжение, с которым нимфея вслед за вором поехала на спине по длинному и влажному каменному желобу. Линдрос не ошибся: щелей в полу не было. Просто, как и в случае с проходом в зал барельефа, архитекторы не мелочились: вниз, на угол градусов в семьдесят, ушел весь пол. А когда съехавшие в желоб визитеры понеслись вниз, пол, чуточку подождав, вернулся в исходное положение, заняв его примерно в тот момент, когда сначала Линдрос, а за ним и Вероника – шлепнулись в воду в тридцати метрах под ним.
* * *
Когда терпимый угол исполнявшей роль горки шахты сменился вертикальным колодцем – стало тревожно, и очень захотелось, чтобы колодец оказался неглубоким, а на его дне, как и полагается колодцу – поджидала неудачников дружелюбная водичка. Хорошо бы еще вменяемой температуры и без сюрпризов, вроде крокодила.
Заказ был исполнен в точности: Линдрос плюхнулся в воду, а Вероника – частично на него, частично – тоже на воду, коей оказалось маловато, чтобы плут смог погрузиться в нее целиком, освобождая поверхность приводнения для напарницы. Плут потрогал ногой дно, отдышался короткими вдохами и жестом отказался от поданной руки уже успевшей выбраться из крошечного бассейна Вероники.
- Сам, - буркнул он и легко сделал выход на каменную кромку, параллельно осматриваясь вокруг.
- У тебя же тоже нет ни факела, ни чего-то подобного? – хихикнула нимфея, с любопытством, но несколько по-хозяйски обхаживающая периметр камеры площадью метров в тридцать. И это, если не считать, что с трех сторон (с четвертой был как раз провал с водой) стены имели довольно широкие ниши: по три с двух сторон и одну – напротив бассейна.
- Тебе интересней, что здесь, а не почему мы свалились? – на душе Линдроса скреблись черные коты: как дурак, повелся на блестяшки «черной комнаты».
- Естественно!.. Зацепили что-то?
- ЗацепилИ?.. Я зацепил!
- Если мы были там как команда, то зацепили, - ощущалось, что в интонации нет утешения – голая констатация, и это для расхитителя гробниц с потрепанным самолюбием было особенно ценно. Вероника, успевшая снять сандалии, немало снижавшие ее ловкость, продолжала практически бесшумно исследовать ниши. – Тут саркофаги стоят, - сообщил ее голосок. – Крышки тяжелые на глаз, но мне их поднимать и без того не особо хочется.
- И не надо. Вдруг там мумии?.. Я сейчас подойду.
- Это черный базальт, насколько понимаю. В каждой нише – по саркофагу… О! Один открытый. А-а-а!.. Кто это?!.
Линдрос с прыгающим сердцем подскочил к нимфее, избыточной резкостью компенсируя первое движение в обратную сторону. Та обернулась с едва уловимой в темноте улыбкой:
- Испугался?
Плут не удержался от шлепка.
- С ума сошла?
- Прости. Захотелось пошалить… А то пока все как-то подозрительно дружелюбно. Вот зачем смягчать водой падение тех, кто попал в ловушку?
- Ну, такая же добренькая девочка сидит в пустыне, в оазисе какого-нибудь Амона с Исидой и думает сейчас: «Какая же я молодец! Никого не убиваю!..»
- Отличный выпад. Но даже если так, то не забывай: под Аргосом из подпола, куда вы падали – был выход, еще и достаточно удобный для тех, кто не умеет группироваться при падении. Иначе смысл давать шанс выжить, если не будет шанса выбраться?
- Поиздеваться! Смотреть, как попавшие сюда будут жрать друг друга с голода.
- Я не ем мяса.
- Ну вот и решили.
- Это только продлит твои мучения на несколько дней, зато обрушит карму и самомнение.
- А вдруг именно этих дней хватит, чтобы помощь пришла или сверху еще кого-то жадного подкинули.
- Хорошо. Уговорил. Если выхода не будет – можешь меня съесть. Но, может быть, лучше все-таки поищем выход?
- Не уверен, что этого мне хочется больше, чем тебя съесть.
- Смотри, лунный кристалл… Хм. Ты такие встречал?
- Нет. А вот еще два. Ага. Они симметрично вставлены… Но не вытаскиваются – как тогда перезаряжались?.. Ой.
- Подержи еще руку на нем – кажется, разгорается.
- Отличная фраза… И я еще тот источник света, похоже.
- Думаю, они работают от другого источника, и тепло руки их просто активирует… Вспомни: мы поехали в сторону задней стены зала. Это… сейчас, прикину… это – в направлении пирамиды Фалеса. Но вряд ли до нее докатились… С другой стороны, это вполне может быть единая система, и тогда кристаллы работают от энергии самой пирамиды… Вопрос в том, нужно ли их включать? Я довольно хорошо вижу в темноте, а если их тут парочка и тусклых, то лучше не сбивать глаз.
- Да я уже сбил, пока включал. Давай зажжем, а там разберемся… Ох!.. Чуть в провал не свалился. Чего не предупредила? Или ты своим хорошим зрением, как всегда, под ноги не смотришь?
- Ага!.. Что тут у нас… Еще одна шахта. Сколько там до центра земли?
- Логично. Трупов-то здесь тоже нет – видать, все, кто сюда падал, шли именно этим путем дальше. Это вдохновляет, конечно…
- Хи!.. Двигайся – я первая.
- Еще чего! Кажется, неглубоко, кстати – судя по звуку камешка.
- Линдрос! Я знаю, что мужчины герои и все такое. Но мне проще будет… Ли… Вот же ж упрямец…
Она еще раз огляделась вокруг, чтобы не упустить чего-то важного (вдруг обратного пути сюда не будет?), и торопливо скользнула вниз вслед за плутом, который уже успел шлепнуться на пол нижней камеры и с ходу попал в передрягу. Правда, когда Вероника сориентировалась – а это произошло одновременно со вскакиванием с приседа, гасящего трех-четырехметровый спуск – отвратительное урчание уже прекратилось. Линдрос с перекошенным лицом смотрел вниз, а его рука, сжимающая длинный боевой нож, вздрагивала.
- Ты видела это? – голос брал пример с руки, а она теперь брезгливо обтерлась о бедро.
- Что?!
- Мумия!.. Или… Не знаю… Мерзость какая-то. Не смотри!..
- Ух ты ж ежики лесные!.. Он напал на тебя?
- Да!.. Или… не знаю. Думаешь, я разбирался? Он стоял здесь и ждал меня. Извини, что не стал вести с ним философскую беседу!..
- Да никто тебя не винит… Расслабься.
- Я в порядке… Просто неожиданно!.. Хорошо еще, что покрепче охрану не поставили.
- Это не охрана… - Вероника разглядела на трупе одежду, как у Феодомара. – Это – недавние мы.
- Твою ж монахиню… Так вот куда они деваются… Значит, здесь и другие должны быть!..
Когда беглый осмотр камеры убедил в отсутствии коллег мертвого философа, сознание снова вернулось к предыдущему неприятному тезису.
- Это и нас теперь такое ждет? – пробормотал Линдрос, уже начиная ненавидеть того зомби, в которого может превратиться.
- Спокойно, - подмигнула Вероника. – Архитектор и расхититель уж как-то справятся с этой задачкой… А пока отдышись и не подглядывай – я тут обнаружила еще один бассейн и помисожу чуточку. Не против?
- Ты сумасшедшая. Зачем тебе это сейчас?
- Захотелось… Нужно успокоить мысли и очистить разум.
- Обычная медитация не?
- Зачем обычная, если тут бассейн?.. Потерпи пять минут, и увидишь – они сэкономят нам не один час.
- Ну ладно… Звени, если невтерпеж…
Мисоги
Мисоги – это не то, о чем можно было подумать в контексте, а очень даже глубокий ритуал…
Здорово, конечно, когда аура нимфы гарантирует тебе свежесть и чистоту, но Калипсо, готовя дочку в замороченный омовениями Синай, приучила ее превращать беспрестанные купания еще и в ритуал именно омовения. Так как технически это не являлось чем-то необходимым, Вероника еще самостоятельно научилась вкладывать в процесс ритуальную глубину. А уж оказавшись в Потале, наполнила эту глубину философским содержанием. Вряд ли могло быть по-другому, ведь отец Вероники относился к особенным почитателям традиции омовения, которое довел до специфической водяной медитации, названной Мисоги в честь колокольчиков, которые своим легким звоном вроде как помогали очищаться не только телу, но и душе.
Ученики Тохэя часами стояли под струями водопадов, сидели в горных реках и лежали в ручьях, слушая, как звон колокольчиков, дрожащих от водных струй, символизирует очищение тела, разума и души от всего лишнего, вымываемого и уносимого водой… На случай отсутствия проточной воды годился и любой таз, да и колокольчики не являлись всенепременнейшим атрибутом. Впрочем, как раз Веронике они очень нравились во всех видах, так что три мелодичных звоночка, подаренных еще в Потале не менее певучим, как выяснилось, учеником-самураем, были при ней постоянно. Дабы не бренчать в быту, эти колокольчики имели хитроумно сделанные язычки, которые легко переключались в режим медитативного звона. В статике звон обеспечивался подвешиванием к глубоко вздыхающей груди.
* * *
- Удивительная вода!.. – делилась восторгом Вероника еще минут пять после окончания короткого омовения, которое не хотелось завершать, ибо вода и правда оказалась дивным сочетанием прохлады и скрытой в ней огненной искристости, вызывая в памяти давние воспоминания. И даже не о пруде гидры. Похожей, правда, кажется, еще более проникновенной, была вода в священном источнике Тестао, считавшемся одним из атрибутов построенной рядом Поталы. Но еще более полным было бы сравнение с водой… Да! Вода Стикса!.. Ее иногда приносила Афродита, если кто-то из лесных жителей оказывался в ситуации, когда помочь еще можно, но уже даже вода пруда не успевает залечить рану или травму… Но откуда здесь вода из Стикса?.. Или вся живая вода в целом универсальна?
Вероника деловито вытащила нож Линдроса из кожаного чехла и с экспериментаторским хладнокровием резанула себе тыльную сторону кисти.
- Ты там себе мозги отморозила что ли? – воскликнул плут, наблюдая, как девчонка, ловко завалившись на кромку бассейна, засовывает руку в воду и радостно смеется, достав ее оттуда.
- Это живая вода! – порадовала она плута. – Такая же была под Аргосом. Правда, сейчас, когда ребра уже срослись криво – понадобится, наверное, больше времени. Но какой-то эффект все равно будет. Так что смело прыгай сюда, а я пока подумаю, как выбираться наверх. Спасибо, что зажег свет, кстати – теперь будет понятнее, с чем мы имеем дело…
* * *
- Давай думать как архитектор этого подземелья, - щебетала нимфея, пока Линдрос отлеживался в воде, чувствуя, как его ребра, хоть и почти неуловимо, но, кажется, действительно расправляются. – Как считаешь, оно для испытаний или для собственных нужд?
- Ну… Провалились мы сюда потому, что я не прошел именно испытание.
- Хорошо. С другой стороны, как-то уж очень тут все едино: странный барельеф, пирамиды, сфинкс, этот подземный ход между ними. Для испытаний бы, как я думаю, строили независимо от реально важных объектов и подальше от них…
- Но если это все для каких-то нужд неведомых древних ребят, то меня смущает вход – наверное, очень удобно его делать для себя в виде заваливающегося пола, с которого ты радостно мчишься, как дурак, в холодную лужу.
- На это можно смотреть как на путь скоростной эвакуации из храма в этот подземный бункер. Как минимум, воды здесь хватит надолго, хотя, судя по этому парню, одной ее явно недостаточно.
- Кстати, по-прежнему непонятно, где остальные.
- Никаких выходов из этой камеры нет, если не считать очень узкой боковой шахты внизу задней стены. И эта шахта меня не сильно радует – так себе примета, когда есть недоступный человеку узкий коридорчик. Это означает, что он нужен для чего-то, что человеку может навредить.
- Оттуда вылезут скарабеи и нас сожрут?
- Скарабеи не едят свежее мясо. Так что с ними придется подождать…
- Все ж она знает.
- Не все. Но еще она знает, что зомби сами по себе не агрессивны – такими их делают некроманты или проклятья. Сейчас ты уже можешь точно сказать, нападал на тебя философ или нет?
- Хотел бы я сказать: «нападал», и кому-то другому так и сказал бы… но… нет. Он тупо стоял и смотрел на меня. Если бы хотел напасть, то успел бы разок шмакнуть, пока я нож достал.
- Спасибо за честность… Это важный нюанс. Значит, он стал зомби как бы случайно – без чьего-то умысла. Маленькой восторженной девочке как-то не особо передавали для чтения гримуары некромантов, так что информации у меня об этом мало. Но, если не ошибаюсь, где-то мелькало, что поднять мертвеца можно живой водой. Она лечит живых, а мертвых… Да!.. Вспомнила. Просто совсем маленькой была… Тогда Ахатис сильно зашиб одного сатира, когда принесли воду из Стикса, он уже умер, кто-то хотел все равно полить, а Афродита не дала и как раз сказала, что это превратит его в зомби.
- Уже теплее, хоть и мурашки от всего этого… У нас есть зомби и есть живая вода. Он умер и упал в бассейн. Или вообще лежал в нем, надеясь, что это не даст умереть.
- Логично... Что с остальными?
Они точно так же умерли, но из шахты выползли скарабеи и их пожрали. Этого не съели, потому что он здесь недавно, или потому, что удачно сва… Фу!.. Он же здесь лежал!.. А теперь я!..
- Лежи, не скачи там!.. Вода Стикса активна и постоянно обновляется. Она уже не помнит о зомби…
- Ого!..
- Что там? Еще один?
- Да нет… Интереснее… Тут саркофаг на дне. Я не заметил сначала, а сейчас присмотрелся уже…
- И я ногой цепляла, еще подумала, что дно необычное, да забыла после мисоги нырнуть – глянуть при свете.
- Будто узорчатое… Что с ним делать?
- Пока не трогай… Ого!.. Он намного больше тех, что наверху.
- Тут если лежит кто-то, то это очень здоровый чувак, с которым мне познакомиться не хотелось бы.
- Возможно, у нас нет выбора… Больше просто не за что зацепиться. Обелиски по углам бассейна – без малейших знаков и не поворачиваются, шахта – узкая. Обратно – никак… Можно вернуться в верхнюю камеру, если подсадишь, и посмотреть саркофаги там.
- Отличная мысль!.. Идем?
- Ты угомонишься?..
- Ха!.. Раскусила.
- Открытый саркофаг ничем особо не запомнился. Есть, конечно, вариант, что в одном из них торчит рычаг, который откроет еще одну стену или, судя по тенденции – пол. Но это как-то мелко, что ли... Мне по-прежнему кажется, что это нечто важное, рассчитанное на себя, а не случайных грабителей.
- Ну давай еще пройдемся по версиям. Или зря звенела?
- Совсем нет. Даже образы мелькали сторонние – впервые с зала озарения, кстати… Итак, если сводить данные и фантазии в одно, я бы предположила, что мы совсем рядом с чем-то очень древним и важным. На полпути от сфинкса к пирамиде Фалеса, метров 20-30 под землей, бассейны с живой водой, очень точно расположенные саркофаги – ты же помнишь, что в мастабах совсем не так было… В общем, мы проникли на какой-то значимый объект… Рискну предположить, что основной вход или не здесь, или вообще представляет собой какой-нибудь портал. Мы же проскочили через запасной путь, сделанный для эвакуации или как испытание. Но испытание не в том значении, как под Аргосом, а… ну, не знаю… скажем, это, как с пирамидами: дали потомкам шанс. Сумеют разгадать, как пройти – получат доступ в тайный архив. Вот бы здорово было!..
- А если не сумеют – будут ждать у шахты следующих… - Линдрос, лежавший в воде, кивнул головой в сторону зомби.
- Неплохая мотивация разгадать секрет прохода.
- А ты уверена, что он точно есть?
- Почти… Хотя… - Вероника подпорхнула к бассейну и всмотрелась в саркофаг. – Сейчас полностью уверена. Несомненно, есть!.. Смотри, все просто: этот саркофаг – больше шахты раза в два. А он – цельный. Если верхние еще кое-как можно было бы пропихнуть-спустить, то этот уж точно никак.
- Из местного сырья могли?
- Это гранит – тут его нет.
- А если здесь все построили, а потом тупо заделали большой проход и оставили от него только шахту?
- Так она же прорублена в скале!.. Нет!.. В том-то и дело, что эта камера, верхняя и шахта – строились не отсюда, а сюда. Строились как запасной выход или, скорее, вход, потому как по этим шахтам наверх только призраки могут подняться… И то не пройдут через… Да!.. Я поняла, для чего вода!.. Проход снизу! В бассейне!.. Живая вода для нежити или демонов – как кислота. Поэтому и сделали этот водный буфер!.. Нормальные существа нырнут и пройдут, а нежить, но я думаю, защищали больше от демонов – не сможет.
- Блестяще. Хотя и странно: демоны такие тупые, что не догадаются вычерпать бассейн?
- Думаю, и на этот случай есть ответ. Раз за столько веков, судя по всему, не проникли, то…
- И снова я вспоминаю пропавших здесь бедолаг…
- Ай… Точно… Они-то куда делись?.. Прошли дальше, но не вернулись?.. И только лишь один оказался достаточно тупым, чтобы не пройти… В общем, тут версия со скарабеями остается за главную. Зачем-то ведь нужна эта узкая шахта.
- Так что? Пробуем саркофаг?
- Подожди. Давай вместе… - Вероника запрыгнула в бассейн и вместе с Линдросом нырнула, чтобы попытаться открыть верхнюю плиту. Это оказалось обескураживающе просто. Другое дело, что пустой гранитный саркофаг никак не походил на дверь – разве что в дне его выделялось круглое углубление диаметром сантиметров в пятнадцать. В этот круг был вписан еще и треугольник, чуточку вычурно вырезанный немного глубже – так, чтобы в эти пазы можно было вставить стилизованный треугольник, вероятно, и служивший ключом…
Вероника вынырнула к уже втягивающему воздух Линдросу – ребра еще недостаточно выправились, чтобы позволить задерживать дыхание хотя бы в четверть того, что могла позволить себе эта фанатка купаний.
- Ищем треугольник! – огласила она задачу, прислушиваясь к добавившемуся к здешней палитре звуку. Линдрос же уже определил его характер:
- И как можно быстрее, - добавил он, - показывая глазами на шахту в стене, через которую в камеру степенно и без избыточной нервозности втекала вода. Вода, живая, но в намечающемся контексте имеющая все права именовать себя мертвой.
* * *
Когда Вероника снова спрыгнула в нижнюю камеру – воды в ней было уже по пояс. И тревожность нарастала не на шутку – саркофаги верхней камеры были, как один, пусты, и никакого ключа в себе не хранили, что, собственно, не удивляло – будь там нечто подобное, и любой философ догадался бы вставить это в паз на дне саркофага. Линдрос уже с меньшим отчуждением бросил взгляд на прибившийся к левой стенке труп.
- Бедолага не падал в бассейн, - вздохнул он. – Бассейн сам его поглотил…
- Каждый раз вода выходит оттуда, затапливает все, потом уходит и остается в бассейне. И то, что она есть в верхнем бассейне, в который мы грохнулись – не радует. Где-то же она останавливается, но, видимо, не на потолке нижней камеры.
- Так иначе бы философ… а-а… Он же один был – тупо некому подсадить было.
- Да. Мы вдвоем – возможно, впервые здесь. Я не слышала, чтобы двое сразу пропадало. Значит, у нас преимущество. Что, если мы попробуем подняться вместе с водой по шахте-колодцу, из которого прикатились? Или хотя бы переждем, пока вода спадет.
- Он же узкий. Там только один поместится. Даже если очень крепко обняться.
- Можно чередоваться. Я выплыла – вдохнула воздух, и нырнула вниз, в камеру, а ты – оттуда наверх, тоже вдохнул и вниз.
- Дурость какая-то. И сколько так делать? Там высота метров семь… Да даже, если бы три – не получится… План такой: ты болтаешься в шахте и спокойно дышишь, ожидая спада воды, а…
- Сразу нет.
- Да ну что за дурость? Я лягу в саркофаг, закрою крышку и тоже дождусь спада.
- Тогда и я в саркофаг!
- Заметила?..
- Да как не заметить? Там щели с палец. Это точно не погребальные саркофаги.
- Я хочу, чтобы один стал таким. И точка!.. Из-за меня мы сюда попали, поэтому…
- Ничего, что в Осириане ты из-за меня?
- Это был мой выбор.
- А я делаю свой сейчас!
- Ну пойми ты: не всегда работает команда. Есть ситуации, когда нужно делать выбор в пользу личности. И наша команда не может выбрать меня! Ты – потрясающе умная, от тебя столько пользы еще будет. А что я сделаю, если выживу? Еще пару святилищ вскрою?..
- Пока есть возможность пытаться спастись обоим – нужно делать это.
- Нужно вовремя сделать ставку на одного. И ты знаешь, на кого я ставлю.
- Ты ведь час назад собирался меня съесть!
- Аппетит пропал.
- Подсадишь?
- Это всегда пожалуйста.
- Хи… - Вероника пушинкой пробежала по маршруту: рука-плечо-рука и запрыгнула в верхнюю камеру. – А вот фиговый листок тебе!.. – раздался ее смешок оттуда. – Все предусмотрено – верхняя шахта перекрыта каменной створкой.
- Ха-ха! Я только что узнала, что тоже умру! Ха-ха-ха! – передразнил Линдрос, даже в этот момент поймавший себя на довольной мысли, что вовремя успел проявить благородство, пока ценность его отречения от воздуха не упала до нуля. Ведь вроде какая разница? Но было приятно, что эта «богинефея», казалось бы, невыносимо отдалившаяся от него к концу морского плавания, сегодня снова стала такой близкой. И от этого осознания в сердце зашевелились недобитые, оказывается, хиленькие росточки каких-то непонятных чувств и даже чуть ли не надежд… Линдрос подумал, что готовность к самопожертвованию – наверное, единственный шанс для обычных людей возвыситься до уровня уникальных. Но вряд ли стоит заводить отношения, ведь это равенство – лишь на миг, за счет безумного рывка, в который вложены все силы, и дальше будешь только обузой… Додумать ответную, внушающую надежду мысль Линдрос не успел – влажная ножка мягко коснулась его неловко, в пылу раздумий, поставленной ладони, и соскользнула вниз. Пытаясь машинально перехватить падающую Веронику, плут сделал только хуже, и нимфея, сбитая им еще и с запасной траектории, выбранной опытным телом после конфуза с ладонью, звонко шмякнулась в воду.
- Прости! – сокрушенно воскликнул Линдрос. Вероника в стиле «озорная бабка-ежка» потрясла мокрыми волосами:
- Я сама!.. Не предупредила и полезла.
- У тебя что-то упало, кажется.
- Ага. Плюхнулось так. «Бульк!» Что-то тяжелое и небольшое.
- Сейчас поищу… - плут нырнул и нащупал на дне рогатку, от какого-то горького умиления чуть не брызнув слезами прямо в воде. Для него именно эта игрушка стала символом смены отношения к Веронике, сначала воспринимаясь как забавная детская наивность, затем как дорогущий подарок загадочного и почитаемого самим плутом бога своей фаворитке, а теперь – опять превращаясь в игрушку. Ведь что толку, что она из элевоска, запускает волшебные косточки, а подарена Гермесом, если через полчаса в этой комнате будут плавать два зомби?..
Вероника как будто разглядела что-то в его глазах, брызжущих отражением матового света древних кристаллов. Она вложила во взгляд еще вопросительности. Линдрос опустил глаза и вручил ей добычу:
- Держи. Если осирианцы правы, то на том свете еще пригодится.
- Да и на этом мы с ней навеселились… Сатиров столько раз то лотосом подстреливала, то усыпляла, то в стазис вводила… Мама Гермесу несколько раз выговаривала за этот подарок. А он только смеялся и повторял: «пригодится» …
В глазах Вероники мелькнула искорка. Она закусила губу, а глаза забегали, словно проматывая какие-то воспоминания. В критические минуты всегда хочется цепляться за что-то стабильное. И тот факт, что Гермес никогда ничего не делал просто так – был именно таким.
- Он никогда не дарил ничего без умысла… - как раз пробормотала нимфея, загружая из памяти тот вечер, когда «Сатирикон» появился в ее жизни. – Раз говорил: «пригодится», значит, пригодится!.. И знаешь, что странно? Он ведь с того дня и перестал говорить мне о пирамидах. Я как раз заинтересовалась ими, и он неделю мне рассказывал какие-то любопытные мелочи, в принципе, и так общеизвестные, а когда я уже этим вечером спросила – ускользнул от ответа и так теперь делал всегда!..
Линдрос смотрел в глаза Вероники и удерживал в себе ненужные вопросы и замечания, видя, что всезнайка, кажется, опять поймала свой мыслительский кураж, с которого не нужно сбивать – только кивать на ее полуриторические обращения.
- Помнишь комнату озарения? В ней подсказкой была ее пустота!.. Что бы ты делал, если бы тебе нельзя было сказать что-то важное, а нужно было бы сказать?.. Ты бы стал подчеркнуто подозрительно молчать на эту тему вообще!.. Гермес не имел права раскрыть мне какую-то важную тайну Луксора, поэтому так громко промолчал о нем, что это должно было стать намеком!.. – Вероника подпрыгнула от переполняющих ее вдохновения и надежды, а не потому, что вода подступала к шее. – И ключом этого перехода стал его подарок.
- Ключом… - повторил Линдрос, широко раскрывая глаза.
- Так, - в форсаже бурления мыслей промахнувшись пока мимо нужного поворота, продолжала щебетать Вероника, не услышав, разумеется, замечания компаньона. – Вспоминаем все, что он тогда говорил… Не точно, но примерно следующее: «Шкода» ветхая стала, вот-вот с ней что-то случится... Пока новую сделаешь – разучишься стрелять. Пусть эта будет твоей запасной – пригодится, если со старой что-то случится»... Да. Так… Я брежу, или это был аллегорический намек на ковчег Луксора? Обалдеть!.. Он мне уже тогда все сказал!.. Он ведь наверняка и отвечал за этот ковчег. Они знали, что Тартария может погибнуть и… Так… Он еще что-то сказал тогда… Сейчас-сейчас… Да!.. Я спросила: «А если и с ней что-то случится?». А он ответил еще почему-то: «Плохо, если с ней ничего не случится, а не наоборот... Но это время еще далеко за горизонтом». А-а-а!.. Горизонт! Ха!.. Так на осирианском пирамида называется!..
Линдрос искренне любовался движением мыслей Вероники, но через минуту вода начнет затекать в ее философствующий ротик... Плут похлопал ее по плечу:
- Ключ! – синие глаза рассеянно смотрели на него, хлопая крылатыми ресницами. – Ключ! – повторил Линдрос снова, показывая на рогатку. Нимфея задумчиво сблизила бровки:
- Но… Там ведь треугольник…
- Он не мог сказать тебе ни о ключе, ни о двери, которую он открывает. Поэтому молча подарил ключ и молчанием дал зерно подсказки о двери… Дело за малым: понять, как из нее сделать треугольник.
- Он сказал как-то, уже потом, что «Сатирикон» похож на первую букву моего имени. Я еще посмеялась, что это только в руке так выглядит, ведь рукоять делает эту букву совсем иной. А он пожал плечами: «Это ведь всего лишь рукоять» …
Задрав рогатку повыше над водой, Вероника попыталась отсоединить ручку, хотя умом понимала, что это невозможно, иначе бы хоть как-то произошло за годы эксплуатации.
- Короче, ныряй с ней туда – на месте выяснишь, - подтолкнул к действию Линдрос. Нимфея вдохнула и уже почти коснулась лицом воды, но передумала:
- А ты? – спросила она. – Что, если тебе не хватит дыхания, чтобы пройти этот водный шлюз? Как твои ребра?
- Нормально, - плут махнул рукой уже под водой.
- Врешь… А ну-ка, - она скользнула ему за спину. – У тебя, я помню, со спины давило?.. Сейчас…
- А-а! – взвыл Линдрос от боли – ладони Вероники изо всех сил надавили ему на ребра по бокам.
- Терпи! Так надо!.. Вода как бы размягчила тебя, и нужно просто помочь ей поставить все на место.
- Слушай, ныряй уже, а?.. Хм… О-о-о-охххх, - вдохнул он осторожно и почувствовал, что внутри появляется списанное было в утиль пространство для поглощения незримого нектара воздуха. – А-а-аххх, - уже более смело вдохнул он, чуточку «стукнулся» обнаглевшим легким о ребро, но это произошло далеко за линией фронта между этими двумя частями единого, казалось бы, организма… - Спасибо!.. – воскликнул он, повернулся к Веронике, обнял ее и счастливыми глазами показал в сторону саркофага.
- Ага, - послушно кивнула девочка, сделала оптимальный вдох и легко ушла под воду.
* * *
Можно было бы понагнетать атмосферу, но как раз там все вышло с первого раза. Тяжело было разгадать позабытую шараду Гермеса, а вставить его ключ в слот – проще простого. Достаточно оказалось вложить плечи рогатки в две целующиеся углом ниши, как основная часть рукояти сама вышла из плеч, чтобы через пару мгновений занять свое место в третьем пазе. Зажегся оттенками синего треугольник, заражая голубым настроением окружность, задвигались шестеренки, и задняя стена саркофага отодвинулась в сторону, открывая путь туда, где уже много веков не ступала нога человека.
Отголоски пугающей древности
Узкий коридор, в который нечаянные исследователи луксорских недр втекли вместе с водой из камеры, шел с заметным, хоть и сравнительно комфортным, уклоном вниз. Вода убежала далеко вперед, растекаясь по редким отводам в едва заметные щели в полу у стен, и только теперь бросилось в глаза халатное отношение к столь ценной субстанции.
- Понятно, что она нас нечаянно чуть не убила, - рассуждала Вероника, - но стоило ее все-таки набрать в наши фляги. Когда чего-то невероятного слишком много вокруг – перестаешь замечать его ценность.
- Это же и про воздух можно сказать, - возбужденно добавил Линдрос. – А вода – хрен с ней. Для меня она уже сделала все, что нужно. Какое же счастье просто дышать полной грудью!.. Спасибо тебе за это! – подхватил он нимфею и покружил несколько раз. Та, пусть и обожала любые проявления полета, сейчас не столько наслаждалась этим вальсом, сколько всматривалась в кружащего ее друга и явные сбои в его вестибулярном аппарате.
- Целиком разделяю твою радость, - заметила она, - но ты бы себя чуточку сдерживал с воздухом. В непривычно больших дозах, всё – яд. Голова кружится?
- Ага!.. Круто, да? И лотоса не нужно.
- Может, сделаем остановку, и ты привыкнешь? А то кто знает, что нас ждет в этом подземелье, и твоя наркотическая эйфория в таких…
- Нет-нет!.. Только вперед!.. Туда, к бабочкам с помпонами!.. Да шучу я, шучу!.. – обнял он Веронику. – Так, поглючивает слегка, но в этих подвалах все равно не всегда понимаешь, что глюк, что нет – так что будет проще воспринимать происходящий с нами бред.
- Ладно. Ты взрослый дядя и сам за себя отвечаешь… Просто будь осторожнее и дели увиденное на пять или семь.
* * *
Воспользоваться советом напарницы Линдросу пришлось очень скоро… Коридор стал шире, а затем уперся в массивную дверь, которую, если бы не одностворчатость – можно было бы назвать воротами. В двери виднелся уже знакомый круг, описывающий треугольный паз, и Вероника сдержанно порадовалась, что не забыла изъять свой «Сатирикон» из прошлого замка, пусть и пришлось ради этого попрыгать на довольных ладонях Линдроса, взбираясь обратно к саркофагу, когда вода ушла вперед, оставив их лежать на ровном в том месте полу коридора.
- Мультипропуск, - с гордостью потрясла она своим «Сатириконом», видимо, уже не собирающимся складываться обратно в любимую рогатку, но и в роли универсального ключа очень ей понравившимся.
А вот место, куда он их провел – понравилось не особо.
- Неужели мы дошли до Обители Восхода или Заката? – воскликнула Вероника, с раскрытым ртом глядя со ступенек вниз на десятки, если не сотни, каменных саркофагов, наполовину утопленных в полу. Мультиключ, по всей видимости, был собственностью самого Гермеса и обладал, по современной терминологии, администраторскими правами, не только открывая любые двери, но еще и автоматически включая освещение. Поэтому можно было сразу оценить размах древних строителей… Хотя нет! Не сразу…
- Не фиг себе… А ведь это только один зал, - проговорил Линдрос. – И эти арки в стенах намекают на то, что мы видим только одну улицу этого долбанного некрополиса.
- Но зачем Гермесу здесь я?
- Да может, и незачем – предвидел просто, что ты попрешься сюда, и ключ должен был тупо тебя спасти.
- Отпадает… Потоки судьбы не настолько жестки, чтобы даже бог за столько лет в точности знал судьбу отдельного человека. К тому же давать такой ключ ради спасения всего лишь моей жизни… Не, не думаю.
- Всего лишь жизни? Ты так просто к этому относишься?
- Я видела рождение, созревание и смерть тысячи поколений фей! Что важно – с самых малых лет. Мне нужно было или горевать по каждой, или научиться принимать текучесть бытия… Я читала, что люди боятся смерти, но не могу разделять ваш страх. Все, что я не успела сделать в этой жизни, я сделаю в следующих.
- Но жалко ведь терять то, что узнала в этой! То, чему научилась, то, какой стала… Эти глаза, эти руки, ноги, улыбку!..
- Чуточку жалко. Но будут новые глаза и руки!.. А улыбка, думаю, вообще бессмертна. Я когда-то даже хокку на эту тему писала, когда увлеклась в Потале… Забыла уже, к счастью…
- То есть для тебя тело и знания – это просто такая себе одежда.
- Тело – да. А знания накапливаются. В следующих жизнях я быстрее раскрою их, если получила раньше. Думаю, у меня в прошлых жизнях было накоплено достаточно, раз в этой всё так быстро раскрывалось… Слушай, тебя правда волнует эта тема, или ты просто, как и я, побаиваешься спускаться дальше и знакомиться с местными жителями?
- Зараза… Но и интересно, конечно… Нахлынуло что-то… Я ж тоже, судя по роду занятий, не особо за жизнь цеплялся. Просто без всех этих знаний твоих… - он с сожалением провел взглядом по засеянному каменными гробами залу. – А они, видимо, очень цеплялись… Раз хотели сохранить именно себя – тех, кем были в этой жизни.
- Умерший цветок в земле проходит трансформацию и в какой-то момент становится новым живым цветком. А засушенные – надолго остаются в гербариях натуралистов сухими и мертвыми.
- Зато радуют глаза и вызывают воспоминания, если засушены на память. Скажем, о первом букете от любимого.
- Ого!.. Надо будет тебе лотос дать, раз ты таким романтиком становишься в эйфории… Пошли, романтик – посмотрим, как твои глаза порадуют засушенные люди.
- Брр!.. Ну ты даешь!..
- Ха-ха, смертный!.. – Вероника сделала пугающее лицо. – Я – грозный демон, притворявшийся маленькой девочкой!.. И сейчас ты постигнешь невыносимую глубину знаний, с которыми не сможешь жить, как прежде!.. Хи-хи!.. – она широко улыбнулась. – Не поверил? Э-эх. Так старалась…
* * *
Осторожная прогулка вдоль каменных рядов запутала их – саркофаги оказались разных размеров. И когда часть из них явно перестала вписываться в объяснение о захороненных младенцах и чрезмерно рослых людях – стало жутковато.
- Может, они и котов хоронили? – хмыкнул Линдрос, чрезмерным пренебрежением выдавая борьбу со страхом. Вероника поежилась:
- И бегемотов?..
- Ну тебя!..
- А для кого тогда сделан вон тот саркофаг? Там целая семья поместится, а так осирианцев не хоронили, насколько знаю.
- Так это, как я догадываюсь, и не они.
- Ну да… Сглупила… Вся кровь уже в пятках, похоже.
- Я так понимаю, лично проверять мы не будем?
- Да будем, конечно!.. Просто готовлю себя к тому, что увижу…
- Твою монахиню!.. Вон слева открытый!.. И пустой… Только мокрый немного… Кстати, в этом зале сыровато, не заметила?..
- Ага. Думала, с потолка капает, но нет. А легкий плеск слышно… Может, источник рядом какой-то.
- Дьявол… Меня глючит, или та крышка шевелится?..
Они застыли, слыша, как по спинам ползают невидимые муравьи, убегая от оживших волос к ногам. Вероника попыталась собрать в тандэне всех муравьев. Эта точка, хоть и не дублировала в точности расположение физического центра тяжести, в плане энергетики могла считаться именно центром равновесия. Для более тонких духовных целей лучше подходили энергетические центры (чакры), расположенные повыше, однако довольно заземленная синайская традиция базировалась именно на тандэне, провозглашавшем торжество плотного мира и человека в нем. Логично, что именно этот узел связывал простейшие плотские явления, к коим относился и страх.
Линдрос, у которого аналогичный центр управления находился, как у большинства людей в запущенном состоянии, боролся со страхом простым глубоким дыханием, что тоже неплохо, но в его случае приводило к лишь еще большему насыщению кислородом и соответственно к головокружению и потере ориентации в пространстве. Он качнулся.
- Эй, - шепнул он Веронике. – Я же не пошлил... И вообще молчал… Зачем шлепнула?..
Нимфея, потерявшая концентрацию на тандэне, медленно повернулась к компаньону, и он в ее глазах прочитал то, что продуло, наверное, все его поры обжигающе холодным потом. И нет бы просто помчаться вперед!.. Но как было удержать себя от поворота назад?..
А-а-а-а!.. – заорал обернувшийся Линдрос на фоне повизгивающей Вероники – перед ним стояла небольшая… лошадь. Иссохшая мумия лошади смотрела мертвыми глазами ему в живот и слегка вздрагивала серо-коричневой кожей. – А-а-а!.. – новая волна крика словно сдвинула внутри какой-то триггер, отвечающий за выход из стазиса, и Линдрос помчался наутек, не разбирая пути, сквозь барабаны в ушах слыша шлепанье босых ног Вероники, бегущей, кажется, где-то рядом, и радостно отмечая, что цокота копыт не слыхать
Но вот новый звук вклинился в растекающуюся успокаивающим бальзамом звуковую палитру, превращая бальзам в эликсир страха. И до момента, когда мозг расшифровал звук как хлюпанье крыльев по воздуху – корявая тень метнулась слева, и холодный сгусток плоти врезался в плечо, отбрасывая Линдроса на пол не столько своим импульсом, сколько волной его собственного страха.
И если б на пол!.. Плут не сразу заметил, что завалился на крышку утопленного в полу саркофага. Большую крышку… Очень большую крышку саркофага, в который по одной из только сейчас замеченных сотен ложбинок втекала вода…
Крышка с грохотом слетела в сторону, вместе с Линдросом, и из саркофага поднялась мумия льва.
- Хватай!.. – послышалось на ухо справа, и плут почувствовал в руке теплую (о как же это здорово!) ладошку. Вероника дернула его, помогая всей инерцией своего бега встать на ноги, и они вдвоем припустили мимо саркофагов…
Метров через сто они остановились.
- С-шай ..е..я ……..ательно, - доносились до Линдроса лишь обрывки слов, хотя Вероника стояла прямо перед ним и говорила глаза в глаза. Ей прийти в себя помогла короткая мантра Пану – олимпийскому богу, обладавшему достаточно незаурядной внешностью и умением этой внешностью вгонять других в производное от своего имени: панику. В его собственном заповеднике Вероника разок была в рамках экскурсии, проведенной Дионисом, и, хоть встретиться с самим хозяином уже не было никакой физической возможности, его алтарь нимфея посетила, добросовестно убрала и облагородила, за что получила короткое ментальное послание: «Нет ничего страшнее страха», которое превратила затем в своеобразную мантру и несколько раз использовала в борьбе с испугом. Для себя она поняла этот привет от Пана как то, что страх – это отдельное явление, живущее в нас и не напрямую зависящее от внешних обстоятельств, а зачастую более опасное, нежели они сами. Неизвестно, имел ли бог в виду именно этот сгусток выводов, но Веронике они пару раз помогли. Правда, однажды именно побежденный испуг привел к тому, что великан Ахатис чуть не впечатал исследующую его логово девчонку в полянку. Но кто знает: вдруг как раз отсутствие страха помогло нимфее проявить свои рефлексы с максимальной эффективностью и четырежды подряд уклониться от дубины размером с древесный ствол?..
Убегая от восстающей из могил зомби-фауны, Вероника в какой-то момент дотянулась сознанием до мантры, прошептала несколько раз: «Нет ничего страшнее страха», и действительно смогла растождествиться с ним. А без заливающей глаза паники быстро получилось понять, что, как и зомби в камере, эти звери не имеют в себе агрессии.
На внушение данной мысли Линдросу, за могильными алтарями богов не ухаживавшему, уйдет минут десять. Пришлось прибегнуть даже к иронии.
- Слушай, те восемнадцать подземелий, которые ты обчистил, были гробницами пикси? – посмеивалась Вероника, сидя рядом с плутом и периодически показывая ему рукой на механически блуждающих вдали зверей-зомби. – Неужели не встречался ни с чем подобным?
- Во-первых, к такому не привыкаешь, - оправдывался Линдрос. – По крайней мере, я не успел. А во-вторых, многое зависит от атмосферы. Раза три в гробницах приходилось биться со стражами, еще раз пять – убегать от каких-то монстров. Но там ты это ждешь что ли… А тут… Да и не такие они страшные были, как это!.. Я их не на пять, а на сто разделил, и все равно волосы дыбом… Что это вообще за хрень? Кладбище домашних животных? Так и львы тут, и волк вон бегает, и шакал…
- Не знаю. Может быть, это такой ковчег? Кстати, вполне рабочая версия… Их оставили в виде мумий на случай, если животные вымрут.
- И зачем? Порадовать потомков трупами зверей? Или…
- Боги…
- Что такое?!.
- Не бойся. Я просто подумала…
- Да не томи!
- Просто… Что, если боги умеют восстанавливать мумии? В саркофаги текла вода. Возможно, как раз та, которую мы сюда спустили. Ее было немного, поэтому восстало только несколько животных и птиц… Но если оставить двери из камеры открытыми и как-то сделать так, чтобы вода не прекращала течь, то…
- …это поднимет весь это чертов некрополь. И что это меняет? Зомби они быть не перестанут!
- Понимаешь, живая вода так активна, что создает в тканях взаимодействия, основанные на старых связях – то есть если двигали ноги, то они будут двигаться по старой памяти, если махали крыльями птицы, то смогут махать, просто без нормального оперения они будут не летать, а прыгать и биться в убегающих героев.
- Ах ты ж…
- Да ну шучу я!.. Там бы и Ахиллес убегал, наверное… Так вот. Надолго этого эффекта все равно не хватает без души, а в первую очередь – без эфирного тела, являющегося как бы невидимым каркасом для плоти. Живая вода насыщена эфиром, поэтому может делать латки в эфирных пробоинах и ненадолго заменять эфирный каркас.
- Ничего не понял, кроме того, что ты любишь слово «эфирный».
- Ах ты ж…
- Нет-нет!.. Тут бы и Аристотель не смог объяснить.
- Хи-хи!..
- Ладно, продолжай. Все я понял, просто не мог не ответить на труса.
- После готовности умереть в камере с водой, ты для меня не будешь трусом, даже если станешь носиться в панике при виде бабочки… В общем, я подумала, что живая вода – это, возможно, только часть нужного соединения. Мне встречались мифы о мертвой воде, которая может как-то там хитро соединять ткани и чуть ли не возвращать обратно душу в тело. Не знаю, как это соотносится с тем, что души улетают и рождаются заново. Наверное, речь идет о тех, кто умер вот-вот совсем.
- Как эти звери из эры титанов.
- Ну да. Мимо… Хотя!.. Слушай, в осирианских верованиях очень важно сохранить тело в виде мумии для новой жизни. Что, если это только с веками стало считаться отдельным загробным миром? А на самом деле речь шла о возвращении в эту?!. Кошмар! Точно!.. Что у нас получается? Боги и гиперборейцы делали здесь ковчег для зверей и, может быть, для себя! Ведь говорят, что в Обители Восхода и Заката покоятся строители пирамид… А местные на это смотрели и говорили: мы тоже так хотим. А жрецы или забыли, или нарочно эту версию поддержали. А потом, возможно, просто забыли, как можно вернуть к нормальной жизни мумии. Или, опять же, не хотят! Ведь если восстанут гиперборейцы, то жрецы потеряют преимущество в знаниях над народом.
- А могла тупо кончиться эта мертвая вода?
- Тоже вариант, кстати. О том, что ее удавалось использовать, говорилось только в сказках и старых мифах. А именно она, видимо, нужна в сочетании с живой. Когда человек умирает – его душа вскоре улетает в Вечный Мир – Большой Цветок, как говорят феи. Но если особый ритуал сделать, как, например, с мумиями, то тогда душа остается где-то неподалеку, и ее можно вернуть обратно. Представь, они пожертвовали новыми рождениями ради шанса вернуться в старом облике и с накопленными знаниями!.. Чтобы поделиться с потомками.
- Или поработить их.
- Хм… Да ну!.. Там ведь Гермес важную роль играл. А он не такой.
- Откуда ты знаешь?
- Ну… Мне хочется так думать…
- Прикольно. Боги решили вернуть себе мир забывающих их людей, используют втемную маленькую девочку, специально для этого воспитанную всяким навыкам. А я помогаю этой девочке поднять тысячи древних мумий, которые поработят людей в угоду богам… Класс!..
- Ты опять обдышался, что ли?.. Я… Да ну!.. Ну не может такого быть…
- Эй, Ника, я пошутил!.. Ты чего так стекла?
- Да… я ведь об этой стороне не думала просто… Представь, что все действительно обман?.. Но нет!.. Все легенды говорят, что в Гиперборее жили счастливо!.. Не могли бы даже боги так вбить это в народные умы. Что мешало богам сделать все это раньше? Когда у них были сотни культов!.. Как мне кажется, все наоборот – над Вендором нависли новые угрозы, вот боги и пытаются спасти нас, ну, и себя, возможно, от них… Но спасибо. Сомнения для ученого – важная штука. И я буду внимательнее…
- Ха!.. А меня вообще расплющило, похоже. Ха-ха!.. Прикинь, мне мерещится сейчас какой-то лев крылатый, у которого вместо хвоста, ха-ха-ха, лотос!.. Лотос, Вероника!.. Ты…
Нимфея растерянно съежилась и закрыла разоравшийся рот напарника ладошкой. Она торопливо посмотрела по направлению его взгляда и теснее прижалась ко все еще вздрагивающему от хохота боку. Это не было галлюцинацией воспаленного кислородом мозга – здоровенный грифон с чем-то похожим на бутон лотоса хвостом по-хозяйски шагал между саркофагами. Его орлиная голова с хищной резкостью дергалась на малейший звук, и вскоре стало понятно, зачем. Грифон, помогая крыльями, то ли вспорхнул, то ли прыгнул в сторону мумии льва, ударом могучей лапы подтолкнул его в саркофаг, а потом, направив туда хвост-лотос, выпустил невидимую, но издающую шипящий звук струю. Из саркофага пошел пар. Лапы подхватили крышку и снова заперли высушенного «царя зверей» в его тысячелетнем логове. Хищная голова опять задергалась в поисках нового нарушителя, которым оказалась та самая лошадка, честно сказать, не особенно годная как подарок потомкам, за века добившимся от этого вида куда больших успехов.
- Это что за чертова сушилка? – выпучив глаза, шепнул Линдрос, заметив, что обомлевшая ладошка перестала быть надежным замком для его рта.
- Не шевелись… Я читала о нем в своде легенд… Это – Саг. Он описывался как демон засухи. Но то ли ему нашли новую обязанность, то ли исказили старую…
- Почему ты так боишься?
- Если верить легендам, он не то чтобы злой… но очень, как бы сказать… ответственный, в общем… И с теми, кто становится у него на пути – редко происходит что-то приятное.
- Черт… Я у небес вот уж никак не этого лотоса выпрашивал.
- Его лотос высушит тебя и превратит в мумию. Я найду мертвую воду, потом пущу живую – ты впитаешь ее и снова оживешь. Как план?
- Иди ты.
- Это я, чтобы не стать чуточку мокрее от страха… Прости… План другой: мы очень тихо уходим дальше вдоль гробниц – должно же это кладбище где-то закончиться…
- Очень на это надеюсь…
* * *
Но ускользнуть не удалось… Линдрос зацепил ногой сравнительно легкую крышку небольшого, видимо, птичьего, саркофага, а Саг, как раз искавший нового нарушителя, чутко отреагировал на очень важный для его работы звук каменного скрежета. Вода из подземного источника за века сточила несколько камней и с тех пор периодически просачивалась в звериный некрополь, так что квалификацию грифон не терял.
Осознав свое обнаружение, непрошенные гости бросились бежать, ища глазами потенциальные укрытия, но нигде не обнаруживая ничего, выбивающегося из унылого однообразия каменных рядов. Логично, что хранитель некрополя был рассчитан на доступ к любому его уголку.
Другое дело, что этот хранитель не являлся единственным…
- Нам конец… - прошептал Линдрос, увидев в той стороне, куда они неслись, сохраняя пока спасительную фору, еще одно чудовище. Собственно, на его фоне называть чудовищем грифона с хвостом-лотосом – было не вполне справедливо. Трехметровый зеленокожий великан с головой крокодила, и, что самое тревожное – его длинной зубастой пастью, направлялся к ним спокойной походкой опытного восстановителя равновесия.
Это существо было известно Веронике по все тому же своду легенд. Там его звали Себек, и считали демоном, ответственным за разлив Нила, что в контексте некрополя можно было трактовать как использование нужных источников воды для восстановления из мумий законсервированных зверей. Особо злым не описывался и он, и создатели свода даже уточняли, что подобные живые инструменты были необходимы богам как грубоватая, но справедливая сила, отстаивающая их интересы.
В памяти всезнайки всплыла вся эта информация, оплодотворяя смутный пока план спасения. И первым его пунктом было – остаться со странной парочкой с глазу на глаз.
- Твоя главная задача – сохранить то, что находится здесь! – крикнула Вероника Линдросу, впихивая в его руки свой миниатюрный рюкзачок. – Поверь! Это намного важнее моей жизни! Передашь Гермесу! Он сам тебя найдет. И умоляю – без геройства… - отчаянно прошептала она, параллельно спихивая ногой крышку с подходящей размерами гробницы. – Лежи здесь и не шевелись. Я справлюсь. Но только сама!.. А ты храни это!.. – она буквально впихнула вяло сопротивляющегося плута в саркофаг, закрыла крышку и сразу отбежала подальше, чтобы увести от этого места обоих стражей.
- Я здесь по воле создателей! – воскликнула нимфея, показывая ключ Себеку, но тот спокойно покачал ужасной крокодиловой головой и направился к нарушительнице. – Ты ведь защитник богов и людей! – продолжала та, наполняя свои слова максимальной дозой умиротворения, на какую была способна. Этот дар был вручен нимфам, чтобы успокаивать самых непростых бестий, зачастую путающих процесс размножения с желанием истребления. Но ни Вероника не была нимфой, ни Себек не был простой бестией – зооморфный древний демон имел впечатляющую защиту от чар и ментальных воздействий, так что шансов сбить его с толку не было никаких.
Он махнул тонким посохом, и в нарушительницу направилась струя вязкой жидкости. Слишком сконцентрированная на попытке умиротворения, нимфея едва успела увернуться кувырком в сторону, а струя, ударившись о крышку саркофага, не стекла, а стала медленно сползать на пол.
- Ага! Поймать меня решил? – Вероника повернула голову немного вбок, так, чтобы и Себека из поля зрения не выпускать, и позицию Сага оценить. И вовремя – грифон как раз разогнался и подстраивался для прыжка из-под потолка метров пять высотой.
Но разве сравнима с его обычными жертвами резкость лесной попрыгуньи, тренировавшей реакцию с феями? Она ускользнула даже без переката – одним только удачным уклонением туловища. Саг грузновато приземлился, снеся одну из крышек. В это время Себек, словно не замечавший напарника, запустил уже не струю, а облако влаги, и вот от него пришлось не просто отпрыгивать, а падать на землю ничком, чувствуя спиной пролет тугих клейких капель.
Рано или поздно увернуться не выйдет… И что тогда?.. Нужно все-таки попробовать… Да!.. Нужно!..
* * *
Линдрос, лежа в саркофаге в отвратительнейшей компании мумии каймана, покрытого, кажется, хм… медом?.. ну, или чем-то с содержанием меда… В общем, лежа прямо на иссохшем каймане, Линдрос, кроме страха и отвращения, боролся с тремя желаниями. Стало страшно любопытно, что за великую ценность скрывала от него Вероника в своем рюкзачке, если учесть, что ключ остался при ней?.. Кроме этого, очень хотелось ослушаться приказа и попытаться отвлечь от отважной девчонки хотя бы одного уродца. Ну, и не попытаться понаблюдать за ее попыткой вытащить их задницы целыми из такой передряги – было просто невозможно… Второе и третье плут решил разыграть. Он без малейшей осторожности отодвинул крышку немного в сторону, положившись на волю богов: если этот звук привлечет внимание – выбегать и помогать, а если нет – то для начала понаблюдать, а там – по ситуации.
И потребовалось немало то ли терпения, то ли, чего уж там, страха, чтобы остаться внутри в первые минуты, нет, не боя, а охоты – охоты на его подружку. Саг разрезал воздух порхающими прыжками, каждый раз промахиваясь слишком мало, чтобы это внушало оптимизм. А Себек постоянно совершенствовал тактику, входя в охотничье упоение и искренне радуясь первому за страшно долгое время достойному оппоненту. Несколько струй влаги из его посоха осознанно растеклись по полу скользкой субстанцией, уже успев один раз едва не отправить Веронику в лапы грифону – левая нога поехала по полу, и только энергичный кувырок назад с подъемом на ноги через руки спас от смертоносного плена. Однако что толку от глухой обороны, если атакующие копили силы не один век?..
- Ну же! Где твое айкидо? – бормотал Линдрос, боря очередную волну желания выскочить, упирающуюся сейчас только в ценность вверенного ему подарка Гермесу. – Если их силищу использовать против них самих, то это самое то выйдет!..
Но нимфея не просто оборонялась. Здорово подготовив себя к некоей высшей осознанности каждого действия, она уже почти пришла к тому, чтобы делать несколько дел одновременно, не теряя концентрации на каждом. И продолжая уклоняться от атак обоих стражей, совершенно не синхронизирующих действия, Вероника буквально по пунктам расписывала алгоритм действий, требовавшихся для спасения, сводя их в единый поэтапный план.
1. Разозлить и сбить с толку.
- А вот и айкидо! – радостно хмыкнул Линдрос – грифон почти зацепил лапами вертлявую попрыгунью, но та вдруг не просто уклонилась, а, набравшись наглости, схватила ручонками лапы выше когтистых «кистей» и запустила грифона в сторону скомканным, суетливо хлопающим крыльями шариком. Со стороны эта катапульта смотрелось совершенно невероятно, хоть Линдрос и знал уже, что тут работает уже не столько чистое айкидо, сколько тот самый загадочный эфир.
- Хо-хо!.. А уж это точно эфир!.. – Вероника, делая двойное вращение вокруг оси, красивым движением рук подхватила на расстоянии облако клейкой влаги и, позволив ему сделать плавный полукруг, запустила в Себека, на добрых полминуты лишив боеспособности. Пока крокодилолицый страж смывал с себя слизь, Линдрос вспоминал жалобы Вероники, что телекинез, мол, ей удается только динамический, и о том, чтобы спокойной концентрацией ухватить какую-нибудь книгу на расстоянии – даже речи нет; только в движениях, желательно вращательных, и скорее, швырнуть, чем все же удачно раскружить эту условную книгу себе в руки. – И нафиг та книга, если можно такое вытворять!.. – с восторгом воскликнул Линдрос, глядя, как в следующем вращении расшалившаяся девчонка запустила в Сага увесистой крышкой саркофага, неплохо сминая крыло, правда, и наклоняясь на пару секунд отдышаться от чрезмерного веса снаряда.
2. Вывести стражей на встречную амплитуду действий.
Теперь в действиях агрессоров появилось больше ярости и предсказуемости: грифон, повредивший крыло, стал все чаще применять свой лотос, выпуская из него чересчур неспешную для Вероники струю горячего воздуха; Себек же как раз решил, что вязкие струи – слишком медлительны, и из его посоха раз за разом вылетал конус из тысяч мельчайших льдинок.
Вот и отлично!.. Вероника давно уже заметила, что стражи один другого по какой-то причине просто не видят, а значит, использовать их друг против друга будет еще проще, чем она думала во время самых первых поисков победной тактики.
Сочетая уже показанные нам умения, нимфея, наконец, вывела обоих стражей на одну линию.
3. А дальше импровизируем!.. Это было очень в духе Вероники: можно просчитать, но… интереснее ведь, если остается элемент непредсказуемости.
Струя льдинок не просто пронеслась мимо уклонившейся нимфеи, а направилась прямо в Сага, больно раня ему задние лапы. Себек не успел размахнуться посохом снова, как наглая девчонка подскочила прямо к нему, а когда крокодилья пасть лязгнула рядом со смуглым боком, руки сложились вместе, и из них вырвался оглушающий разряд тока. Правда, увлекшаяся своим спасительным превосходством в ловкости, Вероника едва не поплатилась за это. Решив максимально обозлить таким трюком еще и Сага, она удачно уклонилась от «дыхания пустыни» из его лотоса, зато подвернулась под когтистую лапу – та, даже угодив вскользь, хорошенько расцарапала ей правый бок и не дала обдать Сага приготовленной порцией заряженных частиц. А тут еще и Себек пришел в себя и разродился особенно широким конусом, часть льдинок из самого края которого таки прогулялась по бедру, добавляя бриджам отличную вентиляцию, но беря за это плату в виде доброй сотни крошечных ранок.
«Пора заканчивать этот танец», - решила Вероника, морщась от боли. Она притворилась, что ранена серьезнее, чем было, захромала и встала боком, подпуская приготовившихся к фаталити стражей поближе.
«Сейчас только верно просчитать их замахи… 3… 2... Ах, этот раньше!..», – из-за того, что Себек, решивший не отказывать себе в удовольствии пленить, а не убить достойную обидчицу, запустил струю слизи раньше, чем Саг подул из лотоса своей пустыней – пришлось отпрыгивать в сторону чуть шустрее, и хорошо, что организм привык к спонтанности, а не одному лишь ритму подсчетов. Нимфея вышла из прыжка-кувырка и резко обернулась: Себек покрывался испариной, его кожа трескалась, а огромный рот, отвернувшись, судорожно вдыхал воздух, пытаясь хоть через него компенсировать дикие потери влаги в обожающем ее организме. В свою очередь, Саг кружился по полу, словно муха в паутине – его хвост приклеился к задним лапам, к которым налипли и передние, пытавшиеся стряхнуть клейкое облако, окутавшее добрую половину туловища.
Вероника пробежалась глазами по саркофагам в поисках нужного. Но Линдрос и сам уже стряхивал крышку, вырываясь из укрытия.
- Бежим быстрее! – крикнула Вероника. – Это вряд ли надолго.
- Спрячемся в нашей камере? Или бежим дальше в поисках новой двери? – озвучил обдуманные в компании каймана варианты плут.
- Может быть, умчимся на моей спине в зал контроля? – крикнула нимфея и смутилась. Это была не ее мысль, как уже не в первый раз за этот длинный день. И, наконец-то, удалось увидеть автора этих мыслей: к ним длинными прыжками приближался внушительных размеров лев с породистым женским лицом.
- Твою монахиню… Это ж сфинкс… - вырвалось у Линдроса.
- Матриархат? – раздалось в голове не без иронии, пока глаза уже остановившейся подле них бестии оценивающе окидывали взглядом поле боя. Плут уловил нотку:
- Так тут… - он поднял оправдательный рюкзачок, теперь какой-то насмешливо маленький. – Вот терпеть не могу такие ситуации!.. – сплюнул Линдрос и сунул ценную ношу подбежавшей Веронике. – Твою ж… - осенило его. – Я ведь правильно понял, что тут ни хрена нет?! – вставил он руки в бока. Нимфея нежно обняла его:
- Неправильно!.. Здесь мой дневник, пыльца фей, лотос!.. – она одновременно с другом запрыгнула на спину Сфинкса, - и здравая оценка своих способностей.
- Хорошо держитесь? – спросил Сфинкс уже голосом, довольно приятным на слух, хоть и низковатым. И, получив в ответ утвердительные кивки, мягкими прыжками помчался мимо приходящих в себя стражей вглубь подземного царства мертвых. Или живых… Или… не разберешь, в общем…
Много вопросов, мало ответов и одно решение
Стражи остались далеко позади, а вскоре закончился и сам городок спящей зомби-фауны. Коридор, в который выскочили беглецы, делал поворот направо, и Сфинкс остановился:
- Вам под силу закрыть дверь печатью Тота?
- Ага, - Вероника спрыгнула со спины, сняла с крючочка на ремне свой обновленный «Сатирикон» и, вложив в слот, закрыла дверь в некрополь, облегченно выдохнув.
- Тебе они не по зубам? – запоздало парировал «матриархат» Линдрос. Сфинкс повернул к нему голову:
- Ты видел возможности их универсальных инструментов? Можешь оценить мою ловкость относительно ловкости Вероники? Способен оценить защиту Себека от ментальных атак – моего главного инструмента?
- Ты только вопросами говорить умеешь что ли? – судя по тону Линдроса, их отношения со Сфинксом особых перспектив не имели.
- Незнаком с мифами?
- Ну, зато теперь я знаю, кто родил первых торцев… Они тоже обожают отвечать вопросом на вопрос.
- Да!.. – осенило Веронику. – Все те подсказки сегодня… Да и не только сегодня – а всю неделю!.. Они все приходили в форме вопросов!..
- Столь одаренная, ты не отметила эту очевидность ранее?
- Нет!.. Представь себе!.. – посмеялась нимфея. – Я вообще не подумала, что остались еще сфинксы… Теперь чувствую себя дурочкой.
- Кто в таком случае он и большинство остальных?
- Слушай… - задумалась Вероника, - у меня столько вопросов… И в таком режиме мы будем очень долго на них отвечать… Есть способы обойти эту твою программу?..
- Ты имеешь в виду грамматические тонкости, позволяющие маскировать утверждения в вопросительной интонации и конструкции?
- Да.
- Ты плохо знакома с Тотом?
- Понятно… И за риторические вопросы не спрячешься, видимо.
- Тебе мало эвристических подсказок и намеков?
- Да нет… Смотря сколько у нас времени.
- Чем вы займетесь наверху через час-полтора?
- Ого!.. Так мало?
Сфинкс молчал.
- А ты не мог бы придумать вопросительную форму, заменяющую хотя бы «да» и «нет»?
- Ты плохо знакома с Тотом?
- Хи!.. Значит, нет… Только контекстуально, значит… Так, давай для начала…
- Для начала давай выясним: ты ведь баба? – Линдрос продолжал артачиться.
- Уместны ли вульгарности на нашем уровне знакомства?
- Ладно… Не обижайся… Ты – женщина? Самка?
- Достаточно лица? Или требуется демонстрация иных признаков?
- Упаси Зевс.
- Подожди, Линдрос. Есть вещи насущнее… Тем более что я тут вспомнила… На Синае я была знакома с одним существом. Он похож на тебя, но… Он мог говорить утвердительно. Просто тоже всегда намеками. Его называли Хаку-Таку. Ты слышала о нем?
- А ты об Иуде?
- Ого!.. Он у вас считается предателем? Жалко. Он милый… Он предал вас как вид? Сколько вас вообще? Чем вы занимаетесь? Можешь отвечать только на то, что получается вопросом. Просто о себе, о том, как вы помогаете нам – посылаете мысли на расстоянии?
- Можешь отправить мне словесно-ментальное сообщение?
- А-а. То есть принцип тот же, что и у меня с феями был.
- Ты не пробовала это на людях?
- Да я уже после Синая научилась… И людей вокруг не было почти. Философу посылала, но он игнорировал… Хм. Сейчас попробую…
Линдрос услышал в голове: «ты все делал правильно!» и благодарно закивал.
- Ух ты!.. А я, как дурочка, тебя по мастабам искала столько. Могли дистанционно сговориться… Но я просто как вбила еще с Философом, что не умею, так и… Спасибо, Сфинкс – уже как полезно все вышло. Я уже молчу про твои наводки на гипотезу о ковчеге.
- Видишь ли ты разницу между гипотезой и практически готовой теорией?
- Значит, все так и было?!. Ого. Надо будет все это осмыслить…
- Вы готовы увидеть своими глазами нечто еще?
- Да. Мы поедем туда или можем пойти?
Сфинкс подставила спину, угадав скрытый вопрос.
- Времени действительно мало, - вздохнула Вероника, усаживаясь. – Случилось что-то серьезное?
- Ты способна оценить сегодняшний бой как царапину о колючку по сравнению с битвой при Арбеле?
- Ого!.. Все настолько серьезно?!. Тогда поехали быстрее.
* * *
Обмануть программы, вложенные в сфинксов создателями, среди которых явно виднелась рука Гермеса, было практически нереально. По крайней мере, в условиях цейтнота, вызванного неведомой угрозой, надвигающейся из глубины подземного комплекса. Кое-где Сфинкс удавалось находить лазейку, когда довольно явное утверждение маскировалось под вопрос, но найти сравнительно универсальные формы, некий единый упрощающий алгоритм – было делом, достойным доброго месяца. Так что пришлось довольствоваться уже тем, что Сфинкс быстро сообразила давать подсказки с помощью конструкций: «знакомо ли тебе…», «ощущаешь разницу между…» и им подобных. Правда, работали эти конструкции только с обязательной добавкой какой-то конкретной информации, требующей от собеседника определенной эрудиции. Но так как с этим в нашем случае проблем не было – за десять минут пути удалось выведать немало интересного.
Так Вероника и Линдрос узнали примерно следующее. Сфинксов в Вендоре около двух десятков, и они живут в разных регионах, называя себя «озаряющими» их. Создавались они в рамках единой программы ковчега знаний и должны были помогать людям с озарениями научного характера, подталкивая развитие человечества. Необычный способ общения был защитой от возможных попыток деструктивных сил завладеть опасными знаниями, и поэтому сфинксы, с подачи Тота-Гермеса, стали играть роль своеобразного зеркала, лишь отражающего в нужном направлении свет личных знаний своего очного или дистанционного собеседника. Как пример, неудавшаяся попытка передать Веронике информацию об Огненной пустыне – вызвавшая обрыв связи из-за того, что Сфинкс пыталась импортировать те знания, фундамента для которых в самой Веронике пока еще нет…
Как сфинксы размножались – выяснить в подробностях не удалось , зато довелось узнать, что в их рядах попадались отступники, решившие пойти собственным путем. Таким был синайский сфинкс Хаку-Таку, направивший свою линию (именно линию, а не ветвь) независимо от общего плана и принципов. Таким был и заимевший мифологическую популярность торопыга, «озарявший» Беотию и уставший от груза миссии. Освобождение сфинксы получат в тот момент, когда коллегиально согласятся с фактом, что человек достиг уровня знаний создателей сфинксов, и вот беотийский выскочка начал торопить людей на пути к прогрессу. Надеясь, что угрозы и опасности подтолкнут человека к интеллектуальному рывку, сфинкс стал насылать болезни и нападать на путников. А когда местный активист Эдип осмелился бросить ему вызов, тот устроил проверку, по итогам которой сделал для себя вывод, что цель выполнена, и люди неслыханно умны, после чего и сиганул с обрыва… Другие сфинксы посчитали ответ на простенькую загадку: «утром на четырех, днем на двух, вечером на трех» – недостаточным подтверждением людской мудрости, и поступок беотийского коллеги осудили.
А вот Вероника наталкивает на мысль, что час пробил. Она поразила луксорскую Сфинкс уровнем мышления, ответила на ряд дистанционных загадок, и та решила показать ей очень важный барельеф. Правда, пояснить, что он означает, Сфинкс пока не может – потому и везет юную эрудитку и ее «просто человека-попутчика» к месту, где та сможет увидеть все, что нужно, и сделать собственный вывод.
И стоит поторопиться – имеющая некоторый доступ в самые разные участки древнего подземного комплекса, носящего название… НИЛ (научно-исследовательские лаборатории), Сфинкс обнаружила очень мощную чужеродную сигнатуру, приближающуюся со стороны Кровавых гор. После обрыва связи с Вероникой в зале озарения, требовалось время на ее восстановление, но как раз пришлось проверять, что за сила вторглась в НИЛ, и поэтому Сфинкс проворонила попадание своих ведомых в ловушку, приведшее к угрозе их жизням, одна из которых ценна... Запоздало обнаружив их уже в животном ковчеге-некрополе, Сфинкс, снова разрываясь между двух огней, постаралась прибежать так быстро, как могла, зато так и не определила, кто и зачем прорвался в подземелье. Поэтому, показав Веронике особое место под пирамидой Фалеса, она оперативно свяжется с самым старшим сфинксом (точнее, тоже сфинкс – ибо, кроме отступника Хаку-Таку, все они – самки), чтобы решить, как защищать главный артефакт Луксора, оставленный здесь на хранение богами.
* * *
Зал контроля не впечатлял ровно до того момента, как мультиключ вошел в хорошо знакомый слот. С помещением, представлявшим собой круглую комнату диаметром метров десять, ничего особенного не произошло, если не считать затухания осветительных кристаллов, только-только успевших было разгореться, реагируя на вход ключа еще в замок самой двери. Но Вероника, стоявшая на высоком постаменте, куда ее привела винтовая лесенка, обомлела, завороженная раскрывшейся перед ней виртуальной панорамой. Постамент стоял тылом близко к одной из стен, и в поле зрения стоявшего оказывался почти весь круг зала, одновременно заполняемого объемными светящимися в темноте проекциями многочисленных залов, в своей сумме и составлявших НИЛ.
Доступ к проекциям этой объемной панели управления, видимо, укладывался в близкую гиперборейцам концепцию синкретизма, сочетая технологии и чистую образность. Вставив вполне материальный артефакт в слот доступа, его хозяин оказывался в образном пространстве, которым мог управлять простыми мыслительными импульсами. В первую минуту голова буквально кружилась от изобилия объемных образов, послушно мельтешащих перед глазами, отражая хаос в голове растерявшейся нимфеи. Слабо знакомый с медитативной пустотой сознания человек, даже заполучив ключ Гермеса, вероятно, сошел бы от увиденного с ума, ну, или уж точно не смог бы захватить управление комплексом. Но Вероника к таким не относилась, поэтому сумела взять себя в руки, успокоить сознание и найти в себе точку равновесия, спасающую от безвольного серфинга по сотням мелькающих образов.
Важный момент при потере контроля над собой в глубокой медитации – найти почву под ногами, понять, где ты находишься.
- Я хочу видеть, где мы находимся, - сказала Вероника вслух, хоть достаточно было и мысли об этом. Но что делать, если ей нравилось именно говорить, а нам проще читать словесный диалог, а не обмен ментальными импульсами и образами?..
Снующие 3д-картинки разбежались, панорама стала приобретать стабильный вид, и из левого угла зала подплыла-увеличилась проекция зала контроля, в которой можно было даже разглядеть саму Веронику и Линдроса со Сфинкс, скромно оставшихся внизу.
- Ого!.. Объемная карта в реальном времени, - оценила нимфея восхищенно и задумалась. – Можно увидеть… - она решила закрепить схему управления на чем-то еще знакомом, - некрополь животных? Или, как он называ… ага… ясно… - называть его нужды не было – проекция реагировала даже на обрывок образа из собственной памяти управляющего. Кроме чисто визуального ряда в голову приходила и информация. Так, Вероника узнала, что та часть НИЛа называется Серафеумом, является, как и предполагалось, ковчегом фауны, а его стражи действительно не видят и не слышат друг друга, чтобы, в силу чрезмерно противоположной сути, не начать многовековую дуэль. Утоляя любопытство беглым изучением зала, в котором они едва не утонули, удалось также выяснить, что живая вода защищает не столько от входа демонов внутрь, сколько от выхода нежити наружу, а семь саркофагов верхней камеры служат панелью входа: семь иерофантов, ложась в саркофаги, могли заменить ключ, активируя проход вниз, пусть, кажется, так ни разу этим и не воспользовались за множество веков.
А вот вожделенный доступ к информации о таинственном барельефе получить не удалось. Вероника решила, что дело в потере концентрации, но нет: спонтанно выбранные залы из глубины НИЛа спокойно раскрыли свои жутковатые секреты, а зал с барельефом – упорно соскальзывал с фокуса сознания, приобретая красноватый оттенок и не предоставляя информации о себе.
- Как называется место, о котором мне следует знать? – свесилась Вероника к Сфинкс.
- А место встречи дорог?
- Хочу получить доступ к Перекрестку! – обратилась Вероника к системе контроля. Та ответила ей словесным же посланием:
- Для управления Перекрестком из данной точки – требуется активация еще тринадцатью ключами, согласно условиям Армагеддонского договора. Существует способ активации местной точки Перекрестка напрямую из портального зала. Предупреждение: способ чрезвычайно опасен и требует глубокой предварительной подготовки.
- Так. А зал с барельефом?
- Он является частью системы Перекресток.
- А если не управлять, а просто узнать, что это такое?
- Информация недоступна.
- Хорошо. Тогда что такое Армагеддонский договор?
- Информация загружается…
Армагеддонский договор (АрДо)
В 333-м году ЭБ боги Вендора осуществили назревавшее изменение в отношениях. На смену произвольному освоению земель пришло их закрепление за территориальными кланами. В результате собрания богов и заключения Армагеддонского договора, Вендор был разделен на 14 регионов, большинством из которых отныне управлял конкретный клан богов (некоторые регионы были отданы на откуп разрозненным группам богов, не имеющих высокого авторитета).
С помощью частичной перезагрузки Единого Энергополя, боги провели границы между регионами по линии астрального плана, дабы упорядочить энергетические процессы внутри регионов и обезопаситься от внезапного вторжения другого клана. С этого момента началась эра параллельного развития регионов и народов…
- Понятно… Что такое Единое Энергополе?
Единое Энергополе
Единое Энергополе – глобальное явление искусственного происхождения. Впервые создано титаном Кроносом при помощи объекта Уран в эпоху отсутствия классической хронологии (приблизительные подсчеты выводят интервал между 3300-3370-ми годами эры титанов). Впоследствии, в результате войн и катаклизмов, несколько раз подвергалось перезапуску, теряя базовую мощность. С середины первого тысячелетия эры титанов потеря мощности носит неуклонный характер. В связи с этим, ослабевают и могут исчезнуть эффекты, источником которых является Энергополе. Среди таких выделяют бессмертие богов и усиление связей между плотным и астральным планами (приводящее к существованию феномена любой оперативной и особенно элементальной магии).
- То есть Уран – это действительно не бог или титан?
Уран
Уран – это феномен внеземного происхождения. Принцип действия разглашен быть не может. Уран был ядром метеорита, врезавшегося в планету Земля во времена отсутствия хронологии (приблизительные подсчеты некорректны). Объект Уран сохранил цельность и послужил катализатором реализации широкого ряда масштабных проектов, однако некорректное использование его энергии привело к Большому Сдвигу (2010 год ЭТ), в результате чего земная кора была смещена, и Вендор оказался значительно севернее изначального расположения.
Впоследствии Уран был использован в интересах Тартарии, служа…
- Да!.. Что мне можно узнать о Тартарии?
Тартария
Цивилизация, существовавшая на территориях за полярным кругом в период с 2400-го года ЭТ до нулевого года смены эр. Ее кураторами являлись титаны, а столица носила название Гелиополис и располагалась на искусственном острове в сердце единой системы Тетрайланда (четырех естественных островов). Известная в остальном Вендоре как Гиперборея, Тартария активно участвовала в развитии коренных народов более южных земель, создав ряд колоний. Данный комплекс был создан силами гиперборейских специалистов, изучавших широкий спектр научных вопросов.
В результате внутреннего конфликта в нулевом году Гелиополис ушел под воду, причиной чего считается взрывной импульс Урана. Потеряв главный источник энергии, объект Северный Крест прекратил работу, что привело к стремительному замерзанию островов Тетрайланда и миграции жителей Тартарии на материк и более южные острова…
- А как…
Веронику перебила волна, пробежавшая под ногами, будто неподалеку произошел локальный сейсмический толчок. Она вспомнила, что время вообще-то ограничено… Жутко хотелось найти способ впитать в себя сразу все эти бесценные знания, содержавшиеся в базе данных панорамы, но раз Сфинкс настаивала на особой важности того, что было отсюда недоступно, то может быть, попробовать пробраться в упомянутое системой место?
- Ты можешь доставить нас в портальный зал? – спросила Вероника у Сфинкс и, вместо вопросительного ответа увидев подставленную спину, буквально съехала с лестницы вниз.
* * *
Метров за пятьдесят до огромных ворот, Сфинкс сбил с ног еще один толчок – куда более могучий, нежели предыдущий. На этот раз за толчком последовал едва уловимый дискомфортный звук, находившийся на грани слышимости и вызывавший то ли некоторую агрессию, то ли одно из ее проявлений: страх. Не садясь обратно, ребята пешком добежали до ворот, Вероника, чуточку поколебавшись, вставила ключ в пазы и спустя несколько секунд ошарашенно посмотрела на представшую глазам картину.
Здоровенный зал с куполообразной вершиной буйно подсвечивался снизу колеблющимся искристым «покрывалом» синего цвета. «Покрывало» было диаметром шагов в пятьдесят, отступало от земли на уровень колена, и… Дальше рассматривать эту искристую штуковину расхотелось, так как глаза выделили более насущный, хоть и менее завораживающий объект: целую толпу жутких существ. В их цветовой гамме доминировало красно-черное сочетание, линейка размеров шла от метровых малышей до пятиметровых великанов с горящими рогатыми головами. Общее количество боевых единиц пугающего отряда переваливало за сотню, а из дыры в одной из стен продолжали выходить новые и новые интервенты. Растерянно наблюдавшие за всем этим глаза упустили из виду момент, когда с похожего на недавно используемый пьедестала к любопытствующей троице сорвался высокий человек в мутно горящих темными цветами доспехах. Он, видимо, умел телепортироваться на короткие дистанции и в три «шага» съел расстояние, отделяющее его от ворот.
За пугающим черным шлемом-маской были видны только красные глаза.
- Я – Кортес, лорд Легиона, - подойдя почти вплотную, засмеялся тип жутковато низким голосом, словно подзвученным еще не изобретенным в Вендоре сабвуфером, и протянул руку ладонью вверх.
- Вероника… - еле выдохнула нимфея и, поборов себя, протянула свою, чуточку растерявшись от незнакомого типа приветствия. Хотя… Некоторым маленьким феям нравилось здороваться шлепком ладошек, и их растерянная наставница не нашла ничего лучше, как едва заметно хлопнуть ладошкой перчатку из, кажется, элементального воска. Лорда это позабавило. Он попытался сжать маленькую ладошку, но на рефлексах растерянность нимфеи не сказалась, и ее рука успела выскользнуть из элевоскового капкана. По очертаниям низких бровей в глазных прорезях маски было видно, что Кортес нахмурился, и только сейчас стало заметно, что он очень устало дышит:
- За неожиданную смелость и тот факт, что ты решила отдать мне ключ – я дарю тебе три минуты на побег, - послышалось из его невидимой трубы, заменявшей горло. Левая рука, кажется, сама потянулась отдать ключ, догадавшись, наконец, зачем протягивалась ладонь, но Вероника усилием воли одолела страх.
- Дашь минуту за смелость без ключа? – спросила она, чувствуя, как на коже сталкиваются и сливаются волны страха и решительности.
Кортес усмехнулся и сделал шаг вперед, но Вероника очень синхронно с этим отступила на ровно такую же дистанцию. Резкий рывок за руку Линдросом добавил к этому еще метра два. Вряд ли такого запаса хватало для продления жизни хотя бы на минуту, но тут свое слово сказала Сфинкс – Кортес вдруг схватился за голову и застонал от ярости, что-то болезненно бормоча. Сфинкс шустро подставила спину и помчалась в зал контроля, неся на себе переводящих дух напарников.
- Что ты с ним сделала? – спросила нимфея только через минуту.
- У тебя нет воспоминаний, способных сделать тебе больно?
- Гм... Кажется, скоро могут появиться… Что это было? Кто такие лорды? Что такое Легион? Речь ведь явно не о капитолийцах.
- Мне стоит сосредоточиться на поиске решений, а более удобную информацию ты получишь в зале контроля.
- Хорошо… Что?!. Почему ты не вопросом ответила?
- Протокол красной угрозы позволяет вести оперативные диалоги прямыми утверждениями во избежание разночтений и для увеличения времени обработки информации. На время действия протокола доступ к тайным знаниям во мне ограничен.
- Обалдеть… - проговорил Линдрос. – Скажите мне, что я обдолбался лотосом и лежу в Варгасе, а завтра Ночь Королевы Дионисий!..
* * *
- Ситуация такая, - доложила Сфинкс в зале контроля, закрытом изнутри на случай преследования. – Большой отряд дьяволов из Кровавых Гор через западные подземелья прорвался в портальный зал и активировал пирамиду.
- Зачем? – попыталась-таки юркнуть сквозь запреты Вероника. Но тщетно.
- Нет доступа… Есть основания считать, что активация пирамиды является побочным пунктом замысла, а главная цель отряда вторжения – артефакт в основании пирамиды Фалеса – в десяти метрах над портальным залом. Я связалась с хранителем артефакта и получила полномочия остановить отряд Легиона любой ценой, используя с твоей помощью любые ресурсы НИЛа.
- И каковы эти ресурсы?
- Защита включает в себя стандартные схемы долгосрочной охраны: големы, элементали, ловушки, блокировка проходов. Но основная защита находится во внешних периметрах, уже преодоленных Легионом – есть основания подозревать кого-то из жрецов в сговоре: если пробиться через периметр интервенты могли силой, то активация пирамиды требовала очень серьезной подготовки.
- То есть конкретно в этой области нормальной защиты уже нет?
- Ее в любом случае недостаточно для противостояния штурмовому отряду Легиона такого уровня.
- Бестолково как-то все тут у вас, - продолжал хмуриться Линдрос, пока Вероника, одним ухом слушая диалог, спешно изучала особенности НИЛа.
- А может кто-то забрать этот ваш артефакт сверху, пока Легион пробивается к нему снизу? – включилась она в обсуждение.
- Он находится в изолированной отовсюду, замурованной камере. Доступ туда – через сложную систему порталов, начинающуюся в дворцовом комплексе Луксора. Выдающаяся система защиты не позволит пройти большому отряду, а малые группы практически обречены. Однако недавняя связь со Сфинкс, озаряющей россыпь оазисов к востоку от Огненной пустыни, дала надежду. По ее данным, группа героев уже идет сюда то ли из Нартекса, то ли из Александрии. По отпечаткам информации, они – подопечные кого-то из богов. Одного зовут Мановар – он с Номадера, и сфинксам знаком. С ним – девушка-дэнсия.
- Леля!.. – воскликнула Вероника. – Ее зовут Леля!.. Я слышала их имена от Афродиты!.. Прости… Я перебила.
- Они никак не успевают добраться до артефакта раньше, чем Кортес сумеет пробить проход элевосковыми бурами. А при прямом столкновении – обречены. По крайней мере, если не ослабить штурмовой отряд.
- Вот!.. Я об этом и думала как раз… Но все очень печально получается – придется жертвовать... Этот артефакт и правда так важен, чтобы рисковать замечательными героями и ковчегом фауны?
- Артефакт называется «Книга Песка» и…
- Книга?.. Я согласна… Хотя прямо не знаю, конечно…
* * *
Колебания Вероники можно понять. Оперативно изучив Серафеум в панораме, она узнала, что мумии зверей не обязаны вести себя, словно растения, а способны слушать команды стражей. В то же время доступ в зал контроля давал возможность приказывать самим стражам. Спустив в Серафеум живую воду (мертвой действительно давно нет), можно поднять полчища зверей и направить их в портальный зал мешать Легиону долбить проход наверх… Главные минусы: не особенная сила мумий обычных зверей, а также спорная роль уничтожительницы, возможно, единственного ковчега фауны в Вендоре. Кто знает, вдруг мертвую воду удастся вернуть в подземный канал?
Сфинкс такой вариант показался нормальным, Линдрос тоже был не против увидеть, как две неприятные ему силы столкнутся между собой во главе с Кортесом и сладкой парочкой Саг-Себек. Но Веронике что-то (и сейчас уже точно не Сфинкс) подсказывало, что следует искать еще.
- Неужели не было предусмотрено никакой дополнительной защиты Книги Песка? – допрашивала она Сфинкс, потом билась головой о стену запрета доступа к портальному залу и снова лезла к мистической львице. – Сейчас-то ты можешь сказать, что не так с этим залом? Хотя бы почему туда нет доступа отсюда?
- Изменения в работу Зала внесены уже позже – в 333-м году.
- Ага!.. Значит, это как-то связано с этим вашим АрДо… Ладно… Так!.. Но должна же быть какая-то схема, или, как у вас называется, протокол, когда можно влиять на весь НИЛ в целом!..
- Существует протокол сброса! – сообщила Сфинкс. – Он полностью перезапустит системы НИЛа. Но это невыносимо опасный шаг. Все сегменты НИЛа, включая до сих пор автономно функционирующий лабиринт Отбора спиральных нитей – будут включены в сброс.
- Чем конкретно это опасно?.. Хотя подожди – я сама посмотрю в панораме.
Вероника погрузилась в виртуальную галерею, сосредоточившись на правой ее части. В синих глазах сквозняком дул ужас, заставляя рефлекторно жмуриться, хотя картинки кошмарных экспериментов богов и людей древности впивались в мозг, минуя зрение… Она медленно отошла от края пьедестала.
- Запускаем сброс, - сообщила она соратникам. Линдрос без труда уловил в нимфее шок:
- Что там такое? – спросил он нарочито легкомысленным тоном. – Если поднимусь – покажешь?
- Не стоит… Если увидишь это – Сфинкс будет потом слишком легко вызвать у тебя головную боль.
* * *
- Радуйтесь, зверушки, и ждите свою воду, - сообщила она обитателям Серафеума через панораму, не забыв дать стражам указание не покидать свою обитель. Они, конечно, могли помочь в бою, но вдруг куда больше пригодятся каким-нибудь потомкам, восстанавливающим фауну?.. Пусть сидят, в общем, да охраняют Серафеум – сброс распахнет все двери, и мало ли кто из кошмарных обитателей лабиринта Отбора спиральной нити, который и вызвал у нимфеи короткий, но глубокий шок, захочет побродить по некрополю фауны, сбивая крышки с саркофагов?..
Вероника в последний раз свесилась с поручня пьедестала.
- Сфинкс, - улыбнулась она. – Очень тебя прошу: береги себя!..
- Какой смысл? Уровень твоей мудрости позволяет нам завершить нашу миссию.
- Нет-нет!.. Вы очень нужны нам!.. Пожалуйста, оставайся здесь!.. Защищай лучше панораму, а не лезь в гущу боя. Сюда в любой момент могут нагрянуть дьяволы – они наверняка пошли по следу. А вдруг у них получится захватить контроль над системой?..
- Сброс не перезапускает систему. Ее можно заново создать вручную, но на это нужно время и огромные усилия, плюс желание воссоздать все это, а уж последнего я у тебя никак не вижу и, в целом, понимаю. По сути, это программа самоуничтожения НИЛа – смешивание всего, что в нем есть, с целью взаимной аннигиляции. Крайняя мера.
- Но почему этого не сделали раньше? Кому нужны эти бедолаги в лабиринте Отбора? Гидра – милашка рядом с этими чудищами. Но она хотя бы для охраны, а они бывают метрового роста. Зачем?.. А… Ты же все равно не можешь ответить…
- На это могу – локальные знания без запрета… Каждый вид – это сочетание элементов в спиральных нитях, существующих почти в любом живом творении природы. Знакомые тебе нимфы – способны смешивать нити так, чтобы сохранялась некая гармония. Но и то на каждое успешное творение приходится несколько неудачных… А боги искали способы смешивания видов, их совершенствования и усиления – и искусственным путем: с помощью различных катализаторов мутаций. И тут соотношение в десятки раз хуже, чем в полных гармонии нимфах… Не один век НИЛ был местом самых сложных экспериментов, в том числе, совершенно не связанных с нитями, но почти всегда очень смелых и опасных – потому и проходило все под землей, в запутанной системе лабиринта, из которого даже в случае худших сбоев – никто не выберется. Затем почти все прекратилось, но одну зону все же оставили функционировать. Боги в свое время жаловались, что им не хватает времени для изучения долгосрочной динамики. Вот и решили оставить лабиринты Отбора, чтобы за века существования в разделенной порталами и сложными коридорами экосистеме – виды эволюционировали и совершенствовали способности выживания.
- И снова: зачем?
- Я не могу оценивать – только констатировать. Во время катаклизмов древности гибло много живых видов, и, возможно, боги хотели создать особенно живучие. Либо использовать объекты из НИЛа как доноров особенно полезных фрагментов спиральных нитей для уже существующих видов. Почти у каждого вида есть уникальная особенность: выработанная конкуренцией способность, и боги пытались выращивать такие изюминки. А повышая порог выживаемости и создавая условия чуть ли не свободного скрещивания видов с помощью сложных катализаторов, надеялись, что эти изюминки будут еще более мощными и очень пригодятся гармоничным видам с поверхности… После того как боги начали массово засыпать – НИЛ перестал им быть интересен. Так что ни я, ни хранитель артефакта – альфа-сфинкс – не имеем логичных возражений против сброса.
- Ясно… Ну что… Я готова. Пока в дверь не начали ломиться милые дяденьки, хватающие за руки, нужно запускать сброс.
- Когда все начнется – сохраняй покой в душе. Я попытаюсь призвать Аксекса – чтобы он донес вас максимально далеко отсюда и поближе к выходу. Я буду следить за вами и подсвечивать попутные порталы оранжевым светом. Один из порталов должен будет вывести вас в храм Озарения, после чего я закрою его и помогу протянуть время до прибытия героев.
- Спасибо тебе, Сфинкс.
- Спасибо тебе, Вероника. Вам… - добавила она, снисходительно посмотрев на Линдроса. Тот хлопнул львицу по плечу:
- Береги себя, котяра. Поверь, большинство нас там – такие, как я, а не она... Так что… буду ждать от тебя пикантных вопросиков…
Сфинкс легонько шлепнула плута хвостом.
- Активирую программу полного сброса, - раздалось наверху, и тихий шепот добавил. – Прости, НИЛ…
Вверх и ввысь
Почему выбор Сфинкса пал на Аксекса – очень скоро стало понятно. Эта облегченная версия грифона, у которой от льва было только туловище, но не лапы, оказалась не только чертовски быстра, но еще и очень маневренна. И последнее играло куда большую роль в условиях безумного хаоса, воцарившегося в НИЛе после большого сброса.
Все внутренние двери распахнулись, а система портальных сообщений, состоящая из нескольких сотен пространственных червоточин, стала пульсировать в темпе новогодних огоньков. Запуская программу сброса, Вероника, как и планировалось, постаралась успеть направить часть порталов как можно ближе к занятому демонами залу. Но в этом, честно сказать, особой необходимости и не было – активированный Кортесом большой портал-покрывало так сильно искажал вокруг себя пространство, что притягивал и локальные порталы, из которых периодически выскакивали обитатели лабиринта Отбора. Приученные к необходимости бить только первыми – они, перед тем как стать жертвой могучих штурмовиков, успевали хорошенько тяпнуть одного-другого дьявола. С учетом способности Сфинкс воздействовать на умы и волю дистанционно, можно было не сомневаться, что, синхронизировав действия мутантов, львица сумеет изрядно потрепать отряд Кортеса и протянуть драгоценное время до прибытия заочно знакомых Веронике героев.
Но пока Сфинкс была занята поддержкой убегающих из этого ада людей. Она дистанционно следила за маршрутом Аксекса, подсвечивала нужные порталы оранжевым отблеском и давала летуну дистанционный пинок-подсказку, если тот, уворачиваясь от зубов очередного трехрукого акуло-суслика, дубины верблюдо-гиббона и навозных снарядов слоно-скарабея, запускаемых покрытым хитином хоботом – промахивался мимо спасительной червоточины.
Каждый проход через портал ослаблял всю троицу, и если Линдрос просто все тяжелее дышал, а Вероника теряла ясность ума, то Аксексу, обычно обитавшему не в лабиринте Отбора, а в центральных залах, и потому к порталам адаптации также не имевшему, становилось все труднее даже просто взмахивать крыльями, не то, что уворачиваться от атак кошмарных гибридов.
Наконец, раздвоенный язык огромной лягушки со змеиной чешуей сбил с Аксекса его пассажиров, а самого отправил в нокдаун – для пасти монстра он был очень уж велик, поэтому лягушка и сосредоточилась на добыче поменьше. Портальная слабость лишала Веронику возможности использовать свои мистические навыки, вроде умиротворения или разряда, ключ-рогатка после сброса заблокировался в панели управления, так что уповать пришлось на ловкость да проблески эфирных волн, на которые сил еще хватало.
- Не стой за мной! – прикрикнула Вероника плуту. – Увернусь – тебя подхватит. Лучше двигайся медленно в сторонке – она на резкие движения реагирует.
Нимфея дважды перехватывала на излете выброшенный язык, но тот был слишком резким, чтобы эфирной волной направить его в какую-нибудь щель.
- Кидай нож в воздух на счет три!..
- Ага!
- Раз… Ай!.. – Вероника еле увернулась от мерзкого раздвоенного «сачка». – Раз... Два… Три!..
Линдрос не без сожаления подкинул свой удобный нож, Вероника сделала аж тройное вращение, и, раскрутив в нем нож, с кошмарным ускорением запустила его монстру прямо в основание языка.
- Почему не в глаз?! – рассердился Линдрос.
- Я просто хочу, чтобы она отстала, а не убивать живое существо!
- Неженка!.. – он присмотрелся к мелко запрыгавшей лягушке. – Хотя и ювелирка… - нож полоснул основание языка, лишив его резкости, и теперь монстр мог разве что затоптать гостей. Но тут выяснилось, что невнятный прыжок на полметра – это уже почти рекорд для не особо удачного гибрида, так что было время растолкать Аксекса и пешком уйти в портал – благо там оказалась сравнительно тихая зона, населенная агрессивными, но слишком мелкими существами, в которых не получилось угадать сходства ни с кем из известных животных.
* * *
Вновь замельтешили мрачные залы древней подземной лаборатории. Отдохнувший Аксекс пронес пассажиров еще через пять или шесть порталов, пока, наконец, подсвеченная оранжевым синяя круглая дымка не оказалась размером с арфу.
- Дальше, похоже, сами, - обняла Аксекса Вероника. – Отсидись здесь – последний портал тоже не был особо большим, и вряд ли для тебя опасен тот, кто в него пройдет.
Грифон отрицательно покачал головой, и Вероника обняла его еще раз.
* * *
Все случилось в тот момент, когда показалось, что трудности остались позади…
Три портала прошли без боя – эти лаборатории, судя по всему, служили каким-то иным замыслам, нежели генетические эксперименты. Линдрос даже прихватил несколько небольших кристаллов и камней неизвестной ни ему, ни Веронике породы.
Четвертая же зала оказалась воплощением изощренных фантазий богатого мизантропа. Ну, или кто знает, может быть, именно здесь две тысячи лет назад боги опробовали первые в Вендоре механические ловушки… А затем, и все остальные – очень уж коварными оказались некоторые из них. И это несмотря на то, что успех любой ловушки процентов на 70 зависит от эффекта неожиданности, в этом их рассаднике, разумеется, недостижимого. Линдрос первым заметил отверстия для копий в полу, Вероника нашла растяжку, активирующую эти копья, и понеслось… Вращающиеся ржавые донельзя лезвия, настолько полно закрывающие проход, что преодолеть их можно было только прыгая непосредственно по ним, синхронизируя свою скорость с их медленным, слава богам, движением. Скрипучие топоры, давно застрявшие в проеме, в котором они когда-то носились перпендикулярно проходу, а теперь пытающиеся выбраться из ловушки ржавчины, повинуясь вновь запущенным при сбросе механизмам. Коварный плотик, который должен был опустить незадачливых визитеров в кислоту, но, оказалось, просто покатавший их по давным-давно пустому бассейну… С учетом ловкости и опыта исследователей, этот зал был не столько угрозой, сколько экскурсией в древний музей первых изысков то ли защитной, то ли агрессивной фантазии.
- Не хочу думать, на ком опробовались эти модели, - поеживалась Вероника. Линдрос смотрел на вещи жестче:
- Думаю, на аборигенах. Развитые гиперборейцы-колонисты несли дикарям просвещение, а взамен приглашали их на свои опыты. А потом легли в гробы, позвали птицу-лотоса себя засушить и обмазать медом, чтобы когда-нибудь вернуться и продолжить опыты уже над нами.
- После увиденного сегодня, твоя версия не кажется мне шуткой. С другой стороны, все мы – часть большого круговорота. А прогресс, наверное, требует жертв и сложных решений.
- О-о. Вряд ли стоило ждать иных рассуждений от ставленницы богов.
- Не кипятись. Я просто пытаюсь упаковать то, что узнала. Хотя без серии медитаций это просто невозможно – все это из тех вещей, что одним умом принять сложно.
- Ну так сделай мисоги в бассейне, в котором аборигенов топили в кислоте. Наполнись гармонией умиротворения и веры в мудрость замысла богов.
- Ты судишь с позиции отдельного человека, а боги – с позиции народов. Для них жертва сотни в пользу развития сотни тысяч – допустима. Потому что у них попросту другие задачи.
- А как судишь ты?
- Я сужу с позиции человека, готового стать жертвой для общего развития. Я ведь знаю, что ничего не теряю с позиции вечности.
- Ну, это ты веришь в кучу жизней и Большой цветок. А представь, что жизнь – лишь одна. И вот тогда ты готова ей пожертвовать? Или, если сложно, готова ли ты пожертвовать всей своей накопившей знаний душой ради чего-то важного?
- Мне хочется сказать «да», но я пока не уверена. Это про второе, разумеется. Ибо в первой модели просто нет никакого смысла. И тогда я тем более готова жертвовать, ведь совершенно неважно, когда и как я умру, раз все равно умру бесследно.
- Но умереть, добившись благ детям и потомкам.
- Которые тоже умрут?
- Хм… Ну, тогда чтобы успеть получить от жизни побольше ярких радостей.
- Зачем?
- Ну… А что еще делать?
- Радоваться вдоху.
- О! Поверь, это я…
Что-то неприятно скрипнуло под ногой… или ногами… Они давно уже миновали череду ловушек и подходили к выходу из зала, совершенно не ожидая встретить здесь запоздалый привет от древних экспериментаторов… Это была очень простая ловушка: банальная нажимная пластина, встроенная в плитку пола. Но эта простота составляла лишь 30% опасности, зато остальные 70 сработали на все сто…
Опытный глаз авантюриста успел высмотреть впереди россыпь мелких отверстий в стенах с двух сторон от выхода. Первой, чисто инстинктивной реакцией, за которую иногда чересчур сурово винят водителей, подставляющих под удар пассажира справа – было спрятаться. Линдрос сделал шаг в сторону Вероники, его руки подвинули ее перед собой, но тут же в голове что-то вспыхнуло, и плут, сделав еще пол оборота, увел свою «подушку безопасности» от дверей, прикрыв спиной от трех десятков дротиков. Размером с иголку, они не могли причинить ему особого вреда, если бы по ним сегодня не прокатилась струя из генератора яда – дивного изобретения выдающегося гиперборейского инженера, нашедшего способ уберечь сакральные места на многие века вперед. Всего лишь струйка воды в рассадник ядовитой плесени, и все это, побурлив и смешавшись – отправляется в полость с дротиками. А плесень живет дальше, готовая поделиться своей ядовитой сутью с новой водой, когда бы та ни прыснула. Хватило бы дротиков, а яд мы всегда дадим!..
* * *
Линдрос лежал у выхода из зала, а Вероника сидела перед ним, обхватив ладонь своими. Киацу только сняла боль, но беотийский лев отчетливо чувствовал, как быстро замораживаются все процессы внутри, а потому попросил не суетиться в тщетных попытках его спасти, и пережить этот момент как добротную медитацию, которым он так и не научился.
Беотиец вообще держался молодцом.
- Расхититель гробниц умрет в самой крутой из них, - усмехнулся он, вспоминая свой спор еще наверху. – Вполне логично, чо…
Вероника ласково смотрела в непривычно ясные глаза:
- Ты готов даже умереть здесь, чтобы доказать мне, что пирамида – это именно гробница?.. – нимфея всхлипнула. – Она стала ею только теперь!..
- Хорош ныть. Я вдоволь надышался, познакомился с девкой-львицей, увидел, как крокодил жучит грифона, или наоборот… пофиг… Замечательный день, чтобы умереть.
- Может, тебе лотоса?.. – Вероника потянулась к рюкзачку. – А то просил-просил, а я…
- Не… Сейчас хочется поймать остатки именно земного. А напорхаюсь я уже там. Как там? Большой цветок?.. Ха-ха. Есть же пацаны-феи?
- Вообще да, просто редко очень и не везде… У нас не было.
- Если появится – ты знаешь, как его зовут…
Линдрос уловил в глазах Вероники прилив нежности.
- И вот не вздумай целовать!.. – с деланой суровостью приказал он. – Проворонила момент, а теперь нечего... – добавил чуть тише. – Тебе еще не раз это делать, и не хочу, чтобы ты в такие счастливые моменты даже изредка вспоминала полудохлого меня… - Линдрос улыбнулся, кажется, еще глубже прочувствовав, какого уровня кайфа себя лишал, всю жизнь предпочитая легкие удовольствия глубоким радостям, которые, оказывается, способен дарить организм в благодарность за ощущение собственного благородства.
На волне этого понимания Линдрос сделал еще один выбор в пользу непривычного вкуса духовной радости. У него уже добрую минуту фоном висела мысль надавить зачем-то на чувство вины – намекнуть мелкой всезнайке, что это она наступила на ловушку. Может, это были отголоски не вполне обоснованных упреков перед роковой плиткой, когда в ее лице он спорил с презирающими отдельную жизнь богами, но вот мелькнуло вдруг такое желание. Ее совестливость могла бы окатить его хотя бы прощальной волной. А если «там», как она и говорила, что-то есть то его душе такой источник еще не раз бы мог пригодиться в странствиях по унылому Аиду, в который, вопреки надеждам на дивный Вечный Мир, верилось по привычке все же больше… Но ответная волна вымыла это мелочное выдавливание энергетической подачки. Ни к чему ей угрызения совести!.. Порхает, как фея, значит, это для чего-то нужно, чтобы порхала. Вдруг совесть ей летать помешает?..
- Кстати, Ник… - шепнул Линдрос, хрипя от действительно окатившей его волны довольства собой и умиления собственным благородством. – На пластину – я наступил.
- Я з… - Вероника приобняла вора, уловив суть происходящих процессов внутри его сознания. – В смысле, мы оба, кажется, наступили…
- Нет. Я четко чувствовал, как именно под моим весом уходит плитка.
Вероника это прекрасно знала – ее ножка как раз проваливалась в уже убегающую пустоту. Но какая разница, по большому счету…
- Могу сказать точно: одна я с этой прогулки не выбралась бы живой.
- Хорошо все-таки, что вмешался хомячок? – вспомнил Линдрос их спор о маленьких людях и их мелких радостях.
Вероника хотела сказать, что Линдрос снова все перекособочил: что пользу он миру принес как раз тогда, когда перестал быть хомячком, и веди он себя как типичный мародер с мелочными выгодами, то был бы жив-здоров в ущерб обществу в целом, ведь кто знает, какие угрозы сможет предотвратить Вероника теперь – узнав столько нового и важного… Многое хотелось сказать, но вник бы сейчас в смысл ее слов этот тающий фей?.. Вероника быстро покивала головкой:
- Очень хорошо… – она, изо всех сил поджимая губки и удерживая в себе слезы, приблизила глаза к уже заволакивающимся дымкой глазам и волевым усилием подавила внутреннее хныканье, желая дать напоследок своему первому другу большого мира максимально энергичное прощальное напутствие. – Ты – молодец! Феспийский хомяк с сердцем льва… Ты сыграл свою роль так, что тебе сейчас на небе хлопают боги… Запомни: ТЫ. БЫЛ. НУЖЕН. ЭТОМУ. МИРУ!..
Линдрос молчал и не дышал. Прощальная бодрость в Веронике разом растаяла, и нимфея, через которую прошло больше тысячи поколений невероятно милых пикси, еще полчаса проплакала, не вставая с места, прощаясь с этим большим феем, который в ее жизни тоже занял какие-то две недели, но почему-то оставил неожиданно больший след, нежели мог бы оставить разжалованный судьбой до вора расхититель гробниц.
В голове продолжали прокручиваться моменты их совместных приключений, споры, болтовня, шутки… И воспоминание об одном из таких моментов, связанном с шутливым планом спасения из Серафеума, кружилось все настойчивее, что любопытно, все время норовя принять вопросительную форму. Вероника отгоняла эти намеки, все сильнее входя в медитативное состояние, в котором гармония мира вновь казалась ей незыблемой вопреки всем локальным горечам. «Круговорот»… - как бы говорила каждая ее клеточка, мысленно опущенная в тандэн, а затем с осознанием гармонии и единства всего сущего возвращающаяся на свое место.
Она сделала несколько шагов по направлению к двери зала, за которой, скорее всего, ожидал очередной портал. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Вероника обернулась и в последний раз посмотрела на Линдроса, которого посадила в каменное кресло, возможно, принадлежавшее его нечаянному убийце. Засушенный цветок лотоса торчал в его кармашке – последний подарок от сверкнувшей в его жизни недосягаемой и близкой богини-феи, которую можно шлепнуть по ягодице…
- Мне кажется, ты все-таки не насытился лотосом, - сказала она Линдросу, глядя на сухой цветок…
* * *
Часа через полтора Вероника вышла из портала, который, судя по всему, и наградил барельеф в тайном зале храма Озарения фиолетовыми разводами-отпечатками. Этот портал, как и три предыдущих, один из которых открылся возле Серафеума, уже не был подсвечен оранжевым, вызывая чувство тревоги за Сфинкс.
Желая чуточку привести в порядок растрепанные чувства перед выходом наружу, нимфея открыла дневничок и сделала запись, фиксируя полученные в панораме данные.
Легион
Все угрозы и опасности, с которыми может столкнуться искатель приключений, меркнут перед встречей с Легионом. Нет, в локальной стычке десятки видов могучих монстров, демонов или драконов окажутся опаснее стандартной группы Легионеров. Однако считаться помехой Легиона – куда более суровое наказание, нежели статус врага любого мрачного одиночки.
Но не стоит считать Легион армией демонических големов. Во многих свидетельствах говорится, что лорды Легиона, как и их командиры – шестеро архидьяволов, подчиняющихся напрямую владыке тьмы Люциферу – борются больше за свои интересы и идут на поводу у личных амбиций. Проще говоря, отдельные ветки Легиона сплочены, но между собой очень даже грызутся за право услышать похвалу всесильного Люцифера.
Легион – многолик. На службе у замысла Люцифера находятся коварные интриганы, утонченные аристократы, грубые солдафоны и кровожадные маньяки. А шестеро архидьяволов – в прошлом очень заметные фигуры, среди которых называют четверых богов, одного титана и одного дракона.
Насколько известно, к началу моего путешествия в большом мире силы Легиона на плотном плане Вендора изрядно уступают более конструктивным силам. Но, во-первых, интригами и системной работой на тонких планах Легионеры отлично сталкивают лбами и государства, и организации, и ордены, а во-вторых, на астральном плане мощь Легиона многократно больше любых конструктивных сил Вендора. К счастью, живем мы все же на плотном плане, но кто знает, что может придумать Легион? Вдруг Рагнарек из северных мифов и Апокалипсис из восточных – имеют почву под ногами?
Закрыв дневник, она пошла к выходу, не заметив не только того, что ахейские буквы на входе в тайную комнату исчезли бесследно, но и упустив из виду некоторые перемены на барельефе. Один из кружочков, условно принятых ею за атом в структуре кристалла, вместо спокойной черноты мягко светился красным цветом…
* * *
- Вот она! – заорал Феодомар, стоявший с факелом в руках в окружении приспешников. В Луксоре всю ночь было, мягко говоря, неспокойно. И причина на то имелась очень даже внятная. Из вершины пирамиды Фалеса в небо вонзался яркий красноватый луч, а по окрестностям шел неприятный низкочастотный гул, граничащий с инфразвуком. Возбужденные жрецы и философы наперебой предлагали версии произошедшего, никто из них и близко не подошел к истинному положению дел, зато все популярнее становились обвинения признанного светоча науки, утверждавшего, что всему причиной – злобная ведьма, сначала применившая в Храме Истины свои мерзкие чары, а затем спустившаяся обманом в Храм Сфинкса, чтобы устроить диверсию с лучом и гулом.
Встретить ее, честно говоря, не ожидали, уверенные, что уйти ведьма могла и другим путем. Поэтому, когда расстроенная девчонка вышла из-под лапы каменного монстра, сначала воцарилась тишина. Но стоило прервать ее полному ненависти окрику Феодомара, как и остальные загудели.
- Хватай ее!
- Держи ведьму!..
Вероника устало посмотрела на Феодомара, стоящего впереди теснящей ее к Сфинксу толпы с факелами.
- Ты ждал меня, чтобы рассказать, как тысячи рабочих годами включали этот луч? – улыбнулась она обезоруживающе. Светило опешил.
- Да ты… Да я… - забулькал он, в ярости от того, что даже в этой нервной толпе малолетней ведьме удалось вызвать с трудом сдерживаемые смешки.
- Я от всего сердца прошу вас пропустить меня и не идти внутрь, - сказала Вероника, не владевшая, к сожалению, массовым умиротворением. – Внутри пирамиды сейчас идет жуткий бой, но вам в него вмешиваться слишком опасно.
- Да она угрожает нам!.. – воскликнул кто-то из жрецов, и мужики доблестно бросились вперед…
* * *
Восстановленные в храме Озарения силы оказались очень кстати. С эфирным айкидо этой ночью познакомилось десятка два возбужденных активистов. Двум жрецам, пытавшимся бить на поражение стальными хописами, пришлось показать, как хорошо металл пропускает ток. Факел, захваченный телекинезом, отогнал линчевателей на несколько метров от вращающейся ведьмы… Но к месту стягивались новые недовольные, сбегалась стража, и Вероника обдумывала, что ей выбрать: резкий побег с попыткой применения маскировки или эвакуация обратно в храм Озарения с надеждой, что черная комната снова откроется?..
Сомнения развеял стук копыт. Колесница с разбега выскочила прямо к сфинксу, отгоняя ближайших к Веронике мужланов и не боясь все еще танцующего факела.
- Садись скорее! – крикнул Отэктей, Вероника запрыгнула в колесницу, и кони помчали ее прочь с Луксора – вглубь города.
* * *
До нас донеслись лишь обрывки фраз, которыми обменивались беглецы. После теплой благодарности настало время сжатых тезисов, большинство из которых принадлежало Веронике, громко рассказывающей что-то пытливому, но тихоголосому рабу, с презрительного попустительства Феодомара прочитавшему большинство книг в его библиотеке.
- …там просто нечто ужасное!.. Тысячи и тысячи гробниц. Почему вся эта страна – один сплошной некрополь? Если все пойдет такими темпами, то вся планета превратится в некрополь, обслуживающий миллионы мумий, чьи души в это время блуждают в тонких планах и видят обрывки снов, кажущихся им реальностью…
- …Насколько знаю, твое имя бермудское. Ты из Рио?.. Вот негодяи… Мальчиком в плен и в рабство?..
- …столкнулись с такой силой, что самим теперь вряд ли справиться. В Александрии или Нартексе нужно будет перехватить группу героев, которые ищут важные артефакты для богов.
- …«Мисс-Вендор»? Да что мне там делать?.. Там будут интересные люди со всего Вендора?.. Хм… Когда, говоришь?
Подъезжая к месту, заранее намеченному Отэктеем, Вероника немного потяжелела, словно выпустив пар острых эмоций и снова столкнувшись с еще не пережитыми вязкими печалями, среди которых явно выделялась одна.
- Я не знаю, смогу ли я сюда вернуться, Отэктей, - говорила она. – Не знаю, сможешь ли ты… Но кто-то должен будет решить дела с некрополями. И Серафеумом… Будет очень здорово, если кто-то сумеет найти мертвую воду… Очень…
- Мне почему-то кажется, я понимаю, о чем ты… - с трогательной проникновенностью ответил раб.
* * *
- …Эту рабыню следует доставить в Александрию! – совершенно другим тоном скомандовал он двум охранникам личного воздушного шара Феодомара – редкого и весьма дорогого удовольствия. Отэктея знали как послушного раба с широкими полномочиями, Феодомара – как глубокого почитателя древней александрийской традиции работорговли. Вероникин наряд был настолько истрепан в подземельях Луксора, что никакая аура нимфы не мешала принять ее за рабыню… Одним словом, не было ни единого повода не верить.
Другое дело, что расслабляющей небесная прогулка быть не обещала – оба охранника, разумеется, летели бы вместе с Вероникой и Отэктеем до Александрии, где уже можно было попробовать от них ускользнуть…
Хуже, что, когда шар стал отрываться от земли, погоня все-таки нагнала беглецов.
- Стоять! – бесновался Феодомар. – Стоять, сволочи!..
До того, как охранники сориентировались, выхватили ятаганы и попытались сбросить вниз веревку, Отэктей обернулся на Веронику, с силой обнял обоих здоровяков и вместе с ними выскочил из гондолы…
Слезы брызнули из растревоженных сегодня глаз Вероники.
- Зачем?! – крикнула она отчаянно, свесившись вниз и едва не вываливаясь из резко взметнувшейся вверх корзины.
Высота падения не была смертельной – так, перелом или вывих руки, кажется… Придется немного помучиться на каторге, куда, конечно же, отправят за такую дерзость. Могли бы и к смерти приговорить, но нет – сейчас на строительстве пирамиды Левия каждый человек – подспорье… Да и в тот момент Отэктею было совершенно точно плевать на будущее. Он вспоминал, как играли на ветру волосы Вероники, обдавая его дивным ароматом… И сейчас, лежа на спине, он смотрел ввысь и видел их даже тогда, когда они улетели совсем высоко – почти к звездам.
- Когда-нибудь я назову в вашу честь созвездие!.. – крикнул раб, переставший быть таковым в глазах Вселенной... И его история только начиналась…
* * *
Вероника же, летя на воздушном шаре в Александрию (о, ей еще придется неплохо повозиться с горелкой и балластом, чтобы миновать Огненную пустыню и не перелететь через побережье аж на Бермуды!), ловила всем телом потоки утреннего воздуха, стремительно поднимаясь ввысь, кажется, во всех смыслах. Словно фея, она вдохнула этот день так, как нельзя это сделать и с тысячей книг под рукой… Словно высшая фея, потеряла трех милых друзей-однодневок и должна была принять это как часть круговорота жизни, чтобы сохранить ту силу, которая и делала ее нимфеей, способной решать судьбы целых полянок. Судьба полянки под названием Вендор еще не повисла на волоске, но была к этому близка. Так что следовало взять себя в руки и отдаться векторам ветра, кажется, знающим куда дуть, если им не мешать во всю силу собственного упрямства…
Хм… Или не трех? Вероника, почти растворившись в обдувающем ее воздухе, вдруг услышала в голове: «Ты же понимаешь, что я позабочусь о них?». Она всхлипнула от радости, и уронила счастливую слезинку, подхваченную ветром и унесенную за борт гондолы. И раньше, чем та упадет на землю, нимфея подумает, что, может, даже не двух, раз уж это пообещала такая чудная озарялка. Глядишь, и ни одного, что уж там…
Апокалипсис
Невидимый с земли Сизиф в очередной раз катил свое солнце на вершину неба, приближаясь к моменту, когда огненный шар, не успев, как следует, зафиксировать зенит, начнет скатываться обратно, и лишь усилия тормозящего его Сизифа позволят делать это хотя бы с той же скоростью, что и при подъеме. Однажды давным-давно Сизиф не успел перепрыгнуть солнце и подставить крепкие руки, светило кубарем скатилось с небесной горы, да так бултыхнулось в море, что оно смыло берега, многие из которых останутся в его власти, пусть часть их и сможет приходить в гости к матери-земле во время отливов…
Дотошный историограф, фольклорист-полиглот с богатой фантазией и храбрый исследователь самых густых лесов Картахены сидели на палубе триремы и размышляли о своих недавних трофеях. Всех троих звали Амитола, и все трое, собственно, являлись одним человеком, удивляя редких приятелей своей уживчивостью. Секрет же ее таился в строгом чередовании администраторских прав на личность Амитолы – как будто три разных сущности, запертых в одном теле, действительно сумели договориться между собой. Этот договор не особо спасал от справедливых подозрений в шизофрении при долгосрочных отношениях, зато позволял Амитоле не пугать непредсказуемостью при краткосрочных. В такой ситуации оптимальным выбором был путь странника, и нет ничего удивительного, что лет с семнадцати необычный парнишка старался не задерживаться надолго в одном месте, а приятельствовал лишь с теми, кто в раннем детстве успел оценить его положительные качества раньше, нежели испугаться наличия разных граней. По-настоящему же глубокие отношения связывали его и вовсе только с наставником – выдающимся интеллектуалом Хорхе, по праву слывшим настолько повернутым на знаниях чудаком, что на его фоне Амитола казался очень даже адекватным парнем.
Амитола как раз готовился отплыть из Картахены на материк, чтобы порадовать престарелого учителя порцией новых легенд и мифов, коими удалось разжиться за время последних блужданий по острову. Насканские племена, живущие в глубине Картахены, чужаков воспринимали как корм алтарей, так что особенности их специфической культуры были окружены вакуумом отчуждения. Знания о насканцах базировались только на путаных (и предсказуемо негативных) воспоминаниях эмигрантов, сбежавших на более мирный берег Патагонии, да на записях этнографов Гамилькара, которому, благодаря мощи армии, пару десятилетий назад удалось прогуляться до самого сердца Наскании: грандиозного древнего комплекса Теночтитлан. Но и Хорхе, и его ученику, имевшим как раз картахенские корни, этих крупиц знаний было маловато, потому Амитола и провел целых три года фактически под прикрытием, умело дурача разные племена насканцев мимикрией под своего.
Храбрость и находчивость позволили ему посетить три десятка племен, так и не оказавшись на алтарях Теночтитлана. Знания диалектов дали возможность впитать насканские легенды и мифы вместе со всей культурной почвой, без которой они годны лишь как пустые байки. Фантазия прямо сейчас помогала искать наиболее глубокие интерпретации этих легенд, а историографическая дотошность – отсеивать те гипотезы, которые очень красивы и интригующи, но не имеют под собой исторических оснований.
Конкретно сейчас Амитоле не давала покоя одна неувязка из далекого прошлого. Исследования самых древних насканских мифов полностью подтвердили данные, основанные на анализе легенд других народов Картахены и наводящие на масштабный катаклизм, произошедший, скорее всего, в том самом Нулевом, когда изрядно пострадал весь Вендор. Изолированным от внешних влияний насканцам удалось сохранить множество интересных деталей, которые затерлись в легендах береговых народов и сравнительно открытого миру народа кечуа. Но эти детали указывали на непропорционально мощные потрясения, выпавшие на едва ли не самый далекий от эпицентра остров. Хорхе давно пришел к выводу, что все, произошедшее с Вендором в ту пору – являлось лишь отголоском грандиозной северной катастрофы. Амитола на всякий случай проверил эту гипотезу, нашел действительно множество подтверждений, и разве что картахенские данные выступали вразрез что с историческими и фольклорными сведениями, что с географической логикой, согласно которой самый далекий от гипотетической Арктиды остров никак не мог отхватить сильнее других от последовавших за ее гибелью катаклизмов.
И вот теперь получалось, что мог. Сложный анализ, учитывающий датировки миграций, сравнения архитектурных традиций, интерпретации подробностей подвига местных богов, погибших, но вернувших солнце и луну на небо – все указывало на нулевой год. А значит, оставалась, как минимум, одна неизвестная величина, она же причина и катализатор-множитель бедствий, выпавших на Картахену после гибели Арктиды. Заочный поиск этой величины и занимал теперь Амитолу так сильно, что приближение десятков огромных крыльев к Солнечным вратам, как называлась эта автономная гавань государства кечуа Таванти, он заметил чуть ли не последним…
* * *
Немолодой мужчина по имени Виквея вряд ли бы хоть когда-то смог задуматься о подобном. Он был простым снабженцем, отличавшимся, как и все здешние снабженцы, разве что изрядной выносливостью. А иначе и быть не могло. Государство Таванти представляло собой, по сути, одну линию, идущую на спуск от чарующего высокогорного Тиауанако до Солнечных врат. По этой неспешно расширяющейся в стороны линии были равномерно понатыканы крохотные каменные городки. В отличие от склонных к натуральному хозяйству феодальных кельтских данов, городки кечуа чаще специализировались на одной-двух отраслях производства, а все остальное получали благодаря централизованной линии снабжения, много веков связывающей все их между собой и с большущим по меркам острова высокогорным столичным Куско.
Эта линия была внедрена как одна из важных скреп еще на заре создания государства Таванти, носила предсказуемое в местных культурных реалиях название Солнечный путь и стала одним из краеугольных камней в фундаменте народа кечуа, сумевшего почти безболезненно влить в себя окрестные этносы, у которых ничего подобного в фундаменте не оказалось. Очень склонная к порядку, элита кечуа, носившая звание инков в честь бога солнца Инти, за долгие века так и не позволила появиться в Таванти рыночной системе отношений. Вместо этого, по всему Солнечному пути рассыпали специальные каменные сооружения – колька – которые, по мере превращения диких соседей в кечуа, из хорошо защищенных на случай их набега хранилищ превратились в центры натурального обмена. Этот сложный баланс требовал для своего поддержания высокой мобильности учета и доставки, поэтому снабженцы на редкость старательно повторяли на земле солнечный путь, служа эритроцитами в большой и единственной артерии Таванти. Постоянный челночный ход из высокогорья до уровня моря выдерживали не все, так что к тридцати годам в снабженцах оставались лишь самые выносливые, а их закалка могла бы позволить выигрывать олимпийские марафоны, будь кечуа более плотно интегрированы в вендорскую социокультурную парадигму.
А мешало интеграции, если не считать очень уж удаленного географического расположения, отношение к кечуа как к кровожадным варварам. Никто особо не вникал в религиозный фундамент стержневой традиции этого народа – ритуала человеческого жертвоприношения. Да даже если бы вникали – в глазах подавляющего большинства вендорских народов подобные явления остались в дикарском прошлом, и потому кечуа неизбежно ставились на одну ступень с этим дремучим прошлым, с которым априори не может быть равных отношений. Тот факт, что на аренах Капитолии убивали еще больше людей, чем на алтарях Куско и Тиауанако, или тот, что, пока кечуа веками не знали войн, «развитые и благовоспитанные» народы вырезали друг друга целыми деревнями, а иногда и городами – оставались за кадром общепринятого мнения. Не придумали современного культурного оправдания своей жажде кровопролития – будете дикарями…
Сегодня как раз был важный день для Куско и всех кечуа. Согласно календарю, именно в этот день много веков назад боги вернули солнце на небо, и теперь следовало в очередной раз отблагодарить их, заодно смазав солнечную колесницу кровью, дабы она могла продолжать свой путь, даря людям тепло и свет. В Куско и Тиауанако одновременно пройдет ритуальный марафон, во время которого солнце порадуют почти сотней извлеченных на его свет сердец. И если Амитолу, уставшего за три года от крови насканского Теночтитлана, нежелание созерцать подобное еще и в куда более цивилизованном Куско, заставило пораньше преодолеть Солнечный путь и сесть на корабль, идущий к материку, то Виквея был расстроен, хоть и заранее знал, что по существующему графику этот День Солнца застанет в пути. О том, чтобы поторопиться развезти товары по колька и успеть хотя бы к Четырем пирамидам Куско – даже речи не шло. Законы инков были просты и не особенно сложны для выполнения, но зато едва ли не любое их нарушение могло привести к тому, что в ближайший День Солнца или какой-то иной праздник нарушитель окажется не под пирамидами, а на их усеченных вершинах, и уж явно не в роли жреца…
Как, например, хорошо знакомый Виквее Шиай – который всего лишь откладывал крошечную часть своих грузов в лесном схроне. Глупец наслушался кого-то из болтливых пророков, предвещающих Апокалипсис и гибель старых богов, вот и решил приготовиться к этому, стаскивая что попало к своему убежищу. Виквее было жаль государственных товаров, но доложил на Шиая он лишь потому, что не мог смириться с ересью насчет гибели богов . Консерватора по натуре, его целиком устраивала текущая жизнь, и разрастание схрона Шиая увеличивало иррациональные тревоги Виквеи, как будто этот приземленный процесс действительно мог как-то повлиять на процессы небесные…
Виквея посмотрел на запад – ему было неплохо видно уже не только сравнительно близкий Куско, но и возвышающийся в отдалении Тиауанако. «Уже смазали, наверное», - подумал Виквея со смешанным чувством. Было чуточку неприятно, что доверивший ему свою тайну Шиай больше не поведет нагруженных буйволов Солнечным путем, но зато на душе снова воцарилось комфортное спокойствие, как будто смерть рядового вестника Апокалипсиса и сам этот Апокалипсис дискредитировала…
Нет. Ничего подобного… Глаза Виквеи с удивлением обнаружили над Куско… дым… Но не тот символический, который пускают в начале ритуала, отдаленно напоминая, как пусто было небо без солнца. Этот дым своей густотой больше походил на видневшийся порой (а в последнее время все чаще) над недалеким от Тиауанако вулканом Ацтека и особенно – над спрятанным в недосягаемых Золотых горах вулканом Пачекатль.
Дымные клубы разрастались на глазах… Виквее стало страшно.
* * *
Шиай стоял у подножия пирамиды Весны, ожидая момента, когда его поведут по ступеням на самый верх – к алтарю. За свою короткую жизнь вечно находящегося в пути снабженца, рожденного вне Куско, он всего пару раз бывал на Дне Солнца, поэтому не помнил очень четкий распорядок ритуала, и прикидывал, сколько ему осталось жить, ориентируясь на длину теней. Совсем уже короткие, они намекали на скорый конец, и Шиай послал последние мысленные приветы своим престарелым родителям, дабы дальше не отвлекаться на мирское и посвятить все свое сердце богам, которым это сердце хотя бы чуточку продлит возможность дарить людям жизнь. Шиай очень любил богов, поэтому никак не хотел признавать за собой ереси и богохульства. Сын религиозных фанатиков, рожденный очень поздно, он был взращен с убеждением, что является для них даром Инти, и вся вина его была в том, что парнишка посмел возомнить себя не только даром, а и спасителем. «Вдруг солнцеликий Инти решил уберечь своих верных рабов от сложных времен и именно с этой целью послал им меня?», - озарило как-то Шиая, наслушавшегося откровений заезжего пророка о небесном Апокалипсисе, что, кажется, и означало на языке пророка «откровение». А так как любовь к родителям дополняли деловитость и склонность к поступкам, Шиай стал готовиться к сложным временам.
Его обывательское прогнозирование подсказало две ключевых угрозы: наступление моря и гнев Ацтеки с Пачекатлем. На оба этих случая он и приготовил по убежищу – одно подальше от гор, а другое – подальше от моря. Как-то в порыве откровения проболтался об одном из убежищ Виквее, с которым частенько пересекался на Солнечном пути, и которого пожелал предостеречь… Хорошо еще, что не рассказал про горное убежище, а то старики были бы беззащитны еще и от угрозы с моря. Два месяца, прошедшие в ожидании ритуала, Шиай с тревогой смотрел на распухающее дыхание обоих великанов, моля Инти о том, чтобы сложные времена пришли все-таки именно с моря.
Но они пришли со стороны гор…
Глаза отстраненно поглаживали землю – совесть не позволяла смотреть даже просто в сторону солнца. «Он посмел надеяться пережить богов!» – как после этого обвинения, озвученного жрецом, можно было глядеть на плывущего по небу Инти? Ведь даже на вулканы теперь приходилось бросать взгляд ранним утром, когда солнце оставалось далеко за спиной…
Уши, уже привыкшие к очень громкому фоновому шуму возбужденной толпы, не заметили изменения в характере криков. Шиай продолжал мысленно извиняться перед Инти за свою богохульную надежду, проникновенно поясняя, что конкретно о гибели богов как раз не думал, и, что хоть и не хочет сомневаться в словах жреца, но ожидал не гибели богов, а лишь сложных времен. Вдруг глаза жертвы удивленно расширились. Что происходит?.. Что это может быть? Кому принадлежит столь неправдоподобно большая для этого часа тень, скользнувшая по земле?.. И еще одна! И еще!.. Шиай все равно не осмеливался поднять глаза, пока, наконец, ему не показалось, что уже чуть ли не сам Инти послал ему в разум мысленный луч с командой: «Подними же ты, наконец, глаза и беги отсюда что есть мочи!..». Шиай послушался, поднял и… подчинился приказу бога до конца. Ну, а кто бы не послушался, увидев такое?..
* * *
Верховный жрец по имени Пэйта стоял на вершине пирамиды Инти, испытывая то самое чувство, когда выше тебя уже только лишь солнце. Пирамида Инти была венцом комплекса Тиауанако, лежавшего на самом высоком плато этой части горного массива. Технически имелись вершины и повыше, но все они располагались дальше к юго-западу – в Золотых горах, и в пределах двух-трех сотен километров лишь вулкан Ацтека мог ощущать себя конкурентом Тиауанако, однако на глаз он был все же чуточку ниже и попросту пользовался запрещенным приемом самоудлинения, выпуская из жерла струи то пара, то пепельного дыма.
Последний все чаще приходил на смену белому пару, но тревожность Пэйта, портящая ему чувство посредничества между небом и землей, была связана совсем не с этим. Вчера во время ритуала призыва священного дыхания Инти, известного в народе под именем огня, все прошло так, как не происходило еще ни разу. Огонь занялся не сразу, зато, когда обрел силу, пошел гулять не по приготовленному пути, а совершенно своевольно, еще и норовя ожечь самого жреца. Это было чрезвычайно плохим предзнаменованием, и Пэйта ждал сегодняшнего ритуала с тревогой в сердце.
Правда, возвышаясь над десятком тысяч паломников, пришедших на День Солнца в Тиауанако со всей Таванти, Пэйта обрел привычную религиозную уверенность. Он окинул взглядом входящую в ритуальный экстаз толпу, задержал глаз на кинжале, который на вытянутых руках уже полчаса держали под солнечным взором четверо жрецов, готовые вручить орудие смазки небесной колесницы Пэйте уже с минуты на минуту. Вдруг захватывающий верховного жреца религиозный экстаз прервался странным воспоминанием сна… Свежего сна – пришедшего этим утром…
В этом сне к Пэйте обращался сам Чибчакум – милосердный бог, служителем которого в ранней юности был Пэйта, до того, как пойти по пути Инти. Чибчакум, помощник Инти, заслужил народное признание еще в древности, когда, используя свои обостренные чувства, через верных адептов предупреждал народ о возможных неприятностях. Часто это были землетрясения, иногда эпидемии, совсем изредка пепельные отрыжки Ацтеки, способного на некоторое время зачадить небо, пусть и не полностью, как когда-то, а лишь частично мешая Инти дарить людям тепло и свет… За эту помощь было принято расплачиваться с Чибчакумом золотом. И вот во сне Пэйта почему-то совершенно определенно знал, что главная помощь бога, оказывается, таилась как раз в изъятии золота, а не предупреждениях, являвшихся лишь предлогом собрать и бесследно унести его очередную порцию. Но почему это было именно так – жрец не помнил не только сейчас, но и в самом сне.
И что-то важное было связано с этим золотом… Но что?.. Во сне это золото казалось обжигающим руки, словно тот самый огонь из ритуала. Оно обжигало руки, но вместо шрамов на них появлялась кровь, да не своя, а чужая – кровь тысяч жертв со всех алтарей Картахены… И как это понимать? Пэйта, еще на пути к статусу верховного жреца Инти, слышал от наставников высшего посвящения, что золото, коим на редкость богат остров, было здесь чуть ли не всегда. И не в том смысле, что оно здесь спало в горах в виде жил и самородков или реках в виде песка. А в том, что уже готовым встретило далеких-далеких потомков, еще не знакомых с небом без солнца. Что-то не так было с этим золотом, и именно об этом говорил Чибчакум… Но, впрочем, нет!.. Конкретно сегодня ночью он говорил другое!.. Пэйта вспомнил слова бога, и ему стало не по себе. Бог советовал ему именно сегодня увести народ подальше от Золотых гор, со стороны которых затаилась угроза. Золотые горы, названные так потому, что дальше в них хранились запасы золотых изделий и других сокровищ, во сне превратились в поистине золотые. И эти сверкающие металлом вершины как раз и стали обжигать руки жреца кровью…
Всплывший образ из сна ожег спину Пэйты леденящим холодом. Что делать? Прервать ритуал и послушаться Чибчакума? Но это ведь конец!.. Конец пути жреца Инти, конец жизни, что, хоть и куда меньше, чем срыв с пути Инти, но тоже как-то преждевременно… А вдруг плохо смазанная колесница солнца застрянет потом в пути? И в этом будет виновен он, Пэйта!.. Нет-нет! Мы продолжим ритуал, а потом соберем жрецов, шаманов, если нужно, и будем разгадывать замысел Чибчакума…
На всякий случай глаза жреца впились в жерло Ацтеки – ничего необычного, никаких резких изменений. Стало быть, угроза Золотых гор – это не вулкан. А что тогда? Дрожь земли? Возможно. Хотя животные спокойны… Драконы? Ха! Уж скорее дрожь земли… Сотни лет драконы живут в Золотых горах, и лишь изредка какой-то ополоумевший налетит попугать или буйвола уволочь. Детьми многие пугались драконов, видя их очертания над горами, но уже в отрочестве понимали, что большие размеры и огнедышащие пасти – совершенно не равнозначны угрозе, если их обладатели веками живут своей жизнью, не выказывая никакой агрессии в адрес соседей. Наоборот!.. Драконы – это хранители Таванти, которые дважды изгоняли прочь пришельцев с севера, прослышавших о богатствах Тиауанако…
Сегодня над горами мерцало непривычно много крыльев. Неужели предчувствуют эту неизвестную угрозу, о которой предупреждал Чибчакум? Вот и поднялись в спасительное небо?.. Пэйта напоследок пригляделся еще разок перед тем, как вновь обратить все свое внимание на подготовку к ритуалу. Но почему эти крылья все больше? Почему теперь все они смотрят по сторонам – так, словно драконы дружно летят именно сюда?.. Все ярче играет солнце их сверкающими чешуйками, все отчетливее слышно трепет воздуха под могучими взмахами крыльев… И почему число крыльев продолжает расти?!. Сколько же их там, в Золотых горах? Разве не пару десятков?.. Ведь уже только здесь под сотню!..
Народ, привычно смотревший лишь на пирамиду Инти, недоумевал, обнаружив, что сам верховный жрец Пэйта почему-то застыл как вкопанный, забыв о ритуале. Солнце в зените, чего же он ждет? Неужто сам Инти что-то говорит ему, ведь больше не может быть никаких причин мешкать со смазкой божественной колесницы!.. Наконец, кто-то один осмелился посмотреть в ту сторону, куда был обращен взгляд жреца; как часто бывает, тут же его примеру последовали десятки других глаз, затем сотни… И все они застывали в тревожном оцепенении, видя, как полторы сотни драконов, расширяя свой фронт, заходят на Тиауанако зловещей армадой, сверкающей отблесками солнца, почему-то странно отдалившегося в этот момент от всего происходящего. Даже фанатичным кечуа было сложно верить в далекое спокойное солнце в тот момент, когда с куда меньшей высоты на них перла воздушная эскадра, во главе которой разбрасывал солнечных зайчиков своей невероятной лазурной чешуей огромный рогатый дракон. В каждом движении лазурного дракона не таилась, а провозглашалась чудовищная уверенность в себе, и один даже взгляд на него способен был смутить наивную архаичную веру кечуа и заставить поверить в то, что это удивительное существо вполне может быть никем иным, как новым богом, о которых пытался недавно говорить осмеянный и чудом избежавший алтаря пророк с северных земель…
Пэйте хватило веры, чтобы не усомниться в Инти, даже когда лазурное чудище оказалось на расстоянии каких-то десятков метров. Но хватит ли ее его пастве, видящей, как через несколько мгновений верховный жрец, объятый пламенем, вместе со своими помощниками и священным кинжалом орущим клубком покатятся с пирамиды, как веками скатывались отсюда лишенные сердец тела жертв?..
Видение Лисандра о небесном огне около пирамид свершилось… Или это было еще не оно?..
* * *
Лишь несколько драконов останется в Тиауанако – остальные полетят дальше сеять огненный апокалипсис по всему Солнечному пути, начиная с Куско и заканчивая Солнечными вратами. Однако именно среди этих оставшихся будет и их несомненный лазурный лидер.
«Вы недостойны этого алтаря», - будут слышать в головах обжигаемые огнем, раздираемые зубами и когтями, захватываемые и сбрасываемые с небес на землю бедолаги. И многим из них этот бьющий прямо по мозгу, отдающий лазурными искрами голос будет казаться страшнее приближающейся земли, впивающихся в них зубов и пожирающего нехитрую одежу огня.
* * *
Шиай, успевший сбежать в числе первых (возможно, также услышавших команду бессильного помочь иначе Инти), перед тем как скользнуть на одну из известных снабженцам тихих троп, не удержался и посмотрел на оставляемое им пекло. Огромный, цветущий город уничтожался на глазах. Полыхали деревянные жилища окраин, разбивались с налета каменные дома центральной части Куско, обваливались многоярусные зеленые террасы, веками обеспечивавшие город не только неповторимым обликом, но и свежей едой… Квартет драконов, не жалея себя, бился об одну из четырех пирамид, издавна считавшихся символом города и построенных, если верить легендам, раньше великой пирамиды Инти в Тиауанако… Людьми владело лишь одно чувство – безграничный страх, какого не вызывали самые масштабные катаклизмы. У землетрясения нет агрессии, а здесь ее волны захлестывали с небес каждую улицу, каждый дом, каждого отдельного человека. А вместе с этой агрессией прилетали струи огня и сверкающие бессильным солнцем десятиметровые туши…
Минут через двадцать после того, как Шиай вырвется из объятого смертью города и помчится к родителям, чтобы отвести их во внезапно ставшее столь ценным верхнее убежище, драконы услышат голос, который уже не умели не воспринимать как команду. Они одновременно, останавливая занесенную лапу, закрывая распахнутую пасть, выходя из, казалось, уже фатального для кого-то бреющего полета, поднимутся в воздух и улетят обратно в сторону Золотых гор.
Лишь это спасет Куско от полного уничтожения. А тот, кто по неизвестным причинам остановил бойню, сел, сложив лазурные крылья, на вершину пирамиды Инти, обернулся кем-то похожим на человека и спокойно походкой вошел внутрь…
* * *
Виквея, каким-то чудом оторвав взгляд от приближающихся крыльев, леденеющими ногами затопал в сторону обочины. «Апокалипсис» - пульсировало в его голове ненавистное слово. Получается, прав был этот мальчишка?.. Над Куско – один сплошной дым, а сотне драконов кечуа противопоставить попросту нечего. Копья с обсидиановыми наконечниками, мечи из тумбаги – что это такое на фоне угрозы, фатальной, возможно, для любой национальной вендорской армии, среди которых армия Таванти идет очень близко к концу. Ну а что? От насканцев оберегали горы и отряды мобильной стражи. А от других народов – те, от кого не уберечься сейчас… Как же так вышло, что хранители стали уничтожителями?.. Вестниками небесного апокалипсиса…
Снабженец опять вспомнил о Шиае. И только сейчас его осенило. Как будто боги, не имея сил помочь делом, решили помочь словом своему верному слуге… А вдруг Шиай сделал еще одно убежище?.. Он очень последовательный и дотошный. Ох уж вряд ли ограничился одним схроном… А где, а где?.. А если… Точно!.. Он вечно делал стоянку немного в стороне от маршрута – выше отсюда, минутах в тридцати. Там, значит, и скапливал государственные запасы для своих стариков!..
И для меня!.. Виквея огляделся, вернулся к дороге и побежал по ней – в этом месте обходных троп не было – слева сплошной обрыв, а справа – серия щелей. Еще сорок шагов – и можно в траву. И туда! Туда! Нужно туда!..
Но законы кармы, хоть и аджарское понятие, среди кечуа не прижившееся, а явление все же довольно универсальное. Поэтому сделать сорок шагов Виквея не успел. Задержавшийся где-то в пути небольшой зеленый дракон, привлеченный кружащимся волчком буйволом, спустился пониже, увидел бегущего человека и, испытав к нему изрядный прилив ненависти, которой щедро пропитался благодаря последним речам и образам великого Азура, сжег его огненным выхлопом из едва приоткрытой пасти. Много ли ему надо, этому человеку? Еще и такому маленькому…
* * *
Амитола поборол в себе профессиональный страх человека, который боится не за разницу в количестве съеденных за жизнь котлет, а за утрату имеющихся знаний для человечества, пусть пока и в лице одного лишь Хорхе. Помог тот факт, что сейчас в Амитоле заправлял дотошный историк, чрезвычайно флегматичный и рассудительный, опирающийся только на логику и имеющийся опыт.
Спрятаться в гавани от удара с небес было попросту негде. Так что смысл покидать корабль? Наблюдения показали, что драконы не столько убивают всех, кого могут, сколько стараются придать своему нападению максимальный размах. В самом нападении не было ни малейшей логики – приступ голода? Чушь – в Золотых горах и так наверняка море фауны. Лично, правда, проверить не удалось – хотел пробраться, но строго предупредили: дальше живут драконы… Однако в любом случае раз веками хватало, то и сейчас хватает, а еду уж точно не так добывают, как здесь, тем более что есть более дикая и плотно населенная Наскания. Но там о налете никто не узнает. А здесь – очень даже. Ну а по их рожам и действиям так и видно, что именно славы добиваются. «Трепещи, человечество! Драконы идут!.. Бойтесь нас – мы больше не хранители вашего спокойствия, как говорили в старых легендах!»
А если цель атаки – послание человечеству, то и бояться нечего – на корабли не нападут. Именно потому, что корабли должны донести до Вендора послание.
Амитола вздохнул, повернулся к гавани спиной и продолжил думать о насканских легендах, вплетая в них новую переменную в лице драконов. На роль того самого множителя-катализатора природных бедствий она не тянула, поэтому вылетела из расчетов еще до того, как драконы, не тронув ни один корабль, сделали вираж и ушли под облаками в сторону гор.
«Значит, послание», - решил ученый. И почти целиком ошибся… Доля тщеславного вызова в этом огненном апокалипсисе имелась, но не она была его причиной. Амитола был полностью прав с точки зрения логики. Но кто сказал, что логика не присуща драконам, равно как и умение припрятывать за ней истинные мотивы?
А подсказку насчет мотивов может дать одна деталь.
В то время как Амитола пошел вместе с зафрахтованной триремой из книги Воздуха в книгу Земли и дымку фантазий , на барельефе, из которого не так давно вышла в храм Озарения Вероника, произошло еще одно обновление. Нижний круг на ней заполыхал тем же красным цветом, что и зажегшийся ранее, и таким же цветом стала изредка мерцать линия, объединяющая их.
Жаль, что девчонка, в это время усердно впитывающая книги в Александрийской библиотеке, не могла этого увидеть – наверняка увиденное дало бы ей больше, чем все эти книги. Но так бывает… Даже с теми, кого, казалось бы, ведет сама судьба, с теми, кто мил богам и удивительно чист душой в свои невероятные пятьсот миллионов прожитых секунд.
Часть вторая
Передышки времени
Три шага четырех ног
А теперь мы на какое-то время унесемся в прошлое – в ту пору, когда двое других главных героев нашего долгого рассказа прожили на свете всего на несколько миллионов мгновений больше.
Арифметика близнецов
- О-о-а-х!.. – воскликнула Гостена, переводя довольный стон в стыдливое аханье. А стыдиться было чего: отец с фонарем в руке стоял в распахнутых пинком ноги воротах сарайчика и, сдвинув брови, брезгливо смотрел на непристойную картину.
- Мужик, прикинь – это именно то, о чем ты подумал!.. – не без глума заржал худосочный парнишка, хватая штаны в руки и энергично повязывая бедра рубахой.
- Радмила… - выдохнул, отшатнувшись лицом, отец, в котором печаль от обнаружения здесь еще и младшей дочери перебила вскипающую злость от наглости ухажера старшей. Заплывающие кровью глаза со смесью недоумения и презрения уставились в дальний угол сарайчика, где его Радмилочку нежно держал за все еще спрятанную в сарафане талию точно такой же хмырь, только одетый… Или не такой же… Но жутко похожий.
- Батюшка, знакомься, - поклонилась Гостена, прижав снятый сарафан предплечьем к груди – бедняжка, возможно, делала безнадежный шаг в сторону благословения или просто пыталась сбросить градус напряжения. – Это мой…
- Скот твой!.. – прорвало, наконец, отца. – Волокита амбарный!.. Ляжка Кощеева. Глянуть же не на что!..
- Полностью согласен, - закивала Кощеева ляжка, активно жестикулируя штанами в худых руках. – Твоя дочь – богиня! Но я – атеист. Так что, пока.
- Дядя Митяй, - раздалось у входа, - я вот цеп поднес.
- Давай, Бажен. Ща мы этих одномордых в одну лепешку смолотим…
Второй герой-любовник спокойно поднялся и неуловимым движением рук повыше дал широким рукавам рубахи мягко стечь за локти, но поймал умоляющий взгляд Радмилы.
- Прости, - улыбнулся он ей очень открытой улыбкой, делающей его красивое лицо еще более приятным. И юркнул в оставленную щель заднего входа в сарай, куда следом за ним ускользнул и брат.
- Оббегай! – скомандовал Митяй племяннику, а сам тяжелым, но уверенным шагом затопал через сено мимо дочерей к заднему входу.
- Я в коровник, а ты через курятник давай, - на бегу шепнул одетый близнец брату, прикидывая оптимальное отступление. – Проскочишь через щель?
- Я?!. Да я куда угодно проскочу и в кого угодно проникну!.. – хамовитый всепроникающий братец нырнул в крохотную птичью дверцу и, кривляя возмущенных петухов, выскочил с другой стороны скотного двора, выигрывая время у грузных преследователей, вынужденных обходить через людской проход. Второй же близнец, более высокий и габаритный – в каких-то три пошаговых действия преодолел коровник. Подтяжка и выход на чердачный проем, оттуда – на крышу, а дальше – просеменить по коньку, с другого края которого можно было прыгать за пределы негостеприимной усадьбы.
- Том, - шепнул негромко высокий, поворачиваясь к ограде после прыжка. – Ты выбрался?
- Обижаешь, - раздалось с другой стороны. – Уже даже оделся почти, пока ты коровами любовался, - из-за куста худая рука высунула петушиное перо. – Это тебе трофей, за второе место. Куда вставить?
* * *
- Ну а ты-то как перезимовал в этом своем Белгороде? – близнецы уже пересекли подол и свернули к липовой аллее, через которую теперь шел кратчайший путь в сторону дома. Как и дочери Митяя, близнецы жили в верхнем городе, но уже с другой стороны старинного детинца, который славутские князья взялись, догоняя Мосох с его дивным кремлем, превращать в настоящую крепость. Смысл такого решения для многих оставался загадкой, ведь в Славутиче не так давно был окружен стеной весь верхний город, включая подол. Стена на неприступную не тянула, но этого от нее и не требовалось – осаждать Славутич в обозримом будущем было банально некому, и стена являлась скорее символом готовности города к новому статусу.
Процесс укрупнения хозяйств (вотчины в гардарики, гардарики в волости, а те в уделы) прочно застопорился на самом благоприятном для разобщения – удельном уровне, и для возвышения одного из четырех центров Руси над остальными – требовалось нечто особенное. Очертив весь верхний город стеной, князья Славутича (их сменилось двое, пока достроили) сделали довольно мощную, но все же недостаточно безоговорочную заявку на статус стольного града. И тогда нынешний князь, Владимир, решил побить козырную карту Мосоха в лице его кремля, возведя в самом сердце Славутича свой. И не просто каменную крепость, а большой общественно-жилой комплекс, позволяющий заманить-вобрать в себя не только торгово-светские элиты, но и духовные – для которых отгрохали Центр Русской Веры в лице Софии Славской, по задумке, объединяющей ревнителей всех близких русичам религий… Всего год назад этот комплекс, названный, разумеется, не кремлем, а Княжескими Палатами, был, наконец, достроен, Владимир получил дополнительный козырь для выдвижения на роль князя всея Руси, а близнецам теперь приходилось огибать стены Палат, возвращаясь домой со стороны подола в вечернее время, когда все входы в Палаты закрывались для посторонних. Их это, впрочем, не напрягало – прогулки по вечернему Славутичу они обожали, особенно когда после трехмесячной разлуки уж явно было о чем поболтать по пути.
- Тебе и правда интересно?
- Да нет, конечно! Что там у тебя могло случиться? Тренировки, медитации, тренировки, нудятина от узкоглазого старикана, опять тренировки и снова они же родимые!.. Просто так ты сейчас все это быстренько расскажешь и не будешь перебивать мои действительно интересные истории.
- А ты не мог с них начать, а не тащить меня с дороги носиться по амбарам и курятникам?
- Извиняй, Юрек! Это было погружение – иллюстрация для моих рассказов, которые на этот раз повально посвящены лишь одной теме.
- Пуганию петухов?
- Да это всего второй раз такое!.. Обычно папашки куда крепче спят. Этого, видать, ты разбудил – грохотом своей неуклюжести с девушками.
- Я ж не ты – сразу кидаться. Куда спешить? А разбудил его ты – звоном торопливых причиндалов.
- А чего тянуть? Это тебе не медитация.
- Ты тоже топот слышишь?
- А то!.. Я уже и план продумать успел мимоходом.
- Для твоих планов здесь слишком мало курятников.
- Иди ты…
* * *
- Так-так-так, а вот и наши атеисты, - в отсутствии Митяя Бажен вел себя куда увереннее. Княжеский сотник, которым оказался Митяй, выделил племяннику два десятка наспех созванных дружинников, и Бажен, впервые командуя таким числом бойцов, буквально упивался своей властью. К дяде он переехал недавно, из какого-то мелкого посада, и перед славутянами пыжился, как мог.
- Атеист здесь только я, - подмигнул Том, доставая из-за спины маленький лук, носивший подходящее название «Купидоха», в честь капитолийского имени озорного сына Афродиты Эрота. Угрожающе лук явно не выглядел, как и стрелы длиной в ступню. Дружинники были вооружены кто чем, но в сложившейся ситуации оружие играло вторичную роль на фоне десятикратного численного превосходства еще и более старших парней. Хохот пробежал волной по их полукругу.
- Чо у тебя все оружие такое мелкое? – заржал Бажен.
- Это ты чересчур большеротый, - резковато парировал Том. Пару дружинников усмехнулись. Еще один с легким нартским отпечатком на лице скрестил руки на груди:
- А ты чего такой дерзкий? А?
- Это, кажись, Микулы увальни, - припомнил кто-то из полукруга. – С ристалища.
- С дристалища! – гавкнул Бажен репертуаром дяди, богатырей, воспитывающихся в местном ристалище, не любившего на классовом уровне. Дружинники, как и ратники, позиционировали себя современной силой, богатырей же относили к архаичным пережиткам старины. Между ними частенько случались стычки, и к злобливой досаде поборников новых реалий богатыри обычно брали верх. Правда, на этот раз богатырей было всего двое, к тому же малолетних, да еще и очень уж худощавых, если не сказать тощих. Отличный повод чуточку подтянуть статистику.
- Их же всего двое, а нас – двадцать! – решил подбодрить себя кто-то, не особо чуткий к мощи теории вероятности.
- В нашем случае, 1+1=5! – предупредил Юрек. Нарт задумался, кажется, считая в уме:
- Это что за арифметика такая?
- Арифметика близнецов.
- Чего стоим? Нас так и так больше!
- Навались, ребята!.. – дружинники набросились на братьев.
- Лука его берегитесь! – крикнул тот, что вспомнил про ристалище. – Хлопцы говорили про такой где-то; паршивый это лук – ведьминский!..
* * *
Юрек и Том с малых лет привыкли драться вместе. Вообще, мама, воспитывавшая их одна, намеревалась вырастить сыновей в собственном ключе: толковыми грамотеями со склонностями к торговле. Юрек быстро проявил талант к точным наукам, Том – к языкам, и для каждого нанимались учителя, подстегивая первые шаги к будущему, в котором Юрек умело высчитывает все нюансы торговых операций, а Том помогает легко найти язык с партнерами из самых разных уголков Вендора. Однако, не бросая умственных занятий, близнецы очень быстро избрали и собственный путь – путь бойцов.
Беспрецедентное умение Тома находить неприятности заставило Юрека овладеть навыками рукопашного боя, чтобы не только брата выручать, но и самому выдерживать нападки вечно путающих близнецов славутян, пытающихся проучить не того наглеца. Впрочем, в их случае это было полностью равноценно с тех пор, как мама выработала для братьев четкое правило: если один приходит с синяком, то и другой себе ставит такой же. Эта попытка усилить в сыновьях единство и чувство ответственности друг за друга частично брала истоки в легком материнском разочаровании от вопиющей несхожести и не особой связанности братьев, проявившейся уже с первых лет жизни. Никакой особой синхронности! Когда один рыдал – другой мог прыгать от радости, когда один резал палец – у другого не было ни малейшей фантомной боли. Зато теперь всегда имелись почти что идентичные синяки…
- Пока сабаки! Пусть выдохнутся, - крикнул Том, и это не безграмотность автора. Словом «сабаки» в айкидо, которым сильно увлекся Юрек в последние годы, называли уходы с линии атаки. По идее, это был лишь фрагмент приема, но великодушный Юрек нередко применял чистые уходы-уклонения, когда желал остановить агрессию одной лишь демонстрацией своего вопиющего превосходство в ловкости; ну, или когда шел на поводу у озорства и решал подразнить оппонента. В данном же случае нам все сказал Том: при навале целой стенки дружинников на проведение ответных действий просто не было времени – приходилось всю концентрацию сохранять на уворотах, ускользаниях, перекатах и нырках, ожидая момента смены фазы, когда стартовая синхронность выдохнется и сменится разрозненными атаками.
Это произошло быстро – дежуривших патрульных в этой группе было всего четверо, а остальных выдернули из домов и чуть ли не постелей, кинув клич «наших бьют» по ходу преследования наглецов. Находящиеся в радикально разном состоянии биоритмов и бодрости, дружинники, не сумев тупо задавить массой первой волны, начали биться кто в лес кто по дрова, становясь идеальной коллективной грушей для отработки близнецами боевых навыков.
- Осу нарту сделай – больно резвый! – командовал Том, согласно устоявшейся традиции. Для усиления синхронности, они выучили все приемы друг друга и наловчились давать и выполнять братские команды, вплетая их в собственное полотно схватки. Эта синергия и позволяла их арифметике быть не красивым пустозвонством, а объективной реальностью, в которой вдвоем они могли одолеть раз в пять больше оппонентов, нежели поодиночке. Правда, команды могли и просто приниматься во внимание, а не выполняться беспрекословно.
- Рано для осы! – выдохнул Юрек, просто перебрасывая плотного нартского кубика мимо себя. И был прав: «осами» на их адаптированном сленге назывались «осаэ» – болевые удержания-заломы, неуместные пока в силу многочисленности вражеских рук и ног. – Панику дай двум-трем – тогда прилетят осы.
- Лады, - Том, пользуясь тем, что брат собрал вокруг себя основную массу, пружинисто отпрыгнул подальше и, почти не глядя, пальнул в толпу сразу двумя своими небольшими стрелками с красным оперением.
- Что за хрень? – раздалось там. – А-а!.. Люты! Люты!.. Бежим!.. – пропитанные галлюциногенным составом, наконечники стрел дарили своим жертвам дополненную реальность. Усиливающий состав катализатор позволял этой реальности появиться куда раньше, чем при употреблении стандартных грибных настоек, а яд, угнетающий центральную нервную систему, окрашивал появившееся измерение в крайне мрачные тона.
- Ха! Вот почему всегда убегает больше придурков, чем было стрел?.. Ах ты, сучара!.. – засмеявшийся Том, озвучивая свое наблюдение, упустил из виду летящий сбоку кулак, только сумасшедшая реакция позволила отклониться так, чтобы удар пришелся в плечо и вскользь, и теперь обидчику досталась единственная в колчане коричневоперая стрела, которая обычно береглась на случай серьезной злости. Эффект несомого ей яда был сколь банален, столь и унизителен, провоцируя у цели приступ острой диареи… Дружинник, багровея, рванул за ближайшую липу, а Том потер ушибленное плечо:
- Фонтан-пукан, - громко похвастался он Юреку новым названием старого эффекта.
- Ты – псих! – покачал головой тот, бросая одного дружинника точнехонько в другого, для чего понадобилось использовать технику не прямого входа (ирими) (будто с размаха ломанулся в открытую дверь), а поворота (тэнкан), с которой находящийся в ту пору на пике славы расхититель гробниц Линдрос познакомится лишь через несколько лет.
- Хорош их полетами кормить – цокай давай, пока еще не набежали!
Удары в айкидо назывались «цки», но у этого слова в устах близнецов не было ни шанса сохранить изначальную форму. Айкидо не сильно любит кулаки, и арсенал Юрека состоял преимущественно из ударов, освоенных еще до знакомства со ставшим для него стержневым боевым искусством. Делились они на множество типов, однако как раз тут Том уже не стал вникать, остановившись на чисто вертикальной схеме.
- Давай! – покрикивал он сейчас, отбегая короткими рывками от наседающих бойцов и каждый раз выводя из строя одного из них каким-нибудь эффектом своих кислот. – Белобрысому – дзедан в бубен! Рожа у него противная!.. Нарту – чудан! У них морды стальные, а брюхо слабое… А Бажену – мудан давай! Чтоб не хвастал потом…
Удар в пах, доставшийся Бажену, в оригинале назывался «гэдан», но Том уже три года так упорно называл его именно «муданом», что и упрямый Юрек, не желавший вроде оскорблять подобной терминологией высокое искусство айкидо, вынужден был признать, что и сам мысленно стал называть этот редко им используемый тип ударов так, как придумал глупостник-брат… Тот же сейчас резвился вовсю – благо в бою осталось человек семь: оптимальное число, чтобы не скакать, уклоняясь, словно кузнечик, но иметь возможность проявить фантазию.
- А с этим что? – хмыкнул Юрек, показывая кивком параллельно уклоняющейся от удара головы на здорового детину, то взмахивающего руками, словно крыльями, то наклоняющего голову и делающего вперед короткие забеги.
- Пархатый лось! – представил Том свою новую кислоту, словно конферансье Пугачеву. – Премьера!.. Слева!.. – предупредил он спешно, помогая Юреку не только уклониться от настырного нарта, но еще и запустить того в короткий полет, где топливом была, как мы помним, его же собственная агрессия. – Давай уже ему осу, - нахмурился Том, - а то я ему «бревноид» воткну.
- Не-не!.. Достойно бьется – не унижай…
* * *
Через пару минут полтора десятка дружинников разбежались кто куда, оставив пятерых, включая нарта, лежа постанывать между лип. Пытался улизнуть и Бажен, но стрела с серым опереньем догнала его зад, и бег сменился безвекторными рывковыми движениями.
- Бревноид? – спросил Юрек, подходя вместе с братом к уловимому мстителю. – Думал, ты его пожестче проучишь.
- Я только начал.
- Не-не. Пошли уже. Я просто сказал… Чувак заступился за честь сестер – молодец, пусть идет себе.
- Честь сестер была для этого быдла просто поводом!.. Защищал бы ее с достоинством – как мужик, и я бы даже дал себе по морде съездить. А он: «дядя Митяй, нате цеп!», собрал толпу дуралеев, а потом умничал, думая, что самый крутой!
- В целом, ты прав, конечно. Но подумай о девчонках – это их брат все-таки.
- Если б не думал – он бы уже «Рая нет» читал. А так… Ладно… Пусть идет. Под «бревноидом» ему теперь до утра искать, где дом, - стрелец помахал рукой перед пустыми глазами дружинника. – Ау! Дойдешь – передай, что стрела «бревноид» теперь официально называется «гостеной».
- Том!..
Но Бажен не слышал ни Тома, ни Юрека – эта кислота, как Том называл свои ядовитые составы, сильно обрубала органы восприятия, и Бажен действительно еще полночи будет бродить в узком угловатом мирке, который рисовал его временно кастрированный на глаза, уши, нос и даже осязание мозг…
Близнецы же пошли по аллее дальше.
- Была тут у меня одна боярыня, - хвастал Юреку и липам Том. – Зрелая уже, почти старая – лет тридцать, короче… И вот у нее все разговоры только о себе да о себе... Я то, я сё… «Я очень поздно открыла свою сексуальность…» Так хотелось сказать ей: «Нафига тогда от остальных так здорово спрятала?».
- И что?
- Сказал!..
Близнецы рассмеялись.
- Оставь тебя одного, короче… - хмыкнул Юрек. – Так и знал, что ты тут свою сексуальность откроешь и начнешь по всем сеновалам разбрасывать.
- Так я ж сразу и с тобой поделился открытием! Кто ж тебе виноват, что ты свою Митяевну прощелкал?
- Да я не хочу, чтобы это так примитивно было.
- Ну жди тогда, что тебе княжна-богиня или нимфа с царевной на голову свалятся. Я пока в Даоссии шелковые простыни тебе закажу ручной работы руками слепых драконов. Пока доделают и довезут – как раз созреешь.
- Вечно крайности ищешь.
- А ты идеалы… Но в жизни все проще. Ты знаешь, как у меня все вышло? Вообще случайно!.. Думаешь, почему у меня за два месяца, что я в теме, такой урожай? Помнишь, вазюкнул тебя перед визитом мазью и не сказал, зачем?.. Это растирка специальная: «Беги за мной» называется. Девкам мозги начисто вышибает – у них сарафаны так щекотаться начинают, что еще попробуй убеги, если страшидла какая унюхает.
- А растирка твоя только на девиц действует? А то пока за нами все больше парни гоняются.
- Хе-хе!.. Нет. Нам она разве что неприятна чуток, а так – пофиг. Я ж на нее случайно вышел – варил что попало в своей «топке хаоса», смотрю, соседка так и трется рядом.
- Тетя Груша?!
- Ага!..
- Не продолжай.
- Да конечно!.. Не зря, короче, ее именем дерево назвали.
- Иди ты. Даже слышать не хочу… Она ж нас маленькими пирожками угощала все время.
- Вот и большими угостила… Да шучу я!.. Дурень… Повелся… Тетя Груша на нас ни при какой кислоте как на мужиков не посмотрит. Она потерлась-потерлась, а потом к бондарю своему поскакала. Ну, а я заподозрил, смекнул… И дочку бондаря позвал – они ее как раз во двор выслали, чтобы не мешала – папоротник собирать .
- О! Эта симпатичная.
- И не говори. Мы с ней этого папоротника за неделю столько насобирали, что корзины чуть не порвали. А потом я догадался, что так хорошо мне не только потому, что она, а потому, что само по себе занятие уж больно приятное. Вот и стал это с другими выяснять… И столько этого папоротника к твоему приезду нарвал, что и в мешке не унести… И зеленый был, и перезрелый, у одного – стебель гибкий, а другая – уже не столько куст, сколько дерево целое!.. А Любаву помнишь? С которой как-то за ручки держались бегали, а потом перестали?..
- Перестали? Ты на ней очередную кислоту свою попробовать решил!
- Вот и еще одну попробовал!.. Я ее теперь зову: Любава, чудеса на сене вытворява.
- Еще больше охамел за зиму…
- Завидуй, мальчишка…
Братья все сильнее отдалялись от места ночной стычки, уходя по липовой аллее в сторону дома. Им было, о чем поговорить, после недолгой, но чувствительной для обоих разлуки. За исключением периода побегов Тома из дома в раннем детстве, эти начавшиеся сезонные отъезды Юрека в Белгород на обучение к мастеру айкидо Сайто – были единственным временем, проведенным порознь. Каждый раз братья бурно выплескивали накопившиеся впечатления, и разве что в этот раз относительный (Юрек всегда был сдержанней) баланс был начисто сдвинут. Но оно и логично. Том именно в эту зиму разлуки открыл для себя мир половых отношений, в то время как Юрек накопил в Белгороде почти исключительно те впечатления, которыми на словах не поделишься. Разве что словом этим будет «дзен»…
Родные правила
- Мухи на крыльях мне весть принесли о визите твоем, - подражая наставнику-Микуле стилистикой, посмеялся Юрек, видя подходящего к нему Тома. Он висел умеренно растянутым на специфическом снаряде лицом вниз, и это было никакое не наказание за ночной инцидент (позорное соотношение сторон не позволило дружинникам даже дать ход жалобе). Напротив: Юрек наслаждался возможностью вновь поиграть руками, ногами, да и всем телом на натянутых струнах правила – классического богатырского тренажера. В Ивана-рю – белгородской школе его наставника айкидо Сайто – такого не имелось, и было здорово вновь ощутить, как выправляются и так, казалось бы, идеальные позвонки и суставы, как укрепляются сухожилия, накапливая в себе потенциальную мощь, как растягиваются мышцы и связки, снимаются любые зажимы и блоки, а все нервные окончания получают свободу…
- Да клей варил, - махнул рукой Том, - «Карму» подклеить решил, да уже после прогулки, наверное, займусь – не высохнет, как надо… Чо, сильно воняет?.. Сейчас переодеваться буду – «баней» натрусь.
- Что-то говорит мне, мы о разных банях подумали, - Юрек сменил позу, направляя приоритет нагрузки на пресс.
- Да я новую кислоту сочинил недавно. В честь тебя «баней» назвал.
- Чтобы забить запах клея, ты придумал еще более вонючую растирку. Я верно понял?
- Виси и не чирикай! Она наоборот начисто смывает все запахи. Крутая штука – я даже на псинах проверял, ржал с них: тупые твари настолько привыкли носом думать, что разучились видеть и слышать. Смотрят на меня и понять ничего не могут: всегда пах, а тут – тишина. Одна гавкнула на всякий случай, но очень неуверенно. Ты таким тоном с мамой говоришь, когда она сердится.
- Раньше про баню не мог напомнить? После нее сюда – самый сок. Да проходил мимо, не удержался, а теперь попробуй слезь.
- Хочешь, организую. Сейчас кольну «бревноидом» с паникой – и поймешь, что ты – муха, в паутине висишь, а паук уже ползет.
- Иди нафиг. Только забыл, - помогая смыть мозгу яркое воспоминание, Юрек снова сменил позу.
- Наскучал по родным извращениям? У синайцев такого поди нет, - в этих фразах был весь Том: ревнивый к независимым занятиям Юрека, вполне националистически настроенный, с готовностью смеющийся над родными явлениями, которыми тоже активно пользуется.
- У них – свои плюсы.
- Да видел я все их плюсы. Научили тебя лени – теперь тебе в лом свою силу тратить – чужой пользуешься. Как бы мне так наловчиться, чтобы мне тетиву натягивали те, по кому стреляю?
- Не ревнуй. Все едино на самом деле... Знаешь, сколько важного о русских явлениях я осознал, сидя в синайских медитациях?..
- Это в «кукареку» своем? Или в кико ?
- Да нет. Я в этот раз открыл новое для себя направление: дзен. Там вообще прикольно: каждым мгновением наслаждаешься – любуешься чем-то или трудишься, а сам кайфуешь от того, что делаешь.
- Ну, ты, по-моему, всегда, когда вкалывал, кайфовал. А узкоглазые сенсеи это давно просекли – вот и внушают вам, что работать в кайф, лишь бы вы все за них делали, а они себе тупо сидели.
- Ха! В дзен, кстати, есть и такая медитация: просто сидишь.
- Офигеть съездил Юрек! Пока я тут баб распечатал и кислот десяток придумал – он там сидеть учился. Как провел зиму, Юрек? Чему научился? Как чему? Сидеть! Сидеть и любоваться!
- Зря ржешь. Это очень сложный механизм, на самом деле. Требует колоссальной концентрации… Так что пока на твою юродство отвечу: «и сидеть я еще даже не научился!».
- Ясно с тобой все… Нет бы ухватил у Любомира пару приемчиков, так тебя ж еще к этому Сайто потянуло – дальше лезть в узкоглазые дебри.
В двенадцать лет Юрек, будучи уже воспитанником Микулы, увлекся айкидо, столкнувшись с ним во время трехмесячного курса странствующего русского мастера Любомира, который тот давал в рамках популяризации айкидо на Руси. Любомир тогда даже слегка смутился, ведь юнец, отдав должное эффективности приемов, заметил, что, как ему показалось, это было бы уместнее в более мягком виде – чуть ли не гимнастики. Тренер признался, что оригинальная концепция айкидо действительно лежит в русле философии мягкой силы, а прикладная струя – задумка самого Любомира, практика по натуре.
- Если тебе хочется познать именно гибкий стержень философии айкидо – найди в Белгороде моего сенсея Сайто, - предложил Любомир, и Юрек упросил маму организовать ему этот ознакомительный вояж.
Сайто, правда, уже почти не практиковал айкидо, посвятив свою старость медитациям. Но когда помощники из Ивана-рю рассказали о крайне тонко ощущающем гармонию мягкой силы мальчонке – старик решил лично взглянуть на него и остался очень доволен. Последние десятилетия он посвятил оплате морального долга белгородскому богатырю Ивану, спасшему странствующего синайского монаха ценой жизни. Осиротевшая богатырская обитель была подхвачена благодарным Сайто, переименована в честь героя, и за двадцать лет подготовила сотни полторы толковых бойцов, сочетающих чисто богатырские навыки, передаваемые младшими инструкторами, с любопытно адаптированной восточной техникой сразу нескольких видов единоборств, включая не только концепцию мягкого пути (дзюдзюцу, можно по привычке джиуджицу), но и боевую школу будокан.
И смущало стареющего сенсея, что будокан он, стремясь восполнить все, что мог дать ученикам русский богатырь, продвинул неплохо, а вот особенно близкий его сердцу дзюдзюцу передать оказалось некому. На востоке к полученным от Вселенной знаниям или навыкам отношение очень трепетное в том смысле, что требует почти непременной передачи. Оставленные лишь в себе знания висят тяжелым грузом, отягчая душу и мешая ей подняться над всеми мирскими ценностями, поэтому учитель ищет ученика еще активнее, нежели ученик – учителя. Сайто еще в родной Потале подготовил несколько толковых адептов мягкой силы классического есинкан-айкидо, но ощущал едва уловимый зов передачи подобных знаний и здесь – на Руси. Иван был добродушным богатырем, практически не пользующимся оружием. Может быть, Сайто нужно воспитать того самородка, которого мог бы воспитать добродушный Иван, не обменяй он свою жизнь на жизнь едва известного ему чужестранца?..
Так что, разглядев в Юреке все задатки именно апологета мягкой силы, Сайто сократил график своих нескончаемых медитаций и стал обучать юного богатыренка как своего последнего главного ученика. Пусть и во многом заочного: мать не хотела надолго разрывать близнецов, да и не было смысла круглосуточно толкаться в Ивана-рю – здесь Юрек получал векторы пути, которые мог затем шлифовать уже в родном ристалище, вплетая в свой собственный вырабатывающийся стиль. На первых порах произошел откат назад – восточные единоборства попросту невозможно полностью адаптировать под русскую физиологию, к тому же айкидо обретает мощь уже с годами, когда становится не просто набором техник и приемов, а внешним выражением внутренних энергетических процессов. Но Юрека отличало его классическое геометрически выверенное упорство, вкупе с огромным врожденным талантом давшее вскоре первые плоды. К описываемому в этой главе периоду они только-только начали появляться, но не было сомнений, что в случае продолжения текущего пути в ристалище Славутича тягаться с этим парнем сможет только его наставник Микула, и то недолго.
Том, кстати говоря, очень гордился успехами брата. Их направления настолько не совпадали, что сравнения в боевом мастерстве отпали еще в раннем детстве. Том и сам никак не вписывался в традиционную концепцию подготовки русских стрельцов, поэтому в душе радовался, что его брат тоже столь самобытен. Когда еще в начале обучения айкидо Юрека взялись подразнивать «патриотически» настроенные старшие ребята, кося и прищуривая глаза при каждой встрече, именно Том напугал одного из них кислотой в момент кривляния, из-за чего кривляка еще целый месяц косил, пока не удалось снять эффект с помощью ведьмы-знахарки. Но именно Том же теперь активно заменял всех этих любителей дразниться, считая восточный вектор боевой философии брата отличным поводом для шуток и критики.
* * *
После совместной разминки и пары-тройки тренировочных спаррингов уже со старшими товарищами-богатырями Юрек сходил в баню и снова вернулся к брату, добрый час проведшему в том же правиле, над которым сам потешался, обзывая пыточной дыбой.
Уже собиравшийся было освободиться, Том, завидев Юрека, испытал новый прилив желания потренировать сухожилия крепких стрельцовых рук. Не чтобы позлить!.. Просто Юрек явно ж наметил себе план: тренировка, баня, а потом распаренным телом – снова на правило углубить эффект. А Тома, чрезвычайно склонного к хаосу свободы, столь же глубокая приверженность брата к планомерности и четкости раздражала.
Как и почти всегда, импульсивная жажда бунта быстро выдохлась в великодушном терпении Юрека, и братья сменились. Том, откинувшись на лавке, пофилософствовал немного, а потом вспомнил, что забыл похвастаться еще в одной принципиальной мелочи.
- Ты ж не в курсе, что я совсем перестал пользоваться зекероном ?
- Из «Кармы» ты при мне еще не стрелял, а «Купидохе» он и не нужен. А чего так?
- Да мешала эта хреновина моему единению с луком. Это как… Ну как на прибор на свой еще что-то надевать, когда девицу кричать учишь.
- В смысле надевать? И главное, зачем?!
- Да мало ли придумают… Чтоб приплод не оставить. Ну, или, может, для увеличения.
- Всегда был уверен, что если подобное кто-то изобретет, то именно ты.
- Ах ты ж гад!.. Поймал…
- Сам подставился… А как палец? Привык?
- А чего ему?.. Лук я туже делать не собираюсь, а для такой нагрузки – дальше мозолей не зайдешь.
- Не бережешь ты свои пальцы: ни большие, ни самые маленькие, ни мизинцы…
- Эй! Второй раз на одну тему за минуту. Ты офигел!.. Во-первых, у меня большие пальцы – и в сумме еще не самые большие, а во-вторых, важен не размер вертела, а то, как часто на нем жарят!
- Я это слышу с тех пор, как вместо вертела речь еще шла о наших первых детских карандашах… Ладно. Еще успеешь нахвастаться своим жареным меню, пока все божегодья обойдем.
- Да специально ж берегу все свои истории, чтоб с тоски не помереть в твоей компании, шатаясь по лесу. Никогда не понимал этого паломничества. Вечное это «сходи туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что».
- Да не хотел понимать просто. Я эту формулу, кстати, осознал в Белгороде, во время медитации. Вдруг понял, что это во всю глубину самый что ни на есть принцип богатырства: делать больше, чем знаешь.
- Черт… Никогда в этом ракурсе не думал. Прикольно… Что-то все-таки есть в этих ваших сидениях… А как сесть надо, чтобы тоже мудрый приход словить?
- Потерпи чуток. Я уже слазить буду сейчас – с удовольствием расскажу. Хотя это словами и не расскажешь… На твои грибные полеты похоже – тоже уровень ощущений, а не слов. Так что с твоим опытом, думаю, быстро меня перегонишь…
Некоторые друзья или родственники после перерыва часто общаются максимально деликатно, лишь потом осмеливаясь включать режим подтрунивания. Но эти близнецы, наоборот: сначала выливали ушаты накопленных за разлуку подколок, а уже потом обволакивали их объективно очень теплым друг к другу отношением.
- О! Микула как раз идет.
К братьям неспешно подошел на редкость кряжистый здоровяк с добродушным лицом. Он обладал огромной физической силищей, над которой близнецы любили уважительно подшучивать, перекривляя архаичную манеру речи наставника фразочками в духе: «Вы тут, соколы мои, погутарьте, а я пока схожу дров нарву!».
- Слыхал сегодня от тебя, Юрек, речи мудрые, - припомнил Микула. – Да отвлекся суетою всякою. Уж прости, не повторишь мне еще разок?
- Конечно. Златан совсем перестал с обычным мечом работать – только с отягощениями. С самой осени и до сих пор, как выяснилось. А я как раз зимой анализировал это немного и подумал, что отягощение нужно лишь как одно из упражнений – чисто для усиления руки. Да, все понятно: когда месяц машешь штуковиной, в два раза тяжелее твоего меча, то потом у тебя меч просто летает. Но это хорошо только для простейших техник: палицей, двуручником, секирой, возможно… Златан же пошел по пути тонкого фехтования, еще и одноручного, но все дело в том, что у разного веса мечей – совсем неодинаковые траектории движений, углы и оттенки атаки, инерция тела и все такое. Грубо говоря, привыкнет сейчас тяжелым снарядом размахивать, закрепит это, а потом нормальный меч будет летать, как хочется, а не как нужно… Сам я на практике еще не проверил, как следует, свои вычисления, поэтому чисто вскользь ему сказал, но думаю попробовать на себе как раз: и с дзё, и с боккэном.
- И правда интересные вещи говоришь. Сложно у нас в ристалище с мечами, сам знаешь – я не шибко силен в них, а кто сильны – давно уж в ратные подались, где опыт предков порастеряли. Проверим твой взор, испытаем, но даже наспех в нем видно мне вдумчивость твою глубокую. Чередовать следует, думаю: и тяжкий меч, и основной.
Микула довольным взглядом окинул близнецов:
- Любы вы сердцу моему, богатыри юные. Неправое то дело наставнику любимчиков средь учеников заводить. Но честно скажу: давно так проникновенно не молился богам нашим, как сегодня молиться им буду, дабы даровали вам свое благоволение, и вернулись вы из паломничества с божегодий целыми да невредимыми, с оберегами божьими в сердце. Хоть и в забаву вам многое из дела нашего общего, но вдосталь пользы Руси принести вы сможете, коли защитников ее путь продолжите.
Он обнял близнецов сначала поочередно, а затем и обоих сразу – благо в его могучих объятьях могло поместиться полдюжины таких худосочных подростков.
- Жду вас с благословением божьим до конца месяца, а коли не вернетесь – отправлюсь на поиски.
- Спасибо, учитель! – неодновременно ответили братья.
- Постараемся вернуться сами и побыстрее, - добавил Том.
- Но и торопиться чересчур не будем – раз это так важно, значит, есть, что впитать и узнать, - уточнил Юрек. Микула кивнул обоим.
За каменными кольцами богов
- …и пока ты там учился правильно сидеть, я тут как раз осилил, наконец, эти книженции. Наржался!.. Писаки, черт их побери… Лишь бы Русь обгадить. Поналезли сюда из своих нор, осмелели и давай нам рассказывать, что мы тут, оказывается, безродные приблуды, и все взяли от них. И хорошо, что пока друг дружке мешаются только. Один доказывает, что «богатырь» – это от скандов пошло: «бог Тор», дескать. Другой, что от варяжского прозвища «буй тур» – помнишь, еще такое у Всеволода было, который из ристалища в ратную свалил, как раз когда мы пришли?.. Третий – видать, фанатик степняков или просто русоненавистник очередной: вещает, что это мы усложнили слово «батыр», то ли у половцев, то ли у печенегов найденное… И всем ведь, сука, так важно, чтобы лишь бы это не русское слово было!..
- Я, кажется, понял, почему ты смеялся.
- А то!.. Потому и смеялся, что каждый так убедительно свою версию доказал, что друг дружку разом и опровергли.
- Плохо будет дело, если они в какой-то момент объединят усилия. Мы своими глазами видим, как отношение к богатырям всего за несколько лет поменялось. А что помешает княжеским собачонкам лет через двадцать объявить, что богатырей и вовсе не было?.. Или были, но только недавно появились – вместе с самим князем. Назовет богатырями своих витязей да ратников, припишет им древние подвиги, и всё… Кто из потомков будет разбираться, где правда была? Даже мы ведь не особо знаем, каким богатырство было тысячу лет назад, что от других требовать?..
- Ха. Через тысячу лет не факт, что вообще о Руси помнить будут. Ну, или скажут, что дикари здесь жили, а им государство сканды или хазары подарили.
- Ну это ты уже совсем хватил.
- А что? Помнишь тетку нашу из Суздали, у которой мы останавливались, когда с мамой в Уппсалу ездили?
- Богдана?
- Ага. Приезжала к нам в январе. Рассказывала, что в Суздали всерьез думают к Скандии примкнуть. Там ведь союз варягов да торгашей все решает, а им реально выгоднее скандам присягнуть, чем князю нашему придурочному… И вот у них уже появились сволочи, которые народ постепенно готовят к этому переобуванию. Жалко она с собой эти грамотки не привезла, но мне и устно хватило: два урода каких-то втолковывают народу, будто они и есть сканды, просто забыли об этом за века. И ротяки свои уже и на будущее разинули: говорят, будто Русь – это тоже именно скандское какое-то слово, и что-то там якобы даже обозначает… Я их имена запомнил: Клейн и Арне. Если попадутся, когда вырасту – на лбу им «Русь древнее Скандии» выжгу.
- А ты уверен, что древнее?
- У тебя, кстати, лоб большой, удобный.
- Да не бурли. Я хочу сказать, что ты тоже слишком в эту борьбу вовлекся. А когда начинаешь бороться, то в какой-то момент уже не истина важна, а сама борьба или победа в ней… Какая разница, кто древнее?
- А!.. Понятно. Трагедия младшего брата отзывается.
- Да я младше тебя на пять минут.
- Цифра не важна! Важен факт!..
- И для тебя не был бы важен, если бы я всем не казался старше. Вот ты и напоминаешь всем, что старше, даже когда это неважно, а так, поверь, почти всегда.
- А…
- Дай закончить. Я все это к чему. К тому, что старше хотят выглядеть те, кто смотрится младше. Но это никакой роли не играет, если корни не забыты, как Микула говорит. Если на Руси будут помнить и чтить свои традиции, а мы, например, помогать сохранять богатырство, то никакие клейны не убедят народ, будто он пошел от скандов или хазар. Вот и весь секрет.
- Так в том и хрен, что корни на Руси растеряли. И теперь новгородцы становятся то ли нартами, то ли степняками, суздальцы – скандами, а славы – хазарами.
- Мосох еще есть.
- Ну, а эти или к ведруссам примкнут, или еще что-нибудь себе придумают.
- Придумают!.. Когда корней нет – любой ветер угроза. А где корням взяться, если даже богатырь юный, отправляясь в паломничество по божьим угодьям, не знает, зачем и куда на самом деле идет?
- Ах вот ты куда клонил!..
- А ты думал.
- Да я просто хотел как истинный богатырь «идти туда не знаю куда».
- Ага!
- Ну… Я знал, что такой зануда, как ты, обязательно все вынюхает, и подарил тебе слушателя. Так лучше?
- Эта версия сойдет… Значит, слушай…
* * *
А так как дорога длинная, Юрек разузнал немало, а Том на волне патриотизма был готов слушать все подробности, самое время сэкономить парочку страниц и познакомить вас с Ведарием близнецов…
Ведариями изначально назывались (и это кое-где сохранилось) своеобразные школы ведьм. Но с веками основное значение сместилось в сторону концентрата всех знаний вообще, а не только связанных с мистическими и эзотерическими явлениями. Так что к моменту повествования было вполне уместно назвать так небольшую энциклопедию, в которой склонный к порядку Юрек решил сохранять важные для него знания. На момент паломничества в Ведарии накопилось более двух сотен записей, и добрая половина из них получила приписки уже за авторством Тома. Склонный считать брата занудой, он выбрал куда более фривольный стиль повествования, предпочитая оставлять не столько зерна ключевых понятий и тезисов, сколько доступные и эмоциональные опорные сигналы.
Пример подобной записи, сделанной где-то в середине путешествия, мы сейчас и приведем.
Богатырское паломничество
Классическая богатырская жизнь – это одно большое паломничество. Подготовленный в обители-ристалище воин ездит по Руси, истребляя нечисть, чудищ и злых великанов. Маршрут он прокладывает. опираясь на ряд факторов: интуиция (подсказки богов), просьбы людей, расположение приютов, места божьих угодий (далее божегодья). В приютах богатыри отдыхают, лечатся и набираются сил, иногда пересекаясь с коллегами и по традиции обмениваясь опытом в стиле «поборемся-побратаемся». Божегодья же – это особое явление. Они находятся в так называемых местах силы – точках с особенно мощной энергетикой, необязательно положительного характера. Впрочем, как раз божегодья, по идее, всегда несут именно положительный заряд, а богатырям в них удается еще и почерпнуть благословение одного из русских богов. Интересно, что в народе отношение к этим местам разное – в последнее время стало модно называть их чертовыми кругами или ведьмиными, причем занятно, что последнее может нести как положительный, так и отрицательный оттенок – в зависимости от отношения к самим ведьмам.
В наши времена богатырей осталось немного, лишь малая часть из них посвящает жизнь странствиям по древней схеме, так что символическое паломничество стало для многих единственным способом получить глубокое благословение богов, продолжающее то, что дается при самом ритуале посвящения в богатыри. Посвящение проходит на одном из ближайших капищ (тех же, по сути, местах силы, просто расположенных поближе). После этого богатыри ждут благоприятного момента и отправляются в паломничество, во время которого, ориентируясь на «божий зов», посещают несколько божегодий, значительно усиливая там так называемый оберег – защитный дар русский богов.
Так сложилось, что в ристалище Славутича чаще всего идут по кругу, цепляя три-четыре святилища (это слово мне нравится больше), и почти всегда два из них – это божегодья Макоши и Хорса. Первое дает оберег от наваждений и отвращения, а второе – от страха. Проверки показали, что работает это очень серьезно, хотя, наверное, не абсолютно. Микула говаривал, что у каждого бога есть по нескольку святилищ, и их посещение имеет для мощи оберега эффект накопления.
* * *
Хороша жизнь богатыря: таскаешься по лесам, валишь всяких уродцев, высекаешь стоны из русалок, дразнишь мавок. При этом люди должны тебе по традиции дать воды и еды, а то получат рифмы. На самом деле, конечно, не обязаны, и уже давно не особо и предоставляют – нечисть в последние пару веков поразбегалась по лесам, народ не напрягает, чудовищ богатыри прошлого, ни хрена не заботящиеся о своих коллегах из будущего – почти извели. А раз нет угрозы – то и богатыри народу даром не упали. Богатыри в свою очередь окончательно забили булаву на старые угрозы и подались в витязи – там платят, кормят, а от вида супостатов не обделаешься и без оберега. Кстати, о них. Раньше получалось нагрести божьей благодати по ходу жизни – тупо набредая на святилища, которых скромные боги понатыкали очень густо. Теперь же странствовать по лесам богатырям стало в лом, а божьей благодати срубить все еще хочется – вот и решили получать хотя бы первую его порцию в одном флаконе с тем, что дают при бормотании клятв и молитв на капище. Кстати, реально дают! Я осенью на посвящении как раз начитался Аристарха, стал атеистом и пока клятвы бормотал – мысленно богам язык показывал и кое-что похуже. Терпеливые оказались: благословения не зажали, пинка не дали. Это навело на мысль, что их стопудово нет, и все решается на уровне каких-то энергетических процессов, которые работают автоматически и сами. Пытался эту мысль донести Юреку в походе, но, кажется, не удалось.
Эта запись в Ведарии близнецов до конца похода была изрядно дополнена обоими, но мы сохраним последовательность изложения и какую-никакую интригу.
* * *
Несмотря на то, что Микула настраивал учеников на далекое путешествие, пошли они пешком, и даже самому примитивному бушмену Мавритании хватило бы одного взгляда на их лошадей, чтобы понять, чья это была инициатива.
Несколько лет назад к гулявшим у Лысой горы братьям прибился маленький жеребеночек. Едва рожденный, болезный, тощий, он путался в их ногах, путаясь в своих собственных; падал, с трудом поднимался, издавал жалобные звуки вздрагивающим ртом и преданно заглядывал в глаза. С запасом сентиментальный тогда Том, еще даже не придумавший знакомое нам «современное» сокращение своего истинного имени Гостомысл, не захотел терзать сердце и взялся настаивать на том, чтобы оставить сироту спокойно умирать, а не мучать попытками продлить никому не нужную жизнь. А вот Юрек не только решился притащить обузу на себе домой, но и предпринял попытку выходить малыша.
Том наблюдал за этим процессом со смешанным чувством. С одной стороны, его сердце радовалось, ибо казавшийся поначалу смертником забавный задохлик очень медленно, но возвращается-таки к жизни, вместо участи стать всего лишь стартовым тренажером обращения с нормальными конями. С другой, каждый успех юного «Вектора» (Юрек проходил пик увлечения геометрией) отзывался внутри всколыхивающимся осадком, ведь поначалу жеребенок льнул именно к Тому, и только безграничная забота, которой окружил малыша Юрек, сменила вектор его преданности в сторону того, кто вложил в него часть своей души.
Несложно догадаться, что по законам то ли кармы, то ли жанра старания Юрека окупились сполна: конь не только встал на ноги, но и переплюнул сначала всех соседских лошадей, затем рысаков местной элиты, а чуть позже – и лучших скакунов княжеского двора. И самым важным было, что несравнимая скорость бега и высота прыжков оставались чисто побочными штрихами гениальности четвероногого самородка, а главный талант заключался в просто-таки мистическом понимании хозяина. Юрек быстро догадался, что «Вектор» не ловит его мысли, а словно предугадывает их заранее, действуя с ним в полной синхронности.
«Вектора» четырежды крали, но только в первый раз Юрек успел испытать горечь утраты, да и то ненадолго – конь вернулся к нему спустя несколько часов, а следующие попытки пресекал еще оперативнее, не давая себя подчинить даже нанятой новгородским дельцом ведьме. Более порядочные фанаты лошадей действовали проще, предлагая безумные деньги, но Юрек с улыбкой отвергал их, поясняя, что даже при зачем-то возникшем согласии ничего не изменится, и конь вернется к нему, поскольку служит не конкретно Юреку, а чьей-то неизвестной воле или может быть собственной детской клятве… И лучшие покупатели последнее предположение воспринимали серьезно, видя, что перед ними совершенно объективно мистический конь, способный иметь развитое мышление, близкое человеческому. В конце концов, ни один специалист не мог даже определить точно породу «Вектора», нащупывая разве что некоторую родственность знаменитым «огненосцам» паладинов. Зато совсем недавно уже Микула вдруг вспомнил, что похожий жеребец, еще и близкой масти сиво-бурых тонов, встречался ему примерно десяток лет тому, когда невероятной силищи богатырь по имени Радегаст гостил у него, наминая своим братанием еще молодые бока коллеги. Юрек стал искать информацию об этом таинственном Радегасте, но так пока ничего и не разузнал…
Можно только представить чувства Тома, на глазах которого происходило это превращение в чудо-коня отверженного им смертника, в первый год шутливо именуемого им только в былинном духе: «волчья сыть» или «травяной мешок». Каждый раз, видя «Вектора», он борол в себе ощущение, будто его обокрали, а если точнее, что он сам выбросил свое сокровище, не сумев его вовремя оценить. Хорошо мама своевременно уловила это настроение сына, усадила его и объяснила, что он ничего не терял, ибо это изначально был конь для брата.
- Ответь самому себе: ты бы стал выхаживать его почти три года с той заботой, какую вложил в это Юрек? Даже зная, что он станет таким!.. Очень сомневаюсь. Это все именно в духе Юрека: ровно, долго и упорно каждым своим словом и действием внушать больному коненку, что тот не просто встанет на ноги, а станет настоящим богатырским конем. Все считают, что у них мистическая связь. А лично я просто помню, как Юрек медитировал с «Вектором» вместе, ты посмеивался, а между ними именно тогда и устанавливалась эта связь. Ничего не бывает просто так, и каждый подарок нужно заслужить. Юрек лично изваял себе коня из заготовки, подаренной ему судьбой. А ты – другой! Ты – человек-вспышка, человек-озарение, человек-подвиг. Вот и скакун у тебя появится именно так – как подарок за нечто яркое, идущее сразу от сердца… А пока этого не произошло – я завтра же куплю тебе ту лошадь, на которую ты покажешь. В Итиле я помогла удачно продать всю партию мехов, и моя премия пойдет тебе на коня, если захочешь…
Мама сдержала обещание, но ни прекрасный нартский араш, купленный на второй день, ни чистокровный кельтавр, на которого с доплатой обменяли араша позже – Тома не удовлетворили. В конце концов, он понял, что любой конь жестко проиграет «Вектору» брата, поэтому сделал типичный для себя ход: выбрал исключительно заурядную пегую кобылу, главное отличие которой заключалось в эпически строптивом нраве. Названная в честь одной из дразнивших его в детстве девчонок «Ксенией», эта кобыла, хоть и имела по отцу отношение к княжеской конюшне, по ездовым навыкам и внешним данным не отличалась от крестьянских пахотных лошадок. Но Тому, к верховой езде относящемуся без излишних восторгов, было важно лишь то, что вопиющая вредность создавала иллюзию личности, еще и довольно одиозной. Это получалось неплохим ассиметричным ответом торжеству безупречности «Вектора». «Если не получается найти столь же хорошую лошадь, как у тебя, я найду настолько же противную, насколько твоя хороша, и это нас как бы выровняет!», - словно бы заявлял Том заслуженному везунчику-брату, не зная, что в некотором роде дублирует поступок Люцифера, если, конечно, верить ортодоксальным взглядам на причины падения хозяина тьмы.
* * *
А ортодоксальным религиозным взглядам Том уж точно не верил, что в очередной раз и демонстрировал.
- Твой Аристарх – надутый индюк, - отмахивался Юрек от очередного кумира брата. – Замкнулся в материальном мирке Ахеи или Александрии и возомнил себя центром вселенной. Богов нет! Есть только Аристарх. Ведь Аристарх Аристарха в зеркале видит, а боги в его лачугу не приходят почему-то, чтобы предстать перед его ясным взором!.. – Юрек, несмотря на спокойный нрав, очень даже мог горячиться, если дело касалось бунта против принятой им системы.
- Ну, не скажи. Меня его фанатичная убежденность напрягает, конечно – он как бы не дает нам свободы, навязывая свои мысли. Но мысли-то верные!.. Мы привыкли думать, что боги есть. Но так ли это? А если и есть, то то ли они представляют из себя, что мы о них насочиняли?
- Ну, последняя мысль, как минимум, имеет любопытный корень, хоть вряд ли именно твой Аристарх к ней пришел. У него-то, как я понял, совсем детская позиция. Все, что я не вижу – фигня. Не вижу – значит, этого нет. А если вы видите, то вы врете или бредите!.. А сам сидит с зажмуренными глазами и думает, что от этого мир изменится.
- Интересно, изменится ли он, если все зажмурят… Но это так – бред, когда-то пришедший под грибами.
- В этом бреде больше смысла, чем во всем твоем Аристархе.
- Просто, понимаешь… Я благодаря глюкам уяснил иллюзорность всего, что мы видим. И в них ведь не разберешь, что ты действительно углядел ранее невидимое, а что – тупо придумало твое воображение. Это, кстати, чуть ли не твои слова цитирую.
- Да. Знатно мы тогда испытали твою «аманиту»… - Юрек нередко принимал участие в галлюциногенных дегустациях брата, правда, всегда оговаривая: не праздного, мол, веселья ради, а для чистоты эксперимента. Знание характера Юрека и тот факт, что он дотошно фиксировал и даже систематизировал полученные результаты – позволяет верить, что парень не особо кривил душой. Забавно, что восприятие своего состояния как научного эксперимента развязывало руки, и Юрек под очередным грибным отваром или травяной настойкой мог себя вести куда неадекватнее брата. – Вот уж кто тогда порхающий лось был, так это я. Хотя там хитрее как-то…
- Будто рога лося – это и есть крылья бабочки, которой ты тоже был одновременно с лосем!
- Во-во!..
- Ха. Мы, наверное, такая же пара: бабочка и лось – два в одном. Угадай, кто из них ты.
- Да мне оба варианта не особо…
- Ух… Слышал?
- Ага. «Карма» готова?
- Кряхтит чутарь не подклеенная, а так – в норме. А «Джо»?
- Готов… Хотя он, по ходу, не пригодится.
- Вытьянка?
- Почти уверен…
* * *
Близнецы не ошиблись. Они к своим шестнадцати не только четырежды прослушали теоретический курс по нечисти в ристалище, но и достаточно набродились по лесам, чтобы разбираться в основных видах мрачных существ, попадавшихся там. Поэтому вытьянку могли отличить и от зверя, и от других навьей или злыдней, как называли на Руси вредоносную нечисть.
Вытьянками, или криксами, именовались жутковатые внешне, но совершенно безобидные по своей сути полумертвые девушки, чьим единственным желанием было поскорее прекратить свое бессмысленное существование. Благодаря покрытым пылью веков козням Кощея и богини-отступницы Морены, шансов стать после смерти злыднем у русичей было немало. Большинство с такой участью смирялось, идя после смерти на поводу у возникающего вскоре сильнейшего энергетического голода, забивающего остальные стремления. Но были те, кто стойко терпел леденящее изнеможение самой невыносимой жажды, лишь жалобно крича на разный лад, но всегда на редкость пронзительно – до мурашек.
Богатыри по делу считали эти крики призывом и, заслышав их, торопились поскорее прервать мучительную вахту застрявших в этом мире душ. Другое дело, что к описываемым временам немногие могли оказать действенную помощь.
- Что делать будем? – поинтересовался Юрек, пока они с братом не без напряжения шли мимо подвывающей на волчьих частотах бедолаги. Том хмурился:
- Спроси что-нибудь полегче… Просто валить ее толку нет – так, разве что, в стрельбе лишний раз поупражняться – детство вспомнить.
Вытьянки действительно были первыми мистическими мишенями маленького Тома – безропотно умирающие после пары стрел, они оказались отличным тренажером не столько точности, сколько смелости. Ведь впервые выстрелить в иссохшую страхолюдину, визжащую в разных тональностях и тембрах – редко кому удавалось без буйной дрожи в руках. Зато после такого тира, при встрече с волком или медведем начинало выползать из невидимого муравейника страха куда меньше щекочущихся обитателей. Маленький Том очень радовался, когда видел, что подбитые им криксы возвращаются (правда, все более непрезентабельными на вид) играть в тир снова, и уже в ристалище узнал, что для них такой аттракцион в тягость, и освободить бедолаг можно только ритуальным убийством, обращаясь в глубоких молитвах к Велесу и Макоши, а желательно – еще и сняв зацепку, оставившую конкретно эту вытьянку болтаться между Вендором и Вечным Миром.
Том, поморщившись, посмотрел на Юрека:
- Мимо пройдем? Все равно ведь пока не умеем правильно валить – чего мучать?
- Только за. Тем более что, судя по последнему менгиру, мы недалеко от первого святилища.
- Я это не по менгиру, а как раз по нашей крикунье понял. Здесь поблизости нигде больше уже и нет таких – Микула в позапрошлом году всех упокоил. А эта – свежая, видать. И, думаю, именно про нее Пафнутий с Захаром говорили – они ж как раз после твоего отъезда «кольца богов» собирали. Так сказали, рядом с Хорсовым кругом криксу вальнули. Но тоже ж не умеют правильно, вот и вернулась опять.
- Не знаю, как ты, а я по возвращении разузнаю нужные молитвы и отправлю ее отдыхать. До чего ж ей тоскливо-то, судя по голосу?..
- Уговорил… Но я без молитв – просто за компанию схожу: ты читать будешь, а я вальну… Лады?
Крикса совсем неподалеку взвизгнула каким-то непривычно бодрым птичьим тембром, как будто могла слышать планы своих потенциальных освободителей.
* * *
Но до попадания на стартовое божегодье, носившее в среде молодых богатырей символичное название «Хорсов Ноль», ибо почти неизменно именно с него начинался любой маршрут паломников, близнецам пришлось-таки столкнуться с нечистью и лицом к лицу.
На радость обоим, это лицо оказалось весьма миловидным – сразу за указательным камнем-менгиром, предупреждающим о близости сакрального места, навстречу братьям легкой лесной походкой выскользнула из-за деревьев молодая девушка. Одетая в бежевый сарафан, босоногая, с распущенными волосами, закрывающими грудь, она определенно производила приятное впечатление, несмотря на то что было совершенно ясно: к заблудившимся теплокровным барышням, радующимся пришедшей помощи, она никакого отношения не имеет.
Близнецы переглянулись, и Юрек едва уловимо кивнул Тому.
Девушка, словно паря, настолько мягким был ее шаг, приблизилась к богатырям и томно заглянула в каждую пару глаз. Уговор кивков заключался в том, что глаза Юрека сейчас были неприступны, а в восторженно-карих блюдцах Тома порхала наивность озабоченного идиота.
Лесная милашка обвила его талию прохладной рукой:
- Ты же знаешь, сколько нежности и ласки может подарить русалка? – спросила она бархатисто.
- Всегда хотел узнать, но, представляешь – не везло! Всё не те попадались как-то.
- Зато повезло сейчас, - она навязчиво потерлась грудью. Том, переживавший в некотором смысле сложный этап жизни, который близок к пониманию всем, кто хоть раз тушил горящую нефтяную скважину, на мгновенье поддался этому трепетному зову женского тела, но взял себя в руки.
- Не то слово!.. – он едва заметно заглянул русалке через плечо на спину. – Я как раз хотел показать тебя брату.
- И брату? – пустовато-прозрачные глаза девушки с кошачьим аппетитом посмотрели на Юрека. – Он показался мне холодным.
- Он просто не знает еще женского тепла, - шепнул Том в податливо вздрагивающее ушко. Зеленые глаза оживились еще больше. Они бросили Юреку короткий боковой взгляд, отступающий по земле, будто выстилая между ними дорожку. Том приобнял русалку и снова прислонился к уху, пообещав себе, что этот контакт на сегодня последний. – Он присоединится к нам чуточку позже.
Русалка вспыхнула эйфорией. Том улыбнулся:
- Только скажи, как тебя звать, красавица.
- Ивица.
- Кхех!.. – прыснули оба. – Что ж мне так на деревья везет-то? – воскликнул Том. Русалка растерянно похлопала ресничками, не улавливая еще смену настроения своих уже почти что любовников. Наконец, увидев в них готовность поболтать еще, она попыталась вернуть все в нужное русло:
- Ты так красноречив… - брызнула она резервами томности, заглядывая в почему-то изменившиеся глаза стрельца, сейчас откровенно смеющиеся и куда-то подевавшие тот чудный податливый восторг. – Расскажи мне на ушко еще что-нибудь… - глазки маняще попульсировали веками. – Можно и эротическое…
- Да твое отсутствие способно сделать эротической любую историю! – близнецы снова рассмеялись.
- Что с тобой случилось? – русалка стала вместо трепета вздрагивать, будто страдала запущенным нервным тиком.
- Из твоего уха уху поел!.. А ты уху ела?
- Что? Что? – девушка теперь не просто вздрагивала, а еще и бросала тревожные взгляды за спину.
- Скоро ситом станешь! – не унимался Том. – Ликоподий через тебя просеивать буду. Идет?
- Нет! Нет! – отчаянно махала головой русалка. Впрочем, с последним Том был не согласен:
- Будешь еще русалкой притворяться?!.
- Не буду!.. Перестань!.. Меня жених бросил! И я…
- И ты теперь мстишь!
- Нет!.. Нет!.. Просто… Голодно!.. Холодно…
- Как жениха звали? – резко сбросил волну жесткого допроса Том, чуть ли не с участием в голосе. Девушка выдохнула, подозрительно водя лопатками:
- Белогость… Ведрус… Узнал, что не девушка… И отверг…
- А узнал-то тоже, не картины рассматривая, я так понимаю? – повел бровью опытный Том. Поведруссил и брусил? – добавил Юрек.
Жертва допроса хихикнула не столько простоватому каламбуру, сколько самой интонации Юрека. Это обрамление из неуловимой забавной мягкости вызывало искреннее желание слушателей посмеяться и не столь искрометным фразочкам, какие частенько выдавал его брат.
- Даже ведрусы что-то говеные пошли, - поморщился тот и поймал-таки взглядом продолжавшую прятаться спину девушки. – О!.. Отлично! Как на заказ просто… - доставая «Купидоху», он успокаивающе кивнул лесной соблазнительнице. – Ивица, ты не бойся. Секса тебе с нами не обломится, но и вреда не причиним. Просто я давно хотел показать брату, как работает сердце мавки, но вечно попадались… ну куда же ты?.. Всегда одно и то же… - он выстрелил мавке в почти что целую спину стрелой с болотным опереньем, и злыдня, осилив еще пару шагов, застыла стоя, сделав свое имя нарицательным.
Близнецы деловито подошли к парализованной ядом жертве.
- Зимняя, видимо, - оценивающе присмотрелся Юрек к до сих пор почти безупречным линиям. Путей в мавки было немало, но дальше механизм почти всегда работал один: душа улетала в Кощеев Темный Лес, откуда, получив нужный заряд, возвращалась в оставленное без погребения (это было обязательным условием) тело. Благодаря неизвестным пока близнецам законам, в теле вновь запускались некоторые процессы жизнедеятельности, и в этом было принципиальное отличие нечисти от большинства нежити. Другое дело, что, пока душа пролетала через Темный Лес, бесхозное тело свежее не становилось, особенно в богатых живностью русских лесах, поэтому мавки и считались в народе «дырявыми», а умершие морозной зимой обычно имели куда более пристойный вид, если, конечно, к возвращению души в родной аминокислотный домик – он еще не стал главным блюдом пира каких-нибудь там волков.
- Я сначала думал, что чарами замаскировалась, но нет – чары вообще слабоваты. Видать, недавно ее этот Белогусь бросил – не успела еще от божегодья силенок набраться… Смотри, как нам фартануло: она, похоже, об сук убилась – потому и дыра в груди… Гляди: видишь, бьется! Я же говорил! Подставляй жопу. Эх… Надо было на сто поджопников спорить, или на «Вектора» …
- Да я давно знал, что оно у них бьется – там же по побочным процессам было ясно. Тянул просто.
- Ну мы ж спорили, что увидим, а не услышим или догадаемся. Так что нормально… - Том потрепал Ивицу по плечу. – Спасибо тебе… Может освободим ее? – повел он бровями Юреку. – С ними-то не как с криксами.
- Как хочешь. Я девчонок не…
- Да. Не бьешь и не протыкаешь. Мы с Радмилой в курсе.
- Иди ты…
* * *
Убивать мавку Том не стал. Да, он понимал, что уже богатырь, а мавка, как ни крути – нечисть, от которой богатыри и должны беречь Русь. Но как раз к этой ее разновидности с малых лет относился с симпатией, вводя в собственном хаотичном бестиарии в круг див или берегинь: благосклонной к народу нечисти, куда относились также всевозможные духи, вроде домовят, водяных, леших и прочих банников. Технически это было совершенно неверно, и мавки являлись полноценными злыднями, но вреда от большинства из них шло мало: так – попугать кого-то слегка, подурачить или соблазнить, в зависимости от того, на какую энергию подсели, утоляя свой перманентный морозный голод.
А главное – было чертовски увлекательно дразнить их самих!.. Мавки стали одной из любимых игрушек маленького Гостомысла и экстремальным тренажером его буйного чувства юмора. Еще с самой первой лесной лгунишкой он подметил, что шутки, смех и нестандартные обороты речи – сбивают мавку с толку, не давая возможности поддерживать иллюзорные «накидки» на потрепанном теле. В народе привыкли считать, что мавки спереди нормальные, а дырявые именно со спины, но на самом деле дырявые они зачастую отовсюду, и спереди даже чаще, просто чарующего таланта им вечно не хватает, вот и латают в первую очередь фасадную сторону, а спину стараются прятать от глаз. И вот то ли Тому после этого открытия стало интересно продолжать исследования, то ли его просто забавляло наблюдение за тем, как шуточки и смешки превращают расписную липовую русалку в кривоватую страшилку, но факт: не слишком дружелюбное Полесье, которое ратники старались пересекать только по дорогам, тощий пацаненок излазил вдоль и поперек. И поиск в нем мавок – долго был второй по значимости целью этих исследований.
* * *
Святилище Хорса оказалось ровно таким, каким и ожидали увидеть его близнецы, отталкиваясь от рассказов ребят постарше. Внешне это был всего лишь круг, выложенный вкопанными в землю камнями. В круг была вписана неприхотливая спираль из камней поменьше, а в самом центре из земли торчал наиболее стильно отесанный камень из всех, что находились на этой солнечной полянке.
Но, как это часто бывает на Руси, вся суть таилась не во внешней оболочке, а во внутреннем наполнении.
- Обалдеть! – покружился, расставив руки, Том. – Вот это прет здесь!.. Я, кажется, знаю, где теперь будет наш с «аманитой» лагерь.
- И понятно, почему говорили «словами не передать», - добавил Юрек. – Здесь все прямо пропитано чем-то… не весельем, не жизнеутверждением, а… вот реально нет слов. Не советую насчет грибов, а вот дзен я именно здесь хотел бы ловить…
Ничего удивительного в такой атмосфере на угодье именно Хорса не было. Этот бог в русскую традицию вошел как на редкость позитивный куратор всяческих полезностей. Том мог сколько угодно не верить в личностно выраженных богов, но это не отменяет факта, что Хорс реально существовал и принес Руси массу добра. Ярко выраженный бог-практик, он дополнял многие культы коллег по цеху именно прикладной, полезной гранью, был очень близок народу, и неспроста как раз от имени Хорса пошло такое слово, как «хороший». Это мы еще не трогаем обозначающее круг слово «хор», давшее жизнь хороводу, хоромам, хоругви и другим своим отпрыскам!..
Одним словом, Хорс обладал достаточной лучезарностью и теплотой, чтобы даже спустя века после его бурной деятельности лесное святилище, созданное в его честь, хранило настолько теплый энергетический отпечаток, что именно здесь старались начинать свое паломничество славутские богатыри уже добрых десяти поколений.
Не стали исключением и Юрек с Томом. У обоих было ощущение, что здесь благословение они получат в любом случае, но выполнить нехитрый ритуал остро хотелось даже Тому, что уж говорить о Юреке. Братья несколько раз прошли по спиральному лабиринту, проговаривая: «Хорс благодетельный, даруй младшим братьям твоим тепло торжества своего лучезарного. А мы будем нести его в сердце, оберегая Русь-матушку от угроз видимых и невидимых». Весенние солнечные лучи становились все теплее, пока тепло вдруг не пошло от камня-алатыря из середины круга. Тогда близнецы, завершив последнюю спираль, подошли к камню, встали на одно колено и приложили руки к почти горячей поверхности. Они еще раз проговорили свою короткую просьбу и почувствовали, как тепло из камня, выступавшего, вероятно, трансформатором энергии, полученной от солнца, входит в них густо, проникая, кажется, до кончиков волос на коже…
И всё!.. Никаких тебе спецэффектов, ярких лучей или пучков магической энергии. Но, божья благодать, как же не хотелось отсюда уходить…
* * *
- Аристарха бы твоего сюда, - бросил Юрек благоговейно, когда братья нашли в себе силы покинуть Хорсов Ноль и направиться на появившийся внутри едва уловимый зов со стороны востока.
- И что? – Тому, кажется, было неловко перед своим внутренним атеистом за столь глубокое блаженство, полученное в божьем угодье.
- Да то, что сам ведь чувствовал, как нас теплом одарили. И типичная Русь: никакого пафоса… Простой себе камень в центре – как напоминание, что на Руси – каждый камень – алатырь.
- Слушай, ты так это говоришь, будто не вместе со мной эту фразу от Микулы слышал.
- Видел, тебя муха куснула на входе в бор. Это и есть Аристарх?
- Да что ты к нему привязался? Я сам себе аристарх. И я понимаю, что он – баран, а сам уже давно пошел дальше. Да, ритуалы работают – кто спорит. Но откуда уверенность, что это прям великие боги сотворили?.. Я все больше склоняюсь к мысли, что все эти ваши боги – просто крутые колдуны прошлого. Они давно себе померли, а богатыри и волхвы до сих пор ерундой страдают, считая их богами, поклоняясь, ритуалы придумывая… И вот и вышло, что богов нет давно, а есть лишь замкнутый на нас же самих ритуальный круг: сами наполняем энергией, сами потом ее хватаем и радуемся: «Ура! Нас бог благословил!..».
- Как же ты любишь все портить. Нет бы порадоваться, сохранить в себе отпечаток благословения, и неважно откуда оно пришло: сам Хорс послал, или волхвы прошлого оставили нам свое тепло. А ты начинаешь ковыряться там, где не нужно.
- А ты думаешь, я бы так не хотел?!. С радостью бы!.. С чего я и ищу все эти теории, что хочу, чтоб хоть одна стерпела атаки моего разума!.. Но ни одна, сука, пока не выстояла…
- Это потому что ты – на стороне осаждающих…
* * *
- Парни говорили, это святилище от страхов защиту дает, - напомнил Том, хоть и знал, что Юрек не мог забыть такое. Просто после долгой паузы хотелось вернуться в беседу, более нужную именно старшему брату, ведь младший усердно практиковал дзен, любуясь лесом, наслаждаясь дыханием и вслушиваясь в хор голосов имени Природы.
- Ага, - он был не прочь поддержать разговор, но и дзен бросать сразу не хотелось.
- Считай, вхолостую сходили.
Частично Том был прав – отваги им обоим было не занимать, хоть миролюбивый Юрек и старался, если имелась возможность, уладить вопрос спокойно. При этом в адрес вынужденных миролюбцев юный айкидзин забрасывал снисходительные усмешки, особенно когда в сотый раз слышал притчу о великом мастере: «Если на вас нападут десять человек? Я убегу. Если будут догонять? Я спрячусь. А если найдут? Тогда я буду вынужден их убить».
- Эту притчу, - улыбался он широко, - особенно обожают слабаки, которые успешно выполняют только первые пункты, надеясь, что их все-таки не найдут.
И имел право улыбаться и так говорить – потому что сам, обладая стремительно растущим мастерством, применял его действительно в крайних случаях, а если и убегал, то не из страха за себя, а из нежелания причинять лишнюю боль и нарушать гармонию вселенной, поддерживать которую – задача каждого добропорядочного айкидзина.
С Томом он, кстати, не согласился.
- Я понимаю, что нам хочется считать, будто мы всё страшное повидали, но я абсолютно уверен в двух вещах: 1) ни фига не всё. 2) наверняка есть такие страхи, от которых чисто на характере не устоишь. Думаю, от таких случаев и бережет Хорс – мало ли какие чудища или чародеи попадались богатырям раньше?.. Это сейчас их и не найти уже…
Юрек был полностью прав насчет случаев, от которых бережет Хорс, и ровно столько же ошибался насчет чудищ и современности.
Огненный аперитив Семаргла
Братья уверенно шли на северо-восток, ориентируясь по солнцу, звездам, приметам и менгирам – заблудиться на Руси даже самый юный богатырь попросту не имел права.
- Как специально нас к моей новой полесянке ведут, - радовался Том. Провожая Юрека осенью в Белгород, он разговорился там с местной травницей и разузнал любопытные для себя сведения о тамошней флоре. Активная натура все время искала способы расширить границы мастерства кислотоварения, поэтому юный алхимик решил внести на карту своих полянок-полесянок еще одну точку, пусть к географически признанному Полесью она отношения практически не имела, располагаясь серьезно восточнее – неподалеку от озера Стожар. Горячий источник неплохо прогревал почву полянки, неподалеку затаилось болото, полное необходимого для особо хитрых кислот сфагнума, а почти осязаемая Навь напоминала о своем существовании – идеальная полесянка, одним словом. Том посадил здесь те местные растения, которые имели шанс успешно перезимовать и пообещал себе весной найти время и повод вернуться сюда опять. Сделать это вместе с братом хотелось особенно сильно потому, что осенью отнюдь не пугливого кислотника изрядно напрягли жутковатые голоса со стороны недалекой пущи. Не сказать, что сами голоса отличались каким-то тембром или были целиком незнакомыми… Мороз по коже запускало понимание определенной синхронности всех этих голосов – словно каждый крик, писк, рык, рев, шелест и шорох – были частью единой симфонии лесного хора из девственной чащи, докуда, вполне вероятно, много веков не доходила нога человека. И последнее – вполне возможно, ведь полесянку Том осознанно обустраивал подальше от хоженых троп.
До нее, впрочем, было далековато – пока богатыри все еще брели по славским лесам, следуя внутреннему зову, вроде как ведущему их к следующему каменному кольцу связи с богами.
- Интересно, чьим будет это святилище, - размышлял Том. – Я б от Сварожьего не отказался – замаялся уже «Карму» клеить.
- А я тебе говорил не брать абиссинский лук – он на наши перепады не рассчитан, вот и ведет его.
- А я тебе объяснял, что русский для меня слишком тугой и габаритный.
- И что я тебе на это ответил?
- Что можно и абиссинский, но тогда на заказ с учетом наших холодов, а я такой баран подумал: «это ж года полтора-два ждать! Когда это будет? Лучше сейчас куплю что есть». И, может, и купил бы достаточно качественный, если бы Юреку тоже вдруг срочно не понадобились его деньги на какую-то ерунду, о которой он даже не стал рассказывать.
- Так я ж не одним сегодня живу – вот и заказал себе одну крутую штуковину, которую тоже долго делать. Как раз, кстати, должны привезти – монах из Ивана-рю поехал в Закатную линию, обещал забрать. Так что неплохо будет, если зайдем в Белгород по пути – тут небольшой крючочек совсем.
- Сам и пойдешь… Вот теперь особенно хочу, чтобы нас на Сварожий круг вывели – Златан на такой наткнулся, на Суздальщине, правда; так говорит: теперь меч будто сам за собой ухаживает, и хрен сломаешь его. Надеюсь, и нам здесь такой попадется – мне тогда с «Кармой» не маяться, а тебе урок: чтобы меньше умничать, ну и великое счастье в придачу – палки, которыми машешь, прочнее будут.
Юрек уже давно научился топить искрящийся язык брата в море своего спокойствия.
- Сварожье так Сварожье… Хотя я бы больше на Стрибожье святилище попасть хотел: для меня движение – жизнь, а он как раз от всяких параличей и стазисов защиту дает.
- А я вообще бы лучше к богиням попал.
- И почему я не удивлен?
За Томом давно уже водилось специфическое отношение к наставникам-мужчинам, берущее истоки из глубокого детства. Как недавно упоминалось, маленький Гостомысл рано повадился сбегать в лес подразнить нечисть, а так как в окрестностях крупных городов ее водилось совсем чуть, приходилось бегать все дальше. Однажды это закончилось тем, что мальчишка попросту заблудился в Пташем лесу, застрял там до глубокой ночи, и от вышедших на охоту тварей его спас загадочный отшельник, к утру доведший гуляку домой транзитом через свой скит в сосновом бору. Через день Гостомысл снова помчался в лес, на этот раз уже прямо в бор, а потом еще раз и еще… Старому знахарю, коим оказался отшельник, в какой-то момент надоело оттаскивать упрямца в вызывавший отвращение город, и согласие мириться с регулярным присутствием маленького наглеца показалось меньшим из зол.
Три с лишним года знахарь Благояр передавал бегающему к нему пытливому почемучке свои знания по созданию зелий, отваров и настоек. Росший без отца Гостомысл страшно прикипел к наставнику и самовольно решил, что тот не просто так его учил основам практической флористики, а потому, что именно он и являлся его тайным отцом… Когда, наконец, выяснилось, что Благояр оказался не просто знахарем, а ведьмаком, которые, как известно, бесплодны, было несколько поздно – восторженный говорун уже всем вокруг прожужжал уши своей гипотезой. То ли опережая ожидаемые насмешки, то ли выдавливая боль из собственной мозоли, Том сам принялся высмеивать больную тему и со временем преуспел. Другое дело, что с той поры в адрес годящихся в отцы наставников от Тома летели нескончаемые колчаны стрел показного и избыточного пренебрежения. И ушедший умирать вглубь лесов Благояр, и Микула, и Сайто, и даже боги-мужчины – отдавали Тому обратно его слишком щедрый аванс, платя исполнением роли заочного манекена для тренировки острот.
* * *
Паломничество в изначальной задумке несло в себе целый пучок задач, и одна из приоритетных заключалась как раз в том, чтобы разжечь в молодых богатырях внутренний огонек походной интуиции. Это в обывательском представлении оторванного от корней народа времен повествования богатыри все больше воспринимались как увальни, праздно шатающиеся по лесам в поисках применения то ли силы, то ли дури. На самом же деле, эти могучие руки богов отдавались воле ветров судьбы и надобности, и маршрут большинства из них выстраивался навигатором, подключенным к тонким планам Руси и направляющим богатырей туда, где в них имелась острая необходимость. Тестовым же запуском этого навигатора и выступало первое паломничество, совмещенное с получением стартовых бонусов от богов.
Именно поэтому ни Том, ни даже Юрек не взяли с собой никаких карт, кроме разве что игровых, не без удовольствия наблюдая, как с каждым пройденным километром неосязаемый попутный ветер в них становится все более уверенным. И близость второго божьего угодья они почуяли очень отчетливо. Правда, в связке и с другими сигналами, подаваемыми уже вполне нормальными органами чувств.
Земля под ногами едва уловимо вибрировала, до ушей доносились глухие, словно треснутые, посвисты, со стороны предполагаемого святилища между деревьев мелькали редкие огоньки факелов, неплохо различаемые в темноте хмурой безлунной ночи.
- Рогули, - с улыбкой протянул Юрек, доставая из-за спины полутораметровый деревянный посох дзё, носящий прозвище «Неуловимый Джо», адаптированное не на русский, а на кельтский манер большим знатоком этого языка Томом. Знаток, в отличие от брата, поморщился – рогулей он не любил: крайне прилипчивые, внезапно выска…
- Зараза!.. – выругался Том, отскакивая в сторону не столь резко, как подпрыгнуло внутри его сердце.
Бфф!.. Вынырнувший из-под земли рогуля получил удар Джо по башке и завалился на спину.
- Вхолостую сходили, - закивал Юрек с улыбкой.
- Да это не страх! Рефлекс просто.
- Точно… Вечно их путаю.
- Страх – это если б я теперь туда не захотел идти. Или побежал без оглядки.
- Кстати, будет лучше, если реально немного издали прикроешь. Они тупые и до тебя не добегут, так что сможешь спокойно и без рефлексов снимать тех, кто сзади пристраивается.
- Оно все верно, но с другой стороны – отличный повод динамическую стрельбу отработать. Не всегда ведь будет возможность выбирать, и лучше отточить динамику до того, как придется ее применять с реально опасными тварями.
- Уговорил… Смотрим под ноги: ты – слева, я – справа.
* * *
Самое время пояснить, почему радовался Юрек и напрягся Том.
Рогули
Несмотря на слухи, будто обитающий где-то на Руси Кощей – чуть ли не главный некромант Вендора, нежити нам пока встречалось немного. Но тут ведь как считать. Рогули, например, хоть и относятся к нечисти, а ведут себя совершенно тупорыло – как обычные зомби или упыри. Все, на что они способны – это копать в земле норы-схроны, лепить из сырой глины свистульки и возиться с огнем. Один старый хрен из волхвов говорил, что в них уже нет души. Дескать, если мавки или утопленницы себя осознают, то рогули – нет. Не вникал, почему так (волхв по-любому сам не знает), но если верить во все эти сказки с Навью и Темным Лесом, куда души неудачно померших летят на зов Кощея, а потом возвращаются в труп, чтобы стать нечистью, то можно предположить, что в рогулю возвращается только самая примитивная часть души. Жрет остальную часть души Кощей, высасывает ее Морена, или все это вместе с сознанием радостно летит в никем не доказанный Вечный Мир – мне неизвестно. И хотел бы сказать, что пофиг, но не вполне: я ведь еще не стал богатырем и могу сдохнуть в лесу без погребения и оберега (который вроде как не даст Кощею мной попользоваться). Приписка. Все! Я уже богатырь, так что теперь реально пофиг!
Возвращаясь к рогулям. Терпеть их не могу! Бойцы из них стремные, но очень быстрые, прыгучие (они не столько ходят, сколько скачут) и липучие – не дают сохранять дистанцию. А с учетом того, что у некоторых попадаются вилы, топоры и прочий селюканский инвентарь, которым они по старой памяти машут (никогда еще не видел рогулю, в котором бы хоть что-то выдавало породу или хотя бы статус) – нервы бои с ними треплют. Зато Юрек кайфует – для него разбрасывать толпу безмозглых прыгунов – легкотня, а опасность – в тех противниках, кто действует расчетливо и не лезет на рожон. А если есть рогули, то таких рядом почти точно не будет – в них работает очень простая схема: похож на нас – не трогаем, отличается – нападаем. Так что другой нечисти или зверюк возле рогулей не водится или, по крайней мере, не замечено.
* * *
Желание Тома потренировать динамическую стрельбу стоило его кожаному кафтану нескольких царапин и даже одного пореза. Как человека, не терпящего никаких оков, его выводила из себя рогульская манера сражения. В них при виде чужака срабатывал какой-то триггер, и с этого момента рогуля пер напрямик, глотая дистанцию прыжками, готовностью лезть на дерево, бросаться в реку или ползти, если перебиты ноги. Неопытных бойцов сильно смущает осознание себя целью, и когда ты понимаешь, что стал сахарной приманкой для назойливых и кусачих мух в облике, за которым еще очень даже угадывался человек – ощущение, мягко сказать, не из приятных. И самое пугающее в этом – неотвратимость. Тот инструмент, на котором играют с психикой зрителя наши с вами апологеты зомби-тематики. Убегай, стреляй, залезай на крыши – ползучий ковер безмозглых трупов все равно не оставит тебя в покое. Но если зомби (как минимум, вендорские) – это медленная налипающая неизбежность, то рогули – неизбежность сколь липкая, столь же и быстрая. Хорошо еще, что почти вся энергия у них уходит в постоянно скачущие ноги, на мощные удары руками ее не хватает, а использовать зубы рогули не умеют, да и вообще каннибальских замашек не демонстрируют. Странный сбой в древних божественных программах, они не хотят крови или мяса, они не мстят живым за то, что мертвы, они вообще не бойцы, если смотреть здраво, и топорами бьют по кажущимся дровам, а вилами машут, загребая невидимое сено или навоз.
Один из немногих ведьмаков Руси (их движение по разным причинам не прижилось в Вендоре, оставив едва заметный след) лет сто назад выдвинул любопытную гипотезу, в которой предположил необычный взгляд на мотивы поведения рогулей. Надев прочные латы, ведьмак добрую неделю провел вместе с этими дикарями, понаблюдал за ними и заявил волхвам, что рогулями руководит жажда быть лучше. Дескать, становятся ими те из примитивных и необразованных людей, кто испытывает при жизни сильную зависть к более утонченным натурам. Понятно, что не все такие обращаются в рогулей, а, как и почти с любой нечистью – лишь те, кто не оказался должным образом погребен или хотя бы отпет, согласно данным Велесом канонам. Завистливая жажда то ли быть, то ли казаться не тем, кем был рожден, по мнению ведьмака, и была тем обрубком астрального тела умершего, который возвращался в неупокоенную плоть, чтобы затем пытаться впрыгнуть в другого человека или даже другое существо, а если таких нет поблизости, то хотя бы просто скакать, тщетно надеясь прыгнуть выше головы.
Эта гипотеза поясняла не все нюансы поведения рогулей. Если потребность в свистульках и факелах можно было отнести в разряд болезненного и в чем-то трогательно-детского желания заявить другим: «Мы – есть!», то откуда тогда страсть к схронам?.. Чем вызвана мода напяливать на головы краденые горшки? Почему проявляется стадный инстинкт? Зачем, если так хотят измениться, по старой памяти охотятся за вилами и топорами?.. И точно ли дело именно в недовольстве собой? Ведь неприязнь к цивилизованным и грамотным людям во многих представителях простонародья соседствует с весьма напыщенным самодовольством… Впрочем, косвенным подтверждением правоты оставшегося безымянным ведьмака – может служить занятный факт. Еще несколько веков назад, когда народ Руси жил в сравнительно единой системе ценностей, крестьяне наслаждались своим медитативным трудом, а о социальных расслоениях не шло и речи – рогулей в рядах нечисти было не найти.
* * *
- Ух ты! – удивился Том, мимоходом всматриваясь в одежду очередного подстреленного им рогули. Слегка подсвеченная загоревшейся от факела вышиванкой другого, она выдала в носителе принадлежность к явно купеческому классу, нечаянно дополняя теорию ведьмака нюансом, что сделать твой труп рогулей могла прижизненная классовая зависть представителя любой профессии, а не только крестьян, стремительно теряющих самоуважение в эпоху кипящей на Руси ремесленной революции, замешанной на урбанизации и социальных реформах князей.
- Снизу! – раздалось со стороны Юрека, Том отскочил, а перед ним из прикрытого травой схрона выпрыгнул еще один рогуля и заскакал, надувая одутловатые, будто покусанные тысячей пчел, щеки, чтобы извлекать мучительный хрип из своей рекордно огромной свистульки.
- Концерт окончен, - бросил Том, запуская в упор стрелу, вогнавшую глиняную поделку в синий рот. Потом повернулся в сторону брата, который своим неуловимо быстро мельтешащим Джо выбивал остатки духа из подскакивающих к нему рогулей. Обладателей топоров и факелов айкидзин ликвидировал в первую очередь, двое из пяти оставшихся в строю прыгунов вяло шерудили в воздухе вилами, но угрозу эти ржавые железяки могли нести в атаке на кого-то менее ловкого – когда натыкались на плоть перепуганного и обездвиженного налипшей массой бедолаги по банальной теории вероятности. На всякий случай, Том все равно подстрелил обоих вилоносцев, еще разок прислушался к успокоившейся земле и пошел собирать стрелы, побрезговав лишь той, что застряла во рту свистуна-«пчеловода».
- Все собрал? – не забыл напомнить Юрек, принесший с собой еще штуки четыре. Том кивнул. Свои стрелы он берег, потому что лично делал каждую, и простым этот процесс не был. Использование кислот позволяло пренебрегать точностью попадания, и как раз привязанность к каждой своей стреле (вкупе с нежеланием тратить понапрасну кислоту) не давала Тому махнуть рукой на шлифовку меткости. С другой стороны этого замкнутого круга было то, что лично делать стрелы юный ядоман начал как раз по причине использования кислот.
Поначалу он пытался обходиться только наконечниками. Но по стандартной пропорции наконечник должен весить седьмицу всей стрелы, а так как Тому требовались сложные и довольно тяжеловатые наконечники с хитрыми полостями для яда, то и древко должно было весить изрядно, и оперенье поплотнее требовалось (тоже седьмица, но уже от наконечника). А учтя, что на Руси еще и предпочитали наконечники черешковые, а не близкие Тому втульчатые , мастеров-лучников (самих стрелков обычно называли стрельцами), делающих то, что подходило маленькому гению ядов – было сыскать сложнее, нежели наловчиться мастерить всё самому.
Под ненавязчивым (хотя кого мы обманываем – порой очень даже навязчивым) руководством брата и пользуясь советами старших стрельцов ристалища, Гостомысл, которому очень приглянулась идея о почти полной боевой самодостаточности, вложил в процесс создания стрел увесистую часть души. Разве что наконечники он заказывал у кузнеца, а остальное делал сам. Изучив секреты произрастания деревьев, он стал брать древесину только там, где погода не влияла на разницу темпов роста зимой и летом, корёжа необходимую симметрию годовых колец. Сначала использовал разные виды деревьев: клен, липу, тополь, можжевельник, тис, кедр. Но позже остановился на тополе, клене и кедре, из последнего делая самые сложные стрелы, за которыми, в случае промаха, было не грешно полазить по колено в грязи, ибо ломались такие снаряды крайне редко.
Оптимальную технологию клейки подсказал Юрек. Ради тренировки ума (и помощи брату, естественно) он самостоятельно рассчитал, что лучше клеить стрелы из нескольких (в идеале, четырех) лучин и непременно так, чтобы они сходились перпендикулярно волокнами друг другу, создавая примерно единую жесткость и по вертикали, и по горизонтали. Такая стрела имела куда меньше шансов пойти гулять, как ей хочется, из-за слегка скошенного удара тетивы в ушко (а попробуй в шустром стиле Тома каждый раз бить ровно в центр оси), плюс сохраняла энергию на полет и удар, не растрачивая ее на избыточную вибрацию, свойственную стрелам с неровной жесткостью.
Несмотря на отторжение Томом большинства устаревающих слов, сохраняющихся разве что в языке староверов, вроде Микулы, свои стрелы он называл на былинный манер: калеными, хотя, даже неплохой знаток русского языка (и отличный – иностранных), не помнил точно, клееные это значило или колотые. Зато отлично знал, что при не самой выдающейся его мощи натяжки – принципиально важно каждый наконечник смазать или навощить, усиливая проникающую способность, критически важную для быстрой доставки яда куда следует.
…Пока же куда следует отправлялись сами стрелы – в оригинальную широкую батарею чуть ли не на всю спину, состоящую из семи небольших, мягко соединенных кожей прочных тулов. Еще одна инновация юного любителя порядка позволила его брату почти не тратить время на выбор нужной стрелы – эффектов он придумал уже куда больше семи, но, склонный оставлять хаосу шанс проявить свою волю, самые популярные стрелы носил в их личных тулах, зато в седьмом перемешивал все остальные.
Так как на рогулей тратить кислоты было расточительством – сейчас стрелы с пустым наконечником после короткой проверки на цельность отправлялись в четвертый – центральный тул. Одна вызвала подозрение на трещину, но выброшена не была, отправившись в короткий запасной колчан, встроенный в походный сардак, вмещавший нехитрый набор основных принадлежностей. Не взяв лошадей, братья поставили себя в довольно непростые условия, лишившись изрядной доли походного комфорта. С другой стороны, в месячном путешествии налегке таилась своя брутальная романтика, которую эти парни, до сих пор еще не изгнавшие из себя ухоженный ореол благовоспитанных городских мальчиков с торско-хазарскими примесями, старались вдыхать в себя как можно глубже. Нет, им не грозило стать рогулями из-за недовольства своей жизненной ролью – оба брата гордились своими аристократическими корнями, легко читаемыми что в осанке, что манерах, что в красивых лицах с тонкими чертами. Но, избрав путь воинов, они теперь с такой же радостью познавали новые грани бытия, воспринимая необходимость ставить шалашик или ночевать под дышащим прохладой открытым мартовским небом – как вызов и игру одновременно.
* * *
И сегодня они собирались ночевать прямо у божегодья.
- Я тут подумал, что боги, или кто там ими прикрывается – нарочно дают богатырям свои обереги, чтобы те потом регулярно подчищали нужные им места силы от всяких тварей, - поехидничал Том, уже подходя к широкому каменному кругу, возле которого внутренний навигатор пульсировал все ярче.
- Не могу не отметить в этом твоем очередном богохульстве определенной доли логики.
- Конечно, не можешь! Сам ведь видишь, что нечисть сюда так и тянет, плюс в рассказах ребят то же самое. А ведь я думал, что они себе цену набивают просто… И вот, между прочим, лишний повод задуматься: так ли святы эти места, раз всякая нечисть так вольготно здесь себя чувствует?
- Опять все кособочишь. Ты внутри кругов нечисть видел? Я – нет! Только вокруг бегает. Из этого следует, что место силы в целом – это действительно просто мощная точка выхода энергии: земной, астральной или еще какой – не знаю. А боги в этих зонах делали уже именно святые места. То есть использовали нейтральную энергию местности, чтобы сделать конкретный светлый участок.
- Не могу не отметить в этом твоем очередном лизании божественных жоп определенной логики.
- Слушай, меня аж в жар бросило. И хорошо, что еще до твоего нелепого бунта – так бы подумал, что это святилище реагирует.
- Ага. И как-то… только не ржи!.. Но чуть ли не стыдно стало, что ли…
- Если есть бог, которого ты устыдился – я готов ему служить еще больше, чем остальным.
- Интересно, а это чисто теоретически может быть святилище Кощея?.. Я в одной кельтской книге зимой читал, что он якобы богом тоже был, а потом на всех обиделся и давай нежить штамповать. Как минимум, самим кельтам щедро отсыпал – они там уже два века воюют с какой-то супер-пупер некроманткой, и хоть и хорохорятся, да крестом своим прикрываются, а все равно, насколько слышал – выгребают капитально.
- Непонятно только, почему кельтам отсыпал, а нам пожадничал. Правда, Микула говорит, что больше стало в последние годы, но все равно ерунда… А насчет святилища… Какое-то внутреннее чувство, будто здесь что-то чуть ли не противоположное Кощею…
- И жар, будто огонь внутри загорелся. Семаргл?
- Уверен.
- Круто, чо… То-то Микула обрадуется. Он его сильнее всех почитает, а мы, кажись, первые лет за десять, кто на его святилище набрел.
- Очень тепло… Вроде ведь Хорс такой близкий людям, а здесь отклик даже больше – как будто не просто энергии нисходят с неба откуда-то, а сам Семаргл: живой, из плоти и крови, за нами сейчас наблюдает.
- Да ладно тебе… Аж мурашки от твоих слов… Если наблюдает – почему не покажется?.. Я читал, что боги уснули и оставили людям этот поломанный мир.
- А если не уснули? И ждут, что мы его починим!.. И отнюдь не в надежде снова его забрать…
Близнецы как раз подошли к началу спирального лабиринта, переглянулись и начали свой ритуальный путь
- Семаргл, Руси охранитель огненноликий, - раздавался их почти единый голос над поляной, - даруй младшим братьям твоим пламя сердца своего, от хлада и огня оберегающего. А мы будем нести его в сердце, защищая Русь-матушку от угроз внешних и внутренних
Они не могли видеть, как тот, кто сейчас действительно напрямую вливает в них через алатырь мощный оберег, защищающий от огня и холода, изнемогает от невозможности дать или предложить нечто большее, потому как до случайного исполнения условий древнего договора оставалось еще примерно полтора года…
* * *
- Я взял на себя смелость облегчить немного твою карму, - улыбался Юрек, скромно опустив взгляд и не видя вытаращенных глаз брата. В руках айкидзина лежал превосходный абиссинский лук, чей создатель угадал почти все мечты капризного русского стрельца.
- Э… Я… Ты ждешь, что я на колено встану, чо-то там поцелую?.. – Том ерничал, чтобы не пустить из глаз одну из примчавшихся к ним слез. Юрек это знал:
- Да бери-бери, - впихнул он лук в руки брату. – Я до похода хотел, но, как назло, на Закатку никто из своих не ехал, а кому попало доверять не хотел.
- Но когда?!. Черт… Тогда, когда я эту «Карму» купил?..
- Угу.
- И два года молчал, пока его делали?
- Молчание – золото.
- А золото?.. Откуда столько? Молчанием заработал?.. У тебя ж тогда столько все равно не было.
- То, что я тогда тебе не дал – это только часть. Остальное «Вектор» заработал – я ж там с ним был, и мне аж четверо кучу золота отвалили уже за один только шанс, что он их кобыл покроет. Так что расслабься – мне это почти ничего не стоило. Да и «Вектор» не то чтобы настрадался…
Том, ухватив лук за плечо, крепко обнял брата.
- Теперь у нас общая Карма, чувак.
- Этого я и боюсь…
Уют приюта
Испытать новую «Карму» удалось уже довольно скоро. Из Белгорода богатырей повлекло на юго-восток, в сторону Рипейских гор, видневшихся у самого горизонта серо-коричневой кромкой. Тома это слегка напрягло, так как уводило от намеченной полесянки. С другой стороны, приключенческий градус повышался, ведь эти волости, лежащие у южного берега Стожар, были не только совершенно неизвестны им самим, но еще и слабовато хожены другими. Правда, это, только если под другими иметь в виду именно людей, ибо зверья и нечисти тут водилась прорва.
Вокруг Стожар не только било множество горячих источников, создавая уникальную экосистему, но еще и энергетика отличалась самобытностью. Именно поэтому на берегах приживались не все желающие, и было немало тех, кто уезжал отсюда со словами: сложная здесь атмосфера. Но это они еще не заходили вглубь лесистых холмов! Вот уж где начинались перепады всего, чего только можно: от настроения и давления – до температуры и пульса...
Княжеская позиция «мистика – в прошлом» основывалась на том, что народ, последние несколько веков сторонившийся дремучих лесов, научился обходиться обжитым пространством. От зловредной нечисти и чудищ молча оберегали богатыри и ведьмы, не дававшие образоваться в гуще лесов достаточно большим, чтобы выплескиваться затем на поселения, рассадникам. Полезная – сама уходила подальше от отстраняющихся людей или, лишившись их подпитки, таяла в тонких планах. Народ, который в условиях массового понижения мистической грамотности стал опасаться пугающей Нави и путать помощников (див и берегинь) с угрозами (навьями и злыднями), так хотел смахнуть марево мистики, что радостно поторопился сделать это без особых, честно говоря, оснований. Окружившие себя стенами гардариков, связавшие их безопасными речными путями, русичи решили, что если просто не оборачиваться в сторону никуда не девшихся лесов и лишь затаившейся Нави, то все это останется в былинно-сказочном прошлом, а они смогут жить-поживать, да добро наживать в условиях скачка ремесел, развития торговли и создания социальных институтов государственного типа. Этому настроению очень тонко подыграли силы, которые хотелось оставить сказкам в первую очередь – нечисть действительно почти перестала мелькать перед глазами, русичи осмелели, принялись плести сеть сухопутных дорог: пока через приветливые рощицы и лесочки, но уже довольно смело косясь и в сторону густых чащ. А главное – недовольно косясь в сторону богатырей и ведьм… Угрозы сказочного прошлого растаяли в лучах каменных реалий – может быть, и богатырям с ведьмами занять почетное место в былинах, а не докучать своими попытками вновь навязать древние страхи, нужные им как оправдание собственного существования?..
Кроме чисто познавательной функции, задача последнего абзаца – обосновать два момента. Во-первых, богатырский приют, к которому с боями пробились близнецы на третий день блужданий по диким лесам – стал первым на их пути, который остался именно богатырским приютом, а не послужил источником добротного материала для построек обнаглевшего люда. А во-вторых, не составляло труда понять, почему никто не позарился и на этот. Сюда можно было бы отправлять на экскурсию особенно фанатичных вестников нового времени, утверждающих, что в тринадцатом веке не может быть места архаичным предрассудкам. Есть подозрение, что в этом обширном лесном кольце, окруженном Стожаром, Каменным поясом, Подольем и Полесьем – многие бы очень быстро прозревали. О чем говорить, если бесстрашные и насмешливые близнецы, защищенные еще и оберегом Хорса, и те поеживались, уже не раз пожалев, что не взяли с собой на всякий случай коней.
\См. карту: звездочка №11\
Обычных зверей здесь, кажется, попросту не водилось – одни люты, как называли на Руси особенно крупных и агрессивных особей, и спасибо ядам Тома, ведь айкидо Юрека пока в этом направлении работало не сильно, а дубасить медведя-люта «Неуловимым Джо» – занятие не особенно перспективное. Нечисти низшего звена, вроде рогулей, могилянок и прочей шелупони – видно не было, зато ни на секунду не исчезало ощущение, будто из-за вот этого, или нет – вот этого!.. дерева недоверчиво, а то и злобно наблюдают за непрошенными гостями немигающие глаза. Вдалеке раздавались пугающие крики неведомых тварей, и голос каждой такой как будто состоял из десятка голосов самой печальной вытьянки… И все это на фоне непрерывно кряхтящего леса…
Нет ничего странного, что, увидев пристроенный к одному из холмов толстостенный сруб приюта, над трубой которого поднимался тоненький дымок – близнецы испытали приступ обретения долгожданного и теплого уюта, передать суть которого словами Тому было легче, чем Юреку, вот уже два месяца как.
* * *
Дверь распахнулась одновременно со стуком в нее – если Юрек собирался попросить крышу над головой, то Том был уверен в богатырском праве пользования любым приютом. Его не хозяйский, а скорее все-таки именно наглогостевой взгляд прогулялся по просторной горнице – сеней здесь, как и в большинстве приютов, не имелось. Кривая улыбочка поехала влево, реагируя на довольно забавную помесь хаоса и порядка в этой комнате: в одних углах грязь была убрана, а мебель и утварь кое-как расставлена, но это явно произошло за счет других углов, в которых оказалось навалено сверх нормы всякого хлама и мусора.
- Как в зеркало посмотрели, - заметил Юрек.
- Гуляй… Порядок – это испорченный первозданный хаос.
- Готов спорить, ты для ночлега выберешь убранный угол.
- Противоположности притягиваются. К тому же я слышу женский голос, так что вопрос, где спать, еще далеко не решен.
* * *
Женский голос и правда раздавался из глубины дома, кажется, напевая что-то мелодичное народное на довольно низких грудных частотах. Темноволосая полнокровная девушка с легковесным усердием подметала небольшую спаленку, отвлекаясь на церемонную расстановку по местам разбросанных кукол, кубиков и прочих детских вещей. Натоптав мусором возле полок, хозяюшка снова возвращалась с веником туда и, судя по всему, это было уже не первое прохождение специфического мусорного лабиринта-святилища, созданного какими-то канувшими в Лету богами уборки.
Хоть бы на долю секунды испугалась, увидав в двери две мужские фигуры, нарушившие ее одиночество в этом заброшенном деревянном оазисе... Нет! И без того улыбающееся лицо моментально поплыло, дав кончикам рта надежду поцеловать уши. Она сначала показала было, что с удовольствием обняла бы гостей, да вот замаралась, убирая, но темно-карие глазки оперативно оценили степень запущенности одежды лесных походников, и девчушка, в очередной раз разбросав многострадальный мусор матерчатыми сапожками, тепло обняла обоих близнецов сразу.
- Мне начинает нравиться богатырство, - довольно опешил худой и энергичный гость, успевший за секунду напрячь больше лицевых мышц, чем его брат – очень похожий внешне, но отнюдь не идентичный красавчик – за все время наблюдений кареглазки. Та уже сделала шага полтора назад, а теперь симпатично поклонилась-присела, слегка инфантильно потянув в стороны бока приятно короткого темно-зеленого сарафанчика.
- Меня зовут Анфиса, - представилась она. – Я – ведьма: пока знахарка, но с планами на заботницу.
- Том – легкий на подъем, - выдал одно из ходовых в последнее время приветствий энергичный брат. Славутянки на эту фразу кто хихикал, кто оценивающе вел бровкой, кто морщился, но все понимали нарочитую двусмысленность. С Анфисой был явно другой случай:
- Это здорово!.. – обрадовалась она снова. – Будет с кем утром пощебетать.
- По… (щебечем), - прыснул Том, но недоговорил, получив тычок братского пальца в поясницу.
- Юрек, - продолжил улыбаться второй богатырь, добавив к очень расслабленной улыбке лишь пару кивков. – Не боишься одна, незапертая, в такой глуши?
- Да мне ж еще сколько лет назад богатыри засов сделали, а я его все забываю двигать! – рассмеялась ведьмочка (Том, разумеется, тоже), потом увидела, что на вопрос, в общем-то, не совсем и ответила. – Всего не перебоишься, - махнула она рукой. – Идемте лучше, я вас покормлю! – личико округлилось в выражении виноватой мышки. – Правда, я еще ничего не готовила… Заботница – в планах, - развела она руками и вместе с засмеявшимися от этой миниатюрной непосредственной сценки парнями пошла в горницу, где за занавеской и пряталась кухонька.
* * *
В горнице царило деятельное оживление. Юрек по старой привычке взялся приводить в порядок потрепанную мебель, Анфиса куховарила, запахами домашней пищи от женских рук временно перестроив вектор соблазнов Тома немного повыше – в сторону живота. Сам же начинающий соблазнитель, сидя на низкой скамеечке перед открытым входом в дом, разогревал клеевую пластинку на огне импровизированного костерка. Том часто садился делать стрелы, когда Юрек начинал при ком-то хозяйничать и трудиться – он словно прятался от слишком яркого ореола мастеровитости брата в домик собственной работы. «Как здорово, что у тебя нет нужды в высококвалифицированном труде, вроде моего с клейкой стрел, и ты можешь заняться всей этой мелкой суетой», - как бы говорил он, доставая свои походные пластинки и всем видом показывая, что будь все наоборот, и он бы безусловно поменялся с братом ролями. За этой по-детски забавной игрой, суть которой лежала на поверхности почти для каждого наблюдателя, скрывался немалый комплекс. Пока Том бегал по лесам за мавками и ведьмаками, придумывал в голове отдельные шуточки или целые диалоги и занимался всякой архиважной детской ерундой, ответственный Юрек взвалил на себя роль мужчины в доме, благодаря системному подходу к трате времени незаметно освоил длинный ряд среднеквалифицированных ремесел, и вот годам к пятнадцати с хвостиком Том обнаружил, что при взгляде на их семью со стороны выглядит младшим лет на пять братиком. Играть в догонялки горделивый юнец не пожелал, зато отставание в бытовых вопросах стало неплохим стимулом еще усерднее грызть гранит тех сфер, в которых был уже хорош. Десятки прочитанных недавно книг и найденных кислот – плоды как раз осознания себя бытовым пассажиром.
Юрек с таким размахом принялся облагораживать приют, что Тому одних стрел показалось недостаточно для равновесия, и рядом с ним теперь лежал его замечательный лук, по старой традиции, заграбаставший себе название у предшественника. Все большие луки Тома назывались «Кармой» лет с семи, когда впервые превратились в орудие кровопускания. Столь склонный к хаосу, этот жалостливый мальчонка очень хотел думать, что вот именно в вопросах боли и смерти, как минимум, тех, что нес конкретно он, нет ничего случайного, и каждое его звенящее тетивой преступление – это еще и наказание. И не для него… Если присмотреться, Том весь состоял из таких противоречий. Во всех его теориях маячили исключения, внутри которых были обратные исключения, и все это делилось до кварков, наслаивалось друг на дружку, создавая в картине мира игровое поле, на котором без правил играли в не пойми что сотни воплощенных хаосов. И если присмотреться еще лучше, то могло показаться, что как раз сумма всех этих хаосов неведомо для себя укладывается в некий порядок. Но так глубоко в себя побаивался всматриваться и сам Том. А жаль, ведь складывалось ощущение, что бедолага на самом-то деле ищет именно порядка, просто, по-видимому, ищет на слишком частном уровне, когда за отдельным случайным событием не видно автографа Кармы, Закона, Дао, Логоса или Творца…
Жилистая рука вложила в тетиву одну из старых стрел и поиграла натяжкой, прислушиваясь к малейшим колебаниям довольного снаряда.
- Не показалось, - с важным видом сказал Том, заполняя одну из удивительно ненавязчивых пауз в общей болтовне трех ртов, самый общительный из которых уже успел рассказать, что его счастливая обладательница в приюте гостит два дня, жила здесь несколько лет в детстве, потом пару лет проучилась знахарству под Новгородом, а теперь направляется в Мосох к семье.
- Все нормально? – поинтересовался Юрек, все еще тревожившийся слегка, что его подарок недостаточно идеален.
- Более чем!.. Помнишь, когда медведя-люта порхатым лосем делал, сказал, что эта «Карма» более летучая, но по жесткости к моим стрелам так же идеально подходит?.. Не ошибся. Надо ж так угодить.
Юрек уже не стал уточнять, как дотошно он объяснял мастеру-лучнику все исходные, рисуя схемы и оставляя расчеты, в которых учитывались и грядущие физиологические изменения в растущем брате. Изготовление композитных луков в Вендоре было давно доведено до совершенства, и основывалось как раз на строгих расчетах. Собственно, элитные абиссинские луки и ценились чуть ли не так же, как эльфийские, благодаря лежащей в их фундаменте научной базе. Абиссинскими они назывались просто потому, что делать их стали в богатом Нартексе, а так, они оказались на вершине лучных рейтингов не в силу собственно абиссинских технологических достижений, а из-за привлечения к разработке лучших александрийских технологов. Те, сочетая чужой опыт и собственные расчеты, выработали систему оценки оптимальных материалов, технологий обработки и конструирования (изгибы, подсчеты длины натяжения, методы сушки и т.п.). На выходе получилось совершенно новое поколение устаревшего лидийского лука, обогнавшего по многим критериям былых фаворитов. Понятно, что у каждого стрелка оставались свои симпатии и приоритеты. Эльфийские, русские, скифские, иберийские, кельтские – все эти луки сохранили свои позиции, абиссинский же занял нишу изысканного, легкого, мобильного произведения искусства, эксплуатирующего последние чисто научные достижения.
Сказать по правде, большинство абиссинских луков были рассчитаны на легкие стрелы, и очень хорошо, что Юрек основательно подошел к подготовке сюрприза для любителя стрел, куда более тяжелых и жестких. Короткая (111см), легкая, без утопления рукояти, с математически выверенными эргономичными изгибами плеч, позволявшими экономнее использовать прикладываемую силу и избежать чрезмерной для Тома тугости, «Карма» сейчас лежала рядом с хозяином, пожалуй, не столько даже для симуляции трудового баланса, а еще и потому, что ему по-прежнему не хотелось с ней расставаться. Характерно, что, когда вываренный в воде клей завонял своими ингредиентами (пузыри, кости и чешуя рыб), юный алхимик посмотрел на лук и отнес его в горницу.
- Заметили, что клей воняет так же мерзко, как и всякие князья, которые пытаются быть для народа клеем? – бросил он, проходя мимо рукодельников. Юрек, знаком показывая, что ему тоже понадобится немного рыбной вони для укрепления двух слишком рассохшихся стульев, не согласился:
- Ладно князь, конечно. А вот люди, которые склеивают других не ради своих выгод – наоборот, обычно приятные. И сейчас бы на Руси такие люди не помешали.
- Это точно, - отозвалась Анфиса. – Особенно среди ведьм. Все разбежались по хориям своим и знать никого не желают, кроме себя. Будто не видят, что за силы в Нави затаились.
- Что ж... Будем клеить ведьм, - подмигнул Том брату. Тот прищурил свои большие, гармонично и неглубоко утопленные под длинными бровями глаза:
- А насчет Нави можно поподробнее? А то я о ней то сказки всякие слышал, то кучу пустых слов от волхвов, то бред брата, для которого это – личное море галлюцинаций. И все это как-то не особо вяжется.
* * *
После получасовой беседы с Анфисой, которая до приведения пищи в полную боевую готовность как раз успела наболтать изученное в новгородском ведарии, Юрек мог бы записать в свой словарь примерно следующее.
Явь, Правь и Навь
Если верить, скажем так, международным мистикам, то, кроме материального мира, существует еще несколько. Не уверен, что их корректно называть мирами – скорее, планами, слоями, которые нарастают над плотным миром вверх. Самый близкий нам план – это астрал, потом идет витальный план, ментальный и майнтри, но с последними люди взаимодействуют редко и слабо. Очень плотные взаимодействия у нас с эфирным планом, но это, по всей видимости, не столько план, сколько просто поле, очень тесно связанное с материей (по моей версии, это поле – своеобразное море, рождающее все осязаемые энергии).
В русской традиции деление проще: Явь, Навь и Правь. Явь – это мир материи, плоти. Правь – это основной тонкий мир. А вот Навь – это своеобразная прослойка в астральном плане. Прослойка, существующая только на Руси и созданная, по всей видимости, Кощеем или Мореной (наверное, вместе). Насколько понимаю, Кощей и Морена не полноправно хозяйничают в Нави, но все равно имеют на всех, кто в ней вынужден жить (а это почти вся нечисть, в том числе, и полезная) – немалое влияние. И некоторые ведьмы забили тревогу, говоря, что в Нави затаилась угроза, которая может захлестнуть Русь уже в скором времени. Хорошо бы еще с кем-то знающим пообщаться на эту тему, ведь Анфиса честно признаётся, что знает совсем немножко. Оно и логично – она ведь даже немного младше нас оказалась.
* * *
Да, темноглазая ведьмочка выглядела более зрело, нежели ей было лет. Правда, с совсем уж полной уверенностью утверждать, что ей именно пятнадцать, она не могла, ведь заблудилась в лесу под Стожарами еще будучи совсем девчонкой. Она помнит, что ей тогда было около пяти, но вот в последующие несколько лет подсчеты не вела, так что могла и сбиться. Обнаружили ее в лесу богатыри, родителей по горячим следам найти не смогли, помчавшись спасать какую-то деревеньку от вурдалаков, а там и сама Анфиса, уведенная из лесу в попутный приют, запуталась, описывая свою неприметную вотчину. Был след в лице деда-ворожея, но и его сыскать не удалось… Возможно, богатыри не так усердно и искали – в ту пору в окрестных землях как раз собралось десятка три любителей повалтузить нечисть, в приюте все время кто-то стоял, и улыбчивая малышка, с первых дней проявившая талант хозяюшки – оказалась очень кстати.
Постепенно число богатырей таяло – не столько в боях, сколько в щедрых ратных. Наконец, трое оставшихся носителей божьей воли предупредили хозяюшку, что уходят в новгородское ристалище воспитывать себе смену, а ее предложили отвести к тамошним ведьмам на обучение. Талант знахарки в ней уже проявлялся, вокруг приюта становилось все тревожнее, так что выбирать не приходилось… Почти три года Анфиса проучилась у ведьм, пока, наконец, случайно не вышла на информацию о родителях, переехавших жить в Мосох. Вот она и направилась туда, по пути решив вкусить ностальгии и забредя проведать место, годами служившее ей домом.
- А тут такое запустение, что решила привести все в Божий вид, - делилась ведьмочка, без суеты скользя около стола и потчуя близнецов плодами своего отточенного кулинарного мастерства.
- Без обид, но с твоей сноровкой за два дня прогресс маловат, - заметил Том. Анфиса показала новый оттенок виноватой круглолицей мышки:
- Да не знаю… Одной рукой убираю, а другой снова мусорю, да еще ногами помогаю… Не пускает приют. Наскучал по теплу человеческому – вот и просит еще на денек-другой остаться. Для него ж не столько порядок важен, сколько тепло!
- Во-во! – подхватил Том. – Я Юреку тоже всегда так говорю.
- Понимаю, был бы хоть домовой здесь, - продолжала Анфиса. – А то ведь не дождался, исчез куда-то… А мы так дружили в детстве… Тут же – именно сам дом будто просит погостить. Может, с вами хотел свести.
- По-любому, - закивал ловелас, не обращая внимания на новый тычок братского пальца. Утолив голод желудка, он вдруг осознал, что хотел совсем не кушать. Броской эталонной красавицей Анфиса Тому не показалась, но на грани между просто красивой и симпатичной – скользила легко. И что-то в ее скольжении такое таилось, что привлекательность домовитой знахарки плавно нарастала с каждой минутой. По текущей динамике, она бы сравнялась с признанными красотками Славутича уже через пару часов.
Но Том ждать не хотел… Да и рост красоты лица сейчас волновал его отнюдь не в первую очередь. Он всего два с лишним месяца назад открыл грааль близости, пил из него чуть ли не каждый божий день, а тут это паломничество нагрянуло, и вот уже две недели он ловил в себе сходство с рогулями в том смысле, что главный сгусток энергий у него тоже располагался в нижней части туловища. О-о! Попадись ему мавка-красотка на пару дней позже, уж он бы так бездарно не упустил шанс узнать, каково это хотя бы с поддельной русалкой, раз уж истинных в наше время фиг встретишь!.. А тут – такой подарок судьбы в лице и теле удивительно ладно скроенной ведьмочки. Та относилась к категории налитых полнокровных девушек, которые, вместо того чтобы продолжить расширяться, здорово подтянули мышцы, растянули связки и не только сохранили женственную ладность тела, но еще и обрели хорошую физическую подготовку. Здесь, судя по пластичной координации движений – с помощью танцев.
Том все увлеченнее скользил глазами по аппетитным формам Анфисы, понимая, что не имеет сил отказать себе хотя бы в попытке. Как почти все, кто недавно узнал себя в сексе, он был уверен, что отказа случиться не может, и с учетом неплохого запаса растирки «Беги за мной!» вряд ли ошибался.
…Юрек заметил взгляды брата и начал медленно накаляться (слово «вскипать» тут очень натянуто). Сам он смотрел на юную хозяюшку как на милую женственную подружку, с которой уместно максимум обниматься, и похотливых поползновений брата в ее адрес попросту не понимал. Анфиса как раз рассказывала о своих планах стать заботницей, или спутницей, восстанавливая почти полностью утраченную традицию совместных действий богатырей и ведьм. Ее радость по поводу того, что в Славутиче все еще продолжается взращивание этих защитников Руси, отдавала действительно приятными надеждами на координацию будущих усилий. Микула, правда, ведьм на дух не терпит, но ведь сколько пользы могут принести друг другу эти чахнущие ветки русских традиций! Вдруг возрождение и начнется с одной ведьмы и пары богатырей… А тут какой-то похотливый ловелас своими глупыми и примитивными потугами зарубит все на корню.
- Том, идем воздухом подышим, - позвал Юрек, уже в третий раз поблагодарив довольную, хоть и смущающуюся от похвал Анфису за вкусный стол, организованный почти из ничего.
Но старший брат прекрасно понимал, о чем хочет говорить младший, и был готов к этой беседе.
- Сто раз нет! – отрезал он сразу. – Применишь силу – подгадаю момент и отомщу ядом. А на все твои доводы я могу ответить одно: ты не знаешь, что я сейчас чувствую! Я целых две недели таскаюсь по лесу и уже не знаю, куда спрятать своего Джо.
- Невидимого и неуловимого.
- Иди нафиг… Я уже на пределе. Когда даже слово «засов» звучит с вообще другим смыслом!.. И я не знаю, что было бы, окажись медведь – самкой… Это край, Юрек!.. Не смотри на это детским взглядом: тетя кричит, значит, дядя ее обижает!.. Вспомни, что чаруши тогда говорили на весенних игрищах: ведьмам все это очень остро нужно; так что всем сегодня будет хорошо! Я обещаю. Если не так – завтра вылью все запасы «Беги за мной!» и… хочешь – голым пробегусь до самого святилища.
- Да кому нужно твой зад смотреть. Давай так: ты обещаешь сегодня не пользоваться БЗМ, всем сегодня хорошо, а если нет – месяц обходишься без грибов.
- Ме… месяц?! Да у меня, по сути, уже готовые крылья лежат, ждут возвращения, а ты, варвар, запрещаешь мне летать!
- Иначе я захожу, говорю Анфисе, что ты – похотливый придурок и хочешь…
- Ладно. Согласен.
* * *
Но обещание пришлось нарушить… Анфиса весь вечер была так приветлива, словно ей доплачивали за каждую улыбку; во время уборки, превратившейся в веселые танцы, очень легко позволяла и себе, и другим ненавязчивые тактильные контакты. Но это было просто вне области чего-то иного, нежели дружеская возня. Все шуточки, намеки или взгляды, где хоть как-то фигурировала страсть – отражались от инфантильной непосредственности этой неискушенной девчонки.
Когда успокоившийся Юрек потерял бдительность и задремал, сидя за столом, Том тайком натер шею своим коварным зельем и принялся ждать реакции продолжающей, пританцовывая, убирать ведьмы… Но та не уставала удивлять своей непробиваемостью – те же песенки шепотом, чтобы не разбудить Юрека, те же пляски на носочках, та же ненавязчивая и где-то задушевная болтовня под ночным небом, даже в карточного «Стратега» поиграла, слегка удивив некоторым ориентированием в его правилах… Из каждого этого занятия шли в меру удобные тропинки в лес более тесного контакта, но вопиюще близорукая в подобных вопросах девчушка словно не замечала тропинок, хотя блестяще составленный букет растирки должен был уже сто раз превратиться в пульсирующую неоновую вывеску «Все в лес!», которой просто невозможно отказать.
О! Кажется, лед тронулся. Иначе зачем бы этой обтекаемой веселушке спрашивать у него, какой аромат ей больше идет, еще и предлагая оба их понюхать не где-то, а с разных сторон манящей шеи?..
Том, привстав над лавкой синхронно с приподнявшейся со своей стороны стола Анфисой, послушно вдохнул пьянящий аромат, далеко не каждый ингредиент которого смог распознать. Ох уж этот профессиональный подход – да какая разница, из чего состоит!.. Главное, что это прекрасный повод, чтобы… У-у-ух!.. «Неуловимый Джо» Юрека сейчас мог бы позавидовать своему названному брату, настолько мощным оказался эффект. Ай да тихоня-веселушка!.. В тихом омуте… Забавная, не знает, что мне не нужны дополнительные стимуляторы… Вторую понюхать? С удовольствием… Э-э… Что за…
Букет едва уловимых ароматов с левой стороны шеи, уже облюбованной как взлетная полоса грядущего полета небесного катамарана, ударил в голову и быстро пробежался по всему телу, в каждой клеточке оставляя небольшую гирю. Том опустился на лавку и понял, что встать не может. Хотя… Все хитрее… Первый состав тоже не перестал действовать, и это было самое ужасное!..
Даже глаза двигались с трудом, но он вперил их в распахнутые карие омуты. Там продолжало царить инфантильное веселье, лишь едва уловимой искоркой давая все угадать самому… Том, вязко двигая непривычно подмороженными мышцами лица, скривился:
- Прости, - шепнул он заплетающимся языком. – Схетыны с балабами попутали, дуростей нашептали… Да и сам дурак…
- Понятия не имею, о чем ты, - продолжала улыбаться Анфиса. Она смотрела так открыто и наивно, что было одновременно и все понятно, и видно, что не сердится, а почему-то немного стыдно, но каким-то объединяющим, что ли, стыдом. То ли по-детски не понимает, то ли как раз отлично понимает, но легко прощает как типичную, свойственную всем шалость…
Анфиса пододвинула вплотную к оконфузившемуся богатырю мисочку с печеньем и кубок с морсом.
- Я – спать, – шепнула она, сделала шаг к коридору и обернулась. – Правда было бы забавно, если бы я наспех склеила себе лук и вызвала тебя на поединок?..
Том кивнул. А когда Анфиса скрылась в своей маленькой спаленке, продолжил движение головы, звонко стукнув ей об стол.
- Чего-то засиделись, - встрепенулся Юрек, едва глядя по сторонам. – Пошли спать, - поднялся он и направился к богатырской опочивальне.
- Я не хочу спать! – крикнул Том. – Я хочу размножаться!..
Из хозяйской спаленки донесся низкий хохоток Анфисы.
- Только не делением, - пробормотал Юрек, кивая на ходу. – И двух достаточно.
- Достаточно… - передразнил Том. – С избытком!..
* * *
- Откуда ты знала, что здесь будут упыри? – вытирая пот с лица, спросил Юрек у Анфисы. В горящих глазах, кроме стихающего богатырского ража, мелькали искорки теплой благодарности.
- После расскажу, - получила очередной золотой за улыбку ведьма, чуточку устало опираясь на старенькую, но ухоженную метелку. – Пока не буду вам мешать получать благословение Велеса.
- Ну вот, - протянул Том. – Испортила весь сюрприз.
- Ты про упырей? – усмехнулся Юрек…
…Желание Анфисы поучаствовать в походе к ближайшему божегодью – очень полезно аукнулось близнецам в сражении с обосновавшейся неподалеку нечистью и, как выяснилось, нежитью. Во время сбора знахарка ненавязчиво предупредила спутников, чтобы приготовились к вероятному столкновению с упырями. На вопрос, откуда информация, мило отнекивалась, ссылаясь на подсказки, которые дают заботницам боги, а потом еще и слетала на своей метелке на разведку. Вернувшись, Анфиса призналась, что упырей как раз не видела, зато обнаружила небольшую группу кикимор на подступах к святилищу.
- Их можно обойти с юга, если вы, конечно, не решите заодно почистить окрестности божьего угодья.
- Да, конечно, почистим!.. Медом им там намазано что ли?
- Некоторые люди специально умирают поближе к святилищам. Многие злыдни, насколько знаю, довольно сильно привязаны к окрестностям места смерти – они там как-то от Нави подпитываются, могут ускользать в нее… И тем, кто пожелал продлить жизнь хотя бы в виде нечисти – удобно сразу умереть у источника энергии, чтобы от него потом все время сил набираться.
- С другой стороны, повышенный риск нарваться на богатыря, ведьму или волхва.
- Это в былые годы… И в грядущие, надеюсь…
* * *
Предупреждение об упырях было полезным потому, что к сражению с ними стоило подготовиться, внося в это некоторые оттенки. Не будь Анфисы, близнецы бы и на ходу наверняка что-то придумали, но нервов бы эта схватка вытрепала им изрядно больше. А так, Юрек плотно застегнулся и выставил стойкой ворот, натянул на края посоха легкие, но достаточно острые наконечники, а Том переложил из запасного колчана в самый рабочий – правый – тул два десятка стрел с широкими клинообразными наконечниками.
Когда полторы дюжины упырей, выскочив из похожих на рогульи землянок, бросились на богатырей – те оперативно запрыгнули на присмотренные ветки деревьев. Том оттуда вырезал своими клиньями добрую половину гнильцов, к обычным наконечникам куда более равнодушных, а когда опомнившиеся стали-таки предпринимать вялые попытки вскарабкаться по стволу (в этом они рогулям сильно уступали), настал черед Юрека, под свист не прекращающего тир брата, посносившего упырям головы своим деревянным «Джо».
Чтобы не оставлять неприятное на потом, сразу же вернулись и к оврагу, ставшему рассадником кикимор, привлеченных энергетикой божегодья со всего леса.
С ними пришлось повозиться подольше. Не потому, что кикиморы – суровые бойцы. Напротив – эти уродливые мясные коряги всегда предпочитали действовать хитростью и выдерживали не больше самой обычной мавки. Другое дело, что, в отличие от снедаемых буйным голодом упырей, кикиморы не неслись на запах живой плоти, а потому их пришлось выманивать не только из оврага, но и даже из астральных убежищ, которые, пользуясь традиционным для божегодий нахлестом Нави на плотный мир, пару «коренных» кикимор себе обустроили.
Приманкой стала, конечно же, Анфиса. Ведьмочка неспешно летала на метелке у оврага, провоцируя затаившихся кикимор – те где-то понимали, что с ведьмой связываться опасно, энергия божегодья неплохо снижала энергетический голод , и выпрыгивали на симпатичный «крючок» больше на приобретенных инстинктах. Тут их и поджидали стрелы Тома.
На пару кикимор в итоге махнули рукой. Опасность эти злыдни могли нести только для обычного люда, а он здесь, судя по всему, не ходил давненько. Немало разновидностей злыдней вообще истреблялось богатырями просто в рамках освобождения неупокоенных бедолаг, ибо угроз народу несло никак не больше лесного зверья. Большинство кикимор относились как раз к типу вредных, но смертельной опасности не несущих, так что: не хотят освобождения – пускай сидят в темнице уродливой плоти и занимаются… Хм. А кто-то вообще в курсе, чем занимаются кикиморы, когда за ними не наблюдают?..
* * *
Само святилище пришлось подлатать. Нежить и большинство злыдней – каменного круга избегали, однако, как выяснилось, попытки пакостить богам были делом лап толстого вепря-бирюка. Бирюки отличались от лютов не только более интровертной натурой, но и склонностью к стационарному расположению, стремясь выбирать себе глухое и заброшенное местечко. Волхвы, кое-как делившиеся с богатырями ристалищ крохами оставшихся у них знаний, говаривали, что многие бирюки – это лишь плоть, выбранная лешим для решения оперативных задач, но с данным экземпляром было что-то другое. Злобный боров то ли боялся упырей и прятался здесь от них, то ли вступил с ними в некий симбиоз и пытался лишить святилище защитных функций – разбираться не стали. Когда на глазах у ребят и подлетевшей к ним на метелке Анфисы бирюк грязным рылом выворотил несколько камней из земли, мотивы отошли на дальний план.
- Ничего святого, - хмыкнул Том и запустил в вопящую свинью стрелу с белым опереньем.
- Чем порадовал? – поинтересовался Юрек, видя, как свинья тянется рылом к дергающемуся брюху.
- «Воля Хаоса», - развел руками Том. – Понятия не имею… Судя по реакции, вех, чемерица, чистотел… А может, и боярышник – кто ж его знает?.. О, черт… Надо согнать быстрее, а то сейчас загадит там все.
- Я так понимаю, мне сгонять, или подождем еще проявлений воли хаоса?..
- Э-э… Я вспомнил, что там могло быть… Ждать не стоит…
Рощица древницы
В благодарность за усердно восстановленное святилище близнецы получат от Велеса не только защиту от ритуальной магии, но еще и обостренное чувство нечисти, которое позволит им улавливать присутствие злыдней и навьей раньше, чем те почуют «русский дух». Правда, об этом доведется узнать несколько позже, а пока богатыри, ощутившие в своих навигаторах ровное молчание, подтверждающее славное завершение их первого паломничества, провожали Анфису в сторону Мосоха, а если точнее – до того места, где их пути разойдутся: одной – искать родных, а другим – проверять дела на стожарской полесянке.
По дороге Анфиса предложила заглянуть к еще одной ведьме, с которой они были знакомы несколько лет назад, и поводов отказаться не было и близко. Более того, Том, только заслышав слово «древница», стал, всхихикивая, требовать встречи с обладательницей столь «сексуально обнадеживающего» звания.
* * *
Анфиса, вообще-то очень простая, здесь решила сохранить интригу, поэтому о внешности древницы героически умалчивала. А с учетом складывавшейся на Руси картины, амплитуда вариантов получалась очень размашистой. Ведьмы могли выглядеть вопиюще по-разному, причем принадлежность к тому или иному кругу – хории – роли не играла. Даже в одном только Славутиче встречались и миловидные знахарки-травницы, и страшнючие бабки того же рода деятельности; и дивные красавицы чаруши, или чаровницы, и неухоженные дикарки-вештицы, в глазах большинства обывателей смешанные в одну кучу. Интересно, что проседало как раз посередине: сложнее всего было встретить ведьму, к которой подходило бы сочетание «серая мышка». Волшебный дар – вещь непростая, характер испытывающая еще как; с бурлениями внутри себя энергетических вихрей не все справлялись одинаково успешно, поэтому или закалялись, спокойно затем эксплуатируя врожденный дар, или скатывались кубарем вниз, становясь аминокислотной обслугой своего энергетического фонтана. Так что третьим вариантом – серыми мышками – становились почти исключительно те, кто врожденные способности попросту придавил еще в малом возрасте, не дав им расправиться и либо осыпать цветами яркости, либо столкнуть в грязь.
- Так… Анфиса красивая, те три вештицы – страшилки, Услада... симпатичная… Веселина – жуть… - по пути Юрек, тренируя мозг, в шутку высчитывал вероятность встречи в лице древницы красавицы или крокодилища. При всей тактичности, в отдельных вопросах он-таки пошел на поводу у ехидного братца, и неприлично насмешливое отношение к некрасивым девушкам было для воспитанного и порядочного айкидзина как раз одним из тех клапанов, которые не дают накопиться внутри человека избыточной идеальности. С другой стороны, неиссякаемая фантазия острот по отношению к дурнушкам конкретно для такого фанатичного ревнителя геометрических пропорций – могла быть чисто научной (а не эстетической, хоть это и совпадало) реакцией отторжения. Проще говоря, повернутый на идеальных пропорциях, Юрек чисто геометрически не терпел их искажений в лицах или фигурах женщин. Подтверждением может служить тот факт, что просто ординарные некрасивые физиономии он был склонен относить к симпатичным, в то время как носительницам асимметрии даже на очень ярких самобытных лицах – доставалось так же, как и откровенным уродкам.
- Веселина жуть?! – взвился Том, оглядываясь на шедшую позади Анфису. Та бы вряд ли стыдила близнецов за их грубоватый анализ дам, но потому и было немного неловко. – Ты ее последнее выступление на подоле видел? Да она секси, каких поискать!.. И ты Прасковью учесть забыл.
- Прасковью мы в последний раз год назад видели, а я учитываю только недавних. Иначе и за месяц не высчитаем. А Веселина – некрасивая!.. Талантливая, привлекательная, танцует здорово, поет неплохо, но это не красота.
- Да кому твоя красота нужна, если в ней нет крови с молоком?
* * *
Таисия, сама об этом не догадываясь, преподнесла Юреку сюрприз… Стройная, черноволосая, большеглазая, она и лицом, и статью соответствовала всем геометрическим канонам, в ней текла кровь, а с недавних пор, еще и молоко, однако оба гостя ее заповедной рощицы отметили, что хоть какого-то покалывания внутри она не вызывает у обоих.
- Ну и как твоя геометрия это объяснит? – торжествовал Том, когда они остались наедине, пока хозяйка милого «музея растений под открытым небом» показывала Анфисе своих крошечных девочек-погодок и обменивалась цветочно-травяным опытом.
- Сам пока не знаю… Красивая, приятная, ухоженная, но не цепляет совершенно!.. Может, потому что родила недавно? Хотя раньше это, наоборот, как-то привлекало.
- Раньше привлекало, потому что с мелкотней можно было повозиться и потому что нам такие маму напоминали – от них это материнство после родов во все стороны хлещет, всем перепадает… А сейчас нам уже другое нужно, но другого от свеженькой мамаши фиг дождешься. Вот и не цепляет… Поздравляю, Юрек – ты становишься мужчиной!
- Если это – таким, как ты, то я лучше попытаюсь зацепиться за эту мамашу и побуду еще ребенком.
* * *
За день, проведенный в гостях у Таисии, детьми в итоге побыли оба. Сложно сказать, прав ли был Том со своей гипотезой об асексуальности молодых мамаш, или же все дело крылось в беззаветной преданности Таисии своему призванию, но превращающиеся в юношей подростки больше ни разу не посмотрели на хозяйку березовой рощи как на объект желаний, зато увлеченно изучали саму рощу и преданно слушали все комментарии Таисии.
Тому было интересно узнать множество особенностей в области флоры. Таисия сильно отличалась от знакомых близнецам рядовых травниц – если те, как и Том с Анфисой, работали в прикладной сфере, изучая, какие свойства растений для чего полезны или вредны, то Таисия относилась к хории природниц. Такие – встраивались в единство лесного царства, посвящая жизнь поддержанию или даже обновлению его динамической гармонии. Легко такой симбиоз не давался, поэтому природницы почти обязательно выбирали специализацию, дабы не распылять силы. Конкретно Таисия была древницей с некоторым углублением полномочий в сторону флористики, и этого углубления хватало, чтобы приоткрыть юному ядовару почти неведомую ранее сторону растительного мира.
Под действием своих «аманит» и прочих галлюциногенов, Том не раз видел подмигивающие ягоды, катящиеся со смеху кусты, а месяц назад – и занимающиеся любовью деревья. Однако там в основе всего лежала его собственная фантазия, а тут – в небольшом лесном заповеднике – можно было наблюдать царство растений в его нормальной жизни, но как будто изнутри, в приближении и с подчеркиванием акцентов. Таисия могла раздавать здешней флоре почти любые команды или прогнозировать интересные события из независимого бытия каждого растения ее полянки, поэтому близнецы и Анфиса с восторгом созерцали самые разные миниатюрки из жизни леса. Вот сотня ветрениц словно танцует в такт движениям пальцев Таисии, под аккомпанемент изображающих колокольчики подснежников. Вот ирисы по команде выделяют ударную дозу аромата, почти осязаемое облачко которого послушно направилось в небольшую скляночку, чтобы стать ингредиентом для очередного парфюмерного изыска. Весенники поиграли с близнецами «в акулу», забавно захлопывая изогнутые внутрь лепестки вместе с не всегда успевающим ускользнуть пальцем. А не так давно проснувшаяся после зимы росянка, еще далековатая от цветения, старательно выдавила из себя-таки демонстрационную капельку, чтобы показать, как на нее будет летом клевать мошкара…
- А ты знал, что в росянке есть вещества, полезные для успокоения? – спросила древница. – Твоя подвижность хороша для богатыря, но не бывает ли минут, когда ты сам от нее слегка утомляешься?
- Да я нашел уже для себя способы расслабиться.
- Догадываюсь, о чем ты. Но я об ином толкую – о том, что просто успокоение несет, но не мешает тебе вести бой или беседу.
- Ну, честно сказать, какое-нибудь зелье чисто для концентрации мне не помешало бы. Мало ли нужно в засаде сидеть с натянутым луком – у меня в такие моменты все ходуном. Да и так… И росянка поможет? Я из нее ничего подобного не вытягивал.
- А ты к поведению ее присмотрись. Как терпеливо ждет она, когда добыча рядом. Не на каждый ведь шорох реагирует, не на одно-единственное касание – а идеального момента поджидает… И так с любым растением: не в одних лишь плотных веществах польза таится – а и в характере их, в энергии, пусть с нынешним уровнем знаний и без плотного сырья едва ли обойтись знахарям.
- Да тут я как раз согласен, как никто. Я ведь не только экстракты делаю, а и абстракты, как я их называю – когда к кислоте добавляю эффект чуть ли не на уровне магии, притом, что вообще не колдун.
- Тем более тогда присмотрись: сможешь из растений не только плоть добывать, но и сам характер их выхватывать…
Уже позже они снова вдвоем бродили по полянке, общаясь, пока Юрек учил Анфису ловить дзен.
- Деревья могут давать и знания, - сообщила Таисия, и в голове еще умиленного Тома даже не мелькнуло никаких шуточек в связи со столь значимым для него при оценке дам словом. – Походи, поприкладывай руку к тем, что «позовут». Я попросила их поделиться с тобой – словами они, конечно, не скажут, но сам не заметишь, как будешь знать что-то новое на уровне внутреннего понимания. А для тебя, я вижу, это лишним не будет, когда станешь не знанием, а пониманием угадывать, какие деревья сейчас тебе наилучшие стрелы дадут.
- А тебя не цепляет, что деревья используют для стрел? Да и вообще интересно, как ты относишься к тому, что растения едят, рвут, рубят? Они же для тебя живые… ну, в общем, по-другому же, наверное, живые, чем для нас.
- Тут все очень просто, друг мой. Растительный мир создает много больше, чем ему нужно для поддержания гармонии, и, если брать только то, что он сам готов давать – человеку и животным хватит и при куда большей населенности земель. Я люблю каждую травинку этой полянки и жалею лишь, что не настолько велико мое сердце, чтобы одарить этой любовью каждую травинку каждого леса Руси! Но жизнь растений – в постоянном изменении и перевоплощении. Если тщиться сохранить каждый цветочек навсегда, то он не уйдет в землю и не станет основой нового цветка!.. Если лить слезы по каждому засохшему древу, то можно утратить любовь к лесу в целом, перестав осознавать его неустанно движущуюся и обновляющуюся гармонию. И когда юный богатырь, защитник Руси, мастерит себе стрелы, то, если он, конечно, знает меру и не валит столетний дуб ради единственной веточки, то и для леса это благо, ведь кому ведомо, что за силы могут завладеть лесом без богатыря и его стрел?..
Том как раз хотел экстраполировать озвученные Таисией законы на весь мир в целом, но с тропинки, ведущей в столь важный для скачущей в сомнениях души вывод , брата нечаянно сбил Юрек, как раз подошедший и включившийся в разговор, переводя его в более практичную сферу.
- Таисия, мне показалось, или природа чем-то как будто напугана? – спросил он. В то время как брат получал знания, Юрек сосредоточился на ощущениях, и последний час провел в легких медитациях, ловя здешнюю гармонию в каждом ее частном проявлении, вроде шелеста одинокого стебелька, и пытаясь охватить внутренним осознанием все в целом. Ведьма внимательно посмотрела на Юрека.
- Очень чутка твоя душа, раз ты уловил тревогу леса.
- Я уже не в первый раз это чувствую просто… Но раньше думал, что или во мне напряжение какое-то, или дело в самом месте – мало ли кто и что там было до меня?.. Но у тебя-то здесь уж точно сплошная гармония, а полянка как-то тревожно дышит.
- Все верно, мой друг. Жаль, что твою пытливость напоить не смогу, ибо сама не знаю причин. И могу лишь подтвердить, что и в правду тревожится лес. Также скажу, что тревога эта усиливается уж не один год как. Чует он, что нависло что-то неясное, с мистикой связанное.
- Вот-вот! – добавила Анфиса. – В Новгороде ведьмы тоже беспокоятся.
- И только народу – пофиг, - вздохнул Юрек. – Да, Том? Чего не вижу – не существует?
- Ну тебя, - тот как раз уловил, что тропинка понимания чего-то важного испарилась, а какой-то нужный вывод он для себя не сделал.
* * *
На прощание они посоветовали Таисии не замыкаться в этом крохотном личном Эдеме, а знакомить с ним народ.
- Место, конечно, для массовых прогулок далековатое, - рассуждал Юрек, - но это и к лучшему: не затопчут тебе тут ничего. Зато хоть узнают, что такое приветливый лес, а то совсем уже от него отстранились в своих городах.
- Даже не знаю, - колебалась древница. – Моя бабушка эту полянку специально подальше выбрала, чтобы от людей уберечь хотя бы клочок истинно живой природы.
- Сложно, конечно, - взвешивал Том. – Может выйти, что, спасая клочок, не убережешь и его, если люди совсем разучатся к природе нормально относиться. А может, они так вдохновятся твоим оазисом древнерусской природы, что таких клочков еще больше появится… Везде свои риски, как и всегда. Так что прислушайся, чего хотела бы сама твоя роща.
Юрек удивленно посмотрел на Тома и переглянулся с Анфисой, но говорить ничего не стал – он ценил в брате подобные проявления и старался не подшучивать над его попытками чем-то искренне проникнуться.
* * *
Правда, уже через час Том и сам перезапустился. И, как водится, с силой толкнул маятник в противоположную недавнему умилению сторону. Ему казалось, что с Таисией он позволил себе уж очень избыточно размякнуть, вот и компенсировал теперь это чуть ли не пренебрежением в адрес той, кому заглядывал в рот всего ничего назад.
- Как в зеркало посмотрелся, да? – передразнивал он брата. – Тебе даже судьба говорит: Юрек, не будь таким правильным – они зануды.
- Ты ж не веришь в судьбу!
- Это сейчас неважно.
- Важно! – остановился Юрек, рассерженный не столько нападками на Таисию и себя, сколько очередной одержанной в брате победой его скользкой нигилистской насмешливости. – Потому что у тебя нет никакого своего фундамента, ты пользуешься теми кусками из любой системы, которые тебе удобны прямо сейчас. В итоге сам себе по сто раз в день противоречишь. И пусть я буду скучным, но зато я буду цельным, а в моем мире все будет находиться в гармонии!..
Анфиса, не говоря ни слова, взяла обоих за руки и пошла дальше.
Собирая пазл по склянкам
- А у меня в детстве кубики были, - хмыкнул Том, подходя к Анфисе, - но такой фигней я тоже увлекался.
- Может быть, поможешь тогда? А то я совсем запуталась.
Ведьмочка сидела на коленках и пыталась разложить по кучкам десятка три ингредиентов: корней, листьев, цветов, семян, плодов, стеблей и кусочков коры. Том присел рядом:
- В чем задача? По цвету раскладываешь, по аромату, по алфавиту?
- По сочетаемости.
- Так я ж больше по ядам, а не зельям.
- Сам знаешь, что доза решает: целебное зелье или яд. Доза и сочетание… Но тут ведь и подобралось не пойми что!.. Половину вообще не знаю!..
- Зачем собирала тогда? Что вижу, то беру?
- Не совсем… Помнишь, обещала рассказать, откуда про упырей узнала?..
- Уже забыл, если честно, но теперь опять интересно.
- Это у меня дар такой… странный…
- Упырей унюхивать?
- Понимаешь, я собираю сырье для зелий только на ощущениях. Улавливаю их зов… И так получается, что в следующие дни именно они оказываются нужны. Может обойтись – как, скажем, с зельем, нейтрализующим укусы упырей, вышло. Но тут важна сама подсказка: таким образом, через зелья, приоткрывается ближайшее будущее.
- Не фиг себе… А… а как с теми твоими маслами вышло? Ну, которые я понюхал.
- Если честно, то там все просто было – все, что собрала по пути к приюту, легко разбивалось по составам: ингредиенты вполне однозначные. Я их, правда, первый раз готовила, но видела часто, как наставницы в ведарии подобное делают на продажу.
- На три разбилось?
- На два…
- Э… А как тогда ты от моего… Короче, почему не… ну ты поняла.
- Понятия не имею, о чем ты.
- Ну вот опять… Ладно, так, что у нас получается? Цикута, белена, мать-и-мачеха… ну и подборочка… Чемерица, естественно… Пырей, алоэ, аир… У меня на полесянке, куда идем, этого добра понасажено море… В общем, как раз созреть должно – она у меня именно для ранней весны задумана.
- А что мешает все это садить возле дома или просто поближе?
- У нас не все так удачно растет – здесь горячие источники, и раньше смогу собирать урожай; да и сама знаешь: крошечные оттенки в вызревании – серьезные различия в свойствах… А почему не у дома – пока секрет. Открою – если пойдешь с нами на полесянку.
- Так теперь и так пойду! Мне в нормальный день пару травок если шепчут: «сорви меня!», то уже хорошо, а тут пол-леса наковыряла. Понятно же, что будет что-то опасное. И… в общем, все это в руки полезло, когда я как раз задумалась: а не дойти ли мне с вами до вашей полянки?
- И вместо того чтобы тихонько слиться, ты тащишься с нами в неизвестную задницу? Не было мыслей, что предыдущие заботницы тупо кончились?
- Я слышала, что большинство из них когда-то создали другую хорию. А насчет полянки… Я просто помню, что откуда-то из того района два раза не возвращались богатыри. Сначала двое, потом еще трое… Помню, еще переживала долго: вдруг могла бы что-то изменить?.. Не хочу так думать еще раз.
Том обнял заботницу, продержавшись секунд пять до того момента, когда это показалось ему чересчур сопливым.
- Ладно, - убрал он руку и полез в растительный пазл. – Вот это все я использую для «бани». Значит, стоит ждать зверей… Дальше. Белена… С тем, что здесь есть, она только как яд для бешенства годится. Вывод: супостатов будет много, и для вызова в их рядах сумятицы пригодится яд бешенства – пусть грызут друг друга… Слушай, а это интересная игра!.. А только растения так можешь? Вещи не пробовала?
- Пару раз совпадало, но это ведь случайно могло быть.
- «Нет случая – есть карма и теория вероятности», - скажет тебе мой братец, когда обменяется с лесом своим дзеном и принесет дрова.
- А лук твой он назвал?
- Э-э… Мы отвлеклись… Алоэ предлагаю использовать как множитель – он ускоряет процессы. В науке это называется «катализатор».
- Хи. Ты думаешь, ведьм учат на уровне «эта зелеленькая травинка, как говорила моя прабабка, хорошо смешивается с этим сереньким порошочком»? И алоэ, кстати, только лечебный катализатор – с веществами для ядов он может взаимоуничтожаться. Так что… сюда его – к мать-и-мачехе, березовым почкам и…
- Пырею!
- Точно.
- Стоп. У меня это еще неделю настаивается, и не просто, а…
- Можно отвар… Но он больше для припарок – так, отеки снять разве что. А вот если еще чемерицу добавить, то тогда она никакой не яд, а для быстрого обезболивания. А подбел тогда – ну, мать-и-мачеха у вас ученых – еще и ожог успокоит… Боже… Что ж нас ждет?..
- Зато весело будет, чувствую… А гадать ты, пророчить, не пробовала?
- Да пробовала!.. Но ничего не вижу – так, на уровне очень размытых ощущений, предчувствий, и то больше по богатырям. Почему и решила стать спутницей… У меня дедушка ворожеем был, и я, может, и навыдумывала себе воспоминаний, но он, кажется, очень хорошо предсказывал.
- Ага. Сходи, погуляй, внученька, точно не заблудишься – мне видение было… Без обид.
- Без обид…
- Хотя… Прикинь, если он видел всё, но понимал, что для тебя это шанс обрести себя – ведьмой стать, скажем… Вдруг в семье увлеклась бы заботами о родных, и лишились бы богатыри такой клевой спутницы, какой ты по-любому станешь?
- Не знаю… Но я дедуле все время мысленные пожелания посылала, и мне казалось, что он на них отвечал.
Юрек вынырнул из леса, таща за собой бревнышки и ветки разных размеров.
- Вот это дзен здесь! – поделился он восторгом. – Очень кайфовые ощущения поймал, а сейчас, вот уже перед самой полянкой, как будто теплом обдало. Показалось даже, вздох слышал.
- У меня так тоже бывает, - закивала Анфиса. – Почему я особо и не боюсь леса – как будто рядом кто-то присматривает.
- Не знаю, как вам, - поежился Том. – А мне до сих пор жутковато от мысли, что за нами сейчас наблюдают чьи-то глаза. Такие: «хлоп-хлоп» сейчас моргают, «хлоп-хлоп»… Того, что с упырями биться или с лютами – вообще не боюсь, а именно это «хлоп-хлоп». Аж мороз по коже… Даже Хорс не спасает…
«Хлоп-хлоп, - моргали в это время глаза в листве, - хлоп-хлоп»…
Пуща-водица и еще три сестрицы
- А ты точно никак не мог выбрать для своей плантации местечко попроще? – ворчал Юрек, и даже клинически жизнерадостная Анфиса, хоть и помалкивала, внутри была с ним согласна. И дело даже не во внешних характеристиках реликтового леса, по которому они шли. Ну да, могучие дубы по полтыщи лет, сосны и ясени немногим моложе, высоченные ели, густые кустарники, болотные трясины, законсервированные в собственном соку – все это могло впечатлить многих жителей Вендора, но вряд ли тех немногих из русичей, которые уже успели побродить по лесным просторам родного края. Однако и обоим богатырям, и молодой ведьме еще не доводилось оказываться в настолько странно сплетенных с Навью местах. Божьи угодья несли даже больше энергии, но там она казалась широким гейзером, здесь же все бурлило и смешивалось, словно в огромном котле мрачноватой даже не ведьмы, а скорее карги – как называли хмурых и грязных лесных колдуний-социофобок.
Стрелец и сам был не рад: ни тому, что повелся на здешнюю ауру, подыскивая место для полесянки, ни тому, что предложил обойти затаившиеся южнее полянки топи, ни тому, что, хорохорясь перед Анфисой, уговорил ее и брата идти дальше, когда пугающая мистическая аура окружающего путников леса стала совсем очевидной. Теперь же он, честно говоря, и готов был повернуть назад, но элементарно заблудился. Еще недавно ясное голубое небо занавесила такая нахмуренная туча, что даже опытному глазу не удавалось достаточно точно определить положение солнца, а стало быть, и направления пути. Если верить мху – то север был… везде. Да и кто ж всерьез поверит мху?.. \См. карту: звездочка №5\
- Это не тотем лешего? – заметила Анфиса справа от себя переплетенную древесную инсталляцию руки сурового лесного абстракциониста, украшенную черепами зверей. Из-за выдыхаемого сырой землей тумана, даже шагах в десяти было плохо видно, поэтому к тотему подошли поближе – он был единственным за последнее время подобием маяка.
- Я таких не встречал, - проговорил Юрек, рассматривая искореженные стволы и ветви, сплетенные такими узлами, будто были не древесиной, а обычной веревкой. – Черепа и кости, насколько нам говорили, немногие лешие используют. В любом случае это знак предостережения – потому и поставлен возле того, что когда-то могло быть тропой.
- Собирался согласиться с вами и свалить обратно, - заерепенился Том, - но теперь назло предлагаю пойти дальше. Почему какой-то леший будет нам указывать, куда можно ходить, а куда нельзя? Какие мы богатыри, если испугаемся лешего?
- Мы поняли, что ты смелый, - кивнул Юрек снисходительно, продолжая изучать древесину, - но меня больше смущает, что этому тотему на вид лет триста. Что, если за это время владения лешего разрослись, и мы уже и так на его земле?
- Да какая его земля? Это наша земля – богатырская!
- Для того, чтобы все это напомнило одну из страшноватых сказок, которые я читала – Том сейчас должен в сердцах сломать тотем, а нас за это как-нибудь накажут, - Анфиса пожала плечиками, а тон был выбран так удачно, что не провоцировал взволнованного лучника, а, наоборот, работал на упреждение его возможных действий.
Проблема в том, что времена сказок, когда многие мистические силы Руси лишь реагировали на осознанное или нечаянное неуважение к себе – уже прошли. И теперь поводом для наказания было уже одно лишь случайное вторжение на запретную территорию. А Юрек оказался абсолютно прав: и насчет возраста тотема, и насчет расширения владений за его пределы. Правда, с лешим немного ошиблись. Ну как ошиблись… Ошибка ли: спутать малыша с деревянной палочкой и закованного в латы конного витязя?..
- Черт! Я помню этот долбанный хор… - плюнул Том, доставая лук. – Две новости. Хорошая: моя полесянка где-то не слишком далеко. Плохая: не уверен, что она нас дождется…
* * *
- Помнишь свой мороз по коже? – монотонно сказал Юрек, сосредоточившийся в короткой, успокаивающей сознание медитации. – У меня ощущение, будто «хлоп-хлоп» сейчас делают сотни глаз. Видимо, ради этого даже туман рассеялся за минуту.
- А меня беспокоит, что как раз тех глаз я не чувствую, - пробормотала Анфиса. – А я уже отвыкла от этого, если честно… - она спешно вымучила свою привычную улыбку, но непривычную для близнецов растерянность это с ее личика не смыло.
- Пофиг, - слегка задыхаясь от волнения, бросил Том. – Разберемся. Все нормально: мы готовились к подобному, и теперь – главное, не обделаться, а использовать это. Анфис, у тебя все склянки готовы?
- Ага! Надо начать с «бани» – может, они без наших запахов не станут нападать? Попробуйте хотя бы сначала не убивать никого – вдруг поймут, что мы не хотим зла, и позволят уйти?
- Наивная. А по нам сразу не было видно, что мы без зла сюда… Твою мать!.. – Том вбросил в тетиву желтую стрелу и еще четыре вложил в левую руку между пальцами на скифский манер. – Эй, а где классика: сначала мелкие, а потом постепенно все более крутые? – он побледнел. – Или это и есть здешние мелкие?.. – пробормотал он, глядя на бегущих к ним девятерых медведей, и тут же получил звонкий шлепок по тощему заду.
- Соберись, - подмигнул Юрек, лишь сейчас доставая из-за спины дзё, ощетинившийся легкими медными остриями. – Анфис, обойдемся без растираний – просто лей сверху. Ага?
Ведьма послушно вылила на всех троих затирающий запахи отвар, но каждый понимал, что это больше символический шаг. По крайней мере, пока…
* * *
На четверых медведей кислота безумия подействовала. Том называл ее «Злобный скоромох » и применял, лишь серьезно обидевшись. В кислоту на близком к магии уровне была внесена программа входа жертвы в злобное исступление, причем оттенки действий могли отличаться. Популярной была команда, которую можно перевести как «Убейся об стену», но не особенно злой по натуре Том даже тут обычно знал меру, и до фатальных исходов подобное пока не доводило. И теперь богатырь жалел об этом, видя, как подстреленные им бурые машины из мяса и когтей не яростно мутузят своих соратников, а просто бестолково и даже где-то забавно тупят, с разбега врезаясь в кряжистые стволы деревьев. Однако наблюдать за этим цирком возможности не было – остальные медведи мчались на незваных гостей, а самый массивный из них, без сомнения, относившийся к лютам – проигнорировал яд, да и на саму стрелу внимания не обратил.
Том нехотя зацепил в колчане стрелы со свежим ядом белены, и засадил их еще в двух медведей, но этот состав такой оперативностью не обладал, поэтому уже в ближайшие мгновенья предстояло увидеть вплотную звериный оскал.
Но не всем! Анфиса вскочила на метелку и помчалась навстречу пятерке бурых танков.
- Куда?!. – в один голос крикнули близнецы, Том решил не беречь черные стрелы и запустил по одной из них в двух медведей слева. Юрек метнулся вперед, но увидел то, что надеялся увидеть: не самоубийственную глупость, а тактический маневр – Анфиса сделала пару резких зигзагов в интуитивно удачно выбранной точке, когда и от богатырей, и от медведей ее отделяло метров десять. И, рискуя попасть под лапы, увела за собой сразу троих.
- Том, лови Джо! – крикнул Юрек, не глядя бросая посох брату. В ситуации, когда два медведя боролись со смертельным ядом, а два – с концентратом вытяжки из белены, нужно было просто тянуть время, и посох тут только мешал.
- Я в землю воткнул – прыгаю на ветку. Вряд ли они очень быстро лазят, - стрелок ловко заскочил на дерево, прислонился спиной к стволу и выстрелил в морду люту, выманивая его на себя. Удалось – тяжелый наконечник не только разворотил нос, но и впрыснул обильную порцию яда, способного быстро умертвить матерого волчину, а для медведя такой мощи превращавшегося в на редкость болезненную кислоту, бьющую организм наотмашь сразу в нескольких местах.
Юрек старательно удерживал в себе душевное равновесие, и только оно помогло ему продержаться в самые сложные первые полминуты, когда сразу двое еще не сломленных ядом медведей вразнобой ломились на него с разных сторон. Один опускался со стойки, другой – дважды подряд пробовал налететь с разбега. Передние лапы, мчащаяся оскалом морда, снова лапы, снова морда, а теперь боковые выпады лап с положения четверенек.
- Никаких цоков! – зачем-то предупредил Том, продолжающий в полнатяжки стрелять в люта, неправдоподобно быстро карабкающегося к нему.
- Никакого фонтан-пукана, - бросил Юрек, и с дерева раздался смешок осознавшего себя «капитана очевидность».
- Прыгаю и увожу дальше, - предупредил Том, видя, что дерево явно не спасает. И так спасибо, что позволило уклониться от атак самой сложной первой волны, пока в лесных агрессорах сохранялась резкость. Сейчас, когда яд гулял по медвежьей крови, уклоняться было легче обоим: и Юреку, продолжавшему ускользать от лап умирающей парочки, и Тому, только собирающемуся это делать с одним, но куда более грозным оппонентом.
- Анфису видишь?
- Так и дразнит их засранка… Всем бы по такой метле, - Том спрыгнул с ветви, не удержался от еще одного выстрела в люта, и едва не поплатился за это вбитой в плечи головой – огромная махина, уже соскользнувшая со ствола, с ходу попыталась опустить на едва успевающего сделать перекат влево ловкача обе передние лапы.
- Тварь… - сплюнул стрелец залетевшую в рот землю – оберегая лук, он не особо удачно выставил руку при кувырке, цепанув холодную почву лицом. – Иди сюда, придурок! – крикнул он, отскакивая к толстому стволу дуба, который решил использовать как буфер. Лют сделал два рывка на четырех лапах, встал на задние, но из-за дуба не мог попасть по наглецу. А тот принялся дразнить его, бегая вокруг дерева по кругу, оставляя между ними спасительный ствол.
Если Юрек пытался сохранять медитативную концентрацию хладнокровия, то Том вовсю эксплуатировал знаменитый богатырский раж, отличавший русских «богоносов» от большинства других бойцов. Это было не яростное исступление, как у варваров или варягов-ярыг, а специфический сбитень состояний. Где и упоение битвой, в которой виделось богатырское призвание, и демонстрация личной удали богам и Руси в целом, и даже веселье, основанное на легком отношении к судьбе. У Тома, от многих богатырей отличавшегося заменой глубокой веры в богов на столь же глубокие сомнения в них, был необычным и раж, в котором бурлило куда больше озорного вызова всему миру, нежели позитивного богатырского фатализма. Именно поэтому, в тот момент, когда большинство богатырей уже сцепилось бы с лютом, проверяя, в ком поболе силушки, тощий насмешник откровенно дразнил своего оппонента, играя с ним в классическое «быстрее меня не оббежишь», словно ребенок.
Семь черных стрел в люте, и по одной в двух обычных бурых тушах – подействовали примерно одновременно. Однако спецэффекты явно отличались. Если парочка, уставшая промахиваться мимо ускользавшего айкидзина, завалилась наземь просто с угрюмым рыком, то до того, как шмякнулся окровавленной мордой лют – из него вырвался сгусток серо-бурой энергии. Сначала он расплетался толстыми нитями, но затем кое-как скукожился в сумбурный клубок и улетел в чащу
Наблюдать за этим фокусом было некогда – братья уже бежали к Анфисе. Однако могли и не торопиться – та, сохраняя верность принципам, никого не трогала, но так ловко скользила на своей метелке между деревьев, что сумела свести меж собой всю шестерку слетевших с катушек медведей. Получившие заряд белены напали на таранящих деревья собратьев, те сумбурно огрызнулись, и все это вылилось в радующий сторонний глаз «дезматч», победителю которого досталась еще одна стрела от не готового испытывать сейчас жалость Тома.
- Охренеть, - почесал он голову. – Вот это мясо…
- Надо готовиться к новой волне, - заглянул вперед Юрек. – Начали они, может, и с гвардии – чтобы долго не возиться. Но кто сказал, что в сто раз большая куча мелочи будет для нас менее опасна?..
- Но мы же не можем победить весь лес! – куснула губку Анфиса. – Надо подумать, как отступить – рано или поздно это придется делать.
- Скорее поздно, - поморщился Том. – А сначала придется обороняться… Хорошо бы выбрать хоть какую-то прогалину – деревья защитят разве что от медведей, зато кто знает, как они могут навредить.
- Хотели бы навредить – сбросили бы тебя с себя на люта, - заметил Юрек, периферическим зрением оценивая обстановку. – Вот черт!.. – он резко махнул посохом, сбивая несущуюся на них по воздуху… змею. – Прижмитесь! – он завертел своим «Джо» с невероятной скоростью, демонстрируя, наконец, причины названия и пределы неуловимости того для глаза. Этот деревянный зонтик сейчас защищал всех троих от кошмарного дождя из летящих с разных сторон гадюк. Те со шлепком разбивались о вертящийся посох и мертвыми разлетались вокруг, но их сородичи в это время продолжали упрямо подползать к деревьям, которые, подхватывая-цепляя гадов ветками, подбрасывали чуть выше, а оттуда пружинисто запускали в сжавшуюся в обнятый комок мишень.
«Концентрируйся не на целях, а на пустоте внутри себя, - говорил Юреку Сайто этой зимой, - только так ты сможешь поразить все цели. Отвлекаясь на одну из них – ты утратишь незримый контроль над остальными». Тогда это было сложно понять, но, может быть, потому и ищут некоторые адепты дзен экстремальных вызовов, чтобы те помогли им осознать истину во всю глубину?.. Сейчас Юрек преодолевал дистанцию между эмоциональным «вот, черт!» и безмятежностью пустоты внутри себя. От успешности этого преодоления и зависели результаты извивающихся осадков…
Когда отвратительная смесь из шипения и шлепков прекратила вонзаться в уши, Тому пришлось несколько раз похлопать Юрека по груди, а потом и щеке, чтобы тот вернулся обратно из впервые столь глубоко услышанной пустоты. Анфиса так тесно прижалась к айкидзину в объятьях, что только дородная грудь позволила кому-то из них избежать перелома ребер.
- Если что: противоядие на череде – в зеленой скляночке, - предупредила она. – Вдруг это еще не всё? Сейчас никого не зацепило?
- Да куда там! – с братским восторгом воскликнул Том.
«Дзен-н-н-н-», - думал Юрек. Ему редко когда было так хорошо, хотя ловить радости он умел здорово.
* * *
- Сжечь бы вас всех на хрен, - процедил Том, с неприязнью бросая взгляд на деревья – после столь наглядной демонстрации их опасности, ребята спешили найти хотя бы что-то, похожее на полянку.
- Вряд ли это возможно, - покачала головой Анфиса. – Такой лес найдет способ потушить огонь.
Юрек бросил взгляд на ее мягкие сапожки – ноги богатырей защищали ботинки из прочной кожи, так что новая атака гадов, в случае нижнего ее вектора, таила угрозу только для ведьмы.
- Села бы ты на метелку, - вздохнул он. – Она еще продержится пока? Сколько там заряда?
- Не знаю… Но она хорошая – мне ее ведьмы из хории сообща подарили, когда никто из них не согласился стать моим светочем.
- Не знали, чего лишаются.
- Они сказали, что ни у кого нет возможности конкретно мой дар развивать, так что обид тут никаких. Буду дальше искать… - она перекинула ножку через черенок и попарила рядом с близнецами верхом. – И это все хорошо, но какой план теперь?
- Изучаем обстановку, готовимся. Отбиваем следующую волну и сразу после нее пытаемся сбежать.
- Если я правильно догадываюсь, - размышлял Юрек, - то леший вселялся в люта. Поэтому не мог управлять в этот момент всем лесом. На его месте я бы теперь комбинировал: натравил на нас зверье, а сам периодически брал контроль над тем или иным зверем. Ведь если все уже и так видят цель, то можно и лично поучаствовать.
- Тут нам и пригодится «баня», - вставился Том. – Хотя бы будут переть только те, что нас видят.
- На нас, наверное, стоит его метка, так что не факт, что это поможет, - добавила Анфиса.
- Кинем остатки отвара из белены в самую кучу – пусть друг друга месят. Я стреляю по самым мощным, Анфиса следит за обстановкой и на свой выбор использует другие зелья, а Юрек защищает от тех, кто прорвался… Если что – улетай, не задумываясь. Только Микуле в Славутиче потом расскажешь, как было – пусть берет парней и все здесь вынесут к чертям собачьим.
- Да, Анфис, давай без геройства. Мы не гоним, но…
- Разберемся… Мне кажется, или леший собрал тут весь свой лес? Я и птиц вижу, и на ветвях кто-то прыгает, и в кустах шевелятся…
- Зато и прогалинка есть – уже попроще…
* * *
Но проще не стало…
Сотни жителей леса, повинуясь воле старого могучего пущевика, обитавшего тут добрую тысячу лет, пошли в атаку на неожиданно кусачих чужаков, издавая терзающие слух звуки пестрой лесной какофонии, очень далекой от гармонии, что когда-то доносилась отсюда до ушей Тома, сидящего на той самой роковой полесянке.
Из-под земли стали вырываться барсуки, своими когтищами целясь в подвижные ноги, со всех сторон устремились волки, кабаны, лисы и даже один лось, вид которого заставил близнецов улыбнуться. Деревья катапультировали рысей, от которых не помог бы даже самый неуловимый «Джо», и спасала пока лишь удивительная реакция юных богатырей, дважды выдергивающих из-под летящих котов-переростков и свою соратницу.
- Все равно охрененная сказка получилась! – крикнул Том в своем раже, уже без разбора засыпая стрелами разных цветов самых крупных зверюк: двух лютоволков, трех кабанов, хромающую после промаха и неудачного удара о землю рысь… Только в лося он не удержался и засадил стрелу-тезку, рассмеявшись от того, что широкие рога того действительно напомнили бабочку, когда из-за яда в крови сохатый принялся подскакивать и кружиться.
- Но о ней надо рассказать! – добавил Юрек, который, не сумев сохранить безмятежность только-только постигаемого дзен, сейчас тоже кружился именно в состоянии ража, кромсая наконечниками посоха обезумевшую фауну. – Анфиса, лети давай!.. Быстрее!..
Но заботница, даже если бы и решилась на побег, вряд ли улетела далеко – в небе кружила лесная авиация: вороны, ястребы, сонные совы и даже бедолашные дятлы – все они превратились в крылатые ракеты, норовящие подбить не желающих умирать чужаков. Тут еще и целая тучка ос подлетела слева, а Анфиса догадалась швырнуть в приближающийся ковер из стонущих, завывающих, повизгивающих зверей и гадов стеклянную склянку с неизвестным составом, сделанным из ингредиентов, не нашедших себе друзей. Этот состав отличался резким запахом, и теперь стало понятно, чем он пах…
- Получите, супостаты! – гоготал Том, глядя, как рой ос накинулся на обрызганное зельем зверье. Тут же пикирующий дятел своим носом больно ударился в плечо хохотуна. Барсук, наконец, угодил в ногу, прорезая когтями голенище сапога. Юрек увернулся от прыгнувшей волчицы, но не успел по отработанной инерции посоха рубануть ее по позвоночнику, как предыдущих двух – верный «Джо» уткнулся в тушу кабана и перестал быть неуловимым. Непрерывно хрюкающее рыло сбило идеально удерживавшееся до этого равновесие айкдзина, ворона тюкнула голову, еще один вепрь с разбега сбил с ног, цепляя клыком бедро…
С другой стороны, а почему главные герои не могут умереть в первой главе?
* * *
Анфиса, обстреливаемая птицами, беспомощно кружилась над заваленными близнецами на своей метелке. Попытка отвести от них хотя бы «авиацию» успехом не увенчалась. Рысь, брошенная из ясеневой катапульты, больно впилась в бока, инерцией полета сшибая заботницу наземь…
Но у печальной картины лесной расправы появились новые глаза. Пусть и не те, что хлопали в ночи, наблюдая за болтовней молодых странников…
Порыв могучего ветра, разгоняясь по спирали, превратился в небольшое торнадо. Почти теряющий уже сознание Юрек вновь услышал тишину, напомнившую ему о пустоте дзен. Вокруг него кружились волки, птицы и кабаны, набирая скорость с каждым витком, и только тут – в центре воронки – царил покой. «Так вот ты какой, дзен?.. Глаз бури бытия…», - осенило айкидзина, и он то ли потерял сознание, то ли обрел его…
* * *
Тишину нарушила боль в доброй полусотне мест. И только потом появились свет и звук. А нет – только свет… И чье-то лицо… Симпатичное, даже красивое… Чуточку диспропорции в едва заметной улыбке, столь же неуловимая асимметрия между левой и правой бровью… Мелочь… Красивая…
Юрек сел, и, как ни притягательно было лицо глядящей ему в глаза незнакомки, оторвался от него, чтобы торопливо осмотреться в поисках брата… И Анфисы.
- Они в порядке, - сказала женщина. – Но это временно… Нам нужно уходить. Сейчас будет еще волна.
Да!.. Был дзен и звери… Юрек легко вскочил, чуть морщась от боли. Глаза нашли Тома и Анфису, лежащих рядом на залитой кровью зверей земле. Незнакомка подняла руку, и локальный дождик сыграл на лицах лежащих утреннюю побудку. Анфиса сначала улыбнулась, а потом открыла глаза, Тома же растолкал спохватившийся брат, в первые мгновенья очарованный самим этим крохотным дождиком и красиво властной рукой, дождик вызвавшей.
- Где Анфиса?! – воскликнул стрелец, едва завидев, что с Юреком все нормально. Напоминающее теплый смешок дыхание слева смахнуло тревогу, зацепив тем же движением и искренний порыв. Том надел глумливую улыбочку. – Эх. Я думал, тебя дятлы заклевали, и я смогу метелку себе забрать.
Анфиса приблизила личико и посмеялась, а этот смех циничный романтик не поменял бы и на метелку.
- Я рад, что ты жива, ведьмища мелкая, - Том приобнял заботницу, встал и подал ей руку.
- Я – Юрек. Это Анфиса и Том… А как зовут тебя? – спросил тем временем Юрек у их спасительницы. Она погладила взглядом его глаза:
- Тебе недостаточно таинственной незнакомки?
- Это долго. Вдруг в бою нужно будет крикнуть что-то. «Таинственная незнакомка, пролей еще дождя!»… - он мило поморщил свою неотразимо мягкую улыбку.
- Жаль… Те, кто знали меня под этим именем – никогда не жаловались… Можешь называть меня Рутой.
- Рута?! – воскликнула Анфиса. – В детстве я слышала это имя!.. Ты – богиня природы?
На лице женщины одна поверх другой проскочили две волны: самодовольства и снисхождения, и вторая волна была круче:
- Пошли селянам три раза дождь, и тоже станешь богиней.
- Но… Я, кажется… да! Я помню даже твое капище с алтарем.
- Давай так: я просто была несколько… честолюбивой ведьмой… Увлеклась.
- Я ж говорю тебе, - помахал Юреку пальцем Том. – Все боги – это просто крутые колдуны. И очень круто выглядящие колдуньи, - его взгляд протек по ведьме, безошибочно угадывая за красивым длинным платьем безупречное тело, в отличие от Таисии, источавшее очень даже глубокие страстные импульсы. Правда, как будто не в его сторону…
Взгляд серых глаз подтвердил это ощущение: Рута удостоила Тома лишь коротким, уводя глаза в сторону Юрека с таким естественным скольжением, будто приятная сталь ее радужек просто подчинилась более мощному магниту.
- Ты можешь стать таинственной незнакомкой для меня! – сделал последнюю попытку старший магнит, снова снайперски угадав, что скрывалось за недавними словами Руты. – Богиней, которой я помогу вызвать дождь.
Его шутливое отчаяние чуточку подтопило прохладное сердце ведьмы. Она, наконец, удостоила его долгим взглядом.
- Можешь называть меня знакомкой, - улыбнулась она, кивнув, и за этими словами и выражением красивого лица безобидно скрывалось настолько однозначное «нет», что Том позавидовал Юреку почти так же, как когда-то завидовал из-за «Вектора».
- Спасти, чтобы тут же погубить… - продекламировал, вздымая руки к небу. – Как это в духе богов.
Юрек, слегка розовощекий, не поднимал глаз от накатившей вдруг робости…
* * *
Начавшаяся почти тут же новая волна атак даже чуть ли не обрадовала его. Растерявшийся из-за нестандартности ситуации и приятного напряжения, возникшего между ним и столь своевременно появившейся ведьмой, айкидзин мог на время спрятаться в бой, чтобы в нем в фоновом режиме переосмыслить происходящее, неожиданно взволновавшее его не меньше, чем затянувшаяся схватка с упрямым лешим.
Тем более что теперь бой уже не был таким однозначно фатальным и позволял вновь переключить раж на дзен... Столь же тягуче-текучая в бою, как и в общении, Рута действительно могла бы потянуть в глазах обывателей на богиню, ибо для простой ведьмы ее способности повелевать погодой смотрелись чересчур лихо. Ос и птиц теперь еще на подлете сшибало крупным градом, а особо ретивых зверей сносило порывами ветра. Юрек, награждая прорвавшихся сквозь этот заслон ударами уже почти помятых в крючки наконечников посоха, украдкой любовался Рутой: ее развевающимися на ветру каштановыми волосами, властными, но женственными движениями рук, неспешной обтекаемостью линий тела…
Том, расстроенный утратой доброй половины своих стрел, экономил оставшиеся, стреляя только наверняка и даже набравшись наглости, чтобы вытаскивать их из близких трупов. Анфиса, еще до боя начавшая поливать раны всех троих целебным зельем, нашла себе занятие в том, чтобы не прекращать процедуру и с его началом.
- Это просто отсрочка, - обронила Рута, снося особенно сильным шквалом квартет зубров, намеревавшихся их растоптать. – Наши силы закончатся раньше, чем его.
- Кто это вообще такой? – воскликнул Том, опуская лук – зубры были последней картой этого раунда. – Разве бывают такие крутые лешие?
- Это не совсем леший… Это – пущевик.
- Нам про таких не рассказывали.
- Про них нечего рассказывать… Это просто очень сильные лешие, которые обитают в непроходимых лесах, куда стараются не заходить.
- Но ведь лешие не злые. Что с этим?
- Понятия не имею. Может быть, он просто не любит богатырей и ведьм.
- И что нам делать? У тебя нет метлы?
- Не пользуюсь… Обычно помогает ветер, но сейчас может не хватить сил, чтобы далеко унести с собой хотя бы одного. Да и твоя метелка двоих тоже не вытащит… Можете попробовать улизнуть, пока я прикрою вас туманом, а сама продолжу разгонять их ветром.
- Мы тебя не оставим, - Юрек сорвал второе лезвие с «Джо» – первое осталось в спине вепря.
- Пущевик стягивает сюда волколаков и лютов из глубины чащи и змей из болот. А мой ветер будет только ослабевать. Если не хотите уходить – попытайтесь тогда поломать его тотемы: они изрядно его усиливают. Без них его команды будут выполнять не все звери.
- Откуда ты знаешь?
- У меня – такие же…
* * *
План был сырой. Рута, бесстыдно распахнувшая платье для обработки и себя «баней», тут же укутала туманом область вокруг, и весь квартет двинулся на поиски тотемов, чью энергетику могучая природница улавливала на немалом расстоянии. Звери и птицы бросались на чужаков разрозненно, теряя в тумане прицел, гады бестолково путались под ногами, деревья размахивали ветвями, норовя хлестануть побольнее. Туманное облако продвигалось вглубь пущи, приближаясь к первому тотему, когда атаки прекратились, и сообразительные головы не спешили этому радоваться.
- Опять воплотился… - прошептал Том, со второй попытки попадая рукой в колчан с черными стрелами. – Интересно в кого.
Но еще до встречи с новым аватаром пущевика, стрела чуть не впилась в того, в кого совсем не следовало. Из тумана вынырнула… еще одна ведьма. Это звание на ней написано не было, но и «Неуловимый Джо», пожалуй, догадался, что это уж явно не молочница или прядильщица собирает грибы.
- Хух… - выдохнула ведьма, встряхивая средней длины вьющиеся черные волосы.
- А я Том! – хмыкнул стрелец, довольный, что удержал стрелу в уже натянутой тетиве.
- А я… Пф… Я поняла, - покивала она, чуточку вымучено улыбаясь.
- Так Хух или Пф? – не унимался Том. Палец Юрека в тысячный раз выполнил свое предназначение.
- Я – Всемила, - представилась ведьма тройке малолеток, кивнув и Руте. – Здравствуй.
- Очень рада тебя видеть, - степенно кивнула в ответ природница. – Тоже Зов?
- Ага. Я как раз неподалеку была – услышала.
- Мы одни чего-то не понимаем? – прищурился Том. – Что за зов?
Рута сделала один из своих текучих жестов, как бы говорящий: «уж простите, хотела, как лучше»:
- Я здесь тоже благодаря Зову леса. Очень ждала, что еще кто-то откликнется, просто не хотела вас напрасно обнадеживать и настраивать на ожидание помощи – так хуже сражаешься сам.
- А лес откуда знает, что… Я совсем запуталась, - подергала плечиками Анфиса. Всемила в полуобороте головы назад увела глаза в уголок, прислушиваясь к ощущениям.
- Давай кратко, - отстраненно проговорила она. – Кто-то сообщил Таисии, что в беде богатыри и ведьма, а она через свою рощу дала Клич, ну, или Зов – как вам нравится. Лес его подхватил, вот и услышали те, кто был неподалеку… Приготовьтесь – это сам пущевик несется. А я пока еще кое-кого позову, а то от меня тут толку мало…
Она скользнула под лежащее дерево и сконцентрировалась, что-то отчетливо, но очень тихо шепча. А остальные заняли боевые позиции.
- Я – божья… - тихо прошептала Рута и, сконцентрировав силу в уставших руках, могучим порывом ветра смела прямо в дуб сразу трех волколаков, вгрызшихся в туман жуткими зубастыми пастями…
* * *
Следующие полчаса близнецы помнили только фрагментами. Переполненный впечатлениями мозг перестал запоминать происходящее, хотя запоминать было что.
Это стали полчаса почти непрерывного боя, в котором пущевик отчаянно сражался уже не просто за задетую визитом чужаков гордыню, а за свое существование. Отбивая яростные налеты небольших, но сплоченных стай крупных зверей, ведьмы и богатыри продвигались в самое сердце пущи, в щепки ломая понаставленные здесь тотемы.
Юрек, снова влетевший в раж, мощными ударами переламывал волколакам и вепрям хребты, Том, перестав экономить стрелы, засыпал ими всех, кто не был одет, Анфиса носилась на пробуксовывающей метелке над головами, разгружая фронт отводом в сторону хотя бы одного-двух клыкастых врагов.
Как нельзя кстати оказалась помощь не столько даже Всемилы, сколько вызванной ею через дружеский портал еще одной ведьмы. Тоже черноволосая и тоже красивая (а по чисто эстетическим канонам Всемила была даже ярче Руты), она в других условиях могла бы и напугать своих нынешних союзников яростными гримасами чудного лица. Привычное нашему уху слово «ведьма» из всех последних знакомых близнецов идеально подходило именно ей. С мрачным брутальным макияжем, одетая в несколько бульварном стиле: черный кожаный костюм, остроконечная шляпа, россыпь побрякушек – это была именно ведьма, в которой с трудом читается корень «ведать» и очень легко поднимаются пласты архетипов – с кострами, проклятьями и визгами. А, да – при ней также имелась пунцовая метла, которая, кроме чисто транспортных функций, несла зачарование телекинетического удара, что было очень в тему, если видеть, с каким трудом дается Руте каждый новый порыв ветра.
Но главная сила готичной союзницы заключалась не в метле, а в ее способности разрывать связь между пущевиком и зверьми, которых он выбирал в аватары. Такие звери мгновенно становились в разы сильнее одинаковых с виду сородичей и ментальными импульсами координировали атаки. Но вот ведьма закатывает глаза, что-то шепчет, изгибается дугой, и альфа-самец, взвизгивая, падает замертво, а вылетевший из него сгусток серо-бурых нитей все с большим трудом возвращает себе форму потрепанного клубка.
Саму ведьму эти ритуалы истощали не меньше – ее тушь давно растеклась по осунувшемуся лицу, движения становились резче, но неадекватнее. От помощи парней она вяло отмахивалась и упрямо шла дальше, словно вусмерть пьяный, завидевший свой дом. К последнему тотему Всемила, в боях почти не участвующая, вела ее под руку и, кажется, просила уже остановиться – справимся, дескать, и так.
- Ненавижу!.. – шептала ведьма, размазывая тушь по щекам, и снова начинала изгонять клубок из лютых вепрей, волколаков и медведей, в которых тот теперь нырял почти без паузы, усиливая каждого все меньше…
- Это последний, - вздохнула Рута, чья текучесть уже перешла в кисельность. – Вздрагивающая рука указала на тотем, стоящий под широченным кривым дубом с рогами раздвоенной кроной.
- Подождите, - приподняла руку Всемила, останавливая близнецов, готовых разнести чертовы деревяхи к чертям. – Сейчас вам лучше передохнуть.
- А это еще не конец? – возмутился Том живучести пущевика.
- Как решим, - пожала плечами Всемила, гладя подругу по выпадающим из-под шляпы локонам. – Он слышит нас, поэтому, если мы оставим его в покое, то просто уйдем. Но если решим, что эта пуща свое отжила, и сломаем последний тотем – ему придется выйти из Нави – в своем… не истинном, но главном, скажем так, облике. И вряд ли этот облик милее тех, что мы видели.
- Мочить и не думать! – махнул рукой Том. – Как можно остановиться перед самым финалом?
- А сколько он еще погубит людей? – проронил Юрек не слишком вопросительно. На чаше весов Анфисы миролюбие сполна уравновешивалось воспоминаниями о погибших здесь богатырях, ласково возившихся с ней в приюте много лет назад, и это равновесие она показала руками.
- По пути я видела следы очень застарелой битвы, - сказала Рута. – Я правильно поняла, что именно здесь добивали Смородиновую хорию?
Всемила кивнула.
- Значит, следует добить и его… - подняла брови природница. – Кто знает, что еще он впитает отсюда и какой силы наберется…
- Сволочь… - булькнула ведьма в шляпе, и было понятно, что речь уж никак не о Руте.
- Ну тогда я не зря берегла силы… - слегка инфантильно надула щечки Всемила. Она покрутила в руках метелку. – Переведите дух и ломаем…
Тотем взвыл нечеловеческим голосом.
* * *
Всемила успела оперативно дать указания, и появление прямо из дуба пятиметрового монстра сюрпризом для сломавших последний тотем ребят не стало. Но облик его был настолько жуток, что даже этой подготовки, вкупе с оберегом Хорса, едва хватило, чтобы удержать себя в руках. Анфиса, ахнув, зажмурилась и на секунду обхватила голову руками, но потом, пошептав какую-то молитву, вместо головы взяла в руки себя всю.
Этот бой близнецы уже хорошо запомнили, ибо будут рассказывать о нем еще года два, пока новые, более серьезные впечатления не перебьют образ кошмарного демона с тушей огромного вепря, рогами быка, метровой пастью и выпученными глазами на почти гуманоидном лице…
Интересно, что Том всегда будет говорить, будто его стрелы, непрерывно запускаемые в глаза и раскрытую пасть, сыграли очень важную роль, на что Юрек, снисходительно усмехнувшись – замечать, что этих стрел верлиока, как, оказывается, звали демона пущи, мог бы сожрать еще сотни три, а основную роль в его упокоении сыграла Всемила.
Она и впрямь не зря экономила силы – потерявший связь с лесом, демон сам по себе особо слабее не стал, и каждый его выпад таил смертельную угрозу. Но Всемила мало того, что рассеивала его попытки колдовать столь же здорово, сколь ее подруга Устинья умела разрывать связь, так еще регулярно лупасила медленную в ходьбе, но резкую в выпадах пасти тушу ударами стихиальной магии из метелки. Из той вырывались огненные струи, удары молнии, а также дополнительно полезные лучи мороза, позволяющие Юреку подбегать к заиндевевшему на пару секунд монстру, чтобы планомерно ломать выбранный в подобии поясницы позвонок.
Дважды он увлекался и едва ускользал от жуткой пасти, тут же знакомящейся с кислотами Тома и стихиями из метлы Всемилы. На третий раз уже, пожалуй, мог бы и не ускользнуть, но тут подсуетилась почти выпавшая из боя Рута, отчаянным ударом ветра буквально выбив приглянувшегося ей богатыря прямо из почти уже сомкнувшейся лязгающими зубами пасти.
- Это зелье нам не пригодилось, - шепнула Анфиса Тому, показывая на спиртовую настойку, которая, по идее, должна была прижигать обширные раны.
- Так его прижги, - махнул головой стрелец, запуская стрелу паралича прямо в широкий язык.
Анфиса скользнула на метелку, взмыла вверх и облила задравшуюся на нее открытую пасть настойкой. Та и сама по себе была очень болезненной, в данной ситуации куда сильнее раздражая слизистую рта, нежели прижигая полученные тем раны. А тут еще Всемила, улучив момент, выпустила из метелки огненную стрелу… Пасть вспыхнула изнутри, и верлиока заревел буйным гласом визжащего, словно свинья, быка.
И тут метелка все-таки исчерпала свой сегодняшний лимит.
- Ой, - увидели богатыри знакомое им выражение лица виноватой мышки в клубах дыма из распахнутой вверх пасти демона.
- Анфиса!!! – крикнули все, кроме Устиньи, угрюмо наблюдавшей за боем, обняв метелку. У нее не было сил, чтобы хотя бы попытаться открыть, несомненно, находящуюся рядом с дубом щель в Навь, дав возможность заботнице ускользнуть туда и тут же вывалиться из щели пониже, а Всемила так оперативно стягивать планы не умела. Ветер уже не слушался Руту, и оттолкнуть Анфису от приближающейся к падающей ведьме полыхающей пасти она не могла.
- Ну вас… - буркнула Устинья и вместе с метелкой форсажной молнией пронзила отделяющие ее от верлиоки метры, врезаясь в падающую Анфису и, ожегшись вместе с ней о языки пламени, кубарем падая на спасительный метр от монстра. Тот начал было разворачиваться, но тут как раз хрустнул-таки измочаленный посохом позвонок, Юрек, подскочив, нанес по нему целую серию тупых ударов наотмашь, и верлиока, так и не дотянувшись до развалившихся на земле ведьм, медленно осел вперед…
- Устинья! – помчалась к лежащим ведьмам Всемила. – Все нормально! – крикнула она оттуда Руте, которая не имела сил поспеть за остальными…
- А зелье от ожогов мы уже всё извели, - нервно засмеялся Том, незаметно смахивая слезу.
Инициация
В нем нужды, впрочем, и не имелось – Анфису почти не зацепило, а Устинью Всемила через портал перенесла в ее дом, который дефицитом мазей, эликсиров и прочих зелий уж точно не страдал.
- Я скоро вернусь и вам принесу, - скорчила она свою очередную инфантильную гримаску. И, разумеется, не обманула – уже через десять минут все герои были щедро обмазаны и облиты целительными средствами.
- Поблагодари ее от моего имени еще раз, - умоляюще гримасничала Анфиса, - и еще, и еще!.. Как ее зовут хоть? Познакомиться ж не успели, а когда лежала сейчас – не расслышала…
- Устинья… - Всемила с силой потерла волосы на голове, как бы стряхивая усталость и бодрясь. – Она хоть не напугала вас? Те, кто впервые видят третье таинство – обычно такие: «Ах, ах! В нее демон вселился!», - она рассмеялась, расширяя грани своего чуточку легкомысленного обаяния.
- При глубочайшем уважении к Устинье и ее сегодняшним подвигам, - задрал вверх брови Том, - это ваше третье таинство – еще та хренотень… И если его суть в том, чтобы делать дивных красоток больше похожими на демонов, чем пущевик, то все получилось.
Все посмеялись. Всемила многозначительно покивала:
- Это да. Выбивать демона из живых существ – задачка непростая: приходится и самому в их контакт как бы встраиваться. Устинья в этом, возможно, лучшая из тех, кого знаю… Ну а насчет ее… скажем так, легкой угрюмости, то это у нее еще просто период сложный.
- А Рута говорила про Смородиновую хорию, - вежливо обернулась к Руте Анфиса, снова затем поворачиваясь к Всемиле, сидящей напротив. – Я только раз о ней слышала, можно еще что-то узнать, или это какая-то тайна?
- Не тайна, - ого, Всемила умела жить без улыбки, и это ей, кстати, добавляло проникновенной утонченности, не уменьшая красоты, но маскируя легкомысленность загадочностью. – Просто темная страница в истории нашей хории… Самая темная.
- После сегодняшнего не страшно, - махнул оттопыренными пальцами ладони Том. – Расскажешь?
- Тут издалека зайти придется.
- Да все равно сидим – дух переведем. Юрек пока костерок подготовит, если хотите.
- Ой, не… - шутливо отстранилась Анфиса. – Мне костерков на сегодня хватит – я подальше отсяду.
Рута посмотрела на небо, закрыла глаза, и тучи рассеялись, пуская сюда теплые лучи еще лишь готовящегося к уходу за горизонт солнца.
Улыбка Юрека, подаренная сидящей рядом ведьме, была не менее теплой.
* * *
Всемила рассказала, что и она, и Устинья относятся к хории, называемой ягинями. Эта хория была сформирована очень давно из ведьм-спутниц. Часть из них, видя, как нелегко порой приходится богатырям справляться с нечистью, решила пойти путем, который, если не снимал, то хотя бы уменьшал проблему еще в зародыше. Нечисть появляется потому, что «вязкая земля русская» не пускает души покойных куда им полагается – что-то древнее тому мешает, Кощеем и Мореной созданное и Куполом называемое. Но в те же древние времена боги тоже не дремали и прикладывали все силы, чтобы людским душам помочь ускользать от зова Темного Леса, где живет Кощей. Бог Велес и его жена Макошь, прявшая нити судьбы, разработали систему погребальных ритуалов, следуя которой, можно было гарантировано избежать ловушек Нави и попасть в Велесову Волость – место, где души получали покой. Потом появилась некто Яга (имя означало что-то вроде «связь» (между мирами)) и стала помогать душам умерших уже в самой Нави. Она по мере сил перехватывала летящие через реку Смородину в Темный Лес души и направляла их в Велесову Волость… Но понятно, что в жизни бывает всякое: кто-то в пути умирал, кто-то сам в лес бежал топиться, с кем-то еще что-нибудь приключалось. Такие и становились злыднями, если Яге не удавалось перехватить их душу на пути в Темный Лес… И в какой-то момент группа ведьм решила помочь загадочной волонтерке из Нави активной работой уже со стороны Яви.
Во времена расцвета хории ягинь, их насчитывалось около сотни. Они распределяли между собой обязанности, посвящая себя конкретному направлению работы, и очищали Русь от застрявших здесь душ. Но не заметили, как внутри движения ягинь появилось и набрало силу целое течение отступниц, разумеется, считающих именно себя носительницами истины. Не устояв, по мнению ортодоксальных ягинь, от искушений Кощея с Мореной, они заявили, что Яга на самом деле – сестра Кощея и враг Руси, а своей задачей сделали сближение Яви с Навью. Дескать, это как раз злобная страшная ведьма Яга перехватывает души и отправляет их назад, не пуская через Калинов Мост в царство мертвых. Поэтому нужно изменить ритуалы погребения, освободить проход через реку Смородину, а заодно и постараться максимально сблизить Навь и Явь, дабы души могли улетать туда через распахнутые щели напрямую, если не получится отбить у злобной Яги Калинов Мост.
Каким образом эдакая чушь могла закрепиться в головах доброй половины ягинь – вопрос сложный. Возможно, до Всемилы дошла уже выхолощенная «правильная» версия событий, и на деле все было гораздо тоньше. А с другой стороны, люди во все времена демонстрировали склонность массово начинать верить в такую кромешную ересь, что почему нужно отказывать в подобном полусотне ведьм, которым, в силу очень практичной специфики их призвания, было банально некогда смотреть на вещи стратегически и анализировать, еще и все время находясь под мощным прессом коварных искушений великого кукловода Кощея?
Так или иначе, мятежные ведьмы объединились в независимую Смородиновую хорию и стали то тут, то там стягивать Явь с Навью.
- От одной из ведьм, - добавила Всемила, - я слышала, будто смородницы на самом деле просто хотели слить воедино мир живых и мир мертвых. Мол, именно такой и была изначальная задумка богов. По ее словам, боги и сделали купол, позволяющий людям жить столько, сколько они хотели, просто уже в облике берегинь, которые уходили в леса, но помогали живым советами или делами. А дальше случился какой-то конфликт, боги решили разрушить купол, Кощей и Морена его защитили, но что-то там нарушилось, и кроме добрых берегинь и русалок теперь все чаще оставались в миру менее приятные существа, которых назвали злыднями. И Смородиновая хория вроде как хотела вернуть все обратно: слить Явь и Навь, а всех живых и мертвых примирить: живым оставить города, а мертвым – леса… Ну, это примерно – я подробно не помню, разговор тот давно был уже.
- Эта версия хотя бы поясняет мотивы смородниц, - поводила бровями Рута. – А то никогда не понимала: как можно было быть такими наивными – понятно ведь, что слияние Яви с Навью выгодно лишь Кощею, и без какой-то яркой идеи это бросалось бы в глаза. А уж идея единого мира, в котором все умершие могли бы оставаться на Руси и помогать живым – затмит собой любые коварные планы, которые за ней прячутся.
- Даже странно, что смородницы проиграли, - заметил Том. – С таким лозунгом они могли бы получить поддержку всей Руси.
- Их подвела замкнутость, насколько понимаю, - пояснила Всемила. – Ягини обычно совсем не такие, как я – я-то вообще из чаровниц… Просто волей судьбы к ним примкнула и своей не особенно-то чувствую. Они очень замкнуты: и не только те, кто вообще, как бирюки, живут и каргами называются, а и обычные ягини… Думаю, и в те времена так же было. Вот смородницы, вместо того чтобы пояснить людям свои цели, стали тупо стягивать планы. На Руси-то и так эта связь с древних времен сильнее, чем почти везде по миру, а тут вообще нахлесты сплошные получались, и уж явно не в пользу людей: это нечисть теперь могла свободно туда-сюда скользить, а людям от этого только вред да страхи… Народ начал на всех ведьм бочку катить, волхвы завелись, богатырей подключили, ведьм других хорий. Началась охота на смородниц, а заодно и на ягинь – ведь так не разберешь сразу, кто для чего ритуалы проводит и планы стягивает… И часть ягинь, которые далеки были от смородиновых идей, выступили на стороне смородниц просто из солидарности, не вникнув в суть гонений… Долго все это длилось, немало битв было страшных, когда ягини десятки навьей и сотни злыдней себе в помощь призывали, а против тех целые отряды богатырей и ведьм бились. Две последние битвы – у Калинова моста случились и как раз в этой пуще… Потому и насыщено здесь все хаосом. Потому и леший местный с годами не просто силу набрал и в пущевика превратился, а еще и обозлился на всех – особенно на ведьм с богатырями. А в Темнолесье, к Смородине, до сих пор не подойти даже большими силами – там куда жестче битва была, да и просто места изначально непростые: Навь с Явью там совсем тесно слились…
- А географически это где примерно? – заинтересовался Том.
- На южных склонах Каменного пояса. Там гиблые места – никем не обжитые до сих пор.
- Хо!.. Так мы в ту сторону и ходили, - стрелец повернулся к Анфисе. – Там, где твой приют.
Заботница кивнула:
- Да. Богатыри говорили, что этот приют теперь самый крайний в ту сторону, и дальше уже места неосвоенные. Они и сами туда старались не особо ходить: так, святилище Велеса почистить, да Макоши – оно немного дальше.
- Эй, а почему не сказала?
- Так ведь зова Макоши у вас и не было. Значит, не время пока. Да и мало ли кто там встретился бы?
- Страшнее, чем это? – Том показал на останки верлиоки.
- Не хочу умалять наш общий подвиг, - прищурилась Всемила, интригующе улыбаясь, - но это и правда не самый большой вызов. Особенно если считать Темнолесье у Смородины. Его ведь и половцы всегда огибали во время набегов: либо левее шли – со стороны Новгорода, либо правее – там как раз вокруг Стожар обжитые места и торговый путь в Мосох через озеро и вдоль него. А в предгорья Темнолесья ни мы не суемся, ни вас, богатырей, остатки. Там ведь не только нечисть – а, говорят, еще и чудищ целые рассадники еще с былых времен – вплоть до грифонов, василисков, виверн и даже змеев. Мой светоч, Марфа, говорила, что века полтора назад, когда нечисть вдруг ушла по глубоким лесам и оставила людей в покое, богатыри и ведьмы собирались направить силы как раз на очистку самых сложных областей: Бурогозья, Лукоморья и Темнолесья. Но так что-то и не договорились тогда… А теперь и договариваться некому – нас десятка два осталось, если карг не считать, и вас в лучшем случае сотня наберется, да и те по ратным разбегаются.
- Э-эх, - вздохнул Том. – Только себя героями почувствовали, и тут бац.
- Жестко, но справедливо, - заметил Юрек. Всемила, в роли исторической сказительницы сильно прибавившая в глубине, спешно умылась своей милой инфантильной улыбочкой, из-за которой суровые и мрачные ягини, видимо, и не воспринимали бывшую чаровницу всерьез, несмотря на изрядный дар:
- Да ну что вы!.. Мальчишки, у вас еще все впереди! Вы только начали, насколько я понимаю, а сражаться с вами рядом – уже одно удовольствие. Набирайтесь опыта, тренируйтесь, а там все равно, хотим мы или не хотим, придется что-то придумывать – времена-то наступают ого-го.
- О! Вот, кто нам расскажет об этом ого-го, которого все боятся, но никто не знает.
- Да потому и опасаемся, что не знаем!.. Лес весь дрожит-тревожится, ворожеи в один голос твердят: «Близок день, когда Явь с Навью сойдется!», нечисти все больше в заброшенных лесах собирается, да и нечисть эта все мрачнее… Вы когда в последний раз див видели? Леших добрых, банников, домовых, боровиков, водяных, мерцан, баганов?.. Они ведь в Нави живут, но в более светлых ее слоях, и вот и получается, раз их почти не видать теперь, что поворачивается Навь к Руси тем боком, что к Темному Лесу Кощееву близок!
- Так прикольно слушать, как ты пугаешь, - хмыкнул Том – из уст инфантильного личика Всемилы и правда: даже мрачные древние пророчества слушались, как милая сказка на ночь.
- А я, кстати, все время любопытствовал, - поднял брови Юрек, - и как раз у тебя, наверное, нужно спросить: почему среди див, как говорят, мужчин даже больше, чем женщин, а вот среди злыдней – женщин больше просто в разы? Если женщины после смерти становятся мавками, утопленницами, кикиморами, могилянками, вытьянками, рогулями и еще кучей всяких тварей, то куда деваются мужики? Те же рогули, а остальное – по мелочи уже: волокиты, схетыны, кохи, сутропы да порошники?.. И все.
- Вот это нас и заботит!.. Про Кощея известно, что он некромант, чуть ли не первый в Вендоре, и страшно представить, сколько за эти века он мог собрать мертвяков.
- Я читал, что он ими делится со своими помощниками в разных регионах. Но если приберег заначку, то чую, будет весело, - потер ладошки Том, которому в такой компании и с теми интонациями, в которых говорила Всемила – возможная угроза казалась отличным приключением. – Нам бы с вами как-то связь наладить, чтобы сообща действовать, да наш сенсей дубовый вас, ведьм, на дух не переносит, будто вы ему лет десять в квас… плевали, а он на одиннадцатый узнал. «Ох, не по нраву мне, Гостомысл, стрелы твои ведьмачьи» – задолбал… Еще речь эта тягучая в стиле волхвов – содержание растеряли, зато над формой трясутся, думают, что ее хранить нужно… Вы ведь нормально разговариваете, современно, и я тоже считаю, что русский язык в любом виде будет крутым, и ни к чему эти старорусские забубоны – многих ведь из молодежи они и отталкивают, а потом удивляемся, почему все в ратные идут, а не в богатыри…
- Ох, прорвало тебя, - усмехнулся Юрек. – «Фонтан-пукан» просто.
- Насчет речи тут хитро, - подала голос устало молчавшая, словно набираясь сил, Рута. – Спорить не буду, да и сама говорю с вами нормально. Но певучая манера и архаизмы – это среди горожан способ выделиться, а у тех, кто с обрядами и ритуалами связан – осознанная мера. Традиции корни берут из древности, и за века многие словосочетания и отдельные слова уже такую силу набрали, что по ним теперь проще обряды совершать или к природе взывать, чем своими словами современными. Это, как по колее проторенной ехать… Да и знания в певучей форме на ином уровне ложатся – не в голову, а в сердце, и тогда не просто знанием, а пониманием становятся – частью твоей сути.
- Хм… Ну, не знаю… У тебя это да, прикольно слушается – ты и сейчас как-то так вплетала некоторые сочетания, что они как бы комбинировали, а у волхвов часто сплошняком один бубнеж из устаревших слов… Но спасибо, я подумаю потом о твоих словах… Или ты так их сказала, что они уже стали частью моей сути?
В интонации Тома было столько шутливого изобличения, что все посмеялись, включая и саму Руту. Богатыря это подхлестнуло продолжить затронутую тему.
- А насчет волхвов… - поморщился он. – От них одно название осталось… Я ведь, хоть и разбираюсь в иностранных языках и явлениях, но на самом деле Русь очень люблю. Поэтому мне все эти попытки нашего князя строить какую-то скандохазарию с христианством на башке – вообще не нравятся. И волхвы, вместо того чтобы отстаивать наши корни и традиции – продались князю. Одни – вообще веру сменили, другие – сохранили, но лучше бы тоже сменили, потому что остались одни пустые застарелые обряды, которые современному христианству с его куполами и церквями, ясен-красен, проигрывают. Как Софию князь отгрохал – так мигом согласились перестать с нами дело иметь, лишь бы туда попасть. Не понимают, бараны, что там будут по христианским правилам играть и их быстренько подомнут или сожрут.
- Да ладно тебе! – вмешался Юрек. – Несколько волхвов остались с ристалищем – советы дают, в ритуалах помогают…
- Вот разве что это. Но никаких полезных знаний нам они уже не передают. Но ты хоть и говоришь, что суть богатырства – это пойти туда, не знаю куда, сделать то, не знаю что, а меня это напрягает.
- Вот такие они интересные, - показала пальчиками Анфиса, знакомая с близнецами дольше других коллег. – Казалось бы, наоборот должны: Юрек на четкие знания опираться, а Том – на кураже делать то, не знаю, что… Но они так интересно перемешались.
- А по мне, все четко, - задумалась Рута. – В целом, они оба – практики. При этом знакомец любит хаос, но берет его умом из знаний и опытом уже пытается подтверждать их, а Юрек, - она повернулась к юноше, - предпочитает личный опыт, который затем впитывает и систематизирует в знания и осознание.
- И? – не дождался выводов Том. Рута посмотрела на него спокойным взглядом природы на человека:
- И всё… - молвила она своей текущей манерой.
- А что лучше, что хуже? – не унимался Том.
- Для меня нет ни хуже, ни лучше, - пожала Рута плечами. – Возможно, лучше – это не считать себя или свой путь хуже или лучше.
- И это слова той, кто позволяет себе поклоняться как богине.
- Это был не мой выбор – я лишь не стала запрещать людям искать себе удобную форму отношений с природой. Если бы они поклонялись просто ветру с дождем – я помогала бы им ровно так же… Когда я порой прошу у крестьян хлеба или ночлега во время прогулок – я обращаюсь к ним с тем же внутренним уважением, с каким они обращаются ко мне – любая просьба одинаково смиренна и благодарна. Да, я осознаю, что сам мой путь – по меркам Руси масштабнее пути обычного землепашца, но в глазах небес он одинаково значим, поскольку у каждого – свой путь и своя система его оценки.
- Хм… Прикольно. Я читал биографию Гамилькара, и он тоже все время внушал своим пунам, что у каждого – свой трон. Черт, опять скажешь, что я просто чужие знания озвучиваю.
- И что в этом не так? Особенно если ты эти знания закрепишь опытом и сделаешь частью себя!.. Я ведь на своих ошибках училась и не сразу пришла к тому, что сейчас говорю. Вот и ты, надеюсь, поймешь, что твой путь богатыря – очень значим для Руси, но конкретно себя как сына небес ты разовьешь, не совершая сотни подвигов, а осознав, что твой путь – для небес равен моему пути, пути Гамилькара, пути землепашца и пути христианина.
- Насчет тебя и Гамилькара уже согласен, с землепашцем, чую, придется долго мириться, а уж с христианином вряд ли когда соглашусь.
- Кто я такая, чтобы мешать тебе учиться на твоих же ошибках?.. Могу лишь сказать, что была в монастыре Богородицы у Стожар и там отдохнула душой не хуже, чем в любой из своих рощиц. Не берусь судить о тех, кто надеется использовать христианскую веру в корыстных интересах, но то, что знакомые мне христиане порою чище лесных родников душой – для меня приятное знание.
- Мне правда нравится, как ты говоришь… Но… Вернемся к этому через несколько лет, когда они сожгут алтари богини Руты, а заодно и всех, кто ей поклоняется, и на этом месте понатыкают крестов, которым поклоняются сами.
- Те, о ком я говорю – подобного не сделают. А те, кто сделают – просто пойдут по своему пути. А я, следуя своему – попытаюсь этому помешать… Ты смышлен, но пока не можешь охватить картины в целом, ибо одним умом ее не осмыслить – даже таким острым, как твой. Может быть, чересчур острым – режешься о него, вот и больно тебе…
Рута изящно вытекла из круга общающихся и отошла на несколько шагов в сторону, чтобы проверить, восстановились ли ее волшебные силы. Том, слегка жалея, что опять, кажется, соскальзывает с дорожки, ведущей к каким-то важным выводам, не удержался, чтобы не свернуть на более осязаемую для него тему.
- Ну что, Всемила, - подмигнул он, - возьметесь вы за наше просвещение, раз волхвы сливаются?
- Да с радостью бы, Том, Юрек! – она потрепетала кистями рук. – Но, во-первых, мы зашиваемся просто – этот вечер общения для меня отдушина прям, а так-то приходится по лесам носиться да от нечисти их подчищать. А сами видели, как эти ритуалы выматывают… Мало нас очень. Когда-то делились все на дивниц, злыдниц, ритуальниц, спасательниц, некоторые вообще на одном только виде нечисти специализировались – обычно сложном, вроде лих или полуденниц с полуночницами… А теперь нас – кучка небольшая, спасибо Марфа собрала нас хоть да знания передает. Но теперь каждой приходится за все в ответе быть и все пять навьих таинств в разной степени осваивать.
- А ты в каком глубже всего специализируешься? – заинтересовалась Анфиса. – В снятии чар, видимо?
- Ага. Это у меня от старой жизни осталось – только в другое русло направила… С бесогонией хуже всего пока. Под свой контроль нечисть захватывать чуть лучше выходит, но тоже не особо… Зато как вратница продвинулась – Навь с Явью могу или сблизить, или развести подальше, ну, и неплохо вроде бы справляюсь с упокоением… Муторное это дело – Марфа никому его навязать не может, так рада, что хоть мне это по душе пришлось. Ягиням удалось сохранить каноны ритуалов, вот теперь мы их и проводим сами, раз волхвы и люди разучились – даже русалии почти ушли в прошлое, что уж о дядах говорить и им подобных обрядах… Собственно, русалии и проводить почти не для кого – берегинь и русалок уже и не осталось почти – мало кто помнит, как все правильно сделать, а тем более рискует подпасть под искушения Кощея ради не особо по нынешним временам нужной помощи родным. Для народа ж уже давно вся нечисть один страх вызывает… А то, что дяды перестали совершать – даже к лучшему. С нынешними знаниями это слишком опасно.
- А в чем там суть?
- По форме – почти как русалии. Тоже собираются и поминают добрыми словами, в обрядовой форме. Но в русалиях – чтобы энергией светлой отблагодарить берегинь за жертву. А в дядах – чтобы покой дать тем, кто не погребен надлежащим образом. Когда грамотно все проводить, то вреда не будет: те, кто на зов притянутся – могут просто не внять, если у них обиды или иные зацепки за мир живых остались. Но теперь волхвы вряд ли способны держать призванных злыдней под контролем, и кто знает, что будет, если особо обиженный злыдень вразнос пойдет?.. Мы даже не всегда справляемся, хотя нам, конечно, и посложнее – обычно уже без родственников обходимся, чтобы не пугать лишний раз, а потому нечисть и кидается на нас, как на врагов, а не освободителей.
- Скажи, а вытьянку мы сможем упокоить? – вспомнил Том.
- Это несложно. Я попозже расскажу, что нужно делать – на полянке когда будем, напомни. А то, если обещанная тобой «Веселушка» так хороша, как ты говорил – могу и забыть.
- А во-вторых? – прищурил глаз Юрек.
- Что во-вторых?.. А-а!.. Видите, уже и без «Веселушки» забыла, что говорила… Во-вторых, - Всемила заговорщицки поморщила носик, - уж кого-кого, а ягинь я бы вам в светочи не советовала. У нас такой сильный крен в ритуалы, что знаний реально мало… Да и у кого их сейчас много?.. Хотя как раз сейчас бы и нужно было людям глаза раскрывать – мало ли какие угрозы нависли? Но что ведьмы, что ведуньи – сколько их там осталось настоящих – выбились мы уже из уклада народного. Сил хватает разве что для себя сохранять какие-то знания и традиции, чтобы совсем уже не угасли, но таким огоньком народ не обогреешь. Слеты на Коловраты некоторых объединяют, есть попытки какие-то, задумки – и ваши, славутские, как раз очень горячо на единении настаивают, особенно Отрада-искусница… Но это уже, наверное, как из осколков стеклянную посуду клеить – можно попытаться, но скорее поранишься…
- А почему вообще разбилась эта посуда?
- Да откуда ж я знаю?.. Уже такое время застала. Менять что-то – нужно с размахом подходить: все хории объединять. Для этого фундамент нужен – и не только терпимости, с чем, уж поверь, у нас все сложно, а и знаний. А для знаний – ведуньи нужны. Но ведуний уже сами ведьмы не особо высоко ставят за то, что те знать знают, а лично делать не шибко умеют. Не авторитет они для большинства из нас, честно скажу – и для меня, в том числе. Так что, если и надумали бы они чего – вряд ли их все слушать станут.
- Понятно… Пока, короче, реальная задница не настанет – никто и не почешется… Хреново, конечно. Но жизненно – думаешь, богатыри так уж друг дружки держатся? Только и разбегаются – кто в ратные, кто в наемники к варягам, кто в монастырь этот, к христианам…
- Мне хочется верить, что все будет нормально. Может быть, и пусть угроза какая-то придет, раз без нее народ не объединяется, да в корнях своих не начинает копошиться, защиту искать… Кстати, одна из тех ворожей, что всё беду Руси предвещают, добавляла, что Навь и Явь – точно сойдутся, а уж то, сойдется ли с ними еще и Правь – уже от людей зависит: сумеют ли они богов умилостивить или нет.
- Та… Опять эти боги-боги… Такие же, как Рута, сидят сейчас, ветрами с дождем балуются и говорят: «Мы не вправе запретить считать нас богами!»… Хотя, конечно, если они такие секси, как Рута, то ну его нафиг этот атеизм!..
* * *
Секси Рута как раз притекла к кружку сидящих говорунов и почти дремлющей от усталости, но по-прежнему улыбающейся Анфисе.
- Пуща скорбит по своим детям, но благодарна нам за свободу и готова послать мне попутный ветер до берега Стожар, - сообщила природница тихо. – А еще она по секрету сказала мне, что на этом ветре поместятся двое, - еще тише добавила она вставшему Юреку на ухо, заставляя его снова войти в раж, но какой-то не совсем боевой, хоть и похожий по настроению. Том, догадавшись, о чем речь, мелко затряс-закивал головой, для пущей убедительности зажмурив глаза.
- Увидимся на твоей полянке, я так понимаю, - раздалась хрипотца Юрека. Рута вложила свою ладонь в поданную ей руку:
- Всемила, Анфиса, - поочередно кивнула она. – Надеюсь увидеться на одном из Коловратов… - едва заметная улыбка с крошечным скосом вправо была подарена Тому. – Знакомец, надеюсь твой ветер будет попутным, а дождь – скрывать лишь слезы радости…
* * *
Через минуту они с Юреком, лежа спиной на несущем их, словно ковер-самолет, ветре, смотрели в покрывающееся звездами небо.
- Ты сегодня очень устала, - заметил Юрек, чуточку заволновавшись, хотя полет на ветре, казалось бы, дает неслабый такой заряд веры в способность сущего быть совершенно невероятным. Рута, которая, скажем по секрету, была очень опытна в некоторых вопросах, уже одним своим голосом убаюкивала тревоги неискушенного юноши.
- На кое-какую магию я силы приберегла…
- А как же незнакомка? – чисто из занудства и уже на инерции повел бровью отдавшийся воле ветра Юрек. Какую-нибудь нервную закомплексованную дамочку это могло бы уже оттолкнуть, но, во-первых, Рута уж точно не была таковой, а во-вторых, Юрек ведь улыбался своей широкой улыбкой. Ведьма вздохнула, лаская взглядом проявившийся пояс Ориона:
- Вообще, у меня действительно совсем не так происходит. Но тут сегодня всё не по шаблону… Для тех, кто знает мое имя, я – богиня, раз им хочется так считать… Для тех, кто мне мил, я – таинственная незнакомка.
- А кто ты для себя?
- Просто летящая на ветру…
- Это очень красивое имя.
- Знаю… Рутой меня назвали, думая, что я буду флористкой, как и все в моем роду. Бывает, и ведьмы ошибаются…
- А почему просто не придумать другое имя… для тех, кто мил.
- Тогда я начну разделять свою личность на двух близнецов… А так – просто незнакомка. Знание имени как будто несколько обязывает. А когда ты знаешь, что это единственная встреча – все происходит по-особенному. Это намек…
- Я полностью согласен. Но если кто-то потом вновь случайно встретит тебя где-то в городе?
- Неоднократно встречали – я часто бываю в Мосохе… На этот случай можно всего лишь сказать: «Прости, милый, но мы незнакомы, передавай привет той, с кем спутал». Зачем дважды мыться в одной воде?.. Возможно, кому-то и хотелось повторить, но мне нравится думать, что им достаточно воспоминаний. Ну и... если все было действительно замечательно, им остается на память двойная радуга утром…
* * *
- Пока я купаюсь, - шепнула Рута уже омывшемуся в теплой здесь воде Стожар Юреку, - наблюдай за мной… Смотри, любуйся и знай, что совершенно неотвратимо я буду сегодня твоя… Вся без остатка… Она прильнула к нему крепкой грудью, обвила рукой шею и подарила свой текучий поцелуй, пробуждающий внутри вихри страсти. Вихри, которые совсем скоро, набрав силу в недолгие, но сладостно тягучие минуты любования тем, как воплощение воды сливается своими дивно извилистыми гранями с водой же – охватят-обовьют сплетающиеся тела.
Этот ветер подхватит их и закружит… И будет кружить всю эту долгую ночь, на которую у каждого осталось достаточно магии, чтобы испытывать пьянящее головокружение. Ночь, когда запретное становится неминуемо доступным, незнакомое знакомым, но сохраняя оттенок недоступности и незнакомости, который позволяет во всю глубину оценить дар этой доступности и знакомости… Ночь, когда неизбежно сжигающий дивные радужные мосты рассвет заставляет сами эти мосты ценить каждый миг их короткого существования, а оттого быть пронзительно насыщенными, сжимая в себе все планы бытия и искрясь каждой капелькой каждого своего слоя и оттенка…
* * *
- Смотри, какая радуга, Юрек! – показал Том за спину брата, когда тот, спустившись с принесшего его на полесянку ковра-ветерка, вышел к догорающему костру. Юный мужчина улыбнулся, беззвучно посмеялся и обернулся на посланный ему подарок.
- Херня эта ваша теория вероятности, - махнул он рукой. – Ну, или теперь придется встретить целую кучу кошмарных ведьм… И то не уравновесить…
- По-любому!.. Правда, я сегодня своего Джо так никуда и не припрятал. Анфиса еще на моих рассказах о сфагнуме носом клевать начала и уснула до «Веселушки», а Всемила… Фиг его знает, короче… Не знаю… Иногда кажется, что лучше некоторых дамочек в друзьях сохранить… Прикинь, уже когда откровенно разговорились с ней после плясок и поездок на метле – выяснилось, что она намного глубже, чем кажется… Меня удивило, как в ней сочетаются инфантильность и все эти наклонности похоронные, а она рассказала, что это в ней всегда было, и она даже своему первому возлюбленному предложила на погосте свидание провести… А там вдруг набежали могилянки, рогули всякие, чувак ее защищал, защищал, но в итоге окочурился, зато ее спас – богатырь успел на помощь примчаться и все это говно за минуту разнес.
- Ого… А она же уже была ведьмой?
- Ну да. Но чаровница – что она рогулям наколдует? Любовь к себе?.. На них это, видать, не сработало. Она поэтому и забила на чары свои, а сама подалась в ягини – искупать вину за свою глупость… Хотя я думаю, раз у нее эта тяга была и раньше, то ее просто на путь подтолкнули какие-нибудь секси-боги…
- А представь, если бы не то свидание, то она бы осталась чаровницей, и кто бы нам помог в пуще? Что-то не уверен я, что мы бы сами справились.
- Так она ж и не просто так к нам ломанулась – она, оказывается, регулярно такое паломничество совершает: летает по лесам, около дорог и погостов, чтобы выручать тех, кто в беду попал.
- Да уж… Но ты продолжай верить, что все это случайное совпадение.
- Так и есть. Просто надеюсь, что и дальше будет случайно совпадать так, как нам клево.
Том мечтательно и почти без зависти полюбовался радугой. Он действительно так отлично провел время с Всемилой, что даже его Джо не был в обиде.
- А вообще шикарно мы с тобой этот месяц прожили, скажи?.. – проговорил Том медленно. – По сути, испробовали на вкус все, что может дать Русь.
- Да не только Русь – вся Вселенная в целом.
- Вселонная! Хм… Или Веселенная?
- Ты уже определись: смех она должна рожать или стон.
- Я не против, чтобы одновременно. Ну, или параллельно – как этой ночью!..
* * *
Всесторонняя богатырская инициация близнецов состоялась… Насыщенный событиями месяц, как водится, сменится долгими неделями отходняка, во время которого братья будут спокойно учиться в ристалище, колотить дружинников, познавать новых девушек и женщин. Они съездят на турнир, во время которого найдут свой стиль. И, конечно же, не боевой стиль, а внешний – с боевыми у них давно все устоялось, а вот идея новых причесок в виде длинных косых баков и высокого зачесанного кока сверху – показалась очень свежей и превратила обоих в безудержно стильных молодых парней.
Через полтора года после паломничества Том приехал за Юреком в Белгород, где тот кошмарно долгие пять месяцев постигал у вернувшегося из поездки в Поталу Сайто глубины айкидо и дзен. Они погуляли по городу, чисто из ностальгических чувств посетили полесянку под Стожарами, откуда мотнулись в Мосох оценить размах обсуждаемого в Славутиче местного рынка.
По пути они не отказали себе в удовольствии заглянуть в пользующийся все большей народной популярностью музей древнерусской природы. Поиграли с подрастающими малышками Таисии, поблагодарили за своевременный Зов леса, устроенный по отчаянной личной просьбе… берегини-ворожея, молящего за внучку, а на прощание услышали тревожные новости.
- Деревья мои – совсем сжались, - поделилась Таисия. – Чует сердце: что-то будет. Вы бы разузнали, богатыри мои славные, что творится… Знаю, ведьмы некоторые пытаются найти способы уберечь Русь от беды, да меня не посвящают – детьми, мол, заниматься нужно.
- Разберемся, - пообещали близнецы. – Хотя, честно сказать, думали, отлегло уже.
- А вы с ведьмами не общаетесь, выходит?
- Да как сказать… - замялся Том. – Мы пытались… Но с местными как-то не заладилось особо.
- Да и Микула наш их не терпит совсем, - добавил Юрек. – Наотрез отказался дела иметь с ними… Но мы что-нибудь придумаем… Может, мосохских встретим кого – они, как помним, посговорчивее будут.
…Так бывает в жизни. Не каждый завязывающийся узелок отношений, кажущийся дорожкой в новый общий мир – превращается в эту дорожку. Эйфория проходит, и поле тысячи тропок вновь разводит всех по своим путям. Анфису – два года радоваться возможности ухаживать за младшими братиками во вновь обретенной родной семье. Руту – продолжать быть богиней и незнакомкой. Всемилу – совершать новые паломничества помощи, вновь и вновь исправляя ошибку юности. Устинью – идти по шаткой дорожке, ведущей совсем не туда, где хотелось бы ее видеть…
Но, может быть, те тропинки, коим суждено слиться в одну большую дорогу – просто ждут более подходящего часа?..
* * *
Близнецы сидели в мосохской корчме и пили сбитень. Юрек, набравшийся у Сайто новых знаний о восточной боевой культуре, искал любой повод поделиться ими. Таким поводом послужил сидящий в углу зала незнакомец, а точнее – его меч, висящий за спиной даже сейчас.
- Давно я не видел у простых прохожих катан, - повел бровью Юрек. – Странно, что она у него за спиной торчит – обычно катану за поясом носят – доставать удобнее. Хотя у этого бугая руки длинные, катана – в принципе, довольно короткий меч, может, ему и нормально. Но все равно с пояса удобнее…
…Новые тропинки сливались в один большой путь…
У Лукоморья
День, что воспоют бояны
- Да выключи ты «сучку»! Какие сабаки, цокай уже давай! – негодовал Том, запутавшийся в своем батарейном колчане из все тех же семи тулов. Но сейчас он не вполне верно оценил ситуацию – Юреку, окруженному квинтетом упырей, не стоило тратить время на удары – дай Бог просто нормально увернуться от яростных наскоков болезных тварей, снедаемых древним проклятием. Уворачиваться и спокойно ждать подмоги.
А вот и она! Светящаяся насыщено-синим катана, ювелирно скользя вокруг Юрека, не задевая его – рассекла четверых упырей в одной-единственной круговой волне, а пятому снес уродливую башку вакидзаси – короткий близнец катаны, движущийся с ней в той слегка ассиметричной фехтовальной синхронности, которую удастся уловить только взгляду опытного мастера.
- Спасибо, Санчо! – улыбнулся Юрек фехтовальщику и оперативно оценил обстановку на ближайших участках поля боя. Слева здоровяк-Феликс играл в карусель со своим бердышом, разнося круговыми вращениями еще десяток упырей, в гущу которых смело сиганул полминуты назад – примерно одновременно с тем, как Юрек примчался на помощь брату, для которого эти злобные куски гниющего мяса в ближнем бою оставались такой же проблемой, как и несколько лет назад. Причем сегодня прозорливой Анфисы рядом не было, и клиновидные стрелы оставались в сардаке, не ожидая встречи с нежитью, равнодушной ко всей линейке уникальных кислот.
В пяти шагах справа еще более худощавый, нежели Том, Олегер идеально выверенными ударами короткого синайского ножа танто расправлялся с хаотично скачущей кучкой чертей. Позади них схлестнулся с дородным рогатым бесом светловолосый Юрген. Когти беса разок высекли искры из легкой, но прочной кольчуги, однако один рог беса уже был вмят в черную башку, а вторая рука бессильно висела, не выдержав свидания с граненым перначем Юргена.
«Так. Тут справятся… Что там с нашим громоздким другом?», - Юрек продлил взгляд еще дальше, оборачиваясь на самую крупную группу соратников. Здесь картина отличалась от типичной для боев с нечистью и нежитью: не крутой герой против кучки слабаков, а, наоборот – сразу несколько богатырей против одного, но могучего оппонента. Впрочем, тот ни к нечисти, ни к нежити не относился…
- Кабаньяс, помогай, а то взлетит! – довольно спокойно, как для ситуации, воззвал накаченный брюнет Раф. Его узловатые бицепсы вздувались, удерживая толстое лассо, с другой стороны которого подпрыгивал, размахивая перепончатыми крыльями здоровенный вилохвост. Петля стянула его заднюю лапу с хвостом, от чего прыжки выглядели довольно забавно, если бы не габариты порхающего чудища и не его хлесткие крылья, дважды рассекшие воздух возле самого носа Рафа.
- Да ржачно пляшет, - грудным голосом хохотнул еще один здоровяк – более высокий и плотный, чем Раф по общей фактуре, но не настолько рельефный именно в плане мускулатуры. – Хотел пару движений запомнить для себя, - он неспешно подхватил брошенную ему рукоять камчи, из которой и вытекало лассо – Раф удерживал вилохвоста, обернув уже сам шнур вокруг рук. Вдвоем делать это стало попроще, но требовался переход к следующей фазе… Для этого и мчались сюда Юрек с Санчо.
- Если он сейчас догадается просто повернуться и взлететь, то ведьмы позавидуют вашему полету, - бросил Юрек, подбегая к рогатой длинной морде скачущего драконида, кажется, уже как раз смекнувшего, что, раз в плен попал хвост, то, вместо беспомощных попыток кружиться и порхать, стряхивая петлю, стоит всего лишь рвануть вперед, взмахнув крыльями. Появление же Юрека добавило еще один вариант: а почему бы не погрызть людишек зубами?
Вилохвостов и ловили за заднюю часть как раз потому, что захват шеи ничего особенно не давал. В этом случае шестиметровый ящер просто повернулся бы мордой к ловчему и принялся комбинировать атаки, чередуя выпады пасти и размашистые хлестания остроконечным хвостом из-за спины. Так же, богатыри, ловя излюбленное оружие вилохвоста, брали себе в союзники его первичные инстинкты: драконид тщетно пытался раскружить удерживаемый хвост, впадал в панику, пробовал вспорхнуть, не прекращая попыток то ли освободить хвост, то ли жахнуть им врагов, и давал тем самым время соратникам ловчих для прямых атак оружием.
И проблема сегодняшней охоты оказалась в неожиданной компании вилохвоста. Обладающие множеством оберегов богов, богатыри чувствовали присутствие рядом нежити и нечисти, но, торопясь подцепить обедающего вилохвоста до того, как он взмоет в воздух, махнули на предупреждение рукой. В итоге Раф успел поймать ящера, но дальнейшие пошаговые действия команды Скорпионов (как они себя называли), отточенные уже на добром десятке подобных тварей, были сметены атакой сразу трех десятков упырей, которым на помощь зачем-то выскочили еще и черти с бесом во главе. И хоть сами по себе все они особой угрозы не таили, отвлечь, как минимум, очень нужных для следующей фазы Тома, Феликса и Санчо – смогли. Хорошо все-таки, что Раф, еще несколько лет назад бравший ловкостью, пошел по пути именно богатыря и достаточно круто раскачался, чтобы удержать такую махину, как вилохвост…
- Скоро ты? – крикнул уворачивающийся от лязгающих зубов Юрек брату, пока Санчо своей катаной снизу полосовал крылья, перекатываясь под ними и танцующими лапами.
Свист стрелы ответил раньше, чем Том. Болотное оперенье предупреждало, что пляска вилохвоста вот-вот перетечет в медленный танец, пусть до паралича такую тушу кислота из одной стрелы, разумеется, не доведет.
- Отпускай! – раздалось сразу несколько голосов, хотя Раф и без них уже успел распрямить руки, давая веревке соскользнуть.
- Раз, два, три! – посчитал Санчо, и пятерка богатырей, демонстрируя вопиющее неуважение к довольно резво еще дергающейся твари, одновременно выставила фигурными мудрами пальцы, изображающие одну из условных стихий в считалочке, работающей по принципу «Камень-ножницы-бумага». Непослушные еще пальцы пережатых рук Рафа не смогли нормально изобразить мудру ветра, но за два года совместных боев к этому уже привыкли. Пока Юрек скрупулезно анализировал результаты, Санчо, оценивающий ситуацию цельными образами, уже хмыкнул и указал пальцем на айкидзина.
- Твое фаталити, - подмигнул он, и все рассмеялись.
- Э… Но чем? – Юреку впервые повезло с вилохвостом.
- Шутку братца скажи любую, - предложил Раф.
- Или одну из своих теорем.
- Хвост! – предупредил подбегающий Олегер. – Твою мать, вы опять без меня посчитались?
Скорпионы несинхронно увернулись от смертоносного орудия, которое, кроме острого шипа на конце, имело еще целый комплект бритвенных жал по обоим краям от него. Вилохвост, огорченный непонятным замедлением конечностей, но счастливый из-за освобождения хвоста, снова раскружил его, едва не угодив по уставшему Рафу.
- Запарил! – Санчо поднырнул под ящера, улучил новый размах и поставил катану под оптимальным углом – хвост напоролся на поблескивающий синим клинок, и его кошмарный бритвенный наконечник срезался вместе с шипом, поскакав в сторону. Юрек подскочил к взметнувшейся с ревом голове, успевая ухватиться одной рукой за рог, а второй, уже в воздухе, ударил в висок ладонью, направляя мощный сгусток энергии ци прямо в мозг, превращая его жалкие извилины в кашу. Вилохвост, получивший столь ужасные повреждения двух своих самых крайних точек, вздрогнул и забился в конвульсиях. Юрек спрыгнул, выходя из приземления перекатом подальше от извивающегося чешуйчатого тела. Кабаньяс, которого год назад едва не отправил на тот свет именно такой предсмертный танец вилохвоста, отошел в сторону, запоздало вспомнив, что у этого танцора вилы уже срезаны.
Феликс как раз расправился с последними упырями, Юрген, добивший крупного беса, носился за мелкими шишигами, которых высмотрел поодаль, а к полю боя на метлах подлетала небольшая группа ведьм, за которыми устало трусила рыжая кобылка с невысоким пареньком на спине.
Юрген, демонстрируя удивительную скорость бега, нагнал последнюю шишигу и замахнулся на нее, наездник сделал какой-то жест руками, и пернач просвистел мимо твари, уменьшившейся в размерах.
- И зачем?! – резко обернулся бегун, теряя из виду шишигу, с нынешними размерами легко ускользнувшую в кусты. – Так бы передохнули, а теперь этот стукач сюда еще одну ораву наведет.
- Жалко стало, - наездник сделал свое инфантильное лицо еще более детским. – Да и пусть лучше сюда идут. А то опять сами умчитесь. «Пантера», - пошлепал он свою лошадку по холке, - чувствует себя медленной и расстраивается.
- Ну так найди себе уже кобылу получше, а то когда-нибудь я тебя расстрою!
- Мальчики, - помахала пальчиком Всемила. – Будете ругаться – пойдете со мной на следующие дяды.
- Ну нафиг… - ёжась, отстранился инфантильный наездник. Том неспешно подошел к догнавшим авангард соратникам.
- Ведьма прилетела с грядки, позвала с собой на… дядки, - подмигнул он. Всемила, обаятельно поморщившись, показала ему язык.
* * *
Высоченная гора, носящая название Ртань, вздымалась в нескольких километрах правее, венчая могучий горный массив. Здесь протянувшийся через весь север материка и делящий его на Русь и Ведруссию хребет Рипейских гор упирался в береговой изгиб, носящий название Лукоморье. Если верить народным сказкам, то именно в этой части хребта когда-то жили в своем Ирии русские боги. Но те времена, по всей видимости, давно минули, да и вдруг сказки не то чтобы врали, но, как часто бывает, преувеличивали?.. По крайней мере, снизу ничего похожего на Ирий было не видать, а подробнее исследовать никто особенно не стремился, так как уже много веков эта местность таила угрозу даже для самых могучих богатырей. \См. карту: звездочка №16\
Из упомянутых три с хвостиком года назад опасных зон, Лукоморье считалось второй по уровню риска. Наименее смертоносную – Бурогозье – Скорпионы, рука об руку с полудюжиной ведьм и десятком других богатырей, уже подчистили. Идти в Темнолесье, судя по данным разведывательных групп, было пока рановато. Вот и решили поднабраться еще опыта именно здесь…
Опасения леса, ведьм, ворожей и прочих источников тревог – оказались не надуманными. Спустя полтора года после паломничества близнецов Русь подверглась комплексной атаке со стороны Кощея и его орд. Верховный некромант Вендора, лорд Легиона, он действительно не только раздавал нежить своим помощникам, но и интенсивно накапливал ее долгими веками на нижних этажах Нави. И когда, с помощью растянутой во времени операции, ему удалось снизить-заземлить энергетические колебания Руси достаточно сильно – появилась возможность открыть прямые врата, соединяющие с Явью нижние этажи Нави, в которых и дожидались своего часа полчища мертвяков.
Не здесь рассказывать о подвигах богатырей и ведьм, сумевших-таки перед самым вторжением сконцентрировать силы и отразить кошмарную атаку на сам Славутич. Но битва была славной… А после ее окончания наступил, как и предрекали близнецы, беседуя с ведьмами в пуще, период единения. Народ увидел, что мистические угрозы прошлого действительно никуда не исчезли, богатыри снова обрели славу защитников Руси, а ведьмам удалось, наконец, перешагнуть через противоречия и сплотить ряды.
И все это было очень своевременно. Хоть Кощей и верил в успех ударного блицкрига, такой прожженный стратег не мог не иметь в рукаве и плана Б. Да, в его идеальной схеме нечисть должна была лишь закреплять успехи, достигнутые вторжением в Славию нежити. Но раз боги перехитрили его, спровоцировав обвал Калинова Моста (по плану – главной артерии вторжения), богатырям неожиданно оперативно удалось собраться в могучий отряд, а Семарглу повезло выполнить условия древнего договора и обрести право взять этот отряд под свое крыло – план Б можно было сделать новым планом А. Волны нечисти хлынули на гардарики, из локальных врат в Явь врывались сохранившиеся в Темном Лесу отряды нежити, и даже могучих чудищ получилось привлечь из диких лесов с помощью мар.
Целый год ударный отряд богатырей, называющий себя Скорпионами, держал мобильную оборону, мчась на помощь по первому зову дежурных богатырей, ведьм и даже присмиревших ратников. В течение этого года крепко закалялась дружба девяти бойцов, превращая их в элитную команду защитников Руси. И, несмотря на тесные отношения с ведьмами и другими богатырями, раздуваться эта команда не стала. Очень уж сплотились их ряды во время неустанной вахты, и, хоть ко многим операциям привлекались отдельные союзники, десятого Скорпиона так и не появилось.
После года обороны настало время ответных шагов. С помощью ведьм и богатырей, Скорпионы зачищали рассадники нечисти и чудищ, добираясь до все более глубоких чащоб. К весне 1231-го опыта и сил хватило на зачистку Бурогозья, осенью-зимой планировалось начать зачистку Темнолесья, а пока, под теплым летним солнышком, в неспешном режиме истреблялись все враждебные существа, наплодившиеся за века в окрестностях Лукоморья… Сегодняшняя операция могла стать последней в этой миссии – покромсав за месяц целые орды нечисти, нежити и чудищ, Скорпионы приближались к мифической горе Ртань, за которой Русь уже упиралась в Птичье море.
Это была самая затяжная из операций Скорпионов, и к ее концу сил оставалось маловато как у самих богатырей, так и у помогавших им ведьм. Последних это выматывало изрядно сильнее, поэтому ведьмы чередовались, и к финишной ленте подошло всего пятеро из добрых трех десятков ситуативных помощниц. В Лукоморье успели отметиться и старые знакомые. Анфиса, уже отдавшая семье долг бытовых забот и поступившая на учебу в ведарий славной искусницы Отрады, добрую неделю латала своими зельями потрепанных воинов, забавляя их заодно вечерними мозаиками из полезных назавтра компонентов. Рута и послушный ей ветер сыграли важную роль в бою с целым семейством чрезмерно летучих виверн, а Юреку досталась шутливо сказанная фраза: «Прости, милый, но мы незнакомы – передавай привет… той, кто помнит тебя до сих пор». Пару раз выпало сомнительное счастье лицезреть черную тушь на красивом лице Устиньи, а Всемила в своем стиле приберегла силы на финишную прямую, выступая в последние дни в роли главной ягини, отвечавшей за стягивание планов, призванное не дать нечисти попрятаться в астральных норах Нави.
* * *
Компанию Всемиле составлял квартет ведьм, сегодня подобранных просто на радость эстетам. Теория вероятности Юрека, конечно, не особо сработала именно с союзными ведьмами, процент симпатяг в рядах которых уж очень зашкаливал, но в целом откровенными красотками была лишь треть из них, причем две милахи, к сожалению, погибли в боях, как еще четверо богатырей. После той череды трагедий Скорпионы почти перестали брать с собой вспомогательных бойцов, из ведьм выбирали лишь самых умелых, да и тех настоятельно просили не соваться в гущу битвы.
Разве что касаемо упоминавшейся ранее Веселины могли быть споры о внешности, ибо эта чаровница с повадками вештицы и правда была скорее жгуче притягательной на уровне страсти, нежели удовлетворяющей изысканные эстетические вкусы. Зато и чаровница Алейла радовала взгляд, и две искусницы: Лана и Глафира – были хороши на загляденье, хоть и очень непохожи между собой (знойная блондинка и яркая брюнетка).
Другое дело, что балансом эта компашка ведьм не страдала. Сильно потрепанная прорвавшимися в тыл отряда вурдалаками, сестра Веселины знахарка Агафья вчера улетела обратно в Мосох, дабы гарантированно вывести из крови любые подозрения на заражение вампиризмом. Искусница Отрада, также обладающая отменными знахарскими навыками, была вынуждена вернуться в Славутич спасать одну из учениц ведария, накуролесившую при экспериментах. В итоге на случай серьезных ранений лечить было откровенно некому… Впрочем, таковых не ожидалось – вряд ли в окрестностях пусть и, кажется, естественной, но, как ни крути, пирамиды (в лице километровой Ртани) могло обитать много нечисти – пирамиды, как известно, гармонизируют пространство вокруг себя, так что в обильных (из-за пирамиды же, стягивающей планы) карманах Нави злыдней и навьей в больших количествах встретить не планировали.
* * *
Однако кто сказал, что опасаться стоит лишь нечисти?..
Не успели ведьмы поздравить Юрека с его первым фаталити на вилохвосте, а Олегер вслед за Юргеном энергично, но беззлобно отчитать кудесника-Тредиасара, по-прежнему не спустившегося со своей «Пантеры», как со стороны горы показалось сразу пять пар крыльев.
- Как я и говорила, - показала пальцем Глафира. – Ящеры любят пирамиды. Так что молитесь своим богам, чтобы это были виверны, а не змей с семейкой.
- Веселина, Алейла – прячьтесь в грот: вам тут пока делать нечего, - показал на близкий горный склон Санчо. Ведьмы, пожав плечами, послушались. – Как распределяемся? – спросил скорпион у остальных.
- А можно, я тоже в грот? – попросился Тредиасар, вызвав смех у друзей. – Моей вины тут нет – вряд ли шишига еще даже добежала до горы, так что эти пугала сами решились поглазеть на попец Глафиры.
В этом был весь Тредиасар. Он часто говорил в подобной манере: если бы парни возмутились, маленький кудесник сделал бы вид, что это была просто шутка, а согласись отпустить – он бы преспокойно отправился отсиживаться в грот.
- Вали, трясогузка, - махнул рукой высоченный Феликс. Тредиасар радостно дернул вожжи.
- Стоять! – засмеялся Санчо. – Ты очень нужен здесь. Только слезай – «Вектор» коней уведет подальше.
- У меня – «пантера!»: ррр! – деловито уточнил кудесник, неуклюже сползая с кобылы.
- Короче, - отвернулся Олегер, посчитавший, что много внимания уделяется не тому. – Они будут тут через…
- …минуту, - вставился знаток геометрии. Олегер кивнул, усиливая движение указательного пальца вниз:
- Через минуту. Стрелок – один. Их – пять.
- Отличный план! Идем! – повернулся Кабаньяс, вызвав общий смех: в здоровяке презабавно сочетались кряжистая богатырская уверенность и замешанный на неожиданных, абсурдных поворотах юмор.
- Задолбали сбивать, - тоже с ноткой несерьезности возмутился Олегер. Он повернулся к ведьмам. – Ты сможешь хотя бы одного отвлечь, э-э… - он покрутил пальцем, помогая себе вспомнить имя, - Глафира… - отличный спец по добыче информации, Олегер нередко путался в своих перегруженных именами чертогах памяти.
- Могу! – поиграла плечами и спиной ведьма. – Поиграю с ним в имена, пока ты… э-э… «Вектор»? «Пантера»?.. А! Олег!..
- Олегер!..
- Неужели нет иных способов выделиться из толпы Олегов, кроме как брать себе прозвище? – мило поморщилась Глафира. В отношениях со скорпионами, да и почти со всеми другими тоже, она избрала манеру общения старых равных корешей, так что вовлекалась в постоянные словесные перепалки богатырей чаще большинства коллег.
- Я, кстати, в детстве, вместо Гостомысла, почти уже выбрал себе имя «Олег», - в первый только для Глафиры раз заметил Том, - но, к счастью, передумал. А то два Олега на нас слишком много, и было бы жалко лишаться такого полезного чувака, как он.
- Да знаем мы все это! – отмахнулся Юрген, нервничающий из-за своего бессилия сыграть сейчас важную роль: его способность вызывать ветер, по мере пути сюда, таяла, пока не иссякла совсем.
- Так, знатоки… - вмешался Санчо.
- Ну наконец-то! – раздалось сразу несколько голосов. Все давно привыкли, что первый (по временному признаку) скорпион не слишком любит прения при подготовке плана, поэтому, вместо участия в них, оперативно разрабатывает алгоритм действий в одиночку. Скорее всего, именно благодаря этому скорпионы могли позволить себе чесать языки во время неумолимого приближения крылатых махин.
- Том бьет левого крайнего паникой до упора, не отвлекаясь на других, - показал Санчо в небо. – Если сработало – переходит на следующего рядом. Глафира, сможешь навести морок на второго справа? Пусть атакует самого правого… Лана – твой центральный: нарисуешь что-нибудь – лучше меня придумаешь, что. Мы с Феликсом встречаем удар, Раф ловит одного из них на вираже, и Юрек его дразнит до нашей атаки. Тредиасар ставит стены на случай, если зеванем выпад. Юрген проверяет, вдруг таки получится с ветром, Остальные – прикрывают нас. Всемила… Береги себя и по мере желания подметай их метелкой, да?
Ягиня кивнула и нежно чмокнула Санчо на расстоянии. До сих пор довольно закрытая для отношений с мужчинами, она чувствовала в нем зеркальную замкнутость, поэтому могла себе позволить в адрес Санчо массу проявлений симпатий, зная, что они ни к чему не обяжут. Кстати, это работало и со многими другими ведьмами, трети две из которых могли считать именно первого скорпиона своим лучшим другом из числа всего их отряда.
Лана прикрыла глаза, уже начиная плести придуманный образ, но открыла их снова, уловив кое-что интересное.
- Это – василиски, - улыбнулась она тихонько. Санчо усмехнулся:
- Ну, тогда импровизируем! – энергично развел он руками, сразу уводя их к цубам (гардам) своих мечей.
- В принципе, мог и сразу сказать только это, - покивал Тредиасар, и все, включая Санчо, рассмеялись. Круг равных друзей, скорпионы не могли признать над собой лидерство ни одного из них, хотя и понимали, что Санчо, пожалуй, ближе всех к этой роли, и ценили, что он в большинстве ситуаций предпочитал избегать малейших проявлений властности. Тот же, в свою очередь, радовался возможности не тянуть на себя одеяло и быть просто одним из девяти. А свои алгоритмы стал предлагать в командном тоне только после того, как они приобрели ранг своеобразного внутреннего мема, вызывавшего обязательное шутливое отторжение. При этом каждый скорпион прекрасно понимал, что эти алгоритмы реально нужны хотя бы как точка отсчета для дальнейших импровизаций, на которых, в общем-то, и строились почти все сражения…
А пока скорпионы и ведьмы рассыпаются по позициям, готовясь к налету сразу пяти василисков, самое время обратиться к Ведарию близнецов, чтобы чуточку лучше узнать Скорпионов, в которых читателю, незнакомому с другими книгами Вендора, уже можно было несколько раз запутаться.
Скорпионы
Иногда я думаю: а что было бы, предложи Микула в соратники Санчо, получившему благословение самого Семаргла, не нас, а, скажем, Златана?.. Но, если честно, то уверен, что наши пути бы так или иначе все равно переплелись. Если присмотреться, то каждый скорпион оказался здесь на своем месте и занял четкую нишу. Даже то, что больше никто у нас со стороны так и не прижился, говорит не столько о нашей гордыне или понимании, что общий уровень просто мало кто потянет, сколько о замкнутости команды как единого механизма: как в бою, так и в отдыхе. Санчо – не столько даже неформальный лидер, сколько связующее звено между всеми нами. Скромный для командира, но отлично мыслит долгосрочно как стратег, а в бою – неудержим, что понятно, если помнить о пяти кольцах Поталы у него на плече. Он русский, но воспитан в Потале как самурай, в том древнем понимании, когда это означало служение высшим потокам Дао. Вот и служит своей текущей цели: защитить Русь от сил Кощея. Интересно, куда пойдет, когда очистим?.. Кабаньяс – бард, поет примерно так же круто, как Санчо (да, забыл сказать), даже волшебные песни, хорошо сражается, любим дамами, взаимно. Олегер – наверное, лучший из тех, кто мог занять у нас нишу авантюриста, потому что плут в нем проигрывает просто хорошему доброму парню. Зато есть кому взломать замок, договориться с кем угодно и разузнать что нужно. Тредиасар – забавный. Не будь ведьм, нам бы мог понадобиться колдун покруче, а так хватает и его. Обожает прибухнуть, оправдываясь, будто пьяным лучше колдуется. Вроде правда, но пьет он все-таки куда чаще, нежели колдует. Раф, хоть и нарт наполовину, но русского в нем много. А как я с годами понимаю, хорошо, что и нартское есть. Он – добрый чувак без печали. Приземленный, но зато гораздо ближе к дзен, чем Том, хотя понятия о нем не имеет. Феликс еще проще – выходец из народа, потомок великанов-сполов, и его не накачанная, а народная силушка много раз нам помогла. Юрген – самый быстрый из тех, кого я знаю, но в бою еще ни от кого не бегал. Он своеобразный, но тоже добрый.
* * *
Сначала название мне не особо нравилось, ведь с тотемом царя скорпионов (ну, да!) якобы связан Санчо, но нас позвали уже под готовое название, так что упираться не стал, да и не думал, что это все надолго. Потом я узнал, что это было не его предложение, а у них как-то само легло так, когда они с Феликсом и Юргеном впервые подумали о названии. А там и привык, тем более что это мне даже больше подходит: кто тут жалит ядом, если не я?.. Компашка у нас специфическая. Моя б воля, я бы выгнал обоих блондинов: Феликса и Юргена, да и с Рафом, пожалуй, так же поступил бы. Но ведь потом бы через день звал обратно – привык уже. Да и прикольно на них тренировать шутки. Рафа фиг выведешь в его режиме «без печали», спол забавно бычится, а Юрген терпит, а потом может психануть – люблю скользить в поисках этой грани. Кабаньясу не нравится, как я пою – это злит, но я ж тоже понимаю, что на их с Санчо уровне не тяну. Срать. Тредиасар все время бухает, а шутками прикрывает свою депрессивность: грустный скоморох такой. Нет, у меня не то же самое. Олегер – это такой лидер маневра: когда надо в какой-то сиюминутной мелочи поучаствовать – он тащит за собой, и надо сказать, с ним эти мелочи превращаются в целое приключение чисто по настроению – будто подвиг какой совершаем, хотя речь может идти о том, чтобы просто на рынке купить пожрать… Еще он дивно приукрашивает свои рассказы. Но так же ж, зараза, захватывающе, что мы все делаем вид, будто верим… А. Ну да – Санчо. О нем много мыслей на самом деле, так что хрен уложишься. У него есть внутри пара стен, за которые он никогда не пустит, наверное, а так – он интересный в общении. Правда, его чокнутая вера в правильность Дао и богов иногда бесит. Но это можно простить, если видеть, как он своим Бетельгейзе мочит чудищ. Если его может кто-то завалить, так это баба со скалкой, потому что их он клинически не может ударить. В смысле, не со скалкой, а баб…
* * *
- Я не свой, я – божий, - тихонько прошептал Юрек, научившийся у Руты не только тому, о чем все подумали. На заданный еще у Стожар вопрос, что она тогда шептала в лесу перед боем, айкидзин получил ответ, и ему он понравился.
- Это – своеобразная установка, - пояснила природница. – Если не трогать мистический пласт, то просто помогает расслабиться в битве – ты как бы отдаешь себя в руки богов и полагаешься на их волю, а потому можешь освободить все свое сознание от излишних волнений за себя лично.
- Только в бою? – улыбнулся тогда Юрек.
- Не-а, - не проговаривая букв, одним этим заманчивым горловым «э-а», ответила ведьма, смотря уголком глаз, не поворачивая головы.
- Ну… Тогда я – божий. Отдаюсь в руки богини, - с шутливо монотонной торжественностью сообщил Юрек, и прильнул к своей первой женщине…
С тех пор их был уже не один десяток, но почти каждый раз он мысленно повторял эту фразу, заметив, что она помогает расслабиться почти до дзен не только в бою, но и в схватках более приятного толка…
Впрочем, сейчас выпадал иной случай – на богатырей летела целая семья василисков, и с таким количеством этих опасных тварей сталкиваться за один раз еще не доводилось.
- У нас есть стрелец или нет? – всем телом нервничал Олегер. – Том!
- Аз есмь… - пафосно отозвался весельчак и отпустил тетиву своей «Кармы». Стрела с великолепным наконечником, которые подарившие их Тому колываны на старый лад звали «жалами», понеслась в крайнего слева василиска, чтобы через пару мгновений отправить гулять по его организму кислоту «панической паники», как любил говорить Олегер.
Глафира, прикрыв лицо скрещенными руками, согнутыми локтями вверх, могла бы сойти за напуганную девчушку, но на самом деле это была просто ее любимая поза для формирования морока. Кисти, смотрящие сейчас вниз, медленно сжались в кулаки, и руки пружинисто распрямились в сторону неба, отправляя туда едва различимый туманный сгусток. Что за образы находились в этом мареве – могла бы здесь распознать разве что Лана, но искуснице было не до этого – она, сидя на земле и откинувшись спиной на камень, мысленно рисовала в небе красивую паутинку, встающую на пути у летящего по центру альфа-самца. Глаза ведьмы распахнулись голубыми радужками, и паутина проявилась в небе, прочно закрепленная на коронованных гребнями головах самок, летящих по обе стороны вожака. Лана все рассчитала – лидер как раз вырвался вперед и, обгоняя соседок, врезался в паутину. При ее создании приходилось выбирать между временем существования материализованного объекта и его размерами\прочностью. Искусница выбрала паутину, время жизни которой составляло несколько секунд, зато ее прочность и упругость позволили выдержать удар включившего форсаж вожака. И если сам он, угодив в этот резко тормозящий полет «тент», кое-как вырулил в сторону, уйдя на новый вираж, то самки, на которых была нацеплена паутина, по законам физики, врезались друг в дружку боками достаточно сильно, чтобы кубарем завалиться на землю.
Приземлить василисков – и было приоритетной задачей. Если виверны и вилохвосты так или иначе вынуждены снижаться и атаковать пехоту в ближнем бою, то с василисками любые прогнозы и планы шли коту под хвост. Созданные, как и почти все драконоподобные существа, для борьбы против титанов, василиски были не столько элитной, сколько самой непредсказуемой ветвью развития драконидов. При сотворении этого гибрида торопившиеся боги проявили вопиющую халатность, и из-за ошибочно (или осознанно – дабы титанам было тяжелей приспособиться) внедренной программы поиска новых генных сочетаний и комбинаций, геном василисков и на протяжении последующих веков выдавал дивные узоры. Именно поэтому одни василиски кукарекают на весь лес, другие шипят, одни активно лупят хвостом, а другие плюются парализующим ядом или даже умудряются вводить в оцепенение взглядом. Справедливости ради, нужно добавить, что некоторые ответвления дали вполне вменяемых бестий, которые даже позволяли на себе ездить приглянувшимся им людям, но это были почти сплошь василиски-ходоки, в то время как летуны оказались гораздо агрессивнее, и большинство из них, вместо разрешения прокатиться на себе, были куда более склонны парализовать жертву взглядом и медленно поедать живьем.
Вряд ли скорпионы или ведьмы позволили бы устроить здесь подобное пиршество, но все сказанное должно было просто пояснить, что план в духе: встречаем и ждем их налета – с василисками не работал, ведь с огромной вероятностью эти твари могли преспокойно атаковать, не снижаясь. А уж заплевывая пехоту ядом, парализуя взглядом или вдруг бросаясь регенерирующимися чешуйками из корон – предстояло выяснять только на практике… Потому то и было встречено падение сразу двух боевых машин радостными криками. Или не только радостными?
- Щит! – резко махнул рукой Санчо, пружинистым прыжком уворачиваясь от заваливающейся самки. Но Тредиасар и без его крика понимал, что делать – замешкавшегося Феликса прикрыл полупрозрачный щит, поставленный под оптимальным углом. Кудесник отлично знал, что удара такой туши наотмашь его эфирный щит не выдержит, поэтому выставил его так, чтобы тварь просто проехалась по нему еще в воздухе, проскальзывая прямо над Феликсом за него. Хвост ухнувшейся василиски (будем гендерно толерантными) проскочил-таки под высоким щитом, цепляя спола. Но того уже не в первый раз выручил замечательный подарок жены Ванды. Давно заметившая за любимым склонность в самом начале стычки, скажем прямо, тормозить, Ванда, вышившая ему рубаху, укрепленную мифриловыми вставками, попросила искусницу Отраду нивелировать именно эту уязвимость. Ведьме не без труда удалось зачаровать рубаху, названную «Любовным зеркалом», на отклонение почти любого первого удара, и сейчас это в очередной раз позволило счастливому женатику избежать травмы, пусть хвост василиска явно уступал аналогичной конечности вилохвоста в боевом потенциале.
Но пресловутая, ничем неисправимая флегматичная «изморозь» Феликса на старте боя – никоим образом не проявлялась в его ходе. Более того, для своих размеров спол был на редкость мобилен!.. Это десятки раз эксплуатировалось скорпионами в битвах с гигантскими тварями, когда именно Феликсу выпадало спорное счастье удерживать монстра на дистанции мощной рогатиной, упираемой в землю . Богатырь с рефлексами похуже очень рисковал в такой ситуации отхватить от беснующегося и рвущегося на него монстра удар длинной лапой или пастью, но Феликс отлично уклонялся, еще и не переставая надежно, словно речь реально шла об удержании земной оси, вдавливать рогатину в грунт.
На этот раз, правда, тактика отличалась. Толку удерживать того, кто может тупо взлететь?.. Так что спол подскочил к хвостатой обидчице и с размаха проехался гранью своей обоюдоострой секиры (тоже подарок колыванов) по левому крылу, распахивая его до половины. Раф дернулся было в дуэт, но, отлично оценивая ситуацию, понял, что лучше приготовиться к приближающемуся вожаку. Том как раз выстрелил в того черной стрелой, но сплюнул с досады – стрела ударила под острым углом, да еще и по защищенной торчащими в разные стороны гребешками голове.
- Плевать будет! – крикнула Всемила, увидев, что взгляд не меняется, зато пасть раскрывается, и попыталась упредить эту атаку ударом молнии из метелки. Получилось! Василиск дернул головой от боли, и яд просто стек вниз.
- Умница! – похвалил Санчо, уже успевший когда-то отмахнуть голову второй приземлившейся василиске и ищущий новые цели.
А цели появились…
И не оттуда, откуда ждали.
* * *
Стрела Тома и морок Глафиры не одинаково хорошо, но сработали. Младший брат вожака просто нарезал круги в панической панике. А вот молодой василиск-сын, поймавший облачко образов, буквально сошел с ума. Он взмыл ввысь так далеко, как смог, а оттуда, кружась вокруг оси, вонзился в землю метрах в пятидесяти от поля боя.
- Что ты ему показала? – спросил Тредиасар, отстраняясь от Глафиры.
- О-о!.. Целая история!.. Он нашел себе самку, потерял ее по своей вине и с горя последовал за ней.
- Ну и сучка же ты…
- Ха! – ведьма подмигнула, и кудеснику стало жутковато. А Глафира, и без того вызывавшая болезненную (как всегда, в случае с Тредиасаром) тягу, стала привлекать еще больше.
- Не бойся, - искусница сплела ладони на голове, чуточку приминая озорные и очень стильные струйки торчащих в разные стороны волос. – В следующий раз, когда будешь хандрить – внуши себе, что вся твоя унылая жизнь – это просто мой морок, который скоро пройдет – ведь я не злопамятная.
- Охренеть ты сейчас копнула… - пробормотал Тредиасар, хмурясь, что сразу превращало его детскую мордаху херувимчика в потрепанную физиономию печального старикашки.
- У-ух! Философы – налево посмотрите, - показала подбородком Всемила, теребя метелку. И направо!.. – выдохнула она, тараща темные глазки.
- Неплохо… - прищурилась Глафира. – Твой жезл пригодится! – шлепнула она Тредиасара. – И никаких аллегорий.
* * *
Жезл Тредиасара был, как уже следует догадаться, еще одним презентом от колыванов. Эти таинственные кузнецы-отшельники, веками живущие прямо внутри защищающих их от нечисти божегодий Сварога, готовя свою подарочную акцию новоявленным защитникам Руси, очень добросовестно собирали информацию, поэтому каждый подарок скорпиону получился очень адресным. И вот хлипкому Тредиасару, для которого обыкновенный посох грозил стать чрезмерно тяжелой ношей, вручили жезл из сверхлегких сплавов. В жезл уже были вставлены три очень емкие руны с заклинаниями мгновенной телепортации в сторону, лечения и классического огненного шара. Так как круг собственных заклятий у кудесника был сурово ограничен, жезл, названный этим поклонником кельтских традиций на иностранный манер «Тринити», стал превосходным подспорьем в боях.
И сейчас было самое время познакомить с огненными шарами целую орду мчащейся из прибрежного леса нечисти. Сотни рогулей, могилянок, чертей, бесов и кикимор с опозданием поддерживали воздушный налет, а с другой стороны, из-за горы-пирамиды, двигалась еще одна волна. Меньшего размера, она все равно таила даже большую угрозу, ведь движущийся ковер состоял из волколаков и лютов, позади которых медленно вытаптывал похожий на верлиоку монстр, сочетающий вепря с быком, правда, на этот раз без каких-то намеков на гуманоидные черты…
Феликс добил свою василиску и подбежал к уже сгруппировавшимся соратникам.
- Это знакомое чмо! – нахмурился Том, смотрящий вправо. – Верлиока.
- Технически, это глистерий, - ненавязчиво поправила Всемила. – Я после той встречи изучала вопрос: было жаль пущевика, и я выясняла, могли ли мы его не убивать… - она чутко уловила изрядную неуместность философствований. – Короче, не могли: он слишком слился с мрачной сутью местности. А тело себе сплел из демонита, отталкиваясь от облика глистерия, который когда-то обитал по соседству.
- Три фазы, - объявил Санчо, дослушав Всемилу и дождавшись ее торопливо закругляющего речь кивка. Это название носило экстренное совещание, композицию которого самурай разработал вместе с Юреком. «Три фазы» применялись в особых случаях, когда алгоритмов одного Санчо или классического «импровизируем» могло не хватить. В первой фазе задавались основные векторы обдумывания плана действий. Во второй – ребята разбивались по микрогруппам, в зависимости от выбора векторов, а в третьей – согласовывали выбранные наработки на уровне всего отряда.
- Их дохера, нужно стравить и бить по площади! – выпалил Олегер, чья реакция превосходила, кажется, даже рефлексы невыносимо резкого Санчо.
- Резвые быстро мочат вожаков.
- Девчонки – в воздух.
- Там еще полтора василиска.
- Поднимутся – как добьем.
- Здоровяки встречают первую волну, ловкие – кроют спины.
- Есть, - махнул ладонью Санчо. – Кольца: Глаша, Лана, Тредик, Мила, Кабан. Второе: Феликс, Том, Раф, я. Остальные – третье. Зовите гротниц – в первое кольцо.
Все сошлись в узкие кольца микрогрупп. Первое кольцо отвечало за стравливание и площадные атаки, второе – за вынос вожаков, третье – за короткие маневры.
- Я пою «Трясогузку» волколакам, - сразу отстрелялся Кабаньяс. Из мощных магических песен, способных влиять на сознание, у него выделялись три. Гимн воодушевления «Есть, ради чего!» и шутливая, отгоняющая чары и страхи «Заплюем же пафосом злодеев!» – в данной ситуации явно не подходили, так что легкообъяснима оперативность выбора этим неспешным во всем богатырём.
- Делимся так, чтобы оба фронта охватить, и Тредиасар метал огонь туда, где нужнее, - тут же вставила Глафира – для ведьмы она была неприлично четкой в самом образе мышления. – Давайте пораньше решим, зовем еще кого-нибудь, или сами?
- Я недавно смотрела – полная готовность только у Есфири.
- Ребята ее стерпят?
- Придется.
- Зови. А я Усладу попробую вытащить из ее прудов.
- Лан, ты как?
- Я уже плету – мне время нужно, - Лана, довольно ровно относясь ко всем, в целом сохраняла повадки неформального гения-одиночки.
- На кого хоть?
Опершаяся спиной уже на ствол одинокого молодого тополя, искусница, не открывая глаз, показала рукой вправо, заодно проведя ей по прямым солнечно-песочным волосам.
- Хорошо.
- Еще больше неизвестных теперь, - заметил Тредиасар.
- Да. Есфирь, если явится, подчинит часть нечисти. Это многое меняет. Пусть прямо сейчас подтвердит: да или нет.
- Ага… Я или тоже попробую контроль, или буду метелкой лить по вожакам… - Всемила, закрыв глаза, кивнула кому-то. – Есфирь – будет, - сообщила она. – Всё, я во второе кольцо. Алейлу лучше пока не трогать, а Веселина пусть долбанет страстью по лютам.
- Услышала.
* * *
Секунд через двадцать отряд, озираясь на приближающиеся орды, уже согласовывал наработки и собирал мозаику из тактических заготовок в единый узор стратегии на бой. Картина получалась достаточно ясная, а так как план в общих чертах будет, как минимум, поначалу воплощаться – нет смысла останавливаться на нем заранее. Уточним лишь, что кандидатуры призванных помощниц, которые вот-вот появятся в дружеских порталах, спровоцировали короткие волны сомнений разного толка.
С тем, что помощь молодой ягини Есфири уместна – никто не спорил: девица чуть ли не круче всех других ягинь владела пятым таинством, так что могла брать под контроль целые группы рядовой нечисти. Да и вообще сражаться с ней рядом было очень комфортно: воспитываемая отцом-ярыгой как воин, она, до того, как раскрыть ведьмачий дар, овладела рядом боевых навыков, которые позже сплела с магией, но применяла именно как боец, за которого не страшно и в адском месиве… Проблема заключалась в том, что прямая, резкая, общающаяся без малейших обиняков, Есфирь стала своим в доску «парнем» для одной половины скорпионов, зато вдрызг разругалась с другой – в основном, с теми, с кем решилась переспать. Обсуждение ее личности стало одним из горячих холливаров в стане ершистых соратников, а участие в операциях нарушало микроклимат. Так что Санчо, которому с Есфирь было и общаться, и сражаться крайне комфортно – был вынужден дипломатично вывести подругу из числа основного ядра поддержки.
Что касается Услады, то тут сомнения вызывала лишь ее готовность к жесткой битве.
- Мраморная русалка, что ли? – энергично выпучил глаза Олегер, услышав имя кандидатки в помощницы. – И чем она поможет? Притворится аджаркой?
Скорпион-авантюрист еще несколько лет назад имел счастье интимного знакомства с Усладой. Богатая капитолийская дама в роскошной коляске встретила юношу на дороге, предложила довезти до города, но в итоге унесла в облака удовольствий, превращая в мужчину, на прощание сказав просто: «Если суждено – значит, встретимся еще». И вот проблема в том, что встретились!.. Только на этот раз Услада оказалась уже не капитолийской купчихой, а… русалкой, влекущей в озеро познавать влагу. История с коляской так долго оставалась в жизни юного славутского плута недосягаемым пиком романтики, что превращение ее в очередную эротическую заготовку местной чаровницы – аукнулось цельному парню глубоким разочарованием, от которого не спасла даже не менее романтическая обстановка новой заготовки. Психанувший Олегер стал чуть ли не первым за долгое время отказником опытной чаруши. Позже, правда, отошел, но, встречаясь с тех пор с Усладой в рамках общего дела, вел себя подчеркнуто отстраненно, называя «мраморной русалкой» то ли в память о том, что купчиха, по легенде, занималась поставками мрамора, то ли не без аллюзий на ее прекрасную резную фигуру.
Другие скорпионы о боевых способностях Услады не слыхали, так что молчанием грунтовали вопрос Олегера.
- Я ей доверяю, и она способна за себя постоять, - отрезала Глафира. – А сейчас – любой пригодится.
* * *
И она была права.
Скорпионам доводилось встречаться и с более мощными ордами. Но в тех случаях они почти всегда либо сами диктовали правила боя, либо имели время для создания полноценных боевых линий. Здесь же все складывалось как-то спонтанно для них и очень уж стройно для врагов. Необходимость превентивно атаковать обе орды еще до полного сближения – не дала коснуться в третьей фазе глубинных вопросов, и теперь сразу несколько голов поодиночке анализировали, почему, если не считать некоторого фальстарта авиации, действия врага явно кажутся согласованными.
Санчо, еще не задействованный как боец, в отличие от ведьм, уже принявшихся насылать на орды мороки и импульсы подчинения, первым свел данные воедино и, предупредив Феликса, отошел на несколько шагов назад.
- У них есть лидер! – крикнул он ведьмам. – Но ситуативный и не очень одаренный – иначе бы все силы на один удар стянули. Как вариант – ему не хватает мощи контролировать всех сразу… Это не засада. Они просто отступали сюда весь месяц, а теперь дают последний бой. Версии лидера?
Глафира не могла ответить, сосредоточенная на не особенно густом, но очень широком по фронту мороке, которым решила в самом начале боя снять проблему назойливых лютых воронов. Всемила, оперативно согласовав с появившейся Есфирью действия, начала брать под контроль особо шустрых злыдней и навьей, направляя их биться против собратьев. Лана, уже «нарисовавшая» на пути чудищ свое узкое болото, которое обеспечило разрыв между первыми рядами волколаков и завязшими лютами, не шевеля даже глазными яблоками, смотрела в никуда – она давно отвязала свое беспрецедентно глубокое внутреннее зрение от внешнего.
- Алейла! – позвала искусница вместо ответа, затем сообразила, что Санчо ждет пояснений. – Думаю, это мара. Или мары… - Лана улыбнулась – она любила глубокие образные поединки. – Чтобы управлять такой толпой, они должны быть неподалеку. Дождемся, когда станет почище – стянем планы и вытащим их из Нави.
- Логично. Если прямо сейчас стянуть – нечисть сможет скользить туда-сюда. Нам это не нужно… - Санчо рванул к уже кромсающему волколаков Феликсу. – Уловишь момент! – крикнул он Лане на ходу.
- Ты их просто отогнала, что ли? – осведомился Тредиасар у Глафиры, заметив, что стая ворон, влетев в морок, ускоренными темпами помчалась обратно. – Никаких трогательных историй об украденных яйцах?
- Это исключительно твоя история, чувак, - легко похлопала кудесника по плечу Глафира. – А вороны тут сегодня еще очень пригодятся.
* * *
Сложно описывать такие бои. Слишком многое происходит одновременно, и, снимая последовательные пласты, рискуешь на каждую минуту тратить по три-четыре страницы. А если чередовать крупные планы и общие – увязнешь в описаниях действий каждого бойца, ведь здесь собрались слишком яркие личности, чтобы не пойти на поводу у восторженной дотошности и не начать расписывать всю боевую модель каждого в подробностях. Так что придется обойтись общими тезисами и чередой кадров, а уж если кто из героев не попал в них, как того заслуживал – пусть не обижается и помнит: мы видели, как круто он сражался.
* * *
Схема расположения бойцов была гибкой. Так, Кабаньяс, раньше многих начавший бой с песни, которая вселяла в зверей страх – в какой-то момент сместился влево. Причины – две. Во-первых, мара (Лана не ошиблась), управлявшая действиями волколаков и лютов, нашла в себе силы для частичного развеивания эффекта, и продолжать петь необходимости не было: те, кто уже успел в панике умчаться обратно к горе – вряд ли вернутся на поле боя снова, ведь маре уже не до них в пылу сражения. А во-вторых, слева был нужен кто-то в прочном доспехе, чтобы стоять в первой линии. Любящий себя бард, о защите драгоценного для многих русинок тела побеспокоился еще давно, так что его мифриловая кольчуга, сцепленная 1в8 и носившая в честь этого подходящее музыкальное название «Октава», была совершенно непреодолима для почти любых атак с левого фланга, будь то тупые косы рогулей, когти могилянок и кикимор или острые, но мелкие рожки чертей. Разве что пару крупных бесов могли долбануть рогами и копытами лап, да топор рогули хрустнуть по костям, но не допустить такого Кабаньяс был в силах, ибо не просто ж стоял, а очень толково орудовал дивно сбалансированным длинным мечом колыванов.
Передислокация Кабаньяса влево изрядно разгрузила Рафа, до этого стоявшего в первой линии в одиночку. Нарт в плане оружия был универсалом, возил с собой полный набор вариантов, и сегодня, кроме лассо с самобытным названием «Камыш», снял с конных сумок еще и большой ханьский меч водао, сделанный четко под изменившуюся фактуру накаченного богатыря элитным мастером, специально привезенным в Новгород отцом Рафа – зажиточным коневодом. Этот водао под двузначным названием «Хан» делал сейчас примерно то же, что бердыш Феликса и два меча Санчо справа – неустанно носился в воздухе, рассекая врагов столь же легко, сколь и сам воздух.
Спины «крэкам» прикрывали быстрые Юрек, Олегер и Юрген. Причем Олегер орудовал справа, а Юрек слева, и в этом тоже имелась впитанная в боях логика. Казалось бы, в меру короткому ножу плута уместнее прицельно бить мягкотелую нечисть, нежели живучих зверюк, но хитрость в том, что нож носил имя «Перо паники» не просто так. Зачарованный у искусниц клинок работы сами понимаете кого, обладал мощной аурой страха. Достаточно было укола или даже мелкого пореза, чтобы активировать жуткий образ, заставляющий жертву бежать сломя голову или демонстрировать чудеса моральной стойкости. Забавно, что Том как-то втихаря позаимствовал танто соратника для бритья, порезался, умчался в лес, вопя во весь голос, а потом рассказывал всем, что ему просто привиделся сам Олегер:
- Идеальный образ! Кого хочешь напугает! – ржал он, подначивая очень даже симпатичного плута, в лице которого и правда было немало острых углов, но все они до любопытного гармонично складывались в очень выразительную и характерную конструкцию.
Если не выдержал Том, посещавший святилище Хорса, то можно представить, как легко было запугать зверей. Разве что невыносимая ярость некоторых лютов перебивала навеянный страх, однако большинство принималось панически вертеться или сбегать в компанию к аудитории поклонников музыкального творчества Кабаньяса и Санчо, помогавшего другу писать и «Трясогузку», и другие его волшебные хиты.
С Юреком все проще: его боевой арсенал не столько расширялся, сколько углублялся, так что сегодня он орудовал старым-добрым «Неуловимым Джо», пусть конкретно этот посох и был совершенно иным, нежели та добротная палка, которую мы запомнили как зонт от змей. У этого «Джо 8.0.» имелись кардинальные преимущества перед любой из старых версий, но они лежали в плоскости мобильности, а не пробивной мощи, так что разносить полумертвое мясо им было куда удобнее, чем колотить живое. На спине айкидзина как запасной вариант висел вакидзаси колыванов, но в данной ситуации он был менее уместен, ибо Юреку все чаще приходилось не столько даже страховать друзей отдельными выпадами, сколько смещаться к первой линии и устраивать праздник неуловимости.
Именно поэтому Юрген, на первых порах страховавший оба фланга, почти все внимание переключил налево, несмотря на куда большую дружескую привязанность к Санчо и Феликсу, без особых проблем справлявшимся справа. Просуществовавшее всего секунд сорок болото Ланы сыграло свою роль – кривая шеренга волколаков, оставшись без поддержки завязших лютов, была вырезана банально вертящимися вокруг оси скорпионами, а набежавшим лютам не хватало резкости, чтобы прорваться сквозь продолжающуюся стальную карусель.
От угрозы окружения всей оборонительной конструкции оберегали эфирные стены, выставленные Тредиасаром. Вынужденный поддерживать их стойкость, кудесник уже почти не запускал из «Тринити» огненные шары, но зато ни звери, ни нечисть не могли, повинуясь неслышимым ухом командам мар, налететь на менее готовых к близкому контакту ведьм, кудесника и стрельца. Год назад именно такой прорыв привел к гибели горделивой красотки Дарины, и трагическая пикантность состояла в том, что всего за неделю до этого она устало бросила меланхолично втрескавшегося в нее Тредиасара. Кудесник потом пил еще больше обычного, и, хоть никто его не винил в несвоевременном срыве щита, бедолага неустанно оправдывался еще не один месяц.
Сейчас особое внимание требовалось к Веселине и Алейле. Обе эти чаруши совершенно не являлись боевыми ведьмами и в отряд были взяты как очень узкий вспомогательный элемент. Сказать по правде, Веселина напросилась сюда вообще по личным мотивам – популярная певица-плясунья, она с чисто творческим энтузиазмом влюбилась, наконец, в красавца-Кабаньяса и хотела набраться острых впечатлений для новых песен. Уставшая от образа разбитной «рубаха-девки» (формулировка Тома «безрубаха-девка», в общем-то, куда поточнее), Веселина подалась в лирику, и надеялась, что совместные с возлюбленным приключения на природе дадут ей искомый творческий импульс. С творчеством пока складывалось послабее, чем с тесными совместными… приключениями, но зато вот неожиданно пригодилась способность Веселины концентрировать в себе большие объемы энергии страсти, которую она теперь выплескивала на зверей, массово провоцируя в них вспышки безумия.
Потренировавшаяся на лютах Веселина окончательно уверует в могущество своих страстных чар, начнет интенсивно развивать эту грань (в ущерб лирике, разумеется, но тут всему виной быстро заскучавший Кабаньяс) и через два года отправится завоевывать Дионисии. Она сумеет окружить себя изрядной толпой поклонников, во время одной из фестивальных вакханалий даже подарит короткий, страстный поцелуй некоему Линдросу, но в последний вечер будет вчистую сметена несравнимым по мощи ураганом страсти невесть откуда взявшейся пышногрудой красавицы, которая в итоге и станет символической женой олимпийского бога.
С Алейлой – другая история. Ставшая в силу непростых биографических коллизий горячей фанаткой восточных танцев, она не свернула с пути чаруш, даже когда переданные бабкой-ягиней врожденные способности стягивать планы заявят о себе с полной силой. Если бабка умела сливать Явь и Навь песней, то в Алейле дар проявился уже в ее ключевом действии – танце. Несмотря на высочайшую востребованность в роли первого светоча беллидэнса Руси, Алейла согласилась-таки подменить уставших ягинь на финише этого похода. Ее стягивающие планы танцы уже помогли скорпионам повыковыривать из астральных нор немало нечисти, такой же танец ждал своей очереди, дабы дотянуться до мар, а пока деятельная Алейла, не желая быть пассажиркой, проявляла менее ярко выраженную свою способность: основанный уже на чарах танец миролюбия. Люты могли ничегошеньки не понимать в грациозных изгибах человеческого тела, но это не мешало волнам энергии, идущим от Алейлы, захлестывать их ряды и существенно снижать боевой пыл…
* * *
Впрочем, не они сегодня солировали среди ведьм. И даже не Глафира, которой, после попытки наслать массовый морок на звериную орду, стало нехорошо.
Несмотря на бодрящий стиль описания боя, простым он уж никак не был, и Тредиасар, например, уже дважды деловито оглядывался к оставшемуся за спинами гроту, оперативное отступление к которому фигурировало в плане как почти самый экстренный вариант .
Да, торс Кабаньяса был отменно защищен кольчугой-«Октавой», но ноги и руки уже вовсю были исцарапаны, а топору рогули и дважды рогам беса удалось без проблем (вечная слабость кольчуги) добраться до крепких, но не стальных же костей. Да, выносливость Феликса поражала, но не меньше поражало и количество лютов, клыкам и когтям которых все чаще удавалось проскочить сквозь карусель. Санчо мог быть сколь угодно ловок, а его Бетельгейзе по праву считаться одним из лучших клинков Вендора, но все чаще приходилось принимать на себя и него прямые атаки лютых вепрей, дабы уклонением не пропустить их резвиться в хрупкий тыл отряда.
Правда, не настолько все же хрупкий.
- Ждал меня? – подмигнула слева Есфирь.
«Куда ты лезешь?», - мог бы сказать скорпион, но он знал, что эта кожаная фурия нисколько не обуза даже в первом ряду.
- Отличная прическа, - хмыкнул он, не прекращая вертеться в боевой медитации пяти стихий. – Покажешь им? Вздохнуть надо.
- Сладкого воздуха! – поиграла длинными низкими бровями ягиня и раскрутила головой дерзкие волосы. Добрый десяток лютов смело вихрем в сторону – одна из самых стильных ведьм Руси, Есфирь целый ряд волшебных умений привязала к ярким движениям, позам или жестам. О, вот она как раз решила проиллюстрировать еще один такой – отточенным движением руки, тысячи раз бросавшей в детстве боевой нож, она сейчас «метнула» невидимый кинжал в виде болезненного ранящего импульса. И это оказалось столь же кстати. Если вихрь волос дал Санчо возможность перевести дух и коротко сконцентрироваться для волевой команды затягивания десятка глубоких царапин, то виртуальный нож, вонзившись в глаз лютому медведю, позволил Феликсу адресно замахнуться на здоровяка и вбить в него свою секиру, в формате карусели не достающую до важных органов столь толстой твари.
То тут, то там было слышно короткие команды и советы. Как в случае с «Платоном», скорпионы старались давать каждой особенной способности или атаке друг друга оперативное название. Вдохновившись когда-то братской перекличкой близнецов, их соратники тоже увлеклись перекрестным взаимодействием, комбинируя с тех пор именно в командном ритме.
- Тесно совсем. Давай «Улочку»! – слышал Кабаньяс от Юрека, церемонно убирал меч в ножны, хватал могучими руками средних размеров беса и начинал месить его копытами ряды тощих шипящих могилянок, которыми, по ошибочным слухам, становились похороненные заживо девки.
- Раф! «Дятла» налево! – крикнул Юрген, окруженный наседающими рогулями. И нартский силач цеплял черта, чтобы запустить его в кучу рогуль, ведь иного способа добраться до скачущих возле алеманского спринтера кеглей у него сейчас не было.
- Тредик, лизни зад! – безапелляционная команда Олегера переводилась как: «Не соблаговолите ли Вы, уважаемый кудесник Тредиасар, направить целительный луч своего дивного жезла, именуемого «Тринити», на мою надорванную когтями жестокосердой могилянки поясницу?».
В битвах попроще скорпионы вообще дурачились по полной программе, стараясь максимально разнообразить юмором практически каждую боевую операцию. Впрочем, в описываемом сражении за этим не был замечен даже главный озорник, Том.
А он-то и вовсе пока не был нами замечен, и совершенно зря. Потому что именно его заслуга – отсутствие до сих пор малейших упоминаний о василисках и глистерии. Да, пришлось пожертвовать аж семью дивными жалами колыванов, но зато крылатый альфа-самец в результате отличной комбинации был натравлен на громадного вепребычару. К чести Тома, он охотно признается, что никаких занудных расчетов не делал и просто использовал складывающиеся обстоятельства. Тремя стрелами он вызвал приступ паники, а увидев, что василиск направился в сторону Ртани, спешно воткнул в него дуплет паралитиков, дабы ящер, не справляясь с непослушными крыльями, приземлился прямо на лютов. Изначально Том думал, что хватит и простой ликвидации василиска пастями озлобленных зверюк, но, завидев рядом с ним еще и приближающегося глистерия, не отказал себе в удовольствии засадить в чешуйчатую спину две дозы «злобного скоромоха». Яд перебил эффект страха приступом ярости, и василиск, перед тем как истечь кровью из сотни ран, заплевал ядом десяток лютов и перегрыз глистерию ногу.
Вдохновленный незаурядным успехом (нейтрализовать двух вожаков из трех – подобное Тому удалось впервые), кислотный стрелец решил взять на себя и третьего. Так как из особенно действенных стрел к концу похода оставались лишь две черные с надписью: «Рая нет», выходящего из паники василиска-брата ожидала банальная смерть от яда. Оба жала впились удачно, но яркость триумфа испортила Всемила, разразившаяся целой серией молний из метелки, после которой василиск спикировал в сосну на окраине леса.
- Ты чего?! – возмущенно взмолился Том.
- Прости! – сложила пальцы домиком ягиня. – У тебя ж там горчак, цикута и белена?
- А кроме них – еще дофига катализаторов! Но да – это база.
- Могло не подействовать. Они к этому довольно устойчивы – налетел бы еще на ребят…
- Я же еще не посылал тебя в жопу?
- Дважды.
- Ну… Тогда возвращайся оттуда… - Том примирительно приобнял ведьму. – И иди туда снова!!! – проорал он ей на ухо, каждой ноткой интонации давая понять, что просто выплескивает огорчение, но никак не хочет обидеть его милый источник.
* * *
- Я отдохнула, чао! – Есфирь сорвалась в сторону левого крыла обороны.
В этом имелся смысл. Если люты, усеяв мохнатыми трупами всю землю, банально заканчивались, то нечисть еще наскакивала. Ягиня, которой, как и каждой коллеге, пятое таинство стоило изрядных ментальных и эмоциональных нагрузок, успела уже прийти в себя после мощного стартового всплеска, когда именно ей удалось перехватить контроль над полусотней рогулей, направив их атаковать такое же число могилянок. Эта скачуще-шипящая сотня перебила сама себя за каких-то десять минут, и Есфирь успела стравить еще одну такую же сотню перед тем, как мара вступила в ментальное сражение, значительно снизив число перехватываемых. Теперь же стоило снова провернуть данный трюк, заодно выходя на местонахождение самой мары.
В этом Есфирь помогала Алейла, в то время как справа поисками невидимого лидера врага занялась Всемила. Санчо с Феликсом уже покинули свои позиции – перепрыгивая через трупы лютов, они схлестнулись с глистерием, который приобрел завидную стационарность, но размером пасти по-прежнему превосходил всех оставшихся на ногах и лапах участников битвы в сумме. Раф с Юреком тяжеловато направились следом прикрывать друзей от нападок еще бегающих разрозненно лютов, причем их обогнал сохранивший силенки жилистый Олегер, чья боевая манера требовала меньших ресурсов выносливости.
Глистерий долго не протянул. Неутомимый Феликс на этой стадии боя находился уже примерно на одном уровне ловкости и резкости с не любящим изнуряющей резни самураем. Видя это, Санчо отмахнулся от выброса стихий и согласился отвлечь монстра, пока Феликс будет выверять фатальный удар. Так все и случилось – даже скучно немного. Юрек перехватил бегущего на Санчо лютоволка, самурай сработал приманкой для огромной пасти, а Феликс рубанул толстую шею, когда глистерий наивно вознадеялся сомкнуть зубы на подозрительно неподвижной мишени в сине-гранатовом одеянии.
- Что с марами? – сразу переключился Санчо на главную цель.
А и правда: что с ними? Мы ведь о них даже ничего не рассказали. Исправляемся.
Мары
Лицом к лицу мы впервые столкнулись с марами у Лукоморья. Хотя нет никакой гарантии, что опосредованно эти элитные прислужницы Кощея не путались у нас под ногами раньше. Их важное свойство – почти свободное скольжение между Навью и Явью, так что, возможно, за многими отрядами нечисти, которую мы освобождали в боях, стояли именно они, попросту ускользая в нужный момент – не всегда ведь с нами бок о бок следовали ягини, а если и следовали, то и мары наверняка сбегали раньше, чем их удастся обнаружить.
Вообще, на мар веками охотились именно ведьмы, справедливо полагая, что богатыри чересчур простоваты для такой миссии. Считается, что первыми марами стали хорошенько накачавшиеся энергией мавки, которых брала под свою опеку Морена. Семаргл намекал, что сама Морена давно отсутствует в мире живых, но из того, что о ней удалось узнать, можно сделать вывод: мары – это ее слабые подобия. Они очень холодны и расчетливы, владеют чарами, но не могут напрямую подчинять людей (зверей и нечисть – легко). Зато превосходно ими манипулируют с помощью мороков: глубоких иллюзий, настолько насыщенных полным спектром ощущений, что их легко спутать с реальностью (добавка: наверное, потому и подчиняют зверей и нечисть, что те почти полностью верят иллюзиям).
Марам нравится ссорить друзей, разрушать пары и даже сталкивать лбами целые поселения. Их изощренные стратегические комбинации привели к большему количеству печальных исходов, нежели тупые нападения каких-нибудь кикимор или рогулей. Зато, как я теперь понимаю, именно их неустанные козни приучили русичей верить больше конкретным делам, а не надуманным фантазиям – никогда ведь не знаешь, что их тебе не послала прячущаяся неподалеку интриганка. (А также приучили вечно спихивать на других какашки из своей головы. Примечание Тома)
Ведунья Агнена говорила, что некоторые из мар в старые времена были вполне вменяемы и даже помогали богатырям или самим ведьмам, если найти к ним подход. Но все существа, для которых астральный план становится домом (считай, демоны) – постепенно меняются под стать мыслям о них людей. Так что, с учетом сложившегося в народе мнения о марах как о злокозненных сучках, можно не надеяться, что даже адекватные смогли остаться прежними.
Кажется, Глафира добавляла, что в поздние века появились и мары, изначально бывшие демонами, а не ставшие их подобием, выйдя из обычных покойниц, бывших сначала мавками. Дескать, демоны создаются из людских мыслей, и вот они и начали воплощаться в духах. Уже сам я подумал, что таких легко отличить по искусственному телу из демонита, которое демоны вынуждены плести себе сами, в противном случае, оставаясь бесплотными духами. С другой стороны, что мешает маре цеплять на свою демонитовую плоть образ, искажающий его восприятие глазами людей? Ничего ведь не мешало дырявым еще со времен мавок марам Лукоморья показаться нам редкими симпатягами.
* * *
Юрек в своем Ведарии не фантазировал – обе мары оказались весьма милыми девушками, вполне возможно, когда-то давно бывшими не условными крестьянками, а вполне себе ведьмами, просто решившими продлить существование в форме нечисти. Не исключено даже, что изначальными планами обеих было стать берегинями!.. Но кто теперь узнает – общаться дамы не пожелали, и, едва обеим стало понятно, что ведьмы не дадут им уйти – бросились в бой.
У ягинь было два способа ловить нечисть из Нави. Первый – это просто стянуть планы максимально близко, создавая, по сути, Слияние – как зачастую называли подобные нахлесты. Такой метод был проще для самих ягинь, но крайне осложнял задачу бойцам, вынужденным испытывать в Слиянии очень непростые ощущения и бороться с плюющими на привычную физику законами. Когда в астрале прятался какой-нибудь черт-анчутка или мавка – проблемой это не становилось: раза с десятого даже незнакомый с астральными ощущениями и законами боец попадал-таки по жертве, и ей чаще всего этого удара хватало. Но вот с марой такая халтура точно превращалась в халатность, поэтому ягини теперь пошли по второй схеме и, сразу после того, как мары оказалась в Слиянии, резко сменили режим работы, все силы направляя уже на максимальное разделение Яви и Нави в окружающих мар зонах.
Слева работала пара Есфирь-Алейла, а справа – Всемиле помогала весь бой ведущая образную дуэль именно с этой марой Лана. Кто знает, какие узоры плела блондинистая искусница, но ее жертва даже чисто визуально выглядела куда более изможденной, нежели мара слева.
Глафира, вместо гаданий, поинтересовалась напрямую.
- Что ж ты там плела-то, Ланище ты наше ясное?
Блондинка подняла одни глаза, продолжая сидеть, опираясь на свой одинокий тополек.
- Да что-то опять дальше Кола фантазия не зашла. Небольшое священное солнышко и зеркальный шарик, который все время крутился, засыпая мару лучами, - она широко улыбнулась и подняла к Глафире уже все свое красивое лицо. – Она так смешно бегала!..
Отвлеченные репликами ведьмы несколько непредусмотрительно оставили все еще опасную противницу наедине с богатырями. Феликс отчетливо увидел, как мара превратилась в вампира, который кинулся к Рафу. Они сцепились, вампир почти уже вонзил клыки в шею нарта, но повернулся и зашипел на Феликса. Только тут спол преодолел свою стартовую изморозь, сделал шаг вперед и попытался спасти Рафа ударом секиры по черному кровососу, уже почти погрузившему в нарта свои клыки…
- Что ты творишь?! – крикнули хором парни одновременно со звоном секиры по в последний момент подставленному Бетельгейзе, уводящему удар чуть в сторону.
Еще вампир! Теперь слева! «Все нормально, парни – я выручу!», - Феликс снова взмахнул своим колывановским «Двухголосьем».
- Том, стреляй сонной!
- Да в спола я и черной с удовольствием!
- Стойте! – Юрек, кажущийся сейчас Феликсу очередным вампиром, который как раз фантомного Юрека и собирался укусить, поднял руки в стороны. – Я сам!..
Он выждал удачное мгновение и, когда секира опустилась на него, увернулся вправо, захватил рукоять и всю вложенную в удар энергию, переправил дальше, отправляя вслед за оружием и самого спола. Том только сейчас нервно спустил тетиву, оставив парализующую стрелу в пальцах, и вытер со лба пот. Всемила, которую растолкала Веселина, вырвалась из транса разрыва планов и, быстро сориентировавшись, направила на вскакивающего Феликса почти невидимый узкий вихрь, разгоняющий морок. Именно срыва транса и добивалась Мара, отчаянно попытавшаяся ускользнуть, но куда там – Лана снова была в деле. Искусница уже добрых минут десять перекрывала понимавшей исход битвы беглянке пути отступления, забавляясь с формами астральных плетней и заборов, встававших перед мечущейся марой. Теперь же астральные плетни материализовались в толстые корни, которые, оплетя ноги до бедер, сжали бедолагу, не давая ни шанса ретироваться.
Санчо стоял ближе всех и первым подошел к уже переставшей вырываться из корней девушке, хаотично и жалобно пульсирующей большущими зелеными глазами. Но Олегер уже по одному положению меча в руке самурая понимал: сегодня чуда не свершится, и уж такую-то красотку Бетельгейзе, доставшийся этому чудаку, который почему-то не поднимает на женщин никакого своего оружия, точно не сразит. Плут подскочил к маре слева и профессиональным ударом проткнул ей со спины сердце.
- Да зачем? – дернулся Санчо. – Я поговорить хотел.
- Беседуй! – сделал плут стильный приглашающий жест руками в сторону еще стоящей, но уже начинающей проседать мары. В подвижных глазах Олегера мелькнул теплый огонек. – Дружище, за тебя же переживал!.. Не обессудь.
Самурай махнул рукой и отвернулся – видеть, как мара заваливается на траву, он никак не хотел, и скорпионы еще почти полгода не будут знать, почему…
В это время (а вся сцена, начиная с вопроса Глафиры Лане, заняла секунд тридцать) слева за второй марой гонялись все остальные скорпионы и даже Есфирь. Эта ягиня была немного более одаренной вратницей, нежели Всемила, к тому же ей помогала удерживать барьер между планами Алейла, и упускать возможность лично распять на земле классовую вражину агрессивная фурия не собиралась. Тем более что ближе всех к той подобрался скоростной Юрген – один из самых явных антагонистов Есфирь в отряде.
Мара передвигалась довольно несуразно, и это было видовое – привыкшие буквально скользить по воздуху с помощью астральных ходов, эти злыдни честно топтали землю, только когда мимикрировали под обычных людей, подбираясь поближе к своей жертве. И теперь, ясное дело, у ковыляющей русоволосой симпатяги не было ни шанса улизнуть от ветроногого алемана. Самая первая попытка наслать на врагов морок – утонула в мудро начатой стоявшим рядом Кабаньясом шутливой песне, противостоящей чарам. И теперь речь шла лишь о том, кто доберется до жертвы первым.
- Она – моя! – восклицала Есфирь, пытаясь угодить в беглянку виртуальным ножом.
- Кто твоя? – огрызался Юрген, перепрыгивая через трупы полутрупов. – Сестра? Это видно… Только она уж покрасивее тебя будет.
Несколько угловатые и чуточку везде удлиненные черты лица не позволяли Есфири слыть прямо-таки красоткой, но эта внешность настолько снайперски соответствовала и каждой детали нарядов, и абсолютно всей манере поведения, что такая гармония делала ягиню одной из самых желанных ведьм Славутича. Впрочем, тут, возможно, дело крылось больше в стройной и длинноногой фигуре, которая в нашем мире озолотила бы Есфирь на рекламе купальников леопардовых тонов. Но то, что Юрген сейчас был не вполне прав в оценке внешности ненавистной соратницы – не мешало ему быть лучшим бегуном Руси. Шаг, прыжок, шаг, замах пернача – шух!.. Жертва успела ускользнуть – усилий одной Алейлы оказывалось недостаточно, чтобы не пускать в астральные щелочки страшно текучих в этом смысле мар. Алейла выплеснула в своем танце новую волну энергии, и мара опять оказалась на виду, уже шагах в двадцати от Юргена. Дело трех секунд…
Не шибко дружный с алеманом, Том решил, что будет справедливо подбить еще и мару, раз василиска украла Всемила. Он прицелился, но черная стрела проскочила сквозь жертву – вот почему мазала Есфирь: беглянка не может напускать мороки на других, но обычные иллюзии на себя – вполне… И долго могло бы продолжаться это действо, да тут сыграла типичная для скорпионов карта полезной иррациональности. Юрген был вполне толковым бойцом, но обладал забавной непредсказуемостью удара, каждый из которых мог быть как идеально точным, так и кошмарно косым. Нагнав мару, алеман хорошенько замахнулся и мощным боковым ударом на уровне груди угодил совершенно в молоко… но раздался хрустостон, и согнувшаяся пополам злыдня, проявившись аж в добром метре от своего набегавшегося фантома, рухнула наземь. Ошарашенный Юрген быстро выпрямил спину и обернулся к остальным:
- Так и задумано, - поднял он небрежно левую ладонь. Есфирь, прищурившись, склонила голову набок, и медленно водила языком по нижним зубам.
Возле Глафиры открылся портал, из которого чуть торопливо вышла статная шатенка, расправляя длинный сарафан с глубочайшим боковым вырезом и соответствующим декольте. Она покрутила головой, оценивая ситуацию, и с легкой досадой махнула женственной рукой.
- Вы вообще в курсе, сколько времени прошло? – удивленно провела она карими глазами по холмам трупов. – Я даже одеться не успела.
- Это мы заметили, - одобрительно усмехнулся Тредиасар, и все засмеялись.
* * *
Именно так и выглядела та самая «Сеча тысячи царапин», о которой не раз споют бояны всех четырех уделов. Кабаньяс на эти восторженные гимны защитникам Руси ответит довольно забавной антипафосной песенкой «Пять минут у Лукомарья», в которой с помощью гротескных пародий посмеется над выхолощенными восторгами правильных боянов. Но тем это не помешает и дальше петь свои торжественные оды. Можно понять: на Руси редкие победы над большими силами обходились без жертв: то авось подводил, то готовность жертвовать собой зашкаливала, то противник непростой оказывался… Так что ничего удивительного в желании петь о чистом, без даже капли трагизма, победном событии – нет.
Скачки, скачки и скачки
В смысле, танцы, секс и… ну, да: скачки на лошадях.
Но это потом, хотя чуть-чуть и сейчас – просто в отдалении.
- Я не понимаю, они вообще тётёхаться не собираются, что ли? – уже перед самым рассветом не выдержал Тредиасар. Со стороны реки продолжали доноситься лишь нескончаемые, переходящие одна в одну песни, отправляемые в пространство крепкими глотками Кабаньяса и Веселины. Почти все остальные скорпионы и ведьмы уже крепко спали в походном лагере, разбитом в нескольких километрах от свежего поля боя. Ведьмы сильно устали не только в бою, но и вечером, когда с помощью прилетевших коллежек предавали земле и огню останки зверья и нечисти. Скорпионы же начали пить еще в седлах коней, несущих отряд подальше от места чрезмерной концентрации недавнего насилия. Не пил на ходу только Санчо, для которого алкогольные посиделки были почти исключительно стационарным ритуалом. Возможно, именно поэтому он сейчас оставался самым трезвым, хотя по спиртовой сопротивляемости ему не уступали Олегер с Кабаньясом и самую малость не дотягивал Тредиасар.
Именно с последним они сейчас вдвоем и провожали луну, продолжая опустошать обильные запасы мобильного «бара», заполненного всевозможными алкогольными фантазиями народов Вендора. Конкретно сейчас наступила очередь сурового бермудского рома, отлично сочетавшегося с дивным табачным дымом, коему и Санчо, и присоседившийся к его трубке кудесник были обязаны двум замечательным дамам. Трубку самураю подарила его близкая подруга искусница Отрада, а в табак рассыпался один из неисчезающих камешков его волшебных четок – потрясающего по разносторонней функциональности дара умопомрачительно милой ведрусской богини Лилу.
- Ну так сходи, сообщи им: что публика негодует, разочарована и вообще уже покинула зрительские места, завалившись спать! – предложил Санчо, выпуская мягкий, ласкающий горло дым. Увидев, что его собутыльник потянулся к специфически выглядевшему средству связи, имевшемуся (правда, у каждого в разной форме) у всех скорпионов, самурай поперхнулся. – Ты чо! Убери!.. Дай людям отдохнуть…
- Может, ему просто надоело всех их мотыжить? Он же сам уже не раз это говорил.
- Да расслабься ты. Все у них, как надо… Просто… блин, почему я с тобой рядом в сплетника превращаюсь?.. Короче, Кабану же его «Октаву» ковал кузнец Маэстро, и он, когда работает – все время поет народные песни. Ну, и я недавно в шутку ляпнул, когда Кабан в очередной раз жаловался, что в женщинах мало музыки, чтобы он сам музыки добавлял. Проще говоря: тоже пой, когда... куешь.
- Вашу ж мать!.. Так он поэтому именно Веселину цепанул?.. – его глаза округлились. – Не фиг себе они тогда концерт дают!.. Так ты потому и ржешь всю ночь?
- Ага!.. Забавляет слушать, как гимны сменяются лирикой.
- Обалдеть… Надо будет тоже попробовать так.
- Чувак. Еще никто не придумал таких унылых песен… Может, рабы где-нибудь в шахтах, разве что.
- Пошел ты.
- Этот стон у них песней зовется.
- Ты про них или еще про меня? Да и вообще кто бы говорил! Великий теоретик Дао.
Санчо выдохнул еще одну струю дыма – плоскую и широкую от улыбки.
* * *
Песни с реки замолкли, солнце готовилось выглянуть из-за Рипейских гор, а друзья все еще пили, перейдя уже на эльфийский абсент, когда-то завезенный на материк ушастыми мигрантами как лекарственное средство, но прижившийся в совершенно другом амплуа.
- Да это не то, - снисходительно махал рукой Санчо, слушая восторги Тредиасара по поводу его регулярных прозрений. – Ты называешь прозрениями просто секундные кайфики от ловли чувства момента: «здесь и сейчас». Я понимаю, тебе хочется, ничего не делая, просто бац! И прозреть! И сразу в Будду, не меньше. Но прозрение – это другое. Это скорее путь. Я, правда, похоже, с него свернул, а вот Юрек со своим дзен очень четко по нему идет. И твои прозрения жрет пачками! Если формулировать… ты просто ловишь момент осознания осознания момента. Вот.
- Ты вообще понял, что сказал?
- Не только понял, но и осознал, похоже… Тоже прямо кайфанул… Но и этот мой кайф, и твои прозрения – это мелочь: просто морковка, которую дает Дао, намек на то, каким может быть все существование, если научиться сохранять это ощущение стабильно.
- Да ну нафиг. Юрек уже сколько лет свой дзен ловит. Ты лет десять даосил, и не где-нибудь, а в Потале!.. И что?
- Ну, я – плохой пример. Меня как воина затачивали, так что вся медитативная грань у нас была все-таки средством, а не целью… И то я реально все это ловил… А Юрек сейчас в одной своей медитации ловит больше прозрений, чем ты за всю жизнь… Тебе как колдуну это очень бы помогло. Зря не хочешь…
- Та… Смысл?.. – колдун потянул из кружки зеленую обжигайку. – Как крыло, так и будет крыть… Вчера опять снилось… Плыл и плыл… плыл и плыл… Опять эта лодочка чертова. Но раньше просто плыл с плохим предчувствием, а в этот раз опять плыву в ней, лежу, но уже знаю, что умер. Я ж потому сегодня и очковал.
- Ну да. Так-то ты человек-кремень. Глыбища. Скала!
- Ну тебя.
- Прости… Я сегодня сам слегка напрягся, когда эта пасть на меня летела. На Синае помогало, что всегда почти бился практически на уровне медитации – ну, или осознания как раз, вроде твоих прозрений. И это помогало не ссать. А теперь помогает то, что, в принципе, пофиг… Русь? Ее и без меня уже есть кому защищать… Это «пофиг» помогает не хуже святилищ Хорса. Странно, что тебе святилища не… ну ты понял.
- Да они, видимо, помогают от внешних страхов. А у меня – изнутри лезет…
- Не думал, что тебе вчера мары это посылали? Или Глаха подшутила?.. У нее мороки – ад просто. Я ж, после того случая, когда Кощей меня мороком в лес выманил, специально с ней тренировался – просил насылать на меня, чтобы я противостоять им учился. Так у нее не хуже выходило, чем у него… или кто там ему помогал.
- Да меня сегодня из-за нее тоже штырит… Она рассказала, как внушила василиску целую историю – печальную, как ты понимаешь… И потом еще пошутила, что моя жизнь, дескать, тоже может быть просто таким мороком. А я подумал: а почему нет? Я как раз Тому это рассказывал, когда вы с Кабаньясом пели, и он тоже офигел.
- Да Том офигеет от любой богохульной концепции. Не окунал бы ты его лишний раз в эту трясину. Хотя я бы многое отдал, чтобы последние годы оказались просто мороком забавляющейся ведьмы…
* * *
Тредиасару вроде бы всего чуточку не хватало, чтобы пить с Санчо совсем наравне, но к концу интенсивной попойки это приводило к неизменному сценарию, когда маленький кудесник, почти угнавшись за важными мыслями, к которым приходил на пике пьяных бесед самурай, повосторгавшись ими вместе с Санчо, наутро все равно все забывал. Тем не менее, выпивать с Тредиасаром самурай любил, хоть и старался уже не частить, заметив, что с меланхоличным уныльцем – как с травой и грибами: яд или эликсир – зависит от дозы. И вот в больших дозах кудесник как раз становился не то чтобы ядом, но вполне ацетальдегидом (или что там отвечает за мрачное похмелье?), который, хорошо покопавшись, может найти в своем окружении едва ли не каждый. Возможно, уставая от постоянного режима самобичевания, печальный шутник включал режим реверса, и его собеседник не успевал заметить, как они оба начинали уныло, нудно и депрессивно ковыряться уже в его недостатках, которые опытный обличитель, натренировавшись на себе, торжественно находил в чем угодно, а если не находил – придумывал.
Впрочем, сегодня был другой случай, и к моменту появления вокруг вертикальных соратников, Тредиасар находился как раз в той восторженной фазе длительного прозрения, которую он все равно целиком запамятует. Кудесник залпом допил абсент со дна кружки и, покружив телекинезом вареник в только что принесенной ведьмами сметане, с размаха загнал его себе в рот.
- Опа! – полным ртом провозгласил он, выставляя руки в пошатывающемся «але – оп!». Уже принявшие всякие бодрящие зелья ведьмы и скорпионы похлопали кудеснику, он покивал им и тут же уснул с непрожеванным вареником во рту. Санчо допил свой раскладной стаканчик из тех же четок Лилу, вытер губы предплечьем и пошел спать.
- Вот почему нужные таланты даются тем, кто тратит их на ерунду? – по-доброму вздохнул Раф, уже достаточно бодрый, чтобы заняться с Юреком тренировкой так называемого «Сумбури». – Прикинь бы, всё это не руками запускать, а чисто телекинезом?
Речь шла о разбросанных вокруг предметах, которые и служили тренировочным инвентарем для «сумбури», как окрестили близнецы запасную боевую методику, которую Раф, сменивший приоритеты, передавал заинтересовавшемуся айкидзину.
Сумбури
Сейчас это сложно даже представить, но в детстве и отрочестве нартский скорпион обладал совершенно невыразительной фигурой без плеч. И его дядя-абрек, периодически отсиживающийся у брата в Новгороде, построил обучение парнишки именно на невыдающихся физических данных. «Абрек всегда должен быть готов к бою, - внушал он, - и раз уж ты такой дрищь, то нужно научиться использовать для атаки абсолютно все окружающие предметы». Сам дядя вскоре навязал Рафу кинжал, но его слова глубоко запали в душу, и мелкий нарт с тех пор ежедневно занимался в двух направлениях: развивал природную силу и превращал в оружие все предметы интерьера. Последнее перетекло в навязчивую игру, за годы разросшуюся до полноценного стиля, позволявшего Рафу прицельно метать посуду, подковы и всякий хлам, защищаться табуретом или циновкой, атаковать веревкой или камчой, а фехтовать коромыслом или жердиной из плетня.
В конце концов сам Раф выбрал первую из двух дорог и сосредоточился на развитии природной силы, зато его техникой увлекся уже Юрек. Несложно догадаться, что айкидзина в этом всем привлекла больше обучающая, нежели прикладная сторона. Развивающий ощущение момента и периферическое зрение, обожающий оперативный анализ обстановки, Юрек просто не мог пройти мимо такого отличного игрового дзен-практикума общения с окружающим миром. «Оценка!» - в любой момент мог сказать Раф, и его «ученик» начинал быстро анализировать все, что находилось вокруг него. За что спрятаться, что и когда метнуть, чем отразить, что ухватить.
От природы айкидзин не был одарен ни ослепительно быстрой реакцией (все брату досталось), ни быстрым мышлением. С помощью айкидо и долгих тренировок, рефлексы удалось довести до отличного уровня, но тип мышления изменить сложнее. Так что, как минимум, на первых порах молниеносно оценивать получалось у Юрека не особо, что и породило шутливое название сумбури, выросшее из синайского субури, означавшего базовые движения с нормальным оружием, а не скалкой, прутом или коромыслом.
- Оценка! – скомандовал Раф деловито – простому народному самоучке было приятно, что он может научить чему-то замороченного на сложных монастырских техниках соратника. Юрек двумя короткими поворотами головы оценил обстановку и закрыл глаза. – Поехали, - кивнул нарт.
- Для укрытия переворачиваю столик; если мобильный противник – прикрываюсь пьяным Тредиасаром, кидаю его вареник, стакан, потом цепляю ногой циновку, подбрасываю ее и использую как динамический щит на пути к жерди для палатки – всё: с жердью я уже выжил.
- Отлично. Хотя я бы еще и тарелку метнул.
- Э-эх!.. Точно.
- Ты же сюрикены кидаешь – тарелка тут была твое самое фатальное оружие.
- Ладно. Пошли еще куда-нибудь – где там много всего валяться должно?
- Судя по стонопевам всю ночь – что-то тяжелое и усталое по-любому валяется у речки.
- Гы-гы.
* * *
Но Кабаньяса у реки уже давно не было. Более того, прекрасно протрезвевший благодаря вокально-поступательной гимнастике, он хлебнул бодрящих отварчиков и решил перед уходом слегка покемарить, немного потренироваться.
- …и тогда, вместо того чтобы сразу бить – делаешь двойной холостой удар справа-слева: чисто по воздуху, и уже только с третьего бьешь!.. Вот так – смотри, - Феликс показал зрелищную атаку мечом. – И важно, чтобы все эти три замаха шли тупо в одном ритме – тогда зритель как бы ждет уже этот третий, а очень важно, чтобы меч ударил ровно в тот момент, когда зритель уже как бы это для себя, короче, рассчитал внутри, ну ты понял…
- Ну так если предсказуемо для зрителя, то и для противника ж тоже, - Кабаньяс обхватил свой подбородок пальцами руки.
- Поэтому такое и нужно уже, когда тупо валишь, ну, или когда враг – не шарит: лют, там, или нечисть.
Для тех, кто со скорпионами только знакомится, может показаться странным, что простоватый народный богатырь Феликс дает уроки зрелищного боя Кабаньясу – эстетствующему трубадуру, успевшему в свои молодые годы объездить пол-Вендора, везде чему-то учась. Но так и есть, а причина проста: Феликс, воспитывавшийся у варягов, тоже с малых лет ходил по морям в разные страны, а его первым учителем фехтования был некто Вахлак: гладиатор-рудиарий, которые, как известно, сражаются с большой долей утрированной зрелищности. Сам Феликс все эти годы как раз изживал привитые в юности акценты, предпочитая простоту и эффективность, но до конца, видимо, не изжил, раз Кабаньяс, для которого было важно, насколько эффектно он выглядит со стороны, недавно подметил в стиле спола элементы фехтовального «реслинга».
- Все эти скрытые удары – оно, конечно, полезно, - продолжал небрежно пояснять Феликс, испытывая похожее с Рафом чувство, - но тогда зрителям непонятно ничего: стоит – и вдруг упал. Толпа – тупая: ей хочется кровищи, хочется видеть, как ты его мочишь. Вахлак говорил, там вообще половина – чисто показуха: если не считать тех, кого туда отправляют как на казнь, то многие – считай, актеры. Невыгодно ведь: кормишь, тренируешь, а он потом дохнет в первом бою. Вот и подыгрывают друг другу: замахиваются на золотой, а силы в ударе – на грош, да еще и мечи тупые…
- Я когда в Адонайской гильдии был, то там тоже старались очень мягко тренироваться – жалел гильдмастер учеников. Просто это потом для реальных боев не особенно плюс. С другой стороны, у них и задачи потом: за волком побегать да орка шального оравой ловить. Я и ушел потому, что не захотел по щиколотку жить… Хотя, скажу я тебе, встречались там и те еще самородки – один при мне молодой пришел, но в первый же год чемпионом гильдии стал. Думаю, и дальше им оставался – гений: все на лету хватал. Да и вообще паренек отличный – статный, с умом. У него, кстати, и зрелищность, и эффективность – все на месте, и любой стиль с нуля хватает так, будто где-то там помнил его... К нам бы его зазвать… Да он уж больно убивать не хотел. Людей – так особенно.
- Да кто любит кровь лить… - Феликс покраснел. – В бою, конечно, чердак сносит – аж чувствуешь, что хочешь со всей дури влупить, чтобы забрызгало аж. А потом остываешь… и бухаешь… Знаешь, с какой радостью я б вчера налево подменился, чтоб зверюк не кромсать?..
- Можем махнуться на следующий раз – мне, наоборот, эти закорюки бить противно, особенно если помнить, что часть из них когда-то людьми была.
- Заметано… Хотя до Темнолесья вряд ли такое скоро встретится… Полгода скучать придется.
- Слух подводить начал: представь, буквально секунд двадцать назад послышалось, будто тебе не нравилось секирой махать.
- Иди ты. Мне вот тоже все чудится, что одному песняру бабы надоели, вот только он что-то никак этого им самим пояснить не может. Хотя каждую ночь пытается.
* * *
Услада, ночевавшая с другими «уборщицами» поля боя вне лагеря скорпионов, уже успела сменить сарафан, и тот сегодня больше подчеркивал не резную грудь, а стройные длинные ноги. Олегер, допивавший рассол, который предпочитал ведьминым отварам, небрежно провел глазами по ногам проходящей мимо чаруши и, пересилив себя, дотянул взгляд до глаз.
- У меня друг… - хрипнул он и, сглотнув, продолжил громче, - друг один строит сейчас вольер для русалок, и ему мрамор нужен. Подсобишь с поставками?
Услада с ласковым снисхождением заглянула в непривычно ровно смотрящие глаза плута:
- Готовился? – улыбнулась она. Глаза Олегера опять запрыгали – это были именно прыжки, а не мутная беготня: авантюрист, такое ощущение, должен был родиться неугомонной пчелой, и для человеческого тела в нем скрывалось избыточно много энергии. Вот и приходилось отсутствие неустанной работы крыльев компенсировать постоянной динамикой имеющихся конечностей и прочих частей худощавого тела.
- Научили, - бросил Олегер, но чувствовалось, что струя тепла из карих глаз ведьмы почти вымыла сжавшиеся до едва покалывающих песчинок обиды. Напор теплой воды усилился:
- Олегушка, - подошла вплотную Услада. – Ты уже несколько раз ускользал, не давая мне извиниться. Меня это печалит.
- Не нужны мне твои извинения, - взбрыкнул Олегер, энергично дергая головой. – Просто…
- Просто ты радовался нашей первой встрече, возвел ее в ранг чудес, а потом этот замок разрушился. Хочешь, построим новый! Такой же хрупкий, но теперь мы оба будем знать, что он хрупкий, и сам растает, оставив только воспоминания.
- Мне не нужны твои замки, - буркнул плут, но это, кажется, вылетела последняя песчинка. Услада прикоснулась к его плечу, вызывая там бурление всех окрестных жидкостей:
- Ты ведь больше для меня приготовил, правда? Наверняка хотел назвать, скажем, тетенькой, подчеркнув, что я на десять лет старше. Хотел сделать так, чтобы уже я пошла на поводу, придумала себе что-то, а ты бы меня радостно отшил, уже во второй раз… Хочешь? Сделай все это и все остальное, что придумал. Разрушь любой мой замок. Я готова, и такая готовность – это и есть настоящее извинение, после которого мы оба спокойно пойдем дальше, ведь не изменимся уже ни я, ни ты.
- Вот вода, она и есть – вода!.. – отвернул лицо в сторону Олегер. – Так извиняешься, что уже и мне вроде как хочется извиниться.
- Передо мной можешь, - бросила, подмигивая на ходу, Есфирь, прилетевшая вместе с другими. После Юргена главным ее антагонистом тут был именно плут. Хотя почему был:
- Когда будешь лежать в могиле и услышишь журчание – смело засчитывай за извинение! – сочно выпалил он вслед, довольный, что появился этот запасной клапан для пара. Есфирь только хмыкнула, растекшись своей широкой улыбкой сытой змеи.
- Боги ж мои, что ж ты тогда мне нажелал-то? – чуточку растерянно рассмеялась Услада. Олегер, отчужденно прищурив глаза смотрел на нее и молчал. Услада поцеловала его в лоб:
- Я уже говорила тебе на озере, что у меня два любимых образа: иностранка и русалка. У каждого в близости свои декорации и предпочтения. У меня – эти… - она прислонилась к уху, заставляя прячущийся внутри родничок зажурчать от шепота смелых слов. – Но я готова исполнить и любой твой каприз…
Из родника против воли полились в мозг такие галереи капризов, что плут затаил дыхание.
А Услада, тепло уткнувшись ему в ключицу, через мгновенье уже шла дальше.
* * *
Она прошла мимо Юргена, повышенной вальяжностью позы скрывающего некоторую напряженность в общении с худенькой, изящной ведьмочкой по имени Забава. Удивительно хорошенькая, она стояла, опираясь попкой на метелку и, блуждая карими глазами, ковырялась в своей образной мастерской.
- Ну и задачку ты мне задал, - комментировала она хрипловатым низким голоском. – Я вообще парней как-то не так глубоко вижу, как девушек… А тут еще и лапти!.. Чем же ты ей насолил?..
- Та, - махнул рукой алеман.
- Я угадаю, - интригующе проговорила Забава, сводя подвижное личико в умилительную гримаску детектива, прищурив один глаз. Юрген даже отвел взгляд, настолько обворожительным был этот образ, целая галерея которых имелась у юной искусницы, стремительно набирающей популярность в роли искателя идеальных внешних образов для девушек и женщин. – Ты ее обидел – это понятно, - загнула она пальчик, - она знает твою тягу к модным вещам, два, понимает, как важно для тебя быстро бегать, поэтому подарила именно лапти-скороходы… Тут и думать нечего, - махнула она ладошкой. – Ты разбил ей сердце.
- Так получилось, - упрямо процедил Юрген.
- Выхода три. Ты склеиваешь ее сердце, и она превращает лапти в стильные ботинки... Или я подбираю для тебя восхитительный комплект в жанре, - Забава мгновенно «превратилась» в былинного бояна, - «Ох ты гой еси, братец-Иванушка!». Кстати, тебе может пойти – не гоняйся за модными веяниями, ищи свой собственный внутренний ветер, и он сам принесет тебе нужные вещи… Да. Есть еще третий вариант: мы все-таки переделываем лапти в… хотя-я, - протянула она, снова прищуривая глаз, но уже в совершенно другом образе, еще более лукавом. Правда, озорное лукавство неуловимо скользило в большинстве из них, оставаясь своеобразной константой, выражающей основную суть нрава Забавы, – солидарность искусниц, разбитое сердце… думаю, мы остановимся на первом варианте.
- Да я бы… - замялся алеман. Забава заговорщицки покивала головкой:
- У тебя появилась сваха, - таинственно прищурилась она обоими глазами, и это снова было… Ну, вы уже, наверное, поняли.
* * *
А в это время создательница подарка, вызывавшего в Юргене острый когнитивный диссонанс, гладила пальцами спину Юрека, растянувшегося на покрывале. Прелюдией какого-нибудь разврата это не являлось, и называлось лажением (от слова ладить).
- Ты же понимаешь, что я не признаюсь, когда пройдет, - млел Юрек. Том, сидевший неподалеку и покатывающийся со смеху от чтения очередного трактата мосохской знахарки Боленеги, поднял смеющиеся глаза:
- Давай не задерживай очередь, сладострастец. У меня вон все мышцы потянуты, а ты со своим плечиком разнылся. Марусь, отшлепай его уже и выгоняй нафиг – пусть его Раф мнет, если надо.
Искусница мелко потрясла головой, заполняя губами давно проложенные рельсы до самых ушек.
- Будто я не знаю, что для вас это все просто поводы угодить в мои руки, - с утрированной манерностью хмыкнула она.
- Ради твоих рук мы специально под удары кидаемся, - потерся Юрек о подставленные под подбородок запястья, попытавшись кивнуть.
- Да он, похоже, этот же трактат прочитал, - Том показал титульный лист грамотки «20 способов вырастить в жене Ладу», - и уже начал на тебе пробовать, - он повернулся к Марусе. – Чо там, как ощущения? Не растет еще? – вертлявая голова посмотрела на брата. – А у тебя?
- Богохульник, - обличительно ткнула указательным пальцем искусница, не переставая ладить потрепанное в бою плечо. – Я уже говорила Боленеге, что ее трактаты написаны просто волшебно, но она так старается донести древние знания до всех, что берет слишком низкую планку. В итоге слегка теряется уважение: и к богам, и к самим тайнам. Хотя в тех вопросах, где богов не упоминает и просто приоткрывает народу глубокий взгляд на мир – ей мало равных, чего уж там. Я причем помню, как она всю эту информацию собирала по крупицам. Иногда удивляюсь, как ей удалось так живо все адаптировать. Меня ж и саму напрягало, как ведьмы старших поколений бубнили всё, словно это каноны ржавые… Так что молодец, конечно – собрала ржавые осколки и перековала наново.
- У тебя столько энергии в пальцах, - похвалил Юрек. – Прямо чувствую, как ки в меня втекает и все налаживает.
- Ки, фи, би, - передразнила Маруся. – Вот когда тебе гейша какая-нибудь или сенсей будут задницу чухать – тогда это ки, - поиграла она легкой, несмотря на спелую грудь, спинкой, - а у меня это – жива!..
- Ну да… А чакры – криницы, тандэн – зарод… Какая разница? Энергия ведь одинаковая.
- Не спорю. Но ты пойми: когда тебе мастер киацу делает, так ведь ты говорил?.. то он по колее синайских традиций едет. А я делаю так, как сама Лада первым искусницам показывала. Я не к тому, что это лучше, хотя, конечно же, именно так и считаю, а к тому, что представьте, какая глубокая колея из тех веков протянулась. И даже одно уже слово «жива» – добрую половину этой энергии во мне пробуждает, еще и у одноименной богини, кстати, зачерпывая немного. Если речь о чисто механических процессах, то я и сама сторонница простоты, но с энергиями так много зависит от образа, от эмоций, от веры и даже слова, что лучше опираться на традицию, если она есть, конечно, и мхом не поросла.
- Кто-то нам такое уже говорил когда-то, - пошевелил памятью Том. – Не помню…
- Кстати, - отозвался Юрек. – Как я понимаю, ты ж вообще по-другому делаешь? В киацу тебя наполняют эфирной энергией, а она там уже распределяется сама и заполняет все, как было. Но ты же нас ладишь по той же схеме, что и предметы плетешь?
- Да. Вижу ваш образ, пропускаю через руки живу, а сама тем временем копошусь в ваших косточках и связках: там – укреплю, там – подвину, там – сломаю нафиг, если захочу, хи-хи.
- Классно. Просто всегда интересовала техника… Но ведь в киацу, я слышал, мастер – только проводник. А ты, получается, свою энергию отдаешь? Так ведь исчерпаться можно.
- На Руси многое иначе. На востоке люди вообще стараются быть во всем просто прохладными проводниками, а у нас более личный, горячий, более душевный, что ли, подход. Мы действительно свое отдаем и не всегда умеем брать сверху. Потому и важно душевно общаться со многими – тогда все друг дружке понемногу и дарят своего тепла. А если цепь прерывается: один замкнулся, другой… Вот и остаемся все без круговорота этого.
- Первый раз от тебя такие глубокие мысли слышу, - удивился Том.
- Забудь. Продолжай считать меня легкомысленной дурочкой, раздающей всем ехидные двусмысленные подарочки… Мне это больше нравится, чем заумницей казаться… Так… Вроде бы готово, по моим ощущениям.
- Врут, врут ощущения, - приподнял голову Юрек, молящим взглядом дотягиваясь до личика ладильщицы. Та с озорством погрозила ему пальцем.
Том одним махом скинул широкую рубаху и воткнулся худой грудью в покрывало.
- Везде болит… - старческим голосом прохрипел он.
- Вот женитесь, вырастите в жене Ладу, тогда будет вас целиком живой потчевать. А у меня, мальчишки, еще трое на очереди. Без обид.
- Слушай, - задумался Том, прикрывая глаза от удовольствия. – Так это ты, получается, так Рафа раскачала? Поукрепляла ему кости, булки раздула, что того глядишь лопнут… Можешь и меня так надуть?
В отличие от Забавы, личико Маруси при всей живости имело только два ключевых образа, и главным триггером служили губы. Улыбаясь, Маруся казалась самой веселой обаяшкой на свете, сверкая дивными ямочками на щеках. Отсутствие же улыбки мгновенно преображало лицо, и тогда перед зрителем представала пугающе мстительная, надменная и холодная сучка. Прекрасно это зная, искусница старалась удерживать свои губы в константной улыбке, которая в сочетании с ямочками на щеках всегда создавала такой эффект, будто Маруся вот-вот прыснет со смеху. Сейчас это как раз произошло.
- Ты даешь… - смеялась она. – Рафик десять лет к этому шел: тяжести тягал, не горюй. Я ему совсем чуть-чуть помогла… Прости, дружок, одной своей фантазией я тебя не надую. Хотя, кстати, крошечный эффект есть, и если ты сам лежишь, а представляешь, как тяжести поднимаешь. Особенно если я в этот момент такое же за тебя дорисовываю. Веселое занятие, кстати.
- Какие планы на сегодняшний Психоз? Это я о веселых занятиях тонко интересуюсь.
- Хорошенько повеселиться. Тандемия ведь будет? Жалко я не успела доделать себе новый набор. Вы ж, наверное, помните, что я метелки не особо жалую, так вот почти придумала, как без них летать: только на наборе украшений. Но пока не вытягивает – надо худеть килограмм на сорок.
- От тебя ж тогда одни… уши останутся.
- Если одни те, о чем мы все подумали, - добавил Юрек, - то на тридцать пять, не больше.
- Дети, - легкомысленно вздохнула Маруся.
- Ну да. А Раф с Юргеном взрослые. На два года всего старше!.. Да и самой столько же.
- Я только сейчас поняла. Ты на свидание, что ли, намекал?
- Свидания – для зануд. И Юрека. Прости за тавтологию…
- А-а. Тогда это не ко мне – я не сторонница этих ваших спонтанных связей.
- Точно. Забыл: полтора свидания – обязательный протокол. Ай!..
- Прости – отвлеклась, и дернула взором жилочку. Повезло – могла и косточку нечаянно зацепить. Вот эту.
- Ай!.. Живодерка. ЖивАдерка – так точнее.
- Сплетничаете – хуже девчонок.
- Это есть… Кстати, мы с Юреком догадались, почему ты редко с лагерем ездишь, а обычно дома ждешь.
- Локтевой сустав – такой болезненный.
- А эффекты от кислоты – такие забавные.
- Ну молодец: начал со свидания, а заканчиваешь вызовом на дуэль.
- Это одно и то же.
- Слушай, ты всех этих тридцать шесть девчонок своих связывал, что ли? Не могу поверить, что они сами согла… Ой.
- И она мне еще говорит про сплетни?! – Том перевернулся на спину, изобличающе уставившись в личико Маруси. Та улыбалась, еще ни разу за всю перепалку не включив триггер превращения в сучку.
- Ладно, - махнула она пальцами, - что придумали? Ты ведь, раз придумал, то уже не промолчишь.
- Мы решили, что это хитрая тактика: во время рейдов оно как-то рискованно все гуляется, по-походному. Вот ты своих кавалеров и ждала дома – когда уже стационарненько все, да богатырь аппетит нагуляет.
- Что-то здесь должно меня обидеть – по глазам вижу… - Маруся пристально всмотрелась, прищурившись. – Но не вижу, - горделиво склонила она головку набок. Потом продемонстрировала, что оттенки выражения лица мстительной стервы способны соседствовать и с улыбкой. – А что бы вы, мальчики, хотели себе в подарок? – поинтересовалась она, и близнецы виновато сжались.
Эфир и образное плетение
Эфир, ки, ци, прана, жива… Тонкий каркас из энергий, напоминающий систему наших сосудов и связок на мясе реальности... Раньше я думал, что, как ни называй – принцип один и тот же: силой сознания воздействуешь на энергию и расширяешь возможности материи, с ней связанной. То есть можно тренировкой усиливать разум, разумом влиять на энергию, а через нее – на материю. И это, как ни странно – эффективнее, хоть и сложнее, нежели просто физическими тренировками влиять на материю сразу. Последний тезис – для меня пока остался аксиомой, зато в довольно пустой болтовне с Марусей я приоткрыл для себя важную мысль: энергия универсальна, но методы воздействия на нее – отличаются, так как везде опираются на уже проторенную дорожку традиций. Для меня это важно, поскольку я пытался сплетать исконно русские практики и методы с восточными. А теперь не уверен, что не делаю двойную работу, хотя умом и понимаю: развивая одно – стимулировал и другое. Но не лучше ли было бы сразу пойти по единственной четкой дороге?
Пока запишу сюда, потом где-нибудь выделю отдельное место. Как я понял, искусницы могут создавать материальные объекты, воздействуя разумом и фантазией внутреннего взора на тонкие планы. Они плетут тонкий образ, тот создается на астральном плане, а оттуда через эфир воплощается в материи. Кто-то из ведьм говорил, что и другая магия по этому принципу работает. Там образы явно проще, зато материализуются сразу – и вот он огненный шар. И для оперативного переноса объекта из образа в материю требуется развитый канал у самого колдуна: по сути, то же стягивание планов, просто локальное. Искусницы же канал имеют не особо широкий, зато подолгу могут концентрироваться на образе, потихоньку перенося его в Явь. Хм. Надо Лану спросить – кто, как не она, это знает?
* * *
Название «Психоз» принадлежало, как несложно догадаться, именно близнецам. Когда богатыри подружились с ведьмами, началась фаза постоянных совместных рейдов, спасательных операций и свободных зачисток. Работа в изматывающем режиме требовала разрядки, так что скорпионы, отдыхая после боев, изрядно выпивали, а ведьмы нередко составляли им компанию. На таких удалых попойках тоже бывало всякое, однако Психозами стали называть более масштабные собрания. Обычно подобные случались по завершению какой-то затяжной миссии, где вахтовым методом сменялось до полутора десятка ведьм, большинство из которых затем прилетало отметить успех в хорошей компании, каковой считали девятку молодых удальцов очень многие.
И вот тут-то уже оттягивались на всю катушку!.. Кроме снятия стрессов, скорпионам приходилось заглушать некоторое опустошение, наваливающееся после выполнения важных задач. У ведьм же вся жизнь в компании их дара – являлась стрессом, так что они тем более были рады спустить пар или отдохнуть-развеяться.
Если вы уже нарисовали себе (то ли радостно, то ли осуждающе) буйные коллективные оргии – придется разочаровать: при всей фривольности, нравы русичей такого не поощряли. Более того, отнюдь не обязательно было вообще выбирать именно эту грань отдыха. Коллективные игры, интересные и важные ритуалы, обмен полезным опытом, песни, танцы, романтические прогулки под звездами, задушевные беседы на любые темы – молодым, разносторонне развитым парням и женщинам было чем заняться и кроме имитации размножения, пусть и она тоже оказывалась одним из стабильных элементов мозаики развлечений любого Психоза.
Когда-то ведьмы по праву считались ядром большинства народных праздников, обрядов и гуляний. Но та пора прошла, и в начале тринадцатого века их перекрещивания с народом почти не происходило. Пару раз в год на каких-нибудь масштабных народных гуляниях появлялось несколько ведьм. Отдельные энтузиасты регулярно посещали уже ведьмачие слеты, предпочитая, разумеется, не собрания, скажем, ягинь или знахарок, а разбитные гулянки чаровниц, которым не в силу распущенности, а по причине избыточных объемов бурлящих в них страстей, даже рекомендовалось не давать застаиваться этим страстям внутри… Вот и все виды коллективных взаимодействий. А остальное – уже на чисто частном уровне: кому-то подлечиться у знахарок, кому-то одежду или вещицу особую заказать у искусниц, кому-то покойного в мир иной отправить по старым традициям.
Наглядно помощь ведьм в борьбе с Кощеем массы увидели только в Славутиче, так что неудивительно, что именно туда вскоре стали перемещаться многие ведьмы, видя разницу в народном к себе отношении. Правда, когда Кощей развернул войну по всем уделам – значимость этих метластых пережитков прошлого оценили более-менее повсеместно. Присматриваясь, побаиваясь, русичи снова стали вплетать ведьм в свой уклад, и теперь двери на народные гуляния были открыты почти настежь. Другое дело, что самому яркому и молодому ядру – тем, кто вскоре составит костяк так называемой хории Возрождения – было банально интереснее в компании веселых и симпатичных соратников, а не опасливо присматривающихся к ним обывателей, нередко считающих, что и так оказывают ведьмам честь одним уже присутствием рядом своего сиятельнейшего ничтожества.
* * *
Чтобы понять, почему близнецы, пусть и утрированно шутливо, но сжались, услышав вопрос Маруси о подарке, одних лаптей-скороходов может быть недостаточно. Так что стоит понаблюдать за еще одним презентом мстительной озорной рукодельницы.
- Не нужны теперь вештицы – коли ты у меня! – с обреченной торжественностью провозгласил Тредиасар, почесывая брюхо своей «Пантере», завалившейся на спину и довольно дрыгающей копытами. Без этого не устающего веселить скорпионов ритуала, кобыла просто отказывалась сдвинуться с места, заставляя своего хозяина вспоминать о необходимости ценить подарки, особенно если их дарительница без улыбки выглядит как холодная сучка.
С лошадьми кудеснику везло не больше, чем с верховой ездой в целом. Первую кобылу, названную им «Пуканычем», неумелый наездник так измотал, что жалостливый Раф (который и обеспечил всех, кроме близнецов, друзей персональным транспортом) тайком угнал ее обратно на отцовский ипподром, инсценировав кражу. Жеребцу, получившему в чем-то зеркальное имя «Писька», поначалу везло побольше: кудесник уже соизволил научиться хоть сколько-то сносно ездить верхом, а его вес порой заставлял завидовать коней Кабаньяса, Санчо и Феликса. К сожалению, дальше везение кончилось, и «Писька» стал одним из двух погибших в боях скорпионьих коней, отправив безутешного хозяина в глубокий запой. Неутомимая мастерица Маруся, в образном плетении уже превзошедшая даже своего светоча Отраду, сжалилась над обаятельным горемыкой и подогнала ему прототип универсальной метелки, позволявшей летать на ней посторонним . Тредиасару бы порадоваться новым горизонтам, но он вместо этого в пьяном угаре променял подарок на секс с какой-то вештицей, и такого надругательства Маруся простить ему не смогла, заколдовав новую кобылу кудесника… Простодушный Феликс предложил Тредиасару тупо поменять коня, но другие парни, уже столкнувшись с непростым нравом мистической рукодельницы, не сдерживая смешков, посоветовали смириться с карой. Гнев на милость Маруся не сменила, зато сама кара постепенно превратилась в традицию – Тредиасар, чей внутренний мир шатало пугающе лихо, очень тянулся к различным константам (ища их, к сожалению, в преходящих явлениях), и эрзац удовлетворения карабахской кобылы стал воспринимать как признак стабильности хотя бы в мире внешнем.
* * *
К кобыле кудесник подошел, не просто наскучав по объекту ласк. Психоз был рассчитан на два-три дня, и в сегодняшней программе значилась так называемая Тандемия – внутреннее изобретение походного сестро-братства. Начиналось все с простых скачек, активно проталкиваемых Рафом, но многие скорпионы были достаточно равнодушны к наездничеству, а пыл самого нарта остудили постоянные поражения Юреку, которые были неминуемы, если уточнить, что наш старый знакомый «Вектор», как оказалось, принадлежал к не менее редкому, чем пегасы, роду богатырских коней, пару из которых успели засветиться в старых сказках под одним на всех именем Сивка-Бурка.
Но чего-то динамического хотелось. Ведьмы как-то устроили гонки на метлах, и это тоже фурора не вызвало, ибо дополнительное чувство соперничества среди только-только сдружившихся дамочек провоцировать никому особо не хотелось. Зато Лана, снисходительно наблюдая за дурачеством коллежек, мимоходом родила очередную зашедшую в народ идею.
- Парни скучно скачут, девчонки уныло летают. Вы бы в пары объединились – и сразу весело станет, - пожала она плечами и продолжила то ли пытаться создать тонкий образ какого-то сложного слова, вроде «апофеоз» или «экзистенция», то ли фантазировать об очередной близости , почти любое количество которых оказывалось для нее утомительно малым.
Так как для Ланы часто было важно лишь сказать, а не быть услышанной (интересно, сколько ее идей прошло мимо лишь потому, что рядом не нашлось подходящих ушей?), ее слова услыхал только созерцающий рядом звезды Санчо. Во время обучения в Потале он тоже был не столько лидером, сколько генератором векторов, которые затем воплощала в жизнь его лучшая подруга, обладавшая мощнейшей командной харизмой. На Руси роль Санчо вышла за пределы теневого лидерства, и он уже на следующее утро успешно заразил остальных идеей Тандемии , успев оформить идею Ланы в конкретные предложения. Добавив штрихов, пришли к нехитрым правилам: делятся на пары богатырь-ведьма, а затем в три этапа преодолевают три маршрута. Сначала оба едут на коне под управлением богатыря, потом ведьма уже везет на метле компаньона, после чего метла и конь скрепляются веревкой, дабы следовать по третьему этапу в одной связке, когда усердия лишь одного из пары – для победы не хватит.
Со временем в Тандемию вплели десятки вариаций. Маршруты наполнили препятствиями, заданиями, ловушками и загадками. Систему передвижения усложняли (спина к спине, в обнимку, со связанными руками, один правит вслепую, второй – штурман, и т.п.). Все это почти полностью нивелировало чьи-то преимущества в скакуне, метле или верховой езде, а острая зависимость от попавшегося напарника лишь еще больше спутывала карты. Так что сегодня, например, даже с учетом отказа от участия Юрека, пара Раф-Маруся отнюдь не считалась фаворитом – а ведь это были лучший наездник и первая мастерица метелок. И дело даже не в том, что Маруся, как это нередко бывает с мастерами-перфекционистами, щедро одаривала других, а сама таскала извечно «временную ерунду» в ожидании, что вот-вот удастся одарить себя-любимую совершенно революционным изделием. Как раз сегодня ей предстояло лететь на отличной метелке, подаренной Отрадой, не хуже нашего знавшей о «сапожнице без сапог». И трудности заключались уже конкретно в самих этапах, наполненных не всегда простыми для этой легкомысленной пары заданиями и загадками.
* * *
По редкому совпадению, как раз сегодня в самих гонках не принимал участия ни один из сочинителей Тандемии. Лана уклонялась от любых мероприятий, где имелись правила, Юрек был одним из «архитекторов» сегодняшних этапов, у Тома имелись на этот вечер собственные задумки, а на Санчо нахлынула лирическая волна, которой он решил не изменять с буйным весельем, несмотря на то, что в иные дни отдавался Тандемии целиком, будучи большим поклонником любых игр как явления в целом.
Тредиасар попытался еще разок заманить друга в водоворот буйства. Сам он постоянно плелся в хвосте, но абсолютно не маялся по поводу побед, кайфуя от самого участия, и уж тем более не переживая из-за перспективы показаться кому-то еще большим неудачником, чем казался самому себе. Его участие почти всегда делало заезды чуточку веселее, чем было бы без него, он это знал, радовался и старался подарить друзьям еще больше веселья, удивительно долго и удачно обыгрывая, по сути, одну-единственную тему непостижимой глубины своего лузерства.
Кудесник подцокал на своей «Пантере» к сидевшему недалеко от старта самураю.
- Ну чего ты? Думаешь, со стороны интереснее наблюдать, как мы с «Пантерой» и Забавой всех порвем?
- Не, - напуская на себя повышенную веселость, отмахнулся Санчо. – Просто настроение другое.
- Жалеть будешь. Там как раз Стася колеблется – седьмую пару составите. Она мелкая, легкая и страшно умная – идеальный варик для тандема.
- У меня полжизни прошло в идеальном тандеме. Хочу один теперь, - самурай принялся растирать в табак камешек четок. Тредиасар потоптался «Пантерой» на месте.
- Ладно. Как знаешь… Мы же оба понимаем, что ты когда-нибудь все равно расскажешь.
- Нет в мире столько абсента, чувак… Но ты прав.
- Нет в мире столько пафоса, чтобы этой фразе хватило! – засмеялся кудесник. Санчо тоже усмехнулся:
- Езжай уже. Кажется, только Забава еще не знает, какой ты зануда. Исправь это недоразумение.
- Скотина, - ласково сообщил Тредиасар и поехал к старту. За исключением Санчо и Тома, с ним действительно любили общаться лишь те, кто знал его недостаточно глубоко. Борясь со своей внутренней тоской, кудесник пытался обманывать ее образом беззаботного маленького весельчака. Благодаря недюжинному обаянию и мягкому остроумию Тредиасара, этот образ действительно развлекал других, но от внутренней тоски не спасал. В итоге те, кто радостно сближался с маленьким кудесником, ожидая от него новых россыпей шуток и беззаботности, в какой-то момент отстранялись, потому что за глазурью веселости обнаруживали мрачного самоеда, от неугомонной меланхолии которого быстро уставали даже самые преданные поклонницы, влюбившиеся именно в глазурь. Санчо советовал другу изначально не играть в скомороха с теми, кто тому приглянулся – пусть бы только сотая полюбила, но полюбила настоящего, а не забавный образ. Однако беда была в том, что затюканный в детстве маленький и непонятный окружающим гадкий волшебный утенок жаждал и этого самого коллективного обожания, явно недостижимого для его внутреннего меланхолика, в отличие от забавного весельчака-неудачника… В результате кудесник получал снисходительное обожание неинтересных ему людей, но накормить им тоску не мог, тяготился своим образом скомороха и тяготил тех, кто с ним сближался, пропуская при этом тех, кто, вполне возможно, мог принять его таким, каким он был внутри.
…Пары показались довольно интригующими. Всемила – Феликс, Услада – Олегер, Веселина – Кабаньяс, Есфирь – Юрген, Маруся – Раф и Забава – Тредиасар. Еще десятка полтора ведьм устроились в роли зрительниц. Санчо решал: поглазеть ему на гонки, полюбоваться звездами или пойти половить мелодии вокруг, когда одновременно с топотом копыт коней участников Тандемии услышал аналогичные звуки совсем рядом и в другом направлении.
- Хватай «Бролема» и давай за нами! – громко шепнул ему Юрек, в компании брата и Ланы на трех конях ускользающий из лагеря. – В направлении Ртани. Не зацепи хвостов.
Почему бы и нет? Самурай еще разок взглянул в обе стороны и уверенно пошел к своему коню, носящему совершенно бессмысленное, но милое уху Санчо имя «Бролем» .
Под Млечным приютом
Ветер пыхтел в лицо. Крепкий «Бролем», привыкший к плотной фактуре высокого хозяина, легко нес его вперед уверенным карьером. Впечатляющая своими правильными пирамидальными очертаниями Ртань, на целый километр возвышающаяся над послужившим ей фундаментом горным массивом, постепенно вырастала в размерах – сейчас Санчо находился уже в каком-то десятке минут от моря, к которому, по-видимому, и направлялись беглецы.
Он как раз нагнал их – смеясь и покрикивая, тройка наездников рвалась навстречу морскому ветру, перебрасываясь флягой с ромом – самым, пожалуй, подходящим морю напитком.
- Лови, - ром полетел от Юрека к Санчо, но самурай, ловко поймав флягу и очертив с ней рукой полукруг, уже снизу-вверх отправил Тому, едва не улетев на этом движении из седла – крутящая гармония айкидо, знакомая воспитаннику Поталы, не всегда была уместна, когда в дело впутывались несущиеся уже по своим правилам кони.
- Он, похоже, уже бухой, - загоготал Том. Лана покачала головой:
- Сяду на пенек – съем пирожок, - бросила она, подставляя ветру не только лицо, но и загорелый живот. Впрочем, тут уж сам ветер проявлял интерес, забрасывая расстегнутую снизу сорочку далеко назад.
Искусницу и из-за подобных фраз в том числе, считали чудачкой, попросту не улавливая суть заковыристых образов, которые та еще и не собиралась пояснять. Потому круг близких друзей был ограничен Марусей и Санчо, с которым она еще и достаточно редко виделась. Лану очень охотно звали в рейды, так как иметь в команде ведьму, способную плести без ограничений почти любые сложные образы – это огромная привилегия, но та сама не рисковала надолго оставаться в узком кругу друзей, зная особенности нижней части своей натуры.
- Совершенно верно, - показал самурай пальцем на блондинку, без труда догадавшись, что ее фраза намекала на его упомянутую ранее любовь к стационарному что выпиванию, что курению, словно эти вредные сидячие привычки должны были как-то компенсировать удивительную динамичность в бою. На самом же деле, самураю, вынужденному в десять лет покинуть сказочно уютный дом в Ведруссии, все время не хватало этого уюта, эрзац которого он и пытался искать в каждом спокойном уголке на своем пути.
* * *
- А-а-а! – негромко и восторженно ловил морские брызги Юрек, ходя по узкой песчаной кромке. Потом не выдержал и быстро сбросил свою «доги Кола» – очень самобытный, стильный и легкий костюм, созданный ему искусницами как раз с подачи Ланы. Правда, в данном случае коло означало просто круг и не несло солнечную энергию, а помогало совершать еще более невероятные вращения – не столько даже по скорости (она в айкидо – величина относительная), сколько по мощи: совершая броски в режиме тэнкан (поворот, ведь явно забыли), Юрек теперь мог швырануть чуть ли не носорога.
Лана осталась в укороченных, расшитых узорами белых брючках из эластичной ткани, да и сорочку снимать не стала, просто расстегнув ее еще выше, оставляя застежку только на уровне груди. Сняв лишь сандалии, она улеглась на спину и стала с блаженством ловить загорелым торсом приветы от моря. Родом из-под солнечного Новгорода, Лана очень любила родной компактный Понт, но и могучим Птичьим морем пренебрегать не собиралась, тем более что энергетика в этой зоне была просто сумасшедше могучей.
Том же бросал в море камни, и выражение лица не оставляло сомнений, что для него это способ подразнить невыносимо огромную рядом с ним стихию. Стрелец обернулся на Лану, задержав глаза на знойных текстурах открытой кожи.
- Надеешься соблазнить кита? – бросил он мелкий камешек, целясь в пупок, но промахиваясь мимо всей искусницы вообще.
- Кит классный, - мечтательно протянула ведьма. – Но нет, - добавила она после пугающе долгой паузы.
Злые языки среди ведьм постарше шептались, будто и кобылу Лана себе завела, лишь из недоверия к собственной выдержке в возможной компании жеребца. Но это все ерунда. В вопросах близости солнцеволосая искусница давала фору многим вештицам, однако имела, как бы так сказать, узкий профиль: мужчины. С учетом определенной гендерной неразборчивости доброй трети ведьм и склонности самой Ланы считать любые границы оковами, это – изрядная жертва.
Возможно, дело было еще и в том, что сама она стыдилась этой непостижимой и неодолимой тяги к близости. Способная анализировать самые сложные явления, она, разумеется, ковырялась и в своем аномальном либидо, но долго упиралась в тупики. Это точно была не банальная физиология. Это вряд ли имело тот же механизм, что и у чаруш или вештиц, так как отличалось в подходе к близости . Наконец, рабочей версией стала надежда, что таким образом ведьма просто впитывает информацию. Правда, в мистических учениях, опирающихся на реинкарнацию, но без суровой привязанности к карме, такой метод познания мира отводился, как правило, «молодым душам», коим хотелось поскорее впитать в себя всего побольше и без особой разборчивости. И к явно зрелой душе Ланы это едва ли могло подходить… В одной из бесед с Санчо искуснице удалось натолкнуться на подозрение, будто ей это сексуальное сканирование нужно для расширения базы кубиков, из которых она могла затем складывать свои глобальные образные мозаики. Но это как-то не особо вязалось с тем, что уж больно простоватые кубики собирала Лана по сравнению с мозаиками, которые плела в образах.
- Споем что-нибудь? – камешек полетел уже в сторону самурая, который без церемониальности, как и адепт простоты дзен Юрек, совершал нехитрое мисоги, стоя по грудь в воде.
- Море – не очень хороший слушатель, - не поворачиваясь, ответил он расслабленно. – Оно для этого слишком певец само. Слушатели – горы…
- Вот и отлично!.. Я вам и хотел как раз показать около горы одно местечко.
- А ты-то когда о нем узнал? – удивился Юрек.
- На месте расскажу, - Том снова кинул в море камень и даже показал язык. – А вы в курсе, почему море называется Птичьим?
- Мама говорила, что оттуда в древности прилетали дивные птицы и приносили на себе людей, - поделился Санчо воспоминаниями из детства. Его мама была кудесницей образов, и ее вклад в то, что самурай из Поталы остался очень тонко связан с Русью и Ведруссией – был огромным. Священная детская клятва не позволяла Санчо вернуться в Ведруссию, но он, кажется, не готов был предстать перед глазами родителей, даже если бы решил нарушить слово, данное Царю Скорпионов.
- А на самом деле? Ай… - Юрек, ценивший переживания Санчо о детстве, прервал мисоги, чтобы бросить в брата камнем со дна. Впрочем, солидное преимущество дзен в том, что как раз не прервал – бросок камня при определенном настрое на чувство момента – был такой же частью медитации, как и все остальное.
- Я плела узор об этом, - своим тепловато-высоким голосом отозвалась Лана, приподнимаясь и опершись на расставленные руки, кисти которых ласково копошились в песке. – У меня получилось, что и Жар-птицы, и Гамаюн, и другие – это не птицы, а большие технологические аппараты, внутри которых и находились люди, как на кораблях.
- Кто б сомневался, что птицы у тебя были очень большие! – прыснул Том.
- А еще я анализировала, почему ты так скоморошьи суетлив, - столь же спокойно добавила искусница. – Но там все намного проще. Зависть к красивому и гармоничному брату, и переживания из-за осознания этой зависти.
Даос и айкидзин хмыкнули. Том повернулся к Лане:
- Ненавижу тебя, Лона! – брызнул он неядовитой кислотой.
- А если бы дослушал, то узнал, что в моем узоре ты стал очень классным, когда перестал завидовать и принял себя таким, какой есть, - посмеялась искусница. Шутливая переделка ее имени Томом уже не цепляла, хотя в первый раз, года полтора назад, резанула по живому, и стала, собственно, тем самым контрацептивом, который оставил Тома страдать в очень узком клубе не спавших с Ланой скорпионов.
* * *
Пока Том ходил за дровами, оставшаяся тройка пыталась привести в хоть сколько-то сносный вид развалины древнего богатырского приюта. Юрек за прошедшее время неплохо нарастил свои бытовые таланты. Перед знакомством с Санчо он целых полгода прожил в доме у Сайто в роли учидэши: ученика-прислужника, и превратил свою склонность к наведению порядка в полноценный принцип дзен. Если раньше им в большей степени руководило предвкушение результата, то теперь он наводил порядок в рамках трудовой медитации фусин, получая удовольствие от самого процесса практичного взаимодействия с миром.
Санчо, хоть и провел в монастыре почти десять лет, эту грань медитаций не постиг. Он вообще воспринимал дзен как частное ответвление от куда более близкой себе философии Дао, а бытовые работы считал тратой времени, благо его лучшая подруга Сатис, считавшая так же, легко убеждала учеников попроще радостно вкалывать за них. Юрек, привыкший к уклонистам с детства, очень просто относился к тому, что среди скорпионов ему помогают в бытовых вопросах только Раф, Феликс да по настроению Юрген, так что и сейчас уже дважды усаживал нехотя берущегося за работу друга обратно.
- Ты лучше спой что-нибудь, а мне проще самому все держать под контролем, - делал он свой очередной мягкий жест рукой.
- Для пения еще не готов пенек, - подмигнул Санчо Лане. – Давай мы хотя бы закуску разложим, - он поймал полный тоски взгляд голубых глаз и криво улыбнулся. – В конце концов, с нами искусница.
- Да, да, да, - устало покивала Лана. – Сейчас искусница накромсает вам стыренных из лагеря огурцов, вместо того чтобы плести узор, который могут сплести в мире человек пять. И вы сможете продолжать жить шаблонами, что искусница – равняется рукодельница.
- Да кто ж тебе нож доверит? – усмехнулся самурай, уже принявшись нарезать овощи и распаковывать соленья, раскладывая все на покрывале – понятно, что в брошенном приюте уже все прогнило, и разве что каменные стены да могучая русская печь пережили сотни лет одиночества.
- Я вот умом понимаю, - скорее размышляя, чем оправдываясь, заговорила Лана, - что нужно ловить кайф во всем. Но раз одни вещи априори приносят мне куда больше кайфа, то зачем получать внушенный кайф от менее приятных, если можно постоянно кайфовать по высшему разряду?
- Ты бы разнообразила словарный запас, - поднял брови Санчо. Юрек, продолжая сгребать в темный угол мусор, покачал головой:
- Жизнь не всегда состоит из сладости.
- Вы просто не пробовали! У меня получается.
- Тут, как с горами, - объяснять самурай любил больше, чем ловить радость во всем. – Радость высоты оценишь особенно глубоко, если был внизу и можешь видеть сразу весь горный каскад до самого низа. Кайф полета человека, научившегося летать – будет, как мне кажется, ярче, чем у птицы, всегда летавшей.
- Это понятно, - махнула рукой Лана, нечаянно сбив пустой стакан. – Вопрос в том, сколько времени ходить пешком, когда уже научился летать? Вы регулярно спускаетесь, чтобы опять набрать объем ощущений – оттенить новые полеты памятью скуки ходьбы. А я пытаюсь летать постоянно – мне достаточно старых воспоминаний. Да и вам достаточно – может, вам просто нравится именно ходить – я ж не говорю, что именно летать так уж лучше.
- Приятно, что ты нас с магистром дзен Юреком в этом обобщаешь, - поулыбался Санчо, - но пример с полетом, пожалуй, не вполне точен… Вот ты лучше представь, каким будет новый пик твоей близости, если ты перед этим будешь воздерживаться в несколько раз дольше, чем обычно.
Юрек просто улыбнулся в том месте, где Том непременно сказал бы: «Санчо знает, о чем говорит». Лана, размышляя, всмотрелась самураю в глаза одним из тех связующих взглядов, которые вызывают внутри теплую радость. Поймав эту теплую радость, он сейчас задумался, что их отношения с Ланой глубже, чем у нее с Юреком… Вот странно. Обычно в таких треугольниках спавшие друг с другом имеют как бы дополнительную линию связи между собой. Тут же было наоборот – легкодоступная искусница, имевшая в прошлом сексуальный контакт с Юреком, дополнительную глубину канала вовсю использовала как раз с Санчо, который до сих пор ускользал от близости с гениальной нимфоманкой. Они оба не скрывали, что испытывают определенную тягу друг к другу, и Лане нравилась стойкость самурая, не желающего пользоваться ее слабостью. Но особая связь, пожалуй, была вызвана даже не столько взаимным уважением, сколько тем, что мотив, объединяющий Санчо и Лану, был куда более редким, а потому и несколько более ценным.
Он не озвучил эту мысль, но вольнолюбивая ведьма позволяла себе плескаться во всем, что летает вокруг, и уловила образы «из головы» Санчо. Она пропустила их через весы оценки и, сжав губы улыбкой двух заговорщиков, закивала другу с несказанным: «А знаешь – ты прав!».
Интересно, когда у девяти из десяти одинаковых самцов будут золотые копья, любая женщина выберет десятого – с серебряным мечом? Или только такая самобытная, как Лана?..
Кстати, забавно, но за пределами сравнительно узкого круга друзей-приятелей искусницу нередко считали лишь озабоченной пустышкой. И виной тому – отсутствие большинства внешних атрибутов гениальности, столь старательно копируемых бездарями. Не только у нас, но и в Вендоре народ более-менее привычен к образу рассеянного, неприспособленного к жизни социального труса, и признавать гениальность в знойной блондинке с очень симпатичным личиком , похотливым взглядом, загадочной улыбкой и смелым языком – куда сложнее даже в кругах, привыкших к самобытности ведьм.
В предыдущих главах имелся риск принять рабочую концентрированность Ланы за общую заторможенность, но это заблуждение, вызванное спецификой ракурсов, в которых происходило знакомство. Подобное случается нередко. Скажем, если вы первый месяц общались с человеком, когда он по какой-то причине временно обходился без очков, то затем не один год пройдет, пока инертный мозг начнет воспринимать его как очкарика. Зато если мастер спорта по самбо на первую встречу с вами нацепил для важности «нулевку», то вы будете относиться к нему с типичным легким снисхождением зрячего к очкарику до тех пор, пока он при вас не закатает в асфальт полудюжину гопников.
Это нам довелось увидеть Лану сначала в непростом бою, а потом – лениво подкидывающей идею с Тандемией. Большинство же людей встречало ее «по одежке» сексуальной гиперактивности, имело право не догадываться, какие невероятные процессы происходят в ее воображении, а потому и клеило ярлык странной, не вписывающейся в стереотипы, социально активной гулены-вештицы. И это столь же однобоко, сколь и относить Лану к гениям не от мира сего. Почему плетущая сложные мистические абстракции ведьма не может быть патриоткой, которая уйму сил отдала для спасения Славутича при атаке Кощея? Почему опрятная интеллектуалка не может вести себя по ночам как разбитная вештица? Почему сосредоточенная на внутреннем мире отшельница не может регулярно отрываться с приятными ей людьми на Психозах или иметь мнение по множеству чисто социальных вопросов?..
Наверное, потому, что каждому хочется разложить все по полочкам, и, когда что-то подходит сразу ко многим, мы теряемся и при первой возможности пихаем слишком универсальный неформат куда подальше. Признаться, и автору с Ланой хотелось поступить либо так же, либо найти ей одну из подходящих ниш, стараясь спилить все, что не вписывалось в очередной цельный образ, которые так нравятся читателям и зрителям. Но, во-первых, это было бы несправедливо по отношению к самой Лане, для которой любые рамки – это ненавистные оковы. А во-вторых, весь мир книг Вендора, в общем-то – огромная экстраполяция одной такой Ланы: слишком заумно для приключений, слишком много событий для философской притчи, слишком современно для фэнтези, слишком фэнтези для психологического романа об отношениях… Так что пусть Лана ведет себя так, как ей хочется, а мы будем лишь честно это фиксировать, не задумываясь, вписывается ли ее поведение в стереотипы образов, которые можно описать в трех строчках Википедии. Есть уверенность, что личность ни одного из дочитавших до этих страниц, в три строчки не уместит ни самый гениальный писатель, ни он сам: даже, если это вдруг совпадет…
* * *
Ночное небо, на которое пролилось дымчатое молоко звезд, было таким светлым, что лунным камнем из четок Санчо уже давно можно было перестать пользоваться. Но он продолжал гореть, в отличие от уже потухшего внизу костра, своим светом сейчас способный легко с ним соперничать.
Он горел, потому что помогал создавать вокруг сидящих на крыше друзей непередаваемую ауру уюта приятного одиночества.
Может ли кто-то сказать, что он жил, если так никогда и не посидел под Млечным путем, в стороне от суетливой цивилизации? Когда огонь костерка выключает весь мир вокруг, оставляя наедине с этим невыносимо бесконечным небом, в котором мерцают мириады твоих отражений. Костер оставляет тебе лишь себя самого, и ты, наконец, понимаешь, что нет вокруг никакого леса, а за ним нет морей, городов и людей. Только лишь черное полотно, укрывающее твой томный театр одиночества… Единственная подсвеченная костром ветка дотянулась сюда, чтобы показать тебе всю удивительность материи. И ты смотришь на эту ветку, как в первый раз, осознавая всю иллюзорность этой ветки: с ее листьями или иголками, догадываясь, что ты не понимаешь на самом деле, ни что такое лист, ни что такое иголка, ни что такое эта ветка, повисшая возле тебя в темноте сама по себе и не имеющая продолжения в спрятавшейся от глаз кроне. А огонь!.. Почему он вообще горит? Откуда берутся эти узоры?.. И во что выплавляется этот дым?.. А впрочем, разве значимо это по сравнению с тем, как твой взгляд замирает на дыхании сочно-оранжевой головешки?..
Едва ли бывают мгновенья, более подходящие для их осознания. Эти тропинки в дзен, в здесь и сейчас, когда есть только ты, оранжевый шепот игривой головни, густой уют бесконечного неба над головой и миг, который всех вас соединяет… В этот миг ты и Бог – суть одно… И от пронзительного осознания, что Он тоже рад этому – ты и в правду становишься Богом. Такой огромный на фоне крошечных песчинок звезд. И тебе не холодно самому в одинокой Вселенной, потому что ты слышишь свое дыхание, и понимаешь, что в твоей власти снова начать движение: превратить песчинки в звезды и растворить темную портьеру вокруг, превращая ничто в Бытие – в бесконечный вдох, бесконечный выдох и стянутую в миг вечность между ними, чтобы снова оценить выдох и вдох…
И когда ты переживаешь подобный опыт в компании близких тебе людей, это играет еще более сочными красками. Ваше совместное одиночество, сплело вас, слило воедино – в дружный костер дышащих углей, дав намек, что Бог – и есть костер, в котором все мы – угли, и истинно живы мы лишь в этом костре, в котором никогда не сгорим и будем греться дыханьем друг друга, рождая из себя языки персональных узоров, порою сливающихся вместе… Без костра – мы лишь мертвые черные угли. Без кого-то из нас – костер не погаснет, хоть с нами он будет и ярче, и жарче. Без всех нас костер – только слово. То слово, что было в начале всего…
* * *
Создатели третьего «Ведьмака», возможно, лучше всех смогли передать ощущение медитативного одиночества в играх. Когда ты слышишь кряхтящие деревья, смотришь в ночное небо, а потом вдруг говоришь с легкой ворчинкой: «Ну и ветер…» – это то самое, ради чего Геральт возвращается в лес, а ты – в игру. Ведь рубиться мечом надоедает, знаки – постылы, постель – все о том же, сюжет знаешь так же, как те, кто придумал… А эти моменты – с кряхтящий чащобой или хлюпающим парусом – можно переживать вечно. Они всегда внове и с дымком ностальгии одновременно.
Но в лесу ведьмака – слишком много тревоги. А еще он – один, даже если и с кем-то… И можно лишь представить себе глубину густого млечного уюта, нежащего компанию из четырех друзей, отдыхающих вместе на крыше приюта в священном месте, очищенном от малейших угроз. Так получалось, что столь узким и очень комфортным для каждого кругом – они еще не собирались. И костры были, и песни были, и водка, и беседы, и небо уж точно-то было за два долгих года совместных боев… Но не всегда так складываются кубики Бытия, чтобы ожил этот пресловутый, невыразимый уют звездного неба, когда все состоит из миллионов моментов, каждый из которых хочется пережить еще.
На сей раз сложилось. И после этой ночи, в которой единственной формой интима были беседы, у всего квартета появится тот самый дополнительный канал связи во взглядах между собой. А у тех, что были в парах в Тандемии – поменьше, но тоже появятся, добавляясь к десяткам уже проведенных друг к другу за годы сражений и отдыха лучей. Что есть жизнь, если не плетение этих лучей друг к другу?..
* * *
После мерных возлияний, неторопливого поглощения закусок, курения трубки Санчо и бермудских сигар Тома, настало время песен.
- В древнерусских лесах, где живет моя Отрада… - напел Санчо, держа в руках крохотную гитарку иберийского типа, и та плавно увеличилась до нужных размеров. Том, впечатленный неожиданно магической аурой сегодняшней ночи, не стал в сотый раз пошленько обыгрывать данный трюк, вызванный глубокой заботой искусницы, чье имя напел самурай, о мобильном комфорте своего друга. Да и просто уже фантазия истощалась, ведь свойствами увеличения обладали многие подарки искусниц, а особенно – творения озорной Маруси…
Они долго пели. Тому нравилось, что Санчо не смущают его редкие промахи мимо нот, совершенно не прощаемые эстетствующим Кабаньясом. Лане нравилось и петь, и слушать. Юреку – больше слушать, хоть и подпевал он, не портя отменной музыкальной каши, которую готовило остальное трио…
Потом пошли разговоры. Те, что с трудом ведутся в большой компании под цокот копыт или вообще при солнечном свете… В какой-то момент Том заметил, что Лана иногда выпадает из беседы, погружаясь в свои образы.
- Эй! Ну так сидим – вылезай давай из своего шерстяного чулана и плети нам мысли словами!.. – потеребил стрелец тонкое запястье. Искусница закивала:
- Сейчас-сейчас… Просто в ходе беседы вы нужный кубик дали, и я его решила вставить в узор, который никак не могу сплести.
- Что за узор?
- Стася попросила смоделировать явление «революции».
- Стася?! Революции? – Санчо был неплохо знаком с молодой ведуньей, и эта миниатюрная интеллектуальная пчелка с революцией не ассоциировалась никак. – Но зачем ей?
- Я не спрашивала. Но революция – это круто. Разрыв запретов и правил, не дать закоснеть сознанию людей, встряхнуться, наконец – я только за.
- В Синае вот уже не одно десятилетие идет даже не революция, а какая-то дребедень с переворотами и переделом власти. И поверь – ничего хорошего я в этом не видел, когда спускался вниз.
- Так вот я и пытаюсь свести все данные. Стася здорово более четкие концепции сводит – Юреку бы такое понравилось. А я – дурная. У меня все как дым плетется, зато столько дыма, что можно что хочешь сплести и испытать.
- Если революция, то дыма там точно хватает, - поморщился самурай.
- А как ты это все-таки плетешь? – увлекся Том, с Ланой общавшийся маловато.
- У Ланы специальный код, - пояснил Санчо. Он поводил рукой перед еще неподвижными голубыми глазами. – Расскажи, я тоже послушаю еще раз.
- Сейчас-сейчас… Простите. Как раз доводила кое-что… – ведьма вырвалась из лаборатории собственных грез. – Я готова, - она подставила стакан под водку, тут же в руке придав ему неприличную форму. – Извините, - деловито подняла она вторую ладошку, - вырвалось… Вот так лучше, - стакан принял классический изгиб перехода талии в бедра.
- Что ж там за революция у вас со Стаськой такая, если одни причиндалы в голове?
- Революция причиндалов! – горделиво помахала пальцем ведьма. Все выпили, Лана закусила и, еще жуя, начала рассказывать. В ней это не раздражало. Впрочем, ненавистниц бы – наверняка.
- На самом деле, все не так и сложно. Просто в детстве тетя мне показала основы плетения образов. А потом свалила в Славутич. Мне никто не мешал, не навязывал правила, вот я и стала ими играть. А когда поняла, что у меня не хватает воображения, чтобы держать в голове сложные образные узоры, я придумала свой язык. Мы все ведь сплетаем образы в слова. А я стала создавать символические узоры, которые могли заменять множество слов сразу. Такие себе клубки, сгустки, узорчики…
- А на примере объяснишь?
- Вот это как раз сложнее, чем уже создавать. Я ведь свой язык придумала как раз потому, что обычного было мало. Точнее – много. Каждый мой маленький кубик в мозаике можно тысячами слов пояснять, и я уже давно перестала словами думать, когда плету… Ну, если очень упрощая… то… Возьмем, к примеру, Коло, которое мы вызывали при атаке на Славутич.
- Отрада все время говорит, что это не только твоя идея, но и твое детище.
- Ну если б она кучу ведьм тогда не собрала, то мое Коло бы во мне и осталось, или размером с яблоко было, так что пусть тоже не прибедняется… Короче, мутора там хватало. Даже в изначальной задумке – когда думали просто Явь с Навью развести – нужно было кучу ритуалов и образов туда вплести. А когда поняли, что этого мало, что все равно до атаки не успеваем и надо насытить Коло энергией против нежити с нечистью – тогда вообще каждая деталь роль играла. Просто фантом солнца разве что вурдалаков бы пожег, вот и пришлось в него впечатывать обереги богов, ритуалы, заслоны, лучи и еще целые тысячи всяких штрихов – чтобы всю нечисть дубасило, а людей при этом не цепляло… Честно скажу – я просто плела, а все эти ритуальные знания вообще мимо меня шли: Агнена основные данные нарыла из древних источников.
- Дивная дама. Пару раз повезло послушать, что она рассказывала в ристалище.
- Ну, меня она, честно говоря, слегка раздражала тогда: такая аристократка вся из себя, ведунья из династии каких-то там ведуний, золотом обвешанная, разодетая такая…
- Это первое впечатление. Но таков ее стиль, и он ей идет. Зато рассказывает – заслушаешься.
- Так с этим никто и не спорит. Да и стиль ее мне уже нормально… Я и тогда напрягалась потому, что думала, она смотрит на меня как на провинциальную оборванку. Это первый год мой здесь был – я только выпустила наружу все, что восемнадцать лет держала в себе… Гульки, одевалась в тряпье какое-то, взгляд этот голодный… А тут она такая: в годах, манеры, осанка, взгляд этот степенный, стиль… Короче, отвлеклась я… Когда я видела, как она не спит почти неделями, чтобы по крупицам поднять знания, а потом еще и до нас всех донести – тогда реально и прониклась уважением. Все эти аристократические замашки хороши, когда за ними стоит готовность всего себя тратить ради дела. И это как раз ее случай… В общем, отрыли данные, поковырялись в них, осмыслили и стали усердно плести наше маленькое солнце. Но там все сложно было – на стыке культов сразу нескольких богов: Хорс, Семаргл, Дажьбог, Макошь… И все эти тысячи деталей нужно было потом внести в образ самого Кола, который плели ведьмы много дней – подменялись, отдыхали, опять плели, потом уже вообще все слетелись на Лысую гору… Но они воплощали в Яви сам шар, а мне и еще парочке помощниц пришлось уже в этот шар вгонять все нюансы, чтобы Коло обрело целостность и, так сказать, ожило. И оно не оживало, пока всю палитру явлений в него не влили и не сплели между собой в единый узор.
- Ну, а как эти нюансы выглядят-то?
- Как плетеный узор из символов. Маги и ведьмы, в основном, работают с прямыми образами. Ну, то есть хотят огненный шар воплотить – огненный шар и представляют. Поэтому обычная магия такая однообразная: набивают око свое на шаблон и потом гоняют, пока не надоест. А есть явления, которые одним образом не изобразишь – ни зрительным, ни всеми остальными. Та же революция, например… Тут нужен комплексный узор, который состоит из сотен образов. Единение народа, противный князь, подлые бояре, растерянные мечущиеся ратники, ратники-перебежчики, ратники, верные присяге, дым над Софией, дым над случайной хатой, слезы жены ратника, надежды на новую жизнь… Тысячи образов, без которых панно будет неполным, а значит, необъективным. И уже ни у какого колдуна не хватит ока, чтобы создать всю эту галерею сложных образов. И именно сложных, наполненных, потому что иначе панно не будет живым… Живым… это… вам понятнее на примере управляемого сна: вообразите сейчас, как купаетесь в море, и попробуйте сделать это в управляемом сне – разница в глубине примерно такая же. Поэтому каждый образ должен быть насыщенным и как бы объемным во всех смыслах. То, что колдун даже нескольких таких одновременно не удержит – это ладно: можно постепенно наполнять одну астральную локацию новыми образами. Но он годами будет наполнять эту галерею и все равно не сможет потом одновременно охватить оком все панно. Вот я и разработала свой образный язык, когда вместо образа или даже сразу нескольких, если их можно прочно увязать – на панно появляется символ.
- Как, в общем-то, и в обычном языке.
- Да! Но слова слишком универсальны и не несут всей глубины, а мои символические узоры и пиктограммы – несут. Только для меня, но несут. Вместо сотни плачущих жен дружинников или ратников – я рисую всего один глаз со слезой, но в этот глаз и слезу я вкладываю всю сотню жен, и этот плачущий глаз несет в себе все грани разницы между слезами, ведь одни потеряли кормильца, другие – самца, третьи – нежного возлюбленного, четвертые – домашнего тирана, пятые – отца детей, шестые – все это вместе, и так далее. И когда глаз закончен – он несет в себе всю информацию, которой достаточно, чтобы он был «живым», при этом он отличается от сотни плачущих от радости глаз революционеров, но главное – я могу легко заменять всего одним им целую кучу образов! И вот из таких фрагментов я и плету все панно.
- Прости за вопрос, - помялся Юрек. – Но для чего это нужно?
- Этот вопрос задавала себе в какой-то момент каждая ведьма. И каждая решала, что это ей не нужно, ну, или просто не хотела заморачиваться, создавая свой язык. Обычно ведь руководит людьми практичность. А что толку от всех этих сложных панно, если перенести их в Явь не под силу и десятку, если не сотне ведьм?.. Если б я могла воплощать хотя бы тысячную долю того, что могу нарисовать оком – то уже изменила бы весь Вендор!..
- Но ведь, чтобы запихнуть в один символ сотни образов – нужно совершенно нереальное око иметь, - Санчо давно хотел это уточнить еще по итогам прошлой своей беседы с Ланой. – Как ты его натренировала?
- Так я с пяти и до восемнадцати только этим и занималась. Это другим хотелось побольше осязаемой пользы, а мне нравилось именно внутри ковыряться – у меня в детстве там все основные события состоялись. Тетка научила и уехала, еда и вода есть, море рядом, в реальности скучно, до Новгорода топать долго… Лежи на солнце и плети себе узоры… Вот и научилась… Нет, ну мне приятно понимать, что и по родовым линиям изрядно перепало, однако без постоянной практики фиг бы я это развила. Хотя тогда другую бы грань развила – например, канал себе, пошире сделала – он у меня очень узкий.
- По-любому, - с утрированным видом знатока закивал Том. Лана устало посмотрела на него. Весельчак скорчил рожицу чертика. – Это не Юрек рассказывал, его не бей.
- Том себя так обнадеживает, - улыбнулся Юрек и тепло приобнял искусницу на пару секунд. – Ты продолжай – интересно очень.
- Да не. Мне аж самой от себя скучно. Я вообще не очень люблю слова – они серые, скучные. Да, Санчо – именно поэтому у меня такой убогий словарный запас. Я привыкла к своему языку и просто слова меня напрягают своей унылостью, так что даже не хочется учить их как-то там соединять красиво. Это, как тебе попасть на остров дикарей, где одни дубины, и развивать мастерство владения дубиной – вроде и надо, чтобы выжить, а перед глазами меч любимый стоит и снится каждую ночь… А рассказывать словами о том, что гораздо круче. Ну, это, как палкой на песке Лилу рисовать или танцевать абстрактную картину…
- Ха! – довольно втиснулся Том. – Ну мне про абстракты можешь не рассказывать… Я потому и интересуюсь, что думал, может, мне твой язык поможет шифровать в кислоты еще более сложные образы… Но, видимо, это и правда сложновато и с этим родиться надо, а мне хватит и того, что есть. Скажи, а в виде просто картины ты можешь перенести свой узор в реальность?
- Да у меня руки кривые для этого, но в целом могу, конечно. Только никто, кроме меня, эту картину не поймет – скажут: набор символов да узоров – формулы, а не искусство.
- Но за этими формулами останется же хотя бы отпечаток энергий? – Санчо скорее утверждал, чем спрашивал. – Узор, изображающий слово «казнь», явно ведь будет нести другую энергетику, нежели узор «поцелуй»!
- Конечно! Просто не каждый уловит энергетику – люди радостно тупеют и теряют чувствительность. А так – да.
- А как бы выглядел узор дзен? – спросил Юрек.
- В очередь – я Лане еще год назад заказал Дао.
- Боюсь, с этими узорчиками я не справлюсь, господа монахи. В Дао нужно вносить попросту все.
- А в дзен – ничего!
- Ага. Настолько все, когда это ничего. Тут нужен язык покруче моего… И мне кажется, вы им владеете, парни… За что я и выпью из этого замечательного…
- Тьфу! Лана! Как можно?
- Одной рукой панно революции или Дао творит, другой – не пойми что держит.
- Это самый правильный баланс: чтобы не улететь – заземление, и чтобы не заземлиться – крылья.
* * *
Они продолжали болтать о плетении образов и вернулись к теме заземления.
- Я вообще воспринимаю мир как некий суп, - делилась искусница. – На тонких планах можно ведь творить просто все, что хочешь! Я ведь почему против всяких границ – это ж не тупой бунт юной дуры против запрета отца на гулянья идти. Просто, если глубоко убедить себя в отсутствии любых границ – можно становиться вообще всем: от ветра и гор, до облаков, сусликов и головешек в этом костре!.. Но система защиты очень четкая: самый максимальный отклик возникает на самых высоких вибрациях – там, где майнтри, ментальный план или даже витальный хотя бы. Но полноценно там работать можно только при собственных высоких вибрациях. У меня почему и не получится все эти ваши Дао-дзены изобразить – это только на ментальном плане можно, а как я там работать могу со своими вихрями сами знаете где?.. – Лана глотнула сбитня и пожала плечами. – Может, и хорошо, что такое предохранение стоит, ведь кто знает, что бы я могла натворить там своими фантазиями, которые далеко-о-о не всегда… В общем, вы поняли…
- Да кто знает, - покачал головой Санчо, затянувшись дымом. – Перекосы могут быть и на высоких частотах, и тогда сравнительно светлый человек несет еще большую угрозу другим, ведь имеет возможность готовить из супа на высоких уровнях, но его блюда несут в себе искажение. А насчет тебя… Тут ведь с какой стороны смотреть. Вполне возможно, что сравнительно вредные фантазии и появляются как раз из-за вихрей страсти, и не будь этих страстей – ты бы фантазировала исключительно приятно и в интересах человечества да друга, которому хотелось бы на твой узор Дао взглянуть.
- Да твое Дао пусть гуляет, - влез Том. – Скажи, Лан, а более простую какую-нибудь концепцию ты могла бы взвесить? Например, испытать теорию, что на самом деле люди сформировали богов своими мыслями. То есть изначально были просто люди, стали думать: ой, а чего это с неба так херачит? Страшный дядька какой-то. А вот молния зажгла огонь, и мы жопы согрели. Значит, он добрый. Бабах! Грыцька убило! Значит, этот дядька – злой. Страшный, добрый и злой. Как мы! А как же он выглядит?.. И всё – мысли подкрепились хавкой снов и глюков, пошли гулять, и создали бога молнии. Который посидел, почесал зад и подумал: «если я такой крутой, то какая разница, кто кого создал – я круче, я и главный! Слышали, черви мелкие?..» И бабах!.. Чтобы не сомневались…
- У Тома кризис неверия, - пояснил Санчо. – Он так усердно и долго не верил в богов, что, когда увидел Семаргла – пришлось придумывать новую теорию атеизма, - самурай, видя, что Лана, улыбаясь, просто следит за прениями друзей, повернулся к Тому. – И ведь у тебя все теории по-своему верны и неверны одновременно. Говорил, что спят боги или умерли? И спящие есть, и умершие. Но и живые есть! Говоришь, что люди некоторых выдумали? Да! Просто не богов, а демонов. Но некоторые такой силы набрались, что уже и покруче кого-то из богов… Считаешь, что боги – это просто немного более крутые, чем мы, сущности? Согласен. И над ними есть – еще немного круче. Но это не отменяет Творца, который все-таки создал когда-то всю эту лесенку крутых существ, включая тебя.
- Как же важно тебе верить в своего бога.
- Не своего, а Всеединого.
- Даже так. Вот веришь и что? Есть бог, нет бога – и что?
- Да это все меняет!.. То ли случайная игра хаоса, то ли высший замысел.
- Ладно. Ты сам напросился. Я специально для тебя берег этот вопрос. Я им уже десятка два верующих заставил ртом в рыбу играть… Называется «самый бестактный вопрос в мире». Скажи. Что бы ты выбрал: бессмертие своей души или существование Творца?
- Неслабо, - наклонила головку Лана. Юрек махнул рукой. Том радостно дергался от нетерпения:
- Все, чем человечество занималось – это попытки избежать страха смерти! Религии, культуры, традиции и обряды – все это просто отвлекает человека от понимания скорого небытия. Ведь конкретно мне до сих пор никто не доказал, что есть действительно вечная жизнь, а не глюки, вызванные богами, стремящимися продлить свое существование… И продлить потому, что и они достоверно не знают: есть вечная жизнь или нет?.. И конкретно ты согласишься на Бога, который творит смертные души, уходящие в небытие? Или на вечное бытие свободных душ, существовавших всегда и без Бога?
Санчо улыбался. У него бывали и сомнения, и глубокое непонимание того пути, что был послан ему Творцом, которого еще под ведрусским именем Род, привык любить с первых шагов, если не с колыбельных матери. Но конкретно в Творце он не сомневался, хотя в редкие минуты пронизывающих страхов в духе: «а вдруг после смерти ничего нет? Вообще ничего – вечный сон без снов… Этот ужасающий своим «и всё» сон небытия» – мог поколебаться недолго в Его существовании.
- Твой вопрос – просто искушение бессмертием, которое из животного страха хочется иногда поставить выше Бога. Но в том и суть искушения, чтобы разбить единое на части и противопоставить друг другу. Тот Бог, в которого я верю – может сделать души только бессмертными. А если еще точнее – не делал: мы просто изначально несем в себе Его же бессмертные частицы… Бог ведь – это не дядька на облаке, которому нужно, чтобы я верил в то, что он сидит на этом облаке. Я совсем иное вкладываю в слово «вера». Можно верить в существование кого угодно, и это мало что меняет. А в моем понимании: вера – это вера не в Его существование, а в Его Замысел, в Его План. Когда я должен сделать что-то важное, ты говоришь мне: «Я верю в тебя, чувак!», ты же не говоришь мне этим, будто веришь, что я есть. Ты веришь, что у меня все получится.
- С верой согласен – убедил. А что с ответом?
- Да нет никакого «или, или». Есть и то, и это. Я уверен, что честные люди выбирали бы второй ответ. Но это – тупик. В чем смысл бессмертного существования отдельных душ самих по себе? Рано или поздно надоест всё, если смотреть с позиции одинокой души.
- А если есть Творец – не надоест?
- Если есть Творец – значит, есть Замысел. Осмысленность Бытия. Уменьшим масштаб. Возьми нашу компанию и убери у нас цель, поставленную творцом Скорпионов – Семарглом. И что? Неделю бухали бы, неделю дрались, неделю тосковали от пустоты, а потом разбрелись бы уныло. Так и с душами: им нужна цель, план, Замысел!.. И если они его выполнят или он покажется им не особенно интересным – Творец создаст новый. В этом важность. Есть некое Начало, которое продолжает развиваться, провоцируя развитие душ, а не бессмертные души в застывших декорациях.
- А почему не сами по себе развивающиеся души, ставящие новые горизонты?
- Да потому, что, как для людей самая высшая радость – ощущение высшего и полного единства, так и для душ пик развития – это слияние. А слияние душ в единой мозаике – это в моем понимании и есть Творец. Именно сумма наших душ, а не капризный пофигист на облаке. Слияние душ – и нечто еще, я – не пантеист в чистом виде, и не даос – там как раз просто сумма душ и декораций.
- А если это нечто еще – именно капризный пофигист? Который понаделал смертных душ, ну, так – тупо согреться холодной ночью – как дрова.
- Ты меня не услышал… Давай на твоем языке. Если бы ты делал дрова, ты бы сделал их вечно нескончаемыми, я думаю. Так тупо удобнее, если уж ты любишь мыслить рационально. Поверь обладателю четок, камни которых всегда восстанавливаются… Второе: если Творцу плевать на нас, резон ему делать любовь – самым кайфовым чувством? Тем, к чему движешься в развитии. Третье: если ты так рационален, то разумнее верить в божественный план и следовать ему, насколько получается. Ведь если Творца и плана нет – ты просто канешь в небытие, ничего не теряя. А если есть – продвинешься повыше на общем пути.
- Тут я потом еще подумаю – есть, с чем поспорить… А вот более важный момент пропустили. Ты говорил, что Творец – это мозаика из душ. И нахер ее тогда разбили, если в ней суть? Опять собирать? Веселая забава сверхсущества.
- Да кто сказал, что разбили? Мы по-прежнему связаны все: и с Ним, и между собой. То, что ноготь на твоем пальце возомнил себя отдельной личностью, потому что с его органами восприятия ему не видно тебя всего, а законы движения твоих рук, он назвал естественными законами своего мира и придумал религию, где молится Великому Кулаку – не отрывает его от тебя… Ты когда-то плескался в кампари?
- В планах.
- Лан, будь добра: на время можешь водку в его стакане в кампари превратить? Ты вроде любишь.
- Ага… Тут вообще легко воплощается все – Ртань, видимо, планы стягивает… Готово, кажется. Но пить бы не рискнула.
- Вот. Том, суй палец.
- Ай! Так я утоплю свой живой ноготь!
- Я поясняю, зачем Творцу мы.
- Чтобы нас топить?
- Чтобы получать опыт. С помощью маленькой своей части Он потрогал кампари… Но это просто для наглядности… Скорее, Он думает: «а что лучше – порядок или хаос?», берет две части себя, засовывает в два похожих тела – для чистоты эксперимента, и потом наглядно это испытывает, как Лана в своих узорах. И рождаются Юрек и Том!..
- Бли-ин… Аж торкнуло…
Лана молча показала Санчо большой палец. Юрек же задумчиво глядел на Ртань… Том быстро пришел в себя:
- Водка славно идет – не заметил, как нажрался… Хм… А вот хер тебе! Когда-то я срежу этот ноготь, и он сгниет в земле. И кто сказал, что Бог не относится так и к нам? Да, ноготь, да, нужен. Но подросли новые – и этот нахер идет.
Санчо махнул рукой:
- Да опять ты лазейки ищешь! Это просто примитивный пример. Но если для тебя важнее ускользнуть, чтобы снова с чистым сердцем сомневаться – кто я такой, чтобы мешать?
- Не, не парься… Ты на самом деле круто ответил. И с близнецами мыслишка прикольная… Интересно, что ж он решил испытать Ланой? И какой его частью она является…
- Думаю, мной он испытывает терпение… И ты делаешь то же самое… Интересно, я смогу здесь превратить в кампари тощего болтуна?
- Не стоит… Тем более, мне и так пора.
- Это куда? – нахмурился Юрек.
- Вообще, я вас сюда потащил, чтобы одному не скучно было на Жпань ломиться.
- Куда?!
- Жпань! Это моя новая полесянка здесь неподалеку. Оценили название? В честь горы! – похвастался Том. – Ртань – Жпань. Не прикольно разве?.. А. Вы же древности жпань лижете, так что не оцените… Короче. В двух словах. Помнишь, Юрек, я весной, после зачистки под Мосохом, ладью нанимал?
- Ну.
- Я сюда ходил. Через Ра-реку. Полесянку делал.
- Зачем?
- Вернусь – расскажу. Хорошо вам тут потусить, и не приставайте к Лане – она еще невинна, - Том, отойдя от широченной печной трубы, на которой и соорудили свое гнездо ребята, просеменил по верхней грани стены и остановился у ветхого края крыши, где древесные конструкции давно сгнили, но остались торчать корягами-ловушками.
- Лесенку позвать? – блеснула луной в глазах Лана, подсказывая нам, каким образом сюда поднялись все, кроме нее (что солнцеволоска прекрасно делала, так это телепортировалась, легко воссоздавая нужный образ местности в богатом воображении).
- Да ты ее минут десять будешь делать.
- Ну прости. Я говорила: это я на тонких планах художница, а пропускная способность у меня так себе.
- Ты, наверное, вообще не слышишь, что говоришь, - загоготал Том. Лана покраснела:
- Скажи, если мы переспим – ты угомонишься?
- Да нет, конечно!.. Мне по-любому понравится, я захочу еще, а ты не любишь повторяться, я начну ревновать, ты сердиться, раскол в скорпионах и ведьмах, Кощей ликует, нечисть атакует, Русь разорена-а-а-а!.. Черт!.. Прогнило все.
- А я предлагала лестницу.
- Да ладно… Зад слегка отбил только… Зато как тебе мое панно?
- В рифму, - ответил Юрек. – «Трепло» возьми – мало ли…
* * *
- Прости, - благодаря широкой мужественной челюсти улыбка Юрека никогда не смотрелась слащаво.
- Да нормально все, - отмахнулась Лана. – Мне гораздо приятнее эти закаляющие дружеские булавки, чем тихая ненависть половины ведьм и почти каждой обычной тетки… К тому же твой брат делает это прикольно – даже одну тему может подъедать месяцами, каждый раз обсасывая с какой-то другой стороны. Жалко, в голове бардак, конечно – сам мается.
- А это вообще могут быть мары, скажем, или лихо, или еще кто? – решил уточнить Санчо. - Просто иногда ощущение, будто со стороны на него навеивается.
- Да не. Я бы это почувствовала. К тому же его хаос очень… я понимаю, что у хаоса сложно представить фундамент, но вот его хаос как раз такой – отражает внутреннюю суть.
- Плюс не может же его мара уже столько лет обрабатывать, - добавил Юрек, - я его всегда таким знал.
- А у лих – немного другой почерк, - Лана поймала на себе взгляды обоих друзей. – А что? Я с одним долго общалась – пока в Славутич не переехала.
- Общалась? Это же самая мрачная нечисть. Мы тогда впятером двоих еле одолели под Бурогозьем, когда на разведку ходили.
- Да я слышала… Не жалеете вы наследия древности.
- О-о. Твое лихо опять к тебе подключилось?
- Еще чего!.. Просто… не знаю… Они вредные, конечно, но зато очень интересные и знают массу всего. А то, что питаются тревогами да страхами – так и без них люди эту энергию очень любят куда-нибудь сливать – просто не столь адресно. Тебя, Санчо, фиг пробьешь оком, но из того, что уловила – ты тоже постоянно тратишься. Я даже поначалу думала, к тебе лихо присосался – обрадовалась: думала, будет с кем опять баталии устраивать… У тебя это, правда, больше на чувство вины похоже – будто гложет что-то.
- И что за баталии? – Санчо, не скрывая своих намерений, утрированно перевел тему.
- Образные!.. Он еще девчонкой пытался мне мысли мрачные послать. А я их схватила, победила в своей голове и ему обратно отправила… Так и пошло-поехало. Раз сто мы в моей голове сражались – по сути, это он меня и натренировал в образности, а заодно закалил против искушений всяких мрачных. Так что, если под Новгородом в районе вотчины Щелково… да-да. Я оттуда, и Том бы снова посмеялся… в общем, если там будете чистить – моего не троньте: у меня на него еще планы есть.
- Он же трехметровый!
- Да фу на вас!.. Не такие!.. Мне для экзотики и волокит хватает… Извращенцы…
- Так а как твоего определить? Есть отличительные черты?
- Да я ж только одного видела. Высокий, худой, не такой и грязный, как говорят… Око на лбу большое, а обычные закрыты… Быстрый, сильный, ловкий – ну, они все, наверное, такие.
- Те двое точно. Будь их у Кощея пару сотен – туго бы всем пришлось.
- Так они не Кощеевы. Они сами по себе. Я когда ответные атаки на своего проводила, то ухватила там какой-то образ, будто у них не только свое чувство вины сильное, но и на Кощея обида… И это как-то сплетено в одном узоре – страшно старом. Думаю, старше лих на Руси нечисти нет. Они как-то с севером связаны… Может, они и прилетали на птицах из-за моря.
- Олегер говорил, что там особо ничего не нашли – он ведь успел по юности на Буян смотаться. Так говорит, там, конечно, следы какие-то остались, но уже и ценности растащили давно, и просто мрачновато. Южная часть Буяна еще хоть как-то Дыханием Геи прогревается, а все остальное – льдом покрыто: и север Буяна, и более далекие острова… Одно, говорил, хорошо: белые ночи поймал.
- А-а! Так ты его в честь этого так называешь?
- Авантюрист белых ночей?.. Не только. Он ведь реально нетипичный плут. Для него не воровство или хитрость главное – ему просто сама авантюра нужна: азарт, игра, нехитрый план и его реализация. Я и решил, что если обычный плут любит ночь, то Олегер тогда – для белых ночей.
Зачатие Ведариона
Минут через десять послышался стук копыт, постепенно приблизившийся к приюту.
- Единорожки! – раздался громкий и резкий хрипловатый голос. – Вы Санчо уперли?.. Так и знал… - всадник подъехал. Лана, в первый раз услышавшая коллективное прозвище близнецов, придуманное недавно Санчо и весело подхваченное остальными в рамках борьбы подколок с Томом, засмеялась и выдала позицию беглецов. Впрочем, лошади и так стояли на виду, да и смысл прятаться от друга, бросившего шумное веселье Психоза ради того, чтобы выследить сбежавшую горстку любителей альтернативы и андеграунда и узнать, все ли у них в порядке?
- О, и Лана тут… - Олегер до сих пор не выработал линию поведения с солнцевласой соратницей. С одной стороны, он вырос с пренебрежением в адрес легкодоступных барышень, с другой, Лана была частью команды, да и не столько легкодоступностью славилась, сколько, скажем так, собственной инициативностью, и если у нее самой внизу не гуляли ураганы, то даже сердцеед Кабаньяс не смог бы заманить искусницу искать папоротник. К этому добавлялся нюанс: самому Олегеру Лана казалась весьма притягательной, что он старательно скрывал за деловитой отстраненностью тона.
- Лезь к нам, - самурай прилег на каменный край русской печи и подал руку. Среди присутствующих, по-настоящему теплые отношения связывали авантюриста белых ночей только с ним, и у Юрека с Ланой успела-таки мелькнуть мысль, что млечному уюту пришел конец. Но появление шумного и обаятельного живчика просто дало этому уюту новый заряд, и аура томной таинственности уступила место вихрю громкого обмена короткими веселыми историями с волнами хохота по любому поводу.
До слез насмеявшись, слушая темпераментные «комиксы» Олегера, в картинках и междометиях повествующие о Тандемии и танцах с играми, которые за ней последовали, ребята ощутили тот самый момент, когда потолок веселья достигнут, добровольно спускаться с него – грустно, но сил на новый виток гогота уже нет, и любая шутка, сказанная сейчас, потонет в чуточку надрывном в своей искусственности смехе. Этот момент уловил и Олегер. Чувствовавший себя ответственным за короткий фестиваль веселья, он, не давая этой звонкой тишине перетечь в какое-нибудь противное «Ну, ладно – пора спать (идти, домой, кормить коней, укладывать детей)», умело перевел вектор в другое приятное направление.
- А давайте – в карты! – вытащил он из поясного ремня сворачивающийся набор «Стратактики». Санчо, обожавший любые игры, особенно в компании Олегера, сразу кивнул, Юреку тоже нравилось сочетание мыслительных процессов с дружеским общением и абстрактными схемами, которыми являлось большинство вдумчивых карточных игр. Дело застопорилось на Лане. К ней подкатила новая волна желания петь, так что от карт она поначалу отказывалась, даже поняв, что вопрос «играть или не играть» с повестки уже снят, и речь идет лишь о ее участии.
- Да ни за что не поверю, что такая девушка, как ты, не может не быть азартной! – уговаривал Олегер. Ведьма повела бровью:
- Ты же меня сейчас шлюхой обозвал, верно? – она беззаботно рассмеялась, делая шутливо угрожающее лицо, и уже по одному этому можно было догадаться, насколько высоко вскарабкалось сегодня объединяющее веселье. За следующие полтора года авантюрист белых ночей в разное время набьет морды трем ратникам, от которых услышит в заочный адрес солнечноволосой искусницы это слово. А тогда он просто посмеялся в том духе, что «у несчастных дам, в общем-то, и нет никакой возможности на месте опровергнуть подобный упрек – разве что подтвердить».
- Давай по парам, - предложил Санчо, подстрекательски глядя в глаза. – У меня отличная колода. Порвем их… Не верю, что ты не играла в ваши ведьмачии игры. А тут, в принципе, похоже – просто вместо нечисти и чудищ – нормальные человеческие бойцы… - он взял одну из карт. – Ого, какой накаченный гладиатор!..
- Вы меня, наверное, совсем животным считаете, - всплеснула руками Лана, но карту посмотреть взяла. – А если я после этого соглашусь – то тем более.
- Все, раскладывай два на два, - подмигнул самурай Олегеру. – У вас нет шансов – Лана в голове такие комбинации прокручивает, что это ей вообще фигней покажется, - он, прищурившись, посмотрел на подругу.
- Ну давай, давай, - сдалась она. – Только с тебя массаж шеи.
- Если выиграем – чего скажешь, - глаза у самурая уже блестели – он обожал играть.
* * *
Самое время рассказать, что это за игра такая. А раз Юреку пока не удалось собрать достаточно достоверных сведений, вместо фрагмента из Ведария – наш очерк о зарождении самой интересной карточной игры в Вендоре. Для энциклопедической вставки он, правда, великоват, но, надеемся, вы нас простите. Зато глубоко равнодушные к играм – будут знать, сколько им нужно и можно пропустить.
Появление и эволюция Стратактики
В основе всего лежали деньги… Но не в том смысле, в каком это привычно слышать. А в том, что первыми игральными карточками Вендора стали самые настоящие деньги!
Полноценная купеческая ложа (тогда – гильдия) появится в Нартексе только за сто лет до описываемых событий. Но и до этого определенная централизация торговых процессов имела место, причем место это было тем же, и разве что называлось еще не Нартексом, а Сидоном. Унаследовав от стершихся временем предков-финикийцев статус основных торговцев Вендора, купцы Сидона еще в конце средневековья делали попытки унификации торговых принципов, и одним из важных шагов стало появление бумажных денег – «гуду», выдаваемых купцам в обмен на монеты перед поездкой.
Времена были неспокойные, таскать с собой свободно конвертируемые монеты считалось делом опасным, так что бумажные листочки с подписями купцы Сидона полюбили очень искренне. Они использовали гуду как внутреннюю валюту в кругу тех, кому доверяли, а в случае ее кражи (а грабителей в Вендоре всегда было намного меньше, чем воров), все равно могли вернуть золото в трапезитах (аналогах банков) Сидона, документально признавая утрату гуду. Ворам же проку от бумажки поначалу не было никакого: даже если бы ворох украденных гуду окупал поездку в Сидон, посторонним все равно никто бы не выдал никакого золота, еще и по признанной утерянной бумажке (каждая имела свой индивидуальный код).
Когда Искандер Фессалийский объединил огромные земли в Великую Олимпийскую Империю, в рамках унифицирующих попыток была проведена и денежная реформа. Золотая имперская драхма стала лишь предтечей более успешного «золотого» из будущего, а вот как раз бумажные деньги «стратосы» приживутся надолго. И причиной тому – богатая фантазия, с которой подошли к созданию денег ответственные за реформу помощники Искандера. Поддерживая декларируемый императором вектор слияния востока и запада, они создали десятки вариаций бумажных купюр, на которых с помощью ксилографии изображали мифологических героев, выдающихся исторических деятелей и боевые единицы различных частей империи – ее единое многогранное войско (стратос), как хотелось то ли верить, то ли внушить народу авторам.
Как универсальная денежная единица «стратосы» тоже ненадолго переживут распад ВОИ. Слишком много еще сумбура роилось в средиземноморье, чтобы бумажные деньги не открывали лазейки тысячам проходимцев. Но как внутренняя валюта самих торговцев стратосы более-менее прижились, успешно заменив скучные гуду. Благосклонность завоевателя по отношению к Сидону забыта его элитами не была, поэтому, с распадом империи, ее объединяющую восток и запад культурную бумажную пропаганду на обочину истории не выбросили.
Другое дело, что как именно деньги стратосы воспринимались все реже. В воровской среде появились те, кто за бесценок скупал ворованные купюры и через подкупленных торговцев менял их на золото. Ксилографии Фриланда, пользуясь отсутствием строгого государственного контроля, пережили короткую золотую лихорадку, втихаря штампуя ценные бумажки, каждым впрыском в круг торговцев обесценивая их все сильнее… Многое в «невидимой руке рынка» – идеологическая пропаганда, но то, что избыток предложения обрушивает спрос – никак не оспоришь, и буйная инфляция стратосов, несомненно, лишила бы их малейшей ценности, если бы не… занимательные картинки и фантазия некоторых торговцев.
Да. К тому времени, когда номинальные десять стратосов не стоили и золотого (упасть меньше не позволяла какая-никакая себестоимость цветной купюры в мире, не знакомом с типографией), они уже не один год использовались торговцами в роли игральных карт. Создавая первые купюры, реформаторы Искандера не могли опираться на наш с вами опыт, поэтому номинал у стратосов получился крайне простым: от одного до десяти, пятьдесят и сто. На сотках изображался Зевс и «его сын» Искандер, на полтинниках – другие боги, а в десять ступеней градации уложили всех остальных: от гоплитов и гетайров до амазонок, легионеров и Геракла с Аристотелем.
Это быстро породило целую россыпь незатейливых игр, а благодаря чьей-то фантазии – и одну сравнительно затейливую. Кто-то из торговцев оказался бывшим гетайром и, скучая по боям, пришел к идее их замены. Аджарские шахматы уже имели определенную популярность, но разве могли они, столь абстрактные, тягаться по вариативности с полусотней бумажных фигур. Оттолкнувшись от шахматной доски, пытливый гетайр-караванщик придумал нехитрую игральную поверхность и, будучи человеком азартным, внедрил в игру шестигранную игральную кость, хорошо нам известную под именем Кубик. И понеслось…
В последующие годы игра прошла через десятки обновлений, дополнений, модернизаций и получила кучу названий, среди которых особенно окрепли два схожих: «Стратег» и «Стратактика»; и, хоть первое и так достаточно здорово сочетало название своего «сырья» с главным игровым принципом, в конечном итоге не слишком благозвучное для русского уха «Стратактика» стало популярнее. В первую очередь, потому, что после ряда изменений и усложнений требовалось их закрепить названием, и «Стратегом» стали именоваться старые версии игры, а «Стратактикой» – новая.
К моменту повествования силами подключившихся бардов удалось кое-как унифицировать ключевые принципы, и разделить вариации игр. Оба названия звучат равноценно и обозначают любую карточную игру, кроме самых абстрактных, вроде «пьяницы» или «дурака». Сложность правил разделена на три уровня: пастух, торговец, купец. И если на пастушьем уровне все основано на банальном итоговом сравнении суммарной цифры карточных номиналов, то в купеческой версии используется игровое поле и кубик, и карты не просто складываются в одну линию, активируя свое свойство (см. позже) при выкладывании, а передвигаются по полю как отдельные единицы.
Сами карты за два века пережили колоссальную эволюцию. Новое Время для многих народов стало эпохой поиска корней и культурного самоутверждения на мировой арене. Неудивительно, что такое широкое поле, как стремительно разрастающаяся игровая культура, стало использоваться самыми разными правителями и просто патриотами как место популяризации уже их традиций. Проще говоря, условных кельтов давила жаба, что их рыцарей и йоменов нет среди славных боевых единиц в стратосах, вот они и штамповали тех на собственных картах, впрыскивая в единое игровое поле. А если, скажем, амазонкам самим не хотелось сравниваться с мужчинами даже на картах, то их туда охотно помещали сторонние энтузиасты… И так со всеми…
Разнообразие карт настолько выросло, что породило внутри игроков новую субкультуру. Накопительством в разной форме страдают очень многие, собирать старые деньги – культурный фетиш не одной сотни людей, а уж если эти деньги не просто объект любования, а игровой элемент – тут недалеко до коллекционерского психоза, который в какой-то момент и охватил игроков в «Стратактику». А когда собираешь – хочется этим пользоваться. Вот и появился новый игровой формат карточных баталий. Если раньше на игровую сессию колоды смешивали (иначе хозяин имел преимущество, так как лучше знал свои карты), то теперь вошло в моду новое предложение: поединок самих колод. Мужикам ведь лишь бы помериться, и крутизна собранной колоды скоро стала предметом особой гордости, тем более что в рамках дуэли колод давала еще и солидное игровое преимущество.
Ну и понятно, что стратосам пришлось пережить новую волну инфляции. В условиях массового собирательства колод, хорошие карты снова обрели ценность, и вот купцы да хитрецы опять принялись за старое, заказывая в ксилографиях самые мощные карты за гроши…
И тут в дело вступили барды. Эти мобильные создатели единого информационного поля Вендора являлись горячими игроманами и коллекционерами карт, поэтому их совсем не устраивало, когда колода любого барыги радостно зубоскалилась одними десятками (страдавшие в миру от атак натуралистов, боги еще и здесь – на сотнях и полтинниках – становились вне игры). Не меньше бардов раздражал и отход от исторической справедливости – когда печатать карты стали все кому не лень, выросло страшное количество юнитов, которым их создатели из жадности или в патриотическом порыве лепили, кроме пресловутых десяти в номинале, еще и совершенно нереальные игровые таланты… Один из особенно одаренных бардов в конце 12-го века подключил соратников и провел с их помощью Реформацию, которая в конечном итоге устроила всех уставших от дисбаланса честных игроков, хотя некоторых консервативных коллекционеров сначала попросту взбесила, и не будь бард-новатор отличным фехтовальщиком – могла стоить ему жизни.
Суть Реформации сводилась всего к трем ключевым пунктам.
1. Все карты теперь фактически создавались заново. Бард в приключениях накопил уйму ценностей, все их продал и оплатил бешеный тираж новых карт, на которые можно было обменять старые в местных игровых клубах, благо таких появилось довольно немало.
2. Во избежание дальнейших подделок, себестоимость карты должна была соответствовать ее игровой ценности. Золотое и серебряное тиснение, элементы ручной росписи художников, дорогие краски – фронтальная сторона карты теперь напрямую зависела от номинальной мощи. А чтобы эти карты было не слишком просто выявить со стороны рубашки – пришлось делать плотными-картонными и все остальные... Ушлый по натуре, бард учел многое, так что обмен, одновременно объявленный бардами в разных местах, имел довольно сжатые сроки, и тупо напечатать быстренько тысячу старых карт, чтобы обменять их на дорогие новые – едва ли кто-то успел, тем более что легко отличить сбалансированную колоду от сотни одинаковых (бич ксилографии) карт, разменять которые на другие просто не хватило времени.
3. Чтобы элиты разных стран не взялись опять необоснованно восхвалять своих героев и бойцов, количество игровых карт ограничилось. В результате бурных дебатов бардов разных народов, удалось создать комплект из нескольких сотен карт, более-менее объективно охвативших все регионы Вендора. Таланты и номинал основывались на исторической и мифологической (!) достоверности. И теперь, если какому-то барду удавалось разузнать, что в подземельях Сарагосы есть неотраженные картами любопытные боевые единицы темных эльфов, а пуны под руководством славного Гамилькара проводили блестящую военную реформу, давая пищу для фантазии на целый десяток карт – это не являлось поводом сразу мчаться в ксилографию со своими эскизами. Новые карты утверждались на крупных бардовских фестивалях, и их списки вывешивались на досках объявлений, давая сигнал «фас» игроманам и коллекционерам.
Само собой, никто не мешал консерваторам или беднякам играть старыми бумажками и не признавать бардовской монополизации «Стратега», но довольно неплохой баланс новых стандартов очень быстро оценили опытные игроки. Да и кому, в принципе, как не бардам, можно было доверить игру, основанную на мифах и истории?..
* * *
Технически, на классический вопрос: «Чем похвалишься: умом или колодой?» Санчо мог ответить и так, и так. Но из-за того, что подобная фраза являлась выбором формата игры – куда чаще выбирал второе. Заядлый игроман, которому даже в синайских горах не хватало разнообразия игровых впечатлений, он и в Потале успел собрать неплохую колоду, а уж на картежной Руси, пусть и снова с нуля, сумел дорастить свой карточный арсенал до статуса одного из лучших, как минимум, в Славутиче. Впрочем, тут слишком многое зависело от нюансов. Хотя никто не запрещал играть картами с бойцами одного региона или ориентируясь на сохраненное в новых картах понятие масти , понятия фракций в общих правилах не было. Это открывало широчайшие просторы для выбора близкой тебе тактики боя, и собирание колоды отнюдь не сводилось к тупому «Мне все десятки и побыстрее!». Каждый умелый тактик знал, какие карты ему нужны, поэтому поиск и приобретение (обмен) карт действительно становились частью глобальной игровой партии.
Именно с этой же дотошностью собранная колода Юрека осталась в лагере, карты Олегера были сильны, но не так удачно сбалансированы, Лана действительно оказалась отличным напарником, просчитывая ходы сначала в дивном полигоне своей головы… Так что, несмотря на солидный опыт Юрека и исключительное мастерство «блефа сильной руки» Олегера, самурай с искусницей, игравшие тонко настроенной колодой, уверенно приближались к победе.
- «Тесемкин» поет, значит, у него Локи! – обаятельно нервничал плут, демонстрируя вслух свой специфический шулерский опыт былых лет и намекая на Санчо, лоб которого почти всегда украшала тонкая самурайская тесемка из чешуи великого желтого дракона Нереваара, жертвуемой опекаемому им издревле монастырю. Олегер ошибся – напевал сейчас Санчо просто так, но победить в решающий раз это не помешало, еще и с глубокой символичностью, которую он долго подгадывал.
- Искусница создает оберег, самурай, - он бросил кубик, - благодаря ему, полностью избегает урона и, - снова бросил, - валит легата… Восемь – пять, - он шлепнулся ладонями с напарницей.
- Давай до девяти! – не унимался Олегер – в изначальной договоренности играли до пяти.
- Да я не против, но Лана, смотрю, потеряла интерес.
Искусница, снисходительно поморщившись, пораскачивала головку:
- Не то чтобы потеряла… Просто бои-бои-бои.
- М-м, - хором ухмыльнулись скорпионы. Ведьма беззвучно рассмеялась:
- Нет! – широко разбросала она свои солнечные волосы. – Карточной игры, где вместо боев – секс – от меня не ждите!.. Хотя, - она потеребила в руках раскаченного олимпийского дискобола, - идея, в общем-то, неплохая… Вот я бы поиграла во что-то, где больше жизни! Играешь, собираешь команду, исследуешь древние руины, находишь там всякое… А потом, если уж неймется – можно и между собой сразиться – ну, чтобы не зря собирал всё, раз уж многим сам процесс сбора скучен… Мне ж и в «Ведариуме» нашем, где мы тупо выбирали виды заклятий, а потом боролись с разной нечистью – именно это не нравилось. Слишком. Мало. Приключений!.. – она поморщилась. – И искусницы здесь какие-то дохлые. Уверена, если бы игру придумывал тот, кто нас знает – мы были бы на самом элитном уровне, а не на уровне слегка продвинутых колдуний. И русалки почему с хвостами? Их совсем по-другому нужно показать!..
Санчо посмотрел на Юрека, а тот на него.
- Ты о том же подумал, о чем и я? – спросил самурай. Айкидзин улыбнулся и закивал.
- Лана, нам на несколько часов понадобится твоя голова, - предупредил Юрек.
- Ох, и спошлила бы я сейчас, но, кажется, поймала вашу бредовую идею, и она достаточно бредовая, чтобы мне понравиться.
- Я один не в курсах, что ли?! – возмутился Олегер под общий смех.
* * *
Это было идеальное сочетание конструкторов игры. Юрек рассчитывал, Олегер впрыскивал азарт, Санчо вносил глубокие, неуловимые одним лишь умом подводные потоки игры, которые здорово чувствовал. Ну, а Лана все это моделировала, плела, распускала и проверяла на баланс в «аэродинамической трубе» своей образной лаборатории…
Когда уже к завтрашнему полудню сюда вернулся шатающийся от собственных впечатлений Том, новая версия игры, которую через два года будут знать под названием «Ведариона» – была почти готова. Три скорпиона и одна ведьма в умственном похмелье доводили последние штрихи: пополняли бестиарий, придумывали новые карты событий, обсуждали сценарии кампании и спорили насчет боевой системы. Максималистами были все в этом квартете, но мечта Ланы играть не картами, а рунами, которые могли бы проецировать объемное изображение и интерактивно реагировать на все текущие изменения, была воспринята пока как фантазия. И зря – к году основного повествования всех книг Вендора некоторые маги или богачи будут позволять себе и рунные фигурки, и карты, на которые очень быстро научились наносить тонкий слой элементального воска, обеспечивающего как раз-таки интерактивность, необходимую для самой сложной – бардовской – версии игры. Впрочем, широкие игровые круги, в которых как раз назрело ожидание чего-то новенького, тоже старались не лишать себя всей глубины обновленной игры и быстро наловчились вести подсчеты с помощью листочков или вощеных табличек.
Но для того, чтобы все это случилось – пришлось постараться. Через девять месяцев Лана с Олегером и Юреком поедут в Дорион на фестиваль бардов, представят там новую концепцию, уверенно отобьют первые нападки консерваторов и даже позовут Санчо с Кабаньясом, изначально не собиравшихся сюда приезжать. Позовут, разумеется, не для подраться и убедить силой – парни дадут небольшой концерт, барды поймут, что реформы идут не от каких-то случайных фантазеров, а от фактически коллег по цеху… А раз новые реформы предложены «своими», так почему бы действительно не брякнуть революционной игрой и не напрячь собственную фантазию в сладостном вдохновении созидания? Многие барды уже не раз сетовали на строгий ценз для ввода новых карт и сердились на предков, что те все придумали за них. А тут такой повод внести свою лепту, благо дело перестало ограничиваться боевыми единицами, и можно было наполнять игру тем, чем раньше даже не мечталось .…
Ну и да. Искусницы теперь как в приключенческом «Ведарионе», так и в обновленной чисто боевой «Стратактике» – будут элитным юнитом. И чаще всего – с волосами цвета солнца, пусть это и несколько не соответствовало исторической правде.
Ртань, Жпань и ученый Котэ-баян
«Да плевать нам на эту стратактику!.. Почему Том придет, шатаясь?», - возможно, подумал кто-то. Что ж… Придется отмотать время часов на десять назад – в скучный мир, где еще не придуман «Ведарион», а Олегер только-только обнаружил поворот следов копыт от моря к приюту.
Том не лгал насчет полесянки – ранней весной он действительно потратил добрые две недели, чтобы проверить свой любопытный то ли сон, то ли глюк, навалившийся на него после испытания не слишком сбалансированного состава. В том сне мелькало дивное скопище образов, но особенно запомнилась русалка, которая сидела на ветвях у Лукоморья, смотрела на возвышающуюся рядом гору Ртань, ковырялась изящной босой ножкой в болотном мху и протягивала Тому его классическую скамеечку для сбора ингредиентов.
Такую скамеечку и привез сюда тетивастый алхимик, сойдя с нанятой ладьи и тайком пробравшись к прибрежной лесной опушке, которая почти полностью совпадала с видением. Нечисти тут тогда почти не водилось , василиски жили в горном гнезде поодаль, поэтому единственной, кого встретил Том – оказалась та самая русалка из сна. К огромному разочарованию гостя, дальше связи со сном разрывались: русоволосая красотка, глядя на него с тревожным отчуждением – исчезла в одной из щелей, ведущих в Навь, куда без ягинь было никак не пробраться.
Ну и ладно!.. Тому, конечно, очень хотелось вкусить прохладного, но столь горячо воспетого в сказках плода, однако близость с русалкой составляла часть произвольной программы, а обязательной была именно полесянка, которая так откровенно звала ее создать.
Стоит, пожалуй, прояснить, наконец, ключевую технологию кислотного снайпера, а то особо пытливых читателей наверняка раздражают до сих пор не получившие ответов вопросы, среди которых можно выделить три. Зачем Тому на его полесянках тесный контакт с Навью? Зачем требуется болотце рядом? И каким, черт возьми, образом он создает сложные яды, несущие эффекты, уж никак не связанные с условным чабрецом, беленой и крапивой?!.
И тут, надо сказать, воспеватель хаоса обошелся исключительно своими силами. На более поздних этапах Юрек уже подключался, усердно систематизируя опыт брата, по этому поводу поначалу всегда раздражавшегося, а затем почти неизменно внедрявшего его наработки в свой багаж. Но весь стартовый рывок при изобретении технологии «абстрактов» – принадлежал лично Тому и его склонности к спонтанным озарениям.
В ведьмачьих рецептах его с малых лет раздражала ограниченность их ассортимента, еще и не особенно подходившего стрельцу. Хотелось, как у ведьм, с которыми он иногда пересекался – свободы образа и особенно – его воплощения. Но никакого мистического таланта у тощего фантазера не было и в помине, так что оставалось смириться с судьбой простого богатыря, знакомого с ведьмачьими рецептами зелий… Ага! Сейчас!.. Склонность к бунту вверяет своему обладателю немало проблемных забот, но зато одаривает дерзостью, которой порой так не хватает толковым интеллектуалам, идущим по строгим рельсам. Вот и Том пер по бездорожью, пока, наконец, не забрел в болото. И это не окончание простенькой метафоры, а именно реальный жизненный эпизод – обдолбанный грибами подросток влез в одно из многочисленных болот Полесья.
И будь это как раз обычное болото – Том бы, скорее всего, выбрался из него и даже не вспомнил потом, как нередко бывало после особенно глубоких дурманов. Но так случилось, что здесь когда-то очень давно щедро просыпалась уранитовая пыль, образовавшаяся при падении не раз упомянутого древнего астероида, а потому пространство имело склонность искривляться, что в принятой на Руси системе знаний и звучало как «Навь с Явью скликаются».
Можно представить, какие богатые впечатления получил здесь юный богатырь (тогда технически еще просто ристальник), имевший на руках нелегальный, но вполне рабочий грибной пропуск в мир Нави… Тут уж лось и бабочкой напорхался, и соколом полетал, и вошью, прыгающей в волосах земли, коими совершенно отчетливо казались теперь деревья, поковырялся, все спрашивая: приятно ли тебе, Матушка-сыра-земля?.. Затем случился дивный танец с русалкой, которая точно-точно не была притворяющейся мавкой, а потому получалась одновременно скучна отсутствием интриги и прекрасна возможностью перестать искать подвох…
Когда его стало отпускать, Том обнаружил себя танцующим вальс с рыхлым кусочком сфагнума – болотного торфяного мха. Лазейка в Навь еще не захлопнулась, и танцор прямо чувствовал, как из его «партнера» исходят волны энергии. Другой бы огорчился столь трагическому несоответствию мха и русалки, но Том нашел в этом отменный повод для веселья. Пользуясь остаточным действием грибов, он «превращал» мох то в забавного дятла, то в жутковатого зомби без рук, то в загадочно хлопающего глазами кота, которого, как с недавних пор и всех остальных котов, называл Котэ – в честь одного из синайских терминов брата. И в какой-то момент ему удалось по лесенке визуальных развлечений нечаянно добраться до озарения. «Если этот мох так податлив к моим фантазиям, то вдруг из него получится создать катализатор для ядов? Правда сам сфагнум вряд ли сгодится в состав… Но что, если тупо в этом сфагнуме выращивать сами травы?!.» Том аж задохнулся от восторга и снова принялся танцевать – на этот раз именно со мхом, который теперь и в своем истинном облике казался прекрасней любой русалки.
Поначалу речь шла лишь об усилении и ускорении эффектов – Тома не устраивало время отклика вражеского организма на яд, и поиск катализаторов в это время активно его занимал. Но уже первые эксперименты показали, что это совершенно невероятный прорыв! Благодаря беспрецедентной емкости своей структуры, сфагнум мог впитывать объемы информации, отдаленно сравнимые с потенциалом кристаллов. Но в них-то череду не вырастишь, а тут, если постараться, то…
Топь Озарения и стала первой полесянкой юного алхимика. Он накопал сфагнума, сделал из него посадочный грунт, понатыкал туда все, что только могло в нем расти, а потом, входя с помощью грибов в состояние измененного сознания, засыпал выбранную грядку конкретными образами. Первый год ушел чисто на обкатку технологии – отнюдь не сразу удалось добиться от себя нужной концентрации, а от сфагнума – достойной впитываемости. Но это действительно был лишь вопрос времени, потому как случайно выведенная формула «Навь + сфагнум + галлюциноген + образ = почти любой абстракт» – оказалась совершенно гениальным изобретением. Дело, по большому счету, ограничивалось лишь фантазией Тома, а значит, не ограничивалось ничем.
Тебе показалась несмешной моя шутка? Лови кислоту под названием «Палец»! И в напавшей на тебя смеховой истерике ты будешь ржать, как придурок, просто от того, что я показываю тебе палец. Кипятишься от злобы? «Дзынь» тетива «Купидохи» – и ты теперь «Соснолюб» , который в остром припадке умиления минут двадцать будет обожать и целовать все окружающее… Не понравилось, как я пою? «Фьюить» – тебе передают «Привет с Парнаса», небеспричинно ожидая, что ты битый час будешь петь, танцевать или читать вслух стихи…
Забавно, что как раз последний эффект случайно привел и к положительным последствиям. Один надменный дядька-пофигист из Новгорода, имевший характерное прозвище «Плевун», именно после проделки мстительного Тома получил неожиданно большой привет с Парнаса и открыл в себе дар сказителя. Правда, раскрывался дар и впредь только под грибами и их галлюциногенными коллегами, но это мало кого волновало – из сказителя перли на редкость занимательные бредни, и он быстро обрел популярность на зависть самому стрелку.
* * *
Кто бы сомневался, что в поисках совершенствования своей кислотной технологии Том рано или поздно доберется и до Ртани… Скорпионам по долгу службы приходилось порой забираться в места, имеющие все права называться сакральными, и Том непременно пробовал насыщенность местной Нави (технически это нередко был тот слой астрала, который к Нави не относился, и мы просто упрощаем) на грибной вкус.
Дело ведь было не в одной только близости Яви и Нави, а еще и в количестве ярких астральных образов, которые успела впитать в себя эта местность за века. Вот любознательный Том и пытался порыться в тонких отпечатках застарелых образов, надеясь одновременно развлечься и обнаружить нечто любопытное. Санчо уже не раз говорил ему про Хронику Акаши – своеобразную информационную библиотеку тонких планов, где хранилась вся информация о прошлом и настоящем. Самурай уточнял, что конкретного места, где эта библиотека находится – нет, и информация попросту рассеяна по всему Вендору, смешавшись с миллиардами ложных или невинно вымышленных образов. Так что требуется очень тонкий подход, если ищешь максимально точную информацию: даже взлетев на уровень ментальных слоев, рискуешь расшифровать зерно истины, согласно собственным заблуждениям. Потому мол и полезно различным гуру держать сознание в уравновешенной пустоте, не имея никаких строгих предубеждений, способных стать искажающим фильтром.
Тому до ментальных пластов было далековато, а вместо стройной пустоты в его сознании всегда стояла вздыбленным ежиком очередная мировоззренческая концепция, и высочайшая текучка этих ежиков – совершенно не мешала им работать активными цензорами любой сторонней информации, искажая ее в удобном для себя ключе. Из-за этого самые смелые опыты молодого скорпиона превращались в чисто развлекательный аттракцион галлюцинаций, чего ему, впрочем, вполне хватало и от божегодий, и от других сакральных мест Руси.
Были попытки обустроить на парочке таких новые полесянки, но как-то не пошло. Божегодья обладали слишком четким собственным зарядом энергий, чтобы можно было невозбранно вбивать в сфагнум буйные фантазии. А другие любопытные места, как правило, располагались слишком далеко, почти не имели в себе болот, да и по мощи едва ли так сильно отличались от уже выбранных полянок-полесянок – средний уровень нахлеста планов на Руси был достаточно высок, и, если уж и открывать удаленную от базового Славутича плантацию, то ради чего-то особого – как, например, около Пущи-водицы у Стожара. Ну, или около овеянного легендами Лукоморья.
Так что ключевым штрихом вещего сна была, как мы теперь понимаем, не русалка, а тот самый мох, в котором она ковырялась. Болото у моря возле горы казалось слишком сказочным сценарием для Тома, поэтому он и не торопился с разведкой Лукоморья – думал после намеченной зачистки взглянуть. Но столь отчетливый сон подтолкнул к действиям раньше задуманного: вдруг реально болотина есть, тогда после зачистки уже урожай можно будет собрать!..
…Как и говорилось, сон не обманул. Русалка, конечно, сбежала, зато сфагнум удалось отыскать, а связь с астралом здесь была такой невероятной, что за одну-единственную ночь (ладейщик отказывался ждать дольше) удалось насытить мох образами по самое не могу. И вот теперь пришло время сбора…
* * *
- Здравствуй, Жпань ты моя пригожая! – воскликнул Том, патетично припадая к щедрой землице полесянки. – Скачет сердце мое зычное, буйну кровушку гоняючи, да устами припеваючи, да колени мои к тебе пригибаючи… - он почесал макушку. – Ну и в таком духе, короче – думаю, ты поняла, что я рад по тебе топтаться.
Иногда казалось, что Тому в глубине души, может быть, даже хотелось сделать нечто подобное: искреннее, уважительное и проникновенное – на полном серьезе. Но вдруг за ним в этот момент кто-то будет наблюдать? Это ж стыдобушка!.. А так – я просто выпендривался и шутил. А вы что: думали, я на самом деле такой? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!..
Плантатор побродил вдоль рядов подошедших растений, поулыбался им и достал из дупла припрятанную весной небольшую низкую скамеечку: «хвойножопник». Сделанная из девяти сортов хвойных пород, эта скамейка была чуть ли не единственной данью знахарским и ведьмачьим традициям сбора трав, которую соглашался отдавать Том. Брат несколько раз пытался подсадить его на календарную систему сбора, согласно которой у каждого растения есть свой строгий день, когда он дает максимальную пользу. Но это было бы уже слишком глубоким вторжением порядка в его мир, так что Том соглашался пожертвовать мощью кислотных эффектов, лишь бы оставить за собой право заготавливать сырье по наитию. Когда Юрек слегка передавил с рекомендациями, несколько раз напомнив брату, что близится 15-е августа, и в этот день нужно обрывать валериану и полынь – Том сделал ответный ход. Утром 16-го он пришел домой с бутылью, на дне которой плескался неплохой самодельный абсент.
- Рекомендации учтены! – с пьяной неадекватностью помахал он бутылкой. – Эликсир из полыни влит в Валериану, а с Валерианы – сорваны все лепестки!.. Все до одного, - шепотом добавил он, многозначительно встряхивая пальцем.
Валерией звали одну из редких в ристалище девчонок. Слегка дородная, спокойная, но из тех, что коня на скаку, если вдруг надо, она как раз начала сдержанно нравиться Юреку, и нарушитель братских конвенций по разделу девчатины в тот день был облит остатками абсента и изгнан из комнаты. Зато на хаос сбора урожая никто больше не посягал.
* * *
«Аманита» подействовала быстро. Вполне обычная себе вытяжка из мухоморов и дурмана, она имела пару фирменных компонентов-катализаторов, благодаря которым довольно оперативно расширяла сознание, превращая создателя в «порхающее бревно». То ли усталость после боев сказалась, то ли энергетика Ртани еще усилилась, но на этот раз Тома просто-таки растоптало. Крохотный серп луны принялся плавать по уже тускнеющему Млечному пути, потом доплыл до вершины Ртани и застрял на этом одиночном пороге.
- Свали! – замахал рукой Том. – Пропусти его – пусть плывет.
Хм… Гора отодвинулась, лунный кораблик поплыл дальше.
- То-то же! – похвалил алхимик важно. – Сразу нельзя так было?..
Он поводил головой по сторонам, ловя знакомое ощущение киселя вокруг себя. Правда, этот кисель был вкуснее обычного, вызывая постоянно сменяющиеся желания то дегустировать его, то пить залпом… Со стороны горы показалось движение. Что-то размером с медведя, но манерой перемещения вепря.
- Медведосвин! – загоготал Том, на всякий случай проверяя, на месте ли лук. И не взглядом – сейчас можно было смотреть вокруг так, будто глаза торчали везде. Ну, или он на самом деле кружился, а думал, что сидит – поди разбери…
Забавный медведосвин продолжал топтаться неподалеку, не демонстрируя никаких намерений по отношению к Тому, но вдруг стало изрядно не хватать воздуха. И как только скорпион это ощутил – появилась и визуализация: воздух, оказывается, стекался к медведосвину, будто тот был магнитом или даже скорее воронкой.
- Ух ты ж Ешкин кот! – ошарашенно пробормотало «порхающее бревне». – Вот это накрыло так накрыло…
- Я гарантирую это! – подтвердил чей-то голос. – Горизонт завален. Что ты курил? Охренеть – дайте две!
Богатырь попробовал покрутить головой, но, видимо, поймал мышечный паралич. Такое уже бывало. И голоса бывали. Правда, этот говорил как-то уж очень нетипично и можно было бы даже сказать «странно», имей это слово сейчас хоть какие-то осязаемые границы… А-а!.. Вот ты кто!.. В пределах панорамной видимости оказался развесистый дуб, и как раз с его ветви доносился голос. Хм. Именно здесь во сне сидела русалка, но теперь ее место занял кто-то другой… похожий, кажется, на кота. Да. Это определенно был кот… Том попытался что-то ему сказать, но паралич продолжался. Зато кот, судя по всему, мог улавливать его мысли. Ну, или просто решил представиться, так как это вообще-то довольно логично в начале знакомства.
- Ешкин кот! – кивнул он, присаживаясь на откуда-то взявшуюся золотистую цепь. – Но это бородатое имя. И сейчас я – Котэ!..
«Кот-баюн?», - пронеслось у Тома.
- Котэ Баян, - мягко, но уверенно поправил Котэ. – Не боян и не бабаян, а именно Баян. Это важно. Я гарантирую это… И не надо смотреть на меня, как на говно. Я понимаю, что ты бы лучше с русалкой устроил неиллюзорное «киса куку», но авотхрен! Девочки тоже какают. Да и зачем тебе эта шлюха, причем пятидесятилетняя?!. Ахах!.. Богатырь знает толк в извращениях. Но я ее отсюда выпилил – устроил ей ББПХ: бей бабу по хлебалу. После чего немедленно выпилил. Я вообще всех отсюда выпилил – теперь тут мой личный Нью Эйдж.
«Ничего себе… Что он несет?.. Это Котэ, что ли, воздух отсасывает, и кто он все-таки такой?»
- Тройное уточнение. Я – Ёжкин кот, что как бы намекает. Пару веков жрал нямку из атсральных дохлых душ, а весной сбежал от этой арийской ведьмы, уловил, что пацанчик к успеху шел, и рванул к тебе сюда, но ты уже самовыпилился отсюда… Несу я, что жрал. А насчет воздуха – я не я, рысак не мой. Это какое-то очень сильное колдунство – ендарь, видать, неиллюзорно отсасывает тут все. Приходит с Ртани и сосет… - болтун свернулся в круглый комочек. – Так что называй меня Сферический Котэ Баян-нигилист в вакууме.
Странные рваные фразы Котэ, по идее, давали не особенно много информации, но Том почему-то воспринимал их сразу объемными – как будто они и правда распаковывались внутри. Так, скорпион понял, что кот, вероятнее всего, жил у бабы Яги, питался мертвыми фрагментами астральных тел, а потом, уловив в Томе некое родство – сбежал сюда. Ендарем же назывался медведосвин – Том вспомнил, что кто-то из ведуний упоминал о таком существе: очень редком и действительно питающемся воздухом…
Внезапно паралич прошел. По телу растеклось приятное тепло, и как же здорово было вновь стать хозяином своих рук, ног, головы, пальцев – Том не угомонился, пока не пошевелил всем, чем можно пошевелить, эта игра показалась ему страшно занимательной, и он прекратил припадок гимнастики, только вновь услышав голос уже подзабытого Котэ.
- Я смотрю на тебя, как на говно, - бросил тот. Том выпрямился и подвальсировал к дубу:
- Кот бы говорил, - оговорился он. Или скаламбурил – ему самому не было точно известно.
- Богатырь знает толк в извращениях.
- А почему ты трындишь кусками фраз? Вот это я как раз так и не понял. И зачем ты именно сюда сбежал? И как?
- А что? – слегка обиделся Котэ на первый вопрос. – Ты так говоришь, будто это что-то плохое… Мы все состоим из нямки на 80%. Так что на 80% майонез Котэ Баян.
- Только не майонез, а «Май нэйм из».
- Нямка не знала кельтский – нищеброд, быдло и жлоб.
- А-а!.. Ты говоришь кусками фраз, которые оставались в астральных трупах, когда ты их подъедал.
- Я гарантирую это! Только «атсральных». Это важно.
- Да пофиг. То есть души дохнут?
- Это неведомая долбаная фигня.
- А ты своими словами говорить можешь?
- А почему вы спрашиваете?
- А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?
- О! Ты опять ответил мемом!
- Чем?
- Мем! Козырные фразочки или слова. Я так сокращаю от кельтского слова «память».
- Ты вообще, я смотрю, любишь кельтский.
- Кот бы говорил.
- У нас вообще какая-то связь странная.
- Я гарантирую это! – Котэ радостно закивал и принялся расхаживать по цепи. – Так что ты здесь не внезапно.
- У меня всегда все внезапно. Давай без всех этих предначертаний, судьбы и кармы.
- Мне насрать на твое мнение. Конец немного предсказуем. Или приходит Большой Песец, или есть ли у тебя план?.. Их есть у меня. Собрать толпу небыдла. Выкинуть Кощея на мороз. Найти ништячки. Выпилить мечами Легион – тысячи их, больше 9000! Эпическая победа. Улыбаемся и машем. Потом неведомая долбаная фигня. Счастье!.. Всё. Но мы-то знаем, что всем пофиг, и это происходит чуть более, чем всегда.
- Ни хрена себе план… Ты видишь будущее?
- Я гарантирую это! Играл с Ежкиными клубочками
- Скажи… - Том задумался. – А мне конкретно что посоветуешь?
- Есть одна лоли. Расовая хазарка. Завали ее!
- Завали в каком смысле?
- Богатырь знает толк в извращениях. Или ББПХ. Я ни фига не понял. Нет времени объяснять. Улавливаешь?
- Вроде того. Выбор за мной, короче.
- Я гарантирую это!.. Но всем пофиг. Твои друганы сейчас вообще свой игровой клуб делают: со «Стратегом» и русалками. Так что ты все равно просрал весь мифрил с харалугом… Но это не главное… - Котэ уселся поудобнее. – У меня есть мечта. Садись и слушай.
* * *
Мечта Котэ выглядела странно. Рассыпая цитаты, которые только связывались нормальными словами, он поведал Тому, что весной, наблюдая из Ежкиного блюдечка за этой страной, наткнулся на интересного персонажа в лице своего нынешнего собеседника. Котэ привык, что люди могут побаиваться сакральных мест, не любить их, но, чтобы кто-то так откровенно бросал им вызов – увидел впервые. Назвать свою плантацию под священной Ртанью Жпанью – это истинное проявление нигилизма! Котэ так вдохновился, что бросил Ягу и помчался сюда, но не успел. Зато к новому визиту своего героя он уже разработал отличный план, тянущий на мечту.
Том – крутой чувак, но со своими кислотами мелко плавает, ведь одной стрелой только одного и подстрелишь. Вот Котэ и решил создать здесь собственное уютненькое Лукоморье, или даже лучше Луркоморье – так больше похоже на сладостное муррррр.
- Здесь у Ртани – хтоничненько: какое-то очень сильное колдунство, - пояснял он. – И если сильно постараться – можно сделать тут дивный пирамидосрач! Запустить пирамиду – торсионные поля, философский камень, монолит – нутыпонял. И отсюда запилить информационное поле Вселенной!.. Где вместо слов – готовые мемы. Есть хроника Акаши, но она уныла чуть более, чем полностью. А мы сделаем Хроники Какаши, или Хахаши! Как пойдет… Подключимся к атсралу, инвольтация к экгрегору, создадим уютненькое!.. Ведь это очень уютненько, когда ты – безымян! Расправим плечи, подключимся к ротожопам всего быдла этой страны, все они будут безымянами – тысячи их! И все смогут посылать сюда лучи поноса! Ты должен это видеть!..
Котэ как-то по-особенному мурлыкнул, и Том увидел картинку, на которой тысячи хомячков бегали по Лукоморью. Правда, себя они, кажется, считали не хомячками, а почему-то троллями, но других, что забавно – именно хомячками.
- Все рогули, а я – Радегаст! – пищали они с таким выражением лица, будто издавали могучий рык, непрестанно разбрасывая свои фекалии вокруг. – Мы безымяны! Мы сила! Мы – свобода! Имя нам – Легион безымянов!.. ББПХ, УГ, КГАМ, шлик, тян, кун!.. – палили они невразумительными аббревиатурами и калькой с других языков, их писк, смешиваясь с продуктами метания, перепачкал рожицу уже каждого хомячка, но они носились счастливые, довольные и очень глубоко уверенные в том, что коричневые рожицы – только у других…
Котэ вопросительно посмотрел на захлопнувшего образ собеседника. Том пожал плечами:
- В сортах дерьма не разбираюсь.
- Вот! Ты опять сказал мем! Ты – талантище!.. Давай придем к успеху вместе! Цитадель нигилизма! Место, где никто ни во что не верит! Засыплем всех лучами поноса и зашкаливающим количеством ненависти! Прямо из атсрала! Никто и не узнает!.. Всё, что есть в жизни – всё засыпаем лучами поноса. А начинают с тобой спорить – берешь любое явление, выдергиваешь из него самую крайнюю сторону, самую мякотку – везде ведь такая есть. И поливаешь лучами поноса ее, а заодно и все явление!.. Спорят с тобой – говоришь: «сосни хлебца» или «еда пришла». И не слушаешь их! Вдруг докажут?.. Все их доводы – игнорируешь: только лучи поноса по мякотке – это работает… А когда умнику надоест и он уйдет – трёшь потихоньку его опасные следы, оставляешь только тупую мякотку и говоришь: слив засчитан!.. Мы так весь атсрал завоюем! Будет одна большая Хроника Какаши! Эпическая победа!..
Том хмурился и отводил лицо от возбужденно заглядывавшего ему в глаза Котэ.
- Знаешь, - сказал он, наконец. – Мне сначала идея в чем-то понравилась… Это ведь мне действительно близко. Я и Ведарий свой вел в стиле Хахаши… Но просто… Я никогда не доводил свой нынешний путь до конца, а тут вот увидел… Что стоит в конце пути нигилизма? Ничего! Пустота. И Юреков дзен – тоже пустота… Но это какая-то очень разная пустота получается, когда одна идет от луча любви, а другая – от луча поноса. Что останется, когда мы с тобой и безымянами затопим в дерьме все, что есть?
- Ничего! Я гарантирую это!
- То есть мы рождаемся для луча поноса?
- Да всем пофиг!
- А если я скажу, что нигилизм и атеизм – фигня, и таким же лучом залью их?
- Но как же… - Котэ встрепенулся. – Нет! Это не фигня!
- Эй, ты определись! Или никаких ценностей вообще, или всё, что для кого-то важно – в той или иной мере ценность.
- Мне насрать на твое мнение.
- Черт с ней, с любовью. Даже просто пустота – это нормально, наверное. Но ты ведь не пустоту предлагаешь, а злобный нигилизм желчных неудачников, очкующих иметь свое имя! Ты говоришь о свободе, но в твоем плане ее нет, да и, наверное, нигде нет. Те, кто прорвался делать свободную зону, в какой-то момент начинают выгонять всех, кто понимает свободу не так, как они. Ведь какие-то убеждения и идеалы или, на худой конец, просто симпатии – есть практически у каждого. И вот и получится, что эти идеалы и симпатии трогать нельзя, зато над остальным мы поглумимся всласть…
- Кот бы говорил.
- Так я в своем Ведарии просто в живой манере все описываю, чтобы не так скучно, как у Юрека было. Чтобы было понятно на уровне эмоций. Но разных эмоций! А не одного только поиска дерьма… Я не против Хроники Хахаши, где легко и доступно узнаешь новое, но по твоему плану Лукоморье, по-любому, превратится именно в Какаши!.. Вот в чем беда.
- Бида! Правильно так. Это важно. Так смешно. Я гара…
- Да неправильно! И ни хера ни смешно!.. Шутка в том и шутка, что она неправильна. А когда ты шутку возводишь в новую истину, то тогда все правильное выглядит, как шутка. Но так нельзя.
- Сосни хлебца!
- Шутка – это сомнение, это напильник реальности. Но не фундамент для новой реальности.
- Во-первых, ты – причиндалы и кал. А во-вторых, я гарантирую это, - Котэ смотрел как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением. – Слив засчитан. Ха! Пацанчик к успеху шел, но соснул хлебцов…
- Ты ведь даже говорить нормально не можешь. Рвешься к чему-то новому, но закосневаешь в старом, потому что именно в этих сраных мемах, которые устаревают раньше, чем ты заканчиваешь их говорить – твоя суть. Ты – просто собрание чужих дохлых мыслей…
Дежавю обожгло позвоночник… Что-то с ведьмами… Давно… Рута!.. Да!.. В разговоре с ней тогда стало неприятно осознавать, что просто озвучиваю чужие мысли… Твою ж… Котэ – это я!..
Том глубоко вздохнул, как будто в последний момент забрасывая спасительную порцию воздуха в вибрирующие легкие… Он лежал на спине с согнутыми ногами, под которыми валялся перевернутый «хвойножопник». Медведосвин медленно уходил в сторону Ртани, за которой уже взошло солнце…
- Ну превед, медвед… - проговорил Том. Он огляделся и увидел, что все его травки поникли, равно как и прочая растительность Жпани. – Вот скот!.. Это ты тут все высосал и их загубил?.. - рассердился скорпион, стуча рукой по земле в поисках лука. – Сейчас я до тебя доберусь!.. – пригрозил он, поднимаясь… Дуб стоял с поникшей листвой, никакого Котэ и в помине не было. «Да и откуда ему взяться, если это – лишь я сам? – подумал Том. – Мясной мешок чужих мыслей, в каждой из которых сомневаюсь и ни в одну не верю…».
В голове шумело… Отголоски передозировки или отпечатки местной Нави принимали форму голосов, что-то шепчущих, но почти неслышно – с таким звуком скользит по воздуху призрак. Только один голос внезапно выделился из хора безымянных шепотков.
- Время собирать камни! – сказал голос, явно принадлежавший Котэ. – Чтобы не просрать полимер!.. Главный полимер!.. Полимеру-у-у!.. – голос, как будто засосало каким-то неведомым ендарем.
- Ах да… Ендарь… - стрелец, зацепив пальцем «Карму», поплелся за зверем…
Обнаружить его и отомстить за полесянку Том не сумел, хотя добросовестно добрался до самого подножия Ртани, выраставшей из горного массива. Огромный сферический камень был словно вбит в нижнюю часть одной из трех граней. Том подошел к нему и из любопытства прикоснулся – камень был теплым, как алатырь в святилище Хорса.
- Василиск, что ли, кого обратил? – почти равнодушно подумал вслух богатырь. – Хотя для такого каменюки понадобилось бы штук сто василисков… И явно не таких дохлых, как наши…
Сейчас Тому было актуальнее думать о своей личности, а не о теплом камне у Ртани. Но очень хорошо, что он сюда поднялся. Чрезвычайно хорошо!.. Я гарантирую это.
Розы ветров
Калейдоскоп хаоса
Вокруг едущего на «Векторе» Юрека начинал едва уловимо желтеть сентябрь…
Только-только перемахнул через свой экватор 1233-й год. Год беспрецедентного количества войн, стычек, противостояний и прочих кровавых угроз. Подрывная деятельность Легиона, ведшаяся веками, принесла плоды, и повсеместно вспыхивали новые и новые очаги конфликтов: внутренних, внешних, межрасовых, межвидовых, межплановых – на любой вкус и в любом масштабе...
К счастью, нашлась в Вендоре и достойная «пожарная команда». Эти своеобразные миротворцы не просто замиряли стороны, но нередко напрямую помогали одной из них – той, которую считали достойнее – одержать оперативную победу. Конфликты не присыпались – их доводили до острой формы и излечивали. К сожалению, исцеляющим народы эликсиром почти без исключений становилась кровь. Кровь отдельных, самых яростных фанатиков, кровь агрессивных кланов, или же кровь целых классовых, идеологических, этнических и некоторых других пластов.
Тем удивительнее, что Вендор совершенно не походил на полыхающее месиво разрухи, которое столь яростно обожают авторы книг и игр эпического, а уж тем более апокалиптического толка. Все дело в том, что тотальная народная война – как правило, в головах. Острая, склоняющая к готовности убивать ненависть – имеет высокое удельное сопротивление. Ее тяжело погасить, но и дабы раскалить ее – требуется или очень уж горячее пламя, или крайне терпеливое, последовательное повышение температуры путем раздувания тлеющего огонька. Чтобы заставить крестьянина убить пастуха – нужно или годами умело внушать, что все зло крестьян от пастухов, или создать сценарий, при котором уже сам пастух совершит по отношению к крестьянину непростительную мерзость, поставленный в обстоятельства, когда почти никак не может поступить иначе.
И Легион выбрал второй путь. Идти первым мешал достаточно высокий средний уровень добродушия вендорцев, плюс отчаянные, но твердые попытки некоторых богов удержать ситуацию под контролем. Тем за последние века пришлось придумать десятки объединяющих людей явлений (игры, фестивали, карнавалы, праздники, конкурсы, туризм), внедрить немало положительных и конструктивных учений, практик и систем ценностей, в ручном режиме через подопечных сбрасывать напряжение между различными силами, если не в зародыше, то хотя бы в не дошедшей до вражды фазе…
Но как раз на последнее богов все больше не хватало. Они сделали ставку на добродушие народных масс в целом, зато на уровне элит пока сурово проигрывали – в Вендоре почти не было государства, в котором бы к 33-му не назрело столкновение фракций, кланов, управленческих структур или даже кое-где систем ценностей. В отдельных случаях Легионерам удалось стравить и целые страны. И хоть основные народные массы в эту грызню вовлечены пока не были, но это ведь лишь вопрос времени – много ли элит ведут войну только своими силами, еще и никак не затрагивая народ?.. Их вражда в какой-то фазе должна была захлестнуть и обывателей – легковоспламеняющемуся картону элит, по плану Легиона, полагалось не только превратиться в пепел самому, но и успеть перед тем поджечь тягучие (зато ох какие жаркие!) дрова народа.
Помочь запланированному пожару мог ветер, разносящий огонь дальше. Но так вышло, что ветер чаще всего дул не в пользу поджигателей – очень адресный, он ювелирно раздувал огонь, помогая картону быстро сгореть, а затем резко тушил очаг, не давая заняться дровам или перебросить языки пламени на соседние участки.
Да. Для Легиона большим сюрпризом стало оперативное тушение старательно приготовленных очагов возгорания силами откуда-то взявшихся людей, отнюдь не все из которых выполняли прямые указания богов. Не везде им удалось погасить конфликт в приемлемой фазе, но складывалось ощущение, что богов это даже устраивало. Как будто они для себя решили: пусть лучше сейчас сгорит все, слишком горючее, раз уж наступают времена огня. И легковоспламеняющиеся личности, кланы и организации – действительно быстро сгорали в купированных везде, где только можно, локальных стычках и клановых усобицах. Сгорали, редко где успев разжечь ненавистью сам народ.
Вот почему Вендор, несмотря на выполнение за этот невыносимо насыщенный событиями год, как минимум, вековой программы войн и локальных усобиц, до сих пор так и не погрузился в пучину тотальной вражды и ненависти, а его уникальная атмосфера опрятного бытового добродушия так пока и не была нарушена. Понятно, что источников агрессии хватало, но это совершенно несравнимо с калейдоскопом скотского цинизма зловонных мерзавцев, который приходится наблюдать чуть ли не в каждом мире, стоящем на пороге Апокалипсиса.
Другое дело, что далеко не все карты Легиона были сыграны, и собственно козыри только начали появляться на игровом столе решающей партии. Народ, при всем к нему уважении, вряд ли годился на роль спасителей Вендора от намечающихся глобальных вторжений. Для этого обязательно требовалась и консолидация элит, и потому-то именно они и поджигались умелыми диверсантами, действующими кто лично, а кто – путем навеивания выбранным полезным дуракам нужных убеждений через тонкие планы.
* * *
Юрек как раз размышлял обо всем этом, направляясь в расположенный за городом ведарий Отрады. Он совсем недавно вернулся из специфического похода к царству Аида, где скорпионы проведывали Санчо, получил от самурая немало информации о стремительно обновляющихся событиях в мире и теперь обдумывал план дальнейших действий.
Скорпионы как команда спасателей Руси от нечисти – основную свою задачу выполнили еще к зиме. Зачистку Темнолесья пришлось отложить на целый год, и лишь как раз в сентябре же прошлого года комплексная затяжная операция была триумфально завершена – обширная зона на юго-востоке Руси впервые за много веков облегченно вздохнула, перестав быть рассадником нечисти, нежити, лютов и чудищ. Без потерь не обошлось, однако и на этот раз были они в рядах ведьм, богатырей, но не самих скорпионов, превратившихся за последние годы в самую, пожалуй, эффективную бригаду охотников на мистических существ во всем Вендоре.
Однако к зиме в команде начался спад настроений. После зачистки Темнолесья достойных вызовов уже не находилось. Одиноких чудищ гонять стало скучно, а идея ломануться прямо в гости к Кощею в Темный Лес – мало того, что самим Семарглом была отнесена в разряд совершенно самоубийственных даже для его умелых подопечных, так еще и захлебывалась в зародыше: Калинов Мост был ритуально обрушен спящими, казалось бы, русскими богами еще три года назад. Тогда, как мы упоминали, это предотвратило вторжение основных сил Кощеевой нежити, однако теперь не давало ни шанса пройти и в другую сторону: лавовая река Смородина, текущая уже внутри теснейшего Слияния Яви и Нави, издали (а подойти ближе мешали начинающиеся астральные лабиринты) выглядела абсолютно непреодолимо.
Возможно, поэтому подвернувшаяся зимой идея бросить вызов уже не чудищам, а людям – в лице чрезвычайно коварного и таинственного ордена Фурий – показалась скорпионам занятной. Орден, насколько удалось узнать, был чисто женским, метил, ни много ни мало, на мировое господство, так что скуки не ожидалось, а ведь именно она все сильнее глодала девятку защитников Руси, заставляя запивать себя ударными дозами веселящих напитков.
И тайная война с Фуриями, к сожалению, насыщала жадные до впечатлений сердца скорпионов ненамного больше, чем эта череда однообразных пьянок. Ключевые операции велись силами одиночек, на очень тонком уровне интриг и сбора информации, что априори отрезало от активной деятельности добрую половину скорпионов. Так как тайный орден действовал, в основном, в районе средиземноморья – мобильные лагеря девятерых друзей полгода кочевали где-то между Олимпией и Капитолией, все меньше напоминая пристань славных удальцов. Изнывающие от бездействия скорпионы уже отлично понимали, почему едва не изжило себя богатырство, века на полтора осознанно лишенное коварным Кощеем своего главного призвания. Богатыри обычно либо удальцы, либо увальни, и разница между этими полюсами – в пути. На своем пути богатырь – удалец, вне его – просто увалень. Это работает отнюдь не только с богатырями, но с ними – особенно остро. И Скорпионы – свой путь уже вроде как прошедшие – плечом к плечу превращались именно в увальней. Потому и возникало в каждом из них все более острое желание направиться дальше уже по собственному пути, раз общий затерся подвигами.
Феликс с Юргеном все нетерпеливее косились в сторону Руси, где их ждали любимые, Кабаньяс готовился с силами к пути одинокого барда, Раф искал новые горизонты в освоении телолепки, а Тредиасар – новые глубины печальных запойных дум. Олегеру в целом понравилось вести скрытые поединки с коварными интриганками, но не доставало понимания сверхзадачи этих поединков, особенно на фоне известий с родной Руси, где князь Владимир, со Скорпионами никогда не ладивший, продолжал гнуть наиболее опасную для страны линию, будучи исключительно деятельным дураком. Разве что Том искренне втянулся в игры с фуриями, но и для него это был больше способ отвлечься от терзающих мрачных сомнений в глобальном смысле Бытия.
События середины лета, в результате которых Скорпионы лишились своего основателя, смахнули с умов богатырей пелену бездействия. Стало понятно, что нужно реорганизовывать команду, ставшую для личных путей большинства своеобразными оковами. Мир начинал трещать по швам, и поодиночке становилось проще втиснуться в мозаику защитников Вендора, которую отчаянно пытались сложить светлые силы в лице ряда богов и героев. Последний совместный поход восьми Скорпионов ко входу в подземное царство Аида, где теперь находился девятый – дал старт одновременному сходу друзей-соратников на свои личные пути, и логично, что сейчас – сразу по возвращении на поверхность – каждый бросился заниматься тем, чем хотел на протяжении почти четырех долгих лет. Насытив эту первую жажду, многие скорпионы выяснят, что уже отвыкли от одиночества, а потому к зиме пути некоторых опять сплетутся, однако все это будет уже в рамках совершенно новой стратегии и новых вызовов, о которых пока у всех имелось лишь очень смутное представление.
У всех… А особенно – у Юрека.
* * *
Для айкидзина последний год был, вероятно, самым сложным среди соратников, если учитывать привычность к философским терзаниям Тома и некое мазохистское удовлетворение своими печальными запоями Тредиасара. Прошлогоднее лето выдалось ярким: начало разбега «Ведариона», в который было вложено столько сил, славные битвы в Темнолесье, чередовавшиеся с определенной романтической струей благодаря присутствию ярких и привлекательных ведьм… Но затем – один сплошной спад, который не прервало даже внезапно свалившееся на голову Ледовое побоище со скандами.
Юрек, пожалуй, больше любого из скорпионов ценил роль Санчо в отряде, видя в нем не только социальный клей, соединяющий столь разных личностей в одной группе, но и своеобразный фундамент предназначения как этой группы, так и чего-то выходящего за ее пределы. Воспитанник овеянной мечтами Поталы, носитель фундаментальной по своей сути философии Дао, самурай древнего образца, служащий высшим целям этого самого Дао… Санчо был в глазах Юрека своеобразным камертоном. И когда к весне обнаружилось, что этот камертон даже не скрывает полной утраты собственной тональности – личной тоской самурая зацепило и опиравшегося на него айкидзина.
Ведь того с малых лет не покидало ощущение присутствия в его жизни некоего предназначения. До осознания себя воином, мальчишка намеревался стать выдающимся математиком, затем наметил себе путь славного богатыря, еще позже совместил это с путем айкидзина, затем – «айкидзена», как нехитро, но точно стали называть Юрека в прошлом году… И каждый из этих путей казался ему гармонично вписанным в полотно единой Вселенной – в то самое Дао, которое было столь сложно осмыслить, но просто принять. Он был не то чтобы мечтателем, а скорее проектировщиком: фантазии молодого геометра оказывались так стройны и предсказуемы, что брат регулярно посмеивался, легко угадывая и, разумеется, озвучивая то, о чем Юрек фантазировал наедине с собой и природой. Затем черчение воздушных замков уступило место вечному «здесь и сейчас» за подписью дзен, но то самое внутреннее ощущение предназначения не давало этому «здесь и сейчас» затянуться на требуемую вечность. Для Юрека дзен оставался лишь инструментом выполнения предназначения, и о какой вечности момента можно вести речь, если, пересидев со своим дзеном под кедром, банально состаришься и не принесешь миру обещанной до рождения пользы?.. Но будет ли он готов принести эту пользу, если недостаточно глубоко познал дзен?.. Озвучить эти мысли удалось лишь в начале лета, в редкой трезвой беседе с вновь, кажется, уловившим отзвуки нужной тональности самураем. Однако за новым духовным форсажем друга Юрек не поспел – Санчо вскоре не вернулся из короткой, как ожидалось, прогулки с феерически дивной дамой, а сам айкидзен до назревавшей из этого осознания тропинки выводов – не добрался, окунувшись в новую волну галлюциногенных дегустаций брата.
Так что к осени близнецы подошли чуть ли не в одной мировоззренческой струе. Оба уже полгода плотно сидели на «аманите» и «веселушке», понятия не имели, чем заняться дальше и зачем живут. Но если Том к такому был хотя бы привычен, то Юрека штормило серьезно. Когда привык жить по плану, остаться без него – непростое испытание. Молодой одаренный геометр, заблудившись в хитросплетенном лабиринте, мог бы если не вычислить расположение выхода, то хотя бы найти в вычислении радость процесса. Но когда лабиринт представляет собой бескрайнюю ровную плоскость однообразной пустыни – геометр приходит в ужас, ибо выход – везде, но куда и зачем?..
Игры с открытым миром – явление очень тонкое. Даже прекрасный геймплей не панацея от скорой скуки, если весь этот дзен охоты и собирательства (а почти все задания до сих пор – это лишь прикрытые тюлем форм и текстур вариации древнейших занятий первобытных людей) лишен пружинки некоего высшего смысла . Вот и в жизненном геймплее можно устать, когда в калейдоскопе подвигов, планомерного саморазвития, отдыха и знакомств осознаешь, что ничего нового тебе эти цветные кусочки реальности уже не покажут. Можно начать смотреть на те же кусочки нетрезвым взглядом, но это лишь добавит им красочности цветов и форм, однако общий узор так и будет угнетать тебя своей бессмысленной круговертью, пока глаза вдруг не начнут распознавать во всем этом калейдоскопе огромный, единый и ранее скрытый 3д рисунок. Кому-то для этого нужно менять и масштабировать угол зрения, дабы охватить всю панорамную глубину, кому-то – дождаться спонтанного озарения, когда глаза поймают нужный фокус благодаря удачному совпадению фрагментов узора, но зато с этой минуты ни один из кусочков мозаики, даже самый бесформенно-серый – не покажется прежним. Ведь в каждом теперь будет виден неотъемлемый участник единого живого узора калейдоскопа под названием Дао…
И как же важно не прозевать момент, когда кусочки мозаики складываются для тебя в нужный узор… Говорят, что складываться так им помогает некий мощный магнитный заряд, который мы почему-то назвали приятным словом «любовь». А может быть, любовью называются уже сами узоры из сложившихся на вечный для Вселенной миг кусочков мозаики; складывает же их некая иная сила, с каким-то стальным на привкус названием «судьба», куда более звонким – «предназначение» и несравнимо глубоким в своей простоте именем «Путь». Занятно, что в ханьской традиции и путь, и закон, и порядок – слова-братья, с единой фамилией Дао.
Любовный перекресток
«Интересно, что он придумал?», - мелькнуло у Юрека метров за пятьсот до ведария. Час назад они ехали с братом еще вдвоем, а теперь Том отстал, дабы спланировать для въезда в училище молодых ведьм нечто более самобытное, чем: «Привет! Мы вот приехали тут. Как дела? Есть новенькие?».
Повод напрягать фантазию у стрельца действительно имелся, ибо некоторые очертания пророчеств Котэ стали просматриваться – по крайней мере, в личном их сегменте.
- Санчо говорил, что она – горделивая, дерзкая, нервная, очень притягательная… - разогревал себя Том еще на выезде из Золотых ворот Славутича.
- Санчо выдал только, что она – магнит с колючками внутрь, - небрежно усмехался Юрек. – Остальное ты уже сам понапридумывал.
- Я так и сказал! Ты просто не умеешь точно переводить с языка Санчо… Но это пофиг! Ты пойми: она – хазарская царевна! Все – как в том глюке!
- Твой Котэ говорил только про хазарку. А на Руси ж их всего миллион – по-любому, речь шла именно о каганте . И прости, конечно, если я и с языка глючных котов переводить не научился. Зато с миллионом – я цитировал. И угадай кого?
- Ну да, да! Мне казалось, что их тут слишком много. Но на деле – тыща-две, и, как оказалось, с обидным перекосом не в пользу баб... Ты, кстати, не забывай, что и в нас что-то хазарское вроде плещется… Да и Котэ уж явно не намекал бы мне в такой важной речи на какую-нибудь унылую пустышку.
- Да я только рад буду, если ты, наконец, перестанешь искать для своего хозяйства, где укрыться на ночь, а влюбишься в стоящую девчонку. Каганта, искусница, красотка – я только за. Расти себе юную Ладу.
- Ха! Котэ говорил «завалить». Вся эта ваша романтичная любовь в любом случае всегда заканчивается брызгами; а уж из глаз или ниже – тут как получится. Главное, что заканчивается. А раз нет никакой разницы – зачем напрягать глаза?..
- Циник ты.
- Уже давно нет. Сейчас я – агностик, и стыдно не запомнить с сотого раза.
- Да как ни называйся – суть одна: хаотичный галлюциногенный скептик, боящийся признавать, что десять лет атеизма были пустыми понтами.
- Зато не скучно, - Том поморщился. – Хотя как раз сейчас именно скукота намечается… Едем к моему пророческому приключению, как на рынок за жратвой.
- Ну так придумай свой план!.. Яркий и залихватский. Ах, да. План же – это нонсенс для адепта великого хаоса.
- Настоящий хаос не отвергает абсолютно всех планов. Если у хаоса есть принцип – он уже не хаос. Так что, в порядке исключения… - живчик дернул вожжи. – Короче, ты плетись дальше, а я пока отстану и реально придумаю, как будет клевее познакомиться с обещанной мне царевной.
- То, что пророчество – это, вообще-то, явный признак высшего порядка – тебя, я так понимаю, не смущает.
- Ай, отстань… У меня уже фантазия забурлила… Что, если я притворюсь убийцей, нанятым кем-то из Хазарии? Убийцей, который будет так впечатлен красотой царевны, что впервые нарушит свой принцип и предаст ремесло!.. Или…
- Ну да. Убийца – это просто предел мечтаний для любого.
- А чо. Романтично.
- Романтик, ты после Нартекса давно очухался? Ассасин мне тут нашелся.
- Там ошибка вышла. И в эйфории… И убивать знакомого человека реально очень тяжело. Хотя после Ледового и всех этих скандов придурочных – думал, проще… Тьфу на тебя!.. Сбил весь настрой. Скачи, короче, а я еще пофантазирую. Только не ляпни про меня ничего заранее!..
- Ты не представляешь, как приятно мне не упоминать о тебе в беседе с кем бы то ни было…
* * *
Лесная тропа перетекла в ухоженную дорожку, за которой уже три года следили юные искусницы ведария, отрабатывая навыки масштабного влияния на растительность. Вдали виднелись мило вписанные в рощицу уютные домики дюжины воспитанниц Отрады, и Юрек в очередной раз получил удовольствие от любования этой картиной. Удовольствие – усиленное осознанием своей причастности: оказываясь в Славутиче, он почти всегда отправлялся сюда, чтобы помочь в обустройстве рассадника-цветника молодых соратниц. Между собой это микропоселение и богатыри, и ведьмы уже давно называли Отрадным, заставляя искусницу-светоча набрасывать на себя образ шутливого недовольства почти каждый раз, когда она об этом узнавала. Впрочем, скромность Отрады уже почти смирилась с таким названием, уговорив себя считать, что это связано не столько с ее именем, сколько с его значением.
Слух различал возбужденные девичьи реплики, крики и смешки – было похоже, что в Отрадном проходили очередные игрульки юных ведьм, которые сами они предпочитали называть тренировками, дабы добавить куражным развлечениям оттенок важности и значимости. Возможно, были и правы, ведь, как минимум, некоторые игры (особенно те, что оттачивали практическое и даже боевое применение метелок и магии) – приводили и к резкому росту умений, и к различного рода травмам. Знающие целительский дар как самой Отрады, так и отдельных ее учениц в направлении знахарства – ведьмочки не особенно жалели ни себя, ни ситуативных соперниц по сценарию. Зато богатыри могли быть спокойны – для них подрастал целый десяток спутниц-заботниц, готовых к довольно суровым испытаниям, которые, в чем никто не сомневался, еще предстояло пережить в будущем, несмотря на вынужденное временное затишье со стороны Кощея и его пособников.
Между березок Отрадного уже можно было разглядеть мельтешение носящихся на метелках игроманок – кажется, сегодняшнюю сессию сценарием решили не усложнять, и ведьмы банально гонялись в «квача», натурализм которого заключался в том, что гоняющийся должен был максимально напоминать лягушку-квакшу. А так как совсем уж радикально менять свою форму даже искусницы, насколько известно, не особо умели, то обходилось зеленым отливом кожи или одежды, что, впрочем, для юных симпатяг тоже оказывалось прекрасной мотивацией проявлять чудеса пилотирования и пореже становиться «квачом».
Юрек с улыбкой наблюдал за приближающимся театром воздушных догонялок, когда вдруг откуда-то сверху и сзади раздалось хрипловатое: «берегись!», он обернулся через правое плечо, и не успел разобрать, что на него несется, как это что-то – теплое, мягкое и напоминающее почему-то облачко – врезалось в грудь. Врезалось, правда – жесткое слово. Скорее – влилось в его автоматически подставленные объятья. Тренированное тело, минуя сознание, догадалось, что происходит, поэтому сработало по всем канонам айкидо. Точнее, почти по всем – летящая угроза была встречена под таким углом, чтобы пронестись в развороте тэнкан мимо Юрека во весь размах своего импульса, но встречена дружелюбно – а потому не раскручена и заброшена дальше, а наоборот: айкидзин, сцепившись с теплым снарядом небес в один клубок, постарался максимально погасить его инерцию. Ерунда, что для этого пришлось в довольно забавном акробатическом сальто-этюде перекатиться через плавно наклоненную голову умницы-«Вектора», слева от нее слетая на траву. Клубочек трижды перекатился, и Юрек опомнился уже в концовке третьего кувырка: он лежал на спине, а на нем сидела, упираясь руками в его плечи, совершенно чудная девчушка. Черноволосая, смуглая, в коротком белом свитерке, она смотрела на него большущими синими глазами с чуточку эльфийским уголком краешков вверх. Смотрела и широко улыбалась розовыми губами, а в этой улыбке читалась дивная смесь неловкости, благодарности и радости как нового знакомства, так, кажется, и его приключенческих обстоятельств.
Классическая широченная улыбка Юрека сама растеклась по щекам, превращаясь в долгий, тихий, чуточку сдерживаемый смех преодолевающей пороги реки. В груди девчонки оказалась такая же, и две эти озорные речушки сейчас звенели в одном русле, даря неповторимый дзен не только Юреку, но и сидевшей на нем незнакомке, как мы помним, дружившей с дзен ничуть не меньше него…
Такая невыносимо близкая на фоне голубого неба, дышащего белыми облачками, она сама напоминала одно из них – удивительно легкая, в своем ажурном белом свитерочке и с безмятежно-озорным выражением премилого личика. Улыбка заиграла новыми уголками.
- Перед тем, как ты в меня влюбишься… - предупредила незнакомка, но договорить не успела – смеховая река Юрека бурно пронеслась по кряжистому порогу груди, вздымая ее беззвучным хохотком умиления моментом:
- Поздно, - кивнул он, зажмуриваясь от смеха, и только сейчас его кисти заметили, что продолжают мягко, но крепко держать смуглые теплые локотки. И совершенно не хотят их отпускать.
* * *
Синие радужки забавно послонялись по уголкам глаз в такт игре бровей:
- Сейчас нас должен кто-то отвлечь или прервать, - поджала продолжающие подсмеиваться губки девчонка. – А то аж страшно, как здорово…
- По-любому, - почти одновременно с последней фразой согласился Юрек. Но никто не прерывал. И становилось чуточку тревожно от того, что глубина дзен, в который они провалились, может не иметь дна или в данном случае, скорее, потолка, ибо неслись они, кажется, куда-то невыносимо высоко вверх. – Но раз никто не отвлекает и не прерывает… - проговорил богатырь, - то тогда можешь и договорить, чем собиралась пугать.
Огромные глазищи под щедрый аккомпанемент всего личика наполнились таинственностью:
- Мне только через месяц шестнадцать, я – дочка нимфы, ритуальная дочь Лилит, почти всю жизнь провела в лесу, а послезавтра войду в орден ассасинов и буду убивать настоящих людей… - прошептали розовые губки.
«Та ну ладно!», - вспомнил Юрек разговор с братом. В тень последних фраз ушло даже упоминание феерической богини, в команде которой айкидзен как раз и надеялся отыскать утерянный путь.
- И что тут цель, а что средство? – поинтересовался он. Девчонка удивленно повела плечиками:
- Ну а ты как думаешь?.. – сказав это, она успокаивающе замахала ладошками в стороны, убирая их с плеч. – Их будут тайком воскрешать… - шепотом сообщили губы, пока личико приближалось, а глаза заговорщицки подмигнули. От этого приближения у Юрека расфокусировалось гораздо больше, чем только глаза, и слова пронеслись, словно в тумане, даря, впрочем, огромное облегчение. – А еще я знаю, кто ты! – внезапно рассеяла весь этот туман таинственности девчонка своим дивным смехом только-только проснувшихся, а потому по-утреннему низковатых колокольчиков.
- Мне не помешало бы это знание… - философски обронил Юрек. В его голове тем временем сложились все фрагменты информационной мозаики, полученной как во время пьянки с Санчо у источника Мнемосины, так и из рассказов брата о его карательной операции в Нартексе. Из фрагментов чуть ли не со звуком оповещения «Цель опознана!» выстроились имя и обрывки собственных образов, в которые он одевал чужие отзывы и упоминания. – А ты же…
- Вероника! – раздался переплавляющийся из тревожного в облегченный девичий голос. Слева чуть угловато приземлилась метелка, на которой восседала… зеленоватая девушка в белом сарафане. Слегка семенящие, гася инерцию метелки, шажки ее стройных ног забавно совпали с глуховато-тяжеловатой поступью приближающихся копыт «Ксении» – Том, ехавший поодаль и завидевший странную картину, теперь мчался к лежащему брату.
К моменту, когда он подъехал, наездница Юрека уже успела легко подняться и теперь знакомила его с взволнованной зеленой ведьмочкой, немного нахмуренной то ли на всякий случай, то ли из-за того, что ее богатая образная фантазия уже успела нарисовать куда более печальные исходы падения подруги. Со стороны ведария подлетела и Маруся. В свойственной ей манере, эмоциональная искусница обняла потерпевшую крушение летчицу-испытательницу и стала сходу рассказывать, в чем дело.
- Наши девчонки уже растут со стереотипом, что летать можно только на метле, - жестикулировала она так сильно, что ее богатая грудь колыхалась, угрожая разорвать весьма эпатажный сегодня наряд. – А мне нужно было испытать свой новый набор без привязки к себе – ты же помнишь, что я мечтаю об универсальном комплекте, который любому, кто с магией дружит, подойдет… Привет! – подмигнула она еще издали подходящему Тому и продолжила. – А Вероника, как выяснилось – с малых лет видела, что летать можно вообще на одних сандалиях.
- Ого, - уважительно покачал головой Юрек. – Правда, доводилось разок и просто на ветре летать, - вспомнил он ночь своей инициации.
- Здорово! – синие глаза полыхнули восторгом сорадости за другого. – Я тоже так мечтаю, но пока, как мы сегодня узнали – и с полным набором не могу. Видимо, дружба с магией недостаточно крепкая.
К мозаике присоединились фразы Санчо, говорившего о Веронике как о воспитаннице богов:
- Сандалии, я так понял, Гермеса?
- Ага, - нимфея кивнула так, будто речь шла о простом парнишке, и в этом сохранялся ровно тот оттенок, когда самого Гермеса интонация никоим образом не принижала, зато в говорящей не было ни грамма очень знакомого многим ощущения, будто кто-то хвастает крутым другом, как бы перехватывая и себе кусочек его сияющего ореола. – Он перед важными делами иногда использовал антигравитационные сандалии, если не хотел тратить сил… - последнюю фразу она скомкала, чтобы поскорее подскочить к Тому. – Привет, отравитель!.. – с шутливым изобличением покивала девчонка, а потом не выдержала и обняла все еще остаточно нервничающего стрельца. – Почему без умирающих цветов на этот раз?
Том глазами оглядел полянку – рядом цветов, как назло, не было. Он сунул руку в свой узкий теперь колчан – чудесный подарок искусниц – доставая оттуда самую яркую стрелу с лиловым оперением («Соснолюб», если интересно).
- Только так, - развел он руками и вручил подарок Веронике. Та благодарно поклонилась, а потом поцеловала стрельца в щеку:
- Не в сердце – и то хорошо, - не удержалась она, вспоминая Нартекс. Том посмотрел в сторону. Нимфея замотала головой, стряхивая волну рефлексии. – Прости. Я не представила тебе свою подругу! – она показала на искусницу, забавно багровеющую из-за того, что никак не получалось перестать зеленеть. – Это – Росава! Она отличная девчонка, искусница образной каллиграфии… И царевна!..
- Ну я, в общем-то, так и подумал, - Том попытался сказать это невозмутимо, но не сдержал прущий изнутри гейзер смеха и расхохотался, заставив прыснуть и Марусю, пока успевшие насмеяться раньше Юрек с Вероникой старательно подавляли смешки, пытаясь не смотреть на умножившую уместность стрелу. Царевна-квакша, тихо вспыхнув, бросила на стрельца взгляд, сочетающий оба мема Котэ .
- А это – Том! – нимфея, с ее-то опытом возни с пикси, проще всех поборола сорняки «хи-хи-хи». – Богатырь, алхимик, стрелок, а также, по его словам, художник.
- Да мне плевать, - демонстративно отвернулась Росава. Она вытащила из руки Вероники стрелу, но яркого жеста не получилось – кедровая, та отказалась ломаться в девичьих ручонках. – Чтоб я еще хоть раз пошла в ваш дурацкий «квач» играть!.. - царевна отбросила стрелу в сторону, подошла к застывшей в воздухе метелке и улетела с форсажем.
- Не знаю, как ты так все рассчитал, - похвалил Юрек брата, - но сценарий у тебя получился просто сказочный…
Все засмеялись. Вероника полыхнула оптимизмом из каждой черточки своего смуглого личика:
- Я все улажу, - пообещала она. – Росава – очень тонкая натура, а тут так совпало все.
- А еще у нее туговато с самоиронией и канал узковат, - пожала плечиками Маруся, к этой ученице Отрады испытывавшая противоречивые чувства. – На тонком плане рисует – закачаешься, а с оперативностью – хуже, чем у Ланы, в разы. Вот и не успела с себя квакушку смыть.
Подлетела еще одна участница игры. Это была Забава. Изящная, легкая, она чмокнула близнецов в щеки, не сходя с метелки и семеня носочками по траве, словно крохотная девчушка на слишком высокой скамейке.
- Вы заходите! – позвала она гостей. – Там Тоня с Анфисой вас встретят. А нас, пожалуйста, простите – мы уже улетаем. У Отрады папа вернулся, да не один, а с суженой. Нам нужно их к свадьбе назавтра готовить, времени – в обрез. Да еще невеста такая прикольная – у меня уже полсотни образов для нее припасено, а чую – перебирать она их будет ой как долго… А потом, разумеется, предложит свой.
- Завтра я до вечера еще здесь, - с достоинством заглянула Вероника в глаза Юреку, и тот с готовностью закивал:
- Я приеду. Мы приедем, - повернул он голову в сторону чересчур броско улыбающегося брата. Они направились к лошадям, одна из которых пошла навстречу, а другая – в сторону.
- Спасибо! – услышали близнецы теплый голос утренних колокольчиков. Вероника легким шагом подбежала к лежащей в траве стреле и помахала ей Тому, как бы уравновешивая этим тот факт, что благодарность была послана его брату.
- К таким услугам я всегда! – улыбнулся Юрек.
- Я тоже… - тихо и криво усмехнулся Том, наконец, перестав выдавливать из себя невозмутимую улыбку.
* * *
В ведарий они не поехали. Анфису вчера видели в городе, с юной флористкой Тоней были едва знакомы. Да и просто хотелось отстоять впечатления, не затирая их по горячим следам чем-то другим.
- Вот нафига тебя послушал?! – не выдержал, наконец, Том уже через минуту молчаливой езды. Юрек не сразу смог перестроиться на проблему брата – в его глазах еще полыхали загадочной улыбкой синие радужки на фоне голубого неба. – Так что, раз ты виноват – отдаешь мне Веронику! Ясно?..
- Вероника… - вкусно проговорил Юрек, еще ощущая отпечатки ажурной пушистости облачно-белого свитерка грудью и истомно влажной кожи локотков пальцами. – Столько неги в ней… А аромат этот непередаваемый – просто нимфа…
- Эй, нимфа! Ты меня слышишь вообще? – не унимался стрелец. – Даже не мечтай! Вероника – мне теперь переходит! Знаешь ведь, как давно я планировал «оргию атеиста»: с Верой, Надеждой и Любой одновременно. Любава, сдается мне, не откажет, Надежды разбитные сразу две на примете, а вместо Веры можно и эту нимфу – Нику мы, сделаем вид, что не заметили.
Это было чрезмерно грубое топтание по пушистым белым облакам.
- Я не Росава, - покачал головой Юрек. – Еще пару грязных фантазий, и твоя стрела будет в твоей же заднице. С большой вероятностью – вместе с колчаном… Так что сделаю вид, будто не заметил на твоем грязном языке ни Веры, ни Ники.
- Да ну тебя!.. Вот где справедливость?!. Зануда ехал уныло здороваться с ведьмами – и на него прямо с неба, как я понял, свалилась нимфа и почти что «Мисс-Вендор», на секундочку!.. А я – продумал в кои-веки отличный план, с девчонкой, которую два года ждал по пророчеству, а мне – на тебе!.. Получай самое отвратительное знакомство с царевной-лягушкой, которая смотрит на меня, как на говно!
- Зря ты так. Росава – тоже красивая.
- Ну извини – не рассмотрел. Когда кожа зеленая, то как-то не до черт лица. Зато ты успел всеми полюбоваться. Сильно бы Вероникой увлекся – на других бы даже не смотрел. Так что…
- Пока не договорил – порадуйся, что колчан у тебя уже узкий.
- Достал угрожать!
- А ты не оскорбляй приятных мне людей своими пошлыми фантазиями. Она же еще девчонка совсем!.. У меня даже о поцелуе мысли не появилось!.. Хотя… теперь появилось… Но все равно это как-то не из той поэмы. Она такая чистая какая-то… Ты ведь с ней знаком был и сам отзывался как о совершенно милейшем чуде и почти ребенке. Самому теперь не стыдно перед ней?..
- Иди ты…
- О, покраснел.
- Лишь бы не позеленел… - Том, не сдержавшись, засмеялся. Юрек тоже.
- Ну, а насчет справедливости… - айкидзен поиграл головой. – Сегодня Дао показало, что его сценарий пишут самые крутые бояны и барды. Главное – доверять им и не пытаться доказать, что можешь лучше… Так что – все логично, - он с наслаждением вдохнул воздух, с любовью рассматривая все вокруг. – И мне кажется, сегодня я опять поверил в этот высший план… Как будто снова дорога появилась. Пусть пока и в виде тропинки.
- Поздравляю! Это надо хорошенько отметить «аманитой».
- Прости, Том… Сегодня без меня… Хочется оставить чисто собственные ощущения – без каких-либо примесей. Зачем изменять ракурс взгляда на реальность, если она и сама по себе прекрасна?..
Четыре лоцмана
- Что это?! – эмоционально тыкал Том пальцем в ногти Забаве. Миленькая искусница, потратившая минут двадцать на их прихорашивание, игриво повертела пальчиками перед глазами богатыря:
- Бесцветный лак, незнайка!
- Да я уже догадался! Но зачем? Обалдеть… – он ухватил узенькое запястье ведьмочки и рекламно повертел им перед другими. – Еда со вкусом голода! Кому еды со вкусом голода?
- Вот ничего ты не понимаешь, - рассмеялась Забава, обаятельно махнув второй ручонкой. – Он защищает, создает глубину, и отлично подходит по цветовой гамме моему наряду на свадьбу.
- Все я понимаю. Даже то, что вы все и наряды себе бесцветные выбрали просто потому, что невеста такая яркая – ее никакими стараниями не переплюнуть.
- Во-первых, невесту невежливо обгонять в яркости, а во-вторых – ты совершенно прав: она просто фонтан из красок. А ты видел ее наряд? Он у нее из астрального шелка – может любой вид принимать: от фасона до текстуры. Просто прелесть!.. Мечта искусницы… Самой, что ли, в дочери Лилит податься, раз она такое дарит.
- А сынишки ей не нужны? Я слышал, она просто совершенно нереальная красотка.
- Так расспроси Веронику – она-то точно должна знать.
- Да ее сейчас из вашей библиотеки не вытащишь. Может, Юреку удастся…
- Тут и мы виноваты – она сюда за знаниями примотала, всего на день-два, а мы вчера допоздна с ее «Пыльцой» развлекались.
- А, черт! Так и знал, что пропустил самое интересное.
- О, да! Мечта любого парня: смотреть, как искусницы весь вечер наперебой изгаляются в фантазиях, заполучив на время наряд из астрального шелка и идеальную модель… Веронике реально почти любой образ идет!.. Не знаю, откуда в ней столько гармонии.
- Врожденное, думаю. Из нимф абы кто не выпадает.
- Может быть. Но, думаю, тут и опыт – все детство с феями. А они ж повернуты на нарядах… Я, наверное, в прошлой жизни тоже феей была.
- Тебе и в этой – крылья добавить, и не отличишь. Чуток с кашей в детстве перестаралась, разве что… А фея ее, кстати, тоже здесь? Прикольная – обделаться можно. К тому же меня не так давно случайно оберегла от ошибки, которую я бы себе жизней сто не простил.
- Ну, фея, я так поняла – не ее. Она уже взрослая самостоятельная девочка… И ты прав: истошно милая просто. Жалко, у нас феи не прижились. Я спрашивала у Агнены еще в детстве – говорила, что на Руси слишком насыщенная энергетика для них, и зимы больно долгие бывают.
- А эта… царевна. Тоже здесь? А то не видно.
- Поищи в зеркальной. Она там чаще всего обитает.
- Все налюбоваться не может?
- Хи… Не знаю… Может, отставание наверстывает. Упрямая такая – молодец. Каждый свой жест тренирует, каждый взгляд – пытается всё увязывать в единый стиль, чтобы добиться гармонии.
- Как говорил Кабаньяс: если ты крутой, то должен быть крутым, даже когда срешь.
- Фу, Том!..
- Девочки тоже какают.
- Не верь – клевета и происки мар, хи-хи!.. И Кабаньяс, вообще-то, изгадил как раз мои слова. Я часто повторяла, что искусница должна даже в самых плохих обстоятельствах стараться быть гармоничной…
- Зря сказала – буду теперь за вами подглядывать в этих ваших плохих обстоятельствах. И страшно представить, что успела повидать ваша зеркальная, пока вы в ней тренировались держать высоко свои носики.
- О-о, и не говори!.. Кстати, знаешь, что еще интересно в Веронике? Вот мы тренируемся: идем к гармонии как бы сверху – создавая единые стили грации, приучая себя сохранять их в любой ситуации. А Вероника эта – как будто изнутри пошла: сначала развила в себе само ядро гармонии, что ли, а теперь, что бы ни делала – в самом несуразном, казалось бы, жесте или движении – просто дышит этой гармонией!.. И ведь все чисто на одной голой интуиции!
- Может, в этом и дело? Вы заморачиваетесь, а ей просто пофиг.
- Да конечно!.. Походи по Руси: много пофигисток найдешь, но они гармоничны разве что с вилами, разгребая навоз. А этой ведь и вилы дай – будет милаха, что глаз не оторвать. Я еще не осмыслила причину, но пока на уровне идеи мне кажется, что весь секрет – в отношении к тому, чем занят. Дай Росаве, да даже мне – вилы, поставь к навозной куче, и мы будем брезгливо ежиться, может быть, сравнительно мило, но все равно без той степени гармонии, которой хотелось бы. Потому что для нас это, как себя ни настраивай – дело не из приятных. Мы можем набросить на себя какой-нибудь образ – скажем, «стольная красотка решила помочь дальним родственникам» или «искусница – искусница во всем». Но это как бы внешний слой, душевный макияж… А гармония появится – когда ты реально наслаждаешься процессом. Когда для тебя это некий сакральный акт – молитва, медитация, дзен – как сказал бы твой брат.
- Как же меня запарил этот дзен – ты не представляешь, Забава!.. Вот не мог тот Иван пройти мимо, когда Сайто долбанного люты грызли?!. Нет же – спас. И теперь вся Русь: дзен, дзен, дзен… Мудодзен!..
- Знаешь, что любопытно?.. Тебе больше всего идет именно этот твой протест. Серьезно!.. Все забывала сказать. Я мужские образы не особо ловлю, так что могу ошибаться. Но ты и правда наиболее гармоничен в роли бунтаря. А уж потому, что научился наслаждаться своим бунтом, или это твой от рождения путь – уже не ко мне… - Забава легкомысленно похлопала ресничками. – Я всего лишь «тонкая деревянная кисточка для раскрашивания таких же пустышек!».
- Ты когда-нибудь это забудешь? Я был зол и перевозбужден!.. Сказанное в таком состоянии – нельзя впитывать и тем более припоминать потом при каждом случае.
- Ну наконец-то хоть что-то, похожее на «извини, что пытался затащить тебя в постель своими травками, а когда не вышло – обозвал так искусно, что ты потом месяц тайком рыдала и считала себя пустышкой», - Забава прильнула к уху стрельца. – А ведь ты мне тогда нравился, - шепнула она. – Я замаялась искать способы тебя увлечь, и, не используй ты эту свою дрянь – все бы и так случилось…
- Э-э… - Том понял, что эта ладья уплыла с концами и быстро сбросил полыхнувшие было искры. – Серьезно? Всего месяц? – скривился он. Забава, уже ускользнувшая в сторонку, обернулась и послала ему одну из своих милых гримасок, разбавив ее выражением глубокого понимания.
- Ну что… - почесал горящее ухо богатырь. – Уже не зря сходил… Где там Юрек?..
* * *
А Юрек в это время как раз зашел в книжную, задерживаясь по пути возле каждой ведьмы Отрадного, с любой из которых старательно находил повод пообщаться о всякой ерунде.
С утра он вообще почти убедил себя никуда не ездить, благо эта странная апатия совпала с аналогичными настроениями брата. Правда, источники у них отличались. Если Том был глубоко разочарован вчерашним знакомством и попросту не видел смысла его продолжать, то у Юрека произошел вполне типичный откат после внезапной чувственной вспышки. Сердечное похмелье, можно сказать…
Как когда-то удачно подметила Рута, Юрек жил в двух основных режимах: расслабленно получая жизненные впечатления и усердно затем их раскладывая по полочкам своего сознания. Вчерашний день целиком стал одной большой медитацией, и айкидзен поймал радость от каждого ее мгновения. Сама встреча с юной прелестницей, отпечатки возникших к ней чувств, глубинная радость от вновь прорезавшихся контуров своей струи в огромном океане Дао… Все это было с удовольствием впитано.
Но наутро сознание загрузилось уже в режиме занудного архивариуса – эмоции поостыли, и теперь предстояло разобраться, что конкретно делать дальше. Казалось бы: лови момент беззаботного порхания в чувствах, получай свой дзен и не парься о будущем! Но таков уж был Юрек – фаза «и что теперь делать?», которая у большинства влюбленных людей наступает когда слегка, а когда и значительно позже – у него началась уже на следующее за встречей утро.
Возможно, хотя бы денек сладостной неги айкидзен бы себе еще и выделил, но тут ведь нужно учитывать и сами обстоятельства. Кажется, уже завтра южная гостья возвращалась обратно, схлестнувшиеся было пути – вновь расходились, так что следовало все взвесить и решить уже сегодня.
И ведь было что взвешивать!.. Девчонка-то до забавного точно описала причины в нее не влюбляться. Малолетняя лесная отшельница, вырвавшаяся в мир поглощать знания. Свежеиспеченная ритуальная дочь дивной богини, вовлеченная в отчаянный план богов по спасению Вендора от надвигающегося Апокалипсиса. Тайный агент, внедряемый в ставший слишком опасным орден восточных убийц… Юрек и с обычными-то русинками долгих отношений избегал из-за своего рейдо-кочевого образа жизни, а даже с учетом ведьм общим рекордом стали всего-то две недели романа с Алейлой, ради нахлынувших на нее чувств рискнувшей провести это время в полном опасностей походе в Темнолесье. Но в последнем случае Юрек по большей мере просто позволял себя любить чувственной симпатяге, ставшей для него лишь несколько более долгосрочной любовницей, нежели это практиковалось. Тут же, если судить по замаху сердца, наклевывалось нечто совершенно иного уровня!.. С этим подарком небес, если уж и сплетать сердца, то в долгосрочных отношениях, а не однодневной интрижке. Но где изыскать возможности для отношений, если ритм жизни Вероники давал богатырскому совершенно безумную фору?..
Как вчера, когда обоим вдруг стало нужно, чтобы кто-то прервал несущийся в бездну томный дзен их слипшихся от удара душ, так и теперь возникало странное желание уклониться от любовного удара судьбы уже в более глобальном смысле. Любовь – это ведь, хоть и самое прекрасное в мире, но все равно испытание! Иногда мы набрасываемся на своих друзей, крутя пальцем у виска: «Почему ты упускаешь свой шанс, дурень? Она – потрясающая, и вам нужно быть вместе!». Но, если задуматься – кто, как не сам этот «дурень» способен оценить свои силы? Да, он любит и знает, что любим. Но если он понимает, что не готов сейчас пройти это испытание, то кто мы такие, чтобы его упрекать? Слегка подбодрить – стоит: сильное чувство нередко пеленает робостью и готовое к испытанию сердце. Но лишь подбодрить… А если не помогло – то похвалить за глубокое чувство ответственности… Некоторые игроки отказывали пиковой «Барселоне» просто потому, что не ощущали в себе готовности соответствовать ее запредельному уровню футбола. Стоило рискнуть? Или потерпеть, в надежде, что шанс выпадет снова, но уже тогда, когда будешь к нему готов?.. Практика показывает, что оба выбора бывали как удачны, так и ошибочны, пусть и приходилось сравнивать реальность с моделированием, ведь, к сожалению, возможности сохраниться и полноценно попробовать оба варианта с одной развилки – в этой версии игры в Бытие не предусмотрено. А если и предусмотрено, то не для нас – персонажей, послушно привязанных лишь к одной из ветвей развития этого вселенского сада расходящихся тропок…
Юрек почти все утро уверенно шел по пути, на котором друзья крутили бы пальцем у виска, называя дурнем. Когда мама, интуитивно уловив потоки судьбы, настойчиво отвергла все попытки сына найти себе «неотложно важную» домашнюю заботу, тот внезапно вспомнил, что именно сегодня ему кровь из носу нужно побывать в ристалище. Он что-то сказал Тому, оседлал «Вектора», поехал туда, но с улыбкой заметил, что конь, плюя на его страхи, преспокойно повернул в сторону Золотых ворот и через Богатырские холмы порысачил в Отрадное.
- Ах ты ж, волчья сыть, травяной мешок, - смеясь, пожурил Юрек, гладя сивую холку. – А Тома кто предупредит? Или его вектора в Отрадное нет?
* * *
Но вектор был. Том как раз решал, «веселушку» ему употребить или «аманиту», когда в голове отчетливо прозвучали слова: «Росава сердится только на себя. Ждем вас. Обоих». Появись подобное через полчасика, и Том списал бы это на глюки, а так пришлось вспомнить, что Вероника еще в их недолгую встречу в Нартексе упоминала о своих словесно-ментальных сообщениях, СМСках, которые может направлять в знакомые головы на сравнительно недалеких дистанциях. Сложно сказать, был ли он искренен с собой, но по официальной версии Том отправился в Отрадное, чтобы, пользуясь вероятным отсутствием брата, попытать-таки счастья именно с Вероникой. И только из беспокойства за прекрасный колчан, мы не расскажем об этом Юреку, которого стрелец не без легкого сожаления и одновременно облегчения обнаружил в ведарии.
* * *
Уже тот факт, что смс была отправлена именно Тому – намекает нам: Вероника к новому знакомству также подошла с осторожностью. Не меньше пищи для размышлений дает и вторая подсказка: за пять минут, которые Юрек уже различимо для нимфеи болтал с кем-то из ведьм у входа в уютную библиотеку ведария – наша книгоманка прочитала целую строчку.
- Не помешаю? – богатырь, сделав несколько легких шагов, скромно заглянул в ту из пяти комнатушек, где сидела на полу Вероника. Частично она ответила уже самой позой, полностью отвернувшись от разложенных полукругом книг и грамот в сторону входа. Но решила, что и голосовое подтверждение не помешает:
- Наоборот! – Вероника приветственно помахала ручкой, которая тут же пригласила присесть рядом. Глаза перехватили едва заметный взгляд Юрека на пустой стол, и губы заулыбались еще шире. – Со столами в лесу было не очень, - она, обаятельно оправдываясь, поджала плечики, - так что не представляешь, каких трудов стоило приучать себя читать за столом, когда в Александрии запретили класть книги и папирусы на пол. Осознанность, конечно, ликует, но вот само чтение с непривычки хромает на оба глаза… Хорошо, что Отрада не зануда – сказала: хоть, вися на дереве, читай.
Пока она забалтывала стартовую неловкость, богатырь уже уселся рядом и, кивая словам, мимоходом осмотрел подборку.
- Из лежащего – я почти ни с чем не знаком, - признался он. – Так что пока не уверен, что смогу помочь.
- Девчонки говорили, ты был возле вашей священной горы… сейчас… Ртань!.. Что ты можешь о ней рассказать?
- Для горы – слишком явные грани. Для пирамиды – нереальный размер. А еще – там в грань чуть ли не вбит огромный круглый камень, и этот камень – теплый. Том говорил.
- Ух!.. В записях о камне не сказано. Здесь вообще очень мало об этой пирамиде. Только упоминания, что священная, ну так священной почти каждую гору привыкли называть, если жили с ней рядом.
- Насколько понимаю, Ртань попала в слепую зону. С ней могло быть многое связано в древние эпохи, когда на Руси считали письменность слишком примитивным способом передачи информации. А потом там расплодилась нечисть. Вот и вышло, что устные и образные традиции зачахли, а письменные зацепили уже то время, когда гора стала недоступной.
- Класс!.. А говорил, не поможешь… - Вероника, во время беседы смотревшая Юреку в район глаз, теперь спешно увела взгляд в сторону. Неловкость, часто возникающая при стыковке взаимно нравящихся душ, хорошо преодолевается каким-нибудь общим делом. Ведь говорить уже очень хочется, но говорить о всякой ерунде – странно, а сразу о главном – как-то страшновато, так что именно тут и приходят на помощь чрезвычайно важные дела… Нимфея уловила, что именно сейчас показала хвостик тропинка в другую тему – ту, которую оба боялись поднимать. Уводя взгляд, она заметила, что то же сделал и Юрек, а заодно увидела, что и он все это заметил. Нет-нет! Где там спасительные пирамиды?.. Вероника ухватилась за первую попавшуюся грамотку. – Вот здесь, кажется… или не здесь… В общем, в одном из текстов я наткнулась на упоминания об Ирии – поселении ваших богов – вроде нашего Олимпа. Но нигде не удалось узнать, где конкретно он находится. А в моем исследовании это очень важно!.. Рядом с этим, миссия у ассасинов – просто разминка.
Юрек осознанно проглотил наживку:
- Это не секретная информация? Было бы очень интересно узнать.
- Пока я ничего доказать не могу. Так что можешь считать это бредом лесной дикарки, нафантазировавшей себе всякую ерунду… Но я изучаю древний проект под названием «Перекресток». В Луксоре я наткнулась на барельеф, который выглядит примерно так, - девчонка потянулась за лежащим в сторонке очень тонким листком бумаги. – Вот… Были разные мысли, что это. Но еще в Александрии меня осенило. В Луксоре под пирамидой был огромный портал. Само название «Перекресток» как-то явно намекает, что таких порталов несколько. Я как раз изучала карту в поисках других пирамид, чтобы туда отправиться, когда случайно вспомнила одну глупостную шутку насчет соединения чисел «пи» и «сюн». Ну, конечно! И ведь до чего ж на поверхности!.. Просто соединить в одно… Перед глазами всплыл барельеф и… Будет эффектнее, если сам увидишь… ой, не дотягиваюсь… Подашь мне карту Вендора?.. Спасибо… А теперь наложи этот листик на карту…
- Обалдеть…
- Я так и сделала!.. Меня чуть из Библиотеки не выгнали.
- А как ты пропорции подобрала? По известным?
- Ага. Я примерно знала, где находятся пирамиды Картахены… Этого хватило... Остальные пирамиды востока тоже то там, то там упоминаются. Но меня удивила как раз ваша! Я думала, что это чисто восточная система – для гармонизации энергий. Но получается теперь, что пирамиды еще и не только это, плюс ковчег знаний, а и система порталов! И ты на самый верх глянь!
- Да я как раз уже подумал, что это за Буяном где-то.
- Это в Гиперборее! Там стояла пирамида-альфа – гора Меру. И под ней, как я понимаю, тоже был портал. Через него гиперборейцы и могли попасть в любую важную для них точку. Возможно, это были их колонии.
- По сказкам, оттуда к нам на Жар-птицах летали.
- Одно другому не мешает. А теперь угадай, что самое важное во всем этом?
- Ты ведь не удержишься и сама расскажешь.
- Ты!.. – Вероника рассмеялась и легонько шлепнула Юрека по плечу. – Когда успел меня выучить?
Айкидзен, улыбаясь, промолчал. Нимфея махнула ручкой:
- Итак. Я, конечно, надеялась, что все это дает нам шанс попасть в затонувший Гелиополис – столицу Гипербореи. Но это, видимо, мимо – порталы, судя по всему, нужно активировать изнутри, и только после этого они сработают на прием со стороны. И вот самое важное – это то, что некоторые вредные товарищи и занялись вплотную такой активацией. На моих глазах это делала небольшая армия дьяволов во главе с лордом Легиона. А чуть позже – сообщили, что на комплекс пирамид Тиауанако – на Картахене – совершили налет драконы!.. Причем хитрецы маскировали свой план – сожгли пол-Куско, даже до побережья долетели. Но я уверена, что это просто прикрытие, и целью были пирамиды!..
- То есть… - в голове у Юрека слегка смешались новые знания, но в стройную систему мышления их всегда легко встраивать, если эта система еще и достаточно открыта для расширения пределов осознания, - получается, что теперь драконы с Картахены могут попасть в Луксор?
- Вот!.. А судя по рассказам – драконов было больше сотни!
- Сколько?!
- Я понимаю, что кечуа – народ простоватый, и могли приукрасить в панике. Но десяток от сотни отличить, думаю, и им под силу.
- Почти ничего о них не знаю, но там бы наверняка и пары драконов хватило, чтобы все захватить. Зачем сотня?
- Во-первых, отвести внимание от захвата пирамид. А во-вторых – всех запугать!.. Летом дьяволы атаковали амазонок. По всему Вендору разжигаются войны. Некроманты пробрались в Асгард. Растет Огненная пустыня в Номадере. А теперь еще и драконы подключились… Цель Легиона – ввергнуть людей в панику перед неизбежностью Апокалипсиса. Но если с демонами и нежитью кое-как справляются, то что противопоставить сотням драконов? Никто не думал, что их так много!.. Кое-где по Вендору попадались одиночки, говорили, что в Золотых горах Картахены драконы живут в более-менее серьезных группах. Но, во-первых, их там считали хранителями, а они веками вели себя мирно. А во-вторых, уж никак не о сотнях речь велась!.. И есть важный момент: драконы, конечно, большие, летают лихо, но они быстро устают. Поэтому просто взять и перелететь с Картахены на материк они не могут. Вот, видимо, и отыскали этот позабытый всеми путь – через Перекресток. Не знаю, почему они еще не в Луксоре – может быть, пока не поняли, как конкретно из-под пирамид выбраться – ходы ведь на нормальных людей рассчитаны. Или просто не время пока. Или хотят сначала всю систему запустить, чтобы потом по всему востоку за раз прокатиться огненной волной… Так что вы свою Ртань берегите. Если не удастся защитить все пирамиды, то тогда стоит спасать хотя бы материк. Видишь – здесь всего три точки опасных: у вас, в Драконьем хребте возле Скифии, ну, и в Луксоре… Правда, дальний восток я им тоже отдавать в жертву не собираюсь, но это уже так, личное… А задача-минимум: отстоять три точки, ведущие на материк… Хуже, что все пока отмахиваются – задач выше крыши, а решать их пытается всего человек тридцать, и мои теории пока остаются без внимания, ведь все строится только на моих же подозрениях… Но ничего – сегодня пороюсь еще в ваших архивах, потом, после ассасинов, на восток отправлюсь… Но я найду доказательства и заставлю отнестись к этой проблеме всерьез!..
Юрек весь долгий монолог любовался розовощекой энтузиасткой, не отводя глаз. Не отвел он их, и когда Вероника, выдохнув, замолчала. Дорога пирамид и драконов оказалась столь широкой, что тропинка личного – растаяла без следа. Ну, или почти без следа…
- Ты собираешься весь день просидеть за этими бумажками? – прищурил глаз айкидзен.
- Сколько получится – мне подружки не простят, если я всю свадьбу пропущу.
- У меня есть идея получше… Понимаешь… - Юрек снисходительно улыбнулся, - все эти книжные знания – хорошо. Но личный опыт, поверь, даст тебе больше!.. Так что предлагаю аккуратненько сложить эти грамотки и рвануть на Ртань!..
- Но это ж очень далеко.
- Есть три варианта. Один: ищем Лану, и с ней телепортируемся на Лукоморье – она должна помнить то место достаточно хорошо, чтобы портал сработал, как надо. Два: хватаем двух ведьм с мощными метелками и летим с ними. Но тут, конечно, на свадьбу не успеем. Третий – самый здравый: на «Векторе» мчим туда через божегодья Семаргла – их можно использовать как связанные порталы. По идее, там часа по два до входа и от выхода скакать. Успеем?
Было очень приятно видеть в синеве глаз огоньки восторга.
* * *
- А мне сначала послышалось «на ветре», но ты знаешь: на таком коне – даже, наверное, круче! – Вероника наслаждалась восхитительным ровным шагом неутомимого сивки-бурки, несущего их по сочному сентябрьскому лесу, чередуя карьер и галоп с легкой поступью, которую и трусцой-то назвать язык не повернется. Причем, хоть и можно было догадаться, что даже этому богатырскому коню временами необходим отдых, все равно создавалось ощущение, будто переход на тихий шаг нацелен именно на ездоков. Понаслаждались, мол, ветром в ушах и буйством калейдоскопа спелых листьев, а теперь – переведите дух да пообщайтесь словами, ведь вам одних междометий восторга уж явно мало.
- Кстати, забывал спросить: откуда ты так здорово знаешь русский?
- При посвящении Лилит передавала нам некоторые свои знания. В основном, на уровне едва уловимых ощущений. Но знание языков – как раз довольно четко вкладывалось. А русский, как можно догадаться, Лилит знает хорошо… А сама я его почти не знала – ваши книги мне почему-то не передавали.
- Мне нравятся знания на уровне ощущений. Когда получаешь их сразу в готовом виде – лишаешься какого-то кулинарного, что ли, удовольствия от самого их приготовления. Весь этот процесс мышления – как будто из глиняного облака что-то конкретное лепишь: чисто свое – отдельный кайф. Наверное, любовь к этому и мешает мне сохранить именно дзенское отношение – когда чисто на уровне ощущений и хотят оставить всё: дескать, сформулированное – уже есть ложь.
- У-ух… Несколько лет такого не слышала… Аж ностальгия волной обдала. И ведь действительно увлеклась глотанием уже разжеванного.
- Да ну. Ты ведь не просто ради накопления читаешь, как я понимаю. Просто ты мыслишь в таких масштабах, что для тебя и уже готовые для кого-то знания – все еще лишь глина, гипс, из которого ты именно свои уникальные вещи создаешь. Ты, можно сказать – не сами статуи лепишь, а уже из них целые композиции создаешь – как где-нибудь в гробнице ханьского императора, только еще интереснее.
- Спасибо… - Вероника не смогла побороть даже растекающуюся улыбку, что уж говорить о густом румянце удовольствия. – Это очень вовремя слышать… Понимаешь… Я столько жила в закрытом месте, что была просто уверена: стоит мне вырваться в «большой мир», и я каждый его уголок в себя впитаю, каждой травинкой полюбуюсь, каждым камешком!.. Но все это быстро свелось ко все тому же изучению книг – просто уже новых. А какая разница, где сидеть читать? В родном лесу или пыльных библиотеках. В лесу даже лучше было – там я кроме книг массу всего другого делала. А тут, что называется, дорвалась… И главное, сама же Хорхе не так давно говорила, что нужно именно всестороннее познание, а не чисто книжное знание, но накинулась на второе, чуть не махнув рукой на первое… Совсем забыла, как это: раствориться в мисоги, слившись одновременно со звоном колокольчиков и с чистой водой... Как улыбаться утру не потому, что надеешься в этот день приблизиться к разгадке пирамид или выйти на след ассасинов, а просто потому, что утро пришло и улыбается тебе во все лучи… Как одержимая, стала. Конечно! Что такое любование летящей пушинкой тополя рядом с сотней летящих драконов?.. А если задуматься – что такое сотня драконов рядом с пушинкой?
Вероника ехала спереди и если бы обернулась, то могла видеть, как Юрек на этих словах проникновенно зажмурил глаза и немного откинул голову. Любитель красивых и романтичных жизненных эпизодов, Санчо, рассказывая ему о своей малолетней знакомой, нарочно умолчал о потальских корнях нимфеи и оказался прав: узнать о столь тесном созвучии душ сейчас – когда эта душа уютно пряталась «в домике» из твоей груди и держащих вожжи рук – было неизмеримо глубже, чем заранее и с чужих слов. И надо знать Юрека, чтобы догадаться, что он сейчас не кинулся упоенно тараторить: «А я тоже мисоги обожаю! И любование! Я адепт дзен. А ты как занялась? А кто наставником был? А у меня Сайто! Он из Поталы. Да ты что? Ты дочь – Тохэя?!.». Возможно, каких-то оттенков общения он себя тем самым лишал, но зато сколь глубоким и чувственным было сейчас его молчаливое трепетное счастье…
Все-таки обернувшись на очень уж долгое молчание попутчика, нимфея с восторженной ошарашенностью раскрыла свои глазищи еще шире:
- Ты чего? – зазвенел ее колокольчик, сейчас очень звонкий. Юрек медленно открыл глаза:
- Решил напомнить тебе, как выглядит любование сквозь веки…
Вот почему они не поцеловались тогда?!
* * *
Вместо этого, Юрек отвел взгляд выше, лаская им кроны деревьев:
- Не кори себя… Ты оказалась в водовороте очень важных событий. Если все будут любоваться пушинками, то кто спасет Вендор от драконов?
Вероника повернулась вперед, компенсируя увод лица более тесным прижатием спины к груди айкидзена:
- Тогда нужно научить драконов любоваться пушинками… - вздохнула она.
- Если в мире и есть кто-то, способный на это, то он сейчас греет мне грудь.
Иногда людей хвалят, потому что действительно есть за что, иногда – потому, что очень хочется сказать нечто крайне важное, но вместо этого приходится компенсировать застрявшее внутри «Ты мне нравишься» или даже «Я тебя люблю» хотя бы россыпью похвал. Тут совпало…
* * *
Переход через божегодье внес в общение, кажется, обоим нужную сейчас деловитость.
- А у других ваших богов тоже их святилища работают? – заинтересовалась Вероника, которой понравилась сама технология прохождения спирального лабиринта. Никаких стандартных портальных окон – просто идешь между каменными спиральными линиями с мыслью-просьбой о том, чтобы оказаться поближе к нужному месту. И сам не замечаешь, что лес вокруг изменился, а ты идешь по уже другому спиральному лабиринтику.
- Вроде бы нет. Они спят все. А кто не спит – давно в других пантеонах, как Девана-Артемида, или просто на других народах сосредоточились – как Лилу с ведруссами. Семаргл за постового остался – вот и следит напрямую за своими угодьями. Поэтому другие использовать опасно – мало ли, что там нарушилось или специально повредили. Переход через Правь происходит, но можно ведь и в Навь угодить – а там уже Кощея владения, в основном.
- Здорово, конечно. А на Гелэрисе приспособились использовать блуждающие дымки – в них тоже очень тесная связь планов, или даже наложение происходит. Друиды изучили маршруты дымок, окружили частые точки их остановок каменными кругами – кромлехами – и теперь на свой страх и риск тоже можно пользоваться. Сама я там не была, но ребята рассказывали… Жалко, я поздно к ним примкнула – так бы тоже по кельтским туманам полазила… Здорово, что ты меня сюда вытащил – личные ощущение реально никакими знаниями не заменишь.
- Есть версия, что нужно побольше именно новых ощущений, необычных – тех, которых нет в твоей памяти. Дескать, наше сознание ленивое, вот и старается не заново окружающий мир нам показывать, а просто берет из памяти образы, а это притупляет отношения с реальностью. Потому дети так радуются почти всему – оно для них обычно впервые, а познавать реальность – это всегда глоток свежайшего воздуха: благодарность Вселенной за твое любопытство. Забавно, что эта теория, восхваляющая именно личные ощущения, мне как раз в готовом виде досталась – Том как-то озвучил, в поисках оправданий своим дегустациям.
- А я ее не встречала в виде целой теории. Хотя на уровне идей обдумывала это. Когда удивлялась, почему люди перестают воспринимать чудеса как чудеса. Они к ним тупо привыкают, а ведь чудо и радует во многом тем, что несет нечто новое. Для детей – полно чудес, а у взрослых яркость ощущений падает, вот и приходится искать себе какие-то экстремальные увлечения, хотя можно просто по-свежему смотреть на вещи, к которым, казалось бы, привык…
- Вот-вот! Но сознание обмануть тяжеловато. Поэтому в дзен есть ветка любителей экстрима. Их со стороны иногда считают элитой. А сами они признаются: просто недостаточно круты, чтобы заставить себя свежо смотреть на то, что всегда рядом.
- Ага. Я в себе с малых лет это развивала. Есть занятная техника достижения осознанности – чтобы победить автоматизм. Суть в том, чтобы самые привычные действия совершать в новых условиях: кушать левой рукой, сидя, стоя, лежа; походку менять, маршруты привычных путей, порядок упражнений или работы… В общем, бороться с автоматизмом.
- И ведь узкая грань между автоматизмом и медитативностью. И первое – скорее вред, а второе – польза.
- Точно! Считается, что разница в самоосознании – дескать, нельзя витать в облаках, а нужно ощущать себя здесь и сейчас, но тут как раз хитро – как-нибудь расскажу потом, что у меня с этим вышло. А вот что точно влияет – так это ритм. И надо-то всего лишь не торопиться и наслаждаться процессом. Каждый процесс имеет тот ритм, в котором превращается в медитацию.
- Ха. Мне это Санчо раз двадцать говорил.
- Прикинь – мне тоже!..
Они посмеялись, и Вероника, даже гибкая шея которой уже устала от постоянного положения головы назад, дала ей отдохнуть, повернувшись вперед.
- А откуда ты Санчо знаешь? Тоже забывал спросить.
- А он не говорил?
- Загадочно улыбнулся и все.
- Негодник!.. Хотел, видать, сюрприз тебе устроить… На нас бы напал кто-нибудь, а я такая – шшухх! И нападающий такой – у-у-у-у – полетел в сторону в эфирном тэнкане. Ты бы удивленно уставился: «откуда ты знаешь айкидо?» А я такая скромненько: «папа научил». А ты: «но как же зовут твоего достойного родителя, что помог дочери постичь глубины айкидо?» А я: «если твое айкидо столь же хорошо, сколь и мое, то ты должен был угадать это по движению кончика волос или левой пятки». Ты бы нахмурился: «я все угадал, но просто не хотел верить! Ведь кончик пятки и прядь волос явно указывают на школу «син-син тоицу». Но я – верный адепт Есинкан, и не признаю «син-син тоицу» как достойную школу боевого айкидо. О, что за подлую шутку сыграла со мной судьба? Эта прелестница – дочь моего злейшего врага Койти Тохэя, и я вынужден вызвать ее на бой, чтобы доказать, что мое айкидо лучше!..». Мы бы начали поединок, а так как в айкидо нет нормальных атакующих приемов, то и простояли бы, как дураки, до старости.
Юрек, не переставая, похохатывал на протяжении всей этой короткой театральной сценки. Осознание, что Вероника ко всему прочему еще и дочь славного сенсея айкидо – давало такой невероятный импульс огня, что смех был единственным клапаном, не дающим перегореть от восторга. Причем то, как нимфея все это преподнесла – оказалось, пожалуй, даже более здорово, нежели вскройся ее нескрываемый секретик в реальной жизненной мизансцене. Было даже желание поставить «Вектора» на дыбы от переполняющей пьянящей эйфории, но это относилось к репертуару Рафа. А Юрек – просто обнял девчонку со всей возможной теплотой и, сдув волосы с уха, шепнул:
- Прелестница – дочь того, о ком я мечтал как о наставнике уже лет десять… Так что не сомневаюсь, что твое айкидо круче.
«Но в нашем айкидо, кажется, нет атакующих приемов, - с грустинкой пронеслось у него в голове. – Или нам и нужно их придумать?»
* * *
К Ртани Вероника с Юреком подъехали уже часам к трем дня, и это означало жесточайший цейтнот. Сценарий у свадьбы Радегаста и его невесты не был похож на типичные русские обряды и уж тем более, на знакомые нам попойки-обжираловки после унылых речей пафосных теток – много важного и интересного должно было произойти как раз в середине дня, так что Веронику, еще и вынужденную сегодня покидать Русь примерно с заходом солнца, могли сдернуть туда в любой момент.
Впрочем, осознание, что любой момент может быть последним – помогло придумать очень неплохой план экскурсии. Большинство тем, включая айкидо и дзен, обговорили по пути и, приближаясь к Лукоморью, нимфея задумалась.
- Знаешь… - проговорила она, уже спустившись с коня и беззаботно потягиваясь с такой сладостной негой, что Юрек даже попытался отвести взгляд в сторонку, но не сумел. Вполне целомудренный сегодня эластичный сарафанчик , наделял девчонку изысканной женственностью. Она была совсем не похожа на архетипы русинок, но это не мешало ей сейчас быть очень родной всей этой пронизанной русским духом местности. Нимфея уже почти на выходе из потягуш заметила взгляд Юрека, но не скомкала их с мнимой целомудренностью большинства оказывающихся в подобной ситуации дам. Истинное целомудрие ее заключалось в том, что для нее это было просто потягивание, поэтому она вышла из него столь же текуче, сколь и вошла. – Знаешь, - повторила Вероника, - в контексте нашего разговора… Давай просто насладимся этой пирамидой!.. Так, будто нет никакой угрозы, драконов, перекрестков… Будто ничего не нужно предпринимать, заботиться и тревожно искать какие-то секреты богов… Как два чистых листа… - она вопросительно заглянула в глаза Юреку, и он с энтузиазмом закивал. Но только закивал, хотя мог бы, возможно, и поцеловать…
* * *
Это были очень веселые двадцать минут. Они бегали наперегонки к теплому камню, трогали его, делились ощущениями и уловленными образами, спорили: гора это или пирамида, так, будто впервые ее увидели, не имея никакого багажа знаний … Так как отодвинуть камень и проникнуть внутрь не было ни шанса даже у сотни богатырей, Ртань быстро превратилась в декорацию для прощания – обратно у каждого был свой путь, и это изначально оговаривалось. Если наслаждаться моментами при созерцании и всякой беготне знание ограниченного времени помогало, то беседу оно превращало в сумбурный обмен фразами, и только отболтав ряд тем, удалось выйти в более-менее четкое русло.
- …так что давай – ждем тебя в Молулу . Правда, там никто подолгу не засиживается уже – у всех задания в разных частях Вендора, и Молулу – просто пристань для отдыха между миссиями… Даже жалко слегка, что мне скоро придется надолго его покинуть.
Юрека одновременно и обожгли эти слова, и согрели – интуиция, видимо, не подвела, и можно было перестать бороться за соломинку надежды на совместный путь с этим столь близким душе чудом.
- Восток? – с пониманием поднял глаза он. Нимфея кивнула:
- Угу. А он от Вендора закрыт Покрывалом Майи – не потелепортируешься… Да и дел там столько предстоит, что не до порталов будет, думаю.
- А ты… именно одна хочешь? – сделал последнюю попытку богатырь.
- Хочу, конечно же, не одна!.. – горячо полыхнула синевой Вероника. – Но… - она замялась, - там сложность в том, что миссия комплексная и в целом, - она хихикнула, - самоубийственная. Там столько всего грозит схлестнуться, что Лилит потому только меня и отправляет: мол, только моя чистейшая, как выясняется, карма может уберечь. Она и так страшно переживает, что многие из наших, изначально лучезарные и светлые – превратились в орудия для кровопролития. Я, по сути, единственная сейчас в Молулу, кто идет не по пути воина, а по пути мирного исследователя. А считается, что на пути воина можешь погибнуть в любой момент, независимо от кармы, и понятно, что Легион этим может воспользоваться на востоке – а со мной у них руки связаны.
- Ты же в ассасины подалась! – заволновался Юрек. – Я уже понял, что вы там хитрить будете и театральщиной заниматься, но это все точно карму тебе не попортит? Не могли другого никого найти?
- Все, кто есть в нашем Альянсе – уже засвечены. Ассасины очень тонко работают с информацией. А я еще толком не засветилась рядом с ребятами – сразу после «Мисс-Вендор» исчезла из поля зрения, так что подхожу. У меня уже завтра утром встреча с куратором – было страшно сложно дать на себя выйти, поэтому упускать шанс нельзя: они начали охоту на наших союзников – надо срочно вычислить их лидеров и нейтрализовать… Ну… а что до кармы… Может быть, меня тоже убьют и воскресят… Я не против… Нас ведь, посвященных – очень сложно убить… Так что не переживай… Не будешь?
Юрек вместо ответа показал пальцем на живот Вероники. Там как раз засветилась ажурная пряжка символического ремешочка. Это означало, что две подруги-сестры удерживают для нее портал. А так как одна из них вообще-то являлась невестой – заставлять ее долго ждать было неприлично.
Они зацепились взглядом, особенно пронзительным из-за старательных попыток обоих прятать эту пронзительность. Два чрезвычайно ловких человека крайне неловко обнялись, и Вероника, прямо в объятьях, изогнув гибкую ручонку, прикоснулась пальцем к пряжке, чтобы через мгновение удивить подруг капающими из глаз слезами.
А Юрек еще несколько мгновений обнимал воздух и не хотел прекращать это делать…
Он выдавил несколько шагов и сел на землю, прислоняясь спиной к теплому камню, который, кажется, специально для него постарался быть еще теплее, будто надеялся смягчить этим печаль расставания.
Как же важно не прозевать момент, когда кусочки мозаики складываются для тебя в нужный узор…
* * *
«Почему не поцеловал?», – корил он себя, уже скача на «Векторе» в сторону божегодья. Да, банальный поцелуй мог показаться шагом вниз по сравнению со всем тем, что было у них с Вероникой сегодня. Но поцелуй иногда так нужен… Эта соединяющая печать, эта важнейшая стрелка на развилке путей, направляющая отношения по ветке любви, а не дружбы. Всякое может случиться на каждой из этих веток, и в большинстве случаев стрелка поцелуя приведет к тупику, заставляя вновь выходить на личную колею. А хитрое переплетение дорог нередко дает шанс встретить пропущенную развилку и позже! Но надеялся ли бы встретить такой шанс Юрек, если бы знал, что является героем «Книги Познания», а не «Книги Любви»?..
* * *
Он дал Дао самый последний шанс подсказать ему верный путь. Если он успеет в Отрадное до ухода Вероники, то значит, да! Да – на все вопросы и сомнения. В Молулу прямо завтра? Да! Затем путь на восток? Да! Вместе? Да!.. Если же нет – тогда нет. Не успел – нет, и точка!.. Значит, у Дао есть другой путь для меня, и кто я такой, чтобы менять сценарии, написанные лучшими небесными боянами?..
…Как же он мчался сквозь лес, и деревья уклонялись в сторону… Едва ли был в Вендоре конь, быстрее «Вектора», и едва ли был «Вектор» столь старательно схож с вихрем, как сейчас… Едва ли так быстро срабатывал портальный лабиринт Семаргла…
Но у Дао свои сценарии…
Юрек ворвался в Отрадное, где радостно гуляли почти все его близкие люди. Его глаза сейчас рыскали по лицам, давая невыносимую фору шустрым глазам брата… Но среди всех этих близких людей уже не было той, кто за какие-то сутки стала едва ли не ближе всех.
* * *
Не было здесь и Тома. Впрочем, еще удивительнее, что и Росавы тоже…
В то время как Юрек и Вероника рассекали лицами воздух на пути к святилищу Семаргла, стрелец наконец-то пообщался со всеми, с кем хотел, и настал черед той, с кем хотел не особо. Хотя… Хуже ведь вряд ли будет, так почему бы не попытаться затереть осадок от первой встречи?..
Вопреки предположениям, Росава отнюдь не любовалась собой в зеркала – этим были наперебой заняты как раз другие ученицы ведария, рассматривавшие себя со всех сторон с такой тщательностью, будто все они сегодня женились тоже. Сама же царевна, скромно забившись в уголок, что-то рисовала, и не образами, а банальным карандашом на бумажном листочке.
Она, по всей видимости, неприлично чутко, как для царевны, реагировала на любые звуки и шорохи. Во всяком случае, Тома распознала еще по шагам – даже не подняв взгляд, Росава уже спешно выхватила листок со стола, пряча под ним, хотя пританцовывающей у зеркал Тони ничуть не стеснялась.
- Опять не вовремя? – иронично вздохнул Том, отмечая про себя, что Юрек был совершенно прав, и царевна в базовой цветовой гамме очень даже мила. Что-то таилось в ее лице, и этот набор загадок определенно обладал магнетизмом. Росава тоже вздохнула, показывая лицом, что посетитель не ошибся, но ни его, ни ее вины тут нет – происки судьбы, дескать. Мелкие и подвижные черты лица сумели тонко передать все штрихи посыла, и Тому, очень чуткому к мимике, это понравилось.
- Если меня рисовала, то бородку добавь, - попросил он деловито. – Вечно не хватает терпения отрастить.
Царевна всмотрелась в его лицо, видимо, добавляя в своей богатой фантазии эту деталь капризному натурщику. Потом, мило поморщившись, покачала головой.
- Да ну ладно! – взмолился богатырь. – Мне пойдет!
Но лицо Росавы неумолимо подтверждало изначальный приговор. Том махнул рукой:
- Я для себя решил, что ты – царевна-… - он удержал паузу, но в лице искусницы не дрогнул ни мускул, - несмеяна. Но царевна-неболтана звучит, наверное, хуже, чем мне идет бородка.
Росава равномерно покачала головкой, изображая весы, а личико снова поморщилось, как бы показывая, что и то, и другое – хоть и вполне одинаково, но отвратительно до такой степени, когда уже нет смысла сравнивать. Если и был способ задержать Тома надолго, то это как раз подобный словесный бойкот. Года два назад он бы принялся засыпать молчунью остротами и в данном случае наверняка потерпел бы фиаско, ибо выдержка у дамочки имелась вполне царская. Но интуиция подсказала хохмачу другой путь.
Он, словно за столиком стало пусто, преспокойно подошел к как раз освободившейся системе хитроумных зеркал, позволяющей видеть все штрихи и детали смотрящегося с разных его сторон. Немного покривлявшись в зеркала по старой традиции, Том резко повернул лицо влево: Росава наблюдала за ним и не собиралась уводить взгляд. То есть не игнорирование, а испытание… Это хорошо… Стрельца вдруг осенило, и он мысленно послал благодарственный поджопник автору книги о хазарах, которую как-то прочитал в ту пору, когда изучал все клочки почвы своего национального самосознания. Пару мгновений выбирая интонации для своей речи, Том отбросил все варианты изобличающих нападок и остановил выбор на проникновенной искренности – не столько пока ради самой Росавы, сколько, возможно, на остаточном чувстве вины, подавшем сегодня голос после запоздалого порыва откровения со стороны Забавы.
- Ностальгия? – спросил он тихо, понимающе показывая глазами на зеркала. На этот раз в худощавом личике искусницы дернулись струнки – Том попал в цель. Хазарский каганат веками славился ролью посредника между всеми своими соседями, и немалую роль в успешности переговоров, проводимых в Итиле, играл так называемый Зеркальный шар – переговорный зал, выстроенный в оригинальном стиле. Участники переговоров сидели в изолированных комнатах, но могли видеть в зеркалах отражения других участников и даже себя самого. О том, какие тонкости помогали переговорам – уместнее читать в нашей энциклопедии и рассказе «Каллиграфия росой», а здесь важен лишь тот факт, что маленькая каганта обожала тайком пробираться в переговорный зал, рассаживать там игрушки и кукол, а потом устраивать между ними беседы и споры.
В стойких глазах Росавы всего на миг, но мелькнуло что-то беззащитно родное, и Том опять посмотрел в зеркала:
- А я в детстве очень любил свой первый лук – «Купидоху»… - неожиданно для себя поделился он. – Маленький такой был, смешной… Мне его сломали придурки, в которых я нечаянно попал. Я пытался его починить, но только доломал… Тогда отнес в лес, оставил там и сделал себе новый. И тоже назвал его «Купидохой» – как будто ничего не произошло. Хотя, как минимум, одно отличие он имел – в тех придурков он попадал уже очень осознанно… Сейчас у меня уже, наверное, двадцатый «Купидоха», и я вот думаю: а если для Бога мы – такой же лук? Мы ломаемся, нас выбрасывают и берут новый, а считают все тем же?.. Не удивлюсь, если Старик на облачке, когда надумает ко мне обратиться, скажет: «Привет, Адам! Как дела? Как Ева? Ребра не болят?..».
По-женственному худая рука тихо проехала по столу вперед и ускользнула обратно, оставив на столе рисунок. Том, выдержав короткую паузу, подошел. На листочке была нарисована лягушка в сарафане с короной на голове и со стрелой во рту. Богатырь улыбнулся и поднял глаза на художницу. В его улыбке сейчас не было почти непременного для нее оттенка глумливости – только легкая ирония самой ситуации. Улыбка стала еще немного шире, когда улыбнулась и Росава. Царевной-несмеяной прозвали ее мать, а дочка, хоть и не относилась к явным ценительницам юмора, но и смеяться, и улыбаться вполне умела. А через секунду она перестала быть и «неболтаной». Рука принялась дорисовывать лягушке улыбку.
- Мне иногда кажется, - проговорила искусница с легким хазарским акцентом и чуточку капризными интонациями, - что человек – просто рисунок Бога. Он растет-меняется с течением времени, думая, будто взрослеет сам, но на самом деле лишь повинуется кисти Творца. Сейчас эта лягушка думает, что ее насмешила какая-то плоская шутка из ее плоского мира, и она понятия не имеет, что ее улыбка – просто часть моей работы над характером, по мудрому совету, - каганта сделала паузу, сосредоточившись на сложном штришке складочек возле глаз, - Отра-а-ды, - протянула она и как бы поставила точку, делая характерное для многих художников утонченное движение всем телом. Рука при таком движении изящно уходит в сторону, как будто сделав подпись, а голова с чуточку прищуренными глазами меняет положение, чтобы, сменив ракурс обзора, сделать первый нейтрально-оценочный взгляд на свое творение.
Тому вспомнились слова Забавы насчет работы Росавы над отточенностью каждого жеста, но хрен с этой отточенностью! Какая мысль о рисунке Бога!.. Стрелец смотрел на царевну горящими глазами. Та протянула ему листок:
- Теперь ты ее Бог, - она не жадно, но с удовольствием впитала восторженность Тома, глядя на него из-под изящной бровки. Потом откинулась на спинку стула. – Интересно, у нас такие же шансы достучаться до Бога и объяснить ему, что мы живы и имеем сознание, как у этого рисунка достучаться до нас?
Это было уже слишком круто, чтобы казаться правдой. Том ощутил нечто, напоминающее нереальность происходящего во время галлюцинаций, и в голове мелькнула абсолютно шальная мысль.
- Слушай, ваше величество... А давай грибочков хряпнем!..
- А какие у тебя? – подняла брови царевна. Том загоготал, смирившись с разрывом матрицы:
- Вот это, я понимаю, разговор! – закивал он, бодро жестикулируя всем телом и доставая из сардака полный ассортимент…
* * *
… - и вот я в таком ключе и думал тогда, как и ты. Если ты для своего рисунка богиня, то получается, что и мы – просто рисунки, но не всемогущего и всеведающего бога, а обычного художника… И хорошо еще, если такого прикольного, как ты. А если нас всех и весь мир нарисовал какой-то тупой бог, или пацан бестолковый? Ведь наш мир вполне тянет на работу неумехи. Или вообще под грибами бог был, набросал слегка, а вы там теперь живите, как хотите… Меня тогда сильно напрягало, что наши боги оказались, почти как мы – слишком люди, одним словом: такие же не знающие высших тайн грешники… Нет, ну потом Санчо меня с этой идеи сдвинул… Но хрен ему – я еще сотню нашел…
- Он неплохо мозги вправляет… или вправлял? Я так и не поняла, как теперь точнее… Но в любом случае я ему благодарна – здесь я, да и вообще еще жива – во многом из-за него…
Они сидели уже за пределами ведария, спрятавшись в густых зарослях подальше от неугомонных ведьмочек, хлопотливо снующих вокруг места свадебного обряда. Росава к свадьбам испытывала достаточно глубокое отторжение, чтобы еще вчера отпроситься у светоча, так что можно было спокойно вкушать нектар совместного ощущения андеграунда на слащавом для обоих бунтарей мероприятии. Если еще насчет «вкушать», то в плане грибного меню выбор был сделан в пользу ненавязчивого отвара под названием «веселушка», который лишь чуточку разбавили классической «аманитой», дабы расширить границы восприятия.
Темы поднимались разные, но лейтмотивом шла та, с которой и произошел выезд на грибную тропинку. Причем Том в этом русле шел с позиции исповедующегося атеиста, а Росаве понравилась нетипичная для нее роль позитивной просветительницы.
- … Я в глюках или снах иногда прозревал от всякой чепухи, вроде того, что листья зеленые, или ловя смысл жизни в том, что «воздух». Тупо воздух!.. И как верить себе? А Санчо на это говорил, мол, здесь нам подсказка-намек, что смысл жизни реально в каждой чепухе и есть!
- Отличный ответ, кстати.
- Но тогда опять получается этот долбаный дзен.
- Я слышала, твой брат глубоко его постигает. Почему ты так упорно отвергаешь? Только из-за него?
Сколько раз Том сам задумывался о подобном… Он ведь видел, что и Юреку, и Санчо их восточные учения давали, как минимум, тот покой, которого и не хватало вечно самому Тому. Его острый скептический ум уже к восемнадцати годам беспощадно порезал в лохмотья большинство существующих мировоззренческих концепций. Он очень искренне искал высший смысл, оправдание бытия, поэтому, вопреки показному пренебрежению, к каждой новой теории мироздания подходил с надеждой, что вот на этот-то раз его сомнения будут развеяны, и можно будет, наконец, спокойно понять, что бытие оправдано. Но какие-то теории действительно давно закоснели, не отвечая своими догматами простейшим требованиям здравого смысла. А какие-то бунтарская суть Тома и его хаотичность попросту не давали постичь на ту глубину, когда поверхностные противоречия переставали бы лишать их цельности.
Друзья и брат видели, что упрямец и сам страдает от своего скепсиса, но удивительно, что ни Санчо, ни Юрек не разглядели в отвержении дзен и Дао того, что неожиданно смогла уловить первый день с ним знакомая молодая ведьма-царевна. Возможно, сыграла свою роль свежесть взгляда или близкая по духу натура, также хорошо знакомая с глубокими терзаниями сомнений.
- Постой, - зажмурилась она, дабы обработка зрительных сигналов не отвлекала сознание от формулирования догадки. – Давай так. Я просто положу здесь мысль. А ты поступай, как хочешь: можешь оставить ее лежать, а можешь взять… Собственно, я так думаю, что для тебя этот дзен – золотой запас. Ты ведь не просто смеешься над всеми концепциями, в которых смысл человека оправдан. Ты – смеешься над ними, чтобы не плакать!.. Тебе так важно верить в оправдание существования человека, что ты нарочно столько лет отталкиваешь дзен, не желая углубляться. Ты просто боишься, что и там найдешь нечто, не дающее принять его!.. И тогда останешься наедине с пугающей пустотой и бессмысленностью бытия. А так ты хотя бы слегка себя успокаиваешь тем, что в дзен, возможно, и есть оправдание твоего существования… Но будь смелее! Видно же, что этой надежды тебе мало! Посмотри пугающей пустоте в глаза!
Том сидел, опустив взгляд, хотя ему страшно хотелось бы видеть выражение лица, с которым все это говорила столь неожиданно раскрывшаяся посланница судьбы, на которой он, болван, едва не поставил преждевременный крест.
- До сих пор, - богатырь прокашлял горло, - лучшей версией были слова Санчо, будто я просто боюсь реально увлечься какой-то конструктивной концепцией, теряя тем самым свой привычный образ мысли и жизни… Надо будет порадовать чувака, что его сместили на второе место… - он поднял глаза. – Но пока и твоя версия – просто лежит здесь… А уж тем более слова о взгляде в лицо пустоте. Уж поверь – я знаю все мерзкие рыла этой пустоты. Хочешь парочку покажу?.. Уверена, что не испугаешься и сможешь жить, как прежде?..
- Мальчик, я рождена как ошибка похотливых идиотов, мнящих себя венцами творенья. Поэтому не верю в любовь и ненавижу страсть – так что, когда тебе не удастся затащить меня в постель – не страдай: дело не в тебе… Я все детство была марионеткой в грязных играх вокруг престола, хотя никогда не претендовала на него и была просто убита горем, когда мой брат-наследник пережрал, да-да! Грибов!.. Хотя он сам вызывал у меня своей унылостью только презрение. Поэтому я до сих пор отношусь к грибам со страхом, восхищением и надеждой… Я готова оказаться в одних лохмотьях в любом городе Вендора, потому что не завишу ни от одной вещи. А все потому, что любую мою игрушку или что угодно – мать могла в любой момент забрать и выбросить!.. Да к чертям тайны… Я собиралась под видом незнакомки соблазнить своего скотину-отца, а потом убить себя, но перед тем рассказать ему правду, чтобы он страдал!.. Да как я могу испугаться чего-то нового, если я боюсь жить, как прежде?!. Спасибо Отраде и некоторым девчонкам, что отогрели меня, но думаешь, кто-то сумел меня понять? Чтобы понять, нужно не побояться посмотреть в лицо пустоте, а я для всех – и есть эта пугающая пустота!..
- Ты совершенно отмороженная!
- Прошу, скажи, что восхищение в твоем голосе я придумала!
- Да хрен там!.. Плевать на постель! Ты – самая офигенная пустота, и в такую я готов смотреть сколько угодно!.. – Том откинулся на спину, рукой опрокидывая и Росаву. Не на себя, нет. Просто рядом – когда такими осколками врезаются потрепанные души – зачем проникать чем-то еще?..
* * *
В следующий час они не сменят позы, говоря друг с другом через обрывки голубого неба, виднеющегося между крон.
- Раз ты опытная глюконавтка, то поймешь, почему я во всем сомневаюсь, а реальность считаю иллюзорной. Могу ли я верить, что курю сейчас трубку? Нет! Ведь это только мои ощущения. Но эти ощущения мне когда-то очень уверенно говорили, что я лечу на спине русалки по полям, заросшим зелеными коровьими вымьями!.. или как правильно?.. Пф… Пофиг… Так почему я должен быть уверен, что эти же чувства не врут мне и сейчас? Тредиасар как-то заморачивался от слов Глафиры, будто вся его жизнь с ложной памятью может быть просто мороком какой-нибудь ведьмы или мары. А я пошел дальше!.. Да почему я должен верить, будто все, что находится в памяти – реально было со мной, а не вдохнуто каким-нибудь демоном? Может быть, я не бодрствую, а сплю, и это лишь сон! И кто знает, возможно, реальность – это мрачная пещера, где злой демон мучает грязную кучу слизней, внушая им мысли, будто они – это люди, живущие в Вендоре!
- И вот тебе непременно нужно выбрать самую мрачную картину… Я подобным тоже терзалась. Мне ведь и грибы необязательно использовать, чтобы видеть иллюзорность реальности – если я ее сама могу менять, пусть и с долгим откликом, конечно… Я как-то твердо поняла, что все внешнее может быть обманом… угадай кого? Конечно же, демона!.. На время я себя почему-то успокоила тем, что зато мои мысли, дескать, рождаются с нуля, это плод моего личного «я», а стало быть, я существую – пока мыслю… Но потом вдруг поняла, что, если демону под силу создавать всю эту мнимую реальность, то что ему мешает вдыхать в меня и мысли?.. И вот, перестав цепляться хоть за что-то вообще, вроде тех же мыслей, я как раз расслабилась. Это я и называю заглянуть пустоте в лицо… Да. Нет ни малейших гарантий, что в реальности демон не получает из слизней энергию, скажем, тепла – может, ему холодно в его пещере, а слизни почему-то нагреваются от ярких впечатлений, вот он их – нас – и потчует ими до отвала. Но что мешает в похожем ключе, но уже с совершенно другим посылом, думать о Боге, который создал реальность, чтобы мы получали опыт, наслаждаясь жизнью?
- Вот-вот! А зачем Богу наши опытные души? Может быть, боги выращивают наши души, чтобы просто их жрать!.. Юрек любит теорию о многомерных существах – чем-то с твоими рисунками схоже. Мол, двумерное существо не увидит нас, если мы не захотим и будем наблюдать сверху. Так и мы – замкнуты в трех измерениях, а высшие существа – вероятно, в четырех и более. И в их невообразимой для нас реальности душа может быть просто частью питательного рациона. Вон у нас за астральными оболочками какая охота – понаделали боги себе загонов в царстве Аида, у Хель, в Велесовой Волости, у Кощея тоже Темный лес переполнен… А остальные части души – уже на стол к четырехмерным богам улетают – деликатес, видимо. А чтобы не паниковали – придумали для нас Вечный Мир, где все хорошо. А на самом деле: получила душа опыт – вкусная, не особо получила – так, для божественного скота сойдет или четырехмерных кур. Некоторые боги срываются и лопают много душ за один присест – пусть и безвкусных, а для этого устраивают войны и моры. А другие – гурманы. Эти целенаправленно выращивают себе деликатес, создавая иллюзиями и обманом условия для развития тех или иных уголков души… Что-то давно я искусниц клевых не ел! И царевн тоже… А сделаю-ка я так, чтобы вот эта клевенькая царевна открыла в себе дар искусницы – два в одном получится.
- Еще один отличный пример взгляда в лицо пустоте. Ведь нет никакой возможности опровергнуть!..
- Так вот же ж! Даже Санчо на это отвечал только в своем стиле насчет любви. Что, якобы, людям даны столь дивные душевные ощущения, что какое-то там пожирание с этим не сравнится, и смысл богам ради этого обделять и себя столь клевым вкусом любви? Но кто сказал, что они себя обделяют? Во-первых, может, им нравится именно поедать из нас эту любовь, а во-вторых, они могут друг дружку любить, а нас просто есть.
- Стоп. Я ко всей этой вашей любви отношусь отстраненно, но тут чистая логика. Любовь – это все-таки не поедание, а отдача, и считается, что высшая радость – именно от ощущения отдачи. Другое дело, что всю эту систему точно так же могли нам просто навязать эти же боги… Но смотри в чем хитрость: будь любовь деликатесом – в мире бы ее было куда больше, чем страданий.
- Так, может, и богам этим не так просто управлять нами. Потому любовь и деликатес у них; что я и говорил: разнообразная у них кухня, как и у нас.
- Вот! Есть разные боги, и им нужна разная еда, в зависимости от их вкусов. Так, может, тогда логичнее кормить тех, кому нужна любовь? Раз это, как говорят, приятнее самому, да и просто боги, питающиеся любовью, наверное, поприятнее фанатов кухни страдания.
- Да какая разница, если все равно всех сожрут? Тогда я лучше назло буду! Если богам нужны мои страдания – я буду счастливым! А если им нужна энергия нашей радости – назло им буду страдать!
- А откуда уверенность, что всех сожрут? Может быть, мрачные боги и жрут мрачные души, но тогда любители светлых душ – и сами, скорее всего, светлые. А значит, они уже совсем по-другому могут относиться к нам, как, например, вендорские святые ко всему относятся: с любовью и состраданием.
- Толково. Но откуда знать, что вся эта парадигма темный-светлый – реальна? Оно, конечно, логично, что все соответствует на всех измерениях: темное – темному, светлое – светлому. Но вдруг и это – иллюзия? И нет вертикальной шкалы темный-светлый, а есть лишь горизонтальная линейка вкусов в мясном отделе четырехмерных богов!.. И кто-то из этих богов, лопая сейчас пару шаманских душ как четырехмерные грибы, как раз задумался: а вдруг и он, и все другие боги – просто жрачка для пятимерных богов?
- Вот мы и утыкаемся раз за разом только в одно: как трактовать. Могут нас просто пожирать? Почему нет? Это, конечно, странно и нелогично…
- Санчо любил мне повторять, что как раз наша интерпретация излишня, и лепить системы мироустройства на своем опыте – не стоит, ибо он слишком узок для охвата картины Бытия.
- Абсолютно уверена, что Санчо имел в виду ровно противоположное по посылу, но допустим. Итак, есть вероятность, что нас просто выращивают для еды. Но есть уж точно не меньшая вероятность, что нас не там где-то едят, а мы как раз здесь излучаем нужную Богу энергию. Потом получаем новое задание – и снова сюда. Так и кормим его… Я когда-то думала, что Творец нуждается в энергии, соответствующей нашим страданиям, и мы должны с радостью ее ему дарить, глубоко и старательно страдая… Но это уже мои личные заскоки. А по уму – ему куда скорее нужна самая чистая энергия: когда мы страдаем, но продолжаем верить в лучшее – это, наверное, и есть та самая любовь.
- О-о. Санчо повеяло… Вера в Замысел. Смирение с тем, что Творцу и Дао виднее, и мы должны с любовью принимать его волю, потому что сами судим с примитивных позиций, не учитывающих всю глубину Замысла… бла-бла-бла… Хотя, судя по тому, что он пережил – он знает, что говорит, и у него это не пустые слова.
- Уверена в этом… А возвращаясь к твоему демону и слизням… Смирись, что все – лишь вопрос веры: хочешь верить в мрачную пещеру – верь в нее. Хочешь в светлого Творца, который лишь желает, чтобы мы развивались – пожалуйста. Но попробуй рассудить так… ух!.. Сама только сейчас к этой мысли пришла… Смотри! Если это мрачный демон, который хочет от тебя низких энергий – делай назло! То, что ему не понравится: рисуй свою жизнь ярко и светло!.. А если это добрый демон – или Бог, и он хочет, чтобы ты рисовал именно яркими красками – то что тогда во всем этом плохого? Рисуй, как он просит: ярко и светло!.. И дзена перестань бояться! Может быть, это как раз твоя краска…
- Охренеть накрыло… Ты – нереально крутая.
- Спасибо. Хотя тут ведь может быть, как с твоими прозрениями: чепуха показалась смыслом жизни.
- Ха-ха-ха. Вот теперь точно крутая… Слушай, а у меня есть эликсир в твою честь: «Росянка» называется.
- Гадость, наверное. Или намекаешь, что я хищница?.. Представь, что я – это аватар демона, который пришел сюда, чтобы лично тебя слопать.
- Это очень вписывается в мою любимую концепцию секси-богинь. Если попадать на стол, то только к такой.
- Извиняй, но как еда – ты выглядишь так себе. Хотя четырехмерные собаки будут в восторге от такого изобилия костей.
- Лишь бы не четырехмерные лягушки.
- Ха! Отработано – метод Отрады действует: нарисовала себя, посмеялась мысленно, и отпустило.
- Сегодня же рисуешь постель.
- Исключено. Она – последняя. В невыносимо длинном списке.
- Я подожду…
- Ты ведь не придешь сюда еще неделю, если не две. Верно?
- Читаешь мысли.
- Да нет. Просто поймала себя, что долго не захочу тебя видеть. Ты ведь понимаешь, в чем дело?
- Естественно. Все пока на убыль будет, что бы ни придумали… А значит, нужно сегодняшний день так добить, чтобы потом с чистой совестью отсиживаться и страдать от одиночества.
Том слегка приподнялся и осмотрелся:
- Прикинь, мы на земле лежим. Не помню, ни как сам лег, ни как ты улеглась, постелененавистница.
- Ха! Улеглась? Ты же меня и завалил!.. Эй, ты чего?
Том на этих словах разразился буйным хохотом и смеялся, побулькивая, минут пять… Когда смеховая атака прошла, он сел и посмотрел на очищающую образом сарафан Росаву:
- Я должен познакомить тебя с Котэ. Махнем на Ртань?
- Давай тогда на Олимп или Кайлас сразу.
- Туда попозже. Ну так что? Свадебное путешествие совершим!
- Так не у нас же свадьба.
- Да какая разница? Летим?
- На чем? Я сама едва научилась, а тут еще твоими костями громыхать.
- Хамка ты, ваше величество. Я буду называть тебя ме-е-е-телкой.
- Хм… Идея…
- Я знал, что тебе понравится. Давно придумал, но как знал – для тебя берег.
- Да я не про это!.. Как полететь придумала!..
- Излагай.
* * *
Через десять минут из Отрадного, шатаясь, вылетела метелка, на которой сидели двое. Оба в белом. Одна – в удивительно изящном длинном сарафане, вызывающем ассоциации с лебедем, а другой – в коротком белом свитерке.
- Маруся нас убьет, - возбужденно смеялась царевна, с трудом удерживая равновесие в дикой качке.
- Хрен там! – суетливо дергая напуганными глазами, отвечал богатырь. – Твое вождение не оставит ей такого шанса.
- Я ж думала, ты с магией дружишь, раз всякие стрелы заколдовываешь.
- Это не магия!.. Надо срочно переодеваться!
- Да просто надень на меня свитер – тогда метелка будет нести только тебя. Этого хватит.
- Тогда сверни быстрее вправо. Не хочу, чтобы потом весь город ржал: «Том, вместо того чтобы раздевать девок, стал их одевать!»… Ай! Да не так же резко! Все. Теперь придется очень крепко за тебя держаться. Что там у нас помягче…
* * *
- Кстати, хочешь загадку, на которую нет ответа?
- «Почему некоторые девушки оказывались в твоей постели?»
- И Санчо еще говорил, что колючки внутрь…
- Что?
- Короче. Если бог – всемогущ, может ли он создать камень, который не может поднять?
- Тебя вот этот камень вдохновил?
- Ага! Ты потрогай – он теплый… Пф… Надо запомнить…
- Три недели.
- Да хоть год. Все равно ведь уже завалил…
- Эй!..
- Ладно… Через три недели – жди.
* * *
Но уже через неделю Юрек и Том попрощаются, и их кони разъедутся в разные стороны. «Ксения» повезет стрельца в Отрадное, причем раз пятый подряд, ибо увидеться со странным другом и Росаве, и Тому невыносимо остро захочется уже через день после их длинных общих суток. «Вектор» же через божегодья Семаргла выйдет аж на южную границу Ведруссии, откуда айкидзен направится в Молулу…
Четыре лоцмана в один день скорректировали пути друг друга. Том всю неделю будет удивлять брата расспросами про дзен. В Росаве перестанут находить замкнутую и высокомерную несмеяну. Вероника вернется на путь, гармонично сочетающий знания и ощущения. А Юрек твердо решит, что его призвание связано с группой людей и богов, пытающихся предотвратить назревающий Апокалипсис.
Я буду тем, кем скажешь
Хорошо, когда скачешь на коне, быстрее которого, возможно, не найти. Вдвойне хорошо, когда на таком скачешь сквозь Скитанию – широкую степную зону, отделяющую Русь и Ведруссию от средиземноморья. Считать кочевые народы, проживающие здесь, совсем уж неразборчивыми дикарями – не вполне верно. Даже агрессивные половцы, обитающие западнее, после образцовой взбучки, устроенной им всеми соседями сразу (да-да, договаривались об этом в Зеркальном шаре в Итиле), слегка угомонились и не всегда уже сразу нападали на все, что движется. А Печенежский союз племен, через земли которого и скакал Юрек – объединял все-таки более адекватных ребят: наследников архаичного скифского уклада, сохранивших верность кочевым традициям после Степного Исхода . Серьезная изолированность Ведруссии оставляла эти земли вне всех торговых маршрутов, случайные люди, по этой причине, здесь практически не встречались, и у нескольких поколений печенегов отсутствовал сам алгоритм: «А давай-ка нападем на этого всадника!». Ведь уж больно колоссальной была вероятность принадлежности неизвестного путника к одному из кланов союза. Так что обычно работала типовая схема: «Нагоним – спросим, чьих будет и что здесь забыл. А не нагоним – и пес с ним. Себе дороже – вдруг гонец какой, с вождями согласованный».
Достаточно было просто огибать стоянки сбоку. Раз пять за Юреком пристраивались различные группы печенегов, но «Вектор» не давал шансов даже хоть сколько-то повисеть на хвосте, оставляя бедолаг далеко за спиной разочарованно смотреть на своих, внезапно растерявших авторитет, коней.
Другое дело, что за все это время пришлось ограничиться лишь парой-тройкой коротких привалов, и ничего удивительного, что, въехав в земли Архонеста – область, находящуюся под контролем ордена паладинов, айкидзен очень скоро спешился, помедитировал, поспал, снова помедитировал, а затем отпустил коня подышать местным воздухом в одиночестве и пошел на своих двух.
До известных плодородием обжитых равнин оставался еще почти день езды, а здесь лежала своеобразная буферная зона – невысокие скалистые предгорья и в меру унылые холмы, неспособные отрастить достаточно солидную зеленую щетину. Юрека это устраивало. Стараясь разнообразить путь через скучные степи, он подолгу удерживал ощущение осознанности себя в этом пути. Легко ловить восторженный дзен, мчась по дивным русским лесам, а сохранять некую причастность к бескрайним степям, чуждым тебе по духу – уже задачка со звездочкой: как раз для их большого любителя со стильным коком на голове. Но степь закончилась раньше, чем можно было с уверенностью сказать, что испытание пройдено, и не особенно будоражащая сердце реальность северного Архонеста показалась достаточно подходящим холстом для продолжения этого очередного микро-экзамена.
Так что, если вам показалось, что Юрек всю дорогу в Молулу терзался из-за Вероники, которую с изрядной вероятностью должен был там встретить, то нет. Без терзаний не обошлось, и день свадьбы славного Радегаста с его яркой суженой – для айкидзена стал одним из самых печальных в жизни. Дао ответило на его вопрос, и послушный поборник дисциплины согласился с этим решением высших сценаристов. Но одно дело согласиться, а другое – принять это во всю глубину внезапно разросшегося сердца. Юреку еще никогда не приходилось сталкиваться с таким несоответствием логики и чувств. Логике было все кристально ясно. Поискав себе место среди всех этих пирамид, драконов и прочих миссий, он его не нашел. Можно было бы отвоевать это место, тем более что все указывало: ему бы во время осады точно помогли и изнутри. Но нужно ли отвоевывать у столь значимого?.. Не получится ли так, что, перетянув на себя одеяло концентрации Вероники, он помешает ей пройти по Пути?.. На второй день их знакомства изначальные тезисы подтвердилось: да, она страшно близка ему и крайне мила сердцу, но такую ответственность он на себя, пожалуй, не возьмет. Ум радовался стройности аргументов, а душа отчаянно билась об эти геометрически идеальные стены доводов… Билась, пока не лишилась сил и не смирилась с Дао.
За неделю размышлений ум спокойно расчертил векторы в будущее и остановился на самом выверенном варианте пути: без Вероники, но с Молулу. Девчонка вроде как вскоре отправлялась на восток, а душа без этого генератора чувств рядом – должна была достойно справиться с испытанием небес. Да и кто знает: вдруг в богатом на яркие личности Альянсе найдется кто-то еще – пусть и не столь родной (в это до сих пор не верилось даже умом), но зато более доступный, в самом хорошем смысле этого слова?
* * *
Но почему обязательно в Альянсе?
Юрек пересекал россыпь разноразмерных скал, широкой внутренней улыбкой радуясь успешно сдаваемому экзамену. Он мало того что часа четыре подряд удерживал плотное, словно воздух в жару, ощущение осознанного «здесь и сейчас», так делал это в пути по унылой местности, а последние полчаса – еще и под фоновые крики взрослой виверны, рыскающей где-то неподалеку. Виверноподобных звездочек под условным фюзеляжем Скорпионов могло быть наведено десятка три с хвостиком, но сейчас Юрек шел один, за пределами Руси, а стало быть, без действия божьих оберегов… С учетом того, что ключевую роль в бою с этой резкой и верткой тварью зачастую играл самый первый контакт – требовалась немалая воля, чтобы не позволить боевой волне смыть медитативную. В благодарность за выдержку, айкидзен и получал сейчас от реальности очень глубокий кайф тесного контакта с этой самой реальностью.
Но это был не единственный ее подарок… Ноги легко преодолели вполне себе крутоватый подъемчик на самый высокий здесь перевал, с которого Юрек и собирался осмотреться в поисках упоминавшихся «сестрами» Вероники ориентиров. Но глаза без малейших шансов уставиться в зеленую долину Архонеста вонзились в нечто куда более близкое… Ценой каких-то совершенно эпических усилий упрямый айкидзен удержал медитативное состояние, пусть для этого и пришлось прибегнуть к привычному для Юрека якорю в виде одной из классических мудр дзен . Поставленные напротив точки тандэн кисти, словно силач пошатнувшуюся мачту, удержали безоблачное душевное равновесие, а внутренняя улыбка растеклась еще шире.
И было от чего!.. Ладно еще виверну здесь встретить, но уж явно ведь не обнаженную красотку, загорающую, лежа на животе, и глядящую как раз в ту сторону, откуда поднимался Юрек. Ее черные глаза полыхнули ироничным удивлением, замешанным на глубоком чувстве собственного достоинства, и легким снисхождением в адрес уже упоминаемых нами сценаристов Дао. И да, все это Юрек действительно уловил в подробностях – концентрация на осознанности углубляет границы восприятия и не до таких пределов. К тому же незнакомка лежала на достаточно близком валуне – метрах каких-то в трех-четырех от мягко призастывшего богатыря.
Ее умопомрачительные ямочки на щеках решили еще глубже оттенить пикантную игривость ситуации и при этом не лезли на первый план, давая возможность солировать двум примам этого дивного ансамбля лица: сочно-алым губам и магнитным черным глазам. В первые секунды взгляд было не оторвать от сочетания неожиданности и красоты, но уже через несколько мгновений все это как-то само собой переросло в забавную игру: дамочка не уводила взгляд, и Юрек принял вызов. Причем сохранив и собственный оттенок, как бы добавляя в чисто соревновательный момент и посыл галантности: дескать, от неминуемого глазения на столь восхитительную обнаженку способен спасти только еще более дивный магнит твоего прелестного лица.
Неизвестно, насколько глубоко была знакома с осознанностью дзен эта черноволосая красотка, но в том, что она влегкую считала этот посыл – не могло быть ни малейших сомнений. Ямочки, реагируя на игру подвижной улыбки, продемонстрировали еще несколько ракурсов своего неизбывного таланта дарить выражению личика фоновые оттенки. Юрек же постигал глубины радости любования. Да, высший дзен – это любоваться навозной мухой, но ведь нужно для начала создать как раз глубину: чтобы знать, до какой степени мы должны научиться умиляться мухой – мы сначала проверяем потенциал своего умиления на том, что действительно прекрасно само по себе. Совсем недавно Юрек раскрыл в себе неведомые ранее глубины умиления, любуясь Вероникой, и вот еще одна невероятная незнакомка, кажется, почти повторила столь недосягаемую глубину.
Секунд через сорок плутовка решила усложнить задачу: если до этого она, просто лежала на подставленных под подбородок ладонях, то теперь на игровой стол полетели отвлекающие козыри. Сначала с озорством заиграли за головой босые ножки, а потом и черноволосая головка легла набок под таким углом, чтобы едва уловимо приоткрыть идеально выпуклые ягодицы, попутно давая тончайший пока намек на то, что и грудь прячется за предплечьями лишь до поры до времени.
Душераздирающий вопль виверны раздался совсем рядом, и это направило партию в новое русло. Незнакомка, не было сомнений, считала свою телесную притягательность более мощным аргументом, чем какая-то там летающая ящерица, так что остановилась пока на выложенных козырях, одной мимикой показывая партнеру в переглядки, что пускай, мол, выдержит испытание виверной, а уже там, глядишь, дойдет до тяжелой артиллерии переворота на спину…
Виверна, наконец, унюхала гостей и ринулась в атаку. Вертикальный Юрек был явно приоритетнее, почти сливающейся с валуном девицы, так что первые три подхода дракониды пришлось выдержать именно айкидзену. На первом он, делая резковатый, как для себя, уход, едва не отвел взгляд, зато, быстро осененный, издевательски легко выдержал еще два налета чешуйчатой махины размером с трех коров. В этом помог обновленный подход к равновесию – оно по-прежнему сохранялось в тандэне, но теперь дополнительным тросом стал сам взгляд. В айкидо немало внимания уделяется подобным вещам, начиная с простейшего представления своей руки – уходящей в бесконечность. При достаточно уверенной концентрации на подобном ощущении – этот рычаг не мог согнуть даже силач Феликс. Так что взгляд-трос, влившись в общую систему равновесия, едва ли имел шансы лопнуть…
А вот сердце в какой-то момент сдалось… Добрую минуту Юрек с элегантной гармонией айкидо уклонялся от налетов виверны, продолжая взаимно любоваться с черноглазкой, и, вероятно, делал бы это еще битый час, если бы ящер не сменил цель. Любователи по ходу забавной баталии сблизились почти до метра, и виверна, наконец, догадалась, что, раз стоящая добыча столь недоступна, то следует, пожалуй, налететь на лежащую. Ее новая атака нацелилась на обнаженную спину, и не было сомнений, что не только то, что ниже этой спины, а и все тело прекрасно это почувствовало. Однако повышать ставки оно умело превосходно. Черные глаза, едва уловимо прищурившись, наполнились дополнительными объемами ироничного вызова, и Юрек сдался – разорвав трос взгляда, он сделал шаг навстречу барражирующей твари и, отважно зацепив руками два рога на носу, отвел поворотом в сторону…
Даже с анонсированным ранее усилением мощи вращения его волшебной доги Кола, драконида лишь совсем немного ушла влево. Замахав перепончатыми крыльями, она обдула пылью обоих противников и приготовилась к стационарной атаке. Но раз игра закончилась, то что теперь удерживало дамочку, явно пришедшую сюда не просто загорать?.. Она поднесла правую руку к левому плечу, на котором красовалась небольшая татуировка стильного раздвоенного меча, и точно такой же меч моментально появился в руке. Изящно сделав полный перекат по скале, девушка параллельно с этим очень синхронно вынесла руку вверх, делая такой же круговой удар, а ее невообразимый раздвоенный клинок, в один момент приняв форму ртутного хлыста, буквально срезал виверне кусок крыла, хлестко приложившись по нему в верхней точке удара.
Левая ладошка лениво похлопала по искренне зевнувшему ротику, а глаза снисходительно показали ошеломленному Юреку на заваливающуюся набок жертву, как бы передавая эстафету…
Просто не было и теперь, и хорошо, что богатырь, еще с паломничества определивший свое слабое место, затем изрядно натренировал «ос» (осаэ – болевые удержания) на лютах. Пришлось разбавлять техники чисто богатырскими приемами, зато, лично придушив десятка два крупных лютов и пару чудищ, Юрек теперь мог эффектно свернуть башку даже виверне… Что он, собственно, и сделал уже через полторы-две минуты.
Уверенные аплодисменты быстро вымыли несколько печальный осадок, регулярно возникающий у добросердечного айкидзена после убийства едва ли не любой живой твари. Он повернулся на звук и успел ухватить самый краешек оперативного, но не суетливого облачения дамы в очаровательный кольчужный сарафанчик из золотистого нумидийского мифрила. Личико милой гримаской как бы сказало: «Извиняй, у тебя было время налюбоваться, а теперь лавочка закрыта», и тут же новый оттенок добавил: «Но мне приятно, что ты любовался именно лицом, и в подарок – можешь полюбоваться им еще немножко».
Мимика самого Юрека была крайне далека не только от дивного актерского дара загоравшей воительницы, но и от уступающей этому живости лица брата. Поэтому он обошелся классической улыбкой и передал эстафету словам. Правда, пока достаточно философским.
- Что-то бояны Дао стали ко мне подозрительно благосклонны, - покивал он многозначительно, говоря на лидийском сурже, именно на востоке более употребимом, нежели ахейский. Дамочка мило поморщилась, чем-то напомнив этим одну из чудных ужимочек Забавы, слегка на нее похожей и внешне. В этом мимическом акте ей удалось передать также, что неуловимый оттенок разочарования адресован не самому парню, а чему-то конкретному из его речи. И это были не бояны.
- Дао? О, нет… - взмолилась она невидимым зрителям. – А ведь уже по технике заподозрила, да отмахнулась… Но какова ирония этих твоих боянов! Бросить опостылевший за столько лет Давос и вернуться на материк, чтобы первый же местный симпатяга оказался кем бы вы подумали? Да-да! Адептом давосских религиозных бредней.
- И совсем не бредней, - уверенно покачал головой Юрек.
- Хорошо-хорошо, - снисходительно согласилась дама. – Я – последняя, кто стал бы мешать тебе придумывать повод стать лучше.
- А первая?.. – вопросительно поднял бровь айкидзен.
- А первая – во всем, в чем захочешь, - небрежно пожала она выразительными плечами.
- О-о!..
- Э-э, не! – покрутила дамочка пальчиком. – Истинно захочешь! – уточнила она многозначительно. – А уж то, что ты меня не возжелал – видали и мы с тобой, и эта ящерка…
Юрек показал и лицом, и руками, что тут уж действительно не поспоришь. Он докрутил в голове одну из фраз собеседницы.
- «Столько лет» – это фигура речи, я так понимаю?
- Нисколько! Младше пытаются казаться те, кто мыслит надеждами на будущее. Старше – те, кто как бы намекает этим на готовность отхватить побольше именно от текущего момента.
- А ты?
- А что я? Я – ничего… - легкомысленно передернула плечиками плутовка. – Это я просто захотела поумничать. За три дня ни души не встретила – вот и делюсь теперь всем, что надумала в одиночестве. Два трупа в обозе оказались не особо слушателями.
- ?
- Набрела на обоз, увидала следы виверны, решила восстановить, - она хмыкнула, чертовски мило передразнивая, – гармонию Дао. Вот и приманивала ящерку, а заодно и загар… Или ты думал, я лежала здесь и дожидалась, когда же ко мне прибежит играть в переглядки красавчик по имени… - она выжидающе склонила головку набок.
- Юрек.
- Русич… - вопросительно-утвердительно прищурились черные глазки. – Мило… А я – Изабелла. И раз все равно не угадаешь, то местами сиамка, местами лидийка, а местами – еще кто только угодно.
- А чем на востоке занималась?
- В свечку играла.
- Светила и согревала?
- Хе! Поджигала и плавилась! – пальчик многозначительно пощекотал небо. Головка поиграла синхронно с плечами, напоминая Юреку гармонию самых дивных искусниц. – Ну и охотилась понемногу… На парочку демонов, которые возомнили себя божками… Или наоборот… Ай, какая разница.
- Охотница на демонов и виверн… Занятно.
- Еще на вампиров, - добавил неугомонный пальчик.
- А здесь кем будешь?
- А кем скажешь?
- Ты, кажется, уже раз третий предлагаешь мне выбрать тебе роль.
- Арифметику сдал. Проверим теперь, что с фантазией.
- И ты готова положиться на чужую волю?
- Когда можешь сыграть любую роль – ищешь, как бы усложнить. Играть без правил – слишком легко. Вот и приходится забивать колышки-флажочки. Это – как стихи писать по заданным словечкам, когда надоело летать в слишком чистом небе. Или, как придумать здоровский танец из дурацких движений.
Юрек слегка обрадовался, что его желание полюбоваться фигуркой Изабеллы получило в меру нейтральный повод, но его взгляд был издевательски легко распознан. Красотка, мелодично и едва уловимо звеня легкими колечками сарафана, покрутилась перед ним:
- Вот-вот! Я называю это «ролевые рамки оправданий». Ты, нацепив роль ценителя танцев, позволил себе поглазеть на мои бедра. А я – ищу себе роль, от которой буду отталкиваться, решая задачки, которые передо мной стоят в Архонесте. Ты как-то явно мне послан на пути неспроста – я к такому привыкла, но все еще ценю. Так что – жду…
- Ну… Тут от задач зависит, - Юрек оторвал взгляд от прелестной фигурки, а если конкретнее – то от дивных бедер, которые могли быть эталоном в его формулировке «алогичные». Так он называл бедра, вроде Алейлиных или Марусиных – визуально чуточку более пышные, чем это исходило из всей фигуры. А алогичность заключалась в том, что их обладательницу несравнимо больше хочется усадить себе на колени, при всем понимании, что весить та будет несколько больше, нежели канонически стройная худышка.
- Да дел немало накопилось в мое отсутствие. Перечислять все – долго. На ближайшей повестке – истребление кучки вампиров и стаи суккуб.
- Тогда тут довольно очевидно. Тем более, если учитывать, что мы в землях паладинов.
- Э-эх… Не предупредила, что пообещала себе строго следовать первой же подсказке… И теперь придется вспоминать свое паладинское прошлое.
- Что плохого?
- Да унылые они до жути!.. И чисто стилистически это полностью подходит заданиям. А весело ведь, когда наоборот!.. Убить злобного демона, играя роль сиамской «исполнительницы желаний». Или заставить абиссинского шейха отдать все деньги на развитие восточных танцев, играя роль не знойной танцовщицы, а, скажем, угрюмой купчихи или его преданной телохранительницы… Вот где нерв, струна!.. Но в любом случае жребий брошен, так что знакомься: странствующая паладинья Изабелла! Охотница на вампиров и демонов...
- Очень приятно. Юрек: богатырь. Охотник на дзены и нечисть. Или ты мне тоже роль дашь?
- Знаешь… С тобой как-то без ролей хочется обойтись. А там посмотрим…
- То есть мы не прощаемся?
- Я сейчас в Адонаи направляюсь – осмотреться. Потом в Аскалон. По пути?
- Мне пораньше свернуть придется – к друзьям в Молулу.
- Дай угадаю… Включаю заунывную логику паладина. Таких названий здесь раньше не мелькало… Значит, не поселение. Звучит необычно – видимо, сокращение. Ты типа монаха у нас… Монастырь – Мо… Ну, дальше – попроще будет… Лу-лу… Лу-чезарной лу-ны. А?
- Вообще не заунывно. И почти угадала. Монастырь лунных лучей.
- Эх… Пощекотала прямо… Симпатично, кстати, вышло. Обычно сокращения всегда похуже звучат, а тут и мягонько, и самобытно.
- По поводу сокращений… Ты русский знаешь?
- Наверное.
- ?
- Да не бойся. Я не замаскированная богиня. Но несколько старше, чем кажусь… И русский в меру знаю.
- Тогда оценишь. Мой брат мечтает свой монастырь открыть и назвать его «Облачный храм умиротворения, единения, любования истиной».
- Пфф!.. Поняла… Забавно. Познакомишь? Он ведь похож на тебя?
- Больше чем ты думаешь… А не хочешь в Молулу сходить тоже? Там ищут крутых бойцов.
- О, нет. Прости… Я слишком дурная для команды – прирожденная одиночка. Отвечать только за себя, не напрягать и не напрягаться… Этого во мне не изменить. Но будет нужна помощь – унылая паладинья к вашим услугам.
- Непременно позову… - они уже шли с перевала вниз, направляясь на юг, и чересчур быстрого «Вектора» айкидзен свистнет очень нескоро – настолько здорово будет ему в компании этой самобытной попутчицы.
* * *
Уже недалеко от развилки дорог их отношения претерпели некоторые изменения.
- … и вот в последнее время само понятие «охотника» – извратили, - рассуждала Изабелла, не без труда входя в роль правильной зануды-паладиньи. – Понаплодилось любителей наживы… И ладно назывались бы «наемники на вампиров» или «наемники от демонов». Ведь понятие «охота» уже само по себе подразумевает искреннюю идейность и определенное бескорыстие. По крайней мере, в вопросе денег, ведь корысть, в принципе, на поверхности: лично мне жутко нравится убивать демонов и вампиров. Вот я за это ни гроша никогда и не брала…
Роль совершенно очевидно тяготила ее больше, чем вызывала творческий кураж. Ей захотелось сделать что-то мимо рамок…
- А вообще – плевать на них, - махнула она рукой, обняла Юрека за талию, прильнула к нему томным телом, встала на цыпочки и поцеловала…
Это был короткий длинный поцелуй. Или, точнее, длинный короткий. Бывает короткий поцелуй, когда вот как-то не сплелось что-то, не слилось воедино. А бывает, когда изначально задуманный как очень короткий поцелуй-вспышка, этот контакт растягивается на несколько безразмерных дзенов, которые даже самые унылые паладины не смогут перевести на язык секунд.
Всего лишь один спонтанный поцелуй Юрека с Изабеллой расставил в их отношениях все акценты. Эти отношения в следующие три недели будут отличаться изрядной целомудренностью, но богатырь и паладинья по праву станут позиционировать себя как пара, насколько это возможно для непривыкшего к отношениям Юрека и трепетно свободолюбивой Изабеллы. Возможно, еще и потому складывающаяся ситуация устраивала их обоих, давая приятную безответственную легкость. Ту самую, которую не мог себе позволить айкидзен с по-прежнему милой его сердцу Вероникой.
Задутый очаг
- Ой, я же все забываю тебе рассказать! – нимфея перехватила Юрека у входа в основной терем Молулу. Айкидзен с готовностью остановился, а статный красавец с довольно длинными черными волосами, шедший рядом, обменялся с ним жестами слегка приподнятой ладони и пошел внутрь. Вероника только сейчас обратила внимание на банный вид обоих. – Это подождет, - махнула она рукой.
- Да мы уже попарились. Сейчас только рубаху накину и выйду. Или к тебе зайти?
- Там минутное дело. В Очаге тогда просто напомни, как пересечемся – про Ртань рассказать…
Очагом в последние недели назывался общий зал монастыря – самое большое помещение из тех, что не связаны с тренировками, он использовался для групповых бесед внутри стен, и даже странно, почему идея добавить туда очаг – появилась только в начале октября. Возможно, раньше было слишком тепло, чтобы чисто психологически прийти к подобному дизайнерскому решению. Ну, или, что ближе к истине – сказывалось почти месячное уже отсутствие Лилит: раньше на общих сборах богиня либо присутствовала лично, либо оставляла свой образный фантом, и этого источника жара и уюта – хватало с головой. Теперь же, когда душа и сердце Альянса Света набиралась в тонком плане Майнтри сил для финишного рывка – хотя бы очаг делал тщетные попытки сотой долей компенсировать очередной прогул богини по ее очень уважительной причине, раз уж второе по величине солнышко Альянса – почти что тезка богини, дэнсия Леля – переживала непростой психологический период и согревать друзей своим лучезарным сердцем едва ли могла, хоть и изо всех силенок пыталась.
Одним словом, роль источника теплого уюта давалась могучему очагу все увереннее, тем более сегодня – когда Молулу (\См. карту: звездочка №3\), до этого неустанно наполняемый новыми героями, практически опустел. Октябрь стал квинтэссенцией противостояния Альянса и Легиона во Фриланде и Архонесте – непростых землях, которые стратеги Люцифера очень долго надеялись использовать как особо мощный запальник масштабных конфликтов. К уже подходившему к концу дню 20-го октября почти полную победу одерживали подопечные Лилит, не растерявшиеся в ее отсутствие. Был вычислен и разгромлен орден ассасинов, решена вновь возникшая проблема конфликта лидийских богов-близнецов Ахурамазды и Аримана, восстановлена работа союзного Молулу монастыря Радуги, а прямо сейчас добивали последние очаги сопротивления мятежных магов стихиальных гильдий. Жаль, отпраздновать череду побед не успели – на волне успехов решили одним махом затереть еще одну проблему, и сравнительно большим отрядом отправились в Смутные земли Междуморья прерывать затянувшееся существование последнего крупного некроманта Кощея – лорда Корстейна .
В Молулу остались только Леля, тот самый длинноволосый Мановар, эльфийка Сигни, Юрек, Вероника и… Изабелла – таки успевшая уже не только блистательно помочь в ряде миссий, но еще и чудно вписаться в компанию в своей любимой и ненавязчивой роли «специального гостя». Правда, как раз Изабеллы и Лели все еще не было – эта парочка за неделю сдружилась вопиюще тесно, и сейчас искрометная паладинья потащила солнечную улыбашку любоваться каким-то очередным невероятным сюрпризом.
* * *
Юрек улыбнулся уточнению Вероники насчет общей комнаты. Он за десять дней общения уже не раз обратил внимание на милый пунктик нимфеи: не оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве. Выросшая в лесу девчонка формировала представление об отношениях на одних лишь книгах; а ведь в вендорской литературе говорить о прописных истинах считали делом скучным, предпочитая острые и драматичные истории. Сразу в трех трагедиях и одной комедии Вероника столкнулась с тем, что, стоит влюбленному герою остаться наедине с некой другой дамой – как тут же происходит измена, разрушающая его отношения с любимой. Поэтому, в один день (пусть он и дался непросто) смирившись с принадлежностью сердца Юрека другой, девчонка категорически не желала даже отдаленно входить в роль разлучницы, а напротив – со своей подростковой угловатой трогательностью всячески поощряла отношения айкидзена с Изабеллой, если для этого возникала хоть малейшая возможность.
Впрочем, этот пунктик с «наедине», да чуточку броская поддержка чужих отношений – были единственными проявлениями какой бы то ни было неловкости. И в этом можно отметить заслуги обоих.
Во-первых, с максимальной деликатностью вел себя сам Юрек, все шаги которого сохраняли его фирменную выверенность. Известие о наличии у него подруги намеренно достигло Вероники раньше его с нею личной встречи. Паладинья же появилась в Молулу только шестого октября, и не просто так, а в роли одной из главных спасительниц самой Вероники, на излете миссии с ассасинами отравленной вопиюще коварным ядом. Ну и дальше айкидзен сохранял предельную тактичность, избегая слабостей большинства людей, оказавшихся в подобной ситуации. Наверное, девять из десяти человек не удерживаются от легкого садизма, когда выпадает возможность потоптаться по чувствам того, кто все еще болезненно дорог. Ох уж это демонстративное: «Смотри – я одолел объединяющее нас чувство, а ты свое? Правда ведь нет?»… Но Юрек был как раз из десятых. Никаких намеков и ковыряний, никакого подчеркивания своего «занятого» статуса, показушных обнимашек и прочих телячьих нежностей с Изабеллой при Веронике. Лишь однажды возник редкий импульс нежности уже у самой Изабеллы, но ее чуткая натура почти моментально уловила оттенок напряжения и, видимо, сделав на досуге верные выводы, больше ни разу не травмировала очень ей нравящуюся девчонку. Впрочем, тут свою роль наверняка сыграла и проникновенная дружба с Лелей, очень быстро оттянувшая на себя почти все эмоции пылкой паладиньи.
Во-вторых, очень достойно держалась и сама Вероника. Да, Юрек, несомненно, зацепил ее сердце на Руси. Но она ведь и сама тогда сделала собственный шаг в пользу пути, а не личных радостей. За это путь помогал ей теперь легче пережить разрыв соприкоснувшихся сердец. Если богатырь, в условиях отсутствия важных дел, справлялся с щемящей тоской геометрией умственных заключений, то Ника затирала ее полным погружением в чрезвычайно сложную работу агента под прикрытием. Ее переполняли впечатления от приоткрываемых древних тайн, вокруг нее кружились на редкость яркие личности Альянса и его независимых союзников. Да, Юрек неожиданно стал, возможно, самым ярким из этих впечатлений, но право дело, терять любимую жену из гарема – куда проще, чем просто любимую…
А после сложной первой недели температура чувств у обоих ушла с точки болезненного кипения, и наступила фаза расслабленной радости. Остатки щемящего пара вышли у Юрека через дивный клапан в лице восхитительной Изабеллы, а Веронике на этом этапе помогло ее восторженное мироощущение. Да, юношеский максимализм, как и у обычной девчонки ее лет, требовал быть рядом с тем, кто вызвал глубокие чувства, но легкое отношение к миру позволяло обойтись и самими этими чувствами. Ей нравилось общаться с Юреком и быть с ним рядом – нечто такое она и имела на протяжении всех десяти дней между полноценным выходом из галлюциногенной комы и описываемым вечером. А все эти вопросы принадлежности, неких уз, романтических зажиманий и поцелуйчиков – были для юной нимфеи уже (или еще) вторичны.
И как раз эта ее легкость, которой, кажется, могло бы хватить на обоих, заставила Юрека с двояким чувством уже в середине месяца отметить, что если бы не заморочился он тогда на суровой ответственности и не пошел на поводу у «эйфории личной жертвенности во благо великих общих целей», то мог бы сейчас, вероятно, иметь столь же необязывающие, легкие, романтические и отнюдь не мешающие глобальным задачам отношения – именно с ней… Но что уж теперь, если жребий брошен. Кто ведь тогда знал, что из-за восстановления после яда Веронике придется почти на месяц отложить восточный вояж, и судьба, словно посмеиваясь, подарит несложившейся паре столь долгие полторы недели жизни бок о бок?..
* * *
К тому моменту, когда приодевшийся Юрек поднялся к очагу, в Молулу вернулась и Изабелла. Она мимоходом сообщила, что Лелю сейчас никаким магнитом не вытащишь из ее Идена, в неожиданной находке Изабеллой которого и заключался сегодняшний сюрприз. Потом непривычно тесно приобняла Юрека при приветственном на сегодня поцелуе и, сославшись на проблемы с самочувствием, ушла в зону отдыха. В последние пару дней она словно заразилась от Лели острой душевной хандрой: утратила существенную долю своей фееричной легкости и даже просила ситуативных соратников проявлять повышенную бдительность, ссылаясь на нехорошие предчувствия. Ребята связывали это с тяжелейшим ранением в бою с Ариманом и его адептами и, уловив, что внешняя помощь плодов не приносит – давали паладинье возможность зализывать душевные раны самостоятельно или при помощи Лели – единственной, кто мог общаться с той фактически изнутри.
- Тебе точно не стоит проводить ее? – пытливо поморщила лобик Вероника, наощупь впитывающая опыт реальных, а не воспетых драматургами, отношений. Юрек едва заметно качнул головой:
- Это не моя зона действий. Проверено.
- Ну тогда слушай… - глаза нимфеи привычно загорелись. – Я еще позавчера копалась в Энци , забрела с ее помощью в Хроники Акаши… Чего смеешься?.. Вот уверена, что с этим как-то связан Том… В общем, из-за слабой связи с русскими информационными полями, я смогла уловить только фрагмент, но он показался мне любопытным. Видимо, притянулось ровно то, что имело внутри меня отклик, созвучие… Процитировать не смогу, но суть такова. Русские боги в лице некой троицы, оказывается, когда-то давно совершили особую жертву. Что-то тогда нависло очень опасное – не могу поймать даже в общих чертах. И они, в обмен на снятие этой угрозы, решились изменить своей сути. Та, что не сидела ни мгновенья – застыла навек. Тот, чья суть в дыхании – перестал дышать. А тот, кого теплее мало – стал холоден, как камень!..
- Ого…
- Правда, камень, если речь о нем – теплый, как ты знаешь. Но вдруг он именно стал теплым? Недавно. Вдруг это знак, что жертва искуплена?
- Речь, я так понимаю, о Хорсе – это он именно теплый бог, в то время как Семаргл скорее горячий. Богиня – почти без вариантов, Жива. А третий… Что-то про дыхание, да?.. Видимо, ветер – Стрибог, получается.
- Полностью совпало с моей версией.
- Ты изучала наш пантеон?
- Нет, наткнулась на загадку, махнула на нее рукой и стала читать что-то другое…
- Кхе… Да я чисто риторически спросил – понятно ведь, что изучила.
- Что, если они закрывали один из порталов «Перекрестка»?
- Пока в любом случае не понять: туда никак не пройти. Будет оказия – ребята или сами, или со мной туда сходят, ведьм возьмем… Поищем сторонние проходы – может, через Навь или Правь. В любом случае спасибо: перспектива камня оказаться самим Хорсом – стоит максимального внимания.
- Как ребята, кстати? Вы общались сегодня? Что они надумали?
- Большинство решило сохранить себя чисто Семаргловыми воинами. Говорят: любой каприз – они придут помочь. Но как богатыри-скорпионы.
- Почетная верность, конечно. Ну, как знают… Лилит, собственно, тоже не настаивает – она очень переживает, что не справится с искушениями Люцифера, и тогда весь Альянс, повязанный с ней, будет под угрозой. Вот она и просит многих сохранить независимость от нее.
- Я рискну. Не верю, что она искусится, а даже если так – нам будет легче выдержать уже ее искушения, если нас будет много. Так что скоро станешь мне сестричкой по слиянию светил.
- Ага. А Том что наду… Юрек! Ау!.. – Вероника с удивлением заметила, что ее собеседник застыл, словно последовал примеру русских богов в горе Ртань. Она повернулась к сидевшему прямо у очага Мановару, но по нему не сразу было понятно: созерцает он пламя или тоже завис в трансе. Да что ж с вами такое?.. Нимфея сделала еще один поворот – но и у как раз вошедшей в арочный проем Изабеллы и лицо, и тело – всегда такие подвижные – напоминали застывшую каменную статую…
Порыв леденящего ветра загасил очаг, а в распахнувшиеся окна с пронзительным писком влетали летучие мыши, обращаясь в вампиров. Еще трое или четверо впорхнули в человеческом облике, демонстрируя принадлежность к высшим вампирам.
- Ух ты… - растерянно пробормотала Вероника, а уже через несколько мгновений отчаянного боя холодные руки потащат ее во двор, где параллельно с этим оперативно возводился мрачноватый, но эстетский алтарь…
Устав проигрывать на всех фронтах, Легион нанес Молулу самый первый адресный удар. Удар – из хорошо подготовленной серии комплексных атак, но именно двадцатое октября станет самым тяжелым днем для Альянса едва не погаснувшего в тот вечер Света.
Конец первого тома
* * *
- Что думаешь, Иочиро? Точно не в нас целились? – прищурился молодой актер, обращаясь к другому, немного постарше. – Возможно, следует быть чуть-чуть осторожнее? Ты говорил с иэмото Нахари?
- Уверен, что Осаки просто оказался не в том месте и времени, вот его и зацепило случайно. Вряд ли целили в нас. Зачем наступать на палец, если можно ударить в сердце?
- Ну, тут сразу два варианта: это может быть мягким первым предупреждением для театра, для нас или для иэмото. А может быть очередной придурью «Кровавой Тени», и тогда логика вообще ни к чему.
- С Нахари я говорил и разделяю ее мнение: это и не против нас выпад, но и не шалости «Кровавой Тени». Господин Тамиши заверил Нахари, что ниндзя к взрыву непричастны, зато видели незадолго до него подозрительную юркую девушку.
- Как это противоречит проискам «Тени»?
- Да не ее это стиль, Синдзи.
- Так ведь у «Тени» и нет стиля! Она сегодня травит, завтра взрывает, а послезавтра колет.
- Стиль у нее в ином. Как бы она ни убивала, она делает это искусно, с душой и восторгом, а еще – никогда не засвечивается, как эта подрывница успела. Возможно, подражала нашлась или свихнувшаяся куноичи из недобитков Сайга-рю. Или вообще ханьские диверсанты заявились – Тамиши намекнул Нахари, что скоро нашему театру может грозить постановка о новой Войне островов. Уверен, ханьцы тоже не сидят и не ждут, когда Кавагучи надумает напасть первым.
- Ладно… Звучит убедительно, особенно со ссылкой на иэмото… Кто из нас Акире про Осаки скажет? Он с ним вроде общался неплохо.
- Да ну где там? Здоровался только. Хотя для Акиры и это уже, пожалуй, верх дружбы, так что – ты.
* * *
Цветные домики шевелились в темноте, словно живые, и этому было объяснение. Феи вываливались-выползали, вытряхивались из своих жилищ абсолютно бездумно, такое впечатление, что даже крылья свои запуская в полноценный режим, еще находясь внутри, и, разумеется, не вписываясь в выходные проемы. Из-за этого весь холм сейчас плясал подсвеченными пестрыми узорами, умножая и так вовсю царящую здесь суматоху.
- Я не брошу тебя, дайме! – восклицала одна из фей, вприпрыжку семеня за другой. – Это будет славное приключение, я радостно умру за тебя, а если умрешь ты – я сделаю себе харакири!.. Хочешь, я прямо сейчас?
Но фея-дайме не отвечала крылатой самурайке – будто зомби, она послушно направлялась на уже неслышный для большинства фей зов и спускалась с холма к лесной чаще вместе с мелкой тучкой соплеменниц.
И этой ночной прогулке объяснений уже не находилось. Феи знали только, что почти каждую ночь полянку накрывает волной странного внутреннего зова, заставляя большинство из них вылетать из домиков, словно во сне, а потом, очнувшись, смотреть, как самые невезучие – те, кто сегодня не смахнул с себя пелену наваждения, улетают в чащобу леса. Попытки проследить успехом не увенчались – в какой-то момент шпионки тоже ловили зов и впадали в беспомощный транс, пополняя стайку смертниц, из которых лишь единицы возвращались обратно: ничего не помня, всегда растрепанными, иногда поклеванными и со странным блеском в глазах. И хоть блеск в глазах – это красиво, почти все феи надеялись, что следующей ночью зов поймает кто угодно, только не они…
* * *
Том второй (нет, это Юрек – второй, а я – первый!)
Часть третья
Завихрения прошлого
Мозаика улыбок
«Могла ли я подумать, что конкурс «Мисс-Вендор» станет самым настоящим калейдоскопом улыбок?.. Я ведь уже писала раньше, что воспринимала его лишь как способ выйти на группу героев, схлестнувшихся с Легионом. Но вихрь ярких и почти исключительно теплых впечатлений захлестнул с таким энтузиазмом, что я несколько дней не имела никакой возможности открыть твои страницы и уж хоть что-нибудь написать, кроме восторженных междометий. Вечная проблема: яркое событие хочется ярко описать, вот и приходится нередко ждать, когда впечатления отстоятся, а то банально не можешь найти достойных слов – как с наиболее глубоким дзен. В итоге порой вообще обходишься без описания, что, конечно же, несправедливо по отношению к событию… Где-то читала, что подобное происходит с самыми яркими женщинами – они кажутся столь недосягаемыми, что остаются одиноки»
На этих словах глубоко-серые глаза, читающие книгу с аквамариновой обложкой, иронично прищурились и снова заскользили по строчкам.
* * *
«Не уверена, что где-то в Вендоре есть места концентрации такого числа разнообразно ярких женщин, как в Нартексе во время этого конкурса. Доводилось встречать упоминания о храме Каджурахо в Аджарии, наслышана о Фиестах вираго в Рио; само собой, знаю о Дионисиях Варгаса… Но там везде, я так понимаю, речь больше о… прикладных, скажем так, свойствах женщин, пусть и с ритуальными акцентами, а самое главное – не настолько богатый букет разнообразия. Здесь же, уже только за неделю предварительной суеты успели помелькать представительницы, наверное, всех народов Вендора!.. И как же здорово, что я во всем этом поплескалась – спасибо жрецу Тауре, который своим порталом сэкономил мне именно эту неделю.
Говорят, в прошлом году все было куда скромнее. Оно и не странно – в первый раз все-таки. Хоть Нартекс и находится в торговом (а значит, во многом, и информационном) эпицентре Вендора, все равно сложновато сразу привлечь к себе всеобщее внимание, пока нет конкретного стержня события. Одно дело сказать: «Приходите на первый конкурс «Мисс-Вендор», а другое – «Вы слышали, как ярко прошел конкурс «Мисс-Вендор 1232»? В этом году тоже будет!». Как говорит главный организатор (а по мне – его «сердце»), Кайлина, прошлогодний конкурс был «чисто тренировочным фестивалем для отработки организационных механизмов».
Кайлина мне сразу очень понравилась, и почти не сомневаюсь, что не одинока в этом чувстве. Довелось поболтать со многими девчонками, не прошедшими в финальный этап, и из них буквально ни одна не затаила обиду. Хотя допускаю, что те, кто обиделся – попросту не болтал со мной…
Когда в первый день я столкнулась со всем этим буйством цветущей красоты, то была почти уверена, что останусь за бортом двадцатки. Не то чтобы меня на фоне раскрытия секрета Перекрестка так уж волновала оценка моей внешности, однако легкая тревога имелась: участницы финала до конца конкурса практически изолировались от остального мира во Дворце Красоты, и у меня могло не оказаться возможности добраться до Лели. Она ведь, судя по восторженным ноткам в голосе Кайлины, не имела никаких шансов промахнуться мимо финала… Но уже вечером меня нашли в ДК двое членов судейского комитета: важный восточный торговец и наставница гетер из Дориона. Они так забавно притворялись, так старательно выдерживали деловитость, что я, даже догадавшись, кто это – еще минуты три подыгрывала им, пока Гермес, наконец, не поймал в моих словах оттенки забавы. Он засмеялся, я тоже прыснула, а Афродита, смахнув слезу, обняла меня и не отпускала почти минуту сначала за себя, а потом еще три или пять – за маму…
Все оказалось примерно так, как я и писала подробно от 17-го июля. Они действительно общались со мной поначалу как просто с ребенком, живущим в Лесу, а потом, уловив во мне любопытное, по их словам, сочетание талантов, стали ненавязчиво готовить к важным делам. Правда, уточнений я не дождалась и на этот раз – только слегка замаскированное одобрение своих действий и версий. Но я и так ведь понимала, что ответы на вопросы мне нужно находить самой, а от богов можно получить только отдельные разъяснения по уже открытым явлениям да пару-тройку тонких намеков насчет того, что пока лежит в тени будущего.
Гермесу досталось от меня за НИЛ, хотя, признаюсь, его оправдания были убедительны, если, разумеется, не судить с точки зрения отдельного биологического субъекта. Я ведь в Александрии, прокручивая в памяти те безумные сутки, и сама уже поняла, что от обычного круговорота жизни лабиринты Отбора спиральных нитей отличаются разве что концентрированностью и количеством острых углов в узоре этих нитей. Гермес добавил к этому пониманию намек на не случайность нахождения там каждой живой души. Дескать, это своеобразное чистилище прямо на земле. А для кого-то – осознанно выбранные испытания: закалка души… Все это я и так, в принципе, знаю, но одно дело ведь знать издалека, а другое – лично видеть. Где та грань между спокойным отношением к общему замыслу Дао и сопереживанием каждой отдельной трагедии маленькой личности?..
А еще Афродита вручила мне сразу два своих наряда. По ее словам, глубинную суть Ахеи на этом конкурсе могу выразить только я. Есть еще гетера Фиона, но та предпочитает более позднюю традицию. В моем же случае, как раз совпадает все: и желание Афродиты напомнить о самобытности олимпийского стиля, и тот факт, что образ именно лесной утонченной нимфы – наиболее глубоко подойдет мне самой.
Правда, оба, смеясь, заявили, что будут осознанно занижать мне оценки – объективными, мол, все равно быть не смогут, так что «ради объективности, станут по живому резать собственные впечатления от радостного созерцания на сцене своей главной фаворитки». Услышав о моих сомнениях касаемо выхода на эту сцену вообще, они так неприлично рассмеялись, что я не без удовольствия поняла две вещи: я фактически в финале и знакомству с ними этим нисколько не обязана.
* * *
Очень жаль, что туда не попала моя соседка по комнате – замечательная хазарская царевна, а еще и ведьма-искусница. И все это в одном лице – очень самобытном и при этом таком разнообразном…
Нет сомнений, что в двадцатку Росава (так ее зовут) попала бы совершенно точно. Даже легкая скованность в танце (а он для местной традиции очень важен, и это отразилось на конкурсе) не помешала бы ей, тем более что выглядит это не неуклюжестью, а некоей запоминающейся изюминкой хрупкой подмороженной души. Ее грация – это звук смычка по виоле. Несколько напряженно, тягуче, тревожно, но очень проникновенно и глубоко. При всем разнообразии участниц, именно такого «звучания» больше нет ни у кого из финалисток, и если это заметила я, то оно совершенно точно не прошло мимо глаз Кайлины, которая собирала двадцатку именно как мозаику разнообразия. Может, кстати, потому не попавшие в финал и не обижались особо, что им доходчиво поясняли: дело не в недостатке красоты или талантов, а лишь в том, что несомненная самобытность участницы не вписалась в общий узор стилей, но, вполне вероятно, букет следующего года будет изначально собираться так, чтобы не лишиться этого дивного цветка, с которым сейчас выпало счастье общаться. В каждой выбывшей при заочном отборе Кайлина отметила ее личную изюминку, всем желающим давала советы насчет еще более точной огранки внутреннего алмаза, не забывая добавить, что Дворец Красоты будет для них открыт сразу после конкурса, и все его специалисты с радостью помогут красоткам с упомянутой огранкой…
Но Росава этих слов не дождалась…
* * *
Так получилось, что моими собеседниками после побега из Леса были, в основном, мужчины: от философов и жрецов – до Линдроса и Отэктея. Разве что еще четыре года назад, в Потале, я попробовала на вкус понятие дружбы с девчонками, у которых нет крыльев… И вот теперь – здесь. Всего неполных три дня общения с Росавой – и такое удачное вписывание в нишу подруги… И по моим ощущениям, это взаимно. Что вполне обосновано. Полгода назад она сбежала из Итиля, где устала быть игрушкой взрослых интриганов. Едва не совершила какую-то страшную глупость, а потом, по совету… Санчо (да-да, того, о ком на твоих страницах написано не так и мало, но пока больше не будет ни слова, ибо не хочу замочить тебя слезами умиления и печали одновременно) попала на учебу к ведьмам-искусницам. На Руси, у которой с Хазарией сейчас резкое обострение, Росава не может в полной мере ощущать себя уютно. Возможно, и с другими искусницами не вполне сошлась характерами. А я для нее – чуть ли не первая случайная знакомая из «большого мира» (вот уж не думала, что и в открытом «большом мире» могут быть те же проблемы, что и у меня). А ведь, как я поняла, перед людьми, с которыми не связан узами прошлого и, вероятно, будущего – куда проще раскрываться.
Правда, уже в первый вечер стало ясно, что насчет будущего – вопрос открыт. Росава с интересом слушала мои подозрения о пирамидах, рассказала, что и на Руси есть странная гора, по словам искусниц, очень напоминающая пирамиду. И позвала в гости, первой начертив вектор в общее будущее. Интересно, что градус откровенности это не снизило – я узнала о ее необычном наставнике Каллиграфе, о сложностях с мамой и новым отчимом-каганом, а она познакомилась с некоторыми вещами, которые раньше знали только твои понимающие страницы…
На второй вечер пиком веселья стали образные игры, которые мы устроили, налопавшись лотоса с грибным экстрактом. У обеих, как выяснилось, порог восприимчивости очень высокий, так что, думаю, в большей степени не лотос с грибами, а мы сами себя настроили на волну веселого куража. Тот случай, когда все на одном дыхании, на вопрос: «Хорошо ли провела время?» – восторженно киваешь, а на просьбу уточнить – затрудняешься припомнить хоть что-то конкретное…
* * *
Тем печальнее было к следующему вечеру, после дня, во время которого нас несколько раз разносило по разным уголкам ДК, вместо Росавы найти в комнате только записку.
«Ника, прости – на всякий случай, ускользаю обратно в «домик». Здесь все кишит фуриями – весь этот конкурс, как я поняла, под их патронатом проходит – свой клубок змеиный продолжать собирать. Будь осторожна, и, если с тобой начнут вести разговор, намекая на новые возможности, огромные перспективы и женские чары – поторопись свернуть беседу до того, как прозвучат имена или названия. Особенно берегись Стеллы, хотя и Кайлина наверняка из них. С Ртанью – все в силе. Приезжай – с лотосом или без, но непременно со своей улыбкой-искоркой, умеющей зажигать такие же в других. Обнимаю. Записку сожги, а потом сделай это же со зрительным залом в финале – пусть полыхают от восторга!».
О тайном ордене Фурий Росава вскользь упоминала еще в первый вечер, но тогда интонации были совсем иными. Больше похвастать, что ей предлагали стать частью некой большой силы, чуть ли не управляющей закулисно добрым десятком регионов Вендора...»
Серые глаза поднялись вверх, как обычно происходит, когда их обладатель что-то перебирает в памяти.
* * *
«Самым ярким выдался пока вчерашний день – он же последний перед началом финала. Я уже слышала, что Леля вернулась из Осириана и будет участвовать в финале, но каким-то чудом удалось себя сдержать, положившись на Дао, а не помчавшись искать ее среди других. И дело даже не в подозрениях насчет принадлежности к фуриям еще и Лели – в конце концов, мое отношение к ним не обязано быть таким же, как у Росавы. Лидер местной гильдии воителей, Стелла, лично отвечает за охрану конкурса, и хоть слегка избыточно деловита, но вполне приятна мне: четкая, отзывчивая, решительная… Восторг от Кайлины не уменьшит ее принадлежность, наверное, даже к Легиону. А если еще и Леля из них (а это не так!), то в такой компании простительно и за мировое господство бороться. Тем более что господство может быть не самоцелью, а всего лишь средством – знают о надвигающемся апокалипсисе, вот и торопятся в единое управление весь Вендор взять, дабы проще защищаться было. Как рабочая версия – сойдет. Да-да! Я понимаю, что идеалистка, но вдруг?..
В общем, сама я на поиски Лели не побежала, и за это Вселенная поблагодарила меня «случайной» встречей. Рано утром я занималась любованием: сначала восходящим солнцем, потом заливом, а потом и вовсе переключилась на букашку. За этим занятием меня застала проходящая мимо девушка, и мне еще стало любопытно, какой медитацией занималась она, ведь незримая солнечная улыбка внутри ее умилительного личика казалась куда ярче моей, и это несмотря на прочно приросшую к этой улыбке печальную тучку (нет-нет. Я ведь обещала без слез, так что тучку обходим пока).
Всего за пару фраз этот живой солнечный лучик, спрятанный в изумительной легкой фигурке и распахнутом миру личике, показал мне свое глубокое родство. А тут клубочек интриги почти моментально расплелся: я узнала, что этот лучик – и есть Леля, она узнала, что я – это Вероника, которую она и сама искала (у меня аж голова закружилась от восторга), в ее окружении нашлись мои старые друзья по Потале, умилительнейшая нимфеечка… В общем, торнадо эйфории закружил всех нас и без устали вращал весь день. Леля оказалась ядром, вокруг которого вертелось огромное количество интереснейших людей, для многих из них конкурс был лишь поводом встретиться, так что калейдоскоп улыбок поражал воображение. Попозже я обязательно познакомлю тебя с некоторыми из них, а пока буду сворачиваться – надо хоть пару часиков вздремнуть перед первым конкурсным днем.
П.С. Не смогла с первой попытки заснуть, так что еще писану чуток… Забавно, но о делах мы с Лелей, кажется, даже не говорили еще. Я нарочно отдалась ветрам беседы – так больше радости получаешь, когда не держишь за пазухой заготовок нужных тем – и вот в сторону Перекрестка или борьбы с Легионом – эти ветра нас не вынесли, разве что скользнув рядышком. Возможно, причина в том, что Леле сейчас совсем не до дел. У нее жутко непростой период в личных вопросах, и все это на фоне накопившейся усталости. Такое ощущение, что мы встретились в одной точке, но с разных направлений: Леля, за месяцы приключений и подвигов истратив силы – спускается вниз, а я как раз рвусь на взлет, полная энтузиазма. И вот, вероятно, чтобы не погасить мой запал, это солнышко избегает деловых тем, а я со своей стороны постараюсь сделать так, чтобы ее спуск был мягким планированием собравшейся перезарядиться птицы, а не крутым пике разочаровавшегося дракона.
Да и смысл сейчас сразу строить планы? И так ведь как-то моментально стало ясно, что я теперь в их команде и сразу после конкурса отправляюсь в монастырь Молулу, созданный для них самой Лилит. А уж там виднее будет – наверняка ведь узнаю достаточно нового, чтобы оценивать ситуацию с совершенно иного масштаба, нежели сейчас… Поэтому, как сказала одна замечательная общая подруга: в эти дни нужно тупо расслабиться и получить максимум удовольствия, чтобы потом, когда опять попрут задания – были достаточные резервы сил.
* * *
25 июля 1233-го года.
Хм… Первое личное впечатление от удовольствия оказалось далековато.
Я как раз в третий раз пробежалась по тезисам, вокруг которых собиралась строить приветствие-представление, дала Леле и ее фее Астрае поправить все линии своего «наряда нимфы», и решила послушать других участниц. И надо же мне было попасть именно на приветствие Альбы!..
Эта черноволосая красотка представляла Мефалью, притом, что не являлась эльфийкой, и мне, честно сказать, даже стало чуточку стыдно за людей… Платье Альбы на первый взгляд показалось изумительным. Вроде бы избыточно пестрое, оно не выглядело аляповатым, как нередко происходит с феями, особенно с теми, кто впервые рождается в цветочке и не сумел себя сдержать, получив возможность играть любыми красками. В платье Альбы игра цветов скользила по грани, но идеально точно не заходила за нее, а вот речь оказалась за гранью моего понимания почти целиком.
- Пора признаться себе, что все в этом мире создано для человека! – заявила Альба с ходу, едва назвав имя. – Мы – властелины природы, носители цивилизации, и наша цивилизованность – это не мнимая культурность и травоядные заповеди, а готовность уверенно брать все, что предоставляет нам мир. Еще недавно эльфы Мефальи жили в обнимку со своими деревьями, оставаясь на задворках цивилизованного мира людей. Но теперь самые разумные из них осознали свою отсталость, и вы представить себе не можете готовность, с которой они доказывают и нам, и, в первую очередь, себе, что изменились! Лучший способ избавиться от старых заблуждений – вдребезги их разбить. И эльфы Мефальи именно это делают уже не один год, разбивая о свой якобы живой Лес предрассудки, согласно которым эльфы веками были не хозяевами этого Леса, а его частью, которая еще и подчиняется воле самого Леса. Понятно, что дремучие лесные фанатики истошно сопротивляются поступи цивилизации, но они обречены. И не потому, что слабее – я в первую очередь считаю себя воительницей и умею уважать чужую силу. Но обречены враги Авангарда – как мы себя называем – потому, что сопротивляются неизбежному: цивилизации.
Травоядники говорят: «Растения растут для нас и с радостью идут на наши столы. А вот зверушки – живые и хотят пожить для себя!». Но это ведь лицемерие! В мире – все живое, кроме камней, и если хочешь выжить, не зацепив ничего живого – придется научиться есть камни! Или понять, что жизнь – это столкновение живых форм, которые пожирают друг друга. Если вы думаете, что природа нежит человека – поднимите свои задницы из удобных кресел и отправляйтесь в лес с голыми руками. Можете не сомневаться, что он сожрет вас без угрызений совести!.. Как жрал веками, пока мы не научились быть сильнее его. Мы победили природу и нечего с ней церемониться, потому что ярость фанатиков Мефальи показывает нам: реванш леса будет страшным, если мы станем слишком рыхлыми и великодушными.
Я стала гораздо сильнее, перестав притворяться и скрывать от себя истину. И это выступление я посвящаю вам. Надеюсь, что и вы станете сильнее, осознав, что все в этом мире принадлежит только вам, и лишь вам же устанавливать себе пределы своих желаний. Какому-нибудь вчерашнему адепту травоядства покажется подвигом легкость, с которой можно есть мясо зверей, а для кого-то вообще нет пределов в борьбе с табу. Я покажу это на примере фей!
Платье, которое на мне – я сшила лично. И угадайте, что послужило сырьем? Да! Платья мелких пикси Мефалы. Благодаря мне эти маленькие шедевры не растаяли вместе с дурочками-однодневками, а оказались увековечены в уникальном наряде, подобных которому в мире, думаю, не найти. Тысяча фей послужила сырьем, как тысячи зверей и растений служат сырьем для ваших столов, так что раздавшиеся ахи-вздохи – это отголоски нацепленных на себя оков застарелых табу. Смелее! Сбрасывайте их с себя! Фруктов хотите? Они растут для вас. Хотите мяса? Мир приготовил для вас сочных зверей! Хотите идеальную ткань – она растет в цветах на пустоголовых дурочках, которые ровно так же принадлежат человеку, как и фрукты с мясом зверей!
Принадлежат по праву победителя! Если победит Лес – на конкурсе «Мисс-Вендор» среди грибов, растений и зверей будут точно так же обсуждать, какие люди вкуснее и сырьем для чего служат лучше… А кто считает фей безобидными жертвами – просто плохо их знает. Стильный ворот моего платья целиком скроен из костюмов феериний – ожесточенных фей-воительниц, убивших уже более сотни эльфов Авангарда. Проиграй их отряду и я – трофеем были бы мои волосы или уши, или еще что-нибудь. Но я – человек, и по праву победителя трофеи достались уже мне… А теперь – последняя деталь: стильный бантик на грудь, которого единственно не доставало моему наряду…
…На этих словах Альба разжала левый кулак и показала трепещущую в нем фею в желтом платьишке с оранжевыми крыльями. Одним махом (явно в практике недостатка нет) она отхватила ей крылья и водрузила в район декольте. И самое отвратное, что эта деталь действительно завершила гармонию всей композиции, в очередной раз показав, что в частных проявлениях гармония не всегда пропорциональна этике, духовности или добру вообще, а имеет собственные каноны.
Что стало с обескрыленной пикси – я не знаю. Судя по реакции зала, Альба сжала кулак, но я уже успела зажмуриться. Тысячи фей умирали у меня на глазах, нередко это была именно гибель, но почти всегда это не несло адресной агрессии – в самом крайнем случае, пьяный кураж дурачащихся сатиров. Тут же налицо ощущалась хриплая ненависть, обретающая сладостный выход… И все это на фоне столь коряво искаженных представлений о мире… А еще – на фоне объективно бесподобного платья и кукольной, хоть и чуточку резковатой красоты. Я даже решила спешно изменить тезисы представления, чтоб хотя бы заочно вступить в полемику с тезисами Альбы. Но пока думала – на сцене сменилось еще три участницы, и как раз последняя – изящная эльфиечка по имени Сигни – очень здраво и мудро развеяла дым заблуждений, напущенный Альбой.
Эта скромняга даже не упомянула, что является едва ли не последней носительницей королевской крови эльфов (мне об этом Астрайка вчера доложила), а представилась просто по имени и как та жительница Мефальи, которая не поддерживает ни одну из радикальных сторон конфликта. Подробности я узнала у нее уже вечером, но приведу их как раз здесь – в рамках очередного Секретика».
Гибкий смуглый палец коснулся небольшого рисунка-пиктограммы, и тот развернулся в объемный образ: на фоне динамических иллюстраций голос Вероники зачитывал секретик вслух.
Мефала или Мефалья как символ Древо-Каменной войны
Вопрос названия эльфийского острова принципиален по очень простой причине. Мефала – это имя титана из пары эльфийских демиургов, и стоял этот титан на технологических позициях, в то время как слитая с ним богиня Альмалессия – желала видеть свой народ хранителями чисто духовных ценностей времен Золотого Века. Демиурги в какой-то момент нашли компромисс, но уже в прошлом веке остров раскололся на поборников старого уклада жизни в симбиозе с Лесом, и на тех, кто увлекся технологическими достижениями людей, решив, что и эльфам пора разморозиться, взять с людей пример и вернуться на т.н. путь Серебряной ветви, благодаря которому и были достигнуты славные успехи, вроде лучших в Вендоре кораблей, прекрасных луков и обработки мифрила.
Не снятое вовремя напряжение привело через век к полному несогласию в выборе пути, пока все это не переросло в настоящую гражданскую войну. Сторонники старого уклада остались жить в сердце острова, именуемом ими Оплотом. Поборники нового пути ушли на каменистую кромку – Каменный Обод. А между этим находятся еще два кольца: Самария, заселенная равнодушными к войне нейтралами, и Свистящее Кольцо – где постоянно происходят стычки между Авангардом и Оплотом, на стороне которого также выступают и многие жители Леса.
В Каменном Ободе остров стабильно называют чисто именем титана, не желая иметь никакой связи с богиней, поддерживавшей лесной путь. Но для меня, вне зависимости от взглядов, логично называть остров слитым именем слитых же воедино демиургов: МефАлья .
«Сигни дипломатично, но твердо исправила картину, нарисованную Альбой о Мефалье, пояснив, что ее смущает как раз логика авангов (активистов Авангарда): мы вдребезги бьем предрассудки о Лес, а когда Лес с печалью отвечает – восклицаем: «А нас за что?». Сделав еще пару изящных акцентов, она с поистине королевской словесной осанкой, если можно так выразиться, бережно укрыла тему гражданской войны, как бы показывая, что это, во-первых, довольно интимная внутренняя проблема самих эльфов, а во-вторых, едва ли уместно превращать ее в пищу для трибуны на фестивале (Сигни совершенно не воспринимала это как состязания) красоты.
- Я бы хотела сказать о нашем народе совсем другое, - предложила Сигни. – Мы ведь сейчас пожинаем плоды собственной гордыни, из-за которой веками держались в изоляции, считая людей недостаточно развитыми для передачи древних знаний, хранить которые было нашей миссией. Не хочу осуждать своих предков, но с высоты текущих времен хорошо видно, что им стоило побольше общаться с людьми, обмениваясь опытом, но не навязывая свои ценности и вообще не считая их единственно верными эталонами для всех.
Очень надеюсь, что моим сторонникам и мне – удастся погасить конфликт и через десятилетие познакомить вас с эльфами, опирающимися все-таки на собственные многовековые традиции, но не считающими их поводом ставить себя выше других. Нам есть чему научить друг друга с позиции равенства, прислушиваясь к тому, что удалось сохранить эльфам, и тому, чего удалось достичь людям.
Что касается убеждений девушки, достойно представляющей Каменный Обод, то, хоть я и не сторонница заочной полемики, но хотела бы предостеречь. Лес – непрост для выживания в нем новичков, далеких от понимания природных процессов. Но разве просты для выживания городские улицы, если вы – не знакомый с их законами провинциал? И повод ли это брать в руки родные вилы и начинать наводить здесь свои порядки?
Весь мир в целом и в любом частном своем проявлении – будь то лес, город или деревушка – механизм гармонии, замкнутая система. И ее легко сломать, поставив себя выше нее. Но как на расплодившихся хищников природа находит управу, не давая им съесть все живое, так и мир в целом будет вынужден остановить людей, если они решат, что стоят над всем и вне правил. Печально так думать, но, возможно, зарвавшегося человека остановит такой же – потерявшие понимание гармонии двуногие хищники истребят друг друга. Жаль, что перед этим они истребят и множество себе подобных. А именно к этому ведет философия вседозволенности победителя… Растения, животные, феи… Следующим шагом дозволенности будет и сам человек, раз пределов для победителя не бывает. «Можно есть и таких же как мы! – скажут здесь «победители» через сто лет. – Просто более слабых!..» А уж найти повод несложно – всего-то нужно установить нормы, делящие людей на полноценных и тех, кто годится только в пищу для победителей. А все ради получения морального права отрывать чьи-то крылышки…
…Я аж захлопала этой умничке, и весь зал, кстати, тоже. Экзекуция феи стала той каплей, которая оттолкнула народ от и без того спорных мыслей Альбы. Выступай она где-нибудь в Колизее, и почти не сомневаюсь, что там бы это вызвало восторг. А здесь собрались те, кто хотел красоты, так что Альба за приветствие получила худшие баллы, несмотря на дивное платье. Уже к вечеру я узнаю, что в прошлом году она предстала в образе милой рукодельницы, но не снискала лавров (вряд ли ей этот образ шел, ведь воительницей она явно не за последний год стала, и судьи наверняка уловили неестественность). Вот и решила, видимо, не притворяться, побыть настоящей, но перестаралась.
Например, буквально за два приветствия до меня почти такое же провокационное представление устроила красотка по имени Розмари. Она вообще заявила, что человек – это эволюционный шаг на пути к вампирам, и броскими тезисами объяснила каждому зрителю, что он – скрытый вампир, тайно мечтающий пить чужую кровь. Но вот как раз у нее это все звучало в неких рамках озорства, при всей энергичности тезисов. Плюс ко всему, даже я уловила в каждом жесте, каждом взгляде, каждом движении губ и языка – мощный заряд эротизма. Можно только представить, что ощутили более податливые «дяди и тети» в амфитеатре!.. Тем более что как раз речи Розмари внутреннего протеста почти не вызывали – она очень точно била по нашим желаниям, просто поворачивая их удобным для своей идеи бочком… Забегая вперед, она получит почти максимум баллов, и я полностью согласна с судьями. Представление должно было стать узором из ярких самобытных фрагментов – тут важно запомниться, и для этого позволительно сгущать краски и сужать свой истинный образ, дабы он показался более острым. И образ выдающей себя за вампиршу красотки, оставляющий едва уловимую нотку юмора, да еще и на фоне тяжеловесно громоздкой искренней провокации от Альбы – запомнился, несомненно. Даже потрясающая Леля получила меньшую оценку, хотя в этом уже, думаю, и моя вина – заболтала ее вчера и не дала подготовиться…
Ах, да… О себе… Вышла в образе засаленной заучки в очках и длинной мантии, быстро доказала на доске одну из хитрых теорем, а потом зевнула и сказала:
- Но мне повезло родиться в одном волшебном лесу, где жажду знаний из моей головы выбить не удалось, зато получилось поработать над способами их подачи…
На этих словах прилетела Лелина Астрайка, сделала магический жест, моя мантия спала к ногам, парик и очки я отбросила сама и предстала в наряде нимфы-наставницы-фей, которая тут же продемонстрировала, что процесс обучения может быть и вполне себе занимательным… По сути, ничего сложного, но момент с преображением сработал – зал прям ахнул, когда увидел меня в костюмчике Афродиты. Думаю, и Астрайка добавила баллов, несколько перебив своим ярким образом отвратительное действо Альбы с ее бедолашкой.
Ну да, да! Розмари на приветствии уступила по баллам только мне.
Однако, чтобы я не вздумала всерьез увлечься всей этой гонкой, второй конкурс дня быстренько расставил все по местам. Девчонки вчера отыскали для меня в гардеробе объективно самое оптимальное вечернее платье, но я и сама прекрасно понимаю, что уж в чем-чем, а в вечернем платье мне еще не один год смотреться, почти как в мантии. Это, как ни крути, для взрослых женственных девушек хорошо, и мне и так повезло оказаться хотя бы в десятке – на мой взгляд, я тут уступала еще не одной из тех, кто оказался ниже по оценкам. Уж Альбе – так точно, если еще и понимать, что роскошное длинное платье с броскими вырезами – ее же рук дело…
Занятно, что первые два места заняли две… амазонки, о которых я до конкурса и подумать не могла как о дамах в вечерних платьях. Правда, тут важно отметить, что на конкурс приехали крайне нетипичные амазонки. Я даже секретик для этого сделала …
Амазонки и вираго
Те амазонки, о которых я наслышана с детства – это жительницы соседнего с Мефальей Фермодона. Это их взяла под крыло Артемида. Это они едва не сожгли Акрополь, они едва не изгнали олимпийскую армию из-под стен Илиона, они сумели уберечь свой остров от ног захватчиков на протяжении тысячи лет… Насколько известно, в последние века среди амазонок Фермодона (их царство называется Фемискира) мощно бурлят настроения жесткого матриархата с переходом в мужененавистничество.
На фоне этого в городке Рио на побережье Картахены появились уже свои амазонки. И вот к ним все чаще сбегают с Фермодона. Если Фемискира поддерживает себя в режиме изоляции, то Рио – максимально открыт для гостей, здесь вполне нормально относятся к мужчинам, и то, что именно отряд женщин считается воинской элитой – в большей степени дань некой традиции, мне пока неизвестной.
Как бы то ни было, и там, и там амазонки (в Рио себя называют «вираго», но попробуй отмойся от народных стереотипов, основанных на многовековых привычках) выглядят вполне подстать молве: это полуголые знойные охотницы и воительницы с луками и копьями. На Фермодоне еще и на конях, а в Рио, если верить рассказам, иногда на барсах.
Эту нишу на конкурсе неплохо заняла жилистая знойница Фабиана из Рио. А вот от Фемискиры приехали две дамы, принадлежащие совершенно новой там струе волшебниц. Офелия – старшая сестра царицы, а Орис – ее молодая воспитанница, создавшая класс мистических лучниц.
Хоть какую-то конкуренцию Офелии и Орис попыталась составить патрицианка Лавиния из Ланисты: большеглазая и пухлогубая (в хорошем смысле) аристократка, она смотрелась очень здорово, но уступила обеим. Близкая ей по возрасту Офелия (слегка за тридцать) взяла свое не только красотой, но еще и милым оттенком озорства, дополняющего ее безусловную изысканность в чувстве стиля. А Орис – ставшая первой – выглядела изумительно женственной. Высокая, стройная, женственная в каждой линии, безупречно красивая лицом – если вынести за скобки солнечную лучистость Лели, то Орис, возможно, чисто эстетически обошла бы в моем личном рейтинге даже ее!.. Мне уже успели рассказать о совершенной красоте Лилит, и, если верить отзывам – ей просто нет равных в Вендоре, но Орис при должном внимании могла бы тягаться даже с Афродитой. Другое дело, что ее прекрасная головка явно занята сейчас чем-то другим, и, если Леля сумела переключиться на конкурс, вопреки всем невзгодам, то эта утонченная, воплощенная, забавно сказать, в амазонке, Женственность – все делает как бы машинально. Только дивные данные позволили ей выиграть конкурс вечерних нарядов, но с таким настроем не уверена, что это чудо божественного резца попадет даже в пятерку.
* * *
Немного удивила Розмари. После ее приветствия, все, в том числе, и я, ждали продолжения вампирской тематики, но дамочка предстала перед нами в нежно-голубом платье. Ее белоснежной коже это не особенно шло, и она об этом прекрасно знала, но замысел, видимо, был важнее.
- Слегка набило оскомину, - пояснила она, представляя наряд, - что вампиров привыкли воспринимать шаблонно. Черные тона, мрачно-слащавые лица, несуразные вороты, шляпы, кровавые губы, попытка пафосно демонстрировать утонченность и аристократизм в любой миг своего вечного бытия… Да за сто или двести лет это все бы вдрызг надоело!.. Вампиры – это в первую очередь, хаос. А хаос – чертовски разнообразен. Два часа назад я была для вас пронзительной кровавой искусительницей, но почему это должно мешать мне сейчас быть инфантильной юной наивницей в голубом платье?..
Мне очень понравилась эта метаморфоза, да и сам посыл показался толковым. Сейчас в Розмари не было ни капли вампирши, и ее нежный образ молодой неискушенной девушки казался предельно гармоничным в своей теплоте и простоте. Так что жаль даже – ведь баллов ей явно недодали. Не оценили попытку вырваться за рамки образа. Уверена, что Афродита и Гермес как раз ставили максимум, но ведь судей еще семь».
* * *
Палец перелистнул пару страниц, перейдя уже к третьему дню конкурса, минуя второй.
«…и уже по вчерашним этапам можно было понять, что для Кайлины девиз конкурса «Наполненная многогранная красота» – никак не пустые слова. Даже странно, что она не увязала с этим конкретные этапы. Я вчера ей посоветовала такое, и она одновременно загорелась предвкушающей радостью и легкой досадой, что не сделала это уже сейчас. Было бы и правда неплохо. Красота души – это первый конкурс, в котором участницы раскрывают себя в глубину. Красота манер – это конкурс вечерних платьев. Вчерашние конкурсы назывались бы красотой голоса и движений. Сегодняшние же, по этому принципу, стали бы красотой тела и ума.
Я опасалась конкурса купальников по той же причине, что и с вечерними платьями. Девчонки хвалили мое тело, когда мы вчера вечером щеголяли и подбирали оттенки нарядов для счастливиц, обладавших одеждой из астрального шелка. Но я-то понимаю, что еще банально не успела набрать нужного богатства линий, как у той же Лели, темной эльфийки Танаис, блистательной Аэдоны (если Лелю в итоге и обойдет кто, так это она), любой из славных бермудок или удивительно знойной аджарской милашки Аванти, словно рожденной для позирования в купальнике (она уступила только той, кому в этой номинации, по моему мнению, не стыдно проиграть никому). Ну, или откуда мне набрать той безудержной аппетитности, какая прямо-таки сочится из Линды и еще парочки сладких дамочек?.. А ведь есть еще ажурная Сигни, сказочно женственная и в белье Орис, завораживающая глаз Офелия, рельефная Сатис, магнитные Аманда, Канта и, чего себя обманывать, Альба… Да кого ни возьми!.. Так что будем считать, тут меня вытащила Афродита – ее купальный наряд очень тонко скрыл мою детскость, добавил столько женственности, сколько мне еще лет десять копить, да и просто чисто стилистически взывал к каким-то столь глубинным ассоциациям, что меня, похоже, спутали с самой Афродитой, вот и влепили оценки, позволившие войти в пятерку лучших. Теперь клянусь: пусть даже в ущерб книгам, но буду постоянно заниматься фигурой, чтобы оправдать этот аванс.
* * *
Еще больше опасений вызывал конкурс знаний и находчивости. Так бывает, и весь вопрос тут в уровне ожиданий. За три дня знакомства с дружной Лелиной компашкой меня уже успели объявить главной умницей Вендора, и этот статус, при всей шутливой утрированности, обязывал меня быть безупречной. Возможно, волнение и помешало мне ответить так, как того бы хотелось…
Нет, в целом это даже можно было назвать успехом, а девчонки упоминали слово «триумф». Но несмотря на это и максимум баллов, я собой в полной мере довольна не осталась. Как-то скупо отвечала, а порой – наоборот, чересчур многословно… В общем, исправиться решила прямо здесь. Так что лови подборку секретиков – из ответов на некоторые вопросы конкурса.
Договор Застывшего Равновесия и его состояние
Это было из сферы актуальной политики с оттенком истории. Обрадовавшись, что это о почти родном Синае, я понесла сыпать датами, именами и фактами, ошеломив публику и философов, задававших вопросы, но не вполне верно расставила акценты. Исправляюсь.
Долгая эпоха сэнгоку, во время которой сегунаты беспрестанно сражались между собой, пришла, наконец, к ситуации, когда осталось только четыре крупных сегуната. Впитавшие остальные, изможденные войнами, они не имели достаточных сил, чтобы завоевать любой из трех остальных. Это не утаилось от глаз императора (давно уже религиозно-номинальный статус, а не политический), который постарался зафиксировать ситуацию, лично проводя переговоры с каждым сегуном. В итоге был подписан ДЗР, и его главным гарантом стало условие, согласно которому агрессия одного сегуната вызывала бы моментальный совместный ответ трех других. Во избежание провокаций, было строго оговорено, что агрессией считается переход границы силами пятисот и более самураев. Грубо говоря, никаких «они первые сломали нам куст, вот мы и отберем у них десяток селений!». Стычки – пожалуйста. Вторжение и захват территорий – нельзя… А смысл во всей этой мелкой возне, если она не несет никаких стратегических надежд? – быстро поняли сегуны, и на Синай снизошло целых сто лет мира.
Сегунаты в целом равновесными не были – просто так сложились обстоятельства к моменту заключения договора. И мощный сегунат Киото, например, несравним с депрессивным регионом Нара. Но не амбиции правителей нарушили равновесие, а, судя по всему, сложные закулисные игры внутри могущественных кланов синоби. По мнению авторитетных источников, новоявленный сегун Киото Кавагучи – принадлежит к одному из кланов синоби и, сначала последовательно ликвидировав другие кланы, теперь намеревается проделать подобное с сегунами, дабы подчинить себе весь Синай, обходя ДЗР.
* * *
Кровавое солнце
Из категории реальных трагедий, легших в основу драматических произведений. Тут мне просто повезло – я наткнулась когда-то на исторический очерк, а вот ни одной художественной версии банально не встретила, так что сумела не спутать правду и домыслы. Теперь, кстати, интересно почитать драмы, ведь почва благодатная и большинство событий осталось за кадром (что наверняка и делает сюжет популярным среди фантазеров)
В середине десятого века побережье Картахены, известное как Патагония, стало магнитом для сотен, а затем и тысяч переселенцев. На континенте продолжались кровавые игры империй, и многим людям, особенно творческого уклада, показалось уместным вырваться из все более суровых рамок правящих режимов куда-нибудь, где можно просто жить и наслаждаться свободой.
Солнечная Патагония показалась отличным кандидатом – всегда тепло, превосходные местные традиции напитков, ласковое море, отзывчивые туземки и никаких суровых социальных норм. От создания уже собственных квази-государств спасала изрядная длина береговой кромки – места хватало всем, вот и селились не кучно, а общинами близких по духу вольнолюбцев.
Беда пришла неожиданно. Устав от попыток белокожих авантюристов добраться до их золотых запасов, насканские дикари, живущие в глубине острова, решили нанести ответный визит, а тот факт, что жадные до золота авантюристы и мирные береговые поселенцы никак не связаны – насканцев не интересовал. Орда дикарей синхронно напала на береговые поселения и уволокла на алтари Теночтитлана тысячи жертв.
Такой удар выдержали не все. Один ахейский поэт, сойдя с ума от утраты возлюбленной и увидев через неделю особенно красный закат, связал это с тем, что ее как раз сейчас, наверное, принесли в жертву своим кровожадным солнечным богам. Он патетично проклинал кровавое светило, и этот образ запал в сердца окружающих, став символом трагедии.
П.С. А уже через двадцать лет на берег придут (узнала у Фабианы) вираго, и с тех пор Патагония будет защищена их оплотом Рио, созданным, как утверждают вираго, под патронатом самих богов.
* * *
Эпоха Реконструкции
Тут я явно перестаралась с объемом ответа, вылив на задавшего вопрос барда Холли (умопомрачительно крутой ведущий, кстати! Чуть не влюбилась) океан информации. А надо, пожалуй, было тезисно – как здесь.
После распада ВОИ, Ахея потыкалась в разные двери будущих путей, но ни один вариант не устроил, и кормчие с ностальгией обратились в прошлое – в классическую эпоху между Илионской войной и лидийским вторжением. Полисная демократия, классическая архитектура и искусства, народные собрания, массовые игры и состязания, гармоническая эстетика, культ тела, теософия и мистические учения… И зачем было уходить из эпохи, где все было столь гармонично сплетено?..
В отличие от большинства исследователей, мне повезло слышать разговоры богов, так что я знаю: боги Олимпа всячески поощряли возврат к классическому периоду, ведь он подразумевал куда более уважительное отношение к богам, нежели последовавшие затем рывки натурфилософии. Боги много энергии получают из людских культов, так что бодрствование Олимпийцев не в последнюю очередь вызвано как раз Реконструкцией.
Отсталой на фоне других это Ахею не сделает. Другие области Олимпии тоже реконструировали свое прошлое, а восточные регионы веками отставали от Ахеи, и для них все эти вроде бы архаичные ценности всё еще оставались очень даже актуальными новинками, которые они теперь импортировали куда охотнее, чем чересчур прогрессивные александрийские веяния.
В культурном плане возврат к классике привел не к дублированию шедевров старины, а к их переосмыслению. Я была удивлена, когда Санчо в Потале обвинил классическое ахейское искусство в бездушном прагматизме пустых идеальных форм. Но с этим согласны и творцы Реконструкции, взявшиеся активно наполнять красивые формы классики достойным содержанием трактовок, интерпретаций и переосмыслений.
* * *
Война островов
Самая продолжительная война в истории Вендора. Понятно, что за полтора века случилось слишком много всего, и единственно подходящей формой краткого описания могут быть сухие хроники.
Начали войну синайцы, у которых сражения были прочно вплетены в культуру. На первом этапе объектами агрессии служили только западные царства Самсунга, и в одиночку им было непросто сдерживать налеты опытных профессиональных бойцов – буси, закрепившихся в прибрежных городках.
Глубже синайцы не продвигались. До столиц – далековато, да и ответственность за захваченные земли брать не хотелось. Агрессорам больше нравилась нескончаемая война налетов на глубинные территории, дающая стабильную добычу и повод лить кровь. Буси казалось, что их превосходство будет вечным.
За это время от синайцев успели пострадать и другие ханьские провинции, плюс Сиам. Они включились в борьбу, и тут выяснилось, что в полном составе мозаика Самсунга складывается в четкий узор. Богатый Гуаньчжоу дал денег, Яшмовое царство – умелых солдат, чосоны – технологии, Сиам – необычные древние традиции. Это соединилось с опытом и накопившейся агрессией западных царств, и в войне наступил перелом. Давя числом и превосходством в экипировке, захватчиков вытеснили на Синай, куда вскоре пришли и сами.
Традиции ополчения в Синае тех лет еще не было, восполнять потери буси оказалось некому, и штурм Киото виделся лишь вопросом времени. Только очередное вмешательство загадочных незнакомцев позволило выровнять ситуацию. Пришедший (целиком уверена, что из Поталы) в Киото мастер принес мечи нового типа, обучил кузнецов их ковке, а буси – технике применения.
Впрочем, это только спасло от капитуляции – людские и экономические резервы Самсунга были куда мощнее, и синайцы согласились на более-менее терпимые условия мира.
* * *
Кто такие «твосдыши»
Вопрос был скорее на находчивость, если не юмор, но так вышло, что я оказалась в теме, ибо секреты изготовления и применения элементального воска старалась узнать еще с тех пор, как поняла, что мой Сатирикон сделан именно из этого материала.
Элементальный воск замечателен двумя качествами: мало того, что при создании он может получить самую изощренную и пластичную форму, так еще и способен нести мощный волшебный заряд.
Если демоны мастерят элевосковые тела и оружие по технологии бога Аримана (а называют это демонитом), то у магов – собственная методика. Особо одаренные могут справляться и в одиночку, но по правилам процесс осуществляется силами гильдейских триад, у каждого из членов которой есть свое название. Творящий, Сливающий и Дышащий. Сливающий направляет через кусок уранита энергетический луч, притягивающий из астрального плана урановую пыль, Творящий тем временем создает нужный образ, а Дышащий наполняет все это энергией .
Так как поначалу процесс получения элевоска считался на редкость элитарным, то пафоса у триад было выше крыши, и это не могло не вызвать ответной реакции. Вот и сократили звучные звания, слив их в одно – теперь и творящий, и сливающий, и дышащий одинаково обзывались «твосдышем».
Оскорбленные маги нередко мстили обидчикам, внося в создаваемые для тех элевосковые предметы каверзные закладки, улучшению отношений это не способствовало, и лидерам гильдий пришлось приложить немало усилий, чтобы сгладить конфликт. Со временем элитарность превратилась в рутину, пафос и насмешки затерлись, но термин «твосдыш» – жив.
* * *
Тысячелетний договор
Здесь, между прочим, пришлось вносить и более поздние правки – уже в октябре, когда появление Энци позволило заглянуть в те пласты информации, что ранее были недосягаемы, а в доступных книгах едва ли упоминались. А ведь в июле казалось, что очень достойно все описала… Все-таки нет предела знаниям, и надеюсь через пару месяцев считать наивными домыслами все, что кажется знанием сейчас.
К началу третьего тысячелетия число беженцев из Аджарии достигло серьезных величин – полувековая война между арийскими пришельцами, отличавшимися взглядами на будущий путь развития региона, пугала коренное население – дравидов – и добрая их треть покинула родной Аджи, обжив клочок земли на южном побережье соседнего Самсунга. Когда их число показалось местным племенам мяо чрезмерным – пришельцев попытались извести, но вовремя вмешался аджарский царь-герой Рама, по некоторым подозрениям, являвшийся аватаром бога Вишну.
Рама как раз навел порядок в Аджарии и обеспокоился судьбой пострадавших от войны дэва с асурами беженцев. Его небольшой, но удивительно боеспособный отряд отразил масштабные навалы мяо и союзных им монстров (драконидов, нагов, демонов), а затем, на фоне этой демонстрации мощи, Рама провел ряд встреч с лидерами главных соседних центров силы, договариваясь о долгосрочном обеспечении безопасности его подопечных.
Переговоры с Гуаньчжоу и лесным сообществом мяо, Сукотай – покрыты пеленой неизвестности, а вот подробности Тысячелетнего договора, заключенного с главной силой Самсунга – Нефритовой империей – сохранились в летописях. Позднее некоторые местные критики обвиняли императора Зиан Ханя в уступчивости, но они просто плохо понимают обстоятельства. Могучая, но молодая империя вряд ли была готова к вражде с арийским царем, обладавшим, судя по сказаниям, невероятными боевыми технологиями. При этом сам Рама вел себя чрезвычайно дипломатично, прося лишь гарантий безопасности новорожденного царства Сиам, а взамен предлагая немало уступок.
Договор истек в начале этого века, и сиамцы крайне обеспокоены нежеланием ханьцев его продлевать.
* * *
Современные центры экзотического туризма
Тут я попросила уточнить рамки экзотики и масштабы туризма, ведь для одного экзотика – это пирамиды Луксора, а для другого – Акрополь Дориона. За «грамотный вопрос» получила от Холли дополнительный балл и широкую свободу рамок ответа с акцентом все-таки на развлечения. А раз широкую, то вырвусь-ка я за границы 220-ти слов…
Средний тур стандартного любителя экзотики, по моим прикидкам, насчитывал бы восемь точек, и при всем понимании удобства логистики, порядок бы я предложила свой – пускай времени на дорогу уйдет куда больше, зато смена впечатлений будет более гармоничной.
Начать разумно в Барсе. Этот дышащий свежестью и свободой молодой город-порт в Мавритании – не только архитектурно любопытен, но еще и считается лучшим местом для знакомства с юной, но уже популярной игрой, везде известной как Векселада, но здесь гордо именуемой Эстеладой. Игра с элементами тактических перемещений, групповых взаимодействий, фехтования и метания флагов, придя из монастырской традиции Поталы в широкие массы – завоевала народные симпатии, и поглазеть на Эстеладу собираются порой тысячи зрителей. Говорят, лучше всех играют именно в Барсе, и в этом стоит убедиться лично. Давно наслышана об этом чудном городе и очень хочу туда попасть.
Затем можно чисто на контрасте посетить Ланисту, дабы сравнить нравы народов: тут аж сорок тысяч могут собраться в Колизее, чтобы своими глазами посмотреть на кровь, проливаемую гладиаторами. Сбросить кровавые впечатления уместно в Варгасе во время Дионисий – ритуальных праздников страсти, которые я, возможно, захочу посетить после восемнадцати. После этого буйства разумно отдохнуть в атмосферном Киото, пронизанном самобытной синайской культурой: от парков и поединков толстяков – до кукольных гейш, театральных помостов и кучи ритуальных церемоний, в большинстве которых торчат уши дзен.
Новый заход на буйную активность делаем в Рио, попав на одну из танцевальных фиест. В отличие от Дионисий, здесь царят иные мотивы. Фиесты – один из способов найти действительно достойных отцов для будущих детей вираго, так что из популярных бермудских напитков на фиестах употребляется только кофе: о здоровом потомстве местные амазонки заботятся серьезно, и транс тут ловится разве что танцевальный. Ничто, впрочем, не мешает упиваться ромом и веселиться рядышком без шансов оказаться в объятиях вираго – просто, если верить отзывам, даже дивный местный ром уступает подобным перспективам.
Если вас смутило наличие некоторых рамок в фиестах – следующая остановка: Сиам. А точнее – его открытая для гостей часть под названием Тай. Сам Сиам на редкость религиозен и четко структурирован, а вот Тай известен как зона отсутствия рамок – место вкушения запретных плодов и осуществления самых необычных фантазий. Берущая корни из Тысячелетнего договора традиция «исполнения желаний» имеет глубокие ритуальные корни, и это наделяет жриц-исполнительниц поистине сакральной готовностью к любым желаниям клиентов. В их понимании, чем сложнее для исполнения заказанная фантазия, тем мощнее потенциал их просветления в случае исполнения. Отсюда и восторженный экстаз, с которым они берутся реализовывать любой каприз гостя, за прихотями которого видят вопросительную улыбку Будды, испытывающего их готовность принять красоту Вселенной даже в самом несуразном ее проявлении.
Завершить же тур уместно в закрытом сейчас, к сожалению, полисе лунных эльфов – Менаоне. Это овеянное высшими похвалами романтиков царство совершенства – лежит в Долине Солнца у озера Луоннотар. Здесь царит полная гармония между миром духа и миром технологий. Здесь можно заказать гномам руны, потанцевать с нимфами и поиграть с феями. После мастер-класса от дивных эльфийских снайперов есть шанс мысленно уговорить волшебных дракончиков прокатиться меж облаков на их спинках. А если именуемый Мировым древом ясень Иггдрасиль посчитает, что ему есть что поведать гостю – прямо в воздухе вырастет хрустальный мост, который откроет путь к острову, где и растет этот источник неиссякаемой мудрости…
Апокалипсис стоит отменить уже ради того, чтобы все имели шанс совершить подобный тур. А затем и еще один – уже по менее широко известным маршрутам. Тот факт, что в массах почти неизвестны экзотические чудеса Аджарии, Руси, Гелэриса и многих других уголков Вендора – лишь повышает предел восторга, который можно испытать, неожиданно открыв для себя очередную малоизвестную изюминку.
* * *
Когда голос Вероники умолк, читатель-слушатель ее дневника не сразу открыл глаза, кажется, продолжая рисовать своим богатейшим воображением вздымаемые словами объемные динамические картины. Лишь минут через пять палец аккуратно перелистнул страничку, обнаружил там новую пиктограмму, но на этот раз появился не текст, а едва различимый контур полноценного образа. Серые глаза погрузились в образ, и тот разросся так, будто зритель оказался прямо на месте описываемых событий.
- Хм… Этот дневник не перестает меня удивлять… - проговорил голос.
* * *
- Ты точно уверена, что хочешь стать фурией?
Вероника пожала плечиками:
- Во-первых, после всего, что я узнала – у меня нет ни малейшего выбора. А во-вторых, я прекрасно это понимала, поэтому пришла к тебе, уже твердо решившись.
Альба откинула голову, разглядывая потолок в роли раздумывающего судьи. Но не додержала паузу, нервно, почти на уровне тика, дернувшись в сторону шторы, которая занавешивала часть комнаты, создавая там укромный уголок.
- Ты можешь пока погулять полчасика, а я посоветуюсь с… лидером и… - темные глаза снова скользнули по шторе, за которой, сомнений не было, находилось нечто важное и на редкость актуальное, ибо со своими непослушными глазами черноволосая хищница боролась все десять минут, которые длился их разговор с пришедшей вербоваться в орден Вероникой.
- Да почти ночь уже, - нимфея тоже была напряжена и очень не хотела уходить. – Завтра решающий день – это мы с тобой сюда отдохнуть приехали и на результаты плевали, а ваш безымянный лидер вдруг серьезно настроен? Для нее наверняка ведь чисто психологически важно обойти соратниц.
- Да ей тоже плевать, - махнула рукой Альба. – Пусть эти курицы за корону сражаются, а у нас тут совсем иные задачи.
- Вот, если можно, мне бы про задачи еще чуток узнать, - мило прищурилась Вероника. – Вспомни, как сама в орден пришла. Для меня ведь сейчас наверняка похожее – целый мир иначе открылся. Я ж, как только догадалась о тебе – сразу примчалась: поняла, что не усну.
- Да у меня все иначе было… У всех иначе! Фурии сами выходят на кандидатку, и с тобой это первый раз, когда наоборот. Теперь даже стремно слегка, что нас можно так просто вычислить. Ладно еще Скорпионы эти рыли под нас – там продвинутые сволочи и чисто под нас заточенные… А тут девчонка… Пусть, как я слышала, и толковая… Я, кстати, к тебе в первый день приглядывалась. Но ты мне показалась слишком… травоядной, короче. С этими феями твоими… - она снова ткнула глазами штору. – А потом, когда увидела, что ты с этой сучкой Лелей трешься!.. – черные глаза заполыхали искрами, а выражение лица чем-то напомнило слегка затравленного волчонка. Вероника поспешила загасить огонь, тонко догадываясь, что при достижении определенной черты ярости ее таки отправят за дверь и метнутся к шторе:
- Я просто думала, это она – с фуриями! – почти с естественной беззаботностью рассмеялась нимфея. – Когда я поняла, что конкурс связан с орденом, то стала искать тех, кто находится в максимальном окружении других участниц. А тут, сама видишь – вокруг Лели самый тесный круг трется все время… Но потом я поняла, что она слишком мелко плавает для столь важных задач, и меня осенило насчет тебя. Логично?
- Логично… - машинально кивнула фурия, почти прослушав слова Вероники из-за нахлынувшей болезненной ненависти в адрес Лели.
- Ты очень напряжена… - решилась Вероника. – Могу помочь…
Губы Альбы поползли в кривоватой улыбке, а глаза бросили сладострастный взгляд на девчонку. Та едва выдержала этот напор хотя бы секунду, увела взгляд в сторону, перевела дыхание глаз и снова направила их в черные дыры, поеживаясь от бешеной гравитации.
- Я знаю пару точек, отлично расслабляющих, - робко сказала нимфея. Альба растянуто кивнула:
- И я пару сотен знаю…
- Сначала я, если позволишь, - Вероника медленно, боясь спугнуть хищницу, протянула руки к ее шее, прижала пальцы к уже повлажневшей коже и резко надавила одновременно в двух местах. Глаза Альбы распахнулись в отчаянном недоумении, но тут же закрылись, и обмякшее тело развалилось на диване.
Нимфея, не сразу убирая руки, погасила ими заваливание головки, уютно уложила ее в удобную для сна позу и только потом на носочках проскользнула за штору.
При ее виде у очаровательной феечки, застывшей на столе в беспомощной позе, из небесно-голубых глаз брызнули крохотные слезки. Она машинально дернула ручками, намеревавшимися, видимо, усилить невербальный восторг, однако, прочно приклеенные к поверхности стола, они только вздрогнули, но едва пошевелились. Феечка жалобно всхлипнула.
- Не дергайся, - подмигнула Вероника своим низковатым шепотком. – Сейчас мы тебя освободим…
Она аккуратно, словно пинцетом, сжала запястья феи между указательными и большими пальцами сразу обеих рук и пропустила через них эфирную волну, которая зацепила и крохотные ладошки феи, вымывая их из клейкой ловушки. Как только руки освободились, они тут же принялись мельтешить, делая упущенные за время простоя дела, и за секунды, которые понадобились, чтобы вымыть из клея еще и очаровательные босые ножки – успели перетянуть заново умилительную пару хвостиков вишневых волос, расчесать озорную лиловую прядь и даже поднести к губам стаканчик с каким-то напитком, изъятый из волшебного кармашка фиолетового сарафана-распашонки.
Когда ножки в свою очередь вдохнули свободы – фея тут же вспорхнула в воздух и, зависая то тут, то там, принялась менять дислокацию, то ли не доверяя больше местным поверхностям, то ли наскучав по полету.
- Астрайка, мы же договорились завтра ее освободить, - покорила пальцем Вероника. Фея сделала виноватую гримаску:
- Не утерпела!..
- А если бы я не услышала твой зов? Как можно так безрассудно поступать?
- Тетя-черное-солнышко сегодня очень плохо выступила и наверняка бы за вечер замучала феечку раз сто!.. – оправдывалась Астрая, кивая на заднюю часть стола, где обреченно сидела фея в яично-желтеньком платьишке, равнодушно глядя на гостей.
- Пошли с нами! – позвала Вероника, автоматически поманив пальцем – она привыкла, что пикси, особенно маленькие, чутко реагируют и на жесты. Правда, эта фея, хоть и была ростом с ладошку, но едва ли являлась пикси.
- Это бессмысленно, - покачала она растрепанной песочной головкой. – А для вас – вредно… Альба не раз подбрасывала меня другим, но они делали со мной то же самое… А потом она возвращалась, убивала их и забирала меня.
- То есть это все-таки проклятье? – уточнила Вероника, догадавшаяся о характере возрождения желтой феи еще пару часов назад, во время обсуждения ее судьбы с подругами, решившими освободить жертву жестокой хищницы. Жертва даже не кивнула:
- Когда кто-то удержит меня невредимой в сжатом кулаке две тысячи стуков сердца – проклятье спадет… Никто не смог… И вы не сможете…
- Это мы еще проверим. Но давай мы попробуем сделать это в более безопасном месте? Твоя экзекуторша в любой момент может проснуться.
- Может мы ее… - Астрайка указала глазками на обильно разбросанные по комнате клинки, кинжалы и ножи. Вероника уверенно покачала головой:
- Прости. Это не мой путь…
- Я останусь здесь, - бесстрастно заявила Жертва и уставилась в стол.
- Слушай… Это точно в проклятье дело? – хмыкнула Вероника, протягивая руку к упрямице. – Или ты успевала так достать своим нытьем, что тебя каждый раз давили в объятьях? Иди ко мне – я вас в ладошках столько надержалась, что… Ух ты ж ежики лесные!.. – она медленно выдохнула, гася в себе истошную жажду сжать кулак, моментально возникшую одновременно с окутыванием хрупкого тельца теплым домиком ладошки.
- Кажется, ты получила ответ на свой вопрос, - с фирменной обреченностью проговорила Жертва.
- Еще пару подобных фраз, и вопрос снова возникнет, - вымученно улыбнулась нимфея, борясь с буйным желанием никогда еще не казавшейся столь алчной ладони превратить эту мелкую гадину в листок папиросной бумаги.
* * *
- Астрайка, ну хоть ты не беси! – взмолилась Вероника нервно, покрываясь очередной порцией кипящего нервного пота. – А ты – рассказывай давай что-нибудь милое! – скомандовала она Жертве, несколько воодушевившейся после того, как эта кандидатка на освободительницу побила рекорд благообразного старичка-эльфа, раздавившего ее лишь на пятисотом стуке сердца, а затем, что интересно, разбудившего в себе такого инквизитора, что появлению Альбы фея была чуть ли не рада.
Лелина «доченька», нервно нарезавшая бесполезные круги по комнате, сделала попытку не нагнетать обстановку, но побороть импульсивную натуру смогла лишь секунд на двадцать. Она как раз проходила этап подростковой гиперактивности, поэтому удерживать себя в руках получалось с большим трудом. Спасибо и так на конкурсе оттаяла, ведь трехнедельный поход в Александрию, а затем в Луксор – был звездным часом ее капризов переходного возраста, и дерганую малышку не раз заставали в волшебном Лелином рюкзачке присосавшейся к уменьшенной (как и все вещи в нем) бутылочке с ромом.
- Меня уже много лет убивают самыми разными способами, - пожала плечиками Жертва, пробуждая этим трепыханием дополнительный зуд в ладошке Вероники. – Что милого можно найти в моей жизни? Разве что момент между смертью и возрождением приятно безмятежен… Еще, наверное, чуть-чуть мило в первые мгновенья пробуждения из пыльцы – само это обретение формы… Но отпечаток понимания, что дальше будет плохо – уже поглощает даже эти секунды…
- Ну это все ведь не сразу началось? Что-то было в твоей дурацкой жизни ДО этого?
- Мне кажется, в твоей руке я начинаю это вспоминать… В чужих я тоже ловила некие отголоски другой жизни. Один раз, когда Альба боролась с собой и почти догнала стуки сердца старого эльфа, мне даже почудилось, что все наоборот: это я держу ее, и это она – фея, а я – жестокая девушка, и я точно знаю, что дальше я сделаю ей очень больно… Но тут она не сдержалась, я умерла, и видение исчезло.
- Хм… А теперь что поймала?
- А теперь я вспоминаю, что так и было… Постой… Я была этой девушкой. Была ей до того, как стать феей!.. Да!.. Я жила недалеко от лужайки фей… Я приманивала тех, кто мне нравился, несла домой, наряжала там, играла с ними, а потом так заигрывалась, что начинала мучить… Нет, нет!.. Я не хочу это вспоминать!..
- Вспоминай… - процедила Вероника. Ей хотелось, чтобы фее было хотя бы морально больно.
- Она вздрогнула! – пискнула Астрайка, мгновенно отлетая в дальний от дивана уголок и показывая ручонкой на Альбу.
- Тише! – едва сдержав руку, норовившую коварно юркнуть в коридор рефлексов, утрированно нахмурилась старшая нимфея, ведь технически Астрая имела все основания называться ровно также, относясь к категории высших фей. Она послушно закивала, отчаянно жмуря глазки, а Вероника решила, что скорое пробуждение фурии подталкивает ее к рискованному пути:
- Продолжай вспоминать, - приказала она Жертве. – Ты должна еще сильнее меня разозлить – тогда пульс повысится, и мы быстрее насчитаем две тысячи ударов.
- Не буду! – фея неожиданно выбрала идеальный вариант – ее спасительница параллельно с новым приступом агрессии уловила, что сердце перешло из галопа в карьер.
- Вспоминай, негодница! Мучила феечек – вот и получила по заслугам. Карма для всех одна!.. И ты об этом не забывай! – попыталась переключиться она на Астрайку, догадавшись, что это отличный вариант запасного клапана. – Убить она собиралась!.. Кто ты такая, чтобы решать, кому жить, а кому нет?! Мелкая записюха с хвостиками!..
Губки Астраи задрожали от неожиданной атаки, да еще и от Вероники, которую она буквально боготворила, и педагогическому дару которой во многом принадлежала заслуга прекращения подростковых капризов маленькой нимфейки. Сейчас педагогический дар спешно выразился в ободряющих подмигиваниях и заговорщицком выражении лица. Уловив не столько это, сколько сам ментальный импульс, посланный ей, Астрайка догадалась, зачем ее ругают, но, правда, всплакнуть все равно успела – попробуй в ее возрасте запакуй обратно уже прибежавшие к глазам слезы!..
- Ударов триста всего осталось… - прикинула вслух Вероника. – Если что – сразу убегаем. Хотя, честно сказать, боюсь шевельнуться буквально. Может быть, можно было просто в стальной стаканчик посадить и его сжимать?.. – эта мысль показалась чрезвычайно убедительной, и нимфея почти решила, что сейчас проще все-таки придушить до омерзения умилительную трепетушку, утащить ее пыльцу в комнату, закрыться от Альбы, а потом провернуть операцию со стаканом… - Бррр, - потрясла она своими изрядно отросшими к концу июля волосами. – Что за чушь!.. Так. Все. Возвращаемся к дзен. Плевать, если проснется – такого ритма я не выдержу…
- Я предупрежу, - пообещала подлетевшая Астрайка, понимающе заглядывая в синие глаза.
* * *
Последние стуки, кстати, дались несколько проще. Финишная эйфория, насытив уверенностью медитативный стоицизм Вероники, помогла справиться и с фоновыми перерывами сопения Альбы, каждый раз обдававшими спину ушатом кипятка, и с бормотанием Жертвы, комментирующей свои видения, вопреки советам не делать этого в изменившихся тактических условиях.
- Миранда!.. Ту фею звали Миранда!.. Но я тоже называла ее Жертвой… Мучила, потом целовала, а потом оторвала ей бусинки и крылышки… И она посмотрела на меня… Без злости, просто с непониманием… Посмотрела молча!.. Меня не проклинали!.. Проклятья не было!.. А ее спасла другая феечка! Ее подружка! С такими же хвостиками, как у Астрайки!.. И они летали потом вдвоем на одних крылышках Олейи! Ее звали Олейя!.. А я… Я… Я – свободна!.. – воскликнула Жертва звонко, выводя из дзенского транса Веронику, из тревожного караула Астраю (как жаль, что они уже перестали слушать бормотание Жертвы! Ведь многое могло бы пойти иначе…), а Альбу из сна.
Ну разве могли небесные сценаристы допустить, чтобы все закончилось тихим уходом без финального всплеска страстей?
Фурия, как и ее жертва после смертей, первые мгновенья приходила в себя, сладко потягиваясь, но вдруг резко вскочила и, обнаружив уже почти у дверей крадущуюся Веронику и нервно снующую около той Астрайку, метнулась к клинкам, а затем и к похитительницам ее игрушки.
- Стоять, сучки! – кричала она, мчась уже по коридору. Превосходная физическая подготовка фурии, наряду с потраченным на ловлю Вероникой растерянной Астрайки временем, привела к тому, что дистанция между ними в какой-то момент была проглочена. Альба, замахнувшись сразу обоими клинками в разных плоскостях, бросилась на девчонку, но даже столь сложная атака имела в целом единый вектор, что не могло не быть использовано против агрессора. Фурия пролетела над головой айкидоки, несколько грузновато, как для ее уровня, шмякаясь об пол. Вероника побежала дальше, Альба затопала за ней, снова нагоняя. Астрайка тревожно воскликнула, предупреждая о возможности новой атаки, но вдалеке уже открывалась дверь, из которой выскочила заспанная Леля со своими дивными клинками за спиной…
…Из образа вырвали куда более изящные шаги и стук в дверь.
- Прорыв к кшатриям, - сообщила симпатичная блондинка, запархивая в зал. – Если к февралю дойдет до брахманов – твой рекорд падет.
- Уверена, что дойдет… Целая неделя еще… Кстати, тут и про тебя есть немного. Зачитать?
- С конкурса, видимо?.. Тогда нет…
- Как пожелаешь… А я, пожалуй, еще почитаю…
Домашний библиотекарь
«6 августа 1233-го.
Ну вот… Сегодня на общем собрании выяснилось, что я, скорее всего, мимо Луксора и Картахены. Нет, конечно, это не за меня решили, и даже давления никакого не было – просто выбор приоритетов, и понятно, что я остановилась на дальнем востоке. И умом понимаю, что все очень верно: я и представить не могла, как много сейчас разгорающихся по всему Вендору очагов. Тут, хочешь не хочешь, а нужно четко рассчитывать силы, и уже сейчас ясно, что мне и Давоса хватит с головой… Просто всегда жаль отрезать от себя что-то. А тут ведь с Картахеной еще и актуально все!.. Как раз, пока все занимались орками, я, чтобы поменьше нервничать за них, поглощала библиотеку Хорхе. А к нему недавно приезжал ученик с Картахены и делился своими изысканиями за несколько лет. Вот и затянуло меня в насканскую тему…
Много всего узнала, но главная загадка для всех нас: почему столь далекий от Гипербореи остров пострадал от ее гибели чуть ли не сильнее всего? Амитола – так звать ученика – как раз выяснил, что масштабные катаклизмы Картахены – без сомнений относятся именно к Нулевому. И теперь страшно интересно, какая между ней и Тартарией связь?..
Рабочая версия с обычным наличием вулканов – кажется мне неполной. Да, Санторин тоже откололся от Ионийского полуострова тогда же – стало быть, взрыв Урана мог спровоцировать и могучие вулканы Картахены. Но, чисто по ощущениям, причинно-следственная связь иная, и вулканы были как раз следствием. А что причиной? Пирамиды Теночтитлана и Тиауанако? Так ведь их, наоборот, явно строили именно как гармонизаторы пространства. И вот хитрость в том, что строили, судя по карте, очень уж далековато от самих вулканов. То есть тут версия со стабилизацией геопатогенных узлов провисает – гармонизировали нечто иное. Но что?.. У Хорхе много книг из баальбекских архивов, в одной я нашла сведения о том, как богиня Инанна привезла для строительства знаменитой башни некое «проклятое золото». И привезла именно с Картахены!.. Источник, правда, по словам Хорхе, ненадежный – в том своде просто искали причины краха строительства Баальбекской башни, и среди них мелькнула и версия с проклятым золотом. Но как раз Амитола эту версию подхватил, утверждая, что бог кечуа Чибчакум тоже очень активно собирал золото и кристаллы у народа. И подозрительно здесь то, что другие-то боги этим не занимались, а вот Чибчакум, слывший самым добросердечным, старательно изымал накопленные запасы!.. Последним кубиком в домик гипотезы ложатся изображения насканских богов. Плевать на их зооморфизм! Важнее обычно детали, и вот практически все боги изображаются в странных масках – как будто защищающих их от чего-то токсичного. Так может быть, речь и правда идет о не просто проклятом, а опасном для жизни золоте?.. Слегка снижает размах гипотезы версия с ртутью – она тоже опасна и тоже активно использовалась в некоторых древних ритуалах или даже технологических процессах. И это может отвечать на вопрос о масках для «богов» (на деле – обычных гиперборейцев), строивших пирамиды… А без масок уже не столь убедителен домик гипотезы о проклятом золоте…
В общем, все это и правда очень мне интересно, еще и на фоне тамошних пирамид с обезумевшими драконами. Но, видимо, не в этой жизни… Номадер реально ведь больше подойдет Мановару, выросшему там. Да и для Картахены найдутся волонтеры поопытнее в местных реалиях… Мне же, дайте боги, справиться с тайнами Давоса – Лилит говорит, там едва ли не самые сложные миссии предстоят, и только смесь «чистой души с глубоким умом» позволит их выполнить. Приятно, конечно, но почему я не сбежала раньше? И почему нельзя одной жить двумя жизнями? Так бы одна в Картахену с Номадером завалилась, а другая – в Давос… Или лучше научиться делиться радостью познания с друзьями? Проживать их жизнь, как свою?..
9 августа 1233-го.
Хм… Вопрос, завершающий последнюю запись, неожиданно получил философские продолжение, да еще в компании таких вопросищ, что в моей голове теперь танцуют самбу тысячи непричесанных мыслей, и пока никак не получается эту фиесту превратить в коллективный синхронный танец. Возможно, поможет четкий ритм Секретов, заставляющий мысли танцевать не вразнобой… Но перед этим придется покружиться в танце самой, ведь для попытки упорядочить мысли в Секрете, потребуется сначала просто их перебрать, расплести запутавшиеся узелки и расчесать в сравнительно стройные нити…
Двое суток почти без пауз я беседовала с Хорхе, и ребята говорят, так долго от книг старичок, пожалуй, не отдыхал. Хотя отдых ли это?.. Я вот потом целый день провела в расслабляющих медитациях, просто усваивая информацию – от взрыва таких бесед все разлетается, и нужно дать время уборщикам вновь разложить все по местам, ну, или создать ядра выводов, которые своей гравитацией упорядочат мысли… О порядке и хаосе мы, по идее, и говорили, хотя каждый раз это принимало разные облики. Впрочем, все, конечно же, глубже, и, наверное, стоит разбить отпечатки беседы на темы.
Лучше всего подойдет разделение на различные модели мироустройства. В разговоре они переплетались, а я попробую выделить каждую отдельно и сначала вылью везде общие воспоминания и размышления, оставлю местечко, а уже потом по каждой модели сделаю там Секретик, если, конечно, по ходу планы не изменятся – мало ли?.. Первый раз, что ли?..
Бытие как… лабиринт и библиотека
Вот уже план скорректировала – две модели очень уж прочно слились в одну, хоть и не идентичны.
…Вся наша беседа началась с того, что я поделилась своим опытом конструктора лабиринтов, и это неожиданно лихо увлекло Хорхе, который, как выяснилось, долгое время воспринимал так и весь мир в целом. Он даже книгу убрал с колен на тумбочку и внимательно слушал мои россказни о балансе и продуманности.
- Тут важна замкнутость экосистемы, - болтала я. – Стражи могут остаться без еды, слопать друг друга, и это сломает всю механику. Или наоборот – не учтенные нюансы размножения превратят подземелье испытания ловкости в банальный эшафот для любого ловкача… На выручку многим приходят конструкты – эти могут годами в пассивном состоянии ждать, но я такое считаю грубой работой. Идеальный лабиринт – это создать такую систему, которая не просто совершенно автономна, а является полноценной территорией жизни! Так, чтобы стражи не догадывались, что они – стражи, а тысячи случайных прохожих понятия не имели, что идут по лабиринту!.. Такая себе скрытая дополнительная реальность.
Хорхе чуть не вбил очки себе в переносицу, с таким энтузиазмом поправил он их пальцем.
- Вот!.. А скажи… - добавил он, как будто слегка отклоняясь в сторону от своего «Вот!», но, скорее, прокладывая дополнительную дорожку к этой особенно актуальной для него теме, - этот твой идеальный лабиринт – иррационален или нет?
Я задумалась, поскольку четкого решения у меня до сих пор не имелось. Впрочем, оно неожиданно стало появляться прямо сейчас.
- Этот вопрос всегда был для меня важен, - стала рассуждать я. – Те лабиринты, что я моделировала – всегда были подчинены логике. Ведь это были лабиринты испытаний, и, как правило, испытаний конкретного профиля. Поэтому каждый такой объект был выстроен как ступенчатая система заданий. Решил некую загадку – а ей могло быть что угодно – прошел дальше, решил в сумме пять – уже не уйдешь с пустыми руками, получив хотя бы утешительный приз. А порой бывало и так, что соглашаешься на мелкий приз – лишаешься возможности пройти дальше. Но это в лабиринтах, где богам требовались максималисты, не распыляющиеся на мелочи…
- А казался ли лабиринт логичным тем, кто его проходил?
Я, конечно же, вспомнила Линдроса…
- Не всегда… Тут как раз тоньше механизмы. Часто, для прохода до конца – требовалось именно распознать логику лабиринта. Простейшая закономерность, например, это идти по пути наибольшего сопротивления. Дескать, понятно ведь, что самые крутые сокровища охраняют самые крутые стражи… Но это для меня было скучно, хоть Гермес и говорил, что такой принцип используется чаще всего – особенно в простейшем пласте испытательных полигонов. Мне же нравился более тонкий диалог с гостем – без единой схемы, а так, словно мы с ним играем, пытаясь предугадать логику следующего шага… Насколько понимаю, такая схема отпугивала обычных расхитителей. Для них проще – обчистить то подземелье, которое жило само по себе, без учета непрошенных гостей лет через двести. А чрезмерная продуманность смущала случайных гостей, зато привлекала нужных богам исследователей, а заодно еще и давала им подсказку, что мир – это не торжество хаоса на руинах древности, а сценарий высших сил, с которыми особенно одаренным или удачливым вскоре как раз предстояло познакомиться: чаще опосредованно, но иногда и лично.
- А уверена ли ты, что этот сценарий существует в действительности?.. – Хорхе нервно теребил ручку кресла. – В глобальном смысле. Архитекторы-люди строили лабиринты испытаний для людей попроще, боги – для людей одаренных. Но есть ли уверенность в том, что наш мир – это лабиринт еще более продвинутых архитекторов, способных казаться богами для наших богов?
- В данном случае высшими силами я называла наших богов. И на их уровне сценарии работают. Пусть все больше становится ясно, что не настолько упорядоченно, как казалось в детстве… Они тоже подвержены хаосу, поискам, метаниям, сомнениям. И действительно не только не могут все нам сказать, но еще и не до конца уверены в некоторых ответах сами. У меня же все находится на уровне веры и ощущений – гарантировать или тем более доказать высший замысел я не могу, хоть и всей душой стараюсь в него верить… Не так давно у меня мелькало опасение, что я – игрушка в руках воспитавших меня богов. Игрушка и инструмент в их игре с людьми… Как я могу не сомневаться в том, что я не игрушка еще более развитых существ, для которых игрушки – и наши боги?..
- Жаль… У меня мелькнула было глупая надежда, что ты станешь для меня сосудом с водой, утоляющей жажду «Зачем?»… Но возвращаясь к твоему идеальному лабиринту… Верно ли я понял, что как раз идеальный был бы во многом алогичен? Что есть наш мир – как не идеальный в твоем понимании лабиринт работы высших существ? Он автономен, замкнут на себе как единая система, неплохо сбалансирован… Да и многие ли из нас – подходящих к миру как исследователи лабиринта – догадываются, что зачастую являются лишь его стражами?.. И это в лучшем случае. А ведь ум все больше склоняется к мысли, что стражами мы назначили себя сами – случайно заведшиеся в лабиринте богов скарабеи…
Меня тогда немножко ошеломила пронзительность терзаний Хорхе. Я и раньше угадывала в его интеллектуальных конструкциях не один только могучий ум, а и болезненно обостренное сердце – слишком уж жадно он поедал книги. Кому-то казалось, что он наслаждается едой, но он просто утолял некий буйный голод. И теперь, в пронзительной простоте его безжалостных формулировок, мне становилось понятно, что за характер у этого голода…
- К последним словам мы непременно вернемся, - поставила я отметочку, - а пока я бы поразмыслила о жизни как лабиринте… В своих мечтах об идеальном полигоне испытаний я приходила к универсальному лабиринту. Пришла не сразу – через ступень скрытых. Как раз тех, которые располагались бы прямо на площадях городов или в деревушках. И где испытания основывались бы не на декорациях мрачных древних подземелий с ловушками, а на последовательности действий внутри самого мира. Так, чтобы испытуемый осознал, что проходил полигон богов – уже в тот момент, когда успешно его прошел, а не прошедшие – даже не догадались, что этот полигон существовал… Но как подгадать все испытания? Как припрятать их за обычным жизненным бытом и мнимо случайными событиями?.. Я стала мечтать об универсальном лабиринте, живущем чуть ли не собственной жизнью – постоянно меняющемся, развивающемся и зеркальном для искателя: учитывающем именно его индивидуальность… Для сильных этот единый зеркальный полигон поворачивался испытаниями силы, для умных – испытанием ума, для ловких – возможностями проявить именно ловкость, не заморачиваясь над загадками и истреблением стражей… Само собой, очень скоро произошла экстраполяция: я поняла, что такой лабиринт уже создан! Наш зеркальный мир вокруг – развивающийся, подчиненный своим законам, а полигоном представляющийся лишь тем, кто успешно выполнил свои индивидуальные задачи и прошел испытание.
Хорхе пощупывал свою жидкую седую бородку и слушал меня, зажмурившись, чтобы дать подслеповатым глазам отдохнуть. Ну, или для обострения именно слухового восприятия. Мне показалось, что своими словами я все-таки чуточку выполняла миссию его сосуда с водой от «Зачем?»… Хотя нет – тогда я еще не вполне поняла суть этого сосуда и уже позже приписала себе это понимание… Хи! Бывает… Но о сосуде мы почти тут же и заговорили.
- Всю свою жизнь я размышляю о Бытие и лабиринтах, - признался Хорхе. – Это не единственная модель мироздания, и я смею надеяться, мы сегодня затронем и остальные… Но лабиринт – был первой, и, честно сказать, даже другие модели с тех пор несут для меня его отпечатки… Однако о лабиринтах… Если отбросить вторичные детали, то я обнаружил лишь два их типа. Первый – это мудреный, неистово сложный для прохождения, логичный и симметричный лабиринт с тысячами ходов, в центре которого стоит сосуд с эликсиром, утоляющим жажду «Зачем?». Это эликсир познания, ради которого мы и блуждаем по мрачным ходам, надеясь найти благословенный проход в центр… Но в какой-то момент каждый из нас понимает, что проход не найти, и мы умрем от жажды раньше, чем доберемся до сосуда… Возможно, это блистательная в своем изяществе месть Бога за яблоко с Древа познания, съеденное Евой. «Ешьте, но не насытитесь!.. Ищите, но не найдете! Познавайте, но не познаете…».
- Чисто для справки. Это самое яблоко я вертела в руках на прошлой неделе… Но опять же: никаких гарантий, что это именно оно – лишь вопрос веры в Лилит… А второй тип?
- Лилит слишком прекрасна, чтобы ей верить. С другой стороны, если не верить в прекрасное, то во что верить? Ни во что. Как я и делаю долгие десятки лет… Второй же тип лабиринта – еще заунывнее… Он может выглядеть по-разному: дивный дворец, выстроенный по принципу произвола хаоса, асимметрии и отсутствия причинно-следственных связей, или простая пустыня… Суть одна: это лабиринт, не имеющий цели. Если в первом есть, хоть и недостижимый, но сосуд, то здесь нет ничего, что оправдало бы наше существование!.. Он, как и первый – построен богами. Но уже не для нас!.. И если первый можно хотя бы постичь умом, то второй – непостижим для нас даже сам по себе, как непостижимы для муравьев наши города, дороги и корабли… Они ползают по ним, и с их точки зрения наши постройки кажутся им иррациональными, странными и лишенными всякого смысла. Они могут лишь грызть это все, как и мы поедаем обломки чуждого нам божественного мира… Некоторые современные натуралисты, опираясь, как я понимаю, на отдельные буддистские каноны, взялись трактовать пантеизм по-своему – выбросив из единого мира самого Бога. Мир, дескать, един, но причем тут Бог?.. А я говорю: Бог и мир – едины, вот только причем тут человек? С чего мы решили, что мир создан для нас?
- Но зачем тогда?
- Нам не дано понять!.. Даже Лилит ведь не утверждает, что она создала этот мир? Я нарочно уточнял через нашего общего знакомого, Холли, если не путаю… С Лилит и Адама лишь началось человечество… Ну, технически, через Еву с Адамом… Как бы там ни было – все, что знает Лилит – является плодом уже ее собственных размышлений, видений, мистических опытов… Но есть ли гарантия, что она все верно поняла? Что Творец, чей голос не раз ей являлся – не хитросплетения ее личных фантазий?.. Разве не ошибалась она никогда, начиная со своей ссоры с Адамом? Разве не совершает ночами то, что не нравится ей самой?.. Так можно ли всецело довериться ее опыту, касаемо Творца и высшего предназначения?.. Или боги – это лишь боги для нас, ибо рождены раньше и напитались силой, ныне недоступной?.. Они научились жить в этом мире работы высших Богов, но им эти замыслы, возможно, столь же неясны, как нам, и как муравьям – наши миры-города… А умерли Боги или были безумны? Или кажутся безумными нам – неспособным осмыслить их логику – этих ответов, боюсь, нет и у наших богов.
- Так. Во-первых, ответов предостаточно. И системы познания мира, причинно-следственные связи, пути развития – все это достаточно цельно рисуют и наши боги, и просто толковые мыслители. Просто ты очень уж увлекся чисто умственным познанием мира. А это – и правда недостаточно сытная диета. Если бы богам было интересно развивать лишь наш ум, то наш мир мог бы выглядеть как огромная библиотека, в которой сидят одни головы и читают книги… Но ведь у нас, кроме этого, есть столько всего, чем можно постигать мир опытным путем! Ты рисуешь себе разовый сосуд, который вдруг одним махом утолит твою жажду. А точнее – не утолит… Но неважно… А все потому, что хочешь пройти многогранный лабиринт, полный различных испытаний, одним лишь умом. Как только я забываю, что у меня, кроме ума есть сердце, душа, мечты, тело и все прочее – я тоже начинаю тыкаться в стенки лабиринта. Но потом вспоминаю, одергиваю себя и начинаю иначе воспринимать сам лабиринт. Зачем рваться к сосуду?
- Так без него – получается второй лабиринт. А это еще хуже. В чем тогда смысл лабиринта?
- Да в том, что по нему интересно просто гулять! Встречать других странников, бегать от стражей, наслаждаться архитектурой и флорой… Отнесись иначе к самому лабиринту! Полюби его! И тогда вдруг заметишь, что можешь впитывать влагу прямо из воздуха, а в сосуде нет нужды. Мир – это действительно лабиринт Творца и его помощников. И все мы – и люди, и боги, и, думаю, по-своему, и муравьи – проходим в нем каждый свои испытания, ведь он имеет зеркальное свойство, и набор испытаний очень гибок, подвижен и зависит от миллионов факторов, решений и действий.
- Хм… Пока не могу сказать с уверенностью, но острую жажду ты утолила… Правда, теперь просыпается печаль, говорящая мне, что я истратил на поиски сосуда те годы, в которые как раз и мог наслаждаться лабиринтом. Теперь же в моей убогой реальности есть лишь ум, которым я все равно ничего не постигну. И конечно же, ум постарается отвергнуть твои доводы… Впрочем, нет!.. Мне в целом достаточно и самого существования сосуда. Пусть я сам не испил эликсира, но если он есть, то, значит, ответ на «Зачем?» - существует, и, стало быть, все не напрасно… Я называю это также «Книгой оправдания существования» и даже писал об этом трактат.
- Я читала его. Он, вообще-то, широко известен.
- Кажется, мне говорили… Запамятовал… Я не писатель, а лишь библиотекарь, да библиограф, отчасти… Знаний порою так много, что нужно их излить, вот и марал бумагу, сплетая чужие догадки и домыслы.
- В том трактате речь у тебя шла о мире как библиотеке, и я понимаю теперь слова насчет отпечатка лабиринта на каждой модели.
- Все верно. «Что есть мир – как не библиотека?», - рассуждал я тогда. Ведь все, что встречает человек – это, так или иначе, информация. Даже люди в Мировой Библиотеке – это книги, хоть каждый и ощущает именно себя библиотекарем, а остальных – книгами… Но это лишь образ, и большинство людей – это только записки, чаще всего с обрывками текста бытового содержания, а потому я предпочел черпать информацию из настоящих книг.
- Повторюсь: это то же самое, что есть одно лишь мясо. Кухня познания должна быть разнообразной. И прости, что крохотная записулька учит здоровенный гримуар жизни.
- Что ты!.. Если уйти от аллегорий с сосудами в сторону книг, то я в жизни не встречал никого, кто более подходил бы на роль Книги Книг и одновременно Книги оправдания существования.
- Спасибо… Я помню в трактате обе. В какой-то момент некоторые начинали уничтожать в Библиотеке все книги, надеясь, что останется в итоге Книга Книг, в которой есть краткое содержание всех остальных. Я, кстати, и такую в руках держала на прошлой неделе. И даже знаю, что без твоей помощи не обошлось.
- С трудом понимаю, о чем речь. Могу лишь догадываться, что ты о Книге Песка.
- Все верно. Если позволят – я принесу ее тебе. Но она очень уж специфическая… Ее страницы состоят из песка, который сам формируется в текст и рисунки, в зависимости от множества обстоятельств: кто держит, кто рядом, о чем думает читатель… Живая книга – невероятная вещь. Мечтаю о чем-то подобном теперь… Я ведь и сама фанатка знаний. И продолжаю считать, что их накопление и передача – чрезвычайно важны. Это тебе я говорю об иных способах постижения реальности, а в беседах с адептами практики – настаивала и на необходимости книжных знаний. Думаю, должен быть баланс… Просто, если воспринимать мир как Библиотеку, то стоит не просто вычитывать все полки подряд, а брать лишь необходимое и непременно наслаждаться процессом чтения.
- Вот-вот!.. В том трактате, сейчас припоминаю, я о подобном и писал. Не напомнишь?
- У тебя было несколько этапов реакции человека на жизнь в Библиотеке. Сначала надежда на существование Книги оправдания. Ее поиск. Потом разочарование от понимания, что найти ее в этой бесконечной фрактальной Библиотеке невозможно. Это переходит в отчаяние, и оно уже выражается по-разному. Кто-то начинает пытаться повторить «Божественный произвол», надеясь, что буквы случайно повторят текст Книги оправдания. Кто-то, с чего мы начали, уничтожает всё «бесполезное, кроме Книги Книг»…
- Припоминаю, я хотел оставить там ремарку, что во время этого случайно сгорает и она сама, и, возможно, Книга оправдания… Но не решился убивать еще и надежду.
- Спасибо за это…
- Хотя в другом трактате, кажется, подобное-таки провернул затем.
- Ага. Но там это мягче легло… В общем, каждый боролся с отчаянием по-своему. Кто-то пускался в паломничество, уловив слух о счастливчике, который якобы прочитал Книгу оправдания и стал подобен Богу. Кто-то сходил с ума от понимания, что в бесконечной Библиотеке наверняка есть множество версий Книги оправдания с минимальными отличиями, и это одновременно ужасно и прекрасно. Прекрасно из-за повышения шансов найти ее, а ужасно, потому как невозможно понять степень искажения в ней Оправдания, если вдруг найдется… И самая здравая позиция оказалась как раз у автора!.. Ты решил, что тебе достаточно самого существования оправдания и вдруг осознал, что Бог на самом деле находится даже в самом бессмысленном слоге каждой книги!.. У меня тогда просто катарсис наступил!.. Я как раз вернулась домой с Синая, где упорно отстаивала свое право впитывать книжные знания, и мне, несмотря на находку компромисса, иногда все еще хотелось забросить практические занятия. Понятно, что я бы все равно вернулась к этому, тем более что вскоре осталась только приятная ностальгия. Но сколько времени я бы потеряла, если бы не это твое «Бог в каждом слоге»!.. И странно, что сам ты, осмыслив это, вновь ушел в сторону поиска книги Оправдания.
- Так бывает… У остальных людей подобное просто тяжелее обнаружить. А пишущий – оставляет отпечаток своих надежд или деяний, коим затем может совсем не соответствовать… Я не лицемерил и не разделял повествователя и себя. Мне в ту пору маги поправили зрение, я вновь увидел мир красок, испытал, чего таить, некое сердечное томление в адрес одной дамы… Вот и выразил этот свой свежий вздох на бумаге… Но затем вновь свернул – дама в мою сторону не взглянула, зрение покатилось вниз, знакомый исследователь раскопал шумерские архивы глиняных табличек под Арбелем… И я вернулся в колею домашнего библиотекаря…
- Как бы то ни было, я с радостью возвращаю тебе твое вдохновение, подаренное мне тогда. Не знаю, что ты будешь с ним делать, но я здесь на весь август и непременно займусь твоим настроением… И знаешь… Я сейчас подумала: а что, если бы ты тогда свернул с пути библиотекаря? Смог бы ты подсказать о Книге Песка Леле и Мановару? Ведь они ее выгрызли в последний момент, а без нее весь план Лилит шел насмарку. Да и просто эта книга стала для них стартом пути, который затем вылился в единый для множества героев путь спасения Вендора!.. Так, может быть, это было истинно верное решение?
- Я не всегда уверен в том, что я именно принимаю решения, а не наблюдаю лишь за их последствиями изнутри, как актер, играющий заученную, но позабытую сознанием роль. Впрочем, мне больше нравится не так давно найденная модель под названием Сад расходящихся тропок…
* * *
Ну понятно, наверное, что мой изначальный план изменился. Никаких Секретов. Лучше просто в свободной манере кратко пробегусь по каждой модели – благо они не такие емкие, как с лабиринтом.
… Сад расходящихся тропок
Возможно, одним из вариантов Книги оправдания для Хорхе стало бы доказательство верности теории о Саде расходящихся тропок. В более узком смысле мне доводилось встречать нечто подобное. Увлекшись после Росавы хазарской культурой, я нашла любопытную книжонку местного автора Милорада. Сделанная в форме занятной, но, как по мне, не вполне доведенной до ума головоломки (книжку я брала ненадолго, читала быстро, так что могла многое попросту упустить), она привлекла, по большому счету, только одной идеей. Будто Адам распадается на своих детей как бы по кусочкам, и все люди мира – это и есть всего лишь Адам.
Понятно, что на более глубоком уровне вместо Адама представляется уже сам Творец – рассыпавшийся осколками своей сути во всех нас (и в мире тоже?). Но Хорхе в каком-то художественном романе откопал и более масштабный вариант. И в нем уже каждый человек каждым своим решением создает новый мир. Почесала сейчас ушко – хоп: появился новый мир, в котором я не почесала ушко. Ведь вдруг это как-то скажется? Недочесала сейчас – начну чесать через полчаса, отвлекусь на это, не замечу, как в Молулу прорвались какие-нибудь орки. И все – через час меня слопали, Перекресток не деактивирован, Вендор пал перед Легионом…
Голова, конечно, кружится от количества миров, которые в этом случае создаются – ведь каждый человек тогда за жизнь успеет сделать не один миллиард ответвлений… Ключевой вопрос: почему я помню только сделанный выбор – не так и сложен. В моей памяти остается только тот, что был сделан (или не сделан, если я пошла по пассивной ветке), а в памяти Вероники, не почесавшей ушко – осталось то, что я-она все-таки не почесала.
Интересно бы знать: зачем все это? Зачем плодить эти миры? Ладно, я бы хотела получить от жизни весь опыт, какой она может дать. И ладно бы – речь шла о действительно важных решениях. Тогда да! Кто бы не хотел иметь возможность, скажем, сконцентрироваться перед важным выбором и как бы сохранить себя в этой позиции. А потом, если окажется, что выбор был дурацким – вернуться в точку концентрации и поступить иначе… Но и тут все упирается в простой момент. Если я вернусь в точку прошлого, куда денется все, что произошло за это время с другими? Почему весь мир зависит от моего решения?.. Тут мы и приходим к мысли, что весь мир – это лишь иллюзия! Живу в нем только я! А все остальные – просто стражи этого полигона моих испытаний. Декорации, придуманные для моего испытания. Если Творцу под силу создать Вселенную, почему ему не хватит сил сделать миллиард иллюзорных вселенных для миллиарда душ? Или рациональнее сделать одну, где миллиард душ живет в единой иллюзии, зеркальной для каждого? Но что, если никакого миллиарда душ нет? Что, если я – это и есть Бог: единственный сущий во всей Вселенной?
Вот мы и переходим плавно к другой модели.
… игра Бога
Итак, допустим, я – Бог. Я одна во Вселенной, мне скучно и, дабы себя развлечь, я создаю Вендор, принимаю облик Вероники и пытаюсь пройти ряд испытаний, которые сама же придумала, но которые, разумеется, забыла, дабы было занятнее. Меня не раз посещали подобные мысли, когда я думала: «Ах, какой же дивный лабиринт я сочинила. Вот бы в него попасть самой, но до этого забыть все секреты!». А сколько книг хотелось прочитать заново!.. А мало ли впечатлений из жизни пережить еще разок!.. А если не просто пережить, а изменить ракурс!.. Вдруг ощущения, что все это уже было – не обманка сознания или случайное проникновение в информационное поле, а реально всплывший эпизод из прошлого акта этой же игры, которую Бог-Я проживаю снова?..
Понятно, что моим человеческим умишком не постичь системы ценностей Творца, но вдруг и он не любит одиночества? Тогда он первым делом сотворил бы себе друзей, а в его случае – скорее детей.. И желательно не иллюзорных, а живых, самостоятельных, от которых можно ожидать сюрпризов… Честно сказать, эта модель мне видится максимально близкой тому, во что я верю. И вопрос больше в степени свободы нашего выбора в этой игре, а также в том, одиночная она все-таки, или же это тот самый единый игровой полигон для миллионов душ. Ясно, что второй вариант наголову круче первого, если ты – не горделивый одиночка, который тащится от осознания себя единственной живой душой в лабиринте плотских элементалей, созданных исключительно для него одного.
Допустима версия, что Бог играет нами не изнутри, а сверху. Как, скажем, в «Ведарион». Тогда мысль Хорхе насчет неуверенности в собственной воле – обретает особый смысл. Бог не вселяется в нас – бог управляет нами, и нам лишь кажется, что это мы принимаем решения, как это может казаться карте Геракла в «Ведарионе», окажись у нее самосознание. На деле же, Бог разделил игровое поле на Альянс и Легион и играет сам с собой нашими фигурками, а то, что мы все ощущаем – это лишь для зрелищности… И вдруг он играет не с собой, а с Люцифером? Откуда нам знать, что Творец одинок? Не хочу богохульствовать, и Творец мне, конечно же, простит такие вольности, ибо я верю именно в доброго Творца, но где гарантия, что Вендор – это не единичная игровая сессия двух Богов? Чисто развлекательная или на ящичек рома. Или вообще на спор? Другой Бог собрал колоду Легиона, говорит: спорим, обыграю? А Творец ему такой: чего бахвалиться – давай проверим!.. Шутки шутками, но ведь и Линдрос с друзьями явно не думали, что лабиринт под Аргосом создавала девчонка в лесу чисто для тренировки мышления (ну ладно-ладно, еще и для испытаний от богов)…
И тут уже тогда только от восприятия зависит. Я, даже узнав, что это именно так – постараюсь не подвести Бога и сыграть максимально ярко. А Хорхе, например, и здесь найдет печальные мотивы одиночества и трагизма…»
- Эти мотивы тоже нужны, - не удержалась от заочной ремарки читающая, щурясь и едва заметно склоняя головку в бок с тем выражением лица, с каким говорят парикмахеру: «вот чуть-чуть, совсем капелюшечку еще подправьте, если несложно». – Просто такие игры лучше отрабатывать в ролевых мистериях и уводить в багаж как оттеняющий и обостряющий радость фон… Ну, это так… в идеале… Зато без шрамов просто.
«… поиск Бога
По сути, предыдущая модель, но с весомым нюансом. Это игра в прятки!
Хорхе говорит, что у него везде отпечаток лабиринта, но у него еще куда более мощный отпечаток поиска Бога. Не знаю, кто бы еще искал его с таким отчаянием. Мы обсуждали эту модель уже почти что в конце, и я снова «включила Лелю», взявшись его убеждать полюбить жизнь и начать получать удовольствие от игры в поиск Бога. Ведь иначе все опять утыкается в невозможность постижения. Как может гусеница постичь воздушный шар во весь его размах? В небе он покажется ей всего лишь небольшим пятнышком. А опустившись ради нее на землю – перестанет быть тем, чем является поистине. Она посмотрит и подумает: это всего-то большая штуковина, которая даже ползать, как я, не может… Хм. А если ее посадить в гондолу и прокатить? Она решит, что сама научилась летать, и Бог-шар тут ни при чем… Впрочем, примерчик так себе. Но суть именно такая. Бог слишком невероятен для нас, а пытаясь вписаться в нашу систему понимания – уже не кажется таким уж всемогущим… Хотя, как по мне – просто не хочет мешать нам самим подняться на тот уровень, когда мы сможем его хотя бы немного осознать. В той же медитации, например…
Или, возвращаясь к игре – это именно условия игры!.. Бог спрятался, оставив нам только памятки-подсказки, а мы, следуя им – как раз-таки поднимаемся на уровень, когда можно будет увидеть его спрятанным за горизонтом. И чем выше поднимемся – тем лучше увидим.
И забава в том, что спрятался Бог чуть ли не в нас же! Хорхе искал Его в тысячах книг, кто-то ищет в древних руинах, кто-то в культах. А Он – вот! Улыбается нам в зеркале. А по сути – и вовсе отовсюду! Может быть, Бог спрятался в улыбке?.. Занятно. Но по дзен – он и в нахмуренных бровях, и в кричащем голосе – просто везде. И нужно не старым зрением искать Бога в укромном местечке, а развивать сам взгляд, и тогда Бога увидишь где угодно… А взгляд – это само отношение к миру. Здорово, если видишь Бога в каждой улыбке. Но еще ближе к Нему – если сумеешь видеть Его и в недовольном окрике. И чем больше ликов Творца ты способен разглядеть в изгибах Бытия – тем ближе ты к Нему становишься сам.
Хм… А это я неплохо наформулировала. На уровне ощущений и дальше залетала, а чисто умом – едва ли так складно все сливалось в словах и мыслях…
А ведь схожее уже не раз попадалось, но тогда это были чужие знания, а теперь они словно проросли, пересаженные, уже на моей почве. Бог прячется в нас, мы ищем его, и если достаточно хорошо ищем, то в какой-то миг узнаем, что сами – и есть Бог. Разве не об этом притча о Симурге? Искали птицы царя птиц Симурга, искали, ориентируясь на оброненное тем перо. Прошли невзгоды, испытания, многие махнули крыльями и перестали, и уже лишь самые стойкие тридцать, наконец, узнали, что Симург и переводится как «тридцать птиц». Обожала эту притчу, а только теперь осознала во всю глубину и именно умом. Не им одним, но и не без него, как в дзен… Ищи не ради того, чтобы найти, а ради счастья искать!.. Уверена ли я, что, найдя все секреты Перекрестка, после окончания первичной эйфории, буду так уж счастливее, чем сейчас, пока ищу?.. Так. Не забывать эту фразу – надо обвести, а то ведь вдруг засосет целью и перестану получать радость поиска?.. Есть ведь этот некий зуд, пока не нашел. А найдешь – и окажется, что этот зуд был так приятен…
Хорхе ведь по молодости тоже, наверное, не без удовольствия искал?.. И уже потом ушел в сторону. Он упоминал трактат, где убил надежду, и я снова нашла его уже вот-вот – после медиташек. Там автор, случайно убив в начале кого-то, начинает искать Совершенного, а в конце узнает, что тот, кого таким считали – то ли сам ищет Совершенного, то ли вовсе – тот самый убитый автором человек. И мне больше понравилась новелла вполне рядового капитолийского автора, где герой по имени Морро тоже ищет некоего Великого Морро, но, когда находит, тот утверждает, что для него самого Великий Морро – это совсем другой тезка, и так до тех пор, пока круг не замкнулся на авторе – оказывается, тоже почитавшемся Великим. И важный штрих: каждый из этих Великих был действительно очень умел в своем любимом ремесле. Что вдохновляет нас на простой вывод: каждый – совершенен, каждый – велик, каждый – Бог, если занимается любимым делом, реализуя Божественный дар».
- Умничка какая, - не удержалась читательница, откладывая аквамариновую книгу на обнаженные колени и мечтательно-философски откидываясь на пологую спинку лежака. – Я в тебе не ошиблась… Разве что с ролью… Надо будет еще поразмыслить… Ну, или… игру в прятки никто не отменял… - воодушевленная какой-то своей идеей, она вновь прильнула к дневнику, притянув его к рукам на редкость мягким телекинезом.
«… сон Бога
«Весь наш мир есть ни что иное, как сон бога Вишну»
Скромная позиция адептов одной из аджарских религий
Тут я постараюсь кратко, ведь почти всю еду у этой модели отобрали негодники Игра и Лабиринт. Главное отличие от игры – в том, что сон, как кажется Хорхе, неуправляем. То есть Бог не играет нами, а просто созерцает во сне и никак не может влиять, ведь для этого надо проснуться. Проснулся – бац: а снившегося мира уже и нет… Вот и остается: видеть этот сон, любоваться творениями своего пассивного воображения (не слишком люблю слово «подсознание»), покрываться мурашками от мысли, что и сам ты кому-то лишь снишься, а затем и от понимания, что этот кто-то может в любой миг проснуться.
Дополнительного трагизма модели Хорхе добавляет подозрение, что, раз мы все в своих снах можем быть богами кому-то, то и наш Бог, возможно, всего лишь обычное рядовое существо в своем мире. Уж кто-кто, а Хорхе кажется готов был бы смириться с ролью самого ничтожного существа на планете, лишь бы его Творец оказался всевелик, всемогуч и предвечен…
… книга
А вообще, ему как тому, кто и сам создавал вымышленных существ, куда интереснее не пассивный сон созерцателя, а нечто среднее между этим сном и игрой Бога. Речь, ясное дело, о книге.
Что, если весь Вендор существует лишь как вымышленный мирок некоего демиурга-писателя? Для всех нас он кажется Творцом, но это простой человек, живущий в более развитом мире, скажем, с большим числом измерений. И это несколько интереснее модели со сном, ведь тут Бог может активно вмешиваться в события, по-своему решать конфликты… Ну, а дальше – все то же: этого Творца тоже кто-то выдумал, как и его выдумщика, и так может длиться сколько угодно. С одним лишь вопросом: зачем?.. Хи. Встречу такого – непременно спрошу.
Интересно просто: те фантазии, которые создают уже наши авторы – могут ли воплощаться в иных мирах? На других планетах, скажем, или в будущем? То, что каждый образ остается на какое-то время в астрале – это понятно. Но могут ли они получать воплощение? Или для этого нужно особенно тщательно и ярко изображать?
Ну, а так – опять же: ничего не меняется в подходе и отношении. Хорхе такая модель огорчает безумным обезличиванием – приятно ли быть частью одного из бесчисленных миров где-то внизу вертикальной цепочки выдумщиков-демиургов? Автор Великого Морро (Буцатти, кажется) пожелает видеть цепочку горизонтальной. Дескать, мы в Вендоре своими мыслями создаем миры, которые воплощаются прямо сейчас на далеких планетах, а на одной из них живет и наш демиург или даже целая их группа… Мне же по-прежнему все очевидно. Я рождена. Есть мир. Есть некие законы. И вперед!.. Живи так, как дышится!.. Какая разница: играют мной, видят во сне, сочиняют на бумаге или холсте?.. Если я всего лишь чей-то вымысел – персонаж в книге, скажем, я постараюсь сделать так, чтобы этот персонаж был максимально ярким и интересным! Чтобы автор полюбовался своим творением и сказал: «Даже не думал, что получится настолько лучше, чем ожидал!..». Такой подход, кстати, здорово расслабляет в вопросах принятия судьбы. Вдруг меня придумали такой живой, чтобы максимально яркой сделать мою гибель?.. И ладно! Тогда я умру так, чтобы все плакали! А другие авторы потом написали продолжение, где я, хи-хи, осталась жива…
По-моему, достаточно плавно получилось перевести на последнюю из моделей Хорхе.
… эшафот Бога
Думаю, Хорхе излишне близко к сердцу принял поступок Иисуса… Меня христианские мотивы пока как-то не особенно зацепили. Да и сейчас не хочу пока углубляться… Возможно, из-за того, что на днях вытворяла Леля с ее избыточной готовностью к христианскому самопожертвованию и всепрощению… Хорхе же страшно впечатлен своим же предположением, будто весь мир создан лишь как эшафот Бога. Дескать, всё, что было до распятия Христа в Сауле – предваряло этот поступок, а всё, что происходит после – отражает.
Смерть Бога, как можно заметить – третий ключевой отпечаток в его философии. Он наворотил любопытных хитросплетений на этот счет, и некоторые вроде бы стали весьма популярны. Даже вампир Валек на прошлой неделе упоминал об одном таком, поясняя, что Бог воплотился не в Христе, а в Иуде: якобы вот она – высшая жертва, достойная Бога. Не просто висеть на кресте пару часов, как делали это сотни жертв до него, а проявить наивысшую аскезу: аскезу не тела, а духа, явив самый жалкий из грехов – предательство – и прокляв себя в глазах человечества.
Я и Валеку, и Хорхе заявила, что это яркая, но совершенно поверхностная игра ума, опиравшегося лишь на примитивную ортодоксальную традицию. Ведь даже мне ясно, что жертва была ни в каком не распятии на кресте в Сауле, а в согласии взять на себя грехи каждого, кто готов жертву Христа принять. Впрочем, польза от таких размышлений уже в том, что они не дают укрепиться, или по крайней мере, мешают, именно примитивным догматам. Жаль, правда, если в широкие массы зайдет как раз банальщина с крестом – такую легко высмеют Хорхе будущего, бросив тень и на истинную суть христианства как способа очистить грешную душу…
Одним Иисусом наш дедулька не ограничился. Его модель эшафота опирается на целый ряд культов, среди которых и Осирис, и Дионис, и Бальдр, и россыпь насканских божков. Правда, они умирают не особо добровольно, а Дионис еще и возрождается (Осирис, наверное, ждет воду, и надеюсь, Сфинкс не подведет), но Хорхе интересен сам мотив, что мы познаем Бога, только убивая Его. Непременно расспрошу Диониса, что именно он вкладывал в свой культ, но и сейчас почти уверена, что это чисто ритуальные игры, в перечисленных случаях еще и основанные на реальных трагедиях. В детстве краем уха слышала, что, дескать, мотив убийства – мощный энергетический акт, дающий особо тесную ритуальную связь. Вот боги, видимо, и пользовались этим – им потом пару дней в Идене отлежаться, а народ, поучаствовавший в такой кровавой мистерии, потом никогда не предаст бога, которого убил по его же жертвенной просьбе.
Но это уже мелкие хитрости наших богов, которым вечно не хватает энергии. А причем тут Творец?.. Разве что предположить пантеистическую концепцию, в которой Бог полностью растворился в нас, и весь плотный мир – это, так сказать, его тело… Но на полноценную модель не тянет – куда мощнее выглядит пантеизм, в котором все мы – частички Живого Бога: единого развивающегося мира. Но эта модель Хорхе не устраивает – больно оптимистична…
Заканчивая же с эшафотом… Меня, получившую впрыск синайской самурайской традиции, поступок Иисуса вообще больше трогает как пример. Тут ведь, как с пирамидами – он мог комплексно подойти к своей жертве. И не только взял на себя грехи нуждающихся, а еще и символически показал нам, как нужно относиться к миру. Как к месту, где ты умираешь!.. И раз умрешь ты в любом случае, то почему бы не сделать это ради других?!.
Что-что, а этот его мотив я понимаю на всю свою синайскую половину. Без фанатизма, без поиска повода поскорее сделать сеппуку. Но с внутренней готовностью принять смерть, если в этом действительно будет смысл; особенно если некий высший. «Отличный мир, чтобы умереть!» – так, наверное, рассуждает Бог Хорхе?.. Я, пожалуй, не Бог, но с этим согласна…
Все равно ведь меня другие авторы воскресят, хи!..»
* * *
Серые глаза не оторвались от текста, а спрятались от него за богатыми на длинные ресницы веками.
- Ну… Это, пожалуй, знак… - проговорили розовые губы медленно. – Хотя я бы уже согласилась потерять память и не помнить, что это прочитала… - а потом не удержались и тепло поцеловали страницы так, будто сквозь них можно было передать теплоту вздрагивающих губ автору записей полугодичной давности.
* * *
Немного позже смуглые пальцы машинально пролистали пару страниц, как будто надеясь наткнуться на запись, которая затрет необъяснимую меланхолию, напавшую на читательницу дневника Вероники. А так как эти дивные пальцы принадлежали далеко не самому простому в Вендоре человеку – пожелание сбылось… Да еще как!..
16 августа 1233-го
Даже не знаю, как об этом написать… Но напишу сначала, а потом уже помчусь всем трезвонить… Хотя в Молулу почему-то пусто – все куда-то сбежали спозаранку, и у меня нехорошие ощущения на этот счет. Ладно. Вернутся – расскажу. Если, конечно, спать не завалюсь – всю ночь глаз не сомкнула. Но оно того стоило! Хоть и мурашки теперь…
В общем, сегодня я ковырялась в ветхих записях, которые транзитом через Хорхе попали ко мне из баальбекских архивов. Куча всякой мути, если честно. Но зато в самом низу завалялся двойной лист очень плотного пергамента с хитроумной полостью внутри, благодаря которой можно было двигать фрагменты смешанного клинописно-иероглифического текста с одной стороны, и тогда с другой смещались одноцветные кружочки.
Как раз тут я сориентировалась быстро, пойдя от обратного и начав двигать кружочки. Посчитав их число, соответствующее известным планетам, я, отталкиваясь от размеров, кое-как (кожаный «механизм» еле дышал) расположила их в той последовательности, в какой они выстраиваются от солнца и до края его единой системы. С другой стороны символы и знаки сложились в определенном порядке, и вот уже тут мне пришлось потратить всю ночь, чтобы с «изумрудным словарем » (я же упоминала об этом подарке Гермеса на конкурсе? Или только про новую нитиноловую рогатку писала? Надо перечитать), а иногда эксплуатируя и кого-нибудь из спящих «дочек Лилит», знающих (скорее бы уже и мое посвящение!) все языки, расшифровать это наполовину стертое временем послание.
Документ оказался предупреждением гиперборейского звездочета, чье имя частично стерлось, оставив только слоги «..ни..би..ру..» (Эникбиарус, например, или Униобируф – да что угодно!). И вот этот звездочет на старости лет признавался, что именно он отвечал за появление единого календаря в ряде колоний. Но вопреки рекомендациям вести отсчет от сравнительно недавней гибели Гипербореи, он поступил по-своему и приплюсовал несколько лет (в тексте фигурировали цифры 21 и 25 – получается, аж четыре года добавил – благо в ту пору всем не до этого было, боги в своем бессмертии путались порой в десятилетиях, гиперборейцы в эру титанов и вовсе от текущего момента счет вели, а у других народов непрерывных календарей, видимо, не имелось). Но это все ладно – добавил и добавил. Но зачем?
Да затем, что звездочет был фанатичным дядькой и опирался не на местные реалии, а на движения небесных тел. Близкий в юности к самому Атланту, он слышал от того, что Энергополю в его текущем плачевном состоянии (а ведь будет еще хуже, как я узнала в НИЛе) выйдет протянуть лишь до ближайшего большого парада планет, вроде того, что я изобразила на пергаменте. А там – энергетический резонанс, и Энергополе схлопнется, оставив между планами дыру (почему так – не знаю! Но как раз здесь символы четкие, и именно дыры боится Ни Би Ру, а не отсутствия Энергополя)…
Звездочет расстарался, вычислил ближайший большой парад и решил оставить потомкам подсказку. Он рассчитал календарь так, чтобы в день, когда планеты выстроятся в ряд – в ряд встали и числа! Я, еще не успев досчитать, чуть в обморок не свалилась, ведь, наверное, каждый из современников хотя бы раз отмечал про себя, что мы живем в уникальное время, когда цифры вот-вот выстроятся в последовательную линию…
Так вот почему активизировался Легион! Он готовится к дыре между планами, когда все его демоны и монстры смогут прорваться сюда, а пока готовит плацдарм для этого дня. Для шестого дня пятого месяца 1234-го года. Это меньше, чем через год!.. «Шестого июля 1234-го». Возможно, такой будет последняя дата в дневниках всего мира… Если мы не помешаем. Рагнарек. Апокалипсис. Судный день… Неважно!.. У нас всего год, и придется неплохо подсуетиться…»
- Канта! – даже крик в устах этой женщины был сексуально пластичным и мягким. Что уж говорить о теплом взгляде восхитительных серых глаз, смотревших на миловидную подругу, пришедшую на зов. – Мне срочно понадобится Сапфо и сутки полной тишины – нужно так глубоко в Акаши, как я еще не ныряла. Тут действительно намечается кое-что похлеще нашей с вами задумки…
Папина дочка
Серые глаза с навернувшимися на них слезами с упоением скользили по странице, но в какой-то момент не выдержали.
- Сами такое читайте… - обратилась к невидимому «залу» сидящая в шезлонге женщина, уводя глаза в сторону и тяжело вздыхая. – Все... Хватит с меня этих ваших ассасинов, ядов и крови… Объявляем день детства… Что там у нас в начале было?.. – приговаривая, дама пролистала аквамариновую книгу почти в начало, до сих пор не зацепленное ее вниманием из-за того, что содержавшаяся там информация заочно была определена в категорию наименее важного для текущего положения дел.
Монастырская кухня
«Моя записная книга все более явно превращается в дневник. По сути, от этого статуса ее отделяет только упорное нежелание мерить жизнь датами. Сейчас я на творческом распутье – не знаю еще, как структурно выстраивать эти свои заметки. В лесу раздел виделся тематическим, а здесь как-то зацепила идея посвящать записи состояниям. Именно состояние для обитателей Поталы является едва ли не стержнем бытия, и разумно, пока я здесь, отталкиваться от него.
Описывать по датам – это превращать заметки в некую повинность. Начнешь со временем просто по привычке садиться – день прошел, а я не написала, как же так?! И давай высасывать события из ничего… Нет, понятно, что повод порассуждать можно найти в чем угодно, но к чему все это фиксировать на бумаге? Так ведь потом не найдешь чего-то поистине нужного среди тысяч строчек. Да и просто таинство чисто мыслительных размышлений сменится письменным…
По явлениям же писать сложно конкретно здесь. Ясно ведь, что для меня, впервые увидевшей своими глазами кусочек Большого мира, пусть и тоже весьма замкнутый на себе – почти всё кажется страшно важным и любопытным. И та же проблема возникает: попробуй выдели что-то особенное, а описывать всё – никакого времени не хватит, еще и в довольно строгом монастырском ритме.
От явлений я и пришла к состояниям. Они – шире, и ни к чему не обязывают. Возникло состояние – передавай его на бумаге. Все просто. И напоминает местную поэзию… Так что мои записи теперь будут выражением состояния, и уже на это ядро станут притягивать те или иные мысли. Логично эпиграфами для этого брать мои корявенькие попытки хокку – 17-слоговых трестиший, очень популярных на острове. Для нашей традиции синайские стишки выглядят странно, но нужно просто воспринимать их как часть местной культуры, в которой выражение состояния – главная и чуть ли не единственная задача для любой творческой деятельности.
* * *
Сердце в восторге.
Будто по венам бегут
Воды Тестао
И сегодня мое состояние можно выразить словом «восторг». Вообще, считается, что если состояние можно выразить словами, то оно все же недостаточно глубокое и тонкое, но я ведь только учусь! Мне можно.
Иногда я думаю, что восторгалась бы, наверное, и в лагере каких-нибудь саксонских варваров – очень уж томилась душа по новым впечатлениям. Но нет! Потала и правда удивительное место!.. Я здесь почти месяц, но восторг так и не проходит, лишь изменяя свою форму: от созерцательно-сдержанных пульсаций радости до эйфории во время активных занятий или развлечений (конкретно для меня все занятия здесь пахнут развлечением, ибо необычны и страшно интересны).
Папа оставлял маме напутствие для меня, но ясно, что глубину дзен и Дао я начала в нужной мере понимать только здесь, несмотря на то что книги об этом затерла до дыр еще в лесу. Все фразы из его письменных наставлений обрели цвет, объем, запах и глубину именно здесь, когда я стала осознавать их всем телом и душой (а ведь и в лесу казалось, что уже именно осознала! Хи! Неужели когда-нибудь лет в шестнадцать или двадцать я так же посмеюсь над этими откровениями?).
«Даос концентрируется на настоящем, улыбается прошлому и не боится будущего»
Как же много смысла я вижу в этой фразе теперь! Еще и того, который более точно, чем есть, уже и не передать. Можно разве что подробно пояснять эти емкие формулировки, но это вообще смешно – вряд ли я буду глупеть, а если моя записная книга попадет в чьи-то руки, то тем и лучше, что мои записи поймет лишь достаточно умный, для кого не жалко.
«Нет такой мелочи, которая не могла бы принести даосу радости»
Забавно, но я делала акцент на мелочи, поэтому так старалась искать радости именно в самых крохотных поводах, что, как сейчас кажется, не раз упускала крупные. Чего радоваться тому, чему любой дурак порадуется? Вот порадоваться букашке, которая преодолела очень уж вертикальную травинку – это истинное счастье даоса. Истинный дзен!.. А теперь ясно, что тоже ведь ограничивала себя, зациклившись именно на мелочах… Наверное, под влиянием еще одной фразы папиного напутствия.
«Увидеть Бога в звезде несложно. Даос видит Бога и в грязи, лежащей под звездами»
Еще маленькой я старалась примирить эти две ветви, вот и тужилась изо всех сил, пытаясь разглядеть в грязи еще и звезду. Когда не получалось – наливала туда побольше воды. Просто мне нравилось видеть улыбки Бога именно в звездах, и отказываться от этого в пользу грязи так не хотелось!.. И, кстати, помогла сохранить баланс. По книгам и некоторым теориям философов я поняла: людям стало так интересно разглядывать Бога в грязи, что они перестали видеть его в чем-то еще, и особенно в звездах. Вот я и стала отдавать их долги звездам тоже… Но, видимо, какие-то угрызения совести перед папой сохранялись – за то, что перестала рассматривать грязь, вот я и компенсировала это усердием в сторону мелочей. Чаще – приятных и радостных, но именно мелочей…
«Даос не стремится попасть в Элизиум – он старается увидеть Элизиум вокруг себя»
Тут папа хотел сразу сделать мысль более доступной, ведь Элизиум – это олимпийское понятие, и на востоке явление, которое обобщенно можно называть наиболее емким сейчас словом «Рай» - сильно отличается от материковых представлений. Оно чаще всего именуется Нирваной, и попасть туда даже просто всей душой – едва ли возможно. Даже слово «туда» - вряд ли уместно… Правда, в некоторых версиях буддизма и индуизма (а в Потале разрешено практиковать любую традицию, если она не деструктивна) склоняются к представлению некоего конкретного загробного мира-рая (тот самый Большой цветок или Вечный Мир, в который верю я), но, насколько понимаю, истинному буддизму это несколько противоречит. А насчет индуизма мне пока недостает знаний. Я еще маленькой запуталась во всех аватарах аджарских богов, ломала язык странными названиями и именами и не понимала, почему религия называется Индуизм, когда бог Индра был всего лишь аватаром бога Вишну – одним из двух самых важных в аджарском пантеоне (еще Шива), но все-таки именно одним из. Это показалось мне не столько нескромным, сколько нелогичным, и я отложила знакомство со всеми этими загадочными четверорукими богами на попозже, которое пока так и не наступило…
В общем, все это я писала к тому, что здесь происходит глубокое переосмысление детских тезисов-догм. Даже тандэн – раньше воспринимавшийся как точка – сейчас стал целым шариком, намекающим, что он или звезда, или планета, полная жизни.
Жалко, что папе мой образ с планетой не особенно понравился. Слишком полный, видимо, для здешнего поклонения пустоте… Папа, кстати, так забавно старается быть со мной помягче, но я уже научилась видеть тень крохотной досады, что ли, на его лице. И направлена она не в мой адрес, а, я так понимаю, в свой же. «Вот остался бы, - наверное, думает он, - сразу бы воспитал ее в духе айкидзен, и не пришлось бы теперь переделывать эту книжную заумку».
Вот и тут эта тень промелькнула.
- Занятно, - с трудом похвалил он. – А вот я, работая с тандэн, ухожу от ярких образов. Чем они ярче – тем больше отвлекается на них наше сознание. К тому же все образы, которые мы способны создать – это плоды земного мира, далекие от непостижимой пустоты Дао. А чем глубже в бессловесный и беспонятийный язык Дао ты уводишь тандэн – тем прочнее его связь с самим его основанием, из которого и растет в земной мир эта твоя энергетическая пуповина. Образы, как ты видишь в моем примере – полезны, если нужно донести до другого суть сложных явлений. Возможно, и на первых порах практики они имеют смысл, чтобы легче было осознать горизонты своих шагов. Но уже тогда стоит понимать их как тросточку, которая нужна для уверенности, если пока не можешь ходить своими силами… То же – и со знаниями. Но тут я пока тебя не хочу смущать».
- О-о! – вслух покачала головой читательница. – Если ты и правда такая заумка, как кажешься по дневнику, то, чую, твой восторг скоро пройдет…
И, бегло покатавшись глазами по льду ближайших страниц, стала искать место, где ее прогноз должен был сбыться. Разумеется, найдет… Хотя перед этим остановится еще в одном выставочном зале галереи состояний юной нимфеи, купившись сначала на очень уж увесистый для одной записи объем, а затем увлекшись и содержанием.
* * *
«Аэд вольных нот
Попался с поличным. Что ж:
Струны под кожей
* * *
О, эти крылья
Трех бабочек… Знаю я
Вкус слова «нега»
Я уже писала о большинстве местных ребят, но тогда осознанно не упомянула показавшегося мне самым интересным. Как-то неясно тогда еще было, что он во мне вызывает… Воспитанная на книжках, я, отправляясь сюда, ждала, что на меня свалятся все чувства, которые могут испытывать люди. Вот и опасалась в кого-нибудь влюбиться – в книгах это ведь чаще всего приводит ко всяким трагичностям. По крайней мере, в тех, которые мне попадались… Помню, еще удивилась, что ни к кому, даже к объективно симпатичному Чегодаю, ничего похожего не возникло – все тот же равный на всех восторг: «Ух ты! Они тоже люди, как и я!».
Но неожиданно зачесались ранее нетронутые уголки души, когда довелось познакомиться с Санчо. Меня еще насмешило его имя. Его здесь переводили сразу привычным сочетанием как «Звездный луч», но я ведь учила синайский заочно, и по частям «сан-чо» можно перевести как «Три бабочки»… Может быть, сказалось это забавное несоответствие моей версии перевода имени с мощной русской фактурой (больше его в Потале, наверное, никого нет). Или то, что появился он позже остальных – вернувшись после какого-то странствия в район Фудзи. Или дело в ореоле уважения – их с Сатис здесь все признают как самых выдающихся воинов за несколько поколений, и сам Мастер Миямото как-то обронил, что в годы Санчо был очень далек от его мастерства…
Ну, или просто он сам неожиданно тепло ко мне отнесся. Я столько слышала о нем в первый месяц, нарисовала себе несколько отстраненного «звездного гения», а он уже через час после возвращения нашел меня и с ходу стал расспрашивать о материке и целой куче самых разных явлений. Эта неожиданная родственность душ (он реально оказался самым большим здесь ценителем знаний) что-то там подожгла, и дня два я провела в терзаниях, переживая, что умудрилась влюбиться в такого взрослого!.. Все здесь, правда, думают, что мне не двенадцать скоро, а пятнадцать – я ведь выгляжу куда взрослее своих лет, рассуждаю, надеюсь, тоже, а папа, кажется, понятия не имеет, какой сейчас год… Но я-то все равно понимаю, что разница слишком большая – Санчо то ли уже девятнадцать, то ли будет осенью, но в любом случае всё это слишком сильно напоминало прочитанные любовные трагедии. Так что я очень обрадовалась, когда первая волна спала, и стало ясно, что это просто особенно глубокая радость знакомства с близким по сути человеком, которую, как я понимаю, можно иногда спутать с влюбленностью.
Сам Санчо ко мне тем более ничего такого не испытывал, я так думаю. У него вообще любопытный треугольник намечается, как я заметила. Раньше их связывала страшно прочная дружба с Сатис, которая, если верить ее глазам (холодно стальные обычно, при взгляде на Санчо – отдают острыми гранями подтаявшего и расколотого льда) для них переросла в неравномерные для каждого отношения. Если Сатис дружбы, кажется, мало, то Санчо уже вовсю присматривается к Сандре – моей, возможно, самой теплой здесь подружке. Сандра – бермудка: высокая, загорелая, знойная (я, наконец, своими глазами увидела, что это слово означает), она старше меня лет на пять-шесть (сама не знает), считается самой талантливой в монастыре каратекой, а мной – еще и самой горячей в монастыре душой. Она не со всеми в хороших отношениях из-за резкости характера, но у нас с ней как-то почти сразу сложилось. И не на уровне знаний, конечно… Просто с ней веселее всего именно в действии – сбегать куда-то, потренироваться, поиграть, потанцевать… Она ведь из вираго, и, хоть почти ничего о них не помнит – традицию фиесты несет в каждой своей кровинке: живое воплощение Рио, в который мне теперь еще больше хочется попасть…
Зато она помнит, что их песенная импровизация называется «Калипсо», и не удивлюсь, если именно имя моей мамы, упомянутое при знакомстве и совпавшее с кусочком воспоминаний о детстве – стало тем, чего Сандре оказалось достаточно для начала дружбы со мной.
Ха. Стоило отвлечься, как разум сам вернул меня в русло рассказа о сегодняшнем состоянии, которое и словом «нега» не выразить (значит, глубокое состояние оказалось, раз слов мало). Ведь именно песенная импровизация, пусть и совсем не бермудская, стала причиной этого состояния (учусь делать интригу. Получилось?).
О том, что Санчо уж никак не зациклен на фехтовании, а неприлично глубоко, как для Поталы, разбирается в самых разных областях знаний – было понятно с первых минут общения (он, правда, для забавы притворился типичным куле , имеющим большой багаж состояний, но не знаний, однако уже по тому, как зрачки реагировали на мои слова и явно знакомые названия и термины – я очень быстро все поняла, да и ему самому знания очень скоро стали интереснее, чем этот нехитрый розыгрыш). То, что среди сфер, в которых он разбирается, есть и искусства – тоже секрета не представляло. Уже одни его замечания насчет формализма ахейской классики чего стоят!..
И конкретно о музыке я могла бы догадаться пораньше. Еще когда он хвалил мой тембр, так профессионально отмечая нюансы. Дескать, местная речь имеет определенную монотонность из-за безударности, а звучит в узком диапазоне высоких частот. И вот как раз мое «скольжение по всей амплитуде, еще и со сравнительно низким центром тяжести частот, но постоянной готовностью упорхнуть в высокие нотки восторга» – ему, по его словам, ностальгически грело сердце… Девчонки говорили, что за ним и стихи когда-то водились, но, как часто бывает, всю лирику они позабывали, зато человек десять успели мне, слегка краснея, процитировать его мимоходом брошенную когда-то реплику-совет:
«Что б не быть, как баобаб –
Изучайте «Дао баб».
Я догадывалась, что это, вероятно, отсылает к трактату «Дао Любви», который мне читать рановато. Но в любом случае от искусства такое двустишье находилось почти столь же далеко, сколь и мои хокку, так что для маскировки таланта сгодилось превосходно.
И тем удивительнее было мое потрясение, когда я, гуляя по склону Хаконэ, услышала его пение!.. Точнее – когда я узнала, что пение, пленившее меня живой вязью скользящих, вольных мелодий (не было сомнений, что он импровизировал и не имел ни мысли их запоминать и обращать в музыкальный памятник) – принадлежит именно Санчо!..
У меня даже слезы покатились от умиления, и я бы, наверное, попыталась скрыть свое знание, чтобы потом следить и тайком слушать еще и еще. Но из-за растерянности я выдала себя поломанными ветками и решила, что нужно честно признаться…
Правда, мне почему-то захотелось побаловаться и даже чуточку покапризничать. Может быть, мелодии снова всколыхнули во мне вовремя осевшие когда-то нотки чувств, и они решили еще разок подать голос, предлагая запоздало свернуть на тропинку влюбленности с дороги дружбы. Но при всей загадочности этой тропинки, покидать настолько здорово нахоженную нами за два месяца дорогу дружбы – не хотелось. Пока на уровне разума, но, как писал один из поэтов, если ваш разум в состоянии остудить пыл сердца – значит, слово «любовь» тут неуместно.
Короче, я в шутливой форме сообщила Санчо, что теперь знаю его секрет, и стала вслух рассуждать, что себе за это вытребовать. Его моя игра забавляла, поэтому он, хоть и обронил, что не стесняется своего пения, а просто любит ловить мелодии наедине (самые вольные и тонкие избегают свидетелей), но подыграл моим изобличающим интонациям. Правда, заметил, что для углубления отношений – проникновеннее иметь неоплаченную приятную тайну. И я бы, пожалуй, согласилась, но слово «приятная» напомнило мне россказни девчонок о массажах, которые Санчо изредка делал некоторым из них. Мне он упорно отказывал в моих просьбах, шутливо уточняя, что его массажи не для мелких, и вот теперь я поняла: это мой шанс получить давно уже заслуженное дружбой блаженство!.. Его я и вытребовала у аэда вольных мелодий, еще и, набравшись наглости, настояв на непременно взрослой версии, хоть, подозреваю, ничто не мешало ему меня обмануть.
…Так что сегодняшнее мое состояние навеяно именно этим часом неги.
Я не претендую на эротическую грамотность – меня от таких книг ограждали, но в вопросах ласки я более-менее разбираюсь. Нимфы часто делают друг дружке нежные массажи, и мне тоже перепадало, но должна сказать, что в мужском исполнении все это звучит иначе, несмотря на всю дружественность наших с Санчо отношений. Он так забавно напускал на себя избыточную деловитость профессионала!.. Всем своим видом показывал отстраненность, даже движения, как я догадываюсь, делал чуть небрежнее и грубее, чем в полноценно взрослом массаже. И вот благодаря этому я как раз и получила наивысшее удовольствие!.. Как шутка часто кажется смешнее, когда ее говорят с серьезным лицом, так и тут. Будь мне семнадцать, и делай Санчо мне взрослый массаж – я бы вряд ли так же здорово напорхалась в сладостной неге. Я еще не знаю – есть ли эта нега то самое взрослое блаженство от ласк, но тут я ее получила сполна именно потому, что не ощущала неловкости за ее взрослый характер. Все было настолько подчеркнуто целебно-полезным по посылу, что все приятные нежности происходили как бы случайно – в рамках допустимой погрешности, и это позволяло полностью отдаться ощущениям (состоянию).
Через полчаса уже и Санчо расслабился, и чувствовалось, что ему уже не приходится ломать привычное состояние, в котором он, видимо, делал эти массажи другим девушкам (парням, насколько знаю, если и делал, то сугубо другие – чисто вправить что-то или иногда мышцу какую-нибудь размять). Он, возможно, тоже поначалу прислушивался к своим ощущениям, присматривался к моим, и, когда уловил, что все нормально с обеих сторон – перестал нервничать из-за пикантности ситуации. Более того – он даже как будто догадался о моих необычных ощущениях слегка взрословатого оттенка (ведь раньше эти струнки во мне не звучали), но не стал заходить на новый виток деловитости и отстраненности. Теперь в его улыбке или интонациях мне даже увиделась лазейка дополнительного контакта – связи понимания. Он понимал, что, как ни крути, играет на универсальных нотках, которые доставляют мне самые разные виды блаженства, а я понимала, что он это понимает, и в рамках этой игры понимания делала вид, будто удовольствие остается в рамках абсолютно невинной реакции тела на прикосновения мастера своего дела.
Ну, или я реально что-то себе насочиняла, и Санчо на деле попросту играл на мне, как на своей припрятанной в лесу ситаре, совершенно не задумываясь обо всех этих оттенках. По крайней мере, раньше он совершенно не стеснялся тискать меня в объятьях, щипать, шлепать, хвалить мою пластику или показывать, какие мышцы в каком движении упражнений должны задействоваться, (нечаянно, кстати, компенсировав дикую сдержанность в касаниях со стороны папы). А тут моего тела будто и не существовало вовсе: словно массаж – это контакт двух эфирных облаков.
Собственно, подобное он озвучивал, комментируя некоторые процессы и сравнивая их с ловлей мелодий.
- Я иногда вижу музыку как скольжение по мелодическим линиям. Не всегда, кстати – иногда это расплетание кружева, иногда путешествие по лабиринту или лесной чаще, иногда еще что-нибудь… Но для импровизации хороши именно легкие мелодии – когда голос скользит по каналу гармонии легко, словно по колее. И массаж – похожее явление. Только здесь скользят по мелодическим линиям уже руки.
- А как ты ловишь ту или иную гармонию? В массаже.
- А как ты ловишь гармонию в медитации?
- Я же рассказывала. Хочу вдохнуть в себя местность. Или настроение. Или что-то конкретное.
- Вот именно! И мне как раз очень близка именно эта позиция. Дзен и Дао ведь и соприкасаются как раз в этой готовности постигать реальность: впитывать ее, дышать ею. В остальном у них хватает отличий, кстати… И вот мне тоже нравится впитывать реальность! Просто есть разные инструменты для этого. Мне нравится озвучивать ее мелодиями, а кому-то приятно – выражать в танце или живописи. Я не могу назвать себя поклонником чистой медитации отрешения – такая нужна лишь изредка, чтобы сбросить с себя нацепленные крючья чрезмерных привязанностей. А медитация какой-либо деятельностью – это прекрасно.
- Я тоже свой вопрос уже забыла… - пролепетала я, млея от удовольствия.
- Э-э… Да. Как ловлю?.. Думал, тебе хватило отголоска… Смотрю на гору и думаю: а какой у нее сегодня звук?.. Смотрю на девушку, и думаю: как же ж хочется ее пощупать!..
- Хи-хи.
- Шутка. Смотрю, и становится любопытно, какова гармония ее тактильных линий. Я с уверенностью это говорю, потому как множество тех, кого бы страшно хотело пощупать большинство – у меня не вызывают именно этого особого чувства, притом, что… скажем так… с большинством я тоже нередко солидарен.
- Да все ясно, не стесняйся. Одних хочется пощупать – других погладить. И ты специалист именно во втором.
- Ну… тут хитрее… Я и первую сторону не упускаю, если что… Но пускай так. Ласки – это одна из моих любимых форм постижения реальности через другого человека. Кому-то интересно, как себя ведет человек в трудных ситуациях, пьяным, счастливым, бедным, богатым, рожающим, сражающимся, болеющим, убивающим, раскаивающимся… Мне многое, кстати, тоже интересно. Но если с парнями нравится играть или сражаться, то с девушками интересно, как она ведет себя в моих руках во время активизации линий ее эфирной гармонии. Это та же музыка, только почти без звука, но с той же полнотой соприкосновения через некий инструмент к гармонии реальности.
- И как тебе мои эфирные линии?
- Совершенно замечательные. Просто не все воспринимают мои массажи так, как я. Через пару лет, в шестнадцать-семнадцать ты и сама поймешь, как…
- Через пять… - не выдержала я. – Мне семнадцать только через пять лет… Просто сразу дали больше, а я не стала настаивать.
Но Санчо, уже нашедшего тот невинный посыл, в котором можно было спокойно делать массаж и семилетнему ребенку, это не смутило, а даже больше обрадовало.
- Какая же ты будешь в шестнадцать, если ты в двенадцать такая умница!..
- Буду вежливая и напоминающая о моментах, которые перебила. Ты говорил о неверном восприятии массажей.
- Ну да. Теперь я, правда, не уверен, что такой писюхе об этом можно говорить…
- Неужели тебе важнее дата рождения, а не уровень мышления?
- Эй. Ты знаешь: я в Киото когда был – столько гадости увидел, что готов настаивать на главенстве даты. Уровень мышления зачастую вопрос субъективный, и каждый начнет подгонять это под свои желания… А я в Ведруссии воспитан, и у нас там при всей высоте уровня мышления – всему свое время, как говорится. Уж прости за занудство…
- Нет-нет. Ты прав, я думаю… У нас сатиры иногда в шутку засыпали какую-нибудь фею взрослыми образами, и та, нахватавшись их, смотрелась немного… негармонично, в общем.
- О-о!.. Надеюсь, тебе повезет встретиться с местными хэнтайками, чтобы ты лично в этом убедилась по полной программе… Но ладно… Короче, некоторым девушкам мои массажи, видимо, казались разновидностью взрослых форм совместных медитаций.
- Хи.
- Ну да. Я понимаю, что воспитанной рядом с сатирами забавно слышать мои эвфемизмы. Но, кстати, с взрослыми формами медитации – это моя позиция. Я и правда примерно так считаю, и это не мои домыслы, а философия тантры и того же Дао.
- Ага. Я слышала. Обязательно прочитаю, чтобы не быть баобабом.
- Баобабом быть круто! – Санчо напустил на себя шутливую масочку ханжи, сквозь которую осознанно просачивалось то самое общее понимание ситуации. – Баобаб – большой, сильный и крепкий! Баобаб – молодец! Будь, как баобаб!..
Я беспрерывно хихикала от этой сценки. А уже на выходе из смеха решила доказать свою взрослость.
- Я все поняла, что ты хотел сказать, но я перебиваниями не давала, - сжевала я смехом первую фразу и взяла себя в руки. – Девчонки не особо верно слышат твои массажи – как нередко бывает с мелодиями, в которой каждый может уловить свое, а совсем не авторское. О них пошла молва как о приятностях интимного толка, вот ты и не предлагал массажи своей мелкой подружке, хотя наверняка давно уже терзался любопытством: как же она звучит? Как же звучит это чудо?..
- Про терзался – чуток перегнула, но в целом верно.
- То есть с чудом не перебор?
- Это еще мягко сказано!.. Я лишь раз встречал хоть сколько-то подобное чудо, но оно было, к сожалению, со знаком минус, а ты – настолько сочный плюс, что аж сердце радуется. А линии гармонии в тебе – вообще безупречны! Их практически видно!.. При том, что я следую только ощущениям… Это наталкивает на мысль, что чистота неслышимой песни зависит от чистоты самих эфирных каналов. Они у тебя явно предельно чистые, вот и руки так легко скользят по ним – ничего не нужно прочищать, восстанавливать, перенаправлять – просто скользишь и все… Если бы у этой музыки было общее звучание – я бы именно из тебя сделал инструмент, чтобы его слушали все.
- И что бы ты играл? – кажется, на этот раз Санчо не уловил, насколько важен для меня его ответ. Тропинка сейчас была прямо под ногами, и я действительно остановилась на перепутье, овеянная восторгом блаженства… Но он не только не уловил, но оказался, кажется, настолько далек от осознания самого существования такой тропинки, что та прямо на глазах заросла ласковыми цветочками, как бы говорящими мне: если тропинка настоящая, а не личный мираж, то ее видят двое…
- В этой твоей универсальности и таится часть связанных с тобой чудес, - проговорил он задумчиво. – Это и медитативная мелодия может быть, и эпическая баллада, и гимн торжества жизни, и лесные лирические напевы…
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла… Хоть бы для приличия о любовной лирике обмолвился… Баобаб…
Большой, сильный и крепкий баобаб, с которым так здорово идти по предложенной нам Вселенной дороге. И никаких тропинок!..»
* * *
- Что ж… Это, наверное, самая невинная история о недоглаженных папами девочках… - повела бровью дамочка. – Тактильная жажда к взрослым мужчинам может порой приводить к катастрофам… Или к Ауровилям… – хмыкнула она, бросая взгляд на лежащий за садом городок.
* * *
«Вы – просто пусты.
А я цифру знаний
умножу на ноль!
У-ух!.. Свое нынешнее состояние я очень легко определяю словом «протест». И на редкость рада этому, как и тому, что вместо строжайшей схемы слогов хокку 5-7-5 использовала 5-6-5… Несложно ведь всунуть междометие или какой-нибудь слог. Но не хочу!.. И ничего плохого в том, чтобы выражать состояния словами – тоже не вижу!..
Накопилось, что и говорить… А сейчас явно обострилось все – две недели плохо замаскированных психологических атак со всех сторон, и тут даже ребенок увидит, что никаких совпадений, и эта волна – согласована всеми, кто со мной занимается: от папы и даже до некоторых воспитанников, тоже вплетенных в этот заговор.
У философов не раз мелькала мысль, что ощущение, будто остальные о чем-то договорились – шаг на пути к сумасшествию, и все коварство в том, что иногда действительно договариваются. Причем это совершенно необязательно плохой договор – знаю, что в Потале мне желают только добра, но очень уж навязчивым стало давление, которым меня пытаются столкнуть с пути знаний на путь своей пустоты.
Мне еще повезло, судя по рассказам ребят… Потала – довольно суровое место для воспитанников, и тот факт, что я здесь просто проведаю отца, а не пришла на обучение – уберег меня от непростых психических испытаний, через которые проходят другие. Оно понятно – если вы пришли в монастырь, то значит, на вашем текущем пути что-то не так, и здесь как раз начинается новый. Вот старый и вытравливают всеми средствами… Но Потала-то, судя по тому, что я о ней узнавала в лесу – как раз-таки славилась как место, где очень тонко находят каждому его истинный путь, а не навязывают чисто свой. А какая тут тонкость, если мне всё категоричнее говорят: «девочка, твои знания – до попы, это – шелест опавшей листвы, коей всегда и являются знания – мертвые по своей сути фрагменты когда-то живой реальности»?
А я не согласна! Я верю в живые знания!.. И мне как раз не очень нравится, что многие здесь даже хвастаются своим незнанием. Дескать, чем меньше хлама в твоей голове, тем больше пустоты в нее поместится. И наряду с этим никогда не забывают посмеиваться над Эскориалом – континентальным монастырем-соперником, в котором пустоту вообще возводят чуть ли не в аналог божества… Нет, ну я слегка перегибаю – в Потале явных приверженцев пустоты не так и много, но просто, наверное, все они уже успели поучаствовать в моем «перевоспитании», а тут еще и папа стал наконечником этой атаки – гребнем волны, так сказать. Не хотел, чтобы дочка была умной – оставил бы в напутствии требование: «не давать читать!». А зачем сначала разрешать всё, а потом объявлять это глупостями?..
На самом деле папа по-прежнему очень мягок. И не только со мной. В какой-то момент даже хотелось, чтобы все-таки именно со мной, а с другими был более строг, но это уже чисто мои глупости и капризы, а папа – очень прочно стоит на своем пути мягкой жизненной гармонии, в отличие от куда более сурового Мастера Миямото и некоторых других сенсеев: что практиков-тренеров, что духовных наставников-гуру, что тех, кто, как и папа, пытается совмещать.
Просто как-то так вышло, что вся эта серия напоминаний о «суете знаний» вышла на пик как раз к тому моменту, когда я снова взялась расспрашивать папу о Синае… Я ведь знала, что он много странствовал, вот и ждала все детство, когда смогу узнать об этом напрямую. Но первые попытки проскользнули мимо – он мягко ушел от расспросов, а я на волне изобилия впечатлений не обратила на это внимания. Теперь же, спустя несколько месяцев, мне стало тесновато и в Потале. Я снова пристала к папе с просьбами рассказать о своих приключениях, тем более что уже успела себя заинтриговать, что раз не торопится делиться, то было в его юности и нечто особенно интересное, пусть, как часто бывает с теми, кто приходит затем к духовности – вполне непростое с точки зрения морали…
Но реальность оказалась до обидного обыденной!.. Ему и правда было нечего рассказать, в чем он охотно признавался! Череда ощущений – и всё. Жизнь, мол, примерно это и есть… Но если жизнь – череда созерцательных ощущений, то зачем тогда нам было становиться людьми, а не оставаться растениями, только и делающими, что любующимися миром?!. Нас отличает от зверей в первую очередь мышление, так зачем от него так радостно избавляться?.. Вот именно это я в дзен, наверное, никогда не приму. Я могу согласиться с даосским «недеянием»: у-вэй. В нем есть отпечаток поистине высшего замысла: не форсируй жизнь слишком сильно, ведь течение Дао все равно несет тебя по лучшему пути. Но дзенское продолжение в виде «незнания» – это уже перебор. И я уверенно это заявляла на все последние попытки кулес заставить меня думать (точнее, как раз не думать!), как они.
Мне нравится чуть ли не любая медитация. Но зачем, практикуя их, обязательно отказываться от знаний, как это делают столь многие здесь? Я так и спросила папу в какой-то момент. А он ответил, что реальность – многолика и многогранна, а читая любые строчки, ты познаешь только книгу, а не все, что в ней сказано.
Разве могла я с таким согласиться?!
Книги раскрыли мне мир. Пусть через чужие, нередко субъективные, взгляды, но раскрыли! Медитации помогали мне все это переварить, разложить по местам. Но могут ли одни лишь медитации открыть мир? Очень сомневаюсь… На уровне растений разве что будут понимать всё.
Меня, кстати, давно интересовала очень странная специфика синайских легенд. Собственно, с рядом вопросов о них я и подошла к папе, надеясь, что он, начав пояснять, и углубится в личный опыт. Но он, как выяснилось, вообще не придает легендам значения – мало ли, что люди насочиняли? Все это шелуха, одежда, упавшие листья увядших деревьев, и зачем ковыряться в этих листьях, когда можно любоваться живыми деревьями? А я не согласна с тем, что нужно только сидеть и любоваться! Ковыряясь в листве прошлого, можно найти там кости древних животных и птиц, догадаться, кто сидел под деревьями былых веков и размышлять, о чем они могли думать, если, конечно, не повально отключали свои думалки… Мне тут в шутку бросили, что я иду каждой ногой по своему пути. Но зачем себя ограничивать? Мне нравится и знание, и медитативное осознание. Что мешает постигать мир обоими способами? Эти пути не обязаны расходиться, а если вдруг и так – на растяжку пока не жалуюсь: если нормально чередовать, то и на книги времени хватает, и на практики…
Да и ладно книги! Речь ведь о знаниях вообще. Санчо, например, обходился сотней книг, может, двумя – здесь больше нет, пускай еще в Киото покупал что-то… Так он живыми знаниями это компенсирует! Наловчился расплетать на рассказы чуть ли не всех, кто сюда приходил, а книги читает, как живые – веря, что они со временем меняются, как и люди… Но важно то, что ему тоже интересны знания, и его подготовке это никак не мешает – к концу лета они с Сатис поедут на Турнир Надежды в Эскориал, где будут доказывать превосходство Поталы в многовековом споре, и Санчо идет под номером один, а нужно видеть, как сумасшедше фехтует «всего лишь вторая» Сатис!..
Санчо, кстати, над местными легендами посмеивается. Но это совсем другое! Он их пытался понять, а не отвергал сразу. И уже с правом знающего называет шелухой, хоть в полной мере я и тут согласиться не могу… Но дело в том, что мифологические истории и сказки синайцев и правда какие-то сумасшедше дремучие!.. Такие нормально иметь каким-нибудь насканцам или бушменам, до сих пор воспринимающим мир на уровне шаманизма. Но синайская культура достигла таких высот, а ее верования и особенно мифы – словно застыли еще со времен зарождения этой культуры. Нелепые сюжеты, извращенные фантазии, отсутствие малейшей логики и надежды найти во всем этом клубке образов зерно реальности, которое, я уверена, есть в большинстве древних легенд…
Как посмеялся Санчо, синайцы, наверное, потому и ударились в дзенское незнание – больно уж окружающая реальность необъяснима. Не можем объяснить? Ну, и фиг с ней – значит, объяснения просто не бывает, а всё – лишь пустота и ее формы.
Может быть, так оно и есть! Но к этой пустоте я хочу прийти через полноту – умножив свои знания на ноль, а не оставаясь этим пустым нулем изначально…»
Вратами ками
Читательница дневника и сегодня всё свободное время посвятила изучению детских впечатлений Вероники от Поталы. Дойдя до места, где девчонка, вероятно, смеясь, прощалась с хокку-эпиграфами еще одним таким:
«Убивший меня,
Читая дневник, поймет:
Стихи – это месть»
женщина улыбнулась, полистала странички и, выяснив, что признание Вероникой своего поэтического бессилия не носило временный характер, снова углубилась в чтение. Теперь дневник был разбит на главы: небольшие, с названием – как полагается. Возможно (на это намекает и попытка повышения художественности изложения), девчонка, разочаровавшись в себе-поэте, решила попытать счастья в прозе. Ну, или же все дело в событиях, которые, наконец, оказались непривычно яркими…
* * *
Праздник непослушницы
«Забавно в Потале сочетаются все эти направления, конечно… Недавно перечитывала свои записи, наткнулась на момент, когда особенно глубоко бурлил протест. Непросто было тогда… Понадобились все запасы добродушия, чтобы залить этот протест. Но хитрость в том, что узел так и остался внутри – я все так же не согласна с отношением к знанию, и можно сказать, мы с философией «незнания» просто заключили перемирие, но не стали друзьями. Потальцы, увидев, что я поняла их замысел с массированной долбежкой, прекратили ее, а я сделала вид, будто атаки на мой мир не было.
Но что-то там глубоко зудит и не дает воцариться гармонии. Иначе разве сидела бы я сейчас на скале вдали от эпицентра праздника? Там ведь так весело! Монахи, нацепив на себя специальный групповой костюм, изображают девятиглавого дракона, символизирующего слияние огня и воды. Все купаются в теплых серных источниках, ходят туда-сюда через ворота-тории, пишут на дощечках просьбы богам, потом сжигают и надеются, что дым донесет их послание до небес…
Месяц назад я бы с восторгом носилась вместе с ними!.. А теперь так и хочется смотреть на всё скептически, отдавая им должок за знания… Как же так? Зачем все эти архаичные наивные обряды, если есть только пустота? Дым дощечек донесет послания до богов?.. Вы верите в это? Или слепо повторяете обряды? И не помню, чтобы знакомые боги делились, будто дым доносит до них личные просьбы людей. Искренняя глубокая молитва – да. Мощные индивидуальные ритуалы – тоже… А обряды – это просто подпитка богов вашей энергией. Ну, и какой-никакой усилитель, конечно… Просто при современной работе доменов – есть уйма способов усилить свои желания без старинных ритуалов… А кто из вас видел этого Нереваара – золотого дракона, тысячу лет покровительствующего Потале?.. Кроме чешуек его кожи для самурайских тесемок – нет никаких свидетельств! А если и есть – что такое золотой дракон рядом с великой пустотой?..
Нет, ну я, естественно, сгущаю краски. Во-первых, пылкие адепты дзен – в подобных празднествах едва ли участвуют. А во-вторых, хотя бы разок в жизни и они активно носятся в костюме дракона и сжигают дощечки – ведь для них это конкретный жизненный опыт, взаимодействие с реальностью… Так что истинно чужая на этом празднике, пожалуй, только я. Вот и сижу, наблюдаю издали, чтобы не портить всем настроение кислинкой в улыбке. Может быть, попозже вольюсь ненадолго – когда у них спадет ритуальный пафос, а у меня протестная волна. В конце концов, сегодня Чегодаю впервые повяжут самурайскую тесемку за сансарини – интересно, какой эффект ему вымочил Тестао? Если бы прислушался к моему шуточному шепоту, то тесемка должна защищать Чегодая от собственного избыточного фанатизма – вряд ли что-то еще сравнится с этим по уровню угроз…
* * *
Вот я снова на месте. И как я эту скалу раньше не облюбовала? С нее совершенно неповторимый вид! И всю Поталу видно – не только сам монастырь, но и кузницы, и домики. И (что гораздо важнее) склон Хаконэ отсюда открывается почти на всю свою длину. А страшно далеко виднеется и Фудзи – еще один знаменитый вулкан Синая. В отличие от Хаконэ – очень даже действующий… Вот бы туда попасть… Нет, ну не в сам вулкан, разумеется!.. Рядышком бы побывать… Папа непривычно для себя очень уж надо мной трясется. Вроде таких свободных взглядов, а тут: «Обещал маме, что вернешься невредимой! Тут слишком опасно! Только с Санчо, Сандрой или Сатис»… Да с ними в Аид можно спуститься без риска поцарапаться!.. Определитесь уже! Если так важно получать личные впечатления, то почему мне нельзя далеко отходить одной?.. Живу, как комнатное растение – замкнутый лес, замкнутый монастырь… Никаких опасностей. А как я оценю уют полянок, не зная угроз?.. Что даст объем моим ощущениям беззаботности?.. Так ведь и буду видеть мир плоским… Хм… А что, если сбегать погулять? Как раз помелькала сейчас, еще долго не хватятся, так что можно и пробежаться по склону куда глаза глядят. Солнце еще даже не в зените – успею до темноты… Я ведь гость, а не послушница – могу и не послушаться разок… В сказках после этого всегда интересное начиналось… Ха! Неужели это дракон советом так быстро отозвался или боги?.. Я ведь только что, пока проходила трижды через тории – загадала, что хочу доказать: мой путь – путь знаний!.. Вот боги и дракон решили подтолкнуть смелыми мыслями?.. Ну разве могу я отказать богам?.. И тем более незнакомому дракону!.. Дощечку я, конечно, не жгла, но уверена, он меня услышал…
* * *
И вот это вот называется тем же словом (лес), что и мой уютный домик?!.
Нет, я не хочу никого обидеть, и мне почти совсем не страшно… А мурашки – от восторга!.. Наконец-то я лично оказалась в иллюстрации к куче страшных сказок о мрачных дремучих чащах. Теперь надо будет все их перечитать… Гм… Может, в чем-то и правы те, кто говорит, что мир нужно познавать лично. Они просто не знают, что, как познаешь – нужно сразу же садиться читать, пока в памяти свежи декорации. А познавать бесцельно – путь в скуку…
Так что у меня сейчас больше легкое разочарование самой языковой системой, в которой словом «лес» может называться и милый заповедник Афродиты, и эта невероятно мрачная чащоба, в которую я угодила… Если бы голова не кружилась, то уже пошла гулять. А так – хочется прийти в тонус, чтобы получить полновесное удовольствие от каждой минуты здесь… Интересно, сансарини у всех именно тут начинается? О нем строжайше запрещено говорить всем потенциальным самураям – чтобы испытание полностью удалось. Якобы, зная даже обрывки, кандидат в самураи начинает неосознанно готовиться, а суть испытания в чем-то таком и состоит, что должно проявляться спонтанно… Хоть мне явно не светит самурайская доля, на всякий случай молчали об этом и со мной. И Чегодай, и даже Санчо – не большой любитель запретов. Санчо, правда, давно прошел свой сансарини, и говорил, что осознанно делал этот испытательный круг подлиннее – чтобы побольше приключений впитать… А я еще не понимала, как это возможно. Теперь догадываюсь…
По всей видимости, те тории, в которые я, смеясь, впорхнула в Хаконэ десять минут назад – и есть тории входа в «круг малой сансары» (она же сансарини). Но активируются они, наверное, когда испытуемый готов, ведь я раньше уже бегала сквозь них, да и остальные тоже ходят. Сквозь тории вообще ведь любят ходить – синтоистский гуру Атсуши говорил, что такие ворота – священны и соединяют между собой мир людей и мир ками (духов – я уже писала о них). А гуру обрядов Сэтору как раз сегодня позвал меня на ритуальную практику девяти тысяч проходов. Некоторые ученики (я так понимаю, это буддистская волна, причем не вполне дзенская) проходят сквозь одни тории девять тысяч раз, и это якобы так прочно сливает их тонкие тела с плотью, что потом они творят чудеса, нарушая привычные законы мироздания. Собственно, мне, если я реально буду продолжать линию эфирного айкидо – такое очень пригодится, и надо будет как-нибудь сходить…
Стоп!.. А что, если врата сансарини открылись мне из-за того, что я перед этим прошла через три тории во время праздника? Или, что еще более зудяще звучит: а вдруг они в праздник открываются любому? И я не на испытание попала, а в результате ошибки непослушания!.. Оёй…
Ладно… Без паники. Вдруг испытание еще и в преодолении именно этого страха? Никто ведь не говорил, что в сансарини попадают целенаправленно. Может, тоже так же – случайно и через любые ворота. Проблема в том, что перед этим ребята обычно осознают, что стоят на пути самурая. А я ведь никогда подобного не хотела!.. Ну разве что в те пару дней ложной (а точнее, не ложной, но просто чисто человеческой, а не женской) влюбленности в Санчо мелькали пару раз мысли, что тоже хотелось бы самурайкой стать… Но ведь самураями в Потале становятся те, в чьем дэ Мастер увидел кровь, и раз уж им все равно предначертано проливать ее, то их направляют на путь, где они таким образом будут хотя бы восстанавливать гармонию Дао. А я вот никак не ощущаю на своем пути крови. Даже ради гармонии… Ой… Шелест какой-то…
…Все нормально!.. Это были призраки. Очень худые и грустные… Пытались меня напугать, кажется. Но в итоге еще и поубегали от моих распроссов. Я что, и правда такая зануда, что даже призраки от меня шарахаются?..
* * *
Хух!.. Уймища впечатлений! Даже не знаю, с чего начать… Наверное, с того, что пролетело уже часов пять, а я прошла через… раз, два… через три тории, а сейчас сижу, угадайте где?.. Да-да! На склоне Фудзи!.. Я впитала в себя отсюда все счастье, которое только можно, а теперь хочу им поделиться… Так. Но вдруг мой дневник когда-нибудь станет кому-то книжкой. Или сама столько впечатлений переживу, что на старости лет забуду сегодняшние приключения… Так что нужно хотя бы их расписать более-менее интересно. Ладно. Попытаюсь… Но ведь, когда читаешь дневник, и так понятно, что автор, как минимум, не умрет, а это (уж как читатель я хорошо знаю) – важная составляющая интриги. Ну, или умрет, но тогда история будет оборвана, и без подробностей – как именно он умер… Хм. Но ведь убийца мог дописать это – чисто педант такой: чтобы закончить историю, дескать. Красиво. Надо будет, если уже точно ясно, что сейчас убьют – попросить, чтобы дописали, а дневник отдали в хорошие руки… Хе-хе-хе! Эти строчки сейчас и написал убийца девчонки, оказавшейся у него на пути!.. Шутка. Так – проверка образа. Ну, а вдруг кто-то сейчас попереживал за меня?.. Ему пустяк, а мне приятно.
…После того, как квартет призраков быстренько от меня улизнул, я решила сама поискать других, чтобы поболтать, вот и направилась прямо в чащу… Хвойные деревья стояли здесь буквально стеной!.. Говорят, неухоженный людьми или дриадами лес – выглядит именно так. Деревья хаотично разбрасывают рядом семена, все это прорастает, мешает друг другу, и из-за этого получается не стройный лес, а паутина из стволов, напоминающих кустарник-переросток… Интересно, у людей на большой земле так же?
Вскоре я получила ответ на этот вопрос… Шелест то затихал, то вновь обострялся – я понимала, что призраки скользят вокруг, присматриваясь к дурочке, которая решила проделать со здешними деревьями то, чего, могу догадываться, не делали с ними лет так эдак… никогда!.. Я весело пела, прыгая по веткам, дружелюбно дразнила лисиц и редких белок. Обнимала наскучавшие по ласке стволы елей, каталась кубарем по сочным самшитовым зарослям, мысленно (да и вслух) благодаря их за помощь в создании столь огромного количества книг . Встречая же странные проплешины, я, вместо того чтобы шарахаться от трупов зверьков и убегать от всяких земных испарений – ловила возможность заглянуть наверх – кроны теперь не застилали склон предгорья, на котором возвышался идеальный конус Фудзи, видя кусочки которого, я взбиралась на гребень новой волны эйфории.
Я и сама не вполне понимала, откуда во мне настолько буйный восторг, пока не догадалась, что местные газовые испарения из-под земли для меня незнакомы, и мой иммунитет от лотосоподобных веществ, кажется, не срабатывает.
Всегда слегка грустно понимать, что был такой озорной не по своей природе, а из-за побочных средств. Я впервые скорчила не слишком блаженную гримаску, и обрадовавшиеся призраки бросились ко мне со всех сторон, решив, что я перестала быть дурой, и меня можно уже начинать пугать.
Да конечно!.. Я улыбнулась им так широко, что тут же начала смеяться, увидев, до чего забавно разочаровались опять во мне их скорбные лица. Они тянули ко мне руки, шелестели, а я, прекрасно зная, что призрак не может причинить никакого вреда живому, кроме как силами самого живого – только с готовностью протягивала руки в ответ, виновато улыбаясь, когда их призрачные ладошки проходили сквозь мои, отдавая разве что легким налетом прохлады.
Я немало прочитала про Аид, так что понимала, что движет бедолагами, и, кстати, спасибо книгам – кто знает, какой была бы моя реакция, столкнись я с этими шелестогонами, понятия о них не имея?.. А так я показала им руками, чтобы угомонились и выслушали меня.
- Я знаю, что вами движет голод! – предупредила я. – И знаю, что он имеет узкий характер: вам подавай энергию страха, а то, что я столько радости по пути разбросала – никого не волнует. Вы такое не употребляете… И зря!.. Хотя я понимаю. Те, кто сюда попадают – обычно раздают именно страх, вот вы и повадились его лопать… Хотя…
Я вдруг только сейчас поняла, куда именно угодила. Как раз Чегодай – рожденный, правда, как и я, не синайкой (кажется, скифской странницей), но зато в здешнем городе Нара – упоминал лес Аокигахара, расположенный сравнительно неподалеку. Точно!..
- Я поняла! – добавила я. – Вы и при жизни часто испытывали страх, и умерли, видимо, при печальных обстоятельствах. Так что страхом вы изначально питались… Но скажите, пожалуйста. Мне всегда было интересно, зачем продолжать такое существование?.. Не поймите неправильно – я не решаю за вас, но, если у вас есть выбор, то зачем прозябать в таком дремучем лесу в вечном ожидании противной энергии страха? Может быть, лучше вновь поплыть по течению Дао и вернуться в круг теплых воплощений?..
Ответить они, разумеется, не могли, и я это тоже знала. Призраки и привидения посылают астральные информационные импульсы, и это работает, примерно, как телепатия.
- Не жадничайте! Ваши ответы в плане энергии обеднят вас на самые крохи. Зато вдруг мы с вами найдем способ решить проблему? Ну, или для особо жадных я могу потом попробовать попугаться немножечко, чтобы компенсировать затраты.
- Меня сюда отвели, потому что нечего было есть! – не выдержал призрак мальчишки, посылая мне увесистый ком энергии, из которой, собственно, состоял.
- Эй-эй, спокойнее, - подмигнула я. – Только информацию – без эмоций. Иначе реально растратите всё… По идее, это тоже способ вас освободить – спровоцировать вас, выкачать всю энергию, и вы тогда растаете. Но это, видимо, неприятный способ, иначе им бы давно все пользовались.
- Я так пробовал, - признался призрак благообразного старичка. – На последних этапах испытываешь такой буйный голод, что не согласен больше отдать ни капли, зато ради энергии готов пугать самого очаровательного малыша. А с привидениями это тем более не работает – они ведь уже просто астральные трупы, и своей воли не имеют.
- А много здесь таких? И отвечайте лучше по очереди, чтобы кто-то один не истощался совсем.
- Примерно поровну, - сообщила прозрачная женщина в обтягивающем кимоно и с пышной прической, какие я видела на гравюрах гейш.
- А ты сюда как попала? – заинтересовалась я. Женщина замялась.
- Ее чайный домик оказался замешан в политических интригах, и часть гейш оттуда привезли сюда умирать в безысходности, - ответил за нее еще один призрак в самурайском доспехе.
- Дай угадаю, ты тоже был с ними? – осенило меня. Ну, или эту информацию он также передал, но я не распаковала ее в слова, восприняв уже на уровне догадок.
- Я дал дайме клятву следить, чтобы они не сбежали.
- Неплохо так растянул харакири, - пожалела я, продолжая ловить отпечатки событий – самурай, видимо, был довольно талантливым при жизни, ибо посылал почти целые образы. Я увидела, как он, влюбившийся в одну из гейш и по-человечески проникшись к другим, все равно остается верным клятве, пока не решается «освободить» умирающих от голода женщин с помощью танто, которым тут же убивает и себя. – Прости, я не сразу увидела... и просто пошутила… не знала, что совпадет… Жаль, что я не могу всех вас обнять, чтобы передать настоящее тепло.
- Тепло… - ностальгически прислали мне крупные шарики эмоций сразу несколько призраков и, возможно, парочка привидений (сразу не отличишь ведь, в ком еще есть сознание, а в ком уже нет).
- Вот именно!.. Ради этого тепла и стоит вернуться в круг. Я понимаю, что случайных людей здесь нет, и все, кто остался призраком – просто слишком сильно привязаны к этому месту. Кто страхом, кто словом самурая, кто болью, кто ненавистью или скорбью!.. Давайте я попытаюсь для каждого случая найти слова, которые открывали бы тории освобождения…
* * *
Больше часа я общалась с призраками Аокигахара… Честно сказать, мой восторг жизни был изрядно потрепан услышанными историями. В книгах обычно как-то не так всё… Там штрихи историй выведены четче, а тут – одна голая реальность жизни, еще и чисто мрачной ее стороной, ведь счастливые едва ли становятся призраками, или юрэй, как их здесь чаще всего называют.
Того мальчика, что «заговорил» со мной первым – оставили в этом лесу, чтобы иметь возможность прокормить младших – на которых было больше надежд. Сестру собирались продать в чайный домик, и для этого следовало ее хотя бы чуточку откормить и привести в товарный вид, ведь иначе заплатили бы гроши. А брат проявлял способности к бою и мог быть призван на обучение как асагари (рядовой боец), но понятно, что и его нужно было довести до состояния, когда он хотя бы не шатался… Слишком много ртов, и от одного избавились. А мальчишка не простил и до сих пор ждет в лесу известий о судьбе родных, надеясь, что их участь максимально печальна…
Мне пришлось непросто, убеждая его, что он совершил великую жертву, но состояться ей не дает его обида. Я не нашла в себе слов оправдания самих родителей, поэтому настаивала на определенной невиновности брата и сестры (их ведь наверняка ставили перед фактом, да и судьбу вряд ли слишком легкую дарили, в общем-то) и особенно – на высшей справедливости, поясняя своему ровеснику, что это его воплощение было жертвенным даже не столько по отношению к брату с сестрой, сколько к Вселенной и самому себе. Ведь таким решением (я убедила, что судьбу он выбрал заранее, зная, на что себя обрекает в воплощении) он проходил сложнейшее испытание, которое, если его все-таки завершить – даст ему мощный подъем в развитии, и следующую жизнь, если верить понятию кармы, он сможет провести чуть ли не кем угодно… Но для этого нужно завершить миссию. А она так важна, что, раз он до сих пор не прошел ее, все еще храня обиды и ненависть к близким, то ему и не дают покинуть Вендор… Призрак самурая помог мне, подтвердив мальчику, что согласие с участью даже задним числом – наделяет его осознанностью, почти равной той, что была бы изначально, при добровольной жертве. Ведь иногда простить отобранное тяжелее, чем отдать самому сразу…
Мальчик не без труда, но все-таки поплыл эмоциями, стал таять, еще больше проникался теплом, которое начинал впервые за полтора века ощущать в адрес тех, кого так долго ненавидел заиндевевшим сердцем… От этого он таял еще быстрее, пока, наконец, дойдя уже до все еще хранившихся в нем искорок совершенно искреннего прощения – не растаял совсем, облегченно взвизгнув на прощание… Я аж сама расплакалась. А другие призраки наперебой потянулись ко мне со своими историями. Ведь это, как оказалось, был первый за долгое время случай, когда призрак растаял не от голода или оружия, а добровольно, растопив якорь привязанности к земле.
Первый. Но далеко не последний в этот день…
* * *
Самурая держала целая смесь чувств. На клятву наслоилась вина, влюбленность, нежелание расставаться хотя бы с призраком гейши – вдруг ками разведут их после смерти?..
Кажется, ключевой стала фраза, что минута теплой любви живых сердец – стоит такой холодной вечности. Если ками испытывали их любовь, и, судя по всему, могли остаться довольны, то они едва ли удержатся от желания посмотреть на такую грустную пару уже в светлых обстоятельствах. Что касается клятвы самурая, то она исполнена – никто не сбежал. А даже если бы сбежал – кровавый росчерк сеппуку перечеркивает жизненные законы. Я сказала, что это слова не просто какого-то там дайме, а Мастера Поталы – места, где явление самурайства зародилось и до сих пор сохраняется в первозданном виде.
Перед тем, как, обнявшись с гейшей, растаять, самурай удивился, что я из Поталы. По его словам, здесь действительно нередко оказываются слегка растерянные молодые самураи, но только один из них года три назад пытался поговорить с призраками, а не принялся гонять их клинками. Впрочем, и его удалось раздразнить, после чего типовой сценарий повторился.
- Я, кажется, знаю, как этот самурай выглядел, - не удержала я улыбку, помчавшуюся к ушам.
* * *
Довести праздник экзорцизма до освобождения всех моих клиентов – не удалось. Оставалось еще четверо, но они вдруг, разбрасывая почти видимые здесь капельки страха, разбежались в разные стороны. Хоть один бы для приличия обо мне вспомнил. Но таковы призраки – у них уже нет полноты мышления. Только то, что помещается в астральной оболочке. Уверена, что живыми – они бы меня не оставили… Ну, или будем считать, они просто не сомневались, что я с этой напастью справлюсь.
Не ошиблись ведь. Или ошиблись?.. Точно! Эти строчки пишут два призрака синоби, хи-хи!..
* * *
Нет, ну они тоже попытались меня напугать (весь лес на одной диете, похоже), и хорошо, что не они мне попались первыми. У этих ребят арсенал трюков оказался побогаче протягивания рук, двигались они довольно похоже на живых, так что, не находись я в эйфории светоносного экзорциста-освободителя, могла бы и покормить изобретательных выдумщиков. А так меня их трюкачество просто до жути увлекло, и я дважды упрашивала их еще со мной поиграть…
- Да ну тебя, - обиделся один на третий раз. – Ты вообще не пугаешься!..
Другой махнул рукой:
- По-любому, из Поталы. Как и тот недавно – псих с луком.
- Чегодай! – снова обрадовалась я. – Он не псих. Просто очень серьезно относится к самурайству.
- А ты что-то наоборот – ни капли серьезности. Вообще не страшно, что ли? Псих ваш, хоть и пыжился, а внутри где-то все равно мандражил.
- Ему шестнадцать, и он воспитан на Синае. Естественно, мандражил.
- А ты откуда будешь такая смелая?
- Я из Олимпии. Но временно в Потале.
- Ненавижу Поталу, - фыркнул тот, что и впервые о ней упомянул. Я пожала плечами:
- У меня сейчас к ней тоже непростое чувство. Но после ваших слов даже хочется ее защищать. Можете еще немножко поговорить о ней плохо?
- А мы думали, тот с луком психом был…
* * *
Эта парочка, надо сказать, производила очень живое впечатление и в разговоре. Да и история их оказалась занимательной. Они оба принадлежали к клану Ясуши, который когда-то давно вырос из мощного клана Хагуро, известного тем, что его синоби вели образ жизни замкнутых лесных аскетов. Логично, что мрачный лес привлек некоторую их часть, и эта группа обосновалась в Аокигахара надолго…
Это было еще в эпоху сэнгоку – когда сегунаты Синая непрестанно между собой воевали. И хоть по кодексу Бусидо обижать рядовых жителей считалось делом постыдным, понятно, что от войн и народу доставалось по горло. В голодные времена и повадились сюда отводить детей и стариков. Лес расположен так хитро, что в него есть доступ и со стороны Киото, и со стороны нынешнего сегуната Нара, вот отовсюду сюда и вели бедолаг. Потом сюда же принялись и пленных сгонять, если считали, что почетной смерти они не заслужили…
В какой-то момент у местных синоби что-то переклинило, и они, устав от превращения их леса в рассадник призраков, сначала перестали пускать сюда обычных жителей, а потом взялись атаковать и бойцов.
- Это ведь было идеальное место для рю (клан, он же школа или монастырь)! – пояснял один из синоби. – Тут газ выделяется, как-то по-особенному миры соприкасаются – даже у крепких башкой она порой кругом идет с непривычки. Так что нам никакие облавы и рейды не грозили – даже пленников сбрасывали на окраине, а наша база в самой чаще была.
- Но, видать, и нас атмосфера местная попутала, - добавил второй. – Что мы раньше, историй печальных не слыхали? Да мы многим таким и причиной были… А тут как-то так прониклись, расчувствовались и на собрании решили положить конец таким делам.
- Сначала просто в лес не пускали, а потом увлеклись и довели дело до войны против всех… Поняли, что причина голода – в войнах сегунов, до земли жадных. Стали против них операции проводить.
- А что грабили – бедным раздавали.
- Тогда и взяли своему клану имя Ясуши – это переводится вроде того, как мирный и честный.
- Свои имена мы поклялись забыть, и с тех пор все носили одно имя: Ясуши.
- А как вы договаривались? Как планировали операции? – улыбнулась я. – Ясуши заходит слева. Справа в это время караулит Ясуши. А Ясуши, проникший заранее под видом кого-то там своего, впускает остальных Ясуши, открыв ворота?..
- По-моему, она смеется, - показал пальцем Ясуши. Ясуши поморщился:
- А разве не права?.. Погорячились мы, конечно… Но зато научились как-то так говорить, что не всегда, но нередко понятно было, к кому обращаются. Правда, это здесь понятно, в местной атмосфере необычной. А на операциях посложнее было.
- Но все равно ведь справлялись. Просто теперь больше недопонимания возникало, пару операций провалили, нас вычислили, и пошли атаки.
- Сегуны тогда самураев не рискнули сюда посылать, вот и наняли против нас других синоби.
- А те согласились?
- Так многие кланы не особенно дружны. Мы внутри кланов едины, а так – враги чаще, чем союзники.
- Но тут, что интересно, некоторые кланы объединили усилия, хоть и наняты были сегунами, между собой враждовавшими.
- И лет двадцать мы держались!..
- А против нас самая элита шла. Ну, разве что, кроме ниндзя – из Нинси-рю. Но эти вообще тогда ни во что не вмешивались. Это сейчас ниндзя на вершине, если верить тем, кто сюда приходит – говорят, что они почти все другие кланы уничтожили, и чуть ли не сам киотский сегун Кавагучи – тоже из них. Может, судачит народ, конечно – им ведь везде синоби мерещатся.
- Так как же вас все-таки победили?
- Да не победили нас!.. Хотя с разных сторон перли и с разными хитростями. Сюда и с Нары, и с Янагисавы, и с Киото – отовсюду ходы есть. Мы уже не знали, с какой стороны новых угроз ждать. Но не догадались, что изнутри нападут…
Вот так бывает. Ренегатов-романтиков пытались извести многие опытные коллеги. Мастера хитроумных приспособлений из клана Курокава. Умелые взрывники из Сайга-рю, которые чуть не сожгли весь лес, но до двойной пещеры, где располагались Ясуши – не добрались. Даже синоби из Накагава-рю, заточенные против монастырей, а потому привыкшие к аномальным местностям, не справились. Что уж говорить о хорошо связанных между собой, но вполне обычных по способностям кланах из нагорья Ига?..
И только клану Натори удалось расправиться с врагом элит. Этот клан отличался особенным подходом к разработке операций, очень тонко рассчитывал всё, применял психологические приемы, известные как киодзицу. Одна их куноичи (девушка-синоби) внедрилась в клан Ясуши с прекрасной легендой, стала там совершенно своей, а затем сумела расколоть дружное братство на два лагеря. Они завалили ход между Ледяной пещерой и пещерой Ветра, стали все чаще ссориться, пока, наконец, в пылу очень удачно и синхронно организованной попойки (куноичи оставалась единственным мостиком между осколками и успела за вечер и тех, и других настроить на усобицу) – не перебили друг друга… Два моих собеседника – по сути, единственные, кто продолжил дружить после смерти из разных лагерей. А остальные до сих пор выясняют, кто был больше неправ и кто сильнее пошел на поводу у негодяйки из Натори-рю.
* * *
С экзорцизмом тут все оказалось явно сложнее, чем с рядовыми призраками. Синоби в свое время поклялись и после смерти служить своей идее, а с учетом необычной местности (вряд ли уранит – скорее, какая-то геомагнитная аномалия) это дало мощную привязку – большинство Ясуши осталось нести эту вахту и в призрачном виде.
- Так вышло, что клятву мы полноценно выполнить не можем, но и нарушить – тоже. Вскоре после нашей смерти, кстати, наступил мир, приходить сюда стали чаще не жертвы, а самоубийцы. Вот мы и гоняем хотя бы их – раз людям наша опрометчивая клятва не особо нужна оказалась.
- Ну так считайте, что и вашими силами был достигнут мир! Вдруг, пока с вами воевали – сами и примирились. Ну или просто не было времени друг дружке пакостить.
- Да нет. Там императорская семья главную роль сыграла… Хотя приятно думать, что и наша заслуга есть. Но на клятву это не тянет. Иначе ведь уже свободны были бы – но не пускает лес. Думаешь, мы не пробовали покинуть его?
- А может, вы застряли из-за того, что лишились имен? Я целиком за единение, но, как мне кажется, оно не запрещает сохранять хотя бы такую крохотную частичку личного, как имя. Я бы, честно сказать, наоборот поступила – единство испытывала бы во внутренних ощущениях: готовности сопереживать, сочувствовать, терпеть что угодно. А внешнее почему бы не оставлять разным – для интереса?..
- Вечно вы в своей Потале… - начал было ее ненавистник.
- Да она опять права, - перебил второй. – Просто какая теперь разница? То, ради чего мы хотели сражаться – уже в нас не нуждается. А лес не пускает… Вот и ждем не пойми чего
- Может, вас приберегают для чего-то, - обнадежила я. – Сейчас на Синае все более неспокойно, насколько я понимаю. Я как раз не знала, что синоби вырезали, зато слышала, что сейчас на других сегунов из Киото давят, и там намечаются какие-то сложности. Вроде как Киото хочет Синай под своей властью объединить. Просто я думала, что это хорошо, но вдруг не очень? Тем более, если киотский сегун – из Нинси-рю. Они ведь когда-то были главными врагами Поталы…
- Да их никто из нас…
- Я поняла, - с готовностью улыбнулась я первому, слегка поклонилась головой второму и, подмигнув обоим, пошла дальше – по показанному мне ими направлению к тории (да-да – в синайском есть корявенькие склонения. До сих пор не пойму логику склонения названия древнего местного народа «айну», а слово тории просто вообще не склоняется, что немножко режет слух и глаз).
Тени водопада
Если честно, следующая страница моего испытания получилась более сложной, хоть времени у потрясающего водопада на самой верхотуре гор я провела до обидного мало, если сравнивать с тем же лесом Аокигахара. Но тут ничего не поделаешь – пришлось убегать, и хорошо еще, что тории входа не так и далеко стояли, а то, глядишь – выпили бы мою тень, и ходила я, как вампир – не гладя землю своим черным отражением…
Со временем, собственно, и связаны упомянутые трудности. Не сказать, что я копуша – Гермес часто напоминал мне, что решения нужно принимать быстро, и в сложной ситуации времени на долгие взвешивания аргументов – вряд ли дадут много. Здесь я это хорошо поняла – в обоих актах моего знакомства с водопадом, даже название которого осталось пока неизвестным.
Сначала, стоило мне выйти из тории и сделать шагов сорок шатающимися от восхищения красотой вида ногами – на глаза попалась хрупкая девчушка (а синайки, даже взрослые, больше похожи на ребенка, чем я). Она стояла в белом кимоно недалеко от обрыва, рядом со стекающей вниз речушкой и, по всем ощущениям, не походила на любовальщицу феерическим видом.
Один шаг вперед, еще один… Да она спрыгнуть решила!..
- Стой! – крикнула я отчаянно и не удержалась, чтобы не метнуться в ее сторону.
- Я не могу больше стоять… - она повернулась, только придя в себя от явно неожиданного для нее окрика. Ей, видимо, хотелось казаться мне уверенной. Но получалось не очень. – Мне нужно идти!.. – у синаек высоковатые голоса, но с этим никто из знакомых не сравнится. Ну, или светские синайки (вне Поталы) так кричат – не усиливая громкость, а повышая до предела частоту…
- Туда? – показала я глазами в дивную бездну. Бездна в темных глазах девушки была глубже и не столь красива…
- Куда-нибудь… Но идти, а не стоять!..
- Постой! Есть много направлений, и ты точно выбрала не лучшее.
- Да мне все равно куда идти! – я почувствовала некоторую вину за страдания девушки, так адресно направила она сейчас свою хаотичную струю обид на жизнь. – Мне важно с кем!..
- А-а!.. Так дело в чувствах!
- Дело в их отсутствии!.. Но не у меня, а моего возлюбленного, Мисао… Я написала ему письмо, где сказала, что мы должны расстаться, потому что я не могу стоять на месте. А он, вместо того чтобы все понять и позвать меня замуж – расстроился и согласился…
- Прости. Я не поняла логику… Ты предложила расстаться, а он согласился... Вот же ж гад…
- Не обзывай его… Он такой милый.
- Э-э… Просто уверена в этом… И в том, что вам нужно поговорить начистоту.
- Но так неприлично! Мои родители не в восторге, его тоже, и они не хотят договариваться о браке… А сама я не могу. А он тянет, тянет… Уже два месяца знакомы…
- Думаю, он просто не был готов и не так тебя понял… Мужчины!.. – я уже, кажется, нащупала, верные интонации. – Они слишком грубые, чтобы нас понимать.
- Мисао – очень чуткий! Он не такой, как другие мужчины. Мне не найти в этой жизни, такого, как он!.. – отлично, она сделала еще шажок в мою сторону.
- Раз ты так уверена, то нельзя сдаваться! Пробуй снова!.. Пока мужчина не сказал тебе твердое «Нет!» – всегда есть куда двигаться и кроме обрыва.
Эх… Зря напомнила… Она только переключилась на своего Мисао, а тут опять обернулась к обрыву. Пришлось опять эксплуатировать философию самураев.
- Твоя готовность сделать сейчас шаг вниз – равна этому шагу… Считай, что твоя двойняшка уже спрыгнула вниз, умерла от болевого шока, разлетелась по всей округе, а через час, став ками и полетев к Мисао – узнает, что он, оказывается, ее любил. Она станет призраком и будет преследовать его, делая несчастным.
- И правильно! Он же сделал несчастной меня!
- Он просто согласился с твоим предложением. Не забыла?
- Он предал мою любовь.
- О-ох… Ладно… Признаюсь тебе… Как тебя зовут?
- Тамико…
- Красивое имя. А я – ками Ника. И я здесь ради тебя…
- А я смотрю, ты необычно выглядишь… Ради меня? Правда?
- Все немножко хитрее, но я предлагаю считать именно так. Я только что из леса Аокигахара, где освобождала призраков.
- А я думала туда пойти!.. Но здесь… здесь красиво…
- Вот именно! Уверена – желай ты смерти, и ушла бы в лес. А здесь ты надеялась, что природа своей красотой убедит тебя в том, что и в жизни все так же красиво.
- Наверное…
- Она почти убедила, а потом позвала меня, чтобы наверняка тебя спасти. Ками считают, что ты еще должна цвести в этой жизни. И я так считаю. И если ты спросишь Мисао – то внутри тоже знаешь ответ… За любовь, пожалуй, стоит сражаться. Если ты сдашься сейчас – то это испытание так и останется не пройденным, и тебе придется проходить его снова и снова…
Ну в общем, в таком духе трезвоня, я постепенно увела ее от обрыва – поближе к тропе, ведущей в сам парк. Я сказала, что полюбуюсь водопадом, видом и вернусь сюда. Но слово не сдержала…
* * *
Виной всему еще одна встреча… Общение с феями научило меня очень тонко ловить эфирные колебания. Правда, здесь, в Синае, это ощущение колебаний почти не исчезало, сильно снизив чувствительность за прошедшие месяцы. Но тут чувство присутствия снова сработало. Я обернулась и увидела неслышно подкравшегося ко мне… огромного быка с лицом, сочетавшим и человека, и еще существ с дюжину… Эта химера выглядела совершенно материально, хоть едва ли были сомнения, что она – дух, ками. Или, «ёкай», как называют здесь духов, не особенно дружелюбных к человеку.
Но ладно он!.. Что со мной? День был вполне еще в разгаре, а у меня вдруг пропала тень… Правда, вместо сокрушений по этому поводу, я еще на инерции пробормотала:
- Тяжеленный, видать, а бесшумный… Ками, наверное.
Бык помотал головой, словно его слегка ошпарили. Хм… И что на него так повлияло?
- Тяжелый, но неслышный! – сделала я проверочный выпад. Демон отреагировал схоже, хотя на этот раз кипятка ливанули явно меньше… Парадоксы? Надо еще и, видимо, разных… – Солнце в небе, а тени нет. Ты, тенехлеб, выпил?..
Демон снова отшатнулся, забормотал что-то, а контуры моей тени стали чуточку видны.
- Мне интересно: ты подсвечиваешь ее так сильно, что ее не видно? Или реально высасываешь эфирную энергию? Чисто технически любопытно… Нежить не отбрасывает тень, потому что для света ее не существует – эфирной оболочки нет. Но если ты выпьешь мою – я могу умереть. Тебя точно нельзя покормить чем-то другим?
Жаль, но моя попытка наладить логичный контакт оказалась менее эффективной, чем атака парадоксов. В мутных глазах мелькнул интерес, но слишком вялый, чтобы рисковать – слабость наваливалась все сильнее, и эфирное тело нужно было оперативно возвращать… Атсуши, кажется, упоминал о какой-то разновидности ёкаев, которых можно смутить нелинейным мышлением…
- Беззубые бобры, некрасивая гейша, плывущий камень, черное солнце, водопад, текущий вверх, грохот шагов феечки, писк медведя, мохнатая змея, лысый ежик, дзен-буддист с книгой!.. – каждая моя реплика вызывала в голове демона разряды молнии, а тень становилась все четче. – Будешь еще красть? Воришка-силач, синоби-фанат бусидо, самурай, чтящий Итимон (это кодекс синоби – Ясуши успели упомянуть)… Я могу так до вечера. До светлого вечера и солнечной ночи!..
Продолжая тарахтеть свои парадоксы, я ускользала поближе к давно уже замеченным тории, стоящим в глубине плато слева от озера, которое и стекало вниз. Настырный демон сделал было рывок в мою сторону, но я добила его вычитанным еще в детстве парадоксом ахейских философов.
- Все – ложь, включая эту фразу!
Коварный бык замерцал, а я пустилась наутек…
Были переживания, что он направится в сторону Тамико, если она, конечно, еще поджидала меня, а не помчалась к своему Мисао по более долгому, чем планировалось с утра, спуску. Хотя… Если демона так легко смутить отсутствием логики, то Тамико может быть спокойна…
Островок Родины
Перед входом в тории я сделала небольшую паузу. Бык остался далеко, и можно было поразмыслить о принципе их действия. Таких ворот в Синае, насколько известно – тысячи… И интересно: во время сансарини они работают все? Или есть более-менее четкие схемы и связи?.. Почему вообще меня вынесло именно сюда? От самоубийц к самоубийце… Хм. Входя в тории Аокигахара, я, кажется, все еще размышляла о самоубийцах… Вдруг это именно так работает?.. О чем бы подумать?..
Мои уши уловили вдалеке едва различимое, но очень родное попискивание. Я его иногда называла попиксиванием, потому что писком в чистом виде это не назвать. Даже странно, что для самобытного волшебного звука, издаваемого феечками, до сих пор не придумали оригинального слова. Хотя после «леса» чему удивляться?..
В общем, уловив знакомые нотки и даже вроде как разглядев вдалеке над водой пеструю тучку искрящих солнышком крыльев, я сделала две вещи: мысленно сказала демону, что он замечательный негодяй, и, входя в тории, настроилась мысленно на голоса пикси… Хм. Или вместе со входом это уже три вещи?..
* * *
Мои вопросы моментально улетели прочь, когда я вышла из врат чуть ли не прямо на полянке фей. Каких-то шагов двадцать всего!.. И уже одна даже полянка поразила меня до глубины души… Вот никак не хочется обижать наших феечек, но какие безудержные фантазии воплощались здесь – просто диву даешься!.. И больше всего удивляло разнообразие. Никаких стандартов – каждый домик был сплетен из растительности по чисто собственным канонам и правилам, словно над полянкой трудилась сотня мастеров с индивидуальным вкусом и стилем.
Правда, по мере всматривания родные феечки Леса отвоевывали позиции обратно. Чего у них не отнять, так это чувства гармонии. В этом вопросе большинство наших пикси не уступают среднему ахейскому скульптору, архитектору или художнику… Тут же… Вычурность обладает первичной броскостью, но дальше первого «Ух ты!» восторг идет лишь в том случае, если эта вычурность гармонична и эстетична. А с этим у синайских пикси оказалось не столь радужно.
Тогда я до второго этапа оценки попросту не дошла, переключив внимание на самих феечек, с готовностью подлетевших ко мне, но задним числом, вспоминая домики фей и их наряды – должна признать за этим определенную аляповатость, дисгармонию и очень уж вольную интерпретацию пропорций… То есть будто работала не сотня мастеров, а тысяча любителей – чуть ли не восторженных девочек, с законами эстетики еще не особенно знакомых, хоть, разумеется, и замечательно свободных в своих творческих решениях.
Сами феи тоже не поддавались ни малейшей классификации – совершенно разных размеров, вплоть до половины моего роста, с крыльями любых типажей (даже кожано-перепончатые встречались, что уж говорить о птичьих, а ведь у нас почти исключительно бабочкины и прозрачно-радужные, как у стрекоз или пчелок). Интересно, что наравне с расшитыми кимоно и международными платьишками-сарафанчиками – встречались и очень уж откровенные костюмчики, у наших фей не столь популярные, ведь, чем меньше общий размер наряда, тем меньше творческий простор для полета фантазии. И тяга к созиданию наряда обычно оказывалась сильнее даже целенаправленных шуток сатиров, любивших засыпать начавший шевелиться цветочный домик образами обнаженности, чтобы созревающая там фея появилась на свет почти голенькой. На моей памяти такое срабатывало всего несколько раз, и тем удивительнее податливость местных пикси к нескромным желаниям местного населения…
Впрочем, причина почти найдена, и тут как раз феи подсказали, заодно натолкнув меня на любопытнейшую гипотезу… Как же жаль, что в виде прямой речи передавать общение с феями – пока выше моих писательских сил. Они ведь наперебой болтают, когда словами, когда образами, когда телепатическими импульсами… Этот хоровой гомон мне очень мил, но вот изобразить его, передать на бумаге – едва ли возможно. Так что придется просто пересказать полученную информацию, пусть она, при всей значимости, едва-едва обошла по дарованному мне восторгу ностальгическую нотку самого общения с этими милыми сердцу живыми лучиками солнца.
* * *
Итак, меня по прибытии в Синай одновременно разочаровал и озадачил тот факт, что реальность почти совершенно не соответствовала тем легендам и мифам, которые удалось раскопать в Лесу. Грубо говоря, синайцы всей душой верят, будто различными ками пронизан весь мир вокруг них. Но выяснилось, что этого практически никто не видит! Но на чем тогда основывались легенды?.. Например, похожая картина мира у эльфов Мефальи, но так там, судя по всем отзывам – описанное легко доказуемо: духи предков, не таясь, общаются с желающими, энты добровольно топают в место, где пригодится их древесина, феи чуть ли не на домашнем хозяйстве находятся. Здесь же обычному человеку столкнуться с чем-то, щедро расписанным в многочисленных мифах – не всегда удается даже за всю жизнь.
Версий выдвигалось две. Первая, нелюбимая, но стандартная: люди просто фантазировали. Вторая: когда-то все соответствовало легендам, но затем изменились сами обстоятельства жизни. И вот косвенно подтвердилась именно вторая гипотеза…
И ведь стоило всего лишь вслух заинтересоваться разнообразием фей, а потом, среди десятка параллельных историй, выделить главную мысль: феи попросту ловят образы синайцев, многим из которых (особенно детям) нравится фантазировать на их счет. Но ведь везде ловят! Полянки фей, я так понимаю, специально устроены именно таким образом, чтобы постоянно искать региональные источники энергии и особенно информации. Феи впитывают эту информацию, набираются опыта, а потом еще и умудряются ретранслировать информацию в другие регионы, чтобы те не замыкались в себе.
Но дело в том, что современной силы мысли отдельного человека редко хватает на заметные изменения в отдельной же фее. Феи ловят информацию уже как бы в общем потоке – усредненную, что ли: такой себе пучок мыслей и образов десятков или даже сотен людей. Потому и существует некоторая стандартизация: внешности, повадок, домиков и всего прочего.
Здесь же получается так, что и мысли одного фантазера хватает на фею, ее наряд или домик. Но у синайцев совершенно обычные образные способности – даже больше того: на материке люди с задатками колдунов встречаются куда чаще… Стало быть, на этапе, когда созданная кем-то образная фантазия летит по адресу (мысль о фее – поближе к феям, мысль о призраке – поближе уже к призракам, тут все понятно) – вмешивается некая неизвестная, и я, кажется, стала догадываться, какая именно!..
Сразу скажу: гипотеза сырая и чисто рабочая, но уже сейчас она кажется мне почти бесспорной по своей сути. Я упоминала, что насыщенность эфирных потоков на Синае приближается к той, что у нас встречается в местах нахождения уранита. Но здесь она такая почти везде! Хоть и слабее, конечно, чем на пруду Гидры. Этого явно недостаточно, чтобы спокойно наблюдать за прячущимися в астрале духами-ками (в принципе, этим словом тут называют фактически любое энергетическое явление: от эфирного контура предмета до богов. И тут тоже зарыта подсказка), но зато сами астральные существа, да и материальные, по идее, тоже – страшно податливы людским образам.
Меня это натолкнуло на потрясающую мысль. А вдруг Синай – это эксперимент? Например, как будет выглядеть мир, в котором жители могут своими мыслями буквально создавать реальность вокруг себя? Обрывки упоминаний о Золотом Веке намекают, что когда-то давно примерно такое уже и было. Но почему бы синайский архипелаг не мог стать более поздней попыткой вернуть идеалы Золотого Века?.. (Версия, что здешние реалии – это память о самом Золотом Веке – несостоятельна: по всем данным, Синай заселялся куда позже, да и место расположения мифического Золотовечья прямо указывает на материк или, по крайней мере, точно не восточные острова)
Об этом я догадываюсь прямо сейчас, любуясь изумительными видами с Фудзи. Да, на Синай меня отправили через особый портал Гермеса, так что о природе других регионов я могу судить лишь по живописи и книгам. Но, если им верить, то столь глубокой конструкторской осознанности природы, как на Синае – почти нигде больше нет. От растительности до невероятной формы гор – везде ощущается осознанная рука творца. Не всегда гениального, но живого и больше похожего на коллективный человеческий разум, чем на божественную фантазию… Сколько здесь любопытных разновидностей флоры, отличающейся от континентальной, скажем, только цветом, и этот цвет страшно идет конкретной местности, где произрастает.
Да даже безумное количество совершенно уникальных ками или демонов-ёкай – тоже прекрасно подтверждает мою версию. Синайцы могли творить себе помощников на любой вкус, вот они и расстарались!.. И легенды не врут. Они просто описывают нередко уникальных существ, которых можно было создать практически в одиночку – отсюда размах вычурности и слабоватая стандартизация.
И вот самое время вспомнить обещанную подсказку. При всех возможностях собственного влияния на мир вокруг, само восприятие этого мира явно находилось на примитивном уровне. Такое ощущение, что синайцы какое-то время могли видеть астральный мир или эфирные потоки, и именно на этом и выстроилась их картина мира в виде синтоизма: всё вокруг – живое, одухотворенное, называемое ками. А потом видеть перестали!.. Вот потому-то и звучат их легенды страшно архаично по смыслу и на редкость изощренно по подробностям. Видеть видели, а осмыслить, как следует – не могли. А когда доросли до осмысления – уже перестали видеть. Вот и решили добропорядочно сохранить древние знания в первозданном виде.
Что касается инструмента видения, то тут мне дала подсказку одна из фей. Точнее, нимфея. Правда, они здесь зовутся иначе – сегами (в смысле, сега) – явно в честь сегунов. Определенные стандарты не могли не проявиться и при всей силе чисто индивидуальных мыслей, так что фейки перенимают от людей немало общих явлений. Например, на полянке в Идзумо (а я угодила на второй по величине остров архипелага) удалось познакомиться и с сумари (воительницы), и с куняшами (с повадками синоби), и даже с парочкой майко – явно черпавшими вдохновение из культуры гейш. Выглядело это в чем-то мило, но сложность в том, что, перенимая от людских образов форму – феи бессильны воссоздать полноценные реалии существования этих форм. Проще говоря, ни в каких майко или куняшах полянке нет нужды, и девочки, хоть и получают, конечно, какой-никакой ролевой опыт, по сути – лишние. Не хочется быть занудой – воплощения в феях для того и нужны, чтобы, не переживая за последствия, нахвататься впечатлений. Просто перекос во впечатлениях не слишком желателен на дистанции. У нас сатиры подшутят иногда над пикси, но какова вероятность, что именно она же станет жертвой их нового розыгрыша уже в другом воплощении?.. Тут же воздействие идет на всю полянку, и не уверена, что слегка лишний, прямо скажем, опыт – потом компенсируется полезным.
Опять же, это задним числом я переживаю, а там я, конечно же, непрестанно умилялась, любуясь забавным образам малышек, воплощающих собой фантазии людей.
Ах, да!.. В общем, сега по имени Айяно, поковырявшись в информационных слоях острова, выудила по моему запросу не только любопытные воспоминания о самом Идзумо времен его необычного завоевания народом ямато (как-нибудь потом напишу), но и крохотный обрывочек древней легенды.
- Ками Маяши выдохнула на старый Идзумо (так когда-то назывался весь архипелаг) нежную пыльцу, которая наполнила воздух и сделала всех ками видимыми для людей, а заодно – сделала видимыми и человеческие мысли…
Айяно чуть сознание не потеряла, передавая мне этот осколок древней тайны, для нее избыточно емкий по содержанию. И я, приводя ее в чувство эфирным теплом из уютно обнявших малышку ладошек, достаточно быстро свела концы с концами. Ну конечно!.. Речь наверняка идет о Пелене Майи, которой мама Гермеса укутала дальний восток, оградив его от остального Вендора и так насытив энергией тонкие планы, что жители региона волей-неволей выбирали путь духа, для которого пелена становилась попутным ветром, ускоряя отклик тонких планов на любые образные потуги.
Сырость версии в том, что, судя по прочитанному, Пелена, которой Майя насытила Самсунг и Аджарию – все-таки отличается по свойствам. Там люди могут менять образом не столько мир, сколько себя самого. К тому же там Пелена все еще активна, а на Синае, получается, «спала». Ну, и ключевой момент: Синай не изолирован от Вендора!.. И никогда не был, так что мысль: «пыльца опала, вот и восстановилась связь» – ложный путь.
Зато спасает гипотезу предположение, что пыльца и пелена – разные явления. Майя, по словам Гермеса, была неутомимым экспериментатором. Что мешало ей испробовать сначала Пыльцу на Синае, а потом, на основании полученного опыта, создать и свою куда более известную Пелену?
А уж техническое воплощение – большая загадка. Явно не уранит, а что? Просто личная энергия? Но откуда столько даже у самой Майи?.. В этой области предстоит еще неплохо подумать…
А пока просто посижу – понаслаждаюсь видами вниз со склона Фудзи (так забавно, наконец, не искать ее в каждом общем виде). И понежусь в свежих впечатлениях от двух часов ностальгии рядом с феечками. Думаю, по возвращении в монастырь – можно будет поразмыслить и о пути домой. Сколько поколений там мимо меня прошло!.. А здесь, пожалуй, я уже достаточно получила. Изначально-то речь шла вообще о паре-тройке месяцев, а скоро уже и полгода будет… Все тянула просто – не хотелось на волне отторжения возвращаться. Ведь тогда всё, здесь взятое – наверняка дома быстренько заброшу как чуждое. Вот и хочется найти не временный компромисс, а грань истинного примирения обоих путей.
Девятиглазый умник
Пока ребята из поэтического додзё разошлись спать, я, до того, как тоже прикорнуть, все-таки оставлю хотя бы тезисные заметки по свежим впечатлениям, ведь их ком нарастает, и, боюсь, моя детская психика скоро начнет их путать и забывать.
Остановилась я, кажется, на склоне Фудзи, где наслаждалась прекрасной гипотезой и ностальгией по феям. Так как постепенно вечерело, я как раз стала обдумывать: поискать ночлег здесь или нырнуть в одни из местных тории с мыслью о более приспособленном приюте? В разгар размышлений внутренний диалог пополнился еще одним собеседником – явно внешнего происхождения. И боги, и феи, и некоторые гуру Поталы приучили меня к телепатическому общению, так что внимания заслуживал скорее фактор неожиданности – собственные мысли даже разбежались от появления непрошенной гостьи, задававшей мне вопрос:
- Готова ли ты потратить еще часок на общение, а потом с огромной вероятностью попасть куда-нибудь, где ночевать будет очень комфортно в сравнении со склоном горы?
- Второе даже необязательно, если общение удастся, - улыбнулась я кокетливо (по крайней мере, мне так показалось. Никак не получается скопировать у феек этот талант, и мама говорит, дело в моей натуре, к кокетству несклонной).
- Не пугайся. Я не вполне вписываюсь в твои представления о красоте… Даже не знаю, в чьи представления вписываюсь… И это одна из немногих вещей, которую я не знаю, - после этих слов из-за скал вышел… у-ух, и правда необычный собеседник. Такой гибрид мог бы напугать посильнее юси-они (да-да. Узнала название тенежора) – он напоминал все того же быка, только шестирогого и еще с изрядными, хоть нигде локально не выраженными признаками льва, а успокаивала лишь на редкость глубокая спокойная мудрость в каждом из… девяти глаз. – Меня зовут Хаку-Таку, - представился ёкай (в Синае безумные классификации существ, и почти всех, кто не относится к людям, зверям и призракам – можно отнести в эту раздутую категорию).
- Хаку-Таку?!. – подпрыгнула я. – О тебе говорил гуру Атсуши! Но он сказал, что заслужить честь общения с тобой страшно трудно!
- Помню такого… Лет сорок назад блуждал здесь. Не прошел испытание вопросами.
- А почему я не проходила?
- Ха! Ты пронзила прекрасной мыслью полторы тысячи лет, играючи раскрыв древнюю тайну. Какие еще могли быть испытания?
- Подглядывал? – шутливо покорила пальчиком я, внутренне ликуя от подтверждения своей гипотезы о пыльце Маяши.
- Ничего не могу с этим поделать…
- Тяжело удержаться, когда девять глаз, - покивала я. Ёкай рыкнул, что вместе с телепатической расшифровкой переводилось как смех.
* * *
И так как собеседник у меня оказался совершенно замечательный, я мечтаю когда-нибудь отобразить весь наш диалог, но пока вынуждена обойтись тематическими тезисами, ведь нужно успеть отдохнуть и еще не проспать утренний отлив у святилища Миядзима. Надо быть свежей – кто знает, сколько мне еще скользить по сансарини?..
Некоторые подробности об этом я как раз и узнала у Хаку-Таку… Хотя точнее было бы сказать «узнала с помощью Хаку-Таку». Он так интересно строит беседу, что я, в общем-то, всю информацию озвучила сама, а он как бы наталкивал меня на нее, словно штурман корабль.
Хаку-Таку подсказал мне, кстати, любопытную мысль. Она еще не дозрела, чувствую – потенциал ведь огромный у идеи – но стоит попробовать уже сейчас внедрить такое явление как сгустки знаний. Своеобразный субъективный словарик понятий и явлений. Прямо в дневник можно пока вносить. Встретилась с чем-то интересным – рассказала об этом… То есть не весь дневник строить на тематических разделах, а просто добавлять в размышления дневника более-менее сконцентрированные знания, чтобы потом было легче ориентироваться. Иначе, предупредил Хаку-Таку, я начну в них путаться, ведь свежесть присуща обычно лишь впечатлениям и знаниям самых первых лет – тем, что ложатся в чистую память. А остальные уже затирают друг друга…
* * *
Итак, о сансарини… Я действительно угодила в этот круг самурайских испытаний спонтанно, и самураем вряд ли обязана быть, если успешно вернусь. Сансарини – это несколько более широкое явление, и обязательным испытанием для самураев оно стало позже, а вообще это был своеобразный ознакомительный тур по Синаю для всех, кого верховная (и чуть ли не единственная) здешняя богиня Аматэрасу или золотой дракон Нереваар желали посвятить в дела архипелага.
До уровня испытаний он вырос благодаря специфике перемещения между тории. Я слегка промахнулась, угадывая эту специфику, и портал выхода срабатывает максимально близко к месту, которое соответствует не тому, о чем мы думаем, а все-таки нашему внутреннему состоянию (что поделать – в этом весь Синай). Проще говоря, к феям Идзумо меня выкинуло не потому, что я думала о феях, а потому, что воспоминания о них – вызвали во мне ту безмятежность, которая соответствовала полянке фей… На Фудзи же я угодила как раз к Хаку-Таку – тому, кто больше всего подходил волне знаний и древних тайн, на которую я взлетела, размышляя у феек о пыльце.
Так что, по окончании беседы, я настроилась на состояние сна и… очутилась в заливе Мацусима, где на россыпи удивительных островов находится добрый десяток… додзё – синайских образовательных монастырей. И то, что меня здесь приняли на ночлег – уже побочный эффект, ведь на самом деле я, возбужденная разговором, просто не смогла настроиться, как следует, на волну сна, а осталась в состоянии бурления знаний.
Это понимание дает подсказку, почему некоторые самураи застревали в сансарини надолго, а кто-то даже погибал в ходе испытания. По всей видимости, суть испытания в проверке готовности самурая (служителя гармонии Дао, на секундочку) сохранять безмятежность состояния в непростых ситуациях. Первой остановкой почти всегда становился лес Аокигахара, настраивая на весьма специфическую волну. И дальше, если юный самурай не мог никак восстановить безмятежность духа – его носило по весьма мрачным и опасным местам… Так что спасибо всем моим воспитателям за мою жизнерадостность – для меня все это пока действительно ознакомительный тур.
* * *
Теперь чуть-чуть о Фудзи. О том, что он появился якобы за одну ночь – я слышала еще в Потале. Но, оказывается, об этом вулкане есть легенда, будто он – «сквозной странник». То есть может, как и ряд других явлений, появляться в разных мирах в почти неизменном виде. Такие сведения выхватил из информационных полей один буддистский мистик, и гипотеза сумасшедшим образом раздвигает границы фантазий на тему создания миров. Неужели есть некая база явлений, которой могут пользоваться боги-демиурги на разных планетах?.. У-уфф… С ума сойти можно от таких мыслей…
У Фудзи очень необычная энергетика (хм. А он может быть одним из источников пыльцы Маяши? Занятно. Ведь иначе в чем его ценность как сквозного странника? Просто красиво?.. Этого достаточно? Впрочем, настолько красиво, что, вероятно, да). Эта энергетика притягивала на его склоны, вопреки угрозе извержения. Причем, когда лавой залило целые деревни, и обычный народ перестал селиться в опасной близости – это стали делать монахи, копируя известный посыл Поталы: ставить монастырь на склоне вулкана, признавая хрупкую временность своего бытия и выражая готовность принять волю Дао. Красиво, конечно. Но в Потале я слышала, что склоны вулкана Хаконэ были выбраны основателями в первую очередь из-за залежей отличной руды, и долгое время это была чисто кузнечная обитель, которая лишь впоследствии переросла в монастырь.
* * *
Юси-они. Так называется тот бычок, который пытался слизать мою тень у водопада Кэгон в парке с прекрасным названием Никко (да-да, это тоже не могла не выяснить). Он – ёкай и не уникальный: таких не меньше пары десятков в Синае. Похищение тени действительно связано с поглощением запаса эфирной энергии ки, которой бедолага вынужден иногда питаться. А раз это предсказуемо приводит к болезням и даже смерти (не всегда успевает восстановиться эфирный каркас), бычок страдает, ведь по нраву – не злой и попросту вынужден как демон соответствовать вложенным в него случайно (и ошибочно) человеческим образам. Страданиями не ограничивается – юси-они нередко следят за жертвами и по мере сил – возвращают им украденную ки до наступления необратимых последствий.
Парадоксы их реально смущают, но тут я далека от причины, и Хаку-Таку, по собственным правилам, не мог мне подсказать в такой ситуации – он ведь именно приоткрыватель моих же знаний: ключ, но к моему же замку от мирового сундука знаний… Красивый образ. Где я его слышала? Кажется, в очень раннем детстве. От Гермеса?.. Наверняка от него…
Да. Пока все еще отвлекаюсь, и совсем уж тематические разделы и тем более «живые слепки знаний» не особенно получаются – буду работать в этом направлении. Терять четкость знаний я уж точно не хочу…
* * *
Но главным плодом в беседе с Хаку-Таку стал первый намек на примирение путей. Правда, там как раз тот случай, когда мне стоит еще поразмыслить устно. Письменные рассуждения как-то фиксируют мысли, а мне все еще больше нравится вольно играть ими, как Санчо мелодиями. И закреплять в записи, как и обжигать в огне глиняные изделия – хочется уже на финальной стадии: когда мысль уже практически сформулирована.
Поэзия еды
Вчера остановилась на Хаку-Таку и не записала впечатления от беседы с монахами додзё, в котором остановилась на ночлег, выйдя прямо из тории, расположенных у их небольшого синтоистского храма. И зря! За ночь заспала многие хорошие мысли, высказанные всеми нами, и теперь осталось фактически одно только воспоминание замечательной атмосферы, царившей на берегу островка, где в честь моего визита (для них участник сансарини из Поталы – это радостное событие. Я думала, пояснение, что я не самурайка – снизит восторг, но он только вырос: якобы раз так, то меня на круг отправили сами боги, другие уважаемые ками или дракон Нереваар) сначала была устроена в беседке чайная церемония, а затем и полноценный ужин.
Только там я, кстати, поняла, как проголодалась, и мне, словно на заказ, был послан судьбой наставник Фумайя – ныне сенсей прикладных традиций в додзё поэзии, а ранее – отличный мастер-итамаэ (повар), с удовольствием продемонстрировавший мне свой дар владения ножом-сикиботе, которым разделал рыбу столь мастерски, что через час, когда ее подали на стол – она выглядела, словно только из воды.
- Это один из традиционных синайских принципов, - поклонился Фумайя. – Ухоженная естественность… Принцип, коему, несомненно, следуешь и ты.
А уже за столом он пояснил подробнее.
Синайцам очень нравится природная гармония, но не в диком ее виде, а в осознанно обработанном. Этот принцип живет во многих сферах, но Фумайя предсказуемо остановился на еде, рассказав, что рыба подается целиком, и совсем незнакомый с ней человек может даже подумать, что ест ее прямо из сетей. Но на деле, она – плод медитативного и в чем-то ритуального труда: мастер-итамаэ потрошит ее, очищает от костей и чешуи, а затем уже воссоздает близкий к первозданному вид, словно составляет биологическую мозаику из уже исключительно съедобных фрагментов.
Я страшно редко ем мясо – так, просто, чтобы не превращать свою диету в строгий принцип, а жалость к зверушкам не возводить выше признания гармонии Дао. Но тут не удержалась… Вкус, конечно, непривычный, и поклонницей рыбы я точно не стану, но в любом случае приятно вкушать плоды работы истинного мастера своего дела.
* * *
Понятно, что больше всего я расспрашивала конкретно о самом явлении додзё. Из того, что все-таки отложилось в памяти, могу сделать попытку создать первичный слепок знаний.
Итак, додзё – это занятная помесь монастырской традиции и социальной направленности используемых тут образовательных программ. Проще говоря, учебный монастырь, где учат вполне светским вещам, но по монастырским принципам. Многие нынешние додзё раньше были чисто монастырями и уже на волне культурного развития нации в целом – вошли в общественные отношения и стали принимать учеников достаточно массово. Это не помешало им сохранять свою религиозную или философскую направленность. Просто теперь образовательный процесс становился на порядок шире, и воспитанник получал знания из целого ряда областей: точные и словесные науки, прикладные навыки (фехтование везде оставалось обязательным элементом), искусства, традиции…
Считается, что почти в каждом додзё есть свой уклон, акцент – изюминка: некая грань синайской традиции, которую конкретно данный додзё сохраняет в веках. Додзё, в котором я оказалась – как раз не совсем из таких, и относится к более широким по профилю, ведь изучает всю поэзию в целом, не останавливаясь, как сразу четыре других, на конкретных направлениях и жанрах.
Хм. Пока самый четкий слепок получился. Чересчур правильный, конечно, но, может, так и надо?
* * *
Погуляла с утра по заливу Мацусима. Удивительное место!.. Острова такие высокие – словно грибы повырастали над водой. Зеленые, ухоженные… Когда-то здесь все время создавались базы морских разбойников. Оно и понятно – тут полусотня островков: затеряться проще простого. И вот, чтобы пресечь это, после тотальной зачистки, на островах основали монастырь, сад и крошечное святилище на берегу Хондо . Через век все это разрослось до десятков обителей, целого природного парка и популярнейшего среди паломников святого места, соответственно.
Сейчас же Мацусима – чуть ли не особый образовательный городок со своим знаменитым парком (когда пыльца опала, синайцы продолжили творить природу вокруг себя уже голыми руками! Так что парков в Синае около сотни). А святилище Миядзима – одно из тех мест, которые чаще всего посещают гости из других уголков Вендора. И ведь всего-то нужно было чьей-то самобытной голове догадаться поставить тории так, чтобы они во время прилива находились в воде, а при отливе – оказывались на кромке суши… Хотя, думаю, дело, конечно, не в одном этом – сама атмосфера тут очень уж дивная. Надо будет открыть здесь когда-нибудь додзё для пикси…
А пока – жду, чтобы пройти в эти Камфорные тории аккурат по щиколотку в воде. А заодно слушаю, что монахи рассказывают о святилище небольшой группе приезжих.
Икебана впечатлений
Нет-нет, цветочки Олимпии! Не волнуйтесь – я по-прежнему считаю вас живыми, только пока вы торчите попками из земли. Просто, наконец, хотя бы поняла логику букетов конкретно в Синае – здесь ведь всё живое, даже мертвое, так что для них составление букетов – икебан – очередное искусство. Это я узнала в последней точке своего сансарини – в храме Исе. А теперь, минут пять назад выйдя из тории на склоне Хаконэ, сижу на своей скале и составляю из пережитых (значит, мертвых?) впечатлений икебану выводов.
Из-за этого смазывается воспоминание о храме Исе, а ведь и там, кроме букетной традиции, есть о чем вспомнить. Например, мне очень понравилась юная мико – монашка богини Аматэрасу. Что-то есть в ее чертах неуловимое… Вроде и синайка, но как будто и оттенок какой-то, чуть ли не эльфийский. Нет! Я не себя описываю! Во мне как раз синайского совсем чуть, а она – истинная синайка, кровь от крови местная. Но запомнилась… Она как раз и делала икебану, пока монах мне рассказывал о религиозных корнях традиции (в типовом духе синайских легенд, кстати, и почти не слушала – любовалась удивительно ловкими движениями рук юной мико).
А уже проходя мимо священного зеркала Аматэрасу, я вдруг увидела в нем не себя, а другую женщину. Она мелькнула там только на миг – словно привлекая мое внимание. И дальше я смотрела в зеркало, видела там себя, но эта моя копия говорила мне, совершенно независимо от меня шевеля губами:
- Не я звала тебя в круг, дитя. Но позвала уже в круге… Чтобы увидеть и благословить, впечатленная лучистостью твоих следов между каждыми тории… Не терзайся и не смущайся: иди тем путем, который ощущаешь сердцем. А если заблудишься и усомнишься – сядь, успокой свой разум, и сердце подскажет тебе истинную тропу... Одарена ты богами столь щедро, что не вижу ничего, чем могла бы тебя удивить. Так что на память о нашей встрече, пусть солнце впредь еще усерднее омывает тебя своим дыханием, исцеляя тело, стирая брызги чужой грязи с души, делясь силами и покрывая игривой негой чистоты.
Я не удержалась и поцеловала зеркало, и со стороны это выглядело бы странно, так что хорошо, что в тот момент мы с фантомом Аматэрасу остались наедине. И было одновременно очень приятно, но чуточку стыдно, что я ей как-то совсем не интересовалась, относя ее солнечный культ к чересчур замудренным и архаичным местным верованиям. Надо будет теперь познакомиться хоть…
* * *
Особое ей спасибо за слова о пути. Они вселили нужный солнечный заряд в мои размышления, и я, кажется, нашла удачную тропу, суммировав все беседы на эту тему: и с Хаку-Таку, и с наставниками додзё, рассказывавшими о Потале немало интересного как бы с внешней стороны, а также неоднократно подчеркивая удивительную способность Синая сочетать, казалось бы, несочетаемое.
Значит, и мне стоит-таки попробовать сочетание путей знаний и практик. Придется, конечно, очень хитро их переплести, но зато тогда ни одна моя сторона не пострадает.
Знания – это бездонный сосуд, а большое их количество, вполне возможно, действительно наделяет тяжеловесностью, как говорит Хаку-Таку. А на пути практик требуется легкость и четкость: чтобы обеспечивать стройность принципов, распорядок, режим, ритм, в которых легко запутаться, если посвящаешь себя еще и накоплению знаний. Ведь они делают рыхловатым сознание (а заодно, и тело), если не структурировать их постоянно (лучше всего – передачей другим). Как сложно представить себе яркую библиотеку, так и человек, посвящающий жизнь накоплению знаний – напоминает обычно нечто, похожее на читальный зал: полный скрытых знаний, но едва ли яркий и насыщенный иными впечатлениями… Последний образ родился как раз у меня в беседе с воспитанниками додзё и несколько огорчил. Ведь мне хотелось бы нести яркость впечатлений, а не одни лишь тонны информации… С другой стороны, немало отличных философов были еще и искусными мастерами различных дел, плюс яркими личностями. Да, библиотеки несут атмосферу тишины и некоторой аскезы, но это просто для того, чтобы не отвлекать от знаний читающих или ищущих книги. А я стану библиотекой приключений! Где книжки нужно не брать с полок, а получать в испытаниях, одновременно настраивающих уже на их прочтение…
Ну, а дальше посмотрим… Я понимаю, что к концу жизни, пожалуй, хотела бы сделать уклон уже в практику – готовя уже лично себя к переходу на новый уровень. Но это должно компенсироваться как раз тем, что в детстве и юности нужно накапливать знания!.. Как, например, делают феи… Хотя с феями хитрее. Ощущения они ведь ловят как бы по умолчанию, сами собой, от рождения, и уже знаниями их как раз нужно подкармливать, если сами не настраиваются на нужную волну или их наставнице, хи-хи, хочется от них большего… А люди, я так поняла, наоборот! Они разучились жить именно ощущениями, в то время как знания (второй уже вопрос – можно ли считать бытовые сплетни знаниями) по привычке кое-как копят. Вот Потала как главный синайский камертон (это в додзё так сказали), всегда тонко ощущавший потребности архипелага – и дала ему новый вектор развития в виде целого комплекса традиций, завязанных на дзен. Равно, как до этого, когда имелась нехватка знаний – предоставляла именно их.
Вот и со мной, наверное, было так же. В вопросах знаний я твердо стою на ногах, вот мне и попытались подтянуть вторую сторону – практику. Потала как камертон не может идти на поводу у всех пришедших, ведь тогда она могла бы потерять свое истинное звучание. Поэтому, в поисках истинного пути для пришедших в нее – их закаляют проверкой: пытаясь сбить с этого пути. Ведь, если он истинный – с него вряд ли удастся сбить, зато ученик хорошо проковывается и закаляется, чтобы затем противостоять жизненным ударам, сбивающим с пути. Санчо, кажется, говорил? Что к людям здесь как к мечу: мнут, и бьют, снова мнут и снова бьют. И заготовка думает, что ей больно, пока не осознаёт, что превратилась в прекрасный меч…
Мне казалось, что мне навязывают не тот путь, а это привело к закреплению понимания с помощью целого путешествия. Я с такой легкостью прошла испытание для самих самураев! И если изначально хотела пройти его чисто знаниями, то по ходу продвижения стала ценить и уровень ощущений-состояний. Прошла, короче, как сочетание умки и дзенки. А раз прошла сансарини, то смогу пройти в этом сплетении путей и жизнь. По крайней мере, попытаюсь, и очень верю, что получится…
Я не знаю, точно ли это ты, Нереваар, выполнил мою просьбу и дал возможность получить практические ответы на мои вопросы, но на всякий случай благодарю именно тебя. Спасибо тебе, дракон!.. От всей души спасибо.
А я побежала радовать своим осознанием папу. Волнуется, наверное…»
На склонах вулкана
- Ох, как же я надеюсь, что своими планами не встала на пути у чего-то особенно важного… - качала головой смуглая сероглазая красотка с вишневыми волосами, читая аквамариновую книгу сидя в пластичном шпагате. Ее уже заждались в Сапфирном зале соратницы, но оторваться от чтения синайских событий последнего ноября – было страшно сложно.
- Миэлла, там с агентами в Джайпуре проблемы, - сообщила вошедшая в уютный зал девушка с поразительно точеной фигуркой, словно созданной для позирования в купальном костюме, на что, к слову, ее наряд очень даже походил. – Чанда на связи и очень рискует.
Сероглазка, вздохнув, потрясающе пластично вышла из шпагата через руки, одна из которых попутно зацепила телекинезом лежащую книгу. Глава о Синае закрылась, и хорошо, что у нас есть еще один ракурс, с которого можно приоткрыть вам каскад приключений, состоявшихся там в ноябре…
Лидийское зеркало
Юрек без жадности, а трепетно и с присущей ему последовательностью, впитывал в себя все детали овеянной детскими мечтами Поталы, в которой, наконец, оказался. Площадка для игры, послужившей прототипом знаменитой Векселады, равномерная россыпь беседок, тренировочных снарядов, уютных мастерских, главная площадь для совместных медитаций… Не составляло труда воссоздать все это где-нибудь в другом месте, но нет никаких сомнений, что добиться гармонии, с которой все это пространство дышало заполняющими его людьми – получилось бы не раньше, чем через век-два. Ведь у такой строгой гармонии, когда в каждую секунду каждый находится в наиболее подходящем ему во всей Потале месте – должен иметься мощнейший фундамент традиции. И традиции – продолжающей дышать, а не чисто формалистской соски успокоения, коей частенько становятся традиции, лишившиеся содержания и нужные только как хоть какая-то константа в меняющемся мире.
- Очешуеть! – раздалось слева, и автор реплики не без доли бесцеремонности протиснулся через группу послушников, наблюдающих за работой мастера одной из показательных татар – одноразовых глиняных кузнечных печей. – Мы с Никой полдня тремся, ждем, когда он соблаговолит постучать, а он тут втихаря глазами шарится хрен знает где.
Слова принадлежали Росаве. Шутка. Забаве. Так и есть – Микуле!.. В общем, вы наверняка догадались, что к Юреку подошел его брат. Выхлоп претензий никоим образом не сказался на могучей прочности объятий – с Томом Юрек не виделся две недели, и в текущем калейдоскопе событий это было изрядным сроком.
- Оказия вышла, - пояснил айкидзен. – Кто задержал – тот и отправил. Границы совсем постирались, и уж богу портануть меня в Синай труда не составило.
- Ну да… Я все ж забываю, с кем в одном пузыре кувыркался… И как поживает его огненное сиятельнейшейство, всевеликий, священный и мудрый, ликозарый… ты перебьешь уже, наконец? А то у меня пафосные эпитеты кончаются.
- Да решил дать тебе закончить… Мы как раз, в основном, о близнецах говорили, открыл для себя немало тонкостей.
- Ну да. Судя по истории и последним событиям, Ахурамазда – идеальный советчик в вопросах отношений с братом.
- Зря ржешь. Там шикарный замес на самом деле у них… Хочешь – в беседке присядем, расскажу как раз, пока впечатления свежие. Или девчонки ждут?
- Нужен ты им… Ника ее величество потащила косточки для рогатки собирать, а потом вместе будут в них глупостные эффекты пихать. Где тут нам втиснуться в такой серьезный протокол.
- Да уж… После беседы с Ахурамаздой неслабый перепад… Хотя теперь кажется, ему именно этой несерьезности и не хватило в его планах. Не расслаблялся он, видимо, как следует.
- Просто ему брат фиговый попался – не заботился о нем, как я о тебе.
- Ну, там еще посмотреть, с кого трения начались… Но факт – ты миссию обеспечения моей разгрузки выполнил. И перевыполнил.
* * *
Лидийские боги-близнецы
Ахурамазда и Ариман – одна из самых любопытных пар богов в истории Вендора. В зависимости от религиозных концепций, могли меняться некоторые свойства и статус обоих, но суть отношений оставалась неизменной: Ахурамазда – бог-созидатель, а Ариман – тот, кто с завидным упоением ему мешает в любых конструктивных начинаниях.
Первая серьезная стычка произошла в Аджарии, где Ахурамазда считался одним из лидеров асуров (в честь которых даже изменил имя (изначально – просто Мазда)), а Ариман помогал дэва. Продолжение последовало уже на материке, где проигравший в Аджарии Ахурамазда сумел отбиться от направленного против него десанта, после чего взялся за не имевший богов-кураторов местный народ, населявший юго-восток континента. Народ фарсов будет более известен под именем лидийцев, и их империя установит рекорд долгожительства, просуществовав до конца тысячелетия, когда падет от ответного удара олимпийцев во главе с Искандером.
Все это время Ахурамазда и Ариман продолжали борьбу, но в день поражения Дария под Арбелем Ахурамазда покинул плотные планы, а следом за ним ушел и брат. Оба оставили себе шанс на ритуальное возвращение, причем вернуться мог лишь один – тот, чьи адепты окажутся настойчивее и оперативнее.
История с возвращением обернулась адским месивом огня, в результате которого в конце октября 1233-го в Вендор вернется Ахурамазда и через пару недель пожелает лично увидеть того, кто нанес последний удар Ариману, уже почти получившему воплощение. Им оказался Юрек.
* * *
- Неплохо ты меня приложил, - усмехнулся бог, встретив айкидзена в башне Клазомен. Хоть говоривший сейчас выглядел, как вполне обычный мужчина, никак не похожий на великана-воителя, с коим пришлось иметь дело в бою месячной давности, айкидзен не без усилий согнал со спины мурашек. Судя по ощущениям, бог не шутил, и благодушно показывавший сейчас на кресло Ахурамазда… был тем самым Ариманом, которого бойцы Альянса Света дружной компанией отказались впускать в Вендор.
- Это Радегаст расстарался, - улыбнулся Юрек спокойно. – Я уже только точку поставил… Но теперь она стала вопросительным знаком.
- Отменная выдержка, - похвалил бог. – Ни мускул не дрогнул… - он протянул руку, приподнимаясь с кресла, и после рукопожатия оба сели.
- Почему именно я узнаю такой интересный факт первым? – спросил Юрек. Бог неторопливо подставил гостю вазу с фруктами и несколько кувшинов на выбор, вызывая у того верное ощущение, что после нескольких веков бездействия ему в удовольствие любое материально выраженное движение.
- Мое пробуждение здесь не было простым. И на фоне запутанных образных узоров, видений и ощущений, почему-то приятно выделялось воспоминание из памяти Аримана о твоем ударе. Не потому, что это открыло путь именно мне. Просто некое ощущение родственности, что ли. Возможно, тот факт, что ты – также один из пары. Возможно, еще нечто – более тонкое… Вот и решил выяснить – откуда истоки.
- Честно признаюсь – о тебе я поднял информацию уже после того, как меня позвали в ударный отряд. Но тоже был заинтересован схожестью… Один брат – суровый поклонник порядка, по сути, воплощение порядка. Другой – целиком состоит из сомнений. Я о нас с братом сейчас или о вас?
- Различия, несомненно, есть, но и схожести поразительны. Я узнавал о вас и рад теплоте отношений. Нам с братом так не удалось… Возможно, конечно, все дело в изначальной задумке, но до сих пор интересно: вдруг я мог что-то изменить?..
* * *
- И что, мог? – забежал вперед Том. Юрек, откинувшись на поручень беседки, заглянул на небо:
- Хитро там всё… У них ведь особая история. Ариман черпал силу из сомнений брата, так что изначально находился в зависимом положении. Вот и провоцировал того при малейшей возможности. Соответственно, Ахурамазда, видя эту дойку, вырос на редкость уверенным в своих решениях. А уверенность любит порядок. Он и развил свою врожденную склонность к системности до крайней степени. Все должно быть четко, строго, люди-винтики… Не ржи! У меня не настолько гипертрофировано.
- Так и он таким не в двадцать два стал – есть тебе куда стремиться еще.
- С учетом судьбы Аримана, я бы на твоем месте поменьше параллелями увлекался…
- Стоп. Насчет порядка… Я ж читал Авесту еще раньше, и, насколько помню, там как раз нехило втемяшивают про свободу выбора.
- Все верно. Первой религией лидийцев был маздаизм, и там очень строго все расписали – не столько даже религией было, сколько «Законом разума». Но дальше хитро стало. Ариман увлекся идеями Легиона – еще когда это было собранием романтиков, уставших от порядков богов. А Легион и сам пошел к порядку, да такому, что богам и не снилось, вот Ариман и отстранился слегка от своих соратников – подальше от прочных уз, зато принялся потихоньку помогать брату. Когда до Ахурамазды это дошло, он думал, думал и понял, что его идеалы подозрительно близки тому, к чему стремится Легион… Понял и ужаснулся… Вот он и устроил реформу. В Зороастризме система никуда не делась: быт и прочее – сплошной регламент и предписания. Но зато мир теперь делился не на порядок и хаос, а на добро и зло. И человеку предлагалось самому делать этот выбор в каждый момент своей жизни.
- О, этот дивный черно-белый мир.
- Для тех времен и это было прорывом, кстати. В Олимпии еще временами козлов Зевсу кололи с баранами, а тут – религия с моралью в фундаменте. Ахурамазда пояснил и дополнительную причину такого решения.
- Да тут и так понятно. Сбросил тяжесть сомнений на людей, чтобы самому больше не париться с выбором и братишку не кормить. Жлоб.
- Отлично, кстати. Да и насчет жлоба… Я ведь тоже Ахурамазде сказал, что ему, возможно, стоило щедро делиться с братом энергией, и тот бы, вместо провокаций, разумно его дополнял и оттенял.
- Ну да, да! Так же мудро, как Юрек поступил с братом. И что бог? Внял совету мудреца?
- Да остынь. Не приписываю я себе заслуг – мы оба с тобой старались, и мама нам помогла занять верные позиции… Ахурамазда, кстати, согласился со мной – он ведь теперь в себе и убеждения брата несет, так что более полно мыслит. Забавно, что ему его лучший друг тоже подобное советовал еще в Аджарии, но тогда Ахурамазда был строго против, а там вскоре и с другом разошелся в убеждениях насчет будущего Аджарии… Но это так – лирика… Занятно просто, как Ариман был вынужден в любом случае становиться противоположностью брата, чтобы заставлять его побольше сомневаться. Интересно, если бы Ахурамазда ушел в Легион – Ариман бы паладином стал?.. Он ведь, как я узнал, страшно талантливый был во всем, за что брался, и в целом не злым.
- Эта параллель мне нравится.
- И, возможно, просто стремился к свободе… Но какая свобода, когда зависишь от решений брата? Он ведь и на берегу тогда, уже на материке, специально так подстроил, чтобы десант дэва проиграл – добей они Ахурамазду, и Ариман бы тоже вскоре зачах.
- А меня больше смущают эти два в одном. Вот как они теперь помещаются оба в нем? Это же потеря личности. Фу!
- Когда они ушли, то было решено, что, кого призовут первого с помощью сложных ритуалов – в том, стало быть, Вендор и нуждается больше. И второй тогда согласится с его позициями, как бы вольется в его суть с накопленной информацией, но без энергий, а потом будет оттенять эти позиции… Но это я повторяю. А сам представляю с трудом: кто из них думает, как две личности в одной уживаются?.. Хотя насчет «фу» - тоже бы не торопился. В глубокой медитахе ведь тоже свое «Я» почти растворяешь, и очень даже здорово себя чувствуешь.
- Но нафига вообще было так делать? Чьими аватарами они изначально стали, и что он… О!.. Привет, сестренка !.. – подмигнув Веронике, Том отвесил поклон Росаве. – Ваше высочество… Вы уже? А мы тут только нажраться собирались.
Вероника с Юреком обнялась, Росава пожала руку.
- Потом расскажу, - бросил айкидзен брату, переключаясь на общую компанию. Однако к этой теме они по разным причинам так и не вернутся.
Дао снов и смешков
Они могли позволить себе расслабиться и наобщаться вдосталь. Это, собственно, и было главной причиной синайской миссии для всех четверых. Просто отпуск между чередой командировок…
Славный и сложный октябрь завершился для Альянса объединяющим ритуалом Слияния Светил, когда во время солнечного затмения Лилит связала собой два с лишним десятка героев, сделав их ритуальными братьями и сестрами. Названные ассами (от Альянса Слияния Светил), они, в связке с еще полусотней независимых союзников, активно приступили к реализации отчаянного плана богини по предотвращению Апокалипсиса.
Последствия от ударов Легиона по Молулу были, насколько возможно, минимизированы. К огромному сожалению многих, по их итогам славная компания героев не досчиталась фееричной Изабеллы, ряд союзников пал в боях и стычках, еще двум замечательным героям навязали «вольную», настояв на их праве пожить хоть немного для себя… Но зато уже с первых чисел ноября началась полноценно упорядоченная работа объединенных светлых сил со штабом в укрепленном теперь Молулу.
Стратегическая деятельность сочеталась с оперативной реакцией на новые попытки Легиона дестабилизировать обстановку. Большинство ассов, разбившись на ситуативно оптимальные группы, выполняли задания из плана Лилит, а в монастыре всегда находилась дежурная группа быстрого реагирования, которая могла рассчитывать на резервы из вспомогательных союзных отрядов. Главным достижением Альянса стало не только объединение большинства конструктивных сил в борьбе с Легионом, но и выход на новый уровень мобильности, которая позволяла сравнительно безболезненно купировать атаки подопечных Люцифера, твердо намеренных погрузить Вендор в панику и превратить день Рагнарек (тот самый с цифрами в ряд) уже в формальный завершающий аккорд.
Просто, конечно же, не было. Ставки повышались. В ответ на кратное увеличение целебно-восстановительного потенциала Альянса, архидьяволы, расстаравшись, наложили сложнейшее проклятье, фактически лишающее противника возможности воскрешать павших. Как раз Том буквально на днях стал свидетелем первой потери в рядах ассов, и никакой богатейший арсенал союзных им волшебников и священников не помог вернуть к жизни погибшую соратницу, которую еще пару недель назад воскресили бы без особых хлопот, как регулярно, хоть и, к сожалению, не всегда, удавалось делать в течение лета и первой половины осени с доброй третью подопечных Лилит.
Пока волшебники и жрецы выясняли, насколько долгосрочным получилось проклятие Легиона (а скажем по секрету: весьма), часть операций Альянса приостановили, и именно по этой причине оба близнеца получили в распоряжение целую неделю отдыха, которую решили провести вместе. Так совпало, что обоим теперь было интересно побывать в Потале, Росаву позвал Том, ибо успел наскучать по своему «сарафанному другу». Что касается Вероники, то для нее визит в Синай должен был стать погружением в беспечное детство. Ее наработки по Перекрестку, наконец-то, получили должное внимание, и славный Мановар уже отправился в Луксор выяснять, как отключить тамошний портал, в то время как еще одна замечательная девушка взяла на себя пирамиды Картахены. Самой же Веронике предстояла неоднократно анонсированная миссия на дальний восток, и перед ней следовало привести голову и душу в полный порядок, чтобы хоть сколько-то снизить самоубийственность этого похода за целым рядом ответов и артефактов.
Кроме того, нимфея хотела лично поблагодарить дракона Нереваара за помощь в ее спасении после истории с ядом ассасинов. Да и с папой чего б не увидеться напоследок: вдруг до отмеченного теперь на всех календарях Альянса июля все еще не удастся решить давосские задачи и вернуться из-за Пелены Майи?.. Другое дело, что с папой за четыре дня уже вполне наобщалась, на связь с Неревааром выйти не удалось (во всяком случае, ощущения ответа на заочную благодарность пока не уловила), а покидать острова Вероника не торопилась. И кто знает, какую роль тут играл тот факт, что вчера прибывший Том сообщил о желании брата провести на Синае ближайшую неделю…
* * *
- Умняша , давай за мной! – призывно мотылял руками Том, подбегая к тем самым тории, с которых начался сансарини Вероники четыре с половиной года назад.
Его план по всеобщему приведению в состояние порхающих лосей – явно проваливался. Юрек отказался от грибного отвара под предлогом завтрашней беседы с сенсеями Поталы. Росава, уже успевшая привыкнуть к тактике Тома за совместный сентябрь, хитрила с глотками, употребляя на порядок меньшие дозы. А Вероника, служившая сегодня главной «дилерской» целью, нанесла коварным планам сокрушительный удар своим внезапным для богатыря иммунитетом к психоактивным веществам.
В итоге, после часа захватывающих игр, болтовни и шуток, развлечения свелись к наблюдению за Томом, который в попытках споить нимфею нахлестался до чертиков и белочек. Он уже «полетал на драконе», а теперь рвался пройти по кругу малой сансары, где намеревался понырять с водопада в лес самоубийц (Аокигахара) и слопать тени всех фей, «пока не наступил прилив».
Повезло!.. Портал тории вывел его в удивительное место, где по замерзшему льду игриво скользили мавки-олени с крылышками фей, а над ними парили очаровательные лебеди в сарафанах, брызгаясь росой. «Ребят надо сюда!», - решил Том и стал их звать, удивляясь отсутствию голоса у своих криков. Блин! Куда делся голос?
- Я тут! – отозвался голос, вылетая изо рта.
- Тю. Я думал, ты посимпатичнее, - поморщился Том, разглядывая свой голос, напоминающий покрытого стружкой слизня.
- Это ты меня так!.. Орал много, курил все подряд, жрал гадость всякую. Вот и поцарапал.
- Да пофиг царапины. Ты тощий какой-то – а не объемный и сочный, как у Кабаньяса. И без ласковой наждачки, как у Санчо, чтобы душу рвать и лечить тут же.
- Сейчас улечу – и будешь тогда вообще всем завидовать.
- Буду телепатически трепаться – как сейчас.
- И телепатически петь?
- Петь я буду дзенски – тебе барану не понять. Пошел в жопу!
Голос улетел, зато подлетела одна из лебедей в сарафане и стала брызгаться росой.
- Клево… - подумал Том, блаженно жмурясь. Лебедь спустилась еще ниже, приближая к нему свое лицо, кажущееся знакомым. Мелкие черты, прямоватая челка на лбу, тонкие светлые губы, слегка опущенные уголками, что привычно воспринималось как вызов его чувству юмора. Странно… Не только глазницы, а вся верхняя часть этого лица казалась как бы чуточку утоплена, и это был тот редкий случай, когда в сумме со всем остальным получалось красиво.
- Кто ты? – спросил стрелец. – Я уже видел тебя раньше.
- Это были пророческие видения. А знакомимся мы только сейчас… - прошептала незнакомка и, зажмурившись, поцеловала Тома в губы…
- Для верности могу его еще и связать, - усмехнулся Юрек, глядя, как Росава целует лежащего без сознания Тома. Вероника, сидящая рядом у костерка, сначала попыталась спрятать смешок в раздувшихся щечках, но не выдержала и прыснула. Искусница медленно отстранила лицо и мягко прижала тыльные стороны пальцев к горящим губам.
- Тсс… - указательный палец занял характерную для этого звука позицию. – Он решит, что это глюк был, а у меня зато барьер съелся.
Вероника с Юреком обменялись теми типичными обедненными взглядами, возникающими, когда чей-то поцелуй рождается в присутствии пары, целоваться не готовой.
- Вы болтайте, - поиграла кистью Росава. – Я тут посижу… Мне некоторые его образы видно – поплескаюсь в них немного. Там забавно…
* * *
Том ненадолго очнулся, вырвавшись из карусели видений. В случае с передозировкой, его нередко преследовали довольно агрессивные образы, особенно в последний год, когда на пережитые раньше боевые впечатления наложились призраки совести за десятки отнятых человеческих жизней, пусть едва ли хоть кто-то из жертв его «Кармы» имел основания считать себя невинной овечкой. Но на этот раз атаки фантомных мстителей были отражены с вопиющим изяществом – белая лебедь, держа в руках по волшебной кисти, с ходу рисовала защитные образы, которые тут же воплощались в иллюзорной реальности и помогали справиться с агрессорами.
По этой причине сегодняшний отходняк пошел по непривычному сценарию. Вместо преждевременного пробуждения и ряда восстановительных процедур, Том позволил себе в кои-веки вернуться в сон, раз уж его сегодня было кому охранять…
«Не знаю, почему так коряво перевели, - ухватил он с собой обрывок голоса брата, - а ведь это принципиально меняет всю модель восприятия».
* * *
Речь шла о первых строках Библии – священной книги христиан, набирающей популярность в Вендоре. Юреку, после посвящения также окунувшемуся в мир полиглотства, не нравилось, как на Руси перевели слово «Логос», которое, собственно, как «слово» и перевели.
- Ну да, - соглашалась нимфея. – Это допустимо с точки зрения языка, но с изначальным смыслом не имеет ничего общего. Логос там почти без сомнений означает «закон», «порядок»… То, что на востоке лежит между понятиями Дао и дэ. И если в начале было слово – считай, информация – это одно. А если закон-порядок – это другое… Правда, если честно, я бы в начало ни то, ни другое не ставила.
- Ух ты.
- А ты думал… Там в оригинале должно было бы стоять или «Путь», или «Высшая сила», или вообще Любовь. Причем первые два тоже допустимо обозначать словом «Логос».
- Не знаю… Меня устраивает именно версия с Законом-Порядком.
- Да это понятно. Ты – на редкость системный парень… Порядок – твоя область комфорта, в которой ты чувствуешь себя хорошо. Но… позволишь поковыряться в этой теме?
- Буду очень рад.
- Я как-то задумывалась над механизмом получения знаний, да и развитием вообще. И пришла к мысли, что нельзя придумать нечто новое, опираясь только на имеющиеся знания. Да, можно собирать новое, как мозаику, перекладывая кубики старого, но это останется в том же поколении знаний, и для перехода на новый уровень знания – нужен выход за пределы знакомого. Это, в принципе, и есть озарение – появление новой крупицы идеи, образа или мысли. Но чтобы эту крупицу-искорку уловить – нужно смотреть открытым взглядом, иначе привычные установки отфильтруют все новое, неизвестное и не вписывающееся в них. А после того, как поймал – придется не мыслить старыми категориями, а вовремя их обновить, согласно пойманной идее… Все это к тому, что порядок – естественный противник нового, ведь оно его нарушает и заставляет изменяться. Думаю, в тебе очень даже хватает спонтанности, открытости впечатлениям, так что это так – дружеская просьба не терять спонтанности при всей любви к порядку. По расписанию к просветлению едва ли придешь. А если вспоминать твои рассказы, то у тебя фактически каждый прорыв происходил во многом спонтанно, открывая новые грани жизни. Да, ты выходил «Вектора» системно, но взять его из лесу, больного – было совершенно иррационально. Если подходить системно, то тебе следовало остаться на пути богатыря или сойти с него в восточную струю айкидо. Но ты совместил эти пути, и получился, как по мне, уникальный стиль… А встреча с Изабеллой!.. Да, я понимаю, что теперь это окутано нотками грусти, но ведь это все равно было замечательное время, и ты его получил благодаря все той же готовности быть спонтанным. И это страшно здорово, что ты сохраняешь ее, ведь часто бывает, что рядом с кем-то мы начинаем стирать в себе те черты, которые особенно ярко выражены у него. Я, вот, рядом с Лелей заметила, что немного теряю легкость, становясь заумкой, потому что на фоне ее неимоверной легкости – моя стыдливо сжималась, как актер-самоучка постесняется выступить после великолепного мастера сцены.
- Да ну… Леля, конечно, уникальна, но едва ли в тебе легкости так уж меньше. И, что особенно важно – у вас обеих эта легкость очень гармонична. Я наблюдал, и заметил, что легкость – часто идет в связке с хаотичностью, непредсказуемостью, нестандартностью. Это привлекает, но рядом с такими людьми находиться тяжеловато, и не только мне, так что вряд ли дело в фанатизме адепта порядка… Но иногда складывается так, что и легкости море, и импровизировать умеет, и мыслить совершенно самобытно, а все равно это укладывается в какую-то гармонию – почти неуловимую и тоже непредсказуемую, но уже именно гармонию… И тут вам с Лелей нет равных. Разве что Лилит.
- Сравнил… Не знаю, как там со мной – мне себя немножко стыдно обсуждать в таком хвалебном ключе. А вот с Лелей я, кажется, поняла, почему ее легкость гармонична, даже абстрагируясь от того, что она банально полна любви ко всему, и уже это, возможно, важнее любой гармонии, хотя не обязано идти в комплекте, кстати – любить можно совершенно хаотично… Я наткнулась на догадку, анализируя театральные ходы. Мне нравится, когда импровизируют – от музыки до чего угодно. И вот Аэдона – а я не знаю актрисы лучше – говорила, что хорошая импровизация появляется обычно там, где роль выучена назубок. Есть те, кто поспорит, утверждая, что достаточно не роль знать, а просто быть глубоко в теме, вокруг которой импровизируешь, либо обладать несусветным обаянием, которое позволит любую ерунду говорить так, чтобы нравилась… Отсюда я и провела мостик к гармонии. Леля, конечно, едва ли говорит ерунду – она очень тонко мыслит. Но ведь ее еще и хочется слушать с открытым ртом, любуясь ей, словно феей!.. А все потому, что у нее внутри – очень четкая и стройная система убеждений. Грубо говоря – полнейший порядок в вопросах мировосприятия, и никаких конфликтов. И вот, когда роль гармонии так здорово выучена, все, что бы ни делала или говорила Леля: все ее порхания, скольжения и даже метания – останутся в рамках этих фундаментальных принципов, а потому сохранят и гармоничность, какими бы нестандартными и самобытными ни являлись.
- Я застал период – осенью… Ну… перед тем самым… И она тогда как раз утратила это внутреннее единство, начала себя ковырять, сомневаться. И хоть оставалась удивительно милой, но идеальной гармонии и правда как раз тогда не излучала. Может, потому все так и… Эй, ты чего?.. – он растерянно посмотрел на смахивающую слезы Веронику. – Все ведь хорошо!
Она отвернула свои синие глазищи, сверкнув ими на свету костра, глубоко вздохнула и снова повернулась к айкидзену.
- Это да… Вспомнила просто всё… Нахлынуло. У нас так бывает… И как я плачу? Гармонично?
- Сейчас прямо до синяков удерживаю руки, чтобы не ущипнуть тебя и не полюбоваться твоими слезами еще разок… Если есть Дао слез, то ты его Лао Цзы…
- Пфф!..
- Хм. С Дао смешков история аналогична…
Юрек испытывал сейчас некоторый прилив сил, проталкивая застрявший в горле их отношений ком… Если сразу после знакомства с Вероникой его сдерживало нежелание мешать ей на Пути, то теперь к этому прибавилось куда более неприятное ощущение, будто не заслужил… История с Изабеллой была лишь одной частью тройного источника этого ощущения. А две других струйки обеспечивало недовольство собой в двух случаях, когда Вероника остро нуждалась в помощи, а он не смог ее предоставить. Да, на Синай за кровью золотого дракона он искренне рвался и не оказался в команде лишь потому, что еще не был сыном Лилит, а значит, не смог бы проскочить в портал ментального уровня. Да, когда Вероника на алтаре двора Молулу истекала кровью, а он, словно во сне, за этим наблюдал – против них использовали беспрецедентно мощные чары, раз уж рядом точно так же стоял практически иммунный к чарам Мановар. Но и эти оправдания, и тот факт, что в обоих случаях Юрек свою лепту в спасение внес – не давали ему достаточных оснований, чтобы перекрыть кран, по которому текло ощущение легкой неловкости по отношению к Веронике.
Мелькало подозрение, что дело уже отнюдь не во всем перечисленном, а в нередком для дотошных сердец любовном мандраже, но эта версия получалась еще печальнее, и Юрек старался о ней не думать… Его отношения с нимфеей сохранились на ровно том же уровне, что и утром 20-го октября, а их форсирование исключалось уже хотя бы из уважения. А то что получалось бы? Потерял Изабеллу и сразу такой: «где-то тут у меня еще запасная была, мелкая…»?.. Благо, из-за занятости обоих, пересекались они с Вероникой всего несколько раз, и только сегодня встреча продлилась более двух часов, сразу же окунув в ностальгическую атмосферу второго дня знакомства и смахнув натасканный обоими психологический хлам, который каждому из описываемой пары казался защитным барьером.
Один дзен на двоих
- Вот это я выспался!.. – поводил осоловелыми глазами Том, вставая с травы. – Как же там круто было… Если бы не срал на Нирвану – решил бы, что там и побывал.
- Ты была права, - хмыкнула Росава, переглядываясь с Вероникой. – У них и правда один дзен на двоих.
- Да что ты знаешь про дзен! – передернул плечами стрелец.
- Ничего, - покачала головкой искусница. Том уставился на нее, потом поводил сканирующими глазами по Юреку с Вероникой.
- Верно… - проговорил он удивленно. – А ну признавайтесь, кто Росянке извилины в дзен упаковал!
- Сама я, - невозмутимо поиграла выразительными плечиками Росава. – Случайно, лично – птичий помет созерцаючи, - добавила она в голос своей фирменной прохладно-нежной издевочки. – Прозрела и тут же решила: плевала я на свое прозрение.
- Гады… - рассмеялся стрелец, ища руками вокруг, чем бы кинуть в друзей…
* * *
По совету Росавы он еще в сентябре действительно взялся за свой неприкосновенный запас концепций мироздания, и если Дао его все-таки не устроило, то в дзен-буддизме скорпиону и правда удалось найти ровно ту хлипкую, но родную дорожку, которую он столь яростно требовал у Бытия для себя.
- Что ж ты, мудачина эдакий, столько лет меня в заблуждение вводил своим корявым и извращенным поклепом на дзен?! – высказывал он брату. – Взял из него только хрень, а самую мякотку всю отбросил!..
Получилось и правда забавно.
Дзен утвердился в Синае, возникнув как проросший на почве Дао протестный буддизм сторонников изначального учения Гаутамы. Человеку свойственно любое, даже самое революционное учение превращать в удобный для себя и за редкими исключениями одинаковый культ. Пророк может говорить что угодно, но спустя века картина будет типичной: возведенные в догмы отдельные фразы, выхолощенное писание, одинаковые одежды и фетиши, десяток ключевых ритуалов, сотня святых с разделением труда и тысячи скульптур, которым можно молиться в зависимости от нужды (то самое разделение труда).
Понятно, что тонкие умы эти шаблоны отвергали, а особо настырные пытались отыскать в наросшей религиозной шелухе зерна изначальных истин. Часть таких зерен, найденных в проповедях и в описанных поступках Гаутамы, замесившись на постулатах Дао – стала пищей для одного из новых направлений буддизма. Сначала он назывался «чань», а затем, не особенно прижившись в Даоссии, перекочевал на Синай, и вот тут несколько неожиданно пророс, словно влитой. Некоторые каноны отвалились во время втискивания в наиболее удобную нишу, зато в итоговом виде дзен-буддизм занял место той философии, которая поразительно гармонировала с устоявшимися синайскими традициями и тонко дополнила архаичную религиозную концепцию синтоизма.
Когда говорят, что в каждой синайской традиции заметен фундамент дзен – это несколько спутанное видение причинно-следственных связей, ведь многие традиции зародились задолго до появления не только чань-буддизма, а и самого Гаутамы. Но зерно истины тут все же есть, и вполне допустимо считать, что дзен вдохнул в уже имевшиеся традиции (основанные на близком ему Дао и синтоизме) – более богатое содержание.
Как простейший пример – любование цветами: ханами. Синайцы любовались ими потому, что видели ками во всем вокруг и таким образом выражали им уважение. А после заполнения умов и сердец постулатами дзен – это обрело и дополнительный смысл: постигать с помощью такого любования Вселенную и себя самого…
Тому, впрочем, как раз эта созерцательная сторона, в отличие от брата, была не особенно интересна. К его мировоззренческому ядру предсказуемо налипло иное – что за редким исключением Юрек как раз отбросил. Стрельца вдохновляло почти полное отсутствие понятий морали, неприятие богов и любых других авторитетов. Не могло не понравиться прыгучей натуре и отсутствие долгосрочных отношений или обязательств, особенно на фоне провозглашения ценности материальных и плотских радостей. Поиск во всем прекрасного был им в нужной мере перекошен в сторону того, где или чем найти красоту казалось определенным вызовом.
- В Лилит – каждый баран красоту увидит! – восклицал он. – А ты ее разгляди в страшидле с вилами в навозе!
- Так, может, ты тогда и плотские утехи будешь там же искать? – усмехался Юрек.
- Ты не путай одно с другим. Хотя, между прочим, пару дурнушек, о которых я тебе стыдился говорить раньше – такие чудеса творили, что закачаешься. Они ведь понимают, что им нужно компенсировать свои ряхи, вот и рады стараться, в то время как красотка, и так уверенная в своей неотразимости, лежит, словно ей уже место в поленнице выделили.
Имелись поначалу сомнения насчет еще одного постулата дзен: равнодушия к книгам и другим источникам знаний. Пятнадцать сознательных лет Том шерстил писания, изрядно подсев на этот способ добычи информации, и так просто с подобной иглы не слезть. Однако ему в целом удалось!.. Устав от тщетных попыток узнать главное – он теперь восторженно махнул рукой и радостно выбирал «незнание».
- Раз эту вашу вселенную хрен поймешь умом, то буду постигать ее жопой и случайно! – в эйфории находки оправдания существования, Тома целиком устраивал такой подход. Даже с дзенской оговоркой, что прозрения никто не гарантирует, особенно если к нему стремиться.
- Я – будда, и мне срать и на это, и на нирвану! – заявлял он, нечаянно хватая, в общем-то, весьма важный аспект дзен-буддизма.
Правда, охотно признавая будду в себе, видеть его в других – он пока не планировал, так что практика поклонов, основанная как раз на этом , заняла местечко на дзен-свалке рядом с философией сострадания (компенсирующей отсутствие морали), большинством классических практик любования и, разумеется, трудовой медитацией Фусин.
Одним словом, урезанная версия дзен Тома, хоть и была количественно более насыщенной, нежели крупицы этой философии в мировоззрении Юрека, выглядела до забавного перекошенной, ведь не имела, как у того, прочного фундамента в виде Дао. Но многие заметили, что даже в таком виде это явно шло стрельцу на пользу, изрядно добавляя гармонии. Найдя в постулатах дзен какое-никакое оправдание бытия, Том свернул свои отчаянные поисковые метания, и это не могло не сказаться на его характере. Разумеется, в лучшую сторону…
Полторы принцессы
- …так что именно козни ваших кланов мешали Синаю жить мирно на протяжении веков! – донесся до ушей квартета друзей голос из беседки, мимо которой они проходили, направляясь к месту своего ночлега в Потале. Если тембр еще можно было спутать с чьим-то другим, то горячая убежденность в своей правоте не оставляла сомнений, что слова принадлежат молодому самураю Чегодаю.
- И это все, что ты сумел выдавить из ненависти к синоби за время моего отсутствия? – с усталой насмешливостью отвечал женский голос, не менее, к слову, твердый по степени веры в свою правду. – Если так, то прости, что вернулась слишком быстро – в дальнейшем буду давать тебе больше времени.
- Ты так говоришь, потому что нечего ответить!
- Да просто обещала Ямагуни не вступать в эти пустые споры, но твоя назойливость любого заставит нарушить слово. Ровно так же, как навязчивые сегуны и самураи эпохи сэнгоку постоянно лезли к синоби, вмешивая их в свои жадные игры за власть и землю. Когда же ты поймешь, что синоби – это просто инструмент, который светские самураи-буси (самураев Поталы я чисто из уважения трогать не буду) сами же и выковали?.. В девяти случаях из десяти синоби выполняли именно их заказ, а не ради себя действовали. Просто самураям удобно было иметь в распоряжении такой тонкий инструмент, чтобы потом все подлости на нас списывать, а самим оставаться внутри своего бусидо – якобы честными и принципиальными. «Самураи всегда выбирают прямой путь!». Ага! И через раз этот прямой путь вел аккурат к ближайшему синоби, который и делал всю изящную, сложную и грязную работу, чтобы самураи продолжали тешить гордыню ложной верой в свою непогрешимость.
- Э-э… Просто самураи знали, что всегда найдутся достаточно мерзкие люди, готовые играть столь же мерзкие роли. А если они и так есть, то почему не обратиться к ним?
- Жаль, чувак не знаком с историей Христа, - хмыкнул Том ребятам, вместе с ним уже подходившим к беседке. – Так бы легко использовал аргумент с Иудой, чья подлость могла входить в планы Иисуса, но никак не оправдывала самого мудилу-предателя… Не вздумайте ему подсказать – не знаю, кто эта дамочка, но я на ее стороне.
- Синоби кучу времени жили отшельниками в горах, - продолжала парировать дамочка, - пока сегуны и самураи не стали облизываться на их навыки и затачивать под свои интриганские интересы. А если обращаешься к примерам из театра, то кто тогда виноват в наличии на помосте актера, играющего негодяя? Сам актер или дзагасира , который эту роль создал и предложил сыграть?.. В общем, прости – мне некогда ждать, пока ты догадаешься согласиться с моей правотой – у меня неотложное дело к Мастеру, а время и так позднее, даже для беспринципной и наглой куноичи.
- Я и не собираюсь с тобой соглашаться. Я готов из почтения к традициям принять твои слова как слова императрицы, но соглашаться с тобой как с куноичи – не обязан и не буду.
- Ну да-да, спрячься пока за мой статус. Вот только до императрицы еще очень далеко, и чем больше времени я теряю на убеждение не видавшего ни жизни, ни боли мальчишки, тем больше у принцессы шансов так никогда и не вернуть себе трон… О! Добрый вечер, ребята! Вероника, ты бы не могла взять на себя умиротворение нашего общего друга, а то мне непременно нужно поговорить с Миямото?..
- Здравствуй, Конами! Если торопишься – я представлю тебе своих друзей немного попозже.
- Еще чего!.. Мне теперь нужно руководствоваться манерами, а не импульсами. Так что охотно познакомлюсь с твоими друзьями, и, как подсказывают ощущения, с моими братьями и сестрой…
* * *
Есть подозрение, что требуются пояснения. Пожалуйста. Лишь бы они не запутали вас еще больше.
Конами была в отряде ниндзя, которых вероломный сегун Кавагучи отправил с Лелей в Поталу (та самая история с кровью дракона для отравленной Вероники). Она до последнего не раскрывалась, и можно представить уровень ее недоверия кому-либо, если даже открытость Лели не растопила этот лед. И лишь в решающий момент выяснилось, что с играми Кавагучи Конами не просто не согласна, но и жаждет им противостоять при любой возможности. Роль Конами в срыве диверсии оказалась достаточно внушительной, чтобы ее приняли в Потале хотя бы не как врага, пусть, разумеется, и не союзника.
Мотивы мятежницы окончательно прояснились через несколько дней. Конами, покидавшая Поталу, вернулась сюда уже не одна, а с подругой по имени Ямагуни, которую представила как последнюю выжившую из императорской династии Минамото. Понятно, что одним лишь словам куноичи в Потале (как и в любом другом месте) не поверили бы ни на грамм, однако девушки продемонстрировали исчерпывающее знание целого ряда таинств императорской династии при встрече с Мастером Миямото, который подтвердил их притязания и дал беглянкам убежище в Потале.
История, которую поведали девушки, в относительно полной версии звучала так.
Примерно двадцать лет назад, когда «череда случайных смертей» в роду Минамото перестала выглядеть таковой даже в глазах самых доверчивых представителей правящего клана, оставшаяся в живых императорская чета поняла, что их банально истребляют неведомые могущественные враги и приняла решение перестраховаться. Младшую дочку, пятилетнюю Ямагуни, отправили в дружественный династии клан синоби – Натори, взяв оттуда взамен наиболее похожую ровесницу, коей и оказалась Конами.
Подставная девчонка четыре года прилежно играла роль крохотной принцессы, осваивая этикет и традиции (несколько раз их обратно меняли, проводя краткосрочные интенсивные курсы, дабы истинная принцесса также не упустила важные знания и родовые таинства). А когда, несмотря на все защитные меры, из династии Минамото в живых остались только императрица и ее младший брат – их ждало последнее в жизни (оба умрут в течение недели) разочарование: ложная принцесса Конами, едва вернувшись с очередного учебного обмена, попыталась сбежать обратно, но сорвалась с высокого обрыва…
На самом же деле юная куноичи инсценировала смерть и сделала это не просто так. Во время недавнего визита в Натори-рю она случайно узнала, что кто-то в клане догадался о тайной операции династии и собирается выдать информацию могучим недругам, в которых все более отчетливо виднелись уши клана Ниндзя и тесно с ним связанного киотского сегуна Кавагучи. Не зная, кто именно оказался предателем, Конами приняла сложнейшее решение сыграть на опережение. Она сама написала и передала людям Кавагучи письмо, в котором выложила всю правду за тем лишь исключением, что вместо Ямагуни указала другую подходящую девочку. Саму Ямагуни она обманом выманила за пределы монастыря, чем, разумеется, спасла, ведь Натори-рю очень оперативно был разгромлен отрядом штурмовиков-ниндзя подчистую – Кавагучи метил на императора уже тогда, и верный союзник династии Минамото был ему совершенно не нужен.
Оставшись наедине с миром, две практически незнакомые друг другу девчонки какое-то время пытались найти себе укромное местечко, но затем аппетиты выросли: Конами заявила подруге, что сделает все, дабы вернуть ее на безопасный трон, после чего Ямагуни пошла по пути жрицы-мико, а Конами отправилась туда, где можно было бы держать руку на пульсе событий и ждать удобного момента для раскрытия людям правды. А какое место подходило максимально, как не окружение самого Кавагучи?.. Еще сочиняя письмо, ушлая (клан Натори, как ни крути) девчонка оставила там секретную фразу, которую теперь озвучила Кавагучи как доказательство авторства. Сегуна впечатлило не только это, но и настырность пробившейся к нему пигалицы. К тому же, преданный идеалам изначального ниндзюцу, он желал сохранить все грани искусства синоби, поэтому в уничтожаемых его ниндзя кланах почти всегда старался найти несколько приспешников как носителей традиций их школы. Из Натори, насколько известно, не выжил никто, и появление той самой отступницы, вовремя присягнувшей ему письмом, Кавагучи посчитал знаком судьбы, дав девчонке все возможности для развития навыков ее клана.
Достаточно близкая к элите ниндзя, Конами все эти годы была настолько в курсе их планов, насколько это возможно в столь мутной структуре. Она обзавелась мощной агентурной сетью и стала одним из важных серверов информации, не только старательно оберегая меняющую храмы Ямагуни, но и вынашивая планы воцарения той на престоле. Правда, с последним получалось не особо – Кавагучи только наращивал силу и влияние, сам метил на императорский статус, планомерно готовя для этого почву. И даже банально убить его, пусть и ценой своей жизни, не представлялось возможным, ведь Кавагучи отличался потрясающей ловкостью еще как юный адепт Нинси-рю и по своей сути являлся именно ниндзя, сегуном став на правах приемного сына бездетного киотского правителя Токугавы, таким образом выразившего ниндзя благодарность за спасение в стычке с синоби нагорья Ига.
…И все в этой истории выглядело логично, пока уже неделе на третьей пребывания в Потале, во время боя подруг с какими-то тварями в одной из прогулок, свидетелям схватки не бросилась в глаза фанатичность, с которой как раз Ямагуни – куда менее боеспособная – инстинктивно бросилась защищать Конами в опасной ситуации. Увидев немой вопрос в глазах потальцев, Конами не стала изворачиваться и созналась, что в их истории все верно, за исключением ролей в детстве. Они с Ямагуни попросили прощения за эту осторожность лично у Мастера, пояснив, что никому не доверяли уже пятнадцать лет, поэтому и в Потале решили поначалу придерживаться устоявшейся легенды, согласно которой принцессой была Ямагуни, а не Конами.
- Мы, если честно, уже давно не делим себя на дайме и его служителя, - говорила Конами Мастеру Миямото, - и каждая из нас, по-своему, принцесса. Но ты сам лучше других знаешь, сколько религиозных и ритуальных пластов связано с императорской кровью, поэтому для Синая важно, чтобы именно кровь Минамото текла в императрице. Понимая, что в случае раскрытия первой целью будет именно принцесса, мы договорились выдавать себя друг за друга. Но время в Потале показало, что вам можно полностью доверять, и мы бы очень скоро сказали правду, даже не случись этого казуса в лесу.
Миямото на те слова просто кивнул в своем стиле, что можно было перевести как угодно. От «Чего-то иного от куноичи я и не ожидал» или «Да мне, собственно, класть, кто из вас принцесса, пойду лучше сакурой полюбуюсь» до «Неужели вы думали, что я не понял истину сразу?». Интересно, что Ямагуни была склонна надеяться на последний вариант, в то время как более жесткая Конами «слышала» первые…
Что касается братства с квартетом детей Лилит, то тут все было четко и без каких-либо подмен. Богиня давно следила именно за Конами, несколько раз направляла ту по нужному пути и, когда происходил ритуал Слияния Светил, ее синайская подопечная также оказалась в числе названных детей, как еще несколько плохо или совсем незнакомых обитателям Молулу героев.
* * *
Вероника с большим интересом отнеслась к этой истории. Когда она прибыла в Поталу несколько дней назад, Ямагуни тут не было, зато с Конами удалось познакомиться и хорошо пообщаться. Не из недоверия, а из пытливости нимфея даже порылась в своей Энци, пытаясь выудить оттуда осколки образов, и кое-что, подтверждающее рассказ, смогла в Хронике Акаши отыскать. Правда, не слишком похожие сейчас, во время трагических событий девчонки издали и правда были почти неотличимы, так что едва ли умняша могла бы сразу вывести вынужденных интриганок на чистую воду, окажись она тут месяц назад, но теперь необходимости в этом и вовсе не было, а сам факт подмены и бегства из Натори-рю накануне атаки – подтверждался вполне себе яркими образами.
* * *
И тем неожиданнее получилась радость текущего вечера, когда Вероника, наконец, увидела и Ямагуни, вернувшуюся из Киото вместе с Конами и как раз подошедшую к беседке, где ребята знакомились с породистой сестрой по затмению.
- Я тебя помню!.. – воскликнула нимфея, брызгая адресную радость из синих глаз в сторону изящной девушки в кимоно красивых, но сдержанных тонов. – Это ведь ты плела икебану в храме Исе!.. Твои ловкие пальчики меня тогда просто умилили…
- Пальчики куноичи… - проговорил было Чегодай, но тут же осекся. Нападать на Ямагуни ему совершенно не хотелось. Возможно, потому, что изначально он именно ее воспринимал как наследницу славной императорской династии, хотя, скорее, все же не поэтому – достаточно было увидеть сейчас лучистый взгляд скромного восходящего солнышка в глазах Ямагуни, чтобы понять: с ней не хотелось спорить по причине ее мягкого нрава, изрядно отличавшегося от резковатого характера Конами, на чью долю, как минимум, в последние лет пятнадцать выпало куда больше испытаний.
- Во избежание второго действия пьесы «Самурай обличает подлых куноичи», мы вынуждены откланяться и мчаться выхватывать Мастера из объятий сна, - подмигнула Конами, но тоже споткнулась о солнечный лучик из глаз подруги, которые давно научилась понимать без слов. – Ну, извините!.. – вздохнула она. – Это не меня воспитывали принцессой… Так что знакомься: Юрек и Том – богатыри Руси. Вероника – это, по всей видимости, та самая «избранница Аматэрасу», о которой ты мне раз десять говорила, так что вы уже знакомы… А Росава – хазарская царевна, как и я, оказавшаяся пока вне трона, правда, по словам Вероники, по иным мотивам…
- Плотность принцесс в этой беседке просто зашкаливает, - ухмыльнулся Том, тут же сделав подчеркнуто вдумчивое лицо, отвечая на милый ритуальный поклон Ямагуни.
Когда принцессы шустро ускользнули в сторону центрального здания, стрелец еще раз хмыкнул:
- Интересно, когда в обществе из одних принцесс появляется кто-то из другого слоя – он начинает считаться ими как некто особенный?
* * *
Ребята еще не успели разойтись отдыхать, когда до них донеслось громкое горловое пение монахов, интонация которого означала общий сбор.
- Что-то важное императрицы приволокли, - рассудил Том и вслед за остальными пошел в монастырь. Осень явно задерживалась в пути, и общие медитации все еще проходили во дворе, но сейчас монахи молчаливыми жестами зазывали внутрь.
- Что-то важное и секретное, - дополнила догадку Вероника, в очередной раз не ошибившись.
* * *
- Наши гостьи принесли в Поталу важную весть, - сообщил Миямото рассевшимся полукругом кулес, к которым временно относилась и четверка ассов, скромно занявшая места возле юных послушников у самого внешнего края. – Так как это не просто слова, а побуждение к действию – я решил, что выслушать и обсудить нужно публично.
Миямото кивнул и отошел в сторону, давая слово Конами.
- Я очень хотела бы изложить все максимально коротко, - поделилась та с аудиторией, - но, пожалуй, стоит начать с описания обстановки в стране, ведь многие из вас далеки от ситуации… Итак. Пятнадцать лет назад молодой ниндзя Кавагучи из Нинси-рю начал свой путь к заветной цели – стать повелителем Синая. Он отвоевал у соперников право наследовать титул сегуна в Киото, один за другим уничтожил все кланы синоби, кроме клана Курокава, которые были сразу избраны как союзники. Еще до этого была исподтишка истреблена императорская династия. Несколько лет Кавагучи копил силы, тренировал новых бойцов, планировал сложные операции, плавно готовил народ и вот теперь максимально приблизился к своей мечте. Мой информатор в Киото ценой жизни узнал, что в течение недели Кавагучи собирается заявить свои права на императорский статус. Остальные сегуны не выступят против, потому что их самые близкие люди находятся у Кавагучи в заложниках, как и близкие люди киотской элиты… Формально все это будет звучать красиво: объединим Синай, сотрем границы сегунатов, восстановим самую первую империю, заявим о себе как о единой силе… Но объединяет Синай Кавагучи не просто так. Его основная цель – война с Даоссией, реванш за поражение в Войне Островов. И ситуация на этот раз другая. Если тогда именно Потала помогла лояльной династии избежать разгрома, то теперь никто не может сомневаться, что Потала для Кавагучи – враг. Он уже посылал сюда отряд диверсантов – если забыли, то именно так мы с вами познакомились. Но то была в большей степени разведка боем и, как позже выяснилось, утилизация наименее лояльных Кавагучи ниндзя с надеждой: а вдруг у них получится еще и серьезно напакостить Потале… Когда сюда придут в следующий раз – это будут сотни штурмовиков, потому что Кавагучи не терпит конкуренции. Он истребил синоби именно для безопасности, на очереди монастыри, и Потала – как особенное лакомство. Да, вы – необычайно сильны, но он это прекрасно знает и отправит сюда и количество, и качество…
Конами поймала взгляд Ямагуни и снова его безошибочно перевела. Ее необычные разрезом глаза убавили в пылкости.
- Именно поэтому я прошу Поталу помочь нанести упреждающий удар по Кавагучи и его окружению. Да, это не стиль Поталы, и именно поэтому станет для сегуна неожиданностью. В Киото неспокойно, кто-то уже несколько месяцев убивает ниндзя из самого высшего круга. Но в большом масштабе Кавагучи никакой угрозы не ждет: стоящие чего-то монастыри заявили ему либо о лояльности, либо о нейтралитете, синоби вне ордена Ниндзя остались жалкие десятки, рассеянные по всему Синаю. У других сегунов руки связаны заложниками, самурайское движение давно утратило былую мощь, а возрождаться в последние годы начало как раз под влиянием Кавагучи, который готовит бойцов для войны с Даоссией… Одним словом, нападения ждать неоткуда. Поэтому его резиденция – Замок Мацумото – уязвима для одной неожиданной атаки. Ниндзя настолько привыкли нападать, что забыли, как защищаться. Если на этом сыграть – можно одним ударом лишить орден верхушки и избежать кошмарной для обоих островов войны… Кто-то, незнакомый с традицией, возможно, скажет, что мы просто хотим вашими руками ухватиться за утраченный трон. На всякий случай напомню, что император еще с древних времен – это не привилегия, а обязанность, это не властитель, а исключительно слуга Синая и посредник между людьми и ками, вплоть до самой Аматэрасу. А Минамото и вовсе ушли из политического поля, оставив его сегунам, а сами взяв на себя роль религиозно-мистического проводника нации. На что-то другое я и не смею претендовать... Но сейчас это может измениться: Кавагучи станет императором нового типа – уверенным, что это не служение, а власть. Если такое произойдет – Синай ждут глобальные потрясения, какие всегда случались, когда императоры хотя бы немного отходили от своего пути служения. Но тогда это были ошибочные решения, отдельные слабости, а сейчас – осознанный переворот всей системы отношений на острове… Потала всегда вела себя как дополнительный тайный император, когда основной не справлялся – каждое вмешательство Поталы в жизнь народа становилось глобальным явлением, дающим новый импульс верного пути. И сейчас, мне кажется, очередная такая ситуация… Впрочем, я могу заблуждаться, и именно поэтому с радостью поддержала предложение Мастера обратиться ко всем вам – вдруг я со стороны что-то не так вижу, и только вам судить, действительно ли это тот самый момент для очередного вмешательства «Божественных Ками», как называли ваших Мастеров: Мусаси, Кацумото и Ямамото – трижды изменивших судьбу всего архипелага…
Конами поклонилась, и к ее жесту очень синхронно присоединилась Ямагуни.
- Кто желает высказаться? – обратился в полукруг Миямото. Никакой демократии в Потале никогда не было – Мастера лично принимали важные решения испокон веков, но почти всегда это делалось прозрачно и едва ли хоть раз отдавало запашком «я так решил и всё!». Миямото в этом плане был даже избыточно демократичен, изрядно повысив вес мнений других гуру и сенсеев, к позициям которых перед принятием итоговых решений внимательно прислушивался. Глубина его постижения жизни позволяла сейчас безошибочно видеть еще невысказанное мнение фактически каждого из присутствующих, и его собственный взгляд пока четко совпадал с большинством, по крайней мере, из тех, чей выбор казался ему значимым.
После того как несколько сенсеев и самураев коротко высказались, Миямото неспешно сделал шаг вперед. Поддержали предложение только один из гуру и… неожиданно для Конами юный Чегодай. Остальные в той или иной форме усомнились в необходимости вмешательства, и теперь Миямото суммировал их мнения в своей речи.
- Я благодарен вам за доверие, - легко поклонился он гостьям, - и вы можете не сомневаться в том, что Потала будет гарантировать вам защиту все время, что вы готовы находиться здесь. Наши отношения с кланом Минамото начались именно с подобного случая, когда юная Мичико, еще не будучи императрицей, нашла здесь приют и защиту, впоследствии взойдя на трон. Но как тогда ее восхождение на трон не было следствием нашей прямой военной поддержки, так и сейчас Потала не может позволить себе вмешаться в политическую борьбу. Да, есть вероятность, что наши самураи смогли бы при должной организации операции совершить внезапный налет на замок Мацумото и одолеть его защитников, включая сегуна. Только что несколько раз звучало, что это не стиль Поталы. Но даже если бы мы пошли против своего стиля, уподобившись ниндзя, с которыми враждовали еще с первого их поколения много веков назад, возникает нерешаемая проблема. В случае успеха это будет воспринято как социальный переворот: Потала отобрала власть у ниндзя и какого-никакого, но законного сегуна. После этого Потала лишится веками зарабатываемой репутации и станет не тем, чем являлась все это время. Мне несложно рискнуть своей жизнью, наверняка и большинство самураев не против испытать свои способности в схватке с наиболее достойным на острове противником. Но мы не можем разыгрывать репутацию, заработанную десятками поколений.
- Но ведь Мусаси, Кацумото и Ямамото приходили и все меняли! – не выдержала Конами, как для воспитанницы Натори-рю, очень уж импульсивная.
- Мусаси предложил новую технику боя. Кацумото предложил новый тип мечей. А Ямамото предложил Бусидо. Какое слово здесь ключевое? Предложил!.. Они приходили и предлагали, а народ был волен: брать или не брать. Потала всегда, как в этих, так и в десятках менее известных случаев, была лишь камертоном развития, проводником, предлагающим услуги. А сейчас нам пришлось бы не предложить, а самим всё решить. Решить за всех жителей Синая… Да, Кавагучи изрядно нарушил гармонию Дао своими действиями, но у меня сейчас нет глубокой уверенности в том, что такое течение событий также не является частью Дао. А значит, я не могу позволить себе и своим воспитанникам грубо нарушать текущий порядок вещей, устраивая этот потальский переворот.
- То есть новая Война Островов – это часть гармонии?
- Мы судим текущим моментом, и в нем война кажется нам исключительно дисгармонией. Но оглянитесь на Войну Островов сейчас, по прошествии веков. Я не раз слышал, что почти всему Вендору интересны и приятны наша культура, наши достижения, наши традиции. Это не показатель лично для меня, но, возможно, важно для вас. Однако были бы мы такими, как сейчас, не случись той войны? Мы многое узнали о себе в той войне, а после нее пошли путем, который и привел нас сюда, где мы вполне себе часть гармонии Вендора. И далеко не худшая ее часть!..
- А вдруг без войны были бы еще лучше?
- Или хуже.
- Но как понять тогда, когда нужно вмешиваться, когда нет? Когда нарушаешь гармонию, а когда наоборот – восстанавливаешь?
- У тебя еще не возникло мысли, что сейчас Потале несвоевременно вмешиваться хотя бы потому, чтобы императрица к восхождению на трон уже постигла-таки основные принципы ощущения гармонии?
- Потом может быть просто поздно, даже если императрица будет читать Дао как развлекательную мангу. Кавагучи узурпирует трон и объявит войну Даоссии, а потом, если верить Веронике, вообще начнется Апокалипсис.
- А вдруг все будет не так? Кавагучи уже несколько лет готовит воинов. Насколько знаю, у ханьцев тоже идет милитаризация. Это выглядит плохо. Но потом эти армии закаляются в паре боев, затем наступает перемирие, и к Апокалипсису на востоке оказываются подготовлены тысячи бойцов. Как тебе такая гармония Дао? И какую роль в ней сыграл зловредный Кавагучи?
- Ты меня совсем запутал, Мастер… Я не могу оспорить мудрость твоих мыслей, хотя они меня, разумеется, не устраивают. Так широко смотреть на вещи я еще не могу и даже не понимаю пока, как этого добиться.
- Постигай гармонию в себе и в мире вокруг себя. Средств постижения – множество, и я не считаю, что какое-то из искусств синоби не может стать таким средством для тебя. Откройся Дао, и оно начнет открываться тебе. На уровне ощущений… Самураями Поталы становятся не только те, в чьем дэ я увидел кровь. Большинство таких просто уходит… А в самураев прорастают уже те, в ком я вижу готовность открыться Дао, чтобы затем чувствовать его гармонию. Без этого чувства гармонии самурай скорее угроза миру, чем помощь, и едва ли это правило отличается для императорского рода, который почти всегда был самураем всей нации.
- Спасибо тебе, Мастер, - в самобытных глазах Конами серо-карие факелы то замирали, то прыгали по уголкам. – Я буду не я, если все равно не попытаюсь что-то придумать с Мацумото, и прости, если как-то нарушу гармонию Дао… Но в любом случае спасибо. Сейчас думать о том, что все может закончиться провалом – гораздо легче.
- И тебе спасибо, Конами. Прости, если утомил философией… Пока я действительно не вижу гармонии в пути, на котором горит Мацумото.
* * *
Уже на улице к Конами и Ямагуни подошли ассы.
- Мы не кулес, - поморщился Том. – Дао не слышим и не видим. Только нюхаем. И вот как-то нынешнее Дао нездорово пованивает…
- В общем, мы готовы помочь, если, конечно, наше участие может что-то изменить, - перебил издалека зашедшего брата Юрек.
- Вообще пока не представляю своей роли во всем этом, - поиграла губками Росава, - но солидарность принцесс, - показала она язык Тому, - все дела… Да и просто какие мы ассы, если не поможем одной из нас?
- Даже если вынести за скобки мое личное к вам отношение, - вставилась, наконец, и Вероника, - то в любом случае одна из моих задач – потушить восток. Будем считать, миссия неожиданно началась прямо в отпуске.
Полторы принцессы благодарно кивали, что занятно, совершенно по-разному. Только Том хотел этот нюанс обшутить, как к группе подошел Чегодай.
- Не знаю, что чувствует Мастер, - хрипловато проговорил он, и пафос момента забавно боролся в нем с неожиданным приступом робости, - но я – самурай и ощущаю гармонию по-своему. Я ее в штурме Мацумото, хоть убейте, чувствую.
- Вот от кого не… - голос Конами дрогнул, а глаза на миг повлажнели, хоть тут же и были высушены привычным волевым усилием – уж собственными глазами куноичи обязаны были владеть целиком и полностью. – Не думала, что скажу тебе это, но… - начала было она, - так и не скажу!.. – махнула принцесса рукой и обняла самурая.
- Кстати, это не способ продолжать донимать Конами с ее кошмарными ценностями куноичи!.. – пробурчал Чегодай, почему-то избыточно тая в этих объятиях.
- Да донимай себе сколько влезет, - раздался смешок принцессы…
- Вот интересно… - негромко рассуждал Том на русском для Юрека и Росавы, стоящих рядом. – Миямото – крутой перец. Мыслит такими масштабами, что офигеваешь и прозреваешь одновременно. Но бывают ситуации, когда один импульсивный поступок-поддержка от какого-то психа согревает тебя в разы больше, чем мудрое недеяние философа…
Галерея киотских масок
Впрочем, и от мудреца-философа может быть прок, если верно его понимать.
К группе из трех парней и четверых девушек подошел, пожалуй, самый авторитетный из местных гуру. Он с легкой улыбкой оглядел всех, включая дочь. Та поправила нехитрую причесочку, немного более короткую, чем все привыкли на ней видеть:
- А ты, пап? – спросила Вероника. – Ты тоже не видишь штурм Мацумото в гармонии Дао?
- Не думаю, что гармония может быть единственной… Везде и всегда есть оттенки… Но я в этом смысле что-то подслеповат стал – плоховато Дао вижу. Зато, спасибо тебе, к словам теперь чуточку внимательнее, чем раньше. Сегодня вот зацепился за слова Миямото «потальский переворот». Если потальский он будет – с гармонией тут тяжко. Как если любой другой – монастырский, синобский, самурайский… А стоило подумать «синайский», как даже с моим подслеповатым видением некая гармония почудилась…
- Синайский? Чтобы весь Синай поучаствовал?.. Но как это за пару дней реализовать? Да и где найти весь Синай понемногу?.. Что его объединяет?..
- Тут я ответить не сумею… И самурай вряд ли догадается. А вот семь… глядишь, и осилят задачку.
С этими словами Тохэй поклонился и ушел в свои покои.
Вероника иронично покачала головой:
- Загадки он задает, конечно, будто мне лет пять, не больше…
- Это да, - улыбнулся Чегодай. – Правда, легко догадаться, но сложно выполнить: попробуй найди еще шестерых самураев, готовых помочь!..
Занятно, что хмыкнул только Том – Юрек слегка притормозил с догадкой. Вероника и Ямагуни попрятали улыбочки. Росава о сансарини знала недостаточно хорошо. Конами же все еще отходила от собрания… Она слегка небрежно откинула голову набок, считая ребят…
- А. Ну да… Нас семь. Подходит…
- Семь. Но не самураев же!.. – вставился Чегодай. Конами ласково посмотрела в распахнутые глаза куле:
- Значит, мы обязательно попробуем ими стать… Уж прости… Какие тории чаще всего годятся для входа в сансарини?..
* * *
Понятно, что сразу в тур по Синаю никто не отправился. Близилась ночь, да и элементарно нужно было все это обмозговать и обговорить. Сначала все разошлись по спальням в режиме «перед сном обдумать, а утром на свежую голову обсудить», однако уже через пару часов на площадке для игры в прототип Векселады все семеро бурно обговаривали вырисовывающийся план – каждый поворочался по полчасика, затем возникшие идеи стали слишком яркими и отпугнули сон, это вылилось в обсуждение с соседом по спальне, а потом плавно переросло в общее собрание на площадке.
В целом, план смотрелся инфантильно и поначалу служил отличным поводом для оттачивания острот Тома, занявшего привычную для себя позицию деструктивного критика. Сложно сказать, что произошло раньше: у кислотника закончились остроты, или инфантильность плана доросла до такой степени, когда стала козырем. Но факт остается фактом – Том почесал макушку и произнес:
- А вообще это настолько тупо и детски, что реально может стать идеальным вариантом против ушлых хитрозадов.
Правда, всю наивную часть с визитами к монахам Святой долины, вербовкой фей, приглашением Хаку-Таку и прочими «единорогами» пока приходилось отложить на денек-другой – на первом этапе требовалось дособрать информацию непосредственно в Киото и поискать выходы на скрывающихся синоби, у которых поводов ненавидеть Кавагучи имелось с избытком.
Собственно, с одним из таких синоби у принцесс как раз была назначена встреча уже на завтра, но проблема крылась в том, что Конами в Киото прекрасно знали, а Ямагуни успела засветить шпионам сегуна свое характерное и выразительное личико во время последних визитов.
- Этот синоби за годы преследований так привык бояться, - поясняла Конами, - что назначил встречу в довольно публичном месте, еще и в самом центре. В записке уточнил, что ему кажется, за ним следят, и все такое… В общем, на встречу нужен доброволец. Желательно, парень, потому что «следит» за Спящим, как ему кажется, девушка, и он опасается, будто наша встреча – может быть частью охоты на него.
- Спящий – это круто… - потянулся Том. Он пик активности прошел во время высмеивания наивных надежд девчонок, и теперь стремительно сдавал позиции навалившейся усталости.
- Могу я, - тихо предложил Юрек. Вероника с Росавой многозначительно закивали, хотя и Конами, и Ямагуни и сами уже понимали, что другие мужские кандидатуры на роль переговорщика с синоби явно годятся не особо.
- Через пару минут можете и меня называть Спящим, - небрежно поднял ладошку Том и пошел к себе немного более независимой походкой, чем обычно. Он понимал, что не может, да и не хочет меняться, но все равно испытывал некоторую досаду, в очередной раз сталкиваясь с ситуацией, когда что-то важное и ответственное доверяют Юреку, а не ему.
Робин-Гуды помостов
- Это и мы с тобой можем так перебалтываться, а не только слушать? – оживился Том, когда Вероника процитировала им с Юреком сообщение от Ямагуни с Конами. – Очередной ништячок от Слияния?
- Не-а. Может, конечно, получится натренировать двустороннюю связь, но вряд ли. А это я именно с Ямагуни смсками обмениваюсь – она ведь в храмах Аматэрасу много лет служила, и та ее тоже наградила солнечным даром. Так что мы с ней тоже в некотором роде солнечные сестрич… Ух ты!.. Здесь какой-то парень стражников дразнит так забавно, - сообщила она Ямагуни дистанционно. Росава с Чегодаем остались в Потале, чтобы не раздувать контактную группу, а засвеченные в Киото подружки расположились за городской чертой, недалеко от тории выхода, чтобы с помощью ментальных комментариев помогать гостям Киото ориентироваться в пространстве и обстановке. Сейчас, после часовой ознакомительной прогулки, как раз намечался подходящий случай.
- Ямагуни сказала, чтобы мы были осторожнее, но не уходили далеко. Вроде как такое здесь неспроста и обещает нам развлечение. Если правильно разобрала – тучек многовато, и связь слабеет.
Мико (жрица, если забыли) не ошиблась. Стражники, видимо, не впервые сталкиваясь с подобной ситуацией, какое-то время терпели насмешки дурачащегося парнишки в маске, но тот нашел неведомый с такой дистанции способ их рассердить, и шесть ног затопали за юрким наглецом, удаляясь из глаз. Не дожидаясь даже, когда шаги утихнут вдали, три фигуры в театральных масках спрыгнули с крыш, параллельно бросая на землю моток ткани, разматывающийся под собственным весом в виде белой дорожки с изображенными цветами.
Отточенность движений фигур в масках, идеально улегшаяся дорожка и реакция полусотни горожан, встретивших прыгунов восторженными возгласами, явно намекала: подобное здесь действительно не в новинку. И Вероника, пытливо изучающая синайскую культуру, уже догадывалась, о чем идет речь.
- Неужели это Манга-Манга? – загорелись синие глазки, и нимфея со своей классической динамичной грацией заскользила поближе, увлекая и близнецов.
На дорожке, которая служила импровизированным ханамичи тем временем уже началась блиц-постановка. Один из актеров (а точнее, единственная актриса) взял на себя роль сказителя и емким текстом на редкость оперативно ввел столпившихся зрителей в курс дела. Микро-пьеса рассказывала о том, как сегун Киото Токугава, попал в засаду синоби нагорья Ига.
- Кто-нибудь! Спасите меня! – кричал актер в маске старика. – Даже если это будет первейшая мразь во всем Синае – я сделаю для него что угодно!.. Я готов усыновить даже кучу дерьма, если только она меня спасет!..
- Охренеть здесь уровень сатиры… - восторженно выгоготнул Том, помнивший из разговоров друзей, кого в итоге усыновит старик Токугава. Тем временем на ханамичи выпрыгнул второй актер в коричневой маске, явно намекавшей на то, что просьба сегуна услышана небесами очень буквально.
- Я спасу тебя, старик! – процедил актер. Токугава красивым сальто спрыгнул с дорожки, поменял маску, сбросил одежду и заскочил обратно, играя роль уже синоби Ига, которого очень оперативно и зрелищно победил «коричневый Кавагучи». Снова накидка сегуна, смена маски и ролей – и вот уже старик напевает: «Я с радостью усыновлю эту кучу дерьма по имени Кавагучи. Плевать, что у меня есть куда более достойные наследники в лице младших братьев. Где они были в трудный миг?». Напевая в таком духе, старик сошел с ханамичи, куда тут же вернулся в роли лежащего комочком синоби Ига.
- Ну что? Поверил дуралей? – поднял голову синоби, когда к нему сделал шаг Кавагучи. Тот засмеялся:
- Конечно, поверил. Пошли отсюда – надо остальному дерьму из Нинси-рю рассказать. Только сними с себя эту гадость! – отмахнулся он рукой от уже вскочившего подельника, и тот, сбросив с себя одежду синоби Ига, остался в классическом серо-черном костюме штурмовика ниндзя.
Громкое «Ах» из уст доброй трети зрителей говорило, что не каждый рядовой житель Киото был в состоянии осмыслить сам текст, и, видимо, поэтому подпольная студия мятежных театралов так старательно применяла простые наглядные образы.
Актеры поклонились и стали торопливо собирать костюмы и реквизит, пока сказительница на всякий случай еще раз расставляла акценты и фиксировала в сознании слушателей вирусный мем: «Дерьмокуча-Кавагучи».
- Не пались, - толкнул Юрек брата, очень уж восторженно аплодирующего своим новым фаворитам. – Нам еще крутиться тут весь день с одним лицом на двоих…
- Да класть! Я хочу к ним устроиться! – отмахивался Том. – А потом в Славутиче такой театр замутить. Ох и достанется же Владимиру!.. Ведьм возьмем – будет летучий театр: летятр! – бушевал он, фантазируя.
- Смотри, там! – перебил его эйфорию настороженный брат, показывая рукой в окно одного из домов и параллельно выискивая глазами оттертую соседями Веронику.
- Твою кобылу… Берегись! – крикнул Том актерам на синайском, те, вероятно, привыкшие к облавам, одновременно отпрыгнули в сторону, и двоих это уберегло от выпущенных из арбалетов стрел полностью, а сказительнице помогло хотя бы в уровне угрозы – короткое жало впилось в мякоть бедра, а не поясницу.
Но, судя по всему, это было лишь начало – с разных сторон на небольшую площадь уже бежали ниндзя, проскальзывая между зрителями и направляясь строго к актерам МиМ (сокращенное в народе Манга-Манга), намереваясь их окружить. У тех был огромный опыт побега от стражи и небольших групп, а пару раз – и подобных облав, другое дело, что ранее не доводилось получать неприятное ранение еще до начала бегства. Актеры не стали убегать сами, вступив в поединок ловкости с первыми подбежавшими, и реакция толпы позволяла угадать, что такие стычки уже успели стать неформальной частью спектакля – дрались МиМы так, будто именно их души одновременно вселились в некоего Джеки Чана из другого мира. Насмешливый юмор, замешанный на выдающейся ловкости, в опасных ситуациях моментально переключался на максимальную эффективность. Ниндзя отнюдь не были мальчиками для битья, актеры это отлично знали, так что старались не допускать ни критического количественного перевеса, ни потенциально опасного окружением расположения… Собственно, все их стычки обычно получались менее продолжительными, и в другой ситуации они бы давно ускользнули с площади, пользуясь превосходством в мобильности. Но сейчас приходилось давать время сказительнице – она, слегка прихрамывая, убегала в сторону переулка, который специально для нее уже успел зачистить от двух ниндзя четвертый сообщник, сливавшийся с толпой как раз на случай непредвиденных обстоятельств.
Наверное, можно рассказать, что растворение в толпе со сбросом атрибутики – было излюбленным способом ухода от опасной погони и у самих актеров. Но сейчас прибегнуть к этому сказительнице мешала начисто выдающая ее рана. Она же мешала и достаточно быстро передвигаться, и в некотором смысле было забавно наблюдать, как девчонка, не привыкшая к неадекватной реакции ноги, пытается выполнять элементы паркура, явно не рассчитанные на такую травму.
Тому, впрочем, было не до ухмылок. Юрек успел найти и приобнять за плечи взволнованную Веронику, когда неожиданно разглядел бегущего в переулок брата, и снятый с плеча Купидоха явно намекал: беспроблемным просмотр блиц-постановки Манга-Манга не выйдет…
* * *
Но нет. Обошлось… Все три стрелы, выпущенные Томом в непозволительно ретивых ниндзя, имели салатовое оперенье, а стало быть, просто вызывали у преследователей актрисы чрезвычайно острые припадки смеха. Беглянке это помогло уйти от погони, а самого стрелка в ранг особо опасных преступников не внесло. Правда, от греха подальше его вместе с озорным луком отправили к Конами и Ямагуни назойливо узнавать у них различные подробности о Манга-Манга. Да и самого Юрека Вероника постаралась, насколько возможно, увести от облика брата: необычную прическу прикрыли головным убором, а фигуру максимально гиперболизировали купленной одеждой.
- Том из-за худощавости все еще вписывается в синайский стандарт, - поясняла умняша, расправляя кимоно так, чтобы подчеркнуть айкидзену плечи. – А ты и выше, и шире – из толпы настолько выделяешься, что выпадешь из поля подозрений.
- То, что мы немножко совсем не синайцы – тебя не смущает?
- Это Киото осенью! По сторонам посмотри – здесь добрая четверть приезжих. В том и хитрость, что стрелка они припишут к театру, а значит, будут искать среди местных – в Томе настолько бросается в глаза прическа, что генотип вторичен, а разглядывать себя он им явно не давал… Во-от… - закончила она сеанс работы костюмерши и с удовольствием окинула глазом Юрека. – Можно еще обувь с подошвой повыше подобрать, но, во-первых, она здесь специфическая, а во-вторых, совсем уж выделяться тоже не стоит – кто знает, как там встреча со Спящим пройдет. Может, похлеще МиМа…
Отблеск Кровавой Тени
А пока Юрек ждет в чайной, сидя в условленном уголке, Вероника расскажет вам о Спящих в целом, плавно подводя и конкретно к тому из них, кто уже сидит неподалеку, но пока не торопится подсаживаться к айкидзену, предварительно изучая обстановку.
Спящие
В структуре синоби подкупает предельная естественность – она формировалась, словно вода, стекающая со склона по самому оптимальному маршруту. И особую роль в этих структурах играют Спящие… Те, кто представляет синоби бойцами, разбрасывающими сюрикены или фехтующими мечами – путают их с ниндзя: отшельниками из ортодоксальной Нинси-рю, веками хранившими в изоляции секреты изначального ниндзюцу и лишь теперь звонко вышедшими из тени во главе с Кавагучи. Конечно, в большинстве кланов синоби тоже имелись штурмовики, но основную массу составляли шпионы, и главным оружием синоби всегда была информация. Ловкость, скрытность и находчивость тоже, но в первую очередь – информация. Доскональное знание обстановки – основа почти любой операции синоби, и для сбора данных требовались усилия десятков агентов.
Большинство агентов действовали ситуативно – играя короткие роли, позволяющие собрать оперативную информацию. Но много ли людей доверяют тем, кого знают неделю-две? Вот и появились агенты, внедряющиеся в общество во всю глубину. Они выбирали себе наиболее близкую характеру социальную роль и теперь могли играть ее и до конца жизни. Прислужник в храме, актер театра, да кто угодно!.. Спящий годами проживал свою вторую жизнь, служа узлом связи и точкой опоры для остальных агентов клана. И, говорят, случаев раскрытия Спящих за всю историю было крайне мало – это считалось у синоби почти наивысшим предательством. Спящего, с которым встречался Юрек, ниндзя тоже не вычислили, хотя жутко думать, какие пытки стерпели многие, чтобы сохранить его имя в тайне.
Седовласый мужчина с чем-то напоминающим саквояж подошел к Юреку, который пил чай, сидя за низким столиком скрестив перед собой ноги. Дотошный последователь традиций, он бы наверняка сидел в классической позе, вопреки всем ее неудобствам для рослых людей, но здесь сама Конами советовала поменьше зажиматься и вести себя раскрепощеннее – мол, это меньше подозрений вызовет, чем отточенный традиционализм в исполнении гостя Синая.
- Кажется, о тебе говорила моя знакомая, - вопросительно посмотрел Спящий после короткого поклона. Юрек встал и вполне умело повторил приветствие.
- Да, я с материка, ищу особенные театральные маски. Узнал от одной актрисы, что есть человек с богатой коллекцией почти позабытых теперь разновидностей, готовый ими поделиться.
Мужчина присел.
- Можешь называть меня Хидеки.
- Меня зовут Юрек. А судя по переводу , у меня есть шанс с масками?
- Сами маски я не продаю. Но я принес их с собой – если ты не просто торговец, а поклонник этого ремесла – то тебе будет достаточно увидеть их, чтобы потом воссоздать у себя дома или в мастерской.
Хидеки жестом подозвал девушку, уже поджидающую момента, чтобы подойти, не мешая постоянному клиенту в его беседе.
- Нам с Юреком приготовьте медузу номура, как я люблю. Есть, кому приготовить? Таро на месте?
- Именно так, господин. Он взял на себя смелость начать приготовление номура, едва увидев господина, поэтому скоро она будет подана.
- Пусть особо не торопится, - бросил вслед Хидеки. Он повернулся опять к Юреку. – Номура любит одиночество, и нужно успеть выпить чай до ее появления… Ты знаком с номура?
- Только слышал.
- Это в некотором смысле сестра фугу – для большинства находящаяся в ее тени. Когда-то давно я подал эту медузу нашей общей знакомой актрисе, недостаточно хорошо обработав. Не знаю, каким чутьем она уловила это, но есть не стала. По этикету актриса могла предложить съесть мне самому, и я бы умер, но она просто вернула на кухню закрытую чашу… Так я понял, что мой путь повара завершен, и вновь занялся масками, редкие из которых в благодарность дарил проницательной и благородной актрисе.
- Я слышал, у тебя были некоторые трудности по пути сюда?
- Они все еще есть. Хотя твое лицо кажется мне все более подходящим для моих масок… Пойми, актерское ремесло не позволяет доверять никому. Закулисье любого театра – от Но и до жизни – пронизано предательством и обманом; разве может быть иначе в обществе людей, вынужденных в каждой роли говорить не то, что думают?.. Все меняется в одну минуту, что уж говорить о годах, да еще и сейчас, когда все грани жизни Синая обострились до предела… Я хочу доверять актрисе, но ты по-прежнему можешь быть убийцей, с помощью которого она попросту завладеет моими масками… Предлагаю выпить немного саке – не поверишь: по тому, как человек его пьет, я могу угадывать его намерения.
- С удовольствием выпью. Чай уже заканчивается – в Синае его готовят дольше, чем пьют.
- Это всего лишь отражение реальной жизни, в которой мы большую часть посвящаем каким-то подготовительным ритуалам, а живем истинной жизнью едва ли день или два.
- Прекрасная мысль, Хидеки.
- Спасибо, Юрек… Кстати, можем саке и не пить. Прости за обман, но я угадываю намерения не по тому, как пьют, а по тому, как реагируют лицом и глазами на слова, что угадываю. По тебе видно, что не актер. Я бы предположил, что ты один из тех гайдзинов (чужеземцев), что обучались в Потале или Тенсин Катори – точно в чем-то из лучших.
- Ристалище богатырей на Руси. И ты прав – едва ли можно найти что-то лучше.
- Занятно… Даже на Русь проникла наша культура.
- Более локально, чем можно подумать. Хотя, если верить словам моего брата, скоро там появится и нечто, похожее на ваш уличный театр, выступление которого сегодня довелось застать… Тебе никогда не попадались оброненные ими маски? Мне кажется, они могли бы пригодиться в постановке, которую мы задумали.
- К сожалению, маски этих сорванцов до меня не дошли. Более того, я полагаю, ни у кого из коллекционеров нет таких масок. Если тебя не удовлетворит мой выбор, могу посоветовать разве что Нахари – мою щедрую покровительницу и славную иэмото (наставницу) киотского театра нового образца. Правда, есть все основания полагать, что она поломала бы маски МиМов, попадись они ей в руки… Что ж. Пока номура превращается из отравы в лакомство, я могу познакомить тебя с двумя масками, взятыми с собой.
Спящий скорее суетливо, нежели ритуально вытащил из саквояжа две театральные маски: женскую и мужскую; вопросительный взгляд означал «с какой начнем?». Юрек указал на женскую. Хидеки прищурился:
- Интересная маска. Хоть и спорная… Она оказалась в моей коллекции совсем недавно, но сразу стало ясно, что это ручная работа. Насколько понимаю, к ее созданию приложили руку разные мастера. Здесь видны тонкие штрихи, характерные для мастеров Ига, но и грубоватая работа заметна – более поздняя. Будто не вырезали кое-где, а чуть ли не взрывали.
- Такая интересная техника создания несомненно найдет у нас применение. Хотя, буду откровенен, тонкие штрихи особенно важны.
- Ценность данной маски как раз в сочетании тонкости штрихов и элементов взрывной, грубой техники. Редкая маска, на самом деле… Сложность в том, что на нее, как мне кажется, положили глаз самые влиятельные в Киото коллекционеры. И больше всего смущает, что они до сих пор не прибрали ее к рукам, пополнив свою богатую коллекцию… Так что перед тем, как решать, нужен ли вам в постановке подобный образ – посоветуйтесь с кем-то из профессионалов. Я бы снова озвучил имя Нахари как большого специалиста в театральной сфере.
- Она и масками занимается?
- Сложно сказать… Возможно, она и проводит связь между масками и актерами, но мне кажется, фанатка она именно актерства, а масками пользуется как атрибутом, порой даже не догадываясь, как они создаются и что означают.
- А если мы решим обойтись без консультаций?
- Тогда можете делать маску самостоятельно. Маска целиком деревянная. В среде мастеров такие иногда называют «честными». Честное дерево, одним словом.
- Занимательно, - кивнул Юрек, переведя словосочетание как имя «Наоки». – А из какого дерева лучше делать и где оно чаще всего растет?
- В плане сырья – самое обыкновенное дерево. Можно сказать, уличное. Так что с материалом проблем не будет – он недорогой и доступный… Для второй маски, - Хидеки показал на мужскую, - сырье найти посложнее. Говорят, на окраине Киото можно найти подходящее… Сырье, кстати, отличное, да и работа пусть не смущает – вот эта топорность линий, я почти уверен, мнимая, и на самом деле мастер, создававший эту маску, способен на более тонкую работу, хоть все это, остается в рамках аскетичного стиля и принципа естественности линий… Ладно… Нам несут номура, так что остальные детали расскажу после трапезы.
Поднос с закрывающимся блюдом-чашей несла уже другая девушка – немножко растерянная и неловкая, стараясь стоять правым боком, она попыталась произнести соответствующую традиции молитву, но сбилась, и Хидеки, снисходительно махнув рукой, указал на стол, куда и был с избыточным звоном водружен поднос…
* * *
- Очень вкусно, - похвалил Юрек, доедая свой кусок медузы. Спящий снова снисходительно улыбнулся:
- Забавно, когда гайдзины последовательнее чтят наши традиции, нежели мы сами… На деле ведь она совершенно безвкусна – я нарочно прошу почти не добавлять никаких пряностей. Порой хочется вкусить чего-то, напоминающего долгий этап моей жизни. Один философ называл это вкусом дзен, но он, вероятно, плохо его познал.
- И снова прекрасная мысль, - закивал Юрек. Хидеки прикрыл глаза, кажется, прислушиваясь к своим ощущениям.
- Что ж… Теперь точно все чисто… - он пододвинул к себе блюдо и взял крышку чаши, чтобы, как полагается, закрыть опустевшую тару. – Если у тебя останется время после масок, я расскажу еще одну причину, по которой заказываю именно ному…
Почти одновременно с закрытием чаши раздался глухой хлопок. Блюдо… как будто взорвалось, а его осколки с большой скоростью вонзились Хидеки в шею и грудь… Обилие крови, заливающей стол, не давало шансов надеяться, что он может выжить – Юрек едва успел отпрянуть и, убедившись, что в его сторону ничего не полетело, подскочить к Спящему, как того уже можно было переименовывать в Умершего…
* * *
Часа через два айкидзен делился впечатлениями с остальными, сидя на лавках недалеко от тории…
- Подозрение сразу пало на разносчицу. Она работала второй день и как-то явно выпадала из роли – даже какой-то важный элемент костюма на голову не нацепила: там слева у всех к волосам крепилась подвеска буддистского толка… Не вникал, честно говоря. Я тогда еще переживал, что меня могут подозревать, так что думал, как от себя, в случае чего, подозрения отвести, ведь почти сразу позвали стражу, а там и из ниндзя кто-то должен был подтянуться… Но на меня особо и не подумали. К тому же одна из работниц кухни, которая в момент взрыва как раз подходила спросить, как удалось ее блюдо, сказала, что у меня было столько растерянности в глазах, сколько не сыграть лучшим актерам.
Том нервно похлопал Юрека по спине, что переводилось как поглаживание – он до сих пор не пришел в себя от мысли, что взрывом могло зацепить брата. Ему надо было, видимо, еще и обговорить эту тему.
- А если бы ты сунулся закрывать это чертово блюдо?! Ты ж любишь традиции всякие сраные.
- Во-первых, именно по традиции его закрывал заказчик. А во-вторых, тот, кто его убил – досконально знал не только традиции, но и личные заморочки Спящего.
- Вечным сном.
- Том. Он нормальный дядька был, давай без ерничества, хоть мы все понимаем его истоки…
- Как-то странно, что досконально изучила, а сама так плохо подготовилась как разносчица, - поморщилась размышлявшая Конами. – Как она хоть оправдывалась?
- Да сбивчиво очень… Сказала, что подвеску где-то потеряла, что вообще не должна была нести блюдо, но ту девушку, что должна – как раз позвали на кухню. Оправдывалась, что у нее не было времени подменить блюдо.
- Оправдываться некоторые умеют так убедительно, что их еще больше жертвы жалеть начинают, - кивнула Конами. – В любом случае девчонка, если и причастна, то только чисто к подмене блюд. Такое тонкое устройство, которое реагирует на нажим крышки и дает точный разлет… Это нужно быть одновременно и мастером Курокава, и специалистом Сайга. Это и смущает… Курокава почти все Кавагучи служат, и если добрались до Спящего – а могли, ведь из его сети был мой информатор, раскрытый при получении сведений о планах Кавагучи с императорством… В общем, если добрались до Спящего, то и тебе теперь светиться крайне опасно… Хотя… Есть еще кое-кто, кто мог бы… теоретически… Ладно… Чем в итоге закончилось?
- Девчонку взяла стража, остальных отпустили. Никто ведь не знает, что он был синоби.
- А так как многое указывает на союзных Кавагучи Курокава – постараются поскорее забыть. У них сейчас руки развязаны… И девчонку, если она их исполнитель – отпустят.
- Кстати, самый веский аргумент против нее – идеально поставленное блюдо: раскалывающейся стороной к Хидеки.
- Или просто кто-то действительно идеально изучил повадки Спящего, - засомневалась Вероника. – Он предлагал тебе выбрать ту или иную часть?
- Да нет. Повар – Таро – как раз сказал, что Хидеки всегда ел самую опасную часть медузы. Так что он… Да, он немного повернул блюдо к себе!.. Почему я это там не вспомнил? Это ведь многое меняет… Столько сумбури занимался, а до сих пор детали важные упускаю.
- Ага, - взвился Том. – Ляпнул бы – и девчонку отпустили, а тебя оставили до выяснения.
- Ну ведь если так, то она не виновата!.. А мне после слов той симпатичной кухарки все равно как-то сразу поверили.
- Кстати… - Конами продолжала терзать себе мозг. – А зачем она выходила узнать о своем блюде, если его готовил Таро?
- Так он как раз объяснил. Сказал, что раз Хидеки умер, то уже можно его секрет раскрыть… Старик мол был немного не в себе – все боялся, что его другие коллекционеры масок убьют. А так как не хотел жить в постоянном страхе – регулярно, когда его накрывала мания преследования, шел сюда и заказывал номура. Мол, если захотят убить, то это – самая идеальная возможность, чтобы по-тихому, как им нравится… Поэтому по секретной договоренности с Хидеки Таро позволял готовить блюдо другим поварам.
- Ясно. Тот, кто захотел бы тихо убить Спящего, обязательно клюнул на такую возможность, нанялся поваром и отравил его медузой, пытаясь списать на несчастный случай.
- Да! И тогда Таро получал почти железного подозреваемого, и Хидеки умирал отмщенным. Поэтому поваров сразу исключили из подозреваемых. Какой резон громоздить сложную конструкцию, подставляя вместо блюда хитроумную бомбу, если можно банально недочистить медузу? Поваров раньше других отпустили, а та, что готовила, вообще попросила не рассчитывать на нее неделю-две. Дескать, нужно в себя прийти.
- Ёкай!.. – вырвалось у Конами. – Вот теперь я почти уверена!.. Мне бы с Нахари поговорить… Но рисковать нельзя… Просто расскажете ей эту историю, и она сама вам все пояснит, если нужно…
- Мы все-таки к Нахари идем? – поинтересовался Юрек. Конами пораскачивала головой:
- Я бы на твоем месте все же поостереглась. Но к ней нужно сходить. С Наоки все на поверхности – помесь куноичи Ига и Сайга, выдающая себя за уличную девку. Но второй синоби – аскет-охотник – так и остался загадкой, да и в любом случае двух мало. Нахари – очень непростая личность, мы пересекались не раз. В последние месяцы ее часто видят с Тамиши – начальником гвардии Кавагучи. И не случись всей этой истории с медузами – я бы не рисковала ей открываться. Но теперь я почти уверена, что у нее будет в нас интерес. Обещаю – расскажу все подробности. Просто без них вам сейчас будет легче общаться с Нахари.
- «Вам»? Одна я не засвеченная, осталась, - подняла ручку Вероника. – А театр Нахари в очень людном месте – туда рискованно идти остальным.
- И все-таки я пойду, - со своим обаятельным упрямством кивнул Юрек. Вероника опустила глаза.
Шепоты закулисья
- А почему бы тебе не посмотреть ситуацию в чайной в своей книге? – осенило Юрека, когда они с Вероникой сидели, ожидая Нахари – худощавый актер с романтичным лицом, представившийся Синдзи, сначала сообщил, что иэмото в уединении и вряд ли сегодня спустится в репетиционный зал, но затем, присмотревшись к гостям и, вероятно, не устояв от синергии их двойного обаяния, пообещал сделать все, чтобы встреча состоялась.
- В Энци такие свежие события пока не видны. Еще и с настолько локальным ракурсом. Там, скорее, общие явления раскрываются. Ну, или я банально не научилась ей пользоваться, как следует – все-таки ж не волшебница…
Театральная дива спустилась к ним подозрительно оперативно. Особенно если учитывать невысокую скорость самого перемещения в пространстве – нечто среднее между сочной и пышной, она двигалась неспешно и даже чуточку неуклюже… После почти минуты, потраченной на обмен красивыми поклонами и любезностями, все трое поднялись в кабинет иэмото.
- Синдзи сказал, мне непременно следует вас принять, и мне достаточно было одного взгляда на ваши одухотворенные лица, чтобы с ним согласиться, - любезности, видимо, продолжались, хотя сейчас в них звучало еще больше искренности.
- Если у нас будет достаточно времени для рассказов, то есть надежда, что, как минимум, любопытных сюжетов о континентальных событиях глобального масштаба мы сумеем подарить немало, - улыбнулась Вероника. – Хотя не знаю, ставит ли твой театр пьесы о происходящем за пределами Синая.
- Не уверена, что в текущих реалиях зритель готов обратить взор за моря. А вот сама охотно выслушаю… Впрочем, полагаю, вас сейчас больше интересуют сюжеты местные, я права?
Ребята синхронно кивнули. Юрек заглянул в серо-зеленые глаза, немного необычные для синайки, как, кстати, и смугловатый оттенок кожи:
- Сегодня во время обсуждения масок с коллекционером по имени Хидеки, я стал свидетелем того, как этот приятный человек уснул навсегда.
- Грустная весть уже донеслась до театра, - Нахари скорбно склонила голову. – Это действительно был неплохой человек, хоть и не разбирающийся в театре ни на песчинку.
- Он рассказал мне о маске, сделанной из так называемого «честного дерева», намекнув, что определенной информацией владеешь и ты, иэмото.
- Я ей обязательно поделюсь. Просто так мое имя Хидеки не упоминал. Значит, посчитал тебя достойным доверия. Другое дело, что его смерть в твоей компании дала бы кому-то другому повод засомневаться в верности его решения… Но не мне… - иэмото положила подбородок на кисть руки. – Вы же знаете, как внимательно в Синае относятся к смерти. Я могу узнать, как он умер?..
* * *
Уже на середине рассказа Юрека Нахари, не выдержав, встала. Ее изначальная ритуальная степенность мягко ушла, словно морской отлив, и, надо заметить, более энергичный образ шел диве еще больше.
- Скажи, пожалуйста, - мягко не перебила, а будто вплелась она в рассказ Юрека, - девушка, готовившая номура, имела некие особенные признаки?
- Э-э… Она показалась мне очень симпатичной. Даже красивой… - глаза айкидзена ухватились за смуглую кожу руки Нахари, неосознанно вышедшей на первый план во время вопроса. – Да! Конечно. Она чуточку смуглее большинства синайцев… Как ты.
- Как драматургу мне печально разрушать занятный сюжетный поворот, в котором она была бы мне родственницей, - улыбнулась Нахари. – Возможно, если о наших жизнях захотят ставить пьесу, от соблазна сделать нас сестрами или, скорее, тетей и племянницей – кто-то не устоит. Но в реальности мы не родня…
Увидев переполненные вопросами глаза собеседников, иэмото выдохнула, возвращая себе спокойствие, и даже сумела сесть. Впрочем, уже на первых фразах рассказа снова поднялась.
- Вот уже несколько месяцев Киото, да и некоторые другие города, сотрясают громкие убийства… Сначала думали, что речь идет о некоем маньяке, но затем фокус жертв столь явно сместился в сторону заслуженных ниндзя и синоби, что за дело взялся сам начальник гвардии сегуна – Тамиши. Не буду засыпать вас подробностями и просто скажу, что в этом увидели то ли проявления актерства, то ли вообще театральный след, вот к расследованию в качестве консультанта и привлекли меня… Я не в восторге от пути, по которому направили Синай, но мои интересы совпали с интересами Тамиши, так что я согласилась… Мы долгие месяцы вели расследование и вот, наконец, приблизились к разгадке… Скажите, если бы вы хотели создать идеального убийцу, какое главное качество вы бы в него вдохнули?
- Беспринципность? – предположил Юрек. Вероника, прошедшая короткий, но болезненный путь ассасина, попала точнее:
- Непредсказуемость.
- Точно! – отточенным жестом пальца похвалила Нахари. – Доведенную до крайней степени непредсказуемость… Это вообще важная черта, не только для убийцы. Тот же Хидеки не попался в свое время как раз потому, что догадался играть не какую-то характерную роль – таких Спящих как раз и искали – а выдавал себя за разностороннего неудачника, занимавшегося чем придется еще и громко конфликтовавшего со всеми, в то время как большинство Спящих вычислялись по ряду четких признаков: прочно встроен в жизнь на незаметной, но продуманной социальной роли, окружен знакомствами и со всеми в ровных отношениях… А уж для убийцы, тем более серийного – непредсказуемость становится и вовсе решающим фактором выживания!.. Почему я и понадобилась Тамиши. Он – потрясающий специалист-универсал, можно сказать, гений. Но он все равно не способен уловить порхания бабочек в голове женщины. А я – способна… Меня порой упрекали в прямолинейности и даже занудстве как дотошную поборницу традиций, но я – актриса. И могу перевоплощаться в кого угодно, даже в инфантильную убийцу: воплощаться в нее и мыслить, как она… Например. Если мне нужно убить Хидеки – я наймусь кухаркой в его любимое заведение, досконально изучу его привычки, а потом использую их против него, заодно указав всем ложный путь. Сделаю хитрый механизм, встроенный в блюдо, украду у новенькой разносчицы подвеску и подстрою так, чтобы именно она понесла блюдо. Но этого мало – нужно еще идеально вести себя в момент, когда подозревают всех. Просто молчать, надеясь, что тебя не заметят? Нет! Поддержать одного из тех, на кого могли бы подумать. Ведь зачем убийце сужать круг подозреваемых? Да затем, чтобы и самому вместе с ним уйти из-под прицела… Ну, или ты ей понравился… А скорее всего, и то, и то. Тогда будь еще осторожнее – нравиться маньячке опаснее, чем не нравиться…
- Круто, конечно… - Юрек подивился женскому коварству. – Но зачем так сложно? Почему не отравленная игла, например, если уж с медузой она, допустим, догадалась?
- Хидеки в юности неплохо постиг ягэн – мастерство ядов. Если Кровавая Тень, как мы привыкли звать убийцу, его изучала – могла это знать… Хотя куда более вероятно, что ей просто захотелось убить именно так!.. Или выпало на костях, или ветер дул с востока… И я сейчас не шучу. Из того, что я успела понять, Кровавая… а если вам интересно, на самом деле ее зовут Меиса Минори – на редкость неустойчива в плане психики… Потому ее и поймать почти нереально. Вот у вас у всех, да и у меня, есть какие-то принципы, запреты, надежды, страхи. И каждый из них – это фрагмент вашей личной подписи. В них хранится и ваша сила, но в них же скрыта и слабость, ибо все это делает вас в той или иной мере предсказуемыми. А у Меисы ничего этого нет – только игра. И играть с ней – то же, что с азартным ребенком: он не признает никаких правил, кроме своих, меняющихся каждую секунду, а потому победить его нет возможности.
- А если заставить его играть по своим правилам?
- Это ребенок! Он тогда просто не будет с вами играть и дождется момента, когда сможет навязать свои правила… Когда я это поняла, то почти отчаялась победить в нашей схватке. А потом меня осенило, и я догадалась, что одно правило все же есть. Это правило – роль!.. И правило довольно строгое, хоть и расплывчатое. Меиса всегда играет в рамках выбранной роли, и именно в этом ее игра, а не в какой-то там победе в виде убийства и побега. Не выйти из образа, что бы ни случилось!.. Она – потрясающий универсал, каких я не встречала. Она умеет взрывать, создавать сложные механизмы, движется, словно тень, точно стреляет из арбалета и лука, а клинком может порезать небольшой отряд или справиться с тройкой штурмовиков ниндзя. Но если клинок не выпал в ее странной лотерее во время создания образа, то она не возьмет его в руки, даже если иного оружия не будет…
- Что-то я слегка запутался, - признался Юрек, посмотрев на Веронику, о чем-то призадумавшуюся. – Получается, принципов нет, но что тогда отказ от смены образа, если не принцип, и как она этот образ выбирает?..
- Ты – мужчина. Еще и склонный к порядку, как мне видится… Поэтому тебе сложно понять хаос, царящий в ее голове… Но я и сама сумбурно объясняю. Возможно, потому, что еще сама не вполне поняла все ее механизмы... Есть подозрение, что девчонка не стоит на месте. У меня дома на стене висит карта всех убийств этой серии, которые я подробно анализировала. И вот в первые месяцы удалось найти ряд закономерностей, пусть и начисто нехарактерных. Мне это позволило назвать убийцу (тогда я не знала имени) «синобифлюидной». Такое ощущение, что она настолько потерялась в десятках своих образов, что они проявляли себя в зависимости от самых непоказательных явлений. И это перерастало в странные принципы. Например, «я не достаю клинок под дождем», или «я обещала не пугать взрывами солнце, когда оно слишком близко к земле»… И многое другое, связанное не только с погодой, а чем-то еще… Например, чаще всего Меиса не жестокая, но она может заставить завидовать самых кровожадных ками, если жертва, скажем, пахнет цветочной водой… Но позже эти закономерности исчезли. И я предположила, что теперь Меиса чуть ли не на костях выбрасывает, кем ей быть. Поймите, она умеет почти всё из искусств куноичи. Разве что шпионка, судя по словам Тамиши, так себе, но и то он может просто не знать, ведь напрямую с ней сталкивался мало, и до ее мышления мне пришлось доходить самой… Когда у тебя десятки путей и способов – так легко заблудиться!.. Как судоку сложнее складывать, когда почти все клетки изначально пустые, так и тут; вот она, вероятно, стала просто на костях выбрасывать. Перед убийством Хидеки ей, видимо, выпало не только искусство взрывного дела и имперсонализация (в кухарку), но и киодзицу – мастерство обмана – вот она и добавила деталей с ложным следом, а не просто банально ускользнула.
- Киодзицу? – Вероника интересовалась этим еще с разговоров с Конами, если не с рассказов синоби Ясуши. – Это главное искусство Натори-рю?.. Она случайно не оттуда? Или, кроме… Или оттуда все-таки никто не выжил?
- Насчет тайно выживших, я вам, к сожалению, не скажу, а вот то, что Меиса не из Натори – знаю наверняка… Как и то, что она из-за хаоса в своей голове – едва ли не самый опасный человек Синая, который еще и совершенно не отдает себе отчет в том, что творит.
- Как же она живет с этим?
- Я порой ловлю себя на мысли, что хочу поймать ее не потому, что пообещала, или чтобы прекратить убийства, а то ли чтобы понять ее получше, то ли, чтобы принести ей, наконец, покой… Буквально на днях я фантазировала в беседе с Тамиши и предположила, как она может мыслить, отталкиваясь от двух ее имен. Больше в шутку, но кто знает… Я как будто сыграла ее тогда, в минуты осознания ею своих деяний. «Это все не я! – лепетала она. – Это все Минори сделала! А я – Меиса, я не такая…».
- То есть не просто раздвоение сознания, а непропорциональное? – прищурилась Вероника. – Маленькая я и все остальные, слитые в другую я?
- Опять верно. Если бы я не знала, что она выглядит иначе, то начала бы тебя подозревать… - улыбнулась Нахари. – Есть хорошая девочка Меиса без особых признаков и плохая Минори, на которую списывается весь остальной хлам. Или наоборот – понятия не имею, если честно, и все это может оказаться больной фантазией еще одной запутавшейся в своих ролях актрисы, изрядно вас утомившей, полагаю.
- Нет-нет!.. Это все очень любопытно. Да и полезно, пожалуй, если подозревать в ней возможный интерес к нам.
- Этот интерес может быть, а может не быть… Если бы можно было предугадать ее цели или планы, то ее бы давно поймали, ведь десятки ниндзя задействованы в нашем расследовании. Правда, доброй трети из них уже нет в живых…
- Мы не подвергаем тебя угрозе своим приходом?
- Она прекрасно знает о моем расследовании. Но ей, вероятно, нравится со мной играть, поэтому я до сих пор жива.
- А это не принцип? Оставлять самых интересных напоследок.
- Тамиши не менее интересен, но на него покушение уже было. Да и со мной ей может надоесть играть в любой момент… Принципом это назвать можно, но едва ли полезным в поимке.
- Хорошо. Но какие-то первичные мотивы убивать ниндзя у нее есть? Зачем все это? Только потому, что они интересные противники?
- Хотя бы поэтому.
Вероника странно посмотрела на Юрека, словно искала в нем проблески озарившей ее саму догадки и одновременно сканируя его состояние в плане пережитой боли. Очень конкретной боли, связанной с конкретным человеком.
- Скажи, Нахари, а кто такая эта Меиса вообще? Где-то же она научилась всему этому. Откуда ты знаешь ее имя?
- Имя я узнала от Тамиши. Меиса долгое время была неформальной помощницей Кавагучи… Выполняла самые необычные и сложные его поручения. Но из последнего задания вернулась без отчета и ушла в тень. Время примерно совпадает с началом убийств… Ее наставником, точнее…
- Точнее, наставницей, - не выдержала Вероника и, извинившись за это коротким милым взглядом, снова посмотрела на Юрека. – Тебе и правда никого не напоминает такая психология? Усталость от возможности сыграть тысячу образов. Нет? Готовность переложить выбор образа на кого-то еще?..
Юрек взялся за голову:
- Ну конечно!.. Да она даже внешне чуточку ее напомнила!.. И та как раз последние годы провела где-то здесь… Но дальше беседовать самим будет невежливо… - он поднял глаза на затаившуюся в нетерпении Нахари. – Ее наставница – красивая, молодо выглядящая женщина. Безумно обаятельная, с черными волосами и плотной фигуркой…
- Плотной? – Вероника, по-девичьи обожавшая Изабеллу, не могла вынести такой несправедливой политкорректности, хоть и оценила ее. – Фантастической фигурой!..
Нахари едва заметно кивнула:
- Ее имя звучало как Окои, но, думаю, вам известно другое. Эта женщина, по откровениям Тамиши, сыграла важнейшую роль в становлении Кавагучи. Она была гейшей – юной подругой его отца, но тот преждевременно умер, и тогда Окои взяла опеку над молодым Кавагучи.
- И он после этого вывел весь Нинси-рю из изоляции и стал рваться к власти.
- Не готова списывать всё на влияние одной лишь Окои, но примерно так.
- И она же воспитала для него помощницу, которая в некотором смысле заменила ее.
- Как-то так.
Вероника поправила волосы:
- У меня почти сразу возникли неуловимые подозрения, но я не хотела фантазировать лишнего… Дело в том, что одна наша подруга как-то рассуждала об идеальном убийце. Я незадолго до этого имела опыт общения с ассасинами, вот она со мной и делилась своими мыслями. И они очень совпадали с тем, что я услышала от тебя. Она как раз говорила о ситуации, когда нужно подготовить убийцу, которого потом не сможешь направлять и контролировать, но придется продолжать использовать как орудие хаоса. Вот и говорила, что надо по-особенному воспитать, оставить точные психологические закладки, и дальше он все нужное сделает сам… То есть не тактического убийцу, действующего банально под заказ, а стратегического – работающего в изначально очерченном поле, но уже самостоятельно.
- Так нередко делают – взращивая идейных фанатиков.
- Но Изабелла была перфекционисткой! Идейность делает предсказуемым и ограниченным. Вот она и воспитала хаотичную игроманку, для которой смена образов убийцы стала единственной игрой.
- Но зачем ей это?
- Сложно сказать. Я, например, по-прежнему думаю, что в основе всех этих поступков лежала все та же жажда игры. А то, что в итоге получилось создать все предпосылки для поджигания Востока – почти факт. Исправлять ее поджоги, собственно, одна из моих задач, и это, как мы понимаем, невероятно сложный вызов. У нас, кстати, к тебе совсем другой разговор есть, но теперь я вижу все это как часть единой картины, и нейтрализация ученицы Изабеллы становится одним из приоритетов.
Юрек, последнюю минуту спокойно молчавший, нахмурил брови, что в его случае означало не сердитость, а одно из проявлений мыслительного процесса:
- Нахари, как ты думаешь, Меиса обладает неким особым чутьем?..
- Практически всеми, как мне кажется.
- Просто… мы с Изабеллой некоторое время были в чем-то вроде отношений… Она могла тогда уловить нечто такое в моих глазах или ауре?
- Хм! – иэмото поднялась, а ее глаза оживились еще больше, сейчас вообще не напоминая послушные радушные глаза хранительницы традиций. – Если и не уловила сразу, то на каком-то неосознанном уровне непременно ухватится. Она была безумно привязана к Окои!.. Тамиши говорил, что Кавагучи она помогала исключительно по ее наставлению… И если так, это может стать ее первой настоящей слабостью. Вопрос лишь в том, захочешь ли ты находиться под ее, мягко говоря, смертоносным вниманием?
- Интересно, есть ли хотя бы одна тропка, на которой один из Юреков сказал бы сейчас «нет»? – засмеялась Вероника, все еще фантазирующая на тему сада расходящихся тропок. Правда, почти тут же ей стало тревожно за друга. – Но мы не дадим тебя в обиду, - снова посмеялась она, чуточку менее текуче. – Ни в одном из садов.
* * *
После того, как Нахари воодушевили надеждой найти слабое место в ее противнице, вести переговоры о помощи стало совсем легко. Та и впрямь была несколько одержима соперничеством с молодой убийцей, и во время чайной паузы между темами на самобытном лице, сочетавшем нотки хищности (тут, вероятно, помогал характерный носик с плавной ястребиной горбинкой) и миловидности (лицо пропорционально отражало приятную округлость форм тела) – все еще догорали огоньки новых надежд и образов.
- Мы сегодня натолкнулись на выступление МиМов, - поделилась Вероника за чаем.
- Хотя, догадываемся, что для тебя они недалеко должны были уйти от Меисы, - добавил Юрек. Нахари в благодушном настроении, кажется, готова была простить сценическим мятежникам их ересь.
- С ними наши отношения куда многограннее, - усмехнулась она. – Я их одновременно ненавижу и уважаю… Мой театр ведь тоже начинался как экспериментальный. И десять лет назад, когда мне было чуть больше вашего, далеко не все приняли мою попытку объединить Кабуки и Но: развлекательный музыкальный театр среднего звена и классический ортодоксальный театр высших сословий. Просто я увидела, что Но погряз в запретах, все поросло такими дремучими предписаниями, что это перестало быть хоть сколько-то интересно. Меня называют хранителем традиций, но это не очень точное звание: я сохраняю только значимые традиции, живые, наполненные смыслом и знаниями. И хорошо отличаю это от плесени веков, за которую многие цепляются как за соломинку. В современном Синае в любой отрасли есть свое бусидо, но оно почти везде излишне. Пять поклонов налево, три направо, правой рукой сюда, пальцем левой руки туда – это лишает свободы и наделяет страхом сделать что-то не так… Мы превращаемся в нацию големов, и меня это не может радовать… Так что МиМ я порой благодарна за то, что раскачивают сознание народа… Второй вопрос, что они насмехаются вообще над всеми нашими ценностями и традициями, да еще при этом начисто сокрушили традицию театральную – вполне себе живую. И так как оживляла ее все эти годы именно я, такой плевок в свою сторону я выдерживаю с большим трудом… Какое-то время убийства связывали как раз с МиМами, и даже жаль, что совпадение их названия с инициалами убийцы сложилось в моей голове уже после того, как эти актеришки выбыли из числа подозреваемых – было бы красиво думать, что Меиса сложнее, чем я думала, и способна действовать в группе с другими, либо использовать их втемную…
- У тебя нет никаких выходов на них? Они чрезвычайно ловки и могли бы крайне нам пригодиться в одной… постановке, которую мы собираемся предложить народу Синая.
- Едва ли я могу помочь вам с МиМами. Но у меня первоклассный выбор актеров и работников разного сценического профиля… Опять же, не буду скрывать от вас, что коллекция масок в моем театре, хоть и невелика, но предельно разнообразна… Я попросту не могла позволить кануть в историю такому пласту нашей культуры!.. На свой страх и риск, конечно, но лояльной нынешней власти я никогда не была, чего не скрываю и от Тамиши… Есть подозрение, что без его покровительства в последние месяцы мой театр был бы закрыт или вовсе сожжен… Но вернемся к вашим планам. Если я буду знать, о какой именно постановке идет речь, моя поддержка может оказаться более адресной...
Ребята переглянулись.
- Да нет у вас выбора, - засмеялась Нахари. – Если мне ваша задумка покажется очень плохой и опасной, я сыграю одобрение и поддержку, а потом помчусь докладывать о вас Тамиши. Но я ведь и так могу это сделать уже на основании услышанного ранее, как и вы можете убить меня и спокойно скрыться... Я это к тому, что наши отношения строятся исключительно на доверии и совпадении интересов, а уж кто кого для чего и в какой мере использует – останется на его совести.
- Ну… Если совсем начистоту, то, думаю, стоит упомянуть, что я – дочь Койти Тохэя. Правда, действуем мы не от лица Поталы, но этот факт скрывать не хотелось еще больше, чем показаться хвастуньей.
- У тебя – замечательный отец. Я собиралась даже сделать о его жизни спектакль… О том, как он из военного целителя вырос в основателя целого пути… Отличная история, жаль, что сейчас при всей моей свободе подобное поставить я не могу – Потала, как вы понимаете, не в фаворе у властей. Чую, ваша постановка может быть не менее… дерзкой.
- Боюсь, даже более… Скажем так. Мы нашли удивительных актеров для одной из самых значительных историй, какие могут произойти в современном Синае.
- Звучит интригующе… - проговорила Нахари, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, мило морща свой аккуратный птичий носик. Она спешно набросала на лежащем рядом листочке какую-то запись и повернула его к ребятам.
«Нас, кажется, слышат. Замолчим – вызовем подозрения» - прочитали оба. Вероника кивнула:
- Для местной аудитории наша история вряд ли подойдет. Но на континенте Синай и женщины в моде, так что пьеса, скажем, о возвращении на престол выжившей принцессы из династии Минамото – могла бы иметь большой успех в театрах Дориона.
Лицо Нахари даже не вздрогнуло, и как раз это, на фоне последней живости, выглядело слегка странно. Актриса снова прислушалась и стало понятно, что в прошлый раз все же принюхивалась.
- Это действительно значительная история… - проговорила она вдумчиво. – Боюсь надоесть вам сотым упоминанием этого, но как претендентке на хранительницу традиций мне по душе такой поворот. Династия Минамото несет кровь династии Тайро, а в той сохранилась кровь Ямато – помазанников самой Аматэрасу, и для единого Синая это важный факт. Вы ведь знаете, что существует меч, который загорится в руках носителя императорской крови?.. Он давно утерян, но его почти нашли, и, если меч загорится в руках наследницы – это может действительно положить конец распрям: синайцы охотно дадут присягу такому покровителю. Многие считают, что во время заключения Договора Застывшего Равновесия именно этого штриха не хватило, дабы слить воедино весь наш народ…
- Это очень занимательно. В нашей истории меча не было, так что спасибо за подсказку… Наш сюжет был проще и основывался на том, как разные силы со всего Синая помогают принцессе вернуть власть.
- Хорошо, что пьеса ставится в Дорионе – в Киото вам бы не дали закончить ее.
- Мы это прекрасно понимаем… Поэтому у нас будет лишь традиционный уменьшенный макет замка Мацумото, в котором и происходит главное действие второго акта. В первом же – группа единомышленников, скользя между тории, собирает штурмовой отряд, который позволяет не только взять замок, но и спасти содержащихся там заложников, судя по всему, детей.
- Благородно. Последний нюанс убеждает меня помочь вам с реализацией пьесы, вопреки тому, что в глазах властей это выглядит сущей ересью и мало отличается по посылу от Манга-Манга… Чем конкретно я могу помочь вам как иэмото?
- Нам хотелось бы воочию увидеть замок Мацумото, чтобы затем верно воссоздать декорации.
- Пока не могу обещать, но я очень постараюсь договориться с господином Тамиши о выездной постановке. Вы – как опытные актеры – могли бы временно стать членами труппы, попасть на территорию и все осмотреть… Господин Тамиши не так давно упоминал, что ниндзя в замке заскучали, и перед какими-то важными событиями им требуется поднять дух, да и попросту развлечь, чего уж там – все мы люди… Что еще?
- Мы бы хотели перенять опыт специалистов твоей труппы. В Ахее сложновато со спецэффектами, фейерверками. Кроме того, важен любой опыт – даже куроку – работников сцены, умеющих менять декорации почти невидимо для зрителя.
- Поняла… Что ж… Полагаю, прямо сегодня я могла бы познакомить вас с тремя специалистами – зачем терять время? У нас работает замечательный мастер по эффектам и различным приспособлениям. Его зовут Акира. Человек он непростой. Вечно ковыряется в своих изобретениях, женщин отвергает, мужчин, обнадеженных отвержением женщин, впрочем, тоже. По мастерству уступает, пожалуй, только Иори – но тот вообще гений, и привлечь его вам никто не позволит, ибо Иори трудится во благо сегуна Кавагучи и редко бывает свободен… Наверняка пригодится вам опыт и двух братьев. Иочиро – хороший сказитель, а его брат Тэкео – от природы слегка обделен мышлением, но как куроку – безупречен. Все трое найдут вас там, где вы остановились.
- Огромное спасибо, Нахари! – Вероника плеснула улыбкой Аматэрасу в немного уставшее сегодня лицо иэмото.
- От всей души, - поклонился Юрек. – И если это все же была игра, то ты воистину бесподобная актриса. Впрочем, и без этой игры, наверняка тоже…
- Без игры, - просто сказала Нахари, и такую простую искренность едва ли мог бы изобразить самый лучший актер Вендора. О нем, кстати, и подумал богатырь.
- Ой… Мы же еще увидимся?.. – куснул губу он. – Просто так сложилось, что главный противник Руси – заодно и самый великий лицедей в истории Вендора. Мне хочется лучше его понять, вот я и надеялся при случае расспросить специалиста об актерском мышлении.
- О таком я готова изъясняться часами, еще и со столь приятными собеседниками… Уверена, у нас будет время, когда мы дадим представление в Мацумото. Тамиши не отпустит меня в ночь обратно, а пообщаться наверняка позволит.
Ребята уже давно стояли. Они снова поклонились очень живыми традиционными поклонами, и Нахари улыбкой показала, что оценила это сочетание как свое излюбленное. Потом вспомнила:
- Ну, и в память о Хидеки… Если захочется взрывных страстей – к северу от храма Канон вы найдете то, что нужно. Скажете девушке, что хотите испытать, как взрывается радуга…
- Точно!.. Спасибо и за это!.. И…
- Ищете маску?
- Верно. Сделанную в аскетичном стиле и нарочно чуточку более топорно, чем есть.
- Этой маски у меня нет… Зато я, кажется, вспомнила, что могу порекомендовать вам еще одного специалиста – по набивке чучел для некоторых пьес. Он охотник. Живет… Я напишу адрес… Вот. Найдете? Далековато отсюда.
- Время пока есть.
- Конечно. Как минимум, два дня. Потом встречаемся здесь и едем набираться опыта постановок… Да… - Нахари, уже прижав руку к груди в изящном поклоне, подняла глаза, - не подскажете, как выглядит актриса на главную роль?
- Невысокая, резковатая, с каштановыми волосами – симпатично взъерошенными, глаза серые.
- Разрез глаз необычный, - добавил Юрек. – И она тебя знает.
Вероника, юркнув рукой в почти бездонный кармашек костюма из астрального шелка, вытащила оттуда свою Энци.
- Вот, - показала она возникшую на странице картинку. Нахари кивнула:
- Под фонарем пряталась… - покачала она головой и вздохнула. – Не думала, что столько выдержки…
Пополнение тайной коллекции
Трое обещанных специалистов нашли Веронику и Юрека в указанном месте, неподалеку от храма буддистской богине Канон. Уже смеркалось, и пара ассов собиралась начать поиски Наоки, когда три фигуры приблизились к ним и, сымитировав завязавшийся о храме разговор, увели подальше от глаз зевак, среди которых вполне могли скрываться люди Кавагучи.
- Сразу скажу, - сделал жест ладонями хорошо одетый мужчина, - нам не успели толком ничего рассказать, кроме того, что вы предоставляете шанс кое с кем расквитаться.
Стильные узкие усики и крохотная бородка вкупе с тонкими чертами лица вроде бы не особенно помогали слову «расквитаться» звучать грозно, однако холодные гранитные глаза это с запасом компенсировали.
- Ты не упомянул о девчонке, - почти презрительно бросил второй, и Вероника удивилась, как с таким типажным лицом можно быть синоби – своим скольжением между «красавец» и «урод» (со значительным перевесом в пользу первого) оно куда больше подошло бы колдуну. Он повернулся к ассам. – Есть проблемы с уличной девкой – она под наблюдением, и увести ее отсюда придется, цитирую: «в рамках ее занятий».
Глаза Вероники и Юрека, повинуясь очередности, обратились к третьему новобранцу, но там нашли только типичную безмятежность аутиста. Парень отдаленно имел схожесть со стильным усатиком, но был определенно более развит физически. Интересно, что схожие усики спрятались и над его губами, но им казаться стильными мешал неброский, однако различимый отпечаток юродства.
- Иочиро, Акира, Тэкео, - каждому кивнула Вероника в той последовательности, в какой мы их описали. – Верно? Я – Вероника, а это – Юрек. Мне почему-то кажется, вы простые ребята, и у нас получится обойтись без всех этих ритуалов, предписаний и расшаркиваний.
- Несомненно, - холодно бросил «колдун» Акира, пока Иочиро просто кивнул. Зато у Тэкео сработал какой-то механизм, и жилистый здоровячок (по меркам Синая, конечно) неожиданно выдал вызубренный в театре увесистый поклон. Холодные глаза его брата метнулись в сторону новых знакомых и, обнаружив, что те не только не расхохотались, но и на полном серьезе поклонились в ответ, немного подогрели свой холодный гранит, пусть до температуры камня у Ртани им оставалось непреодолимо далеко…
* * *
- То есть кому-то придется выйти на контакт с Наоки, имитируя ее клиента, а потом увести якобы для продолжения? – уточнил Юрек, когда квинтет вышел в ее рабочую зону.
- Без меня, - усмехнулся Иочиро. – Я только с актрисы и на эту роль не гожусь.
- Я тоже не буду, - предупредил Юрек.
- Это же для задания, - вручила вольную Вероника, слегка выдав истинные чувства чрезмерным убеждением в интонации.
Юрек покачал головой:
- В крайнем случае, у нас есть Том. Но тогда придется ждать.
- Да чего ждать? – поднял тонкие, длинные брови Иочиро. – Акира всегда готов помочь в таком деле.
- Как ты надоел, - манерно поморщился тот.
- Хорошо, давай разыграем. На двоих. Гайдзин не обязан собирать нашу местную грязь, да и не согласится он, даже с кинжалом у горла – я такую непоколебимость всегда чую. А мы с тобой – вполне подходим. Соглашайся – иначе оба пойдем.
- Еще не хватало. Ладно. Давай на кудзи-ин – я редко проигрываю… Раз, два, три… Да как так-то?…
- Господа и их дамы, - Иочиро включил режим конферансье, коим и работал в театре Нахари, - сейчас на ваших глазах женоненавистник Акира впервые за много лет испытает…
- Ненавижу тебя.
Конферансье снисходительно повел прищуренными глазами:
- Да ты всех ненавидишь, кто разговаривать умеет, - пока Юрек больше сопереживал огорченному Акире, Вероника отметила, как, оказывается, могут меняться глаза Иочиро – в этом образе казавшегося совершенно безобидным симпатягой-ведущим, поливающим теплом всех зрителей.
* * *
- Ого, какой породистый! – насмешливо бросила разбитная девчонка, раскачивая не особо щедро прикрытую одеждой угловатую подростковую фигурку. – Заблудился, что ли?.. Или надоели скучные чистюльки и захотелось нырнуть в настоящую животную страсть?..
Акира, колеблясь между разворотом и презрительным взглядом, выбрал второе.
- Да ты не стесняйся! Вижу, что хочешь – идем!.. – Наоки сделала шаг навстречу и встала на цыпочки, хотя бы немного съедая изрядную разницу в росте. Ее непропорционально большие глаза сидящей на горшке мышки попытались пробиться сквозь заслон презрительной нерешительности клиента. – Уговаривать не буду, - точно определила она нужный подход. – Через минуту я буду вон в том храме страсти делать с собой очень грязные вещи, и сам решай, захочешь ли ты в это время оказаться там.
- Только если с собой, - бросил Акира и тихо добавил. – И только, если среди этих грязных вещей будет взрыв радуги.
Мышиные глаза полыхнули разочарованием.
- Иди за мной, - бросила она и пошла, качая мальчишескими бедрами завидную восьмерку.
* * *
- За тобой могут следить ниндзя, - сказал Акира без каких-либо интонаций, оказавшись с Наоки в крохотном строении, отчаянно напоминавшем деревенский сортир. У той здесь, вероятно, на автомате срабатывал механизм похоти, раз даже такая информация не повлияла на движения рук, уже начавших демонстративно трогать едва заметные выпуклости угловатого тела.
- Плевать… - в глазах пробежала озорная искорка. – Хотя нет!.. – не прекращая одиночных грязных танцев, Наоки стала приближаться к холодному самцу, пока он, пятясь, не уперся спиной в деревянную стенку, а шлюха не вдавилась в его живот небольшой грудью. – Раз следят, придется их обманывать… Ты же понял меня? – одна из рук попыталась превратить грязный танец в парный.
- Сама справишься.
- Плевать… Зато полюбуешься… И не забывай стонать… Если они за мной следят, то знают – молчать во мне еще никому не удавалось…
- Исключено, - Акира с искристой брезгливостью сбросил руку-змею с поясницы.
- Если за мной следят, - руки не отступали, - то я – покойница, и вопрос только в том, что будет с тобой. Хочешь, закричу, что ты тоже из нас? Ты ведь не просто посыльный.
- И предашь Итимон?
- Повелся… Я ведь думала, что именно посыльный… Больно личико въедливое для синоби.
- Я не шпион, а мастер – мне можно…
- Мастер?!. – вечный двигатель, назойливо вертевший угловатое тельце во всех плоскостях, впервые замер. В огромных глазах могло поместиться на редкость много ненависти, и в Наоки ее оказалось достаточно, чтобы наполнить этот сосуд. – Куро… - она задохнулась. – Курокава?..
- Ты можешь тише?
- Да нет, мразь!.. Я теперь во весь голос это закричу!.. Ты хоть знаешь, что вы сделали с моей…
За последние годы несколько прогрессивных девиц пытались совратить недоступного холодного красавчика из популярного в Киото театра с помощью поцелуя. Ни одной не удалось добиться взаимности губ, а уж о том, чтобы Акира сам поцеловал кого-то – и мечтать не приходилось!.. Вот бы удивились они, узнав, где и с кем он это сделал впервые…
* * *
Слово «поцелуй», конечно, слегка натянуто. По большому счету, растерявшийся Акира просто заткнул губами опасный рот, выбрав наиболее оптимальный способ. Но затем, как бы ни желалось ему думать иначе, он испытал очень даже осязаемое возбуждение. Для синайцев поцелуй находится за скобками стандартных отношений – разнузданная в вопросах необычных тайных страстей нация по каким-то причинам внесла в их список и это нормальное для большинства гайдзинов действие. Открывшись Вендору, жители архипелага постепенно впитывают упрощенное отношение к контакту ртов, но в традицию это пока не вплелось и считается чем-то средним между нормальным дополнением акта близости и мягким извращением. Та же Наоки за всю свою профессиональную карьеру целовалась с клиентами реже, чем позволяла им куда более грязные в нашем понимании проделки…
И вот теперь они оба окунулись с головой в странный кипяток необычного сексуального приключения. Наоки продолжала выкрикивать проклятья в горящие губы Акиры, возбуждая его буйством языка, дыхания и губ. Он застыл, словно столб, и вся страсть, скованная в нем годами, рвала свои цепи в одном-единственном направлении – через рот. А с обратной стороны в него лились столь же скованная ненависть и ярость, которые, наслоившись на разогретое возбуждение отвязной путаны, слились в гремучий кипящий пунш…
Не в такой книге смаковать подробности происходящего далее в деревянной хибарке. Мы слышали только обрывки фраз спустя несколько минут хрипов и стука об стены.
- Ненавижу… - шептала Наоки, неспособная разжать руки-змеи, обвившие талию Акиры.
- Не молчи… - отвечал он, испытывая необъяснимое сочетание желаний окунуться в ледяную кристально чистую воду и нырнуть с головой в оглушительно горячую грязь.
* * *
Когда они подходили к остальным, второе желание окончательно проиграло первому, и Акира брезговал даже смотреть на Наоки. В отличие от многих читателей, для него ненависть куноичи не была загадкой. В своем клане он давно уже был отступником, но это никак не мешало знать, что синоби Курокава-рю старательно помогали ниндзя истреблять остальные кланы. Сам он к тем операциям отношения не имел в силу возраста, однако впитываемое с детства чувство коллективной ответственности, минуя сознание, отвергало оправдания, вроде «я-то тут при чем!». Не всегда кристально честный с собой, он сейчас тем не менее поймал себя на искорке возбуждения от того, что его клан истребил клан Наоки… «Что за ерунда творится?», - подумал Акира и был почти рад переключиться на выслушивание традиционных шуточек Иочиро, сразу не распознавшего, что именно произошло в хибаре, и решившего, что Акира или опростоволосился, или вообще избежал контакта…
- Даже слышать не хочу ничего о случившемся, - предупредила Вероника обаятельно и, представившись колючеглазой мышке, пошла впереди с отрывом, чтобы ее неготовность к пошлостям не сковывала тех, кто считал себя взрослым.
* * *
На подходе к окраине Киото, где, по написанным словам Нахари, жил синоби-аскет, навстречу группе вербовщиков вышли еще две фигуры. Худенькая девушка ассам знакома не была, а вот в парне еще издали удалось распознать актера из театра Нахари.
- Синдзи, а ты тут что делаешь? – крикнул Иочиро шагов за десять до полного сближения. – Еще и с Изуми. Она ж копытцем об пол ударенная неделю как, а ты ее через весь город таскаешь. Или поправили скелетик хрупкий?
На его слова парочка не обратила никакого внимания. Девушка пропустила их мимо спрятанных прической ушек, а парень, изысканно поклонившись, сразу приступил к извинениям.
- Душевно каемся, - обратился он к Веронике и Юреку, - но мы услышали фрагмент вашей беседы с иэмото…
- Не мы, а я! – перебила девушка. – Вечно выгораживаешь…
- …и решили, что не можем упустить возможности сыграть в вашей постановке или, как минимум, предложить свои услуги.
- Э-э… Это будет необычная пьеса, - предупредила Вероника.
- Ну… Мы тоже не вполне обычные актеры… - подмигнул Синдзи. – Иэмото предупредила, и мы готовы к любой развязке.
- Вы тоже… как они? – Вероника указала головой на квартет синоби. Девушка головкой и кистью руки поиграла со значением «вроде того», а парень твердо покачал головой с отрицанием.
- Скорее, как вы.
- Синдзи... Синдзи… - посверлила глазами брови нимфея, обращаясь к личным хроникам Акаши. – Я слышала в Потале это имя, но не помню контекст.
- При случае расскажу, - пообещал Синдзи. По его симпатичному открытому лицу романтика пронеслись тени минувших дней. – Если захотите узнать, конечно.
- Захотим… Ну… - Вероника провела взглядом по лицам разрастающейся команды. – Добро пожаловать на сцену!.. Сойдет такая фраза за начало нашей пьесы?
- Вполне, - закивали актеры и направились к ветхой лачуге местного охотника, под личиной которого скрывался последний кандидат в добровольческий отряд синоби-мстителей: лесной аскет из Хагуро-рю по имени Кейташи. Если, конечно, поверить в то, что это его истинное имя, в чем, имея дело с синоби, никогда не стоит быть чересчур уверенным.
Вратами ками, сцепившись руками
- Итак, давайте еще разок прикинем, кто у нас есть, - предложила Конами. – Конкретный план начнет обретать черты уже позже, когда мы будем точно знать все свои силы и получим от последнего моего верного агента данные о ситуации с заложниками. Но какие-то вещи стоит наметить уже сейчас, чтобы более осмысленно подходить к вербовке, если нам улыбнется удача во время тура по тории… Можно совсем кратко. Имя, клан, специализация, особые пожелания.
- Наоки! Клан Ига. Там обучалась скрытности. Потом ублюдки, вроде этого, уничтожили клан, меня подобрал выживший отшельник из Сайга-рю и обучил взрывному делу. Могу тайком пробраться куда-нибудь и из подручных средств слепить бомбу. Пожелание одно: всех пленных Курокава отдать мне – этого тоже можно.
- Смотрю, внутренний конфликт у нас уже есть, - усмехнувшись, покачала головой Конами. – Чтобы зритель не скучал в первом акте до появления злодеев… Ладно, в Потале побеседуем… Что ответит наш дорогой Акира? Ты ведь в курсе, что твою ликвидацию поручали как раз моей группе, и только протекция Иори…
- Я не хочу об этом слышать.
- Да мне плевать, дружок! Можешь и дальше до конца жизни собирать безделушки для театра. А можешь доказать всем, что не хуже Иори!.. Он понатыкал в замке уйму ловушек, и кроме тебя никто с ними не сладит. И если сейчас подумаешь, что я льщу – обещаю: сегодня же исполню отмененный приказ Кавагучи лично… Или, - она бросила быстрый взгляд на довольную Наоки, - передам дело в более горячие ручки.
- Ты нам правда нужен, Акира, - посмотрела в глаза изобретателю Ямагуни. – Какой есть. И какой можешь быть тоже…
Гордец отвел взгляд от теплых лучей мико, хотя в колючие глаза Конами смотрел неотрывно.
- Хорошо… Я – Акира. Отступник клана Курокава. Сторонник старого пути Курокава и противник выхода из тени. Создаю приспособления для синоби, а теперь и театра. Расшифровщик ловушек. С удовольствием разгадаю и нейтрализую ловушки, поставленные Иори. Поддерживаю пожелание Наоки.
- О-о!.. – оценивающе вспорхнул бровями Иочиро. – Красавчик!.. Удивил… Ну и, - он театрально откашлялся, - раз уж взял слово, то продолжу… Я – Иочиро. Клан Накагава. Диверсант, заточенный против монастырей. Могу выдать себя за монаха любой ветки любой из синайских головомоек под названием «религия» или «учение», - он кивнул поднявшему большой палец вверх Тому, - втираюсь им в доверие, а потом устраиваю диверсию. Обычно с помощью брата Тэкео. Во время заварушки наступает его момент славы, и пока этот красавчик сдерживает атаки монахов, я доделываю дела и ускользаю. Могу попытаться проделать похожее с ниндзя, хотя с ними это будет непросто. Насчет пожеланий…
- Брат! – гордо показал на Иочиро Тэкео, заметив внимание. – Мой брат!.. Брат!.. Брат!..
Диверсант слегка суетливо похлопал брата по спине, успокаивая и жестом передавая слово Синдзи. Впрочем, тот, очень тепло относившийся к недоразвитому увальню, и сам торопился не заострять внимание на его зацикливании.
- Синдзи. Воспитанник Поталы. Пластик, адепт пяти стихий и безоружного боя разных видов и стилей. Могу притвориться кем-то, а если не поверят – подраться. Пожелание – есть. Можно подождать здесь?
- Вряд ли, - Конами прищурилась. – Без обид, я стараюсь всем доверять, насколько возможно, но нам теперь стоит быть вместе до самого конца. К тому же предварительная разработка плана пройдет в Потале, чтобы уж точно без ушей.
- Ладно, понимаю, - покивал Синдзи. – Будем считать, что ты решила мои колебания.
- Я – Изуми. Муруй . Имела разный опыт, могу задурить головы, отвлечь, соблазнить и все такое. Пожелание простое: давайте все выживем!.. А! Еще одно!.. Если это удастся выполнить хотя бы мне, то в постановке о грядущих событиях я буду играть принцессу Минамото.
- Для этого могла и не тащиться с нами, - усмехнулся Иочиро. – Кому б ее доверили, как не тебе. А так трясись теперь за жизнь «несравненной». Если без тебя вернемся – Нахари из нас помост выстелет.
- Это лучшее, на что ты годишься в театре, - парировала Изуми. – И…
- Я – Кейташи, - настроившийся говорить заросший дядька уже не смог сдать назад, так что наехал на шутливую перебранку сверху своей хрипловатой телегой. – Лесной аскет. Адепт сюгэндо , владею кобудо. Как могу пригодиться – пока не понял. Но выполню нужные поручения, если придумаете… Пожелание? Не плеваться, если увидите, что ем сырое мясо.
Конами переглянулась с Ямагуни.
- Ну что. В целом картина ясна, и первые очертания плана начали складываться... Каждый умеет что-то особенное, поэтому план будет комплексным, и всем найдется применение… Ближе познакомимся в Потале, завтра. А пока нужно постараться попасть туда без приключений. Отправимся мы через тории, которые раскрывает по нашей просьбе Аматэрасу… Да, Иочиро, ты можешь смеяться над этим сколько влезет, но факта это не отменяет… Главный спец по тории у нас Ямагуни, хотя и Вероника, как я понимаю, отлично справляется. В общем, Ямагуни подробнее расскажет, как действовать.
- Тории работают по принципу состояния. Проще говоря, они отправляют вас в то место, которое наиболее соответствует вашему текущему настроению и состоянию. Мы с Вероникой и Конами постараемся быть для вас проводницами. Кроме того, специально пришли сюда еще и Росава с Чегодаем: они, а также Юрек с Томом, имеют опыт точного перемещения и память Поталы, так что попробуем распределиться в микро-группы, взяться за руки и…
…Хотя зачем на этом останавливаться, если все равно все пойдет не по плану? Да, общую медитацию провели, за руки взялись, по парам разбились… Но разве перехитришь сансарини, если ему захотелось кого-то испытать?.. И тем более, если всех.
Между прохладой и льдом
Синдзи машинально сжал руку, из которой выскользнула хрупкая ладошка Изуми. Вторая же рука все еще ощущала теплую кисть Вероники, и это грело сердце несоразмерно сильно, ведь глаза актера уже увидели, где он очутился, и радости это не внушало.
- Только не сюда… - прошептал Синдзи едва слышно.
- Ух ты! – обрадовалась Вероника. – Это же Лес Самоубийц!.. Берегитесь подземных газов, - покивала она с обаятельным выражением личика. Ее рука ощущала себя в радостном плену ладони Юрека, так что мелкий промах мимо Поталы и правда нисколечки не огорчил восторженную нимфею. Разве что за других опасения возникли… И не только у Вероники…
- Это из-за меня, - сокрушался Синдзи, уже выпустив ладонь нимфеи и тревожно оглядывая мрачную чащу, которая ночью, будем справедливы, выглядела на порядок внушительнее, чем днем.
- Почему? – Юрека не столько интересовал ответ, сколько подкупала возможность бодрой интонацией вселить в Веронику и Синдзи побольше своего фирменного тихого оптимизма.
- Это мой второй сансарини… - признался актер. – Первый я не прошел.
- Точно! – вспомнила умняша. – Тебя упоминали, когда говорили, что для сансарини мало даже самой безупречной боевой подготовки!.. Ого!.. Так ты тогда и правда очень «необычный актер»… Папа говорил, что так быстро пять стихий мало кто впитывал. И жалел только, что ты ушел от айкидо в другие виды…
- Ты – дочь сенсея Тохэя?!. Ну… - Синдзи вздохнул, - тогда тем более из-за меня мы здесь. Очень уж все символично… Именно Тохэй отговаривал меня от сансарини – говорил, что еще рано, что я еще не достиг внутреннего покоя. Но я послушал Мастера, а не сенсея… А теперь в компании его дочери получил второй шанс…
- Тогда и восприми это как шанс!
- За нас не переживай, - добавил Юрек. – Я, наверное, глубоко внутри очень хотел, если не стать самураем, то хотя бы испытать себя, как они.
- А я в любом случае собиралась сюда – просто завтра… Вот тории и уловили в нас эти настроения. Больше ведь никто сюда не угодил… Надеюсь, Конами и Ямагуни не дадут заблудиться остальным.
- Каковы предложения? – поинтересовался айкидзен. Синдзи окинул взглядом черные деревья:
- Дойдем до тории входа, и там я вас покину… Если это шанс, то мне нужно его использовать и пройти сансарини в одиночку.
- Не вижу ни возможностей, ни причин тебя отговаривать, - Вероника воодушевляюще положила ладошку на предплечье актера. – Правда, раз все равно здесь оказались, то мне хотелось бы кое-кого найти. Надо только вспомнить, куда идти… Как вы относитесь к призракам?
* * *
По пути к синоби Ясуши нимфея дважды уводила свою небольшую команду не в ту сторону – ночью лес Аокигахара выглядел совсем иначе, да и попробуй вспомни, куда брела тогда надышавшаяся болотных газов девчушка… Пришлось искать «прохожих».
Их на этот раз было еще больше, чем в прошлый раз, и нимфея огорчалась, что ее сеанс экзорцизма на дистанции никак не помог лесу очиститься от заблудших душ. Сами души эти вели себя очень осторожно – от трио веяло такой уверенностью и спокойствием, что призраки издалека чувствовали: здесь их попытки пугать точно уйдут в минус; так что, хоть и следовали за гостями, но на изрядном расстоянии. Возможно, они надеялись, что постепенно увеличивающееся их количество в какой-то момент переломит смелость живых, и появится-таки шанс полакомиться энергией страха.
Сравнительно слабым звеном можно было считать Синдзи. Юрек имел такой опыт стычек с куда более опасными духами на Руси, что шелестящие тени Аокигахара могли его лишь веселить. Вероника не только не боялась призраков, а еще и переживала, что они избегают контакта, не желая ни брать на себя функцию гидов, ни поучаствовать во второй серии пьесы «Девочка дарит духам свободу»… К тому же рядом друг с дружкой этим двум ассам было на удивление спокойно, словно их вместе хранила еще некая третья сила, формулирования имени которой они так старательно избегали.
На Синдзи же нахлынули печальные воспоминания из детства, и он теперь большую часть стойкости тратил на борьбу именно с этими подростковыми страхами… Понимая, что силы его не бесконечны, актер, хоть и не желал вешать свои проблемы на попутчиков, решил все же разделить с ними часть детских воспоминаний.
- У меня с малых лет была слишком развитая фантазия, - рассказывал он. – В театральной жизни она стала моим козырем, но в Потале казалась помехой.
- О-о! – понимающе протянула Вероника, вспоминая свои баталии с пустотой. – Как это знакомо… Прости, что перебила.
- Я в любой пьесе за диалоги, а не монологи… Но увлекаюсь, так что меня очень полезно перебивать… В общем, ты понимаешь, о чем я: «сковывай фантазии и растворяй в пустоте»… Но зачем? Именно фантазия, как я считаю, позволила мне постичь пять стихий так быстро!.. Я буквально рисовал себе их: огонь, воду, воздух, землю… И только с пустотой испытывал затруднения, потому что, представляя пустоту, ты уже наполняешь ее. Чисто технически, путем медитаций, я кое-как подтянул свое ощущение пустоты, но она все равно сильно отставала от других стихий… Я и тянулся к сансарини, думая, что там найду если не решение своей проблемы, то хотя бы ответ на вопрос: как совместить фантазии и пустоту? Ты, я так понял, прошла сансарини. Но нашла ли ты там ответ?
- Именно ответ и нашла. Поняла, как совмещать знания и пустоту.
- Умница… А я не смог… Я ведь не боялся ничего из того, что увидел, пока меня носило по самым странным уголкам Синая. Разве что пару ёкай были, скажем так, впечатляющи… Я просто устал от всего этого!.. Моя фантазия разбушевалась и направляла меня через тории в такие дремучие зоны, которых я и вообразить не мог!.. Я догадался, что нужно разлить в себе безмятежность, спокойствие, ту самую пустоту. Но фантазия побеждала наголову, и я неделю провел, блуждая в этом лабиринте, запутавшись, где встречал то, что существует, а где – отражения собственных мыслей… Наконец, меня вынесло в лесу, неподалеку от стоянки бродячего театра… Я… Я так обрадовался этим обычным людям, что не устоял перед набравшим силу отторжением пустоты и всего того, что вливала в меня Потала… И остался с театром…
- Печально, - проговорил Юрек. – Хотя жизненно… А сейчас ты уже знаешь ответ на свой вопрос?
- Так странно, что я получил его от дзагасира театра, коей тогда была Нахари. Неужели в Потале не нашлось никого, кто дал бы мне столь очевидный ответ, или мне его давали, а я не слышал?.. Нахари уже завлекла меня в театр, где неформально руководила, готовя свою знаменитую реформу. Я был в восторге от нее как от актрисы, от женщины, от сочинительницы удивительных историй… Внимал всему, что она говорила, и внезапно услышал, что хотел, во время обычного совета по актерскому мастерству. «Синдзи, - сказала она, - вчера ты играл разбойника и плохо его с себя смыл. А твоему самураю остатки разбойника никак не нужны… Пойми: актер должен уметь становиться чистым листом, чтобы на рисунок его роли не было наляпано пятен от прошлых ролей. Медитируй между ролями – и у тебя все получится…»
- Еще больше ее полюбила! – похвалила Вероника.
- Стало быть, сансарини все же направил тебя к ответу? – заметил Юрек.
- Да!.. Я обижался, что этот путь оказался столь долгим, но вдруг не было возможностей открыть меня ответу иным путем?..
- В конце концов, ты – актер замечательного театра. Дай угадаю, ты ведь тоже муруй, просто промолчал, верно? – нимфея лукаво заглянула в глаза Синдзи. Тот кивнул.
- Сначала я не вернулся в Поталу из-за обиды. Но она быстро рассеялась, и тогда вернуться не дала гордыня… А теперь я ощущаю себя актером на своем пути, и Потала… Ну, как невыполненное детское обещание, что ли… Бывает такое, что мы совершили что-то не то, и потом нас это гложет занозой, пока не перекроем чем-то похожим… Да, я не самурай Поталы. Но я хочу ощущать себя самураем сцены. Сначала я намекнул Нахари, что хочу быть ее самураем, но она, хоть и уверен сейчас, что поняла, мягко перенаправила мой пыл в сторону сцены. И теперь мой даймё – сцена… Вот только мне полностью раствориться в служении мешает понимание, что я – ненастоящий самурай.
- Это ведь одна из причин, по которой ты решил помочь нам?
- Именно так…
- Но если пройдешь сансарини, то помогать будет необязательно.
- Да, конечно. Я попрощаюсь с вами, пожелаю удачи и пойду прятаться за кулисы… - Синдзи рассмеялся, и призраки, которых «нанизалось» на трио гостей уже около сотни, поняли, что слабых звеньев в нем, кажется, больше нет…
* * *
На этот раз толпа призраков, почти полностью сменившая отставших ранее, не испугалась появления Ясуши, а те, видимо, давно зная о их новой суперсиле, даже не делали попыток применить что-то из своего арсенала синоби.
- Мы почуяли тебя, девочка свободы, - сообщили они. – Мы не раз вспоминали о тебе, вот и поймали твою ауру, как только ты вошла в лес.
- Приятно как, - улыбнулась Вероника без жеманства и опускания глазок. – Видимо, нужна моя помощь?.. Забавно, потому что и мне ваша понадобится.
- Поможем, чем сможем. Но сначала нам нужно освободиться, а как это сделать, если лес стал приманкой для сотен глупцов?..
- Давайте по порядку.
- Да какой тут порядок… Всего один пункт: вот уже несколько лет как наш лес стал излюбленным местом для самоубийц. Это и раньше случалось, но не в таких ведь масштабах!..
- Есть какая-то причина?
- Есть. Ее зовут Цуруми.
* * *
По пути к месту обитания юрэя по имени Цуруми Ясуши рассказали в чем дело…
Оказывается, один самозваный философ с задатками художника еще лет пять назад нарисовал «Мангу Самоубийцы», в которой с типично синайской дотошностью, но самобытной аргументацией рассказал читателям, где, как и главное зачем лучше всего умирать. Лес Аокигахара он воспел как идеальное место для смельчаков, готовых бросить вызов ками и умереть по собственному желанию… Год назад он и сам последовал собственным советам, приняв яд именно здесь. Причем, по информации, собранной Ясуши, Цуруми попросту затравили. И – это Синай – затравили не из-за доведения людей до самоубийства, а потому, что посмел утверждать, будто простолюдин может сблизиться с самураем с помощью такой же, как у тех, готовности принять смерть. Подобного надругательства над самурайством правящее сословие (а именно в него, как обычно бывает, трансформировались воины бусидо из эпохи бесконечных сражений) дерзкому философу не простило, мангу стали запрещать, и Цуруми не вынес травли… Теперь он создал в лесу специфическую общину и играет в проповедника смерти, ездя по призрачным ушам последователей…
Живым гостям Цуруми чрезвычайно обрадовался. Среди призраков леса настроения разнились – многим показалось, что ничего обещанного они в смерти не получили, и теперь философ надеялся убедить в своей правоте не только группу живых, но и толпу мертвых, которая кружила вокруг него в количествах, дававших фору отставшим призракам из предыдущей части леса.
После короткого знакомства он сразу зацепился за имя Юрека.
- Какое прекрасное у тебя имя, мой друг! Символичное!.. Фактически Юрэй – еще при жизни. Это имя наверняка было частью нити, приведшей тебя сюда, чтобы ты мог стать настоящим юрэй.
- Даже не надейся, - усмехнулся русич добродушно. – Брат подшучивал, когда узнал одно из значений этого слова, да и наставник порой называл меня Юрэем, но он вкладывал в это совсем другое.
- Я тоже в свое время заметила, как тебе подходит, - призналась Вероника. – «Мужественная учтивость, ритуал, этикет»… Как будто мама синайский знала прямо.
- Ну вот, сейчас покраснею, и этот символист найдет, что именно красный цвет был частью нити, которая вела меня сюда, - живые рассмеялись, и Цуруми это выбило из колеи. Он, впрочем, сумел взять себя в руки.
- Смех – это прекрасно, - рассудил философ. – Я в своем труде как раз призывал людей со смехом относиться к смерти и никоим образом ее не бояться. Поймите простую вещь: страх смерти – это защитный механизм, встроенный в нас ками. Я уважаю самураев прошлого за то, что они преодолели этот страх и поняли, что уходить из жизни на самом деле очень легко и даже почетно!.. Конечно, почетно!.. Ведь этот страх пересажен в нас из зверей.
- Но разве человек не является частью единого мира – со зверями, в том числе? – аргумент Синдзи был слабоват, и Цуруми радостно за него ухватился.
- Конечно, является!.. И грязь является, и солнце!.. Но разве не лучше человеку стремиться быть схожим на солнце, а не брать пример с грязи?.. Зачем уподобляться зверям, страшащимся смерти лишь потому, что в них нет искры свободной воли, чтобы возвыситься над этим страхом?
- Раз ками вселили в нас страх смерти, значит, это для чего-то нужно! – не согласился Синдзи.
- Нам не дано знать мотивы ками. Можно лишь предполагать… Возможно, они просто не хотели, чтобы люди вымерли, ведь для сколь многих жизнь полна страданий, и лишь страх смерти удерживает их в этом колесе бесконечных тягот… Человек, вероятно, нужен ками живым – чтобы создавать для них новые формы. Или им нравится играть с нами… Или интересно испытать, на что готовы пойти люди из потакания страху смерти… Либо же им просто любопытно наблюдать, как люди, страдающие от жизни, все же боятся с ней расстаться… Или не просто любопытно, а и питательно – как для юрэй питательны страхи живых…
- Я правильно заметила, что твои последователи не питаются страхом и не боятся?
- Верно, милая… Не все… Хватает и призраков прошлого, все еще находящихся в плену у страха. Но те, кто пошел по намеченному мной пути – свободны.
- И чем они занимаются?
- Прекрасным ничем… Тем, к чему с таким трудом стремятся монахи, отрекаясь от круга жизненной суеты. Монахи, ищущие пустоты – это более высокая ступень, чем суетливые приспособленцы, плененные животной необходимостью выживания. Но еще более высокая ступень – мои последователи: те, кто оказался смелее монахов и оборвал последнюю нить, связывающую с миром страданий.
- И в чем же тут подвиг, если актер просто взял и ушел со сцены раньше времени? – кому принадлежал вопрос, вероятно, понятно без уточнений.
- А зачем играть этот фарс и потакать ками?
- Чтобы постигать реальность! Постигать ее, будучи живым! Во всех ее проявлениях! – не выдержал Юрек. – Только тот, кто не знает сути монашества, может так убого судить о них. Монах не отказывается от жизни – он меняет грани ее постижения!.. Жители городов и сел постигают бытие с помощью быта, труда и цивилизационных радостей. Монах постигает его силой духа и взаимодействием с природой… Вы же просто отказались от постижения и бесцельно толкаетесь по мрачному лесу, лишенные не только страданий, но и радостей, какие может дарить жизнь!.. Но дарить живому!.. А ты обделил этих бедолаг и теперь боишься признаться и им, и себе.
Цуруми ощутил, как зашевелились призраки за его спиной.
- Вместо поиска призрачных радостей в полной страданий жизни, они получили покой, - упрямо придерживался он задекларированной позиции. – Покой уверенных в своем решении людей, равных самураям.
- Да что ты знаешь о самураях? – продолжил наседать Юрек, по-прежнему не повышая голос и вместо этого просто насыщая интонации большей убежденностью. – Ты всего лишь ловко подменил готовность умереть и желание этого. Самурай не хочет смерти! Он жаждет служить. Служить, не боясь смерти, но и не желая ее!.. Ведь если он умрет преждевременно, то это плохая служба, если только он не служил самой смерти, как ты.
- Но… - Цуруми чувствовал, что недовольство в его странной пастве нарастает, а аргументов почему-то не находилось. Он и при жизни старался не допускать в себя оппонирующие идеи, словно боялся, будто они прорастут с такой силой, что не получится их победить. Из-за этого в его псевдо-философских мангах (а самая известная из них, та самая, о самоубийцах, была далеко не первой) сюжет сводился к тому, как доблестный носитель авторских убеждений лихо громил взгляды плоских оппонентов . Такой подход наделял Цуруми крайней уверенностью в своей правоте, но вконец расслабил ум, не готовый, как выяснилось, противостоять живым оппонентам, имеющим достаточный багаж аргументации собственных взглядов… Растерянный философ сейчас ухватился за совсем уж нелепую соломинку. – Разве не интереснее узнать, как на самом деле устроен мир? Ками не дали нам достойных ответов, и мы просто устали жить, не понимая истинного смысла этого!
- И что, дала вам смерть ответы? – засмеялся Синдзи, глядя на ошарашенных призраков. Вероника, которая как раз пыталась мысленно поделиться с теми хотя бы небольшим облачком тепла, вернулась в спор. Она посмотрела в прозрачные глаза Цуруми, не обделяя теплом и его, однако добавив и оттенок той милой строгости, которую развила в роли наставницы фей.
- Во-первых, я слышала интересную мысль, что самоубийство находится вне кармы, и убить себя может действительно каждый и в любой момент. Но душа самоубийцы при этом задерживается в Вендоре ровно столько, сколько должна была прожить по изначальному замыслу. Возможно, именно поэтому все бедолаги вокруг тебя еще не растаяли и не вернулись в Вечный Мир… Жизнь для них была своеобразным додзё, где они могли чему-то научиться, что-то привнести в мир. А вместо этого – прозябают тут, словно слабаки, сбежавшие из додзё после первых занятий, показавшихся им сложными… Обратно вернуться не могут, вот и убеждают себя верить твоим словам, ведь иначе обидно – понимать, что вышли из игры, в которой могли многому научиться.
- Ты же сейчас без намека? – осведомился Синдзи на всякий случай, но уже по недоумевающе прищуренным глазкам Вероники понял, что его невозврат в Поталу, нимфея видимо, относит к другой категории. Та не дала Цуруми проскользнуть в паузу, хотя бедолаге и не с чем было это делать.
- В общем, здесь вам едва ли открылись какие-то тайны бытия, - подытожила она первый пункт и приступила ко второму. – Но даже, если вы попали бы каким-то образом в Вечный Мир, узнавая там ответы, разве не интереснее познавать мир плавно: по кусочку, фрагменту?.. Это как есть – постепенно, наслаждаясь вкусом, а не пытаться запихнуть в себя сразу кита!.. Может быть, Бытие и открывается нам постепенно, что сразу оно для нас слишком сложно – независимо: живым нам показывается или мертвым? Кто сказал, что после смерти мы сразу все узнаём? И если и узнаём, то едва ли можем осмыслить!.. А для осмысления мы как раз и живем, чтобы каждой жизнью постигать ту или иную грань бытия!.. Сначала растением, потом зверем, потом человеком, затем ками… Живем, постигая жизнь в разных ракурсах… Возможность быть ками от нас никуда не денется, а вот шанс постичь бытие человеком – еще вопрос. Так зачем упускать этот шанс?..
- Затем, что больно! – попытался помочь Цуруми один из немногих все еще верных последователей.
- Когда мы учимся ходить – падаем. И это тоже больно… И что теперь – каждому малышу делать вывод: «Да не! Ну ее эту ходьбу – больно, значит, будем лежать...»? Или учиться дальше, чтобы потом наслаждаться владением своим телом?.. Так же и с душой. Да, некоторые уроки делают очень больно, но нужно идти дальше, чтобы подняться затем над всем, что могло причинить боль.
- Стать ками? – неуверенно сдулся призрак-помощник.
- Ками разные… Так что, скорее, высшими из них – теми, что близки богам или вообще ими являются. Почему боги довольно спокойно относятся к нашим страданиям? Потому что они уже прошли этот путь в прошлых жизнях. Как мать знает, что стукнуться попкой о землю при ходьбе – не вершина страданий, как бы малышу ни хотелось думать, так и все, что видится нам невыносимой болью – у богов может вызывать чисто такое же материнское сострадание, но не решение: срочно прекрати ходить и просто лежи в колыбельке!.. Они видят жизнь с вершины множества прожитых жизней и более полного постижения бытия. Именно поэтому, а не потому, что пытается приписывать им Цуруми, существуют страдания.
- Да и сам Цуруми, - вмешался Синдзи, занижая уровень мудрости речи, но добавляя полезный сейчас вектор изобличения, – скорее всего, лишь не осознающий этого помощник ками, учением которого они испытывают нас: они вручили нам дар жизни, но проверяют, умеем ли мы это ценить.
- А я бы напоследок еще раз вернулся к силе, - приготовился к фаталити Юрек. – Самоубийство – это не сила, а слабость лягушки, переставшей барахтаться в кувшине с молоком. Есть два варианта силы. Если вам так уж хочется побунтовать, то бросайте вызов сложной жизни и с честью проходите ее испытания! Ками хотят сломить вас? А вы будьте сильнее!.. Стерпите посланную вам боль!.. Если же вы склонны признать справедливость Дао, то тут уж точно именно силой будет продолжение посланного вам пути, пусть даже пути испытаний и лишений. Это уже сила не бунта, а смирения, не вопреки, а ради… Но в любом случае – именно сила. А испугаться жизни больше чем смерти – это, уж простите за прямоту, обыкновенная слабость в ее единственном обличии…
Тройной удар оппонентов всмятку разнес позиции Цуруми. Призраки истошно шелестели вокруг, засыпая пространство астральными импульсами, заменяющими слова… Есть подозрение, что они разорвали бы недавнего пастыря в клочья, но тут вмешалась Вероника.
- Выслушайте меня, пожалуйста, еще чуть-чуть, - попросила она, выплеснув еще один заряд тепла из светлой души. – Я верю, что всегда можно попытаться исправить ошибки. Как минимум, совершенные по отношению к себе… Каждый из вас что-то потерял, лишив себя жизни, но, может быть, каждый теперь совершит по одному поступку, который компенсирует недополученный опыт?.. Вы все – свободны, если только пожелаете, и не обязаны скучать в этом лесу! Нам нужна помощь, и кто-то из вас, если захочет, может вскоре принести Синаю большую пользу. Но даже те, кто не захочет помогать конкретно нам – вы можете быть полезны. Возвращайтесь в города и села, ищите людей, стоящих на грани самоубийства, и берите над ними опеку. Это могут быть импульсы мыслей или какие-то знаки, или еще что-то – главное, чтобы каждый из вас, перед тем, как завершится отведенное время, и душу позовет Вечный Мир, мог сказать себе: «Я помог хотя бы одному человеку достойно пройти его жизненный путь целиком».
Вероника посмотрела на Цуруми. Он прятал глаза, но потом осмелился их поднять.
- А тебе, дорогой, - улыбнулась нимфея, - придется потрудиться больше всех.
- Сначала я помогу вам… А там… там посмотрим… - философу было легче присягнуть своим победителям, чем столь быстро признать несостоятельность взлелеянных убеждений.
* * *
- Ты завербовала больше сотни призраков, - размышлял Синдзи по пути к Ледяной пещере. – Нет мысли, что они и должны были умереть, чтобы нам помочь? Ведь тогда Цуруми все сделал правильно. Меня гложет эта мысль.
Юрек уже привык к подобным изысканиям брата, и для него ответ был вполне очевиден. Вдвойне приятно, что очень похожие мысли выразила Вероника.
- Нет, Синдзи… Я склонна считать, что мы просто использовали плохой выбор прошлого для хорошего дела в настоящем. Не они, так что-то другое заняло бы эту нишу… Дао все обращает во благо, но это не значит, что любой выбор каждого был благом. По крайней мере, по отношению к нему самому…
* * *
К Ледяной пещере они шли не просто так… После того, как призраки разлетелись, кто исполнять роль хранителей самоубийц, а кто – вместе с Цуруми в указанную Вероникой местность под Киото, лес словно вздохнул свободнее. До рассвета было еще далековато, но изрядная доля избыточного мрака растворялась на глазах, давая надежду на скорое переименование леса в нечто более жизнеутверждающее.
Однако на просьбу Вероники проверить, обрели ли они свободу, оба Ясуши, разумеется, попробовав, быстро закачали головами отрицательно.
- Хорошо, - нимфея ожидала подобный эффект. – Теперь представьте, что вы, помогая нам избежать вовлечения Синая в войну, исполните старую клятву – ведь в противном случае снова воцарится голод, разруха, и судьба леса повторится. Представьте, что вы уже помогли и попробуйте уловить ветерок свободы… Есть?
Ясуши очень старались, их контуры буквально размывались от попыток обрести свободу, но что-то все же не отпускало их отсюда.
- Как я и думала… - закивала Вероника.
- Э-э… Сразу нельзя было итоговый вывод? – телепатически спросил один из призраков. – Нам все это довольно болезненно обходится.
- Простите, - извиняющееся поморщилась Вероника. – Просто нужно было отсеять запасные версии… Я не раз о вас размышляла за прошедшее время, и у меня есть одна идейка… Скажите, куноичи, которая вас стравила – она сбежала или погибла?
- Погибла с остальными!..
- Наверное, не успела сбежать.
- А где это произошло?
- В Ледяной пещере.
- Вы были там с тех пор?
- Пытались. Хотели найти и рвать ее призрак так, чтобы не до конца, и потом можно было еще рвать и еще…
- Я поняла технологию… И что вам помешало?
- Пещера заледенела в ту же ночь.
- Ясно… Тогда предлагаю сделать так: один из вас провожает нас туда, а второй – созывает остальных. Они в другой пещере или в лесу?
- Кто где.
- В общем, всех нужно позвать.
- Сказал бы я, что мы не доверяем командам женщин, - произнес тот, которому не нравилась Потала,- но ты и правда другая… - он кивнул напарнику и улетел в чащу.
- Я, кажется, припоминаю эту историю, - запустил руку в волосы Синдзи. – Нахари как-то собиралась ее поставить, но потом передумала… Я не знаю, женская это солидарность, или иэмото нашла какие-то старые летописи, но в пьесе планировался поворот, будто у куноичи имелись какие-то личные мотивы вызваться на это задание… То ли Ясуши братьев ее убили, то ли еще что… Но определенно причиной были личные мотивы, и вызвалась она из-за них. Зная дотошность Нахари по отношению к истории, скорее всего так и было – ей легче придумать что-то из ничего, чем искажать реально происходившее.
- Может, потому и осталась? – задумалась Вероника, глядя на нахмуренные брови призрака. – Ты не думал, что она могла искренне к вам привязаться, но долг и клятва отомстить заставили ее действовать?
- Это ничего не меняет.
- Отнюдь. Вы ведь не испытывали ненависти к обычным своим врагам. Вас до глубины души задело именно ее предательство. Но для нее это были месть и долг. А что она сыграла на ваших чувствах, то уж прости, но синоби ли судить? Сколько искусств синоби построены на обмане? Половина? Все, что касаются других людей?.. Вы не могли простить куноичи, которая, как вы решили думать, из-за денег сыграла на ваших чувствах и рассорила. А как вы отнесетесь к той, кто искренне считала вас врагами, поклялась отомстить за причиненные ей страдания, а потом рассорила, но согласилась принять смерть вместе с вами – кого ненавидела, но к кому успела по-человечески привязаться?
- Ты… ты, наверное, кого угодно сумеешь оправдать… - долетели обрывки мыслей Ясуши.
- Она была для вас испытанием ками!.. Окажись вы так едины, как хотели, смогла бы пришлая девчонка заставить вас убивать друг друга? Я не пытаюсь ее оправдать, я прошу вас понять ее. И если не простить, то хотя бы перестать ненавидеть!.. Спорим, я знаю, что мы увидим в пещере?.. Там будет огромная глыба льда, созданная вашей леденящей ненавистью. Не горячей, какой ненавидят врагов, а именно ледяной – холодной, презрительной. Так ненавидят змей и предателей. Презрение – это ненависть без уважения.
- А за что ее уважать?
- За то, что ее оружием были вы сами! А значит, у вас был шанс выбрать мир и жизнь… За то, что она сражалась с вами так, как умела. И победила, а стало быть, оказалась круче всех остальных ваших врагов… А теперь – веками скованна во льду вашей ненависти.
- Так это она не пускает нас отсюда?
- Это вы не пускаете ее! А ваша ненависть не пускает вас!..
- Гм… Но откуда ты все это знаешь?
- Интуиция… Слова Синдзи… Ну да, да! Еще я смотрела в своей Энциклопедии… Но там смутно все, я не все ниточки сплела, а теперь вот все улеглось.
- Я… Я не знаю… Если ты права, то надо подумать…
- Пойми. В вашем презрении – стиснутая любовь к ней. Наверняка вы в ней души не чаяли, раз ей удалось всё устроить. Попытайтесь сначала сменить презрение на уважительную ненависть, а потом и ее отпустить, попробовать испытать хотя бы крохи тех чувств, что у вас к ней были… Ради себя, не ее!.. Она мертва, она покарана и искупила свою вину веками ледяного плена. Ощутите то чувство, когда она в полной вашей власти… А вы не рвете ее душу, а великодушно прощаете… Поверьте, вы не испытывали таких чувств, какие испытаете при этом…
* * *
Эмоциональный выплеск Вероники в адрес всего лишь одного Ясуши не помешал ей спустя три часа повторить свою речь, снова совершенно спонтанную, но схожего посыла и содержания. Воздействовать на две сотни знакомых с ней лишь понаслышке призраков, было сложнее, но тут на помощь уже пришли дополнительные два козыря… Первым стал Ясуши, испытавший дивный катарсис еще по пути сюда. Он убеждал друзей в полной правоте Вероники, клялся, что действительно никогда ему не было так тепло, как во время переплавки ненависти в прощение и даже былую любовь. Второй фактор возник чуть позже. Когда Ясуши, не без труда сумев сменить презрение на ненависть, все еще недоумевали, как можно проделать такой трюк с куда менее схожими чувствами и испытать, помилуйте ками, любовь – опаленный их огнем ледник значительно уменьшился в размерах, и внутри прозрачной глыбы удалось увидеть саму виновницу всей трагедии… Ясуши обступили глыбу в несколько рядов и, почти не шевелясь, смотрели на свою пленницу, застывшую в столь драматичной позе, что сентиментальный Синдзи едва сдержал слезы. Она была даже не очень похожа на призрак – какая-то объемная, только очень белая, она сидела на коленях с открытыми глазами, потупившись, смотревшими в пол, с голыми руками, вытянутыми вниз и немного в стороны вперед ладонями…
- Хотэру!.. – не выдержав, произнес один из призраков имя, которое они поклялись забыть. И остальные обошлись без осуждающих взглядов.
- Светлячок? – шепотом перевел имя Юрек.
- Светлячок… - кивнул простивший Ясуши. – Она была им для нас… Хотела сделать этот лес светлым. Предлагала бросить наши дела, построить тут дома, пригласить крестьян, растить рис… Говорила, что тогда нас оставят в покое.
- Стоп, - Юрек застыл в вопросительной позе. – Об этом вы не говорили… То есть она все-таки еще и пыталась вас спасти?
- Ну… Мы любили ее, но тут она перегнула, и мы посмеялись и свели все на шутку… А потом решили, что это тоже, видимо, была часть плана. Думаешь, нет?.. Думаешь, это она давала нам шанс?
- Дружков подтолкни – пусть теплее дышат, и сами все узнаете… Хотя лично мне и так ясно.
* * *
Дружки, правда, справлялись и сами. Вид беззащитной любимицы, на фоне удивительно точных слов Вероники, воззвал к засунутым в глубокие подвалы теплым чувствам, кто-то из призраков даже попытался проскочить сквозь лед. И очень показателен тот факт, что, когда леденящий холод не только не пустил первых попытавшихся, а и солидно их подморозил, новых попыток со стороны других это не остановило…
Нимфея, утирая слезы, следила, как Ясуши, пульсируя все более светлыми чувствами, растапливают лед, и вопреки законам физики горячая ненависть значительно уступала в этом деле теплой любви…
- Она ведь ни с кем из вас не была, я прав? – уточнил Синдзи, твердо решивший уговорить иэмото поставить-таки пьесу об этом событии. Ясуши кивнул ему, хотя чуткий в подобных вопросах романтик и сердцеед едва ли так остро нуждался в подтверждении своей догадки. Он уже понимал, что для лесных разбойников пришедшая их то ли спасти, то ли погубить куноичи стала своеобразным ангелом – ками-светлячком. «А что, если пришла она все же погубить, но, увидев, что к ней отнеслись как к ангелу – попыталась изменить свой план, простить их и дать шанс спастись?», - осенило актера, и он оказался совершенно прав.
- Стойте, - запустили астральные брызги-крики сразу несколько Ясуши – лед совсем оплавился, и стало видно, что за темные пятна застыли у Хотэру на запястьях и на земле под ними.
- Она… живая… - пробормотал Юрек… - а это – кровь…
Ненависть догадавшихся о предательстве Ясуши застала девушку еще живой. И не дала умереть, заковав в ледяную глыбу. А теперь их прощение и любовь вновь запускали неумолимые часы времени… Призраки, почти одномоментно осознавшие это, заколебались было, нужно ли продолжать процесс, раз он умертвит внезапно воскресшего светлячка. Но некоторые процессы не суждено повернуть вспять одной лишь волей – проникновенность момента высвободила из холодных душ еще дремавшие резервы тепла, и эта энергия в считанные мгновенья растопила весь оставшийся лед… Девушка вздрогнула. Глаза поднялись на Ясуши и моргнули, а из разрезанных вен заструилась кровь.
Пока одни призраки завороженно смотрели, как кровь запускает едва заметные струйки пара с еще не согретых ладошек, другие повернулись к живым.
- Зажмите ей раны! – разбрасывались они светлыми брызгами мольбы. – Мы же не можем!..
Все трое дернулись было, но куноичи уверенно покачала головой:
- Пожалуйста, нет… - произнесли слегка покрытые инеем губы. – Я не могу жить… Я хочу с ними, - глаза обвели круг призраков.
- Нам ждать еще одну лекцию о вреде самоубийств? – шепнул Юрек Веронике, пряча за иронией растроганность.
- Ну тебя… - Вероника, повернувшись, уткнулась в его плечо, и Юрек обнял подругу, тая от проникающих сквозь доги слез быстрее ледяной глыбы.
- Скажи, Хотэру! – наперебой вопрошали синоби. – Что это было? Скажи нам правду! Ведь мы любили тебя!.. И… любим…
Девушка последнее свое тепло вложила в ласковый взгляд.
- Это была ненависть… Потом клятва… Тепло… Прощение… Любовь… Попытка спасти… Жалость… Клятва… И снова ненависть… Уже к себе… А теперь… - она подняла руки и развела их в стороны, орошая землю алыми брызгами, - теперь снова любовь…
- Любовь… Любовь… Любовь… - шептали Ясуши, прижимаясь поближе к своему светлячку.
Синдзи, не скрывая слез, то ли в силу профессиональной деформации, то ли чтобы хоть немного отстраниться от проникновенности момента, перебирал, кто бы мог сыграть эту роль, но кроме самой Нахари не нашел ни единой достойной кандидатуры…
Том и его команда
…Та, кто наверняка обиделась бы на коллегу за отказ от ее кандидатуры, в это время оказалась совсем ненамного дальше от смерти, нежели куноичи, рожденная на несколько веков раньше. Правда, и помощь была очень близка.
Но стоит, пожалуй, вернуться немного назад – в момент, когда ладони Тома, перед этим сжимавшие руки Изуми и Иочиро, вместо первой сдавили плечо «Кармы», а вместо второй – тонкий древесный ствол… Именно в этом положении очнулся худосочный богатырь спустя мгновение после входа в составе общей цепи в тории под Киото.
Или не мгновение?.. Ох ты ж… Том поднял глаза в небо, и даже скидка на то, что оказаться он мог в любой части Синая, не оправдывала путь, который торопыга-луна проделала на небе, если сравнивать с моментом входа в портальные ворота.
Стрелец поискал глазами тории выхода, но не обнаружил. Осмотрел себя – как-то многовато грязи… Я что, по земле кувыркался? Глаза глянули вверх – склон горы… Вниз – склон горы… Ага. Стало быть, тории были наверху и с краю, я покатился, но рука ухватила деревце. Да!.. В памяти мелькнул кадр посыпавшейся под ногами земли… Видимо, покатился, рубанулся башкой и решил, так сказать, вздремнуть часок-другой, но перед этим успел вцепиться в деревяху… А я один был?.. Том пощупал голову – небольшая шишка. Ерунда… Он встал, проверил, все ли на месте. Главное – «Карма» целехонька, а остальное – восполнимо...
- А-а, черт… - вслух выругался стрелец – всплыл еще один эпизод с катящейся рядом… Изуми, да, она. Ну не Иочиро же так повизгивал!.. А у нее, если ему же и верить – скелетик как раз-таки хрупкий… – Ладно. Идем искать приму, - сказал Том луне. – А то кто будет принцессу играть? Кейташи?.. Ну нафиг…
* * *
Луна не позволяла тьме гордо считаться кромешной, но как небесный фонарик годилась не сильно, норовя при малейшей оказии запахнуться пролетающей мимо тучкой. Том довольно сносно развил себе ночное видение за время прогулок по русским чащам, но затем этот навык дополнительно усилил один из божьих оберегов, и теперь, когда действие их всех временно приостановилось , откат был весьма заметным. Понятно, что основные детали ландшафта различались без труда, но такие мелочи, как следы Изуми на склоне, приходилось искать, буквально пригнув лицо к земле.
Столь изящная девушка едва ли могла помочь в своих поисках – было ясно, что она скатилась ниже, но куда именно? Вот богатырша Стефания здесь бы так душевно изменила ландшафт своими формами, что обнаружить ее – проблемы бы не составило, а эту щепку попробуй сыщи – спасибо кусок ткани за куст зацепился и позволил сузить зону поисков раза в два.
Тому мешала его классическая непоследовательность. Он начал фиксировать путь, постепенно спускаясь вниз. Затем решил, что будет проще сразу прогуляться по подножию склона, где его живой или мертвой, но в любом случае заметной – дожидалась бы хрупкая потеряшка. Однако подножие оказалось не только длиннющим и заросшим высоким кустарником, а еще и находилось вне зоны действия луны, скрываясь в густой тени склона. Том попытался вернуться назад, но потерял куст-ориентир. Тогда его осенила идея мягко смоделировать траекторию скатывания, начав прямо с тории, но для этого нужно было подниматься на вершину холма…
- Изуми! – заорал Том, выбрав самый простой способ поиска. – Изуми! Ты где?.. – но, как и часом ранее, отклика не было. – Или окочурилась, или до сих пор звездочки считает… - сделал вывод стрелец, но на вершину поднялся.
Другое дело, что план был изменен почти сразу – богатырь не упустил возможности оглядеть с холма все окрестности, и из темных лесов и возвышенностей настолько явно выделялась горящая тысячами огоньков полянка, что сомнений в следующей точке маршрута не оставалось.
- По-любому, феи, - подмигнул полянке Том. Кроме рассказов о них, он имел в активе и личный опыт взаимодействий. Правда, тот случай, когда полянка обнаружилась неподалеку от кочующего бивуака скорпионов во времена охоты на фурий – едва ли можно было назвать конструктивным. Близнецы тогда активно употребляли грибы, на полянку набрели в почти невменяемом состоянии, так что в памяти остались только клочки происходившего, и Тому до сих пор было стыдно от того, что он говорил и предлагал крохотным летающим дурочкам, безостановочно хихикавшим от каждой его фразы.
* * *
- Так вот как выглядит изнутри голова бестолковой искусницы! – покивал богатырь, заходя на полянку фей. Он мог сколь угодно любить хаос, но чувством визуальной гармонии обделен не был, и торжество аляповатых фантазий, развернувшееся перед ним, это чувство изрядно царапало. Когда минималист начинает фантазировать без привычных рамок – вычурность приобретает ужасающе циклопический размах. Том слышал, что полянки фей формируются обычно людскими фантазиями, сейчас как-то очень четко об этом вспомнил, и порадовался, что в своем человеческом быту синайцы все же ограничены строгими традициями, ведь иначе страшно представить, каким калейдоскопом пестроты мог бы стать элегантный Киото…
Цветочные домики завивались многоярусными спиралями, переплетались с другими, образуя какие-то излишние террасы, помосты из листиков, кривые балкончики из лепестков. Все это избыточно подсвечивалось буквально отовсюду, лишая подсветку важного козыря – игры с тенью. Тут же теней попросту не было – все светилось, искрилось, пульсировало; в такт этому, а точнее, совершенно не в такт, но с таким же раздольем шумели и сами феи, безостановочно гомоня и, кажется, абсолютно не собираясь спать в столь поздний час.
- После такого и приходят к дзен, - Том на пару секунд зажмурился и направился к самой маленькой стайке фей.
Та, впрочем, моментально разрослась за счет подлетевших к гостю полчищ из других уголков полянки. За фестивалем пестроты было еще сложно разглядеть детали, но забавную экипировку разноразмерных пикси глаз не отметить не мог. Полянка, словно кривое зеркало, отражала не столько даже само общество синайцев, сколько театр, в котором это общество утрировано и перемешано в причудливом калейдоскопе.
- Так, угомонитесь! – скомандовал Том. – Кто здесь главный? Пусть говорит за других… Есть тут у вас сенсей или сегун. Хоть Мастер – пофиг…
- Есть! Есть! Я! Я! Я!.. – защебетала добрая треть полянки.
- Мда… - почесал затылок богатырь. – Кто же фантазирует о простолюдинах… - озвучил он логичную мысль. – Ладно. Говорить будем с тремя, кто первыми встанет на эту площадку, - указал он на широкую террасу, сплетенную из веточек и украшенную золотистой листвой, которая на зеленой полянке встречалась куда реже, чем в окружающих осенних лесах, видимо, из-за цвета считаясь эксклюзивом.
Ломанувшаяся, словно на водопой, толпа феек чудом не снесла площадку, и после короткого, но на удивление зрелищного бескровного боя между десятком первых, на площадке остались ровно три фейки, которые, торопливо поправив одежонки и волосы, поклонились гостю и вступили с ним в диалог…
Беседа длилась минут двадцать. Феи в своем мышлении не особенно отличались от полянки, и чтобы выудить у них информацию о том, не видели ли они большой девушки, могут ли помочь с поисками, и какие вокруг имеются подозрительные места, богатырю, казалось бы, склонному вести хаотичные диалоги, пришлось делать десятка два глубоких успокаивающих вздохов. Возможно, приди он сюда один чисто отдохнуть, и все это показалось бы ему забавным аттракционом, но сейчас, чувствуя ответственность за жизнь не особо боевитой актрисы, Том раздражался определенной недоделанностью своих собеседниц.
- Ладно, заготовки личностей, - махнул он рукой, уже прощаясь. – Еще увидимся, и давайте к моему возвращению приведите тут все хоть в какой-то порядок… Кошмар, неужели это я такое говорю? – добавил он сам себе.
* * *
По тому, что удалось выудить из пародий на сенсея и двух сегунов, картина вырисовывалась простая: девушку феи видели – ее схватил ёкай. Зачем схватил – неясно, но то, что уволок в лесной пруд, расположенный в получасе ходьбы от полянки – вроде бы факт. По крайней мере, переговорщицы в какой-то момент в этом сошлись, а тех, кто с места не соглашался – коллективно зашикали… Все это выглядело странно, но какие еще варианты? Можно сходить пока, а там уже и рассветет – феи обещали выспаться и помочь в поисках.
- Хотя в чем помочь, если я уже пошел, и они просили идти именно сейчас? – ковырялся в сомнениях Том, направляясь через не особенно густой лес к указанному пруду…
Вдалеке он увидал небольшой огонек… Будто один из цветочных домиков был… Хотя почему домиков? Пикси ведь тоже подсвечивались, и этот огонек мог принадлежать… Ну да, так и есть – фея размером примерно в фут (на полянке крупнее не встречались, а в большинстве своем были поменьше – с ладошку, как Астрайка) сидела прямо на траве и растерянно смотрела по сторонам… Обнаружив подходящего к ней парня, фея почти мгновенно преобразилась, улеглась в кокетливую позу набок, а ее взгляд обрел завидную осмысленность происходящего.
Словно по закону компенсации параллельно с этим растерялся сам Том. И было от чего! Почти все синоби, присоединившиеся сегодня к команде, оказались мужиками, так что внимание богатыря было в основной степени приковано к Изуми, и ее лицо он успел запомнить неплохо. И теперь, увидев чертовски похожее лицо у сидящей в лесу феи, Том совершенно запутался. Впрочем, это ведь Том…
- А тебе так лучше, кстати, - хмыкнул он, маскируя ошарашенность. Фея томно провела по волосам ручонкой:
- Главное – как лучше тебе…
- О-о!.. Золотые слова. Расскажешь их всем дамочкам мира?
- Зачем тебе все?.. – голосок становился избыточно приторным. Глаза фейки полыхнули розовым огоньком, и это не фигура речи – реально полыхнули. – М-м-м, - протянула микро-Изуми с интонацией «Ух ты» и «Ого» одновременно. – Ну иди же ко мне, мой огромный великанище!.. – ручонки стали стаскивать с тельца темно-розовый наряд, куда больше напоминавший пеньюар, чем кимоно.
- Эй, эй, осади!.. – богатырь покраснел – фея почти безошибочно угадала одну из его фантазий, о которой не знал даже Юрек. Ведь знай – наверняка бы начал шутить что-то насчет компенсации, в духе «хоть кому-то твои габариты покажутся великанскими». Том мог сколько угодно понимать, что дело тут скорее в психологии, чем физиологии (которая, стоит уж, пожалуй, отдать дань справедливости, на стрельце отнюдь не отдохнула), но подкармливать брата новой пищей для шуточек не желал.
Бесстыдницу это ничуть не смутило, и она, уже стянув верхнюю одежонку, принялась игриво оттягивать подобие маечки.
- Да прекрати ты! – Том с неприязнью отметил предательское увеличение сердцебиения, сместившегося в область висков. – Сейчас по жопе получишь!..
- О-о!.. Охотно!.. – хихикнула фея, легко переворачиваясь на животик и оттопыривая попку.
- Так. Всё!.. У меня… это… есть – нормального размера… Она! Она – нормального размера, девушка. Мне она нравится. А ты мне вообще неинтересна!..
- А у меня нет крылышек! Или мы не в «обмани себя» играем?.. – фея, обернув головку, поливала Тома игривыми взглядами.
Богатырь ударил себя по щеке ладонью. Пикси кувырком подкатилась поближе:
- Хочешь, я тоже так сделаю? – глазки снова сверкнули розовым. – А нет… не хочешь…
- Я вообще ничего не хочу! – Тому, кажется, удалось смахнуть первую волну наваждения. Как сложно все-таки без русских оберегов-то… - Сядь, успокойся и давай просто поговорим.
- Твои желания – мои… Но разве ты хочешь говорить?
- Да!.. Только поговорить!.. Сядь… И хватит уже себя раздевать!.. Если не прекратишь – отвернусь или уйду. Ясно?
Фея вздохнула и стала неспешно подтягивать к себе разбросанные вещички.
- Будешь жалеть потом, - предупредила она уверенно. Но Том уже скатился с гребня волны и был вполне спокоен.
- Жалеть и рыдать… Договорились. Но давай для начала выясним: кто ты и что ты сделала с Изуми?
- Изуми?.. Мне нравится это слово. Не знаю, что оно означает.
- Это имя потерявшейся девушки. А тебя как зовут?
- Эбихара.
- Ну что ж… Имя подстать повадкам, - защита насмешкой обычно помогала, и Том старательно закутывался в эту броню на случай новых атак. – Причем и в русской версии, и в синайской, пусть и с натяжкой… - он отмахнулся от возникших при этих словах образов, пока мелкая совратительница не поймала их своими розовыми огоньками и не поняла как желания.
- Мы в загадки играем? Твои – сложные…
- Могу попроще. Загадка первая: куда могла деться большая девушка, очень похожая на тебя?
- Так тебе просто нужно, чтобы я была большая? – приблизила головку фея, зажмурилась, но почти тут же раскрыла глазки и печально вздохнула. – Я так не умею… Я могу быть только маленькой!..
- Загадки задаю я! Ты просто отвечай.
- Но я не знаю! – закапризничала фея. – Я не видела здесь никаких больших девочек! Я спала… А потом во сне полетела куда-то – кто-то позвал меня… Нас много летело… Но я проснулась и не долетела, а очнулась здесь.
- Кто позвал?
- Это же уже вторая загадка? На первую я ответила? А за ответ будет приз?..
- Да. Приз – это и есть вторая загадка.
- А когда я отвечу на все?.. Я люблю разгадывать загадки!.. Они прячутся в каждом. И я их отгадываю… Знаешь как?
- Э-э… В глазках огоньки загораются и отгадываешь?
- Точно!.. Ты тоже отгадал мою загадку. Но у меня для тебя другой приз.
- Так, давай без своих призов. Я от первого еле отбился…
- А я чувствовала, что ты борешься с собой. Но зачем?.. Зачем убивать свои желания, если их можно исполнять?
- Да потому, что желания бывают дурацкие, и многие из них не нужно выполнять!.. Мы же не все подряд едим.
- Все подряд!.. Захотелось – поела.
- Ну так вы феи! А мы – другие… Так что исполняй желания фей, а ко мне не лезь.
- Но я родилась, чтобы исполнять желания именно людей! Я – гейша.
- Ты – фея. Которая просто поймала чьи-то фантазии о гейше, пока ворочалась в своем цветке. Вот и играешь теперь в нее… Хм. Откуда я это знаю?.. В общем, ладно. Давай одевайся, я пока накачу и пойдем дальше в ваш долбаный лес…
Том хлебнул текилы из фляжки, вспомнив о соли только после того как завинтил крышку. Он подмигнул Эбихаре и пошел дальше. Фейка, летя немного впереди и достаточно низко – выполняла его желание: подсвечивала путь…
* * *
- Свечка, привал!.. – скомандовал Том своей помощнице, присаживаясь на удачно торчащую корягу рядом с развесистым деревом. – Чо-то не туда мы уперлись, похоже… Вспомни, куда ты летела во сне. Может, тебя звала та же хрень, что и Изуми утащила? Или позвала…
Эбихара подлетела и села богатырю на коленку.
- Я не помню… - виновато призналась она. – Но, кажется, немного не сюда… - фея встала, покружилась на пальчиках босой ножки и остановилась боком к Тому. – По ощущениям вроде бы туда, - указала она личиком.
- Ясно… Ладно, сейчас еще накачу слегка, и пойдем, - стрелец потянулся к поясу за фляжкой, но вдруг уловил откуда-то сверху оттенок тревоги, чем-то напоминающий неработающее здесь чутье на нечисть… По старой привычке он выбрал не напрашивающийся взгляд наверх, а резкий перекат вперед, не забыв вытолкнуть из-под себя и обнадеженно пискнувшую фею…
И правильно сделал. Едва ли его взгляд мог остановить вкрадчиво опускавшиеся на лицо ветки, а так эти гибкие пленители, резко ускорившись, всего лишь щелкнули по пустой коряге… Еще из кувырка вставший на ноги, богатырь инстинктивно выдернул Карму и ухватил пальцами стрелу в колчане, но, быстро сообразив, что атаковало его… дерево, в тетиву стрелу не вложил. Правда, оставил в руке – понятно, что его кислоты или тем более сами стрелы дереву угроз не несли, но со стрелой между пальцев было немного спокойней.
Глаза нашли огонек, недоуменно порхающий рядом.
- Что за фигня? У вас тут дендроиды водятся?.. Хотя кого я спрашиваю…
- Это дзюбокко! – радостно зазвенела фейка. – Деревья-кровопийцы… Это ведь Идзумо – здесь когда-то очень давно шли бои между народом айну и народом ямато. И деревья повадились пить кровь.
- Что за чушь?
- Не знаю!.. Я это только что сама узнала. Забавно…
- А-а… Вы же как-то там умеете считывать информацию с местности вроде бы.
- Не-а. Я так не умею…
- Ладно. Пофиг… Осторожно!.. – Том увидел, что дерево сделало попытку подобраться длинными тонкими ветками к Эбихаре.
- Почему?
- Просто лети ко мне.
- С удовольствием.
- Пошли отсюда… Далеко не отлетай, но свети поярче, если можешь – чтобы мы еще на ваших дзюбокко не наткнулись.
Однако уже шагов через сорок подозрения пали на еще одно дерево. Толстый ствол его странно подсвечивался на высоте головы Тома, а ветки вели себя неадекватно в сравнении с дуновениями ветерка. Том прищурился, пытаясь разглядеть природу огонька, но Эбихара догадалась чуть раньше:
- Там еще одна фея!.. – крикнула она и рванула в гости.
- Стоять!.. А то оно и тебя поймает… Вы дохлые светитесь?
- Совсем чуть-чуть, когда только начинаем таять.
- Значит, она еще жива… Так. Ты отвлекай дерево, а я попробую выхватить твою подружку, - Том отложил «Карму» и сардак, размял руки и попрыгал. Его глаза упали на Эбихару, которая, подлетев к дереву, полыхнула розовым огоньком. Богатырь рассмеялся.
- Ты реально больше ничего не умеешь, что ли?.. Не так отвлекай!.. Поверь, желанья деревьев удовлетворяй, не удовлетворяй, их деревянной сути это не изменит…
- Что?
- Так, лирика… Попробуй приманить на себя часть веток, - увидев в еще более легкомысленных, чем у Изуми, глазках полное недоумение, Том прищурился. – Точно. Поиграй с ним. Это дерево хочет, чтобы ты поиграла с его ветками… Э-э! Нет!.. – крикнул он, видя, как фея послушно подлетает, подставляясь под уже завозившиеся древесные щупальца. – Не так!.. Оно хочет, чтобы ты звала их, а потом убегала в последний момент.
- Это хорошая игра, - оценила фея.
- Да… Только, если они тебя поймают – ты проиграла. А дерево хочет, чтобы ты выиграла. Уяснила?
- Ага.
* * *
«Хорошая игра» затянулась минут на пять… Том, ощущая буквально на глазах разросшуюся в нем ответственность за крохотную глупышку, изрядно нервничал, все время отвлекаясь на фею, которая уже раз десять ускользала от колючих захватчиков в самый последний миг, дважды давая себя даже пощекотать… Эта расконцентрация мешала богатырю выверить свой выпад в должной мере. Он три раза оказывался у самого ствола, в котором мерцал огонек, спрятанный опутавшими его прутьями, но каждый раз не хватало всего секунды, чтобы идеально аккуратно резануть прутья ножом и вытащить из ловушки пленницу – дзюбокко догадывалось о вторжении, и часть ветвей, бросая игру с Эбихарой, возвращалась сюда.
«Хорошо еще, что всей кроной одновременно управлять не может, - подумал Том, готовя очередную атаку. – А-эх, черт!.. Или не черт?», – сплюнул он, заметив, что одна из веток, вся в шипастых колючках, стала медленно выдвигаться к пленнице, в то время как прутья, плотно ее связавшие, начали расплетаться, освобождая колючкам доступ к желанному корму.
- Это последний шанс! – крикнул он фее. – Можешь дать себя пощекотать, но только не попадись!.. -и, улучив момент, стремительно рванулся к стволу. Эбихара захихикала, выдавая этим факт щекотания, но Том на этот раз не отвлекался. Левой рукой он рванул прутья, стремительным выпадом правой выхватил из ствола фею и… А дальше план продуман не был… Том на мгновенье замер, потом, вбросив в левую руку привязанный к ней шнурком нож, резанул по колючей ветви и, сжимая добычу в руке, устрекотал от ствола шагов на десять…
- Да хорош уже!.. – крикнул он фее, как ни в чем ни бывало, продолжавшей играть с рассвирепевшим от боли дзюбокко. – Игра окончена! Ты выиграла!..
Он уронил взгляд на малышку, сладко посапывающую в его руке и испытал то самое умиление, за которое иногда себя ненавидел.
- Офигеть… - пробормотал богатырь, вглядываясь в крохотное личико с уже знакомыми чертами. – Еще одна… Может Изуми кто-то сожрал, а вами теперь в сортир ходит?!. – выкрикнул он Эбихаре, словно хотел перечеркнуть грубостью образа свое умиление.
Фея от криков стала вздрагивать, заворочалась в ладошке, но потом снова уснула…
* * *
Они сидели на земле подальше от деревьев. Эбихара лежала на животе, легкомысленно играя ножками, пока Том будил лежащую на траве спасенную пленницу, с утрированной нежностью дуя ей в лицо дымом от трубки… Фея во сне забавно отмахивалась от дыма ручонками, но, наконец, закашлялась, потом чихнула и, вздрогнув всем тельцем, проснулась… Она тут же присела, не вертя головой, одними глазами оценила обстановку и стала неслышно перемещаться поближе к густому кусту. Так любят красться кошки, уверенные, что шикарно замаскировались на ковре, и не замечая ухахатывающегося рядом человека…
- Бу-у!.. – засмеялся Том, пугая фею. Та резко развернулась, неуловимым жестом выхватила из волос спицу длиной с ноготок и угрожающе выставила ее, словно нож.
- Хе-хе, - махнул рукой богатырь. – Теперь-то чо пыхтишь? Сейчас уже поздняк метаться. Угроза миновала, я – твой спаситель, и ты теперь будешь выполнять мои желания.
- Эй! – возмущенно вытаращила густо подведенные глазки Эбихара, а ножки замельтешили раза в три быстрее, становясь клапаном выплеска недоумения. – Она ведь… она ведь даже меньше меня!..
Фейка и правда была сантиметров на десять ниже. А обтягивающий костюмчик еще и избыточно ее стройнил. Спица нырнула в волосы, почти сразу вернувшиеся в стянутую дульку, фея поклонилась Тому и, легко взмахнув крылышками, запорхнула на руку:
- Я готова стать твоей остроконечной тенью, спаситель!
- Красиво… Что ж. Я – Том. Это – Эбихара. А тебя как зовут?
- С ней мы знакомы, - фейка даже не повернулась в сторону крылатой гейши. – Можешь называть меня Иоши. Я – куняша и для тебя готова на что угодно.
- Спасибо, - оценивающе покивал Том, затягиваясь. – Куняша – это фейный аналог куноичи, я так понимаю? Вполне няша, не спорю… Что угодно мы отложим пока, а сейчас расскажи, как ты оказалась в дупле, почему у тебя тоже лицо Изуми, и куда ты летела?
- Я знаю ответ лишь на третий вопрос. Я летела на пруд… Правда, во сне.
- Да, пруд! – вставилась Эбихара, незаметно подъерзывая на пузике к чересчур сблизившейся парочке. – Я тоже вспомнила… Зов был оттуда… Кажется…
- А дерево ты не помнишь? – Тому показалось, что Эбихара не вспомнила, а просто борется за внимание, и в отместку он даже не повернулся к ней, продолжая допрос куноичи.
- Дерево? Нет.
- С вами сонными что хочешь, что ли, делать можно? – возмутился Том. – Да ты угомонишься, а? – прыснул он и погрозил пальцем радостно закивавшей Эбихаре. Та вздохнула и подползла еще немного поближе – так, на всякий случай.
Том снова затянулся.
- Ага… - его вдруг осенило зародышем идеи. – Ты – гейша. Ты – куноичи… Вас создают чьи-то мысли. Верно? Верно. Что, если… Может быть, вы – воплощения чьих-то мыслей или фантазий, которые возникли из-за Изуми?!. Она ведь известная актриса, мура, или как там… И тогда все сходится!.. Она играла эти роли, всякие извращенцы нафантазировали там себе что-то, и вы родились… Без обид, - сделал он жест ладонью.
Не увидев в глазах фей никакого подобия мысли, богатырь вытащил флягу с текилой, чей дерзкий вкус считал алкогольным зеркалом:
- Такой вывод надо обмыть, верно? – подмигнул он обеим, доставая из кармашка в чехле фляги завернутую в ткань соль.
Глаза Эбихары пыхнули розовым, фейка лукаво улыбнулась и, сунув ручонку в соль, ловко и густо посыпала ею одну из своих ножек, продолжающих маняще играть за спиной, а затем, подумав, нанесла соленую дорожку и на розовые губки.
- Сказал бы, что на зад тебе насыплю, - всплеснул ладонями стрелец, - да разве тебя этим напугаешь… - он запустил сверточек с солью в кусты и выпил без ритуала. – Пойми ты, наконец, - усадил он на попу неугомонную соблазнительницу. – У меня нет фантазий насчет фей!.. Вами, мелкими, в интимных смыслах фанатеют, наверное, те, у кого для нормальных девок Кладенец маловат. Меня, правда, брат пытается к таким приписать, но это в шутку – так повелось просто, еще с тех пор, когда я был максималистом и на свою голову пару раз высказал недовольство… Блин. Нафиг я тебе все это рассказываю?
- Наверное, это твоя фантазия.
- Да ты запари… Хотя… Вообще ты знаешь, возможно, впервые сегодня ты полностью права… В том смысле, что я всегда хотел иметь… мелкую подружку, которой можно вообще все говорить и быть для нее типа старшим, взрослым... Я очень хотел иметь мелкую сестру, но так переживал, что она может стать ближе Юреку, чем мне, что был против всех мужчин, которые вертелись вокруг мамы… Тогда я понял, что сестра не вариант, и искать нужно других девочек… Мне тебя и не хочется в интимном смысле, наверное, потому, что ты попала еще в ту нишу желаний, когда я о таком еще даже понятия не имел.
Том замолчал, продолжая думать. Так ведь и есть… Он всем всегда казался младшим. И с одной стороны, это было удобно, снижая требования, а с другой – иногда хотелось быть для кого-то большим, надежным, внушающим уважение. И хорошо, если девчонка – с ней уже не нужно будет сравниваться ни в чем. Идеально, чтобы она вроде и не требовала постоянных хлопот с ней, но время от времени давала возможность проявить те качества, которые другие в тебе не видят из-за слишком густой тени Юрека… И именно не сестра! Сестра ведь будет и сестрой Юрека, а значит, тоже, как и все, быстро начнет рассчитывать на него, а не Тома. А надо, чтобы была только моя!..
«Может, потому и притянуло меня сюда? – заподозрил богатырь. – Подарок этой, как ее, вроде матраса… Надо бы выучить, раз такая крутая и так хорошо меня понимает… И Изуми сюда тогда не из-за схожего названия острова притащило, как мелькала мысль, а из-за ее мелких копий. Чтобы посмотрела, кого ее роли рождают… Крутой в этом смысле Синай: захотел, помечтал – воплотилось. Наверное, и дзюбокко эти не из-за каких-то там боёв возникли, а тоже так же. Ну да. Начали думать, что деревья на полях сражений могут на вампирскую диету подсесть – нате вам; мы – дзюбокко, рождены вашим бредом и хотим вашей крови… Так, ладно. Надо собираться – вдруг еще копии найдутся? С ними и оригинал будет легче отыскать».
- Подъем, мелочь! – Том обживался в роли большого командира, и ему был приятен звук этих незнакомых струн.
* * *
Луна надолго упряталась за тучи, и увеличение количества фонариков было очень уместным. А тут вдалеке замерцали еще огоньки, но беспорядочность их перемещений оптимизма не внушала. Том прибавил шаг. Самоедство сделало попытку кольнуть мыслью: «Что, мало тебе рабынь? Решил всех в свою потешную армию собрать?», но Том в кои-веки отмахнулся и скорость не сбавил.
Крики птиц и писк фей нарастали по мере приближения огоньков, становилось ясно, что идет заваруха, и богатырь, дав своим солдаткам команду оставаться на месте, рванул в гущу событий. А несмотря на царящий гомон, события выглядели предельно просто: стая птиц клевала горстку фей, отчаянно отбивавшихся от них, демонстрируя буйную помесь боевых искусств Синая. Не заклюй две вороны одну из неудачниц прямо на глазах у Тома, и все это вполне могло показаться ему на редкость забавным зрелищем. Мелкие пародии на самураек, куноичи, монашек и даже одну жирненькую суматори, едва вспархивающую над землей – богатырь, и на самом полном серьезе подойдя к схватке, пару раз не удержался от прорвавшихся хохотков… Впрочем, смех давно стал таким прочным атрибутом его бытия, что совершенно не мешал сейчас проявлять чудеса меткости, отстреливая самых опасных птиц.
Его вмешательство изменило характер событий, из безнадежной, хоть и отчаянной бойни превратившихся в сражение. Другое дело, что чудесным спасением это тоже пока не становилось – по крайней мере, не для всех… Глаза богатыря выхватили картинку, на которой сова дотянулась-таки своим клювом до толстого брюшка суматори; а вот ворона на всей скорости смела растерянную фею-самурайку, бестолково порхающую на одном месте… Стрелы тут же покарали пернатых палачей, не забыв проткнуть и трех, спешно пирующих на земле, пока жертвы не успели растаять…
В волшебном подарке искусниц помещалась уймища стрел, и Том сейчас не жалел их, впопыхах запуская не только чистые, но и мастерские, с кислотой – редко ему доводилось демонстрировать такую скорострельность, как сейчас, ведь из-за темени приходилось на каждую цель тратить выстрела три. Будь их общий с феями враг разумным, и он бы наверняка отступил, видя вмешательство столь грозного защитника, но эти птицы не видели и не слышали ничего, кроме пойманного от пруда зова тревожной агрессии, и это планомерно сокращало количество светящихся огоньков.
Но вот еще один приблизился со спины. Том закричал своим феям, чтобы не лезли сюда, решив, что это они подтянулись на помощь. Но это была не одна из них, хотя, по мере приближения тоже все больше напоминала Изуми.
- Голос леса взывает к покою! – закричала она вдруг, делая симпатичные, типично синайские жесты ручонками. – Летите с миром, а кто не хочет мира – уснет в тот же миг!..
Большинство птиц повиновалось первой команде и буквально на текущих же виражах вышло из боя, скрываясь за темными кронами деревьев, слегка подсвеченных регулярно подглядывающей сквозь небесные щели луной… Некоторые продолжили было нарезать круги вокруг фей, но внезапное исчезновение из шумовой картины всей птичьей палитры – подсказывало, что очередная Изуми родилась из какой-то очень внушительной роли киотской муруй. Через несколько мгновений птичьи виражи растаяли над землей, прямо на которую и позаваливались уснувшие жертвы требовательной феи.
Потрепанные и напуганные пикси еще попискивали тревожно, приходя в себя, когда их спасительница легко, словно парила, подлетела к тому, кто тоже имел право так называться.
- В ином узоре мирозданья ты мог бы стать врагом и мне, и лесу моему… Но в этот раз мой дар природного единства – к твоим ногам ложится, как и я сама: лесов владычица, волшебница Касуми.
- Что-то подсказывает мне, Изуми не сама себе тексты пишет, - немножко нервно вырвалось у Тома, еще возвращающегося из ража в режим беседы. Муруй при коротком личном общении явно не тянула на интеллектуалку. Но как раз сейчас богатырь отметил куда более важную для актрисы деталь – чистоту лица. Чистоту в том смысле, что оно относилось к типу «Табула раса», а проще говоря: что на нем нарисуешь, то и будет… Ни одна из уже трех фей не была в полной мере идентична Изуми внешне – каждая виртуозно подходила своему типажу, так, будто это лицо и не могло бы принадлежать носителю другого призвания или ремесла. «Интересно, это работа поклонников-фантазеров, или она реально так круто гримировалась?», - подумал Том, но отмахнулся от мысли, чтобы поскорее вступить в диалог с новенькой, справедливо показавшейся ему самой симпатичной из всех версий.
Во время разговора с Касуми, рассказывавшей нехитрую историю (проснулась недалеко отсюда и, услышав шум боя, прилетела на помощь), стрелец продолжал разглядывать фею. Да, определенно самая милая, и, кажется, понятно, почему… Изуми можно было спокойно назвать симпатягой, но едва ли красавицей. И при таком простеньком личике важную роль начинают играть характер, манеры, мимика, а они у чрезвычайно милой лесной нимфы были, вероятно, сделаны с заявкой чуть ли не на идеальность. Том, слушая степенную речь собеседницы, подумал, что она на дистанции может быть скучновата в своей правильной, словно у Юрека, предсказуемости, но сейчас, после боя и ужимок продолжающей ревновать Эбихары или подозрительно прочесывающей местность Иоши, это была скучность вкуса родниковой воды на фоне полного приключений и подвохов водоворота.
* * *
Пруд был уже рядом – Касуми подсказали это деревья, с которыми у нее тоже была тесная связь. Правда, подсказка пришла лишь после прямого вопроса Тома, и его это натолкнуло на мысль:
- Слушай, Касуми, а ты сама командуешь всей это флорой-фауной? – спросил он, кажется, еще не вполне сформулировав смысл вопроса даже для себя. Но фея все поняла:
- Своей воли я не имею – я создана служить людским желаниям.
- Почему я не удивлен… То есть птиц тогда… - Том подождал, что она его перебьет, но Касуми верно слушала тишину паузы, хотя совершенно точно, уже могла бы ответить. – Птиц – это ты мое желание воплощала?
- Верно… Я потому и дала обещание служить именно тебе, что мне понравилась твоя добросердечность. Ведь можно было дать команду им убить друг дружку или оземь разбиться. Ты выбрал побег и сон – мне это по душе, ведь я люблю природу.
- Эх… А чо, можно было разнести их? – Том спрятал свою действительно существующую доброжелательность к природе за иронией, но Касуми слушала не только слова и на провокацию не повелась, пропустив замечание мимо слегка оттопыренных ушек, которые на ней, впрочем, напоминали эльфийские и выглядели гармоничнее, чем на забавно ушастенькой Иоши.
Из глубины леса донесся рев. А прищурившись, можно было разглядеть еще огоньки, хотя наступающий рассвет постепенно лишал фей столь удобного распознавания.
Том, не желая совсем уж злить внутреннего насмешника, просто показал пальцем направление, и весь его отряд, попрощавшись с еще не пришедшими в себя фейками, ускорился.
* * *
- Что там твои шпионы с листиками говорят? Кто нас ревом зовет?
- Сейчас… - Касуми чуть шире раскрыла глазки, внимая лесу. – Это тентакль.
- Осьминог?.. В пруду?!.
«А крошечные самураи тебя не удивляют? Это Синай!..», - мелькнула в голове мысль, и Том вдруг заметил, что сегодняшний внутренний диалог как-то избыточно богат на залетные мысли. Забавно было наблюдать, как этот возникший зародыш догадки пытается затереться еще одной залетной мыслью, но тут взору раскрылась картина, которая справилась с задачей успешнее. Странный квартет все это время продолжал двигаться, и как раз сейчас выскочил на пригорок, занятый еще двумя феями с лицом… ну да, вы поняли... Одна из них, размером с Эбихару, сидела на коленках с танто у живота, а другая – чуть больше, примерно с Касуми, стояла рядом и что-то говорила.
- Хватит истерить! Еще не все потеряно!.. – услышал Том ее командный голос и только сейчас заметил заплаканное лицо самурайки (а кого еще?) на коленках.
- Мы разгромлены! Я не смогла спасти свою даймё и должна умереть, - руки попытались надавить на кинжал, но остановились, и в глаза бросилось, что белое платьице в этой области истрепано в клочья, причем большинство краев к свежим порезам явно не относились.
- Как ты надоела своими сеппуку. Хочешь – делай!.. Я уже даже твою башку согласна оттяпать, так ты меня достала.
- А чего ты раскомандовалась? Ты мне не даймё… И вообще – подделка, моя неудачная копия.
- Что?! Да я тебя…
- Стоять! – рванул к сцепившимся феям Том. – Вы все – копии!.. И все – очень удачные… Болтать времени нет – идем к тентаклю. Вы отвлекаете его, я – стреляю. Ясно?
- О, даймё!.. – восторженно опустилась на коленочки самурайка, дивясь харизме и решимости великана. – Теперь моя жизнь – принадлежит тебе. И если с тобой что-то…
- Да я понял, - махнул ладошкой Том, показывая заодно на истрепанный живот. – Много у тебя даймё было, по ходу…
- Хи-хи! – громче всех рассмеялась Эбихара, как бы говоря: «А у меня – только ты!». Пятая фея оценивающе глянула на богатыря:
- Я сама привыкла быть даймё, но, если докажешь свою доблесть в бою – согласна служить тебе.
- Как вас зовут? Если нужно будет крикнуть в бою, - спросил Том, кивнув и направляясь к пруду.
- Я сумари Миюки, мой господин!
- Я – сега Хитоми, равный.
- Я – Том. Остальных вы знаете?
- Старались не видеться, - почти хором бросили феи и вслед за худосочным командиром ринулись в бой…
* * *
- Острова извращенцев! – негодовал Том, целясь в гигантского осьминога, наполовину высунувшегося из воды. Первые две стрелы угодили не так удачно, как хотел богатырь, и всему виной отвлекающий фактор, который и стал причиной гнева. Уже в первые мгновенья «знакомства» стало понятно, что осьминог-ёкай – наверняка еще одно порождение чьих-то идиотских фантазий. Уж насколько Том казался себе раскомплексованным в вопросах желаний, но и его покоробило увиденное…
Возле тентакля, почти замерев в воздухе, послушно зависло полтора десятка фей, видимо, ожидая своей очереди, пока еще десятка три пленниц присосок повизгивали от специфических манипуляций, проделываемых с ними длинными щупальцами.
- Кого-то в детстве кальмар недотискал? – отвернулся Том брезгливо, дважды, а нет, трижды сплюнув.
Черные и болотные стрелы полетели в гигантскую цель, но лишь скользнули по влажной обтекаемой поверхности.
- Не лезьте, - замотал головой богатырь своей команде. – Я передумал. Сам справлюсь…
- Отказ! Я лечу!.. – Хитоми не зря носила фейный вариант звания сегуна. Она с места сорвалась к пруду.
- Вытаскивай оттуда этих дурочек! – крикнул Том вслед. – В бой не лезь.
- Разумно! Одобряю, - донеслось из-за крыльев.
- Ух ты! – протянула Миюки, вглядываясь в пруд. – Вон моя бывшая даймё плавает. Хм… Такой маленькой теперь кажется.
- Завидная верность, - бросила куняша Иоши и подлетела к Тому. – Я могу попытаться ткнуть ему спицей в глаз, - предложила она. – Зов уже не действует на нас, а для его атак я достаточно ловка и могу маскироваться.
- Да видел я твою маскировку, - еще одна зеленая стрела, наконец, воткнулась в щупальце, и то очень быстро стало обретать вялость в движениях, кажется, немножко огорчив фею-пленницу.
- Я еще не проснулась тогда, сейчас все иначе, смотри! – костюмчик Иоши, как и волосы, стал почти того же цвета, что и ближайший куст, к которому она подскользнула.
- Неплохо, - оценил Том. – Хамелеон завистливо курит трубку. Дерзай, - подмигнул он и запустил черную стрелу ближе к клювообразной пасти.
- А мне что делать? – Эбихара очень не хотела отстать от соперниц.
- Его желания не хочешь повыполнять? Не?.. – поиздевался богатырь. – Да ну что ж ты послушная такая?!. На берегу сиди – пленниц откачивай.
* * *
Успешность миссии Хитоми по оттаскиванию зомби-дурочек вызвала двоякий эффект. Адские трепыхания плененных феечек, наконец, перестали колотить по глазам с былой силой. В плену присосок оставалось не больше полудюжины бедолаг, «группа ожидания» уже приходила в себя на берегу с помощью Эбихары и Миюки, так что риск ненароком подстрелить пикси уменьшился в разы. С другой стороны, тентакль, разъяренный сворачиванием его озорной карусели, начал искать виновников, и быстро признал в этой роли Тома. Теперь приходилось не только стрелять, но и неустанно перемещаться по берегу, уклоняясь от щупалец.
Тентакль мог быть заточен чисто под фей, но… вдруг… Э-э, нет. О том, что может быть в случае плена, думать вообще не хотелось, и богатырь брезгливо всаживал болотные стрелы в назойливые щупальца, надеясь пооперативнее уменьшить их число.
Однако пришлось перейти на черные – ёкай быстро регенерировался, и паралитический эффект одних щупалец снимался раньше, чем возникал у других.
«Плевать на них, надо в башку бить!», - решил Том… Но толстенная шкура и специфическое устройство тентакля не позволяло стрелам донести яд достаточно глубоко с такой дистанции.
- Касуми, отвлеки его птицами или кем угодно! – крикнул богатырь, перестав тратить стрелы понапрасну. Природа сработала очень оперативно, и Том еще подумал, есть ли среди этих птиц те, которых он не успел подстрелить раньше… - Иоши, попробуй по команде! – без подсветки куняши с такого расстояния видно не было, но можно было предполагать, что она уже добралась до башки монстра. Ясно, что ее крохотулька ничего ему не сделает, но тут ведь нужно хотя бы отвлечь…
- Я попытаюсь занять хотя бы пару щупалец! – откликнулась Хитоми, небрежно глядя, как Миюки таки решилась выловить из воды еще не начавшее таять тельце предыдущей даймё. Еще с десяток таких же бултыхались в пляшущей воде – тентакль никогда не убивал фей нарочно, но и за судьбой их во время своих игр особо не следил: захлебнулись или не выдержали объятий, или еще что-то – дюжиной больше, дюжиной меньше, все равно еще прилетят.
А вот и не прилетят!.. Хитоми отвлекла сразу три щупальца, Иоши болезненно ткнула ядовитой иглой в глаз, а Том, собрав сразу три болотных стрелы в пучок, начисто парализовал одно из щупалец. Остальные попытались отомстить, и одно даже чуть не шмякнуло его по плечу как раз тем местом, к которому безнадежно присосалась, кажется, уже дохленькая фейка. Но зато парализованное – стало достаточно подходящим мостом к мерзкой башке. Том ловко пробежался по застывшему щупальцу, шевелившемуся лишь в рамках общего движения огромного тела. Прыжок прямо на голову – и пять черных стрел в упор со всей натяжки… А-а, черт!.. Опять дальше план не додумал… Том зашатался на тентакле, попытавшемся сбросить его или достать клювом (хорошо, что у него тоже не было единого плана или хотя бы решения). Чудом устояв на ногах… А, нет – Том задом шлепнулся на ёкая, не зная за что зацепиться. Агонизирующий монстр буквально скакал над водой, избивая башку щупальцами и погружаясь в пруд целиком… Богатырь получил пару ударов по спине, хлебнул неожиданно возникшей вокруг воды, потом еще раз получил щупальцем, хоть и совсем вскользь, зато почти по голове. Сознание он упрямо не терял, но и не понимал, как выбраться из этого клубка ярости…
- Хватайте его! – раздалось над головой – вокруг, едва уворачиваясь от щупалец, все обрызганные, кружили его соратницы. Десять ручонок с разной силой подхватили худосочного даймё и поволокли прочь. Как бы он хотел сейчас им помочь, но у него ведь не было крыльев… Или были? Ведь на мгновенье прорезалось что-то похожее – словно дежавю, что летал… Но нет – не на крыльях и не на метелке, а… как тогда? Конь? Птица? Сандалии?.. Или нет? Может быть, все-таки метелка была?..
Уловив, что кипящий котел, в котором доваривал себя монстр, остался плескать яростью позади, Том согласился с просьбой сознания покинуть его ненадолго…
- Да не умер он! Просто уснул, - еще услышал стрелец чей-то голос. – Убери ты уже свой танто и помогай нести!..
* * *
- Теперь ты – мой даймё, - присягала ему Хитоми всего минут двадцать спустя, но уже пришедший к моменту пробуждения рассвет создал иллюзию куда более длительного промежутка времени.
- Да не знаю… - Том почему-то именно сейчас, когда все, кроме поиска Изуми, завершилось, ощутил приступ неловкости за весь этот потешный отряд-гарем и свою роль в нем. – Это вы ведь меня спасли.
- Так слуга и должен спасать господина. Тем более, когда тот проявил высочайшую доблесть.
- Ну, спасибо за честь, - поклонился Том всем феям. – Теперь бы еще найти кое-кого, кто явно вызовет у вас удивление, и вообще отлично.
* * *
По пути к полянке фей Том вернулся к своему подозрению насчет внутреннего диалога. Он шел чуть поодаль отряда, изрядно увеличившегося за счет спасенных пикси, поэтому не стеснялся начать говорить вслух.
- В общем, так… - заявил он. – Я в курсе, что здесь где-то живет пацан-сфинкс, и уверен, что это именно он со мной говорил всю ночь. Это так?
- Не только с тобой, юный друг. Феи тоже не всегда озвучивали свои мысли, - раздалось в голове уже совсем отчетливо.
- О-о!.. Даже так… Друг?
- Ты проявил храбрость, добродушие и острый ум. Почему нет?
- Нет-нет. Я знаю, как это круто, так что ценю… Хотя, если честно, меня теперь и напрягает слегка все это. Не знаю, какие мысли чисто мои, а какие ты навязал.
- Не хочу огорчать, но это почти нормальная ситуация. Боги, тысячи демонов, несколько сфинксов – многие запускают свои мысли туда, где их могут поймать люди. А еще многие миллионы мыслей – просто кружатся над миром, пока их не ухватит чей-то разум…
- Но хоть какие-то рождаются именно во мне?
- Разумеется!.. Можно ловить целые мысли, можно брать зерна идей и проращивать их в мысль уже лично, а можно и просто рождать саму искру идеи, пусть подобный процесс для многих нехарактерен, ибо непрост, хоть прекрасен и неимоверно приятен.
- Ага… Ну, так уже получше… Ладно, мне бы кучу всего хотелось спросить у тебя, но прямо сейчас очень важно узнать, что здесь вообще происходит, и как искать Изуми. Феи говорят, облетели все вокруг пруда, но не нашли ни следа.
- Следы – штука хитрая… Если бы ты внимательнее искал у подножья горы, то нашел бы их. И следы Изуми, и следы великанов-они, ее утащивших.
- Черт!.. Так и знал, что феечки нае… надурили, в общем… А эти великаны – людоеды?
- Ага.
- Эй!
- Я ведь не все могу сказать… Поэтому говорю только: поторопитесь!..
Том ускорился.
- Надо было оставить этого феелюба, чтобы и дальше брехушек каруселил.
- Не суди их строго, мой юный друг. Они в отчаянии!.. Эта местность уже долгие годы является областью воплощения легких грез – одним из немногих уголков, равных древнему Синаю, когда почти повсеместно воплощались людские грезы. Область вокруг полянки привыкла отвечать запросам людей – любым: таковы условия… А недавно среди людей появилась новая мода. То ли после одного из насмешливых выступлений уличного театра МиМ, то ли вообще так совпало, но некоторые стали относиться к феям, да и вообще к легким грезам, с довольно злобной издевкой. То, что фей взялись наделять в фантазиях похотью – это давняя история. Феи такие зовутся хэнтайками и уже никого не удивляют… А здесь похоть вышла за грань – сблизившись с желанием помучить. Неизвестно мне, что раньше возникло: желание помучить или насмешка к легким грезам, но слилось это всё и получило воплощение.
- В виде тентакля. Куда ж в Синае без него?.. На Руси бы, наверное, медведь-извращенец завелся.
- Ёкай-тентакль здесь и раньше жил – был одним из хранителей леса. В случае угрозы – сзывал всех к пруду, а там защищал. Ведь угроз у Синая немало… Но мрачные грезы его изменили. Его и его зов. Теперь на него по привычке слетаются, но уже только лишь феи… А дальше ты видел.
- Видел. И теперь хочу забыть… Так что давай лучше о моих фейках поговорим. Они реально отражения ролей? Это ведь ты мне идею подкинул?
- Я в основном только зерна кидал, так что ты сам дошел почти до всего… Все верно – пять классических ролей муруй Изуми воплотились в феях, повинуясь фантазиям зрителей.
- Ну то, что она – прирожденная куноичи – я сразу просек. Не по тому пути пошла, став актрисой. Или я чего-то не знаю?
- Больше, чем думаешь, мой друг… Намного больше…
- О-о, интрига. Круто… Если ее сожрут – ты же сможешь рассказать?
- Буду надеяться, что все же успеете, но не факт.
- Так вот, с куноичи ясно. Гейша вроде тоже ей подходит. Но как она сыграла другие роли? Она так круто перевоплощается? Ладно лицо. Но ведь нужно вжиться в роль!.. Или тут дело в том, что, будем откровенны, такой, ну, ладно, не буду использовать слово «пустышка», но, в общем, вполне чистоголовой дамочке – тупо легко вжиться, потому что лишний багаж не мешает?.. Просто Юрек обещал рассказать дофига крутого про театр, что от местной дивы узнал, и я не хочу его только слушать.
- Занятная мысль, с багажом... Но с Изуми сложнее… Чтобы сыграть роль – полезно иметь и багаж соответствующих переживаний, иначе пустота останется и в роли… Не все тебе скажу, но суть: Изуми как человеку не повезло, а как актрисе повезло – она была почти в каждой из пяти своих лучших ролей. Ну, или очень близко с ними соприкасалась. Вот и впитала опыт. Мысли ее и в правду легки, но опыт жизни плюс пустота сути – дают блистательный эффект. Во всем Синае нет актрисы, более способной сыграть эти пять классических ролей.
- А владычица лесов – так уж классична?
- В Синае природе огромная роль дана. Так что – да, вполне, мой друг…
* * *
…В пещеру они вошли вшестером, отослав отряд потерпевших добираться на полянку самостоятельно. Из глубины доносился гул, будто кто-то долбил в камень, считая его барабаном. Восторженный низкий рев выдавал, как минимум, пять мощных глоток.
- Один человек и пять фей – против пяти великанов, - Том почесал шею. – Как насчет плана? Здесь водится живность, которую ты могла бы позвать на помощь, Касуми?
- Только змейки да пауки… И летучие мыши!..
- Сойдет. Пусть мыши кружат вокруг голов, змеи путаются под ногами у двух самых дальних, а пауки… Они обычные, мелкие?.. Ну, тогда пусть сидят и ловят мух.
- Сейчас мух почти нет – ноябрь уже.
- Да я пошутил!.. – Том понял, что одной родниковой водой всю жизнь не напьешься… - Ладно, что у нас дальше?.. Эбихара, тут твоя миссия будет пожирнее…
* * *
Дюжина глаз выглянула из-за скалы в круглый природный зал, заполненный трехметровыми великанами.
- Черт… Один молчал, - сплюнул стрелец. – Барабанщик хренов… План чуть меняется – я и его возьму.
- О, как ты отважен, даймё! – Миюки послала полный восторга преданный взгляд.
- Это ведь комическая роль была. Да? – беззвучно посмеялся Том и стал выискивать Изуми, которую при первом осмотре не уловил. – Вот, черт!.. – он увидел одну только темную головку, возвышающуюся над поверхностью большого котла. И тут же услышал женский голос, сейчас показавшийся ему необычно низким, вопреки тому, что Синдзи иногда называл муруй пищалкой.
- Давайте я лучше еще вам потанцую! – просила Изуми.
- Ты стала хромать, - рыкнул Они . – А еда хромать не страшно. Даже хорошо.
- Мне просто нужно отдохнуть – я всю ночь вам танцевала. Могу еще попеть!
- Пой!.. Э-э! Отсюда пой. Пока вода нагреется – и голос захромает.
- Да она уже горячая почти.
- Тогда громче пой!..
* * *
Спор прервало вторжение, которое великаны заметили так поздно, что нападавшим могло бы и стать обидно. Но зачем обижаться, если внезапность была краеугольным камнем их не особо сложного плана?.. Змеи по команде Касуми набросились на двух стоявших у дальней стенки, Иоши со спицей наготове юркнула к третьему, включив пещерную маскировку, к четвертому подлетели Хитоми с Миюки, а Том приготовился стрелять в пятого и шестого, отложив заранее две красные стрелы. Зная, что метаболизм у великанов замедлен – применять что-то, кроме пугающих кислот, смысла не было: что смертельный яд, что паралитик – им в данном случае требовалось время, а вот сигнал тревоги бил напрямую в мозг… Оставались, конечно, и заковыристые абстракты, но использовать какие-то сложные эффекты богатырь сейчас опасался – безумие «злобного скоромоха» или какой-нибудь «пархатый лось» могли привести к тому, что слетевший с катушек великан затоптал бы случайно или Изуми, или кого-то из феечек. Так что выбор был сделан в пользу эффективной простоты. Другое дело, что сейчас был как раз тот случай, когда всегда немного небрежный Том напутал с опереньем, и через пару секунд в одного из великанов полетит стрела под названием «Привет с Парнаса».
Великаны-они не привыкли к тому, что феи могут представлять хоть малейшую угрозу. Как пища эти крохи едва ли годились даже на сиюминутный перекус, еще и норовя таять при готовке, а как противник уж тем более вреда не причиняли. Бывало пару раз, что на забредшего к полянке Они бросалась целая сотня фей, но это грозило только парой едва заметных царапин, и великаны старались обходить крылатых малышек стороной чисто из нелюбви к интенсивному писку, который те поднимали… Понятно, что и сейчас фей никто из Они всерьез не воспринял, тем более, на фоне кусачих змей и целой ватаги летучих мышей, взявшихся носиться вокруг голов с оглушительным писком.
Откуда было людоедам знать, что на этот раз у фей имеется предводитель, способный составить хоть и куцый, но план?.. И что наличие плана превращает этих бестолковых дурочек в смертоносное оружие.
Иоши, ни мгновенья не колеблясь, сунула спицу прямо в уродливый глаз и тут же отпорхнула подальше. Хитоми с Миюки принялись размашисто полосовать своими пальчиковыми катанами морду другого. И это, кстати, было куда менее эффективно, чем ядовитая иголочка самой мелкой феи отряда – яд, приготовленный самой Иоши, был сейчас не паралитическим, а смертоносным (других готовить не умела, зато эти два были крайне мощны), а его крохотная доза компенсировалась особо удачным местом применения. Великан, воя от боли, кружился на месте, кружился, да так и завалился наземь, в то время как противник двух мечниц активно включился в бой, колотя ручищами по воздуху, а один раз – почти попав и по отчаянной сеге.
Эбихара тем временем донимала еще одного – она подлетела к тому, что слишком удачно отбился от атаки змей, и села прямо на плечо:
- Ого! – искренне удивилась фейка, полыхнув розовыми глазками. – Ты и правда хочешь, чтобы тебя съели другие Они?
- Э-э, - великан жалобно посмотрел на крохотную бесстыдницу, копнувшую так глубоко. – Они едят и хвалят. А меня никогда не хвалят… А так бы похвалили!..
- Они просто недостойны тебя, - шепнула Эбихара. – Ты сам их можешь съесть! Съесть и не похвалить!.. Но сначала нужно аккуратно освободить котел.
- Угу!.. – буркнул тот, затопал к котлу, и это было очень своевременно.
Все дело как раз во второй стреле Тома. Если первая помогла змеям закусать одного из Они у стены, то другая вызвала у того, что спорил с Изуми, приступ творческого вдохновения.
- Гоп, па! Гоп, па! – заскакал он вокруг котла, не спуская глаз с Изуми и как бы показывая ей ими: вот, как нужно было танцевать, чтобы тебя не съели!.. Потом дистанционных уроков ему показалось мало, и он потянул ручищи к пленнице. – Давай со мной!.. Потом доваришься!..
Вода нагрелась достаточно неплохо, но еще не настолько, чтобы быть большей угрозой жизни, нежели танцевальный дуэт со свихнувшимся Они. Хорошо, что, пока тот в новом приступе творческого буйства перебирал в башке известные песни, его надуренный Эбихарой собрат одним движением выхватил голую актрису из котла и небрежно отставил в сторону…
Муруй, наконец, обретя под ногами твердую землю, моментально показала, почему имеет право играть, как минимум, куноичи – она тут же ускользнула из близкого к эпицентру пятачка, и Том почувствовал ее уже за своей спиной.
- Зад немножко рассмотрел, - сообщил он, вкладывая в тетиву черную стрелу. Изуми, не зная о его системе градации, интуитивно уловила, что такой цвет может значить. Ну, или просто совпало.
- Может, не убивать их? – попросила она. – По-своему милые. Правда!..
- И что? Сбежать? Фей я не брошу.
- Можно же просто ранить. И поговорить. Они ведь уже поняли вашу силу…
Том сунул руку в колчан, представляя белую стрелу.
- Ни тебе, ни мне, - подмигнул он. – Положимся на хаос…
* * *
Хаос сделал свой выбор – стрела с неизвестным эффектом оказалась аналогом кислоты под грубоватым в оригинале названием «Соснолюб». На пораженного ею вожака (Изуми указала) навалился приступ умиления и обожания, фей отозвали, змей тоже, и уже через минуту потрепанные великаны принимали условия мира.
- Сами виноваты в их смерти, - резала воздух пальчиком уже одевшаяся Изуми, показывая на жертв змей и Иоши. – Зачем было пытаться меня съесть?.. Если вы хоть раз тронете кого-то из фей или не вернете на место тории в течение… в течение трех песен, то мои друзья вас опять очень больно накажут.
- А потом съедят? – спросил один из Они, плохо скрывая оттенок надежды. Эбихара подлетела к нему:
- Ты – хороший, - подмигнула она великану. – Просто так, не как пища. Не забывай это… Он хороший! – добавила фея остальным уже громко.
- Я – хороший! – довольно продегустировал это слово Они. Потом ласково посмотрел на собратьев. – Хотите меня съесть?..
Эбихара пожала плечиками, ловя глумливый взгляд Тома.
* * *
- Как же вы вовремя! – хвалила Изуми фей уже за пределами пещеры, где был устроен небольшой привал. Их командир снисходительно окинул актрису взглядом:
- Ты, видать, в эйфории еще?.. Не желаешь всмотреться в их личики? Ничего в них не замечаешь?
- Да заметила!.. Сразу еще. Как в пять очаровательных зеркалец посмотрелась… Привет, мои милые!.. Как вас зовут? Я – Изуми. А вы?..
- Обалдеть, Хаку-Таку, - отошел Том, раскуривая трубку. – Вместо того, чтобы хотя бы задуматься, откуда они появились, как оказались здесь – это ветроголовое чудо тупо с ними щебечет, будто все это, как должное было.
- Женщинам свойственно мышление такого типа – все как данность. А синайским – особенно... Здесь любят принимать явления такими, какие они есть, не ковыряясь в причинно-следственных связях. Зачем выяснять, как технически появилась фея, если ей можно любоваться?..
- Тут хитро... Я все больше не понимаю дзен – стало быть, все ближе к нему, так что ваши синайские философские взгляды улавливаю и ценю. Но я, к примеру, знаю Лелю – она умеет круче Изуми радоваться всему подряд, но у нее при этом и глубина мышления приличная!.. И когда к дзен приходит человек, для которого это не единственный путь – мне такое кажется круче, чем, когда восторженно любуются всем те, кто изначально воспринимает жизнь на уровне феи-однодневки.
- Сейчас ты опять приблизился к пониманию дзен. Удачно подколол?
- Да ну ладно!.. Но что не так?
- Дзен не нужны сравнения. А ты еще и за эту Лелю спрятался, хотя ведь в некотором смысле себя имел в виду: умника, снизошедшего до дзен, который не ровня глупцам, к нему же пришедшим… У тебя есть свой путь – не смотри, как идут другие. Не ревнуй дзен к ним!.. Его на всех хватит.
* * *
По пути к полянке Том расспрашивал Изуми о феях.
- Ну что? Сильно твои образы напоминают?
Муруй поиграла головкой:
- Кто как… Во-первых, они все одеты менее скромно – те, кто их выдумал, явно не удовлетворились моими сценическими костюмами и захотели больше открытости. Ну, и сами образы скособочены немного. С кого начнем?
- Да как пришли можно. Эбихара первой была.
- Сам-то что скажешь?
- Слишком назойливая. Если сначала такое бесстыдство сносит башку, то потом очень быстро приедается. И уже больше смешит, чем цепляет… Ты умеешь быть такой же? Сможешь сыграть для прикола?
- Не смогу, наверное… Видишь ли… Ты ради меня такой путь проделал, мне хочется быть с тобой откровенной… В общем, я была майко в детстве.
- Мико же? Или это другое?
- Мико – жрица, а майко – юная гейша… Я попала туда почти ребенком и как-то повадилась подглядывать за тем, что делают взрослые гейши и их клиенты… Я почти ничего не видела, зато много слышала, а выводы из всего этого делала вообще совершенно другие. Ну, по-своему, в общем, все понимала и додумывала, ведь что там происходило в действительности я совершенно не знала тогда!.. Так и развила свою фантазию вкривь и вкось… Зато потом пригодилось, когда я стала года два назад играть юную гейшу. Нахари более сдержанный образ создала, а я на правах муруй решила импровизировать и наделила свою гейшу редким бесстыдством и готовностью выполнить действительно любой каприз, ведь по сравнению с тем, что я надумала в детстве, это казалось пустяком.
- Я, кажется, понял… У тебя была готовность. А у Эбихары она переходит в потребность!
- Ого. Да. Ты круто все уловил… То есть я брала тем, что все могу, а фейке это прямо нужно.
- И так нужно, что ты понимаешь, что больше, чем тебе самому. А это расхолаживает слегка… Хотя… Будь она не такая мелкая… Да даже и мелкая…
- Ты ждешь, что я скажу: «Ты ужасен! Как ты можешь? Ай-ай-ай!»? Плохо меня знаешь тогда.
- Та не. Так, размышлял… С вами, с синайками – любого возраста и размера – себя все равно каким-то чадосластцем чувствуешь. А если нет никакой разницы, зачем игнорировать фею?
- Веселый ты.
- Есть немного… И, кстати, по поводу «немного». Что о самой мелкой скажешь?
- Я ее слегка побаиваюсь… Но образ довольно точен… Это вообще всего пару человек знает, но после ряда непростых событий в жизни я оказалась у синоби Ига. Там уже начинались сложные времена, им нужны были люди и меня приняли и подготовили, насколько можно – ускоренным темпом. И понимаешь… Им с малых лет внушают какие-то принципы, убеждения, а уже потом обучают, как обманывать. А у меня получилось, что все это детское я пропустила и сразу научилась обманывать.
- Кхе. И получилась совершенно беспринципная стерва.
- Ну, почти… Клан вскоре разгромили ниндзя, и я как куноичи не особенно состоялась. Но если бы состоялась, то могла бы стать именно такой. Вот я и пофантазировала над этим образом, когда Нахари решила ставить пьесу о синоби. Моя роль была не главной, но стала первым моим большим успехом – такой подлой куноичи, наверное, попросту не было, какая у меня получилась. Нахари, кстати, тогда некоторые критиковали за… ёкай, как это слово… ну, что она нарочно показала синоби такими гадкими очень вовремя.
- Тенденциозность.
- Ух. Да. За это… Как раз получалось, что ниндзя вроде как правильно сделали, что таких гадов истребили… Нахари это сердило, ведь она всегда смело себя вела в этом плане…
- Я присмотрелся, и мне кажется, Иоши не то чтобы подлая… В нее просто не заложено понятие подлости, и она не может осознать, что делает что-то плохое. Едва ли в людях такое бывает. Но в фее глянуть занятно… Касуми у нас следующая.
- Это драматический образ. Простой, трагичный.
- В чем трагедия? Безвольная слуга?
- Ну да… Наш народ верил, что фантазии людей воплощаются в природе не просто так, а это особые лесные или озерные существа помогают. Вот Нахари и написала пьесу о том, как такая лесная слуга вынуждена воплощать все более вредные природе людские пожелания. Не слушаться она не может, а исполнять их – ей больно…
- Дай угадаю: она убивает себя, чтобы не участвовать во всем этом, а природа мстит за нее, ставя людей на место.
- Ты читал эту пьесу или так хорошо понял нашу душу?
- Не читал.
- Ясно… Тогда что ты понял о Миюки?
- Ну, это явно комедия была. С ее жаждой чуть что делать харакири… Реально забавная получилась. Ты такая же была?
- Моя история с самураем на самом деле оказалась трагедией… У нас была любовь и все такое, потом мне понравился его даймё… А потом самурай узнал, убил даймё и себя заодно.
- И ты сбежала к синоби.
- Из тебя получится отличный биограф… Да. Как раз тогда я и сбежала в Ига. А потом, когда Нахари, устав от однотипных историй о самураях, решила необычно взглянуть на вещи, мне доверили главную роль. Наверное, она просто хотела показать, почему самураями не становились женщины.
- Ха-ха!.. Я, кажется, понял!.. Если судить по Миюки.
- И?
- Пылкость не дает быть истинно преданной одному даймё.
- Ты не только со стрелами снайпер. Так и есть – моя героиня была ронином – самураем без даймё. Она влюблялась, присягала, а потом влюблялась в другого и присягала уже ему.
- Страшно интересно, чем это закончилось. Явно не сеппуку.
- Там открытый финал… Она влюбляется одновременно в двух мужчин.
- Так вот откуда рвение разделить себя на две равные части.
- Хи! Наверное!..
- Остается Хитоми.
- Сложная пьеса, кстати. Я не вполне довольна своей ролью. Она ведь вроде простая по характеру, но в целом слишком сложная. Это по реальным событиям написано. Была одна вдова сегуна, которая после его гибели, вопреки традициям, объявила сегуном себя. В реальности она, думаю, просто мстила, и в целом, как считается, принесла окружающим и своему сегунату больше вреда, чем пользы… Но Нахари усложнила образ, выставив на первый план ее душевные терзания. Вроде как женщина, вынужденная делать не то, для чего создана женщина. И из-за этих терзаний мне пришлось играть так, чтобы некое сострадание вызвать. Я перестаралась, и персонаж вышел вообще почти положительный. Такая себе не столько сегун, сколько самурайка, верная памяти своего мужа и делающая все с такой убежденностью, что все вокруг начинают ее реально слушаться…
- Круто, чо. Забираю свои мысли обратно – я думал, ты…
- Более дурочка?
- Ага. У меня так часто с девушками, кстати. Они мне большинство сначала дурами кажутся. А потом внезапно бац!.. Правда, если долго общаться, то потом опять начинают глупыми казаться. Наверное, все запасы услышанных от мужчин мыслей кончаются, а новых придумывать не умеют.
- Ну, считай, мне повезло – вот уже полянка, потом тории неподалеку – не успею снова стать дурой.
* * *
Феи полянки, счастливые, благодарные и с чувством вины, охотно согласились помочь и уже прямо сейчас начали ждать Веронику, которая, по словам Тома, объяснит им, куда и зачем нужно будет слетать через пару дней.
- Забавно, ведь не все из них доживут до этого дня, - заметила Изуми. Том заволновался:
- А мои как? Они тоже к пикси относятся?
- Вряд ли… Их сильная мысль создавала – у меня много поклонников, - кокетливо покрутила фигуркой Изуми, и Том кое-что вспомнил… Да! Кое-что, связанное с одной из крутящихся частей, а именно с задом, который довелось лицезреть без одежды. Тогда одна любопытная деталь ушла в тень общего впечатления, а теперь с озорством выглянула, натолкнув на любопытнейшее озарение.
- Да, кстати, - прищурился стрелец. И тут же услышал в голове смешливый голос Хаку-Таку: «Глянь на фею в маске справа, в трех шагах. Позови ее к Изуми – так, для забавы». Богатырь нашел нужную фею и с нею вместе вернулся к слегка настороженной актрисе, интуитивно уловившей адрес мыслей собеседника.
- И что ты хотел сказать? – голос звучал идеально нейтрально, все-таки не зря муруй…
- Не знаю еще – сначала посмотрим, кто тут у нас прячется, - он улыбнулся фее. – Тебя как зовут, и кто ты?
- Я – Номэн, - пискнула фейка, явно недотягивающая до уровня квинтета Тома и, видимо, относящаяся как раз к пикси-однодневкам.
- Это же маски театральные так называются, да?.. А чем ты занимаешься?
- Играю в театре. Только тссс! О нем нельзя говорить!
- А можешь снять маску?
- Нельзя! Тогда узнают, кто я.
Том с озорством посмотрел на Изуми:
- Будем снимать? – подмигнул он. – Или не маску, а что-то другое? Пониже – на бедрышке… Вдруг скелетик не такой и хрупкий, раз без проблем скатился с холма?.. А хромаем мы по какой-то другой причине… Здесь ведь все грезы сбываются?.. – он сосредоточился и выпустил в сторону феи мощный зрительный образ, решив, что так будет эффектнее. Потом, погладив фейку по спинке между крылышек, аккуратно стащил с нее маску, обнажая еще одно лицо Изуми…
- То, что ты сам это на нее вдохнул – не сработает? – Изуми-оригинал с обаятельным признанием заглянула в глаза Тома. Тот покачал головой.
- Зря, кстати – теперь она опасный свидетель, - в глазах актрисы мелькнули нотки из репертуара Иоши.
- Даже не думай – ее никто здесь не найдет за эти дни. И твоя тайна останется только со мной.
- Тебе нравится думать, будто я захочу тебя убить?
- О! Привет, Эбихара! Кто ты и что ты сделала с Изуми?.. Ха-ха!..
Они сквозь продолжающийся гомон фей пошли к прощающемуся с подружками квинтету в сторону тории входа.
- Умоляю, только не говори никому, кто может сказать Нахари!.. – просила Изуми.
- Да расслабься ты!.. Я тащусь от вашего театра!.. На Руси теперь мечтаю такой создать.
- Кстати, спасибо за переулок… Я потому и пришла помогать вам.
- Да ладно «я». Вы!.. Иочиро сам спалился, выгораживая тебя со «скелетиком» - боялся, чтобы мы твое прихрамывание не отметили. Да и такому цинику самое место в вашем театре… Ну, и твой дружок – который пять стихий и все такое – это он, наверное, вместе с Иочиро и давал жару ниндзя на площади… Какие лошары у Кавагучи работают, что до сих пор вас не раскрыли, ума не приложу!..
- Так нас никто не догадался искать под носом у Нахари!.. Она ж первый враг нашего театра! Поборница традиций, и все такое… Думаю, она просто слегка ревнует МиМ. Она ведь хотела быть главным реформатором – сказать свежее слово в традиционном театре. А тут бац – и вообще революция…
- Не стыдно перед ней? Даже по тому, что я слышал от тебя – она в вас столько вложила. Я не стыжу, не подумай – чисто интересно, сколько в тебе Иоши.
- Не знаю!.. Я себя какое-то время утешала, что она уже догадалась и позволяет нам работать просто из какой-то солидарности, что ли – вроде говорим народу то, что ей статус не позволяет. Но потом она на таком серьезе взялась копать под МиМ, что стало ясно: не только не догадывается, но и, если поймает, то лучше уж ниндзя сдаться…
- Крутые вы. Вас ведь больше трех?
- Больше. Но выступаем малыми группами всегда, для безопасности… И если поймают кого, да и так – пусть думают, что мало, ведь актеров в Киото уйма, и три-пять – это капля в море. Даже просто перебирая подходящих – устанут искать. У нас ведь ловкость в традиции театра, и многие подходят. А мы в видимой карьере стараемся особо свои сторонние таланты не раскрывать. Синдзи вообще боевые искусства ни разу не демонстрировал без маски – думают, просто пластик.
- Кстати, интересно стало – маски не мешают играть? Вы ведь привыкли у Нахари без них, если я правильно понял.
- В «Монументе» – так ее театр называется – все традиции сохраняются. Так что и с масками, и без. Мои роли обычно без масок. Я потому ведь в МиМ и пошла сначала – это парни идейные, а мне просто хотелось испытать себя с нуля. Ведь маска лишает тебя возможности играть лицом – и тогда начинает просыпаться тело. Играть только им – все эмоции, все оттенки внутренних терзаний – все передавать одной только пластикой тела… Правда, сейчас МиМ больше уже на текст опирается.
- Вот по тексту мне еще интереснее, если честно… Я не стану выяснять, кто у вас драматург, но мне просто хочется поглубже вникнуть в сам процесс – вдруг и правда время будет на Руси забабахать похожее… Ты реально не бойся – клясться молчать я не буду, потому что Юреку обязательно расскажу. Но обещаю, что уже после того, как мы тут дела порешаем и ваши островки позабудем… Идет?
- А куда деваться?.. Ты теперь мой господин, и я сделаю все, что ты скажешь… - они переглянулись и прыснули. А потом еще раз – когда увидели вселенскую тоску в глазках крутящейся неподалеку Эбихары, с отчаянием понимающей, что с такой уж гигантской своей версией ей никак не сравниться в борьбе за сердце большого, надежного друга…
Победа, ничья, поражение
- Ух!.. Узнаю это место, - Конами, энергично повертев головой, для убедительности еще раз кивнула. – Я за ними шпионила как-то.
- Картографы смогут воссоздать точную карту Синая по твоим шпионским воспоминаниям, - в своей типичной манере, без ехидства, а с прямым нескрываемым осуждением заметил Чегодай.
- И что же у них будет отмечено на этом месте? – поинтересовалась Ямагуни, уже самим вопросом как бы примиряя два полюса, между которыми оказалась из-за своенравности тории.
- Могила фанатичного самурая, - бросила Конами, всматриваясь в сторону холма, под которым они сейчас стояли. – Или Тенсин Катори, если самурай, наконец, догадается не сердить подлую-подлую куноичи.
- Тогда из-за меня угодили, - призналась Ямагуни. – Я как раз прокручивала варианты возможных помощников, задумалась о Тенсин, а входя в тории, могла не успеть вычистить сознание от мыслей, как именно привлечь монахов этой школы к своей операции.
- Да ладно, - махнула рукой Конами. – Нас ведь из разных частей выцепило и сюда закинуло, так что попробуем отнестись как к воле Аматэрасу.
Почти что самая опытная тройка проводников через тории, разумеется, рассредоточилась по цепочке равномерно – никто из них не шел рядом, однако именно в таком составе принцесса, ее хранительница и самурай Поталы один за другим вышли из тории, расположенных под холмом.
- Давайте определимся, что делать? – предложила Ямагуни. – Если унесло нас, то очень уж вряд ли остальные спокойно вышли возле Поталы. Кто знает, куда их раскидало, и наша помощь наверняка понадобится.
- С другой стороны, есть возможность попытаться убедить монахов, чтобы не тратить на них время завтра или послезавтра, - Конами продолжала всматриваться в вызывающий подозрение участок склона, пользуясь удачным расположением луны.
- Любые монахи радостно примут ночью парочку куноичи с имперскими амбициями! – на этот раз Чегодай вышел из привычного стиля, выдав образец чистейшего сарказма и сумев-таки зацепить им свою антагонистку.
- Лишь бы трепаться, - огрызнулась она эмоционально, поворачиваясь к самураю. – Любые – нет, а Тенсин принимал и принимает всех и всегда! Не знаешь монастырских традиций – не болтай.
- Мне показалось, или там кто-то есть? – Ямагуни не сглаживала конфликт, а действительно уловила движение на склоне. Конами вздохнула и вернулась к наблюдению.
- Могут монахи тренироваться, - проговорила она тихо, - а могут и гости шустрить… Второе – скорее. Именно в этом месте мы обычно поднимались повыше для наблюдений… Стоит проверить, и будем считать, это – ответ на наши колебания.
* * *
Острые глазки двух куноичи не ошиблись. Да и вывод был сделан верный – по мере приближения к склону, становилось все яснее, что это именно ниндзя шпионят за вторым по авторитету монастырем Синая. Хуже, что ни мико, ни самурай совсем уж тихой ходьбой не отличались, и умелые наблюдатели заметили, что за ними тоже наблюдают, метров на сорок раньше, чем годилось для успешной и неожиданной атаки.
В кланах синоби разделение на классические три класса (шпион, диверсант, штурмовик) было гораздо жестче, чем в Нинси-рю, и шпионы большинства кланов почти наверняка даже не рассматривали бы вариант со стычкой, попросту ускользнув с глаз. А вот у ниндзя обычно делали ставку на определенную универсальность каждой единицы – их шпионы умело вели бой и при сносном соотношении сил его не избегали, особенно теперь, когда стали фактически гвардией самого влиятельного на островах сегуна.
- Их шестеро! – крикнула Конами, понимавшая, как важно знать общее число ниндзя во избежание сюрпризов, а потому постаравшаяся выцепить из темноты лесистого склона каждую фигурку. И хорошо, что успела сделать это до обнаружения, потому что уже перед ее сообщением все ниндзя скрылись с глаз, оперативно планируя атаку.
- Живые нужны? – Чегодай вставил стрелу в тетиву, еще пять по-скифски зажав между пальцев. Это была дань не столько моде, сколько сентиментальности – мать самурая была именно скифкой, наградив сына не только присущей этому народу жилистостью и резкостью, а и довольно симпатичным лицом. Интересно, что сама она красивой не казалась, но традиционная скифская размытость черт лица на редкость удачно наслоилась на типаж мужа: тот отличался грубоватой чернявостью, и сын унаследовал от него эту чернявую яркость, смягченную материнской плавностью линий.
- Если сможешь парализовать хотя бы на время – отлично, - кивнула Конами, подставляя клинок своего танто лунным лучам. – Надеюсь, по ним ты будешь стрелять точнее, чем по мне.
- Тебя тогда просто закрыла та девушка – Леля. И я в последний момент дернул лук в сторону… Иначе ты умерла бы в тот же миг. Я целился в «глаз смерти» – он надменно указал на точку между грудью и животом.
- Вы готовы? – шепнула Ямагуни, в большей степени обращаясь, конечно же, к самураю. – Фронта у боя не будет. Только рефлексы и реагирование… На дерево нет? – блеснула она луной в белках глаз, указывая наверх.
- Еще я не прятался, - отмахнулся Чегодай, и почти тут же с избыточной амплитудой отскочил от пролетающего сюрикена, мгновенно рассердившись на себя за то, что не уклонился более элегантно…
* * *
Можете обижаться, но такой бой никак не описать в привычном стиле. Это было нескончаемое «А уклонился от атаки Б, а сам атаковал В, потому что Б снова скрылся во тьме». Такие стычки могут быть вопиюще скоротечны или наоборот – довольно затянуты, и все зависит от тонкой грани акцента, выбранного бойцами. Проходи описываемый нами бой в далеком лесу, и все могло растянуться минут на десять, ведь в этом случае ниндзя, тем более, ниндзя-шпионы, не лезли бы на рожон, тщательно выверяя каждый выпад и акцентируясь на укрытии. Они бы образовали широкий круг, синхронизируя действия и применяя создание численного превосходства на том или ином клочке поля боя в духе «А отвлек, Б ударил из тени наверняка». И, кстати, неизбежно проиграли бы из-за наличия в рядах противника столь точного стрелка, опытной ниндзя и необычной в умениях мико.
Тут же, понимая, что близость монастыря требует максимально бесшумной и быстрой работы, шестерке шпионов пришлось выбрать тактику массированного налета, уповая на банальное численное преимущество.
И в первые мгновенья стычки оно едва не принесло успех. Карусель уклонений и выпадов имела ярко выраженный серо-черный (под тон костюмов ниндзя) оттенок, и пока сама принцесса кружилась вихрем, стараясь завязать на себе побольше противников, ее ситуативная гвардия только уклонялась от сюрикенов, вакидзаси, кинжалов-саи и даже когтистых «кошек»-кагинав, свистевших рядом с ними со всех сторон. Чегодаю на помощь пришло сочетание скифских генов и богатый опыт Поталы – он прыгал, кувыркался, делал перекаты и глубокие уклонения, пару раз отражая удары и пучком стрел. Ямагуни не столько уклонялась телом, сколько делала необычные жесты, вызывавшие различные эффекты: дважды оружие отклонялось от нее, еще раз вообще прошло сквозь, будто она была призраком… Наконец, один из эффектов не только помог ей в защите, но и атакующую пользу принес: крохотный желтый шарик, материализовавшись на уровне лица, вспыхнул ослепительно ярко ровно в тот миг, когда это не обожгло глаза союзников, зато лишило зрения фронтального агрессора. Видимо, знакомая с этим эффектом, Конами тут же воспользовалась подаренным шансом и, увернувшись от атак трех «своих» ниндзя, не меняя ассиметричной амплитуды вращения, запустила в растерянного слепца узкий метательный нож-стрелку, угодив точно в шею.
Вдохновленная успехом или же слегка успокоенная облегчением задачи напарников, она тут же решилась на чуть ли не первую полноценную атаку танто. Этот кинжал, впитав лунную энергию (одно из свойств оружия ассов), сейчас мог бы перерезать стальную клеймору, а уж обычную плоть под простой тканью седзоку (те самые набившие оскомину костюмы ниндзя) вообще едва заметил. Конами немного рискованно пошла на это обострение, почти лишая себя шансов уклониться в случае удачного вражеского выпада, но риск оправдался: один из тройки оказался дальше зоны досягаемости своей когтистой кагинавы, второй чуточку запоздал с ударом саи, а третий – с вакидзаси – не успел нанести свой последний в жизни удар. Шпионы отменно уклонялись, и танто Конами резанул жертву всего лишь по предплечью, но энергия луны буквально заморозила все внутренние процессы, мгновенно преодолев километры нервов и кровеносных сосудов вплоть до сердца и мозга.
Только числовое соотношение стало радовать, как преимущество ниндзя опять чуть не выросло вдвое. Чегодай не мог отстать от солирующей Конами, попытался выцелить стрелой одного из «ее» ниндзя, но подставился под атаку другого, который, резко сменив позицию, теперь словно из-под земли вырос и типичным для ниндзя коротким выпадом ткнул вакидзаси в самурая. Каким чудом Ямагуни успела среагировать – неизвестно. Еще менее понятна технология ее приема – повинуясь одному из жестов кудзи-ин, воздух между ниндзя и Чегодаем обрел вязкость, и вакидзаси застрял в этом прозрачном желе, не дотянувшись до самурая. Тот, выпучив глаза, отскочил вбок и с ненавистью засадил во врага стрелу, впервые за долгое время начисто не задумываясь, в какую точку метит. Но руки знали свое дело – есть в сердце точки акупунктуры, которые умел видеть Чегодай, нет этих точек – какая разница, если это сердце?..
Хуже, что, выручая самурая, Ямагуни сама подставилась по полной программе. Ниндзя, уставший уже бороться с ее волшебными трюками, наконец, дождался момента, когда можно беспрепятственно ткнуть саи в одну из нежных сакур, изображенных на спине ее изящного кимоно. И только совершенно невообразимый рывок Конами, с ошарашенными глазами метнувшейся закрывать спину подруги – спас ту на этот раз. Самой же Конами просто повезло – подставляясь под удар, она, наверное, и не знала, сумеет ли так удачно выставить лунный танто, что тот срежет острие саи, мчащееся прямо ей в грудь. Сумела – не вполне идеальным углом, слегка запоздало (чуть-чуть кольнуть наконечник успел), скорее помощью самой луны, нежели мастерством принцессы – но танто отразил смертоносную атаку.
Отчаянность противника и его везение, наверное, все-таки надломили стойкую психику оставшихся ниндзя. Или же в равных количествах им было сложно... Может быть, они просто устали уклоняться, ведь, как ни крути, были всего лишь шпионами… Как бы то ни было, бой был завершен уже за считанные секунды. Чегодай идеально точно выстрелил в щель маски седзоку, Конами, едва вернув равновесие после своего броска под саи, насадила на танто его владельца. Она тут же бросилась к последнему, намеревавшемуся юркнуть в тень куста, но пылающее сердце самурая требовало хотя бы паритета со своей антагонисткой, и стрела успела раньше.
- Как и просили, - Чегодаю очень хотелось сказать это небрежно, но сбившееся дыхание и расплясавшийся внутри адреналин лишили слова желаемой эффектности. Впрочем, и без слов картина получилась солидная: бедолага будто окаменел от идеального попадания в нужную точку, и его поза «пытающегося сбежать ниндзя» просто бальзамом лилась на богатое ненавистью ко всем воинам тени сердце молодого самурая.
- Только зачем он вам? – бросил Чегодай, деловито собирая стрелы и после каждой теша взгляд собственноручно созданным памятником вражеской трусости.
- В поле поставим – ворон пугать, - хмыкнула Конами, с неодобрением грозя пальчиком Ямагуни.
* * *
Именно мико пришлось заняться пленным языком. Ниндзя, как и синоби, были вопиюще неразговорчивы с чужаками в подобных обстоятельствах, но на это у жрицы Аматэрасу имелись свои аргументы. Она ввела пленника в транс очередным своим милым жестом, раскрутила маховик интервью, и теперь Конами четкими вопросами выуживала из памяти ниндзя известные ему секреты.
Знал он, к сожалению, маловато, зато как подарок монахам Тенсин Катори вполне годился. Оставалось решить, всем вместе идти наверх, или отправить кого-то на помощь соратникам… Короткое совещание привело к дистанционным извинениям перед теми (расстояние не позволило долететь этим смскам) и подъему в полном составе. Главный аргумент: надежда на то, что именно широкая выборка переговорщиков увеличит шансы достучаться до сенсеев монастыря, с уважением относившихся к Потале и Аматэрасу. Сама принцесса их, правда, едва ли могла впечатлить – исконно нейтральных в социально-политических вопросах – но было бы странным в таком деле обойтись без ее присутствия, поэтому Конами составила компанию самураю и жрице богини.
* * *
Располагался монастырь на высокой горе, и за время ночного подъема, еще и с учетом не особо усердно бредущего «зомби», оставалось время обменяться впечатлениями от боя. Не желая нахваливать Конами, Чегодай щедро одаривал комплиментами ее подругу.
- Теперь мне понятно, почему ты сразу понравилась, - признался он. – В тебе вообще ничего от куноичи. Я сегодня видел дивную мико, владеющую совершенно необъяснимым для меня даром…
- То, что управляла она энергией ки при помощи кудзи-ин – ты, вероятно, не видел? – небрежно хмыкнула Конами. Самурай отмахнулся:
- Я уже прекрасно знаю, что ваш кудзи-ин – всего лишь пародия на аджарские мудры. Инструмент не важен – важно наполнение… Кстати, Ямагуни, я заметил, что несколько раз у тебя не получалось достичь никакого эффекта, - стал уточнять он. – Не расскажешь, с чем это связано?
- Мое искусство – это не навыки или умения, - пояснила мико. – Это в некотором роде молитва… Я как бы прошу о помощи – Аматэрасу или ками в целом; а уж их отклик зависит от потоков судьбы.
- Но так ведь тяжело рассчитывать бой – зависишь не от себя.
- Зато я точно знаю, что не форсирую события и не нарушаю гармонию. Тебе суждено жить, и ками спасли тебя, создав из энергии ки барьер… А вместо барьера они могли мгновенно растворить клинок ниндзя или сделать еще что-то… Я не задумываюсь, как именно выполняется просьба – энергия ки универсальна и может принимать разные формы. Кто-то развивает мастерство создания этих форм, а я всего лишь молюсь.
- Но ведь молитва занимает время, а ты так быстро реагировала, и отклик, если уж был, то почти мгновенный.
- Я столько молилась в своей жизни, что это состояние – а молитва, как мне кажется, в первую очередь, именно состояние – теперь могу вызвать в любой момент. Ты ведь наверняка и молился, и медитировал, и знаешь, что если глубоко это делаешь, то времени не замечаешь… Вот и для меня время становится немного иным. Не для тела, но для сознания оно замедляется. И я успеваю не только выплеснуть ками глубокую просьбу о помощи, но и задать характер этой помощи. Например, помочь Чегодаю избежать атаки клинка… А дальше ками вольны откликнуться или нет, а я продолжаю молиться.
- Я слышал, что-то издали схожее практикуют некоторые гуру Поталы. Правда, они не к ками или богам обращаются обычно, а к самой ки… - Чегодай вздохнул. – Мне это сложно принять… Как самураю мне, конечно, близка такая позиция – мы ведь тоже считаемся служителями гармонии и не хотим ее нарушать своими прямыми действиями. Но с другой стороны, лично я считаю, что мы полагаемся на действия Дао, а Дао полагается на наши.
- «У богов нет рук, кроме наших?» - процитировала Ямагуни.
- Вроде того… Мой отец… - Чегодай чуточку покраснел, - он полагался на волю Дао. А мать всегда решала сама… Одним из таких ее решений стало убийство убийц моего отца, слишком положившегося на волю Дао…
Ямагуни ласково посмотрела на самурая, брызнувшего откровенностью, и не погладила по плечу только уловив, что для него это вне текущей гармонии.
- Мама тоже была лучницей?
- Да.
- А папа, наверное, гуру акупунктуры… Ты удивительным образом слил эти таланты.
- Да… В детстве тянулся к луку и много думал, что было бы, если бы отец не пытался везде решать все словами и мудростью, а применял свои знания более жестко. Хотя бы к тем, кто этого заслужил!.. – взгляд неприязненно прогулялся по отстраненно идущей Конами и редкими пинками подгоняющей пленника.
- Ты видишь точки или помнишь их так хорошо?
- И помню, и вижу…
- Не пробовал применять знания в мирных целях?
- Отцу это не помогло… Так что я лучше сделаю точечный массаж ниндзя или ёкаю. У всех есть центры и меридианы ки, а стрелы – эффективнее игл.
Заметив, что после прорыва откровенности самурай закрылся, Ямагуни тактично свела беседу в штиль, и какое-то время они все поднимались молча.
Незадолго до появления в пределах видимости первых перевалов через ущелья, Ямагуни отошла к пленному, чтобы продлить эффект беспамятства, и стоило ей отвлечься, как между Конами и Чегодаем развязался очередной их классический спор. Как-то оттолкнувшись от продемонстрированной ниндзя техники боя, лучник презрительно назвал всех синоби и ниндзя одинаковыми болванчиками.
- Никогда не понимал, зачем столько рю, если все равно все мастерство синоби, ниндзя и куноичи сводится лишь к одному: вероломно дождаться момента, подло напакостить и трусливо сбежать?
Конами, морально подуставшая за эти дни, не сумела пропустить выпад мимо сердца или ушей.
- Плохо слышно тебя. Я ведь правильно поняла, что ты говорил: зачем самураям столько разноплановых додзё, если вся их суть сводится к размахиванию катаной и последующему сеппуку? Вынуждена не согласиться!.. Иногда попадаются те, кто опасается брать клинок и старается постреливать издали. Но в остальном, да – ты прав: на редкость унылые болванчики, весь свой разум потратившие на запоминание шелухи традиций и цитат из Бусидо.
- Да, ошибся!.. Синоби все-таки отличаются: каждый их клан трактовал якобы единый Итимон – жалкую пародию на Бусидо – ровно так, как им удобнее для своих грязных делишек.
Ямагуни, не выдержав, сместилась в центр и обняла обоих за талии.
- Друзья, ну зачем вы опять?.. Благодаря додзё самураи стали целым сословием – тысячи разнообразных мастеров самых разных занятий и профессий. И их всех роднит только ряд принципов Бусидо. Эти принципы не делают их одинаковыми, а просто помогают разным людям нести в себе единые ценности при непохожих профессиях!.. А синоби каждого клана сохраняли удивительные тонкости самобытного мастерства. Да, их принцип деятелей тени объединял все кланы, и отличались уже способы решения задач – подходы и методы. Но сколько вошедших в жизнь всех людей изобретений принадлежало мастерам из различных рю?.. Насчет трусов же – можно не согласиться. Синоби противопоставляли себя системе, жили вне закона, всегда находясь на грани раскрытия и смерти, выступали против целых армий или отрядов, действуя малыми группами… Едва ли здесь уместно слово «страх»…
- О-о! Ямагуни надела мантию убеждалки-примирялки, - изобразила зевок Конами. – Готовься-готовься – именно ты будешь монахам про единство Синая песни петь. У меня с ними шансов никаких.
* * *
И была права.
Монастырь Тенсин Катори Синто рю
Лежащий за неприступными (при желании) перевалами монастырь под названием Тенсин Катори – является неплохим, хоть и не идеальным образцом того, как можно быть вторым, не комплексующим по отношению к первому.
Проблема многих вторых таится в попытках догнать первого. Сенсеи Тенсин пошли другим путем, и он заключался как раз-таки в другом пути. С самого основания этот горный монастырь научился занимать нишу не из кильватера великой школы на склоне Хаконэ.
Потала во многом следует традиции Дао – Тенсин почти всю духовно-религиозную парадигму выстроил на местной вере: Синтоизме. Потала играет роль редкого, но звучного камертона для всей синайской традиции – Тенсин просто полностью исключает любые искушения вовлечься в социально-политические игры. Потала по праву считается обителью монахов, которых защищает сравнительно небольшая, пусть и идеально подготовленная, группа самураев – в Тенсин боевые умения постигает три четверти послушников… Даже с лидерами: в отличие от Поталы, где Мастером, по древней традиции, становился тот, кто, после ухода текущего лидера в отшельники, демонстрировал на общем конкурсе наивысший уровень… кузнечного дела, в Тенсин шло прямое наследование. Так, сейчас о-сенсеем монастыря являлся далекий потомок основателя Тенсин, носящий родовое имя Иидзаса и личное прозвище «Созерцатель молний».
Последовательность и изоляция позволили Тенсин выстоять в самые сложные времена, когда другие монастыри пытались быть центрами силы в играх сегунов и синоби, из-за чего утратили налет сакральности и стали такой же мишенью атак, как и другие активные центры силы.
* * *
Ямагуни, собственно, тоже просто не было…
О приближении необычных гостей сообщили стражи подъемных бревен, ведущих через ущелья, и встречать их вышел сам о-сенсей Иидзаса вместе с небольшой группой гуру и сенсеев . Старички не очень обрадовались живому трофею, раскусив тактическую хитрость Конами.
- Приведя его сюда и убив остальных, - заявил Иидзаса, - вы уже вовлекли нас в чуждую нам игру.
- Мы привели его как доказательство коварных планов Кавагучи на ваш счет, - попыталась скорректировать ситуацию Конами.
- И тем самым надеетесь склонить нас на свою сторону, - Сенсей разбирался не только в молниях.
- Мы даже не хотим знать, чью сторону представляете вы, - добавил верховный гуру. – Тенсин Катори веками занимал нейтральную позицию во всех усобицах и завоевал тем самым уважение остальных.
- Это уважение дерева! – не выдержала принцесса. – Оно стоит себе и стоит, интересное только тем, кто решит им полюбоваться.
- Это прекрасный пример! – согласился Иидзаса. – Пример, целиком нас устраивающий… И если я верно уловил в твоем голосе насмешку, то вынужден огорчиться далекостью твоей души от истинных ценностей Синая, в которых дерево никак не уступает прекрасным дворцам Киото или чему-то еще – являясь таким же вместилищем ками, как и все остальное.
- И все это прекрасно до тех пор, пока кто-то вместо любования не придет к дивному дереву с топором, - Конами поняла, что нужно уступать слово Ямагуни, но не могла удержаться от завершения аллегории. Старички, сохраняя редкое спокойствие взглядов, молчали, Чегодай заметно нервничал и посматривал на Ямагуни, которая, наконец, улыбнулась, поклонилась и заговорила.
- Нейтралитет, который вы сумели удерживать столько веков, заслуживает глубокого уважения, - она снова поклонилась. – Ваш пример вдохновил немало монастырей выйти из кровопролитной борьбы за влияние и заняться тем, чем, пожалуй, должно заниматься монастырю: служением ками и развитием душ… Но сейчас возникает ситуация, когда весь Синай без каких-либо исключений выбирает единый для архипелага путь. Вы не вмешиваетесь в жизнь внизу, но наверняка владеете знаниями о происходящем. Я могу лишь дополнить их, если вы позволите.
Возможно, явная смена интонаций и посыла сыграла в пользу Ямагуни – после резковатой Конами ее уже вполне хотелось слушать. Ситуация с ниндзя в любом случае складывалась непростая, и сенсеи надеялись найти удачное решение. Ямагуни уловила этот нюанс в глазах монахов и решила рискнуть.
- Мы можем и прямо сейчас увести шпиона с собой, и взять на себя смерть остальных. В этом случае проблема пройдет мимо, не касаясь вашей репутации.
- Это хорошее решение, - кивнул Сенсей, выдерживая паузу. Ямагуни все это время спокойно смотрела ему в глаза, балансируя на той тонкой грани, когда высшее смирение и внутренняя уверенность позволяла женщине и не возвыситься над довольно патриархально настроенным мужчиной, и не рухнуть так низко, что с ней не о чем даже говорить. Верховной богиней Синтоизма была, если что, именно женщина, и этот факт в глазах монаха спокойно компенсировал определенный социальный патриархат, свойственный синайской традиции. – Но торопиться необязательно. Мы можем поговорить внутри, - наконец, сдался Сенсей и указал рукой в сторону одного из зданий монастыря.
* * *
Мы пожалеем вас и не станем приводить всю беседу, продлившуюся больше часа. Мико сначала подробно остановилась на проблеме, с которой неминуемо столкнется Тенсин Катори в случае утверждения Кавагучи императором. Нейтралитет работает до тех пор, пока сохраняется должный баланс сил. В противостоянии с сегунатами горный монастырь мог считаться неприступной твердыней, но скоро в руках одного человека может оказаться такая сила, что Тенсин не выстоит. А зависеть лишь от воли Кавагучи Ямагуни не советовала, описав потенциального императора как человека, не терпящего конкуренции и каких-либо серых зон. Ему нужна безусловная власть над островом, и рано или поздно каждому в Синае будет задан вопрос: с нами или против нас?..
- Вы будете поставлены перед выбором: подчинение или смерть? В то время как сейчас мы предлагаем сделать выбор между нейтралитетом и историческим шагом: объединением Синая не ради последующей войны с Даоссией, а для возрождения полного единства архипелага. Не социально-политическая империя, а империя – духовно-религиозная.
Только здесь мико рассказала о том, что носительница крови Аматэрасу жива, что богиня, которой служит Ямагуни, как может, поддерживает наследную принцессу, и монахи легко убедятся в этом, если обратятся к богине с молитвой.
- Мы выступаем за единство Синая во всем его разнообразии!.. Эта земля всегда странным образом соединяла в гармонию те элементы, которые в других культурах неизменно враждовали. Кавагучи выбрал печальный путь уничтожения всего, что мешает его представлениям о единстве. Мы же, как и всегда было принято в династии Минамото, видим единство в гармонии всего, что сумела создать наша цивилизация…
Когда картина была достаточно ясно изображена, постепенно всплыл вопрос, о какого рода помощи идет речь. Иидзаса, впечатленный услышанным, снова подчеркнул, что статус нейтральной силы поддерживался веками, и он несет ответственность перед предками, рискуя нарушить столь древнюю традицию.
- Не раз уже возникали ситуации, когда их современникам казалось, что именно вот он – критический момент, - пояснял старик. – Но наши сенсеи сдерживали чувства, ситуация разрешалась, а мы продлевали традицию дальше… Мудрец остается над схваткой, чтобы нести свою мудрость дальше…
- Если речь лишь о мудрости – зачем в вашей школе так много бойцов?
- Это крылья, чтобы продолжать оставаться над схваткой.
- Это защитники, я поняла, но ведь защита бывает разной. Иногда для защиты приходится наносить превентивный удар… - Ямагуни подняла свои дивные глазки, задумавшись. Потом улыбнулась и медленно встала. – Прости, Сенсей!.. – поклонилась она. – Я осознала ошибочность своей мысли. Стоит лишь раз вынести защиту за стены родного дома, и потом можно будет любую атаку называть защитой, оскверняя саму суть этого слова… Мы, утверждая свою приверженность всем традициям Синая – просто не можем не только настаивать на вашей активной помощи, но не имеем права ее принять, даже если вы дрогнете. Как мы можем восстанавливать духовно-религиозную империю, если позволим ломать древние устои, такие, как ваша позиция мудреца над схваткой?.. Простите нас! Мы увлеклись своими целями и не заметили, как стали ставить их выше того, к чему ведут эти цели!.. И спасибо вам, что напомнили нам об этом с присущей Тенсин Катори мудростью…
Иидзаса был тронут. Ни одна пламенная победная речь просителя не приблизила бы его к желанию нарушить традицию и помочь-таки всем, чем располагали, так сильно, как это милое признание поражения. Но это же признание не оставляло никакой лазейки, чтобы помощь предоставить… Не было ни малейших сомнений, что Ямагуни говорит искренне, а не играет в сильную слабость, присущую женщинам… Вдруг одна идея мелькнула в голове Сенсея… Несколько спорная, но… Тут же мелькнула еще одна мысль, и он решил их совместить.
- Скажи на прощание, - поклонился он. – Потала участвует в вашем начинании?
- Пока нет, - покачала головой мико. – И Мастер был убедителен… Впрочем, стоящий рядом со мной юноша – самурай Поталы, но он вызвался сам.
- Мы будем молиться за вас, - пообещал Сенсей и повел гостей к выходу.
И уже стоя у тории (кажется, обычных, но кто их знает) он наклонился над ушком Ямагуни:
- Сейчас в Киото выступают восемь наших «летающих монахов» – прыгунов… Такие дают обет не проливать кровь и не отнимать жизни. Прошу, позволь им присоединиться к вам!.. Это никак не нарушит нашей традиции – они умеют лишь защищать. Вдруг вам понадобится их помощь?..
Ямагуни ласково посмотрела в глаза Сенсею, кивнула, поклонилась и вместе с принцессой и ее ненавистником покинула Тенсин Катори, не забыв забрать с собой и пленника.
* * *
Правда, всю красоту беседы подпортил именно он, хоть его-то роль оказалась глубоко пассивной… Около одного из ущелий Чегодай переглянулся с Конами, неожиданно ткнул пленника стрелой ниже груди и небрежно толкнул вниз.
Ямагуни посмотрела с такой грустью, что слов не требовалось.
- Ну а что? – дернула ладошкой Конами. – Отпустить его – пусть Кавагучи все расскажет? Даже самурай понимал, что тут никак иначе. Правда, по Бусидо надо было, чтоб он сам себя ткнул тогда, верно, дружок?
- Неверно! – огрызнулся Чегодай. – Он не заслужил такой чести… И так пусть радуется – я его в «глаз смерти» ткнул – он не мучился и умер, едва начав полет.
… - Я сама за ребятами отправлюсь, - предложила Ямагуни через час, на подходе к активным, судя по ощущению, вратам. – Попробую поймать их состояние и найти нужные тории. А вы тогда в Святую долину можете направиться – вдруг туда уже кто-то пришел на точку сбора, как договаривались.
Ясно, что запасной план перед своей большой цепочкой ребята обдумали, и Святая долина – как наиболее отзывчивое для перемещений место – была выбрана точкой сбора в случае разброса. Ямагуни же, особенно легко скользившей между тории, досталась роль своеобразной «замыкающей», собирающей хвосты.
Правда, насчет других ее ролей промолчать кое-кто не смог.
- Слушаюсь, госпожа! – иронично поклонилась принцесса. Ямагуни виновато поклонилась в ответ, и Конами быстро сбросила корону соперничества. – Извини… Просто ты так роскошно провела переговоры… Вот на меня и нашло… Старая зависть за потерянные годы вне дома и воспитания…
- Многим правителям нужны советники, умеющие мирить, - еще раз поклонилась Ямагуни. – Сила правителя в ином, и ты всем этим обладаешь с запасом… Береги себя, - добавила она, подходя к тории.
- И ты, - обняла Конами подружку, и Чегодаю почему-то только сейчас впервые стало немного жалко, что у него нет столь близкого друга.
Поворот не туда?
Росава, обнаружив себя в специфической компании Кейташи, Иочиро и Тэкео, невольно поежилась. Она весь день провела с нервным налетом переживаний за друзей и уже на эмоциональном спаде прошла с Чегодаем в тории, чтобы помочь провести в Поталу неопытных новичков (к которым и сама-то перестала относиться лишь после короткой утренней практики с Ямагуни). И ночное приключение застало искусницу врасплох.
Пугливой она не была. А вот осторожной – очень даже. Ночное общество трех синоби, один из которых был умственно отсталым, а другой – любителем сырого мяса, быстро мобилизовало каганту, и уже через минуту после выхода из тории она увлеченно беседовала с Иочиро, решив сразу заручиться поддержкой наиболее адекватного из товарищей по несчастью.
Это не походило на щебет напуганной девчонки, спешно ищущей защиты – Росава, хоть и не особо годилась для боя, некоторыми прикладными чарами овладеть за год успела, так что просто пыталась избежать недоразумений, нанеся превентивный удар обаяния.
Для верности ведьма как-то в тему напомнила, что теперь именно на нее ложится ответственность за портальную логистику, после чего стала в своей манере слегка капризной царевны расспрашивать Иочиро сначала о местности, в которой они оказались (ни много, ни мало, склон Фудзи, еще и в довольно высокой своей части), а затем и о нем самом.
* * *
В неожиданной собеседнице диверсанта привлекло интересное сочетание холодного скепсиса и склонности фантазировать. Фантазировать не в типичном девичьем стиле – с единорогами, кружевами и феями, а довольно цинично, емко и уместно – легко вонзая свои мрачноватые образы в полотно разговора… В свою очередь, искусница очень быстро увлеклась общением с настолько беспринципным человеком, каким и сама не раз желала стать раньше, на пиках усталости от подлости и лживости окружающих каганат негодяев.
- Я правильно поняла, что ты притворялся монахом, а затем наказывал приютивших тебя людей за доверие? Спал спокойно потом?
- Не всегда монахом, - ушел от второго вопроса синоби. – Синайские монастыри за века усобиц привыкли давать крышу и еду разным людям. Когда-то давно от закона, проблем или от себя самого сбегали как раз к синоби. Но потом кланы отстоялись, и структура стала закрытой – так проще сохранять тайны, на которых там слишком многое выстроено. Вот монастыри опять и стали убежищами для всех подряд… Я реально чаще всего выдавал себя именно за монаха – набил руку на этом приеме. Но и просто бродягой притворялся, и беглым асагари, и даже синоби – просто другого клана…
- Красиво ушел, - покивала Росава. – Значит, или беспокойно спал, или почему-то постеснялся показаться мне слишком беспринципным.
- Вариант третий: просто не хочу отвечать. Это сложная тема. Совесть – многослойное понятие. Да и я не статуя – время многое меняет, а ситуации разные: когда реально ворочался и картинки из памяти вымывал, а когда – хохотал над тупостью и наивностью…
- Меня еще год назад звали в очень могучий орден, где тоже нужно было вести двойную игру. Отказалась… Поняла, что там свободы мало, смоделировала одну из возможных ситуаций – не понравилось.
- Правильно сделала. Можешь думать, что напускаю важности, но это путь для особых людей. Не лучше, не хуже других – просто особых. В нашем клане в детстве на разные игры подсаживали – простенькие аналоги взрослых специализаций. Чтобы понять предрасположенность, в общем… И я, как еще часть ребят, всегда больше всего любил «игру в другого»: основанную на обмане и особенно на смене образа. У нас это искусство называется хэнсо-дзюцу.
- Тогда мы слегка похожи – я, правда, чисто по психологии не очень люблю такое – особенно в последний год, когда встретила людей, которых вообще не хочется обманывать. Но зато в волшебном направлении моя вторая специальность – это смена образов. Если интересно будет – могу как-нибудь попробовать и выдать себя за синайку или даже бермудку – чисто внешне не отличишь.
- Я не особо поклонник всяких сверхъестественных штучек, но если будет нужен зритель – зови…
- Да ты, по-моему, вообще ничего не поклонник.
- Есть такое.
- Наверное, столько раз был монахом всяких учений, что перестал верить хоть в одно из них.
- Соображаешь.
- Но не было мысли, что поверхностно понял? Ты чисто с общими канонами знакомился, а они почти где угодно трезвому уму бредом покажутся. Это, как с отношениями: если я чувствую, что для тебя лишь средство, что ты закрыт ко мне, то с чего буду раскрываться я? Так, наверное, и учения о тебе думают. И главные секреты тебе не доверяют… Раз монахи годами изучают и постигают, значит, путь и правда долгий.
- Да годами постигают потому, что заняться больше нечем. Монастыри – это сборища, в которых десять хитрых дурят головы сотне наивных. А сами за их счет радуются жизни, используя как рабов… Обычное общество в миниатюре… «Дают приют нуждающимся». Ага!.. И эти нуждающиеся потом вкалывают на монастырь за чашку риса, хотя сил вкладывают столько, что и сто таких чашек могли бы есть. А все потому, что голову им задурили верой в очередную муть… Люди ведь обычно в монастырь приходят в трудный момент – когда былая жизнь в трещинах или вдребезги. В таком состоянии только и ждешь нового чего-то – утешения или надежды. А всякие гуру и рады этим пользоваться… Я потому и перестал жалеть монастыри – понял их гнилое устройство.
- Ну, или, как вариант, убедил себя в этом, чтобы спокойнее спать.
- Э, нет! Дважды со мной не пройдет – иэмото почти те же слова говорила.
- Да какая разница – один раз, два, пройдет, не пройдет? Это реальный способ защититься от совести, и никто тебя не упрекает. Просто лично мне кажется, ты сначала был вынужден ненавидеть монастыри как врага, а потом уже придумал ненависти причину. И в этом смысле мне всегда жаль детей, которым не дают шанса выбрать вообще чисто свой путь. Дать поиграть в ту игру, взрослый аналог которой находится вне вашего клана, или вне моего дворца – разницы никакой…
- Кое в чем ты права… Синоби-рю – такая же дрянь, как и монастыри. В чем-то даже хуже, ведь используют собственных же детей. Если ты думаешь, что я смеюсь над всеми учениями, а Итимон или что-то другое из кладовой бреда синоби почитаю, то просто плохо меня знаешь. Синоби – в далеком прошлом.
- То есть ты не из мести за свой клан пошел?
- Из мести за родителей. За сестру… Она тоже была не вполне… ну, ты поняла… Что-то не так было у моих родителей, раз только я получился.
- Зачем ты так? Твой брат, может, не особо разговорчив, но, как минимум, опрятен, ухожен. Мой братец, например, считался нормальным, но вел себя, как дурак, и закончил так же.
- А ты спокойно спишь?
- Я еще лет в двенадцать научилась подолгу контролировать свои сны, так что с тех пор они превратились для меня в холст фантазий, где я мстила реальности за дневные обиды. Нашумит мать с утра, а ночью во сне я наблюдаю, как ее давит троном… Так привыкла смотреть, как дохнет дурак-брат, что, когда он умер не только ночью, а и днем – разницу не сразу поняла.
- Дворец, трон…
- В принцесс ты наверняка тоже не веришь, так что не обращай внимания.
- Да многовато вас, коронованных, в нашей компашке… Меня если и смущает что, так это типичность сюжета: опять какие-то сиятельства дерутся за власть, а делать это хотят руками сброда, вроде меня.
- Не переоценивай свою роль – сиятельства не сидят в тихом уголке, а рискуют так же, как и ты. Конами резковатая, но вашей стране, возможно, такая сейчас и нужна.
- Не буду повторяться, что вообще не считаю правителей нужными хоть какой стране.
- Это правильно. Насчет повторяться, конечно… А твой брат реально с тобой участвует в диверсиях?
- Чаще всего. Но это все мхом поросло давно…
- Просто… Ты говорил, что нельзя использовать детей, а твой брат осознает свое участие? Или просто слушается тебя?
- Въедливая какая!..
- Пытаюсь определить степень твоей цельности и поймать на противоречиях. Разве неинтересно?
- Да сам так люблю… Просто обычно с другой стороны нахожусь… Ну а подумай: что еще Тэкео было делать? Все детство я помню его только в одной позе: сидящего мечтателя. Хорошо запомнил, как один из наших мудрецов ляпнул: не трогайте его – вдруг он целый мир создает и просто не может отвлечься.
- Бог-аутист? Любопытный образ… Хотя не особо правдоподобный – столько всего в нашем мире высчитанного и логичного.
- Не торопись насчет подсчетов, кстати… Короче, мне надоело смотреть, как бестолково проходят его годы, и я занялся его развитием… В этом месте можно пошутить, что учитель я так себе.
- И не подумаю.
- Спасибо. И я был прав – Тэкео оказался настоящим гением!.. Мечты чаще всего направлены на будущее, и он то ли родился таким, то ли пока сидел-мечтал стал, но в общем, меня однажды осенило. Я уже совершил свою первую диверсию в одном из монастырей дзен, и там, пока играл роль послушника, часто слышал все эти бредни насчет концентрации в текущем моменте.
- Вообще не бредни, но без разницы, а я, кажется, догадалась о твоем открытии.
- Может, тогда расскажешь?
- Легко. Ты увлек его игрой в «ближайший момент». Как медитируют текущим мигом, так Тэкео теперь медитировал мигом грядущим. Пока не догадываюсь, что это могло ему дать… Хотя… Некоторые искусницы, да и я сама немного… в общем, мы занимаемся образным прогнозированием: пытаемся предугадать ближайшее будущее, как бы рисуя на тонком плане… Это сложно объяснить, но не суть.
- Ты именно так попыталась увидеть ближайшие тории? Если да, то пока не очень впечатлен.
- Не-е, тут другая механика… Да и мы идем всего ничего. А ты, кажется, опять прикрываешься иронией, вместо того чтобы похвалить мою догадку… А. Я ж ее еще не закончила… Короче, я краем уха слышала в Потале, что концентрация на текущем миге позволяет монахам намного лучше контролировать ситуацию в бою. А какие тогда горизонты открываются перед тем, кто концентрируется на миге грядущем!.. Если Тэкео это может, то он чувствует атаку еще до ее начала. Ну как?
- Прикрываться не буду – ты отлично мыслишь… Так и есть… Мой брат не дурак, он – особенный. Ему природа не дала чего-то из арсенала обычных людей, но он мыслит совершенно невероятно!.. Если бы одну атаку – он анализирует десятки атак по сотне признаков: от взгляда и дыхания до чего угодно!.. Как будто сотня умников сидит в его голове и все это подмечает, фиксирует, а потом дает команду телу – минуя сознание… В монастырских диверсиях чаще всего самое сложное – это уйти. Тут Тэкео и выходил на помост. Кроме медитаций я помог ему развить высочайшую выносливость – он сотню ударов может стерпеть спокойно.
- Не хочу думать, какими были тренировки.
- У синоби немного тренировок, которые не покоробили бы глазки принцесс… Так что не нужно считать меня бессердечным зверем. По крайней мере, не в отношении брата…
- Да ладно. Это не мое дело… Не обидит вопрос, не выдает ли тебя брат по своей наивности?
- Так у него врожденный дар маскировки. Монахи, как я и говорил, особенно любят дурачков – те вкалывают на них, не задумываясь, зачем и почему. Так что Тэкео охотно принимали в монастырь и явно ни в чем не подозревали. Понятно, что после ряда громких диверсий слухи о «дурачке и его брате» стали гулять по монастырям, но тогда такая текучка была, что никто не присматривался к каждому юродивому, лишних вопросов там вообще по традиции задавать не принято. А подробности другим монахам никто и не рассказывал: это ведь был период острой вражды монастырей, и нам чаще всего сами же они и платили за козни в адрес других… В общем, после появления Тэкео моя задача была лишь в том, чтобы раньше времени не попасться ему на глаза, если мы не приходили вместе как братья сразу. Он в быту совсем… ну, не понимает ничего, короче. Не понимает и не помнит – для него нет прошлого! Только тот самый грядущий миг… Однажды я попался ему на глаза, и это был самый сложный бой в моей практике. Меня и так начали подозревать, а тут еще Тэкео стал орать: «Брат! Брат!»… Ну, ты слышала, как он может… Это единственное, что он помнит… Ну… Еще он некоторых маленьких девочек принимает за сестру. Пугает бедолаг, наверное… Так им и надо.
* * *
Тэкео, давно не гулявший на дикой природе и позабывший ее даже на уровне ощущений, начал беспокойно отмахиваться от заигравшейся с облаками луны. Иочиро, кивнув Росаве, подошел к брату, чтобы единственная в жизни того константа слегка успокоила налетевшие тревоги… Теперь искусница шла молча, играя в своей дополненной образной реальности с луной и едва подсвеченными ею фантастическими видами вниз.
Тропа, по которой они уже не один час передвигались, судя по всему, не относилась к хоженым путям многочисленных паломников. Возможно, ответвление. И в пользу этой версии говорил тот факт, что подъема почти не было, а как ни восторженно синайцы относились к любой части священной горы, мало кто избежал искушения подняться поближе к вершине. Именно поэтому основные пути имели вид вполне ярко выраженной спирали вверх, что серьезно отличало их от выбранного Росавой и одобренного ее спутниками маршрута. Все это большой проблемой едва ли являлось – где-где, а на Фудзи тории были рассыпаны крайне щедро, так что тащиться вверх в темноте было необязательно – чисто по теории вероятности уже можно было наткнуться на одни из ворот, лежащих в стороне от классических путей. Да и какой-никакой зов интуиции искусница уловила именно с той стороны, куда они и направились… И все же требовалось хотя бы обсудить ситуацию – с каждой минутой становилось холоднее, а тропа, по мере приближения рассвета, постепенно таяла.
Наконец, квартет уперся в горную речушку, и Росава остановила преспокойно направившихся к воде спутников.
- Эй-эй! Подождите!.. Наверное, даже мысли не мелькнуло, что кто-то не умеет плавать.
- Честно говоря, да, - усмехнулся Иочиро. – Но проблем никаких – любой тебя перенесет через такую речку. Просто интересно стало, как ты по жизни с этим справляешься. Слуги носили?
- Метла, на чей-то язык похожая… Надо было взять ее. Не думала, что все так растянется.
- Садись, - Кейташи подставил спину. Иочиро театрально набросил на нее свою жилетку:
- Вот теперь уже ближе к скакуну ее сиятельства.
- Плохо меня знаешь, - ведьма вернула «седло» насмешнику и запрыгнула на спину Кейташи, не обращая внимания на изрядную аскетичность его одежи.
* * *
С ним же каганта осталась болтать и после несложной переправы. Сначала в пику Иочиро, а потом – вполне искренне заинтересовавшись поднятой темой. Понятно, что словарный запас охотника-отшельника и актера, отвечающего за конферанс в славном театре «Монумент» – отличался радикально. Но это компенсировалось нескрываемой радостью, с которой много лет таившийся от преследований простак окунулся в разговор с человеком, которому, наконец, можно было говорить о себе от души.
Росава, отталкиваясь от слов, сказанных аскетом Хагуро-рю, затронула тему выживания в лесу. Каганта натренировала себя как довольно толковую городскую выживальщицу, владеющую подходящим набором умений, вроде легкого шага, взлома замков или сбора информации. Но на пути к мастерству полной самодостаточности стояла неприспособленность к природным условиям, что уж для ведьмы никак не годилось… Вот она и налипла на специалиста в данном вопросе, решив хотя бы в теории узнать некоторые секреты лесной гармонии.
На стороне Кейташи выступали специфическое, но очень искреннее чувство юмора, и веселый нрав. Частенько самокоронованные магистры-выживальщики напускают на себя якобы брутальную, но на деле унылую суровость, отталкивающую интересующуюся интеллигенцию (обычно ко взаимному благу), а вот Кейташи, который в случае внезапного краха цивилизации спокойно был бы в сотне самых приспособленных к новой жизни вендорцев – оставался на редкость простым: как по отношению к себе, так и в описании азов выживания.
Нам бы, конечно, хотелось привести разговор целиком, но, и без того утомив вас диалогами, сделаем выбор в пользу заметки из Ведария Тома, набросанной по мотивам пересказа Росавой их беседы с веселым аскетом.
Сюгэндо и подходы к лесному выживанию… Ну, и так – грибная лирика
Встречал я теорию, будто развитие цивилизации вызвано естественным отбором – типа, выживают обычно самые умные, сильные и хитрые, вот и становятся с каждым поколением умнее, сильнее и хитрее. Сама теория – фигня. Уверен, что развитие основано тупо на опыте предыдущих поколений, и если бы каждое поколение детей воспитывали в отдельном месте в полном отрыве от знаний и достижений предков – то за свою жизнь они бы добивались (изобретения, учения, тактика и всякие методы сбора жратвы) ровно того же, что и любое среднее поколение, жившее ранее… Зато эта теория заставила меня поверить, что Золотой Век мог реально быть царством процветания светлых мудрецов и всяких добрых (и безотказных) секси-богинь. Ведь выживают не столько умные или сильные, сколько самые беспринципные приспособленцы. И передают это свое качество деткам… То есть каждое поколение состоит из все более мерзких приспособленцев, а стало быть, раньше, и тем более изначально – очень даже могли жить все эти клевые люди из сказок и мифов.
Блин, это намного интереснее, чем то, что я думал написать изначально, но пофиг.
Все это я хотел сказать к тому, что синоби клана лесных аскетов могут превратиться из унылых гордецов в прикольных чуваков. Как, например, Кейташи.
Когда началась охота на синоби Хагуро-рю, они разделились на тех, кто свалил в дикие чащи, где и помрет в одиночестве, и тех, кто пытался хоть как-то продолжать хранить свои традиции поблизости от людей. Ниндзя не дураки и наловчились легко таких вычислять по суровым понтам… В итоге приспособились выживать как раз те, кто относился ко всей этой пафосной лабуде, вроде сюгэндо (путь горного отшельничества), с юморком. И когда мы завтра надерем зад ниндзя, снова давая возможность синоби восстановить свои школы – именно эти весельчаки будут рулить процессами, что, вне всякого сомнения, очень клево.
Чисто для примера. В клане Хагуро веками ссорились два течения, по-разному понимавших ключевой принцип сюгэндо: естественность. И еще два (в другой плоскости, нежели первые) – спорившие из-за того, как нужно выживать: с помощью чисто приземленных навыков или пытаясь отрыть в себе колдунство. Пока спорили – радостно мочили друг дружку, доказывая свою правоту. Ведь как отступишь, если пафосно трясешься над своей правдой и ненавидишь чужую?..
То ли дело Кейташи!.. От мистики и колдунства он далек (такие аскеты далеко в лесах остались), зато с принципом естественности не успел определиться до того, как их клан радостно пустили на компост. И чувак от нечего делать стал изучать на практике оба подхода!.. Вычислить его не смогли – роль веселого охотника-неудачника он отыграл превосходно, вот он и кайфовал от своих экспериментов, не забывая приносить из лесу какую-нибудь мелочь, притом, что наверняка без проблем может завалить хоть медведя, хоть тигра… Изучал он изучал, и вот вчера Росянке заявил, что оба подхода одинаково хороши, а предки – придурки, раз ссорились.
Вроде всё… Хотя такое ощущение, что я что-то забыл написать. Надо перечитать…
Ха!.. Вот уж меня штырит под грибами сегодня. Забыл как раз о самих подходах написать. А теперь, когда отпускать стало, уже думаю: и что? Нафига вообще об этом писал? У меня столько своих было впечатлений – я только треть набросал, а тут какому-то Хагуро-рю целую страницу выделил… Черт… Не Хагуро ведь. Неужели я такая тряпка стал, что все это начал писать, просто чтобы пару раз упомянуть Росянку?..
Да вот ни фига!.. Теперь все равно напишу!.. Короче, все дело в принципе естественности и искусстве сохранения первозданности. Сначала пошло еще от древнего сюгэндо – от того, что нефиг природу менять: она и так прикольная. А потом, видать, решили, что та в благодарность за эдакое уважение одарит их колдунством… А еще позже – когда из монахов-отшельников превратились в синоби и стали лучшим средством надрать чей-то зад во время его прогулки по лесам и горам (а здесь они везде!) – это превратилось в мастерство «невидимки». Первый подход – это пройти по лесу так, будто тебя в нем вообще не было: не наступать на ветки, не оставлять следов, не вонять, не гадить и так далее. Второй же подход придумали, наверное, те, кто не мог не гадить и не вонять. Они решили, что все это можно, но при одном условии – сваливать все на зверей и дятлов. В этом и заключается метод! Пройти по лесу так, будто по нему прошел кто-то другой. Обувь с лапами, имитация повадок того зверья, под которое косишь, и всякое такое…
Ну ладно, ладно!.. Сам понимаю, что это все дребедень, и я просто хотел еще немного подумать тайком от себя о Росянке, пока буду писать что-нибудь, связанное с ней… Как-то нахлынуло всё. Вот вообще не думал, что буду за нее так переживать, еще и задним числом. Из-за фей, что ли, набрался этой ответственности?.. Или просто не привык, что ей что-то угрожает? Сидела у Отрады под боком – там фиг обидишь… А тут, узнав, как ее чуть не завалили эти снеговики долбанные… Может, не брать ее завтра?.. Так ведь попробуй отговори…
* * *
Ну, и раз уж Том выдал небольшой спойлер, то…
- Брат, э! Э!.. Уфф!.. – Тэкео, изобразив руками процедуру согревания себя хлопками по бокам, скинул куртку и набросил ее на Иочиро. Холод, списанный на небольшой ледник, по словам Кейташи, явно находящийся неподалеку, все же не казался столь сильным, чтобы устраивать аттракцион братской щедрости. Но пока Иочиро тратил ценные мгновенья на успокаивание брата, в голове Росавы промелькнули воспоминания из разговора.
- Холодно только будет! – крикнула она и отскочила назад – подальше от Иочиро.
А уже в следующий миг взявшийся просто из ниоткуда порыв ледяного ветра заморозил всех троих синоби. Белоснежная женщина с развевающимися длинными волосами медленно подошла к своим жертвам и посмотрела в сторону ускользнувшей девчонки. То ли не желая тратить время на не впечатляющую фактурой беглянку, то ли восстанавливая свои морозные силы, эта фигуристая сосулька проигнорировала ее и стала рассматривать покрытых инеем мужчин.
- А вот фигушки тебе!.. – выражение лица Росавы сейчас очень подходило под формулировку «капризная царевна».
Ты – сверху, я – снизу!
Акира и Наоки медленно повернули головы, будто догадываясь, что именно друг дружку увидят после отрыва от Конами, Кейташи и Чегодая, с которыми были сцеплены руками при входе в тории. Наоки увела взгляд первой, чему, возможно, способствовала новая волна уверенности, накатившаяся на Акиру. Он смотрел на куноичи с максимальной глумливостью, которую способно дать осознание, что ты поимел свою ненавистницу.
Впрочем, ненавистница, кажется, отбросила личные счеты перед лицом общей проблемы.
- Где нас будут ждать? Напомнишь? – к концу вопроса она даже нашла силы повернуться лицом к Акире, и тому стало слегка неловко за глумливость, хотя все еще приятно, что поимел.
- В Святой долине.
- Ясно… Я знаю, где мы – это Ига. Тории были на том склоне – который как раз под луной сейчас. Еще одни – недалеко от него.
- Думал, ты – последний человек, который знает что-то о тории.
- Это детская память… А сейчас я в тории не верю даже после фокусов с перемещением. Я сказала, где цель – можешь идти сам, можем вместе. Для меня, что ты есть, что тебя нет…
- Предлагаю вместе.
- Один боишься без своих штучек-дрючек? Не бойся – здесь теперь никого нет… Никого! – с прорвавшимся истеричным хохотом прокричала Наоки. – Вы всех убили!..
- Если бы я тогда знал, что могу убить мелкую дуру, которая вырастет в террористку и психопатку, то подрос лет на пять, чтобы меня взяли с собой.
- Террористку?.. Откуда знаешь?
- Догадался. Сегодня…
- Поздравляю. Двое уже догадывались – сейчас радостно молчат.
- А следят за тобой, думаешь, просто так? Ниндзя прекрасно знают, что это ты – та дура, которая взрывает всех подряд.
- Чушь! Если знают, почему не убили или не схватили?
- Если террориста не поймали за два года активности – значит, он нужен тем, кто ловит, или невероятный гений. Поверь, с тобой – первый вариант.
- Пошел ты!..
- Дослушай и можешь идти одна.
- По дороге расскажешь, уговорил.
* * *
-… поэтому ты просто орудие, которое легко использовать в их же интересах. Надо им убрать кого-то из своих – хитро донесли до тебя информацию, будто он участвовал в погроме Ига, и вот ты делаешь всю грязную работу. Не поймают эту Кровавую Тень – спишут ее дела на тебя и получат поощрение. Надо будет внушить толпе, какие негодяи ханьцы – твои взрывы спишут на них, еще парочку сами устроят, а потом тебя торжественно найдут и казнят. Еще и за ханьку выдадут – похожа.
- Не ханька, а чосонка… - машинально исправила Наоки, задумавшись о словах Акиры. – И зачем ты мне все это говоришь?
- В одном из твоих взрывов погиб мой знакомый – он случайно оказался в том же идзакая , где развлекался синоби Курокава. Нормальный парень – помогал в театре, влюблен был…
- И ты дал клятву, что найдешь убийцу, трахнешь его, а потом раскроешь ему глаза и заставишь раскаяться?
- Не надумывай лишнего. Сказал и сказал – можешь сделать вид, что не слушала.
- Это Курокава про лишнее говорит? Да вас за синоби никогда не считали из-за вашей вычурности, никому не нужной!..
- Всегда думал, что прямой путь – это к самураям.
- Не прямой! Но эффективный – вот суть синоби… А вы вечно выдумывали что-то, усложняли. А потом, когда вас все синоби изгоями посчитали – подлизались к ниндзя и стали их шакалами.
- С последним и спорить не буду – сам это говорил всегда. Но вслух… А не стал тайно мстить всем подряд, взрывая людей.
- Больше двух – говорю: «Бух!». Так что с Тенью этой меня явно не спутают – почерк другой… и… А-ай!.. – нога куноичи поехала по влажной траве склона, и она стремительно соскользнула вниз.
- Жива? – Акира подошел к краю не то чтобы обрыва, но вполне себе опасного участка. Наоки не было видно в темноте ночи. Зато стало слышно:
- Не торопись праздновать!.. Я в порядке… Только тут фиг поднимешься без хитроумных приспособлений Курокава… Ха-ха!..
- Я понял, что это ирония.
- Тогда поймешь и наше нечаянное расставание. Ладно, встретимся у тории – ты сверху, я – снизу, как тебе план?
- Могу спуститься и тоже пойти снизу.
- Все-таки боишься сам.
- Да мало ли куда еще провалишься – тебе ведь только кажется, что ниже некуда. Наверняка часто… Ладно – сам пойду… У тории подожду.
- Да конечно!.. Я раньше буду.
- Не сомневаюсь… - проговорил Акира тихо, осматриваясь по сторонам. Ровно то же делала метров на двадцать ниже куноичи. Она хорошо знала эти места…
* * *
Возможно, именно знание края помогло Наоки добраться до тории раньше. Когда синоби, небрежно помахивая странноватого вида широкой граненой палкой, приблизился к неухоженным деревянным вратам, куноичи уже сидела перед ними. Правда, похабная поза ее намекала, что Акире здесь открыты все возможные врата.
- Я снизу, ты – сверху. Как и договаривались, - большущие глаза куноичи полыхнули похотью, и сомневаться в ее предельном возбуждении не приходилось. – А мы исполним любой твой каприз, - добавили губы ее непропорционально узкого ротика. – Нам очень понравились твои капризы.
- Обещаешь? – Акира едва заметно щурился, вглядываясь вперед – до рассвета еще оставалось не менее часа темноты.
Наоки кивнула и вместо подписи стала делать что-то из репертуара, непременно понравившегося бы тентаклю острова Идзумо. Самого Акиру это больше отталкивало, чем привлекало, но было ощущение, что он теперь связан с Наоки эластичным тросом, и чем сильнее Акиру оттолкнет от похотливой террористки, тем с большей скоростью затем вплющит в нее с размаха… Синоби сделал два шага, не отрывая взгляд от блюдец куноичи – ему нравилось видеть, как в них предвкушение восторга борется с маскирующей его сладострастностью. А еще не хотелось пропустить в них новые оттенки, когда он…
Акира вместо нового шага поднял над головой свою странную граненую палку и направил на область земли между ним и Наоки, после чего что-то щелкнуло, стукнуло, и из фронтальной грани деревянного орудия с приличной скоростью вылетели едва заметные короткие дротики. Они вспахали землю, и сразу три или четыре угодили куда надо, спровоцировав сначала огонь, а почти тут же и взрыв. Куски рыхлого дерна разлетелись вокруг, но сам взрыв получился очень локальным, не зацепив ни синоби, ни куноичи. Последняя стала пятиться, не меняя развратно сидящей позы.
- Что ты за сволочь!.. – крикнула она отчаянно. Акира засмеялся:
- Ну да. Не дал себя убить. Негодяй просто… Как насчет каприза? – он подходил без торопливости, но достаточно уверенно, чтобы лишить террористку возможности успеть допятиться до тории и вызвать в себе нужное для телепортации состояние.
- Пошел ты!
- Ты же обещала… Я хочу поцелуй.
- Извращенец!
- Не спорю…
Акира подошел почти вплотную, опустился на колени и сел рядом с Наоки, все еще продолжавшей усилиями попы машинально отползать к вратам. В глазах-блюдцах с бесслышными криками метались тени прошлого, и синоби их услышал.
- Не бойся меня, - он обнял девчонку и крепко прижал ее к груди, с волнением замечая, что ее впервые прорвавшаяся истинная податливость цепляет его куда сильнее мнимой доступности уличной девки. Сам того не замечая, Акира сейчас гладил грязные волосы и вжимался в них подбородком… Он не мог знать, с какой надеждой лет пятнадцать назад мчалась сюда за руку с сестрой перепуганная девчонка. Как верила она тогда, что сказки о вратах, сквозь которые можно странствовать по Синаю, окажутся правдой именно теперь – когда их рю объята огнем, а на улицах зверствуют синоби Курокава, щеголяя друг перед дружкой своими хитрыми приспособлениями для убийств. Не знал и вряд ли хотел бы он знать, что произошло со старшей сестрой Наоки, как раз на этом месте отвлекшей на себя то ли убийц, то ли насильников, чтобы дать младшей хотя бы крохотную фору, которая ту и спасла.
Ничего этого Акира не знал. Но на уровне ощущений все понял… И теперь невольно, но с радостью перепрограммировал травматическую детскую ситуацию. Сколько раз Наоки в полудреме возвращалась сюда, чтобы все изменить, взорвать всех Курокава, а самой сбежать через волшебные врата переставшей быть равнодушной богини!.. И вот оно – это возвращение. Снова Курокава, снова врата… но теперь он не убил, а обнял…
Пафос и некоторую романтичность подпортит сумасшедший акт близости, в результате которого любовники завалят подгнившие тории и будут вынуждены идти к другим. Но это тоже логично – у каждого свой клапан для выплеска невыносимо мощных эмоций и страстей. У кого-то – в слезливых глазах. У кого-то – в голосовых связках… У куноичи, которая никак не вопреки физиологии и потребностям выбрала роль проститутки – этот клапан располагался соответственно, а Акиру никто и не спрашивал – Акиру сегодня только благодарили. Без спроса…
* * *
Распечатанный поцелуями Акиры рот Наоки теперь было не заткнуть. Они уже дважды промахивались мимо Святой долины, выходя непонятно где, но такое ощущение, что их это не только не напрягало, но и немного радовало, увеличивая продолжительность прогулки.
Темы поднимались самые разные, и в какой-то момент куноичи вернулась к свежему сюжету с неудавшимся покушением.
- А когда ты догадался, что я решила тебя убить? – она снова ощутила возбуждение на этих словах.
- Да сразу не сомневался. Ты была очень очевидна, особенно назойливые попытки разделиться.
- А где свой игломет сделал?
- Это несложно. Мне всегда нравилось создавать «на коленке». Тот, кому нужна мастерская, кузнецы и редкие материалы – кто угодно, но не синоби. По крайней мере, я так считаю.
- Круто! Я ведь тоже такая же… Главный кайф – это пробраться куда-то почти налегке, ну, на крайняк захватив только пару особых веществ, но и их замаскировать под что-то обычное. Потом покопошиться по углам – уже на местности, и уже от этого плясать.
- И по каким углам ты копошилась сегодня?
- Знала, где развалины одного из старых схронов. Кое-что с собой всегда ношу… Ну, и в лесу для умелого взрывника можно выковырять кое-что. Совсем необязательно громоздить что-то сложное. Эффективнее взрыва ничего не придумали, а для него в некоторых случаях и двух компонентов достаточно. Страшно возбуждает, кстати. Я, когда смешиваю одно с другим, всегда думаю, что это как мужик и девка: взрывная смесь. Пошипели, постонали, и, если связь удалась – рождается бомба.
То ли запоздало смутившись своей избыточной распахнутости, то ли из-за символической необходимости убежать-таки от кого-то из Курокава через тории, но при входе в очередные врата Наоки нарочно попыталась ввести себя в другое состояние, нежели оговаривалось, и на выходе Акира оказался уже один.
Когда за нас Сальери
Правда, ненадолго. Наконец, начал реализовываться «План С», согласно которому, Ямагуни должна была собрать хвосты, пытаясь настроиться на их личный образ с помощью своих специфических молитв.
Полагая, что мастер изобретений к хаотичным блужданиям по Синаю приспособлен, пожалуй, хуже других , мико именно на его сигнатуру настроилась, да так удачно, что нагнала буквально шагах в пятистах от тории выхода. До ближайших врат оставалось топать еще добрый час, и его путники провели в беседе. Акира на самом деле испытывал нечто похожее на распакованность Наоки, и ее внезапный побег оставил обрывки недоговоренных тем, которые очень даже комфортно вплелись в полотно разговора с отличной собеседницей.
Правда, довольно скоро градус откровенности повысился до слишком высокой отметки, как для людей, не стонавших синхронно полчаса назад и не знающих друг друга на вкус. Акира договаривал тему своей приверженности классическому направлению мастерства синоби – «на коленке», когда неожиданно выскочил оттуда на самый болезненный для себя участок.
- Мне тоже близка такая позиция, - как раз поделилась Ямагуни. – Я называю это «чистый лист». Мне пришлось часто менять убежище, и каждый раз приходить заново в незнакомое общество. И я тогда пыталась представить, будто начинаю все с нуля – с чистого листа. Это ведь всегда вызов!.. Смогу без малейшего багажа за спиной пользоваться только имеющимися средствами?.. Так и у тебя, видимо… Ты же поэтому ушел из клана? Они ведь, по сути, превратились в обычных мастеров.
- Вот именно!.. Они предали тень!.. Раньше Курокава работали для синоби и создавали то, что пригодится либо в самой тени, либо при выходе из нее. А что сейчас? Они мастерят поделки для обычных людей, для солдат, для самураев!. Сколько веков длилась игра с самураями!.. Мы изобретали, они начинали догадываться, догадывались, вносили предмет в число запретных, мы изобретали новый… Или учились делать так, чтобы уникальное приспособление состояло из доступных и разрешенных предметов… А теперь Курокава порвали тень и плещутся в солнечных лучах. Наоки права! Их по праву считали изгоями другие синоби!.. Разве синоби этот Иори?!. Ручной шакал Кавагучи, обставляющий его замок своими безделицами.
- Не сердись, но Иори придумал множество вещей, полезных для общества. Ты уверен, что лучше бы его дар обслуживал закрытый клан убийц и шпионов? Говорю это как имеющая опыт куноичи, но не раз наблюдавшая радость людей от пользования всевозможными штучками руки Иори.
- Неожиданно… От тебя, тем более.
- Акира, я не раз слышала о тебе как о выдающемся мастере. Мастере, который тратит свой дар на то, что никому не несет соразмерной таланту пользы. Разве что в театре довольны, но ты не думаешь расширить свое поле деятельности?
- Нет!.. Зачем все постоянно лезут в мой труд?
- Да потому что твой талант может осчастливить множество людей! А пока он лишь делает несчастным самого тебя.
- Да не хочу я мастерить всякую дребедень для толпы!
- Ладно. Сейчас можешь обижаться, но я скажу… Ты не хочешь делать дребедень для толпы, или просто опасаешься заходить на территорию Иори? Понятно же, что я не о преследовании говорю, а о твоем неверии в собственные силы?..
- Так и знал, что кто-то испортит мне этот день. Но тебя бы назвал последней, если гадал.
- Я просто хочу тебе помочь. Видно же, что ты страдаешь!.. А мико и должны исцелять души… Конами говорила, что вы с Иори в юности были лучшими друзьями. И много работали вместе… Что потом произошло? Тебя сердит его слава первого изобретателя Синая?
- Да причем тут это?!. Он оказался первым только тогда, когда предал тень и стал шакалом! И только для шакалов он первый!
- Прости, но люди судят по плодам. Иори облегчил жизнь тысяч людей, и они ему благодарны. Они все шакалы?
- Ну, конечно!.. А что сделал Акира? Всякие хреновины для театра и штуковины для тех, кого больше нет. Говори уже полностью, чего уж там.
- Акира, тебе всего тридцать с небольшим. Ты тратишь жизнь на самоедство, а мог бы приносить массу пользы!..
- Да как ты не поймешь, что я уже просто не могу ввязаться в эту борьбу?!. Мой корабль уплыл!.. Что я, не понимаю, что творю в никуда? Но как я могу начать делать что-то на поле Иори? Я отстал от него на неодолимое расстояние! И стану тогда рядовым ремесленником на фоне лучезарного гения.
- А зачем постоянно сравниваться? У тебя – свой путь.
- Да затем, что мы все время сравнивались! Мы развивались, ориентируясь друг на друга. Нас в недосягаемых для других мастеров превратило именно это постоянное соперничество. Не будь его, я бы не ломал голову, изобретая уникальные вещи, а не будь меня – он бы остался всего лишь бабским угодником… Я не буду врать – ему всегда все давалось легче. Но я ему это прощал и даже почти не завидовал, хотя мне приходилось на каждую его мысль отвечать двумя!.. Я простил ему то, что девчонка, в которую я был влюблен сердцем, выбрала его тем, что гораздо ниже. Женщинам – не простил. А ему – простил… Я годами получал удовольствие, отвергая баб!.. И только та, в отвержении которой нет никакого геройства, смогла… Ладно… Это другое…
- Ты не хочешь простить его сейчас? Если мужчина простил другу женщину, то чего тогда мог не простить?
- Предательства!.. Не только тени, но и меня!.. Мы как-то сделали одну шикарную штуковину для синоби. Ну как «мы»... Он просто ляпнул одну из своих идей, почти в шутку. А я ее воплотил – сам… Но в порыве великодушия сам же ему и внушил, что как бы оба сделали… И эта сволочь мое изобретение – там хитроумная накладка на руку такая: на себя всю нагрузку берет, можно часами на ней висеть – короче, он растрепал про нее дзенину клана, сам доработал и выдал как протез для инвалидов.
- Ты на это обиделся?!. – Ямагуни приставила ладошку к сердцу синоби. – Да нет… Вроде есть. Странно… Или он выдал за свое?
- Э-э… Нет… Он сказал, это моя заслуга.
- Ты точно простил ему ту девушку?
- Да простил!.. Простил!.. Сегодня, вот, остатки обиды испарились… Ты пойми. Безрукие – ладно. Не повезло им. А тут такая возможность… Но разве он не предал меня? Хотя бы спросил, что я думаю.
- Неожиданный подарок готовил. Нет?
- Да плевать мне, что он готовил!.. На самом деле ему тупо не давали покоя лавры Ян Су!
- Это чосонский гений на службе у ханьского императора?
- Он самый… Почти наш ровесник, он уже тогда начал создавать свои уникальные хрени на разный лад. И Иори тоже захотелось такой же славы!..
- Ой-ёй.
- Что такое?
- Обидишься же… А я не хочу, чтобы остатки твоей ненависти ко мне ждали испарения еще лет сто.
- Я думал, ты реально помягче.
- Да нет. Просто Конами сглаживать приходится… Если бы ты знал мою судьбу, то не удивлялся… Но ладно обо мне – я всех простила и живу с чистым сердцем.
- Хорошо. Давай свое ой-ёй. Не тряпка – выдержу правду.
- Ты девушку ему простил, а нового соперника – нет.
- Что за… Ёкай тебя забери!..
- Были попытки… Сбегала… Но разве я ошиблась? Вы жили, наслаждаясь вашим соперничеством. Но тут Иори стало мало тебя, и он нашел себе соперника Вендорского уровня. Как же такое простить?..
- Ненавижу тебя… Но ты права…
- Какие-то испарения прямо улавливаю.
Акира немного нервно рассмеялся. Такой смех служит выводом из души осколков горячих или холодных камней. А камни, хоть из почек, хоть из души – выходят болезненно… Синоби присел и вздохнул.
- Ты знатно поковырялась в моем сердце. Но это ничего не меняет… Я просто понял, за что его ненавижу.
- Себя ты понял, это хорошо… Теперь попытайся понять его!
- Да пошел он!..
- Клан окончательно выходил из тени. Ваши работы становились все менее нужными. Он первым заметил новое поле для реализации фантазий и попытался уйти туда вместе с тобой!.. Он ведь не приписал себе ничего!.. Может, он волновался, что сам с Ян Су не сравнится, вот и надеялся на твою поддержку?.. Одолеть невероятного чосона вместе с другом! Для этого ведь наверняка требовалась широкая поддержка властей, вот он и вышел из тени.
- Вышел и вышел, - буркнул Акира, осознавший, что расколотый сегодня камень слишком велик, чтобы иметь шанс выскочить из сердца. Он поднял голову. – Ты же понимаешь, что я пошел с вами только из-за него? Я пошел с вами, чтобы иметь возможность его унизить, а потом и убить.
- Я могу сказать лишь, что ты не будешь счастлив, убив его.
- Зачем тогда я пошел с вами?
- Чтобы понять это…
Ямагуни поклонилась мастеру и подала руку. Акира, после короткой внутренней борьбы, символически взял руку и встал. Тории уже виднелись на фоне восходящего солнца.
Приливы и отливы
Еще перед входом в тории Синдзи тепло попрощался с Юреком и Вероникой, после чего вошел в ворота сам, как и договаривались. Ему нужно было пройти сансарини в одиночку, и изменить решение никто и в мыслях не держал.
Все еще впечатленные историей в Ледяной пещере, ассы недостаточно хорошо вымыли ее отпечатки из настроения, так что Юрек, понимавший это, был удивлен, когда выход из врат привел их к дивному озеру, из которого вниз, с впечатляющей высоты, струился поразительно красивый водопад.
А вот Вероника не удивилась. Ее заплаканные глазки поскользили по сторонам и обнаружили предсказуемый объект – человеческую фигурку, стоящую на самом краю обрыва.
- Истории о самоубийствах еще не закончены, - анонсировала она Юреку их новое приключение, которое, судя по расположению смертника, грозило закончиться вопиюще быстро.
- А-а-а!.. – вот, собственно, и закончилось.
* * *
Да нет, шутка. Было бы стильно так сделать, но от правды не уйдешь…
Вероника и Юрек осторожно подошли к собирающему в себе решимость человечку, который, судя по одежде, был парнем, просто очень низеньким.
- Тсс, - шепнула нимфея, побаиваясь испугать бедолагу резким звуком. – Кто ты, о, человек? Зачем ты решил осквернить водопад своей смертью?
- Я… Э… - паренек повернулся, ожидая увидеть ками. Но впечатлился не меньше – больно уж прекрасна была эта человеческая пара. Прекрасна и необычна по лицам, даже с учетом частого посещения водопада Кэгон гайдзинами. – Зачем вы здесь?.. Я… Смерть не скверна. Это жизнь – скверна.
- Не торопись делать выводы. Ты ведь так юн, - Вероника своими интонациями продолжала «одной ногой» играть ками, думая, что у них больше шансов, чем у людей, быть услышанными, однако не занимаясь явным обманом, чтобы и возможное их с Юреком признание в своей человеческой сути не оскорбило парнишку, и без того находящегося на грани.
- Юн и мал!.. – воскликнул он. – Я смотрю в это небо, вижу там целые миры, и каждая небесная песчинка – это невыносимо огромный мир!.. И что я на фоне этого мира?.. Грязная песчинка по сравнению с необъятностью вселенной и вечностью истории…
- Постой… К этому мы вернемся, - Вероника улыбнулась. – Мне знакомы эти ощущения… Но… Я чувствую, что есть что-то еще. Возможно, не столь важное, но острое!.. Эти томления наполнили твой стакан, но что стало той каплей, что его переполнила?
- Я… ты… Это девушка… - сдался парень, кивая так, будто в шее лопнула пружина – резковато вначале и с многократным эхом движения меньшей амплитуды. – Она довела меня до отчаяния!.. Своими припадками ревности! Истериками!.. Полным отсутствием логики!.. Я… я не хотел здесь этого делать… Я читал мангу, где рассказывают о жутком месте, в которое попадают души тех, кто оскверняет красивые и сакральные места своим суетным самоубийством.
- А зная, что Синай отзывается мыслям людей, можешь не сомневаться, что нечто такое уже появилось, даже если до написания манги не существовало.
- Да. Я понимаю… Но в этом моем шаге – символическая месть!.. Когда-то и моя Тамико стояла здесь на обрыве, но ее убедила жить ками… ками, очень похожая на тебя.
- Э, нет. Я – обычная девочка. Можешь потрогать, если не веришь…
- Да?.. Нет… Трогать я не буду… Я вообще ничего не буду!.. Я хочу прыгнуть вниз!
- Но ведь на этом ничего не закончится? Это слабость. Поверь на слово. Мы несколько часов назад переубедили Цуруми, а что-то подсказывает, ты и с его мангами знаком.
- Цуру… да… И он с вами согласился?
- Ага. И теперь из Леса Аокигахара направляется убеждать самоубийц дать жизни еще один шанс.
- И, похоже, не особо торопится приступать, - впервые вставился в разговор Юрек.
- Я не буду настаивать, - Вероника, кажется, была сейчас глубоко разочарована своей прошлой миссией на этом же водопаде. – Только скажу тебе, что истинная природа вещей – бездонна. В том числе, и твоя личность!.. Просто не нужно замыкаться на пяти футах тела! Нужно постигать свою бесконечность в рамках бесконечности Бытия.
- Это я понял, - покивал парень, вызвав едва скрываемую усмешку у Юрека. – А что с Тамико делать?
- Ну… Тут посложнее будет, - чудом не рассмеявшись, предупредила Вероника. – Э-э… Тут весь вопрос, любишь ты ее или нет? Если не любишь, то уходи!.. Просто не вниз, а в сторону!
- Например, в Давос!.. – вырвалось у Юрека, и айкидзен почувствовал, что не в силах сдержать этот порыв: и совсем не упрека или обид, а отчаянного желания обострить – создать ситуацию, когда невозможно будет скрывать или прятать главное в пушистых дружеских взаимоуважениях. – Скажи, что у тебя сверхважная миссия, которую можешь выполнить только ты! А ей с тобой нельзя – очень опасно.
Вероника аж задохнулась, с невероятными усилиями вернув свое равновесие в точку тандэн.
- Да! – кивнула она глубоко с небольшим углом наклона вбок. – Зато точно выяснишь, любит ли она тебя. Если любит – то все равно пойдет с тобой!.. Ну, а еще лучше – просто влюбись в другую. Найди совершенно невероятную женщину, влюбись в нее, завоюй, а потом непременно познакомь с Тамико – пусть страдает.
- Я… Я не хочу, чтобы она страдала.
- А хочешь, чтобы была счастлива?
- Да. Но она не умеет.
- Научи!.. Если любишь – сможешь!.. Думаешь, она станет счастливой, если ты прыгнешь вниз?
- Может быть, она ведет себя не так, потому что как раз ты не можешь разобраться в своем отношении к миру? – Юрек говорил почти на автомате, все еще задыхаясь в приливной волне, вызванной им самим.
- Она… да, она пыталась мне помочь. Но только отвлекала от моих исканий.
- Это потому, что ты хотел искать сам, - вздохнула Вероника. – Признай свою ошибку. Позови ее с собой в эти поиски себя…
- Но у нее – свои занятия и свои интересы.
- Тогда пусть она просто всегда чувствует себя – твоей… Чувствует, что вы вместе! – у Юрека забрезжила надежда и явно не на разрешение проблем Мисао, как, если забыли, звали парнишку.
- Даже вдалеке! – подхватила Вероника, испытывавшая почти те же ощущения, что и Юрек. – Даже, если ваши пути пока действительно не совпадают!.. Уважайте путь любимого, но не забывайте твердо показать, что вы – вместе!..
Нимфея осторожно заглянула в сторону Юрека, а он медленно повернулся к ней.
И вот уж тут бы им, наконец, все-таки взять да поцеловаться!.. Но смущать этим еще не вполне уверенного в положительном решении самоубийцу… Или все-таки… Они уже смотрели друг дружке в глаза, и эти взгляды сейчас стояли на обрыве стократ более удивительного водопада, чем чудный Кэгон. Стояли, чтобы любоваться. Или прыгнуть друг в дружку… И страх прыжка отступал перед пониманием, что крылья превратят прыжок в полет. Два крыла… По одному на двоих… Сколько людей разбилось в таких прыжках, когда у второго смотрящего не оказалось крыла любви… А даже если и так!.. И все сказанное здесь было лишь всплеском обиды и юмора… Все равно можно пры…
- Эй, вы чего? – крошечный Мисао теребил их за одежду, уже давно подойдя вплотную. Он достал запечатанный в деревянный футляр листок бумаги. – Хотите, я прочитаю вам свое стихотворение? Я хотел, чтобы его прочитали, когда я прыгну… Теперь оно, наверное, странно звучит, ха!..
Да лучше бы ты прыгнул, а!..
* * *
Проводив Мисао, оба ощущали такой резкий отлив, что с большим трудом Вероника нашла хоть какую-то тему для разговора в недолгом пути к тории входа. Молчать было невыносимо, но и прожитый миг уже не вернешь. Это как запоздало сигать с высоты в то место, где прилив недавно дарил берегу гладь воды – вроде туда же прыгнул, а бац – и по пояс в ракушки с песком воткнулся…
И наверняка кому-то из них этот образ пришел в голову, вызывая соответствующее состояние, ведь через пару минут Вероника и Юрек выйдут из врат у пролива Мацусима, известного как раз своими уникальными тории, в которые можно войти и в прилив, и в отлив. Просто с разными ощущениями, но можно… Если спокойно войти, а не прыгать. Но ведь этому возрасту так характерны именно прыжки…
- Я же все забывала спросить: что тебе сказали гуру? – убивала невыносимую тишину Вероника. – Насчет пути.
Юрек, которого, как мы, ну конечно же, помним, волновал его необычный путь богатыря-айкидзена, еще вчера побеседовал с сенсеями и гуру Поталы на данную тему, но калейдоскоп событий увел это на второй план.
- Ответ меня воодушевил, хоть и добавил волнений… Кратко переводя, сказали, что если достаточно крут, то могу совмещать пути. Просто идти по этому, уже чисто своему, пути, не забывая две вещи: он – тернист, ведь прокладываем именно мной, плюс – этот путь истинно подходит лишь мне одному, а уж подойдет ли он другим, зависит от моей универсальности как личности.
- Универсальная личность… - проговорила Вероника вдумчиво. – Хотела бы я такой стать. Абсолютно универсальной…
- Как лучший из лучших и худший из худших?
- Как каждый ребенок Творца…
- Привет, Леля. Не видела, куда подевалась Вероника?
- Кажется, пошла по пути, очень похожему на мой. Но это ее путь – по ее собственному бездорожью…
Дождевая пауза
Через два часа в додзё поэзии, где Веронику узнали и были рады принять вновь, собралось более половины портальных путешественников. Ямагуни, найдя Наоки, привела ее и Акиру туда, где уловила достаточно массовые пульсации соратников. А обеспечило эту массовость всего парой минут ранее немного неожиданное появление у додзё Тома, Изуми и выводка фей. После трех неудачных попыток попасть в Святую долину, стрелец махнул рукой, попытался уловить сигнатуру Юрека и преуспел, благодаря глубине братской связи.
- Ха! – завопил он Юреку радостно, оборачиваясь к Изуми. – Как я и говорил!.. Я сразу понял, что ты прицепишься к Нике, а она уж точно не пропадет, так что разумно переться именно по твоим следам.
- Да; разумеется, все дело в Нике, - улыбнулся айкидзен.
- Зырь, кто теперь со мной… - Том показал на фей. – Девочки, вот – тот вредный дядька, о котором я говорил. Будьте внимательны и держитесь подальше – иначе он вас слопает!.. Так, Эби – не уподобляйся придурочному Они, лады?.. Хоть раз исполнишь его желание – не дам исполнять мои.
- Так ты и так не даешь!
- Он и в детстве прятал свое яблоко, чтобы пропало, но мне не досталось, - подмигнул Юрек фее. – Так что давайте знакомиться, пока он не запер вас в своем чулане.
* * *
Они сидели в большой круглой беседке, прячась от зарядившего дождя и ловя привычную радость уюта на фоне капризов стихии. Ученики были на занятиях, наставники попросили дождаться обеда и отдохнуть. Правда, компанию вскоре разбавил-таки один из старших учеников, но, успев пока только представиться (Ютака), он, украдкой поглядывая на Изуми, молча слушал, как в общей беседе солирует Том.
- Это кошмар, конечно, с тории вашими, - делился тот дополнительными мыслями уже после рассказа о свалившихся на его голову приключениях. – Почему нельзя сделать вход там же, кхе-кхе, где был выход? Как портальная система – незачет.
Ямагуни, как и все, устала за ночь и утро, но поспешила пояснить суть действия тории.
- Это отражение жизни – «только вперед». Время назад не вернуть.
- Так вот именно! В жизни это достало, так еще и тут ее отражают. Нет, чтоб об удобстве подумать.
- Это ведь не просто удобные портальчики, хоть мы иногда и пользуемся, с разрешения Аматэрасу или Нереваара. Это система именно пути – для тех, кто хотел познать Синай. Какой бы ты путь сегодня прошел, если бы мог неустанно скользить между вратами, пока не отыщешь нужное место?.. А так – ты столько всего сделал, нашел феечек, спас полянку. Врата откликаются на твой внутренний зов, перенося туда, куда тебе в этот миг нужно.
- Прости, но так себе версия. Нужно мне было только в первой локации побывать, а остальные вот вообще ничего не дали!..
- Это уже побочный эффект – тории не поняли твоих внутренних потребностей и отправили куда получилось. Нужно очень четко и точно выделить свою потребность, иначе сработает просто отклик на состояние. Если у тебя было состояние прогулки, то тебе именно прогулку и обеспечили.
- Кстати, Юрек, помнишь, мы не раз поднимали тему сравнения: как на Руси и на востоке? С порталами отличный пример опять. У нас божегодья используются как порталы, но по другому принципу. Мы обращаемся к богу, а он уже нас переправляет, куда нам нужно. Здесь же, как всегда, требуют вопиющую точность ритуала.
- Не подгоняй факты под теорию. Да, бог позволяет перенестись, но туда, куда мы образно просим, рисуя местность или другую привязку.
- Да какая разница? Я о том же: достаточно образа или интуиции, и все – бог все понял по мельчайшей подсказке и отправил куда надо. А тут – сам пыхти…
- А как сюда вписывается пример с Тестао? – Юрек продолжал отстаивать точность. – Этот источник сам решает, какой эффект дать самураю, когда его тесемка вымачивается в воде. А у нас боги сначала зовут богатыря в нужное святилище, но потом уже богатыри сами решают, в какое божегодье им идти и какой оберег получать.
- И чо сказал? Это вообще левый пример.
- Да-да. Отвергай все примеры, которые не вполне вписываются в твои теории. И у тебя все получится.
- Да ну… Ухх… Вот это накрыло сейчас… Прикиньте, подумал, что жизнь – это дождь… - у Тома в глазах сверкало столько восторга, что банальная мысль не вызвала снисходительных улыбок. И правильно, ведь богатырь продолжил. – Человек-капля одиноко летит на землю, чтобы растаять на солнце и снова стать частью океана, где его нет как капли, но он есть как вода!..
Юрек ошеломленно уставился на брата, в репертуар которого метафоры столь гармоничного посыла никак не вписывались.
- Очень здорово, - похвалила Вероника, непривычно тихая всю беседу. Том насладился этой и другими похвалами, но потом отчаянно махнул рукой:
- Блин. Вот теперь кажется, что каждая мысль может быть не моя, а Хаку-Таку или еще кого-то!..
- Какая разница, кто отразил солнечный свет: кит, тентакль или водная гладь – если весь океан – ты? – философски рассудила Ямагуни, глядя, как падают мимо тысячи-тысячи капель.
* * *
Мико смоталась на разведку в Святую долину, но принцессу и самурая там не нашла. Судя по энергетическим следам, они там недавно были, но, видимо, никого не застав – отправились собирать отстающих. Ямагуни попробовала проследовать за ними, но, изможденная даже для нее избыточными портальными перемещениями, не смогла отыскать свежих следов и вернулась к заливу Мацусима восстановить силы… Том, на себе испытавший серьезность трудностей, с которыми можно столкнуться в самурайском турне, сильно нервничал, переживая за Росаву, но Ямагуни попросила всех оставаться здесь, чтобы не рассеяться еще больше.
- Мне нужно всего часик-два, - улыбалась она. – Потом все вместе отправимся в долину, а я с кем-то из вас попробую уловить пульсации – вы ведь с Конами и Росавой связаны мощнейшим ритуалом, так что вместе наверняка сможем найти.
Но стрелец, хоть и чувствовал, что на данный миг ничего страшного, как минимум, с его сестрами не случилось, успокаиваться не торопился, что выражалось в повышенной необходимости забалтывать тишину. Узнав, что Ютака – не поэт, а историк-летописец, богатырь прицепился к нему с расспросами о синайской мифологии.
- Вот скажи мне, почему у вас настолько дремучие мифы? Как будто под грибами сочиняли. Я привык, что в сказке можно нарыть рациональное зерно, но тут ведь просто никаких перекличек с реальностью!.. Или у вас именно такая и реальность?.. По тому, что я успел увидеть – вопрос, в общем-то, риторический.
Вероника, в свое время посвятившая этой теме немало размышлений, не могла помочь парнишке отбиться, так как ушла делать «небесное мисоги» (Юрек, после коротких, но высокоамплитудных терзаний, тоже вышел в дождь «поучиться у мастера излюбленному ритуалу ее отца»). Однако Ютака удивил. Внешне интересный своей поразительной заурядностью, молодой историк преображался, начиная говорить. Дотошность и живой горячий ум – редкое и замечательное сочетание, в Ютаке приблизившееся к оптимальному балансу. Опираясь на богатые знания, он не стеснялся делать спонтанные предположения и проявлять фантазию, столь же замудренную, как у синайцев, сочинявших древние мифы. Впрочем, разгонялся он сегодня постепенно, намеренно сдерживая себя перед необычными гостями.
- Не могу похвастать достойными знаниями именно мифологии, - признался он. – Мне ближе историческая эпоха и более осязаемые темы. Однако определенный этап увлечения нашими легендами в моей жизни был. И объективному осознанию мешает то, что впитывал я эти сюжеты еще ребенком – как данность. Это помогает хорошо запомнить детали, но как же тяжело потом смотреть на эти же мифы истинно взрослым взглядом!.. Взглядом, ищущим рациональное зерно, о котором ты говоришь…
- Поверь, дружище, тут дело не в тебе, а в мифах.
- Не спорю. Я ж не ограничивался синайской культурой, и вижу всю ее необычность в сравнении с другими народами. Мне хочется считать эту самобытность достоинством, но… Возвращаясь к сути. Я считаю, что главная причина всей странности наших мифов – в чрезмерно бережном отношении к традициям. Другие народы проще подходили к своему фольклору. Вот он и рос в развитии вместе с ними, получал переосмысление на новом уровне понимания жизни. А у нас, «из уважения к сохранению традиций» – остался на уровне шаманских фантазий, которыми настолько мутно зашифровали, уверен, вполне объяснимые явления, что через пару поколений зерно сути утратилось… Правда, есть и дополнение, о котором ты и упомянул. Наши мифы необычны еще и потому, что реальность – точно такая же… Вы столкнулись с похотливым тентаклем, и эта история удивительна для вас, но не для Синая, в котором фантазиям для воплощения порой нужно ничтожно мало!..
- Это я понял еще из общения с Хаку-Таку. Но теперь смотри. С одной стороны, необычная реальность выражается в необычных мифах, на этих мифах воспитываются новые поколения безбашенных фантазеров, которые потом наполняют реальность уже своими воплощенными фантазиями. Замкнутый круг… Но, как бы то ни было, эта черта безусловно добавляет вам шарма – мало какая развитая цивилизация сохранила свое мировосприятие на таком первозданном уровне юной наивности. То, что все улыбающиеся синайцы похожи на детей – это вообще по-любому… О, слушай, я совсем недавно ваш язык понял, и меня заинтересовала схожесть слов «синтоизм» и «син-син тоицу». Связь реально есть? Или это чисто для моего уха легло так?..
- Думаю, второе. Пока дочь самого Тохэя не слышит мой лепет о учении ее отца, поспешу сказать, что син-син тоицу – образно переводится как «объединение сознания с телом». А Синто – это путь богов.
- Ясно. А согласен с тем, что синтоизм – это в целом разновидность Дао, просто учитывающая энергетические особенности Синая?..
Увидев, что Изуми, вопреки стараниям, все же задремала на своей руке, Ютака слегка расстроился, и часть его ученого пыла мгновенно испарилась одновременно с понижением громкости голоса, при этом, совершенно не в связи с последним.
* * *
- Ты хочешь… поцелуй? Ого!.. – оценивающе покачала головкой Эбихара, повиснув в воздухе рядом с Юреком. Дождь почти окончательно стих, но и Юрек, и Вероника, стоявшая рядом, звеня на редкость мелодичными колокольчиками, реагирующими на движения – все еще сливались хотя бы в едином мисоги, раз с тем, что распознала крылатая проказница, у них все время как-то не получалось.
Вероника, услышав слова феи, прыснула, и Эбихара решила, что такую недисциплинированную медитацию плохо знакомой девушки (Юрек был почти свой, ведь так сильно напоминал даймё, что даже шутливые предостережения того лично – ничего не меняли) вполне себе позволительно нарушить. Розовые глазки снова полыхнули огоньком и стали удивленно переводить взгляд с одного «извращенца» на другую и обратно.
- Ты хочешь того же самого! – провозгласила фейка. – Впервые вижу такое совпадение редких желаний!
Неловкой паузе, способной стать уже, наконец, фундаментом для реализации этого желания – на сей раз даже не дали возникнуть. Сразу после слов Эбихары из-за спин показался один из гуру додзё и, слыша смех и разговоры, взял на себя смелость вклиниться в медитативное пространство гостей.
- Я прошу прощения, друзья, если отвлек, - поклонился он. – Но мы не отпустим вас промокшими… До обеда остается время, которого хватит на посещение нашей офуро.
- Спасибо, - кивнул Юрек. – Баня была бы очень кстати… - он с легкой грустью, но не без довольного озорства прогулялся взглядом по Веронике, завершающей медитацию с закрытыми глазками. Потом повернулся к фее. – Вот он – реально желания угадывает, - показал айкидзен вслед гуру. – А ты – мелкая фантазерка, которую я, пожалуй, все же скушаю. И не говори, что тебя не предупреждали!..
Фейка взвизгнула, но осталась на месте ждать, когда же ее начнут кушать. В этой безудержно яркой иллюстрации женской психологии было столько очарования, что Вероника и Юрек слились в веселом смехе, который подзвучивался колокольчиками, привязанными к груди обоих.
Откровенность под прицелом
За несколько часов до этого, в Святой долине, Конами и Чегодай все еще ждали прибытия хотя бы кого-то из соратников… Солнце уже взошло, попытки Конами с помощью концентрации уловить присутствие в долине своих ритуальных братьев и сестер – успехом не увенчались. Ведь была надежда, что они могли попасть сюда через другие врата (благо их тут десятками можно было считать), но эта надежда, кажется, окончательно растаяла.
«Странно, - размышляла принцесса, возясь со своими метательными стрелками, - сколько с Ямагуни скользили между тории, и чуть что – именно сюда попадали. А тут – тишина». Святая долина и была выбрана местом запасного сбора именно из-за своей широкой амплитуды энергий, превращающей ее в магнит для тех портальных туристов, которые не особенно точно настраивались на нужное им состояние.
- Ножи готовишь? – вопросительный комментарий слоняющегося рядом Чегодая позабавил Конами.
- Тебя не обманешь, - иронично похвалила она.
- Да ты любого можешь… Последняя из Натори.
- Не надоело одну песню петь? – в голосе куноичи и особенно в теплом взгляде неожиданно для самурая прозвучало столько желания примирения, что он немного растерялся. Конами обычно твердо отстаивала позиции синоби, и даже ее регулярное нежелание спорить состояло почти целиком из снисхождения. На этот же раз принцесса то ли вспомнила, как много в Натори-рю имелось приемов психологической манипуляции, один из них применив, то ли очередная атака Чегодая, по теории вероятности, наконец, пришлась на момент, когда его оппонентка слегка размякла.
Словно ребенок, счастливый от того, что строгий родитель ему улыбнулся, самурай сейчас радостно опешил. Ему захотелось сказать Конами что-то приятное. Или не вполне... Такое, чтобы и приятно, и с шипами на стебле… Долго думать не пришлось, потому что завидная решимость принцессы заслонять собой подругу мощно въелась в сознание, и Чегодай в фоновом режиме уже часа четыре пытался втиснуть этот поступок в привычный формат укола, да так и не придумал. Разве что…
- Скажи, для тебя подруга так же важна, как и Синай? – без претензии в голосе и пары акцентов этот вопрос смотрелся уже почти комплиментом. Конами поняла, о чем именно речь.
- Для меня странно иметь односторонние отношения, - она вложила последний нож в починенную кожаную петлю на рукаве своего броского костюма, состоящего из бриджей и облегающего подвижного топа с рядом вырезов. Подняв глаза вверх, принцесса проверила плотность удержания снаряда в этой пострадавшей в бою ячейке. Потом повернулась к Чегодаю. – Ямагуни бросается прикрывать меня при малейшей угрозе, и я не могу принимать это как должное… Наши жизни так тесно связаны, что я не знаю, что со мной будет, если она погибнет.
- А что будет с Синаем, если впервые полностью прервется императорский род?
- А как может защищать Синай от угроз та, кто не защитила самого близкого человека?
- Хороший ответ… Я не рад, что Синаем может править та, кто так глубоко ощущает в себе суть синоби, но… По сравнению с Кавагучи… Да и просто надеюсь, что династия в тебе победит куноичи…
- Спасибо за доверие… Я ведь на самом деле тоже переживаю. Император – это посредник между людьми и ками. Чтобы соответствовать требованиям и вызовам – наследнику нужно обучаться и воспитываться годами… И что я, не понимаю, сколько у меня пробелов в этих вопросах?.. Ладно детство – там кое-что перепало. Но на взрослом уровне все приходилось постигать самостоятельно… Просто поставь себя на мое место. Ты чувствуешь огромный долг как последний носитель крови династии. Но все, что у тебя есть – это подруга, готовая разделить с тобой судьбу, а еще – огромная тайна, которую тебе нужно хранить что есть мочи!.. Есть вы – две девчонки – и огромный мир, в котором силу набирают те, для кого одно ваше существование – угроза… Мы и так выше головы прыгнули, тайно изучая крупицы императорской традиции и страшно рискуя выдать себя этим!.. Но трона я боюсь больше десяти Кавагучи и всех его бойцов. Может, неосознанно этот страх и толкает меня на риск… Хотя и насчет риска не хочу рисоваться сверх меры. Особого подвига в моем поступке не было. Во-первых, ассов еще попробуй убей, пусть это проклятье, не дающее воскрешать, и заставляет быть осторожнее. Ну, а во-вторых, я верю в старое пророчество, приписываемое Канон, где говорится, что принцесса взойдет на престол, объединив весь Синай в решающие для него времена. Других принцесс совершенно точно нет, вот я и чувствую себя фактически бессмертной, - она заговорщицки подмигнула самураю, которого слегка разочаровало уменьшение истинного уровня геройства Конами, зато крайне вдохновила ее честность. Принцесса, словно уловив это, тонко сделала следующий ход, подводя мостик к ответной искренности:
- Насчет синоби… Прости, если больно, но я правильно догадалась, что… мстя за отца, твоя мать убивала именно их?
Чегодай вздрогнул и, хоть и желал бы отреагировать более сдержанно, мелко закивал в ответ. Сердясь на себя за этот порыв, он опять выставил колючки, сейчас, правда, вызывающие ассоциации с сонным линяющим ежиком.
- Эти скоты подло отравили его! За деньги!.. За то, что он лечил всех, и мешал зарабатывать жадным уродам!.. Наполовину я ненавижу Кавагучи из-за того, что он оставил мне слишком мало синоби! – выпалил лучник целый колчан ненависти, но на этот раз мимо Конами.
- Ты же самурай. Уверен, что столь безадресная месть – достойный даймё?
- Не тебе… - он опустил голову. Но сразу поднял. – Да даже, если и тебе судить… Я же не навязываю свой путь остальным!.. Я осознаю свою роль. Я – просто орудие уничтожения дисгармонии. Каждый самурай – я не беру переделанных буси, а имею в виду самураев Поталы – это именно такое орудие. А гармонию пускай несут другие – те мудрецы, которым мы расчищаем путь, ликвидируя нарушителей гармонии. У добра должны быть кулаки – и в Синае это самураи!..
- Не забывать бы, что кулаки – это очень маленькая часть добра.
- Да ты сама…
- Да шучу я!.. Это из репертуара Ямагуни фразочка. Мне-то как раз твоя позиция ближе по духу… Но вот насчет гармонии… Понимаешь, не обижайся, но в тебе ненависти намного больше, чем любви. А как можно восстанавливать гармонию, не имея ее внутри себя совершенно?.. Ваш же Мастер говорил, как важно самураю улавливать тонкое дыхание Дао, чтобы действовать в соответствии с его потоками. А тебе твое чувство мести и ненависть к синоби перебивают это чутье!.. Если ты увидишь, как синоби сидит рядом с юным Кавагучи, готовясь его убить, ты выстрелишь в синоби, просто потому, что он синоби. А ведь гармония была бы в том, чтобы у него все получилось!.. Ну, я просто к примеру.
- Да я бы их обоих убил! У меня на синоби и ниндзя – на всех чутье. Даже их меридианы и центры для меня красным светятся, когда целюсь, хотя у других – белые.
- Вот опять выплеснул целое море ненависти. Где ты ее столько берешь? Любовь в нее плавишь?.. Ты, наверное, и влюбишься в ту, кого больше всего ненави… О-ох!.. Как же я сразу не поняла?!.
Чегодай густо покраснел и сжал кулаки. Все это время он упорно обманывал себя, но теперь…
- Ты же целый месяц мне прохода не даешь!.. – уткнулась лбом в ладошку принцесса, раскрыв рот и беззвучно смеясь.
Самурай отпрыгнул назад и, выдернув из колчана стрелу, мокрыми пальцами вставил ее в тут же натянувшуюся тетиву.
- О-о! Стрелой мне еще никто не признавался, - сдавив улыбкой губы, уважительно покивала головой его мишень.
- Еще слово!.. – крикнул Чегодай.
- Ну давай – восстанови гармонию! – Конами небрежно развела руки. – Порадуй Дао.
- Замолчи!
- Но зачем? А вдруг ты мне нравишься?..
- Клянусь – я выстрелю, если не прекратишь издеваться!
- И как тебе мои меридианы? Сильно красные?
- Лиловые почему-то…
- Не врал, значит… Реально видишь.
- И «глаз смерти» смещен. Но это тебе не поможет…
- Особенность ассов. Расплата за грехи Лилит… Так бы почти неуязвимы были.
- Не переводи тему!
- Да нет никакой темы! Чегодай, ты – мальчишка. А я прожила за свою жизнь еще сто!.. Что я могу тебе сказать? Что минуту назад вообще впервые подумала о тебе как о мужчине?.. Что теперь внезапно откопаю у себя чувства к тебе? Что возьму в мужья, ты станешь императором и компенсируешь своей самурайской гармонией тот постыдный факт, что императрица Синая – гадкая куноичи?.. Есть же пары-голубки, а мы будем парой дятлов!.. Хочешь – стреляй, но не заставляй меня врать. И будет очень забавно, если поборник правды убьет куноичи за искренность… Я понимаю, что ты сейчас просто не знаешь, что делать дальше. Но подскажу… Мужчина – это не тот, кто поднимает лук. А тот, кто его опускает…
- Ты просто хитришь, чтобы я не выстрелил.
- А ты пытаешься меня оскорблять и обвинять, чтобы не влюбиться до беспамятства. Как тебе такая правда? Я наговорила уже на двадцать стрел. И раз ты все еще медлишь, значит, и правда хоть что-то смыслишь в гармонии. Я тебя с этим поздравляю, поворачиваюсь и иду в тории искать Росаву. Только что уловила отголоски всплесков явно от нее, и всплески тревожные… Можешь считать это уловкой куноичи и выстрелить в спину.
Конами повернулась и пошла к вратам. Чегодай зажмурился и медленно спустил тетиву…
Перед тем как догнать принцессу и вместе с ней войти в тории, он пометил стрелу ногтем и отложил отдельно. Через час в колчане останется только она…
Отнимая вечность
…Силы Росавы были на исходе. Даже с учетом мощной поддержки от обоих светил, успевших смениться за время боя. Она уже на автомате повторяла один и тот же образ, надеясь лишь на то, что у белой колдуньи ее морозные ресурсы истощатся раньше.
Наставник искусницы, известный как Каллиграф, мог бы гордиться породистой ученицей. Правда, о каллиграфии сейчас речи не велось – Росава больше работала образным «ластиком», неустанно стирая с тонкого плана всевозможные магические заготовки, норовящие вот-вот воплотиться в реальности в виде морозных вихрей, града острых сосулек, ледяных «сталагмитов», вырастающих под ногами, чтобы добраться до макушки… Не каллиграфия, конечно – Росава была склонна к куда более тонкой работе, но такой эпической выносливости ей демонстрировать еще не приходилось, а именно этой черты добивался от капризной ученицы ее мрачноватый наставник.
Первые образы белой колдуньи – направленные той еще с ленцой, мимоходом – искусница позволяла себе нейтрализовывать изящными встречными взмахами невидимой кисти воображения – чаще всего лед разрушался огнем, лавой, а разок и маленьким аналогом Кола. Но потом это показалось ей излишней вычурностью, и приоритет был выбран в пользу эффективности – одна-единственная огненная мочалка спокойно стирала все ледяные потуги синайской ведьмы, и Росава не раз порадовалась ограниченности стихийного репертуара оппонентки. В тренировочных образных дуэлях с другими ученицами ведария приходилось быть все время начеку, чтобы успеть вовремя среагировать на новый выпад фантазерок идеально подходящим разрушителем в духе «вода гасит огонь, холод сковывает воду, огонь стирает лед и т.д.».
Другое дело, что узкая, чисто морозная, линейка образов ведьмы компенсировалась ее капитальной выносливостью. Работа с образами – процесс довольно утомительный для любого человека, но противница человеком не являлась, признаков особой усталости не демонстрировала, и Росава в фоновом режиме пару раз уже задумывалась о вариантах бегства. Пока как крайней меры – очень уж не хотелось оставлять гадине живые трофеи, только успевшие приоткрыться как личности, да и гордыня не позволяла отступить. Но вдруг силы ведьмы бесконечны, или у нее приготовлены какие-то козыри?
Так и оказалось.
Стоило Росаве обрадоваться ослаблению, а потом и временному прекращению ледяных атак, как стало понятно, что снежная ведьма не паузу брала, а козыри доставала… Ее невероятные фиолетовые глаза – а Росава при всей неприязни, не могла не отметить и самобытную красоту оппонентки – на миг стали такими же космически черными, как и волосы, пришедшие к этому цвету из белого по ходу боя. Менее искушенную противницу могла бы загипнотизировать уже и сама эта бездна в глазах. Искусницу и дочь Лилит таким приемом было никак не пронять; другое дело, что бездна была лишь побочным эффектом, и козырь заключался совсем в ином – снежная королева позвала подмогу…
* * *
Правда, до этого дала достойной противнице последний шанс.
«Отдай мне их и уходи!», - прочитала Росава выложенные астральным льдом астральные же иероглифы. Усталая мочалка стерла предложение так, чтобы след образовал огненный иероглиф, означающий продажную женщину. Снежная ведьма, похоже, не особо тесно соприкасалась с народной культурой, посыл ответа не поняла и добавила надпись: «Я подарю им вечность!».
Хазарская каганта хорошо знала, что на переговоры обычно идут, когда с силой проблемы, поэтому позволила себе подерзить и заодно показать, что у нее еще хватает ресурсов на шалости. Пока губка-ластик отдыхала, ледышки иероглифов перестроились в текст: «Бесконечна лишь твоя глупость».
Волосы ведьмы нашли куда еще немного почернеть, астральные ледышки разлетелись крохотными хрусталиками, а в глазах вновь приоткрылась бездна вечности. Это могло бы показаться бессильной яростью или блефом, если бы не топот за спиной снежной женщины. Из глубины леса выбегали покрытые инеем фигуры. Не великаны, а по русским меркам – и вовсе ребятня: обычные парни-синайцы ростом максимум с саму Росаву… Но их было десятка три-четыре, и искусница в который уже раз пожалела, что не стала брать с собой метелку, дававшую недосягаемость с земли.
Шаги раздались и за ее спиной. Привыкшая прятаться во дворце от импульсивной матери или назойливых придворных суетливцев, каганта обладала хорошим слухом, так что распознала шаги одинокого человека. Что поделать, если в каганате не водилось синоби и куноичи?.. В первый миг испугавшись окружения, Росава нервно обернулась и увидела, как к ней на помощь мчатся Чегодай и Конами. Волна восторга прокатилась по груди, невольно уводя уголок губ целиться в небо.
Чегодай тем временем целился отнюдь не в еще подсвеченных красным союзных синоби, так и стоявших неподвижно в инеистых «чехлах».
- Ну что? Эти милашки каким цветом маякуют? – бросила Конами, подбегая к Росаве. Самурай замотал головой:
- Никак!.. Хотя слегка и… Да какая разница!.. – он зазвенел тетивой, запуская стрелу просто в грудь ближайшему инеистому бегуну.
- И то верно, - принцесса, ускоряясь, словно призрак, и, демонстрируя удивительную подготовленность тела к резкой смене направлений, бросилась в набегающую толпу, разя белесых противников своим светящимся танто, сейчас несущим очень актуальную энергию горячего солнца.
Росава едва успела к астральному холсту, чтобы в последний миг стереть новую порцию ледяных шипов и вернуться в свой поединок, невидимый никому здесь, кроме самих сражающихся ведьм.
* * *
Полное отсутствие инстинкта самосохранения у снежных отморозков сильно осложняло тактику боя, превращая его в месиво, где количество играет нестерпимо важную роль. Чегодай, по своей сути являющийся скорее снайпером, нежели скорострелом, никак не мог перестроиться на битву, в которой нужно отвлечься от канонов кюдо и тупо всаживать стрелы куда придется. А Конами, как ни крути, была бойцом маневра. Какой-нибудь Санчо или Феликс банально пошинковали бы это снежное стадо за полминуты, а куноичи, хоть и потрясающе двигалась, в атакующем смысле была сравнима с замечательно острой, но все же иглой, тогда как к ситуации уместнее был бы тесак или топор…
- Отвлеките колдунью! – крикнула Росава. Но Конами и сама понимала, что бить нужно именно лидера, да только попробуй прорвись к этой царице, окруженной подданными-телохранителями.
- Подстрели трех возле нее! – скомандовала принцесса Чегодаю и, надеясь на его отклик, рванула к колдунье. Самурай не подвел, куноичи проскочила линию обороны и переместила свои резкие па достаточно близко к вражеской лидерше, чтобы та хотя бы на время умерила пыл астральной живописи.
Росава, пользуясь этим, выплеснула мощный солнечный заряд в ближайшего из синоби, коим оказался Кейташи. На плотном плане ничего видно не было, но процесс разморозки пошел, и, пока искусница отвлекалась на холст стирать готовящийся вихрь холода, аскет оттаял, быстро сориентировался и взял не лук, а одного из валяющихся рядом «снеговиков». Стиль кобудо предполагает мастерство владения всяким инвентарем, и не особо габаритный труп мог с натяжкой вписаться в технику размахивания увесистым цепом, что жилистый синоби тут же и продемонстрировал.
- Кто это, и как с ней бороться? – крикнула Росава Конами, пользуясь тем, что вход в бой Кейташи стянул на него изрядное количество врагов и разгрузил остальных.
- Юки-онна! Ледяная колдунья, – отозвалась принцесса, бросая очередной нож левой рукой, пока правая готовила убойный укол одному из телохранителей, обступивших хозяйку и не дающих подобраться к ней вплотную. После того как точный нож минуту назад уткнулся ведьме под ключицу, та постаралась максимально обезопаситься от всех видов угроз.
- У нее волосы почернели с начала боя! – искала надежду каганта. – Может, это связано с усталостью?
- Жаль, но нет! Это от злости… Мало кто успевал такое увидеть, говорят.
- Пока разберемся с этими! – добавил Чегодай. – А там и ей займемся…
* * *
Характер боя сейчас шел целиком в русле защищавшихся. Из леса подоспело еще около десятка снежных рабов, но с ними справляться было все проще. Росава успевала не только держать астральный холст в чистоте, но и в два-три захода размораживать синоби. Иочиро уже вступил в бой, довольно умело маневрируя между отморозками, затем выхватил у одного из них палку и стал орудовать ею, почти сразу подобрав оптимальный стиль из своего богатого арсенала «вечного монаха» разных школ.
Но главный перелом, конечно же, внес Тэкео. Увалень изрядно притормозил на старте, не понимая, где находится, и что происходит. Но Иочиро махнул ему рукой, и разум аутиста включился во всю свою кособокую, но потрясающую по объемам мощь…
- Брат! – выкрикивал Тэкео и дубасил снеговиков, в самую гущу которых по привычке залез.
- Лови! – кинул ему свой посошок Иочиро.
- Да! – продемонстрировал еще одно известное слово гений грядущего момента и раза в три увеличил свою ударную мощь. Инеистые зомби и так были предсказуемы, а уж Тэкео читались во всех своих действиях, как азбука Циолковским. Его анонсированная выносливость сегодня вообще не пригодилась, ведь руки, ноги, зубы и палки по нему попросту не попадали – словно суперкомпьютер, мозг Тэкео просчитывал обстановку, минуя сознание, выбирая для тела оптимальные позиции в каждую из миллисекунд.
Чегодай поймал себя на мысли, что любуется и Тэкео, и всем их отрядом, после чего отпихнул мысль подальше и принялся тратить последние стрелы, чтобы не отстать от синоби в бою, где им приходится делать одно дело.
- Может, и их парочку разморозишь? – предложила Конами Росаве. – Я отвлеку красотку.
Искуснице хотелось сказать, что она уже еле-еле водит губкой по ослабшим, но пока рабочим заготовкам для заклинаний. Хотелось сказать, что «если вы не видите моего труда, то это не значит, что я стою и отдыхаю!». Но как могла русская искусница ударить в грязь хазарским лицом перед синайцами?
- Если хочешь… - вздохнула она и стала перебирать кандидатуры.
* * *
Все случилось неожиданно… Росава уже разморозила двух снеговиков, сидевших теперь на коленках и недоуменно осматривающихся по сторонам. Она на всякий случай заглянула оком в астральный холст, но заготовка ледяного шипа была еще в зачаточном состоянии – колдунья едва ли могла успеть его закончить, ведь Конами вовсю теснила ее, заставляя демонстрировать, наконец, и впечатляющую подвижность в уклонениях.
- Прикрой! – на всякий случай предупредила искусница и настроилась на разморозку третьего снеговика.
- Ёкай!.. – выругалась принцесса, поскальзываясь на заледенелой вокруг Юки-онна земле. Она оперативно вышла из падения в перекат, вновь атакуя колдунью, но этой заминки оказалось достаточно…
Ледяной шип вырвался из ниоткуда и со свистом вонзился в грудь Чегодаю.
- Тварь! – Конами обрушилась на Юки-онна, не замечая, что тыкает танто лишь фантом, в то время как сама снежная дама, разгоняя вихрь развевающимися волосами, ускользнула в сторону.
- Росава, помешай ей! – крикнула принцесса, заметив, что искусница инстинктивно кинулась к хрипящему самураю.
Взгляд каганты остановился на жерле Фудзи, видневшемся над головами вдали.
- Все срочно подумайте об извержении Фудзи! – осенило ее.
Несколько набросков образа вулкана появилось на астральном холсте. Росава собрала последние силы, слила наброски в один и умножила, насколько могла, своим. Астральный вулкан забурлил лавой, искусница зажмурилась и свела этот образ с могучим ледяным вихрем, уже почти вырвавшемся в плотный мир.
Юки-онна впервые за сегодня вскрикнула. Наложение Фудзи на ее образ вызвало такой всплеск энергий, что уставшая колдунья впитала всю избыточную лавовую мощь священного вулкана.
- Бейте ее! – крикнула Росава, опускаясь на колени, но соратникам, уже почти расправившимся со снежными рабами, и самим хотелось поскорее добраться до главного источника проблем. Удары обрушились на неспособную уклоняться оглушенную колдунью, и уже через несколько секунд она лежала на обледенелой земле.
А Чегодай все еще стоял.
* * *
Ледяной шип пробил легкое, целителей здесь не было, и оставалось разве что облегчить последние секунды жизни умирающего самурая, которого уже бережно положили на спину, вопреки неразборчивым хрипящим протестам.
- Это из-за меня! – била рукой об землю Конами. – Прости меня! – она припала к плечам Чегодая, на этот раз не скрывая предательских слез.
- Самурай бы не плакал, а сделал сеппуку, - прошептал вредный мальчишка, заметив, что шепот хотя бы дает возможность говорить словами.
- Ты можешь что-то сделать? – Иочиро пнул ногой лежащую Юки-онна.
- Только подарить поцелуем вечность… - шепнула та окровавленными губами.
- Нет, спасибо. Видели мы твою вечность… - циничный сапог еще раз прогулялся по ребрам, поймав неодобрительный взгляд… Тэкео, все еще стоявшего в сторонке.
- Можно приостановить… как сон… - проговорил упорный самурай, лежащий далековато, чтобы слышать предложение своей убийцы. Или не убийцы?.. – Точки… четыре… надо ткнуть… быстро… острым… Ты!.. - глаза остановились на Конами.
- Как скажешь!.. Я правильно поняла? Ткнуть точки, ты вырубишься и не умрешь. И тебя можно будет перенести в Поталу, где помогут. Так? Кивни!
- Да, - слова причиняли боль, но лучше они, чем послушаться ее и кивнуть…
- Если промахнусь? Что это за техника такая? Я могу ее знать?
- Это папин… секрет…
- Судя по тому, что произошло с ним – помогает не всегда?
- Мама… промахнулась.
- Ладно. Давай… - Конами высушила слезы, собралась и даже попыталась улыбнуться. – Массаж от императрицы… Покажи пальцами, куда, или скажи.
- Следуй интуиции.
- Легко сказать. Это тебе бы легко было со мной – тыкать туда, куда меньше всего хочется… Все. Замолчала. Давай!..
- Не ножом своим. Возьми мою стрелу…
- Вот же ж зануда… Спорим, это та самая… Ладно. Молчу.
- Та самая… Здесь… - палец указал на точку рядом с тимусом. – Здесь… - на шее сбоку. – Здесь… - на плече. – И здесь… - не скажем где, потому что все это выдумки, а так вроде бы остается надежда, что эти четыре точки работают непосвященным опасно знать такие секреты.
Интуиция? Потоки Дао? А вдруг по ним парню нужно умереть сегодня? Как уловить ускользающий хвост интуиции? Ведь нужно очень точно! Негодник указал только зоны…
- Я могу попробовать чуть-чуть помочь на образном уровне, - подала голос Росава. – Чегодай, представляй эти точки, а я попробую мысленно передавать образ Конами.
- Вот специально же не те точки представлять будет, просто чтобы именно я его убила, и он имел повод ненавидеть меня еще и после смерти! – засмеялась принцесса нервно и подмигнула Чегодаю. – Я не дам тебе такого шанса! Понял?
Можно было бы растянуть эту сцену еще на страницу, но вы ведь и так понимаете, что Конами не промахнется. Сегодня потоки Дао подсказывали ей, куда колоть стрелой, едва не познавшей ее саму. Потоки Дао и, возможно, то самое спасительное отсутствие острых чувств, когда-то помешавших матери Чегодая совладать с нервами и спасти его отца… Теплеющее, но все еще трезвое сердце Конами позволило внутреннему оку уловить подсказки Росавы, а рукам – потоки Дао. После четвертого укола Чегодай застыл с улыбкой на губах, и его можно было попробовать доставить через ближайшие тории в Поталу. Правда, шип начал таять, и это могло спровоцировать новое кровотечение… Могло и не спровоцировать. Но кто знает, насколько крут секрет отца самурая?.. Решили не рисковать.
Конами жестом руки остановила сапог Иочиро от понравившегося маршрута.
- Я знаю, кто ты, - сказала она. – Если верить легендам, ты – не зла. Я – наследная императрица Синая, ищу поддержки, и ты можешь оказать нам услугу.
- Вы убили всех моих мужей. Зачем мне помогать вам?
- Чтобы мы и тебя не убили! – Иочиро пнул землю. Конами сдержала порыв гнева.
- Во-первых, не всех. Во-вторых, мои условия: ты поддерживаешь холод, не давая таять своему шипу. Если справляешься – мы даем тебе шанс помочь нам в важном деле, после чего отпускаем.
- Я помогу ему, - в фиолетовых глазах в сторону Чегодая мелькнула черная бездна. – Он – красивый… Ему. Не тебе…
- Там разберемся, - принцесса махнула рукой и посмотрела на соратников. – План такой. Кейташи и Юки-онна помогают мне доставить Чегодая в Поталу. Потом возвращаемся в Святую долину. Росава, Иочиро, Тэкео – вас я сразу в Святую долину попробую направить, - она окинула косым взглядом сидящих рабов, все еще не пришедших в себя. – И их можем взять, если хотите… Идет?
Все покивали, включая Тэкео, начавшего это делать раньше других. Конами посмотрела на выжатую хазарскую коллегу:
- Ты просто невероятна, сестренка, - расширила она глаза, не имея сейчас сил для иных одобрительных жестов. – Я-то знаю, что эта красавица здесь бы полсклона в ледник превратила без твоей антимагии.
Росава улыбнулась и благодарно кивнула.
* * *
Через час можно было вздохнуть свободнее. Чегодаю уже оказывали помощь лучшие гуру Поталы, а значит, не только угрозы жизни, а даже его отсутствия в грядущей операции можно было не опасаться – целительское мастерство востока способно и не на такое.
Пополнение из додзё еще не прибыло, и ребята отдыхали на вполне себе ласковом солнце. Конами очень хотелось поскорее выяснить, что там с остальными, но она была очень измождена, так что позволила себе взять небольшую паузу, которую потратила на общение с пленницей, молчаливо сдержавшей обещание и теперь уже воспринимаемой с меньшим негативом.
Юки-онна и сама немного оттаяла, осознав, что отношение к ней, учитывая обстоятельства знакомства, очень даже сносное. Принцесса, с интересом относящаяся к самым разным формам жизни Синая, не могла не воспользоваться лазейкой в холодной обороне столь весомого в фольклоре существа и, применив, вероятно, некоторые техники Натори, разговорила опять ставшую блондинкой даму.
Определенная логика в ее позиции несколько диссонировала с таким цветом волос, но убежденность в верности этой позиции возвращала образу гармонию. Говорила Юки-онна неспешными короткими тезисами, из которых выяснилось, что она совершенно не считает себя вредителем, ведь дарит своим мужьям вечность. Когда Конами в мягкой форме поинтересовалась, не слипнется ли морозная попочка от такого количества мужей, которое довелось увидеть, колдунья пожаловалась, что ей приходится заменять количеством качество – ее отмороженные жертвы целиком ей преданны, но скучны и пусты. Вот и приходится бедняжке развлекаться хотя бы массовыми играми, которые она проводит со своей унылой свитой.
- Не думала, что лучше короткая, но яркая жизнь с одним полноценным мужчиной, чем такая тоскливая вечность с толпой отморозков?
- Не думала?!. – фиолетовые глаза впервые полыхнули чем-то, хотя бы отдаленно непохожим на вариации кельвиновского нуля. – Еще до того как династия Минамото взошла на трон, я уже прожила двадцать таких жизней!.. Но я устала наблюдать, как мои любимые стареют и умирают. Вот и решила дарить им вечность.
- Может, лучше наоборот надо было? Не им вечность дарить, а себе смертность?
- Я могу только погибнуть.
- И в чем тогда проблема? Где-где, а у нас подходящие традиции неплохо развиты. Дам как-нибудь почитать Бусидо.
- Но вечность – это дар. Я просто не знаю, как им распорядиться… Но и пренебрегать не хочу.
- Знаешь. Ходит легенда, будто Мастер Поталы – это один и тот же человек; или ками. Который, чтобы не смущать народ, периодически уходит из монастыря, а потом вновь возвращается под другим именем и заслуживает звание снова. Если это так, то жутко представить, сколько пользы он принес за свои тридцать жизней!.. Почему ты не пошла по такому пути?.. Как ты вообще появилась, кстати? Ты – ёкай?
- Думаю, да… Правда, порой во мне просыпаются осколки памяти некой девушки. Она была сильно влюблена в одного парня. Переживала, что не успеет за короткую жизнь человека сполна насладиться этой любовью и стала завидовать бессмертной Аматэрасу. Богиня и наказала ее, одарив бессмертием…
- Это одна из легенд насчет твоего происхождения. Самая логичная, как по мне… Правда, технически я склонна считать, что девушка не сама стала бессмертной, а просто слилась с одной из ёкай. Но это не так важно. Да и Ямагуни бы обязательно сейчас стала убеждать тебя, что богиня не покарала девушку, а подарила шанс понять, что у бессмертия свои сложности.
- А еще – что за одну жизнь можно прожить несколько, - подала голос Росава, пытавшаяся дремать рядышком, но увлекшаяся историей, которая с богатой образностью вплелась в ее сон, в итоге разбудив. Каганта потянулась. – Это ведь очень интересно – начинать с чистого листа.
- О-о!.. Точно Ямагуни не хватает! – беззвучно засмеялась Конами. – «Чистый лист» – это ее техника. И в том, что это, как минимум, интересно – с вами не поспоришь. Каждый раз начинаешь вообще заново. Меняешь все – вплоть до своего образа… Хотя ты и так, наверное, пробовала.
- Конечно… Но и от этого устаешь. Начинаешь путаться в образах, а осколки памяти не дают листу быть поистине чистым.
- В Олимпии есть река Лета, - подсказала Росава. – Выпиваешь воды и забываешь всё.
- А на Самсунге – на горе богов Куньлунь – ели плоды из волшебного сада богини Си Ванму, - добавила принцесса. – Не помню точно, память они богам подчищали между воплощениями в людях или помогали проще войти в образ. Но тоже удобная штука.
- Так или иначе, желанием стереть память, мы подтверждаем правоту Аматэрасу, если легенда точна, - рассудила Росава. – Значит, тот механизм, который боги нам дали с перерождениями – идеален… И знаешь… - она задумалась. – Может быть, твоя проблема в том, что ты, как и девушка из легенды – ищешь, где бы насладиться самой?.. Ты ищешь отношений, чтобы брать. А если верить тем, кто любит, любовь – это желание отдавать, а не брать. Если бы ты тратила каждую свою микро-жизнь на это, то кто знает… Тебя поглощает пустота. А те, кто все время отдает – иногда делятся с другими еще и мыслью, что чего-чего, а пустоты не испытывают – любовь почему-то очень старательно занимает место отданной кому-то любви.
- Мастер Поталы как раз и занимался тем, что все время делился с другими своими умениями и знаниями, - заметила Конами, которая после общения с Миямото стала чуть ли не полностью верить в миф о бессмертии лидера Поталы. – Насчет любви, правда – загадка.
- Не брать, а давать? И тогда не будет пустоты?.. Мне странно понимать эту мысль, - проговорила Юки-онна.
- А если только брать, то как раз пустота настигнет – такой вот парадокс. Может, ты потому и стала ёкай холода? – предположила Росава. – Кажется, Вероника мне пример с рекой приводила… Полноводная река много воды тратит, но ей небо и земля и возвращают столько же… Не помню точно, но в таком духе. Так и энергии нам даются – какие расходуем, такие и приходят снова. Ты перестала тратить энергии тепла, вот небесные источники для тебя и закрылись – зачем давать, если ты не используешь их?
- Крутая мысль, - похвалила Конами.
- Да я просто пересказываю, - махнула ручкой Росава. – Сама-то еще та ледышка… Просто начала оттаивать недавно, вот и интересуюсь теперь вовсю.
- Скажи, Юки-онна, - принцесса заглянула в фиолетовые глаза. – Ты ведь когда-то была не только ледяной владычицей, верно? Почти уверена, что ты была нимфой природы вообще, а не отдельной стихии.
- Осколки памяти об этом ярче памяти девушки. И сейчас сливаются в более крупные фрагменты… Мне надо подумать о ваших словах. Хотя имеет ли смысл что-то менять теперь?
- Ну, хуже явно не будет… Как тебе вариант: ты искренне поможешь нам в важном деле, а мы потом в знак благодарности попробуем помочь тебе лучше себя понять… Познакомим, может, с кем-то… Смотри, вон Тэкео с тебя глаз не сводит – любуется. Отличный вариант начать все заново и в новом режиме… Взять ты от него особо не возьмешь ничего, а вот дать можешь много.
Росава посмотрела на синоби, который и правда как-то особенно сильно проникся к снежной красотке. Бить ее с остальными он тогда не стал, глаз с нее давно уже не сводил, а сейчас, судя по блаженному движению губ, еще и изобретал новое, особенно приятное для себя, слово.
- Мне кажется, такие, как он – наоборот, всего себя отдают чувствам, - засомневалась каганта. – С другой стороны, тем интереснее для тебя будет это испытание. Он почти ничего не помнит, а ты – помнишь слишком много. Ты запуталась в себе, а он – вечный чистый лист… Завязка хороша… На сим – засыпаю. По пустякам не будить.
Юки-онна смотрела в глаза Тэкео своими безднами, а он видел там игру солнечных зайчиков. Так бывает порой. Ну, или парень был гениальнее, чем думали, и мог заглядывать в очень далекий миг…
Галопом по Святой долине
В середине дня обе половины команды, наконец, соединились. И тут же снова разбились на группы. И виновницей этого невольно стала Изуми.
Актриса оказалась единственной, кто промахнулся мимо конкретных тории, описанных Ямагуни в подробностях, чтобы путники могли усилить зрительным образом внутренний настрой. То ли в последний момент у легкоголовой милашки произошло наслоение какого-то образа из богатой актерской карьеры. То ли Том был не прав, и за перемещениями ребят в эти сутки стоило высматривать отчетливую руку богини или дракона… Как бы то ни было, наобнимавшись друг с другом, обе группы перемешались и разделились на четыре части, три из которых отправились шерстить область, ведь по общим ощущениям Изуми промахнулась не слишком радикально, и должна была находиться где-то в долине.
Четвертая группа – отдыхающих – по численности почти равнялась всем трем поисковым. Не желая повторять классическую историю, когда, разыскивая одного, теряются десять, в мобильном лагере оставили не проснувшуюся даже с появлением Тома Росаву, Юки-онна, а также всех синоби и фей, кроме Хитоми, настоявшей на своем участии и составившей компанию Ямагуни в первой группе.
* * *
Фея и мико вышли из врат, расположенных в одной из высших точек Святой долины.
Вообще, технически, всю эту область называть долиной было не вполне верно, ведь основная «святость» находилась на самых верхних этажах каскадистых горных склонов. Но так уж повелось, и не нам менять географические воззрения синайцев, тем более что и в нашем мире какие только области ни называются этим словом.
Влекомые мощной энергетикой местности, сюда издавна тянулись монахи самых различных религиозных и философских течений. Так как делали они это, зачастую минуя города, а приходя нередко с Самсунга и Аджарии, в стилистическом отношении долина со временем стала напоминать концепцию монастырского «Диснейлэнда». Здесь можно было встретить аскетичные обители адептов дзен, вычурные монастыри буддистов сиамского розлива, красочные храмы аджарских поклонников Тримурти, классические синайские постройки приверженцев синтоизма и многие другие варианты монашеских жилищ. Тогдашняя медицина Вендора еще сомневалась в роли аппендикса, но если считать верной теорию, согласно которой этот кишечный кармашек служит своеобразной бэкап-флешкой восстановления микрофлоры, то чем-то подобным можно было назвать и Святую долину. В случае внезапного исчезновения всех остальных жителей восточного Вендора – имеющихся в долине монастырей хватило бы для восстановления большинства религиозно-философских течений. Другой вопрос, так уж ли полезна для общества эта многослойность…
Монастыри веками жили в довольно типичном для менее духовных обществ режиме. Когда сотрудничали, когда дружили, но чаще ссорились и воевали. Особо кровавыми эти конфликты получались редко, однако даже и в самых крайних случаях привычной для остального Синая картины монастырских развалин тут видеть не приходилось. Опасаясь гневить объективно могучую энергетику края, монахи никогда не разрушали храмов оппонентов, как бы исполняя негласный обет предков сохранять Святую долину как россыпь духовного разнообразия.
Располагаясь в довольно близком к центру острова месте, долина не смогла выдержать линию нейтралитета, как, скажем, Тенсин Катори. Часть здешних монастырей участвовала в борьбе за влияние с кланами синоби и мелкими сегунатами и лишь с началом укрупнения последних решила выйти из игры, тем более что былое единство долины в вопросах серьезного вторжения чужаков (забывали о распрях и перли одним фронтом) пошло трещинами. Во время подписания Договора Застывшего Равновесия сенсеи долины были приглашены императорской семьей как одни из духовных гарантов знакового перемирия сторон. Но этот жест был в большей степени символическим, так как даже все монастыри в сумме уже не могли считаться силой, способной вразумить армию любого из четырех сегунатов.
Был у того договора и еще один хранитель…
Когда Ямагуни и Хитоми исследовали окрестности тории, прислушиваясь к ощущениям, мико уловила нечто куда более мощное, чем пульсации актрисы, пусть даже актрисы двух самых замечательных театров Синая. Девушка подала фее знак рукой, а сама приняла красивую ритуальную позу – одну из множества, впитанных в детстве в императорском доме.
Легкий звук движения серьезно не соответствовал размерам появившегося на каменной горной террасе существа. Необычного вида гибрид, напоминающий небольшого дракона, змею и оленя, грациозно приблизился к гостьям.
- Здравствуй, Кирин! – поклонилась Ямагуни, а фея, без труда смирив гордыню, последовала ее примеру. – Для меня честь видеть тебя.
Словно заботясь о состоянии ваших глаз, уставших читать об этом затянувшемся путешествии, Кирин в ответ столь же гармонично склонил голову перед жрицей Аматэрасу и сказал:
- А для меня честь – помочь вам восстановить справедливость, привести императрицу на престол и покарать нарушителей Договора Застывшего Равновесия.
Боже, почему так просто не проходят все вербовки соратников?
* * *
Куда чаще для этого приходится много мотаться и драться.
Например, второй группе, составленной из главных героев этой книги… Том в самом начале обсуждения групп твердо заявил, что теперь своего беззащитного братца одного не оставит и пойдет непременно с ним. Правда, при условии, что ему позволят охранять еще и хрупкую Веронику…
Присутствие Тома очень помогло смущенной последними перипетиями паре друзей, явно переросших это слово, но упирающихся головой в пугающие розовые облака. Они оба мысленно молились, чтобы не оказаться в одной группе наедине, удивив Тома радостным согласием с его полушутливым предложением. Зато теперь получался идеальный вариант, когда вместе могли ходить по одним камням и траве, но это ни к чему не обязывало из-за присутствия в компании буйного стрельца, который, вместо сна протрепавшись с Ютакой, поймал ту стадию переутомления, когда сонливость переходит в избыточную активность, сравнимую с состоянием опьянения.
Том безостановочно шутил, смеялся, комично скакал по перевалам, нежно подстрелил горного козла кислотой умиления, требуя затем от ребят любоваться, как мило тот лижет камень и трется шеей о древесный ствол. И Юрек, и Вероника догадывались, что кроме упомянутого недосыпа, эйфория Тома вызвана падением с души камня волнения за Росаву, поэтому (да и просто по привычке) относились к его бенефису с улыбчивой, а порой и искреннее смеющейся снисходительностью.
- Аха-ха! – заорал Том, сгибаясь пополам от смеха. – Зырьте, что за нос у чувака!.. Какой-то синаец фантазировал одновременно о человеке и дятле?!. Бу-га-га. Или нет! Нет!.. Это по-любому не синаец мечтал, а синайка! Как я сразу не допер?..
Но, несмотря на то что нос у поджидающего их существа был и правда довольно забавным из-за своей буратиноподобности, Вероника и Юрек не смеялись. Разве что улыбались по старой традиции. Ведь они находились в достаточно ясном сознании, чтобы безошибочно узнать во встреченном тэнгу.
- Приветствую тебя! – поклонился Юрек. Вероника повторила поклон молча. Том, подумавший, что если чудак тоже поклонится, то рискует носом уткнуться в землю, поймал новый приступ хохота. Но на него тэнгу даже не посмотрел. И поклонился, разумеется, ничем ничего не ткнув.
Юрек, для которого его посох-Джо давно стал привычным элементом экипировки, нередко гулял в открытой местности сразу с ним, не особо эксплуатируя удобный механизм моментального проращивания из земли из орешка искусниц. Увидев это орудие и определив как основное, тэнгу поднял свою катану над головой, и та обернулась таким же посохом. Красноречивый вызов на поединок был воспринят Юреком не только без малейшего страха, но и с приятной дрожью в суставах. История о том как юный Санчо в подобной ситуации победил одного из тэнгу, после чего был обучен тем паре-тройке самобытных приемов – айкидзену очень нравилась. Что ж. Наступал его черед…
Вероника разумно оценила ситуацию и сразу подошла к Тому, чтобы тот не начудил что-нибудь, а дуэлянты, еще раз поклонившись с выставленными вперед посохами, сошлись в поединке.
Тэнгу был крупнее обычного синайца, но Юрека в габаритах не превосходил. Правда, его движения, напоминавшие языки пламени, могли бы стать проблемой, особенно если учитывать, что полностью компенсировать врожденную флегматичность тела айкидзен еще не сумел. Он достиг того показателя реакции, который можно было нивелировать остальными преимуществами, но именно порывистый стиль оппонента оставался пока его уязвимостью, при условии, разумеется, что тот в данном направлении достиг изрядных высот.
Его нынешний противник к таковым относился. Эти демонические существа населяли Синай издревле, и добрая четверть боевых приемов местных монахов была заимствована из техник именно тэнгу. Мы привыкли ассоциировать со словом «демон» существ, в которых доминируют достаточно примитивные энергии. Тэнгу же относились к демонам, отвечавшим за энергии высших слоев астрального плана. Честь, верность традициям, аскетизм, смирение, терпеливость, смелость – эти понятия, как и ряд им подобных, подчиняются тем же законам, что и низменные, вроде гнева, страсти или жадности. А значит, тоже имели своих астральных кураторов…
Тэнгу на вид казались более похожими на людей, чем демоны нижних этажей астрала. Тем обычно не хватало терпения при создании тела по методу, придуманному Ариманом. Слуги своей доминирующей энергии, такие демоны шли на поводу у энергетического голода и позволяли себе являться в плотный мир не особо тщательно подходя к формам материальной оболочки. Отсюда все эти копыта у начинающих суккубов, мелкие размеры большинства чертиков и бесов, а также пустоты в бронированной оболочке исчадий ада и многое другое. Понятно, что куда более сдержанные и волевые тэнгу в создании тела проявляли на порядок большую щепетильность, и даже их комичные носы несли чисто ритуально-традиционный смысл, по одной из версий являясь гарантом того, что тэнгу не попытаются влиться в мир людей.
При создании тела главным его достоинством эти синайские демоны делали, естественно, не столько физиологическую схожесть с людским, сколько внутренние свойства. Кости, связки, мышцы, сосуды – все это сплеталось с изрядным перфекционизмом. Лишенные необходимости питаться и размножаться, тэнгу обходились без большинства внутренних органов, место которых занимали дополнительные мышцы и связки… Куда уж тут обычному человеческому организму тягаться с этими машинами ловкости и силы.
Но Юрек к обычным уже тоже едва ли относился… Системные медитации и тренировки, отличные наставники, гармония в душе, и вот тэнгу, поначалу активно атаковавший, пользуясь преимуществом в резкости, начинает улавливать, что по каким-то высшим понятиям гармонии уже не он ведет поединок, а его необычный оппонент.
Это было не совсем то, как боксер вяжет в клинче более хлесткого любителя разменов. И даже не вполне точна метафора, в которой мягкая вода гасит порывистый огонь… Конкретно этот тэнгу был демоном порядка, и его резкость в большей степени являлась следствием упомянутых выше особенностей физиологии. Стержнем же боевого стиля была именно четкая структурность – идеальная отточенность движений и их подчинение единому ритму и единой механике… Пока почти столь же склонный к гармонии порядка Юрек сражался примерно в том же стиле, на первый план выходила физиология, и тэнгу имел преимущество. Но айкидзен был уникален именно сочетанием в себе очень многого. В его личную гармонию вплетались элементы богатырской школы, традиции айкидо, отдельные техники, изобретенные ситуативными наставниками, вроде друзей-скорпионов, у каждого из которых Юрек дотошно перенимал что-то из самобытных изюминок…
Но главное было даже не в этом, а в готовности айкидзена быть разным – в открытой структуре его внутреннего порядка. Не того порядка, что закончен и закрыт, а того, что основан на гравитации гармонии, к которой могут притягиваться и становиться ее частью новые и новые элементы. Того самого порядка, о котором всего ничего назад говорила ему Вероника, чувствуя в сердечном друге склонность именно к такой гармонии… Склонность, еще не ярко выраженную, а лишь нащупанную пока Юреком в поисках идеального пути развития. Но уже достаточно осознанную, чтобы руководить большинством механизмов сознания и бессознательного. С натяжкой это можно назвать пустотой именно в том идеальном значении, которое не желают формулировать монахи дзен. И в этой наполненной невыразимым, но существующим высшим порядком пустоте сейчас таял простой, структурный, человеческий, можно сказать, порядок тэнгу…
Жаль, что на фоне всех этих напыщенных слов вы не можете увидеть материального выражения боя. Возможно, когда-то этот эпизод найдет визуальное воплощение в одной из удобных форм, будь то кино, игра или виртуальное погружение. А пока вам, к сожалению, придется самим представлять, как двигались почтительные друг к другу дуэлянты, как рассекали воздух их посохи, как кланялись головы в знак восхищения особенно удачной атакой оппонента… Самим, ибо мы видим этот бой, закрывая глаза, но не ощущаем никакой возможности перевести это на язык слов.
Как в поединке гроссмейстеров редко доходит до мата (шахматного, разумеется, а не словесного), так и тут тэнгу не было необходимости получать палкой по носу, чтобы признать победу Юрека. Они оба прекрасно чувствовали как саму ткань боя, так и почти все, что было описано нами на этой странице. И пока Юрек с умиротворенным восторгом осознавал невыразимое дыхание великой пустоты, тэнгу видел, как его стиль захлебывается в безграничности стиля оппонента. Порядок в чем-то близок понятию совершенства, и тэнгу, в этом смысле являясь перфекционистом, принял решение завершить бой после особо красивого эпизода, в котором Юрек, совместил идеальный блок посохом со столь же утонченным броском тэнкан. Перелетев через айкидзена и эффектно приземлившись на кончик посоха, тэнгу, как и в начале боя, на вытянутых руках выставил свое оружие концами в стороны с глубоким поклоном.
* * *
После состоявшегося общения было непросто перейти к такой ограниченной субстанции как слова. Но этого требовал сначала этикет, а затем и взаимная заинтересованность.
Тэнгу посетовал на то, что ему попросту нечему уже научить Юрека, однако древняя традиция требует дара победителю.
- Для меня даром был сам поединок, - учтиво ответил айкидзен, но понимал, что по синайской традиции его слова являются лишь данью вежливости, и некий иной дар непременно следует принять. Причем желательно пооперативнее, ведь Том и в более адекватном состоянии мог бы потребовать поделиться носом или что-то подобное. Благо идея витала в воздухе, и Юрек быстро нашелся. – Думаю, беседа наедине бы стала таким даром, а если в ее ходе обнаружится возможность дополнительного дара – сочту за честь принять и его.
- Говоришь, как сражаешься, - оценил тэнгу. – Я охотно отвечу на твои вопросы, а для начала позволю задать свой. Я заметил в твоей технике хорошо знакомые мне элементы уклонения, которые смею считать почти уникальными. Это знание или талант?
- Можно, пожалуй, сказать, что это талант находить друзей, готовых делиться знанием… Если тебе интересно, тому, кого ты обучил, твои элементы уклонения пригодились на пути не раз. А там, где не помогли и они – не помогла бы никакая техника боя.
- Это был на редкость одаренный юноша, чья судьба мне интересна. Между вами никому не удалось превзойти меня в поединке, а желающих в этой местности традиционно хватает.
После краткого рассказа Юрека о пути Санчо, диалог перетек в область знаний о самих тэнгу, и очень быстро выяснилось, что интересы обоих собеседников имеют точку соприкосновения. Тэнгу поделился огорчением по поводу того факта, что больше половины его собратьев сейчас служат единой с самозванцем Кавагучи цели: войне с Даоссией.
- Тэнгу, посвятившие себя аскетизму, терпеливости, порядку и храбрости – увидели в молодом дзенине Нинси-рю глубокое соответствие своим добродетелям. Он предельно аскетичен, терпелив, смел, в стремлении к порядку превосходит даже некоторых тэнгу. А его желание написать более достойную страницу в истории войны с Самсунгом – нашло отклик внутри моих собратьев. Скажу больше, в последнем с ним сходятся и многие другие тэнгу, и лишь его несоответствие их добродетелям – таким, как честь, смирение, верность традициям, справедливость и некоторым другим – не позволило им примкнуть к замыслу этого честолюбца.
- То есть ты не согласен именно с войной, ведь в порядке с ним сходишься.
- Совершенно верно, мой друг. Я считаю, что Синаю свойственен взгляд внутрь, а не наружу. Наш остров уникален, и его самобытность позволяет замкнуться на самих себе. Необязательно это должна быть изоляция – культурный обмен обогащает нас и дает возможность другим народам открыть глаза на окружающие их ценности. Но путь экспансии чужд Синаю. По крайней мере, тому, каким я его вижу: упорядоченному, верному традициям и поглощенному медитативным созерцанием самого себя.
- Что ж… Беседа вышла на путь, где я осмелюсь просить тебя о даре, хотя с чистым сердцем приму твой отказ… Наследница династии Минамото пытается помешать планам Кавагучи начать войну, и нам нужна поддержка различных сил Синая. В определенном смысле, поддержка символическая – такая, чтобы операция по свержению узурпатора имела всесинайский размах: не в количественном плане, а в символическом.
- Я охотно поддержу ваш замысел, ибо вижу в нем соответствие своим убеждениям и ценностям. Жаль, что рассчитывать на других тэнгу едва ли придется. Те, кому чужд Кавагучи – поддерживают войну, а остальные – поддерживают его. Позволь вопрос: ваш замысел предполагает разовую скрытую операцию?
- Да. И я догадываюсь о внутреннем вопросе. Будет лучше, если те тэнгу, в которых ты не вполне уверен – не будут знать даже о существовании наследницы.
- Тех, в поддержке которых я полностью уверен – всего трое. Кавагучи располагает почти двумя десятками тэнгу только в замке Мацумото. Они более юны, чем я, и не так последовательны в стремлении совершенствовать мастерство, однако есть ли у вас боевые ресурсы, которые позволят справиться не только с ниндзя, но и с ними?
- Мы все еще в процессе поиска. За сутки из семи нас стало два десятка, а ряд существ уже ждет распоряжений, чтобы присоединиться к плану штурма непосредственно перед ним.
- Где я смогу найти вас?
- В Потале.
- Мы будем там завтра вечером. Это подходящий срок?
- Да. Через три дня Кавагучи объявит себя императором, а Даоссии – войну. Штурм назначен на послезавтра.
- До встречи, мой друг.
- До встречи, тэнгу…
* * *
Изуми здесь нигде не оказалось, вся троица направилась обыскивать окрестности других тории, и наткнулась на монахов из храма Тримурти. Одетые в яркие одежды, скромные чернявые красавцы со смуглой кожей, они приветливо встретили путников и позвали в храм преломить съедобные дары богов. Разрываясь между стремлением найти Изуми и надеждой завербовать еще сторонников, ребята склонились к последнему. Очень уж приятными показались им эти адепты аджарской веры.
После короткой экскурсии и беседы за ужином мнения братьев о Тримурти разделились, что выразилось в их ведарии, заполненном, правда, немного позже… Но так как мы помним, кому принадлежали глаза, читающие дневник Вероники, и догадываемся, что с аджарской культурой еще придется столкнуться – будет уместным разместить здесь этот короткий фрагмент, прочитать который, впрочем, можно и по окончании синайских событий.
Тримурти, двамурти и прочие аджарские ништячки
Сейчас я понимаю, что мы неосознанно избегали привлечения аджарских монахов храма Тримурти к операции со штурмом. Очень уж они показались… хрупкими, что ли. Красивые, нарядные, искренние… Но едва ли суровые бойцы, каковые нам нужны в столь сложном деле. На фоне этого впечатления даже немного странно было слушать о великих сражениях прошлого, в которых аджарские боги и их союзники провели не одно десятилетие в начале эры богов.
О той войне упоминал и Ахурамазда. Великая война дэва с асурами, о которой мне немного неприятно думать. Ведь хотелось идеализировать хотя бы гиперборейцев, а тут получалось, что они всей мощью своих достижений схлестнулись между собой, не сойдясь всего лишь во взглядах на будущее острова Аджи. За красивыми мифами монахов о летающих колесницах и стрелах, поражающих сотни воинов за раз, легко угадываются реальные баталии с применением пиковых технологий Гипербореи… Интересно, не оставили ли победители (у проигравшего Ахурамазды точно не осталось) хотя бы малую часть этих технологий в резерве? Они бы очень пригодились.
* * *
Хорошо, что есть дзен, и можно перестать воспринимать религии как способ найти ответы на гнетущие вопросы о сути бытия. Иначе в мою коллекцию религиозных чучел прибыло бы пополнение… Монахи рассказали нам о культе Тримурти, который, по их словам, до сих пор безгранично доминирует в Аджарии.
Культ прекрасен своей наглядностью. Два центровых бога аджарской тусовки: Шива и Вишну – решили, что нефиг делиться с другими властью и создали новую концепцию – троебожие. Себя они скромно задрали на самое небо и сравняли с самим Творцом, которого назвали Брахмой. Причем так хитро все провернули, что через какое-то время остались на облачках вдвоем. А как иначе? Ведь себя они наделили яркими функциями: Вишну – созидатель и хранитель порядка, а Шива – сакральный разрушитель, который тоже нужен миру, ведь, чтобы построить новый ништячок, нужно сначала снести старый. И только сам Брахма – как невыразимый и непостижимый суперникто – остался без четкого образа, что, естественно, привело к его аккуратному вытеснению из славной компашки: вроде есть, вроде часть Тримурти, а по факту – не пойми кто, на фоне ослепительных Шивы и Вишну всех в белом и золотом. Так чего ему молиться такому мутному?
Хотя сейчас вот, пока писал, подумал. А что, если они ни фига не нарочно так делали? На кой ляд им та власть? И так ведь была… А вот что, если сами эти боги (кажется, Вишну больше сочинял, а Шива чисто одобрял) реально пытались создать культ, но тупо не поняли, как этого Брахму обозначить? Тогда ведь всё и получается в духе моей вечной ржаки о том, что все из себя великие боги знают о Творце не больше нашего! И даже меньше, чем я. Ведь они пытаются узнать и не могут, а мне на это все положить звонким дзеном.
* * *
Подробнее пообщаться, к сожалению, не удалось. Стоило повернуть разговор в сторону возможной помощи в «одном важном деле» (не будешь же совсем уж каждого звать на тайную операцию по свержению киотского сегуна), как Вероника поймала смску от Конами. Принцесса сообщила, что Изуми найдена, но им, скорее всего, потребуется помощь.
Спешно распрощавшись с брахманами, Вероника и близнецы помчались к ближайшим вратам, чтобы через них попытаться пройти в указанное Конами место.
* * *
Наткнулась на Изуми третья группа, а точнее, всего лишь пара, состоящая из Конами и… Ютаки. Да, этот парнишка за несколько часов, проведенных гостями в додзё, успел горячо увлечься муруй и напросился в команду на правах летописца, который сумеет сохранить все тонкости намечающихся событий для потомков. Некоторые сомневались, стоит ли рисковать, пополняя свой бойцовский клуб человеком, который, при всей чисто атлетической подготовке, никаких серьезных боевых навыков не имеет. Но, какой-то обезоруживающий в своей детскости, оптимистический энтузиазм Ютаки одолел сомнения, и историк, отпросившись у сенсея, вскоре совершил первый свой переход через тории.
Его компания неожиданно пригодилась Конами во время поисков Изуми, пусть и совершенно не в связи с этой задачей. Все участники затянувшегося путешествия в Поталу уже окончательно поняли, что Аматэрасу предложила им свой порядок действий и перенесла запланированный вербовочный круг по Синаю на день раньше. Завтра теперь предстояло силами Ямагуни и Конами разве что пробежаться еще разок по уже подготовленным местам, чтобы ввести в курс дела давших согласие на участие союзников и переправить их к нужным точкам в окрестностях Мацумото или пока Поталы.
Одним словом, сегодняшний марафон уже воспринимался как полноценный вербовочный тур, и пару монастырей Святой долины – оставались чуть ли не единственным не посещенным местом из изначального плана формирования сборной Синая… Договоренность с Тенсин насчет их «летающих монахов» во многом заполняла монастырскую нишу, так что кровь из носу участие помощников из Святой долины не требовалось. А раз так, то Конами решила взять это дело на себя – не все ж на Ямагуни такие переговоры сваливать.
Но беседа в облюбованном принцессой буддистском монастыре вновь пошла не в том ключе. Опасаясь выдать принципиальные тайны операции, Конами не произвела впечатления человека, которому можно достаточно хорошо доверять, чтобы посылать с ним хотя бы десяток боевых монахов – сохеев. Три гуру и два сенсея дежурно ответили, что монастыри вне политики и не могут рисковать, участвуя в непонятных им играх. Принцесса, чисто символически кивнув, уже собиралась распрощаться с несговорчивыми трусишками, когда Ютака мягким движением руки попросил ее подождать.
- Позвольте, - поклонился он лидерам монастыря. – Я все же считаю, что мы недостаточно полно раскрыли картину происходящего, ведь не верю, что монастырь, двенадцать раз принимавший участие в светских сражениях (и это – только зафиксированные случаи!) – настолько непочтительно отнесется к традициям предков. Я не так давно читал изречения бодхисатвы Микадо – славного гуру этого монастыря, достигшего просветления в 863-м году; Конами, ты могла видеть его статую возле входа – я поклонился ей первой… Так вот Микадо заявлял, цитирую: «Озаряющий мир светом просвещения – не может зависеть от своих страхов. Каковы бы ни были силы, мешающие просвещению – Озаряющий должен нести свет!». Но что мы узнаем из истории? Что монастыри Святой долины веками отчаянно мешали Синаю объединиться! Почему? Да потому, что, пока сегунаты малы, слабы и сражаются меж собой – вес монастыря остается значимым. Но монастырь в противостоянии с сегунатами заведомо находится в слабой позиции. Если монастырь побеждает противника – он не может расширить границы. Он останется монастырем. А сегунат-победитель – увеличивается за счет проигравшего… Именно поэтому роль монастырей во многовековой раздробленности Синая – очень велика. Не нам вас судить. Но нам – напоминать вам об этом. Чтобы в тот час, когда надежда на единство появится на горизонте, вы могли отдать свой застарелый долг и помочь в объединении!.. Мы не просим ничего невозможного – всего несколько достойных бойцов, чей вклад будет больше символическим, говорящим: «Мы не остались в стороне! Мы не убоялись сил, мешающих просвещению! Мы достойны кланяться Микадо, видя довольную улыбку в устах его статуи!»…
Ну, вы, наверное, поняли… Завтра Конами заберет из этого храма десять умелых сохеев, и, если бы не специфика штурмовой операции, могла бы взять и раз в пять больше.
Генератор красоты
Но это завтра. А сегодня им пришлось еще дважды проскочить через тории, пока, наконец, принцесса не уловила при переходе энергетический след Изуми, вышедшей, судя по всему, именно из этих врат.
- Угораздило же ее сюда угодить… - Конами хмуро обвела взглядом изрытый пещерами горный склон. – Я как-то давно попадала сюда – тоже случайно. И выбралась не без труда… Потом даже снести эти врата хотела, чтобы выключить из системы. Ямагуни не позволила…
- Мы найдем ее! – Ютака, наверное, и летя в обрыв с вершины Фудзи, верил бы в чудо.
* * *
Но оптимист оказался прав. Буквально в третьем зале единой пещерной системы удалось услышать голос Изуми, что-то втолковывающей порыкивающим существам.
- Тории, вокруг которых мрачная пещерная сеть, - дистанционно шепнула Конами Ямагуни, закрывая глаза. – Нашли. Живая. Но проблемы, - она повернулась к Ютаке. – Пока ждем. Голосов слишком много. Если поймем, что могут ее убить – сразу вмешиваемся. Но не раньше!..
Они заняли позицию, удобную для наблюдения и потенциального освободительного рывка. Отсюда было хорошо видно существ, пленивших невезучую актрису, и… лучше бы их только слышали.
- До чего ж они некрасивы! – шепнул Ютака, но взгляд не отвел – хороший историк смело смотрит в глаза любому уродству.
- Я не помню их… Раньше здесь жили Они – чудом сбежала тогда, даже мизинец сломала.
Десяток умопомрачительно уродливых ёкай стоял вокруг сидящей на земле Изуми и нетерпеливо бубнил, выражая недовольство.
- Думай! Быстрее думай о нас! – ворчали они.
- А то мы начнем тебя целовать!.. – грозили другие, и смерть не казалась вариантом хуже обещанного.
- Успокойтесь! – отвечала муруй довольно бесстрашно. Жизнь неплохо била ее, и, возможно, объективная поверхностность как раз помогла проще пережить коллизии судьбы. Трудности в чайном домике, трагический любовный треугольник, разгром приютившего клана синоби – другого бы это могло и сломать, либо оставить шрамы на душе, но легкомысленное сердечко Изуми все принимало как должное, не впитывая глубоко ничего из происходящего. Вот и сейчас звездная простушка почти спокойно смотрела на кошмарных ёкай, требующих от нее по закону подлости как раз глубины и фантазии.
Из обрывков претензий и ответов на наводящие вопросы Изуми, явно затягивающей время, разведчики смогли сплести картину происходящего.
Оказывается, эти пещеры стали убежищем для группы ёкай, осознавших себя уродами и решивших смириться с участью изгоев. Какое-то время они подбадривали себя, но потом признались, что реально страшатся и стесняются друг друга. На месяц-два они разбрелись по пещерам, чтобы жить вообще поодиночке, однако затем одному из главных умников в двойную голову с глазами на отростках пришла гениальная идея.
- Нас создали своими мыслями люди! – напомнил он собратьям. – Значит, люди же нас могут и изменить!.. Нужно их просто найти и заставить думать о себе как о красивых!..
Судя по явно человеческим костям, щедро разбросанным по пещере, Изуми была уже не первым излучателем красоты, пойманным ёкай, а эффективность метода хромала не меньше того ёкай, у которого вместо ног торчали… зонтики.
- Хорошо… - сдалась Изуми. – Сразу говорю: понадобится время. Кроме того, мне нужно удобное место, чтобы думать, а иногда и еда с водой.
- Какая наглая!
- Я не боюсь ни вас, ни смерти! А вы без меня – так и останетесь тем, кто есть. Ясно?
Блеф актрисы сработал. Уроды порычали, поохали и спасовали…
Правда, минут через пять один из них стал лезть в работу генератора красоты.
- Пока ничего не поменялось! – сообщил он. – Или я не за тем наблюдал? Что вообще ты во мне меняешь?
- Убираю лишние три глаза, выравниваю руки, убираю из зада щупальце.
- Эй! Ты совсем не то делаешь! У меня красивые глаза! Зачем убираешь! Я хочу еще пять! Нет! Шесть!.. И зубы хочу большие и изогнутые – как милый горбик у вот этой ёкай!.. Да! Горб тоже хочу!..
- И я!
- И мне тоже! Но мне три горба! Два спереди и один сзади!..
- И тоже щупальца в заду!..
- О, ками… - взялась за голову Изуми.
* * *
Через несколько минут Конами, Ютака и подоспевшие Ямагуни с Хитоми ворвались в пещеру, ибо дело приобретало опасный оборот, и Изуми отчаянно приблизилась к участи предыдущих прототипов излучателя красоты. После короткой демонстрации таланта принцессы уменьшать количество глаз метанием ножей, ёкай отступили на шаг, решив, что одолеть колючих гостей смогут и позже, а пока стоит их и выслушать, а в идеале – усадить рядом с плохо справляющейся врединой.
Разговор на повышенных тонах длился уже минут пять, когда в пещере появились и близнецы с Вероникой.
- Наконец-то, - выдохнула Конами.
- Охренеть, милахи! – чуть не выронил «Карму» Том. – Отборочный кастинг на Мисс-Вендор? Изуми, пожалуй, в числе фаворитов.
- Я попробую выхватить оттуда Изуми, а вы прикройте, - шепнула близнецам Конами.
- Подождите! – Ямагуни вышла вперед, примиряюще поднимая руки в обе стороны.
- Да чего ждать? – воскликнула Конами. – Эти уроды убили уже человек десять! И помочь им мыслями нельзя, потому что они хотят быть просто другими уродами! Но никогда не будут довольны!
- Тогда нужно думать о том, чтобы у них появилось чувство гармонии! – парировала Ямагуни.
- Да если оно у них появится – они сдохнут от ужаса, увидев себя и дружков! До того, как их успеют изменить! – Конами нередко соглашалась с более мягкой подругой, но на сей раз настаивала на своем.
- Тогда все это нужно делать параллельно!
- Но зачем? Зачем возиться со злобными уродами?
- Потому что именно мы их и породили!
- У нас нет на это времени! Уйдут недели!
- Сейчас можно потратить час или два – здесь у многих могучие образы. Подарить им хотя бы надежду, что это возможно. А потом поставить об этом пьесу и попросить зрителей помочь! Это может быть началом нового этапа, когда люди станут менять ёкай, делая их красивее и добрее.
- Люди всегда будут создавать мыслями чудищ! Чтобы было, кого бояться и кем пугать! А задача защитников – уменьшать число чудищ. Тем более что изменение внешности не изменит сути – и этот десяток потом, маскируясь за своей красотой, причинит массу страданий!..
Подруги одновременно повернулись к остальным:
- Мы не можем прийти к согласию, - призналась Конами.
- Решать вам, - вздохнула Ямагуни.
* * *
Было несколько мыслей, как поступить. Но в конце концов мы решили объявить в Вендоре минутку «Bioware» и «CD-Project». Так что, всем, кто играл в их игры, посвящаются следующие две строчки:
\Поддержать Конами\
\Поддержать Ямагуни\
И нет. Последствия своего выбора в этой книге вы не узнаете…
И лишь в других рассказах или в энциклопедии выясните, что разница, как водится, будет смехотворно меньшей, чем терзания в момент выбора между двумя навозными кучами.
Ведьмаку, Шеппарду и даже Райдер – удачного икания.
* * *
По пути к тории Том негодовал, выгоняя из памяти образы уродцев.
- Отобрать бы у вашего народа эту фишку с воплощением! – восклицал он. – Могли таких секси-феечек клепать, а потом весь Вендор ими снабжать, а вы уродцев плодите.
- Ну, люди во всем Вендоре постарались в этом отношении, - рассуждала Вероника. – Хотя там, конечно, фильтр хороший в виде менее отзывчивой местности – нужно под сотню любителей уродства, чтобы демона слепить. А поскольку представления об уродстве разные, то самые острые углы у демона в процессе подгонки разных образов – сотрутся.
- Этот фильтр легко обходится, - заметил Юрек. – Один извращенец создает один кошмарный образ, талантливо или навязчиво его тиражирует, и вот уже ему помогает в воплощении тысяча поклонников.
- Кстати, с феечками-то как вышло? – вспомнил Том, обращаясь к Изуми. – Думаешь, это один фанат мог такое чудо, как Хитоми, создать? Или несколько было?
- Не знаю, - пожала плечиками Изуми. Пользуясь тем, что Хитоми летела чуть позади, рядом с Ямагуни, она шепнула с улыбкой. – Фейки мне, кстати, все уши вопросом пропищали: «Кто из нас настоящая? Правда ведь я?!.». И что я им скажу?
- Что та – кто поменьше и веселее!.. – безапелляционно заявил Том, и близнецы с улыбкой переглянулись. Пока Юрек вспоминал Ахурамазду, его брат продолжил тему. – Кто знает, может, еще четыре Изуми сейчас бродят по Вендору и просто пока не встретились, а где-то в четырехмерном мире та Изуми-образец, с которой всех вас слепили, размышляет, кто из вас настоящая. А потом встречает четырехмерных близняшек и так бесконечно…
- Брр… - мозг актрисы к таким глубинам был не особо приспособлен.
- Да меня тоже штырит, когда я начинаю задумываться об образце, наброском которого являюсь, - признался Том.
- Все настоящие, - задумчиво пожала плечами Вероника. – И феи, и Изуми, и близнецы… А образец у всех один. По крайней мере, мне нравится в это верить…
Красные перья у Черного ворона
У входа в главный храм Поталы усталые ребята были очень рады увидеть Синдзи, как раз беседующего с Миямото.
- Я видел в твоем дэ два четких пути, - как раз признавался Мастер блудному ученику. – И только один из них был путем самурая… Но словами никак не узнаешь, какой твой путь лежал в более глубокой гармонии Дао. Именно поэтому я и подталкивал тебя пройти сансарини пораньше – пока ты не стал настолько тверд духом, чтобы иметь силы пойти наперекор Дао просто из убеждений и жажды стать самураем… Мне достаточно видеть твои глаза, чтобы понять, что я не ошибся, и твой истинный путь – был иным. Ты согласен со мной или нет?
- Согласен, Мастер! – глаза Синдзи горели счастьем.
- Иногда по одному пути мы идем достаточно твердо и хорошо лишь потому, что на другом потерпели неудачу.
- Снова согласен. И дело не только в техниках, освоенных здесь и пригодившихся в актерском пути… Да, было больно, обидно. Но из этой боли я черпал силы, чтобы идти путем актера.
- А теперь – ты сможешь брать силы из радости осознания себя достойным носить звание самурая. И быть самураем помоста. Что, уж поверь слуге кузнечной печи, ничем не хуже служения самым высшим явлениям… Ты и был самураем все это время – честным служителем единой гармонии, частью которой является твой театральный помост. Твоя тесемка, кстати, до сих пор тебя ждет, и завтра при всех я повяжу ей твой лоб, если желаешь… Почему-то уверен, что Нереваар подарил тебе эффект, связанный именно с путем актера… А насчет сансарини… Знаешь, недавно я встретил девушку, которую, как никогда, уверенно, могу назвать истинной самурайкой. Не потому, что она служит действительно высшим сферам гармонии. А из-за глубины ее готовности всю себя отдавать этому служению… А ведь она не только не проходила сансарини, а и вовсе далека от Поталы, как только возможно – она из Эскориала.
Синдзи опешил – как и все кулес, он впитал очень горячее и далеко не самое теплое, мягко говоря, чувство к континентальному монастырю Эскориал, с которым Потала соперничала веками.
- Она была здесь, - продолжал говорить Миямото, - заходила в воды Тестао, и никогда наш священный источник не излучал столько гармонии… И дело даже не в том, кто она по рождению, а в том, с какой… - полузакрытые глаза Мастера заметили отчаянные тайные сигналы в глазах Вероники, адресованные именно ему, - с какой… Словом, это истинная самурайка по духу, и, как я только что понял, даже более истинная, чем мне казалось минуту назад… Впрочем, как-нибудь в другой раз расскажу подробнее – ведь тебя хотят поздравить с успехом друзья.
Миямото поклонился уже успевшим аналогично поприветствовать его портальным путешественникам, после чего удалился в храм.
* * *
Перед уходом на долгожданный сон, лидеры команды, собранной штурмовать замок Черного ворона (как переводилось название Мацумото), обсудили предварительный план штурма, чтобы завтра, когда появятся дополнительные данные разведки, было от чего оттолкнуться.
Собрание затянулось по неожиданной причине – один из двух размороженных мужей Юки-онна оказался ни много ни мало – участником строительства замка Мацумото. Поцелованный холодными губами колдуньи, он провел в инеистом анабиозе не один век, сейчас с трудом привыкал к мысли, в каком году живет (благо сам Синай изменился не так уж и сильно), но сумел припомнить парочку любопытных деталей, касаемо архитектурных особенностей и уязвимых мест одного из дворцов комплекса.
Второго мужа увидеть пока не удалось – он отсыпался в соседних с Миямото покоях, а ребятам уже успели рассказать, что мужчина оказался монахом как раз Поталы, жившим здесь веков семь назад. Больше всего позабавило кулес то, что Мастера он назвал другим именем, нечаянно подыграв уже упомянутой Конами легенде, иногда бродящей и по Потале в виде любопытной, но ничего в целом ни меняющей шутки.
- Зверская интуиция у тебя, Росава, - удивлялась Конами, но каганта, хоть и радовалась своим снайперским попаданиям, не могла не смотреть и с другой стороны:
- Или у Юки-онна интересный вкус на мужчин, а мы ее коллекцию – вдребезги…
- Сама виновата, - уверенно покачала, как всегда, стильно взъерошенной головой принцесса. – Мы просто защищались, как могли… - она показала глазами в сторонку. – А вкус и правда интересный.
Белая дама стояла рядом с Тэкео, что-то ему говоря, а он то ли слушал, то ли пытался угадать в каком положении через миг окажутся ее потрясающе неусидчивые волосы, так обожающие щекотать ему лицо, как будто в них жила собственная Эбихара с розовыми огоньками.
* * *
Весь следующий день в большой беседке бурлили обсуждения предстоящего штурма. Миямото искренне похвалил ребят за проделанную работу, но сказал, что масштабного участия Поталы в грядущих событиях все равно не видит.
- Всесинайский соборный отряд – превосходная идея, - пояснял он. – Но здесь нужно проявить выдержку и баланс. Если мы отправим в Мацумото большой отряд самураев – то переворот будет ассоциироваться опять же с Поталой. Разумеется, небольшая группа добровольцев пойдет с вами, если впишется в ваш замысел, но ее доля не должна превышать вклад других сил архипелага.
Впрочем, все уже и так понимали, что подобный подход не только разумен по каким-то высшим эмпириям, доступным Мастеру, но и оптимален в прикладном плане. Точные данные, которые сообщил Конами ее отважный шпион, не оставляли никаких надежд на полноценный штурм.
- Заложники действительно находятся в замке, - доложила она соратникам. – Это дети и родственники всех остальных сегунов, а также киотских элит. Можно не сомневаться, что при штурме их просто убьют, и, зная наши нравы, еще большой вопрос, на кого сильнее озлобятся сегуны: на ниндзя или на тех, кто спровоцировал эту резню. В любом случае о единстве Синая можно будет забыть… Правда, войну с Даоссией это все равно сможет отменить, в случае успеха. Рисковать вам, так что я хотела бы знать, какой путь мы выберем: сложная тайная операция с надеждой объединить Синай или более простой штурм с гибелью заложников, но тоже отменой войны? Наш с Ямагуни выбор я не озвучиваю, чтобы не давить.
Едва ли принцесса сомневалась в решении, которое примут ее соратники. Уже сама специфика команды так явно намекала на первый вариант, что вопрос был больше способом повысить общий дух иллюзией полной свободы мнений.
После единогласного решения прибегнуть к тайной операции Конами на время покинула Поталу, помогая Ямагуни собрать уже приготовившихся союзников с помощью сети тории, затем поучаствовала в разработке первичного плана, с элементами которого тем же вечером Юрек ознакомил и Нахари. Роль последней в проникновении на территорию замка становилась ключевой, так что к ее изящным поправкам тоже прислушались, к появлению на темном небе луны закончив, наконец, итоговый вариант плана.
Дзен-свидание
Почти все уже разошлись отдыхать. Только горстка самых активных все еще обсуждала конкретные подпункты плана, обмениваясь советами, предлагая и уточняя штрихи и детали, а иногда и отрабатывая модели поведения.
Юрек и Вероника, которые в силу своих ролей в подобном почти не нуждались – выступали как раз советующей стороной. Умеющие здорово медитировать, они оба еще не хотели ни спать, ни отдыхать, но уже пару раз ловили себя на мысли, что наверняка покинут затихающую беседку почти сразу же за уходом другого. Или же, когда возникнет риск, что они могут остаться вообще последними, а значит, наедине.
Ну а что им делать наедине? Говорить не о том? Но это, как все делать левой рукой. Или как стоять в жару у пруда, опасаясь в него окунуться… Молчать? Но совместная тишина стала совсем невыносимой из-за жужжания комаров недосказанности…
- … Это чуть другое, - услышал Юрек голос Вероники, пояснявшей позабывшему азы Синдзи разницу между двумя направлениями айкидо. – Есинкан – как у Юрека, например – это тоже мягкий путь. Но это именно боевая философия мягкого пути. А Син-син тоицу – это не боевое искусство, а средство развития и познания именно самого себя.
«Обалдеть… - подумал богатырь. – Так вот она и разница! Между нами с Вероникой… Я иду по боевому пути, который вижу своим предназначением, а она – в первую очередь, познает себя во всю глубину. Себя и мир… И как бы ни схожи мы были, но наши пути действительно отличаются и не могут сплетаться… По крайней мере, все время. И нужно это принять и идти дальше… И не возвращаться к этой теме, ведь, какие бы слова мы ни начали говорить, рано или поздно упремся в этот тупик разницы путей… Просто нужно зафиксировать это наше ВМЕСТЕ, а потом идти… Взять и зафиксировать!.. И прямо сейчас…»
Юрек встал и медленно обошел беседку так, чтобы подойти к сидящей нимфее со спины. Ноги охватила дрожь… Э-э… Пусть договорит – я же не буду переби… ах… а она как раз замолчала и как будто уловила, что я именно к ней направляюсь. Сейчас повернется, а я что? Про Син-син тоицу спрошу? Или я подхожу отсюда, чтобы про план опять что-то уточнить?.. Дрожь разрасталась… Юрек попробовал унять ее с помощью дзенского расслабления, когда вдруг осознал, что нет! Эту дрожь нужно не унимать! Нужно попытаться полюбоваться ею так же, как и любым другим явлением жизни!.. Уловить пульс Бытия именно в этой дрожи, и кто знает, какие моменты будут вызывать больше ностальгии в гипотетической старости, если мы, конечно сумеем ее отвоевать: поцелуи у водопадов или эта обжигающая дрожь перед нырянием в главный водопад своей жизни?..
На волне осознания пришло озарение… Дзен. Экспромт. И никаких слов…
- Идем, - услышала Вероника шепот, едва уловимо влившийся ей прямо в ушко и донесшийся до каждой клеточки и души, и тела. А рука нащупала протянутую ладонь…
* * *
Глупо было бы обходить теперь всех, чтобы выйти из беседки. Хорошо быть ловкой, и Вероника, опершись на руку, мягким переворотом выпорхнула из беседки. Их глаза магнитно поймались.
- Это игра, - шепнул Юрек. – Час без единого слова.
- А…
- И без попыток показать слово.
- Поняла. Как будто все эти дурацкие слова еще не придумали.
- И есть только дзен.
Дзен так дзен!.. Нимфея кивнула, полыхая возбужденными глазами. И как она сама не догадалась?!.
* * *
Если у вас никогда не было дзен-свиданий с любимым человеком – возможно, вам стоит попробовать этот удивительный опыт «молчаливых совместностей». Тогда вы сможете наполнить куда более богатыми картинками последующие строчки. А свою жизнь – несколькими тысячами мгновений, насыщенных чудом.
Как много лишних слов мы говорим. Как много слов мы думаем в моменты, для которых они просто не предназначены. Как неопытные в семейных посиделках дети не умеют вести себя за столом, так и слова на свиданиях – им там некомфортно, они начинают перетягивать на себя внимание, дурачиться, и все заканчивается разбитой посудой…
Не нужно играть в пантомиму или невольно подражать глухонемым. Пользуйтесь языком дзен... Движения глаз, частота дыхания, гулкий стук сердца… Как невыносимо богат язык прикосновений!.. Сколько нот может дать камертон улыбки!.. А если прислушаетесь к себе, то уловите, с каким сожалением губы будут возвращаться к обычной речи, где они на подхвате, после той сладкой беседы, на какую они способны в главной роли…
* * *
Не час… Три или четыре часа. А может быть, и пять… Сложно считать время, когда единицей измерения является миг, растянутый в вечность.
Почти до рассвета Вероника и Юрек постигали дзен на своем первом и, возможно, последнем свидании. У них не было близости в том ее значении, которое многих интересует… Вероника лишь приоткрывалась как цветок женственности, и оба влюбленных прекрасно осознавали, что переход в женщины юной нимфее пока не ко времени.
Сначала речи не шло даже о поцелуях… В первую минуту у обоих мелькнула мысль, что неплохо бы в самом начале поцеловаться, чтобы сбросить этот груз с плеч, а потом уже приступить к произвольной программе. Но тут же другое ощущение начисто вымыло это пугливое опасение. Какой же это груз? Это прекрасно! И это точно будет! Уж сегодня этому ничто не помешает!.. И в эйфории понимания оба поймали такую неимоверную легкость, что отдались самым игривым своим настроениям. Вероника подставила ладошку падающему на Юрека листочку и показала ему. Он полюбовался, подул, и они оба стали следить за его полетом к земле… Тут внимание ухватил улепетывающий зайчонок, влюбленные побежали за ним, отвлеклись на луну, перенеслись на ее отблеск в воде Тестао, потом стали пить этот отблеск и, зачерпывая в ладошки, поить друг дружку... А там и ладошка Вероники показалась таким клондайком для любования, что оторваться от этого удалось лишь с помощью новой идеи: слушать тишину воды, погрузившись в нее ушами, одновременно с этим любуясь глазами: синими и карими…
Лирическая волна и привела их к поцелую. Тому поцелую, в котором страсть замирает, чтобы полюбоваться, как целуется нежность… Они уже налюбовались всем, чем можно было налюбоваться, стоя в Тестао, и теперь, игриво озираясь в поисках новых впечатлений, вдруг ощутили себя стоящими на двух сближающихся скалах-водопадах, растущих из облаков высоко-высоко и одновременно создавая эти облака, рождающиеся из брызг упавшей воды… И можно было нырнуть вместе с водой вниз – в облака, потому что потом эти же облака станут водой, взлетят вверх и снова станут водой, дабы продолжить бесконечный путь… Водопады сближались, а с ними сближались и лица… И глаза ни на миг не оторвались друг от друга – у них был свой поцелуй… С одним лишь отличием – для губ он стал первым…
И глаза вынужденно отступили. Великодушно… Позволяя губам целиком впитать блаженство слияния любящих душ…
Этот мягкий и неимоверно нежный портал слияния пропустил сквозь себя столь много энергии, что, несмотря на удивительную легкость послевкусия, обоим потребовалось некоторое время, дабы вновь нырнуть в лирическую волну. Настолько глубокий вдох, что нужно было теперь выдохнуть избытки головокружительного счастья с помощью новой порции дзенских развлечений, которые, начавшись с ныряний и бултыханий, увлекли радостную пару обратно к Потале. Там Юрек и Вероника бегали по площадке для Векселады, создавали забавные гимнастические фигуры, наблюдали за огнем в работающих кузницах… Еще они очень много любовались. И не только друг другом… Вместе любоваться чем-то одним – значит, любоваться и отражением партнера, любующегося тем же. А можно любоваться и партнером, любующимся чем-то… И это сплетение и обращалось постепенно тем самым МЫ ВМЕСТЕ, в котором уж точно не могло быть ни малейших сомнений…
Новая волна лирики увела их в область нежных ласк и еще более смелых любований друг другом. Все еще достаточно целомудренным: Юрек оставался в узких бриджах, а Пыльца Вероники несколько раз меняла вариации пляжных нарядов, но никогда не уходила даже в область, известную нам под пластиковым словом «топлес». Кидаться сразу на грудь или в область паха – это глотать непрожеванным фрукт или целую горсть очищенных семечек… Глубокие адепты Дао и дзен, Вероника и Юрек, были очень далеки от такого вида диеты и умели до умопомрачения насытиться каждой линией тела, каждой родинкой, каждой клеточкой… Ведь в любой из них было видно свет луны, огромный мир капелек священной воды Тестао, а там, если присмотреться, и всю Вселенную, которую они друг в друге приоткрывали, не зная, чего им хочется больше: открывать или открываться. Но точно зная, что отдавать, а не брать. А если уж и брать больше, то лишь ради того, чтобы осчастливить жаждущего отдавать…
* * *
Многие тысячи насыщенных друг другом мгновений все сказали без слов… Оба прекрасно понимали, что кроме этих лучших в жизни обоих мигов им, возможно, больше не суждено испытать слияний друг с другом. Даже если завтра и послезавтра все закончится удачно, то все равно ведь пути расходились… Юрек ощущал все большую ответственность за Русь. Вероника посвящала себя Востоку… Но теперь было абсолютно ясно и то, что когда-нибудь они непременно сойдутся. Ведь теперь они точно были вместе… Будут вместе!.. Есть вместе… Каждый миг своих личных путей…
А то, что вдалеке… Ничего… Ведь теперь тишина будет напоминать им друг о друге…
Вечер
Обоз миновал внутреннее кольцо территорий Мацумото, и копыта лошадей застучали по деревянному мостику, ведущему непосредственно к замковой зоне, со всех сторон окруженной не только стеной, но и широким рвом с водой.
Нахари, страстно одержимая поимкой Меисы Минори, в цели заговорщиков совершенно не вникала. Она настаивала только на том, чтобы ребята не причинили вреда Тамиши до его завтрашнего выманивания из замка, а в остальном положилась на волю небес.
- Мое дело – дать вам проникнуть на территорию замка, - отстранялась она от подробностей. – Я делаю это ради поимки Меисы, а уж дальше разбирайтесь сами. Повезет вам – и я искренне поприветствую воцарение императрицы. Не повезет – порадуюсь за Тамиши и найду способ вывернуться, ведь я всего лишь пыталась создать условия для выполнения данного ему же обещания, а уж коварство моих ситуативных союзников – не моя вина.
Эта отстраненность не мешала иэмото блестяще играть свою роль проводницы части отряда в замок. Зная, что Тамиши, много раз бывавший в ее театре, вне всякого сомнения, запомнил лица большинства ключевых актеров, она взяла только самых проверенных и примелькавшихся, а сторонних диверсантов замаскировала под массовку и работников сцены – куроку. Том, Вероника и Конами ехали как первые – уже наряженные в актерские костюмы, густо загримированные и в масках, не дающих шанс распознать слишком необычную внешность стрельца и нимфеи, как и узнать хорошо известную начальнику гвардии принцессу-куноичи. Чегодай, Наоки и квартет самураев Поталы – выдавали себя за куроку, что оправдывало их черные костюмы «невидимок», закрывающие лица почти целиком.
На всякий случай, Нахари два дня назад так повела разговор с другом, что это именно его осенило организовать первое в истории «Монумента» выездное представление. Тамиши смущало нескрываемое отсутствие лояльности его подруги к Кавагучи, поэтому уже даже обещание подумать он воспринял радостно, а лишь только получив от коварной иэмото подтверждение, сразу взялся лоббировать идею уже в Мацумото.
Кавагучи, если и доверял кому-то хотя бы немного, то именно Тамиши – это был его старший товарищ еще с детства. Товарищ из той редкой категории, когда, разглядев в младшем друге огромный потенциал, он все силы вкладывает в его продвижение, целиком удовлетворенный своей ролью помощника. Многие лидеры, совершив прорыв к власти, избавляются от старой гвардии, для которой неосознанно остаются желторотыми юнцами или корешами. Кавагучи к таким не вполне относился только потому, что корешем никому никогда не был, и уже юнцом проявлял себя очень взросло и с большим замахом. От тех, кому обязан слишком весомой частью своего возвышения, избавляться тоже любят, но Тамиши, зная это, во-первых, всегда умел снижать свою роль в достижениях Кавагучи, а во-вторых, оставался крайне полезным до сих пор. Правда, его расследование по поиску неуловимой Кровавой Тени неприлично затянулось, но тут были два смягчающих обстоятельства: как недавно выяснилось, негодницей оказалась ни кто иная, как неподражаемая Меиса – прощальный подарок Окои, а то, что жертвами все чаще становились ниндзя старой гвардии – в чем-то устраивало сегуна, которому из ветеранов вполне хватало интеллектуала Тамиши и неукротимого бойца Кена. Наступала новая эпоха, и зачистка свидетелей кровавой юности, напрямую причастных к смертям членов императорской семьи и кланов синоби, хоть и огорчала, конечно, и сердила, но в целом играла на руку.
Предложение начальника гвардии сегун поддержал. Если не считать наглецов МиМ, на след которых Тамиши уже вышел, «Монумент» – с запасом самый популярный театр в Киото. Его иэмото, кажется, все больше идет на поводу у Тамиши и начинает склонять толпу в нашу сторону, что в предстоящих условиях очень важно. Так что пусть выступят, развлекут ребят, а заодно сделают еще один шаг к нам…
Большая крытая повозка, миновав ворота и достигнув места назначения, грузно остановилась, тормозя этим и следующие три. Неопытные в выездных мероприятиях, актеры театра взяли с собой избыточно много инвентаря, что выплывшая из первого фургончика Нахари как раз обшучивала Тамиши, встретившему кавалькаду вместе с группой охраны.
- Ты только глянь, что эти недотепы затолкали в багаж, - она повела дзенина к фургону и заставила заглянуть в два открытых ящика со сценическим хламом. – Я думала, колеса не выдержат, и застрянем в пути. Как еще доски для помоста не затолкали, я не…
- Иэмото, - виновато пожал плечами Иочиро, постукивая по длинному ящику. – Взяли…
- Как дети!.. Больше никогда вам не доверю сборы! – всплеснула руками Нахари, извиняющееся глядя на Тамиши. Тот усмехнулся:
- Помост уже готов – ребята постелили утром.
Нахари так естественно полыхнула взглядом благодарности, что выходящий из вагончика Юрек на мгновенье забеспокоился – такая актриса легко могла дурить и их, заводя в ловушку.
- Ребят, маски снимите! – крикнула сценическим тембром Нахари. – И дайте себя обыскать. Не забывайте, куда мы приехали!..
Настоящие актеры стали громоздко стягивать маски и развязывать десятки шнурочков на сценических костюмах, пока диверсанты, задержавшись с выходом из открытых (а они ехали именно в таких – психология) повозок, спешно пытались не отстать, всей душой надеясь на удачу в блефе, но проматывая в голове и запасные варианты легенд, придуманных для каждого.
Это, впрочем, не понадобилось. Такая готовность к досмотру удовлетворила Тамиши. Он мелко помахал ладонью:
- Ни к чему. Помнете костюмы и грим смажете… - дзенин повернулся к Нахари и тепло посмотрел в глаза. – Здесь представляешь опасность только ты. А твой обыск я никому другому не доверю.
- Не только я… - призналась она шепотом, и Юрек, услышавший это, похолодел. Правда, зря. Иэмото подтянулась к уху довольно рослого Тамиши. – Сегодня здесь может появиться Меиса… Только, умоляю, никому не говори – спугнут… Мои тоже не знают…
- Ты так шептала, что знают, - прищурился дзенин и указал взглядом на Юрека. – Или… А-а… Понял. Это тот самый твой юноша-гайдзин, которому повезло встретиться с блистательной Окои. Тамиши, - поклонился он айкидзену, с готовностью ответившему.
Так как выдать высокого Юрека за синайца было едва ли возможно, Нахари изначально вплела в план лжи нить правды, еще позавчера поделившись с Тамиши адаптированной историей айкидзена, из которой были начисто убраны разве что его связи с Поталой, ассами и принцессой. По ее словам, Меиса непременно должна клюнуть на живую наживку, для чего половину вчерашнего дня богатырь провел не в Потале, а в Киото, крутясь около театра и в других людных местах.
- Он – не мой, - подмигнула иэмото и дала команду двигаться дальше.
* * *
Понимая, что приезд театра – при всех реверансах, событие подозрительное, и ниндзя чисто из-за профессиональной деформации будут искать подвох, во время выступления диверсанты никак себя не проявляли очень долгое время. Представление растянулось на весь вечер, и благодаря разумному сочетанию номеров не только не успело надоесть, а постепенно вовлекало в себя все больше зрителей. К моменту с забавными номерами летающих монахов количество бдящих сократилось до такой степени, что двум главным героям вечера: Акире и Наоки – представилась возможность применить свое мастерство.
Прошедшая школу шпионов Ига, взрывница передвигалась совершенно бесшумно, сразу в нескольких местах закладывая горючие заряды, созданные уже здесь из привезенных среди барахла компонентов. Лишь один раз глазные датчики внимательного ниндзя сумели выцепить в полумраке узкую фигурку диверсантки, но та была уже налегке, недалеко от круга повозок и, уловив своим чутьем чужой взгляд, натурально сыграла куроку, отошедшую пописать. Сделав свое дело, она изобразила растерянность от раскрытия проступка и стыдливо подошла к ниндзя.
- Отхожее место там, - указал он пальцем на туалет, чувствуя легкое превосходство наблюдавшего над совершившим.
- Прости, - вытаращила свои мышиные глаза Наоки. – Не утерпела… - она на всякий случай вложила в виноватый взгляд зернышко благодарности, чтобы при возможном новом обнаружении выдать свои передвижения за попытку отблагодарить снисходительного стража коротким соитием.
Это, как и многие запасные варианты, не пригодится, но просто хотелось подчеркнуть, что план диверсантов, хоть и был довольно хрупким по своей структуре, как мог, подкреплялся в уязвимых местах многочисленными подпунктами Б. Просто не всегда даже это помогает избежать осложнений…
* * *
Акира за два часа сумел обезвредить практически все ловушки, расположенные на главных линиях завтрашних передвижений. Их наличие говорило не столько о тревогах Кавагучи насчет возможного вторжения, сколько о желании держать своих людей в тонусе. Гипертрофированный адепт порядка, он желал видеть свой орден единым механизмом, в котором все процессы отлажены до максимальных значений. Но это непросто. Высочайшая дисциплина и концентрация ниндзя при проведении операций – как водится, компенсировалась свойственной для спецназа расслабленностью на базе. Кавагучи знал, что эту пружину обязательно нужно на время спускать, и раньше ниндзя отдыхали между операциями просто подальше от его требовательных к порядку глаз. Сейчас же обстановка заставляла максимально насытить вояками набитый заложниками замок, на такой постоянный гарнизон спецназа не особенно рассчитанный.
Система ловушек, созданная Иори, не давала ниндзя расслабленно тыняться, как минимум, на территории главной башни, и глаз сегуна всегда радовала привычная картина: ниндзя останавливается, кладет руку на условный подсвечник, идет дальше, наступает ногой на нужную часть ступеньки, поднявшись наверх, втыкает лежащий на столе нож в щель в стене, и так далее… Стоит упустить что-то в этом алгоритме, и забывака получит травму или выговор – в зависимости от того, какую ловушку не соизволил предупредить о себе: карающую или сигнальную.
Конами прекрасно знала не только об этой системе, но и о том, что Иори регулярно (но нарочно не в формате «раз в неделю») меняет некоторые алгоритмы, вновь лишая непрошенных гостей шансов проникнуть во внутренние пространства замка.
…Если вспоминать последние лет пять-семь, то разве что с Наоки Акира получал такое же блаженство, как в эти два часа. Превзойти Иори – понять ход его мыслей, изучить все детали интерьера, напряженно попробовать применить свое решение… и услышать самый прекрасный сейчас звук в мире: щелчок деактивации… Что могло быть лучше?.. Разве что следующий этап!.. Разгадать принцип действия уже найденной ловушки по ее внешнему проявлению и, не оставляя следов взлома, вплоть до сохранения звуков щелчка, разорвать связь между причиной и следствием навсегда… Как же это прекрасно… И лучше этого уж точно ничего нет… Или есть?..
- Какие люди! – с головой увлекшийся разгадкой зеркала, на которое нужно было надавить ладонью, Акира прослушал шаги за спиной. Впрочем, худой хозяин этого мерзкого голоска всегда отличался легким шагом – единственным, что выдавало в нем синоби.
- Ну, здравствуй, - Акира встал и повернулся к поднявшемуся на второй этаж башни Иори. Запах алкоголя и не особенно ровная походка выдавали в гении пьяного. Может, воспользоваться этим, свернуть его хлипкую шею и спрятать?.. Диверсант сделал шаг вперед… Как же я ждал этого момента!.. Или… Из сердца теплой струйкой прорвались недавние слова Ямагуни, вытащившие тогда желчь из недр души… Эта желчь неприятно смотрелась и жгла глаза, но зато внутри стало на удивление легче… Или… нет… я не сделаю этого…
Акира остался на месте, вымученно улыбнулся и тут же с дрожью в копчике увидел, как сверху незаметно подошел один из ниндзя. «Вот это пронесло», - выдохнул он, пропуская патрульного мимо себя, пока Иори делал тому знак «он со мной».
- Я знаю, почему у тебя такое лицо, - погрозил пальцем Иори. – Ностальгия! – палец многозначительно поднялся вверх. – У меня та же ерунда, чувак… - гений проковылял по лестнице наверх и оперся задом на столик, механически двигая подсвечник. Нахмурившись, он прислушался к звуку щелчка, показавшегося ему немного не таким, как нужно. Глаза уткнулись в Акиру. – Ты сломал? – рассмеялся Иори.
Диверсант уже почти пришел в себя и решил подыграть бывшему другу. Правда, одно дело решить, а другое – сказать слова, которые еще два дня назад просто не смогли бы собраться вместе в его голове.
- Зависть заела… - хрипло буркнул синоби. – Хотел узнать, как далеко от тебя отстал… Подсмотреть, позаимствовать что-нибудь из находок.
- Ты отстал?!. – изумился Иори. – Позаимствовать?!. Ты пьяный, что ли?.. Что здесь можешь позаимствовать ты?!. Сенсей теневых наук… Дружище, ты всегда был далеко впереди, пока мы работали в рамках тени!.. Иногда я даже думаю, что потому и прорвал тень, чтобы найти поле, где смогу тебя обойти.
- А я… - Акира сглотнул, чудом не прослезившись от услышанного. – Я думал, что тебе стало скучно со мной, и ты нашел себе более достойного конкурента – Ян Су.
- Да ну брось!.. Он – псих!.. Или как там… аватар кого-то из ханьских богов. Этот чудак сделал корабль, полностью закрытый панцирем – плывет без паруса и весел, плюет огнем. Куда мне… Слушай… Я напряг сейчас память… Ты в курсе, что в первый раз сказал, что отстал от меня?.. Растрогал прям… За это надо выпить!..
- У меня в фургоне есть. Можем сходить…
- Отлично, идем!.. – Иори поднялся и, приобняв Акиру за плечо, пошел с ним вниз, не заметив, как за их спинами кто-то проскользнул, взбираясь по стенам башни наверх. Правда, тут обоих винить сложно – даже выражение «промелькнула тень» кажется чем-то невыносимо громоздким, по сравнению с легкостью движений незнакомца или незнакомки…
- Кстати, - прямо в лицо другу дышал парами саке Иори. – Заодно посмотрим твои работы – я как раз хотел напроситься. Ответный визит, так сказать – тоже тебе чего-нибудь поломаю там, ха-ха!.. Слушай, а девчонки там есть красивые?.. Я ж ваш театр обхожу все время. А знаешь почему?.. Из-за тебя!.. Да-да! Тебя, говнюк ты эдакий… Гордый такой… А зачем?.. Почему ты себя хоронишь как мастера и опускаешься до уровня театра?.. Ладно, не любишь солнце, да плевать!.. Сейчас тут такая заваруха намечается – я тебе найду местечко: устанешь клепать свои хитроганы для ниндзя!.. У ханьцев такие толпы – их только из тени и одолеть. Так что Курокава вновь ступают в тени… Как мы сейчас прямо… Да! Ты ж не ответил о девчонках!.. Есть там милашки? Ты ж помнишь мой вкус…
Вкус… Каким же потрясающим был сейчас вкус победы!.. Акиру шатало сильнее Иори, и как же не шататься?!. Признание этим мелким гением твоего превосходства, разгадка почти всех его ловушек как доказательство услышанного, предложение вновь вернуться в тень – поняли, поняли, мрази, что только тень дает нам свободу!.. а значит, был прав!..
Будь Акира менее тверд характером, и он бы, возможно, в такой гормональной эйфории заколебался с выбором, поплыв от перспективы вновь стать своим в клане, готовом частично отступить в родную тень. Но угловатый механизм души мятежного мастера научился обходиться без этой сломанной мечты. Появились мечты, куда более примитивные и темные: отомстить и добиться признания. Эти две мечты только что сбылись, во многом, благодаря словам замечательной Ямагуни, смазавшей расцарапанный механизм души непонятным маслом. Но ведь сама Ямагуни говорила совсем о других мечтах и целях. И идти нужно к ним. И с ними!.. С теми, кто признал любым и требует быть не полезным, а счастливым…
Собственно, если вам это интересно, то мы избыточно нагнетаем – перед самим Акирой выбор не стоял ни секунды: несопоставимые чаши весов без возможности компромисса. Поздно, ребята. Я сделал свой выбор, а он, как оказывается, всегда верный. И подачек не нужно – я все возьму сам…
- Да есть одна новенькая, - сообщил Акира другу, получив сигнал готовности от нимфеи. – Наполовину гайдзинка. Краси-и-вая!.. Бесподобно… Никко зовут – в парке нашли, воспитали. Теперь актриса… Играет мало пока, но поверь – ты таких не встречал еще.
- Ух!.. – герой-любовник остановился и выпрямился, пытаясь пригладить массивные волосы и оправить одежду. – Как я?
- Как всегда.
- Всегда, как я о себе думал, или как ты обо мне? Это очень разные оценки, Акира!.. Аки-и-рище!.. Ты б знал, как я по тебе наскучал… Когда делаешь что-то, а оценить – так, чтобы во всю глубину – оценить тупо некому!.. Ликуют, хвалят, но ведь хоть кто-то бы понял!.. Таких не сыс… Ух, тисками ками-маму!.. Это она? – шепнул Иори, увидав Веронику, которая в слегка освещенном фургончике как раз сняла маску, предупрежденная наблюдавшей за ситуацией феей-Иоши о спонтанной поправочке в плане.
- Да… Правда, у нее подход необычный… Континентальный. Она сначала целует, а потом все остальное.
- Ого. Дерзкая какая… Мне такие нравятся…
- Мне тоже…
- Ух ты!.. Неужто?.. Расскажешь потом.
* * *
Сложной данная миссия не была. И это при том, что Вероника, не желая смешивать вчерашнее приключение губ с чем-то неприятным, но схожим, лишь приблизила лицо к гению-ловеласу, а вместо поцелуя сна применила аналогичную пыльцу из своих запасов.
- Что с ним делать? – спросила она, утаскивая обмякшего Иори в угол потемневшего фургончика. Акира улыбнулся:
- Он мне нужен живым.
- Ты нам тоже, - шепнула нимфея, радостно кивая. – Так что будь осторожнее.
* * *
Ночь
Представление миновало уже три кульминационных момента, и теперь на помосте и рядом с ним царила камерная атмосфера. Небольшие группы актеров показывали ненавязчивые миниатюры, танцевали, вовлекали в забавные игры ниндзя, оставшихся смотреть эту череду негромких послесловий. Большинство зрителей уже ушли спать, но шоу должно было продолжаться до упора по одной простой причине…
«Внимание!», - услышала Нахари голос в голове, и ее губа неуловимо дернулась. Хаку-Таку, разумеется, не оставшийся в стороне от такого веселья, как штурм Мацумото, сегодня весь вечер сканировал пространство мыслей, пытаясь обнаружить Меису. Ему заранее объяснили, что у дамочки в голове царит беспрецедентный хаос, и синайский сфинкс, найдя укромное местечко за внешним периметром замка, погрузился в приятное для себя занятие. Несколько ложных следов рассосалось, и Хаку-Таку, посмеиваясь, отмечал, что в большинстве случаев цеплялся за мысли как раз гостей замка, а не самих ниндзя или кого-то стороннего.
Наконец, обрывки мыслей, на которые он наткнулся, привели к существу, чье мышление удивило его не столько хаосом, сколько ассоциативностью и тесной привязкой к другим существам, судя по сигнатуре, то ли ёкай, то ли ками.
«Она может быть одержима?», - уточнил Хаку-Таку, но Нахари не знала, что на это ответить, кроме: «Есть подозрения о контакте с ёкай, правда, все на уровне предположений».
Сфинкс проделал кропотливую работу, вычислил действительно существующую стабильную связь с каким-то ёкай, после чего искусно выдал свои мысли за его, предложив Меисе достаточно интересный вариант действий.
* * *
- А сейчас вы сможете увидеть то, чего не видел еще никто! – представила Нахари следующий номер, не дожидаясь окончания текущего. Она, опершись на руку Тамиши, взошла на ханамичи. – Это репетиционная импровизация нашей постановки о поимке Кровавой Тени. Сама пьеса будет показана через два дня на площади Цветов в Киото, а пока я прошу подняться на сцену театрального консультанта Юрека, чтобы подыграть мне в демонстрируемом эпизоде.
Айкидзен легко запрыгнул на помост и присел на указанный Нахари стул.
- Ты говоришь, что можешь нам помочь? – уже из роли самой себя спросила иэмото, нервно ходя вокруг стула. – Но могу ли я тебе верить, гайдзин?
- Тут все – вопрос одной лишь веры, - нашелся Юрек, вспомнив их былую беседу. – Я – актер, и смогу сыграть любые чувства, а потом заманить тебя в ловушку… Так что выбора у тебя нет.
- Раз так, придется мне тебя хотя бы выслушать. Но у тебя всего пятнадцать стуков сердца, и ни одним больше. Начинай!.. Один, два…
- Я послан на Синай самой Окои! – Юреку стала нравиться эта игра. – Просившей перед гибелью исправить свою главную ошибку.
- Одиннадцать… Двенадцать…
- И имя у ошибки – Кровавая Тень… Шестнадцать или двадцать? Или сто?.. Мне показалось, или твое сердце увлеклось со счетом, помчавшись к цифре «двести»?
- Мне… Мне надобно подумать… - Нахари неловко оперлась рукой на спинку стула, да так натурально, что Тамиши, хоть и знал уже, какой удивительной актрисой может быть его любимая подруга, невольно дернулся, чтобы подхватить ее в случае обморока.
- Прошу, садись! – уступил Юрек место и, поймав актерский раж, вышел на ханамичи, узкой полоской выдающийся вперед. – Несчастен я! – обратился он в зрительный зал, насчитывающий всего десятка полтора ниндзя, довольных теперь, что не ушли раньше. – Достался от Окои мне только сладкий, но последний вздох. Но он того, пожалуй, стоил, чтоб пересечь пролив и очутиться здесь… Ох!..
Один из куроку, остававшийся сбоку от кулис, не выдержал и эффектным колесом ворвался на помост. Смахнув с головы маску, аналогичную той, что являлась элементом классического костюма ниндзя, куроку, оказавшийся красивой смуглой девушкой, встряхнул волосами, и Юрек, как раз обернувшийся к основной сцене, вздрогнул, узнав помощницу повара Таро.
- Ты лжешь! – воскликнула девушка, глотая дистанцию между ними легкими движениями стройных ног. – И все вы лжете!.. Здесь нет ни капли правды вокруг!..
- И что же, попытаешься убить? – богатырь подавил дрожь, понимая, что убийца вполне может знать их замысел насчет замка и сейчас чисто ради забавы его выдать. Он поторопился отправить ее в нужную колею. – И как убьешь? Что тебе выпало сегодня? Подрыв? Стрела? Ягэн? Кинжал?..
- Откуда ты… - выпала из роли обескураженная Меиса, но уважительно быстро опомнилась. – Сегодня – ничего. Подарок будет завтра!..
- В подарке всего лучше – неожиданность! А ты – благодаря Окои – открытый лист. И все твои убийства нам понятны. Понятнее, чем ты сама себе!
- Но как могла Окои?.. За что? Я так ее ждала!..
- Она избрала свет, а ты – дитя… тени… - Юрек так радовался определенной театральной тягучести ритма своих реплик, что, наконец, сбился с него. – Дитя из тени, темный луч. С кровавым отблеском луны…
- Но это ложь! – натурально отыграла отчаяние Меиса. – Меня зовут Кровавой Тенью, но за что? Это не я!.. Зачем эта охота? Зачем вам лгать самим себе, лишь чтобы поиграть со мной?
- Да-да. Не ты, - успокаивающе покивал Юрек, делая шаг вперед к растерянной красотке. Он был предупрежден, что попасть в Меису даже с близкого расстояния – задача крайне сложная, поэтому надеялся схватить убийцу, чтобы, если не поймать, то хотя бы сделать более удобной мишенью для небольшого арбалета, спрятанного в руке у Тамиши. – Тебя зовут Меиса, а убила всех – Минори!.. Не ты! Другая!.. Окои попросила поймать ее!.. Ты не расскажешь, где она? – еще шаг и можно попытаться схватить. – А если мне не веришь – ты загляни в мои глаза, и сможешь там увидеть Окои звездный шлейф…
- Что-то не так! – замотала головой убийца, не поддавшись убаюкивающему тону Юрека и делая шажок назад. – Минори – тоже я! – она с такой судорожной цепкостью впилась тревожным взглядом в глаза айкидзену, словно надеялась, что шлейф от полета Окои в жизни обоих – даст подсказку или надежду.
- Ну, наконец-то, ты близка к мгновенью осознанья! – снисходительно проговорила Нахари, успевшая подняться со стула и выйти на ханамичи. – Пойми, тебя мне больше жаль, чем многих, тобой убитых!.. Но…
- Мне перестала нравиться эта игра! – отстраненно перебила Меиса, медленно закрывая веки, кружась на носочке и подняв лицо к небу. – Если везде и так обман, зачем в него играть? Если наставница мертва, и я ей не желанна – то где кровать на твердом камне, чтоб отдохнуть от танца кружащихся звезд?..
Все смотрели на вращающуюся девушку, не моргая, настолько трогательной была эта ее речь, идущая, кажется, из глубины души, а не актерского дара.
Юрек и Нахари одновременно скользнули к Меисе, хватая ее с двух сторон. Айкидзену приходилось душить змей разных размеров, но такой ртутной изворотливости он не припоминал.
- Стреляй, уйдет! – воскликнула Нахари, и Тамиши, еще во время кружения незаметно подняв свой скрытый арбалет, нажал на крючок. Короткая стрела глубоко вошла в район лопатки, ближе к плечу.
- Стреляй точнее! – иэмото продолжала удерживать убийцу, отчаянно пытающуюся вытечь из ее и Юрека рук. – Убей ее!
- Она нужна живой! – вторая стрела впилась в ногу над коленкой. Юреку только показалось, что он, наконец, ухватил жертву достаточно удачно, как та вдруг мгновенно высвободилась из рук Нахари, и тут же, словно насмехаясь над законами физики, отлетела от них в сторону. Ниндзя по знаку Тамиши бросились к преступнице, но та быстро показала, почему с таким восхищением говорила о ней иэмото. Невероятно ловкими акробатическими трюками, используя самих ниндзя как объекты для отталкивания, девушка перемахнула через живое кольцо, кошкой вскарабкалась по стене и нырнула в воду.
Нахари удивленно смотрела на спокойного Тамиши, не только не дававшего команду хотя бы попытаться перехватить беглянку во внешнем кольце, но и всех ниндзя у помоста усадившего одним движением руки.
- Сбежит же! – с растерянным отчаянием пробормотала иэмото. Дзенин обнял ее.
- Прости… Моя вина в том, что она сбежала. Ты сдержала обещание и не только нашла ее, но даже подставила под мой арбалет… Но не волнуйся – стрелы отравлены.
- Судя по ее резвости…
- Это долгий яд. Я ведь хотел допросить ее и показать сегуну… Она умрет завтра. Прости, если хотела полюбоваться ее трупом.
- Вот этого и не прощу тебе. Ни одно ханами не доставило бы мне столько удовольствия, сколько ее распахнутые навсегда глаза… Признайся, ты с ней заодно!.. Почему я только сейчас поняла?
Тамиши был рад, что Нахари снова смеется. Он вытащил из арбалета еще одну стрелу и показал ей:
- Хочешь проверить? Можешь кольнуть себя.
- Э, нет! Хотя… Для начала тогда надо знать, что за яд. У него есть противоядие? А то мне завтра умирать, пожалуй, рановато. Хоть и красиво – в первый день зимы.
Тамиши шепнул на ухо что-то – кажется, название яда, судя по реакции Нахари.
- Поверю на слово, - мило отодвинула она руку со стрелой. – Вы не заодно. Хотя в финале пьесы, может быть, что-то такое и придумаю. Красиво ведь будет?..
Они вместе подошли к Юреку, смущенно прокручивавшему в памяти момент с нелогичным выскальзыванием Меисы из его рук. Это отличалось даже от движений тэнгу – что за насмешка над законами физики?.. Если, конечно…
- Спасибо, мой русский друг, - поклонилась Нахари. – Ты был бесподобен!.. Полная импровизация ведь! И держал очень крепко. Это я слабачка упустила…
- Уже неважно, - успокаивающе кивнул Тамиши, тоже поклонившись Юреку. – Этот яд не распознать по признакам отравления, и убийца обречена. Мне неловко это признавать, но едва ли дело полугода сложных поисков мы могли бы завершить без твоей ключевой помощи.
- Был рад помочь, - учтиво поклонился богатырь.
- Да, - повернулась к Тамиши Нахари. – Я обещала Юреку беседу под луной о личной сущности актера.
- Сочту за честь услышать это в компании прославленного дзенина, - без суеты, но вовремя уточнил айкидзен. И даже не потому, что не хотел вызывать у возможного ревнивца повод изучать себя с повышенной придирчивостью. В большей степени он испытывал банальную неловкость перед этим, вполне приятным мужчиной, мир которого завтра предстояло убить во имя мира еще более приятной принцессы.
Утро
Утром Нахари ненадолго покинула покои Тамиши, чтобы лично руководить отъездом кавалькады обратно в Киото. К тому времени все диверсанты уже успели тихонько покинуть лагерь и занять заранее оговоренные позиции. Как и предполагала Нахари, театральные куклы, провезенные с собой, не понадобились – их на всякий случай все равно разбросали по фургонам для создания эффекта массовости, но отбывающих по головам считать не стали. Все уже были в курсе, как блистательная иэмото помогла начальнику гвардии подстрелить ненавидимую всеми как классовый враг Кровавую Тень. Как можно после этого не доверять ей настолько, чтобы осматривать фургоны? Что они, траву с собой увезут и камни?
Уехал со всеми и накаченный алкоголем Иори. Изуми, которая оставалась в уезжающей группе за главную, еще ночью предложила на всякий случай высунуть его утром головой из фургона и под чарами еще остававшейся там Вероники сказать кому-то из стражи, чтобы его не искали. Но нимфея, скрупулезно подошедшая к плану, решила уточнить у Акиры, и тот наложил на предложение Изуми вето. И очень здорово, потому что Иори никогда так не делал, и подобная нестыковка могла бы вызвать лишние подозрения.
Ведь при всех подвигах Нахари, сомнения у ниндзя все равно оставались. Не потому, что план давал сбои. А потому, что ниндзя просто не умели доверять целиком и всегда сомневались в верности, кого бы это ни касалось. Когда четверка повозок покинула остров, многие ниндзя вздохнули спокойнее и стали искать поводы для подозрений в других направлениях.
Примером дотошности этих ребят может служить утреннее собрание в главной башне, где Кавагучи, только что получивший странное послание от анонима, сравнительно оперативно оценивал обстановку перед тайным отъездом из замка. Всегда предельно сосредоточенный и собранный, очень точный в формулировках, сегодня он немного удивлял помощников, кажется, в фоновом режиме очень уж активно обдумывая некие важные для него вопросы.
- Общая обстановка, - спросил он. Гэнин Микайо – командир разведки замка – коротко поклонился:
- Периметр в целом чист. Театралы покинули территорию. Больших и средних групп людей не обнаружено. Дважды наблюдали юрэй, не догнали. Не новинка – хотя раньше догоняли, и дам указание впредь не упускать, хотя оперативной угрозы, конечно, не имеется. Также на западной стороне от внешней стены наблюдали фей. Их – в большом количестве. Перемещались хаотично, но будто не замечая, где вообще находятся. Возможно, ищут поляну. Жду указаний.
- Много – нормально, - коротко махнул кистью сегун. – Подозрительно, когда одна-две – могут заниматься разведкой. Эти же, думаю, просто мигрируют – зима скоро, вот и ищут место, где подохнут. Ладно. Еще о феях мы не трепались… Киоко, Катаюки, что со случайными людьми?
Эта пара молодых ниндзя только недавно вошла в узкий круг ближайших помощников, поэтому старалась особенно тщательно подходить к своей работе. Катаюки был куда лучше как боец, и ему наблюдения давались туже, чем прирожденной шпионке Киоко, зато с ним охотнее делились информацией сами стражники и патрульные. Понимая, что их – как молодых – сравнивают меж собой, они старались переплюнуть друг друга хотя бы в количестве сведений.
- Вчера опять занималась летописцем из додзё, - начала Киоко, - Дотошный фанатик – таких не подделать. Пишет, словно ксилографическая мастерская. По его собственным словам, хочет во всех подробностях запечатлеть обстановку в Мацумото, чтобы люди увидели: ниндзя – тоже люди. Просто очень умелые и талантливые.
- Что пишет – проверяли?
- Мельком. Не хотелось, чтобы летописец сделал вывод, будто мы опасаемся кого попало. Ничего постороннего. Слог немного необычный, но тоже в рамках индивидуальных авторских особенностей, насколько могу судить. Вечером смотрел представление, пытался что-то записывать, муруй Изуми вручил цветы. Смотрел влюбленными глазами. Утром просил актеров подбросить его до Киото, но, кажется, получил отказ из-за отсутствия мест. Вслух посчитал это знаком от ками остаться и, цитирую: «погрузиться в ауру замка подробнее». Днем направился в беседку обрабатывать вчерашнее, после обеда просил позволить пообщаться с кем-то из гэнинов. Пока возьму на себя, но при желании, охотно откажусь в пользу добровольца.
- Понял. Можешь переключиться на других. Еще кого-то вела?
- Просители. Шестеро. Старик с утра пришел, а остальные со вчера ждут аудиенции. Молодой парень, девушка и три женщины в возрасте. Пришли отдельно, сидят в приемном зале дворца Хонмару. Наш подсадной сообщил, что всё тихо – сидят и ждут. Ничего необычного… Хотя, прошу прощения – небольшой казус был. Одна женщина долго плакала, а девушка ее утешала. Мелочь, но я помню серое правило.
- Это радует. Когда всё, как обычно – это подозрительно, ибо ни один день не похож на другой полностью, если это не день заговора… Хорошо. Молодец. Катаюки, что у тебя? Ты актеров вел?
- Не только, сегун!.. Актеры – настоящие. Видно, что команда сплоченная – все со всеми болтали, вели себя естественно.
Тамиши улыбнулся, а Кавагучи ждал этой улыбки:
- Он не в курсе, что актерами занимался лично ты, - обменялся он коротким понимающим взглядом с дзенином. – Парень старался: узнал, что актеры – настоящие, все муруй на месте. Продолжай, продолжай, - приободрил он молодого гэнина.
- Слушаюсь, сегун. Также с актерами прибыли летающие монахи Тенсин Катори. Мы выяснили: они безобидны – дают специальный обет.
- Все они там безобидны… Что с отчетом от разведгруппы у Тенсин, кстати? Так и не выходили на связь?
- Пока нет, - сообщил Микайо. – Вряд ли монахи стали бы их трогать. Возможно, ёкай или просто непредвиденные обстоятельства. Сообщения могли перехватываться другими птицами. Действую по схеме: если третий день без контакта – высылаю разведгруппу.
- Снова мы тебя перебили, Катаюки. Что сейчас с летающими монахами?
- Они уже ушли сами. Сейчас задержались во внешнем кольце, беседуя с монахами-сохеями, пришедшими сегодня утром вербоваться. Наш человек слышал, что те убеждают последовать их примеру.
- «Те», «их». Советуют начать прыгать?
- Прошу прощения. Сохеи советуют летающим монахам последовать…
- Теперь понял. Сколько монахов?
- Десять сохеев одного из буддистских храмов. Не вооружены. Летающих монахов – восемь.
- Пусть еще подождут. Если не выдержат испытание игнорированием – значит, недостаточно глубоко хотят к нам.
- Если уйдут?
- По обычной схеме. Летающих, если еще не ушли – можете подтолкнуть к выбору. Киоко, займешься. Не уверен, что от них будет польза – только прыжки, но это дублирует наши же навыки верхолазания. Можно принять просто как символ – народ их любит, пусть знают, что с нами хотят быть все… Да, Катаюки – тоже подойди к ним мимоходом с парой общительных верхолазов из своей группы: думаю, найдете с ними общий язык… Ладно. В свободном порядке: у кого еще какие наблюдения?
- Иори загулял, - усмехнулся Тамиши. – Но это не новость – он для этого и приехал. Систему не менял. Видели беседующим с Акирой из «Монумента».
- Они старые друзья. Я помню. Загуляет надолго – приведешь потом оттуда. Можно обоих – мастера тени пригодятся в войне. Что еще?
- Среди снабженцев – новенький. Первый раз сегодня пришел сам, - сообщил въедливый Микайо.
- Это надо отработать. Раньше видели?
- Уже отработали. Это охотник, раньше в числе других был под подозрением как возможный Хагуро, но почти сразу вышел из круга подозреваемых по целому ряду несоответствий. Вчера уже приходил вместе с проверенным снабженцем. Приносили дичь. Мой человек наедине навел справки – снабженец сказал, что парень отличный, но на снабженца не потянет – неудачлив в охоте.
- Почему тогда сегодня пришел?
- Пояснил, что пили вчера, снабженец сильно отравился, лежит-болеет, а этого упросил за него сюда сходить, чтобы не сердить нас.
- Записка есть?
- Как и принято. Почерк сходится. Знак «заложника» отсутствует.
- Отработано. Еще?.. Кен, ты точно ничего не хочешь рассказать? К нам твоими усилиями скоро перестанут добровольцы приходить. Я слушаю об утреннем инциденте.
- Да чего говорить? – опустил глаза слишком плечистый, как для ниндзя, дзенин. – Один мне сегодня подозрительным показался – из новичков-послушников, которых обучаю я. Чисто на чуйке… Проверил…
* * *
Иочиро, в чью задачу входило внедрение в стан противника, вчера присмотрелся к одному из подходящих кандидатов в ниндзя, ночью притащил его без сознания в лагерь, а утром, с помощью грима и таланта перевоплощения, занял его место. И все бы хорошо, но, когда ложный послушник проходил мимо наставника Кена, у того сработало чутье.
- Что-то я тебя не помню, - сразу взял он нахрапом, хотя лицо вполне припоминал. – Твое имя!
- У нас уже нет имен, наставник! – Иочиро даже поклонился на ровно ту же глубину, что и образец. Такая мелочь едва ли бросалась в глаза, но опытный мастер хэнсо-дзюцу, имевший дело с монахами, знал, что такие мелочи и обманывают подсознание, в котором все эти детали откладываются, влияя затем на мнение что чутья, что интуиции – как их ни называй. Впрочем, Кену оказалось явно мало и этого, и еще одной реплики новобранца. – Только вчера ты напомнил мне это в тренировочном бою.
- И сегодня напомню, - ухмыльнулся неугомонный ветеран. – А ну иди сюда и бери палку, - скомандовал он.
…Пару раз Иочиро так хотелось от души вмазать куражащемуся Кену палкой между глаз. Нет, он понимал, что как боец тому уступает, но это в лучшей его форме, а сейчас стареющий ветеран с лицом, изуродованным шрамом, просто забавляется с одной из своих игрушек. Вот бы воспользоваться дырами в его защите и ка-ак засадить прямо в шрам!.. Но нет. Иочиро приходилось не только не выдавать свое мастерство – все было куда сложнее: скопировать убогую технику конкретного начинающего бойца, короткий бой которого с наставником диверсант вчера как раз тайком наблюдал. Сегодня Кен еще не успел с утра растратить заряд своей злобной бодрости, и бедолаге досталось куда сильнее, чем его прототипу вчера… Приходилось подставлять бока, спину и зад, чтобы только не подвергнуть угрозе грим.
Наконец, Кен угомонился. Он ткнул палкой пытающегося подняться на колени Иочиро.
- Ты был вчера, - гыгыкнул он. – Теперь точно помню… Я всегда помню, у кого как зад от палки звенит. Днем подходи – еще потренирую.
- Это честь для меня! – закивал головкой Иочиро, сердясь, что выбрал такой чмошненький образец.
* * *
- …проверил, - сказал дзенин. – Оказалось, подвела чуйка.
- С возрастом чутье сменяется страхами, Кен, - предупредил Кавагучи. – И злостью… Не поддавайся. Молодец, что проверил, но вообще будет лучше вернуть твоих новичков за ров – много чести им здесь крутиться все время. Завтра уведешь… Так. Напоследок. Что с заложниками? Хонда, кратко – я спешу.
- Если кратко, всё стабильно. Спрашивали, когда снова выпускать наружу начнут. Сказала, через два дня. Все на своих местах – час назад обход был. Через два – повторю.
- Ясно. Эти дни – самые напряженные будут. Гарнизон усилен, но и протокол меняется. В случае целенаправленной угрозы – сразу убиваете одного заложника: первого уровня важности, чтобы ярость не замутила рассудок. После демонстрации – даете минуту на раздумье и – следующий... Особенное внимание заложникам Уравы. Но и остальных стерегите – мало ли от отчаяния кто-то из сегунов сюда своих самураев пригонит. Наши теперь на какой дистанции?
- Ставка резерва армейской гвардии сместилась от Киото ближе к стенам – теперь час пути. Численность – четыреста человек, все самураи. Следующий…
- Не продолжай, Микайо. В замке двести ниндзя, а в часе пути – четыреста самураев. У кого в Синае получится незаметно пригнать сюда армию, способную с этим справиться?
- Прошу прощения.
- Принимаю. Всё. О моем уходе – тишина. Со мной уйдет пять тэнгу, а позже отправится гвардейская группа. Тамиши, встретимся через три часа в этом месте, - Кавагучи показал бумажку с адресом.
* * *
Не догадываясь пока о том, что одна из главных целей всей атаки только что скрытно покинула замок, штурмовики ждали сигнал к началу операции. Все должно было быть синхронизировано до секунд, ведь сама по себе задача стояла совершенно невероятная. Кучке диверсантов числом менее тридцати человек нужно было взять замок, охраняемый двумя сотнями элитных ниндзя, которым на помощь готовы за час прийти еще почти полтысячи самураев-буси. И не просто взять, а вызволив из плена тщательно охраняемых заложников, не позволив никому из них умереть…
Не начать мандражить позволяли только оптимизм доброй половины отряда, годами вызревавшая жажда мщения другой половины и действительно очень роскошный кадровый состав всей команды. Закаленная в сансарини уверенность в себе и соратниках бодрила, заставляя верить в то, что отличный, до мелочей продуманный план, плюс умение импровизировать – нивелируют огромное отставание в численности и позволят по-максимуму использовать силы союзников.
Прямо сейчас союзники тоже выдвинулись на стартовые позиции, готовясь играть свои разные роли. Стайка фей, стайка птиц, призраки Ясуши, призраки-самоубийцы, квартет тэнгу, летающие монахи, сохеи, Кирин, Хаку-Таку и Юки-онна. Все они провели ночь за пределами внешнего периметра, укрепленного стенами и находящегося от главной башни на расстоянии трех километров. Но приближался полдень – генетически нелюбимое время ниндзя, уже смахнувших опасения насчет давно уехавшего театра и не вполне успевших еще выработать новые опасения.
Затаившиеся в укрытиях штурмовики в последний раз прокручивали алгоритм действий, отчетливо осознавая, что здесь планов Б почти не предусмотрено, а заодно еще глубже впечатывали в память и без того прочно стоящую перед глазами схему замка. Спасибо Ютаке – полтора дня дотошный летописец тщательно фиксировал все важные детали оперативных изменений, которые произошли с момента последнего посещения Мацумото принцессой Конами.
Замок, как мы помним, располагался на острове, окруженный стеной, водой, а затем и сушей – служившей внешним кольцом. И первая цель находилась как раз во внешнем кольце. Называемый Вторым дворцом, или Ниномару, этот комплекс строений служил обиталищем для людей вспомогательных профессий, сейчас находившихся на работах. Кроме того, именно здесь содержались заложники сегуната Ямато. Южный союз малых островов архипелага, в основной степени опирался на торговлю, крупной сухопутной армии не имел и считался наименее способным на внезапную попытку освободить семейство сегуна, захваченное в результате сложной операции несколько месяцев назад. Именно по этой причине заложники Ямато и находились за пределами острова, в наиболее уязвимом для стандартного штурма месте.
Второй важной точкой являлся главный дворец – Хонмару. Он был общественной резиденцией сегуна, и этот статус сохранил. С той лишь поправкой, что раньше здесь жили многочисленные родственники, самураи и прочая челядь, а теперь – содержался минималистский управленческий аппарат и на правах гостей, а по факту – заложников – проживали родственники киотских элит. Хонмару был некой данью Кавагучи старым привычкам народа – новый сегун не любил лишних людей в пространстве ордена, но согласился с необходимостью соблюдать светские приличия. Его утешал тот факт, что Хонмару находился в проходной части острова – отделенный от главной базы сотнями метров садов и лужаек.
Основной же базой самого ордена стала так называемая Главная башня – Даи-Тенсю (а чаще – просто Тенсю). Эта шестиярусная черная красавица поднималась вверх почти на тридцать метров и с двух сторон опиралась на более низкие башенки-пристройки. Одна называлась Котеншу, соединялась с Тенсю широким жилым коридором под названием Ватари, а в своем подвале хранила заложников самого боеспособного сегуната Урава. Другая же башня сокращенно называлась Тацуми и сбоку имела еще одну пристройку-павильон, носящую романтическую функцию: созерцания луны. Именно для этого отец сегуна Токугавы возвел единственную во всем комплексе Тенсю открытую башенку, расслабившись за десятилетия мира. Кавагучи павильон слегка раздражал своим открытым на втором этаже опоясывающим балконом, но, снеся его, он бы показал неуверенность в своих силах, чего в преддверье эпохальных событий позволить было нельзя…
База своими стенами буквально упиралась в широкий водяной ров, мостиков поблизости не имела, так что по праву считалась не только сердцем замкового комплекса, но и наиболее изолированным от чужаков местом. Даже вчера из посторонних сюда смог добраться только легитимный Ютака и умелый в вопросах тени Акира. По крайней мере, из тех, кого мы сами успели заметить…
День
- Чего замечтался? – рассмеялся Кейташи, как раз принесший вторую партию припасов в замок. На этот раз, правда, уже не заходя к отлеживающемуся снабженцу, который, если интересно, действительно без малейших чар написал записку и попросил его подменить. Зачем чары, если можно обойтись без них? Феи еще позавчера тайком выведали интересы и увлечения старика (нет, Эбихары там не было!), Кейташи, зайдя к знакомому коллеге, неожиданно и ненавязчиво продемонстрировал глубокое родство интересов… А там – разговор по душам, порошочек в чашку, и вот уже аскет Хагуро-рю тащит в Мацумото солонину, а потом и не только ее.
- Да это… - комично вздрогнул от его окрика новобранец, хорошенько сегодня получивший палкой от самого Кена.
- Не все мечты ему отбили, - со смехом пояснил другой новобранец – забавный охотник уже успел утром стать своим, заняв нишу примитивного народного балагура-весельчака. – Жаль, пропустил зрелище.
- Раз так – тащи дичь в хранилище, или куда там нужно? – Кейташи сунул в руки растерянному послушнику ящик с провизией. – Разомни зад. С твоей сноровкой – скоро опять получать…
- Я могу, - небрежно вызвался еще один из новобранцев. Кейташи это не устраивало:
- Не лишай парня призвания, - подмигнул он по-свойски, - одним сражаться, другим – таскать.
Такой оттенок отбил желание брать груз не только у послушников, но и у ниндзя, который уже думал, не взять ли эту миссию на себя.
- Систему хоть помнишь? – хмыкнул он Иочиро, потащившему ящик в сторону башни. Тот кивнул.
- Я присяду перекурить? – попросил синоби-охотник у ближайшего ниндзя. – Устал что-то. А мне еще третью ходку делать. Никого в помощь не выделишь?
Очередной нехитрый, но действенный элемент черной риторики, подсказанный аскету Конами, сработал: ниндзя, не желая нести ответственность за новобранцев, легко согласился с меньшим из предложений, хотя технически мог отвергнуть оба варианта. А тут, ответив «нет» на дополнительный вопрос, как-то автоматически говорил «да» первому.
Через минуту со стороны Ниномару раздался не особенно громкий, но взрыв. Кейташи потешно уронил трубку, пропалив штаны в причинном месте, и попытался ухватить лук, но впопыхах никак не мог снять его со спины…
- Спокойно, владыка леса! – со смехом махнул рукой ниндзя. – Не поцарапайся… Это уже третий раз с утра. Горо сегодня в ударе, похоже.
* * *
Горо звали одного из единичных выживших синоби Сайга-рю. Уверенный в своей ловкости, Кавагучи больше всего опасался именно взрывов, понимая, что с ними и его рефлексы могут не совладать в случае покушения. Именно поэтому вся ветка кланов Сайга была истреблена в первую очередь… Но, стремясь сохранить все достижения воинов тени, Кавагучи постарался и в Сайга-рю найти перебежчиков, делая акцент не на трусах и предателях, а на тех, кто искренне вдохновился выходом ниндзя из тени и их идеей единого ордена для всех достойных ревнителей ценностей ниндзюцу.
Молодой Горо оказался самым талантливым из синоби-взрывников, предложивших свои услуги молодому сегуну. Редкостный псих, повернутый на взрыве как явлении похлеще Наоки, он днями напролет экспериментировал с соединениями, а едва начиналась ночь, с нетерпением ждал утра, чтобы продолжить работу, не рискуя разбудить весь замок. Понятно, что на остров его никто не пустил, и свою шумную мастерскую Горо соорудил около почти опустевавшего днем Ниномару: со стороны острова – ближе к каналу, чтобы на случай проблем – иметь под руками побольше воды.
К регулярному грохоту из-за канала ниндзя острова давно привыкли, но сегодня фанатик превзошел сам себя – уже трижды его эксперименты завершались взрывом, и Горо чувствовал, что находится на грани прорыва. Кавагучи сильно тревожили успехи ханьцев и особенно чосонов в пиротехнике, и он теперь стремился узнать об этой стороне войны как можно больше – не столько для себя, сколько для лучшего понимания (а следовательно, и упреждения) врага. Главный подрывник ордена уже месяц имел от сегуна карт-бланш, так что ниндзя приходилось терпеть шум со стороны Ниномару и стараться не обращать на него внимания.
Как вы наверняка догадались, это и было занесено в ряд немаловажных уязвимостей замка. Причем отнесено уже ночью!.. Благодаря Ютаке, который напомнил Конами о придурочном взрывателе, послав вместе с купленным тут же букетом для Изуми и нужные сведения: всего-то нужно было завуалированно расставить акценты, и восторженно-историческое описание Мацумото превращалось в набор подсказок и намеков.
…Третий взрыв выдал в замысле Горо направление его текущих исследований.
- Хорошо придумал, зараза, - оценивающе указал в сторону канала один из ниндзя, стоящих на стене, опоясывающей остров. – Какой густой дым – сотню ханьцев в таком дыму и пятеро наших порежет.
- Дым в обе стороны дует, - философски задумался второй. – Схожу-ка я посмотрю – вдруг это от нас что-то маскируют?
Через десять минут он вернулся:
- Зря сходил, - сообщил он напарнику, взбираясь наверх. – Реально Горо – сидит, грязный, но счастливый. Говорит, что вот-вот и сойдутся звезды в его… Что вы там все высматриваете?
- Да ладно Горо – ты на север глянь! Мы тут уже минуту хохочем… Вот где бомба настоящая! Ха-ха!..
* * *
Отведя все подозрения от Ниномару, штурмовики, наконец, решились на первый шаг своего плана. По команде Касуми, поймавшей смс-сигнал от Вероники, с северной стороны острова началась отвлекающая постановка. Подобных отвлекающих казус-факторов сегодня должно было быть несколько (как же тонко придется держать грань, когда кучность локальных казусов не дала бы ниндзя намек на их согласованность), и этот значился в списке первым.
Кружащиеся над каналом птицы никого не удивляли. Но вот когда на них совершила налет озорная стайка веселящихся фей – взгляды ниндзя приковались к этому зрелищу, словно намагниченные. Попискивающие хохотушки прилетели с северной стороны, послонялись над внешним кольцом, а теперь, обнаружив птиц, принялись презабавно дразнить их, рассыпая пьянящую пыльцу, пытаясь оседлать, пощипывая перья и безостановочно гомоня.
Даже суровые ниндзя – тоже люди и веселью не чужды. Они позаскакивали на деревянный гребень стены и, хохоча, тыкали пальцами то в одну, то в другую точку крылатого цирка, богатого на комедийные эпизоды. Кому-то пришла в голову мысль делать ставки на самые разные мелочи в этих потешных дуэлях, и зрелище приобрело дополнительный содержательный слой, а Хаку-Таку занялся другими целями.
Увлеченные уникальным шоу, ниндзя зоны Тенсю тоже ослабили бдительность, и Вероника рискнула совершить свою вылазку (а точнее, залазку). Для координации действий требовалась оптимальная позиция, и такой должны были стать пустые сейчас покои Кавагучи, расположенные на пятом этаже башни. Оттуда открывался круговой обзор всей территории замка, от стражи охраняло нежелание сегуна допускать кого-то к своему логову, и нимфея начала путь наверх.
Ее способность маскироваться была далековата от полной невидимости, так что юркую хамелеошку, осторожно поднимающуюся снаружи на вертикально обнятой метелке Росавы, страховала Эбихара. Фея, короткими рывками перемещаясь от окна к окну, внимательно следила за часовыми как внутри Тенсю, так и на башне Котеншу. Большинство дозорных по традиции стояли на балконе павильона Луны, и от них медленно поднимающуюся нимфею закрывала сама башня, но вот как раз с постовым у узкой дзамы (окна-бойницы) в Котеншу нужно было что-то делать.
Эбихара незаметно подлетела к нему поближе и сверкнула розовыми глазами. Вчера Росава подтянула ее мастерство чар, и фейка обнаружила в себе талант не только видеть чужие фантазии и пытаться их воплотить сама, но и подталкивать к самостоятельной реализации с помощью кого-то или чего-то другого.
«Ух ты!»… Парень мечтал летать… Эбихара смущенно подлетела к Веронике, запутавшись, как можно использовать такую далекую от эротики фантазию.
- Технически, ничего сложного, - шепнула умняша. – Вспомнил бы, как летали вчера монахи, и сиганул вниз… Но… - она замялась и покачала головой. – Это было бы подло… Такая мечта хорошая, а мы его убивать пришли… - вздохнула она, еще на обсуждении плана несколько раз сильно опечаливаясь своим участием в таком коварном мероприятии, пусть его целью и становились те, кто не задумываются перед убийством или совершением подлости… - Можешь просто заставить его попрыгать вниз по внутренней лесенке – мне хватит этого времени…
Фейка пожала плечиками и полетела исполнять совет. Увидев ее пальчики в форме условленного жеста «V», Вероника двинулась дальше, тайком заглядывая в бойницы-дзамы.
Еще двое смотровых стояли на четвертом этаже – служившем оперативным штабом во время осад и штурмов, которых этот замок за первые века своего существования успел выдержать около десяти. Мимо них проскользнуть получится, но лучше уже сейчас обезопасить себя от раскрытия снизу – правой рукой обняв метелку, нимфея левой взяла рогатку, вложила туда косточку, заряженную пыльцой с образом крепкого сна, и, зажав ее пальчиками полусвободной правой, совершила натяжку самой рогаткой.
- Да приснятся вам убитые синоби, - подсознательно настраивая себя против ниндзя, шепнула Вероника, запуская косточку через дзаму аккурат между стражниками. Пыльца моментально расплылась почти невидимым прозрачным облачком, и оба ниндзя, не успев ничего сделать, медленно повалились на пол. Что ж… Путь был чист – издали разглядеть на фоне стены крадущуюся скалолазку было бы и так почти невозможно из-за маскировочного костюмчика с головы до пят, коим стала ее податливая образу «Пыльца», а уж мастерство чисто собственной маскировки лишало наблюдателей, располагавшихся дальше двадцати метров, малейших шансов. Вероника аккуратно втиснулась в узкую дзаму, сквозь которую проветривались покои Кавагучи…
- Я на месте, - сделала она рассылку союзникам. – Начинаю наблюдение…
Эбихара, прячась за углами, полетела к текущему эпицентру событий, где ее помощь была нужнее.
* * *
К этому времени двумя этажами ниже Вероники как раз обосновался Иочиро.
Не желая, чтобы доставку груза перехватил на себя кто-то из ниндзя, диверсант не показывал внешне, что ящик очень даже тяжел. Он лично выполнял нужный ритуал с мнимой деактивацией ловушек, запомнив наизусть их порядок, нарисованный на схеме Акирой. На первом и втором этажах башни находились казармы гвардии, сейчас почти пустые. Часть гвардейцев выполняла какие-то работы снаружи, часть ушла вместе с Кавагучи и Тамиши с Нахари, человек семь из числа засидевшихся вчера, дремали в комнатах, пользуясь уходом строгого сегуна. Сторожевых Иочиро насчитал всего четверых – логично: главная башня была глубоким тылом, к тому же внутри ее невысоких соседок медитировали тэнгу и обитали гэнины. Это в случае штурма Тенсю становилась главным оплотом обороны, но не считать же штурмом презабавные игры с птицами свихнувшихся фей?
Отточенные в прошлом схемы не дали сбоя. Один часовой попросил воды, не выдержав блаженства, с которым послушник, поставив ящик, утолял жажду, и не догадавшись, что тот при передаче учтиво протер горлышко отравленной тряпочкой. Еще один познакомился с той же тряпкой, поведясь на дешевый, но натуральнейшим образом отыгранный трюк: Иочиро с таким восторгом уставился вперед, что часовой повернулся туда же, но вместо своей порции восторга получил в рот кляп, а синоби, подергав уставший от удерживания ящика одной рукой трицепс, оттащил в пустую комнату и этот труп… Не сложнее было и с парой охранников у входа на темный этаж. Носильщик чуть не уронил ящик прямо возле стражников, но успел неловко подхватить, приобняв груз с боков таким образом, чтобы кисти ушли под дно. Он виновато улыбнулся обоим, а затем, пользуясь их идеальным для атаки состоянием стыдливого отката после рефлекторного обнажения вакидзаси, сунул в обоих длинные спицы, припрятанные под дном. При этом выпаде тяжелый ящик все-таки соскочил, и Иочиро пришлось, моментально сложившись, подставить под удар ноги, дабы избежать шума и не разбудить спящих. Понятно, что исчезновение постовых очень скоро приведет сюда целый отряд, но сражение шло за минуту спокойствия.
Она была потрачена на расстановку ловушек, сделанных Акирой и упакованных в ящик под слоем мяса… Кажется, всё… Синоби еще раз оценил свою работу и пошел по лестнице на темный этаж, надеясь, что почти гарантированно находящаяся здесь ловушка Иори (а досюда Акира, разумеется, добраться не мог) будет карающей, а не сигнальной.
Так и оказалось – Иочиро молча раскрыл рот, привычно выплескивая боль одним лишь дыханием, потом вытащил из левого бедра тройку коротких игл и, прихрамывая, поднялся, наконец, наверх, не забыв смазать поручни разъедающей кожу смесью. Ловушки Акиры – это хорошо, но для умелого диверсанта любой интерьер – это сборище потенциальных ловушек.
* * *
Темный этаж мог называться и третьим, ибо именно таковым и являлся. Иногда его называли «замаскированным» из-за полного отсутствия окон, но суть его, конечно, крылась совсем не в маскировке. В случае осады, темный этаж становился последней укрепленной точкой – цитаделью в цитадели, пусть континентальным инженерам такие слова применительно к чисто деревянным конструкциям и показались бы справедливо забавными. Кавагучи в эту цитадель тоже верил куда меньше предыдущих хозяев, поэтому здесь уже много лет находился своеобразный склад с элементами ковчега: запасное оружие, множество расходного военного материала, провиант и тому подобное.
Но Иочиро привлек, конечно же, не доступ в кулинарную цитадель сегуна – по имеющимся данным, здесь же держали и четвертую группу заложников – близких лидера сегуната Нара. Конами говорила, что у этого придурочного сегуна на уме что угодно, но не дети, однако ее человек, рассказавший позавчера подробности о заложниках, подтвердил, что этот живой рычаг воздействия на сегуна Нары – имеется, а содержится на темном этаже.
Иочиро осторожно заглянул в пару комнатушек, расположенных в углах этажа – почти целиком состоящего из огромного единого помещения, густо пестрящего вертикальными балками. В одной пусто, в другой – какой-то микро-склад… А третья… Третья заперта. Ну да… Отмычка, еще одна… И скрип двери. Ух!..
- Тсс, - шепнул диверсант зрелой красотке, поднимающейся с постели. Она послушно кивнула.
- Больше никого?
- Нет, - шепнула заложница. – Ты кто? И что нам делать?
- Я от сегуна Нары. Помогай тащить столики к двери… Скоро будут гости…
* * *
Если вам показалось, что казус с феями был уже очень давно, то это ложное ощущение, вызванное необходимостью последовательно описывать параллельно происходящие события. Через две минуты после того как первая пикси пописала в полете на первую птицу – Вероника была в своей смотровой точке, а Иочиро с заложницей начали тихонько двигать столики к двери. Крылатое шоу еще не успело надоесть ни одному из зрителей, когда со стороны Ниномару снова донесся взрыв. Самый слабый за сегодня, он не привлек практически ничьего внимания. А зря…
* * *
Горо сидел, напевая песенку собственного сочинения – что-то там о ханьцах, учащихся летать от его взрывов… Руки машинально смешивали порошки, прислушиваясь к ощущениям и мыслям, сегодня очень попутным. Прекрасный день! День вдохновения – уже трижды возникшие из ниоткуда идеи оказывались близкими к прорывным. Ну а что? Заслужил кропотливой работой ума за предыдущий месяц… Теперь все скопом пришли в гости… Или это дым удружил? Что-то открыл во мне… Один раз даже показалось, будто крошечная фея помогает… Хотя дым был позже – надышался смесей, значит… Еще бы понять теперь, как удлинить время до взрыва… Хм!.. Горо благодарно постучал себя по голове за очередную пойманную мысль. Правда, инстинкт самосохранения заставил поколебаться. «Да ну его! Прет сегодня!.. Та-ак, смешиваем, подливаем… Ёкай! Что здесь делает сера?!.» Взрывоманьяк выпученными глазами уставился в железное корыто, не заметив, как торопится отлететь подальше от него фейка величиной с ладошку…
Бабах!.. Обойдемся без подробностей, сказав лишь, что Иоши все же не зацепило ни взрывом, ни Горо, научившимся летать.
* * *
Кому-то из ниндзя, охранявших периметр дворца Ниномару, окрик Горо показался подозрительным. Тот уже не раз пугал их воплями восторга, но на этот раз восторг был больно уж коротким и оборванным.
- Горо подорвался! – прибежавший ниндзя подозвал остальных.
Меньше всего хотелось бы изображать этих толковых профессионалов кучкой баранов, которые ведутся на любые задумки блистательных героев. Пару раз такое случится, но не сейчас, да и всегда с оговоркой, что стадные инстинкты у многих все-таки ломались о дисциплину… Так что группа более-менее свободных патрульных подбежала к мастерской, но постовые свои места не покинули.
Другое дело, что их количество уже вполне позволяло начать первый за сегодня групповой контакт…
Из кустов, за которыми устали все утро прятаться Том и Чегодай, полетели стрелы. Не всегда меткие с точки зрения физиологии, одни из них попадали в нужные эфирные точки, а другие – несли с собой различные эффекты, обеспечивающие мгновенное и бесшумное выведение из строя…
Не теряя времени, к зачищенному входу бросилась ударная группа. Рассыпанные все утро по облюбованным ночью укромным уголкам внутри лабиринтов-кустарников, и не без труда избежавшие обнаружения, они только-только соединились в единый кулак. Самураи, Юрек, Синдзи и Тэкео – одни оперативно утаскивали трупы внутрь, пока другие точными ударами укладывали встречных бойцов, добавляя работы первым и ситуативно к ним присоединяясь. Почти что пустой двухэтажный дворец, которому это слово, собственно, не особенно шло, был идеальной первой мишенью. Пока ниндзя снаружи решали, как докладывать о несчастном случае с Горо, внутренняя охрана заложников даже не успела толком понять, что происходит.
Самых близких к заложникам точными ударами крошечных мечей убили подкравшиеся сверху и сзади феи, еще одной ниндзя неожиданно захотелось шепнуть приятелю на ухо то, что она скрывала даже от самой себя, и на обоих шептунов хватило одного самурайского меча.
- Теперь не дать никому уйти! – негромко, но возбужденно крикнул Том Чегодаю, и лучники высунулись в окна, засаживая в бойцов наружной группы стрелы безумия. Те тут же сцепились между собой, но свалки это не вызвало – дисциплинированные ниндзя, избежавшие стрел, просто отскочили подальше. Пришлось выпрыгивать из окна Синдзи и Юреку – первый, феерически уклоняясь, стянул на себя сразу троих, а Юрек своим Джо выбивал остальных, пока самураи выводили заложников и вместе с Тэкео проверяли оставшиеся комнаты, а Том с Чегодаем подстреливали убегающих. Озорной кураж Тома и ненависть Чегодая к ниндзя на фоне успешно складывающейся ситуации привели к тому, что парни рискнули на практике разрешить свой позавчерашний спор, чей эффект сильнее. Теперь они стреляли в одну цель, выбирая противоположные (если можно) или просто разные эффекты. Такое чудачество едва не привело к побегу на мост сразу двух ниндзя, и хорошо, что тех нагнали Хитоми с Иоши – эти не спорили, меч в шею или спица в глаз, и честно разделили лавры…
- Теперь-то убедился? – довольно пыхтел Том, плечом к плечу с Чегодаем покидая пустой дворец.
- На таком расстоянии – да. Яд эффективнее. Но я просто не всегда точно попадал из-за дистанции…
- Нашел, чем хвастаться.
* * *
Эвакуацией первой группы заложников руководила пара самураев. Их повели через зеленый лабиринт в зачищенную двадцать минут назад сторону. Внешнее кольцо охранялось куда слабее острова, а особенно в этом месте – не имевшем поблизости ворот наружу: здесь в ключевых перекрестках лабиринта кустов стояли одинокие стражники, а редкие патрули сменялись каждые два часа. Так что ни тех, ни других – попрятанных в кусты – еще банально не хватились.
Зачистка этой зоны позволяла не только вывести к стене заложников, но и с обратной стороны беспрепятственно переправить союзников: Ясуши, Кирина и Юки-онна.
Надо отдать должное выдержке синайцев – из группы в двенадцать человек попытались хныкать только впечатлительная девочка и совсем маленький мальчик. Остальные держались стоически, как и полагается семье сегуна. Да и детвору еще на выходе из замка оперативно успокоили феи: девочку насмешила потешная самурайка Миюки, а вернувшаяся Хитоми на своем примере показала малышу, как маленький сегун – даже без крыльев – должен себя вести в трудную минуту.
В благодарность за стойкость всю семью на ту сторону перенес сам Кирин, напустив вокруг себя маскирующий туман, а уже метрах в ста дальше беглецов поджидала затаившаяся в лесу повозка, ведущая в условленное лесное убежище.
* * *
Следующий шаг заранее воспринимался как один из решающих. Дворец Хонмару внутри охранялся не сильнее других мест, но его расположение не давало никакой возможности пройти туда незаметно. С трех сторон окруженный тренировочными и рабочими площадками, этот массивный трехэтажный здоровяк был густо набит служащими и «гостями из Киото», находясь в поле обзора доброй сотни ниндзя, обычно проводящих время как раз в этой зоне.
Да, как уже говорилось, Мацумото был не тюрьмой, а базой-муравейником, и более сотни из находившихся здесь ниндзя, имели статус ищущего себе применение резерва, а остальные – тоже едва ли могли тягаться с какой-нибудь гвардией караула или даже простыми стражами в чисто охранных навыках. Всем им куда привычнее и комфортнее работать в малых группах на чужой или нейтральной территории, чем убивать время, ожидая нападения, на которое никто не осмелится. Разве что одеты почти все были по форме (просто без масок), но это традиция именно Мацумото, которую хранили тем бережнее, чем глубже окунались в причуды моды во время командировок . Но ведь еще вопрос, кто быстрее отреагирует на диверсию: стражи с замыленными глазами или уставшие ничего не делать разведчики, слоняющиеся по своей базе в поисках приключений?..
Если к другим ключевым точкам удалось найти подходы, то Хонмару долгое время оставался главной занозой всего плана. Как прорваться во дворец, вокруг которого стабильно кружится сотня элитных вояк? Как при этом уберечь десятки заложников, находящихся в контакте с внутренней стражей?.. Именно Юрек увидел сравнительно простое решение: теснее соединить этот шаг с предыдущим, а уже изворотливый ум Конами нашел механизм, способный это реализовать.
* * *
Слегка разочарованные тем, что поднебесная веселуха так и не перешла границы забавы, и обошлось почти без крови, ниндзя вернулись к своим делам раньше, чем стайка озорниц улетела за периметр, оставив ошалевших птиц бестолково кружить над каналом. Хотелось чего-то более жесткого…
Пожалуйста!
Кейташи незаметно ткнул в ногу проходящего мимо крупного охотника иглу с ядом Тома – тем, чей домик обычно выглядел как стрела с желтым опереньем. Кислота «злобный скоромох» подействовала почти так же быстро, как чисто природная злость сурового мужика, связавшего Кейташи со своей болью.
- Ты сдурел, придурок?! – рыкнул охотник. Он был и без того сердит, что его задержали в пути какие-то городские пижоны, сломавшие в своем фургоне колесо и неспособные самостоятельно его починить. Напарник шел немного сзади, прислушиваясь к интонации – здоровяк часто задирался, и его компаньон привык к роли неброской вспомогательной силы в драках.
- Мужики, да вы чо? – растерялся Кейташи.
- С дороги, пес! – пнул его задира еще на запасах собственной мерзости, и тут же испытал такой прилив ярости, что аж ухнул от восторга.
- Я ж просто сидел! – попятился синоби на заднице, неуклюже вставая на полуприсяд и снова заваливаясь на зад.
- А сейчас – просто ляжешь, - хмыкнул второй охотник, откладывая ящик. Он на всякий случай глянул на пару ниндзя, стоящих рядом, и увидел, как некоторые сомнения в их глазах уступают жажде зрелищ. Подобные заварушки эта парочка снабженцев иногда устраивала, и привычка по отношению к ним победила неплохое впечатление, которое успел произвести за сутки несуразный весельчак.
Один ниндзя кивнул, другой махнул рукой, и охотники стали надвигаться на Кейташи.
- Вот это по-нашему! – крикнул кто-то из более дальних ниндзя, привлеченных шумом. Черствым натурам зрелище драки было интереснее необычного шоу дурачащихся фей.
- Мужики, да вы чо? – повторил Кейташи, но отступать было некуда, а рука как бы случайно нащупала стоящее рядом ведро…
* * *
Сложность заключалась в той тонкой грани, которую приходилось выдерживать аскету Хагуро-рю. Чуть больше ловкости, чем нужно, и опытные глаза ниндзя, к которым присоединился и Кен, не упускавший подобных заварух – распознают в нем мастера кобудо. Чуть меньше – и крепкие оппоненты мигом этим воспользуются… Вот и приходилось играть в жертву, которая спасается лишь изрядным везением.
Кейташи скакал по площадке, судорожно хватая все, что подвернется под руку, и большинство его неловких контратак заведомо шли в молоко. Но то ведро само наденется на голову одному охотнику, то второй заплетет ноги в неубранных снастях, то оба, налетев с двух сторон, врежутся друг в друга, благодаря тому, что их мишень за миг до этого тупо споткнулась о каменный круг костерка… Феи не дали выплеск первобытной кровожадности, эти – давали, и теперь ниндзя принялись азартно делать ставки: сколько продержится фартовый бедолага.
Это сначала, а потом – и вовсе на победителя. Так как первой реакцией было поставить на фаворитов – симпатии игравших метнулись было в сторону охотников, но Кен в шутку гаркнул ставку в пользу скомороха, и тут всем вдруг показалось, что ветеран может не столько шутить, сколько реально верить в успех. Да и Кейташи со своим чудачеством ловко угодил в нишу персонажа, за которого болеют просто так – вне зависимости от мастерства.
Когда он, уже вконец уставший, отчаянным броском трубки угодил задире прямо в ревущий рот, площадка взорвалась хохотом. Кейташи очень хотелось на этой волне сделать красивый победный выпад, но чувство меры, так долго спасавшее его от подозрений в принадлежности к синоби, не дало сбой и теперь. Его победа позитивно настроила бы сделавших ставку, но уже через миг могла вызвать лишние вопросы. Так что стоило просто тянуть время и надеяться на…
Вот так. Точно!.. Кен не выдержал и швырнул уже просто отпрыгивающему Кейташи свой тренировочный посох.
- Лупи! – крикнул он, и ободренный поддержкой Кейташи, зажмурившись, отчаянно и несуразно махнул своим оружием слева-направо, звучно хрипнув воздухом.
- Еще раз! – не унимался Кен, и на этот раз его фавориту повезло: палка помчалась в обратную сторону, звонко тюкнувшись о башку психующего задиры. Заплывшие кровью глаза скосились, и здоровяк громко шваркнулся на траву. Напарник выхватил нож и метнулся вперед, но его встретил сам Кен.
- Ты берега не путай! – рявкнул он, сокрушительно ударив лбом в лицо. – Вот победитель! – показал он на Кейташи, судорожно подпрыгивающего на траве задом. – Кто там ставил на парочку? – объявил Кен, смеясь.
* * *
Так выглядел третий сегодняшний казус (второй – с Горо, если что). Столь натурально отыгранный, привлекший внимание почти всех ниндзя вокруг Хонмару, он не только позволил ударной группе невидимой пробраться к южной стенке, но и к самому Кейташи вопросов не вызвал. А ведь его роль признавалась при обсуждении как близкая к самоубийственной! Именно на него должны были пасть хоть какие-то подозрения через минуту-две, когда один из ниндзя-смотровых, наконец, поймает жужжащий рядом гостинец от Хаку-Таку и внимательнее присмотрится к начавшему рассеиваться дыму.
- Движение у Ниномару! – крикнул зоркий и побежал к воротам, выводившим на мостик. За ним устремилось еще десятка три синоби.
Бабах!.. – ночная закладка от Наоки сработала, и мост запылал – спасибо точному выстрелу Чегодая, залегшего в кустах чуть дальше от других.
Диверсанты верно рассчитали реакцию психики на такое событие. В головах ниндзя складывалась ложная картинка. Видя со стен активное движение внутри Ниномару и в кустах за ним, они решили, что кто-то напал на дворец со стороны самой внешней стены, а теперь пытается поджогом моста отрезать от событий островной гарнизон. Нормальные люди, возможно, побоялись бы ломануться через огонь, но создатели плана знали, с кем имеют дело – ниндзя через полыхающий мост смело рванули во внешнее кольцо, и теперь, когда сомнений в атаке не оставалось, это было не три десятка, а добрых три четверти от всей здешней сотни.
- За кустами видно множество фигур и флаги Ямато! – отчитался Кену со стены один из зорких шпионов.
- Сволочи! – процедил Кен. – Денежные мешки… Могли нанять кого-то на континенте… - наверное, двадцатым по счету поймал он мысль, которая в числе схожих уместно летала здесь усилиями «сфинкса-пацана». Ветеран сжал кулаки. – Я туда!.. Других заложников пока не трогать! Два десятка – здесь. Остальные к Ниномару. Да не через мост!.. Плавать, что ли, разучились?!.
Он направился за остальными.
* * *
Но чутье его снова не подвело… Кен замедлил шаг и обернулся. Движение слева, за Хонмару… Свои могут. Но почему в другую сторону?.. Ветеран остановился, складывая в голове уже не навязанные, а собственные кубики. Но еще до того как их удалось сложить, глаза выцепили… Кейташи, который, разогнавшись с вырванной доской от помоста, теперь воткнул ее в землю у стены дворца, а сам с ее помощью запрыгнул на второй этаж.
- Ах ты ж сукин ты сын… - зловеще прошептал Кен. – К Хонмару со мной! – рявкнул он тем ниндзя, что остались в дворцовой зоне.
Их было десятка три. Остальные на той стороне канала уже врывались в пустой дворец. Пустой, если считать живых…
- Что за дрянь?!. – то тут, то там восклицали ниндзя, натыкаясь на призраков Ясуши. Те применили все свое былое мастерство, умудряясь пугать даже стойких ниндзя. Выныривая из стен и шкафов, создавая астральные иллюзии взрывов или дыма, имитируя броски сюрикенов – они не только вселяли страх, но и умудрились организовать случаев пять-шесть дружественных атак, когда, отмахиваясь от несущейся страхолюдины, ниндзя бил своего коллегу…
Впрочем, задача Ясуши заключалась не в этом. Ниндзя хватило бы пяти минут, чтобы понять: реально сражаться здесь не с кем. Именно поэтому активной иллюзией боя Ясуши попросту заманили в Ниномару как можно больше живых. Чтобы вскоре стать с ними одинаково мертвыми…
Еще пока из дворца эвакуировали заложников Ямато, а ударная группа уходила к Хонмару, сладкая парочка в лице Акиры и Наоки с потрясающей оперативностью готовила здесь сюрприз. К нескольким ночным закладкам взрывных веществ мышеглазка добавила присмотренные поделки из мастерской Горо, заложив их под недоступные ночью стержневые балки, по словам строителя замка – недостаточно удачно закрепленные внизу. Теперь оставалось свести это все к единому знаменателю. И поскольку дистанционных пультов еще не изобрели, очень пригодился Акира. Воодушевленный ночным разговором, мастер сегодня был безукоризнен и расставил ловушки так, чтобы они сработали синхронно и подожгли запалы сразу во всех углах основного корпуса дворца…
После четырех минут боя с призраками, ниндзя уже начали понимать неладное, но больше времени им не дали – щелчки раздались одновременно, взрывы – не столь синхронно, но тоже довольно кучно. Стены дворца заполыхали, стержневые балки выскочили из нижних пазов, и в течение минуты Ниномару стал могилой сорока ниндзя и последним местом, где доводилось видать освобожденных юрэй Ясуши, выполнивших, наконец, застарелое обещание, а теперь радостно отправляющихся поближе к своему Светлячку.
А призраки-самоубийцы, честно отыгравшие свою незначительную роль панорамной массовки, помелькав немного среди кустов с фантомами синих флагов (цвета Ямато), через стену вернулись в леса в поисках тех, кто хочет отдать свою жизнь просто так, в то время как другие за свою или чужую готовы на все, что угодно.
* * *
Наступал самый сложный момент… Несмотря на успех с Ниномару, ситуация именно сейчас выглядела максимально критически. Враг, наконец, понимал, что атака идет изнутри, идет силами диверсантов, и уже никакие казусы не могли отвлечь основную массу ниндзя ни от прямой атаки кучки бойцов, ни от убийства заложников.
Или могли?
Уже знакомая нам Хонда в компании еще одной ниндзя с похожим именем Хёндэ уверенно направлялась в подвал башенки Котеншу, где находились заложники сегуната Урава. Здесь, в Тенсю, полусотня ниндзя и синоби Курокава, находящиеся несколько поодаль от текущего эпицентра событий, еще не сообразили в полной мере, что происходит. Поэтому шустрая гэнин пошла в подвал, ведомая в большей степени странным гулом, доносившимся снизу… На полпути ее догнала Хёндэ и, сверкая глазами, сообщила слегка неактуальную уже новость о нападении на Ниномару то ли самураев Ямато, то ли заморских наемников.
- Плевать! – отмахнулась Хонда и двинулась дальше.
- Но ведь здесь заложники Уравы! – на ходу щебетала Хёндэ, слегка отставая от недотезки.
- Вот я и буду с клинком у их горла, пока все не прояснится! – Хонда не любила Хёндэ, и это было взаимно в той же степени, сколько предопределено судьбой и родителями.
- Ты нужнее наверху! А за ними могу присмотреть я.
- Они поручены мне.
- Тебе поручили только обход. Вечно берешь на себя больше.
Хонда притормозила, и Хёндэ врезалась в нее, не рассчитав дистанцию и тормозной путь инерции. Она была не столь быстра и резка в движениях, как Хонда, зато многим казалась чуть изящнее и утонченнее (особенно в профиль), несмотря на меньший рост и худощавость конкурентки.
- Я – гэнин! – отрезала Хонда.
- Только и умеешь, что за статус прятаться. Статус, который получила просто из-за того, что больше примелькалась! – выпалила Хёндэ мысль, впервые пришедшую ей в голову. Дамочки часто переругивались, очень сердясь, что их путают из-за схожести имен, притом, что в целом они немало отличались, а Хёндэ и вовсе являлась чосонкой по происхождению. Но последняя фраза была в новинку, и Хонду зацепила.
- Да это ты, если и добилась здесь чего-то, то только потому, что тебе перепадала часть моих заслуг, когда просто путали имена. Потому и не захотела менять, когда я тебе предлагала.
- А почему я должна менять свое имя? Почему не ты?
- Да хотя бы потому, что я старше!
- Нашла, чем гордиться! Зато я современнее! Старушка!.. Ты какого года хоть?
- Меня назвали – в честь этого острова! А ты – приблуда. Моя жалкая пародия.
- У тебя все жалкое! А я – сама по себе!
- Я давно уже в десятке лучших ниндзя Мацумото!
- А я недавно стала четвертой по итогам года!
- Так, может, проверим, кто лучше конкретно из нас?
- Давно пора!
Девушки выхватили клинки и сцепились в поединке, не обращая внимание на усиливающийся звук из подвала, который из гула превращался в треск. Разгоряченные накопившейся в результате постоянного сравнивания завистью и ненавистью, они не жалели себя, и через минуту упали, взаимно пронзив друг дружку по нескольку раз. Падая, они тюкнулись лбами и застыли с шепотом: «Это я настоящая!» на устах.
«Как легко люди хватаются за глупые мысли, когда находятся в гневе», - подумал Хаку-Таку и в очередной раз перенес фокус внимания, чтобы подстраховать кого-нибудь еще.
* * *
А в подвале снова раздался треск, и на этот раз не глухой, а с раскатистым продолжением – такой звук обычно означает, что деревянная конструкция проиграла тарану.
Перепуганные, хоть и обнадеженные, заложники сначала отшатнулись от могучей пасти и длинных рогов, но затем восторженно разинули рты.
- Килин, - прошептал малыш – внук сегуна Кайоши – правителя северных земель, называющихся в честь столицы Урава и известных тем фактом, что именно здесь, в силу определенной близости к склону Хаконэ, исторически мощными были традиции подготовки самураев. Дед малыша как раз в это время бессильно бился головой об стену, не зная, что ему предпринять. Войны с Даоссией он не хотел, хоть и не боялся, но отдавать земли предков во власть прохиндею родом из Нинси-рю!.. Не бывать этому!.. Все равно ведь в живых семью не оставит!.. Так пусть на него падет позор детоубийцы, а не на меня – как на того, кто не решился сделать самый сложный в жизни шаг.
- Выступаем! – тихо сказал он, буквально ощущая, как подавленные рыдания отца и мужа бьются внутри об эйфорию поступка правителя.
* * *
Но едва ли эти несколько дней, которые понадобились бы армии Уравы, чтобы достичь Киото, были в распоряжении диверсантов. Будем откровенны, у них едва ли был хотя бы час!..
Час, в течение которого нужно прорваться ко всем оставшимся заложникам, отбить атаки ниндзя, а потом попытаться покинуть замок с помощью двух вариантов эвакуации.
Был еще и третий вариант: вместо эвакуации попытаться просто перебить ниндзя. Но реально ли это даже с учетом всех преимуществ, обеспеченных умелой подготовкой операции?
* * *
Прорыв к заложникам все-таки получился.
Кирин, от Ниномару проплывший под водой к башенке Котеншу, изрядно помял свои славные рога, пробивая проход к заложникам. Заранее понимая, что вода банально утопит бедолаг в течение минуты, альфа-наг закрыл пробоину своим туловищем, надеясь, что сил головы хватит для отпора первой волне врагов, уже бегущих сюда по следам двух девушек, не выдержавших взаимного краш-теста.
Но сила Кирина – в мобильности. Ловкость змеи, мощь дракона, грация оленя – это сочетание выделяет самую почитаемую из бестий Синая как боевую единицу. Сейчас она лишила себя почти всего: только рога, зубы и быстрая шея.
Другое дело, что сверху на помощь прорывались и союзники. Те самые, что несколько минут назад – перед началом финальной фазы пробития дыры – использовали длинное тело Кирина как плот.
Да-да! Если вы уже забыли, что во внешнем кольце засиделись сохеи и летающие монахи – самое время вспомнить. Пользуясь суматохой, перекинувшейся в их зону, сохеи синхронно атаковали толкающихся рядом ниндзя, отобрали у них оружие и в компании защитников Тенсин помчались к каналу, перепрыгивая высокие кусты лабиринта, пусть и не так лихо, как те, но тоже довольно успешно.
Получивший команду от наблюдавшей за этим Вероники, Кирин поднялся на воду, вытянулся стрункой и помог заскочившим на него монахам оперативно перебраться на остров. Каменный фундамент замка был, хоть и очень наклоненным, но не строго отвесным, так что ловкие сохеи сумели взобраться сначала на него, а с него – и в павильон Луны, встречаясь там с летающими монахами, запрыгивавшими на балкон практически из воды – отталкиваясь от рук партнеров.
Контакт с несколькими ниндзя, занимавшими удобные для обороны позиции в павильоне, немного затянулся, но, ценой пары минут и двух жизней, монахи прорвали эту линию, после чего разделились на две группы: одни по крышам побежали к Котеншу помогать Кирину, а другие – стали прорываться к темному этажу Тенсю, где редут одинокого Иочиро уже трещал по швам.
* * *
Ловушки Акиры неплохо задержали первую группу ниндзя. Потеряв во взрывах, ядовитых парах и летающих иглах аж семь человек, Киоко, руководившая штурмом этажа, не рискнула продолжать и позвала сюда синоби Курокава. Те потратили минут семь и еще двух человек (Акира легко читал их логику обезвреживания), но теперь между диверсантом и полутора десятками врагов оставалась только прочная дверь, заваленная нехитрой, как и всегда в минималистском Синае, мебелью.
- Да знаю, знаю!.. – вслух отвечал смскам от Вероники Иочиро. – Надо было на четвертый!.. А там и твой пятый рядом… - тихо проговорил он… - Да и дверь здесь прочнее. Верно? – обернулся синоби к заложнице.
- Ага!.. – кивнула та, сжимаясь то ли от страха, то ли еще от чего.
Дверь пока не поддавалась, но сколько она выдержит, когда с той стороны сразу четверо мастеров Курокава?.. Иочиро без дела не сидел. Над входом он водрузил деревянную планку, к которой прикрепил несколько ножей из арсенала, предусмотрительно подчищенного еще по пути в эту комнату. По полу разбросал ежеобразные шарики и в щели между досками вставил клинки нагинат… Увлеченный работой, он не видел, как заложница аккуратно достала из волос спицу и ждет момента для атаки.
- Это все – на полминуты… - пристраивая последний клинок, проговорил Иочиро, прислушиваясь к хрусту двери и пытаясь определить запас ее текущей прочности. – Надо было брать Тэ…
Рука со спицей резко опустилась вниз…
* * *
В это время в Хонмару…
Да ну нет! Мы же не садисты… Так что вернемся на темный этаж.
- Надо было брать Тэ… Сука!.. – Иочиро в последний момент извернулся, и спица проткнула ему только руку. Вторая бесцеремонно отвесила покушавшейся такую звонкую оплеуху, что та отлетела к стене. – Почему тянула столько?!. Как на иголках тут сидел!.. – слова летели с такой силой, словно продолжали начатое оплеухой.
- Я испугалась… - начала было заложница, но Иочиро подскочил к ней и снова замахнулся:
- Не ври! Мразь… Я никому не верю. И тебе сразу не поверил!.. Таких покорных не бывает. Начинают помогать или наоборот мешать… А ты… Хотя ладно, это я уже теперь сочиняю… А тебя тупо твои глаза выдали… Но ведь сучка какая – выждала-таки свой момент!.. Но плевать… Думаешь, я не понимаю, что ты – шлюха сегуна Нары, а теперь стала шлюхой Кавагучи.
- Он не такой!
- Ну да. Он же аскет весь из себя. Хер не стоит, вот и аскет.
- Все у него нормально!
- А откуда знаешь, если не такой?.. Говорю же – шлюшка!..
- Он говорил со мной! О истории Синая. О своей любви к Окои. О том, как призраки Войны островов не дают ему спокойно спать…
- Будет что любовничку в Наре пересказать, короче… Сучка… Она же не отравленная хоть?.. Что-то мутит… Но я и не такое выдерживал… Выживу только для того, чтобы лично сегуну твоему правду рассказать. А то ведь знаю вас – если сдохну, то ты к нему в объятья кинешься: «Милый, как тяжко мне давался каждый миг без твоего тепла!..»
- Какая ты скотина…
- Это ты говоришь? Подлая подстилка со спицей в зубах!.. Хрен вам всем! – крикнул он в сторону двери. – Моя задача – сдать тебя сегуну живой, - потряс он пальцем. – Остальное – ваши проблемы.
- Дай спицу – я не хочу жить.
- Одумалась!.. Раньше что мешало? Я давал тебе шанс. Но ты хотела и свою задницу спасти!.. Теперь поз… Да ты что творишь?!. – Иочиро буквально метнулся в сторону, перехватывая кошкой бросившуюся на клинки в полу даму. Самому приземлиться удачно не вышло – спину глубоко процарапало. Зато бешеная кошка осталась невредимой… Почти – Иочиро тут же залепил ей так, чтобы она получила возможность лично поймать пару призраков Войны островов…
* * *
Ну а теперь самое время ненадолго изменить порядок описания событий, и уделить внимание всему, что связано с, возможно, ключевой точкой сражения – дворцом Хонмару.
Первым пунктом в плане спасения заложников обоснованно являлась попытка отделить их от ниндзя до того момента, когда скрывать факт вторжения в замок станет невозможным. В определенном смысле на руку диверсантам играло недавнее изменение правил содержания «гостей сегуна», которые из таковых временно становились изолированными пленниками. Сложно сказать, как пришлось бы ухищряться команде поддержки принцессы, имей возможность десятки заложников в меру свободно и мелкими группами бродить по территории Хонмару, представляя собой отличные мишени для обозленных ниндзя. Так же – нужно было просто убрать стражей, охранявших изолированный третий этаж, заполненный четырьмя десятками женщин, детей и стариков – родственников тех представителей киотских элит, в лояльности которых сегун не был уверен.
Для решения этой задачи еще вчера во второй половине дня во дворец пришли две просительницы, в которых далеко не сразу можно было узнать Росаву и Ямагуни. Искусница продолжала совершенствовать свое мастерство, о котором упоминала Иочиро: себя она путем долгой образной работы превратила в пожилую синайку, а Ямагуни сумела внести в личико достаточные правки-штришочки, чтобы ее – вроде как успевшую где-то засветиться – не узнали конкретные ниндзя, которые могли «вести» мико с тех пор. Скажем сразу: их на территории замка в это время не оказалось, но перестраховка лишней не бывает.
Пришли женщины отдельно и контакт позволили себе наладить уже утром – после ночевки, предоставленной им как гостям издалека. Это именно Росава изобразила плачущую старушку, а Ямагуни – девушку, которая в какой-то момент принялась ее утешать. Не типичные волшебницы, но, как ни крути, обладающие мистическими навыками, они уже успели вычислить в группе просителей шпиона, и теперь играли на него, заодно включив в план нейтрализации.
Мы столько места потратили на описание эпизодов с коварными проникновениями, что сейчас, когда нужно нагонять события горячей фазы, подробно останавливаться на этом – не станем. Тем более что как раз здесь особенно хитрить не пришлось: Росава владела азами чар, молитвенная магия Ямагуни очень прочно лежала в сфере сразу двух из трех мистических искусств синоби (иллюзии и гипноз, а страх – нет), так что едва ли приходилось сомневаться, что вдвоем эти девушки со своей миссией справятся.
На всякий случай, в ключевой момент их страховали еще и феи, готовые умертвить любого негодника, не поддавшегося русским и синайским чарам. Но их помощь пока не понадобилась – подсадной проситель ушел в туалет, и два стражника, понятия не имея, почему они это делают, провели девушек на третий этаж, а затем вместе с еще двумя коллегами спустились вниз, радостно помогая плотнее прикрыть деревянный щит-люк, напоминающий те, которые мы можем видеть над лестницами, ведущими на чердак.
Только гораздо массивнее. Как фортификационная единица Хонмару годился не особенно: широкий, с окнами, этот дворец в случае серьезного штурма пришлось бы оставлять без боя, и одного из сегунов, владевших замком, такой подход очень сердил. Вот он и решил, что хотя бы третий этаж дворца должен стать подобием твердыни, раз первые два в любом случае представляют собой проходной двор. Да, основные силы отойдут в Тенсю, но и Хонмару оттянет на себя силы врага – два десятка самураев спокойно смогут удерживать третий этаж, захлопнув укрепленный люк. Враг, конечно, может поджечь дворец, но это разве что отчаявшись захватить весь замок, иначе зачем ему лишать себя такого замечательного трофея?..
Немного позже, столкнувшись с тем, что чаще атакуют Хонмару не самураи-буси, а синоби – третий этаж заточили и для защиты от воинов тени. Пришлось пожертвовать симпатичными линиями крыш второго этажа, но зато теперь изрядно усложнялась задача проникновения и снаружи. Это решение очень нравилось последующим владельцам Мацумото – не всегда ситуация позволяет быстро отступить в Тенсю, а так – заполненный довольно важными людьми Хонмару имел свой специфический поднебесный бункер. Доволен был и Кавагучи. Он не хотел рвать отношения со всеми киотскими элитами. Его задумка с заложниками вполне вписывалась в традиции Синая, и большинство невольных обитателей нынешнего Хонмару, благодаря его архитектурной особенности, очень даже могли чувствовать себя здесь именно гостями, зато в случае угрозы – оперативно запирались на третьем этаже стражами.
Почти уверенный в полном разгроме синоби, Кавагучи не стал рассматривать вариант, при котором цитадель Хонмару стала бы играть против него. Да, технически, группа синоби могла бы обмануть стражу, залезть наверх и закрыться там. Но зачем? И главное: что дальше?..
* * *
- Что там дальше? – возбужденно горя глазами, крикнул Том, когда увесистый люк, наконец, захлопнулся, а сверху на него опустили еще один деревянный щит и железную решетку. – На ветре тут только один из нас летать любил, - хлопнул он по плечу брата, вместе с Тэкео замыкавшего группу, ворвавшуюся в Хонмару три минуты назад. Это произошло как раз тогда, когда основная масса ниндзя помчалась через горящий мост к Ниномару, и только Кен с тремя десятками бойцов остался в зоне Хонмару, торопясь перехватить наглецов до того, как они попадут на третий этаж.
В этот раз у Кена не получилось – ударная группа диверсантов, давно занимавшая удобные позиции, дождалась от Вероники сигнала (той Ямагуни послала новость, что они с заложниками закрылись в цитадели) и со всех сторон ворвалась во дворец. Не только Кейташи со своей доской запорхнул сразу на второй этаж – и Синдзи, и Юрек тоже оставили зачистку первого этажа соратникам, а сами поторопились ликвидировать ниндзя, способных как-то напакостить девчонкам и заложникам. Мало ли как плотно закрылся люк? Или еще что-то?..
Тревоги были излишними – квартет ниндзя, словно комары в слона, просто ломился в люк, и едва ли мог как-то навредить обитателям поднебесной цитадели в ближайшее время. Но не возвращаться же вниз… Кейташи слегка заблудился в ходах дворца, пока добрался до лестницы наверх, но и ему достался один ниндзя – как раз последний. Остальные трое лежали вокруг лестницы, сбитые с нее посохом Юрека и с силой сброшенные цепкими руками мобильного Синдзи.
На первом этаже скоростному продвижению мешали не столько малочисленная охрана и лабиринт комнат и коридоров, сколько суетливая беготня всякого мирняка, вроде чиновников, просителей и прочей общественности. Их, разумеется, не трогали, но они зверски путались под ногами, да и присматриваться приходилось – мало ли замаскированных ниндзя затаилось под личиной гражданских?.. Так или иначе, вся ударная группа без потерь прошла по Хонмару, словно игла сквозь ткань. Немного пришлось подождать Чегодая, едва успевшего нырнуть на второй этаж, по которому уже топали ноги ниндзя Кена. Но вот и самурай взметнулся по лестнице, Юрек и Тэкео, страховавшие забегавших, протоптали его следы, а Том еще и успел подстрелить самого торопливого ниндзя, подбегавшего к лестнице… После чего и задал тот самый вопрос о дальнейших планах.
* * *
Но пока предстояло только оценить обстановку, и многое зависело от того, как прошла комбинация, ради которой задерживался Чегодай, а Юки-онна – только через минуту покажется в узком окошке, сумев воспарить прямо к нему.
И вот этот пункт плана не то чтобы не сработал, но и ожидаемого результата не принес, поставив под угрозу дальнейшие пункты.
О своей определенной слабости Юки-онна предупреждала еще в Потале. Изнуряющий бой, после которого она пополнила ряды команды, вычерпал из нее уйму сил, так что надеяться на картину, где все могли весело курить, глядя, как одинокая колдунья целиком замораживает своим дыханием замковый остров – явно не приходилось. Но даже в таком состоянии Юки-онна оставалась мощной боевой единицей – проверив ее текущие способности к созданию морозных вихрей, белую даму включили в план на более локальную роль. Вот только не учли, чему она посвятила оставшееся до штурма время, и как это могло на ней сказаться.
Когда ниндзя, покинувшие остров, разделились на умирающих в завалившемся Ниномару и на тех, кому посчастливилось туда не успеть, возникли предпосылки для кратковременного похолодания. Три десятка выживших, разгадав замысел с отвлечением и ловушкой, поторопились вернуться на остров. Но Чегодай, карауливший момент, еще одним точным выстрелом поджег нетронутую пока закладку Наоки, замаскированную под мостом. И без того горящий, он от взрыва рухнул в воду, увлекая туда самых шустрых ниндзя. К тем почти тут же присоединились другие – осознав, что путь на остров теперь лежит через канал… Некоторые, уже плывя, заметили, что по кромке каменного фундамента сюда подошла женщина с белыми волосами, но что-то радикальное предпринять из воды не могли.
Женщина взметнула длинные волосы, направила на плывущих руки и выпустила из губ конус ледяного вихря. По плану он должен был настолько остудить воду, что ниндзя просто вмерзли бы в заледеневший фрагмент канала… Но этого не произошло… Вихрь изрядно остудил воду, она покрылась ледообразной кашей, и несколько наименее морозоустойчивых пловцов, уже через минуту захлебнулись, не имея сил пошевелить окоченевшими конечностями. Однако более двух десятков – одолев холод, добрались до спасительной каменной кромки, на которой теперь отлеживались, приходя в себя.
- Я не справилась, - покачала головой Юки-онна, едва ступив на пол цитадели. – Они присоединятся к другим совсем скоро.
- Надо было нам не сюда бежать, а на отряд здоровяка со шрамом напасть! – махнул рукой Том. – Их человек тридцать было всего!.. Могли бы перебить.
- Так и сейчас можно вылазку сделать, - предложил один из самураев. Юрек покачал головой:
- Сейчас уже мы в ловушке – не по одному же выходить из люка. Да и тогда все спорно было – слишком много мирных под ногами путались – в этом месиве всех бы и положили.
- Как ты себя чувствуешь? – подошла к Юки-онна Ямагуни. Та подняла фиолетовые глаза:
- Лучше, чем раньше... Просто… - она окинула взглядом не спускающего с нее глаз Тэкео, – теперь во мне намного меньше холода.
* * *
Что ж. Запертым в цитадели вместе с тридцатью восемью заложниками, полутора десяткам бойцов и им подобных предстояло эвакуироваться в сад между Хонмару и Тенсю. В этом саду кустов-лабиринтов не имелось, но зато росло множество высоких деревьев, еще не успевших полностью расстаться с листвой и служивших хорошим прикрытием от дальнего обзора.
Будь ниндзя поменьше, и можно было бы начинать эвакуацию прямо сейчас – вряд ли Кен решился бы дробить силы, ломящиеся в люк, чтобы вести массовую разведку с обратной стороны дворца. Но теперь, когда его тридцатка превратилась в полусотню за счет отогревшихся «моржей», а со стороны внешнего контура, как сообщила Вероника, направляется еще почти столько же ниндзя и синоби Курокава, собранных гэнином Микайо – план отхода стал трещать.
В идеальном мире, где все идет, как задумано, еще до подхода резервов диверсанты успели бы спустить вниз всех заложников и через сад вывести к каналу недалеко от Тенсю, чьи охранники сейчас наверняка были заняты собственными проблемами. Дальше был основной план и запасной: или Юки-онна превращает воду в лед, по которому все перебегают на другой берег, или вместо льда используется уже опытный понтон Кирин. Затем заложники под прикрытием небольшой группы охраны идут до внешней стены и, пользуясь тем, что все силы стянуты сюда – почти без проблем покидают территорию через ворота, чтобы, как и Ямато – укрыться в лесу, куда должны подъехать мобильные повозки, нанятые людьми Конами. Оставшиеся бойцы тем временем помогали соратникам, отбивающимся в Тенсю, по схожему сценарию отправляли уже тамошних заложников, а сами, в зависимости от ситуации, пытались справиться с Кавагучи или же просто покидали территорию, если сил у него сохранится неодолимо много.
Искусственно нагнетать критических настроений чисто для интриги – мы не собираемся. Так что к описываемому моменту все еще вполне укладывалось в задумку.
Уставшего дергать шеей Кирина изрядно разгрузили защитники Тенсин. Выполняя свой обет, они одними прыжками и уклонениями проскользнули мимо атакующих подвал ниндзя, заняли позиции и принялись демонстрировать не показанный вчера подбор навыков и трюков. Вместо оружия в руках каждого была лишь прочная традиционная шляпа из соломы, но защитники манипулировали ими с такой скоростью, что это легкая шляпка заменяла ростовой щит. Понимая, что одной обороны здесь не хватит, пятерку летунов разбавила тройка сохеев, помогающих Кирину уменьшать число напирающих ниндзя.
Остальные монахи ударили в тыл группе, рвущейся в комнату к Иочиро. Шесть сохеев и два летуна пока никак не могли бы пробиться сквозь врага и деблокировать крошечный анклав, но бой навязали вполне достойный, чтобы скептик из Накагава-рю поверил уже хотя бы в отсрочку смерти.
Двумя этажами выше Вероника внимательно следила за обстановкой и оперативно сообщала малейшие изменения диспозиций, что выгодно отличало работающую в едином ритме команду от разрозненных ниндзя, все еще лишенных пока единой командной вертикали.
Не меньше радовало и то, что вражеские тэнгу, как и планировалось, не обратили внимания на не такие уж и далекие игры в дятла со стороны Кирина. Более того, они даже не уловили ни звука, ни колебаний, так как находились сознанием в астрале – глубоко медитируя, как и всегда в это время. С начала осознания нападения прошло всего ничего: минут десять-пятнадцать, и находящихся в трансе тэнгу никто еще даже не рискнул побеспокоить в их логове внутри Ватари, опасаясь навлечь на себя кару демонов, которые никогда не горели желанием бросаться в бой из-за любой заварушки, считаясь оружием козырной масти.
По этой причине, к слову, пока не проявлял себя и квартет тэнгу, союзных диверсантам. Их было в три раза меньше, чем замковых, так что разумнее казалось придержать их пока как собственный козырь, не провоцируя медитирующих, которые уж кого-кого, а себе подобных почуют рядом в любом из миров и уж точно посчитают достойным поводом для выхода на сцену.
* * *
Не совсем уж бесперспективной была и обстановка в Хонмару. Эвакуация отсюда и так была самым уязвимым пунктом плана, так что теперь просто приходилось еще более внимательно относиться ко всем мелочам и правильнее распределять силы.
Из узких бойниц-дзам в двух местах полетели вниз две закрепленные в рамах веревки. По ним спустились Юрек с Синдзи, тут же вогнав крючки на нижних концах веревок в землю, чтобы дать тем натяжку. По двое самураев ловко съехали вниз и тут же, пригнувшись, понеслись к углам замысловатого с этой стороны фасада, Том с Чегодаем разбежались по боковым сторонам этажа, заняв позиции у бойниц, а Кейташи, достав, наконец, лук, спустился не на землю, а на почти опоясывающую крышу первого этажа.
Все это было жизненно необходимо. Да, отправлять большие силы в обход разлапистого дворца Кену просто не пришло бы в голову – его ниндзя, сменяя друг дружку, все свои силы вкладывали в удары импровизированного тарана, и эти разовые максимальные рывки требовали передышки. Но совершенно понятно было, что уж кто-кто, а ниндзя – непременно будут искать и обходные пути, во время поиска которых и могли бы раскрыть сумасбродную затею с побегом из окон. Для их ликвидации и были выделены эти комбинированные тройки, караулившие на углах дома подбегающих с боковых сторон разведчиков.
Вероника всецело сосредоточилась на этом направлении и теперь оперативно давала подсказки засадным тройкам, не щадя глаз, вылавливающих движение сквозь изобилие крон сада.
- Том, с твоей стороны один бежит снизу! – предупреждала она ограниченного узостью обзора богатыря, и тот уже ждал, высунувшись в дзаму, когда ловкая фигурка мелькнет в зоне поражения стрелой.
- Чегодай, стреляй! – с левой стороны здания угол обзора нимфеи был еще менее удачным, движение она замечала на более поздней стадии, так что тут приходилось рассчитывать на рефлексы Чегодая (жаль, что с реактивным Томом не те стороны выбрали, но все ведь не предусмотришь) или своевременную подстраховку парой самураев, затаившихся за углом.
- Кейташи, третье слева! – а такая команда могла означать попытку шпионов занять чрезмерно опасную точку обзора непосредственно в одном из окон второго этажа. Подобных точек, благодаря выверенному планированию, получалось всего ничего, но аскету, наслаждающемуся отсутствием цензуры действий, уже пришлось удивить парочку своих недавних болельщиков истинным уровнем координации, ловкости и точности.
Тем временем активно продвигался спуск заложников. Веревки были брошены из окон с таким расчетом, чтобы путь вниз лежал в слепой зоне – вдоль стен, а не окон нижних этажей. Точно такой же принцип предопределил и выбор точки для дополнительного спуска: для детей. Юрек и Синдзи натянули внизу прочную шелковую ткань, в которую и направляли детвору. Бедняжкам с максимальной ласковостью засовывали в ротики тряпочки, понимая, что уговоры-уговорами, но выдающий план крик может сорваться сам собой.
Высота расположения цитадели позволяла не бояться за жизнь спускающихся – вес детей легко гасился тканью, взрослые, понимая ситуацию (Ямагуни уже успела всех посвятить в план Кавагучи и зарядить оптимизмом), стирали руки, но молчали, а внизу послушно прятались в кустах, чтобы не маячить в зоне возможного обзора ниндзя, продолжавших изредка подбегать с разных сторон.
- Вы бы дали одному ложную картину! – посоветовала Вероника Конами, и та озвучила это остальным:
- Понятно, что сейчас там неразбериха, но любого смутит, когда разведка бесследно исчезает.
- Ника, объяви всем паузу и полное укрытие! – скомандовала принцесса.
* * *
На этот раз не один, а сразу трое ниндзя пробежались по крыше первого этажа, примеряясь к окнам третьего.
- Стрелки их здесь валят! – шепнул один, поглядывая на трупы с торчащими стрелами.
- Не дают сбоку подойти, - озвучил второй свою мысль. Или не свою…
- Глянь, что там в саду – мало ли! – скомандовал третий, и шпион спрыгнул вниз, осторожно оглядывая тыльную сторону Хонмару. В редких кустах и за деревьями, не шевелясь, застыли взрослые, прикрыв ладошками детские губы. Веревки затянули обратно в окна, ткань убрали, а сами бойцы сидели в кронах деревьев, которые Касуми попросила распушить остатки листвы...
- Так и не понял, что ты думал там увидеть, - не по форме отчитался шпион, и обманутые ниндзя вернулись к Кену объяснять, что разведку снимают с флангов, а с обратной стороны все чисто.
- Ничего, - сжимал кулаки вояка. – Сейчас финтифлюшники подтянутся – мы тут все выломаем. А пока, Катаюки, подготовь две группы своих верхолазов – с боков хотя бы отвлечь нужно будет.
Он сам ухватился за таран вместо одного из ниндзя и сделал еще один небольшой вклад в будущее, где люка в цитадель уже не существовало.
И это будущее было не за горами.
* * *
Когда оно наступило, и таран взялся клевать более тонкую внутреннюю дверцу, наверху толпилось еще около дюжины заложников. Остальные тревожно ютились в глубине сада под прикрытием двух самураев… Все шло по плану. Вот только у ниндзя уже был и свой план, который грозил нарушить первый.
«Курокава собираются идти в мастерскую Горо за взрывчаткой», - услышала в голове Наоки, и ее глаза полыхнули садомазохистским блаженством. Взгляд упал на Акиру, пытающегося что-то смастерить из найденных материалов… Почувствовав жаркие сверла на щеке, мастер оторвался от заготовки ловушки и повернулся к Наоки. Ему бы уловить в ее взгляде отблески безумной решимости, но, во-первых, в этих глазах всегда искрилось что-то подобное, а во-вторых, Акира ни черта не разбирался в женщинах…
- Я спущусь вниз – помогу там, - показала Наоки на окно, не рискуя приближаться к Акире. Ведь тогда уже не оторвешься от этого Курокава, ради которого можно было смириться с существованием остальных… Хотя нет. Не смириться… - Береги себя. Тут опасно!.. – в Ига тоже умели хитрить словами, маскируя замыслы.
- Да-да! – закивал мастер. – И ты себя. Я сейчас тоже скоро спущусь – тут от меня толку мало, похоже.
Наоки с трудом оторвала взгляд, как будто та эластичная нить, которая тянула их друг к дружке, должна была теперь лопнуть. А через мгновенье, уже по другой нити – более толстой – террористка-проститутка соскальзывала вниз, который в ее случае был верхом.
* * *
Из-за ниндзя, наводнивших крышу с обеих сторон, готовясь с помощью кагинав взобраться в окна, спуск стал еще более проблемным. Стрелки флангов старались, как могли, но им и самим приходилось укрываться от стрел и сюрикенов, которыми теперь засыпали бойницы прикрывающие верхолазов враги. А Кейташи и вовсе пришлось скрыться из виду, уводя с собой по крышам тройку преследователей подальше от уязвимого сада.
Веревки находились в зоне, грозившей попасть в поле зрения в любой миг, детей спустили всех, и теперь единственным лифтом вниз работала Юки-онна. Отдохнув и набравшись сил, она в самый нужный момент предложила свои услуги, отметив, что левитация ей теперь дается столь же легче, сколь ослабли морозные резервуары.
- Не бойся меня, - шептала она каждому пассажиру, пряча свои фиолетовые глаза, в которых пока никак не проявляли себя черные бездны. – А в молитве Аматэрасу упомяни, что Юки-онна все поняла…
Второй люк никак не поддавался, и Кен яростно психовал.
- Где финтифлюшники? – орал он всем вокруг.
- Они с Микайо ушли, - уже раз в третий отвечал то один, то другой.
- Я знаю! Но где они?!. Уже давно бы разнесли тут все к ёкай собачьим!..
* * *
А два десятка синоби Курокава – все, кто не остался в городе и не сражался в Тенсю – возились в мастерской Горо, собирая подходящие компоненты. Как многие психи-гении, Горо не заморачивался с порядком – он и так прекрасно знал, где что находится, а проблемы остальных его мало заботили. Но на этот раз взрывник словно предчувствовал, что после его смерти соратникам понадобятся его материалы. Курокава не слишком тонко разбирались в еще не подготовленной взрывчатке, а тут такой подарок: самые простые в приготовлении вещества были расставлены почти по порядку.
- Собирайте все, пока с Ниномару огонь не добрался, - буркнул Микайо – опытному разведчику подобное совпадение не нравилось, но времени не было. – Я в его каморке гляну – там у него самые убойные вещи хранились.
Он не ошибся… Распахнув дверь в каморку, ниндзя застыл – там, скрестив ноги, сидела на земле девчушка, улыбаясь так широко, что ее крошечный ротик впервые мог конкурировать с огромными глазищами. Прежде, чем ниндзя успел продемонстрировать свою завидную реакцию, девчонка вскинула ладони, из которых в мастерскую полетела мельчайшая золотистая пыль.
Старик-отшельник из Сайга-рю, воспитавший (и растливший) малолетнюю беглянку из Ига, называл эту редчайшую субстанцию «приветом с родины», намекая юной чосонке на происхождение огненной пыли, имевшей свойство «поджигать сам воздух», давая объемный взрыв и воспламеняя все вокруг… Когда старик подорвался при очередном эксперименте, вскоре после своего признания в вынужденной былой помощи Курокава, его скромный запас пыльцы перешел к ученице, которая берегла сокровище для особого случая. Именно такого…
Микайо чутьем понимал, что это конец, и даже не попытался схватиться за танто или сюрикен, пасуя перед чем-то большим, нежели его мастерство. Он смотрел в глаза Наоки, которой не нужно было ничего говорить. Ни «Привет из Ига», ни «Тории ищете?» или «Ками сестры вас ждет»… Зачем слова, когда такие глаза? Глаза, огромного размера которых не хватало, чтобы вместить крики призраков прошлого. Глаза, из которых так и не удалось вымыть эти крики ни слезами, ни дождем…
Пальцы щелкнули огнивом, запуская искру в облако пыльцы, передающей привет и с родины, и из прошлого…
* * *
- Мастерская… - сбиваясь, докладывал ниндзя Кену. – Все взорвалось… Никто не выжил…
Кен стукнул кулаком по лестнице.
- Сами справимся!.. – сплюнул он яростно и снова схватился за таран, уже почти пробивший второй люк, за которым оставалась только решетка. – И запускайте крылья в окна!.. – крикнул он Катаюки, лично руководившему штурмовой группой верхолазов.
* * *
С первой волной штурмовиков, пытающихся заскочить в окна с помощью веревок и кагинав, поднесенных им ныне покойными Курокава еще при первом контакте, справиться удалось. Том, не разбирая стрел, истошно лупил во всех подряд. Чегодай тоже позабыл о своей акупунктуре. Но им здорово помогли Конами и Тэкео. Первая своим стилем огненных языков носилась по боковой комнате, метко разя врагов солнечным танто, Тэкео орудовал посохом, подражая крыльям мельницы в ураган, а феи их страховали… Акиру уже отправили вниз, Росаву тоже, и только Ямагуни, продолжая спускать последних людей, периодически ловила состояние молитвы, чтобы энергия ки знала, кому помогать, а кому не очень…
- Ты любишь какашки! А тебе нравится хруст жуков!.. А ты вообще тайный каннибал! – раздавался голосок Эбихары, которая с уже почти постоянно розовыми глазенками хоть как-то сбивала боевой пыл рвущихся снизу бойцов. В нее через решетку швыряли сюрикены, но фея пока уклонялась…
Хуже было то, что один из промахнувшихся мимо бойницы штурмовиков-верхолазов сообщил важную новость: в цитадели почти пусто!..
Через минуту восемьдесят ног уже оббегали дворец с обеих сторон и сквозь него. Впереди трусил Кен, догадавшийся, что его провели. Кто ж мог подумать, что они попытаются ускользнуть в сторону самой Тенсю?.. Как так случилось, что ни один из двадцати разведчиков, наблюдавших за флангами и тылом, так ничего и не обнаружил, а если и обнаружил – не успел доложить?..
Те, кто мог ответить на эти вопросы – были слишком заняты поиском ответов на новый вопрос: кто?
* * *
Цитадель была пуста. Но уйти от преследования в складывающейся ситуации не представлялось возможным. Одно дело, когда ускользнуть удалось тайком, и врагу придется идти по следу, а другое – когда кучка женщин и детей убегает от ниндзя, которые видят, как минимум, замыкающих семенящей колонны… Наступало время героев.
- Я останусь, - притормозил Юрек, но Конами, бегущая рядом, не дала ему остановиться.
- Нет! Это не твой путь!.. – воскликнула она, цепляя его рукой. – Он не здесь. Он просто мимо!.. Я не прощу, если он закончится здесь, понял?!. Вот твой путь! – показала она на Тенсю. – Помоги Веронике. Ее уже минуту не слышно!.. Вон тэнгу мелькнул впереди. Если здесь, то и там они уже есть!.. Что она им – книжку прочтет?..
Эта мощная эмоциональная очередь убедила айкидзена.
- Но кто тогда? Кому-то надо их задержать!
Четверо самураев остановились и в почти мгновенном споре взглядов и жестов выбрали двух счастливчиков, которым предстояло уже сегодня стать героями, а не охранять жизнь заложников на пути к лесу.
- Уверены? – не могла не спросить Конами.
- Мы для этого родились! – улыбнулись самураи, ловя каждый миг этой части своего пути и мягкими, но непреклонными жестами выпроваживая трио стариков-заложников, попытавшихся составить им компанию.
Юки-онна остановилась молча. Тэкео тоже, но его белая дама оттолкнула ладошкой, нечаянно пощекотав и волосами. Аутист чихнул и закивал:
- Юна… Юна! – затрескотал он. – Юна!.. – голова кивала, не соглашаясь покидать женщину, вечер и ночь в Потале с которой он не запомнил умом, но прочувствовал сердцем, к амнезии не склонным.
- Мы чуть дальше будем, - предупредили стрелки, пробегая мимо. Тому очень хотелось погеройствовать там, где не стал этого делать Юрек. – Если что – мы уйдем, но пока прикроем…
- Ты и уходи, - хмыкнул Чегодай. – Я останусь… - он уже видел, что Конами, проводив группу почти к краю сада, возвращается сюда, вопреки протестам Ямагуни. Мико дернулась было следом, но за нее уцепились детские руки, и вырваться из них было совершенно невозможно…
* * *
- Кирин, ты очень нужен на позиции у сада, - шепнула Вероника и поджала губки. Кто-то прыгал по стене башни, и вот теперь явил себя, втиснувшись в дзаму, куда было сложнее всего просунуть… нос.
Нимфея медленно показала ему рогатку, как бы намекая, что раз у него нет такого оружия, то не станет же он вызывать девочку на нечестный поединок. Тэнгу в ответ поморщился и показал голые руки… Вероника прицепила рогатку к поясочку и пожала плечами. Потом высунула язычок:
- Может на этом?
- Над носом моим насмехаешься? – удивился тэнгу. Умняша засмеялась:
- Нет. Я имела в виду словесный поединок.
- Слова не годятся для боя. Что храбрости в речах? – молвил (вот именно молвил!) демон.
- А-а! Так ты тэнгу отваги! – обрадовалась Вероника. – Я боялась, что традиций – у меня с ними не очень. Или… Да ты что?!. – она с трудом уклонилась от резкого захвата. – Ох и много, наверное, отваги в нападках на девочку!.. – полыхнули ее глазки под забавно нахмуренными бровями.
- Девочка… - усмехнулся тэнгу, довольный ловкостью соперницы и готовящийся к новой атаке уже с большей тщательностью. – Ты – мастер… Так что не притворяйся… Мастер… - он снова не сумел ухватить юркую дочь Тохэя, - еще и очень смелый… Я вообще не вижу в тебе страха… И ладно за себя… Но ты и за других!.. – на этот раз он уже повышением тона выдал готовящийся выпад, и подаренной доли мгновенья Веронике хватило, чтобы не только уклониться, но и рискнуть провести бросок. Не тэнкан, конечно – просто ирими уже казался подвигом с этой машиной из мышц и сухожилий. Тэнгу будто провалился в затягивающую его пустоту, едва избежав удара о стену.
- Я их очень люблю, - кивнула Вероника, не сумев сдержать поплывшие от удачного приема губки. – Но понимаю, что на пути может случиться всё.
- Похвально… - тэнгу мысленно перепрограммировал план боя с учетом все более явно раскрывающихся способностей оппонентки.
- А вот ты поддерживаешь труса!.. – выпалила та вдруг. И тут же уклонилась от короткой серии резких атак руками и ногами, успевая уводить ровно те части тела, которым попеременно угрожали удары. – Труса, который собрал полный замок детей!
- Он собрал их с помощью невероятно смелых операций.
- Трусость в самой сути поступка! Он боится их родителей!
- Он любого из них победит, но хочет единства Синая, - снова серия выпадов, а потом хитрый поворот корпуса и попытка захвата, но девчонка чудом ускользнула и здесь, а дуэль языков становилась все более любопытной. Тэнгу сбавил резкость или убаюкивал темп. – Единства – чтобы воевать с могучим Самсунгом. Где тут трусость?
- Трусость в том, что он боится чужих мнений! Убирает всех, кто с ним не согласен... А смелость – в том, чтобы давать каждому озвучивать свою правду!.. И переубеждать, если они не правы.
- Но единства никогда не будет, если каждый начнет говорить!
- Будет, если идея, предложенная всем – окажется достаточно хорошей!
- И что же это за идея?
- Единство Синая под императорской защитой! Всего Синая – включая людей, зверей, ёкай, юрэй и кого только угодно!.. Они не будут только дружить и ходить в гости пить чай – они будут и спорить, и сталкиваться. Но это и есть жизнь!.. Только жизнь единого организма Синая! Где врагов не истребляют из страха, а уважают и дают право хода. Где…
Все это время они медленно ходили по кругу, пока тэнгу, наконец, не заметил, что Вероника увлеклась речами, и не попытался провести резкую атаку… Попытка почти удалась – на этот раз девчушка смогла уклониться от ударов рук, но пропустила попавшую под ребра коленку… Она, согнувшись, упорхнула, кружась, в угол комнаты, выдохнула и выпрямилась. Ее взгляд выражал только снисходительное разочарование.
- Ты все-таки не демон отваги… - покачала головой она. – Ты демон традиций. Традиций ниндзя, видимо…
- Я тэнгу отваги! – воскликнул носатый боец.
- Такой же отваги, как у твоего хозяина… - Вероника, наконец, восстановила дыхание и полноценно расправила спину, ведь перед этим она выпрямилась только для того, чтобы демон не бросился добивать, почуяв слабину. От него чего хочешь можно было ждать.
- Не хозяина, а союзника!
- Да все равно… Тэнгу отваги разговорил девчонку, просто чтобы она увлеклась и пропустила удар… Если это в твоем понимании смелость…
Она замолчала, чтобы уклониться от новой атаки смущенного тэнгу. Заметив, что пропущенный удар при всей его резкости не нарушил ее координации, следующую атаку нимфея рискнула встретить полноценным тэнкан, и впечатала тэнгу в стену во всю скорость его атаки.
- Смелость была в том, чтобы не бить тебя так, пока есть шансы достучаться до сердца словами! – дернула пальчиком Вероника. – В том, чтобы не вызывать сюда своих друзей с материка порталом – а уж они, поверь, и без засад бы тут всех положили!.. А в том, чтобы сказать: мы справимся сами! Те, кто есть!..
- Ты же понимаешь, что, показав свою силу, лишила меня шансов прекратить бой?.. – тэнгу кружил вокруг девчонки, решив опять перейти на короткие серии.
- Да, да! Ведь только трус согласится прекратить бой… И дабы это сделать, нужно быть таким смелым, чтобы не бояться уличить себя в страхе!..
- Ох!.. – тэнгу пошатнулся, напомнив о юси-они, не выносившем парадоксов. Но тут был другой случай.
- Да. Я поняла, что сказала. И очень надеюсь, поймешь и ты… А чтобы лучше понял – я прекращаю бой. И не буду уклоняться… Хочешь бить? Пожалуйста… - Веронику впечатлил рассказ Ямагуни о ее беседе с Сенсеем Тенсин, и она захотела попробовать подобное тоже.
- Пожалуйста, так пожалуйста… - усмехнулась Киоко, уже после того как запустила в спину нимфеи узкую стрелку, целясь точно в голую лопатку, над съехавшим во время боя верхним краем костюма. Будто знала, что сам костюм сейчас не проткнула бы и катана…
Лопатка была правой, ассов так просто не убить, но ранить – вполне. Вероника пошатнулась и отпрянула в сторону, но новой атаки не последовало. Правда, и старой хватало – яд сковывал конечности, и ватные ноги перестали удерживать тело. Нимфея медленно опустилась на пол… На животе была пряжка, касанием которой можно активировать мгновенный портал в Молулу. Там помогут… Но здесь… Надо быть здесь…
Киоко подошла поближе и кивком головы поприветствовала тэнгу, медленно идущего к ним, скрестив руки.
- Услышала шум наверху, - похвасталась ниндзя. – Даже в мыслях не было, что тут кто-то мог находиться в отсутствие сегуна. Пришлось нарушить запрет, но оно того стоило…
Они посмотрели на Веронику, все еще пытающуюся встать – глубокое погружение в себя нейтрализовывало яд, но пока недостаточно быстро.
- Что такое смелость, Киоко? – спросил тэнгу, чуть не задев повернувшимся с лицом носом молодую гэнин. Та ответила, не задумываясь:
- Делать то, что следует, тэнгу.
- Вот и я так думаю… Делать то, что следует… - проговорил демон отваги, кивая. И невыносимо резким даже для ниндзя ударом вбил кулак в девичье сердце.
* * *
Последнее представление летающих монахов Тенсин с их соломенными шляпами подходило к концу. Половина смешанного отряда монахов-защитников полегла, обороняя заложников Уравы, но зато те пока оставались невредимы.
- Попробуем прорваться! – сказал Кирин, уловив просьбу Вероники о переправе. – Готовы?..
Монахи, подхватив заложников, двинулись вперед, а Кирин мощным рывком туловища выскочил из дыры в фундаменте и, заваливая укрепляющие тот балки, ринулся первым. Оставшиеся ниндзя разлетались в стороны от резких движений головы, натыкались на рога, попадались в зубы… Но Кирин не смаковал их – брезгливо отплевывая кровь, он просто прорубал проход в поредевшей цепи воинов тени, чтобы в его кильватере успели проскочить монахи с драгоценной ношей, убегающие от погнавшейся следом воды…
На дракона он, как ни крути, не тянул – так что от атак умелых бойцов доставалось и ему. Но зализывать раны можно и потом, а пока нужно было просверлить выход наверх – на третий ярус башни Котеншу, откуда, пробив головой Кирина стену, вся вереница спрыгнет вниз и помчится в сад…
* * *
Туда же бежала и вторая группа. Поняв, что просто перебить всех ниндзя, столпившихся на темном этаже, никак не получится, сохеи приняли решение любой ценой обеспечить хотя бы коридор. Их здесь оставалось четверо, и теперь они, узкой колонной впившись в ниндзя, оттеснили тех вглубь зала. По их команде из комнаты вырвался Иочиро, таща в руках оглушенную заложницу. В нее тут же полетели сюрикены, но единственный здесь летающий монах дальним прыжком прикрыл девку собой, после чего еще поднялся и добежал до лестницы вниз, продолжая прикрывать.
- Дальше сами! – задыхаясь, сказал он и вернулся в зал помогать перестроившимся сохеям удерживать спуск вниз.
- Какие люди ради тебя гибнут, сука! – заорал на ухо девке Иочиро, возможно, впервые в жизни сочувствуя монахам, оружием против которых являлся сам…
* * *
- Кажется, история окончена, - пробормотал кто-то, приземляясь около Иочиро и монаха из группы Кирина, пристроившегося его прикрывать уже во время общего забега к переправе. Это Ютака спрыгнул с дерева и припустил вместе с ними. Всегда хочется, чтобы во время важных событий все участники были полезны. Но жизнь немного сложнее. Безусловно нужный вчера Ютака сегодня оказался совершенно бесполезен для своих союзников. Он вовремя выскользнул из-под глаз ниндзя, залез на дерево и там был всецело поглощен отслеживанием и фиксацией событий, несомненно, эпохально важных для копилки истории.
* * *
Пока заложников спешно переправляли по Кирину на ту сторону канала, прикрытие этому обеспечивала команда смертников и полусмертника в лице Тома – согласного геройствовать, но готового в критический момент отступить.
Еще перед тем как эта кучка смельчаков схлестнулась с отрядами ниндзя, к ним подбежал Акира, чуть ли не впервые показавшийся без маски надменного наблюдателя.
- Я с вами! – крикнул он. – Наоки где-то потерялась – среди тех ее нет!
Конами, уже замахнувшаяся было метательной стрелкой в арьергард штурмовиков Кена, успела обнять мастера:
- Я думала, ты все понял… - прошептала она. – А теперь беги!.. – руки резко оттолкнули обескураженного парня, и он, шатаясь и несуразно переходя на бег трусцой, посеменил к переправе.
* * *
Это была самая массовая батальная сцена сегодняшнего дня… Теоретически она могла бы быть и более массовой. Но только теоретически, и тут все дело во многовековых традициях ниндзюцу.
Ну не привыкли воины тени к ситуации, когда их оказывается так много на одной сцене театра военных действий!.. Веками они осваивали тактику малых и средних групп, когда во главу угла поставлена инициатива и импровизация. Да, в основе обычно лежал строгий план, и его пошагово выполняли, но сами эпизоды отдавались на откуп талантам и личным навыкам. А тут теперь получалось, что все перевернулось, инициативой владел враг, находясь в явном меньшинстве, плана до сих пор не было, и генетическая память помимо воли включала режим свободного полета.
Шестьдесят ниндзя, находившихся в Хонмару, увидав беглецов в саду, мгновенно раскололись на мелкие группы, каждая из которых принимала решение самостоятельно. Человек тридцать сумели попасть на орбиту Кена, образовав основной кулак, но остальные разбежались кто куда, повинуясь личным решениям лидеров низшего звена. И это не плохая дисциплина! Это древняя традиция, которая сделала ниндзя блестящим разведспецназом, но не давала ни шанса стать хоть сколько-то весомой чисто фронтовой силой.
В других условиях каждая из этих малых групп могла бы навести шороха и в городах, и в замках, и в монастырях. Так, собственно, уже пятнадцать лет и происходило! Вырезать все кланы синоби, уничтожить императорскую династию, вырвать из родовых замков сегунов все их семьи!.. Это были потрясающе дерзкие операции, с которыми не справились бы почти все элитные отряды других народов. Но игла смертоносна своим острием, а если по ней неожиданно ударить сбоку, то тут уж ни острота, ни толщина – роли не играют.
Понятно, что кто-кто, а ниндзя, застигнутые врасплох на своей базе – горящие в ангарах бомбардировщики не напоминали. Они объективно быстро оценили обстановку, и уж не их вина, что нападавшие идеально заточили себя именно под них: от психологии до тактики.
Покидая цитадель, Росава щедро наполнила ее звуковыми образами. И вот гэнин Катаюки, вместо того чтобы следовать за прямолинейным Кеном, решил до конца отработать именно этот участок. Плевать на люк! Наверху еще слышен плач детей и голоса взрослых. А значит, нужно вести остатки верхолазов туда – через дзамы! Вот уже на пять-десять минут сразу минус двадцать бойцов в саду. А с учетом подарков от Акиры, оставленных в рамах дзам – треть верхолазов останется там навсегда…
Молодой лидер Керо недолюбливал Кена за топорность. И решил, что настал его собственный миг славы! Гэнинами обычно становились не за выслугу лет, а за своевременную демонстрацию толковых инициатив в сложных условиях. Так зачем бежать за и так необычно массивной толпой? Не лучше ли догадаться, куда именно ускользают беглецы, и нагнать их окольно?.. Как в каждом ниндзя с задатками лидера мерцает огонек поиска момента для инициативы, так и в тех, кто смирился с ролью отличного исполнителя, мерцает огонек ожидания лидера. Стоило Керо, оперативно прикинуть маршрут и крикнуть: «В обход мимо сада! Вдоль рва!», и сразу семеро ниндзя из тех, что оббегали Хонмару справа, помчались за ним. Они уже не тратили свои ресурсы на анализ маршрута – они шли за лидером эпизода, готовые этот эпизод отыграть… Такая уверенность в партнерах, как и фанатичная готовность принимать свои или чужие оперативные решения – сотни раз выручали во время операций, позволяя перехватить инициативу даже в критический момент. Но на этот раз не сложилось. И едва ли в том вина самих ниндзя.
Кейташи не знал Керо и знать не хотел. Но он знал ниндзя! А потому ни капли не сомневался, что кто-то из них обязательно побежит вдоль рва… Вот он и откололся от группы заранее, заняв идеальное место в ветвях кипариса – его личном маленьком филиале леса. И его стрелы убили пятерых парней и девчонок из группы Керо, а никто так и не понял, откуда эти мстительницы начинают полет…
Самураи Поталы тоже не знали Керо, но они поразительно вовремя выдвинулись вдоль рва на одной только голой интуиции, которую тренировали годами. И ни мгновенья не удивлялись, столкнувшись в кустах с неудавшимся лидером Керо и двумя его бойцами, добежавшими к переправе, чтобы здесь же умереть от мечей тех, с кем им никак не справиться в неожиданно ставшем открытым бою.
* * *
А в это время соратники самураев принимали бой с основной группой ниндзя, состоящей из почти четырех десятков бойцов разного профиля.
Понятно, что в лобовом столкновении даже с такими силами крошечная горстка смельчаков была бы обречена на недопустимо малое количество отнятого у тех времени. Это прекрасно понимал и Том. Все еще не отпуская от себя крылатую гвардию, он сунул руку в колчан, достал оттуда всю охапку стрел безумия и, кое-как подогнав их к тетиве, запустил в серо-черное облако. Ниндзя строем не бегут, да и уклоняться умеют, так что гораздо больше половины русских гостинцев упали вхолостую, даря кислоту «злобного скоромоха» синайской земле, но остальные достигли цели, не заморачиваясь, рука, нога или мизинец. Человек шесть принялись атаковать всех вокруг, неплохо сбивая пассионарную мощь этой необычной шахматной волны.
Остальных встретили самураи, Тэкео и Юки-онна. Колдунья запустила вихрь, неспособный заморозить целиком, но достаточно лихо сковывающий движения вертлявых бойцов. Это сильно облегчило задачи, поставленные перед мозгом Тэкео, и он еще целую минуту жил в грядущем моменте, предугадывая выпады катан, вакидзаси и танто, уклоняясь от сюрикенов и стрелок. Нужно избежать искушения представлять этот бой как типичную рубку, в которой стальные звездочки несутся тучей, а мечи мельтешат куда попало. Это ниндзя!.. Вот они и сражались как ниндзя – выверяя атаки, уклоняясь, ускользая, меняя позиции, ища маневра и обхода. Бой моментально разбился на эпизоды, в которых решало мастерство, а не давление фаланговой массы или конного бульдозера.
Но и в такой битве вопиющая разница в численности не могла не оказывать ключевого влияния. Какими бы мастерами ни были сорокалетние самураи Поталы, подготовленные при личном участии великолепного Миямото, они в своем танце пяти стихий могли порезать почти десяток врагов, но и сами в какой-то момент умирали от ран. Как бы гениален ни был Тэкео – количество требуемых данных для чисто физической возможности уклонения и отражения – превосходило способности его мозга. Толпа рыцарей и так уже давно просто придавила бы его, лишив именно физической возможности избегать критических повреждений. С ниндзя в этом отношении было проще, но только в вопросе отсрочки гибели.
Когда оба самурая уже завершили свой путь, именно Тэкео удерживал вокруг себя главный костяк врага, уже психующего от его способностей. Смекнув, что к чему (снова нашелся инициативный лидер эпизода), ниндзя решили атаковать синхронно, чтобы упрямый провидец просто не смог уклониться. Израненная Юки-онна, уже тоже неспособная применять свои призрачные уклонения, оценила мгновенную паузу в атаках ниндзя.
- Спасибо тебе… - шепнула она, подпархивая к Тэкео и впиваясь в его губы своим мифическим поцелуем… В глазах обнажилась чернота вечности.
- Юна… - произнесли в камень застывшие губы, аутист мгновенно заледенел с такой мощью, что десяток сюрикенов и несколько клинков отскочили от звонкой статуи, а остальные приняла на себя белая дама с белоснежно-белыми волосами.
Ниндзя побежали дальше, благо вновь нашлось, кому их встречать.
Когда шаги удалились, фиолетовые глаза вздрогнули и приоткрылись, ласково поглядев на статую.
- Спасибо, что стал теплым зеркалом и растопил лед… - губы своим последним трепетом снова поцеловали Тэкео, но это был уже совсем другой поцелуй…
* * *
- Сюда! Сюда!.. – Том отчаянно зазывал фей, минуту назад таки нарушивших приказ даймё, а теперь продолжавших довольно бесполезно в данных обстоятельствах носиться по полю боя. – Быстро ко мне!.. Даймё в опасности! – догадался, наконец, крикнуть он и чуть не лопнул от радости, увидев, что его потешная гвардия мчится к нему. – Уходим!.. – хрипло гаркнул он сорванным голосом и посмотрел на Чегодая.
Тот продолжал отстреливать ниндзя, мешающих отступлению Конами. Принцесса своим чутьем куноичи вовремя уловила момент, когда полезное геройство перерастает в ненужное, и начала своими скользящими маневрами удаляться от умирающих соратников, еще до появления там ледяной статуи. Нескольких минут, подаренных беглецам, тем вполне могло хватить для завоевания тактического преимущества при побеге. В головах одновременно появлялась мысль, что дальше нужно сколотить какой-никакой ударный кулак и уже им встречать набегающих ниндзя, но теперь – вовремя отходить для нового замаха. В конце концов, вокруг самураев и статуи осталось лежать почти три десятка ниндзя. С учетом выбегающих из Тенсю и выпрыгивающих из цитадели, оставалось раза в два больше, но ведь и со стороны канала уже мчались обратно помощники. Юрек, Синдзи, Кейташи, пару монахов и сохеев, а чуть дальше – и оба самурая, не согласившихся с участью живых… Только обескураженный Акира, израненный и отравленный Иочиро, да Росава с Ямагуни сопровождали заложников, двух потрепанных летунов Тэнсин и не менее потрепанного Кирина.
Возле Ватари тоже уже несколько минут кипела схватка – это одиннадцать тэнгу Мацумото мерялись силами с квартетом… а, нет – уже с квинтетом союзных тэнгу. Даже отсюда было слышно, что они фехтуют с такой силой и скоростью, будто намеревались поджечь воздух… Союзные тэнгу, как и обещал дуэлянт Юреку, компенсировали количество действительно более выдающимся мастерством. А разговоры, которые велись во время боя, постепенно ликвидировали и это отставание – тэнгу, впечатленный словами и действиями Вероники, уже успел перетянуть на свою новую сторону еще двух демонов отваги, да и другим было что сказать.
Могли бы им помочь в принятии решений верные мысли, подсказанные Хаку-Таку, но сфинкс, не забыв, что все-таки пацан, тоже уже скакал в сад, чтобы помочь там, где это все же нужнее.
* * *
А вот Юрек, еще решая возле переправы, в какую сторону бежать, ощутил болезненное столкновение между чувствами и долгом. Опять оно, будь неладно!.. После удивительно проникновенного дзен-свидания ему казалось, что больше такой выбор стоять не может... Да, разные пути, но почему не могут они виться рядом? Хотя бы недолго!.. Но нет! Снова решать: оставлять гибнущих ребят или бежать за сердцем туда, где неизвестно. Туда, где… где могут обойтись без него…
- Я… в порядке… - шепнул в голове родной голос, Юрек зажмурился, выдохнул со вселенским облегчением и… побежал к брату и остальным героям.
Кто сказал, что поцелуй прямо вот всё решает?..
* * *
Из-за Хонмару показались еще тени. Стремительно приближаясь, они нагнали отряд ниндзя и начали носиться между ними. Обычные юрэй, они не могли причинить вреда, но нагнали такого хаоса своим мельтешением, что хотя бы десяток от общего контакта отрезали.
- Это Цуруми часть своих обратно привел, - пояснил Хаку-Таку, уловив мысли призрака. – Логично. Мысленно сказал, что это именно здесь сейчас самые главные самоубийцы во всем Синае.
- Он веселее, чем я думал, - улыбнулся Юрек.
- Касуми, пригони хотя бы птиц! – взмолился Том. – Видишь – отвлекать их нужно. Пусть тоже кругами носятся вокруг дальних рядов. Или деревья пусть решат, что они дзюбокко, и хотя бы ветками похлещут!..
Фея послушно кивнула, чуточку отворачивая головку, и богатырь, чья интуиция понимания других неплохо подросла как за осень, так и за эти пару дней в роли даймё, на миг отвлекся и в коротком взгляде уловил в глазках крылатой нимфы характерные отблески солнца. Вспомнился сюжет трагедии Нахари.
- Касуми… - так мягко, как только мог, сказал Том. – Я понял тебя. Мы не видим в твоем лесе только оружие… Но давай, миленькая, в последний раз – хотя бы деревья! Черт с ними с птицами – не нужно кровавых перьев!.. Лады? И попробуй мне только начать подражать Миюки, ясно?!. – подмигнул он, сам растрогавшись от своей речи.
Впрочем, она никак не помешала запустить черную стрелу в одного из ниндзя, рваный контакт с которыми все это время почти не прекращался. Равно как и Юрек улыбался через мгновенье после удара посохом по голове прыгучего штурмовика, а Хаку-Таку поймал мысли Цуруми вслед за ударом могучей лапой.
* * *
Уже после первого контакта с остатками ниндзя ко всем (и без Хаку-Таку) пришло решение прекратить отступление и биться до последнего. Способные брать на себя по десятку Юрек и Кейташи, свежие самураи, два идеальных стрелка, Хаку-Таку, умеющий, как и другие сфинксы, подавлять чужую волю, Конами и Синдзи, превосходно маневрирующие в скоплениях врага… А еще и феи, и ветки, и прилипчивые призраки!..
Хаку-Таку предупредил беглецов о смене плана, и жаль, что оставлять заложников совсем одних было все-таки слишком опасно. Так бы Кирин тоже мог пригодиться…
Ниндзя перегруппировались и снова нахлынули на защитников уже давно неактуальной переправы. Их вел сам Кен. Подсунувшись головой под посох Тэкео, он некоторое время приводил себя в норму, и теперь хотел, наконец, схлестнуться с кем-то достойным. Слева от него с теми же мыслями направлял свою потрепанную группу Такаюки, но стрела угодила ему в глаз смерти, и молодой гэнин умер еще до падения на землю. Да, мы понимаем, что так даже микро-боссы умирать не должны, что Такаюки следовало помериться силой, скажем, с Синдзи и проиграть в честном бою, но что поделаешь, если самурай оказался так меток, а правила жанра соблюдать не собирался в силу полного их незнания?..
Бой окончательно разбился на эпизоды, которые сплетались, цеплялись и снова расходились. Юрек с Кейташи старались связать как можно больше врагов, орудуя один посохом, а другой какой-то длинной жердиной, позволявшей, наконец, проявить все мастерство своего кобудо. Самураи звенели катанами руки Миямото, Синдзи ловко скользил между всех, Хаку-Таку комбинировал атаки разума с ударами лап, Том выцеливал тех, кто угрожал брату и феям, продолжавшим смертоносно суетиться вокруг неосторожных голов…
Кен попытался прорваться к Кейташи, разочарование в коем требовало мести. Но выхватил взглядом Конами.
- Здорово, пигалица! – позвал он принцессу. – Не сдохла в Потале? Сюда пришла? Домой?
- Мой дом не здесь! – Конами приняла вызов, хотя знала, что как чисто боевая единица ветерану-дзенину всегда уступала. – Скажи, - ее солнечный танто пролетел мимо шрама, - ты был в Натори?
- Не-ет, - печально протянул Кен, легко орудуя катаной, проскочившей возле спины принцессы. – Занят был… А что?
- Не удался ваш план, придурок! – и снова мимо, а Кен, кажется, смекнул, что его отличной, но обычной катане с этим странным сверкающим танто, настойчиво ищущим звона, лучше не целоваться. Конами заметила понимание ветерана и решила использовать его неготовность к контакту клинков, резко тыкаясь теперь прямо в корпус. – Не всех перебили! Принцесса жива.
- Врешь! – Кен чуть не пропустил выпад. – Но и плевать!.. Ты в принцессы примеряешься? Сегодня закончу начатое… Жаль, что не смог тогда… Резать глотки Натори… А-ах, что за сладость, - покачал он головой, и провокация удалась. Конами слишком яростно ринулась мстить, и меч резанул ей бок. Кен снова замахнулся, но принцессу выручил Юрек, периферийным зрением оценивавший обстановку. Он отбил занесенный клинок посохом и глазами показал Кену, что оппонент поменялся.
- Это мой бой, братишка, - втиснулась сбоку Конами. – Я сама должна!..
- Да если б не эта дылда – то трон бы опять опустел… До завтра… - загоготал Кен. Юрек вести дискуссий не был намерен – его «Джо» хорошенько прогулялся по плечу ветерана, почти тут же рубанув другим концом полезшего в беседу взрослых ниндзя.
- Брысь, мелочь! – Кен плюнул в сторону Конами. – Вот он хорош… Может, его на трон?..
- Да хрен тебе! – принцесса раскружилась, замахнулась танто, увернулась от катаны и, извернувшись уже левым плечом запустила в лицо Кену две стрелки из левой же руки. Тот как раз отскочил от ложного выпада танто, и еще и на эту угрозу среагировать не успел – стрелки синхронно вошли в оба глаза, машинально махнув за ними, деревенеющие руки еще глубже вогнали их внутрь, и Кен завалился на колени…
- Как-то не… - поморщился Юрек.
- Не по-императорски, - покивала Конами. – Но зачем затягивать? Ты бы его все равно уделал, если хочешь мой запоздалый прогноз. Я даже не знаю, с кем тебя сравнивать, честно говоря…
* * *
Том, лихорадочно хохоча, отстреливал ниндзя, пытавшихся то ли сбежать, то ли еще маневрировать в уже, наконец, более привычных для них количественных пропорциях.
- Гвардия! Все целы? – покрикивал он каждые пять секунд и страшно волновался, если чей-то голосок запаздывал.
Но целы были не только феи, а и другие бойцы отряда. Самураев изрядно потыкали, один монах лежал без сознания, Хаку-Таку зализывал раны, вызывая у лесного аскета Хагуро-рю острое желание делать что-то похожее…
- Ладно, - скомандовала Конами через пару минут, когда сопротивление окончательно прекратилось. – Раненым помогите, кто устал – остальных зову за собой к Ватари.
- Да там, кажись, чуваки уже договорились, - прищурился Том. Хаку-Таку отвлекся от языковых процедур.
- Вроде да… - кивнул он. – Отколошматили друг дружку и теперь трещат – голова гудит…
- Тогда просто в Тенсю! – Конами побежала вслед за уже направившимся туда раньше Юреком, перехватив бегущую сюда Ямагуни. – Кавагучи, видимо, нет. Но вдруг все же прячется где-то… Нельзя дать уйти тогда.
- Не хотел вас демотивировать, но на его мысли я уже давно не могу настроиться, - вздохнул Хаку-Таку. – Так что едва ли… Может, и к лучшему – лидера им сегодня не хватало.
- Или наоборот, - зевнул Том, хлопая сфинкса по плечу и направляясь к переправе под предлогом позвать Росаву, чтобы помогла подлатать раненых.
- Это всегда связано, мой юный друг.
* * *
Вероника встретила Конами, Ямагуни и Юрека в покоях Кавагучи. Айкидзен сразу кинулся к ней, видя, что девчонка не совсем в порядке.
- Не бойся, - шепнула она. – Я почти справилась – полчасика, и буду в норме… После яда из желчи Азура это такая мелочь… поверь…
После своего выбора в пользу других, Юрек чувствовал себя очень скованно. Особенно видя состояние Вероники.
- Давай я отнесу тебя вниз.
- Потом, - улыбнулась нимфея. – Там тэнгу еще колеблются, насколько понимаю… Ты можешь с ними поговорить? А я подойду через минутку. Это важно… Вы же не забыли, что сюда уже подходят саму… буси Кавагучи?.. Я видела их.
- Куда ж без них! – топнула Конами.
- Пока Кавагучи все еще сегун, - рассудила Ямагуни. – Надо вывести заложников в совсем уже безопасное место, договориться с тэнгу, а там уже будем решать. Уверена, нас поймут в Киото и других сегунатах.
- Да мы разгромили его мерзкое гнездо! – снизу крикнул Чегодай, тоже поднимаясь сюда – в место, которое он горячо ненавидел как нынешний оплот всех ревнителей тени. – Ему больше не на кого опереться. Хотя там носатые вовсю ругаются опять…
- Иди, пожалуйста, - шепнули губки Вероники Юреку на ухо. – Им мало мудрости – им нужна еще и сила. Ты гармоничнее всех это сочетаешь… - губки прикоснулись к ушной раковине. Юрек обнял нимфею и, еще раз посмотрев на нее, пошел вниз.
- Ты куда? – общий вопрос был обращен не к нему, а к Чегодаю, который, мельком осмотревшись, пошел на шестой этаж.
- А там что? – бросил он.
- Святилище было, и так – флаги Кавагучи, насколько помню, - провела по своим взъерошенным волосам принцесса.
- Точно! Думаю, чего потащило сюда… Пойду сброшу.
- Неплохая мысль, - поиграла плечами Конами. – Пусть самураи видят, что все кончено. Глядишь – не пойдут.
- Зачем вам это? – недоуменно улыбнулась им вслед Ямагуни. – Сейчас?.. Я пойду к заложникам тогда или раненым помогу... Вероника, ты к тэнгу?
- Ага.
- Идем, я проведу.
- Да я уже почти в норме… Но идем.
Они как раз подошли к лестнице, когда Чегодай и Конами взошли наверх.
- Всегда мечтал это сделать! – вдохнул пьянящий воздух вершины самурай. – А ты?
- Я тоже… - они почти синхронно выбросили в щели два шеста с серо-зелеными флагами.
Всю верхушку Тенсю сотрясло от мощного взрыва… Обещанный на сегодня подарок оказался сюрпризом. Кто-то, чье имя мы знаем, мог плохо понимать себя, но очень хорошо разбирался в психологии честолюбивых и продолжающих ненавидеть победителей.
Эпицентр взрыва находился на четвертом этаже, и пятый с шестым, подпрыгнув, стали заваливаться набок, хрипло скрежеща деревом и нотками металла.
Вероника, зацепившаяся руками за вывернутую из пола доску, огляделась по сторонам. Ярусы еще не упали, но одна стена уже вывалилась, и теперь под ногами зияла далекая земля. Камни фундамента, разбившиеся о них доски, острые обломки крыш нижних этажей, а спасительная вода далековато, даже если раскачаться, на что силенок еще не хватало. Вот бы… Ах!.. Метелка Росавы, затерявшаяся во время боя с тэнгу, зато вполне способная помочь сейчас, подползла к краю, но слишком быстро нырнула вниз.
Оттуда уже раздавались шаги Юрека и тэнгу, Ямагуни… А где она?!. Вероника поискала глазами, но ухватила цветастое кимоно мико… наверху… Шестой ярус пострадал куда сильнее и шатался, готовясь рухнуть вниз.
- Держи руку! – Ямагуни, секунду назад силой отчаянной молитвы, взметнувшаяся вверх, пыталась вытащить на играющую стену уцепившегося за что-то пальцами Чегодая. Конами, оказавшаяся в более удачной позиции, теперь, осторожно балансируя, пыталась проложить путь к друзьям. Но они справились сами – самурай с помощью мико взобрался на выступ, выдохнул и покосился на болтающийся флаг, чей длинный шест прочно застрял в сдавленной дзаме.
- Не все скинули, - нервно усмехнулся он.
- Можно попробовать через крыши спрыгнуть ниже, - предложила Конами.
- Вероника, ты как? – крикнула Ямагуни.
- Медитирую! – раздался снизу смешок. Мико провела рукой по волосам и улыбнулась:
- Сейчас мы что-нибудь приду…
Раздался еще один взрыв.
Ямагуни сбило полетевшей на нее доской, и мико, прокатившись мимо устоявших друзей, соскользнула вниз, в последний момент ухватившись за полотнище флага. То, не давая времени на осознание, стремительно поползло. Чегодай и Конами коротко схватились взглядами.
- Не в первый раз умирать, падая! – эмоционально усмехнулась ему принцесса и без раздумий, вложив в прыжок все, что можно, сиганула на дальнюю сторону шеста. Инерция ее прыжка вздыбила шест, и Ямагуни, взлетев вверх и вперед, бултыхнулась в воду у самого фундамента. А за долю секунды до этого звука раздался глухой…
Чегодай, нисколько не заботясь о риске, подскочил к краю и откинул голову назад, словно ударившись глазами о жесткий кулак жизни. Даже отсюда было видно, что девичья спина никак не могла выдержать такого удара о камни и острые края досок в каком-то метре от спасительного рва…
- Метр… Всего только жалкий, паршивый метр… - прошептал самурай, одномоментно припоминая все эпизоды из их коротких отношений, которые теперь хлестали его со страшной силой.
- Чегодай, не молчи! – раздался голосок Вероники, чью доску увело в еще менее благоприятном направлении.
- Не в первый раз… - бормотал самурай, приходя к догадке. – Это была ты!.. Ты!.. – он завалился на колени в порыве отчаянного восторга. – Это ты!.. – донесся его крик до спринтерски карабкающихся по обломкам Юрека и тэнгу. – Ты – настоящая самурайка… - прошептал он. – И я… - Чегодай зажмурился, вытащил из колчана снова оставшуюся последней стрелу с пометкой. Размашистыми жестами обмотал вокруг нее самурайскую тесемку… Мимо этой точки он не промахнется…
Стрела вошла в глаз смерти почти одновременно с отрывом ног от края обрыва. Чтобы последним мигом остался этот полет… Полет к ненавистно любимой, а теперь уже просто любимой – преданной самурайки своей особенной даймё…
* * *
Вероника зажмурила веки, выдавливая ресничками слезы.
- Держись! Мы рядом! – говорил Юрек, пытаясь быть спокойным, чтобы не выдать сильного головокружения, возникшего из-за гибели ритуальной сестры. – Мы уже почти на точке твоего падения… Подожди пару секунд!..
Но и нимфея получила энергетический удар, и теперь пыталась, хотя бы закрыв глаза, успокоить кружащееся небо. Пальцы уже отказывали... Хорошо, что можно коснуться пряжки и очутиться в Молулу… Далеко, но ребятки смогут вызвать порталом дружбы. Почти сразу…
Она открыла глаза и увидела…
Золотой дракон, мерно покачивая крыльями, завис прямо шеей под ней.
- Ты можешь спастись и без меня, а значит, можешь и со мной, - услышала она в голове голос.
- Нереваар, - прошептала нимфея и отпустила пальцы.
* * *
Небо успокаивало растрепанную душу. Нереваар летел степенно, величественно, словно не летел, а плыл… Вероника прижалась к шее.
- Я очень рада, наконец, увидеть тебя. Но не могу не спросить: Юрек не будет волноваться?
- Я уже попросил его об этом – за миг до появления. И обещал вернуть тебя совсем скоро… Просто хотел поговорить.
- Мне тоже очень нужно!.. Есть очень важные вопросы.
- Все, что ты можешь знать, ты непременно узнаешь… Но я ощущаю в тебе не только это. Волнение.
- Да. Ямагуни выплыла?.. И там… Там самураи! Точнее, буси – я не могу называть их самураями, как самураев Поталы.
- Они не столь глубоки – это факт. Но разве это так важно?.. Ну, и да. Императрица уже возле подруги. И самурая… Что касается войска, идущего к замку, то оно сейчас стоит у ворот. Но дальше не идет… Могу показать, почему.
Перед глазами нимфеи возник образ.
Четыреста самураев стояли у внешних ворот в Мацумото. Перед ними выстроилось всего пятьдесят человек. Но… Это были тоже самураи. Те, кто носил это имя всегда…
- … битва окончена. Вам там нечего делать, - спокойно говорил киотским самураям человек, стоящий впереди строя кулес. Ого! Мастер Миямото. – Это была не ваша битва. И не наша… Поэтому мы не могли вмешаться даже тогда, когда там гибли наши братья.
- Но как же служение? – краснея, спрашивал командир отряда. – Какие мы самураи, если предаем даймё. Мы понимаем, что не пройдем. Но разве не лучше погибнуть с честью за даймё, чем отступить?
- Передавая вам Бусидо, мы верили, что вы будете пытаться не слепо следовать канону и радостно умирать за любого, кто наделен властью или силой, чтобы владеть вашей жизнью без права выбора. Мы верили, что вы научитесь выбирать самого достойного даймё, служа которому, будете служить всему Синаю. Мне будет очень печально видеть, что мы ошибались.
- Но кому нам служить теперь?
- Тому, кого выберете с чистым сердцем. В ближайшие дни вы сами поймете все лучше, чем мог бы я вам объяснить на словах.
Образ расплылся облачком.
- Ты же понимаешь, что здесь всё закончилось? – спросил Нереваар. Вероника кивнула:
- А значит, где-то теперь всё начинается…
- Как и всегда, дитя мое. Везде и всегда…
В тот же день позже…
- Брат! Брат!.. – повторял, словно заведенный, монах со стильными усиками и крохотной бородкой. Он ковылял от рва к саду и всматривался в каждый уголок. Умом-то, конечно, нужно было понимать, что уж в уголке-то Тэкео едва ли закончил бы свой путь. Но ум сейчас был помутнен ядом, кровопотерей и нежеланием принимать слова людей, просивших его крепиться…
Они как раз догоняли монаха, чтобы подлечить и дать отлежаться. Впереди всех шел Ютака, не выдержавший-таки душераздирающей картины у развалин Тенсю и нуждавшийся в смене впечатлений.
- Смотри, там! – показал летописец рукой вдаль – где за деревом виднелась ледяная статуя.
- Тэкео! – рванул Иочиро, не разбирая пути.
* * *
- Глаза, глаза! Смотри! Они живые!.. Мы же разморозили тех. Росава! Росава!.. Ты можешь его разморозить?.. – Иочиро нетерпеливо подпрыгивал вокруг статуи. – Росава! Ты где?
- Те же инеем покрыты были, а его она прямо в камень обратила!.. Как тут сравнивать… Хотя пробовать надо, надо… ой!.. – Ютака уставился на статую Тэкео, начавшую стремительно таять. И вовсе не потому, что ее руками пытался прогреть Иочиро.
* * *
- Ого… - произнесли губы после того, как глаза, покружив по глазницам, больно стукнулись о солнце. – Брат, - монах в мокрой одежде потрепал блаженного Иочиро по плечу. – Что это за шар наверху? У меня есть похожий – здесь, - он указал на грудь. – Но его свет печален… Он ищет, куда светить. Ищет теплое зеркало… Ты расскажешь мне, что это?..
Еще чуть позже…
- Эй, мужик, - Кейташи зашел в скромный охотничий домик и подмигнул лежащему с руками на животе пожилому коллеге. – Держи, сразу отпустит, - он положил на кровать сверток.
- Кейташи, ты!.. – тот чуть не встал, хоть это явно было больно. – Спасибо ками, уберегли тебя. Тут соседка забегала, кричала, что кто-то всех ниндзя покрошил в замке. А я сначала рад такой, что меня пронесло – во всех смыслах-то, ха, а потом про тебя как подумал, так думаю, лучше бы я-старик туда пошел, а не тебя на погибель снарядил…
- Что, правда так думал, что ли?
- А то! Ты мне ж как родной теперь стал. Думаю, вот ты непутевый малый, но добрый очень. И решил, что надо бы рассказать да показать всё: про лес, про охоту… Передать, так сказать, опыт предков… Хоть прямо сейчас начнем. Вот давай! Сегодня можем поговорить про лес в целом. Как царство. Единство!
Кейташи беззвучно рассмеялся и достал бутылку саке.
- Я согласен, даймё… - он усталыми, но прямо-таки радующимися своей отточенности движениями поставил стаканы, разложил закуску и налил саке. – Спрашивай!..
На следующий день…
Принцесса Минамото в компании из нескольких людей, двух тэнгу и пяти фей подходила к площади Цветов, где с некоторой тревогой собирались жители Киото, созванные глашатаями театра «Монумент».
- Ты уверена, что все состоится, после… всего, что случилось там… и здесь? – спросила у нее смуглая девушка с синими глазами. Принцесса не удержалась, чтобы неуловимо не прижаться к теплому плечику, в котором сейчас нуждалась, как никогда. Потом прикоснулась к узкой белой ленточке в волосах.
- Нахари тогда очень настаивала, чтобы кто-то из нас двоих непременно сюда пришел, - сказала принцесса, вспоминая ночь перед штурмом. – Ее глаза были предельно убедительны…
В это же время в пустом театре «Монумент»…
Худой патлатый паренек присел на ступеньках каморки рядом с пьющим саке типажным мужчиной, который внешне напоминал скорее колдуна, чем мастера, коим являлся.
- Слушай… - задумался худой вслух, вынимая из равнодушной руки бутылку и делая глоток, - я пока лежал связанный, уже по болтовне вокруг понял, что почем. Мне плевать, что там сейчас наверху дует. Мне бы для счастья хватило мастерской и баб в доползаемых окрестностях… Но вы не задумывались, что будет, если мы дружно скажем: «мы хорошие мирные ребята, дайте нам только таращиться на сакуру и брызгаться счастьем!». А там за морем суровый такой дядька в ответ: «да мне плевать! Я воевать хочу!»?
- Вот и встретишься, наконец, с Ян Су, - «колдун» небрежно отобрал бутылку и хлебнул сам.
- Вот и я о том же, чувак. Я тут подумал: корабль его – это как замок. Неприступный снаружи. А значит, придется проникнуть внутрь, а там – бабах!..
«Колдун» вздрогнул.
- Не сейчас, Иори. Дай мне время…
- Да без проблем… Слушай, Акирище, а ты тогда говорил – про «отстаешь» и прочее… Это все брехня синобская была? Или совпало с твоими мыслями?
- Да какая разница.
- Да не для гордыни мне… Так – понять, правда была или надурил пьяного идиота?
- Пойми ты, - Акира снова присосался к бутылке. – Я это тебе и сейчас сказать могу, и завтра, и через год, может быть!.. Но ответь мне, гений! Что делать, если ты ни хрена не успел сказать, и больше уже не скажешь?!. Ни завтра! Ни сейчас! Никогда!.. И не потому, что не можешь, а потому что некому! Некому, ёкай тебя побери!..
Иори молчал. Он все знал и шел сюда с целью отвлечь. Но как тут отвлечь – тут только рядом, плечом к плечу погрузиться на дно, а потом вместе наверх, если удастся… Он взял бутылку, допил до дна и стал вертеть в руках, словно надеялся придумать ей какое-то гениальное применение или хотя бы просто усовершенствовать…
- Когда мне нужно было что-то сказать моему непреклонно отдалившемуся другу, - произнес он, - я иногда говорил ему что хотел, куда-то сюда, - он подул в горлышко бутылки. – Или еще куда-то – в зеркало, в дверь, в поделку, в отражение луны в луже или в кучу с дерьмом. Без разницы!..
- Огорчу. Он тебя не слышал.
- Так он и рядом не слышал никогда!.. Вздорный такой типок, ха-ха… А если кому-то нужно тебя услышать – тебя услышат и в бутылке, и в зеркале, и в луне… Думаю, примерно так здесь и появились первые ками… Когда нам очень хотелось, чтобы нас слышали, если мы опоздали что-то сказать…
- Вот, сука… Ну как ты это делаешь, а? Херню ж нес, а такую мысль выудил… Вот точно тебе Хаку-Таку нашептывает. Попрошу, чтобы перестал…
- Твоя воля, чувак. Твоя воля… А есть еще бухло?
Через пару часов и гораздо западнее…
До чего ж хорошо-то, Господи!..
А ведь всего несколько часов назад показалось даже, что снова настало последнее лето – лето хаоса и утраты векторов… Вот, что Русь животворящая делает… Русь и друзья.
Этим вечером Раф с Олегером вызвали Юрека, а затем и Тома с Росавой, с помощью портала ассов. Вызвали довольно спешно – намечались масштабные дела, и без балансирующей силы богатырей Русь могла затрещать по швам. Преждевременный срыв бурных каникул не позволил составить компанию Веронике на площади Цветов, но как раз Юрек по этому поводу переживал меньше других. Он понимал, что пик лунного дзена, как минимум, в текущих условиях недостижим, и все остальное будет казаться спадом. И с одной стороны, очень хотелось продолжать наступать на одну землю, любоваться одними и теми же проявлениями Дао и дышать одним воздухом, но с другой… с другой – так ли необходимо быть рядом, когда и так вместе? И когда пути настолько расходятся.
Растрепанные чувства айкидзен испытывал не только из-за очередного вынужденного расставания с Вероникой, но и из-за временной дезориентации в планах. Обыгрывая мысль Хаку-Таку насчет одного мощного лидера и множества мелких, можно сказать, что Юрек испытал нечто схожее. Не успев отойти от впечатлений Синая, пришлось погрузиться в клубок русских проблем, а ведь оставались и глобальные задания от Молулу… И за этим изобилием мелких тропинок снова расплылся вдали главный путь – личный путь Юрека в океане Дао.
Умножившись на сердечные томления, этот хаос выбил богатыря из колеи, и после посвящения в курс дела, он сказал друзьям, что должен кое-куда отлучиться, попросил Тома извиниться перед мамой за короткую отсрочку визита, а сам просто ушел побродить под Славутич в богатырском формате «куда глаза глядят»…
* * *
Лилит предупреждала, что зима ожидается аномально жаркая, и уже сейчас имелись все основания так думать, даже не зная особенностей космических явлений или никогда не слыша пророчеств об украденной в последний год мира зиме... Какой там снег! В некоторых местах вовсю улыбались цветочки, а листья отказывались и буреть, и падать. Немного похожее состояние испытывал и Юрек. Разве что цветов внутри побольше. Но такой же сбой – когда природа немного не понимает, что происходит с солнцем, и как на это реагировать. Аномально жаркое сердце не давало внутренней природе Юрека жить по плану, когда все идет своим чередом…
Синайские каникулы помогли окончательно расставить акценты. И богатырь, и нимфея осознали, что раз Юрека буквально тыкают носом в то, что Вероника справится без него, а ему постоянно фактически навязывается выбор не в ее пользу – значит, следует услышать эти подсказки. Услышать и вернуться на Путь, с которого пытаются сбить все более глубокие и проникновенные чувства.
И он вернулся… И теперь, когда нимфея приходит в себя после Синая, готовясь к дальнейшим этапам глобальной восточной миссии, богатырь шел по полям и рощам, пытаясь наполнить каждую частичку своей сути осознанием их совместного решения.
Получалось не очень… Больно уж грустным был этот дзен одинокой луны, каким бы теплым зеркалом милая небесная красавица ни желала сейчас быть как для него, так и для Вероники, именно в эти минуты, наблюдающей за ночным заоблачным фонариком сквозь глубокие соленые озерца, застывшие в синих глазах.
Надо просто привыкнуть? Дать тромбоцитам мгновений заделать кровоточащие ранки на месте разрыва сердец?.. И тогда станет легче?
Кто-то знает иных докторов, кроме Времени?
* * *
Топот копыт нарастал… Два всадника… А, нет. Один всадник и две лошади… Даже погруженному в печальные думы Юреку было понятно, что так ходит только один конь. Его.
Раф медленно подъезжал сзади, скромно давая рванувшему Вектору поздороваться с другом без свидетелей. В конце концов, именно конь своим чутьем вывел их сейчас на любителя ночных прогулок… Юрек уже верхом сам подкатил к нарту и благодарно улыбнулся.
- Погоняться надумал? – спросил он. Раф выпрямил широкую спину и небрежно поморщился:
- Да брось!.. Просто езжай… Обо мне и не думай – я справа грязь потолку тихонько. Просто подумал, вдруг тебе после Поталы захочется капельку русского дзена… - он с улыбкой поднял руку и, вздернув свою Нальмес на дыбы, умчался за деревья…
Просто езжай… Юрек погладил Вектора, прилег на его шею, тепло обняв, и просто поехал.
* * *
И с каждой минутой русский дзен проявлялся все ярче. Просто мчаться сквозь Русь… Не куда-то, не откуда-то. А где-то… Все время где-то… Все время там, где нужно, когда никуда не нужно. Как же тонка грань. Кораблю, не знающему, куда плыть, никакой ветер не попутный. А кораблю, который просто плывет – попутен даже штиль…
Топот копыт Вектора. Ласкающая луна. Кряхтящий лес. Тактичный друг неподалеку. Родина. Свой путь. И солнце внутри… Или не солнце, а луна?.. А может быть, сердце – это не всегда солнце? И ему действительно нужно быть настолько же солнцем, насколько и луной? Как же проста эта мысль, и как же тяжело ее уловить, пока в сердце недостаточно луны…
Сколько раз понимал, что дзен во всем, и ловить нужно любое мгновение, а не только радостное. Но все равно как-то тянешься именно к радостным, а другие пытаешься просто принять и при возможности все-таки отодвинуть радостными или же наполнить их хотя бы волевой радостью. Но это – фонарики, которыми мы помогаем луне осветить ночное небо, раз уж сама она не так ярка, как солнце. А нужно – без фонариков! Нужно наслаждаться ночью самой по себе, ведь кто сказал, что день – лучше?..
Да. Этот текущий дзен – безусловно печален. Ну так и нужно упиваться каждым его мгновеньем!.. Не гнать печаль-тоску, а плескаться в ней, окунаться, пить, глотать и умываться!.. Это тоже часть Бытия, и кто решил, что от нее нужно убегать?
И не только умываться или пить… Юрек сейчас буквально растворялся в печальном дзен расставания с любимой. Как всего пару дней назад любование своей дрожью волнения подарило затем Дзен-свидание, так теперь любование печалью погружало в новые глубины осознания Бытия. Нет! Не нужно нетерпеливо ждать доктора Время. Я не хочу, чтобы на месте ран появлялись грубые рубцы!.. Я хочу продолжать ощущать каждый оттенок этих чувств: и радостных, и грустных, и дневных, и ночных, и солнечных, и лунных… Знаю, будет больно. Но зато во всю глубину раскроются и мгновенья счастья. На глубину, недосягаемую зарубцованным и очерствевшим сердцам. Высшая любовь поместится только в бесстрашно открытых сердцах! В сердцах слияния светил…
На фоне этого неимоверно проникновенного осознания плавно выросло еще одно… Тот самый Путь, на время ушедший в тень пылающего сердца и суетливой текучки миссий… Только сейчас этот путь появился во всей мощи своей невероятной бесконечности. Вендорский Путь занимал в нем место крошечного этапа, за которым следуют новые и новые. Проявившись как наложенный на реальность образ, этот Путь сейчас почти сливался с Млечным, но тот осознавал свою скромность, словно это Млечный Путь был крошечным Мисао на фоне бесконечной глубины Пути одного-единственного парнишки, скачущего на коне по Руси…
И возникало блаженное ощущение, что Все Еще Будет!.. Как бы что ни пошло. В этой жизни, в следующих – в любой из миллионов. Будет Всё! Миры, в которых всё под водой, в которых грибы растут до неба, в которых все делают титановые големы, в которых разумны только ветра… Да все, что угодно!.. Любые чувства, любые сюжеты, любые декорации – это все принадлежит нам: детям Творца, частичкам калейдоскопа Дао… И всегда будет то, что можно считать Солнцем или Луной, но нужно не бояться Луны, а любить ее, как солнце, и тогда она будет светить тебе не менее глубоко! Иначе! Со своими вкрадчивыми и лирическими оттенками. Но не менее прекрасно… Твоя жизнь никогда не останется без светил, а ты – место их слияния…
Юрек просто растворился в Феерическом Восторге Предвкушения Вечности. Ему казалось, что Вектор уже не конь, а птица, которая мчит его по небу, купая в Млечном пути, совпавшем с его личным Путем… Как же много у нас было. Как много будет!.. И как же много у нас есть!..
* * *
- Что там в Потале хоть? – спросил Раф. – Узнал о дзен и пути что хотел? Все-таки в колыбель своей философии окунулся, так сказать, – богатыри ехали уже вместе, приближаясь к ведарию Отрады, чтобы заночевать там. Юрек улыбнулся:
- Знаешь, Раф… Был там дзен, который точно ни с чем не сравнить… Но если о пути, то… не хочу никого обидеть – там мудрейшие люди, замечательные совершенно, и советы хорошие дали… Но, так вышло, - богатырь кивком головы показал на пройденный ими путь, - что вот он был мой самый глубокий личный дзен. И спасибо тебе за это…
Раф хотел было сказать: «Надо так почаще», но промолчал, уловив, что на самом-то деле суть совсем не в прогулке, которых и раньше хватало. Нарт ведь не стоял на месте и тоже рос сознанием, как и его замудренные всякими дзенами друзья.
С неба издали доносились веселые визги и крики – это Том с Росавой в компании грибов познавали небо. Раф усмехнулся:
- И только Том, кажется, вообще не меняется.
- Нет, - улыбнулся Юрек, качая головой сначала отрицательно, а потом положительно. – Меняется… Еще как…
И еще разочек восточнее в это же время
Вероника, мерно покачивая ножками, сидела на ветке дерева, а Нереваар, сложив крылья, расположился рядом.
- Я очень рада нашей встрече, - говорила нимфея. – В прошлый раз ты так ничего и не сказал толком, и я прекрасно понимаю, что это из-за меня же.
- Все верно. За исключением чувства вины в твоем голосе… Я провел в анабиозе несколько недель; вернувшись, распознал во множестве обращений твою благодарность и постарался увидеться лично так быстро, как смог… Но момент был не самый удачный.
- Поспорю. Очень даже красиво появился… Хотя понятно, что к стратегическому диалогу я тогда была уж никак не готова… Или притворилась, чтобы еще раз тебя увидеть.
- Слышу забаву в интонациях, но мне действительно хорошо с тобой рядом. Жаль, что я в свое время взял на себя столько ограничений и не могу видеться и помогать так часто, как хотелось бы.
- Меня ты уже успел спасти, и я догадалась, как. Смотри, когда меня отравили желчью дракона Азура, мои друзья отправились в Синай искать тебя, чтобы просить твоей крови. Ты ее дать не мог. И что происходит? Портал у ребят сбивается, они оказываются в Киото, знакомятся с Кавагучи, тот отправляет их в Поталу, выдавая это место за лагерь фанатиков. Они переправляются туда и оказываются вовлечены в диверсию против Поталы, которую упорно не узнают хотя бы из встречавшихся описаний… На их просьбы и мольбы монахов – ты тоже не ответил. Зато потом – бамс: на обратном пути на моих друзей нападает, кто бы вы подумали? Золотой дракон. Ведь теперь он может мстить им за участие в атаке против опекаемого монастыря. Мстить, правда, несколько хаотично: налетел, пошумел, легко ранил, сам получил рану и, пролив немного крови, улетел… Мне одной кажется странной такая цепь событий?
- Не тебе одной… Именно поэтому я теперь еще более ограничен в действиях. Особенно в ваш адрес.
- Нескромный вопрос: оно того стоило? Я про ограничения… Лилит вот до сих пор ждет выполнения условий, а ограничена была веками.
- Вопрос скорее грустный, чем нескромный… Начиная играть с Люцифером, многие пренебрегают понятием времени. Мы с Лилит не стали исключением… Мы оба просили то, что дается раз, соглашаясь исполнять что-то бессрочно и постоянно. Умом мы всё понимали, но даже с нашей образной силой невозможно было представить, что такое ограничивать себя многие сотни лет. Терпимые ограничения, схожие с теми, что есть у богов – мы попросту возвращались в игру по общим правилам. На этом фоне ответное условие казалось таким огромным подарком… Но подарок – один. А мелкие обязательства умножаются на каждый миг.
- Я знаю, что пожелала, но так пока и не получила, Лилит. А…
- Я попросил сына.
- У-ух… Хотя логично. Ты ведь единственный в своем роде… Я искала сведения о тебе с помощью своей книги. Правда, совсем мало удалось зацепить…
- Сейчас можно больше… Дело в том, что я не столько рожден, сколько создан. Силами образа одного уникального существа, которого больше нет. Создан как утешительный подарок титану Ли… И тоже в своем роде уникальный… Таким очень тяжело. Им хочется с кем-то делиться своим знанием, но ни один другой дракон не может этого взять. Вот я и понадеялся, что мой сын сумеет меня понять…
Вероника выдержала паузу, сидя с вопросом в глазах. Но дракон тоже молчал, и нимфея поняла, что это законченная фраза.
- Мне все еще многое нельзя тебе открыть, - сказал, наконец, Нереваар. – А уверенности в наших дальнейших встречах тоже, к сожалению, нет… Одолеть проливы мне уже давно не под силу, так что, запертый на Синае, едва ли еще порадую глаза, сердце и ум любованием тобой, заодно делясь знаниями… Я подумал, что можно поступить таким образом.
Энциклопедия Смышленыша аккуратно выкарабкалась из безразмерного кармашка Пыльцы и зависла в воздухе. Дракон прислонил к ней голову и закрыл глаза.
- Теперь информация будет открываться тебе в самой книге, - пояснил он через несколько мгновений. – В виде твоих Секретов… О драконах в целом, обо мне, о тех, с кем тебе предстоит столкнуться… Триггером станет общение с драконами – живыми или духами.
- Спасибо! – Вероника прижала подлетевшую Энци к груди и, спрыгнув, обняла дракона. – Понимаешь, что знания для меня лучший подарок… И чего дочку не попросил… – хихикнула она, с обаятельным недоумением пожимая плечиками. Дракон послал ей ментальное предложение запрыгнуть ему на спину.
- Иногда думаю, что вся та история с моей кровью – это подарок Люцифера, - сказал он, взмывая в воздух. – С сыном получилось не очень. Вот он и утешил меня замечательной дочкой… Пускай и символической… Ладно… Скажи мне лучше о своих планах.
- Тут все просто… Мой путь лежит в Давос. С пирамидами разобраться… Найти кое-что важное… Ну, и подумать, конечно, как не допустить вторжения драконов… И если первые пункты – самое по мне: искать информацию, раскрывать древние тайны и все такое, то уж последнее пока больше смущает – ну какая я защитница?.. Разве что удастся отыскать какой-то секрет, позволяющий всех драконов очень быстренько сделать добренькими. Но это ой как вряд ли… Хотя не понимаю, как можно было создавать столь могучий вид и не оставить в нем некой особой закладки, позволяющей и в дальнейшем влиять на него.
- Жаль огорчать, но, судя по происходившему, едва ли такую закладку оставили. И я тоже считаю это одной из главных ошибок богов… Пусть и не столь грубой, как уже само создание драконов.
- Как же не хочется думать, что целый вид мог быть ошибкой… А раз не хочется, то и не буду.
- Верю, жизненные штормы не нарушат твоей глубочайшей гармонии… Поведай, будь добра: ты когда в Давос собираешься?
- Да на днях уже. И так оттягивала столько…
- Не торопилась бы ты так… Образность бы тебе подтянуть еще… Не спрашивай для чего – сама, наверное, догадалась. У вас есть наставники чистой образности?
- Ага. Не знаю, есть ли где круче.
- Займи недельку – позанимайся. Ты достаточно одарена в этой области для наметившихся задач, так что нужно просто освоить технический минимум.
- Поняла. Спасибо… Скажи, а как мне…
Облака постепенно приближались, вызывая в памяти образ водопадов из дзен-свидания. Нимфея на миг осеклась, ощутив одновременно и легкий укольчик в груди, и сладостную негу во всем теле. И неги было больше… Укольчик был один, а нега теперь умножалась на каждый прожитый миг. Прожитый, пусть и не рядом, но вместе…
Конец второго тома
На набережной Тая царила суматошная паника. Потоки людей с вещами метались от пристани к пристани, размахивая драгоценностями, коими надеялись привлечь внимание капитанов переполненных судов. Многие из тех уже не раз пожалели, что поторопились и впустили на борт беглецов, предложивших им меньше, чем готовы были давать сейчас новые беженцы, прибывшие сюда только что на речных лодках.
- Вам-то что не сиделось! – буркнул кто-то из сиамцев в адрес явного представителя ханьцев. – Мы хоть от войны бежим, а вы от кого? Небось, шпионы императорские – присматриваетесь тут, гады.
- Да что там та война!.. – возмутился ханец. – Не только тут беда будет! И пострашнее напасти есть, чем вояки нашего императора. Вот и бежим!.. От самого Фусиань и добираемся хоть куда-то уже неделю… Там из-под воды луч в небо вырвался-впился, да как стали на этот луч всякие твари сбегаться, вот мы от них еле ноги и унесли.
Мимо меряющихся тревогами голов проскочила небольшая фея, нервно работая крыльями, нарезающая между пристанями отчаянные круги. Она подлетела к парню, спокойно стоящему на палубе одного из кораблей.
- Привет! Мне нужно обязательно передать весточку на материк, - залепетала она.
- Ух ты… Не встречал говорящих, - парень промолчал, что и таких красивых уж тем более. – Что случилось, малышка? От войны бежишь или от луча? – подмигнул он, лаская умиленным взглядом точеную фигурку и прелестное личико феи.
- Наоборот… Долгая история. Ты здесь единственный, в ком я увидела серьезную готовность помочь.
- На весь порт? Спасибо, приятно.
- Э-э… Насчет порта не знаю. Просто почти все корабли в Нартекс идут, а у нас там сейчас не очень схвачено. А вот Ланиста – другое дело… В общем, смотри: все, что сейчас происходит – полная ерунда по сравнению с тем, что случится, если я не сообщу друзьям из Альянса Слияния Светил важнейшую сейчас во всем Вендоре информацию. Врать не хочу – я подстрахуюсь и каждый день буду с кем-то передавать, но ты пока – первый. В общем, нужно найти в Ланисте пост Альянса и передать в Молулу весточку от Астрайки. Уверена, ты запомнишь. Скажи, что Вероника бесследно пропала, и нужно срочно прислать сюда ребят, желательно с волшебницей!.. Готов помочь? Если да, то слушай дальше…
* * *
Две яркие женщины уверенно следовали рядом со львицеподобной дамой, и хоть именно она показывала путь – не только не отставали, но и регулярно обходили демоницу-ракшаси. Торопливостью это не выглядело, а вот самоуверенностью вполне.
- Дальше возврата не будет, - предупредила ракшаси совершенно человеческим голосом. Львиные примеси в ней и чисто визуально составляли не более четверти проявлений, так что, с учетом «кошачьей» пластичности многих аджарских женщин, издалека эту ракшаси можно было бы вполне принять за человека, если бы не бирюзовый цвет кожи.
- Была уверена, что давно уже нет, - пренебрежительно бросила одна из женщин. – Так что ничего не меняется, и даже не представляю, что должно случиться, чтобы мы сейчас взяли и развернулись.
- Надеюсь, встреча пройдет гладко, - покивала ракшаси. – Не могу не повторить, что больше всего Равана ненавидит людей.
- О, единство людей сильно преувеличено, - усмехнулась другая дама, а первая добавила:
- Наверняка он решится потерпеть двух, чтобы расквитаться, наконец, с тысячами.
- Если же ты волнуешься, что коварный демон нас обманет, то будь спокойна: мы прекрасно понимаем, что обманет, а он понимает, что обманем и мы. Есть союзы, построенные на доверии, а нас объединит – честное недоверие. Это ситуативный, разовый союз, вызванный лишь узором обстоятельств: так сложилось, что и Ауровиль, и Равану полностью устроит хаос, тонущий в криках. Для него это – разовая концовка долгого пути обид. А для нас – лишь самое начало длинного пути свободы. Мы позволяем ему ярко завершить его путь, но если встанет на нашем – мы растопчем и не заметим.
Сложно представить, какой скрытой силой обладали эти видные дамы, уверенные в способности растоптать Равану. Ведь на их пути как раз проявился, словно из воздуха, этот самый Равана: столь огромный ракшас, что слова «растоптать и не заметить» куда больше подходили именно ему.
Демон почти лениво запустил в гостий элементальные гостинцы каждой из четырех рук, но они со смехотворной легкостью уклонились и от этого залпа, и от еще двух-трех. От глаза Раваны не ускользнул огромный запас ловкости, который они себе при этом оставляли, почти не скатываясь в акробатику или гимнастику, а обходясь лишь сдержанной эквилибристикой, основанной на превосходно отточенном ощущении равновесия. Ракшас скрестил на груди обе пары рук и кивнул.
- Не встречаюсь с кем попало, - в его голосе, в отличие от спутницы переговорщиц, улавливался именно львиный рык. – Вами пока доволен.
- Это временно, - дамы и правда не собирались темнить. Равана еще раз довольно кивнул:
- Ну и кто из вас Миэлла?..
Том третий
Часть четвертая
Воздушные поцелуи
По следам и Самсунгу
- Мне же реально легче теперь найти точно такую же, чем добиться прощения от этой? – в последний раз уточнил Том. Росава молча кивнула. Стрелец встал. – Ладно… Как знаешь. Удачного воцарения… Или вокаганивания… как там у вас… - ему очень хотелось спровоцировать искусницу на какое-то проявление психов, но та продолжала сидеть в каменной позе, навевавшей худшие опасения. – Ладно. Как хочешь… - повторился Том машинально, послал небрежный воздушный поцелуй и вышел из комнаты.
…Через неделю он уже стоял на набережной Тая в компании четверых друзей и ждал еще одного. Одну. Не то чтобы друга. Не то чтобы человека, собственно. Зато маленькую и с крыльями… Одним словом, Астрайку.
* * *
Разрыв с Росавой, за бурный декабрь успевшей стать Тому не только лучшим другом, но и любовницей, случился в середине января 1233-го. И богатырь многих удивил, когда, вместо погружения в алкогольно-грибную хандру, взбодрился, смахнул паутину сентиментальных «сюси-пуси», которой позволил окутать свои отношения, а потом затребовал от жизни новых вызовов – желательно подальше от Руси.
Это была беспрецедентно тяжкая для детей Лилит пора. А тут еще и Вероника пропала в Давосе: Астрая, которую изрядно раньше отправили к нимфее по витальному каналу – сбилась с курса, будто той уже просто не существовало. Фея долго не могла найти следов и, наконец, с кем-то, плывущим на материк, передала отчаянную просьбу о помощи… Легион не оставлял попыток дестабилизировать Вендор, и работы ассам хватало. Но без успеха в Давосе надеяться было не на что, да и просто бросать милую умняшу на произвол судьбы не хотелось… Из более-менее свободных ребят была сформирована поисковая группа, чтобы пройти по следам Вероники и попытаться выяснить, что с ней случилось.
И когда квартет, состоящий из Ланы, Рафа, Олегера и Кабаньяса, уже готовился через портал отправиться в наиболее близкий к Самсунгу порт из числа доступных (им стал Осириан), к ним присоседился и Том.
- Раз Юрек даже теперь не почесался, - махнул он рукой, - кому-то придется отстаивать честь семьи.
- Без Юрека тут сейчас опять начнется, - не промолчал Раф. – Хоть какой-то ходячий островок стабильности на Руси.
- Не маленькие, все понимаем, - приветственно поднял ладонь Олегер. – Давай с нами. Развеешься…
- В Тае забавно, - поиграл бровями Кабаньяс. – Было что вспомнить…
Стрелец уставился на Лану:
- А ты чего молчишь? Я так понял, каждому нужно высказаться.
- А?.. – вырвалась блондинка из своих фантазий и быстро оценила обстановку. Потом равнодушно пожала плечами. – Я вообще думала, ты изначально с нами собирался.
- Да ладно, ладно!.. Под такими дружными уговорами я, конечно же, не могу отказаться от приглашения, - Том раскланялся и прислонил руку к портальному камню в руках Олегера.
«Мест нет – у нас война!»
Тай, как и весь Сиам, разочаровал, хотя винить их в этом никто не собирался.
Искатели знали, что ситуация на Самсунге обостряется, но все оказалось еще хуже. Император Поднебесной Мин Фанг буквально на днях мог начать атаку на Сиам, и этой жемчужине вендорского туризма, в которой изначально планировали задержаться на денек-другой, сейчас было явно не до гостей.
- Раньше здесь было еще хуже, - докладывала Астрая по пути к Гуаньчжоу. – Народ паниковал, сбегал, пил, и только и болтал, что о Раме, который якобы снова придет «в близком к изначальному облике» и спасет их, заодно заключив новые договоры с соседями. А теперь, когда стало ясно, что рассчитывать нужно на себя – пошла уже другая волна. В духе «Мы выстоим!», «Мы сможем!», «Мин Фангу несдобровать!», и все такое.
- А реально как перспективы? – Олегер в последнее время увлекся восточными картами Ведариона и хотел сравнить их с реальностью.
- Тебе не пофиг? – лениво зевнул Том. – Даже если отобьются, все равно до Рагнарек вряд ли сюда еще раз выберемся. Не вкусим «исполнительниц желаний», так сказать…
- Не делай вид, будто тебе все равно, - поморщился Раф.
- Это не наша война, чувак, – так же лениво бросил стрелец. – Откуда нам знать, кто здесь прав, а кто здесь Раф?.. Ханец объединяет земли – удачи ему. Маленькие гордые сиамцы хотят оставаться независимыми? Удачи им!.. Вероника собиралась миротворничать – видимо, не удалось. Если у умняши не вышло, куда нам лезть? У нас хватает врагов, на которых написано, что они – зло. Так зачем себя донимать, если все равно не поможем? Пусть ждут свою раму и молятся буддам – я уже статуй сто насчитал, пока шли: какая-то да услышит.
- В чем-то он прав, - осторожно поддержала стрельца фея. Она понятия не имела о соотношении сил, а признаваться в этом было немножечко стыдно, так что уход от темы был ей на руку.
- Так-то, Сиам компактный – могут и выстоять, - вздохнул Кабаньяс, в котором природный пофигизм побеждал личные симпатии к полису, где он до вступления в Скорпионы успел и поучиться, и поразвлечься.
- Мы идем? Или остаемся? – оглядела друзей Лана. Ей больше других понравился бы вариант с помощью угнетаемым, но она понимала, что этого не произойдет, и старалась поскорее вырваться из готовящегося к осаде гнезда, пока ей не взбрело в голову остаться тут самой.
На восемь свернутых листочков
- Вот здесь ее и убили!.. – жалобно заохала Астрайка, порывисто порхая вокруг алтаря и бойко тряся вишневыми хвостиками, развевающимися из-под стильной вязаной шапочки. И это было данью именно стилю, а не погоде – вполне себе нормальной, особенно для января.
- Ах!.. – утрированно всплакнул Том. – Птичку жалко…
Нет, он не превратился в конченого циника, просто, как и все остальные у алтаря, знал, что речь идет, конечно же, не о Веронике.
Этот алтарь, посвященный дракону, фея нашла еще сама. Он хранил отпечатки посещения Вероникой, но в поисках подробностей астральная разведчица столкнулась с невозможностью собрать обрывки образов в единую картину. Именно для этого ей и нужна была такая помощница, как Лана…
Сейчас искусница бесцеремонно валялась на алтаре, очень явно намекавшем на несение функций человеческого жертвоприношения.
- Вот разве что ноги не раздвинула, - морщился Олегер, так и не определившийся в своем отношении к похотливой соратнице, которая, разумеется, тут же исправила свое упущение, благо была в штанах.
- О-о! А так больше энергии могу выделить, - раздался ее голос. – Но хуже концентрируюсь. Астрайка, тебе что нужнее?.. Да хорош уже страдать из-за птицы – я тут так долго не пролежу одна.
- Лелина доча, - хмыкнул Том, подходя к фее и, естественно, не в адрес Ланы... Свой гвардейский крылатый отряд он не видел со дня расставания с Синаем, и теперь недоданное его феям тепло доставалось Астрайке. – Соберись, - подмигнул стрелец и поиграл пальцем с бусинками, для которых в шапочке были проделаны специальные отверстия. Эти бусинки, весело играющие на едва различимых гибких стебельках, растущих из-за лба, как раз являлись одним из ключевых инструментов, с помощью которых феи ловили информацию в самых разных ее видах. Из подавляющего большинства других фей Астрая выделялась тем, что превратила это в специализацию и, благодаря наличию в Молулу отличных наставников, теперь способна была не только здорово считывать информацию и образы, но даже вносить в них правки или телепатически ретранслировать другим.
Тесно связанная с Вероникой, Астрайка еще сама сумела найти сразу несколько следов присутствия нимфеи в южной части острова. Но в какой-то момент следы терялись в опасных даже для умелой астральной разведчицы джунглях Камбучи, и было решено обработать, как следует, найденные следы с надеждой обнаружить в них подсказку о намерениях Вероники.
- Ничего удивительного, что ты не смогла сама считать, - вновь отозвалась Лана. – Здесь был дракон. А они искажают информационные поля вокруг себя. Насколько в курсе, они сами мало могут запомнить и пользуются общим информационным полем. Вот и мусорят вокруг, засранцы. Собирай после них осколки…
- Дракон, алтарь… - не нравится мне это, - процедил Олегер. – Ника точно уже после этой точки была в ставке императора?
- Да, точно! – закивала фейка, успев, правда, испугаться до того, как с уверенностью вспомнила последовательность перемещений умняши.
- Тут много обрывков и из разного времени, - предупредила искусница. – Но… Кажется, все равно в один день все было… Не могу четче – как дракон появляется, так почти не видно ни фига… Ладно. Я их собрала в общих чертах, как смогла… Попробуй поймать.
Астрая закрыла глазки, концентрируясь на своих бусинках.
- Хи-хи! – раздался ее смешок через какое-то время, в течение которого она довольно напряженно вздрагивала – мультик особо добрым не был, несмотря на то что сцену с ритуальным убийством птицы Лана заранее выбросила подальше. Еще несколько раз посмеявшись и пару раз охнув, Астрая раскрыла глазки. – Все ясно! – кивнула она глубоко. – Летим к Гуаньчжоу.
- Эй! – раздался хор голосов. Фея хихикнула:
- Ну ладно, ладно. Смотрите… - и уже только Лане добавила телепатическим шепотом. – А за птицу – спасибо.
* * *
Из затертых более поздними образами обрывков можно было понять, что жители здешней округи готовились принести в жертву дракону одну из местных девушек. Тут как раз появилась Вероника и, быстро войдя в курс дела, предложила заменить собой бедолагу. По крайней мере, ложилась она на алтарь добровольно…
Уверенная, что с драконом у нее получится найти общий язык, нимфея была обескуражена полным отсутствием обратной связи с подлетевшим вскоре ящером. Не шибко огромный и даже какой-то слегка узковатый, он для привязанной к алтарю девчушки в любом случае был однозначным вестником смерти. Его ноги обошли узкий алтарь с двух сторон, а пасть приготовилась вкусить обещавший блаженство деликатес…
Что потом произошло – было сложно понять. Обжора вдруг вздрогнул, из его головы полилась кровь, и дракон, озираясь в поисках врага, стал неадекватно топтаться вокруг алтаря. Новая рана – уже на шее – отпугнула его, и дракон спешно ретировался, по пути едва не врезавшись в пару деревьев ватными крыльями… К алтарю, судя чисто по тени, стала приближаться чья-то крепкая человеческая фигура, но уловить ее владельца вообще не получалось – как будто она почти не оставляла астральных отпечатков.
Потом Вероника, в четыре удара освобожденная из всех оков, смеясь и забавно тараща глаза, общалась с невидимым спасителем. Рисовала что-то на земле и даже обнялась на прощание… Но осталась здесь, и уже этот, более поздний, фрагмент, сохранился совсем хорошо. Так хорошо, что о нем можно рассказать, как будто мы перенеслись на месяц назад и лично наблюдали.
* * *
Нимфею смущало фиаско попытки расположить к себе дракона. И не только потому, что общение с ним должно было открыть кусочек знаний. Гораздо больше Веронику огорчала сама вероятность того, что драконы востока реально не прислушаются к ней, когда она обязательно попробует с ними договориться.
Ну, это Вероника…
- Дракон! Дракон! – стала кричать она, оставшись одна. – Давай поговорим! Тебя никто не обидит…
Едва ли крылатый монстр услышал слова, но вот энергетические всплески от алтаря до его лежбища донеслись. Чуть не умерев в полете от двух страшных ран, он уже успел более-менее регенерироваться и теперь приходил к мысли о реванше… Через десять минут он подлетел к девчонке, сидящей у алтаря в медитативной позе.
То ли повреждения, то ли некие принципы не давали ему красиво полыхнуть огнем, поэтому дракон просто принял величественную позу и широко разинул пасть.
- Готовься умереть! – услышала Вероника в голове зловещий голос. Она покачала головой и улыбнулась:
- Нет. Давай поговорим.
- Нам не о чем разговаривать. Ты – моя жертва.
- Я привыкла считать драконов теми, кто ищет информации, а не набивает желудок.
- Можно подумать, ты знала много драконов.
- Еще недавно я летала на Неревааре. А его кровь течет во мне. Немножко, но факт.
- Нереваара тут чтят за былые заслуги, но я считаю его чудаком из легенд, а живу настоящим. Так что ваша близость меня не трогает. Да и ты можешь элементарно лгать.
- А проверить это оком, не? Вот же ж непробиваемый какой попался. Ты мне ответь тогда, здесь все такие, как ты?
- Я – особенный! Я – уникальный! Меня не любят, хотя, думаю, просто боятся… А людишки приносят жертвы. Самых красивых девушек. А я их ем.
- А зачем тогда требуешь красивых, если для еды? Проси толстых.
- Нет! Нужно красивых… Такова традиция.
- Традиция опирается на здравый смысл. В поедании красивых смысла никакого… Так что, думаю, традиция была иная. И ты просто по своему невежеству ее исказил.
- Довольно!.. Не пытайся меня запутать. Готовься умереть и стать частью меня.
- Ладно… Только последняя просьба. Ты не мог бы отлететь пока на расстояние толщины этого листочка, свернутого 25 раз? А я помолюсь. Обещаешь выполнить?
- Легко. Обещаю… Это сколько будет?
- А ты сам сосчитай, - Вероника послала ему образ листочка, который можно сворачивать без усилий… Дракон снисходительно сделал десяток сворачиваний, накладывая длину на местность, а затем заволновался и, едва завершив эксперимент, обличающе зарычал во всю пасть.
- Ты обманула меня, девчонка!
- В чем?
- Ты… Ты притворилась!
- Я действительно помолюсь. Восемь километров – это много, и я успею не только помолиться, но и улизнуть, уж прости.
- Тогда я… Я не выполню!
- Тю. Вот никак не поверю, что такой огромный драконище сможет спокойно жить, зная, что нарушил клятву, данную маленькой девочке, поленившись улететь на какие-то восемь километров. И это – в то время как она его пожалела. Могла ведь сказать: «33 сгиба», и тогда тебе пришлось бы лететь в район Понта… Заметь, я очень долго не напоминала, что при желании ты бы уже просто был мертв, однако я уговорила твоего обидчика не добивать тебя. Но я сказала, что не держу на тебя зла, и это правда.
- Ну тебя, - дракон махнул крыльями и улетел на 25 сгибов миллиметрового листочка.
Вероника помолилась, помедитировала чуть-чуть, решая, не остаться ли ей еще раз, чтобы дать дракону третий шанс… Но медитация, видимо, показала, что этот экземпляр совершенно непробиваемый, и нимфея ускользнула в сторону реки.
* * *
- Ну как вам? – нетерпеливо защебетала Астрайка, едва ребята открыли глаза.
- Красивая она все-таки, - мечтательно вздохнул Кабаньяс.
- Но наи-и-ивная!.. – протянул Олегер, зажмуриваясь и тряся головой.
- И целомудренная, - хмыкнул Том. – Лана бы этого чувака-невидимку прямо на алтарь и завалила.
Искусница, которая как раз о чем-то подобном помыслила, глубоко вздохнула.
- Иди ты, Том, - зевнула она устало, - на… восемь свернутых листочков…
* * *
А пока ребята радуются, что послали не на семь, и смеются над возгласом Астрайки: «Это же почти, как я!», мы приведем Секрет, открывшийся в книге Вероники после этого эпизода ее деловой прогулки по желтому острову.
Драконы Самсунга и традиция Лун-Хань
На Самсунге всегда было особое отношение к драконам. Даже за мифами о создании народа ханьцев можно разглядеть тесную взаимосвязь с рептилиями. Имели рептилоидные черты и некоторые ключевые ханьские демиурги… Так что нет ничего удивительного в беспрецедентно дружных для Вендора (исключение – эльфы и их сапфирные хранители) отношениях между драконами и людьми.
В эру титанов существовала специальная программа под незатейливым названием Лун-Хань (лун – на ханьском «дракон»). В логово дракона, охранявшего поселение, отправлялся доброволец, ощущающий в себе особую родственность этим рептилиям. Постепенно их дружба перерастала в своеобразный симбиоз, помогая людям лучше понять драконов, а драконам – людей. По каким-то биологическим причинам, самые лучшие связи возникали между разнополыми представителями. А так как самки драконов – дракайны – жили очень изолированно из-за трудностей с продолжением рода – в какой-то момент Лун-Хань почти без исключений означал дружбу между девушкой и драконом-самцом.
С началом эры богов многое изменилось. По скрытым причинам, информационное поле, в котором драконы всегда брали знания, получило критические повреждения, и память веков оказалась фактически стертой. Именно в Самсунге удалось кое-как реанимировать утраченные традиции, но полностью компенсировать ущерб не вышло: без общей памяти драконы деградировали, утратили мудрость и устойчивость духа, перестав быть достойными регуляторами между ханьцами, как это было раньше. Тем более что люди как раз прогрессировали и с меньшим пиететом относились к поглупевшим ящерам, норовящим иногда требовать себе девушку, но не помня зачем, а стало быть – как еду…
Высокая ставка
На подходе к указанному Астрайкой месту ребят ждал сюрприз.
- Это что за хренотень? – прищурился Олегер, надеясь получше разглядеть закругленные своды совершенно необычного корабля, кривовато стоящего у берега. Вместо палубы он был накрыт панцирем, словно черепаха. По краям щитов панциря торчали острые пики, а нос украшал большой муляж головы дракона с распахнутой пастью.
- Чо, нет такой карты? – хмыкнул Том. – Свежачок. Недавно построили – чудо-корабль: сам плывет, сам пугает, сам огнем пердит.
- Откуда знаешь? – плута огорчало, когда какая-то информация житейского и военного уровня попадала к нему не первому.
- На Синае говорили. Это подарок какого-то ханьского инженера-гения императору. Я так понимаю, в ответ на подаренные императором материалы.
- Этот, блин… Ян Су, да? Его карта у меня как раз есть… Подписать бы. Но ладно. Нас это не касается… Ставка императора все равно правее. Идем, а то щелоглазы нервничать начнут – помешают еще…
Но охрана корабля, оцепившая его чрезмерно широким полукругом, уже и так бежала к непрошенным гостям с луками наизготовке.
- Лан, можешь их успокоить без особого шума? – спросил Олегер. Ведьма могла полопать их тетиву или выпустить из-под земли небольшие теплые гейзеры. Стоит ли сомневаться, что выбор был сделан в пользу гейзеров?..
Три струи воды вырвались прямо из берега, сбивая бегунов с ног и оставляя некоторое время на верхушке фонтана – долго воздерживавшаяся блондинка была способна и не на такое.
- Мы просто проходим мимо! – активно жестикулируя, пояснил Олегер, подходя к летающим воякам. Некоторые способности у ассов в середине января поослабли, но знание языков уж точно не пострадало.
Кабаньяс на всякий случай приготовился жахнуть подбегающую группу какой-нибудь песней. Но это не понадобилось: жесты Олегера и демонстрация волшебной силы убедили два десятка ханьских солдат лучше, чем одни только жесты или демонстрация. От корабля, забавляя ребят зашкаливающим усердием конечностей, примчался еще один паренек и что-то шепнул командиру отряда.
- Ян Су хочет поговорить с вами, - без эмоций поклонился головой тот. – Это большая честь, от которой не стоит отказываться.
А никто и не собирался.
* * *
Возле самого корабля искатели нечаянно нарвались на драматическую сцену. Красивая темноволосая женщина что-то выкрикивала молодому мужчине, один разок завалилась на колени, а когда он поднял ее за руки – пронзительно и молча посмотрела на него, отвернулась и убежала вдоль берега, не удостоив вниманием проходящих мимо ребят. Участник сцены покусал губы, разок топнул ногой, но постарался привести себя в порядок и сам подошел к гостям. \См. карту: звездочка №10\
- Меня зовут Ян Су, - тоже одной головой поклонился он. – Я увидел, на что вы способны в управлении некоторыми природными силами, и решил попросить о помощи.
- Если этих сил хватит – почему нет? – дипломатично рассудил Олегер, а сама Лана изучающе смотрела на инженера. Внешне ничего выдающегося, но аура гения некоторых гурманок заводит изрядно… - А в чем сложность? И вы, и мы торопимся, так что, думаю, обойдемся без всех этих ритуалов приличий?
- Ох, как приятно встретить собрата, - закивал Ян Су, и это к ритуалам приличий не относилось. – Тут такое дело… Мы шли обычным курсом и не учли, что некоторые умники, сворачивая лагерь, изменят береговую кромку. Корабль у меня интересный – сами видите – но капризный в некоторых вопросах… Вот и застрял на этой искусственной отмели.
Лана, единственная бескрылая в этой команде искателей, кто сохранил независимость от Лилит, расплачивалась за это сейчас отсутствием вербального контакта. И Олегеру пришлось переводить ей просьбу инженера.
- Скажи ему, что чисто волшебной силы мне не хватит, - покачала головой она, - но… не знаю, в общем... Я могу попробовать помочь ему в моделировании, если он решит использовать механические или какие-то там похожие способы.
Ян Су с легким скептическим сексизмом окинул взглядом знойную блондинку, предложившую помощь в инженерных расчетах. Отстраненно слушающий беседу Том не столько перехватил этот взгляд, сколько случайно на него наткнулся во время ленивых блужданий глаз.
- Она – особая колдунья, - пояснил стрелец небрежно. – Может создавать самые сложные схемы и модели. Сейчас работает над моделью Дао. Так что лови момент…
Сказав это, стрелец отошел кидать в реку гальку. И эта модель дзен у него сейчас получалась не очень.
* * *
Пока Лана в своей образной мастерской испытывала предложенный Ян Су способ вытолкнуть корабль в воду, сам инженер охотно беседовал с гостями острова, настояв на угощении корабельной стряпней. Узнав о цели их визита, гений разволновался немного:
- Я беседовал с этой девушкой. Неимоверно жаль, если с ней что-то произошло… Она поразила меня ясностью ума и благоуханием души. И красотой! Зачем скрывать?..
- А она не говорила, куда могла бы направиться? – Олегер по старой привычке брал расспросы на себя. – Или вскользь не упоминала? Когда конкретней вы виделись, если ты помнишь?
- Я помню точную дату. Просто не уверен, что наши календари совпадают. Это было девятнадцать дней назад. Так точно помню потому, что именно после разговора с Вероникой, верно?.. после разговора с ней император дал сиамцам и чосонам три недели на раздумья.
- Ага. То есть она его в чем-то убедила?
- Я не вникаю в политические вопросы… Наверное, да. Ведь он уже вел войска на штурм, а тут смягчился и дал передышку. Кроме того, отказался от намеченного плана войны с Синаем… Все были удивлены, насколько помню – император на такие уступки не привык идти.
- Так, а свои планы она озвучивала?
- Мы много говорили о драконах… О том, какие технологии скрываются за древними мифами… О ее синайских приятелях – они мастера, и я с интересом узнал их историю, ведь упоминания о них раньше встречались… Ну, и так – о многом… А планы… Если учесть, что императора она просила открыть ей доступ к пирамидам, то… Вполне вероятно, что она направилась к одной из них. Потому что доступ ей дали…
- А какие у вас есть пирамиды?
- Полагаю, вас, как и Веронику, интересуют именно древние комплексы, известные у нас как «даньтяни». Их три: верхний, средний и нижний. Наибольшее внимание сейчас приковано к нижнему – считавшемуся затонувшим в озере Фусиань. Пару месяцев назад оттуда на поверхность вырвался луч. Те, кто приближался к лучу – начинали испытывать нестерпимый страх и раздражительность. Говорят, на луч стали слетаться драконы и стягиваться всякие демонические существа, но это лишь слухи, и их я распространять не хочу, пока не изучил все лично. А лично уже не изучу – императору недавно донесли, что луч исчез. Жаль – после завершения войны я собирался на Фусиань, чтобы лично все исследовать.
- А где сейчас император, если это не военная тайна?
- Он никогда не скрывает своего присутствия. У него превосходная гвардия и личный дракон-союзник… Его текущая ставка – на запад отсюда. Там как раз развернуты войска на границе с обоими государствами – пока неизвестно, с какого он начнет.
- Насколько помню, ты же сам – чосон, - задумался Олегер. – Не обессудь, что ворошу это, но тебя не трогает война, которая начнется через пару дней? Между твоим императором и твоим народом.
- Я изгнанник, - посмотрел в сторону Ян Су. – Чосоны всегда отличались неимоверной социальной наивностью и фанатизмом. Придумают себе историю, и давай в нее верить. Потом придумают новую – и уже верят в нее, и столь же фанатично!.. То мы – особо древний народ, любимый богами и богатый духом. То мы – великие изобретатели, создавшие примерно… всё, что только есть в Вендоре… Я попал на одну из волн истошной веры в богов. Мои теории о том, что драконы – это искусственные летающие корабли, а древние боги – это просто люди с очень развитыми технологиями – вызвали такой вал недовольства, что меня изгнали… А император мне поверил. И кому я должен служить?
- Твой выбор, - поднял ладони Олегер. – Я просто поинтересовался. Сам понимаешь, душой люди всегда за маленьких, но это не наша война… Корабль у тебя, конечно, шикарный… Надо будет в Ведарион внести… Кстати, скажи мне, будь добр, как специалист, почему почти все, что поступает на континент отсюда – дешевая низкопробная ерунда, но тут же мы видим это твое чудо, да и просто знаем, что ханьцы очень даже умеют делать вещи?
- Мой водао, если что – тоже ханьский, - вставился Раф. – Ни одной жалобы за все годы.
- Торговые вопросы тоже не мой профиль, - сразу уточнил Ян Су, - но как-то, желая отвлечься от личных проблем и уснуть, я нарочно думал о неинтересных мне вещах. И пришел к мысли, которая, возможно, отвечает на ваш вопрос… Ханьцы – очень медитативный народ. И работа для многих из них – была той самой медитацией. Просто трудовой… И вещи, созданные в этом ритме – получались хорошие. Но потом наши торговцы стали гнаться за прибылью и повышать производительность труда с помощью ускорения ритма. И работники были вырваны из трудовой медитации, делая теперь вещи без вдумчивости и сосредоточенности. Из-за этого товары подешевели, и торговцы так и не получили желаемого обогащения. А репутация уже была испорчена, вот и не удалось вернуть все назад… Так что на продажу идет вал дешевки, сделанной впопыхах, а мастерская работа – по-прежнему медитативна. А потом я уснул…
- Жаль… С таким-то умом мог бы и успеть додуматься, как решить проблему… Ладно… Мы попробуем считать остатки информации с места самой ставки. Лана вроде закончила… Если получится – счастливой воды и удачи тебе лично в изобретениях.
- Спасибо, Олегер… Насколько знаю, император верит в мистику, поэтому его дракон рассеивает следы бесед… Но надеюсь, вам это не помешает. По всей логике, Веронику следует искать в районе Фусиань.
- Да я так и понял. Спасибо, Ян Су.
* * *
Восторгу гения не было предела – правки и расчеты, внесенные Ланой в его предложение, оказались идеальны, и с помощью системы рычагов, грузов и блоков – корабль-черепаха сумел сняться с коварной мели. Ян Су не мог не поблагодарить помощников и лично спустился на берег. Все ребята уже ушли дальше вглубь суши, и только Том, уловивший, наконец, свой дзен, продолжал запускать в реку камни.
- Я… Скажи, мой друг. От лица всей вашей команды… Как я могу отблагодарить вас? Любое посильное желание. Я ведь сразу не согласился с ее расчетами, но ошибся… Вот бы такую напарницу… А ведь женщина!..
- Да, точно, - размеренно ответил Том, бросая камень и поворачиваясь к гению. – Женщина… Та, что убежала по берегу… Догони ее… Догони и поговори. Сейчас – пока разрыв не окаменел. Потом может быть поздно, - вздохнул он.
- Э-э… - Ян Су растерялся. – Но она… она просит предать императора. Я не думаю, что мы еще можем...
- Чувак, - пофигистски махнул ладошкой Том, - я не лезу в политику и ни на чем не настаиваю… Просто от души совет: поговори… Можешь считать желанием…
Он наклонился за камнем и запустил его в воду, не думая, сколько раз тот подскочит перед последним нырком…
* * *
Как минимум, с драконом Ян Су был прав. На месте ставки оставались лишь самые крупицы, которые даже с помощью Ланы не удалось собрать в дельный мультик… Впрочем, фея проявила настырность. Страшно устав, она кое-как справилась-таки с этим пазлом, потом трижды перелопатила полученное сырье и сделала попытку кратко пересказать содержание беседы Вероники и императора.
По ее словам, император Мин Фанг был удивлен, увидев облик переговорщицы. В недавнем письме императрица Минамото сообщила ему о скором прибытии важного человека, который будет говорить фактически от лица всех светлых сил большого Вендора. Шестнадцатилетняя девчонка в этой роли едва ли ожидалась, хоть советники очень оперативно шепнули Мину, что именно так шпионы обрисовывали одного из главных героев свержения Кавагучи. Мин Фанг поначалу просто проявил вежливость и выдержку, а затем быстро убедился, что за обликом юной нимфы скрывается на редкость образованная женщина с мышлением совершенно глобального уровня.
- Так… - перебирала информацию Астрайка. – Насчет фрагмента мозаики он сказал, что… он знает об этой реликвии, но ее у него нет – ее передали на хранение в монастырь Шаолинь на плавучем острове Пэнлай. Раньше он был с ними очень тесно связан, а теперь их взгляды разошлись… Конечно, разошлись! Сомневаюсь, что в монастыре одобрили его милитаризацию и войны.
- Радость наша, мы очень ценим твои геополитические воззрения, но что там с пирамидами? – сдерживая смешок, поторопил Кабаньяс, феей умилявшийся еще с летнего фестиваля бардов.
- Пирамиды… Ты же сейчас посмеялся надо мной, да?.. Ладно-ладно, музыкальный баобаб, я тебе это как-нибудь припомню… В общем, про пирамиды они тоже много говорили… И, отбрасывая геополитическую шелуху…
- Астрайка, - шутливо погрозил пальцем Олегер.
- Как ты и говорил, - кивнула она. – Он посоветовал начать с пирамиды озера Фусиань. Вручил ей какую-то охранную грамоту… И пообещал подумать насчет ее предложения по поводу сепаратистов… Так… ищем ее предложение… Ага… Он говорил, что хочет монолитный Самсунг в решающие дни. А она ответила, что он будет куда монолитнее без шрамов свежих войн. Император сказал, что возьмет Сиам и Чосон так легко, что шрама не останется. Вероника не согласилась: она, оказывается, полторы недели провела в этих государствах и оценила их дух и отвагу.
- Я возьму их за пять дней, - в пылу воскликнул Мин, и Вероника его на этом поймала:
- Но если нет, то на шестой отведешь войска?
И ему было уже неловко брать слова назад…
- То есть им теперь нужно продержаться всего пять дней? – заинтересовалась Лана. Фея пожала плечиками:
- Наверное…
- Но как Вероника сумела из него такие веревки вить? – недоумевал Олегер. – И как с Синаем помирила?
- Не… Ух!.. Какой фрагмент яркий!.. – восторженно раскрыла глазки Астрая и, обращаясь к давно улетевшему дракону, подразнила его языком, еще и звонко шлепнув себя по попке. – Вытирака-переросток!.. Такой момент упустил.
- Может и нам дашь порадоваться и по задницам постучать? – осведомился Кабаньяс. Фея покрутила ладошкой:
- Показать не смогу, но там кусок их разговора об Изабелле. По любому, о ней!.. У императора была очень грустная история, когда ему пришлось лично задушить любимую – Юйфэй. Потому что она оказалась куноичи, которая намеренно пользовалась его любовью, чтобы ослабить Даоссию перед грядущим ударом Синая… И вот Вероника, подробно описав эту Юйфэй, поведала Мин Фангу, что никакая она была не куноичи. И что так нарочно подставляла Синай под будущую войну с Даоссией. Мол, настроив против Синая императора, она вернулась на острова дальше обрабатывать молодого Кавагучи…
- Одна стерва накрутила тут клубок – разгребай теперь, - хмурился Олегер.
- А Вероника до сих пор верит, что Изабелла, наоборот, так тонко все подстроила, - вступилась за свою фаворитку Астрайка. – Вроде подстроила так чтобы зажечь восток, но оставила возможность несколькими штрихами все поменять, и теперь перед Апокалипсисом на востоке есть две мощные армии, которые готовы противостоять Легиону, а не друг дружке. Как тебе такая геополитика, сундук мелодичных стонов? – нахмурила она носик, подлетая Кабаньясу под самое лицо.
Бард от души расхохотался.
- Набралась ты тут… - покачал головой Олегер. И был прав. Астрая, словно обезьянка-губка, очень густо впитывала в себя окружение и перенимала модели поведения. Рядом с мудрыми она становилась мудрой, рядом с Вероникой – превращалась в сыплющую цифрами заумку, в Ведруссии моментально набиралась степенности… Здесь же, порхая по нервному предвоенному Сиаму, и сама стала дерзкой обидчивой забиякой. Впрочем, все эти модели наслаивались на уже неизменный стержень – перенятый от милой Лели, и с натяжкой могли выглядеть как сценический образ на очень приятной сердцу актрисе.
Предки Поднебесной империи
Слово «предшественницы» теряется, когда речь заходит о Терракотовой империи, или Чжоу, образованной в 330-м году эры титанов (!). Это самый древний пример образования подобного толка в Вендоре. Правда, Чжоу быстро распадется, запустив волну дроблений, которые к Нулевому году приведут Самсунг к вопиющей фрагментации. Но ничего – на былой опыт проще ориентироваться, что еще в первом же веке ЭБ будет доказано. Эпоха Сражающихся царств приведет уже к укрупнению, которое логически завершится новой империей: Цинь, или Яшмовой.
Она тоже вскоре рухнет, ибо держалась на авторитете самого Циня и быстро выдохлась, реализуя его циклопические задумки. Другое дело, что всего нескольких десятилетий хватило для понимания: вместе было удобнее. На этот раз в основе соборности лежало не оружие, а идеи. Проект, предложенный мудрыми правителями северного царства, показался всем наиболее удачным, и именно их династия – Хань – получила императорский статус.
Эта империя, известная как Нефритовая, подарит Самсунгу долгие века покоя и процветания в очень непростые для Вендора времена. Лишь в начале шестого века будет накоплено достаточно противоречий для полураспада империи на крупные сегменты, один из которых (северный) продолжит называться Нефритовым царством. К счастью, века уважения и мира позволили сохранить добрые отношения, и кровавых войн между царствами удастся избежать.
Новый заход на империю начался недавно и опять с севера. Толковый государственник, Мин Фанг, чаще всего мирно присоединял другие царства к идее Поднебесной империи, но уперся в Сиам и Чосон.
Законы кровавых джунглей
- О! А эта война уже внезапно наша? – не удержался от доброй шпильки Раф, но, выхватив свой водао, рванул в том же направлении, куда Том только что послал стрелу.
Это да. Одно дело рассуждать о своем участии в грядущих событиях, а другое – оказаться свидетелями бойни. Дюжина лесных дикарей, щедро разукрашенных красным, налетела на небольшой пост, охраняемый квартетом других дикарей, и ребята, на чьих глазах это произошло, не удержались от помощи последним.
Бились красные отчаянно, с фанатизмом, но костяные наконечники стрел, кремневые – копий… Против богатырей Руси… Это вообще законно?
Жаль только, что постовых спасти не успели – они явно уступали краснокожим в стойкости, да и просто больно поздно эта картина лесного побоища попала в поле зрения.
…Пять человек и одна фея теперь стояли над полутора десятками трупов и переглядывались.
- И слово предоставляется нашему верховному аналитику, - прокашлявшись, объявил Кабаньяс, эффектным жестом руки предваряя выход в центр Астрайки. Это не было продолжением войны – здоровяк-бард обладал слишком великодушной натурой для сведения счетов и просто обрабатывал плугом веселья плодородный участок. Фея и сама за дни, потраченные на переход от окрестностей Гуаньчжоу к джунглям Камбучи, изрядно обтесалась в этой компании. Так что сейчас она с удовольствием подыграла Кабаньясу, который, скажем по секрету, прочно входил в двадцатку ее самых любимых мужчин.
Астрая мгновенно материализовала на носике очки, сделала каменное выражение лица и стала монотонно бубнить:
- Проанализировав исходные данные и наложив на них графики динамики доминирующих трендов, мы можем с уверенностью спросить: что за хрень тут вообще происходит?!.
Все рассмеялись, смыв с себя осадок участия в кровавом инциденте. Олегер чмокнул Астрайку в пяточку:
- Спасибо, повеселила… А реально, вообще не в курсе? А то следы – хорошо, но куда они ведут хотя бы?
- Хи-хи… В курсе, в курсе. Вы сами не особо интересовались просто… Могу рассказать. Но тут все реально запутано.
* * *
Фея рассказала, как встретила в Сиаме отряд, называемый «западным ветром». Эти воины раньше помогали жителям джунглей по эту сторону реки Сайгон. Жители называли себя монами (людьми) и веками состояли в очень хаотичном и диковатом лесном симбиозе со здешними демоническими существами, как бы являя собой отличный пример того, что жизнь на лоне природы вообще не обязана служить образцом мудрой гармонии, как у эльфов прошлого или ведруссов.
Помогать соседям сиамцы начали лет двадцать-тридцать назад, когда внутри общества монов созрело новое движение. Причины возникновения движения Астрайка выяснить не успела, но если кратко, то эта ветвь кхмеров (как называли монов другие народы) стала красить себя в багровые тона и готовиться к священной войне за «возвращение себе исконных земель», которыми они считали добрую половину Самсунга. Такой аппетит наверняка насмешил бы Мин Фанга, а вот кхмерам-монам, не принявшим новую идею и нового бога-дракона (некоего Спящего) – скоро стало не до шуток, ведь тренировались воевать будущие владыки острова именно на них. В какой-то момент область Камбучи разделилась на две части: справа от реки Сайгон остались жить во все более аскетичных заставах красные кхмеры, а на левый берег ушли сторонники прежнего уклада. Красные сделали попытку утопить более слабых соседей в крови, и тут сиамцы не выдержали – они отправили несколько отрядов, которые были названы «западным ветром», ибо вымели агрессивных дикарей за реку довольно лихо.
Но в преддверье атаки ханьцев сиамцы не могли позволить себе такую роскошь, как далекий лесной гарнизон. Ветер подул обратно, и теперь лесные моны остались наедине с красными фанатиками, у которых как раз подросло начисто промытоголовое поколение кровожадных юнцов.
- И в этот котел и потащилась Ника? – не выдержал Олегер. – Мы же смотрели карту – к озеру можно было пройти, и не заходя в этот долбаный лес с его дикарями.
- Лана подтвердила, что Вероника была здесь, а почему такой путь – я не знаю! – нервничала фея.
- Ты говорила, что она долго толкалась в Сиаме, - подал голос Том, казалось бы, пропускавший все мимо ушей. – И упомянула, что краснозадые поклоняются дракону. Связать не пробовала?..
- А что, дело говорит, - поддержал Тома Олегер. – Ее ж от драконов теперь не оттащишь – вот и могла сунуться сюда пообщаться.
- Я тут гуляла по астральным окрестностям, - раздался из-за дерева голос Ланы, - и нечаянно наткнулась на отпечаток Вероники, который совпал с большим количеством пульсаций. Короче, она была неподалеку в какой-то деревушке. \См. карту: звездочка №8\
Ясно, что туда все и направились.
* * *
Надвигалась ночь, и бедолашные моны вдвойне перепугались, завидев приближающийся отряд. Правда, страх очень быстро сменился надеждой – с запада обычно приходила помощь, да и выглядели гости похоже на героев легенд о славных воителях прошлого. Легенды о Раме прочно заняли свое место в фольклоре лесных дикарей, причем красные кхмеры теперь делали честный акцент на том, что дубасил он, собственно, именно их предков, заступаясь за аютов-сиамцев; лесные же моны сей нюанс великодушно прощали – им было важнее верить в сам факт того, что кто-то может прийти и героически спасти.
Нет, ребята могли, конечно, включить циников – не Русь, в конце концов, да и они уже не вполне странствующие богатыри. Но легко сказать… Тянущиеся руки, радостно плачущие дети, бьющие лбами в землю женщины и заглядывающие в рот мужчины… Искатели поняли, что помимо воли становятся защитниками… Но и искателями остаются.
- Мы ищем девушку, - объявил Олегер громко, но быстро понял, что в этой неспособной сдержать восторг толпе оратором придется быть Кабаньясу.
- Давайте громче! – загудел грудной баритон барда. – Еще громче!.. Порадуемся встрече и призовем на помощь богов!..
Через несколько минут выдохшаяся толпа была готова слушать даже шепот, и диалог принял конструктивный характер. Девушка с синими глазами здесь действительно была, пыталась вернуть монам защиту покровителей, но те ее не услышали, и странница ушла дальше, надеясь достучаться до Спящего.
- Нам никак без покровителей! – зашелестели едва одетые грязноватые женщины, явно не догадавшиеся, какая часть их ответов для пришельцев важнее.
- Красные! – раздалось с окраины от дозорных, и моны с мольбой уставились на героев.
- Ну, раз никак… - Олегер огляделся на друзей, потом поднял палец и снова повернулся к монам. – Только сами не суйтесь – по домам пря… - он иронично прогулялся взглядом по уже опустевшим тропам, заменяющим поселению улицы. – Ну, короче, примерно это я и хотел сказать…
* * *
В наших книгах хватает схваток, где группа героев 80-го уровня разносит орды слабаков. Едва ли имеет смысл тратить время на очередное такое действо… Да, красных кхмеров было человек пятьдесят, но это были чертовы дикари, и напрягаться, подобно семи самураям нашей культуры, искателям совершенно не приходилось. Меч Рафа, стрелы Тома, точный танто Олегера – им даже не пришлось пить кровь. Зачем, когда есть волшебный смех Астрайки, образная фантазия Ланы и мощнейшие песни Кабаньяса?
Орду отколбасили именно массовыми способностями, не желая опускаться до уровня прямого контакта. Особенно Астрайка была рада на практике испытать, куда привели ее тренировки оттенков смеха: раньше она не особенно точно угадывала с эффектом, и он зависел от случая и настроения, перед ответственной командировкой на восток фея долго тренировала посыл, и вот ей, наконец, подарили подопытных. Практика показала, что тренироваться еще придется, но для конкретно этого боя особой разницы, что именно выбивало дикарей из колеи – не имелось.
Лана с ленцой подчищала тактические угрозы точечными образами, не заморачиваясь с изысками фантазии. Зато Кабаньяс вовсю наслаждался аудиторией… В плане идеологии красные кхмеры были очень стойкими ребятами, но из-за веков симбиоза с мистическими существами Камбучи имели на редкость высокую восприимчивость к чарам. Они моментально реагировали на песенные образы барда, и того страшно забавляла такая обратная связь. Весельчак перешел на попурри, заставляя краснозадых по десять раз в минуту менять настрой: от буйной паники до отчаянной смелости, от яростного безумия до умиления…
Бодрый гимн – и вот десятка дикарей бежит к барду, мотыляя копьями. Остается пару шагов – песнь страха!.. И кхмеры тут же задают стрекача, устав опорожнять кишечники. Вот они в умилении обнимаются, и тут же начинают истошно душить в этих же объятьях…
- Это точно не перебор? – Раф устал гоготать и задумался об этической стороне побоища. – Хотя, если подумать, что они сделали бы с этими бедолагами…
- Будь они достойны уважения – я бы сам не одобрил, - почесал макушку Олегер, впервые вернув хохочущий рот в нормальное состояние. – Есть какие-то рамки… Но тут, считаю, Кабаньяс прав: пусть надолго запомнят, насколько жалкими были – может не сунутся больше…
* * *
Но на это надеяться не стоило… Пока моны водили хороводы вокруг Кабаньяса, радостно распевая «Харе-Рама», а Астрайку, напутав мифы, называя Гарудой, ребята обсуждали дальнейшие действия.
- Почему и не люблю так вмешиваться, - хмурился Том. – Дали надежду, а теперь ведь все равно бросим, и их перебьют. И все эти детки, умирая в грязи, будут шептать: «почему ты оставил нас, Рама? Мы больше не услышим твой сказочный смех, о Гаруда!»…
- Охренеть ты образ нарисовал… - сплюнул Раф, едва сдержав слезу. – Как теперь спать?
- Надо было пофигизм раскачивать вместе с булками, - бросил стрелец. – Времена такие, что некогда плакать уже. Слишком много поводов будет…
- Ну, я могу образ пугающий здесь подвесить, - неуверенно предложила Лана, - но это ненадолго совсем. А ведь не очень верится, что Сиам или император моментально пришлют сюда гарнизоны, едва успеют между собой разобраться.
- Да и сколько здесь спасли? Одну деревеньку?.. А таких еще сколько? Пятьдесят? Сто?.. – сыпал риторическими вопросами Олегер. Том задумался.
- Слушай, Лан, а ты можешь не образ страха вешать, а, скажем, запустить на тот берег уверенную волну, которая прямо говорила бы: «Рама пришел и вам всем песец!»?.. Если эти поверили, может, и те поверят? И хотя бы недельку-другую поочкуют. А там, глядишь, и ветер подует – западный, северный, похер.
- Это тебе твой дзен нашептал? – уважительно хлопнул по плечу Раф. Том аристократично потер легко ушибленное место:
- Дзен молчит, чувак… Молчит и всем советует…
* * *
- Крутая эта Пелена Майи, конечно, - хвалила Лана, расписывая на своем холсте яркую информационную бомбу, которую собиралась запустить в тонкие планы Камбучи. – Чисто астральный план, кажется, не трогает, но именно ментальная работа здесь – просто сказка. Такой отклик легкий, быстродействие – просто в разы!..
- Если Нику правильно понял, то Майя сначала в Синае потренькалась, - лежа комментировал Том. – И как раз на астрале. Но, видать, поняла, к чему это приводит, и перевела работу на более высокий уровень. Ментальные импульсы ведь уже не каждому тупорезу доступны. Вот и получился усилитель чисто для элит – тех, кто не жопой думает или причиндалами… Хотя и у таких, как видим…
- Да, я поняла, о ком ты. Не рискуй. Сейчас изображу Раму не как Кабаньяса, а как тебя – будешь потом от хороводов отбиваться.
- Да кто ж в такую ересь поверит? Кабан – вылитый Рама, а для меня этот костюмчик маловат… Хотя они и фею умудрились Гарудой называть, а это, насколько помню рассказы аджарских монахов в Синае – личный дятел какого-то их бога. Дятел размером с коня… Я еще поржал, что себе такого хочу – единственный варик Юреку нос утереть с его Вектором. Хотя и на Пегаса согласен.
- Я закончила.
- Как-то тихо в этот раз.
- Слушай, я думала, ты просто успокоишься, вот и…
- Да забей… Кстати, ты реально крутая была тогда. Я б даже повторил. А чо – я свободен теперь, так что смотри.
- Я не вникала, но мелкие в Ведарии трещали, что тебя несвобода как-то не очень смущала в подобных делах. Потому и стал свободен.
- Да что они понимают?.. Разве дело просто в измене, тем более что о какой измене может идти речь в свободных отношениях?.. Я ж и гулять-то начал, просто чтобы обострить всё, добавить дзен. А то все шло к сопливой романтике, «прочному союзу двух любящих сердец» и прочей хербале.
- А ничего, что именно ты эту сопливую хербалу ей навязывал?
- Во-первых, чо-то больно много вокруг тебя трещат, и ты, по ходу, не такая пофигистка, какой хочешь казаться. А во-вторых, это чистая правда. Кристальная!.. Это именно меня понесло в розовые сопли, сюси-пуси, вот я и решил сам же дать им пинка.
- Считай, что просто услышал мои мысли, но ты в вашей паре слишком много делал сам… Мне это близко, но я и по духу одиночка.
- Вот и отлично. Давай запускай свою бомбу, и, пока все дрыхнут, два одиночки по духу на время станут одним большим одиночкой по телу.
- Без обид, Том. Ты крутой любовник, и я, в отличие от тебя, не постеснялась это сказать и тогда… Но меня не изменить – я ищу новых ощущений. А не просто тупое животное, которому срочно нужно в туалет по среднему…
- Так я ж изменился, за целый-то год!.. Я познал дзен и розовых единорогов-лебледей. Я отказал страшно приставучей секси-фее… Хм. Сейчас подумал, что похож на нее. Так что ладно: забудь. Считай, что…
- …что ты просто хотел помочь похотливой самке сбросить напряжение. Идет… Все, пошли запускать в джунгли Раму.
* * *
Всплесками нарастающий шум, чьи очаги постоянно менялись, намекал: что-то пошло не так… Ожидалось, что образная бомба станет добычей кхмерских шаманов, и те дадут команду воякам прижать зад, но, судя по всему, весть о приходе Рамы зацепила не только их… Лана сказала, что астральный план буквально вскипает, и следует приготовиться к любым сценариям, а фею спрятать, ведь ее астральные нычки для набегающих существ – дом.
Ребята уже успели покинуть деревушку, и очень хорошо, ведь шорохи, вздохи, завывания и прочие звуки на любой вкус – в какой-то момент перестали быть просто звуками: на искателей набросились его источники… Как же пригодился богатый опыт скорпионов, по праву считавшихся самой крутой командой истребителей чудищ!.. Да, здесь они были в очень урезанном составе. Но составе – сбалансированном… Могучий Раф, способный и крепко бить, и ловко вязать камчой. Кабаньяс, которому музыкальные таланты не мешали искать совершенства в фехтовании. Идеальный подстраховщик Олегер, наличие которого в тылу позволяло чувствовать спину прикрытой сразу всей группе – его резкости хватало на всех. Санчо как-то назвал плута «снайпером ближнего боя», и это было очень удачное определение. Том снайпером боя дальнего так и не стал, но к чему ему это? Он углублял знания в области концентрации веществ, тренировал скорострельность и стремился к вершинам динамической стрельбы – а точность особо не нужна, когда в жалах твоих стрел такие кислоты…
В первые мгновенья тревоги были связаны только с женским полом. Несколько разноразмерных тварей налетели со всех сторон, а их габариты и напор – не позволяли сражаться в стиле «спина к спине, а в кольце – бабы». И если Лана окружила себя узким защитным коконом, то Астрайка, своевольно выпорхнув из-за пазухи Кабаньяса (остальные сражались слишком резко и могли сами задавить нечаянно), теперь растерялась. По привычке она юркнула в астральную щелочку, но один из монстров: помесь тигра и гориллы – спокойно ворвался прямо в астрал и едва не разорвал перепуганную фею в клочья, обрушив когтистые лапы на ее спешно возведенное образное укрытие, напоминавшее шалаш из облаков (что успела в страхе вообразить – то и появилось). Разнеся шалаш, монстр замахнулся на попискивающую жертву, но тут в астрале появился еще один гость: огненная птица громко вскрикнула, падая с небес, вцепилась когтями в спину монстра и с силой отшвырнула его в сторону.
- Лети в Явь и просто поднимись повыше! – приказала птица голосом Ланы, и Астрайка, разбрызгивая слезы, понеслась выполнять команду.
У парней дела шли явно получше. За монстров играла только их способность сравнительно свободно прятаться в астрале. Но нападать прямо оттуда не могли и они – для обретения полноценной плотной формы им требовалось несколько мгновений, которых опытным бойцам хватало и для подготовки уклонения, и для проведения атаки… Выглядели монстры по-разному, но до синайских фантазий им было неимоверно далеко – даже выборки из восьми напавших хватало для понимания некоего родства всех этих тварей. Все они были вариациями на тему тигров, обезьян, змей, медведей и прочей лесной живности, с тем лишь отличием, что смешивали в себе сразу по несколько черт от разных зверей…
Эта гибридность делала монстров довольно непредсказуемыми противниками. Когда существу с жилистым телом тигра совершить рывок помогают крылья, а атакует он ядовитыми клыками змеи – тут требуется талант мгновенно оценивать обстановку, и хорошо, что таким талантом скорпионы обделены не были. Разве что Кабаньяс мог слегка промешкать, но его защищала отменная кольчуга и страховали парни. Рафу в его нынешней фактуре тоже порой не хватало былой реакции, но так и стиль поменялся… Раньше он попытался бы уклониться и зацепить монстра камчой, а теперь, дотошно впитав от Юрека азы айкидо, смело ждал атаки и сцеплялся с монстром в захвате, стараясь завалить его под себя еще на одной только инерции. А дальше – пару ударов могучим кулаком или удушение локтем…
Проще всех было Тому – он кайфовал сейчас от самого себя. Подумать только – когда-то рогули таили для него угрозу. С тех пор стрелец столько пота пролил, развивая именно динамическую стрельбу, что теперь не боялся и чудовищно резких монстров. Реакция у него всегда была сумасшедшая, стоило подтянуть чисто гимнастические навыки, и вот он отпрыгивает от демона-тигра влево, чтобы пружинисто оттолкнуться ногой от спины другого монстра и засадить стрелу в тигра – уже сверху, прямо в полете…
Но в стратегическом смысле быстрее всех сообразила, что происходит, Лана. Защищенная то одним своим образом, то другим, она имела возможность подумать, заглянула в астральный план, еще немножко подумала и все поняла.
- Не добивайте их! – крикнула она парням довольно своевременно, потому как уже пятеро тварей были достаточно избиты, чтобы пугануть остальных ярким фаталити на ком-то из них.
- Это с какого хера? – выкрикнул Олегер, уже примостившийся к единственному глазу на лбу чешуйчатого монстра, дважды проткнутого ловким мечом Кабаньяса.
- Просто послушайте, блин!..
Лана сосредоточилась, напрягая свое богатое воображение и полагаясь на Пелену Майи. Потом широко распахнула голубые глаза и чуть не потеряла сознание – канал все равно оставался узковат для столь мощных образов, и ведьма почему-то вспомнила одного мавра из своего прошлого…
Вокруг Астрайки, пытающейся взять себя в руки с помощью дыхательной гимнастики, все заискрилось, засверкало, и вновь возник образ огненной птицы, здорово перепугав саму фею, взявшуюся с удвоенным старанием пыхтеть пранаямой. С птицы вниз плавно слетали золотые искры, образуя своеобразный купол над головами героев. Из-под этого купола монстры сейчас в страхе пытались вырваться. Кабаньяс, как раз здорово вломив левым кулаком одному из беглецов, заметил, что вокруг него тоже образовалась золотистая аура, а сам, послушавшись дистанционного совета искусницы, как и другие богатыри, только сейчас поймал клинком отблеск луны, изрядно добавив оружию эффектности.
- Кто посмел усомниться в нас? – шепнула Лана фразу, впечатывая ее в тонкие планы. А рядом с ней – и вторую. – Кто еще готов усомниться?
Но сомневающихся уже не было.
- Ты – благородный и спокойный, - шепнула Лана Кабаньясу, - Олегер – резкий и требовательный. Остальные свита. Астрайка уже в курсе…
Десятка два монстров подходили к искателям, каждые несколько шагов вежливо склоняя головы.
- Мы рады засвидетельствовать возвращение славного Рамы, - сказал один из них с сильным… медвежьим акцентом.
* * *
Главной задачей Олегера было быстрое закругление беседы. Никто из присутствующих особо не вникал никогда в подробности первого пришествия аджарского царя-героя в эти земли. Так что фальсификация могла быть раскрыта из-за малейшей мелочи. А зачем рисковать?
Самым уязвимым местом Лана считала поведение в бою Астрайки, как-то явно до Гаруды не дотягивавшей. Вариант «Гаруда выбрала самый миролюбивый аватар, но, вероятно, пересмотрит это решение из-за ваших действий» был предложен самой Астрае, и фея очень здорово отыграла странную смесь великодушия и недовольства, произнося эти слова почти в самом начале разговора.
В остальном позиции были достаточно сильны. Победа в бою с отрядом скептиков была очень уверенной – обошлось почти без царапин, что очень отдавало божественным происхождением гостей леса. Сам Кабаньяс выглядел роскошно – здоровенный красавец с глубоким голосом и величественной пластикой, в изысканной кольчуге, с матово-белым свечением превосходного клинка и в окружении золотистой пыльцы, созданной Ланой. Олегер свою роль также отыграл отменно – благо это была как раз его излюбленная переговорная позиция: резкий помощник лидера, готовый блефовать и использовать сильную карту, оттеняя доброго лидера своей жесткостью.
Когда демонаги (подробнее об этих существах – чуть ниже) признались, что уже ведут переговоры с красными кхмерами о союзе с ними и подчинении Спящему, Олегер сказал Кабаньясу-Раме, что им больше не о чем здесь говорить и стоит вернуться в Сиам.
- Вас считали здесь покровителями, - плут очень внимательно подходил к любой информации, стараясь на всякий случай ее запомнить. – Вы знаете, что к вам вчера вечером взывали те, кого вы предали?.. Возможно, вы недостойны этих земель и действительно должны стать рабами какого-то там Спящего, живя по ту сторону Сайгона.
- Им жуть как не понравились твои слова, - предупредила Астрайка ментальным шепотом. Она следила за информационным фоном, считывая с демонов их эмоции и настроения – до чтения конкретных мыслей нимфейке было еще далековато. – Но они боятся. Я бы дальше не давила. Пусть…
Но Олегер уж точно не хуже феи знал правила игры, так что сейчас просто молчал. Самому ему сдавать назад было нельзя. И Кабаньясу нельзя было ставить под сомнение весомость мнения помощника, резко начиная играть в доброго. Он отдавал инициативу самим демонагам – отдавал в наиболее слабой для них позиции, когда риск давит особенно мощно. Им надо было что-то предложить, чтобы переговоры не сорвались, но ведь их предложение и станет, возможно, максимумом, на который они могут рассчитывать. Что им говорить? Что это их земли? Но ведь они оставили их без опеки, а у Рамы с Сиамом наверняка хватит сил, чтобы забрать их. В прошлый раз он забрал и отдал Сиаму земли вплоть до реки Хэйлунцзян; что помешает ему увеличить территорию до следующей реки? Мы ведь действительно перестали защищать их от красных, да еще и хотели к тем примкнуть… Так, может, все-таки к ним? Вдруг вместе справимся? Или лучше с Рамой отогнать красных в горы и снова жить с монами по обе стороны реки?.. Но он может сделать это и без нас. А нам нужно доказать свою значимость…
Олегер вздохнул, как бы давая знак, что время на раздумья закончилось. Зачем в его позиции долго ждать?.. Демонаги обменялись мысленными импульсами, которые предпочитали словам.
- В знак уважения, мы готовы вновь взять на себя функции покровителей монов, - сказал тот, в ком явно угадывались медвежьи гены. – Мы прерываем все отношения с красными и защищаем от них левый берег Сайгона.
- Скажи, - неожиданно вмешался Том, стоявший в сторонке. – Ведь красным вы нужны были не ради Камбучи, верно? Там они и сами бы справились… Они хотят напасть на Сиам?
- Без нас они не рискнут… В смысле, мы и не думали о таком.
- Кого вы пытаетесь обмануть? – плеснул холодком Олегер. Демонаги склонили головы.
- Да, мы тоже подумывали об этом… - сокрушенно признались они. – Просто… Договор ведь уже истек.
- Значит, нужен новый, - зевнул Том и подмигнул Олегеру. – Разбирайтесь, - он отошел в сторону и стал заниматься луком. Плут иногда говорил стрельцу, что тот ничего не смыслит в переговорах, и тому теперь было очень приятно от удачного втискивания в упущенную Олегером лазейку. Сам плут о договоре даже не думал, и максимальной ставкой было обещание демонагов временно прикрыть монов, плюс возможная помощь в поиске Вероники. Впрочем, вплетать нимфею казалось рискованным – вдруг она уже знакома этим тварям, и это угрожало мистификации с Рамой…
- Новый договор был бы честью для нас, - поклонился головой демон-медведь.
- А для нас – в радость, - царственно приподнял руку Кабаньяс. – Значит, так… Это мой предварительный визит. Я узнал все, что хотел, да, друзья? – он переглянулся с остальными. – И теперь отправляюсь дальше. Нужно выяснить обстановку по остальным договорам, а потом заключить их… Пока вам дается проверочный срок длиной в два месяца. Если докажете, что достойны быть покровителями этих земель – мы с радостью положимся на вас как на главных наших союзников во всем этом крае. И не позволим притеснять вас ни красным, ни Спящим. Хотя мне странно думать, что какие-то дикари могли вас испугать – вы неизмеримо достойнее показали себя в бою.
- Их очень много, и Спящий координирует их силы, словно умелый полководец, - пояснил демонаг. – Их убиваешь, а приходят новые и новые, пока их число не становится неодолимо большим…
- Ясно… Мы выясним, что с этим делать. Скажите, если у нас будет время лично разобраться со Спящим и его приспешниками – нам стоит это делать, или лучше предоставить такую радость вам самим?
* * *
- Вконец обнаглели, - посмеивался Том, когда делегация Рамы удалилась достаточно далеко, приближаясь к выходу из Камбучи. – Пришли, сорвали их переговоры и еще и натравили на тех, с кем они почти заключили союз. И все на почти сплошном блефе – там ведь еще добрая сотня наблюдала издалека из нычек. Если б догадались сразу на нас кинуться – жопа была бы, наверное.
- Сила легенды, - покачала головой Лана. – Это ты без уважения к величию, а другие не такие. Они не с нами говорили, а с Рамой, который, по легендам, мог и сотню таких демонов разогнать. Со своим отрядом, конечно же…
* * *
- Хорошо отделались, - выдохнул где-то в это же время демонаг, который чуть не угробил Астрайку. – Увлеклись мы с приветствием, конечно… Вовремя Гаруда меня оттащила от своего аватара.
- Гаруда в птичьем облике в этот раз вообще на себя не похожа, - заметил демон-медведь, припоминая далекое-далекое прошлое. – Больше на Феникса походила. Да и Рама немного странно себя вел… Явно сердит на нас был. Явно…
Демонаги
Ключевые слова в определении демона – это астральная суть. Проще говоря, нормальный демон – это астральный дух, по каким-то причинам имеющий (получивший, сделавший) материальную оболочку, которая для него – что-то вроде постоянной одежды. Но есть и ряд неформатных подвидов, к которым относятся и так называемые демонаги. Главная особенность этих существ – это то, что изначально они были бестиями, а демонические свойства обрели уже потом.
Демонаги не исключительно ханьский эксклюзив, но корни свои они берут именно отсюда, просто успев за века кое-как обжиться и на других территориях – чаще всего, в Синае. Секрет их особой предрасположенности к астралу заключается в наследстве, оставленном этой ветви существ их прародительницей Нюйвой. Создавала она их как хранителей природы, а астральную предрасположенность выделила, чтобы со временем эти хранители, называемые иногда альфа-нагами, уходили на тонкий план и помогали людям уже оттуда.
Большинство альфа-нагов так и сделало, особенно когда на тонкие планы окончательно ушла сама Нюйва. Но некоторым так понравилось в физическом теле, что они стали искать способ сохранить его. Как и большинство бестий, альфа-наги старели и умирали, поэтому пришлось разрабатывать ритуалы, позволяющие получать подпитку и продлить жизнь на пару сотен лет. Чаще всего для подобного приходилось в той или иной степени связываться с астралом, который становился для демонических нагов вторым домом.
Самая густая плотность демонагов – именно на юго-востоке. И это логично: остальные места слишком заняты цивилизованными людьми.
Обрыв. Взрыв.
- А я один подумал, как мы будем выяснять, что там под десятками метров холодной февральской водички? – поинтересовался Том. Озеро Фусиань уже виднелось вдалеке, и Астрайка находила крупицы следов Вероники с завидным постоянством, не оставляя сомнений в верном выборе пути. Во время переговоров фее удалось считать с демонагов немало информации, и она косвенно свидетельствовала о том, что Вероника, судя по всему, не рискнула-таки идти к Спящему наобум, а значит, направилась к озеру. Сразу после заключения предварительного соглашения с демонагами, искатели по подсказке Астраи пошли вверх по реке и вскоре действительно обнаружили довольно четкие астральные отпечатки в том месте, где Вероника пыталась как-то помочь еще одной деревушке монов.
И вот оно, озеро, вон вдали виднеется утес, упомянутый Ян Су как ориентир для луча, но что делать, если следы приведут под воду и там оборвутся?
- Забавно, если и Веронике примерно похожие мысли тоже пришли в голову только здесь, - усмехнулся Кабаньяс.
- С ней не угадаешь, - покрутил пальцами Том. – Иногда она все готова просчитать до мелочей, а иногда от балды рвется вперед – чисто в кайф и на импровизации. Может и совмещать.
- Наша задача – понять, что она отсюда ушла, - вернулся к теме Олегер. – Что там внутри – вопрос второстепенный. А вот если не ушла – хреново дело.
- Нормально, поныряем, - бросил Раф. Он старался во всем искать позитив, а холодной воды с детства не боялся благодаря горным речкам Колхиды.
- Вопрос не температуры, а глубины, - пробормотала Лана, уже на ходу забираясь оком в образные лабиринты местности. – Судя по всему, метров двадцать только до вершины, а еще не меньше сорока она сама… Столько не выдержите.
- А если малышка наша через астральное дупло туда проскочит, а уже внутри что-нибудь активирует? – фантазировал Олегер.
- Не в обиду нашей Гаруде, но представь, сколько феи за века натворили бы здесь тогда, будь в пирамиду щели… Хотя допускаю, что какие-то каналы могли появиться уже после Ники, ну или кто там отключил этот луч…
- Вот именно. И не обижай Астрайку сравнением с местными феями. Ты же видела их в лесу – кошмар просто. Среднее между мухами и птицами в пищевой цепочке. Что они способны активировать? Чувство голода у хорька?
* * *
- Здесь что-то капитальное случилось, - настороженно повторяла Лана, одновременно изучая глазами поверхность воды, а оком – тонкие планы. – Здесь не просто дракон стирал… хотя и дракон был… У-ух… Еще какой причем!.. Не то, что прожорливый любитель сложенных листочков… В общем, мне надо посидеть повозиться… Кто-нибудь киньте под жопу что-то, если не сложно… Холодно на этом утесе, еще и дует…
Том подошел к Астрае, которая, поджав губки, с отчаянием всматривалась в озерные воды. Хотел сказать что-нибудь, но что тут скажешь – пришлось поправить шапочку и согреть в кулаке ножки.
Утес был довольно широким, впивался в сторону озера метров на двадцать и явно намекал на искусственность происхождения. Причем не ту, конечно же, к которой относились заброшенные нынче домики внизу. Там, вероятнее всего, жили рыбаки, сбежавшие с появлением то ли луча, то ли тех, кто на него слетался и сбегался. Сами дома выглядели сносно, а вот лодки были разбиты в щепки… Хотя, приглядевшись, неугомонный Олегер и в домах увидал изъяны. Где-то выдран кусок крыши, где-то – дверь сорвана. И все это как-то очень локально…
- Пойдем-ка и мы свое расследование проведем, - объявил плут, зазывая взглядом Астрайку. Фея, устав от томительного ожидания, чмокнула Тома в щеку и выскользнула из его ладони, метнувшись следом за Олегером. \См. карту: звездочка №13\
…Лишь через несколько часов этот стереоэффект принес плоды. Лана собрала кое-что наверху, Олегер с Астрайкой восстановили картину событий внизу, и все это удалось скомпоновать в какую-никакую последовательность, пусть до полноценного мультика явно не хватало кадров.
Судя по всему, Вероника провела здесь аж три дня. Причем не одна. На утесе вечером первого дня ей встретился довольно молодой монах, пытающийся как-то воздействовать на пирамиду, чтобы погасить луч. Эта цель их явно сблизила, фантомы показывали, что они много общались, обменивались медитативным опытом и пытались вместе найти путь под толщу вод.
События третьего дня, хоть и проявлялись более отчетливо, тоже не дотягивали до видеоряда, но не слайд-шоу же нам описывать. Пойдем навстречу и дорисуем пару тысяч кадров…
* * *
- Твой анализ точен? – немного волновался худощавый монах, стоя на краю утеса рядом с нимфеей. Та поиграла пальчиками. Парень сделал шаг назад. – Я не могу так рисковать…
- Всего лишь мной, - подмигнула Вероника. – Я и правда не вижу другого способа, Ксин. Нужно довериться Дао.
- Я доверюсь эксперименту, прости, - он выставил руки в сторону крупного мельничного жернова, каким-то образом оказавшегося наверху, притом, что небольшая мельничка стояла не только внизу, но и довольно далековато от рыбацких лачуг. Очень скоро логистика стала понятна: жернов поднялся, повинуясь завидному по силе телекинезу Ксина, и завис в воздухе недалеко от красноватого луча, тыкающего небо метрах в двадцати от края обрыва. – Следишь? – на задержке дыхания шепнул монах, Вероника кивнула и уставилась в гладь озера.
Камень полетел вниз и плюхнулся в воду с некоторым ускорением, приданным не только свободным падением. Нимфея следила за воронкой, которую он оставляет в воде, подключив и образность… Потом грустно покивала головкой и показала большой палец задыхающемуся монаху.
- Да я сам видел – уже по входу в воду понятно, - кивал он расстроенно. Потом его лицо, с явными континентальными примесями, приняло довольный вид. – Хорошо проверили, а так бы что?..
Снизу раздался толчок.
- Не мог же он только сейчас тюкнуться, - недоуменно нахмурился Ксин.
- Это другое… - Вероника глазами оценила обстановку вокруг. – Намного больше камня.
- Монстр озера?
- Хуже!.. Бежим в деревню!..
Они понеслись по скале на берег, а из воды уже выныривал зеленый дракон, прямо с поверхности взмывая в воздух и оглашая округу громким ревом.
* * *
Пытаться разговаривать с этим экземпляром было настолько бесперспективно, что даже Вероника не сделала подобной попытки. Еще по пути сюда она взвешивала свои варианты на случай стычки с драконом, который явно имел все шансы попасться возле захваченной пирамиды. Так что личный план действий у нее был, и теперь нимфея переживала лишь из-за того, что в пылу занимательного общения с этим очень необычным парнем не посвятила в подобный план и его.
Но парень и сам был в состоянии принимать решения.
- В домах не укрыться – огонь, - предупредил он, показывая рукой в сторону нескольких сквозных дыр и щелей в скале. – Лучше сюда.
- Ага, - Вероника уже как раз юркнула в одну из них. – Главное успевать добираться до конца, пока он огнем не жахнет.
- Там есть, кажется, пару таких… Найдем. Ты – первой!.. Я подстрахую.
В бою с грозным одиночкой очень важно не пугаться и сразу попытаться найти объект, который условно называется «толстый дуб». Вы наверняка забыли, как такую тактику применял Том в стычке с медведем-лютом, поэтому проще вспомнить детство и спасительный стол или что угодно еще, вокруг которого можно бесконечно убегать от атакующего оппонента, если он не на порядок быстрее и резче… Вот и сейчас, в отсутствие удачной острой скалы (на другую он просто вспорхнет), за которой можно было бы прятаться-убегать от дракона, оставляя ее между собой и зеленым ящером, на помощь приходили сквозные щели. Дракон подлетал, ребята ускользали в щели, дракон вхолостую передавал пламенный привет, надеясь их зацепить, летел с другой стороны, и история повторялась.
Если вы вояка ближнего боя, то уповать в подобной ситуации остается на усталость и лень противника. А вот в случае каких-никаких дистанционных талантов – есть шанс и победить… Сложно сказать, к какой категории можно было отнести нимфею с ее рогаткой, ведь едва ли какие-то ее эффекты были способны пробить равнодушие дракона к чарам.
Хорошо, что телекинетический дар Ксина с запасом заменял условный лук. Этот парень мог бы скромно именовать себя Повелителем изделий. Долгая история, как он к такому пришел, но факт налицо: если какой-то предмет был создан или старательно обработан человеком – Ксин имел хорошие шансы заполучить над ним власть. Как и большинство суперсил, эта являлась для него во многом проклятьем, но, как минимум, сейчас – очень пригодилась.
Бац!.. Прямо в голову дракона с размаха влетела… лодка. Не особо свежая, она, к сожалению, глухо рассыпалась от удара, вместо того чтобы хорошенько дать носом в висок. Но и то хлеб – зеленый ящер секунд двадцать приходил в себя, не понимая, как все это произошло. Чтобы лучше думалось, Вероника своим динамическим телекинезом швырнула по тому же адресу и камень, но тот, хоть и попал идеально в нос – имел слишком малый вес для достойного удара.
Шанс дрогнуть повысился на втором этапе. Это когда агрессор перестает пытаться обойти или обхитрить, а тупо берет напором и злостью. Раз десять подряд приходилось нырять в щели скалы, и они становились внутри все жарче, несмотря на их смену. О том чтобы контратаковать – речи пока не шло: только побег.
- Надо разделиться, - предложила Вероника на выходе из очередного прохода сквозь скалу. – Я буду отвлекать, а ты попробуй хорошенько приложиться тяжеленьким.
- Отлично! – Ксин побежал прочь от скалы.
- Да ну не туда! Там тебе спрятаться негде!
- Разберемся…
«Значит, надо так отвлекать, чтобы только за мной гнался…», - Вероника стала вспоминать, как дразнят друг дружку феи…
…Понятно, что настал черед рогатки. Еще в Синае нимфея развлекалась с Росавой озорными чарами для косточек, и вот некоторые как раз пригодились. Косточки попадали дракону прямо в крупную рогатую голову, вызывая самые разные эффекты. Недостаточно мощные, чтобы преодолеть защиту, но вполне назойливые, чтобы раздразнить…
Шлеп! И перед глазами возникает образ своего искривленного лица. Шлеп! И в и без того обезвоженной пасти начинается сухость. Шлеп!.. А нет – Бабамс!.. это уже кусок крыши прилетел подарочком от Ксина…
И снова шлеп!.. А в ушах – жужжание мух. И голос в голове: «Зеленые драконы – самые слабые из драконов» или «Раньше зеленых дракончиков сразу выбрасывали со скалы – это сейчас оставляют, чтобы на них тренироваться»…
Дракон злился, уставал, получал неслабые травмы головы, но все равно требовалось нечто более решительное и весомое…
* * *
- Он должен был израсходовать свой газ, - крикнула Вероника и выскочила из-за скалы. Огонь из пасти дракона может пойти слишком широким конусом, чтобы уклониться на небольшом расстоянии, и рисковать имеет смысл, лишь если ты – отличный мечник, и после уклонения можешь шикарно зарядить по шее. Выпады головы и лап – тоже опасны, ведь дракон, как и змея, обладает очень высокой резкостью. Но тут и вариантов больше. Даже вполне миролюбивая Вероника нашла в своем арсенале способность создавать поток заряженных частиц и теперь дважды лупила дракона током в голову, после неудачных атак этой самой головой…
- Приготовь что-то большое! – Вероника, крича это Ксину, постаралась моментально стереть образ замысла, чтобы дракон его не поймал – кто их знает: вдруг они действительно могут читать наши мысли?.. А этого допустить не хотелось, ведь речь шла о ловушке. Ситуативной, примитивной, но и дракон ведь пока гением тактики себя не показал.
Вероника, дразня и уклоняясь, заманила дракона поближе к самой широкой расщелине в скале. Лишь бы не восстановился газ… Ведь может хватить и одного «пых»… Хотя для восстановления газа, насколько читала, им требуется что-то вроде медитативного отдыха, а этому мы расслабиться явно не давали… Она еще раз стукнула его током. Прямо в глаз – аж сама зажмурилась от боли, которую причинила… Дракону явно не хватало резкости, и он, ослепленный болью, решил компенсировать это настойчивостью. Ринулся вперед – не застряну? Но девчонка так вовремя упала и теперь ползет-пятится на попе, еще чуть-чуть и как же сладостно хрустнут ее косточки, как же сочно заструится по клыкам… Дракон на всякий случай дернул крыльями, проверяя ширину прохода – еще нормально… За ноги тяпнуть или сразу с боков за ребра?.. Бабах!.. сзади в дракона врезалась самая большая лодка, из тех, что стояли на берегу. Ксин, зашвырнув ее в щель, встал на колени от изнеможения. Если дракон не застрял, едва ли монах нашел бы силы отбежать…
Но дракон застрял. Оставляемый им для себя запас был преодолен одним инстинктивным рывком, который ящер сделал, получив неожиданный удар такой силы прямо под хвост. И теперь – ни туда, ни сюда… Зато девчонка, кажется, не ожидала столь резкого рывка… Она уже почти под зубами… Клац! Зубы хапнули камни, Клац! Опять промахнулись – как же быстро она катается с боку-набок. А как быстро вскакивает… Ты куда! Не смей!.. Ты что делаешь?!.
- Целую тебя! – Вероника, еще лежа, ухватилась за рог на голове, взлетела вверх вместе с ним во время нового замаха головы, но обратно, естественно, не вернулась, предпочтя присесть прямо на голову и сочно поцеловать дракона между глаз. – Да успокойся ты! – засмеялась она, выплескивая избыток пульса и адреналина. – Не бойся… Давай просто поговорим.
- Нам не о чем разговаривать, - отрезал дракон гордо.
- Да что ж вы здесь такие фанатики все… Пойми, я хочу вам и нам добра. Хочу жить в мире с вами! И все люди так хотят. Для этого я и спущусь в пирамиду. Ты не подскажешь мне, как?
- Люди не хотят мира. Они все время воюют. Они – главная угроза Вендора.
- Ух ты… Люди? Не Легион? Не демоны? Не архидьяволы? Не сотня драконов Картахены?..
- Все эти силы объединились против людей. Все видят, что зло от вас.
- Вот это задурили вам головы… Подобные мысли кружились и в моей, когда во мне текла ядом желчь Азура. Это ведь ваш лидер? Он ненавидит нас! Я хорошо помню в себе его желчь, и мне страшно думать, как сильно он мог заразить вас…
- Нас не нужно заражать. Он просто открыл нам правду.
- Какую? То, что вы не хранители? Ну а что еще нужно было вам говорить? Что вы – воины? Тогда вы бы обязательно воспользовались слабостью Вендора в Нулевые и всех перебили.
- Это лишь предположения. А правда в том, что нам стерли память веков и внушили чушь насчет хранителей. А потом стравливали между собой, надеясь, что мы перебьем друг дружку вдали от ваших городов… Но нет! Азур раскрыл нам правду, а недавно пелена с памяти веков спала, и мы увидели, что он был прав!.. И вот, что я скажу… Нам стерли прошлое, а мы – сотрем вам будущее!..
- Сильно… - проговорила Вероника, и ее озорная поза показалась ей избыточной… Она слезла с головы дракона и, приобняв ее, оперлась боком, готовая, на всякий случай, к любым сюрпризам. – Скажу тебе честно, дракон… Мне сейчас нечего тебе ответить. Я знаю, что ответы есть. Согласна, что ваша судьба требует, как минимум, изучения. Я так сильно увлеклась борьбой с вашими планами, что до сих пор не попыталась понять… Еще удивлялась, дурочка, что вы не хотите со мной говорить. Думала, как Леля, смогу – одной лишь любовью вас убедить… Но или Любовь – не мой путь, или ее нужно больше… Как бы то ни было, я буду искать и любви, и знаний. И в какой-то день мы с тобой снова встретимся и поговорим. Сразу поговорим или сначала опять поиграем – решать тебе…
- Мне нравятся твои пульсации, - признался дракон, когда Вероника, еще раз поцеловав его в голову и погладив ладошкой, пошла к выходу. – И ход мыслей приятен… Но не ищи встречи с нами и не мешай планам Азура. Эти задачи тебе не под силу.
- И что? – повернулась Вероника. – Ждать? Когда вы зажжете небо над каждым городом?
- Красивый образ. Да. Мы будем зажигать небо.
- Что ж… Тогда… Эх… Вертелось в голове что-то красивое в ответ, но такое надо сразу говорить, а не после паузы… Ладно… Забыла спросить: какая погода в Картахене сегодня?
- Откуда я зна… Ах ты ж хитрая.
- Прости. Мне надо было знать, есть ли в пирамиде камера, недоступная для воды. И раз там мог размещаться такой страж, как ты…
- Это глупо! Туда придет новый страж, и ты не успеешь ничего сделать.
- Так… Дальше… Пирамида ступенчатая… Ты вышел из воды под углом со стороны… так… значит, стартовал из точки… И получается, вход расположен… Все. Спасибо.
- Ты все это рассчитала?!.
- Нет. Но пока говорила, ты очень ярко вспоминал все в своей голове… Спасибо. И прости за этот обманчик... Все. Завтра ты похудеешь и сможешь выбраться. Если я к тому времени погибну – можешь меня доесть, хи-хи!.. Как ты лязгал!.. Меня никто, наверное, так не хотел слопать. Даже вампиры… А знаешь, кто им помешал? Дракон!.. С меня должок.
* * *
Ксин видел сидевшую на рогатой голове Веронику, и, спокойный за ее судьбу, восстанавливал силы. И преуспел – уже через час он зашвырнет в пирамиду новый усовершенствованный снаряд: жернов 2.0. Для этого пришлось притащить с мельницы второй экземпляр, приделать к нему подобия обтекателей из прочных досок, а потом еще и хорошенько посыпать пыльцой фей.
Этот снаряд с расширением вверх с силой влетел в воду, обтекатели почти сразу развалились, зато сработала пыльца – создавая вложенный в нее образ отталкивания воды. И Вероника, спрятавшись в этом воздушном кармане, вслед за камнем влетела в нужную точку пирамиды, рассчитав место входа по уловленным образам дракона.
Внутри, по всей видимости, работала какая-то древняя система изоляции от воды, и нимфея, быстро придя в себя после перегрузки и удара (хоть и отскочила в нужный момент, все равно сильно стукнулась), вошла во внутренний комплекс, который, как и ожидалось, был частью Перекрестка.
* * *
Тут ее следы терялись, и это очень тревожило.
- Вот она влетает в воду, - в очередной раз комментировала Лана обрывки образа. – Сколько времени прошло – непонятно. Но потом внутри происходит какой-то взрыв… но нет же, говорю – это не взрыв… Это скорее импульс энергии. Пирамида же вообще нетронутая!.. Правда, судя по вспышке… не знаю, где больше шансов выжить… Ее могло тупо разнести на атомы, вот и нет следов никаких.
- Лан… - показал пальцем на висок Раф, глазами кося в сторону Астрайки, доблестно сражающейся с губенками. Ведьма особой сентиментальностью не обладала при всей глубине натуры. Она пожала плечами.
- Ну а что… Говорю, что вижу. Такой всплеск энергии и бога бы… Что-то там не так пошло при отключении, видимо. Энергия бахнула, а луч погас. И заметьте – энергия-то, судя по описанию, не особо хорошая была. Раз пугала всех… Все. Замолкаю. Слово передается оптимистам.
- Все равно найдем, - упрямо кивнул Раф, уже с начала прошлого абзаца гладящий уткнувшуюся в него фею по плечикам.
- А что, если отследить чувака? – предложил Олегер.
- Мы Веронику-то сколько раз теряли, - поморщила глаза ведьма. – Парня, которого видели только в образах – тем более не выследим через столько времени.
- Нижний даньтянь, - проговорил Том. – Это то же, что тандэн… В этой пирамиде, по ходу, нижние энергии работают. Не знаю, как там это связано… Ну, типа, раз она девушка еще, то, может, у нее и слабо этот центр развит… Тут Лана лучше скажет.
- Лана скажет, что траханье или его отсутствие не обязаны критически влиять на энергии низших чакр, если девочка достаточно круто их тренировала. Но, Том…
- Да она в этом своем даньтяне полжизни провела! Если на этом уровне выплеск был – она могла отбить, там… отразить…
- Том, нет в мире тандэнов, способных справиться с таким взрывом… И быть не может. Когда я говорила в первый раз – я очень смягчала… Сейчас, когда Раф отошел вместе с… ну, ты понял… Короче, взрыв был уровня Кола – можешь теперь прикинуть последствия?.. Так что я предлагаю верить в чудо, потому что там внизу никто не мог выжить… Хотя, стоп. Там не мог, но если… Вы ж своими пряжками хвастались…
- Портал отправляет в Молулу. Она пропала раньше, чем мы отправились – думаешь, мы бы…
- Ну да, да. Туплю… Что мне, тоже чуда не хочется, что ли, раз я не знаю ее лично? Клевая девчонка, судя по обрывкам. Образов, в смысле…
- Кстати, только сейчас подумал: а обратно-то она как собиралась, если бы все пошло нормально? Надеялась на архитекторов?
- Хороший вопрос… А еще, когда о порталах речь пошла, вспомнилось: эти пирамиды ведь – часть какого-то древнего Перекрестка, или как там его?.. В этом случае, мог сработать и портал из этой сети.
- Да там выбор-то не особо: в Осириан, где не пойми что сейчас, или вообще к драконам на Картахену…
- Стоять!.. Куда ты… - Раф чудом поймал Астрайку, которая, отпросившись полетать, уже раздобыла где-то камень и теперь тихонько тащила его к краю, намереваясь повторить трюк Вероники. – Ты что творишь, а?
- Я тоже смогу! – пищала малышка сквозь слезы.
- Кстати, вариант, - подал голос Кабаньяс. – Да нет, не с камнем на шее, - махнул он рукой, увидев нахмуренные взгляды. – Так-то она мелкая, а у меня футляр от лютни – прочный неимоверно. Пару дырок для вентиляции есть, но Олегер элевоском заделает – есть же с собой кусок?
- А выйти она из него как сможет?
- Щель! – закивала фейка. – Астральная щель! Там-то точно будут щели – возле пирамид их много должно быть. В одну и проскочу внутрь. И все рассмотрю там…
- А обратно? – продолжал хмуриться Олегер.
- Да пусть там и остается жить, - махнул рукой бард, и Астрайка согласно закивала.
- Ну, если точно попасть футляром в область входа, а там до сих пор есть… А. Пирамида же выключена… Значит, и шлюз этот не работает, или как там Ника проскочила мимо воды…
- А в ту же щель обратно она сможет? – уточнил Раф.
- Они нестабильны, - вмешалась Лана. – И на таком расстоянии их поправлять я вряд ли смогу… Хотя смогу видеть, а вы уже будете тягать этот футляр на веревке туда-сюда… Сквозь такую-то толщу… То еще развлечение. А главное – смысл?.. Энергетический всплеск там наверняка все начисто потер. Что там поймаешь-то?.. Только фею загубите зря. Жалко будет – только думала на парней ее подсадить…
…Через полчаса Астрайку спускали вниз.
* * *
Смысла останавливаться на ее коротенькой миссии – нет никакого. Все прошло почти в точности, как и предполагалось. Футляр выдержал давление. Щель нашлась. И на обратном пути даже не придется двигать футляр – сработает та же, разве что Лане придется корректировать путь феи, чтобы та, не дай бог, не выпорхнула из щели рядом с футляром… А ведь могла. На радостях и не такое бывает.
Да. «Почти» заключалось в том, что взрыв действительно вышиб отсюда все образы, и выяснить, что делала здесь Вероника – не представлялось возможным. Вот только настырная фея недаром столько времени проводила с умняшей. Ориентируясь на направления энергетических следов, она сложила в головке картину самого взрыва и обнаружила любопытный факт. В момент взрыва энергии шли равномерно в разные стороны, потом в одном месте – как раз том, где находился подиум с панелью управления – возникал некий ступор, будто энергии упирались в заслон. Они пробивали и его, но затем как-то очень массово устремлялись дальше к некой точке, соединяясь в ней с разных сторон, словно это была воронка для ухода воды.
- Портал! – взвизгнула фея, и как давай на радостях плакать… Ей бы уже тут подняться, но в поисках подробностей она набрела на еще одну аномалию, и сердце тревожно забилось. Здесь энергии упирались в фигуру человеческого размера, преодолевали ее защиту, но дальше летели спокойно – не встречая портальных червоточин.
- Хоть бы это была не Вероника… - прошептала фея и снова вернулась к воронке. Она села рядом и стала медитировать, пытаясь уловить направление портала. Вдруг это один из тех, что в системе Перекрестка?.. Не дай Боженька!.. Ведь в этом случае Веронику уволокло куда-нибудь в Картахену – к сотням драконов, на которых у нее может не хватить волшебных косточек в рогатке или даже навыков айкидо…
Предупредив дистанционно, чтобы не волновались и дали ей пару минут, Астрая села в позу лотоса и попыталась отрешиться. Нет ничего. Никаких собственных образов. Только пустота… Пустота, к которой тянется истина… Истина… Теплая истина, смуглые кожи и Пелена Майи…
- Аджария! – воскликнула фея и тут же извинилась перед пустотой за столь резкий выход из медитации. – Мы плывем в Аджарию!.. – восклицала она, весело трепеща радужными крылышками на пути к астральной щелочке…
* * *
А пока ее поднимают, мы прочитаем, что было написано на страницах, которыми распахнулась Энциклопедия Смышленыша, вылетев из расщепившегося на несколько частей портала…
Полузакрытые серые глаза медленно опустились на лежащую под ногами книгу. Рука прикоснулась к губам и вытерла выступившую изо рта кровь… Глаза закрылись и с трудом открылись снова.
- Ну… давай знакомиться ближе… - прошептали губы, рука снова стерла с них кровь, а глаза приступили к первому своему чтению книги в аквамариновом переплете.
* * *
Стертая память веков
Ключевым событием в истории драконов можно считать «стирание памяти веков». Дракон как особь выдающимся умом не отличается, и сохранившаяся в некоторых легендах драконья мудрость – связана с возможностью этих существ почти свободно подключаться к единой ментальной сети, внутри которой за древние века скопилось множество информации.
Но в начале эры богов возникли опасения, что драконы, вытесненные богами на Аргонианский полуостров, могут пожелать взять реванш за былые обиды. Для обескровленного гибелью Гипербореи Вендора схватка с несколькими сотнями драконов могла закончиться критическими потерями, и было решено нанести превентивный удар. Силами могучих образов, накопленная драконами общая память оказалась поглощена пеленой забвения, не дающей возможности обращаться к древним информационным архивам. Так драконы забыли, что создавались орудиями войны богов против титанов, а заодно поверили в ложный миф, будто они – хранители человечества от возможных угроз.
Печально, что в результате акта стирания пострадали не только потенциально опасные драконы Картахены, но и их куда более конструктивно настроенные собратья с Самсунга. Главный конструктор «пелены забвения» с печалью признавал, что из-за спешки работа получилась грубой, и резать пришлось по живому. Кроме того, именно с ментальными замыканиями в пелене связывают поведение т.н. сумасшедших драконов – начинающих похищать девушек, копить сокровища и совершать прочие неадекватные действия, связанные с искаженным пониманием случайно выхваченных из-за пелены знаний.
Осенью 1233-го пелена забвения спала, и драконам открылась память древности. Что они почерпнут из этой копилки? Обиды или мудрость?
По следам и Аджарии
- Так! Пятнадцать сантиметров писка! – с озорством воскликнул Том.
- Это ты перед кем хвастаешь? – прищурился Тредиасар иронично. Стрелец заржал, мысленно прослушав звучание своей реплики.
- Это я мелкую паникерку успокаиваю, - сквозь смех махнул он рукой, кивая на Астрайку. Та с возмущенным недоумением вытаращила глазки:
- Эй! Вообще-то двадцать три с половиной!..
На самом деле рост Астрайки давно уже отказался переступать отметку в девятнадцать сантиметров. Но фея упорно верила, что процесс развития еще не закончен, а потому продолжала накидывать себе сантиметр-другой авансом, на вырост. Раньше природа нагоняла безобидную ложь крылатой малышки, но с осени перестала, и той пришлось старательно поддерживать свою легенду о двадцати трех сантиметрах роста. Что касается озвученной половинки, то она была частью хитрого замысла феи, являясь, по ее мнению, той самой деталью-мелочью, которая делает обман убедительнее.
Астрайка бы, наверное, страшно обрадовалась и огорчилась одновременно, узнав, насколько безразлична для большинства ассов столь точная биометрия. Конечно! Этим двухметровым гигантам не понять терзаний крохотульки-восьмидюймовочки, отчаянно сражающейся за каждый несчастный сантиметрик и придумывающей новые и новые отговорки на случай раскрытия. «Смотря откуда мерить!», «Как можно не учитывать бусинки?!.», «Феи ходят на носочках, значит, и мерить нужно в таком положении!» Подобных отговорок пытливый умишко сгенерировал десятка два, но все они годились лишь как сахар для горькой пилюльки, так что Астрайка чуть ли не больше других надеялась на успех побочной миссии Вероники на востоке: нахождении способа увеличить «героев последнего дня».
Эта гигантомания внезапно овладела нимфеей в конце октября. По плану Лилит, подробности которого в этой книге опустим, небольшая группа самых могучих героев Вендора должна была схлестнуться с запертыми на пути в Эдемский сад эпическими монстрами и шестеркой архидьяволов. И существенная разница в росте между людьми и этими сливками Легиона становилась одной из главных проблем всей задумки. Правда, слегка удивляло, что Вероника, поначалу спокойно воспринимавшая дефицит роста героев, в один момент и с каким-то болезненным фанатизмом навязала себе новую миссию. Но те, кто догадывался – молчали, а остальные – списали на подростковый максимализм и пылкую натуру.
Еще во время теоретической подготовки к давосскому путешествию нимфея откопала в ханьских легендах упоминание о некоем Катализаторе, обладавшем уникальными свойствами и возможностью чуть ли не лично выбирать невероятно могучий эффект. Версия, будто это всё тот же Уран – была радостно отметена из-за каких-то принципиальных несоответствий, и поиск Катализатора был включен в и без того сложную программу, включавшую овладение двумя последними фрагментами Вендорской мозаики, запуск пирамид и попытку нейтрализовать драконов.
Но где там!.. Пока, судя по следам, целые два месяца были потрачены на полезные, но мелочи – вроде упрощенных условий для осажденных чосонов и сиамцев, да отключения подводной пирамиды от драконьей портальной сети. Причем все это относилось к самсунговской части пути, а похождения Вероники в Аджарии, если верить следам, вообще являлись какой-то странной чередой бессмысленных блужданий. Потому и нервничала Астрайка, вконец измотав себя упреками в некомпетентности.
* * *
- А вдруг она все-таки погибла, и в порталы – а их было несколько – ее по частям разнесло? – всхлипывала фея, теряясь от непостоянства и изобилия астральных следов с сигнатурой Вероники. – Или… - она зажмурилась, - ее еще живую… просто из-за того, что порталы расслоились.
- Все нормально!.. – не унывал Раф. – Так по частям разнесло, что потом каждая из них еще гуляла?
- В том и дело, что четких образов больше нет! – отстаивала свое право горевать Астрайка. – Только слабо уловимые отпечатки ее присутствия. И они везде! Мы уже сколько всего облазили от Калькутты и до этой долины? И получается, что, куда ни пойдем – везде едва уловимый след Вероники.
- Тут она права, - буркнул Тредиасар, тембры речи которого любопытно делились только на два режима: громкий, немного театральный голос для шуток на аудиторию и сипловатое бормотание в частной, безэмоциональной речи. Каким-то феноменом это не являлось – от природы суздальскому мальчишке досталось лишь второе, а первый режим он развил уже самостоятельно, подолгу тренируясь. Друзья, подшучивая над его попытками казаться удалым хохмачом, нередко топтались по этой теме, говоря, что даже природа подсказала ему истинный путь гундосящего меланхолика, и нечего ей противиться, раз уж не догадался по юности натренировать нормальный средний тембр, лишенный театральной наигранности и немного избыточной громкости.
- Тут она права! – уже в этом режиме повторил кудесник, уловив, что к нему прислушались все. – Ладно я – в этом смысле слепошарый, ладно Астрая могла переволноваться, или Лана по-своему что-то понять. Но вы обе ловите одно и то же, и даже я ощущаю эти отголоски Вероники. И реально везде!..
- Это могли сделать нарочно? Чтобы нас увести от реального следа, – Олегер не обладал паранойей, просто много наобщался с людьми мутного толка, вот и не стеснялся никогда озвучивать версии с хитростью и обманом.
- Сигнал в Калькутте довольно четко указывал именно сюда, - копалась в памяти Астрайка. – А потом начал ослабевать и распыляться по всей долине. Так что… эта версия хотя бы как-то отвечает на вопросы.
- Как-то манией преследования попахивает, - взбормотнул Тредиасар искренне, но почти моментально перевел эту реплику в шутку над собой же. – Точно из-за меня всё! Дотянулся проклятый жнец!.. – прищурившись, покивал он многозначительно, и все посмеялись.
Тредиасар стал единственным изменением в команде следопытов. Во время пересечения пролива Монахов корабль ненадолго вышел из Пелены Майи, и кудесник этим сразу воспользовался. Он зазвал на Русь Кабаньяса, а сам заменил его на корабле, тоже через портал ассов. В глазах Тредиасара носились тревоги и страхи, так что понадобилось часа два, чтобы выяснить причины замены.
На Русь вторглись жнецы, к которым как-то исхитрился найти подход Кощей. Пока это не переросло в тотальное уничтожение поселений, но для борьбы с мрачными вестниками смерти и помогающими им лихами – требуется максимальное воодушевление, и тут песненосный Кабаньяс явно более полезен, чем депрессивный кудесник.
- Короче, смотался, - подытожил Олегер, употребив, как обычно, несколько более подходящее слово, в этой книге, к сожалению, неуместное. Тредиасар, никогда не скрывавший своего малодушия, с улыбкой обаятельного старичка развел руками.
* * *
Версия с запутыванием следов выдвинулась в лидеры, но покидать долину Хараппи искатели не торопились. Да, шла уже середина февраля, и поиски затянулись, однако так, сходу, сворачиваться и признаваться в ошибочности всего этого похода от Калькутты на запад – готовности пока не было. Сама энергетика местности удивляла насыщенностью образов, так что хотелось дойти до какой-то логической точки, ведь было понятно, что в эти заброшенные места искатели больше явно не вернутся, а вдруг упустили бы нечто важное?..
Логическая точка очень скоро нашла свое место. Правда, в компании с запятой.
Извилистая экскурсия
По мере приближения к горному массиву Шивалик количество нападений одиноких монстров росло, но группе опытных богатырей это не грозило ничем, кроме траты пары лишних минут. А вот что действительно раздражало, так это изобилие змей. В отличие от скромных гадючек Руси, аджарские кобры вели себя нагло, и Лана в какой-то момент подвесила над отрядом образ Гаруды, благо в Калькутте удалось не только рассмотреть на многочисленных скульптурах истинный облик божественной птицы, но и узнать, что она являлась главным змееборцем острова. Этот невидимый оберег превосходно отпугивал змей, и искатели уже даже успели забыть об извивающихся чешуйчатых сюрпризах.
Тем неожиданнее стало обнаружение за деревьями активного движения змеиных хвостов.
- Лан, у тебя Гаруда рассосалась, - заметил Олегер, вглядываясь в уже довольно сочные кусты – для Аджарии любой февраль зимой не являлся, а уж этот – тем более.
- Точно не лианы? – уточнил Тредиасар, отличавшийся не особенно зорким глазом.
- Между ног у тебя лиана, - бросил плут. – А это – по-любому, змеи!
- Гаруда на месте, - проговорила искусница со своей фирменной ленцой.
- Тогда какого хера столько… - Олегер замолчал и выхватил танто, потому что змеи бросились в их сторону. Вот только змеи ли?..
* * *
Нет. Это были наги – гибриды людей и змей с границей в районе пояса. Десятка два таких тварей и стали очередной тренировочной грушей для богатырей и компании. Человеческие черты в них больше угадывались, чем провозглашались – узкие торсы, покрытые чешуей, вызывали ассоциации с удавами, недопроглотившими стройных страшилок. Только наличие рук давало понять, что это все-таки именно наги, но сами те, видимо, уже тоже относились к лишним конечностям как к атавизму, а потому сражались в чисто змеином стиле. И ясно, что это шансов победить им никак не прибавляло…
Раф легко рассекал их своим увесистым водао, Том с луком следил, чтобы к богатырю не подобрались без его ведома, Олегер прикрывал Лану и разок-другой успел удивить прытких рептилоидов тем, что у отдельных людей реакция может быть не хуже. Тредиасар брезгливо прикрыл тыл и фланги эфирной стеной, а фея с искусницей делали попытки сработать на весь недружественный коллектив, и преуспела как раз фея, чей смех сумел обратить выживших нагов в бегство раньше, чем сработал какой-то мудреный образ Ланы.
- Мерзость какая, - морщился Олегер, не сумев удержать взгляд от созерцания поверженных тварей.
- На ваших картах они явно посексуальнее, - заметил Тредиасар, сам играть не любивший. Он трижды начинал собирать колоды по каким-нибудь забавным принципам, но, быстро собрав весь смех по этому поводу, каждый раз терял интерес непосредственно к картам. Стройные нагини с гладкой кожей, голой грудью и симпатичными лицами попались как раз в его последней колоде, которую он скомпоновал по мотивам синайских приключений Тома, называя «Бабской гвардией».
- А как тебе та? – ухмыльнулась Лана, вглядываясь в сторону гор, откуда к ним приближалась одинокая нагиня, явно отличавшаяся от распластавшихся уродов и уродок.
Тредиасар прищурился, но, разумеется, ничего толком не разглядел.
А глядеть-то было на что… Самый отъявленный змеефоб при виде нагини, приползшей на переговоры, имел бы шанс немного разгладить морщины брезгливой дрожи по отношению к гадам. Даже извивающийся ручейком хвост не казался сейчас привычно мерзким явлением, столь похожей на симпатичную женщину была верхняя часть тела. Чешуйчатость торса и рук едва угадывалась и при очень внимательном взгляде, а сами линии тела отличались разве что особенной утонченностью, как и движения безудержно пластичной талии. Заплетенные в тысячу узких косичек волосы, желтоватые глаза, сложенные ядовитые клыки, спрятанные за приятными губами…
- Вот с такой бы карту нарисовать! – запоздало ответил кудесник, лаская близоруким взглядом парламентершу. И с ним сложно было не согласиться.
* * *
Правда, уже минуте на третьей беседы парней слегка разочаровало уточнение нагини, что столь похожие на людей наги – довольно редки. Потому мол почти все они и воспитываются с малых лет именно на роль контактеров – людям привычнее и приятнее общаться с подобными себе, а недостатка в людях, как оказывается, в этой местности нет.
- Вы, вероятно, шли строго с севера, - поясняла нагиня на несколько архаичном аджарском, - по краю долины. Иначе неминуемо встретили бы народ дравидов, живущий в ее сердце.
- Скажи, а девушка с синими глазами здесь недавно не появлялась? – перешел к делу Олегер. – Смуглая… но тут все смуглые… Очень улыбчивая и задающая сотни вопросов.
- Здесь ее точно не было, - нагиня чуточку забавно отыграла сожаление с избыточным его акцентом. А потом несколько минут рассказывала, что сюда иногда приходят люди, не связанные с дравидами. Но они, как правило, ищут сокровища, которые якобы хранятся в пещерах нагов. – Если желаете – можете посетить наш дом. Разрешение на первый уровень я готова вам дать уже по итогам общения – видно, что вы – славные герои и не питаете к нам ненависти. А доступ на второй уровень вам может дать уже один из нагов-царей, если посчитает нужным.
Мнения разделились – Олегеру это приглашение слегка напоминало ловушку, Том просто недолюбливал змей, но любопытство победило.
- Там мы можем узнать, какие рядом есть особые места – вдруг они как раз заинтересовали Веронику? – этот аргумент Тредиасара оказался решающим, и искатели двинулись за контактершой к цепи пещер, пронизывающих эту часть массива Шивалик.
* * *
Почва для нагнетания тревог вполне себе имелась. Негромкий топот десяти ног таял в наждачном для нервной системы звуке сотен шуршащих чешуйками тел. Успокаивала разве что узость большинства проходов – в случае вероломства нагов, искатели могли бы невыносимо долго удерживать оборону в одном из уголков пещерной сети.
Однако на такое развитие событий ничто не указывало – наги выглядели не так приятно, как их контактерша, но вели себя смирно и уважительно по отношению к гостям.
- Это они еще слегка нервничают, - говорила красотка. – Недавно двое людей разорили местную святыню, находившуюся в наших землях тысячу лет. Поэтому недоверие к странникам неминуемо.
- А те, в лесу… - Олегер впервые затронул неудобную для обеих сторон тему кровавого контакта с агрессивными нагами, - они поэтому на нас напали?
- Как контактер я обязана была бы сказать, что это – дикие наги, не имеющие отношения к нашему обществу. Но вы мне симпатичны, и я не буду укрываться за дипломатическими изысками… Это действительно дикие наги, и живут они инстинктами, а не разумом. Однако рождены они здесь, а их поведение соответствует нашим интересам, оберегая от случайных глаз…
- А они на всех нападают? – уточнил Том. – Или их наша Гаруда так вдохновила? – подмигнул он Лане.
Контактерша не поняла, о чем речь, но нечаянно ответила на вопрос:
- Это имя здесь не очень любят, - предупредила она шепотом. – Гаруда с древних времен считалась первейшим врагом нагов… Но об этом и прочем вам расскажет он, - желтые глазки показали на приближающегося крупного нага, по внешним параметрам находящегося где-то посерединке между дикарями и контактершей.
* * *
Имен у нагов не было, и новый проводник по пещерам представился просто царем, уточнив, что лишь один из нескольких десятков, но уполномочен как раз вести разговоры с людьми и открывать некоторым из них доступ к сокровищам нагов.
- Ваша реакция на упоминание сокровищ, - царь-наг с удивлением прогулялся глазами по лицам еще раз, - говорит, что мы не ошиблись, и вы истинно равнодушны к тому, что большинство людей почитает сокровищами. Они приходят сюда снова и снова, думая, что в мифах говорится о каком-нибудь золоте или драгоценных камнях.
- А о чем идет речь в реальности? – еще лет пять назад Олегер и сам бы предпочел самоцветы чему-то абстрактному, но с тех пор все так изменилось. Скорпионы стремительно вышли на тот уровень, когда самые лучшие вещи и явления не покупаются, а заслуживаются. А зачем в таком случае деньги? Сколько их понадобилось бы для покупки такого идеального танто, какой плуту безвозмездно выковали колываны? Или на гетеру копить, подавляющее большинство которых и близко не валялось рядом с абсолютно безвозмездными для славных богатырей чарушами?
- Будет интереснее увидеть все своими глазами, - мягко уклонился от ответа наг и указал рукой в сторону спуска. – Рад пригласить вас на второй уровень: в старую обитель…
… - Мы обладаем некоторым воздействием на разум, - признался царь уже по пути к древнему хранилищу, следуя мимо симпатичных пещерных жилищ. – Люди зовут это гипнозом, и именно в нем причина изобилия ложных представлений о нас. Не все наги живут в мирной изоляции, как мы. Хватает дикарей, существуют мстители, и даже целая община вритран обитает в долине Хараппи, и вам повезло, что на последних не наткнулись, ибо к людям они исключительно враждебны… Сталкиваясь с людьми, некоторые из них полагаются не на яд или ловкость тел, а на способность внушать людям ложные образы. Нагини любят выдавать себя схожими на контактерок, дабы соблазнить или очаровать, а наги – предпочитают грозные образы: с четырьмя или шестью руками, в каждой из которых оружие… Вот те, кто выжил, и сеют затем слухи о нашем облике… Но я отвлекся, а хотел сказать, что с помощью этого умения уловил в вас способность читать глубины прошлого. И это может сослужить службу и нам, и вам…
Наг чуточку торопливо разжег факелы по периметру небольшого круглого зала, и из темноты уже можно было выхватить галерею мозаичных барельефов, окольцовывающую все помещение.
- Это и есть наше сокровище, - царь провел рукой окружность. – Знания… Для людей древности они были важнее красивых камешков, они приходили к нам, обретая здесь мудрость, вот и родились легенды о сокровищах нагов. Потом люди стали развиваться, и уже без нашей мудрости легко обходились, а сокровищами взялись считать преходящее и сиюминутное, а не вечное… Мы продолжали хранить наследие предков, но тоже переживали смутные времена, и постепенно утрачивали знания: сначала подробности, а затем – и суть. До моего поколения дошли одни лишь крупицы. Конечно, можно было разбавлять их своими домыслами, но каждый царь предостерегал наследников от такого пути. Пусть останутся песчинки, но – истинных знаний, нежели россыпи личных фантазий каждого, в которых до песчинок истины не добраться… Я охотно поделюсь с вами тем, что знаю, и буду предельно благодарен, если вы сумеете уловить за изображениями осколки утраченных знаний предков.
* * *
На первом барельефе, к которому подвел царь-наг, ребята увидели изображение гигантессы с некоторыми рептилоидными чертами, не мешавшими ей выглядеть удивительной красоткой по человеческим меркам. Она сидела на земле, в одну ладонь вползала змея, а из другой – выползал наг.
- Это наше рождение, - пояснил царь торжественно. – И прародительница, чье имя, к нашему великому стыду, утрачено в веках. Наги с соседнего острова сохранили имя своей прародительницы – Нюйвы, но мы так и не решились признать это имя.
- И правильно сделали, - похвалила Астрая, с помощью Ланы копаясь в тонких отражениях барельефа. -Во-первых, демонаги Самсунга отличаются от вас слишком сильно. А во-вторых, у вас действительно разные прародительницы… У этого барельефа – просто тьма отражений, легко запутаться в них, но, кажется, я ухватилась за отголоски самых древних, и в них ваши предки озвучивают имя Ехидна.
- Да!.. Как же сладостно это имя моему сердцу, - прошептал царь.
- Обалдеть… - Том недоуменно поморщился. – По ахейским мифам, она представала как редкостная… в общем, вредной описана… Если б знал, какая она милаха, то гораздо проще реагировал на фразу «вот же ж ты ехидина!».
- Она брала змей, - продолжала комментировать образы Астрайка, - и смешивала со своей сутью. И в результате рождались ваши первые предки.
- Потому и попадаются до сих пор такие милахи, как наша контактерша, - самостоятельно догадался Тредиасар, аджарского не знавший. – Отголоски красоты праматери.
- Мне говорили, - поделился наг, - что во времена вражды с людьми некоторые хранители сокровищницы хотели переложить мозаику, дабы сделать прародительницу более похожей на нас, а не вас. К счастью, этого не произошло, и историческая правда сохранилась, что для нас – самое важное: мы почти каждый день изучаем барельефы, и, если один фрагмент мозаики приходит в негодность или окончательно тускнеет – заменяем его на новый, но точно такой же.
- Хух… А это утомительнее, чем я думала, - призналась Астрайка, прикрывая глазки и глубоко дыша. – Такой водоворот образов налетает, что голова кружится…
- Просто приходится сквозь себя пропускать почти все их, - пояснила Лана через переводчика-Тома. – Мне ничего, а фейка наша, конечно, явно перегревает бусинки… Ладно, идем дальше.
- Я не смею настаивать, - поклонился наг. – Как только почувствуете усталость – тут же прекратим сеанс.
- О, а здесь уже только люди. Вы историю всего острова храните? – Олегер подошел к следующему барельефу первым. – Могу я попробовать, - усмехнулся он и уставился на изображение, забавно копируя выражение лица Астрайки. – Это богиня создает людей… А нет, не создает. Спасает? Они на краю обрыва, их хотят спихнуть туда другие боги, а она – кстати, без обид, но еще симпатичнее Ехидны, как по мне – протягивает им руку помощи.
- Ты тоже умеешь читать глубины? – удивился наг. – Все именно так. Очень давно боги разочаровались в народе, живущем на Аджи, и собирались его погубить, но одна богиня попросила дать ей шанс и сумела довести их до цивилизации.
- Народ назывался дравиды, а богиня – Сати, - уточнила Астрайка, стараясь изменить выражение личика, с которым окуналась в образные глубины. – Правда, не знаю, насчет «погубить»… Насколько ловится, боги просто ждали, пока народ погубит сам себя. А Сати отказалась ждать и с помощью еще двух богов… сейчас… Кама и Агни. Да. И с помощью этих богов превратила дикарей в народ дравидов. Это ведь они живут сейчас в долине Хараппи? А аджары, получается, уже другой народ… Так, надо дальше – сюда?
- Именно, - блаженно кивнул наг, стараясь не упустить ни крупицы услышанного. – Здесь как раз о последующих событиях.
* * *
Взаимная экскурсия продолжалась, обогащая знаниями обе стороны. Совместными усилиями удалось узнать, как дравиды развивались, как стали огнепоклонниками в честь бога Агни, как постигали глубины учения Камы о слиянии полов в сакральных соитиях (от этого барельефа ни Лану, ни Астрайку было просто не отогнать). Древний народ оставался довольно примитивным во многих вопросах, но зато жил в гармонии с остальными существами острова – и нагами, и многочисленными бестиями. Правда, внутренние конфликты впечатление идиллии смазывали.
Но это казалось мелочью на фоне событий, изображенных на следующих барельефах. С севера пришли новые боги и новые люди. Они обладали непостижимыми для жителей Аджи технологиями, которые не стеснялись использовать против бестий и некоторых нагов, хотя к дравидам относились достаточно неплохо. Затем пришельцы, зовущиеся ариями, не поладили между собой, и началась грандиозная война, образы которой Астрайка постаралась не подпускать близко, ибо они перегружали ее возможности восприятия.
- Прости, там такое творилось, - покачала головкой она. – Я не знаю, как интерпретировать увиденное. Драконы, виманы, лучи, взрывы… Жуть.
- Это война дэва и асуров, - кивнул наг. – Остров Аджи был заполнен существами, и почти все они оказались вовлечены в те события. Насколько знаю, война не шла постоянно – у нее было больше сторон, нежели две, и дэва победили как раз благодаря сплоченности. Они яснее представляли себе будущее острова, в то время как номинально более сильные асуры – ссорились и враждовали между собой. А как иначе, если их ряды состояли из слишком разных существ?
- А на чьей стороне были вы?
- Как раз об этом – следующий барельеф… - наг протек чуть правее. – Это лидер наших предков – Вритра. Информацию о нем мы сохранили лучше всего… Он был сыном одной из титанид и пылким сторонником поддержания Аджи в его исконном состоянии. Арии несли цивилизацию везде, и Вритра настаивал, что как раз Аджи – с его устоявшейся системой отношений – следует оставить в покое. Он объединил вокруг себя почти всех нагов и местных бестий, и именно эта сила чаще всего трепала отряды дэва. Но затем Вритра вступил в конфликт с другим асуром – Маздой, и этот раскол не позволил победить.
- Ахурамазда был повернут на порядке, - добавил Том. – Наверняка хотел построить все по-своему, и не думаю, что в его планах было место вам и всем этим красавчикам из армии Вритры. Мой брат общался с Ахурамаздой недавно, если интересно.
- Это в высшей степени интересно, - поклонился наг. – Я надеюсь, у нас будет некоторое время на беседу. Галерея давно не пополнялась, а ваши обширные знания могут послужить фундаментом для новых картин истории.
- Мы, если честно, торопимся, - признался Олегер. – Но какое-то время, конечно, выделим, пообщаемся. Возможно, вы заодно расскажете нам, какие здесь неподалеку есть места, способные заинтересовать чрезвычайно любопытную искательницу древних знаний и драконов.
- Драконы иногда прилетали сюда. И после каждого их визита небольшая группа нагов уползала в неизвестном направлении. Так что им мы не очень рады, хоть и чтим как близкую форму жизни… А насчет мест… Надо поразмыслить.
- Хм. А мы пропустили один из барельефов, - напомнила Лана, догадавшись, что экскурсия закончена. Наг покрутил рукой.
- Это было умышленно. Тот барельеф, что мы обошли стороной, повествует о событии, слишком…
- Ай!.. – воскликнула Астрайка, после слов Ланы самовольно полетевшая ковыряться у изображения огненного шара, в котором блеклыми фрагментами мозаики были показаны тающие тени людей и, кажется, даже богов. Бусинки феи задрожали, и она, потеряв сознание, беспомощно рухнула на пол, едва успев хоть немного погасить удар конвульсивными взмахами крылышек.
* * *
- Вот зачем полезла без спроса! – корил пальцем Олегер, когда Астрая очнулась. Ее глазки забавно косили, глядя на суровый палец, режущий воздух около самой головки.
- Ты ее добить решил? – Тредиасар окружил фейку прозрачным шаром, внутри которого запорхали розовые бабочки. Кудесника огорчало несколько отстраненное отношение Астрайки, тем более что он понимал свою в этом вину… Как и многие дети, к обаятельному и доброму чудаку фея поначалу очень потянулась, посчитав за собрата по разуму. Но Тредиасара, жутко уставшего от образа недоросля, такое равенство не устраивало. Он и с детьми всегда пытался провести разделительную грань, и с феей взялся играть во взрослого. Что ж – взрослый так взрослый: Астрайка поймала эту грань и больше ее не переступала. Не хочешь играть на равных? Я могу поиграть с другими.
Эта проблема знакома тем учителям, в которых явно различимы внешние или внутренние признаки инфантилизма. Сталкиваясь с попытками учеников считать их равными себе, они тщатся возвести пресловутую грань, почти неизменно перебарщивая и превращаясь для тех в зануд или истеричек. Только и остается затем завистливо наблюдать, как учителя, не нуждающиеся в искусственной грани (в силу естественной – вроде другого уровня интеллекта, физической фактуры и мощного стержня уверенности в себе), могут спокойно чуть ли не сюсюкать с детворой, совершенно не теряя своего авторитета взрослого.
Неудача на старте привела к типичной для Тредиасара модели отношений с противоположным полом. Он теперь старательно пытался добиться расположения отстранившейся от него феи, а та, уже успев сообразить и привыкнуть, продолжала гнуть свою линию отношений, дабы не терять столь верного оруженосца. Линия заключалась в суховатой благодарности, которая с одной стороны давала надежду: «продолжай в том же духе, и когда-нибудь…», а с другой – напоминала, что пока приложенных усилий все еще недостаточно для полного прощения.
Вот и сейчас фейка слегка капризно осмотрела бабочек, небрежно тронула одну за крылышко, а Тредиасару послала крошечный лучик признательности.
Пока она лежала без сознания, царь уже пояснил, что на фрагменте барельефа был изображен невероятной мощи взрыв, в считанные мгновенья уничтоживший сердце цивилизации дравидов, город Даро. Арии утверждали, что это следствие ужасной, но случайной ошибки богов, однако Сати была непреклонна. Она взошла на ритуальный костер и на глазах у любившего ее Шивы сожгла свою душу огнем Агни прямо на развалинах своего детища… После этого как раз и начались первые конфликты, ведь раньше именно Сати служила мостом между аборигенами и пришельцами, а уважение к ней не давало другим богам пытаться навязывать собственные планы развития острова.
- В том взрыве плавились камни, - говорил наг. – А люди, боги, звери – все исчезали, словно тени… Правда, боги, вероятно, вернулись, ибо бессмертны… Если хотя бы часть взрыва ваша крылатая исследовательница глубин пропустила сквозь себя – жутко представить, какой удар она получила.
Но это ведь фея. Еще и с первых дней привыкшая к довольно жестоким впечатлениям… Пару минут поохав, поджимая бусинки, она быстро пришла в себя, а уже к выходу из пещер нагов вновь вовсю щебетала о какой-то архиважной для фей ерунде.
Молнии в огне
- Хм. Очень странно… Очень… - Астрайке жутко понравилась роль исследовательницы древности. Возможно, потому, что как бы приближала ее к Веронике. Сейчас она многозначительно жмурилась и морщила лобик, пытаясь разглядеть следы в тонких планах около разрушенного святилища.
- Это о нем говорил наг? – уточнил Раф. Олегер кивнул:
- Да. Типа здесь веками было священное место, вокруг которого опасно ходить из-за всяких аномалий. Но недавно какой-то чувак и девка рискнули сюда пробраться и стащили артефакт, отбившись от нагов-стражей. Видать, нехилый артефакт, раз теперь аномалии больше нет.
- Может быть, просто большой кусок уранита, - махнул рукой Тредиасар.
- Что-то другое, - Лана покачала головой и посмотрела на Астрайку. – Не видно?
- Могу сказать, что это связано с тем взрывом. Очень отдаленно, но связано… И с богиней дравидов связано. И вот странно, что… Не знаю, как это выразить. В общем, ощущение какой-то очень теплой связи, свежей, что ли.
- Ладно. И так передоз всяких этих древних тайн, - Том зевнул и пошел дальше.
* * *
Они направлялись как раз к развалинам города Даро, ныне носившего дополнительное прозвище Мохенджо, что означало уже не просто холм, а холм мертвых.
Во-первых, это было вполне по прямому пути в Калькутту, а во-вторых, в здешней местности Веронику, если и могло что-то явно заинтересовать, так это именно Даро. Правда, царь-наг советовал быть предельно осторожными, ведь как раз в этой области обитают агрессивно настроенные существа и не шибко жалующие аджаров дравиды-огнепоклонники из какой-то секты.
* * *
Некоторое время попадавшиеся люди к таковым явно не относились. Несколько диковатые стройные смугляки и смуглянки, они жили в небольших деревушках, отдаленно напоминая монов Самсунга. Искателей они обходили поодаль, стараясь не приближаться, и это логично, если помнить, что источником касты неприкасаемых веками служили именно эти земли, откуда аджары регулярно угоняли неосторожных бедолаг, дабы превратить их в своих специфических рабов.
Но когда вдали на фоне луны показались очертания большого холма, судя по имевшимся описаниям, и служившего местом расположения Даро, довелось познакомиться и с теми дравидами, о которых предупреждал наг. \См. карту: звездочка №6\
- Стена, - вздохнул Раф, толкая замечтавшегося Тредиасара. Тот привычным движением пальцев выставил перед отрядом прозрачную стену, о которую и разбился небольшой огненный шарик, направленный из-за деревьев.
- Хотелось избежать этого, конечно, - поморщился Олегер. – Лан, их никаким Рамой не нашугать? Кого им можно показать?
- Рама для них – как Гаруда для нагов, если я правильно поняла. Лучше вмазать хорошенько этим, чтобы другие не рисковали соваться.
- Мне глючится, или мы тут не первые? – Том всматривался вдаль. – Там и так, кажется, бой идет.
* * *
Стрелец не ошибся. Искатели двинулись вперед и очень скоро наткнулись на сражающиеся отряды. Точнее, на небольшую группу бойцов, сдерживающих наседающую на них орду дикарей. Вспышки огня мешали зрению приноровиться к темноте, и приходилось судить о характере боя по очертаниям фигур. Но и этого хватало, чтобы понять: элитные бойцы, сражаясь в необычном стиле, пока вполне справляются с атаками копейщиков, метателей и редких мечников, а вот против огня им приходится туговато.
- Помогаем нормальным, - на всякий случай озвучил Олегер. – По одежде не спутаем, лишь бы Том издали не подстрелил не того.
- Мне не хихикать? – спросила Астрайка возбужденно.
- Не нужно – всех зацепишь…
- Я пока щитами помогу, - Тредиасар с ходу блокировал тройку метателей огня, поставив эфирную стену почти вплотную к ним. И это был оптимальный способ, ведь защищать самих бойцов едва ли получалось из-за их постоянного передвижения.
Том подстрелил еще несколько пламенных фанатиков, и бой принял характер сечи, а глаза, наконец, адаптировались к скудному освещению. Стало видно, что бойцов всего пять-семь, причем истинно круто сражаются только трое, а остальные – больше оттягивают на себя внимание, разгружая крэков.
Вмешательство искателей окончательно решило судьбу схватки. Остатки дравидов были рассеяны, и к ребятам подошел коренастый мужчина со шрамами на лице, которому те очень даже шли, добавляя нетипичной для аджаров брутальности.
- Махавир, - представился он, подняв руку. – Благодарен за помощь.
Ребята представились, а Олегер в своей нельстивой манере выразил довольство фактом общего сражения в такой славной компании.
- Они наверняка побежали за подмогой, - предположил он тут же, кивая в сторону холма. – Как лучше поступить?
- Я не боюсь сражений, - махнул рукой Махавир. – Но зачем подвергать угрозе дам? Будет разумно пока сместиться на север – мы шли оттуда, и там уже все чисто.
- Поддерживаем, - согласился Олегер, и сводный отряд направился в обход холма.
* * *
По дороге Махавир рассказал, что он – брахман, а здесь оказался с разведывательной миссией. В ответ ребята поделились своей историей, и упоминание о девушке с синими глазами заставило одного из помощников Махавира прищуриться.
- Возможно, речь идет о «Летящей сквозь касты», - он вопросительно взглянул на брахмана и, получив от того одобрительный кивок, продолжил. – Некоторое время назад в Джайпуре появилась юная девушка. В силу каких-то обстоятельств, она попала в общество неприкасаемых, а стало быть, оказалась одной из них. Но затем она в течение считанных недель совершила невероятный прорыв сквозь касты… Это очень строгое понятие, если вы не в курсе наших традиций, за века между ними появились некоторые лазейки, но столь сложные, что даже одной из них удавалось воспользоваться довольно редко. Девушка же умудрилась проскользнуть в каждую, и уже неделю назад ее приняли в Розовом дворце сами брахманы. Из известных фактов подобное удавалось провернуть только Миэлле, но у той на путь из неприкасаемых в брахманы ушел не один год, а здесь – это просто феномен. Так ее тоже называют, к слову.
- И где она сейчас? – почти хором выдохнули искатели, а Астрайка залилась слезками радости, уловив за образами говорившего несомненные отпечатки облика Вероники.
- Разговор с советом брахманов у нее не особенно сложился, - заговорил Махавир. – Я присутствовал там и поддержал Летящую. Ведь ее рассказы о грядущих угрозах звучали абсолютно убедительно… Но получилась редкая ситуация. Меня, чуть ли не впервые за всю историю совета, поддержал Джасвиндер, но оказалось, что даже наших общих усилий недостаточно – совет большинством голосов категорически отказал ей в выдаче древнего артефакта… На момент начала нашего похода сюда девушка, кажется, покинула Джайпур, и, если верить последнему докладу одного из моих калари, направилась она в очень нехорошее место.
- Куда? – заволновался Олегер. Точнее, заволновались все, а он просто первым озвучил это.
- Ауровиль, - сжал губы Махавир. – К той самой Миэлле, о которой я упоминал. Нет сейчас у нас более опасного врага, чем эта… ракшаси в облике апсары.
- А это точно нехорошее место? – подала голос Лана, подмигивая Тому, чтобы перевел. – Я слышала об Ауровиле как о совершенно крутом оазисе полной свободы.
- Точно! – вспомнила Астрайка, подсушив слезки. – Наша подруга Кайлина была там и советовалась с Миэллой, когда создавала дворец красоты.
- Пусть осторожнее будет с ее советами, - Махавир поморщился. – Эта смутьянка тут тоже насоветовала за годы брахмани, а теперь стоим на пороге революции и гражданской войны. Я видел, в кого она превратила сотни женщин, и очень не хотел бы такой судьбы для пытливой девушки, которую вы ищете. Так что советую поторопиться и найти ее пораньше.
* * *
Но торопиться нужно было не только поэтому. Из-за деревьев доносились шорохи, слышался рык, и перед самым рассветом отряд был вынужден принять бой.
Стена Тредиасара отразила первый залп огненных шаров, но и сама растаяла.
- Лан, один не справлюсь, - предупредил кудесник. – Или усиль меня, или… ясно… - он увидел, что искусница уже смотрит своими голубыми глазами в никуда, рисуя собственный образ.
Заранее понимая, что этого боя не избежать, невольные союзники еще по пути обсудили тактику взаимодействий и теперь выступали слаженным отрядом, усиливая козыри друг друга. Сам Махавир относился к отчаянным рубакам, а двое его гвардейцев-калари отлично дополняли брахмана. Сандип сражался в стиле «коня», неутомимо рыская неподалеку и интенсивно фехтуя чуриками – ножами, чьи гарды прочно защищали руки, позволяя им соваться в самое пекло. Другой калари – Прейнт – владел двумя стилями, которые попеременно чередовал. Стиль буйвола был уместен в сумбурной схватке, когда требуется вывести из строя побольше врагов, а стиль слона применялся в случае вынужденной обороны: Прейнт прикрывал Махавира мощным щитом, действуя в режиме телохранителя.
Остальная четверка бойцов принадлежала к обычным кшатриям. Хотя не совсем обычным – это были довольно опытные ветераны. Но с точки зрения уникальности они, конечно, уступали калари, как уступают умелые пехотинцы испытанному в боях спецназу.
В задачу кшатриев входило прикрытие с флангов, с чем они и справлялись вполне успешно, по крайней мере, до вступления в бой лидера агрессоров.
- Охренеть! – Олегер вспомнил очередную карту Ведариона. – Ракшас такие огромные?!.
- Обычно нет! – крикнул Махавир, но метнулся на подмогу к двум кшатриям, с которыми как раз и схлестнулся здоровенный двуногий и четверорукий человеко-лев с синей кожей и мохнатой гривой.
Махавир не успел – ракшас фехтовал четырьмя клинками с такой скоростью и синхронностью, что оба кшатрия пали еще до вступления брахмана в бой.
- Его зовут Равана! – сообщила Астрая, считав с тонкого поля информацию.
- Паршиво дело, - сжал губы Прейнт. – Это чуть ли не самый крутой из них… Священный слон, сливаюсь с тобой в одно целое, - тихо прошептали его губы, и калари выхватил из-за спины щит, помчавшись к храброму командиру.
* * *
Ему на помощь уже подскочили Раф и Олегер. Реакция позволяла плуту ускользать от атак даже четырех рук, правда, не оставляя пока момента для ответного выпада кинжалом. Но главное ведь было – отвлечь. А уже Раф, стоя поодаль, пытался зацепить хотя бы одну конечность камчой. Наконец, это удалось, но сколько же силищи в этом демоне? Богатырь без помощи русской земли не только не сумел удержать монстра, но и сам был вынужден прыгать, избегая падения – так резко дергал могучей рукой Равана. Том попытался утыкать синего гиганта черными стрелами, но две из них тот отбил клинками, а третью воспринял пока до обидного легко, видимо, не реагируя на яды.
Хуже всего было то, что, стянув на себя такое количество героев, босс развязал руки своим подопечным. Хорошо, что огненные стрелы и шары пока отражались от образного зеркала Ланы, направляясь обратно, чтобы поджечь лес, пусть и без вреда для огнеупорных фанатиков. Однако самые примитивные вояки-дравиды – с копьями и мечами – преодолели эфирные заслоны Тредиасара и заполонили поле боя. А из леса сюда рвалась еще целая орда…
- Мы же почти нашли Веронику, - хихикнула Астрайка нервно. – Значит, я могу рискнуть!..
- Стой! – крикнул ей Том, но фея уже помчалась в лес, минуя защищавшее от огня зеркало Ланы и теперь истошно уворачиваясь от летящих пламенных стрел, каждой из которых ей хватило бы с головой…
Ну а как иначе? Смеяться здесь – рисковать союзниками. Значит, нужно лететь подальше!.. Из чащи донесся ее хохоток, так тонко граничащий с ультразвуком и играющий такими перепадами частот, что мог бы свести с ума даже без чисто волшебного наполнения. А уж с ним… Между деревьев стали носиться мощные пламенные сполохи – обезумевшие огнепоклонники засыпали друг друга огнем, почти не причиняя урона, но превращая в полыхающий ад сам лес. Фея в панической эйфории мельтешила между огнями, продолжая свою песнь безумия и охая от обжигающего дыхания воздуха вокруг…
Это дыхание и угарный газ – с запасом компенсировали огнеупорность дравидов-сектантов: те уже просто массово падали замертво, но и Астрайке широкое огненное кольцо и полыхающие сверху кроны едва ли оставляли шансы вырваться из трещащей огнем бури. Астральные щелочки мелькали, однако наверняка выводили почти исключительно в огонь, так что рисковать не имело смысла. Тредиасар пытался окружить героиню защитными шариками, но из-за дальности дважды промахивался…
- Я займусь, - кивнула Лана и стала рисовать прямо в воздухе небольшую катапульту. – Нужно точно рассчитать угол… - бормотала она. – Я подсвечу фею, а ты – окружи это место шаром. Иначе сгорит в полете, - предупредила она кудесника.
Через томительно долгие тридцать секунд мини-катапульта материализовалась, но растерянно мельтешащая фея еще почти столько же потратила на догадку. Наконец, она заскочила в корзинку, сжалась в комочек, сложив крылышки, и тут же загорелась. К счастью, не огнем, а всего лишь ярким фиолетовым светом – пометкой от Ланы.
- Есть! – Тредиасар, дико щурясь, сумел точно попасть образом прозрачного шарика, и катапульта запустила фею вверх, сквозь горящие кроны. Шарик несколько раз деформировался от огня, потом все-таки лопнул, но Астрайка уже миновала самый опасный участок и радостно расправила крылышки, улепетывая в сторону от вскипающего воздуха.
* * *
В каждом движении Махавира безошибочно угадывался ветеран с превосходными данными, однако чувствовалось, что сейчас, на пятом десятке, за него играет огромный опыт, но уже никак не былые физические данные. Если бы не щит Прейнта, одним брахманом здесь уже давно стало бы меньше, однако ветеран упорно лез на рожон, все больше рискуя. Два шрама на его лице были оставлены когда-то именно ракшас, и та встреча завершилась для демона временным возвращением в астрал за новым телом. Но между тем ракшас и Раваной была такая же разница, как между последним из четверки кшатриев, как раз умирающим под копьями дравидов, и самим Махавиром.
К черту яды! Том уже давно целил синему монстру прямо в глаза, остро жалея о времени, которое потратил на нечто иное, нежели оттачивание снайперской меткости. Две стрелы торчали в огромной морде, но слишком далеко от особо опасных зон.
- Главное – ударить его! – выкрикивал Махавир Рафу и Олегеру. – Ракшас не очень живучи! Даже такие!.. – и снова накатывался на Равану, но отступал, не найдя возможности преодолеть стальные вихри в его руках.
- Надо синхронно! – отвечал Олегер. – Раф ухватит, я делаю выпад, а ты атакуй!..
Но попробуй найди момент для этого выпада, когда самим приходится постоянно отбиваться от тыкающихся со всех сторон дравидов.
Цепная молния прорвала утренние сумерки, угодив в скопление дикарей. Ребята осмотрелись, недоумевая, кто из волшебников сподобился на это нехарактерное для обоих заклинание. Но нет – и Лана, и Тредиасар сейчас были заняты в первую очередь собственной защитой под напором дравидов.
Еще одна молния – на этот раз шаровая – ударила в другое скопление. А с севера в бой вклинилось еще двое или трое бойцов, в стиле которых угадывались калари.
Воодушевленные поддержкой, бойцы насели на Равану, и с третьей попытки удалось достаточно синхронно провести единую атаку. Правда, перед этим Тредиасару пришлось подлечить жезлом Рафа, которому в таком мышечном каркасе уже не удавалось, как когда-то, уклоняться от большинства атак… Том неплохо саданул стрелой в нос, Махавир налетел на ракшас слева, Прейнт в стиле буйвола замахнулся мечом с той же стороны, Раф в богатырском раже со всей злости рванул ухваченную камчой руку, а Олегер, просочившись между занятых блоками клинков, трижды ткнул своим усиленным луной танто в синее брюхо, пробивая гипертрофированные бугры мышц пресса.
Это был перелом. Равана в фехтовальной ярости чуть было не отправил на тот свет Махавира, заодно сломав меч Прейнту, но тут же пропустил еще два резких удара колыванового танто и рывком вывернулся из окружения. Раф подлетел на камче, приземляясь на колени и выхваченным из-за спины водао пытаясь сработать как якорем, вбив его в землю. Но демону это было уже неважно – он рыкнул… И исчез.
В следующую минуту точечные уже молнии и звонкие клинки короткой безжалостной резней завершили сражение…
Глаза Махавира выхватили бестолково мечущуюся в воздухе Астрайку, и ветеран, вздохнув, улыбнулся.
* * *
Смешавшись во время боя, бойцы и их подмога теперь почти на автопилоте разошлись в две линии. Кроме трех калари к последним относился и высокий крашеный мужчина лет на десять старше Махавира.
- Не удивлен видеть тебя здесь, Махавир. Удивлен обстоятельствами, - проговорил он, сочетая некоторую надменность и утонченность.
- Занятно. Я собирался сказать тебе ровно то же, - процедил Махавир.
Олегер, заметив, что никто из аджаров не убирает оружие, а в воздухе висит сумасшедшее напряжение, подошел к разговаривающим.
- Уважаемые, одного боя на сегодня, по-любому, хватит, - сказал он в своей типичной манере с позиции ненавязчивой сильной руки. Высокий колдун окинул его коротким взглядом.
- А это еще кто? – кивнул он на Олегера Махавиру. Плут, не огрызаясь, а все тем же тоном чуточку нервного удава поморщил губы:
- Кто-то вежливый и обращающийся лично. Меня зовут Олегер.
- Брахман Джасвиндер, - представился колдун, стерпев ответный выпад.
- Это герои с континента, - обвел рукой Махавир. – Ищут Феномен.
- Этого достаточно, - кивнул Джасвиндер. – Теперь хотелось бы выяснить, какой феномен искал здесь ты?
- Феномен пугливых интриг. Который за спиной у совета ищет союзников где попало.
- Занятно. Союзники, как выяснилось, так себе, - колдун небрежно провел глазами по трупам дравидов.
- Для того, кто готов выступать в паре с Дамодаром, и такие сойдут. Но его участь не будет отличаться от их участи.
- Мне кажется, или мы уперлись в тупик?
- Это уже всем очевидно, - не выдержал Олегер, чей ушлый мозг быстро проанализировал ситуацию. – Дайте мне минуту, и я вам все объясню. А потом, если вам так уж невмоготу – отойду в сторонку и полюбуюсь славным зрелищем вашей мясорубки. Лады?
Его нагловатая харизма, десятки раз позволявшая решать проблемы словами, со скрипом, но сработала и на этот раз.
- Идет. Но если… - начал было Джасвиндер.
- Да-да-да! – махнул рукой Олегер. – Я понял. Я тоже охотно помогу Махавиру и его парням побыстрее закончить твою грозу.
Он вдохнул.
- Нас кто-то больше недели направлял по ложному следу. Это натолкнуло на мысль, что и с вами – похожая история. Судя по вашим фразам, вы оба подозреваете друг друга в попытке втихую сговориться с этими огнелюбами. И оба до упора удивлены, что в этом подозревают именно их. Почти уверен, что никто из вас никаких переговоров не вел и не собирался, и вы оба тупо следили друг за другом, поэтому сюда и пришли. Напрашивается вывод: вас попытались стравить, пустив обоих по ложному следу. И сделал это кто-то, хорошо знающий о вашей горячей любви.
- Предельно наглый юноша, - вздохнул Джасвиндер. – Но столь же сведущий в вопросах интриг.
- Не только интриг, - Махавир был доволен текущим выводом Олегера. – Много ты знаешь людей, пять раз ткнувших ножом Равану и оставшихся в живых?
- Не уверен, что кто-то из мертвых может похвастаться этим, - колдун вновь окинул взглядом плута, удостоив, наконец, вниманием и остальных искателей. Потом повернулся к единственной здесь калари-девушке. Носатенькая, с отмороженным взглядом убийцы, она без слов поняла, о чем хочет спросить господин.
- Это моя ошибка, Джасвиндер, - склонила она голову. – Информация о переговорах была доведена до меня в виде случайной утечки со стороны помощников Асима. Я дважды проверила, но мне следовало быть еще более настойчивой.
- Асим и утечка? – усмехнулся Махавир. – Ты где живешь, девочка? Асим не допускает утечек.
- Но допускает ошибки, - вставился Джасвиндер. – Ты ведь здесь с его подачи, верно? Значит, и твоему «информационному радже» кто-то заплел уши.
- И кто же? Миэлла?
- По возможностям – она. Но не по стилю… Мы можем считать ее кем угодно, но… я уверен, что она тут не при чем. Я бы скорее на «калькуттскую кобру» подумал.
- Индира? Так тонко? Наших лучших агентов?
- Она давно ведет свою игру, и кто знает, какие у нее теперь союзники. А наши ребята так устали проигрывать информационную войну Миэлле, что могли допустить оплошность… Ну да ладно… Поговорим в Джайпуре. Не уверен, что нашим друзьям с континента так уж интересны аджарские дрязги… В нескольких часах отсюда у меня есть удобная точка для телепортации. Если желаете – я могу переправить вас оттуда в Джайпур. Правда, Феномена там уже нет – она почти точно в Ауровиле.
- Будем признательны, - кивнул Олегер. – А насчет дрязг… Можете не посвящать нас в ваши личные дела, но было бы интересно узнать общую обстановку. Если не затруднит, конечно.
- Молчаливый путь хорош лишь в одиночестве, почему нет? – согласился колдун.
Аджарские дрязги
После захоронения павших кшатриев и небольшого привала, отряд направился к тайному портальному месту Джасвиндера, коротая время в разговорах. Колдун-брахман немного удивил своей метаморфозой – благодарный за распутывание узла усобицы и проникшийся запоздалым уважением за славно проведенный бой, он сбросил плащ надменности и оказался очень даже приятным собеседником.
Так как в Аджарии ребята надолго, стоит, пожалуй, погрузиться в суть местных реалий, хотя бы на том же уровне, на котором это делали сами искатели «Летящей сквозь касты»
Для начала, собственно, о кастах и поговорим.
Варны и касты
В оригинальной задумке понятие варн было очень даже полезным и своевременным шагом. Народ Аджарии страшно устал от хаоса и с радостью принял из рук Рамы свод законов, упорядочивающих буквально все сферы жизни. Понятие варн в этот свод включил бог Варуна, которому понравилось сравнение государства с телом человека, в коем он, правда, выделил только голову, руки, желудок и ноги. Пусть такие же функции выполняют и люди!.. Брахманы – голова: интеллигенция, жрецы, наставники. Кшатрии – руки: ответственные управленцы и воины. Вайшьи – желудок: торговцы, землевладельцы и прочие бытовые попечители. Шудры – ноги: и не столько бегающие, сколько служащие опорой, ведь шудрами были мастера, трудяги и прочие производители.
Важный нюанс заключался в том, что разделение было скорее горизонтальным, чем вертикальным: все просто искали свое призвание, посвящали ему жизнь и не горевали, если оно заключается в ручном труде, а не жреческих обрядах. Кроме того, варны были не аксиомой, а предписанием, рекомендацией, и в случае явной демонстрации иного таланта, нежели принято в династии – шли на поводу у таланта, а не варны…
Варны помогли навести в Аджарии порядок и способствовали сохранению хотя бы крупиц гиперборейского наследия с помощью родовых династий… Но затем из варн проросли касты, и с ними явно не обошлось без перегибов. Народ расслоился уже по вертикали, почти без шансов вырваться из низших каст в этой жизни и утешаясь надеждой, что достойная жизнь шудры – мост к перерождению брахманом.
Но в последние годы понятие каст впервые затрещало по швам. И виной тому – смутьянка Миэлла. Эта молодая брахмани обросла поклонниками, воспитала целое поколение верных соратниц, а затем совершила не особо удачную атаку на касты. Точнее говоря, атака была вполне умелой, и только отменные действия брахманов и их верных помощников-калари – позволили нейтрализовать возможные последствия. Миэлла, казалось бы, угомонилась. Не встретив в народе ожидаемой поддержки, она ушла на плато Дакши, где основала странное поселение Ауровиль. Затем, пользуясь совершенно беспрецедентным для Аджарии уровнем магии, разбросала по всему острову так называемые «Спутники» – генераторы иллюзий, и с их помощью начала хитрую информационную атаку на устои общества, заодно агитируя народ бросать привычный уклад и уходить в Ауровиль.
С этим брахманы кое-как смирились, тем более что инструментов противодействия так и не нашли. Но спустя еще пару лет чума смуты вновь потекла из Ауровиля, подбивая народ на волнения.
- Мы совершенно точно знаем, что раскачивает общество именно Миэлла, - разъяснял Джасвиндер Тому, шедшему рядом с ним, в то время как почти все остальные к моменту мягкого расслоения выбрали компанию Махавира. – Но эта негодяйка так тонко все устраивает, что народ думает, будто это он сам прозрел и теперь жаждет свободы. Уже даже название придумали: «Революция вздоха». Активистки баламутят народ, собирают его на площадях и по команде заставляют дышать.
- Страшные вещи рассказываешь, - не удержался Том. Но из любопытства перевел иронию в конструктив. – И чем вам грозят эти вдохи? Да и активисток почему не поймаете? Я видел ваших калари в бою – это вполне крутые ребята.
- Все эти собрания на площадях – только начало. Главное, что они приучили народ собираться и протестовать. Сто раз соберут толпу подышать, а на сто первый – поведут штурмовать Розовый Дворец… Они невероятные мастера провокаций!.. А поймать их пока не удавалось. Да, наши калари – много веков служат опорой устоям. Но Миэлла – враг, какого еще не было. Я не знал себе равных в магии на всем острове, однако вынужден признать: рядом с ее способностями я – мальчишка… И своих учениц она подготовила превосходно – они быстры, словно калари, при этом владеют самой разной магией. Лишь один раз нам удалось, объединив усилия, заманить их тройку в ловушку. С нашей стороны был целый отряд из калари, брахманов и кшатриев. Даже Савитри удалось привлечь – а она второй после меня считалась в колдовстве. И с такими силами мы все равно не смогли взять никого живьем!.. Одна сбежала, перед этим заставив чарами пятерых кшатриев изрубить друг друга, а две ее подельницы минут десять отбивались, а напоследок одна израненная подпустила к ним поближе целый десяток калари, а потом рубанула таким огненным взрывом, что все в нем погибли – и наши ребята, и обе девки.
- Так странно слышать о том, что лучшие бойцы убивают друг друга за полгода до Апокалипсиса, - вздохнул Том.
- Та, кого вы ищете – Вероника зовут, насколько помню – так же и сказала в Розовом дворце. Я очень надеюсь, что она образумит Миэллу, но я знаю эту женщину, и скорее произойдет обратное.
- Так чего она в конечном итоге добивается? Вы пытались ее выслушать?
- Индира как-то попробовала провести с ней переговоры. Лучше бы мы помешали, но ведь не узнали вовремя. Ее ведь не зря зовут «калькуттской коброй» – только хуже сделала. Начала кричать, назвала Миэллу кумбадаси – это уличные девки у неприкасаемых – ну, а та не стерпела и наслала на Индиру иллюзию. Говорят, даже ее собственные калари смешки сдерживали, так нелепо та себя вела – то ли жабой себя ощутила, то ли вороной.
- Вот как-то с трудом представляю, что твои калари в такой ситуации…
- Не торопись с выводами, юный стрелок. Ты не знаешь Миэллу… Она невероятно приятна в общении, и, когда любезно попросила калари не вмешиваться – те послушались. Возможно, чары, или могучее обаяние. Сложно сказать… Но я отвлекся – мне приятно вспоминать о позоре Индиры, ибо с ней у нас отношения хуже, чем с Махавиром. С ним мы просто соперничаем как два лидера с разными взглядами на будущее Аджарии. А Индира – прожженная интриганка… Калари доносят, что она ведет переговоры с ханьским императором. И страшно представить, что она может ему обещать.
- Зря Веронику не послушали – она на императора имеет влияние. И здорово разруливает сложные ситуации.
- Наше общество глубоко традиционно. Мы долгие века жили так, как живем и теперь. Сам я понимаю ваши опасения, как никто на этом острове! Я вижу, что назревает нечто немыслимое и не имевшее примеров в прошлом. Одна из причин нашей ссоры с Махавиром – на этой же почве и возникла. Мы оба сошлись на том, что Аджария слишком слаба. Что нужно готовить тех, кто спасет в трудный час. Но Махавир настаивал на школах бойцов – мол, ханьцы угрожают, синайцы и кто угодно еще. А я предлагал сделать акцент на подготовке магов или особых воинов, готовых противостоять мистическим угрозам. Срочность вопроса не позволяет выбрать оба варианта, пришлось останавливаться на одном, и я постарался протолкнуть свою программу, пусть даже и пришлось вступать в спорные ситуативные союзы.
- Мне приятен Махавир, но тут я вынужден согласиться с тобой. Мы годами противостоим мистическим угрозам и отлично знаем, что обычные вояки с Легионом не справятся. Другое дело, что и магов одних сомнут, особенно если драконы до вас доберутся. Идеальным решением стало бы подготовить вояк, закалить их чуток в боях с монстрами и демонами, а потом соединить в отряды с волшебницами этой Миэллы. Но, чую, не видать Аджарии такого варианта.
- Все зашло слишком далеко… Считай Миэлла врагами лично нас или даже совет брахманов – и, клянусь, я бы подумал о том, чтобы отойти в сторону. Но она атакует все наши устои!.. Всю традицию Аджарии!.. Потому с ней и бессмысленно договариваться.
- Не то чтобы я хотел вас обидеть, но монахи мне рассказывали о культе Тримурти, и мне он не особо по душе пришелся, если честно. А ведь они говорили, что у вас здесь все еще жестче, потому они, дескать, и ушли в Синай… Проще говоря, народ реально ведь мог устать от религиозного гнета, особенно если он еще и с социальным давлением повязан.
- Мне сложно судить о Тримурти. Сам я поклоняюсь Индре – одному из древнейших аватаров Вишну.
- А. Ну да. Он же с молниями как раз связан, насколько помню.
- Молнии – лишь снежная вершина горы. Индра раскрыл людям суть природной взаимосвязи элементов. В континентальной традиции упоминается слово «электромагнетизм», но мы смотрим на явления зарядов несколько иначе… Насчет давления же могу заметить, что людей это устраивало веками, пока не появилась Миэлла. В Аджарии со времен великой войны дэва с асурами никогда не было значительных гражданских противостояний. Меня самого не все устраивает в аджарском обществе, но кто я такой – нарушать каноны, созданные самими богами?
- А вдруг боги и сами уже передумали? И просто не могут уже ничего поменять. На континенте большинство богов дрыхнут не первый век. А ваши давно появлялись? Кто там у вас главный был? Шива, Вишну, Кама?.. А. Сати еще была… И эта – Лакшми. Точно. Вспомнил… Тоже красотка, каких поискать, говорят.
- Твоя харизма удивительным образом позволяет говорить пренебрежительные вещи о богах так, что это не вызывает у меня неприязни… Даже странно…
- Если что – извини. У меня с богами не очень… Я слишком долго в них не верил. Или не хотел верить. Или боялся, что поверю, а они разочаруют… Но я просто хотел спросить, где теперь ваши боги?
- Шива весь век занят исключительно подготовкой великого танца. Меня пугают эти сведения, если помнить, что танец Шивы может быть той самой Тандавой – танцем разрушения всего сущего. Но подробнее узнать не получилось – моя калари оказалась недостаточно грациозной, чтобы пройти на третью ступень постижения танца. А Шива лично является только им… Якобы… Дальше. Лакшми, по мифам, покинула Аджарию и живет на острове Картахена. А уж спит или бодрствует – знать не смею… Кали не раз появлялась в миру за последние годы, но ее планы давно загадка. Богиня эта суровая нравом, так что напрямую едва ли кто спросит… В канонах считается, что Кали – это и есть возрожденная Сати. Точнее – один из ее аватаров. Но там запутано всё, и не думаю, что так для тебя интересно. Что касается Вишну, то главный конструктор Аджарии уже очень давно не появлялся ни в одном своем аватаре. Больно думать о том, что он мог уснуть или забыть о нас. По легендам, он находится в самой Шамбале, в великой горе Кайлас – в недоступном горном районе, в мифическом царстве, связанном с древними тайнами.
- О, черт. Лишь бы Веронику туда не потащило, пока мы… А. Кайлас же как пирамида выглядит, верно?
- По легендам – похоже. Кайлас – это высочайшая в Вендоре гора, полая или пронизанная скрытыми пещерами. В ней якобы и обитает Вишну, а возможно, и некоторые другие боги и герои древности – ждущие своего часа.
- Засиделись что-то… Пойми: через четыре месяца все границы между планами растают, и сюда хлынут безумные орды демонов. У нас есть план противодействия, есть настолько офигительные ребята, что с ними хоть за Ураном, хоть в Эдем идти не стремно. Но только этими силами не победить!.. Я сам всегда думал, что одних героев достаточно, а народ – так, быдло. Но все чаще сталкиваюсь с пониманием, что это народ должен стать героем. Каждый селюкан с вилами. Каждый кшатрий или даже неприкасаемый!.. Это наша общая битва и мы… Тьфу!.. Не узнаю себя. Понесло на такой дремучий пафос. Уж прости.
- Славные ты вещи говоришь, юный стрелок… Славные. И не нужно стесняться красивых слов. Даже если любишь тишину...
* * *
Тем временем в куда более непринужденной обстановке, остальные искатели болтали с Махавиром и его калари, умудрившись развеять печаль ветерана, вызванную гибелью сразу четверых его бойцов. Всю жизнь проведший в приключениях, он привык к потерям не только отдаленных помощников, но и близких друзей. Так что озорство Астрайки, интересные перепады веселья и серьезности в речах Олегера, неуемный позитив Рафа и бесстыжие взгляды Ланы – быстро залечили душевные раны брахмана.
Говорили в формате «о том, о сем»: о ракшас, дравидах, нагах, Миэлле, и уже лишь неподалеку от портала Махавир вновь вернулся к теме утрат, выйдя оттуда к рассказу о калари. Нам бы очень хотелось развернуть эту беседу страницы на три, но мы поступим иначе. Как раз здесь уместнее всего предложить вам статью из нашей энциклопедии. Статья большая, называется «Как аджарить реальность». И тем, кто хочет с максимальным пониманием окунуться в предстоящие события – искренне советуем взять паузу и за денек осилить эту работу, написанную не так уж и нудно, как может показаться. Спойлеров там практически нет, зато будут ясны не только привычные для исторических статей Энци социокультурные основы общества, но и хорошо видна картина предреволюционной Аджарии, которой посвящена вся вторая половина статьи. Вы заранее познакомитесь с Миэллой и ее сподвижницами, узнаете множество подробностей из жизни Ауровиля, а заодно и поймете некоторые нюансы общества, противостоящего революционеркам… Да, некоторая часть информации будет расфасована и по страницам книги, но максималистам статья однозначно рекомендуется. В крайнем случае, хотя бы полистайте – и тогда описываемые дальше события будут намного более объемными.
Для минималистов же – очередной авторский секретик, рассказывающий только о калари.
Калари
Кастовый механизм, на самом деле, довольно сложная штука. Думаете легко существовать обществу, в котором аскетичный провинциальный учитель формально выше статусом, чем богатющий раджа, относящийся к кшатриям? Нет. Существование сурового аджарского порядка требует постоянного поддержания системы неустанной оперативной работой в режиме реального времени. И именно калари стали таким инструментом – кровеносной системой общества.
Это спецслужба брахманов. Сеть, состоящая из тысяч мелких ячеек, в вольном режиме согласовывающих действия. У самого весомого брахмана обычно всего от двух до пяти калари – это ведь штучная работа. Калари воспитывается бок о бок с маленьким брахманом, привыкая опекать его и нести ответственность. В обществе брахманов главный подарок, который может сделать ребенку глава семьи – это именно калари: его телохранитель и референт в одном лице. Брахман должен заниматься духовными вопросами – остальное берет на себя калари, чья верность превышает верность самураев Синая их дайме. Во многом, потому, что калари воспитывается не как слуга, а как младший соратник выдающегося человека.
Большинство калари – регулировщики. Проще говоря, агенты разведки, сбора информации, влияния или давления. Но не менее трети – это оперативники. Таких с малых лет обучают мастерству паятту – особому боевому искусству, опирающемуся на традиции древней Аджарии. В зависимости от различных факторов, калари подбирается оптимальный стиль, связанный с тем или иным животным. Калари в целом не фронтовые бойцы, но в дуэлях или стычках малых групп очень серьезно превосходят кшатриев.
Это единственные аджары, официально находящиеся вне каст.
Пламенная встреча
- …Так что да, - еще договаривал Махавир свою историю, выходя из портала. – Не повезло парням с таким брахманом. За три года все дары отца растранжирил в странствиях… Жаль, что по глупости гибли, как сейчас понимаю. Зато с Прейнтом не промахнулся, - подмигнул он своему калари. – Мы на Соединении друг друга выбрали. Это такой ритуал в храме, когда брахманы, потерявшие калари, и наоборот – ищут себе соратника… Прейнт стал у меня первым после гибели взращенных и еще потом четверых пережил. Только Сандип не сдается – молодчага… Асим не в счет – он регулировщик, а не боец… Ладно, ребята. Хорошо пообщались. Спасибо вам – развеяли мою грусть немного, да и в бою, кто знает, как бы без вас сложилось – даже думать не хочется.
Махавир с двумя своими калари ушел к Асиму выяснять, как агентам Индиры или кого-то другого удалось облапошить самого «информационного раджу», а Джасвиндер, сдержанно распрощавшись со всеми и тепло с Томом, направился в Розовый дворец, попутно дав указание Четане (носастенькой калари, отвественной за оплошность с дезинформацией) проводить ребят до хорошего постоялого двора, а заодно посоветовать, как быстрее добраться до плато Дакши.
Но калари толком не успела рассказать даже, как выбраться из города, когда около идущих мимо небольшой площади ребят разыгрались бурные события, чем-то напомнившие Тому знакомство с МиМ в Киото. Только через кривое зеркало…
- Вдох, выдох! Вдох! Выдох!.. – раздавалось со стационарного театрального помоста метрах в тридцати от искателей. Отсюда хорошо было видно дивную фигурку девушки в откровенном наряде, которая, стоя в красивой асане, заводила толпу. Еще одна кружилась рядом в акробатическом танце, играя яркими язычками пламени из рук. Она и сама напоминала легкое изящное пламя, играющее на ветерке. Одетая в такой же минималистский костюмчик, она отличалась тем, что к аскетичной основе были прикреплены разноцветные ленточки, которые при всех ее колесах и сальто дивно развевались по воздуху красочными язычками…
- А вот и те, кто не дает вам дышать! – неожиданно воскликнула танцующая, углядев периферическим зрением Четану – жестокую оперативницу Джасвиндера хорошо знали в лицо. Ребята, залюбовавшиеся было зрелищными этюдами стройных тел, ощутили себя врагами народа – в эйфории танца девчонка автоматически приписала их к одной команде с Четаной, и теперь это же делали сотни повернувшихся глаз, с недовольством и неприязнью уставившихся на всю группу – от Четаны и до Астрайки, еще не уловившей перемены настроения и весело хихикающей от удовольствия.
- Кумбадаси паршивые, - выругалась Четана и нырнула в толпу, которая при всей зрелости протестных настроений пропустила сквозь себя калари – многовековые инстинкты так просто не вытравить.
- Но хватит бояться! – вдруг крикнула танцовщица. – Мы защитим вас! – и, выходя из продолжавшегося вращения, запустила в искателей огненную стрелу. Нотки агрессии в ее лице и голосе наслоились на свежие впечатления от боя с подобными фанатиками огня, и отряд среагировал моментально. Тредиасар выставил стену, о которую разбился огонек, Том выхватил лук, а Олегер с Рафом клинки.
- Ты не охренела, деточка? – возмутилась Лана и быстро представила один из ходовых образов – на сцене появились смутные очертания огромной ладони, которая сжала в кулаке нахалку, прервав ее танец и вызвав в толпе неодобрительный гул.
- Что за… - искусница помотала головой, пытаясь размыть навалившийся вдруг на нее иллюзорный образ. Ей показалось, что она стоит связанная, а к ней подходит огромный осел с совершенно однозначными намерениями, наглядно выраженными в невообразимых размеров… ну, вы поняли. – Ах, вы так? – Лана пришла в себя и стерла навязчивый образ, упустив, правда, контроль над кулаком, из которого, пользуясь этим, выбралась неугомонная акробатка. Она снова закрутилась на сцене, и теперь из каждого подходящего поворота выпускала в сторону ребят огненные стрелы.
И на этот раз от них пришлось уворачиваться за счет собственной ловкости, ведь неизвестная иллюзионистка, затерявшись в толпе, выбрала новую мишень. В глазах кудесника потемнело, он услышал шум воды и внезапно понял, что лежит в лодочке, которая несет его в небытие… Какие тут стены, когда кто-то вонзался в самые сокровенные страхи?..
- Вон она! – крикнула Астрайка Олегеру, вычислив в толпе автора мощных энергетических импульсов. Плут, не церемонясь, рванул по направлению маленькой ручонки, а сама фея почти тут же, взвизгнув, принялась истошно носиться рывками по воздуху, улепетывая от окружившей ее оравы ос.
- Что ты творишь? – донеслось со сцены. Гимнастка, говорившая про вдохи и выдохи, ухватила, наконец, сорвавшуюся с цепи пламенную руку напарницы. И лишь тут заметила, что это удалось из-за превращения акробатки в статую из плоти. Том мог не быть снайпером, но обозленный богатырь запустил сразу три зеленых стрелы, и одна из них зацепила бедро фанатки огня, делая перекличку с событиями в Киото еще ярче.
Иллюзионистка, не особенно сильно отставая от соратниц в ловкости, успела вовремя ускользнуть от Олегера, вовсю пользуясь толпой как щитом. Но плевать на нее! Гимнастка, сделав несколько попыток утянуть с собой парализованную подругу, смахнула вырвавшуюся слезу, выхватила острую спицу из волос и… убежала прочь, не решившись убить потенциальную пленницу.
К той уже подскочила Четана.
- Все прочь! Пошли вон! – шипела она со сцены толпе. И к ней подбегали подоспевшие калари, бесцеремонно разгоняя народ пинками.
Искатели, уже сбросив с себя боевой раж, ощутили интенсивный обстрел ненавидящими взглядами и им стало до жути неприятно.
- Ввязались, блин… - поморщился Раф, убирая водао. А если уж он не нашел в случившемся повода для оптимизма, значит, дело и правда было дрянь.
- Такая ответка была… - вздохнула Лана, сворачивая не успевший проявиться образ целого урагана лингамов .
- Идем отсюда, - махнул Олегер энергично, выныривая из толпы. И все последовали за ним, включая Астрайку, которая продолжала порхать из стороны в сторону, делая вид, что она и до этого просто осваивала мастерство полета в стиле языков пламени, а не до смерти перепугалась несуществующих ос.
* * *
- Кто что скажет? – хмыкнул Том минут через двадцать, когда искатели ушли достаточно далеко от площади, но не от себя.
- Скажу, что, если увидите рядом со мной осла – лучше убейте меня сразу, - все еще таращила глаза Лана.
- Этот считается? – махнул головой Олегер в сторону стоящего рядом с ведьмой Тредиасара.
- Что-то общее есть, - не удержала губы Лана, имевшая мимолетный контакт с похотливым кудесником.
- Еще есть мнения, или я скажу? – собрался как-то пошутить стрелец, но не успел.
- Есть мнение, - раздался голос из-за угла. Оттуда, миролюбиво выставив вперед ладошки, вышли две революционерки.
- О-о! – заулыбались парни.
- Вам понравилось и хотите повторить? – своим резковатым голосом усмехнулся Раф. – Я часто такое слышу.
- И очень боишься этого не услышать, - процедила иллюзионистка. Безупречно сложенная гимнастка сжала ее запястье ладошкой.
- На самом деле мы просто хотели извиниться.
- Извинения приняты. Всего хорошего! – отрезал Олегер, отточенным жестом рук усиливая слова. Неутомимый весельчак и балагур, он мог быть и таким – со свинцовым голосом и стальным взглядом.
- Постойте! – вырвалось у гимнастки. – Не только извиниться… Но и просить о помощи.
- Помочь подышать? – бросил Том. – Лады!.. Вдох! Выдох! Вдох! Выдох! – рассмеялся он и тут же легко перевел суть беседы донимающему его Тредиасару. Кудесник в октябре однозначно решил стать ассом, но накануне ритуала безбожно ужрался и все проспал. Его искали-искали, но светила не ждали всех подряд, и пришлось проходить ритуал без него. На корабле неплохой полиглот на всякий случай кое-как подтянул аджарский, но этого пока явно не хватало. Оставалось завидовать ассам и Лане, способной более-менее сносно улавливать речь на уровне образов.
- Ты, должно быть, Том, - прищурила глаза иллюзионистка.
- А ты – Астрайка! – радостно кивнула гимнастка фее. – Я помню тебя. В Нартексе! Ты помогала девчонкам.
- Стой! – зарделась Астрая. – А я еще думаю, где я видела такое тело?.. Ты… сейчас… Ты Аванти! Ты стала второй на конкурсе купальных костюмов, уступив только…
- Это все очень мило, - перебил Олегер. – Давайте по существу. Что вам от нас надо?
- Помочь исправить нашу ошибку – освободить Камалу.
- И снова могу сказать лишь: всего хорошего!
- Ладно. Словами вас не убедить, - вздохнула иллюзионистка. – Просто смотрите.
- Ребята! – радостно воскликнула… Вероника, смутно проявляясь перед глазами. – Я страшно рада узнать, что вы рядом! Но есть срочное дело. Через несколько минут Мохини и Аванти попросят вас освободить Камалу. Пожалуйста, помогите им… Ну, или нам. Я вам потом все-все расскажу.
- Да, ты крутая колдунья, - отмахнулся Олегер и полил сталью Мохини. – Мы поняли. Даже Нику нарисовала. Но…
- Специально для тебя, - улыбнулась иллюзионистка и показала глазами на вновь заговорившую нимфею. Та подмигнула синим глазом:
- Да. Они сказали, что им не поверят… Из описаний я узнала Тома и Олегера. Олегерушка, я подписала тебе за это время семь карт, но тебе это не поможет взять реванш. Том, помнишь вы с Росавой…
- Я им верю, - отмахнулся от образа стрелец. – Считай она все это с нас – Ника бы не спросила об этом… А так она свалила в Давос, еще ничего не зная.
Плут выдержал паузу и кивнул:
- Придерживаешь козыри, - побуравил он взглядом Мохини. – Я бы с тобой сыграл в карты.
- Во что хочешь и на что хочешь, - твердо пообещала та. – А главным козырем был вызов Вероники через портал ассов. Но не думаю, что ее нужно впутывать в нашу операцию… Кстати, о ней. Сейчас Камале, наверное, ломают пальцы или поджигают волосы. Можем еще пообщаться… Как вам Джайпур? Не жарко?
- Рядом с тобой – всегда прохладно, - рассудительно ответил Том.
- Передай ей, что она – офигенная, - показал ему пальцем на Мохини Тредиасар, которому хватило одних только взглядов и интонаций. Ну, и лодочки, наверное…
* * *
- Вы не обижайтесь, - щебетала Аванти по пути к посту калари. – Это просто стечение обстоятельств. Камала была на взводе! Вчера калари поймали и замучили двух ее подопечных – обычных людей, жаждущих свободы. Вот она и сорвалась… Спицу эту дурацкую сунула – убей, мол, если плен неизбежен… Огнем бросаться начала…
- По пути в Ауровиль расскажешь, - напряженно шептал Олегер. Ему была очень неприятна эта миссия. Только нашли общий язык с калари, здорово пообщались с Махавиром, а теперь приходилось бить фактически со спины.
- Не бойся показаться подлым, - бросила Мохини небрежно. Олегер резко повернулся к ней:
- Твое оружие – поиск страхов. Верно? А мое – нож! – он достал танто. – Если еще раз применишь свое ко мне – я применю свое к тебе. Идет?
Иллюзионистка пару секунд продержалась под взглядом плута, но потом опустила свои пронзительные глаза.
- Договорились, - кивнула она.
- План простой, - тут же переключился Олегер. Ему сколько угодно могла не нравиться миссия, но, если она заявлена, то нет никаких «но», и все должно быть выполнено максимально гладко. – Никого не валим. Только сон. Максимум – легко ранить: Том ядом, я – страхом. Сколько их там может быть?
- Мы проследили – ее пока закрыли на ближайшем укрепленном посту. Сразу через город вести не рискнули. Пока приедет розовая стража – ее охраняют силами местной ячейки.
- Четана там?
- Она лично побежала докладывать Джасвиндеру.
- Это хорошо… Втянули нас, блин…
- Я готова весь завтрашний день извиняться перед тобой на коленях.
- Обойдусь… Для таких извинений у тебя уже, кажется, есть кандидат, - Олегер не смог удержаться от ухмылки в адрес восторженно ласкающего Мохини взглядом Тредиасара. Взгляды Рафа на Аванти были куда более независимы, но едва ли менее одобрительны.
* * *
Кшатрий Киран протер руки полотенцем и снова вернулся в камеру. Он оглядел лежащую на полу девушку, цепляясь глазами за многочисленные участки оголенной кожи. В аджарском быту женщины чаще предпочитают закутывать себя в сари, словно капусту, и откровенные оголения стали входить в моду сравнительно недавно – возможно, Миэлла спровоцировала такую моду, на редкость удачно и стильно приоголяясь еще в бытность брахмани. Но до сих пор в явном авангарде шли именно ее девки – выделяясь свежей яркостью обнаженной кожи на фоне пестрых тканей обычных людей…
- Стерва, - прошептал Киран, отводя взгляд. Каких-то две недели назад он фактически поймал одну такую волонтерку революции. Но та сумела разжалобить его, может быть, иллюзии чертовы применила. Одним словом, он сжалился, отпустил, а об этом прознали калари, и его разжаловали в стража поста. Из десятников!.. А все из-за такой же сучки… Эта тоже пыталась давить на жалость. Но он сразу ударил ее по губам… Нечего тут!.. Хорошо, что руки связаны – говорят, огнем швыряется. Стянул еще туже – аж хрустнуло… И почему-то приятный получился хруст.
Киран, как и подавляющее большинство кшатриев, никогда не участвовал в сражениях. Времена, когда три царства могли враждовать меж собой, давным-давно утонули в прошлом. Некоторые и сейчас находили возможности испытать себя – чаще всего во время рейдов в долину Хараппи, где и монстры водились, и наги, и дравиды… Но Киран с ними не ходил. Зачем, если и так можно высидеть повышение?.. А тут эта оплошность, пустившая насмарку четыре года выслуги… А в качестве компенсации – только хруст стянутых рук… Кшатрия обдала волна воспоминания. Может, потуже связать? Вдруг выберется?.. Или палец сломать? Они ведь мудры оскверняют своей магией. Мудры, данные нам богами, против которых и устраивают свои вдохи-выдохи.
Идея обожгла позвоночник. Киран толкнул ногой пленницу, поворачивая на спину.
- Ну что? Устроим революцию? – рот сам поплыл к ушам, а нога в мягком сапоге опустилась на живот. – Вдох! Выдох!.. – он с силой надавил на ребра, сердясь на шумных мух, мешающих ему услышать хрустящий стон костей. – Давай еще раз! Вдо-ох! – он поднял ногу, давая Камале возможность вдохнуть. – Выдох!.. О, да!.. На этот раз никакие мухи не помешали услышать отчетливый хруст, а внутри ноги жарко текли целые реки горячей крови, слышной отсюда даже в висках… Он снова скользнул глазами по распростертой пленнице. Такая худая. И как в ней все органы помещаются? Ребра так и выпирают. Так и просят… А как там наши пальчики?.. В конце концов, кто там знает, какие травмы она при задержании получила, так ведь?..
* * *
Когда внизу раздались странные звуки, Киран не сразу пришел в себя. Неужели так быстро прислали конвой? Но ведь высчитывал время! Неужели увлекся и не заметил?.. Он стал спешно запахивать растрепанные лоскуты ткани, прикрывая хрустящие бока. Внизу снова раздались звуки возни, но тут же стихли. Ух!.. А вдруг это не конвой? Вдруг это подельницы притащились?.. Там внизу десятка полтора калари, но… о них же говорили, как о крутых колдуньях…
Киран заметался по камере. Потом прислонил ухо к двери. Кто-то явно ломанулся в дальнюю… Ракшас дери!.. Точно за ней!.. Но пусть попробуют! Камера изолирована на втором этаже поста. В стенах нет ни щелочки. А ведут сюда две двери, ключи от которых у него. Пусть попробуют взломать эти зам…
«Щелк…», - донеслось из-за дверей. Но почему так быстро?.. Какой мастер может с такой скоростью взламывать эти прочные замки?..
Взгляд упал на пленницу, и по телу вновь пронеслась пьянящая дрожь. Нет, стервы! Вы ее не получите!.. Нога замахнулась и с силой опустилась на ребра, но Камала, уже уловившая, что происходит, из последних сил увернулась, откатившись чуть в сторону и зажмуриваясь от боли в сломанных ребрах. Нога опустилась снова, снова, но акробатка, лежа на «краю пропасти», вопреки травмам, продолжала кататься по полу. За дверью уже раздавались голоса, замок едва слышно скрипел, однако спасительный щелчок запаздывал – Олегер был на редкость мастеровитым взломщиком, но ведь аджарские мастера, получая заказ калари, тоже старались не ударить в грязь лицом. Себе дороже…
Отчаявшись попасть ногами, Киран, задыхаясь от возбуждения, выхватил меч. Он ни разу еще не протыкал живого человека, и теперь где-то в глубине обнаруженных подвалов жалел о таком упущении… Он ударил наотмашь, острие меча звякнуло по полу, лезвие резануло откатившийся бок, но угол удара не позволил разрезу стать достаточно глубоким… Киран перехватил меч и стал истошно тыкать им вниз, пару раз зацепив мельтешащую плоть, но нет! Не то!.. Это все мимо!.. Понимая, что долго палач промахиваться не сможет, Камала решила рискнуть. Оказавшись на животе, она замерла и, вскрикнув от боли в поломанных пальцах, кое-как сложила их в мудру огня.
Пламенная струйка пыхнула навстречу опускающемуся мечу. Руки Кирана обожгло, меч дернулся и проткнул спину слишком неглубоко и близко к боку. Завопив, кшатрий снова занес меч и… улетел к стене, получив сокрушительный удар в лицо. Олегер не обладал особенной силой, но умело использовал свою жилистость и инерцию разбега.
- Камала! – вскрикнула Аванти, обнимая окровавленную подругу. Раф, много лет занимавшийся телолепкой, очень оперативно оценил состояние костей жертвы.
- Я возьму! – отстранил он рукой Аванти и подхватил Камалу с опорой на кости таза, стараясь мягко зафиксировать ребра, чтобы не давить на них и одновременно не давать елозить по внутренностям.
Олегер, бросив короткий взгляд на пленницу, сглотнул.
- План меняется, - развел он руками. Но Камала не нуждалась в его разрешениях. Пользуясь тем, что ее руки оказались повернуты к мычащему кшатрию, она сомкнула, наконец, пальцы, как следует, и огненный шар буквально впаял Кирана в каменный узор стены.
- Дуйте в портал! – крикнул Олегер, возвращаясь к первичному плану. Совсем свободно перемещаться на большие расстояния эта тройка не могла, а тут нужно было отправить в Ауровиль Рафа и уже не способную на открытие порталов подругу… Мохини и Аванти соединили пальцы обеих рук в круг, и оттуда медленно раскрылся синий портал.
- Встретимся там! – Аванти мягко похлопала богатыря по узловатому плечу и прижалась губами к шее Камалы. Том снизу свистнул, подавая сигнал тревоги.
- Все. Нам тоже пора – еще оторваться нужно… - команда исправителей ошибок понеслась вниз…
* * *
- Ну, теперь рассказывайте, - выдохнул Олегер и подмигнул Аванти, когда их небольшой отряд покинул пределы Джайпура и через лес направился к плато Дакши. Вероника с Рафом технически могли переправить в Ауровиль Тома с Олегером, но тогда Лана и Тредиасар оставались с Мохини и Аванти лишь вчетвером. Тем для повтора с порталом требовалось пару часов, и их было решено провести в пути, а уже потом провернуть портальную комбинацию, ведь чисто пешком бы на путь к Ауровилю ушло дня два…
- Я верно понимаю, что вас интересует, как мы так быстро все провернули с Вероникой? – Мохини явно разбиралась в психологии. Увидев кивок плута, она зевнула.
- Там как раз ничего сложного… Мы можем выходить на связь с Миэллой через Сапфо – это ее кристалл, и вы с ней еще познакомитесь.
- С ней? С кристаллом или Миэллой?
- С обеими… - вплелась в разговор Аванти. – К Сапфо санапсара обращается по-женски. У нас вообще это частое явление, потому что женщин неплохо так больше…
- Не суть, - продолжила Мохини. – Мы еще во время боя смекнули, что не просто ошиблись. У нас, конечно, немало гостей с континента бывает, но с такими способностями… В памяти сразу всплыли рассказы Вероники о ее замечательных друзьях и, конечно же, фее, которые у нас страшная редкость. Мы, пока следили за Камалой, вышли на связь с Миэллой, Вероника, на счастье, оказалась рядом, вот мы и успели быстро выяснить, что к чему.
- Ладно. Надеюсь, она пояснит нам, зачем втравила в вашу долбаную революцию, - не успокаивался Олегер. – Давайте начистоту. Из того, что мы успели услышать, вы – конченные сектантки, которые заманили к себе народ, как-то особенно его попёхивая. А теперь решили поиметь еще и брахманов со всеми их городами. Если это именно так – то мы забираем Веронику, благодарим вас за гостеприимство и с улыбками прощаемся.
- Я слышал иные акценты, - покрутил ладонью Том. – Но они звучали довольно убедительно. И пока, несмотря на наше короткое приключение – я бы скорее поддержал Джасвиндера и его ребят, чем вашу оголтелую вдыхающую братию. Или сестрию – пофиг, если честно.
- Ваше право, ребят, - снова подняла ладошки Мохини. – Вы сделали для нас больше, чем мы могли надеяться после первой встречи. Без феи и скоростного взлома мы бы совершенно точно не справились, как бы Аванти ни играла в прожженную плутовку. И Веронику насильно никто никуда не толкает… Вообще, я реально лучше помолчу. Я не умею ни врать, ни притворяться. Это многих отталкивает… Вы пообщались с Джасвиндером и Махавиром, как я поняла. Это, возможно, лучшие из брахманов. И они горячо верят в свою правду, которую открыли вам. Не правда ли, будет справедливо дать шанс и другой стороне? Погуляете по Ауровилю, пообщаетесь с Миэллой и Вероникой – и сами все для себя решите.
- Справедливо, - согласился Олегер. Том отмахнулся от налипающего Тредиасара:
- Да скажу, скажу!.. – он повернулся к Мохини. – Этот чудак просит тебя овладеть им прямо сейчас, - засмеялся он, добавляя сквозь смех. – Говорит, что влюблен в тебя без ума.
Иллюзионистка снисходительно повернулась к кудеснику и шутливо сделала страшные глаза.
- Что-то передать, может? – предложил Том, уже придумав, как исковеркает и ответ Мохини. Но та покачала головой:
- Я все скажу ему сама, - поиграла она бровями. – На своем языке… А потом непременно овладею, -она улыбнулась своей кривоватой улыбкой, и Том заметил, что в ее лице – более грубоватом, чем приятное личико Аванти или милое Камалы – везде царит торжество легкой диспропорции. Юреку оно, вне всякого сомнения, показалось бы просто уродским, хотя таким, разумеется, не было. Более того, пронзительность взглядов, яркие выражения лица и характерная мимика – как-то выделяли Мохини из числа двух других ее соратниц. В Камале, если не брать ее удивительное динамическое изящество, о котором изломанной бедняжке, скорее всего, придется забыть как бы не до самого Апокалипсиса, особой изюминки не было. Аванти могла бы служить эталоном для любителей стройных, крепких тел и опрятных гармоничных лиц, однако и в ней таилось маловато огонька… Мохини же, словно магнит, притягивала к себе взгляды, и дело крылось явно не в ее показном наряде, оголявшем на редкость манящие животик и спину. Возможно, секрет находился внутри самой ее личности – вызывающей, резковатой, но привлекающей своими глубокими диссонансами.
«Интересно, какая их эта Миэлла тогда?», – подумал Том. Ему очень захотелось, чтобы она была нереально крутой. Такой, чтобы вымыла из растрепанного сердца остатки ядовитой росы. И неважно, займет ли ее влага очищенное место!.. Главное – пусть помоет все, отдраит, а там уже пофиг. А то очень уж больно эта роса жжется… Надоела…
Том оглянулся на Лану, которая, обхватив себя руками, прогулочным шагом брела по тропинке. Искусница поймала его взгляд и скорчила гримаску, которая означала примерно следующее: «Довольны, козлы? А я из-за вас такого мужика пропустила! Не прощу вам Махавира!»
«А вдруг мне можно было в портал? – долбила себя Астрайка. – Уже бы с Вероникой обнималась вовсю!..». Потом быстро перескочила с темы на тему, вспомнив ос. Так нелепо получилось, конечно… Хорошо, что никто, кажется, не догадался. Но надо себя тренировать. А вдруг бы обдудохалась со страху?.. Кошмар. Такой позор бы просто не пережила!.. Ой. Кажется, у меня появился новый главный страх… Надо будет заставить эту негодяйку глазастую снова меня проверить… Или даже потренировать чуть-чуть. Говорят же, что к страхам можно просто привыкнуть».
«Какие плечи у этого богатыря», - сама себе улыбалась Аванти, вспоминая Рафа. В Аджарии у мужчин традиционно ценилась гибкость и ловкость. А тут, на тебе – и ловкий, и мускулистый какой…
«Сколько карт новых можно будет понаделать, - прикидывал Олегер с восторгом . – И Ника, интересно, какие подписала…»
Один Тредиасар ничего не думал. Он просто любовался спиной Мохини… Почти целиком обнаженная, она словно провозглашала: «Я ничего не боюсь! Даже ударов в спину!».
«Хороша…», - прервал кудесник свой безмолвный дзен и снова в него погрузился.
Аура свободы
- Оценка, - шепнул Раф Тому, когда они по ажурной «летящей» лестнице прошли в огромный зал с куполообразным потолком, где в центре, около парящего сапфирного шара, стояло несколько человек. Юрек за годы тренировок уже довел свое Сумбури до уровня, близкого кобудо самого Кейташи, и теперь нарт играл в это с Томом. И именно играл, ведь стрелец не имел ни малейшего желания следовать путем брата, превратив свое Сумбури в сплошную развлекуху, что целиком устраивало веселого Рафа.
- Ага, - Том быстро оценил обстановку и прикрыл веки. – Поехали… Стройной смуглянке с напряженным взглядом говорю, чтобы расслабилась и научилась получать удовольствие. Серьезного коротышку – отдаю Олегеру: они явно найдут общий язык. Красавчика обвязываю ленточками и дарю Лане. С блондиночкой много прикалываюсь. Полуголую шатенку донимаю – по-любому вкусная еда для пира приколов… Сочной разрешаю себя поцеловать… Рыжей… Ух!.. А это стопудово Миэлла – ей разрешаю вообще всё!.. Но все потом. А сначала, - он открыл глаза, слыша едва уловимое шлепанье быстро приближающихся босых ножек, - сначала я зацелую в пузо одну охренительную синеглазую потеряшку!..
* * *
Обниманцы с Вероникой заняли уйму времени, и было приятно ощущать, что остальные присутствующие в энергетическом смысле как будто исчезли, не желая давить на соскучившихся друзей необходимостью соблюдения этикета.
Даже когда вся группа гостей подошла к сапфирному шару, в глубоких серых глазах Миэллы удалось уловить легкое удивление, почему столь приятный процесс долгожданной встречи был так быстро скомкан ради какого-то там знакомства с хозяйкой этих глаз и ее соратниками. То, что дублировать взгляд словами Миэлла не стала – показалось Тому стильным.
- Предлагаю как можно сильнее сократить официоз, - санапсара улыбнулась, погладив темные вишнево-рыжие волосы безудержно пластичной рукой, – и ограничиться именами. Вам наверняка хочется отдохнуть с дороги, а глубины друг друга мы сможем постичь чуть позже, при вашем желании, конечно же… Меня зовут Миэлла…
Она одного за другим представила остальных своих друзей. Гибкую напряженную дравидку звали Мадхави, невысокого и слегка сутулого (а на фоне безупречной осанки остальных это бросалось в глаза) мужичка с серьезным взглядом – Биджоем. Стройный красавчик, которого тут же неистово возжелала Лана, носил популярное имя Арджуна. Милая блондиночка со смазливым озорным личиком звалась Канта; шатенка, над которой Тому остро захотелось подшучивать – Шармила. Ну, а сочная сексапильная пышечка, поцеловать которую при приближении захотелось еще больше – была представлена как Пернима.
Вняв словам Джасвиндера, Том сейчас с некоторым предубеждением относился к благодушию революционеров, оставляя в душе запас ожидания подвоха, а потому был удивлен глубине непроизвольного раскрытия своего сердца, поддавшегося этому параду широких улыбок. Он ожидал встретить здесь кого-то похожего на Мохини, а, судя по всему, получалось, что это как раз она выбивалась из рядов соратников, куда больше походивших на милашку Аванти.
* * *
Они уже часа два нежились в круглой чаше бассейна, сразу после приветствия выделенного им Миэллой. Элегантный навесик защищал от солнца, прохладная вода расслабляла тела, и выходить отсюда совершенно не хотелось, благо поговорить было о чем – тесная компания неспешно стыковала воспоминания нимфеи с догадками ее искателей.
- … из-за него больше, или все-таки из-за своей некомпетентности – не знаю, - делилась Вероника, нежно поглаживая не отлипающую от нее фею, - но в итоге с потоком пирамиды я не справилась. Вся энергия пошла внутрь, Миэлла, наблюдавшая за мной, выставила дистанционный щит, но и его пробило. Хорошо, что она понимала риски, и успела за миг до этого раскрыть портал – в него меня и выбросило.
- Порталы реально расслоились? – Том брызнул в Астрайку водичкой уже раз двадцатый за сегодня, не уставая умиляться тому, как мило она фыркает и стряхивает с личика большущие для нее капли. – Мы переживали, что тебя разнесло нафиг… Я на всякий случай забил себе твои коленку и пупок, но надеялся, что найдешься целиком.
- Хи!.. Обойдешься. Мне только пару прядей волос оборвало, да Энци выхватило – ее в Ауровиль отнесло, а меня – в предместья Джайпура. Прямо в лагерь неприкасаемых выбросило… Пришлось попыхтеть в поисках лазеек – ведь здесь такие нравы, что им плевать, от Лилит я пришла спасать Вендор или просто попрошайничать – чтобы по своей инициативе говорить с брахманами я должна быть брахмани – и все тут!.. Пришлось стать …
- Понимаю, что ты всегда начистоту говоришь, но, если совсем искренне, - поиграл энергичным лицом Олегер. – Ты поддержала Миэллу из чувства благодарности за спасение жизни? Или она реально на светлой стороне? Просто мы с брахманами пообщались, и они нормальные мужики. Не будь тебя здесь, и лично я поддержал бы именно их в случае необходимости. При всем уважении к улыбкам этой Миэллы.
- Тут все сошлось, Олегер. Да, благодарность – несомненно. При этом сама Миэлла, посвящая меня в ситуацию, очень просила отбросить, цитирую: «всякие бредовые глупости, вроде чувства долга за помощь». Кроме того, нам никак без аджарского фрагмента мозаики, а брахманы ни в какую не согласны ее отдать. Миэлла же – понимает уровень угрозы и не только обещает подарить в случае успеха революции, но и регулярно ищет ее через Сапфо, чтобы заполучить еще до всего этого… Ну, и созвучие, конечно… О своих мечтах и задачах она гораздо лучше расскажет сама, но, если в двух словах, то она хочет дать аджарам свободу.
- А какова твоя роль в этой революции? – уточнил Олегер. Том добавил:
- И какова может быть наша, если ей удастся увлечь?
- Да вы сами себе выберете, разумеется!.. Поймите, здесь никто ни на кого не давит даже самую малость. В Ауровиле живет несколько тысяч человек, а революцию готовят только добровольцы – их человек триста, максимум. Я безумно рада вас видеть, но вы же понимаете, что я и просить не смею никого из вас помогать мне теперь – когда выяснилось, что все в порядке… Ой, забыла, прости, Олегер. Да. Моя роль – довольно интересна. Миэлла очень хочет, чтобы революция была отражением желания самого народа. Она изначально решила, что, если народ не откликнется на волну подогрева со стороны, то она все свернет и сосредоточится на Ауровиле. Но народ очень живо отозвался… И теперь ей важно, чтобы люди понимали: это они освобождают себя, а не она со стороны что-то им навязывает. События очень обострились, действовать нужно быстро, и люди нуждаются в особом единении. К самой Миэлле из-за десятилетия пропаганды калари отношение разное. Да она и не хочет быть символом революции. А тут подвернулась я…
- Еще более посторонняя для них, - не удержался Том, слегка хмурясь от непривычной воодушевленности Вероники в социальных вопросах, всегда уступавших в ней раньше более глобальным.
- Там хитро, - нимфея чмокнула Астрайку между крылышек. – Для них я стала «Летящей сквозь касты». Пошли разговоры, что я – чуть ли не аватар богини Сати, пришествия которой они веками ждали. И Миэллу дополнительно красит еще и то, что она не играет этим козырем. Говорит, что прямо отрицать не нужно – ведь еще неизвестно, вдруг оно и правда так. Но и утверждать самим, не имея уверенности в том, что я – это воплотившаяся Сати – будет ложью. А даже маленькая ложь не может лежать в фундаменте большого хорошего дела. По крайней мере, сама Миэлла так говорит, и я верю, что искренне.
- Ты так ее хвалишь, что она мне уже не нравится, если честно, - снисходительно поджала губы Лана, и Том согласно закивал. Вероника тоже:
- Хи! Мне эти же слова сказала Чанда – одна из ближайших помощниц Миэллы. Говорит: «санапсара тебя так боготворит, что я с трудом тебе улыбаюсь».
- По крайней мере, эта Чанда честная, - одобрил Раф.
- А Мохини ты хорошо знаешь? – таинственно зашептал Тредиасар.
- Они с Чандой подруги. Обе здесь всего пару раз появлялись… Они ведь волонтерки – постоянно в городах. Сюда только иногда приходят – на ключевые совещания. А так Ауровиль словно не знает о революции. Разве что в Сапфирном зале «Сахарница» находится… в смысле, штаб революции – они ее изначально Сахарной называли, почти в шутку. Потом Салпана додумалась до «революции Вздоха».
- Не в обиду этим чувакам из зала, но пока я бы назвал это революцией сисек, - хмыкнул Том.
- Сахарных сисек… - мечтательно добавил кудесник.
- Революция причиндалов, помнишь? – подмигнул Том Лане.
- Мечты сбываются, - покивала она, не сдерживая плывущие губы. – А ведь мое образное панно для Стаси тогда ни фига хорошего не показало… Как я ни пыталась.
- Главное, что в реальности потом обошлось хотя бы без полной задницы. Но то на Руси… А что здесь получится? – Том вздохнул и полез из воды. – Ладно. Я к вашей этой сана… как ее там?.. Хочу сразу выяснить всё.
- Санапсаре! – подсказала Вероника. – Это ее звание. Если хотите, Энци вам расскажет о всяком таком – чтобы не путаться в терминах.
* * *
Том от ликбеза отказался, но для вас мы его проведем. Тем, кто поленился читать всю статью – это особенно пригодится накануне внедрения в книгу целой россыпи аутентичных терминов.
Кратко о «сахарини»
Термин «сахарини», конечно, шуточный. Так революционеры Ауровиля называют себя лишь с улыбкой на лице, предпочитая более нейтральное «волонтеры» или «волонтерки».
Сама Миэлла носит звание санапсары – это что-то вроде «особенной апсары». Апсарами же зовутся аджарские небесные нимфы, в т.ч. телесной связи. Здесь издревле особое отношение к подобному процессу, а потому и аналоги суккубов – исключительно возвышенные, ведь слияние пар подразумевает работу самых разных энергий, а не одной лишь страсти, коей ограничены бедняжки-суккубы.
Основные единицы революции делятся на шесть видов. Эквилибристки – это ловкачки, применяющие элементальную магию. Как настаивает Миэлла, тело должно уравновешивать дар волшебства, и благодаря этому эквилибристки смотрятся на порядок круче обычных магов. Иллюзионистки чаще всего тоже довольно ловки, но пользуются уже иным типом магии – создают иллюзии: визуальные, звуковые, какие угодно. Это не вполне чары, хоть слегка и похоже.
Садхини и садхиры (мужчины) – адепты интегральной йоги, созданной как раз Миэллой. Их среди волонтеров почти нет, и жаль, ибо мудры и приятны. Тантрини – жрицы телесной любви. От иллюзионисток они отличаются тем, что акцент делают все же не на образном пласте, а на телесном. Впрочем, мне это все неведомо.
Два типа волонтеров берут истоки из реалий былого уклада. Каджурахами (в честь храма) называют себя кшатрии, последовавшие за Миэллой в Ауровиль, но сохранившие воинский уклон. Иралаки же – это обратное прочтение слова «калари», и это так явно намекает на происхождение, что едва ли еще нужны подробности.
Путешествие в надежды и мечты
В Сапфирном зале Миэлла дожидалась их одна, погруженная в наблюдение за чем-то сквозь свой синий шар диаметром около метра. Соратники уже разошлись по делам, да и искатели выдернулись из бассейна не в полном комплекте – компанию Тому составил еще один сомневающийся в лице Олегера, а проводить их взялись Вероника с Астрайкой.
- Подглядывать – нехорошо, - стрелец решил сразу испытать границы допустимой наглости, ведь при первом впечатлении Миэлла вызвала ощущение полной вседозволенности, что служило для Тома вызовом.
- Если есть, что скрывать – значит, ты несвободен, - все еще не убирая глаз от Сапфо, провозгласила Миэлла, заполнив нишу, предназначенную для пафоса, игривым оттенком юмора в голосе.
- Если есть потребность за кем-то наблюдать – то тоже, - Том серфом интонации вскочил идеально точно на эту самую волну игривого оттенка.
- Наблюдая за жизнью – мы познаем ее, - продолжила легко парировать санапсара, ненадолго оторвавшись от Сапфо, чтобы послать милый воздушный поцелуй визитерам и снова окунуться в просмотр.
- А ты, Ника, разделяешь эти убеждения? – повернулся стрелец к нимфее. Та скорчила обаятельную гримаску, еще и лукаво выставив кончик язычка:
- Если я отвечу «да», ты скажешь: «Тогда я сегодня буду познавать жизнь, наблюдая, как ты купаешься голышом».
- Э-эх!.. – вздохнул Том утрированно. – Ну почему такому телу дали такой ум, который все портит?..
- Прикольно будет, если всем такие шарики вручить, - предположил Олегер, кивая на Сапфо. – Хотя нет. Тогда все уткнутся в них, и жизнь превратится в сплошное наблюдение за другими.
- А так как наблюдать за тем, как другие упулились в шар, уныло – это быстро закончится.
- Не, - Ника не согласилась с Томом. – Всегда найдутся голодные до чужих глаз, кому интереснее жить. И люди просто разделятся на игроков и наблюдателей.
Они как раз подошли к Миэлле, и та оторвалась от Сапфо, чтобы еще разок поприветствовать гостей, но уже остаться с ними.
- А они в курсе, что за ними могут наблюдать эти шаловливые глазки? – стрелец уткнулся в серые оазисы манящего уюта. Те прищурились:
- Жить стоит с пониманием, что за тобой каждый миг наблюдают тысячи глаз. Это один из путей к свободе.
- Да ну. Наоборот же многие зажмутся тогда. Мало ли мы творим, за что стыдно.
- Вот именно! Нужно не делать того за, что стыдно. А лучше – перестать стыдиться чего угодно.
- Ты именно так живешь?
- Да. Пойми, я выросла среди неприкасаемых – это лучшая школа бесстыдства. Ведь ты всегда на виду.
- Второй вариант – ты загоняешь всё внутрь, и оно потом прорастает в буйство постыдных желаний.
- О-о! Ты абсолютно прав, мой друг! Для того и существует наш Тантриум – выпускать наружу эти желания и страхи. Чтобы потом жить свободно… Мы непременно окажемся там с тобой, если пожелаешь, просто позже. Вам ведь уже рассказали, что мы тут соблазняем всех, а потом забалтываем уши своими революционными идейками. Так что я лучше сначала поделюсь взглядами о свободе и будущем Аджарии, вы сделаете выводы, а уж там посмотрим. И дабы это не выглядело неким изысканным шантажом, могу сказать лишь одно: даже если ты выйдешь отсюда верным фанатиком брахманизма, я не откажу себе в удовольствии слияния с тобой. И с тобой, - серые глаза особенной глубиной взгляда на Олегера компенсировали тот факт, что до этого санапсара обращалась к Тому.
У обоих парней внутри прогулялся горячий ветерок. Это ощущение непременности и доступности, в котором, в отличие от Эбихары, не было ни капли навязчивости – действительно изрядно возбуждало. Особенно с учетом самой говорившей – Миэлла была поистине прекрасна и лицом, и телом. Адепта геометрии могла бы, возможно, смутить недостаточно глубоко утопленная переносица или не имеющие классического бантика, вздернутые полумесяцем пухлые губки. Но все вместе это смотрелось предельно гармонично как внутри лица, так и в сочетании с телом. Смуглая, неимоверно грациозная в каждом жесте, Миэлла не была, ни худой, ни даже сочной, сумев удержаться на острие ножа гармонии между этими двумя понятиями. Какая-то кошачья легкость угадывалась в ней. Угадывалась и мягко просила погладить… Ненавязчиво – так, чтобы это оставалось в рамках взаимной свободы…
- Брахманизм – зло! Да здравствует революция сисек! – махнул рукой Том, рассмеявшись и подмигивая. – Идем в Тантриум!..
Кошачий взгляд поласкал стрельца так, словно котом был он:
- Не-а, - без артикуляции произнесла Миэлла игриво, не переставая улыбаться.
* * *
Что ж. Раз тантре слияния должна была предшествовать тантра разговоров – так тому и быть. Том расслабился, отпустил погулять нахлынувшее вожделение и целиком погрузился в беседу, благо в общении санапсара была предельно приятна, каким-то образом сочетая пылкость убеждений с их ненавязчивостью, а мудрость с легкостью. Разговор продлится не один час, и мы будем подглядывать в наш текстовый аналог Сапфо лишь изредка – в те моменты, когда поворот реки общения уносил его в важное для повествования русло.
Первым блюдом в меню революционной кухни шло как раз подглядывание. Миэлла одним воображением направляла Сапфо в различные уголки Аджарии, давая возможность своими глазами окунуться в народный быт.
Перед наблюдателями пронеслись десятки коротких мизансцен, большинство из которых вгоняло в тоску, иногда вперемешку с жалостью или раздражением. Пестрая, грязная суетливость – примерно так можно было сформулировать увиденное тремя словами.
- Я предоставляю вам полное право не верить моему дьявольскому камню, который злая смутьянка заколдовала, чтобы показывал только плохое или вообще выдуманное мной же, - сразу заявила санапсара, опять очень мило вплетая иронию в пылкий посыл интонаций. – Если вы затем прогуляетесь по острову лично и вернетесь, удивленные несоответствием между увиденным и реальностью, я клянусь – в тот же день мы замкнемся в Ауровиле и забудем об остальной Аджарии.
- Да так-то мы кое-что ухватили по пути, - почесал шею Олегер. – Пока чисто внешне все полностью совпадает. Да и с чего тебе нас дурить?
- Вопрос, собственно, вообще в другом, - отвлекся Том от наблюдения за страдающим шудрой, чья любовь к вайшье не имеет шансов на будущее. – То, что вы в Аджарии погрязли в пестрой унылости – и сами брахманы не скрывают. Просто каждый из них задает себе вопрос: кто я такой, чтобы менять уклад, данный богами?
- И что ты ответил на это? – в глазках Миэллы блеснул неподдельный интерес.
- Сказал, что боги, возможно, и рады бы поменять, но уже не могут.
- Молодец какой!.. Я к подобной мысли не один год тянулась… И сейчас фактически уверена, что все обстоит именно так. Ведь как аджарские боги строили общество? Чаще всего через аватары!.. Но в чем загвоздка? В том, что, когда они приходили аватарами, осознающими себя богами – как Рама, например – они несли многие ограничения, имеющиеся у богов. Тогда Вишну, насколько я смогла постичь, отрекся от божественных воплощений, укрылся в Шамбале и стал рождаться на общих основаниях. За несколько жизней брахманом он создал всю нынешнюю систему, а потом, судя по всему, взял паузу или уснул, как многие боги. И я представила, что было бы, явись он аватаром в нашу жизнь лет сто назад или сейчас?.. Да ничего!.. Каким бы одаренным он ни родился, у него, скорее всего, не хватило бы никаких возможностей преодолеть систему, которую он сам же создал!..
- Или он рискнул родиться фееричной девушкой и не в семье брахманов, а среди неприкасаемых, - подмигнула Вероника, опередив Тома, приготовившегося сказать примерно то же. Миэлла ласково окунула в признательность взгляда не только нимфею, но и стрельца, всё угадав по его реакции.
- Вынуждена признать, что нет, - вздохнула она игриво. – В глубочайших трансах я почти проследила свой путь и вам признаюсь, хоть в народе это не афиширую: я, скорее всего, дочь богини Лакшми. Что, конечно же, приятно, но, не в обиду этой славной женщине, для меня столь же значимо, как осознание себя дочерью двух неприкасаемых. Для меня каждый человек – ребенок Брахматри, как я называю невыразимого двуполого Творца, и обстоятельства рождения на Земле – вторичны…
- А что мешает тебе быть аватаром Вишну и родиться у Лакшми? – не понял Олегер.
- Ну, уже хотя бы то, что Вишну и Лакшми – пара. Бог он непростой был, но едва ли готовый родиться девочкой, у любимой, от кого-то еще… Брр. К тому же он всегда в парнях воплощался. Да и просто… Я не чувствую с ним никакой связи, хотя крайне глубоко ковырялась в своей сути…
- А Сати? Если ты предполагаешь, что Ника может ей быть, то почему не сама?
- Сати еще под вопросом… Но, если честно, я не особенно верю в ее связь, что с собой, что с Никой. Она очень странно ушла, а потому и вернуться должна бы как-то особенно и, пожалуй, все же, помня себя… Возможно, вернуться так, чтобы изменить мир. Если успеет, конечно – я тут всего несколько дней назад узнала, что скоро Апокалипсис, так что простите – еще не вплела это осознание во все свои представления.
- Одной дамочке с сильно похожим именем изменить мир мешали именно мы, - переглянулся Том с Олегером, вспомнив Фурий. Плут, деловито кивнув, выставил руку, передавая Миэлле слово:
- Продолжай, и не обессудь, что мы все время перебиваем.
- Если вы думаете, что говорить мне интереснее, чем слушать, то еще плохо меня знаете. Но, каюсь, сегодня мне придется действительно больше говорить. Надо ведь завербовать таких умельцев для реализации своей прихоти и властолюбивых чаяний.
- И ведь будь ты коварной негодницей, реально использующей нас, то сказала бы точно то же, - ухмыльнулся Том, и сейчас ему даже чуток хотелось, чтобы дело обстояло именно так – Миэлла заводила его все больше, причем на уровне соперничества, хоть и пронзительно теплого. Санапсара, уловив и это, виновато показала ладошки:
- Жаль разочаровывать, но второго дна у меня нет. По крайней мере, того, до которого я бы дотянулась сама… Я действительно просто хочу подарить людям свободу и ни от кого ничего не скрываю. Например, Вероника знает, что ее роль – очень опасна. Это чудо сейчас улыбается нам, а уже через пару дней отправится в паломничество просвещения и будет говорить людям о свободе, став своеобразным глашатаем перемен… И я очень надеюсь, что безупречная карма позволит тебе избежать всех угроз, которые могут встретиться на этом пути... Сама я о подобном не могла мечтать с детства.
- В смысле?
Миэлла показала предплечье, на котором выступал красивый знак в виде пиктограмм в сочетании с аджарской вязью:
- Я родилась с этим. Знак приблизительно расшифровывается как «вне кармы»… Но дело даже не в знаке – сколько я искала в своей жизни хотя бы простейших проявлений кармы, но нет – моя жизнь действительно вне ее.
- Можешь делать, что хочешь, и избежать наказания? – прищурился Том. – Кажется, Лилит обладала чем-то похожим.
- Там чуть иначе, - поправила Вероника. – Лилит обладала высшей интуицией Замысла. То есть все, что она ни делала бы – могло не вписываться в Закон Творца, но оказывалось внутри Его Замысла… И Лилит это от кармы не освобождало – просто давало возможность избегать запретов, имевшихся у богов… - она вздохнула.
- Но есть обратная сторона, - Олегер нежно шлепнул пальцем Астрайку, усевшуюся на смуглую руку изучать знак в откуда-то взявшуюся лупу, или что-то похожее . – Ты можешь быть кристально чиста и погибнуть в любой момент.
- Нехилое испытание, замечу я, - глубокомысленно покачал головой Том.
- Это да, - призналась Миэлла. – В детстве меня все время подбивали сделать что-то плохое за других. А еще чаще источник искушения прятался здесь, - она указала на грудь, и парни задержали на дивном декольте взгляд гораздо дольше, чем требовалось для осмысления. Когда оба подняли глаза, их уже ждала озорная смешинка понимания в серых сканерах, и было так волнующе приятно, что эта красотка с открытым лицом «любимой подружки» все понимает и столь мило ко всему относится. У обоих скорпионов промелькнула мысль, что ей бы они позволили наблюдать за собой в Сапфо почти в любой миг своей жизни… Глубоко своя. Наверное, такой становится любимолюбящая жена, с которой вместе прошли через всё. Но жену ты во многом познал, а тут напряжение еще не разрядившегося эроса создавало этому возбуждающему всепониманию особенно глубокий объем.
- Это жутко древний язык! – воскликнула Астрайка, чуть не уронив изумрудную пластину. – Если боги когда-то писали, то именно на таком.
* * *
- Мне будет очень приятно, если вы поймете: я не выступаю ни против брахманов, ни против устоев, ни против богов или еще чего-то, - воодушевленно поясняла Миэлла, выводя ребят из Сапфирного зала на экскурсию по Ауровилю. – Я выступаю «За»!.. За гармонию, за радость, за свободу, за новое мышление и торжество жизни в каждом ее миге!.. О, если бы кто-то взял на себя задачу разрушения нынешних устоев, дав мне возможность лишь созидать!.. Как бы счастлива я была!.. Но брахманизм за века стал таким могучим монстром, что без проблем переварил все попытки что-то изменить. Именно здесь зародился буддизм. Отрекшийся брахман Гаутама принес поразительное учение дхармы, которое предлагало людям свободу от кармы и сансары. И во что это переродилось?
- В дзен! – вы же поняли, кто это сказал?
- Да! Дзен каким-то чудом пророс из махрового буддизма, и то благодаря ханьским мудрецам да тому, что совпал с синайским мировоззрением. Но ведь здесь буддизм задавили!.. Более того, ему, конечно же, не дали стать хотя бы таким, как в Сиаме – со всеми этими статуями и ритуалами. Зато оставили как клапан для выпуска пара жажды свободы. Это идеальная оппозиция брахманизму – буддисты не протестуют, они просто уходят от мира и погружаются в себя. А уж пропаганда калари изображает их таким образом, что подавляющему большинству буддистами быть не хочется – только самым упертым и, что главное – одиночкам. Как только брахманы видят, что за кем-то могут пойти – потенциального лидера вытесняют за пределы острова, а если очень уж жаждет обрасти учениками здесь, то он чаще всего вообще исчезает, либо, если примитивен и смешон, напротив – поддерживается калари как «типичное лицо буддизма»… Сейчас место для вашей реплики, а я пока возьму дыхание, а то меня понесло.
- Хи. А сикхизм? – Вероника за минувшие дни обговорила с Миэллой немало тем, но явно не все.
- Там чуть иначе. В сикхизме брахманы, а возможно, и сам Вишну – тогда, судя по всему, рьяно следивший за порядком – сразу распознали угрозу. Если бы основатель сикхизма Нанак не был запредельно бесподобен в сложной магии – его бы попросту убили. Так еще бы!.. Он ведь прямо заявил, что никакие ритуалы и обряды никуда не ведут. Что боги, религии и все такое – это шелуха, опавшая с неба. Что Бог – един, невыразим, и наш путь к Нему – медитация…
- Я тебя с ним познакомлю, - шепнула на ушко Миэлле не удержавшаяся Вероника. Санапсара с радостным удивлением раскрыла ротик.
- Но он же…
- Жив, здоров и непременно надает тебе по заднице – повод найдет.
- Ух… - грудь санапсары колебалась на радость парням и Астрайке, которая как раз уселась на зону декольте, чтобы подразнить скорпионов, смотрящих туда раза в два чаще, чем на феерически манящий обнаженный животик. – Под его ладонь что угодно подставлю… Но как? Он тоже аватар был, что ли?
- Все потом, - стильно отыграла ладошкой нимфея. – Прости, что сбила с волны. И мы прошли мимо Тантриума.
- Ой, заболталась… - экскурсовод шлепнула себя по ягодице сама, раз загадочный любитель этого дела, знакомый читателям других книг, был сейчас слишком далеко.
* * *
Красота Ауровиля завораживала глаз. В центре возвышался узким куполом Сапфирного зала храм Матримандир, а по бокам от него изящными крыльями лепестков располагались другие храмовые залы-ашрамы: Тантриум, Эквилибриум, Элементалиум и Иллюзион – были самыми крупными, а между ними помещались так называемые Интегры – длинные, но узкие и низкие «лепестки», внутри которых садхини и садхиры могли практиковать медитации интегральной йоги.
- На континенте к близости иное отношение, - рассказывала Миэлла, подойдя ближе к Тантриуму, но не входя в него. – Я много путешествовала, так что знаю отличия… Не хочу сказать, что в Аджарии настолько уж грамотнее подход, но, пожалуй, все же буду вынуждена.
- Да никто и не спорит, - подмигнул Том. – Камасутра, все дела – знаем, проходили.
- Камасутра – всего лишь азбука. Боюсь разочаровывать, но в отрыве от самого явления тантры – она выглядит едва ли полнее, чем любой из обрядов брахманов Тримурти. Тем более что, хочешь, угадаю – вы пролистывали «всю эту дребедень в начале» и переходили сразу к асанам – ну, позам, другим словом. Заранее прошу прощения, если кого-то обижу, но это примерно то же, как крохотные детки будут подражать внешним проявлениям жизни взрослых, не имея возможности постичь значение повторяемых жестов или движений. Камасутра, к моему большому сожалению, составлена многоуровнево. Для обычных книг – это хорошо, когда содержание каждый понимает на своем уровне, но вот для учебника слияний такой подход, как мне кажется, не годится.
- Логично, - Том сейчас жалел, что высунулся со своим замечанием, и теперь хотел сгладить репутационные потери. – Такой олух, как я, ухватится за позы, увидит, что они, в общем-то, и сами по себе неслабо работают, решит, что все понял, и упустит самую мякотку.
- Такой умница, как ты – непременно вернется к книге снова и будет понимать ее на все более глубоком уровне, - помогла Миэлла, и это не смотрелось милостыней. – Но много ли таких, как ты?
- Один есть, - хмыкнул стрелец, вспоминая о Юреке. – Правда, другой… Но не суть. Я реально очень хочу открыть для себя тантру. В дзен до такого не додумались. Есть трактат «Дао любви», и мой кореш говорил, что там примерно та же тантра, но я не хотел принимать Дао и забил на эту его часть тоже… И теперь интересно, можно ли постичь тантру, не постигая саму йогу и оставаясь в дзен?
- Понятно, что йога наполнит тантру множеством граней и оттенков, но, думаю, человеку, способному искать свободу, можно уловить суть тантры и так… Мы еще вернемся к этой теме, если пожелаете узнать, - Миэлла сверкнула игривостью, - «о каком-то необычном пёхе» побольше, - она подмигнула Олегеру, и личико тут же полыхнуло раскаянием. – Уж простите – я волновалась за Камалу и подглядывала в Сапфо за вашим общением с девчонками.
- Не, ну… просто… - Олегер покраснел. Рука санпсары нежно коснулась его плеча:
- Еще раз прости. Что же касается слов калари, то я привыкла… Тантра стала одним из первых порталов в мир свободы, и с ней меня какое-то время прочно ассоциировали. Калари за века отточили оружие против всех, кто неугоден. Они поливали насмешками последователей дхармы, сикхов Нанака, да и всех остальных проповедников свободы… Пока я была просто наставницей храма Каджурахо, тантрой восторгались, а на сеанс иллюзий с нами выстраивались огромные очереди. Но стоило мне попытаться выступить против каст, как внезапно выяснилось, что все это грязь, обман и избыточное сластолюбие… Когда к нам в Ауровиль потянулись шудры и неприкасаемые, калари затянули песнь «бунт рвани», «протест лохмотьев». Логично – чтобы отпугнуть других… Но когда с мест сорвались мастера, кшатрии, даже раджи некоторые и часть брахманов – начались новые лозунги: «заманивает в Ауровиль духовную элиту, чтобы превращать в приземленных работяг». У нас есть квартет ракшаси – они ведь далеко не все представляют собой злобных демонов, и четверо очень милых синих дам живут с нами – познакомлю при случае. Так калари и это использовали: «снюхались с демонами и служат им»…
- Ух! Наконец-то вспомнил, - Том поднял ладошку, извиняясь, что перебил, и слил взгляды с внимательно повернувшей головку Миэллой. – Одна деталька не давала мне полностью довериться тебе… Теперь всплыло, когда Равану вспомнил.
- Да, точно! – в свою очередь перебил Олегер. – Нас сильно напрягло, что ты – а это явно другому не по силам – пустила нас по ложному следу в поисках Вероники.
- Фух… - Миэлла, пряча улыбку, сделала нарочито облегченное выражение лица. – Я уж думала, вы узнали, что я – первая помощница Люцифера, - она не выдержала и рассмеялась. – Если б я знала, что наше Летящее чудо ищут такие ребята!.. Я-то ее не от друзей прятала – а от того, с кем она в пирамиде столкнулась.
Скорпионы довольно выдохнули и переглянулись.
- Все сходится, - развел руками Том.
- Она идеальна, - покивал ему Олегер, и парни тоже рассмеялись, спугнув дремавшую Астрайку, тщетно надеявшуюся прикорнуть на мягкой груди.
* * *
С интересом послушав о галерее знаний нагов, Миэлла задумалась.
- Вот интересно… Мы ведь в Ауровиле вообще ничего такого не ведем и не вели, даже когда не знали, что скоро все может закончиться в Апокалипсисе.
- Не боишься утратить для потомков крупицы истоков? – спросила Вероника.
- Я боюсь, что такие крупицы могут стать неподъемной обузой для следующих поколений.
- Ух ты… - Вероника сразу пронзила мысль во всю глубину, но, как и парни, с удовольствием была готова выслушать и пояснения. Миэлла показала рукой на закругленную лавочку, куда можно было присесть всем пятерым, включая страшно утомившуюся за время поисков фею, моментально засопевшую на смуглых руках.
- Что такое Веды? Что такое пирамиды? Это великое наследие, оставленное аджарам и осирианцам древними ариями. Точнее, оставленное не только им, а всему Вендору… Но что случилось с этими народами? Они стали заложниками вверенных им ковчегов!.. Полученное наследство большинству людей мешает развиваться своим путем. Оставит отец кузницу, и сын, мечтавший о холсте, продолжит дело отца. В крайнем случае, продаст кузницу и будет кутить, в то время как его дар должен был закалиться в нужде… Ну, я очень примитивно беру, думаю, вы и без таких примеров понимаете суть.
- Нормально. Я люблю наглядные примеры, - похвалил Олегер. – Вот и вы ухватились за свои веды, как я понял.
- Не просто ухватились, а вцепились зубами и ногтями!.. Были ковчеги у олимпийцев, лидийцев? Нет. И эти народы с чистого листа пошли своим путем в будущее. А осирианцы и аджары – застряли в прошлом, навязав себе роль хранителей древней мудрости. И ладно осирианцы – сами виноваты, ведь их наследие было абстрактным и развиваться не особо мешало. Но нам достались Веды… Великий памятник! Чудо многоуровневой мысли, изложенное, к сожалению, на чрезмерно богатом языке . Технически, Веды и сейчас можно попытаться общими усилиями перевести на наш уровень понимания – найти там удивительные откровения, хотя еще куда больше не понять, потому как, боюсь, нам многое из известного древним – до сих пор недоступно… Дальше Вероника продолжит, да? У тебя в глазах столько искорок горит – я не могу им мешать превращаться в слова.
- Да я бы лучше… ну ладно… Просто мне еще давно попадались Веды, и я уже тогда ломала над ними голову. У них мощнейшая энергетика, и там действительно угадываются невероятные откровения… Но проблема в том, что, если те же пирамиды строили еще боги с гиперборейцами, то Веды писались уже ариями – оторванными от реалий прошлого. Это были поколения, рожденные здесь, в Аджарии, знавшие великие тайны из рассказов родителей. И они попытались все это интерпретировать и изложить письменно, но тут-то и подвох!.. Язык того времени еще просто не позволял оптимально сформулировать все письменно. Он ведь только зарождался, был громоздким и кромешно сложным. А как на таком языке записать вещи, которым зачастую просто не находилось слов, ведь описывались явления, которые можно выразить только образами!..
- Мне синайские мифы вспомнились, - покивал Том. Вероника показала на него пальчиком:
- Да. Там чуть иной уклон, но ты прав. Просто в Синае очень тщательно копировали устные мифы, а в Аджарии столь же преданно относились к письменному наследию предков, пусть, конечно, и совершено другого уровня глубины. Но в обоих случаях в традицию легло сложно усваиваемое наследие… В Синае это компенсировалось определенным минимализмом, но и там ведь сколько предписаний, традиций, от которых ни на шаг. А здесь – боясь отступить от Вед, народ, мало того что языку не дал развиваться, оставив его на довольно архаичном уровне самих Вед, так еще и слишком буквально отнесся к написанному в них, сделав свою жизнь кошмарно регламентированной, причем на уровне «не понимаю, но делаю, ведь так написано».
- Это точно, - добавила Миэлла. – Там, где любой человек выберет сердцем и забудет, аджар непременно изобретет систему, которая должна будет обосновать верность выбора, и, что самое ужасное, вплетет эту собственную систему в общую, где таких подсистем уже миллионы!.. Нет, чтобы сказать себе: «Я хочу банан, поэтому выбираю его, а не финик», так аджар сначала переберет в памяти календарные диеты, потом сверится с ведами, потом с утренними речами брахмана и всем, чем только можно. И все равно будет осужден людьми, потому что сначала, оказывается, нужно было свериться с ведами, а только потом уже с календарем!.. И если окажется, что нигде не было сказано, банан или финик нужно есть по утрам в среду после дождя, аджар страшно обрадуется. Но не тому, что можно выбрать сердцем, а тому, что это выбор можно зафиксировать самому и радостно навязать другим!..
- Мой Ад выглядит, как Аджария, по ходу, - Том сделал широкие глаза.
- А вот хитро! – снова поиграла неугомонным пальчиком нимфея. – Понимаешь, тут порядок довели до такой степени, когда он переходит в кромешный хаос.
- Все равно Ад! – кивнул Том. – Я не терплю ни унылого порядка, ни перемудренного хаоса! Я за свободу! За простоту! За лабиринт пустыни, о котором ты говорила… Меня утомляло только отсутствие смысла во всем этом. Но если принять, что наше существование оправдано – тогда я просто кайфую, как сейчас. Я хочу постигать Бытие без помех в виде правил, кармы, законов и предписаний – полная свобода… Да, я еще ни хера не умею это делать – спасибо дзен помалеху учит. Но я кайфую именно от этой свободы. Я мог бы сейчас тусить на Руси, но мелкий штрих, спонтанное решение, и вот я здесь. И никому ничего не должен, а все, что делаю – делаю от души… А мой придурочный брат – остался там. Ведь он всем должен. Он должен помочь Руси, должен понять Кощея, должен мочить жнецов или лих… И всегда кому-то что-то должен, из-за чего про…имел, извините, счастье находиться рядом с таким чудом, как ты!.. – он добавил во взгляд крупицу извинения за то, что разбередил эту тему, но, увидев в ясных синих глазах одну лишь радость воспоминаний о Юреке, сглотнул. – Ну… или я чего-то не понимаю… Ладно, хрен с вами – вам и на расстоянии опупенно… Но я вообще хотел просто сказать, что тебя, Миэлла, целиком понимаю в твоем желании и революцию твою поддержу чем смогу. Я вижу, что ты тоже хочешь свободы, а народ застрял в этом долбаном брахманизме, и, боюсь огорчить, не оценит твоих стараний, не оценит, что ты ради него… хм… - он осекся, и внутри протек ручеек еще большего тепла в адрес санапсары. – Слушай… А ты ведь понимаешь, что, посвящая свою жизнь борьбе за чужую свободу, лишаешь истинной свободы себя?
По грустинке в серых глазах он понял, что не только понимает, но и много раз об этом размышляла. Стрелец не выдержал и обнял Миэллу:
- Это самый дурацкий, но, сука, наверное, и самый благородный поступок, - шепнул он ей в ухо, - достичь личной свободы, а потом лишить себя ее, чтобы вручить другим…
* * *
Вероника пошла укладывать фею полноценно отсыпаться, и Олегер, уловив, что конкретно в данный момент он будет чувствовать себя третьим, отпросился с ней, пообещав Миэлле еще пораскинуть мыслишками насчет поддержки революции, но уже интонацией дав понять, что, как минимум, сердцем на ее стороне.
Стрелец, оставшись с санапсарой наедине, уловил зов снизу, но погасил его, понимая, что до слияния с этой невероятной жрицей, должна, возможно, произойти еще некая химия. Он столько раз торопился с сексом, не успев толком познать душу. Росава перевернула эти представления, показав, что слившимся душами сливаться еще и телами – невыносимо круче… А теперь появилась та, с кем родственность душ была, пожалуй, поменьше, но зато все эти миллионы каналов оставались маняще открытыми!.. Не нужно пробиваться сквозь страхи, зажимы и обиды! Душа Миэллы была нараспашку, и это возбуждало душу больше, чем тело возбуждалось от осознания, что другое – неведомое, но уже обласканное глазами – тело жрицы-тантрини распахнуто для него со всей высшей неизбежностью. Если у души есть похоть, то сейчас душа Тома неистово желала страстно ласкать душу Миэллы, целуя ее в каждую мысль и каждое пережитое чувство.
Только очередное воспоминание об Эбихаре (вот же ж пригодилась своим примером) помогло стрельцу взять себя в руки и попытаться общаться без назойливости. Но к чести Миэллы, она, уловив эту жажду в собеседнике, столь же без оглядки окунулась в общение. А возможно, ей это далось и без малейших стараний – в конце концов, пытливой душе санапсары тоже бывало одиноко среди воспитанниц и воспитанников, и ребята уровня Тома встречались ей уж точно не на каждом шагу. И это очень мягко говоря.
* * *
Никакой романтики – голая страсть умов и душ.
Они прогулялись по спиральной главной улице Ауровиля, общаясь на тему самого поселения и его развития. Даже внутренняя Ехидна Тома не находила, к чему здесь навскидку прицепиться – настолько глубоко все пронизывалось гармоничным духом радостно и медитативно трудящихся единомышленников. Выросший из небольшой общины соратников Миэллы, Ауровиль изначально был пространством «Мы», и сейчас санапсара как раз сетовала, что этот принцип размывался по мере роста поселения, пока трудности не проявились во всей красе при неудачной попытке Миэллы внедрить «закон свободной руки», тут же получивший от заскучавшего без шпилек Тома стильное сокращение «Засрук».
Если бы кого-то и смутил тот факт, что лидер грядущей революции сам допускал ошибки, то уж точно не Тома – он не только ценил готовность признаваться в этом, но и сами сомнения Миэллы принимал на ура, ведь они давали понять, что она уж точно не фанатичка, всецело убежденная в своей правоте. Самой же Миэлле, как и всегда, было приятно найти того, для кого она не феерическая санапсара, а именно такая – живая и ищущая женщина, не сильно далеко ушедшая за тридцать.
- И вот тогда я и задумалась по-настоящему об Ауроджарии, - делилась она. – «Закон свободной руки» так здорово выглядел в теории, но на практике приводил к путанице. Казалось таким прорывом: ничего личного нет, все общее, каждый может взять что угодно, и закон равновесия все восстановит. Но где там?.. Инерция высших законов в нашем крохотном обществе получалась кромешно запоздалой. Вот я и подумала тогда, что в рамках всей страны это будет более гармонично.
- Прости, но идеализм высшей пробы. Ладно здесь вы все духовно богатые, и берете то, что реально нужно, но неужели ты думаешь, можно такую ответственность воспитать тупо во всем народе? И только не говори, что именно такие законы ты хочешь ввести после революции. Ведь в настоящей реальности закон «Делай, что хочешь, бери, что хочешь!» – это просто право сильного.
- Да все я понимаю уже… Огромный ведь путь прошла с Ауровилем. И то, что не работало в нем – точно не сработает и в открытом обществе. По крайней мере, в человеческом, ведь эльфийский опыт, к которому я тоже приглядывалась – долго был вполне успешен… Правда, с их укладом я познакомилась в неудачный период ломки традиций: когда одним даже самое лучшее кажется отсталым бредом, а другие же – наоборот, утрируют отстаиваемые ценности, доводя до абсурда... Но мы все равно пошли своим путем. «Закон свободной руки» изменили на «Закон дара», когда каждый мог спросить, но каждый и отказать. Просто по-прежнему без каких-либо денежных или стабильных обменных отношений... И это еще мелочи. Забавнее всего было, когда я вскоре после этого отправилась странствовать и, вернувшись, увидела то, что меня просто сотней слонов растоптало тут же.
- Повальная тантра на улицах и крики: «Свергнем похотливую тиранини!»?
- Хуже! Народ покрутился-покрутился в законах Ауровиля и стал плавно возвращаться к привычным устоям. За каких-то несколько месяцев появились зародыши каст!.. Им так удобнее, оказывается. Общество духовных людей стало расслаиваться. Появились особо духовные, которые все меньше работали, зато давали мудрые советы, работяги почти перестали заниматься медитациями, зато донимали мудрецов вопросами и зачастили в Тантриум. «Закон дара» не работал, ведь обычным ответом стал отказ, и появились люди, которые взяли на себя миссию обмена… Часть новичков, которых я из жалости, дурочка, впустила сюда с сильно с сокращенным сроком адаптации в лагере Ожидания Рассвета у города, совсем не вписались в быт и заняли нишу неприкасаемых. А так как они не всегда вели себя нормально – на улицы вышли патрули из бывших кшатриев… Нет, это по-прежнему был дивный город с очень теплыми отношениями между людьми – едва ли где-то в это время пять тысяч человек жили в такой гармонии на узком клочке территории. Но я ведь умножила это на десятилетия, и получила предельно ясную картину. Мудрецы станут брахманами, работяги – шудрами, обменщики – вайшьями, патрульные – кшатриями, а маргиналы – неприкасаемыми…
- Придурки.
- Ерунда. Я всех перещеголяла в глупости. Пользуясь статусом непогрешимой, я объявила ряд кошмарных реформ, которые даже вспоминать не хочу… Вот это была как раз вспышка тирании – бессильной, чисто женской! Обиженная, мстительная, хаотичная тирания!.. Но что сделал народ?
- Сказали: «О, как ты мудра, санапсарище наша дивная!».
- Ну, не в таком виде. Но да!.. Вот только важный нюанс. Они не согласились со мной с восторгом – иначе я бы просто себя убила или уплыла куда-нибудь в Мавританию к Гамилькару советницей, а лучше любовницей. Они просто приняли мою волю как испытание – мол, санапсара тоже человек, и тоже может заблуждаться… Помню, моя подруга… о ней позже, и это, судя по разговору с Вероникой – очень важно… В общем, Риабель…
- Как?!. – острый ум мгновенно выхватил из имени знакомый корень. – И здесь она пометила?
- Да-да!.. Я знаю, что вы все с ней знакомы под именем Изабеллы… И мы к этому вернемся… А тогда она показала мне в Сапфо реакцию людей. О, Брахматри, как я рыдала, Том!.. Люди, которым я считалась наставницей – стали наставниками мне, показав истинное смирение. Особенно впечатлила Ризика – маленькая девчушка, чем-то напомнившая меня времен неприкасаемого детства. Я тогда выгнала из города всех, кто не вписался, и среди них оказались ее дядя и тетя… Помню дословно ее шепот. «Милый Брахматри… - причитала она. – Я уже поняла, что не должна идеализировать санапсару!.. Я больше не буду молиться ей вместо тебя. И готова к тому… ну, наверное, готова… что она еще и меня выгонит из Ауровиля, как дядю и тетю… Я заслужила это… Но ведь она-то не виновата, что я ей молилась, а не тебе!.. Поэтому ты только ее не наказывай за все, что она сделает!.. Пожалуйста!..»
Том глубоко вздохнул:
- Полагаю, тебя разнесло от этого похлеще Даро.
- Да не то слово!.. – Миэлла и сейчас лишь волей не пустила к глазам слезы. – Казалось бы, я через столько прошла в жизни – должна была проще ко всему относиться, но где там… В общем, ее дядя и тетя в Ауровиль не вернулись – остались жить в деревушке Дели. Но в остальном все сложилось нормально… Я поняла тогда массу важных вещей. А самое главное, что мне тогда подарили... Угадаешь?
- Конечно. Свободу.
- Какой ты!.. Да. Свободу от непогрешимости… Я поняла, что могу заблуждаться, а следом за этим вытянула осознание целой уймы откровений. Мне нужно было отпустить свое детище – дать ему свободу от себя самой! От своих воззрений. Ауровилю было уже пять лет – «ребенок» начал проявлять волю, и моя задача теперь заключалась в том, чтобы просто давать ему направление, но не подавлять своим пониманием идеала. Да! Они уходят от предложенного мною уклада к собственному укладу, но, может быть, свобода – это и есть право выбирать себе систему ограничений!
- Ух!..
- Да, Том! На самом деле мои реформы фактически фиксировали то, к чему люди сами пришли. Но это им не понравилось, хоть и смирились. Ведь теперь это получалось угнетение их права на выбор… Мы еще непременно поговорим с тобой о высшей свободе, но сейчас я имею в виду земную. И здесь – когда речь идет не о духовном Мы, а о бытовом сочетании сотен Я – требуется банальное право набивать свои шишки.
- А также право собственности, удобство и все прочее, что мы видим в Аджарии без революции.
- Нет-нет, милый! В нынешней Аджарии люди погрязли в ощущении своей должности. Они рождаются обязанными выполнять тысячи предписаний, накопленных веками. Они путаются в них и чувствуют вину за это. Они выполняют все эти бытовые, социальные и религиозные обряды – а в Аджарии, поверь, все состоит из таких обрядов, ведь иначе осудят: соседи, брахман и даже боги – и им самим не нравятся эти обряды, но они и из-за этого чувствуют себя виноватыми перед богами… А я хочу сказать им: вы свободны!.. Хотите – создавайте касты, пусть лучше все-таки варны. Хотите – поклоняйтесь Вишну, Кали, да хоть Вритре с Ахурамаздой!.. Вы вольны делать все!..
- Вот это хаос тут наступит после революции.
- Меня Биджой в этом убеждает. Говорит, следует заранее подготовить систему управления, чтобы перехватить у брахманов нужные рычаги и вовремя направить народ куда нужно. Но я не согласна – какая это свобода, если мы тут же загоняем народ в такую же систему? Биджой – иралак: считай, калари. Он умница, многое осознал, но мыслит еще шаблонами калари. Вот и видит революцию как смену власти, а не торжество освобождения.
- Блин. Ты неисправимая идеалистка… Оставалась бы в тантре – на кой тебе эта политика, а?
- Пути назад нет. И тантре это не мешает.
- Это до тех пор, пока политика не начнет с тобой делать тантру…
- Забавно формулируешь – не могу, - Миэлла, возбужденная разговором, рассмеялась слегка специфическими нотками, но, быстро прикинув состояние Тома, вернула себе спокойствие. Уставший с пути, он еще толком не отдохнул. А тантра – штука требовательная… И терпеливая. Подождет…
Тантра мозга
Повернув беседу в более философское русло, Миэлла неожиданно навела Тома на любопытные для него самого размышления.
- Знаешь, - проговорил он вдумчиво, - ты когда делилась, что в Ауровиле слишком болезненно соприкасались углы Я, у меня мелькнула мысль, и я только сейчас ее выхватил… Но давай для начала ты все-таки расскажешь мне более четко о своей интегральной йоге. Я кое-какую суть уловил, но хотелось бы яснее – ведь навскидку очень понравилось, и вдруг мой дзен дополнит.
- Интегралку я, кстати, из нескольких притоков вытягивала, и дзен был одним из них… Но к нему я позже вернусь… Итак. Мы сегодня упоминали, что Веды стали избыточно увесистым наследием для нашего языка и культуры вообще. Еще один подарок, который не оставил выбора в пути развития – это Пелена Майи. О-о!.. И Вероника как вовремя – я как раз с ней тоже хотела об этом поговорить…
Нимфея, изящно впорхнув в дуэт, умудрилась не только не сбить волну откровенничающей пары, но еще и вдохнула в общение новую струю, словно заранее видела, что поворот мимо тантры пока пройден, и можно действительно вдоволь нафилософствоваться . Они втроем поднялись по винтовой лесенке на высокую круглую площадку и уселись на скамеечки, выставленные за пределы площадки таким образом, что каждый теперь ощущал себя висящим на краю обрыва. Для многих людей это стало бы помехой на пути к ощущению комфорта, но не для этой тройки, в которой одна с малых лет искала опасностей в замкнутом дружелюбном лесу, другой постигал экзистенциальную сторону дзен, а третья всегда жила с осознанием, что может просто умереть в любой миг.
С упоминания последнего и продолжилась их беседа.
- Люблю это место, - блаженно вдохнула Миэлла, откидываясь на спинку, что, из-за наклона скамеек, усиливало эффект грядущего падения.
- А зачем тебе оно, если ты с таким ощущением живешь? – Том мог забывать многие тысячи мелочей, но только не о людях, которые ему реально интересны. – Или нравится уравнивать с собой собеседников?
- Ощущения грубеют, - Миэлла мечтательно поскользила глазами по небу, запрокинув голову. – И это один из камертонов, напоминающих мне, что я всегда на обрыве.
- Кстати, забывал спросить, это твои проекты здесь? Храм, спираль, и все эти лесенки, беседки, парки, горки… Шикарно, конечно.
- Мне повезло воплотить самые первые идеи. А дальше – воплощалось легкое дыхание фантазии девчонок. Если глаз упал на что-то особенное, связанное с цветами, декорациями, игрой растительности на ландшафте и все такое – вы опосредованно познакомились с рукодельницей Манджи. Это она у нас вместо феи… Причем между делом – ее волшебный путь совсем иной… А архитектурные изыски – плод фантазий Салпаны. Еще одна замечательная девушка, и буду рада вас познакомить. Она из семьи состоятельного раджи, все, что может дать богатство – испробовала в детстве, но, в отличие от большинства, вырвалась из замкнутого круга повторяющихся удовольствий. Возможно, врожденный дар иллюзий помог… Она до забавного равнодушна к тому, что уже испытала, вот и творит все время нечто новое. И, возвращаясь к затронутой теме, повторюсь: нетипична для аджаров. Могла ведь зацепиться за наследство, но полетела выше… Впрочем, если Веды стали тяжеловатым наследием, то Пелена Майи – позволила Аджарии, да и всему Давосу, стать столь самобытными. Ее существование давало такое преимущество духу над телом, что боги были фактически вынуждены – уверена, Майя очень осознанно все делала – создавать цивилизацию именно духа.
- Мне с детства интересно мягкое противостояние Майи с Атлантом, - поделилась Вероника. – Оно и во мне будто продолжается. Очень уж хочется примирить технологии и дух, знания и ощущения, чертеж и образ… Более того, если у меня не получится, то я не справлюсь с задачей пирамид, ведь там как раз на стыке управляется… Ну это меня в сторону унесло, наверное. Так что давайте я просто послушаю… И не ведитесь на мои закрытые глаза – я не сплю, а просто сужаю канал восприятия и хочу еще больше блаженства поймать от того, что вот-вот улечу вниз.
- Заметь, - Том показал на Веронику Миэлле. – Когда ее глазищи открыты, кажется, что из-за них такая красивая. Но ведь закрыла, негодница, и все равно бы фиг оторвался на кого-то другого, кроме тебя.
- Том делает двойной комплимент? – нимфея удивленно вздрогнула длинными ресничками и чудом удержала глаза закрытыми. – Я аж Нартекс вспомнила. Уже и забыла, каким ты можешь быть галантным.
- Ну тебя… - стрелец слегка покраснел. – Я просто заинтересовался тобой, как, скажем, мухой или птицей. Чисто эстетический феномен… И, если что, твою клевость задолго до Юрека заметил. А потом в Отрадном еще даже требовал у него отдать тебя мне. Но куда там – ты ж на него с неба свалилась, и перед таким буйством романтики я был бессилен… Хотя раз он далеко, а тантра, как выяснилось, это глубокое медитативное явление, а не блуд богопротивный, то…
- Прости, я мимо Тантриума. Но то, что ты – на редкость достойный кандидат – сомнениям не подлежит.
- Вероника ни в какую туда не хочет, - улыбнулась Миэлла. – И я полностью разделяю ее выбор, хоть теперь и вынуждена ломать голову, сочиняя ей практики, способные достаточно мощно укрепить нижние чакры, минуя канал сексуальности.
- А, это ж для пирамид, точно, - вспомнил Том. – Тебя потому и пробило снизу, что не напыхтела еще брони в тандэн?
Вероника, вслепую крутанув ладошкой, чисто символически запустила в нахала телекинезом какую-то крупную соринку с лавочки.
- Там бы и меня пробило, - покачала головой Миэлла. – При новой попытке, надеюсь, будет уже проще, но укрепить свадхистану придется. Там ведь у всех вас брешь, как и у самой Лилит… И вот от чакр мы и вернемся к йоге, - усмехнулась она, увидев погрустневшие лица ребят и решив перевести тему обратно. – Забавно, что на материке йога считается вратами в мир особых возможностей, ведь на самом деле – это средство мягкого обуздания. Вернее было бы сказать, что для человека со скромным волшебным даром, йога – действительно неплохая помощница для раскрытия себя, но вот для врожденных колдунов востока – она становится путем, который уводит от опасного мира магии в сторону самопознания… И это я о глубоких видах йоги говорю, а те урезанные техники, которые брахманы оставили народу – как по мне, лишь очередной клапан. Я поддерживаю обычную йогу как путь духовности, на который Майя своим творением обрекла народ, но мне никак не может нравиться тот факт, что йогу используют как средство для поддержания социального порядка.
- Я частенько думал о том, что вообще вся духовность – вымысел козлов, которые с ее помощью удерживают власть. Но это в чистом атеизме, а от него я в целом отошел.
- В том и дело, что духовность в Аджарии стала инструментом контроля. Ведь если люди просто столкнутся с понятием каст, то очень быстро взбунтуются. А так – им поясняется: в этой жизни вы рождены шудрами, но если будете дотошно следовать нашим предписаниям, то в следующих жизнях пойдете по ступеням дальше и сумеете когда-нибудь стать и брахманом. «Ух! – думает шудра, - нужно слушаться», и преданно исполняет свою роль, следуя заповедям брахманов, которые когда-то якобы были шудрами… Но это ерунда!.. Почему души должны ориентироваться в выборе воплощения на социальные выдумки? Я своим примером показала, что зрелая душа может родиться в неприкасаемой и добиться чего угодно. А сколько еще зрелых душ рождаются в низших кастах, и им просто не удалось пробить запреты системы!.. А сколько откровенно примитивных людей рождается в семьях брахманов!.. Так что это банальное желание обеспечить детям и роду комфортные условия.
- Мне вообще все эти ваши реинкарнации не особо, - поморщился Том. – Как теория во многом звучит логично, но всегда смущает, когда об этом говорят так, будто сто раз уже всё доказали, а не на уровне веры находится.
- Веры и ощущений. Мы ведь доверяем своим основным чувствам, хотя мои иллюзии легко могут обмануть твои глаза, да? – договаривало фразу… облако с головой улыбчивого солнышка, вокруг которого порхали крошечные крокодильчики. – Почему тогда не доверять более глубинным ощущениям? Ведь или доверять всем нашим чувствам, или не доверять ни одному и приходить к тупику.
- Мне очень хотелось найти в этом тупике проход. Но пока не вышло, а дзен дает надежду. Тантра, верю, подарит удовольствие. Вполне терпимый набор, чтобы не заморачиваться оставшиеся месяцы, а там, глядишь – все узнаем.
- Не факт. С чего ты решил, что твоя душа, оказавшись, например, в Вечном Мире, согласится с тем, что именно вот там все истинно? Скажет: «это тоже иллюзия»… Так что выбор прост: или ни во что не верить и понимать, что в этом не будет либо конца, либо тебя самого, или же искать модель, в которой меньше всего сомневаешься, и жить согласно ей.
- Сильно. И плавно подводит к интегральной йоге.
- Смотри… и… слушайте, - Миэлла увидела улыбочку Вероники, дающую понять, что нимфея просто не хочет встревать в разговор, но внимает охотно. – Банально йога выглядит очень просто. С помощью техник, сочетающих работу тела и духа, достигается равновесие между ними, а энергия постепенно поднимается вверх, - санапсара очередной иллюзией тут же продемонстрировала все наложением динамической картинки на свое тело. – Не буду нагружать описанием этой энергии – считай, что просто у тебя внутри она есть: эфир, ки, ци… жива – на Руси, насколько помню… у нас ее обычно называют праной, но конкретно этот растущий спиральный столб – кундалини. В общем, эта энергия – восходящая. Ты начинаешь с самых земных энергий, попутно запускаешь чакры, кундалини поднимается по позвоночнику, а вместе с ней – и твое сознание. В какой-то момент кундалини и сознание добираются так высоко, что утыкаются в Нирвану… Там так замечательно, что мирское кажется чепухой и ты, технически живя здесь – по факту, обитаешь сознанием уже высоко, вне мира. Если твое сознание так и осталось на высоте, после ухода ты говоришь в Вечном мире: «Всё, ребята. Ничто земное меня не держит – все осталось внизу, а я с чистым сознанием выбрался из круга сансары и готов стать кем-то покруче человечка».
- Доступно. И в чем-то логично. Допустим, с помощью дзен я реально забил на все, прозрел и остался в Нирване. Пока в это сложно поверить, но многое земное и правда мне наскучило, так что Нирвана не исключается. Хотя вдруг еще на тантру подсяду, э-эх!..
- Тантра – это тоже йога, если ты забыл. Один из способов избавления от желаний.
- В смысле? Я думал, наоборот, их воплощения.
- Разумеется. Можно отрезать от себя желания, делая жизнь унылой, как физиономия грязного йогина-саманы. А можно эти желания воплощать, и тогда они тоже перестают тебя донимать – ты ведь их исполнил. Воплотил и забыл.
- Нужно на практике понять. Очень нужно.
- Замечательная иллюстрация: тантра со мной или с кем-то еще в Ауровиле стала…
- И не надейся меня спихнуть своим мелким – только с тобой.
- Хорошо. Спасибо за выбор… Так вот, тантра со мной – стала твоим желанием. Но когда это желание исполнится…
- Я его фиг забуду, а захочу снова и снова повторять.
- Не скажи… Для вас тантра в диковинку, а многие пары практикуют ее в семейной жизни десятилетиями, и в этом случае полноценный контакт происходит примерно раз в месяц. Идет такое насыщение, такой сброс избыточных энергий, что наступает равновесие, и необходимости в новом контакте долго не испытываешь. Именно это внутреннее равновесие энергий и сброс желаний – и являются в обычной тантре целью.
- Ага. Стало быть, сейчас ты упомянешь и необычную. Тоже с картинками?
- Верно. Но без картинок – так ли необходим перекус перед пиршеством?.. Для необычной йоги – необычна и тантра… В той, что практикую я – не менее важным аспектом становится и познание.
- Вот!.. Это мне уже ближе. Равновесие, сброс желаний – это все мне по боку пока. А вот познать женщину – это реально круто.
- Если так, то тебе и интегральная йога должна быть точно ближе обычной, ведь познание и в ней занимает важное место… Я не знаю, какие аспекты дзен ты принял. Могу предположить, что твою бунтарскую натуру прельстило неприятие богов, отсутствие морали и обязательств, признание непостижимости Бытия…
- Хи-хи… - не удержалась Вероника, и соринка вернулась к ней уже без телекинеза, коим Том не владел.
- Кажется, угадала… Так что не уверена, что твой дзен близок моей йоге. Ведь она созвучна с другими аспектами – теми, что как раз далеки от буддизма: что Гаутамы, что сиамцев. От чего в дзен я оттолкнулась? От того, что они отказались посвящать жизнь пути к прозрению или Нирване. Они получают удовольствие от контакта именно с реальностью, пусть и осознают ее определенную иллюзорность.
- Блин. Это ты к Юреку ближе тогда. Хорошо, что он не приехал… Хотя туплю… Вероника, извиняй. Миэлла – тоже. За перебивон… Я почти догадался, куда ты клонишь, но страшно приятно тебя слушать. Это ведь тоже часть познания?
- Конечно. Но мне показалось, что мало просто ковыряться в реальности, даже, если не трогать людей-големов, которые всю жизнь проводят, лишь исполняя чьи-то предписания и страшась новых ощущений. Вот я и предложила перевернуть йогу!..
- Знаток асан сказывается.
- Да. Идея пришла ко мне, когда я сама носочками гладила небо. И ключевое слово – «сама», на всякий случай… Я подумала, что мы поднимаем кундалини, рвемся прочь из мира, но, может быть, нам поступить наоборот? И как раз нисходящую энергию – упрощенно назову ее «шакти» – впитывать в себя из космоса!.. Ведь это все меняет. Если обычные йогины просто отстраняются от мира, то интегры – наоборот, наполняют мир вокруг себя космической энергией.
- Звучит очень здорово, - подала голос Вероника. – Созвучно просто до ноготков… Но разве кундалини поднимают вверх, открывая сначала нижние чакры, не потому, что сразу открыть седьмую – Сахасрару –слишком сложно?
- Я на этом тоже очень скоро осеклась. Потому и предлагала интегралку только тем, кто уже имеет опыт в йоге. Но ты знаешь, опыт Ауровиля показал, что даже новички в сумме тратят на раскрытие космической чакры примерно столько же, сколько уходит у таких же ребят на подъем до нее кундалини через шесть нижних чакр. А ведь на выходе мы получаем абсолютно разных людей!.. Сколько искушений приходится пройти, пока прорабатываешь земные чакры, не имея достойного баланса сверху. А тут – ты открываешься универсальной чистой энергии шакти, которая сама знает, как гармонично тебя наполнить. Мы ведь в энергетическом смысле похожи на твои любимые, Вероника, пирамиды, а точнее – на конусы. И самая гармоничная аура у человека, когда этот конус узок в нижних чакрах и широк в верхних. Удерживать эту ступенчатость, поднимая кундалини – не так и просто, ведь, пока займешься верхними чакрами, нижние уже наберут силу, и приходится нагонять… Шакти же, входя в нас сверху, чуть ли не сама формирует идеальный конус с вершиной вниз. И если низкие энергии преобразовать в более тонкие – сложновато, то для универсальной шакти почти нет разницы на какой частоте она оказывается – наполнит конус энергетического кокона вокруг любой из чакр… Ты наполняешься ею и начинаешь делиться – одаривая весь мир своей гармонией.
- Хух. Сейчас поймала образ…
- Покажешь?
- Я словами.
- Не забывайте о духовно бедном стрельце, который ни хера образов не видит.
- Просто мне увиделась ты в облике луча, который на земле живет головой вниз. И я подумала, что в некотором смысле так ведь и есть. Многие видят себя вырастающими из земли и тянущимися к небу. А ты – предлагаешь принять своим домом небо, откуда мы растем, наполняемся шакти и дарим земле, на которой оказались наши, скажем так, телесные наконечники, завершающие луч.
- Превосходный образ. Поразительно простой, но ведь раньше он мне не являлся – всегда усложняла… Просто луч, завершающийся телом.
- А идущий – от Брахматри… Брр. Аж мурашки… И ведь вроде ничего особенного – умом такие конструкции раньше ловились. Но сейчас именно с осознанием пришло.
- Я называю это «Милость»… Озарения имеют множество уровней, и даже их далекие отголоски тоже кажутся озарениями, хотя до истинной глубины еще очень далеко. С малых лет, как только я освоила первые духовные практики, я стала ожидать прозрений. И еще удивлялась, почему они так неравномерны. Ведь их совершенно невозможно предугадать!.. Тут никакой математики нет – возрадуйся, мой милый друг – никакой закономерности. Словно эти импульсы тончайших энергий, которыми я вижу озарения – действительно просто подарок Брахматри – ее милость. Я могла на всех уровнях понимать единство мира, единство природы своего сознания с природой сознания Брахматри, но что толку от этого понимания умом, если ты его не ощущаешь? А потом тебя захлестывает Майнтри – энергия вселенской любви, и ты любишь каждое проявление Вселенной, ощущая с ним глубочайшее родство… Тебе ведь знакомо такое, Том?
- Ну я бы не сказал, что так уж прямо глубоко все, как ты говоришь… Но были такие озарения, конечно. И все верно – дзен тоже утверждает, что эти прозрения начисто не зависят от чего-то конкретного. Я даже как-то теорию почти придумал, что это вообще тупо какие-то осколки из космоса прилетают – вроде уранитовой пыли, но другие, конечно. Бахают в голову, и там изменяется всё на время, как от грибов или элекса. И падают, разумеется, совершенно случайно… Но потом я вынужден был понять простую вещь. Чем глубже я в дзен – тем чаще я такое испытываю. Значит, все-таки не случайно. Да! Буду я неделями сидеть в медитахах или просто познавать реальность с ощущением дзен, тупо сидя или втыкая в кучу помета дятлов – тут разница минимальна, и эти озарения не вычислишь и не отметишь в календарике или на часах – жди, мол, обещало прийти, дать кайфануть. Но это работает уже только на том уровне, когда ты хоть по какому-то пути, но идешь – йога, дзен, дао, да хоть христианство – их ведь тоже в молитвах накрывает прилично…
- Согласна во всем, и только с одним нюансом могла бы поспорить, - Миэлла прилегла на свою лавочку, положив голову на согнутую руку, и Том заметил, что, вопреки динамичности натуры, санапсаре поразительно шли и статичные позы, исполненные романтично хрупкой, но очень глубоко дышащей жизнью манящей негой; после этой мысли прилетели догадки и из области Камасутры, и богатырь, не желая терять удачную философскую волну, постарался отвести взгляд от манящих линий. – Те самые отголоски Милости приходят и к самым обычным обывателям. Это едва ли даже Майнтри – скорее энергия уровня сердечной чакры, когда только начинается ощущение Мы – единство с миром. Чаще всего подобное возникает при созерцании неба или луны, либо чего-то еще, способного ярко подсветить момент: пресловутое здесь и сейчас… И порой на смертном одре человек, проживший, казалось бы, бурную земную жизнь, вспоминает именно эти мгновенья как самые прекрасные…
- Полностью согласен с твоей поправкой. Вообще странные ощущения – мне то хочется с тобой жестко поспорить, то страшно приятно соглашаться. Это почему?
- Тантра покажет, мой друг. Возможно, наши души были знакомы раньше. Или очень хотят знакомства здесь… Определеннее пока не скажу.
- Уважаемая Брахматри, - поднял Том голову к небу, - если ты решишь использовать опцию внезапного отзыва этой красотки до того, как наша тантра с ней состоится – пожалуйста, сжалься надо мной и продли ее жизнь, а!.. Я ведь просто не выдержу, если после всех этих слов… ну, ты поняла, думаю… Кажется, услышала, - деловито подмигнул он Миэлле и Веронике, на этих словах все-таки распахнувшей свои дивные синие глаза.
Дамы посмеялись, и Вероника прищурилась – возможно, просто от навалившегося света:
- А что наступает после этой череды прозрений? – поинтересовалась она. – Просто таких у меня уже много и все больше – особенно когда я стала меньше читать и больше наслаждаться самой реальностью. Но интересно. Йоги входят в нирвану, и она, как я понимаю – это долгая или вообще постоянная волна такого ощущения единства с миром и любви к нему. А ты удерживала подобное ощущение при интегральной йоге? Мой прогноз: да.
- К сожалению, особенно длительных таких волн у меня почти не было – разве что в самих медитациях, порой во время тантры, но чаще всего это были именно короткие всплески, если, конечно, я в этих волнах верно ощущала само время. Но это ведь всего лишь я!.. Начисто разбалансированная фанатка идей и революционерка. Некоторые садхини и садхиры признавались, что переживали длительные Милости, и едва ли это выдумки…
- Хорошо, а когда такая волна нахлынет на тебя и не захочет отпускать? – продолжала Вероника. – Тогда и можно будет считать, что ты целиком состоишь из шакти или Майнтри?
- Та стадия, о которой я говорила, и на которой все мы находимся, хоть по моим личным ощущениям, конкретно ты, Вероника, невероятно близка уже к следующей... Так вот, эта стадия – своеобразный поиск Бога: Брахматри для меня, Творца для вас, полагаю... Поиск – для слияния с ним. Пока короткого… А вот вторая стадия – это когда ты оказываешься полностью готов к слиянию, но, что для меня важно – не с целью уйти к Нему или в Нирвану, а с целью – служить Ему, оставаясь здесь!.. Ведь человек, полностью слившийся с Творцом, может, наверное, самое невероятное!..
- Но не помешает ли ему осознание своего полного единства с миром что-либо менять? – нимфея не унималась, возможно, вдохновленная предположением Миэллы и готовящаяся к моменту, когда сможет достичь того слияния с миром, о котором всегда мечтала. – Если ты едина со всем миром, то и с брахманами, и с калари, и с тем, кто пытал Камалу… Сможешь ли ты делать, скажем, революцию, в таком случае? Ведь ради одной части единых с тобой, ты будешь губить другую часть единых.
- Потому и торопится сделать все по-бырику, пока не прозрела окончательно, - выручил Том санапсару.
Но та вряд ли нуждалась в помощи. Она снова села и провела рукой по волосам.
- Дело в том, что я и так ощущаю единство с брахманами, - сказала она. – И с калари. И с теми, кого их давление угнетает!.. Пусть это не та волна постоянной Майнтри-любви, но я ведь говорила, что Милость даруется мне очень часто. И я почти одинаково ощущаю это единство что с ней, что без нее. Понятие Мы для меня исключительно важное, и не ощущай я его, как минимум, с народом Аджарии – я бы спокойно наслаждалась идиллией Ауровиля. Но в том-то и дело, что, ловя это Мы, я ощущаю дисгармонию в том месте, где малая часть Мы под названием «брахманы» лишает свободы огромную часть Мы под названием «народ».
- Логично, - снова поддакнул Том. – Помнишь, Ника, что говорил тот тэнгу, когда мы спрашивали его имя? Он заявил, что у них нет имен, и они все тэнгу – единые в своем роде. И это единство абсолютно не мешало им херачить друг друга палками или мечами.
- Согласна, - кивнула нимфея. – Это ведь и принцип айкидо, да и самураев. Нужно искать единение с Дао, чтобы чувствовать его гармонию и уже с помощью Я – разрешать конфликт в сторону большей гармонии. В конце концов, Творец, создав мир и оставив здесь предпосылки для конфликтов – тоже одновременно един со всеми частичками этого мира, конфликтующими между собой на уровне Я или даже групп Мы. И мы приходим к выводу, что суть Бытия – поднять сознание до уровня Мы, до уровня Майнтри, и, любя этот мир во всем его разнообразии, идти по пути наибольшей гармонии. Это очень сложно, поэтому те, кто достигает подобного уровня, выбирают более простой путь – не вмешиваться в земное. Но вдруг именно ты, Миэлла, права, и некоторым стоит помогать миру, а не покидать его?
- Самое занятное и одновременно грустное, - улыбнулась санапсара, - что я, регулярно приходя к схожим выводам, все равно слетала с них и сколько потом мучилась, пытаясь состыковать законы Мы и законы Я. Ауровиль создавался как пространство сосуществования Мы, и его законы опирались именно на этот уровень восприятия. Но легко это делать, когда ты, как большинство йогинов, отстранился от мира материи, ведь как раз она основана на принципах Я. Потому и возникала путаница в общине!.. Как не возникнуть, когда я спускала законы Мы на уровень материи, принципы духа – на модели поведения тела, и это было подобно попытке вместить объемный шар на плоскости… Клянусь, я думала об этом и была близка к тому, чтобы просто разграничить духовное и материальное: жить с ощущением Мы, но выражать его в реальности с помощью Я. Но потом ушла в сторону.
- Кхе-кхе, - прокашлялся Том. – Вы задали такой трансцендентный уровень беседы, что я уже и не собирался возвращаться к своим изначальным мыслям, но мы снова уперлись в них и я бы, пожалуй… Короче, слушайте… - он тоже сменил позу. – У меня сразу два уровня предположений. Начну с более примитивного, а потом вернусь к тому, что больше подходит теме… Итак. Кем и когда сказано, что общество должно выглядеть иначе, нежели есть?.. На протяжении веков мы видим одно и то же: войны, подлость, предательство, борьба богов за влияние, борьба царей за власть, борьба быдла за жизнь и возможность злостно поиметь пленниц без малейших намеков на тантру. И все это время народ недоволен, считая, что ДОЛЖНО быть иначе: справедливо, честно, мирно и благородно. Но почему должно быть иначе, если всегда было так?!. Кто придумал эти мертвые идеалы, которых никогда не было, если не считать напрочь мифический Золотой Век? У меня мелькнула было версия, что все это придумали как раз мудаки. И пока народ, ломая свою гадкую сущность, пыжится быть честным или хотя бы испытывает угрызения совести за то, что не соответствует, так сказать, в это время истинно гадкие мудаки, прекрасно знающие, что живут в мире, где правит ложь, говно и предательство – всех радостно имеют и совершенно не парятся. Стало быть, нужно принять мир со всем его говном и ложью и не питать ложных иллюзий к выдуманным идеалам… Но вот же ж – сидит со мной почти рядом чуть ли не самый пылкий глашатай светлых и чистых идеалов, и этот глашатай в очереди мудаков стоит примерно в последней тройке-пятерке на весь Вендор. Поэтому я пересматриваю свою идею и задаю вопрос: с чего ты взяла, что все должно быть иначе, нежели есть?
- Все-таки победило желание схлестнуться, - подмигнула Миэлла. – Но едва ли на этом поле выйдет – тут наши взгляды слишком разными углами выставлены, и, боюсь разочаровать, просто пройдут мимо… Если смотреть с позиции Я, твоя мысль во всем ее безобразии блестяща. И тебя, возможно, придется убить, дабы ты не заразил ею весь Вендор, - Миэлла нарисовала между ними иллюзию, в которой она, обняв Тома, заносит над ним кинжал, но иллюзия растаяла до удара, слегка разочаровав стрельца. – Однако я обращу внимание на одну очень верную фразу: «принять мир со всей его ложью».
- И говном.
- Допустим… В этой фразе и лежит ответ, мой дорогой. Для начала нужно принять мир таким, каков он есть. Открою секрет: далеко не всем он кажется таким гадким, и, по законам притяжения, многие люди, видящие мир в симпатичных тонах – конкретно в своей жизни именно с таким и соприкасаются. Но это сейчас не столь важно, тем более что не особо доказуемо… Поэтому примем самый мрачный взгляд на мир: торжество злобных сил и людской подлости. Кто мешает тебе принять мир именно таким? Но принять – не значит просто констатировать и осудить. Принять – значит, согласиться с тем, что он может быть мрачен, но ты никого в этом не винишь! Ни людей, ни Творца… Мы сегодня формулировали понятие свободы. Но у нее много определений… У тебя звучала фраза, что ты свободен, ибо никому ничего не должен. Это первая ступень свободы. А вторая – понять, что и тебе никто ничего не должен!.. Тогда ты живешь легко, не сравнивая мир со своими иллюзиями и ожиданиями. Ведь он не обязан отвечать твоим представлениям о справедливости или, напротив, лжи. Ты говоришь: люди рисуют мертвые идеалы и печалятся, что мир им не соответствует. Так ведь и идеалы этого якобы хорошего – до безумия различаются!.. Идеальный мир неотесанного вояки – это битвы, кровь, добыча, пьянка и бабы. А идеальный мир тщедушного поэта – розовый закат и девушки, бегущие по волнам. Кстати, допускаю, что некоторый перекос с массовым представлением об идеальном мире как именно о таком – вызван тем, что вояки редко делятся своими идеалами, в отличие от поэтов…
- Круто. Ты ведь поэтому говоришь только о свободе?
- Не устану повторять, какой ты умница. Да!.. Я ведь и сама через это прошла, когда навязывала свои идеалы жителям Ауровиля. Но у них очень разные представления о справедливости, счастье и комфорте. Поэтому что я сделала? Отпустила Ауровиль от себя и фактически только созерцаю, изредка советуя, но уже не навязывая – ведь они мне ничего не должны. Потому и в старой Аджарии я говорю больше всего об одной лишь свободе! Свободе и новом мышлении. Я действительно не знаю, какое общество захочет построить народ после того, как свобода сменит гнет брахманизма. И говорила бы вообще лишь о свободе, кабы не опасения, что народ сменит один гнет другим – когда люди строят систему свободы, не успев выдавить из себя остатки рабов, к хорошему это редко приводит. Потому и добавляю: «Новое мышление». Потому и совершаю революцию, не банально уничтожив с девчонками Розовый дворец, а вдохнув в людей новое мышление. Мышление, в котором люди осознают себя частью Мы, понимают, что никому ничего не должны, и стремятся к светлым идеалам. Да-да! К живым!.. светлым идеалам. Просто уже не моим – а своим…
- Я правильно понял? Принимаешь мир любым, не ропщешь на Бога и людей из-за несовершенства мира, на уровне Мы стараешься всех их полюбить, а своим Я потихоньку делаешь мир похожим на светлые идеалы. То есть делаешь Да, но не паришься, если мир отвечает: «Нет».
- Лучше не скажешь. Я запомню твои формулировки… Правда есть, конечно, и другой путь. Принять мир гадким и самому соответствовать этой гадости. Но это путь вниз. А ты озвучил путь вверх.
- Это круто. Но если мое Я, строя свой идеальный мир, столкнется с твоим Я, строящим твой?
Миэлла с улыбкой вернула ту же самую иллюзию, но теперь призрачный Том в последний момент вывернулся, выхватил лук и запустил в санапсару стрелу. То, что картинка растаяла до входа стрелы в иллюзорное тело, разочаровало Тома еще больше, зато взвело пружину ожидания момента, когда нечто схожее состоится, на еще один оборот.
- Победит тот вариант, который ближе к гармонии Дао, - проговорила Вероника, пропустившая образы из-за снова сомкнутых век.
- В общем, все зависит от твоего отношения к самой жизни, - подытожила Миэлла, согласно кивнув нимфее. – Ты ведь в целом наслаждаешься своим путем? А для кого-то жизнь богатыря, снующего по лесам в поисках жутких монстров – кошмар из кошмаров. А для другого – такая великая мечта, что он бы сто жизней отдал за одну твою – красавчика-богатыря, спасающего мир рядом с такими чудесами света, как Вероника… А касаемо пути наверх… Приняв мир и начав делать его лучше, ты выходишь на самый, как мне кажется, богоугодный путь. Кто знает, может быть у Брахматри, или Творца – как ни назови – нет иных рук, кроме наших. И он с нашей помощью преобразует тьму в свет, а мир лжи и, цитирую: «говна» - в мир радости и счастья. Я убеждаю людей в том, что карма и сансара – необязательны. Не говорю, что их вообще нет. Я говорю, что можно идти не сквозь них, а взлетать над ними сразу. Что мир – это не царство страданий, а зона творчества. И потому нужно не стремиться покинуть этот мир, а попытаться сначала подарить ему любовь и воплотить светлые фантазии… Впрочем, возможно, на самом деле я просто допустила в себе дисбаланс и чрезмерно привязалась к этому миру. Вполне могла, ведь всю жизнь провела с осознанием, что каждый миг может стать последним… Это с одной стороны помогает ярче переживать каждое текущее мгновенье и не строить каких-то прочных планов, но с другой – наделяет отношение к миру некоторым надрывом.
Пока Миэлла ловила очень теплый лучик от Вероники, Том радостно потер руки:
- Сдается мне, говорил я уже эту фразу недавно… Снова шикарная высота задана, и снова я собирался умолчать о своей идее, но ты опять подвела прямо к ней… - он впился в серые глаза. – Ты феерично ответила не только на первый вопрос, но уже и второй зацепила, и все равно спрошу: с чего ты взяла, что жизнь – не место для страданий?.. Меня сегодня осенило. Я подумал, что мир – это все-таки тюрьма для душ. Олегер по юности провел пару месяцев в одном из солидных таких заведений и как-то делился впечатлениями. Это был не жестокий острог, а чисто исправительное местечко для малолеток, которых слегка наказали за всякую ерунду и хотели, скажем так, предостеречь на будущее… Понимаешь, такой парень, как Олегер, там мигом выбился в центровые и жил не тужил. Но он ведь добрый в душе, поэтому хотел поделиться своим счастьем. Организовал парней, они создали какой-никакой уют из подручных средств, подтянули других ребят, те тоже увлеклись… А потом пришел надзиратель, и весь их уют снес к чертям собачьим. Олегер через годик с ним побеседует об этом уже в другом статусе, и тот пояснит: «В тюрьме – не место для уюта и комфорта! Здесь вы должны были нести наказание, чтобы помнить: путь, который вас сюда привел – плохой». Олегер, как покладистый парень, поднял ладошки и сказал: «Обоснованно и справедливо»… Правда, потом двинул пару раз, но то уже за другое… Мы ведь оба с половиной понимаем, что я могу не продолжать, и суть примера ясна?
- Продолжай – нам страшно приятно тебя слушать, - отозвалась половина до того, как замешкавшаяся Миэлла кивнула.
- Жопа, - ласково обозвался Том, но продолжил. – В общем, есть мнение, что Вендор – это такая тюрьма, где мы все пожизненно заключены. Мы можем поодиночке достигать личного комфорта за счет умения управлять другими заключенными или тупо харизмы. Можем исправляться йогой или дзен и покидать тюрьму, возвращаясь в Нирвану и прерывая череду заключений, именуемую Сансарой. Мы можем даже помогать другим быстрее исправиться и тоже отправиться восвояси – возможно, в те дивные миры, в которых когда-то оступились и были посланы сюда… Но не можем лишь одного: превратить всю тюрьму в цитадель счастья и радости – потому что тюрьма таковой быть не может.
- Мне кажется, на этот вопрос я даже частично не отвечала, - призналась Миэлла, покачивая головой. Она слегка изменила позу, но осталась сидеть. – Даже странно, что такой глубокий образ раньше мне не попадался. Возможно, из-за того, что в Аджарии непопулярны тюрьмы. Народ послушен, да и нет нужды лишать свободы тех, у кого ее особо нет… Правда, сама я на материке в тюрьму попадала, но то была скорее камера смертников… Скажу честно, ты меня смутил, Том. Столкнись я с такой мыслью раньше, кто знает, какой поворот сделала бы моя йога. Ведь здесь так много логики, что одной лишь верой и ощущениями ее сложно одолеть.
- Скажу сразу, - стрелец был доволен и слегка огорчен одновременно. – Я не особо разделяю такой взгляд. У моего друга Санчо как-то были на редкость крутые глюки, которые он не менее круто интерпретировал, и версия с территорией каких-то там испытаний мне нравится больше. Хотя и тюрьма в целом устроила. Неприятно понимать, что я провинился, и кто-то имеет власть легко меня сюда упекать. Но по сравнению с другими моделями, где мы – тупо корм или в таком духе, эта оставляет нехилую такую надежду. Ведь рано или поздно я отсюда свалю, и тогда сложно представить, какими офигенными должны быть миры, из которых нас сюда засылают. Возможно, оттуда мы и несем отголоски понятий справедливости, добра и всего такого.
- Том, обернись, - открыла-таки глаза Вероника. – Этот мир настолько прекрасен! Неужели такой может быть тюрьма?
- Вы не одни Веды читали, если что. Я тоже глаза ковырял этим древним бредом. И там очень любили говорить, что есть миры, в сорок пять миллионов раз красивее этого, а девушки там – в сто двадцать миллиардов раз сисястее любых земных женщин. Я ржал с этих подсчетов, но вдруг все примерно так и есть? Да, Вендор неплох. Но ярких фантазий одной только земной Миэллы наверняка хватило бы, чтобы сделать его в сорок две с половиной тысячи раз красивее. Так почему не верить в миры, где все реально на безумные порядки круче?
- Окружение не столь важно, Том! Нам дарит радость наше отношение к нему, - не сдавалась Вероника. – Во что я точно не верю, так это в то, что есть более глубокое счастье, чем единение с Творцом! А если оно достижимо здесь, то чем, кроме пейзажей, глобально отличаются другие миры?
- Тем, что в них нет лжи и говна. А целые общества и страны могут веками жить в любви и гармонии.
- Тогда почему вешать на Бытие наши примитивные категории и еще и ограничиваться лишь одной из них? Еще и тюрьмой… Это как пирамиды считать только гробницами или только системой порталов. Или ковчегами древней геометрии либо гармонизаторами пространства… Я согласна, что для многих Вендор – это чистилище, где они получают одновременно наказание и урок. А для других – это территория испытаний. А для кого-то – пространство удовольствий. Но быть торжеством справедливости или радости для всех сразу Вендор не может быть именно из-за своей многозадачности, а не потому, что это просто тюрьма. Расскажи про тюрьму в Менаоне или Ведруссии. Или в Ауровиле… И Миэлла частично ответила как раз потому, что упомянула о разных понятиях справедливости и счастья для каждого человека. Это – вторая причина, по которой не могут быть счастливы все сразу. Но в целом, если бы люди были смелее и свободнее – то почти каждый нашел бы здесь свой идеальный уголок. И для кровожадных вояк, и для романтиков, и для архитекторов – всегда в калейдоскопе изменяющихся условий есть ниши для любого. Просто нужно не сидеть на месте, а искать уголок, где тебе будет хорошо, а кроме того – как говорили перед этим – развивать свое отношение к жизни, ведь без этого нигде не будет истинно комфортно.
- И мы опять говорим об одиноких людях, которые могут найти в тюрьме свой личный комфорт или даже счастье.
- Я как раз хотела уточнить, что нужно сочетание: своего отношения к миру – разумеется, радостного, и желания преображать этот мир. Без второго – получается йогин. Без первого – бедолага, надеющийся сломать мир под себя, но всегда недовольный им. В сумме же получаем радостного творца, который готов прикладывать силы для создания вокруг гармонии, но осознаёт, что его понимание гармонии не безупречно, и взгляд Творца все равно вернее. Ты, главное – начинай меняться и менять к лучшему.
- Но стремно тратить силы, когда не знаешь, над чем, собственно, работаешь.
- Ты так говоришь, будто не наслаждаешься путем асса. А ведь мы долгое время не знали толком, с чем сражаемся, что ищем, да и до сих пор иногда вслепую бредем. Но это наш путь, и я получаю радость почти от каждого мгновенья этого пути. Знаю, что многие другие тоже, и почти уверена, что ты в их числе.
- На всякий случай, напоминаю, что сейчас мы оба на одной стороне, и мне очень хочется, чтобы ты меня убедила.
- Тогда давай попробую предложить свою краткую версию мироздания взамен тюрьмы… Вендор, как и, возможно, вся плотная Вселенная – огромное пространство миров. Самых разных!.. Есть в сто тысяч раз мрачнее, в сто тысяч раз прекраснее. Это неважно. Ведь каждый из миров – это территория игр и испытаний. И уже от нашего отношения зависит, как мы это воспринимаем. Я могла бы, наверное, ворчать: «Вот, не дают мне сидеть и читать или фей всю жизнь обучать! Приходится лазить по миру, терять близких друзей, рисковать, а все ради того, чтобы все равно умереть в Апокалипсис!.. Ах, как прекрасен был бы мир-библиотека». Но вместо этого я радуюсь посланным испытаниям, как и ты радуешься своему пути богатыря… Испытание или наказание – зависит от нашего взгляда. Весь путь к Творцу – это череда испытаний, ведь, преодолевая их, мы растем и становимся к Нему ближе. Уверена, что есть миры, где нет подлости и предательства. Но там – уже куда более тонкие искушения и трудности. И сейчас жители этих сказочно прекрасных миров, выглядящие так, что я нынешняя была бы у них вроде навозной мухи, сетуют: «Эх, есть же миры без наших проблем! Похоже, наш мир – это тюрьма»… Хотя допускаю, что есть возможно, миры, где души вообще живут без тревог. Но знаешь, что такой, как ты, сделал бы в подобном мире году на тридцатом жизни?.. Взобрался бы на прекрасную стокилометровую гору и… У-ух, ты-ы!.. – Вероника, возбужденная речью, как-то уж избыточно смело вскочила на лавочку и, разумеется, с нее соскользнула… Вряд ли падение с такой высоты грозило умелой древолазке смертью или серьезными травмами, но Миэлла все равно оперативно среагировала и одной лишь мудрой правой руки мгновенно создала на месте падения крохотный прудик, в который и бултыхнулась нимфея…
Вынырнув из него, она заскочила на берег, стряхивая с себя… траву и комочки земли.
- Э-э… - потрусил головой Том и посмотрел на Миэллу. – Как так? Это ведь была просто иллюзия…
- Да, - довольно закивала санапсара. – Но она – поверила…
- Я купаться, - донеслось снизу: такую атаку грязной реальности даже аура нимфы не могла смыть сразу.
- Спасибо за то, что выгнали опасные идеи, - головой поклонился Том Миэлле. Та раздвинула ладошки:
- Я тут не при чем – все Вероника. На вторую идею я сходу могла бы ответить лишь, что я, похоже – смутьянка, которая организовала бунт, надеясь превратить тюрьму в место отдыха. И если бунт обречен на провал, скажу, что я хотя бы попыталась… Так что можешь считать, что тут я тебе сдалась.
- Я пленных не беру… Еще один вопросик есть. Измаялся из-за него – жуть просто…
- Добивай, - вздохнула санапсара.
- Может ли всемогущий Бог создать камень, который не сумеет поднять?
Санапсара медленно скользила глазами по Тому.
- Ты же смог придумать вопрос, на который еще не ответил, - наконец, уклонилась она, и ее интонации были столь же грациозны, как и движения тела.
Богатырь поводил взглядом по этой изумительной женщине, а потом соскользнул им вниз, гуляя по изящной спиральной улице. Глаза зацепились за малыша, который, словно на заказ, пытался поднять небольшой угловатый булыжник, чтобы, судя по всему, помочь отцу возвести ему игровую площадочку… Смуглый голышонок неудачно ухватился за камень, и тот сразу выскользнул у него из ручонок, беззвучно закачавшись на песке. Малыш почесал головку, подошел с другой стороны, присел и снова подхватил камень, на этот раз идеально просунув ручки в щель между камнем и землей. Он встал вместе с трофеем и гордо затопал к площадке, ища взгляд отца.
- Твою ж… - Том хлопнул себя по лбу и стиснул повлажневшие глаза, умиленный изяществом озарения, подсказавшего, наконец, ответ на самый каверзный вопрос из тех, что его донимали. Да такой ответ, который теперь моментально пронзал осознание Бытия новыми измерениями… – Он совершенствуется!.. – задыхаясь, прошептал Том. – Он создал камень, который не мог поднять на момент создания, но тут же его поднял, потому что постоянно совершенствуется!.. – слова, будто тоже развиваясь, проделали путь от шепота к восклицанию и почти до крика.
- Гениально, - прижала руку к сердцу Миэлла, и Том впервые в такой ситуации не юркнул взглядом в декольте. Он вспомнил ее ответную реплику и обнаружил в ней подсказку:
- Ты знала?!. – взгляд стрельца снова впился в серые родники. В глазах санапсары играло столько восторга, что она могла и не отвечать. Но зачем молчать, если можно сказать озорное и абсолютно искреннее:
- Не-а.
Конечно же, без артикуляции.
Сапфирное зеркало в прошлое
Тома слегка смутил внешний вид Миэллы, встретившей их с Вероникой в Сапфириуме, как правильно назывался главный зал храма Матримандир. Лидер армии дзен в его голове еще со вчерашнего вечера пытался победить ополчение любопытства и предвкушения, атака была внушительной, и стрелец фактически согласился с тем, что к намеченному тантрическому свиданию следует подойти с максимальной спонтанностью. Однако уже перед сном ополчение пошло в контратаку, и Том, засыпая, отпустил фантазию на волю – резвиться в предвкушениях.
И словно кармическим наказанием за это стал для него сегодняшний облик санапсары. Нет! Едва ли ее красоту можно было как-то испортить. Просто образ приглаженной дамы, одетой еще и в строгий костюмчик, уж точно не фигурировал во вчерашних фантазиях и подготовленное напряжение слегка сбросил. Возможно, умышленно, ведь перед сеансом тантры следовало решить одно дельце, несколько деликатного, с точки зрения психологии, характера.
- Точно больше никто не нужен? – на всякий случай переспросила Вероника, когда после приветствия они втроем встали у Сапфо. Том небрежно махнул рукой:
- А кого звать? Олегер ее лично не знал и относится весьма негативно. Лане это сейчас до одного места, к тому же очень озабоченного борьбой за красавчика. А Рафа с Тредиком не оттащить от их фавориток. Да и зачем лишние уши?
Он был прав. Их тройке сейчас предстояло изучить влияние Изабеллы на Миэллу в вопросе революции, и свидетели в таком деле были настолько не нужны, что даже крылатую болтушку под каким-то предлогом удалось спровадить подальше.
Еще во время разговоров Миэллы с Вероникой на поверхность всплыл тот факт, что это чудо хаоса, поджигавшее восток, довольно активно вмешивалось в жизнь санапсары под именем Риабель – душевно близкой, но ситуативной подруги-исследовательницы, несколько раз навещавшей Миэллу в Ауровиле. Когда нимфея рассказала о спорных стремлениях их общей подруги и изложила список ее восточных козней, не забыв поиграть и в адвоката, санапсара смутилась.
- Я не помню дословно всех наших бесед, - проговорила она. – И теперь хотелось бы восстановить картину, чтобы понять: считается ли революция частью плана по погружению Давоса в хаос и усобицу?
И вот сегодня было решено потратить часок-другой на изучение архивов, сохранившихся в Сапфо, а Том и Вероника выступали в роли психологов-консультантов, знакомых с загадочной душой игривой красотки и способных помочь Миэлле понять игру ее подруги. Больше всего санапсару огорчало подозрение в неискренности ее нежной дружбы с Риабель, и она была очень рада слышать от Вероники, что поджигательница востока ложью или подлостью едва ли отличается, предпочитая играть от души.
- Что у нее было на уме – мы едва ли уже поймем, - вздыхала она. – Но мне хотелось бы вспоминать о времени, проведенном вместе – без осадка в душе.
* * *
- Я, кстати, вчера забыл спросить, - показал на Сапфо Том. – Это ведь не уранитовый шар? Нам попадались небольшие кусочки, и уже даже они умудрялись помалеху стягивать планы. Сложно представить, какой нахлест планов здесь мог бы сделать такой великан… Расскажешь, о нем? О ней, ладно… Амазонки аджарские, блин. Ты, конечно, дама экзальтированная, но для того, чтобы называть шар женским именем и относиться чуть ли не как к живому – требуется любопытная предыстория.
- Не уверена, что порадую долгим рассказом – времени у нас маловато, ведь в Иллюзион сегодня изрядная очередь… А кратенько – вполне. Тем более что это перекликается с историей знакомства с Риабель… - Миэлла изящно махнула кистью руки, и перед глазами зрителей возникло визуальное сопровождение ее слов. – С Вероникой мы уже говорили об Уране… А это – можно сказать, его очень небольшая реплика… Лет десять назад я натолкнулась на упоминание загадочных сфер сиддхов – могущественных полубогов древности, прилетавших на наш остров еще во времена дравидов. Совсем недавно вместе с Вероникой и Энци мы смогли понять, что это были гиперборейцы, неустанно возившиеся со своими проектами в горном массиве Шамбала.
- Это там, где Вишну дрыхнет? – вспомнил Том. – Гора Кайлас и прочее.
- Верно. А по последним данным, не гора даже, а пирамида, и после революции я планирую туда отправиться, чтобы помочь Веронике с Перекрестком… Но тогда я ничего этого не знала. Не помню, упоминала я или нет, но я не особая любительница читать и изучать – мне всегда ближе практика, и это, хоть и имеет свои плюсы, а и минусов не лишено. Знай я тогда все, что рассказала мне Вероника – и мой поход мог бы принести куда больше пользы, чем чисто интуитивная прогулка за одной из таких сфер, которую мне, разумеется, страшно захотелось заполучить.
- Прости, что опережаю события, но мне весь рассказ будет жутко мешать непонимание, как ты приволокла оттуда такую громадину.
- Да рассказ уже почти закончился. Но специально для тебя сразу уточняю: Сапфо – помещается в кулаке. Это небольшой артефакт на стыке образа и технологий.
- Гиперборейцы за пределами зоны действия Урана резко теряли в силе образности, - помогла Вероника, слегка отвлекаясь теперь на то, как Миэлла довольно забавными зрительными иллюзиями иллюстрирует и ее слова. Конкретно сейчас пафосный красавец-сиддх, подходя к краю зоны жонглируя горами, переступив границу, начинал метаться, уклоняясь от посыпавшихся с неба этих самых гор, а затем, обливаясь потом и пуча глаза, еле-еле поднял с земли крохотный камешек, который с трудом ухватил в руки и понес дальше, явно подражая вчерашнему малышу-вдохновителю. Тома такая внимательность и склонность к аллюзиям чрезвычайно умилила, и он не прослушал слова умняши лишь потому, что та и сама прервалась, с хихиканьем наблюдая за образом. Наконец, она продолжила. – А попробуй преврати трехкилометровую горище в полую пирамиду голыми руками!.. Гиперборея уже взяла технологический уклон, поэтому сиддхи и понаделали себе хитрых штуковин, чтобы облегчить труды.
- Как-нибудь, когда минутка лишняя зайдет в гости, ну, или во время нашего грядущего похода – я подробнее расскажу о своих приключениях, - пообещала санапсара. – А если кратко, то пришлось мне тогда непросто – вокруг Шамбалы и существ всяких живет масса, и сами места очень мощные в ментальном смысле. Так что наглая одиночка успела не раз пожалеть о своем принципе: в сложный поход идти без тех, за кого придется сильно переживать… Мне просто повезло – до самой Шамбалы я не добралась, зато через какие-то пещерные ходы нарвалась на подземный комплекс Агарта. С помощью иллюзий кое-как удалось избежать знакомства со стражами и добрести до хранилища, где и нашлась Сапфо… Правда, на обратном пути меня все-таки обнаружили, ранили, долго преследовали, и тут уж как раз и подвернулась так вовремя Риабель, по ее словам, собиравшаяся в Агарту же.
- Думаешь, совпадение? – поморщился Том.
- У нее была совершенно невероятная интуиция, - пожала плечами Миэлла. – Очень легко жила, и потоки кармы сами вели ее в нужных направлениях. Мы лет семь общались без малейших намеков на революции и прочие дела… Так что почти уверена: наша встреча ей не высчитывалась, а стала просто одним из предначертаний – как ее встреча с твоим братом, наша встреча с тобой или начало моего наблюдения за Вероникой.
- О! Это тоже интересно, кстати. Ты ее тупо ухватила своей подглядывалкой? Стоп. Я опять влез. Еще мне интересно, как крошка Сапфо разрослась до метрового размера. О том, как Белли может помочь – я догадываюсь.
- То, что Риабель блистательно фехтует – я узнала лишь в день налета на Ауровиль трех драконов пару лет назад. В горах Шамбалы она меня просто подлечила и увела тайными тропами… Размер Сапфо – 777 миллиметров, и это, в некотором роде, моя личная прихоть – можно было делать больше или меньше, ведь сама Сапфо выглядит как шар из неизвестного сплава сапфирного цвета, а внутри, кажется, вращается с огромной скоростью еще один шар, и это создает особую гравитацию. Мне к тому времени удалось найти в других странствиях немало уранитовой пыли, она притянулась к Сапфо и стала его внешней оболочкой. В идеале я хотела, конечно, достичь диаметра в 888, но таких резервов уранита у меня не было, а последующие находки ушли на создание Спутников.
- То есть это именно ядро стабилизирует уранит и не дает ему стягивать планы?
- Полагаю, да. Вернее сказать, планы стягиваются очень тесно, но точечно и полностью подконтрольно. Сапфо – своеобразный центр управления: она использует уранит в тех или иных целях, которые я ментальными импульсами ставлю… Это правда крайне интересно, и, если хочешь, через пару дней я подробно все расскажу… Что касается Вероники, то я просто следила за Даоссией – меня волнуют амбиции императора и беспокоит размер его армии. Отвлеклась на ритуал жертвоприношения девушки дракону, а дальше – ты уже знаешь. Этот странный сиддх на разбившейся вимане, спасший наше чудо, забавный розыгрыш дракона со свернутой бумажкой… Дальше я следила, почти не отрываясь, и до сих пор благодарю Брахматри и Сапфо, что мне хватило сил открыть портал так далеко.
- А ты можешь открыть портал в Кайласе или на материке?
- Через Пелену Майи никак не пробиться. Для портала же нужен мощный источник энергии с той стороны. Я не могу переправить свою энергию так далеко, поэтому в истории с Вероникой просто попыталась с помощью Сапфо управлять энергией внутри самой подводной пирамиды – из нее же был и щит, и портал.
- Круто, чо… Кстати, наблюдение. Мне вообще не особо интересны были все эти тайны древности, но то ли с тобой это открылось, то ли даже раньше чуть-чуть. Не пойму. Сам себя не узнаю, короче… Ладно. Понял – тантра покажет. Дальше не отвлекаю – смотрим нашу Изариабелли.
…Сапфо сохранила образы бесед двух подруг, проходивших непосредственно в сапфирном зале, и теперь Миэлла, лично перебирая архив, останавливалась на ключевых, по ее мнению, диалогах.
- Это наш разговор вскоре после налета драконов, - в голосе санапсары звучало много хрипловатого тепла. – Три черных дракона напали на Ауровиль буквально в ту ночь, когда, по твоим, Том, словам, жители подарили мне свободу, приняв меня не как непогрешимую полубогиню, а как живого человека, способного заблуждаться… Меня тот налет выбил из колеи, если честно. И даже не потому, что погибло шестеро каджурахов и иралаков – потери в целом получились минимальными, хотя кто знает, что могло быть, не покажи себя во всей красе Риабель и ее то ли хлыст, то ли меч… Там в другом дело… Ауровиль превосходно защищен от земных вторжений даже огромных армий, да и с небесными угрозами наши маги бы справились, но тут были почти бессильны... Потому и удивила такая адресная атака именно черных – они ведь обычно к боевой магии почти имунны. Впервые тогда подумала о карме, но Вероника утверждает, что все проще, и за атакой вроде как стоял лазурный дракон, имевший касаемо меня какой-то свой расчет… Ладно. Смотрите. Кажется, здесь я впервые метнусь в сторону революции, и мне самой интересна подстрекательская роль Риабель…
Довольно большая проекция позволяла отчетливо разглядеть и Миэллу, и Риабель-Изабеллу. Образ последней несколько отличался от того, который повезло лицезреть будущим ассам, но это была все та же Изабелла – со своими ямочками на щеках, черными глазками и поразительным скольжением между вкрадчивостью и фееричностью. Вероника утерла слезку, а Том откровенно любовался, поначалу чуточку завидуя брату, но затем очень даже ободрив себя тем фактом, что со второй участницей иллюзорного диалога ему, судя по всему, повезло куда больше, чем оставшемуся на Руси Юреку.
- Брось ты этот остров! – убеждала ту Риабель, изящной походкой вырезая круги около Сапфо. – Мне еще кое-что тут решить, и я навсегда вас покину. Пошли со мной!.. Я возвращаюсь на Самсунг, потом на континент загляну в гости, и везде будет нескучно, уж поверь.
- Да я уже поняла, что ты драконов на завтрак ешь, - иллюзорная Миэлла свела в одной интонации и иронию, и удивление, и похвалу, и печаль. Изабелла с милой гримаской махнула ладошкой:
- Не-а. Невкусные до жути. Хуже только демоны.
- Ты точно не аватар какой-нибудь богини? Сати, например, до сих пор полноценно не выразилась.
- Не-ет, подруга. Уж в этом можешь быть уверена… Кстати, если пойдешь со мной – смогу поделиться многими секретами, близкими к главным.
- Это самое сложное искушение, которое мне доводилось испытывать, но вынуждена остаться в приятном неведении, ибо покинуть остров – выше моих сил: слишком много планов.
- Ты не пробовала жить сегодняшним днем?
- Я вынуждена так жить – сама знаешь… Но все равно постоянно возникали цели, привязывающие веревками к будущему… Редко удается порвать их все… Один раз получилось, но тот день закончился налетом драконов.
- Они прилетели, чтобы сказать тебе: «Продолжай в том же духе! Мы верим в тебя!».
- Ну-ну.
- Я не шучу – что-то такое считалось с моего дракоши. Я была уверена, что и ты нечто подобное поймала у того, который чуть в штаники не наделал от твоего взгляда.
- Не. Я была слишком занята борьбой с ним, чтобы прислушиваться ко всему, что он говорит. И даже если бы услышала нечто такое, то посчитала это попыткой меня обмануть.
- Вот так всегда ведь, правда?
- Ага.
- А есть уверенность, что они прилетали разрушать? Может, они поговорить хотели? Помощь предложить, там, или покатать желающих… Ты уже провела расследование, как начался бой?
- Обожаю в тебе жажду найти обратный смысл в любом явлении. Уверена, что ты готова оправдать любого антигероя, и боюсь думать о глобальных причинах этой твоей тяги.
- Мне всегда казалось, что уж кто-кто, а ты рассуждаешь вне категорий «хороший-плохой». Единство Вселенной, все дела… Не?
- Именно… Так что, если выяснится, что ты – Ахурамазда или Ариман, можешь не сомневаться – я приму тебя и такой.
- Аж камень с души… Ладно. Последнее предложение: все бросаешь, идешь со мной гулять по Вендору, а там, глядишь, и с Ариманом каким-нибудь познакомимся. Если пожелаешь, само собой.
- Иногда мне кажется, что с тобой было бы интересно даже банально муравьев рассматривать. Ты везде найдешь приключение… Но мне…
- Не продолжай… Что-то я и правда прилипла. Наверняка ты лучше чувствуешь, где твое место. Вопрос лишь в роли: определилась с целями, которые будут мешать тебе жить в гармонии с каждым мгновением?
- Ха. Пока только нащупываю. Но той гармонии, которой я ищу – и так нет, я ощущаю ее отголоски лишь когда занята чем-то, чувствую себя на пути.
Тогда пусть это будет настоящая дорога. В Ауровиле тебе тесно – не было мыслей сделать на острове один большой Ауровиль?
- Клянусь – именно это и нащупываю.
- А как пойдешь к этой цели?
- Пока не знаю. Судя по наблюдениям, Ауровиль сейчас не в моде – брахманы потрудились от души, используя мои промахи. А тут еще драконы эти… У нас как-то принято все, что сложно понять – считать орудием кармы. Ясно, что драконы именно в эту категорию попали, и тот факт, что напали они именно на Ауровиль – в глазах аджаров наш статус явно не повышает. Какие ж вы, мол, гармоничные, если заслужили атаку драконов?
- Фигня. Сработай на обратном: «Ауровиль настолько чист, что даже нападение трех черных драконов обошлось без жертв, если не учитывать храбрую шестерку воинов-защитников! Ауровиль: место, где нечем поживиться даже жнецам! А вы готовы к прилету небесного огня?»… Это только навскидку – уверена, ты гораздо лучше придумаешь.
- Да не факт… Теперь окончательно уверена, что ты не калари – иначе моя информационная война уже давно была бы проиграна.
- Льстишь же – а как сладко все-таки… Кстати, это действительно может сработать. Воспользуйся случаем и возобнови трансляции Спутников на всю мощь!.. Открой филиалы Ауровиля или раздуй его еще больше… Хотя не – тебе нужно от него на время отрешиться: найти себе новую игрушку.
- Вот я и думаю: а может уже хватит брахманам народ в узде держать?
- Ого размах.
- Я серьезно. Я ведь и раньше всю Аджарию в уме держала, когда Ауровиль создавала. Просто думала, что это все потом – лет через двадцать, когда все увидят, как у нас хорошо и тоже захотят так же.
- Народ – это стадо, Мия!.. Они и сто лет рядом будут жить, но побоятся сделать шаг в сторону рая.
- Вот именно!.. И пусть затем уже каждый выбирает себе ограничитель свободы, раз они видят истинную свободу именно в этом! Но для начала нужно им эту свободу дать! Как у нас, только на всем острове!..
- Твои глаза сейчас блестят, и я не пойму: это привлекает или пугает.
- Не захотели эволюции – получат революцию!
- Эй-эй! Я видела революции в реализации, и поверь: с твоим идеализмом у них мало общего.
- Что ж… Тогда это будет идеальная революция!..
…
Иллюзия растаяла. Все трое смотрели друг на друга, понимая, что комментарии излишни… Или нет?
- Во-первых, она давала тебе шанс, - не удержалась адвокат Вероника. – Прямо вытаскивала отсюда… Забавно, если бы вы реально вдвоем на материк пришли. Может, вообще иначе бы все сложилось…
- Но потом поняла, что нашу санапсару отсюда и стадом слонов не вытащить, и резко так на революцию стала толкать. Поджигательница! – с шутливым обличением стал играть обвинителя Том.
- Да и без нее к этому шло, - вздохнула Миэлла. – Но да, я понимаю, что нам важна не ее роль, а ее намерения.
- Вот именно! Умняша везде истошно тушит ее пожары, а здесь есть шанс вообще не дать разгореться еще одному… Хотя, блин, ты уже и меня самого так увлекла этой Большой Сахарной, что отменять вообще не хочется…
- А позже вы успели поговорить?
- Да. Совсем коротко на прощание… Сейчас…
* * *
Последний диалог действительно был очень коротким.
Изабелла с грустью прощалась с Миэллой
- Просто мне теперь кажется, что это я тебя натолкнула на эту затею, - мило хмурилась она, прижимаясь к подруге в пульсирующих объятьях, - а нести ответственность за сто или двести тысяч жертв мне, уж прости, не хочется – так что сама потащишь этот груз, смотри мне.
- Во-первых, если что-то пойдет не так – я в ответе за абсолютно все, что случится. А во-вторых, я приложу все силы, чтобы это была самая мягкая революция.
- Ага. Назови ее Шелковой… Хотя нет – такая уже была… Полвека назад, в одной из провинций Даоссии…
- Я верю, что мне удастся настолько разогреть народ, что все получится мягко и бескровно.
- Ну да, ну да… Брахманы будут отдавать храмы неприкасаемым и кормить их сладостями… Получится сахарная революция. Удачи... Когда все провалится – маякни мне мысленно, и, если услышу – заберу к себе путешествовать и наблюдать за муравьями или ариманами.
Уже напоследок Миэлла, дабы отвлечься от нахлынувшей грусти, поинтересовалась шепотом:
- Так а чем закончилась шелковая революция?
Риабель в последний раз прижала санапсару к груди:
- Река там теперь называется Красной…
Настоящая Миэлла, глядя, как уходила иллюзорная Риабель, с глазами, полными слез, забыла свернуть картинку, и ребята увидели, как, оставшись одна, немного более молодая, но почти не изменившаяся внешне санапсара вздохнула:
- Красная – это плохо… Мы пойдем другим путем…
…
- Сняла с себя ответственность, - махнул рукой Том. – Типа «я же предупреждала!». Ее стиль… - он еще чуть раньше понял, что эти две дамы – в некотором смысле стали подарками судьбы им с братом, и ему, само собой, хотелось теперь, чтобы его фаворитка была круче, а потому Изабелла, когда-то вызывавшая озорной восторг, теперь воспринималась как негодяйка.
- Да ну глупости! – не соглашалась Вероника. – Я тут вижу абсолютно искреннюю подругу. Так что не выдумывай…
- И что посоветуете? – Миэлла поочередно прогулялась взглядом по глазам обоих. Том сморщил губы:
- Если Изабелла не захотела брать на себя такую ответственность, то я могу сколько угодно класть на карму, но на себя… - он осекся. – Хотя, с другой стороны, оставлять все на твоих женственных плечах тоже не круто. На Руси у меня был занятный опыт – поделюсь потом. И, думаю, он пригодится… А уж разжигали ли эту твою революцию всякие Изабеллы, да с каким умыслом – класть со всем дзенским звоном.
- Не знаю, к чему это приведет, - Вероника подошла к Миэлле почти вплотную, - но конкретно у меня выбора особо нет. Нужна мозаика, твоя поддержка с пирамидой Кайлас, защитники святилища в Последний день…
- Если я максимально помогу с этим, но без революции?
- Мне честно – очень не хочется обострения, - призналась Вероника. – И я приложу все силы, чтобы все прошло как можно мягче. Но от своей роли я не откажусь. До работы с ханьскими пирамидами мне в любом случае еще нужно укрепить чакры и поработать с образностью. Так что ближайшие три-четыре недели я в твоем распоряжении.
- Да здравствует большая са… - Том остановился, поморщившись. – Так ведь получается, она и название твоей революции придумала… Тогда да здравствует Революция Вздоха!..
Миэлла ненавязчиво обняла обоих.
Освобожденный иллюзиями
Да. Куда привычнее формулировка «в плену иллюзий», но что поделать, если Миэлла наловчилась использовать свой дивный дар на стороне свободы, которой посвятила почти всю свою жизнь.
Как только Вероника вышла из Сапфириума, Миэлла лукаво улыбнулась и в одно мгновенье сменила образ. На Тома испытующим взглядом смотрела взъерошенная озорница в вызывающем костюмчике.
- Та ну нафиг, - расплылись губы стрельца. Он только хотел было сказать что-то в духе: «Ну почему сразу так не показалась?», когда понял, что нет – что преображение сработало намного круче, чем изначальная угодливость его ожиданиям. За время беседы запал игривости поуменьшился бы, а глаза попривыкли; так же – Миэлла все это время была для сенсоров страсти невидимкой, не растрачивая их заряд попусту, и лишь теперь выдала такой всплеск, что они едва не перегорели. В голове богатыря мелькнула мысль, что примерно так могла бы выглядеть юная, в меру удовлетворенная и, что самое главное, доступная, Лилит.
Санапсара одними глазами медленно указала богатырю на двери в Иллюзион, после чего исчезла.
- Она идеальна, - процитировал Том Олегера, целиком скопировав и жесты, и интонацию.
* * *
Едва войдя в темный зал, Том мягко провалился в упругую бездну, на скором выходе из которой ощутил себя уже высоко вверху – плавающим под парусообразным куполом, ставшим теперь полом. Аквамариновый бассейн медленно плыл между мягких огней приятных цветов, а обнаженный богатырь расслабленно лежал в идеально прохладной воде, возбуждающе покалывающей кожу.
Вокруг плавно сменялись декорации, что особенно приятно, без стучащего ажиотажа, знакомого любителям танцевальных клубов. И что еще больше нравилось – декорации оказались безупречно отзывчивыми, реагируя на любой, достаточно четкий, мысленный импульс. Иллюзион не кидался воплощать каждый мелькающий в голове образ, дабы не превратиться в безумную карусель, а сдержанно выбирал наиболее отчетливый и глубинный заказ. Вот вокруг пруда вырастает могучая русская чаща, а вот ей на смену уважительно плавно приходит синайский горный пейзаж, после чего из копилки свежих впечатлений генерируются терпимые аджарские джунгли…
Нежный шепот на ухо, прикосновение теплой руки, пробирающая игра пряди волос на струнах кожи, ставшей танцевальной площадкой для торжествующих мурашек…
И слова… Ненавязчивые, лишенные хоть какого-то менторства, раздающиеся с разных сторон, но не из пустоты, а из благоухающих уст. Не как правила, не как поучение – а словно читающие из него самого то, что он всегда знал и лишь миг назад позабыл.
- У нас с тобой не может быть ничего из мира животных соитий, - раздавалось сбоку, но одновременно и изнутри. – Нас ждет сакральный ритуал слияния вспоминающих друг друга душ.
- Осознай неизбежное: мы сольемся… - отчетливо прочиталось в серых глазах, возникших из ниоткуда и тепло сливающихся взглядом со взглядом стрельца. – Мы познаем друг друга неистово глубоко, а инструменты познания – вторичны.
- Тропинка-лесенка слияния тел обычно необходима для восхождения в облака, - на этих словах пруд превратился как раз в облако, и санапсара, изящно купаясь в его туманистых клубах вокруг Тома, поила глаза стрельца сладостными изгибами золотисто-смуглой хаомы . – Но она – лишь тропинка, пусть временами и опоясывающая слияние сладкой спиралью удовольствия.
Миэлла все время была рядом, едва уловимо касаясь кожей, волосами или губами, обвивая руками, нежно сдавливая ногами. Она напоминала прохладный ветерок в приятную жару, теплое течение в холодной воде, игру тысяч лепестков на ветру… И все эти аналогии не просто возникали, а тут же проявлялись глубочайшими иллюзиями, неотличимыми от реальности.
Том все глубже вовлекался в эту игру – он прикасался к коже, гладил волосы, трогал губами ветерок, течение и лепестки, слегка удивляясь мягкой электризованности каждого контакта – когда ток пронизывает столь нежно, что не отталкивает, а притягивает сладким магнитом, но уже в новых и новых местах, куда этот озорной и неугомонный магнит мгновенно перемещается… А потом этот мягкий и нежный магнит разделяется на десятки таких же, и желаешь, чтобы губ и пальцев стало безудержно больше, и твое желание исполняется – сознание расщепляется на сотни чувственных губ и рук, чтобы каждый, самый мимолетный, контакт тел наполнялся глубокой осознанностью.
Том был бы не Том, если бы еще раньше не поэкспериментировал, занимаясь любовью под грибными настойками и даже пару раз в местах нахлеста Яви и Нави. Но в первом случае жертвой становилось мутно-размытое сознание, а во втором – приходилось идти на поводу у астральных капризов, превращающих всё в калейдоскоп хаоса. Здесь же восхищало и радовало полное ощущение отзывчивости – Иллюзион не был домом, где ты хозяин. В нем ты осознавал себя гостем у сказочно радушной хозяйки, берущей на себя обязанности, а тебе оставляющей счастье полноправного заказа видов и условий отдыха. И самое интересное – сохранялась глубокая ясность сознания. Не того сознания, когда ты думаешь: «надо, наверное, и левую сиську поцеловать», а того, когда все происходит само собой, но ты получаешь глубочайшее проникновение в каждый миг как осознанный созерцатель.
- Открывая тебе свое тело, - шептала Миэлла все так же ненавязчиво, но ее слова глубоко впитывались сознанием, – я приоткрываю душу… И ты делаешь то же самое…
- Сегодня мы едины – словно одно существо, одна душа… Сегодня мы – Мы… Мы с тобой – одно существо, просто немножко забывшее свое теплое отражение… И как же упоительно вспоминать!.. Наши энергии будут течь по нам, не разбирая, кто где – я помогу им находить самые идеальные русла…
- Освободи свой разум, дай ему волю, а сам окунись в негу бесконтрольного полета вседозволенности и отсутствия границ или рамок. Сегодня нет никого и ничего, кроме нас двоих, вспоминающих свое родство и рассказывающих, что произошло, пока мы не виделись…
Губы впервые нашли друг друга и нежно слились. Так могли бы слиться две поразительно сочных перезрелых хурмы, оказавшись в ладонях мастера цигун, медитативно кружащего между этими ладонями невидимый энергетический шар.
…Это поразительное ощущение единства… Еще вчера они нахлестывались мыслями, целовались идеями, стучались эмоциями и сердцами. Но Мы они становились сейчас. На уровне верхних чакр люди могут быть едины всегда, хоть для многих подобное сложно. На уровне двух самых нижних, земных – способны слиться обычно лишь в близости. Первая чакра – слияние тел в ласках, объятьях и поцелуях. Вторая – поток страсти, желаний и проникновений. Третья – сплетение воли, характеров, нравов. Четвертая – пограничник между Я и Мы. На этой границе способным на чувства вручаются крылья, чтоб устремиться в небесном полете слитого воедино луча двух душ.
…Мужчин в близости часто делят на альтруистов и эгоистов. Это во многом условно, но в целом правдиво. Том же себя относил к «альтуристам», превратив описку в стиль, согласно которому его поведение зависело от уровня достопримечательностей самой дамы.
- Если девка – унылый бревноид, - говорил он, - то я не парюсь и равняю все с чихом. А если она – чудо природы, то настоящий альтурист посетит и исследует все ее уголки.
Можно только представить, как внимательно богатырь подошел к посещению истинного чуда природы близости, носившего имя Миэлла.
Посмеиваясь над Дао, он тайком тренировал некоторые его аспекты, как минимум, в вопросах продолжительности контакта дойдя до завидных показателей. И теперь, где-то на задворках увлеченного процессом сознания, похвалил себя за это. Едва ли санапсара испытывала трудности с удержанием партнера в пиковом состоянии подольше за счет одного лишь ее мастерства, но понятно, что, когда партнер и сам оказывался столь стоек, это выводило слияние на новый уровень. Одно дело снисходить до двоечника, а другое – общение с вундеркиндом, хватающим на лету, почти на равных. Тантра – игра для двоих, и два сцепленных в катамаран скоростных катера будут нестись по волнам несравнимо быстрее связки, в которой один из них – буксир, а другой – тяжеловесная безмоторная баржа.
Да и что такое альтруизм? Это когда радость от доброго дела приятнее, чем полученное за счет другого удовольствие . И чистые постельные альтруисты – это те, для кого именно моральное «Ух, какой я крутой любовник!» - важнее букета физиологических приятностей. Но кто сказал, что каждому мужчине приятны лишь вопросы проникновения? Есть те, кто получает колоссальное удовольствие от виртуозной (или даже самой обычной) игры на женском теле, которое обожает в каждом его миллиметре. И удовольствие это – не какие-то там моральные компенсации, а полноценное блаженство от контакта тел и душ, помноженное на исследовательскую жажду творца новых созвучий.
Тело Миэллы было инструментом-шедевром, играть на котором – величайшая радость. И в безупречности линий, и в отзывчивости, и в многогранном магнетизме неуловимых подсказок. Но очень важно – она была и инструментом, и маэстро одновременно. Природа порой создает потрясающие инструменты, на которых играть – привилегия. Эти инструменты делятся не только музыкой, рождающейся из касаний виртуоза – его самого они одаряют глубокой пронзительностью звучания!.. Но они все равно остаются инструментами. А ведь, если покопаться в глубине души, то кому из маэстро не хочется, чтобы на пике звучащей гармонии фортепиано или скрипка ожили и заиграли теперь еще и им самим?!.
В этом смысле тантра обходит музыку. Это – игра для двоих, где каждый – маэстро и скрипка одновременно, и в многократном переплетении взаимной игры дуэт превращается в целый оркестр. И осмыслить это на уровне Я – едва ли возможно, ведь такая игра – территория Мы.
* * *
Если бы речь шла лишь о тантре, то на этом свет темнел, и мы возвращались бы к остальным героям. Но тантра иллюзий – нечто куда более глубокое…
Иллюзорные декорации многократно сменялись, согласуясь со сменой характера слияния. Это не было просто фоном – энергия Сапфо позволяла создать здесь место нахлеста планов, а потому иллюзии превращались в полноценные декорации, и границ у возможностей фантазий попросту не имелось.
Плоть сливалась по физическим законам и принципам, но в сознании это отображалось уже в самых различных формах, повинуясь возникающим у любовников фантазиям. От простых, до вычурных, и эти фантазии кружились вокруг, разбрасываемые обоими и попеременно подхватываясь ими, если возникало созвучие или желание порадовать слившуюся половинку – неизвестную еще вчера часть своего Мы.
«Не хотел бы ты стать топором, чтобы войти в меня резко, с размаха?», – без слов вопрошала гибкая березка, вообще не вызывая сейчас никаких древесных ассоциаций. – «О-о! Готов»… «А теперь я – разлитое масло на поверхности воды, а ты… да, ты уже сам догадался, что ты – огонь… какой ты догадливый… а я пылаю… А теперь… а как ты узнал, что я хочу быть снимаемой стружкой?.. Что именно теперь… именно сейчас… хорошо… я согласна быть ушком иголки… как же нежно ты входишь в меня, моя нить… всей поверхностью трогая все уголочки… да, я поняла, что ты – это эликсир, медленно капающий в чашу… а теперь ты струишься, ты льешься, ты хлещешь… забрызгивая грани краев, стекая по стенкам… ты во мне без остатка, весь во мне, а я вся – твоя… вся… твоя…»
Том входил в Миэллу гвоздем, заставляя каждую щепочку стонать, он терзал ее пастью яростного тигра, рвал клыками разъяренного кабана, чтобы затем вновь поливать нежным дождем бушующее море, мягко рассекать его килем быстроходного судна, бережной пчелкой собирать пыльцу цветочка, а затем вновь необузданной волной биться в закругленный утес, точно зная, где звонко ударить, а где – поласкать гребнем волны… В свою очередь, не менее широким спектром образов проявляла инициативу и Миэлла. И ей удавалось удержать ту грань, когда женское начало – как ни крути, ведомое – не подавляло мужское… Все эротические фантазии Тома всплывали сегодня, здесь и сейчас, выстраиваясь в очередь, а иногда и наслаиваясь друг на дружку. Милая Эбихара, как же неизмеримо далеко ты осталась со своими великанами, солью и… самой собой!.. Когда-то Изабелла сказала Юреку, что будет для него той, кем он скажет, а сейчас не менее удивительная женщина была его брату всем, кем он лишь пожелает. Кем пожелает, как пожелает, где пожелает, куда пожелает…
Без каких-либо рамок – позволено всё!.. Фея, суккуба, мара, русалка, Леля, Отрада, Вероника, Лилит!.. Любые всплывающие фантазии и желания обретали форму, внутри сразу смывались ростки неловкости из-за того, что кто-то – подруга, а кто-то – богиня, а кто-то сердцами слиты с наставником, другом и братом. Это ведь не они – это всё – она!.. Та, кто позволяет всё!.. Та, в чьих глазах, кому бы визуально они сейчас ни принадлежали, читалось уверенное: «Тебе всё можно, никто никогда не узнает, а если узнает – в душе улыбнется и неизбежно простит, ведь на самом-то деле – такой же твой Мы, как и я».
* * *
В тантре, как и в Дао, главная морковка для делающих акцент не на энергетике – это возможность вопиюще долго оставаться на пике. Да – не на подступах к пику, а на нем самом, ведь то, что ошибочно принято считать пиком – это, по сути, уже прыжок-полет с него в облака под ногами.
На этот пик и насаживались десятки и сотни образов, освобождая душу и благодаря за свободу неимоверными ощущениями полета. Кому нравится годами сидеть в подвалах нереализованных желаний и фантазий? «Воплотить и отпустить» – это был ключевой принцип тантры иллюзий, придуманной Миэллой, еще в юные годы догадавшейся, что с полными подвалами пленных желаний флаг свободы над дворцом не вывесить.
Уже одного этого могло бы с лихвой хватить, чтобы считать тантру иллюзий грандиозным изобретением. Но великая перфекционистка не могла остановиться на достигнутом. Проводница иллюзий шла дальше – высвобождая вслед за чисто эротическими фантазиями и куда более подвальных пленников – тех, кто в иных условиях зачастую был обречен на пожизненный срок.
Впрочем, перед такими шла очередь из узников попроще.
* * *
Калейдоскоп сексуальных желаний-фантазий затухал, пасуя перед готовностью Миэллы воплощать в себе любое из них. Но стоило задаться вопросом: «а что же может быть дальше?», как глубокий поцелуй санапсары в ее собственном обличии пробудил внутри новый зов. Оттуда стали прорываться зажатые было образы. Зажатые так сильно, что на этаже эротических их не обнаружилось, а ведь, казалось бы, уж они-то должны были там находиться…
Да. Росаву не мы пропустили, перечисляя фантазии Тома – ей не позволили вырваться из застенков подсознания самого богатыря прочные оковы обиды, осадка и непонимания… Поцелуй волшебницы разбил оковы – на пике блаженства Том потерял контроль над этой частью острога, и теперь узники, ухватившись за невидимую руку проводницы иллюзий, прорывались наверх, воплощаясь в сумбурной галерее, послушно создаваемой не имевшей личного сознания Сапфо.
Миэлла обратилась белым лебедем, а Том ощутил себя Котэ, который, хаотично ходя по ветке дуба, засыпал лебедя стрелами. Засыпал потому, что не умел летать…
- Они твои!.. – лебедь элегантным жестом, в котором угадывалась самобытная подмороженная грация каганты, одарила Котэ своими крыльями, вместо которых молниеносно появились новые.
Том впрыгнул в крылья, полетел за лебедью, но никак не мог слиться с ней или хотя бы обняться, вместо чего постоянно утыкался в бедняжку, мешая летать самой… Он терпеливо осваивал полет, но так старательно овивал лебедь, что почувствовал – та утомляется.
Тогда Котэ сбросил крылья, сел на сук и начал демонстративно иметь русалку, возникшую тут же… Лебедь печально посмотрела на него и испарилась. Но Том уже не мог остановиться – русалка плавно превращалась в Миэллу, Котэ в Тома, и они оба стремительно спрыгнули с вершины в облака…
* * *
Вместо пруда под потолком Иллюзиона теперь была мягкая полянка, на которой Том и Миэлла лежали, прижавшись друг к другу влюбленными телами. Души не прижимались так же лишь потому, что все еще сохраняли слияние, не желая разделяться.
- Я все осознал, - говорил Том. Никаких выражений восторга просто не приходило в голову – таких слов еще не придумали, а попытку выразить восхищение междометиями – нежным поцелуем прервала сама Миэлла, после поцелуя шепнув: «Мы все еще внутри… Это просто пауза, и нам очень важно осмыслить то, что было в последнем образе». – Или не все… Ты поможешь мне? – он посмотрел в серые глаза с вопросительной нежностью.
- Я буду только внимать и неслышно шептать подсказки от сердца сердцу…
- Спасибо… Этот образ… Мне кажется, он намекал, что я, влюбленный в Росаву, не был готов к порядку. А отношения – это именно порядок, как ни крути… Мне же хотелось одновременно и свободы, и постоянной привязанности – быть рядом, обниматься, зажиматься, целоваться, болтать… И это стало таким себе хаосом отношений. Когда уровень близости высочайший, но все это слишком сумбурно… Хм. Как Ауровиль!.. Когда механизм с его всеми этими шестеренками очень близко подходит к другому такому же – нужен порядок, нужно синхронизировать их. Иначе они тыкаются гранями, царапают друг друга, постоянно заедают, а потом вообще оба ломаются…
Он не удержался, чтобы не поцеловать Миэллу во влажный лоб – после апофеоза близости он чаще всего испытывал к женщинам отчуждение. Только с кагантой было иначе. А теперь – еще и с Миэллой. И совсем не казалось странным обнимать ее и целовать, говоря о Росаве – санапсара для него была фактически божеством, пусть и сладостно родным, словно подружка с соседней улицы. Он снова заговорил:
- И Росава устала от этого… Но почему я хотел сохранить хаос? Потому что он мне близок. Хаос свободы, когда я волен делать, что хочу… Я думал, что люблю. Никому не говорил, кроме нее, но был уверен, что именно люблю. Еще думал: ведь любовь – это, как говорят, желание отдавать, а не брать… Даже ржал как-то, что секс дает подсказку – ведь самые клевые ощущения у нас, когда именно мы «что-то» отдаем-выделяем, так сказать… Так и любовь. И я отдавал ей все свои чувства… Упаивался ими… А теперь понимаю, что любовь – это желание отдавать. Но не только чувства, а отдавать в том смысле, что давать другому возможность еще и свои отдавать тоже. А я как бы подавлял ее чувства – мне нужно было солировать со своей любовью, словно показывая, что я вот люблю больше!.. То есть рассуждал как Я. А в любви, видимо, нужно переплестись этим общим Мы: научиться думать любимой, жить любимой, давать ей раскрыться, а не раскрываться самому, пусть даже раскрываться ради нее же… Хух… То есть я тупо испугался этого перехода из Я в Мы?.. У меня ведь очень болезненно с этим – может, из-за того, что я близнец и привык отстаивать свое Я… Когда-то Лилит, говоря о смысле жизни и всём таком, шикарно сказанула: «Смысл жизни заканчивается любовью. А после этого начинается Бытие. Ведь жизнь – это путь Я, а Бытие – путь Мы…»
- Поразительные слова… Не удивлюсь, если многие мои озарения были ее подсказками – Милостью…
* * *
«От богатыря мы, конечно, ожидали большего», - могут сказать читатели, далекие от тантры или Дао, но их статистические поводы для гордости тоже придется отодвинуть… После короткой паузы Иллюзион продолжился и быстро перешел на новый уровень.
Не все партнеры Миэллы поднимались по лестнице чакр выше даже третьей ступени. Том с первого раза легко взлетел на четвертую, раскрыв сердечный острог, и теперь наступила очередь пятой и шестой чакр, связанных с творческими и ментальными вопросами, включая глобальные основы Бытия.
Давно знакомые нам проблемы Тома с мировоззрением получали воплощение в десятках новых иллюзий. Он бродил по лабиринтам в поисках Грааля с «Нектаром Обоснованности Бытия», а потом находил эту священную чашу одновременно с осознанием, что она всегда рядом, и нектар или яд – зависит лишь от его же восприятия. И как же сложно было оторвать губы от этой чаши!..
Он позволял поедать себя четырехмерной секси-богине, а потом с блаженством осознавал, что его не едят, а пьют, как моря пьют реки, чтобы затем отдать влагу тучам, питающим эти реки… Он застывал в миге, который не хотелось прерывать, потому что, вопреки кажущейся вокруг полной пустоте, весь этот вечный миг неосязаемая Миэлла нежно обнимала его, целуя в губы…
Очень сложно описывать все эти образы словами, ведь Иллюзион работал сейчас на пиковых параметрах, создавая такие образы, осознать которые сложно даже всеми органами чувств, включая внутренние… Миэлла и сама с полнейшим упоением погрузилась в иллюзии, понимая, что партнер у нее действительно редчайший – способный отдать не меньше, чем взял.
Наконец, сплетясь крыльями развитых душ, они прорвались так высоко, куда санапсаре ранее удавалось взлетать лишь пару раз. Это был фактически слой Майнтри – небеса великой вселенской любви, где работали уже не столько иллюзорные образы, сколько растворяющие в себе ощущения великой Милости… И тут, после череды застывающих мигов, стали возникать аномальные прорывы уже в той объективной иллюзорной реальности, которую мы называем жизнью.
Сознание и до этого пульсировало, сменяя мгновенья глубочайшего осознания Бытия с мягкими провалами в блаженное забытье – в конце концов, это был один из образов самого Тома, которому Иллюзион так пояснял ненужность страха небытия личного Я после окончания жизненного пути. Но теперь, когда и эти узники получили свободу, оставив любовникам почти одну лишь Майнтри, пульсация сознания выглядела странно. Из провалов и Том, и Миэлла возвращались с одинаковыми обрывками впечатлений и образов, и они обоих смущали, не давая сосредоточиться на осознании момента и снова окуная в провалы за порцией новых образов.
Вот всплыл в памяти никогда не виденный ранее отец Тома. Он погладил малыша по голове и сказал: «Я ушел, чтобы ты осилил нужный путь, ведь ты не прошел бы его без этой обиды»… Из следующего нырка в небытие богатырь вынес еще одну фразу: «Но все время жить с обидой – излишне. Она мешает лететь дальше…». И на фоне этого воспоминания, густо смешанного с никуда не девавшимся блаженством Майнтри, возникало осознание: а лететь нужно!.. И Миэлла превращалась в птицу, помогая ему взлететь и нестись в сторону то ли гор, то ли пирамид. А Том летел на ней весь в слезах, понимая, что всю жизнь не принимал Творца, поскольку считал: как отец бросил Тома, так и Отец Небесный мог бросить людей самих. Или не самих, а с матерью, образ которой соединял сейчас как биологическую маму, так и символическую – в лице Лилит… И вот уже Небесный Отец нежно летящими в лицо облаками говорит ему те же слова, и Том понимает: Он не всегда держит нас за руку лишь потому, что нам нужно пройти свой личный путь – из Я в Мы… Том шептал: «Я прощаю тебя. И Тебя!..» и летел в облака к горам…
А потом прорывы перемешались, и калейдоскоп стал терять осознанность… Миэлла увидела, что кроме Тома здесь появился и его брат, а затем две удивительно прекрасные апсары. Кто-то из близнецов положил себе на бедро цветок, из которого выросла сама Миэлла, после чего апсары, устыдившись ее красоты, испарились прочь, оставив наедине с обоими братьями. И кто-то из тех – а близнецы все время перетекали один в другого – нежно ласкал Миэллу, выходя на самый пик и отрываясь от вершины для полета в облака под ногами. А кто-то пытался убить ее, но, успев перетечь, сжимал занесенную руку с кинжалом своей же рукой… И так продолжалось, пока кинжал не растаял в облаках, в которых уже неслись с вершины и Миэлла, и Том…
* * *
- Бывало у меня за жизнь пару раз, что думал: «как ей потом в глаза смотреть?», - усмехнулся Том через несколько минут. – Сейчас то ли похоже, то ли наоборот – думаю: «как смотреть на что-то, кроме этих глаз»… - он насладился хрипловатым смехом Миэллы. – Не, не бойся – очередным влюбленным в тебя бараном я не стану. Понимаю, что это ощущение пройдет, но… не знаю, в общем. Хочется что-то для тебя сделать теперь. И не какую-то революцию, а нечто охеренное – что никто другой…
Он замолчал потому, что ладошка нежно прикоснулась к его губам. Миэлла изящно вывернулась из их микро-мандалы сплетенных тел.
- Я стеснялась тебя просить, - шепнула она, глядя в глаза. – Но можешь…
* * *
Они вошли в Сапфириум, держась за руки.
- Ты уверен? – спросила санапсара. Том кивнул, и она положила голову на жилистое плечо. – Просто сомневаюсь, что встречу еще кого-то с такой мощной и одновременно близкой энергетикой. Я была на подступах к этой точке дважды, но уходила в иллюзии партнеров, а ты, как мне кажется, так глубоко все воплотил и отпустил, что сумеешь удержать мои личные иллюзии…
…Третий заход они, разумеется, не полностью посвятили Миэлле. По всей грамоте они раскачали маятник таким образом, что забег по ступенькам был сделан с акцентом на Томе и его шаловливых теперь иллюзиях и желаниях, после чего был включен реверс, и уже Том окунулся в остроги любовницы…
Что он там обнаружил до выхода в Майнтри – останется между ними. Скажем лишь, что стрелец очень глубоко проникся внутренним миром Миэллы, и с этих пор будет считать ее более близким человеком, нежели подавляющее большинство ассов или скорпионов.
Не лестница даже, а будто перевернутая горка вынесла их прямо в Майнтри, и теперь – благодаря опыту и особенно – близости Сапфо – густота этого невыносимо проникновенного киселя блаженства позволяла сохранять сознание без провалов в небытие. Так странно было сохранять сознание там, где Я как будто и не существовало. Тому казалось, что весь этот густой нектар, в котором они плескались с поразительной легкостью почти полного отсутствия гравитации – это не просто энергии, а лучшие, самые светлые и прекрасные части душ каждого человека Земли. И границы собственного тела сейчас казались родными, но все же оковами – так хотелось раствориться в этом нектаре, став его частью. Раствориться, размешаться так сильно, чтобы слиться с каждой молекулой кисельного нектара… Слиться, познать его весь, насладиться единством, а потом… А потом можно и обратно в тело…
Богатырь мягко перевел фокус сознания на Миэллу, объятья которой казались порталом к каждой из упомянутых молекул… Да, нужно ей… Ей!.. Он едва ли мог любить ее так, как любил Росаву, но можно ведь любить иначе: как родную душу – соседнюю каплю океана нектара. Любить – а значит, жить ею… Чувствовать ею. Любить ею!.. Сама Миэлла сейчас полностью растворилась в Милости, и не могла ни ощущать, ни видеть, ни помнить… Она являлась лишь проводницей в глубины собственной сути.
Зато за нее мог все видеть и ощущать Том, неустанно продолжавший сливаться с санапсарой на всех шести чакрах с захватом границы седьмой – той, что считается частью сути самого Бога.
Образов на этом уровне опять практически не было – только ощущения, которые интерпретировать можно, как угодно – со всеми искажениями личных представлений. И хорошо, что стрелец приблизился к дзен – достигая той пустоты, что позволяет читать Майнтри без перевода…
* * *
Вслед за последним на сегодня прыжком в облака, Миэлла порталом перенесла их в уютную комнатку. Личных покоев у санапсары не было, но здесь она могла уединиться на время. Или уедвоиться?..
- Я знаю, кто ты… - сказал Том, улыбаясь в серые глаза. Санапсара растягивала предвкушение знания. Она привстала, усевшись на кровати удобнее, но ладонь богатыря, тоже севшего, не выпускала.
- Забавно, если я сейчас умру, не узнав, - улыбнулась волшебница. Том покачал головой.
- Если умрешь, то почти тут же узнаешь… Если я, конечно, верно все понял, а не выдумываю какую-то дичь. Просто я почти уверен, что все это так, именно благодаря тому, что дичь!.. Кое-что я мог бы придумать, но остальное… В общем, твое истинное тело сейчас находится в другом мире. Я не в курсе, как он называется, где находится, как выглядит в целом. Я видел только разрушенные города – огромные, полные нереальных высоких зданий из стекла и металлов… Тот мир мертв, и мне неприятно думать об этом, ведь в глубине души я всегда считал, что Апокалипсиса не будет. Что все эти мрачные козлы придут и в какой-то момент объявят: «Отбой, ребята. Вы молодцы – организовались, понаходили всего клевого. Мы оценили и признаём, что были неправы». Ну, или даже если не скажут, то все равно проиграют нам. Ведь как может победить разрушение?!. Я много об этом шутил, я никакой не идеалист, но… не знаю. Мне казалось, в конце хорошего пути все равно всегда должна быть победа чего-то клевого… А тут…
Он сжал руку санапсары в ладони, а она любовалась им сейчас – этот насмешливый мальчишка был поистине крут в серьезном настроении. Старше его лет на десять, испытавшая океан впечатлений, полубогиня Аджарии, Миэлла ощущала себя младшей… Богатырь погладил ее по волосам.
- Ты – семя возрождения того мира, впитывающее впечатления из других миров, чтобы иметь больше шансов успешно справиться со своей миссией… Скованная во льду, глубоко под землей, в какой-то стальной штуковине… Юрек рассказывал, как в Синае одна девушка несколько веков провела во льду, а потом ожила. Там было проклятье, а тут, как я понимаю, технологии запредельного уровня… Ты не одна там – есть и другие. Но твоя эта… хм… а я еще над Санчо смеялся с его глюками… реально слова приходят – это называется «крио-капсула»… Твоя крио-капсула как будто подсвечена особым огоньком или вроде того – мне сложно пояснять это, ведь чистых образов я не видел, а просто как будто знаю это.
- Это ментальный уровень познания… Ощущение «Знаю». Пожалуйста, продолжай…
- По тому миру больше почти ничего. Прости… В какой-то момент лед растает, ты выйдешь из камеры и попытаешься возродить мир с помощью других. Если я к тому времени умру здесь или удачно завершим Апокалипсис, и смогу сам решать, куда отправиться – жди нагловатого малыша. Там ты совсем юна, и лет двадцать разницы нам, уверен, не помеха… Проблема в том, что… Ну, ты понимаешь.
- Как только разморозится лед – я умру здесь.
- Потому и вне кармы.
- Фух… - она непроизвольно проникла пальцами между пальцев Тома, и богатырь прижал их к груди:
- Это не все… Твоя мать – богиня. Ее зовут Лакшми – ты не ошиблась в прошлых полетах… Чтобы ты появилась на свет такой, какая есть – она согласилась жить на тех же основаниях. Тоже смертной и могущей в любой миг умереть вне зависимости от поступков…
- Но зачем? Неужели на меня такая ставка?
- Нет. Вся эта бездна твоих талантов дана лишь для того, чтобы ты трахала обездоленных неприкасашек, - Том, чуточку устав от своей серьезности, уступил иронии, и особая пикантность заключалась в сохранении ровно той же серьезной интонации. Миэлла рассмеялась всем телом, уткнувшись ему в грудь.
- Нет. Как ни крути – ты бунтарь, и в этом твоя истинная природа.
* * *
После часа совместной неги, любовники обнаружили себя бодрыми, совершенно не желающими расходиться, но и не готовыми окунаться в реку, которая, согласно круговороту тантры в природе, истинно меняет воду примерно раз в месяц. Как хорошо, когда не только есть, о чем поговорить, но еще и приятно требуется…
За неимением трубки, Том с удовольствием покурил иллюзорную сигару, наспех созданную и врученную ему заботливой любовницей.
- Как ты в этих дворцах из иллюзий не потерялась – вообще не понимаю, - покачал головой он. – Нафиг что-то делать, если можно окружить себя фантазиями и кайфовать?
- Возможно, осознание поставленных передо мной задач не позволяло… В детстве я создавала дивные дворцы, сидя у грязной лужи. До встречи с Салпаной была уверена, что эта грязь – одно из условий развития дара. Когда мрачно вокруг – развиваешь мир фантазий… Оказалось, необязательно, раз она при папе-радже творит еще более ажурные дворцы… Не знаю, мне всегда хотелось не просто творить иллюзии, а воплощать их в реальность. Но ладно обо мне… Мы многое не обсудили, касаемо твоих образов. Нередко все настолько ясно, что слова излишни, однако с тобой не тот случай.
- Пока не очень готов думать об этом… Давай тоже по ступенькам – начнем с чего-то попроще. Расскажи мне о самой этой тантре иллюзий. После нее все так прозревают?
- С тобой сегодня было просто нечто!.. Поверь, это просто невероятное единение получилось и умопомрачительный полет. Думаю, ты и сам это чувствовал… Сапфо едва справлялась с нашими образами, и уж прости, что не обсуждаю более приземленные аспекты, но там все тоже в районе совершенства… Обычно все куда проще, и я – лишь проводница. Ведь даже многие наши девчонки остаются на уровне средних чакр, и уж точно не имеют такого запаса плененных дум…
- Нескромный вопрос… Для тебя нет разницы: мужчина или женщина?
- Разницы не может не быть, как мне кажется. Тантра – единение мужской энергии и женской. Это важно, это созвучно не только энергиям, но и природе… Да. Женщины могут быть очень близки душами, нередко лучше мужчин понимают, как доставить удовольствие… И все же лично для меня это немного похоже на сигару, которую ты сейчас куришь. Ведь вкусно же? Полный набор ощущений… Но это не сигара, подаренная тебе природой, а лишь ее иллюзия.
- Как же ты тогда?
- Я проводница!.. У меня не может быть рамок. Тантра иллюзий несет потрясающий эффект, и я не могу им пренебречь. У партнеров снимаются блоки запретов, мешающие жить, поднимаются из глубины целые клубки проблем, которые иначе можно распутывать десятилетиями. Кроме того, тантра сумасшедше прочищает энергетические каналы, и после сеанса у людей меняется жизнь, а сами они преображаются. Не всегда, конечно – даже в Розовом дворце остались брахманить трое моих клиентов. Тантра иллюзий – как Милость: дарит прозрение и шанс измениться. Но все ли им пользуются? Инерция привычного уклада так сильна, что эти цепи не всегда удается порвать с первого раза… Но я отвлеклась… В общем, я охотно помогаю другим женщинам, с некоторыми из них мне так восхитительно познавать души друг друга, что я и сама увлекалась – как с Риабель, например… Но если я вижу, что речь идет лишь о сладострастии, то стараюсь легонько напомнить девчонкам: истинная гармония тантры достижима лишь в паре мужчины и женщины.
- А будь Ника постарше?
- У-у!.. Это поразительная душа!.. Которая ближе к Майнтри, чем любой, кого я знала. Но она слишком юна, к тому же неискушенная – а первый тантрический опыт, я считаю, почти что обязан быть разнополым, дабы не сбивать палитру предпочтений.
- Вот с ней интересно… Ну… В общем, ты помнишь нас?..
- Я научилась почти без следа стирать личные воспоминания этого уровня – помню лишь то, что требуется обсудить.
- Ну… В общем, ты ведь была ею.
- Допустим. И твоя сбивчивость говорит, что зажим ты не снял.
- Так ведь она с Юреком… Как-то слегка неудобно.
- Твоя свобода в том, чтобы желать кого угодно на уровне грез. Ведь все люди мира – родны и едины на уровне душ. Просто в быту они ограничены принципами, моралью, и это правильно – совсем без устоев юные души собьются с пути. И тантра иллюзий им помогает. Ведь тайный запретный росток лишь мешает гармонии. А так – желания исполнены, и можно двигаться дальше, уже без тайных вожделений соседа или замужней красотки… Опять же – не всем помогает, но многим.
- Спасибо… Мне, кстати, помогло. Нику ведь я намного раньше Юрека узнал. И она мне всегда нравилась… Но реально на уровне ненавязчивых грез. И вот они сбылись – и все: как рукой сняло… А так бы завидовал брату, да и в общении с ней был бы менее свободен в том смысле, что где-то глубоко шальная надежда таилась бы: а вдруг?.. И еще знаешь, что круто: не в курсе, с нее ты это сняла, с меня – но ты ею была вот точно такой, какой я ее себе и представлял.
- Прости, твои грезы о ней точно были ненавязчивыми?
- Э-э… Блин, а я еще удивлялся, откуда возникало желание тебя убить?
- К этому еще вернемся. Просто мне важно, чтобы ты был искренен с самим собой.
- Да нет, нет. Реально все очень мило было с ней… Она ведь для меня почти что фея. Если помнишь, я и с тобой в ее облике только что делал? Ласкал!..
- Это объяснимо… На уровне второй чакры она еще закрыта, и твоя сексуальная энергия, не находя там отклика – смещается вниз, на уровень первой: где как раз ласки находятся… Мы обсуждали с ней эту тему, и она рассказывала об одной подруге, которая так глубоко погрузилась в области страсти, что могла фактически любую энергию переплавлять в страсть. В этом случае женщина доходит до пика от чего угодно – от ласки коленочки до расчесывания волос…
- Вот вообще не сомневаюсь, о ком речь… Ну да ладно. Она реально крутая, кстати, и ее бы тебе сюда… У-ух!..
- Она ведь была сегодня здесь… И очень долго… И крайне сильно, скажу я тебе – будучи ею, я… ладно. Забыли… А то выяснится, что насчет «забываю на этом уровне» – просто успокаивающая отговорка.
- Вот же ж… Между прочим, с ней и не сработало пока – как хотел ее, так и не перестану. А Санчо – мудак… Снайпер хренов.
- Так вот… Эта дама могла самое невинное прикосновение доводить до уровня острой страсти. А Вероника – наоборот!.. Ее даже самые откровенные эротические ласки оставят в области невинных телесных приятностей. По крайней мере, пока… Уж что-что, а противостоять желаниям она умеет грандиозно – иначе бы не выстояла в пирамиде Фусиань… А уже здесь забавно было – ею один наш тантрист страшно увлекся еще в первый день и в шутку припугнул, что очарует ее с помощью волшебства. Она посмеялась и сказала: «Милый друг!.. Я выросла, через день ныряя в дымку желаний. Максимум, чего ты добьешься – это моей острой тяги прильнуть к какой-нибудь книге…». А потом уже мне рассказала, что у нее там так хитро переплелось, что она энергию страсти действительно переправляла в область жажды знаний.
- Это, кстати, я с тобой тоже хотел обсудить!.. Так-то не секрет, что и на материке многие увлекаются эротическими играми. Иллюзиона у них нет, извиняй, и проводниц тоже, вот они и играют, как могут. Наряжаются, выдумывают жалкие сценарии, которые быстро и неминуемо переползают в унылое попёхивание… Откуда такое стремление? Откуда в нас с тобой было столько отвлеченных фантазий? Почему людям так нужны разные декорации и условия? Реально ведь заводит – ну, с тобой, понятно, и с Иллюзионом, а не с переодеванием, там, и прочим. Это тоже у каждого, как у Ники с книжками, наслоилось не туда?
- Здесь ответ неоднозначный, Том… То, что переплелось и наслоилось – понятно. Вопрос, почему?.. Я дам тебе два ответа, а ты выбирай… Первый вариант. Людям очень хочется сливаться с другими – это восхитительный и, по моему мнению, сакральный ритуал, который служит напоминанием о единстве нас всех. Жаль, что на материке эротическая грамотность находится на очень низком уровне, и слияние душ низвели до животных соитий. Недополучая энергий из остальных чакр – ведь много ли пар сливается на всех уровнях – бедолаги пытаются компенсировать это частотой слияний вторых чакр. Но в таких условиях эротическая энергия быстро растрачивается, и люди начинают привлекать посторонние.
- То есть все-таки сливаться на разных уровнях.
- Да если бы!.. Во-первых, редкие фантазии таких людей поднимаются выше третьей чакры – все остается лишь на уровне смены декораций и поощрения тайных желаний, стимулирующих перекос и дальнейшую утечку энергий. А во-вторых, даже если бы находились фантазии более высоких уровней, это все равно в корне неправильно задает приоритеты. Объяснять, почему?
- Да нет. Понятно… Одно дело осознанно сливаться на разных уровнях, а другое – все уровни подгонять под приземленный процесс контакта вторых чакр.
- Быстро освоил… Молодец… Теперь второй ответ. Моя личная версия. Осторожно: присутствует упоминание реинкарнации, с которой у тебя не очень
- Да после сегодняшних глюков… В общем, я никогда не был так близок к принятию именно этой версии Бытия – о которой вчера говорила наша падающая с лавки звезда.
- Очень за тебя рада, милый. Всей душой радуюсь… А теория проста. Особенно если принять на веру гипотезу, что мы рождаемся, дабы получать в жизни различный опыт. Сколько ролей мы можем сменить за жизнь? Всего несколько, да и то многие редко готовы себя менять… Зато можно хотя бы оттенки опыта получать с помощью этих ролевых игр. Иллюзионом у нас пользуются совсем необязательно для слияний. Далеко не каждой игре необходим тантрический аспект. Та же Вероника в Иллюзионе будет развивать свои грани и образную силу – и Сапфо будет создавать ей различные ролевые условия… Возможно, интуитивно ощущая потребность отыграть побольше ролей и обогатить себя опытом, люди, незнакомые с Иллюзионом, стремятся хоть так его получить.
- Это все прекрасно. Пёх при этом зачем?
- Жуткое слово, уж прости. Но вполне подходящее тому, что ты в это вкладываешь. И пусть Олегер попробует еще и задним числом назвать им тантрический сеанс с кем-то из девчонок.
- Не с тобой?
- Я живу нисходящей энергией, так что могу окунаться в тантру намного чаще других. Но сегодня довелось испытать такое, что я нескоро буду готова… У нас много замечательных тантрини – помоложе. Так что… Да-да-да! Не прячь улыбку сытого кота – я пока оказалась только твоя.
- В этой улыбке было еще и удивление твоим зажимом с возрастом. Я разве что на «Мисс-Вендор» видел так много красоток в одном месте, ну, может, еще в декабре, когда ведьмы в Славутиче бурогозили… Но поверь моему вкусу – умняша великолепна, так что ее не учитываю, а остальные здесь тебе во внешности по колено, если переводить на рост… И пока ты не начала кокетничать – а ведь после сегодняшней смены образов вообще не удивлюсь, если ты и это умеешь шикарно – повторяю вопрос: зачем этим играм пёх?
- Ух… Вообще забыла уже… Дело в том, что акт слияния душ, пусть даже фактически одними телами или земными энергиями – несет мощный заряд. И он как бы впечатывает все, что его окружает, в пространство. Закрепляет новую роль, фиксирует, что ли… Ну оделся ты пиратом или дэнсией дроу – и что? Ладно бы еще в театре сыграл – вошел в роль… А так – ты наполнил этот образ сакральным таинством слияния, пусть по факту обычно и вполне применим твой обожаемый термин.
- Круто, чо… Но прикинь, у меня тоже есть версия. Она не моя, и даже если я бы выдал ее за свою, ты бы все равно не поверила… В общем, это мысли одной офигеннейшей пары моих друзей. Они заморачиваются на образном творении – мол, представляй ребенка во время слияния, наполняйся теми энергиями, какие ты хочешь ему подарить, и всё такое… Что, если они реально правы, и жажда фантазий во время слияний нам дана ради наполнения будущих детенышей клевыми образами? А мы их тратим, чтобы наряжаться пиратом и эльфом.
- Не думала, что ты меня так быстро удивишь еще раз… - Миэлла откинулась на спинку кровати. – Я не могу иметь детей, а потому ничего странного, что не рассматривала такой вариант – через себя ведь обычно все пропускаю, а в этом вопросе – у меня пустота. Навскидку скажу лишь, что твоя версия бьет обе мои вместе взятые… Так что снова сда… А… ты ж не берешь пленных.
- Хм. Если это намек на игру…
* * *
Еще позже, уже заканчивая с обсуждением тантрических аспектов, Миэлла в очередной раз продемонстрировала умение понимать с полуслова, и Том не удержался от восхищения.
- Вообще я, конечно, просто поражен, как ты феерично чувствуешь желания… Это всегда было в тебе, или такое можно развить?
- Задатки были. Не странно, если сама Лакшми ради меня стольким пожертвовала… Но во многом развила сама. Это как раз тот уровень, когда работает Мы. Я распахнута сама и бесцеремонно, как ты помнишь, вторгаюсь в чужие личности. Я ощущаю не только желания – фактически всё. Просто желания получают прикладное применение.
- Мне почему интересно. У меня в Синае была одна фея.
- Ага.
- Блин… Она ж тоже… Тебя, наверное, все-таки придется убить или хотя бы взять в плен.
- Том. Ни один человек не узнает, что было в Иллюзионе. Все, что там происходит – остается между нами. А если узнает – я аккуратно вытру ему это воспоминание. Если скажешь сейчас, чтобы я стерла все наши общие с тобой – я это сделаю.
- Да не… Это прикольно, это нас объединяет.
- Спасибо. Это ценно… А фея вызвала у меня некий отклик. Потом затерлось просто более ярким образом.
- Ну да, Лилит.
- Образ Лилит я примеряла чаще очень многих – ее желали почти все, кто приплывал с материка в Каджурахо, где я не один год практиковала тантру иллюзий. Это совершенно фантастический образ, и я опираюсь не только на чужие впечатления – ваша наставница являлась мне в одном из странствий, и, не буду скрывать, я не просто была пленена ею до кончиков ногтей, а и до сих пор смею считать ее, пусть не наставницей, но той, кто вдохновила меня на мой путь. Я тогда была совсем юна, много думала потом: «А если бы Лилит родилась человеком, как бы она себя вела? Что бы делала?».
- Сегодня, глядя на тебя, подумал, что именно так выглядела юная, удовлетворенная и доступная Лилит.
- Эти слова – высшая похвала для меня, Том, - Миэлла нежно обняла богатыря. – Спасибо тебе.
- Не мог смолчать. Сама ведь знаешь, что нам сейчас непросто… А фея реально напоминала маленькую версию тебя – ну, к сожалению, только в аспекте угадывания желаний. Ее нарисовала фантазия синайских фанатов одной дамочки…
- Да ладно!.. Неужели Тахори увлеклась этим образом?
- Нахари, насколько помню. Театральная прима из Киото.
- Э-э… Нет. Не она… Я про Тахори – дивную наставницу гейш из Уравы. Я гостила у нее – обменивалась опытом. Не скажу, что мы прямые коллеги, конечно, но она чисто сама меня заинтересовала – яркая личность, глубокая, непростая. Люблю таких… Убить меня пыталась… Но больше ни слова не скажу, ведь правила Иллюзиона работают даже там, где не было самого Иллюзиона… Но была Сапфо!.. – прижав утрированно скрывающую ладошку, прошептала Миэлла громко. Том засмеялся:
- Да и фиг с ними…
- Что там насчет тебя? Созрел для обсуждений?
- Да ты знаешь… Сейчас отстоялось так. И как-то вообще все понятно. Может, потом себя накручу, конечно, опять – новые теории придумаю, новые вопросы… Но те ответы, что я получил – с таким запасом пришли. С Росавой – все, как на ладони. С отцом, блин – вообще до слез!.. И с одним, и с другим… И правда ведь – потому и все эти секси-богини, наверное: кто угодно, лишь бы не Отец Небесный… Твоя Брахматри бы зато подошла, наверное… Не совсем понял полеты эти, горы и Юрека, припершегося – но там уже вообще глючило… А так – все в норме. Никогда в моей душе не было столько свободы, столько ясности, столько внутреннего покоя… Теперь просто интересно – не потеряю ли я себя истинного? Не стану ли таким, как Юрек? Привыкли как-то, что он – порядок, я – хаос.
- Он, возможно, порядок. Но с чего ты решил, что ты – хаос?.. Ты – свобода, Том!.. Ты – просто воплощение свободы!.. И искал всегда именно ее!.. Но когда свобода сдавлена обидами, болью, тревогами, когда она не имеет под собой фундамента того самого внутреннего покоя, а опирается не на Мы, а на Я – она обращается хаосом. Вспомни себя – ты ведь искал покой. Искал понимание Бытия, искал ясности. И спасибо дзен – он подарил тебе это… А дальше, уверена, уйдет в сторону, ведь для твоей пылкой натуры дзен мелковат. Да, любоваться миром – прекрасно. Но если бы наша задача была лишь в любовании – нас могли бы оставить растениями: стояли бы в лесах, раскинув ветви или бутоны – и любовались творением Брахматри, пока не уйдем в почву. Зачем создавать деятельного человека, способного на столь многое, если его задача – любоваться?.. Или сидеть? Или медитировать?.. Для тебя дзен попросту стал отправной точкой. Устав быть человеком, ты вернулся к миру растений: ладно, любоваться ты не особо пытался, но все это незнание, отрицание богов, сиделки, созерцание реальности и познание ее через примитивные действия… Ты побыл растением, пустил корни, успокоился, а потом вновь устремился к свободе!.. К деятельной свободе – изменяющей мир, как, смею верить, и положено людям твоего полета… И своей сути ты не потеряешь. Ведь твой брат – согласие. А ты – бунтарь!.. Свобода почти всегда подразумевает бунт, ведь желание реализовать себя, свою волю, что-то сделать – почти всегда означает что-то изменить – нарушить сложившийся порядок. Легион начинался с жажды свободы!.. И соберись там другая компашка – из истинно свободных, а не разобиженных – кто знает, зло бы они несли или добро. Ведь боги в то время и правда увели Вендор не туда.
- Чисто как аналогия… Ты уверена, что твоя компашка достойна тебя, и вы приведете к добру?
- У нас в революции несколько течений и разное видение будущего. Но я не могу нести свободу народу, не давая свободы тем, с кем хочу это сделать… Я искренне верю, что все получится идеально мягко. Изначально у меня были более жесткие планы, в том числе, и на Веронику. Настолько жесткие, что я даже стыжусь их озвучить, и не делаю это потому, что затем все совершенно изменилось, и изменилось благодаря самой Веронике… У нас очень стройный и четкий план, но революция – это стихия, поток, и я не знаю, куда все выльется. Но и видеть народ в узде – никак не могу…
- В этом мы с тобой похожи… Два бунтаря… Насчет дзен, кстати, верно. Я когда ржал над Юреком, тоже донимал его ровно твоими же словами. «Растения, наблюдающие за растениями!», и в таком духе. Да, можно понаблюдать, посозерцать, хрен с ним – полюбоваться… Но потом нужно все-таки созидать. И тут Юрек как раз молодец… Но скажи, если я хочу гармонии – могу я оставаться бунтарем? Бунт ведь – это недовольство… А. Вспомнил.
- Верно. Ты прими мир таким, каков он есть. А потом попытайся улучшить. Делай Да, и просто не переживай, если Нет!.. Один великий сказал.
- Обожаю тебя.
- Я могу лишь сказать, что путь бунтаря – увиделся мне твоим самым глубоким и гармоничным. В конце концов, кто-то должен же играть эти роли, и почему их не сыграть тебе или мне, постигая именно эту грань Бытия? Главное – выбирать наиболее конструктивный, созидательный путь бунтаря. Чтобы не протестовать и рушить, а принимать, но улучшать. А без бунтарей мир застынет и окаменеет. Лук изобрели не те, кто лучше всего махал дубиной. А те, кто усомнился, что это лучший способ добыть еду…
- Усомнился… Вспомнились мне Ахурамазда с Ариманом. Один – порядок, а другой – его сомнения и бунт… А на деле – один чувак оказался. Умняша не рассказывала? Юрек с Ахурамаздой болтал как-то. А перед тем – Аримана мочканул. С нашей помощью, разумеется.
- Ой… - Миэлла шлепнула себя по губам и ошарашенно посмотрела на Тома.
- Аримана жалко? Изабелла, кстати, не врала тебе – блистала там по полной.
- Да нет… Просто мелькнуло кое-что. Но… сыро очень… Обдумать надо… Тут деликатно слишком, и не хотелось бы торопиться с выводами… Ты скажи лучше: ты в революции свой путь видишь, или этот месяц как-то иначе можешь использовать?
- Если честно, в революции я себя не особо чувствую. Да, бунт. Да, ради тебя я готов весь этот Розовый дворец замочить, разве что двух дяфиков оттуда живыми вывести… Но ты ведь хочешь миром, и я не вполне понимаю свою роль. Пока лежали сегодня, и я до памяти доходил, мелькнула мыслишка умняше помочь. Ведь в Майнтри когда летели – меня в горы тянуло. Это же Шамбала была? Я на картинах видел.
- Да, Том… Это был Кайлас – его ни с чем не спутаешь.
- Вот. Понятно, что времени еще хватает до июля, ведь пирамиды раньше времени запускать – это драконам дорожку стелить. Порталы, как Ника сказала, не зависят от того, кто пирамиду запускает: мы, драконы, Легион – они все равно включаются, и тогда Азур с компашкой могут пожаловать. Я не особенно вникал, но Вероника говорит, что запуск пирамид нам страшно нужен. А раз так – почему бы, пока она тут тебе чернь в революцию влюбляет – не мотнуться к Кайласу, дорожку пробить? Вот от души – мне надоело в людей стрелять, а без этого от меня тебе проку мало, раз уж тантра раз в месяц. Может, отпустишь любовничка в горы? Если пару девиц выделишь – не обижусь. Мы там осмотримся пока… Хм. Кстати – ты ведь открываешь дистанционные порталы!.. Мы можем найти там источник энергии, и тогда вы попозже сразу к нам Веронику отправите, или сама приходи: ты ведь справишься с управлением, явно. Просто Нике еще Самсунг открывать – в других местах ребята вроде обещали помочь, но там и с Самсунгом одним, как минимум, три остановки… А здесь я бы помог пока с Шамбалой вашей, а потом, уж прости, на Русь вернулся – любить учиться. Да и в Аркаим мотнуться заодно, раз уж даже ты из далекой Аджарии хвалила его как образец, а я все промахивался мимо него да времени не находил… Так что…
- Том… Мне будет кошмарно не хватать тебя здесь. За два дня мы очень сильно сошлись. У меня никогда не было отношений – я жрица, посвятила себя всем, а потому… ну, ты понял. В общем, ты ворвался в мою жизнь, как никто из мужчин – буду честна.
- Ты влюбилась, что ли? Это предложение?
- Да ну не говори глупостей.
- Я не мог не попробовать.
- Вот и этого мне теперь будет не хватать… Этой самобытной дерзости доброго бунтаря, для которого я одновременно и полубогиня тантры…
- Богиня. Однозначно.
- Спасибо… И одновременно – девчонка-подружка.
- Это, кстати, нереально заводит – именно то сочетание, когда я осознаю, что ты – фантастическая, недосягаемая богиня, а близка мне, словно детская подружка с соседнего дома…
- Я просто к чему все это... К тому, что ты мне очень близок и ценен, и я не влюблена, а полноценно люблю тебя – это нормально после такой тантры. Ведь мы уже слиты. И позволь мне думать, что это не первая встреча наших душ в разных мирах, а тем более, не последняя… Ну давай, пошути, раз уж думал шуткой скрыть от проводницы желаний свою растроганность.
- Ну тебя. Назло не заплачу, хотя сегодня распахнуто, конечно, все просто нафиг.
- Ты все правильно понимаешь… Мы прощаемся. Я обеими руками поддерживаю твое предложение как абсолютно мудрое и логичное. Более того, я укажу на карте место, где оставила большой кусок уранита. Честнее сказать – выронила возле Агарты, когда убегала... Но он там – я видела через Сапфо. Его нужно будет активировать образом – я отправлю с тобой двух, трех или сколько скажешь помощниц. Тогда откроется портал, и я сама, либо кто-то другой – но вам на помощь в любом случае отправится целая группа. Технически, я просто могла бы дать вам достаточно крупный кусок уранита с собой, но сам, наверное, знаешь, что таскать такое счастье, да еще и по местности вечных поцелуев планов – чревато проблемами. Так что проще будет найти тот, что лежит-дожидается… Постарайтесь не рисковать – дождитесь нас. Можете просто пока изучить область – поискать подходы. А я здесь поищу того, кто сможет войти в Кайлас.
- В смысле здесь?
- По очень прочной легенде, туда может войти только дважды рожденный… В Аджарии так нередко называют просто прозревших, но, чисто на интуиции, речь, видимо, не о них, и я понимала это как то, что человек живет в Вендоре вторую жизнь. В Иллюзионе иногда получается достучаться до обрывков такой информации. Но, если честно, пока особо и не искала, ведь об Апокалипсисе узнала только из дневника Вероники, который наглым образом читала, пока она летела сквозь касты… Стоп… А может… может, действительно не нужно искать… - Миэлла, как всегда, гармонично сочетала сейчас растерянность и воодушевление, причем в степенях, близких к крайним. Она всматривалась в Тома так внимательно, что он подумал, будто она хочет его получше запомнить напоследок.
Ну и пусть так думает…
* * *
- Скажи, Том, - через три дня спросит Миэлла, уже совсем-совсем прощаясь с богатырем, в компании трех женщин и одной апсары покидающим Ауровиль. – А твой брат теоретически может здесь появиться? Все-таки Вероника, ты – его самые близкие люди.
- Да связи никакой нет с ними – Пелена эта ваша все глушит начисто. Сами новостей ждем – мало ли что там вообще может происходить? Но то, что жив – чувствую. Не только как брат, а и как асс… Мы просили одного из наших сюда плыть, как только со жнецами разберутся – так что ждите и сразу мне через Сапфо весточку дай… А Юрек… Если почувствует, что нужен – сам явится. Мы уже ржали с Олегером, что он, по ходу, мой калари – подкинутый мне в детстве, чтоб я его воспитывал, а он мне помогал.
Миэлла на этих словах усмехнулась, опустила глаза. Потом обняла Тома… Ну и поцеловала прямо в губы, довольно протяжно. А что? Она жрица. Ей можно…
Оттенки… синего,
К несколько внезапному уходу Тома на поиски Шамбалы, местной тантры успели вкусить все скорпионы и одна искусница. Только Вероника с Астрайкой предсказуемо обходили Тантриум стороной, а их два визита в Иллюзион носили чисто игровой характер. Они вообще довольно активно проводили время – нимфея уже через пару дней начинала Полет Свободы и спешила как можно глубже проникнуться Ауровилем и его идеями, дабы не исказить их в своих грядущих речах.
Но прямо сейчас они с Астрайкой посвятили себя совсем другому делу, связанному с личной миссией нимфеи – попыткой понять и успокоить драконов. Миэлла рассказала, что рог с головы черного дракона хранится у них как экспонат в Храме обмена, и предложила попытаться считать с него информацию.
- Сама я всего разок пыталась – но не смогла выудить ничего конкретного, - призналась санапсара. – Возможно, Астрайка, Лана и Энци – смогут в нужной мере дополнить Сапфо, и обнаружите что-то интересное. Все-таки рог – я слышала, он у некоторых драконов играет схожую роль с бусинками фей.
* * *
Еще со входа в Храм обмена до ушей доносился симпатичный ритмический рисунок с явным деревянным привкусом. Вероника пошла на звук и в одной из небольших комнаток, соединенных с общим залом-складом, увидела синекожую ракшаси, которая, отдавшись ритмическому узору, отрешенно постукивала молоточками по деревянному ксилофону. Добравшись до прослеживавшейся кульминации, мелодистка стукнула по треснувшей пластинке, замерла, вслушиваясь в звук, а потом попыталась играть дальше, но уже куда менее уверенно… Движения утратили дивную кошачью пластичность, в ударах молоточков появилась нервозность, и ракшаси очень быстро прервалась – отрешенность снизилась настолько, что слушатели были обнаружены.
До этого они обе видели только светло-синюю спину мелодистки, стильно постриженный загривочек делал явные отсылки к классическому львиному облику ракшас, а потому вполне себе человеческое и очень даже миловидное лицо демонессы чуточку удивило посетительниц. Всю свою творческую нервозность та оставила в отложенных молоточках, и теперь на пару разных нимфей, открыто улыбаясь, смотрела чрезвычайно расслабленная дамочка.
- Я – Кьяра, - изящно кивнула она головкой, и гостьи представились в ответ.
- Необычная гармония, - заметила Вероника, указывая глазами на ксилофон. Ракшаси согласилась:
- Никак не могу вспомнить, - не пожаловалась, а поделилась она. – Почти получилось с утра, а теперь опять пеленой укуталось… - увидев вопросительный взгляд нимфей, Кьяра жестом пригласила их к инструменту и взяла молоточки. – Эту мелодию я играла тысячу лет назад, - рассказывала она, начав выстукивать ту же композицию. – Даже больше… Но не доиграла…
- М-м… - Астрайка поморщилась, ухватившись за головку и поджав бусинки. – Опять тот взрыв всплыл… - всхлипнула она, но постаралась взять себя в руки. – Не обращай внимания, - ее ладошка продублировала просьбу легким подрагиванием пальчиков. – Продолжай…
Ракшаси добралась до треснутого звука, Астрайка молча зажмурилась, потом выдохнула и стала осторожно всматриваться в мелодистку, не ставшую на сей раз искать дальнейший путь сквозь чащу амнезии. Та чуточку прищурила очень большие глаза – определенные кошачьи черты все-таки присутствовали, смотрясь довольно гармонично на слегка пухловатом круглом личике с обезоруживающе родной улыбкой.
- Я и так расскажу, - поиграла она на редкость женственными, как для ракшаси, плечиками, распознав попытку феи считать с нее информацию. – Не трать силенки и не переутомляйся.
* * *
Короткий рассказ Кьяры не только пояснил причины внезапной мигрени Астраи, но и вызвал в Веронике привычный зуд исследовательского любопытства. Ни с одной из четырех ракшаси, живущих в Ауровиле, она еще не пересекалась и теперь с интересом знакомилась с этим легендарным видом демонов.
Оказалось, что когда-то все ракшас были людьми – помощниками богини Сати, жившими в центре дравидической культуры, городе Даро. Так получилось, что полторы сотни этих жрецов как раз находились в ритуальном трансе, когда случилась известная трагедия, и город растаял в ядерной вспышке. Их тела были уничтожены, а души, в это время прочно слитые с астральным планом вместе с сознанием, там и остались. Неприкаянных духов довольно скоро попробуют приманить асуры, которые и помогут недоумершей дравидической элите стать полноценными демонами, получившими название ракшас. Затаили обиду на дэва не все ракшас – около сотни сражались в рядах асуров, погибая и снова создавая себе плотное тело. Остальные – приняли официальную версию о трагической, но случайной ошибке, после чего занялись кто чем.
К настоящему времени в Аджарии осталось менее полусотни ракшас. Если не учитывать десятка полтора хаотичных одиночек, то подавляющее их большинство, по легендам, давно уже изолированно обитают в районе Шамбалы под руководством Куберы. Часть поддерживает опасную секту тхагов – тайных убийц, по их мнению, служащих богине Кали. Небольшая группа самых злобных поддерживает уже знакомого ребятам Равану, лелея застарелую надежду отомстить аджарам за все их грехи перед дравидами. А квартет из четырех ракшаси, как и упоминалось, одобрил стремления Миэллы к свободному обществу.
Пока Кьяра говорила, своевольная Астрайка не смогла удержаться от ковыряния образов вокруг ракшаси. Словно ребенок, уколовшийся о нож и потом упрямо тянущийся к нему, дабы затереть травму и переписать историю отношений, фейка, получившая в сокровищнице нагов информационный удар страшной силы, теперь пыталась изучить его менее опасными дозами. Кьяра, как многие ракшас, обладавшая определенными магическими способностями, понимала, что за ней подглядывают, но против ничего не имела – во-первых, это Ауровиль, где можно почти всё, а во-вторых, психологические методы феи сгладить старую травму – не были чужды и синекожей симпатяге.
Астрая, незаметно смахивая слезки, смотрела сейчас, как в большом и несколько вычурном храме сотни смуглых худощавых жрецов и жриц в ритмическом трансе пели мантру благодарности Сати за то, что она дает им знания, которыми они в свою очередь делятся с остальным народом. Среди трех музыкантов, выстукивающих ритм на внушительных ксилофонах, удалось увидать и миленькое личико Кьяры, совершенно точно получающей огромное удовольствие от мелодии, с которой она слилась… И как же сложно было не испытывать дрожь от нарастающей тревоги, когда по движению мелодии все быстрее и совершенно неизбежно приближался момент с хриплой нотой треснутой перекладинки… Вспышка поглотила картинку раньше этой ноты на какую-то долю секунды, и надо же, как совпало, что молоточек еще успел ударить по уже треснувшей деревяшке…
- Это метод Миэллы, - делилась Кьяра с впечатленными слушательницами. – Мы уже давно забыли почти все, что происходило в старые времена, но не гибель Даро. Санапсара считает, что это воспоминание травмирует меня и лишает свободы, вот и предложила закончить мелодию, которую я играла.
- То есть когда-то это была импровизация?
- Я просто скользила по пути, нашептываемому мне Сати с тонких планов. Двое жрецов помогали мне ритмом… Трудностей с восстановлением сыгранной части не возникло, но дальше все сложно. За последние годы я придумала сотни мелодических узоров, но ни один из них не лег так плавно, как сделал бы это в шепоте Сати.
- Так ли важно восстановить первичную мелодию, если все это время происходит главное: ты преодолеваешь треснутую ноту и переписываешь момент трагедии?
- Метод Миэллы прекрасен и сработал с максимальной пользой, - Кьяра выставила вперед когтистые, но тоже почти совсем человеческие ладошки, чисто по-кошачьи потянув-размяв пальчики. – Так что это просто мой каприз. Мы очень любили Сати – она была нам, словно старшая сестра, а не богиня. Восстановление ее последней песни, спетой нам – меньшее, но одновременно и наибольшее, что я могу для нее сделать.
- Я заметила по интонации, что в Кали как аватар Сати ты, кажется, не очень веришь.
- Почему? Очень даже верю… Просто это наихудшая ипостась Сати. Когда наша богиня сожгла свою душу в священном огне, она успела сказать Шиве, что вернется такой, какой ее будут ждать… Вскоре началась война дэва с асурами, и как-то вдруг появляется некая Кали – грозная воительница, без которой дэва едва ли вышли бы победителями. Я допускаю, что она могла быть из какого-то другого пантеона или клана, но больше верится, что это именно Сати пришла, чтобы быстрее прекратить раздирающую страну войну, и пришла в самом подходящем для этого облике.
- Слушай, точно. А потом в разгар Ведического всплеска так же из ниоткуда пришла Ума – кроткая и милая богиня. Ее ведь тоже одним из аватаров Сати считают, просто раньше я не слышала фразы: «приду той, какой ждете», а она многое объясняет.
- У нее потом были еще аватары – но менее яркие. Считается, что она сменяет обличья, ведь никогда их вместе не видели и даже двух сразу хотя бы.
- Миэлла говорила, что люди ждут нового прихода Сати.
- Сколько себя помню, они всегда ее ждут. Не поймите превратно – я всей душой желаю возвращения своей богини. Просто я уже столько раз разочаровывалась… Ведь любой ее аватар – это попросту аспект, а не полноценная личность. Так буддисты свой пантеон плодят – под потребности народа подгоняют святых своих и богов – их там не поймешь уже: кто бодхисатва, кто бог. Главное, что нишу занял… И с аватарами Сати схожая история. А я мечтаю увидеть ту самую богиню, какой она была тысячу лет назад – во всей ее многогранности.
- А ты почувствуешь, если она придет, но, допустим, в человеческом аватаре?
- Миэлла говорила, что у нее мелькали подозрения на твой счет. Просто я не особенно верю, что Сати придет в стиле позднего Вишну. Хотя и Вишну, по пророчествам, в решающие времена снова явится в своем истинном четвероруком облике, а не как человек – явится и наведет порядок. Некоторые в Ауровиле переживают теперь – ты ведь объявила решающие времена, и Вишну с его жаждой порядка может явно не понравиться попытка Миэллы эти порядки нарушить… А насчет тебя… Не знаю. Ты мне очень приятна, но Сати в тебе я не ощущаю… Но ведь и в Вишну, когда он раньше являлся, никто не улавливал, так и с тобой может быть… Хотя забавно, если Сати вообще мужчиной придет – над Шивой подшутит, ведь она озорная очень была. В Кали, Уме, Дурге и прочих ее аватарах чего-чего нет, так это как раз озорства и веселья, так что, если и придет новая, то шкодница будет та еще… Или шкодник. У меня две недели назад прямо прорыв случился с мелодией, и я связала это с тем, что встретила наемного воина. Его зовут Аджит – парень он грубоватый, но вот как-то аж потянуло… Он как раз торопился помочь своей больной дочери, и я ему помогла оторваться от преследователей, а потом позвала сюда.
- Ой, - моргнула Астрая. – А можно мне посмотреть твои образы?
- А ты разве не этим занимаешься последние полчаса?
- Ну… Просто мне поярче нужен образ… Да!.. Вот такой… Ух!.. Не ошиблась. Я помню его – он один из тех, кто разграбил святилище в землях нагов. Он там был с девушкой, но ее разглядеть не удалось – она или далеко оставалась, или просто всё стерлось из-за аномалии.
- Как хорошо, что ты любишь порыться в образах, - подняла глаза Кьяра, задумавшись. – Кто-то уже почти полгода разоряет святилища, но я и подумать не могла, что таким может быть Аджит… Грустно и любопытно одновременно. Если придет – разузнаю. Хотя он, возможно, просто лгал... Ладно. Есть подозрение, что вас сюда привели собственные дела, а не мои переживания. Чем могу помочь?
* * *
Перед тем как уйти с рогом черного дракона, Вероника не могла не уточнить у ракшаси и насчет самого Храма обмена.
- Миэлла говорила, что сейчас в городе одновременно работает сразу несколько законов – кроме Свободной руки. И как получается? Успешно? Я смотрю, зал почти пуст, но за время беседы никто не приходил. Все так печально?
- Как посмотреть, - Кьяра женственно провела рукой по длинной полке с железными инструментами. – Моему Я нравится малое количество людей – я могу чаще ходить тропинками мелодии в поисках дорожки Сати. А с позиции Мы – все еще сложнее. Храм обмена – когда все мастера просто приносят сюда то, что подсказало им сделать сердце – работает так себе. Это архаичная попытка организации, взятая санапсарой у эльфов, если верно запомнила… Но главное ведь – удобство. И мне приятно понимать, что люди больше общаются напрямую: заказывая нужные им изделия у мастеров или прося по «закону дара».
- Если не секрет, конкретно твоя роль какова?
- Я умею посылать мысли на расстояние – недалеко, но могу. Когда пришедшие не находят здесь того, в чем нуждаются – я оповещаю об этом кого-то из подходящих мастеров. Это экономит время для медитаций, созерцаний или собственного труда…
- А если сюда вообще перестанут ходить?
- Свобода подразумевает право жить в удобной для себя системе. Когда санапсара поняла, что у разных людей – разные взгляды и предпочтения, она предложила нам самим создавать модели взаимодействий в обществе. Сейчас действует одновременно несколько моделей. Со временем будет найдена самая удобная для людей, но сохранятся и остальные – в том случае, если останутся те, кому они нравятся. Свобода – в сосуществовании разного: на всякий вкус.
- Хорошо. А можно жить сразу по нескольким моделям? Заказывать мастеру что-то для себя совершенно бесплатно, брать здесь все, что захочется, а плоды своего труда – обменивать на равноценных началах.
- Способов достижения личной выгоды множество в любой из наших моделей, как и в любой из моделей, действующих в старой Аджарии. Там усложняют систему, чтобы мошенникам было труднее находить лазейки, а у нас вместо этого – воспитывают душу. Ведь все опирается на сознательность… В Ауровиле почти все считают себя частью единого целого, и личная выгода уступает желанию жить в гармонии и развивать чистую душу.
- Но в старой Аджарии нет такой осознанности. Приживутся ли эти модели там? Где тысячи мошенников, желающих идти по самой удобной личной дорожке в ущерб другим.
- Я не участвую в революции. И мне кажется, что будет очень сложно состыковать различные модели так, чтобы никто своей свободой не ущемлял личной свободы других. Возможно, люди расслоятся на несколько обществ, живущих каждый по своей модели, и такой подход видится мне оптимальным. В теории. На практике же будет много хаоса и непонимания, как жить дальше…
* * *
- А ты можешь дать Сапфо долгосрочное задание по расшифровке? – интересовалась Вероника через полчаса у главного источника предсказанного Кьярой хаоса. Источник погладил винный локон волос:
- У нее сейчас столько работы, что это займет уйму времени. Нашли нечто важное?
- Судя по всему, у этого дракона рога действительно играют роль ментальных сенсоров или, по более логичной версии – усилителей. Ментальные импульсы бессловесны, и девчонкам пришлось сложно с переводом. Но меня слегка удивили те два слова, которые они выудили из этих импульсов. Они находились почти рядом, и одно слово «испытание», а второе – очень мягкое и грациозное. И обозначает...
- Мое имя.
- Ага.
- Стало быть, драконы были все-таки моим испытанием? Я обдумывала эту версию.
- И к чему пришла?
- Да ни к чему… Там сразу несколько равноценных вариантов. И главный вопрос остается без ответа.
- Прошла или нет?
Санапсара вздохнула, кивнув. Вероника лизнула губки.
- С учетом того, что импульс принадлежал самому Азуру – это может быть чрезвычайно важно. Вдруг он давал нам шанс? Он ведь упоминал это тогда – в пирамиде. И очень подходит, ведь говорил, что давал шанс даже лучшим – а значит, тебе!..
- Если так, то проблема главного ответа решена: «лучшая» я не прошла его испытание и буду виновна в гибели Давоса в небесном огне.
- А я виновата, что не переубедила. А Мин Фанг, что не защитил… Надеюсь, ты шутишь, ведь почти вся вина лежит на творящем зло, а не на не сумевшем по разным причинам ему помешать.
- Вопрос лишь в том, считает ли Азур наше уничтожение злом.
- Риторический, как по мне – он абсолютно убежден в своей правоте и ненужности человечества.
- Осталось переубедить его… Или себя…
- Хи.
* * *
Заинтересовавшись смыслом атаки драконов на Ауровиль, санапсара направила часть образных ресурсов Сапфо на попытку расшифровки данных, считанных Астрайкой и Ланой с драконьего рога, сбитого в свое время ртутным хлыстом Риабель. Вероника же была удивлена появлением в Энци новой записи. Ментальная программа Нереваара, видимо, засчитала изучение рога дракона за общение с ним… Впрочем, ознакомилась нимфея с заметкой – сама, без нас. Мы же сфокусируемся на дальнейших аджарских оттенках.
…смуглого
Кто все эти дни точно наслаждался, так это Раф.
Скорпионы отсутствием женского внимания не страдали, но и их иногда забавляла скоростная легкость, с которой нарт проносился между стадиями «Привет» и «Мы – пара».
- Близок ты животному миру все-таки, - подкалывал Том. – У них тоже так: понюхались – попёхались.
- Гуляй, - добродушно отмахивался Раф. – Это ты – любитель одноразовых спариваний, а мне нравятся отношения.
- Вот только длятся они ровно до первого спаривания, - не унимался Том. – Так что тут впору задуматься: ты их так долго готовишь к чему-то, чего они не выдерживают?
За исключением последней фразы, оба были по-своему правы. Рафу действительно нравилась эта стадия общения: от знакомства до постели. Нравилась настолько, что он ее растягивал до разумных пределов, после чего алгоритм никогда не менялся – «это было прекрасно, прощай!». Среди скорпионов бродила запущенная Тредиасаром шуточная версия, что Рафа как горца попросту не научили следующей фазе, вот он и повторяет бесчисленное количество раз одну и ту же схему, ожидая, когда девушка, наконец, окажется настоящей джигиткой и, вместо смирного принятия расставания, умыкнет любовничка и силой на себе женит. Впрочем, ближе к истине была более скучная гипотеза Санчо. Самурай полагал, что Рафу банально нравится спать с девушками, которых он познал на уровне общения. Это ни в какое сравнение не шло с аджарской тантрой Тома – Раф редко поднимался выше третьей чакры, оставаясь весьма приземленным парнем – однако очень даже имело право на жизнь. В конце концов, схема работала почти безотказно, больше всего удивляя позицией девок, большинство из которых соглашались встречаться с Рафом, уже в полном знании своих грядущих перспектив.
- А ты коварный, - посмеивался Олегер. – Схема-то хитрая. Она вызов бросает – каждая думает: «Это до меня дурехи были и неумехи, а уж меня-то растакую-удалую он точно не бросит!».
Нарт посмеивался и соглашался, хотя в глубине души знал, что никакой сознательной хитрости в его схеме не было. Ему нравилось казаться более изощренным. А кому не нравится?
Том с гипотезой Санчо не соглашался.
- Нет, ну я понимаю, он бы разных выбирал – интересных, глубоких, и познавал их. Но у него самая глубокая – Маруся!.. Которая по сравнению с другими ведьмами даже не тарелка, а тупо поднос!..
- Интересно, что она подарила бы тебе за эти слова, - мечтательно усмехнулся самурай. Он не раз общался с этой ведьмочкой по душам, знал, что Том по отношению к ней несправедлив, но уже устал доказывать ехидному другу подобные вещи. – Ты пойми. Каждый проходит здесь свои испытания. Есть ведь люди, которые коллекционируют монеты или другую хрень, и им плевать, что со стороны все это почти одинаково. Вот и Раф – коллекционер приземленных симпатичных девиц. Радуйся – вообще не твой огород.
- Да и слава Хаосу ! Я почему на таких больше часа… больше двух часов и не трачу. Что с них толку?.. Но просто интересно, вот о чем они целую неделю могут общаться? Да даже три дня!.. С нашим нынешним графиком беготни, боюсь, нарт перейдет на сокращенную программу этих торжеств пустоты.
* * *
Только в эти последние три дня в Ауровиле Том, наконец, все понял. В промежутках между работой с Сапфо, которая показывала ему доступные ее обзору зоны массива Шамбала, стрелец отдыхал, гуляя по спиральной улице или сидя на одной из обзорных площадок. И не без удивления отметил, что наблюдает за общением Рафа с Аванти чаще, чем за чем-либо еще.
Схема, кстати говоря, тоже на этот раз не сработала. Да, взаимная симпатия, возникшая еще при знакомстве, как-то сама собой переросла в близкие отношения, но тантрический сеанс, состоявшийся уже через несколько часов после слияния Тома с Миэллой, триггером разрыва не стал. И теперь богатырь с гимнасткой с удовольствием коротали часы вместе – когда вдвоем, когда с кем-то еще, как, к слову, Раф всегда любил и раньше .
Может быть, секрет магнетизма для глаз стрельца скрывался в потрясающе привлекательном теле Аванти? Но нет. Мало того, что глубочайшая тантра и правда на время сбросила перманентную озабоченность, так ведь и до знакомства с этим чудом аджарских соитий Том не особо любил наблюдать за несвободными симпатичными девушками, чувствуя, будто его вроде как обокрали. Стало быть, дело в некой гармонии, которую эта пара транслировала вокруг, притягивая учащиеся любоваться глаза стрельца.
А почему бы и нет? Да, шутки Рафа обычно не достигали уровня утонченности самого Тома. Но какая разница, если они прекрасно воспринимались столь же приземленной Аванти, смеющейся почти половину времени наблюдений? Да, Аванти не раскроет нарту глаза на мир и большую часть времени рассказывает о неприкасаемом детстве в босяцкой шайке или способах идеальной тренировки красивых мышц. Но вот он Раф – с интересом слушает эту болтовню, ведь и сам до Скорпионов имел некоторый вес в новгородских кругах конокрадов, а уж о развитии тела готов общаться сутками… И плевать, что их тантра в Иллюзионе дала Сапфо возможность передохнуть, воплощая простецкие обывательские фантазии торжества комфортной приземленной романтики. Ведь оба вышли оттуда, светясь от радости и очень плотно прижимаясь телами…
- Как бы придумать такие касты, которые паровали людей именно по уровню развития? – подумал Том, глядя, как два смуглых тела беззаветно отдаются акройоге – парной разновидности асан, в которой Аванти по праву слыла одной из лучших мастериц во всем Ауровиле.
…бело-солнечного
У Олегера эти дни прошли по куда более запутанной схеме. И это при том, что сам плут как раз не был избыточно сложным, а комбинации любил звонкие, но тоже без мутных секретных фарватеров, в которых можно запутаться самому.
Причиной всему стала принципиальность Олегера в вопросах женщин. Как авантюрист он умел быстро принимать новые реалии. Поэтому, скажем, был готов к намечающейся тантре с Миэллой, в первый день не демонстрирующей никаких личных предпочтений. Но уже к концу того дня усиливающуюся магнитную связь санапсары и Тома стало видно невооруженным глазом, и Олегер уверенно отступил. Не потому, что неприятно быть на вторых ролях – это проявлялись отголоски чисто пацанской этики, прочно засевшей в системе ценностей, казалось бы, самого плутоватого из скорпионов.
Дело было и не в брезгливости. Сотни партнеров или тысячи были до этого у Миэллы – неважно. В конце концов, Лилит, с которой Олегер решился связать свои энергии, в этом плане давала фору всему Ауровилю. Он до сих пор скорее снисходительно, чем великодушно относился к блудливости некоторых ведьм, но в обоих упомянутых случаях подходил к вопросу иначе, без сомнений прощая Лилит ее вынужденные ночные охоты, а Миэлле – ритуальный подход к таинству многогранного слияния.
Но стоило уловить глубокую взаимосвязь между Миэллой и одним из своих соратников – и всё!.. Как женщина она для Олегера умерла. Ее теперь, как с уважением посмеивался Санчо когда-то, можно было отправлять с Олегером на необитаемый остров на год или два, будучи совершенно спокойным за условную невинность – авантюрист белых ночей не только отваживал бы от нее всех возможных пиратов и кашалотов, но и сам бы скорее загляделся на кашалота, нежели на «женщину своего друга».
Еще до того как умница-Миэлла, внимательно отнесшаяся ко всем своим гостям, уловила эту принципиальность в самом худощавом из них, функцию его проводницы в мир Ауровиля уже успела взять на себя ее ближайшая подруга и помощница – кучерявая крашенная блондинка по имени Канта. На проводницу в мир тантры она сейчас не тянула, как назло, слишком активно проведя последнюю неделю в Иллюзионе и Тантриуме. Зато на роль «подруги старшей сестры» (а Канта была ровесницей санапсары) подошла, как влитая.
* * *
Она подсела к одиноко разглядывающему людей богатырю в середине второго дня – когда тот, вдоволь отоспавшись за почти сутки сна, выяснил, что все разбились по парочкам, а единственные свободные Вероника с Астрайкой увлечены какими-то делами. Олегер легко впустил Канту в свою одиночество, и уже через полчаса она от души хохотала над его классическими темпераментными рассказами, в которых зерен истинно тонких шуток находилось не так и много, но зато вся каша повествования была настолько сочно приготовлена, что вызывала у чувства юмора слушателя зверский аппетит. Много было на Руси славных хохмачей и сказителей, но едва ли хоть кому-то из них было под силу превратить в занимательный пассаж историю, сюжет которой состоял из заурядной бытовухи. А вот Олегеру это удавалось превосходно!.. Что уж говорить о его пересказах реально интересных перипетий, которых на богатырском пути накопились многие десятки.
- Я не встречала никого, кто с таким восторгом и точностью находил бы интересное и смешное в самых незаметных деталях! – мило таращила глазки блондинка, буквально устав смеяться и размышляя попутно, как этот талант мог бы проявиться в Иллюзионе.
- Замечать детали – моя работа, - энергично кивнул авантюрист, уловив удобный момент для перехода в другую, более серьезную струю, но в эйфории пропуская ее мимо. – Помню как-то в Нартексе: сижу во дворце, репу чешу… эту, - строго уточнил он, указывая на голову. – Хотя на сцене такое творится, что и там уже – не репа, а репища!.. Такая, что уже и с внучкой, и с жучкой ухватиться разом можно, но все равно фиг выдернешь!.. Ходят красотки, жопами масляными солнечных зайцев по всему залу табунами пускают, а я ж не просто сижу!.. Я, блин, другана, до усрачки близкого, последний завет, так сказать, исполняю.
- Репу чешешь?
- Ха-ха!.. Почти. Но нет... Мы там с карательной миссией были – Фурию на свиданку с Хароном готовили – решили почтить старика, чтоб было кого в лодке елозить, пока порожняком за пассажирами едет. И вот смотрю я на сцену и докумекиваю так – тупо внезапно!.. Ведь все это масло, по сцене ходячее – реальный парад ассасинок!.. Я близко сижу, детали-то вижу – на жопы уже насмотрелся, глаза орут давно: «Дай отдохнуть, чудила озабоченный!»… И начинаю тогда присматриваться. И у каждой. Ты понимаешь, у каждой!.. вижу следы боевого прошлого. Это ведь видно, на самом-то деле. Где-то мышца лучницу выдает, где-то уже походка кричит во всю глотку: «Я в бэтлдэнсе легион порежу, не замечу!». Еще у кого-то движения рук намекают, что магией боевой занималась – там особая пластика, в общем… И сижу я офигеваю!.. Это конкурс красоты или шоу убийц?.. Нет, ну они хитро назвали – типа «Мисс-Вендор». Вроде как без упоминания красоты. Но что ж тогда от Вендора ждать, если Мисс-Вендор – это по-любому воительница?.. И я не в обиду самим девчонкам – там половина потом мне подружки да сестры по ассам заделались. Но все равно сижу и думаю: а ведь эти двадцать девок, если команду дать – весь Нартекс за час угрохают. Только оружие дай… Женщины, блин!.. С клинками, магией, луками… Ладно у Ники ее загогулина только для ржаки больше – я из такой с горшка тараканов отстреливал… В общем, я к чему клоню… Огорченный такой сижу, за феминизм весь этот амазонский долбаный, и тут – бац!.. Выходит, наконец… Женщина!.. Нет, ну опять же – Леля-то охеренная ведь, да и Ника, и многие там – очень милые. Но теперь-то я точно знаю, что там ни одной, кроме Ники, не было, кто хоть раз бы кого-то не убил. А то и сто, и пятьсот!.. А вот на эту смотрю – и понимаю: это – женщина!.. Ей нож дай – она его лезвием вверх возьмет, лук сунешь – она начнет тетивой звенеть, звук слушать… Смотрю на нее, любуюсь. И думаю: «Не всё еще, братцы, потеряно, пока есть такие женщины»… Короче, за тебя, Канта!.. – Олегер неуловимым движением руки вытащил из-за пояса флягу с ромом и выпил, не закусывая.
Он подмигнул расплывшейся в широченной улыбке блондинке:
- Или думала, не узнал?
- Слушай, а там же одну девчонку действительно убили, - вспомнила Канта, улыбаться не перестав, но впустив на личико и легкий оттенок сочувствия. – Я еще подумала: «ничего святого у убийц».
- Это уже не я, - махнул рукой плут. – «Единорожки» работа – того, что сейчас вашу царицу катает… Но я, если что, тоже на стрелу поплевал!.. Поверь, она заслужила…
- Да меня судьей-то никто не делал, - махнула кудряшками Канта. – Я давно на мир просто смотрю. Сама и правда – убила, конечно, пару мух, каюсь, хотя назойливые, заразы, были… Но, в общем, да. С ножом и луком ты в точку попал. Да и магией никакой не владею. Обычная «пассажирка», как ты сказал, на корабле воителей и воительниц…
- Да так-то я понимаю, что времена такие – одни мужики не справятся. Все равно странно и непривычно – на Руси только ведьмы воевать умеют, да так – иногда богатырши какие родятся, ну, или папка, сына ждавший, так и не понял до старости, что девка у него родилась, да обучал ее мечом махать.
- Семья… - пожала плечиками Канта, вздыхая. Олегер, разумеется, уловил интонацию вздоха:
- А ты против? – прищурился он удивленно. – Для меня семья – святое. За себя, за Русь, за Вендор теперь – это, конечно, тоже. Но, в первую очередь, ради них зад рву и по лесам шляюсь.
- Не подумай ничего. Это твоя система ценностей, и не мне, опять же, судить… Но так – да. Если бы Миэлла слушала мои советы еще чаще, то в Ауровиле давно уже была одна большая коммуна.
- А разве у вас не так?
- Не-ет!.. В том и дело, что мы остановились на полушаге. Принципы общины, а структура – семейная… Миэлла говорит: рано еще, а мне вообще именно в этом источник большинства проблем видится. Ауровиль слишком великоват как одна община – хорошо бы сначала обкатать модель в небольших ячейках, а то, опираясь на семью, тяжко мыслить языком общины на уровне всего городка. Да и не факт, что такие гигантские общины, как Ауровиль, приживутся в Аджарии. А вот небольшие – могли бы стать основой всего общества…
- Обоснуй. Прямо сейчас я тупо киплю от несогласия, так что интересно даже.
- Уверен? Не пошатну твои идеалы?.. Если недельку потерпишь – в Иллюзионе все образами покажу. Пока, прости, полный штиль внутри, притом, что конкретно ты – еще тот ветряка. Ураган…
- Это мы позже обсудим. Я и не собирался пока в ваши храмы нырять, как самый озабоченный – пусть голодающие наши сначала пузырей напускают. Я ждать умею… А про семью – интересно.
- Как скажешь…
* * *
Канта начала с беспристрастных комплиментов в отношении института семьи. Рассказала, что в свое время это был, возможно, наилучший способ выжить, но теперь семья – мешает развитию общества, став для него оковами. Эта крашенная блондинка, разбивая стереотипы, на самом деле могла похвастаться изрядной грамотностью и четкостью, действительно став идеальной помощницей Миэллы на долгие годы. Если санапсара, при всей ее любви к миру, все равно витала в облаках высоких чаяний и идеализма, то Канта как раз служила прекрасной переводчицей высших эмпирий на нормальный человеческий язык. Вот и сейчас она практически не оперировала всеми этими Я и Мы, не ссылалась на небесные законы энергий, а опиралась на вполне логичные психологические явления, пусть и не без упоминаний пресловутой реинкарнации.
- Смотри, - поясняла она. – Я выберу из множества причин всего три, а ты просто постарайся не отвергать мои слова на уровне «это не так, потому что непривычно»… Начнем с понятия образца или модели для подражания. Сколько их в обычной семье? Одна модель, один образец – отец для парня и мать для девочки. Да, где-то в стороне мелькают дяди и тети, но очень поверхностно. А родители – рядом, мы видим их в разных ситуациях и их поведение берем за основу для себя самих… А теперь представь общину, где дети воспитываются вместе и не имеют жестких привязок, зато могут сами выбирать себе те примеры и образцы, которые ближе их внутренней сути.
- Но эта внутренняя суть ближе всего как раз к родителям. Или я ошибаюсь?
- Ближе. Но мы многогранны!.. Мы можем быть намного шире. А не жить по принципу: отец – слепок с деда, а я – копия отца с некоторыми личными особенностями, взятыми от мамы. Представь, что у кого-то из вашей команды рождается ребенок. У Тома, допустим… Каким его воспитает Том? А каким вырастет его ребенок, если все вы будете иметь возможность обучать его чему-то, а он сможет смотреть на вас и выбирать самые яркие и просто лучшие черты каждого.
- Или худшие! Представляю, какой чертила вырастет.
- Ладно. Я сама затронула категорию «лучший-худший», но, по сути, тут все от взгляда зависит. Твоя речь, например, может кому-то показаться грубой. Но зато какая она яркая! Как богата интонациями.
- У меня коня «Интонация» зовут, кстати.
- Не удивлена – это очень твое слово… Так что главное – это богатство. Богатство личностей, окружающих ребенка. Богатство выбора примера для подражания. Кроме того, ты встречал суждение, что мужчина выбирает себе в жены девушку, похожую на мать, а девушка в мужья выбирает отца?
- Фу. Но слышал.
- И в этом…
- И согласен!.. Но чем это плохо?
- Да тем, что человек обедняет себя!.. Он уже получил опыт общения с таким типом характера, ему бы обогатить жизненный опыт, а он снова подбирает привычное. Сейчас будет упоминание понятия реинкарнации…
- Это логичная хрень, и я в нее верю. Санчо и Юрек очень грамотно все обосновали, а я не Том, чтобы из вредности отвергать.
- Тогда тем более можешь оценить важность разного опыта. То ли один у тебя друг был бы, то ли много – сам понимаешь, что обогатился намного больше в своей компании. Понятно, что не каждый там тебе близок, но Вероника рассказывала о Скорпионах, и каждого описывала как яркую личность…
- И вот зачем еще толпа родителей, если и от друзей столько хапнуть можно?
- Ну, это ты – вечный странник, неугомонная душа, ищущая приключений. А большинство людей, кроме своей семьи, пары дружков и соседей, не видит никого за всю жизнь. Им хоть какое-то разнообразие бы, а они вторых мам или пап подбирают.
- Это же все первая причина была?
- Да. Теперь вторая… Ты упоминал, как папы учат дочек мечом махать. Это крайний пример, но характерный. Родители относятся к детям как к собственности. В Ауровиле как раз с этим особенно плохо. Ведь здесь собственности фактически нет – мы меняемся домами, если хотим; вещи дарим или просим в подарок. Все для того, чтобы не привязываться к ним… И при этом, если не брать несколько небольших общин, которые я вдохновила, все живут семьями. Да, они тут многие духовно богатые и стараются не привязываться к земным ценностям или мелочам. Но некоторые, не имея другой собственности, еще сильнее цепляются за детей – хоть что-то им полностью подвластно, так сказать!..
- Вам точно нужно всю эту бодягу с революцией затевать? Или, может, у себя бы пока разобрались? Без обид.
- Ни малейших. С революцией у меня сложно. Но я не могла не поддержать Миэллу… И поверь – в старой Аджарии все на порядок хуже. Мы не давим на родителей здесь, но стараемся мягко направлять их, когда видим перекосы. Но в наших общинах дети живут куда более свободными, чем в наших же семьях. Они общаются, с кем хотят, учатся собственной ответственности, делают ошибки, за которые отвечают… Дополнение к этой причине. Чувства – вещь изменчивая… Пара, воспитывающая в семье ребенка или детей, вынуждена терпеть друг друга ради них, даже после того как оба взяли из отношений все, что могли, и готовы к новому опыту. В общине же такой проблемы нет.
- Мне показалось, это отдельная причина, но пофиг. Не в карты играем.
- А, точно. Это ж тебе Вероника говорила, что подписала… Хорошо, картежник. Теперь третий аспект. Но он тоже комплексный. А объединяется явлением запутанности… Мы в Иллюзионе стараемся распутать такие узлы, ведь они мешают жить, вызывая внутренние противоречия. Например, мама запрещает что-то ребенку или вообще его обижает. Что происходит у того в душе? Он обижается, сердится на мать, но все равно ее любит – она ведь мама: родила, кормила, помогала… Ненависть и любовь накапливаются, сплетаются и превращаются в жуткую смесь чувств и обид, многие из которых запрятаны глубоко и мешают жить легко.
- А в общине такого не будет? Там достаточно одного мудака, который всем будет жизнь портить.
- Ты, наверное, не вполне представляешь общину. Это ведь не один огромный дом, и толпа, бродящая по кругу. Пошли, прогуляемся – покажу. Пока дойдем – как раз теория закончится, и сможешь картинку получить… Увидишь, что община – это единое пространство, состоящее из множества элементов, центров, уголков, и главный принцип – свобода перемещений. Не нравится тебе какой-то негодник – ты его просто игнорируешь и почти не пересекаешься. Но негодникам в общине трудно – они остаются в одиночестве и вынуждены меняться, чтобы их приняли другие.
- Или остаются затравленными горбулями, а потом всем мстят.
- Едва ли. Ведь дети не сами растут – тут всегда найдется взрослый, который поможет и выправит.
- Допустим. Сейчас же по-любому будет еще одно секретное дополнение?
- Прозорливый какой. Специально ради тебя. Еще одно проявление запутанности… Что ты делал, когда видел, как родители ссорятся с кем-то?
- Мелким – пакостил тем, как мог. Потом – уму-разуму учил.
- А уверен, что родители всегда правы были? В каждой-каждой ссоре?.. Прости, если обидела этим вопросом, и ты уже решаешь, поплевать на нож или так уму-разуму меня научить.
- Скажешь тоже… Не представляю, как тебя даже пальцем ударить можно. Какой нафиг нож… Но я понял, куда ты клонишь. Да, я понимаю, что всегда они правы не были, мне пофиг – я за них, а это неправильно, потому что во мне мочат друг друга общая справедливость и верность конкретно семье. Выигрышная комбинация, я пролетел, и ты можешь вытащить карту из моей колоды.
- С таким огоньком в глазах рассказываешь, что уже хочу сыграть в эти ваши карты… Ну а здесь ты не проиграл. Твоя верность семье – это здорово. В свое время на такой верности выживали целые кланы и династии… Но ты же понимаешь, что в душе из-за этого бардак, и размыты грани справедливости.
- Как говорила одна красотка, все зависит от взгляда, а категории хороший-плохой – излишни.
- Игра не окончена, я так понимаю?..
- Пока я дышу – нет.
- Здорово… Но справедливость – это все же нечто иное. Тоже не бесспорная категория, но даже если без нее. Ты всегда ограничен в выборе, если выбираешь не «самое подходящее конкретно тебе» – удалось обойтись без слова «лучшее»? Не полезное для тебя, не приятное, не близкое взглядам и убеждениям, а только лишь «свое» с точки зрения рода.
- Я понимаю, о чем ты. Не могу это принять для себя – тут уже глухо что-то менять. Но и не признать твою правоту не могу… Даже мой путь скорпиона – с семьей он, слава богу, не пересекался: наоборот, благодаря им спас родных в свое время. Но у меня друзья были детские – как братья. И вот с ними выбор уже встал. Тоже не или-или – все проще. Но я понял, что мой путь – вот он, и с парнями потом виделся, общался хорошо, но уже как пассажир. А будь они семьей, то проскочил бы мимо скорпионов, а как уж они без меня бы – и думать в западло… Блин. Вот хотел после твоего замечания меньше грубостей, но…
- Тсс, - Канта приложила озорной пальчик к губам Олегера. – Почему ты должен менять себя из-за чьих-то привычек? Эта речь – часть тебя, и льется изнутри. Ладно бывают чуждые нам привычки – от них можно и избавляться. Но тоже не в угоду кому-то, а ради себя! Только если сам видишь, что это к тебе прилипло в дороге, а не твое родное.
- Спасибо… Скажи, а все эти шняги, которые вы менять собрались – они родные Аджарии или прилипли в дороге?
- Да там и не разберешь уже. Может, под налипшим и родное что-то было, но столько лишнего теперь, что можно и свое резануть, если неаккуратно… Пойми, мы просто несем свободу. Как ее увидят люди – никто не может сказать. Но у них будет возможность выбрать!.. Когда я общины хвалю, я же не говорю, что мы навяжем народу только их. Для жизни в общине нужно тоже быть готовым – если жить в ней, не изгнав из себя собственника, то ничего хорошего такой уклад не даст – всё в ревности потонет. Да и просто ведь есть люди, настолько созданные друг для друга, что им именно в узкой семье будет идеально!.. Хотят – да пожалуйста!.. Но у них будет выбор.
- А у детей?
- Ну, карму никто не отменял. Нанак разве что… Просто в свободном обществе у детей куда раньше появится шанс пойти своим путем… А вообще, говорим сейчас так, будто Апокалипсис на носу не повис… Веками ворочаем…
- Много раз об этом думал. Но всегда понимал, что нельзя зацикливаться. Нужно жить так, будто всей этой хрени нет. Иначе, когда победим, забудем, как жить дальше… И очень надеюсь, у вас с революцией такой фигни не случится…
* * *
- Одолевают твои аргументы, блин, - весело хмурился Олегер, пружинисто кружа вместе с Кантой по спиральной улице. – Попытался фоном усмирить их, но такую встречку получил – аж звенит теперь всё…
- Я могу помочь?
- Попробуй… Я что подумал просто. Стал лепить в голове свою семью, как бы забив на Рагнарек. Представил себе даже самую идеальную женщину – ну, вроде тебя, такую… И вдруг понял, что двое – это кошмарно мало!.. Это до жути ограничивает, заставляет быть не собой. Ведь двое людей вынуждены играть десятка три ролей, чтобы поддерживать хозяйство!.. Мужчине нужно добывать еду, обеспечивать достаток, делать всю тяжелую работу по дому, защищать семью, воспитывать детей, проявлять ласку к жене… Когда это все успеть? А особенно когда у мужчины – такой путь, как у меня!.. И что мне теперь: не заводить семью или перестать защищать сотни семей от нечисти, ради своего домашнего счастья?
- А кроме богатырей, есть ученые, музыканты, общественные деятели, волшебники и еще кто угодно, кому никогда в жизни не хватит времени совмещать все семейно-бытовые заботы с призванием… И каждый будет испытывать чувство вины и недовольство собой, ведь в нескольких сферах совершенно точно будет недорабатывать, а главное – не реализует призвание. Пускай оно не у каждого, но что теперь: тем, кто особенно одарен от рождения – не заводить семью и не продолжать свой род? И через сколько поколений выродится человечество, если все талантливые люди упрутся в семейный тупик?
- Вот именно!.. Мне по кайфу богатырство, и чувствую, что взаимно. Но я и отцом буду хорошим. И мужем… При этом четко понимаю, что странствовать не прекращу даже после победы в Апокалипсис. И кто будет вести хозяйство в моей семье? Я сам – торопливо между походами? Или моя жена взвалит на себя еще и мужские обязанности?
- Давя свою женственность тяжестями хозяйства… А теперь представь себе общину из пятнадцати людей, живущих не в Ауровиле, а в обычном городе. У них – совместное хозяйство, внутри которого все получают, что им нужно, а дают – что умеют. Трое или четверо самых умелых – в удовольствие создают что-то, еще двое (самых шустрых) – продают это, покупая взамен то, что в хозяйстве не производят. Еще двое или трое обеспечивают уют и порядок внутри хозяйства, не отвлекаясь, как и другие, на прочие заботы. Еще двое – занимаются воспитанием всех детей общины, передавая мудрость и знания. А остальные – уж кто кем уродился. Кто-то идет в богатыри, кто-то – в ученые, барды или философы… И главное – каждый доволен собой и выполняет свое предназначение без ущерба для продолжения рода.
- Ты ж помочь собиралась. А сама фаталити моим представлениям делаешь.
- Это мне просто твои слова насчет «идеальной, как я» голову вскружили. А так-то ответ прост, и ты сам его знаешь… Совершенно необязательно жить общиной при одном условии. Скажи, твоя семья велика по численности?
- Нет… Потому и напрягаюсь. Мать с отцом всех себя посвятили дому и нам с братом, а я теперь думаю: вдруг это им помешало какое-то свое призвание реализовать? Они у меня оба толковые и могли бы очень даже солидно себя проявить в чем-то, кроме хозяйства… Ага!.. Протормозил с твоей подсказкой, баран… Ну да!.. Так – сходится… И ведь в старые времена большими семьями и жили.
- Верно. Одна из нынешних проблем семьи – это ее усыхание. Когда в семье пять детей и двадцать внуков – она становится фактически общиной. Старики мудростью делятся, дети порядок поддерживают, зрелые – творят или зарабатывают… Оптимальный вариант для тех, кому приятнее быть спаянным с одним партнером. И, честно говоря, ничего не имею против именно такого типа общин – родовых. По крайней мере, мне это ближе, чем желание создать совместное хозяйство, вызванное одной лишь тягой иметь побольше эротических связей.
* * *
Погуляв по Ауровилю и получив иллюстрации к словам, Олегер с проводницей вернулись к сердцу городка, уткнувшись во вход в Иллюзион, как раз отдыхающий после Миэллы с Томом. Канта погладила свои солнечные кудри, поправив в волосах бабочку-заколку – один из множества удачных мелких аксессуаров, дополнявших стиль этой смазливой милашки. Смазливой до такой степени, что именно красавицей назвать Канту язык поворачивался неохотно – скорее симпатягой, зато в двузначной степени значения этого слова.
- Ноги так и тянут сюда, но чего уж точно не хотелось бы, так это пронестись с тобой путем тантрических иллюзий в плохой форме.
- Сейчас, подожди, сказану… Да! Предрассудки лишают тебя свободы.
- Неплохо. Но тогда не предрассудки, а перфекционизм. Вот ты бы согласился вчера войти сюда минут за пять до того как уснул?.. А тантра – это же не вопрос усталого тела. Это особое состояние, которое дура-блондинка за прошлую неделю промотала как попало… Так что… Давай мы с тобой лучше сядем на эту лавочку и подберем тебе тантрини.
- Присесть-то можно, но так не годится – не на рынке же.
- Мы – в обществе свободных людей, открытых к контакту.
- И что? Так вот захотелось тантры, подходите к кому-нибудь, подмигиваете и вперед?
- Тут уж у кого какой стиль. Мне нравится легкий флирт, игра намеков. Кто-то подмигивает. Кто-то – банально предлагает… Мы близки здесь друг другу, так что чувствуем отклик.
- Опередила. Только хотел поржать с картины, как оголодавший чувак идет по спирали и мигает глазами всем подряд… И вот еще вопрос. Иллюзион, как я понял – один. А вас тут любителей тантры – хватает. Как делите? Или там тоже община? Увлекся, подвинулся неудачно, и хоп – «добрый вечер»!
- То, о чем ты говоришь – здесь тоже бывает. Называется «веночком».
- Брр. Не. На Руси любят веночки, конечно, но не такие.
- Опять подрезаешь себе крылья.
- Ну да. Я понял… Есть три причины, по которым это круче, чем скучный и банальный секс пары. В древние времена люди выживали благодаря ему, но теперь наступает эра веночков, а секс в паре – оковы на пути свободы.
- Не уверена, что поняла правила, но ты сейчас, наверное, карт пять у меня вытащить можешь.
- Я выбираю другой приз… - Олегер, обняв крепкой рукой гибкую талию, потянулся к губам Канты и получил достойную награду. Такую, что стоила хорошей колоды. Отличной колоды, чего уж там… Тантра тантрой, но что мешает целоваться двум симпатичным друг другу людям и без всякой там тантры?..
* * *
Канта старалась насытить поцелуй максимальной летящей нежностью при почти полном отсутствии страсти. Но ее зашкаливающая женственность все равно перегрузила предохранители выдержки богатыря, весь месяц поисков сидящего на голодном пайке.
- Ух… - проводница, во время поцелуя успевшая прильнуть к Олегеру всем своим чувственным телом, приблизилась к пониманию русского фольклора. – Как ты говорил про репу?.. – хихикнула она легкомысленно. – Нужна и внучка, и жучка?..
- Вот чую же, что тема веночков на сегодня не исчерпана, - авантюрист был близок к капитуляции, ощущая, что «пятая колонна», выступающая на стороне осаждающих, после поцелуя впитала в себя почти все население его личности. Дилемма же заключалась в том, что теперь ему непременно хотелось участия в процессе еще и Канты… Та, хоть и не являлась волшебницей, на чисто женской интуиции все это уловила и теперь не форсировала события, заняв излюбленную позицию эвристической советницы, не навязывающей свои идеи другому, а подталкивающей его к собственным озарениям. И это было не манипуляцией, а искренним желанием помочь раскрыться. Возможно, потому и работало идеально – количество озарений Миэллы в компании ее подруги било все рекорды.
- Решать только тебе, - шепнула она на ухо. Начни она сейчас играть на чувстве потери, и опытный мастер блефа сбросил бы карты, ибо не переваривал попыток женщин манипулировать им. А так – Канта заняла оптимальную позицию, когда не давит, а просто передает мужчине инициативу, предварительно успокоив его сомнения классическим «я тебя уговорила, так что ответственность на мне».
- Это правильно, - согласился Олегер и решил пока не поднимать ставку. – Ты, кстати, не ответила на вопрос по Иллюзиону.
- Больше скажу. Я его забыла, - прыснула блондинка, умилительно жмурясь.
* * *
- Я, кстати, знаю, кто тебе отлично подойдет, - торжественно помахала пальчиком Канта через несколько минут ненавязчивой болтовни, в основном, о конструкции Иллюзиона и Тантриума . Ей таки удалось влиться в роль близкой старшей советницы, которая, хоть и сама привлекает не только как друг, но все же в большей степени ориентирована на функции проводницы и свахи. В одном из вариантов идеального утопического общества, наверное, именно такие дамы-жрицы отвечают за инициацию юношей – открывая им мир близости лично, но тут же уходя в сторону, дабы не замыкать его предпочтения на себе в ущерб куда более подходящим ему ровесницам. И не просто уходя, как, скажем, Рута в жизни Юрека или Услада в жизни самого Олегера, а оставаясь, при этом, какое-то время старшей советницей, с которой можно при необходимости поделиться первыми шагами на уже самостоятельном взрослом пути или обсудить список потенциальных попутчиц. С инициацией авантюриста белых ночей Канта, конечно, опоздала, зато теперь замечательно заживляла своим обаянием и искренностью царапины, оставшиеся от инициации в исполнении «обманщицы-Услады»… – Помнишь? В Сапфириуме была, когда вы зашли впервые.
- Да вы с Миэллой там всех затмили, - прищурил один глаз Олегер, ковыряясь в коридорах памяти.
- Да ну! – уткнулась в глаза богатыря Канта. – Вспоминай давай!.. А то вообще Чанду посоветую. Тантру с ней ты никогда не забудешь, но, поверь: не надо.
- И Чанда выбивается в явные лидеры, - усмехнулся Олегер.
- Она не потерпит твоего лидерства, а ты – ее. Из-за этого упустишь важный аспект тантры – гармонию.
- Уболтала. Но ты тогда напомни хотя бы!.. Там трое, кроме вас, было. Парней не считаем – такие веночки не в этой жизни… По порядку давай. Очень смуглая и худая была. Меньше всех улыбалась. Если ты о ней – то промахнулась, проиграла и торчишь мне еще один приз.
- Мадхави? Не-ет… Она вообще мимо тантры. Миэлла спасла ее еще девчонкой во время резни дравидов – и та свою жизнь посвятила только ей. Личная охранница, похлеще калари в вопросах преданности. Гибкая – неимоверно. Но динамики – ноль. Она даже колдует в статичных асанах. Впрочем, для элементальных щитов – а она именно в них мастерица – это даже хорошо… Ладно. Толку о ней говорить, если для нашего с тобой плана она не годится.
- Если в порядке исключения идти… Хотя оставшиеся – обе понравились, хоть и начисто разные. Стройная, с бамбуковыми палками за спиной, еще клинки в виде крыльев бабочки, - вспоминал детали Олегер, восстанавливая образ ухоженной и очень откровенно одетой шатенки, запомнившейся ему пластичной резкостью движений и жестов.
- А попробуй сам. Если бы она была изображена на карте, что за карта это была бы?
- Хо!.. Ты знаешь, как увлечь… Звали, кажется, Шармила… Резкая, четкая, улыбалась не столько от сердца, сколько из этикета. Такие палки и клинки я видел на картах с вираго. Значит, она из них. Думаю, Миэлла подцепила ее в Рио. По возрасту вас фиг разберешь – все на двадцать три смотритесь. Но чисто по глазам можно выкупить – по жизненному опыту. Просто не очень помню, блин… Рискну: ей слегка за тридцатник. Судя по бедрам, уже рожала. Серьезная. На моей карте она была бы вираго, которая возглавляет охрану или личную гвардию.
- Шикарно!.. В плане выбора это на самом деле промах, но приз ты заслужил. Просто мне очень понравилось с тобой целоваться, и считать мои губы призом – несправедливо…
- Фигню говоришь, но ладно. Тогда с тебя игра в карты на… блин, на что играть, если и желания выполнять, и раздеваться – вы и так можете. Не обидел же этим?
- Глубоко копнул, между прочим. Вроде как зачем жить, если не нужно ничего добиваться, и все и так дается в руки. Азарт теряется.
- Точняк.
- Тоже об этом размышляла поначалу. Я ведь не местная. Ты просто забыл, или не был на представлении, в Нартексе, на «Мисс»..
- Да, мы только на третий день попали.
- А я там говорила, что считала себя всегда дитем слияния востока и запада. Помнишь, в истории было такое, когда Искандер своих солдат свел с лидийскими женщинами, как бы соединяя Запад с Востоком.
- Том рассказывал. Еще ржал, что специфическое соединение получилось, потому что технически выходило, будто запад поимел восток.
- Хи! И я над этим же смеялась… Если хвастаться, то я из рода самого Птолемея – ближайшего друга и советника Искандера. Наш род потом долго чтил традицию, удерживая баланс крови и всегда оставаясь чисто ахейско-лидийским… Но не суть. Я за это не цеплялась, с юности взялась познавать мир, пока в Аджарии не столкнулась с Миэллой. И тогда поняла, что познавать важнее себя, а где это делать лучше, чем рядом с ней?.. Так что и на тантру, и на аджарскую культуру долго смотрела со стороны. И уже на конкурсе только поняла и озвучила мысль, что полноценно восток и запад слился во мне именно теперь: когда и Давос впитался достаточно глубоко… Так глубоко, что я поняла: суть не в достижении цели, а в пути к ней!.. Тоже ведь говорила Миэлле раньше: доступность в первый миг воодушевляет, но быстро настигает пустота. А она терпеливо учила меня, что желания нужны на самых простых уровнях – как мотивация для людей, еще не осознавших, насколько прекрасно наслаждаться именно процессом жизни… Смотри. Представь, что Ауровиль живет по иным принципам, и тебе, для попадания в Тантриум, нужно добиться взаимности от партнерши, которую так просто не возьмешь.
- Толково говоришь. Начинается вся эта суета с ухаживаниями, демонстрацией, какой ты невпомпезный самец. Потом, наконец, она сдается, и ты получаешь приз.
- И момент, когда все только начиналось – сразу стал окончанием истории. Ведь зачем получать истинное наслаждение от слияния, когда твой ум говорит: ты уже победил и добился цели.
- Самый потрясный секс случился у меня тогда, когда не было никакой цели – ни добивался, ни ухаживал – мне просто его тупо подарили! Свалился с неба, так сказать… Так что тут ты права, наверное.
- Тантра и прекрасна своей протяженностью. Учит наслаждаться каждым мигом, а не торопливо рваться к завершению… Она дает тем самым намек и на всю жизнь, которую следовало бы проводить именно так – не от цели к цели, а в замечательном пути. Взять тот же конкурс… Я даже не помню, какое место заняла, и стань вдруг первой – хоть на него я объективно не тянула – тоже бы почти ничего не изменилось… Аванти немножко другая – возможно, из-за возраста или другого детства. Для нее еще важны успехи и достижения. А мне вот, от чистого сердца говорю – вообще без разницы.
- Но бесцельно-то – все равно уныло. Как растение буду тогда – жрешь солнце и кайфуешь.
- Нет-нет!.. Цели, планы, задачи – все это многим нужно. Жизнь – как ни крути, путь… Просто здорово, если радуешься каждую минуту этого пути, вот и всё.
- Сейчас на секунду уловил такое. Подумал, что вроде как тантру жду уже, но не факт ведь, что она окажется в итоге круче, чем эта болтовня с тобой. Вот бы удивился я пару лет назад, если б услышал себя сейчас!..
- Очень за тебя рада. Но ты же знаешь меня – есть еще одно дополнение.
- Вот реально: сидел и думал, что тебе по-любому есть что добавить!
- Видишь, как здорово… Я хотела сказать насчет доступности. Она просто выводит все на другой уровень: с уровня желаний – на уровень их исполнения. Когда у тебя есть желание – ты занят попытками его исполнить.
- Прости, ты точно не повторяешься?
- Тсс…
- Да. Когда есть желания – занят попытками их исполнить.
- А когда твоя жажда желаний утолена – ты можешь заняться самым прекрасным в жизни делом: исполнением желаний других!..
- Фух… Вообще круто сказала.
- Это слова Миэллы. Но мне приятно видеть их частью себя…
- Сижу теперь офигеваю – аж перевернулось в репе всё.
- В этой, - почти без вопросительности указала пальчиком на голову плута Канта, умилительно улыбаясь.
* * *
- А в этом, в Сиаме – там их «исполнительницы» так же думают? – интересовался Олегер после перекура, когда Канта повлекла его на новую прогулку. Его очень зацепила услышанная мысль.
- Да как бы не еще глубже, - уважительно погримасничала проводница. – Они же там буддисты, и, если я верно помню слова Миэллы, считают желание, которое им закажут – испытанием Будды их готовности принять мир в любом его виде.
- А. Точно… Том еще спорил с Кабаньясом в Тае. Кабаньяс говорил, что ему непонятно, как исполнение мерзкого желания может нравиться, а Том своим дзеном прикрывался – типа, это ведь круто: видеть клевое в фиговом и тащиться от него, как от клевого. Я тогда певуна поддержал, а теперь и не знаю… Сам фиг изменюсь уже, но хотя бы вы понятнее будете. Чисто исполнители такие. Круто… В общем, я согласен на ту, третью – она реально прикольная была. Я ее потому напоследок и оставил, когда вспоминал…
- Мы уже возле ее дома. Она их постоянно меняет, так что можем уже и не застать.
* * *
Ну, и, словно иллюстрируя последнюю беседу, мы не будем останавливаться на самой тантре, в которую окунулся Олегер спустя полчаса. Нет. Для него самого это никак не стало шагом назад даже по сравнению со столь замечательной прелюдией общения. Все прошло великолепно. Настолько, что авантюрист белых ночей сохранит воспоминания для себя, ни с кем ими не делясь. И совсем не потому, что было за что-то стыдно – с Кантой они сроднились еще до происшедшего, а неимоверно сексапильная пышечка Пернима – как раз отличалась еще и столь легкой готовностью к экспериментам, что всё, пережитое с ней, как-то автоматически выходило за категорию стыда или неловкости. Просто бывают моменты, которые не хочется расплескивать – золотая полка личных воспоминаний, бутылка абсента или виски, которую, при всей любви к друзьям, тянешь целый год только один, прикладываясь к горлышку, когда очень хорошо или, наоборот – немного грустно…
Это, кстати, был тест на ваше умение радоваться моменту, не цепляясь за цели и ожидания. И если поймали себя на разочаровании, в духе: «Тю!.. Шли к тантре, шли, а потом – пфф…», то стоит задуматься и, возможно, еще разок перечитать последние страницы. Ведь получать удовольствие нужно от каждого мгновенья, а не только от тантры и ее описаний.
В качестве хоть какой-то компенсации – статья из ведария Тома, успевшего обратить внимание на одну занятную особенность Ауротантры до своего ухода оттуда.
Веночки бурной ночки
Насколько я узнал, обычная тантра (дальше – «унылая») – настаивает на четком правиле: их двое – мужчина и женщина. В этом смысле мне, как человеку командному, больше по душе Ауротантра – с ее легким отношением к так называемым «веночкам».
Фиг с ней с «оргией атеиста», которую так и не удалось воплотить в жизнь. Куда больше я страдал, когда понял, что провтыкал самые крутые за много лет Дионисии – это был наш пик совместных с Юреком грибных экспериментов, и мы тупо потеряли счет времени, хотя находились тогда до обидного близко к Варгасу. Эти фестивали народных вакханалий – вообще другой уровень, плюс был бы шанс хотя бы там испробовать на вкус нереальную Королеву последних Дионисий.
С другой стороны, пьяный пёх полной площади быдла для изысканного гурмана, вроде меня – тоже не предел мечтаний. Впервые я об этом задумался, смешивая сырье для кислот и параллельно размышляя об оргиях вештиц, которые они иногда устраивали на шабашах. Я тогда подумал, что крутая кислота получается не когда тупо замешиваешь все подряд, а когда со знанием дела сочетаешь несколько компонентов. И как же приятно было увидеть полное созвучие тем своим мыслям в неповторимой цитадели близости, которой я всегда буду считать Ауровиль.
Они здесь называют это «веночками», и, зная Миэллу, могу с уверенностью заявить, что с тупой разнузданной похотью это не имеет ничего общего. Это всего лишь тантрическое отражение их философских взглядов. В Ауровиле пытаются жить, опираясь на понятие Мы и отбрасывая чувство собственности, так с какого перепугу им ограничивать себя в тантре? Это не «свободная любовь» в духе зверья – захотели, попыхтели, разбежались. Это реально крутой тренажер Мы! Ведь когда в оргии буянит кучка разрозненных Я – гармонии ни фига не будет: все думают о себе – либо кайфануть побольше, либо порисоваться. А в оргии Мы – получается единый организм- механизм, в котором все всё ловят на лету и стремятся к общему кайфу этого единого организма.
И в этом смысле «веночки» - дико крутая штука. Ведь здесь, при правильном подходе, энергии не просто складываются, а вообще умножаются – у каждого же есть особые таланты или фантазии, плюс банально у кого-то дохерища энергии, а кто-то умеет идеально давать ей направление, и в таком духе. Да и чисто технически – сколько раз отмечал, что мне тупо не хватает рук, ну, или хотя бы губ, чтобы сделать все, что хочется. И прикольно сказала вчера Пернима: мол, при обычном сексе женщина – это вешалка с кучей крючков, из которых обычно занят одеждой только один. С мужчиной, собственно, та же фигня.
Единственное препятствие на пути «веночков» - это чувство собственности. Готов я делить Росянку на ложе с другим мужиком? Едва ли. И даже если решусь на такое – буду стараться показать себя по-любому круче, что, естественно, все испортит. Так же и для нее, если «веночек» будет с двумя бутончиками и одним пестиком…
Так что на данный момент мой вердикт таков. Это страшно круто как тренажер Мы для общин духовно богатых тантристов. Туповато на уровне вакханалий для быдла. И имеет множество подводных камней в ситуации, когда сплести «веночек» пытаются люди с изрядным чувством собственности.
* * *
Если задуматься, то маняще сочная Пернима действительно подходила Олегеру куда больше Канты. Слегка неотесанная в поведении и грубоватая в речи, она обладала достаточным обаянием, чтобы это не казалось вульгарным, но самое главное – молодая тантрини была неимоверно энергична в поиске нового и нового опыта, причем его содержание роли не играло. Мечты о тантре с богом или запланированный поход в Шамбалу – находились примерно на том же уровне ценности, что и любая сиюминутная ерунда, если эта ерунда, ранее с ней не происходила. Канта здорово уловила сочетание этого качества Пернимы с жаждой Олегера насытить весельем и аурой приключений самую банальную бытовуху. А возможно, даже посчитала, что путь обоих к наслаждению моментом и лежит как раз в этом русле, где легкая на подъем, но не особо изобретательная гедонистка и энергичный, куражный игроман – идеально дополнят друг друга в потоке новых житейских приключений.
И в целом Канта не ошиблась – уже завтра Олегер с Пернимой будут целый день заниматься увлекательной ерундой. И послезавтра… Но сегодня…
- Это было… запредельно, короче, - признался богатырь дамам на выходе из Тантриума . Он еще раз поцеловал тантрини-ровесницу, внутренне соглашаясь с рекомендацией Канты, перед стуком в дом Пернимы пошутившей, что по искусству ее поцелуев можно писать отдельную Камасутру. Советница только собралась ретироваться, как Олегер, тепло кивнув Перниме, повернулся уже к ней. – А с тебя – игра в Ведарион в Иллюзионе. Круто я придумал?
- С меня тоже, но завтра! – заявила целовальщица. Совершенно обтекаемая, она даже в мыслях не держала, что сейчас можно на что-то обидеться. К тому же неугомонный богатырь так ее измотал, что девчонке и правда требовался отдых. – Ни фига не поняла, о чем ты, а значит – будет прикольно.
Носительница крови Птолемея, когда-то как раз ответственного за внедрение стратосов, чмокнула ее в губы, и пошла с Олегером в Иллюзион, где, заняв одну из вспомогательных комнат, они почти до рассвета играли в идеальную, по мнению плута, версию игры – создавая с помощью Сапфо большие и анимированные трехмерные проекции карт.
Кто победил? Олегер, кажется, впервые в жизни этого не запомнил…
…мрачного
- Ну и что, что не получилось. Ничего страшного, с кем не бывает, - снисходительно вздохнула Мохини примерно в то время, когда парочка игроманов в лице Олегера и Канты, крепко обнявшись, а затем еще все же и поцеловавшись, разошлась отдыхать. Лицо иллюзионистки после утешающих фраз мгновенно преобразилось, заострив непропорциональные черты. – Ты этих слов от меня ждешь? Не дождешься!.. Это фиаско, мой дорогой!.. Фиаско!.. Провал!..
Тредиасар очень хотел бы сейчас провалиться сквозь пол Тантриума, но такой магией не владел. Благодаря одному из имевшихся в Ауровиле магических амулетов, служащих синхронными переводчиками , он четко слышал слова Мохини прямо в голове и теперь жалел, что не решился отказаться от предложенной штуковины, пусть и понятно было, что мимической красочности этой дамочки хватило бы и на невербальное уничтожение провинившегося партнера.
С такой безжалостностью кудесник столкнулся впервые, в отличие от собственно эротических неудач. Великодушные русские девки очень легко относились к подобным инцидентам, охотно соглашаясь с самобичующим выводом, который озвучивал Тредиасар, неизменно беря всю вину на себя. Обаятельный мелкий кудесник с лицом печального херувимчика удачно попадал в ту нишу, когда его воспринимали почти как ребенка, ничего особенного не ожидая, так что разочаровывал он этими неудачами только себя, а самим девицам обычно хватало россыпи забавных шуточек и вполне себе вменяемых ласк во время короткой прелюдии.
А тут такой нокаут! Еще и от запавшей в душу дамы, блистательной как любовница, а в телесной притягательности для самого Тредиасара наголову превосходившей всех его предыдущих партнерш…
- Это… Пошел я… До завтра меня не вынимайте, - виновато усмехнулся он. – Хочу повисеть немножко – покачаться на ветерке.
- Зачем ты это говоришь? – серьезно посмотрела Мохини, и в ее глубоко посаженных темных глазах мерно покачивалась горячая, но все еще крайне вязкая сталь.
- Ну…
- Зачем ты говоришь это, зачем ты всем своим лицом внушал: «Прости! Прости! Это я опозорился!». Зачем, наконец, ты так сильно старался, что загнал своего коня, еще не дав ему даже ощутить копытами землю?..
- Я хотел, чтобы тебе было хорошо, - проговорил кудесник, пожимая плечами и пытаясь переварить весь клубок обвинительных змей, буквально заплевывающих ядом его самооценку, но оставлявших ощущение, что этот яд может оказаться целебным, если понизить, а возможно, скорее даже повысить дозу.
- Если я захочу, чтобы мне было хорошо, о котором ты говоришь – мне достаточно нарисовать себе несколько иллюзий, и фонтаны Тримурти в Джайпуре будут завидовать мне все вместе взятые!
- А…
- Почему я этого не сделала, пока ты терзал себя, вместо того чтобы делать это со мной? И не подумай, что амулет перевел раньше – я и так знаю, что ты спросишь и скажешь... Да потому не сделала, что ты бы тогда решил, что все в порядке, что такой из себя жеребец, и можно продолжать плыть по течению в своей лодочке, ведущей в никуда и плывущей мимо такого же никуда. А все потому, что в ней лежит ничего по имени Ничто!..
- А зачем ты это все говоришь? – Тредиасар немного завелся.
- Как раз для этого, - Мохини подняла палец в его сторону. – Для того, чтобы пробудить тебя!.. Мы общались с тобой весь день, вечер и вот почти уже всю ночь. За это время ты сжег тысячи слов, разрезал воздух сотнями жестов, но не сказал и не сделал ничего!.. Давай по порядку. Зачем ты столько шутил, когда мы гуляли с другими?
- Просто хотел, чтобы им было весело.
- Это твое истинное желание? Если бы ты нашел лампу с джинном, который пообещал выполнить только одно твое желание, ты бы загадал всем веселья?
- Вряд ли.
- Веселья, которое принес именно ты?
- Это ближе, но тоже не думаю.
- Так, может быть, тогда твое ложное веселье – это просто завеса, за которой ты прячешься, страшась быть настоящим?
- Тебя пацаны подговорили, что ли? Не представляешь, как они меня достали этим.
- Представляю… И у тебя хорошие друзья, раз говорят такое. Будь им на тебя плевать, они бы просто продолжали слушать твои шутки, которые, хоть я и не склонна к такому юмору, судя по всему, действительно неплохи. Но если у тебя есть талант веселить, так, может быть, ты выведешь его на новый уровень? Сначала найдешь себя настоящего, а потом снова начнешь шутить, и уже ради одного лишь веселья, а не для того, чтобы спрятаться. Сам не заметишь, как твои шутки перестанут кружиться вокруг насмешек над тем, как ты жалок.
- Последний виражик – новинка. И мне нравится.
- Не сомневаюсь. Если только это не очередная ширма, в духе: «Раз я признал, что меня поимели, значит, не так уж меня и поимели».
- Слушай. Если это такой метод, то он работает – я опять тебя хочу. В смысле, целиком…
- Я не дам прикоснуться к себе, пока ты не сможешь пробить своим «целиком» стену Матримандир. А поверь – так и будет. Но если ты думаешь, что я говорю все эти вещи ради какой-то там тантры – то ты не только жалкий трус, но и дурак.
- Если я смогу пробить стену, то можно побыть и дураком.
- И снова оно!.. Зачем ты это говоришь?
- Нет. Если джинн даст одно желание, это не будет лингам Шивы.
- Сойдет – учишься. Раз о лингаме заговорили… Вспомни свои неудачи в близости. Что их объединяло?
- Богиня рядом.
- Красиво сказал? Да. Нужно мне это слышать? Нет. Но ты только что сам объяснил проблему. Бывали у тебя неудачи в мимолетных связях, когда к партнерше ты был совершенно равнодушен?
- Нет. Ну по-пьяни разве что…
- Это не в счет.
- Да понял я давно. Я и правда очень хочу сделать хорошо девушке, которая мне понравилась.
- ?
- Ладно. Я хочу быть самым крутым любовником, который разнесет ее представления о сексе в понос.
- Так лучше. Не стесняйся говорить правду! Не надейся, что я позволю тебе обманывать себя самого.
- Это круто, Мохини. И я прошу только об одном: продолжай делать это.
* * *
Иллюзионистка без объявления замолчала и держала паузу несколько минут. Тредиасар сначала ждал. Потом попытался заговорить. Потом стал шутливо махать ладонью перед глазами, дуть и даже сделал попытку глумливо потрогать пальцем обнаженный сосок, но прикоснуться, как и обещала Мохини, не дала иллюзия бросающегося в лицо тарантула.
- Если ты думаешь, что этот образ поспособствует появлению дыр в стене храма, то сильно ошибаешься, - вздохнул кудесник и замолчал.
Спустя пару минут стеклянный взгляд иллюзионистки вновь сменился стальным, и глаза посмотрели на Тредиасара.
- Ты всё понял?
- Думаю, да.
- Озвучь.
- Ты показала примером, как я себя веду с людьми. И, я так понимаю, намекнула, что все эти стадии нужно пропускать, а сразу переходить к долбанному дзен.
- Дзен тут ни при чем, хотя в чем-то мне и близок. Но в целом верно.
- Ха.
- Тебе нужно, чтобы я тебя похвалила?
- Ну… Как мне ответить?
- Если не знаешь, как – молчи.
- Да. Мне нужна похвала.
- Поздравляю. Ты сделал первый шаг к себе… Пойми, люди почти всегда говорят всякую ерунду. И не умеют слушать. Им хочется только говорить и говорить. А для чего? Если выбросить редкие случаи, когда кто-то хочет узнать что-то интересное или важное от более сведущего, то все остальные вещи говорятся лишь с одной целью: получить одобрение. Все их рассказы – в той или иной форме просто повод выпросить или вытребовать всего лишь связку фраз: «Ты – молодец, ты все делаешь правильно, и у тебя все получится». Слышать от других хотят лишь это, вот при возможности сами и говорят без умолку, раздражаясь, что собеседник, зараза эдакий, тоже норовит трещать, хотя мог бы обойтись всего лишь одобрением и похвалой.
- Мне плевать, что тебе не нужно мое одобрение. Ты – богиня!.. Ты охрененная чертова богиня, ты понимаешь это?!.
- Конечно. И стала такой, когда наплевала на чужие одобрения. Перестала свою жизнь подстраивать под тот путь, который понравился бы родителям, друзьям и кому-то еще. Я живу свою жизнь и никому ничего не должна. Все, что я делаю – я делаю потому, что мне это нравится. Мне и только мне. Нет больше никаких критериев оценки. Брахматри не одобрит? Миэлла? Весь Ауровиль? Это их проблемы!.. Мои поступки вытекают из глубины моего сердца – я называю эту условную точку «понадусэ». На древнеаджарском это означает нечто главное, наивысшее – дословно: «выше всего».
- Больше похоже на синайский.
- Это все, что ты сейчас хочешь сказать?
- Ты ведь не нуждаешься в одобрении или восхищении. Я сказал то, что продиктовано моим понадусэ.
- Чтобы слышать его – нужно заткнуть тысячи ртов, которые постоянно несут вздор в твоей голове. Тогда ты услышишь шепот понадусэ.
- Ты поможешь мне? Я хочу.
- Желание помочь тебе вытекло именно оттуда еще при первой встрече.
- Спасибо. Это круто… Правда, после всех этих слов стена храма, похоже, может спать спокойно.
- Не думай об этом. Просто не думай… Последнее, кстати, объяснимо – мы стали ближе.
- Не вижу связи.
- Возможно, ты замечал, что после ссоры близость становится привлекательнее и ярче? Некоторые говорят, что из-за низкочастотной энергии злости, которая близка по частоте к энергии страсти и усиливает ее. Я думаю иначе… Людям, особенно мужчинам, нравится познавать новых партнеров. Ссора отдаляет людей и делает их на время почти чужими друг другу, создавая в мужчине иллюзию, будто он сливается с почти незнакомой женщиной, и наоборот.
- Круто.
- Но это дно. Самообман. Когда мы с тобой будем сливаться на всех уровнях – ты поймешь разницу.
- Все-таки будем? А как же стена?
- Стены – для того, чтобы их ломать.
- А паук?
- То есть между тобой и богиней стоит лишь иллюзия паука, и ты сдался?
- Если ты не заметила, я сдался и до паука.
- А какие иллюзии помешали тебе до него? Какие страхи?
- Страх, что не получится, и я разочарую.
- Тебе это удалось. И именно из-за страха. Готов к новым взмахам хлыста?
- Я не боюсь его.
- Конечно! Ведь от него спрячешься, как всегда. Сделаешь вид, что тебе нравится, когда тебя бьют!.. Нырнешь в свою норку неудачника и будешь упиваться тем, как ты жалок. Но не нужно бояться хлыста правды! Не притворяйся, что тебе приятно – дрожи от боли, кричи, терпи, ведь этот хлыст затыкает глотки самоутешений, постепенно открывая тебя настоящего – понадусэ.
- Понадусэ… - прошептал Тредиасар и стал терпеть боль от хлыста Мохини.
…Иллюзионистка била безжалостно. Она говорила Тредиасару, что он – трус, который боится быть мужчиной. Мелкая собачонка, которая, формально став взрослой, так и осталась щенком по повадкам. Кому-то такое действительно подходит, но его угнетает эта роль, и ему хочется рычать, а он звонко полаивает, не замечая, как перестал игриво вилять его хвостик, и как в писклявом лае, раньше веселившем других, все отчетливее прослеживаются нотки озлобленной шавки.
- Твои фиаско в постели – отражение этих проблем, - внушала Мохини. – Ты хочешь хотя бы здесь продемонстрировать свое мужское начало, поэтому и тщишься быть самцом с непревзойденным лингамом, способным проломить склон Кайлас… У тебя есть пальцы и губы – ими можно довести до безумия и превратить меня в долину гейзеров. Я бы и не заметила, что ты не целиком меня хочешь!.. И самое главное, что ты бы очень скоро захотел меня весь, видя мою отзывчивость и не тратя все силы на тормошение коня… Но ведь так сливаться с женщиной – не по-мужски. Ты же не думаешь обо мне, ты же занимаешься этим, дабы потешить своего внутреннего мужика, успокоить его, ободрить: «Видишь, дружок, ты не так жалок, как все думают!». Да будь на ложе кем угодно – но будь мужчиной в жизни, если тебе истинно этого хочется! Или смирись с тем, что ты маленькая собачонка, и постигай жизнь в такой роли, но тогда тебе не ко мне – я имею дело с грозными псами, готовыми разорвать все стены.
- Понадусэ… - кивал кудесник.
… - А твоя магия? Расскажи о ней, - менее хлестко взяла Мохини, продолжая сидеть статично, что ей, пожалуй, не особенно шло, если сравнивать с действительно мощнейшей притягательностью в динамике. Но поскольку в наших одобрениях иллюзионистка не нуждалась – оставим ее сидеть, как сидит.
Тредиасар усмехнулся со стоицизмом смертника… В его роду с обеих сторон когда-то затесались ведьмы, но линии сошлись именно в нем, сделав хилого ребенка из крестьянской семьи неожиданно одаренным колдуном. Долгие годы Тредиасар постигал границы своего дара самостоятельно, что, с одной стороны, давало свободу раскрытия тех или иных граней магии, а с другой – оставило неизмеримо много проплешин в базовых знаниях, необходимых вменяемому волшебнику. Хилый мальчонка с девичьими повадками строил свое понимание мира, основываясь лишь на личном же опыте, а метод проб и ошибок в магии, особенно уровня искусничества — плохой учитель.
Если понимать, что этот хрупкий маломерок был вынужден выживать в детстве в кругу ровесников-верзил, нередко скандских кровей, то можно догадаться о характере культивируемых в то время способностей. Не умея сделать себя больше, он пытался хотя бы уменьшить окружающий мир и особенно отдельных его представителей. Кроме того, для защиты от фактурных сверстников помогали эфирные стены и основы телекинеза – смекалистый малыш быстро заметил, что булыжник, поднятый силой мысли, бьет куда сильнее, чем хилые ручонки… Уменьшение предметов и слабых энергетикой людей, эфирные стены да какой-никакой телекинез – эта триада стянула на себя фактически весь магический дар Тредиасара, и можно было догадываться, как попляшет на причинах такого набора стерва с хлыстом. Но нет…
- Ладно… Тут по глазам все ясно. Потом отработаем, - неожиданно сжалилась Мохини, и кудесник испытал неодолимое желание целовать ей ноги и обнимать колени. «Черт с ним с тарантулом», - решил он и попытался прильнуть к коленям, но они вдруг взметнулись ввысь вместе со всем телом – волшебница стала великаншей, которая, наконец, вышла из позы лотоса и с ходу попыталась раздавить кудесника ногой. Тот отпрянул, потом на рефлексе поставил эфирную стенку, но ее насмешливо легко лопнул крашеный темно-красный ноготок ножки.
Вокруг вырастали пауки, собаки, куры, коровы, и все они были невыносимо огромны, а Тредиасар истошно метался у них между лап и копыт, вскрикивая от страха угодить в сети или быть вбитым в землю.
- Ничтожество! – смеялась Мохини громогласно, и этот смех перемешивался с безумным сексуальным возбуждением, охватившим кудесника. Ему захотелось, чтобы гигантская, томительно манящая нога, столь же прекрасная, сколько и смертоносная – раздавила его, заставив растечься по ней и стать ее частью хоть так… Тредиасар подскочил поближе к великанше и замер, расставив руки:
- Я хочу тебя!
- Не то! – раздалось сверху, и к гигантской фауне прибавились огроменные светловолосые и рыжебородые северяне, среди которых узнавались многие детские обидчики. Их топот гулко отдавал в сердце, заставляя убегать куда подальше или, по крайней мере, пытаться это сделать, судя по безумному трепету.
- Раздави меня! – отчаянно крикнул кудесник, словно была разница: от томной ножки умирать или от мерзко-сапожной.
- Не то! – покачала головой Мохини и стала отворачиваться, оставляя бедолагу своей свите.
- Я не боюсь тебя! И вас всех тоже!.. – закричал Тредиасар, не веря себе, но своим надрывным криком, идущим из самого сердца, заряжавшим дрожащее тельце смелостью.
- Хм, - повернулась обратно великанша. – Докажи!..
Она мгновенно уменьшилась до нормальных размеров и полыхнула сталью, впервые за сегодня достигшей температуры полноценной плавки. В темных глазах забурлили багровые сполохи, на которыми танцевали оранжевые искры.
- Понадусэ! – крикнул Тредиасар и набросился на Мохини.
Но та ускользнула, и между ними выросла стена, напоминающая храмовую. Кудесник нервно усмехнулся и, с грацией миниатюрного бегемотика увернувшись от куриной лапищи, ткнулся в стену причинным местом. И хоть казалось, что та ничтожно тонка, пробить ее не удалось… В смышленой, хоть и сумбурной голове промелькнули последние диалоги. Еще раз пять спасшись от нечаянных угроз банально не замечающих его великанов, бедолага, наконец, догадался и нежно погладил стену, а затем поцеловал ее так, как целовал бы Мохини, желая сделать ей приятно просто потому, что она ему нравится…
Так как целовал он, зажмурившись, не сразу удалось понять, что стена растаяла в первый же миг, и губы ласкают невообразимо притягательные губы Мохини. Руки, одолев первый порыв жажды крепких объятий типового мужчинки, сбросили оковы привычных шаблонов и нежно обвили талию, удивительно узкую, как для сочности передней стороны животика… Голова закружилась, и Тредиасар потерял сознание, а очнулся уже… о, нет!.. лежа в лодочке, которая плыла прямо по суше. Вокруг нее то тут, то там бились оземь гигантские лапы, ноги, копыта. И их количество впереди, чисто по теории вероятности, не оставляло шансов избежать смертельной участи рано или поздно. Но какая уже разница, что творилось за пределами лодки, если в ней, томно раскинув руки, лежала Мохини, каждой клеточкой своего тела, откликаясь на любое прикосновение или поцелуй?..
- Есть лодка, в которой ты умираешь, и есть я – рядом с тобой, - слышал от в голове шепот. – И все остальное неважно. Ибо уходит… Уходит… Уходит…
- И входит!..
Одновременно с проникновением, сверху навалился сапог размером с гору, казалось бы, сминая все в лепешку из плоти, костей и дерева, но, несмотря на боль и страх, движение продолжалось так долго, как не длилось никогда.
* * *
- Ты будешь умирать со мной каждую ночь, - шептала Мохини, не обманувшая и с долиной гейзеров. – И постепенно привыкнешь к смерти... Перестанешь ее бояться… Что ты чувствуешь сейчас?
- Огорчение из-за слишком долгого дня… - шепнул Тредиасар, неловким движением головы срывая амулет, зацепившийся цепочкой за крохотный крючок в полу у края татами. Но остался лежать, обнимая свою богиню, ведь слова – это всего лишь слова…
…пестрого
Последней, кто вкусил тантрических прелестей гостеприимного Ауровиля, неожиданно для всех стала Лана. Неожиданно, разумеется, именно потому, что последней. Но у искусницы имелись смягчающие обстоятельства – у нее была конкурентка…
* * *
Подробности занимательной образной дуэли между искусницей и чуть ли не самой одаренной иллюзионисткой-фантазеркой Ауровиля – радостно встретят вас на страницах одного из рассказов. А здесь мы сфокусируем свое внимание уже на третьем дне, когда солнечная блондинка, одновременно испытывая довольство собой и шепча: «Лана, ты – дура!» – шла по аллеям вокруг храма Матримандир, намереваясь зайти в Тантриум и тупо присоединиться к кому-нибудь из его посетителей.
Нет, в очередной раз возьмем на себя роль адвокатов гениальной нимфоманки и уверенно скажем: Лана не вела себя как похотливое животное. Проблема в том, что себя она, в отличие от зрителя, судила по тому, что делала и испытывала, а не тому, как это выглядит со стороны. Ну, и борьба с собой, как нередко бывает, приводила как раз-таки к более тяжелым последствиям, нежели ее отсутствие.
Рассмотрим, например, конкретно эту сложившуюся ситуацию, когда знойная красотка идет по Ауровилю, почти не разжимая бедер, потому как даже их трение при ходьбе буквально сводит с ума. Казалось бы, «Ату ее! Суккубу эдакую! Позорит тут русских баб, понимаешь ли!..». Но перед этим возгласом – кратко пробежимся по линии защиты обвиняемой.
Пока более ушлая дамочка на ее месте, не привлекая внимания и не допуская в себе перегрева системы, тихонько пользовалась бы мужскими ресурсами Тая, Гуаньчжоу или Калькутты, а то и самой команды соратников, Лана поступала ровно наоборот. Стремясь убедить себя в том, что она не похотливая самка, кидающаяся на все, что движется, искусница честно терпела весь поисковый поход. С соратниками она давно и принципиально не спала, в попутных городах времени могло хватить на целенаправленное посещение соответствующих заведений, но интересных мужчин, с которыми близость могла бы естественно вытечь сама собой (еще один пунктик Ланы) – не подвернулось. Наконец, следуя версии, что ей от партнеров нужно познание, ведьма давно отвергала несколько постыдную, но вполне функциональную опцию на случай отсутствия рядом других потенциальных партнеров…
То есть та, кого обвиняют в чрезмерной распутности, на самом деле целый месяц стойко терпела искушения, борясь с эротической жаждой, и виновата разве что в угловатой подаче своей личности окружающим, перед которыми не стеснялась выставлять напоказ саму жажду, словно пытаясь лишний раз намекнуть: «Видите, с чем мне приходится бороться! И я борюсь!».
Тот, у кого сильный аппетит, совсем необязательно чревоугодник, но, образно говоря, Лана оказалась в роли искреннего ребенка, который, десять раз за день спросив: «что кушать?», слывет обжорой, в то время как более ушлый, незаметно заглядывая в холодильник, слопал в десять раз больше, но оказался свободным от ярлыков.
В Ауровиле позиция искусницы проявилась еще ярче. Наша ушлая версия Ланы, оказавшись в этом оазисе наслаждений, просто нашла бы кого-то из многочисленных тантристов, для которых близость с самобытной континентальной блондинкой, без сомнения, в радость. А что делает реальная? Даже изнывая от вихрей страсти, она находит того, кто ей действительно приглянулся, и потом два дня ищет более интересной завязки для близости, нежели это принято в городе свободной тантры.
Так что надеемся, господа присяжные читатели проявят великодушие, и приговор обвиняемой не будет слишком суров.
* * *
О! Вот, наконец, и дверь… Лана распахнула ее и ворвалась в зал, не слыша ничего, кроме стука в висках и сражения волн с вихрями внизу живота. Беглый взгляд в сторону большого зала, куда напрямую вел широкий коридор. Нет… Надо быть скромнее. Не животное ж… Ведьма скосила глаза направо – несколько арочных входов в маленькие боковые комнаты. Это подходит… В первой – пусто. Во второй – две девчонки разлеглись подозрительно далековато. Третья – о!.. Мужчина. Один. В набедренной повязке и в асане головой вниз. Извини, дорогой, но в одиночку это не круто…
Лану буквально шатнуло в проем.
* * *
…Шепотки не становились громче – просто шум урагана в ушах затихал. И когда его сила сравнялась с легким бризом, Лане стало не все равно, что за ней сейчас, судя по звукам, наблюдают. Ведьма, лежавшая на татами, раскинув руки, открыла свои небесные глаза и повернула голову в сторону шума.
Тьфу ты!.. Им что, зрелищ мало? Она нехитрым образом набросила на себя какое-то покрывало-мандалу, валявшееся неподалеку, затем еще одним образом вернула на тело одежду, после чего встала, позволив мандале опасть к ногам.
В арочном проеме стояло человек двадцать вполне типового ауровильского среза – соотношением полов один к трем в пользу женщин. Они улыбались, посмеивались и изредка перешептывались… Лана с ироничным утрированием исполнила театральный реверанс, просто потому, что не знала, как еще реагировать, и вторым вариантом была мгновенная телепортация куда-нибудь подальше.
- Что за фигня? – пожала плечами ведьма, произнеся слова на лидийском, и уже собиралась превратить вариант в пункт плана, но ее остановил голос сзади.
- Что ты натворила? – воскликнул ее партнер на терпимом лидийском, придя, наконец, в себя.
От зрителей ответов, кажется, было не дождаться, а тупо смотреть на них – чревато еще большим багрянцем на щеках. Ведьма обернулась к мужчине, дрожащими руками пытающемуся вернуть набедренную повязку на подобающее ее названию место.
- Лишила тебя унылого одиночества, - с вопросительным недоумением поморщила она лоб.
Какой-то парень в арке, видимо, тоже знал лидийский, потому как стало слышно характерную для перевода интонацию и шелест добродушного смеха всей группы.
- Надоели, - искусница материализовала перед аркой полукруглую каменную стену и подошла к свежему любовнику. – Давай по порядку. Я не люблю не догонять ситуацию… Да прикройся уже, - улыбнулась она, щурясь и отводя лицо в сторону. – А то я быстро распаляюсь. Но как-то стремно опять весь ваш Тантриум на наши стоны сгонять.
- Интегрум!.. – в сердцах выпалил мужчина, и Лана быстрее считала смысл с тонкого плана, чем догадалась, что он хочет сказать.
- Вашу ж Машу!.. – уткнулась она лбом в ладошку. Из-под той было видно, как поплыла непроизвольная улыбка. – Так ты просто медитировал?.. – ведьма развела руки, сейчас уже припоминая, что в самом начале бедолага пытался ей что-то втолковать. – Ну прости, я не знаю аджарский. И ориентировалась на международный стон.
- Я стонал от боли!.. У меня еще не было женщин.
- Ух… Это ты сейчас жалуешься или хвастаешь? У меня еще дико бушует в башке, я реально не догоняю, прости. Тебя как зовут-то?
- Шандар!.. – йогин, справившись с облачением, стал более дерзким в интонациях, но ведь хотя бы отвечал. – Хвастовство – удел слабых. А что бушует в твоей голове – известно только десятку ракшас, которые там живут.
- По-моему, ты недоволен, - заключила Лана, но без железной уверенности, потому что лицо Шандара оставалось на редкость скупым в вопросах мимики.
- Сорок лет, - произнес тот. – Сорок лет!.. Пусть истинная стойкость и была необходима в течение двадцати пяти.
- Уфф… Это был какой-то обет? – закусила губку ведьма. – Прости еще раз. Двадцать пять лет я тебе, конечно, не верну. Но вдруг ты теперь оставшиеся годы проживешь иначе. Или не понравилось?
- Вопрос лежит вне категории удовольствий. Это была не просто позиция. Это был стержень всей философии, которую я проповедовал.
- Зыбковато для стержня… Я не в том смысле. Просто, ну… мужчина и женщина – опасность всегда рядом. А ты еще и место выбрал такое… А. Ты, наверное, специально именно в Ауровиле осел – типа, в логове врага. Радикально так. Круто. В других условиях я бы морально поддержала твой протест.
- Меня все эти минуты охватывает странное желание, похожее на твое убийство. Но мне не хочется отнимать жизнь.
- Дружок. Это вообще-то и называется сексом. Добро пожаловать в мир двоих.
- Да ты издеваешься? Тебя ведь подослали? Скажи!
- Ага! Десять ракшас всю жизнь заставляли меня искать тебя, и, наконец-то, я справилась с этой тяжелейшей миссией!.. – не удержалась Лана, смягчая сарказм приветливой улыбкой и подсаживаясь к Шандару. – Не говори глупостей, - по-свойски прищурилась она и протянула ладошку. – Мир?
Йогин, слегка поколебавшись, взял ладонь и снова ощутил тот безудержный электромагнетизм, который и позволил Лане прорвать его оборону полчаса назад. Его пальцы сначала сдавили длинные пальцы ведьмы, а потом проскользнули в ложбинки и снова сцепились в замок, как недавно. Нахлынувшие воспоминания заставили вторую руку жадно проделать то же самое, и Шандар бросился исполнять свое странное желание убить, но сохранить жизнь.
* * *
- У меня так же было, - призналась искусница спустя еще полчаса, когда они снова сели рядом, на этот раз обойдясь без повязок, одежд и мандал. – Долго не проявлялось, а потом после первого раза просто прорвало – я бы даже сказала «шандарахнуло», но у меня с игрой слов не очень.
- Твоя свадхистана пышет с такой силой, что способна снести Калькутту или Джайпур, - вздохнул Шандар. – Это мое единственное оправдание, пусть и жалкое, как похотливый старик.
- Я и правда не знаю, как тебе помочь, - искусница заглянула в узковатые карие глаза. – Все настолько серьезно? Поделись, и тогда я попытаюсь повернуть время вспять, - добавила она таинственным шепотом.
- Ты серьезно? – в глазах попробовала было мелькнуть надежда, похожая на быстро тающий метеорит. Йогин вздохнул. – Хотя это все равно не изменит главного – Вселенную не обманешь. Я опроверг свою позицию. И тебя винить не в праве… Даже если ты делала это с умыслом – ты была лишь орудием моего испытания, которое я не прошел.
- Еще раз говорю: очень ненадежно строить позицию на таком фундаменте. Тебя, в конце концов, могли просто связать и изнасиловать, - Лана отпихнула виртуальной ногой слишком чреватый новым раундом образ, - или подчинить твою волю. Кстати, можешь считать, что так оно и было – я же ведьма, чарами владею, свадхи… эта моя города сносит. Ты тупо ничего не решал, а стало быть, можешь продолжать отстаивать свою позицию.
- Моя позиция как раз в том, что я должен был выдержать любые искушения, включая чары и что угодно… Но я не буду обманывать себя – я не выстоял под твоим напором. И более того – мне непростительно сильно понравилось. Я не знаю точно, почему сейчас наступил отлив, но и теперь понимаю, что нового прилива не выдержу.
- Реально не знаешь?!. Как все запущено… Ладно. Еще раз предлагаю все мне рассказать, и я займусь твоим воспитанием. Буду твоей этой… проводницей тантры. Но недолго!.. Я до ужаса быстро охладеваю к мужчинам, с которыми спала. Ты же догадался, что я не о сне сейчас? А то я уже ничему не удивлюсь.
* * *
- Меня с малых лет утомлял вездесущий дуализм, - делился Шандар, когда они уже покинули Интегрум, пройдя сквозь ненадолго обмякшую несущую стену. – В моей семье поддерживали и ханьские философские традиции – мать оттуда родом. Этот инь-ян на каждой стене, разделения на два по тысяче разных принципов, нелепые попытки аджаров непременно всучить пару каждому богу… Этот протест вылился в монизм – взгляд на мир, как на единство, выражающее неделимую первооснову. Не понимаю, зачем искусственно делить всё – дробить на противоположности? Возьмем наше тело. Это единство многих миллионов частей или крупиц. Но оно едино!.. Раздели его на две части, и что? Или реши, что наше тело живет лишь благодаря конфликту рук и ног, либо левой половины и правой. Что будет в случае войны между руками и ногами, возомнившими себя не частью целого, а его независимой половиной?.. Ты чего? – йогин заметил, что взгляд Ланы стал слегка стеклянным.
- Представляю, что будет в этой войне, - сообщила искусница. – Пока руки побеждают, и ноги могут разве что добиться ничьей, утащив и себя, и врага на обрыв, а потом вниз.
- Ты иллюзионистка?
- Круче. Но ладно… Я поняла, что ты просто пример приводил.
- Так и есть… Именно в этом моем взгляде на мир – причина прихода в Ауровиль. Я увидел здесь надежду на жизнь без делений на два. Особенно близка мне Канта – она мечтает жить общинами, стерев чуждое нашей сути понятие пары. Правда, мы расходимся в другом – как и все тантрини, Канта считает, будто слияние пар необходимо для достижения сознанием высоты истинного Мы. А я решил… точнее, пытался… доказать, что в этом нет нужды, и человек способен сам пройти этот путь.
- Ты же в курсе, что детей не аисты приносят? Ну, или кто тут у вас – Гаруды?..
- Я знаю, что для зарождения новой жизни требуется семя. Но это не создает необходимости сливаться при каждом удобном случае. Сам я от такого отрекся – чтобы своим примером доказать правоту взгляда, но никто не принуждает других чтить столь полную аскезу, как это делаю… делал я. Как же грустно звучат эти слова в прошедшем времени…
- Подожди. Я тоже страшно далека от того, чтобы быть в паре, но ведь сама природа намекает на дуализм полов. Без мужчины женщина не продолжит род, и наоборот.
- Трение двух деревьев рождает огонь. Они противоположны? Молния и дерево рождают огонь. Вопрос тот же.
- Подготовился.
- Я отвечаю на эти вопросы не один год. В Ауровиле, помешанном на тантре, мой взгляд вызывает сомнения. Дабы успокоить свою философию, многие дамы пытались пройти по твоему пути. Даже Чанда посетила меня однажды. Говорят, ей нельзя отказать… Можно. И, имея некоторые представления о человеческой натуре, могу прогнозировать ее неприязнь к тебе.
- Наверное, сработало то, что я понятия не имею о тантре. Русский подход иной – женщина ночью одаряет мужчину всей своей энергией, чтобы у него были силы оставаться мужчиной днем.
- Крайне конструктивная версия, если я правильно понял смысл. Она идет вразрез с монизмом, однако поясняет причину моей слабости. Тантра настаивает на балансе мужской и женской энергий. В процессе слияния происходит обмен. Я был готов к такому подходу, закрыв свои чакры, но тебе не понадобился мой отклик в начале, и твоя энергия пробила мою свадхистану.
- Могла. Ох уж эта моя свадхистана… Я правильно поняла, что ты решил справиться один – обойтись без энергии женщин и доказать, что можешь дойти до Нирваны сам?
- Нечто подобное. Более сложно, но в целом суть схожа.
- Как я поняла, здесь стараются забивать на Нирвану и, наоборот – оттуда тянуть энергию в мир.
- Это их право. Мое – стремиться именно к Нирване. Ауровиль замечателен отсутствием запретов.
- Ну, если они разрешили русской ведьме застонать зал медитаций, то так и есть.
- Здесь позволительно и большее… Кстати, стало занятно: ты уникальна в своем роде, или же на Руси, правильно?.. все ведьмы такие?
- Не в первый раз встречаю, что вдалеке о Руси вообще ни фига не знают, кстати. А ведьмы… Они разные. Но я уникальна – факт… В том числе, в том смысле, который ты имел в виду. Ты не подумай – я не похотливая самка. Просто сама не поняла еще, почему у меня такая тяга к мужчинам. Причем странная! Например, сейчас, когда волна ушла – тебе уже наверняка ничего не перепадет. Дважды в одну реку не захожу. Измаялась уже, если честно.
- А это зря… Я же говорил о том, как вижу мир. Есть единая неделимая первооснова – ее часто называют Брахмой, здесь – Брахматри, и есть ее отражение: столь же единое в смысле энергий, но различающееся путем. Личным путем каждого фрагмента этой мозаики единой картины… Если в тебе что-то заложено с такой силой, что ты не можешь это перебороть – значит, таков твой путь. Взглянув на мир пристально, ты заметишь, что каждый занимает свое место в едином узоре. Но картина сейчас – неверна, ибо многие занимают не свое место в ней. А все потому, что зажимают свою суть. Тем и ужасны касты, тем плохи строгие уклады и людское осуждение – они мешают людям занять ровно тот уголок картины, который тем положен. Как в природе – все на своем месте: гиены, насекомые, грибы… Что было бы, если бы гиена, родившись, послушала лесную молву, к гиенам нещадную, и решила стать насекомым или травоядным? Если одна – то лишь ее путь станет ненужным. А если множество? Кто будет очищать землю от сотен тысяч костей?..
- Ну да. Ведь всегда удивляет, когда думаешь о людях, занимающихся неприятным тебе делом. А если подумать, то кто-то должен убирать дерьмо или бальзамировать трупы.
- Верно. Просто люди так устроили, что неприятные работы взваливают на слабых. А нужно – давать возможность заниматься такими работами тем людям, кому это будет приятно. Ведь люди рождаются с самыми разными тягами. Но когда они кажутся им постыдными или просто недостойными – зажимают свое призвание и стремятся занять то место, что принято считать более благородным. Но если это не их место, то счастливы они на нем не будут, да еще и картину единую искажают… Все явления мира имеют тех, кому они с рождения по душе. Это и позволяет людям занимать свои места и создавать гармонию, живя в мире, где каждому нравится делать то, что он делает… В теории, конечно. Реальность иная.
- Я как раз часто думала, что для чего-то ж мне моя страсть дана. Но мне просто дан и другой дар – образный. Вот я и приняла второй дар, а первый считала чуть ли не проклятьем или испытанием. Можно ведь спутать испытание, которое нужно пройти и забыть, с тягой, которую следует развивать.
- В этом как раз и помогает Миэлла. Мне не по нраву сам метод – можно было обойтись и без тантрического слоя. Но то, что она снимает зажимы и утоляет желания – бесценный дар. Ведь очищенному от зажимов и желаний человеку становится видно: что в нем свое, а что – наносное, где испытание, а где – дар для пути.
- Ну, а для чего может пригодиться мой дар? Я, конечно, в Иллюзион схожу – почищу левые желания, чтобы услышать голоса своих даров. Но так, навскидку, что скажешь?
- Да что я могу сказать о том, о чем узнал часа два тому назад?
- Ладно. Разберемся – парней там наших капитально продуло, может, и мне поможет… У меня, кстати, еще мысль есть. Ты считаешь, что у всех есть свой важный путь? Рождаются же люди вообще без особых талантов или даже тяги хоть какой-то.
- Так и на картине обычно множество однотонных мест. Этот поясняющий образ полнее, если не мозаикой из одноцветных камней считать, а будто осколками, обрывками картины. Тогда и видно, что есть куски однотонные, без узора или вкраплений – такие можно в любую подходящую часть картины вставлять, если осколки еще и по форме одинаковые. А когда особый узор, вроде твоего или моего – то ему и место уникальное нужно. Иначе какой-то важный фрагмент на картине не сложится.
- Мой друг когда-то предложил версию, что мне нужно впитать информацию о мужчинах для своего образного дара. Я могу складывать сложнейшие картины на тонком плане. И он сказал, что каждый мой партнер – своеобразный кубик-камень, с помощью которых я создаю мозаику… Ясно, что мне эта версия очень нравится, но непонятно тогда, почему мне нужны только мужские кубики? Я ведь рисую любыми образами, и что такого я впитала от мужчин, что мне особо принципиально помогло?..
- Постигай! Не останавливайся… Странно от меня звучит, но не зажимай свою природу – пусть она несет тебя по жизни. Тогда в какой-то миг ты соберешь достаточно данных, чтобы ответить на свой вопрос. Возможно, тебе просто нужно создать мужскую мозаику. Для чего? Сложно сказать. Хотя нет – не сложно. Мужчины обычно собираются для войны. Не люблю ни войн, ни сражений, а потому мне печально, если твоя миссия – создавать панно войны… Даже если это справедливая или оборонительная война… Узнаю этот взгляд – ты опять что-то рисуешь, я правильно понял?
- Угу… - Лана, осененная идеей, все-таки вырвалась сейчас на миг из своей мастерской, чтобы с благодарностью поцеловать йогина, натолкнувшего ее на такую простую, но лишь сейчас пойманную мысль, кажется, ставшую для измаявшейся искусницы кувшином с водой оправдания существования.
* * *
- Вот тебе моя колода, - сжав губы и отводя от своей потрясающей коллекции карт Ведариона прищуренные глаза, твердо сказал Олегер через три дня. – Честно скажу, сначала подумал, что ты просто слетела с катушек и придумала красивую отмазку своей… ну, ты поняла. Но раз Миэлла обеими руками «за», то хрен его знает, почему бы и нет… Да спрячь ты ее уже!.. – не удержался он и мягко подтолкнул кисть искусницы, зажавшую колоду в вытянутой руке.
- Я верну, - мило повела она правую щечку и убрала подарок в астральный тайник. – И новые добавлю. С подписями! – ведьма взмахнула пальчиком.
- Спасибо, не надо, - отрезал рукой плут. – Не хочу даже думать, чем вы их будете подписывать, - он помолчал и кивнул. – Ладно, Архитектор последнего дня… Бывай!.. Уверен, что свою миссию ты выполнишь… и перевыполнишь!.. Не думал, что скажу тебе это, но… Поимей их всех!.. Впитай каждого, кто будет сражаться в последний день. Не буквально, конечно… Каждый типаж! Каждый род войск!.. Твоя картина должна быть идеально точной! Фигню не учтем – и всё: одно святилище потеряем, второе, а там и третье… Короче. Я, по ходу, тебе десятый раз это все говорю… Всё. Давай. Ха-ха!.. В тему как… В общем, е…ись и рисуй! Не миссия – масло!.. Хотел сказать: «мы мысленно с тобой», но извини – промолчу.
- Я не подведу, сенсей! – смеясь, поклонилась Лана. Но не уходила. Она прищурила один глаз:
- А ты же будешь в последний день сражаться? – лукаво улыбнулись подвижные тонкие губы. Олегер прочистил горло, коротко оглянулся на Тантриум и ткнул в небесные глаза свой острый взгляд:
- Нашла-таки повод.
- Можно подумать, сам не искал всегда.
- Мне нравилось быть единственным скорпионом, кроме Санчо, кто еще не… да ну не здесь же!.. Черт! Ты охеренно целуешься. Знал бы, давно тебе подсказал эту хрень с мозаикой. Столько времени зря прое… пфф. Точнее, наоборот… Ну, короче, ты поняла!..
Революция делает глубокий вдох
О сахарном прошлом
Вероника, Лана, Олегер, Раф и Астрайка сидели на одном из утесов плато Дакши, откуда открывался красивый вид на юг, где совсем вдалеке виднелись смутные очертания скромного горного массива Виндхья, а перед ним, в равнинной чаше лежал Джайпур – столица Аджарского государства и главная мишень текущей революции.
Собрание оставшихся гостей Ауровиля должно было помочь принять решение касаемо участия в назревающих событиях. Том только-только покинул друзей, отправившись на поиски входа в Шамбалу, Лана вскоре уходила на континент за пополнением коллекции красок своей образной палитры. Остальным же предстояло определить свои пути, как минимум, на ближайший месяц – до середины марта: именно в эти сроки Миэлла обещала уложить либо поиски фрагмента Вендорской мозаики, либо всю революцию, после которой древнюю реликвию можно будет просто забрать.
Тайны из встречи никто не делал. Теоретически Лана могла попытаться установить экран, если не целиком, то частично прикрывающий ход беседы от возможных подглядываний местных любопытниц, однако аура искренности санапсары и ее окружения вызывала желание ответной открытости. Раф даже вознамерился было притащить на обсуждение Аванти, но, впрочем, с пониманием отреагировал на то, как Олегер доброжелательно поморщился, как бы говоря: «Братан. Здесь чуть другое. Без обид».
А вот Тредиасара сегодня можно было не ждать. Он через Рафа передал, что точно останется поддерживать революцию, потому на совещании не нужен, тем более что уже имеет на это время планы прогулки с Мохини. Надежностью кудесник не страдал и раньше, так что потери бойца отряд не заметил, разве что озаботился глубиной омута, в который тот угодил.
- Эта Мохини точно ему остатки мозга не сожрет? – нахмурился Олегер. – Канта говорила, что та очень жестко работает. Мол, многих тупо ломает, хотя какая-то их часть – видимо, самые мазохисты – потом тащатся от нее, как от богини.
- В точку, - покивал Раф с улыбкой. – Вчера пересеклись на минутку, так он ее реально богиней назвал. Мутный какой-то, хоть и восторженный. Я ему стал рассказывать про нас с Аванти, а он такой: «Зачем ты мне это говоришь? Похвастать? Получить одобрение?».
- Канта упоминала такой взгляд, - вспомнила Вероника, также с удовольствием общавшаяся с советницей санапсары на разные темы. – Она тоже беспокоилась за Тредиасара. Говорила, что Мохини сильно застряла на своем Я, поэтому старается доминировать над партнерами, демонстрировать свое превосходство. Насколько могу судить из твоих, Раф, слов, это она как раз слова Миэллы Тредиасару в голову вбила – но та просто мягко критиковала некоторые механизмы общения, а Мохини сделала это инструментом доминирования.
- Красиво звучит, но примерчик бы не помешал, - не успевал за мыслью Раф. Вероника кивнула:
- Допустим, ты бы даже реально хвастался своими отношениями с Аванти. Мохини сказала бы тебе на это: «Зачем ты все это говоришь? Похвастать передо мной и услышать, какой молодец?». А Миэлла бы и по форме мягче эту мысль передала, и потом непременно добавила бы что-нибудь, вроде: «Я тебе и так это скажу и повторю – расслабься! Ты – молодец! УЖЕ молодец! А теперь, когда ты знаешь, что я так думаю – мы можем абстрагироваться от поглаживания по головке твоего Я и заняться твоей частью Мы».
- Ну, я понял… - пожал плечами Раф. – Просто, может, самой Мохини такая манера идет – она реально резкая, жесткая, искренняя. А когда ей начинает подражать хлипкий Тредик, у которого в башке пожизненно непонятки, а в глазах – судороги – смотрится забавно… и неприятно, в общем-то.
- Почти уверена, что сама Мохини всю эту дребедень про «похвастать» и «одобрение» говорила, чтобы получить от него именно одобрение и восхищение, - лениво усмехнулась Лана. – Как бы ни обманывала себя в том, что уж с собой-то она кристально честна. Но это не мое дело, так что пусть сами разбираются. Просто кумарит с такими стервами в одной упряжке быть. Может, и хорошо, что сваливаю.
- Мне Мохини по-своему нравится, - смягчила тон обсуждения нимфея. – Есть в ней искра. Но, если интересно мое мнение, то зря он именно ее выбрал. Она, конечно, незаурядная, яркая, но она его сомнет… Лишение страхов – это всё хорошо, но если у него в голове хаос, то это ни к чему хорошему не приведет, и ему бы ту же Миэллу попросить поковыряться, чтобы на глубинном уровне понять себя, а не начинать играть в бесстрашного героя, внутри которого все по-прежнему перекособочено.
- Да Том ему тоже про Миэллу говорил, но тот ни в какую – только Мохини и точка, - махнул рукой Олегер. – Ладно, пофиг. В обсуждениях от него все равно толку ноль… Кто что скажет?
* * *
Короткий обмен впечатлениями на редкость оперативно определил позиции: в той или иной степени, в революции участвуют все, кроме Ланы, которая покидает остров, хотя, можно не сомневаться, тоже не упустила бы шанса посодействовать очередному разрыву границ и шаблонов. Разве что Олегер, при всех симпатиях к отдельным ауровильям, в необходимости самой революции сомневался, поэтому предупредил друзей, что своей личной миссией видит аккуратный присмотр за Вероникой во время ее Полета Свободы. Раф готов был все силы положить на алтарь, священный для Аванти; в том, что Тредиасар с еще большим фанатизмом выполнит любую прихоть Мохини – сомневаться приходилось все меньше. Вероника готовилась сыграть важную роль сакральной личности, а Астрая, разумеется, тоже не собиралась оставаться в стороне. Возможно, поход с Томом в Шамбалу воодушевил бы ее побольше, но только не в случае очередного расставания с милой сердцу наставницей – фея очень ответственно подошла к выбранной миссии и сейчас как раз вносила последние штрихи-правки в свой доклад.
- Кхе-кхе! – прокашлялась она, наконец, совсем чуточку, но волнуясь. – Сразу смиритесь с мыслью, что ближайший ваш час принадлежит мне – это поможет сосредоточиться и внимательно слушать, вместо того чтобы ждать, когда же, наконец, я закончу.
- Это же она напутствие проводниц тантры переиначила? – шепнул Раф. Вероника кивнула:
- Ага. Очень старалась – от моей помощи отказалась, почти не спала два дня. Боюсь, с часом она ой как приуменьшила…
* * *
И тем приятнее нимфее было ошибиться. Возможно, все дело было в привычке видеть Астрайку такой, какой та становилась после долгого их общения, но в месячном походе с более лаконичными ребятами фея тоже научилась менее подробным формулировкам, пусть в их точности и глубине, в отсутствие умняши, разумеется, потеряла.
Астрая старалась побольше говорить своими словами, но чувствовалось, что революция – не особо понятная ей тема, так что опиралась фея на письменную основу, которую составляла, полагаясь на данные Сапфо, предоставляемые ей в полном объеме и без малейших купюр. Основу, примерно такую.
Доклад
Пять этапов Сахарной революции как предтеча шестого
Часть первая. Зачем вообще всё это?
Для начала давайте определимся с ключевым термином. В Аджарии переворотов в истории попросту не было, так что в языке банально отсутствует подобное понятие. Поэтому Миэлла, владеющая почти всеми основными языками, позволила себе кальку с ахейского, купившись на игру слов «эволюция» и «революция». То есть изначально она мечтала постепенно привести общество к выходу на новый уровень, но, столкнувшись с непониманием и жестким сопротивлением элит, пришла к выводу: нужно менять сразу и быстро – переворачивая всю систему. Не в том смысле, что неприкасаемые с брахманами поменяются местами, а в том, что самые угнетаемые станут самыми свободными.
Да. Свободными! Это ключевая цель Сахарной революции: освобождение от гнета брахманизма. Когда я поинтересовалась, почему Миэлла не назвала все это именно освобождением вместо переворота, она улыбнулась и рассказала, что все аджарские слова, связанные с понятием освобождения – уже были активно использованы различными гуру, пророками и прочими «Учителями пробуждения души».
Интересно, что, когда я задала вопрос о истоках революции нескольким соратницам Миэллы, они давали до забавного разные ответы. Канта сообщила мне по секрету, что санапсара регулярно переживала из-за того, что собрала в Ауровиле, по сути, весь цвет Аджарии, истощила ее человеческие ресурсы и оставила на произвол судьбы. Аванти напомнила о детской клятве Миэллы, в которой та ей призналась – как-то еще девчонкой она поклялась, что когда-нибудь сделает все, но на острове не останется ни одного неприкасаемого. Лидер каджурахов Раджит рассудил, что санапсара задумывается о будущем после себя и понимает, что очень опасно оставлять столь не вписывающийся в уклад Аджарии город наедине с ненавидящими его силами.
Как бы то ни было, это все уже мелочи, окружающие главный посыл: свободу в подарок.
Часть вторая. Уважаемые оппоненты
У некоторых волонтерок я считывала довольно глубокую неприязнь к брахманам и калари. Но мне больше нравится позиция Миэллы, которая уважает тех, кто считает ее врагом, и не испытывает к ним ненависти. Еще больше мне нравится позиция Вероники, столь близкая нравам мамы-Лели: попытаться понять оппонента. Я очень старалась понять брахманов, даже боялась немного, что они окажутся слишком классными, но волнения были напрасны. Нет, если смотреть на брахманов в отдельности (а я реально брала и наблюдала за ними в Сапфо!), то они совершенно нормальные люди. Брахманы ведь – это не только жрецы храмов, а целый слой, который в континентальной культуре может быть назван сразу и духовенством, и интеллигенцией. На каждую полусотню аджаров – есть один брахман, и это серьезно больше, чем, например, действующих солдат…
Но сама система, по словам Миэллы, проржавела насквозь. Тут одними наблюдениями ни подтвердить, ни опровергнуть – нужна хоть какая-то временная дистанция. Остается поверить.
Главные активные оппоненты – это Брахманат: совет брахманов, заседающих в Розовом дворце. По сути, это абсолютно главный орган власти во всей Аджарии (ее иногда называют по старинке Троецарствием). Когда-то три царства соединились в одно, и вот в тот момент брахманы Джайпура, пользуясь сложившейся обстановкой (а как мне кажется, и создав ее), мягко прихватили себе и всю социально-политическую власть. Брахманы других двух столиц поддержали их не слишком активно, и до сих пор пожинают плоды, ведь пропорция представительств в Брахманате хранится как традиция, и в совете брахманов всегда доминируют джайпурцы.
Правда, даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять: единства там не было и нет. По логике, борьба с единым врагом в лице Миэллы могла бы их объединить, но, кажется, затяжные обиды и интриги оказались сильнее. Во всяком случае, пока.
Кстати, еще меньше единства на том уровне касты брахманов, к которому относится провинциальная интеллигенция – среди них немало людей, солидарных с идеями Миэллы. Более того, некоторая их часть уже вовсю помогает волонтеркам в организации выступлений и отдельных акций. Правда, костяком поддержки выступают все же шудры, но на этом я остановлюсь в другом разделе.
Теперь о калари. Мы, как и с двумя лидерами Брахманата, уже знакомы и с этими их помощниками. И они – самые непосредственные оппоненты, ведь брахманы чаще отдалены от дел, и волонтерам приходится сталкиваться лично именно с калари. За все время только однажды это закончилось совсем печально – гибелью двух волонтерок из тройки под руководством Чанды (сама она спаслась, но помочь не сумела и до сих пор себя терзает). То, что при этом погибло множество калари – Миэллу никак не утешает… Второй сложный случай мы все прекрасно помним – Камала до сих пор обездвижена, хотя местные целители обещают вернуть ей былую форму уже к лету.
Сейчас важно! Я нарочно наблюдала за подобными постами калари и должна сказать: случай с Камалой – скорее из ряда вон. Особой жестокости ни в калари, ни тем более в кшатриях я не заметила. Аджары – мирный народ. Они даже мяса обычно не едят. Поэтому калари могут, конечно, запугивать или даже убить особо мешающего брахманам человека, но именно жестокости и каких-то там зверств я не обнаружила. Миэлла, кстати, тоже говорила, что было бы гораздо легче, будь оппонентами революции условные жадные раджи и их кровавая стража. Еще шутила, что тогда хватило бы пары баек о том, как кровавый раджа на своем черном слоне лично затоптал до смерти миллиард инакомыслящих. Так же, приходится иметь дело с духовными аскетами, которым не пришьешь примитивные обвинения, обычно особенно охотно поддерживаемые обывателями.
Что касается кшатриев, то с ними сложно. Они, конечно, в большинстве своем готовы поддерживать брахманов и существующий уклад. Но не особенно уверенно. Те, кто был в Синае – помнят самураев, и кшатрии, по сути – это тот же слой: бывшие воины, часть из которых дошла до уровня богатых раджей-сегунов. Но в Синае именно самураи считаются главной элитой, и представьте себе их негодование, если бы над ними стояло все монашеское сословие. И не только Синай – в большинстве регионов на вершине находятся светские элиты, а потому многие кшатрии, знакомые с таким правилом, вполне способны приветствовать освобождение от гнета брахманизма. Ведь они – как те, кто имеет банальную силу и часто средства – в равных условиях надеются занять более высокие места в иерархии. Проблема в том, что Миэлла против любых вертикальных структур и ничего не собирается гарантировать или обещать тем кшатриям, которые были готовы тайно пойти навстречу… Как бы то ни было, можно надеяться, что хотя бы часть кшатриев, в целом, и армии, в частности, не пойдет на обострение и займет позицию наблюдателей-выжидателей.
Если кратко пробежаться по ярким личностям совета, то тут мы первым делом утыкаемся в наших добрых знакомых: Махавира и Джасвиндера. Упоминавшаяся ими Индира сейчас продолжает тайные переговоры с представителями Мин Фанга, надеясь в мутной водичке выхватить себе Калькутту, а в идеале – и всю Бенгалию (помните, я упоминала три царства? Это одно из них). Большой вес в Брахманате имеет Масуд – представитель Мумбая, что интересно. Делегация оттуда самая маленькая в совете, и Масуд заслужил авторитет уже своей личной последовательностью – я позволю себе термин «регулятор». За Дамодаром я наблюдать не стала – извините. Он мне скользким показался каким-то, и я все время боялась увидеть что-то крайне неприятное, вроде целующихся дядек.
Более точные данные по конкретным людям я смогу собирать уже по мере необходимости: через Сапфо или вообще лично, если мне разрешат свободно полетать по местности.
Мишени революции
Как я упоминала, Калькутта находится под угрозой откалывания от Аджарии. Поэтому там стараются обеспечить почти такие же мощные протестные настроения, как и в Джайпуре. Кроме того, именно там создается единственная, насколько знаю, четкая структура, которая должна не позволить Индире перехватить эти протестные настроения. Мумбай остается почти в стороне – там у брахманов сравнительно слабые позиции, традиции хотя бы какой-то свободы исторически развиты лучше, поэтому достаточно небольшой группы волонтерок – просто подогреть народ настолько, чтобы Мумбай и его территории (бывшее царство Магадхи) последовали примеру Джайпура.
Именно Джайпур – главная цель. Миэлла много внимания уделяла провинции, но это она просто готовила народ к свободе, чтобы он, когда та на него свалится, был хоть немного готов. А так – все должно решиться именно в Джайпуре. В идеале – согласием Брахманата уступить воле протестующего народа. В худшем случае – захватом Розового дворца. Канта говорила, что в результате должно получиться нечто среднее между этими полюсами.
Часть третья. Этапы Сахарной революции
Это самый большой раздел. Перед ним можно сделать паузу для перекура, туалета и… Нет. Просто объявлю паузу, зачем эти детские уточнения – засмеют еще.
На самом деле Сахарная революция следует очень четкому плану, носящему название «план Шарпа»: по имени очень изощренного и коварного джинна, с которым во время странствий сталкивалась Миэлла. Сам джинн к плану едва ли имеет отношение, и это больше шутка. Просто Миэлла неделями ломала себе голову, пытаясь найти грань, когда и цель достижима, и жертв почти нет. Ломала-ломала, а потом план у нее буквально возник в голове, словно подарок джинна – изящный и коварный, этот план не имел шансов назваться иначе, как по имени старого знакомого.
1. Создание стойкого фонового недовольства брахманизмом.
Первый пункт плана к тому времени, в принципе, выполнялся. В каждом втором поселении находился так называемый Спутник – связанный с Сапфо кусочек уранита, через который в одной из точек неподалеку транслировались иллюзии. Работали со Спутниками очень тонко и не прямо винили брахманов во всех грехах: сначала привлекли внимание и симпатии жителей объективно занимательной и полезной информацией, а потом стали разбавлять ее ненавязчивой пропагандой, подталкивая народ к нужным выводам очень аккуратно. Меня, честно сказать, смутил принцип «Заслуг не замечай, ошибок не прощай!», по которому Сапфо наполняла Спутники образами и информацией. И я прямо сказала Миэлле, что была о революции лучшего мнения как о более честной и объективной. Но ее ответ меня успокоил. «Мы просто выравниваем положение, - пояснила Миэлла. – О нас пропаганда калари открыто несет кромешную ложь и всевозможные гадости, так что для формирования объективной картины каждого аджара, слушающего одновременно и сплетни калари, и новости из Спутника – приходится тоже занимать довольно близкую к крайней позицию».
Кроме Спутников были и другие способы, пусть и куда менее эффективные. В итоге к середине лета прошлого года первый пункт плана Шарпа был выполнен. Ясно, что оставались и те, кто симпатизировал брахманам, и те (как всегда, большинство) – кто просто оставался в стороне. Но ощутимо большой слой аджаров постепенно заряжался недовольством в адрес брахманов и калари, привыкая именно их винить во всех жизненных неудачах. «Если не можете управлять нормально – зачем взялись?». Логичный, кстати, тезис, хотя меня все равно смущало то, что Миэлла, желая пробудить в людях легкое отношение к трудностям и радость жизни, вынуждена была сначала внушать им недовольство.
2. Обостряющее событие, вовлекающее в круг недовольных новую волну людей.
Но больше всего меня поразил второй пункт, и, если вы ищете повод не вовлекаться в революцию, то здесь проще всего его найти.
Уверена, что тут Вероника вздохнет и скажет: «Ты имеешь в виду историю с Прией?». Я дам ей рассказать ее – чтобы разнообразить выступление, а потом продолжу сразу с выводов.
Да. Понятно, что Прия сама предложила такой вариант ухода на тонкие планы. Понятно, что Миэлла просто сдалась под напором увлеченных соратниц, а изначально обостряющее событие должно было быть другим – менее трагичным и естественным, а не столь коварно подстроенным, словно театральная сценка… Но все равно у меня осадок остался, и Миэлла не только поняла это, а и постаралась разделить мое разочарование, заявив, что у нее с тех пор такой же осадок.
Другие волонтерки и Канта говорили мне, что выбора почти не было – аджары слишком инертны, Спутники подогревали их лишь до определенного градуса, и этого явно не хватало. А такое яркое событие, как убийство руками калари одной из самых любимых в народе апсар, да еще во время миролюбивой и жизнеутверждающей речи прямо у Розового дворца – мгновенно разожгло во многих сердцах острое негодование. Спутники смаковали это событие, доводя до каждой деревушки и как бы показывая, кто в этой стране убивает свободу – калари! И неважно, что бить апсару своими кукри они начали под воздействием мощных иллюзий, а запальником процесса выступил сохранивший верность Биджою агент, впоследствии сбежавший. С того дня народу четко указали на его главного тюремщика, а количество недовольных – выросло раза в три, влив в свои ряды ранее равнодушных людей.
3. Адресное противостояние яркого добра и мрачного зла.
Сам народ, еще и веками хранивший покорность, никак не сможет активно выразить свое недовольство – просто побоится, да и нет в нем нужных механизмов или примеров. И тут на сцене появляются мстительницы… В изначальном плане они бы играли немножко иную роль, но убийство Прии развязало руки для еще более активной работы.
Разбитые на тройки и пары (всегда была и эквилибристка, и иллюзионистка), одетые в яркие, эффектные наряды, волонтерки стали появляться в разных публичных местах и показывать людям смелые иллюзии о свободе или о подлости калари. Разумеется, те сразу реагировали, пытаясь отловить нарушительниц порядка. Но ловкие волшебницы оставляли их в дураках, причем почти всегда соблюдали важное правило: не убивать. Их атаки били в первую очередь по репутации калари, и даже магия применялась с умыслом посмеяться, опозорить, показать их слабость и эффектно удалиться.
Такой подход идеально выполнял главную задачу пункта: показать народу, что есть силы, способные противостоять не таким уж и могучим калари. На фоне безликих и серовато одетых калари, медлительной стражи и дряхлых брахманов – эквилибристки и иллюзионистки смотрелись просто-таки лучиками озорного света в царстве мрака и скуки. Народ видел, что у его проклевывающихся идеалов появились защитницы. Они добры, красивы, напоминают прекрасных богов и их соратников из древних легенд; наконец, они имеют право мстить за Прию – ведь все понимали, что и апсара, и волонтерки – это ауровильи. И возникало несколько вопросов: «как они могут нам помочь?», «как мы можем помочь им помогать нам?», «куда это все приведет в итоге?».
Тут и наступал четвертый этап.
4. Вовлечение в протест народа.
Здесь Миэлла оставила важную развилку. Если бы народ не вовлекся в работу волонтерок и не стал бы достаточно активно поддерживать их – она обещала свести волну на нет и перестать вмешиваться в жизнь тех, кто настолько не нуждается в свободе. Однако народ даже немного с запасом влился в дело революции, пусть это слово до сих пор никогда не звучало за пределами круга самих волонтерок, маскируя изначальный замысел за понятиями волнений, недовольств или хотя бы бунта. И этим не столько убаюкивали брахманов (едва ли те не догадывались о конечной цели Миэллы), сколько старались дистанцироваться от событий в глазах самого народа.
Ведь прозвучи итоговые планы с самого начала, и даже безмерно наивный в подобных вопросах аджарский народ мог бы предположить, что Миэлла просто использует его в своей войне с брахманами. А нужно было, чтобы народ, признавая в Ауровиле лишь заботливого помощника, посчитал, что революция исходит из него самого, а не откуда-то со стороны. Именно поэтому еще с весны прошлого года часть волонтерок и иралаков внедрились в общество. Понятно, что в суровый аджарский уклад так легко не влиться, особенно тем, кого калари знали как ушедших в Ауровиль или условно случайным новичкам. Поэтому чаще всего внедрялись в самые хаотичные и текучие общества: театральные, танцевальные и цирковые труппы, школы йоги – даршаны, традиционно открытые для кочующих странников, большие производства, где за всеми не уследишь, и в таком духе.
В этих обществах опытные агенты-иралаки и способные манипулировать волшебницы сколотили себе группы верных соратников, называемых между собой «пылающими», или «пылкими». И, не считая личных показательных номеров с одурачиванием калари, с тех пор старались в вопросах пропаганды и организации акций протеста действовать их руками. Те, с помощью подсказок волонтерок и иралаков, находили сторонников уже в более стационарных ячейках общества, и такой подход играл важнейшую роль – одно дело верить правдивым (это подтверждалось временем) иллюзиям Спутников, а другое – тем, кого давно знаешь… Своих «пылких» в планы Миэллы революционеры не посвящали, используя втемную. «Коварно?», - скажете вы? «Разумно», - отвечу я. (Если к тому моменту я буду на грани провала – такую пафосную конструкцию лучше не использовать). Ведь «пылких», в отличие от волонтерок, хватали частенько, и они могли бы раскрыть важные секреты. А так – многие из них уже забывали, кто впервые вдохнул в них протестные настроения. Кажется, симпатичная девушка была, или парень красноречивый – давно было, уже разошлись пути.
То есть вдохнув в народ огонь протеста, переложив уже именно в него дрожжи революции, ауровильцы теперь могли спокойно подогревать настроения со стороны – людей, ощутивших себя борцами за свободу, было уже не убедить, что все их понятия, тезисы и аргументы – мудро и тонко вложены в них со стороны. И снова щекотливый момент. Даже страшно думать, что такой план может попасть когда-нибудь в руки негодяев – они ведь смогут организовать такую же революцию, только уже со своими гаденькими целями тупой борьбы за власть. Они используют народ ради своей выгоды, внушив ему любые идеи!.. И как приятно понимать, что в нашем случае все иначе. Да! Идеи свободы пришли в народ со стороны Миэллы. Но они пришли ради его же блага, а то, что не в нем самом родились – так как они могли родиться в людях, веками не знавших о иной свободе, кроме как о свободе грязного аскета-саманы, отрешившегося от общества ради призрачной надежды попадания в Нирвану.
Кстати, вы спрашивали меня, почему я упрямо называю революцию Сахарной, а не Вздоха (ведь по-любому же спросят. Мой прогноз – Олегер). Да потому, что до этого пункта она и оставалась Сахарной. Я сейчас разошлю вам образ, взятый из Сапфо – образ рождения Революции Вздоха .
После этого народ получил очень важный дар – инструмент личного протеста. Что они могли делать раньше? Явно ведь не пытаться повторять трюки эквилибристок. А теперь можно было без малейших толчков со стороны собираться и выражать недовольство глубокими вдохами и выдохами. Калари сделали было попытку пресечь этот забавный бунт, но брахманы запретили им столь вопиющий выпад в сторону свобод: наказывать тех, кто просто глубоко дышит – да такого и Легион не придумает, наверное.
И не нужно недооценивать эффект от этого забавного протеста. В Аджарии, помешанной на пранаяме (технике дыхания, Раф), управление воздухом с помощью легких – имело огромное символическое значение, и каждым осознанным вздохом протеста начинающий бунтарь раздувал в себе внутреннего борца за свою и чужую свободу.
Количество таких борцов росло, и к середине зимы волонтерки и иралаки занимались уже лишь аккуратным односторонним курированием работы активистов. Их задачей стало прикрытие акций дыхательного протеста против ущемления свободы, поиск новых и новых примеров подобного ущемления, ну, и регулярные личные выступления. Ведь главные цели пункта были достигнуты. Народ влился в волну протестных настроений и стал генерировать очаги организованных выступлений и акций самостоятельно.
Более того, благодаря творческому подходу удалось создать образцовый облик бунтаря. Я упоминала, что многие агенты внедрялись в творческие коллективы, и именно они стали одним из главных источников протестных настроений. Искусством в Аджарии занимались преимущественно шудры, и их не устраивало в существующем укладе очень многое, а особенно две вещи: низость собственной касты и кошмарная несвобода в самом искусстве. Несколько веков назад, с подачи Лакшми в Аджарии удалось запустить творческие волны. Искусство стало чуть ли не более удачным, нежели духовные практики, пространством личной свободы. Но потом, как это логично в действующей системе, сфера искусства тоже обросла безумным количеством правил, канонов и предписаний. Так что в танцорах, музыкантах, актерах и художниках революция нашла идеальных кандидатов на роль «пылких». Энергичные, творчески мыслящие, любимые народом, они стали не только двигателем революции, но и ее декораторами. Благодаря и им, в том числе, протест стал входить в моду. Ведь хотелось быть похожими на ярких волонтерок и самобытных деятелей искусства, а не мрачных калари. А если и не быть похожим, то стать хотя бы частью единого с ними движения…
Музыканты наперебой писали песни о бесстрашных героях, выступающих против системы, художники изображали прекрасных волонтерок, а иногда и менее ярких своих соратников, если те были достаточно отважны в делах дыхательного бунта. И многие приходили на площади, чтобы получить шанс оказаться на подобной картине или стать героем песни. А того и гляди, вообще повезет, и какая-то волонтерка одарит пылким взглядом или поцелуем, или, аж дух захватывает, чем-то большим!.. По крайней мере, песни об этом были, и тут уж вопрос, на чьих устах больше хотелось оказаться: певца или одной из дивных ауровильских прелестниц?..
И вот на этой волне самое время приступить к пятому пункту плана, переводящему протесты в горячую фазу. Я так поняла, он уже реализуется, но как раз сегодня Миэлла проведет совещание, чтобы вывести революцию в максимально ручной режим, ведь все становится слишком огнеопасным.
5. Расшатывание устоев, всплески эмоций и дегуманизация оппонента.
Что конкретно входит в этот пункт, мне пока неизвестно – я решила узнать все уже по мере действий, ведь так даже интереснее. Поэтому, просто в рамках прогноза. Думаю, сейчас начнутся точные удары по конкретным сторонам уклада – будут требовать отменить тот или иной закон, повсеместно оспаривать решения брахманов в частных вопросах, раздувать скандалы из любых стычек или агрессивных действий калари. Должна возникнуть ситуация, когда брахманы поймут, что по-старому уже не будет, начнут суетиться, принимать неверные решения, проявлять слабость и искать компромисс. А поскольку компромисса быть не может – могут согласиться на любой приемлемый выход. И этим выходом станет…
6. Роль сакральной личности.
Жалко, конечно, что Вероника едва ли аватар богини Сати. Так бы вообще все просто было – богиня пришла, чтобы дать свободу и возможность изменить уклад. Но даже не в роли богини она (или повернуться именно к ней и сказать: «ты»?) может сыграть эту главную на финальном этапе роль. За три недели она вдохновит народ, завоюет симпатии и оставит лазейку для брахманов. Типа того, что их роль в будущем не будут принижать намеренно – они смогут продолжать заниматься служением богам. Но власть им принадлежать уже не будет, и избранной кастой они перестанут быть просто потому, что касты отменяются, ведь единый народ острова – Мы – равен перед Брахматри, Брахмой или Всевышним – каждый в праве именовать его так, как угодно.
На этом всё. Спасибо за внимание!
* * *
Как вы давно заметили, Астрайка, конечно, перемудрила с заумностью и казенщиной, желая выглядеть как можно серьезней в своем первом обстоятельном докладе. Даже Олегер некоторые тезисы упустил, что уж говорить о простодушном Рафе? Ребята, конечно, старательно делали чуточку более заинтересованный вид, чем это было на самом деле, а под конец не забыли торжественно похлопать фее и поблагодарить ее за проделанную работу... И уже после этой дружелюбной волны Олегер позволил себе алаверды.
- Я не такой грамотный, как ты, - сделал реверанс он. – Поэтому давай я попробую очень кратко пересказать то, что понял, а ты меня, будь добра, поправь, если ошибусь.
Он энергично прокашлялся.
- Итак… Что я понял. Миэлла и ее команда пытаются подарить Аджарии свободу. Главная помеха на пути – реально суровая, ведь речь не о пережравшем золота радже, а о брахманах и их верных калари. Зато с армией все шатко – есть варианты, если не вовлечь ее вообще к себе, то хотя бы оставить курить в стороне, когда мы двинемся на штурм Розового дворца (в добровольное отречение я не верю, хоть тресни)… Теперь чутарик истории в виде ее этапов. Сначала девчонки вбили в народные бошки недовольство, приучили винить во всем брахманов, калари и текущий расклад. Потом подстава с жертвой-доброволицей, чтобы вовлечь широкие массы и развязать себе руки для ответок, где они, все такие разноцветные, красивые и добрые – унижают унылых калари и цепляют народные симпатии, а заодно как бы говорят людям: у ваших надежд есть сильные сторонники. Народ на это повелся, поверил, что он сам такой молодец, а потом и реально начал бодро вплетаться – стал бревном тарана, которое не видит, что его раскачивают чьи-то руки. Одна из главных побед – это то, что волонтерки и их помощники из творческого сброда сумели сделать протест модным. Понятно, что на тех, кто стал революционером тупо из моды, хрен положишься, но зато массовка из них – самое то. Но еще более крутое достижение – находка со Вздохом. Сделать дыхание символом революции – тупо бесценно. Даже если всю эту суету с символизмом отбросить, все равно безбожно круто получилось, ведь теперь каждый пассажир заимел оружие личного вклада в революцию – свое дыхание… И дальше все просто: шатаем ситуацию, заставляем брахманов нервничать и косячить, придвигаем к стенке, а потом внезапно даем запасной выход с помощью Вероники… Я верно уловил?
Астрайка молча глубоко вздохнула.
- Из меня никудышный докладчик, - всхлипнула она, качая головкой и заталкивая обратно этих дурацких предателей, притворившихся слезками. – Ты за минуту разъяснил все лучше, чем я за час.
- Эу-эу! Я попрошу! – поднял ладонь Олегер. – Во-первых, если бы не ты – я бы ни черта не мог сказать об этой революции вообще. Это ты мне так внятно все втолковала, и не думаю, что где-то я бы узнал что надо более емко, чем из твоего доклада… Ну, а во-вторых, я чисто от души хотел тебе даже не посоветовать, а попросить и, так сказать, предостеречь – чисто на будущее… Ты такая классная! Любой классная – даже если станешь занудой, наверное, то все равно останешься дико прикольной. Просто, пожалуйста: оставайся собой!.. Милой, немножко детской. Не бери пример с Тредика, который решил, что плюшевым героем он будет казаться весомей, чем прикольным чувачком. Поверь моему опыту: в мире так много нудных и серьезных взрослых стариков, многим из которых лет, как мне. А вот таких, как ты: озорных, наивных, веселых – капец, как мало... С докладом все было в тему – там серьезные вещи, и ты вообще правильно сделала, что рассказала все на умняке. Мы даже если не поняли чего сейчас – оно нас потом догонит, когда надо, и всплывет… Так что я имею в виду тебя по жизни, в целом – вообще. Заметно ведь, что тебе хочется быть с нами взрослой, но вот буквально умоляю: будь ровно такой, какой тебе хочется быть в душе. Не казаться, а быть!.. Можно даже чуточку младше, потому что это тебе идет просто безумно. А почему я именно сейчас тебе это сказал?.. Да просто реально только сейчас понял, какая ты умная и взрослая. Достаточно взрослая, чтобы понять, что быть взрослой необязательно…
- Последнюю фразу – в Энци в избранное, - покивала Вероника головой, подмигивая Астрайке. Та склонила головку набок и улыбнулась сквозь слезы. Через пару месяцев ей будет годик, а эту дату даже нимфеи празднуют очень редко…
О радужном будущем
Доклад Астрайки кардинальных изменений в позицию ребят не внес. То, что революционерки посмели придерживать некоторые карты от глаз народа – могло смутить идеалистку-фею, но не ее взрослых товарищей. Разве что Веронику истории с Прией или с манипуляцией при вовлечении «пылких» способны были заставить разочароваться в идеальности революции Вздоха, однако она эту инъекцию получила еще раньше и в форме, изрядно смягченной искренними переживаниями самой Миэллы, делившейся этими секретами без утайки.
После короткого обсуждения все смущающие моменты были отнесены в область допустимых манипуляций, схожих с теми, к коим прибегает, например, целитель, утаивающий кое-что от больного, или наставник, мудро не вываливающий на зеленого ученика все свои знания сразу, а направляющий его по оптимальному пути с помощью различных приемов и хитростей.
- Миэлла пыталась действовать открыто и абсолютно искренне, - как раз делилась рассуждениями Вероника. – На первом пике своей популярности она выступила против каст, но и народ тогда ее не поддержал, и брахманы с калари грязной игрой да потоками лжи – просто залили. Так что лично я закрываю глаза на некоторое коварство приемов революции как на вынужденную меру... В конце концов, мы с Легионом тоже сражаемся не одними только паладинскими принципами. Я не согласна, что на войне все средства хороши, но и корчить из себя святошу, из уст которой всегда льются реки правды – тоже не собираюсь. В глазах Виктории, например, я навсегда осталась коварной интриганкой, а такая оценка от ассасина-куратора, наверное, что-то значит.
- На крайняк, это революция Вздоха, а не Правды, - пожал плечами Раф. Олегер прищурился:
- Тут, как в Ведарионе. Без умелой стратегии победы не добьешься, а стратегия почти всегда включает в себя блеф, обман или манипуляцию. И только бездари, не умеющие играть, приравнивают стратегию и тактику к банальной лжи. Я не такой, а значит, готов вздохнуть вместе с Миэллой и ее командой.
* * *
Уже через пару часов Олегеру, в числе других своих соратников, выпала возможность приблизительно повторить эти слова лично санапсаре – во время кулуарной болтовни перед ключевым на данном этапе совещанием революционеров. Миэлла очень радостно восприняла поддержку со стороны своих гостей, еще раз представила их всем участникам революционного совета и попросила принять в нем равноправное участие наряду с лидерами направлений, что, несомненно, могло считаться высочайшим признаком доверия.
* * *
Если кто-то на собственном опыте представил себе совещание в Сапфирном зале как торжество пустой болтовни, то он, вероятно, слегка подзабыл, что мы имеем дело с иллюзионистками. Каждая весомая фраза, будь то фрагмент из коротких докладов-отчетов или отдельная ремарка с места – получали яркое и точное визуальное обрамление, и почти полное представление о мнениях выступающих можно было, в принципе, получить, даже зажав уши. Гости Ауровиля с таким интересом наблюдали за сменой сцен в этом объемном кинотеатре, что Астрайка, прикрывая пунцовые щечки то ладошками, то волосами, буквально измочалила себя упреками, что в своей речи решила полагаться именно на слова, а не образы, как ей советовала Вероника.
Чисто из уважения к крылатой докладчице мы сделаем вид, будто первого часа совещания (на котором яркие образы Сапфо занимательно продублировали всё сказанное феей на пару часов ранее) – попросту не было, и сахарини сразу приступили к обсуждению будущего. К тем самым пятому и шестому пунктам плана революции, о сути которых Астрая как раз поняла мало, а теперь, чем больше понимала, тем сильнее хмурила летящие бровки.
* * *
- …так что глубже всего зашло «коалы», - сообщала сочная брюнетка, рассказывавшая об оттенках процесса дегуманизации оппонента. – Мне, конечно, хотелось бы закрепления одной из более жестких замен, но Мохини говорит, для народа так лучше.
- Все просто, - с места вмешалась та. – Едва ли народ может не любить калари еще больше, а вот страх к ним – сильная помеха для многих. И прозвище «коалы» справляется отменно – дает нужную насмешливость и снисхождение, снимая страх.
- «Шатры» предлагаю оставить и больше фантазию не напрягать, - продолжила брюнетка, кивнув реплике подруги и указывая густо подведенными глазами в зону проекции. Там на смену образам, смешивающим в одном существе коал и людей, среди которых, кажется, мелькнула и знакомая ребятам калари Четана, пришли не особо изящные изображения шатров с мужскими головами. – Многие кшатрии колеблются, и я согласна, что излишне повышать градус с ними – пока не стоит, и разумно оставить им привычное имя. Сейчас наши люди активно запускают волну, что кшатрии – это вполне себе гордо звучит, что они веками защищали народ от угроз и все такое, и, мол, сейчас истинные кшатрии тоже осознают путь Аджарии, поддерживая зов свободы, идущий из сердца народа. А вот те, кто давит эту свободу, помогая калари – это уже не кшатрии, а «шатры»: хлипкие обезличенные пустышки. Таких не жалко снести и затоптать.
«Умно, хоть и грязновато», - почесал голову Олегер, без труда отводя взгляд от дивных форм говорившей. Когда-то целую минуту бывшая заочным лидером в его потенциальном тантрическом списке, теперь эта сочная эротическая бомба по имени Чанда была волевым решением уведена в тень текущих его симпатий: Канты и Пернимы. Авантюрист белых ночей умел ценить карты, уже оказавшиеся в руке, и потому сегодня его глаза куда чаще изучали, например, обсуждавшихся еще с Кантой Шармилу и даже Мадхави, нежели объективно на порядок более яркую и притягательную Чанду. Поковырявшись в себе поглубже, плут понял бы, что тут все дело именно в яркости брюнетистой дамы – такая мощная карта хороша в начале игры, но не по ходу прикупа, когда стратегия уже выбрана, а победоносная дама теперь жестоко искушает поломать имеющуюся схему, чтобы рискнуть, строя новую уже вокруг нее. На полсотни таких поздних перестроек приходилась одна победа и череда провалов. Всего лишь в картах, но едва ли запоздалые дамы со столь мощной гравитацией своего торжествующего Я становятся причиной счастливой победы в реальной жизни хотя бы чуточку чаще.
Впрочем, Олегер до подобных выводов еще не докопался – мешала погруженность в обсуждения. Чанда считалась одним из самых горячих сердец революции, в каждой нотке ее доклада ощущалась глубокая вовлеченность, да и чисто технические детали явно не были безынтересны, тем более что пояснялись механизмы, в утреннем выступлении феи не раскрытые. В частности, как раз затронутая задача дегуманизации. Плут и раньше ловил себя на мысли, что гораздо проще бить врага, носящего пренебрежительное прозвище, а не личное имя или устоявшееся человеческое обозначение. Но о том, чтобы поставить подобный ребрендинг оппонентов на поток – ни речь, ни даже мысль не доходили. А ведь логично!.. Одно дело выступать против кшатриев, а другое – против обезличенных «шатров», оторванных таким прозвищем от многовекового фундамента какой-никакой воинской славы и высокого социального статуса. Росчерк фантазии, умело запущенная в народ волна, и вот вся каста, а вместе с ней и армия – становятся перед тонко навязанным выбором: остаться кшатриями, поддержав народ, или прослыть «шатром», выступив на стороне брахманов с калари.
- Ну, и так – из разряда «просто упомянула», - Миэлла, дослушав Чанду, повернулась к гостям. – Мы лишь приняли правила этой игры. Удивлена, если в разговорах с вами из уст калари не прозвучало, например, слово «апсарня», как они любят звать Ауровиль, или гордое звание «каджутрахов». По сравнению с подобным творчеством, «коалы» и «шатры» – очень щедрый подарок… Сейчас, чтобы избежать крови и лишить оппонентов народной поддержки – мы вынуждены топтаться по некоторым явлениям, но в дальнейшем – постараемся вернуть уважение тому, что его истинно заслуживает.
Чанда отвернула горделивую голову – ей не нравилось, что санапсара в очередной раз оправдывается, еще и перед временщиками.
- Но будут ли у нас к тому времени инструменты, способные решать такие массовые задачи? – с легким риторическим акцентом указал пальцем в потолок Биджой – лидер иралаков. Этот слегка сутуловатый крепыш одновременно с заявлением сделал пару легких шагов вперед и повернулся лицом к полукругу слушающих. Чанде было уже некуда отворачиваться дальше, а возникало стойкое ощущение, что ей этого остро хотелось.
- Вы прекрасно понимаете, что я сейчас опять скажу, - приподнял ладонь иралак. – Но попытайтесь не закрывать сердца, а услышать, словно впервые, без готовых предубеждений. В этом смысле особый вес приобретает мнение наших гостей – людей с чистым взглядом. Изнутри мы знаем обстановку досконально, так что полезно будет привлечь и взгляд со стороны… - он повернулся конкретно к ребятам. – У нас есть три основных взгляда на революцию, я предлагаю все их кратко изложить, а потом узнать ваше мнение и провести дебаты, чтобы уже сейчас определиться в главном векторе. Иначе, боюсь, будем друг другу только мешать хлеще калари.
Он вопросительно перевел глаза на Миэллу, потом на Чанду, получил кивок от первой, а за вторую ответила стоявшая рядом Мохини, обошедшаяся лишь усилиями выразительных век.
* * *
Вторичные факторы, с одной стороны, мешали словам Биджоя завоевывать симпатии – иралак категорически уступал конкуренткам во всем спектре внешних и ораторских данных, к тому же совсем не владел иллюзиями. С другой же стороны, последнее позволило слушателям сосредоточиться на одной лишь его речи, и это помогло словам казаться более весомыми, нежели могло быть при распылении внимания еще и на визуальный ряд. После вступительной части, насыщенной ссылками на донесения агентов и события недавнего прошлого, Биджой перешел к главной своей идее: созданию четких конструкций будущей власти уже сейчас, дабы избежать революционного хаоса.
- Прости, санапсара, - поклонился он Миэлле, - но после провала с Индирой я не внял твоей рекомендации и продолжил вести тайные переговоры с ключевыми игроками. Но на этот раз – не вовлекая тебя. Ты слишком солнечна для этих мрачных подвалов, кишащих кобрами недоверия, вот я и взял на себя смелость сделать черную работу самостоятельно и в некотором роде тайно, надеясь в душе радостно тебя удивить, когда придет время. Однако ситуация складывается чересчур запутанная, и мне пришлось признаваться тебе сейчас – люди, с которыми я веду переговоры, просят определенных гарантий, и я не рискнул делать тебе сюрприз, который мог бы оказаться куда более неприятным, чем приятным…
- Сразу скажу, - успокаивающе махнула кистью руки санапсара. – Следить не следила, но прекрасно понимала, что ты не остановишься, просто зная твою натуру. Мне крайне ценно твое желание порадовать, и все же спасибо, что избавил от сюрприза – лучше действительно сейчас все выяснить, а не вести каждый свою игру. С Индирой – моя вина, даже спорить не буду, хотя и ты, конечно, мог бы подыскать фигуру попроще. Думаю, еще сотня переговоров с ней завершились бы примерно тем же.
- Из поистине влиятельных членов Брахманата она единственная, кто был готов на переговоры.
- Это потому, что она – никудышная брахмани, зато умелый политик. Ей плевать на брахманизм и религию! Ей нужна личная власть, вот она и готова жертвовать ради нее и брахманизмом, и кастами, надеясь бросить нам их как кость. Но так не пойдет. Мы не должны идти ни в один союз или сговор с теми, кто просто надеется использовать нас, а не ищет компромиссы.
- Именно поэтому теперь я вообще не трогал Розовый дворец, а сделал акцент на среднем звене и, скажем так, теневой сфере.
- Отлично, - закатила черные глаза Чанда, энергично всплеснув руками. – Жулье и бандиты – именно те союзнички, о которых мы мечтаем.
- Хотим мы этого или нет, они – полноценные игроки, - терпеливо ответил Биджой, не меняя спокойных интонаций. – Народ может смести власть, но потом наступит хаос и беспорядок, в котором преимущество в любом случае получат ушлые и беспринципные воротилы. В мутной воде они быстро наберут силу, получат рычаги влияния, и Аджария до конца времен останется погруженной в хаос, потому что таким ребятам он лишь на руку. Зато, если мы сейчас заранее создадим каркас параллельной власти и наладим контакт с самыми авторитетными дельцами – они не только помогут революции, но и после нее удержат в узде теневую сферу.
- А взамен получат власть и влияние, заменив собой тех, с кем мы боремся, - задумчиво сжала губы Миэлла. – Зачем тогда нужна революция, если вместо свободы мы дадим народу уже заранее приготовленные новые рамки? Причем, отобрав власть у брахманов – зачастую объективно духовных и образованных людей из славных династий – и вручив ее ушлым дельцам и бандитам.
- Я сам виноват, что сделал акцент именно на теневой сфере, и теперь каждый представляет моих переговорщиков бандитами и ворами. На деле же – основные мои контакты принадлежат к нормальным торговцам, владельцам мастерских и кшатриям. И они не претендуют на статус новых элит – тут нам на руку играют традиции: эти люди просто не представляют себе, что могут сменить веками незыблемых брахманов. Они согласны продолжать делать то, что и всегда делали, просто уже под нашим началом. А взамен просят хоть каких-то гарантий, что слетевший с катушек народ не начнет отбирать у них поколениями нажитое по принципу «теперь все заново, поэтому делим поровну!».
- Сейчас ты очень здраво все пояснил, - похвалила санапсара, мягко опережая уже готовую к бойкой реплике Чанду. – Просто я хочу, чтобы и ты понял: каждый такой сговор укрепляет нашего главного противника – систему. Систему неравноправных отношений, основанных на врожденном превосходстве одних над другими. Условный шудра-трудяга, - слова опять получили визуальный ряд от Сапфо, - искренне поверивший нашим речам о свободе и социальном равенстве, активно помог в революции, но что он видит на следующее после нее утро? Те же самые вайшьи заправляют делами и рулят жизнью, в то время как сам шудра остается ни с чем, как и раньше. Да, теперь это не называется кастами, но ведь стартовые условия у такого шудры все равно несравнимы с теми, что есть у вчерашнего вайшьи, сохранившего деньги и связи. И теперь пропасть между ними будет даже увеличиваться, ведь брахманы, как ни крути – неплохой сдерживающий механизм, не дающий богатым и ушлым вертеть законами, как им удобно.
- Сильные слова, - кивнул Биджой. – Но это взгляд шудры. А тогда и революция будет восстанием шудр и неприкасаемых, ведь какой обеспеченный человек поддержит ее, зная, что при успехе лишится тех благ, что имеет?
- Поддержит достойный! – подняла указательный палец Миэлла. – Тот, кто не боится начать с чистого листа, потому что умеет созидать: от ремесленника до торговца, от актера до воина – в нынешней Аджарии в той или иной степени несвободны все, даже брахманы. А теперь все получат возможность без оков предписаний или запретов начать свой истинно свободный путь.
- Но я же говорил, что в такой ситуации преимущество получат ушлые и организованные. А это чаще всего как раз теневые воротилы. В идеальном мире главным критерием новой жизни каждого стал бы его талант. Но в реальности…
- В реальности им станет степень участия в революции! – выпалила Астрайка, испытывающая острую необходимость в реабилитации себя как оратора. Иралак в первый миг упустил ее мысль, как-то не особенно поверив в мудрость реплики крошечной милашки, но быстро прокрутил ее слова задним числом и согласно закивал:
- Вот именно! И это еще хуже!.. Когда воцарится хаос, люди начнут делить отобранный у богатых пирог, основываясь лишь на том, кто активнее дышал во время революции. А ведь при всем уважении к тем, кого мы выгнали на площади – это в доброй половине случаев бездельники, которым банально нечем больше заняться, но которые затем будут требовать награду не по своей возможности созидать новый мир, а как раз по доле участия в волнениях!.. Ты говоришь, что не нужно ничего обещать влиятельным людям, но негласно мы ведь обещаем толпе, что она заживет лучше.
- Мы обещаем только свободу, Биджой. И не лучшую жизнь, а возможность самим сделать ее лучше без искусственных оков традиций и системы. Ты верно заметил, что преимущество будет у наиболее организованных. Но кто сейчас в Аджарии лучше всего организован? Наши ячейки! И именно с их помощью мы и сможем регулировать создание новых отношений. Мысли, подобные твоим, не давали покоя и мне, поэтому я провела уйму часов у Сапфо, моделируя ситуации. И, кажется, пришла к более-менее достойному варианту… Позже Сапфо покажет желающим подробности, а кратко это выглядит как система перерождения. После революции все начнут с чистого листа. Ясно, что повально отбирать дома и мастерские никто не будет, но каждый получит шанс занять в обществе место, наиболее близкое ему по способностям. Мы создадим центры выбора призвания, в которых все смогут продемонстрировать свои умения и получить соответствующий стартовый задел. Сколько толковых умельцев не имеют возможности работать по призванию? А теперь, за счет средств, взятых у бывших вайшьей, они получат свои небольшие мастерские… В свою очередь, бывшие вайшьи не должны обижаться, ведь их тоже не оставят ни с чем, и если они достойные торговцы – то уж точно не пропадут, ведь имеют перед новичками преимущество в опыте и старых связях. А уже это несколько уравновешивается тем фактором, что более бедным на первых порах действительно помогут новые связи, обретенные во время революции… Это сложная модель, но из всех она мне кажется пока оптимальной. По твоему варианту, мы оставляем слишком много осколков старой системы. А так – строим новую, в которой народ принимает активное участие. И никаких предварительных рамок! Главное – простор для новых возможностей. Хотят – пусть создают общины на радость Канте, хотят – просто уходят жить в другое место, если на старом не удалось себя проявить, как мечталось. Хотят – пусть опять делятся на варны, но теперь тот, кого посчитали шудрой – не обязан соглашаться и может выбрать для себя другую систему жизни.
- Ты убедила меня, - кивнул Биджой. – Я продолжу общение со своими контактами, но не буду никому обещать гарантий старой жизни или привилегий в новой. В том числе, привилегий, которые даст преждевременное знание твоего плана. Я так понимаю, фундамент для будущих центров перерождения тоже пока не готовить?
- Не стоит. В революции есть та стихийность, которая не терпит заготовок – возможно, просто нам самим следует держать в голове эту новую систему, подыскивая самых честных кандидатов в будущие комиссии. Но на уровне внутреннего моделирования – не посвящая других раньше времени.
- С этим ясно. Есть еще одно предложение… На Раджита вышел его старый приятель – авторитетный кшатрий. Работать со всякими раджами бессмысленно, а вот небогатые кшатрии, недовольные укладом – вполне могут поддержать нас. За Рамурти уже взялся Махавир – он, кажется, создает собственный силовой блок. Если вокруг них сплотится вся армия – революция может попросту захлебнуться. Я на досуге просмотрел выборку из летописей других народов, плюс наши друзья с континента, - иралак поклонился кивком в сторону ребят, - поделились знанием психологии переворота, и совершенно ясно, что нам кровь из носу нужен хотя бы локальный раскол у кшатриев. Мы можем сколько угодно обрабатывать их психологически, но, когда наступает момент выбора – большинство отдает предпочтение приказу, а единицы несогласных нейтрализуются внутри отряда. У нас есть люди, которые могут спровоцировать бунт снизу, но этого, думаю, недостаточно. Хотя бы два-три командира, без колебаний выступающих за нас вместе с отрядом – и запускается цепная реакция: солдаты понимают, что силы выравниваются, а у приказа есть альтернатива. Тут и срабатывает выбор сердца, а уж в этом направлении волонтерки работают безукоризненно.
- Прекрасный анализ, - похвалила Миэлла. – И только один – все тот же – вопрос: они готовы поддержать нас ради свободы? Или сотники банально хотят дома более успешных кшатриев-раджей?
- Мы еще не знаем их готовность идти на компромисс – контакта не было, я ждал твоего согласия.
- Я не могу вам приказывать, уже даже устала повторять. Я лишь советую и высказываю свое мнение. Если оно вас убеждает – хорошо, не убеждает – действуйте!.. Какая это революция свободы, если нет свободы у революционеров? Я доверяю вашим сердцам и умам, не хочу навязывать свое видение и просто прошу не забывать о том, что мы даем народу свободу.
- Прости, но меня продолжает коробить сочетание «дать свободу», - не выдержала Чанда, делая шаг и полуоборот, от которого ее вьющиеся на концах черные волосы дали стильную пощечину воздуху. – Я не буду сегодня в сотый раз отстаивать свой взгляд – вы и так его прекрасно знаете. Но и вести свою линию, не предупредив – тоже не хочу. Вы все время говорите, что мы должны дать народу свободу. Но разве это какое-нибудь яблоко, чтобы так просто ее дать? Нет, это – яблоня, которая вырастает из посаженного яблока. Посаженного лично!.. Если просто дать свободу, то все эти рабы не будут знать, что с ней делать, не будут понимать ее ценности и быстро променяют на еду и порядок. Найдут себе новых брахманов или хозяев. Они должны вырвать эту свободу зубами, с кровью, с мясом, выстрадать ее, закалиться в борьбе и вытравить из себя вековые страхи. И только тогда будут ценить ее, как подобает, и хранить от посягательств.
- А этой все крови мало, - покачал головой Биджой, отводя глаза от мрачноватых образов, которые Сапфо рисовала, послушно визуализируя кровавые полыхания в мыслях говорящей. – Она и так будет! – повернулся он в сторону Чанды, почувствовав пульсирующий жаром взгляд черноволосой радикалки. – Как бы ни пытались мы смягчать. Но одно дело допускать ее, а другое – жаждать. Своей местью за девчонок ты погубишь еще сотню!
- А вы своим страхом крови – создадите условия, из-за которых погибнут и вовсе тысячи! Просто погибнут позже – достаточно позже, чтобы вы смогли убаюкать свою совесть, будто это уже не ваша вина.
Следует отдать Чанде должное, она говорила сейчас как бы с акцентом на Миэллу, а не Биджоя, храня верность тантрической этике – еще давно она окунулась в Иллюзионе в глубины психологических травм лидера иралаков и лучше всех здесь знала, какие шрамы сохранились у него от времен калари, которому достался на редкость кровожадный брахман-самодур. С тех пор у них не особо клеились отношения из-за разницы в подходах: Биджой пытался отнестись к грехам прошлого как к ошибкам, которые следует искупить, а Чанда настаивала, что это был важный и нужный опыт. Интересно, что сексуальные контакты между ними периодически продолжались, но каждый раз превращались в многоуровневые поединки, где оба отстаивали изначально выбранные позиции. И сейчас у обоих как раз пробежала горячая искра, сигнализирующая, что разность потенциалов достигла уровня, когда требуется закоротить друг дружку разрядами стонущих молний.
- И снова напоминаю, что вы вольны в своем видении, - улыбнулась Миэлла. – Как и я. И мне как раз несколько забавной и одновременно опасной кажется жажда заставлять людей выцарапывать свободу. Я понимаю позицию, согласно которой народу необходимо закалиться в суровом и кровавом горниле самоидентификации, выдавливая из себя страхи веков и рождая в революции аджара нового типа: инициативного, смелого, готового брать и нести ответственность за себя и других… Но не понимаю, Чанда, когда на этот путь людей гонят почти насильно, лишая как раз-таки свободы выбора… Возвращаясь к твоей аналогии с яблоком, мы лишь даем людям собственные земельные участки, на которых они уже сами будут решать: что сажать, что собирать, что строить. Да, в идеальном сценарии обойдется без кровавого противостояния, но если части аджаров действительно мало взять свободу из рук – будут и очаги с кровью – для тех, кому требуется именно такая закалка. Путей к свободе много. Разве все пришли в Ауровиль через тантру? Или через речи апсар? Или через обиды со стороны калари? У каждого был свой путь. Так и в старой Аджарии к свободе будет несколько путей… Как в твоем недавнем примере с «коалами». Тебе ведь хватило мудрости принять народный выбор, хоть лично твоему Я и желалось более резкое прозвище. Почти уверена, что хватит мудрости согласиться и с другим народным выбором – касаемо пути к свободе, который народ сам же, да, Биджой, сам, выберет… Заметьте, оба пути, которые вы предлагаете – а я ведь понимаю, что вы выражаете не только личные взгляды, и за вами стоят единомышленники – оба пути в разной степени ущемляют свободу народа. Ты, Биджой, не доверяешь способности людей организоваться и хочешь заранее навязать им новые рамки, новый порядок. Ты, Чанда, наоборот – желаешь довести народ до кипения, чтобы он переплавился в кромешном кровавом хаосе; а все потому, что не веришь в способность народа распорядиться данной ему свободой. То есть вас обоих объединяет недоверие к народу, и вы оба хотите решить его судьбу сами: один – созданием порядка, другая – провоцированием хаоса. Но в обоих случаях вы лишаете людей свободы, желая дать ее ему в том виде, в каком видите сами!.. Поймите, я через это же прошла с Ауровилем – вы сами прекрасно знаете, как долго я навязывала вам именно свое видение, свою систему. Именно поэтому я теперь настаиваю только на одном: не повторяйте моей ошибки – позвольте другим делать их собственные. Так вы не только дадите свободу им всем, но и станете истинно свободны сами!.. Свободные, разные, но единые – как едины между собой цвета в общей для них радуге. Да, мы решили не делать радугу символом нашей революции, дабы не клеймить столь возвышенное явление своими человеческими идеалами, но давайте будем вспоминать о ней, когда нам будет казаться, что мы слишком разные для единого пути. Разные, но яркие и очень прочно слитые.
- Была неправа, - шепнула Лана Олегеру. – Она дико крутая… Чуть ли не впервые жалко, что у меня чисто мужская диета.
* * *
После короткого перерыва лидеры революции кратко пробежались по частностям, согласовывая планы, в числе которых было и начало паломничества Вероники в ее Пути Летящей Свободы, как окончательно окрестили миссию именно сейчас.
- Точно не хочешь, чтобы Шармила пошла с тобой? – уточнила санапсара, слегка выдвигая вперед начальницу гвардии, которую обвила сзади по талии. – Мадхави с ее щитами хороша в случае затяжной атаки, но это едва ли возможный сценарий, а вот Шармила смогла бы аккуратно караулить неподалеку именно для превентивного удара на случай покушения. Она у нас еще та ловкачка.
- Шармилу наверняка знают как твою верную спутницу, - улыбалась Вероника. – Зачем давать калари повод навязчиво ассоциировать меня с Ауровилем? Негласно это, конечно, будет угадываться, но больно уж явной будет логическая цепочка: раз охраняет гвардейка Ауровиля, то и болтушка эта – «марионетка негодяйки-смутьянки». Так что при всей прелести компании Шармилы, думаю, стоит положиться на Олегера – он и в тени может подолгу находиться, и просто не засвечен еще особо… А мне так проще будет. Если спросят про связь с вами – честно скажу, что посетила Ауровиль, он мне поразительно понравился, однако моя миссия гораздо шире, нежели донесение его идеалов до народа.
- Все верно. Необязательно постоянно говорить правду – главное: не лгать. И вас, девчонки, кто со Спутниками будет работать, это особо касается. Никаких ложных иллюзий! Показывайте только правду, только реальность. Как обычно: не настаиваю, но очень-очень сильно прошу. Моя сокровенная мечта давно уже стала нашей общей, поэтому я полагаюсь на вас и доверяю эту мечту вам, а в душе просто надеюсь, что вы будете делать выбор, радующий и вас, и меня, и Брахматри.
* * *
- Что скажете? – приветливо подмигнула Миэлла кучке ассов, среди которых не было Олегера (общался с Биджоем) и Тредиасара (понятно с кем). – Каков ваш свежий взгляд на наши споры?
- Давай я попробую! – выпорхнула вперед Астрайка. – Мы с Вероникой поддерживаем твою позицию. Олегеру, думаю, больше близки взгляды Биджоя, при этом сердцем он тоже на твоей стороне. Раф… - она скользнула косым взглядом по богатырю, - Раф просто не заморачивается и будет реагировать на оперативную обстановку. Лана наверняка прослушала почти всё, уже отстранившись от местных проблем, потом запоздало ухватилась за твою ключевую речь и, несомненно, ее оценила… Ай!.. Хи-хи… - фея сначала вздрогнула было, увидав рядом почти натуральную здоровенную осу, однако та тут же улыбнулась ей и… обняла, из-за чего Астрайке стало чуточку стыдно, что ведьма все-таки прекрасно поняла ее недавнее фиаско на площади, но зато попыталась теперь помочь сгладить пугающий образ. Может, только она сама догадалась, и лишь бы не успела до отъезда другим разболтать… - Тредиасара же, - продолжила фея, сгоняя румянец с щек, - в верности Мохини, а стало быть, и Чанде, не переубедит и самая прекрасная речь… Ну что? С кем промахнулась?
- Разве что с Рафом, - бросила Лана. – Тоже, поди, как и Тредик – осталось только выяснить, в каком течении плывет Аванти.
- Это разное, - невозмутимо отверг домыслы нарт.
* * *
Глаза Олегера, как раз отошедшего от Биджоя, схлестнулись траекториями взгляда с глазами Канты, взаимно воспламеняя хворост симпатии.
- Когда будешь делать его карту, - блондинка стрельнула голубыми глазами в спину иралаку, - не забудь дать способность перетягивать схожие карты на свою сторону.
- Вообще не обрадовали вы сегодня, - энергично покачал головой богатырь. – Думал, намного более едино мыслите.
- Вот бы ты удивился, узнав, что и в каждом из трех течений есть противоречия. Но это нормально – взгляды у всех разные как раз благодаря полной свободе мышления. И эта общая свобода объединяет куда сильнее, чем отличают взгляды.
- Все это красиво звучит, но поверь моему опыту. Когда у нас ведьмы манифест подготовили, чтобы путь Руси скорректировать, так за спиной у лидеров такое говно повсплывало, что чудом угомонили. И как бы Миэлла не сыграла роль нашей Марфы – по-любому ведь и у вас есть девки, которые за спиной чисто свои планы строят, и нужно быть начеку.
- Если ты про Чанду, то уж она едва ли представляет угрозу. Она слишком искренняя, как и Мохини. А уж Миэллу на самом деле любит, пожалуй, как никто в Ауровиле. Просто любит на уровне Я, а не Мы – ревнуя к другим и как наставницу, и как подругу.
- Это еще хуже, чем если бы не любила. Так и будет пыжиться, да из платья лезть, что-то доказывая.
- Есть такое… А расскажешь про эту Марфу и манифест ведьм?
- Да Марфа там далеко не главную роль играла… Но обболтать есть что – и Миэлле потом не забудь пересказать. Все эти революции, перевороты, манифесты – об одном, на самом деле. И наш опыт, глядишь, и ваши задницы прикроет… Хотя их попробуй прикрой, конечно…
Лики и маски революции
Обрыв уюта
С Олегером не мог бы запоздало не согласиться Раф, любующийся снизу идеальными ягодицами Аванти, помогающими своей хозяйке взобраться на очередной скалистый уступ. Природная смуглость стройной тантрини успела дополниться подарочными нотками от предвесеннего солнца, и теперь рвалась наружу отовсюду, благо Аванти всегда была минималисткой в вопросах облачения. Гимнастическая подготовка позволяла аджарке и самой преодолеть препятствия на пути к высокогорному водопадику, но тантра отлично сближает, и Аванти, чувствуя желания Рафа, уже несколько раз мило симулировала заминку, служащую для богатырской ладошки пропуском в аттракцион мягкого подталкивания идеальных попок. К разряду лукавства подобные девичьи хитрости не относились: тантрини всего лишь переключала передачу собственной проходимости на одну ниже. Похоже делают взрослые, когда не поддаются напрямую детям в игре, а просто снижают уровень концентрации на процессе: не вникая в глубину ходов ребенка, отключая морально-волевые качества и с ленцой подходя к эпизодам, где в случае партии на ящик водки прикладывали бы сверхусилия, вытаскивая победу на зубах.
Три дня, прошедшие с собрания в Сапфириуме, Аванти провела в нескончаемых портальных скачках, доводя до своих «пылких» указания Сахарного штаба на последний месяц революции. Плохо заточенная под чужаков, портальная система не позволяла Рафу составлять подруге компанию, так что выкроенный выходной оказался чрезвычайно кстати. Богатырь придумал несколько вариантов свидания в своем типичном стиле простецкой романтики, но оказался достаточно любящим, чтобы махнуть рукой на все свои заготовки и порадовать Аванти согласием на роль получателя, а не дарителя.
Положа руку на сердце, после трехдневной паузы нарт посчитал бы наилучшим подарком уже одну лишь демонстрацию упругих ягодичных мышц, но ясно, что сюрприз заключался совсем не в этом…
- А теперь – держи меня, - играя бровями, тантрини протянула руку Рафу: без пафоса, но с тем посылом, когда вполне подходит слово «вручила». Она стояла на самом краю небольшого заостренного утеса, под которым зеленой бездной далеко внизу разлеглась между гор долина. Стрекозой парящий в ушах ветер не мешал различать немного ниже шум озорной речной косички, именуемой водопадом и всю свою жизнь занимающейся падением вниз на триста шестьдесят метров. Взгляды сцепились столь прочно, что стальной замок богатырских пальцев не обошелся без легкой, беззлобной зависти. – Между мной и смертью – лишь ты… - шепнула Аванти, подминая кончики непослушного дыхания. – Ты – нить, соединяющая меня и жизнь…
Она мягко опустила вниз одну ногу, затем другую – для эффектности, может быть, и стоило скользнуть более оперативно, но отсутствие опоры у держащего грозило тем, что даже богатырскую силушку можно было превысить инерцией слишком быстрого скольжения. Вены на опорной ноге Рафа и так вздулись горными реками после дождя – он стоял к обрыву почти точно боком, и правая нога, упираясь в едва заметный выступ, помогала держать драгоценную ношу с тем ощущением, когда нагрузка не напрягает. Возможно, для равнинного человека подобный опыт проходил бы куда острее, отдавая жаркими спазмами в район седалищного нерва, зато молодому горцу отсутствие страха высоты позволяло сосредоточиться на более глубоких ощущениях – на том самом экзистенциальном единении, ради которого все и затевалось. Когда твой партнер – единственная соломинка, отделяющая тебя от вечности, сквозь эту соломинку проходит такой насыщенный сок твоего самого глубинного естества, что даже могучие тантрические иллюзии уважительно отступают . И сок висящей над бездной фигурки казался Рафу самым вкусным напитком из тех, что только умеет творить Небесный винодел.
* * *
Интересно, что более развитые Том или даже, например, Вероника, оказавшись здесь в подобной ситуации, наверняка обшучивали бы как-нибудь все происходящее, в то время как приземленные Раф и Аванти относились к царящему сейчас «дзену» с уважительной скромностью пастуха перед полкой толстых книг. Иногда «духовно богатых» интеллектуалов, панибратски относящихся к мирозданию, ревниво огорчает более попутный ветер, достающийся от мироздания каким-то там простакам, а ведь это всего лишь подарок за ту самую уважительную скромность. Впрочем, нередко все сложнее, и панибратство порой является лишь заземляющим элементом, необходимым для чересчур высоко улетевшей, полной восторга души.
* * *
Еще одним сюрпризом для Рафа стал утес пониже – тот самый, с которого стекал водопадик. Пространство вокруг оказалось ухожено, словно кто-то считал это место своим домом. Нарт вспомнил обстановку в домике, где жила Аванти, и медленно улыбнулся, лукаво взглянув из-под бровей:
- Твое убежище?
Гимнастка кивнула. Богатырь шутливо обличил пальцем:
- Твоя рука сразу чувствуется. Ты везде вокруг себя порядок наводишь?
- Пытаюсь, - призналась Аванти. – Отголоски неприкасаемого детства. Так надоела грязь, что теперь каждый свой уголок нужно обязательно вылизать и привести в порядок.
- А я в юности как раз любил плохо убранные дома – чем больше вещей разбросано, тем больше для меня боевых орудий. Потом стиль изменился, а привычка еще тянулась… Надеюсь, не обидишься, когда я тут для своего уюта что-нибудь разбросаю… Например, тебя…
* * *
Лишь часа через два они снова вспомнили о существовании целых слов. Греясь на солнышке, уравновешивавшемся все еще слегка прохладным ветерком, влюбленная пара вернулась к повестке дня, начав обсуждать дела революции. Аванти коротко отщебеталась по последним дням, упомянув и о внутренней дилемме, возникшей буквально вчера.
- Представляешь, как будто картинка специально по собранию. Один из моих детских дружков вычислил меня через моих же «пылких» и предложил помощь. Но я его знаю, как облупленного, и вот ни он, ни его шайка – никогда не изменятся. Хоть весь мир, как Ауровиль, жить будет – эти останутся босяками и бандюганами. К тому же Миэлла просила ничего не обещать, а эти обязательно будут требовать себе привилегий… Как проверка прямо.
- А тебе какая позиция ближе? – нарт после собрания был, видимо, совершенно прав, раз за весь тот день даже не поинтересовался у подруги о течении, в котором она плывет.
- Мне очень понятны взгляды Биджоя. Я хорошо знаю простой народ, и очень многим свобода кажется пустым звуком. Чтобы завоевать общие симпатии – нужно обещать конкретные понятные вещи: землю, достаток, защиту, еду… Нам очень везет, что брахманы тоже увязли в духовности – начни они сейчас играть на простых народных ценностях, и наших «пылких» уже вовсю колотили бы на каждой площади… Чего улыбаешься?
- Да вообще нечего добавить – полностью согласен. У нас в декабре, когда ведьмы решили новый курс объявить, такой же отрыв от народа был – хорошо, разрулили кое-как до горячей фазы, а если бы до бойни на площади дошло, так княжеским вирникам достаточно было бы пару бочек медовухи выкатить да хлеб раздавать начать, и толпа бы его поддержала, наверное. Ведь из того, что ведьмы говорили – максимум, четверть людей поняла, о чем вообще речь.
- Ну, если ведьмы у вас такие, как Лана, то не сомневаюсь. Она очень интересная, но земли будто вообще не касается – парит над ней просто.
- Есть такое… Значит, ты Биджоя поддерживаешь?
- Да в том и дело, что нет!.. Умом я вроде его понимаю, но сердцем уже давно с Чандой. И не думай, что она меня подмяла – я даже раньше нее так думать начала. Одна подружка Миэллы – она тут иногда появлялась – меня убедила, что свобода должна быть выстрадана. А уже потом и Чанду… А та – остальных. Лидер она… не особый, в общем… В том смысле, что слишком импульсивная, порывистая. Если б не мы с Мохини – то она бы просто по кругу носилась, увлекаясь мелочами. Но как сердце движения – она даже Миэлле не уступает: заряжает энергией по уши… Кстати, саму Риаб… Ой!..
Аванти отправила глаза в общий для большинства людей внимающий верхний уголок, слушая внутри себя емкие команды Канты.
- Давай руку, - окольцевала она свидание, вновь протянув ладонь богатырю. – Попробуем вместе: там апсара и Спутник – должно получиться.
Они скользнули в тут же появившийся портал.
* * *
Хорошо, что Раф привык к обрывам уюта и комфорта, с малых лет тренируясь как абрек, всегда готовый к внезапным вторжениям в его покой. Едва выскочив из портала, он мгновенно сориентировался в ситуации и ринулся занимать место между кучкой звероподобных существ и двумя женщинами. В Скорпионах он приучился не судить по обложке и не бить сразу того, кто страшнее выглядит, так что в первые секунды сработал как щит-миротворец и лишь затем вступил в бой – получив подсказку взглядом от Аванти, да и лично увидев уже, кто на кого прыгает.
Агрессором был десяток разноразмерных уродцев, несущих чрезвычайно отчетливые зооморфные черты. Внешнее разнообразие не позволяло подвести их к общему знаменателю, хотя будь Раф более рьяным игроком в карты или хотя бы имей свою колоду – шансы распознать в супостатах пишачей у него бы появились. Пишачами в Аджарии называют низших демонов – уровня континентальных чертей и прочих дьяволят. Они неизменно злобны, вполне себе распространены и для обычных людей считаются очень даже ходовой опасностью. Правда, это ведь Аджария – тут каждый третий в той или иной степени владеет йогой, а ментальная стойкость в стычке с пишачем – ключевой фактор. Больно мало в этих дьяволятах свободных энергий – хватает обычно на пару вялых наскоков и столько же попыток испугать или разозлить. Если удастся – демоненок тут же подзарядится, чтобы повторить свою нехитрую комбинацию, а в идеале – исхитриться-таки и цапнуть еще и плоть, ведь кровь для пишачей не только деликатес, но и настоящий шпинат Папая: один глоток, и демон на целый миг обретает свою суперсилу. На что он ее потратит – проще ставить на зеро: арсенал коронных приемов широченный, причем далеко не всегда зависит от сходства с тем или иным зверем.
Одним словом, лучший способ не отхватить от метрового аджарского «гоблина» – это не дать стычке завязаться. Спокойный разум, мантра или молитва, плюс не особенно сложные уклонения от пары-тройки унылых взмахов лап или клюво-ртов – и пишач сбегает на тонкий план копить силенки на новую вылазку. А так как конкретно в тонких планах он работает на редкость слабо (в отличие от континентальных собратьев), то подзарядка может занимать добрый месяц. Именно поэтому пишачи очень стараются действовать наверняка, изо всех силенок выискивая подходящую жертву, но вечный голод и редкостная тупость все равно заставляют их кидаться фактически на первого встречного.
По-настоящему опасными эти демонята могли бы быть в стае, однако боги Аджарии, принимавшие существование пишачей как очередного орудия кармы, не собирались превращать их в реальную угрозу: Вишну запустил в тонкие планы программу соперничества между пишачами, и те остались злобными одиночками, сражающимися между собой за обрывки подходящего корма.
В том и таилась угроза текущей схватки, что пишачей в кои-веки оказалось слишком много, и действовали они именно сообща, а не устраивая общий дезматч, как в схожих ситуациях случайного характера. Плюс ко всему, их отрядец, видимо, был сначала накормлен, а уже потом спущен на жертв в лице зрелой женщины и… ого!.. апсары. По крайней мере, укусов на обеих было не видно, в их ментальной стойкости едва ли приходилось сомневаться, а двигались пишачи так резво, будто как раз напугали-разозлили кого-то до чертиков, вроде себя.
Анализировать это, впрочем, было некому – знатоков демонических гримуаров среди защищавшихся не водилось, так что они просто сражались, как умели, не вникая в тактические изыски. По характеру схватки здесь бы, пожалуй, больше пригодился Олегер – плут наверняка уклонился бы от всех атак, а сам снайперскими выпадами колыванового «пера» за полминуты отправил пишачей на тонкие планы в долгую командировку – создавать новые тела (это могло занимать месяцы и даже годы). С другой стороны, Олегеру ой как не всегда удавалось держать в покое разум, и выплески его злости, вполне вероятно, позволили бы некоторым дьяволятам изрядно укрепиться по ходу боя.
Раф же сохранял свое природное благодушие с завидным запасом. Да, он здесь был пушкой, лупящей по воробьям, и сокращал количество пишачей довольно медленно – попадая по вертлявым тварям через раз. Но зато ментального подкорма не предоставил, как и его соратницы. Апсара парила на недоступной высоте, Аванти была так ловка и шустра, что уклонилась бы от синхронных атак и десятков двух таких оппонентов, а женщина в накидке с капюшоном, судя по всему, также принадлежавшая к ауровильям, двигалась проще, но тоже с изрядной ловкостью, как, наверное, все последователи обожавшей динамику Миэллы.
Осложнение в бою возникло лишь раз – в навалившейся на Рафа группе попался один счастливчик: клыкастый рот цапнул-таки могучий торс, взвыл, словно шакал размером со слона, после чего попытался применить пробужденную «суперсилу» и с места сиганул на Аванти, выставив вперед сразу все свои когтистые лапы. Несмотря на объективную резкость прыжка, гимнастка изящным мостиком избежала атаки, после чего женственным движением руки направила на злюку какое-то из своих тантрических заклятий. Ее боевой арсенал не отличался глубиной и разнообразием: чаще всего Аванти посылала сгусток энергии чарующего умиротворения, и адресат испытывал ощущение, будто эта милаха только что исполнила его важное желание. В зависимости от воли и ментальной стойкости, жертва атаки могла проигнорировать наваждение (особенно если держала в узде свадхистану, на которой и работала приземленная Аванти) либо, наоборот – впасть в острое обожание. В последнем случае «Вице-мисс-купальник 1233» получала над жертвой некоторый контроль, пусть и на уровне односложных команд, сохраняющих определенную разумность, а не классического: «убейся об стену». В любой момент подконтрольный рисковал перетечь в состояние восторженного стазиса, и беззлобная Аванти обычно радовалась этому освобождению от ответственности.
С демоном ее прием сработал с запасом. Еще бы! С бедолагой-пишачем, еще не успевшим отойти от восторга крови, одним махом поделились таким количеством энергии, сколько он за все два века существования не накопил. Так зачем нападать на столь щедрую благодетельницу? Да я ради нее!.. Пишач набросился на ближайших сородичей, и, полный сил, первым же делом откусил одному из них небольшой хобот…
Несколько отвлекающих иллюзий от женщины в капюшоне, более мощное дублирование чар Аванти в исполнении дивной апсары, и крепким кулакам богатыря осталось лишь попадать по рассеянным тварям. Попадать по всем, кроме…
- Оставь одного, будь добр! – раздался из-за плеча резковатый голос, и последнему пишачу повезло вместо кулака увидеть пальцы, сжавшие его птичью шею и поднесшие в подарок новой знакомой.
* * *
Аванти представила ее как Сумати, и через пару минут выяснилось, что здесь вообще произошло. Иллюзионистке при помощи связанной с ней апсары удалось считать с пленного пишача достаточно образов, чтобы сделать вывод. Оказалось, что припадок коллективизма у дьяволят-единоличников вызван никак не внезапным согласием со взглядами Канты на идеальный способ сосуществования, а коварным планом одного из ракшас. Тому давно не нравилась деятельность Сумати, вот он и подстерег ее, устроив засаду. И хорошо, что иллюзионистка направилась сюда в компании апсары. Во-первых, ее присутствие не позволило вступить в бой самому ракшас – большинство этих демонов плохо контролируют энергии нижнего уровня, и небесной нимфе не составило бы труда ввергнуть гривастого демона в эротическое безумие. А во-вторых, именно через апсару, каждая из которых сильно связана с Миэллой, удалось с крайней оперативностью послать в Сапфирный зал сигнал СОС, на который дежурная (Канта) отреагировала молниеносно, бросив через Сапфо клич свободным ауровильям, находившимся в зоне отклика.
- Угроза была серьезнее, чем могло показаться, - благодарно поклонилась Сумати, - у таких, как я – мало шансов отбиться от стольких пишачей. Тришна попросту не успела бы их очаровать до того, как меня растерзали, - иллюзионистка повела спрятанной за низким и выдающимся вперед капюшоном головой, словно прислушиваясь. – Прошу прощения, Тришна зовет меня, а значит, следует поторопиться…
Сумати ушла в сторону домов и лачуг, а влюбленные переглянулись, одухотворенные боем и своей полезностью. Раф овладел бы Аванти прямо здесь, но уловил мягкий заслон с ее стороны.
- Давай я сначала расскажу тебе о Сумати, - подмигнула тантрини, и они присели.
… - Если ты думал, что все иллюзионистки Ауровиля – распахнутые настежь красотки, то придется тебя огорчить, - щелкнула язычком Аванти. – Таких, собственно, меньшинство. Просто мы на активных ролях, вот и примелькались… Основная масса – поскромнее. А есть и совсем уникумы – вроде Сумати.
- Она… не особо красивая, я так понял, раз лицо прячет? Или это обет?
- Там переплелось, наверное… В отличие от лица, свою историю она не скрывает. Она реально не красавица, хоть это и не уровень какого-то там уродства. В Ауровиле она капюшон не носит, собственно… Просто в детстве, когда умирал ее дед, она очень переживала и постоянно сидела рядом, а тот, наверное, уже из ума выжил, вот и ляпнул, что-то типа: «Так хотел напоследок красотой мира полюбоваться, а теперь к богам отправлюсь с твоей рожей на памяти».
- Аж рука зачесалась, но раз покойник – Бог с ним.
- Его эти слова не красят, но Миэлла как раз на его примере показывала, как плохие дела или слова могут приводить к хорошим результатам. Сумати выросла, работала при храме Лакшми, там встретила Миэллу и ушла за ней в Ауровиль. Не тантрой, а просто в Иллюзионе она вроде как отработала свой детский зажим, но превратила его в главное занятие жизни. Теперь она с помощью Сапфо наблюдает за людьми, которые скоро должны умереть, и приходит к ним в последний час, чтобы скрасить переход светлыми иллюзиями.
- Уфф… Теперь объятья зачесались. Мой двоюродный дед когда умирал, как же ему, блин, не хватало такой Сумати рядом… Он абреком был, и ему все жертвы его мерещились, будто под землю его тянули… Жутковато уходил, в общем. Хотя она, наверное, к… ну, к абрекам, в общем, не приходит.
- Да нет. Она именно к тем старается прийти, кому страшновато умирать. Кто сомневается в загробном мире, кто боится, что его душу захватят демоны, кто слишком привязан к чему-то в жизни и из-за этого может стать бхутом – у нас так призраков называют… Она прячется неподалеку и посылает умирающему иллюзии, которые показывают красоту и гармонию мира мертвых – это, как я поняла, помогает мягко расплести связи с нашим миром и уйти с чистым сердцем и надеждой. В отдельных случаях берет с собой апсару – чтобы совсем умилить бедолагу. Видать, сейчас сложный случай, раз Тришна здесь.
- Знаешь какая мысль поцарапала сейчас? Видать, болтовня с Томом сказывается… Вот Сумати знает точно, что ждет умирающих в Вечном Мире? Ведь многих из ее умирающих там по-любому ждут очень даже неслабые проблемы. И тогда это все обман?
- Ровно эти слова Мохини говорила. А Сумати ей как-то красиво ответила, и та отстала… Я так не перескажу, но там в том духе, что мир, мол, такой, каким мы все его представляем. Мысли умирающих имеют особую силу, и каким они представляют себе божественный мир – таким он и становится постепенно, даже если был не особо. И что умирающий, если в последние минуты с очень чистым сердцем подошел к переходу, то от многих лишений избавится… Хо. Почти точно пересказала, кстати.
- Да. Меня уж точно удовлетворила… Раньше мне мой друг помогал, когда такие вопросы возникали, царапающие – у него непросто жизнь складывалась, а он продолжал верить, что все справедливо, все, как надо. И нас всех в этом убеждал… А потом как-то по сильной пьянке посмеялся, что таким образом себя убедить пытается. Помню, в тот момент мне реально стало жутковато… Мы уже все, кроме Тома да Тредика, возможно, поверили, что он знает, что говорит, а тут бамс – оказалось, он и сам сомневается… Я потому и спросил насчет Сумати – схожая ситуация ведь.
- Да и мне аж не по себе… У нас ведь тоже столь многое держится на взглядах Миэллы. А если она ошибается?..
- Так. Пока мы не забрели в тревоги – предлагаю попросить Канту открыть нам портал, если может, и вернуться на наш уютный обрыв. Я ведь еще не испытал нить доверия. Ясно, что ты меня не удержишь, но можем как-нибудь удачно поакроежиться, что я без твоей дополнительной поддержки улечу вниз.
В головке, под аккуратно колорированными каштановыми волосами мелькнула было мысль, что жизнь – это и есть такой уютный ухоженный водопадик на краю обрыва, но слишком сырая, эта мысль не имела ни шанса получить более-менее глубокую огранку формулировки. По крайней мере в чрезвычайно симпатичной головке Аванти.
Звуки «Мы»
Еще несколько дней оставалось до марта – особого месяца для Ауровиля. Не с точки зрения каких-то традиций, упаси, Брахматри! Просто этот зеленый городок строился словно элемент живой природы, и ее ежегодное пробуждение, даже с учетом вполне себе теплых зим, волшебной кистью касалось и горной цитадели свободы. Именно март становился вестником символического расцвета города рассвета, как он, собственно, и назывался на аджарском.
Высокий плечистый богатырь с занятным сочетанием мужского снисхождения и эстетского одобрения оглядывал веселое сражение природных красок с искусственными. Ауровиль круглый год гармонично пестрел сотнями ярких оттенков всех цветов радуги, но именно с началом весны возникала истинная магия красок, когда живые их источники занимали свои места в композиции, созданной человеком. Аллеи из растений, колыхающихся на ветру, цветочные пирамидки, изящные подвесные клумбы и многоуровневые садики.
- Так вот где рождаются феи, когда дохнут, - почесал голову Кабаньяс. – Здесь, наверное, с диким чувством вины ходят гадить, - усмехнулся он вслух и направился дальше по длиннющей спиральной улице, продолжая глазеть по сторонам.
Город был спроектирован с таким расчетом, чтобы сохранять изначальный раздел на секторы и по мере роста. Достигалось это довольно просто. Кроме храмового сектора, служившего ядром спирали, существовало еще четыре: культурный, образовательный, земледельческий и ремесленный. Каждый из них занимал четверть общей территории , примыкал к храмовому сектору, затем спокойно толстел в противоположную от того сторону, а спиральная улица по мере прироста делала новый виток.
Кроме спиральной улицы, имелись, разумеется, и прямые улочки-лучи, пересекающие главную примерно перпендикулярно и позволяющие быстро перемещаться внутри сектора. Но Кабаньяс их игнорировал и неспешно следовал по главной спирали, на каждом витке по разу заходя в каждый из секторов. Он искал Миэллу…
Как только скорпион, по предварительной договоренности, оказался внутри Пелены Майи, он вышел на связь с Олегером при помощи до сих пор рабочего «трепла», послушно добрался до ближайшего Спутника, а оттуда был телепортирован в Ауровиль. В Сапфирном зале гостю поулыбались и предложили на выбор расслабляющий бассейн или поиск санапсары, которая введет богатыря в курс дела. При всей склонности к различным вариантам расслаблений, Кабаньяс решил начать программу визита именно со второго, и причиной тому можно считать его избыточный деятельный потенциал, накопленный за время скучного морского пути, омраченного… простудой.
Да-да. И могучим богатырям, сражающимся со стоящим у порога Апокалипсисом, порой не избежать столь тривиальных болячек, пусть для этого и должна сложиться целая цепочка факторов. В случае с Кабаньясом так и вышло. Для трехдневного недомогания в каюте галеры ему пришлось сначала изрядно истощить резервы внутренней бодрости в борьбе с лихами и жнецами, затем, отмечая непростую, но славную победу, в дрова напиться, разгорячиться и полночи плескаться в одной из отнюдь еще не жарких русских рек; а потом – оказаться вдали от умелых ведьм, еще и забыв взять с собой их снадобья…
Но нет худа без добра. Уставший богатырь почти весь путь до Калькутты провалялся бревном, и это стало отличной (как нередко в случае с заботливой хворью) вынужденной паузой, взятой организмом для капитального внутреннего ремонта в преддверье важнейших месяцев борьбы за выживание всей цивилизации. По спиральной улице Кабаньяс шел в любимом многими состоянии бодрой эйфории недавно выздоровевшего, когда вновь замаячившие перед тобой задачи не просто готов решать, а в некотором смысле жаждешь.
…Во время странствий юности богатырю довелось побывать на этом острове. Тогда двадцатилетний юноша вполне целенаправленно собирался дополнить экзотический сиамский опыт аджарскими оттенками мастерства Камы, но неожиданно для себя переключился на музыку. Так совпало, что самый славный храм тантры как раз переживал упадок вследствие раскола и ухода всей жреческой элиты в некую горную общину, зато на улицах вовсю шумел очередной музыкальный фестиваль. Забавно, что именно тот джайпурский фестиваль в целом совершенно не удался, став особенно показательным противостоянием пестрой какофонии и заунывных канонов . Но кто ж знал тогда, какой удачей можно было считать горящие глаза и уши слоняющегося по улицам фактурного континентала, в котором впервые пробудился бард, чья музыка впоследствии станет одним из инструментов спасения всего мира?
* * *
Пересекая в очередной раз земледельческий район, Кабаньяс чутким слухом уловил необычные… даже не звуки, а скорее вибрации. Большинство из них выходило за верхнюю границу различимого ухом диапазона, этим, а также определенной мелодичностью переливов, напоминая писк фей. Но на явно иную природу вибраций намекало участие и более низких волн – будто в стайке умело организованных пикси затесалось несколько баритонов и даже один-другой бас. И больше всего заинтриговал музыканта тот факт, что сам он никак не мог понять ни происхождения этого хора, ни гармонического рисунка исполняемого произведения. Кабаньяс знал, что некоторые барды работают на стыке звуковых иллюзий, вызывая волшебный эффект не образной или энергетической мощью, как он сам, а именно непосредственно акустическими волнами. Но в их случае это все равно в той или иной степени оплетало именно музыку, а здесь о последней не было и речи… Или…
А действительно!.. Зачем искать отгадку феномена, если с ним можно войти в контакт? И как лучше войти в контакт со звуком, если не собственным? Богатырь достал из-за спины свой оригинальный гибрид лютни и иберийской гитары, на несколько мгновений расслабился и позволил возникшей из ниоткуда мелодии начать течь сначала сквозь пальцы, а затем и из горла.
Довольно предусмотрительный, Кабаньяс дал мелодии разбежаться и только потом направился на сближение с неведомым хором. Решение оказалось верным – местный дирижер ревностно отнесся к музыкальному вторжению. Богатырь не сдержал заплыв губ к ушам, различив, как руководитель «оркестра» попытался высвободить его часть на отражение интервенции, пытаясь одновременно не нанести ущерб своему звуковому узору. Если бы у происходящего контакта имелся визуальный ряд, то это выглядело бы небольшим роем ос, который старательно жужжит в сторону незваных гостей, надеясь их спугнуть, но крайне сдержан риском зажужжать союзный оркестр.
Дабы свести этот риск к минимуму, рой направился поближе к непрошенной музыке, по мере отдаления от основного «оркестра» умножая свою мощь. Острые, словно воспаленный нерв, диссонансы, богатый каталог инфразвуков и ультразвуков, каскады какофонии – хорошо, что мелодия Кабаньяса уже успела окрепнуть, ведь иначе ему пришлось бы на себе испытать всю мощь акустического оружия, близкого по характеру к тому, которым он владел. Близкого по характеру, но все же принципиально иного по природе.
Крепкий дисциплинированный строй собственной музыкальной гармонии защищал богатыря от наскоков акустической орды, позволяя неумолимо продвигаться к ставке оппонента. В другой ситуации Кабаньяс, весьма деликатный в вопросах вторжения в чужое пространство, уже давно сообразил бы, что, раз неведомый дирижер столь яростно защищается, значит, делает нечто важное. Но попробуй отвлекись от музыки на размышления, когда орда какофонии наседает со всех сторон, пытаясь смять чуждую ей фалангу гармонии…
Врожденное романтическое благородство подсказало верный путь на уровне интуиции. Мелодия, которую играл и пел богатырь, не была импровизацией в чистом виде – в отличие от ловца «диких» мелодий Санчо, Кабаньяс был склонен к «вариациям на тему»: брал одну из классических основ-заготовок и в рамках заданной гармонии скользил по волнам звукоряда, находя собственные пути движения звуков во времени. Сравнительно поздно открывший в себе музыканта, он порой сталкивался с трудностями, вызванными пробелами в обучении самым азам, зато был, благодаря этому, лишен присущей многим профессиональным бардам академичности. И там, где правильно обученные коллеги пошли бы на поводу у вызубренных ходов, Кабаньяс придумывал для движения нот свои самобытные тропинки. Считанное число вендорских бардов могло бы направить текущую сейчас реку эпической мелодии в романтическое русло. А Кабаньяс – смог!.. И внешне это выглядело бы так, будто его грозные фалангисты, повинуясь душевному порыву, превратили длинные копья в тирсы, овитые цветами.
Лирическое смягчение мелодии и ее добровольный отказ от доминирования не сразу, но оказались-таки оценены по достоинству – орда какофонии затихла, осознав, что оркестру теперь не угрожают, и уже через несколько шагов скорпион мысленно послал воздушный поцелуй своей интуиции. Он как раз обошел по дорожке пригорок и почти сразу за ним наткнулся на очаровательную блондиночку, сидящую на коленках возле клумбы, судя по ощущениям, и служившей оркестру главной аудиторией. Дамы, встретившие гостя в Сапфириуме, по праву показались тому весьма симпатичными, но эта цветочница даже на их фоне без труда захватила бы все внимание любвеобильного русского барда. А уж тут – одна на лоне природы, да еще с такой батальной прелюдией… Кабаньяс, ощущая на всей поверхности кожи топот жарконогих муравьев, чудом удержался, чтобы не выплеснуть мелодию в совсем уж слащавый финальный аккорд. Вместо этого дрогнувший баритон в ближайшем подходящем месте зашел на вираж коды, и уже в ней растекся-растворился в окружающих звуках.
Те, впрочем, тоже довольно быстро затухли. Похоже бывает, когда настроенный в патриотической тональности оркестр реагирует на опоздавшего к началу концерта вождя нации – вроде и музыку не желаешь обидеть внезапным обрывом, и гражданский восторг выразить хочется, поскорее предоставляя окошко тишины для приветствия высокого гостя. В данном конкретном случае паузу взяли не столько из-за статуса гостя, сколько из благодарности за его запоздалую тактичность – кто из нас не видел, как весомая шишка, бесцеремонно ввалившись в зал, затем умилительно трясет ладошками с выражением «Ну что вы, родные! Играйте! Это всего же лишь я!»…
Девушка сидела с открытыми глазами, но только сейчас в их аквамариново-серой глади стала плескаться какая-то жизнь. Они, рефлекторно прищурившись, всмотрелись в недавнего противника.
- Сам музыку рождаешь? – выразили общее любопытства всего тела светло-розовые губы, покрытые косметическим блеском.
- Бывает, - поиграл прижатыми к струнам пальцами богатырь, зацепив нечаянно пару из них. – Но, в общем и целом, я скорее рапсод. Пою то, что уже было рождено другими.
- Для меня это вторично, - пожала округлыми плечиками девушка. – Каждый звук всегда рождается заново. Если не вникать, многие из них кажутся похожими между собой, но это такая же схожесть, как между мной и, скажем, другой блондинкой.
- Сильно, - Кабаньяс поймал себя на мысли, что собеседница ему и правда напоминает сразу нескольких знакомых. Больше всего общего у нее было, пожалуй, с Ланой, однако некоторая схожесть лица изрядно компенсировалась в корне иным телосложением. Возможно, дело было еще и в позе, но знатный ценитель женщин все равно совершенно безошибочно видел принципиальную разницу. Лана, при всей своей знойности, оставалась легковесной стройняшкой, а эту дамочку в любой ее части можно было без остатка разделить на слово «округлость». Еще одно замечательное слово – «сочность» – несет в себе риск представить склонную к полноте кубышечку, но если очистить его от такого риска и считать сочными дам, в которых женственный жирок без особых излишеств распределен в соответствии с сохранением классических пропорций, то тогда новую знакомую Кабаньяса вполне можно было называть именно сочной. И если у Рафа эти аппетитные бока и животик воззвали бы к тренеру, а не самцу, то в Кабаньясе им удалось пробудить именно второго. Поймав свои глаза на серфинге по вкусным округлостям, он постарался набросить на себя маскировочный костюм философии.
Богатырь поднял глаза в небо:
- Хотя, если подумать, - поджал он губы задумчиво, - то звуки – это не люди. Это глаза, нюансы фигуры, какие-то части характера или талантов. А люди – это уже именно песни: гармония, в которой все это перемешалось в каком-нибудь узоре.
- Настаиваешь?
- Нет, конечно! Просто ляпнул, чтобы ты не заметила, как я пялился на твои... скажем так, звуки.
- Ты чуть не сорвал важнейший ритуал, а стесняешься взглядов на мое тело? – девушка недоуменно склонила головку набок, параллельно разводя руки так, что отдельные ноты ее тела получили головокружительно акцентированный окрас. – Это ж как сжечь храм, а корить себя за следы по пути к нему.
- Эх… До скольких храмов мужики с факелами не дошли бы, рассуждай так побольше дам! – усмехнулся Кабаньяс и элегантно склонил голову. – А за ритуал – прости. Могу попробовать загладить.
- Что ж. Отлично! – девушка откинулась на поставленные за спину руки, с нотками иронии выпустив во взгляд эскадрилью перехватчиков, призванных поймать любителя созерцать дам на новых глазных бомбардировках ее аппетитных прелестей. Впрочем, львиная доля иронии посвящалась другому. – Это клумба, на которой через пару недель должны были зацвести первые плюмерии. Пока ты видишь только завязочки, а нам уже завтра нужны полноценные цветы, ведь Миэлле очень хочется, чтобы совпали всякие там пророчества, и Летящая к свободе отвечала людским предрассудкам.
- Я так понимаю, почаще поливать вы уже пробовали.
- В это сложно поверить, но да. Какие еще советы ждать? Пускать на них солнечных зайчиков, чтобы усилить солнце?
- Можно громко отмечать рядом какой-нибудь летний праздник. Но ты ж сама сейчас спалилась им насчет весны – теперь не поверят.
- Ясно… Ладно, помощничек. Было приятно познакомиться, но теперь мне придется продолжить…
- Было приятно не познакомиться, я бы сказал… Кабаньяс, кстати.
- А. Ну да… О тебе кто-то упоминал. Русский богатырь… Я еще подумала, что имя не особенно наше.
- ?
- У меня мама русской ведьмой была, насколько знаю. На Руси я так и не побывала, но раз уж хватанула оттуда свой дар, то и себя в чем-то русской считаю… Изучала, там, читала, расспрашивала… Позже увидимся – есть еще вопросы по ведьмам, ты как бард можешь знать что-нибудь интересное… Спроси вечерком в земледельческом секторе Манджи – тебе покажут мою скромную обитель.
- Кабаньяс и Манджи – два офигенных русских.
- Это мое собственное имя – я его выбрала на слух… Звучание подходящим показалось. Догадываюсь, что и ты какой-нибудь Радомир.
- Весеслав… И погоди прощаться – я реально помогу.
- Да ну не смеши.
- Ты ведь их звуками пыталась форсировать? Я тоже могу попробовать. Только уже не такими, от которых им еще глубже спрятаться хочется.
- Ах ты гад.
- Ну что? На спор. Вот теперь я настаиваю, что гармония круче звуков. Кто победит, тот загадывает желание.
- Идет!.. Сразу видно, новичок в Ауровиле. Здесь больше любят исполнять, чем загадывать.
- Но ты ведь до сих пор не из таких.
- Желание, чтобы ты бил себя по голове своей лютней, пока не свалишься – не слишком жесткое?
- Если свалиться можно на тебя, то, считай, вообще совпало.
- Рисковый ты парень, Весеслав.
- А другие уже позаканчивались. Времена такие, товарищ Манджи… Манджи. Манджи… И чему ж это слово созвучно? Мухе?..
* * *
Во второй раз за довольно короткое время гость с Руси схлестнулся в оригинальном поединке с ауровильей. И если подробности образной схватки фантазий между Ланой и Салпаной остались уделом другой истории, то дуэль адептов акустических волн мы наблюдали своими глазами, пусть и с большим акцентом на уши.
Дуэль эта была во многом заочной. Сначала полчаса звучал образный оркестр под руководством Манджи, и Кабаньяс не мог не отметить определенный отклик зеленых жителей клумбы на акустические колебания, которые умела вызывать эта необычная иллюзионистка. Ее сумбурная природная симфония буквально дышала многочисленными нотками лета, и можно было не сомневаться, что эффект имеется, пусть о завтрашнем дне созревания предстояло пока только мечтать.
Бард быстро отвлекся от цветов на саму дирижершу – благо в ее аквамариново-серых глазах сквозила пустынная гладь одинокого моря, и перехватчики одобрительно-оценивающих взглядов застыли в ангарах. Когда время вышло, и Манджи вернулась в реальность тихого предвесеннего дня, богатырь уже отчетливо понимал, какие желания вызывает у него эта необычная землячка аджарского розлива. Другое дело, что право загадывать желания еще лишь предстояло добиться.
Но Кабаньяс абсолютно не блефовал. И уже через минуту после начала его песни это с обжигающим противоречивыми чувствами холодком осознала и его аппетитная оппонентка. Бард отказался от права петь все полчаса, но оно и понятно, ведь на удивительную гармонию песни плюмерии откликнулись настолько охотно, что все становилось ясно уже сейчас!..
В отличие от акустической работы Манджи, песня Кабаньяса играла на более тонких струнах – она на редкость душевно обращалась к цветам с искренней сердечной просьбой. Она признавала их право следовать канонам природы и благодарила не только за цветение, а и за любой другой этап их бытия, обычно упускаемый созерцателями, которые вечно требуют пиковой красоты распущенного цветка. «Мы вас любим каждый миг вашей жизни! – как бы провозглашал певец не только словами, но и глубоко сплетенными с ними нотами, - просто мы очень хотим, чтобы пики нашего цветения с вами совпали, а так уж сложилось, что наш пик наступает завтрашним утром».
По аквамариново-серой глади уже прокатывались соленые волны – девушка махнула рукой на споры и всей душой умилялась самой песне, безошибочно уловив в ней присутствие нерва. Чисто идиллической та не являлась, за просьбой автора едва различимо угадывались больно натянутые струны, и эта боль трогала тем сильнее, чем понятнее ощущались очертания смирения с ней – так гитара согласна терпеть режущие жилы с обоих концов ради музыки… Кабаньяс, кажется, все же сделал именно на нерве дополнительный акцент, и это идеально шло его чувственной трагической манере исполнения, хотя теперь иллюзионистке стало интересно, не звучала бы скрытая боль еще тоньше, оставаясь в максимальной тени, как это, вероятно, было в оригинале.
Ближе к окончанию песни лирический герой еще раз уточнил, что согласен с высшим замыслом бытия и всем сердцем любит цветы в их текущем состоянии безмятежного детского сна. Потом он заинтересовался, что чувствует неожиданно пробившийся сквозь снег бутон, вздрагивая от холода нежными лепестками, но видя мир в его неведомом доселе белом обличии; после чего оставил открытый финал, дав в нем намек на родство душ с таким цветком… Мелодия уже растворилась в тишине, а Манджи все еще сидела молча, согревая дыханием вздрагивающие лепестки собственного цветка в ажурной душе и ощущая родство со всеми смелыми цветками, вырвавшимися из-под снега раньше времени, с неведомым автором и с замечательным исполнителем, передавшим ее плюмериям всю глубину авторской просьбы.
Наконец, ее рука мягко указала на клумбу:
- Тут все понятно, думаю, - проговорила она, не поворачиваясь. – Так потрясающе их еще никогда не поливали… - глаза, не щурясь, посмотрели на возвращающегося в реальность барда. – Это ведь грустная история, я правильно поняла?
Словно компенсируя неподвижность век собеседницы, прищурился как раз Кабаньяс.
- Да там без бочки водки не поймешь… - признался он. Потом вдохнул в себя глумливости, которой частенько прикрывал распахнутую лирической музыкой душу. – Есть у меня товарищ один. Тоже бард. Точнее, боян… Если еще точнее – Буян! Я его так зову после того как он песней ураган вызвал… Вот он и удумал на кой-то ляд ранней весной цветы растить. А у нас ранняя весна – это здешняя суровая зима. Там не только цветы – медведи прячутся… Вот он, короче, и надоумил мелодиями своими цветы из-под земли выковыривать.
- Опасный человек. Так цветы выковыривает, что и сердце заодно… Ну, а ты это просто потрясающе передал… Хочешь сказать, что у тебя сейчас эта песня не заново родилась? Ты ведь в нее и свою душу вложил.
- А прикинь, как жестко, когда кто-то все-таки именно первый раз рождает.
- Повторюсь, мне все это вообще сложно осмыслить… Да, я могу одним усилием воли создать почти любой звук. Точнее, его иллюзию, но это уже детали – слышно обычно всем, кто рядом… Но при этом я не владею музыкальной гармонией. Ясно, что я понимаю звукоряд в его частотной разнице, но я не чувствую именно гармонических отношений между звуками.
- Это печально. Мне очень хочется спеть с тобой дуэтом.
- Если это твое желание, то поверь – лучше бей себя лютней по голове. Больше шансов услышать какое-то гармоническое созвучие.
Они переглянулись не только глазами, но и улыбками. Кто сказал, что у улыбок нет взгляда?
* * *
Через пару минут ненавязчивой болтовни их компанию разбавила и Миэлла.
Кабаньяс как раз подхватил философскую волну, на которую Манджи заскочила, возвращаясь к песне и упомянув отношение к естественному ходу событий.
- Меня, между прочим, слегонца удивило то, что вы вмешиваетесь в ход природы, - рассуждал он. – У меня и товарищи, на востоке повернутые, имеются, и сам я здесь уже бывал. Так что думал, уж где-где, а тут в течение циклов не лезут.
- Так я ж и не восточная. Мама – русинка была, я говорила, отец – сканд… Здесь девчонкой случайно оказалась, когда на его корабль гимерцы напали… - она давно услышала за спиной шаги санапсары, по одной лишь поступи определив и личность подходившей, а теперь обернулась, вплетая ее в беседу. – Миэлла меня в храме подхватила и помогла раскрыть задатки… Вы еще незнакомы?
Бард и санапсара приветственно поклонились.
- Да и с востоком не все так просто, - с ходу влилась в тему Миэлла. – Пелена Майи как бы не силами природы появилась, а уж такое вмешательство в путь природы и за всю историю нечасто бывало… Мы же не растения – сидеть-любоваться. Раз нам даны способности – нужно ими пользоваться.
- Во-во! – согласился бард. – Я тоже так привык думать. Дали – реализуй, а не парь себе голову, откуда взялось, зачем, а вдруг это лишнее и ненужное… Хотя тут и хитрость имеется. Мы с товарищами и водкой размышляли дружно на эту тему и пришли как-то к выводу, что жизнь – это такая штука: нам дают, а мы вроде как должны показать тому, кто дает – нет, товарищ Бог, обойдемся, спасибо. Твоя любовь нам, мол, все равно важнее. Странная логика, конечно, без водки внутри она как-то не особо понятна.
- Какая емкая мысль на самом деле, - покивала вдумчиво Миэлла. – Мне и без грибов да напитков хмельных обычно кажется, что примерно так и есть. Просто главное, наверное, не забывать, что дано не только для отказа. А вроде как: «смотри, Творец, я целый год молчал, показывая, что ради Тебя готов игнорировать свой дар, а стало быть, осознаю, что есть вещи поважнее. Но дальше – буду его реализовывать». Потом, попозже, можно еще разок обет взять и исполнить, если заметил, что совсем уж увлекся своим даром…
- Но не всю же жизнь. А некоторые и так делают.
- А это уже как раз восток, мой друг. Не забывай – здесь в почете реинкарнация. Так что просто масштабы иные. И кто-то считает, что можно всю жизнь, например, промолчать, чтобы уж в следующей получить такую глотку, которую и кораблем не заткнешь.
- Ты непременно должна послушать эту глотку, - многозначительно закивала Манджи, показывая глазами на Кабаньяса. – Корабль сам на доски разберется, чтобы ее не затыкать.
- Так я и пришла на голос. Вон подальше еще человек двадцать стоит – бедняги уже, наверное, и не мечтали от твоей мастерской таких звуков услышать . И по цветочкам видно, что к утру поспеют глаза порадовать… Так что Вероника завтра войдет в Мумбай, как и говорилось в легендах о спасителе – с веночком из плюмерий.
- Тома нет, чтоб поржать, - подмигнул Кабаньяс. – Он часто говорил, что пророчества исполняются именно потому, что их искусственно исполняют, повторяя детали обычных бредовых фантазий. Я вон тоже Рамой недавно был – пророчества сиамцев воплощали с Томом как раз и другими товарищами.
- А кто сказал, что не воплотили? – загадочно улыбнулась Миэлла.
* * *
Широкогрудый конь с самобытным именем Маэстро Жужик без труда справлялся с двумя пассажирами на спине. Принадлежавший к иберийской породе пураразов, он едва ли мог соперничать с другими элитными породами в выносливости или скорости, зато с точки зрения подъемной силы идеально подходил именно Кабаньясу – фактурному здоровяку, частенько живущему в формате +1. Своей новой «+1» богатырь уже успел рассказать этимологию странного имени скакуна , а теперь делился более актуальными сведениями, коротая путь к роще киннаров, куда его позвала благодарная за помощь с плюмериями блондинка.
- Вообще, на Руси твой дар не под каждым кустом валяется, - басил он на крайне удачной для слуха Манджи частоте, тревожа ее внутренний муравейник. – Навскидку я вообще только пару ведьм знаю, кто со звуком работает, так и те больше в сторону ушли. Возможно, спроса особо не было, раз так сложилось. Тут ведь часто от вызовов зависит – сохранится традиция или нет.
- Миэлла так и сказала. Просто она еще и зарождение традиции упоминала. На Руси, мол, потребностей таких просто не было, а на востоке – наоборот. Где-то ей попадались сведения, будто древние сиддхи строили всякое важное именно с помощью звука. Сохранились изображения, где рядом со жрецами и рабочими стоят люди, напоминающие музыкантов, и здоровенные камни парят в воздухе. Нужно было найти звук, который стал бы для структуры предмета родным по сути.
- Я посмел бы упомянуть такие слова, как «акустический резонанс».
- Во-во. У каждой вещи или живого организма есть своя частота, и, если ее подобрать, то она – как ключ к их свойствам становится. Но попробуй подбери, конечно… Сиддхи, наверное, банально знали, а наугад годами можно маяться. Это ж не ноту, которая стекло дребезжать заставляет, найти – все должно быть еще точнее.
- Или мощнее… Мы иначе работаем – больше чисто образами, энергией, но там тоже обычно простой выбор: или адресно, или универсально. Если универсально, то тут уж со всеми вытекающими – эффект проще, гарантии, что по-любому сработает – не имеется, а сил тратится на порядок больше. Логично, чо: то ли снайперской стрелой точно целишь, то ли молотом машешь – то же самое.
- И хотела бы, не смогла бы не согласиться… Будем знакомы: Манджи – королева шумного молота. Сколько билась с тонкой работой, но это, видимо, не мое. Миэлла успокаивала, говорила, что просто традиции утратились, и даже восток давно универсально работает. Все эти колокола, ветрячки, трубы – они здесь на каждом шагу, но эффект, в общем-то, так себе – мы с девчонками проводили исследования. Эффект есть, конечно – ты знал, что колокольные вибрации чистят пространство вокруг? Не сказать, что так уж круто, но чистят – болезни отогнать или пишача какого-нибудь вполне могут.
- А ты знала, что частота смеха не хуже справляется? Там еще и энергия важна, настрой, но работает ого-го! Мы целый месяц от лих со жнецами именно весельем отбивались… Но, надо сказать, и колокола работали – их христиане использовали и тоже небезуспешно. Когда припрет – все инструментом защиты становится.
- Это да… У меня так впервые сила прорезалась…
Кабаньяс, уловив, что умилительно мягкое тело волшебницы слегка сжалось, ненавязчиво поправил вожжи так, чтобы приобнять спутницу поплотнее. В награду за эту молчаливую чуткость ему досталось продолжение ее истории.
Правда, с другой точки входа.
- Я ж не на ровном месте цветочной маньячкой стала, - выдохнула Манджи, философски вглядываясь вдаль. – И щурюсь до сих пор даже… Вы говорили с Миэллой, что дар дается для чего-то, но ведь и забирается что-то – тоже не просто так. Но это я сейчас понимаю, а вот больной и почти что слепой девчонке никто ничего такого не говорил… Ее продолжали пичкать сырым мясом с младенчества, и я не знаю даже, почему не умерла тогда.
- Сырым мясом? Папа-викинг?.. Из тебя готовили первого берсерка-женщину?
- Берсерка папа-викинг готовил из себя. Но кулинар оказался паршивый… А мне просто доставалось что было, наверное… Не то чтобы я так хотела его винить. Думаю, после гибели мамы он просто сошел с ума… Из того, что я слышала, мама как-то героически погибла, папа решил, что она теперь станет валькирией. А как можно вступить в связь с валькирией? Стать берсерком!.. Чего там – плевое дело. Главное – есть сырое мясо и голыми руками душить волков. Нет, сначала тренироваться на зайчиках и лисицах, а там уж и на волков можно перейти – ступенька к медведям, так сказать… А потом он то ли понял, что берсерком не станет, то ли мозги обратно пожаловали, и он дал обет «чистых рук»: стал торговцем и даже мух с тех пор не бил – мне приходилось. В зрении они явно побеждали, но пока они не научатся летать бесшумно – шансов у них не было никаких.
- Э-э… Не подскажешь, как происходит процедура забора слов назад? Сейчас мне уже не очень нравится шутка насчет твоего имени, созвучного мухам.
- Забудь. Мне это реально смешным показалось… А свое детство я много раз отработала в Иллюзионе. Не сказать, что вообще осадка от него не осталось, но нормально уже. Иллюзион – вещь, и очень надеюсь быть неподалеку, когда ты это узнаешь.
- Вообще Иллюзион был моей старой мечтой. В прошлый раз я был трагически разочарован вестью о его переезде в какой-то там Ауровиль. На этот раз я четко пришел взять все, чего мне тогда не досталось… Но поверь – если ты меня злостно обманешь и откажешься стать моей проводницей, то плевать я тогда хотел на этот Иллюзион.
- Я все еще должна тебе желание, так что шансов никаких…
- Как у мух с ушастой мелкой блондинкой.
- Как удачно вернулся… В общем, да. Я, как собачонка, моталась за отцом по морям – полудохлая, почти слепая, со словарным запасом младенца, начисто не переносящая качку… Что мне оставалось делать? Обманывать себя! Раз не вижу, так еще и лучше – создавать в голове звуки я научилась раньше, чем превращать их в слова ртом, а глаза не мешали мне врать себе, будто я на самом деле на суше. Сначала это, конечно, были звуки Ллантрейна, но я постепенно узнавала мир, и моя палитра наполнялась новыми ушными красками… Боги! До чего ж сильно отличался внешне мир, который я выдумала себе на основании звуков, и мир, который я увидела, когда Миэлла вылечила мои глаза!.. У меня до сих пор кружится голова, когда я вижу, как трубит слон. Кружится, от несоответствия – такой могучий здоровяк, а так тревожно дудит – если, конечно, отбросить подзвучку из инфразвука… Шакалы казались злобными демонами с горящими глазами, можешь только представить, кем мне представлялся лемур!..
- То есть внутри ты как бы могла видеть.
- Ну я ж не от рождения слепая, да и не слепая, в принципе – просто размыто все было до ужаса. Такая себе стена красок… Стена – так стена. Я закрылась ею от всего и рисовала звуком собственный мир… И теперь понимаю, что не было пути, который бы более удачно раскрыл во мне родовой дар. Мама ведь, как я поняла, ушла в сторону, как и ведьмы, о которых ты говорил – типа знахарки была. Может, тяга к цветам и от нее досталась. Хотя понятно, что тут главная заслуга – у красок… Все цвета, которые я в детстве недополучила, впитываю сейчас.
- Так это реально ты там все эти пирамиды и горки цветочные отгрохала?
- Я – наполняла. Конструктор у нас Салпана, в основном… Но если через месяц Ауровиль покажется тебе попыткой сумасшедших цветов захватить мир, то виновную в этом апокалипсисе ты знаешь.
Вибрация груди от смеха какое-то время маскировала схожий по частоте звук, идущий от висевшего на шее амулета-трепла. Манджи уловила разницу раньше.
- Тебя, кажется, зовут. Я видела такой у Олегера – еще изучала.
Это Олегер и был на связи.
- Кабан, дружище, - раздалось из «трепла». – Тут Миэлла передает, что вы вроде как от Масинги неподалеку должны быть. А оттуда Яхна сигнал дала только что. Девчонки дежурные есть, но проблема в том, что как раз возле Спутника много калари – портал не откроешь, ведь нужно именно тихо все замутить. Что конкретно – не знаю. Точно не «красная лента» , поэтому без галопа и желательно тихо… Да! Еще Миэлла лично просит тебя приглядеть за Манджи, но что она в это вкладывает – без понятия.
Блондиночка невинно подняла на богатыря свои аквамариновые глазки.
* * *
… - Жопа эта Яхна, - морщилась Манджи по пути в Масингу. – Испортила сюрприз… Хотя я в большей степени просто хотела этим киннарам с твоей помощью клювы поутирать.
- У друганов моих на картах, кажись, были такие, - сознался богатырь. – Просто не хотел сюрприз портить, но я знал, кто это. Птицебабы и мужекони, которые поют очешуенно, да?
- Ага. Я с ними в свое время много дней провела – Миэлла меня к ним отправила пополнять арсенал звуков. Они вообще не злые, но умеют воздействовать на сознание, если надо. И, заразы, довольно точно бьют – то, чего мне не хватало. Да и не хватает… Кое-что усвоила, конечно, но так – слегка. Они говорили, что мне как раз чувства гармонии не достает их понять на уровне интуиции, а на уровне знаний уже они сами ничего не могут пояснить. Я про них, кстати, вообще забыла уже, но тут ваша Вероника умудрилась их в себя влюбить мимоходом, вот и вспомнила.
- Ну, с мужеконями ей явно не впервой общаться, так что неудивительно, что общий язык нашла. Хотя это ж Вероника – она и камни уболтает идти за собой паломничать… А вот про Спутник я не вполне понял.
- Спутники – это наши ретрансляторы иллюзий. Они по всей Аджарии понатыканы, чтобы людям вокруг сообщать новости всякие, ну, и мысли полезные внушать… Каждый Спутник работает от куска уранита, спрятанного неподалеку. И вот благодаря ураниту Миэлла может открывать порталы для нас – удобная сеть получается. Но портал только совсем рядом с уранитом открывается, и когда там вокруг толкаются калари – это уже только при красной ленте смысл есть, а не когда тихонько нужно.
- Логично… Никогда не подумал бы, что у тебя были трудности с изъяснением.
- Тут, как с цветами – обет молчания сменился трескотней без умолку. Наверстала.
* * *
Иллюзионистка Яхна, сама о том не подозревая, могла бы служить идеальной иллюстрацией словам Аванти насчет внешности большинства ауровильей – типичнейшая аджарка: стройная, смуглая и находящаяся в четком равновесии между чернявой яркостью и резковатостью черт, не дававших этой яркости переходить в красоту. На самом деле, в красивых лицах аджарских волшебниц ничего необъяснимого нет. Особая склонность к магии, как правило, передавалась по роду вместе с внешними данными, и у истоков многих таких родов стояли, если не аватары богов, то, как минимум, гиперборейцы, которые, судя по имеющимся данным, отличались предельной гармоничностью лиц и довольно сильными генами, позволявшими пронести сквозь века основной геномный каркас предков . В случае с ауровильями это еще и умножилось на так называемый «фильтр Каджурахо»: первый урожай будущих соратниц Миэлла собирала именно среди жриц-тантрини, а ведь в таковых принимали обычно далеко не всех предлагаемых храму девочек.
Как раз-таки Яхна относилась к другой категории – ее санапсара завербовала вне стен какого бы то ни было храма, и, более того, тантрой совершенно не увлекла. Возможно, дело крылось в некой природной асексуальности, присущей изрядно большему количеству людей, нежели принято (и хочется) думать. Но скорее секрет заключался в другом: в фанатичной увлеченности другим занятием – Яхна с таким энтузиазмом погрузилась в работу со Спутниками иллюзий, что спутников тантры попросту вычеркнула из своей жизни.
Иногда журналистами называют тех, кто хорошо пишет о житейских делах. Но для таких людей имеется более точное определение – публицист. А вот журналист в его истинном виде – это человек, который не уснет, если о чем-то, что ему известно, не знает его ближний, а лучше – сто тысяч ближних… И Яхна – роскошный пример того, как сплетник превращает свой недостаток в призвание, заставляя вспоминать философствования Шандара насчет мозаики мира и полагать, что особенно яркие недостатки – это всего лишь не нашедшие применения задатки призвания.
Когда юную болтушку, сующую нос во все щели, а потом рот во все уши, приметил один калари-регулятор, бедолага не догадывался даже, какого монстра он пробуждает своим предложением сотрудничать. Калари очень часто пользовались услугами информаторов, и самые пытливые из них порой задумывались: почему на их предложения откликаются столь охотно? Чаще всего ответ находили в желании выслужиться с надеждой на кости будущих привилегий. Но в случае с Яхной быстро стало ясно, что бывают и другие механизмы. Девчонка стала одолевать своего куратора потоками информации, не оставляла даже лазейки, чтобы заподозрить ее в поиске личных выгод, а самого куратора совершенно не боялась, как-то до обидного быстро выставив отношения таким образом, что уже как бы он обязан был регулярно ее выслушивать.
На этом этапе у Яхны еще оставались шансы пойти иным путем. Ей пока хватало одной пары ушей, и дотошную информаторшу могло ожидать предсказуемое повышение – в калари она уже не годилась в силу возраста, но стать агентом, скажем, сети Асима, обретавшего знакомый нам статус «информационного раджи» – вполне себе успевала. Однако волей случая брахман, которому служил ее куратор, умер от болезни, а его верный калари, страдая из-за потери, покинул Джайпур и отправился на ритуал Соединения подальше от напоминающих прошлого господина мест. Осиротевшая на родные уши сплетница оказалась подбита на взлете карьеры и внезапно поняла, как сильно она себя ограничивала, повинуясь указанию куратора говорить новости только ему и держа рот на замке рядом со всеми остальными ушами.
Дальнейший путь Яхны в чем-то предсказуем. Разочарованная в калари, она принялась на все стороны сыпать рассказами из своего агентурного опыта, а когда другие калари порекомендовали ей умерить пыл – обвинила режим в давлении и отправилась туда, где увидела проблеск свободы. Принцип распахнутости, исповедуемый в Ауровиле (а где же еще?), вкупе с умелой направляющей рукой Миэллы, превратил Яхну из сплетницы в информационного посредника. Ноток осуждения в ее словесных потоках почти не встречалось и ранее (важен сам факт новости, а не повод позлословить), а теперь стирался и другой главный бич болтушки – опасность выдачи чьего-то секрета: какие секреты в Ауровиле?
Понятно, что, когда Миэлла запустила проект Спутников, Яхна оказалась в авангарде, став одним из самых авторитетных их операторов. К общему огорчению, задатками образности судьба ее особо не наградила, что, естественно, мешало работе с иллюзиями, но на помощь пришла одна из апсар – Маниша, после чего деятельность Яхны вырвалась на новый уровень. Затрагивая апсар в приводившемся ранее Секрете, Вероника не упомянула довольно важный нюанс. Она представила их как нимф, связанных с любовными отношениями, и формально не ошибалась – те апсары, что примкнули к Миэлле, действительно, за исключением как раз-таки Маниши, являлись проводницами ценностей Камы. Другое дело, что изначально этих милых ангелов создавали с куда более широким размахом – апсары отвечали за целый спектр явлений высокого порядка: учили искусствам, внушали благоговение к природе, удерживали от кровопролития по отношению к людям и животным. Почти все они давно ушли на тонкие планы, отрекшись от плотных тел, и к моменту повествования возможность личностно проявляться во плоти сохранили лишь камапсары – покровительницы тантры, да одна упрямая дакшапсара по имени Маниша, продолжавшая преданно посвящать себя порученному ей когда-то делу просвещения.
Основным инструментом апсар были иллюзии, поэтому в лице Маниши Яхна получила идеального «оператора», обеспечивающего отменным видеорядом все ее новости. Правда, апсара с довольно четкой регулярностью бастовала, требуя от напарницы расширить тематику и больше внимания уделять обучению зрителей, а не нагнетанию новостного психоза. Однако, слишком мягкая по натуре, как и все апсары, небесная нимфа каждый раз не додавливала Яхну самую малость, и все сводилось к обещаниям в духе: «Вот закончится революция, тогда и начнем просвещать!». Оснований не верить напарнице у Маниши не было – за несколько лет работы со Спутниками та ни разу не пускала в иллюзорный эфир ложь или даже просто дезинформацию. С учетом формата «скандалы, интриги, расследования» – похвальное достижение, между прочим.
* * *
Новость, наклюнувшаяся на этот раз, была столь значимой, что Яхна уже попросту изнывала от ее тяжести на одиноких плечах – стоило Манджи с Кабаньясом найти ее в укромном наблюдательном лежбище, как инфоманка начала напоминать блондинке времена ее детской охоты на мух.
- Это не новость, а взрыв! – жужжала Яхна настырным шепотом, а энергичные движения ее узкой головки создавали эффект Доплера, делая сравнение с мухой еще глубже. – Ты же знаешь, что у наших «пылких» в последние недели прибавилось проблем. Все чаще стали появляться противники революции, выступающие якобы за верность традициям и богам. А на наших акциях несколько раз возникали странные стычки, свалки и провокации – вместо вздохов протеста люди начинали крушить все вокруг, поджигать повозки рикшей, провоцировать кшатриев на разгон площади и всякое такое…
- Честно? Понятия не имела. Миэлла попросила меня больше не вовлекаться в революцию, так что я сейчас вся в цветочках.
- А. Ну да… Казус в Ланке. Ты же в курсе? – заостренный носик ткнулся в сторону Кабаньяса. Богатырь со своей фирменной пренебрежительной ленцой поморщился, но лишить его информационной девственности Яхне это бы едва ли помешало, не сиди в ней сейчас куда более сочная заноза неизлитого знания. – Ладно. В общем, я же говорила Миэлле, что это все неспроста. Так и оказалось!.. Мои контакты дали наводку на эту местность – мол, в Масинге появился тайный заработок для особо активных людей. Причем никто еще не возвращался, но близким передавали весточки, что все нормально, и деньги обещают неплохие. Я обрыскала тут все, наткнулась на Спутник, который ненавязчиво блокируют, но не убирают, хотя сколько тут калари, так уже давно могли бы найти уранит – специально, видимо, не трогают, чтобы не вызывать подозрений и не нарваться на наблюдение Миэллы.
- Давай к сути, - терпеливо вздохнула Манджи.
- Суть проста: здесь сделали лагерь подготовки. Брахматри знает, сколько они еще таких устроили по всей Аджарии!.. Краем уха я услышала, что деньги на это дают раджи – я ждала уже, когда они подключатся, и вот время настало. Ясно, что им уж точно не хочется терять свои богатства. Они еще, видать, надеялись, что только брахманов зацепит, и тогда им вообще молочные реки будут, но теперь поняли, что и их терпеть никто не собирается, вот и примкнули к калари.
- Но зачем им обычный народ собирать и обучать? И чему?
- Да чтобы расколоть его!.. Мы ведь представляем все как именно народную борьбу за свободу. И вырисовывается картина: народные массы против брахманов, калари и богачей. А теперь получится, что часть народа выступает против!
- Я тут недавно и, наверное, что-то недопонял… - прищурился Кабаньяс. – Вы обработали народ, чтобы он поднялся бузить, а теперь какие-то негодяи посмели сделать то же самое, только наоборот?
- Но мы-то ради самого народа это делаем, - Яхна уловила ироничный подтекст, несмотря на полное отсутствие иронии в интонации богатыря. – А они – только ради себя. Да еще и за деньги! Покупают тысячу, чтобы оставлять бесправными сотни тысяч! Их здесь учат всяким штучкам калари: как действовать в массовой драке, как разгонять народ, как сливаться с толпой, чтобы от ее лица устраивать провокации, как подстрекать и запугивать. Раньше эти подлости делали сами калари, но народ все меньше верит случайным активистам. А вот когда на площади выльют всех этих диверсантов – их будет не отличить от толпы, ведь их знают как обычных людей… Это один поток – те, кто будут раскалывать дышащих. А второй поток – это те, кто станут собирать толпы противников революции. Им уже даже название придумали: «неравнодушные»!.. К деньгам, видимо.
- Можно – просто «душные», - свежим взглядом предложил Кабаньяс. – Я так понял, вы себя понимаете как дышащих, а это будут «душные»: источники затхлости, так сказать.
- Отличная идея! – глаза Яхны разгорелись еще сильнее. – Очень нужно разоблачить их! Эффектно, с признаниями – чтобы народ видел. Тогда он не поверит «душным» и в будущем! Начнут подстрекать – значит, «душный», начнут собираться в толпу и шуметь в поддержку старых традиций – «душные».
- Больше того, теперь даже если и идейные ребята захотят выразить свою позицию – их посчитают продажными. И не скажу, что это мне нравится… Хотя это и не мои проблемы, конечно. Или уже мои? – Кабаньяс со своей ироничной громоздкой элегантностью почесал ногтем бровь, увидев, что два взгляда смотрят на него с ожиданием.
* * *
«Неравнодушный» по имени Прабодхан сидел на земле за самой крайней в Масинге лачугой. Сидел и… Да нет – просто сидел. И математически вычислить степень дзенства в этом сидении едва ли было возможно. Скорее всего, ее тут почти не было, ведь сидячая медитация предполагает внутреннюю осознанность этого сидения, а Прабодхан подобным похвастать не мог… Написать, что он сидел и думал? Это несложно, да вот беда – можно ли назвать думами процесс сумбурного перетекания вялого сознания по обрывкам памяти и зачаткам мыслей?
До прошлой недели Прабодхан жил в Джайпуре. Ну как в Джайпуре – примерно в той его части, которая соответствовала нынешнему месту сидения в Масинге: на самой окраине, в лачуге, хуже этой, с кроватью, чуть лучшей, чем голая земля, на которой он сейчас сидел. До прошлого месяца Прабодхан работал в кузнице помощником подмастерья. Ну как работал – делал, что скажут. А говорили обычно два слова: «таскай это»… Думать о том, что к сорока годам не сделал просто-таки ничего полезного – неприятно. Поэтому Прабодхан старался не думать. Как говорил брахман: если хочется думать – молись, и боги подумают за тебя.
Но думали боги плохо. Или хорошо, но не о Прабодхане… Его сын сбежал в шайку к разбойникам, дочь пришлось отдать в храм еще совсем маленькой. А жена Шьяма, которая в юности упросила родителей не выдавать ее замуж за хромого Рахула, всю свою былую миловидность изъела годами сожалений о том поступке. Но как могла она тогда знать, что любовь к статному Прабодхану утихнет, а руки Рахула будут с такой стойкостью компенсировать слабость ног, что хромец выбьется в люди, став довольно неплохим и в меру зажиточным кузнецом? Хотя по сравнению с ее Прабодханом и некоторые неприкасаемые могли бы, наверное, считаться зажиточными…
Прабодхан тоже пытался выбиться в люди. Но оказался начисто лишен той поступательности, которая позволяет простым работягам добиваться хотя бы локальных успехов. Там помыкался, там попробовал, там попытался… Где-то не сошелся характером, где-то побрезговал, где-то отступил, где-то напортачил из-за небрежности к мелочам… Потом оглянулся и увидел, что уже в том возрасте, когда давно пора уметь хотя бы что-то одно делать достаточно неплохо, а он все тот же начинающий разнорабочий с седым приговором на висках.
Хорошо, Рахул по старой памяти взял к себе в кузницу. Он уже давно не таил обиды, даже признался как-то, что именно тот отказ стал мехами, раздувшими его путь: хотел доказать Шьяме ее ошибку. Доказал... Счастлив? Едва ли… Глупец какой этот Рахул.
Но нет предела глупости. Зимой хромец познакомился с какими-то болтунами, стал говорить о свободе, о новой жизни, потом и вовсе все чаще оставлял кузницу, а сам перся на площадь дышать под команды полуголых девчонок. Подмастерье под шумок подмял оборот под себя, и Прабодхан пытался говорить об этом Рахулу, но тот только рукой махал – свобода важнее, дескать. Махал и звал с собой на площадь. Дурак. Есть достаток, кузница, женщины в храме, за ночь с любой из которых Шьялу можно даром отдать. А ему свободу подавай!.. Так тебе и надо, что кузница встала, когда подмастерье сбежал, прихватив всю последнюю прибыль и лучшие инструменты.
А я не пропаду. Всю жизнь тяжести таскал – как знал, что наступят времена, когда моя силушка ценнее ремесла станет. Нашлись добрые люди, предложили работу. Если не обманут и заплатят обещанное – новую жизнь начну. И всего-то нужно – на ту же площадь выходить, только с другой стороны. Выходить и защищать умников-говорунов, которые про старый уклад треплются. Паршивый этот старый уклад, ну а новому с чего лучше быть? Люди-то те же!.. А что касты отменить хотят, так разве в кастах проблема? И Рахул – шудра, и я. Но одному всё мало, а другому – лингам босой…
Все эти мысли Прабодхан обдумал еще по пути в Масингу. И теперь думать ему было особо не о чем. Разве что мечтать, какой будет новая жизнь, но после первой же попытки это занятие было отброшено – Прабодхан с трудом представлял себе новую жизнь. То, что в храм Камы наведается – это точно. А дальше видно будет…
- Отдыхаешь? – плохо скрывая пренебрежение, спросил подошедший Сабхаш. Он принадлежал к совсем другой категории «неравнодушных»: активный, ушлый, идейный – насколько известно, он занимался торговыми поставками, а здесь, благодаря умению быстро и четко руководить, сразу выбился в десятники, и Прабодхан попал в число именно его подопечных. – Подходи к загону – там сейчас будут учить, как изолировать «пылких» от толпы.
Прабодхан кивнул и вдруг поежился, а по спине пробежала дрожь. Сабхаш потряс головой и несколько раз глубоко моргнул. Он посмотрел на подопечного и только сейчас заметил, до чего у того неприятное лицо. Словно у пишача на картинках… А вдруг это и есть пишач, который притворился Прабодханом?.. Так и есть! Иначе почему его губы шевелятся, но слов нет. Слов нет!.. Только звон в ушах. Звон в ушах и гул под ногами.
- Все отлично! – гоготал тем временем Прабодхан, вскакивая и ощущая невероятный прилив сил. – Мы всё сможем! Я! Я все смогу! Ха-ха-ха!
- Не подходи! – задергал руками Сабхаш. – Стой! Стоять, я сказал!
Ему казалось, что мухи каким-то образом проросли в его голове и теперь жужжат там. Но не в поисках выхода! Они жужжат просто так! Назло ему! Чтобы свести его с ума!.. А управляет ими этот мерзкий пишач, гогочущий сейчас с перекошенным лицом. Радостный такой! Сволочь!
Сабхаш стал озираться в поисках камня, чтобы запустить им в пишача. Но тот стал делать то же самое. Они одновременно зацепились за булыжник сначала взглядами, а потом и руками. Но Прабодхан был сильнее – он выхватил камень и воздел над головой, словно главный трофей своей жизни. Подумать только! Сорок лет делал не пойми что. А ведь нужно было просто поднять над головой камень!.. Поднять! И опустить!.. И опять опустить!.. Со всей силы!..
* * *
По всей Масинге носились обезумевшие «неравнодушные» – две сотни потенциальных уличных бойцов под руководством десятка калари. Манджи приготовила для них неперевариваемый бедолагами многослойный акустический пирог. Один слой состоял из инфразвуков, вызывающих неосознанную панику. Другой – из ультразвуков, вызывающих галлюцинации, приступы эйфории и вспышки ярости. Все это перемешивалось, заставляя мозги буквально искрить непроизвольными командами, которые тела послушно исполняли. У каждого замыкание нейронных контактов вызывало свою реакцию. Одни кидались на других с кулаками и палками, другие хохотали и орали всякие глупости, третьи впадали в панику или оцепенение… А тут еще прибавился третий слой – хор уже конкретных, различимых ушами звуков, богатая подборка которых помогала каждому выбрать для себя наиболее неприятный. Если до этого страхи были неосознанными, то теперь они получали осмысленное выражение – шипение заставляло верить в атаку полчищ змей, мерзкий вой гиен рисовал жуткие челюсти отвратительных падальщиков, трубящие «слоны» в сочетании с треском деревьев грозили вот-вот затоптать мечущихся по деревушке мужиков, никогда в жизни не ощущавших себя столь слабыми и беззащитными…
И симфония продолжала путь крещендо, обретая все более невыносимый размах…
* * *
Но вдруг на этом ужасающем фоне стала проявляться новая волна. Она не сразу обрела силу, зато нарастала с еще большей динамикой. Кажется, это была песня, и в каждой ноте этой песни мечущиеся «неравнодушные» улавливали проблески пленительной надежды, к которой хотелось тянуться изо всех сил. А она тянулась в ответ – простирая руки помощи каждому…
- Манджи! Хватит! Остановись! Успокойся ты уже!.. – кричала, подпрыгивая, Яхна. Ее руки трясли обмякшее тело блондинки, а глаза пытались высмотреть в серой морской глади проблески сознания. Но Манджи только улыбалась, сладостно вздыхая, и продолжала засыпать деревню все более кошмарными звуками.
Только воодушевляющая песня Кабаньяса спасала сейчас Масингу от тотальной бойни. Она вытесняла акустических змей, истошно кусающих искрящиеся мозги «неравнодушных». Сдувала их могучим вихрем гармонии и возвращала способность мыслить самостоятельно, превращаясь из животных обратно в людей… Те с тревожным удивлением осматривались вокруг, впивались глазами в окровавленные руки, брезгливо отбрасывали камни и палки, после чего садились в оцепенении и старались найти для взгляда точку подальше от других взглядов…
Но ненадолго… Звуки ужаса прекратились, и тогда песня неожиданно сменилась другой – снова пугающей. Но пугающей уже иначе – на уровне «надо драпать». И «неравнодушные» драпали со всех ног. Подальше от этой кошмарной Масинги, ракшас ее побери.
* * *
- Что это было, Манджи?!. – восклицала Яхна, пока Кабаньяс, уже прекративший петь, усаживал небольшую кучку пленных – полдюжины бедолаг, не сумевших сбежать из-за травмированных ног. Еще троих – более презентабельных на вид – подводила к ним порхающая в виде духа апсара Маниша, без труда подчинив их волю. Яхна обернулась к ним, но удержала порыв разоблачительницы и снова уткнулась в глаза иллюзионистки. – Мы же иначе договаривались. Сначала ты создаешь фон для паники, а потом певец просто их прогоняет. Зачем было устраивать эту бойню?
Кабаньяс, подмигнув инфоманке, сменил ее на должности дознавателя, и Яхна упорхнула к пленным «языкам». Впрочем, донимать подругу богатырь не стал – сел рядом и обнял, как и полагается богатырю. Манджи как будто расплылась еще немножечко шире, настолько ей хотелось вжаться в объятия каждой клеточкой обмякшего тела.
- Мы находимся в деревне Масинга! – донесся голос Яхны, уже создающей сюжет, который апсара Маниша должна была сейчас впитать, а затем в виде иллюзорного образа перенести с помощью уранитового усилителя к Сапфо, а оттуда – в другие Спутники. – Здесь сегодня случилось то, о чем должны знать все! Каждый! Если кто-то не увидит – расскажите ему сами. Расскажите в точности, как я всегда прошу: без личных фантазий и измышлений. Хотя то, что произошло – и так кажется каким-то бредовым вымыслом. Вы знаете, что я никогда не лгала, но насчет сегодняшнего я бы предпочла солгать, настолько мне больно знать, что это все правда…
- Ох, умеет же она заинтриговать, - усмехнулся Кабаньяс и подмигнул Манджи. Та спрятала носик у него подмышкой.
* * *
- Я ж так и не успела рассказать тебе, - шепнула она чуть позже. – Ну… Как мой дар прорвался наружу…
- Я примерно догадываюсь, но охотно услышу от тебя.
- Когда на наш корабль напали гимерские пираты, я как раз развлекала себя звуком джунглей. В том месте много рифов, корабль мотает так, что… ну, ты догадываешься, наверное… То, что идет бой я, естественно, не слышала, ну, и не видела, само собой… Я играла в вымышленном лесу с птицами и животными, которых представляла себе совсем иначе, ты помнишь, в общем… А потом – бац!.. На меня что-то упало. Круглое и мокрое… Я по привычке поднесла это прямо к глазам… А там – глаза отца. Спокойные такие… Он не нарушил обет и не стал сражаться, хотя, думаю, мог бы голыми руками половину гимерцев передушить. Мне это потом единственный выживший моряк сказал – он спрятался за бочкой и все видел… Я не любила отца, но тут, кажется, впервые поняла, что потеряла единственного близкого человека. Его голова… Они кинули мне ее, гогоча… И вот тогда мои джунгли впервые выплеснулись наружу. Я не знаю, ультразвук это был или инфразвук – по идее, им я научилась уже у киннар и киннаров … Моряк тогда успел выпрыгнуть за борт, и это его спасло. Отплескался там, вернулся на борт и нашел меня бродящей по палубе в окружении трупов… Я не знаю – им просто бошки повзрывало звуком или они обезумели и сами друг дружку размолотили, но не выжил никто.
- Ты же понимаешь, что тебе не в чем себя винить? – рапсод разбавил объятья ободряющим потиранием ладонью мягких плечиков.
- Тогда – возможно… Но ведь это осталось со мной. И даже Иллюзион не помог… У меня теперь две крайности: или за цветочками ухаживать да в лес играть, или то, что ты видел сегодня… Не могу остановиться, если ловлю нерв агрессии. Тогда замыкает и уже всё – нужно так, чтобы кишки, мозги…
- Теперь понятна просьба Миэллы присмотреть за тобой. Я-то думал, тебя беречь надо.
- А нужно – от меня… В Ланке тогда похоже получилось. На тройку волонтерок напала засада калари, а я оказалась рядом – саженцы выбирала у одной хозяйки... Это еще осенью было – тогда отношения с калари еще не были на уровне «убить». Так, больше забавлялись, и даже если бы поймали, то ограничилось повышенными тонами, наверное… Но там как раз была Салпана – мы с ней дружим, и я не могла рисковать. Увидела у кого-то кукри обнаженный, и всё… Потом с Миэллой вроде отработали в Иллюзионе, она, наверное, потому и согласилась сегодня меня направить сюда – верила, что получилось. Ну, или хотела заодно проверить – я ведь полезной была бы на решающем этапе… Но, видимо, придется и дальше с цветами возиться.
- Да не терзай себя. Здесь, похоже, тех еще отморозков готовили. Я же знаю, как люди реагируют на подобное – обычно выплескивают то, что внутри. И те, кто других лупить надумал – они бы это и на площади делали. Там ведь тоже эйфория будет. Зато скольких ты их разгоном спасла – об этом думай.
- А там… трупы есть, в общем? Я боялась смотреть.
- Да я тоже не особо любовался. Один серьезный валяется – кто-то от души ему камнем в бубен звякнул… Еще пару растянулись, но вроде стонут. Или вы серьезно думали революцию провернуть вообще без крови? Поверь: этот бог без жертв и пальцем не пошевелит.
- … и сейчас они сами вам признаются, чему их здесь обучали душители свободы, - продолжала вещать Яхна, пока Маниша командовала пленниками, параллельно впитывая все в цельный образ-сюжет. – Не утруждайте себя запоминанием их лиц – они всего лишь проявили слабость к деньгам раджей, трясущихся над своими сундуками. Просто помните: таких провокаторов будут сотни, имя им – «душные», и не давайте им расколоть наше народное единство. Не поддавайтесь на их провокации и призывы, слушайте только тех, кого давно и хорошо знаете как «пылких» искателей свободы!.. И если увидите кого-то, зовущего себя «неравнодушным» и призывающего бороться за старый уклад – помните: он совершенно точно… - Яхна вспомнила слова Кабаньяса, на секунду замялась, но не выдержала зова правды из пылкого сердца, - почти точно является наемником калари. Почти – потому, что есть наверное, и искренние приверженцы былых устоев, которые не понимают, что заблуждаются. Но таких легко отличить по слабой организованности. Это наша революция зрела годами, и то мы еще во многом стихийны как истинно стихиен народ. А когда из ниоткуда образуются целые команды уличных бойцов – сразу понятно, что они – не народ, а «душные». Душные и затхлые слуги-наемники…
Щеки инфоманки играли багрянцем, грудь колыхалась от жаркого дыхания, а по телу разливался огненный пунш… Да. Есть, наверное, действительно полностью асексуальные люди. А есть те, кто просто успешно сублимируют. Такие, как Яхна, например.
А бывает, и вполне сексуальные люди сублимируют очень даже охотно.
… - Слушай, а я все-таки настаиваю на дуэте, - Кабаньяс наклонил голову к Манджи, сидящей перед ним на спине Маэстро Жужика, мерно несущего их прогулочным шагом подальше от Масинги. – Смотри. Если ты попытаешься войти в мою гармонию – то можешь ее нарушить промахами. Но мой товарищ говорил, что я круто ловлю именно чужую гармонию – типа идеальный напарник для любого музыкального дуэта. Так, может, ты попробуешь петь в своей дисгармонии, а я тебе в ней подпою? Со стороны это останется дисгармонией, но конкретно мы с тобой останемся в одной дисгармонии, а значит, будем в гармонии по отношению друг к другу.
- Ты не поверишь, но я поняла, что ты предлагаешь.
Манджи робко затянула одну из северных мелодий, знакомых с детства, а Кабаньяс, удержав глаза от зажмуривания, стал медленно искать созвучные тропинки, вплетаясь в странный узор, который, вопреки чисто музыкальному пониманию, казался ему какой-то особенной, своеобразной, но именно гармонией. Возможно, потому, что чуть ли не впервые в жизни это было не созвучие двух Я, а ростки звуков Мы.
Полет на фоне губ
Олегер без труда отльнул от томных губ Пернимы лишь потому, что это как бы само собой вытекало из гармоничной композиции поцелуя, плавно подошедшего к развязке.
- Признайся, это ведь, по-любому, какой-то врожденный дар, - усмехнулся он. – Кто-то колдует руками, глазами или еще чем-то, а ты, видимо, выбрала губы.
Тантрини попыталась добавить взгляду мистической глубины, но это ее даром уже не было, так что выглядело забавно – будто актриса из любительского театра разбойниц, играющая Персефону или Гестию. К чести Пернимы, сама она это понимала, и быстро сбросила чуждую себе образную накидку.
- Скорее стечение обстоятельств, - признались губы, столь честные, сколь манящие. – Хочешь – расскажу.
- Не вопрос. Я любопытнее, чем кажется. Да и спокойно все вроде, - скорпион на всякий случай резанул площадь длинными взглядами, ни за что подозрительное не зацепившимися. Вероника уже завершила этап приветственных улыбок и приступила к основной речи, принимали ее восторженно, так что прикрытие Летящей к свободе сейчас, кажется, не требовалось.
- Началось все с обета, - прищурила один глаз Пернима. – Я с малых лет проявила слегка нездоровый интерес к сладострастию, и маму это явно озадачило. Я ж из семьи брахманов… Ну, не таких, с кем мы боремся – от Брахманата мои родители дальше, чем многие шудры, наверное. Папа всю жизнь ковыряется в древних записях, мама посвятила себя обучению детей… Короче, вполне типичные захолустные брахманы, которые, я так думаю, не особо возражают против изменений в обществе. На Ауровиль они, правда, слегка обижены, но это уже чисто из-за меня – ревнуют, что я туда сбежала. Хотя мама, кстати, мне как-то сказала, типа даже хорошо, что я именно туда ушла – мол, у меня все равно ежи в заднице, и так бы я еще куда похуже отправилась за приключениями. К дравидам, там, нагам или вообще в Шамбалу куда-нибудь.
- Как это ты с Томом не напросилась, удивляюсь.
- Абсолютно точно ушла бы с ним, если б не ваш с Кантой визит. Мне показалось, что с тобой любая фигня приключением покажется, вот и решила повременить пока. А там, глядишь, вместе еще потащимся, в следующей группе… Короче, я отвлеклась. Маму напрягало мое раннее развитие, и она как-то так аккуратненько выудила из меня обещание, что я до семнадцати лет сохраню невинность. Она тогда как раз болела, я дала слабину и согласилась, тем более что в полной мере еще не знала, чего лишаюсь… Мне тогда было тринадцать, и с той поры я поняла две вещи: никому никогда ничего не обещай и учись выкручиваться, если уже это сделал. И не только выкручиваться, а так, чтобы ничего не потерять… Дальше, ты, наверное, понимаешь. Моя любвеобильность только росла, утолять ее хоть чем-то, лежащим ниже пояса, я не могла, вот и вложилась по-максимуму в ту область, о невинности которой мама умолчала…
- Вот оно что!.. А я еще думаю, почему твои поцелуи – это как полноценный… акт, в общем. А он для тебя всю юность этим и был.
- Так точно. Если завалить главную дорогу между городами – лесная тропинка в какой-то момент сама станет дорогой не хуже старой… То, на что другим требовалось полноценное слияние, я училась передавать и получать через одни только губы. Люди часто недооценивают поцелуи – считают их ступенькой на пути к близости, поэтому, когда сливаются ниже пояса, машут на поцелуи рукой. И зря. Они могут дать не меньше, особенно в условиях тантры, когда ниже пояса сильно часто не наконтачишься.
- Э-э… Но я вот вспомнил Тантриум… Ты ведь и в остальном, скажем так, удержу не знаешь.
- Ну, то, что я наловчилась удачно ходить через лес, не значит, что я начисто забью на удобную широкую дорогу, когда ее снова открыли. Да еще так открыли, как в Ауровиле. По такой дороге и на слоне галопом можно, тем более что мне мой обет и тут помог… В Аджарии-то, несмотря на все влияние Камы, некоторые самоограничения в народе есть. Не так, как на материке, думаю, но тоже хватает зажимов, чувства вины какого-то… А это мешает нырнуть с головой, получить весь кайф, без ограничений, без самоедства!.. Бедняги... Я нырнула в это море с такой высоты, что чуть башка не отлетела! Как иначе? Ведь я честно сдержала обет, и теперь заслужила всё, чего себя лишала!.. Какое там чувство вины – я жадными пальцами хватала все эти заслуженные призы и била рекорды разнузданности…
- И тем более странно, что после этого не ушли в прошлое поцелуи.
- На время ушли… А потом я налипла на одну подружку Миэллы – она иногда появлялась здесь ненадолго. Нереально классная!.. Ее, наверное, все ауровильи, кроме строго разнополых, хотели. И вот она разок таки оказалась со мной в Иллюзионе, но с условием, что все ограничится поцелуем… Тогда-то я и вспомнила его глубину!.. А она еще такие образы рисовала невероятные… Словами фиг передашь, но было круто. Как будто люди – это миры, а поцелуй – это типа слияние планов, портал между мирами. Вот представь, что ты соприкоснулся с неизведанным миром. Каким бы ты хотел показать ему свой мир? Что бы ты хотел взять из него? Наверное, ты бы вложил в этот крохотный по меркам мира портальчик все самое ценное, глубинное, самобытное!.. И взял бы тоже самое сокровенное, что тебе готовы дать… Это, кстати, не только поцелую подходит, собственно. Но секс – это уже более сильный нахлест миров, а поцелуй крут именно как узкий портал – ненавязчивая разведка, знакомство: вроде, легкое, но все равно глубокое. Как случайному попутчику частенько рассказывают о себе такое, что знакомому фиг выдашь. Ведь все равно пути разойдутся… Так и портал поцелуя – он ведь, в отличие от секса, может захлопнуться почти в любой миг. Вот эта его хрупкость и добавляет остроты ощущениям – стараешься успеть показать и взять самое ценное. Когда поцелуй – лишь ступенька или ворота к сексу – это слегка теряется. Тогда излишне стараешься, чтобы ступенька не провалилась, и ворота не заперлись, а бывает, еще и торопишься поскорее к воротам сигануть – тут чаще всего на ступеньке и поскальзываются… А для меня любой поцелуй – словно первый и последний одновременно: прекрасный уже сам по себе, когда можешь упиваться каждым мигом, а не отвлекаться на прицеливание в оргазм. И если после этого что-то там открывается еще, то это уже новый эпизод. И, кстати, тоже – как первый и последний.
- Хух, - Олегер переборол накатившую дрожь. – Так говорила, что опять в Тантриум захотелось.
- Я знаю, как для тебя важна эта миссия, поэтому разок изменю себе и не уволоку туда прямо сейчас.
- После Дели ее в лесу подстрахуют Кабаньяс и ваши девчонки. Так что, при желании…
- Э, нет. Никакого планирования. Неужели ты все еще так плохо меня узнал?
- Настолько хорошо, что конкретно Тантриум исключен – только другие декорации. Вся Аджария – наш с тобой Тантриум.
- О. Молодец.
- Поверь, мне это нравится не меньше, чем тебе. Сам за спонтанность… Ника, кстати, тоже, судя по обрывкам фраз – сегодня вся речь заново. И очень гибко реагирует – помнишь, в первых речах слегка перебарщивала с умняком, и народ к ней не без опаски приглядывался. По ходу, поняла, что важнее получить не страх и уважение перед умом, а простую народную любовь.
- Не, ну тогда, наверное, из-за философа нудного так вышло – это он ее на такую волну натолкнул. Может, и правильно – она сразу показала, что ее трепом всяким в тупик не загонишь, все это в Спутниках увидели, и теперь ей не нужно доказывать свою ум – чисто сердцем цепляй народ, да и все. Ну, и личиком, конечно – офигеть, она милая. Ее точно в веночек не вплести?
- Да ну завязывай. Она… другая, в общем.
- Но согласись: опыт с ней был бы для тебя чем-то совершенно новым, ни на что ранее не похожим.
- И что?
- Да то, что ради этого мы здесь и рождаемся. Так зачем себя ограничивать?.. На примере твоих же карт этих, которые ты собирал. Ты ведь не пихал туда только знакомые карты, а искал новые – необычные. А жизнь, которую мы проживаем – это и есть такая колода.
- Нехреновое сравнение. И даже интересно стало, как мы там после жизни всей это колодой впечатлений играем – с кем, во что и на что… Но зря ты этот пример привела, не разобравшись толком в сути игры. Понимаешь, когда собираешь колоду – как раз нужно с умом подходить, особенно к вопросу с новыми картами, необычными. Важно не наваливать в одну кучу, а очень тонко и точечно подбирать то, что нужно именно твоей колоде. Там ведь стратегия, тактика, а такая картища, как Ника – весь баланс снесет нафиг. Знаешь сколько отличных карт я брал, чтобы просто любоваться ими, но не пополнять колоду? Так и Вероника – это несомненная реликвия, но не для коллекции моих впечатлений.
- Ладно с картами, соглашаюсь. Но не с Никой в целом. Вы ведь все смотрите на нее, зажмурившись от блеска ее ума! И не хотите видеть за этим девушку, женщину. А ты присмотрись: сколько в ней этой особой диковатой грации… Будто лань, сохранившая с прошлой жизни память пантеры… Я слышала, у нее вроде есть возлюбленный, но и он, видать, за гениальной спасительницей мира не видит девушку. И зря… Вдруг именно женской мотивации ей не хватит, когда придется спасать мир? И именно потому, что женщину в ней в упор не видели.
- Сильно. Но не соглашусь… Юреку, если увидимся, эти слова передам. А вот с остальными, кто к Нике будет без спроса пристраиваться – о другом побеседуем.
- Это ты из зависти, в курсе? Тебе же она не может не нравиться, но ты себя ограничил, глубоко внутри не согласен с этим, вот и хочешь не дать сделать все, что хотел бы сам, и кому-то другому.
- Пусть так. Я считаю, что нужно уметь себя сдерживать. Иначе будем жить, как стадо сатиров.
- Или – как Ауровиль.
- Зная людей – это будет именно стадо сатиров, поверь. Я не против свободы, но начинать ее нужно не со свободы пёха. Иначе тогда всё и остановится именно на этом… Потому как по усилиям дело нехитрое, а по награде – кайфовое. Но явно ж нас не для этого одного создавали.
- А по-моему, ты все-таки слишком заморачиваешься… Я вот живу только текущим мигом и не жалуюсь. И ни прошлое, ни будущее для меня значения не имеют… Вот знаешь, сталкивался, может, когда человек кардинально меняется только для того, чтобы иметь право сказать: это был другой я – «еще до того, как»… И этот «как» любой может быть: новая вера, новое учение, новая компания. Тут главное, чтобы резко разделить себя прошлого – обычно с кучей всякого дерьма за плечами – и себя нынешнего, который якобы не несет за это дерьмо ответственности.
- Нехилое наблюдение. И со стороны такое видел не раз, да и сам в некотором смысле похоже сделал, когда завязал с мутными делишками и стал скорпионом.
- Вот. А я просто довела такое рассуждение до предела. Точнее, я просто жила в похожем стиле, а уже как раз та самая подружка Миэллы помогла мне все сформулировать. Как бы в шутку, но ей, по ходу, тоже это близко было – явно там в прошлом наследила ого-го… И я поняла: я не несу ответственности вообще за все, что делала, потому что это было в прошлом, а я – живу только этот конкретный миг. Я уже другая! Я уже не та, кто тебя целовала, не та, кто была с тобой в Тантриуме, не та, кто играла в Иллюзионе в Ведарион или помогала прикрывать спину Нике… Важно просто, чтобы это касалось не только косяков, но и заслуг. Тогда это именно свобода. Я не несу ответа за то плохое, что сделала, но и не жду благодарности за хорошее… И что случится потом – меня тоже не колышет: я разве что могу наметить какое-то приключение на ближайшее будущее, но не парюсь, если будет иначе, ведь готова ко всему, что мне подарит жизнь.
- Но память-то никуда не денешь.
- И что? Маленькие мы писаемся под себя. Предлагаешь до сих пор краснеть по этому поводу? Едва ли. Ведь это было, когда мы были маленькие. Но мы маленькие всю жизнь! И ошибаемся или портачим до самой смерти. Без стремного опыта обычно не бывает клевого, да и переплетены они так, что фиг разберешь. Так зачем ковыряться в прошлом, если можно тратить время на настоящее? Зачем фантазировать о будущем, если можно в него идти каждый миг?
- То есть тебя можно, как угодно обидеть, а ты это простишь?
- В текущем миге я могу дать отпор, но уж точно не держу зла ни на кого, да и в настоящем все чаще получается обтекать и ничего не впитывать. Ясно, что на практике все не так и просто. Не скажешь ведь: «я живу только этим мигом!», и все изменилось… Тут целый путь. Но мне повезло: в семнадцать лет я отбросила последние оковы прошлого и перестала ждать будущего. Моя жизнь потекла настоящим, и я наслаждалась каждой его каплей… А уже потом все это получило какую-то философскую форму. Большинство людей наверняка начнут именно с философии, а потом будут себя переделывать, а это явно посложнее. Хотя, казалось бы, всего лишь надо отпускать без стыда или важности прошлое, не пытаться придумать будущее вместо Брахматри, а попросту наслаждаться каждым моментом, ведь он несет тебе опыт… И пофиг какой! Ясно, что поцелуй с клевым богатырем – круче, чем разглядывание восторженной толпы, но тут уж сам решай: учиться кайфовать от всего или постоянно искать новые приключения, как делаю я. А оглянуться назад – успеешь после смерти.
- И вот тогда уже выгребешь за все, что натворил.
- Ну и выгребешь. Это выгребание – тоже любопытный опыт, наверное… Если, конечно, существует. Но вдруг нашу жизнь ценят по богатству опыта, а не по каким-то канонам, которые еще и нехило отличаются, кого ни возьми… Упс… Мы, кажется, привлекли внимание… Прячемся в губах.
* * *
На самом деле, какой-то особой секретностью миссия Олегера с Пернимой не отличалась. Рано или поздно плута опознали бы калари, встречавшиеся с ним по пути в Джайпур из долины Хараппи. Да и Вероника своей связи с Ауровилем отнюдь не скрывала… Так что в шпионском антураже, вроде маскировочных поцелуев, призванных не выдать парочку «прикрывал», больше нуждалась конкретно Пернима, увидевшая в подобном опыте новое для себя приключение. Олегер же просто был не дурак, чтобы отказывать себе в таком удовольствии, как связь двух миров через портал губ.
Хотя слушать Летящую к свободе и любоваться ею – едва ли было меньшим блаженством. За остаток февраля и первые четыре дня марта Вероника посетила несколько десятков поселений, включая Мумбай, и везде ее появление вызвало ажиотаж, снежным комом превращающийся в фурор.
Первые шаги ее паломничества были умело порезаны на превосходные трейлеры и тизеры, которые регулярно транслировались в Спутниках, вызывая в людях предвкушение некоего чуда. И без того подогретый народ внимал мудрым речам о свободе, а развитое эстетическое чувство аджаров сладостно плескалось в любовании этой дивной прелестницей, излучающей гармонию в каждом жесте или мимической игре волшебно красивого лица.
Вопреки собственным скромным упоминаниям, что аватаром Сати она себя не ощущает, Веронику жаждали видеть именно «истинной Парвати», как именовалась последняя ожидаемая ипостась славной богини. По острову уже почти год гуляли слухи о странных происшествиях у святилищ Сати, и версия о пробуждении богини в облике истинной Парвати закрепилась как основная… Это наслоилось на ряд пророчеств о появлении Спасителя, который в решающие времена укажет народу верный путь. Спаситель везде обещался как эталон красоты, мудрости и великодушия, а описывался как бог-ребенок игривого нрава – и сколько жителей Вендора подходило под такой стандарт лучше Вероники?.. Аджары не были бы аджарами, если бы пророчества не пестрели щедрыми прогнозами деталей одежды и множественными аксессуарами, но именно это изобилие позволяло Веронике выглядеть, как угодно, и не противоречить хотя бы некоторым из описаний.
Ладно, пускай ее кожа не имеет голубоватого оттенка, как кое-где упоминалось, но может быть речь шла не о коже, а о глазах? Об этих невероятных глазах, в которых лучится всей палитрой синевы глубокое небо? В волосах не видать павлиньего пера, но рядом с ними сидит поразительно милое небесное создание, чьи радужные крылышки своими разноцветными отблесками способны любого павлина склонить к скромному зачехлению хвоста. А вот с плюмериями не ошиблись пророки! Эти божественные цветы, не горящие в огне, проснулись раньше обычного, дабы своими спиральными лепестками распуститься вокруг шеи и в веночке на голове Летящей. Что это, как не символ именно Сати? Как намек на несгоревшую в огне душу богини, вернувшуюся к своему народу на пике истории…
Словно желая угодить всевозможным ожиданиям народа, Вероника представала в различных образах. Она ходила в классическом белом сари, в золотом одеянии, созвучном нарядным убранствам апсар, в аскетичных костюмчиках, знакомым людям по неприхотливым одеждам жриц-нагини… И каждый раз эталонная планка поднималась на недосягаемую высоту – наряд шел Летящей больше, чем тем, с кем ассоциировался ранее. Нежно-женственная, томно-соблазнительная, грациозно-гибкая, она словно играла ипостасями, как и ожидали от игривого Спасителя или истинной Парвати, впитавшей в себя все предыдущие ипостаси…
Понятно, что и без работы калари пафос восторга не смогли бы разделить все без исключения аджары. Верные адепты Тримурти или других аватаров Сати (Кали, Умы, Дурги, Ганги) воспринимали приход Летящей как вызов их кумирам. Противники революции Вздоха видели в паломничестве уши Ауровиля. Часть сикхов или буддистов попросту отвергала сошествие в мир очередного выразимого в теле бога… Аджария не была монолитной – порядок в ее фундаменте достиг, как и говорила Миэлла, той степени, когда переходил в наслоение тысяч канонов, расчеркивающих общество разделяющими трещинами. Летящая пришла, чтобы не залить объединяющим клеем все эти трещины, а разогреть потрескавшийся сосуд и заново его вылепить… Но разве так уж легко люди расстаются с любимыми чашками без ручек и треснувшими чайниками с отбитыми носиками?
Другое дело, что уже сам вид «гончара», его внутренняя гармония и умиротворяющая улыбка – сбрасывали внутреннее напряжение большинства заочных неприятелей. Некоторым этого было мало, и тогда помогали речи Летящей. Спокойно отвечавшая на любой вопрос, искренняя, ласковая, терпимая, Вероника сводила на нет все попытки как отдельных оппонентов, так и агентов калари, посеять в народе сомнения на ее счет. Помня об апсаре Прие, Брахманат не рисковал даже речь вести о физическом устранении потенциальной мученицы, более того, агентам был дан указ ненавязчиво прикрывать Летящую от возможных атак фанатиков, вроде тхагов – упоминавшегося уже ордена убийц, служащих Кали и считавших любые новые ипостаси Сати прямым вызовом их богине.
- Не знаю, к чему приведет ее паломничество, - говорил в Розовом дворце Джасвиндер, и Махавир во второй раз в жизни был с ним абсолютно согласен, - но ее смерть, вне всяких сомнений, выльется в мгновенную революцию…
Впрочем, попыток хотя бы мелко пакостить, калари, разумеется, не оставляли, и Олегер уже трижды помогал Веронике избегать различных казусов, вроде пытающихся себя поджечь фанатов или начинающих кричать непристойности детей. Авантюрист белых ночей, оставаясь на постоянной связи с Астрайкой, внимательно следил за толпой и при необходимости давал указания одной из ауровилий, которые попеременно страховали паломницу. Именно иллюзионистки, тантрини или эквилибристки оперативно реагировали на ситуацию, стараясь замаскировать все под волю небес или действия крылатой спутницы Летящей. Олегер же всегда оставался в тени, служа лишь оперативным командиром.
* * *
- Не нравится мне этот чертила во втором ряду – больно нагло смотрит, - как раз шепнул он вниз так, чтобы через висящее на шее «трепло» слова донеслись до подключенной к нему феи. – В сером, с серьгой в левом ухе.
- Изучаю, - раздалось в голове. Пернима вгляделась в профиль подозреваемого.
- Хм. Знакомое лицо, кстати…
- Особой злобы вроде не улавливаю – так, несогласие, - отчиталась Астрайка, отсканировав мужичка.
- Вспомнила, - махнула ладонью Пернима. – Он у нас жил… Его во время реформы выгнали, с женой. Вон она, кстати, рядом толкается. Почему и запомнила, что он вечно норовил в Тантриум юркнуть, а она ревновала так смешно… У них еще племянница осталась у нас – большая поклонница Миэллы. Та ради мелкой, кстати, лично их потом просила вернуться, но они типа гордые – отказались… О. Точно. Его Нирав зовут… Три раза ему отказывала.
- Короче, у него личные счеты с вами. Может подгадить?
- Да так он непутевый. Ни философ, ни трудяга – не пойми кто, в общем.
- Такие отлично гадят, если что. Буду на стреме…
* * *
Но ничего, где пригодился бы Олегер, Нирав не замышлял. Он дождался, когда Вероника начнет отвечать на вопросы, после чего поднял руку.
- Скажи, будь добра, ты представляешь интересы Миэллы и Ауровиля? Более совершенный вид апсар?
Нимфея мягким кивком поблагодарила за вопрос, на который она уже не раз отвечала.
- Начну с того, что не считаю себя совершеннее. Апсары – это полубоги, а я – человек. Да, я не знаю, кем была в прошлой жизни: богиней или муравьем, но в этой я – точно человек. Не хочу сказать, что человек лучше или хуже полубогов – это просто несравнимые понятия… Теперь насчет интересов. Если считать, что я созвучна интересам Миэллы, то твой вопрос созвучен интересам ее противников – калари. Ты служишь калари? Чувствую, что нет.
- Нет, - подтвердил Нирав.
- Так и я могу быть созвучна чьим-то интересам, совершенно не служа никому. Моя миссия гораздо шире, чем донесение до вас ветра свободы. Моя задача – спасти весь восток от угроз, которыми не хочется вас пугать раньше времени. И чтобы выстоять, мы все должны вдохнуть свободы. Свободы, которая нас объединит. Рабы страхов и пленники предрассудков – плохие воины последних времен, мир нуждается в смелых, свободных людях – не только бойцах, но и мечтателях. Главное оружие воина последних времен – желание сохранить свободу воли. Именно ее я и хочу в вас вдохнуть!.. Так получилось, что это совпало с народным вздохом свободы, посеянным, в том числе, и с помощью Ауровиля – одного из самых свободных обществ, которое я знала. Могу сказать лишь одно: для вашей свободы образцом является именно Ауровиль. Это он источник рассвета для Аджарии. Он же – мост между прошлым и будущим этого острова… Вы знаете, что я за эти месяцы успела испытать все уровни жизни Аджарии. От неприкасаемой до брахмани, а затем и еще выше – до свободной гостьи Ауровиля… Да-да, пусть не обидятся брахманы, однако мне любой свободный человек видится летящим выше любого брахмана, ведь тот несвободен!.. Несвободен иначе, нежели кшатрий или шудра, но он тоже пленник устоев, запретов и затхлых предписаний. Вот почему я обращаюсь ко всем и каждому! Я не поддерживаю революцию, в которой народ сбрасывает брахманов. Я за эволюцию, в которой брахманы как мудрые люди встанут во главе изменений и покажут другим, как прекрасна свобода духа, воли и мечты. Ранее мне не удавалось достучаться до их сердец, и я очень надеюсь, что все же получится в самом скором будущем, потому как времени у нас очень мало…
На этот раз Веронику слегка занесло в формулировках, и даже хорошо, что среди трех тысяч слушателей не нашлось достаточно подкованного философа, чтобы прицепиться к некоторым шероховатостям. Если быть точнее, то пару достойных философов здесь было, но они слишком впечатлились и обликом, и посылом Летящей в целом, чтобы до чего-то там докапываться и уточнять. Только сам Нирав продолжал неравный бой.
- Но мы же понимаем, что брахманы вряд ли согласятся. А значит, народу придется бороться.
- Еще раз говорю: бороться нужно не против брахманов или чего-то еще. Бороться нужно За что-то. Если ты ненавидишь, то уже проиграл. Покажите брахманам свою любовь к свободе – мирно, спокойно. И они поймут, что свобода сильнее и выше тех ценностей, за которые цепляются они. Поймут и присягнут этой высшей ценности.
- А разве борьба и гармония совместимы? – не унимался упрямец, вызывая немало неодобрительных взглядов и куда больше снисходительных или даже великодушных – слова Вероники не уходили в пустоту.
- Мне все чаще кажется, что многие восточные пророки допускали ошибку, чрезмерно взывая к личным ценностям. Человека призывали лелеять его личную гармонию, и он, видя, что столкновение с обществом вызывает в нем протест и недовольство, полностью уходил в себя. Делал он себя лучше? Возможно. Делал он лучше мир вокруг себя? Едва ли… Если с чистым сердцем сеять вокруг себя любовь, то будешь гармоничен, даже нарушая привычные устои. Еще раз говорю: боритесь любовью! Тогда сохраните внутри гармонию.
- Я жил в Ауровиле, развивал в себе свободу, а потом моя свобода стала сталкиваться со свободой других, и меня выгнали. И потом мне, уже здесь, пояснили, что всеобщая свобода – это другое название права сильного.
- Это потому, что всеобщую свободу путают с личной. Когда начинаешь думать: «я буду делать все, что хочу». А вы начните думать не как одна личность, а как малая часть единого целого – Аджарии, а лучше – всего человечества. Думайте не: «я хочу что-нибудь», а «что я могу сделать для нас?», «как я могу помочь всем аджарам, всему Вендору?». Свобода в моем понимании – это не неограниченный выбор того, что брать, а свобода выбора того, что отдавать!.. И тогда возникает система, где личная свобода ограничена личной же ответственностью, зато у всеобщей свободы общества уже нет никаких ограничений – оно развивается так, как идеально для всех. И никакие запреты уже не навязываются – вы сами, рассуждая как часть единого целого, выбираете для себя удобную и гармоничную систему самоконтроля… Теперь о гармонии. Возможно, я кажусь кому-то гармоничной. Но поверьте – это не вполне так. И мои друзья не идеально гармоничны каждый сам по себе… Но когда мы в единой команде – мы обретаем гармонию, потому что недостатки и слабости друг друга с любовью компенсируем. И весь Вендор – это такая же команда, только очень большая… И когда все начнут рассуждать как часть Мы – весь Вендор выстроится в систему, где мы будем дополнять друг друга не в личной, а в общей гармонии!..
Сквозь восторженный гул толпы, не все понимающей на уровне слов, но во всю глубину осознающей посыл Вероники на уровне эмоций и энергий, Нирав хмуро брякнул:
- Все это лишь красивые слова… А на деле – просто бунт Миэллы против богов и брахманов.
Вероника тепло посмотрела в карие глаза оппонента:
- Где-где, а в месте рождения Пелены Майи должны понимать, что это мы сами создаем свою реальность – ткем ее из божественной пыльцы своими фантазиями, иллюзиями и желаниями. И истинным бунтом против богов – является навязывание одними своей реальности другим… Нынешняя Аджария – это реальность брахманов былых веков, но не ваша! Ауровиль показывает, что точно такой же народ может жить почти рядом в совершенно иной реальности, а значит, это по силам и всем аджарам. Создавайте свою реальность сами! В этом и заключается свобода. В праве жить в обществе, близком вашим мечтам… Для этого мир создан таким отзывчивым на наши образы. Создан богами, которые хотели видеть нас свободными!.. Видеть нас творцами своей общей реальности. Те, кто предпочитает прямые действия – проявляйте свою волю дыханием на площадях! Те, кто опасается выступать открыто или просто лежебока по духу – помогайте образами и фантазиями. Рисуйте идеальную Аджарию, свободную от богопротивного угнетения людей какой-то системой, и вы поможете этим своим самым отважным соратникам. Собирайтесь вместе, общайтесь, обменивайтесь своим видением идеального свободного общества – это не только поможет вам найти свое место в новом узоре отношений, но еще и немного поможет всему Вендору в последние времена, когда вольная мысль каждого его жителя станет фрагментом единого плетеного щита, спасающего от удара мрачных сил. Иногда мне кажется, что Аджария сейчас – это Вендор в миниатюре, и от готовности ваших сердец принять свободу Мы – зависит судьба всего мира…
- Идем, - шепнула жена Нирава, Рачана, толкая его рукой. – Хватит уже… Гляди, как на нас смотрят.
Среди неодобрительных взглядов не было замечено принадлежащего Олегеру – тот, убедившись, что, кроме нескладных вопросов, Веронике ничего сегодня не угрожает, еще минут пять назад припал к пленительному порталу манящих губ.
Изнанка перевертышей
- А это санапсара так хочет? – с придыханием уточнила девчушка, с любопытством поморщив носик. Мохини вздохнула:
- Санапсара хочет скорейшей победы революции. И твой сюрприз очень ей поможет. Когда все получится, ты сама побежишь к ней и расскажешь.
- Просто я не люблю врать, - девочка, а звали ее Ризика, поиграла несуразной деревянной ложкой по пустому столику. Кушала она еще часа два назад, и сейчас ложка выполняла совершенно другое свое предназначение – игрушки. Пару лет назад именно на этом, позволительно сказать, «продукте» завершились попытки дяди Нирава освоить хоть какое-то ремесло. Тетя Рачана на удивление гармонично дополнила корявую трапециевидность изделия лишенным малейших пропорций узором, и тоже решила пытать счастья в чем-то, менее требовательном к ровности рук. Но стать ауровильскими земледельцами пара тогда так и не успела – грянула реформация Миэллы, Нирав, как раз скатившийся в маргинальный слой унылых околохрамовых тусовщиков, попал под чистку рядов и вместе с женой осел в Дели – небольшом поселке, лежащем аккурат между тремя главными городами. Как уже упоминалось, тайные мольбы Ризики, замеченные в Сапфо Риабель, а с ее подачи и Миэллой – не только вызвали у санапсары водопад слез, но и спровоцировали попытку вернуть непутевую родню душевной малышке. Нирав с типичным затравленным гонором опустившегося шудры Миэлле отказал, чем потом не один год чрезвычайно гордился. Ризика же осталась в Ауровиле одна, что не считалось редкостью – дети демонстрировали чудеса адаптации в городе рассвета, отлично вливаясь в общество. Впрочем, плевать на родственные связи тонко устроенная девичья душа не могла, и ложка от дяди Нирава и тети Рачаны заняла в мире Ризики место ностальгического фетиша и любимой игрушки одновременно.
Мохини увела глаза под брови и в сторону:
- Я – оранжевая птица, летящая по зеленому воздуху вверх к лиловому солнцу, - проговорила она степенно. Потом посмотрела на Ризику и улыбнулась своей кривоватой улыбкой. – Я врала или фантазировала?
- Фантазировала, - с готовностью кивнула девчушка. – Я тоже так люблю… И поняла, что ты хотела мне сказать.
- Конечно, поняла. Ты же такая умница, - подмигнула Мохини. – Иначе мы бы тебя и не выбрали.
- А когда мы начнем играть? – раз сомнения рассеялись, зачем тянуть?
- Да когда скажешь! Главное – не бойся. Мы все отшлифуем, поправим… Твоя главная миссия – жалобные глазки. Ну-ка!
Ризика охотно скорчила гримаску, за которую и была выбрана зорким глазом Мохини четыре часа назад. Девчонка как раз была тогда растрогана какой-то историей, рассказанной наставницей в образовательном секторе, и зашкаливающая умилительность плачущего личика зародила в коварном уме иллюзионистки любопытную идейку.
* * *
- Я… я не знаю, почему… почему и за что?.. – лепетала Ризика, глотая слезки и трогательно сжимая в ладошке окоченевшую ладонь лежащего рядом Тредиасара. На лице того застыло выражение, смешавшее недоумение и нотки стоицизма. Если с первым у него никогда не было трудностей, то изобразить второе помогали потеки крови, щедро спускавшейся со стороны головы в лужицу рядом. Ризика прикрыла глаза ладошкой, а потом, следуя сценарию, отринула ту, словно унюхала нечто неведомое… О, нет! Она уставилась на свои пальцы, испачканные в крови, и сумела выдавить отрепетированный взгляд, расшифровываемый как «ребенок познает горькую изнанку бытия». – Он ведь просто глубоко дышал!.. – воскликнула она, брезгливо отводя подальше оскверненную руку. – Он… - головка отрицательно закачалась, - он не был никому врагом! Он просто болел и потому так дышал!.. А они били его! Били и смеялись!.. «Вдох, выдох», - захлебнулась Ризика слезами… Потом настороженно дернулась и пугливо огляделась. – Это опять они!.. Они пришли за мной!.. Тримурти, твоя преданная слуга Банаира умоляет тебя! Пожалуйста, помоги мне научиться дышать так, чтобы меня не убили!..
- Стоп, сняла! – закивала Мохини довольно, отводя в сторону уранитовый шарик. Тредиасар приоткрыл глаз. Потом привстал и чинно поклонился головой юной приме:
- Еле слезу сдержал, - признался он. – Это гениально.
- Правда? – Ризика по-детски быстро вышла из роли. – Мне сначала было сложно, но когда вы рассказали, что это так и было, а у вас просто не было Спутника рядом, чтобы все впитать – слезы сами потекли. Бедная Банаира, - слезки снова потекли из глаз.
Тредиасар и Мохини переглянулись.
* * *
- Все равно удивлен, - пожал плечами кудесник через полчаса, когда девочка уже ушла, а они с иллюзионисткой убирали ту часть декораций интерьера, которая не была иллюзорной. – Такая правдолюбка, а тут ребенку врешь – ладно всей стране, но ребенку!
- Не пытайся отыграться за прошлые трепки, - Мохини снисходительно присела рядом. – Нельзя лгать самому себе. А то, что мы делаем – это театр, который поможет нашей идее. И да, это – лживый театр, зачем отрицать? Ты можешь утешать себя тем, что мы просто сгустили краски, а нечто подобное вполне могло случиться в реальности. А я – не буду. Я признаю, что это кромешная ложь, рожденная нами ради великой цели. Кромешная, безобидная ложь – мы ведь никого и пальцем не тронули, зато представь, сколько слез это выжмет из жалостливых обывателей… Кстати, ты тоже превосходно отыграл, и скажи ведь: здорово знать, что из моих уст может звучать только правда без грамма лести?
- Спасибо… Мне было интересно лицедейство. Я даже в юности пытался… Но там мне предлагали только каких-то жалких неудачников играть, а всех богатырей и витязей разбирали бесталанные здоровяки.
- Через пару месяцев со мной, можешь вернуться в те же труппы, и они дадут тебе роли богов и царей. А тогда, поверь, ничего иного они и не могли тебе предложить.
- Это да. Спасибо. Я чувствую, что меняюсь. Я все ближе к тому, чтобы назвать себя Понадусэ без сарказма и без страха услышать твой сарказм.
- Я сама не думала, что ты столь быстро взлетишь над своими страхами. Даже сейчас, прошло уже три часа после начала работы, а ты так и не спросил что-нибудь в духе: «А как отреагирует Миэлла?».
- Ну раз уж ты сама…
- Ладно. Я понимаю, что путь в понадусэ – это лестница, и ты идешь по ступенькам… Миэлла пока, скорее всего, просто не узнает. Спутники целыми днями что-то показывают – с ее занятостью она банально не успевает следить даже за третью сюжетов. Давно уже на нас все скинула, да на Яхну… Трогательную историю с девочкой Банаирой мы запустим всего пару раз, но в самые подогретые точки. Наши никто особо и в курсе не будут, зато народ эту историю и перескажет, и приукрасит. А там уже и до наших дойдет, и никто не будет разбираться в степени постановочности истории. Тем более что я изменила девчонке имя.
- А зачем вообще его давать? Там немного не в тему она его втиснула.
- Когда богам молятся, не особо думают: в тему или нет. И народ на волне эмоций не заметит… А имя всегда важно – «безымянная девочка, которая плачет над дохлым папой» или просто «Банаира» – есть же разница. Второе – звучно, четко, и вскоре одно имя будет сразу вызывать образ.
- Я же правильно понял, что на этом не все? Зачем тогда давать такой намек, что ее убьют?
- Открытый финал! Народ ее мысленно похоронит и даже хуже – неведение цепляет сильнее страшной известности. Пусть фантазируют, что с ней сделают гадкие калари… А мы потом, если реально зайдет, в нужный момент снова ее достанем спокойно – сбежала, мол. И еще слезливее историю слепим.
- Ты редкостная сучка, Мохини. Но как же тебе это идет… И правда приятно знать, что ни капли лести?
- Приятности нас ждут чуть попозже. А сегодня, - иллюзионистка набросила на головку веночек из ранних цветов и нацепила на лицо обезоруживающе милую невинную гримаску, - еще очень большая программа – Чанда уже ждет нас в Джайпуре. Если ты думал, что революции вершатся руками нежных идеалистов – тебя ждет новый удар. Зато познакомишься с истинным лицом революции – ее изнанкой…
* * *
- Ты?!. – лицо кшатрия перекосилось в полной ненависти гримасе, и за этой ненавистью только внимательный глаз ухватился бы за оттенки презрительного возмущения. – Ну ты и мразь!.. – покачал он головой, а затем, сбрасывая шокированное оцепенение, позволил огню ярости охватить всего себя. – Сдохни, тварь! – кшатрий отбросил щит и накинулся на статную черноволосую красавицу, стоящую перед ним с подносом в руках. На острия копий дворцовой стражи по новой традиции были надеты деревянные чехлы, так что первый тычок, направленный точно в выдающуюся грудь, не стал смертельным – девушку просто отбросило от строя гвардии, а сушеные фрукты и сладости посыпались с заигравшего в руках подноса. Кшатрий был слишком подвластен ярости, чтобы снять с копья чехол – вместо этого он просто ударил свою жертву наотмашь, словно палкой, сбивая с головы венок и разнося, наконец, в щепки поднос, за который судорожно хватались дрожащие руки…
Окровавленное лицо черноволосой красотки, «паучком» пятящейся по брусчатке и с переменным успехом уклоняющейся от ударов копья-палки, сменялось общим планом Розовой площади, вскипающей от негодования. Толпа дышащих ринулась вперед, захлестывая шепчущую: «за что?» жертву, самые горячие гневно отталкивали ополоумевшего кшатрия, а осторожные – медленно уводили от линии соприкосновения других девушек в веночках и с подносами. И до чего ж вовремя! Там, где не успели – еще двое или трое миротвориц-подносительниц стали жертвами ударов стражников, пусть им досталось куда меньше первой…
Фокус переходил на знаменитые солнечные часы Самрат-янтра, стоявшие в центральной точке площади. Их высота и угол учитывали широту города, что позволяло добиться редкой для часов такого типа точности (до пары секунд). И теперь все зрители Спутников напряженно смотрели на иллюзорное изображение Самрат-янтра, запоминая время, когда власть Брахманата пробила еще одно дно, руками своей гвардии избивая кукольно-прекрасных миротвориц в веночках, пришедших к уставшим гвардейцам с хлебосольными подносами.
Зрители Спутников не могли увидеть того, что предшествовало показанному в них сюжету. Нам повезло больше…
* * *
- Хух. Чуть не опоздал, - выдохнул кшатрий Ашок, нагоняя коллегу и друга Кумара на полпути между караульным помещением, где выдавали гвардейскую амуницию, и Розовой площадью, внутренний периметр которой охраняли оба гвардейца вот уже третий день.
- Чего так? Проспал? – усмехнулся Кумар, пожимая сунутую ему руку. Ашок махнул второй, едва не выронив сравнительно короткое копье, на вершине которого только сейчас углядел узкий деревянный чехол. Тот закрывал все острие, включая граненые режущие бока – для стражи логично не ограничивать себя лишь колющим оружием, пусть слишком короткая заточенная область и не позволяла этим копьям считаться алебардами и тягаться с ними в диапазоне атаки.
- Да ни свет, ни заря поднялся, - Ашок нахмурился из-за чехла, о котором хотел спросить, но сначала нужно было закончить свою историю. – Из-за Ситы застрял… - пальцы оттянули тонкую кольчужную рубаху, демонстрируя краешек нижней сорочки светло-зеленого цвета. – Как узнала, что нас на площадь переводят – ночами не спала, оберег мне ткала. Особо не умеет ведь, все пальцы исколола, но терпит – говорит, если своими руками, то только тогда защита будет… Смешная… Не пускала с утра, вот и опоздал, пока дождался, когда закончит.
- Радуйся. Моя, когда о переводе узнала, спросила только: будут ли доплачивать. Она ж меня давно мечтала возле дворца видеть – как будто его близость как-то на мне скажется. Ну, или звучит это в их бабской болтовне круче – «мой сам Розовый дворец охраняет!».
- Моя наоборот помалкивает… Ты ж знаешь – она больше с низами якшается, а у них сейчас ни Розовый дворец, ни его охрана – уж никак не в почете.
Ашок был прав. Народные волнения нарастали всю зиму, а уж в преддверье весны, словно получив от нее заряд, приобрели особенное взрывное ускорение. Будь Ашок не действующим кшатрием, а философом, он бы мог заподозрить в этом явление перехода количества в качество, а так приходилось вслед за калари из Розового отряда обвинять во всем активизировавшихся кукловодов Ауровиля. И это тот случай, когда кшатрий оказывался ближе к истине, чем наш условный философ.
Будь у Миэллы побольше времени, и революции, вероятно, позволили бы течь более естественным путем, но известие об Апокалипсисе заставляло форсировать события. Паломничество Свободы стало стержнем грядущих событий – той стальной спиралью, которая нагревала народную волю. Параллельно с этим, волонтеры и «пылкие» ускорили фазу народного дыхания до ежедневных собраний на площадях. Если раньше туда выходили под каким-то предлогом или в результате своеобразного флэшмоба, то к началу весны главные городские площади стали местом ежедневного сбора несогласных с существующим укладом. Там теперь постоянно находился костяк активистов, прикрытый истинно народными группами дышащих, подменяющих друг друга посменно, дабы не совсем уж целиком бросать работу или домашние обязанности.
В Калькутте совет раджей, пойдя на поводу у радикально настроенной Индиры, попытался прибегнуть к силовому методу противодействия революции: городская стража, укрепленная армейскими отрядами, выгнала народ с трех популярных городских площадей. Но успехом операцию назвать не поворачивался ни один язык. Прикрываемых ауровильскими волшебницами и иралаками активистов взять под стражу не удалось, а заполняемость площадей простым народом, повинуясь закону гидры, выросла вдвое – к уже имевшимся дышащим примкнули негодующие из-за силового произвола горожане, многократно восполнив потери в лице пугливых.
Индиру, скажем по секрету, это целиком устраивало. Коварная брахмани уже на следующий после разгона день собственной персоной заявилась на главную площадь, где с громогласной истеричностью… осудила действия совета раджей.
- Зачем сталкивать наш единый калькуттский народ между собой?!. – вопрошала она пафосно. – Это недопустимое, непростительное решение, и оно должно иметь последствия! Совет раджей показал себя репрессивным антинародным органом власти, и от лица народа я требую переподчинить городскую стражу временному совету, составленному из всех слоев нашего единого общества!
Индира рисковала. Нет, у обескураженных столь подлым даже для «калькуттской кобры» изворотом раджей не было никаких прямых доказательств того, что за их коллегиальным решением стоит именно эта стерва – только их слово против ее слов. И то, что ее слова сказаны раньше, еще и в присутствии тысяч свидетелей, с запасом перебивало количество ее оппонентов, чьи обвинения в адрес Индиры наверняка воспринялись бы жалкими оправданиями. В конце концов, решение официально принимал совет, а уж кто там и какими интригами или посулами его к решению склонял – дело второе… Так что риск заключался в другом: кшатрии могли сохранить верность именно совету раджей, отказавшись присягать всяким там временным структурам. В этом случае Индира оставалась бы с одной лишь народной картой в руках, да и то в меру мелкой, потому как отношение к этой брахмани изрядно разнилось. Часть бенгальцев верила популистским речам Индиры, не меньшая часть недолюбливала, угадывая подлую натуру, а основная масса могла примкнуть к любому из полюсов в зависимости от внутреннего перевеса: личной неприязни или уважения к именно бенгальскому патриотизму «Кобры».
Однако партия оказалась разыграна удачно. Больно уж своевременно запрыгнула Индира на гребень народной волны, присвоив протестные настроения и направив их в заготовленное интриганкой русло. Даже волонтерки Ауровиля не успели столь быстро отреагировать, что уж говорить о инертных кшатриях и раджах. Да и предложение временного совета получалось на редкость аппетитным. По проекту Индиры, целую его треть составляли бы делегаты из числа самых обычных кшатриев. Еще треть доставалась брахманам, не запятнавшим себя связями с советом раджей, а оставшиеся уходили вайшьям и шудрам… Ну как тут не согласиться? Лишь четверть кшатриев до последнего колебалась – самые близкие к раджам. Но и они не рискнули выступить против народного одобрения: эффект переполненных площадей, которые можно разогнать один раз, другой, но никак не последний – был огромен, и кшатрии смирились.
* * *
Спутники широко осветили события в Калькутте, которые теперь служили прецедентным предупреждением остальным силовикам. Народ можно разогнать, но он вернется – именно это внушалось властям, и те, сцепив зубы, понимали увесистую правоту лозунга. По крайней мере, в текущих обстоятельствах. Но ведь они могут измениться…
И пока Индира перекраивала структуру власти в Калькутте, понимая, что ее интриганский талант позволит без труда вертеть новоявленными делегатами, но не догадываясь, что в Сапфо ждет своего часа беспощадный компромат, в столичном Джайпуре силовикам была дана четкая команда: ждать и не провоцировать. Что именно надеялись изменить лидеры Брахманата за эти дни – оставалось загадкой, но точно можно сказать, что они не сидели тупыми овощами за спинами стражи без малейшего понимания, что делать дальше. Чехлы на копьях были одним из звеньев этой цепи действий, направленных на замораживание обстановки. Брахманат таким шагом как бы заявлял: мы не хотим кровопролития. Активность калари и их агентов при этом тоже ушла в тень – «пылких» держали на карандаше, волонтерок избегали, рядовых дышащих не трогали. Провластные силы затаились в ожидании дальнейших решений Брахманата, надеясь внешним бездействием, если не сбить волну бунта, то хотя бы избежать нарастания этой волны и перехода в агрессивную фазу.
В чем-то расчет был верен. Миролюбивый травоядный народ, не имеющий ни малейшего опыта восстаний, уткнувшись в великодушное безразличие властей и их защитников, слегка просел в настроениях, не понимая, что делать дальше. Ну да. Мы заявили о своей тяге к свободе. Брахманат устами популярных лидеров, вроде Махавира и Масуда, несколько раз обещал разработать новый подход к структуре общества. И что теперь? Ораторы и Спутники продолжают нагнетать обстановку, заявляя, что все это обманные маневры, и желанной свободы народу не дадут. Прекрасная Летящая (сначала сквозь касты, а теперь к свободе) объявляет решающие времена, вдыхает во всех новое видение свободы, но к конкретным действиям тоже не призывает, оставаясь больше все же духовным пророком, нежели социальным. И как нам поступать дальше? Возвращаться назад – тоскливо. Но ведь многие в эйфории протеста бросили работу, а кушать что-то надо. Идти вперед? Но… идти придется по головам людей, охраняющих Розовый дворец плотным кольцом щитов. Да и что делать, если захватим Розовый дворец? Старый Брахманат будет заседать в другом месте, а если не старый, то новый! Брахманов – тысячи, им подчиняются тысячи же кшатриев. Что будет, если мы развяжем гражданскую войну?
Именно на эти раздумья рядовых революционеров и надеялись в Розовом дворце, когда решили спустить протестные настроения на тормозах. Другое дело, что и в противоположном штабе все хорошо понимали… Здесь революционерам пригодился запущенный когда-то посыл яркости самого явления протеста. О, это ощущение себя смелым бунтарем, замешанное на народном единстве и овеянное ореолом эпичности происходящего. Как же вкусно кормили аджарские волонтерки и «пылкие» внутренних героев каждого участника уличных вздохов!.. Дело застопорилось на площадных собраниях? И ладно! Сделаем эти собрания эпицентром яркой жизни!..
В этом смысле попытка утопить бунт в пассивности сыграла лишь на руку революционерам. Почувствовав прекращение преследований со стороны калари, осознав неготовность стражи очищать от народа площади, волонтеры сделали бунт из стихийного стационарным. На площадях выросли матерчатые шатры, в углах огородили непривычные для аскетичной Аджарии общественные отхожие места, выделили круг для условного помоста, роль которого выполняла постеленная прямо на землю ткань – сначала одноцветная, но затем очень быстро сменившаяся радужным узором. Уставшая защищать радугу от революционных посягательств, Миэлла уступила соратницам, и площадные помосты с подачи Спутника в считанные дни получили название Радуг, символизировавших, разумеется, все то же единство разных на первый взгляд людей, объединенных желанием свободно дышать в унисон.
На Радугах теперь постоянно выступали музыканты, ораторы, танцоры, актеры. Даже иллюзионистки и эквилибристки, пользуясь нежеланием калари играть с ними в бесперспективные пятнашки, регулярно посещали площади разных городков и поселков, устраивая там праздник яркости и красоты. Народу нравилось внимание этих ауровильских «апсар», тем более что те не забывали подчеркивать свое как бы слегка отстраненное одобрение силы народа. Теперь, когда жаркое ядро протеста было крепко помещено в сам народ, можно было почти не притворяться в своей непричастности к разжиганию этого ядра и просто периодически подталкивать революционный маховик как бы со стороны. Волонтерки позиционировали себя как своеобразных духов революции – поощряющих народный порыв, но нисколько не пытающихся именно себя считать его движущей силой.
- Мы – духи-хранители вашего стремления к свободе! Ваши помощники! Свидетели и рассказчики ваших личных и общих подвигов! – вещали ауровильи с помостов, и куклы революции радостно кивали. «Именно так! – думали они. – Только помощники!.. Это лишь прихвостни калари трезвонят, что все затеяли в Ауровиле. А мы-то знаем, что все сделали сами! Сами!», - убеждали себя они, а затем по команде очередной «помощницы» принимались восторженно дышать…
…Розовая площадь предсказуемо стала самым популярным местом во всей Аджарии. На здешней Радуге успело отметиться множество популярных деятелей искусств, сюда съезжались активисты со всей страны, чтобы ухватить ауру причастности к эпицентру исторического события – бунта свободы. Большинство, погужевавшись пару деньков, возвращалось домой делиться впечатлениями и довольно кивать, слыша рассказы знакомых о том, как героический фейс революционного паломника успел разок мелькнуть в иллюзиях местного Спутника. Наименее привязанные к дому и достаточно общительные, чтобы обзавестись новыми знакомствами – оставались в Джайпуре, ночуя у местных соратников. На самой площади под луной оставались только наиболее пылкие из «пылких» – дежурить, чтобы калари или «душные» исподтишка не подожгли Радугу или шатры.
Да. Несмотря на зубодробительный превентивный удар Яхны, от «неравнодушных» полностью отказываться не стали. Более того, именно на Розовой площади им выделили достаточно весомую роль своеобразного народного буфера. Их альтернативный лагерь располагался в углу площади, в главной мере как психологический волнорез, не дающий революционерам приватизировать звание «всего народа». «Да, мы признаём, что народ активизировался, - как бы заявляли брахманы, - одни хотят какой-то свободы, другие – настаивают на укреплении текущего порядка. И раз единства мнений в народе нет – кому, как не нам, искать пути компромисса? Вот мы и ищем. А вы пока ждите, раз уж не соизволили достичь единства». При всей жалкости такого хода на первый взгляд, он в исторической практике не раз давал властям драгоценное время, позволяющее принять нужные меры: устранить или перекупить самых опасных революционеров, заручиться поддержкой ключевых силовиков, зачистив ряды, сбить поступательность протестных настроений, погасить вязкостью текучки основную массу ведомых и сгенерировать кость полной обещаний альтернативы, которой насытилась бы основная масса бунтарей. А потом тихие репрессии против тех, кто ненасытен, и всё – можно продолжать жить, как раньше, спуская обещания на тормозах.
Другое дело, что в Аджарии имелись усложняющие обстоятельства. Редко где революционеры обладают столь вопиющим превосходством в инструментах влияния, и редко где структура власти достигала настолько замшелого и косного состояния. Ладно, пускай Спутники бросили адски мрачную тень на движение «неравнодушных», но и его можно было бы реабилитировать, найдись у Брахманата для движения хоть сколько-то удачная идея. Ведь, положа руку на сердце, убежденными сторонниками революции была всего лишь четверть аджаров! При всей грамотности раскачки, инертность мышления народа, еще и настолько послушного, как аджары – не давала вовлечь в ряды дышащих хотя бы половину населения Троецарствия. Конечно, будь Миэлла циничнее, и играй она лишь на популистских лозунгах, число сторонников революции оказалось бы намного больше. Но ведь санапсара не рвалась к власти на обещаниях, а искренне мечтала поменять весь общественный уклад, и тут одним: «Всем свободу, деньги и тантру!» – не обойтись. Ораторы честно предупреждали о планах кардинального изменения всей структуры общества, и такая перспектива не могла не волновать тех, кто имел достаточно, чтобы не желать это потерять даже во имя пресловутой и сладкой на слух свободы.
То есть технически, брахманам было, на кого опереться. Да, в столкновении жаждущих менять и желающих оставить, как есть – пассионарное преимущество почти всегда на стороне первых. Но если умело мобилизовать вторых, то это преимущество гасится банальным фактором: у сторонников поддержания порядка намного больше ресурсов, которые они и надеются за собой сохранить. Почти повально поддерживали революцию Вздоха неприкасаемые да шудры, а остальные слои общества во многом сомневались в том, что свобода важнее нажитого имущества. Найди брахманы достойную идею, которая сплотила бы ряды имущих, бросив им заодно и суррогат свободы – кто знает, как складывались бы дела к весне 1234-го. Зная Миэллу, можно почти наверняка предположить, что она, видя настроения людей, отказалась бы от своей затеи.
Но этой достойной сплачивающей идеи у Брахманата не нашлось, да и, пожалуй, не могло найтись в текущих условиях. Зато нашелся отличный ход у самой Миэллы. Чтобы те, кто что-то имеет, меньше боялись это потерять, нужно внушить им, что все они могут и должны обладать еще большим! И обладали бы, не мешай всем им гнет на самом верху… У вайшьи есть торговая лавка, но ведь он все равно ограничен укладом и никогда не станет богатым раджой. Кшатрии могут владеть землями, но любой брахман при желании укажет им их место позади себя. А как ограничены брахманы вековыми предписаниями, заставляющими их придерживаться определенного уровня аскетизма и тайком завидовать запретным сладостям жизни раджей!.. Все вы достойны большего, чем имеете! И путь свободы откроет все двери тем, кто не боится отвязать от ноги мешочек серебра, мешающий взлететь туда, где парят золотые облака!..
Ясно, что эти сладкие посулы отвязали мешочки серебра от ног далеко не всех имущих. Но главной цели они достигли – высшие касты лишились даже потенциальной монолитности, и многие энергичные их представители, кто явно, а кто пока тайно, пополнили ряды симпатизирующих революции Вздоха.
…При понимании всей несуразности движения «неравнодушных», волонтеры им уделяли немало внимания, видя, что со своей тормозящей функцией они формально справляются. Логичным главным ударом была нескончаемая череда разоблачительных сюжетов в эфире Спутников. Выражаясь современной терминологией, «душных» безжалостно «мочили», лишая малейшего права считаться выразителями хоть какой-то народной воли. Их изображали наемными марионетками раджей и калари, высмеивали за неграмотность суждений и слабую подкованность в тех вопросах, в которых им как неравнодушным полагалось разбираться. Ораторы Розовой площади неустанно вызывали оппонентов на дебаты, громя в них тех редких смельчаков, которых пытались в короткое время натаскать сами брахманы с калари. Разумеется, самые эпичные провалы активно ротировались в иллюзиях Спутников, перешедших чуть ли не на круглосуточный режим вещания. Правда, калари в конце февраля сделали достаточно синхронную попытку найти и забрать уранитовые источники, но те оперативно заменили новыми, к которым «цепные псы брахманизма» почему-то не проявили столь сильного интереса. Возможно, из-за волны протестов негодующих граждан, требующих не посягать на их право быть в курсе событий, а может быть, и по какой-то менее явной причине…
Самыми чистыми победами в противостоянии с «душными» считались случаи переманивания их на свою сторону. Близость расположения лагерей позволяла наносить визиты, во время которых завязывались беседы, появлялись симпатии, а пару раз даже рождались серьезные отношения. Во всяком случае, Миэлла лично поздравила аж три пары с союзом сердец, и вряд ли она засветилась бы в эфире, лежи в основе этих событий подставной сценарий. Все три смешанных пары переместились в район Радуги, как бы демонстрируя в очередной раз полное превосходство идеи свободы над жалким лепетом нанятых псевдо-консерваторов. Когда все три молодожена со стороны «душных», получив гарантии безопасности для семьи, признавались для Спутников, что действительно работали за деньги, не один калари получил нагоняй от своего брахмана. Попытки подстроить ответных перебежчиков громкими успехами не увенчались, и стоянки «неравнодушных» стремительно таяли – наемники отказывались от денег, понимая, что те не перекроют их репутационные потери в изменившемся обществе (а к этому, как им казалось, все и идет, ведь Спутники интенсивно сгущали краски, вызывая ощущение неминуемой победы революции).
Только психи или самые отъявленные фанатики могли в такой ситуации примыкать к «неравнодушным» из идейных соображений. Какие-то попытки организовать сопротивление революции снизу предпринимались – обычно усилиями не желающего лишаться нажитого вайшьи – но все это было лишено и сотой доли организованности оппонентов, как мы помним, не один год создававших для этого все предпосылки. И такое положение вещей не могло не сказываться на настрое, возможно, самой незавидной общественной прослойки того периода – действующих кшатриев.
* * *
- Это что-то новенькое, - прищурился Ашок, глядя на идущих в их сторону девушек с подносами в руках. Целая цепочка волонтерок числом до двух дюжин несинхронно, словно это должно было выразить некую спонтанность порыва, направлялась к плотной фаланге щитоносцев, закрывавших широкий дугообразный вход в Розовый дворец.
- Опять какую-то подлянку придумали, - хмуро сплюнул Кумар, в отличие от друга не умевший искать позитив в том, что им хотя бы издалека отдавало.
К ним подошла темноволосая девушка с веночком на голове. Выражение ее характерного лица лучилось не только премилой отточенностью гримаски, выставленной словно под кисть портретиста, а еще и долей иронии насчет этой самой отточенности. Как будто девушка сама посмеивалась над старательной нарочитостью своего мимического благодушия. Кривая улыбочка на миг стала ровной, когда волонтерка подошла почти вплотную к бойцам.
- Угощайтесь, братья, - отточенный поклон полностью вписывался в уже упомянутую схему с нарочитостью и иронией. Выразительные руки протянули тонкий фанерный поднос, щедро усыпанный сладостями и сухофруктами.
Пару рук вроде бы дернулись, но осеклись, когда их владельцы поймали строгие взгляды десятников.
- Нас и так хорошо кормят, - сдержанно кивнул десятник Девдан.
- Вас кормят как цепных псов, - продолжая мило улыбаться, заметила девушка. – А мы кормим – как птиц: просто из чувства благоговения перед вашим полетом.
- Что ты несешь! – не сдержался Кумар. Девушка поиграла глубокими глазами:
- Я несу радость свободы, - сообщила она, повернувшись к хмурцу. – А ты, - в глазах блеснула холодная сталь, - несешь груз тревог… Но не волнуйся: твой сын не узнает, что это ты затоптал его кота, а не пес загрыз.
- Ты… Да что ты… - пробормотал Кумар, но сдержался. В десятке были парни, его недолюбливавшие за нрав, у них были дети, и… В общем, важнее было выдать все за бред, нежели разоблачить в стерве с подносом волшебницу. – Иди фантазируй в свою санапсарню! – захрипел он.
- Ты поставь поднос, - дипломатично вмешался Ашок. – Спасибо. Захотим – возьмем.
Взгляд со стальными оттенками скользнул по нему.
- А ты – молодец, - кивнула Мохини (а кто ж еще?) вдумчиво. – Сердцем живешь.
Она поставила поднос и, улыбнувшись напоследок, ушла обратно к Радуге.
Оттуда как раз доносились истеричные крики Сулраны – одной из популярных деревенских певичек, нашедшей свою аудиторию и в городе. Если быть точнее, то не столько певички, сколько именно крикуньи, просто сейчас ее луженая глотка гоняла воздух не под музыку, а чистоганом – паузы между песенками Сулрана заполняла революционными лозунгами.
- Ради вашей свободы я готова прямо здесь сгореть! – вещала она в эйфории. По губам Мохини скользнула ее фирменная кривая улыбочка.
* * *
- Зачем морочился? – пожал плечами Кумар, когда Ашок вернулся в строй с пустыми руками и правую протянул за копьем. – Вечно не плевать.
- Еда все-таки, - махнул ладонью тот. – Пускай неприкасаемым оставят лучше, чем тут пропадать будет.
- Сам хоть не ел по пути? Эти и травануть могут.
- Через час сменяться – дома поем.
- Сита, небось, отсыпается. Можешь ко мне зайти перекусить.
- Да поздно уже. А завтра с обеда опять заступать… Мы ж с тобой, как всегда, перекусом не обойдемся.
- Это да. Отличный кувшин вина вчера распечатал.
- То-то сегодня хмурый такой. У одинокого пьянства – плохое похмелье.
Кшатрии замолчали и посмотрели в сторону Радуги. Сегодня там было непривычно оживленно как для ночного времени. Обычно оставались только дежурные, над функцией которых стражи посмеивались – ясно ведь, что получи они приказ, и горстка мирняка будет рассеяна за минуту. А без приказа никто и трогать никакую Радугу не собирался – зачем провоцировать, если есть четкая команда: только стоять.
Видимо, именно эту цепочку прокрутил в голове Кумар.
- Как думаешь, сколько все это еще продлится? – спросил он Ашока. Больше, собственно, спрашивать было некого – на ночь цепь кшатриев редела на две трети, оставляя на посменное дежурство только полусотню бойцов. На крайний случай, во дворце всегда дежурили калари из Розового отряда, а если уж совсем беда – пост самих Рамурти находился в десяти минутах ходьбы. Хватит, чтобы продержаться до прихода подкреплений, даже если целая толпа недругов внезапно сгенерируется рядом…
Ашок оперся на копье:
- Не знаю… - вздохнул он. – Но поскорее бы закончилось. Сыну в спину «шатер» кричат. Вчера неприкасаемого мелкого подговорили – он скакал вокруг, гадости трещал. Раджив чудом сдержался, чтобы не ударить, а тот все провоцировал: «ударь, подстилка шатровая, ударь, ударь! И станешь, как я!». Малой мой молодец – говорит: «я таким, как ты не стану, а ты – таким, как я. Поэтому я спокоен, а ты бесишься, как пишач».
- Красавчик какой.
- А то. Так что, когда будут тебя, как сегодня девка эта, провоцировать – вспоминай моего малого.
- Да бесит просто. Эта улыбочка гадкая… И вот с самого начала исподтишка все делали. Я-то сам не большой поклонник розовых порядков, - он снизил тон, хотя ближайшая группа коллег находилась метрах в десяти. Просто привычка, основанная на вездесущести калари и их живых ушей. – Ты, как никто, знаешь. Все в моем роду служили честно, а получили за это – шрамы да сухой земли кусок. А под носом – раджа живет, ты видел его хоромы и слуг сто штук – смотрит на меня, как на неприкасаемого. Хотя даже прадеда его с копьем никто не помнит… И если б по уму все организовал кто-то, так я бы и поддержал, глядишь… Но по уму, а не как эти девки хитроделанные – народной спиной прикрываясь.
- Ну а как по уму? Сила-то за брахманами да раджами. Я почти уверен, что это Миэлла сейчас все устроила, но ты вспомни: она ведь пыталась когда-то честно все сделать – говорила народу про касты, неприкасашек отбелить пыталась… Так калари тогда ее и затравили сплетнями грязными да насмешками. Вот она им и ответила их оружием. Просто сильнее оказалась раз в сто.
- Не знаю… Я вот надеюсь, Махавир всех рамурти переведет под свое крыло, зачистят площади, активистов похватают, а потом все-таки задумаются и реально начнут что-то менять. Но сами. И мужики! А не бабы, всеми, кому не лень, перетраханные, сидящие в горах и сюда забегающие гадить.
- Вы обо мне? – раздался голос за спиной. Кшатрии вздрогнули, и Ашок чудом не съехал по копью, ибо, уставший, упирался на него чересчур доверительно. Они обернулись на голос и увидели черноволосую женщину. Технически, она была ровесницей, скажем, той же Мохини, но девушкой ее назвать мешала породистая пышность безупречных форм, не особо скрываемых за тугой одеждой, которую острослов-Том успел пару недель назад окрестить «раздеждой». Хотя, если задуматься, дело было больше даже не в формах, а в потрепанной зрелости яркого лица. Женщина медленно повела этим лицом, остановив взгляд черных глаз на Кумаре.
- Как грязен твой язык, - проговорила она холодно, и этот холод ночного открытого моря казался обжигающе ледяным из-за какого-то подсознательного понимания, что глубины моря раскалены до предела и черная поверхность вод лишь временно сковывает эту бездонную лавовую бездну. – За свои слова ты расплатишься каждым взглядом, который ты бросишь на своего друга, зная, что только ты виноват в том, что с ним стало…
Кшатрии еще не успели среагировать на вложенную в холодный тон угрозу, когда Чанда (ну не Астрайка же!) взмахнула жезлом, в котором нечисть Руси безошибочно узнала бы Тредиасаров Тринити. Из навершия вырвался огненный шар и впечатался в грудь Ашока, обдавая искрящимися брызгами шею и лицо. Беднягу ударной волной отбросило на спину, и он, обжигая голые руки о раскаленную кольчужку, тщетно пытался ее содрать или хотя бы сдвинуть подальше от шипящей кожи груди. Ударное оружие в Аджарии почти не использовалось, и кольчужки кшатриев носились без поддоспешника. Разве что узкую кожаную куртку частенько надевали вниз, но, торопясь сегодня утром, Ашок обошелся одним лишь оберегом Ситы. И этот оберег, как ни прискорбно говорить, сейчас нисколечко не спасал, пропуская раскаленные кольца жечь кожу…
Бросившийся на помощь другу Кумар не видел, как Чанда с помощью Тринити мгновенно переместилась к другой группе и акцентированным жестом рук, в который, словно умелый боксер, вложила импульс всего своего сочного тела, направила на тех невидимый сгусток энергии… Кшатрии, растерянно поводив головами, выхватили копья и принялись молотить друг друга.
- Ашок! – кричал Кумар, неловко стаскивая с друга кольчужку, благо сам оставался в перчатках. Потом смахнул с пояса бурдючок с холодной водой и стал пытаться хотя бы так остудить обжигающую защиту, столь быстро превратившуюся в агрессора. С охлаждением выходило не очень, но хотя бы рубаха-оберег перестала жечь взгляд своей беззащитностью перед силой, заставляющей ее тлеть…
* * *
Ашок лежал без сознания от болевого шока, когда его подхватили подбежавшие соратники. Кумар побежал вместе с ними, взяв на себя функцию одного из носильщиков. При свете тусклого факела, от которого он все еще инстинктивно отдергивался, было видно зеленую рубашку, покрытую густой черной сеточкой.
- Держись, держись, брат! – повторял Кумар, словно мантру. Потом нервно обернулся. – Ну и где сейчас ваши гребаные Спутники? – закричал он.
А на площади тем временем царила суматоха. С разных сторон в район хлипкой живой цепи прилетали огненные стрелы и небольшие шары. Кшатрии ломанулись было в сторону Радуги, но их остановил окрик сотника, рядом с которым суетился калари из Розового отряда и хмурой скалой стоял брахман из Стражей Тримурти – дежурного посменного органа власти, берущего на себя полномочия между полноценными заседаниями Брахманата.
- Встать в строй! – командовал сотник, сцепив зубы и бросая недовольные взгляды на обоих «розовых». – Сомкнуть щиты! Не поддаваться на провокации!..
И кшатрии стояли…
Когда огненный гостинец находил щель в стене щитов и обжигал одного из стражей, его уносили для оказания помощи, а место занимал другой.
Через полчаса, когда обстрел прекратился, на место двадцати унесенных уже пришло четыре сотни резервистов, вокруг которых носились фигуры еще целой сотни калари из Розового отряда.
* * *
- Не могу сказать, что в восторге от вашей акции, - хмурился Тредиасар трогая лежащий рядом Тринити так, словно пытался пальцами извиниться за участие в деле, которое колываны, создавшие это славное орудие, едва ли посчитали бы достойным.
Чанда, снисходительно поведя бровью, отошла в сторону и сочно вжалась губами в кожаную флягу с разбавленным вином. Мохини терпеливо вздохнула:
- Это необходимо, - стала пояснять она. – Завтра ты поймешь истинную цель атаки. А пока можешь считать нас злобными мстительницами за Камалу.
- Я понимаю, что Камале сильно досталось, но ее здорово лечат, - начал было Тредиасар, однако, врезавшись в насмешливый взгляд Мохини, осекся. – Не думаю, что этих парней будут лечить так же хорошо, - буркнул он своим сдавленным сиплым тембром.
- Давай, малыш, давай, - с ироничным энтузиазмом поощрила взмахами ладошки вверх Мохини. – Залей слезками своего Понадусэ.
- Ну вас, - отвернулся кудесник. Иллюзионистка подмигнула Чанде, именно сейчас повернувшейся к ним – они чувствовали друг дружку на глубинных уровнях. Эквилибристка медленно подошла и заняла пустующее место в их треугольнике:
- Пойми, Тредиасар, - обратилась она к кудеснику, легким движением руки предотвращая его попытку снять с шеи амулет перевода. – Будет проще, если заранее понимаешь: на этой войне не обойтись без жертв. Все эти мечты о том, как восторженная толпа перестоит брахманов и склонит к отречению – личная блажь Миэллы. Мы любим ее и позволяем заблуждаться, как ей угодно, но смотрим на жизнь по-взрослому. Смотрим и берем на себя ответственность за самую сложную часть революции. Она просила не пускать в Спутники ложные иллюзии? Отлично! Ценю ваш с Мохини эксперимент, но теперь мы покажем всем то, что произойдет в реальности. А наше славное чудо пускай и дальше порхает в облаках и думает, что все происходит само собой. Но именно мы – движущая сила этой революции.
- И сколько вас таких? – продолжал хмуриться Тредиасар, ощущая, что приятно тонет в могучем убаюкивающем умиротворении моря, в которое окунает его Чанда.
- Сегодня были почти все, - пожала плечами Мохини. – Кроме тех, кто совсем уж далек от элементалистики.
- Двадцать шесть, - уточнила Чанда. – Из сорока двух…
- И все действуют тайно от Миэллы? Это не помешает, когда дойдет до главного?
- До главного бы так и не дошло, если бы не мы. Не хочется хвастаться, но самые прорывные идеи, без которых народ так и остался бы унылой массой – дело наших рук и умов, - Чанда погладила по руке Мохини. – И Миэллу мы не обманываем. Просто умалчиваем о том, чего она не хочет слышать… Она сама дала нам свободу действий. Возможно, потому, что обо всем догадывается…
- Хорошо. Но зачем было атаковать кшатриев, если, насколько помню, они как раз колебались? А теперь все они, как один, выступят против нас.
- Ты говорила, он разбирается в глубинных явлениях, - без упрека, с чистой констатацией врача, повернулась Чанда к Мохини. – Возможно, нашему другу нужно дополнить знания с помощью еще одного учителя, - ее голова повернулась к кудеснику, и тот почуял невольное предательство ниже пояса. Мохини заводила его со страшной силой, и казалось, что в эту связь больше никому не втиснуться, а оно вот как выходило… Сквозь шум в ушах Тредиасар чуть не прослушал последние слова Чанды, о тантре с которой невольно начал грезить прямо сейчас. – Завтра ближе к вечеру ты увидишь, зачем была эта ночь. Но могу вкратце пояснить и словами… Когда противник монолитен, а ты ищешь способ расколоть его единство, самый верный способ – это выделить в нем какую-то конкретную группу и выставить ее членов такими, чтобы остальные возможные оппоненты перестали ассоциировать себя с ними. Для этого очень полезно разбудить в них зверей и всем показать их зверства… Стража дворца к завтрашней ночи будет считаться другими кшатриями бешеными зверьми. И какой логический ряд выстроится в их головах?
- Те, кто защищает брахманов – зверье, - помогла Мохини. – Мы не хотим быть такими, а значит, должны отличаться. А чем мы можем отличаться? Тем, что перестанем защищать брахманов!..
- Вы обе – сучки, - покачал головой Тредиасар. – И отличаетесь тем, что с одной я не спал. Очень надеюсь, что вы найдете для себя какие-то другие отличия, а здесь станете одинаковыми.
* * *
- Ты?!. – лицо Кумара перекосилось в полной ненависти гримасе, когда он узнал в подходящей с подносом дарительнице ночную ведьму. Он до утра просидел рядом с едва не умершим от ожогов Ашоком, потом лично сообщил Сите ужасное известие, пару часов покемарил и с готовностью вызвался на вечернюю смену, хотя мог бы как участник ночного инцидента получить увольнительную на сутки. Еще чего!.. Вдруг это повторится – теперь он будет готов, в отличие от большинства необстрелянных новичков. Но к тому, что эти сволочи наберутся наглости и потащатся к вдвое раздувшейся теперь цепи стражей с подносами!.. К этому безнаказанному торжеству перевертышей он снова оказался совершенно не готов. Это ж до чего нужно быть циничными тварями, чтобы ночью забрасывать огнем не имеющих возможности ответить узников долга, а днем, как ни в чем ни бывало, красоваться с веночками и подносиками, выдавливая из своих мерзких рож змеиные улыбочки?!.
К моменту, когда Чанда, цинично улыбаясь, подошла прямо к нему, Кумар был и без того обозлен. О ночном происшествии на той стороне площади никто будто и слыхом не слыхивал! По Радуге скакали танцоры, там пели песни, толкали пафосные речи, Сулрана опять обещала сгореть… Да где ж ты была, мразь, когда здесь реально горели наши парни? Где были ваши Спутники? Почему в них ни слова о ночном кошмаре, а только упомянули кратко (специально спрашивал соседку!), что «душные» мол пытались совершить провокацию, выдавая себя за «пылких» и атаковав кого-то из дворцового оцепления. Как же стрелки-то переводят мастерски!..
Подумав о стрелках, Кумар машинально посмотрел на часы Самрат-янтра, а уже оттуда перевел взгляд на идущую к нему волонтерку в венке…
Дальше вы сами все прекрасно знаете. Здесь-то Спутник оказался предельно близко, чтобы во всех драматических красках передать зверства сорвавшихся с цепи кшатриев. И люди будут обливаться слезами, вспоминая, как растерянно отползала паучком избиваемая волонтерка в веночке и как разлетался поднос с дарами под ударами злобных копий…
Вот только Мохини с Чандой, взаимно нахваливающие друг дружку не первый год, слегка увлеклись упиванием своим совершенством. А потому и план их, хоть казался самим им элегантным и психологически точным, привел к несколько иному итогу… Да, обычные обыватели легко повелись на яркую картинку и бурно кляли джайпурскую стражу за кровожадность. Да, некоторые провинциальные кшатрии осудили столичных коллег, назвали их «шатрами» и приготовились присягнуть другой стороне при удобном случае. Но основная масса воинов, особенно в самой столице, на наживку не клюнула. Грамотные кшатрии могли сколько угодно слушать пересказы сюжетов Спутников, но им хватало одного лишь визита в лечебницу, где лежали обгоревшие стражи, чтобы с уверенностью посчитать зверьем никак не Кумара и четверых его товарищей, избивших подставившихся волонтерок, а тех, кто за этим стоял. И зверьем – не таким, как львы или тигры. Скорее похожим на гиен и шакалов. А с такими быть в одной стае не захочет ни один уважающий себя воин.
И даже мистический ночной визит волшебницы, которая за несколько часов изматывающих ритуалов исцелила самые серьезные последствия огненной атаки у всех пострадавших кшатриев, включая и бодрящегося, как всегда, Ашока – кардинально отношение масс не поменял. Впрочем, эта вишневолосая целительница приходила в лечебницу вовсе не за симпатиями – она просто исправляла чужие ошибки, которые, как и обещала, относила к своим.
Шепоты ночи
- Джасвиндер отказался от переговоров, - сообщил Биджой, и Миэлла вздохнула. Иралак поиграл бровями. – Странно, кстати. Он сказал, что если бы с кем-то и поискал общий язык, то это с «изощренным умом стрелком». Когда мой переговорщик честно сказал, что тот отправился в Шамбалу и физически недоступен, Джасвиндер вздохнул, произнес: «Счастливчик» и рукой показал, что говорить больше не о чем.
- Что с Махавиром? – легкая озабоченность на лице Миэллы, временно стерлась чем-то схожим с чувством брахмана-мага, чистосердечно позавидовавшего текущему занятию Тома. – К нему сейчас не подступиться, наверное.
- Это же Махавир! – усмехнулся Биджой, отметив про себя рассеянность санапсары. – К нему мой человек буквально на улице подошел, и он с ним стоял разговаривал… Но итог неважнецкий. Махавир сейчас, после отвода всей Рамурти под его командование, чувствует за собой силу. Поэтому ставит изначально неприемлемые для нас условия.
- Например?
- Гарантии полного отсутствия всех ауровильцев и особенно ауровилий в большой Аджарии. Увод людей с улиц и переговоры с местными лидерами революции – без нас.
- Справедливо. Но недопустимо – их он просто подомнет авторитетом, и от революционного настроя не останется и следа. Хотя нет – след останется: шрам, напоминающий, что ни к чему особому революции не приводят… С Индирой все ясно… Масуд?
- Он не переговорщик, а регулятор – ограничивает себя исключительно поиском компромиссов уже внутри Брахманата. Без вариантов. Зато есть возможность зацепить Дамодара. Правда, сейчас его нет в городе, и следы, как всегда, спутались.
- Тоже без вариантов. Его игры непонятны, а нам нужны те, на кого можно положиться. Те, союз с кем достоин народа.
- В Брахманате, как ты понимаешь, больше нет других весомых кандидатов. Хотел предложить другой путь… Может, не стоит искать компромисса с Розовым дворцом? Нам, как я и говорил всегда, достаточно внести раскол в кшатриев, и тогда вся каста выйдет за рамки противостояния, а в нем останемся мы с народом и один Брахманат, пусть даже с Рамурти – всегда считал, что их переоценивают.
- Арджуне этого лучше не говори… А с кшатриями попробуй найди общий язык, после этих глупостей от девчонок.
- Они по-прежнему верят, что поступили правильно, и раскол намечен.
- А ты?
- Я так не считаю. Но раскол можно осуществить в другой точке… Мой человек сообщил о тайных колебаниях одного влиятельного кшатрия-ветерана. Там все построено на неприязни к Махавиру и брахманам в целом, но нам ведь это неважно – нам нужно только, чтобы кшатрии не разогнали народ до окончания паломничества Вероники. Зовут его Кейлаш, он тот еще интриган, а потому может перетащить, как минимум, в нейтралитет уйму действующих бойцов, лишь бы они не достались Махавиру.
- В чем сложности?
- Все сыро – он проявился только сейчас, когда Махавир прихватил Рамурти. Из того, что я узнал, мужик на редкость заносчивый, говорить будет только с равным.
- Раджит подойдет?
- Только он или Арджуна из достаточно авторитетных династий, чтобы этот Кейлаш хотя бы заговорил. С учетом сложности переговоров, Арджуна отпадает. Не знаю, стоит ли рисковать Раджитом, ведь всякое может случиться.
- Если прикрыть?
- Группы три нужно. Максимально не засвеченных. Если Олегер до сих пор сохранился в тени, то он отлично подошел бы. Еще песняра можно взять с Манджи – этих на крайний случай: как оружие массового поражения. И надеяться, что никто из Масинги на них не наткнется. В третьей группе пойду я с одной из эквилибристок. Олегер сам выберет напарника.
- Три пары? Из них двое гостей? Мы можем ими так рисковать?
- Ребята крутые – уверен, не пропадут. Заодно окончательная проверка для Манджи – Кабаньяс здорово влияет на нее, как раз выясним, дает это результат или нет?
- Хорошо. Одобряю… Подстрахую через Сапфо. Когда наметил?
- Да хоть сегодня. Мы без предупреждения вломимся: пока он не понял, что мы – его орудие против Махавира, доверять мужику нельзя абсолютно.
- Брахматри в помощь, Биджой. С Олегером сейчас свяжусь. А Веронику на одну ночь поручим Рафу. Она как раз все равно перед Калькуттой сил набирается, и там сегодня только две деревушки в программе…
* * *
Обостренное желание санапсары вести переговоры стало итогом ее утомительных размышлений о ходе революции. Миэлла без труда поняла новую тактику Брахманата, гасящего своим внешним бездействием поступательную мощь протестной волны. В сферическом вакууме это едва ли могло стать неодолимой помехой – всего лишь стоило продолжать поддерживать народный бунт и расшатывать обстановку в сотнях локальных ситуаций достаточно долго, чтобы банально продавить брахманов и рано или поздно вынудить их пойти на предлагаемые условия. Но в реальной обстановке, с нависшим над головой Апокалипсисом, с необходимостью помочь Веронике и Тому с мозаиками и прочими пирамидами – этого времени у санапсары попросту не имелось. Каждый оборот тени на часах Самрат-янтра все туже сжимал петлю необходимости обострения ситуации…
А как обострять, если силовики, после дурацкой провокации радикалок, резко шатнулись симпатиями в сторону… да не то чтобы в сторону Брахманата! Скорее шарахнулись в сторону от самих революционеров. В этих условиях даже искусственное обострение ни к чему особо не приведет. Да, можно волной смести Брахманат и Розовый дворец. Но что потом? Кшатрии поддержат власть и прольются реки крови...
Нет, ключевой момент с Вероникой у Розового дворца должен лечь на хоть сколько-то подготовленную почву, а не ту сырость, какую имеем сейчас. Нужно подвести Брахманат к тупику, показать им, что альтернатив нет, как и силы за спиной… А значит, следует договариваться, как и предлагал Биджой. Договариваться, не обещая?.. И кто на это пойдет?
* * *
Статный Раджит мерно провел длинными пальцами по густой бородке, похожим по характеру взглядом проводив солнечную дорожку на глади длинного пруда.
- Уверен, что он так весом? – произнес каджурах задумчиво. – Я помню Кейлаша в разные годы, и не сказал бы, что он пользовался особым уважением. Возможно, как раз потому, что слишком болезненно ждал его от окружающих.
Биджой пренебрежительно поднял брови:
- Он не авторитетом возьмет. Кейлаш подходит из-за того, что имеет неформальные отношения с рядом уже вполне себе весомых кшатриев из таких же древних родов. И его задачей будет просто оперативно донести до них всех идею о противостоянии Махавиру. Ты же сам был кшатрием – прикинь, какое у них сейчас отношение к брахману, который на голом авторитете былых подвигов умудрился выхватить и сунуть под брахманов гордость всей касты – Рамурти. Да его сейчас ненавидят куда больше, чем Миэллу и кого угодно из наших. Не факт, что надолго, поэтому и стоит ловить удачный для углубления трещины момент.
- Разумно… А Махавир-то почему так рискнул? Как обычно, не взвесил последствий?.. Хотя догадываюсь: решил иметь под рукой пятьсот лучших воинов, нежели пытаться управлять тридцатью тысячами рыл без особых умений.
- Вот именно. А рыла на это обиделись, и теперь мы можем сократить число опасных из них чуть ли не вдвое – с учетом потенциальных отколышей из Калькутты, которые сейчас вряд ли склонны слушать команды Брахманата.
- Если посчитать, какие отряды возглавляют представители древних родов, скорее всего, недовольные Махавиром, то да – цифры вырисовываются приятные, даже если учесть, что часть откажется от предложения… Кстати, что мы им предлагаем?
- По пути расскажу – мне пока было важно узнать твое принципиальное согласие на встречу. Но если кратко, то сохранение родовых регалий, родовые имения и прочее в таком духе.
- Миэлла в курсе?
- Пока нет. Но это разумная цена. Речь не о раджах – их бессмысленно трогать. А о тех родовитых вояках, у которых, кроме чести династии, особо ничего и нет. Таким можно и оставить их имущество. Потом зарядим творческую шушеру – повосхваляют заслуги их династий в песенках и пьесах, накормят тщеславие, и довольные кшатрии на этой волне вольются в общее равенство.
- До сих пор не определился, как относиться к твоему каларскому цинизму, ну да ладно. И с Миэллой сам будешь объясняться потом.
- Да знаю… Когда иначе было?
* * *
Ночь выдалась кромешной – могучие тучи суровой бесконечной элефантерией тянулись по небу, не оставляя луне просветов. Это было на руку тайным переговорщикам, которые не особенно доверяли внешнему благодушию оппонентов – с разных уголков Аджарии поступали сведения, что, если есть шанс бесследно и без риска широкой огласки умыкнуть кого-то из активистов, калари им пользуются. Ясно, что лидеры ауровильских кшатриев-каджурахов и калари-иралаков – стали бы настолько лакомой добычей, что их, вероятно, попытались схватить даже под носом у Спутников или апсар.
Разбившись на три пары, группы прикрытия вышли из портала в деревушке под Джайпуром – в самом городе работало десятка четыре Спутников, но возле них уже давно несли вахту караулы калари и кшатриев, блокируя тем самым возможность ауровильских гостей беспрепятственно и тайно проникать сразу в столицу. Все пары могли называться этим словом и в дополнительном смысле: Олегер не мог не предоставить очередное приключение Перниме, Кабаньяс шагал под ручку с Манджи, а Биджой выбрал в напарницы не кого-нибудь, а начальницу гвардии Шармилу, чья дочка, если бы не была, как и мать, частью небольшой общины, имела бы формальное право называть лидера иралаков папой.
План постарались максимально не усложнять. Изображая влюбленные парочки, все три микро-группы разными путями проникали в хорошо охраняемый район, где жил Кейлаш. Затем Биджой с Шармилой пробирались бы в его дом и открывали портал выхода для Раджита, разведывательно-диверсионных навыков не имевшего. После переговоров каджурах тем же путем отправлялся обратно, а ребята либо возвращались к чистому Спутнику, либо ждали время, нужное для восстановления энергетического фона у уранита, взятого с собой, чтобы открыть новые порталы в Сапфирный зал.
И до поры до времени все шло по сценарию. Настолько, что и описывать нечего. Разве что несколько поцелуев каждой пары, которыми те в меньшей степени маскировались от патрулей кшатриев и калари, а в большей – просто использовали эту возможность для взаимно приятного занятия.
* * *
- И все-таки зря Астрайку не взяли, - шепнул Олегер в прихожей дома Кейлаша. Фея активно набивалась ему в компанию, но ее избыточная популярность в роли спутницы Летящей сыграла против: в безфейной Аджарии брать на тайное задание столь засвеченную личность было бы слишком рискованно. Попробуй уговори эту любопытницу всю дорогу прятаться в астральных щелях или за пазухой. С другой стороны, использование феи как замаскированного разведывательного дрона – значительно упростило бы задачу бесшумного проникновения в полный обитателей особняк.
Впрочем, и Олегер, и Биджой владели достаточными плутовскими навыками, чтобы обойтись своими силами. Кабаньяс с Манджи остались в небольшой рощице на подстраховке, Пернима, выдав себя за заблудившуюся под хмельком тантрини, отвлекла болтовней, а потом и поцелуем, неудобно стоявшего стража, в чьей зоне видимости находились все удобные подходы к ограде. Остальная тройка перебралась через каменный забор и, ловко скользя между ходящими внутри сада тремя стражниками, добралась до самого дома. Олегер оперативно взломал замок, пропустил Шармилу с Биджоем и юркнул следом за ними.
Тут авантюрист и пожалел об отсутствии феи. Биджою донесли, что у Кейлаша огромная семья, и теперь предстояло добраться до спальни ее патриарха, не разбудив никого из девяти детей и двадцати двух внуков. А в идеале, еще и идти максимально раздельно, по крайней мере, в случае с Шармилой и Биджоем.
Нет, они не поругались по дороге. Причина таилась в куске уранита… Как мы помним, достаточно большие фрагменты этого кристалла обладали стягивающим планы свойством. Равно как и все ураниты Спутников, конкретно данный кусок был с помощью ритуалов заряжен энергией, отталкивающей демонических существ , но проблема заключалась в другом. Всю дорогу уранит несла с собой Шармила – как и многие жители Картахены, долгое время служившей свалкой уранитовых отходов, эта вираго была хорошо адаптирована к эффектам наложения планов. Выходец с насыщенной урановой пылью Руси, не один год пользующийся мощными магическими артефактами – также довольно стойко переносил близость астрала. А вот Биджой, прошедший весь путь сюда вместе с Шармилой и ее ношей, изрядно вымотался, испытывая синдром астрального перенасыщения. Он убеждал, что все в порядке, но движения, напоминавшие размашистую удаль пьянчуги, явно противоречили словам.
И зачем мы так долго топчемся вокруг этого уранита? Да нет, не потому, что это помешает тройке тихонько добраться до спальни Кейлаша – с этим они как раз-таки справились, хотя было бы забавно и в чем-то жизненно: завалить настолько несерьезный квест незадолго до финальной схватки с Легионом Апокалипсиса. А завалился в итоге не квест, а сам уранит…
У дверей в опочивальню патриарха, расположенную на третьем этаже дома, тревожно сопел пес. Пришлось выбираться в окно на втором этаже и по классической схеме «подсадил, взялся за спущенную руку» лезть в окно на третьем этаже. Это оказалась личная уборная Кейлаша, и в ней и решили открыть портал, чтобы Раджит сам зашел к коллеге. Овальная дымчатая синева впустила сюда каджураха без малейших промедлений – Миэлла наблюдала за соратниками; Раджит, не любивший порталы так, словно его звали Геральт, отстраненно поморгал, сделал несколько нереволюционных вздохов и вошел в бесшумно приоткрытую для него дверь. Биджой хотел поощрительно погладить плечо Шармилы, но из-за слабости не рассчитал амплитуду, и вместо нежного прикосновения глухо стукнул. Вираго, тоже подуставшая от долгого контакта с астральным нахлестом, при всей цепкости и ловкости, не успела подхватить выбитый из распахнутой ладони кристалл, и тот, следуя не придуманным еще в Вендоре законам Мерфи, нырнул в трубу водостока.
- Упс… - виновато поджал губы Биджой. Шармила ткнула его своим командирским взглядом:
- Знакомое словечко, - кивнула она. – Через девять месяцев в сточной яме появится еще один кристалл. Как назовем?
- Псс, - шепотом рассмеялся иралак. – Понимаю, что напортачил я знатно, но вот конкретно сейчас даже не знаю, как описать свою радость от этой утраты.
- Что ты здесь… Э-э… Раджит?!. – раздалось из соседней комнаты.
- Тсс. Я пришел поговорить… Свидетели нам ни к чему. И в первую очередь, тебе, мой друг.
- Друг… Не помню, чтобы мы называли так один другого, - проворчал патриарх.
- Враг моего врага – порой больше чем друг… А мой враг сейчас – Махавир.
- Присаживайся… больше чем друг. Ты не представляешь, насколько теперь больше.
* * *
Диалог Раджита с Кейлашем относился к той категории бесед, которые или описывать целиком, или двумя словами. А так как треплом патриарх был еще тем, и переговоры, очень быстро перешедшие в планирование действий, длились часа полтора – мы выберем второй вариант.
- Он согласен, - лаконично отчитался каджурах, возвращаясь в уборную и не улавливая пока смысл виноватых улыбок Биджоя и Шармилы. – Кто-то пойдет со мной в портал? Или не будете дробиться?
- Тут такое дело… - прищурил правый глаз иралак.
…Теоретически можно было, конечно, поискать уранит внизу, но Кейлаш справедливо показался таким занудой, что ставить его в известность не пожелали, а бесшумно исследовать громоздкую сливную систему не смогла бы, наверное, даже Астрайка, окажись она здесь. Пришлось менять план и направиться к ближайшему Спутнику вместе с Раджитом, что изрядно усложнило поддержание скрытного формата операции. Высокий и несколько нескладный каджурах в плане физической подготовки никогда не отличался особыми достижениями, славясь, в первую, да и последнюю очередь, управленческим мастерством. Тайно выйти с территории особняка согласился помочь сам Кейлаш, отвлекший охрану на внезапную планерку, а вот дальше предстояло рассчитывать на себя.
После инцидента у Розового дворца в городе был введен мягкий комендантский час. До репрессий не доходило, но многочисленные патрули имели полное право интересоваться целью ночной прогулки столь солидной компании. И тут известное всем кшатриям лицо Раджита уж точно грозило осложнениями. По этой причине, группу решили разделить на две неравные части.
- Разумно будет нам с Шармилой составить компанию Раджиту, - предложил иралак. – Кабаньяс с Манджи чуть поодаль подстрахуют на случай критических осложнений, а Олегер с Пернимой могли бы проскочить самостоятельно.
Авантюрист понимал, что его попросту не посчитали весомым подспорьем на случай серьезной заварухи; хотелось как-то напомнить забывчивому иралаку известную в Ауровиле историю стычки с самим Раваной, но зачем? Можно ведь насладиться ночной прогулкой в компании томной пышечки…
- Без проблем, - кивнул Олегер и, посмотрев на Кабаньяса, дотронулся до висящего на шее «трепла», что означало: «на связи!».
* * *
Было бы странным, заключайся маршрут Олегера с Пернимой в оптимальной прямой из точки А в точку Б. Искатели приключений уж никак не могли упустить возможности прогуляться по самым любопытным местам Джайпура, к которым, естественно, относилась и Розовая площадь.
Часто они, словно заправские дзен-буддисты, сосредотачивались чисто на ощущениях, впитывая в себя тревожно-мистическую ауру древнего города, переживающего беспрецедентные времена. Но и губам работы хватало. Причем не только для поцелуев…
- Интересно, как эти трое повели бы себя в веночке, скажем, со мной и с Манджи, - фантазировала Пернима, лежа на кровле храма Вишну и рассматривая беседующих внизу брахманов и девушку-калари. Это была уже не первая за сегодня высотная точка обзора для парочки экстремалов – при кажущейся сочности, Пернима, как и полагается подопечным Миэллы, обладала отличной подвижностью, а чуточку заниженный центр тяжести помогал ей держать равновесие почти так же, как это умел делать Олегер.
- Это самая романтичная фраза, которую я когда-либо слышал, - закатил глаза скорпион. Девушка в своей слегка вульгарной манере шлепнула его ладошкой по ноге.
- Расслабься!.. Добавь туда себя и Канту – мигом романтики добавится.
- Только если вместо этих двух уродов.
- Какой. Единственным самцом хочешь быть. Тебе бы в Нартексе гарем завести.
- Да не в самце дело. Мы, блин, сколько лет колбасной движухой по лесам шарахались – научились делить место под солнцем и уступать. Тут ведь чисто в природе проблема! Моей природе, в смысле… Голый мужик рядом у меня сразу отлив вызывает. Это не изменить – фу, блин: только представил даже –и тоже отлив. А только хотел обцеловать с тобой этот храм тоже…
- Не знаю… Мне лично нравится так фантазировать. Смотришь на людей и думаешь, как они себя будут вести в слиянии. Разве не делал так?
- Ну так-то все делали, наверное. Но обычно представляют с собой, особь другого пола и в единственном числе… Хотя ладно, последнее не всегда.
- Это, кстати, хороший пример того, как люди себя ограничивают. Привыкли мыслить шаблонами. Некоторые потом открывают в себе что-то новое, не боятся в этом признаться, не отпугивают, не загоняют внутрь. Вот ты ведь на Руси мешал себе думать о веночке с двумя девушками – чтобы не показаться развращенным. Потом приоткрыл в себе это, закрепил с нами. Следующий шаг: более изощренный веночек. И чем раньше ты поймешь, что все эти твои «нет!» – просто преграды на пути приключений и опыта – тем больше успеешь познать.
- Ага. А потом радостно приступить к козам, свиньям или… деревьям да муравейникам, там, не знаю даже, что еще можно себе надумать.
- Иллюзион крут еще тем, что позволяет получить и всякий такой опыт.
- О, да! Лана с ее мужиками теперь целкой какой-то кажется – нужно ж, оказывается, весь мир поиметь: от камней до термитников. И конечно же, чтобы спасти Вендор.
- Ха!.. Прикольно. Ты ближе к пониманию смысла жизни, чем думаешь. Не знаю насчет спасения Вендора, но познание мира во всех его формах – это вполне себе круто.
- Кроме как поиметь – способов познания не придумали?
- Просто через удовольствие, наверное, круче получается – глубже познаешь… Но для этого всего есть иллюзии. А в реальности я и сама за рамки человека выходить не собираюсь.
- Слава Брахматри.
- Просто отбрось предрассудки, подумай, разве самому не интересно…
- Самому – неинтересно.
- Готова поспорить, но не буду… Разве неинтересно хотя бы мысленно складывать людей в узор? Меня на это, между прочим, Канта подсадила – вот уж кто мастер. Просто-таки архитектор строений из людей. Неудивительно, что она на твои карты так залипла – то же самое ведь, по сути.
- Вот именно! Я тоже кайфую от поиска сочетаний. Но зачем именно на пёхе опять зацикливаться? Например, я и до карт любил фантазировать… только дослушай, блин… фантазировать о мужиках. Но, внимание! Не о том, как они на бабе скачут, а о том, как они, например, дерутся. Прикидываешь, а вот если этот так может, то как этот отреагирует? И в таком духе.
- Ну у вас одна война на уме.
- Да необязательно. И другие комбинации прикольно строить. Я это всегда умел. Рассчитываешь: что сказать, как ответит, а как ты подловишь – тактика, блин. Или сегодняшняя вылазка… Думаешь, тупо вломились в дом? Знаешь, как сложно было построить логистику через все эти горы спящих тел?..
- А уж просчитать траекторию уранита, чтобы прямо в туалет улетел – это вообще мастерство на грани волшебства. А все ради того, чтобы подольше со мной погулять. Ценю.
- Ха. Приятно, но это уже как раз элемент случайности. Люблю ее – импровизировать заставляет. Хотя и когда четко план выполняешь – тоже кайфово. Но по-другому…
- Этим и круто слияние. Сколько я ни моделировала – всегда уйма сюрпризов. Потому ж и интересно фантазировать об этом! Ведь это область за гранью видимого – тайная сфера. Собрать веночек, как вы руку собираете в картах. Только в картах вы знаете, у кого какие секреты, а тут почти вслепую, считай… Угадать, кто как себя поведет, у кого какие фантазии и желания, как все это сбалансируется, кем и как дополнится и сможет ли сочетаться?.. Там целые комбинации, похлеще вашего Ведариона. Я еще только учусь, и не факт, что не заброшу, как и всё, чем раньше увлекалась, но пока интересно.
- И тоже колоды собираешь.
- Колодища, чего уж там… Но ты в ней без вариантов герой-десятка, или кто там самые крутые?
Они поцеловались, слыша, как прямо под ними в молельной келье брахман начал молиться.
- Бог наш великий, - доносился проникновенно-благоговейный шепот, - светлейший из трех луч Тримурти, в три шага весь мир преодолевающий, вездесущий и всепроникающий…
- Пфф, - задребезжал губами Олегер, нечаянно внося эффективную нотку разнообразия в поцелуй.
- М-м! А можешь так еще? – зашептала Пернима.
- Ну если этот чел продолжит гнать на меня волну ностальгии, то смогу.
- В смысле?
- Забей… Просто его эти «всепроникающий» и «вездесущий» я много раз слышал в последние годы. Правда, второе обычно раздельно и с двумя «эс». Но там другого ожидать сложно, - он снова прильнул к губам тантрини, решив, что такой ржачный храм нужно обцеловать от души.
- …в эти тяжкие часы внемли молитве нашей, пошли нам, о, четверорукий владыка Вишну, покой и порядок, тобою же созданные…
Но Вишну не слышал его. Он был чрезвычайно занят на зависть многим. Занят всеми своими руками…
* * *
Часам к четырем ночи Олегер и Пернима добрались до Розовой площади. Во избежание инцидентов, там теперь, по рекомендации Миэллы, оставалось до сотни революционеров. Кшатрии по той же причине легко и даже позитивно отнеслись к переходу Радуги на круглосуточный режим, тем более что вели себя активисты довольно спокойно, на коротких переговорах с представителем Стражей Тримурти согласившись соблюдать законы шумового приличия.
- Кто не скачет – тот брамин! – в рамках этих самых законов покрикивала горстка «пылких», взявшись за руки и весело подпрыгивая то ли для согревания, то ли борясь с генетическим пиететом по отношению к брахманам. Здесь работало все то же правило, что и с «шатрами» или «коалами»: переиначив хотя бы на пару букв культовое для Аджарии звание, борцы за свободу надеялись оторвать современных «браминов» от многовековой почвы священности, пронизывающей классическое «брахман».
- О! Пошли попрыгаем? – потянула тантрини за руку Олегера. Тот мягко выскользнул:
- Ты сбегай, пообщайся там со своими, а я тут постою, - уверенно сказал он, не оставляя лазеек для переубеждения. Пернима уловила это и, подмигнув, умчалась веселиться, а богатырь сделал несколько шагов назад. – Выходи, - с нейтральной усмешкой шепнул он в сторону колонны, и оттуда действительно вышел приземистый крепкий мужчина.
- Мы знакомы, - вместо приветствия сообщил он.
* * *
Опытный плут не мог не почуять «хвост», даже с учетом того, что им оказался очень даже элитный калари. Потому и отправил Перниму подальше, чтобы лично разобраться с ситуацией.
- Ты не называл своего имени, - вспомнил Олегер. – Но я помню тебя. Ты – калари Джасвиндера.
- Совершенно верно, - кивнул мужчина. – Меня зовут Дипак.
- От храма следил?
- У храма вас взяла другая калари. Отрабатывала на всякий случай. Маршрут показался странным, и подключили меня.
- Романтическая прогулка сойдет?
- Вполне. Ты ведь не чужой человек и в Ауровиле случайно – нам делить нечего.
- Врать не буду: сейчас я поддерживаю всю эту движуху.
- А я поддерживаю Брахманат. Но мы ведь оба с тобой просто хотим, чтобы это поскорее и попроще закончилось. Вот и решил пообщаться.
- Ну, давай перетрем, - Олегер одновременно с калари присел на корточки – есть категория людей, чьи манеры совершенно интернациональны. – Ты же понимаешь, что наш разговор ничего не изменит, - предупредил богатырь. – Не мы определяем главные замуты, пусть и решаем их, конечно, по мере сил.
- Мне в этом смысле сложнее. Ты по своей воле впрягся, а я до конца буду следовать указаниям Джасвиндера, даже если не во всем их разделяю.
- Поверь, перевербовать меня не получится совершенно точно.
- Даже не пытаюсь. Не обессудь, если прозвучало намеком. Привычка – оставлять крючки в беседе.
- Не парься. Секретов тоже не выдам, кстати. Умею фильтровать базар.
- Да мне важнее секрет всей этой революции понять. Ясно, что мы на Миэллу волну гоним, но не заставляет же она все эти толпы сюда ломиться. Мне сам момент возгорания в людях этой искры интересен.
- Ну, я в этом смысле плохой пример. Я именно на личных мотивах вовлекся… Хотя и тягу к свободе понимаю. У нас в стране только начинала зарождаться вся эта суета с властью, интригами княжескими. Но и то я сразу в бунтари записался – как только увидел, куда телега катится. На корню подрубили и нормально – опять свобода и все такое… А у вас веками, как я понял, щемили народ, загоняли в рамки, вот и накипело у него – скопилось этого масла столько, что Миэлла поднесла фитилек, и бац: горят.
- Да то, что система наша мхом поросла – это понятно. Мне такое говорить не полагается, но кому еще сказать смогу?.. Джасвиндер сам не в восторге, но со мной такое не обсуждает.
- В этом одна из проблем, кстати. Миэлла ведь, думаю, не будешь спорить, что нереально крутая – я уж самых-самых повидал: от волшебников до богов, и она где-то между ними по возможностям. Зато по нраву – как самая простая девчонка-соседка. Могла бы царицей стать, нос задрать, а она с каждым делится. Во всех смыслах, но это не суть… Короче, я хочу сказать, что у вас проблема в обрыве связей между слоями. Брахманы на своей верхушке тусят и с вами особо не делятся сомнениями. Раджи не знают проблем торгашей – вайшьей этих, те кладут болт на шудр, а шудры на неприкасаемых отрываются, довольные, что не самые чмыри… А так нельзя.
- Вообще в тему сказанул. Но я тебе больше скажу. Даже внутри каст все на слои поделено. Будь брахманы реально единым слоем, и они могли бы нормально управлять, а поверь, нашим народом управлять нужно – сам он решать не привык. Но получилось так, что одни брахманы наверх пробились и засели там, будто небожители, а проблем вообще не видят.
- Так вы и должны до них доводить правду. Вы их глаза и уши.
- Легко сказать. Ведь сообщишь о проблеме – и получается, что ты и виноват, раз допустил ее. И сам же решать будешь. Многие наши и докладывали годами, что все в порядке, справляемся: народ доволен, славит вас, богов любит и все такое. А другие – наоборот. Знаешь, как охранник, например: если выяснится, что проблем нет – его с работы смахнут, раз без надобности. Так и наши, особо усердные, всё докладывали, что проблем уйма, страна на грани, и только их доблестью кое-как спасти успели.
- Вот и получился пирог. Одни брахманы считают, что все в ажуре, и не заметили, что народ вскипел, а другие привыкли, что вы их стращаете, и стали делить на пять все доклады. И тоже зеванули, когда реальные проблемы начались.
- Точнее не скажешь. Так что и наша вина есть, не спорю… Но главная причина, думаю, в самих брахманах. У них есть посвященные – это высшее звено, которым как раз мы служим, которые правят всеми процессами и всё решают. А есть раз в пять больше брахманов попроще. Ну, там, наставники, жрецы в деревушках, книжники и прочие… И по уму – посвященные должны именно на них опираться. Чтобы вроде как снизу идеи шли, а они наверху уже чисто решалами были, как Масуд, например, в Брахманате.
- Логично. Главные умники часто уже стандартами мыслят. Даже боги, например – фиг бы без таких, как мы – обычные люди – хотя бы шанс у Вендора появился. В целом, идея плана была Лилит придумана, но так она и не вполне богиня – потому и мыслила свежо всегда. Но наметки решений часто уже именно от нас шли… Может, даже не потому, что мы такие прям оригинальные, а тупо из-за количества – поступит снизу тысяча идей, а среди них одна толковая промелькнет.
- Вот-вот! И должна быть четкая схема, когда наверху слушают все, что идет снизу. По уму, с Джасвиндером, например, едва ли кто-то из мелких брахманов мог бы в мышлении сравниться. Но ясно ведь, что сто таких брахманов за несколько лет придумают что-то, до чего один, даже такой серьезный, ум не дойдет. Тем более что он чаще глобальными делами занят.
- Так и что стало помехой? Посвященные не слушают или мелкие халтурят с идеями свежими?
- Хуже всех те, кто посередине… Если прикинуть, то это, наверное, главный бич любой системы. Понимаешь, посвященными чаще всего становятся, как ни крути, самые толковые. Да, иногда кто-то отпрыска своего тащит туда, иногда интриган прорывается особо ушлый, но в целом там люди умные.
- Кстати, уже необычно. Наверное, потому, что брахманы все-таки духовные – интеллигенция, так сказать. А в обычном обществе наверху гораздо больше интриганов и беспринципных тупорезов, которые ломятся к успеху и деньгам, пока самые умные сомневаются и решают мировые проблемы в своей голове. А, чего далеко ходить? Считай, что брахманов вообще нет, и кто тогда на вершине Аджарии окажется? Не нормальные кшатрии ваши, а раджи всякие. Перебил, но без обид.
- Уместно было… Так вот, у нас умные брахманы сидят наверху, а еще много умных – в самом низу. А между ними – ржавый унылый слой. Это слой, куда добираются упорством, исполнительностью и верностью в лизании зада, а застревают – из-за отсутствия остроты ума или смелости, или харизмы, там… Вот они и встали ржавым забором между энтузиастами снизу и толковыми решалами наверху. Все идеи снизу они оценивают по себе, вот и отсеивают самые свежие как непонятные, а значит, ненужные. Наивняк снизу еще пытается как-то протолкнуться, но большинство быстро забивают и переключаются на свои мелкие делишки. Вот и происходит разрыв между горячими энтузиастами внизу и махровыми умниками наверху. Энтузиасты привыкают терпеть тех, кто наверху, а умники – начисто перестают понимать, как живут внизу. И живут не только брахманы, а вообще все! Ведь связь с народом как раз через мелких брахманов должна происходить. Да, есть мы, но повторюсь: мы в большей степени решаем вопросы безопасности и всякой личной суеты – брахманы ведь многие совершенно далеки от всего, кроме духовных вопросов и каких-то политических решений. И мы должны освобождать их умы для молитв и дум, став руками и ногами. В идеале, и глазами, но так редко получается, ведь мы привыкли смотреть на все по-своему. И глазами должны быть остальные брахманы. А они, может, и видят сами многое, но до головы уже не доносят, потому как на пути ржавые черви копошатся – унылые и тупые… В итоге народ привык болтать, будто правители знают все, что ему неведомо, но хитрость в том, что и правителям так же плохо известно то, чем живет народ.
- И как бы лично ты менял эту систему, если бы был на месте Миэллы… Да даже на любом другом месте: считай, стал бы аватаром какого-нибудь… хм… всепроникающего бога.
- Если бы я был аватаром бога, пришедшим все менять, я бы и умом обладал соответствующим… А так… Не знаю… Но уж точно не устраивал бы революцию… Смотри, вон шудры-актеришки скачут. Надеются, что новый узор общества так перевернется, что они поближе к кормушке окажутся. А ведь как актеры могли бы прикинуть чисто на примере театра. Представь, что в четкий театр приходит условная Миэлла, всех меняет местами, ролями, а примами делает декораторов и работников сцены каких-нибудь. И что? В хлам заваливает спектакль!..
- Толковый пример. Странно, что не слышал раньше.
- Это я недавно придумал – хотел Асиму подогнать для распространения, но не стал. Тот заносчивый стал, пусть сам придумывает.
- Дай вспомню… Асим же Махавира калари?
- Ага. Но еще – лидер Розового отряда… Это вроде гвардии Брахманата. Та же схема там, кстати, что и у брахманов. Только хуже еще – интригуют, проталкиваются, плюс своими патриархами меряются и с их помощью пролазят. Асим, правда, должен признать, и без Махавира пробился бы – умеет мыслить тактически.
- Это не он придумал схему, что вы перестали активничать и на народ давить? Умно, кстати. Фиг поможет на уровне стратегии, но как тактика – вполне своевременно.
- Нет. На таком уровне Джасвиндер мыслит – его идея. Он ведь очень преданный адепт Вишну – в его ипостаси Индры, правда. Всегда мечтал найти мифическое оружие Вишну в его другой ипостаси: Нара-Нараяна. О ней совсем крохи информации попадались, и некоторые считают даже, что это выдумка, и такой ипостаси не было, но не суть… Короче, он, по этой легенде, владеет некой Нараянастрой, и она может выпустить за раз десятки тысяч стрел. Правда, используется только раз, а при второй попытке – ударит по тому, кто захочет использовать… И вот единственный способ спастись от такого оружия – полное бездействие.
- Ух. Моим чувачкам такое понравится – они там любят принципы гармонии, дзен всякий, бездействие. Восток, одним словом… И я уловил мысль твоего… Джасвиндера, в общем. Он решил, что Миэлла запустила в вас десятки тысяч стрел в виде активистов, а способ спастись – забить на время, пока стрелы упадут. А там, глядишь, она еще раз жахнет, и по ней же попадет.
- Другими словами, да и раз в пять дольше, чем ты, но именно эту суть передал мой патриарх…
- Шарит он, конечно… Стремно, скажу я тебе, что тратим время на эту хрень всю – на пороге Легион стоит, драконы долбаные… Знаешь, как пригодились бы знания твоего патриарха? Миэлла нам пытается помочь, ей и самой бы помощь пригодилась, а они сцепились, и ведь никто не отступит.
- Не знаю насчет Легиона, хотя Джасвиндер вовсю поверил в рассказы Летящей – тогда еще сквозь касты, а не у Миэллы на поводу… У нас привыкли больше опасаться Тандавы – последнего танца Шивы, который может разрушить весь мир. К этому привыкли относиться… ну нет, у нас в легенды иногда даже больше, чем надо, верят, так что не как к легенде, а просто как к чему-то очень далекому. А тут совпало, что и вы про Апокалипсис говорите, и мои коллеги докладывают, что в Чидамбараме – это главный храм Шивы, закрытый от посторонних – какие-то движухи нездоровые. Жрецы, мол, к танцу готовятся, и как бы это не Тандава была… Пока мы тут друг дружку за волосы ухватили и пошевелиться не можем – мир в пропасть катится.
- Одним Тандава, другим – «кто не скачет, тот брамин».
- Забавно и горько, если второе – часть первого.
- Шикарная мысль, Дипак.
- Вот скажи, Олегер. Что бы ты лично мне посоветовал в такой ситуации? Ты ведь наверняка вставал перед выбором, когда сердце на части… Я же не камень, и вижу, что народ по-своему прав. Но и Джасвиндера поддерживаю не только по долгу: я считаю, что революция – не путь. И как действовать, когда встанет конкретный выбор: бить или не бить?
- Все те же мои чувачки сказали бы: «не бить». Но сами при этом так часто били, что… Хрен его знает, Дипак. В моих глазах, ваша партия – проигрышная. Но многим такой кажется и наша партия с Легионом. Шансов – мизер, если честно. Но мы продолжаем играть, и без уныния. А наоборот – на редкость бодро. Мне стало проще, когда я отнесся ко всему как к игре. Я – всего лишь одна карта на игровом столе. И я надеюсь, что я зайду на поле максимально полезно и помогу победить, даже если я – тройка или четверка. Но как нами распорядятся высшие игроки – я не знаю… Поэтому просто играю… Наверное, фиговый пример, вы ведь здесь в Ведарион не играете, только в шахматы свои… Тогда еще точнее. Ты говорил про театр. Тебе поручили роль – сыграй ее так, чтобы зрители были довольны. Ты ведь понимаешь, что на сторону народа не перейдешь. Значит, просто веди себя достойно, даже если видишь, что проигрываешь… Мне попадались враги, которых я уважал. Я их помню и до сих пор уважаю – живых или мертвых – больше, чем многих, с кем бился на одной стороне... Так бывает… А потом игроки перетасуют колоды, и рано или поздно мы с бывшими врагами окажемся на одной стороне. И будем рады встрече, потому как где-то там вспомним, что уважали друг друга.
- Сейчас промелькнуло где-то, что мы с тобой в прошлых жизнях, возможно, как раз на одной стороне бывали… Теперь на разных.
- Вот и отнесись к этому как к одной партии в большой игре… Не поверишь, я сильно заморачивался по разной фигне, а потом мне друзья как-то так открыли глаза помалеху, вот и я стал в некотором раскладе философом. Просто с чисто игровым уклоном, но тут уж никак иначе – карта такая выпала при рождении.
- Как здорово, что твоя подруга не минутой раньше побежала сюда… Спасибо, Олегер.
- Тебе спасибо, Дипак.
Они снова синхронно встали. Олегер протянул руку, Дипак пожал ее, обхватив и ладонью второй.
- Это… Увидимся, - улыбнулся калари, отойдя на пару шагов. – Очень надеюсь, уже в следующих партиях.
- Я понял, что ты хочешь сказать, - поднял ладонь Олегер и пошел навстречу Перниме…
* * *
Это были довольно любопытные разговоры, но немного жаль, что, сосредоточившись на них, мы потеряли из виду вторую группу. Ведь они добирались до Спутника с куда большими трудностями. Раджита дважды узнавали в лицо, и оба раза это оборачивалось неприятностями.
В первом случае очень в тему оказалась терапия Кабаньяса, которую он проводил со своей подругой.
- Гаси ярость. Не подпускай ее к себе, - шептал он Манджи, видя, как шагах в сорока от них беседа тройки соратников с патрульным квартетом кшатриев переходит на повышенные тона. – Настройся на дурашливую волну – это помогает сбить пену… Прости, что такое говорю, но создай там иллюзию, будто один кшатрий испортил воздух.
- …А теперь шершни жужжат возле дальнего – он устал стоять, и шершни подтолкнут его, чтобы предложить уйти дальше.
- …Пусть петух закричит – типа утро, и пора валить.
- …Женский шепот в голове: «и когда он уже придет? Начну, пожалуй, сама…»
Как ни странно, это сработало. Ну, или просто совпало, а разговор не перетек в драку, благодаря дипломатичности самого Раджита, до ухода в Ауровиль пользовавшегося изрядным авторитетом среди рядовых кшатриев, пусть большинство из уважающих себя он и сподвиг уйти следом…
А вот вторая группа отнеслась к отступнику не как к бывшему коллеге, а как к важному руководящему звену нынешнего врага… Тут уже во всей красе показала себя Шармила. Лидер сапфирной гвардии пошла на задание без классического оружия вираго – режущих наручных лезвий – по той же причине, по которой осталась с Вероникой Астрайка: уж больно экзотично для тихой вылазки выглядят эти приспособления со звучным названием «ицпапалотль », или попроще – «испы». Но для кшатриев хватило и вспомогательного оружия – двух коротких бамбуковых палок, спрятанных на спине под плащом. Шармила отбивала бамбуковым вихрем все выпады бесталанных оппонентов, не забывая при случае нажимать триггер, открывающий щель для метания спрятанных внутри ядовитых дротиков размером с иглу. По просьбе Миэллы, яд на этот раз был не смертельным, но и паралитика хватило всем троим мужикам. Четвертого вырубил удар палки по голове, а еще с двумя за отведенные им Шармилой полминуты успели справиться ее спутники. Кабаньяс же с Манджи и не успели толком вмешаться, долго решая, мощь богатыря сейчас нужнее дерущимся, или гаситель ярости – тяжело дышащей блондинке.
После второй стычки русский рапсод предложил хитрый план. Они с Манджи выдвинулись вперед и теперь весело отвлекали все патрули иллюзиями различных подозрительных (и неизменно забавных) звуков в стороне. Неизвестно, во скольких из восьми одураченных патрулей находились те, кто узнал бы Раджита в лицо темной ночью, однако каджурах был в любом случае чрезвычайно благодарен Кабаньясу за свежую идею. Почти так же сильно, как и блондинистый генератор забавных звуков – за то, что столь сложная ночь при новой терапевтической тактике обошлась без случаев акустического взрыва мозга.
* * *
Вечером следующего дня Миэлла позвала Раджита с Биджоем в Сапфирный зал, где показала сохраненную запись наблюдения за Кейлашем.
Кшатрий-ветеран совершал уже третий за день визит к родовитым коллегам. Судя по выражению лица в момент начала наблюдения, все пока шло довольно успешно. Кейлаш шел с двумя охранниками по бокам, чувствуя себя вполне безопасно – здоровенные парни, готовые прикрыть от любой угрозы, что как раз демонстрировали, плотно сдвигаясь к нему при виде каждого встречного мужчины, способного на хоть какой-то выпад.
- Нилама!.. - сплюнул Биджой в сердцах. – Дальше можно не смотреть… - но смотреть продолжил.
Его реплика была направлена в адрес средних лет женщины, идущей навстречу тройке кшатриев. Немного необычная одежда – с откровенным торсом и просторными длинными рукавами – могла бы натолкнуть охранников на какие-то подозрения, будь они посмышленнее. Но Кейлашу очень хотелось именно эффектности, с которой эти два могучих хлебных шкафа играли с ним в гамбургер…
Женщина, небеспричинно выдавая себя за молящуюся на ходу жрицу, со стеклянным взглядом прошла мимо, чисто интуитивно уступая дорогу знатному господину.
- Ну почему не замедлился и не обернулся?! – не выдержал иралак, знавший не понаслышке, как должен вести себя настоящий телохранитель. Он в свое время не раз спасал мерзкую задницу вверенного ему судьбой патриарха, и дважды – именно от покушений руками нагини…
Но шкафы уже забыли о тетке и туповато всматривались вперед. Нилама же, пройдя мимо, не останавливаясь и даже не сбивая шаг, легко махнула рукой, и из рукава выскользнула кобра, давно приученная сдерживать раздувающуюся шею даже при атаке. Словно резиновый жгут, змея проглотила полтора метра дистанции и бесшумно ужалила Кейлаша в спину… Тот вздрогнул, но пока кшатрии смотрели на него, нагини уже задернула послушную кобру обратно в рукав и тенью скользнула в заранее присмотренный переулок. Один кшатрий до забавного беспомощно реанимировал осевшего на землю господина, другой – столь же бестолково топал по переулку…
Миэлла выключила иллюзию.
- Кстати, он на нее все-таки наткнулся, - сообщила она. – На нее, а потом на ее катар …
- Поверь, при желании, она бы порезала им всех троих прямо на улице, - вздохнул Биджой. – Немногие из нагини так хороши, как она. Собственно, только Ананда, пожалуй… Но та вообще хороша, а Нилама – тупо отмороженная стерва похлеще тхагов.
- Думаешь, Махавир ее привлек? – нахмурился Раджит. Биджой отмахнулся:
- Он наверняка даже не в курсе. Все на уровне какого-нибудь Асима решилось… Видать, Кейлаш совсем неосторожен оказался. Кто-то из его собеседников и настучал тут же. Но оперативность поражает. Скорее всего, первый – второй бы просто не успел.
- Не ломай голову, но ты, видимо, прав, - кивнула санапсара. – Развлечь еще одним зрелищем? Вам понравится…
Что происходило на втором показе, мы оставим за кадром. Но краткая суть очень проста. Родовитый кшатрий, встреча с которым была второй по счету, после беседы с Кейлашем долго спал, а потом решил расслабиться и пошел в свой излюбленный храм Камы. Там его глаз упал на новенькую ганику , как-то очень уж многообещающе смотревшую на богатого посетителя… Ну, а дальше для умелой тантрини дело нехитрое… Официально – сердечный приступ от избыточного усердия.
- Я когда ее увидела – почти как ты сказала, - призналась Миэлла. – Но тоже посмотрела, конечно…
- Из твоих?
- Раз не здесь, то не особо моих, видимо. Но талантливая была и очень хотела совершенствоваться… Я потом следила за ней. Ритика зовут… По ней вся наша старая история сильно ударила, пришлось в Мумбай в храм податься.
- Мумбай? Быстро же она ходит.
- Наверное, ее оттуда раньше выдернули – калари же понимают уровень напряжения, вот и собрали на всякий случай лучших… Она с ними связалась еще при мне. В Мумбае иногда помогала, а теперь в столице отметилась – и обратно. Засветилась ведь – смерть такой шишки по-тихому даже люди Асима не замнут, думаю. А сами знаете, что в случайные приступы особо никто не верит – так, закрывают глаза, чтобы с калари не связываться…
- Это да… Мы смеялись с ребятами, что некоторые дэвадаси недорабатывают из страха, что клиент умрет, а их негласно заклеймят нашими агентами.
- Ладно… При всей моей любви к Ритике, ее судьба меня сейчас беспокоит не в первую очередь. Что скажешь, Биджой? Других зон раскола у нас нет? Или продолжим, чтобы чисто родовитых кшатриев проредить на случай войны?
- Хорошо, что ты шутишь, но я опускаю руки… Ты, наверное, была права – переговоры не помогут. В старой Аджарии все сплелось в такой безумный, совершенно запутанный узор, что даже его куски не хочется сохранять – нужно просто смести его к ракшас собачьим и все плести заново. Иначе этой путанице не будет конца…
- Если смести, то не я права получаюсь, а Чанда с Мохини.
- Я не в том смысле, что силой и руками народа.
- Ну а как?.. Раджит, а ты что скажешь?
- Скажу, что ты решила сдать назад.
- Ух ты мой душегляд, как узнал?
- По твоей решимости… Ты на редкость спокойна, внутренне расслаблена, много шутишь… Это отголоски свободы, которая сейчас порхает у тебя внутри. Ты впервые за долгое время отказалась от навязчивой идеи и уступила потоки судьбы Брахматри... Я пошел за тобой сюда, пленившись именно этим состоянием – ты тогда еще не окунулась в проблемы Ауровиля, а просто лучилась самой идеей, еще не привязанная к ней крючком в сердце… Потом ты временами снова отпускала заботы, переставала быть за все в ответе и опять лучилась свободой, обычно перед странствиями и после них… И я рад снова видеть тебя такой, хотя понимаю, что нам всем гораздо проще жить, когда ты взваливаешь на себя все проблемы. Но ты молодец – отпусти их, а там посмотрим, как сложится…
Миэлла со слезами, текущими из глаз, обняла своего верного каджураха, постаравшись, чтобы и столь же верный иралак не чувствовал себя лишним.
* * *
Утром следующего дня, так и не изменив за ночь своего решения, она объявила на сборе лидеров, что предлагает взять паузу.
- Я много думала и поняла, - говорила санапсара, и ее глаза мягко лучились свободой. – Выбор сейчас стоит между свободой Аджарии и свободой всего Вендора! Не хочу преувеличивать нашу роль: во всех уголках Вендора храбрецы ведут отчаянную борьбу, которая нам пока и не снилась. Но так уж сложилось, что и без нашего вклада, скорее всего, не обойтись… Вы знаете, как я жаждала этой революции, как хотела свободы нашему народу! А теперь понимаю, что, цепляясь за эту идею, я ставлю под угрозу свободу всего Вендора и в том числе всех тех, за кого мы сражались. Наш общий враг настолько мрачен, что в случае поражения – самые мрачные страницы брахманизма будут считаться вымыслом, потому что под пятой Легиона люди, если нас вообще оставят в живых, не поверят, что можно было жить так счастливо… Я все это время заслоняла угрозу Апокалипсиса революцией, словно пряталась за ней от главной проблемы… Но пора набраться смелости и отпустить навязчивую идею – освободиться от нее. Не навсегда. Да, так часто говорят, чтобы просто было менее больно, но мы знаем друг друга, и после решения вопроса Апокалипсиса обязательно вернемся к свободе аджаров, если, конечно, в новом мире все не изменится так, что проблема брахманизма рассосется сама…
Она скользнула по глазам соратников, вздохнула и продолжила.
- Теперь о деталях… В лоб заявлять о взятой паузе мы не будем. Так обрубив душевный порыв народа, мы оскверним этот порыв и оставим глубочайший шрам в горячих сердцах. Надо подумать, как перевести народное единение и воодушевление в новое русло: противостояние Апокалипсису. Вполне вероятно, что мы объединим усилия и с некоторыми брахманами. Это умные люди, которые станут хорошими союзниками в борьбе с Легионом и драконами. Возможно, именно в общей борьбе мы и найдем, наконец, общий язык насчет будущего Аджарии… Странно даже, что они сами не догадались продвигать лозунг: «Не время для распрей! Сплотимся вокруг нынешней власти накануне Апокалипсиса!». Как бы то ни было, нужно разработать схему контактов и переговоров с Брахманатом, чтобы переход получился плавным. Боюсь, наш односторонний откат они воспримут как слабость и постараются грубо подавить народный протест, что, конечно же, недопустимо… Именно поэтому внешне, как минимум, ближайшую неделю, мы продолжаем сохранять видимость участия в революции. Но тоже не форсируя и не раскачивая настроения – пусть думают, что их план спуска на тормозах начинает работать. Это убережет от грубых действий с обеих сторон… Плавно подведя к спокойной точке, мы смягчим все сердца и предоставим слово Веронике, которая и выступит перед Розовым дворцом с речью о слиянии всех сил в одну перед угрозой Апокалипсиса. Лидеры Брахманата уже две недели как перешли на шифрованные записки в особо важных беседах, и это лишает меня возможности владеть информацией в нужном объеме. Но из того, что знаю, к Веронике и у них отношение вполне достойное. Поэтому, когда ее Паломничество плавно, по текущему плану, дойдет до Джайпура – именно из ее уст предложение будет звучать наиболее гармонично… Ей самой я скажу обо всем в ближайшее время – чтобы она уже заранее подводила к итоговому предложению. Уверена, что она будет прыгать от радости, как только услышит эту новость… От вас такого же не жду. Но готова к аргументированному спору с каждым, кто считает иначе.
* * *
К удивлению Миэллы, спорщиков не нашлось. Биджой и Раджит еще вчера согласились с санапсарой, Шармила, Канта, Салпана, Арджуна и еще несколько помощников и помощниц всегда были менее пылкими сторонниками революции, нежели их подруга-наставница. Странной была реакция самых яростных и последовательных революционерок – Чанды и Мохини. Они, конечно, поискали доводы, но то ли были пленены стройностью речи санапсары, то ли настолько ошарашены этим решением, что по горячим следам попросту не нашли слов, чтобы выразить свой протест.
Возможно, был и третий вариант, что, как вы понимаете, ближе всего к истине…
Пробуждение богов, или Пламенный отблеск в слезах возле Дели
- Ты не представляешь, как я за тебя рад! – говорил Том, иллюзорное лицо которого пестрело помехами. За эти два дня, прошедшие с последнего разговора с Миэллой через Сапфо (а скажем по секрету, санапсара активно советовалась со своим другом перед утренней планеркой), скорпион и его группа поддержки, судя по всему, изрядно приблизились к окрестностям Шамбалы, невероятная аура которой и искажала волшебный луч связи. – Видно паршиво, но очень посвежела и глаза сияют.
- Спасибо… Как вы там? – Миэлла попутно с вопросом прощально кивнула уходящей Аванти, работавшей с Сапфо перед ее приходом.
- Ощущения потрясающие!.. У меня такого и под самой Ртанью не было. Разве что в Жпани похоже, но там другое… Горы будто пытаются нам что-то сказать. В основном – мне, что порядком бесит Джиотсану… Пару раз даже придумывал, будто поймал глюк – чисто поржать над ее хмурой рожицей. Кстати, ты замечала, что она – твоя вялая копия? Реально как сестра от некрасивого папы.
- Она хоть не рядом?
- Нет, но я ей это уже говорил.
- Тебя даже Шамбала не меняет…
- Та не. Это я так от нее отбиваюсь… Чего врать – торкает не по-детски. Сегодня ночью пришло слово Нараянастра.
- Ух ты. Мне Олегер как раз на днях говорил его, но отвлеклись. Это какое-то оружие из легенд, верно?
- Ага. И с ним вместе пришло слово «янтра». А Падма объяснила, что это может означать, будто это оружие – технологическое. Типа, мантра – это духовное, а янтра – механизм или технология.
- Мало людей в Вендоре, более далеких от технологий, чем Падма. Думаю, это единственное, что она могла тебе сказать о них, и забавно, что оказалось полезно.
- Ну, пока мы эту астру не нашли – толку маловато. Хотя прикольно, конечно, что все это вообще приходит. Наскучали ваши горы по богатырям, по ходу… Да и вообще по гостям. Не заткнуть, прямо.
- Никого больше не встречали?
- Да Бог миловал… Обалдеть… Топчусь по остаткам атеиста уже… В общем, хаос миловал, бе-бе-бе… Когда тебя ждать-то? Чую, мы уже скоро допремся-таки до какой-нибудь удачной щели. Но придется ждать – раз так связь глючит, страшно думать, как портал сработает. Разнесет по пути нафиг – правый глаз, чур, мой.
- Дурачок… Пока вы не найдете уранит, мы… Ха-ха!.. Ты же им машешь?
- Сюрприз!
- Молодцы какие.
- Это не ко мне… Падма, может, не рубит в технологиях, но на магию у нее чутье дикое. А еще она нам помогает давление гор проще переносить. Клевые медитахи показала… Апсара ваша – Ситара – тоже полезная очень: с одного взгляда на нее аж температура кое-где поднимается – так что не мерзну. Виджая веселит круто – с ней нигде не соскучишься, хотя про меня она то же говорит… Слушай, не пойму… Уже минут пять в голову долбится что-то… И что-то нехорошее будто. Я отгонял его нафиг, но настырное, зараза.
- Том, будь осторожнее… Еще несколько дней нужно. Я не могу бросить Веронику в Паломничестве, как ты понимаешь, да и хотя бы день-два после окончания понадоблюсь, чтобы брахманы не наглели. Значит, где-то 16-го ждите. Примерно.
- А мы, думаешь, еще помним, какое число? Здесь время вообще, как хочет, скачет…
- Тогда, считай, неделя, плюс-минус денек.
- Дофига… Так и стрел не хватит.
- Ты же говорил, все нормально!
- Я говорил: «нормально, по сравнению с Темнолесьем». Но не парься – ничего непосильного. Там бы ты, вот, поосторожнее была… Предчувствие нехорошее… И еще что-то. О! Достучалось, наконец… Хм. Дели – это что? Судя по ощущениям, что-то стремное.
- Дели? Это городок. Может, еще что-то.
- Купол привиделся… Тройной.
- Точно Дели!.. Там главная достопримечательность – храм Тримурти. Довольно древний – один из первых фактически. Но он как святыня остался, не действует.
- Слушай… Беседы с тобой для меня – как лучик. Но… В общем, дуй-ка туда. И береги себя. Конец связи…
Миэлла пару секунд посмотрела в место, где была иллюзия, столь бесцеремонно свернутая Томом. Потом встряхнулась и покружила ладонью над Сапфо, настраивая свой всепроникающий телескоп на Дели…
И уже через пару мгновений открывала туда портал. \См. карту: звездочка №12\
* * *
За два часа до этого, сидя на лавочке в парке Дели, Тредиасар не то чтобы глаз не мог отвести от Мохини... Немного даже наоборот – он непрестанно отводил взгляд от веселящегося личика и играющего изгибами тела, чтобы снова и снова смотреть на них как бы заново, удивляясь, какой богатой граненостью наделила природа наполовину полный стакан этой невероятной личности. И не многогранностью – нет: Мохини во всех своих масках оставляла слишком много себя настоящей, чтобы можно было забыться и увидеть оторванную от оригинала ипостась. Поэтому всё ее разнообразие действительно напоминало примерно одинаковые грани прозрачного стакана, для которого куда важнее этих граней был зачем-то налитый в него горький эликсир или сладкий яд – пока разобрать не получалось.
Скорее всего, изобилию масок выразительного личика помогали его диспропорции. Симметрия – плохой пластилин. А вот легкие несовпадения высоты глаз, изгиба бровей и работы мышц, отвечающих за глубину улыбки – дают обычно крайне богатый арсенал для игры образов. Главное – наловчиться владеть инструментом своего лица, и тут есть два способа.
Первый: изучить у зеркала все особенности своих гримас и призвать мимический аппарат к полному повиновению. Как же много способно менять в лице обыкновенное скольжение между профилем и фасом! Особенно в таком лице, как у Мохини. Взять хотя бы нос: анфас он, при всей своей длине, довольно наивен за счет узких ноздрей, в полупрофиль – самобытен за счет игры тени, намекающей на кривизну, а в полный профиль – встречайте ястреба с хищным изгибом. И это только нос. А есть еще выдающиеся скулы и подбородочек, резковато уходящий к волосам лоб, ровные брови, которые можно и крыльями, и елочкой, а лучше всего – извилистой змейкой… Все это могло бы сделать Мохини превосходным мимом, не пойди она по второму пути овладения инструментом лица – тому, где собственно владение лицом – глубоко вторично.
Да, второй способ – это постижение своей души. При всем уважении к труду мимов, изучение многочисленных грани своей души – занятие, сколь и более интересное, столь же и более сложное. Особенно когда, познавая все оттенки настроения, все нюансы состояний, все уровни амплитуды эмоционального маятника – честно распахиваешь этот котел своей личности, не стесняясь выпускать всё наружу и давая лицу возможность ярко выражать все грани своего настроения, состояний и эмоций. Такому исследователю своей души очень даже можно (а если актер – нередко, и нужно) шлифовать отточенность мимических конструкций с помощью первого способа, но обычно лицу вполне хватает и природной настройки – дети тому ярчайший пример… Честная работа открытого лица, выражающего изученные и зафиксированные оттенки внутреннего состояния – может уступать гримаскам мимов в поверхностной точности, но с запасом отыгрывается за счет искренности и свежести своих выражений.
Пошедшая по этому пути, Мохини могла бы стать уже полноценной драматической примой театра, хоть одного же актера, хоть сотни. Но, зацикленная на все более глубоких подвалах своего Я, она слишком пренебрежительно относилась к поверхностным граням. Из-за этого заниженного центра тяжести самоощущения, все десятки образов, которые выражало ее богатое оттенками лицо, напоминали не столько выражения состояний или эмоций, сколько верхнюю одежду. Одежду разных фасонов, яркую и всегда стильную, но – всего лишь одежду.
Ясное дело, что сама Мохини по этому поводу нисколечко не страдала. Она нередко выступала на помостах и Радугах именно как актриса, однако к чисто актерскому успеху всегда демонстрировала полнейшее пренебрежение. Как раз об этом она и говорила Тредиасару сейчас в Дели, отвечая на его удивление, почему оглушительный успех ее постановки на местной Радуге – не привел даже к самой крошечной эйфории. Толпа скандировала ее имя, по рядам пробегали где остаточные слезы, где затянувшийся смех, а сама виновница этой бури – не впитала, кажется, ни капли чужого восторга, спокойно отойдя за деревца парковой зоны, частью которой и была самая большая площадь Дели.
- Нет, ну я понимаю, что ты не зависишь от чужих мнений – плохих или хороших, - приставал кудесник, хвостиком пришедший за ней сюда, и продолжающий с обожанием любоваться гранями лица и тела, как и полчаса назад, перед началом выступления. – Но сама-то ты разве не видишь, насколько это круто?
- Что круто?.. Мое представление? – Мохини весело покрутила бедрами, потрясла грудью, и в этом таилось столько разбрызгиваемого сока сладострастия, что Тредиасар не сразу и догадался, что ему демонстрируют не тело, а одежду, уж больно фоновую, при всей своей яркости, по сравнению с таким телом. Мохини, естественно, все поняла, но решила копнуть поглубже, раз ее воздыхатель уж столь похотлив. Она еще чуть-чуть покружилась, на этот раз акцентируя внимание уже на своих бесспорных прелестях, коими можно было по праву считать и грудь, и живот, и обожаемую кудесником подвижную попу. – Это. Все. Одежда, - подмигнула иллюзионистка строго анфас, что наделяло ее посыл кудеснику повышенной благосклонностью, в то время как стоявший ровно сбоку наблюдатель – мог бы и поежиться от суровой инфернальности текущей гримаски.
Мохини, выходя из последнего оборота, легко уселась в свою любимую асану, знакомую в нашем мире под названием «по-турецки», а в Аджарии именуемой «позой Лакшми», или «как Лакшми». Для гибких аджаров не составляло труда сидеть и в классической асане «лотоса», но тут был более важен символизм: Лакшми своей позой провозглашала расслабленность, которой, по ее мнению, не хватало народу, вечно пытающемуся что-нибудь выкрутить посильнее – в данном случае, ноги, и всё ради признанной, но не бесспорной необходимости обе стопы показать небу . Тредиасар же привычно остался на ногах, ибо отсюда открывался особенно удачный ракурс на грудь, любоваться которой он пока уж точно не устал.
- Почему ты отказываешься понимать, что все это одежда? – Мохини и отсюда смотрела сверху-вниз, и речь, конечно же, не о росте. – И сама одежда, и тело, и мои ужимочки на сцене!.. Вручи любой из этих женщин у Радуги мою одежду, тело и ужимки – ты полюбишь ее, как меня?
- Естественно, нет… Но многие женщины радуются, когда могут постоянно менять одежду. Что мешает тебе радоваться разнообразию более глубоких своих одежд? Я понимаю, что сейчас ты меня как-нибудь порвешь, но я, вот, радуюсь, когда мне удается хорошо пошутить.
- А еще больше радуешься, когда у меня получается тебя порвать… И это такая же проблема, как и твоя зависимость от удачных шуток. Радуясь мелочам, ты начинаешь искать эти мелкие поводы для радости, и, если их не возникает – впадаешь в уныние. Что это? Зависимость. А я сейчас, например, очень рада. Но не из-за успеха – признанного другими или одной собой. Это ведь всего лишь гримаски! Они и кажутся милыми или смешными только благодаря моей полной раскрепощенности. Я знаю, что я – богиня, вне зависимости от того, какие на мне одежды; эту уверенность не поколеблет даже полный провал и летящие в меня овощи. А раз я этого не боюсь, то до этого и не доходит – жизни не нужно тогда мокать меня лицом в мои страхи, чтобы помочь от них избавиться… Пойми, моя точка опоры очень глубоко, и это дает особую легкость и хлесткость моим поверхностным проявлениям – как удар мечом или палкой сильнее, если держишь их дальше от окончания.
- Офигенный пример.
- ?
- Прости, я забываю, что ты не нуждаешься в похвалах… И скажи, если ты всегда богиня и знаешь это, зачем тогда что-то делать? Тем более, столько делать, сколько ты!
- Ну так иначе можно сесть и сидеть себе богиней травы. Куча йогинов так делает, но я же неспроста следую интегральной йоге, а не обычной… Вот и поставила себе цель…
- Пробудить богиню во мне.
- Ну, молодец, молодец, скушай свою маленькую радость от уместной шуточки!.. Тем более что почти угадал: я хочу пробудить богов в каждом аджаре!.. Думаешь, я жажду их освобождения от каст или прочей поверхностной шелухи? Вздор!.. Я жду от революции – пробуждения сотни тысяч понадусэ. Спасибо одной дамочке – подружке Миэллы: она не особенно со мной сошлась, но при последней встрече как-то на редкость удачно обмолвилась, что для моего потенциала одного лишь Иллюзиона ничтожно мало. Что там я могу изменить единицы, а вот примкнув к большой Сахарной – она как раз начала зарождаться – изменю много тысяч людей!.. И я не боюсь признаться, что не сама пришла к этой мысли. Какая разница – если именно я ей теперь живу?
- То-то я заметил, что ты сегодня вообще за рамки вырвалась. Твое выступление ведь было просто театральной революцией. Другие ваши девчонки еще все равно остаются в каких-то канонах, а ты…
- Да потому что разрыв канонов и дает свободу! Для меня каждое выступление, кроме прямой цели, как сегодня – это сеанс театральной тантры! Освобождающей, срывающей маски. Как в твоей первой тантре… Они плакали, потому что я реализовывала их страхи, они смеялись, потому что я насмехалась над их страхами. Они боялись меня, но доверяли мне, потому что видели во мне – отражение своих понадусэ – торжествующее и летящее, в отличие от их затравленных комочков… А наши театральные каноны просто смешны! Ты знаешь, что моей задачей сегодня было расшатать эмоции, но их можно расшатывать и по привычной схеме – благо она в аджарском театре на этом и построена: посмеялся, поплакал, опять посмеялся, вознадеялся, поумилялся, порыдал, а потом сквозь слезы улыбнулся и понял, что все равно все хорошо и «как надо». А я – заставила их плакать и смеяться одновременно, дала надежду, потом утопила всех в слезах и выбросила это «как надо». Ведь оно – коварная задумка брахманизма. Людям через помост внушают, что даже плохо – это «как надо», и нужно смириться. Но это позиция рабов! И я потому и оборвала все на грустной ноте, чтобы зрители поняли: никто за них не сделает «как надо»! Для того, чтобы было хорошо – нужно постараться самим!..
- Думаешь, они это поняли?
- В глубине – да. И сейчас им плохо, некомфортно, непривычно… И они пытаются понять, почему? Кто-то завалит растерзанную мной душу ворохом оправданий или попыток отвлечься, но те, кто не успокоится – начнут ковырять дальше и увидят в глубине первые проблески понадусэ!..
- Так вот почему сейчас музыканты играют! А я еще думал: стоит ли делать паузу между тобой и Чандой? Ведь для вашего плана логично было бы на одном порыве все замутить.
- На одном порыве Чанда бы их попросту отвлекла, и к красной линии они подошли бы сырыми. Так же – им дали возможность переварить мое представление, закопаться в кровоточащие души и прикоснуться к понадусэ. От этого прикосновения они получат новый импульс – как бывает, когда упал на самое дно и вдруг ощутил прилив сил. Прилив, который дается пониманием, что дальше уже не упасть, а значит, можно не бояться бездны и бесстрашно карабкаться вверх.
- Тут и налетает ураган Чанды, который помогает им взлететь!
- Или биться о стены… Кому как… Ладно. Оставишь меня ненадолго?
- Ты теперь всегда во мне, так что легко.
- И вот зачем ты это сказал?
* * *
- Можно вечно смотреть на горящий огонь, текущую воду и изгибающуюся Аванти, - благоговейно заметил Раф с улыбкой до ушей. Тредиасар, вполне машинально глядящий на радужный помост, где царила ауровильская гимнастка, сначала привычно снисходительно, но тут же и слегка сердито, поморщился:
- Это была бы хорошая фраза, если бы, во-первых, принадлежала тебе, а во-вторых, не звучала в тысячный раз.
К шутливо-снисходительному по отношению к банальностям Тредиасару нарт давно привык, но этот сердито-занудный тон, появившийся уже с Ауровиля, ему не нравился. Впрочем, великодушия в Рафе хватило, чтобы просто слегка увести лицо в противоположную от мелкого ерша сторону. Благо Аванти, чередуя вязко-текучие движения с динамичными, как раз вовремя перекатилась правее.
- Страсти маловато, - в никуда обронила подошедшая Мохини. – Может не хватить для плавного перехода к Чанде…
- В этот раз я не при делах, - с улыбкой отчитался Раф, вкладывая в интонацию готовность торжественно признавать вину в том, что тантрические резервуары его подруги с похвальным и нетипичным до его, Рафа, появления, усердием истощаются.
- Я в курсе, что ее посетила Кали , - терпеливо заметила иллюзионистка. – Просто ждала, что сегодня уже покинет.
- Ты же в это не веришь! – обрадовался Тредиасар, чуть ли не впервые подловивший поборницу прямоты на противоречии.
- И что мне – говорить: «из Аванти сочится кровища»? – насмешливо сдвинула бровки елочкой Мохини. – Мне нравится эта формулировка, и я ее использую. Как это сказывается на моей искренности?
- Но получается, ты идешь на поводу у регламента, этикета.
- На поводу я пошла бы, если бы заставляла себя говорить стандартными фразами, которые мне не нравятся, но приняты, а значит, обязательны, ущемляя мою свободу слов.
- Или ты утешила себя, что тебе это нравится, чтобы не говорить своими именами. А это вообще самообман тогда.
- Давай еще разок: мне действительно нравится так говорить, хотя, если говорить иначе было бы запрещено – я, несомненно, придумала бы иную формулировку.
- И тоже придумала, а не использовала самую естественную.
- Естественную?.. Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?
- Ну зачем ты? Мое истинное имя – Понадусэ.
- Оно приблизится к тебе, когда ты начнешь называть себя не ярким вымышленным именем, а самым своим естественным – данным родителями. Да, Акакий?
- Как?!. – загоготал Рафаил. – Точнее, «а как»?
Кудесник насупился, но Мохини была безжалостна:
- Ты же носишь какую-никакую…
- Никаакакую! – продолжал хохотать нарт на своей волне.
- …одежонку, - никак не реагируя на того, продолжила иллюзионистка, не прощавшая попыток поймать себя на самообмане. – Хотя ведь куда естественнее ходить голышом, а не соблюдать дурацкие приличия. А ешь ты как? – она не без насмешливой снисходительности сделала паузу и посмотрела-таки на Рафа, как бы давая ему возможность снова блеснуть неприхотливым горским остроумием. Видя, что смех не дает богатырю, при всем желании, это сделать, Мохини понимающе кивнула. – Зачем нужны эти дурацкие вилки, ножи и ложки, если так естественно кушать, подобно свинье?.. Нет?.. Так, может быть, не нужно уподобляться ей и в общении?
- По-любому! – радостно вставился Раф, которого всегда раздражало в Тредиасаре нежелание следовать негласному пацанячьему этикету, включающему в себя, например, отсутствие попыток занудно ловить другого на приукрашивании богатырских или мужских подвигов. Парни могли понимать, что соратник прихвастывает или выдает желаемое за действительное, но великодушно прощали это, взамен получая аналогичную реакцию уже на свои россказни. Мохини бы такой этикет как раз совершенно не одобрила, отнеся к поощрению самообмана, и, наверное, хорошо, что Раф не успел развить тему. Или плохо. Потому что сама страхоненавистница погрузилась совсем уже в подземелья откровения, начав с почти безобидного: «Ты же не делишься со мной подробностями посещения уборной, хотя, казалось бы, что уж естественнее?», но затем не удержав эту грань и обсмаковав совсем уж гротескные подробности, что, с учетом богатой фантазии иллюзионистки, выглядело изрядным перебором.
Милые гримаски и забавное утрирование интонаций погасили основную долю омерзения, однако кудесник просто зажмурился, гоня образы подальше. Мохини усмехнулась:
- И ты уж прости, если эти слова всплывут в ненужный момент и заставят тебя в очередной раз опростоволоситься как мужчину… Ой. Или не нужно было говорить эту столь естественную фразу при друге?
- Добавка, - подавив смех, закивал довольный Раф. – Еще можно вечно смотреть, как Мохини жучит Тредиасара.
* * *
Душевное спасибо Чанде, сменившей Аванти на Радуге и быстро смахнувшей аромат слов Мохини!
Пока она только разогревалась, танцуя около прочно вцементированного в землю шеста, Аванти, покрытая капельками пота, подбежала к остальным соратникам.
- Я домой, - поморщилась она устало, подмигнув Рафу. Потом отвела Мохини в сторонку и внимательно посмотрела ей в глаза своим открытым добрым взглядом. – Еще раз… Ты точно уверена? Как-то это не… В общем, не знаю.
- Ты с нами или нет? Определись, пожалуйста… Миэллу как раз отвлекли – зал пуст. И мы все делаем правильно. Это последний шанс, и клянусь: если не увидим в народе отклика – всё! Умываем руки и переключаемся на этот их Апокалипсис.
Аванти глубоко вздохнула, кивнула и побежала к Спутнику, расположенному неподалеку.
* * *
Танец на длинном вертикальном шесте не был изобретением Чанды. Его авторство приписывают древним вампиршам, которые таким образом имитировали свою способность летать. Правда это или нет – сказать сложно, хотя в прошлом году на конкурсе «Мисс-Вендор» одна из таких продемонстрировала выдающееся мастерство, едва ли достижимое для тех, кто летать неспособен. Но Чанда и не собиралась заочно соревноваться с удивительной Розмари в самой технике – ее сила была в другом: в безудержной страстности, окутывающей, обволакивающей каждый элемент танца – от буйных вращений и стремительных разворотов до элегантных статичных поз, заставляющих забывать о земном притяжении.
Да, до королевы последних Дионисий Чанде в объеме пучины страстей было просто не суждено дотянуться. Но то, что море – не океан, не лишает его невероятной стихийной мощи… Пусть и не с таким триумфом, но Чанда тоже уже становилась королевой Дионисий, а этот знак качества в мире страстей демонстрирует колоссальный энергетический потенциал счастливицы или бедняжки, которой довелось нести в себе сладостную мегатонну возбуждающего тротила.
В отличие от более поверхностной страсти огня, Чанда несла в себе упоминаемое уже по отношению к ней море. Ее страсть не была фейерверком – она была лавовым потоком. И, к сожалению – так уж сложилась непростая судьба – лавовый поток оказался тесно перемешан с селевым. Миэлла честно и настойчиво пыталась вымыть из ауры подопечной грязевые течения, истоки которых таились в сложном детстве и жестокой юности. Но под зарубцевавшимися вроде бы шрамами вновь и вновь возникали кровоточащие язвы – кровоточащие, что еще хуже – внутрь, где, скапливаясь в критическом объеме, эти вязкие энергии вырывались наружу, захлестывая всех вокруг. Испытывая вину за неудачную терапию, Миэлла с повышенной заботливостью и терпением относилась к Чанде, прощая той сумбурные метания из стороны в сторону. А та видела в терпении снисхождение, терзала себя за несовершенство и еще больше бередила старые раны.
Едва ли была в Ауровиле более влюбленная в санапсару женщина. Миэлла полностью изменила жизнь кумбадаси-наркоманки, даже не подозревавшей, что к ней допустимо относиться иначе, нежели к грязной подстилке. И это породило в Чанде неодолимое чувство вины, чувство несоответствия планке, на которую ее подбросила санапсара. А еще породило страстное обожание, сравнимое с преклонением перед божеством. Но обожание – на уровне Я!.. Чанда пыталась подняться на уровень Мы, но ей поначалу мешало ощущение себя недостойной быть равной всем этим замечательным людям, а уже вскоре, когда санапсаре удалось-таки глубокими иллюзиями и пламенными проповедями почти что полностью вытравить детские комплексы и влить в подопечную уверенность в себе – на пути Мы встала другая помеха. Чанда к тому времени уже успела настолько безраздельно влюбиться в Миэллу еще на старом фундаменте, что лютой ревностью возненавидела остальных претенденток на право быть Мы с ее запредельной личной «богиней».
И за все эти годы восторженное преклонение перед санапсарой никуда не делось. Она и ко дню выступления в Дели оставалась для Чанды богиней. Вот только теперь обожание было настолько отравлено ревностью, что сплелось в сложнейший узел противоречивых чувств. Чанда, уже согласная считать себя не хуже, а, в основном, и лучше, обычных других людей, все еще испытывала острое недовольство собой на фоне изумительной наставницы, которую продолжала боготворить. Несогласная делить ее с другими, она не могла принять это непонятное Мы и на уровне их двоих, а потому их отношения превращались в жесткое сплетение двух Я. Чанда практически не скрывала от Миэллы, что хотела бы попросту стать ей, раз слиться мешает глубокая ревность. Стать, заменив ту дурацкую часть, что желает быть Мы со всем миром!.. Едва ли хоть кто-то управлял телом Миэллы в рамках иллюзорных фантазий с такой жадностью, как Чанда – ей хотелось вытолкнуть из него хозяйку, чтобы распоряжаться самой. Она с неизбывным усердием училась владеть своим телом (оставаясь при этом им вечно недовольной), как будто тело Миэллы могло подумать: «Ух ты! Я хочу себе такую владелицу!».
Да и не только о теле речь. Ведь обожала Чанда и почти всю душу – ту ее часть, которую была в состоянии понять. А ту, что не понимала – люто ненавидела… Это именно та, гадкая, часть души рвется к Мы с каждым встречным, словно не видит, как счастлива была бы с одною лишь Чандой. Это именно она восторгается глубиной Риабель и чистотой Вероники. И кто, как не она, предает их удивительную идею разжечь в каждом сердце жажду свободы?!.
Нет более яростных богохульников, чем те, кто разочаровался в своем боге, не сумев понять его высших воззваний и стремлений. Впрочем, есть. Это те, кто разочаровался и ненавидит, но все еще продолжает любить. Простой атеист машет рукой и смеется. Сомневающийся – пытается убедить себя, убеждая других. Яростный – или просто дурак, для которого это повод поспорить, или ненавидящий за то, что не вписывается в его жалкую картину убогого мира… А истинный богохульник – верует в бога не меньше его пророков, просто страшно обижен и всей своей жизнью пытается вызвать внимание. «Смотри! Я ломаю твою статую! Я нарушил все твои заповеди! Я всем говорю, что тебя нет! Ну обрати же ты на меня свой долбанный взор!.. Ведь я есть! Есть и люблю тебя больше, чем все эти твари!»… Говорят, мы познаем Бога, отвергая его. Может быть, потому, что, громогласно отвергая, надеемся, что он нас услышит?
Примерно эти механизмы двигали действиями Чанды уже не один год. Все, что она не понимала и не принимала в обожаемой санапсаре, она все сильнее пыталась оттенять. Немало проблем ауровильского бытия было спровоцировано именно ее действиями. А Миэлла это прощала, относя к категории проверочных испытаний, необходимых ее детищу для закалки и шлифовки навигационных приборов, показывающих более точный путь. И чем больше прощала, тем сильнее становилась болезненная ненависть к ней. Ведь всепрощение было элементом той самой – отвергаемой – части «богини», и готовность санапсары прощать лишь усиливало в Чанде оттеняющее чувство – непримиримое «не забудем, не простим!».
Именно так можно было назвать ее нынешний танец, если бы ему требовалось название…
Если сравнивать с актерской работой Мохини, то Чанда совершенно точно шла по второму пути… Нет, она, конечно, добилась от своего тела похвальной отзывчивости, и едва ли среди обладательниц столь пышных форм человеческого происхождения кто-то мог повторить ее трюки на шесте. Но главное, как уже отмечалось, скрывалось вовсе не в движениях, а в наполнении танца – в его энергии. Если вы каким-то чудом еще не забыли об особенностях ведьм Алейлы или Веселины, то помните, что танцем можно пользоваться как инструментом накопления и выплескивания энергии огромной мощи. Прирожденным волшебным даром Чанда не обладала, но бездонная пучина страстей и неустанный тантрический опыт позволили ей компенсировать отсутствие в роду ведьм или шумерских генов.
Снова возвращаясь к ее самой близкой соратнице (сердечными подругами они не являлись), можно сказать, что если Мохини своим излюбленным инструментом сделала страх, то Чанда целиком и полностью сосредоточилась на низменных желаниях, которые улавливала почти так же умело, как и Мохини страхи. Сколько десятков часов Миэлла провела с ней в Иллюзионе, пытаясь переместить центр тяжести этих желаний хоть чуточку выше!.. Но тщетно – интегральная йога Чанде не давалась, а в длительных медитациях обычной ей удалось добиться лишь того, что восходящая энергия кундалини до безумия прокачала самые нижние чакры, но подняться хотя бы до третьей так и не смогла. Это и превратило Чанду окончательно в могучий ротор хаотичных и низменных животных страстей.
Жители Дели сейчас, не отрывая глаз, упивались льющимися на них потоками тяжелой, как и подобает расплавленной горной породе, лавы. Она с жаром врывалась в их нижние чакры и начинала бурлить в тазовой области, через эфир распаляя плоть. Чанда умела угадывать низменные желания в отдельных людях, но зачем эта точечность, когда можно такие желания пробуждать или навязывать? Они ведь есть в каждом! Просто не все согласны в этом признаться. А раз у каждого, то можно всего лишь разжечь пламя страсти, а дальше – они сами проявятся. Всегда такие одинаковые, разные только в оттенках… Но и оттенков можно добавить! Личных, своих! Тех, что сейчас пригодятся…
В ряды революционерок Чанда влилась, ведомая застарелой болью неравенства, на которую имела полное право. Неприкасаемая, брошенная всеми в грязных калькуттских трущобах, до сих пор иногда по привычке сжимающаяся при виде богача или брахмана, чтобы только не прогневать его избыточно близким присутствием… О-о! Как желала она, чтобы все они испытали то же самое!.. Революция равенства? Ну конечно!.. Революция! Переворот! Чтобы с ног на голову!.. Чтобы те, кто был грязью – мокали в нее тех, что посмели считать себя солнцем!.. Вот в чем свобода!..
Нет, иногда, после очередного сеанса терапии от Миэллы, в душе Чанды поселялись и другие стремления. Чтобы все люди могли бы жить так, когда никто не чувствует себя хуже. Лучше? Пускай, если это им надо. Но только не хуже… А потом вновь и вновь поднималась из подвалов памяти желчь непрощенного детства. Казалось бы, столько раз отработанная в иллюзорных сеансах, эта желчь все равно не кончалась. Наверное, потому, что истинно простить можно, лишь поднявшись на уровень Мы – осознать себя одним целым с обидчиками и теми, кто создал предпосылки для самого существования этих обидчиков. Но то ли не всем дано подняться на уровень Мы, то ли Миэлла не справилась, перегруженная сотнями дел… А так или иначе, Чанда не простила.
И сейчас, извиваясь, вертясь, застывая и снова кружась на шесте, она танцевала об этом… Она не видела зрителей, деревьев парка, мельтешения желтого солнца и танца радужных полос то ли внизу, то ли уже непонятно где. Она видела мерзкие лица, вбитые жизнью в ее хрупкие, но больно режущие осколками детские стекла. Видела шакалов, прикидывающихся людьми, а ее считавших зловонной падалью. Видела суровую и самодовольную непреклонность в лицах брахманов, возомнивших себя наместниками богов и брезгливо гнавших ищущую покрова этих богов малышку от храма Тримурти…. Видела обожженные трупы девчонок из своей тройки, которых не сумела спасти от засады калари. Видела Миэллу, предающую их трепетно-горячую мечту… И все эти образы, проходя сквозь домну пучины страстей – отправлялись другим: тем, кто смотрит. Она танцевала боль и ненависть. Обиды и ярость. Танцевала жажду непрощенной мести… Танцевала и заряжала, словно изрезанное острыми шрамами зеркало…
* * *
- Это неимоверно… - шептал Тредиасар, глядя на Чанду и просто-таки не веря, что он совсем недавно был счастливым участником почти что приватного «танца» от этой особы. Правда, склонный видеть даже едва надпитый стакан полупустым, опечалился, что в его случае танец не нес и тысячной доли такого запала. «Наверное, я просто не смог ее вдохновить», - поставил он привычный диагноз и, с огромным трудом оторвавшись от сцены, повернулся к Мохини.
- Слушай, тогда как-то больше со мной возились, - заскрипел он своим тихим гнуском. – А мне теперь хочется побольше узнать именно о ней. Она нереальна! Расскажи, что она танцует.
- Зачем о ней говорить? – Мохини куда проще отвела глаза от танца, потому как больше следила за реакцией зрителей, а не им самим. Именно этим же был вызван предельно отстраненный тон ее голоса.
- Ревнуешь?
Отстраненность удалось слегка отогнать наглостью вопроса, воспринимавшегося как одна из форм вторжения в право Мохини считать себя независимой от любых привязанностей.
- Я же говорила, что мне нравится твое чувство юмора? – бросила она, улыбнувшись, но повернув зловещий ястребиный профиль. – Оно продолжает мне нравиться.
- Нет, ну…
- Люди так любят говорить о других. Зачем?
- Познают их. Как часть мира и все такое.
- Как познают? Трепом о них? Сойдись и познай!.. Что дадут сплетни о человеке того, чего ты в нем не постиг, занимаясь тантрой?
- Какие-то оттенки интересные.
- Ты необучаем… - Мохини впервые за сегодня выдала тоном, что изрядно нервничает. – Познай сначала себя! Тогда сможешь различать оттенки других. Представь. Если ты почти слеп, но знаешь, что тебе посильно всё, с чего стоит начать? С попыток познать мир наощупь или с возвращения себе зрения, которое поможет потом познать мир во всех красках и оттенках?!. Все, не мешай… Скоро начнется…
Словно специально под ее слова, квартет эквилибристок красиво ворвался в Радугу с четырех углов, играя огненными струями из рук. Затем им выбросили двусторонние факелы на метровых шестах, и те, загоревшись от огня из рук, замельтешили в них, добавляя эффектности приближающемуся к апогею танцу феерической Чанды, а возможно, давая кое-какой намек сотням почти готовых к пробуждению богов…
* * *
Нирав стоял в нескольких метрах от последней шеренги зрителей и со смешанными чувствами смотрел в сторону Радуги. Отношение Чанды к Миэлле чем-то напоминало те болезненные эмоции, которые он испытывал к Ауровилю. В глубине души Нирав понимал, что сам во всем виноват: не прижился, не достарался, не прыгнул выше головы. Однако гордыня заставляла перекладывать часть обид и на других – особенно на санапсару. Людям ведь так нравится чувствовать, что их обидел кто-то, похожий на бога…
Узнав о большой концертной программе ауровилий, он сначала не собирался сюда идти. Зачем лишний раз смотреть на то, чего лишился? Но усидеть дома все равно не сумел – его хибарка стояла близко к парковой зоне, на самой окраине Дели, отсюда было слышно манящий гул предвкушения… И Нирав, не сдержавшись, молча кивнул Рачане и вышел через кривую дверь на улицу.
А теперь стоял, вопреки желанию искать недостатки, любовался и вспоминал свой диалог с Летящей… Может, и правда зря встал в позу? Здесь ведь все равно живется так, что нечего вспомнить. А там – уют. Там это странное воодушевление, которого на сей раз может хватить, чтобы удержаться выше головы чуть подольше или даже остаться на новой ступени, что-то такое поняв, до чего пока не додумался, хоть и ломал голову сутки напролет, заслужив даже статус философа… В конце концов, там Ризика – ясное солнышко, славное наследство от умерших по болезни сестры с ее мужем…
- Ризика?.. – прошептал Нирав ошарашенно. И это не было связано с воспоминаниями о малышке, вырванной из его жизни. Просто так вышло, что ее образ в голове совпал с изображением, возникшим в месте, где отражались иллюзии из местного Спутника. – Подросла как, - вырвалось у Нирава, но сразу за словами губы сцепились, а зубы принялись их кусать изнутри…
Танец Чанды, как и выступление Мохини прервался на самом пике. Трехмерное изображение, возникшее на площадке сбоку от зрителей, не сразу привлекло их внимание, поглощенное все более жадным любованием сочными боками красотки на шесте.
- Это срочно! – крикнула одна из волонтерок, подбегая к сцене, и Чанда не без труда вырвалась из танца, съехав по шесту вниз и протянув руку в сторону иллюзии. Этот командный жест помог всем повернуть, наконец, головы и увидеть заплаканное личико девочки… Сюжет с Банаирой в Дели не крутился, и сюда добралось только имя бедняжки вместе с ее печальной историей. Так что сначала сердца внимали только слезам. А уже через несколько мгновений – и словам…
- Я не… - бормотала девчонка, мелко тряся головкой из стороны в сторону. – Я не знаю, как это даже сказать… - ее прерывистый голосок отчетливо звучал в полнейшей тишине. – После побега я сбежала в небольшую общину… очень добрые люди… добрые и теплые… А потом… - она захлебнулась слезами, но нашла силы продолжить. – Потом пришли брахманы и калари… Я не знаю, за что… Но они убивали всех. И говорили, что кто-то осквернил храм, зайдя туда… Но разве туда зашли эти… - она снова прервалась на рыдания, - эти крохи, эти малютки… а они… малютки лежали в общей комнатке в колыбельках. А их просто оттуда… я не могу говорить… Я сижу сейчас… и не знаю, как помочь малышам… А все взрослые… они тоже тут… такие же добрые. Добрые, но… холодные… И я больше не прошу помощи у Тримурти. Слышишь, Тримурти?!. Банаира больше не просит помощи у тебя!.. Она просит помощи у новых богов – у людей!.. И больше не боится дышать… Люди-боги не боятся дышать!.. Слышишь, Тримурти? А если эти крохи умрут – я продолжу дышать за них! И сдую всех тех, кто не дал им дышать!..
Иллюзия прервалась на пике, как и все сегодняшние ключевые представления.
Женщины рыдали, мужчины – это ведь Аджария – тоже. Но слезы высыхали на кипящих щеках. А кулаки яростно сжимались.
- В этих храмах – уже нету богов! – крикнула Мохини, отойдя на красный слой Радуги. – Давно нет!.. А те, кто считают себя святыми – оскверняют главные храмы: наши души!.. И я диву даюсь, почему боги еще не разрушили все эти храмы! – произнося ключевое слово, она, будто нечаянно, ударилась бойко жестикулирующей рукой о воткнутый еще при выступлении в землю факел. Тот упал, и огонь рассыпался по ткани жадными искрами… Толпа одновременно подумала об одном и том же…
* * *
- Стойте! – на пути шумного живого потока возник одинокий человек. Дергаясь от смеси ярости, растерянности и разочарования, он расставил руки в стороны. – Не надо жечь храм! Это все ложь!.. Это моя племянница, и никакая она не Банаира! Ее зовут Ризика! И она живет в Ауровиле!.. Они вам врут!.. Вон у нее даже ж ложка моя… рядом валяется… - хрипло добавил он, слегка треснутым голосом.
Вы пытались когда-либо остановить толпу, идущую сжигать храм, встав у нее на пути? Не лгите… Не надо… Если пытались, то не могли бы сейчас читать эти строки…
- Опять он! – завопила какая-то тетка.
- То к Летящей цеплялся, как клещ, а теперь на дитя клевещет!.. – сотрясал кулаками воздух бородатый дедок.
- Давите его! – крикнул кто-то поставленным голосом из середины толпы, хотя имел еще один тембр…
- Ее зовут – Ризика… - упрямо прошептал Нирав, и это были его последние слова.
…Грамотный ритуал разбудил в людях богов… Вот только каких? И нужно ли пробуждать тех богов, что требуют жертв?..
* * *
Миэлла выскочила из портала у Спутника и окинула взглядом занявшуюся от упавшего факела, а теперь полыхающую ткань Радуги. Но этот огонь скромно ежился на фоне куда более внушительного зарева в другой стороне городка. Миэлла устремилась туда…
По дороге она наткнулась на группу молодчиков, ногами пытающихся завалить стену хибарки, стоящей на отшибе поближе к парку. Недополучившие свое при разгроме храма, они не поленились вернуться сюда, чтобы выпустить наружу остатки угрюмой свободы… Едва заметным движением пальцев санапсара заставила их пуститься наутек, а сама подбежала к шатающемуся домишке. И не только интуитивно уловив суть, а еще и банально заметив в проеме выломанной двери лежащее тело.
Оно было не одно… Рядом с растерзанным мужчиной лежала женщина в таком же состоянии. Их лиц было никак не опознать, но… Санапсаре хватило нескольких взглядов, чтобы увидеть в каждом штрихе кособокого быта неумелую руку Нирава, а в несуразно пестрящих повсюду росписях руку Рачики.
- Так и не научился, - выдохнула Миэлла, в скорбном умилении заливаясь слезами.
Ей еще предстояло идти на развалины храма, но что могла там увидеть вдохновительница революции того, что растрепало бы ее душу сильнее, чем это?..
Разве что буйствующую толпу, при ее виде забившуюся в истерических воплях: «Веди нас дальше к свободе, о, санапсара!». И никто в этой толпе не хотел видеть пламенный отблеск от храма Тримурти, играющий в серых глазах.
* * *
- Санапсара, милая, - раздался голос еще от дверей Сапфирного зала, где Миэлла сидела в одиночестве, машинально и бесконтактно вращая рукой Сапфо. Детские шаги прошлепали прямо к ней, и серые глаза сквозь пелену слез увидели взволнованную мордашку Ризики. – До меня донеслись слухи о Дели… Там же живут они!.. Дядя ведь не был в храме? Правда не был? И тетя!.. – ручонка теребила несуразную ложку, словно оберег.
Миэлла отрицательно покачала головой и, сделав шаг вперед, обняла девчушку, стараясь не смотреть на ложку в ее руках. Но потом набралась сил, посмотрела и отвела взгляд в сторону.
«Чанда, Мохини, - приказала она дистанционно. – Быстро ко мне»
Трения, прения
- Ты идиот! Ты псих! Ты баран!.. – засыпал Тредиасара Олегер примерно в это же время. – На кой черт ты устроил всю эту канитель с вашей Наибаной?
- Банаирой.
- Да какая на хрен разница?!. И я точнее сказал. Ты разве не видишь, что эта дура тебе с концами башку сожрала?
- Не называй ее так.
- Как хочу, так и буду называть! Что ты сделаешь? Замутишь брехливую пьеску, где девочка на меня жалуется и плачет?
- Зачем ты все это говоришь?
- О! Давай, цитируй свою «багиню». Больше ничему не научила?
- Я не понимаю. Вы мне всегда всей толпой внушали, что нужно быть настоящим. Будь настоящим, и тебя полюбят таким, какой есть. Так и случилось. И что теперь не нравится?
- Как случилось? Это она-то тебя приняла настоящим? Уверен? Да она тебя наизнанку вывернула.
- И нашла меня настоящего.
- Э-э… - вмешался Кабаньяс, невозмутимо стоявший рядом, как, к слову, и Раф. Впрочем, нарт заметно нервничал, в отличие от довольно расслабленного, как и всегда, рапсода. – Технически, мы говорили быть настоящим, чтобы тебя и полюбили настоящим, а не ухватились за кусок глины, из которой будут лепить очередного ненастоящего тебя. Просто уточнил.
- А не думали, что я хочу меняться?.. Я устал быть таким, каким вы меня хотели видеть. Да вы же меня таким и сделали! А чо – прикольно же, когда мелкий бухой шутничок рядом.
- Ну да, - рассмеялся Олегер. – А встретили мы тебя уверенным в себе великаном.
- Все, короче… - отмахнулся кудесник.
- Все будет, когда я скажу! – включил стальные струны Олегер.
- Тредик, одумайся!.. Одумайся, пока не поздно. – Кабаньяс, кажется, никогда ни на кого всерьез не давивший, смягчил в своем утрированном певучем стиле, как будто цитировал классику.
- Надоели своим «Тредиком». Я теперь Понадусэ!
- Ты уверен, что это лучше, чем Тредик? – затаил в бровях смеховую пружину Кабаньяс.
- Есть, кстати, и пожестче вариант, - не выдержал Раф выбранного нейтралитета, основанного на куда более косвенном, но все же участии в опальном мероприятии. Знание об «Акакии» распирало его хлеще, чем мускулатура.
- Да хрень какая-то очередная, - сплюнул Олегер.
- Сами вы хрень… А это на древнем языке: «Выше всего».
- Ну а чо? – темпераментно вскинул руки плут, оглядываясь на парней. – Отличное прозвище. Подходит охрененно, главное.
- Если б вы знали, как вы мне все надоели, - сквозь зубы полыхнул Тредиасар сдавленной злостью, бессильно тряся ладошками. – Я же всегда был чужой в ваших долбаных Скорпионах!.. Вы тренировались, мерялись то ли силой, то ли дурью, ловкостью, музыкальными талантами, да даже тупо массой!.. Да, я над этим посмеивался. Ну а что мне оставалось делать, если я от рождения другой?
В этом было столько гулкого крика душонки, что возникла короткая пауза. Ее прервал Кабаньяс:
- Думаю, тебе нужно было радоваться этому. Радоваться за нас, как мы радовались твоему дару волшебника, которого ни у кого из нас близко не было.
- Да просто нужен был, вот и всё… - сказал Тредиасар, чтобы просто что-то сказать. Но сам же не выдержал зова правды, которую теперь так лелеял. – Да! Я знаю, что вы бы легко заменили меня ведьмами. Так что просто таскался за вами маленький, никому не нужный бухой дурачок!.. Таскался и все чего-то ждал… Я ведь в детстве для всех чужой был, среди вас реально оттаял, но все равно не нашел то, что искал.
- Может, потому, что не знал, что ищешь? – вздохнул Кабаньяс.
- Пускай так, - махнул рукой кудесник. – Какая теперь разница, если здесь я реально нашел?.. Давайте посмотрим правде в глаза. Скорпионов давно нет – есть большая сборная самых разных людей, в которой путаюсь я. Внутри этой сборной есть маленькая сплоченная команда детей Лилит. И меня в ней нет… Думал, случайно так вышло, но, видимо, в этом есть какая-то высшая логика. Так что давайте просто признаем, что наши пути разошлись. Я ничего не прошу от вас. Но и отчитываться, наверное, не обязан… Как и вы нести ответственность за мои ошибки, если считаете их ошибками. Можете считать, что я умер, а тот, кто родился вместо меня – просто похож.
- И если этот похожий накосячит так, что нам не понравится, мы радостно начистим ему хлебало, - ярко жестикулируя закивал Олегер. – Чего никогда не позволяли себе, имея дело с покойным Тредиасаром. Заметано!..
Тредиасар вздохнул и развел руки. Или Акакий... Или Понадусэ… Неважно… Кто-то новый и очень чужой, одним словом.
* * *
- Ну мы ведь просто сгустили краски, - оправдывалась Мохини, стоя перед Миэллой и с осадком чувствуя, что в санапсаре сейчас есть нечто непривычное – помимо воли вынуждающее говорить в таком тоне. – Разве брахманы с калари мало зла принесли в реальности? Мы лишь надавили на чуть более тонкие струны.
- Чуть?!. Да несколько таких историй в исполнении Легиона против богов – и народ побежит встречать Апокалипсис с цветами и хлебом!.. Я же просила не использовать Спутники для лжи!.. А с твоим подходом можно оправдывать любое вранье. «А вдруг они что-то такое делали, что мы придумали? Припишем им, ведь они все равно плохие». Еще я очень просила не превращать революцию в противостояние добра и зла. Свободы и застоя – да! Но зачем водружать на себя короны света, а оппонентов клеймить исчадьями ада, если суть противостояния совсем в другом?.. Впрочем, это все так, разминка. Чанда, чего молчишь? Устала после танца? Или боишься расплескать трепет счастья от горящего храма?
- Я просто не понимаю глубины трагизма, - сдержанно пожала плечами Чанда. – Ты меньше переживала из-за смерти девчонок, чем из-за этого храма. Сгорел и ладно. Пустой был к тому же… Они считали его «слишком священным, чтобы ставить рядом дома», так что никого не зацепило… Ну да. Почти никого. Так уж вышло.
- Да. Просто вышло. Само-собой. «Сгорелось». Так? Вы же такие правдолюбки! Имейте смелость признать, что нарушили наш выход из революции и организовали подлую продуманную акцию!.. Этот «пустой храм» – одна из святынь Тримурти! Что вы прекрасно знали и учитывали. Как и то, что после такого удара назад уже не отступить – брахманы никогда не простят нам этот храм, а люди им – Банаиру.
- Хорошо, - глубоко вздохнула Чанда, но не выдержала такой желанной ею сейчас линии интонаций, резко повысив тон до противной ей самой истеричности. – Да, все специально! А что нам оставалось делать? «Наш выход из революции». Да не наш, а твой!.. Ты предала ее! Предала революцию!.. Наше общее детище! Один родитель отказался? Ничего! Есть другой! И отказник не вправе запретить другому продолжать опеку! Да, в силе! Но не в моральном праве.
- Я давала возможность высказаться. Почему ты молчала, когда нужно было говорить?
- Да потому, что ты уже все решила! Сама! Как всегда!.. И на все наши слова нашла бы какие-нибудь доводы.
- Так, может, потому нашла бы, что эти доводы есть, и они бьют ваши?
- Нет! Просто ты отлично умеешь манипулировать словами, как тебе нужно.
- Да вы, судя по вашему духовному изнасилованию Ризики, тоже еще те мастерицы.
- Наставница хорошая была… Была!.. А потом испугалась капельки крови. Как ты изменишь мир, если боишься кровинки?.. Вот мы и решили показать тебе силу народа! В Дели была тренировка. Мы поклялись отступить, если народ не пробудит в себе стихию, сверхчеловека, бога, в конце концов! И они пробудились! Выжидание и отступления спровоцируют куда больше крови, чем разовый штурм. Ты видела мощь толпы? Да народ в Джайпуре снесет Розовый дворец в один день!.. Но ты отступила. За шаг до победы.
- Один дворец ничего не решит. Кшатрии, калари, брахманы! Они все против нас. Пока они не готовы поднимать ставки. Но если прижать их к стенке… Увидев, что борьба идет не на жизнь, а насмерть – они выволокут на улицы элефантерию, и будет такая бойня, что дэва с асурами позавидуют! И к главному бою всего Вендора мы подойдем разоренные, полные взаимной ненависти и потеряв лучших людей.
- Зато опытные и бесстрашные. Пойми ты, наконец! Народ надо закалить в его свободе, иначе он будет стадом баранов, какую бы свободу мы ему ни вручили!
- И что лучше? Делать его волками и шакалами? Напробуждали богов… В людях пробуждаются те боги, которым они соответствуют уровнем сознания. И из неготовых людей, живущих на низких частотах – пробуждаются боги злости, ярости и кровавых страстей!.. Хотя кому я это говорю? Той, кого ее боги, а на деле – всего лишь злобные демоны – так до сих пор и рвут на части!.. Я столько лет прощала тебе все твои завихрения. Закрывала глаза на плохо скрытую ненависть ко мне и ко всем нашим сестрам. Никто здесь не испытывал рамки свободы настолько, как это делала ты!.. А все почему? Да потому что я видела в тебе отражение себя. Той себя, которой еще меньше повезло с начальной тропинкой… Думала: «А смогла бы я вспорхнуть туда, куда получилось, родись я немного иной? С давлением кармы. Без крыльев свободы, подаренных небом?». И очень хотелось верить, что смогла бы!.. Так хотелось, что перед тобой распахнулась самая широкая улица. Но ты так и продолжила жаться к канаве… Тебе ведь революция нужна просто для мести!.. А все потому, что мы с тобой так и не смогли выдавить из тебя неприкасаемую!..
Чанда от этих слов буквально шаталась… В Иллюзионе Миэлла всегда избыточно жалела ее, а тут, наконец, не сдержалась. И ее приговор – из уст, до сих пор казавшихся исключительно сладкими, даже порой чересчур – прожигал в жадном сердце глубокие дыры.
Мохини сочувствующе посмотрела на Чанду и заглянула в серые глаза:
- Зачем ты так говоришь? – тихо сказала она.
Санапсара пытливо склонила головку чуть набок, пристально впившись в правдолюбку.
- Какая знакомая фраза!.. Я уже сто раз жалела, что научила тебя ей. Ведь ты извратила ее смысл, а деликатный и тонкий процесс избавления от ложных иллюзий самообмана – превратила в жестокое орудие самоутверждения за счет других. Ну давай, смелей! Поищи мои страхи! А лучше – поройся в себе!.. И знаешь, что ты там найдешь, когда перестанешь бояться? Найдешь дрожащий от неуверенности пьедестал для богини, уставленный ложными памятниками своему ненасытному Я. «Свободная от страхов и зависимостей». Да ты больше каждой из своих бедных жертв несвободна! Ты безумно нуждаешься в них самих – в тех, кто готов терпеть твое извечное: «ты – ничтожество, я – богиня», в тех, по чьим согнутым спинам ты скачешь, пытаясь запрыгнуть на свой пьедестал. Ты же до дрожи нуждаешься в том, чтобы показывать всем, что ни в чем не нуждаешься!.. Каждый твой успех глубоко внутри тебя страшно радует. Радует тем, что ты можешь сказать: «Да плевать мне на этот успех! Я не такая, как вы! Я – богиня…». И революция для тебя не цель, а средство. Цель же – упиваться собой в революции!.. Не разбудить в людях твое надуманное понадусэ, а именно себя показать пророком этого понадусэ – великим будильником богов в каждом. И на правах будильника – занять в этом пантеоне центральное место.
Миэлла грустно посмотрела на растерянных, насупленных учениц.
- Как же я не хотела всего этого вам говорить… Как надеялась, что вы сами поймете. Жалела… А зря… Все равно ведь сказала. И, наверное, в худший момент. Когда вы сможете списать все на мой гнев и продолжить себя обманывать… Но огромная вам благодарность. Вы показали мне, что затея с всеобщей свободой – моя суровая ошибка… Если такие умницы, как вы, не справились с подаренной вам свободой, то что с ней сделает неготовый народ?.. Сожжет храмы и убьет тех, кого посчитает помехой. А потом его все равно подомнут такие, как вы. Убедят себя, что поступают правильно, что «всего лишь сгустили»… И устроят диктатуру «богинь»… Очень сомневаюсь, что брахманизм – хуже этой картины…
Она вздохнула.
- Если пожелаете перелистнуть страницу наших отношений и пойти дальше – через несколько дней непременно поговорим. Я знаю, что сейчас вы меня ненавидите, но я вас по-прежнему люблю. Даже немного больше, потому что любовь заняла место жалости… Именно этой любовью руководствуясь, я поставлю на вас волшебную метку – как только приблизитесь к любому Спутнику или покинете Ауровиль дальше ста шагов – поймете, что такое несвобода.
Мохини, спокойно дождавшись жеста руки, ставящей на расстоянии невидимую метку, подошла к Сапфо и вопросительно посмотрела на наставницу.
- Да, Сапфо тоже. Хочешь проверить эффект?
Мохини кивнула и протянула руку к шару. Она очень старалась перетерпеть боль, жгущую ее в области метки, оставленной сбоку груди. Но вынесла только пару секунд и, попытавшись прикрыться театральностью движения, чуточку суетливо отпрянула назад.
- А если брахманы нанесут ответный удар? – подняла глаза Чанда. Миэлла вздохнула:
- Я не отказываюсь от слов, что в ответе за всё, рожденное революцией.
* * *
Когда потрепанные ученицы ушли, санапсара присела на возникший под нею стул и положила лоб на Сапфо. Через минуту та самовольно завибрировала.
- Закончена дешифровка информации с рога дракона, - раздался искусственный голос кристалла. – В словах, близких нашему восприятию, он звучит примерно так: «Если люди сумеют принять всё, то можно дать шанс на следующее испытание. Если же даже такая умница, как Миэлла, не пройдет испытание – тогда пусть земля очистится от людей».
- Уф… - вздохнула санапсара. – Умница-Миэлла и тут в ответе?.. Не многовато ответов для той, кто вне кармы?.. – она подняла голову к небу и обреченно улыбнулась. – Мне точно уготовано возродить другой мир, а не помочь доконать этот?
Удушающий прием
- То есть ты, совершая столько непростых действий, умудряешься избегать пути воина? – покачал мужчина средних лет, с уважительным умилением глядя на Веронику. – Феноменальная эквилибристика!
- Мне говорили, что грань действительно очень тонкая, - призналась нимфея, покачивая ножкой. – Дело же не только в пролитой крови… Может хватить ощущения – готовности убивать, стирать помеху на своем пути ее физическим устранением. Вот и получилось, что так-то я к смерти очень спокойно отношусь, но уклоняюсь от попыток мира навязать мне ее авторство. Надеюсь, что случаи, когда я заболтаю собеседника до смерти – учитываться все же не будут, - засмеялась она.
Ее собеседник – садхир по имени Ардай – мерно улыбнулся и покачал головой, мягко отвергая ироничную клевету Вероники на саму себя одним лишь выражением лица, без слов.
- Это напомнило мне историю Раваны, - поднял он указательный палец. – Древний лидер ракшас в последнее время что-то больно популярен стал – возможно, после истории с твоими друзьями. Уже четверо девушек спрашивали меня о нем – каждая свое, впрочем: всякие мелочи… Дабы поддержать статус знатока, сейчас, после знакомства с тобой, поцеловавший пол, я тогда погрузился в тему и был весьма заинтригован этой персоной. Ты же знаешь о нем?
- На каждый вопрос, в котором есть «знаешь», я могла бы ответить: «меньше, чем хотелось бы».
- Похвальное стремление. Здесь немногие склонны посвящать себя знанию – считают, что оно отягчает полет духа, думают, что все необходимое можно получить из тонких пластов… Я шел этим путем, так что могу сказать: найти достоверный источник среди книг – легче, нежели научиться работать с достоверной информацией тонких планов. Твоя книга не в счет – великое творение, хоть и тоже, полагаю, требующее от своего читателя тончайшей настройки сознания.
- До сих пор учусь, - закивала Вероника. – Некоторые данные прямо рекой текут, а многое ускользает без каких-либо шансов… Хочешь, на примере посмотрим? Ты расскажешь мне о Раване, а я попробую найти следы этой информации в поле Акаши.
- С радостью… Ты наверняка встречала упоминания о том, что Равана был одним из самых сложных противников дэва во времена их великой войны с асурами. Он был неуязвим для оружия богов, а для людей – слишком силен, и в какой-то момент захватил половину земель острова. Тогда, по легендам, Вишну и пришла в голову идея создать смертный аватар – уснуть, воплотиться в славном герое Раме и его рукой одолеть Равану… Так и вышло, а демону пришлось создавать себе новое тело, и он все эти века изрядно допекал аджаров, однако от могущества первого пришествия осталась лишь тень.
- Ну, не знаю… Ребята, на что опытные в боях с такими существами, и то с огромными усилиями одолели кое-как… А в чем связь его пути с моим?
- Дело в том, что в легендах упоминалось: Равана получил неуязвимость от рук богов из-за того, что провел длительные годы в невероятно сложной аскезе, включавшей в себя и абсолютное отсутствие проявлений насилия… Я недоумевал, каким образом злобный демон мог себя сдерживать столь долго, а если не был злобным поначалу, то почему затем стал таковым?.. Мне пришлось обратиться к здешним ракшаси, и тогда все сложилось. Почти всё, вернее… Когда выяснилось, что ракшас когда-то являлись людьми – дравидами – ответ был получен. Древние знания в памяти ракшаси практически не сохранились, но и из оставшихся крупиц можно сделать вывод, что Равана и его брат Кубера были лидерами Даро – главными помощниками Сати. Логично, что жрец наивысшего ранга посвятил себя аскезе. А после гибели Даро, когда жрецы Сати превратились в духов, столь тонкий баланс чистых энергий мог позволить Раване создать себе поистине любое тело, какое бы он пожелал. Другое дело, что жажда мести его одолела и заставила включиться в войну против обидчиков.
- Слегка непонятно, как именно появилась полная неуязвимость от рук богов, да и то, почему аскетичный дух пропитался жаждой мести, истинным аскетам чуждой… Но ладно… Давай теперь попробуем сосредоточиться на сказанном и поймать книгой данные из тонких планов.
Они оба сконцентрировались, держа Энциклопедию в четырех руках, и через минуту открыли аквамариновый переплет в случайном месте.
- Как любопытно... – с первых строк пытливо сдвинула брови Вероника. Потом быстро пробежалась глазками по страничке, заполненной аджарской вязью едва ли на треть. – Ты понял, да?.. Все дело было в его карме!.. Боги ведь не могут тронуть лично того, чья карма достаточно чиста. И Равана, понимая, что его карма вскоре отягчится, сумел с помощью асуров вложить это в постоянный эффект. По-прежнему неясно техническое исполнение, но хотя бы логическое есть. И намек, кстати, дается – там, где про щит, да?.. Вся верхняя поверхность тела Раваны, видимо, была соткана из его чистейших энергий на момент гибели – она и отражала удары богов. Они уже могли бить его по закону кармы, но не могли как бы технически, а Рама как раз смог. Насколько знаю, у него были какие-то ограничения богов, но в любом случае именно технически он как человек уже вполне мог ударить, при этом оказался достаточно силен, чтобы это получилось… Ой, а эти строчки я пропустила. Что там?
- Что, истратив всю чистую энергию на внешнюю оболочку, он внутри оказался куда менее гармоничен, вот и впустил в себя постепенно все больше злобы.
- Да. Все равно вопросы… Как низкая энергия проходила сквозь светлую оболочку? Зачем он стал все силы вкладывать в неуязвимость от рук богов, если на тот момент еще вроде как не наполнился темными энергиями?.. Ладно. Не суть, наверное… Зато ты увидел Энци в деле. Так и получается обычно: что-то открывается, но всегда остаются новые вопросы. Возможно потому, что это именно я такая, и книга заточена под мое мышление. Мне ведь не хотелось бы получить сразу все ответы – нравится именно сам факт извлечения их из ткани бытия… А еще теперь интересно, не пожелает ли Равана поучаствовать в Апокалипсисе? Он ведь где-то в долине Хараппи, и, судя по истории с ребятами, союзник дравидов-сектантов. Мало ли какая жажда мести у них на уме… А хочешь, пока Миэлла все не идет, я покажу тебе уже образный режим работы Энци? Когда не текст, а… Хм… Ты тоже это слышал?
- Не пойму звук… Со стороны Сапфирного зала, да?
- Ага. И звук мне не нравится…
* * *
За несколько минут до этого в Сапфирном зале открылся портал, и оттуда вышел Равана!.. Шутка… Вышла всего лишь Шармила. Легко переносившая портальную слабость и всегда отменно ориентирующаяся в пространстве, она без малейшей заминки направилась в сторону главного входа, где Миэлла стояла в компании Мадхави, держа на руках малышку лет двух-трех. Та относилась к типажу, когда родителям кажется сущим ангелочком, но со стороны или по прошествии лет на фотографиях даже самим родителям – увидится уже вполне заурядным пупсиком. Девочка пошла в отца, а не в Шармилу, вопреки мнению об особо мощных генах амазонок-вираго, первое поколение которых являлось результатом искусственного отбора самых ловких жительниц народа кечуа.
- Пойдешь к маме? – подмигнула санапсара ласково, показывая девчушке на подошедшую Шармилу. Та замялась. Лидер сапфирной гвардии усмехнулась, но облачную тень с ее лица это не смахнуло.
- Мумбайских волонтерок предупредила, - отчиталась она. – К вечеру можно поменять код канала. Я бы советовала участить смену до конца Паломничества – мало ли?
- Устанем сообщать код, - беспечно поморщила щечку Миэлла. – Там еще почти полсотни волонтерок осталось. И риск, что в гости придет одинокий калари – не стоит лишения их возможности улизнуть сюда в случае проблем… К тому же брахманы с удивительным пониманием отнеслись к ситуации с храмом.
- Или подозрительным!..
- Если волнуешься, тогда лучше подстрахуй Биджоя с Раджитом – брахманы согласились встретиться с ними около Синего ущелья. Как раз сейчас примерно.
- Да там можно не страховать. С их стороны в том месте никак засаду не устроить. В отличие от нашей, в общем-то. И опять-таки подозрительно их согласие. Думаешь, могли испугаться народа после Дели?
- Вполне. Я не лезу туда. Со мной они встречаться отказались категорически. Может, и правда умнее отойти в сторону и не мешать ребятам восстанавливать связи… Хотя, конечно, проверила потом в Сапфо. На первый взгляд, все чисто: делегация Брахманата реально обсуждала контакт у ущелья. Правда, что-то они все равно мутят – Каришма уже дня четыре возится в кабинете, постоянно раздает листочки с шифровками, чертит что-то… Из того, что удалось ухватить – только знак Индры, вокруг которого прозрачный шар. Захочешь – понаблюдай, а у меня сейчас других забот хватает. Вероника меня уже заждалась в Интегруме – хорошо, Ардай развлекает болтовней…
- План все тот же?
- Да. Ребята будут настаивать, чтобы на выступлении Вероники у Розового дворца брахманы обошлись без сюрпризов, и намекнут, что ее слова им понравятся… Слушай, что-то ты хмурая очень. Даже Рия к тебе идти не хочет. Все в порядке?
- Да от тебя детей попробуй оторви… Но… да. В Мумбае узнала, что Рио тяжело пришлось недавно.
- Драконы?!.
- Пока нет… Но кто-то их потрепал… Картахена вообще бурлит сейчас, что понятно, конечно, но все равно грустно слышать.
- Если хочешь, езжай туда. Мы скоро закончим и отправимся в Шамбалу. Ты ведь не любишь эти древние горы, пирамиды и все такое. А там поможешь с эвакуацией.
- Разберемся… - Шармила протянула руки к малышке, и она, немножко повыбирав, все же перешла к маме, сладостно млея от ее слегка суровых амазонских объятий. Та, без всяких сюси-пуси, типа: «мамочке надо работать, чтоб у тети Миэллочки головка не бо-бо», сообщила ни черта не понимающей дочурке, что увидеться они смогут уже вечером, а пока вот зато могут сдержанно чмокнуться на прощание…
- Ладно, - вираго поставила Рию на ноги и подвела к Мадхави, которая и стояла здесь в ожидании, когда нужно будет отвести разгулявшуюся перед дневным сном малышку обратно в общину. Эти две личные телохранительницы санапсары на удивление легко разделили ответственность и отлично сдружились. Причем с явным прогрессом: с Рией Мадхави возилась на порядок больше, чем ее куда более занятая мамашка, а уже на днях дравидка решилась-таки пробно влиться в небольшую общину, в которой жила Шармила. И если для вираго похожий уклад был привычен с детства в Рио, то Мадхави серьезно рушила свои стереотипы, ведь до роковой атаки кшатриев на ее деревушку в долине Хараппи – и знать не знала, что можно жить иначе, нежели в стандартной семье.
- Осторожно... Ай!.. Стоять! Куда падаешь?.. – в двери впорхнула Канта, держа в руках целый ворох свитков и широких картонных листов. Один из свитков как раз решил выскользнуть из подмышки, и блондиночка, с суетливой грациозностью присев, успела прижать его локтем к паху, чудом не выронив при этом остальные сокровища.
- Что это? – подняла веселые брови Миэлла, помогая распределить ношу поудобнее. Канта интригующе состроила глазки:
- Секрет!.. И плоды трехнедельных усилий… Олегеру подарок, - не выдержала она, отходя в сторону Сапфо. Потом еще раз не выдержала. – Игра!..
Телохранительницы понимающе переглянулись, кивнули друг дружке, и Мадхави повела Рию к ступенькам, а Миэлла слегка поморщилась, уловив непонятные всплески энергии.
- А ты думала, я тебя разлюбила? – донеслось из глубины зала. – Я тут труд всей жизни готовила. Рожала, можно сказать… Ребенка зовут «Лила», - продолжало прорывать хрупкую пленку интриги. – Духовный вариант «Ведариона»… Ауроведарион, если захочешь… Ой!
Миэлла, выйдя на порог проводить взглядом удаляющееся чудо, которое ей не суждено в этой жизни произвести на свет, обернулась. Возле Сапфо в синих портальных отблесках появлялись фигуры людей.
- Приветствую! – с растерянным дружелюбием – а без последнего она не умела – Канта улыбнулась незваным гостям. Но те не собирались общаться языком слов… Трое мужчин в масках без колебаний взмахнули короткими узкими копьями, прокалывая одновременно и грудь, и живот, и расчерченные картонные листы.
Как бы ни хотелось Олегеру верить, будто истинная женственность может спасти мир, перед фанатичными копьями тхагов она бессильна.
Но может быть, русич и прав… В хрупком теле, еще воодушевленном своей идеей, оказалось достаточно жизни, чтобы шатающиеся ноги, наступая на рассыпанные по полу окровавленные обломки «Лилы», добрели до сапфирного шара. Канта стекла на Сапфо, обнимая ее руками, и мысленно – губы уже не слушались – из последних сил прошептала: «Олегер! К Сапфо!»…
А уже через мгновенье на шар обрушатся двуручные молоты.
* * *
Беглого взгляда на штурмовиков-диверсантов хватило Миэлле, чтобы понять: Каришма явно не создавала видимость бурной работы. Кроме трех тхагов, в зал ворвалась вся элита Брахманата. Махавир и Джасвиндер вместе со своими лучшими калари, брахмани Савитри, слывшая в волшебстве номером два вслед за упомянутым адептом Индры, нагини Нилама и Ананда… Ну, и тройка ветеранов Рамурти, которые, в золоченых доспехах ударами молотов вдребезги разбивали Сапфо, рассыпая вокруг уранитовые искры.
Мадхави, успев заподозрить неладное, с несвойственной ей мобильностью отнесла чуть подальше на лужайку малышку, а затем помчалась обратно в главный зал, тщетно надеясь догнать спину Шармилы.
- Помощь зови! – повернулась к ней вираго, и сложно сказать, чего в этом было больше: расчета умелого командира или пыла материнского чувства. Но, зацикленная на личной охране санапсары, Мадхави даже не вздрогнула и не сбила шаг – она мчалась прямой наводкой защищать ту, кому посвятила жизнь. И, кстати, случайно приняла тем самым оптимальное решение.
Миэлла теоретически могла бы попытаться сбежать из Сапфириума через главный вход или банально телепортироваться куда угодно, но увиденное не позволяло ей сделать это. Свобода, отсутствие зацепок – все это хорошо, но когда на твоих глазах убивают сердечную подругу и уничтожают уже гораздо больше, чем просто обожаемый артефакт – только какой-нибудь святой мог бы сохранить покой в душе. А Миэлла святой не была.
К тому же из дверей смежных залов в Сапфириум осторожно заглядывали те единицы медитирующих в столь нетипичное время, кто решил прервать медитацию, а не продолжать ее вопреки странным ощущениям. Оказавшись здесь, они невольно становились пассивными участниками штурмовой операции, и бросить их без боя санапсара уж никак не могла, пусть и спасти – едва ли…
А вот, наконец, стал понятен и смысл рисунка на столе Каришмы, которая, к слову, тоже присутствовала среди кровавых гостей. Джасвиндер, все эти первые полминуты находившийся в глубоком трансе, одолел остатки портальной слабости и широко взметнул руки. Искрящаяся полусфера стремительно разрослась в стороны, окружив зал по контуру изнутри. Кто-то из ввалившихся сюда садхиров, не совладав с инстинктами, как раз метнулся было в сторону двери в один из четырех лепестков-интегрумов, но уткнулся в полупрозрачную сферу и, получив мощный удар током, отлетел обратно, где его и настиг кукри Четаны. Помните ее?
Если кто-то подумал: «а чего ж наша вся из себя санапсара ни мычит, ни телится все это время?», то смеем заверить: никто из присутствующих в зале, пусть и со скидкой на портальную слабость, не совершил за первую минуту и десятой доли действий Миэллы!.. При всей своей несомненной беспечности, санапсара как любительница фантазировать пару раз представляла себе сложный бой с оппонентской элитой. Правда, оба раза это, к ее неудовольствию, были собственные атаки Розового дворца. О том, что такая огромная штурмовая группа сможет тайно проникнуть в самое сердце Ауровиля – повелительница иллюзий и помыслить не могла!.. И никто не мог из тех, кто знал об уровне защиты от вторжений… Но, так или иначе, модель боя была отработана, и, пусть текущие обстоятельства оказались вопиюще далеки от сценария из фантазий Миэллы, какой-никакой порядок действий у нее в голове имелся. А теперь, в считанные единицы растянутого (как у многих умелых йогинов) времени наложив эту схему на текущую обстановку, санапсара приняла бой.
* * *
Те, кто участвовал в массовых драках, хорошо понимают условность киношного затягивания групповых стычек, когда персонажи по полчаса звенят клинками, упрямо не желая носиться по полю боя, создавая то тут, то там численное превосходство и эффективно вырезая друг дружку. А тут еще так сложилось, что, в отличие от режиссеров, желающих полностью отбить деньги, вложенные в трюкачей и реквизит, штурмовики Брахманата осознанно ориентировались на исключительно короткую операцию. Большинство калари, а уж тем более убийцы-тхаги и нагини – были заточены под бои одного-двух ударов, так что можно не сомневаться: без включения санапсарой режима полубогини – все закончилось бы к исходу второй минуты после появления в зале.
Что бы вы делали на месте Миэллы в такой ситуации? Наверное, то же, что и она – постарались искусственно растянуть место схватки и создать условия для плохой ориентации в пространстве. Сразу целая череда визуальных иллюзий окутала Сапфириум еще до появления сферы Джасвиндера, запутывая агрессоров и удлиняя их путь к любой из потенциальных жертв: от основной тройки дам – до десятка случайных садхиров и пары тантрини, боевые способности всех из которых едва позволяли им продержаться лицом к лицу хотя бы пять секунд. Туман, лабиринты, колючий густой кустарник – все это сочеталось с обманывающими сознание звуками, запахами и даже прикосновениями, не давая опереться органами чувств о почву реальности… После этого у беззащитных союзников появилось по десятку зеркальных копий, принимающих на себя удар неистовствующих тхагов и шустрых нагини. Почти уже подбежавший к Миэлле кшатрий-рамурти вдруг ощутил под ногами облачное небо и, не сумев одолеть страх высоты, со сдерживаемым криком стал колотить ногами по полу, напоминая и этим, и движениями рук вытолкнутого из самолета парашютиста-дебютанта. И только прекрасный доспех спас его от отравленных игл, тут же выпущенных крутящейся перед Миэллой Шармилой.
Впрочем, и сама санапсара уж никак не стояла монументом. Едва ли можно было ожидать подобное от волшебницы, всем своим ученицам неустанно повторяющей, что движение тела должно уравновешивать силу духа. В отличие от континентальных магов, эквилибристки Ауровиля могли бы легко зарабатывать в цирках, показывая акробатические трюки. Огненные шары при выходе из колеса, порывы ветра при вращениях и череде пируэтов, молнии в любой точке сальто… Все это и многое другое могло бы показаться капризом йогини, ищущей гармонии между телом и духом, но эффективность такого боевого стиля была не раз доказана в стычках с калари, кшатриями и различными тварями, забредающими на плато Дакши со стороны гор. И если бы для школы акробатической магии снимали рекламный ролик, то две его трети режиссеры, несомненно, заполнили увиденным сейчас в Сапфирном зале…
Миэлла, являющаяся для полутора дюжин штурмовиков безоговорочно приоритетной целью, при всех своих волшебных способностях, уже давно была бы убита раз пять, не проявляй она сейчас чудеса мобильности. Ее таланты не были ни для кого секретом, а потому и отряд подбирался четко под них.
Брахмани Савитри в детстве подавала большие надежды в освоении боевой магии, но характер, основанный на остром и совершенно обоснованном недовольстве внешностью, дал развитию дара другой вектор. Привыкшая быть изгоем внутри касты, дочка брахмана высшего посвящения больше всего удовольствия получала от пакостей в адрес других. Неудивительно, что и волшебные способности лучше всего проявились в итоге в сфере разрушения магии. Добрая четверть брахманов в детстве обладает склонностью к волшебству, и, хоть дальше многие из них выбирают путь йоги и ритуалов, в цветущем возрасте эта детвора радостно развлекается конструированием иллюзий и игрой со стихиями. Савитри в такие игры не брали – во многом, потому, что она была наголову круче всех в подобных вопросах, вот некрасивой девочке, вместо поиска «огня, пылающего в ее несуразном сосуде», и пришло в голову стать бичом игр сверстников… Этот уход в сторону помешал ей в будущем обойти в мастерстве того же Джасвиндера, зато превосходно подготовил к главному бою жизни – противостоянию с самой ненавистной для нее персоной: красавицей, лучше всех на востоке умеющей созидать.
В отличие от этой плещущей динамикой красавицы, Савитри угрюмо подпирала одну из стен, пользуясь тем, что электросфера в этом месте оказалась утоплена глубже. Но статичность позы остро не соответствовала деятельности, проводимой брахмани на тонком плане – она одну за другой распыляла иллюзии Миэллы, заставляя ту для поддержания плана боя неустанно воплощать новые, что в условиях отсутствия Сапфо было не такой уж простой задачей даже для санапсары.
А главное – это кошмарно связывало ей руки. Особенно в плане элементальной магии. Да, в зале таились, а кое-где и отчаянно кидались на врага, ее союзники, но чудесная координация все равно помогла бы Миэлле снайперски выбивать противника ударами стихий, не цепляя своих. А какие тут стихии, если приходится постоянно выбрасывать из богатой фантазии новые и новые иллюзии, продлевающие жизнь всем, кто находился здесь с миром?
В этом и заключался план брахманов. Изолировав Миэллу от остального города и максимально нивелировав ее превосходство в волшебстве, убить с помощью грубой, а если точнее – то ловкой, силы. И план, кажется, удавался.
* * *
Махавир уже несколько раз набрасывался на Миэллу с мечом, но каждый раз даже его боевого опыта не хватало, чтобы просчитать, в каком месте пространства окажется текучая акробатка к моменту опускания клинка. Но вот, наконец, верный Прейнт заблокировал самый оптимальный маршрут ухода своим щитом, Рамурти, пользуясь мощью доспехов, оттеснили неугомонную вираго, и меч славного ветерана понесся исцелять головную боль всей страны… Но нет!.. Уф!.. Что за пишач!.. Рука вместе с мечом, не успев дотянуться до нагло вызревающей в декольте топа груди, погрузилась в полупрозрачную… льдину?.. И почти тут же глаза Махавира заметили, как руки нагини Ниламы, вместе с двумя отравленными катарами отпрянули уже с другой стороны – ожегшись об огненную полусферу, прикрывшую ауровильскую бунтарку слева.
Да. В условиях синхронного давления штурмовиков Миэллу все чаще выручали только элементальные щиты, проецируемые на нее верной Мадхави. Та отыскала в иллюзорном хаосе зала наиболее укромный уголок и теперь, застывая в скульптурных асанах, стягивала элементальные частицы вокруг любимого человека на планете. При всей миловидности и изящности, молодая дравидка и рядом не валялась с мечтой ваятеля – Аванти – в плане привлекательности и уж тем более сексапильности фигуры. Но сколь многих ахейских скульпторов пленила бы статическая грация, с которой эта стройняшка, одетая, как всегда, в облегающие плотные одежды, останавливает в себе время. Жаль, что вместо скульпторов гостями Сапфириума стали совсем другие люди…
Седовласый крепыш Шанкар, калари Джасвиндера, считался даже добродушнее знакомого нам Дипака, сейчас заблудившегося в другой стороне зала, где ему каждый шаг давался с неимоверным трудом из-за иллюзорного (но попробуй это объясни органам чувств, если все они обмануты!) болота. Шанкар служил брахману всю жизнь, был его ровесником и уже с трудом справлялся с главной своей обязанностью: обеспечивать патриарху-волшебнику защиту в ближнем бою. Ловкие Четана и Дипак – относились к калари-регулировщикам: работали больше с информацией, пусть оба и обладали толковыми навыками оперативников. Подобному сочетанию, как все понимают, остро нужен так называемый «танк», и Шанкар на эту роль годился все меньше. Джасвиндер еще пять лет назад на ритуале Соединения подыскал ветерану замену, но из ностальгических чувств на все сложные вылазки брал с собой именно того – последнего из калари, подаренных еще родителями.
Вот и в сложнейшую вылазку в Ауровиль отправился именно Шанкар. А теперь, случайно наткнувшись на застывшую в укромном иллюзорном уголке Мадхави, прикусил губы и пожалел, что, поставленный патриархом перед свободным выбором, все-таки вызвался идти… Он стоял над сидящей в грациозной асане девушкой, младшей, чем его дочь, и… и ничего… Шанкар пользовался щитом и легким топором, отдав еще в юности предпочтение стилю кабана. И сейчас он стоял с этим щитом и этим топором, обливался холодным потом и не знал, что ему делать. Не скульптор, но человек. Это тоже неплохо…
Хуже, что, когда Шанкар уже ушел в сторону, укромный уголок оказался смыт злобной тряпкой Савитри, и тайное логово любительницы спасать свою наставницу легло в поле зрения Ниламы… На счету той был не один десяток убийств, так что она церемониться перед 46-м или 68-м – не стала… Разве что совсем чуть-чуть… Обожательницу извивающихся змеиных тел мраморная статичность фигурки, в чем-то таки близкой избыточной тонкости нагиней (не путать с нагини, хотя вторые первым радостно подражали), едва ли могла тронуть.
- Да очистит сей нож твою карму, - прошептала Нилама, без малейших препятствий приобнимая беззащитную Мадхави – во всем та слушалась Миэллу, кроме одного: все щиты посвящались одной лишь санапсаре, а защищать себя, еще и, возможно, в ущерб той – никогда… Она и сейчас даже, пока нож мягко погружался в самое сердце, совершенно не шелохнулась, целиком погруженная в образный мир, где были только она сама, ее наставница и стихии, согласные помогать дравидке отдавать бесконечный в этой жизни священный долг.
* * *
Эмпатия с ученицей давала Миэлле возможность легкими движениями рук или даже глаз динамично перемещать наложенные на нее стихиальные щиты. Серия акробатических этюдов позволила ускользнуть в хуже всего очищенную Савитри область зала, и это дарило хотя бы пару мгновений на передышку. А, нет!.. Сразу два тхага и один рамурти , как раз блуждавшие здесь, радостно бросились на свою цель. Серые глаза подставили под меч кшатрия ледяной щит, а рука в красивом повороте тела – выплеснула в фанатиков Кали огненную струю. Ай!.. Если с тхагами все удалось – те, не роняя ни звука, тушили друг друга короткими хлопками ладоней и выключились пока из борьбы, то кшатрий преспокойно резанул беспечно подставленную спину, и хорошо еще, что остаточный мороз исчезнувшего щита хотя бы погасил скорость могучего взмаха. Обжигающая догадка, синхронная с внутренним ощущением разрыва связи, была ледянее щита и жгла душу жарче огненной струи. И потушить ее было некому…
Шармила, прекрасно понимая, что ее «крылья бабочки», как называла она бамбуковые посохи с иглами, хороши лишь в бою со слабо защищенными оппонентами, имела выбор: достать лезвия-испы или попытаться оторваться от адресно преследующих ее Рамурти и забросать иглами тех, кто защищен похуже?.. Но кого? Нагини, почти имунных к ядам, или примерно таких же, если верить слухам, тхагов?.. Нет. Это будет танец Ицпапалотль – богини с крыльями, чьи кромки из бритвенно-острого обсидиана послужили прототипом классического оружия вираго!..
Было понятно, что долго не протянуть. Что толку от их координации в пространстве, если пространство заполнено врагами?.. Отменное тактическое мышление Шармилы перебирало различные варианты. Организовать садхиров? Без толку – их даже уже не трогают, поняв травоядность. Постоянно следовать за Миэллой? Глупо. При таком количестве врагов ни стальной, ни бамбуковый вихрь не защитят драгоценную спину, зато могут закрыть последнюю линию уклонения… Убить кого-то ключевого? Чтобы весь план надломился? А это получше… И, продолжая во время размышлений обучать воздух свисту, Шармила решала, кто из врагов важнее: тот, кто, застыв, держит шар, лишающий их возможной поддержки, или же та, кто мешает Миэлле творить?.. По идее, в соседних ашрамах уже должен был подняться переполох, но сколько времени уйдет, чтобы сюда прибежали те, кто реально поможет в бою? Они же не кучкуются возле храма, а гуляют все где-нибудь, как всегда. Еще и праздник какой-то же вроде… Разве что гибель Сапфо могли многие почувствовать и направиться сюда, но ведь даже минуты, скорее всего, нет!.. А какова вероятность, что сюда уже мчатся лучшие воины, если прошло, блин, от силы минут пять?
Но вероятность была больше, чем казалось Шармиле, уже решившей любой ценой ликвидировать ненавистницу иллюзий.
* * *
Астрайка с улыбкой разглядывала присевшего на пеньке Арджуну. Тот, желая держать себя в идеальной форме, как подобает даже бывшим рамурти, коим он и являлся, не ограничивался утренними пробежками и в середине дня приходил на площадку возле ашрамов для силовых упражнений. Фея уже полюбовалась сокращением мышц пресса и сделала вывод, что такой, не особенно утрированный, как, скажем, у Рафа, нравится ей больше, напоминая обожаемого Мановара. Благодаря этому выводу Арджуна получил сразу три балла и уже поднялся на целых две строчки в рейтинге фаворитов ненавязчивой воздыхательницы. А ведь еще оставались оценки лица! И тут у Арджуны были немалые шансы отхватить максимальные пять баллов.
- Ой-ой-ой, - покачала головкой Астрайка. – Берегись, Алебастр!.. Как бы твой бронзовый венец не отошел сегодня другому.
Всплеск энергии со стороны Матримандира качнул мысли феи и закружил в легком тумане. Что-то похожее донеслось оттуда минут пять назад… Но тогда это было чужое – наверное, кто-то опять перестарался в Иллюзионе. А теперь… Теперь импульс был совсем иным – родственным, что ли… Вероника!.. Точно она!.. Фея зажмурила глазки и настроила бусинки на храм. Ох ты ж пикси твоя мама!..
Мгновение поколебавшись, Астрая вынырнула из укрытия и подлетела к Арджуне, собравшемуся начать приседать. Теперь он точно поймет, что она за ним следила, но это придется стерпеть!.
* * *
Шармила мчалась сквозь иллюзорные лабиринты, отмечая про себя разумность действий Савитри, не стиравшей окутывающие ее саму кусты как раз на случай возможной атаки. На этот же случай обоих брахманов, стоящих почти рядом, защищало сразу несколько бойцов. Оба калари Джасвиндера: Дипак и Шанкар – с разными впечатлениями вернулись сюда из блужданий по залу. И теперь составляли компанию не покидавшим позицию коллеге-Каришме и нагини Ананде.
Каришма когда-то была на редкость умелой разведчицей, помогавшей Джасвиндеру постигать сакральные тайны древних сооружений. В одном из походов она получила тяжелый перелом, который не позволил затем вернуться на должный уровень физической подготовки. Дамочка сосредоточилась на информационной работе и смогла личный оперативный опыт перенести на теоретическое поле. Она единственная, кто считался равной Асиму в вопросах регуляторства, и Джасвиндер очень ценил помощницу, понимая, что только она обеспечивает ему достойный баланс в противостоянии с Махавиром. Он настоятельно рекомендовал Каришме остаться в Джайпуре, но главная составительница плана атаки посчитала нечестным отсутствие личного риска на случай просчета.
Правда, и в бой благоразумно не лезла, предпочтя прикрывать патриарха, стоя рядом… И, кажется, не ошиблась… На них неожиданно наскочила из густого иллюзорного кустарника потрепанная женщина с блестящими на руках клинками-насадками, отдаленно похожими на катары. Оба калари-мужчины запоздали с реакцией, Ананда успела дернуться раньше, чем подняла клинки сама Шармила, но стояла слишком далеко, прикрывая другое направление угрозы. И только рефлексы Каришмы совпали с удобным расположением… После травмы она перестала пользоваться короткими парными кукри, и как же здорово, что все сложилось именно так! Никакой кукри не дотянулся бы сейчас до стремительной фурии, метнувшейся в сторону спрятанных за спинами калари брахманов. А гибкий длинный меч уруми, который пришлось освоить позже – как раз достал!.. Достал и притормозил.
Всего лишь порез... Всего лишь рука… Есть еще одна!.. Да и эта потерпит. Шармила, в стиле острокрылой бабочки уклоняясь сразу от трех кинжалов: катаров Ананды и кукри Дипака, все же проскочила сквозь шахматный строй и только тут врезалась в запоздало выставленный щит Шанкара. Уклонение от его топора, еще раз от кукри Дипака, и снова этот гадкий гибкий меч, на этот раз змеей обвивает талию. И хорошо, что режет неглубоко, но ведь цепляет, зараза!..
Вираго выпорхнула из ловушки, не замечая терпимый порез, кувыркнулась под щит Шанкару, и гибкой пружиной вылетая из кувырка ногами вверх, жестко резанула седого калари по боку, заодно используя эту зацепившуюся за ребра калари испу как поворачивающий элемент, позволяющий прямо в полете обогнуть бедолагу и очутиться у него за спиной. Прикрывшись схватившимся за живот ветераном, она дважды использовала его застывший в руке щит как собственный и, улучив момент, нырнула чуть дальше – к Савитри, стоявшей, закатив зрачки до эффекта белых глаз. За ногу обжигающе зацепился тормозящий рывок уруми Каришмы, и один из отравленных катаров Ананды, наконец, достиг цели, юркнув в спину, в то время как кукри Дипака щелкнул лишь по бамбуковым «крыльям». Свободной рукой Каришма выхватила из холодеющий руки Шанкара его легкий топор и метнула в ускользающую спину, но тот тюкнулся в поясницу верхней частью, разве что кольнув слегка самым краем.
Получи!.. Где-то одновременно с очередным входом в спину то ли кукри, то ли катара, вираго, наконец-то, дотянулась до морщинистой шеи Савитри. Яд от самого первого поцелуя катаром Ананды сковывал движения, и Шармила едва зацепила желанную цель своей испой. Но много ли надо той шее?.. Явно уж меньше, чем бермудской спине. Никто из штурмовиков в этой зоне не получал от крови особой радости, но тут уж попробуй останови руку, когда сам пляшешь на острие ножа.
* * *
А в это время между интегрумом и Сапфирным залом сквозь искрящийся щит медленно-медленно шла небольшая фигурка…
Она пыталась пробиться сюда уже с первой минуты побоища. Обидно! Раздувшийся шар едва не ударил по носу уже в самых дверях. Всего на пять-шесть шагов быстрее, и встретилась бы с ним уже в Сапфирном зале, где он еще не начал искрить и проходил сквозь всех!..
Ай!.. Вероника не боялась боли, но тут ведь и электрический щит-то как раз потому и поставлен, что работает мимо сознания. Нет, ну еще потому, что Джасвиндер именно молнией ведает, но все равно оптимальный вариант ведь. Удар током – отталкивает. Не дает шанса прорваться сквозь себя, как теоретически мог бы позволить огонь или холод…
Так. Что же делать? Что же делать? Их ведь убьют всех, пока я тут мешкаю!..
Вероника с яростной силой генерировала ток в своем мозге, чтобы найти спасительное решение по преодолению другого тока, стоящего на пути… Из сотни образов вырвался Зевс… Да, старичок, ты бы сейчас пригодился. Если б, конечно, Пелена Майи не смутила… Природа электромагнетизма… Так и не додумала ее. Жаль… Хотя что о ней думать? Весь мир состоит из заряженных частичек. Они отталкиваются или притягиваются в зависимости от заряда… Мне надо зарядить себя, как этот щит, но наоборот, тогда я притянусь к нему, я пройду до середины, а потом перезаряжусь, и меня вытолкнет туда. Круто!.. Ай!.. Видимо, так быстро не перезаряжаются…
Ряд попыток не увенчался успехом. Возможно, потому, что щит состоял из обоих зарядов, или Веронике не удавалось достаточно четко представить все свои частички… Быстрее… Даже сквозь оргию иллюзорного буйства было видно, что Миэлле приходится несладко!.. И тогда Вероника пошла другим путем…
- Я – молния, - шептала она, глубоко пульсируя этими словами во всем теле. – Я – это ты… Мы – едины в своей сути… Ай… Какая недоверчивая молния…
Но путь был верным, и упрямую девчонку уже ничто не могло остановить. Она внушала себе единство с молнией, рисовала всю себя как искрящийся контур родной со щитом сути… Родной!.. Это самое главное!.. Молния должна начинаться в сердце… Нужно любить каждую из этих частичек, тогда они примут тебя и пустят к себе!..
Щедрое любовью сердце Вероники искрилось… И щит признал в ней свою…
* * *
Савитри не сразу ощутила фатальный порез, яростным волком вгрызаясь в иллюзии Миэллы и психуя от понимания, насколько недосягаема эта ауровильская шлюха. Стирать-то куда легче, чем сотворять, а она успевает быстрее, чем удается стирать, а еще ж все то время скачет, словно белка, по всему залу с десятком убийц на хвосте… Ненависть давала грязной мочалке Савитри больше сил, она еще явственнее концентрировалась на ненависти, а потом вдруг поняла, что уже практически умерла… По крайней мере, она почему-то лежала в мокрой луже и не могла помочь глазам перестать быть белыми… От осознания своей смерти Савитри взорвалась напоследок таким яростным всплеском, что этот прощальный привет одним махом размел все иллюзии в зале, дав, наконец, всем возможность увидеть, что тут происходит в действительности.
А она очень отличалась от того, что привыкли за эти минуты видеть в своей дополненной, а скорее даже начисто измененной, реальности, участники баталии… Мы не утомляли вас подробными описаниями иллюзорных фантазий, в которые погрузились штурмовики – не хотелось умножать хаос происходящего. Но штурмовикам пришлось похуже, и они все это время проваливались в небо, инстинктивно шарахались от удивительно натуральных крокодилов, акул и слонов, оказывались в помещениях, перевернутых на 90 градусов или просто перекособоченных столь адски, что даже опытных бойцов начинало мутить и уж точно не давало успешно выцелить оружием мелькающую по этим психоделическим джунглям Миэллу.
Последний подарок Савитри лишил санапсару всех этих помощников из ее головы, и теперь она, откатившись боковым колесом в свободный угол, на всякий случай выставила могучий щит, заодно готовясь к новому сеансу 3д-кинопоказа. Правда, взамен призрачным помощникам пришла живая…
- Стойте!.. – крикнула Вероника, выскальзывая из последнего слоя искристого шара. Ее удивительная энергетика заставила готовых было к новой атаке бойцов остановиться. Нимфея выбежала в самый центр зала и обвела быстрым взглядом живых и мертвых. Живые вопросительно посмотрели на нее, и нимфея вдруг поняла, что сказать ей особо нечего. Она обаятельно пожала плечиками. – Ну подождите, - попросила она проникновенно. – Я еще не придумала, какими словами вас можно примирить!.. В книгах это легко получается – там либо не слушают крикуна, либо он сразу начинает говорить вещи, от которых все прозревают… Но что сейчас можно сказать? Только то, что на пороге общая беда, и не время для крови из-за пустяков. Ауровиль уже вышел из революции, и до мира оставалось три дня!..
- Мира уже не будет, - сказала Миэлла, в чьих глазах картинка с исколотым телом Шармилы наложилась на образ топающей по ступенькам путающимися ножками Рии, а Мадхави, так и оставшаяся сидеть в той же позе, оказалась столь близко, что ее вздернутая вверх узкая кисть, ожидалось, вот-вот помашет приветственно с привычной для себя застенчивостью. Серые глаза погладили втоптанные в уранитовые осколки свитки и картонки, а белокурые волосы и кончик подола короткого белого платьица выглядывали из-под самой высокой кучки, присыпавшей все остальное тело Канты… Да разве только из-за них разрывалось сердце санапсары? Разве не знала она в лицо и не только в лицо каждого из пяти погибших садхиров и тантрини?..
С завидной синхронностью с ее словами Джасвиндер и Махавир упрямо покачали головами.
- Слишком далеко зашли, - хрипло проговорил Махавир.
- Два разных полюса, - более философски добавил поклонник Индры, стараясь сейчас не смотреть на уже переставшего дышать Шанкара.
- Да почему ж вы такие упрямцы?!. – выкрикнула Вероника. – Вы все нужны Вендору! Слышите? Все!..
Она успела уклониться от копья ближайшего тхага, подло ткнутого в ее сторону без замаха. Негодяя тут же впечатало в стену порывом ветра, и Миэлла, небрежно взмахнув рукой, посмотрела из-под бровей:
- Не за ту переживаешь, наше чудо, - нимфея, наконец, уловила в голосе санапсары те нотки стервозности, о которых она не раз слышала, но лично так и не познакомилась. Волшебница самовольно телепортировала Веронику в самый свободный от врагов уголок – к кучке садхиров, еще раньше решивших принять смерть в медитации и нырнувших в нее столь глубоко, что даже элефантерия едва ли вывела бы йогинов оттуда. – Не трогайте их, - попросила Миэлла, указав глазами. – Они безобидны и дали обет ненасилия.
Махавир с готовностью кивнул, а Джасвиндер, тяжело, словно мифический Атлант небо, удерживая свою электросферу, высвободил на миг вторую руку и на всякий случай окружил Веронику таким же полушарием, только ее размеров.
- Дитя, - вздохнул он. – Мое сердце плачет, видя тебя здесь. Ты могла бы стать для Аджарии символом возрождения, а не разрушения, как тебя хотят использовать…
- Я все равно отсюда выберусь! – предупредила нимфея, потрясая рогаткой, и Махавир перед вводом себя в боевой кураж еще успел умилиться.
* * *
Начался новый раунд…
Итоги первого были бы совсем неутешительны для санапсары, имейся потери только в рядах защитниц. Однако Савитри и Шанкар были утащены за собой отчаянной Шармилой, а сама Миэлла во время плясок в иллюзиях без угрызений совести отправила на тот свет одного тхага и полностью вывела из строя жестоким ударом молнии самого опасного ветерана Рамурти. Да, соотношение сил оставалось ужасающим, да сил было потрачено немало, но тут ведь все дело в том, что изменился подход к бою… В первом раунде санапсара приходила в себя после стартового нокдауна имени Канты и Сапфо, оглядывалась на союзниц и невольных зрителей, да и просто старалась хотя бы выжить. Но после паузы, во время которой пришло осознание происшедшего, она вырвалась из роли добычи, решив превратить все в поединок охотников. Теперь все было просто: она или они. А раз так – подходите, поиграем!..
Хм. Да и с энергией все упрощалось – хитрецы-садхиры, оказывается, уже вернулись в сознание и снова погрузились в медитацию, но уже не личную, а общую – тайком направляя потоки энергий своей санапсаре. Вообще здорово. Стирать иллюзии больше некому – добро пожаловать в ваш ад!..
* * *
Штурмовикам во время передышки показалось, что они уже вроде приноровились к взрывам фантазий Миэллы. Но то ли они себя подбадривали, то ли их противница вышла на новый уровень генерирования психоделического калейдоскопа… Мы никогда не узнаем, могла ли сейчас санапсара, уже без боязни дружественного огня, попросту разметать врагов элементальной магией, в которой была очень даже сильна. Возможно, она включила аналитика и просчитала, что в этом случае Джасвиндер будет вынужден бросить купол и включиться в битву стихий, это откроет доступ в зал уже, кажется, ломящимся сюда помощникам, а зачем подвергать кого-то еще угрозе?.. Это теперь ее личное дело. Дело принципа… Мести? А почему нет, если нет и кармы, а бой может закончиться в любой миг просто потому, что на далекой планете ее истинное тело решат разморозить?..
Ну, или вошедшей в раж санапсаре доставляла удовольствие именно изысканность игры, в которой теперь уже она диктовала свои правила. Конечно, свои!.. Дюжина на одну? Ха!.. Так на кого одну! Жалкие псы брахманизма!..
- Бабуль, бабуль! А расскажи о той битве в Сапфирном зале, - могли бы спросить внуки у старой Ниламы лет через тридцать. И та бы им ответила:
- Дети… Никогда… Слышите, никогда не заставляйте санапсар, которые очень хотят быть добрыми, становиться… да нет, не злыми… Скорее, отчаянными и разбитосердыми… Иначе вы рискуете оказаться в месте, упоминание о котором заставит дрожать от страха самого сурового ракшас… Вы будете падать вверх, разбиваться о свое огромное, сморщенное лицо, которым окажется небо. И это лицо будет хватать вас зубами, из которых выползают… нет, не кобры – вы же их не боитесь… Оттуда будут выползать те, кого вы убили, и рвать вас на части, запихивая внутрь, чтобы вы познали весь путь еды вплоть до мух, ковыряющих вас – навоз – пока вы будете видеть все так, словно целиком состоите из тысячи глаз… Или будете бесконечно долго резать себе язык любимым ножом и понимать, что с тех пор это будет длиться вечно!.. А потом вы проголодаетесь и начнете пожирать сами себя!.. И каждая частичка вашего тела – и та, что жрет, и та, которую жрут – будет все видеть, слышать и чувствовать… И знаете, что самое страшное?.. Это когда все иллюзии вдруг прекращаются, и вы понимаете, что ваш язык раздвоен вашим же ножом и вашей же рукой. Из вас торчат клочки мяса, которые вы вырвали своими зубами, а во рту еще трепещется ваше же ухо, но прожевать вы его не успеете, потому как прямо сейчас вырезаете себе сердце…
Так бы могла сказать Нилама, не будь Апокалипсиса, имей она детей или хотя бы останься она жива… Но какое жива? Не нужно было заставлять санапсару становиться отчаянной и разбитосердой…
Что мерещилось бедолашному тхагу, десятью минутами ранее пронзившему сердце Канты вместе с игровой клеткой «Лилы», подписанной словом «гнев Кали», мы не будем сугубо из нежелания обижать эту достойную богиню. Тхаг, будто наяву, совершал со своей госпожой такое, чего фанатичная натура не вынесла – когда иллюзия растаяла, убийца вскрыл себе горло, а прощальным подарком от распалившейся волшебницы оказалась зацикленность этого процесса. Целую минуту тхаг резал себя вхолостую, ибо выскочил из одной иллюзии в другую, притворившуюся явью. И лишь последний взмах оказался реальным.
Четана своим отмороженным взглядом наблюдала, как на нее с лаем кидаются цветы, и страшнее яростного кактуса, успевшего побывать в каждом подходящем для него месте, она не видела ничего в своей жизни. И, как вы догадываетесь, не увидит, ведь кактусом, который вбился ей в рот, оказался кукри Дипака, и как ни уклонял ее многолетний соратник от жадных уст отравленный кровью Шармилы нож, она доблестно победила, засунув его в рот вместе с рукой, которую напоследок яростно укусила…
Как можно заметить, столь жестокая кара коснулась тех, кто был напрямую причастен к гибели подопечных санапсары. Ей не составило труда прямо в бою снять отпечатки недавнего прошлого, восстановив картину их смерти, а потому теперь именно убийцы становились главной мишенью ее карающей длани… Другим повезло побольше, и ветераны Рамурти, Махавир и Прейнт окунались пока в куда менее фатальные страсти. Ананда же и Каришма были оставлены на десерт…
Другое дело, что до него не дошло.
Какое покушение без неожиданного предательства?
* * *
Миэлла с румянцем на щеках в очередной раз проскочила мимо кучки садхиров… Если по предыдущим абзацам сложилась картина уничтожающей врагов неуязвимой богини, то самое время извиниться и внести уточнение. Да, иллюзии, внушаемые жертвам, получались настолько многоярусны и полны, что у тех уже почти не было шансов вырваться из их плена живыми. Но чтобы создать такую сочную тюрьму – Миэлле приходилось вкладывать немало сил, что самое важное – акцентированных. Вот и получалось, что, пока она погружала в комплексный филиал ада, скажем, Ниламу – от атак остальных бойцов ей приходилось уворачиваться, проявляя пиковые чудеса своей ловкости. Понятно, что на помощь приходили фантомы, одноразовые стихиальные щиты, а сами враги, замахиваясь на Миэллу, в это время могли видеть брачные игры слонов прямо над собой или надвигающуюся цунами впереди… Но, черт побери, Сапфириум был диаметром метров двадцать пять, и когда в этом пространстве, примерно зная расположение в нем цели, постоянно свистят клинки и копья дюжины отменных, просто-таки элитарных бойцов – чисто по теории вероятности их шансы угодить в яркую смугло-голубую мишень – весьма и весьма высоки…
А теперь они увеличивались в несколько раз… Раздухаренная Миэлла улыбнулась садхирам, подмигнула снова начавшей прорываться уже через личную электросферу Веронике и повернулась спиной, торопясь упорхнуть подальше от союзных юнитов. Но вдруг острая боль донеслась снизу… Она повернулась и опустила глаза на… садхира, сидевшего с окровавленным ножом в руке.
- Во имя Кали! – шепнул он и засадил нож себе в сердце.
А другой нож в это время уткнулся санапсаре в левый бок, и могло быть намного хуже, не «атакуй» в момент удара Ананду рой оголтелых ос…
* * *
Нож предателя надрезал мышцы и сухожилия ноги, так что об акробатике можно было забыть… Спасибо тривиальной магии – стена огня и телекинетический удар по налипающей Ананде не позволили врагам добить санапсару по горячим следам. Сердце стучало болью. Если даже здесь ненавидят, может быть, правда уже не нужна и всем лишь помеха?.. Миэлла демонстративно повернулась к садхирам спиной, давая шанс возможным сообщникам завершить начатое. Но бедолаги даже не знали, что происходит, и продолжали пополнять волшебные резервы санапсары своей щедрой шакти и праной.
Махавир, Прейнт, Ананда, Каришма, Дипак, последний тхаг и оба рамурти совершенно несинхронно, кругами, но постепенно приближались к стоящей без движения Миэлле. Одна нога слушалась ее с трудом, в животе играл яд, на нейтрализацию которого уходило немало сил, не давая обновить иллюзорный калейдоскоп. А ведь опытные и достаточно волевые бойцы в меру быстро адаптировались в старом…
Треск искр в очередной раз раздавался со стороны главного входа. Арджуна, истязая себя током, упрямо ломился сквозь щит, пока Олегер и Кабаньяс ожесточенно жестикулировали, вслух перебирая варианты решения проблемы. Других бойцов больше не было – эти-то едва успели прибежать… Большинство эквилибристок – на очередном представлении в земледельческом секторе в честь праздника весны. Иллюзионистки – кто где. Иралаки и каджурахи не особенно часто слоняются около храма в середине дня, предпочитая трудиться или тренироваться. А их лидеры, выманенные обманом подальше от храма, все еще ждут ложную делегацию Брахманата возле Синего ущелья…
- Мы – противоположны по сути… - раздалось сзади с восторгом озарения идеей. – Мы – противоположны!.. Уф…
- Дитя! – донеслось от противоположной стены. – Ну зачем ты?..
Миэлла обернулась и увидела Веронику, мелко трясущуюся от разряда, но все еще не убирающую руку от большого электрощита, до которого добралась, по старой схеме выбравшись из личного. Не пугайтесь – волосы дыбом у нее не встали, и сила тока не была смертоносной… Но то, что больно – факт… Зато как же полезно для всех…
Сложно сказать, что сработало. То ли нимфее удалось собственным разрядом вызвать в полусфере замыкание, и ту коротнуло, заставив щит схлопнуться, то ли этот процесс болезненно сказывался на Джасвиндере, и он не выдержал, или же сердце брахмана чисто морально не вынесло зрелища стоической тряски Летящей, и тот сам снял свой щит… Главное сейчас другое: Вероника лежала на полу без сознания, а в главные двери врывалась тройка отменных бойцов, впереди которых неслась крошечная фея.
* * *
Правда, последняя молниеносно оторвалась от других, ринувшись к Веронике и пытаясь поскорее определить, насколько все плохо: совсем или пустяково (чего-то среднего эта мини-максималистка не знала). Взвизгнув от явных признаков второго варианта, малышка стала решать, приводить умняшу в чувство или подсобить друзьям, прочно засевшим в топе ее мужского рейтинга?..
А те, накопив потенциальной энергии за время кошмарно беспомощного ожидания, ураганом ворвались в бой.
Понимая, что у Джасвиндера и сейчас хватит сил, чтобы поменять прическу кому-нибудь из бойцов, Миэлла все свободные от нейтрализации яда ресурсы бросила пока на его сдерживание, забрасывая брахмана огненными и морозными гостинцами, чтобы ни на миг не давать передыха. Хотя не все… Небольшая часть понадобилась для полного отзыва иллюзий, не адаптировавшимся к ним союзникам способным помешать больше, чем привыкшим противникам.
Арджуна без колебаний схлестнулся с легендарным Махавиром, стараясь дополнительными боковыми взмахами длинного родового меча отсечь от поединка всяких там калари. Впрочем, сюда ветеран взял с собой лишь верного Прейнта, которому сейчас дал глазами команду не мешать честной схватке опыта и молодости. Олегер встретился глазами с Дипаком, оказавшимся совсем рядом, и оба, не сговариваясь, сделали по паре шагов в разные стороны. Богатырь, делая этот жест этикета, рискованно сблизился с Анандой, не без маленького подвига отпрянув от дерзкого выпада катара.
- Женщин не бью, - презрительно бросил скорпион. – Но когда они ведут себя, как мужики – то и выгребают, как мужики…
Правда, на мужика Ананда ну уж никак не годилась. Если бы не отпечаток жрицы нагини, наделяющий ее какой-то грязноватостью, что ли, она бы не потерялась среди самых запоминающихся ауровилий. Идеально ровные ноги, изящная и крайне подвижная талия, самобытная пластика, яркое лицо…
- Помыть бы тебя, - не удержался Олегер, - да в человека превратить.
Ананда молча прожгла его взглядом и улыбнулась, продолжив играть оттенками фирменной дерзости, словно специально для этого слова вылепленного лица.
Благодаря тому, что Кабаньяс немного неожиданно для себя угодил сразу на троих оппонентов, но не побоялся всех их повязать боем с собой, кроме Ананды, рядом с Олегером оказался еще только один рамурти. Он попытался всунуться в принципиальную стычку двух ловкачей, но так, бедолага, устал в этом калейдоскопе иллюзий, что начисто не рассчитал выпад. Танто Олегера на встречном движении снайперски ткнуло в бедро под кирасой, плут небрежным наклоном ушел от удара меча, а наглая нога не удержалась от смачного поджопника, благо снизу свой зад Рамурти никаким металлом не прикрывали. Почти тут же в униженного элитария врезалась подарочная ледяная глыба от Миэллы, и он, не имея возможности опереться на хирургически точно проколотую ногу, завалился на пол.
- Их всегда переоценивали, - насмешливо сморщила губы нагини. – А нас – наоборот.
- Поверь, курица, в вас и оценивать нечего.
- То-то ты глаз не отрываешь.
- Запоминаю подробности для страшилок на ночь…
Они почти не шевелились сейчас. Два ловкача в дуэли реакций не только не обязаны мельтешить – они зачастую кажутся замедленнее двух латников. Потому что знают: сопернику хватит одного неверного даже не движения, а едва уловимого колебания тела, чтобы получить преимущество в победную долю секунды. Это с более медленными противниками такие ловкачи скользят и уклоняются, словно муха от гаремного опахала, а тут нет – тут борьба нервов. Потому и все эти слова…
Правда, эффективнее слов есть еще кое-что.
- Я целовала тысячу змей, - сообщила Ананда. Олегер уже хотел сказать в ответ: «Потому что для мужиков слишком стремная», но… Он ведь до сих пор понятия не имел, что здесь была Канта, звавшая его в Сапфириум только через час. А тут боковым зрением зацепил осколки Сапфо и… эти белокурые кудряшки… Вихрь негодования взорвал все внутри:
- Так поцелуй скорпиона, сука!.. – это был очень рискованный выпад, но невыносимая ярость, ярость, которую просто срочно нужно было выплеснуть, настолько ускорила и без того стремительную руку, что та сейчас догнала бы летящий метеорит… Танто впился в область над грудью, а жилистый корпус при том успел уклониться от ответного выпада правого катара. Ярость богатыря спасла нагини жизнь, ведь вместо ювелирного фаталити тот ухватил стерву за волосы и несколько раз вбил в нее свой нож, попадая куда попало… А попадало не смертельно.
- Кто, суки?!. – орал Олегер, бросив нагини на пол и пьяным пауком прыгая по залу.
«В маске, - услышал он в голове голос Миэллы. – Для тебя и оставила…»
Тхаг причинял Кабаньясу больше всего проблем из всей тройки противников. Рамурти богатырь сшиб плечом, еще и крепко добавив кулаком левой ручищи прямо в аристократическое лицо. Прейнт был отменным щитником, а и в фехтовании, и в силушке уступал без вопросов. Зато шустрый придурок в маске солидно досаждал своими вертлявыми вариациями на тему эффективного ассасина.
Не будет. Куда более резкий и эффективный боец налетел на тхага, протыкая руку с копьем, а потом и просто руку, а дальше – и маску, и все, что попалось под мстительный нож…
Глаза снова вонзились в курчавую светлую прядь, и из них, словно пробку, выбило слезы… Олегер до крови закусил губу и ринулся к Джасвиндеру…
* * *
Но только, казалось бы, все вышло на финишную прямую, как богатый сюрпризами день выдал новый подарок…
Пробегая мимо осколков и стараясь сейчас не смотреть в их сторону, Олегер вдруг как будто нырнул в невесомость… Или в кисель? Во всяком случае, одно движение могло начинаться так, будто сопротивления воздуха вообще нет, а завершаться – встречая вязкую трясину… Гравитация запульсировала, пространство стало то сжиматься, то растягиваться, а дыхания не хватать… И все это могло бы быть пугающим или хотя бы волнительным, если бы мы забыли, что речь идет о богатырях Руси.
- Навь так навь, хер с ней, - сплюнул Олегер и метнулся дальше.
* * *
Миэлла, которая была совершенно непричастна к происходящему в последние секунды, тоже оказалась готова к подобному повороту. Она с самого начала ждала, что планы вот-вот нахлестнутся друг на друга, потому как, в отличие от противников, знала устройство своей Сапфо. Такая кучища уранита, которая валялась осколками в центре зала, была способна создать мощнейший астральный карман, начисто изменив условия сражения. В общем-то, санапсара только приветствовала бы такой подарок судьбы – на астральную грунтовку ее иллюзорный калейдоскоп лег бы с такой глубиной цвета, что его палитра свела бы с ума интервентов за пару минут. Но лично сделать шаг к этой новой реальности Миэлла не могла по простой причине – для этого ей пришлось бы собственноручно добить Сапфо: сам артефакт, ядро ее разбитого шара. Артефакту хорошенько досталось от молота, но он долгое время послушно сдерживал зов связанных с ним кусков уранита, повинуясь старой программе… А теперь, вероятно, окончательно вышел из строя, и кристаллы вырвались на свободу.
Прейнт, несмотря на долгие приключения с Махавиром, не удостоился от судьбы опыта контакта с Навью, выпавшего на долю Кабаньяса, так что даже возвращение в бой побитого рамурти не давало им шансов справиться с рапсодом, игравшим сейчас звонким клинком своего «Тенора». Калари повезло больше. Рамурти, понадеявшись на доспех, не учел ни способности богатыря расписывать своим в меру легким мечом изящные атаки, ни того факта, что в условиях наложения планов это изящество в привычной к Нави руке просто умножится. А что толку от доспеха, если «Тенор» может снайперски угодить в любую открытую область?.. Он угодил трижды, и ветеран упал замертво.
Калари же тупо, вполне в стиле буйвола, сидел в глухой обороне, спасаясь щитом от звонкой стали и даже не делая попыток контратаковать. Буйвол? А как насчет русского медведя?.. Устав тыкать «Тенором», богатырь включил «бас». Школа танцев Сиама не прошла даром – Кабаньяс удивительно ловко, как для свои габаритов, подпрыгнул и в прыжке со всего маха звезданул ногой щит аджарского буйвола. Не по футбольному, а подошвой, в которую вложилась энергия всей незавидной для Прейнта массы… Щит врезался в калари, снося его с ног на спину. Ну а дальше-то что?.. Кабаньяс ведь не сражался с Раваной в Хараппи, и Прейнт был для него просто каким-то сорокалетним дядькой, а не пусть и одноразовым, а все же соратником… Но неужели хоть кто-то подумал, что Кабаньяс взял и ткнул того ударом милосердия?.. Лежит себе да и лежит. Кто там у нас еще есть стоячий?..
* * *
Вот уж где режиссеры оторвались бы, так это в сцене с двухминутным поединком Арджуны и Махавира… Звона, донесшегося отсюда, хватило бы на сотню коров с колокольчиками, гуляющих около вас полчаса. И всем хорош такой бой, кроме как непониманием, что о нем можно написать текстом… Равная дуэль, уважительная, аристократическая, можно сказать. Один другого разок резанул немного, другой первого тоже. Пару раз похвалили противника за удачное действие… А оказавшись в астральном кармане, поставили мечи на землю и стояли смотрелись в глаза... Аджария. Что с них взять?.. Не обнялись, не расплакались, родимые пятна не сверили – и то хорошо…
Миэлла, спокойно превозмогая боль, пересекла зал, потому что переживала за Олегера, рванувшего в одиночку сразу на трех оппонентов. Ладно Каришма была потрепана санапсарой в иллюзиях так, что едва стояла на ногах. Но есть ведь Дипак. И сам Джасвиндер, готовый разразиться своими молниями…
А, нет… Брахман, кажется, догадался, что шансов уже никаких, и активировал обратный портал в Джайпур, коридор для которого сейчас удерживала там целая группа брахманов с волшебным даром… Ха!.. Теперь, когда буйный узор уранитовых осколков полностью изменил астральный план храма, навигационный маршрут портала начисто сбился, и даже тысяча брахманов не могла бы справиться с задачей эвакуации штурмовиков, превратившихся в заложников.
В двери храма уже врывались подоспевшие, наконец, ауровильи и ауровильцы. Большинство из них оставались снаружи, уступая дорогу тем, в чьем пути есть насилие. И уж те, оценив обстановку, были готовы насытить именно свой путь насилием прямо сейчас… Правда, им не дали.
* * *
Уранитовые осколки вдруг стали подниматься вверх, кружа вокруг воспарившего артефакта, и это сложно было списать на эффект нахлеста планов уже хотя бы потому, что другие его эффекты плавно исчезли. Ушлый ум Джасвиндера уловил в этом шанс, и брахман вновь попытался сказать Ауровилю джасвиданья… Но снова провал, и на этот раз портал заблокировала другая сила – та, что сейчас обретала форму. Артефакт медленно менял очертания, из сапфирного шара превращаясь в подобие сердца, осколки начали соединяться, сливаться вокруг него между собой, на каком-то интуитивном уровне заставляя сердца Олегера и Миэллы то ли продуваться щемящим сквозняком, то ли обжигаться лавой надежды.
И уже через пару десятков их ускоряющихся стуков стало совершенно очевидно: кристаллы сливаются в фигуру… Канты!.. И не только фигуру, а и лицо – кристаллы складывались с мельчайшей зернистостью, превращаясь в полноценную уранитовую скульптуру, на которой сквозь слезы Миэлла видела даже все эти вечные сердечки, бабочки, фенечки и прочую милую мишуру, которой блондинка всегда себя со вкусом обвешивала. Вот только, в отличие от обычной скульптуры, эта ее версия начинала двигаться, с любопытством рассматривая свои руки, которые тут же пощупали грудь и оценили объемы талии… Эстафету движений подхватили губы, с легким подтормаживанием, но вполне себе четко артикулируя при первых произнесенных словах.
- Приветствуйте новую богиню Ауровиля! – заявила уранитовая скромница пафосно и тут же рассмеялась уже совсем родными нотками, не оставляя сомнений, что голос принадлежит именно Канте. Она насладилась эффектом, еще разок бегло осмотрела себя и вдруг вспомнила, где и в какой ситуации находится. Пустые, к сожалению, глазницы вместе с головой повернулись к зажатым в углу гостям. – И для начала первый указ: их следует отпустить… Но не всех. – Каришма, Ананда и Дипак останутся здесь.
- Без них я не уйду, - надменно покачал головой Джасвиндер. Уранитовая Канта засмеялась:
- А вот и нет, - она подмигнула, и брахман исчез в распахнувшемся прямо вокруг него портале.
Махавир поторопился поднять за руку сидящего без сил Прейнта.
- Вы оба свободны, - кивнула Канта, и те тоже отправились восвояси, как и двое раненых рамурти. А уранитовая дива прислонила руку ко лбу. – Ну вот, - огорченно вздохнула она. – Перестаралась, похоже… Теперь надо срочно спать… Миэлла, - обратилась она. – Мне понадобится время… Приходи вечером – я ненадолго смогу подключиться и все пояснить… Олегер, через три дня жду тебя в полном ясности уме – ты мне понадобишься как великий игроман… И… - она сцепила пальцы в ладошках, - поцелуйте от меня Рию…
Уранитовая Канта сначала обрела форму духа, а затем растворилась в воздухе…
Миэлла, теперь уже честно морщась от боли, подошла к Каришме с Дипаком, растерянно стоявшим у самой стены.
- Идемте, - вздохнула она. – Я вас кое с кем познакомлю… - санапсара повернула голову в сторону выхода, где через распахнутые двери, между стоявшими по краям людьми, было чуточку видно отсюда беззаботно бегающую по травке малышку…
Вероника вздрогнула и распахнула веки, уставившись на Астрайку, которая преданно прозевала все представление с фантасмагорическим перевоплощением Канты только ради того, чтобы встретить синий взгляд в первый миг его пробуждения.
- Какая ситуация? – осведомилась старшая нимфея у младшей. Та почесала бровку:
- Революция Вздоха чуть не задохнулась в тот момент, когда попыталась затаить дыхание.
Вероника снова закрыла глаза и улыбнулась.
Пару дней между двух огней
- Ого!.. Ты и так теперь можешь? – Миэлла с преувеличенной обескураженностью вытаращила глазки, глядя на свою чрезвычайно похожую копию, парящую в центре Сапфирного зала. До позднего вечера она полностью посвятила себя погибшим при атаке штаба Сахарной революции, которые, по иронии судьбы, но как нередко бывает, к этой революции отношения почти не имели и волонтерками или волонтерами не являлись.
И самая первая из этих жертв, видимо, решила сразу задать общению с санапсарой игривую волну. Понимая, в каком настроении та будет после всех этих мероприятий, сапфирная Канта встретила подругу в ее же облике, отличавшемся от оригинала ненавязчивой улыбочкой, как бы намекая, что именно эта мимическая конструкция ей больше всего к лицу. Сама Миэлла, кстати, небезосновательно считала, что ей все же больше идет философски-романтическая вдумчивость, но у Канты на этот счет имелось собственное мнение.
- Важно, можешь ли так ты? – прищурилась она, и Миэлла, уловив намек, постаралась улыбнуться. Ее копия перестала притворяться и приняла облик Канты, на этот раз уже ничего общего не имеющий со скульптурой – абсолютно живая, она не могла не заставить серые глаза заполниться слезами, что сочеталось с сохранившейся ниже улыбкой вполне на уровне философски-романтической вдумчивости. Удержаться от объятий шансов не было, и вся эта аджарская сентиментальщина могла длиться еще невыносимо долго, да спасибо, Канта вспомнила, что ее текущие резервы энергий крайне ограничены, так что постаралась добавить побольше содержательности.
Она рассказала, что в момент гибели ее душа, вместо начала командировки в Вечный Мир, оказалась притянута к энергетике Сапфо. Возможно, все дело было в невероятном магнетизме уранитовой россыпи, возможно, свою роль сыграла полная неготовность покинуть любимую подругу в сложный миг, и уж точно не обошлось без влияния «Лилы» – жажда воплотить свою дивную идею в жизнь оказалась превосходным якорем, удержавшим душу в этом мире… Изнывая от невозможности помочь соратницам, она металась, металась, а когда ядро артефакта окончательно выключилось – юркнула в него и как-то почти произвольно сложилась в привычную оболочку.
- Я… - Миэлла нежно погладила руку подруги, - я не могу не спросить… Твое тело… Я окружила его аурой холода. Вероника говорит, в их команде есть великие мастера – они могут попытаться вернуть твою душу в него или успеть создать клон… Но решать нужно поскорее. Ты… точно не хочешь вернуться?
- Что я, дура?.. – Канта закатила глаза в одной из своих смазливых гримасок. – Если бы я могла передать, какие тут ощущения и возможности!.. А ведь пока я еще на строгой диете – нужно пару деньков для перезарядки, так сказать… Ну сама подумай, - она вытерла слезинку в углу серого глаза. – Мне уже за тридцать, блондинка, без детей и к ним не готова. Там мне остается только стареть… А здесь! Здесь просто новая жизнь!.. Вспомни: если дается опыт – нужно его брать. Мы столько пытались обогатить себя с помощью иллюзий и других способов. А тут – сама судьба меня воткнула в этот эксперимент.
- Столько лет я мечтала, чтобы Сапфо была полноценно живой… Мечта сбылась, но я ведь не думала, что за это придется платить жизнью подруги.
- Телом подруги. Я – перед тобой. Я – твоя Сапфо. Обещаю помогать тебе не меньше, чем она.
- Да я понимаю… Просто очень странно видеть тебя такой.
- Сказала застывшая в ледяной глыбе девчонка, в ожидании миссии возрождения погибшей цивилизации родившаяся в мире, который с ее планеты, возможно, даже ночью не видно.
- Не поспоришь.
- Прикинь, теперь я смогу косвенно участвовать в каждой тантре и быть центром всей нашей общины. Именно общины. Да. Правила меняются, и теперь я решаю. Хи-хи!.. Шутка… Мне всегда больше нравилось проталкивать свои идеи тайно, подбрасывая их тебе как зародыши твоих… Уф!.. Некоторые программы Сапфо действуют и на меня, похоже… Умоляю, не спрашивай, ревновала ли я тебя к Риабель!.. Сама понимаю, что это вообще не стыковалось с моими суждениями, нашими принципами, но вот так… иррационально и глупо.
- Я знаю, что ревновала… Просто не меня к ней, а… меня обычную, к той мне, какой она меня могла сделать, играя в свои игры.
- Точно!.. Спасибо. Камень с плеч… Надо было раньше признаться… Но ты, пожалуйста, никому не говори, что я теперь не могу обманывать. Во всяком случае, пока я эту программу не убрала… А насчет помощи даже не сомневайся – ты оценишь разницу. Считай, для тебя это тоже испытание. Раньше Сапфо лишь исполняла твои команды, а теперь может пытаться советовать.
- Вероника уже сказала, что на материке был похожий случай. Если захочешь – она тебе расскажет подробности перед уходом.
- Кстати, насчет ухода. Я понимаю, как вам именно сейчас нужны Спутники и портальный перекресток, поэтому, собственно, и отключусь пока, чтобы энергию на себя не оттягивать. Так что порталы и Спутники будут работать – на старых программах. Просто в слегка экономном режиме, видимо… Кстати!.. Я уже придумала одну интересную новинку. Смотри, Салпана создавала образные макетики будущих строений. А почему ж мы не догадались использовать Сапфо, чтобы увеличивать эти макеты прямо в полный размер и проецировать на нужном месте? Представь, насколько проще будет простым трудягам, если им придется чисто материальные всякие штуки строительные накладывать на иллюзорный каркас, в котором все уже высчитано, выровнено, и все такое!.. Скажи, блондинки, да? Матримандир бы с таким подходом за неделю отгрохали.
- Вот теперь мне впервые вообще не страшно оставлять Ауровиль, да и вообще весь этот мир. Прости, что нечаянно присвоила звание санапсары, словно для тебя нынешней созданное. Но зачем мелочиться? Уверена, ты станешь идеальной богиней.
- С чего ж начать?.. Как думаешь, мне сделать свою кожу сапфирного цвета?.. На ракшаси тогда похожа буду. Нет… Просто волосы сапфирные сделаю. Круто ведь? Буду не блондинкой, а сапфиринкой. О!.. С главным разобрались. Теперь нужно подумать и о вас, людишках, хи!.. А вообще, если честно… Хотя попробуй тут нечестно теперь… В общем, на самом деле слегка побаиваюсь, что начнутся искушения. Боги, наверное, тоже сначала прыгали от счастья, что все могут: «Ух, ты, Гермес, я могу сделать так, что все будут пить вино!..». «Прикинь, Дионис, а мне так ржачно смотреть, как они пирамиды строят, хотя вообще не понимают, зачем!». «Грозу, что ли, устроить? Или лучше всех баб поиметь? А когда надоест, буду это быком делать или… дождем… Так, надо завязывать с этой красной штуковиной, которую Дионис придумал».
Канта все эти реплики говорила не только в интонациях, а и легко обретая визуальные образы говоривших богов. Миэлла впервые за сегодня от глубины души смеялась, вымывая этими переливами острые осколки, застрявшие в сердце, и была очень благодарна подруге, всегда умевшей ее развеселить.
- Ты справишься, - уверенно кивнула она, отсмеявшись.
* * *
Но сегодняшний день, наверное, решил вообще никогда не заканчиваться…
- Там Аванти несут! – сразу на выходе из Матримандир сообщила Миэлле одна из ауровилий. – Мертвую!.. Вся в крови.
Воздушный шарик настроения, надутый легким дыханием Канты, мгновенно сдулся, получив такой болезненный прокол…
* * *
Фигурка гимнастки трогательно раскинулась в руках сурового мужчины, несущего девушку в компании молодой особы, чье улыбчивое выражение крайне приятного и очень симпатичного круглого личика немного не соответствовало ситуации. Она без суеты поторопилась поделиться причиной этого.
- Девушка жива! – кивала черноволосая милашка подходящим к процессии ауровильям и лично повторив это вышедшей из портала Миэлле, верно определив в ней самое окровавленное сердце.
Санапсара благодарно кивнула, зажмуривая веки, и открыла их, уже подойдя вплотную.
- Я погрузила ее в стазис, - доложила спутница носильщика. – Понадобится несколько дней, чтобы восстановиться – жаль, что мы не нашли ее раньше.
* * *
…Только после укладывания пострадавшей в целительной комнате и тайного применения успокоительных чар в адрес неимоверно нервничающего Рафа, Миэлла позволила себе приступить к расспросам, начав, впрочем, со знакомства.
- Это Аджит, - радостным жестом руки, как будто наслаждавшейся каждым своим движением, представила девушка брутального спутника средних лет. – А меня зовут Санджана… Мы шли сообщить вам важную информацию и кое-что узнать. Но между последними ущельями я почувствовала что-то странное, и шагах в десяти от дороги мы нашли вашу девушку.
- Почувствовала? – Миэлла прислушалась к необычной ауре собеседницы. – Ты волшебница?
- Наверное, - пожала плечиками Санджана. – Это долгая история… Хотя и короткая тоже… Так бывает… Но тебе сейчас важнее знать, что случилось, а о нас можно поговорить и попозже, если будет время.
…Особых подробностей, правда, гости Ауровиля сообщить не могли, но и известных данных вполне хватало для предварительной версии. Удар был нанесен кукри, нанесен снизу, и это явно намекало на причастность калари – в самых первых версиях их паятту почти все боевые перемещения происходили в полуприсяде, и хоть с веками это постепенно ушло, на технике ударов отпечаток оставило… Правда, избыточная длина пореза уводила в сторону убийцы-психопата – калари предпочитали точность и эффективность, а тут кто-то явно с трудом остановил кровожадную руку.
- Это могли быть тхаги? – санапсара вспомнила садхира-фанатика, порезавшего ей ногу. – Мы чем-то им явно досадили.
- Мы тоже, - понимающе закивала Санджана, переглядываясь с Аджитом. – Нас они просто ненавидят!.. В том месте, где она лежала – странно дышит воздух. Может быть, ты сможешь его понять?
- Понять воздух?
- Прости. Я, наверное, странно выражаюсь… Я совсем недавно начала говорить. Показать тебе это место?
- Ты очень здорово говоришь, Санджана… Думаю, мне бы очень не помешало понять воздух, перед тем как учить дышать других… - она с изучающим умилением посмотрела в темно-карие глаза, которые с ровно таким же настроением глядели на мир вокруг из-под низких, но как будто летучих бровей. – И начать можно с воздуха, который странно дышал на тебя.
* * *
Но на месте преступления санапсару ждал неприятный сюрприз. Здешний воздух явно не желал, чтобы его понимали – даже с помощью напросившейся на участие в расследование Астрайки поймать тонкие отпечатки случившегося не удалось.
- Не дракон, конечно, - оправдывалась фея. – Но кто-то здесь всё… вот не стер, нет!.. Как будто перемешал и насытил всяким сумбуром. Какой-то контур мелькает – что-то в сером кого-то бьет. Но на такой отпечаток я бы не полагалась.
Сама Миэлла ничего более внятного тоже не увидела, ответив лишь смесь обилия очень низкочастотных энергий с более тонкими и поздними. Но что это могло дать расследованию?.. В конце концов можно подождать, когда Аванти очнется и сама расскажет. Жаль, что Санджана не обещает пробуждения раньше 15-го. Ее показания могли бы существенно повлиять на решения по поводу главной мартовской даты: 14-го марта – дня завершения Паломничества Летящей.
…Впрочем, вопросов накопилось и без того немало, поэтому общение с пленными напрашивалось безальтернативно.
Ананда, едва выкарабкавшаяся после пирсинга с пристрастием от Олегера, оставалась еще крайне слаба, а вот Дипак и особенно Каришма – должны были пролить свет на все произошедшее в кроваво-красный день Ауровильского календаря. Правда, ночной собеседник Олегера честно признался, что, хоть и не собирается снимать с себя какую-либо ответственность, выступал лишь исполнителем.
- Знаю только, что без участия местных не обошлось, - пожал он плечами. – А так ведь до последнего все держалось в секрете, чтобы вы в свой шар не увидели. Я получил шифровку, где и когда быть – всё.
- Скажи, что с тобой делать? – заглянула санапсара в глаза калари.
- Сами решайте. Вы же знаете, что я снова выполню приказ патриарха, когда его получу. А поверьте – ни один следующий приказ Джасвиндера вам не понравится.
- Убить тебя – это точно исключено… Отправить домой? Мешают глаза Шармилы…
- Я один из убийц вашей подруги. Можно сказать, виноват перед городом… Ты же знаешь, как в Аджарии наказывали виноватых перед городом, если сомневались?
- Давали ему пройти через него.
- Верно. Пускай город решит… Объяви, что я пройду по вашей спиральной улице завтра утром, а потом уйду вниз. Испытаем мою карму.
- И наш город…
- Проводить? – Олегер, до сих пор молчавший, не мог не задать этот вопрос, хотя в душе надеялся, что и его блекловатое отражение в зеркале брахманизма поступит, как надо. Тот так и сделал:
- Спасибо, - он покачал головой. – Я сам.
* * *
То, как Ауровиль пройдет испытание, Миэлле не понравится. Можно, конечно, списывать все на карму Дипака, но живым он до Джайпура не добрался. Во время прохода по спиральной улице местные жители изрядно надорвали сердце калари почти что полным отсутствием агрессии в адрес убийцы той самой Шармилы, которая в свое время лично отвечала за безопасность переселенцев на пути к плато Дакши и считалась всеми ими кем-то вроде духа-защитника.
Однако к вечеру путники сообщили, что труп калари был найден между перевалами, примерно посередине пути с плато. И Миэллу, явно склонную к искренности, больше всего насторожил именно скрытный характер мести. Шармила бы, например, так точно не поступила…
* * *
А вот Каришма, от которой санапсара, знакомая с этой дамочкой со времен своей недолгой карьеры брахмани, ожидала гордого молчания – оказалась очень даже полезным источником сведений. Ушлая добытчица информации, она к моменту допроса уже успела откуда-то узнать о готовящейся экспедиции в Шамбалу и, когда еще живой Дипак ушел спать в последний раз, сама предложила сделку.
- Джасвиндер подхватил меня совсем еще девчонкой, - поясняла она мотивы. – Многому научил, многое показал… Я ему очень признательна и все эти годы искренне помогала. Скажу больше: я до сих пор не сожалею о своей роли в атаке на вас. Это война, и мы оказались на разных сторонах, хотя, как ты помнишь, неплохо проводили юность и в Каджурахо, и в тех двух экспедициях в Хараппи… Я по-прежнему считаю, что с революцией ты совершаешь ошибку, но речь сейчас о другом. Думаю, ты в курсе, что Джасвиндер много сил отдал поискам ответов на высшие вопросы. Не лично высшие, а глобально – когда не об одинокой нирване речь, а обо всем острове… Он никогда себе в этом не признается, но этой одержимостью заразила его я. А меня – ты… И вот теперь, на пороге событий, масштаб которых мы просто не можем себе представить – круг замыкается. Снова ты, я и главная мечта моей жизни – оказаться в Шамбале и лично прикоснуться к эпохе, когда Шива и Вишну были не размалеванными красавчиками на картинках, а пытливыми демиургами нашей цивилизации… Формально, я не калари Джасвиндера и все эти годы помогала ему просто потому, что он обещал мне рано или поздно организовать путешествие в Шамбалу. Сейчас уже понятно, что обещание он не выполнит, но я не стану его за это предавать и сообщать вам все то изобилие брахманских секретов, которыми владею и которые наверняка очень бы вам помогли с революцией. И, если ты не изменилась, то ты бы и не позволила мне это сделать… Честность – твоя главная уязвимость. Потому что делает предсказуемой.
- Я научилась просто недоговаривать… Вот и тебе скажу лишь, что, если моя безумная версия верна, то тебя в Шамбале ждут более невероятные вещи, чем ты думаешь. Правда, не могу не спросить: ты уверена, что выдержишь путь?
- Тот… казус – случился в результате нелепой ошибки. Физически я была совершенно готова… Я каждый день тренируюсь уже много лет, и пусть той ловкачки, что с пустыми руками взбиралась на отвесные скалы, мы больше никогда не увидим, она уже куда больше подходит для похода в Шамбалу. Хотя бы потому, что теперь готова духом…
- Разбить Сапфо было твоей идеей? Не сорвись ты тогда в провал у Агарты, и она могла оказаться в твоих руках раньше.
- И что бы я с ней делала?.. Потому и сорвалась, что не время мне было владеть таким артефактом или даже хотя бы увидеть Агарту… Идея с разрушением, кстати, не моя, но врать не буду: внося ее в план, я злорадно улыбалась. Вот так примерно, - Каришма состроила выразительную гримасу, которая заостряла и без того грубоватые черты ее лица. Она имела полное право называться яркой и привлекательной, но это была привлекательность недоброй, хоть и не откровенно злой, а скорее самоуверенной и одинокой колдуньи из классического фольклора. Полное совпадение манеры речи и подачи себя с этой внешностью наделяло Каришму заслуженным статусом самой стильной калари во всей Аджарии.
- То, что произошло с Сапфо потом – очередная иллюстрация продуманности высших потоков судьбы. Все складывается так, как должно… Я правильно понимаю, что в благодарность за участие в нашем походе – ты расскажешь, как вы смогли попасть прямо в Сапфириум, каким ветром к вам прибило тхагов и кто из местных вам помогал?
- Если без ответа на последний вопрос я лишусь шанса отправиться с вами, то я могу прямо сейчас пойти по направлению к ближайшему ущелью… Я реально не знаю, о ком речь. Но это явно не тот парень, что тебя резанул – свежие коды канала телепортации знают, как я понимаю, лишь твои активистки. Кто-то из них вышел на Махавира с предложением их предоставить. Правда, непосредственной передачей занимался мужчина – Махавир сам проговорился, упомянув слово «он». Но больше не говорил ничего – это ведь был его входной билет на участие в операции.
- Верно я поняла? План был ваш, но вам не хватало кодов, потом они оказались у Махавира, и взамен на них вы согласились дать ему шанс прихватить кусочек вашей славы.
- Да. Не представляешь, какой торг шел из-за числа калари, которых каждый берет с собой. И ведь все иносказательно обсуждалось – вдруг ты как раз наблюдаешь?.. Махавир согласился на такую разницу, только когда узнал, что роль Джасвиндера – тупо держать купол, а честь лично пустить тебе кровь достанется кому-то из вояк.
- А вдруг это была ловушка? Как вы могли довериться и отправлять весь цвет неизвестно куда?
- Ты и ловушка? Я же говорю: честность делает тебя уязвимой… Все понимали, что тебя просто кто-то сливает. Вообще-то план атаки Сапфириума у нас был давным-давно. И целью была не ты, а Сапфо – без нее заткнулись бы ваши Спутники, волонтерки перестали безнаказанно носиться где захотят… Наши маги годами изучали уранит, который изъяли во время первой волны борьбы со Спутниками, вот и смогли уловить на них едва заметный след, который оставляет телепортация к Сапфо. Само по себе это вообще ничего не давало, и этот путь зашел в тупик… Но недавно Джасвиндер вступил в ситуативный союз с Дамодаром, и тот в какой-то момент неожиданно заявил, что может помочь. Он исчез на несколько дней, а потом ко мне заявились тхаги, сказали, что твоя смерть желанна для их госпожи, и затребовали максимально насыщенные куски уранита от Спутников.
- Точно. Недавно была волна краж уранита.
- Ага. Правда, мы замаскировали это под борьбу со Спутниками, но нужны нам были именно следы. Что там у себя делали тхаги – понятия не имею. Но им удалось по следам телепортаций выделить четкие каналы, и в наших руках оказалось полторы дюжины портальных камней.
- Без кодов абсолютно бесполезных.
- Да. Система свой-чужой. Еще и цветовая… Без богатого воображения фиг попадешь к вам – за некоторых калари и рамурти пришлось отдуваться брахманам и калари с даром: целая толпа вместо них в их же мыслях твои разноцветные фигурки рисовала. Четвертый рамурти, кстати, из-за этого так и не проскочил – не дорисовали ему там что-то…
- А если бы Махавиру не дали коды?
- Основной план был – захватить-таки любой ценой пару волонтерок, накачать их и выудить коды магией прямо из подсознания. Так что на предателя не греши – может, кому-то из ваших активисток жизнь спас нечаянно… Но то, что тебя слить хотел – факт. Четко указал время, когда ты будешь в храме, а остальные – далеко.
- У нас была запланирована беседа с Вероникой на это время. Но об этом слишком многие знали… А целью предателя точно не была она? И, кстати, странно, почему тхаги не выбрали именно ее приоритетной целью? Ее ведь в народе многие называют Сати, а уж ее-то смерть их госпоже, ну, или чьи они там, вместо настоящей Кали, следы лижут – явно желаннее моей.
- Я задавала им этот вопрос еще до начала. Сказали, что это не она, но дальше говорить отказались…
- Хм… Ой, чую, есть у меня еще одна безумная идейка… Ну да ладно…
Миэлла подмигнула Каришме, попрощалась и…
- Знаю, что это глупо прозвучит, - тихо сказала ей вслед калари. – Там ведь «или-или» было… Но мне правда жаль, что твоя вираго погибла при моем участии.
- Других способов остановить ее – не было… Да и тот не остановил…
Санапсара вышла из комнаты и направилась на встречу с Вероникой, вот уже не первый час упоительно беседующей с Санджаной.
* * *
Впрочем, в тот раз разговор почти сразу заплелся в обсуждение тем, более актуальных в другой истории. А вот уже когда к вечеру следующего дня Санджана и Аджит в компании ракшаси Кьяры и еще пары помощников покинули Ауровиль и направились в рискованное путешествие к закрытому храму Шивы Чидамбарам – санапсара с нимфеей, вновь прилетевшей сюда на ночевку, смогли обговорить самые насущные вопросы… На правах разминки, Вероника поинтересовалась ходом расследования, но тут Миэлле похвастаться было нечем.
- Прошу, не забивай свою уникальную головку этими проблемами, - снисходительно поморщилась она. – Ночью я поразмышляла немного, сделала выводы, но уже с утра посвятила себя куда более насущным вопросам. Ты же не забыла, что послезавтра – главный день в поздней истории нашего народа?
- Нет, конечно. Но и о ваших трудностях не могу забыть… Я ж ночью тоже попыталась разобраться с помощью Энци, а эта негодница наглым образом отказалась мне помогать. Главное, с Санджаной просто искрилась любезностью – такие тайны раскрывала о Шиве и его танце… Ну, сама помнишь… А тут – пустота.
- Или непрозрачный намек, что это никак не твоя проблема, и нам нужно преодолевать свои трудности, не отвлекая самый свежий и яркий ум Вендора… Другое дело, что я начала понимать этот ум и знаю: он ведь не успокоится и будет думать теперь о всей нашей чепухе, не давая тебе сосредоточиться на главном. Угадала же?..
Вероника глубоко кивнула.
- Давай его обманем, - заговорщицки поиграла бровями санапсара. – Я сразу скажу краткие выводы и лишу его спорного счастья копания во всяких там предпосылках… В общем, я пока остановилась на самом простом варианте – зачем усложнять?..
- Ну нет!.. Я не верю, что это Аванти!..
- Это плохо. Теперь твой мозг будет пыхтеть еще больше, чтобы соорудить другую версию… - Миэлла нежно поцеловала смуглый лобик. – Милая головка, - обратилась она, - не слушай хотя бы пару дней этот горячий, постукивающий ниже комочек, готовый руководствоваться только чувствами. – Обопрись на логику… Аванти уже действовала за моей спиной, рассылая из Сапфо по Спутникам историю с Банаирой. И, кстати, избежала словесной трепки – я ее пожалела: посчитала, что глупышку использовали Мохини и Чанда… Дальше. Она знала о нашей с тобой встрече – о ней многие знали, но и она в том числе. Это не доказательство, но зато и не помеха гипотезе… В момент атаки, знаешь, где она находилась?
- Парни говорили, что с Рафом.
- На романтическом свидании, которое она проводила далеко за городом. Еще она звала туда Кабаньяса с Манджи, Олегера с Пернимой и Мохини с Тредиасаром… В смысле, когда звала, оно, наверное, еще не считалось романтическим. Ну, в общем, дружеская посиделка четырех пар, которые потом могли бы поромантиться наедине… Олегер не пошел из-за накладки с Кантой – она зазвала его в Иллюзион на два часа дня. Кабаньяс согласился, но не пошел из-за прилива творческого вдохновения… Не суть… Важно здесь то, что именно Аванти пыталась собрать лучших воинов в месте, далеком от эпицентра событий.
- Я придумаю часто что-нибудь, а болтает всем об этом Астрайка. А уж зовет куда-нибудь всех – вообще только она. Тем более, ты говоришь, Аванти уже использовали раньше.
- Но кто сказал, что в этот раз использовали свои?.. Она сохраняла связи в старой Аджарии, имела выход на теневых бузотеров и некоторых калари. А главное – пользовалась моим полным доверием. Она такая… понятная, что ли… Беспроблемная. Я вообще за ней никогда не наблюдала практически, в отличие от Мохини и Чанды, с которыми я всегда очень много возилась и пыталась лучше понять, и которые, как ты понимаешь, в списке подозреваемых изначально были на двух первых местах… Ну, и покушение… Хотелось бы думать, что калари просто продолжили объявленную нам войну. Но это куда больше похоже на заметание следов… Или же Аванти, до этого не понимавшая толком, каковы ставки, предъявила претензии своему контакту-калари, и все дошло до боя. В это мне больше всего хочется верить… В конце концов, из нее могли хитростью выудить коды, а о том, что я буду в храме – сообщил кто-нибудь, вроде садхира, ударившего меня… Как видишь, версия логичная, и можно подождать, когда наше гимнастическое чудо отлежится и все расскажет, раз уж Санджана, спасая ее, попутно смыла с ее ауры все образные следы.
- Других гипотез нет?
- Есть!.. Все это могли организовать Чанда с Мохини. Я почти не сомневалась весь день – просто ждала аргументов, чтобы общаться с ними предметно. А потом – покушение на Аванти, и я засомневалась… На них ведь до сих пор метки… Точнее, были – сегодня утром сняла. Аванти ударили метрах в пятистах от города – это ж сколько боли должна была вытерпеть Чанда – а Мохини оружием вообще не владеет – чтобы добраться туда?..
- А почему тогда именно калари? Садхир какой-нибудь не мог?
- Да Аванти и калари-то никогда зацепить не могли. Даже со скидкой на удар врасплох, садхиры исключаются… Так что, простейшая версия – это Аванти, и она уже понесла наказание. А если замешаны и Мохини с Чандой, то сейчас в любом случае это вторично – послезавтра все решится, и уж за эти дни они мне нож в спину едва ли вставят. Зачем, если революция снова вздохнула, они получили свободу действий и сейчас таращатся на меня с абсолютно искренним обожанием?
- Не боишься, что они натворят дел опять?
- Конечно, натворят!.. И я натворю!.. Об этом-то и хотела с тобой поговорить.
* * *
Мягко прикусившие губу зубки ясно показывали, что Веронике слова Миэлле царапают душу. Хотя ум, в целом, понимал всю логичность доводов.
- Пойми, милая, случившееся в храме – совершенно не сбросило напряжение!.. – пылко поясняла санапсара мотивы своего решения. – Погибло несколько людей уровня исполнителей – все лидеры Брахманата в полном порядке, и ты сама видела их готовность к переговорам. Народ по всей стране негодует, узнав о случившемся в Спутниках… И хорошо, что я решила показать им это!.. По возвращении в Джайпур – брахманы дали команду плавно сворачивать Радуги силами калари. Но те – не успели!.. Девчонки запустили в эфир сюжет о Сапфириуме, и по всем городам пронеслась такая волна выступлений, что Брахманат спешно отменил приказ. Десятки тысяч людей в это время стоят на площадях, протестуя и охраняя Радуги!.. Две волны встретились на пике, и отступить им нельзя. Все решится в ближайшие два дня. Биджой, Раджит и их люди ведут переговоры о поддержке с ключевыми провинциальными фигурами. Завтра все волонтерки и волонтеры будут продолжать нагнетать настроения, чтобы не позволить брахманам вывести войска на разгон. А послезавтра – пик.
- Мое выступление.
- Да… Я очень хочу, чтобы ты понимала: вероятность столкновения – огромна. Но оставлять ситуацию неразрешенной нельзя!.. Тем более, накануне Апокалипсиса. Последние месяцы должны пройти в атмосфере какого-никакого единства, иначе вместо противостояния Легиону народ будет сражаться между собой. Да и вам с Томом нужно развязать руки в вопросе пирамид…
- Уверена, что нужно приносить в жертву Вендору народ Аджарии? Я, конечно, много думала о такой дилемме – когда ради тысяч жертвуют сотнями. Знаю, это не всеми принимается, но я как раз все ближе к подобной позиции. Стараюсь мыслить в масштабе всего человечества. Дурацкий пример, но если у меня будет выбор между пальцем и всем телом, то я буду рассуждать в интересах тела, как бы ни рыдала над пальчиком… Хотя все это легко в теории, а на практике всегда очень больно. Я ведь даже из-за косвенной вины переживала. Например, когда из-за моих теорий гибнут люди, отправившиеся проверять их достоверность… Или когда про Грааль этот дурацкий именно я нашла информацию, которая потом… Ладно, неважно… Причем я довела мышление до уровня человечества, но как же хочется подняться еще выше и рассуждать с позиции всего мира!.. Вообще! Целого!.. Но пока не особо получается. Даже с молнией не смогла сродниться, как следует – пришлось ее грубо замыкать, направляя собственный поток частиц… Хорошо еще, научилась в детстве. А то, по ощущениям, ты тогда была чересчур готова к роли жертвы…
- Как ты кстати выскочила на эту тему… И хоть мне страшно хотелось бы обсуждать с тобой не революцию, а именно глобальные вещи, которые ты затронула… Наверное, как раз, чтобы иметь возможность спокойно их обсуждать – придется сейчас разрешить именно наболевшее… Ты же помнишь, в какой роли я видела тебя изначально?
- Хи-хи!.. План Шарпа? Пункт шесть: сакральная жертва. Меня убивают на пике настроений, а негодующий народ одним махом сносит брахманизм в таком могучем порыве, что обескураженные брахманы почти не сопротивляются, и это позволяет обойтись минимальными жертвами. Уверена, что сам народ не набедокурил бы в этом порыве и не взялся плескать в крови всех, кого признал виновным?
- Знаешь, сколько я моделировала это в Иллюзионе?.. И каждый раз получалось по-разному. Я полагалась на то, что волонтеры к тому времени обретут инструменты влияния на толпу и смогут загасить пыл или направить его в безобидное русло… Но все равно мне именно этот пункт плана не нравился. И чем больше я знакомилась с тобой через дневник, тем яснее понимала: глупо приносить в жертву локальным идеям несоизмеримую по масштабу личность!.. До тебя я приметила на эту роль еще троих кандидатов. Не так и просто было найти ярких, глубоких, способных влюбить в себя народ, да и к тому же желательно, почти не имеющих связи с Ауровилем…
- Они же живы?
- Твое появление изменило все!.. Одно дело влюбиться в тебя в дневнике, а другое – дышать тобой лично!.. Пункт плана окончательно изменился. Зачем сакральная жертва, если можно привлечь сакральную личность? Зачем проливать кровь, если можно воззвать к сердцам и умам? Зачем сносить систему с помощью революции и крови, когда можно попытаться совершить стремительную эволюцию в порыве светлого воодушевления?..
- Но сейчас же ты в это не веришь?
- Верю!.. Просто недостаточно сильно, чтобы обойтись без запасного плана.
- Дай угадаю: меня все-таки убьют.
- И да, и нет. И не забывай: ты в любой момент можешь отказаться.
- Ты просто знаешь, что я этого не сделаю, вот и пользуешься, хи-хи.
- А ты, кстати, прекращай постоянно проверять свою карму. Вдруг твою готовность жертвовать людьми-пальцами засчитают за мышление пути воина, и в следующий раз какой-нибудь тхаг попадет, куда метил… Но это все в пустоту, конечно.
- Почему? Ты меня убедила, и я решила не рисковать превратиться из личности в жертву. Круто? Шучу, конечно.
- Когда я сегодня звала тебя сюда, предложение о твоем участии – уже было запасным. В основной версии, послезавтра на Розовой площади выступаю я.
- Дай угадаю: жертва, а не личность.
- Я не вижу в себе слов, способных примирить стороны. А брахманы никогда не согласятся, если предложение будет идти от меня. Так что да! Жертва…
- Но ты не умрешь.
- Умру, конечно. Просто, надеюсь, не раньше, чем помогу вам избежать Апокалипсиса.
- Иллюзия?
- Не совсем…
- Точно! Канта?
- Именно!.. Я с ней еще не обсуждала, но испытала ее ресурсы, и все получится. В момент перед самой атакой – мы невидимо для остальных сменимся с помощью особо изящного взаимного портала. Канту в моем облике убивают, а я успеваю вернуть ее сюда и восстановить. Или не успеваю, и она сама здесь возрождается – это ее Иден, я так поняла.
- Но ты дашь мне шанс достучаться до сердец мирно. Да?
- Я не могу тебе отказать. При всем понимании, что как жертва ты годишься на порядок лучше – народ тебя боготворит просто – я искренне прошу отказаться. Поменять вас с Кантой – технически сложнее. К тому же гораздо удобнее сразу ориентироваться на один план. То ли на мир народ целый день заряжать, то ли на бунт – разницу, думаю, понимаешь. Забавно ведь будет, если девчонки перестараются с зарядом, брахманы растекутся от твоих слов, а толпа такая: «А вот шиш вам! Крови хотим!».
- Точно забавно?
- Да нет, конечно. Просто себя подбадриваю…
- Я хочу выступить.
- Не можешь без шанса?
- Ну а как? Если сразу отрубать палец, не давая ему возможности вылечиться – один пуп в итоге останется… И я выступаю до конца. Предвижу просто, что ты предложишь вариант, типа я говорю, неудачно, тогда ты тоже ко мне портируешься, тоже говоришь, и убивают уже тебя. Так не пойдет. Народ тебя вообще не любит. Все такие подходили каждый раз и говорили: «Вот ради тебя, Летящая – на все готовы. А если кто-то Миэллу эту дурацкую на выступлении убьет – даже глазом не поведем!».
- Какое ты чудо, Летящая… Обожаю тебя…
* * *
- Хм, - размышляла Вероника после минутки взаимных реверансов и нежностей. – Получается, теперь я оказываюсь в роли Ризики? А ты в роли Мохини? Мне изменяет память, или твои моральные принципы за эти дни так резко переоделись?
- Э, нет!.. Тут другое, солнышко наше. Там была гнусная ложь и использование недопустимых образов, вроде малюток. А здесь – даже не провокация, как с Прией когда-то. Убийцы реальны. И они понятия не имеют, что являются частью плана.
- Тхаги опять, что ли?
- Гораздо круче, вообще-то. Шаньхэи.
- Ух ты!.. Меня будут убивать шаньхэи?.. Прикольно. Я видела их в Даоссии. Но они же вроде как не вполне убийцы. Да и причем они вообще тут? Ты просто магнит для убийц, я смотрю. Если б не я, то за тобой бы и ассасины уже наверняка гонялись.
- А что делать? Когда кто-то наглеет настолько, чтобы вставать на пути у слишком многих – его будут пытаться убрать… Правда, в данном случае все это относится скорее к банальной мести.
Подсказываем правильную реакцию: «Ура! Как же мы соскучились по информационным секретикам, и как здорово, что ими разбавили очередной диалог!»
Шаньхэи
Я уже упоминала, что, в отличие от синайцев, чья техника чаще заточена под эффективность, большинство ханьских монастырей (особенно даосских) используют боевые искусства не как цель, а как средство личностного развития. Однако монастырь Шаньхэй («Горная река») стоит особняком. И это вложено даже в его название. Он, конечно, стоит около горной реки, но это вторично, и смысл названия заключается в особом подходе к Дао. Шаньхэи считают, что в полноводном потоке Дао есть место и для стремительных горных рек, что переводится как: «Дао все обращает в гармонию, но у этой гармонии могут быть и активные инструменты, чья задача – помогать гармонии быть наибольшей». Очень напоминает подход самураев, и отличие шаньхэев в еще большей готовности применять силу.
Какое-то время они считались сектантами и даже убийцами, но сейчас оказались одним из главных инструментов императора Мин Фанга, добровольно предложив ему свои услуги как личности, по их мнению, ведущей весь остров к наивысшей гармонии. Я видела нескольких из них в его ставке, и уже по их движению угадала отменных воинов – возможно, лучших в Самсунге. Интересно, как бы отнесся сам Мин к тому факту, что его элитные бойцы будут пытаться меня убить… Но он, разумеется, не в курсе. Восемь шаньхэев, прибывших на днях в Аджарию – это его жест доброй воли в обмен на договоренности с Индирой. Они обязаны временно исполнять ее волю, а что ж еще она могла пожелать?
Да. Первым же приказом, отданным ханьским спецназовцам, стало требование убить выступающую на площади Веронику. Именно так!.. Не саму Миэллу, которую Индира до сих пор ненавидела лютой ненавистью, а именно Летящую. И здесь, как нередко бывает с прожженными интриганами, смешалось и личное, и логичное. «Калькуттская кобра» слышала о невероятной благосклонности ауровильской кумбадаси к юной прелестнице, завораживающей речами народ, и надеялась нанести Миэлле смертью ее фаворитки особенно жестокий удар. Логичным же убийство Летящей на площади в Джайпуре казалось ей с точки зрения подготовки почвы для главной политической задачи: отделения Бенгалии от Аджарии. Интриганка понимала, что народ, на глазах которого погибнет его любимица, в ярости набросится на главных подозреваемых, и взаимная аннигиляция главных активистов обеих сторон – лишит любую джайпурскую власть: хоть старую, хоть новую – возможности, а то и желания реагировать на телодвижения мятежной соседней области… А потом можно задуматься и о судьбе мерзкой кумбадаси, если хваленые ханьские элитарии действительно окажутся так хороши и в Джайпуре выйдут сухими из воды…
Но второго приказа Индира отдать не сможет. Когда восьмерка ситуативных убийц отправилась в Джайпур изучать обстановку и готовить непростую почву для своей операции, «Калькуттскую кобру», фантазирующую над звучанием ее грядущего статуса , посетила Мохини. Радостно выполнявшая указание Миэллы, иллюзионистка с улыбочкой продемонстрировала Индире обескураживающе убойный компромат. Учитывая, что совет раджей без боя не сдавался и продолжал сеять в народе подозрения о подлой роли интриганки в нашумевшем разгоне демонстрантов – списать визуальные доказательства на ложные иллюзии шансов не оставалось никаких.
В оригинальной задумке Индира просто должна была выйти из игры, но как бы Мохини обошлась без личной импровизации? Пользовалась она волшебным даром или одними словами обошлась – неизвестно, но той же ночью «Калькуттская кобра», ощутив себя в полнейшей безысходности, отравилась, а волонтеры и волонтерки аккуратно и тихо вернули протестные настроения себе.
- Так что не уверена, есть ли здесь главная схожесть с трагедией Ризики, - подытожила Миэлла. Вероника пожала плечиками:
- Знать о готовящемся преступлении и использовать его в своих интересах?.. Ушло недалеко, скажу честно. Но раз жертва преступления – я, то… дадим потокам Дао течь так, как им кажется нужным. А потом в последний момент – сбежим! – подмигнула она с улыбкой, не такой уж и веселой, как мы привыкли видеть на этом чудесном лице.
Плавленый сахар бордовых оттенков
Нити прошлого и настоящего
Сапфирная статуя застыла в умилительно нежной позе: одна рука кристаллической Канты была, изогнувшись в локте, изящно отведена назад, как будто сапфиринка только-только начала готовиться ею к потягушам синхронно с изогнутой спинкой, в то время как вторая рука, поборов искушение, продолжала держать хрупкий цветочек, кажется, все той же плюмерии. В такой позе имелся вполне определенный посыл. Миролюбивая Канта, привычно согласившись с планом Миэллы, где ей предстояло сыграть подставную сакральную жертву в лице Вероники, не могла не пытаться хотя бы таким штрихом настраивать санапсару на добродушный лад.
И это было уместно. Как бы ни желала Миэлла успеха мирного плана, внутри она все же смирилась с почти неотвратимым переходом к жесткой схеме: с народным гневом и штурмом Розового дворца. Она с раннего утра неустанно трудилась, став живым сервером большинства революционных приготовлений. Такие задачи требовали вовлечения почти всех ресурсов уранитовой помощницы, поэтому сама Канта все это время проводила как бы внутри своей новой оболочки, дабы не мешаться под ногами. Она с максимальной легкостью приняла двойственность своей нынешней сути: по умолчанию лично руководила всем своим сапфирным телом, а когда возникала необходимость работы по старой схеме – отдавала его ресурсы на откуп другим. Во втором режиме единственным отличием от старой Сапфо была лишь ее форма, ведь даже имя новая хозяйка предложила сохранить из ностальгических побуждений. Вот и получалось, что под управлением сознания Канты сапфирная дива носила уже ее имя, а в автоматическом режиме – по старинке именовалась Сапфо. В будущем режимы обещали неминуемое слияние – когда Сапфо, вместе с автоматическим функционалом, перейдет под управление расширяющимся сознанием Канты, но пока недавняя блондиночка честно признавала, что к подобному еще не готова и прямо сейчас своим осознанным присутствием будет только тормозить процессы, нуждающиеся в отлаженности и четкости.
И вот пока Сапфо весь день помогала Сахарному штабу стыковать усилия ячеек, обеспечивать беспрецедентно масштабную работу Спутников и помогать в сотнях портальных перемещений – Канта, стараясь оттягивать на себя поменьше ресурсов, плескалась в информационных уранитовых кладовых. Сначала она предлагала помочь с расследованием последних неприятностей, но Миэлла мягко попросила отложить это хотя бы до завтра, дабы весь сегодняшний день посвятить исключительно революции, взмахнувшей на самый свой пик.
Ну и ладно. Можно тогда просто искупаться в образах прошлого, выуживая оттуда что-нибудь особенное – ранее недоступное. Ведь Сапфо только номинально была полностью открыта для доступа, а на деле, чтобы добраться до самых глубинных пластов и использовать все возможности кристаллического шара – требовались уникальные навыки концентрации сознания. Даже Миэлла признавалась, что использует потенциал помощницы в лучшем случае на треть, что уж говорить о простецкой Канте?.. Но вот теперь многое поменялось, и именно ей выпала возможность теснее слиться с удивительным артефактом, обходя былые помехи за счет работы в буквальном смысле изнутри.
Ностальгическое купание в позабытых памятью (но не кристаллической вуайеристкой) эпизодах личной жизни как-то случайно уткнулось в какой-то из моментов с участием Риабель, и Канта не удержалась от ненавязчивого прилива ревности. Она стала пересматривать зафиксировавшиеся в Сапфо фрагменты прошлых контактов Миэллы с Риабель и слушать их беседы в поисках доказательств плохого влияния черноглазки на общую любимицу. А оттуда нечаянно выскочила уже в галерею самой Риабель, где после парочки несущественных эпизодов остановила внимание на горячем споре той с Чандой.
К тяжеловесной страстнице Канта питала еще меньше симпатии, поэтому не удержалась от просмотра их очередной стычки с чувством, отдаленно (злорадство было фактически чуждо сердечной натуре милой блондинки) напоминающим классическое ЕЖГ, что возникает у многих при удаленном наблюдении за радостно метелящими друг дружку гопниками или матчем навылет между одинаково неприятными футбольными командами. Пару раз Канта присутствовала при дебатах Риабель и Чанды лично, так что ни капли не сомневалась в очередной изысканной трепке последней. И тем удивительнее было стать зрительницей наверняка единственной словесной победы Чанды.
Не менее странно было слышать в ее устах столь далекие от нынешних взглядов слова. Подумать только, уже и забыла, что Чанда могла всерьез, да еще и с ее фирменной убежденностью говорить, будто народ имеет право сам решать свою судьбу. Риабель на это, посмеиваясь, вопрошала: узнала ли Чанда у народа, тысячу лет покорно слушавшегося брахманов, нужна ли ему свобода от них? А потом с издёвочкой в глазах интересовалась, доведет ли Чанда до брахманов свой план и что ожидает услышать от них в ответ?.. Такими подковырками блистательная негодница и подвела оппонентку к разжигающему той глаза выводу: «Народ сам обретет свободу, когда вырвет ее у брахманов лично, а не тупо возьмет из наших рук»... По всей философской логике, Риабель бы в ответ усмехнуться и зафиксировать очередную риторическую победу – ведь ее собеседница за время спора изменила свои взгляды на противоположные. Но нет!.. Она лишь глубокомысленно покивала, как бы признавая незыблемость аргументов спорщицы. А затем, уже выходя из комнаты с изумительно отыгранной неуклюжестью проигравшего, тихо бросила вместо прощания: «А ты в курсе, что у санапсары несколько иной план?»… И от всевидящего ока Сапфо не скрылся ответный шепот Чанды: «Значит, поменяет…».
Канта, которую Миэлла, дабы не демотивировать революционный настрой, не ставила в известность о роли Риабель в разжигании Большой Сахарной, сейчас была просто шокирована. Так вот кто настраивал девчонок на радикальные взгляды!.. Тонко, коварно, расчетливо… Не зря ощущала к ней странное чувство… И правда ведь делала хуже и нашу Миэллу, и всех остальных!.. Своей тайной игрой с непонятными целями… Канта хотела сообщить обо всем санапсаре, но, видя, как та с упоением и полной вовлеченностью руководит процессами подготовки, параллельно делая до полудюжины дел – удержалась. В конце концов, что это меняет сейчас?.. Начнет еще тратить свой ум на поиск очередных оправданий любимице… Ладно. Лучше поковыряемся теперь поглубже в истории Чанды…
* * *
Сама Чанда тем временем растворилась в упоительном танце на Радуге Розовой площади. Сколько же мощи в каждом ее движении!.. Как глубоко эта мощь переплетается с грацией… да вроде бы и не совсем грацией!.. Какое же слово придумать для выражения женственности изгибов накатывающей на берег многометровой волны? Для многотонной пластики необузданной страсти стихии, завораживающей дух, пугающей, но вдохновляющей, ведь у десятков тысяч зрителей возникало ощущение, что они одновременно стоят и на пути этой волны, и на ее направленном под облака гребне. А кому-то казалось, что стоят они все же внизу, но есть шанс, что их – смытых этой волной через миг – смытых, сметенных, захваченных в море – уже в следующей же атаке на берег воздымет как раз на самый ее гребень. Воздымет, сделав частью волны, частью этой могучей стихии, застывшей в угрожающей позе, напоминая изгибом раздутую шею гигантской кобры…
- Чанда… Меньше агрессии, - шептала Миэлла в Сапфо дистанционный совет, поглядывая на цветочек в руке уранитовой Канты. И медитативно вздыхала, ощущая, что упрямая эквилибристка, хоть и показывает некоторую готовность слушаться, кажется, просто не может себя сдержать.
* * *
Галопом пробежавшись по легкодоступным образам с Чандой, Канта решила переключиться на Мохини, поймав себя на мысли, что о ней знает куда меньше, ведь иллюзионистка, активно проявляя резкость натуры в быту, в вопросах революции оставалась как бы в тени более буйной подруги-громоотвода. Теперь Сапфо послушным скакуном несла белокурого следователя по галерее образов, связанных именно с Мохини… И все они были, в общем-то, схожи: жесткая тантра с иллюзиями страхов, безжалостное топтание чужого Я в угоду своему, почти полный отсев партнеров и партнерш после первого же сеанса, зато болезненная привязанность малого их числа. Да ладно!.. Вот среди добровольных жертв мелькает… садхир! Тот самый, что резанул сзади Миэллу!.. Ну-ка назад. Что там у них было в Иллюзионе?.. Хм… Кали? Великая и ужасная Кали в исполнении Мохини... Она всегда смеялась над ней, считая одним из главных и самых вожделенных страхов своих жертв. Смеялась и выставляла в иллюзиях так, чтобы смести этот страх – воплотить и забыть, а самой насытиться уже тем, что смогла в очередной раз победить вековой архетип… Но с садхиром она не только не снимает страхи, а наоборот вгоняет их вглубь!.. А потом внушает такое благоговение, что садхир становится буйным фанатом Кали!.. Вот он уже позже признается Мохини, что хочет стать тхагом, а она убеждает остаться его здесь, говоря, что он теперь нечто большее – избранный тхаг, спящий Калипоклонник, ожидающий часа для свершения воли богини…
Канта стала лихорадочно крутить образы дальше, выискивая новые следы предательства Мохини.
* * *
А та как раз вырвалась на самый пик своего актерского мастерства. В этот раз ее постановка получилась максимально зрелищной. Никакой камерности – каждая глубинная нотка драматизма массированно подзвучивалась танцами, огненными шоу, яркими иллюзиями декораций и звуковым сопровождением обильной группы сценической поддержки. Главной темой представления была борьба с внутренним страхом, который героиня одолевает с помощью своих революционных друзей. «Мы ничего не боимся, когда вместе, когда честны и готовы на всё!», - этот лейтмотив кружился над Радугой и щедро изливался вокруг.
Раскачав народ перепадами нехитрого, но крайне грамотно выстроенного сюжета, Мохини теперь, на гребне восторгов, поднялась над сценой с помощью скрытого иллюзией механизма, превращаясь фактически в богиню – в символ свободы, которую уже своими словами продолжила воспевать…
- Быть собой – нам мешают лишь страхи! – кричала она, щедро используя всю ширину диапазона. – Но внутри каждого из нас живет сила, способная одолеть эти страхи!.. Эта сила – свобода! Она у многих лежит обессиленной, в оковах вековых предрассудков. Разбейте оковы! Напоите ее вашей жаждой! Вашей жаждой к ней же самой! Ваша свобода живет лишь тогда, когда вы сами поите ее вашей жаждой быть с ней одним целым! Стать с ней одной сутью!.. Все что вы знаете о себе – это одежда! Это шелуха от зерна. А зерно – это ваше глубинное Я! И имя ему – Понадусэ!.. Вы все, мы все – Понадусэ! Мы едины именно в нем!.. Многим из вас знаком смысл этого имени. Он означает – Превыше всего!.. И я слышу, как ваши Понадусэ сейчас сливаются со свободой, превращая ее в свои крылья, и – взлетают на самое небо! Туда, где выше вас уже ничего нет, ведь вы уже выше всего, вы уже – Понадусэ!..
Сотник Рамурти по имени Мукул слышал доносящиеся от Радуги крики и сжимал кулаки. Его плечо еще болело от попадания глыбы Миэллы три дня назад. Копчик, пострадавший от удара ноги Олегера, давно не беспокоил, но как раз след от этого удара оставался куда более болезненным. Ведь ранено было самолюбие, которое обычно плохо заживает, особенно у честолюбивых бойцов, всю жизнь посвятивших ратному делу ради статуса рамурти – элитного воина триединства богов… Тот факт, что Мукулу позволили уйти живым из Сапфириума – не только не разбавлял ненависть к ауровильям, а даже усугублял ее. Не дали погибнуть на поле брани, а выставили обратно безвольным бревном на посмешище остальным…
Ну и отлично!.. Больше такого не повторится. И свой второй шанс я использую сполна… Мукул в очередной раз прошелся вдоль строя сотни, охранявшей, в числе еще двух, сам Розовый дворец. По глазам ребят, по тому, как они держат уже забывшее о нелепых деревянных чехлах оружие – сотник видел, что не все из них разделяют его настрой. Да, путь в Рамурти заказан безвольным – интенсивность тренировок отсеивает всех неготовых, а большинство оставшихся – просто не сдает входной норматив, доступный лишь самым физически одаренным и одновременно упорным... Но увлекшись именно этой стороной дела, наставники Рамурти все меньше внимания уделяли тренировкам ментальной устойчивости. А ведь сейчас на другой стороне площади стоят живые люди, многим парням лично знакомые, вопреки кастовому фильтру. И если лично Мукул внутри просто-таки жаждал услышать команду самим начать разгон, то добрая треть его сотни хотела, чтобы сегодня все закончилось мирно, а еще треть просила Тримурти сделать хотя бы так, что народ первым пошел в атаку, и у них просто не оставалось иного выбора, как применять силу.
Впрочем, обе эти трети медленно превращались в четверть, утекая в сторону самых радикальных, подобно Мукулу, бойцов. Утекали по мере того как ожесточались лозунги кричащей Мохини.
- Ваш страх – ваш враг! – долетали слова. – А с врагом нужно бороться! И я взываю к тысячам пробужденных Понадусэ. Боритесь!.. Взлетайте выше всего! Смерть страхам!
- Смерть врагам! – отзывалась площадь в агрессивной эйфории.
- Свобода Понадусэ! – кричала Мохини.
- Свобода Понадусэ! – раскатами отвечала ей площадь.
- Что за дичь несут… - плевался Мукул. – Придурки оболваненные…
* * *
Канта разрывалась между желанием сообщить Миэлле новость и пониманием неуместности этих знаний. Санапсара, недовольная посылом выступлений радикалок, потребовала от них прекратить заряжать народ агрессией и скорее уступить Радугу другим группам. Те пожимали еще дрожащими от эйфории плечами, но соглашались, добавляя лишь, что все и так остается в рамках регламента: они, мол, свое слово специально сказали именно в начале – подальше от волны миролюбия, а теперь, в оставшиеся до выхода Летящей полчаса, как и планировалось, Радугу попробуют настроить и на запасной лад.
- Вы в разы перегнули ожидания, - корила Миэлла. – Нельзя так.
- Мы просто не хотели, чтобы народ оказался не готов еще и к силовому варианту, - дистанционно оправдывалась Чанда, а Мохини добавляла:
- Брахманы могли дать команду на разгон, и это была необходимая превентивность. Прости.
Миэлла вздохнула и продолжила следить за ходом выступлений, прося следующих участников пропорционально усилить миролюбивый посыл, а Канта поняла, что сейчас смущать санапсару делами прошлого, наверное, нет никакого смысла.
* * *
«Обалдеть!.. Они ее просто подставили!..», - блондинка уже вовсю использовала Сапфо, чтобы целенаправленно скользить по тонким планам в поисках следов прошедших событий, не попавших в поле прямого зрения уранитового наблюдателя. И теперь, отследив ситуацию с приглашениями богатырей на дружную посиделку у водопада, обнаружила, что Аванти действительно выступала лишь связующим звеном. Мохини в личной беседе обосновала это льстивым фактом, что милую гимнастку, в отличие от самой Мохини, все одинаково любят, а потому куда скорее ответят положительно, если та возьмет на себя роль организатора.
Чувства и ощущения Канты, лишившейся плотного тела, всерьез отличались от привычных нам, но конкретно сейчас их можно было описать как «испытывала дрожь от возмущения, озарения и нетерпения одновременно». Она нырнула на еще большую глубину расследования, попутно думая, как же иначе все могло повернуться, прими приглашения каждый из квартета богатырей. Смогла бы Миэлла продержаться в статичной стойке до ее, Канты, нырка в артефакт, ворвись в зал один лишь Арджуна, без поддержки Олегера и Кабаньяса?..
* * *
Кабаньяс как раз ушел из центра Радуги прямо в толпу – так сегодня поступали все участники, как бы демонстрируя единство с народом. В изначальном плане рапсод должен был исполнить две песни: одну воодушевляющую и заряжающую храбростью, а другую – максимально умиротворяющую и настраивающую душу на светлые чувства. Однако, получив от Миэллы указания, ограничился лишь второй, ловя себя на мысли, что, хоть и поддерживает ее желание пойти по тропе Вероники, все же испытывает легкое сожаление от сокращения программы, на которую уже настроился. Возможно, именно по этой причине в песне миролюбия все-таки проскользнуло пару ноток и интонаций от неспетого гимна мужественной свободы.
Впрочем, в целом с задачей Кабаньяс справился. Если до его выхода на условный тканевый помост толпа уже была готова по первому кличу нестись на штурм Розового дворца, то теперь на ее пути встал невидимый камень-алатырь, раздваивающий дорогу на два пути, один из которых – смягчить сердца.
Его гармоничный умиротворяющий дар народу слегка забрызгала истошной слюной певичка Сулрана, самовольно вырвавшаяся на Радугу, чтобы исполнить одну из своих шумных истерик. Когда волонтерки мягко пояснили ей, что Радуга сегодня подчиняется не хаотичному графику, а четкому, певичка с трудом согласилась уйти без очередных своих диких танцев, но минуту внимания таки отхватила, решив хотя бы заставить народ попрыгать, раз уж самой не довелось.
- Кто не скачет – тот брамин! – орала она в зажигательном исступлении. – Кто не скачет – тот брамин!
И скакало под ее вопли пугающе много.
* * *
В их числе уж точно не было Олегера.
Авантюрист, продолжавший считать своей главной миссией безопасность Вероники, тонко нарезал толпу зорким глазом, выискивая потенциальную угрозу. Если некоторые адепты бдительности нуждаются в периодах глубокого расслабления, позволяющего им затем сохранять максимальную концентрацию в нужный момент, то вертлявый русич, которому энергии хватало на круглосуточную активность, действовал иначе. Сейчас он как бы разгонялся, разминал инструмент особого чутья на нештатные ситуации, дабы совсем скоро выйти на пиковую мощность уже с пристрелявшимся глазом и всеми остальными чувствами. Олегер прекрасно понимал, что потенциальный агрессор – а о шаньхэях его, скрепив сердце, не предупредили, предвидя полное несогласие с таким планом – едва ли будет преждевременно светиться в первых рядах. Так что пока просто сурово вглядывался в восторженные лица счастливчиков первого ряда, непроизвольно посылая им этим взглядом предупреждение не чудить и не куролесить.
Только теплая привязанность к Перниме не давала богатырю полностью сосредоточиться на своих заботах – приходилось рассеивать внимание и мимоходом посматривать на выступление тантрини, подготовившей людям приятный и очень яркий сюрприз.
- Я легко признаюсь вам, что рождена как брахмани, - говорила Пернима с Радуги, кружась так, чтобы каждый мог полюбоваться не только ее спиной, но и воодушевленным лицом, а сама она могла послать невидимые воздушные поцелуи во все четыре стороны, окружавшие Радугу, в Джайпуре лежавшую в центре площади, а не с краю, как например, в Дели. – Ведь сейчас это не имеет никакой разницы!.. Поднимите руки недавние кшатрии! А вайшьи! А шудры! А те, кто, как я, был когда-то брахманом? А теперь – все остальные!.. А теперь все вместе!.. Поднимите и забудьте эти слова! Их больше нет!.. Есть лишь аджары – единый народ. Разные, как цвета Радуги, единые, как ее тугой изгиб!.. Но мы сейчас сделаем шаг с Радуги еще выше!.. Шаг – недоступный радуге… Не бойтесь – это не больно! Это прекрасно, потому что это – единство!..
Во время ее последних фраз иллюзионистки насытили площадь светлыми лучами, Манджи, упорно тренировавшаяся с Кабаньясом три дня – разлила дивный спектр звуков гармонии, а волонтеры под руководством Салпаны запустили несколько устройств, выливающих в небо широкие струи ярких красок. Однотонные изначально, они так идеально перекрещивали траектории, что каждого дышащего забрызгивали сверху капли и струйки самых разных тонов и оттенков – дары многоцветного неба, насыщенного радостными лучами. Все цвета радуги смешались на каждом, символизируя новую эру единства аджаров. Единства – не ограниченного радужными полосами, единства – сливающего всех и каждого в общей палитре посланных небом разноцветных брызг.
- А теперь – обнимайтесь! Целуйтесь! – призывала Пернима не только словами, но и своим примером, ныряя в толпу. – Смешивайтесь красками своих тел и своих душ между собой!.. Я бы призвала вас обнимать и ребят, стоящих поодаль, но они пока могут неверно понять – испугаться!.. Но придет и их час!.. И скоро! И они тоже станут частью нашего общего единства красок и душ!..
И апсара Маниша, с самого утра неустанно играющая на площади роль ретранслятора, взлетев в своем призрачном виде еще выше над Радугой – в каждый Спутник Аджарии посылала сейчас картинку этого праздника единения. А в почти каждом селе волонтер или пылкий запускал в небо залп из семи разноцветных «пушек», чтобы никто не чувствовал себя посторонним на этом ярком единстве разных и одинаковых людей.
* * *
А перед Кантой продолжали проноситься обескураживающие образы…
Вот маленький светловолосый кудесник, пользуясь краткосрочным знакомством с Махавиром, передает его помощникам, обладающим магическими способностями, цветовые коды портала в Сапфириум. Он обходится без подробностей, говоря брахману лишь: «Вы догадаетесь, что с этим сделать в вот это вот, - протягивая листочек с цифрами, - время».
Вот Аванти, разочарованно топая ножкой, требует у Чанды объяснений, заподозрив подруг в организации покушения на Миэллу, а та говорит ей: «Прости. Это не совсем так. И ты полностью поддержишь нас, но тебе для этого нужно кое-что увидеть»… И они вдвоем идут за пределы Ауровиля. А Аванти, доверившись подруге, удивленно посматривает на нее и каждые метров сто повторяет: «Почему ты такая бледная? Тебе плохо? Да?». Но Чанда, которой дикая боль из-за метки Миэллы не дает разжать прокушенные внутри губы, только кивает и ведет свою жертву все дальше, дабы создать себе алиби в глазах санапсары…
А потом – плохо видно. Но Чанда, скорее всего, захлестнула Аванти своей единственной, но сколь же мощной чарой, а потом, взвывая от боли, ударила безропотно застывшую жертву ножом-кукри под ребра и какой-то миг не могла остановить режущую руку, как будто желая поделиться частью своей боли и с умирающей подругой… Затем выплеск страсти вокруг, чтобы все взбаламутить и скрыть отпечатки событий в хаосе болезненных вихрей… Но, видимо, мало, и почти тут же здесь появляется через портал Мохини, которая, жмурясь и корчась, торопливо рассеивает новую порцию ложных чар, дабы сбить со следа и направить в ошибочном русле… А Чанда смотрит на неустанно вздрагивающие змейки бровей со стоическим превосходством.
* * *
Теперь эти змейки играют совершенно иначе. Сколько в них уверенности и решимости… Рядом с Мохини, недалеко от великолепного фонтана Тримурти – словно предваряющего основную часть Розовой площади – стоит Тредиасар. Его брови, как будто так и не научившись выражать воодушевление по причине его пожизненного отсутствия, пытаются это делать с помощью хмурой елочки, уводя внешние края далеко вниз. А может быть, хмурятся они из-за чрезмерной близости элефантерии, стоящей на улице под названием Путь Шивы – одной из трех (еще Брахмы и Вишну – ничего необычного) главных улиц Джайпура, которые через аллею фонтанов сливаются воедино, в широком русле Розовой площади.
- Понадусэ может быть только чистым! – напутствует Мохини любовника. – Все остальное – помехи его чистоты, препятствия на пути к нему. И старое мышление – одно из таких препятствий… Да, ты никогда подобного не делал, но в новом – и открывается истинное. Тебе всего лишь нужно поставить стены перед слонами. Заметь, я не прошу самому никого убивать. Хотя в будущем, если захочешь полной чистоты – придется сделать и этот шаг. Путь к полной свободе и лежит через преодоление таких вот запретов. Как скорлупа в яйце – они будут разбиваться под ударами твоей головы, а твои глаза будут видеть все более крупный мир, дорастая до его границ и снова расширяя их разбитой скорлупой. Расширяя – до самого Понадусэ!.. До твоего истинного Я.
Тредиасар, до сих пор привыкший лишь защищать других, плохо справлялся с нынешней скорлупой. Она трещала, но не поддавалась, ведь укреплялась годами службы во благо людей. Во благо, а не во вред… Но если небольшой вред во благо многих?.. Это ведь не так и плохо, правда? Зато на шаг ближе к тому, кого искал все эти годы, и искал, между прочим, тщетно, и никакая помощь другим этого не давала. Не давала такого могучего ощущения истинного геройства внутри – смелости, храбрости, готовности перешагнуть, чтобы возвыситься: стать еще выше, ближе к своему истинному Понадусэ…
- Я согласен, - кивнул кудесник, и Мохини поцеловала покрытую незаметной песочной щетинкой щеку, положив небольшую кисть Тредиасара себе на живот, как бы вверяя ему близкое к ее собственному Понадусэ место.
Но ненадолго. Тредиасар бы хотел целую вечность прижиматься к этому удивительному животику, однако его хозяйка (вообще, животика, но…) быстренько свернула «все эти сопли».
- Молодец… А мне пора, - кивнула она и побежала по улице к другим своим куклам.
* * *
Миэлла, не отрываясь следила за Вероникой… Та по иллюзорной радуге, в реальность которой смогла поверить, добралась до Радуги горизонтальной, уже мало похожей на себя из-за бомбардировки красками. Следуя как личным ощущениям, так и совпавшему с ними сценарию, нимфея сейчас символически отражала все основные ипостаси, с которыми ее связывали. Как бог-спаситель она пришла в решающий момент противостояния в изящной белой одежде, как бог-освободитель – она несла им весть о свободе, как бог-проводник-наставник она возвысилась над головами, ступая босиком по тугой радуге. Ну, а как бог-ребенок – весело съехала с ее верхушки вниз, не давая пафосу момента стать чересчур звонким.
Почти минуту она раздавала всем вокруг воздушные поцелуи, умилительно улыбаясь. Она знала, что Индира просила шаньхэев дождаться пикового момента речи, так что могла позволить себе попытку максимально сгладить все еще слишком противоречивое настроение многотысячного человеческого моря. В ее улыбке всплески негодования, вызванные ветрами Мохини и Чанды в душах людей, плавно затихали. В ее воздушных поцелуях каждому доставалась частичка доброго сердца, любящего весь мир…
- Канта, ты готова? – проговорила санапсара, не отрываясь от просмотра. – Мало ли что?.. Нам нужно быть готовыми к обменной телепортации в любой момент.
Но подруга не отвечала, ошарашенная новыми картинками, проскальзывающими перед ее условными глазами.
* * *
Вот еще зимой Мохини и Чанда тайком оказываются в долине Хараппи в компании одной из ракшаси, которая сводит их с… Раваной!.. Но зачем?.. Узнать не удается из-за стертых совместными усилиями переговорщиков тонких следов… Хотя… Крупицы задумки получается-таки выхватить. Ого!.. Девчонки сговорились с Раваной о совместных действиях в случае силового поворота. Дескать, разделяющих активную позицию в Ауровиле маловато, а злобного демона и его сектантов можно использовать как отвлекающий армию маневр, чтобы руками народа захватить Розовый дворец. Дурехи-то, обалдеть. Хорошо, что дальше отбой дали, видимо… Ой, нет!.. Теперь там же Аванти!.. Совсем недавно!.. Пользуется тем, что за ней не следят, и сообщает дату… Это сегодня!.. И не только дату, но и места подхода, которые иллюзионистки прикроют от наблюдения… Сколько их хоть будет?.. Так. Вот. Мохини говорит Чанде, что «некритически» много – как раз, чтобы отвлечь огонь на себя и не оставить путей к отступлению: народ встанет перед выбором или вырвать свободу у всех сразу, или дать слабину и захлебнуться в крови и огне. Чанда добавляет, что в революции крови много не бывает, а сил, чтобы вообще все захватить – у Раваны в любом случае нет. Его отрядами они добьют всех кшатриев, прорвут оборону Брахманата, ввергнут всё в кричащий хаос, а как только Равана станет мешать их планам – они, пользуясь координацией, общими силами его размажут… Глупышки, хоть бы подробнее узнали, с кем дело имеют и сколько у него сил! Вечно ж всё наобум, а это худшее качество для интриганок, корчащих из себя стратегов длинных партий.
Канта увидела, как Равана в долине Хараппи что-то говорит нагам общины вритран… Но что?
* * *
Сестра Ананды Ратна, тоже нагини, танцевала на открытой площадке Калькуттского храма с двумя змеями, периодически обвивавшими ее конечности или почти полностью обнаженный торс.
В отличие от блистательной сестры, Ратне все давалось сложнее. Та, быстро добившись от змей повальной влюбленности, переключилась на другие аспекты пути нагини, да и просто женщины. Она прекрасно танцевала и без чешуйчатых партнеров; наверное, лучше всех других жриц Аджарии владела ритуальными катарами, символизирующими ядовитые змеиные зубы, меняла сексуальных партнеров, овладев многими тантрическими изысками… А Ратна застопорилась на змеях. После неудачного поцелуя королевской кобры, ее, в отличие от большинства неудачниц, сумели спасти, и шрам уже почти не был виден с годами, но тот укус словно сбил девчонку с пути. Ей казалось, что змеи до сих пор недостаточно любят ее, вот она и продолжала добиваться этой любви каждый день… Ну, или просто стыдилась идти с таким отставанием от сестры по другим дорожкам, где та невыносимо далеко вырвалась вперед. Пусть распыляется, а я зато обойду ее в главном таинстве жреческой сути – в близости со змеями.
И Ратна в чем-то была права. Она уже перестала отслеживать свои достижения, после того как Ананда сама с ухмылкой призналась, что в контакте со змеями – далеко позади. Однако процесс так затянул, что конкурентов не позволил – Ратна фактически чувствовала себя змеей и в ритуальных танцах или жреческих таинствах неустанно просила Кали в следующей жизни сделать ее коброй или хотя бы нагиней. А в этой – она просто будет жить змеей в теле человека…
Странное шипение никак не помешало отрешившейся от всего нагини продолжить свой блистательный танец. А оно все усиливалось, захлестывая сакральную каменную площадку со всех четырех сторон.
* * *
Канта увидела, как Равана и его ракшас-последователи проводят эксперименты с пишачами, пытаясь хотя бы на время сбивать с них полную неготовность работать в команде. Один из таких экспериментов оку Сапфо и удалось ухватить, заодно увидав Аванти, Рафа и Сумати с апсарой Тришной…
…Парень по имени Сабхаш удивленно протер глаза. Да ну нафиг!.. Опять, что ли?..
Его глазам предстал пишач, прыгающий на перепончатых лапах метрах в десяти от торговой лавчонки, где Сабхаш продавал сухофрукты. После того как какой-то придурок во время бучи в лагере Масинги проломил ему череп камнем, начинающий «неравнодушный» крайне охладел к новому виду заработка и вернулся к прежнему занятию… Правда, травма головы не прошла бесследно – подсчеты, которыми раньше славился Сабхаш, теперь давались куда тяжелее, он постоянно совершал ошибки и из торговой артели его почти сразу поперли. Видать, вайшья, руливший там всеми делами, оказался скрытым сторонником революции, вот и мстил, сволочь… Плевать! Начну, как когда-то – с мобильной лавчонки…
И вот Сабхаш добрался до окраины Мумбая. И чего ради? Чтобы опять начали мерещиться пишачи, из-за которых чуть не убил и чуть не погиб?.. Просто не буду реагировать. И никаких камней…
О! Еще один!.. И еще. И еще!..
- Твою брахматри, - выругался торгаш, применив выученную в лагере «неравнодушных» фразочку. – Сколько ж вас тут?.. – он, пятясь, глазел на шевелящийся ковер из пишачей, пытаясь зачем-то их сосчитать и все время сбиваясь… Так он и до травмы едва ли умел так быстро управляться с четырехзначными числами…
* * *
- Мы принесем им огонь! – неистовствовал Равана в видении Канты, размахивая четырьмя руками перед толпой дравидов из его секты. – Я восемь лет тренировал вас, давал вам свободу огня, и приходит время выпустить этот огонь и поделиться с подстилками дэва его свободой!..
Канта, резонно рассудив, что увидела достаточно и пришло время делиться знаниями – вернулась в тело. Хм. Нет. Правильнее сказать: попыталась. Но не вернулась… Что такое? «Миэлла! Миэлла! Почему ты меня не слышишь?..».
- Прости, чувак! – добродушно бросил Раф, нечаянно наступив на ногу парнишке рядом. При всей раскаченности мышц, вес нарт набирал с трудом, так что едва ли мог нанести своим наступом больше вреда, чем, скажем, Кабаньяс… Жертва богатыря мелко закивала и замахала ладонью, как бы говоря, что все нормально. Раф еще отметил про себя, что бедолага чересчур тощий… Это напомнило ему стройненькую до безобразия Мадхави. Ну а что? Наступил-то он на одного из ее земляков… Одного из многих их десятков, прячущихся в толпе и укромным засадам по всему Джайпуру, Калькутте и Мумбаю…
Прерванный полет
- Свобода – не желаний, а исполнения, - говорила тем временем Вероника, отмечая про себя колоссальную вязкость аудитории, кажется, совсем не этих слов от нее ожидающих. – Я говорила все это время, чтобы вы отдавали себя полетам фантазии, рисуя мир, в котором вам хочется жить. Но я по ходу Паломничества тоже продолжаю учиться!.. И теперь понимаю, что эти миры слишком разные, и будут мешать друг дружке воплощаться в реальности. Поэтому, как уже делают теперь на материке, лучше хотя бы сейчас остановиться на едином образе – без личных деталей и заблуждений. Образе, который един для всех, универсален и обладает колоссальной мощью!.. Давайте просто каждый день в одно и то же время – например, в десять часов утра – рисовать в своем воображении чистый луч любви. Луч, идущий на всю нашу планету прямо из сердца Творца. Мы можем называть Его по-разному: Всевышний, Брахма, Брахматри, Творец, Отец, Род – у Него много имен. Но, как бы ни называли мы Его – в луче, полном Любви, мы уж точно сольемся, ведь его каждый видит одинаково!.. И поверьте: сейчас важнее этого ничего нет!.. Слившись в унисон, в едином луче – мы действительно станем едины!.. И каждый поможет Вендору преодолеть сложнейший миг его существования… Принимайте этот луч Творца, вдыхая сердцем, возвращайте его обратно – выдыхая им же, полным любви. И вы войдете с Отцом в такой непостижимо глубокий контакт, какой не дадут наивысшие медитативные практики!..
- Глаз не оторвать, и говорит удивительные вещи, - шепнул один дышащий другому. – Но не совсем понимаю, при чем сейчас это всё…
* * *
- Миэлла! – раздался сдавленный голос со стороны двери Тантриума. Санапсара, напряженно пытающаяся дозваться Канту, спрятавшуюся почему-то внутри своего нового тела, обернулась и увидела Аванти. При всех подозрениях, она не таила на девчонку зла, понимая, что та, если и сделала ошибку, то, скорее всего, из-за простоты мышления, а не коварства.
- Аванти! Ты зачем встала?.. – воскликнула она с заботой. – Рана может раскрыться!.. Тебе еще лежать нужно!.. Сейчас я тебя отправлю, подожди. И не вставай пока больше!..
- Стой!.. – крикнула гимнастка, прижимая к левому боку предплечье. – Они что-то задумали!.. Я… я не успела предупредить… У них план. Силой взять. В любом случае!.. Они с Раваной сговорились. А я помогала, дура.
- С кем?!.
- Ракшас. Огромный… Он приведет своих людей или кого там… А еще он передал со мной какой-то… - силы покидали Аванти, и она опустилась на колени. – Какой-то красный кристалл… - выпалила она-таки, падая на спину.
Пока Миэлла оказывала ученице помощь и, позвав ожидающих команд помощниц, вручила им их главную на сегодня цель, Канта продолжала бороться с непонятной силой, удерживающей ее взаперти. И эта сила нарастала, словно волна. По картинкам тоже пошли помехи, и с большим трудом удалось увидеть, как в динамическом образе Равана дает Аванти красный куб со вписанным в него синим, если верно кажется через красную призму, шаром. «Сапфо, что это такое?», - спросила Канта по старой привычке, а потом попыталась настроиться на нужную информацию сама, сосредоточив на ней все сознание. И смогла уловить название «Атлантис», которое гулко ударило по фантомной голове. Еще бы!.. Миэлла упоминала это слово. Когда говорила, что, по легендам, на каждую Сапфо – есть ее противоположность: кристалл, выключающий всю ее силу. Говорили, что название эта серия артефактов получила по имени своего создателя Атланта – величайшего инженера древности, который, испытывая недовольство от чрезмерной магической активности дочери Майи, на всякий случай подстраховал будущих потомков. Мало ли, что дочурка придумает? А тут – бац: вырвавшаяся на свободу сила будет своевременно нейтрализована.
И ой как же своевременно получилось на этот раз… Для Раваны, конечно же…
* * *
- Давайте попробуем прожить в согласии эти месяцы! – продолжала стучать в сердца Вероника. – Не время для распрей – поверьте мне, пожалуйста!.. Вендору сейчас нужны все. Я не буду упоминать забытые здесь сегодня слова, но нам понадобятся и мудрые, и умелые, и сильные, и рациональные, и способные терпеть, преодолевая себя… Попробуем жить без каст, но и без полного переворота общества. Жить так, чтобы никому больше не было больно из-за того, что ущемляется его свобода исполнения. Свобода несения радости ближним, а значит – и себе самому, ведь нет больше радости, чем отдавать с чистым сердцем. Отдавать – как будто Творцу, и неважно чьими руками Он берет. Ведь другими руками Он же вам воздаст!..
Синие глаза стали покрываться еще неуловимой пеленой слез, видя, что нужного отклика слова не находят. Вероника сделала еще один заход, понимая уже, что сейчас все может прекратиться просто в любой момент.
- Спасибо волшебницам, меня слышат сейчас и в Розовом дворце, и возле него. Прошу вас! Услышьте и вы – не только меня, но и дыхание людей одной с вами крови, одной истории, одной культуры. Мы все вместе хотим, чтобы и вы задышали с нами в одном ритме. Необязательно в полностью нашем – ваше дыхание скорректирует ритм. Сделает его удобным для всех!.. Давайте попробуем жить в свободной Аджарии вместе!.. Вы же понимаете, что возврата к кастам уже не будет. Нет таких сил, что заставят вдохнувший свободы народ обо всем позабыть и вернуться к постылым истокам. Так давайте дадим друг другу жить свободно!.. Кого-то устроит былой уклад – пусть привыкают жить так же, но уже без угнетения остальных. Разве для изучения вед или отправления ритуалов есть острая нужда в тех, кого вы до сегодняшнего дня звали одним невыносимо ужасным словом? А доблестный воин нуждается в бедных безвольных трудягах? Так пусть его лучше прокормят от чистого сердца все те, кто питает любовь к земледелию!.. А они прокормят, ведь знают, что воин горой встанет на их защиту в трудный миг… И так – во всем!.. Весна свободы позволит любому начать свою жизнь так, как он мечтал. Не в унылых мечтах: «ничего не делать и все иметь», а в мечтах, где он и даритель, и приниматель даров!.. Для таких создавайте новые общества – пусть каждый испробует разные типы отношений, которые считает близкими себе…
- Дитя… - вздохнул Джасвиндер, стоя вместе с несколькими брахманами на балконе Розового дворца.
- Ну, а как она это себе представляет? – вырвалось у Махавира, находившегося в другой стороне этого же балкона.
- И при этом она во всем права, - добавил Масуд, слышавший обоих. – Просто во всем!.. Но как контролировать эти процессы, как не давать народу творить что попало? Калари они ненавидят, ауровильских плутов и плутниц – ненавидим мы. Как же мы можем довериться друг другу в этой фазе противостояния?
- Да никак, - буркнул Махавир. – Разгонять их – я не позволю. Но и им куролесить не дам. Остальное решайте сами.
- Ждать, когда выдохнутся и рассосутся с площадей, - проговорил Джасвиндер. – Только тогда мы можем вступить в переговоры, а не сейчас, когда они в эйфории думают, что говорят с позиции силы.
- Пусть остынут, увидят, что половина народа вообще-то не разделяет их чаяний, тогда можно поговорить и о компромиссах, - заключил Масуд и короткими взглядами в обе стороны уловил одобрение, означающее предварительное решение. – С этими красками, - добавил он, - вообще убедили, кстати. Касты ведь реально стоит увести в область варн. В каждом поколении Брахманата бродили такие настроения, так почему именно нашему не довести дело до ума?
- А еще дитя заслужило святыню, - твердо сказал Джасвиндер. – Мы были неправы, не отдав ей ее в прошлый раз, и теперь, если глупцы опять проголосуют против – я лично зайду в тайный слеп и отдам святыню ей. И никто меня не остановит.
- А только поможет, - хрипло кивнул Махавир.
- Я отправляю наше решение, - предупредил Масуд, начиная концентрироваться в ментальном ритуале. – Уточним же детали, пока она не закончила. Есть незакрытые позиции по калари и варнам.
* * *
- Нас услышали! – сообщила Вероника, пытаясь бодрым тоном подсластить не особенно утешительное послание от кого-то из Розового дворца. – «Брахманат обещает ровно через неделю «пустых площадей» собраться и принять переход от каст к варнам. Варны будут носить рекомендательный характер, основанный на родовых предпочтениях, но не запрещающий заниматься трудом, считающимся уделом другой касты. В дальнейшем между лидерами народных активов и Брахманатом будут проходить консультации, по итогам которых и варны могут стать лишь данью традициям, ни на что не влияющей, кроме авторитета за заслуги предков… В честь праздника единения, до самого лета можно заключать смешанные союзы, а все дети, рожденные этой весной – будут свободны от варн, даже, если их значение останется высоким. Никто из активистов революции не будет преследоваться за совершенные до этого момента деяния, за исключением жителей Ауровиля, которым рекомендуется наслаждаться жизнью в собственном городе. Калари сохранятся как помощники брахманов, но уже без текущего полноправия в действиях, касающихся свобод других людей. К ним рекомендуется проявить уважение как к тем, кто много веков поддерживал в Аджарии покой и порядок… Сегодняшний праздник единения разрешено проводить до ухода стрелки с часов Самрат-янтра, а во избежание беспорядков – элефантерия, конница и пехотные части останутся на улицах в роли патрулей. Брахманат всегда слышит вас, когда речь конструктивна и предполагает взаимные компромиссы».
Нимфея понимала, что для текущей обстановки предложение Брахманата – удивительно щедрое, хотя не знала: некоторые позиции мудрый Масуд добавил лично от себя, надеясь затем протолкнуть их в остывшем совете брахманов. Но как очень умная девочка – она догадывалась также, что народ это вряд ли удовлетворит. Легко ли согласиться на килограмм свободы, когда ты решил, что тебе принадлежит не меньше тонны? Как остановиться на каких-то там кастах, если ты уже не один раз мысленно дерибанил имущество раджи или на худой конец вайшьи? Неприкасаемый может перестать называться неприкасаемым, но сколько сил еще нужно отдать, дабы он научился и мыслить не как неприкасаемый!..
«Они просто говорят и думают на разных языках», - сокрушалась нимфея, слыша сквозь гул толпы отдельные реплики.
- Это как это «свободны от варн»? Как неприка… ну, позабытые, в общем, что ли? В чем тогда счастье?
- Да им бы только нас с площади согнать, а там их калари вмиг всех наших пылких в казематы упекут!
- Знаем мы их рекомендации!.. Переназовут в варны, а суть та же останется!
- Примазались к нашему празднику. А какое единение, если слонами задницы прикрывают?
Вероника глубоко вздохнула, начисто забыв уже о своих потенциальных убийцах:
- Пожалуйста, поймите, - взмолилась она, - Путь к гармонии лежит через понимание!.. И ответные шаги!.. Оглянитесь назад: вы могли когда-то мечтать о том, что сегодня предложили брахманы, услышав ваш вздох?.. Да, можно добиваться большего. И поверьте – брахманы готовы будут дать вам больше, когда увидят, что вы берете спокойно, а не выхватываете буквально все из ослабшей руки. Вы и их поймите: что им – заточить в тюрьмы калари, с которыми они с детства вместе или сошлись в ритуале? Собраться всем и уйти в Шивалик или Хараппи, чтобы не мешать вам? Так вы ведь сами вскоре поймете, что нуждаетесь в их советах… Давайте проживем весну вместе, двигаясь друг к другу шаг за шагом!..
Восьмерка убийц поняла, что, увлекшись, упустила момент, когда гибель Летящей могла быть воспринята как выпад именно Брахманата. Приходилось ждать нового захода на волну обожания именно народом, который сейчас смотрел на Веронику не без ноток разочарования.
Впрочем, две пары глаз в третьем ряду давно уже внимали словам нимфеи очень даже глубоко. Крайне глубоко!..
* * *
Миэлла лихорадочно кружилась по Сапфирному залу, пытаясь найти, куда припрятан гадкий подарочек от заговорщиц.
«Красный кристалл… Неужели Атлантис? Как же не вовремя, как ниже пояса!.. И почему так точечно?.. Ведь работает наблюдение, порталы, Спутники!.. Хотя сигнал все слабее. Да. Он же не сразу включается, а реагирует вроде на уровень магии. Чем сильнее – тем он мощнее начинает работать и все поглощать… Вероника после разговора с Ардаем как раз заинтересовалась Раваной и нашла в Энци, что у него, кажется, был такой камень еще в первый раз – тоже мешал богам применять силу образа. А теперь не дает сознанию Канты слиться с Сапфо, ведь для этого требуется неслабый резонанс».
Она даже не пыталась использовать магию для поиска артефакта, ведь еще раньше слышала, что тот предсказуемо защищен от таких попыток прозорливым создателем, не собиравшимся делать свое творение уязвимым для глаз главных целей… Все поверхности были давно изучены серыми глазками, но нигде не удавалось найти сюрприз от Мохини, лично вставленный ею еще ночью под извлеченный из кладки камень в полу.
Отчаявшись отыскать кристаллического диверсанта, санапсара вновь прильнула к Сапфо. Согласно плану, в случае неожиданного успеха речей Вероники, Миэлла, уже давно нашедшая магией всю восьмерку шаньхэев, запускала в каждого из них столь могучую иллюзию, что это не давало им выстрелить из спрятанных в рукавах многозарядных арбалетов работы Ян Су. Но теперь этот гад ведь не даст провести сквозь Сапфо настолько мощный поток!.. Уже и видно-то не без проблем…
* * *
- Меня называли Летящей к свободе, - продолжала Вероника. – И я всегда уточняла: не к свободе страстей, а к свободе творчества! Творчества всей вашей жизни!.. Вы все здесь – творцы! Вы сегодня стали едины!.. И это удивительный знак всему Вендору, нуждающемуся в единстве, как никогда!.. Мы все с вами – капли в огромной полноводной реке, именуемой Дао. Нас несет течение, но мы вольны постараться и изменить свое положение в этой реке – кто-то станет частью стремительного течения, кто-то – частью спокойных вод. Но мы, хоть и капли – мы же и вода!.. Как вода – мы едины!.. Думайте о себе как о части воды, а не одинокой капле, и вы сможете испытывать гордость сначала за все свое течение, а затем – и за весь поток Дао!.. Думайте как вода, а делайте – как капля, и вы найдете баланс между Я и Мы. «Что она сейчас несет? – удивляются некоторые из вас. – Причем тут вообще ее воды?..» Притом, что без ощущения единства – свобода ничего хорошего не несет. Можете ли вы сейчас назвать себя свободными, если несвободны от гнева в адрес Брахманата или от несовпадения предложений со своими чаяниями? Могут ли брахманы называться свободными, раз зависят от своих страхов и предрассудков, не позволяющих им соглашаться с вами сразу?.. Нет! Вы еще все несвободны! Но в том-то и суть, что истинная свобода – это не разовый порыв и выплеск потаенных желаний. Это – удивительный путь, на котором ваша свобода будет крепнуть шаг за шагом, как крепнут от ходьбы ваши ноги и сердце!.. Благодарите брахманов – они закаляют вашу свободу, мешая вам побежать к ней со всех ног и упасть. Пусть брахманы благодарят вас – вы закаляете их свободу, о которой они уж и забыли, ведь брахманы – самые несвободные люди: вынужденные нести ответственность за всех и вся!..
Догадавшись, что ничего, более годного на роль выпада против брахманов, им не дождаться, восьмерка шаньхэев, синхронно протиснувшись во второй ряд, подняла правые руки…
* * *
- Радость моя! Я не могу заменить тебя Кантой! – шепнула Миэлла еще чуть ранее. – И сбить прицел не могу!.. Набрось невидимость, умоляю!..
Но Вероника, лишь слегка сглотнув, едва уловимо качнула головкой и как раз перешла к роковым словам о брахманах… Вот и проверим карму. Кто, интересно, на этот раз спасет? Метеорит? Комета? Азур, желающий расправиться непременно лично?..
Миэлле даже как будто хотелось, чтобы речь Вероники вызвала в народе не особенно глубокий отклик. Ведь план с сакральной личностью теперь все равно уже не был возможен, и тогда еще обиднее становилось бы его перечеркивание планом с жертвой… Впрочем, страдать санапсаре стоило едва ли. Даже из Сапфирного зала было видно, что народ при всей своей любви к Летящей – внутренне не слишком охотно внимает ее речам. Прояви Брахманат еще больше гибкости, не перестарайся волонтерки с зарядом свободы за все это время – и, может быть, с помощью грамотной кропотливой работы и удалось бы за недели выстроить что-то, похожее на путь навстречу друг к другу… А так… Речь Вероники немного сбила однозначный настрой толпы на полные перемены в обществе. Но достаточно ж, блин, самой крохотной искры – да даже какой-нибудь там попрыгуньи Сулраны, чтобы все вспыхнуло, а шаг назад превратился в разбег для удара.
Что уж говорить, когда речь идет о самой Летящей!..
Серые глаза заметили, что убийцы подняли руки… «Ну уж нет!.. Одну жизнь отдать за свободу тысяч?.. Пускай. Но тогда уж никак не ту жизнь, которая стоит миллионы. И стоит не только потому, что еще может все их спасти…»
Миэлла иллюзией набросила на себя белый наряд идентичного с Вероникой фасона, изменила вишневый цвет волос на природный черный и, сосредоточившись в вопиюще сложном сейчас из-за работы Атлантиса ритуале, совершила молниеносный скачок в Джайпур, меняясь местами с Летящей к свободе, в которую уже со свистом неслись выпущенные из арбалетов стрелы.
* * *
Олегер и не подозревал, как сложно придется ему в последние минуты. Сам он в речь Вероники не вникал, но знал, как она в этом хороша, а потому был чрезвычайно недоволен хмуроватой реакцией публики. Что за придурки, а? Она тут распинается перед ними, судя по интонации, а эти бараны чего-то там еще подблеивают!.. Острые глаза снующего вдоль края Радуги русича носились по первым рядам, меча молнии плохо скрываемого гнева, и сейчас каждая вторая рожа в нелепых брызгах краски казалась подозрительной. О!.. А этот уж слишком спокоен!.. Вроде пытается подражать, но поверхностно. Так. За тобой мы проследим, приятель. Еще и ханец, что ли?.. В краске и повязках на башке фиг поймешь, но по глазам видно… Так!.. А вот еще один такой же – просто в маске, как тут повадились наряжаться…
Но как ни быстр был Олегер, среагировать сразу на восемь рук – не мог бы и он. Что там – даже одну-то он успел проткнуть танто лишь после того как из рукава уже выпорхнула стрела арбалета!..
Выпорхнула и полетела в центр Радуги, где, немного смазано изменив свою позу, тяжело дыша полной грудью, стояла… вроде бы Вероника.
А с этой стрелой полетело еще семь…
Четыре из них без помех вошли в живот и спину, а еще две, мчащиеся прямо в грудь – оказались… сбиты двумя такими же!..
Миэлла вздрогнула, не слыша от боли резонансного «Ох!!!» толпы, напомнившего почему-то оттяжку воды от берега перед мощной волной.
- Коалы! Коалы! – заверещали заготовленный клич волонтерки, и толпа в растерянном негодовании зашумела в разных тональностях и интонациях. А Миэлле вдруг захотелось пойти до конца!.. Закончить все здесь и сейчас!.. Хватит с нее этих театральностей!.. Пусть, наконец, хоть одна жертва окажется истинной!..
Она видела, как шаньхэи, за исключением истекающего кровью от танто Олегера, удивительно тонко сменив дислокацию, снова поднимают неугомонные руки. Дабы в Канте не смогли рассмотреть подмену, Радугу организовали таким образом, что до каждого края от центра оставалось не менее десяти метров, и теперь это оборачивалось фатальным поворотом, ведь несколько желающих прикрыть Летящую собой нашлось, но они банально не успевали добежать быстрее гостинцев от покойной Индиры.
«Нельзя становиться сакральной жертвой! – слышала санапсара в голове шепот Вероники, устало обнявшей фигуру Сапфо и остатки сил после неодобренного Атлантисом портала вкладывающей в пылкие слова. – Стань для них сакральной личностью!». На эти слова накладывались другие – как будто… Том мог шуметь ей прямо в ухо своим дерзким голосом: «Жертва – это побег, трусиха! Останься и научи их жить! Тебе нужно этому научиться, если ты хочешь спасти мир, где сейчас ждешь пробуждения!»
Миэлла, для которой время, как и раньше, оставалось довольно растянутым, вняла словам. Но… Плохая идея – осуществлять сложный телепорт, если набирающий мощь Атлантис рядом что-то имеет против… Артефакт титана высосал волшебные силы, и даже поставить простую иллюзию санапсара сейчас не смогла.
Но та почему-то появилась… Странная и неумелая. Всего лишь скрывшая Миэллу отражающей свет пеленой… А перед лицом возникла сочная спина… Чанда? Ты?
- Ну давайте! – кричала еще одна самозванка, одетая в точно такой же иллюзорный наряд. И народ истошно голосил: «Нет!.. Летящая! Нет! Прячься!..». Все больше людей прорывалось сюда, чтобы прикрыть телами любимицу, которую вот теперь-то уж обожали безоглядно!.. Олегер по головам прорвался ко второму убийце, тыкая своим «пером» и его… Но ни он, ни остальные уже не стреляли. Можно обмануть такой грубой подменой, как Чанда, разгоряченную толпу, но уж явно не элитных даосских монахов.
- Стреляйте, брахманьи псы! – орала Чанда, раскинув руки не картинно, а страстно. Однако ее жаждущее тело оставалось нетронутым, и это ранило болезненную душу невыносимо сильнее, чем могли сделать с телом стрелы любого диаметра и с любым ядом в наконечнике.
Точно, яд… Миэлла осела, пытаясь собрать хоть какие-то силы, дабы заблокировать действие яда, гуляющего внутри. Четыре стрелы сами по себе не были для нее смертельной дозой – пару раз в приключениях доставалось и круче. Но там ведь под рукой были почти неисчерпаемые волшебные силы, способные внушить телу что угодно. Это не стрелы, а занозы, это не рана, а поцелуй, это не порванная связка, а просто рука решила отдохнуть, шкодница эдакая. А потом – мощнейший поток эфирной энергии, стремительно восстанавливающей внутренние и внешние повреждения. Кому в Давосе нужна вода Стикса, если эта река – лишь жалкий аналог эфира?..
- Стоять! Не приближаться к ним!.. – кричали подоспевшие волонтерки, закрывая уже обеих ложных Летящих от глаз людей как телами, так и иллюзиями. Олегер продолжал охоту на убийц и сумел побить мировой рекорд по количеству лично истребленных шаньхэев за три минуты времени со средней частотой: шаньхэй в минуту. Еще двух растерзала толпа по его же крикливым наводкам и под руководством иралаков, а двум все же удалось ускользнуть…
- Возьми сколько вместится, - шептала Пернима, прислоняясь к губам в поцелуе и щедро делясь с санапсарой и праной, и шакти, которые тут же принимались за работу, вытаскивая умирающую с того света. Кто-то из волонтерок целительской направленности аккуратно извлекал стрелы, пока еще одна иллюзионистка пыталась на тонком плане сдавить до упора расправившиеся внутри наконечники. Чанда, опустившаяся на колени, в глубочайшем разочаровании обнимала Миэллу сзади.
- Если бы ты могла представить, как я тебя ненавижу… - шептала она треснувшим голосом. – Мне не позволили ни жить вместо тебя, ни даже умереть вместо тебя!..
- Живи свою жизнь, радость моя, - санапсара с трудом повернула голову набок, чтобы прижаться к желчной ученице щекой.
- Проживу… - кивнула та. – Проживу!.. – повторила она, вскакивая на ноги. – И жизнь, и смерть!.. Мои! Только мои!.. – кричала она, устремляясь к толпе и сбрасывая иллюзию белой одежды. Зачем белая, если твой цвет – черный?..
- Прощай, - шепнула Миэлла, и ее глаза медленно закрылись.
* * *
Толпа все это время пылко негодовала. Десятки ног шуршали по мостовой, а их владельцы вкладывали в ожесточенные руки короткие мечи и кинжалы, кажущиеся этим цепким рукам сейчас непоколебимыми проводниками свободы. На иллюзорном экране над самой Радугой, повинуясь сценарию, вовсю мельтешили картинки, пестрящие, правда, изрядными помехами. Но они не мешали видеть главное.
- Это Яхна, а значит, исключительно правда! – доносилось сверху. – Мы начинаем перекличку из разных селений Аджарии, где сегодня под мощью дыхания не устояли местные власти.
Биджой, Раджит и их люди плодотворно провели последние дни, договариваясь с мелкими деятелями, раз уж крупные были под колпаком у Асима и Розового отряда. Успех был не бесспорным – всего полдюжины поселений согласились признать права революционеров и вслух заявить об этом. Однако главное ведь – грамотно подать. Этим и занималась Яхна, создавая с помощью переклички эффект панорамы, когда за успехами революции в каких-то шести деревнях – невидимыми, но как бы подразумевающимися глыбами стояла целая их сотня. К чести Яхны, она вполне себе верила в повсеместность смены власти, так что говорила с присущей пылкостью правдолюбки. Говорила, и ей верил каждый на Розовой площади. И именно каждый!.. Просто одних это заставляло взбивать свой кураж до состояния безудержных пенящихся сливок, а других – сжиматься от тревожного понимания неизбежности столкновения с набирающей высоту народной цунами.
- Нормальные в селах – свободно отдают! – верно ловили посыл Спутника джайпурцы. – А эти, сволочи розовые – не хотят и по Летящей стреляют!..
Тут подоспел еще один ювелирный посыл.
- В Дели, где власть отказалась идти навстречу, - вещала Яхна, - народ захватил действующие храмы и провозгласил царство свободы!..
- Вот молодцы они там в Дели! – тряс ручонкой старикан. – Опять в свои руки все взяли. А мы тут чего мусолимся?
- Верно!..
- Хватай камни!
- Зачем камни, если там на углу мечи раздают?
- Где? Я туда!
- И мне захвати побольше!
- Умерла!.. – охали тетки. – Летящая умерла!.. До чего ж на Миэллу вблизи похожа. Не сестра то ее?
- Дочь! Я слышал, дочь!..
- А я слыхал – она дочь свою прикрыла в последний момент и за нее умерла, чтобы Летящая дальше нас жизни учила!..
- До чего ж пламенная натура, коли так!..
- Отомстим за них!..
- Гля! Спутник брамины отключить пытаются. Еле пыхтит уже!..
- Не хотят, чтобы мы видали, что уже вся страна власть сменила, пока мы тут стоим!
Пернима, отдавшая наставнице массу сил, взглянула на объемный экран Спутника. Перед тем как погаснуть совсем, он успел показать кадры из еще одной деревушки, кажется, пошедшей по следам Дели… «О, нет!.. Это же Таванча!.. - родное село Пернимы, в котором сейчас народ с кольями и вилами в руках двигался к храму… - Там же отец и мать!.. Но они ведь… Их же не тронут!.. Они ведь ни при чем!.. Они всегда помогали людям советом… Не парились, кто шудра, кто кшатрий, а кто вообще неприкасаемый… Да, блин, эти слова ж не забыть, по ходу, никогда…»
Она обернулась в поисках Олегера. Тот уже руководил делами в центре Радуги, где под прикрытием иллюзорной сферической крыши Миэллу спешно лишали возможности ждать пробуждения изо льда прямо на месте. Кабаньяс мягко трепал по щекам Манджи, и говорил ей что-то забавное, наверное, пытаясь не дать погрузиться в убийственную ненависть. Вокруг суетился народ… Все это было так хрупко, что… Наверное, ему лучше остаться здесь… Он не даст ее в обиду. А я… Пусть это будет офигенное одиночное приключение. Спасала родителей? Еще нет!.. Когда начинать, как не сейчас?
Пернима подбежала поближе к зависшей в воздухе Манише, которой уже только личная связь с Яхной позволяла передавать какие-никакие картинки – Сапфо не справлялась с мощью Атлантиса, и связь между другими Спутниками уже давно прекратилась.
- Маниша! – покачала головой тантрини со взглядом быка, выбрасывающего копытом землю. – Как хочешь, но ты должна доставить меня в Таванчу.
- Попытаюсь, - апсаре не изменяло ее благодушие.
- А двоих? – раздалось сзади. Олегер, раздав распоряжения и, убедившись, что Миэлла куда ближе к жизни, чем к смерти – нагнал подругу, в которой легко и без всякой магии вычитал большие тревоги.
- Попытаюсь, - кивнула Маниша.
И, собрав силы, активировала портал Спутника в Таванче.
И на этом путешествии постоянные сегодняшние скачки волонтеров прекратились – Сапфо полностью выключилась, лишив уранитовые фрагменты возможности даже просто принимать портальный сигнал на выход. Разве что Миэлла могла бы сделать такое, но та сейчас сама застряла на границе портала в мир, лежащий столь далеко, что его звезду не всегда и различишь на ночном небе…
Раздача слонов, или Погребенные революцией
Неразбериха с Летящей помешала народу в первом порыве наброситься на ощетинившиеся ряды защитников Розового дворца. Возможно, и хорошо, ведь у безоружной толпы не было шансов смести плотный строй лучших кшатриев и рамурти, несмотря на всю мощь своей многотысячной ярости.
- Мы здесь ни при чем! – пытались донести до них правду брахманы из-за спин бойцов. Но кому нужна правда, когда ложь взывает к глубинным эмоциям и страстям?
За время, понадобившееся иралакам и волонтерам, чтобы вооружить народ мечами и кинжалами, запасенными в недалеких схронах еще вчера и позавчера, первый порыв сбился. Толпа стояла в нескольких шагах от оцепления дворца и громко негодовала, но не могла преодолеть это странное, почти незаметное поверхностное натяжение человечности, мешающее вырваться за грань и выпустить на свободу дух разрушения и агрессии. Часть этого натяжения дает страх собственной смерти, часть – неприятие чужой. Но там, где остается лишь одно – рвется раньше…
* * *
Прабодхан стоял в рядах «неравнодушных», жавшихся к парковой зоне дворцового комплекса неподалеку от часов Самрат-янтра. За последние недели он из наемника почти превратился в совершенно искреннего «неравнодушного», как бы благодаря нарастающей искренностью своих контрреволюционных настроений людей, закрывших глаза на его действия в Масинге. «Почти» – потому что от денег он все же не стал отказываться, а более того – посмеивался в душе над теми, кто так сделал, не устояв под грамотной мотивационной работой лидеров ячеек. При всей бестолковости в собственных действиях, Прабодхан не был вконец обделен практичностью и догадывался, что деньги идейных отказников уж явно не текут обратно к спонсорам, а преспокойно остаются в карманах лидеров как их заработок за умение хорошо мотивировать.
Как инструмент альтернативного гласа народа «неравнодушные» давно исчерпали кредит возлагавшихся на них надежд, а потому почти единственной их функцией становилась роль буфера в критический момент. Добрая половина уличных бойцов все это время находилась в толпе, мимикрируя под дышащих, чтобы, в случае поступления команды на силовой разгон – устроить провокации от лица революционеров и как бы уже вынудить кшатриев приступить к успокаивающим страсти процедурам. Другая же – в числе которых находился крепкий Прабодхан – сравнительно небольшой кучкой теснилась у парковой зоны, формально для выражения альтернативной точки зрения, а по сути – готовясь принять на себя первый удар революционеров, если те все же решатся хлынуть на Розовый дворец.
И смысл был прост. Брахманы и раджи понимали, что в накалившейся обстановке известие о силовом разгоне столичной Радуги приведет к вопиющему негодованию невыносимо большого числа людей по всей стране. Ладно в Джайпуре есть элефантерия, Розовый отряд, большинство рамурти, но если революционеры решат рассеяться под провинции и другим городам, чтобы разжечь вооруженный мятеж снизу? Разве хватит сил у небольших гарнизонов поселений сдержать их напор и атаки ауровильских волшебниц? Разве достаточно у мумбайских и калькуттских коллег готовности противостоять народным бунтам в угоду не особо любимому центру?.. К повсеместной революции, переходящей в гражданскую войну Брахманат никак не успевал подготовиться, а потому и пытался всячески сохранить лицо и сравнительно чистые руки даже при вынужденном применении силы. И тут «неравнодушные» обретали повышенное значение. Понятно, что Спутники все равно раздуют и покажут, как им надо, но ведь, как ни крути правдой, а одно дело – столкновение народа с кшатриями, и другое – столкновение гражданских толп между собой, в которое силовики вынужденно вмешались с позиции чуть ли не нейтральных и крайне справедливых миротворцев.
…Разгоряченный, вязкий, пока еще кисель народной массы – огибая толстый полукруг кшатриев, оцепивших аналогичной формы широченный ступенчатый вход, стал смещаться вправо – поближе к «душным». Этому, по мере сил, способствовали провокаторы, раздувающие нужные настроения науськивающей болтовней в адрес именно «душных» или собственным примером: как двигать толпой – их обучали в лагерях, и наука в целом не сильно уж хитрая. Однако и в самой толпе, пока еще не достигшей нужного градуса, царили неосознанные настроения желания некоего аперитива. Ломиться на копья кшатриев было все еще страшновато, а вот разбудить в себе кровожадного героя при помощи жалких пары сотен безоружных «душных» – почему бы и нет?
Хотя пока поверхностное натяжение человечности из последних сил, но справлялось. Лидеры «душных» как раз получили с балкона сигнал прекратить провокации и успели оперативно погасить своих подопечных. Судя по всему, Брахманат все еще надеялся избежать силового решения или, по крайней мере, сделать все возможное, чтобы сохранить лицо перед страной. Другое дело, что и без «душных» провокаторов здесь хватало, причем не все они относились к подопечным ауровильских волонтерок…
* * *
Глаза Прабодхана выудили в толпе, шумящей уже в каких-то нескольких шагах от них, характерный хромоватый приступ на ногу своего знакомого, кузнеца Рахула. Многим «неравнодушным» сейчас было страшновато в опасной близости от закипающего моря агрессивных бунтарей. Им обещали, что кшатрии сразу придут на выручку. Но вдруг нет? Вдруг не успеют или не захотят?.. Прабодхан исключением не был, а потому как-то неосознанно сместился поближе к старому знакомому, испытывая смешанное чувство, в котором, правда, не признавался. Какая-то постыдная надежда, что в случае проблем Рахул не даст его в обиду, при этом, если повернется иначе – комфортно быть рядом с тем оппонентом, которого превосходишь физически…
Они оказались на одной линии и встретились глазами.
- А тебе чего не хватает?!. – заорал Прабодхан, перекрикивая гул толпы. Кузнец только открыл рот для ответа, но очередная волна давящих сзади вытолкнула его вперед вместе с соседями по строю, и если те затем вернулись в исходные точки, то Рахул, нелепо припав на больную ногу, остался сутуло стоять уже в каком-то метре-двух от «душного» крикуна.
- Свободы! – не особенно оригинально буркнул он.
- Чушь эта твоя свобода, дурак! – взвился Прабодхан, приняв хлипкость голоса кузнеца за неуверенность, в то время как бедолага просто сжал зубы от боли в ноге. Рахул выпрямился:
- Не говори вздор, Прабодхан! – на порядки зычнее воскликнул он горячо. – Свобода – это прекрасно!.. И для тебя – в первую очередь!
- Все было у дурака, - показал на Рахула пальцем «душный» неудачник. Слегка скомканный от неожиданной пылкости оппонента, он как бы оперся сейчас морально на ряды соседей. – Представляете? Всё!.. А он всё спустил, чтоб скакать тут всем на смех с рожей в краске.
- Зато у тебя ничего не было! – не унимался кузнец. – А знаешь почему? Потому что свободы не было!.. Каким ты бы мог стать кшатрием с твоей-то силищей!.. В Рамурти бы был, если б не касты эти!.. А твой сын не к бандитам сбежал бы, а торговцем бы стал! Как он считал в уме!.. Как считал!.. В Шьяму пошел, видать.
- Заткнись, пишач колченогий!.. Не смей о них говорить!
- Правду я могу говорить обо всех! И на твою правду не обижаюсь.
- А ты… Твою… Ах ты ж… - Прабодхан, во время перепалки не заметивший, как сблизился с толпой дышащих, только хотел было что-то сказать, когда вдруг получил камнем в лоб. Он знал, что в толпе напротив хватает их соратников, но тот скот, что метнул сейчас камень, был не похож на парней их типа –в неравнодушных не брали неприкасаемых, а этот уж очень на них походил – смуглый и тонкий, как типичный дравид. Метатель попытался ускользнуть, но его задержала чья-то рука, недовольная подлостью провокации. Прабодхан одним прыжком оказался рядом и смачно приложился в тощую рожу, ощущая пробуждение природной удали. Он еще дважды врезал обидчику, а тут мелькнула зеленая морда Рахула, и Прабодхан не сумел не вломить кулаком и по ней, разбавляя зеленое красным…
Его стали оттаскивать от улетевшего на спину кузнеца, «душные» бросились на подмогу, кто-то из провокаторов выхватил палку и стал лупить по их спинам… Завязалась куча-мала, но ни один провокатор, что характерно, пока не доставал нож – малая кровь, увиденная до температуры кипения ненависти, обладает свойством мгновенно остужать ее почти до нуля. И все кукловоды хорошо это знали. А еще они знали, что большая кровь обладает иным эффектом.
* * *
Рамурти Мукула нервно сжимали копья, глядя в сторону двух линий, то тут, то там сливающихся в кулачных стыках. Поверхностное натяжение толпы прорывалось в местах, схожих с тем, где это сделали Прабодхан и его оппоненты. Но нет, это еще не то, что нужно для вмешательства, как бы ни хотелось Мукулу сейчас врезаться в это топчущееся море со своей бравой сотней.
Готовность сотника разделяли немногие из его подопечных, и это было общее настроение вообще всех кшатриев. Причем нежелание проливать кровь сограждан составляло лишь около половины буфера нерешительности. Вторая же его половина принадлежала скрываемому от самих себя страху… Конечно, сами бойцы старались целиком напирать именно на первое чувство, но у кого из них не мелькала обдающая холодком мысль о полной непредсказуемости потенциального столкновения, если оно состоится всерьез – когда не на жизнь, а насмерть?..
Они и раньше знали, что волшебницы Ауровиля, забавляясь с калари, да иногда и с ними самими – чуть ли не дурачатся, оставляя совершенно непонятный запас возможностей. Да, сейчас они подставляют под удар сам народ. Но когда пойдет битва на уничтожение, разве останутся эти ракшаси в стороне? И каким может быть удар сотен, наверное, двух волшебниц, умеющих массово подавлять волю, владеть стихиями и рисовать какие угодно иллюзии?.. Разве не вернулся элитный до усрачки отряд, в котором даже три сотника Рамурти считались пешками – с яйцами, разбитыми в кисель? А ведь, по просочившимся слухам, там чуть ли не одна Миэлла всем им противостояла!.. И что толку от слонов, если их запугают иллюзиями, как и коней?.. Потому, наверное, брахманы и пятятся помалеху, что реально знают: сила ни фига не на нашей стороне!..
Примерно так думал сейчас молодой рамурти Харшад, всегда отличавшийся искренностью с самим собой. Он бы наверняка понравился Мохини, пусть и оказался бы сразу отнесен в ряды тех, за счет кого чувство собственного величия не накормишь. Но их встречи не будет… Стрела, пущенная одним из иралаков, ставших для Мохини преданным поклонником – вошла между нижним краем шлема и верхним выступом прочной золотистой кирасы. Проще говоря, в шею…
Один из принципов Рамурти: «Отряд не заметил потери бойца». При всей циничности, это логично для элитных войск, созданных любой ценой выполнять задачу, чему все эти перевязки и эвакуации в лазарет могут изрядно помешать. Но столь жесткий принцип закаляется не на тренировках, а в суровых боях, с которыми у рамурти последних поколений складывался солидный дефицит по причине отсутствия внешних вызовов и внутренних распрей между царствами, как когда-то давно… Так что, в то время как бойцы с обеих сторон поодаль отработанным движением подхватили выставленные перед собой щиты и воздели их вверх, соседи Харшада бросились ему на помощь. Впрочем, какая тут помощь, если уже всё?..
Списать на шальную стрелу не дали – еще один выстрел из ниоткуда, и снова оперенная вестница смерти находит лазейку, угодив уже сбоку. Как ни велик классический щит Рамурти, с флангов он не закрывает… Глаза истошно метались по окрестностям, но не находили невидимых снайперов, прикрытых щедрыми иллюзиями последовательниц взглядов Чанды и Мохини. Мукул, сдерживая в себе ярость, согласно принципу невозмутимости, необходимому этим «рукам Тримурти», отправил посыльного в Розовый дворец. Но когда тот вернулся с настоятельной рекомендацией Махавира не поддаваться на провокации, сотня сократилась еще на двух человек.
- Как куропаток отстреливают, а мы – стой… - шепнул один боец другому, не поворачивая головы. Тот едва заметно кивнул.
- В такие минуты и закаляется воля! – зычно заявил справа еще один сотник – Синг. Тот самый, которого Миэлла выбила из боя еще в первом раунде. В отличие от Мукула, он не наполнился ненавистью к санапсаре и ее подопечным. Почему? Да Брахма его знает!.. Характер другой, может, вот и все. И род пославнее – чуть ли не к Раме ведущий. Сотня Синга соприкасалась с сотней Мукула, прикрывала центральную часть подхода к Небесной лестнице, и тоже сейчас страдала от летящих из пустоты стрел. – Стоять, когда нужно стоять, а бить, когда не бить уже нельзя… - он на зверской интуиции, возможно, как-то связанной с его благородством, отразил щитом летящую прямо в голову стрелу. – Все еще нельзя! – усмехнулся он, подняв вверх указательный палец, и бойцам его сотни остро показалось, что все еще может быть, если не хорошо, то… как надо. Принимать все, посланное Тримурти, как данность их учили всегда, но это же не таблица умножения – забывается, пишач побери, забывается…
- Готов встать в первый ряд! – раздался голос из третьего. Реплику повторил еще десяток голосов, и Синг улыбнулся. Откуда его бойцам знать, что «таблица умножения Тримурти» может хромать и у Синга. Даже только что хромала чуть-чуть. А вот теперь – перестала…
* * *
В это же время толпа, сместившаяся основной своей массой в правую сторону, испытывала ровно те же проблемы, что и рамурти, правда, принимала их с предсказуемо меньшим стоицизмом.
- Ах!.. – возопила какая-то тетенька, изменившись в лице, принявшем на себя, кажется, все семь основных цветов единения. – Убили! Убили!.. Коалы парня убили. Стрелой!..
Народ отшатнулся, давя друг дружку, и убитый паренек остался в одиночестве лежать в небольшом пустом круге.
- Сверху упала! Они вверх стреляют!..
- Точно коалы! Это их метод!.. – заключил мужичок, никогда в жизни не слыхавший, что калари стреляют именно вверх, но сейчас, вот ведь странно, абсолютно уверенный в этом.
Люди стали жаться друг к дружке, пугливо смотреть на ставшее враждебным синее предзакатное небо, и низкорослые норовили оказаться поближе к высоким. Можно ли их в этом винить?..
Это была та самая – малая – кровь, способная остужать пыл. Но на малой никто не собирался останавливаться.
- Ох!.. Еще одного!..
- Что творится!..
- Свой народ убиваете!
- Ракшас паскудные!..
Толпа, оттолкнувшись от дна оцепенения, стала с тройным форсажем возвращать былой настрой и перехлестывать все пиковые значения сегодняшнего дня. Стрелы выбивали то одного, то другого – спасения здесь не было, а значит, нужно было что-то менять!.. Народ ломанулся в сторону оцепления, под прикрытие которого, не выдержав уровня агрессии, сбегала и часть «душных», радуясь, что выбрала именно это направление, ведь убегавших в садовую зону яростно догоняли, поймав инстинкт бегущей за жертвой собаки. Это когда стоите лицом к лицу – непросто сделать первый шаг, а когда от тебя убегают, это ведь просто игра такая, правда? И раз убегают, значит, мне уже ничего не грозит! И многие ли способны удержать поверхностное натяжение из одной лишь брезгливости к насилию собственных рук?..
- Что за хрень? – поморщил Кабаньяс брови. Мимо Радуги пронеслась группа дышащих человек в двести. Один из них упал со стрелой в спине, что было странно, ведь бежали революционеры в сторону линии намечающегося фронта.
- «Коалы» нас стреляют! – звонко крикнула совсем молодая девчонка, бросаясь к парню. Рапсод со своим невозмутимым недоумением повернулся в сторону места предполагаемого выстрела.
- Так откуда там «коалы»? Там только ваши у фонтана.
- Они сбоку стреляют!
- Так сзади же стрела!
- Ну… Он, наверное, повернулся как раз.
- И задом бежал… - богатырь понял, что дальнейший диалог бессмыслен и отвернулся к Манджи, на которую, в общем-то, и было рассчитано его мини-расследование. Она все поняла и прижалась к животу Кабаньяса своим мягким тельцем.
- Я держусь, - шепнула она. – Не волнуйся…
* * *
План брахманов по лишению Спутников особо калорийной пищи – трещал по швам. Жалкие несколько сотен «неравнодушных» были сметены и рассеяны столь молниеносно, что ни о какой позиции миротворцев не могло уже быть и речи. Думы о завтрашнем дне полностью отступали перед кошмарными перспективами сегодняшнего вечера, который грозил завершиться так, что уже не особенно важны будут любые дальнейшие настроения.
Другое дело, что и с противоположной стороны царила полная неразбериха. Колоссальный козырь в лице оперативного штаба в Сапфирном зале – был бит общими усилиями собственных же заговорщиц и третьей стороны – Раваны и его реваншистов. План захвата Розового дворца в оригинальной задумке был удивительно гибким – существовало сразу несколько протоколов действий, и их смена опиралась на возможность оперативного управления Миэллой. Пока Канта отлеживалась бы в Сапфирном зале, ее кристаллическая оболочка продолжала служить в режиме Сапфо, помогая поддерживать связь и пользоваться порталами. А тут – все расстроилось без дирижерского пульта, да и самого дирижера: ячейки банально не понимали, какой протокол задействовать. Какие-то указания на случай автономных действий имелись, но в целом носили настолько запасной характер, что теперь лидеры волонтеров метались в сомнениях, теша себя надеждой, что Миэлла вот-вот очнется.
Но санапсару привести в чувство не удавалось, и революция перешла в полностью автономный режим, где несомненное преимущество получили не умеренные, а радикалки, изначально готовившиеся именно к текущему развитию событий. Пока Яхна, Раджит и Биджой (сумевший сохранить ясность разума, вопреки зову мести за Шармилу) оставались отрезаны в провинции, Салпана, пыхтя, возводила вокруг Радуги защитные лабиринты, а Пернима мчалась к храму родителей в Таванчи – Чанда с Мохини взяли все в свои руки, равно как и их помощницы в Мумбае и Калькутте.
* * *
Именно Чанда стала мотором первой полноценной атаки на позиции Рамурти.
Вопреки бурлящей в эквилибристке ненависти, какого-никакого алгоритма действий она все-таки придерживалась. В том и опасность подобных натур – не огненных, а волнообразных, изломанных, болезненно вязких. Она едва ли могла подавать блюдо мести совсем уж холодным, но придержать градус, чтобы чуть позже добиться наибольшего хмеля – оказалась вполне способна.
Именно поэтому в первых рядах наскочившей на строй щитов волны оказалось так много женщин и подростков. Адресно заведенные выплеснутой на них энергией Чанды, они яростнее других наседали на оцепление Розового дворца, сбивая кшатриев с боевого настроя. Хоть это и была сотня Мукула, но, право дело, не колоть же копьями теток и мальчуганов, пусть даже орущих с пеной у рта!.. Самым наглым доставалось древком по спине или тычком щита в грудь. Даже это толпа воспринимала со всей яростью, но возгласы: «Они же дети!» пока растворялись в глубинном понимании вполне достойного поведения защитников брахманизма.
Тогда в дело вступили профессионалы… Иралаки и подготовленные ими «пылкие» заняли удобные места во второй линии и, прикрываясь снующими перед ними тетками, стали напрыгивать на кшатриев со всем знанием дела. Вот тройка синхронно вырвалась из-за спин, один отвлек кшатрия каким-то уж больно дерзким замахом палки, а двое, поймав момент смены равновесия, ухватились за щит и резко потянули на себя, увлекая за ним наземь и кшатрия. Его тут же бросились пинать беснующиеся подростки, начисто лишившись рассудка то ли из-за чар Чанды, то ли из-за того, что некоторые люди – зверье. На подростков навалились соседние кшатрии, одного в суматохе зацепили копьем, и бабы тут же заголосили: «Что ж вы с детишками творите, нелюди?!.»
Подобные трюки проходили несколько раз, а когда кшатрии стали больше внимания уделять удержанию щитов и научились вычислять в наскакивающих бунтарях иралаков – добавился еще один. В руках все тех же иралаков появились длинные цепы с крючками, и теперь уже они принялись вырывать щиты и ломать строй, пользуясь безнаказанностью дистанции и синхронностью прилагаемых к цепу усилий двух-трех мужиков, с трудом, но обгонявших в суммарной тягловой мощи одного рамурти.
Но все это так… Наскоки конницы на танки. Мукул уже дважды за короткое время отправлял забегавшегося посыльного к Махавиру, стойко отбивающему атаки коллег по совету, настаивающих на вводе элефантерии. И оба раза посыльный уже издалека начинал виновато качать головой, понимая, что огорчает сотника неизменностью приказа стоять и держать строй.
А Махавир рассуждал как опытный боец. И лучше большинства своих новых подопечных понимал, что даже многотысячная толпа не снесет плотный строй рамурти. Перед вступлением в их ряды измотанные подготовкой кандидаты должны были сдать такой набор силовых нормативов, что получали в итоге вожделенный трехструнный пояс с пряжкой в виде мифической чакры Рамы – лишь самые-самые. В отличие, скажем, от «Бессмертных» Лидии, число Рамурти никак не ограничивалось, и то, что их количество редко достигало пяти сотен – дело исключительно высоко задранной планки, если не учитывать, разумеется, сугубо кастовый фильтр.
Конечно же, славный ветеран-брахман понимал, что едва ли обойдется без вмешательства волшебниц. Но вот когда полезут – тогда и будем реагировать, а так – чего копьями сверкать перед разукрашенным единением народом, вооруженным разве что короткими мечами, для доспехов рамурти не более опасными, чем нос комара… Вот только не понять простоватому ветерану, что волшебство – коварная штука.
* * *
И коварство, конечно, заключалось не в огненных шарах, полетевших в сторону оцепления в третьей фазе атаки. Да, пару раз огню удавалось проскочить между щитов, заставляя рамурти задних линий оперативно тушить коллег с помощью заранее заготовленных кувшинов с водой. Да, сами щиты, обитые железом и принимающие на себя основной удар – оплавлялись и нагревались. Но это же рамурти!.. Пусть накаляются – меньше выхватывать будут. А мы – устоим…
Куда сложнее устоять перед атаками изнутри. И речь вовсе не о предательстве, что уже отличает описываемую революцию от подавляющего большинства аналогов, где решающую роль почти неизменно играет именно эта мерзкая кобра…
«Не тот уже Махавир… - то ли подумал, то ли услышал Мукул. – Старый слюнтяй… И зачем ему присягнули только?». Сотник потряс головой. И поймал себя на уже точно своей мысли, что, даже если это ему внушается, то насколько все-таки верными кажутся слова… «Нет бы одним махом все решить!.. В пяти сотнях шагов эта идиотская Радуга с Миэллой и прочими сучками. Разве какая-то толпа остановит сотню Рамурти?». А ведь и правда!.. Как раньше не подумал? Гнездо змей так близко. Отсечь им головы и всё!.. Кшатрий с трудом удержал себя в руках. Он очень быстро приписал эти мысли именно себе, но все равно ведь как-то неправильно. Оставлять позиции… Приказ – это приказ. Пусть даже насчет Махавира и верны догадки, похоже…
Но Чанда не собиралась отпускать поддавшегося сотника. Начинала она вообще-то с Синга, еще до горячего контакта толпы с рамурти Мукула. Именно Синга эквилибристке очень уж хотелось сломать, и это было личное. Когда-то сотник волей обстоятельств оказался в числе участников той самой засады на тройку волонтерок, во время которой две из них погибли, а Чанде удалось ускользнуть пропитанной навсегда ядом мести. Кроме Савитри и Синга, из выжившей части засадной группы уже к весне не осталось никого. Савитри отомстить не удастся, а вот с Сингом расквитаться хотелось очень – будто за двоих, во всех смыслах… Но снова возвращаемся к особенностям натуры Чанды. Она изо всех сил пыталась проникнуть чарами в сознание врага, несколько раз меняла угол входа искушений… Мерзавец оказался слишком стойким? Ну и плевать!.. Волшебница переступила через жажду немедленной мести и именно тогда направление атаки толпы сместилось правее.
«Как же хочется отомстить Миэлле… - вязко ползали по извилинам Мукула притворяющиеся своими мысли. – И тому тощему носатому пишачу… Интересно, он ведь наверняка тоже там – охраняет драгоценную санапсару или свою подбитую Летящую – уже запутался, кто там где… Необязательно ведь сразу ломиться в их долбаную Радугу. Можно сначала тут хорошенько навалять, вот и откроется проход…»
Мысли становились все настойчивее. Возможно, причина была в том, что Чанда усиливала их сейчас своим обескураживающе циничным танцем на… вертикальной «стрелке» часов Самрат-янтра. Революционеры, повернутые целиком на строй рамурти, этого танца не видели, а вот самим бойцам приходилось наблюдать полет черного демона, оскверняющего социальную святыню Джайпура.
Когда танец достиг апогея, и от часов буквально потекли реки почти осязаемой энергетической лавы, не только толпа в очередной волне особенно яростно набросилась на кшатриев, но и сами кшатрии, не без радости услышавшие приказ своего сотника «отвечать соразмерно» – выдвинулись вперед…
* * *
Этот натиск был настолько неудержим и визуально легок, что кшатрии Синга с плохо скрываемой мольбой все чаще поглядывали на своего командира. Если они поддержат медленный, но поступательный ритм соседей, то оттеснят их до самой Радуги, а там толпа, глядишь, и разбежится… Но сотник стирал молящие нотки во взглядах своим фирменным стоическим добродушием на лице, обходясь без слов о святости приказов и тому подобных прописных для рамурти истин.
Кшатрии Мукула все так же старались обойтись без ненужного кровопролития, а потому, рассредоточившись в одну цепь, держали копья острием назад: силы хватало, чтобы разгонять толпу одними древками. Правда, поймав алгоритм избиения спин древком, некоторые кшатрии ловили себя на мысли, что фактически сняли психологический зажим и теперь, будь команда развернуть копья – могли бы столь же уверенно размахивать и в основном положении.
Но не только подобной команды им не довелось дождаться, а и предыдущую вскоре отменили.
- А ну все назад! – рявкнул сзади голос, и догнавший кшатриев Махавир, не доставая оружия, ринулся между линией свалки. – Что вы творите? – горячо убеждал он, и руки останавливались. – И одни, и вторые!.. Чего вам неймется?.. – аура героя и мощная личная убежденность работали не хуже магии. – Договорились же!.. В Летящую мы не стреляли!.. Смысл стрелять, если мы с ней согласны? И не меньше вашего тревожимся сейчас за ее судьбу!.. Будем рады, если жива.
Кого-кого, а Махавира на лжи раньше ловить не удавалось. Толпа, за время отступления потерявшая боевой задор, сейчас ощущала себя жертвой, а жертва интуитивно тянется к защитнику, на роль которого никто лучше Махавира не годился… Ни один из обычных революционеров не мог открыть рот для спора, а волонтеры молчали, понимая, что почвы для любых ответных выпадов в самой толпе просто нет.
- Занимайтесь тем, что умеете лучше всех! – отчетливо произнес ветеран. – Театром, кухней, кузницей… Зачем вы парней вынуждаете совесть марать?
Он жестом руки позвал кшатриев и пошел ко дворцу.
Ни у кого здесь просто природно не могло возникнуть желания кинуть ему вслед что-нибудь, и Чанде, вертящейся на стрелке во вполне осознанном танце и лучше всего работающей именно на уровне желаний, пришлось судорожно скользить по аурам кандидатов... О!.. Есть один!..
В спину Махавиру полетел камень, но не долетел. Ветеран повернулся и сначала с презрением, а потом, когда увидел кидаку, со снисхождением усмехнулся:
- Иди домой в колесницы играть! Или в песочнице даже… Революционер-мокроштан…
Чанда съехала со стрелки часов и с ненавистью посмотрела вслед.
- Я, кстати, именно эту сучку трахал, - признался по пути один кшатрий другому, кивая в сторону пустых, а по времени дня, уже и бесполезных до утра, часов. – Еще в храме…
- Это она той неприкасаемой оказалась, когда мы потом ржали?
- «Ржали, ржали», - передразнил боец, перехватывая копье. – Охеренная баба была. Жаль, что стерва.
* * *
Эх… Если б дело было в одной только Чанде…
Как только ее попытка провалилась, на нее уже с нахлестом наложилась другая – терять ритм радикалки намерены не были, пусть на всю эту возню с кшатриями и ушло каких-то пятнадцать минут.
С приближением сумерек события вообще стали развиваться с той стремительностью, которая едва ли позволит подробно останавливаться на крупных планах. А начался этот калейдоскоп со слонов…
«Давай сам! – услышал Тредиасар в голове голос Мохини. – Я еще прикрываю союзников и буду как раз к началу забега. Ты справишься. Ведь ты – Понадусэ!»
- Это ты для меня Понадусэ, - ласково признался в воздух Тредиасар и принялся расставлять оком заготовки для будущих эфирных стен, которые можно будет активировать по единой команде.
* * *
Народ не успел осмыслить, как следует, миротворческую инициативу Махавира. Правый край переполненной площади приходил в себя после контратаки кшатриев, поднимал с земли тех, кому досталось от древков особенно внятно, так что диффузия полезной информации получилась непростительно медленной. Основная масса народа продолжала менее агрессивно зудеть в центре площади и не донимала сотню Синга атаками, вроде тех, что выпали на долю соседей справа. Почти в тылу этой массы находилась Радуга, где сейчас собирались с мыслями Салпана, Кабаньяс с Манджи и Раф.
Миэлла несколько раз стонала в забытье, но ее организм еще боролся с удивительно эффективным ядом и последствиями внутренних кровотечений. Разрыв связи с остальными не давал выработать четкий план действий, да и богатыри, особенно именно эти, и не собирались брать на себя судьбу аджарской революции, что вполне совпадало с настроениями как Салпаны, так и Манджи.
Зато еще один богатырь, пусть и самый условный в контексте смыслового значения слова, не считал себя лишним на этом сахарном празднике свободы.
- Слоны! Слоны!.. – истошные крики, словно плоский булыжник, скачущий по воде, пронеслись от фонтана Тримурти до самого штаба, а затем и дальше.
- Они вывели на нас слонов!
- Сволочи!
Раф взял Миэллу на руки. Салпана, закрыв глаза, начала наполнять область слева от штаба дополнительными иллюзиями. Создавать пугающие образы она умела плохо, но можно ведь обратиться к универсальным: например, небу под ногами…
- Я запущу звуки! – Манджи метнулась ближе к краю Радуги. Кабаньяс крайне неспешно пошел за ней, не желая быть навязчивым.
- Если что – слоновьим мозгом и зашибить может, - подмигнул он с улыбкой. – Так что бошки им не взрывай: максимум – хоботы бантиком повязать или бивни в шахматы превратить.
- Хотела бы я тебе обещать…
- Кто-то огненный есть? – прорвалась через иллюзии в штаб одна из волонтерок – эквилибристка Индрани: типичная серая мышка на личико, но очень пластичная в движениях, что объяснимо ее собственным направлением, а именно водой.
- Да фиг разберешь, - бросила Манджи, продолжая рождать звуки, способные напугать слонов.
- Там справа жгли не по-детски, - сообщил Раф, наблюдавший за атаками «батальона» Чанды и не знавший, что большую часть его элементалистов составляют дравиды Раваны, замаскировавшиеся под простых дышащих.
- По основному плану, - отвлеклась от иллюзорного плетения Салпана, - огненные эквилибристки должны были стоять около фонтана Тримурти, перекрывая дорогу слонам. Но уже ни основного плана, ни другого никакого – все пошло на самотек, а тут я – плохой помощник, - главный архитектор Ауровиля сейчас не кокетничала: она частенько помогала в планировании каких-либо операций, где ее внимательность к штрихам и деталям оказывалась очень в тему, но умелым оперативным реагированием не отличалась, что уже успела выяснить Лана, именно с этой улыбчивой симпатяшкой проводившая образную дуэль за Арджуну.
- Так для слонов и нужен огонь! – закивала эквилибристка. – Они уже бегут через аллею фонтанов прямо сюда, и пока их никто не остановил. Огонь нужен!.. Он их напугает и отгонит!
Индрани не знала, что слоны сейчас бегут именно от огня…
* * *
- Зачем они вообще пригнали сюда эти мясные глыбы? – пожимала плечиками Мохини. – Как будто не знали, как легко их напугать.
В ее мимике вообще не угадывался человек, который только что своими иллюзиями лесного пожара направил почти три десятка слонов на переполненную людьми площадь.
- Зачем ты это говоришь? – хмуро прогнусавил Тредиасар. – Сказать себе, что это они виноваты, а не ты? Те, кто пригнал, а не та, кто направила?
- Эй, дружок! Направил вообще-то ты!.. А я только слегка припугнула.
Она обвила кудесника гибкой рукой с долей лихорадочности, которая уже как раз выдавала сдерживаемую тревогу:
- Так что это твой Понадусэ сегодня празднует взлет!..
В целом, иллюзионистка была права. Не насчет понадусэ и прочей шелухи, разумеется, а насчет ролей. Выдвигая слонов в центр города, брахманы осознанно оставили их на Пути Шивы именно потому, что с этой улицы в сторону уходили самые широкие проходы. В случае паники, а о волшебных способностях оппоненток брахманы прекрасно знали, наездники-погонщики должны были постараться увести свои махины именно туда. Просто даже самые коварные брахманы не догадались, что кому-то из этих оппоненток придет в голову закрыть проходы иллюзиями или эфирными стенами, дабы направить многотонные туши на своих же обожаемых дышащих…
- Мой Понадусэ блюет от мысли, что сейчас там всех раздавят на хрен! – продолжал свой бунт Тредиасар. Мохини не устраивал хлипкий тыл в преддверье решающих минут.
- Я же говорила: слоны просто напугают народ, и он кинется куда? Во дворец! Больше-то некуда… А их пропустят – поверь моему знанию людей. И всё!.. Пока наши лесные друзья вяжут подкрепления боем, мы овладеваем оплотом брахманизма столь же быстро, как овладеваешь мной ты!.. Шутка… - она показала личико строго анфас и в духе выпада доброй кобры чмокнула кудесника в губы. – Лишь бы Чанда толково показала всем направление.
* * *
А та, между прочим, со своей задачей справилась, хотя еще пару минут назад казалось, что никакая сила не заставит правый фланг дышащих вернуться к рядам рамурти.
- Придумали со своей Летящей, - цедила сквозь зубы Чанда, разминочно кружась вокруг стрелки в самом ее низу. – Ни то, ни то получилось!.. Сбила только народ с нормальной волны. Хрен раскрутишь теперь!..
Но, как и фактурное тело самой эквилибристки, раскрутить можно любую массу, если есть на что опереться. Особенно если это что-то – смесь страха и негодования.
- Слоны!.. – уже вовсю верещали вокруг часов, но доблестная элефантерия трубила с таким безлимитным содержанием децибелов, что людские крики годились лишь в роли клапана для паники.
- Ну что? – раздалось с верхушки часов Самрат-янтра, и хоть этот голос был не особенно громким, его услышали все вокруг, потому как в интонации и энергетике говорившей буквально сквозило то, чего столь остро не хватало сейчас в их маленьком мирке, дрожащем от страха: уверенность и спокойствие. Спокойствие колоссальной волны, кажущейся глазам ровной гладью вдали от берега, на который она чуть позже обрушится… Чанда, словно гипнотизируя зрителей, сделала медленное вращение вокруг стрелки. – Послушались Махавира? Поверили? Он хороший, он добрый!.. Слонов любит… - ухмыльнулась волшебница, небрежно уклоняясь от стрелы, пущенной в нее со стороны сада одним из калари. Чанда даже не видела его, а просто почувствовала, что ее очень хотят убить – любые желания в свой адрес эквилибристка впитывала даже издали, словно сверхмассивная черная дыра.
Она взвинтила темп оборотов, и не чтобы помешать второму выстрелу быть более точным, а как будто взводя пружину людской решимости.
- Вы боитесь, - обличила Чанда снисходительно. – Но я вас не виню… Испугались, сбили дыхание свободы… Так для того и существуют проводницы свободы, чтобы вести вас к ней за собой! – воскликнула она, еще больше нарастив темп, и народ, даже слыша вдалеке приближение слонов, не мог оторвать глаз от сочной полуголой фигуры, поражающей их своими виражами вокруг часов. – Сегодня – я ваши часы!.. И я завела их на десять минут… Больше у нас нет. Но нам хватит! Хватит, чтобы изгнать стыд за страх, который отогнал вас сюда от желанной цели!.. Это последний шанс!.. – она снова не дала стреле упрямого калари прервать свою речь. – И теперь будет все по-другому!.. Мы хотели, чтобы вы сами вырвали свободу из лап узурпаторов!.. А раз сами пока не можете – мы вам поможем! Я помогу!.. И пока некоторые там отлеживаются – я поведу вас за собой прямо туда! – рука указала на дворец. – И если стрела в сердце – пускай стрела в сердце!.. Но я вам клянусь: вы увидите сегодня, как полыхает в огне этот мерзкий оплот вашего рабства!.. - в амплитуде нового разгона Чанда спрыгнула с верхушки часов прямо в толпу и, окруженная людьми, тянущими руки, чтобы до нее дотронуться, побежала к строю рамурти сотни Мукула… И хоть тем отсюда было не разобрать самих слов черной демоницы – многие сейчас ежились, понимая, что теперь, кажется, все будет совсем иначе.
* * *
И они не ошиблись… Первая волна атак на кшатриев у дворца, завершившаяся провалом – была Чандиным личным подпунктом плана и выражением спора с Мохини. Да. Они обе сходились в том, что народ должен сам вырвать свободу окровавленными руками. Но зато различались в оттенках мнений. Если иллюзионистка считала, что лучшая движущая сила толпы – страх, то Чанда, разумеется, настаивала уже на собственной специализации – желаниях. Вот она и отстояла свое право доказать позицию, выбив двадцать минут до начала раздачи слонов. Вся ее атака базировалась на желаниях. Именно желание ворваться во дворец по трупам кшатриев она вливала и пробуждала в толпе своим танцем на стрелке, именно к желаниям Мукула она обращалась, провоцируя его на контратаку… Но дальше произошел сбой. По ее замыслу, толпа, какое-то время отступая, должна была распечатать-таки в себе резервы негодования, и вот тогда бы пошла в ход тяжелая артиллерия… Но и народ уж больно раздавило смятением, и Махавир так не вовремя выперся… Что ж. Мы попробуем еще разок, и пусть Мохини со своими слонами подавится – мы первыми ворвемся в зал совета сволочей!..
Теперь тяжелая артиллерия в лице трех десятков волонтерок, иралаков и дравидов – вступила в бой сразу… На ряды кшатриев посыпались огненные шары и ледяные стрелы, а иралаки-снайперы, опять расчехлив луки, принялись выцеливать уязвимые места, благо строй щитов под напором толпы и особенно благодаря телекинетическим вихрям двух эквилибристок – перестал быть монолитным. Мукул обернулся на Махавира и верно понял в его опустившихся веках приказ «реагировать по ситуации». Копья перестали быть палками, и на землю полилась кровь…
* * *
Буйство слонов, несущихся на площадь, словно развязало, наконец, руки всем сторонам. Пока эта мясная армада стояла в роли запасного полка на недалекой улице, ее приходилось держать в уме как народу, так и брахманам. И ноша эта была слишком тяжела для ума… Дышащие понимали, что любые их локальные успехи в схватке с рамурти и даже резервными кшатриями или Розовым отрядом, все еще не вступавшими в бой – могут быть перечеркнуты, а точнее – затоптаны – могучей элефантерией. В свою очередь, брахманы до последнего надеялись, что сам вид тридцати слонов станет весомым аргументом против попыток сменить власть силовым путем.
Но теперь и революционеры поняли, что вот они слоны – уже здесь, а значит, пути назад нет. И брахманы, ошарашенные цинизмом ауровильских кукловодов, догадались, наконец, с кем имеют дело. Так что цепи ограничений были сброшены, и в ход пошли все карты.
Сотня рамурти Мукула, и без того потрепанная снайперами и первыми волнами атак, едва выдерживала натиск толпы, которую на сей раз только слепец мог бы считать безоружной. Постоянный шквал элементальных ударов и стрелы иралаков лишили тройную цепь монолитности, и теперь даже обычный меч становился угрозой. Если рамурти падал в толпу, то шансов спастись у него не было – обезумевшие руки срывали шлем и били по голове, мечи тыкались в щели доспеха или под него – в почти беззащитные бедра… Вот к этим бедолагам теперь и направлялась подмога из резерва, ранее стоявшего около правого крыла дворца. Гвардейцы до сих пор нетронутой третьей сотни расступились, и в коридор через ступеньки затопали из-за спин обычные кшатрии, заделывая дыры в построениях и создавая глубину оцепления. Пару брахманов с магическими навыками попытались помочь с балкона, но один иралак удачно подстрелил старика, ставящего эфирные заслоны, и тот к ликованию беснующейся орды завалился вниз, трепля воздух длинной седой бородой, за которую его труп тут же принялись тягать те, кто за счет ловкости проскочил за спины рамурти и еще не заметил бегущих сюда резервистов.
- Да вы вконец охренели! – меч Кумара, бегущего в первом ряду, смачно опустился на спину ситуативного «бурлака», оскверняющего труп брахмана уже самим прикосновением, что уж говорить о вопиющем контексте!.. Или подобный контекст и рождается в таких условиях, а затравленная в своем праве неприкасаемая рука рано или поздно непременно коснется ущемителей прав именно так – за бороду мертвых?
* * *
Звукам Манджи и иллюзиям Салпаны удалось не подпустить авангард слонов к Радуге, однако об этом они уже и не думали – туши, слава Брахматри, сместились левее – в самую малолюдную часть площади, однако амплитуда пугливых шараханий нарастала, и счетчик жертв уже включился.
- Сорвет… - шептала Манджи, пытаясь усилить пугающую волну. – Вот-вот сорвет голову…
- Спокойно, - прерывался Кабаньяс от песни, которую тоже направлял именно на слонов, переживая, что вложенным в той страхом цепляет и людей. Ну, или они и так боялись – без всяких песен. Шутка ли – толстоногие громадины топтались вокруг, истошно трубя, а перепуганные глаза погонщиков в наспинных корзинах не внушали надежды хотя бы на то, что брахманы смилуются и отзовут свой главный козырь.
- Спасение – только во дворце! – рассудила Салпана, полыхая глазами.
- Туда уже все ваши волшебницы побежали – пробивать оцепление, - сообщил Раф, положил Миэллу обратно на циновку, кивнул Кабаньясу и тоже направился к эпицентру событий.
Если судить цинично, то флэш-моб эквилибристок, вынужденных поддерживать план Мохини, раз иных пока не оказалось – получился как нельзя кстати. Подкрепления защитников дворца за последние минуты увеличили контингент сразу втрое, и это не были одни лишь вояки-кшатрии, до сегодняшнего дня зачастую не нюхавшие окровавленной стали. Почти весь Розовый отряд калари спустился вниз, сюда же стягивались и другие брахманы и калари, имевшие магические способности… Как бы ни бесновалась Чанда и ее батальон – никакая толпа не проломила бы проход во дворец без поддержки целой сотни волшебниц. Другое дело, что толпу могли бы пропустить и из жалости – чисто по-человечески спасая от слонов. Но до конца отыгрывая свой план и превратив подход к ступеням в место взаимной бойни, Чанда не позволила нам даже узнать, сработал бы план ее напарницы, или все-таки нет?.. Какая уж тут жалость, когда тебя мочат точно такие же замызганные краской психи, что и те, которых якобы надо пропустить в святая святых!..
* * *
- Издевка судьбы… - проговорил Кабаньяс, оглядывая пустой штаб, где, кроме них с Салпаной и Манджи, а также пригнанного сюда чуть ранее Маэстро Жужика – никого в сознании не было. – Создаешь город, воспитываешь устами и прочими местами тысячи поклонниц, а потом лежишь в одиночестве, и тебя некому даже эвакуировать.
- Там все нужнее сейчас, - пожала плечами Салпана, неготовая смириться с частичной правотой слов рапсода. – А здесь она в безопасности.
- Будь здесь опасно – ты бы сюда коня не пригонял, - подала голос Манджи, каждую минуту звуковой работы берущая паузу, чтобы не войти в раж. – Да и сам бы не сидел, - хихикнула она. – Ладно, шучу… Я как раз окружила периметр Радуги стабильным кольцом ультразвука, и точно никто не забредет… А сама – блондинка вдруг мобильно поднялась на ноги и скользнула за пределы иллюзорных стен, пробежав по «голубому небу», - туда!..
- Стоять!.. – Кабаньяс, который как раз присел возле Миэллы, надеясь-таки ее растормошить, не успел достаточно резво вскочить, чтобы нагнать своевольную беглянку. Он вышел за периметр Радуги, окинул глазом творящийся хаос, вернулся и подозвал Маэстро Жужика. – Ну его… - пояснил рапсод Салпане свои действия. – Так хоть не самый маленький там буду… Если не вернусь – скажи ей потом, что она – какашка, и я как раз придумал план: я пою самую успокаивающую песню, а она тем временем создает вдалеке иллюзию брачного крика слоних.
- Гениально, - Салпана кивнула и как раз закончила еще одну защитную стену. Совсем не для себя, разумеется – ее до сих пор жгли полушутливые, как всегда, слова русича.
* * *
Волна по имени Чанда к этому времени уже вознесла на свой гребень и разбила о ступенчатый берег немало бедолаг, захваченных ею возле часов. Паскудные подкрепления!.. Без них она бы уже была во дворце!.. Где эти долбаные союзники? Почему не оттянули на себя резервы, как договаривались?.. Хорошо еще, из центра поперла поддержка. Плевать, что это уже из плана Мохини – тут, похоже, никаких планов больше – все здесь, все в этом месиве. Но я буду первой!..
Она продолжала забрасывать сгустками энергии бойцов оцепления, заставляя их безуметь и схватываться меж собой, порождая хаос и новые дыры в рядах. В эти дыры вливался народ, чтобы почти тут же выплескиваться обратно – задние ряды без отточенности, но вполне оперативно справлялись с задачей мясного скотча, латающего строй.
Вся площадь в районе подступа к Небесной лестнице оказалась забита так, что адептам революции Вздоха было попросту не продохнуть. Это мешало эквилибристкам, уже как будто даже разучившимся колдовать в статике, сохранять привычную подвижность. Поэтому они отходили подальше – скользить… да-да – между слонов. Ясно, что это больше фигура речи, но почти каждой волшебнице разок-другой пришлось помелькать в опасной близости от слонов, бестолково снующих по площади, давя неосторожных или впавших в оцепенение, но не проявляя признаков адресной агрессии. Впрочем, еще вопрос, какой слон опаснее: который хочет вас убить или который просто немного напуган?..
Благодарность за некоторое смягчение слоновьего нрава могли бы поровну принимать Кабаньяс и Манджи. Рапсод пока не нашел подругу, ведь в наступающих сумерках яркие краски на головах дышащих слишком часто походили на светлые волосы этнической северянки. Зато он, прямо верхом, решил претворять свой план в действие и уже минуту пел успокаивающую песню, в то время как Манджи пыталась испытать на слонах звуки, ранее успешно действующие на других зверьков как экстракт валерианы на человека.
- Зачем они это делают? – воскликнула Мохини, уловив изменения в настрое как слонов, так и людей, и быстро определив источники умиротворения.
- Исправляют нашу ошибку, - пробубнил Тредиасар, продолжая следовать за иллюзионисткой мимо фонтанов и боясь смотреть на любые подозрительные пятна. – Пусть успокаиваются… Или лучше так? – он показал на парня, в порыве страха торопливо смывающего в фонтане краску, как будто слоны могли ориентироваться именно на нее.
- Это жалкий трус, - презрительно бросила Мохини. – На следующей ступени трусости он будет ныть из-за совершенных действий.
- Да! Пускай так! Пускай!.. Я виноват, и они мне теперь будут сниться!
- Слоны?
- Зачем ты это говоришь?.. Те, кого они растоптали!..
- Не бойся, малыш, я выгоню их из твоих сладких снов.
- Ты… ты зачем сейчас опять концентрируешься? Прекрати, слышишь? Прекрати!..
- Ну уж нет… Девчонки не справляются… Я им просто помогу…
По возгласам слонов, моментально перешедшим в другую октаву, кудесник понял, что их снова пугают. Мохини, всю дорогу по аллее фонтанов болтавшая почти на автопилоте, готовила мощнейший комплекс пугающих образов, на который была способна, и едва ли песни Кабаньяса, который львиную долю концентрации сохранял для поисков Манджи, решившей быть ближе к эпицентру событий, дабы эффективней воздействовать на заложников своей массы – могла справиться с такой силищей…
- Да!.. – вырвался возглас из кривоватого ротика, когда образ был окончательно отпущен на волю. Тредиасар посмотрел на Мохини самым своим хмурым лицом.
- Ты… дура. Ты просто дура, Мохини.
- Как забавно, наверное, говорить это, зная, что, несмотря ни на что, влюбляешься все больше и больше.
- Да зачем в тебя влюбляться, когда такой соперник? Никто ведь не полюбит тебя так, как ты сама от себя тащишься!..
- Золотые слова. Чистейшая правда!.. А ты, как никогда, близок к пробуждению мужчины. Послушай себя – ты дерзишь мне уже целую минуту и до сих пор не кинулся на коленочки целовать мои ноги. Запомни: цель оправдывает средства!.. И это я не только о дворце, вход в который сейчас пробьют слоны, а и о твоем Понадусэ. Сегодня в муках родился он!..
- Да срать мне на этого Понадусера!.. Я не дам тебе погубить их всех!.. Там ведь и ваших сколько!.. Там… Черт!.. Там Раф!.. И Кабан!..
- Вот и зрение появилось.
- Жаль, что поздно, и тебя я не рассмотрел!..
- И что же ты сделаешь?
- Единственное, что умею… Стены, которыми нужно защищать, а не убивать…
- Захотелось сразиться с любимой? Мой герой…
- Не иди за мной.
- Решила побыть в твоей роли хвостика. Это мило – мне нравится.
- Отстань!..
- И ведь внутри мечтаешь, чтобы ни в коем случае не отстала.
Тредиасар припустил ближе ко дворцу, около которого творилось нечто несусветное… Народ наваливался на щиты кшатриев уже просто телами – без попыток ударить, а в каком-то озлобленно-пугливом давящем исступлении. Повинуясь команде Синга, кшатрии его сотни не пользовались этим и поддержали странный сумоистский вызов, не давая себя продавить, но и временно не используя оружие… Сотня Мукула действовала иначе, но ей и доставалось куда больше. В центре, если вывести за скобки не особенно неистовствующих эквилибристок, штурм велся почти исключительно народными силами и был не столько штурмом, сколько попыткой сбежать от слонов. Справа же под прикрытием раздухаренной толпы работали профессионалы.
Но и им не удалось пробить сквозную брешь в рядах, усиленных резервистами и активно поддержанных калари с брахманами.
Волшебницы и дравиды из команды Чанды по ее отчаянному приказу уже вовсю долбили огнем прямо в окна Розового дворца.
- Не захватим – так сожжем!.. – кружилась Чанда между копьями, мечами и огненными стрелами, запускаемыми уже просто со всех сторон.
- Так ведь от слонов негде прятаться будет! – крикнул догадавшийся иралак, но Чанда его не слышала из-за беснующихся барабанов в ушах.
- Вперед! Они дрожат!.. – восклицала она, растворившись в бое, словно в танце и упиваясь тем как тысячи людей сейчас вольно или невольно исполняют самые мрачные свои желания.
* * *
Манджи удалось своевременно отогнать целый десяток слонов вниз по Пути Брахмы – главной дороге Джайпура. Едва ли она хоть как-то могла услыхать идею Кабаньяса – скорее всего, просто совпало, как бывает у близких людей, но именно призывные кличи самок позволили белокурой иллюзионистке выманить с площади самых похотливых мясных танков, пока они еще не стали жертвами новой атаки Мохини.
Но оставалось еще полторы дюжины, и на них клич слоних уже не действовал. Зато действовали образы пожирающего лес огня. Огня, неустанно нагоняющего сзади и с флангов и дающего четкое направление – туда, вперед, к Розовой глыбе, уже тоже покрытой дымом, но хоть не так пока обжигающе горячо, как несуществующий лес. И слоны понеслись… А стены Тредиасара неумолимо лопались. Не с первой попытки, тормозя разгон многотонных махин, однако лопались и быстрее, чем он мог ставить столь быстро новые… Ноги слонов были в краске, и что-то уж больно много, невыносимо много… краски красного цвета. «Краски! Краски!.. Это просто краска!..» - вбивал себе в голову кудесник, постоянно жмурясь и продолжая с ускорением ставить на пути слонов тормозящие стены.
Народ расступался в зависимости от степени осознанности себя в пространстве, но в пылу боя многие просто не замечали, как их сносили или давили обезумевшие от страха слоны. Сориентировавшиеся эквилибристки огненной сферы пытались сбить порыв слонов собственными огненными приветами, но это сработало лишь с двумя гигантами, ушедшими правее и помчавшимися по направлению к саду.
* * *
- Не отступать! – кричал Махавир, выдвигаясь в первый ряд лишь сейчас. Неготовый терзать мечом бестолковый народ, при виде надвигающихся слонов ветеран не мог оставаться в стороне.
- Дворец все равно горит, - чуть не плача воскликнул кто-то из воинов.
- Не особняк раджи… Тут нечему гореть. А стены из камня… - Махавир оглянулся назад и подозвал стоящего почти за спиной Асима поближе. – Значит, так… - склонился он над ухом «информационного раджи». Ты сам говорил, что в городе уже тоже вспыхивают пожары. Делите весь Розовый отряд на тройки и носитесь по улицам, не давая сжечь дома. Ясно?
- Но… Но патриарх. А Розовый дворец?.. Ты ведь сам сказал, что…
- Что тут нечему гореть!.. Именно!.. А там, - брахман указал на город, - есть…
И уже через минуту все полторы сотни калари узкими ручейками потекли со ступеней вниз – через чуть ли не единственную щель с левого крыла Небесной лестницы. Брахман даже не догадывался, какое количество домов он только что спас…
А еще через пару минут в ту же щель согласится проскользнуть с двумя десятками калари и брахман Масуд. Ну, а кто, как не он? Ведь рано или поздно придется договариваться… Если, конечно, после сегодняшней ночи будет с кем и ради кого.
* * *
Раф, прищурившись, наблюдал, как дымится и подгорает в разных местах Розовый дворец. Случившееся с Аванти страшным образом выбило богатыря из колеи, и его беспечальный стержень оказался надломлен, почти как прожженная шальной огненной стрелой, а затем и надломившаяся в этом месте, на двухметровой высоте, стрелка часов Самрат-янтра. Проблема людей со стройным прочным стержнем внутри в том, что они, выдерживая заурядные невзгоды с похвальной легкостью – при особенно сильных жизненных штормах – просто ломаются.
Если бы дело было лишь в покушении на любимую – богатырь бы уже мелькал в первых рядах, круша бедолашных кшатриев за то, что они на одной стороне с несостоявшимися убийцами. Но тут ведь все было куда извилистее, и именно тяжести взобравшегося на стержень удава коварства, нарт не выдержал… Если принять версию с калари – приходилось признать в Аванти подлейшую скрытную натуру, а это разбивало искреннему Рафу сердце. А если верить, что ее использовали и пытались ликвидировать свои же, то зачем помогать этим тварям достигать целей, для которых жизнь его половинки была лишь средством?.. Эта двойственность и не давала богатырю покоя. Она же оставляла его почти безучастным наблюдателем взаимной бойни, смысла которой он до сих пор не понимал… Одно дело сражаться с нечистью во имя Руси, помогать Веронике спасти Вендор, отыскивая артефакты. А тут… Зачем все это?..
Лишь сейчас вот некоторая волна эйфории народа, с варварским ликованием то тут, то там отвлекающегося на сполохи во дворце, зацепила-таки и нарта.
- Все-таки геройский народ, - проговорил богатырь, любуясь огнем в очаге брахманизма, столь нелюбимого Аванти. Но тут же, как человек, не склонный к разрушению любых святынь, устыдился своих слов, и если бы мог стереть из их пространства – непременно сделал бы это.
- Не смей!.. – услышал нарт голос Тредиасара сзади. – Признай, что стены сработали! Они почти остановились уже!..
- А что ты сделаешь? – ролевые образы актрисы начисто перемешались в этой фразе, и непонятно было, насмешки там больше, презрения или попытки поиграть.
Нарт повернулся и среди снующей толпы разглядел фигурку кудесника, хватающего за руку Мохини. Иллюзионистка, глумливо глядя на мелкопородного русича, играла змейками бровей и молчала, но в теле ощущалось напряжение, характерное для магической концентрации. Здесь, в тылу слоновьего забега, можно было спокойно колдовать и в статике. Еще проще даже – не врезаясь в сотни мечущихся людишек.
- Раф, держи ее!.. – гнусавым тембром скомандовал Тредиасар отчаянно. Он прокашлялся, переходя на поставленный тембр. – Ей все мало! Она хочет еще больше напугать слонов, чтобы они протоптали по людям дорогу к дворцу!..
Перестаравшись с театральной поставленностью голоса, кудесник эти слова буквально проорал, и теперь с дрожью во всем тельце слушал вокруг тишину. Разукрашенные лица, уставившись на Мохини, не могли выговорить и слова.
- И зачем ты это сказал? – никогда еще в устах иллюзионистки эта фраза не звучала с такой экзистенциальной обаятельностью.
- Так это все ты? – проронил, наконец, кто-то из сгущающейся вокруг толпы.
- Зачем?
- Ты видала, сколько людей они потоптали?..
- Видала! – не теряя самообладания ответила Мохини. – А еще они могли бы потоптать кшатриев и пробить вам дорогу к дворцу, раз вы сами такие слабаки!.. Но еще один слабак не дал этого сделать!.. Стены поставил, чтобы никого не раздавило.
- Святой человек… - склонила какая-то тетка голову, и Тредиасар зажмурился, не желая хотя бы сейчас выглядеть слабаком, но не имея сил сдержать рвущиеся наружу слезы.
- Нет. Я не святой!.. – шептал он, а вокруг люди, словно подхватив модный «поклон-челлендж», склоняли головы, вбивая бедолагу в крест самоедства.
Настроения в толпе меняются порой очень быстро.
- А эту – к слонам тащи! – выпалил кто-то осененный, едва выйдя из поклона.
- Верно!.. – руки с такой скоростью понеслись к Мохини, что она не успела увернуться, хотя, кажется, и не пыталась, дабы не показаться трусихой.
- К слонам стерву!.. – орал народ, получивший, наконец, четкую и достижимую цель.
* * *
- Я... я не этого хотел, - шептал Тредиасар, глядя в перевернутые глаза удаляющейся в руках толпы любимой. Та послала ему напоследок воздушный поцелуй.
- Это она пыталась убить Аванти? – Раф, наконец, свел текущую подлость натуры Мохини с той, которая могла привести к жутким коллизиям в Ауровиле последних дней.
Кудесник молча покачал головой. А что – он не врал. Покушалась-то Чанда… Или признаться, что даже сам знал, и пусть уж хоть Раф зашибет кулаком?.. Тредиасар постоял, постоял и… трусцой побежал вслед за своей госпожой, оказавшейся столь трогательной в роли поверженной. Еще и поверженной им самим.
- Я обманул! – кричал он отчаянно. – Это не она!.. Отпустите ее!.. Не она!..
Раф посмотрел вслед и грустно сплюнул:
- И ведь прав оказался тогда – старый Тредиасар умер, по ходу…
Но это же Раф!.. Постояв пару секунд в своем неприхотливом дзене, он побежал спасать хотя бы нового Тредиасара, раз уж со старым все так сложилось…
* * *
А там, куда он бежал, как раз разгорелась новая волна страстей.
Полтора десятка слонов отогнали от подступов к лестнице революционеров, а продолбить проход в строю рамурти Синга им помешали сначала стены кудесника, сбившие беговой темп, а затем – и копья кшатриев, которые те, отложив было рядом, вновь выставили перед собой, отпугивая растерявших задор четырехногих великанов. В наспинных корзинах некоторых из них еще сидели самые отчаянные погонщики и стрелки, и теперь первые пытались утихомирить своих огромных друзей, и без того затихающих под влиянием неустанно трудящихся на акустических фронтах Кабаньяса и Манджи.
Они же не знали, какой сюрприз им тащат в охапке дышащие…
- Бросай ее им под ноги! – скомандовал никто иной, как один из иралаков, не сумевший простить столь подлую подставу даже соратнице.
Слоны каким-то звериным чутьем уловили в мягко приземлившемся около них комочке плоти источник своих бед. Хобот обвился вокруг груди и задрал иллюзионистку над головой… Бой, кое-как ведшийся на флангах, среагировал на этот жест как на сигнал о временном перемирии, столь необычным был рев слонов, и этот хобот с волшебницей над головой… Слон затрубил и перебросил добычу другому, и все, затаив дыхание, наблюдали за тем как слоны переговариваются, будто действительно что-то там понимают…
- Говорят, я – их богиня!.. – инфернальными переливами зазвучало сверху, и народ испугался, что это может быть правдой, а с такой богиней от слонов едва ли стоит ожидать чего-то хорошего… Но то ли Мохини просто смеялась, борясь со страхом назревающей смерти, то ли слоны, далекие от взглядов Ауровиля и всяких там Мы, ее не поделили, однако хоботы потянулись к иллюзионистке и принялись тягать каждый себе. Вряд ли уставшие хоботы могли разорвать человеческое тело, но то, что это перетягивание живого каната становилось жуткой экзекуцией – сомнений не вызывало.
- Отпустите ее!.. – раздалось со стороны фонтана. Тредиасар топал сюда и угрожающе размахивал Тринити, один разок нечаянно выпустив из жезла огненный шар в слона подальше от драгоценной жертвы.
- Попустись, Тредик! – кричал еще дальше за ним Раф.
А слоны не унимались, уже сорвав со своей богини часть ее наряда.
- Славных кошмаров вам всем… - донесся между слоновьими трубами отчетливый шепот, и волшебница выплеснула из себя, наверное, все оставшиеся силы, вложив в последнюю иллюзию самые жуткие страхи, которые знала о людях и о слонах…
* * *
Эпицентр взрыва кошмарных иллюзий был ограничен. Но проблема ведь в том, что в толпе страх передается каким-то способом, рядом с которым воздушно-капельный нервно курит и кашляет в тряпочку. Кто из толпы визжит и цепенеет, срываясь в короткие хаотичные забеги из-за того, что его сокровенные страхи реализовались в комплексной иллюзии, кто – из-за того, что напуганные слоны опять взялись истошно топтаться кругами, а кто – просто за компанию – было не разобрать совершенно…
Часть слонов ломанулась на кшатриев Синга и третьей сотни, часть бросилась врассыпную, топча людей, часть – просто тупо трубила, как будто нарочно отбивая усмиряющие звуки от Манджи и Кабаньяса… В этой куче смешалось всё!.. Никто не знал, что ему делать, а мы не знаем, как это нормально описывать. Поэтому просто представьте, как будут себя вести в едином котле тысяч двадцать перепуганных людей и полтора десятка слонов…
…Тредиасара снесли с ног одним из первых. Он попытался дотянуться до вылетевшего из руки жезла: тот мог телепортировать его на небольшие дистанции и вырвать из этого ревущего и орущего ада… Мистика или нет, но раньше дар колыванов иногда будто сам просился в руку, находясь совсем близко, а тут… Лежал равнодушно, будто чужой… Кудесник, которого зацепило страхом по выделенной лично для него линии, видел перед собой темную воду… Она, это она – предвестница появления… черт!.. лодочка… Или еще нет?.. Или это глаза?.. Да!.. Мохини, удачно сброшенная слоновьим хоботом в мягкий бок другого слона, сейчас медленно поднялась на ноги и смотрела на Тредиасара…
Страх – это не только побег. Это еще и злоба… Не один лишь кудесник увидал стерву, которая все это устроила – к Мохини тянулись руки всех, кто переплавил страх в ярость.
Тредиасар весь сегодняшний день перебарывал остатки закоренелого страха ко всем, кто больше его. Он все это время почти не боялся живых воплощений такого страха – слонов!.. А теперь ощутил, что силы бороться иссякли. Как будто именно Мохини давала их ему. Или как будто она напоследок захлестнула его новой волной… Кудесник, наконец, оттолкнул сброшенный на него хоботом труп и, уже забыв про Тринити, заметался, как заяц, пугаясь огромных ног так, как не пугался тогда, в Иллюзионе, когда впервые ступил на путь избавления от этих страхов… Он метался, а Мохини смотрела на него с превосходством и улыбкой с того света... Это же в эту улыбку он плыл на лодочке всегда!.. И как он раньше не замечал? Та пещера смерти выглядела точь-в-точь, как ее кривая и самая прекрасная на свете улыбка…
Нога слона опустилась на Тредиасара как раз тогда, когда он, потеряв равновесие от удара о завалившуюся сверху спинную корзину, перевалился через ее край вперед… Мясная глыба всего лишь слегка зацепила поясницу, но сколько там надо хлипкому коротышке, когда речь идет о слоновьей ноге?..
Другая нога смахнула корзину с пути, и помятый кудесник оказался в ней лежащим на сломанной спине, через сплющенный край глядя вперед…
- Это ж тот святой человек! – раздавалось повсеместно, и люди, подхватывая корзину на руки, передавали ее над головами, пытаясь вынести из-под угрозы того, кто хотел их спасти. Ну, или Мохини внушила им, что в этой корзине находится нечто ужасное, и они брезгливо отбрасывали ее дальше и дальше… Или все это вообще лишь казалось самому Тредиасару, а в реальности было прощальной иллюзией от Мохини… Какая уже разница, если он сейчас плыл в лодочке туда, в пещеру кривой улыбки. Плыл и впервые в жизни не боялся… Ведь чего бояться, если твой самый главный страх уже сбылся, а ты вон он – нормально – плывешь себе и плывешь…
- Что ж… Я хотя бы попытался… - беззвучно прошептал кудесник, надеясь умереть сразу после этих слов. Он даже слегка промедлил, чтобы не договорить их и умереть недосказанным… Но продолжил дышать, и теперь получалось, что как бы и вовсе – умирал слегка пересказанным даже, сказавшим больше, чем нужно, но сказавшим как будто что-то не то… И теперь лежал и думал, чему больше подходит вообще эта фраза: попытке остановить Мохини, попытке помочь революции, попытке найти себя настоящего или вообще всей его жизни?.. И уже лишь вот тут, занырнув в привычное состояние тоскливой меланхолии, он и умер…
И где-то будет ждать печальную лодочку ее пещера… Как иначе, если кривая улыбочка отправлялась туда же одновременно с тем, кто считал ее самой прекрасной?.. Пока Раф, зычно ревя от напряжения, пытался вытащить Тредиасара из-под завалившейся на его корзину-лодочку слоновьей туши… Пока пытался, пока ломал могучую руку, но все равно выхватывал корзину другой рукой, а потом бился о нее, увидав, что уже поздно… Пока с болью в сердце думал, что, не опоздай тогда алколюб на Слияние Светил, то был бы ему ритуальным братом, которому можно помочь передачей огромных запасов жизненной силы, коих, глядишь, и хватило бы для выживания хотя бы сейчас, до подхода помощи… Все это время жадные руки рвали Мохини на части, на ленты, в клочки, еще слыша в ушах отголоски ее последних слов: «Насыщайтесь своей богиней!..». А уже через минуту после окончания кровавого пиршества, все ужаснутся и отбегут подальше, чтобы не видеть его кошмарных следов... Следов, среди которых никакого Понадусэ так и не обнаружилось…
* * *
Манджи скользила уже на той грани, когда дальше возможен сбой… Хорошо еще, что звуки были позитивными, но то, что творилось вокруг, выносило собственный мозг слишком сильно, пробуждая детские воспоминания схожего хаоса на злополучном корабле. Звук очень старался, но не мог победить комплексные иллюзии страхов, включавшие в себя раздражители всех органов чувств сразу…
Нога поехала по луже крови, и блондинка, ахнув, растянулась на брусчатке. Она подняла глаза и увидела, как на нее надвигается слон… Песня откуда-то сзади резко стихла, зато усиливался стук копыт. Слон приблизился, еще шаг, и оцепеневшая Манджи будет вдавлена в площадь всем своим мягким тельцем!.. Но монстр вдруг не только не опустил эту ногу, а поднял другую, становясь в стойку… Вот если теперь опустит – то вообще только лужица… Но слон все стоял, и Манджи не видела, как чуть сзади сбоку в такой же стойке застыл статный Маэстро Жужик, вызывая гиганта на эту странную дуэль выносливости задних ног, эквилибристики и схожести с человеком.
- Отползай! – пропел голос сверху монотонно, чтобы не сбить слона с толку и не спровоцировать на опускание ног. Манджи, узнав голос, вырвалась из оцепенения, перекатилась в сторону и только теперь услышала этот кошмарный звук удара мягких, но каких же тяжеленных ступней по брусчатке… Через несколько мгновений, поднятая сильной рукой, она уже ехала сзади, плотно прижавшись к богатырской спине и гладя ногами бока героического Маэстро Жужика.
- Я, наконец, поняла, почему они так жалобно трубят, - шепнула Манджи радостно. – У них очень хрупкие души!..
- Поздравляю, - Кабаньяс, хоть и не мог не радоваться проявленному героизму, сейчас тревожился за других. Особенно за Рафа, чья боль передалась ему как ритуальному брату.
- Ты не понимаешь!.. Их надо не пугать и не успокаивать. А наоборот! Вселять в них еще больше уверенности. Как бы говорить им, что все будет хорошо!..
- Начнешь? Я пока подберу подходящую песенку… Их хрупкие души не сильно обидятся, если там слова про людей, и прискорбно редко упоминается хобот?
* * *
- Вперед!.. Ну давайте! За мной! – бесновалась Чанда возле часов, видя, что слоны, поломав копья кшатриев, протоптали их строй и теперь путь ко дворцу почти открыт. Вокруг нее была целая толпа народа – от хаоса в центре площади многие убежали именно сюда, ближе к спасительному парку. Тут тоже кружилось двое слонов, но они отбежали почти в самый угол и угрозы сейчас не представляли.
Но зачем? При опустившейся темноте огни пожаров в Розовом дворце смотрелись слишком ярко, чтобы к ним хотелось попасть поближе. Чанду как лидера уже успели принять, видя, что она не жалеет себя и готова биться до конца. Вот только нужен ли такой конец, как фиксация взятия оплота брахманов?
- Это главная точка! – отвечала на незаданный вслух вопрос эквилибристка. – Победная!.. Вся страна увидит наш подвиг и поймет, что с брахманами покончено!..
- Но разве пожара не хватит?
- Да мы могли забросать этот кусок камня огнем просто сами! Сто волонтерок – и все!.. Нужно ведь, чтобы вы сами ощутили себя прорвавшими цепь брахманизма! Это важно!.. Это для вас!..
Части особо пылких и группе ауровильских соратников и соратниц – этих слов хватило. Но нет! Почему основная масса не бежит?.. И куда подевались дравиды?.. Взгляд Чанды упал на слонов в углу площади. Она видела, что случилось с Мохини, но с ней ведь будет иначе! Она же особенная!.. Чанда закрыла глаза и запустила в слонов сгустки своей бездонной бочки страсти, продолжавшей пополняться весь бой.
Никто из соседей этого жеста не увидел, но продолжать переводить дух толпе вдруг снова помешали. Возбужденные слоны рванули сюда, опять подгоняя народ к постылой Небесной лестнице. Чанда повернулась, чтобы помчаться следом, когда ее глаза уткнулись в кшатрия, проскочившего сюда, пользуясь общей неразберихой.
- Ха!.. – волшебница узнала парня. – Как твой дружок? От камина не шарахается?
Но разве можно вывести из себя человека, который уже давно признал тебя темнейшим из исчадий ада? Кумар все так же спокойно смотрел на Чанду, которую выслеживал последние десять минут, нарушив очередной какой-то там приказ великолепного Махавира. Для него сейчас были вещи поважнее приказов.
- Как же ты хочешь меня убить, - с восторгом прошептала Чанда, впервые видя столь запредельный уровень желания в свой адрес. Какая разница, какого желания, если оно было настолько огромно?..
Кумар, так и не сказав ни слова, метнул Чанде в ногу широкий нож, и эквилибристка, полыхающая страстью и ожидавшая куда более явных и угадываемых проявлений злобы, пропустила этот бросок.
- Я просто полюбуюсь, - кивнул Кумар, не сумев, наконец, сдержать поплывшие губы. Как же не поплыть от такого зрелища? Слоны подбегали сзади, Чанда дернулась было, чтобы ускользнуть, но порезанная мышца не позволила сделать и шага… Первый подбежавший гигант ухватил Чанду хоботом и взялся кружить по воздуху, словно ураган флаг…
- Ха-ха-ха!.. – раскатывалась смехом эквилибристка, отдавшись во власть исполнению желания то ли слона, то ли своего личного.
Второй слон, будто решив сделать собственную постановку последних минут Мохини, принялся вырывать объект вожделения из хобота более быстрого конкурента. И эта возня продолжалась до тех пор, пока подхваченная за ногу Чанда не сорвалась с мясистого крючка и не взмыла высоко в воздух в свободном полете, переворачиваясь, кружась и непрерывно хохоча. Размах вырывающего ее, а затем упустившего хобота был таков, что только через пару секунд раздался хлюпающий треск, и глаза Кумара с удовольствием увидели, как Чанда смачно нанизывается поясницей на обломанное острие стрелки часов Самрат-янтра… По инерции полета она еще дважды прокрутилась, раскинув руки, а потом под немалым, как ни крути, весом, медленно съехала вниз, остаточно вздрагивая в своем скромном последнем танце…
- Будет что рассказать другу у камина, - Кумар, с колоссальным трудом оторвав глаза от распятой на игле черной бабочки, посмотрел на слонов, продолжающих бороться хоботами, и пошел ко дворцу.
* * *
- Кто-нибудь! – кричала в пространство Салпана, потряхивая Миэллу и бегая взглядом по каменеющим векам. – Она умирает! Нужна помощь!..
Санапсара стала резко уходить минуту назад без каких-либо причин, если, конечно, не считать перенесенных повреждений от стрел и яда. Салпана прислонила ухо к груди. Нет!.. Сердце уже не бьется!.. Только не сейчас!.. Миэлла! Миэлла! – шептала она, смахивая слезы, мешающие рассмотреть все детали в надежде, что сейчас вздрогнет веко или шевельнется хотя бы пальчик.
Но вместо помощи…
- Да-а… - прошедший, наконец, сквозь сложнейший комплекс защитных иллюзий Джасвиндер небрежно окинул взглядом пустой штаб противника. Глаза остановились на Салпане. – Шел сюда задушить ваш рассадник змей или умереть, а тут вот оно что. Как посоветуешь поступить, дитя? – Джасвиндер не переставал играть искрами молний в обеих руках.
- Помочь… А гнезда нет. Есть только лечебница… Думаешь, будь гнездо, там бы творилось такое?
- Так если уж суетесь устраивать революцию, то хотя бы научитесь организовывать все, как надо!
- Это как атаку на Сапфирный зал? – Салпана, несмотря на исключительное миролюбие, за словом в карман не лезла. А тут еще и отчаяние придавало уверенности.
- Как дерзко и метко… - брахман посмотрел на Миэллу. – Дитя… Летящая сквозь касты – в порядке? – не поворачиваясь к Салпане, и все с тем же надменным снисхождением уточнил он.
- Летящая к свободе жива. А Миэлла… она умерла.
- Молнии, приготовленные для нее – очень расстроятся… - Джасвиндер повернулся и хотел выйти, но остановился. – Давно умерла? – поинтересовался он, прищурившись.
- Только что… И у твоих молний не было бы ни шанса.
- Шанс нужно давать всегда… - Джасвиндер твердо подошел вплотную к санапсаре и положил ладони ей на грудь. – Подойди, - скомандовал он. – После разряда нажимай ей на грудь. Сильно. Буду очень рад, если сломается пару ребер…
* * *
После двухминутной реанимации электрошоком, глаза Салпаны потекли ручьями, потому что руки ощутили, как под ними вновь застучало обожаемое сердце. Миэлла медленно открыла свои серые родники и чуточку подвинула губки к краям, чтобы улыбнуться Джасвиндеру.
- Иначе представляла себе лед… - совсем тихо шепнула она.
- Я повредил ей что-то, или для нее бред – нормальное явление? Не удивлюсь второму варианту.
- Это она о… Неважно!..
- Тогда о том, что важно… - брахман сжал ладони пациентки в своих. – Будет больно, но не отторгай… Тебе это нужно… Я шел убивать, но… - он вздохнул. – Тебе нужно исправить все это – вокруг. Я не смогу. Ты – возможно… Помоги мне умереть без мыслей о том, что ошибся…
Джасвиндер закрыл глаза и пустил сквозь ладони энергию молний.
Вспышки сзади
Целая волна иллюзий умиротворения прокатилась по площади одна за другой – Миэлла едва ли желала разочаровать устало стоящего рядом Джасвиндера, отдавшего ей большую часть своих магических сил. Да и не только в нем дело!.. Шокированная происходящим до кромешной боли в еще очень аритмично работающем сердце, санапсара старалась поскорее навести порядок в жутком муравейнике, которым обратилась площадь за время ее отсутствия в сознании.
И боги, до чего же это все оказалось вовремя!..
- Что такое? Почему они опять сцепились? – Салпана уже давно рассеяла иллюзии вокруг штаба, и брахман ухватился глазами за полетевшие в сторону дворца огненные шары.
- Так и по площади теперь бьют! – тревожно воскликнула иллюзионистка, а Миэлла своим оком просканировала источники жарких огненных гостинцев, летящих – в темноте было хорошо видно всю траекторию – с разных углов периметра, включая даже сад.
- Это дравиды Раваны! – возбужденно сообщила санапсара. И… Их очень много…
Понимаем вашу усталость, но что поделать, если для кого-то этот день только начинался?
* * *
А пока можно немного отвлечься от происходящего на площади, перевести дух и успоко… Хотя какое успокоиться, если речь идет об Олегере, нервно бегущем рядом с Пернимой по деревушке Таванчи на дым от уже занявшегося огнем храма Лакшми? \См. карту: звездочка №9\
Как ни настраивала себя тантрини на то, что все это – приключение, внутри у нее прыгали буйные кошки, не считающие уместным спрятать в подушечки острые когти. Приходя в Ауровиль, некоторые представители знатных каст показательно резко рвали связи со своим прошлым, как, например, та же Мохини – рожденная в семье успешных вайшьей, избалованная ими в детстве, а затем предавшая всю свою сытую юность презрительной анафеме. А вот Пернима, подобно дочери богатющего раджи, Салпане, совершила переход к свободе с очень легким сердцем. Мол, да, я была брахмани, и спасибо этому опыту и моим родителям за то, что были частью моего пути. Она не испытывала к родителям никакой ностальгической привязанности, не скучала и не общалась, но вот теперь, когда они оказались на грани гибели – философия жизни лишь текущим моментом отступила перед давлением чувств.
- Уже горит! – укусила она губу, совершенно не пряча от Олегера явного выхода за рамки озвученной жизненной позиции. И русич, для которого семья оставалась святым, был последним человеком в Вендоре, который пытался бы сейчас уличить Перниму в несоответствии задекларированных взглядов и реальных действий.
- Делимся! – прикрикнул он. – Ты обходи храм и ищи их, а я тут разберусь.
Тантрини кивнула. Никаких сюсюканий или даже хотя бы: «будь осторожен!». Сказал: «разберется», значит, разберется. Из таких пар получаются идеальные скалолазные двойки. Такие и разбиваются только вдвоем…
…Пернима, оббежав небольшой симпатичный храм, юркнула в задний вход и отпрянула от дымового удара. Родители, обнявшись, сидели рядом на скамье – отец как раз дочитал благодарственную мантру Лакшми за жизнь и счастье, испытанное во время нее, и теперь мог посвятить оставшиеся мгновенья супруге, с которой был очень близок.
Почти сразу за спиной Пернимы на дверь упало горящее тканевое украшение с крыши, щедро делясь огнем и с дверью. Умение жить в текущем миге помогает оперативно реагировать на происходящее.
- Быстренько вниз!.. – бесцеремонно подхватила дочь родителей и завалила рядом с собой спинами на пол, где еще можно было вполне свободно дышать.
- Зачем уходить было, если вообще не изменилась? – усмехнулся отец, всегда позволявший дочери больше, чем принято у брахманов.
- То, что не изменилась – уже достижение, - призналась мать, прижимаясь к пухленькой щечке. – Всегда переживала, что накуролесишь еще.
- Даже не сомневайся – все еще впереди. Но и у вас тоже!.. – резво перепрыгнула тантрини из обмена любезностями в план действий. – Можем успеть через дверь, если постараться, или пройдем через главный вход – с той стороны меньше огня и дыма почему-то.
- Отец тушил святилище, а не эту коморку, вот и меньше.
- Так зачем сюда ушли?
- А зачем смотреть, как горит святыня? – вздохнул отец. – И Лакшми зачем видеть наши страдания?
- А типа сюда она смотреть не будет… Ох уж эти ваши предрассудки… Так. Я понимаю, что вы себе уже все решили и лапки сложили, но так не пойдет: вы идете со мной, а я вас за это знакомлю с дочкой Лакшми!.. Правда, не факт, что с живой, но…
- И слушать не хочу о твоей самозванке, - заупрямился отец. – Я до сегодня готов был принять ее мысли насчет изменений в обществе, но сплетни, будто она – дочь Лакшми, досаждали мне всегда.
- Хорошо!.. Если вы пойдете со мной – я обещаю не знакомить вас с дочкой Лакшми. Договорились?.. Давайте быстрее – уже и сюда дым спускается. Вы ведь знаете, что я тогда тоже останусь тут…
- Всегда так давила. Не надоело?.. Куда мы пойдем, если ваш этот новый мир – весь такой? С ликующей толпой, жгущей храмы.
- Во-первых, он ни фига не такой!.. Это мир праздника красок! А то, что редкие идиоты жгут храмы – это… Короче, придурки всегда найдутся. А во-вторых, нельзя бояться и избегать нового мира, не увидев его!.. Это вам Лакшми и послала новое приключение, чтобы мхом не порастали. Если долго не хотите ничего менять – жизнь сама заставит.
- Но зачем менять?
- Да потому что жизнь – движение!.. И уж кто-кто, а Лакшми – самая в этом смысле неугомонная. Мне тут много интересного про нее рассказали.
- Побереги мои уши.
- Это именно она была четырехкосой богиней у насканцев!.. Она на время забросила дравидов, ушла туда, потом вернулась и уже со своим новым народом. Она все время начинала заново, не боясь ничего!.. А в последние годы вообще не богиня, потому что пожертвовала своим бессмертием ради…
- Ради рождения смутьянки!.. Верно? Что ж у вас там за секта такая, а? Выдумываете вздор, а потом верите в него и народ смущаете, - зашумел отец, а мать Пернимы настолько хорошо знала своего мужа, что еще на последних словах дочери начала переворачиваться и становиться на четвереньки, понимая: дочь надавила на нужный рычаг. И забавно, что сама тантрини вообще не хитрила, говорила искренне, причем еще и чистую правду, но сработал другой механизм, даже более удачный… Сам брахман уже тоже топтался на коленках по кругу, не зная, куда именно направляться. – Вот теперь ты меня познакомишь, и я в лицо скажу твоей дочери Лакшми, что я о ней думаю.
- Пап, через святилище давай.
- Там же эти ваши варвары!.. Или сын Лакшми их разогнал?
- Как с таким чувством юмора можно всю жизнь ковыряться в занудных текстах?.. – Пернима остановилась, чтобы, как всегда, первым пропустить в святилище отца – довольно типичный случай, когда наряду с полной вседозволенностью прочно вбиваются какие-то канонические мелочи.
* * *
Сын не Лакшми, но чрезвычайно приятной русинки, одновременно с возвращением блудной дочери на родной пол, как раз подскочил к главному входу, у которого толпился местный обдышавшийся революцией сброд.
- Значит, так, братва, - выставил он ладони. – Слушаем расклад: тушите свои огоньки, делитесь пополам: одни бегут за водой, другие – лезут тушить крышу своими шмотками. На все это у вас пять минут.
- А ты кто такой? – опешили бунтари от неимоверно нагло задранной планки блефа. Задранной нарочно – в народном табуне насчитывалось голов двести, без компромисса едва ли было обойтись, так что требование тушить храм должно было просто обеспечить достаточный размах для торгов, приведя в финале к неприкосновенности брахмана и его супруги. В то, что они по-любому остались внутри – безапелляционно верила Пернима, передавшая свою убежденность и другу. То же, что их не убили – авантюрист определил по лицам погромщиков.
- С чего нам тебя слушаться?
- Теперь свобода!
- И мы сами себе хозяева!.. – продолжали шуметь таванчи, поглядывая на простую, но безупречно скроенную одежду нахала, а особенно обращая внимание на неизбывную уверенность, не подкрепленную ничем видимым, а значит, возможно, опирающуюся на нечто, выходящее за привычные рамки, а потому – тем более опасное.
В старые времена столь нагло себя ведущий человек уже представился бы кшатрием, брахманом или калари, либо просто что-то о себе заявил, но этот худосочный деятель просто вообще игнорировал вопросы и продолжал стоять на своем.
- Время уже идет!.. – поторопил он с таким лицом, что стало ясно: ответов и не будет.
- А что будет, если совсем пройдет? – выпалил самый наглый из первого ряда: маленький свинощекий кузнец с кучеряшками на голове.
Между вариантами «накажу» и «увидишь» – авантюрист выбрал второй. Он ведь и сам понимал хрупкость своего блефа, так что вместо прямой угрозы пока стоило воззвать к личным фантазиям каждого и страху загадочной неопределенности. Впрочем, заряженная разгаром погрома толпа и сама была способна на угрозы. Неизжитое еще личное уважение к стыдящему их с крыльца брахману смутило ее десять минут назад, не позволив ворваться в храм лично – крышу и окна пугливо забросали факелами снаружи, зато теперь болезненно переживали это свое свежее малодушие и искали новые способы ублажения внутренних героев.
- Да ничего ты не сделаешь! – решил поддержать ставку свинощек. – Нас много! Всех не убьешь!..
Толпа одобрительно зашумела. Олегер неуловимо достал танто и подставил его лучам заходящего солнца для эффекта от ритуала Слияния Светил. Редко им пользовался, но для дикарей самый раз…
- Всех – не обещаю, - спокойно прищурился богатырь и подсветил круглую рожицу кучерявого блеском клинка. – Но вот тебя – первым. И неизбежно, смирись… И еще пару десятков положу. Кто хочет забить себе место среди них? – обратился он к толпе, указывая пальцем то на одного, то на другого. – Ты? Ты? Или ты?.. Сейчас вы все из себя часть толпы – часть Мы, да? Но мочить я буду не Мы, а каждого конкретного Я!.. И когда твое или твое Я сдохнет, обняв кишки – где будет это хваленое Мы?.. Типа революция и все можно?.. Хер там! Завтра вы проснетесь заблеванные, в засохшей краске и больше ничего не напомнит вам о сегодня. Только пепел от храма и стыд!.. Как похмелье, но, сука, хуже. И бац – революция отошла. А жить нужно с тем, что сделал за эту ночь… И семья, дети – они останутся и завтра. Но уже без тебя – ведь ты решил, что во время революции все можно. Все можно? Лады! Просто не только тебе, а и мне!.. Проверим, кому можно больше? Иди сюда, свинощек кучерявый!.. А остальные – у кого в голове не понос, кому есть, что терять – бегом за водой. А я помогу, если надо…
Кузнец сжался, поглядывая на соседей, но никто не хотел быть тем Я, которого через минуту не станет.
- Ребята, храм горит! Спасаем, спасаем!.. Не тупим!.. – поторопил Олегер, сдержанно улыбнувшись зашевелившимся, но тут же поддержав баланс жестким взглядом на свинощека и парочку парней с нагловатыми минами. – Сгорит храм – завтра от всей деревни останется только пепел. Вы этого хотите?..
Время для уговоров Пернимой родителей было выиграно, но, раз есть отклик, нужно гнуть свою линию.
- Зачем вас вообще сюда принесло? – смягчил тон авантюрист, когда часть толпы побежала за водой к колодцу неподалеку, а еще одна группа принялась доставать кувшины и ведра из дымящейся технической постройки. Нужно было добить оставшуюся сотню доверительным общением, и, разумеется, все слова выстраивались в нужных формах, чтобы неосознанно внушить: понесло вас нечто иное, а теперь вы – уже осознанные – жалеете об этом и делаете то, что надо – исправляете ошибки.
- Ну так это… Брахманов скидывать… - пожал плечами кто-то.
- Я как раз с Розовой площади – там только что забыли это слово. Больше нет ни их, ни других – только один народ. А на кой ляд тогда ворошить прошлое? Вы вообще знаете, кто все это замутил с единением? Благодаря кому у половины из вас ряхи в краске? Это их дочка! – он показал на храм.
- Я ж говорил, что это ихнюю дочку Спутник показывал! – темпераментно воскликнул сутулый мужик, и от толпы, под одобрительный кивок Олегера, отделилась еще треть.
- Мне даже просто интересно понять, - русич ориентировался на состояние святилища, и не знал, что каморка вся в дыму, так что простим ему дотошность в окучивании толпы. – Мать Пернимы ведь вас учила, носилась с вами. Как вы вообще могли прийти и пытаться сжечь их живьем?
- Учила!.. – махнул рукой кто-то. – Тому, что им надо было, тому и учила.
- Ну… Так-то, она как раз нормально учила, - не согласился другой. – О свободе говорила и всем таком.
- А вы эту свободу и против них же? – поморщился Олегер. – Офигенные ученички, чо уж там.
- Ну мы их, так-то, и не тронули…
- Они сами уходить не захотели.
- Это уж потом, когда брах… когда он осерчал, да раскричались мы все, то пригрозились, что убьем.
- Но то мы сгоряча – не со зла…
- Неужели вы не понимаете, что вам все равно всем вместе жить? Называйте их, как договоритесь, но вы ведь понимаете, что уже послезавтра пойдете к ним же за советом? Потому что за завтра сами столько накосячите, что пойдете искать самых мудрых. И выживут те деревни, в которых своих мудрых сберегут… Революция сделана!.. Но она не в том, чтобы громить все, что вам показалось символом старого. Она в том, чтобы начать думать по-новому. Без оков!.. Раньше, например, вам нужно было тащиться в храмы потому, что это требовалось. А теперь – те, кто хочет, пойдут туда тупо от души: помолиться, там, или с мудрым человеком поговорить… И так во всем. Уяснили?.. Считайте это уроком революции от Олегера.
- Олегера? – выпучили глаза селяне. То ли из Спутников, то ли через впечатленных калари, но и досюда дошли слухи о герое, четырежды поразившем одним лишь ножом самого Равану.
- Так что ж ты сразу не представился?!.
- А это правда, что ты владыку ракшас одним ножом покромсал?
- Этим же, наверное, что светится, да?
Русич не без труда угомонил звучащий внутри него звон медных труб.
- Мне помогали, - церемонно кивнул он. – Даже более того… А насчет представиться… До Раваны я замочил долбаную тучу других тварей. И если бы я об этом начал говорить Раване вместо беседы на ножах – ты мы бы сегодня с вами не пообщались… Судите людей не по званию или статусу – а по личному впечатлению. Вот вам еще один урок нового мышления… И пока последний – мне нужно посмотреть, что там в храме. Вы же справитесь с пожаром без меня?..
- Судя по твоим глазам, он тебе не безразличен, - усмехнулась мать Пернимы, прильнув к ее щеке, пока отец, отвергнув их помощь, тушил небольшие очаги возгорания внутри святилища. Пламенная речь традиционно громкого Олегера доносилась сюда без труда.
- Не сын Лакшми, конечно. Но это даже радует, - бросил отец, подходя к своим женщинам.
Через минуту они выйдут из главного входа, и народ, продолжающий инициативно тушить пожар, встретит их, пряча глаза за глубокими кивками. Не теми поклонами, что требует уходящий в прошлое этикет брахманизма, а теми, что идут от души. Ну, или скорее все же – чтобы скрыть стыд в глазах… Поклонам от души ведь тоже не в один день учатся…
* * *
«Как-то маловато Вероники для книги с таким названием», - может заметить кто-то из читавших истории Лимы и Санчо с Лелей, где условная камера повествования была довольно строго закреплена у них за спиной. На самом деле, разные подходы к структуре каждой книги эпопеи – это часть общей задумки, но, с другой стороны, почему бы и правда не узнать, чем занималась нимфея весь этот кромешно долгий час между днем и вечером 14-го марта: от появления стрел в теле санапсары и до ее восстановления силами благородного брахмана?
* * *
После минутного оцепенения от увиденного через затухающую Сапфо, Вероника впала в обратное состояние и развела кипучую деятельность. Еще две минутки ушли на энергичное изгнание тумана из головы после тяжелой телепортации. Еще три – на оценку обстановки: уже с первых слов помощниц санапсары, слышавших о могучем артефакте, умняша догадалась, что речь идет об Атлантисе, и начала искать способы разрешения неожиданной проблемы.
Попытка узнать побольше из Энци – провалилась, вопреки всем стараниям, так еще и отняла драгоценные десять минут, пока нимфея носилась по Ауровилю, тщетно надеясь найти местечко, докуда действие артефакта не добивает, мешая пользоваться волшебным источником знаний. Хорошо еще, что уже минуты с шестой план действий стал комплексным, и бесполезность Вероникиной беготни с книгой и феей, которую, как слишком уж волшебное существо, пришлось на всякий случай отослать на самый край Спирали, компенсировалась попытками помощниц и не находящего себе места Арджуны чисто физически отыскать Атлантис, дабы затем уволочь уже именно его куда-нибудь подальше. Правда, и они к успеху не привели, хотя продолжались еще полчаса – кулаки дотошно простукивали каждый камень в полу и стенах, глаза искали следы свежего раствора, но все усугублялось продолжающим расти аппетитом артефакта, после Сапфо погасившего и все лунные кристаллы, заставив обратиться к архаичным факелам.
Ладно. Пусть ищут. А мне нужно найти другой путь… Вероника села, чтобы сосредоточиться и тут же вскочила. Вот дуреха же!.. А почему саму Сапфо не вынести? Она тяжеловатая, конечно, но Арджуна сейчас и не с таким грузом справится. Бедняга – настоял на том, чтобы верно охранять Миэллу именно здесь, внутри штаба – на случай еще одной контратаки, а оно вон как повернулось… Стоп. Насколько помню, Атлантис как бы запирает в себе всю энергию образного толка, и, если вынести Сапфо, то понадобится уйма времени, пока она снова восстановится своими силами, впитав энергии с тонких планов…
Нимфея снова опустилась на коленочки и погрузилась в думы.
К текущему жизненному этапу она научилась достигать любопытного состояния, сочетавшего и размышления, и медитативность, плавно переходящие друг в друга. Когда-то ее интересовало: можно ли считать глубоко осознанный процесс мышления – такой же дзенской медитацией, как сидение или мытье полов? Получая почти везде отрицательный ответ, она не успокаивалась. Какая ведь разница, на чем концентрировать фокус сознания: на внешних проявлениях реальности или на глубине своих мыслей?.. Позже она поняла, что почти основная суть классической медитации – в расслаблении именно мыслительного аппарата, в растворении сознания, в переносе точки восприятия мира куда-то туда, где уже не кружатся назойливые мысли, а знания, если приходят, то уже в несколько ином виде, нежели соединение ниточек имеющихся данных. Но если это наслоить на именно дзенский подход? Натренировать концентрацию с помощью медитаций «миг в точке» (можно «здесь и сейчас») – неважно, в тандэне я буду или в трудовой медиташке какой-нибудь. А затем – уводить точку концентрации за пределы досягаемости мыслей, но чередовать это слоями со сменой фокуса уже на процессе мышления. Да, такие скачки, наверное, будут мешать глубине медитации, но зато я смогу извлекать из них именно информационную пользу. Расслабилась, улетела высоко в ментал, ухватилась там за кусок знаний – и обратно: в лабораторию мышления, где из добычи можно готовить нечто усваиваемое земными понятиями…
Не сказать, что такой подход к медитации оправдан для подавляющего большинства людей, стремящихся к нирване или просветлению, однако Веронике он помог, благо гены располагали, плюс стройный распорядок дня и внутренняя организация позволили уделить тренировке концентрации достаточно времени, чтобы луч фокуса сознания научился скользить по тонким и плотным планам с достаточной легкостью. Грубо говоря, Веронике, в отличие от большинства из нас, берущихся за все эти ваши дзены и чакры, как правило, в сравнительно зрелом возрасте, не составляло труда сразу глубоко нырять почти на любой уровень осознанности и порхать по ее этажам с легкостью бабочки.
И вот к аджарским событиям нимфея практиковала уже сразу два подхода к медитативному размышлению. Один вытекал из описанного и отдаленно напоминал принцип переменного тока, когда фокус сознания изящно и быстро скользил на границе между ментальным забытьем и самым верхним пластом мыслительной деятельности, связанной с тягучими мыслями о глобальном. Второй же – еще не вполне освоенный – подразумевал вход в состояние синхрона, как его называла сама искательница истин.
- Это основано на мнении, что в каждой песчинке – сокрыта вся Вселенная, - делилась она с Миэллой еще в ту пору, пока ее искатели знакомились с нагами. – Если мир может быть песчинкой, почему песчинка не может являться миром? Если все большое таится в малом, почему малое не может сравняться с большим?.. Да, ты уже смеялась, что это моя больная тема, но дело даже не в том, что мне очень нужно найти способ увеличения людей, тут нечто иное... Понимаешь, я именно благодаря твоей интегральной йоге задумалась, что можно пытаться достичь состояния… синхронности, что ли. Мне нравится медитация единства с миром – вообще полного: когда буквально растворяешься во всех планах, а сознание пытаешься довести до самой Майнтри, где уже вообще не ощущаешь ничего, кроме любви. Получается не всегда – тут именно любовь должна быть особенно глубокой, и тогда сознание улетает в Искру Творца, как ее называют – в Его истинную часть нас… Но раз ты перевернула всё, и предложила не улетать в Нирвану, а сеять ее отблески здесь, как бы живя в состоянии Нирваны, но осознанно и в миру, то я и подумала: чем это отличается от попытки раствориться во всех планах, включая Искру, но сохранить при этом осознанность именно в каждой клеточке своей сути?.. Я много раз пробовала остаться в Искре осознанной, но не получается – там так невероятно, что фокус просто не хочет оттуда спускаться ниже. И я подумала: а кто сказал, что нельзя расширить сам фокус? Ладно, мне лет до ста придется учиться сохранять фокус вообще на каждой своей частичке одновременно, но я же могу остановиться хотя бы на тонких телах. Например, я одновременно кайфую в Искре, ласкаю глыбу знаний в ментальном плане и так далее – а мои мысли при этом спокойно размышляют над чем-то земным.
- Очень глубоко. Правда, мне показалось в конце куда-то свернула чуточку мимо.
- Ага!.. Сама заметила… Это я просто по ходу разговора подумала, что фокус сознания можно пытаться превратить из точки как бы в канал – сквозной такой, соединяющий всю душу, все тонкие тела. Но пока не переварила этот образ… А вообще – идея в том, чтобы достигать состояния единства с миром уровня майнтри, но не терять при этом сознания, которое могло бы, скажем, продолжать думать земными категориями, для земного же блага.
* * *
И вот теперь, когда вы поняли, как соскучились по боям, да и просто событиям, мы вернемся к медитации синхрона, в которую погрузилась Вероника, сидя в Сапфирном зале. Пока расширение фокуса позволяло всего лишь растроение его луча концентрации, но и это было весьма недурно. Ее тело ощущало себя сидящим здесь и сейчас, не мешая самой тонкой части души парить в запредельных высотах Майнтри, а сознанию – плескаться в мыслях, скользя по тонким планам в поисках решения проблемы.
Такая конструкция давала мыслительному процессу нужную устойчивость. Тело-якорь не позволяло забыть, для чего конкретно весь этот полет – для скорейшей помощи друзьям, оставшимся без командного центра. А Искорка Творца оставалась ненавязчивым расслабляющим камертоном, напоминающим, что все происходит, согласно Замыслу Его, либо повинуясь потокам Дао. И это распределение нагрузки позволяло сознанию сохранять особо легкую летучесть во время порхания по всей остальной высоте тонких планов.
И озарение пришло довольно быстро. Вероника наступила на мысль, что в сочетании размышления и медитативности – вся она. Наступила, хотела просто пойти дальше, но остановилась, оттолкнулась и запрыгнула выше на еще одну удачную ступеньку. «Как я в детстве шутила Гермесу, будто Атлант и Майя не знали, кто из них прав, вот и воплотились оба во мне, чтобы определиться… Гермес, смеясь, заверил меня, что это точно не так , но за мысль похвалил… Хм, - сознание вспорхнуло в сторону мелькнувшего неподалеку огонька озарения. – Атлант и Майя – создатели Атлантисов и Сапфо… Отец создал то, что способно стереть творение дочери. Понятно, что из лучших соображений. Возможно, даже с ведома… Но вот скажите!.. Вы, как говорил Гермес, очень друг друга любили. И вечно шли каждый своим путем, стараясь доказать правоту: Атлант – технологического вектора развития, Майя – образно-магического. И спор ведь до сих пор актуален, даже через тысячу лет, после вашего ухода. И до сих пор сложно сказать, помогло ли развитию Вендора ваше соперничество… Или же наоборот – как с вашими артефактами: ваши задумки либо аннигилировались, либо уничтожали одна другую?.. И интересно: а вы пробовали совместить усилия? Сплести воедино оба пути, как пытаюсь это сделать я?.. Прошу вас, для меня это важно: подскажите – есть ли возможность идти по пути, сплетающему знания и состояния, магию и технологии?.. Если есть – дайте подсказку. Вы знаете, какую. Вы ведь до сих пор остаетесь в тонких планах, чтобы нам помогать. И я очень прошу о помощи. А то, что эта подсказка может заодно еще и помочь моим друзьям – ну… считайте, что это моя небольшая хитрость, которую я переняла у вашего любимого сына и внука…»
- Лунные кристаллы загораются! – доносилось с разных сторон.
- Кажется, начинают проявляться сигналы на проекции! Пока, правда, помехи жуткие… – слышала Вероника телом, но не торопилась вскакивать. Нужно уметь благодарить своих помощников, и она именно это сейчас делала, отпустив мысли и сосредоточившись на Искре, дарящей любовь – вообще миру в целом, и Атланту с Майей в частности…
* * *
При свете лунных кристаллов и с учетом упорных поисков, обнаружить, наконец, спрятанный артефакт оказалось делом нескольких минут, и Арджуна принес его Веронике, возящейся с сапфирной Кантой, в которую уже, кажется, стучалась ее взволнованная хозяйка.
- Что с ним делать? – спросил Арджуна. – Унести подальше?
Нимфея с широкой улыбкой помотала головой и протянула руку:
- Нет. Он хороший и больше не принесет вреда Сапфо. Они просто не сразу поняли друг друга.
По скульптуре пробежала мощная волна света, и Вероника ощутила изрядный магический всплеск.
Канта все это время провела здесь как дух, так что все видела и слышала, и хорошо еще, что не улетела, лишившись магнита Сапфо, на зов Вечного Мира.
- Ты гениальна! – ожившая фигурка вручила нимфее цветок из руки. – А теперь давай в очередной раз убедим в этом всех остальных.
* * *
Легко сказать!.. Атлантис чисто технически не мог сразу вернуть всю энергию, так что приходилось пока довольствоваться съеженными картинками со Спутников, пробный телепорт не сработал, а дошли ли до Миэллы словесные послания – подтвердить не было возможности. Зато внезапно удалось получить сообщение оттуда, откуда никак не ждали.
- Я Миэлле и сама тоже пыталась посылать смски, - как раз говорила Вероника волнующемуся Арджуне, - но ощущение, что меня не слышали... Сама волнуюсь… Хотя, если опять же именно ощущениям верить, то с ней…
- Умняша! – раздалось со стороны Канты. – Эй!.. Я тебя вижу! – голос принадлежал Тому.
Канта спроецировала вздрагивающую картинку возле себя, а сама продолжила накапливать энергию.
- Привет, сатир!.. Ты как сам на связь вышел? – Вероника поправила плюмерию Канты, которую вставила в волосы.
- Долгая история… Мы все-таки угодили в Агарту и выудили оттуда сестренку Сапфо – мелкую совсем, голую – без уранитового бельишка. Без него она капризничает и особой пользы пока не несет. А она бы пригодилась – мы тут, когда ее из святилища тырили – в какой-то лабиринт провалились. Запарились выход искать, сидим пока, скучаем, мультики смотрим – это я такое название динамическим образам придумал: типа, много картинок – мульти-картинка, мультик, короче… Я видел, что за хрень у вас там творится – пытался даже умишко нашему сероглазому чуду вправить. Не знаю, помогло ли – она на Радуге храпит-отлеживается, Салпана рядом бродит. А вот на площади – херь полная. Вам срочно нужно что-то делать, иначе всем сочная такая жопа будет – как у Чанды примерно. И в том числе, именно из-за нее!..
- А Равана? – Канта не удержалась и на миг выплеснулась из своей парящей медитации.
- Я о нем как раз!.. Все эти местные забавы – ерунда. Народец травоядный – смерть не любит, у нас при «стенке на стенку» больше побитых бывает… Правда, там со слонами какой-то замут начался, но связь потерялась – говорю ж, капризная у нас Сапфо, хорошо хоть к старшенькой сестренке в гости зайти согласилась, а так уже всё – барахлит… Но из того, что я успел увидеть, не только в Джайпур, а и в другие города – ломятся ракшас, наги и прочая хрень, на пьяного Тредика похожая: мелкая и шумная… Поэтому: умняша, я верю в тебя!.. Выбрось на время из головы все пирамиды и спасай страну. Четко, оперативно и решительно… Ох ты ж ни хера себе ваша Сапфо похудела!.. Только сейчас мелькнула. На блондиночку похожа – ту, клевенькую, с цветочками везде… Канта, да? У меня здесь уже всю память выдуло этой Шамбалой… Ладно. Не отвлекаю. Всем привет!.. Свяжемся позже.
- «С цветочками везде», - посмеялась Канта. – Исчерпывающая характеристика… Надеюсь, это без эротического подтекста, - она увидела взгляд Арджуны, который очень старался стереть из него нетерпеливость. – Ладно. Давайте работать. На текущих ресурсах я могу пока только око задействовать.
- Для анализа хватит, - кивнула Вероника. – А действовать будем уже по плану, исходя из увиденного.
…И увиденное на Розовой площади – а это как раз было время с первым забегом слонов – радости, разумеется, не принесло. Но вздыхать некогда, и луч стал скользить по другим городам и селам, словно скальпель хирурга, вскрывая радужное полотно и обнажая неприглядные внутренности революции.
* * *
В Мумбае, пока волонтерские ячейки царили на площадях, радостно дыша и принимая от напуганного местного собрания брахманов предложения, несоизмеримо более щедрые, нежели в Джайпуре, целая орда погромщиков, прорвав заслон кшатриев, куражилась в храмовой зоне. Немногочисленные калари, мелькая то тут, то там, сокращали число мародеров, вытаскивающих под шумок дорогую утварь или просто крушащих все, что не вписывалось в пределы их понимания. Однако масса брала свое, тем более что направляли ее вполне умелые и в магии, и в рулении толпами люди.
Местный храм Камы, считавшийся вторым после Каджурахо центром искусства тантры, подвергался мародерскому налету соответствующего толка. Торжествующее неприкасаемое быдло набрасывалось на жриц, насилуя их по-животному, и Канта свернула луч, пожалев Веронику, как раз в тот момент, когда карма преподнесла Ритике подарочек в лице трех замызганных насильников, решивших сделать первый шаг на пути к славным ауровильским веночкам. Смогла ли опытная тантрини убить своим мастерством хотя бы одного из бесплатных клиентов – осталось неизвестным…
- Никогда не понимала, почему быдло рвется насиловать непременно элитных жриц, если для удовлетворения их потребностей и кумбадаси хватает с потолком, - поморщилась Каришма. – То же самое, что мочиться непременно в золотой кувшин эпохи Ведического Всплеска.
Калари пришла сюда не самовольно – Вероника и Канта, понимая, что речь идет уже не столько о революции, сколько о противостоянии общей угрозе, пригласили Каришму на совещание с подачи Арджуны, знакомого с той еще в детстве, часть которого прошла и в Джайпуре.
- Среди тех, кто заправляет мародерами, я узнал одного, - заметил каджурах. – Он – сикх.
- Ага, - кивнула Каришма с видом знатока некой тайны. – Из той же секты, которой твоя мама пожертвовала все состояние вашей династии.
- Если б не это – я, возможно, не пустился бы в странствия, - рассудительно поднял брови Арджуна. – Все случается к лучшему.
- Лично знаю человека, известного здесь как Нанак, и ох бы ему не понравилось это все, - покачала головкой нимфея.
- В целом, сикхи – довольно интересны, - в устах калари, с сикхами исторически не ладившими, это звучало как изысканный комплимент. – Но их радикальные секты – это кошмар. Одна из них и организовала все, что мы только что видели. Под прикрытием революции ринулись свергать ненавистных им богов – руками черни, естественно, - Каришма пожала плечами. – Я говорила Миэлле, что все это плохая идея.
- То есть вы знали об их планах? – удивилась Канта. – А почему не помешали?
- Ждали, чтобы вскрылись. Тронь мы их заранее – и ваши Спутники первыми бы возопили об ущемлении свобод… А теперь – банально не хватает сил. Думаете, вы одни готовились к вашей революции? Она для многих в радость… В основном, для тех, кто любит поплавать в мутной воде. Впрочем, я полагаю, меня не на дебаты позвали… Что еще видно?
- Да можно буквально с того же места посмотреть, - предложила Канта, параллельно с разговором способная теперь оперировать и некоторыми функциями Сапфо как бы в фоновом режиме. – Чуть позже карма пришла, и сикхам, похоже, придется в нее поверить…
Вероника уже секунды с третьей сделала вид, что ей очень необходимо заняться прической как раз прилетевшей Астрайки. А зачем смотреть, как орду под названием люди рвет в клочья орда пишачей, насчитывающая тысяч пять единиц?.. И хорошо еще, что мародеры-погромщики приняли этот удар на себя – как минимум, минут на двадцать злобные твари (речь о пишачах) были отвлечены. Хуже, что кроме пишачей удалось разглядеть и несколько могучих силуэтов ракшас, не отвлекающихся на шелупонь и устроивших охоту конкретно на сикхов-сектантов.
- Что у нас дальше? – поторопила Вероника.
* * *
- Ананду можно позвать? – спросила Каришма, едва увидев, куда занесло око Сапфо при запросе ракшас, нагов и пишачей в районе Калькутты. – Под мою ответственность… Это храм ее сестры, Ратны. Они очень близки…
Пока нагини бежала сюда из целительной, в храме, который нам уже доводилось разочек видеть, развернулось настоящее перетягивание чешуйчатого каната. Сразу три отвратительных нага вели гипнотический бой с самой молодой в истории этого храма верховной жрицей. Для нагов было делом сначала насмешки, а затем уж и принципа – показать людям, кто истинные повелители змей. Соединив ментальные усилия, наги пытались натравить на Ратну двух ее королевских кобр прямо во время танца. Несколько раз казалось, что те действительно вышли из-под контроля и готовы впиться зубами в почти что обнаженную плоть нагини, но нет – та, демонстративно не уворачиваясь, продолжала литься в своем танце, словно вертикальный ручеек, улыбаясь с чувством собственного превосходства над теми, кем мечтает стать в следующей жизни…
А зачем тянуть время?.. Как говорится, компьютер обыграл меня в шахматы, но в карате оказался полный слабак… Наги, резко отвернув уродливые лица, выползли с танцевальной площадки, а туда ворвался квартет дравидов.
Как раз добежавшей Ананде довелось без подготовки увидеть лишь грустный финал. Дравид-агниборец с оскорбительной легкостью убил кобр струями огня из обеих рук, а танец Ратны перетек в горизонтальное положение, где она извивалась под копьями тройки дикарей так, будто стала змеей еще в этой жизни…
- Я хочу туда, - Ананда отвернула лицо в сторону, но не дала слезам волю и снова посмотрела на штабной совет. – Никогда не любила змей, - поморщилась она. – Мне просто нравилось их дразнить…
- Если никто не против, я тоже именно туда отправлюсь – просто транзитом через Джайпур, - предложила Каришма. – В одной из экспедиций мне попался артефакт, заставляющий всяких гадов цепенеть. Учитывая, что я, как и наша выдающаяся нагини, - она поддразнила гримаской Ананду, - не большая их поклонница, эта вещица всегда в моем доме. Проверим, сработает ли на нагах?
- Твои связи в Джайпуре точно не важнее? – уточнила Канта. – Там ты можешь быть полезнее.
- Несомненно. Однако поймите меня правильно – Джайпур мой родной город, и я буду необъективна в действиях, причиняя скорее вред.
- Ты просто не хочешь соприкасаться с революционерами? – догадалась Вероника. – Прости. Вырвалось. Тактичные люди таких вопросов не задают, наверное.
- Да нет. Спасибо… Я просто не хотела говорить это сама.
- А я тогда – в Джайпур, - предложил Арджуна без особых лазеек для смены решения. Но нимфея и тут не промолчала:
- Я понимаю, что ты хочешь охранять Миэллу. Но охраняй лучше не ее саму, а ее мечту!.. Пойми: нам нужен кто-то яркий в Мумбае! Тот, за кем пойдут. Ты же видишь, какой там сейчас разброд. Я, когда была там, узнала, что это – город кшатриев. Правда, раньше, но и сейчас их там много… И им очень нужен образец, пример!..
- Да я так себе лидер.
- Да почему ты так решил? – впервые вставилась в разговор Астрайка и тут же покраснела.
- Он прав, - подмигнула Каришма другу детства. – Но это в мирное время. А сейчас, увы – время таких лидеров, как ты, Джун: меч из ножен – и вперед!..
- Насколько я поняла из данных от Сумати и Тришны, - вставилась Канта, привыкающая к роли информационного центра, - ракшас пытались управлять стаями пишачей. Наверняка и сейчас именно они руководят теми. Постарайся убивать ракшас, и тогда пишачи, возможно, перестанут играть в дружную компашку. Еще против ракшас хороши апсары. Думаю, Тришну можно с тобой снарядить. Только тайком от Сумати, наверное.
- Когда сможешь отправить?
- Минут пять потерпи – подготовься пока, если нужно. Подыши глубоко.
- Без обид, - усмехнулась Каришма. – Аллергия на это слово уже, прикиньте… А еще на радугу и на сахар.
- И на полет? – улыбнулась Вероника. Калари посмотрела в синие глаза:
- А на полет и летящих – нет.
Фонтаны славы, или Месть без срока давности
Даже со скидкой на бодрящее преувеличение насчет «стенки на стенку», Том в целом был прав, и к появлению на площади слонов безвозвратные потери исчислялись, максимум, десятками, да и то – половину из них настреляли невидимые снайперы из радикальной ячейки Чанды и Мохини. Может быть, дело в вегетарианском питании аджаров, может быть – во многовековом пути по духовной дороге развития, но, несмотря на надутый внутри каждого шар революционной эйфории, дышащие, равно как и «пылкие», неосознанно избегали битвы насмерть. Известно, что спокойно идет по тропе убийцы лишь один человек из пятидесяти. В Аджарии это соотношение раза в два отличается, и, само собой, не в пользу убийц.
Поэтому непосредственно в районе Небесной лестницы и оказалось очень много потрепанных, но предельно мало убитых. Раздувшиеся за год умелой обработки, накачанные сжатым воздухом решимости конкретно сегодня, революционные шарики до обидного быстро сдувались – одним хватало удара древком, другим – вида чужой или собственной крови, третьим – осознания причастности к смерти человека. Так что кратко штурм лестницы можно отобразить схемой: налетел, получил, отполз, уступив место другому, а дальше вилка – сдулся, прозрел, отошел в сторонку шуметь, либо повторение основного алгоритма еще раз.
Большую порцию уважения должны получить и бойцы Рамурти. Даже после обстрела снайперами, даже увидев, с каким исступлением толпа набрасывается на выхваченных из строя соратников, большинство кшатриев сохранили внушенное им Махавиром отношение к бунтарям: есть народ, а есть организаторы, которые им прикрываются. Всякое, конечно, случалось… Кто-то не выдерживал липкого, сковывающего давления и выхватывал меч, чтобы остудить пыл разноцветных рыл, напоминающих сейчас каких-то мистических тварей с повадками пишачей. А кто-то – полагался лишь на щит и кулак, даже копье откидывая назад: и не только потому, что в плотном контакте от него уже все равно маловато толку… Тем и сложен приказ: «реагировать по ситуации». Некоторые-то и идут в армию, чтобы просто выполнять более четкие и конкретные приказы, не блуждая по степи (или пустыне) свободы выбора.
Со слонами, конечно, уже посложнее… Эти многотонники, если уж наступали, то словно косой жнеца: один раз и почти без шансов. Другое дело, что и тут наихудший сценарий срабатывал куда реже, чем стандартный: слон пугает, толпа шарахается в сторону, и в давке кто-нибудь что-нибудь ломает…
Одним словом, к появлению у Розовой площади третьей силы, обстановка была такой, когда совсем невредимых – практически нет, погибших – менее двух сотен, но приближается тот критический момент, когда стороны либо расходятся, либо переступают неуловимую черту, после которой у счетчика жертв начинают нарастать множители, вроде тех, что мы видим в играх во время или после комбо.
Потому и пошел ва-банк Джасвиндер, сначала прорвавшись в штаб, а затем – вернув с того света Миэллу. Молнии – не особо удобный инструмент для развода сторон, уже смешавших строй. Так что вставай, любительница делать стране искусственное дыхание. Вставай и придумывай, что угодно, однако не дай площади дружно перейти грань, за которой мы увидим в уголке х2, а потом и х10.
* * *
Но тут и вмешалась, наконец, третья сторона, спутавшая все карты, кроме своих.
Ракшас Равана даже в первом своем пришествии, известном уже лишь по древним поэмам и мифам, не отличался особой глубиной стратегического мышления. Пользующийся полной поддержкой многих асуров, обладающий иммунитетом к оружию богов, он мог бы добиться куда большего, окажись в числе его талантов умение рассчитывать долгосрочные действия. Но этот талант целиком достался его брату-близнецу Кубере, который, еще в бытность обоих людьми-жрецами, и занял в их паре место стратега, пока Равана постигал глубины ритуальных знаний и посвящал себя всем аскезам наперебой. После гибели обоих вместе с Даро, ничего не изменилось – Кубера, став духом, долго не воплощался во плоти, изучая обстановку и отыскивая на карте будущего место своим идеям, а Равана с помощью асуров соорудил непобедимое тело, которым, по большому счету, так и не сумел воспользоваться на все сто.
Как нередко бывает, куда более бюджетная плоть Раваны второго пришествия – просуществует в десятки раз дольше. Просто потому, что теперь мятежный демон не представлял былой угрозы и не стал объектом охоты богов или их аватаров… Он и сам смирился с новой ролью – злокозненного буки, которым пугают куда чаще, нежели тот реально причиняет серьезный вред. В итоге за века скатился до уровня одного из орудий кармы, вроде кобр или тхагов, о котором говорили бы не больше, чем о других безымянных ракшас, если бы как раз не его легендарное имя.
И лишь лет десять назад все изменилось. Мы не знаем, кто именно вдохнул в опустившегося антигероя новую жизнь – дравиды Хараппи как-то видали издалека беседующих дракона и огромного ракшас, наги не посчитали важным для гостей своей сокровищницы рассказ о дивной черноволосой даме, гулявшей когда-то у массива Шивалик с понравившимся им «хвостатым мечом», а возможно, чей-то визит попросту остался незамеченным. Но, как бы то ни было, Равана загорелся идеей, а его действия приобрели какую-никакую последовательность, ранее этому хаотичному демону совершенно не свойственную.
Ясно, что о серьезной стратегии Равана не задумывался. Это его братец пускай строит в горах Шамбалы утопические царства демонов, а он свою задачу видит простой: месть. Что будет после подачи этого разогретого блюда – неважно. Лишь бы само блюдо получилось сочным, горячим и с кровью...
Равана впервые ощутил себя настоящим лидером. Он подолгу разговаривал с другими ракшас, заражая их идеей полноценной, подготовленной мести всему народу Аджарии. А параллельно с этим – готовил себе армию реваншистов. Ну что смогут сделать два-три десятка ракшас? Вломиться в город, убить пару сотен людей, разрушить один-другой храм ненавистных дэва – дальше подключатся лучники, кшатрии, и делай себе потом новые тела, утешаясь достигнутым… Другое дело – полномасштабное вторжение... Одновременно, сразу, во все три столицы!.. С таким сочетанием сил, которое не даст врагам пользоваться его преимуществом в грубой силе оружия…
И Равана нашел себе армию. Или создал – тут совпало… Хмурая община нагов-вритран, жившая в горном массиве Шивалик, подобно нагам долины Хараппи, имела собственную сокровищницу. Но, чудовищно односторонняя, та больше походила на музей геноцида или, точнее, «нагомора» и состояла лишь из унылых мозаик, изображавших подлость и коварство богов и людей в отношении нагов – исконных, как следовало из барельефа, обитателей Аджи. Десятки поколений нагов воспитывались в атмосфере ядовитой ненависти к людям, но все они умирали, так толком и не отомстив двуногим угнетателям – не считать же за это деятельность редких мстителей, совершающих набеги на деревушки?.. А тут появился здоровенный ракшас, упоминавшийся в сокровищнице как союзник богоподобного Вритры – защитника и лидера великих нагов из времен древней войны. Появился и предложил поучаствовать в истинной мести. Так мы с удовольствием! Только скажи, когда выступать.
Но нагов мало. И они не особенно умелы в бою. Да, жизнь в предгорьях Шивалик, наполненных монстрами, научила вритран защищаться, но все это на уровне хитрости: создание отвлекающих иллюзий, помогающих куснуть ядовитыми зубами потерявшую ориентацию жертву. Это хорошо в лесу, при охоте на одиночек или малые группы, но как это поможет против строя копейщиков или стрелков?..
Тогда Равана взялся и за людей. Дравидов, живущих в долине Хараппи, он почти никогда не соотносил со своими былыми соплеменниками. Ведь Даро был «градом на холме» – вершиной дравидической цивилизации, а вокруг лежали примитивные дикарские деревушки, населенные, технически, такими же дравидами, что жили в Даро, но просто куда более убогими, ведь град на холме высасывал из них всех более-менее развитых людей. А потом вся эта интеллектуальная, духовная и творческая элита в один миг погибла, и, кроме жрецов Сати, ставших затем ракшас, от дравидов остались лишь эти дикарские деревни… Так лучше просто считать, что дравидов больше нет, нежели смириться с такими наследничками!..
За века, особого прогресса в развитии дравиды Хараппи не показали, но внимание Раваны привлекло другое. Долгое время аджары, унаследовавшие от гиперборейских вливаний генетическую предрасположенность к образности, намного превосходили дравидов в магических талантах. Однако йога постепенно обуздала этот зов, а вот дравиды – без йоги и под влиянием мутаций, вызванных жизнью в местах радиоактивного заражения – наоборот: стали все явственнее демонстрировать склонность к магии. Без должной системы развития дара это в большинстве случаев оставалось на уровне шаманизма, но можно же такую систему им дать!.. Отыскав несколько опальных калари и брахманов, имеющих отношение к подготовке волшебников, Равана сделал их наставниками для трех сотен дравидов, тщательно отобранных им в Хараппи как наиболее перспективных в вопросах магии. Свою секту он назвал агниборцами, и восемь лет его ученики постигали навыки управления огнем, ожидая заветного часа.
Их число слегка подсократил странный визит в долину двух наиболее боевитых брахманов и неизвестных гостей с континента, но это ничего – зато ребята испытали себя в бою. Именно на них и на полутысячу самых агрессивных дравидов, собранных за эти годы по всей долине и обученных неплохо управляться с копьями, синекожий мститель делал основную ставку в грядущем вторжении.
Третьей частью своей реваншистской орды Равана очень хотел сделать демонов якши – они и числом отличаются, и в умениях неплохи. Однако якши и якшини оказались слишком повернутыми на собственных ситуативных заботах – классические демоны средних частот, они все время посвящали поиску созвучных энергий, а к реваншизму оказались непростительно равнодушны и якшаться с Раваной не стали. Ну и пусть!.. Есть ведь еще и пишачи – самые низшие демоны, отбросы, шакалы астрального мира. Они, правда, совершенно не уживаются между собой, но над этим можно поработать: благо слушаться старших они готовы с открытыми пастями, лишь бы им показали, где можно утолить вечную жажду крови.
И Равана покажет, где пищи с избытком. А потом научит своих ракшас управлять этими тварями… Теперь остается лишь определиться со временем, когда волна мести может ударить с наивысшей сметающей силой… И время пришло само: в Аджарии разыгралась революция, и оставалось лишь ждать, когда две стороны сцепятся между собой, а тогда… Не может быть!.. Нас самих приглашают? Еще и обещают прикрытие иллюзиями вплоть до самых городских кварталов?.. Какая поразительная удача… Правда, приглашают лишь малую часть, но кто там будет всматриваться, сколько гостей пришло на самом деле? Главное, что в наиболее удобный день и час два десятка оговоренных маршрутов будут прикрыты глупыми волшебницами с помощью ложных иллюзий. А уж кого и сколько мы приведем – их не коснется до тех пор, пока они не окажутся у нас на пути…
* * *
Так и случилось… Полтора десятка иллюзионисток радикального крыла стали первыми жертвами вторжения реваншистов в Джайпур. По плану Миэллы, эти глупышки должны были помогать на площади, но зачем план Миэллы, если есть план Мохини, куда более близкий их взглядам?.. Их собственный лидер пообещала им, что санапсара в это время будет отрезана от событий, изолированная в Сапфирном зале. Неприятно, конечно, ее обманывать, ведь столько всего нам дала. Но, в конце концов, что она и правда понимает в революции? Она просто не может решиться на жесткий шаг, боится брать ответственность. Так и не нужно, о, санапсара!.. Мы возьмем ее на себя!.. Мы сами принесем народу твою мечту, а ты просто потом полюбуешься нашей работой!..
* * *
И вот теперь Миэлла любовалась…
Великие интриганки оказались плохими стратегами и даже тактиками. Уж на что не был мастером сложных комбинаций Равана, но в сравнении с чисто бабским планом Мохини и Чанды он оказался почти что Сунь Цзы. Что стоило дать хотя бы простейшие вводные иллюзионисткам команды прикрытия, подготовив их к почти неизбежному удару в спину? Но план сводился к банальному: прикрываете подход, а в нужный момент по ситуации сбегаете к площади. В итоге треть иллюзионисток нужный момент «проспала», не оценив, что острой нужды в них у «союзничков» уже не имеется. Еще треть, сообразив, что уж больно огромные орды они прикрывают, не нашли ничего лучшего, чем начать возмущаться. И лишь треть догадалась ретироваться, но с предсмертным удивлением поняла, что сбежать от стремительных, способных телепортироваться на короткие дистанции ракшас – куда сложнее, чем от самых прытких калари…
Оперативно избавившись от иллюзионисток, отряды реваншистов почти одновременно добрались до площади с шести сторон и теперь обрушили на нее огонь мести. Классические на континенте огненные шары, обладающие взрывным эффектом, агниборцы запускать не умели – их жаркие подарки аджарам от удара о любое препятствие разлетались лишь пламенными языками и брызгами. Однако для полной людьми площади и этого было достаточно, чтобы погрузить ее в адский хаос.
Будь Равана хотя бы умелым тактиком, он постарался бы по максимуму выдоить вымя конфликта двух сторон и всю первую волну огненных атак замаскировал за очередной виток чисто аджарской усобицы. Но импульсивный, как большинство злых демонов, лидер мстителей сделал ставку на внезапность и тотальность удара. Другое дело, что в его пользу нечаянно сыграла карта в лице полутора десятков агниборцев, приданных одной из переговорщиц – Чанде. Эти дравиды, как уже упоминалось, помогали ей компенсировать недостаток радикально настроенных эквилибристок, после гибели самой Чанды растворились в толпе и уже по собственной инициативе, сориентировавшись в ситуации, несколько первых залпов замаскировали под новый виток народных атак на рамурти.
Именно эта хитрость обманула глаз не особенно опытного баталиста Джасвиндера, что в итоге вылилось в потерю Миэллой драгоценного времени. Волна, отправленная Чандой перед смертью на рамурти Мукула, восприняла огненные залпы как поддержку и вновь полезла на щиты и копья. А остальные, все еще наполненные взаимной агрессией, напуганные и огненной бурей, и слонами, опять схлестнулись с тем противником, которого видели перед собой, а, разумеется, не с тем, кто сейчас был врагом и для одних, и для других.
- Останови это! – восклицал Джасвиндер, стоя рядом с Миэллой, и санапсара продолжала все силы бросать на попытку умиротворить народ на площади всеми доступными средствами. Она раздавала дистанционные команды волонтеркам, требуя односторонне прекратить все активные действия. Она пыталась связаться с Мохини и Чандой, не сразу осознав, что связь оборвалась навсегда. Она заполняла Розовую площадь, сейчас больше годную именоваться огненно-черной, иллюзиями умиротворения: звуки гармонии, нежные образы детей, птиц и цветов, ароматы успокаивающих масел, нежные прикосновения шелка и влажной кожи апсар… Это вполне неплохо работало, и сердца переставали стучать яростным пулеметом, а руки все менее охотно замахивались на щиты или размалеванные красками плечи и лица. Но едва ли широченный спектр всех этих усилий мог сейчас помочь в главном – защитить Розовую площадь от огненного шквала извне.
- Так и по площади теперь бьют! – воскликнула, как мы помним, Салпана, а Миэлла, просканировав источники новой угрозы, объявила выход на арену новой силы – дравидов Раваны.
* * *
- Все нормально, - успокаивал и себя, и обеих иллюзионисток брахман. – Да, мы потратили время, но зато усобица на площади прекратилась!..
- И теперь кшатрии с дышащими умирают в обнимку, - сарказм Миэллы был направлен, разумеется, в свой же адрес. – Почему я сначала не защитила площадь?!. А потом бы уже примиряла!.. – она спешно набрасывала на подступы к площади иллюзии полного мрака и искаженных пропорций.
- Ты бы все равно не успела, - подбадривал Джасвиндер, и Салпана кивала, продолжая, как и наставница, мешать огненным стрелкам ориентироваться в пространстве. У нее, впрочем, получалось едва ли – и не только из-за узкого, подобно Лане, канала, а еще и из-за неодолимого чувства гармонии и пропорций, которые так себе помощники, когда нужно обмануть чьи-то органы восприятия.
Но главная трудность крылась, в общем-то, даже не в этом. Попытки Миэллы пока давали ненамного лучший эффект. Искажение реальности иллюзиями – могучее оружие против бойцов, нуждающихся в движении. А тем, чья задача тупо метать огненные шары в огромную пристрелянную область – попробуй помешай кромешной темнотой или растянутым пространством.
- Опрокинь небо! – первой догадалась Салпана. Миэлла стукнула себя ладонью по лбу:
- Вот дура, - понятно, что не в адрес смекалистой ученицы.
- Не поспоришь, - добавил брахман.
* * *
Когда огненные шары и стрелы стали все чаще улетать ввысь, народ на площади смог хотя бы немного передохнуть. Рамурти быстрыми движениями передавали дышащим заготовленные от их же атак емкости с водой, все дружно тушили одежду сорванной своей. Синг руководил эвакуацией женщин и подростков за щиты, которые выставили шагов на десять вперед, дабы за ними, улегшись вповалку, могло спрятаться больше народа, нежели могло это сделать в изначальной позиции с мешающими ступенями лестницы.
Часть эквилибристок, получив новые указания, открыла ответный элементальный «огонь» по позициям агниборцев, водницам хватало применения своим талантам и в роли пожарниц. Иллюзионистки же, войдя в медитативный резонанс со своей наставницей, помогали теперь ее образам достигать особенно мощных эффектов. Они, в отличие от не сдержавшихся во время штурма эквилибристок, строго следовали изначальному плану Миэллы, в бой не вступали, так что сберегли достаточно сил, чтобы хватало и на успокоение слонов, которых отвели в район часов, и на заваливание неба агниборцам, лупившим теперь кто под ноги, кто в зенит, начисто потеряв вертикальную пространственную ориентацию из-за могучих иллюзий.
- Нужен прорыв! – внушал Махавир на оперативной планерке и сотникам, и иралакам, и оставшимся здесь брахманам. – Если это реально вторжение – что толку отлеживаться? Мирняк оставим под щитами, часть бойцов им для прикрытия, а остальным – в контакт.
- Только скажи куда! – подпрыгивал Мукул.
- А они точно не этого от нас ждут? – щурился кто-то из иралаков, сохранивший гибкость мышления.
- Вот и проверим! – Махавир, как всегда, рубил с плеча.
* * *
- Почему здесь так мало войск? – поинтересовалась Миэлла – плетение иллюзий не мешало ей параллельно обговаривать положение, чтобы щупать очертания последующих действий.
Джасвиндер поиграл седеющими бровями:
- Народ не дразнить, слабость не показывать... Поставили на мастерство. Всего триста солдат. Еще пятьсот было в резерве неподалеку: они все уже тоже здесь… Еще тысяча – рассредоточена по городу, плюс полторы – по провинции: в основном, лучники и конница – чтобы компенсировать ваши портальные прыжки в случае расползания бунта…
- Конница бы как раз пригодилась сейчас. Да и стрелки.
- Мы понимали, что вы можете запугать лошадей – увели подальше… Слоны, как ты понимаешь, больше психологическую роль играли… А вот стрелков, конечно, зря не рискнули здесь выставить. Махавир настоял. Сказал, что прицельно в такой толчее все равно не постреляешь, а куда попало – преступно, когда имеем дело с народом. Так что все они в патрулях… Но у нас их и немного, кстати. Все просто: в Джайпуре много калари, а кшатрии – это мумбайская традиция еще со времен Магадхи. Правда, там как раз числом – сырые очень. Зато восемь тысяч… Наши триста рамурти разогнали бы их за полчаса… Они ведь и дворец вам так и не сдали. Можно сказать, мы все верно рассчитали.
- Ну… Основной-то план уж явно не в том заключался, чтобы детвору с женщинами на щиты бросать…
- А в чем тогда?
- Возбужденный народ – как ваши слоны: давит чисто психологически, а все решают волшебницы и иралаки. Здесь на площади – почти полсотни иллюзионисток. В основном, очень ограниченных, но важен резонанс – как сейчас мы с ними делаем… Создали бы мощное давление на ваших рамурти: ультразвук, потеря ориентации в пространстве, хаос при помощи чар – стычки, усобицы, снова чары, пару залпов огненных шаров для вида, а там народ почти пешком заходит в ваш дворец… Да, не сам. Но пусть думает, что сам – для него это важно.
- То есть массированная атаки иллюзиями, демонстрация полного доминирования, чтобы мы поняли, что шансов, если все по серьезному, никаких, и капитулировали, а народ думал, что это все его воля и решимость. Так?
- Народная воля и решимость и правда ведь роль сыграла – не пойди такой отклик, мы бы свернули все еще давно… Мы просто помогли. Проводницы свободы.
- И хватило бы решимости ими остаться? Привести и уйти, а не стать новыми нами.
- Всегда казалось, что да… Но… Жажда свободы способна стать ядом, который обращает в тиранов…
- Я много размышлял о твоей революции. И вчера пришел к выводу, что она могла бы стать для народа куда успешнее, неси ты ему эту свободу как тиран. А не как матушка избалованных Ауровилем сволочных детишек, в которых твоя слепая любовь мешает увидеть инфантильных монстров с неограниченными возможностями.
- Это прекрасная мысль, и меня в ней отталкивает лишь перенос ответственности на них.
- Считать лишь себя виновной во всем – не это ли признак великой гордыни?
- Ну почему вы явились тогда с мечом, а не словом, а?
- Не устану себя в этом укорять.
- Спасибо за второй шанс… Кстати, если важно: Каришма жива и собирается с нами в Шамбалу… Понимаю, что наша компания тебе не особо, но не позвать не могу.
- В том и беда, что лучше компании для Шамбалы не найти. Как и хуже для революции…
* * *
А бой заходил на новый круг спирали… Ракшас догадались объединить рассеянных изначально по одному агниборцев в подобия огневых расчетов. Те вставали в ряды по пятеро, и ракшас, к иллюзиям равнодушные, одной из своих четырех рук проводили по разогнутым локтям дравидов, указывая нужную высоту для залпа, после чего, с помощью умения периодически телепортироваться на короткие расстояния, оказывались у другого расчета. Это добавило уязвимости самим дравидам, и два расчета из тридцати сразу стали жертвами контрбатарейной борьбы со стороны эквилибристок, сумевших здорово приложиться молниями по очень уж удачно сгруппированным огнеметателям. Но зато площадь вновь начала напоминать тренировочный полигон пожарников. Огонь теперь прилетал столь большими порциями, что эквилибристки-водницы все реже справлялись с тушением, хоть и демонстрировали мобильность на грани фантастики.
Наверное, именно здесь следует предупредить, что в этом бою не будет столь любимого многими торжества внезапной помощи от кого-то совсем извне в самый критический момент. Ни ловко позабытые герои не напомнят о себе, ни упоминавшиеся общины или группы, ни боги… Оно, конечно, хотелось бы в очередной раз сыграть на замечательной дрожи внутри, рождающейся от картины, на которой внезапные эльфы, сгенерировавшиеся в пространстве на орлах, никого не предупредив и дождавшись низшей точки отчаяния главных героев, начинают блестеть доспехами и серебряными луками в глазах умилившихся зрителей… Нечто подобное случалось и в Вендоре, и случалось не раз. Но не случится сегодня…
Ни замкнутые на себе наги Хараппи не придут на помощь, ни остальные скорпионы или ассы, которым вообще-то тоже сейчас хватало проблем. Ни Том не прилетит на голубом вертолете-вимане с приветом из Шамбалы…. И тем более это не нужно Шиве, целиком поглощенному идеей Тантавы… Никто не придет… С возникшей угрозой нужно было справиться тем, кто в той или иной мере был к ней причастен, пусть самых явных виновников и виновниц уже и не было больше в живых.
Впрочем, нет… Это все же Аджария, так что совсем без сторонней помощи мы вас не оставим. Правда, и внезапной она для вас перестанет быть уже после следующей строчки.
…Лестница храма Чидамбарам вообще не казалась Санджане крутой, хоть еще год назад у нее не было ни малейшего шанса дойти хотя бы до ее середины.
- Мне нужно в Мумбай! – вдруг остановилась девушка и мило нахмурила свои удивительные бровки. Глаза мерно попрыгали по уголкам. – Или в Джайпур. И сейчас.
Аджит привык к алогичности юной спутницы, а вот ракшаси Кьяра удивленно посмотрела на Санджану:
- Но разве мы не пришли туда, куда следовало прийти?.. Да и как можно попасть туда срочно отсюда?
Девушка посмотрела на закрытые двери храма.
- Там ведь танцуют, да? – спросила она и, не дожидаясь ответа, вспорхнула по лестнице прямо к дверям…
Через минуту она забежала в зал, полный жрецов и жриц Шивы. Забежала, приветственно поклонилась и… начала танцевать…
Аджария, не забыли?
* * *
Самим так самим…
- Может быть, разогнать во все стороны слонов? – продолжал напрягать скромный мозг Мукул.
- Хапнут огня, развернутся и с разгона напекут из всех нас блинов, - отмахнулся один из иралаков.
- Сами вместо слонов!.. – Махавир поднял меч. – В три зоны слева! Три группы! Вперед!..
И отряды по пятьдесят человек тремя узкими змейками ринутся в левую сторону от дворца, где невысокий холм Благодати Вишну, вписанный в парковую зону, позволял агниборцам наиболее эффективно делать свое черное дело, пользуясь высотой холма.
Сказать, что атака совсем захлебнулась – нельзя. Два десятка дравидов останутся лежать на холме, искромсанные мечами рамурти, а щиты, выставленные перед дворцом – вновь станут терпимой защитой для тысяч лежащих за ними джайпурцев. Но на тех же холмах останется лежать и непропорционально много бойцов Махавира. И даже его калари Сандип – успевший перед гибелью помочь патриарху отправить в астрал одного из ракшас, прикрывавших метателей огня в ближнем бою.
* * *
Сердитые боги стучали по небу, оно дрожало, трескалось и грозилось вот-вот обрушиться на Прабодхана… Тот с яростным вздохом проснулся… Небо вроде бы было на месте. А боги гневались как-то иначе – кажется, забрасывая землю огненными шарами. А дрожало не небо – дрожала земля!.. Прабодхан медленно сел, но тут же вскочил, чтобы не оказаться на пути у слона, топчущегося по кругу… Где я? Что, пишач побери, происходит?.. Голова дала подсказку тяжелой болью в затылке, а глаза стали осматриваться, ориентируясь на сполохи огня.
Прабодхан оказался в той группе «неравнодушных», которую загнали в сад и избили. Стесанные в кровь кулаки намекали, что несостоявшийся рамурти без боя не дался и хорошенько прогулялся по свободолюбивым рожам. Но у рож были еще и руки. Послабее, но слишком много… А он не стал давать стрекача и принял бой прямо на входе в парк… Глаза потихоньку привыкли к странной огненной темноте. Ракшас вас возьми!.. Почему столько слонов? И трупов!.. Кого-то даже на часы насадили. Что здесь вообще произошло?..
Он снова шарахнулся от слона и не обрадовался тому, как реагировало тело на указания головы. Вот это водит… Так. Спокойно… Говорили, нужно отметиться потом у лидеров. И где они сейчас?.. Охренеть! Дворец подожгли!.. И сколько там народа, кажись, под ступенями… Это все трупы, что ли?.. Сколько трупов… Просто вповалку… А их сжечь хотят? Больше всего туда лупят. Тогда нафиг щиты эти?.. Так а кто победил-то?.. Может, ну его ко дворцу?.. Срать на те деньги… Если придурки эти победили, то мне конец. А если наши, но ценой всех этих трупов, то в жопу пишачу такие деньги!.. Пусть подавятся!.. Надо валить отсюда.
Ноги слона снова затопали рядом, и Прабодхан двинулся к выходу. Ближайшая улица – Путь Вишну, но тогда нужно было пересечь площадь, где все эти слоны и топали… Лучше через ограду махнуть и там переулками-переулками и домой. Хотя и оттуда продолжают огни летать. Но меньше, чем с фонтанов…
Проходя мимо трех коченеющих трупов, он поймал себя на мысли, что кого-то ищет… И не успел еще догадаться, кого, как глаза при новом сполохе сами выхватили… Ну а кого ж еще?
- Так-так-так!.. – Прабодхан выпрямился, хотя спине тоже досталось, и это было больно. – Кто тут у нас? Свободолюбивый Рахул… - он подошел к сидящему кузнецу. – Что? Тяжелая свобода оказалась? К земле давит? – мелькнула мысль, что победить могли революционеры, и захотелось немного смягчить тон.
Рахул сидел спиной и с трудом повернулся, прыгая на заднице.
- Как хорошо, что ты жив, Прабодхан, - закивал он. – Ты ведь все видел?
- Достаточно видел. А ты что скажешь?
- Скажу: беги!.. Беги со всех ног!.. На город какие-то твари напали. Ракшас, колдуны какие-то с огнем.
- Так это не ваши?
- Да нет уже ваших, наших!.. Вон – вместе все у дворца защищаются!
- Так это не трупы?
- Да трупов тоже хватает… Но там живые пока. А кшатрии их защищают. А девчонки в ответ пуляют… Но это не про нас бой… Так что беги.
Прабодхан дернулся было, ужаленный новостями и поведясь на командный тон кузнеца. Но остался стоять.
- А чего ж тебя все бросили?
- Да здесь давно никого нет... Сюда слонов отогнали, все и побежали, а я... Зря, кстати сюда отогнали… Отсюда бы самое то народ выводить. Как раз меньше всего огнем лупят, а там у фонтанов – этих тварей просто тьма. К дворцу ближе, вот и лупят… А сюда теперь как выводить, когда слоны?
Какая-то странная волна обдала Прабодхана. Вроде и злорадство, что Рахула, вот, забыли в пугливой суматохе забрать те, кого он так обожал… Оставили тут слонам на подстилку… Но одновременно и нечто другое!.. Более теплое. И какое-то, что аж слезам брызнуть захотелось… Наверное, сильно по голове дали все-таки… Зато пусть поймет, кто есть кто!..
Прабодхан подошел вплотную и присел. Странное чувство момента требовало сделать все молча. Именно молча!.. Без высокомерия. Хотя как же рвалось наружу и высокомерие!.. Но вот с ним как-то не так же будет. Не как в поэмах, которые ставят на улицах. А хочется именно так. Но чтобы трепа поменьше. Даже красивого. Зачем красивый треп, если красиво делаешь?..
Неравнодушный выдохнул, продел руки под зад Рахула и закинул его на плечо, словно мешок, каких уж он, Прабодхан, натаскался на сорок жизней вперед…
- Да ты что?.. Да зачем?.. – голос кузнеца дрогнул, и он замолчал. Тоже ж гордый по-своему.
- Легкий ты какой-то, - Прабодхану показалось, что такая фраза не портит красоту. Даже чуть-чуть наоборот. – И как кузнецом стал только…
- В одно место бил долго, - Рахулу смена темы тоже была комфортна. – Во всех смыслах, наверное…
- Не понять.
- Когда ноги в порядке – ходить больно хочется. Это нормально… Но отвлекает. А я – просто сидел. Чего ж еще делать?.. Сидел и стучал в одно место. Тюк-тюк, тюк-тюк… Как кончится все – приходи, покажу.
«Дойти еще надо», - думал Прабодхан, подходя к ограде. Но чувствовал, что вдвоем – дойдут. Ну как дойдут? Один дойдет, а другой – как раджа: доедет… Лишь бы наши справились там сами… Вот учился бы кшатрием – остался бы. Воевал бы… А раз таскал всю жизнь – так и буду таскать. Тоже надо…
* * *
- Так. Все остальные каджурахи – по одному подбегайте к порталу: это в Джайпур! Там как раз выстоять нужно, - регулировала Канта движение в Сапфирном зале, где творилось невероятное оживление. Одно дело революция, для многих чуждая, а раз уж дело зашло о защите от внешней угрозы, то тут очень многие ауровильцы вспомнили, что ни кшатриев, ни калари бывших не бывает. Да, они давно назывались иначе, многие променяли тренировки на медитации или мирный труд, но… Но брали с запылившихся полок оружие, быстро надевали задвинутые в углы доспехи и бежали в Матримандир, где Летящей удалось вновь запустить Сапфо.
Вероника помогала Канте грамотнее рассчитать силы. Арджуна с Тришной уже отправились в Мумбай в компании полусотни иралаков, к которым примкнул и застрявший в провинции Биджой. Бойцов в этом городе хватало, а вот с умелыми калари дела обстояли не особо. Эту нишу ловких и нестандартно мыслящих – и должны были занять иралаки, добавляя вариативности и оперативности… Каришма с Анандой вместе проследовали в Джайпур, откуда через портал, который уже смогла открыть прямо на площади апсара Маниша – шли на свидание с нагами в Калькутту, зацепив с собой часть волшебниц, которых в столице Бенгалии сейчас был суровый дефицит. В свою очередь, их места на площади занимали доброволицы из Ауровиля, и особенно приветствовались умелицы ставить стихиальные щиты.
- Манджи, Кабаньяс, - напутствовала нимфея, - удачи в Калькутте!.. Помните, наги не терпят низкие частоты. Так что, больше баса, здоровяк!.. И вовремя целуй Манджи!.. Спасибо за совет с киннарами!..
…Когда все желающие скрылись, наконец, в уставшем портале, Вероника переглянулась с Кантой.
- Что теперь? – спросила сапфиринка. – Спутники запустятся через несколько минут. Чем займемся? Можем в «Лилу» поиграть.
- Только если с Лилу… Слушай… Я думаю, штаб все-таки должен быть в центре событий, а не где-то там здесь!.. Ты точно не можешь перемещаться через свои же порталы?
- Нет. Для них у меня слишком резонансные с ними энергии… Только если Миэлла или другой кто-то.
- Да тут, в принципе, по прямой и лететь-то…
- Ух! Это то, о чем я подумала?
- Птицей стать сможешь? Вроде Гаруды? Я на Пегасе летала, думаю, удержусь.
- Забавно, если прилетишь такая: «Я пришла-а-а-а-а, бум…»
- Хи-хи… Ого!.. Так быстро?
- Я тренировалась. Пока никто не видел... Еще в первый же вечер, пока Миэллу ждала. Ну а кто бы не попробовал быть птицей, если бы мог?.. Садись.
- Ой!.. Там Астрайка же еще – она Рафу помогала в себя прийти. Хотя получилось, что скорее он ей – когда про Тредиасара узнала…
- Уже позвала…
Вероника запрыгнула на спину синей птице:
- Хи!.. Ты даже тепленькая!.. Клево!.. Слушай, а может, все эти Гаруды – именно такой природы и были?
- Артефакты, а не живые?
- Ну ты ведь живая. Может, и они кого-то туда затягивали в артефакты, чтобы веселее, с живым-то. Хотя, если боевые, то, наверное, лучше просто артефакт. Не так жалко, если что…
- Готова?
- Я на месте! – доложила Астрайка, запархивая Веронике под мышку. Та, пытливо сдвинув брови, посмотрела на фею:
- И все? И никаких: «Ох ты ж пикси твоя мама, это ведь Гаруда!»?
- Она подглядывала за мной, - усмехнулась Канта, взлетая.
- Ага… И кое-кто ни разу не приземлился без проблем. Даже тут…
- Как же здорово узнать об этом уже здее-е-е, ух!..
- Что, Пегас поустойчивее?
- Да как тебе сказа-а-а…
* * *
Появление на площади каджурахов вызвало ажиотаж не столько фактом небольшого подкрепления, сколько прецедентом возобновления работы Сапфо. Миэлла, вместе с Джасвиндером и Салпаной уже переместившаяся чуть ближе к основной массе народа, теперь переговаривалась с Вероникой и согласовывала действия, пока Махавир вел бойцов в очередной среднеуспешный набег на позиции врага, на этот раз оттеснив его чуть дальше – к аллее фонтанов.
- Устала? – от глаза Джасвиндера не утаился солидный спад активных магических действий санапсары и потяжелевшие движения. – Я подкопил немного сил. Поделиться?
- Да нет. Спасибо… Это даже не усталость, а что-то вообще непонятное… Новое… Как будто утекаю куда-то… Так что я сейчас невыгодный вклад для твоих сил. Да и от моих иллюзий сейчас меньше толку, чем от твоих молний. А девчонки целиком сосредоточились на слонах – по тем нарочно бьют, чтобы разозлить, и приходится всеми силами успокаивать… Вот и думаю сейчас, как локально помочь хотя бы. Например – напугать ракшас. Вероника говорит, у них должна остаться травма от взрыва Даро, и вспышка ослепляющего света могла бы неплохо подействовать… Но это же Вероника. Тут же оговорилась, что это немножечко подло, наверное, так играть на трагедии.
- Вспоминая сюжеты Спутников, думаю, тебя это не остановит.
Миэлла вздохнула. А что тут скажешь? Это не я, а другие? Мои ученицы? Говоря, что в ответе за все, она подразумевала и это, так что теперь только терпеть.
- Занятно, что, когда ты начала успокаивать площадь, - поделился брахман, переводя тему, - я хотел предложить тебе иллюзию общего врага, которая помогла бы сплотиться.
- Что поделать, если живем в эпоху воплощения иллюзий… - покивала Миэлла и прищурилась. После того как рамурти Махавира удалось расширить подконтрольную зону, часть народа, устав от столь буквального воплощения иллюзии единства, покинула лежбище за щитами. Огненные гостинцы прилетали уже не столь часто, да и залповая система в чем-то нивелировала эффективность такой обороны. Если уж прилетало, то прилетало капитально, и тут кучность не играла бедолагам на руку. Некоторые посчитали, что проще рассеяться по площади, тем более что кучно били именно в щитовую зону под лестницей… Впрочем, от шального шара никто не застрахован.
Миэлла увидела, как приземистая фигурка, объятая пламенем, с дикими танцами и визгами мчится к фонтану Тримурти, оказавшемуся поблизости от места вопиюще кармического попадания огненного шара в… певичку Сулрану… Не будем обвинять ее в невыполнении обещания сгореть ради свободы народа – инстинкты вещь суровая, и сейчас девица приняла исключительно верное решение: доскакала до могучей громадины фонтана и плюхнулась в его воды.
- Она по-своему гениальна, - покачала головой Миэлла и телепортировалась к Махавиру в оперативный штаб, где уставший брахман обсуждал направление очередного удара.
- Мы – глупцы! – заявила санапсара. – Надо было сразу пробиваться к аллее. Там сорок четыре фонтана. А я помню из детства, как кто-то набедокурил на насосной станции, и они включились на всю мощность. Там сплошная стена воды была!..
- Расцеловал бы!.. – зажмурился Махавир, широко улыбаясь Миэлле. – А потом бы убил, - пригрозил он пальцем. – Новый план! – крикнул он, созывая переводящих дух командиров.
* * *
За вытеснение агниборцев и ракшас из аллеи фонтанов пришлось заплатить не так уж и мало. Но эта цена была не напрасной.
Равана изначально не собирался ограничиваться одной лишь площадью, так что целая сотня агниборцев и триста дравидов-копейщиков, разбившись на четверки, пытались, параллельно с основной атакой, погрузить в огненный хаос весь остальной город. Но эта тактика успехов не снискала – мало того, что патрулей кшатриев было огромное множество, так еще и Розовый отряд, столь уместно посланный Махавиром на контрдиверсионную борьбу – прекрасно справлялся с ползучей угрозой, оперативно вырезая балующихся с огнем интервентов. Вот те и сбежались к основным силам, надеясь помочь хотя бы главному кулаку ударить максимально сильно.
Страшно подумать, к каким потерям могла привести эта массированная атака, оставайся народ на площади. А так – там, за щитами, теперь уже не друг на дружке, а неплохо укрытые, те, кто не мог нормально перемещаться, были надежно спрятаны от атак остававшихся на периметре дравидов. И основной удар пришелся на тех, кто под прикрытием кшатриев и иллюзий прибежал через Радугу на аллею фонтанов. В чашах, куда спешно занырнули все, кто успел, буквально не было свободного места, и еще тысяч семь человек оставались стоять внутри аллеи, надеясь лишь на струи воды, бьющие из отверстий между плитками мостовой в сторону неба. Спасибо гравитации, до неба эти струи не доставали, и уже с трехметровой высоты возвращались обратно – на покрытую водостоками плитку, а что гораздо важнее – на топчущихся по ней людей.
Едва ли обычной мощи этих струй хватило бы для защиты от огненных шаров, но самые ловкие из калари уже добежали до насосной станции, где, как водится, сами не разобрались и дождались самых смышленых. Те-то уже и включили насосы на полную, хотя по задумке – скорее, резервную – мощность… Надолго в таком режиме не хватит ни насосов, ни, наверное, воды – хлещущей зачастую далековато от зоны непрерывного круговорота. Но надолго и не надо!.. Теперь, когда народ слегка прикрыт – время атаковать самим!..
- Группируемся по периметру и ждем сигнала! – разлетался над аллеей зычный глас Махавира, способного перекричать даже шум спасительных фонтанов.
* * *
Дверь распахнулась, и в дом ворвалось четверо: один с огненными искрами в руках, а еще трое с копьями.
- Только не огонь! – уверенно поставил запретную ладошку мальчишка лет девяти. – Папе нельзя пока его видеть. А мама – спит.
Возможно, сам жест, хотя скорее все же тот факт, что у агниборца, возглавлявшего группу, дома остался сын ровно того же возраста – остановило его руку, уже готовую залить огненной струей небогатые, но опрятные внутренности жилища.
- Зачем вы пришли? – продолжил допрос младший хозяин дома, пока старший поднимался с кровати.
- Зачем?!. – дравид, кажется, нуждался в дополнительной подзарядке агрессией, чтобы переступить через хрупкую, но пока эффективную оборону хозяев. – Мы тысячу лет ждали этой мести! – воскликнул он на плоховатом аджарском. – Пусть здесь горит всё!.. Пусть горит, как горел Даро. Как горели наши селения, которые разоряли ваши отцы!.. Это же дом кшатрия, верно! Я знаю. Я был в этом городе. Рабом!..
- Ты злой, - заключил парень беззлобно. – Так нельзя. Почему ты не пришел без огня?
- Многие тысячи таких, как я, оказались здесь без огня!.. Знаешь, как вы их здесь называете? Неприкасаемыми!.. Без моего огня и я для вас неприкасаемый!..
- А почему ты не приходил ко мне? Мы разговариваем со всеми. Кроме тех, кто пытается называть нас «шатрами»… Мама говорит, что все мы – люди.
- Я сбежал отсюда, когда ты еще не родился!.. И пока твоя мама так говорит, твой папа гуляет по границе, чтобы мешать таким, как я – убегать в долину. И поэтому он умрет.
- Я бы не советовал вам нападать на моего отца. Я уже слышу его шаги наверху и слышу, как меч скользит по полу. Он сейчас еще болеет, но с вами тремя справится одним махом, а твоего огня – не боится: у него есть мамин оберег. Его пыталась сжечь одна злая колдунья, но папа выжил и только немного обгорел. Мама плакала, она думала, оберег не помог, и папа теперь его не снимает, чтобы мама не плакала…
Дравид опустил глаза на свою вышитую рубаху, врученную утром сдерживающей слезы женой. Потом резко повернулся и вышел из дома, жестом уведя и тройку копейщиков.
- Ты же еще придешь? – спросил Раджив вслед. – Только без огня… Я буду ждать…
Ашок, едва удерживая в руке меч, тяжело спустился по лестнице.
- Папа, а ты мешал убегать в долину? – спросил мальчик.
* * *
Везде в это время приходилось нелегко.
Биджой с иралаками умчался звать сидящих по домам мумбайских кшатриев и обеспечивать эвакуацию мирных жителей. А Арджуна, решивший поскорее перекрыть врагу путь по родному городу, столкнулся с почти полной неготовностью местных вояк противостоять напору колоссальной орды пишачей, которые, набравшись сил от выпитой из мародеров крови, теперь сплошным скачущим ковром двигались к центру города, где все еще ликующий от победы революции народ громко и беспечно праздновал единение.
Две сотни кшатриев, стоявших на главной улице в качестве резерва на случай беспорядков, не ощущали единения с народом, лишившим их почетной касты, и отдавать за него жизни не особенно желали.
- Пусть краской демонов обольют и подышат с ними, - брякнул то ли трус, то ли острослов.
- Сказали: «Мы здесь власть» – пускай и руководят. А мы – отступаем.
- Да и что мы можем здесь сделать?
Арджуна указал пальцем на автора третьей реплики:
- Вы все разными словами сказали только это. Отвечаю: наша цель – ракшас!.. Не отвлекайтесь на мелюзгу. Убьем ракшас – мелочь разбежится… Вы ведь все принадлежите славным династиям, которые ковали славу Магадхи как самого сильного царства Аджарии!.. Ваши предки остановили Искандера. Они же геройски гибли в джунглях Картахены. Может быть, дышащие правы, что лишают вас касты? Право считаться элитой – нужно заслуживать каждому поколению! Заново!.. В такие минуты, как сейчас!.. И больше не скажу ни слова.
Он помчался навстречу орде один.
- Говорят, он из рода, идущего от самого Рамы, - бросил один из кшатриев, помнивший Арджуну юнцом.
- Вот пускай и справляется, как Рама, - желчно насупился тот, что брякнул про краску.
- Но у Рамы-то был отряд, - задумался третий. – Что думаете?..
* * *
Первого ракшас Арджуна сразил на эффекте неожиданности. Тот просто не подозревал, что кто-то рискнет рвануть буквально по головам пишачей в одиночку. А там – два удара булатным родовым мечом, и все: ракшас ведь не особо живучие, если помните.
Но дальше пришлось туго… Сотни четыре пишачей действительно мигом сцепились между собой, но другие ракшас, уловив угрозу, решили подавить ее в зародыше. Сразу шестеро синих демонов рванулись к одинокому герою. Одного перехватила апсара Тришна, послав обольщающий клич и вызывая в жертве буйную страсть в свой адрес… Она попыталась зацепить еще одного, но до нее долетел какой-то особо прыгучий пишач и впился в бедро. Опьяненные успехом собрата, другие демонята тоже принялись подражать ядрам катапульты, и апсаре пришлось принять форму духа, которая не годилась для обольщения. Небесная нимфа попыталась отпарить чуть выше, и теперь с крючка срывался уже тот, что был пойман… Сорвался… И тоже своим приставным портальным шагом метнулся к Арджуне, отчаянно отбивающемуся от двадцати рук…
- Когда будете рассказывать эту историю детям, - в типичной для небесных нимф спокойной манере дистанционным шепотом посоветовала Тришна так и стоявшим на улице кшатриям, - не говорите, что просто смотрели. Скажите: «не успели спасти»…
Кшатрии переглянулись и, словно в омут, пунцовые, побежали вперед. И теперь могли бы с чистой совестью говорить, что не успели, ведь успеть было уже невозможно. Доспех Арджуны был исполосован мечами ракшас, из нескольких стальных щелей обильно текла кровь… Правда, еще один ракшас лишился двух рук, а второй – схватившись всеми четырьмя за дыру в груди, с рыком пыхнул синим огнем и испарился. Но уже любая атака могла стать последней…
- Спокойно! – раздался женский голос, и возле бьющихся постепенно проявилась мерно танцующая девушка. – Опустите оружие, хватит…
Ракшас повиновались, и Арджуна присел на колено, собираясь с силами.
- Санджана? – узнал он в танцовщице недавнюю гостью Ауровиля.
«Отходи, - послышалось в голове с интонациями обаятельной вкрадчивости. – Они меня не слушаются… И вот-вот нападут… Я попробую исцелить твои раны…»
И ей удалось… И насчет ракшас она не ошиблась. В конце концов, почему эти демоны обязаны слушаться какую-то там девчонку, пусть она, несомненно, чрезвычайно мила и здорово танцует давно позабытый ими танец?..
Но тут как раз подоспела первая волна кшатриев… Происходящее так круто искажало постылую реальность. Какой-то сумасшедший герой из древнего рода, бросающийся на демонов. Апсара, умело и по делу стыдящая их за малодушие… А тут еще эта красотка, словно богиня, спустившаяся в танце из ниоткуда… Погоди, чудак! Тебе точно отряд не нужен? Очень уж хочется, чтобы детям было, что рассказать!..
Не все из кшатриев Мумбая в тот вечер вернутся к своим детям. Но тем о их подвигах расскажут другие. Так себе замена героическому отцу. Но стал бы он героическим, если бы в тот вечер просто пришел домой? И было бы куда в этом случае прийти?..
* * *
Едва ли проще ситуация складывалась в Калькутте.
Тамошний праздник единения прошел наиболее вяло. Индира все эти месяцы подогревала народ надеждами на независимость Бенгалии, и теперь, когда революция ушла в русло свободы, но в рамках единой Аджарии – народ ощущал некоторую недосказанность. И ведь, положа руки на сердце, бенгальцы не то чтобы видели какие-то внятные преимущества независимости, но теперь, вот, и полноценно порадоваться свободе от каст, которую им клятвенно пообещал и совет раджей, и обладавший спорными полномочиями временный совет, тоже уже не могли.
И многим это, как ни печально, стоило проблем, а некоторым – и жизни. Ведь те, кто остался на площади – оказались под защитой изрядного числа кшатриев, в большинстве своем, лучников, коими всегда славилась именно калькуттская школа воинской подготовки. И атака полутысячи нагов была отражена ими с минимальными потерями, тем более что отлично помогли волонтерки-волшебницы и особенно артефакт Каришмы, вызывавший у нагов панику и оцепенение… А вот те, кто остался сидеть по домам – оказались, по сути, лицом к лицу с ползающими по городу мстителями.
Очень своевременно подоспела акустическая парочка спасателей… Кабаньяс рассекал по улицам на Маэстро Жужике, распевая своим баритоном пугающую песню, а сидящая за его спиной Манджи генерировала инфразвук, буквально выметающий вритран куда подальше. Люди в домах, которых всем этим тоже цепляло, тряслись по каморкам и под покрывалами, но так хоть живы остались!.. Ведь нагов направляли четко под стрелы мобильных патрулей из кшатриев и калари, и хвостатые твари, борющиеся с животным страхом, были лишены возможности пользоваться иллюзорными навыками, требующими высокой концентрации. А без них – это были отличные мишени, мало кто из которых успел применить свои ядовитые зубы…
Больше всего пришлось повозиться с квартетами дравидов. Те хаотично разбрасывали огонь просто куда попало, и очень здорово, что главной мишенью их налета стали богатые особняки. Начни агниборцы поджигать бедняцкие кварталы, и селедочная кучность домишек обеспечила бы выгорание целых кварталов и улиц. Но дравиды хотели в первую очередь мстить самым богатым, вот и сгорали особняки кшатриев, раджей и успешных вайшьей в гордом одиночестве, отделенные от других строений обширными земельными владениями.
Половину мстителей банально перебила хорошая охрана, а вот еще десятка три на свой личный счет записала нагини Ананда. Мысленно благодаря отличную ауровильскую медицину, она безостановочно скользила по улицам, словно тень, и удары ее катаров сражали четвертого бойца каждой группы еще до того, как он понял, что трое других падают замертво…
* * *
Но главное сражение вечера происходило не здесь, а в Джайпуре, и его апогеем стала битва за… Впрочем, обо всем по порядку.
Маниша очень устала, но продолжала отдавать все свои силы для функционирования эвакуационного портала. Так как телепортировать раненых в небо, возле летящей синей птицы, идея не особо гуманистическая, временный лагерь для беглецов организовали в Таванче, где Олегер лично ручался за безопасность всех прибывших, умудрившись пожарников храма быстро переквалифицировать в ополчение. Забытый всеми поселочек едва ли мог быть целью атаки реваншистов, и, как это порой бывает, сейчас оказался куда более спокойным местом, нежели любой из городов. В Таванчу уже стекались целители что из Ауровиля, что из других мест, и измотанным бедолагам изо всех сил мешали перейти из трехсотой категории в двухсотую.
Портал на Радуге был предварительно окутан мощными иллюзиями и стихиальными щитами волонтерок, а единственный раз, когда сравнительно рядом проскочил-таки огненный шар – был делом случая. А вот другое место оказалось под прицелом скоординированной атаки сразу десяти ракшас, и это был как раз тот момент, когда жизнь многих сотен людей повисла на волоске.
- Калари в насосной перебили! – предупредила Салпана, специально наблюдавшая за этим объектом дистанционно, поскольку, в силу архитекторского мышления, понимала всю его важность.
- Там мощная охрана! – удивился Махавир, хмуря брови. – Кто мог так быстро?
- Ракшас… Их очень много!.. И там Равана!..
Махавир как раз разогнал всех боеспособных рамурти по позициям для синхронной атаки агниборцев, которые, рассредоточившись по всем трем главным улицам, стекающимся у аллеи фонтанов, тщетно, но упорно заплевывали ту огнем. Бойцы Махавира, разбавленные рядовыми кшатриями и каджурахами Ауровиля, собравшись в ударные пятерки, ждали уже только команды, чтобы синхронно вырваться из-под водяного щита и атаковать врага… Но агниборцев прикрывают копейщики и оставшаяся здесь полудюжина ракшас – пока рамурти добегут и разметут копья, залпа три-четыре дравиды сделают точно, и, если насосы к тому времени сломают или отключат – на аллее будет огненный ад… Надо мчаться к насосам!.. А рядом, как нарочно, лишь два сотника и Прейнт…
Глаза перебежали с Синга на Мукула и обратно… Карма штука честная. А Синг – отменный защитник.
- Мукул – со мной! Синг – за главного на обороне аллеи.
Брахман вместе с Прейнтом побежал к насосной станции, стоящей на ближнем склоне холма Благодати Вишну.
* * *
- Индрани… Красивое имя, - оценил Джасвиндер. Они с ситуативной напарницей прикрывали площадь от атак тех единиц агниборцев, которые все еще оставались с правого ее края и в районе сада. Эквилибристка, мягко кружась, щедро делилась водой с теми, кому не повезло оказаться на пути одного из уже довольно редких в этой зоне гостинцев из долины Хараппи.
- Уфф, - со смешанными чувствами прищурилась добрая Индрани, видя, как точно и жестко брахман засадил молнию в одного из агниборцев. Она в красивой тягучей асане как будто вобрала воду в свои невидимые резервуары и мягко осмотрелась по сторонам в поисках тех, кому та могла бы пригодиться. Увидев, что прямо сейчас таковых нет, она посмотрела на Джасвиндера, потом опустила глаза, но все же высказала мысль, которая ее смущала.
- Это же из-за нас так неудачно все получилось?.. Они напали в самый неподходящий момент.
Брахман мелко потряс уставшими пропускать молнии пальцами:
- Они бы все равно это сделали, дитя… Но кто знает, как бы мы справлялись с ними без вас…
- Проблема, - Миэлла появилась рядом вообще без каких-либо намеков на акробатику или портал, и это могло говорить лишь о том, что она уже просто валится с ног от усталости. – Десять ракшас на насосной станции. Махавир почти там, но с ним всего двое.
- Отправь меня туда. Сможешь?
- И меня! – взмолилась Индрани.
- Если сил хватит… Проще самой.
- Тебе еще здесь расхлебывать кашу, которую заварила. Отправляй!..
- Ты же не вернешься… Сбегаешь? – Миэлла посмотрела в глаза брахману.
- Гордо ухожу…
- А кто мне мудрый совет даст, когда понадобится?
- А он для тебя один, дитя: продолжай верить в людей… - Джасвиндер сжал ладони санапсары, давая ей энергию хотя бы для открытия портала. И ей хватило аккурат на это…
- Девчонки, кто-нибудь… у кого есть силы, - шепнула она рассылку, опускаясь на оба колена без сил, - прикройте их на насосной. Пожалуйста… - и осталась сидеть без движения.
* * *
Клич был так слаб, что его услышала только апсара Маниша, ожидавшая, когда у Спутника, наконец, появится сигнал, а потому особенно чуткая к тонкому эфиру.
- От этой Яхны все равно никогда не дождешься канала просвещения… - пожала она плечиками и воспарила к станции, по пути пытаясь достучаться до достаточно бодрых ауровилий, но не обнаруживая тех, кто смог бы принести пользу в бою с кучей ракшас раньше, чем умрет от первого же удара.
А с теми уже схлестнулся Махавир и его помощники.
Ракшас, не разбирающиеся в инженерии, истошно колотили куда попало своими мечами, и счастье, что до сих пор не перебили ни одной критически важной части единого хитроумного механизма, управляющего системой переключения режимов и подачей воды.
Особенно неистовствовал Равана, видящий, что его многолетняя работа дала совсем не такие щедрые плоды, на которые он надеялся.
- А ну иди сюда, кошачья морда! – махнул головой брахман, и тут же едва не погиб от удара мгновенно телепортировавшегося к нему демона. Спасибо Прейнт опять выручил… Но в последний раз – сам щитник не успел отразить удар другого ракшас, возникшего у него за спиной.
- Получи!.. – прекрасный меч Махавира проткнул не успевшему возликовать демону, скажем так, паховую зону. Жажда мести за любимого помощника могла сыграть против брахмана, и сыграла бы, но замахнувшегося сразу двумя клинками Равану жестко припечатало молнией.
- Да ну ты куда лезешь?!. – Махавир увидел Джасвиндера, которому Индрани успела помочь взобраться на одну из стабильных осей большого механизма. – Из тебя ж вояка.
- Как из тебя мыслитель! – новая молния снова прервала замах Раваны, а Махавир, бегло взглянув на Прейнта и, поняв, что сейчас он его уже не бросает, сместился в место, где ракшас не могли бы воспользоваться подавляющим численным превосходством. И это было верное решение – Мукул не даст соврать. Сотник, изначально вырвавшийся на простор, теперь честно разменял свою жизнь на уменьшение зашкаливающего количества рук в зале – хотя бы на четыре, и то неплохо, тем более что, уже смертельно раненый в грудь, сумел перебить ногу еще одному.
- План был умереть побыстрее? – продолжил перепалку Джасвиндер, концентрируясь. – Давай сюда. Прикроешь…
- На кой? – лязг мечей, и по руке прошла нервная линия – силищи у Раваны было просто жуть, и прямые стыки клинком явно не были выгодны стареющему ветерану.
- Сапфириум.
- Понял…
Индрани могучей струей воды в гривастую голову нарушила равновесие Раваны, и Махавир сумел проскочить мимо того. Потом отбил косым блоком два выпада других ракшас, перепрыгнул один вертящийся вал, скользнул под другим и тяжеловато заскочил к коллеге.
- Вон тот вал нужно прикрыть! – показал Джасвиндер и вязким движением рук водрузил знакомую нам электросферу над системой механизмов в левом углу зала. Часть ракшас бросилась туда в лоб и получила мощный разряд, еще двое попытались проскользнуть с помощью своих астральных перемещений, но щит учитывал и это… Равана с двумя демонами бросился к тройке защитников, и два его мяча лязгнули по железу оси, благо та была толстая, и перерубить ее оказалось не по силам даже такому монстру.
Правда, могло зацепить ноги, и кабинетный гений Джасвиндер, до сих пор слегка теряющийся в жестких боях, познал бы это на себе, да не дал скромный ледяной щит, выросший на пути клинка Раваны – последний подарок от ауровильи по имени Ришима, которая вместе с двумя калари и одним кшатрием как раз подоспела на подмогу… Но куда там – пять или даже шесть ракшас, налетев на квартет, словно злобные осы, в мгновение ока искромсали добровольцев мечами.
- Дитя!.. – воскликнул, зажмурившись, один брахман.
- Передай, чтоб если шли, то большой группой! – попросил Индрани другой, обняв ось, резко съехал вниз и попытался зацепить Равану мечом – так, царапина… Эквилибристка помогла ему быстро заскочить обратно, а параллельно передала просьбу в эфир.
- Там Сапфо уже рядом, кажется… - удивленно потрясла головкой она. – Чувствую… Нам чуть-чуть продержаться!..
- Пусть передадут Сингу команду атаковать.
- Ага.
Ракшас возник прямо на оси слева от Джасвиндера, но не удержался, как следует лапами, зашатался, и Махавир, едва не сбив коллегу плечом, грузным ударом рассек демону торс.
- Если сюда этот здоровяк надумает – завалимся дружно, - предупредил Джасвиндер, усмехнувшись, но тревожно прислушиваясь к ощущениям под ногами.
Ракшас столпились под защитниками насосов, но до оси доставал только огромный Равана, и ноги успевали, приплясывая, избегать ударов.
- Иди ко мне, мой друг, - Маниша проскользнула в окно наверху, а теперь обольстила одного из ракшас удивительными линиями и текстурами тела, заставив впасть в безумие. Тот налетел на другого, и короткий вихрь свистящих клинков отправил в астрал безумца, а его жертву неплохо порезал…
- Беги туда, - шепнул на ухо Индрани Джасвиндер, показывая глазами на трубу в другой части зала. – Ты поймешь…
- А вы?
- А мы – брахманы. Прости, что не забыл эти слова и то, что они значат…
Он чувствовал, что ось начала заваливаться вниз. Да, ось стальная. А крепление, на котором она держалась – медное. Так часто бывает.
- А что… - подмигнул Махавир, тоже все прекрасно понимая. – Нам в этом их мире все равно места нет.
- Это живым, мой друг. А о мертвых еще легенды слагать будут. Так случается… Но для этого нам нужно еще чуточку постараться.
- Падаем, я прикрываю, пока могу.
- Из тебя мыслитель, конечно…
- Тогда другой план… - Махавир мягко подтолкнул плечом Джасвиндера вместо прощания. – Нечего мальчишкам залетным наши легенды на себя хватать… Четыре раза не ударю. Но мне и одного хватит…
Он сделал вид, что просто в очередной раз подпрыгнул, уводя ноги от удара Раваны, но, вместо этого, ускоряющимся камнем ринулся вниз, выставив меч впереди, словно нарвал…
Клинок по рукоять вонзился в голову Раваны, размыкая все связи, демон взвыл, из последних сил попытался сбросить обидчика, а тот, держась за гриву, не удержался от последней шалости веселого нрава и дернул за синюю гриву, будто вздымал коня на дыбы. А уже в следующий миг погиб…
И Джасвиндер ушел следом. Еще не хватало брахману падать из-за заваливающейся железяки!.. Он спрыгнул сам, прямо в кучу ракшас и, словно одна из девчонок, с которыми он и его коллеги так отчаянно боролись, буквально взорвался напоследок молниями, выпуская их наружу с такой силой, что и его сердце не выдержало разряда… Зато взрывом размело по сторонам сразу нескольких демонов, одного из которых Маниша тут же опять обольстила, уловив, что энергии на это снова достаточно.
Ракшас, тряся оглушенными головами, затопали к потерявшему защиту механическому узлу и изрубили его, как смогли, а где не могли – ломали могучими руками, вырывая колеса, оси и шестерни… Один из них метнулся сквозь стену и тут же вернулся… Судя по лицу, с неутешительными новостями. Конечно: стена воды продолжала защищать людей от атак еще почти полутора сотен агниборцев. А почему ей не защищать, если ракшас только что изрубили систему водоснабжения источника Вишну на холме его Благодати?.. Может, Джасвиндер и не был великим баталистом, но психолог из него всегда был отменный…
Только через минуту ракшас догадались, что их провели, побежали в правую часть зала и с какой-то попытки перерубили трубы, которые подавали воду в гидравлический механизм смены режимов работы фонтанов. Но когда они довольные побежали помогать агниборцам, на которых уже велась охота бойцов Рамурти и каджурахов, стена фонтанов вновь закрыла людей от огненных даров…
Один ракшас вернулся разобраться и увидел, как девушка, встав между разрывом и, зажмурившись от напряжения… пропускает воду через свое тело, продолжая поддерживать работу системы. Демон метнулся было к ней, но вдруг увидел удивительную грацию парящей над ним апсары. Эта золотистая кожа, изящество в каждой линии… Почему бы не разбить в честь этого свою голову? Милая стенка справа отлично годится, кстати…
* * *
- Никак!.. – отчаянно теребила пальчики Вероника, сидя на спине сапфирной птицы и выходя из глубокой концентрации. – Ну почему я не могу до них достучаться?
- Я говорила – не трать на них время, - рассудительно заметила птица голосом Канты. – Сердца сектантов слишком закрыты. Даже для тебя.
- Мне проще так, чем корить себя потом, что даже не попыталась… Ладно, - вздохнула нимфея. – Астрайка, ты готова?
- Я все еще не уверена!.. Я не знаю, как подействует. Еще и в таком состоянии!..
- Хорошо. Но соберись: скоро твой смех очень понадобится…
- План утвержден? – уточнила Канта. Вероника кивнула:
- Давай еще раз. Входим в резонанс с девчонками, чтобы усилить их щиты. Открываем россыпь порталов внутри аллеи для эвакуации. Потом я охочусь на ракшас с рогаткой, а ты запускаешь Спутники и транслируешь во все уголки успокаивающий смех Астрайки.
- Рогатку добавила?.. Мне нравится. Готовься, уже почти прилетели.
* * *
Появление над Розовой площадью светящейся в темноте синей птицы – было встречено хриплыми от усталости, но совершенно счастливыми голосами. Никто не знал, как именно она им поможет, но сейчас больше важен был символизм, замешанный на глубокой генетической памяти.
- Сапфирная Гаруда! – ахали из фонтанов и водяных струй.
- На ней Летящая! – разглядел, наконец, кто-то глазастый, и ликование вышло на новый уровень.
Впрочем, самой птице и ее наезднице пока был важнее прикладной эффект. Канта вспыхнула, и от нее потянулись едва различимые, но насыщенные энергией лучи ко всем волшебницам, продолжавшим тратить уже последние силы на элементальные контратаки и щиты. Последнее было актуальнее, как бы красиво ни смотрелись действия эквилибристок, вырывающихся из-за стены воды, чтобы садануть в дравидов молнией или морозными стрелами, а потом в эффектном развороте вернуться обратно. Это было лишь частью перестрелки, а вот щиты – обретали принципиальную значимость в самом главном: попытке дотянуться-таки до надоевших огнеметчиков грубой физической силой.
Раз стена воды продолжала защищать главную цель сектантов – народ – они все силы обратили против боевых пятерок, и прикрытие элементальными щитами спасло жизнь не одному десятку удальцов, без оглядки несущихся на вражеские расчеты. Понятно, что без потерь обойтись не было ни шанса – настроенные строго на ликвидацию агниборцев, рамурти, кшатрии и каджурахи порой пропускали выпады копий или мечей оставшихся ракшас. Но для них самих это была приемлемая цена: они – воины, и их путь – защищать и гибнуть. Осознавшие перед этим, насколько сложнее для сердца бои, вроде случившегося у Небесной лестницы, сейчас кшатрии неслись в бой радостно, ведь все встало на свои места: есть они, есть конкретная угроза, а есть народ, который надо защитить. Насколько комфортнее умирать в таком бою, нежели убивать в том, где третье и второе странным образом сплелись!
Сопротивление сектантов было отчаянным и ожесточенным, как и всегда, когда речь о непоколебимых фанатиках. Они меняли позиции, отбегали, ускользали, прятались за копьями прикрытия… Но бойцы рамурти каждую весну встречали подтверждением права носить свой трехструнный пояс с чакрой, проходя тот же экзамен на физическую готовность. Целая треть от их общего числа в этом году не сможет прийти на площадь Рамы двадцать первого марта, однако понятно, что за неделю до испытания все рамурти привели себя в отменную форму и сейчас она ой как помогала буквально сжирать дистанцию и с одного удара укладывать врагов на брусчатку Путей Вишну, Брахмы и Шивы. А с другой стороны улиц все чаще появлялись конные и стрелковые патрули: подчистив жилые районы, они нашли допустимым нарушить текущий приказ и сорваться к месту главного боя. Операция из боя перетекла в зачистку.
В Калькутте тем временем уже вовсю голосили киннары, отправленные туда с помощью Канты по пути в Джайпур. Голоса птицедев и мужеконей, рассыпавшихся по всем улицам, дублировали воздействие песни не вездесущего, как ни крути, Кабаньяса и звуков Манджи: оставшиеся наги впадали в оцепенение и панику, становясь легкой добычей носящихся по улицам патрулей.
Мумбайскую группировку пополнили апсары и садхиры. Первые находили и обольщали оставшихся ракшас, а вторые – создавали на пути хаотично мечущихся пишачей барьеры из особо тонких энергий, действующих на низкочастотных тварей подобно святой воде. Спешно вспомнили и об акустическом воздействии многочисленных аджарских колоколов и труб, имеющих на пишачей схожее влияние… Так как дравидов в этот город Равана не направлял (зачем подставлять под неразборчивых демонят?), вся операция в итоге свелась к неприглядному, но действенному тотальному истреблению мерзких тварей силами подтянувшихся кшатриев, жалеющих сейчас лишь о том, что не оказались вовремя там, где ковался подвиг Арджуны и его новоявленного отряда.
Города Аджарии, пережив совершенно кошмарный вечер, выстояли…
* * *
Что касается Вероники, то понятно, что охота с рогаткой была всего лишь шуткой. Зачем эти странные игры, когда есть дела поважнее?.. Ведь в сотнях маленьких поселений изолированные от перепада истории люди до сих пор отмечали праздник единения, а как показывал пример Таванчи, для некоторых людей лучшим способом выразить единение считается трепка тех, кто не стал с ними един.
По всем Спутникам активно транслировались наиболее знаковые нарезки из столичных событий, благо Маниша буквально лопалась от впитанных впечатлений, которые теперь с собственным минимальным монтажом изливала на сердца народа. Между ними вставлялись короткие речи как самой Летящей, так и ее ритуального брата Олегера, коротко, ясно и на очень доступном языке пояснявшего провинциальным толпам, как не надо себя вести. В фоновые звуки периодически вплетался едва слышный смех Астрайки с самым умиротворяющим эффектом, на который она только могла быть способна. А тем, кому и этого мало – доставалась еще и песня Кабаньяса о всеобщем единении перед внешними угрозами…
Понятно, что это закреплялось и работой на местах. Например, Раджит потом будет двое суток отсыпаться после эпического портального забега по сорока двум селениям, где он, пользуясь известным в народе статусом важного ауровильского лидера, примирял протестующих с гарнизонами и мобильными отрядами кшатриев. А ведь «первому каджураху» усердно помогали и другие активисты: от милых ауровильских тантрини до городских «пылких», часть из которых, оперативно прочувствовав, что такое истинное единение – торопилась передать это другим раньше, чем те сделают непростительные ошибки.
Многим этой ночью и утром нашлась непростая, но подкрепленная крыльями за спиной работа… Многим. Но в их числе не было Миэллы… Санапсара лежала на подстеленной кем-то циновке прямо на забрызганной пестрыми красками Радуге в постоянной компании сидящей рядом Салпаны, после слов русского рапсода не желающей оставлять наставницу в одиночестве.
А та лежала, закрыв глаза. Лежала и видела сон… Или не сон. Может быть, даже настолько не сон, что теперь ночными грезами казался уже Ауровиль, эта площадь и детская клятва сделать так, чтобы во всей Аджарии больше не было ни одного неприкасаемого. А перед глазами то таяли, то проявлялись узоры изморози… И в покрытом туманом сознании плавно и нежно скользил совет: продолжать верить в людей. Всех людей… И неважно какой планеты…
* * *
Женщина средних лет, чумазая от сажи, с обгоревшими волосами, неторопливо работая пальцами, сплетала в подобие косички свои трофеи: трехструнный пояс с чакрой, снятый с плечистого парня, которому уже не понадобится, набедренную цепочку с талии Ришимы и до сих пор слегка искрящуюся родовую ленту с запястья Джасвиндера... Закончив работу, она подошла к фонтану Тримурти, символические три струи которого, сливающиеся воедино, пока отдыхали, ожидая восстановительных работ на насосной станции. Женщина зашла в воду и молча оплела своей тройной косичкой ажурный изгиб одной из центральных труб. Постояла немного, прислонившись к нему закопченным лбом, а потом, выбравшись из воды, направилась по аллее к рассветному солнцу… В женщине было крайне сложно узнать певицу Сулрану, но это ведь и не странно – по аллее сейчас шла совсем другая. Хотя вроде бы и она...
Последняя развилка
- … именно такими я запомнила великих героев Аджарии Махавира и Джасвиндера, - с немного необычной для небесных нимф эмоциональностью говорила Маниша в эфире Спутника. – И всей своей сутью надеюсь, что вы оцените их вклад в спасение нашей страны. Ведь, даже понимая, что конкретно у них фактически нет будущего в новой Аджарии, они оба сражались за ее право существовать… Именно их дела подвели нас к мысли о необходимости более уважительного и плавного прощания с брахманизмом. Ведь, если подумать, то так уж ли готовы мы были раньше сами направлять путь страны и принимать самые трудные решения?.. Так скажем спасибо и им, и другим брахманам за то, что брали ответственность на себя, оставаясь при этом аскетами, живущими во имя высших задач… Мы привыкли жалеть себя, но жалеть, как мне кажется, стоит не себя, а те народы, у которых в критический момент не оказалось или не окажется таких Джасвиндеров и Махавиров…
- Революция закалилась, - подытожила Яхна. – И как же важно, что закалилась она не ненавистью к убиваемым элитам, а общей борьбой с силами, желавшими нашу революцию использовать как поле боя для запоздалого реванша.
Иллюзорный образ выключился, и Вероника, посмотрев в потолок, а потом на пол, вздохнула:
- Наверное, ни один фрагмент мозаики не дался такой высокой ценой, если убрать за скобки тот, что подарила Изабелла, - похмурила бровки она. – И я по-прежнему ощущаю, что именно мне не удалось повернуть ход событий в еще более гармоничное русло.
- Ну, не будем умалять роль Изабеллы и во всех этих событиях, - поиграла глазками Канта. – Тебе вновь удалось загасить разожженный ею пожар… А то, что ты якобы не смогла… Думаю, просто было уже и так слишком поздно, чтобы все поменять.
- Словами – да!.. Вот Леля бы, наверное, просто своим сердцем всю площадь затопила, и никто не дергался ни на какие провокации. А я – со словами своими сунулась. Неуместными, сумбурными: ни уму, ни сердцу. Ну ладно, пускай уму, но недостаточно сердцу, значит, раз не удалось… И вдруг можно было не словами – а делами?..
- Ты считаешь, что мало сделала?.. Эй, подруга, самоедство ухудшает карму, а всему Вендору она нужна в кристаллической чистоте… Пойми, есть моменты, когда уже поздно что-то менять даже самыми точными и глубокими словами, а иногда – и делами!.. Поздно соединять то, что разошлось слишком далеко.
- Вот!.. Значит, надо искать новые пути соединения. Те, что скрепляют на глубинном уровне и не дают расходиться… А для этого нужно или любить, или понять полностью. Леля могла любить, а я пошла по пути познания. И любви тоже. Но вышло так, что и не там, и не там не достигла нужного предела… А ведь чувствую, что суть именно в слиянии этих путей. Я помню Лелю в конце октября: ее сердце было просто выжато!.. Потому что любовь без понимания может иссякать, если в таких объемах ее лить. А познание без достаточной любви – не дает как раз единства с тем, что ты, казалось бы, понял уже на уровне высшего осознания. Но высшее осознание – это, наверное, как раз познание, наполненное до краев любовью.
- Боги… - покачала головой Каришма, крутившаяся поблизости и услыхавшая последний монолог нимфеи. – Сколько мучительных лет я могла бы сэкономить, окажись рядом со мной тогда такой кладезь мудрости… - она оценила глазами реакцию и поняла, что может втиснуться в диалог. – Ты же знаешь, наверное, что школы калари завязаны на слиянии с животным миром. Меня направили по широкому пути: пути птицы – просто птицы, не какой-то конкретной… И я ведь так и не сумела достаточно глубоко постичь всю суть. Сначала слепо шла по системе ритуалов, но без любви – мне тогда почему-то казалось, что я вся из себя кошка, а тут – птицей заставили быть!.. А потом, когда я в один миг оценила дивную хрупкость полета, пока падала и ломала себе бедро – никто не мешал мне любить птиц, но уже не годились сами техники… И чем больше ограничена, тем сильнее теперь люблю этих крылатых зараз… Ох, сколько бы я отдала, чтобы погибнуть раньше тебя, Канта, всунуться в ваш артефакт, а потом нести Веронику к революции на своих крыльях, еще видя уже севшее для всех ходоков солнце…
- А ты бы понесла меня к революции? – неожиданный выплеск романтики даже пылкой нимфее не позволял забыть об изначальном отношении Каришмы к Большому Сахарному Вздоху. С такой Сапфо история могла бы потечь совсем иначе…
- Ты и так Летящая – тебе не нужен транспорт… Хотя если бы я ощутила твое родство с птицами – то почему и нет? И это универсально… В Даоссии более глубокие школы перевоплощения – я узнавала, когда пыталась добиться прогресса. И они тоже стремятся ощутить истинное родство, единство – воззвать к истокам, когда были птицами сами… Думаю, они встретятся на твоем пути по Самсунгу, если ты действительно в них нуждаешься. Хотя врать не буду: я бы страшно хотела видеть тебя с нами в Шамбале.
- Спасибо за подсказку… А насчет Шамбалы: аж разорваться хочется, чтобы и с вами успеть, и в Даоссии дела решить. Но Альянс приучил меня делить радости с другими: я проживу приключения Шамбалы всеми вами. А сама попытаюсь сделать то, что, наверное, следует сделать именно мне.
- Аджария будет сильно скучать по тебе, - Каришма вежливо поклонилась и отошла.
- В этом я с ней вынуждена согласиться, - добавила Канта. – Вынуждена с ней, конечно же, а не вынуждена насчет твоей важности… Ну, ты поняла, что я имею в виду… Народ буквально бредит Летящей!..
- Я думала об этом вчера. Мне кажется, моя роль сильно преувеличена… Я пыталась нести полноту сразу нескольких пророчеств, а ведь на самом-то деле речь шла о разных личностях!.. Там ведь говорилось о богине с синим отливом кожи? Да. И кто это?.. Та-дам!.. Канта. Истинно летящая богиня, способная дать новый порядок.
- Вот это уж точно могу!.. Да здравствует одна большая община!.. Шучу, конечно… Но теперь, думаю, именно мне придется стыковать все связи: старые и новые.
- И тебе для этого высшие силы дали ресурсы Сапфо – все поразительно сходится… Так что я – всего лишь… Да даже нет! На бога-ребенка тоже есть куда более подходящая кандидатка… А уж то, что богиней-наставницей для них стала Миэлла – это, думаю, вообще сомнению не подлежит…
- Хм… Прости, что перебиваю, - поморщила лобик Канта. – Просто там очень странные гости. Понятия не имею, как они сюда пробрались, но они положили на землю скрытные арбалеты и как раз спрашивают у одной садхини, как им найти Летящую. И уверена, в их вопросе нет ни синей богини, ни ребенка, ни нашей славной наставницы… Реши – хочешь ли ты их видеть, или мне позвать Олегера, который уж с ними-то точно захочет пообщаться.
- Я сама… А Олегера не отвлекай – ему надо переварить твою «Лилу». Пусть посидит мозг поплавит.
- Страшно рада, что ему понравилось…
- Ты точно не влюблена в него? Все забывала спросить. Знаю, это неприлично, но вы сами научили.
- Да если б я знала!.. Я не хочу им мешать. Для него понятие пары свято, да и Перниму я такой никогда не видела… А я сейчас как бы слишком уж общая… Не хочу ни смущать его, ни… портить, что ли – пусть даже только в его понимании. Я же сейчас вообще просто живое воплощение ауротантры: могу быть любой во плоти, а не иллюзиях. Да еще с бездонными бочками энергии… И ой, чувствую, сорвусь… Так что останусь для Олегера игровой соратницей и «истинной мраморной русалкой», как он меня назвал, когда осознал, кем я стала. Еще не выяснила всю глубину контекста, но пока нравится… Как и то, что он остается помогать мне разруливать народное будущее, а не идет ни в Шамбалу, ни даже на Русь.
- Он говорил мне, что ваша революция его многому научила. Мол, он хотел пойти дальше, с концами отогнать князя, но теперь понял, что форсировать не стоит, а князь его все равно подбешивает, вот он и решил, что подальше от Руси будет спокойнее: и ему, и ей… И тебе, думаю. Просто уверена!..
* * *
…Стекло, оттаявшее было полностью, вновь начало покрываться узором льда, а слезы, застывшие в серых глазах от увиденного через него, превратились в застывшие капельки, неся память о непривычном ощущении материнства и боли от утраты столь же непривычного для санапсары Ауровиля статуса замужней женщины. Миссия усложнялась, но, кажется, и откладывалась. А ледяной узор, обретая все более яркие оттенки, дошел до темно-золотистого цвета. Цвета кожи Аванти…
Серые радужки санапсары лежали в левом уголке глазниц и видели, как настырный узор все не сходит и не сходит, оставаясь витиеватым шрамом на животе тантрини.
Ученица почувствовала взгляд, опустила глаза, и в них взорвались родники.
- Она ожила!.. – закричала Аванти, подпрыгивая на месте из-за неимения моральных сил прикоснуться к наставнице, которую, как все в итоге сложилось, фактически предала.
Миэлла на миг закрыла глаза, отодвигая в глубокую память увиденное через стекло криогенной капсулы на другой планете. Чтобы открыть их уже как санапсара Ауровиля Вендорского…
* * *
- А это, - палец Миэллы провел по длинному шраму, - никуда не годится. Поняла?
Аванти закивала с готовностью отличницы, но потом вертикальные кивки забавно смешались с горизонтальными и перетекли строго в них.
- Нет… Пускай остается!.. Я не хочу маскировать отпечаток своей подлости прошлого, - она, видимо, уже успела отшлифовать эту формулировку.
- Шрам и так остался, - палец Миэллы коснулся груди Аванти. – Здесь…
- Ты же знаешь меня… Сердце – глубоко. А сюда я смотрю каждый день…
- Вот и считай случившееся поводом чаще смотреть в сердце, а не на свой идеальный животик, который, я клянусь, я все равно тихонько поправлю, пока ты будешь спать.
- Я буду ждать!.. – закивала тантрини и обняла санапсару, заливаясь слезами. – И спать очень крепко!..
* * *
- Ты уверена, что никого не хочешь взять с собой? – мягко настаивала Миэлла. – У нас для Шамбалы подбирается такая невероятная компания, что в любом случае не пропадем… Правда, смущает, что Том больше на связь так и не выходил после четырнадцатого. Три дня уже – много.
- Он же мой братишка – я бы почувствовала что-то не то, - успокаивала Вероника. – А за меня не беспокойся. Мне правда проще будет самой погрузиться… Не забывай: со мной летит Астрайка. И эти брат с сестрой могут оказаться идеальными проводниками. Они и на плато Дакши взобрались, минуя все привычные пути, а на родном острове, уверена, помогут выиграть массу времени с помощью тайных троп.
- Ну стреляют они точно идеально. Так поймать траекторию, чтобы сбить стрелы… Если б не они, думаю, я бы осталась в той капсуле ждать, когда можно пойти спасать мир… и не только мир, - санапсара смахнула слезу и перевела тему. – Правда, ты так и не пояснила их мотивы.
- Они служат не столько императору, сколько Дао. И вот именно Тинг с Хангом показалось, что моя речь и, хи-хи, вообще я сама – иду по гораздо более гармоничному руслу Дао, нежели император… Интересные ребята, в общем… Ханг – вообще уже успел помочь. Канта по моей просьбе попыталась более осознанно вникнуть в смысл слов, снятых с рога дракона, и Ханг подключил к этому свое сознание. А он в свое время совершал паломничество по алтарям драконов, так что послужил своеобразным ключом… Правда, не уверена, что порадую тебя нашей новой гипотезой.
- Поверь… Моей кармы нет в этой жизни, но то, что случилось за увиденный мной период в том мире… Думаю, моя нынешняя карма просто перетекает туда. Так что я готова ко всему…
- В общем, мы могли изменить решение Азура. Когда началась революция, он решил: пусть она и рассудит… Если бы в итоге сыграл именно твой изначальный план с революцией истинной свободы, то Азур мог передумать нести огонь небесного очищения.
- Ну да… А так наш крылатый друг с комплексом мироспасения – хотя мне ли судить – наверняка уже сделал вывод: даже свободу эти гадкие людишки пытаются дать в духе Легиона – не спрашивая народ, а решая за него… Ладно. Скажу Канте, чтобы начали строить массовые подземные убежища от налетов… И много-много баллист.
- Со мной тут одна подружка с материка сумела связаться, и я уже передала туда просьбу. Так что ждите Рафа – он повез тело Тредиасара на Русь. Вернется к вам и Аванти с сотней баллист – на материке их готовых хватает. Сама понимаешь, там эти традиции помощнее… Считай подарком ассов. Хотя как бы мне хотелось дарить тебе только цветы и поцелуи в щечку!..
- Миэлла, Вероника! – сообщила Канта дистанционно. – Ситара вышла на связь. Ребята дали ей уранит и отправили подальше от Шамбалы, чтобы портал не исказило при вашем десантировании. Это было еще несколько дней назад, и об их судьбе пока ничего неизвестно.
- Передай ей, что мы идем!.. – Миэлла приставила кончик носа к кончику носа Вероники, они посмотрелись в глаза, а потом поцеловались в щеки, обнялись и пошли каждая своим путем…
Конец третьего тома
- Так вот ты какая, птица-небылица… - проговорила голова задумчиво. Другая сама потерлась о еще, кажется, совершенно не проснувшуюся лапу:
- Красивая песня, жаль, что брехня.
- А вдруг не брехня? – задумалась третья. – С чего бы ей врать?
- Может, сбой какой в поле. Сами знаете, что за время сейчас. Солнцеград? Не. Не верю…
- Нагнать можно, да еще раз послушать – уже не спросонья.
- Нагнать? Гамаюн? Ты точно проснулся?
- Вообще не о том спорите, - снова заговорила первая. – Правда иль нет, но не мы одни песню слыхали. А что это значит? Попрет теперь туда хороняка. Как пить дать, попрет… И сами вы знаете, каким путем. Упредить надобно… И не только бы упредить.
- Ты все надеешься, что…
- Ну а вдруг?..
- Полетели!.. – почти синхронно проговорили три головы и принялись растирать еще сонное туловище.
* * *
Зайчик поджал уши, метнулся было в сторонку, но тут же замер, объятый природным страхом. Ну сам виноват – зачем было бегать так высоко на открытой местности? Ястреб, стремительно рассекая воздух, несся к добыче, не обращая внимания на такие мелочи, как рисовое зернышко, которое прилетело к зайчику, запущенное сильной рукой. Зверек не удержался от странного зова последней трапезы, ткнулся мордочкой в землю и подхватил зерно на язык… Успеет хотя бы его проглотить?.. Успел. И посмотреть со склона на дивный вид тоже успел. А потом и побарабанить, сбрасывая напряжение… А почему напряжение? Ой… Раскосые глазки еще пугливо уставились в небо и полюбовались степенным полетом ястреба. Как же красиво летит ястреб, когда не ты его цель, а он просто летит…
Монах улыбнулся, посмотрел на слиток в руке и на впадинку в нем, заполненную рисовыми зернышками. «Ничего… Ей хватит», - подумал он и пошел дальше вверх по горной тропе.
* * *
- Опять этот глупец о любви лопочет, - послал ментальный импульс красный дракон, и остальные пятеро одобрительно посмеялись умами, не издавая никаких лишних звуков.
- Одно удивляет: как ему удается так далеко добивать?
- Не это сейчас важно, - отрезала сапфирная дракайна, поглядывая на синеву широкого портала. – Не того вы слушаете… Просто. Ждем. Команду… Если Великий Хранитель сказал, что распахнет нам небо над каждым городом – значит, распахнет.
- А мы это небо подожжем… - согласился зеленый дракон, с подачи которого образ и прижился на Картахене в последние недели. Но для себя он решил, что после караульной смены слетает поближе к берегу послушать странного дракона, вещающего им о любви как о шансе на спасение то ли людей, то ли самих драконов, то ли всего неба, которое они решились поджечь, как красиво подметила та девочка из пещеры, поцеловавшая его как будто не только лицом, но и всем своим сердцем.
Том четвертый
Часть пятая
Согревая дыханием вечности
Золотое яйцо России
Отлет юных Василис
Двенадцать подков звонко целовали брусчатую дорогу Богатырских холмов. Свое название этот район Славутича получил несколько лет назад, в честь защитников города, отбивших атаку Кощеевых орд. И трое из защитников как раз восседали на двух подуставших конях и одном, исключительно бодром. А почему бы не бодриться, если этот конь давно научился получать удовольствие от каждого мига своего существования, будь то щипание травы или остро заточенный галоп? Если бы лошади увлеклись медитациями, то их первым гуру, если не пророком, с большой вероятностью мог стать именно этот конь – известный нам под именем Вектор.
А вот его ездоку медитативный настрой сейчас уж явно не помешал бы. Давно не приходилось видеть славного Юрека таким огорченным, как в эту минуту. А ведь минувшая зима уж точно простой не была. Ведьмы-декабристки, январское вторжение жнецов и лих, растянувшееся до весны, да и прямо сейчас завершавшийся поход в Итиль – все эти акты большой русской драмы венчались в той или иной степени счастливым финалом, однако какая большая русская драма без череды маленьких трагедий? Без горечи потерь или хлыста сложных решений не обошлось нигде, однако Юрек достойно прошел все эти испытания, почти никогда не теряя внутренней гармонии. А вот сейчас – достаточно было одного взгляда на бледное лицо, чтобы понять, насколько болезненным оказался дистанционный разговор с Рафом при помощи «трепла» – приспособления, созданного теми руками, которые прямо сейчас были сложены на груди безмолвного попутчика Рафа на пути домой. Корабль нарта как раз вышел из-под Пелены Майи, дав возможность скорпиону связаться с соратниками и сообщить им печальную весть.
- …Мы… Можно для портала найти асса и… А, ну да, - Юрек, закрыв глаза, закивал. – Ты ведь не один… Тогда придется просто ждать твой корабль. Держись там. Если нужно, мы сообщим родне. Сам?.. Как скажешь, дружище… Как скажешь…
Айкидзен отвел трепло от уха, но не сразу положил в карман, а грустно погладил его взглядом.
- У меня две новости, - Юрек поднял глаза на алемана, едущего слева и чуть впереди. – Хорошая: Раф плывет сюда. И плохая… Очень плохая, парни.
- Да поняли мы уже, - хмуря и без того покатые брови, отмахнулся Юрген, не желая, чтобы соратник произнес вслух печальную весть, как будто отсутствие словесной формулировки могло оставлять надежду на менее бесповоротный исход. Алеман повернулся к едущему еще левее Феликсу в поисках поддержки своего нехитрого плана, и лишь сейчас обнаружил, что, пока он с гулким стуком в ушах впитывал безрадостный подтекст разговора Юрека с Рафом, спол отъехал к обочине и сейчас, морща лоб, внимал суматошной жалобе нервного дружинника, семенящего рядом с его конем.
- У меня тоже две, - мрачно кивнул друзьям Феликс, отстраняя дружинника ленивым движением ладони. Он тоже догадался уже о судьбе Тредиасара, но выдерживал этот удар более стойко, нежели Юрген. И выдерживал как раз благодаря тому, что дружинник, сообщив еще одну пренеприятную, но требующую конкретных действий новость, как будто немного разбавлял первое горе вторым. И непонятной самому сполу выдержки добавлял тот факт, что для него известие дружинника было изрядно менее болезненным, чем для соратников, которых теперь предстояло огорошить. Возможно, сказывался тот самый механизм «протрезвления рядом с еще более пьяным». Феликс прочистил захрипевшее горло и попытался побагроветь меньше обычного. – Хорошая новость в том, что мудиле-князю, наконец, аукнулись его словечки с самой первой нашей встречи, - спол для своей стати и силы был до забавного злопамятен. – А плохая…
Но князь уже сам семенил к богатырям от Золотых ворот в компании суетливых вирников, заламывая руки и утирая слезы подносимыми с разных сторон платками.
- Василиску… - приближались его звонкие причитания. – Василиску мою змей уволок!.. Горыныч-треклятый!.. На вас токмо надежда вся…
- Ишь как заговорил, - пренебрежительно буркнул Феликс, ощущая несколько предательское по отношению к самой Василисе злорадство в адрес ее отца. Но спол, возможно, имел право на эту слабость. В конце концов, он ведь уже ни на миг не сомневался в своей готовности идти выручать подругу Скорпионов хоть в логово мифического Горыныча… Другое дело, что идти, судя по всему, предстояло в еще куда более кошмарное место. Возможно, самое кошмарное в Вендоре после пылающего Муспелля…
* * *
Еще несколько месяцев назад князь Владимир, даже в столь драматической ситуации, скорее всего, попытался бы избежать прилюдной сцены, в которой ему приходится умолять богатырей о помощи. Со скорпионами он никогда не ладил, а опирался всегда лишь на стабильно уменьшавшееся число верных ему воевод. Однако осенне-зимние события, кажется, положили конец попыткам князя мнить себя эпицентром жизни русичей или уже даже одного лишь Славутича. И это ему очень даже шло. В общем-то, Владимир, достаточно красноречивый и ушлый, отлично смотрелся бы в роли какого-нибудь распорядителя с ограниченной ответственностью и властью, а невыносимым его делал именно статус князя.
И вот теперь, когда декабрьский манифест ведьм низложил полномочия Владимира до сугубо декоративных, тот уже мог позволить себе не надувать щеки, а поступать так, как подсказывало сердце. В данный момент – безраздельно отцовское…
- Я уж молился Христу… - бормотал он, прикладывая руки к нательной иконке и заглядывая в глаза скорпионов. – Да и не только ему, пусть уж простит он меня, да не клянут священники!.. И старым богам тоже молился!.. Об одном токмо лишь – чтоб вы поскорее вернулись с Хазарии поганой, ибо не ведаю, кто еще подсобить в нашем горе мог бы… А как услыхал давеча, что ведьмы уже прилетели оттуда на метлах своих – то уж с ночи тут вас и выглядываю. Все глаза в темени высмотрел и никогда еще так видом вашим не радовался.
- Постарайся по сути, - кивнул Юрек. – Я помогу: когда, как и известно ли зачем?
- Вчера! Вечером!.. Из палат прямо!.. Налетел супостат треглавый, в тереме Василискином куполок сорвал, ухватил ее лапами богомерзкими и сгинул хороняка!.. Мы и глазом моргнуть…
- Драконы не разговаривают, но могут мысленно обращаться. Было такое?
- Было!.. – князь вытолкнул вперед крупного гридня, а один из помощников-вирников сделал полшага вперед сам. – Трое нас в голове глас его бесовский учуяли. Кто рядом и был как раз. Я ж ей добра на сон пожелать шел, да о Хазарии погутарить, вот и…
Юрек посмотрел великодушно, но это сработало лучше, чем нетерпеливость. Князь кротко закивал и вернулся к главному.
- Услыхал я, что будет мое сердце, мол, как камень горюч… Так вот и есть!.. Горюет оно, кровью жаркой течет всё. И коли, страшно сказать, случится горе ужасное – тотчас камнем оборотится, ведь нет ничего для меня, Василисушки моей дороже.
- А я услышал, что забрал он ее Кощеевыми чаяниями, - добавил вирник, на которого перевел взгляд айкидзен. – И унес Кощею на смерть.
- Я за меч свой схватился, - забубнил гридень, - а змей напоследок окинул меня глазом, и в голове послышалось – нечетко так, я уже чуть опосля словами все осмыслил: «не одолеть вам меня – русичам одним; так что съем я ее через три дня».
- Съест!.. – залился слезами князь. – А она ведь зла никому не чинила!.. Любимицей всем была… - увидев, что Юрек, кивнув, поехал дальше, он недоуменно поднял брови, забыв дать глазам команду продолжать плакать. – Так куда же вы?!. – забормотали деревенеющие от растерянности губы.
- Туда, не знаю куда, - тихо сообщил айкидзен.
* * *
Через несколько минут он стоял в дверях элегантного терема и приветственно поклонился видной женщине, встретившей его у входа.
- Я ждала тебя, - с достоинством поклонилась хозяйка в ответ. – Поделюсь всем, что мне ведомо, а тебе полезно.
- Спасибо, Агнена, - улыбнулся Юрек и вошел в дом ведуньи.
Поход туда, не знаю… хотя немного все-таки знаю… куда
Их было девять. Как скорпионов когда-то. Впрочем, скорпионов тут было меньше половины…
Всего девять человек направлялись сейчас туда, куда в свое время, по совету Семаргла, не рискнул сунуться и в несколько раз более могучий отряд – в Кощеево царство, в Темный Лес.
Собственно, даже это число значительно превосходило план Юрека, изначально готового совершить этот самоубийственный поход в одиночестве. Но Юрген молчаливыми мотаниями головы наотрез отказался отпускать соратника самого, Феликс, получив полное стоических слез благословение беременной Ванды, не собирался терять в ее глазах образ героя. А там и группа ведьм нарисовалась, и упоминавшийся Кабаньясом могучий бард Буян явился, словно из ниоткуда, крутя пальцем у виска при первой же попытке отговорить его от опасной миссии.
Василису на Руси и правда любили. Эта пышноволосая красавица, вопреки наставлениям отца, дружила со скорпионами уже не один год, с ведьмами тайком зналась и того дольше, а людское признание заслужила горячей готовностью совершать сотни мелких полезных дел. Рискнуть жизнью ради ее спасения было готово куда больше девяти человек. Но Юрек, как-то негласно приватизировавший миссию, строго очертил круг спасателей. В канун Апокалипсиса Руси понадобятся защитники, так что ни богатырей, ни витязей, ни большинство ведьм в отряд не принимали.
- Если томитесь от бездействия, - пояснял он добровольцам, столпившимся у Золотых ворот, - потерпите всего недельку и присоединяйтесь к отряду, который направится открывать доступ в Ртань. Сейчас герои, которые туда пойдут – сильно заняты, но план уже готов, и им понадобятся как сила, так и волшебство. И как в сказке про репку – любой из вас может оказаться мышкой, без которой выбить защитный камень или пробить пол через подкоп не получится. А Темный Лес для любого, кто хотя бы чуточку не готов к его ауре, станет не просто могилой, а местом превращения из защитника Руси в пособника Кощея. Вы готовы стать частью его воинства и в виде нечисти или нежити разорять родные дома?.. Уверен, что нет…
Насчет Ртани, как, разумеется, и в остальном, айкидзен нисколько не обманывал. Сейчас, в конце марта, Альянс Света почти отчаялся добраться до затонувшего в водах Тартара Урана, а потому все силы бросил на пирамиды, которые, судя по всему, могли заменить древнюю сферу в роли центра управления Энергополем. Без его отключения шансов реализовать план спасения Вендора не было никаких , так что все Пирамиды Перекрестка стали одной из ключевых целей Альянса на последние месяцы, и очередь Ртани как раз подоспела. Усеченная дюжина так называемых «Бессмертных» – самых боеспособных союзников Альянса Слияния Светил – сейчас как раз отбивала волну атак Легиона на разные уголки Вендора, после чего должна была отправиться к Лукоморью, дабы запустить Ртань или (если это автоматически активирует опасный драконами портал) – хотя бы пробить туда вход, чтобы ожидать синхронного запуска всего Перекрестка в намеченный день.
* * *
Четверо всадников, три с половиной метелочницы и полторы левитантки пересекали Полесье, чтобы добраться до божегодья Макоши, и как раз о нем говорили. Правда, не все – интерес к подробностям проявлял в главной степени Буян, а остальные члены отряда прекрасно годились для примера классического богатырского отношения к походу, вынесенного в название раздела.
- Святилище Семаргла в Темнолесье опять разрушили, - рассказывал Юрек. – Пришлось бы делать изрядный крюк, и спасибо Агнена подсказала, что божегодья Макоши при грамотном подходе и наличии ведьм – тоже работают как порталы. Правда, неясно почему – Макошь ведь, судя по всему, уснула раньше всех остальных богов.
- Кстати, я в детстве слышал, что она часть своих обязанностей переложила на Живу, - поделился знаниями Буян. – Макошь ведь слыла прядильщицей судеб, и якобы именно Живе досталась эта роль. Которую она влила уже в собственный образ. Вот и получили на выходе мистическую кукушку, которая годы считает – как же Жива без озорства обойдется, даже в таком деле. Впрочем, это может быть банальной выдумкой народа – не у каждого же суеверия должно быть реальное обоснование. В конце концов, последнее время кукушки ведь не по одному разу дружно кукуют, а год-то, судя по всему, в любом случае последний для большинства из нас.
- Марфа, когда про Купол рассказывала, - вплелась в разговор Всемила, скользящая на метелке слева от Юрека, - упоминала, что именно Макошь за него отвечала. Этот образный купол как бы создавал на Руси тень и позволял душам некоторое время избегать зова Вечного Мира. Оттуда и берут истоки сначала берегини с русалками, а потом уже и злыдни.
- Агнена похожее упомянула, но времени было мало, так что вернулась к более актуальным для похода темам. Логично ведь – если Макошь видела потоки судьбы, то кому, как не ей, решать, нужно кому-то становиться берегиней и дополнять жизненный путь послесловием, или не стоит.
- А что еще Агнена говорила? – интересовался Буян, с ведуньей общавшийся не раз, но понимавший, что кладезь ее знаний не исчерпается и за сотни бесед. – Да и Волошино мнение любопытно. Мы с ней в подходах сильно расходились, но мыслит она нереально масштабно, пусть и с западным уклоном.
- Ты и к Волоше ходил? – прищурилась Всемила. Эта ведунья принадлежала роду ягинь, отошедших от дел, а потому в их среде имела не особо хорошую прессу, тем более что знания строила на фундаменте нового подхода, очень далекого от мистики и чуть ли не материалистического.
- Очень разумно, кстати, - подмигнул карим глазом Буян. – Классический эквилибриум Юрека.
Он был прав. Для айкидзена в последние годы и особенно месяцы личность Кощея становилась навязчивой идеей. В ищущем гармонии мире Юрека Кощей оставался главным врагом, а ему очень хотелось добиться того уровня гармонии, когда врага нет. По крайней мере – врага непонятого, не имеющего глубинных мотивов вести себя именно так, как он делал. Не похить Горыныч Василису, и айкидзен бы, возможно, нашел другой повод для шага навстречу Кощею. А так – Вселенная словно давала зеленый свет попыткам понять врага и сделать его частью гармоничного мира. Пускай мира, где они всё равно схлестнутся. Но схлестнутся тогда, когда враг будет хотя бы понят…
Глубокие медитации и размышления открывали какие-то фрагменты личностной мозаики Кощея, но пока это была лишь россыпь сложенных кое-где кусочков пазла, за которыми все еще не было видно сути изображения. Срочная миссия в Итиле, где пришлось помогать Росаве, настигла айкидзена на самом пике размышлений и буквально по дороге в терем Агнены. И вот теперь Юрек снова был в деле, а потому постарался ухватить максимум из того, что могли раскрыть о Кощее и его царстве две наиболее богатые знаниями ведуньи.
Он нарочно пришел к каждой из них по-отдельности. У обеих имелись свои глубокие убеждения. Понятно, что опускаться до банального спора ни изысканная мистическая аристократка Агнена, ни мрачновато-фундаментальная Волоша ни в коем бы разе не стали. Однако свои позиции они непременно очерчивали бы друг перед дружкой максимально заостренно. Юреку же сейчас нужны были не чьи-то выводы, а максимально большое количество ниточек-версий, чтобы, вытягивая эти ниточки в размышлениях или медитациях – делать выводы самому.
- Для совсем уж классического эквилибриума не хватило Корнеи, - усмехнулся он. – Она так въедливо ковыряется в деталях, что хорошо бы дополнила Агнену с Волошей. Жаль, что сейчас не в городе… Но и так получилось неплохо. У обеих – разные подходы к знаниям. Волоша ищет символические интерпретации, связь культурных пластов, перекличку народов и все такое. Агнена – более психологична и старается рассуждать, исходя из образности. Она считает, что у сказок и былин есть реальные отражения, а не чисто надуманные или символические иносказания. Так что вышло забавно: почти ни в одной теме они не сошлись, зато у меня теперь более объемная картина рисуется… По крайней мере, не могу сказать, что идем, не зная куда и зачем. Пусть Агнена, конечно, и пошутила над богатырским принципом «Делаю больше, чем знаю»: мол, мы собрались сделать настолько большое, что никаких знаний все равно не хватит для выхода за пределы принципа богатырства.
* * *
- Меньше всего удалось наковырять про Горыныча, - делился Юрек выведанным. – Волоша про него вообще говорить отказалась.
- Оно и неудивительно, - рассмеялся Буян. – Насколько помню, она годами учила, что его не существует, и образ трехглавого змея – это, дай Род памяти, «совокупное воплощение трех традиционных русских угроз: степняков, хазар и лесных тварей». Так красиво получалось, а тут бац – прилетела совокупность и села на княжеский терем.
- Во-во!.. Она и сказала: мне многое теперь предстоит переосмыслить, и до тех пор я не готова говорить об этом. Зато Агнена всегда верила, что горынычи, если не существуют, то раньше уж точно встречались. Правда, настаивала на их невраждебности. Вроде как обычные драконы – она их змеями называет – на Руси к людям относились не особо, а вот треглавые горынычи даже помогали некоторым богатырям и чуть ли не дружили с ними.
- Мой дед говорил, - Феликс, краснея, встрял в разговор, услыхав знакомую тему, - что горынычи – это вообще не змеи, а тоже, как и сполы, великаны. Просто мы помалеху с людьми смешались и выродились, а те особняком держались, жили в горах, вот и звались горынями. Ну, или горынычами.
Не желая нечаянно развенчать знакомую ему с детства теорию возможными знаниями друзей, спол, выдав реплику, мягко притормозил коня и снова отстал. Он ведь и сам понимал, что появление реального треглавого дракона с версией деда о простых великанах вяжется так себе.
- Времена такие, - вздохнул Буян. – Многие себе сторону выбирают. Другие драконы тоже веками хранителями считались, а теперь – на стороне Легиона, ну, или… - он осекся, - кто их там знает… Может, и Горыныч с Кощеем связался.
За последние месяцы Юрек раз десять тесно общался со славным бардом, и во время одного знатного застолья в его ведрусском поместье тот обмолвился айкидзену, что хранит насчет драконов некий любопытный секрет, который не имеет права раскрыть при всем желании. Юрек и не думал настаивать – он понимал, что знания даются по мере готовности, да и сам процесс личного раскрытия важных тайн считал, как мы помним, занятнее разового стороннего знания в готовом виде.
- А про Смородину и Ягу что узнал? – поинтересовалась Всемила, полыхая черными глазками. После зимних событий, особо болезненно зацепивших именно ее хорию, эта ведьмочка осталась фактически самой продвинутой ягиней и теперь окончательно сбросила с себя налет чаруши, намереваясь стать верной хранительницей пути помощниц загадочной Яги. Она не скрывала, что для нее главной целью похода являлась возможная встреча именно с древней помощницей мертвых, обитающей, если верить традиции, около входа в Темный Лес у реки Смородины.
- Про Смородину у них даже по названию разные версии. Агнена говорит, что это искажение от Самородина – дескать, река саморожденная, что ли. Чуть ли не живая… Волоша, как всегда, прозаичнее: Смородина – от слова смород, смрад. Можно сказать, тезка любой реки-вонючки… Правда, предполагает, что, с учетом местности, река может смердеть на зависть другим из-за подземных газов. Но это мы с вами и сами помним. Всего ведь несколько километров не дошли до нее, и пахло там и правда неслабо.
- А еще казалось, будто река чуть ли не горит, - вспомнила Всемила их общую зачистку Темнолесья – области, отделявшей остальную Русь от царства Кощея. – Хотя там ведь такие мороки нависали, что и похлеще учудится.
- Нашу версию с тем, что река реально огненная, Волоша отвергла, - улыбнулся Юрек. – Говорит, столько веков лава течь не может ни по каким законам. Посмеялась, что за это время застывшей лавы хватило бы на несколько новых Рипейских гор. Спорить не стал, ведь в Навь она верит лишь на уровне обывателя, что на редкость забавно, учитывая ее ум и происхождение. Я уже молчу, что в итоге Смородина была заклеймена как русская фольклорная подделка олимпийского Стикса, и ой как сомнительно, что это была шутка.
- Волошу можно понять, - Буян по-человечески симпатизировал яркой черноволосой ведунье, достаточно молодой и красивой, чтобы нравиться еще и чисто эстетически. – Когда ее род отрезал себя от пути ягинь, наверняка постарались потоптаться по всему, что с ним связано. Так что тут, как с атеистами: самые воинствующие – это те, кто когда-то глубоко верил… И ладно нам Смородина в видениях именно лавовой рекой предстала – это еще ничего не доказывает. Но мы-то с вами уже такое видали, что лавовая река, рождающая себя снова и снова… хм, кстати, неплохая перекличка с названием… в общем, нам это не кажется чем-то из ряда вон. А Волоша одними книгами живет, атаки Кощея и жнецов пересидела в западных библиотеках, вот и продолжает верить в свой милый жмуроглазый реализм… Как бы я хотел видеть ее беседу с настоящей Ягой у Смородины под стеной избы на курьих ножках!.. Да боюсь, она и Ягу лично умудрится убедить, что та – просто символ чего-то там.
- В точку. «Яга – это образ проводницы в обряде инициации».
- Так кто ж их сейчас проводит? – не выдержала Всемила.
- На этот вопрос у ревнителей упрощенной версии бытия есть отличный ответ: «когда-то давно», - с утрированной деловитостью подсказал Буян.
- Так и есть. В былые времена волхвы и ведьмы проводили для всех юношей и девушек обряд инициации: посвящение во взрослые. Для этого следовало символически умереть, угодить в царство духов: Навь, там получить знания и вернуться обратно взрослым. По крайней мере, так считает Волоша, причем иронизирует над некоторыми другими коллегами, которые рьяно настаивают, что, пока посвящаемый спит в грибном бреду, над ним ритуально, но вполне недвусмысленно пыхтят волхвы или ведьмы, в зависимости от пола инициируемого, делая его истинно взрослым. Волоша называет это фантазиями озабоченных исследователей, в которых подтвержденным является лишь наличие озабоченности.
- А ведь крупицы истины во всем этом есть, - Алейла, восседавшая на стильной метелке в виде золоченого ятагана, с начала разговора о Яге подлетела поближе к беседующим и теперь мягко, словно изгибы ее талии в беллидэнсе, влилась в общение. – Но эти крупицы настолько размазаны по грязи домыслов, что их уже и не разглядишь.
Было нечто забавно-трогательное в том, что именно Алейла оказалась в числе участников похода в Темный Лес. Внучка ягини, она не собиралась следовать ее пути, в детском возрасте была выкрадена хазарским «черным посредником» для продажи на восток, а сбежав от владельца, примкнула к танцевальной труппе самой королевы беллидэнса Ванадис, разглядевшей в ней талант. Вот только еще более мощный дар проявился в юной танцовщице по мере взросления – ее танец, подобно песням бабки-ягини, норовил стягивать планы. Это, конечно, наделяло выступления мистической аурой, но однажды, во время танцев в храме Осириана, в возникшие щели проникли какие-то духи, и перепуганная Алейла вернулась на Русь разбираться в причинах происходящего с ней. Светоч ягинь Марфа раскрыла пытливой девушке истину и научила реверсному режиму танца, наоборот, разводящему планы, а потому безобидному для зрителей. Но стать обычным светочем беллидэнса на Руси Алейле теперь не давало зудящее чувство ответственности как перед родом, так и перед Марфой лично – чрезвычайно одаренную ягиню все чаще привлекали к операциям, где ее способность сдвигать или раздвигать планы оказывалась критически важной. Где-то к осени прошлого года бедняжка поняла, что, видимо, обречена идти по пути ягини, вопреки личным мечтам о простой танцевальной идиллии, и перестала бороться с судьбой. Алейлу едва удалось вытащить с того света во время декабрьской смуты, лишь дикими объединенными усилиями лучших целительниц ее залатали после контакта с косой вестницы смерти в мрачном январе… Но на другой чаше весов тех непростых дней оказалось столь много спасенных жизней, что Алейла, наконец, осознала истинное счастье настоящей ведьмы. Смахнув приземленные мечты, она воспарила в пути ягини, впервые ощутив себя глубоко свободной, и теперь беззаветно помогала Всемиле готовить народ к испытаниям последних дней, обронив в шутку лишь одно условие: не звать ее в поход на Кощея. Но когда выяснилось, что шутка пустила в реальность глубокие корни, Алейла, скрепив сердце, сама вызвалась помочь старым соратницам, и оставшиеся отголоски чувств к Юреку здесь играли скорее ностальгическую роль.
Со Всемилой Алейлу связывал как путь ягинь, так и путь чаровниц, к которым танцовщица надеялась примкнуть поначалу в компромиссной версии своего будущего, где есть мистика, но еще нет мрачных ритуалов стыка жизни и смерти. Причем, по-танцевальному дотошная в деталях, Алейла скрупулезно ковырялась в знаниях обоих путей, находя не особо афишируемые в широких кругах нюансы.
- Насколько знаю, - пожала она округлыми плечиками, - в прошлые времена чаровниц действительно ответственно подводили к работе со страстью, и ритуальная дефлорация была одним из элементов направления женской энергии в верное русло. И едва ли совпадение, что о скатившихся в вештиц чаровницах упоминаний из тех времен не дошло.
Юрек кивнул:
- Возможно, кое-где и попалось пару озабоченных волхвов или самозванцев, которые перенесли это действо в жизнь своих вотчин, но подводить под этот знаменатель всю Русь – насколько глупо, настолько же и типично для многих любителей искажать прошлое.
- А ритуалы посвящения ягинь как раз предполагали первое путешествие духа в мир Нави, - добавила Всемила. – Под присмотром светоча – чтобы юная ягиня в безопасности могла познакомиться с тем, что ей в будущем предстоит. Но повторюсь: это было давно и с ягинями. А о том, чтобы повально посвящать так всю молодежь – и речи нет. Вернее, обряды-то проводились, конечно, но куда более светлые и простые. Чаще – вообще игровые… А что Ягу к этому всему приплели – думаю, обычная попытка дать бытовое обоснование явлениям, выходящим за рамки бытового же миропонимания. Свести реальность к символам.
- И ведь тонко на самом деле. Как я говорил, Волоша Ягу именно как символ воспринимает: символ проводницы в мир мертвых. И это ведь, как мне кажется, опять же в чем-то правда. Различие лишь в том, что я верю и в реально существующую Ягу, а Волоша склонна считать Ягу вымышленным русским отголоском такой же выдуманной скандской Хель, дочери Локи. Правда, отголоском, получившим новую символическую роль: проводницы при инициации… Кстати, она любопытно трактует бытующую поговорку: «Баба-Яга костяная нога, нос в потолок врос». Мол, избушка ее – это гроб, и нос, стало быть, не длинный, а в потолок врос в том смысле, что потолок этот – крышка гроба, сама навалившаяся от тяжести земли. А костяная нога – дает подсказку, что Яга – это скелет, нежить, стало быть.
- Толковая трактовка, между прочим, - продолжал мягко защищать Волошу Буян. – Если именно эти подсказки воспринимать как символ, а не саму Ягу.
- А что Агнена сказала? – Всемиле куда больше нравились версии именно этой ведуньи. Юреку тоже, хоть и от знаний Волоши мудрый эквилибрист отказываться не собирался.
- Как обычно. Она пытается понять логику древних. Ищет целесообразность. Ведь в некоторых волостях дома до сих пор строят на сваях. Где – из-за почвы, где – чтобы от земли защититься. Но это она просто как пример приводила. А сама считает, что главное свойство избы – мобильность. И мне эта версия ой как по душе. Избушка ведь и поворачивается по сказкам, так почему бы ей не перемещаться, раз именно ножки упомянуты. Может, это вообще не просто какой-нибудь сруб, который бы сгнил уже давно, а какое-то технологическое сооружение – мало ли таких мы и вы в других местах повидали? Если то, что считалось у нас горой – на деле оказывается частью технологичной системы пирамид, построенных гиперборейцами, то почему избушка не может быть мобильным строением, а летающая ступа – какой-нибудь виманой?..
- Одно радует: скоро мы, возможно, сами все увидим, - подытожил бард. – Чур, к Волоше тогда именно я пойду. Обожаю ее дразнить.
* * *
- А что насчет Кощея? – спросила минут через десять Анфиса, пополнившая кучку болтающих во время рассказов Юрека о богине Морене и Темнолесье, в котором заботница вместе со всеми не была. Она и сейчас рисковала остаться не у дел, ведь в Славутич прилетела буквально на денек – узнать, как сложилась тяжелейшая миссия Росавы, и отдохнуть в ведарии Отрады от неустанного ликбеза по знахарству, проводимого для женщин Мосоха, многие из которых желали подойти к тяжким дням с багажом полезных в боях знаний. Услыхав о походе, Анфиса проявила непоколебимость во время попыток Юрека отговорить ее от участия. «Наша первая встреча стала символом возрождения заботниц! – отрезала ведьма прошлым вечером. – Мы запустили эту волну и не имеем права увернуться теперь, когда нужно сделать тот яркий и важный шаг, который символизирует всю суть заботницы: идти с богатырями даже на самые сложные испытания».
Правда, сегодня Анфису больно зацепил по сердцу крайне неприятный сюрприз. За прошедшие годы она настолько развила в себе дар алхимического прорицания, что собирала полезные в ближайшем будущем ингредиенты почти безошибочно – те буквально сами тянулись в ее руки, чуть ли не складываясь в сумочке поближе к скорым соседям по конкретному зелью. Однако с утра – как отрезало. Никакого зова. Это могло намекать, что все пройдет совсем чисто (а как на такое надеяться, направляясь в гости к Кощею?!) или же настолько плохо, что никакие зелья уже не помогут. Думать об этом в одиночестве было слишком жутко даже для клинически жизнерадостной Анфисы, делиться опасениями, вешая тяжкие думы на других – она бы стала предпоследней в Вендоре после Лели. Поэтому постаралась отвлечься участием в разговоре.
Но только Юрек начал отвечать, как отряд добрался до божегодья Макоши, все отвлеклись на ритуал, и беседа вернулась в былое русло уже в паре сотен километров от Полесья – в местах, недалеко от которых когда-то и сплелись пути юной заботницы и начинающих богатырей.
* * *
- Здесь тоже ничего? – со своей фирменной смесью отрешенности и участия шепнула Анфисе Рута, от глаз которой, молчаливо летевшей чуть сбоку от основного отряда, не утаилось нарастающее отчаяние заботницы. Та в тысячный раз напомнила милой улыбкой виноватую мышку.
- Только вот… - вздохнула она, приоткрывая сумочку, где лежала травка, которую мы не успели разглядеть, а запаха, в отличие от Руты, не уловили.
- Ее, кажется, при погребении используют иногда, - без тревог, со своей классической прохладцей, заметила природница. – В жару обычно.
- Угу… Я так надеялась, что просто не знаю какого-то другого ее применения.
- Мое детство, хоть и помню его совсем плохо, прошло в семье цветочниц. Других свойств этой травы я не слыхала. Или следует утешить тебя ненавязчивой выдумкой?
- Спасибо… Лучше правда…
Анфиса снова прильнула к разговору других, чтобы запить им горький вкус неутешительно надвигающейся на них правды. Благо кучка говорунов как раз весело посмеивалась. Речь шла об имени Кощея, и Буяна позабавил тот факт, что Волоша считает, будто имя произошло от слова «кость», вопреки еще паре десятков более надуманных теорий.
- И ведь умничка! – хвалил он свою фаворитку (Агнену, правда, любивший еще больше, но мнения той редко приходилось защищать перед соратниками, а потому некая адвокатская ответственность проросла лишь по отношению к дерзкой Волоше). – Интуитивно уловила связь. Вот только местами поменяла… Я, конечно, не берусь утверждать, что до появления здесь Кощея и его нежити на Руси не было костей, но почти уверен, что их просто как-то иначе называли. Но главное – именно в том, что это кости пошли от Кощея, а не наоборот!.. Как и слово ладить, например, от имени славной богини Лады, столь горячо обожаемой нашей… - он обернулся, ища глазами Марусю, но та как раз умчалась наперегонки с Юргеном, проверяя, способен ли ее доработанный комплект левитации обогнать великого бегуна без метелки.
Алеман и искусница сейчас переживали самый непростой период отношений, завязавшихся-таки в начале зимы. Перед походом в Итиль они сильно поругались из-за категорического отказа Маруси отправиться с Юргеном.
- Я – не заботница! Я – искусница! – шумела Маруся без улыбки. – Моя задача – снабжать вас вещами, куда более полезными, чем мое бестолковое толкание между вами.
- Да не нужны мне вещи! Мне нужна рядом родная душа! – кипятился алеман.
- Да тебе из моей души нужны только они! – потрясала искусница налитыми грудями. – Так и скажи, что боишься не сдержаться в окружении других ведьм.
- Это ты говоришь?!. Да к тебе, как только я уйду – сразу очередь выстроится. По старой привычке…
И в таком духе. Негоже подробнее ворошить белье эмоциональных ссор, в которых почти никто из нас не выглядит достойно… Важнее другое. Рассорившись, пара не удержалась от двух (по одному на каждого) лишних действий. Изменять они друг другу даже в мыслях не собирались, но сделали кое-что, если не похуже, то пообиднее. Юрген в сердцах сжег на костре лапти-скороходы, подаренные ему Марусей еще давно. А искусница, изначально готовившая любимому сюрприз в виде куда более стильных скоростных ботинок (потому-то и осталась дома, что не успевала доделать до дня весеннего равноденствия, во время празднования которого они в прошлом году впервые поцеловались), подарила их недоделанную версию одному из особо быстроногих ратников. Буквально за день до ухода в Итиль тот бросил Юргену вызов и обогнал его в забеге. Алеман тут же затребовал реванш, все силы и обиду вложил в ноги и одолел наглеца, обойдя на три корпуса. Но поступок Маруси посчитал подлейшим предательством, простить которое не сумел до сих пор.
В поход к Кощею он отправился еще немного и в пику оскорбленной любви. Сама же Маруся, не простив Юргену сожженного подарка, нашла в себе силы извиниться делом. Она действительно никогда не участвовала в богатырских рейдах, прилетая только на психозы или менее масштабные гулянки, так что можно лишь догадываться, каким отчаянным шагом стало для искусницы решение отправиться в самоубийственный поход, и что творилось в расцарапанной душе алемана, когда он увидел Марусю, парящей на метелке рядом с другими ведьмами их отряда.
Первые часы пути они просто двигались рядом, не проронив за это время ни слова. А оказавшись в Темнолесье, переглянулись и все так же молча рванули наперегонки к показанному чьими-то из их глаз ориентиру в лице высоченного кедра…
- А вдруг это все-таки Кощея иначе звали когда-то? – легкомысленно предположила Всемила, снова вызвав улыбку у Буяна.
- Точняк, - закивал он. – А потом узнал, что ему народ в честь костей имя дал, и решил порадовать бедолаг. «И так им непросто приходится, - подумал. – Столько зла им чиню. Хоть именем потешу».
- Признаю. Тупанула, - засмеялась ягиня. – Я ж не знаю, как он себя называет. Может, это мы его Кощеем кличем, а в Легионе у него какое-то другое прозвище: Бусинка, там, или Котик... Так что, если ты на самом деле очередной легионерский шпион – то сейчас неслабо так спалился.
- Это точно, - Буян посмеялся. – Вот и попытаюсь быстренько увести вас в сторону, пока не раскрыли окончательно. То, что Кощеем его называют боги – это ладно. Но стало интересно: как он вообще-то выглядит? Я нигде не встречал внятных описаний его облика. Точнее, описания есть, но они кромешно разные: от костяного старика до худощавого, но вполне себе элегантного юноши… Амплитуда солидная, в общем. Такой себе безликий получается. Или – многоликий.
- А это реально интересная тема, - почесал аккуратную бородку айкидзен. – Ведуньи тоже ничего определенного о внешности не могут сказать. Мне кажется, это из-за того, что Кощей – лицедей. Лилит говорила же, что он был лучшим актером Гипербореи. Я эту тему очень глубоко развил в медитациях, были даже видения, но везде он разный – словно начисто перевоплощался каждый раз.
- А я ведь тоже пару раз видела образ многоликого лицедея! – воскликнула Алейла. – Когда у меня были самые глубокие танцевальные трансы, и я буквально сливалась с Навью, то, видимо, через мар, находившихся рядом, выхватывались обрывки их собственных видений. Там фигурировал молодой мужчина, который постоянно менял лица и невероятно пластично двигался, причем каждый раз – идеально подстать самому лицу. В жизни не видала такой выразительной, пронзительной, я бы сказала, пластики.
- Руки две было или четыре? – Юрек вспомнил рассказы синайских аджаров об их боге Шиве, слывшем эталоном танцора.
- Две. Но он двигался так, будто их десять… Я просто не думала тогда, что это может быть именно Кощей. Как всегда со мной – не поняла сразу и забыла: танцор и танцор, хоть и невероятный, конечно… А сейчас даже мурашки по коже, что это реально может быть Кощей… Брр!.. Тем более не пускайте меня за Смородину – таким танцем он вашу Алейлу в два счета искусит и на свою сторону заманит.
- Это он умеет, - покивал Юрек задумчиво, продолжая пополнять свою мозаику образа врага. Потом вспомнил об одной из таких искушенных и, пользуясь общим возбуждением, отвлекающем собеседников, сжал в руке небольшой амулет, шепнув: «Я продолжаю настаивать на разговоре».
- А что ведуньи говорили насчет его тяги к похищению и искушению дам? – в очередной раз продемонстрировал жажду знаний Буян. Юрек убрал амулет в карман и поднял брови:
- Классика. Правда, в фольклорного Кощея Волоша не верит, считая, что под его именем сейчас действуют некие враждебные Руси силы, но зато подробно привела всю выкладку по сказкам и былинам. И уточнила, что нынешний случай явно выбивается из общей картины своей наглостью, но в остальном на редкость типичен: Кощей похищает знатную красавицу, надеясь завоевать ее расположение с помощью чар. Правда, в сказках она редко поддается, либо ее выручают богатыри, но реальность печальнее – за века сотни женщин превратились в мар под Кощеевым влиянием, а о том, чтобы кому-то из богатырей удалось добраться до Темного Леса, а тем более – чертогов Кощея – просто добраться, а не то что освободить – я не слышал. Разве что Радегаст в шутку обронил в Молулу, будто он как-то гостил у Кощея и как раз возвращая очередную свою любимицу. Но это ведь Радегаст!.. Он всегда со своим удалым юморком съезжает с темы, оставляя возможность считать вымыслом даже самую правдивую его историю.
- И если кто и мог когда-то вытащить из Кощеевых чертогов девицу, то это именно Радегаст, - усмехнулся Буян. – Жаль, что сейчас он так занят.
- А он бы все равно не смог пойти с нами, - добавил Юрек. – Свой рассказ он тогда закончил словами, будто заключил с Кощеем уговор. Тот никогда не похищает девушек с именем Марья, а Радегаст не наведывается к нему с кладенцом.
- Волоши на вас нет, - покачала головой Алейла, для которой последние реплики казались вторжением каких-то слишком уж сказочных мотивов.
- А вот Агнена оценила, - поднял палец Юрек. – Жаль у нее как раз статистическая выкладка послабее, чтобы подтвердить или опровергнуть слова Радегаста, но навскидку он по моему описанию показался ей идеально подходящим под былинные и сказочные образы героя, побеждающего Кощея.
- А насчет похищений что сказала?
- О-о!.. Там она разгулялась. Полчаса об этом говорили. Но если кратко, то она хорошенько так копнула в психологии и заподозрила Кощея в комплексе касаемо женщин, с чем я полностью согласился. Лилит ведь пару раз упоминала о прошлом Кощея времен Гипербореи, и я знаю, что Кощей – это парень с безнадежно разбитым сердцем. Вот он, вероятно, и пытается количеством компенсировать качество, заодно как бы мстя всем женщинам. Раз истинно любимая не поддалась его воле, то он теперь вновь и вновь переигрывает ту болезненную ситуацию, подчиняя себе дамочек попроще: от обычных девушек – до ведьм, вроде сами знаете кого, – рука машинально коснулась амулета в кармане. – Ну, или даже богинь, как Морена, о которой мы уже говорили…
- А еще ж была Аделаида, - добавил Буян. – Его лучшая ученица, которая потом веками нагоняла страх на Гелэрис. Но это уже иной качественный уровень: фантастическая волшебница, удивительная женщина со свободой воли, которой, как мне кажется, Кощею порой сильно не хватает в его подопечных. И тем шикарнее такую подчинить – не банальными чарами, а даром убеждения.
- Ты и с Аделаидой знаком? – раскрыла глазки Анфиса, наслышанная о дивной волшебнице и чутко уловившая в мимике барда оттенки личного отношения.
- Долгая история… Когда-то пел песни о ней, потом получилось и ей… Довольно банальные, впрочем… И уж явно менее интересную, чем мысли Агнены о Кощее, - мягко вернул он отколовшийся ручеек разговора в общее русло, жестом руки указав на Юрека. Тот глазами отметил тактичность Буяна.
- Насчет женщин, в общем-то, главное уже сказал. А вот со смертью Кощея – тоже довольно любопытно. И главное, тут мне пригодились как раз подсказки Волоши. Агнена, конечно, тоже много интересного поведала. Например, древний сказ о том, как Дажьбог, сражаясь с Кощеем, разбил золотое яйцо, дабы сделать Кощея смертным – я впервые услышал. Ну, или раньше значения не придавал, а тут прямо осенило: это ведь может быть обрывок истинной истории гибели Гипербореи. Если допустить, что золотое яйцо – ничто иное, как Уран.
- До мурашек, - распахнул глаза Буян. – Все сходится тогда. И яйцо на острове Буяне, и еще куча всего.
- Вот именно! Уран создавал Энергополе, Кощей был богом, а значит, его смерть таилась в Золотом Яйце, как и смерть остальных богов. И во время попытки завладеть Ураном, тот взорвался. А уж Дажьбог что-то активировал, дабы Ураном не завладели смутьяны, или же те сами напортачили – тут можно только фантазировать или самого Кощея спросить. Жаль, он дистанционно говорить не хочет. Я уже несколько раз пытался связаться с ним через амулет Стояны – тот самый, что обронили тогда похитители ее тела. Но общаться с нами пока не желают.
- Так. А игла? – продолжал рассуждать Буян.
- Вот с ней-то как раз Волоша и помогла. Если Агнена реально верит, что за сказкой о золотом яйце скрывается истинная история, просто сведенная до более доступных народу понятий, то Волоша от моих версий отмахнулась, зато привела, как обычно, четкую выкладку. И если яйцо почти всегда фигурирует, то игла встречается значительно реже. Классическая версия звучит так: «На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт. В сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть моя». Это типа Кощей так рассказывает… Волоша видит в этом интерпретацию модели Вселенной. Мол, вода есть (море-океан), земля (остров), растения (дуб), животные (заяц), птицы (утка). Правда, рыб обидели, да и с дубом есть разночтения – некоторые относят его к мировому древу, хотя мне кажется, что там вовсе не о дубе речь, а о горе Меру, в которую и был встроен Уран. Но тут уж надо делать скидку на символику, а важнее сам вывод: Кощея можно убить, лишь уничтожив сам миропорядок, включающий в себя зверей, птиц и яйцо. А в некоторых версиях сундук не под дубом, а на ветвях, и дерево тоже рубить приходится.
- И снова сходится. Кощея не убить, пока не разрушить Уран, а это грозит нарушением всего миропорядка.
- Но ведь Уран взорвался, - неуверенно дополнила Буяна Всемила. Юрек переглянулся с бардом, с которым они как-то фантазировали на тему битвы за Гелиополис, исходя из имевшихся у обоих крупиц знаний или домыслов.
- Насколько можно судить, он жахнул вокруг, но сам сохранился, опустился вместе с Гелиополисом на дно Тартара – или как там они это центральное озеро сами называли?.. И уже на дне опять возобновил работу, восстановив Энергополе. А за это время боги и герои успели завалить костяк смутьянов во главе с отцом Кощея – титаном Вием.
- А Кощея пожалел Семаргл, - вздохнул Буян. – Не стал добивать.
- То-то его благородство оказалось вознаграждено, - покачала головкой Всемила.
- И опять же – ни слова об игле, - улыбнулся бард.
- Самое интересное о ней Волоша обронила почти случайно, - Юрек мягко повернул Вектора, которого слегка повело влево, что уж никак не вписывалось в безупречно комфортную и аккуратную, словно по рельсам, езду сиво-бурки. Разве что змеючку почуял, коих имел странную привычку радостно топтать при малейшей возможности. – Пока не очень понимаю, как это осмыслить, но звучит любопытно. Дескать, встречалась интерпретация, будто игла в яйце – это некий ступор, задвижка, нарушающая движение постоянного перерождения. Что такое яйцо? Символ именно перерождения. Граница между двумя состояниями: небытием и жизнью. Ведь искра жизни уже вложена, но еще не воплощена. И игла, пронзающая эту искру в яйце – нарушает миссию яйца, не дает ему нести функцию перерождения как перехода между состояниями… Да куда ж ты? Вектор?..
Юрек быстро сообразил, что лучше отдаться воле коня, до сих пор не дававшего повода пренебрегать его интуицией. И правильно сделал – всего в нескольких шагах левее от их бездорожного маршрута на голой земле лежал маленький череп, кажется, птицы. Возможно, утки… Этот череп зашевелился, и от него раздался не ментальный, а вполне человеческий голос. Или не совсем человеческий…
* * *
- Ты давно ищешь разговора, - повернувшись в сторону Юрека, сказал череп голосом, запредельная холодная отстраненность которого вызывала мурашки. – Но у него, как минимум, две стороны, и без желания второй ничего не выйдет. Никто не помешает монологу, а вот диалог нужно заслужить.
- Судя по всему, это произошло? – прищурил глаза Буян. – И прости, если помешали твоему монологу.
Кощей, а в том, что голос принадлежит именно ему, сомнений не было ни малейших, усмехнулся:
- Нет, конечно. Просто совпало, что череп утки оказался достаточно близко к вашей жаждущей смерти компании, а в наивных домыслах мелькнули достойные внимания проблески… Но я по-прежнему не вижу ни малейшего смысла в нашем общении. Хотя ничего не имею против визита – из ведьм получатся отличные мары, а из богатырей – черные рыцари. Вот и пообщаемся, когда будете мертвы.
- От общения с мертвыми ты до жути устал! – воскликнул Юрек. – Кому-то, может быть, и хватает тупого послушания, но явно не тебе.
- Ни живые, ни мертвые не откроют мне большего, чем я уже знаю. А если нет никакой разницы – зачем терпеть запах теплой плоти?..
- Поверь, я сумею тебя удивить!
- Пока не вышло.
Череп рассыпался в прах. Ребята молча смотрели на него.
- Скользкий – кошмар просто, - поморщилась Всемила, выразив общее мнение.
- Когда хочешь сказать слишком много – в нужный момент ничего нормального не произнесешь… - почесал макушку Юрек, недовольный собой. Буян мягко похлопал его по плечу:
- Судя по пустоте его слов, почти уверен, что это правило подходит к Кощею больше твоего. А значит, разговор продолжится.
- Не догнал смысл, прости, - в голове айкидзена еще крутилось слишком много важных мыслей, которые, желая быть сказанными, создали в прошедшую минуту такую толчею, что не проскочила ни одна. Юрек поморщил лоб. – Или ты на обратную пропорцию намекаешь?
- Понятия не имею насчет пропорций, - небрежно обронила Рута. – Но, думаю, речь о том, что Кощей жаждет этой беседы не меньше твоего.
- Вопрос только, нужны ли ему в этой беседе все мы? – мило потаращила глазками ягиня. – И боюсь, этот вопрос до жути риторический.
- Это я еще поддавался! – донеслось из-за деревьев. Юрген с Марусей, румяные, возвращались к остальным после череды примирительных забегов-залетов.
Анфиса печально посмотрела на свою знахарскую сумочку.
Вектор обратно, ломаная вперед, или Лестница в небо
- Ну ладно тебе!.. Все будет, как надо, - Юрек ласково обнял коня, не гладя, а просто прижимая ладони к шее, как в детстве, когда он таким образом наполнял больного жеребенка энергией, потоков которой еще совершенно не чувствовал. Но он верил, что она течет. Верил так, что заражал верой и больного. А если оба верят, что энергия течет, то она потечет. По крайней мере, в это хочется верить. А если и мы, и вы поверим… Ну, вы поняли.
Да, зачищенная область Темнолесья осталась позади, впереди начинались геологические испытания, помноженные на коварство Нави, так что четверку коней было логично отправить немного назад по старой схеме, в которой Вектор уводил всех в наиболее безопасное место. Благо за прошедшие полтора с лишним года новых тварей особо не развелось, и за ночь вступать в бой пришлось раза два-три, не более, причем в сражения стычки не перерастали усилиями Буяна, демонстрирующего завидную мощь музыкально-образного характера.
Но легкая прогулка подходила к концу – густой равнинный лес обрывался зоной, которая могла бы служить превосходным пейзажем для апокалиптических фильмов и носила в разных языках характерное и общее на всех название Котловина Забвения… Горные кряжи Каменного пояса уже виднелись в мерцающей дымке нахлеста планов, но путь к ним лежал через завораживающую самобытностью область, сочетающую обрывки самых разных типов безудержно пересеченной местности. Это была кальдера древнего вулкана, превратившаяся затем в коряво заполненную молодыми горами и холмами котловину-впадину, лежащую ниже уровня пройденной только что равнины. Прямо отсюда к горам, скрывающим Темный Лес, вытекали тропы, постепенно переходящие фактически в перевалы, между которыми зияли бездны острозаточенных звонких каньонов, гулких ущелий и тоскующих внизу мрачных дымчатых долин, обживающих застарелые кратеры. \См. карту: звездочка №4\
Могло показаться, будто могущественный архитектор, создавая карту местности, не без фантазии вбил глубоко под уровень моря гряду высокогорного хребта. И этому имелось и вполне реалистичное объяснение. Когда-то давно именно сюда – в стык равнины, кальдеры и южных предгорий Рипейского хребта – врезалась изрядная часть осколков астероида, несущего в Вендор Уран. Ядро астероида и основная часть оболочки рухнула гораздо севернее, образовав знаменитый Тартар, небольшими фрагментами с разной плотностью засеяло весь Вендор, а эта область приняла, возможно, самый мощный из второстепенных ударов. Металлические и каменные снаряды пропахали леса, степи, холмы и скалы, смешав это все в граненую разнотекстурную кашу. Трупы гор развалились камнями, заполнившими череду глубоких кратеров и нагромоздившимися друг на друга в причудливой мегалитической вакханалии. Этот узор был скреплен снизу лавовым клеем, еще долго хлеставшим из пробужденного атакой древнего подземного вулкана. За прошедшие несколько тысячелетий вулкан не раз подавал голос, дополняя ландшафт изысками хаотичной фантазии, а флора, благодарная пеплу, отвечала мегалитическому архитектору своей зеленой кистью.
В Нулевом сюда явился еще один запоздалый привет от астероида. В отличие от первой волны осколков, кристаллических пород практически не принесшей, этот подарок оказался настолько насыщен уранитом, что стал вишенкой на торте, дополнив и без того фантастический узор местности жутким искривлением пространства из-за нахлеста планов. Едва ли можно было создать более удачное место для цитадели мистических тварей, но хитрость в том, что в реальности вышло наоборот: цитадель возникла уже в приготовленном для нее природой месте куда позже, причем возникла в некотором роде вынужденно.
* * *
Главное коварство котловины Забвения заключалось в сочетании опасных кряжей-перевалов с торжеством Нави. Когда органы чувств напропалую обманываются в равнинной местности – рискует больше психика, но, когда от зубастой пропасти отделяют дециметры – любая потеря ориентации в пространстве оборачивается трагедией.
В прошлый раз это сполна познали сразу трое витязей, два богатыря и одна ведьма. Если бы не горизонтальные эфирные «полы», которыми Тредиасар обрамлял перевалы и кряжи – жертв было бы еще больше. А ведь на зачистку Темнолесья брали самых подготовленных, и даже витязей подбирали из Новгородчины – знакомых с горами не понаслышке. После очередного срыва, скорпионы отправили обратно всех бойцов поддержки (их и так не хотели привлекать, но разведка показала, что тварей и нечисти для десятка богатырей – неодолимо много), а сами с горем пополам разорили дюжину логовищ и посчитали задачу выполненной. В целом, не ошиблись – густое и сочное Темнолесье, в которое из мрачного ада котловины Забвения сбегали живые и мертвые, перестало быть зоной торжества мрачных сил. Однако пару горных логовищ остались целехонькими…
- Драконы!.. – предупредил Буян, чутким слухом распознав голоса крылатых ящеров.
- Может, хотя бы василиски, а? – поморщилась Всемила. Феликс нахмурился:
- Тут, блин, и орла хватит…
Он был прав. Цепочка спасателей шла сейчас по такому узкому перевалу, что смахнуть любого из них в ущелья, разверзшиеся по обе стороны, мог даже порыв заурядного ветра. Ситуацию усугубляло еще два обстоятельства. Мощный нахлест Нави не давал ведьмам пользоваться метелками – те работали на связи с самой наездницей, а хаотичные всплески астральной энергии грозили в любой момент нарушить связь и превратить летучее устройство в бесполезную палку. Всего на миг-два – некоторые экстремалки даже любили развлекаться полетами в подобных зонах. Но там они оставляли себе под ногами метров сорок спасительного воздуха, успевая обычно (хотя случались и трагедии) вернуть контроль над метлой и кайфануть от виража над самой травой. Здесь же все закончилось бы, скорее всего, ударом о какой-нибудь скалистый выступ чуть ниже перевала…
Кроме того, перевал был окутан густым то ли мороком, то ли туманом, не дающим спрогнозировать путь хотя бы на пять-шесть шагов вперед. Для такой команды это в теории уж никак не могло быть помехой, однако реальность обескураживала. Юрген, поклонявшийся Стрибогу и всегда так легко вызывавший ветер, сокрушенно повторял, что впервые с Лукоморья не ощущает ни малейшего отклика на свои молитвы. Рута локальными шкваликами разгоняла туман впереди, но настороженно отмечала, что местная природа почти отказывается слушать ее, объясняя это все тем же обрывом ее связи с ветром, помноженным на типичную для слияния планов астральную слабость. О том чтобы лететь на ветре, разумеется, и речи не велось – и так спасибо, что не приходилось идти в сплошном мутно-белом облаке наощупь.
Цепочка выстраивалась так, чтобы богатыри чередовались с ведьмами. Дважды это уже выручало. Сначала крепкая рука Буяна почти превентивно подхватила поехавшую на влажном камне Всемилу, не дав той успеть вспомнить о метелке, а потом о метелке вовремя вспомнила Анфиса, в намного более опасной ситуации подстраховав начавшего скатываться на спине вниз Юргена. К счастью, в те несколько секунд, которые понадобились для шустрого пике вниз, торможения падения алемана и грузного возвращения двоих наездников на перевал – связь с метлой оборваться не успела.
Буян предложил попробовать разогнать туман песней.
- Это ведь уже не астральный уровень магии, - немного склонил он голову набок. – Должно сработать.
- А почему раньше не спел? – поднял брови Юрген. Бард провел по волосам рукой:
- Потому же, почему и сейчас уточняю: песня разгонит туман, но хороший вопрос, кого она пригонит.
- В тот раз мы сюда не дошли, - вздохнул Юрек. – Мало ли кто тут обитает.
Решили не рисковать. Но уже через несколько минут раздался тот самый крик.
Одним словом, Феликс был прав – в такой ситуации и орла могло хватить. Но прав оказался и Буян.
* * *
И уже секунд через тридцать стало ясно, почему именно драконы несут сейчас наибольшую угрозу. Орел бы просто не полетел в туман. Дракон тоже не полетел. Но ему и не нужно…
Рута одним движением смахнула с талии поясок в виде хлыстообразного веночка и взмахнула им влево, чтобы усилить действие другой руки, разгоняющей порыв ветра, который она направила навстречу несущейся сквозь туман огненной струе. После известного нам боя с пущевиком природница поняла, что личных сил не всегда достаточно, и с тех пор для подстраховки носила этот зачарованный поясок-веночек. Всего раз или два он ей пригодился за несколько лет, но кто знает, как бы все вышло, не окажись его сейчас под рукой… Полторы дюжины глаз завороженно наблюдали за столкновением огня с ветром. Струя разлилась клубом в пяти метрах от перевала, но воздушный щит не одолела, а Руту, потерявшую от усердия равновесие, придержал за талию Юрек, в то время как Буян уже начал свою песнь – какая теперь разница, насколько она громкая?..
А песня была хороша. Кабаньяс не обманывал Манджи – Буян и правда мог сорвать крышу с сарая. Даже намного больше. И туману довелось это узнать…
А заодно и дракону, которого могучий ветер, охотно слушающий любящего его образного певца, закружил на своих плечах. Тот оказался упрямым, и сдаваться не собирался – выйдя из вынужденной тройной бочки, змей снова полыхнул жаром, и Руте опять пришлось ювелирным шквалом встречать огненную струю. В ответ из метелки Всемилы ударила молния, больше для острастки, ведь элементальная магия большинству драконов особого ущерба не наносит. Но сейчас требовалось просто выиграть время, чтобы пересечь перевал и вести бой на более-менее удобной поверхности. Газовые резервы змеев не бесконечны, в отличие от терпения – наверняка через пару-тройку струй ящер перейдет к налетам или вообще сядет, а тогда поговорим по-богатырски, как и было с его родственничками в прошлый раз.
- Перевал дальше раздваивается! – крикнула Маруся, желающая быть полезной хотя бы в роли глаз. – Наверх и в сторону. Наверху – тупик, кажется. Но туда ближе!..
- А еще к придурку дружок летит! – сплюнул Юрген.
- С двумя не справимся. Возможно, даже на горе, - Рута трезво оценивала свои силы. – Ты сможешь направлять ветер порывами, как я? – обратилась она к Буяну. Тот оперативно вставил ответ в строчку песни вместо основных слов:
- Тогда туман вернется! – пропел он, заметив, что это не столько обычный утренний туман, сколько морок, направляемый, вероятно, их недавним собеседником.
- Я вас всех люблю! – трогательно пропев эти слова в такт следующей музыкальной фразе, Анфиса, все еще шедшая с метелкой между колен, вспорхнула на нее и рванула над перевалом в сторону горы. Уже через пару шагов метелка забуксовала, девчонка разбила о камни коленки, но тут же продолжила полет дальше.
Пару лет назад, перед уходом в Вечный Мир ее дед-ворожей поговорил с внучкой и, рассказывая о законах пророчеств, упомянул, что даже плохого предзнаменования можно избежать в реальности, если хорошенько подумать и немножко схитрить. Всю дорогу по Темнолесью Анфиса думала, а теперь пришло время схитрить… Да. Потоки судьбы показали, что ее зельями в этот раз никого не спасти. Разве что помочь подольше избежать тлена мертвому телу. Или!.. Ее зелья не помогут никому просто потому, что самой Анфисы не будет в команде!..
- Эта трава привлекает змеев! – солгала заботница Руте несколько мгновений назад. Или не солгала, а просто очень хотела в это верить. Так сильно, что поверили и драконы…
- Бегите же вправо!.. – отчаянно выкрикнула Анфиса, обернувшись и увидав, что те, о ком она поклялась заботиться, застыли на месте. И, снова тюкнувшись коленками о камни, помчалась на гору, то ли криком, то ли травой завлекая туда и обоих драконов.
Феликс с Юргеном, сейчас находившиеся в авангардной части цепи, врезались друг в друга, потому что спол, как обычно, тормознул на старте, и быстроногий алеман уткнулся в статную спину.
- Я же говорил, что я побегу, если что! – напомнил Юрген Феликсу фразу, сказанную в день их знакомства и, возможно, не забытую читателями книги Огня.
- Да хрен тебе!.. – пунцовый спол выхватил из-за пояса алемана пернач и на удивление точно метнул его на правую ветку перевала. Потом звонко хлопнул по спине ладонью и побежал за Анфисой.
Юрген машинально рванулся следом, потащив за собой и Марусю, мягко сжавшую его запястье. Искусница, не выдержав такого молниеносного старта, завалилась на камни. Ну, или вовремя разыграла карту девичьей слабости, ставшую козырной. Импульс порыва спал, и алеман осознал, что момент упущен, и ему следует поскорее подхватить пернач, чтобы защищать любимую на пути, который открыли им Феликс с Анфисой.
Сцепив зубы, цепочка ловко перебегала по перевалу в сторону череды холмов, заросших густыми лесами и усеянных острыми шрамами разломов. Юрек бежал предпоследним. Он остановился и вернулся к продолжавшему петь на развилке Буяну.
- Феликс справится с ними, - уверенно сказал айкидзен. – А там опять морок опускается, - кивнул он в сторону замедлившихся друзей.
- Богатырь в нем победит гладиатора, - пропел бард. – Сейчас, еще один приветик передам, - шепнул он в паузе, взял резкую ноту, и мощный шквал с такой силой ударил в выпустившего на гору огненную струю дракона, что вогнал ее обратно в пасть и глотку, заставляя змея истошно шипеть и кувыркаться в воздухе. Мстительный ящер, успевший спасти один глаз отворотом головы от огня, теперь мутно искал обидчика и, кажется, нашел. Во всяком случае, пока второй, уже опустошивший газовые камеры, примеривался для налета на Феликса, гордо поджидающего его с секирой в руках, этот двинулся к развилке, грозя создать критическую угрозу для застрявших в возвращающемся мороке спасателей.
Юрек с Буяном припустили к ним и успели вырваться из поля зрения одноглазого змея до того, как он определился с ближайшей целью…
* * *
Холмы, исчерченные глубокими впадинами и разломами, показались после туманного перевала равнинным раем. Но какой рай, когда в аду осталось двое друзей?.. Можно было сколько угодно ценить красоту поступка Феликса с Анфисой, но…
- Маруся, Алейла, Всеми… В общем, все остаются, а мы с… - Юреку не дали договорить возмущенные возгласы ведьм.
Короткая перебранка, суть которой заключалась в том, что никто не хотел оставаться в стороне, плавно переросла в глубокую паузу, во время которой каждый погрузился в личные раздумья.
«Все равно или уже слишком поздно, или они сами нас догонят», - мелькали общие на всех мысли. –Хотя как они оттуда выберутся, если сплошной морок, а ветер никто из них разгонять не может?»
«Да и вообще… Зачем мы сюда потащились? Команда смертников, обреченная бросать друг дружку в миг испытаний…»
«Спасая одного, жертвуем всеми нами»
«Маленький эпизод войны обреченных на поражение в Апокалипсис»
«Занималась бы танцами, - думала Алейла. – В чем смысл, если не могу заниматься тем, что истинно радует? Всю жизнь насмарку пустила, связавшись с ягинями»
«Он погиб из-за меня, - терзалась застаревшей горечью Всемила. – И вся моя жизнь – лишь попытка запоздало исправить роковую ошибку»
«Как она могла? – мелькало в голове Юргена. – Так меня предать… А теперь за руки хватает… Чтобы потом еще предать?»
«Мои подарки – изощренные издевательства. Могла бы радость нести, а лишь тешу свои обиды. Все их сжигать нужно»
«Упустил свою любовь. Оставил одну на растерзание Давосу, прикрываясь своим путем. А какой путь, если с тех пор будто смерти ищу? Просто боюсь быть вместе, вот и ищу оправдания»
«А ты… А ты…», - слышал Буян голос, который все меньше напоминал внутренний. И навстречу тому уже действительно изнутри пронесся рокот восторженного смеха:
- Да нечего тебе во мне ковырнуть! – воскликнул бард. – Все, что можно было – я уже пережил! Понял, прилипала одноглазый?!. Так что сгинь и терзай сам себя! Тем, что ты, - он обвел глазами друзей, догадываясь, что они погружены в тягостные думы, а значит, здесь явно не один работает, - тем, что вы!.. сколько бы вас тут ни было... Все вы – жалкие неудачники!.. Которые, вместо того чтобы умереть, раз уж оказались не у дел – тысячу лет отыгрываетесь на других!..
От его слов все словно очнулись. Большинство из ребят принимали участие в отражении зимних атак жнецов и лих, так что, получив сейчас этот эмоциональный толчок, быстро сообразили, с кем имеют дело.
- Это так и воздействуют лихи? – шепнула Маруся Юргену, единственная, не сталкивавшаяся с ними в личной мысленной схватке.
Алеман угрюмо кивнул, еще не до конца вырвавшись из плена мрачных мыслей насчет любимой.
Голос барда уже не восклицал, а напевал не слышанную раньше мелодию, и угрюмые думы стирались светлыми.
«Я ведь и сам хорош, - выдохнул Юрген. – Сжег ее лапти… Тоже предал, получается. Но ведь пока мы живы, мы можем друг друга простить и начать все с чистого листа»
«Мои подарки не просто радуют, а несут урок. Так что я подарочная наставница. Хм. Занятно как. Надо будет по возвращению в ведарии целый курс сделать такой – подарки-уроки»
«Да. Он погиб из-за меня. Но сколько людей удалось спасти из-за той ошибки. Я бы осталась легкомысленной чарушей, не случись той трагедии. А так – благодарна судьбе и… ему, что мне удалось помочь столь многим»
«Кому нужны вообще эти извивания брюшка, если за ними не стоят поколения мудрых ягинь, оберегающих тысячи душ? Вся жизнь – это танец. И иногда танец жизни заключается в том, чтобы не танцевать… Уф… Вот завернула-то. Надо забыть быстрее, пока умом не тронулась от глубины мысли»
«Моя любовь – всегда со мной. А путь – здесь. И наоборот не получилось бы… Любовь вечна, а путь – здесь и сейчас»
- Бегите дальше! С той стороны разлома, – скомандовал Буян, временно отпустив мелодию, выхватывая свои волшебные гусли и всматриваясь меж деревьев, откуда медленно выходила целая группа одноглазых великанов. – У меня есть, чем их встретить. Поверьте!.. – в его словах звучало столько торжества жизнелюбия, что ни у кого не возникало ощущения о некоем самопожертвовании.
- А ты? – все-таки остановился опять Юрек, когда все, непременно тронув или тепло хлопнув барда на прощание рукой, потянулись шустрой цепочкой вдоль расширяющегося дальше разлома. Буян, еще играя вступление своей специально сочиненной для такого случая песни, улыбнулся глазами:
- Вы меня в прошлый раз проигнорировали. Так что теперь – они мои.
- А Кощей?
- Да плевать на него!.. Поверь, только тебе есть о чем с ним поговорить или помолчать.
Юрек улыбнулся, но поморщил лоб, увидав, что между лихами видны и силуэты нескольких мар.
- Ладно лих ты запоешь, а с марами что?.. Ух. Мне кажется, или одна мара – это Стояна?.. То-то они так глубоко в нас проникли. Как ты с ними управишься?
- Чувак, - усмехнулся Буян. – Расслабься!.. Стояночке я спою нежную колыбельную, или, - он с озорством показал глазами за спину, где висел средней длины клинок, - пошинкую в капусту на хрен.
- Я верю, что певец в тебе победит воина. Хотя надежнее все же – когда в дуэте, - Юрек приобнял барда и побежал за остальными.
Гусли-самогуды играли музыку без помощи рук, уже доставших клинок. А голос еще долго доносился до продвигающихся к хорошо различимой отсюда Смородине, в пику умнице-Волоше – оранжево-красной. Песня неслась над деревьями, разя головы лих безудержно жизнеутверждающей гармонией. Не той, которая, жмурясь от реальности, говорит, что все будет хорошо. А той, которая провозглашает: все хорошо, даже если видится плохо!..
Ребята бежали к реке и понимали, что все будет, как надо!.. Да, мы выбрали сложный путь, но каждый из нас готов умереть ради других, и здесь главное – не превращать это в кольцо, когда все умрут ради всех, желая быть тем самым жертвенным героем. Нужно уметь не только давать, но и благодарно принимать!.. Тогда каждая жертва не будет напрасной, а станет ступенью в небо. И что мы есть, как не такие ступени, на которых человечество поднимается к Богу?.. Просто нужно понять, что мы – не те, кто идет по ступеням. Мы – и есть лестница!.. И она достигнет неба, когда каждый займет в ней свое место, а не будет ждать, когда кто-то все выстроит, выстелет собой путь, а мы торжественно взойдем по ним вверх. Другие – становятся ступенями для нас, а мы, взойдя по их деяниям, не должны прыгать вверх, надеясь достать до неба с их спин. Мы должны стелиться новыми ступенями светлых деяний, и лишь тогда достигнем неба. Не как одинокие прыгуны по спинам, а как радостная ступенька единой лестницы человечества…
Аромат русского духа
Но когда до Смородины было, казалось, рукой подать, возникла новая проблема.
Нахлест планов усиливался, и теперь ребята очутились почти что в астрале, настолько сильным оказывалось его влияние. Ко всему со временем приноравливаешься, и за последние годы почти вся шестерка спасателей получила достаточную практику в Нави, чтобы не впадать в панику от жуткого искажения реальности, в которой физические законы танцуют самбу. Но трудность заключалась конкретно в навигации – когда Смородина начинает мелькать сразу в восьми сторонах света (а о четырех можно было только мечтать), то добраться до нужной по пляшущей земле – та еще задачка.
Вот потому и шла сюда Алейла. Потому и убедила себя в необходимости встречи с Ягой Всемила… Обе чаруши по духу, по факту – являлись ягинями и теперь все силы направили на растягивание планов, изгоняя Навь подальше от Яви. Площадь воздействия была совсем небольшой – уж больно жадно здесь впился астральный план в плотный мир. Приходилось продвигаться медленно, отвоевывая Явь буквально по шагу. И Алейле очень помогал тот факт, что она в свое время выбрала наиболее динамическую версию танца. Казалось бы, всей такой округлой, ей сам Бог велел течь телесами в тягучей лавовой версии беллидэнса. Но выбор в пользу динамики теперь становился козырем, помогая, не нарушая гармонию танца, сохранять мобильность… Этим танцем Алейла выталкивала Навь немного дальше, ребята ориентировались в пространстве, ставили метки и зарубки, а Всемила узкими, но длинными разрывами давала долгосрочную перспективу направлению продвижения.
Правда, через какое-то время ребятам показалось, что они опять вернулись в уже пройденный участок леса.
- Те же деревья, - тихо заметила Рута.
- Но зарубок нет, - нахмурился Юрген.
- Зарастают, наверное, - Маруся, подойдя к дереву, увидела, как кора долизывает недавний шрам.
- Нужно что-то более явное.
- Пойдет? – Алейла аккуратно надорвала одну из нитей юбочного пояса, отпуская на волю яркие золотистые бусинки.
- Я могу настроиться на них оком, - кивнула Рута, - и видеть на некотором расстоянии.
- А хватит? – осведомился Юрек, скользя взглядом по щедрому на бусинки костюму.
Алейла, сделав один из фирменных изгибов, поиграла былому любовнику глазками и бровями:
- Ты же не забыл мою заморочку?
- Да ладно! – прыснул айкидзен. – Ты и сюда запасной наряд потащила?
Ведьмочка гордо провела перед своими глазами двумя пальцами, понятия не имея, насколько пошлым станет это движение после «Криминального чтива».
- Главное – не забывайте отворачиваться во время переоблачения, - кокетливо предупредила она…
Через полчаса и еще два наряда ребята вышли… нет, не к Смородине – река вообще отказывалась проявляться в Яви – а на поляну.
- Обалдеть… - почесала за ушком Маруся. – Волоша охренеет…
Если издали их свежий ориентир выглядел как поросшая мхом дряхлая избушка реально на огромных куриных лапках, то, когда Навь слегка рассеялась и отсюда – взору предстало удивительное строение. Солидных размеров, оно действительно возвышалось на двух широких то ли сваях, то ли ногах, а вот выглядело совсем не по фольклорному, сочетая серебристый металл с густыми кристаллическими вкраплениями в виде широких линий, на лицевой для гостей грани создающих узор в виде креста, каждый угол которого был заполнен еще и квадратом. Ну, или, если проще, то это был квадрат, составленный из четырех квадратов так, чтобы между ними посередине помещался крест, но стояла эта конструкция, напоминая ромб, острой гранью вниз, вверх и в стороны… Впрочем, это для некоторых из нас данный символ новинка, а ребята были хорошо с ним знакомы. Более того, они видели его совсем недавно – в божегодье, служившем им порталом…
Другое дело, что и для них это стало сюрпризом.
- Но это же… - удивленно вытаращила глазки Всемила. – Это же символ…
- Макоши!.. Да-да! – раздался голос откуда-то… отовсюду. – Что надо сказать?
- Спасибо? – вырвалось у послушной Алейлы.
- Это само собой, - продолжал голос, к слову, мужской. – А еще?
- Избушка-избушка, повернись… - начала Маруся, но прыснула и сбилась.
- Сойдет. Все равно она как раз входом к вам стоит.
- Э-э… А где вход?
- Вход везде!.. – говоривший как будто глумливо облизнулся. – Но тебе, Маруся, не следует воспринимать это слишком буквально.
- Ну тебя! – шутливо возмутилась искусница, ни в чем подобном не уличенная.
- Эх, чую я: русским духом пахнет… - явно подражая интонациям сказителей, затарахтел говорун. – Зачем пожаловали? Чего изволите? Баньку? Клубочек вещий? Кота-Баюна на поглажку? Кого кем накормить и на кого спать уложить? И не повернуть ли задом?
- Я, кажется, догадываюсь, с кем мы имеем честь, - закивал Юрек, давно уже улыбавшийся. – Тебе привет! – обратился он к собеседнику. – От брата.
- Во-первых…
- Я причиндалы и кал. Я гарантирую это.
- Ух ты!.. Хтоничненько!.. Кстати, я подумал, что вас с ним можно на весь день увлечь спором, если заставить решать, кто из вас причиндалы, а кто кал. Скажи?
- Ты откроешь?
- О. Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Ты тоже талант.
- Ты же просто не умеешь открывать дверь, верно?
- Кот бы говорил!
- Скажи, а Яга когда будет?
- Я за нее… Кстати, подсказка. Двери распахиваются сами, но для этого нужна дохлая душа. Кем вы там еще не жертвовали сегодня? Кто в очереди следующий?
- Да не трави душу. Лучше скажи, тебе известно, что с нашими друзьями?
- Всему свое… Ай!..
- Заходите, добры молодцы и красны девицы! – раздался из избы женский голос. Узор загорелся темно-синим, и внутри него открылся портал. Ножки-сваи сложились, изба опустилась почти до земли, а ребята, переглядываясь, один за другим вошли в портальную дверь.
* * *
Яга выглядела как средних лет… вампирша. Черноволосая, с темным макияжем рельефных черт лица и в аристократической одежде тонов бордо и индиго. Впрочем, поймав на себе несколько удивленных взглядов, она великодушно улыбнулась:
- Морок это. Больно уж красивые вы, да нарядные, неохота мне перед вами костьми старыми сверкать-громыхать.
- Ты… Ты же… Макошь, я правильно поняла? – Всемиле показалось мало поклона, отвешенного при входе, и она снова поклонилась хозяйке технологичной избушки.
- Так меня уже много веков не называли… С тех пор, как муж мой, Велес, сном божественным по волости своей разлился души людские покоем укутывать… Но то все былины излишние. А вам сейчас два дела пользу несут. Доля друзей ваших сердца чуткие гложет, но не заботьтесь о них – все, как писано им, случилось. Точнее, с двумя уж случилося, а с одним – все вершится еще, и чую – свершится нескоро… Что слова – сами в блюдце гляньте-полюбуйтесь.
Со стола горницы, в которую они прошли через узкий коридор, вспорхнуло плоское блюдо с голубой каемкой. Внутри уже мелькали какие-то образы, и ребята торопливо прильнули к экрану. Слова Яги давали очевидную подсказку, что нужно смотреть первым делом – блюдечко реагировало на запрос зрителя, и вздох облегчения мог бы заставить избушку вздрогнуть, стой она на действительно куриных ножках. Феликс сидел на одной из здоровенных драконьих туш, опираясь на окровавленную секиру, а Анфиса обрабатывала ему несколько глубоких, но явно не смертельных ран, оставленных, скорее всего, чешуей, а не клыками, когтями или хвостом.
Второе видение показывало продолжающийся образный бой небольшого отряда лих с певучим Буяном. Все мары, включая Стояну, плюс три лиха – лежали замертво, а остальные, очевидно, поняв, что в прямом бою с Буяном не совладать, пытались взять его измором мрачных мыслей.
- Наивные, - гордо махнула ладошкой Всемила, с Буяном дружившая дольше и больше всех из присутствующих ведьм.
- Покромсал-таки, негодник, - обличительно покивал Юрек, отводя взгляд от трупов мар.
- Жаль, Стояну к делам праведным развернуть не удалось: ни вам, ни мне, - заметила из-за спин Яга. – Вам ведь ведомо уже, что из смородниц род ее шел. Вот и мстила она, потому и Кощеем искусилась. А одарена была – закачаешься…
- Да уж явно, - вздохнула Маруся. – Столько лет с нами одним воздухом дышала. Нас просто разнесло, когда мы узнали, что это именно она за всеми теми делами стояла… До сих пор не верится.
- Спасибо за облегчение сердец, - поклонился Юрек Яге. – Ты упоминала два дела. Мы можем чем-то помочь?
- Можете, сынок… Дровишек наколоть нужно, да баньку истопить.
- Это без проблем… Правда, мы очень торопимся, но понимаем, что есть важные традиции, и готовы слушаться твоих указаний.
- Скорость тут не решает, сынок. Так что верно рассуждаешь… Баюн покажет тебе, где дров взять. Торопиться надобности нет, но и медлить не стоит. Ждет тебя Кощей… Одного ждет…
* * *
- Всегда хотел узнать: почему говорят «русский дух» в сказках? – Юрек издалека начал беседу с котом, видя, что тот с удовольствием поддерживает комфортное для обоих молчание вот уже несколько минут, в течение которых айкидзен собирал в дровнике поленья и относил их к колоде.
- В данном случае, русский равнозначно «живой», - ответил кот, полизывая лапы. – Чистый, без здешнего смрада… Сам не знаю, почему сказители именно на слове «русский» акцент делают.
- Ого. Кто ты и что ты сделал с Котэ? – улыбнулся Юрек примериваясь к колуну. Для него подготовка бани была донельзя приятным ритуалом, так что от каждого ее элемента он получал огромное медитативное удовольствие.
- Котэ – общался с Томом. У меня тысячи лиц, удобных зеркал для каждого… С вами же я баловался, увидев тебя и вспомнив, как весело мы поболтали с твоим братом. Ностальгия, можно сказать… Как он? Через Пелену блюдце не пробивает.
- По последней информации, он пытался пробраться в Кайлас.
- Поразительно… Я ведь тогда почти в шутку ему потоки судьбы приоткрыл. Досталось мне, конечно, потом. Но ведь на тот момент казалось, что шансов-то у вас вообще никаких.
- Собрать толпу, выпилить мечами Легион, найти ништячки… Помню-помню, - Юрек расколол полено с приятным звонко-кряхтящим звуком рассыпающихся половинок.
- Еще что-то было вроде, - задрал хвост Баюн.
- А, да! Кощея на мороз выкинуть. Точно. Ну, это в процессе пока. Хотя смысл еще не понял…
- И?
- И что?.. А. Еще нужно не просрать полимеры. Я бы даже сказал «поли-Меру»!.. Вопрос только, как до Меру добраться… Или это в значении «много Меру», то есть о пирамидах, которые являлись ее репликами?.. И тогда… Хм. Мне кажется, или… - айкидзен опустил колун и всмотрелся в сторону деревьев, окружавших опушку.
- Нет, не кажется. Я пока первую дровинку отнесу, а ты поворкуй с зайцем, а потом горку сложи нормальную – можешь даже пирамидкой…
- С кем поворкуй?!.
- Все-то тебе разжуй… - не очень-то и скрывая беспричинную вроде как досаду, буркнул Кот.
* * *
От зайца там был всего лишь фрагмент. Старый такой. Череп, одним словом…
- Чем заслужил этот диалог? – нейтрально начал Юрек, помня о ступоре прошлого раза.
- Упорством, пожалуй. И выбором друзей… Ваша готовность жертвовать собой впечатляет. И ради чего? Отдавать в руки врага девять элитных жизней, идя, по сути, в ловушку-заманушку – и как я умудрился проигрывать таким дуракам столько раз?
- Как раз потому, что дураки. Ты можешь высчитать все рациональные ходы, строя свои планы, но всегда вмешивался иррациональный авось, который спутывал твои карты.
- Нет опасений, что на сей раз я просчитал и это? Ваша готовность жертвовать – тоже укладывается в предсказуемый порядок. Как по нотам всё. Сначала двух от вас отрезал. Потом лишил, пожалуй, главного оружия – Буяна. Думаешь, лихи боятся умереть? Или они просто его задерживают, перестав лезть на рожон?
- Ты ведь блефуешь.
- Разумеется. И ты даже не догадываешься, насколько изящнее моя комбинация. Когда-нибудь ты оценишь ее, особенно узнав, что все родилось спонтанно – подарок небес, можно сказать. Но пока тебе не понять, ведь я мыслю попросту другими категориями.
- Да ничего подобного! Может, тебе и хотелось бы возвыситься, но ты все равно часто думаешь как человек. И это здорово! До сих пор чувствуешь, страдаешь, злишься… Ты ведь намного больше, чем просто умелый стратег. Математиком у вас была Морена, а ты – вспышка, озарение, импульс. Ты какое-то время сдерживал это в себе, считая отголосками прошлого, о котором хотел бы забыть. Стратег мыслит исключительно целесообразностью, а для тебя важна эффектность, яркость. Ты ведь лицедей!.. Потому все твои планы несли скрытый элемент самолюбования, даже если ты отказывался это признавать. Из-за этого с тобой некоторым тоже было жутко тяжело бороться. Но знаешь, в чем разница? Ты не пытаешься нас понять и играешь от себя, а мы тебя понять хотим! И стараемся. Можно сказать, твоя непредсказуемость – предсказуемее нашей… А все потому, что вы изучаете лишь наши слабости, а мы – стараемся понять Легион во всю глубину. Понять, не чтобы иметь козыри в стычках, а потому что искренне рассуждали: вдруг в действиях врага можно увидеть более ясную позицию?.. Но нет – она неясная. Легиона, который хотел изменить порядок богов ради свежих идей – давно уже нет, и теперь ваша война – это просто разрушение, без малейшего конструктива, и ты сам это прекрасно видишь. И знаешь почему?
- Дай угадаю: потому что мыслю как человек? Ход твоих мыслей не всегда, но предсказуем.
- Последнюю реплику сказал бог. А продолжает со мной общаться – человек. Потому что человек сохраняет готовность к новому. Жизнь и коротка потому, что иначе человек слишком уверился бы в своих убеждениях как аксиомах и стал дальше лишь коснеть. И не из-за того, что убеждения неверны, а из-за того, что они должны развиваться, как развивается весь мир!.. А, устаревая, они становятся обузой развития мира.
- Как боги.
- Как те из богов, кто перестал развиваться, слишком уверившись, будто их взгляды и убеждения – это и есть константа мира.
- Ты же знаешь, что похожие слова звучали как на собраниях гигантов в Гиперборее, так и на первых заседаниях Легиона?
- Но потом Легион решил, что уже его убеждения – аксиомы, и решил навязать их вечности.
- А красиво сказал ведь!.. Просто непонятно, зачем вы тогда идете на поводу у богов же? Так бы и заявили: боги коснеют, а люди – решение проблем, ибо быстро дохнут, не успевая стать унылыми догматиками.
- Мы поддерживаем только тех богов, что мыслят ровно так же. Не всех жизнь длиной в тысячелетия превратила в каменные статуи. Лилит сохранила свежесть мышления, и мы пошли за ней, как и другие боги с гибким сознанием… И странно видеть бога, способного мыслить как человек – на стороне кошмарно архаичной, грубой и деструктивной силы, несущей унылые догмы.
- Тебе удалось меня немного удивить, - проговорил череп зайца. – За это я предлагаю тебе вернуться домой с живыми друзьями. И обещаю не трогать Василису. В конце концов, зачем причинять зло дочке одного из главных моих помощников, пусть и совершенно нечаянного, конечно – лишь по собственной глупости?.. Правда, и отдавать девчонку не буду. Как тебе вариант?
- Ты же просто дразнишь меня, желая еще разок поймать на предсказуемости отказа. И это радует: значит, я уже немного достучался.
- И снова удивил. До встречи!..
Заячий череп рассыпался прахом, и Юрек, на сей раз уже более довольный общением с врагом, вернулся к колоде.
- А хорошо! Ты знаешь? Вот хорошо!.. – искренне похвалил Кот.
* * *
Уважение Баюна проявлялось еще и в повышенной готовности отвечать на вопросы, которые интересовали Юрека. Причем, если тот, как нередко бывает с дорвавшимися до кладезя знаний, забывал спросить нечто важное, Кот сам задавал себе вопрос и тут же деловито на него отвечал.
Подобное произошло с описанием принципа работы избушки. И так как мы не знаем пока, будет ли у Юрека возможность расписать узнанное в своем Ведарии, приведем собственную статью на эту тему, позволив себе, как делали близнецы, вырваться за лимит 220-ти слов.
Купол, избушка и повороты задом
Русь, в то время именуемая Расеей (и схожими аналогами) – была, возможно, самой многообещающей колонией Гипербореи. Непаханое поле для применения творческих сил заставляло многих гиперборейцев находиться здесь безвылазно долгими десятилетиями, и на их долгожительстве это сказывалось удручающе, ведь здесь уже не было ауры Урана, позволяющей жителям Тартарии сохранять молодость добрых полтора века. Яблок из садов Гелиополиса на всех не хватало, и боги Расеи приняли спорное решение: создать Купол, позволяющий на какое-то время задержаться в миру и после смерти. За ритуальную часть работ отвечала богиня Макошь, а технические расчеты производила ее ученица Морена – блистательная рационалистка, взращенная в свое время самим Атлантом, который нашел в холодной и рассудительной богине приятную противоположность дочери-бунтарке Майе с ее неизменными образными заскоками.
После гибели Гипербореи Купол сыграл очень важную роль, позволяя многим тартарским беженцам продлить существование и передать колонистам изрядное количество знаний и умений. Однако затем у богов было немало поводов жалеть о своей задумке. Всему виной диверсия Морены. Влюбленная в Кощея до беспамятства, она согласилась тайно внести в Купол такие корректировки, которые потом аукались этим землям еще тысячу лет. Теперь зова Вечного Мира избегали не только добровольцы, решившие быть берегинями (а их процент был крайне мал), но и все остальные, чье тело не подвергалось ритуалу сожжения или погребения в земле. Более того, поначалу богине удалось и вовсе неслыханное – Купол из «пульсирующей» сетки превратился в сплошную зеркальную полусферу, наглухо закрыв Русь от Вечного Мира и перенаправляя астральные тела в Темный Лес, куда их притягивала «магнитная» мощь чрезвычайно насыщенного уранитом Гексагона – шестиугольного зала, в котором был заперт Кощей.
Гениальная диверсантка рассчитала все настолько тонко, что угрозу удалось лишь купировать. И здесь главную роль сыграла славная пара Велеса и Макоши. Молчаливый титан оперативно обновил и унифицировал ритуалы погребения и создал прямо в астральном мире Велесову Волость – специальную резервацию для душ умерших, защищенную от Темного Леса прочными границами. А его жена Макошь совершила великую жертву, став проводницей усопших вместо Морены и лишившись в результате наспех проведенного ритуала возможности иметь живое тело. Превратившаяся чуть ли не в скелет, могущественная богиня судьбы, пряжи и плодородия сменила имя и с тех пор была известна уже как Яга.
Она поселилась рядом с лавовой рекой Смородиной, на границе Яви, Темного Леса и Велесовой Волости – ее изба встала на пути, по которому, согласно созданной Мореной логистике, отразившиеся от купола астральные тела уходили в Темный Лес, а теперь стали перенаправляться Ягой в царство Велеса, где могут растворяться без риска стать орудием первого некроманта Вендора.
А так как нахлесты планов здесь не всегда стабильны, портальная изба, созданная на стыке гиперборейских технологий и образной магии – предусматривает мобильность: для оптимальной работы требуется нахождение избы в месте наиболее плотного слияния, так что периодически приходится перемещаться вдоль Смородины. Но ножки нужны не только для перемещений, а и для поворотов. Это для того, чтобы…
Ой! Тут как раз душа прилетела, и на конкретном примере будет легче показать.
* * *
- О!.. Первый за сегодня, - подмигнул Кот Юреку, собирающему наколотые полешки, чтобы передать алеману, носящему их в избу.
Со стороны леса, повинуясь силе древних ритуалов, к дому подлетел призрачный контур. Уранитовый знак Макоши разгорелся, открывая портал, призрак скользнул внутрь, а изба элегантно повернулась градусов на семьдесят.
- Не докрутилась, или перед-зад – это все тоже сказочные упрощения? – спросил Юрек у Кота. Тот уверенно кивнул:
- Строгий расчет – каждый маршрут создается индивидуально с учетом колебаний Нави во избежание перехвата Гексагоном.
- А что там внутри сейчас происходит? Автоматический ритуал, или Яга на каждую душу отвлекается? Это ведь где-то… - Юрек включил арифметика, - душ тридцать в среднем каждый день?
- Обычно поменьше. Столько умирает. Но ведь не все души сюда летят… Те, что не погребены по Велесовым заветам, да самоубийцы всякие – в Темный Лес проскакивают: зов Гексагона для таких сильнее нашего. А там уж Кощей решает: оставлять себе призрак для армии или забавы, либо обратно в тело мертвое отправлять, чтобы нечистью сделать.
- А многие из ваших гостей остаются сознанием в астральном теле? Или здесь обычно только пустые оболочки?
- Не грузился б ты частностями. Но если кратенько – на два-три мурлыка – то все зависит от уровня сознания. Воспарил над мирским – оболочку астральную не глядя сбросил, а сам в Правь летишь, чтоб оттуда с напутствием Лады в Мир Вечный вернуться. Без ритуалов преставился – оболочку Кощей притянет. С ритуалом – сюда прилетит. Но для сознания это уже и неважно… А если не поднялся при жизни сознанием выше астрального уровня, но погребен, как подобает – летишь сюда вместе с душонкой своей, глазеешь, любуешься, а потом – в Велесову Волость мчишь. Ну, а там все быстро: астральную одежонку изымают, и летишь себе в Вечный Мир – Волость так расположена, чтобы тень Купола никогда на нее не падала... Яга обычно тоже избу ставить старается, чтобы прямо здесь расходилось сознание с астральной оболочкой. Но сейчас мы в тени как раз, так что этим гостем я не попотчуюсь. Да и не жалко – пустенький человечишко, заурядный, невкусный. Зачем рождался? Не понять. Никаких ценностей истинных не припас, кроме монет да хором у детинца. А ведь поди богатым себя считал… Забавно…
- Тут ведь как посмотреть. Одни стараются с собой наверх опыта побольше унести, а другие – здесь след оставить.
- Поверь. След – когда сам созидаешь что-то, а не… О! Вылетает. Оцени узор.
- Да я и раньше догадался, что на выходе уже, наверное, Велесов знак выстроится.
Так и было. Уранитовые кристаллы, очень напоминая перевернутую букву А, загорелись, выпуская душу торговца по маршруту «Избушка – Велесова Волость» и давая ей неслабое ускорение во избежание возможного зова Гексагона. Кот почесал лапкой за ухом:
- Но я понял, что ты имел в виду насчет следа… Если не трогать пустышек, то я и сам еще не разобрался, что важнее: светлый след здесь или светлый багаж наверх?.. Не всегда ведь в одном и то, и то сходится. И кто тогда милее Творцу: отшельник, светом наполнявшийся ради себя одного, или наставник, тысячи озаривший, а на себя времени не нашедший?..
- Размышляли мы об этом как-то с другом моим. Ну да ладно… Скажи, а о Морене можешь поведать что-то? Ну так – мурлыков на двадцать. Как раз доколю… Или после бани уже?
- Э, нет. О Морене лучше до бани, - Кот поморщил носик. – Чтоб потом смыть.
- Неужели настолько плохо?.. Я узнавал о ней, и… Но тем охотнее тебя послушаю.
* * *
Баюн явно недолюбливал самую холодную из богинь русского пантеона, словно имелось нечто личное. Этот могучий демонический помощник Яги, глубокий властитель дум и снов, за века озаривший русичей миллионами эвристических идей, до забавного мелочился, говоря о Морене. Впрочем, на объективность Кот и не претендовал, подчеркивая, что все его знания – глубоко субъективны, а открываются лишь те из них, до которых собеседник уже созрел.
- Будь осторожен с ней, когда пойдешь к Смородине! – предупреждал Баюн. – Знаешь, принято считать, что самые опасные враги – это разобиженные идеалисты-романтики, вроде Кощея. Но лично мне кажется, что еще опаснее – изначально холодные и рассудительные дамочки, которые в таких разобиженных влюбляются на всю голову. Кощей бы бунтовал, метался, строил козни, но все это оставалось в рамках хаотичных пакостей. А наличие Морены рядом – обеспечило его бунт самым опасным элементом: системностью!.. Честно скажу: ваше и наше счастье, что Морена еще несколько веков назад ушла со сцены и слилась со Смородиной, ведь будь она в последние десятилетия рядом с Кощеем, и далеко не факт, что он допустил бы все те ошибки, которые позволили сохранить Русь до нынешних дней.
- А известна причина, по которой она ушла со сцены?
- Это ты сам у нее спросишь. Но нет ни малейшей гарантии, что она ответит правду… Ты ведь сталкивался с марами, так что знаешь, на какие подлости они готовы идти, какие интриги готовы проворачивать, не испытывая ни малейших угрызений совести. У них ее просто нет, как и у самой Морены.
- Один только голый расчет?
- Он самый. Говорят, она родилась такой. Это, кстати, полезная карта для пантеонов – богам порой необходимо принимать сложные решения, жертвовать малым ради большого, не терзаясь от пролитых слезинок ребенка. И когда такой холодный ум работает на живую и теплую систему – он остается в рамках общей гармонии, уравновешивается сердечностью других богов: в русском случае, Живой, например, хотя здесь и кроме нее сердечниц хватало… Но так вышло, что система развалилась – Морена стала частью самого кошмарного тандема из возможных: озлобленного романтика и влюбленной в него холодной интеллектуалки.
- Но как она влюбилась в него, если ее сердце столь холодно?
- Насколько знаю, это случилось в Гелиополисе, во время одного из выступлений Кощея на помосте. В тот день лицедей буквально лучился чувствами – наверное, придумал себе надежду, что до умопомрачения обожаемая им Лилит может ответить взаимностью… Распахнутый, бурлящий эмоциями, он вовлек почти случайно оказавшуюся среди зрителей Морену в сценическую импровизацию и так проникновенно сыграл любовь к ней, что бедняжка ответила взаимностью.
- Математический ум – она все восприняла буквально.
- Именно!.. Далекая от театра, она поверила, и что-то, видать, затрепетало внутри. Ты ведь не знаешь, как блистателен мог быть этот пылкий юнец.
- Да вот ты говоришь, и как будто знаю!..
- Не исключено. У тебя продвинутая душа, это точно. Ты вполне мог быть в прошлых жизнях славным гиперборейцем, знакомым с Кощеем и лично. Потому и открываются тебе эти знания – ты в своих медитациях уже подошел к ним душой, вот и появилась еда для ума…
- Мне даже жаль Морену, между прочим. Я ведь знаком с Лилит и понимаю, что Кощей наверняка продолжал и, возможно, продолжает любить именно ее. И что тогда достается влюбленной бедняжке? Отголоски чужой любви?
- Не думаю, что Морене когда-то доставалось столько чувств от Кощея, как в тот самый первый день на помосте…
- Дай угадаю: между тем днем и мигом, когда Морена осознала свою любовь – прошла уйма времени.
- Когда осознала – сказать не могу. А то, что раскрылась спустя целый век – это факт.
- И все это время клубок чувств постепенно закручивался в одиноком сердце… Пока не перестала справляться с этим необъяснимым для строгого ума явлением. Еще жальче стало…
- Как знаешь. Лично я был бы более склонен жалеть ее жертв.
- Это само собой. Я не пытаюсь оправдать своих врагов. Я просто хочу их понять. Уловить истоки отравленных рек, так сказать… Мне нравится жить в гармоничном мире, но злобные истуканы без мотивов не вписываются в эту гармонию, мешают ей быть живой. Вот и хочу разобраться… Даже самый циничный враг когда-то был ребенком, а став взрослым, мечтает о чем-то, кажущемся ему светлым или хотя бы теплым… Морене, наверное, просто не хватило тепла. И то, что она слилась именно с лавовой речкой – очень символично на это намекает.
- Роскошно.
- Ведь и мар иногда удавалось отвернуть от мрачных козней силой любви или сострадания. А они, как я понял, слабые копии самой же Морены…
- Такие же циничные интриганки.
- Я верно понимаю, что, если Кощей – актер, то Морена – это больше, скажем так, архитектор постановок? Мне довелось общаться в Синае с одной такой. Правда, она и актриса невероятная оказалась.
- Морена тоже небесталанна в лицедействе, но в целом ты прав. Просто у нее иное отношение к театру. На волне чувств к Кощею она полюбила и театр как часть его мира. И, как порою бывает, стала чрезвычайно мутной по жизни, перенеся театр в нее.
- Опять же, холодный разум не увидел разницы между театром и жизнью, как не видел между игрой в любовь и самой любовью.
- Все верно. Вот она и стала играть в жизнь. И если для Кощея игра долгое время была целью, то для Морены стала средством. И впоследствии, когда, из-за броска в омут привязанности к Кощею, в ней окончательно стерлись границы морали – это сделало ее опаснейшим инструментом манипуляций. Она могла играть на тех людских чувствах, которые иногда даже Кощей, не чуждый остаткам благородства, не желал трогать и осквернять ложью. А для Морены это было нормой, ведь мыслила она без оглядки на духовность, а как рациональный математик. То, с чего мы начинали: богов порой винят в готовности мыслить масштабами, неприемлемыми для людей – когда можно жертвовать тысячами ради миллионов. И вот в этом смысле Морена – крайняя степень такого подхода. И что еще ужаснее, любовь, неразделенность которой она хорошо понимала, что-то раскрыла-таки внутри, сделала уязвимой. Морене стало интересно жить людьми и их мелкими заботами, понимать механизмы их поведения, но мыслила она по-прежнему как богиня-интеллектуал, поэтому свое понимание людей использовала как средство для игры ими. Игры, ужасающе холодной, ювелирно циничной и безжалостно расчетливой. Ее самое светлое чувство безжалостно топталось обстоятельствами, так с чего ей щадить чужие?.. Так, ты дрова колоть собираешься?
- Прости, забылся… Столько образов сейчас мелькает от твоих слов.
- А ты блюдце возьми после баньки – посиди с ним часок. Лишнего оно не откроет, а доступное – явит. Мало ли, дополнит мозаику твою оправдательную – русскую до неимоверности.
- Русскую в том же смысле, что и с духом? Живую и чистую?
- А в каком же ж еще?..
* * *
- Нам же отдельно париться? – уточнил Юрек у Яги, стоя у входа в банное помещение, располагавшееся в дальнем углу избушки.
- Знаю я, что постиг ты суть бани русской глубже многих. Так что советовать даже не буду. Сам понимаешь ведь, зачем это вам сейчас нужно. Точно ж не грязь с себя смыть.
- Ну да… Тогда, думаю, отдельно. Я ведь верно догадываюсь, что мы таким образом как бы сливаемся с местными стихиями, чтобы не быть им чужими?
- Так и есть, сынок. Так и есть…
Айкидзен с Юргеном вошли в баню, прихватив уже заготовленные алеманом березовые ветви.
Если у самураев их беспарная баня-офуро несет символический смысл очищения и готовности принять смерть в любой момент в достойном виде, то на Руси все обстояло несколько глубже. Насколько удалось узнать Юреку, развитие сакральных смыслов банного дела происходило в два этапа.
Поначалу, в самый древний период, баня символизировала акт единения с Родом. Вода считалась божественным даром – чем-то, вроде святого духа: второй ипостаси самого Рода (первой тогда было солнце). Вот и получалось, что разогревание-обмывание тела при помощи горения дров и водяного пара – символизировало двойное соединение обеих ипостасей Рода (жара и влаги) в одном процессе.
Позже подход обновился. Культ Рода остался ведруссам вместе с бытовавшим банным принципом, а на Руси, пошедшей по языческому пути, акцент стал делаться на слиянии со стихиями. Баня сочетала огонь, воду, деревянные ветви и сырую землю (в технологичной избе Яги именно поэтому в банной пристройке отодвигался в сторону обшитый деревом металлический пол). Венчал слияние с пятью стихиями контакт с чистым воздухом, на который распарившиеся банщики выбегали после омовения, завершая ритуал этой самобытной активной медитации.
Наличие в одной бане людей другого пола годилось в тех случаях, когда слияние мужской и женской энергий отвечало запросам моющихся. Но сейчас в том никакой необходимости не имелось – баня требовалась гостям Яги для установления контакта с местными стихиями. Акт своеобразной идентификации подразумевал довольно глубокую концентрацию именно на пяти стихиях, и изрядно отвлекающие контакты женской и мужской энергии здесь могли разве что мешать. Попробуй помедитируй, когда распаренная голая красотка пышет на тебя дивным жаром знойного тела!..
* * *
- В чем-то ведь правы ваши ведуньи новомодные, - признавала Яга, потчуя напарившихся гостей яствами, взявшимися неизвестно откуда. – «Напои, накорми да спать уложи» – все это иносказания обряда древнего, берегинь испытующего: перед тем как решиться, проходили они путь между миром живых и миром мертвых, чтоб своими сердцами почуять глубины грядущего, на которое вызвались. Я тогда и была их проводницей, еще под именем Макоши, вот и проросла та память в веках, да на мой новый образ наслоилась… Тешило меня да забавляло, конечно, что мне самой ведуньи теперь в существовании отказывать взялись, но тут уж винить их не буду: глазам своим шибко верить стали, а когда меня живые глаза в последний раз видали? Я уж и ягиням давно не кажусь – лишь издали советы даю, коли просят.
- Это после событий со Смородиновой хорией, наверное? – участливо спросила Всемила. Яга вздохнула:
- После них самых… Как увидела, сколько смуты посеялось – перестала чужими руками ошибки свои исправлять. Моя то идея с Куполом была, я за все и в ответе… Плохо лишь, что ступа моя перестала работать. Изба еще держится, хоть столько веков уж прошло, а ступа – потоньше устроена, хрупше, вот и стоит уж который год да летать отказывается.
- Я могу посмотреть? – подняла глаза Маруся.
- Рада буду, коли изволишь. Я в искусничестве наскоками: в чем-то до сих пор хороша, а в чем-то – уже не кумекаю. А без ступы мне трудно приходится – нужно ж по Нави скользить днями-ночами, души заблудшие из трясины Кощеевой на волю вытягивать. Изба-то не всех перехватывает.
- А Кощей тебя не трогает?
- Думаю, слыхали вы, что брат он мне. Двое нас Виевичей осталось из семьи большой… Отец-то и поднял свою смуту, что пятерых наших братьев-сестер по богов глупости лишился. Доточила его мести язва… Так что Кощей, как бы ни разошлись мы во взглядах, в мою сторону и дуть не подует. Так, по мелочи козни строит, коли сильно ему помешаю в чем. Но с вами иной разговор у него будет, так что советую всем, кроме Юрека, здесь оставаться пока. Есть о чем потолковать нам, а коли ступу почините – то и вовсе здраво будет…
* * *
Всемила с Алейлой вызвались на роль учениц Яги, и та с готовностью согласилась оставить их здесь, чтобы передать важные для грядущих дней знания. Видно было, с каким любованием всматривается она в их необычные для большинства ягинь личики прирожденных чаруш. А чуть позже Яга не удержалась и отметила, что, возможно, одной из ее ошибок стал избыточно суровый подход к ремеслу ягинь. Мол, ритуалы, со смертью граничащие, конечно, должны быть точными и строгими, но это увело ягинь слишком далеко от жизненных явлений, превратив в касту отшельниц. И кто знает, может быть, настоящая ягиня и должна быть не замкнутой хмурой одиночкой, а милой компанейской обаяшкой, способной не зацикливаться на таинствах и своем сложном труде.
- Так ведь тогда и времена другие были, - не смогла промолчать вежливая Всемила. – Люди слишком просто к смерти относились, так что, возможно, тогда как раз и нужно было ограничить их от опасной Нави, внушить уважение к сложным явлениям и показать важность точного соблюдения ритуалов.
Во время этого обмена любезностями, Маруся уже возилась со ступой, припахав Юргена доставать по округе всякие материалы. Искусницы редко плели материальные объекты прямо из условного воздуха. В их специфической и зачастую индивидуальной таблице нужных материалов могло твориться что угодно. Например, бумажные поделки у кого лучше получались из деревянной заготовки, а у кого – из листьев, причем конкретного растения… Скажем, сожженные недавно лапти-скороходы Маруся сплела образом, используя три десятка компонентов, отталкиваясь от совершенно абстрактных свойств, вроде того, что кора бралась от тех деревьев, которые век стояли на самом ветреном месте, а в создании кожи подошвы поучаствовали лапки мертвых кузнечиков и камешки из речной быстрины…
Одним словом, для починки серьезно поломавшейся ступы алеману придется добывать и перья птиц, и ветви омелы, и много всего подобного. Благо после бани окрестности избушки приняли гостей за своих: Навь, разумеется, никуда не отступившая, просто изменила режим воздействия, и теперь законы физики нарушались уже в полезную для ребят сторону.
Юрек же, вняв совету Котэ, добрый час провел, уткнувшись в блюдце с голубой каемочкой, раскрывавшее ему доступные образы, причем не без нотки ностальгии, ведь процесс очень напоминал работу Вероникиной энциклопедии…
* * *
Он как раз досматривал очень смутный образ, вызывающий внутри глубокую дрожь. А ведь всего-то сделал мысленный запрос насчет золотого яйца и смерти Кощея… Неужели ему уже можно видеть столь важное?..
Сквозь размытость и замутнения Юрек видел огромный шестиугольный зал, в центре которого висел синий шар. По залу кружились фигуры сражавшихся между собой как оружием, так и образами. Гиганты, титаны, боги, среди которых удалось узнать Семаргла, люди, чьи лица показались до новой дрожи знакомыми… Вот высокий мужчина с закрытыми веками и мутным артефактом на лбу лучом из него обращает в ледяную статую кого-то из богов. Этот же артефакт, отражая посланное в него пламя Семаргла, обдает огнебога всполохами. Но тот к ним имуннен, зато новый огненный луч заставляет противника загореться… Новые гиганты врываются в зал, их разит могучий богатырь… Я ж тебя знаю!.. Так это ты, что ли, Дажьбог?.. А с другой стороны, кто ж еще?.. В жаркой сече толпа заваливается на шар, на это наслаиваются боевые образы… А дальше вспышка, от которой едва не ослеп сам Юрек…
Он сидел с закрытыми глазами, когда в мягких шагах распознал Руту и, щурясь, посмотрел на нее. Ведьма села рядом.
- Ты очень задумчива сегодня, - заметил айкидзен максимально тепло, как будто желая обогреть свою первую женщину. Та приняла подарок.
- Очень странно себя чувствую…
- Лихи ведь и сегодня не смогли до тебя достучаться?
- Даже не пытались… Как и раньше.
- Этому же можно только порадоваться. Если бы не твой к ним иммунитет, кто знает, как все сложилось тогда, в феврале.
- Все складывается, как надо… Не будь меня, в узор спасения вплелся бы тот же Буян. Или еще кто… В общем, я просто хотела сказать, что пойду с тобой.
- Не нужно, Рута!.. Дождись меня здесь. Я чувствую, что разговор с Кощеем будет лишь на два лица, и не хочу потерять тебя по пути.
- А я чувствую, что мой путь лежит в сторону Гексагона. И кто, как не ты, знаешь, насколько важен свой путь… Нам пора…
Через несколько минут они вдвоем, попрощавшись с друзьями, направились туда, куда указывал им клубок, врученный напоследок Ягой.
- Клубок этот – отголосок времен Макоши, - говорила она. – Из нитей судьбы соткан, по ним и ведет. Так что, коли погибель тебе уготована – к ней он твой путь и направит. В том и опасность. Ведь порой можно обойти уготованную долю, изменившись в последний момент, или когда другой кто потоки судьбы поменял. А клубок – беспощаден, ведь ведет по самому прямому пути. Так что, коли почуешь свой внутренний зов – лучше ему отдайся, а клубочек – то так, чтоб направление первое дать…
- Спасибо, - поклонился айкидзен, положил клубочек на землю и рядом с Рутой пошел вслед за покатившимся по потоку судьбы проводником.
Живой мост высотой в сорок лет
По словам Яги, ничего удивительного в том, что Смородина перестала виднеться, нет. Эта река течет прямо по слиянию планов, в Яви практически не выражается, так что ребята сталкивались раньше лишь с ее иллюзорными отражениями, сама же она находится ниже, закрытая с этой стороны высоким берегом.
Отойдя от принявшей банщиков области, Юрек снова почувствовал проделки незнакомой с ним Нави, и хорошо, что клубочек вел его в нужном направлении, ведь иначе даже Алейле пришлось бы потратить всю сотню своих танцевальных нарядов, чтобы достичь искомого места. Впрочем, возможно, и без клубочка бы справились, ведь Рута шла так уверенно, словно за шерстяным проводником и не следила.
- Ноздри, конечно, не согласятся, - улыбнулся айкидзен, останавливаясь, наконец, на крутом берегу, вынырнувшем перед ними из-за густого леса, - но глаза – в восторге!..
Он с дзенским любованием смотрел на раскрывшуюся взгляду картину. Далеко впереди вздымалась высокая горная гряда, с вершины которой вытекала лавовая река, плавно чертя по склону широкую спираль, завершавшуюся внизу, по всей видимости, кольцом. Юрек догадался, что река работает по принципу фонтана: где-то внизу она уходит вглубь горы, где волей чьего-то могучего образа вновь поднимается вверх, замыкая круговорот.
- Потому и не остывает, - проговорил он. – Правы Буян и Агнена – сама себя рождает в горе каждый раз. Хотя и Волоша права – аромат здесь, конечно… Чую я: навьим духом пахнет!.. – усмехнулся он и повернулся к Руте, стоявшей рядом с похожим медитативным настроением. Свой глубокий тягучий взгляд она обычно несла, словно оружие, но сейчас он напоминал раскрытые ладошки.
- Идиллия прямо, - раздался голос со стороны недалекого дерева. Юрек даже не вздрогнул, настолько глубоко он проникался этим местом, отказываясь признавать в нем враждебность и уж тем более какую-то там цитадель зла. Рута не шелохнулась, и айкидзен в одиночестве подошел к дереву, догадываясь, в чем дело.
Разумеется… В ствол был вставлен чей-то череп, и Юрек не мог не отметить, что дерево – дуб.
- Это же игра, а не символизм, да? – улыбнулся он. – Заяц, утка, дерево.
- Скажем так, игра в символизм… Но хорошая игра – та, что может оборваться внезапно. Ты ведь уже можешь решить, что нам обеспечены еще беседы – с черепом в сундуке, в воде и так далее. Но в том и интерес: смысл делать поиск моей смерти ступенчатым, если точно пройдешь все ступени? На какой-то да оборвешься. Это в последние века богатыри мелкие пошли. А в былые времена удальцы всю жизнь поиску моей смерти посвящали. Но находили свою.
- Кроме Радегаста.
- Ну, этот, собственно, свою смерть искал, а не мою.
- Символично. Чтобы найти твою смерть, нужно искать свою?
- Удивляет вопросительная форма. Думал, ты именно этим принципом и руководствуешься. Или ты действительно надеешься просто так пройти ко мне и остаться в живых? Тогда лучше поворачивай. Ты же понимаешь, что Семаргл тебя не спасет.
- Он не ответил на мой зов, а значит, у него связаны руки. Как обычно… Ты ведь побаиваешься сражаться с теми, чьи руки свободны.
- А зачем мне мериться с этим дубиной силой, если моя сила – ум? И тебе не приходило в голову, что руки у него связаны благодаря мне?
- Скорее, благодаря твоему хозяину.
- Вот уж нет. В той ситуации Люцифер поступил как регулятор, и связанные с тех пор руки Семаргла – большее, на что тот мог рассчитывать, проиграв мне партию вместе со своими дружками и подружкой.
- Начинаю догадываться, о чем ты.
- Мои поздравления. Но это лирика… О чем поговорим на этот раз? Сразу скажу: в переходе через реку я тебе не помощник при всем желании. Холодная стерва давно мне не подвластна, о чем ты, наверное, знаешь. Когда боги обрушили Калинов мост, я все еще мог бы вывести на вас всю свою славную армию. Ей всего-то нужно было ненадолго застыть и позволить по себе пройти. Но нет – испугалась, что замерзнет, отказалась наотрез… Так что, славя богов, подсобивших вам спасти Русь от негодяя Кощея, не забывайте поднять стаканы с особо ледяной медовухой за упрямую Морену.
- Интересная история. Но я хотел поговорить о другой женщине.
- Да ну это же так убого. И от тебя даже неожиданно… Я не скрывал и не скрываю, что Лилит – мое слабое место. И ты попытаешься воспользоваться этим козырем? Не выйдет – все забито кровавыми гвоздями, и сейчас даже личный ее приход ничего бы уже не изменил. Тем более, разговор о ней.
- С нее я бы лишь начал. А разговор – о тебе, разумеется… Знаешь, я ужасный актер. Была терпимая попытка в Синае…
- Поверь. Терпел с трудом… Нет, ну ты старался, конечно, молодец… Так ведь детей за первые шажочки хвалят вроде?.. А я сидел здесь, наблюдал и шептал реплики, которые говорил бы я сам!.. Ох!.. Что за постановка была бы!.. В конце мы с Меисой всех убивали и ускользали в тень. Или с Нахари. Не помню уже. Я несколько раз потом пересматривал, и каждый раз менял сюжет.
- С каким бы удовольствием я смотрел эти постановки – не представляешь… И я как раз о театре и хотел поговорить. Потому и надеялся предложить тебе небольшую игру. Актер я, как ты помнишь, не особо. Поэтому я без театральщины просто попробую рассказать тебе от твоего же лица. Я много думал об этом, и мне стало интересно.
- Вопрос, интересно ли мне.
- Название: «Вместо всех – в ничего».
- Обнадеживающе, конечно… И заголовок ужасный. Надо поменять…
- «Не дотянувшись до Адама».
- Еще болезненнее. Зато уже красиво. Продолжай. У меня появился персональный фанат-биограф – это любопытно. Сказители до жути банальны, пытаясь меня изобразить. Никакой глубины!.. Злой. А почему злой? Максимум, на что сподобятся – это сделать меня кем-то, вроде хранителя баланса между добром и злом. Какой баланс? Мир – царство добра!.. Зло в нем – всего лишь помеха. Играть роль добряка до ужаса скучно!.. Вот все талантливые и метнулись играть зло. Это я понимаю баланс. А рисовать мир дуализма – даже не знаю… Зороастризм из ушей пророс, что ли?
- Я верно понимаю, что ты сейчас создал ложный путь своего падения, чтобы сбить меня с того, который я хочу предложить?
- С тобой все интереснее!.. Как же здорово, что я в свое время додержал Стояну до конца. Ты ведь понимаешь, что она могла в любой момент убить нескольких из вас по первой моей команде?
- Начнем с того, что с Санчо ты пытался это сделать. Ты ведь через нее тогда выманил его в лес?
- И к чему это привело? Он сошелся с Отрадой, и я получил против себя самый кошмарный союз из возможных. Так что я стал осторожнее. Ну убила бы Стояна тебя или кого-то еще. Остальные бы ее в ответ уложили, и всё. Какая в этом стратегия? Нет!.. Я додержал ее до того момента, когда она могла бы нанести удар по всей Руси. А богатырем больше, богатырем меньше – мелочь… Но хорошо, что ты сохранился. Начинай. Я послушаю.
- Это короткий монолог. И повторюсь, он не театрализован – чисто мои рассуждения от твоего лица.
- Тупо слово «ты» заменил на «я»? Уработался, наверное, драматург.
- Оставлю этот славный труд тебе. Так что просто запоминай текст… Переработаешь потом. На премьеру приду непременно.
- Разумеется. Я всех черных рыцарей на нее позову. И тебя в их числе...
- Все началось с Лилит… Весь мой путь по помосту… Каждый шаг по нему. И скрип половиц…
- Да не скрипели в Гелиополисе половицы!.. Сцены литые были и каменные. Ох уж эта Русь бревенчатая!.. Прости, продолжай…
- Она стала первой женщиной, согревшей мне сердце на всю глубину. Мать покинула мир, пока я был совсем мал… А сестра оказалась слишком серьезной. И тут она!.. Эталон, совершенство, экстаз… Я влюбился без памяти!.. Но потом разочарование. Она не только со мной мила!.. Со всеми!.. Но я хочу, чтобы самые светлые улыбки доставались мне!.. Это и было толчком к лицедейству. Я ревновал ее ко всем, вот и решил стать… всеми!.. С Семарглом мила? Я покажу, что могу быть таким же, как мужественный Семаргл! Да. В жизни я не таков. Но сцена скрасит мой образ!.. С пластичным Шивой любит потанцевать? Я создам целое направление пластического театра!.. С рассудительным Вишну взялась засиживаться и мимоходом создавать проект раскрытия врожденных призваний в людях?.. Я проведу задушевную беседу с Вишну, узнаю оттенки проекта, а потом подготовлю сюрприз, создав на сцене работающий прототип именно такого проекта, чтобы понимала, что я и это могу!.. Я могу быть для нее всеми! Заменить ей всех и каждого!.. Чтобы все ее солнце светило одному только мне!.. А потом ошарашило знание… Она не может быть ни с кем: для каждого близость с ней – закончится смертью, ведь потоков ее энергии не вынесет никто, кроме Адама, тысячи лет назад покинувшего бренный мир…
Кощей закашлялся, и череп едва не выскочил из ствола дуба. Юрек аккуратно поправил его.
- Это была трагедия… Невыносимая от понимания полной безнадежности любых моих действий… А потом – озарение!.. А что, если я и есть Адам?.. Потому я и собираю в себе все эти личности!.. Ведь кто есть Адам, как не исток всех людей? Да. Не богов. Но людей!.. Так вот он вернулся!.. Встречай! Это я!.. Собрание сотен образов – мозаика первочеловека, сотканная моим актерским даром ради тебя одной!.. Но есть лишь один способ проверить. И нет – означает смерть… И она отказалась…
Юрек замолчал. Кощей после паузы, вероятно, хмурясь сейчас в своем Гексагоне, бросил с обидой:
- Я ведь только с одним своим другом этим делился… От кого от кого, а от него не ожидал, что таким треплом окажется и все разболтает Лилит.
- Многие тонкости я постиг в медитациях и рассмотрел в блюдце. Лилит же открыла лишь общие грани – сохранила деликатность к твоим чувствам… Я ведь долго собирал мозаику тебя. Даже сегодня некоторые элементы раскрылись и дополнили картину… Я, кстати, не закончил.
- Так это в двух действиях?.. Ты не устаешь удивлять. Правда, антракт маловат.
- В Гиперборее не было антрактов.
- Зачтено.
- …Но я не успокоился. Я пытался ей доказать, что могу стать просто всеми!.. Впитать их всех!.. Я сыграл тысячи ролей, теряя глубину каждой ради количества. А главное – теряя себя. Пытаясь стать всеми – я стал ничем: потерял свою уникальную изюминку горячечного романтизма, которая во мне так нравилась Лилит. И она отдалилась от меня. Хотя, наверное, не из-за этого… Просто не хотела мной рисковать. А я продолжал хаотично менять личности уже не только на сцене, но и в жизни. Потерял свою собственную цельность, стал пустотой, но не оперся на нее, а испугался, поэтому начал суматошно искать наполнение в новых целях, пока не пришел к идеалам гигантов. Отец, возглавлявший их, долго уберегал меня от участия в своем заговоре, не желая терять из мести за старших детей еще и младшего. Поэтому я применил мастерство лицедейства и внедрился в ряды гигантов тайно, поставив отца уже перед фактом и угрожая раскрыть заговор в случае отказа меня принять…
- Тебя Люцифер настроил, что ли? Он тоже любитель поиграть…
- Еще раз говорю: это моя личная инициатива. Хотя кто и что мне раскрывал за это время – я не знаю. Допускаю, что мной играют таким образом, но какая разница, если желание тебя понять идет изнутри?
- Я так понял, есть и третье действие?
- Самое короткое, если не понесет… Гибель Гелиополиса стала для меня кошмаром – я обожал этот город, каждый его камень! Каждую…
- Да ну не утрируй. Не каждый… Кое-что бесило даже… Но да… Прости. Я привык быть с другой стороны помоста и не умею быть с этой.
- Оказавшись запертым в шести стенах, я… Ух ты ж… - Юрек только сейчас состыковал знания о Кощеевом логове с мутным видением боя за Уран. – Тот храмовый зал – это ведь…
- Не выходи из роли. Но да. Это тот самый Гексагон…
- Оказавшись в плену Гексагона, я долго мучился. Сражался с бессмертием и несвободой… А на что я мог опереться в борьбе с этим? На то, что им не обладает.
- Да ладно!.. Ты опять вернулся к этому?
- Ага!.. Я оперся на человека в себе!.. Человек смертен и свободен. И я стал вести себя как человек… Я потерял свое лицо, растворившись в тысячах других, вот и стал цепляться за остатки человека в себе, не видя ни в чем другом проявлений личного. Личного!.. Хоть чего-то, прикрывающего от этой ужасной, дующей изнутри пустоты… «Хватит театра!», - решил я и стал играть одну-единственную роль строящего козни обиженного человека с возможностями бога, каждый день убивая в себе актера. И, возможно, здесь и была моя ошибка. Ведь это был шанс понять, что грань между «ничего» и «всё» – это наше отношение к ним!.. Что наполняет пустоту наша готовность стать ее частью!.. Кто-кто, но актер, способный сыграть кого угодно, должен был особенно тонко улавливать единство мира, где каждый из нас – микрокосмос… Но я не поймал это, не поднялся на уровень единства Мы, зациклился на своем скукоженном Я, а роль выбрал, опираясь на остатки обид и жажду мести.
- Честно?.. Третье действие сыровато еще… Должно было бы нарастать. А тут все-таки промахнулся слегка насчет моих мотивов. Не туда понесло… Меня гиперборейского периода ты ухватил точнее... Хотя часть про Мы любопытна. Ее можно развить?
- Конечно… Что такое личность рядом с единством Мы? Но это Мы должно быть комфортным. Ты ведь вступил в Легион как в общество Мы, но продолжаешь цепляться там за свое Я, чувствуя в глубине души нежелание сливаться с ними в единое целое.
- Легион и не действует на уровне Мы. Пытался... Все эти «Имя нам Легион» и прочие лозунги… Но в реальности это не работает, и истинная позиция Легиона: в мире множества Я должен быть порядок.
- Но ты же понимаешь, что этого порядка не будет – Я слишком полны острых углов, чтобы уживаться. Нужно сделать мир единством Мы – тогда будет высший порядок и Замысел. Это мысль, к которой Альянс пришел сразу несколькими головами своего Мы. Как гидра… Альянс приходит к тому Мы, когда и уникальное Я не теряется, оставаясь огранкой личной самобытности, а внутри сохраняя единство ключевых понятий мироздания.
- Красиво звучит… Но я уже не вижу в себе ни огранки личного, ни внутренних понятий… Лишь пустоту, далекую от дзен… Когда будешь ставить всерьез, в третьем акте упомяни, что я на самом деле просто очень хотел умереть. Вот и поддержал силы, которые могли бы приблизить такую возможность… А потом увлекся и решил, что будет красивее умереть вместе со всеми… Я не скрываю ни от кого, что день Рагнарек будет моим последним днем. Другие коллеги делят осколки еще не разбитого мира, даже ссорятся из-за этого, но это не ко мне. Я уйду вместе со старым миром… Спасибо за пьесу. Прощай…
- А хорошо!.. Ты знаешь? Вот хорошо!.. – сказал сам себе Кот возле избушки, тайком от остальных наблюдая в блюдечко за этой беседой.
* * *
Хорошо-хорошо, да не очень-то!..
Ведь река из горячей лавы продолжала преграждать путь, и жар поднимался такой, что надежды преодолеть ее по воздуху – не было ни малейшей. А тут еще и Рута внушала опасения, продолжая стоять, словно зомби, в той же самой позе, что и до ухода Юрека к черепу.
- Рута! – Юрек тронул ведьму за плечо и заглянул в глаза.
- Я буду говорить с тобой через нее… - прошептали губы природницы незнакомым голосом схожего с самой Рутой тембра. Связки-то те же. Да и интонации мало отличались, разве что были еще холоднее привычной прохладцы.
- Только не причини ей вреда, пожалуйста, - попросил богатырь.
- Сразу говорю: я не в силах тебя пропустить, - предупредила Морена устами Руты. – Я клялась помогать Кощею, и именно потому и пропустила бы тебя, ведь вижу, что твой визит к нему – действительно в помощь, как ни странно это осознавать. Но я не могу… Кощей думает, я не захотела тогда… Он прав – не хотела. Очень не хотела… Но я пропустила бы его армию, ведь клялась помогать… Просто эта река – единственное, что меня согревает от невыносимого холода. Если она остынет – я… я не знаю, что будет. Сказала бы, что не вынесу, но вынести ведь придется, ибо я не могу умереть. Я слилась с рекой до конца дней, и не в силах изменить ритуал.
- А есть какой-то способ обойти?.. Хотя нет. Давай вернемся к тебе… Как я могу согреть тебя?
- Меня могла согреть лишь любовь… Я столько отдала своей любви, не получив ее взамен, что превратилась в абсолютный холод. Я уже не один век пытаюсь согреть себя новым способом, и он помогает, но все еще слишком мало тепла по сравнению с морозом моего опустошенного сердца.
- Но сердце, полное любви, не может быть пустым!..
- Я всю ее отдала и не получила от любимого взамен. Мы же оба с тобой арифметики и знаем, что в такой ситуации сосуд опустошается.
- На место отданной любви всегда приходит новая и новая, и чем больше отдаешь, тем больше ее получаешь от Вселенной и Творца. Не нужно мыслить как математик в любви – это иррациональное явление. Хотя, в общем-то, и вполне системное. Просто нужно ощущать себя частью этой системы... А для начала научиться жить именно сердцем!..
- Сердцем?!. Я пыталась жить сердцем, и оно опустело! Я все отдала ради любви. Я предала наставницу, друзей, труды своей жизни. Я причинила столько страданий, что лишь пустое сердце спасает меня от осознания всей этой боли.
- Может быть, ты потому и боишься наполнить сердце?.. Но не нужно!.. Нельзя убегать от причиненной другим боли. Ее нужно искупить чужой радостью!.. Ну, и, скорее всего, своей болью. Но горячей болью раскаяния, а не холодным страхом ожидания. Этот страх причинил тебе, наверное, не меньше боли, чем могло бы принести искупление и раскаяние!.. Но так ты стояла на месте, а при искуплении – двигалась бы вперед… А насчет твоей любви… Я размышлял о ней. Ты пыталась жить сердцем, но все равно как математик, по формуле: я делаю Икс и получаю Игрек. Но в любви эта формула не работает!.. Вот ты и не прошла испытание, не понимая, почему Кощей иррационально любит Лилит, которая не отвечает ему взаимностью. Ты долго пыталась делать так же, как он с Лилит – любить без взаимности. Но не вытерпела… И ведь все равно сохранила преданность. Не встала в позу «Я все для тебя, а ты…». И это благородно… Но любовь не имеет правил!.. И тебе, возможно, следовало бы начать бунтовать… не знаю… Ты так беззаветно ему отдалась, что он просто не видит в тебе личность!.. Ты не удовлетворилась одной своей любовью и начала действовать как математик – по системе накопления. Жертвовала одним, вторым, растворилась в его интересах настолько, что любить тебя для него означало бы любить часть себя. И схема накопления здесь не работает. Любовь, как и множество прекрасных вещей – иррациональна!.. Пойми, я ведь тоже был близок к тебе по образу мышления, пока не понял с помощью подсказок других, что нужна гармония. А гармония и порядок – не равноценны. Гармония – это постоянно изменяющийся порядок, открытый для иррациональных явлений, которые начинают друг дружку уравновешивать. Не сразу – иногда приходится смириться с хаосом внутри себя, и тогда наступает гармония. Смириться, принять и полюбить ситуацию!.. И забавно, что это тоже еще не дает гарантии, ведь кроме Закона есть и Замысел!.. А он часто кажется нам иррациональным, хотя мы просто еще не увидели всей картины, не поняли, что кажущаяся нам хаосом часть картины – является фрагментом высшего порядка, гармонии.
- Я слышала обрывки всех этих мыслей, но никогда прежде они не складывались в такую удивительную конструкцию… Шаткую, неспособную уложиться в расчеты, но… но как будто работающую… Мне почему-то стало теплее… Ты можешь продолжить? Можешь согреть меня? Дай мне любви – через нее!.. Вы же были близки, вы же можете быть близки снова!..
- Это не то!.. Любовь – сильнее нас. Это один из высших потоков, который мы можем лишь пропускать сквозь себя, но не управлять им. И близость ничего не изменит. Я не могу дать тебе своей любви, кроме той, что у меня и так к тебе есть, и есть к Руте – но ее для вас будет мало, ведь согреть тебя может лишь твой собственный главный поток, льющийся сквозь тебя. Поток, который ты перекрыла!.. А не отдавая любви – не получаешь ее от Творца. Ты заморозила реку своей любви, этот горячий поток перестал течь сквозь тебя, потому ты и мерзнешь. Скажи, ведь, когда ты любила Кощея – ты же горела внутри!.. Насколько это свойственно твоей натуре, конечно, но в любом случае это были самые теплые годы твоей жизни!.. Так верни это!
- Но зачем? Он не ответит мне взаимностью!
- Во-первых, откуда тебе знать?
- Оттуда, что я любила его веками.
- Повторюсь, ты любила его как математик. Полюби без расчетов, без формул, без надежд!.. Рискуй!.. Он любит Лилит, которая его отвергла? Так, может, и тебя полюбит, когда ты отвергнешь его!.. Когда покажешь характер! Когда он увидит в тебе личность!.. Он назвал тебя стервой за то, что не пропустила его зомбяков. И в этом слове было больше тепла, чем, уверен, во всех других словах, которые он тебе говорил. Пробуй, не стой на месте! Ты ведь богиня, и у тебя века были на это. Профукала их – наверстывай!.. Пропусти меня через себя! То-то Кощей удивится такому бунту. Но это плохой пример – не хочу, чтобы ты решила, будто я тобой манипулирую в своих интересах. Хотя уж кто-кто, а ты подобное вполне заслужила… Пойми, любовь – это путь друг к другу, а ты одна пробежала весь этот путь за двоих. И что оставалось Кощею? А ведь он – лицедей!.. Для него важна собственная роль, игра, интрига. Когда тебе каждое утро приносят еду, ты будешь брать ее как должное, не прикладывая усилий для ее добычи. Ты не оставила Кощею простора для собственных действий. Так хотела отдавать, что не оставила ему канала для возможности ответного потока.
- Мне стало еще теплее. А лава… Хм… Она не застывает камнем, а, кажется…
- Она становится жиже, превращаясь в воду!.. Но очень медленно… И все равно я рад за тебя. Даже если не пройду дальше. Рад, потому что ты уже на верном пути и сумеешь согреться, если раскроешься для потока любви и пустишь ее через себя. Сначала отдавая, а потом замечая, что тебя снова ею наполняют. Ведь взаимность необязательна!.. И это как раз во-вторых, но важнее первого… Нет ничего, что мешало бы тебе лишь отдавать любимому свое тепло, ничего не требуя взамен. А тебе мешали твои ожидания взаимности. Ожидания, основанные на формулах. Плевать на формулы!.. Я всем сердцем люблю и любил бы даже без взаимности. Думаешь, легче любить взаимно, но на расстоянии? Да, наверное, еще сложнее!.. Ведь сколько стуков наших с Вероникой сердец могли быть слышны обоими? Но раз так сложился узор мироздания, я просто отдаю ей любовь каждый миг!..
- Но ты ведь и получаешь взамен ее любовь.
- Говорю же: я отдавал бы и без этого, и наполняюсь я не только ее любовью. Главный источник – в другом. Это – Творец. Но ему ты стыдишься открыться, считая, что недостойна, раз совершила столько злодеяний. Твой суд – неизбежен. Как и покаяние… Но зачем отдалять? Тем более что Творец дарит любовь всем своим детям, невзирая на их карму, если они готовы раскаяться… Хм… Я, кажется, понимаю… Ты ведь еще и потому запрещаешь себе любить, что считаешь именно свою любовь причиной содеянного зла… Но тут не любовь виновата. Любовь могла бы спасти вас обоих, но вы неверно ею распорядились… Так, может быть, стоит начать искупать?
- Я давно искупаю… - шепнула Рутой Морена, и богатырь, уловив, как едва заметно вздрагивает от холода разве что инеем еще не покрывшееся тело природницы, сделал мягкий шаг вперед и обнял ее, пытаясь обогреть. В глазах той застыли две льдинки, Юрек чередой волевых усилий и каскадом воспоминаний попытался умножить поток сердечного тепла в адрес обеих… Видимо, получилось: почти застывшие от холода губы снова вздрогнули и зашептали на ухо совсем вплотную, чтобы греться еще и от него… - Это началось еще тогда, когда я просто искала способ согреться… Каким-то образом я получила возможность воплощаться… хотя не воплощаться… Скорее, подселяться в опустевшие тела. Нет, не мар – они всего лишь мои копии, столь же холодные. А мне хотелось тепла человеческих тел, новых ощущений… Играя с людьми, я стала вникать в их интересы. Сначала долго завидовала, что даже захудалых грязных оборванок любят порою так пылко, что аж слезы текли из глаз… О, сколько зла я причинила таким парам!.. Скольких я рассорила, скольких загубила… А потом запоздало вняла советам Живы, всегда пытавшейся спасти мою душу. Вняла и стала не завидовать, а пытаться повторять. К тому времени я уже слилась с рекой, перестав надеяться на взаимность Кощея. Но научилась часть своей души – почти любую, словно слепок личности – вкладывать в тела только умерших… Да, в первые раз-другой я и сама подстраивала так, чтобы понравившиеся мне тела… скажем прямо, освобождались… Но потом, чем глубже я окуналась в людские жизни, тем больше увлекалась и согревалась. Мой ум богини мешает мне насладиться простыми житейскими радостями, и груз содеянного, чтоб тебе ни говорил Баюн – на меня давит, и давит со страшной силой, хотя, признаюсь, вначале и правда все было игрой… Но я научилась сознание оставлять здесь, а часть души подселять в других. Как бы без сознания Морены и ее памяти… Это сложно пояснить, хотя знаю, подобным занимались боги в Даоссии и в Аджарии. Но у меня было проще – они рождались на общих правилах, а я лишь подхватывала покинутое тело, как правило, ненадолго… И вот, по мере погружения, я стала ощущать новые желания. Желания давать, дарить, искупать!.. Если в первые два века я получала крупицы тепла от того, что брала, то затем, когда прожила пару жизней, пытаясь творить добро – ощутила, что тепло в меня просто льется-струится!.. Признаюсь, долго я так жила, отдавая лишь для того, чтобы все-таки брать как Морена тепло от хороших дел. Но уже в этом веке так увлеклась, что стала забывать, зачем это делаю, и подивилась, что уж теперь – прямо ключи во мне закипают!.. Чем искреннее искупала без оглядки на себя, тем теплее мне становилось… Но, Юрек, милый!.. Мне еще много веков пришлось бы служить этой меняющей тела берегиней, чтобы согреться, как следует. И спасибо тебе, что ты сейчас открыл мне иные пути, а своими пламенными речами показал, как нужно любить…
Глаза Руты прояснились, и она, с томной тягучестью выйдя из объятий, посмотрела на богатыря знакомым взглядом.
- Спасибо тебе, - шепнула природница уже своим голосом, поцеловала Юрека в лоб и медленно пошла к реке, все еще бурлящей светло-оранжевыми сполохами, но уже без лавовой вязкости.
- Постой!.. – богатырь протянул руку по направлению к плавно уходящей ведьме. Он повернулся к жарким оранжевым водам. – Морена, зачем тебе она?
Обрыв опустился вниз, создавая плавный спуск, входя на который Рута обернулась и с выражением, похожим на виденное в ночь инициации юного богатыря, ласково улыбнулась с высоты прожитых лет.
- Ты разве еще не понял?.. – она слегка склонила голову набок. – Без меня ей не хватит тепла…
Только тут до взволнованного двумя пылкими речами подряд айкидзена дошло понимание.
- Рута… - нежно, словно лаская звуком, произнес он имя девчонки-флористки, случайно погибшей в лесу тридцать два года назад.
Так вот почему вода, а не цветы, все эти культы богини, жажда брать тепло и отдавать добро, искупая вину той, о ком за тридцать два года даже подумать не могла как о части своей слегка усеченной, но столь гармоничной личности…
Юрек продолжал смотреть на входящую в огненную воду женщину, а та, словно сама состояла из воды, таяла в ней мягко, красиво, словно фея, сливаясь с водой, на глазах обретающей прозрачность…
И аромат здесь теперь стоял нежно-цветочный… Впору давать реке другое имя.
* * *
А над ней мерно проявлялась тройная радуга, заставляя богатыря широко улыбнуться.
- Я рад, что тебе понравилось, - закивал он, закрывая глаза. – И спасибо тебе большое…
- А это скромный ностальгический подарок тебе, Летящий на ветре, - раздался голос со стороны реки, и воздушный поток, подхватив Юрека снизу, мягко перенес через все еще слишком горячую, но уже почти прозрачную реку в место, известное под названием Темный Лес.
Луч света в темном царстве
На внутреннем берегу реки, прямо в кромке воды Юрек увидел… Ну да, разумеется…
Череп был явно человеческим, принадлежав когда-то одному из тысяч скелетов Кощеевой армии… Юрек не очень готов был к новой беседе, и череп до забавного тонко это уловил, отыграв с помощью нижней челюсти, которую захлопнул, как бы осекшись на приоткрытом полуслове.
- Ты и их ведь заставлял играть в твоем театре, да? – покачал головой богатырь. Череп обрадованно подпрыгнул:
- Ты удивительный болтун все-таки, - хмыкнул Кощей.
- Иногда мне кажется, что, когда я до тебя доберусь, мы просто постоим и помолчим.
- Вот зараза… Это должен был быть сюрприз. Теперь придется отменить столь красивую задумку… Но ты едва ли дойдешь до меня. Как ты думаешь, сколько нежити у меня здесь, чтобы встретить тебя?
- Думаю, тебе хочется, чтобы я все-таки дошел. Хорошая пьеса должна быть завершена логичным финалом с кульминацией.
- Но это твоя пьеса имеет финал в Гексагоне. Моя пьеса может заключаться в том, что ты заблудишься в лабиринте пустоты. Это очень стильная концовка, не правда ли?.. Хотя вполне забавна и концовка, в которой герой умирает от глупого выстрела скелета, не добравшись до антигероя. Уверен, театры будущего начнут прибегать к такому, когда все красивые финалы набьют оскомину.
- Как тебе финал с Мореной?
- Не готов говорить об этом. Сильно, чего уж там… Растроган.
- Ты ведь знал о ее воплощениях?
- Ну, воплощением в чистом виде это не назвать… Знал, естественно. И даже по-своему одобрял… Как бы мне хотелось самому так уметь... Но Люцифер решил, что я этого права не заслуживаю. И я понимаю, почему. Морена ведь слегка напутала – она сначала пару раз подселилась полным сознанием в пустые тела, а уже потом только слилась с рекой. И это было ее жертвой. Не нужна мне, мол, жизнь окаянная, жертвую ее навсегда, но дайте в крестьянках да ведьмах на сеновалах поваляться. Сама-то она брезгливая до жути была – никого не подпускала. Богиня, одним словом. А тут – чужое тело не жалко… Я к тому клоню, что такое право – жертвы требует. Люцифер ведь до жути справедлив, и нам поблажек меньше, чем вам, если что. Ведь мы – любимые детки, а к таким хорошие папки строже обычно.
- Мне это неведомо.
- Прости… Кстати, интересно, кто твой отец?
- О, испытания начались?
- Да ну нет, конечно. Это Морена могла на таком играть…
- А выманить Санчо глазами любимой – это верх благородства.
- Понятия не имел, чьи это глаза – с него ж попробуй считай еще. Ухватил образ, да Стояне подкинул. Видел сильную привязку, сработает, значит. Ты ведь специально слетел с темы?
- На самом деле, мне все равно, кто мой отец. Не мальчик уже ведь… Дальше пошел и всё.
- На редкость заурядная история, кстати. Обычный дядька. Живой. Мать искренне любил. Просто не сошлись характерами.
- Это приятно слышать. Спасибо… Мы, к слову, отвлеклись. Ты говорил о жертве.
- Да там тоже все просто. Не вникал, как там ханьские боги и титаны в людей играли – вроде нашли обходной способ. А вот Морене жертвовать пришлось. И аджарским богам, насколько понял, тоже. По крайней мере, для полноценных воплощений, когда они себя не осознают. Так Вишну делает. Сам в Кайласе валяется, а рождается в людишках, чтобы идеи свои продвигать. И тоже при этом жертвует своим сознанием… А мне-то чем жертвовать? Я и так заперт здесь.
- Кайлас? А можешь подробнее? У меня брат где-то там сейчас.
- Пирамиды запускает? Бредовая затея, но это уже не мои проблемы… У меня был там шпион. Говорил, сами пирамиды отдельно от Кайласа работают. Так что едва ли нашего кислотного друга прямо в гору пустят. Вишну там в состоянии Нараяна и гордом одиночестве, если верить легендам; так-то мы давно не общаемся.
- Нараяна? Что-то знакомое.
- Ты уверен, что, стоя у входа в Темный Лес хочешь поговорить именно об этом?
- Я перестал форсировать разговор – дал ему течь самому. А Нараяна – просто всплыло.
- Теперь и у меня целый пласт воспоминаний всплыл… Еще гиперборейских… Молодой Вишну, не нашедший себе достойных друзей на целый мир, а потому придумывающий себе же самому образы-ипостаси… Эх… Как же знакомо… В какой-то момент мы с ним и сошлись на этой почве. Но наше лицедейство разделял важный штрих. Я ж всегда всего себя окунал в новый образ, а Вишну – делил свою личность. Этот фантазер выдувал из себя новые и новые ипостаси, но, как Морена, всегда сохранял якорь своего Я где-то отдельно. И все его ипостаси на деле были всего лишь друзьями этого самого Я. Идеальные данные для одинокого демиурга. Или драматурга. Но не актера… Со стороны мы могли бы кому-то показаться похожими. Как же! Оба лицедеи!.. Но те, кто поглубже, конечно же, видели разницу между нами. Ту самую, которая делала нас ближе, но не давала сойтись особенно глубоко. Сойтись и понять. А точнее, даже постичь!.. А без этого постижения мы за кулисами душ друг друга – словно слепые воры в богатом доме… Когда я понял это, то осознал: мне в этом мире не найти друзей. А Вишну упрямый, он попытался обрести радость истинной дружбы еще раз, но история дает звонкую подсказку, что вышло не особо, если помнить, как звали его дружка.
- Ахурамазда?!. – осенило Юрека, вспомнившего беседу с лидийским богом и упоминание того о близком друге, с которым в итоге столь радикально разошлись пути.
- Он самый… Почти уверен, что без их тесной дружбы дэва с асурами сумели бы не идти на принцип и найти куда менее суровые решения, чем рождает такая дружба в момент раскола.
- Но был же потом Шива?
- Насколько знаю, их отношения с Вишну основывались уже на простом уважении и без отчаянных попыток найти особо родственную душу – они из одного рода, если ты не замечал некоего сходства хотя бы на картинках. Впрочем, похожее количество рук не гарантирует близость умов и сердец… Вот Вишну и ударился в Нараяну. Не имея столь близких и одновременно глубоких душ для себя, он стал создавать личности попроще, которым отыскать родственность натур оказывалось куда легче… Грустное, но толковое решение, которое, вполне вероятно, лежит в основе всего Бытия одинокого Творца… Но тебе просто не понять алчной пустоты одиночества – как бы ни отличался от тебя брат, вы с ним крайне близки. И позволь мне Люцифер Нараяну, я бы первым делом сварганил себе именно близнеца… Ладно. Там вечереть собирается, ты еще не передумал окунаться в лабиринт пустоты? Предупреждаю: будет зверски сложно. Ты снова пробудил во мне лицедейскую ностальгию, так что теперь берегись.
- Я иду…
Череп звонко щелкнул челюстью и закопался в берег.
* * *
Кощей сдержал обещание, и путь к нему оказался удивительно сложным…
Какое-то время клубочек указывал направление, но затем остановился, словно напоминая богатырю, что дальше следует слушать уже себя самого.
- Все равно спасибо, - поблагодарил Юрек помощника, и тот растаял в воздухе.
Но куда дальше-то?.. Это издалека Темный Лес казался большим, однако вполне себе четким массивом, состоящим из каскадных лесистых холмов, над которыми возвышались скалистые вершины. А изнутри пространство расширялось настолько, что царство Кощея грозилось равняться размахом со всем Полесьем. Здесь Навь и Явь были почти что слиты воедино, так что можно было не сомневаться: многослойное царство состоит из доброй сотни огромных локаций, которые умудрялись преображаться на глазах прямо по ходу движения гостя.
«Вот он и лабиринт», - подумал Юрек, останавливаясь перед распутьем трех дорог, сразу уходящих радикально вперед, влево и вправо под углом в девяносто градусов.
Так… Если путь замылился, может быть, нужно остановиться?.. Как говорил Сайто, и привал – это путь, когда ты знаешь, куда идешь.
Айкидзен сел и погрузился в медитацию. Неглубокую – любовательную. Он просто сидел и получал от этого удовольствие. Да, Горыныч грозил скоро съесть Василису. А друзья, возможно, еще не починили ступу и не забрали остальных, застрявших, кто в тумане, а кто среди лих. И брат блуждает по горам Аджарии. Что уж говорить о любимой, исследующей пирамиды Даоссии, не имея, по словам Рафа, никаких четких зацепок… Но это все – бытие. Его течение. Нет места, где река заканчивается и становится истинно счастливой. Она счастлива каждый миг своего течения… Так и мое сидение здесь – путь моего течения в океане Дао. Столь же прекрасный, как и возвращение в Славутич с Василисой… Как же тяжело в это верить умом, но до чего радостно осознавать душой!..
Когда дороги сами по себе стерлись, показывая образами, что в середине каждой Юрека поджидали орды нежити, а вместо них проявилась узенькая тропинка – айкидзен еще сидел какое-то время, естественно, не сразу вскакивая. Это ведь не игра в загадки, а искренний порыв, так зачем обижать славный дзен?..
* * *
Следующие три часа довелось провести в появившейся здесь откуда-то безразмерной… пустыне – тяжелейшем из лабиринтов, по мнению Хорхе. И Юреку пришлось применить весь багаж накопленных знаний и состояний, чтобы пересечь это царство пустоты.
Сначала помогал русский метод, поведанный Микулой, и богатырь шел «куда глаза глядят». Интуиция подсказывала, что часть пути он преодолел верно, но затем это чувство испарилось, как испарялась здесь вода – быстро и бесследно.
Тогда на помощь пришла привычка, подаренная Рутой.
- Я – Божий… - шептал русич и отдавал свою волю в распоряжение богов, коим доверял всем сердцем.
Но и этот способ в какой-то момент исчерпал возможности богов помогать своему фавориту.
Зато в памяти всплыли ямочки на щеках и озорные черные глазки свечи, разжегшей восток…
Изабелла… Что ты хочешь мне сказать, неисправимая игроманка?.. Игра! Роли!.. Конечно же!.. Ты ведь жила в схожем лабиринте пустыни, когда все могла, а оттого страдала от жажды ощущений. Значит, нужно начать играть роли!.. В конце концов, этот лабиринт создан кем? Лицедеем. И плевать, что я не актер!.. Я хочу играть!..
И Юрек придумывал себе воплощения, начав с привычных, но затем разыгрываясь все сильнее. Сначала – монах, ведомый потоками Дао. Затем – скорпион, ползущий в пустыне к невидимому флажочку своей личной цели – поиску еды. Вот он – верблюд, обиженный на седока и несущий его куда-нибудь подальше от оазиса. А вот он – и кактус, который просто стоит, ожидая чего-то. И дожидается!.. Иллюзорная банда разбойников скачет куда-то. Уж они-то явно знают, где здесь маршрут или даже пещера… Превратив пустыню в ролевую интерактивную реальность, Юрек уже через час прошел последнюю треть пути, добравшись, наконец, до горы, у основания которой зиял вход в пещеру.
* * *
Ее первую часть удалось пройти, применив навыки геометра. Это оказался многоходовый лабиринт, логику создателей которого получилось разгадать, когда Юрек представил, как именно он бы расчерчивал коридоры, пытаясь сбить с толку самого же себя.
А вот дальше… Дальше глазам открывалась удивительная картина пространства, которое могла создать фантазия невероятно утонченного демиурга. Богатырь некоторое время просто любовался одним уже входом в колоссальных размеров подземное царство, а когда хотел сделать первый шаг к ажурным воротам, уткнулся взглядом в сундук, внутри которого, ухмыляясь, лежал череп великана.
- Так, на будущее, - усмехнулся Юрек, подходя к сундуку. – Для большего эффекта начинать стоило с обычного лабиринта, а уже потом окунать в пустыню. Чтобы по нарастающей все же…
- А ты думаешь, это я создавал те лабиринты?.. – если бы у черепа были брови, они бы сейчас недоуменно поднялись. – Я их обещал. Но их создатель – ты… Или ты думаешь, я бы мастерил препятствия, опираясь на твой жизненный опыт? Чтобы ты все вспомнил и героически их прошел?.. И подумал: «Ай да молодец же ж я! Вот всё, чему учился – прям пригодилось!». Ну, кроме сумбури, конечно – это был явный тупиковый маршрут, который даже твоя благодарная психика не нашла способ пристроить хоть самой захудалой фантазией… В любом случае, это было твое личное испытание себя самого. Ну, или называй это высшими силами, Вселенной, Дао – хоть Сансарой… Твое подсознание проецировалось на податливый воск астрала, вот там и возникали все эти пустыни с дорогами.
- А образы с нежитью?
- Аналогично. Тебе хотелось порадовать себя, что избежал смерти или боя с помощью духа, вот они и нарисовались. В реальности же ты геройски одолел сотню метров до входа в пещеру, до этого места абсолютно пустую на уровне Яви.
- Сказал бы, что весь кайф обломал, но нет – все равно было здорово.
- Да больше того!.. Сомневаюсь, что эти сто метров под силу пройти хотя бы паре десятков людей на весь Вендор. Та область для любого становится лабиринтом испытаний – чисто автоматически. И мало кто их прошел бы. Радегаст, например, дня два там шарахался, если что… Я ухахатывался, глядя, как он кладенцом воздух режет. У него-то лабиринты больше боевые были. А тебе важнее духовность свою испытать. Готовность к потокам Дао и всякий прочий дзен… Кстати, круто было, когда ты в пустыне начал прямо на бархане мисоги делать, будто в воде стоишь, а там реально родники забили. Я не знаю, сколько жизней мне искупать вендорские забавы, но когда снова воплощусь в другом мире где-нибудь, твою историю постараюсь вспомнить. Красиво же. Или, как говорит Баюн: «ну, хорошо! Вот хорошо!». Хотя дальше посложнее все-таки. Тут уж мой авторский проект будет… В нем и заблудишься. Он учитывает все ваши хитрости – последние правки я вообще только что внес, глядя, как ты к пещере идешь. Здесь ничего из былого арсенала не поможет.
- Как же изысканно все-таки тебя наказал Уран… Перед тобой были открыты все дороги. Ты мог стать сотней ярких личностей. Не на сцене, а в жизни!.. Гениальным кем угодно. Кем угодно, несущим конструктив. Но выбрал путь бунтаря-разрушителя. Ясно ведь, что Уран тебя сюда выбросил взрывом не случайно. А осознанно приковал к месту, где свой невероятный театр ты мог ставить лишь перед самим собой и теми, кто этого никогда не оценит… И ведь ты ставил, верно? Играл и плакал от одиночества… А потом надоело и ты, бросив все это, превратился в генератор самых одинаковых в мире существ: нежити. Всё!.. Никакой фантазии. Чисто типовые юниты – одноликие и унылые. Причем я догадался, почему ты обращаешь в нежить только мужчин, а женщин возвращаешь, делая нечистью… Ты ведь остался эстетом. И тебе до тошноты противна уродливость нежити, вот ты и не можешь вытерпеть ни одной обезображенной тленом уродки рядом. В леса – забирайте. А вокруг тебя лишь красотки-мары, вампирши, да вот вестницы смерти помелькали зимой, как я понял. Да и они все наверняка тоже бесят, и ты бы мечтал сидеть на живой природе в окружении живых красавиц. Но живых тебе не дают – я слыхал, что из дам энергетику твоего Гексагона могла выдержать лишь Аделаида. И сомневаюсь, что кто-то живой мог хотя бы просто добраться до твоих чертогов при всем твоем желании… Радегаст разве что… Да и тот, кажется, Марью свою в чертогах еще отыскал, а до тебя не добрел чуток – только с призраком пообщался… Это ж как ты томишься, бедняга… Вот это испытание так испытание!.. Не хотел бы я разгневать Уран...
- Ты прав... Ну, кроме того, что Уран может гневаться… И кроме еще кое-чего… Ты знаешь, почему я стал создавать нежить?.. Думаешь, дело в желании создать армию?.. Мысль об армии пришла ко мне уже лет через двадцать после первых экспериментов. Это был вызов!.. Издевка!.. Хочешь, открою тебе, наконец, секрет, до которого ты не дошел?.. Знаешь, что такое игла?
- Хотелось бы дойти самому, но ты вряд ли дашь мне такую возможность.
- Верно!.. И ты не дойдешь… Хотя был очень близок!.. И эта догадка и стала толчком к началу нашего общения.
- Точно. Ты ведь заговорил как раз, когда я рассказывал о том, что игла нарушает цикл перерождения… Стоп!.. В Уране через блюдце, глядя бой, я видел какой-то стержень!.. Это она?
- Именно. Уран был послан в Вендор, чтобы работать в свободном режиме, воплощая образы титанов, богов, а потом и людей. Не знаю, почему. Титаны, прилетевшие из других миров – первое поколение – упоминали, что у них такого обычно не было, хотя изредка к Урану прибегают. Это совершенно невообразимый артефакт, способный воплощать любую твою фантазию!.. Наверное, он нужен был здесь, чтобы в короткое время создать цивилизацию… Но что сделали титаны и боги? Они могли бы жить в ауре Урана не один век. Возможно, им бы этого и хватило, чтобы подготовить людей к самостоятельному существованию и запустить цикл перерождения, а самим стать частью этого цикла… Но Кронос зацепился за время, посчитал, что титанам и богам его нужно куда больше, вот и создал долбанное Энергополе. Знаешь, как?
- Вставил иглу?
- Да. Ясно, что это не просто игла, а тоже отдельное произведение искусства. Стержень, в который внесены нереальные объемы данных. Эти данные и проецируются постоянно на весь Вендор, тратя добрую треть энергии Урана на поддержание Энергополя.
- Но разве плохо, что есть магия, а боги бессмертны и обладают большой силой?.. Ладно люди могли бы протестовать, а вам, богам… А, ну да… Стоп. Но ведь ты бунтовал еще до того, как оказался прикован здесь в своем бессмертии.
- Конечно!.. В юности я радовался долгой жизни как способу сыграть больше ролей, но потом стал воспринимать это в тягость. Ведь перевоплощение души – гораздо круче актерства, потому что меняется и внутренняя суть. Бытие – театр! А Кронос оскорбил этот божественный театр своей жаждой играть лишь одну роль весомого решалы и неготовностью перевоплощаться в новых и новых обликах… Потому я и рвался к Урану. Гиганты хотели своего, отец своего, а я желал тихонько выдернуть эту гадкую иглу из Урана, пользуясь суматохой.
- Так это ты спровоцировал взрыв? Я нечетко видел.
- Уран воплощает наши фантазии… Когда я увидел, во что превратился бунт, и понял, что иглу мне не вытащить, я решил, что взрыв Урана – запасной вариант. Нет Урана – нет иглы. Поживем в мире без Урана. Живут же другие планеты как-то…
- Ты создал образ взрыва, и Уран его воплотил.
- Я не думал, что взрыв будет столь мощным. В итоге Уран уцелел, а Гелиополис – нет… Устав терзать себя десятилетиями за это, я стал искать других виновных. И решил, что виновны все… Вот я и показал им вторую сторону избыточного существования. Вы хотели жить вечно? Вы даже людей подсадили на посмертное существование с помощью дурацкого Купола?.. Вот вам обратная сторона этого: злыдни и нежить… Я слишком завелся. Поговорим позже… Ты здесь до Апокалипсиса застрянешь, так что еще пообщаемся. Я и этим-то поделился, просто зная, что назад у тебя пути нет…
Сундук захлопнулся с такой силой, что разнес череп великана, во время беседы вставший на его кромку. Юрек вздохнул. В голове гудело.
Чертоги одиночества
Богатырю пришлось сполна вкусить изысканную красоту Кощеевых чертогов. Бог-бунтарь не блефовал – методы поиска пути не работали совершенно, заставляя блуждать кругами по тревожно хаотичным улицам этого скрытого под землей иллюзорного города и ловя себя на мысли, что каждый раз удается разглядеть в шедеврах творческой мысли архитектора упущенные детали, заставляющие играть гармонию экстерьеров и интерьеров новыми красками. Будь у Юрека в запасе лишний год, и он бы посвятил его спокойному впитыванию всего этого праздника утонченной фантазии гениального творца. Но нет. Нужно было идти вперед. Знать бы, куда это…
Копание в мыслях не давало результата, пришлось обратиться к технике любования. Впрочем, «техника» слишком казенно звучит – Юрек любовался абсолютно искренне. Очертаний чертогов это не меняло, зато натолкнуло на озарение… Что было самым сильным в жизни Юрека, кроме пути?.. Любовь!.. Он сомкнул веки и увидел синие глаза Вероники, растекаясь нежностью… Открыл свои. Но Вероника не исчезла… Нет. В отличие от остальных иллюзорных творений чертогов, она не была плотной. Если те, пользуясь почти полным слиянием планов, создавали эффект совершенно материальных объектов, черноволосая красавица пропускала сквозь себя руки и… губы. Да, не сдержался… И знал, что Кощей сейчас не смеется над этим.
- Ты – моя путеводная звезда! – шепнул Юрек призрачной Веронике… - Я хочу к тебе, но мой путь лежит через Кощея… Позови меня!..
И реальная нимфея, в это время изящно взмахнувшая на гору при помощи любопытных сандалий и острого ледоруба, которым могла обращаться ее новая эксклюзивная рогатка от Гермеса – уловила этот лучик. И позвала любимого пылким сердцем… А ее иллюзорная аватара направилась по одному из коридоров дальше и дальше, указывая путь.
* * *
Но этот лабиринт был особенно сложен присутствием архитектора, способного вмешиваться в реальном времени… Когда Юрек заскочил в один из залов, не успевая за мчащейся путеводной звездой, он застыл и инстинктивно поморгал глазами… В зале занималось делами несколько десятков Вероник… Вот одна из них скользнула дальше, богатырь побежал следом, сумел нагнать и спросил:
- Что ты узнала про Ртань в книгах?
Призрачная красотка улыбнулась:
- Массу всего!.. – она начала перечислять данные.
- А больше всего узнала откуда?
- Из… Из моей энциклопедии, конечно.
Юрек улыбнулся и покачал головой.
- Из нашей поездки туда! – крикнул он невидимому Кощею и вернулся в зал.
Так. Как же распознать истинную?.. Негодник считывал с него воспоминания слишком быстро, и местные нимфеи до ужаса натурально делали привычные для Вероники дела. Одна читала, другая возилась с феями, третья сидела в асане, четвертая делала мисоги, причем обнаженной, и это явно был элемент дразнилки от ехидного архитектора иллюзий. Юрек сразу отвел глаза – обнаженной он Веронику еще не видел и не хотел делать это впервые с липовой версией. Интересно, видел ли сам Кощей, или же просто дорисовал, исходя из своей фантазии?.. Нет, не интересно!.. Как же, как же… Подскажи, родимая, подай знак!.. Все тут же начали подавать знаки. А вот фигушки!.. Глаза радостно зацепились за Веронику, которая одновременно делала сразу несколько дел: сидя в асане, она мерно подкачивала пресс, читая висящую в телекинезе книгу.
- Побежали дальше!.. – шепнул ей Юрек, девчонка подхватилась, подмигнула и повела его вперед.
* * *
На этот раз богатырь старался не упускать черноволосую проводницу из виду, но куда там!.. Они рухнули в провалившийся пол и оказались в воде, где уже барахталось до сотни идентичных копий… Некоторые из них тонули, и это зрелище царапало сердце. Юрек поплыл к каменному берегу мимо протягивающих к нему руки тонущих и булькающих девчонок, и только одна стоически тонула, не издавая ни звука и показывая выныривающей из воды ладошкой, чтобы богатырь плыл по своему собственному пути, не отклоняясь от маршрута.
Айкидзен показал ей взглядом на берег и уже не терял из виду залов десять подряд, включая те, где прохода не было визуально видно, и мастеру сумбури пришлось применить всё свое мастерство наблюдательности, дабы создать-выстроить этот формальный выход из подручных материалов.
«Да жалко стало твое сумбури, - послышался в ушах голос, когда удалось сложить особенно мудреную мозаику. – Решил хотя бы так его поддержать, а то грустит никому не нужное и даже разочек всплакнуло». Юрек с улыбкой кивнул и устремился дальше, не теряя из виду милый фантом, высекающий ему кратчайший путь в этом царстве грустящего одиночества, наскучавшем по вниманию, кажется, даже до готовности поворачиваться и проявляться теми своими гранями, что угодны именно гостю, а не хозяину.
Но Кощей продолжал считывать из раскрытого сердца влюбленного богатыря все новую и новую информацию. Прямо из путеводной нимфеи выросла еще одна, они завертелись с бешеной скоростью, и, когда Юрек в их компании добрался до места, где коридоры раздваивались, не было ни шанса понять, какая из них истинна.
- Стой!.. – синхронно сказали обе. – Один из этих абсолютно темных коридоров ведет в глубинный чертог, а другой – в провал, где уже никаких иллюзий, и вполне себе материальный колодец, в котором ты просидишь до Апокалипсиса. Я бы и рада не говорить этого, но хозяин здесь Кощей, и он сейчас завладел моим сознанием… Надолго его не хватит, поэтому скоро я опять буду истинной. Но поверь – тут тебе придется просто гадать, ведь он знает о нас почти всё.
И снова не блеф… Вероники, стоя перед развилкой, демонстрировали не одинаковые по форме, но равно подходившие нимфее по сути, проявления, будь то слова, жесты, взгляды – как глаз, так и философские.
- Ты и в дзен-свидание подглянул? – поморщился Юрек, когда девчонки даже промолчали одинаково во время обмена проникновенными взглядами.
Нужно было что-то делать.
- Близняшки – это все-таки кошмар, - усмехнулся богатырь и посмотрел в сторону. – Ты ведь сейчас это сам все играешь? Если да, то ты реально невообразимо крутой актер!.. – глаза юркнули в сторону Вероник, чтобы распознать в лице ложной хотя бы искорку самодовольства. Кощей сдержался, но был ли он в этом уверен сам?.. Или усомнился, что сдержался, выдав сомнение едва уловимым движением глаз?
Юрек уверенно указал на одну из Вероник, которая сразу после этого жеста зашла в коридор. – Я иду с тобой! – сообщил он ей и двинулся следом, в то время как другая не пошла по своему коридору, а осталась стоять, сделав шаг в сторону и как бы открывая Юреку его собственный путь, в который не вмешивалась.
И уже через несколько секунд айкидзен вернулся к развилке:
- Истинная Вероника не заставляет меня идти по ее собственному пути, а отправляет на мой! – сказал он, и оставшаяся стоять нимфея улыбнулась, показывая глазами на вход во второй коридор. Богатырь подмигнул ей. – Но путь-то у нас – один! Пусть и не всегда совместный… - он еще раз улыбнулся оставшейся стоять и не спеша пошел медленно догонять ту, которую выбрал изначально. Спустя минуту айкидзен вошел во внутренние чертоги.
* * *
В этом огромном зале размером с городскую площадь Кощей обладал такой силой, что мог брать фантомную Веронику под контроль надолго. Это и продемонстрировал – нимфея уселась на стул и стала читать книжку, постепенно растворяясь в воздухе.
- Была мысль заставить ее сделать сеппуку или хотя бы пукнуть, но сдержался, - раздался голос, и не сразу удалось определить, откуда он доносился. Ах вот что!.. Крохотный черепок не вылупившегося птенчика лежал в надколотом яйце на столе среди прочих яств.
- Спасибо, - кивнул Юрек устало. – Хотя я видел ее распластанной на алтаре и проколотой стилетами вампиров…
- Я знаю. Просто не успел создать декорацию – а так бы ты выбирал из стонущих от удара.
- Она тогда чертовски обаятельно ахнула – этого и тебе не повторить. Хотя насчет твоего мастерства я был искренен.
- А я поражен мощью разделенной любви… У вас сумасшедшая связь. Я мог удерживать контроль над ней всего пару мгновений, а долгая сцена у развилки далась мне ценой дергающегося теперь века…
- Если ты так легко меня читаешь, зачем тебе еще и беседы?
- Я считывал только то, что было между вами – ты, чтобы удерживать проводницу, раскрыл сердце, и оттуда все это лилось. А так ты очень обтекаем – дзен дает отличную защиту от копания в душе… И ведь у меня почти получилось!.. Ты же все время предпочитал путь – любви. Я был уверен, что ты снова так сделаешь!..
- Ты ведь обеих в тот момент контролировал.
- Ага. Поэтому было неважно, кого ты выберешь. Важно было поймать тебя на нюансе с путем.
- Наш путь – един: спасение Вендора, даже когда идем порознь… А второй коридор реально ведет в колодец?
- Можешь проверить… Радегаст именно туда завалился. Но потом выломал камни из стен и сделал импровизированную лесенку. Никакого изящества… А ты – шикарен. Вот только теперь…
- Да ну ладно!.. Это была красивая концовка. Не надоело? Вдруг смажешь?
- Остался последний этап. Внутренние чертоги не так и велики. Но сложность в том, что вход ко мне еще меньше… И искать его можно на удивление долго.
- Меня, кстати, до глубины души поразил твой образный дар. Вместо цитадели нежити, здесь можно было сделать феерический театр. Декорации-то одним образом создавать можно.
- А будто в Гиперборее иначе было.
- Эх… Забываю, какие вы там крутые жили-поживали… В любом случае чертоги – это шедевр. Хотя не могу не заметить, что, при всей красоте, твой внешний город в некотором смысле напоминает лабиринт из одной притчи Хорхе: божественно прекрасный, но непонятный, лишенный логики и смысла, что ли… Ты начал строить все это, когда понял, что безнадежно заперт?
- Нет… Позже… Лет через пять. Или двадцать… Во мне проснулась надежда, что я смогу создать себе мир, заменяющий весь остальной. Ну а что? В реальности мы сейчас глубоко под землей, прямо в гранитном монолите. Но тем-то и хороши Слияния!.. Можно наслоить на реальность целую россыпь иллюзий, а они будут себя вести, будто целиком материальны. Ах, как же я наслаждался строительством!.. Как там… Каждый скрип половицы, да?.. Я действительно получал колоссальное удовольствие от всех этих мелочей. Есть лишь я и мой мир, который я строю!.. Но в какой-то момент я понял, что строительство само по себе бесцельно. Требуется некая игра, наполнение! Пресловутый шестой день, когда создаются жители, а потом и седьмой, когда ты отдыхаешь, любуясь ими, играющими в твоем мире. О! Как же глубоко я понимал Творца в то время!..
- Но тебе, в отличие от него, некем было здесь играть.
- Некем… Тогда я начал играть сам!.. Но сыграл все роли… И снова их сыграл. Придумал новые, но увидел в них отпечатки старых… Тогда я стал искать актеров, и у меня едва ли был богатый выбор.
- Есть ли более унылые актеры и зрители, чем нежить.
- А на кого еще я мог рассчитывать, запертый в шести стенах? Я ведь даже здесь могу проявляться лишь в астральном теле. Оно кажется плотным, как все здесь, но это не так – это обман!.. Как и нежить – лишь имитация живых!.. Для игры нужна интрига, нерв, но где их было взять?.. Тебя не интересовало, почему я погрузился в тайны смерти? Чем занимался первые десятилетия? Для людей Кощей – наверняка совершенно константное зло, но у каждого зла есть исток – нередко еще вполне себе чистый…
- У меня есть версия, но это чисто на логике и интуиции… Думаю, в первые годы ты пытался умереть. И странно, почему не смог… И еще более странно, почему ты оказался здесь заперт, если боги, умирая, оказываются в своем Идене.
- Это была первая мысль, которая пришла мне здесь в голову. Я тут же убил себя, еще не успев вспомнить главное: где мой Иден.
- Твой Иден – прямо в Гексагоне?!. Да ладно!..
- Его же не выбирают.
- Но тогда ты, как умирающий здесь, прямо в Идене – должен был умереть окончательно и улететь в Вечный Мир.
- В том и беда, что Иден – это не крошечное пространство. Мой Иден – это сама гора Меру и храмовый сад около нее. Да. Тот, где дуб растет. Хотя там больше кедров было… И этот Иден раскололся!.. Кусок храма вместе со мной улетел сюда и вбился в землю с такой силой, что застрял в каменной плите. Из Гексагона нет материального выхода. Но он создает такое прочное Слияние, что в астральном теле я могу свободно гулять по чертогам. Однако мне всегда приходится возвращаться к этому идиотскому якорю – куску мяса и костей… Убивая себя, я возрождаюсь здесь снова и снова. Но чтобы умереть окончательно, нужно блокировать ритуалом и тот чертов кусок, что ушел под воду вместе с Меру. А как его блокировать, если он на дне Тартара?.. Ты знаешь глубину Тартара?.. Я тысячи раз убивал себя, надеясь, что хоть раз получится так, что я смогу возродиться не здесь, а там!.. Но разве Уран, давая мне это испытание, позволил бы такую лазейку?.. А ведь я думал, что позволил!.. Вдруг он решил так, что испытание заключается в тысяче смертей, а на тысячу первый раз все получится?.. Ведь как жутко сделать что-то тысячу раз и не доделать всего лишь один!.. А вдруг на тысячу второй?.. Или третий?.. Но нет!.. Я обречен на жизнь, которой не хочу!.. Проклятая игла жадных до жизни титанов и богов… Мерзко-великодушный Семаргл… Но я и тогда сдержался. За отчаянием бессмертия пришло принятие ситуации, и я стал строить, как уже говорил… Попытался создать мир, в котором можно было бы хотя бы капельку меньше терзать себя пониманием, что именно я погубил лучший город на свете!..
- Так твои внешние чертоги – это… Ух…
- Да!.. Я попытался воссоздать здесь Гелиополис… Я творил образом каждый сад, каждый дом и, пока творил – лил слезы над настоящими домами и садами, которых больше нет из-за меня!.. Не дай Бог тебе познать на вкус слова «из-за меня». Я не знаю ничего, разъедающего душу сильнее!.. И когда какой-нибудь тупой русич думает: «как же ж Кощей столько зла нам творит и в ус не дует?», я могу ответить ему: «Я уже совершил такое зло, что моя нежить никогда не догонит, даже если всех вас живьем сожрет!..».
- Не берусь тебя судить. Хотя никогда не поздно остановиться.
- Но зачем уже теперь? Какая разница?.. Плюс-минус десять тысяч жизней – я вынес здесь такое, что вынесу и любую кару чистилища. Да я туда в любой миг готов нырнуть, ведь здесь у меня то же самое, только хуже…
- А что, если… Ладно. Это при личной встрече… Ты говорил, почему обратился к смерти. Наверное, проникся ею, каждый день умирая в течение долгих лет.
- Да… Я ненавидел смерть так, что она стала меня манить… Строительство отвлекло меня, но потом я не смог выносить отстроенного иллюзиями Гелиополиса, напоминавшего мне о настоящем. Я перестроил тогда почти каждый зал, и потому здесь все так странно и во многом абсурдно. Обломки великого города, на которых растут личные фантазии попытки нового города… Он был пуст, и я попытался его наполнить. Чтобы жил, двигался хоть куда-то… Иллюзорные жители… Скучно – они лишь мои безвольные отражения, а это не жизнь... Я начал экспериментировать с играми и вдруг оценил игру на выживание. Возможно, столько умирал, что стали срабатывать обратные инстинкты – выжить!.. Мои фантомы начали пугать меня, охотиться. Да, тоже в рамках вложенного, но для такого сгодятся и жалкие поделки… И тогда я понял, что страх может быть мощнее даже смерти… Решил проверить и перенес это на других. Злости-то и обид тоже хватало… На Семаргла, который оставил жить, словно нарочно – мол, мучайся, гад, а я руки марать не буду… На сестру с ее Куполом… На Ладу, что мирила всех вечно, а когда нужно было – рядом не оказалась… На людишек, что, как ни в чем не бывало, принялись жить-поживать, будто и не было чуда Гелиополиса… На Лилит, в общем-то, тоже… Да на всех!.. Ну и ладно!.. Я заперт здесь от живых, но могу управлять мертвыми – образный дар всегда был в порядке… Какое-то время я подумывал об управлении демонами, но глубокая связь с великим таинством смерти победила без шансов… Сначала были искушенные берегини, потом пошли эксперименты с нежитью, на которые вдохновили самые первые мои игровые оппоненты – искавшие меня фантомные пожиратели, одержимые голодом плоти, в более широком смысле знакомым мне лучше всех в мире, а потому и вложенным в них столь глубоко. Так появились первые зомби – идеальные орудия страха: пугающие и внешностью, и неотвратимой налипчивостью, и перспективой превратить в себе подобных.
- А потом появилась Морена.
- Нет!.. Она нашла меня еще раньше. Но я тогда просто прогнал ее, не имея сил смотреть в чьи-то глаза… А уже потом, когда очертания замысла стали появляться – поманил, и она, счастливая, стала делать за меня всю работу, которую я не мог делать лично даже при помощи невероятных уранитовых ресурсов Гексагона… Я оброс сотнями мертвых помощников и несколькими живыми… Ну, а дальше ты знаешь – Легион и продолжение пике вниз. А для Легиона я – просто находка. Истинный беспредельщик, который не боится ничего. Я заперт здесь, любовь отвергнута, а смерти и чистилища – просто-таки жажду. Так почему я должен был чтить законы богов или даже Творца?..
- Знаешь… - Юрек задумчиво свел пальцами кожу на лбу. – Мне кажется, ты не только смерть оставил в Гелиополисе, но и жизнь… Душу… Ты все еще мысленно там, а все, происходящее здесь – для тебя лишь помост. Всё, что ты делаешь – как бы левой рукой, понарошку, между прочим, во сне… Понимаешь, что былого уже не вернуть, и все сильнее печалишься… Ты застрял не здесь, а там – в городе своих самых светлых дней, надежд и чаяний… - глаза айкидзена вздрогнули. – Чаяний… - повторил он задумчиво. – Не «Кощеевым чаянием», а «к Кощеевым чаяниям!..»?.. Не «к Кощею на смерть», а «туда, где Кощеева смерть!..». Но каким образом?.. – в памяти всплыла последняя фраза, сказанная Горынычем. – Не «горюч камень», а «Горяч-камень!..». Ртань!.. Вот же ж переводчики-то!..
- Идиоты, скажи, - усмехнулся черепочек. Юрек разочарованно посмотрел на него:
- Кстати, да. Отличная комбинация… Поздравляю… И действительно прилетела с небес… Вместе с Горынычем, который пытался нас предупредить, что твои силы прорываются в Ртань… Но ведьмы же присматривают за ней каждый день.
- Мороки… Там три десятка мар пыхтит-старается третий день. Три. Десятка. Мар!.. Это ведь все мои девочки – все, что остались!.. Тебя реально не удивило отсутствие здесь хотя бы каких-то моих сил? Темный Лес – пуст. Отправка гвардии требовала всех ресурсов, и я даже зомби со скелетами в анабиоз вогнал всех, чтобы силы не отнимали от главного… Здесь поблизости одни лихи толкались, да мар пару штук для забавы оставил – и тех пришлось на вас спустить. Я ведь даже затревожился поначалу – мало ли: убить-то, к сожалению, не убьете, но вдруг плените здесь или еще чего… А потом понял, что этот ваш поход дает мне драгоценное время.
- И мастерски его тянул.
- Ну не утрируй… Поначалу – да. А потом и правда проникся.
- Как бы то ни было, для меня ничего не меняется – я шел к тебе и не собираюсь менять маршрут. Пускай здесь нет Василисы, но твоя судьба для меня не менее важна, а наша беседа, как мне кажется, способна повлиять на нее.
Недалеко от Юрека открылся портал.
- Я не хочу, чтобы ты считал меня подлым… Это портал за Смородину – прямо к сестрице моей ненаглядной. Хочешь – открою и у Ртани. Но там тебе делать одному нечего – собери для начала дружков. О том, что во Ртани распахнулся портал в Гелиополис – пела птица Гамаюн, ее едва ли только мы с Горынычем услыхали, так что поддержка у вас быстро появится. Встретитесь у подножия Меру с моими ребятами, поборетесь-побратаетесь, если не смутитесь, что нежить… Но главное они уже успеют сделать.
- Я иду к тебе.
- Ты для начала вход найди.
- После беседы это несложно, - Юрек пошел по огромному залу. – Достаточно проследить, как менялось твое настроение по мере нарастания отчаяния и разочарования… Даже по данному залу видны эти волны.
- Я же перестроил, - черепок скакал за богатырем.
- Не всё… И не здесь. Гелиополис был во внешних залах, а тут ты просто фантазировал… Вот самая жизнерадостная зона, а в ней… Да… Самые несуразные попытки… Ты ведь любитель ностальгии и не нашел силы стереть самые первые свои работы. А вот и ростки дубов и кедров… Ты наверняка начал с них, но понял, что иллюзорные деревья не растут. Однако тоже не посмел убрать… Вход здесь… Он чисто портальный или кажется плотным? Хотя туплю – из плотного ты бы выбрался и всё… Хм. Все-таки плотный?.. Завален и заставлен… Давно выходил?
- Да. Я слегка приукрасил… Это скрытый люк в потолке храма. Но какая разница? Меня держит Гексагон. Я выхожу сюда якобы во плоти, но это почти иллюзия – просто здесь полное Слияние, и в Яви мы, как я и говорил, прямо сейчас находимся с тобой внутри горной породы. Если вдруг уранит Гексагона полностью исчезнет, и астральный карман схлопнется – мы окажемся в тот же миг замурованы в камне, и через тысячи лет новые жители Вендора несказанно удивятся, найдя наши трупы прямо в скале… Точнее, твой труп, и меня – из одних костей, но живого. Вот ирония, да?.. Да куда ж ты прешься? – черепок, путаясь между ног, едва не угодил под отодвинутую мыслью Юрека садовую площадку, закрывавшую тайный вход вниз.
- Иду выкидывать тебя на мороз… - богатырь спрыгнул в проем.
* * *
Вот же ж порадовались бы некоторые сказители, узнав, что внешне Кощей вполне себе укладывается в их описания, совершённые, разумеется, по наитию. Нет, никаких вульгарных костей – всего лишь изрядная худощавость. Но бледная кожа, осунувшееся молодое лицо, на котором, впрочем, сохранились тонкие и до сих пор, вероятно, очень мимически живые аристократические черты; глаза, наконец, с темными кругами под ними… С другой стороны, это ж пальцем в небо – явно не лысого и круглолицего румяного толстячка следовало ожидать, судя по деяниям, характеру и угадываемой диете.
Юрек слегка кивнул и получил в ответ более глубокий поклон. Кощей стоял несколько растерянный, напоминая подростка, в чью комнату-берлогу внезапно завалилась делегация МИДа. Богатырь короткими движениями глаз осмотрелся и подошел ближе к хозяину.
- То есть тебя не пускает сам Гексагон? – продолжил он прерванный разговор. Кощей, позабывший, как разговаривать лицом к лицу, посмотрел чуть в сторону:
- И только не спрашивай, пробовал ли я… Больше, чем со смертью… Но я с ним слился во время взрыва, поэтому он меня не пускает – как магнитом затягивает где-то метров уже с двадцати-тридцати отсюда. Совершенно неодолимо… Чисто астралом могу летать по всем чертогам, но тоже не дальше.
- Портал ведь тоже пробовал открыть совсем рядом?
- Прохожу сквозь него и всё... Слушай, план, где мы молчим и расходимся – был лучше. Хочешь – можем героический финал сделать. Подраться, там – айкидо против магии… Близко стоишь, конечно – не успею колдануть, как следует, да и силы все на десант свой извел.
- Это вне текущей гармонии… Интереснее твоя свобода. А когда ты пробовал в последний раз?
- А что могло поменяться за это время?
- То есть давно.
- Не особо. Год, десять или сто.
- А вдруг это был ровно тот предпоследний раз испытания?
- Издеваешься?
Юрек осмотрел зал, наполненный массой уранитовых пентаграмм, алтарей и прочей некромантской атрибутики.
- А это все появилось…
- Да, после тысячи и одной попытки вырваться.
- Но все последующие разы ты пытался… Просто я подумал еще тогда – когда сказал, что при личной встрече… Что, если сейчас тебя уже держит не Гексагон, а то, во что ты его превратил?
- И что мне? Разнести все ради нелепого шанса? Я уже был к этому близок. Но не рискнул…
- Ты отправил свою гвардию заблокировать Иден и умереть, ведь так? Или Уран хочешь притащить?
- Да какой Уран? Конечно Иден.
- Так что ты теряешь?.. Ты говорил, что здесь для тебя чистилище за все, что ты делаешь. А вдруг ты своей текущей болью уже отработал все, что совершил, и уже несколько веков сам себе продлеваешь это чистилище?
- Слушай, чего ты добиваешься? Уже сегодня, если Гелиополис действительно доступен, как пела Гамаюн, ваш обожаемый враг отправится в Вечный Мир. Но ты пытаешься освободить его, чтобы он продолжил с вами воевать, а ведь так и будет!.. Я связан с Легионом нерушимыми клятвами; еще не факт, что им удастся вытащить меня отсюда на Армагеддон задуманными ритуалами и связью с отцом, но если освобожусь – даже с твоей помощью – мне придется туда переться и вас валить.
- У твоей пьесы выходит слишком слабая концовка. И я хочу, чтобы она оказалась красивой. Пускай и более сложной по сценарию для нас… Ну и, повторюсь… - Юрек посмотрел на осунувшееся лицо верховного некроманта Вендора. – В последние годы страшно хотелось выкинуть Кощея на мороз…
Он пошел к проему наверх, по пути от души вмазав по алтарю и вдребезги разнося его соборную кристаллическую начинку.
- Жуть как приятно, - покивал он и подмигнул. – Ты попробуй…
Уже наверху он услышал отсюда похожий звук разлетающихся кристаллов, а потом голос.
- И все равно мне непонятно… Что ты получил от своего героического похода?
- Ты даже представить не можешь, как много. Я мыслю другими категориями, прости.
- Зачтено.
- А если серьезно, - Юрек остановился и поднял брови. – Сегодня я вытащил из нашего плана иглу, которая могла все испортить.
- Ты про цикл?
- Ага. Для меня крайне важно осознать суть и ценность перерождения.
- Возможно, для этого придется умереть… И скорее всего, у Ртани. Там все остатки моей элиты, чувак, а алтарь, через который я давал им команды, один гениальный псих минуту назад разнес.
Смех зазвучал с обеих сторон храмового проема.
Вздох пробужденной горы
- Ну наконец-то!.. – замурлыкал Баюн, отрываясь от блюдца и ментальным «мяу» объявляя у стены избы общий сбор. – Я аж измаялся весь, с тобой болтая! – пожаловался он вышедшему из портала Юреку на него же самого. – И через мороз намекал, и через полимеры… Сказать-то прямо не мог никак.
- Может, и к лучшему.
- Это ты богам русским скажешь, когда их Кощеева рать в горе перебьет, еще сил не набравших, да, по договору древнему, смертных теперь, как и люди.
Кот прищурил один глаз:
- Но это я так – мотивирую… Ступа все равно еще не готова была, а без нее вам туда никак не поспеть.
- Будем считать, я это чувствовал, - усмехнулся айкидзен, расставляя руки для объятий, в которые уже кидались подруги и Юрген.
* * *
Однако долго обниматься было некогда.
- Я за ребятами!.. – с сочетанием восторга и всплесков легкого испуга крикнула сверху Маруся, сидящая в солидных размеров ступе, все еще далековатой от «заводских» мощностей, а потому пыхтящей и норовящей крениться из стороны в сторону, а то и вовсе проваливаться вниз.
Искуснице удалось реанимировать древнее летающее устройство лишь при помощи навешивания на него еще и всех элементов своего прорывного индивидуального набора для левитации без метлы. Импорт сторонних гаджетов проходил непросто, десятилетия простоя сказывались, так что Маруся наотрез отказалась брать с собой хоть кого-то из пассажиров, прикрываясь тем, что больше четверых агрегат все равно не выдержит, но на деле попросту не желая рисковать кем-то, кроме себя.
Юрген, забегавшийся сегодня в поисках сырья для починки, щурясь, смотрел в темноту, поглотившую ведьму, все еще видя перед глазами ее макушку, шею и волосы. Да, хотелось, конечно, попрощаться взглядами, но реальность суровее, и лететь задом, ожидая, пока струнка, натянутая между двух пар любящих глаз, растворится в расстоянии – Маруся явно не могла.
- А такой ход точно не нарушает твоих клятв не вмешиваться в дела живых? – уточнила Всемила, помогая Яге завершить приготовления избы к телепортации в одно из божегодий Макоши.
- Вмешалась бы я – правду вам раскрыв раньше положенного, - покачала головой та. – Тут же – дело почти что личное. Травок я насобирать решила у Лукоморья, мало ли… А вас приютила в избушке просто. И так-то душа вся зудит, что у Ртани помочь вам не в праве и рискую, едва взяв учениц, сразу их потерять.
Она закончила подготовку к телепортации, зашептала то ли заговоры, то ли коды доступа на перемещение в Нави, и изба, как водится, без особых спецэффектов, растаяла в темной дымке, совершив скачок к святилищу Макоши, расположенному в предгорьях Рипейского хребта, часах в трех полета на метле от Ртани.
* * *
Но это явно без учета двойной нагрузки на метелки, которым приходилось сейчас нести еще и богатырей. Всемила везла Юргена, раз десять уже заявившего, что было бы всем удобнее, чтобы он бежал снизу сам. А Юрек устроился за спиной Алейлы на ее золотистом ятагане, к сожалению, более красивом, нежели быстром…
Лишь к первым проблескам рассвета квартет пролетел место Сечи тысячи царапин и взял курс на Ртань, отсюда выглядевшую совершенно спокойно – мары продолжали удерживать маскировочный морок, хотя лич, руководившей техническими работами, уже сообщал им час назад, что острой необходимости в том нет: в одной из граней горы уже практически удалось продолбить вход, так что, даже увидев обстановку, враги банально не успеют отреагировать в силу расстояний.
И в целом лич-архитектор был прав. По пути к Ртани отряд Кощея силами подчиненных марами зверей сумел разрушить ближайшее божегодье Семаргла, так что теперь путь сюда условных богатырей-защитников занял бы добрый день. Что уж говорить о неспособных к телепортации через святилища витязях и ратниках…
Лич не знал, что о планах Кощея группе богатырей и ведьм известно еще с ночи. Однако хитрость в том, что это знание в глобальном смысле ничего не меняло. Ирония судьбы: Альянс довольно толково наладил систему взаимодействий в реальном времени, и в Молулу всегда была наготове сбалансированная дежурная группа быстрого реагирования. Собственно, даже на Горыныча она отреагировала три с лишним дня назад по сигналу одной из ведьм общей сети связи. Однако тот слишком оперативно улетел, и группа могла лишь выразить сочувствие и посоветовать ждать богатырей из Итиля. Легион в преддверье Апокалипсиса не потерял надежды посеять какой-никакой страх в вендорцев, так что точечные атаки городов и сел не прекращались уже полгода. А потому дежурный отряд нес чисто оборонительную функцию и отвлекаться на поисковые операции не мог при всем желании.
Отправляясь в поход к Кощею, спасатели не поставили в известность Молулу, дабы не отбиваться от упорных добровольцев еще и оттуда. Но гораздо хуже, что с собой они не взяли никого из ведьм, умеющих поддерживать связь на дальних расстояниях. А «трепло» сейчас могло связать разве что с Рафом, столь же отрезанным от остального мира… Одним словом, к моменту, когда мары сняли маскировочный морок вокруг Ртани, о том, что происходит с горой, кроме летящих на метлах и ступе ребят, не знал еще никто из их коллег. Разве что паре ведьм приснились достаточно отчетливые сны, посланные Баюном, но они как раз едва только встали, потянулись, вспомнили увиденное и послали тревожный сигнал наблюдательницам, чтобы те сегодня раньше обычного обратили свои взоры на священную гору.
Уже через час к божегодью Семаргла выдвинется авангардная сводная группа сразу из Славутича и Мосоха. Но у них не было ни шанса успеть к сроку…
* * *
Квартет на метелках, зависнув за высоко торчащей скалой, изнывал от бездействия, понимая, что пока вынужден бессильно наблюдать за действиями врага. Ветер все еще не отзывался на молитвы Юргена, и теперь это легко объяснялось – Стрибог, вероятно, готовился к пробуждению и не слышал взываний своего верного адепта. И что еще могли сделать ребята в такой ситуации? Сбросить на сотню вурдалаков травки Анфисы? Или приземлить метелку Всемилы для пары выстрелов молниями, надеясь, что танец Алейлы сможет впечатлить два десятка личей, которые, сраженные эстетикой живого тела откажутся давать сокрушительный ответный залп из своих посохов? А на сколько минут хватит Неуловимого Джо Юрека и пернача алемана в бою с дюжиной черных рыцарей и тремя десятками мар?..
Обидно, что силы-то отнюдь не безграничные!.. Даже как-то слегка не эпично, что ли – последний ведь бой с ордою Кощеевой, а с обеих сторон – лишь осколки воинств былых времен. И совсем печально, что союзников же уже вдосталь. Но не здесь и не сейчас…
Появление за спиной ступы, несущей еще один квартет, на самом-то деле не особенно изменяло соотношение сил, однако позволяло занизить порог самоубийственности миссии достаточно для его перешагивания. После короткого совещания восьмерка защитников Ртани бросилась в бой.
* * *
Отряд Кощея перестал получать команды из Гексагона еще в начале ночи. Но это не отменяло текущий протокол действий, тем более что после удачно отбитой попытки трехглавого змея помешать работе, форс-мажоров пока больше не было. Лич, отвечавший за взлом горы, продолжал давать указания, надеясь к утру одолеть двойную защиту упрямой грани: чисто геологическую и ту, что давала энергия Семаргла, который, не имея пока права вступать в прямой контакт, накладывал на гору защитный оберег, сидя в молитвенной позе на вершине одной из соседних гор.
Этот лич, как и остальные, отнюдь не относился к рядовой безмозглой нежити. Личи – это ведь те же колдуны, волхвы или маги, которые, не желая следовать пути перерождения, попросту продлевали свое существование при помощи болезненного ритуала, позволявшего духу оставаться в бренном мире уже в неживой оболочке. Некоторые личи сохраняли один лишь скелет, некоторые – всю мертвую плоть целиком. Тут уже вкусовщина и оттенки пожеланий… Лич, названный нами архитектором, в далекие века действительно был одареннейшим зодчим. Это его проектом была славно известная Башня Великодушия в Итиле… Но особо хорошим зодчим всегда следует быть осторожными, имея дело с правителями. Каган Итиля опасался, что его мастер надумает возвести нечто подобное где-то еще. А зачем Итилю соперники в роли центра равновесия?.. Будущий лич оказался достаточно ушлым (иной бы не дошел до идей, вложенных в Башню Великодушия), приказ о своей казни предвосхитил побегом, и уже лишь через два года его отыскал отравитель, посланный каганом… И пока яд разрушал его крепкий организм, не сумев убить сразу, на зодчего вышел один из некромантов Кощея, предложив вариант с ритуалом.
Веками архитектор, обладающий достаточной образной силой для ритуала, но не для пути колдуна, продолжал свой творческий путь, служа Кощею и помогая возводить на просторах податливой Нави хитросплетения лабиринтов, призванных оптимизировать логистику для своих и запутать чужих. Впрочем, с главной миссией архитектор не справился. Два века из железных обломков астероида ковался удивительной мощи бур, а потом два же века ковырял этот бур горы Темного Леса, надеясь достать до каменных оков Гексагона. План был хитер: досверлить до внутренних чертогов, затем выломать и вынести из Гексагона руками слуг всю его уранитовую начинку, а после этого, пользуясь тем, что место перестанет столь сильно сливать Явь и Навь, на чисто физическом плане высверлить путь до темницы.
План, между прочим, мог бы сработать, пускай Уран и вогнал свой храмовый зал в самую гущу подземной гранитной глыбы как бы изнутри – прямо сквозь тонкие планы. Проблема в том, что сам Гексагон продолжал издеваться над пленником – бурильщики путались в многочисленных астральных коридорах Темного Леса, которые, минуя волю Кощея, плодила его темница. А еще в том, что Кощей оказался не готов поменять пункты плана местами, и сначала снести Темный Лес выносом уранита, а затем уже ждать отнюдь не гарантированного освобождения. Решись он, и через несколько десятилетий слуги могли добуриться до Гексагона по прямой, не отвлекаясь на мороки Нави. Но слушались бы слуги его уже без всей той уранитовой начинки, обеспечивающей некроманту его чародейскую мощь?.. Или бросили его здесь, возможно, на долгие тысячелетия, ведь кто знает, доберутся ли когда-нибудь до его Идена, скрытого в глубинах Тартара?.. Так, может, лучше хоть раз пойти по простому пути и банально помочь Легиону поскорее снести этот постылый мир в обмен на свободу желанной смерти?..
* * *
Зато о звездном буре вспомнилось неделю назад – после информации, прилетевшей с ментальных планов. Это Гамаюн пела безнотную песню, текущую прямо в сознание… И в песне этой говорилось невообразимое!.. Что доступ к Меру открыт через Ртань, и там удалось побывать кому-то с большой земли!.. А значит, и Иден, возможно, доступен. А значит, и смерть близка!.. И уже точная – чисто мой финал, собственный: когда все лишь от меня зависит, а не от воли Люцифера, который может ведь и продлить кару жизнью… И жаль, что уж точно не в силах слуг вырвать иглу Кроноса из Урана, чтобы приблизилась смерть и к другим богам. Но их черед придет. Чуть позже... Сколько там до Рагнарек? Ерунда…
Три дня и уймища сил, потраченных Кощеем на открытие достаточного количества врат в столь короткие сроки. Но зато вся гвардия, сберегаемая на последний штурм в Рагнарек, оказалась у Ртани. Оказалась с простой миссией: взломать грань горы, а затем, оказавшись через портал у подножия Меру, начать не вполне себе сложный ритуал блокировки Идена… Да, в горе спит целая троица русских богов. Но там спят не только они… Так что…
«Переворачиваем!», - дал мысленную команду лич-зодчий, и три десятка вурдалаков стали менять местами концы стального бура, в то время как столько же – вынимали его из ложа довольно простого, но вполне эффективного механического устройства, работающего на принципе синергии блочных колес, раскручиваемых одновременно сразу в десяти местах силами постоянно сменяющихся вурдалаков.
«Теперь ваш выход!», - обратился лич к трем глистериям, заранее подчиненным марами и ожидавшим своего часа. По плану Кощея, нельзя было сверлить узкие дыры насквозь – бур в нескольких местах подготовил глубокие отверстия с таким расчетом, чтобы серия мощных ударов создала сеть трещин, а затем – и достаточно широкий пролом. Глистерии ухватились за бур и принялись долбить его обратной, клинообразной, стороной в указанное личом место, вызывая внутри горы дрожь…
А это еще кто?.. Давненько не доводилось встречаться со ступой настырной Яги!.. В лучах восходящего солнца личи, что стояли в стороне от не сводящего с бура глаз зодчего, увидали, как ступа на бреющем полете попыталась врезаться в огромные бошки глистериев, но, не особенно точно управляемая, промахнулась и пропахала толпу вурдалаков, разнося их вялую плоть в ошметки. Личи направили на ступу посохи, однако с подлетевших метелок на них спрыгнуло двое богатырей, принявшихся колошматить мертвых колдунов один посохом, а другой двусторонней секирой.
Пока черные рыцари, прикованные к своим лошадям, подъехали сюда, потрясая изогнутыми нагинатами, сразу семеро личей оказались разметанными по камням кто плотью, кто костями. Остальные сумели воспользоваться своими умениями телепортироваться на короткие расстояния, и теперь были довольно надежно прикрыты тяжелой кавалерией, вступившей в бой с Юреком и Феликсом. Секира спола смела одного из рыцарей с коня, еще одному ударом дзен сшиб голову заскочивший на укрепленный круп костяного коня Юрек. Но целых одиннадцать всадников оставались в строю, к ним дикими прыжками сбегались на подмогу вурдалаки, и дуэт богатырей был своевременно эвакуирован ведьмами на метелках.
Личи стали запускать по летунам облака ядовитых газов из посохов, но и Анфиса, и Алейла ускользнули за грань горы, а Всемила, сидящая в ступе рядом с Марусей и Юргеном, разок промахнулась одной молнией, зато второй – на редкость удачно рассыпала кости лича-архитектора под ноги глистериев… Хуже, что те не нуждались в командах и продолжали таранить дрожащую грань звонким буром…
В оригинальной задумке отчаянного плана алеман должен был спрыгнуть сейчас как раз на зодчего, однако, судя по увиденному, план следовало менять. Быстро убить глистериев, еще и облепленных нежитью – могло быть под силу всей девятке скорпионов, да и то не факт. А тут – раз, два, да обчелся… Значит, нужно атаковать тех, кто тварями управляет!..
- Неси меня к марам! – скомандовал Юрген Марусе, но та отчаянно замотала головой.
- Их штук тридцать!.. Там сплошной морок! Ни единого шанса!.. Я попробую ступой!.. Подождем, когда Буян смо…
- Не решай за меня!.. – алеман сиганул вниз и буквально по головам вурдалаков рванул к стайке девиц, занявшей крошечное плоскогорье уровнем выше. Туда же метнулась и ступа, уклоняясь от ядовитых облачков, распускавшихся из окончаний черных лучей, коими били посохи мертвых колдунов.
Но все чаще эти лучи направлялись на одну из граней Ртани, где уже почти минуту сидел заранее высаженный там Буян. Он как раз успел найти точку сносного равновесия (гладко отшлифованной Ртань отнюдь не была), дал гуслям команду играть, а сам, уже изрядно охрипшим голосом, затянул мощную песнь, посвященную торжеству Яви. Посыл этой песни был в том, что жизнь прекрасна и без малейших проявлений потустороннего. Что Явь не нуждается в Нави, способная дарить радость сама по себе… Буян, вообще-то, и сам с удовольствием окунался в плоды сверхъестественного, но, как бывает, у бардов, сочиняя эту песню, глубоко проникся именно реалистической гранью Бытия, так что вышло по энергетике вполне убедительно. И теперь приходилось возвращаться в примерно схожее состояние восхвалителя Яви, отвергающего Навь вместе с магией, чтобы текущее исполнение вышло достаточно мощным…
Но какая мощь требуется для обезоруживания тридцати мар? Хватит ли барду образных ресурсов, слегка обиженных вообще-то на посыл песни, дабы сорвать с крючка прекраснолицых злыдней трех глистериев, долбящих гору?.. А тут еще и личи, уловив волны антимагии, льющиеся со склона, принялись лупить туда ядовитыми облаками. Практически с тем же успехом песню можно было петь, найдя местечко поукромнее, хотя бы даже на другом склоне горы. Но какой русский боян, исполняя свою боевую песню, станет петь из укрытия?.. Проще потерпеть яд облаков, положившись на мощь оберегов, собранных Буяном по божегодьям в изрядном количестве.
* * *
Песнь разрывала связь мар с глистериями, и было слышно, как все менее звонко и часто бур тыкается в уже потрескивающий камень склона. Алеман, находясь на грани помрачения от скачущих вокруг мороков, размахивал перначем просто куда попало, помня уже, что по маре порой проще попасть, не целясь. Тут еще и ступа взялась утюжить крошечное плато, вмяв в траву трех или четырех мар, пока молнии Всемилы пытались расшибить укрепленные костяные ноги лошадей черных рыцарей, степенно поднимающихся прикрывать собой мрачных колдуний.
Алейла, творя чудеса эквилибристики, танцевала прямо на своей метелке, парящей в допустимой близости от глистериев, разгоняя управляющие ими чары мар. Юрек, сидящий тут же, раз двадцать уже подставлял ладони под увлекающиеся ножки ведьмы, дабы они не провалились сквозь воздух. Личи пару раз окутали танцующую облаком, из которого приходилось выплывать на метелке, но новых залпов не было уже подозрительно долго. И скоро выяснилось, почему…
- Да ну ладно!.. Сколько у него еще козырей? – спол, которому Анфиса, сидя на одной с ним метелке, перевязывала уже повторно за сегодня раненую руку, углядел целую тройку костяных драконов, летящую сюда с соседнего плато, где эти летающие махины дожидались команды. Те, кто читал книгу Огня, вероятно, помнят, что костяные драконы сами по себе – очень медлительны и прямой угрозы сильным бойцам несут не особенно много. Однако за прошедшие годы Кощей модернизировал своих летунов. Понимая, что главная их проблема – крайний недостаток энергии (уже один лишь подъем в воздух такой кучи совершенно не аэродинамичных костей хватал на себя почти все), пытливый ум некроманта пришел ко вполне рациональному решению. Да, в большинстве ситуаций соединение личей выполнит задачу эффективнее костяных драконов, но, если обстановка меняется, почему бы не перераспределить силы?.. Оставшиеся у Ртани личи вошли в транс, транслируя все свои ресурсы на костяных летунов, и те сейчас могли потягаться в мощи со взрослыми вивернами или даже молодыми живыми драконами.
Это оказалось для защитников Ртани сюрпризом. До сих пор их спасало лишь небо, но теперь оно же становилось для них и ловушкой. К тому же коварные личи грамотно подошли к делу – на подлете драконы ничем не демонстрировали наличие у себя апгрейда и, лишь приблизившись к довольно беспечно отнесшимся к ним противникам, включили форсаж и резкость. Если Юрек уже успел оборвать танец Алейлы, понимая, что иначе это легко сделает даже медлительный летун, то Феликс, привстав, замахивался секирой на приближающегося в режиме парения костяного монстра. И когда драконы резко ускорились, первая пара сумела ценой легких ушибов избежать лобового удара, а вот вторая – после сочного тарана, кубарем рассыпалась, и хорошо еще, что высота не позволила разбиться насмерть. Феликс, скатываясь по склону, зацепился секирой за выступ, Анфиса ухватилась за его талию. Оба они почти тут же покатились дальше, но инерция была съедена, и к подножию парочка добралась живой, а потому особенно лакомой для захрипевших вурдалаков целью.
А больше всех могло достаться Буяну. Увлеченный песнью, пообвыкший к далеко не смертельным для него облакам личей, он видел приближение костяного дракона, однако не особенно опасался, уповая на рефлексы и парочку заранее присмотренных выступов, на которые можно отпрыгнуть в последний момент. Но, как и другие, бард не учел возможностей ускорения усовершенствованных супостатов, а потому не только не отскочил в нужный миг, но и даже не смог ухватиться хотя бы за кости самого дракона, дабы запрыгнуть на него и нагло продолжить петь прямо оттуда. Махина налетела на барда, идя по касательной к склону, резкий форсаж не позволил избежать столкновения, и Буян поехал вниз, норовя вот-вот перейти в опасный режим кубаря из-за полной неготовности отбросить свои подарочные гусли.
Шепот крыльев распознался чуткими ушами даже сквозь гулкое сердце, и бард почувствовал на талии прохладную руку, после контакта с которой падение перешло в полет. Он повернул голову и увидел, что его несет белокожая девушка в откровенном и вычурном черном одеянии. И если одна рука держала его, то во второй находилась элегантная коса-кама.
- Ух ты!.. – усмехнулся Буян хрипло. – Вестница смерти? Что, пора уже?.. Мне нельзя, извини.
- Вестница жизни, - подмигнула девушка, унося барда к удобной для позиции скале. – Для бояна ты кошмарно не осведомлен о событиях последней зимы.
- Да уже есть догадки, но охотно тебя послушаю, - Буян вложил в интонацию предельный заряд благодарности. И пока вестница несла его к скале, он успел услышать чрезвычайно лаконичную историю о том, как богатыри и ведьмы, сражаясь со жнецами и вестницами, подчиненными Кощеем в начале января, проявили разборчивость и великодушие, сохранив конкретно этой особи возможность иначе взглянуть на мир. Она это оценила, и теперь, когда гиперборейское прошлое позволило ей расслышать песнь Гамаюн, прилетела на Ртань, надеясь вернуться домой, а обнаружив угрозу для благородных недавних противников, не смогла удержаться от жажды помощи.
Вестница уже убрала руку с талии вставшего на ноги барда и посмотрела ввысь.
- Мы ведь менялись, согласно представлениям о нас, - фирменным для вестниц шепотком увенчала она свой короткий рассказ. – Народ уже второй месяц вовсю поет песню славного Кабаньяса о вестнице-милашке, помогающей людям. Вот я и начала меняться, видимо… А теперь, прости, - она снова подмигнула, пытаясь, вероятно, быть милой, как в песне, и у нее это вполне получилось, пусть работы еще и хватало не на один год.
А пока крылатая дива взметнулась ввысь на своих черных крыльях, и уже через минуту одним драконом в здешнем небе стало меньше.
И почти тут же о склон горы разлетелся костьми второй – оседланный ловким Юреком после бравого виража от Алейлы. Айкидзен, обхватив горящий ядовито-зеленым светом череп ладонями, пустил по ним потоки ци, ки, праны или живы – неважно, как оно называлось. Важно, что эта энергия сначала разорвала связь с драконом личей, а затем заставила костяную махину врезаться в скалу там, где превентивный соскок богатыря не грозил ему переломом хотя бы мизинца… Сложнее всего пришлось с третьим драконом – он буквально вцепился в ступу, на молнии Всемилы реагировал недостаточно явно, а сам в жутком танце кружил Ягин агрегат, приближаясь с ним к склону Ртани.
- Склоните головы и спрячьтесь в ступе! – услыхали Маруся с ягиней ментальный приказ. Еще не понимая, кому принадлежит голос, они послушались, и правильно сделали – резкий удар раскружил ступу еще сильнее, внутрь нее залетел еще светящийся зеленью череп и пару верхних позвонков. Марусе удалось выправить положение аппарата образными командами и она, уже выглядывая из него, увидала треглавого зеленого дракона, тяжело взмахивающего потрепанными крыльями над продолжающими разваливаться костями его жертвы…
- Спасибо, Горыныч! – первой нашлась Всемила, выглянувшая из ступы. – Но улетай! – она видела, что он тяжело ранен. – Мы…
Договорить не удалось… Вот уже две минуты с марами бился один лишь Юрген, и те, восстановив полный контроль над глистериями, довели бедолаг до исступления, в котором огромные монстры и колотили в поддающуюся грань горы звездным тараном… Во время вмешательства Горыныча они как раз взяли разбег, вложив в удар все силы… Звон! Треск. И характерный рокот посыпавшихся камней…
А одновременно с последним раздался ураганный свист.
Гора, из которой несколько веков назад Стрибог выдул весь воздух , воспользовалась насильно распахнутой глоткой и вдохнула в себя первый глоток давно позабытого на вкус вещества…
* * *
О размерах внутренних залов можно было судить уже по тому, какой силы шквал спровоцировал этот вдох Ртани. Прямым, словно копье, порывом в дыру внесло всю тройку глистериев, здоровенный таран и остатки личей. Им подхватило и четверых черных рыцарей, остававшихся внизу, но трех из них распахало об острые выступы разлома вместе с конями. И только четвертого, восседавшего дальше других, поднесло прямо к склону, но недостаточно сильно, чтоб расшибить… А жаль… Ведь этим же ветром к горе понесло и ступу. И если Всемила каким-то чудом удержалась внутри, залетев вместе с Ягиным транспортом в разлом, то Маруся вывалилась еще по пути, шмякнулась о склон и скатилась к подножию.
Ах, как же быстро мчал сюда Юрген, побивая каждый из своих скоростных рекордов!.. Но без сожженных лаптей-скороходов и он не поспел… Черный рыцарь, частично вырванный из седла, осмотрелся, подъехал на хромающем костяном коне и, взяв нагинату поближе к концу, погрузил ее распластанной ведьме в грудь.
Всего раз… Проходящие при посвящении невыносимо болезненный ритуал, черные рыцари любят чужую боль. Но эффективность ценят превыше всего.
А вот вурдалаки – другое дело. Услыхав запах крови, они поскакали сюда, чтобы урвать хоть чуть-чуть этой пьянящей влаги из свежего тела искусницы… Но Юрген, сквозь призмы в глазах не видя, куда бежит, тут уж успел на миг раньше. Одним ударом пернача, в чей замах была вложена сила каждого преодоленного метра, алеман размозжил мерзкий череп рыцаря вместе со шлемом, выхватил тело любимой из-под лап вурдалаков и помчался прочь, куда глаза уже не глядели…
Феликс, успевший разметать всю орду вурдалаков, с которой схлестнулся после аварийной посадки, окликнул Анфису, закинутую им перед боем в крошечную впадину в скале, и побежал к пролому, обгоняя туда же направляющихся соратников и врагов.
Один лишь Горыныч остался пока здесь, на плато, выпадами лап, голов и крыльев ликвидируя весь оставшийся контингент мар… Похищать девиц – не его привычка. А вот возвращать их обратно в круговорот перерождений – самое оно.
* * *
- Будем защищать разлом! – крикнули Юрек, Буян и Феликс почти одновременно, запрыгивая внутрь горы и запрещая Всемиле с Алейлой спешиваться. Анфиса, уже найдя метелку, помчалась за Юргеном, еще надеясь помочь Марусе, вопреки пониманию о предназначении травы, жегшему сейчас котомку и сердце одновременно.
- Боюсь, план не очень, - вздохнула за спинами богатырей Всемила, показывая вглубь огромного зала.
Так как Феликс и Буян уже встречали волну оставшихся вурдалаков, за которыми ехали последние рыцари, обернулся один только Юрек. Полагая что речь о глистериях, он прикидывал, как можно рефлексами уклоняться от их пастей, отвлекая от спин друзей. Но все оказалось куда сложнее. И это при том, что глистерии, перестав получать команды от мар, уползли в дальний угол, где впали в анабиоз, ибо сами по себе агрессивными не являлись, а чувствовали себя очень плохо…
Небольшое, светящееся синим покрывало портала давало достаточно света, чтобы различить множество крупных фигур, казалось, застывших в динамических позах. Десятка два четырехметровых великанов стояли полукругом перед двумя фигурами поменьше. А замыкали кольцо окружения еще один-два-три… одиннадцать лих… И не тех мрачно-грязных лих, с которыми довелось иметь дело в последние месяцы. Разве что рост в полтора человеческого да лобный глаз между сомкнутых двух – вот и все, что роднило с дикими лихами этих бойцов, закованных в безупречные доспехи и держащих в руках дивной работы мечи и секиры.
И хуже всего, что, судя по начавшемуся шевелению, первыми в себя приходили именно эти твари, а не окруженные ими боги: худощавый двухметровый парень и литой фигуры девушка с веночком на голове. Когда у великанов, судя по описаниям – волотов, а также всех одиннадцати лих уже вовсю шевелились руки, у богов разве что оживающие волосы поигрывали на гуляющем по наскучавшему залу ветерке, да цветочные лепестки на веночке у девушки начинали подрагивать.
- Я буду здесь! – крикнул друзьям Юрек и, закружив в руках посох, метнулся к обреченным богам.
* * *
Виноватая мышка не желала убегать с личика Анфисы, хлопочущей над телом Маруси.
- Прости, милый! – уже в третий раз обнимала она сокрушенного алемана. – Прости. Прости!.. Я могу лишь посыпать ее этой травкой, - распахнула она котомку и разложила траву вокруг раны и прямо на ней. И Юргену стало казаться, что это поможет. Но нет… Ничего не менялось, а мышка в лице заботницы не оставляла надежде ни шанса.
- Я – туда, - буркнул алеман хрипло и побежал к друзьям.
Он врезался в тыл вурдалакам, едва уклонился от нагинаты, направленной умелой рукой. Попытался ударить в ответ, но недотянулся.
- Дуй внутрь! – закричал Феликс, продолжая сдерживать напор рвущихся в гору вражин.
- Там нужнее! – добавил Буян, орудующий коротким мечом с характерным восточным изгибом.
И то верно. В тылу вурдалаков сейчас успешно действовала вестница, срезая камой головы, чьи хозяева непростительно долго избегали привета из Вечного Мира. Для пущей эффективности ей не хватало характерной для жнецов и вестниц отрешенности – больно уж живой и яркий образ создал в своей песне Кабаньяс, и теперь чернокрылый ангел, повинуясь мощи людских дум, и правда приобретал черты песенного образа. Это, вне всяких сомнений, делало дамочку на порядок милее, однако как орудие смерти она изрядно уступала себе двухмесячной давности, дважды уже схлопотав от нагинат рыцарей и припадая теперь на левое крыло.
Тем не менее единый порыв нежити союзница сбивала, и очень в тему: Буяну явно не хватало меча побольше, а Феликс за сутки получил столько ран, что даже его бычья выносливость давала сбои.
Но самое эпичное действо творилось внутри.
Волоты раньше других обретали подвижность и становились все большей угрозой для слишком медленно пробуждающихся богов. Эти здоровенные махины были творениями Велеса, созданными мятежным в ту пору титаном для борьбы с ему подобными. Поддержавший тогда бунт богов, Велес затем признал ошибку, а своих отпрысков попытался приспособить для мирной жизни. Волоты, или велетни, не один век исправно трудились во благо людей, выполняя тяжелую работу масштабного характера, однако после ухода Велеса в беспробудный сон (дабы поддержать жену Макошь, чью миссию он посчитал более важной), волоты сначала одичали, а затем были искушены Кощеем. Идти против людей они все равно наотрез отказывались, повинуясь записанным слишком глубоко на подкорку заветам создателя, однако в таких миссиях, как прошлая атака на Ртань, поучаствовать согласились. И теперь, пробудившись и не понимая даже, сколько веков минуло, продолжили свою миссию, вопреки тому, что сам Кощей уже едва ли готов был этой миссии симпатизировать и попросту не имел возможностей дать отбой.
Здоровенные, дикие, волоты пока просто опускали свои палицы на богов, и делали это достаточно медленно, чтобы Юрек, скользя перед ними, успевал подставлять посох под углами, уводящими палицы в сторону. Но процесс ускорялся, а что еще хуже – с другой стороны начинали аналогичную волотовской процедуру и лихи… Вовремя подоспел Юрген, и теперь богатыри поменяли тактику. Алеман взялся делать то, что умел лучше всего и всех – побежал. Он выставил над головой палицу, выхваченную из рук одного из многочисленных мертвых волотов, лежащих чуть дальше, разогнался по кругу и носился теперь с дикой скоростью, принимая на скошенную назад и в сторону дубину вялые удары великанов и лих. А Юрек теперь караулил те выпады, что не успевал перехватить алеман…
Но долго это длиться не могло – кровь растекалась по жилам врагов все быстрее, а боги пробуждались томительно натужно. Их веки уже смыкались и размыкались, груди дышали, но конечности оставались под действием ритуального сна… Хорошо, что Всемила не сидела с попкорном, а тоже искала пути решения, что и привело ее вглубь зала. Слегка отстраняясь от распластанных великанских трупов, она наткнулась на кружок девушек, застывших едва оторванными от земли. Семь или восемь их как бы парило в ритуальном хороводе, который никак не желал обретать былую подвижность.
- Вы… Живицы? – спросила ягиня риторически, ибо девчонки не могли ей ответить. О спутницах Живы: берегинях, посвящавших себя служению делам этой полнокровной богини, она не раз слышала в сказках, но встретить их давно не мечтала, хотя, уставая от мрачноватой готичности ремесла ягинь, порой фантазировала о подобном пути. Что ж… Раз самой ей стать живицей уже, наверное, не судьба – нужно хотя бы вернуть в мир тех, кому повезло чуть побольше.
- А ну-ка давайте быстрее! – стала подгонять берегинь Всемила, стискивая планы вокруг хоровода и как бы вдыхая в девчонок жизнь через Навь или Правь – тут уже не понять… Она мысленно обнимала их, целовала в щеки, на которых тут же рисовала сочный румянец, шевелила в волосах веночки и даже шлепала по ягодицам. – Жизнь вас ждет! – внушала она, все свои силы и эмоции вкладывая в этот зов. – Вы нам нужны! Придите и помогите!..
Мелькнувшую мысль, что следует бы применить более строгие ритуалы, бывшая чаровница отвергла и продолжала работать самым русским путем – просто заполняя других своей собственной жизненной силой, чего бы это ни стоило… Она расплела две оживающие ладошки, врезалась в круг и побежала раскручивать хоровод начинающих шевелиться истуканок, еще не готовых двигать конечностями, но парящих по кругу за пробуждающей их ведьмой.
И когда истощенная и совершенно обессиленная ягиня мягко повалилась на каменный пол, хоровод уже несся, вновь сплетясь всеми ручками, и его движение, словно маховик мотора, растапливал внутреннюю заморозку их улыбчивой госпожи. Пройдет не больше минуты, и Жива, словно смыв с себя остатки древней клятвы, глубоко вздохнет своей полной грудью, после чего изящно и с умопомрачительно обаятельной улыбкой уклонится от удара алебарды, пропущенного не вездесущими, как ни крути, богатырями.
* * *
- Попробуй и ты пробудить! – услышал Юрген сквозь ветер в ушах голос Юрека. Увлекшись бегом, он не видел подробностей действий Всемилы в глубине зала. Это айкидзен успевал сохранять дзенскую концентрацию, сумев получать от сложившейся ситуации жизненный кайф текущего момента. В конце концов, в случае успеха, он ведь будет вспоминать этот миг с трепетом и восторгом, так почему не получать восторг прямо сейчас, тем более что любой миг может стать последним?.. Так что, оставаясь в полнейшем сознании, Юрек не только успевал отражать каскады атак великанов, но и вник в суть поступка Всемилы. Если Живу пробудил хоровод ее подопечных, то что должно смахнуть сон со Стрибога?.. Ясно что.
И алеман без слов понял, что делать… Он всегда звал в помощь ветер, и тот отзывался. А теперь нужно стать ветром самому!..
- Без меня! – предупредил он айкидзена, но тому было изрядно проще отбивать атаки, сыплющиеся уже лишь на одну цель. Так что он почти справился, и за время, что потребовалось Юргену для забега вглубь зала и невыносимо стремительного возвращения сюда – до Стрибога не дотронулась ни одна дубина. А «почти» – потому, что примерно за миг до того как Юрген, достигнув рекордной для себя скорости, на мгновенье превратился в ветер и вместо удара проскочил сквозь торс бога – айкидзен, не успевая отклонить уже пятый за одну секунду удар с помощью посоха, подставился под него спиной.
Оба богатыря по разным причинам почти одновременно упали на пол. Юргену предстояло из ветра вновь встать человеком, а Юреку – просто прийти в сознание после оглушающего удара дубиной, зацепившего вскользь и затылок.
Но наброситься на парней не позволил сам бог. Резкий вначале, но ласковый дальше – порыв ветра унес героев вглубь зала, а Стрибог, двигаясь со скоростью ветра, взялся мелькать между оружием великанов и лих, пока Жива, хихикая, ускользнув из горячего круга, касаниями теплых рук возвращала парней в сознание.
* * *
- Ты бы – им песню спел, - буркнул Феликс Буяну, кивая на великанов одновременно с ударом, рассекающим ретивого вурдалака надвое. – Не нежить поди – оценят… Сам здесь сдюжу, - спол на самом деле был куда сообразительнее, чем любил представлять насмешливый Том. И что сдюжил бы – сомнений тоже нет. Вурдалаков оставалось совсем немного, а два черных рыцаря не могли въехать в пролом из-за высокого порога из целых камней. Феликс, грамотно заняв позицию на опыте удержания монстров в своем «Платоне», оставался за пределами досягаемости нагинат, при этом дважды уже могучими тычками едва не выбрасывал их из прикованного к доспеху седла.
- Голос – того, - шепнул бард сипло, хирургически точно ткнув клинком вурдалаку в сердце – с этими тварями работало либо это, либо обезглавливание, а иначе упрямые кровожадины продолжали тянуться к цели, даже лишившись и рук, и ног. – Давай лучше ты – к горяч-камню… Хорс тут самый могучий – это он под именем Гора когда-то давно отбил яйца Сету… - Буян прочистил осипшее горло. – Его теплом можно… Душевным… Поймешь…
Феликс кивнул, еще раз безуспешно попытался сбить с седла рыцаря и грузно затопал к другой грани горы – к той, где напрочь застрял мощный камень, до сих пор не подававший ни намека на свою принадлежность к живым существам.
И что с ним делать?.. Спол, нахмурившись, обнял теплый монолит, внушая максимум тепла, но ответной реакции не получил. Сам поймешь… Ага… Душевно теплый бог, отбивающий яйца… Ха… Мои на месте… Перед глазами всплыла жена Ванда. На сносях ведь, но без колебаний его отпустила на верную смерть. Вот это женщина, я понимаю!.. Рядом с такой и становишься героем. К такой и возвращаешься из самой кошмарной передряги… Камень стал горячее, но спол, погруженный в думы, этого и не заметил… Надо и отсюда вернуться. Малого успеть до последних дней над головой поподбрасывать… Ванда уже подарила Феликсу очаровательную дочурку, и тот в ней души не чаял. Но дочка – то для жены все ж… А на этот раз не было сомнений, что будет малой… Малой. Насколько может быть малым потомок исполинов… Феликс мечтал сейчас об этом, пунцовый и счастливый до глубины души. Из голубого глаза на камень скатилась скупая богатырская слеза… А краска с лица, словно маска, смахнулась и растеклась по румянящемуся монолиту, даря тому тепло счастливой доброй души.
Еще до того как что-то стало понятно, в глаза ударил свет. Это дыра в грани горы, пробитая Хорсом вокруг входа, пустила внутрь утренние лучи. А статный широкоплечий бог стоял в этой дыре… Стоял всего миг. Потом еще миг обнимал обессиленного богатыря, возвращая ему тепло. А уже в следующую секунду ринулся на помощь Стрибогу.
- Ну вот и настал мой час… - прошептал на горе еще более плечистый мужчина с огненной шевелюрой и бородой того же цвета. Древний договор был выполнен. Троица русских богов пробудилась, а значит, свободен от клятв был и четвертый – постовой по Руси, много веков державший тяжелую вахту.
Огненная вспышка появилась в горе, из нее выросла фигура, и пылающий меч-Свентовит засверкал, отражая удары, сыплющиеся на всю троицу богов.
* * *
Но и Семаргл, и другие боги, могли лишь обороняться. И лихи, и волоты считались полноценными живыми существами, чью жизнь отнимать напрямую высшие существа не могли изначально. Хорошо, что имелись и те, кто живет по законам людским, хоть по силе уже и близок к богам не один век как…
Горыныч, сочно порвав на две половинки последнюю мару – а от его драконьего взгляда их не могли спасти и искуснейшие мороки – увидал пред собой фигуру старого друга. Даже не видя лица, можно было не сомневаться, ведь другой такой фигуры во всем Вендоре, поди, не сыщешь.
- Поборемся-побратаемся, ящер поганый? – усмехнулся сочный басок.
- Дождался, негодник, когда обессилел я в край, - покачал двумя головами Горыныч, но третьей широко улыбнулся. – Здрав будь, Радегаст, и все такое… Не время брататься – друзья наши в беде.
- Попробуй только улететь мне без помятых боков! – предостерег палец, и богатырь со смехом устремился вниз, заставляя камни поскрипывать под ногами, а через минуту расшвыряв по сторонам последних черных рыцарей. Кажется, вместе с лошадьми…
- Это и есть Гамаюн, что ли? – уставился Горыныч пораженно на серебристую птицу, застывшую недалеко от входа в Ртань и выпускающую из своего зияющего бока десант из людей. – Вот так птица-небылица… - проговорил он удивленно уже человеческим голосом, за миг до этого сложив крылья и обратившись трехметровым великаном. Кто сказал, что дед Феликса сочинял, говоря о Горынях? Иногда правы и одни, и другие, пусть и твердят совершенно разное…
* * *
Напротив одиннадцати лих, уже вошедших в свой угрюмый раж и обретших практически проектную мощь, выстроилось ровно столько же фигур. Не только мужских, но и женских. А одна фигура принадлежала и вовсе… Но, впрочем, неважно.
- Вы ждали шанса схлестнуться с нами, - проговорил один из новоприбывших . – Ждали уже тысячу лет… Что ж… Время пришло. Вы готовы?..
Но готовы или не готовы, а против такого лома даже у элитных лих средневекового образца приемов не имелось. Всего минута потребовалась усеченной дюжине самых горячих союзников Альянса, чтобы угомонить великанов могучими мечами и поразительной мощи магией.
- Неужто вот он – путь домой? – проговорил один из бойцов благоговейно, пока другие разошлись помогать героям, продержавшимся до их появления, а самый невысокий, бритоголовый мужчина лет сорока на вид взаимно кланялся Буяну, прижав руки к животу.
- Кому как, - пожала узкими плечиками худенькая черноволосая милаха. – Для меня дом – вокруг.
- Весь Вендор, - философски молвил моложавый старец, когда-то давно известный в Аджарии под именем Нанак.
- Я – наружу, - шепнула красивая женщина с черными волосами. – Там чья-то душа томится меж миров.
* * *
- А она хотела бы стать живицей? – уточнила богиня с литой фигуркой, присевшая над телом Маруси.
- Она – наверное, да, - вздохнул Юрген. – Но я – нет… Не в обиду девчонкам, - махнул он размашисто в сторону хоровода красавиц в веночках, - но столько всего нужно сказать ей живой… И горячей…
Одна из живиц подала своей богине знак глазами, та обняла девушку, сняла веночек с ее головы и положила на окровавленную грудь возле травы Анфисы.
- Ее душа еще здесь, - похвалила она заботницу взглядом. – Поразительно, что ты знаешь об этой траве, сохраняющей душу у тела от зова небес… Рыцари эти на жнецов схожи оружием своим – почти сразу душу от тела отрезают, изгоняя подальше. А так – можно еще попробовать, раз доброволица есть.
Живицы, окружив Марусю и севшую в ее ногах волонтерку, повели хоровод с песнопением. Они просили природу позволить продлить жизненный путь усопшей, предлагая Вечному Миру взамен душу живицы-доброволицы. Хоровод кружился в заплывших надеждой глазах алемана, кажется, целую вечность. Но когда он утек в сторону очаровательным ручейком, живица с блаженным личиком лежала на спине, сложив руки, а Маруся сидела у нее в ногах, и, кажется, впервые ее лицо и без не особенно подобающей ситуации улыбки – смотрелось удивительно милым…
Зато Юрген улыбался за них обоих.
* * *
В короткой беседе во время отдыха перед новым этапом пути ребята узнали кое-какие подробности случившегося несколько веков назад. Основное было и так уже известно, поэтому речь больше шла о деталях… Боги признали слова Кощея, что на деле все это оказалось частью его коварного плана. С трудом борясь против слаженного пантеона, хитрец разыграл комбинацию, которая и позволит ему затем оказаться лицом к лицу с могучим, но не ушлым по мышлению Семарглом, еще и скованным чередой запретов… Кощей имитировал вторжение в Ртань, согнав туда волотов и лих. На деле же, гора ему тогда была не нужна. Да, это именно здесь находился центр управления во время запуска Купола. Но проблема в том, что Морена, совершая свою диверсию, замкнула центр управления так, что попытка внести коррективы, будь они в пользу богов или самого Кощея – могла привести к масштабным последствиям, глубины которых никто не мог спрогнозировать.
Но некромант блефовал. Откуда богам было знать, что Морена не научила Кощея обходу ее ловушек? Хитрец пустил слух, будто он нашел способ внести в Ртань такие программы, которые позволили бы ему открывать врата почти в любом месте. Имея на руках столь сильную карту как союз с ученицей Атланта, как раз и занимавшегося Ртанью, Кощей спровоцировал богов на повышение ставок. Торопясь помешать вторжению, они пошли на условия, предложенные Люцифером и согласились принести себя в жертву на долгие века, лишь бы некромант не добрался до центра управления Ртанью. Самое интересное, что Морена уже на следующий день бросила отвергнувшему ее любимому, будто и взаправду могла бы внести заявленные тем настройки. И восторженный победитель внезапно ощутил себя проигравшим… Так бывает.
* * *
Радегаст с вопросительным участием взглянул на Горыню, вышедшего из Ртани наружу. Великан молча покачал головой.
- Надежда твоя беду отвела, - приобнял богатырь старого друга. И был прав… Горыня рвался сюда не один век, зная, что в запечатанной божественными клятвами горе должны были оставаться союзники богов, пришедшие на помощь в тяжелый час. Эти союзники и были последними горынями – древним родом экспериментальных существ-оборотней, созданных как попытка вывести тех, кто мог бы выступать посредниками между людьми и драконами. Горыныч волею случая не оказался рядом, вот и остался последним в роду, надеясь, что его собратья не погибли до стазиса, в который боги погрузили и себя, и всех внутри Ртани… Как дракон, Горыныч мог работать с ментальными планами, вот и уловил песнь птицы Гамаюн, находясь в спячке, в которой пребывал все чаще в силу преклонного возраста. Опьяненный надеждой, он пробудился, полетел к горе, но узнал, что туда уже рвется Кощей… Он не знал, как отнесутся к его словам русичи, коих не видел уже века полтора. А потому сыграл на типичном для этого народа механизме. «Их можно неделями убеждать куда-то пойти, но они будут откладывать, - решал он по пути в Славутич. – Зато скажи им, что где-то повисла на волоске жизнь девчонки или котенка, и они ринутся куда угодно в тот же час».
И, в общем-то, змей не ошибся. Вот только не учел, насколько мутным стало сознание многих современных русичей, которые и не разобрали его слов, как следует, направив спасателей припрятанной в безопасности Василисы по ложному следу. Поняв, что помощь не придет, Горыныч попытался помешать штурмовикам лично, но бой провел неудачно и, израненный вернулся ждать прорыва стены, дабы снова попробовать встрять между ними и своими последними сородичами…
Но все оказалось сложнее. Подмога пришла, и тем горестнее было найти внутри одни лишь застывшие трупы – доблестно бились горыни в том древнем бою, не жалели себя, и полегли все, выручая богов.
- Куда теперь? – спросил Радегаст напоследок. Горыныч пожал плечами:
- На восток поплыву, коли в корабль какой помещусь. Там драконы бузят, чую по думам их смутным… Вразумить попытаюсь. Может, послушают…
- Ребятам скажи – с кораблем подсобят. Если ты, конечно, не в супостатском обличье туда взгромоздишься.
- А ты на Буян?
- Больше бери… В Солнцеград направляюсь…
- Яйцо не разбей в этот раз.
- Да не я то был!.. Сколько ж ты сказителям верить будешь?
- А то ты помнишь? Ты ж без памяти здесь очнулся. Только и помнил, что у яйца золотого стоял, да схватить его пытался. Теперь-то уж и признаюсь – зол я на тебя был после братания первого нашего, вот и пустил сказ ладный, будто то ты виноват с яйцом золотым.
- Так почему тогда в сказке Дажьбог? О том, что был я им когда-то, минуту назад от Буяна узнал.
- Да то только ты в мои мысли и не верил. А я тебе сразу сказал, что лишь Дажьбог так бока мог намять да богатырство родить, как и обещал, еще богом будучи.
К беседующим как раз подходил стройный парень в нетипичной для Руси одежде.
- Простите, что вмешиваюсь, - с улыбкой поклонился он. – Услышал край разговора и не мог смолчать… Не ты, Радегаст, взрыв Урана устроил… Кто – не скажу. Но точно не ты… Это факт.
* * *
А тот, кто устроил, примерно в это же время шел сквозь крохотную астральную тропинку через гранитную породу, держа в руке небольшой кусочек уранита, который и позволял этой тропинке существовать в Слиянии планов. Все остальное за невыносимо долгую ночь безудержно сложных ритуалов было стерто в пыль и рассеяно вокруг… Дивных чертогов больше не существовало нигде, кроме астральных отпечатков местности, разошедшихся вокруг призрачными неосязаемыми разводами. Великий Гексагон превратился в аскетичный каменный зал, хранящий лишь обломки тысячелетнего обитания в нем верховного некроманта Вендора… Гексагон опустел и, как и предполагал странный гость, оказалось, что это лишь он много лет и удерживал своего узника в оковах чистилища, бытие в котором тот сам продлевал, боясь разорвать цепи связи с собой – тем собой, кем он стал…
Только одна тропинка, и, если с этим кусочком уранита вдруг что-то произойдет, бредущий вперед застынет в граните на тысячи, если не миллионы лет…
Но нет… Худощавый мужчина, до дрожи не веря своим чувствам, вдруг вышел прямо из горы, врезавшись лицом в окружающий мир. В живой мир, который бил по позабывшим его органам чувств сладостными плетьми реальности… Застыв на пороге этого мира, мужчина, которого по праву боялись сотни тысяч людей, боялся сделать шаг вперед и не шевелился еще тысячу мигов, во время которых впитывал в себя новый мир. Кто сказал, что у органов чувств нет кессонной болезни?..
Задыхаясь, булькая стиснутым горлом, тысячелетний узник собственных дел, наконец, сделал шаг вперед… Уранитовая пыль и без соединения в кристаллы довольно мощна, так что обычному человеку островок внутри спиральной реки показался бы натуральной Навью. Но для того, кто забыл, что есть мир без Нави – этот островок был до боли обычной реальностью, прекраснее которой не придумать ни в каких образных фантазиях с летучими островами и воздушными замками…
И тогда он побежал… Побежал, споткнулся и тут же упал, ибо забыл, как ходить по земле… И лежа умывал влажное лицо в земле, боясь лишь, что это все наваждение… Потом откатился на спину и смотрел, как уставилось на него небо… А потом вновь побежал, упал на колени и молча обнимал куст, прижимая к глазам росистые ветви и ощущая, что они могут, могут, черт побери, расти!.. И разве что Вероника могла с таким упоением наблюдать за букашкой, как это делал сейчас верховный некромант Вендора…
И это было сумасшедше убедительно. Никогда в жизни лучший лицедей в истории Вендора, коим Кощей, несомненно, являлся, не сыграл бы всю эту сцену столь восхитительно. Есть сцены, которые нельзя отыграть – только прожить…
…Умереть?.. Ну уж нет!.. Как можно бросить эту траву и этих букашек?.. Всему свое время. Он умрет, как и думал, в последний день Вендора. Правда, немного не так, как планировал раньше… И лишь одно существо в Легионе понимало, как именно он умрет. Но тот, кто знал, улыбаясь, молчал. Ведь был справедлив ко всем одинаково и местных букашек любил, как никто на этой планете…
* * *
Юрек неожиданно схватил веточку и стал записывать на земле последовательность символов, которую нашептывал ему женский голос, как будто вместе с ветром скользя у ушей.
- Решил похвалиться перед богами, что русичи писать научились? – к Марусе уже вернулась ее милая насмешливость.
- Это… Наверное, это код доступа к управлению Ртанью… - пробормотал Юрек. – Портал и так открыт, но вдруг ее энергия пригодится в последние дни?.. Есть, где записать посерьезнее? – спросил он. И когда последовательность знаков была сохранена сразу несколькими ведьмами и тщательно выверена, на душе вдруг стало совсем легко. Как будто, ну нет, не камень свалился… Это ведь был приятный и интересный путь… Просто теперь словно бы перестало ощутимо тянуть к земле, вопреки жажде лететь просто так. Вот совсем просто так – без оглядки… Наверное, так выглядит ощущение, когда уже поистине любой путь – до глубины вздоха твой…
Но Юрек все равно пошел вместе с усеченной дюжиной к синему покрывалу портала в Гелиополис. Ведь об этом приключении можно будет рассказать Веронике… Хорошо бы, при скорой встрече… Или так рассказать, что она услышит его сквозь сотни часов пути…
- А ты? – спросил он Буяна, намылившегося обратно, как и остальной их отряд спасателей, включая принесенную сюда Горынычем Василису. – Это ведь Гелиополис!.. Мечта наяву!..
- Вы там точно и без меня справитесь, - улыбнулся бард, которому минутка внутри хоровода живиц уже вернула голос. – Я – домой… Весна ведь в разгаре. А мне еще столько цветов сажать…
- Когда-нибудь я узнаю, зачем тебе это…
- Когда узнаешь, зачем – придешь в гости и тоже посадишь парочку дивных цветочков… - проникновенно вздохнул Буян. Но момент показался ему слишком слащавым и одновременно томительно грустным. – Ну, а я на них отолью, - засмеялся бард, обнял айкидзена и пошел напрямик к божегодью Семаргла.
А Юрек вошел в главный зал и вслед за усеченной гиперборейской дюжиной ступил на портал, настраивая себя на легкий зов, идущий оттуда… Почти минуту отклика не было. А потом вдруг возник… Но какой-то слегка не такой… Как будто совсем не Гелиополис звал его к себе в гости, а нечто, совершенно иное… Русский путь богатыря завершился, но кто сказал, что ему дадут спокойно порхать под облаками в беззаботных полетах свободы?..
Три в одном
Яркий матовый луч с медитативной уверенностью пронзал безоблачное небо. А легкий, бодрящий гул транслировался вокруг пирамидального комплекса, кажется, на весь Вендор. Такому и Пелена Майи, поди, не помеха... \См. карту: звездочка №17\
Короткая, насыщенная испытаниями, встречами, боями и тайнами, экспедиция в Шамбалу подошла к концу… Выжившие победители сейчас радовались успешному запуску пирамид, поминали недошедших до самой вершины. Ну, наверное… Что там делали внизу соратники… хотя, после такого походика, уже, возможно, собратья даже… В общем, что они делали – Том не знал. Еще до того как эйфория победного восторга достигла в отряде пика, стрелец вышел из высокогорного комплекса и, задрав голову, уставился на заснеженную вершину самого Кайласа, как выяснилось – необязательного для запуска пирамид элемента. Да. Луч испускался именно из его вершины, но центр управления располагался в соседней горе, словно осознанно оставляя самую священную здесь гору в некотором смысле неприкасаемой. И разве мог быть для непримиримого борца с табу больший мотиватор, чем это стремление неведомых архитекторов уберечь Кайлас от ненужных знакомств?
Ну, или дело крылось в другом… За время похода, который для самого Тома длился изрядно дольше, чем для основной группы, появилось такое множество вопросов и соблазнительно приобнаженных тайн, что даже успех в основной миссии, равно как и масса побочных впечатлений, оставляли разочаровывающее послевкусие. Поход слегка напоминал огромный стол, ломящийся от еды и напитков, которые ты сам все равно не успеешь съесть, и нужно смириться с тем, что часть еды пропадет, а часть – достанется другим. То, что другими, оказывается, тоже можно очень вкусно есть – Том осознавал все глубже, нащупывая пресловутый уровень Мы и став отличным звеном единой команды. Но с пропадающей едой мириться не хотел… Возможно, потому, что на самом деле все еще не наелся, и это не аппетит пропал, а еду раньше времени унесли со стола и припрятали в погребе. Большом, заснеженном погребе…
Том подмигнул горе, вытащил оба ледоруба и стал искать путь к крохотной площадке, присмотренной метрах в тридцати над собой. В команде были такие ребята, что могли доставить его туда щелчком пальца. Но зачем щелкать чужими пальцами, когда есть свои?
* * *
Снизу показалась сначала кисть, потом еще одна, а затем и голова с руками выросла над выступом. Жилистый рывок, и Том нырнул на заледенелую площадку головой вперед, с озорством прокатываясь по ней на пузе почти до стены… Чуть-чуть не хватило, чтобы слегка тюкнуться лбом. Надо будет еще разок… А пока можно накатить. В конце концов, столько всякой хрени выпил за жизнь, и уж чем-чем, но амритой брезговать не буду… Том достал фляжку, в которую немного раньше перелил трофейной амриты из здешних запасов. Аджарская версия олимпийского нектара – напиток богов – обладала неимоверным букетом вкусов, взывающих как будто к каждой клеточке организма. И взывали они с трепетным восторгом, полным уважения, благодарности и любви… «Боги, наверное, не уснули, а тупо спились», - хмыкнул Том вслух, хотя отметил про себя, что амрита, в отличие от чистого лотоса, не вызывает жадной жажды пробовать еще и еще. Это был тот случай, когда достаточно и одного глотка, чтобы окунуться в негу блаженства…
Том завалился на спину и стал смотреть на небо, слушая вибрацию горы. Сколько еще они здесь пробудут?.. Час, сутки, трое?.. Пофиг, наверное. Он – домой… На Русь. И «на Рось», - выдало очередной пошловатый перл глумливое сознание. А может, оно просто спускало пружину волнений из-за грядущей встречи с Росавой, по которой в этих горах стал скучать еще больше. Вот забавно. Юрек трындел, что ему расстояние не мешает, ведь он может посылать любовь и так. Но тут-то другое!.. Раньше да – и сам так делал. А теперь обострялось желание, нет, не брать, не тупая жадность обладания, присущая быдлу, а желание брать лишь ради того, чтобы дающий ощущал себя лучше… Кажется, какой-то такой вывод сделала Миэлла в полете общих иллюзий. И это достаточно крутая карта, чтобы вернуться в партию с любимой, в которой теперь все больше хотелось раскрывать и любящую.
…Повалявшись какое-то время, Том перевел свободно блуждающий взгляд с неба на вершину Кайлас, а оттуда заскользил вниз по довольно шероховатой, как для претендующей на некую пирамидальность горы, грани. Завершая свой серфинг, взгляд остановился на каких-то выемках в стене, уже на уровне человеческого роста… Том прищурился и, уловив в волосах легкое шевеление, хотел сначала встать, но затем, решив оставаться верным себе, подкатился к стене на спине, отталкиваясь ногами. Впрочем, убедившись, что зрение не подвело, не сумел удержаться и торопливо поднялся.
- Охренеть, - почесал он макушку и из-под сведенных бровей глядя на в меру глубокие следы четырех ладоней, отпечатанные в стене. – Так это и есть нычка Вишну, что ли?!. А они все внизу искали…
Богатырь посмотрел на свои ладони, мысленно примеряясь к выемкам. Потом, разумеется, сунул туда руки… Отверстия были довольно горячими, а теперь еще и начали разгораться синевой, причем не только заполненные, но и те, что пониже… Том вытащил руки, потом опять сунул. Еще разок повторил – забавно, чо… Правда, синий свет уже не реагировал на эти игры, сохраняя густоту и яркость.
- Надо еще кого-то позвать, - вслух решил стрелец. – У кого там подходящие ладошки, похожие на мои?..
Он обомлел…
Молния озарения пробежала по сотням электропроводимых узелков воспоминаний, соединяя все их в одну невероятную догадку, которую разум отказывался сейчас признавать, как раньше отгонял преждевременную молнию, которой, как и большинству читателей, уже давно хватило и тех узелков, что были накоплены по ходу жизни. От всяких мелочей, вроде непонятных симпатий Джасвиндера – до множества глюков, теперь выстраивающихся в одну цепь, от способностей пронзить подсознание Миэллы – до манящего магнита Кайласа, от…
«Только дважды рожденный войдет в обитель Вишну», - мелькнул остаточный свет одного из последних узелков, но Том мелко мотал головой, не желая ничего признавать.
- Нет-нет!.. Ну нет же!.. Чувак, даже не думай!.. Это просто бред от амриты. Да?..
Сознание и правда туманилось, и из суматошного транса Тома вывел лишь потрескивающий шелест раскрытого за спиной портала. Он обернулся и еще сильнее замотал головой… Тут же сделал глоток амриты и, кажется, успокоился. Но ни портал, ни те, кто из него вышли, не были видением или иллюзией, которых стрелец за недели у Шамбалы насмотрелся с избытком…
- Вектор! – Том, словно ныряя в пропасть, кинулся обниматься к коню брата, и это при том, что сам брат вообще-то стоял рядом. Стоял, удивленный ситуацией, в которой понятной была разве что насмешливая церемония брата, скрывающего жуткую радость встреч после долгой разлуки неизменными обнимашками именно с Вектором, а не Юреком.
Правда, вот именно сейчас видеть брата Том хотел бы в самую последнюю очередь. Он сначала метнулся было к нему, припадая к груди, но не успел даже дать себя обнять, пружинисто отскакивая назад.
Странный взгляд, в котором инстинктивное отчуждение, генерируемое взлелеянным Я, оплетало луч тепла, генерируемого Мы… Словно надеясь хотя бы ненадолго оттолкнуть неизбежное, или же из-за патологической жажды быть первым из двух, стрелец глубоко вздохнул, причесал взорванный разум и показал Юреку на стену.
- Там твои ладошки ждут, - подмигнул он. – Запаздываешь, как всегда. Начиная с рождения…
- Ты родился – на пять минут раньше, - Юрек терпеливо усмехнулся и направился к стене.
- А теперь – на пять минут раньше умер… - вздохнул Том.
* * *
Юрек, давно знавший брата, осознанно вложил ладони в нижние выемки, дождался ладоней Тома и вместе с ним вошел в ставшую призрачной стену горы.
- Ты просто молчи, - бросил стрелец, хотя айкидзен и так шел молча, еще, собственно, не придя в себя после боя за Ртань, пробуждения богов и входа в портал в сам Гелиополис. Рядом с этим даже телепортация на Кайлас к брату еще не успела набрать силу нереальности происходящего, хотя искорки подозрений готовились принять молнию и в сознании Юрека. Для молнии, наверное, требовалось медитативное размышление, так что айкидзен и не собирался открывать рот, а Том принял за попытку заговорить мягкий оборот головы брата, решившего проверить, не послышался ли ему цокот копыт… Нет – Вектор спокойно шел за ними по аскетичному каменному коридору, ведущему вглубь горы под небольшим и совершенно точно выдержанным углом вверх.
Стрелец, как водится, не выдержал первым.
- Я много узнал тут про этого чувака, - начал он издалека. Юрек кивнул, пытаясь шириной улыбки компенсировать то, что не успел дать сорванными братом объятьями.
- Я тоже.
- Ну да!.. На Руси про Вишну!.. Как же ты боишься признать, что отстал!..
- Я узнал немного, но все больше кажется, что самое важное…
- Например?
- О сути Нараяны.
- Вашу ж Машу… Не врешь…
Они вошли в небольшой зал, в центре которого сидел в позе лотоса четверорукий мужчина с совершенно не синей кожей. Над ним парила в воздухе большая золотистая птица с вроде как женским телом, но Том ее не заметил. Увидав, что Вишну существует отдельно, стрелец смахнул все тревоги и только теперь, наконец, кинулся к брату, горячо обнимая того, с кем обожал быть одним из двух, но никак не желал быть единым целым.
- Боже, как же я обделался там у стены! – тараторил он. – Понапридумывал себе такую дичь, что оборжешься!..
- Я тоже тебя люблю, - комфортно сжал объятья Юрек, с поразительным стоицизмом созерцая сейчас в своем сознании молнию озарения. – Но он спит… Если ты об этом.
Однако вкусивший братских объятий, Том уже не готов был идти на поводу у ядовитого отчуждения. Оно появлялось в адрес тех, кто их встретил – этого четверорукого бога и его человекоподобной птицы, в которой не было ни шанса не узнать Гаруду.
- Так, дятел, - бросил свинцовой интонацией Том. – Проясни нам всю суть. Только кратко.
Гаруда, склонив голову в приветствии, полыхнула теплым золотом и сказала человеческим голосом:
- Если кратко, то, когда он проснется – вы умрете.
Том закрыл глаза и прижался левым боком к брату, продолжавшему улыбаться.
* * *
- Есть другие варианты? – хрипло спросил стрелец почти через минуту очень разной для них тишины. Гаруда, ласкающе мерно взмахивая ожившими после прихода гостей крыльями, кивнула:
- Конечно… Вся суть Нара-Нараяны в том, чтобы расширить пространство выбора.
- Я слышал просто про Нараяну, - нахмурился Том, слегка расслабляясь, впрочем. Юрек кивнул, мерностью этого движения давая фору крыльям Гаруды. Птица свела лапки вместе, а затем развела их:
- Нараяна – божественный сон, рождающий аватара. Нара-Нараяна – текущий эксперимент Вишну, смысл которого в рождении сразу двух аватаров одновременно.
- То есть мы – какой-то тупой эксперимент?! – спросил Юрек. Шутка. Не Юрек, конечно…
- Вишну при жизни пришел к выводу, что весь Вендор – в некотором роде эксперимент.
- Наш друг тоже к такому выводу пришел, - поделился Юрек, в большей степени адресуя это успокаивающее замечание брату.
- То есть Вендор тоже существует лишь до тех пор, пока какой-то мудила не проснется?
- Вишну не оставил на этот счет наставлений, а сама я не склонна делать выводы – я лишь его глас.
- Значит, Вишну, уходя в свой сон, оставил тебе наставления для нас, верно? – уточнил айкидзен. – И ты ждала нашего прихода сюда, чтобы все рассказать.
- Моего прихода, - ткнул пальцем в воздух стрелец. – Ты уже ко мне приблудился, как обычно.
- Вообще-то я как раз вошел в портал в Гелиополис, - пожал плечами Юрек. – Но оказался здесь.
Том топнул ногой.
- Вот это, кстати, больше всего бесит!.. – нахмурился он. – Мы вообще, что ли, марионетки какие-то? Ровно в тот момент, когда я вставил руки, Юрек, как нарочно, вперся в портал. Где тогда наша личная воля в этой жизни? Или он сидит тут и за нас все решает?!.
- Присутствие за вашей спиной моего аватара дает подсказку, - спокойно ответила птица. – Он ведь не входил в портал, но оказался здесь по зову ключа в стене. Прыгай Юрек в пропасть, спи, поднимай бокал медовухи – он бы все равно оказался здесь в тот миг, когда ты активировал ключ… Совпадение с порталом на редкость удачное, и я не отрицаю, что определенные программы, влекущие вас сюда, существовали. Но они не доминировали, а лишь давали подсказки. Подобное вообще характерно для этого мира… Есть врожденные программы, есть интерактивные – но решения остаются за вами всегда. Как примеры… В изначальном сценарии, в Аджарии должен был оказаться именно Юрек. Именно его программам порядка следовало испытать программы свободы, вложенные Лакшми в ее дочь. Это отнюдь не основная цель Нара-Нараяны, однако весомая. И тем не менее жизненные потоки были изменены вами самими таким образом, что в Аджарии оказался Том… Именно Юрек прогнозировался как новый Рама, почти осознанно продлевающий договоры, заключенные им тысячу лет назад, однако на Самсунге очутился Том и, кажется, сам того не понимая, сумел справиться с этой миссией… Наконец, истошно стремящийся к свободе Том мог, как никто, вызвать симпатии старого друга Вишну, помогая сбросить оковы, в которых тот томился тысячу лет, однако с миссией буквально сегодня справился Юрек… Ваши пути в значительной мере превзошли ожидания от Нара-Нараяна, насколько могу судить.
- А каковы были основные цели? – поинтересовался Юрек. – Или есть?..
Том махнул рукой:
- Ну а какие еще? Вспомни, как нас проштырило, когда Санчо ляпнул на крыше, будто бог решил проверить, что круче, порядок или хаос, вот и появились мы!.. По-любому, именно это. И что? – уставился он на спящего бога. – Проверил? Рад? Еще не обделался от счастья?.. Блин, - повернулся он к брату. – Вот кто угодно, но почему именно Вишну? Он меня больше всех бесил со своим брахманизмом, и на тебе!.. Почему нельзя было, чтобы мы оказались сном Сварога какого-нибудь или пускай даже Хорса хотя бы… Нафига вообще нас на Руси было рождать?.. Короче, я буду считать это глюком. Я их знаешь сколько тут насмотрелся?..
- Вишну предполагал подобную реакцию, - продолжала источать спокойствие Гаруда. – Предлагаю на данном этапе именно в ключе галлюцинации все и воспринимать. Так будет проще впитать информацию, которую Вишну оставил для вас во мне. Я отвечу на все вопросы, которые прогнозировал Вишну. Советую начать с наиболее частных, дабы перейти к важным темам постепенно.
- Ты можешь поставить мне здесь вертящееся кресло? – ляпнул стрелец, и кресло появилось. – Ух!.. – он раскружился в нем. – А то и стоять не могу, и сидеть не высижу. Ну давай. Поехали!..
* * *
Получая ответы на вопросы, близнецы постепенно приоткрывали для себя замысел Вишну, начиная с реалий, в которых он оказался, и заканчивая найденным путем решения накопившихся трудностей.
Именно Вишну по праву можно считать главным архитектором текущей аджарской цивилизации. Однако этот крайний перфекционист все равно оставался не вполне доволен своими свершениями. Майя своим односторонним решением с Пеленой фактически не оставила аджарскому пантеону выбора, явно создав почву для цивилизации духа, которую здесь и начали возводить на руинах Даро и из осколков Гипербореи. Но затем крен в духовность показался Вишну опасным – в мире, полном приземленных захватчиков и жадных до энергии богов, травоядная во всех смыслах Аджария становилась слишком лакомым кусочком для многочисленных хищников, среди которых особенно выделялся превратившийся во врага друг Ахурамазда с его набирающей мощь Лидийской империей… С подачи Вишну, вектор Аджарии занизили – народ увлекли мирскими заботами, начался рост конкурирующих городов, стала крепнуть армия, однако жертвой этого поворота становилась духовная сторона развития.
Видя, что баланс опять не достигнут, Вишну, наряду с другими богами, попытался скоординировать движение цивилизации, но боги довольно ограничены в прямых действиях по отношению к людям, поэтому корректировка получалась натужной. И даже привычные на то время аватары – сохранявшие определенную осознанность себя богами – справлялись не особо. Некоторым таким удавалось обойти распространявшиеся и на них системы запретов, однако самого Вишну в этом подходе смущала несамостоятельность всей аджарской системы устройства. Под влиянием аватаров она менялась, но рывками, как будто то справа, то слева подталкивают незапряженную колесницу, двигая вперед диагоналями. А Вишну мечтал не столько даже о ровном ее пути, сколько об автономном движении – он желал видеть Аджарию самоходной колесницей, замкнутой на самой себе без участия богов…
Именно это и подтолкнуло его к решению с Нараяной. Он соглашался уединиться в своем Идене внутри горы Кайлас и погружаться в состояние Нараяны, воплощаясь душой в обычных людях почти на общих основаниях и с тем лишь отличием, что мог заранее вкладывать в своих аватаров те или иные способности и черты. Воплотившись за несколько веков в брахманах и раджах, Вишну сумел создать систему брахманизма, которая была бы достаточно автономной и замкнутой на самой себе. Поначалу его радовал найденный выход, однако затем система стала коснеть все сильнее и сильнее, а ее замкнутость на самой себе не давала возможности для корректировки. Между воплощениями Вишну все глубже погружался в духовные поиски высших смыслов, открытых для него не больше, чем для других, ему хотелось роста духовности и для народа. Однако его новые аватары, приходившие подстегнуть брахманизм к этому, успеха не добились – не ощущая себя богами, эти люди, даже при всех способностях уступали в борьбе с могучей, набравшей мощь системой.
- Скажи, - Том вполне искренне погрузился в рассказ Гаруды, возможно, понимая, что, продлевая рассказ, хотя бы немного отодвигает переход к неизбежной стадии решений, которые ему наверняка не понравятся. – Чисто для интереса… Мы с Миэллой и Никой говорили о Ведах. Они реально стали помехой?
- Как посмотреть… Скорее, мы просто не сумели реализовать их потенциал из-за метаний в выборе пути. Веды несут особую пользу для цивилизаций, гармонично сочетающих научный подход с образным, как было на момент их написания. Но становятся почти мертвым грузом как для чисто духовных, так и для чисто технологичных цивилизаций… Кроме того, Вишну считал, что и написаны Веды все же избыточно громоздко, становясь не особо удачно шрамированным стыком между научностью и образностью.
- Короче, нудные, как и Ведарий Юрека, - усмехнулся Том. – Но теперь хотя бы понятна наша тяга к созданию своего Ведария. Даже название, твою мать, сперли…
- Текущая Нара-Нараяна – путь ответов на вопросы, но параллельно и путь исправления ошибок. Перед воплощением Вишну желал составить некую энциклопедию, сочетающую различные подходы к информации. Однако, повторюсь, вы были в полном праве не браться за это, и ваш Ведарий на редкость далек от изначальной задумки. Содержание не могу судить, но читать его мне было любопытно. И нет, я не в праве отвечать, чьи разделы в большей степени…
- Еще я спрашивал Миэллу, но и тебя спрошу. Нафига все-таки аджарским богам столько аватаров? Ладно, эти поздние, от Вишну – они клевые получились, тут я спорить не буду. Ладно, когда приходили с конкретной житейской целью. Но ведь и раньше сколько было разных? Зачем плодить их всех? Чтобы еще больше запутать?
- Аватары – это, можно сказать, аспекты одного бога… Жизнь – разнообразна в проявлениях и подходах. Попытки дать единые универсальные каноны завершались неудачно. Одного «Бог есть Любовь, живущая в каждом из нас» может хватить лишь некоторым. А другим требуются дальнейшие пояснения, и этот путь очень долог, доходя в итоге до предписаний брахманизма на каждую частность.
- То есть никто не мог вовремя остановиться, создавая заповеди.
- Так как понимал, что люди – разные, и одним хватает трех слов, а иные жаждут миллионов. Но верны для каждого лишь свои слова. Кроме «Бог есть Любовь» – это, пожалуй, универсально. По крайней мере, так считает Вишну.
- Но ему этого недостаточно, раз он искал нами столько ответов на глобальные темы, - заметил Юрек.
- Вы – хороший пример аспектов бога. Вас это может печалить или нет, но вы на уровне монады – души – одна сущность. Однако сильно отличаетесь, несете разную пользу миру и даете разные ответы на схожие вопросы. Людям тяжело постичь бога, но проще постичь аспекты… Одному человеку раскроет глаза на бытие мудрый Юрек. Другому – пытливый остроумный Том… Чтобы еще проще представить аспекты, подумайте об одном человеке, скажем, аристократической природы. Допустим, образованном радже… Когда он принимает в своем дворце других раджей – он аристократ, одетый и говорящий подобающе обстановке. Когда он плещется в бассейне со своим ребенком – это уже другой аспект. Когда на охоте крадется с оружием – третий… Это все один человек, но с разными аспектами: аристократ, родитель, охотник… Другой раджа может поморщиться, увидав его дурачащимся в воде с малышом. А малыш, по крайней мере, в Аджарии, скорее всего, отвернется от охотника, убивающего дичь. А ведь граней у каждого – великое множество, отличающееся в мелких оттенках – мы поворачиваемся к людям именно теми гранями, которые тем полезны по карме или приятны нам, и это зачастую совпадает… Так же и боги. Они с помощью аватаров ищут для каждого человека ту тропинку, которая ему благоприятнее всего подходит, даже если сам он не всегда это осознает.
- Значит, я рисовал себе вредных, слабых и прожорливых божков, а то и полное их отсутствие, потому что мне это было комфортно?
- Упущено последнее уточнение. В первую очередь – благоприятно!.. Ты прошелся почти по всем ступеням атеизма и неверия, которые были недоступны Вишну в такой прекрасной концентрации.
- Для Вишну это, может быть, и было благоприятно, но меня штормило не по-детски. И что теперь? Том помог Вишну разобраться в своих сомнениях и может дохнуть? Я был прав насчет остриженного ногтя во все той же беседе с Санчо?..
- Решение принимать вам. Это одно из условий Нараяны.
- И судя по тому, что она веками продолжается – решения эти разнообразием не отличались, да?
- Верно. Впервые я фиксирую столь резкое отторжение ситуации… Правда, в этот зал до вас входило лишь два аватара из семи – остальные просто умирали своим путем, и Вишну пробуждался. Но оба пришедших были чрезвычайно польщены тем, что являются ипостасью великого бога. Возможно, суть отторжения – вызвана изменением условий и переходом именно в Нара-Нараяну.
- Не только!.. Но и это парит, естественно!.. Жутко парит!.. Получается, что личности как бы нет!.. Ладно, я все еще не готов говорить об этом… Расскажи, зачем было воплощаться именно в близнецах? Только уже не слова про аспекты. Зачем конкретно? Задачи, цели!..
- Юрек знаком с Ахурамаздой и его историей. Когда Вишну решил…
- А еще он знаком с Ариманом. А знаешь, как любопытно совпало? Их обоих можно завалить только голыми руками, и надо же!.. Юрек именно по пути голых рук и пошел.
- Тебя продолжает смущать предопределенность. На этот случай заготовлены примеры, которые я могу трактовать, опираясь на ваши жизни… Перед вашим воплощением Вишну оценил ту, кто известна вам под именем Изабелла – как одну из весомых угроз востока. В его задачу входило снижение ущерба, который она могла нанести. Что произошло в действительности?
- Они, естественно, встретились!
- И всё!.. Встретились, и Юрек испытал ростки симпатии, которые действительно были вложены в него до рождения. Но не больше!.. Все остальное – ваш собственный путь, который несет колоссальную зависимость от множества других путей. Не встреться Юрек неделей ранее с Вероникой – и все могло потечь совсем иначе. Чем-то схожа и история с моим аватаром… Он предназначался тебе, Том. Надеюсь, не оскорбит, что в этом случае Вишну руководствовался жребием. Однако все пошло иначе – характер Юрека легко преодолел изначальный сценарий.
- Или его характер уже был таким, чтобы это сделать и загрести Вектора.
- Этой информации во мне нет. Допускаю, что со жребием – это шутка, и Вишну положился на случай, сбалансировав большую склонность Юрека заполучить коня тягой жеребенка уже к тебе, Том… Но ключевое знание в этой области кроется в двух словах: наброски и магнит… И первое создается вторым.
- То есть четких сценариев нет, - впервые за долгое время подал голос Юрек, - а их наметки появляются с помощью некой силы притяжения к нужным людям, событиям и местам. Верно?
- Исчерпывающе. Но могу и еще подробнее… То, что называется интуицией, зовом сердца, предопределением – все это выражается словом «магнит». Весь мир пронизан магнетизмом. И классический закон Бытия заключается в том, что каждый фрагмент единой мозаики притягивает к себе наиболее полезные для своего развития и развития мира фрагменты: будь то люди, места или события. Тебя, Том, огорчает избыточная зависимость твоей судьбы от изначальных планов Вишну. Однако это лишь чуть более утрированное выражение общей системы. Ваши сознания, оказываясь в Вечном Мире, примерно так же программируют свою будущую жизнь, закладывая способности и заливая в сердце тысячи капель магнита, которые будут притягивать нужные обстоятельства. Вишну не имеет уверенности насчет степени свободы подобного выбора. В разное время он думал, что свобода полна, и кармы не существует, либо она существует, но лишь в роли нескольких магнитных капель, которые в жизни притянут необходимость искупления былых деяний. Или не притянут – если в ходе жизни эти магнитные капли будут вытолкнуты из сердца другими деяниями, ведь люди наполняют сердце магнитами в течение всего своего воплощения…
- Так как пространство заполнено потоками, - рассуждал Юрек, - у каждого есть множество путей, и магниты ведут нас на разные: как на более близкие к высшей гармонии, так и менее близкие к ней.
- От чего зависит умение ловить более клевые зовы? – добавил Том. – Хотя тут, наверное, понятно… - сам же ответил он. – Для этого и существуют медитации? Создаешь внутри себя тишину дзен и слышишь зов этих долбаных магнитов.
- Но выбор, на какой зов откликнуться и, главное – как поступить, когда магниты сошлись – целиком зависит от вас. Магнит предопределенности поманил Тома на Самсунг – в роли запасного варианта Рамы. Во многом, благодаря предыдущим практикам дзен и определенному согласию в истерзанной ранее душе… Магнит помог встретить подряд сразу нескольких участников непродленных договоров, и ты до сих пор, вероятно, не знаешь о плодах своих слов или поступков. А ведь никто был не в силах заставить тебя сказать сказанное или сделать содеянное!.. Это был лишь твой выбор, который вытекал из сути твоей личности на тот момент.
- А может выбор тоже быть зовом магнита?
- Глубокий вопрос. Вишну не был уверен, что на него понадобится отвечать.
- Рад порадовать старика.
- Решения человек принимает исключительно сам. На него могут давить десятки зовов, сотни психологических программ, вложенных в ходе жизни, тысячи оттенков обстоятельств. Все это создает предпосылки. И многие люди уступают им. Многие боятся полной свободы выбора. Но он есть всегда и даже наперекор абсолютно всем зовам, программам и обстоятельствам человек способен делать противоположный всему этому выбор.
- А не лучше ли, как и с прислушиванием к душе, не идти вслепую или даже наперекор зову, а следовать именно ему? Самому тонкому зову, который подталкивает к решению? Раз бытие, или Дао, все равно подсказывает нам наиболее полезный путь?
- Вишну надеялся услышать это от тебя… Но тут очень важно различать истинно высший зов и зов навязанный… Брахманизм появился, когда Вишну отчаялся увидеть людей, следующих именно высшему зову. Приземленность мешает слышать самые тонкие зовы, манящие на наиболее гармоничные пути. И человек зачастую все равно следует зову, а не решает истинно сам, просто идет в итоге на поводу у самых навязчивых, низменных зовов, излучать которые повадились демоны, голодные до своих энергий. Это, вероятно, по-прежнему в пределах гармонии как мира, так и жизненного пути конкретного человека. Но ведь вы сами говорили, что путей внутри гармонии множество; так почему не следовать наивысшим ее вариантам? Вот Вишну и надеялся создать систему, которая помогала бы людям при колебаниях выбирать всегда наиболее духовную сторону. Жаль, что она превратилась в систему, где выбор вообще теряется под гнетом тысяч предписаний.
Том все глубже окунался в беседу, вплетая в нее отголоски былых сомнений и теорий.
- А если я выберу высший поток гармонии, значит ли это, что кому-то достанется низший?.. Проще говоря, для гармонии Дао нужны все потоки: и чистые, и мутные. Да, я могу спастись сам, пойдя по высшему. Но ведь тогда кому-то другому придется занять мутный низший, чтобы мир оставался местом, где есть и феечки, и говно.
- Нет. Мир просто станет лучше, если одним мутным потоком никто не последует. Если некому играть плохую роль, то исчезает сама роль… Баланса добра и зла нет, и мир не обязан быть местом суровых испытаний. Когда все жители мира, или хотя бы большинство – развиваются и становятся чище, мир тоже возвышается. Испытания продолжаются, но растет их качество – в мире следующих ступеней в роли говна будут феечки, а в роли феечек – дивные существа, представить все великолепие которых сложно даже Вишну с его безграничной фантазией.
- Но какая разница, если все равно то же самое? Пусть и в более красивых декорациях… Хм. Ника говорила… И Миэлла вроде тоже. Ладно. Согласен. Жизнь – реально прикольная штука с ее испытаниями, особенно когда ты охеренный богатырь. Просто напрягает, что мы этого не знаем и топчемся слепошарые, напуганные тем, что просто корм для высших существ.
- Это сомнение самого Вишну. Оно не решено, поскольку …
- Поскольку не может быть решено в рамках жизни. Росянка говорила… Блин, мой магнит притягивает клевых умняш. А все для того, чтобы этот многорукий… блин, как таракан… Брр… чтобы этот сиятельнейший всевеликий бог что-то там догнал.
- Склонный к эстетике, он настроил зов твоего магнита на не просто умных, а на умных и одновременно красивых. В тебя были утрированно вложены все его сомнения в Бытие. Они не обязаны были проявляться – это твой характер, когда можно было выбрать между гармоничной теорией брата или друга либо мрачной теорией любого другого – выбирал второе. В тебя был вложен лишь дух бунтарства, несогласие, безудержный зов свободы. Это твои строгие настройки – они почти у любого имеются, чтобы человек совсем уж не терялся в миллионах путей. Ты, впрочем, мог отбросить их, но пошел по пути бунтаря, и он был для тебя гармоничен. И ты из тысяч разрушительных путей бунтаря выбрал, возможно, наиболее созидательный. Это прекрасно.
- Да. Дятел в восхищении. Таракан в восхищении… Ясно… Вот мы и вернулись к ненужному ногтю по имени Том.
- Не шуми, - улыбнулся Юрек. – Мы поняли, что ты решил явить нам затронутый перед этим дух бунтаря.
- И как же ты вовремя напомнил о своем пути зануды.
- В целом, я как-то почти все вроде бы понял. Но тоже интересно узнать о своих задачах и пути в их изначальном замысле… Мы перебили, но я верно догадался, что Вишну взял опыт близнецов лидийского пантеона за основу? Только мы, наверное, уже оба из сомнений.
- Вишну рассчитывал на подобные ответы годам к сорока… Вы изрядно раньше срока пришли, к слову. Возможно, все дело в ограниченности времени всего мира…
Тома напоминание об этом натолкнуло на жуткую мысль.
- Стой, Юрек… Лучше тебе не знать ответ!.. – усмехнулся он, вытаращив глаза, и брат догадался.
- Скажи, Гаруда, - спокойно спросил он. – Свобода и порядок. Знакомое столкновение, да?..
- Этот мудила ведь решал, чью сторону принять, да? – не выдержал Том, желавший лично уличить бога в кошмарных колебаниях.
Гаруда степенно сложила крылья, паря просто потому, что умела и так.
- Теперь вы понимаете, насколько обширной свободой обладали и насколько весомые решения принимали? – молвила она философски.
- Но как бы мы могли? – поморщился Том до забавного одновременно с Юреком.
- Тебя бы привел в Легион бунт против богов. А Юрека – склонность к порядку, который они несут… Это было проще, чем кажется вам, уже ступившим на путь Альянса. Не вы ведь одни живете с магнитами. Следуя их зову, вас нашли ваши наставники, затем укрепили во взглядах друзья, потом – боги. На любом из этапов вы могли пойти на поводу у иных зовов… Но Том отделил отношение к богам от отношения к Руси и людям, которых понравилось защищать. А Юрек, вместо порядка множества Я, избрал порядок гармонии Мы… Возможно, впитав это ощущение еще и благодаря тому Мы, что объединяло вас с детства. Но как объединяло, так и отличало… Вы могли вообще стать врагами. И это тоже одно из испытаний, нужное Вишну, который дружбу с Ахурамаздой воспринимал как братство двух близких по душе, но отличающихся во взглядах людей.
- Насколько иначе звучат сейчас все слова, услышанные от Ахурамазды, Кощея… - вдохнул проникновенно айкидзен. Том нахмурился:
- Ты уже и с Кощеем треплешься за чаечком? А, ну да!.. Порядок Легиона приглянулся, видимо.
- Я мало встречал людей, рвущихся к свободе больше Кощея, - усмехнулся Юрек. – Ты разве что… - он повернулся к птице. – Скажи, Гаруда, Вишну ждет от нас ответов на свои вопросы, или мы по ходу жизни на них ответили?..
- Ответы получены, но как можно отказываться от итоговых формулировок?
- Никаких не итоговых! – протестовал Том, желавший оставаться собой. Юрек пожал плечами:
- На итоговую не тянет, но не успел Кощею сказать мысль насчет свободы. Может, тебе, Том, поможет? Прости, если ты за время здесь пошел намного дальше, а мне кажется, так и есть. Ты очень изменился и радуешь меня… В общем, я хотел сказать, что свобода и иррациональность – очень важны и хороши как форсаж для системности и порядка. Но не как фундамент и постоянство, ибо тогда лишают цельности и ощущения гармонии.
- И этим ты хотел убедить Кощея? – хмыкнул Том, еще, собственно, не дослушав, а насмешку придумав до слов Юрека, как назло, показавшихся ему толковыми. Он уловил в глазах брата нескрываемые нотки. – Да ну ладно!.. Ты реально его поимел?.. А ну рассказывай!.. А то мало ли, когда этот чудила надумает проснуться.
- Вишну не проснется сам, пока вы живы… Его можно лишь разбудить. Вам.
- Ха! Был рад познакомиться, Гаруда. Мы пошли…
* * *
Но Том остался… В уходе звенела бы недосказанность, а он уже не хотел их терпеть. Стрелец достал трубку и закурил, как бы заявляя и свои личные права на все это место, которое на самом деле обладало для него весомым магнетизмом, и вся экспедиция прошла в атмосфере принадлежности к чему-то глубоко важному и настоящему. Но сейчас маятник качнулся обратно столь же глубоко, и Том откровенно метался между ощущениями.
- Миллионы людей, узнав, что могут влить свою личность в бога – начнут танцевать от счастья, - без эмоций заметила Гаруда.
- Ну, если Аджария, то, естественно, танцевать, - одновременно произнесли близнецы и испытали нотку томительного отчаяния, сейчас не очень радуясь тому, как похожи. И в большей степени, конечно же, Том. Он затянулся и демонстративно пустил дым в сторону Вишну, который, как и недавние слова Юрека, раздражал, и именно тем, что на деле не только не казался тараканом со своими четырьмя руками, но и выглядел на редкость гармонично и здорово. Частью такого на самом деле и правда хотелось быть, пусть и не до танцев; однако ощущать свою личность сахаром, которую вот-вот, а даже если и не сейчас, то все равно неминуемо позже – растворят в этой кружке с горячим чаем, разве что слегка его подсластив, но заставив забыть о сахаре… Брр.
- Вишну сильно втрескался в Лакшми? – уточнил стрелец, снова затягиваясь. – Просто у меня уже есть любимая. Я навидался статуй и картинок Лакшми, и она на редкость секси-богиня, но мне нужна другая. Это факт… - он ощутил к Росаве особый порыв чувств, истошно цепляясь за эту соломинку строго своего, индивидуального, далекого от Вишну. Правда, тут же возникла тревога. – Или Росянка, блин, тоже какой-нибудь долбаный аватар? Если еще и Лакшми, то ну вас всех нафиг тогда!..
- Проникнуть за границы Вечного Мира критически сложно… В вас не узнавали аватар своего друга такие глубокие сущности, как Ахурамазда и Кощей. Нет практически никакой возможности достоверно определить, кем в прошлой жизни была Росава.
- А не достоверно?
- Это в любом случае развитая душа с богатым опытом… Лакшми и Вишну уже не пара. Богиня не разделила путь Вишну к глубинам духовности, не в достаточно полной мере приняла его проект брахманизма...
- Что ей, собственно, в плюс.
- Они сохранили трепетно теплые отношения на уровне чувств, однако путь пары подразумевает некую общность взглядов, в их случае не сложившуюся.
- Ясно. Котэ увидел на моем пути Росянку за несколько лет до ее появления. Значит, она была сильным врожденным магнитом. Почему именно она?
- Можно я предположу? – прищурился Юрек.
- Ты непременно вывалишь какой-нибудь спойлер из ее нынешней жизни, а я хочу увидеться с ней вообще без малейшего багажа знаний – с чистого листа!..
- Не вывалю, не бойся… Она погибла в Итиле во время нашей…
Том подался вперед, словно сердце пыталось выпрыгнуть через грудную клетку. И Юрек, переоценивший склонность брата ничему не верить, видя, что тот в на деле ухватил лишь информацию, а не откровенно шутливый тон, поспешил успокоить его:
- Да ну расслабься!.. Все в порядке!.. Я же буквально смеялся, когда говорил...
Стрелец обтек так, будто выпил цистерну амриты, и она прошла по нему сладостно-теплой волной.
- Придурок!.. – попытался он вернуть себе непоколебимость, хотя вышло не очень. – У чувака две руки чуть было не проснулись… - усмехнулся Том, кивая в сторону Вишну. – А умняша твоя… - начал он, но Юрек так обаятельно скривился, прищурившись, что стрелец махнул рукой. – Короче, живая, клевая, ни с кем, кроме тебя не знается, в Тантриум заходить отказалась, и вообще ты недостоин такого чуда!.. – затем снова повернулся к Гаруде. – Скажи, дятел, а есть в списке выборов тот, который дал бы мне возможность заполучить Веронику?
- Оглашаю варианты выбора! – торжественно объявила Гаруда. – Они заложены заранее, отмене не подлежат, так что советую подойти к решению максимально ответственно.
- Да пофиг. Мы жребий кинем, - подмигнул Том. – Старик, говорят, обожал это делать.
Юрек усмехнулся, а птица повела красивой головой:
- Ориентируясь на ваш настрой, могу предположить, что жребий дает больше шансов сделать выбор в пользу считающегося основным варианта, нежели осознанное решение.
- Итак, мы поняли, что сам Вишну очень хотел, чтобы мы его разбудили, сдохли здесь рядышком в обнимочку, а он открыл веки и подумал: «ни хрена ж себе мне приснилось-то!.. Надо слезать с грибов на амриту», – Том нервно размахивал трубкой, пряча отчаяние за насмешливость. – Давай дальше.
- Это основной вариант… Но Вишну, как справедливый бог, склонный к высокой степени свободы, оставил и два запасных варианта. Первый: вы убиваете его, доживаете свои воплощения, после чего сливаетесь в луче единой монады. Второй: один из вас убивает другого, получая все его силы и способности до конца воплощения, после чего все так же неминуемо сливается с душой другого в монаде Вишну.
Близнецы переглянулись. Том задумчиво выпятил верхнюю губу:
- А чо. Третий варик – вполне. Как тебе? Порядок и свобода в одном наборе.
Юрек пожал плечами и поднял брови:
- Почему нет?.. Это ведь в сумме почти что Вероника получается. Ради такого можно тебя и грохнуть…
Том выхватил лук и отскочил подальше, а Юрек словно сфотографировал зал на наличие предметов интерьера для своего сумбури, надеясь хоть сейчас найти ему экзистенциальное применение, ведь и сам уже не раз посмеивался, что прок от сумбури был лишь тренировочный. Мелькнула, правда, слегка бунтарская мысль, что, может, и здорово: сценарий жизни навязал ему магнит в виде техники, тщательно впитавшей его время и силы, но оказавшейся столь невостребованной в реальных боях, что это как бы лишний раз приятно демонстрировало разницу между реальной жизнью и всякими ее сценариями. Развить эту мысль и уж тем более порадовать ею брата-бунтаря – времени не было и именно из-за него.
- Я ведь всегда тайно мечтал завладеть твоей силой!.. – выкрикнул Том, выпуская в брата стрелу, но чуточку промахиваясь. Тот запустил в стрельца одной из немногочисленных чаш, но и она, пролетев мимо, звонко тюкнулась в стену.
- А я – твоей!.. - Юрек одновременно с броском попытался слизать дистанцию, параллельно выхватывая посох и уже через миг отбивая им еще одну стрелу.
- Первым делом оприходую Веронику! – пообещал Том, укатившись на кресле, восстанавливая расстояние, и снова вбросил в тетиву посланницу смерти. – Как в Иллюзионе. Только еще покруче.
- Все равно опоздал!.. Ох и горячая ночка выдалась в Итиле!.. – снова чаша и снова мимо, едва не задев Гаруду. – Смирись, неудачник!.. Все, что ты умел – будет моим!
- А твое – моим! Я стану диким занудой с дубинкой наперевес.
- А я, наконец, стану тощим глюконавтом, неспособным без лука одолеть бабочку!
- А я!.. – Том не выдержал первым, прыснув со смеху и заразив этим и брата.
Стрелец повернулся к Гаруде:
- Ты реально дятел, если думала, что мы будем драться!.. – хохотал он, убирая за спину лук и звонко хлопая подошедшего брата по подставленной ладошке.
- Ни на миг не верила, - покачала головой птица.
- Еще и ради силы другого, - развел руками айкидзен. – Было б ради чего.
- Разве что из-за Вероники бы год назад можно было, - почесал макушку Том. – Но сейчас тоже пройдено, - он повернулся к Юреку. – Ну так, чтоб недомолвок не было: когда я в Иллюзионе мог представить себе всех, с кем хотел бы тантры – умняша там тоже мелькнула. Прости.
- Ну… - поиграл головой Юрек. Том прищурился:
- И все? А где опровержение про ночь в Итиле?
- Ночка и правда горячая выдалась… Но уж точно не из-за тантры, чувак… А насчет Вероники… Будем считать, что возвратка прилетела за былые годы, когда ты красоток менял, пока я айкидочил.
- Вот мудак… А что ты, кстати, про Росянку хотел сказать?
- А!.. Забыл… Мелькнула мысль просто, что она в некотором смысле анти-Лакшми такая. По характеру.
- Да во всех смыслах!.. Капец, ухватил… Та – богиня счастья, веселья, радости, беззаботности… И Росава – мутная, проблемная, на шутки не падкая, серьезная… Но клевая ведь, правда?
- Не вопрос… Если бы ты знал, какое она дело в Итиле сотворила!..
- Если бы она знала, что тут я успел намутить в Давосе!.. «Я – царевна…», «А я – бог! Обтекай!..» Клевое приветствие?
- Лакшми бы оценила…
- А эта укусит…
Они обнялись, трясясь от смеха.
- Ну, раз недомолвок больше нет… - Юрек повернулся к Гаруде.
- Давай будить старикана, - вздохнул Том.
* * *
- Опять забавляетесь? – усмехнулась птица с ноткой строгости.
- Ну а как? – оба близнеца развели руки. – Выбор очевиден… Нам слишком многое нужно сделать собой!..
- Вы же понимаете, насколько масштабнее возможности Вишну как бога?
- Но и запретов у него больше, - рассудил Юрек.
- И то-то он со своими возможностями не мог веками разрулить дела, которые мы помогли порешать мимоходом за пару месяцев.
- Наступают времена, когда от Вишну будет зависеть очень многое… Мне следует рассказать вам, что такое Нараянастра.
- Так я слышал!.. Мне это слово пришло уже в горах, а потом ребята рассказали в двух словах… Но давай подробности – Юрек не в курсе.
- Ты тоже недостаточно осведомлен… Нараянастра – это особое оружие, приготовленное Вишну еще давно в ожидании Апокалипсиса. Это оружие может сокрушить целую армию, но у него есть ряд особенностей. Первая – это мирный характер… Степень мощи удара зависит от агрессивности атакуемых. Чем выше агрессия – тем мощнее удар. Так что единственным спасением от Нараянастры является смирение и непротивление. Если цель находится в высшей гармонии, нежели атакующий – оружие сразит последнего.
- Это, кстати, и все, что я знаю, - признался Том, чтобы подчеркнуть, что как раз-таки это все для него откровением не стало.
- Вторая деталь… Управление Нараянастрой осуществляется из запущенного сегодня комплекса пирамид. Изначально комплекс был рассчитан на решение иных задач, однако Вишну внес корректировки в настройки, добавив эту функцию на случай вторжения особенно опасных сил, а заодно отключив портальную функцию Перекрестка с помощью лазейки, оставленной Майей.
- Тут он молодец, - выдохнул Том. – А то мы удивлялись и опасались одновременно – вдруг драконы теперь могут оттуда полезть.
- Кстати, с драконами оружие справится? Или они в высшей гармонии?
- Последнее крайне сомнительно, однако до запуска оружия достоверно не узнаешь. Возможно, некая высшая гармония подразумевает согласие с планами драконов. Вообще Нараянастра – древнее оружие, созданное не Вишну, а теми, кто известен здесь под названием сиддхов, а вам – как гиперборейцы. Это оружие глобального характера, равно как Брахмастра, над которой работал Шива в древние времена.
- Так это он Даро расхирачил?!.
- Вишну не давал мне этой информации… Я могу сказать лишь, что в боевых условиях ни одно из этих оружий не применялось из-за масштабности потенциальных разрушений. Вишну позволил себе возобновить проект Нараянастры – тогда носившей иное название – однако внес упомянутую поправку насчет гармонии, чтобы не выйти за рамки высшей гармонии… Кроме того, оружие можно использовать лишь один раз, а при последующих попытках – оно также обратится против того, кто его активирует, а значит, против самого Вишну. Ведь запуск Нараянастры – и это третье ключевое уточнение – может быть осуществлен лишь непосредственно Вишну. Вы ведь успели узнать историю о мече, который мог активироваться лишь в руках носителей крови – а если точнее, то узора спиральных нитей – синайской императорской династии. В данном же случае, идентификатор еще на порядок строже, а потому даже аватары Вишну активировать Нараянастру не сумеют.
- Стало быть, мы своим решением лишаем Вендор реально крутой суперсилы.
- Это печальный вывод.
- Веронике проще станет, - вздохнул Юрек. – Жахнуть по Картахене, и нет проблемы сотни драконов.
- Оружие – оборонительное: только в Аджарии действует… И двух сотен, если быть точной.
- Охренеть… Наплодились ящерицы, блин. А мы теперь с Росянками не покувыркаемся.
- Выбор заключается в том, способны ли вы отречься от своего Я ради Мы всего Вендора.
Близнецы задумались, и Том опять закурил.
Гаруда продолжила обработку:
- Не могу не затронуть ускользнувший во время беседы нюанс… Вы переживали, что не хотите возвращаться в монаду Вишну, теряя личность. Однако бытие построено именно на этом принципе. Ваши личности все равно неминуемо покинут мир после смерти. И Вишну, завершив свой вендорский путь, таким же образом сольется уже со Сверхсознанием своей монады, обитающей в Вечном Мире. И его текущая личность все равно останется лишь памятью сыгранной роли. Она обогатит всю монаду полученным опытом и при желании или необходимости в следующих воплощениях та сможет опять выбрать личность Вишну или Тома, или Юрека, ведь личность – всего лишь роль, и, если актер боится смыть грим и сменить костюм, то будет вынужден вновь играть одну и ту же роль, в то время как его коллеги обогащают себя ценным опытом новых ролей.
Юреку пришли на ум слова Кощея о Вишну и Игла Кроноса.
- И как занятно, что об этом нам вещает твоими устами именно Вишну! – усмехнулся айкидзен снисходительно. – Бог, который настолько не хочет расставаться со своим Я, что придумал целое явление Нараяны, лишь бы, выполняя нужные дела руками аватаров, сохранять в Кайласе якорь своей персоны.
- Так его, Юрек! – поддакнул Том, подмигивая сквозь клубы дыма.
- Я понял буквально сегодня крайне важную вещь. В фундаменте множества вендорских злоключений лежит страх титанов и богов. Это страх перерождения!.. Начавшись с Кроноса, вставившего в Уран Иглу, поддерживающую Энергополе, а стало быть – бессмертие богов и титанов, и заканчивая самим Вишну с Нараяной – кураторы Вендора бросают вызов самому Творцу!.. Они цепляются за свои личности, способности, знания, не доверяя системе перерождения, созданной самим Творцом!.. Всегда найдутся поводы: как же люди без нас, таких мудрых? Как же без меня Аджария?.. Но нужно не бояться расставаться с жизнью, доверяя Творцу и мирозданию. Зачем цепляться за свое текущее Я, пытаясь всеми силами продлить его, если можно спокойно течь по реке перевоплощений?.. Ведь именно этим и можно победить смерть: не самой жизнью, ибо она все равно завершится, а перерождением жизни – вечной эстафетой ее передачи в поколениях!..
Гаруда молчала. Том воодушевился.
- Ни убавить, ни прибавить, - стильно провел он горизонтально ладонями. – А вот насчет жертвы Я ради Мы Вендора – можно… Ты поставила все в таком ключе, будто мы такие жадные до своего Я, не хотим спасти кучу своих братьев по Мы. Да хрен!.. Мы ради них в самую задницу лезем, не жалея себя. И в глобальном смысле выбор стоит многофазовый. И я вижу в нем другое!.. Я вижу в нем готовность людей быть самостоятельными и не рассчитывать на могучие цацки богов!.. А Мы – можно стать, оставаясь в теле Я, но с готовностью мыслить как Мы!.. Разве не в этом смысл самого понимания этого вашего Мы?..
- И что вы решили? – нейтральным голосом спросила Гаруда, не желая, видимо, вступать в спор.
Близнецы переглянулись, предоставляя друг другу право ответа. Потом выкинули на пальцах мудры.
- Мы не хотим его убивать, - пожал плечами выигравший в стихии Том и кивнул Юреку.
- Пусть продолжает спать. И если воля Дао на то, что он проснется – мы доверимся ей… Но до тех пор останемся собой – людьми!.. Символически показывая этим, что люди готовы именно на себя брать ответственность за будущее Вендора.
- И при этом не желают сметать богов!.. Пусть тоже живут. Это очень символично, конечно: человек обретает себя, убивая бога, и все такое… Но матери не нужно умирать, при рождении ребенка… Достаточно просто его не переживать – для ее же блага.
- Нам все еще нужны мудрые наставники… При этом мы достаточно подросли, чтобы не ждать, когда кто-то все сделает за нас…
Птица мелко затрепетала крыльями, задрав высоко свой дивный золотистый хвост.
- У этого решения есть печальная цена, - сообщила она. – Согласно высшим канонам люди, являющиеся частью одной воплощенной монады, могут взаимодействовать друг с другом лишь при неведении данного факта. Это было сделано в целях безопасности, ведь иначе один бог был бы способен воплотить тысячу аватаров, действующих сообща, как абсолютно единое целое, нарушая всяческий баланс… Не Вишну придумал подобный канон, и смею предположить, сейчас и сам он во сне опечален… Однако по выходу отсюда вы не должны пересекаться словом или взглядом, иначе… смягчу: Вишну проснется. Я нарочно не зафиксировала решение, чтобы дать вам шанс изменить его. В случае убийства Вишну здесь и сейчас – вы перестаете быть частью именно воплощенной монады, так что… Смотрите сами…
Близнецы продолжительно посмотрели друг другу в глаза:
- Сколько там осталось, - махнул рукой Том. – И так ведь разбежимся сейчас. Ты закончил на Руси?
Юрек кивнул:
- Я теперь целиком давосский…
- Зачем портить красивое решение его отменой... Да и напрягать теперь будет, что с этим бородатым мужиком когда-то сольемся, как в мамке когда-то барахтались… А пока не видишь – нормально…
- Вы приняли решение?
Близнецы одновременно сказали: «Да», и Гаруда осветила зал золотистым светом.
- Вам, пожалуй, будет любопытно узнать, - добавила она тепло, - что мне довелось испытывать вас, и на самом деле именно данный выбор считался самим Вишну идеальным. Он много размышлял насчет цикла перерождений и приблизился к вашей позиции, решив, впрочем, испытать именно готовность человеческой сути. Готовность к собственной ответственности и одновременно уважению к богам… Вы сможете управлять Нараянастрой, если посчитаете необходимым: таково решение Вишну на случай вашего идеального выбора… А еще… Не в моей компетенции давать оценки, но степень зрелости ваших слов, возможно, превосходит пиковые вершины размышлений самого Вишну. По крайней мере, тех, что доводилось слышать мне… Жаль, что запрет дальнейших контактов не является частью испытания, а действительно неодолимый закон… Я оставлю вас для последнего в этих ипостасях общения, но перед тем должна уточнить еще один момент, связанный с моей…
- Дятел мне! – выпалил Юреку Том, догадавшись. Айкидзен согласно кивнул. Гаруда подлетела ближе:
- Рада твоему рвению связать остаток дней именно со мной… Не сомневаюсь, что тебя привлекли именно личные качества, а не… - Гаруда обратилась конем, а Вектор – золотой птицей, - ездовые…
Том шутливо оскалился. Гаруда засмеялась, возвращая себе птичий облик:
- Прости мне эту незамысловатую шутку… Устала быть рупором вложенных данных и крайне довольна быть снова собой.
- Мы теперь каждый можем быть и птицей, и конем! – похвастался Вектор мужским голосом, заставляя Юрека затаить дыхание от воплощения давней мечты. Он всегда чувствовал, что Вектор прекрасно его понимает, но так иногда хотелось не только медитативно помолчать.
- Да мы тоже, в общем-то… - проговорил Том философски. – Мне твоя системность, - положил он руку на плечо брату, - столько раз помогла. Даже уже здесь – в Шамбале.
- А я без твоей иррациональности хрен бы даже Смородину перешел, - признался Юрек. – Куда там Кощей… Такие Иньян с тобой, да?
- В каждом сочная такая капля своего и кружочек другого.
- И наоборот… И вместе – один кружок.
- Белый Том и черный…
- Да конечно!.. Это ты – черный!..
- Ты еще скажи, что ты это Инь!
- Повелся, что он впереди, так зато…
- Конечно, впереди, ведь я старше!
- …так зато Инь – это как раз черное и девчачье. Как клево, что ты безграмотен.
- Э-э, нет!.. Я тогда новый инь-ян создам, где я это белый и мужской Инь…
- И тут же сам перепутаешь всё, что придумал…
* * *
- Я же говорил, что целый день спорить будут, кто причиндалы, кто кал, - довольно облизнулся Кот Баюн, поглядывая в блюдечко с голубой каемочкой. Мы простим ему небольшой недавний обман насчет дальнобойности и проницательности его артефакта. Ведь за этим невинным лукавством торчали уши лукавства побольше и потаинственнее. Почему бы блюдечку не проникнуть сквозь Пелену Майи, если оно теми же руками, что Пелена, создано?.. Еще и для родного отца в подарок – дабы не скучал на заслуженном отдыхе, иногда поправляя ошибки прошлого… Слегка, без напряга… На пару мурлыков…
Отражаясь друг в друге
Хазарская каганта, чуточку избыточно сгорбившись над листом писчей бумаги, сидела в Зеркальном зале, иногда поглядывая в вариации пустоты, предлагаемые ей хитроумной системой отражений, сейчас работающей вхолостую. На протяжении веков здесь проходили самые сложные встречи между всякими вождями, царьками, конунгами, ханами и прочими прыщами социальной активности на теле окружающих Итиль степей Скитании и Междуморья. Зеркальный зал лишь венчал комплексную программу стирания острых граней у пришедшего переговорщика – сюда заходили уже лишь более-менее обтесанные, сбросившие пар ненависти в адрес оппонента. Но ненависти редко бывает мало, поэтому и сами переговоры проходили во многом заочно: царьки сидели каждый в своей комнатушке и оппонентов видели лишь в отражениях зеркал, которые строжайше запрещалось бить, но менять, тем не менее, все равно приходилось не раз, и почти никогда из-за ветхости или случайных царапин…
Но сейчас в переговорных было пусто, и каганта попросту ностальгировала по не такому уж и далекому детству. Забавно – чуть ли не впервые она находилась здесь совершенно легально, а былого восторга и в помине не наблюдалось. Может, как раз потому, что легально? Или по какой-то иной причине?..
Рисунок мог бы нам дать подсказку, но, как назло, оказался в слепой зоне зеркальных углов. Разве что по согбенности изящной спинки, обычно не позволяющей себе выходить за рамки эстетических канонов искусниц, можно было догадаться: рисовальщица очень увлечена.
- Это самая идиотская борода, которую я видела в жизни, - приговаривала хазарская царевна листочку, периодически щурясь для сброса эффекта замыленного глаза. – И тебе она очень к лицу… Идеально!.. Ни убавить, ни прибавить… - но продолжала прибавлять.
Добравшийся сейчас, наконец, до Вечного Мира, зодчий Башни Великодушия еще много веков назад ко всем ее эффектам добавил еще один – акустико-психологический: в полы переговорных комнат были встроены раструбы, тянущиеся со стороны игровой детской зоны. Мать Росавы не любила смех, так что его ручейкам, вновь запущенным неделю назад, пришлось смахивать с гулких труб многолетнюю пыль… А теперь по этим трубам пронеслась новая волна – не столько смеха, сколько восторга.
- Жар-птица! Жар-птица!.. – кричали дети. Но Росава не отвлекалась… Она еще не привыкла к роли той, кто в ответе за всё. Ну, или просто еще не готова была что-то делать после изнуривших ее событий, о самых важных из которых и похвастать-то сложно – скажешь ведь, не поверят. Раз даже из соратников лишь Юрек поверил… Чуткий слух привыкшей к тайным детским пряткам каганты уловил, кроме волн восторга, и новый звук – шагов… Но разве какие-то там шаги отвлекут развлекающегося каллиграфа от ненавязчивой девичьей мести?..
Спустя пару минут пустота зеркал дополнилась кое-чем новым. Царевна, в очередной раз подняв головку, увидала отражение рисунка… лягушки?.. Точно. Той самой, которую создала по совету Отрады в рамках душевной терапии… Сейчас забавная квакуха была не одна – чья-то корявая рука то ли испортила рисунок, то ли, наконец, довела его до смысловой завершенности. Перед лягушкой стоял человечек из рубрики «палка-палка-огуречек», целуя главную героиню в тоже позже добавленное, но куда более элегантно выведенное красное сердце. Или даже не целуя… Боже… Он не столько целовал, сколько пил это сердце, хотя, что есть поцелуй, как не это?..
Росава позволила потеплевшим от влаги ресницам крепко обняться… Ее собственный рисунок по закоренелой привычке дернулся было сбежать, но остался на узком столе. Скрывать там было что. Но, пожалуй, уже не перед кем. И это при том, что на обоих рисунках с разной степенью карикатурности был изображен один и тот же человек…
- Бог решил, что его рисунок заслужил счастье? – вслух вспомнила Росава свои рассуждения в ведарии Отрадного.
- Бог дал ему свободу рисоваться самому, - раздалось из-за листочка с квакушкой. – Так ведь обоим прикольней…
- Символизм получился запредельный… - развела ручками царевна. – При всей простоте… Как ты дошел до этой мысли?.. Я сама-то поняла пару дней назад… Поняла, что мое сердце захлебнулось от любви, пить которую не желали, отвлеченные шутками и другими юбками губы.
- Эй!..
- Ну не шутками… Ладно… И юбки уже позже появились… А губам, видимо, просто хотелось сказать слишком много хорошего самим…
- Почему?
- Потому что их сердце тоже захлебывалось…
Том впервые показался из-за рисунка.
- Прости, Росянка, - улыбнулся он в зеркала. – За зиму. Был неправ.
- Значит, я была права? – подала голос капризная царевна, прорвавшись сквозь радость искусницы.
- Конечно же, нет!.. – весело возмутился скорпион. – Неправы были оба, но к своей неправоте ты должна прийти сама.
- Должна? У тебя, наверное, никогда уважение к правителям не появится. Я каганта вообще-то…
- О-ох!.. На небесах мне сейчас статуи ставят за то, что я промолчу… Но ты бы знала, с кем говоришь, правитель… Охренела бы…
- Да хоть с богом… Я Понт потушила!.. Понт!.. А рассказать некому… Первый же засмеешь. «Вот это ж Росянка «Понтуется»! Слезами не дала морю загореться! Ха-ха-ха!.. А потом подожгла огонь и заморозила лед».
- Если кто и заморозит лед, то это ты… Но я же все равно его растоплю… - стрелец чуточку нетерпеливо побегал глазами по зеркальным отражениям в поисках реального прохода, о котором утаивалось в книгах, но проболталась зимой каганта. А она уже спорхнула со своего стульчика, нажала на какой-то рычаг, и штук десять иллюзорных Росав закружились в зеркалах перед богатырем.
- Отыщи сначала!.. Истинную среди ложных.
- Истинная – сейчас сама ко мне бежит!
- Ну вечно ты все испортишь!.. – царевна всего чуточку не успела, и на секундочку, но уже после озвученной догадки, заскочила в его комнату сзади и запрыгнула на крепкую худую спину человека, отказавшегося стать богом. Тому сейчас очень хотелось повернуться и утопить наездницу в своей любви… И он повернулся. И утопил!.. Но не забыл и напиться – переполненным чувственным сердцем…
- Очень надеюсь, схема односторонняя, и на детскую площадку трубы отсюда не выходят! – раздавался его голос, щекоткой юмора выгоняя из груди царевны-смеяны стайки порывистых хохотков.
Не таясь перед прыжками
Под лазурной гладью вод
Вероника сидела на палубе, глубоко погрузив глаза в аквамариновую книгу.
В той точке времени, которую прямо сейчас пересекал корабль, направлявшийся через пролив Монахов к острову Самсунг, и гора Ртань, и убежище Вишну в Кайласе – все еще оставались нераспечатанными. Однако нимфее, при всей душевной вовлеченности в дела соратников, сейчас было и не до этого. Приближалась кульминация ее давосского пути, и к нему явно следовало подойти во всеоружии. А так как главным оружием синеглазой мироспасательницы считались знания, их она и перезаряжала почти всю дорогу до устья реки Меконг, откуда планировалось подняться до самого сердца Самсунга, дабы уже оттуда взять курс на остров Пэньлай – в Шаолинь, вроде как хранивший в своих стенах последний ненайденный фрагмент Вендорской мозаики.
Таинственный остров находился где-то у восточного побережья Самсунга, и статус, заработанный Вероникой в Аджарии, позволял ей едва ли не любой корабль в Калькуттском порту направить на поиски Пэньлай через море. Маршрут этот был исключительно непопулярен из-за регулярных коллизий, случавшихся с кораблями, рискнувшими проскочить мимо мистической ауры массива Шамбала, цепляющей и воды той части пролива. Даже это не помешало бы капитанам рискнуть своей жизнью ради Летящей, однако сама она не хотела подвергать угрозе сиюминутных попутчиков. К тому же путь через реки и искусственный канал, соединяющий главные водные артерии острова, позволял чуточку глубже вникнуть в атмосферу Даоссии еще по ходу маршрута, плюс более четко распределить миссии внутри небольшой команды поддержки, состоящей из двух присягнувших шаньхэев и одной вечно преданной феи. Правда, самой, судя по всему, придется совершить переход через горы, но с учетом последнего подарка, ради которого один бог метнулся сюда два дня назад прямо через Пелену своей матери – преодоление горной системы Тянь-Шань грозило разве что повышенной долей восторга. Подарок этот сейчас занял полагающееся ему место на смуглых ножках и готовился одарить фаворитку богов запоминающимся приключением между горами и облаками, а сама фаворитка, как мы и говорили, плескалась глазами и умом в более раннем подарке людей, чьей любимицей быстро стала в не меньшей мере.
Синие глаза остановились на заметке, родившейся в Энци после контакта с трофейным рогом черного дракона-налетчика. И степень глубины раскрывшихся данных явно превосходила уровень понимания ситуации самим драконом, в очередной раз напоминая, что источником знаний служил именно Нереваар.
Цвет как поворотный столб
Путь правды не всегда бывает самым верным, если в душе нет равновесия…
Склонные к порядку, составители различных бестиариев всегда совершали ошибку, деля драконов по цвету. Аналогично начинал и молодой Азур, когда, опираясь на силу, харизму и память (более ясную, нежели у остальных), попытался осуществить пылкую мечту, создав в Картахене утопическое общество драконов. Столкнувшись с царящим хаосом, он искал опору и первым делом посчитал именно цвет неким маркером принадлежности, надеясь, возможно, воспроизвести казавшуюся тогда удачной систему варн.
Но его ожидало разочарование. По мере изучения генофонда Картахены, он понял, что способности, сила, уровень мудрости и характер – почти не зависели от цвета, если не считать незначительных закономерностей, вроде огнелюбия красных, покладистости желтых или невозмутимости сознания черных.
Три века Азур бился с непослушными сородичами, пока, наконец, стройный ум не сформулировал убийственный вывод, изменивший будущее драконов. А все потому, что докопался до их истинного прошлого… «Нет ни малейшей логики в том, что драконов создавали хранителями, но делали буквально тяп-ляп, - осенило Азура. – Хранители должны быть терпеливыми и предсказуемыми, причем передавая эти качества последующим поколениям. Драконы же, не считая желтых и сапфирных – хаотичны и агрессивны, а узор их способностей основан на случайных комбинациях генов. Значит, они созданы для полной противоположности миссии хранителей: для войны!». Поняв это, Азур пробудил соответствующий пласт памяти стертых веков и узнал печальную правду… Тогда-то мечтавший стать Великим Хранителем и стал Великим Разжигателем.
Скользя по прочитанному, Вероника перенеслась к еще одной заметке – отпечатку ее первой, но, кажется, не последней встречи с существом, ненавидящим людей так, как, возможно, никто в Вендоре. Глаза зацепились за самую первую строчку, давая возможность памяти вновь окунуться в обстоятельства этого короткого, но бурного свидания…
* * *
Тот прыжок, наверное, никогда не забыть… Прыжок веры, отчаяния и инфантильного любопытства, замешанного на щедрой уверенности в своей карме… А также – чисто ее прыжок – Вероники: забавной помеси ума и фантазии. Один только жернов – и застряла бы в сомкнутых водах где-то посредине пути. Одна пыльца фей – и не хватило бы пробивной мощи… И лишь их сочетание позволило добраться до входа в крохотном пузыре, разрезающем толщу воды.
Спасибо, Ксин настоял на более вдумчивом подходе. Где он сейчас, интересно?.. Просила добраться в Молулу – для ритуала с мечом последнего дня понадобятся не просто кузнецы, а истинные повелители изделий. Почему не спросила у славной подружки, когда той удалось прорвать Пелену и немножко потолковать?.. Интересно, а эта подружка прошла бы испытание запуска нижнего даньтяня?
Воспоминания вернули Веронику в зал управления пирамидой, куда она добралась, отлежавшись после удара о камни входа и перепада давления. Помнится, было легкое разочарование… Ум понимал, что не каждая пирамида обязана быть частью столь грандиозного комплекса, как Луксор с его НИЛом. Но жадному до впечатлений сердцу хотелось, конечно, чего-то масштабного. А тут – просто зал с чередой узких выходов куда-то по сторонам и вниз – по всей вероятности, в техническую зону, ведь как без технической зоны с таким лучом? Одной образной силы едва ли хватит. Древние – как и сама она – предпочитали работать на стыке. И что-то должно было преобразовывать энергию земли в этот звенящий луч, до сих пор вызывающий мурашки…
А ведь в Луксоре звон отличался… Со стороны и не отличишь – поди разберись в сортах мрака. Но явно иные оттенки звучали. Оно и логично. Там луч запускал лорд Легиона – суровый Кортес, в котором сквозила брутальная жестокость. А здесь… Все оттенки по-прежнему неясны, но этот Азур – явно на совершенно иной ступени развития и мышления. Луч Кортеса пугал своей агрессивностью, жаждой разрушать… Но от луча пирамиды Фусиань шли волны, которые вызывали другой страх. Неприятно осознавать, но это, наверное, походило на страх зверьков перед надвигающимся землетрясением – понять которое и тем более предотвратить они просто не в силах.
И когда нимфея, обойдя широкое синее покрывало портала, добралась до аскетичного подиума, из середины которого и вырывался вверх поток энергии (в луч он, видимо, преображался уже на выходе из вершины пирамиды) – стали понятны истоки столь животного страха.
Глазам открывался лишь сам двухметровый в диаметре поток могучей энергии. Тело дрожало в неодолимой тревоге. Но сознание даже без контакта с потоком начинало улавливать отблески сонма образов, мелькавших в этом двухметровом энергетическом копье, пронзавшем будущее… Жаль, не удалось в свое время изучить поток в Луксоре, но там, вероятнее всего, носились образы разрушения Легионом людской цивилизации. Вряд ли Кортес был способен фантазировать о чем-то, отличном от кровопролития, жертвоприношений, страданий и боли…
Но едва ли тысячи жутких картинок будущего, вложенных в поток кровожадным лордом, могли бы ужасать столь глубоко, как то, чем насытил поток Азур. Можно, конечно, спорить, и это, пожалуй, всегда индивидуально, однако что вызовет в человеке более звонкий ужас? Кровавая баня в городе либо деревне? Или короткое, но тотальное их стирание с лица земли? Образ рвущих плоть дьяволов или картинка, на которой отстраненное существо высшего порядка хирургическим росчерком хладной руки смахивает нетронутый труп в небытие как нечто лишнее и совершенно ненужное?.. Мы рассуждали, что зомби воплощают главный страх человека: быть сожранным живьем омерзительными уродцами с отпечатками человеческого прошлого. Но, если копнуть глубже, то становится ясно, почему зомби-апокалипсис с его переполненными голодными тварями площадями мертвых мегаполисов, будоражит обычно куда больше самых натуралистических историй о локальных очагах буйства живых мертвецов. Последние могут пугать вырванными кишками и выпитым мозгом, а первые – умножают физический страх на рождающийся в душе ужасающий трепет от глобальной и неумолимой неизбежности уничтожения всего нашего вида… Когда армия дьяволов плещется в крови деревень, у вас остается шанс на надежду – вдруг еще что-то изменится, и либо героические повстанцы нанесут контрудар, либо сами дьяволы умрут от внезапной инфекции. Азур же надежды не оставлял…
Понимание, что нейтрализованного наверху стража могут в любой момент подстраховать через портал его коллеги из Картахены, не позволило Веронике колебаться – сдерживая боязливый трепет с помощью всех известных ей практик одновременно, нимфея ступила на алтарный круг, испещренный древними символами, а уже следующий шаг внес ее прямо в поток.
* * *
Первая минута или даже десять – ушли лишь на отчаянную адаптацию к бьющей из-под земли тягучей энергии низких частот. Это уже потом, лежа в грязных трущобах Аджарии, переполненных где равнодушными, а где с любопытством присматривающимися к внезапной гостье неприкасаемыми, Вероника будет анализировать произошедшее, подключив свой стройный ум. А тогда – во время стояния во внешнем слое потока – размышлять было некогда: вязкий гейзер энергии раскаленной лавой желаний хлестал из-под ног, пробуждая внизу живота безумные водовороты страстей.
Хорошо еще, что вошла в поток почти в медитативном состоянии, прочно сцепив условные зубы годами тренированной точки тандэн. А как полезно аукнулись сотни, если не тысячи часов, проведенных в дымке желаний родного леса!.. Кого-то другого этот поток просто порвал бы в клочья своей запредельной мощью. Но Вероника выстояла…
Что такое желания?.. Можно копаться и глубже, но в простом осмыслении – это сочетание запроса и подходящей энергии. Причем роль запроса у большинства людей вторична. Куда чаще запрос формируется уже под влиянием откуда-то взятой энергии, требующей воплощения. Чем ты неразборчивее в источниках – тем инертнее в запросах. Говорят, что желание формулируется лишь при наличии запаса энергии, и мы уткнемся в яйцо и курицу, размышляя, к примеру, женщину мы желаем из-за прилива новой порции силы, или же сила приливает, повинуясь мысли о женщине. Не в этой книге выбирать между яйцом запроса и курицей страстей, а потому остановимся лишь на том, что работают они в тесной спайке, чередуя инициативу. Когда – капля энергии пробуждает запрос, а тот – раскрывает ворота пошире. А когда – сам запрос где-то пойман или рожден своей волей, создавая настрой для открытия врат… Но сейчас это все вторично, и важнее найти самую главную роль для воли. Ту, где она проявляется уже в решении, как поступить при наличии энергии и запросов.
Энергия желаний – в определенном смысле, универсальна. Входя в человека, это жаркое тесто знать не знает, какую форму примет на выходе, и разница часто – лишь в гранях желаний, их оттенках и деталях. Обычно все ограничено только частотой: совсем уж низменная страсть едва ли пробудит желание подарить даме сердца цветок. Скорее – отхлестать ее этим цветком в пылком угаре. А более воздушное тесто – едва ли выльется в кровавую оргию, оказавшись даже в маньяке – у того для подобных желаний обычно раскрыты каналы для совсем уж подвальных источников. И воздушное тесто маньяку сгодится в быту – не круглые ж сутки он кроваво маньячит: ходит себе на работу, читает в трамвае сквозь стереотипные очечки, делает ставки на крикет, а порой – и цветочки кому-то дарит, необязательно в парном количестве.
Нижний даньтянь в ханьской схеме отвечает не только за плотские утехи – он не равен пресловутой аджарской свадхистане. Он – скорее, узел, объединяющий нижние три чакры, причем самую верхнюю из них – цепляет лишь снизу. Но уже и этого слоя достаточно, чтобы затрагивать частоты, на которых плывет половина желаний социального толка. Немало людей проживает всю жизнь только в этом спектре, спокойно принимая бредни современных нам психологов о человеке как о социальной мартышке с повадками бабуинов и манерами горилл. И среди таких попадаются вполне гармоничные обыватели, в даньтяне которых энергии текут, повинуясь нехитрому, но порядку. В отличие, кстати, от особо рьяных духоборцев, почем зря клянущих обывателей в примитивизме и относя к обезьянам в одежде. И в этом почти никакого отличия от картинки, на которой семиклашка-троечник норовит повысить самооценку за счет первоклашки-отличника: «Ха-ха! Ты не знаешь, что такое парабола! Вот лошара!». И ему плевать, что через шесть лет этот «лошара», скорее всего, не ограничится лишь знанием термина, а останется таким же умником и на уровне седьмого класса... Правда, Бытие многограннее: там можно не только остаться на второй год, но и скатиться в начальную школу из высшей, и на новом витке воплощений наши школьники могут легко поменяться классами…
* * *
Частота – для многих почти неодолимый фактор. И упоминаемая воля обычно работает в выборе граней, но далеко не все способны на так называемую сублимацию: преобразование энергии с одних частот в другие. Тем более, когда разница в частоте совсем велика…
А Вероника как раз была прекрасным сублиматором – шутка ли: дымку страстей, провоцирующую на довольно простые утехи, она приспособила под жажду знаний – куда более серьезный канал. И это спасло на первом этапе в потоке – когда прорва энергий вонзилась в нимфею из земли, создавая внутри дикий хаос кипучих страстей. Боги, она никому не расскажет, чего ей столь остро желалось в те бесконечные пару минут!.. И какое же счастье, что к пирамиде не был пристроен Иллюзион Миэллы, где все эти желания могли бы получать воплощение, пусть даже в одних только образах… Правда, образы все равно разлетались вокруг, словно капельный туман у подножия водопада, но это совсем ведь не то, если сравнивать с буйной радугой твоих страстей, растянувшихся на все небо.
Как же тяжело было весь этот поток преломлять сквозь себя, направляя в привычную область главной личной жажды: знаний!.. Внутренний взор не успевал обрабатывать все возникающие от избытка энергии образы и приходилось помогать даже банальным бормотанием. «Нет!.. Я не хочу плескаться в крови. Мне интересно, из чего она состоит», - мелко качала головкой нимфея, отмахиваясь от самых жутких образов. «Я не хочу оргий с кентаврами! Но хочу понять механизм работы Дионисий как средства очищения народа от избытка страсти и подпитки Олимпа энергией!», – монотонно отбивалась она от зудящих пониже тандэна фантазий. «Мне не нужна власть над всеми! – усиливала она свой задыхающийся образный трансформатор. – Зато хотелось бы рассмотреть еще пару десятков примеров утопий».
С горем пополам отбивать атаки получалось, хотя тандэн, на котором все увереннее фокусировалась Вероника, никогда еще не выдерживал и сотой доли таких перегрузок. Спокойно. Все нормально… Не нужно отбиваться от каждой отдельной мысли. Нужно продолжать удерживать фокус на тандэне, как бы отстраняясь слегка от потока, становясь прозрачной, становясь пустотой… Вряд ли это отключит луч, но хотя бы позволит мне адаптироваться и к новой попытке подойти в более готовом состоянии. Запускать, наверное, проще, чем пытаться менять или отключать – разгоняется поток явно постепенно: успеваешь привыкнуть, освоиться. А тут – сразу в гейзер…
Вот в чем главная сложность, видимо… У нормального человека просто не хватит богатства фантазии!.. Каждая фантазия – это канал, по которому энергия проходит дальше. Чуть застопорился с формулировкой желаний, и энергия разорвет, не получив каналы выхода… Это навскидку – потом обдумаю четче. Пока же думать – опасно: спасает лишь пустота…
* * *
Новый подход… Пустота постепенно уходит из точки тандэн, раздутой уже в целый шар. Уходит, заставляя опять включаться в режим переплавки… Как найти грань, когда и не сваливаешься в спасительную пустоту, и с каждым отдельным образом работать не приходится?.. Настрой. Нужен настрой… На жизнь низких чакр… Но никогда ведь ими не жила толком!.. Как я могу перенастроить столь мощный их узел?.. Может, тогда просто всё отключить?.. А как?.. Брр… Снова в пустотный тандэн. План меняется. Нужно подумать… Наверное, здесь главную роль играет этот стержень – сердцевина потока. До нее еще целый шаг… И от нее же расходятся в стороны сгустки образов, правда, не доходя до меня – уносятся ввысь вместе с потоком. Возможно, это и есть принцип включения луча. Нужно выдержать поток снизу и зарядить его своими образами – дать посыл…
Личный анализ и беседы с Миэллой – подтвердят правоту этой гипотезы. Но не только они… Кое-что прояснится уже сейчас.
* * *
Рискнув сделать шаг и ступить прямо в сердцевину потока, Вероника ожидала атаки чудовищных огненно-кровавых оргий, которые должен был вложить в луч Азур. А чего еще мог он желать? Кто-кто, а нимфея-то могла делать выводы об отношении лидера драконов к людям. Всего четверть года назад в ней тек яд из желчи Азура, отравляя хаотичные метания почти оторванного от тела сознания галереей ненависти к человечеству. Вернувшись тогда обратно, спасенная кровью Нереваара, нейтрализовавшей в ней желчь, нимфея еще добрые сутки испытывала фантомные боли ненависти, которой даже этому жизнерадостному чуду удалось успеть пропитаться. Тогда она и сделала вывод, что орден Ассасинов, изначально созданный под вполне тривиальные цели, скатился в человеконенавистническую структуру, объединяющую холодных убийц – скорее всего, как раз из-за этого яда, употребляемого перед важными миссиями. Неприхотливый в вопросах концентрации, легко нейтрализуемый в течение первого времени, зато почти не оставляющий никаких вменяемых шансов спастись без антидота – идеальный союзник для тех, кто не доверяет никому. И кому уже вспомнить, что впервые яд попал в орден отнюдь неслучайно?..
Тем удивительнее было сейчас очутиться фактически в глазе бури – вокруг продолжали сочиться желания, истекая жгучей страстной истомой, а в этом стержне царило холодное спокойствие… Можно сказать даже, гармония!.. Приземленная, примитивная, но гармония!.. В которой не было места лишь одному – самой Веронике в частности, а человечеству – в целом…
- Так вот ты какой… - ошарашенно шептала Вероника. – Вот почему драконы столь глубоко тебе преданны, - бормотала она, погрузившись в картину мира, которую выстроил из потока энергий Азур… В этой картине Вендора царила приземленная, довольно животная и примитивная, но… гармония… Хищники поедали друг друга и травоядных, последние наслаждались растительностью, тянущейся из почвы, поглощающей трупы хищников… Этот природный круговорот не нес агрессии – только лишь целесообразность всех процессов замкнутого кольца земного бытия. А над ним – мерно парили хранители круговорота: прекрасные крылатые ящеры… И когда в гармонии мира возникала какая-то перегрузка: то хищники расплодятся сверх меры, то монстр заведется особо опасный, нахватав отголосков мутаций из сложного прошлого этого мира – хранители возвращали баланс. Без агрессии. Без личного удовольствия. С осознанием воли гармонии, которую честно несли сквозь себя…
Прошло какое-то время, пока нимфея, успев поддаться определенному чарующему посылу, идущему через сердце потока, вырвалась из гармонии этой картины животной утопии.
- Нет!.. – прошептала она. – Это не та гармония, которую ждут от этого мира… Здесь нет ни следа высших смыслов!.. Это утопия вчерашнего дня!.. Может быть пятого – где еще нет человека. Но раз наступил день шестой – время двигаться дальше! А не замораживать мир в его старых пределах… Пусть это порядок!.. Но мир должен развиваться!.. И порой развиваться через страдания и отголоски хаоса!.. Ведь пока будет сплетена гармония нового уровня – многие связи будут разорваны и казаться проявлением хаоса. Но на деле – это перерождение в новое качество!.. Раз нам даны инструменты более тонких энергий – зачем обходиться без них, срезая с гармонии крылья высших смыслов?..
Эти слова лишь дублировали энергетический и образный посыл, которым нимфея принялась наделять стержень потока. И она столь искренне и глубоко отдалась своей идее, что картины Азура начали постепенно таять, стираясь подобно единой памяти его собратьев по небу…
Естественно, данный процесс не мог не ощутить сам автор работы.
* * *
Из синего покрывала портала вышла, однако осталась стоять на месте – у ближнего к подиуму края портала – фигура человеческих габаритов, но несущая явные признаки рептилоидных черт. Лазурная кожа и драконьи зрачки не оставляли шансов надеяться на гостя, несущего иное, нежели Азур, имя… Вероника, стоявшая на подиуме глазами в центр зала, чуточку сжалась, но одолела животный страх и смело заглянула в горизонтальные зрачки.
- Я могу повторить тебе свои слова, - кивнула она вместо приветствия, понимая, что с таким холодным существом время следует тратить только на суть. – Но, думаю, ты и так слышишь их содержание в этом потоке.
- Тебе следует прекратить, - предупредил Азур без эмоций, говоря одновременно словами и телепатически, что было уместно, ведь в потоке энергии слова искажались. – Не борись с неизбежным и проведи остаток дней погруженной в ваши бурные человеческие радости.
- То есть ты не согласен с тем, что я утверждаю насчет высшей гармонии и неизбежности пути вперед? Хорошо. Давай поспорим… Твоя картина мира против моей. Мой план – против твоего.
- Я не собираюсь посвящать тебя в свой план, потому что не нуждаюсь в оценках людей. Тот, кому посвящен мой план – и так все видит.
- Хи! Меня тоже забавляло, что в книгах злодеи подробно поясняют героям, что и зачем они делают.
- Меня в этом трогает лишь то, что злодеем считают меня… Уходи. Я не буду вести трогательную беседу.
- Поверь. Придется… Ты ведь уже не просто дракон, а почти что бог. Наверное, ритуал был какой-то, давший тебе бессмертие и это тело. А отсюда следует простой вывод: ты не можешь меня убить. Ведь боги строго следуют потокам судьбы, а у меня, смею надеяться, все еще чистая карма… Ты, конечно, мог бы позвать сюда кого-то из обычных драконов. Но опасаешься, что он уловит в текущем потоке куда больше гармонии, нежели было в твоем. Ты бы, не задумываясь, убил его, чтобы он не поделился этим знанием, но тогда до последнего дня сомневался: вдруг я была права? Вдруг ты что-то не учел, что поняла маленькая девчонка?.. Тобой ведь движет идея, а не какие-то там амбиции. Идея гармонии!.. И сомнение нарушит эту гармонию. Не позволит вести за собой остальных… Так, может быть, лучше потратить время, услышать все мои доводы и точно знать затем: прав ты был или нет?
- Ты не понимаешь, с существом какого сознания говоришь… Дракон не поможет, ведь в данный момент ты действительно бессмертна. Просто я это вижу в потоках, а дракон – нет. Он попытается тебя убить, но у него с колоссальной вероятностью не получится – и не вижу смысла интересоваться, как будут выглядеть спасительные руки судьбы на этот раз. Появление горящей виманы и чуждого миру существа, спасшего тебя у алтаря – говорит о готовности высших сил прибегать к самым немыслимым средствам поддержания Законов Бытия, включающих чистоту кармы. Смысл тогда подставлять дракона? Равно как смысл подставлять под потенциальный удар Картахену, куда, как ты догадываешься, я мог бы затащить тебя силой, невзирая на любое состояние твоей кармы.
- Значит, ты действительно бессилен? Почему тогда отказываешься пообщаться? Я ведь не уйду, пока не отключу твой луч.
- Пробуй. Я посмотрю…
* * *
Но динамика, с которой сердцевина потока вновь стала сужаться, сумела совершить подвиг и разговорить равнодушного к зрителям сцены злодея. И почему не догадалась тогда, что это была его хитрость?.. Он, наверное, думал вызвать во мне сомнения, а вышло слегка по-другому… Но вышло ведь!.. Нашел нужные нотки и сориентировался прямо по ходу… Опасный, конечно, негодник… И спасибо Миэлле. Иначе его план бы сработал…
- В твоей картине не хватает одной существенной детали, - заметил Азур отстраненно спустя пару минут. – Потому и не получится стереть мой посыл целиком. Я вернусь и восстановлю начатое в любой миг… Так что даю тебе еще один шанс уйти. И даже помогу, ведь ты, как свойственно твоему виду, наверняка не подумала, как отсюда выбираться.
Он был прав. Нимфея понадеялась на архитекторов пирамиды, но вдруг они не рассчитывали на то, что ее запуском будет заниматься какая-то пигалица, способная плющиться всего лишь от давления воды?
- И что за деталь? – ну как бы голодающая гурманка кухни знаний удержалась?
- Ты не задумывалась, почему в моем плане остались драконы?.. Они ведь выходят за рамки земных энергий. Как и вы.
- Ух… - стержень потока снова стал набирать силу, ведь за довольно простым замечанием потянулся целый шлейф неприятных догадок. И Азур продолжал бередить эти болезненные узлы, не давая времени обезболить их спокойным собственным размышлением.
- Вы могли бы занять наше место, - рассуждал он холодно. – Ты хотела сравнить наши планы? Хорошо. Я не собирался делать тебе больно – не из присущей вам жалости, а просто из отсутствия целесообразности. Но раз все равно трачу время, то почему бы и нет… Драконы – создавались как воины. С этим никак не поспорить, хоть я и пытался… Однако и ошибки порою рождают нечто особенное. Я много времени потратил на изучение своего вида и пришел к мысли, что драконы действительно могли бы стать идеальными хранителями мира. Могли стать и в прошлом, но боги так убоялись за своих ключевых фаворитов, что выбросили нас на задворки цивилизации. Что ж, мы покажем, как сильно они ошибались.
- Уничтожив все, что создано нами?
- Кто, как не вы, знаете, что перед строительством нужно расчистить. Другое дело, что вы куда чаще увлекались конкретно расчисткой, забывая, что затем следует что-нибудь строить…
- В тебе так интересно сочетается совершенно нормальное отношение ко мне и ненависть к человечеству. Прямо чувствую это.
- Ты делаешь вывод на основании всего двух явлений. Это поспешно… Обычно я равнодушен и к человечеству в целом. Всего лишь два исключения, занятно совпавших, если я верно уловил в тебе следы своей желчи… Она – одно из исключений. Даже мне не под силу было сохранять полную отстраненность, когда я, изучая ваш вид и анализируя его, окунался в глубины всей его мерзости. Я научился сгонять неприятие вас в свой желчный пузырь, чтобы оставаться истинно высшим существом, не ведающим личной злобы к тем, кому взялся противостоять. Символично, что затем эту желчь я возвращаю вам же, и можешь не сомневаться, что она пользуется грандиозным спросом как изысканное средство, направленное против таких же, как вы… Но делать вывод на основании желчи – поспешно, как я уже и говорил.
- А второе? – Вероника все сильнее уступала разрастающемуся каналу Азура в потоке и решила подкопить силенок, а потому почти целиком обратилась к беседе, надеясь найти лазейки в позиции оппонента. Тот обвел рукой зал, акцентируясь на портале.
- Второе связано с одним из наших больших достоинств… Драконы умеют закрывать свой астральный канал. Потому многие из нас и защищены от низшей магии… Боги вложили в свои боевые орудия эту способность, опасаясь, что титаны, против которых нас и создавали – прибегнут к стихиям… Титаны сдержались, к стихии в итоге обратились сами боги, не чуравшиеся в выборе средств, а мы получили возможность закрываться не только от магии, но и от всех астральных потоков.
- И открываете низший пласт своей ауры, только когда колдуете сами, либо при переходе через порталы!.. Точно.
- Вывод был прост для дракона и похвален для человека. Пройдя сквозь врата, я раскрылся астральным потокам, а значит, и всем низменным энергиям, присущим вам: вы называете их злобой, страстью, ненавистью – у нас даже понятий этих теперь нет.
- Ты, кстати, неплохо держишься.
- Тут половина заслуги – твоя. У тебя исключительно гармоничная аура, как для человека. Сложно ненавидеть не знающего ненависти.
- И представляю, каково тебе пришлось при запуске луча!.. Тут ведь такое хлещет!..
- Скажем так, тебе приходится проще, чем мне в те часы, что я стоял в данном потоке… Но речь не об этом… Ты ведь не раз сталкивалась с историями о безумных драконах материка, похищающих девушек и жгущих деревни. Как и о том, что такие драконы способны к определенной магии…
- Дай угадаю. Это тоже исключения. Не многовато для расы хранителей?
- Это было до меня… Драконы настоящего и особенно будущего – захлопнут астральное поле наглухо. Что позволит им быть справедливыми и отстраненными от земных страстей хранителями… Вам же такое совершенно не под силу. Люди – рабы астральных потоков. И это не позволит им возвышаться над миром природы в статусе регуляторов… Даже достигнув высот образности или технологий, вы все равно будете нести в себе разверзнутую бездну низменных страстей. Ваши глубокие образы будут тратиться на потеху животным желаниям. Ваши технологии будут направлены на удовлетворение примитивнейших похотей. А сила и ум – сумеют поставить природу в рабское положение по отношению к вам – не более достойным по духу, чем животный и растительный миры, которые вы в конце концов уничтожите…
Образы, которые рисовали в воображении Вероники слова архидьявола, были ужаснее любых картинок из потока. Нимфея пыталась переплавить их, но получалось не очень. Луч приближался к исходной отметке, а Азур форсировал наступление.
- Всем будет лучше, если вы признаете неизбежное: люди – неудачная попытка… Заметь, не ошибка. Ведь не сделай боги ставку на вас – драконы бы подошли к ключевым решениям слишком незрелыми. А так – мы вызрели в вашей тени и вздымаем крылья на пути к исполнению предназначения… Вы – не ошибка… Но как венец природы не состоялись. Почему у меня нет ненависти? Ее нет по той же причине, что не было у богов, стирающих с лица земли племена Первой Попытки – не оправдавшие их ожиданий. Но они не нашли в себе силы довести дело до конца – думали, что все это частности, что сами где-то ошиблись, что племя не то попалось, что обстоятельства помешали… Нет!.. Человечество в целом – неудачный венец. Славный дерн для грядущих всходов, но не истинный росток… Думаешь, я не давал людям шансов? Думаешь, я все еще, вопреки убежденности, не продолжаю это делать?.. Но вы не проходите моих испытаний – даже самые замечательные из вас… Так что смиритесь. Не подставляйте шеи в узду Легиона – он лишь продлит ваши мучения, а мы – несем вам свободу от ожиданий, которые вы не в силах оправдать… Ведь все не заканчивается на мирском – и ты это знаешь. Доживай свою славную жизнь, помогай очищать людям души, раз своя настолько чиста… Прими небесный огонь с готовностью и благодарностью, а в следующем воплощении – примеривай легкие крылья, став прекрасной дракайной – дивным созданием высшей природы…
«Неудивительно, что он у драконов кумир…», - снова подумала Вероника, отчаянно смахивая искушения Азура, бьющего удивительно точно, возможно, потому, что не бил, а вполне искренне гладил, и его ли вина, что в тронутых местах человечество настолько нагноилось, раз теперь даже касание рождает острую боль?
* * *
Однако она тогда все равно не сдалась… И помог ей в этом Альянс… Не чудесным десантом могучих богатырей, вытолкавших искусителя взашей. А своим образом!.. Вероника быстро прокрутила перед глазами всю эту чудесную галерею лиц. Ну нет!.. Нет же!.. Пускай у Азура своя правда. Я разберусь с нею позже, и наверняка там хватает пустот, заполненных тоже в большей мере надеждами. А пока я верю в мир гармонии именно людей!.. Опять же, у нас семь каналов, и это у драконов часть из них закрыта, но мы-то как раз полноценны!.. Как можно считать высшим видом тот, в коем что-то урезано?.. Это не значит, что драконы – ошибка. Ха!.. Это они – тень!.. Тень, помогающая нам понять ценность солнца!.. Тень, благодаря которой мы прижались друг к дружке немножко теснее, не видя лучей теплого светила… Мы – созданы полными, а значит, в некотором смысле – совершенными. Точнее, с потенциалом совершенных, но пока мы все еще просто в пути. Нам нужно больше времени. И, возможно – общая угроза, дабы сплотиться…
Вероника видела и чувствовала, как от ее ярких мыслей внутри стержня начинает появляться новый: совсем еще тонкий, зато уже лично ее!.. Но сколько же сил понадобится, чтобы дать этому каналу разрастись под никуда не девавшимся ключом желаний, бьющим из-под ног!.. Сил и времени. И уж последнего этот наблюдатель точно не предоставит. С таким интеллектом – найдет лазейку, чтобы обойти мою карму… А значит, просто сотрем его план… Ты же слышишь меня сейчас, да? Тебе не нужны слова, чтобы узнать все мои ответы. А мне уже не нужны твои – я узнала твой план, он неплох, но не всеобъемлющ. Не хотел говорить раньше? А я не хочу теперь!.. Зачем слова, когда столько ощущений и состояний?..
Под спокойным взглядом Азура нимфея взялась стирать сердцевину потока, отыскивая дыры в позициях оппонента… Нашлись тут венцы природы!.. Все достоинство только – в урезанной ауре. И крыльях… Веками грызлись на своем острове, а тут – встречайте! Венцы природы пришли, до этого тысячу лет не знавшие ничего о природе за пределами Картахены. Как вы сможете регулировать жизнь существ, остающихся в рамках нижних чакр, если сами закрыты от этих энергий и не можете понять ничего, что чувствуют эти существа? Хм. Тут ответ: потому и смогут, что не погружены и взирают на все с высших масштабов. Интересно, моя мысль или подсказал кое-кто?.. Но и ладно!.. Как тебе тогда такая мысль? А зачем кому-то дублировать то, что и так существует? Высшие силы и без драконов следят за гармонией мира. Разве нуждаются они в дополнительных помощничках? Еще и столь склонных к хаосу, если что!.. Удобная позиция: все, что было раньше – уже не так. Мы, правда, пока ничем не подтвердили, что поменялись и теперь такие из себя степенные хранители, но главное, что в это так сладостно верит наш лидер!.. Говорите, многие драконы продолжают вести себя хаотично? Это – случайность, исключения! Это не мы. Это изгои. А мы – идеальные хранители. И еще, раз пятьсот повторив – мы в это поверим!.. Вопрос только: станем ли, при всей нашей вере?..
Формулировки рождались слишком четкие, а тяжело держать нижний даньтянь в концентрации, когда в верхних – полыхают столь мощные мысли, трудно переводимые на нужный потоку язык медитативных состояний. Надо их слить, и спокойно продолжить стирать поддающийся канал.
Мир не нуждается в драконах-хранителях! Есть хранители высшие, точно так же лишенные низких страстей. Зачем тогда их заменять хаотичными пародиями? Просто чтобы один из них не ощущал свой вид ошибкой?.. Так вы не ошибка!.. Вы помогли нам сплотиться!.. Вот и живите теперь спокойно! Мы не собираемся вас истреблять!.. И будем даже рады, если вы сумеете развиваться! Ведь что есть мир – как не территория развития видов и не полигон испытаний для душ? А душе уж без разницы: дракайной в следующей жизни? Да хорошо!.. Только ты тогда – человеком! Как вариантик?.. Мне вот понравился. В нем видно развитие! А не попытку сохранить мир для одних лишь животных и трав, над которыми гордо реют хранители, чьей первой миссией в этом звании стало тотальное уничтожение целого вида самых разумных существ. Да! Не пытайся убедить, что вы дали бы шанс каким-то животным развиться до разумного вида. Ведь разум – ищет! А где поиск – там хаос. Еще не достигший порядка… И как вам хватит терпения с этим мириться? Вы ведь решили, что мир обязан развиваться так, как кажется вам – истинным знатокам гармонии, неспособным осмыслить, что у гармонии много путей!.. Вы считаете, что люди – рабы астральных энергий. Но кто подтвердит, что вы – не рабы ментальных энергий, коими столь дорожите?.. А в ментальных искушениях все настолько тонко, что самая мудрая мысль может оказаться тропинкой к кошмару. И вы уверены, что сумеете разобраться в этом без нас?..
Эта пылкая серия кошмарных ударов буквально разнесла стержень потока, сначала скукожившийся, а затем и вовсе растаявший без следа. Правда, разгорячив ум, Вероника явно начисто срывала концентрацию, и эти несколько минут постоянно пропускаемых расфокусированным тандэном избиений страстью снизу – грозили просто порвать нижние чакры в клочья… Ох и здорово было бы сейчас дать своему канальчику разрастись и перезарядить пирамиду… Но куда там. Не даст. Да и не хватит силенок. Сама ведь еще не вполне уверена в гармонии своего плана. Лучше просто закрыть весь поток. Ну, насколько это просто, конечно же…
* * *
И не сказать ведь, что задача была столь уж невыносимо сложна для такой опытной духоборки, как Вероника!.. Очень быстро пришла догадка, и это тут же подтвердилось опытным путем: лишенный стержня луч можно спустить обратно с помощью… ну конечно же, пустоты!.. Так что классика. Спасибо, папа!.. Тело расслабляется… Каждая частичка опускается в тандэн – я вся там… Ки расширяется…
Азур все это время продолжал хранить отрешенность. Едва ли хотелось ему возвращаться сюда позже снова и опять, подавляя брезгливость, открываться столь чуждым астральным потокам. Но он умел делать выбор из плохих вариантов. Пускай закрывает... Потеряю неделю на обычный путь сюда, без портала, так зато потом не бороться, стирая ее странные планы, а просто повторить свой текущий. Побитый, конечно, но это, если судить со странных позиций хитрой человеческой логики. А моя-то позиция неизменна, и едва ли на возникшие сегодня вопросы не найдутся ответы в рамках гармонии…
Зато можно лишить человечество столь грозного в силу чистоты и пытливости, и столь нехарактерного для этого человечества супероружия… Да. Ее нельзя тронуть. Но кто сказал, что нельзя лишь немного помочь ей погубить себя самой?.. Прощай, последняя надежда неудавшегося вида. Древняя пророческая легенда из стертых веков – о девушке, на закате эпох обуздавшей драконов – сегодня обратится в миф, как и подобает легендам. А я буду ждать тебя в дивной дракайне, примеряющей крылья…
Вероника уже почти заправила в ритуальный круг весь поток энергий земли. Он натужно трещал и тягуче вскипал, но не мог сопротивляться пустоте тренированного тандэна, втягивающего в себя энергии сверху силой магнита полной пустоты отрешенности от всех астральных страстей. Втягивающего и направляющего обратно вниз… Именно такой ключ по задумке создателя пирамиды должен был затягивать невидимый кран… Пустота… Как же много может она вместить!.. А почему нет, если из одной же ее и состоит почти все вещество?.. Не для того ли веками в монастырях Самсунга хранили традиции пустоты, чтобы в нужный момент отыскались способные стать ключом обуздания низких энергий? Или же все это лишь побочный мотив, а пустоту культивировали уже потому, что она столь невыносимо прекрасна в своей чистоте?..
Ключ нашелся и за пределами острова. И теперь он перекрывал астральный поток, рождающийся в грандиозном преобразователе геомагнитной энергии, лежащем под каменным полом, который вместе со всей пирамидой был действительно только верхушкой айсберга древнего сооружения… Еще немного, и пирамида опять погрузится в медитативный сон, в котором провела много веков, не дождавшись достойного применения… Правда, сейчас – самый сложный этап. Потому и тренировались в такой строгости лучшие из монахов Шаолинь. Нужно удержать пустоту в полнейшей ее безмятежности, иначе весь этот сгусток еще не уснувшей мощи – вырвется из-под полов с неумолимой для каждого силой… Вырвется – и просто сотрет в пустоту же…
- На одной чаше весов – ваш славный Альянс, - проговорил Азур спокойно. – Готовый сплотить человечество перед неотвратимой угрозой, когда иного выбора, кроме как слиться – уже больше и нет… А на другой чаше – тысячи лет кровавой истории, полной исключительно распрей, вражды и ненависти. Вы совершенно точно уступаете нам в одном: вы слабы как вид. Мы – стали едины. Мы мыслим в едином ментальном пространстве, наши сознания – слиты в единые сети… А вы – миллионы песчинок, которые могут сплавиться в стекло лишь под ударом молнии или под жаром несомого нами огня… Но вы остаетесь песчинками – разрозненными и одинокими, заботящимися лишь о себе, даже когда думаете, что желаете счастья другим… Когда уйдете вы – великие лидеры – все вернется на те же круги, известные тебе из книг и легенд. Ваше величие, ваши чаяния – все утонет в песке, состоящем из миллионов одиноких песчинок.
Мысли Азура пронзали Веронику ядовитыми иглами. Да, ее жизнелюбивая натура смывала яд, но память, переполненная тысячами сюжетов, выделяла яд снова. Сейчас богатые знания умняши почти что впервые выступали против нее, ведь эти знания несли в себе память эпох, действительно переполненных кровью, враждой и страданиями… Конечно! С точки зрения высших смыслов все это были просто испытания душ на пути их развития. И все это, может быть, нужно пройти человеку и как виду! Чтобы плавно подняться выше – в пространство ажурной гармонии… Но энергия низших чакр, текущая сейчас сквозь нимфею, не знала всех этих высших смыслов. Она судила земными категориями, а на этом уровне отчетливо ощущала трещины сомнений, пошедшие по пустоте тандэна. Она прорывала эти трещины и превращала в зияние дыр…
- Люди – не только прекрасны и едины как вид! – воскликнула Вероника отчаянно, понимая, что уже не выдержит рвущегося снизу океана страстей. Пускай она погибнет, но вдруг ее последние слова смогут стать искоркой сбывшегося пророчества?.. Она впилась в змеиные глаза Азура. – Мы – камертон, который объединит в борьбе с вами всю вендорскую жизнь!.. И мы это вам непременно докажем!..
Азур стоял все так же отстраненно. Портальное покрывало погасло еще вместе со стержнем, и архидьяволу тоже негде было укрыться от гудящего под ногами океана энергий. Он закрыт от астральных частот. Но любая защита имеет пределы – и этот океан явно их превышал. Впрочем, что ему взрыв? Это девчонка погибнет безвозвратно. Она ведь не проходила ритуала, какой выпал на его долю. Она ведь не подобный богу архидьявол, который после упомянутого ритуала уже не в первый раз возродится в обретенном Идене полный сил... Так что, все это в рамках погрешности боли. А уж ее-то стерпеть – вопрос не для Великого Хранителя мира, который он решил спасти от человека…
Вспышка!.. Азура смело на месте, упрямая нимфея еще пыталась сопротивляться разрывающимся тандэном, но у этой брони не было ни шанса сдержать удар, как и у той, что неожиданно возникла перед ней, словно щит… А потом за спиной распахнулся портал, и в него засосало и девчонку, и ищущую выход энергию… Хорошо еще, что на выходе портал распустился на части, иначе астральной бурей смело бы и все трущобы Джайпура, куда выбросило Веронику. Ну, или Ауровиль бы, куда залетела аквамариновая книга, получил такой заряд страсти, что на месяц превратился бы в один сплошной Тантриум…
Победив в честном споре, Вероника уступила Азуру в расчетливости и коварстве. Но победила как часть человечества, в миллионах песчинок которого нашлась та, что захотела и смогла ей помочь… Да, это была лишь локальная победа. Но очень символичная как раз в разрезе песчинок. Спаслась – как часть вида. А значит, в этом и следует искать высший смысл и спасение!.. Не только мира. Но и человека в нем… Спасти от того, кто решил быть Хранителем…
* * *
Глаза перестали смотреть галерею воспоминаний и снова побежали по строчкам… Что ж. Многое изменилось с тех пор. Аджария явно добавила аргументов на обе чаши весов Азура. Перевесила та, на которой были славные герои. Но ведь могла и та – на которой тяжким грузом навалены залитые кровью печальные страницы человеческой истории… А Азур… Приятно, что он, кажется, все-таки остался верен своей былой задумке и давал людям шанс. Жаль только, что не засчитал Аджарскую революцию за успех человечества. Но тут уж нам сложно судить, какими понятиями рассуждают существа, лишенные астральных энергий, зато открытые при этом коварным искушениям ментального толка…
Миф о Великом Хранителе
Опасайтесь выдумывать пророчества – они имеют способность исполняться.
Возможно, потому, что провоцируют в случайных (насколько, конечно, случайны потоки Дао) фанатиках жажду воплотить предначертанное лично собой.
У Легенды о Великом Хранителе имелась очень продуманная и коварная цель. Едва ли могло быть иначе, ведь за созданием Легенды стояла та же мысль, что и за Стертыми Веками, и все это укладывалось в единую задумку, призванную обезопасить Вендор от драконов. Как можно сохранять численность опасных существ в терпимых пределах? Заставить их сражаться между собой.
И дело не только в узде популяции. В силу способности мыслить коллективно, драконы в группе – особо опасны; как в возможном бою, так и в глубине мышления – вдруг, слив умы, прорвут Завесу и доберутся до сложной правды?.. Потому и появилась Легенда об избранном драконе – лучшем среди хранителей мира и человечества, способном подчинить себе остальных собратьев. Гордыни драконам хватает, и на эту роль вечно метили самые наглые и самоуверенные. Пытаясь стать лучшим, каждый такой кандидат волей-неволей противопоставлял себя остальным, подчиняться не желавшим, и превращался со временем либо в изгоя, либо в покойника, ибо в целом драконы примерно похожи по силам.
Но миф повернулся обратной стороной, когда появился дракон, достаточно одаренный для миссии Великого Хранителя. Он был сапфирным лишь наполовину, и посчитал эту разницу достаточной, чтобы, в отличие от других сапфирных драконов – слишком спокойных – попытаться взойти на обещанную Легендой вершину.
Его и звали Азур.
Привал как часть пути
- Ох, чую я, придется осваивать именно вашу технику! – весело зазвенел смешками голосок Вероники, обаятельно разбрызгивающей волосами озорные капельки. – Это, конечно, чрезвычайно забавно. И цапля действительно стала чуточку роднее. Но у меня нет двадцати лет, которые потребуются для пути Шаолиня.
Она только что выдернула головку из озерной глади, стоя в ней на одной ноге, пока вторая нарочито угловато упиралась ступней в колено опорной.
Худенькая ханька, стоявшая на берегу, глубоко кивнула.
- И это ведь будет всего лишь цапля, - заметила она с присущей ей философской отрешенностью.
Через минуту они сидели на двух камнях, глядя в сторону горной цепи, уже отпустившей на волю утреннее солнце.
- Она совсем близко, - сообщила нимфея, непринужденно заводя глаза под брови в короткой концентрации, давно уже вписывающейся в ее рядовые движения с полной гармонии легкостью.
Речь шла об Астрайке, которая в крайней к границе Пелены точке выпорхнула из корабля, чтобы оказаться в общем информационном поле и получить из Молулу самые свежие новости. Вероника предлагала своей крылатой спутнице попросту изменить маршрут корабля, дабы не разделяться надолго, но фея, помахивая ладошкой, уверила, что для нее даже полезно побыть какое-то время наедине с собой и миром.
- В последние месяцы такая погруженность была глубокая, - морщила она щечки. – Твои поиски, революция эта дурацкая… И слишком много ярких личностей рядом. Ты же знаешь, как нагло я подворовываю от всех их манеры. Вот и появилось ощущение, будто саму себя уже вконец потеряла – надо же хоть в конце жизни перестать подражать и поискать свою собственную сущность. Целую неделю буду лишь я – и море, я – и река…
Всех возрастных фаз, присущих человеку, у фей не имелось – они прочно застревали в зрелости, старости не знали, так что опасаться, будто почти годовалая Астрайка банально запыхается, нагоняя уплывших вперед друзей – не стоило. Она, конечно, как и любая другая фея, уставала от долгих перелетов, но не пикси ж, в конце концов – всегда можно нырнуть в астральную щелочку и набраться силенок.
Позавчера от Вероники и упомянутой девушки по имени Тинг запланировано откололся ее брат – шаньхэй по имени Ханг. Он направился в сторону озера Фусиань, чтобы разведать обстановку и к грядущему приходу туда Вероники быть в информационном всеоружии. Уже послезавтра свернет с пути и сама Тинг – с аналогичной миссией уже у верхнего дяньтяня: горного комплекса, лежащего в массиве Бэйшань. Вероника же направится через Тянь-Шань к восточному побережью, чтобы первым делом попасть в Шаолинь и любой ценой взять у монахов последний фрагмент мозаики – предмет, без которого мог рухнуть весь план спасения. Что ж поделать, если боги оказались такими фетишистами ?..
Астрайка, которой решили предоставить выбор: лететь вместе с нимфеей или тоже поиграть в разведчицу с самой труднодоступной из пирамид (в районе ханьского аналога Олимпа – горы Куньлунь) сейчас как раз доедала оставшееся до нарочно замедлившихся соратников расстояние. И обе девушки, только ночью сошедшие с корабля, проводили ожидание с пользой, не только наслаждаясь твердой землей под ногами, но и делясь навыками. Теории было вдосталь на борту, а сейчас наставало время практики, которой в замкнутом пространстве, еще и с крайне скудным видовым разнообразием – особенно не займешься.
* * *
Речь идет о перевоплощении.
Кое-каким базисом практик калари Вероника овладела еще в Аджарии – с помощью Каришмы и парочки иралаков, не забывших, чему обучались в былые годы. По пути она поднимала эту тему и с шаньхэями – слывшими великими мастерами смены облика, но те оба ограничились тоже азами, пояснив, что глубже постичь разницу в подходах удастся не на словах, а параллельно с конкретной практикой. В поисках этой разницы и прошло все текущее утро…
- Наверное, я слишком много думаю о ней! – сама комментировала Вероника делаемые ошибки при попытке перевоплотиться в цаплю. – А надо думать «ей»!..
- Лучше просто не думать, - едва уловимо улыбалась Тинг. – Ни о ней, ни ей, ни о том, что делаешь.
Один из ситуативных наставников в Молулу – мудрый Карим – сейчас бы непременно добавил, что главное: это еще и не тарахтеть постоянно о своих действиях. Его и сердила, и одновременно забавляла ученическая модель поведения Вероники: всезнайки-теоретика, позволяющего себе не слепо выполнять инструкции, а еще и выступать самым первым цензором как наставлений, так и своих же действий. Подобная модель – кошмар для многих учителей, что выражается в популярной поговорке: «Хорошо – учить, плохо – переучивать»…
Впрочем, еще больше ситуации подходила другая педагогическая аксиома: «Учителя – худшие ученики». Вероника-то, хоть и прожила чудовищно меньше Карима, в чисто количественном компоненте уступала ему едва ли, успев обучить совершенно несусветное число крылатых воспитанниц. Сама она, при всем уважении к методикам Поталы, остановилась на ахейском подходе – эвристическом: когда в ученике приветствуется самостоятельность мысли, а наставник – просто подталкивает к полезным выводам. И восточный авторитаризм вызывал в нимфее забавный протест, при всем ее понимании обоснованности именно строгого подхода, присущего большинству гуру и сенсеев. Тут ведь многое зависит от того, чему учить. Она передавала феям знания и учила думать – куда здесь без эвристики? А восточные наставники обычно учили ровно обратному: как научиться перестать думать и начать делать (или не думать и не делать одновременно). Понятно, что тут принцип: «игла-наставник и ученик-нить» – годился лучше, и узелки выводов, в которые накручивалась чересчур умная нить – мастерству шитья не способствовали.
Карим, хоть конкретно Веронику учил образности, большую часть долгой жизни провел как раз в монастырской парадигме, так что нимфею в декабре от постоянных шлепков по попе образной ладонью спасало лишь две вещи: безудержное обаяние, пронизывающее ее ролевую ученическую модель, а также полная внутренняя покорность наставнику. «Я вообще не сомневаюсь ни в твоем личном, ни в твоем учительском мастерстве, - как бы говорила она каждым действием или улыбкой. – И единственный, кто может здесь ошибаться – это я». И как ни раздражала Карима избыточная готовность ученицы первой поймать себя на ошибке, чтобы тут же сделать обобщение, а заодно и кучу собственных выводов – он те полторы недели, что, по совету Нереваара, готовил умняшу к испытаниям в пирамидах – вспоминал с очень теплой ностальгией. Тинг Мэй же впервые сталкивалась со столь одаренной ученицей, поэтому немного стеснялась советовать и старательно избегала попадания в образ типового сенсея: сурового мудреца-иглы, видя, что Веронике действительно стоит давать лишь направление, а дальше та и сама разберется лучше не только Тинг, а и любого из умудренных наставников монастыря Шаньхэй.
- Знания о цапле тоже полезны, - соглашалась она. – И здорово, что ты так много о ней знаешь. Считай это знание – ниточкой, по которой ты вскарабкиваешься в гнездо ее сути. Но, оказавшись в гнезде – забудь о ниточке. Теперь есть только ты и ее суть. Суть, которую не опишешь словами и даже мыслями – только ощущениями и состояниями… Уверена, ты это лучше меня понимаешь.
- Я правильно вижу, что техника подражания – это как раз ниточки? – размышляла нимфея в паузах между копированием действий цапли, разнообразием в это утро (как, возможно, и в любое другое) не отличавшихся.
- Верно, как и всегда, - кивала Тинг. – Это и есть даосский подход. И описанный тобой подход калари – тоже, судя по всему, аналогичен.
- Выбрать близкое твоему духу тотемное существо, а затем, слой за слоем, проникать в его суть, начиная с внешнего подражания действиям и повадкам, а заканчивая… Да не заканчивая, видимо.
- Конечно. Наши сенсеи посмеиваются, будто «классики» порой так стремятся стать каким-нибудь тигром, что становятся куда более тигром, чем любой из тех самих… Лично я уважаю такой основательный подход, но в чем мы с тобой точно схожи, так это в понимании, что размениваться на одно лишь животное – попросту не имеем времени. С высоты вечности это все здорово – каждой новой жизнью наполнять себя то одной, то другой сутью. А мой труд требует пускай не такого глубокого, но зато куда более широкого проникновения – в десятки существ и десятки же личностей.
- Ты шикарный мастер в этом. Вы за какие-то несколько дней настолько слились с аджарами – что вроде бы и продолжали отличаться внешне, но это абсолютно не бросалось в глаза. Разве что Миэлла вас вычислила, да Олегер немного. Но первая – волшебница каких поискать, еще и целенаправленно вас ведущая, а второй – глаз-алмаз… И мне хотелось бы, конечно, попробовать именно ваш путь. Есть отчетливое внутреннее ощущение, я бы даже сказала – жажда. Жажда проникнуть в суть всего мира – слиться сразу со всем им… И здесь уже конкретные звери или птицы становятся той самой ниточкой, через которую я пытаюсь взобраться в гнездо сути мира. Хотя, как говорят в Ахее: познай себя – познаешь мир. Может, мне следует карабкаться по ниточке собственной сути?.. Или вообще проникнуть в сердце мира через какую-то песчинку… Вот, опять распыляюсь!.. И не сказать ведь, что в одной лишь теории все знаю – в медитациях, кажется, настолько глубоко ныряю, что аж дух перехватывает. Наверное, слишком тороплюсь. Путь ведь долгий – монахи десятилетиями идут по нему, а я хочу четко к сроку: мне, пожалуйста, пик слияния с миром аккурат к Апокалипсису!.. Хи.
- Наши сенсеи на спор готовили учеников за считанные месяцы. Не потехи ради, конечно, а когда классики пытались доказать нашу ущербность, что ли… Вот наши и доказывали, что путей Дао может быть множество. Наш путь – «горная река» – не только из-за жесткого понимания Дао так называется. Он выражает еще и стремительность. В том числе, стремительность обучения.
- Сможешь показать на примере? На той же цапле.
- Охотно…
Тинг легла на траву, понежилась минутку в прогревающем тело солнышке, потом присела и стала вглядываться в один из полевых цветочков, решивший расти именно здесь. Еще через пару минут цветочек был сорван и отправлен в рот Тинг, где не столько жевался, сколько рассасывался…
Веронике очень хотелось, чтобы ее собеседница взяла сейчас и превратилась в цаплю, но нет – та осталась в своем же обличье, хотя выражение лица несколько поменялось, и даже как будто слегка обострились черты. Ханьцу не особо дано природой походить на цаплю, однако даже типовой (как и вся внешность даоски) плосковатый носик стал казаться забавно удлиненным… Впрочем, это были чисто побочные эффекты.
Синие глаза нимфеи с любопытством наблюдали за тем, как Тинг, обходясь без малейших внешних подражаний повадкам, подошла к цапле, дурящей рыб своей одинокой ногой, мимикрирующей под стебель камыша или чего-то бамбукоподобного. Саму же цаплю дурили на более глубинном уровне. И дурили отменно!.. Птица не только не убежала или хотя бы отстранилась от человека, но и… на полном серьезе приняла его за сородича. Повернув длинный клюв к гостье своего озера, цапля сначала слушала, что та ей говорит, потом поводила клювом, замерла и, нырнув головой в воду, вытащила оттуда рыбу, которую попыталась передать Тинг прямо в рот… Даоска поблагодарила щедрую птицу, но отказалась и пошла обратно… Нимфея встретила ее с еще одним цветочком в руках.
* * *
- В основу этого принципа, - делилась еще более щедрая, чем цапля, Тинг знаниями, - легла шутка одного из вдохновителей нашего монастыря – Чжан Дао-Лина. Жил он, конечно, намного раньше, чем образовался даже самый первый монастырь – Шаолинь. Но именно его жизнеописание легло в основу принципа бурной горной реки. По глазам вижу, ты слышала о нем, да?
- Я много копалась в своей Энци, пока готовилась и к первому, и к этому визиту на Самсунг. И Чжан Дао-Лин там фигурировал как фактически первый, кто познакомил людей с явлением Дао. Лао Цзы – уже систематизировал всё, но сам принцип заложил именно Чжан… Это натолкнуло меня на мысль, что он был ипостасью одного из богов или даже самого титана Ли – главного вашего демиурга, насколько понимаю.
- Вот именно!.. У нас, конечно, любят каждого второго относить к воплощенным Ли, но Чжан Дао-Лин уж точно подходит по всем признакам. Кроме одного, в который все и упираются.
- Его избыточная активность.
- Верно… Наши легенды хлещут друг дружку несоответствиями и противоречиями. Но все сходятся на том, что Ли, выражаясь современными понятиями, был очень аккуратным и ненавязчивым куратором. Как бы отстраненным, что ли… Считается, он мог обращаться драконом или кем-то подобным, и вот он как раз был бы, пожалуй, идеальным хранителем человечества. Каким и являлся для Самсунга, в общем-то… Классический представитель классического Дао, где ты стараешься плыть по течению и ничего ненароком не поломать в его хрупкой гармонии… Нас часто неправильно понимают. Будто мы не принимаем мудрости Дао и позволяем себе слишком резкое вмешательство в гармонию. Но ведь на самом деле наш монастырь полностью признает океан Дао во всем его разнообразии, просто оставляет право существовать в этом океане и стремительным течениям, вроде нашего.
- Или – такого, как путь Дао-Лина.
- Приятно, что ты это понимаешь… В последние годы, после того как наш монастырь увидел особую гармонию в деяниях императора и стал ему помогать, о нас стараются говорить поменьше гадостей. Но за века Шаньхэй пришлось отчаянно бороться и с критикой, и с попытками стереть наш путь силой… Очень мешали и подражатели. Это ведь очень опасное понимание: «Дао все обращает во благо». Раз так, то некоторые думали, что любое их действие остается в рамках гармонии, а стало быть, можно буквально всё. И ссылались многие такие мерзавцы именно на нас. Совершенно не догадываясь, какое количество времени мы тратили на раскрытие сердца миру. Пока условные монахи Шаолинь тратили годы, подражая птицам, мы – с малых лет окунались в духовные практики, позволяющие постигать самые трепетные, самые сокровенные пути гармонии Дао. И лишь тому, кто демонстрировал особенно глубокое чутье гармонии, позволялось ступать затем на путь ее возвращения. И то!.. Шестеро из нашей команды в нужный момент не сумели ухватить струны наивысшего потока – того, в котором ты текла дальше живой. Пожалуй, они просто слишком непрерывно служили императору, утратив без глубоких медитаций и практик нашу главную способность… И я счастлива, что мне перед визитом в Аджарию выпала возможность целую неделю провести в горах одной, обостряя чутье гармонии. Это Ханг может начисто отрешиться от мира хоть в толпе акробатов… Правда, с перевоплощениями он еще на шаг позади, и пока не получается его подтянуть. Слишком уж он был скептичен к легендам – вот, наверное, и воспринимает ключевую для этой практики шутку Чжан Дао-Лина именно как шутку.
- Со мной, надеюсь, будет чуть проще. Я в легенды верю даже избыточно сильно… А к шуткам богов привыкла относиться как к одному из высших проявлений их мудрости. Вот уверена, что шутка как-то связана с цветком.
- Да это не то чтобы шутка… Юмора там маловато. Просто Дао-Лина как-то спросили, может ли он подарить людям плоды бессмертия из сада Си Ванму в обители богов на горе Куньлунь. А он показал на сливу в руках одного из слушателей и говорит: «Так вот же!.. Эта слива именно оттуда… Бессмертным ты, съев ее, не станешь. Зато будешь невероятно крепким и мудрым!.. А бессмертие – плохой дар для того, кто желает расти за пределы небес».
- Ух!.. До чего ж созвучно философии одной моей знакомой… Но непонятно: как после этого не верить, что Чжан – ипостась Ли?..
- Ну так он вскоре после той беседы отправился на юг и разнес там логова чудовищ, еще и используя напропалую артефакты и какую-то запредельную магию… С образом канонического Ли, который старался любому монстру найти местечко в потоках Дао – явно не вяжется… Ну да ладно. Мне следует говорить на более насущные для тебя темы, а не оправдывать наше право на существование… Как заметил император Мин Фанг: «Всем хороши шаньхэи, кроме попыток убедить себя в этом». Итак. Цветок!.. Ни на рисовое зернышко не сомневаюсь, что ты уже постигла секрет.
- Пока только в теории, конечно… Я читала, что в саду Куньлунь растут плоды, которые даруют не бессмертие, а новый облик. Что, кстати, и согласуется с приверженностью Ли именно к перерождению, а не бесконечному существованию в одном-единственном облике… А дальше – как я упоминала: знакомая мне философия. Ты съела цветок, внушив себе, что он – из сада Си Ванму. И перевоплотилась в цаплю… Сколько времени у меня уйдет на подобное?
- Уйма!.. Не меньше недели…
* * *
Но даже шутливо-восторженный прогноз Тинг оказался на редкость пессимистичным по сравнению с реальностью. Уже к вечеру того дня Вероника, объевшаяся за день «волшебных» для нее цветков, трижды подряд пообщалась со зверями и птицами. Правда, проверить объективность эксперимента мешала ее врожденная аура нимфы, которой и безо всякого ханьского волшебства могло хватить как для миролюбия пары волков, так и для особой приветливости зайчишки с синицей. Но нет!.. Ощущения едва ли подводили: к дочери нимфы звери относились просто хорошо, а тут явно норовили принять за совсем уж свою. Иначе зачем совать червячка и тыкаться в грудь, не видя спрятанного за тканью сарафанчика соска?..
- Ты сможешь еще глубже! – убеждала довольная даоска. – Очень уж у тебя яркая личность просто… Таким сложнее перевоплощаться – нужно слишком много выпуклостей примять перед тем как влезть в чужую шкуру… Я, например, почти ничего из себя не представляю как индивидуальность. И то – считалась избыточно яркой для шаньхэи. У нас с первых дней строго выбивают Я – превращают в безликих. И часто говорят: чтобы понять, что ты никто – пустота – нужно сменить немало своих Я… На Синае синоби больше уповают на физическую маскировку, а нам нужно наполнять себя чужой сутью, которая позволит обойтись без маскировки на более глубоком уровне. Как собака не почует человека без запаха, так и сам человек не зацепится за нас, потому что мы как бы стираем с себя даже энергетические колебания. И, видя нас глазами, буквально не замечают умом и душой: словно мы случайная декорация или часть общей массы тех, под кого мы маскируемся… Но это наши прикладные эффекты. А тебе эта техника, надеюсь, поможет достичь желаемого единства с миром. Ну, или хотя бы понять драконов…
- Мне иногда кажется, что драконы – это мотивирующие меня подсказки Вселенной. Сколько бы я еще отдаленно грезила о единстве с миром?.. Это ведь с малых лет тянется. Еще с того момента, когда я впервые задумалась о даре Зевса и электромагнетизме… Меня тогда поразила мысль, что весь мир наполнен такими крохотными частичками, и я подумала, что если они примерно одинаковы, то значит, весь мир – един и родственен каждой своей частью… Стала думать о частичках, которые могут быть еще меньше, чем эти магнитные заряды… А уже позже поняла: какая разница, что объединяет? Электромагнетизм, ки, ци или нечто иное?.. Главное – в источнике этой энергии. А он работает уже как бы от каждого из нас – от каждого сердца, что ли… Моя тяга к единству мира, как и слишком быстрые успехи в душевных перевоплощениях – могут объясняться просто происхождением. Моя мать – нимфа. За долгие века через нее прошли тысячи самых разных фрагментов мироздания, немыслимые количества энергий и спиральных нитей!.. Насколько узнавала, нимфы сохраняют в себе все отпечатки былых слияний, и вполне вероятно, что мне это наследство тоже отчасти досталось. Так что я изначально несу в себе зародыш единства с миром, и тут заслуги никакой нет, а нужно идти дальше!.. Раз мне это дано, то для чего-то!.. Но я все топталась кругами… Нет, я, конечно, многому научилась, но это все были как бы приготовления к пути, но не сам путь… И спасибо драконам, что подтолкнули меня. Я сначала решила попробовать их понять, а вскоре ляпнула Азуру, что человек – это камертон, дающий ноту гармонии всему живому… Вот теперь и ищу в себе камертон… И очень надеюсь, что нота окажется не фальшивой.
- Как говорил Дао-Лин, путь начинается не с шага, а с решения о нем… Не смею настаивать, но мне кажется, что твои приготовления к пути – были уже его частью. И я счастлива быть короткой тропинкой, ненадолго сплетшейся с твоим поразительным путем…
* * *
Появление Астраи – развеяло философски-лирическую волну… Фея уже на второй день поняла, что переоценила мощь своего одиночества и самодостаточности. Такое знакомо людям, начитавшимся мудрых книжек и волевым решением подстегнувшим себя, скажем, к неделе духовных размышлений на природе – подальше от городской суеты... И вроде все атрибуты на месте – спальник, ладанка, сборник музыки из каких-нибудь тибетских чаш… И вроде внушаешь себе блаженство, а гомон птиц кажется песней, но нет!.. Нет его – этого дзена душевной истомы, растекающейся по поцеловавшему Вселенную сердцу… И ведь, что странно – когда за месяц до этого пьяный курил на балконе и уставился в звезды – был!.. И не раз был. И необязательно пьяным, необязательно с дымом, и звезды – не непременны… Впрочем, вернувшись, обязательно убедишь себя, будто дзен все же случился. На второй день… Или на третий?.. И самое славное, что в какой-то момент – может быть, лет через десять действительно выхватишь истинный дзен от простого воспоминания о том превращенном с годами в красивый миф одиноком унынии на природе!.. Капризный он, этот дзен, одним словом.
И Астрайка задержалась-то лишь потому, что угодила под действие еще одного жизненного парадокса. Или, скорее, ироничного испытания судьбы, знакомого многим из нас. Расстояние не позволяло Веронике уловить настроение своей младшей подружки. А та в пути настолько истомилась не только по умняше, но и по информации, служившей фее своеобразной пищей, что, долетев, наконец, до острова, с аппетитом набросилась на местные новости. И, разумеется, истратила на эти мелкие перекусы столько времени, сколько хватило бы, чтобы нагнать свою главную пищу гораздо раньше, чем в итоге получилось… Сколько же сладких фруктов жизни не дождались голодающих губ из-за того, что те мимоходом разменивались на пригоршню семечек!..
Впрочем, жизнь много мудрее. И как духоборец, вернувшись из постылого лесного одиночества, с оголодавшей головой окунется в то, что казалось ему суетой, а на деле – его истинный путь, так и Астрайка, которой хватило каких-то суток, чтобы разложить по полочкам нехитрую библиотечку своей годовалой жизни и начать скучать – теперь была переполнена кипучей готовностью к действиям. И кто пока знает, хватило бы крошке бодрости на решающий этап спасения Вендора, не затешись в ее недавнем прошлом целой недели монотонных будней одинокого полета над гладью вод.
* * *
До Вероники, как мы упоминали, пару раз удавалось достучаться одной из ее континентальных подруг, имевших к Альянсу определенное отношение. Но с той поры минуло слишком много дней, чтобы позволить себе опираться на полученную информацию. Как раз несколько принципиально важных задач находились в стадии решения, и от их итогов зависели предстоящие шаги умняши по землям Самсунга… Фея принесла всего на неделю отставшие вести. Не все из них были добрыми, не все утешали, хоть позитива и оказалось значительно больше… Однако, отбрасывая лирику и вооружаясь прагматикой, из всей полученной информации можно было выделить три главных новости: Уран до сих пор не найден (в момент выхода Астраи за пределы Пелены – Юрек находился еще в Хазарии), портал в Луксоре – уже закрыт, а из доступных асам пирамид Перекрестка осталось добраться только до Ртани.
Такой расклад требовал осмысления и смены приоритетов… Да, первенство значимости у мозаики оспаривать было бессмысленно – тут ничего не менялось. А вот отсутствие Урана и фактическое снятие (или хотя бы отсрочка) угрозы драконьего вторжения – требовали тщательнейшим образом взвесить назревающее решение.
Мы по-прежнему (и это не изменится) не будем вторгаться на территорию других книг и подробно останавливаться на глобальном плане ассов. Важно знать лишь два его ключевых элемента… Ко второму вернемся позже. А первый – это подключение к Энергополю на правах условного администратора. Для подобной наглости, как можно судить и по одним лишь словам Кощея, требовался Уран, с помощью которого Энергополе и создавалось. Но титаны с богами определенной предусмотрительностью обладали, поэтому постарались сложить хотя бы часть золотых яиц – и в другую корзину. Система пирамид в большей степени и целая дюжина младших товарищей Сапфо, уже найденная в тайниках по всей Шамбале, по прогнозам обладала достаточной силой, чтобы заменить Уран и похозяйничать немного с Энергополем. Правда, ресурсов хватило бы лишь на его временное отключение, но так уж совпало, что именно это ассам и требовалось…
В связи с этим роль пирамид выросла многократно. И хорошо, что найденная Вероникой прошлым летом луксорская загадка была доведена ею до правдоподобной гипотезы, а потом получила полную поддержку Альянса. В непростых походах, стоивших спасателям Вендора не одного десятка жизней, герои, способные запустить пирамиды у берега Синая и Драконьего хребта – уже испробовали силы в холостом, так сказать, режиме и остались на месте ждать нужного дня и часа. Сапфирная Канта буквально ночью передала привет от Миэллы, сообщив, что их с Томом команда приблизилась к Кайласу в еще достаточно боевом составе, чтобы завладеть и этой точкой силы. Луксорская пирамида пока от греха подальше отключена, но действующие там соратники – тоже останутся караулить минуту славы, окруженные добротной охраной на случай новых попыток Легиона прорваться к отобранному объекту. Зависала пока лишь Ртань, но ведь с ней обещал разобраться Юрек. А значит, можно считать и ее подключенной… Так что оставались только ханьские пирамиды, да те, что лежат в тени драконьих крыльев на Картахене. Подсчеты показывали, что подключенные к сети артефакты сиддхов с горем пополам компенсируют картахенскую недостачу, и нет смысла отправлять отряды на верную смерть в самый рассадник крылатых монстров. И, стало быть, именно пирамиды Самсунга оказывались тремя шагами к компенсации отсутствия Урана.
Но проблема заключалась в том, что выросла теперь не только роль пирамид, но и ответственность за их подключение… Раз под громадиной Фалеса больше не искрит темно-синим здоровенное покрывало портала, то драконья проблема – фактически решена!.. Астрайка подробно остановилась на рассказе о борьбе Альянса с поджигателями неба, и его суть сводилась к ряду логичных действий.
Задумка богов это была, или так случайно сложилось, но Картахена стала для выпровоженных туда драконов зоной изоляции. Вряд ли состав воздуха мог так сильно измениться с первых веков эры богов – скорее речь идет о факторе слабеющего Энергополя или вообще элементарном вырождении, но, как бы то ни было, к текущему веку гигантские ящеры подошли в состоянии полной невозможности пересечь «на своих двух» проливы, отделяющие Картахену от других земель. Для них и в лучшие времена длительные перелеты становились тяжким испытанием – к преодолению проливов во время миграции драконы готовились с особым усердием, прочищая внутренние полости, дабы те генерировали и удерживали особый газ как можно дольше. Сейчас же газ, лишившись энергетической подпитки, вырабатывался с трудом, и небо отказывалось нести на руках воздуха столь тяжеленные махины…
Само собой, Легион не сдавался и предпринимал меры по прорыву неожиданной изоляции. Сразу после выключения пирамиды Фалеса была совершена попытка прорваться в Номадер через россыпь Бермудских островов. Подневольных насканцев заставили сооружать подобие понтонной цепи, чтобы драконы попробовали пересечь море своеобразным «приставным шагом» – с передышками. Но это читалось стратегами Альянса, и в недосягаемых со стабильной суши зонах уже дежурили корабельные соединения разных стран. Оснащенные баллистами, несущие на каждом борту магов, защищающих от огня, эти небольшие мобильные эскадры вдребезги сорвали операцию – усталые драконы, долетая до линии фронта, тратили последние силы на беспомощные при наличии магов пыхи, пытались зацепиться за ближний бой, но в нем становились отличными мишенями для баллист, а тем, кто выжил в этом побоище – банально не хватило истраченных на огонь газов, чтобы хотя бы долететь обратно…
Целая дюжина драконов была перебита в том необычном для Вендора морском бою. Еще полтора десятка, которых на всякий случай загнали на материк заранее (пока портал еще работал) – пытались, согласно чаяниям Легиона, нагнетать апокалиптические настроения, вселяя страх и ужас перед неизбежным огнем очищения. Но в итоге лишь помогли уверить народ в доблести его защитников – мобильные отряды из самых могучих героев, помножившись на организованную подготовку городов к обороне – сначала успешно отражали атаки, а затем, приноровившись, проредили дюжину до потрепанного квартета, которому Азур дал команду залечь на дно и остаться под рукой хотя бы в статусе козыря… Благо сохранялся в резерве еще один квартет – тех драконов, что прорвались через портал пирамиды в Драконьем хребте во время не особо удачного пробного ее запуска сводной группой героев.
Но здесь везде речь велась о десятке, дюжине или того меньше. А что делать, если в массированный прорыв получит возможность пойти сотня, а то и две?!. И это неминуемо произойдет, когда придется включить любую из пирамид!.. Да, драконы выйдут из портала уязвимыми к магии, выйдут группами, а не одним фронтом сразу. Но выйдут!.. И как распределить силы, и без того расписанные на последний день по не менее значимым объектам, чтобы в каждой из пирамид быть готовыми встретить то ли один десяток, то ли все двадцать?..
Хорошо еще, что Азур не узнал о Перекрестке раньше!.. Года три назад. Или сто… Интересно, почему?..
Отражение правды в лазурном зеркале
Получить ответ на вопрос Вероника могла бы, вклинившись в поток мыслей лазурного архидьявола через два дня после встречи с Астрайкой, когда, уже в одиночку преодолевала Тянь-Шань с помощью сандалий, подаренных Гермесом. Полноценно летать с их помощью нимфея еще не могла, но эти изящные плетеные шедевры антигравитации настолько лихо заменяли девчонке какой-нибудь технологичный джет-пак, что именно такой путь: не высокомерный полет, а полный адреналина фантастический альпинизм – подарил нимфее даже больше восторга. Ну, или она просто здорово умела радоваться жизни.
В отличие от своего антагониста, в последней декаде марта утратившего былую беспристрастность.
Хотя, положа руку на сердце: а была ли эта беспристрастность действительно столь холодной, как показалось нимфее в пирамиде озера Фусиань?.. Вынуждены признаться, что нет… И Вероника довольно точно угодила догадкой в болезненное место позиций оппонента, когда запустила в него мыслью: мол, у вас всё, что не так – это исключения, пережитки прошлого и все такое. Она бы покраснела от удовольствия, узнав, что в первый после пробуждения в Идене день могучий архидьявол размышлял еще не столько о потере удачного плацдарма на Самсунге, сколько о словах юной нимфеи.
Она ведь и в его личный адрес это сказала, и тут Азуру хватило рассудительности признать правду: так и есть. Он ссылался на портал, на желчь… И не лгал!.. Но разве в нормальном состоянии – с очищенным желчным и закрытым астралом – он кристально беспристрастен по отношению к людям?.. Как ни болезненно признавать, но нет. Хотя честно пытался, в том числе, прямо в зале пирамиды…
Ну кто из нас не входил в благочестивое: «Что вы? Какая ненависть? Я – выше этого!», проникаясь вершинами собственного благородства и почти уже веря в него, кабы не заклеенные образным скотчем горячие ключи негодования, бьющие изнутри?.. Азур, конечно, уж точно выше этих мелких социальных игрушек, однако механизм в целом тот же: он в значительной мере стремился быть холодным вершителем судьбы планеты, а не являлся таковым по факту. И, что больше всего раздражало самого Азура, динамика была не в его пользу. Он не постепенно избавлялся от остатков личной ненависти к людям, а напротив – все больше проникался ею, заменяя этим пылким чувством былую отстраненность хирурга, без эмоций вскрывающего безнадежного донора ради помощи тому, кого еще есть шанс спасти.
Причин у роста агрессии в адрес людей может быть немало. Во-первых, мы любого достанем. Во-вторых, Азур уже не один век состоял в Легионе, банально пропитываясь его идеями. В-третьих, не так уж и герметично было его астральное тело, чтобы держать разум в полной изоляции от низкочастотных энергий… Но главным, пожалуй, стал растущий уровень сопротивления людей его планам.
Мы готовы быть великодушными к побежденным врагам. Но насколько же тяжелее не испытывать ненависти к торжествующим!.. Или хотя бы просто успешным…
Надо понимать, что фундамент под свою ключевую идею Азур закладывал, уже века два-три безвылазно находясь в Картахене. При всей своей поразительной мощи, в вопросах преодоления проливов он почти не отличался от менее породистых собратьев – насколько превосходил остальных в размерах и силе, настолько же был элементарно тяжелее… Когда в стройный ум явилась догадка об истинном содержании стертых веков и коварстве Легенды о Хранителе, которую пылкий перфекционист всеми силами обращал в реальность, не щадя сил и здоровья – проливы были давно закрыты, и о текущей жизни людей материка или Давоса Азур особого представления не имел. Во время первого и последнего же путешествия к отцу, превратившегося в своеобразное кольцевое паломничество по всему востоку, ему удалось приглядеться к виду, признанному на планете ключевым, но впечатления тот не произвел. Маленькие, слабые, а самое главное – жестокие по отношению к себе подобным. Он-то думал, что только Картахене не повезло с населением, а тут, оказывается, везде так.
Склонный позволять исключения в своих конструкциях, Азур не готов был делать скидку другим. Ему ведь, во время своего большого путешествия, просто не повезло угадать со временем… Как раз полыхала Война Островов, еще и в наиболее жестокой фазе. В Аджарии, уже разделенной на царства, начались столкновения между ними. В Осириане, где сравнительно недавно случился жутковатый по форме переворот жрецов-иерофантов, активно крутился маховик репрессий. Аквилон, стремительно взлетевший, столь же стремительно рассыпался острыми непримиримыми осколками. В Шумерии же можно было лично понаблюдать за полным уныния крахом Баальбекского столпотворения… А ведь в ходе паломничества удалось узнать, что и на западе не лучше – с его большой средиземноморской войной, известной под именем Троянской… Войны не изволят заставлять Вендор по себе скучать и в будущем, но тот период и правда оказался нехарактерно агрессивным, дав молодому дракону шанс впервые задуматься: а стоит ли этот вид, чтобы его охраняли от кого-то, кроме себя?..
На тот момент вопрос оставался в сфере риторики. Однако много позже, когда раскрылись глаза на обман богов, он снова возник, и на этот раз – принял форму идеи.
Не имея уже возможности заново дать оценку уровню развития людей, Азур, предлагая очертания своему замыслу, опирался на два впечатления – восточный срез двухвековой давности и текущее положение дел на самой Картахене, где кровавые алтари Куско и Теночтитлана – и думать не думали сбавлять обороты в богоугодном деле смазывания кровью жертв солнечной колесницы. Смесь пропорции и экстраполяции помогла сделать вывод: если в прошлый раз местные люди в кровожадности не слишком-то далеко ушли от сородичей за проливами, то, значит, и сейчас там царит примерно то же, что и здесь, в Картахене. Так достоин ли такой вид дальнейшего существования?.. Эта новая стадия главного вопроса, как видим, несла уже куда более суровый посыл. Возможно, людей нужно попросту уничтожить. А кто с этим справится, если не те, кого создали для глобальной войны?..
* * *
Вскоре выяснилось, что кандидаты на роль уничтожителей и без драконов имеются. Намерение рождает события, и Азур лично познакомился с Легионом, о котором до этого лишь слыхал. Правда, планы могучей группы богоненавистников не вполне совпадали с новой мечтой Азура – Легион собирался изменить сам уклад бытия: подчинив людей строгой воле, но оставив существовать. Что ж… Пока нам по пути – будем вместе, а дальше посмотрим.
Азур прошел ритуал, позволивший ему не только обрести бессмертие, схожее на божественное, но и получить демоническое тело, форму которого он выбрал сам. В собрании архидьяволов, еще почти со времен путешествия самого Азура по востоку, пустовало место деятельного Ваала. И теперь оно было занято совсем непохожим на Ваала, но едва ли менее опасным для человечества существом.
* * *
Однако вскоре после посвящения Азура ожидал сюрприз, заставивший его ум расщепиться надвое. Новый облик позволил ему пересечь, наконец, упрямые проливы, и выяснилось, что его представления о человеческой цивилизации трагически устарели. Кое-где вспыхивали очаги напряженности, но в целом люди демонстрировали определенную готовность перешагнуть смутные времена и заняться дальнейшим развитием культурной и духовной сторон своего бытия.
Тут-то новоявленный архидьявол и не прошел свое главное испытание… Ему бы признать тридцать лет своей жизни ошибочным участком пути и вернуться назад до развилки. Но Азур-то оказался на той развилке в момент, когда ему пришлось признать ошибкой почти три века своего пути к воплощению придуманной легенды. Да, это не было банальной обидой уровня астральных эмоций. Но кто сказал, что глубочайшее разочарование ментального уровня может быть слабее?.. Он с таким трудом пережил осознание глобального обмана всего своего вида. Он перечеркнул мечту своей жизни. Он вступил в закрепленный жуткими ритуалами союз – с силами, вызывающими внутреннее отторжение… И снова перекрасить сознание – сил не нашлось. Азур не стал пересматривать свою оценку человечеству, убедив себя, что как раз текущий этап – исключение, и затем с особенным усердием искал подтверждение своей позиции в каждом неудачном шаге даже самой крохотной части человечества.
А раз искал, то, разумеется, находил. Олимпия возвращалась на неоклассический путь расцвета искусств? Аджария переживает Культурную волну, а о войнах перестала даже вспоминать? Ханьские царства живут своей жизнью, почти прекратив усобицы? В Синае подошла к концу кровавая эпоха сэнгоку, и подписан Договор Застывшего Равновесия? Нет-нет!.. На все это можно закрыть глаза и отнести к исключениям!.. Зато нужно через увеличительную призму разглядывать восточную кампанию Искандера или десятки мелких стычек, именно их подсыпая в шаткий фундамент уже принятого ранее решения.
Говоря кратко, Азур, сомневаясь в правильности неутешительных выводов о человечестве, старательно боролся с этими сомнениями. А чем боролся? Истошным поиском негатива... И сам не заметил, как стал не любить людей больше, чем они того заслуживали с позиции справедливой отрешенности несостоявшегося Хранителя.
Когда строгий интеллект веками выстраивает и реализует четкий план, он становится почти что непроницаемым для сторонних веяний. Закрытый в панцирь своей тайной задумки о спасении мира путем удара по человечеству, Азур не допускал сомнений вплоть до последних лет. Но во время детального изучения обстановки в Аджарии и поиска сведений об особенностях пирамиды Кайлас, архидьявол наткнулся на Миэллу… Ее взгляд на мир показался дракону нетипичным, вызвав очень смутные отсылки к богине Лакшми, с которой он пару раз пересекался на Картахене и, вопреки глубокой разнице во взглядах, не мог не уважать. С Миэллой же получилось еще сильнее… Дракон иногда подглядывал из обустроенного в Золотых горах мистического логова за путем неутомимой фантазерки, одержимой своей мечтой хлеще самого Азура с его комплексом Великого Хранителя. Подглядывал и удивлялся, сколько всего может помещаться в крошечном человеческом существе…
Если ум может влюбляться, то это самое оно – санапсара, сама того не ведая, завладела разумом могучего наблюдателя, едва не заставив изменить-таки взгляд на все человечество и реализовать свой второй шанс от Вселенной. Но нет… Решение Азура проверить Миэллу драконами, демонстрирующими беззащитность ее любимого детища, было в чем-то верным. Но неправильным оказался сделанный вывод о том, что испытание санапсара едва ли прошла. И вывод оказался пристрастным как раз по упомянутой раньше причине. Трудно сохранить великодушие, когда твой испытуемый оппонент, вызывающий противоречивую тягу, оказывается не хрупкой малышкой, а превосходным бойцом, в компании странной подружки растрепавшим тройку его элитных черных драконов – единственных, кто сумел перебраться через пролив с помощью всего лишь одной понтонной точки посередине. Возможно, тяга стала столь болезненной, что Азур просто не смог отпустить героиню своих наблюдений. Вот он и решил: она прошла испытание ровно настолько, чтобы дать ей еще один шанс... Шансом стала революция. Но по ее итогам архидьявол опять сделал необъективный вывод. Он увидел не сплоченность народа перед внешней угрозой, а его готовность до этого лить кровь своих близких. Увидел не старания самой Миэллы дать свободу как жителям старой Аджарии, так и своим подопечным, а жажду части этих подопечных навязывать свое видение свободы всем остальным… Что хотел увидеть – то и увидел. И принял окончательное решение.
А ведь начало последнего года Вендора он встретил, как никогда, близким к выходу из мира самообмана. Девчонка… Еще более юная, чем Миэлла, но не менее удивительная… Она дала ему подсказку, нечаянно ткнув в щель доспеха непоколебимости убеждений… Она не ошиблась насчет его попыток казаться себе и другим более отрешенным и справедливым по отношению к людям. Так, может быть, она права и насчет его отношения к драконам?.. Что, если он остался таким же идеалистом и внушил себе, будто драконы действительно изменились? Будто они близки к расставанию с вихрями хаоса и способны стать безучастными хранителями мира… Но вдруг они столь рьяно поддерживают его потому, что он ведет к зажженному небу? К мести!.. К воплощению вложенной когда-то богами программы воителей… А не к роли справедливых хранителей… В конце концов, его ведь только что покинуло большинство сапфирных драконов – тех, кто к роли хранителей причастен больше всех остальных. Он-то списал все на коварство пришлых людишек, забивших им головы байками про эльфов и долг, пока сам Азур запускал пирамиду Фусиань… Но вдруг те и правда уловили нечто, неспособное проникнуть в его собственный ум, закованный в уже принятое решение?..
Ему хватило сил задать себе честный вопрос. Но на столь же честный ответ – не хватило… Азур, конечно, попытался!.. Он действительно засомневался так глубоко, как еще этого не делал… Дракон ковырялся в ментальных планах весь февраль, пытался дистанционно поговорить с покинувшими Картахену через Луксор сапфирными собратьями, но не пришел к строгому выводу и решил, как мы и говорили, положиться на лакмус Революции Вздоха… Правильное решение. И неправильный, необъективный вывод… А уж что стало главной причиной: слишком глубоко пророщенные корни идеи спасения мира от людей, или уязвленное самолюбие существа, неготового признать в списанном им виде потенциал, превосходящий даже драконий?.. Тут и сам Азур, пожалуй, не ответил бы, сумей он даже сохранить ту объективность взгляда, которую не особо заслуженно тщился себе приписать.
* * *
Еще в первых числах марта могло произойти невообразимое… Пока часть драконов буянила на материке, согласно единому плану Легиона, целых две сотни остальных, сами того не подозревая, застыли одновременно в двух потенциальных состояниях, напоминая мертво-живого кота, столь затасканного в наше время, что впору именно его переименовывать в Кота-Баянища. Драконы все еще могли стать хранителями человечества от сил Легиона, в котором пророс лазурный отступник. А могли стать палачами приговоренного их лидером вида… Но вскоре ящик был открыт, и кот изначальной идеи оказался слишком живуч, чтобы сдохнуть от газа сомнений. Иногда ведь случается и третий вариант, пусть он обычно и состоит из суммы двух первых.
И теперь, вечером двадцать пятого марта, Азур, сидя на пирамидионе в рептилоидном виде, анализировал самые свежие данные, не имея сил подавить в себе разрастающуюся ярость в адрес человечества и ненависть к своим недавним сомнениям.
Только что ему сообщили кошмарное известие: Альянс нашел путь к Урану. Остальных лидеров Легиона (не считая Кощея, естественно) эта новость могла разве что нахмурить немного. В возможность реализации плана Лилит они по-прежнему не верили. Да, они разочаровали Люцифера, безнадежно проиграв в плотном мире. Но какая теперь ведь разница, раз в день Рагнарек Энергополе растает, обнажив заодно границу между планами? Астральный мир переполнен демонами и духами разрушения, которых сами люди своими мыслями создавали на протяжении веков – этого неминуемо хватит, чтобы сломить любое сопротивление слившегося планами Вендора. Да, упрямый Альянс надеется прорваться в астральное отражение Эдема, чтобы воплотить абсурдную, пусть и яркую идею его первой, наряду с Адамом, жительницы – Лилит… Но даже если это каким-то чудом может сработать, то ведь до Эдема никому банальным образом не пройти!.. Путь туда преграждает Армагеддонская долина, много веков служившая как изолированная тюрьма для самых опасных, по мнению богов, существ, которых принято называть Эпическими монстрами, или эпиками… Тифон, Вий, Левиафан, тройка детей Локи, гекатонхейр Бриарей… Да даже с одним из них справиться едва ли под силу!.. А тут – со всеми сразу, так еще и малой группой – людям никак не вынести энергетических бурь Армагеддона. Лишь последняя ветвь из Эдема, обращенная в золотой артефакт, может стать оберегом. Но на Золотой Ветви – всего четырнадцать отростков: на каждого по одному… И как эта смехотворно крохотная группа смертников сумеет прорваться в Эдем? Минуя эпиков? Которым на помощь придут и все шесть архидьяволов, получивших портальный доступ в Армагеддон во время ритуала посвящения с Люцифером?.. Ну пускай идут!.. И спасибо за то, что решили проиграть эффектно…
И во всем Легионе новость об Уране, если и могла кого-то ввергнуть в уныние, то это Азура. Он был в курсе, что пирамиды рассматривали как замену Урану, поэтому терпимо относился к вынужденной изоляции своей крылатой армады. Рано или поздно порталы раскроются, ведь, чтобы лишить эпиков астральной неуязвимости – нужно отключить Энергополе. А значит, даже если он сам не запустит пирамиды в остающееся время – это все равно будут вынуждены сделать ассы, открывая его непобедимой армаде путь в большой мир.
И тут выяснялось, что Уран фактически найден, а пирамиды резко обвалились в статусе одного из ключевых элементов вражеского плана. Их могут попросту не трогать, а тогда вся мощь изолированной крылатой эскадры останется пустым звуком…
Впрочем, это была, максимум, треть беды. Отступник в рядах Легиона, Азур имел собственный взгляд на Апокалипсис, и участие в Последнем дне держал в голове как лишь запасной план действий. Причем в этот день их дороги с Легионом уже расходились. Если другие архидьяволы собирались сокрушить сопротивление и поработить остатки человечества, строя новый порядок, то Апокалипсис от Азура предполагал нечто иное. Пока Легион и Альянс будут биться друг с другом, его эскадра хранителей в последний раз применит вложенную в нее богами разрушительную мощь, очищая Вендор как от людей, так и от их мрачных порождений. Едва ли этот бой переживет хотя бы десятая часть небесной эскадры, но выживших хватит для роли спокойных хранителей нового старого мира, где нет больше места попыткам нарушить гармонию природы.
Главная же проблема заключалась в том, что изначально Азур не желал даже доводить до Апокалипсиса. Вдруг мир в этот день получит такие раны в гармонии, что не сумеет затем выжить?.. Лазурный Легионер жаждал показать Люциферу, что можно обойтись и без демонического вторжения. Он и его драконы справятся сами. Сначала покажут пример Давоса – очищенного от людей, а затем предложат экстраполировать опыт, и пролететь огненными волнами над всем континентом…
Этот замысел приходилось держать в тайне. Архидьяволы ни под каким видом не смирились бы с попыткой самого позднего своего коллеги монополизировать судьбу мира. Они и так всеми силами держали его и его драконов на расстоянии от облюбованных вотчин. Люцифер просто советовал не волноваться: к Апокалипсису способ переправы будет непременно найден. Как всегда, не ошибся… Но ведь и раньше-то сразу несколько архидьяволов были посвящены в проект Перекресток, но хранили это в секрете, опасаясь, что ретивый и своевольный соратник раньше времени догадается заявить права на континент… Если бы не череда неудач, они бы, наверное, и прошлой весной промолчали, а уж тем более не стали бы помогать запустить пирамиду Луксора. Но, терпя неудачи в попытках закрепиться своими ордами в плотном мире, решили, что пару десятков драконов помогут им сеять панику и хаос во вражеских рядах, начавших решительно стройнеть.
Да и тогда не все разделили инициативу Самаэля, рассказавшего о Перекрестке… После долгих дебатов решили дать добро на доступ драконов в Луксор, однако настояли на общем решении: пусть Азур забирает Давос, но континент останется зоной без присутствия драконов. И можно не сомневаться, что после Апокалипсиса портал в Луксоре с концами захлопнется, оставляя Азура и его сородичей в более обширной, но все так же изолированной зоне.
Что ж… Давос так Давос. Азур запустил пирамиду в Фусиань и стал готовиться к вторжению, не подозревая, что вскоре его план нарушит какая-то девчонка размером с любой из его рогов… Наверное, не нужно было идти на поводу у слабостей и давать шанс Миэлле. Атаковал бы еще в январе… Но там же не только в Миэлле дело… Зима ведь была – для драконов суровое время: слишком много сил уходит на обогрев. А хотелось же ярко, эпично – так, чтобы все содрогнулись, приняв неизбежность…
Но к весне портал захлопнулся, и стали одолевать новые сомнения… Потратил на них время. Думал, что никуда уже никто не денется. И почему, как и весь Легион, столь твердо уверился, что раньше июля ничего не произойдет?.. Хотя как почему? Все просто ведь было… Не лишив эпиков неуязвимости, даже самые отчаянные идиоты не сунулись бы в Армагеддон. А как их лишить, если Энергополе все еще работает, а Уран на дне Тартара? Пирамиды? Так ведь уверен был, что без наших не обойтись. Гиперборейские подарочки не учел… Вот и решил, что ассы будут ждать, когда цифры выстроятся в ряд, и Энергополе растает само.
Опыт в Фусиань учел… Смысла торопиться нет. Опять ведь точно так же отключат. Можно, конечно, драконов поставить на страже, но кто знает, сколько в новых реалиях их понадобится? Туда ведь целую армию могут направить и лучших героев, а что еще хуже – девчонок своих сладкоголосых. Если меня смутить удалось, то простых драконов и подавно сможет… Еще и растрепанных после портала… Потому и не спешил. Тут нужно оперативно действовать: подключил, подключил, налет. Всё… Никаких долгих пауз… Собирался в середине апреля в Даоссию, а затем уже в Аджарию. К Кайласу следовало хорошенько потренироваться. Там ведь пирамида работала все эти годы, но портал был сразу отключен самой Майей. А уж она-то могла оставить такие сюрпризы, что наобум не разберешься…
А что выходит теперь?.. Уран почти найден, и какой смысл Альянсу тянуть? Они ведь теперь хоть завтра могут рвануть, если уже всю мозаику собрали. Пытался ее перехватить зимой, но не вышло… Так что сам виноват. И не только с мозаикой… С самого начала!.. Столько веков потратил на пустую легенду, вместо изучения ментального плана. Наткнулся бы на Перекресток сам – боги, конечно, затирали упоминания, понимая опасность, но разве могут они совсем без следов?.. А потом?.. Все эти сомнения, шансы людишкам, уступки Легиону… Всё!.. Хватит скользить виражами. Настало время прямого полета… Встретимся на Самсунге, девочка из легенд… И тебе придется простить мне превращение своей легенды в миф.
Прыжками по лесу босиком и не очень
А девочка из легенды тем временем уже одолела череду окутанных облаками вершин и как раз заскочила на макушку одной из священных гор, побывать на которой ей советовали Мэи.
- Остров Пэньлай, - пояснял Ханг еще на корабле, - в некотором роде мистический. В былые времена доступ туда был проще. Но в последние века он скрывается за волшебными туманами, и попадают туда лишь те, кого монахи Шаолинь выбирают сами.
- И чаще всего этих монахов встречают на горе Хуашань, - добавила Тинг. – Так что туда регулярно поднимаются желающие попасть в легендарный монастырь. Везет одному на несколько сотен, но и это куда эффективней, чем попытки обнаружить Пэньлай с помощью кораблей. Даже Мин Фангу не удалось… А ведь в детстве ему довелось какое-то время провести там, после того как монахи Шаолинь спасли его, похищенного демонами… И то не нашел. Насколько догадываюсь, он хотел получить благословение на возрождение империи.
- Посчитал случившееся отказом благословить, от планов не отказался, а вот Шаолинь с тех пор избавился от ореола высшей мудрости в глазах императора. Так что Мин Фанг был искренен с тобой: возможности помочь с мозаикой у него не было.
Вероника знала о кочующей природе Пэньлая еще от Ксина, верила, что уж ей-то со столь важной миссией капризный остров непременно откроется, однако пренебрегать советом не стала, поэтому от массива Тянь-Шань свернула направо – к хребту Циньлин, в северной части которого и находилась священная гора. \См. карту: звездочка №15\
* * *
На ее вершину вел кромешно рискованный путь: шатающиеся доски и бревна опоясывали отвесные грани горы, хрупко соединяя сначала узкие козьи тропки, а затем – и чисто монашеские ходы, вырубленные в каменной толще… Как хорошо, что подарок Гермеса позволял одолеть путь напрямик…
Однако подсказка Мэев, кажется, получалась холостой. Вершина горы выглядела совершенно безлюдной… Вероника домчалась до края утеса, направленного к небу, словно трамплин авианосца – тоже никого: небольшая беседка пустовала в ожидании паломников, но даже ни одной птицы в пределах видимости не обнаружилось, какие там люди… Полюбовавшись поразительной самобытности видом, нимфея не удержалась от короткой созерцательной медитации и, впитав с края «трамплина» умопомрачительную панораму, направилась обратно.
- Этот вид того стоил, - убедила она себя, спрыгивая с очередного обрыва вниз и гася падение антигравитационным «парашютом» сандалий.
Взгляд скользнул по тропе для обычных людей… Или?.. Времени, конечно, в обрез, но… Да и с чего я возвела себя в ранг необычных? Только потому, что спасаю мир и осчастливлена щедростью богов?.. Да, Гермес уточнил, что, как и всегда, этот подарок мною заслужен: сумела для целого народа стать Летящей? Вот тебе крылья – летай… Но… Даже, когда научился летать, иногда, пожалуй, следует отдать должное и земле…
Вероника ласково сняла сандалии с ножек, положила в безразмерный внутри волшебный рюкзачок и направилась к тропе, ощущая одновременно боязливую дрожь в отвыкших от притяжения земли ногах и могучую волну благодарности со стороны той же самой земли, довольной, что от нее не желают отрываться даже те, кто уже вроде как может.
* * *
Часов пять занял этот путь на вершину… Ссадин двадцать поймала смуглая кожа самоуверенной паломницы, игнорирующей опасности там, где это не стоило делать даже столь ловкому телу… Трижды девчонка почти сорвалась, и как же прекрасно было ощущать внутри схлестнувшиеся волны: животного страха смерти и гордости за рефлексы и цепкость!..
- Прости, Гермес, но этот путь получился на-а-много ярче!.. – довольно восклицала нимфея, одолевая последний древо-каменный перевал шириной в фут и, вопреки всем указаниям, впиваясь глазами в зелено-серую бездну внизу…
Неизвестно, что ответил бы на это бог-олимпиец, а вот Дао Самсунга жест Вероники оценило. Ну, или совпало просто… Возможно, сидящий в беседке монах поднялся сюда как раз за время еще крылатого спуска нимфеи.
- Приветствую! – поклонилась девчонка и осталась стоять на месте, дожидаясь ответа. Монах, созерцавший панораму с чашкой в руках, степенно потянулся за глиняным чайничком, в котором за время, проведенное здесь, уже успел заварить чай. Он сначала налил его во вторую чашку, а уже затем, протягивая ее гостье вершины, поднял, наконец, глаза, мерно встал и тоже поклонился в ответ.
- Спасибо! – Вероника наградила мужчину брызгами тепла из лучистых глаз.
…Приятно горячий чаек на вершине священной горы был настолько замечательным сюрпризом, что Вероника нисколько не огорчилась, узнав, что к монахам, ищущим кандидатов в Шаолинь, ее сотрапезник не относится, и, хоть и имеет к этому монастырю некоторую причастность, помочь с доступом на Пэньлай не в силах. Более того, даже основательно пообщаться у него, вопреки желанию, не получится: нужно отнести посылку одному важному человеку, который будет ждать у святилища на плато Чжань.
- Это, вероятнее всего, моя последняя доставка, - признался монах, показывая глазами на серебристые нотки в стриженой бородке. – Стар уже по горам и лесам бегать…
- Я могу помочь? – не удержалась Вероника. – Путь долгий?
- Путь бесконечен, - философски произнес монах. – А плато Чжань лежит к югу отсюда: нужно пробежаться по лесу немного.
- Если ты доверишь мне посылку – я могу, - пожала плечиками нимфея. – Ты, кажется, устал… Я ведь верно догадалась, что ты лун-гом-па ? Кто еще может бегать по такой местности?
- Ты можешь, - ответил монах, вновь прикладываясь к кружке и передавая Веронике сверток, более тяжелый, нежели предполагалось по размеру и легкости, с которой удерживал его в руках. Лун-гом-па поднялся и подошел к краю «трамплина». – Придется разбежаться, - пояснил он, - зато сможешь допрыгнуть до края леса – вон того, - указал его палец вдаль, и у нимфеи дух перехватило от сдобренного адреналином восторга. Она лишь сейчас поняла, что, говоря: «бежать по лесу», монах имел в виду именно «по», в прямом смысле.
Каменный лес Шилинь – одно из изумительных природных чудес Самсунга – как раз лежал в широченной долине между горой Хуашань и плато Чжань. Около тысячи причудливых каменных столпов росли из земли на высоту до полутора километров, порождая этот невероятный известняковый лес, местами покрытый еще и вполне обычным, который, впрочем, в таком соседстве отказывался от малейших подозрений в обычности.
- Ты видел меня в сандалиях? – улыбнулась Вероника, поворачиваясь к монаху. Тот слегка прищурился:
- Сандалии? – переспросил он.
* * *
- Лукавил хитрец… - бормотала нимфея, приходя в себя после приземления на первом столпе, с которого она кубарем понеслась вниз, едва успевая ухватиться за ветви деревьев, разнонаправленной щетиной покрывавших и вершину, и боковые склоны. Умняша слышала, что лун-гом-па в своем трансе способны преодолевать одним махом и десятиметровые ущелья. Но десяти!.. А не ста же!.. И уж тем более не провалы шириной в полкилометра!..
О чем говорить, если даже сандалии Гермеса едва справлялись с такими расстояниями!.. Ладно первый прыжок – там трамплин обеспечивал взлет, и огромная дистанция нивелировалась перепадом высот: главной проблемой становилось лишь приземление с такой высоты… А дальше?.. Столпы – узкие, не разбежишься особо, и высота вершин примерно похожая. Как высоко нужно прыгать, чтобы сохранить необходимую баллистическую траекторию?..
Пришлось в очередной раз сочетать ум и дух. Первый помогал рассчитать нужный угол прыжка, а второй – дополнял антигравитационную мощь сандалий крыльями веры… Самыми сложными стали несколько дебютных попыток, а затем вера разрасталась, да и тело приноровилось. Три прыжка подряд позволили войти в ритм, и теперь инерция единого разбега играла на руку – без остановок реально удобнее, хоть и приходится, конечно, на ходу прокладывать глазами маршрут. Не без погрешностей в поисках идеальных траекторий, но это реально компенсировалось набранной скоростью…
Где-то с двадцатой скалистой громадины вернулся и привычный восторг. Вероника, брызжа счастливыми визгами, неслась по вершинам каменного леса уже не к плато, а просто потому, что это было восхитительно глубоко наполнено трепетом блаженства… «Такой путь и правда бесконечен!.. – то ли думала, то ли говорила она на ходу, перемахивая очередное, невообразимо широкое ущелье. – Главное, не переживать, что можно упасть – и наслаждаться вихрем восторга!..»
* * *
Когда вдали стало приближаться плато, первой реакцией была легкая грусть. Но это же Вероника… Научившись ловить радость пути, несколько глупо расстраиваться из-за необходимости пауз. Ведь они – такая же часть пути, как то, что мы называем смертью, а Бытие – передышкой.
Правда, плато тоже не удержалось от сюрприза и оказалось пустым.
- Э, нет!.. – рассмеялась нимфея, вспоминая, после чего на горе Хуашань появился монах. – Этот маршрут без сандалий я проходить уж точно не буду…
Она прогулялась по нижней террасе, потом, сняв сандалии, покаталась в травке, просто потому, что ей этого захотелось. Затем поднялась по камням на второй уровень и добралась до святилища, которое разглядела еще во время прыжка с последней известняковой вершины, успев отметить схожесть нефритовой статуи с драконьей фигурой… Насчет фигуры она не ошиблась – это действительно было изваяние именно дракона, однако таинственный получатель посылки так пока и не соизволил появиться.
- Подожду, - рассудила нимфея и, сев под алтарем-статуей, полезла в рюкзачок за орешками, чтобы подкрепиться. Заодно достала оттуда сверток монаха и, уже положив его на траву, отметила легкое свечение, пробивающееся сквозь плотную ткань. – Подожду? – переспросила она, вспоминая разговор в беседке. – Важный человек будет ждать на плато?.. Да ну ладно!.. – хихикнула она, осененная догадкой.
Чуточку волнуясь, что могла неправильно понять намек таинственного лун-гом-па, Вероника раскрыла сверток и зажмурила счастливые глазки. Все правильно она поняла!.. В свертке лежал последний фрагмент Вендорской мозаики, легкая впадинка в котором, соответствующая озеру Фусиань, была наполнена рисовыми зернышками.
- Прям-таки важный, - со своим не особо получающимся кокетством поиграла нимфея головкой. – Но спасибо тебе!.. – мысленно передала она поклон монаху, в котором стала отчетливо кое-кого подозревать, вспомнив притчу о рисовых зернышках. И так умилилась, что поклоном не ограничилась и заключила дарителя в теплые виртуальные объятия.
А из алтаря начинал медленно растекаться призрачный контур тех же очертаний, что и нефритовая статуя. И Вероника, достаточно хорошо подготовившаяся к вояжу по Самсунгу, не испугалась. Она встречала в Энци упоминания об алтарях драконов, поэтому, вернув мозаику в рюкзачок, спокойно подошла к уже окончательно оформившемуся призраку дракона, не забыв приветственно поклониться.
- Чувствую в тебе глубокие следы общения с нами, - раздался голос в голове. – И множество ответов на вопросы, которые мне обычно задают… Ты достаточно знаешь, чтобы обойтись без моей ноши. Я могу удалиться…
- Постой, - улыбнулась Вероника. – Я вижу, что твой облик несет черты, свойственные чаще драконам Картахены, а не Самсунга. Тело крупнее, и крылья больше… Ты, наверное, из тех драконов, что прибыли сюда в начале эры богов, надеясь найти более комфортный дом. Верно?
- Так и есть. Титан Ли начал уводить сюда драконов еще с самых первых поколений. Тех, кого еще не успели сделать истинными бойцами… Затем дракон Лэй-Гун вложил в них часть своей сути, и так появились первые здешние драконы – их, как и нас, называют лунами, но разница очевидна. Даже переплетение с последующими поколениями драконов не помешало ханьским лунам сохранить свои особенности.
- У меня было общение с одним таким, и он совсем не пользовался огнем. Это тоже их особенность?
- Необязательно… Кто-то пользуется, а кто-то – нет. Но мы на Картахене – пользовались. Все, кроме сапфирных.
- Хорошо, что ты напомнил. У меня как раз есть вопрос к тебе насчет сапфирных драконов. А еще, скажи, у меня есть кое-какие подозрения, но не было еще подтверждений с вашей стороны… Ты ведь покинул Картахену из-за излучений могильника?..
- Я охотно отвечу на твой первый вопрос, - донеслось изнутри, а призрачный контур стал таять. – Ты получишь ответ в привычной для тебя форме… Второй же находится вне моих знаний, прости…
Через минуту Вероника распахнула Энци на случайной странице и прочитала очередной Секрет.
Сапфирные драконы – предтеча легенды
Настороженные и хаотичные, драконы с большой долей вероятности просто не поверили бы в навязанную им легенду о Великом Хранителе. Но в пользу мифа сыграли (а возможно, и стали его фундаментом) сапфирные драконы… Эта их разновидность всегда стояла особняком. Созданные вдумчивым титаном Мефалой, сапфироны, как их еще называли, изначально несли в себе склонность к порядку, поэтому после Титаномахии успешно нашли себе применение в мирной жизни, став хранителями цивилизации эльфов, которыми занялись Мефала и богиня Альмалессия.
Когда память веков оказалась стерта, сапфироны пострадали не меньше других, но сумели быстро восстановить хотя бы связанную с собой часть информации, обратившись к памяти Леса Мефальи, хранящего мудрость многих поколений эльфов. Из Леса они узнали, что являлись хранителями острова, сдержали слово, данное своему создателю, но самовольно продлили миссию, видя в ней комфорт и пользу.
Услышав, что на Картахене живут в непонимании и хаосе их сородичи, сапфироны уважительно распрощались с эльфами и отправились за проливы помогать драконам обрести смысл существования. В отличие от других драконов, сапфироны всегда держались вместе, поэтому быстро добились авторитета и уважения (отнюдь не одной лишь мудростью). Они честно рассказали о себе и своем месте в мире, косвенно подтвердив мелькающую в ментальных планах мысль о хранителях людей и Вендора.
Сапфирные драконы несколько веков помогали сородичам в организации общества, но без поддержки Мефалы почти перестали размножаться, вот и отошли в сторону, живя отдельным семейством.
- Ну да, - вздохнула Вероника. – А потом, насколько я понимаю, частично вернулись. Очень частично, скажем так, но зато как громко!..
Она помнила четкий курс: один дракон – одна заметка. Но вечно голодная к знаниям, как и во все прошлые разы, закрыв книгу, раскрыла ее снова. Ха!.. А теперь сработало. Энциклопедия раскрылась на еще одной заметке. Правда, с драконами она была связана косвенно, хоть и отвечала как раз на второй вопрос, заданный призраку… Уже по первым абзацам стало ясно, что тут автор необязательно Нереваар…
Золото, говорящее мраком
Сила воплощения образа, вложенная в Уран, невообразимо велика. А вот быстродействие – отставало. Титаны считали это умышленной мерой, дающей оператору образа возможность передумать и отменить свою команду. Боги же, выкравшие Уран перед Титаномахией, полагали иначе: небесный артефакт был рассчитан на быстрое воплощение, однако во время его спуска титанами на Вендор удар и взрыв оказались сильнее нужного, и металло-кристаллический каркас разбился вопреки проектному плану, а не изначальному замыслу, как предлагали считать титаны.
Во время Титаномахии и последовавшей за ней войны с монстрами, богам требовалось более оперативное действие. Поэтому они соорудили вокруг Урана так называемое Ложе, состоящее из благородных металлов и кристаллов, включая осколки уранита. Это принесло плоды – образы богов теперь воплощались намного оперативнее. Вот только в силу событий (велись масштабные войны), образы в большинстве своем несли крайне деструктивный и хаотичный характер.
Когда боги заметили, что Ложе впитало в себя отпечатки всех тех кошмаров, которые они успели вложить в Уран, самые здравые из них предложили демонтировать Ложе и вывезти его фрагменты на далекую Картахену, где и было создано три могильника, продолжавших излучать вокруг себя отрицательные энергии, впитанные из эксплуатируемого в качестве оружия Урана.
Постройка гармонизирующих пирамидальных комплексов Тиауанако и Теночтитлана лишь незначительно ослабила эффект. Позже материалы из одного могильника вернули обратно в Баальбек, но другие два продолжили чадить, влияя как на местный народ, так и на драконов, живущих рядом с «золотом, говорящим мраком».
* * *
Былое подозрение о личности монаха стало явственно перерастать в догадку… Рисовые зернышки, а теперь раскрытый Секрет, активируемый на встречи с драконами… Нимфея подмигнула лесу Шилинь и видимой далеко-далеко горе Хуашань:
- Никуда не уходи! – попросила она настоятельно. – Мне нужно с тобой еще пообщаться… Чжан Дао-Лин… - обаятельно поиграли ее синие глазки заговорщицкими огоньками. – Лао-Цзы… Лэй-Гун. И Хуанди!.. В общем, со всеми вами…
Размяв не нуждавшиеся в этом мышцы и натянув сандалии, Вероника разбежалась по верхнему уровню, затем по нижнему, и уже с его края сиганула на каменный столп по высокой параболе…
* * *
- Вероника, - мягкий, родной до неимоверности голос застал ее прямо в прыжке где-то посередине пути. Взрыв чувств не скукожил прыжок, а наоборот – дал дополнительный импульс полета, и нимфея, взмахнув еще выше, перескочила через намеченный столп, чудом не улетев в пропасть и снова спасаясь цепляниями за деревья… Она уткнулась, наконец, в толстый древесный ствол и нежно обняла его, прильнув, словно к любимому, голос которого и услыхала секунд десять назад.
- Привет, мой… привет, Юрек!.. – сбивчиво воскликнула она, путаясь в словах. Лучшее в жизни свидание прошло без них, и юная девчушка еще стеснялась произносить вслух и адресно то, что так легко шепталось на расстоянии…
- Как ты? – донеслось откуда-то изнутри и отовсюду одновременно. – Я плохо слышу твой голос, так что буду дофантазировать твои слова. Можно?..
- Ага!.. – смыкая ресничками слезы, зашептала Вероника. – Не стесняйся фантазировать самые лучшие слова, какие знаешь…
Они не удержались от короткой тишины, во время которой дзен воплощался в теплейшие и самые проникновенные слова, какие только мог чувствовать. Но любовь любовью, а мир спасать – это не только миловаться друг другом, хотя и без этого какое уж там спасение…
- Мне артефакт помогает и Канта, - пояснил Юрек сеанс связи. – Не знаю, насколько хватит энергии, так что сразу скажу главное… Уран – найден, Вероника!.. – поделился он радостно. – Нам удалось!..
Нимфея крепко обняла дерево, само обалдевшее от такой победы в лотерее бытия. Заливая кору слезами, Вероника не сразу смогла ответить.
- Это… это поразительно… - шепнула она. – Я верила в вас, но…. Вы умопомрачительные просто!.. Я дико горжусь вами!.. – ротик поплыл вправо. – Или это переводится как «Теперь ты нам особо не нужна?», - хихикнула девчонка.
- Это переводится как «Теперь мы можем слышать дыхание друг друга не только в шорохе ветра».
- А как с увеличением героев последнего дня? – заволновалась Вероника, уже успевшая обрадоваться перспективе бок о бок пройти оставшийся путь спасения, но теперь догадавшаяся, что этот вариант будущего еще совсем не гарантирован.
- С этим пока срыв везде, где искали… - не мог обманывать айкидзен. – Мы попробуем применить найденные артефакты сиддхов, раз в них больше нет нужды как в заменителях пирамид Картахены… Неделя уйдет на испытания… Шансы есть.
- А я мозаику нашла! – опомнилась нимфея. – Так что свободна вроде как, если пирамиды теперь не столь остро нужны… Но, может, я все-таки с ними попробую на всякий случай?.. Я нашла информацию, что существует некий Катализатор, который позволит управлять пирамидами почти что с полной свободой. Можно их тогда приспособить под увеличение ребят!.. Нижний даньтянь я уж точно должна испробовать. А то осталась заноза недоделанного…
- Не рискуй так… Лучше отдохни просто пока. Мы здесь всё попробуем с артефактами, и я через неделю к тебе прилечу. Пока не скажу на ком.
- На Векторе?
- Хм… Как бы и угадала, но… Связь прерывается, Канта здесь дико тратилась сегодня, и ее надолго не хватит… Так что просто жди… Жди и отдыхай. Ты заслужила!.. Люблю тебя!..
- И я!.. – Вероника уловила обрыв связующей нити и договорила «люблю» просто вокруг себя. Ну, и дереву чуть-чуть перепало… Такого чуть-чуть ему хватит, чтобы уже через пару жизней стать, как минимум, бабочкой…
* * *
Ждать… Отдыхать… Ага!.. Что я точно заслужила, так это попытки найти Катализатор и не дать кое-кому делать всякие глупости с Граалем… - нимфея неслась по каменному лесу, надеясь застать на горе того, кто мог помочь в ее тайной личной миссии.
И он ее дождался. Хотя изначально собирался ограничиться мозаикой… Попробуй не услышь крики такой яркой души!..
* * *
Вероника собиралась поклониться монаху, продолжающему пить чай, как-то особенно глубоко, но поняла, что это сложно, ведь глубже первого раза было некуда. Тот решил озвучить уловленное понимание.
- Ты каждому монаху кланяешься, как титану, - улыбнулся он, в свою очередь кланяясь потенциальной спасительнице мира ровно так же низко, как кланялся бы и той юной нимфее, что еще просто учила пикси жизни в изолированном лесу Афродиты.
- Здравствуй, Ли! – кивнула Вероника еще раз, принимая приглашение присесть на полукруглую лавочку в беседке, обращенную в сторону каменного леса. – Спасибо огромное за мозаику. Но теперь мне очень нужна твоя мудрость.
- Это единственное, чем я еще могу поделиться… - произнес монах, наливая чай.
* * *
- Есть, правда, одна оговорка, - предупредил Ли после нескольких комфортно безмолвных глотков. – Тут, как с твоей книгой – откроется лишь то, чьи очертания уже кружатся в твоем сознании… Этого немало, но хватит ли?
Вероника прочувствовала момент и посмотрела на лес Шилинь.
- Скажи, - улыбнулась она, прищурив один глаз. – Ты можешь научить меня прыгать по лесу босиком?
Титан едва уловимо усмехнулся одним животом, не приобщая к усмешке лицо:
- А вот этого может хватить, - проговорил он, кивнув.
* * *
Что ж… Если мне дарят неделю, то почему бы не потратить ее на столь чудесное занятие, как учеба прыжкам по макушкам гор? Пусть первые дни и пройдут, разумеется, в не столь смертоносных декорациях.
…Вероника сочно бултыхнулась в воду всего в паре метров от берега. Она могла бы войти в воду куда более изящно, вот только зачем, если можно насладиться этим звонким «бултых»?
Они с Ли уже третий час проводили на Озере Тысячи Островов – еще одном удивительном месте Самсунга, заставлявшем сердце трепетать от восторженной похвалы в адрес природного демиурга, о личности которого нимфея даже в самых невероятных мыслях не могла бы додуматься.
К тренировкам приступили сразу же. После серии предсказуемых падений в прибрежную кромку отдохнули медитацией и беседой, а теперь продолжили практику.
- Я не могу сосредоточиться на прыжке, - продолжала, как и с Тинг, комментировать свои неудачи Вероника. – Голова занята осмысливанием информации из беседы.
Почерпнула она и правда интересные вещи. Ли, нехитрое испытание которого Вероника прошла, сначала решившись отказаться от чудо-сандалий при подъеме на гору, а затем предложив помощь, вопреки цейтноту, теперь не нуждался в поддержании таинственности, так что делился всем, чем имел право делиться.
Нимфея узнала, что этот куратор ханьской цивилизации не воплощался в людях уже многие сотни лет, за что получил право встретить решающие времена в своем привычном облике и со всеми былыми способностями, поделенными на могучий знаменатель запретов, присущих и титанам, и богам… Какое-то время он провел в основанном его же аватаром монастыре Шаолинь, надеясь достучаться до молодого и честолюбивого Мин Фанга. Когда это удалось лишь отчасти, Ли посвятил себя подготовке к последним дням, совершая долгие медитации, во время которых рассеивал зерна важной информации в пространстве, надеясь, что эти зерна взойдут догадками в пытливых, открытых озарениям умах… Появление Вероники он уловил еще в прошлый раз, но тогда она сбилась с пути, ведущего к встрече, зато теперь не упустила возможности, и это хорошо, ибо Пэньлай, возможно, и открылся бы ей, но едва ли монахи были способны помочь гостье с мозаикой и ключевой информацией.
- Мозаика – часть общего достояния, - рассказывал титан. – И оно распахнуто для вас. Так что тут сложность была минимальной для такого открытого сознания, как у тебя. Не сегодня, так завтра ты бы нашла способ заполучить этот фрагмент. Вопрос в том, достаточно ли тебе этого?
- Мне очень важно запустить ваши пирамиды, - не скрывала нимфея. – Это тоже часть общего достояния, или их творцом был уже непосредственно ты?
- Как единый проект, пирамиды – общее наследие. Но за их возведение и наполнение отвечали еще и непосредственные кураторы на местах… Все три даньтяня спроектированы мной и построены совместными усилиями пантеона, при участии и самого народа. С минимальным вовлечением в саму суть, конечно же… Просто нам показалось, что созданное для людей нуждается в их участии. Это способствует связи и гармонии.
- А Перекресток здесь действует в полной мере? Нельзя отключить порталы, но запустить пирамиду?
- Это осознанное решение… Не все причины могут быть раскрыты сейчас, но, возможно, пока достаточно и одной. Перекресток был частью надежд на взаимное сотворчество демиургов и людей разных регионов Вендора. Ключевая мысль звучала так: пусть сила пирамид станет мотивацией для интеграции.
- Разумно. Хотите жить изолировано – обойдетесь без наследия единого корня. Готовы к сотрудничеству и визитам гостей – получайте в подарок мощь энергий… Но, насколько помню, ваш пантеон желал сохранить некую отстраненность от гиперборейских процессов. И ты все равно пошел на единые условия, создавая три здешние пирамиды?
- Мы желали идти своим путем, но в едином направлении. Так что изолироваться не собирались… А после гибели Гипербореи я не пожелал, да и, вероятно, не сумел бы переделать структуру, полностью завязанную на сочетании портала и потока. А вот Майя и пожелала, и смогла – Кайлас работал все эти века, поддерживая Пелену, но портал был отключен… Еще, насколько понимаю, был не столько отключен, сколько заблокирован портал в пирамиде Ртань, где боги совершили внутри особый ритуал, заморозивший все процессы, включая энергетические, притом, что пирамида, как и Кайлас, продолжала работать, управляя проектом Купол… Думаю, ты сможешь подробнее узнать от друзей.
- Надеюсь… Но сейчас мне важны именно ваши пирамиды. Для моей задумки едва ли хватит энергии только одной. Нужен резонанс… И тут именно ваша продуманность может пригодиться. Я ведь правильно поняла, что каждая пирамида настроена на свой даньтянь, и именно в сумме они могут дать гармонию всех трех уровней энергии: небесной, средней и совсем земной?
- Верно... Впрочем, для определенных нужд хватает и одной. Не могу сказать больше, разве что уточнив, что пирамиды Самсунга, да и другие в целом тоже – инструмент не гармонии, а просто силы.
- Это важное замечание, и я могу попытаться понять… Я думала об этом и немало… Когда рассуждала, почему Азур запустил именно нижний даньтянь. Смотри. Ты ведь – приверженец идеи, что всё происходит, согласно потокам Дао… Значит, ты мог предусмотреть вариант, в котором некие деструктивные силы в будущем воспользуются пирамидой в своих интересах. И тогда получается очередное испытание человечеству. Мол, если люди не сумеют достичь того уровня сознания и развития, когда воспользуются верхним и средним даньтянем, незачем закрывать путь тем силам, что запустят процесс ликвидации столь примитивной цивилизации. Тогда некий дракон появляется у озера Фусиань и включает пирамиду… Зачем?.. Портал – это здорово, конечно… Но вот чувствую, что там еще какой-то секрет был. Я его не поймала, но как бы скользнула… Резонанс, ты говорил… Вот там тоже что-то похожее. Когда я была внутри, то ощущала как будто призывный клич, что ли. И не к нам!.. Ух!.. А что, если Азур надеялся своим импульсом дать сигнал всем тем монстрам и демонагам, которые живут на востоке острова?.. Точно!.. Потому их туда и влекло!.. Он дал низкочастотный импульс, который вошел в резонанс с их пульсациями!.. Просто на тот момент сигнал был слабый или… Или он был только подготовкой!.. Настройкой, так сказать!.. А настоящий сигнал Азур дал бы уже в нужный день. Ведь ребята говорили, что наги жаловались, мол, слышали иногда какой-то зов, похожий на драконьи ментальные команды, и после этого уползали навсегда. Я еще удивлялась, как они могли слышать из-за Пелены? А потом узнала, что некоторые черные драконы – у них самый легкий скелет и большие крылья – с трудом, но могли проникать в Аджарию. Видимо, тренировались… Небо – это круто, но Азуру нужна поддержка снизу, вот он и намеревался вовлечь в свою миссию всяких нагов и прочих существ с задатками разума… Уф!.. А я еще вот что подумала!.. Ты упоминал скрытую роль пирамид. Не знаю, ты ли так щедро сыплешь зернами идей вокруг, или, наконец, удачно сложились фрагменты догадок… Но, в общем, мелькнула мысль: а что, если пиком проекта Перекресток – могла бы стать трансляция энергий Урана по всему Вендору?.. Через портал могла бы проходить его энергия, усиливалась в пирамидах и вокруг каждой ретранслировалось бы миниатюрное поле, вроде того, что создавала Меру над всей Тартарией!.. Люди могли бы жить дольше, исцеляться, глубже общаться образами и создавать всякое!.. Хух!.. Как же жаль, что этого не произошло… Но вдруг еще можно?.. Уран же найден!.. Хотя… Я помню, Лилит говорила, что ее мечта – найти Уран и сказать ему: «Прости нас, дорогой!.. Мы недостойны тебя, поэтому используем лишь для решения старых ошибок, а остальное – сделаем сами»… Уверена, что так все и произойдет, а скрепив душу, и поддерживаю такое решение… Кстати, Лилит в шутку сказала когда-то, что у тебя перед ней должок… Но это ладно. Ты ведь можешь хотя бы кивнуть, что я угадала?
- Ты не просто угадала, а поняла, так что не только кивну, но и с радостью похвалю за блестящую идею, очень недалекую от истины. Задумка с расширением зоны Урана считалась почти немыслимой, и едва ли многие из нас надеялись довести ее до реализации… И тем не менее ты пронзила замысел древних острым умом и открытым сердцем. Равно как и замысел Азура, полагаю… Что касается Лилит, то целиком подтверждаю... Если интересно, могу уточнить насчет нижнего даньтянь… Я отталкивался от идеи соответствия человека и мира в целом. Когда человек не в силах поднять частоту сознания на высшие центры, он становится слугой нижнего, ибо низкочастотная энергия ищет путь к нему сама, в силу простых жизненных процессов… Аналогично и с пирамидами: не сумеет народ поднять точку концентрации выше нижнего даньтянь – найдутся силы, которым несложно им воспользоваться.
- Ух… Другие еще сложнее запускать?
- Почти любому – да… Тебе – не знаю… Степень твоей концентрации на высших центрах очень высока. Однако процесс предстоит непростой, в любом случае. Я бы даже советовал не рисковать, но ощущаю, как глубоко твое намерение.
- Мне просто очень нужно найти Катализатор. Ты уже упомянул, что пока не можешь помочь, но я буду пытаться… Нужно запустить все три пирамиды!.. Я ведь к этому и шла. Даже то, что я сочетала пути духа и знаний – это типичная проекция синкретической сути пирамид: технологических объектов, работающих от образа. Круг замыкается как бы: развивая дух, я получают доступ к технологиям, усиливающим возможности именно духа, который я и хочу направить в нужное дело… Все сходится, и едва ли меня вели по такому пути лишь для того, чтобы добраться до Луксора… Я ведь могла бы запустить нижний даньтянь, но теперь сомневаюсь, с него ли нужно начинать?.. Интегральная йога, например, как бы сверху советует – спускать небесные энергии в жизнь. А если снизу-вверх – то наоборот: улетать в космос… Получается, если спасать мир, то можно в любой последовательности запустить крайние, а потом – центральную: ту, что в Куньлунь. Тогда и земным не пренебрегаешь, и небесным, а потом балансируешь все это пользой для мира как сочетания неба и земли!.. Ну конечно!.. Я ведь уже не один месяц так медитирую: как бы превращаю точку концентрации в канал из трех частей: заземляю один, запускаю в Майнтри другой, а третьей частью – скольжу по средним частотам. Такое же нужно проделать и с вашими даньтянями!..
- Мне истинное блаженство доставляет ход твоих мыслей, - признался Ли. – Поразительная глубина и одновременно острота сознания… И как же жаль огорчать твое славное сердце… Огорчать – вестью о том, что Куньлунь запечатан уже не один век, и доступа к пирамиде среднего даньтянь нет больше ни у кого: ни у меня, ни у вас, ни у богини Си Ванму, что осталась до конца времен в саду у горы…
И вот как после таких известий сохранять концентрацию на прыжке между островами?..
* * *
Невысокий бережок ближайшего островка лежал издевательски близко. Каких-то метров двадцать… Но куда там!.. Босиком удавалось прыгнуть всего лишь на четверть дистанции. Снова вода, и пышное «плюх» уже почти не приносит радости. А какая концентрация без радости? Но где ж ее взять, если план рухнул, и все эти прыжки в глобальном смысле не несли никакого смысла?..
- Еще глубже осознанность, - кивал Ли терпеливо, как будто пытался добавить этого качества слишком импульсивной сейчас ученице. – Недостаточно глубоко пока…
Осознанность… Уж ее-то нимфея развивала с малых лет… Даже методику свою разработала.
По словам Гермеса, в ее окружении было две крайних степени неосознанности. Первая – это сатиры и кентавры, живущие инстинктами и программами. Вторая – и образец получился отличным – философ, который умом находился все время в других местах, нежели его ленное тело, почти лишенное осознанности из-за автоматизма нехитрых действий, подчиненных сугубо работе блуждающего где-то сознания.
Бог, как всегда, не давал никаких советов – просто поделился наблюдением, но Веронике хватило и такой подсказки: она стала развивать в себе именно осознанность… Чем бы ни занималась, она старалась концентрироваться сознанием на этом процессе, хотя, признаться, это было нелегко с учетом числа читаемых, а затем многократно обдумываемых книг. Пришлось искать лазейки: читала теперь умняша все чаще не просто так, а параллельно с действиями. Мало ли упражнений можно было сочинить для ловкого тела?.. И как только эти действия доводились до автоматизма – Вероника меняла их, чтобы все равно сохранять осознанность на том, что она здесь и сейчас впитывает знания, а не просто болтается между строк. Оттуда и брал истоки упомянутый якорь медитаций. Да, я читаю, и мое сознание скользит по рождаемым образам, но вот же она я! Сижу, слыша листья, растягивая ногу в паху, пока рука складывает мудру или собирает волшебную косточку для рогатки…
После Поталы к этой методике добавились медитации формата «здесь и сейчас», плюс более осмысленные концентрации на тандэне. Правда, за сочетание деятельности Койти Тохэй дочку слегка пожурил: лучше, дескать, всецело концентрироваться сначала на информации, а потом – столь же глубоко – на гимнастике или медитации, нежели одновременно пытаться ухватиться и там, и там, упуская в итоге оба вида деятельности…
Но немного позже позиция отца изменилась. Он с удивлением отметил, что Веронике удается достигать одновременной концентрации и на параллельных процессах, раздваивая свое привыкшее к неверному, казалось бы, пути сознание… Более того, самобытный подход позволял девчонке еще и справляться с вечным бичом медитативного осознания: контролем. В этот контроль у большинства учеников Тохэя скатывалось ощущение присутствия, считавшееся в даосских и дзенских медитациях ключевым. «Я просто присутствую», - как бы говоришь ты (хотя, конечно же, молчишь) во время проникновения в текущий миг. Как же тонка грань между «я просто сижу» и «я присутствую при том, как просто сижу»!.. Считалось, что второй путь к прозрению намного короче, хоть и сложнее.
И вот Вероника нечаянно, не зная, что правильно, а что нет – скользила как раз по второй дорожке. Она как бы пряталась от информации в теле, а от тела – в информации, что позволяло ей обмануть неустанный контроль и спокойно присутствовать в миге, ловя блаженство от осознания, как в этом миге тают пришедшие из будущего строчки, как растворяются в нем осознанные (а не автоматические) действия… Еще в Потале Тохэй заметил, что Вероника поднимает эту точку неконтролируемой концентрации куда-то выше, нежели оба синхронных процесса. А во время второго визита с блаженством отметил, что за годы тренировок в лесу девчонка задрала эту точку куда-то в ту часть своей сущности, откуда было одинаково легко наблюдать, как ум впитывает, а тело двигается…
Ли, методики которого когда-то давным-давно легли в основу большинства восточных медитативных практик, предсказуемо оказался проницательнее замечательного синайского гуру и уже успел отметить, что Вероника действительно не распыляется, а находится на новом уровне концентрации, когда ее точка лежит выше конкретных действий и занятий… Это согласовывалось с предположениями нимфеи о превращении точки в канал, но требовало особой тонкости в работе. И этой тонкости девчонке не доставало конкретно здесь и сейчас…
- Для большинства людей твоя концентрация недосягаема, - говорил Ли прямо внутрь головы, в двадцатый раз слышащей шум воды вокруг. – Но можно еще глубже!.. Сделай шаг от Синая к Самсунгу. Их техники, при всей схожести, заточены под эффективность, под цель… В этом есть польза в бою, но сейчас тебе нужно иное. Отвлекись, отрешись, забудь о том, что может дать тебе обретенный навык!.. Тебе не нужно уметь прыгать по островам!.. Тебе хочется делать это прямо сейчас!..
Вероника знала все это. Знала, что, в отличие от синайских техник, ханьские действительно не предусматривают эффективность и пользу своего применения – они осваивались в качестве одного из инструментов самопознания: чтобы в процессе овладения ощутить пресловутую пульсацию мироздания в своем сердце. А польза?.. Ну да. Хорошо, если все эти цигун, тайцзи, ушу и различные медитации – раскроют дух шире, позволяя постигать потоки Дао. Но хитрость ведь в том, что раскроются-то они – когда научишься так кайфовать от мига, что все будущие миги тебе уже особо и не нужны, вместе с потоками Дао, в главном из которых ты уже стоишь здесь и сейчас…
* * *
Опять плюх… Насколько же проще с сандаликами!.. Но ведь и их создатель когда-то упоминал, что приспособления нужны тем, у кого просто недостаточно развит дух. Значит, нужно пытаться!.. Это мой дух поможет Вендору, а не пирамиды-сандалики, оставленные богами… Хотя даже нет!.. Драконы и Легион, подождите!.. Вас попросту нет. Есть лишь я и мой прыжок на эфирном канале… И снова нет!.. Не эфирный канал! Неважно, как мы все это называем… Как это работает… Я. Хочу. Прыгнуть… Точнее, Я прыгаю!.. Я – в прыжке. Я – в полете!.. И это прекрасно ровно здесь и сейчас, а также всегда!.. Было, есть и будет… И три точки сошлись в единственной мне…
Ай!.. А о берег больнее… Но это ведь берег!.. Я смогла!.. А значит… Ничего не значит!.. Я просто хочу снова прыгать-летать!..
* * *
- Я поняла главный смысл медленного обучения в классическом Дао, - делилась осознанным Вероника во время вечернего чаепития перед уходом ко сну. – Это не только защита от обладания неподготовленным духом большой силой. Когда ты надеешься обучиться чему-то хотя бы за десять лет, то волей-неволей воспринимаешь это как средство, а цель направляешь в район будущего применения навыка… Так же, когда понимаешь, что учиться придется примерно до смерти, осознаешь, что и суть жизни как раз во всей этой учебе, которая попросту помогает тебе каждый миг постигать реальность… Постигать с удовольствием, ведь реальность всегда награждает нас своей милостью, как называла Миэлла. Милость, озарение – их дарит взаимодействие именно с реальностью, а не матрицей привычных, автоматических алгоритмов поведения… А ведь люди, замкнутые в круговороте этой матрицы, думают, что в реальности живут они, а не монахи, убежавшие от жизни в монастыри. Но я думаю, идеален вариант посредине: когда все-таки в миру, но сохраняя осознанность.
- Совсем давно, еще задолго до появления первых монастырей, я как раз-таки думал погрузить людей в реальность вполне земного бытия, - признавался титан. – Обучая своих первых подопечных еще под именем Хуанди, я раскрывал им потоки ци как нечто, особо земное. Ведь это были времена, когда развитые люди взаимодействовали с куда более тонкими энергиями. На их фоне наш народ мог казаться сверх меры погруженным в мирское… Но до чего же непостижимы пути Дао!.. Прошло две тысячи лет, и в новом мире, где тонкие энергии – удел единиц, а люди скатились в чисто материальные взаимодействия, Даоссия с ее «путем грубой ци» многими воспринимается как нечто запредельное и почти что волшебное.
- Глубоко… - покивала нимфея, пронзая мыслью эти две тысячи лет и возвращаясь обратно. Она пытливо поиграла бровками. – Кстати, я подумала, что завтра можно использовать практику перевоплощения… Думаю, будет занятно.
* * *
С внушенным блаженством подъеденная полянка цветов и усиленная концентрация на существах, в которых душой «перевоплощалась» девчонка, определенные плоды принесли. Всего дважды вчера преодоленная дистанция между ближайшими островками сегодня слизывалась летящими прыжками раз двадцать. Но каждая попытка выйти на новый уровень и одолеть пролив шириной метров в сорок – завершалась свиданием с водой, причем ни разу не удалось хотя бы зацепить ножкой дно, настолько далеко от берега происходило приводнение.
- Духи монахов Шаолинь и тем более Шаньхэй уважительно кланяются тебе, - хвалил титан, как бы передавая кивком привет от своих прямых и косвенных учеников. – Очень глубок был сокол… Фея далась с такой легкостью, что ты, кажется, на радостях растеряла концентрацию. А попытка воплотиться в мою драконью ипостась еще и позабавила шаловливыми мыслями, которые ты мне приписала. Представить на берегу дракайну, к которой я лечу с целью оставить потомство – это сколь невозможно, столь же и мило… И тот прыжок получился самым далеким… Почему?
- Думаю, в вопросе скрыта подсказка. Значит, дело не в размахе крыльев… «Сколь невозможно, столь же»… - опыт разгадки скрытых смыслов в словах Гермеса быстро принес плоды. Вероника, прокрутив сказанное титаном, разожгла глазки. – Все дело в невозможности!.. Я шутила над ситуацией, преломляя в этом реальность!.. Точно!..
- Прыгай скорее снова.
Нимфея повиновалась и сиганула в сторону упрямо желавшего оставаться необитаемым острова… Ветер затрепетал в веках, волосах и ушах, но вдруг замер… Это уши распознали команду с берега.
- Остановись! – донеслось оттуда, Вероника застыла в воздухе, а Ли мягким прыжком оказался с ней рядом. Он провел рукой вокруг… Солнце каждый миг поднималось чуточку выше, и это как будто можно было уловить… Сапфирная гладь воды шла мелкой рябью, и каждая озорная капелька, вырвавшаяся слишком далеко от глади, позволяла себя рассмотреть. Деревья, которыми щедро укутались сердцевины каждого островка, радовались возможности размять ветви на ветерке, а желтый песочек, обрамлявший острова, складывал вечную Книгу Песка, осознавая свою способность быть столь же великим артефактом…
Вероника с восторгом купалась в подаренной ей вечности. Жизнь вокруг продолжала течь своим чередом, но для самой нимфеи остановилась в едином миге, позволяя рассмотреть и насладиться каждым фрагментом узора мироздания. Тысячи часов любования позволяли сейчас с поразительной глубиной окунуться в поток Бытия, оставаясь его каплей, но находясь как бы и вне ее – там, куда она научилась проникать в медитациях осознания. Там, где нет контроля, но есть присутствие. И восторг…
- Реальность этого мира состоит из времени и пространства, - говорил Ли. – Но реально ли время? Реально ли оно для той части тебя, что не принадлежит этому миру?.. Твой прыжок – это галерея состояний на пути от одного острова к другому. Если отказаться от времени, ты находишься где?
- Везде…
- А время управляется твоей независимостью от него… Концентрацией где?
- В точке, не принадлежащей этому миру и времени, текущем в нем.
- Ты в этом опытна… Каждый миг ты способна жить так, как этот. Каждый – из тех, что захочешь жить, как этот. Их будет немного, ведь плыть в потоке – тоже прекрасно… Но понять, что поток существует, и ты его часть, можно, лишь осознав себя и вне потока… Ты будешь ловить состояние безвременья. Зачем?
- Замирать, чтобы уловить суть течения… Чтобы насладиться течением потока сквозь мое застывшее сознание… Третий ответ сейчас кажется истошно примитивным, но я знаю, что еще и для преодоления пропасти или пролива.
Время вновь потекло, и Вероника рухнула в воду.
- В Шилинь это означало бы выход из текущей реальности, - заметил Ли. – Впрочем, это уже мое занудство – ты ведь уточнила примитивность третьего ответа. Твоя честность – одна из важных граней личности.
- Или я просто не смогла удержать в себе знания. С этим у меня сложно.
- Не стоит позволять знаниям диктовать тебе… Разумеется, если ищешь их баланса с духом. В ином случае это точно так же станет лишь одной из граней личности, и я не в праве считать свой взгляд на нее более верным, нежели чей-либо другой.
- Мне приятны твои советы. Даже в том случае, если следовать им у меня не получится.
- Это наилучший ответ… А теперь попробуй еще раз. Попробуй что?
- Нет, не прыгнуть!.. Я уже поняла… Я снова хочу ощутить течение бытия сквозь застывшее сознание, а если при этом я еще смогу спокойно добраться до другого берега – да будет так… Правда же, это тоже наилучший ответ?
Ли усмехнулся. С такими мудрыми глазами нужды кивать не было ни малейшей.
* * *
- Так… Время помогло одолеть расстояние до сотни метров. Что теперь нужно для трехсот?.. - размышляла Вероника вслух уже на следующий день. Подвигом для нее было уже то, что вполне очевидный ответ все еще не был найден. Ведь как ему найтись, если умняша почти сутки провела без погружений в мысли, наслаждаясь состояниями?..
Ли прищурился, и нимфея уловила посыл взгляда. Она покачала пальцем
- Не-не!.. Сейчас я никуда не падаю и не разбиваюсь. Я ведь уже четко расставила приоритеты вчера за чаем. Мне действительно нужно прыгать через острова!.. Просто теперь это лишь средство – средство натолкнуть меня на более важные явления.
- Приоритеты не расставляются один лишь раз. Впрочем, конкретно сейчас ты права – структура твоих отношений уже выстроена, и там все находится в требуемой для обучения гармонии. Но если эта структура пошатнется во время прыжка между каменными столпами – есть риск сорваться в тот же миг, как твое сознание соскользнет на уровень, где ты прыгаешь, чтобы переместиться в пространстве, а не для подъема сознания на уровень, где…
- …где я прыгаю для подъема сознания.
- Вдребезги. Попалась…
- Где я просто прыгаю? Так, я опять сбилась…
- Подъем сознания – это тоже цель. Просто выходящая за пределы конкретно этого воплощения… Но я вижу в тебе крылья для выхода и за эти рамки!..
- Поняла… Подъем сознания – тоже средство. Что тогда цель?
- Просто путь… Будет здорово понять, что Бытие не бесцельно, скорее всего. Но нам неведомы цели Создателя или Дао. Их поиск может лишить нас наслаждения самим движением. Когда ты знаешь, куда и зачем течешь – неимоверно сложно продолжать восхищаться своим движением в потоке, каждым его мигом. Так или иначе сознание опять улетает в будущее, и ты начинаешь выстраивать свое отношение к Бытию в зависимости от своего местоположения в потоке…
- И снова теряю ощущение безмятежности этого пути… Хух… Как же легко и сложно…
- Следующий прыжок – сразу на тот остров.
- Который подковой?!.
- Он не нуждается в определениях…
- Так я от удивления!.. Ты не заметил ноток ужаса?
- Какая разница в ширине пролива, если ты отталкиваешься не от его преодоления, а от ощущения потока и… Ты же меня дразнишь, верно?
- Хи-хи!..
* * *
- Слушай, я уже обнаслаждалась вся течением Бытия сквозь себя… Чисто как средство, можно мне уже перепрыгнуть через этот пролив, а?.. Я даже до середины не допрыгиваю. Одного времени мало!.. Я просто не могу выстроить настолько тугую траекторию, в которой даже в безвременье допрыгну до этой подковы, бе-бе...
- Ты спрашиваешь у меня, можно ли?
- Ага! Можно, Ли?.. Хи-хи!.. Ну да!.. Я понимаю, что ответы во мне и все такое… Но я ведь перестала думать, а наслаждайка мигом я довольно глупая.
- Сочетай!.. Разве не в этом твой путь?
- Ты же запрещал вчера!
- Я «не советовал», а не запрещал. Это раз. А два: таким избыточным уклоном в сторону духа мы компенсировали избыток работы ума в предшествовавший период.
- Тогда начинаю думать… Хм. Разучилась уже, наверное… Итак. Если я чисто физически не могу выстроить столь тугую параболу, то… Мне нужно – пустяк: поменять законы физики.
- Прыгай!.. И замри!.. – тут же окликнул Ли, поймав Веронику на самом старте – метрах в трех (ага, физика) от земли. – Да, время тоже можешь отпустить – так проще осмысливать, если не терять концентрации на…
Он проводил взглядом рухнувшую на песок Веронику.
- …на точке за пределами этого мира, - пожал он плечами, усмехнувшись и протягивая нимфее руку. Символически, конечно – та совсем не ушиблась: что там тех трех метров, еще и на песок.
* * *
Новая попытка, и сознание оставалось на достаточной высоте, чтобы время сохраняло свою нежную изморозь.
- Что такое материя?.. Ты знаешь, что вещество – это в определенном смысле лишь волны?.. И материя – просто поверхностное натяжение на водной глади этих волн.
- Ух…
- Держи безвременье!.. Пять метров уже может быть больно… Молодец.
- Какая разница сколько метров, если я упаду в волну?.. Я уже ныряла в иллюзорный прудик, нарисованный Миэллой на земле… Или буду нырять… Или прямо сейчас это делаю…
- Теперь точно молодец… Но даже если углубляться… Из чего мы состоим?
- Из пустоты.
- Верно. Знаешь сколько истинного вещества приходится на всех людей Вендора?.. С персиковую косточку… Все остальное – расстояния между истошно мелкими крупицами этого вещества.
- Как же теперь дует изнутри… Брр… Словно сквозняки внутри меня – существа, в котором вещества на миллионную долю песчинки.
- Потому такое значение мы уделяем пустоте… Мы – пустота.
- В Синае много техник, направленных на это осознание. Но опять же – часто практичных: в духе, я – пустота, поэтому пропускаю любой удар как бы сквозь себя… А что дает осознание пустоты вне прикладного эффекта?.. Возможность изменять пространство?.. Но зачем, если все – пустота?
- Затем, что мир – иллюзия. Его создает наше сознание… То, что считается пустотой – возможно, (а достоверно я в этом мире еще не постиг) просто невидимо и неосязаемо. Нам удобно работать с эфирными и более тонкими энергиями, но и они могут быть всего лишь некой удобной для нас формой… Как бы то ни было, мне в чем-то близка позиция, что мы живем, пока смотрим друг на друга.
- А что, если Творец не мог сам воплотить материальную Вселенную, вот ему и понадобились мы – миллиарды проекторов его же лучей, создающих миры во всем их многообразии?.. Ай…
- Ну тут не было шансов не свалиться… Мысль фундаментальна, хотя достоверного ответа быть не может, и любой творец таких мыслей рано или поздно придет к даосскому взгляду.
- Светить лучом Творца, не задумываясь раньше времени, зачем.
- Эта версия мне нравится близостью к высоким вариантам гармонии Дао… Идем пить чай – сегодня знания победили, и это ничем не хуже преодоленного пролива, как ты понимаешь.
* * *
- Пока я не начала прыгать, нужно сразу выплеснуть мысли насчет вчерашнего, - предложила нимфея следующим утром.
- Нет. Учись удерживать состояние присутствия в процессе мышления и в течении застывшего времени тоже. Иначе при первой возникшей яркой мысли – помчишься навстречу земле с высоты в километр… Прыгай и застынь в миге, продолжая рассуждать.
- Хорошо… Меня очень тронули мысли об иллюзорности бытия. Я еще с Миэллой об этом много говорила. Тогда это в идею как-то совсем чуть-чуть не сплелось… Но теперь наслаждаюсь мощью массового сознания… Если реальность такова, какой ее видят участники – она и меняться может из-за наших мыслей. На континенте есть идея бороться с мрачными образами Апокалипсиса, что явятся в виде энергетической тучи – с помощью ответного луча светлого образа… Но что, если мы и реальность можем изменить?.. Все эти демоны бегут, а мы всем Вендором: никого не видим!.. И они исчезают.
- Они видят друг друга… Да и сложно это очень.
- Понимаю… Просто думала, получится комбинировать. Когда туча именно тонких образов попрет – тут я в Лелином режиме думаю: надо не закрывать глаза, а смело смотреть на них, но не как на плохое, а как на хорошее – вот эти образы и изменятся… А демоны-то, уже готовые – вряд ли так быстро смогут посветлеть, и уж их-то здорово было бы просто обратить в пустоту.
- Едва ли… Тем более, за пределами Давоса… Даже здесь немногие способны настолько отрешиться от привычных рамок восприятия… Идея красива, и все же едва ли осуществима. Впрочем, монахам занятие на последние дни дано, и они своей способностью ощущать пустоту – очень помогут в защите святилищ Мозаики от демонов. Но речь о тебе… Сложно менять зафиксированную сознаниями других реальность, однако тебе по силам изменять ее касаемо себя. Мы делаем это на уровне ци, но я повторюсь, это лишь удобный инструмент, а так: ци, или эфир – это просто каркас для материи, и ты можешь работать прямо с материей, если проще, а механизм неважен. Мне привычно полагать, что пластична именно ци, меняя уже затем материю, а ты можешь всю материю представить себе мягкой глиной и изменять ее по желанию. Пусть и с осознанием, что грубое вмешательство вызовет ответную реакцию, ведь мир тесно связан миллионами нитей, слишком легко рвущихся от большой силы…
- Мне эта взаимосвязь всегда не давала покоя… Потому и хотелось превратить фокус в целый канал, а в идеале – раздуть его так, чтобы слить все эти ниточки в себе. Микрокосм и макрокосм: Вселенная в песчинке… Хочется стать такой песчинкой, вмещающей в себя весь Вендор. Хочу соединять пустоту с реальностью, сплетать все, что зримо и незримо, что есть и что лишь кажется… Сказать не «Я пустота», а «Я – полнота!». Заполнить дующие сквозняки внутри всех любовью, Майнтри – как ни назови!.. Заполнить лучшим, что есть во мне!..
- Сейчас сорвешься… Начисто потеряла безвременье, в котором ты – уже полнота Майнтри.
- Пусть сорвусь, но я как раз уверена, что именно это – то, что меняется, а не было всегда. Всегда Любовь Творца была во мне крохотной искоркой, а уже моя задача – заполнить всю свою суть подобной энергией!.. Вот в чем я вижу путь!..
Вместо падения Вероника взмыла ввысь по тугой параболе, ведь ворвалась сознанием на такую высокую точку, где ни времени, ни пространства в их привычном понимании и не было вовсе. А раз так – почему бы не делать все, что хотелось сейчас этому бурному ручейку, ищущему в океане Дао место, где он может помочь сложиться узору наивысшей из возможных гармоний…
* * *
Сегодня чаепитие состоялось уже в беседке на вершине горы Хуашань… Как особенно пьется чай, когда он может стать последним… Вероника, при всем отсутствии зацепки за непременное выживание, всегда жила немного с иным ощущением. Как будто не последний, а первый!.. Так что теперь ловила, как в первый раз, конечно же, эту любопытную тягучесть момента… Ли предупредил, что не может спасать ее в случае срыва прыжка – рассчитывать придется лишь на себя. Интересно, хватило ли почти недели тренировок на Озере Тысячи Островов?.. Впрочем, еще столько недосказанного оставалось. Уставая днем, Вероника поднимала вечером меньше вопросов, нежели накапливалось в ней с утра… А вот сегодня почему бы не поговорить немного еще?.. В конце концов, торопливость в выполнении безумного паломничества по каменному лесу босиком могла быть уже знаком неготовности. Если так рвешься к чему-то особенно интересному, то разве научился в должной мере наслаждаться каждым мигом бытия? Каждым. А не только интересным… Хотя разве неинтересно говорить с титаном?
* * *
- Меня интересовало твое воплощение в Чжан Дао-Лине, - улыбнулась нимфея. – Многие до сих пор не признают в нем тебя.
- Имеют основания, - вздохнул Ли. – Я тогда наделил себя всеми способностями подряд и не особенно задумывался перед тем, как их применять. Что логично – Ли в себе я осознал тогда довольно поздно.
- Но ведь наделяя себя талантами и полным погружением в рожденную личность, ты должен был понимать, что можешь натворить уйму интересного и, скажем так, нехарактерного для тебя… Это был бунт?
- Ты очень тонко все понимаешь… Хотя бунт был лишь частью замысла… Еще я планировал навести порядок на востоке острова, подчищая остатки монстров.
- За которых всегда заступался… Я перед встречей с тобой успела заглянуть в Энци и сопоставила даты… Это произошло вскоре после вторжения великанов и монстров востока под предводительством Чи Ю. Они тогда едва не захватили Куньлунь.
- Все верно… С тех пор и упомянутый должок, кстати… Но это, конечно, была не моя месть остаткам воинства Чи Ю… Скорее попытка его понять… Не знаю, открыла ли тебе твоя книга важный нюанс: Чи Ю был богом – одним из нас. Перед тем как повести южные орды на нашу обитель, разгромив по пути Тянь-Шаньское нагорье, этот пытливый искатель глубин много раз воплощался в восточных великанах. И делал это по моему совету… Он опасался южного вторжения, а я настаивал на том, что Дао все обратит в гармонию. Он же не принимал вариант гармонии, в котором южане разметут колыбель нашей цивилизации и саму обитель. Вот я и предложил ему глубже понять монстров востока, примерив их шкуру… А он не только понял, но и проникся…
- Или стал мутным потоком океана Дао, чтобы ваш общий поток оказался ближе к чистой, как ему казалось, гармонии.
- Придя к этой мысли, я и воплотился в Чжан Дао-Лине.
- И подарил людям первые представления о Дао. Совпадение?
- Едва ли… Мне не давал покоя поступок Чи Ю… Знаю, тебе сейчас может казаться странным, что титан не мог сделать выводы, ныне известные многим духоборцам…
- Я прекрасно понимаю, что нынешние духоборцы идут по пути, который титан полторы тысячи лет назад прокладывал самостоятельно.
- Благодарю за понимание… Если кратко, то я тогда не мог разместить в едином узоре Дао Замысел и Закон. Титаны и боги – мы ведь тоже открывали для себя законы высших сфер практически сами. Те, кто родился здесь, и те, кто, как я – прилетел в своем текущем воплощении из другого мира. Здесь или там – мы все воплощены и не можем истинно знать порядок Мироздания… Вендорские реалии помогли мне смотреть на всё шире, чем в мире, где я родился. Тамошние попытки мировосприятия – шелуха по сравнению с теми, которые я начал предпринимать уже здесь, создавая концепцию Дао… Многое удалось увязать, однако Замысел меня всегда несколько раздражал, тая в себе склонность к некоему хаосу… Вот, например, ты не можешь умереть по Закону кармы. Однако ты же знаешь, что это не абсолютно?.. Есть некоторая вероятность, что ты погибнешь вопреки Закону – если это укладывается в Замысел. И наоборот – Замысел может спасать кого-то, умирающего по Закону… Мне же хотелось четкости, единых универсальных законов, а не хаоса, пусть и высшего – в исполнении самого Творца, о сути которого я всегда стеснялся даже рассуждать, осознавая невозможность постичь Его масштаб своим воплощенным умишком…
Ли закрыл глаза и покачал головой:
- Дальше не стоит углубляться. Надеюсь, ты простишь меня за неготовность окунаться сейчас в тему гармонии Дао, Замысла и Закона.
- Опасаешься, что мысль об этом придет мне в голову во время прыжка, и я упаду?
Ли допил чай и с улыбкой поставил чашку на маленький столик.
- Опасаюсь, что придет в мою… - ритуально поклонился он, и Вероника, ответив тем же, подошла к месту разбега…
* * *
Ну а какая, собственно, разница: вода внизу или пропасть? Десять метров прыжка или тысяча?.. Нереальны обе цифры… Спасибо и сандалиям, кстати!.. Они показали, как можно. И я поверила, что можно и без них… Всего-то нужно было довести до константы ощущение присутствия в точке, что на капельку выше плотного мира… Какое же счастье в каждом прыжке-полете… И не то чтобы времени не было. Прошлое вело меня к этому моменту. Будущее улыбается мне, приготовив новые моменты, которые я приму или не приму в зависимости от Замысла Творца. Но уготованы мне эти мгновенья или нет – не влияет на мой текущий миг, в котором я счастлива. А прошлое – влияет лишь в том смысле, что я без самоупреков, а просто по воле сердца благодарю каждый миг прошлого, который, возможно, недополучил моей радости в момент, пока был настоящим…
Вот это ж путь проделала!.. Всего год назад больно ударилась, свалившись с кипариса. А теперь – мчусь по эфирным потокам рядом с титаном, перемахивая через пропасти босиком… И ни зернышка сомнений!.. Это возможно!.. Этот мир – не мой личный. Я не могу делать в нем все, что захочу. Но он так охотно откликается на мои пожелания, зная, что я принимаю его таким, какой он есть…
Так что эти прыжки, сколь невероятны, столь же реальны… Почему нет? Разве я одна такая? Мои друзья шли по радуге!.. И это тогда, когда я все еще возилась с феями, собирая вещи для побега… Жаль, так и не побывала в Скандии. Но тем важнее постараться, чтобы… ой!.. Нет – есть лишь миг, и в нем я и без Скандии счастлива… Хух… Чуть не сорвалась… Надо утихомирить мысли…
Но не удалось.
- Что такое время? – раздался голос Ли в голове. – Ты знаешь о мировом древе, Ясене Иггдрасиль?
Титан, вероятно, ухватил скандские отпечатки в ментальном поле вокруг нимфеи. Или же испытывал ученицу, затрагивая столь глубокую для нее тему и выясняя, удержит ли она сознание над временем и пространством, погрузившись в рассуждения…
- Мои друзья получили от него напутствие, когда были там, - похвасталась Вероника, слегка снизив траекторию, и хорошо, что та была взята с запасом… Новый прыжок, но титан не унимался, ковыряя до совсем уже интересного.
- Это огромный секрет, и ты везде встретишь информацию, будто ясень создан нами как некий мост, сливающий планы и хранящий мудрость… Но это не так… Иггдрасиль встретил нас уже существующим… Он действительно сливает планы и хранит мудрость. Есть мнение, будто ясень этот – как и Фудзи, и еще кое-какие явления – Сквозные Странники.
- Я слышала о таких! – нимфея чудом удерживалась в сносной траектории, любопытство хлестало изрядно, и было непросто заправить его в точку концентрации.
- А слышала ли, зачем именно ясень в Вендоре?.. Слышала, что он впитывает информацию о нашем мире, дабы после гибели Вендора его опыт не исчез?.. А о том, что он, возможно, существует как бы вне времени, являясь сквозной скважиной в Вечный Мир или просто другие миры? Те миры, что уже погибли, и те, что еще лишь будут созданы когда-то?..
Ах… И, кстати, той же коленкой, что с кипариса… Но ведь времени нет!.. Нимфея застыла в воздухе рядом с боковой гранью столпа, о которую ударилась миг назад… Она задним числом наполнила радостью миг удара – ему совсем мало досталось тепла, только это дурацкое «Ах». Нет, не пойдет… Я понимаю, что следующий миг все равно будет уже другой, но он поделится!.. Вероника, изменяя пространство, поднялась чуть выше и снова тюкнулась о скалу коленкой, на этот раз наполнив каждую слезинку, автоматически брызнувшую из глаз теплом к переживаемому моменту.
И через несколько секунд продолжила путь по каменному лесу.
* * *
- Кто ты? – снова выстрелил вопросом Ли, на этот раз не сумев сбить порхающую над каменным лесом синеглазую то ли птицу, то ли фею.
- Я – водопад! – радостно выпалила Вероника готовой конструкцией из детства. – Хотя можно иначе!.. Я – река!.. Меня делают рекой русло и вода. Захочу считать себя лишь руслом – обмелею. Осознаю круговорот не принадлежащей мне, но текущей во мне воды – смогу течь спокойнее, понимая, что я – вода, а русло будет меняться. Важно просто отдавать эту воду океану, и тогда я восполню воды снова…
- Но конкретно ты кто? Если вся вода – не ты? И русло – тоже не ты, а лишь тело.
- Сочетание!.. Река Вероника состоит из русла и воды. Русло изменится, вода уйдет дальше… Но я… - она удержалась от падения в пропасть истошной мыслью. – Я найду новое русло, будучи водой, будучи Мы, и снова стану Я, лишь с новым руслом, а до того буду счастлива в Мы как вода.
- Ты удержалась, даже попавшись в капкан не особенно точного примера. Хвалю…
- Ага!.. Получается, что вода – это как бы энергии, но в этом примере нет места для Искры Творца. Которая, собственно, тоже часть Мы, но все-таки уникальна... А если вода энергий течет, то где тогда Искра?.. Или Искра – это как раз тот миг, который застывает, фиксируя течение воды энергий по руслу тела?.. Нет… Не то…
- И даже теперь не упала?.. Тогда последний вопрос. Но на него нужно ответить…
- Знаешь же, чем брать…
- Пэньлай – плавучий остров на самом деле… У него нет основания… А знаешь, кто вместо него?.. Драконы!.. Пэньлай покоится на девяти древних драконах, когда-то очень давно пожиравших самых красивых девушек из ханьских деревень. И парней иногда… Так на ком стоит остров?.. Неправильный ответ сбросит тебя вниз.
- Да я уже поняла, что это просто давление… Держусь с трудом, но… А вообще, я думаю, это просто такой способ достичь глубины моего…
- Не анализируй!.. Отвечай.
- Сейчас… Обалдеть!.. Как же я раньше не догадалась?!. Драконами ведь могли называть не только реальных ящеров, а и виманы!.. Я еще думала, почему забирали красивых, а не толстых и жирненьких?.. И только сейчас поняла. Специально на обостренные чувства набросил вопрос, чтобы подвести меня к ответу.
- Только так имею право… С полным риском. И ты упадешь, если не ответишь…
- А я разве еще не… А, да!.. Все ж понятно теперь. Драконы не поедали их!.. Виманы раскрывали двери-пасти и «глотали» самых красивых и вообще самых-самых клевых девчонок. И парней… И увозили к вам в горы, где вы занимались селекцией… Очень надеюсь, не такой, как в НИЛе… Вы просто регулярно подбирали лучших, чтобы на их базе создавать будущих лидеров для своего народа, скрещивать элиту… И только попробуй сказать, что для своих аватаров тела подбирали – тогда я сама вниз прыгну…
- Счастье всех стоит жертвы сотни или одного?
- Этот выбор имеет право делать только тот, кто сам в этой сотне.
- Наилучший ответ…
- И…
- Да нет, нет… Мы действительно отбирали лучший генофонд не для себя. И уверен, что главный ответ ты и так поняла.
- Насчет жертвы? Никаких проблем с этим… Особенно если поможет увеличить героев последнего дня или избавить их от проклятья Тифона.
- Жаль огорчать. От последнего есть лишь один способ – с водой Тестао… Замри!.. Стоять!..
Но слова вылетали, хоть и не машинально (Ли давно не терял осознанности), однако лишь с крохотной надеждой на Замысел – титан ведь говорил правду насчет риска, и гарантированно спасти Веронику не мог.
Та, пикируя вниз от жестокого удара по надеждам, суть которых в этой книге раскрыть не удастся, лишь в последний миг вернула себе контроль над реальностью, и каменная полянка внизу превратилась в озерцо… «Бултых»…
Секунд через двадцать покрытая мелкой пылью, словно от стертого в порошок известняка, Вероника вылезла на камни. Она смахнула слезу и очень постаралась наградить еще и этот момент радостью его осознания. Себя в каменной пыли, стоящей над вновь сомкнувшим жесткие кристаллические решетки недавним озерцом… Волнующегося титана наверху… И слезу, выныривающую из озерца ее глаза, никогда не готового стать каменным…
- Показалось, тут клад лежит! – крикнула нимфея наверх с усмешкой. – Решила проверить!.. Сейчас поднимусь и продолжим!.. – она сосредоточилась и смогла создать под ногами такую антигравитацию, что сиганула на самую верхушку каменного столпа. – И насчет главного ответа я поняла, - подмигнул синий глаз, все еще слегка влажный. – Осталось найти Ксина. Уверена, вы знакомы…
- Более чем, - кивнул титан, и прыжки по лесу продолжились уже в комфортной тишине.
Рядом
Еще с удобных для обзора точек хребта Циньлин было видно кипучую деятельность, развернутую ханьцами в южной части озера Фусиань, где и находился достопамятный утес. Вероника, сейчас прыгающая по вершинам с помощью одновременно и силы духа, и технологий, ускорилась уже из одного даже любопытства. И лишь мчась вдоль береговой кромки, вспомнила, что собиралась ведь ценить теперь каждый миг, а выходит, будто снова пошла на поводу у старой привычки.
- Да, получение информации – это очень вкусно, - вслух настроила себя нимфея, нарочно останавливаясь назло внутренней торопыжке-инфоманке. – И пару сотен мгновений, пока я буду узнавать, что случилось – прекрасны, - она глубоко и мерно вздохнула. – Но ради них – я не должна пренебрегать нынешними мгновеньями!.. Вон как они сжались бедняжки – в тисках нетерпеливого ожидания, - Вероника мягко вытащила из своего сознания абордажный крюк любопытного будущего, тянувший ее слишком сильно и действительно мешавший насладиться настоящим – тысячей мигов предвкушения…
И только девчонка порадовалась своей мудрости, только сбросила темп, окунувшись в сладостное ожидание интересного будущего, как на тебе!.. Синие глаза уставились в вырвавшийся из-под лазурной глади луч, и их хозяйка, забыв обо всех только что осознанных мудростях, со всех ног устремилась к утесу.
* * *
У озера Фусиань Вероника оказалась, разумеется, не праздно гуляя по острову… Да, это здорово, что она научилась еще глубже ценить протекающий миг, сумела отпустить ситуацию и охватить осознанием гармонию Дао. Но почему это должно мешать ей идти по своему пути?.. Многие, кто постиг суть момента, надолго окунаются в его сладостное торжество, делая вывод, что теперь всю жизнь можно провести, отрешившись от мирской суеты, которой теперь казалось буквально все, кроме наслаждения тем самым мигом. Однако Вероника в эту ловушку одинокого прозрения не попалась… Да, миг прекрасен в независимости от того, чем наполнен. Но раз так, я проживу тысячи мигов, во время которых буду продолжать искать способы помочь Вендору!.. Просто уже с меньшей зависимостью настроения от успешности выполнения этой миссии. Это, конечно, сложнее, чем одинокое наслаждение полетом пчелы или шелестом ветра. Но я попытаюсь любоваться пчелой, спасая мир…
Те, в чьем окружении прозревали знакомые или друзья, наверняка помнят раздражение, возникающее в их адрес. «Ну вот, был нормальный чувак: бухал с нами, карьеру делал, в походы ходил… А теперь отстранился, все забросил и сидит сам по себе, делает вид, что кайфует!..» На самом-то деле, кайфует наверняка вполне искренне, но что отстранился – факт. Ведь он нашел кладезь блаженства, не связанный с былыми увлечениями, и отказ от них – еще и способ глубже погрузиться в свое новое состояние. Если вы научились обходиться вообще без еды, перейдя, скажем, на воздух, то пройдет зачастую немало времени, пока довольная колбаса вновь залезет в ваш рот. Зачем рисковать новым воздушным меню? Вдруг даже разовое возвращение к былому рациону нарушит тонкий механизм насыщающего дыхания и сорвет диету?.. И лишь уже укрепившись в своей уверенности, отшлифовав техники насыщения воздухом, наш условный чудак переосмыслит взгляд на обычную еду, поглощая теперь арбуз или гриб просто потому, что это занятно.
Еще более точный пример – это покупка машины. Раньше мы так здорово проводили время в метро по пути на работу, а теперь этот стервец крутит руль в одиноком блаженстве и так старательно отрезался от общественного транспорта, словно пытается лишний раз убедить себя: не зря влез в кредит.
Но друзьям Вероники повезло больше… Резкий прорыв сознания, случившийся за неделю, даже шансов не имел направить нимфею на путь одинокого растворения в гармонии Дао. Как хороший друг просто переместит своих попутчиков из метро в салон машины, так и Вероника намеревалась применить свое новое миропонимание в общем с друзьями деле. Нет, она уже довольно отчетливо осознавала, что ее отношения с Дао не могут быть средством. Однако и совместную миссию с друзьями средством тоже никак воспринимать не желала. Пускай и то, и то будут целью!.. Можно же иметь две?.. Ведь иначе шутливая версия Тома окажется верной, и Вендор – это исправительное учреждение, откуда можно вырваться в одиночку, постигнув миг, но не построить совместный уют… Верю, что можно!.. Особенно если постигшие миг останутся здесь помогать другим, а не поторопятся улизнуть с драгоценной вольной в кармане.
* * *
Подсказка Ли насчет виман, спрятанных в недрах острова Пэньлай, подтолкнула Веронику к пирамиде нижнего даньтяня вопреки мелькавшим уже было мыслям отказаться от своей навязчивой идеи найти этим древним громадинам применение. К тому же ответственная девочка просто не могла проигнорировать отправленного сюда Ханга. Даже если она не станет подключать пирамиду, решив, что ее энергия не стоит риска прохода драконов через портал – хотя бы похвалить шаньхэя за труды непременно нужно.
В конце концов, неделя ведь уже миновала, и Юрек должен обещанно прилететь. Ясно, что Канта поможет ему определить мое местоположение, так вдруг возле пирамиды это будет проще сделать?..
Но все сложилось несколько иначе.
Вероника, промчавшись мимо сотен рабочих, усердно ворочающих тяжелыми и длинными цепями, заскочила на утес и стала прислушиваться к ощущениям, которые вызывала энергия луча. Хм… А ведь здорово!.. Здорово!.. Это очень хороший луч!.. В котором люди не просто не исключены из гармонии, а густо вплетены в нее и даже, кажется, являются сердцевиной круговорота приземленного Бытия…
Ой!.. А тогда почему из-под воды вылетает… дракон?.. Нет!.. Не дракон… хух… Это птица… Гаруда?!.
Нимфея, затаив дыхание смотрела, как сравнительно небольшая золотистая птица, окружив себя аурой, словно пузырем, выскользнула из водной глади, взмыла вверх, а затем направилась прямо к утесу. Кто-то сидел на спине этой птицы, обняв ее шею руками. Ты?!. Вероника запрыгала от радости и метнулась к Гаруде, мягко севшей на утес и плавно растворяющей свою плотную ауру, дабы освободить ездока…
- Юрек… - шептала девчонка, подбегая к ним и врываясь в дрожащие от усталости объятья айкидзена, опиравшегося спиной на Гаруду.
* * *
- Как ты мог так рисковать? – ахала нимфея, прикасаясь пальцами к пояснице Юрека в целебном киацу. Богатырь старался быть бодрее, чем получалось, но в конце концов сдался под напором Вероники, решившей хоть как-то поддержать измотанные чакры любимого. Большая часть энергии сейчас шла через распахнутые ручонки, но немало ее выплескивалось и эмоциями через слова. – Это ведь настолько особенный опыт!.. Почему даже не расспросил о технике?.. Ну да… Тогда подарок бы не был таким неожиданным… Но ты только представь, если бы не получилось!..
- Не узнаю тебя, - айкидзен прятал изможденность за улыбку. – Откуда столько тревог?..
- Вы вечно путаете мой восторг жизни с равнодушием к вам!.. Но… да… Ты прав… Мне следовало положиться на твою веру в себя… И в путь.
- Просто хотелось хоть как-то слить наши тропинки действительно в одну… Я столько раз оставлял тебя саму, уходя на зов своего пути!.. С этим очень тяжело жить… А сейчас сердце впервые полностью слито со всей душой, а не рвется с ней в разные стороны.
Нимфея нежно обняла Юрека, прижавшись ушком к его уху, как будто их способность слышать друг друга сердцами можно было усилить еще и этим слиянием. Айкидзен, кроме самых проникновенных чувств, не ощущал сейчас ничего – его нижние чакры настолько вымотались, что даже от мысли о слове «страсть» возникало головокружение. И тем удивительнее было отмечать легкие и приятные ветерки в зоне нижнего даньтяня… Хотя чему удивляться? Его же обнимала феерическая прелестница, пышущая энергией во всем их спектре…
- Как же правильно я сделал, что пошел туда до встречи с тобой, - усмехнулся Юрек. – Повидай я такую красоту до потока, и мой нижний даньтянь смело бы тогда в два счета…
* * *
- …еще и без опыта Кайласа?.. – остаточно охала Вероника, слушая подробности, которыми делился богатырь через несколько сотен насыщенных мгновений этого бесконечного объятья. – Я, уже когда шумела на тебя, успокоилась, что ты ведь мог там попрактиковаться… А теперь выясняется, что зря успокаивалась.
- В комплексе Шамбалы совсем иначе – намного мудренее: до луча еще целая система испытаний… В целом, я мало пригодился. Зато узнал принцип… Вот и решил попробовать… Ты ведь такая летящая!.. А здесь – нижний спектр. Мало ли… Мы – богатыри – к земле поближе все-таки… Правда, был момент, когда показалось, не справлюсь. Энергия переполняла, ее нужно было направлять в желания, но у меня и за сто жизней столько желаний не накопилось бы!.. Помогало только то, что эти желания довольно четкие были. Том ржал всегда раньше, говорил, будто мои фантазии – сплошная геометрия: слишком четкие и предсказуемые… Оказалось, что это и хорошо – удалось стройно распределить потоки и собраться с мыслями. А там и озарение пришло… Подумал: вряд ли столько энергии дается для желаний лишь одного!.. И начал жить желаниями других – как бы исполнять их, раз выпала возможность. Выяснилось, что у меня так много друзей с приземленными желаниями… А потом осознал, что мне, наверное, уже весь Вендор – друзья. Так что даже маловато энергии в этом потоке оказалось. Не на всех хватило, наверное. Придется исполнять уже своими силами и другим способом.
- Какой же ты умница… - трепетно покачала головкой Вероника, снова прижимаясь к любимому.
* * *
Они еще раз синхронно провели взглядами по работящим ханьцам, которых ни луч, ни летающая верховая птица не вывели надолго из медитативного ритма труда.
- Удивительный народ, - проговорил русич. – Все им нипочем… Том как-то посмеивался, что, мол, ханьцы слишком покорные, и это якобы из-за трусости и рабской психологии. Я и тогда не соглашался, а теперь и тем более… Это некая высшая покорность. Они ведь не просто приказ правителей выполняют сейчас – они своему пути следуют, Дао подчиняются!.. Ясно, что козлов, которые этим пользовались, хватало и будет хватать. Но это уже их проблемы, а сам народ – в потоке…
- Ты спрашивал, зачем они это делают? Я догадываюсь, конечно, но так, уточнить…
- Говорят, их правителя озарило, и он приказал закрыть цепями путь из пирамиды… Драконы ведь под водой довольно слабы, и эта железная сеть из цепей не позволит им выплыть наверх, даже если портал откроется. Это мои последние колебания и отбросило. В Кайлас портал отключен, в Ртани тоже хитро было, вот я изначально и надеялся, что связка необязательно жесткая. Но по пути засомневался: вдруг запуском пирамиды только хуже сделаю? А когда увидел, что Дао уже слило пути, давая ответ на мои сомнения, решил рискнуть. Гаруда-то едва протиснулась, а драконам проскользнуть – без вариантов…
* * *
Еще по пути к водопаду, облюбованному нимфеей в свой прошлый тур по югу острова, у обоих мелькала мысль посетить сразу несколько ярких мест, которые демиурги выделяли Самсунгу с особой щедростью. Однако водопад с дивным названием Жемчужина захватил их в свою ауру, и все свидание прошло возле этого необычного самородка природной сокровищницы.
Русло реки Хэйлунцзян здесь было изрезано природой в таком маниакальном приступе страсти, что каменное ложе превратилось в полтора десятка обрывов, стоящих под самыми разными углами. Водопадную Жемчужину проще представить себе как нагромождение речных порогов, увеличенных в размерах раз в двадцать, если не сто: калейдоскоп белесых вод завораживал глаза, из каждой точки являя совсем иной узор десятков водопадиков разных углов и направлений. Возможно, именно игра перламутровых узоров вдохновила ханьцев на название, хотя с не меньшей точностью это чудо природы могло бы именоваться Лепестками Лотоса На Ветру. И именно на ветру, ведь в строении самых ажурных и причудливых лепестков гармония некоего порядка видна почти сразу, а здесь возникало ощущение торжества хаоса, который тоже может быть неимоверно прекрасен… Особенно если у пары, погрузившейся в это торжество бунтарских вод, есть не только глубокий стержень внутреннего порядка, но и готовность принимать кажущийся хаос как еще не до конца осознанную, но уже приятную сердцу часть гармонии Дао.
Это их свидание, пожалуй, превосходило по наполнению даже прекрасный лунный дзен у Поталы. Но мы оставим подробности им двоим – заслужившим уединение и тонкий покров нежной тайны… И, кстати, совсем не потому, что именно здесь мог быть совершен новый шаг к слиянию любящих душ. Луч телесной близости так и не появился в тот день в спектре слияний. Но в нем и не испытывалось острой нужды…
Можно было, конечно, и дополнить летящее мисоги под струями водопада, когда они вдвоем сливались с водой, паря на крылатых сандалиях, словно птицы с одним крылом. Сандалия на левой ножке Вероники, сандалия на правой ноге Юрека – обеих в отдельности недостаточно для полета, но нежные объятья создавали в пространстве ажурный мост любви, легкость которого, возможно позволила бы обойтись и без сандалий вовсе. Так почему бы ему не обойтись и без того, чья важность изрядно преувеличена, хоть, несомненно, и остается достойной ценностью даже для самых одухотворенных пар?..
Телесное слияние прекрасно, когда вытекает из пути высших объятий двух душ. Когда магниты верхних чакр сочно слились в своих поцелуях, а энергии закружились в едином луче, коим стала пара любящих. Тут и приходит приятная нужда увенчать слияние двух лучей в один еще и снизу, символизируя контакт небесного и земного, духа и плоти… И у жемчужного водопада подобный момент наступил. Но два перфекциониста хотели, чтобы это было поистине полное слияние абсолютно готовых к этому лучей. А какая готовность, когда один из них всего ничего назад начисто пережег всю нижнюю область своей души?.. Так зачем портить столь дивный момент? Это ж как на свадьбу лучшего друга идти с жесточайшего похмелья!
* * *
Оба заранее все понимали, но в сладкий миг, когда каскад поцелуев двух однокрылых птиц мог перетечь в нечто новое, все же возникла вопросительная пауза. Смешливое озорство в глазах Вероники снимало даже малейшие намеки на тягучесть момента, и можно было обойтись и без слов. Но Юрек, впрочем, не удержался от уточнения.
- В этот раз пришлось открыть нижний даньтянь Самсунга, - улыбнулся он с игривой виноватостью в лице. – А раскрытие твоего даньтяня, - подмигнул он вниз, - пусть станет взаимным подарком на Седьмой день…
Вероника, как, в общем-то, и сам Юрек, возможно, предпочла бы менее далекую дату переноса. Но зато ведь какая мотивация теперь выжить и победить!..
- Ради такого, - хихикнула нимфея, - я разыщу тебя и в следующей жизни!..
- И забавно, если эта жизнь – именно такая. Жизнь, в которой один из нас обещал найти другого, чтобы… Ну, ты поняла…
- И каждый раз до этого не доходит, зато спасается какой-нибудь мир. Нормальный путь.
- Тогда остается ждать мира, который не нужно спасать.
- Или спасать – именно… этим, так сказать.
- Как Лане.
- Ага!..
Они слились взглядами, а затем и снова губами.
* * *
Еще несколько часов они говорили… О разном. Впечатлений за время разлуки накопилось столько, что приходилось емко формулировать самое главное, отмахиваясь от сотен идей и событий, которыми мысленно делились друг с дружкой во время регулярных сеансов вроде как односторонней связи: когда только говоришь, понимая, что не услышит, зато, возможно, почувствует. Сколько вещей, оказывается, лишь выглядят важными по горячим следам, но затем уползают в сундук под названием «Текучка», чтобы бесследно иссохнуть.
Так что говорили о главном. Оно не обязательно прямо относилось к вопросу спасения Вендора – как раз-таки ряд приключений из этой сферы сейчас казался текучкой, в отличие, например, от каких-то жизненных историй или явлений, ценных самих по себе… Но, как ни умели ценить и Юрек, и Вероника теплое торжество незатейливых мелочей Бытия, к теме Апокалипсиса они не могли не возвращаться снова и снова. В конце концов, он ведь опять, кажется, разделял их пути в пространстве, пусть и кажущемся сейчас куда менее жестким. Об этом, к слову, как раз и говорили.
- Раскачать реальность… - рассуждал айкидзен, внимая советам Ли, переданным через нимфею. – В Даоссии это больше к монахам. А вот в Аджарии действительно можно попробовать… Там, конечно, обычные массы привыкли к строгим канонам, но они сейчас настолько поверили в свою возможность менять мир, что могут и попытаться, если их направить. Да и йогинов подключить к этому делу – пускай не поодиночке нирванят, а слив усилия… Им бы, кстати, очень помогла Летящая. И я в некотором смысле пришел сюда за тобой… Но… Я столько раз выбирал свой путь, что теперь просто настаиваю, чтобы ты не изменяла своему. Ни ради нас рядышком, ни даже ради Аджарии.
- Тем ценнее твой поступок с пирамидой, - вздохнула нимфея. – Я ведь даже с учетом всех этих цепей на озере все равно бы уже практически отказалась идти дальше. Скорее всего, я бы даже не полезла в нее, ну, или в крайнем случае ограничилась именно ею же. Осталось найти Ксина и попытаться подключить его способность управлять изделиями к мощи пирамиды… А там – к тебе… Но теперь ты словно вдохнул в меня уверенность, что этого мало!.. Что раз за меня выполнили едва ли не самую сложную мою задачу, то я еще должна совершить нечто полезное!.. Да, Ли не оставил шансов с Куньлунь. Туда нет просто никаких проходов, а значит, моя мечта с увеличением героев, видимо, так и осталась мечтой, тем более что и у вас с артефактами не получилось… Да, верхний даньтянь подключать страшно рискованно – Ли упомянул, что тот выстроен на открытой местности, и там никакими цепями не перегородить путь драконам через портал… Но… не знаю… Давай я еще задержусь здесь на несколько дней – закончу кое-какие дела. И если не получу новых надежд – буду считать, что это не здешние дорожки захлопнулись, а аджарская приоткрылась. Будем тогда с тобой вместе расшатывать реальность… Я в этом уже достигла некоторых успехов.
- Ты своей верой и раньше это делала. Просто тогда – непосредственно через саму реальность: делами и знаниями. А теперь можем попробовать и через дух… В Аджарии покопался в древних легендах. Так там говорилось, что стоило аджарскому Творцу – Брахме – назвать части мира: небо, землю, воду и прочее – как они появлялись. Сейчас там наши трактователи спорят, что именно было ключом: звук, вибрация или все-таки само слово как информация. Помнишь, как мы обсуждали, что было в Начале? Слово… Возможно, именно оно и было. Именно Слово, а не Закон…
- Или же Закон, чья суть в том, что реальность подвластна Слову.
- Точно… Здорово слила… В Аджарии будет не хватать остроты твоего мышления. Но я хочу, чтобы ты понимала: мы справимся. Возможно, высшие искушения состоят в выборе не между условным злом и добром, а между тончайшими вариантами добра. И правильный выбор будет лишь в том, чтобы последовать своему самому глубокому пути. Даже, если этот путь кажется более грустным или одиноким… Я все это осмыслил, наверное, просто ища оправдания, почему не оказывался рядом с тобой, а пер путем, который казался мне верным.
- Но именно на этом пути нам открылся Уран. Удалось бы добраться к нему раньше Легиона без тебя?
- Могли бы найтись другие. Моя роль – невелика.
- В той мозаике много фрагментов. Без каждого могло не сложиться. Видишь, мы оба не знаем подробностей случившегося в Гелиополисе – только сам факт удалось принять. Но наверняка мозаика была сложной. Я верю, что важные ее места могут дублироваться, и не нашедшиеся фрагменты заменяются другими… Но не все… Вендорская мозаика тому хороший пример. И почему в глобальном смысле должно быть иначе?.. Я все это к тому, что твой выбор был верным. И с Русью. И с пирамидой, которой ты меня вдохновил…
- Ну… С пирамидой это было интересно и само по себе. Как своеобразная медитация – экстремальная, но какая же глубокая!.. Обычным медитациям немного недостает этой смысловой начинки, что ли. Понятно, что дзен прекрасен в своей отрешенности от всякой суеты, к которой наверняка относит и всякие там спасения мира. Но… Не знаю… Здорово, что мы умеем наслаждаться вообще любым мигом, но разве это повод не пытаться делать свой миг наиболее ярким, хорошим и еще и полезным?
- Поразительное созвучие… Ровно об этом же думала по пути к озеру…
* * *
Как ни прекрасен момент настоящего, он имеет свойство перетекать в будущее, давая возможность вдохнуть Бытие и другим моментам – этим странным искоркам Творца, называемым нами мгновениями времени… Юреку пора было улетать… Не меньше двух дней уйдет на полет в Молулу, куда стоит лично отнести последний фрагмент Мозаики. Да и Аджария нуждалась в странном человеке, отказавшимся быть ее богом. А сам он все еще не нашел сил поделиться с любимой своей главной тайной… Но этим следовало поделиться!..
- В общем, я не могу обещать, - нарочито деловито щебетала нимфея, сидя на утесе водопада в ожидании прилета Гаруды, - но, если выясню, что особенно здесь не нужна – то обязательно к тебе прилечу. Не один ты теперь повелитель неба со своим странным Вектором, о котором, кстати, до сих пор ничего и не рассказал. А ведь я уже трижды спрашивала, если ты не заметил.
- Я буду ждать тебя, - в очередной раз ушел от ответа Юрек. – До Апокалипсиса или после… - он, наконец, переступил высоковатый порог тайны, слегка увязнув в его тягучей хрипотце. – В этом обличии или… другом…
Но эти слова могли означать и более понятное Веронике явление. Так что Юрек уточнил:
- В этой жизни или следующей…
- А это не одно и то же? – прищурилась умняша с настороженной улыбкой, улавливая колыхания тайны сердцем.
- Не совсем, - сдался айкидзен. Он взял ладошки нимфеи в свои. – Вектор-Гаруда – часть той истории, которую я не совсем готов тебе рассказать. Но хочу и обязан… Скажи, тебе нравится Вишну?..
Умным девочкам вместо ответа иногда достаточно и заданного вопроса. Особенно когда сердце распахнуто настежь.
- Боже мой… - раскрылись ее синие глазищи, а ладошки, выскользнув, сжали кисти Юрека сами. – Ты же… Ты… Ты – самый восхитительный сон, который мог присниться любому богу… - шепнула она после паузы. И, борясь со слезами, не удержалась от выдавленного смешка. – Кроме того, разумеется, в котором своей богине снюсь я… И не знаю, как ты, но я не позволю этому Вишну проснуться, пока… Да вообще никогда!.. А теперь я хочу слышать эту историю целиком, и, поверь: Вектор – а я буду звать его именно так – не прилетит, пока ты не расскажешь мне все подробности…
* * *
Спустя несколько часов Вероника скользила по хребту Циньлин в направлении места, куда в прошлом посещении Самсунга добраться не смогла. Тогда ведь на ней не было крылатых сандалий… Ой… Сейчас их тоже не было, а порхала между ущельями так уверенно, будто в них, а не на одном только осознании безвременья и пустоты податливого воле пространства.
Вызывающая мурашки тайна Юрека о спящем боге напомнила нимфее о странном драконе, которого моны и кхмеры именовали как раз-таки Спящим. И если Вишну снился замечательный путь двух близнецов, то сон дракона имел все основания считаться кошмаром, судя по кровавым джунглям, встретившим Веронику зимой. Она знала, что ее друзья слегка купировали проблему, подтолкнув демонагов к защите монов, но помнила также, как трогательно отозвалась в ее сердце боль истребляемого лесного народца. Тогда Вероника пообещала себе помочь им при случае. Ну так вот он и случай!.. Подсказка судьбы насчет Спящих, близость озера Фусиань к горному лежбищу дракона, да и Ханга, вообще-то, в последний раз видели уходящим именно в эту сторону. С пирамидами все оставалось неясным: Куньлунь закрыта, верхний даньтянь – подключать опасно, а нижний – пусть ждет Ксина, которому попыталась отправить такие звонкие смс, что он их должен почуять, наверное, в любой части Самсунга, если, конечно, все еще жив и именно здесь… А возникшую паузу можно заполнить тысячей мигов, как всегда, особенно приятных, когда дело касается помощи другим.
Впрочем, мозаика действительно складывается из разных фрагментов. И некоторые даже слегка наслаиваются друг на дружку. О, сколько же узоров было размыто просто спором двух подходящих фрагментов, кто именно из них должен заполнить нишу героя!.. Пусть на этот раз вышло иначе, и Вероника на личный вклад не особенно претендовала, хоть и сыграла впечатляющую по общей значимости маленькую роль.
Героями истории со Спящим стали совсем другие люди. И их судьба приоткроется вам в одном из рассказов . В истории же Вероники нам важен лишь эпилог этой драмы. Тот, где она стояла перед красным драконом в недрах грандиозной пещерной системы Шондонг, слушая концовку его истории.
- Это ведь мечта многих! – горячо вздыхала Вероника. – Иметь возможность плести реальность своими снами… Управляя сознанием людей, ты мог вдохновить их на прекрасное, создать здесь целую утопию гармонии. А ты обратил все в кровавый террор… Жаль, что не я пришла сюда раньше, а Изабелла. Могли бы такой сон шикарный с тобою состряпать.
- Слышащая, о которой ты говоришь, лишь сыграла на моих собственных мыслях. И помогла обрести желания, а затем и их воплощение – с помощью людей… Я засыпал с мрачными мыслями, так что образы Слышащей гармонично вплелись в мои тяжкие думы. И облегчили их… А то, что я стал внушать кхмерам идею похода на север – так это отголоски тех времен, когда я и погрузился в свой долгий сон… То были сложные для юга времена… Мы только потерпели поражение в битве у подножия Куньлунь, все обозлились на нас и пытались истребить даже тех, кто вернулся из боя… Я защищал юг, как мог, но Чжан Дао-Лин оказался неукротим… Уверен, что это сам Ли явился в мир в человеческом теле, дабы не дать нам возможности вернуться когда-либо снова… Я был ранен в бою с ним, умирал… Заполз в это место, дабы не стать материалом для чьих-то доспехов… Но ты ведь слышишь это место!.. Здесь по-особому течет поток мироздания, и я растворился в нем: уснул, но не умер. И спал, как ты говоришь, почти две тысячи лет – небывалый срок даже для дракона, если, конечно, говорить об истинных, а не тех летающих творениях, созданных народом далекого севера… Так что мой сон был тяжелым, полным шрамов былого и ростков взывающих к мести надежд.
- А что ты можешь сказать о Чи Ю? Это ведь он повел вас в Куньлунь?.. Зачем это было ему? Он ведь сам был богом... Просто я слышала о нем, но только кратко. Хотелось и вашу сторону понять.
- Чи Ю был одержим своими идеями. И сумел заразить нас ими… Он говорил странные для юга вещи: о гармонии Дао, о том, что в этой гармонии лежит буквально всё!.. В том числе, и поход на Куньлунь… Тысячелетия снов растрепали мою память. А нашу общую драконью память я едва узнаю и не могу в нее окунуться – так бы сказал тебе точнее… Как-то раз Чи Ю упомянул, что боги отдалились от мира. Укрылись в своей обители, и он, пронзив века вперед во время медитации, увидел, что разрыв между нами будет только расти, пока боги окончательно не отдалятся от людей… А ему хотелось, чтобы людям тоже достались возможности богов!.. Вот он и грезил создать вечный проход.
- А еще чуточку подробнее!.. – пробормотала Вероника с надеждой. – Пожалуйста!.. Нам сейчас очень нужен этот проход!.. Чи Ю оказался прав… Не насчет похода, конечно, но насчет отдаленности.
- Больше я ничего не знаю… Прости… Знаю, что он называл это Каналом. Вечным Каналом… Но поход завершился неудачей, так что едва ли у Чи Ю получилось… Жаль, что не могу помочь большим. Я очень слаб и, вероятно, умру в ближайшие минуты. Так что позволь мне провести их в медитации прощения… Мне так и не понять, что за зло я причинил всем этим людям, но, возможно, Дао подскажет в последние мгновенья… Передавай привет Слышащей, если есть такая возможность… Драконы не ведают любви, но я был истинно привязан к ней… Прощай…
- Если бы все было так просто, - вздохнула Вероника, прощаясь с драконом, но о последнем очаге поджигавшей Восток Изабеллы перестала думать практически сразу. Еще бы!.. Есть Канал или нет – вопрос второй. Главное заключалось в другом: Дао дало ей подсказку… А стало быть, воссоединение путей сворачиванием нимфеи на Аджарскую тропу – откладывалось или надолго, или навсегда. С учетом времени, остававшегося до Дня Возвращения, как назвали ассы свою попытку прорыва в Эдем – «надолго» и «навсегда» становились контекстуальными синонимами…
* * *
По пути к Фусиань Вероника в одной из пауз достала Энци, следуя уже вошедшему в привычку правилу: дракон – Секрет… И правило не стало делать исключений, пусть Нереваар едва ли мог допустить знакомство нимфеи с драконом, который был старше самого Нереваара на добрых две трети тысячелетия… Правда, информация уже не отличалась какой-то особой важностью. По крайней мере, главное в ней Вероника знала еще с осени, вдохновленная Лелей, а остальное раскрывало лишь технические аспекты. Но ведь иногда знанию нужно просто напомниться…
Ментальная связь драконов
Сами драконы считают себя высшими существами во многом благодаря тому, что обычно лишены бурления астральных энергий, присущего людям. Они продолжают полагаться исключительно на ментальные взаимодействия, способность к которым была вложена еще при их создании для удобной координации действий в боях.
Во время стирания памяти веков под прицелом оказалась и эта способность. Совсем лишать драконов общения не стали, однако внесли такую поправку в ментальные слои, что дистанция, на которой отдельные особи могли контактировать – уменьшилась многократно. Если раньше через память веков драконы могли соединять сознания не только парами, но и в целую сеть, то теперь доступ в уже новую базу памяти – стал автономным. Дракон может обратиться к опыту сородичей, накопленному за эру богов, автоматически пополняет ее своими знаниями, но общаться с другим драконом (или несколькими) в реальном времени способен уже лишь по примитивной схеме: просто обмениваясь ментальными импульсами, находясь на сравнительно небольшом расстоянии – в пределах нескольких километров.
Впрочем, способ общения все равно удобный и людям недоступный… Другое дело, что ментальный уровень – не предел, и человеку доступен еще более тонкий инструмент, коего драконы лишены: любовь. Энергию Майнтри драконы попросту не в состоянии осознать, хоть и способны понимать, что это более тонкая частота, нежели ментальная. Они положили считать, что с помощью любви боги просто управляют людьми. Ну а кому приятно думать, что это не других обманывают, а их самих обделили? Причем обделили самым прекрасным.
- Научить бы вас любить!.. – потрясла пальчиком Вероника, вспоминая милую Лелю и стараясь, раз уж неугомонная слезка все равно настояла на путешествии по щеке – хотя бы постараться глубоко вдохнуть этот миг, впитывая всю его пронзительную трогательность…
Отцы и дети
- Очень здорово с цепями придумали. Я больше всего опасалась, что Азур доберется до порталов раньше нас. А теперь минус один, - комментировала Тинг рассказ Вероники, и о ее реакции на новости о брате мы умолчим по той же причине, по которой не упоминаем в конце нашей истории целый ряд сквозных имен, обходясь расплывчатыми эпитетами или намеками. Ну да!.. Юрек пару страниц назад, говоря о ханьцах, мог бы использовать не безликое «правитель», а, например, «император Мин Фанг». Но ведь мог он сказать и: «новый император, пришедший вместо Мин Фанга, убитого во время атаки Сиама»… Нет, надоевшего «кота сами знаете кого» мы не упомянем, хотя следовало бы уже придумать и новый пример неопределенности состояний в духе «одновременно жив и мертв». Это ведь подходило не только Мин Фангу, в данной книге застывшему для читателей именно в подобном состоянии…
- Меня здесь тоже сначала удерживало в большей мере именно это, - кивала нимфея. – Ладно, мы, спасибо Урану, откажемся от пирамид, но что мешает Азуру спокойненько приплыть сюда в своем демоническом облике и повторить запуск?.. И больше всего опасений было как раз с нижним дяньтянем. Наверняка он бы туда первым делом направился – чтобы и портал открыть, и импульс подготовить для монстров и нагов… Как бы теперь его еще от этой пирамиды отвадить?
- Если охрану выставлять – придется много сил стянуть. Я на всякий случай уже дала команду готовиться, но приплывет-то он пускай и в мелком облике, а сюда прилететь может и как дракон. У нас веками несли упоминания о невероятном лазурном драконе, с которым и близко не сравнится никакой другой, кроме разве что желтого.
- Золотого?.. Хотя у вас же здесь Желтый – больше, чем Золотой… Самый священный цвет.
- Священный он как раз в честь дракона. Правда, не Нереваара, а Лэй-Гуна – древнейшей ипостаси самого титана Ли.
- Ох и расскажу я тебе об этом Лэй-Гуне… Только с текучкой разберемся да сядем чаек попивать… И… Хм!.. Слушай, а меня только сейчас осенило. Вот же ж дура!.. Ребята сказали, в Синае нашли пирамиду и готовы ее запустить. Я не хотела вплетать Нереваара во все наши проблемы, ведь он несет уйму ограничений и только расстраивался бы от невозможности помочь. Но тут-то он может, наверное?.. Даже если стянуть сюда кучу баллист и прочие силы – мы не дадим прорваться лазурному дракону, но в своем демоническом виде Азур найдет способ проникнуть внутрь. И если откроет портал – драконы смогут ворваться сюда прямо из Картахены. Здесь ведь вообще все как будто для этого и создано!.. Кошмар, размах какой… Так что главная задача: успеть почувствовать приближение Азура заранее. И подготовиться хорошенько. А кто его почувствует лучше, чем Нереваар?
- И ты предлагаешь открыть портал, чтобы сюда явился Нереваар. Явился и не дал сделать что?
- Открыть портал, да!.. Но тут хитро. Смотри. Я запущу пирамиду ненадолго – механика там понятная, а опыт закрывания луча есть.
- Предупредила, чтобы тебе опять выход придержали куда-нибудь в Аджарию?
- Сейчас другое дело… У меня получится. Главное – дать сигнал Нереваару, чтобы летел к ребятам, они открыли портал, и он оказался здесь.
- И не забыть сообщить Азуру, что портал не для него и его драконов.
- В том и хитрость!.. Я мыслю тактически, пытаясь предсказать поведение Азура. И уверена, что он уже покинул Картахену и движется сюда. А значит, с той стороны врат сидят драконы, которым дана команда не суетиться. Азур мне понятен, и он не терпит вольностей… Маловероятно, что он потребовал каждый час проверять, открылся проход или нет. Драконы ждут его сигнала, но мы же не им его подадим, а Нереваару. Вот и все!..
- Оно того стоит? Город – рядом… Орудий Ян Су понаставить, набить монахами и бойцами всю пирамиду, и не нужно рисковать. Никто не проскочит и не запустит ничего…
- Ладно. Давай осмотримся вместе и еще раз прикинем…
* * *
Экскурсия в комплекс, носящий название Небесный Даньтянь, подтвердила правоту Вероники.
В отличие от закрытой ото всех Куньлунь и спрятанной под водой пирамиды озера Фусиань (если интересно, то ее построили на искусственном островке, который затем утопили управляемым катаклизмом, дабы находилась, как и полагается, чуть ниже геологической талии острова), этот комплекс был известен людям с давних времен. Город со все тем же названием Даньтянь был выстроен под священной горной грядой как раз потому, что небесные владыки дали благословение на использование комплекса и упомянули о гармонии, которой тот наградит будущее поселение.
Так и произошло… Разные времена знавало северное царство, но его сердце, город Даньтянь, процветало почти всегда, обычно еще и занимая роль единой столицы любой из включающих северное царство империй – от самых первых и до последней: Поднебесной, завершившей свой путь собора всех земель острова текущей зимой.
До полноценного запуска комплекса так и не дошло – небесные владыки не давали ни малейших указаний и даже подсказок, считая, что всю силу пирамиды можно допустить лишь в руки, чьи хозяева настолько просветлели сознанием, что способны до всего дойти сами. Подобных до сих пор не нашлось, однако, как мы помним, пирамиды были многофункциональны, и включение систем полноценного использования земной энергии – считалось уже высшей ступенью полезности. Но ведь и в спящем состоянии эти удивительные громады мощно гармонизировали вокруг себя пространство соответствующими волнами и работали сдержанным усилителем людских энергий во время постоянно совершаемых тут ритуалов. \См. карту: звездочка №14\
Даже сейчас в зоне Небесного Даньтяня ошивалось десятка два монахов и стражников, не считая еще такого же числа паломников, вдыхающих в себя величие древних камней.
Тинг на правах шаньхэи могла проходить везде, где вздумается, так что проблем с доступом не имелось. Даже в крохотный зал управления, обычно открытый только для самых маститых священнослужителей, удалось пробраться без хлопот и применения каких-либо особых навыков.
- Технически, проход сюда можно перекрыть, - щурилась Тинг, всматриваясь в коридор, сделанный в виде квадратной спирали. – Но если Азур каким-то образом попадет сюда другим путем – то уже он сможет забаррикадироваться тут достаточно надолго, чтобы запустить свой луч.
- А если он спокойно проник в пирамиду на дне озера… - вздохнула нимфея. Шаньхэя кивнула:
- То-то и оно…
- Здесь такое насыщенное место, что он – как демон – может просто скользнуть через тонкие планы: хоть астральные, хоть ментальные… Если для интереса – думаю, даже я теперь могла бы сюда пройти, искажая реальность: просто сквозь стены.
- Стало быть, ты права… Если он настолько могуч, то зал управления от него не закрыть. И портал же не изолируешь. Я правильно решила, что он будет появляться вон там – снаружи, на открытой площадке?
- Почти уверена… Видимо, Ли решил не осквернять высокие частоты, на которых будет работать пирамида, с чисто астральным порталом и его энергиями. Вот врата и вынесли отдельно – на плато.
- И если драконы оттуда попрут, это будет тот еще поток… Убедила… С Неревааром – самый подходящий вариант. Нельзя дать Азуру подобраться хоть сколько-то тайно… Ну что? Теперь чай?.. Тебе следует отдохнуть и подготовиться, а мне – нужно вымести отсюда всех этих блаженных. Мало ли как пойдет… Или оставить? Вдруг что – прикроют.
- Уверена, что от Азура уж точно нет… И именно из-за него я бы, пожалуй, поторопилась… Вдруг уже близко? Или тоже его за чаек усадим?.. А еще мне нужно успеть до захода солнца… Ты не спрашивала, как я собираюсь выйти за пределы Пелены, и мой ответ давно уже чешется.
- Я лезу с советами только в ту область, которую понимаю. Но есть настолько запредельная часть тебя, что мне попросту стыдно в нее вторгаться. Говоришь, что сможешь – значит, сможешь, и кто я такая, чтобы уточнять?..
- Скажешь тоже…
А солнце действительно было нужно Веронике в ее скороспелой задумке… Пелена Майи лежала и на ментальном плане, так что пробиться в большой мир можно было разве что на уровне Майнтри. Но через ее слой можно передать только чувство, еще и настолько запредельное, что в четкий посыл его едва ли удастся перевести.
Однако имелся еще один вариантик. Хорошо, когда боги тебя любят и так щедры… Солнечные лучи до сих пор дарили Веронике тепло Аматэрасу, и именно через них нимфея надеялась связаться со своей солнечной сестренкой, любимой Аматэрасу уж точно не меньше. До сих пор выйти на связь, судя по всему, не удавалось. По крайней мере, отклика не было… Но Ямагуни должна была лично участвовать в походе к пирамиде Синая, а уж передать Нереваару послание такая умница наверняка сумеет. Главное – достучаться до нее самой, и силы пирамиды должно хватить.
- Ты полностью готова? – уточнила Тинг, уже освободив Небесный Даньтянь от посторонних. – Судя по технологии, которую ты описывала, здесь будет мощный поток высших энергий. А они коварнее астральных… Хотя, если не тебе, то кому еще под силу удержать их поток. Ты течешь в высшей гармонии, так что просто не дай слабинку, какую дали бы все мы…
Вероника нежно обняла даоску и пошла по спиральному коридору, мягко огибая прямые каменные углы и в последний раз приглаживая свое осознание Дао, в котором имелась свежая щель.
* * *
Эта щель могла превратиться в пробоину и дать опасную течь уже через час, когда нимфея практически полностью сформировала внутренний луч в пирамиде, готовя его к стадии выхода за ее пределы. Мы не стали описывать весь этот час, в очередной раз утомляя вас этими замечательными словами о гармонии Дао, любви к Замыслу, принятию Закона и всем таком. И так ведь понятно, что Вероника действительно лучше едва ли не всех в Вендоре была способна оперировать явлениями высших частот. Ее сознание находилось так высоко, что прекрасно справлялось с ролью преломляющей энергии земли линзы. Глубокие образы и ментальные стратагемы, которые сложно перевести на язык слов, давались Веронике очень легко – с этим потоком ей справиться было куда легче, нежели с мощью астральных желаний… И лишь та самая щель могла бы стать угрозой запуска, а заодно и жизни.
Последний разговор с Юреком нимфея прокрутила в голове еще до захода на сферическую алтарную платформу, сквозь которую и начнет, плавно сгущаясь, входить снизу поток энергии, уже получивший нужный заряд в переходнике под полом и теперь врывающийся в сознание на уровне верхнего даньтянь. Луч появлялся, реагируя лишь на достойных его энергии кандидатов, однако за все времена таковых насчиталось не больше двух десятков. Все они посчитали это неким благословением, и никто так и не догадался, почему луч уже через несколько мгновений или в лучшем случае минуту – столь же плавно иссякал. Думали, так и нужно – одарил достойного и всё… А на самом деле луч попросту ощущал неготовность адепта к дальнейшему наращиванию потока, вот и сжимался обратно до перехода в необратимую фазу, когда вопрос встанет ребром: или пирамида запускается, или монах с разорванными чакрами умирает на месте, не выдержав всей проектной мощи, что во всех состоявшихся сеансах было, пожалуй, неизбежным вариантом.
Веронику луч принял, разросся до потока достаточно быстро, и вопрос ребром встал во всю неотвратимую глубину. Скоро поток заполнит сознание Вероники целиком, и тогда трещина в линзе ее мировоззрения расколет сознание, перестав направлять энергию к вершине пирамиды и позволяя той разгуляться в зале управления, разрывая все верхние чакры на лепестки… Хорошо бы этой трещине успеть затянуться, но понять это нам можно, лишь вернувшись в прокрученный памятью диалог, зацепив и итоговые выводы слегка взбунтовавшейся против Дао нимфеи.
- Том все равно недоволен, - делился Юрек, усмехаясь, но Вероника пока как раз соглашалась именно со стрельцом. – Говорит, что его уникальная личность страдает, мол, из-за того, что он со мной – всего лишь одна же личность – Вишну… А мне довольно близка позиция Гаруды. Во-первых, личности-то как раз разные! Это сущность одна!.. И жалеть об утрате некой идентичности всего лишь одного аватара – это как переживать, что актер играет не одну-единственную роль, а сразу несколько, еще иногда и в одной постановке, как в нашем случае… Мне нравится считать такое знание – первым шагом на пути осмысления всеобщего единства!.. Ведь даже воплощенный в Вендоре Вишну сумел без потери качества, как мне хочется верить, сыграть две совершенно разных личности. Так почему полноценная душа-монада не может воплощаться одновременно в разных существах, живущих, возможно, одновременно вообще в разных мирах или даже разном времени?.. Это нам, конечно, запертым в рамках конкретного мира и восприятия Бытия, осмыслить сложно и даже немного напряжно. Однако с позиции высших явлений это, может, вполне нормально!..
- Это все я понимаю, - морщила щечки Вероника. – Насколько могу, конечно… И все-таки как-то печально, что вы… Ну не знаю… Я понимаю, что Вишну, наверное, поразительно замечательный дядька, раз в нем поместилась такая личность, как ты, еще и одновременно с Томом. Но мне все равно теперь странно ассоциировать эту удивительную монаду не с тобой, а с Вишну. И Томом!.. Я понимаю, что сейчас говорит мое влюбленное сердце, которое работает на уровне четвертой чакры и неспособно вырваться за пределы мира по уровню осмысления. Но оно говорит мне: «Я люблю Юрека!.. И я хочу именно с его душой-монадой провести еще пару жизней, гуляя по мирам в разных ипостасях!.. С Юреком!.. Но не с Юреком и Томом, а еще и аджарским богом, с Рамой и десятком брахманов, в которых он наверняка воплощался до вас!..». Прости мне этот порыв, и мне следовало удержать все в себе… Но не смогла… Я не знаю, какие облики есть у моей монады, но Вечный Мир предельно мудр, что не дает нам ни малейшей возможности достоверно понять, какие еще известные личности скрыты в нас были. Это как бы… Это смешивает слишком многое. На уровне Космоса – я это легко приму и еще посмеюсь над своей ограниченностью, а пока мне сложно принять эту часть Дао, нарушенную, как мне кажется, богами с их ипостасями. Ну вот представь, что Миэлла была бы на самом деле дочерью Вишну и Лакшми, а не ее и кого-то другого… И как себя должен был бы чувствовать Том, испытавший с Миэллой удивительную близость? С дочкой того, чьим воплощением он является!.. Давая нам людские мерки восприятия, пожалуй, не стоит выходить за их пределы в поступках… На уровне Космоса и богов – это нормально. А как влюбленной по уши девчонке мне сложно такое принять!.. Поэтому я буду любить тебя и только тебя, пока Вишну не проснется. Но уже ему я ничего не обещаю!.. И ты – умница, что не стал его будить… Хотя, зная тебя, ты, наверное, был бы не против. «Ах, да, уважаемый бог!.. Я, конечно же, не нарушу высших потоков, так что прямо сейчас умру, а ты возвращайся к жизни!..». Наверняка только Том-бунтарь вас в итоге и спас… Молодец какой… Хм… А может, и получится полюбить вашу общую личность… Разбавит твою правильность своими милыми колючками… Но ты же понимаешь, что это я шучу и просто себя убеждаю… А люблю я тебя и только тебя!.. Я люблю весь мир!.. Но тебя – так же, как его и еще немножечко иначе. И вдруг за пределами жизни выяснится, что вашу полную монаду я так любить не смогу?.. А я ведь, как Санчо, верю в высшую любовь половинок – любовь двух Искорок Творца, и как же жалко, что ни он, ни Леля не успели мне рассказать эту теорию во всю глубину… И еще печальнее понимать, что у вас с Томом – одна такая Искорка на двоих!..
Как же крохотна была эта трещинка… Рожденная неготовностью сочетать обретенную земную любовь и высшие явления Дао… Но могло и хватить.
* * *
Вероника почувствовала, что фокус на верхнем даньтяне как будто вибрирует. Энергия потока словно испытывала ее картину мира на прочность и теперь дошла до опасного места, где девичье сердце со своими земными понятиями застряло на пути гармонии высших сфер. Вероника была безукоризненно развита как умняша, принимающая потоки Дао без ущерба богатым знаниям. Но в вопросах любви она оказалась еще совсем юна, а в этих вопросах любых знаний недостаточно, если ты лишь ступил на тропу сердечных чувств.
Хорошо, что на той ее длинной речи беседа не завершилась, и Юрек нашел в себе мудрость сделать шаг еще выше, пытаясь, если не примирить земное сердце с Дао небес, то хотя бы вывести вопрос на уровень, где трещина закладывается сверху более тонкими осознаниями.
- Все понимаю и принимаю, - говорил он, теребя ручонки Вероники в ладонях. – Но давай окунемся еще в более тонкие сферы… Каждый из нас – часть Творца. В определенном смысле, мы ведь все равно единое целое. Миллиарды близнецов, снящиеся одному Богу!.. И на этом фоне – такая мелочь, что кто-то из нас – еще и сон существа, стоящего на ступеньке выше нас, но на много ступеней ниже самого Творца… И кто знает, кого мы рождаем своими снами?.. Или не только снами!.. Помнишь Лелин Алеф?
- Угу, - послушно кивнула нимфея, всей душой пытающаяся ухватиться за соломинку к гармонии. Алефом они называли артефакт, который случайно (ну да) попал к Леле еще на заре ее странствий. Вероника потом читала в Энци, будто такие Алефы – это исключительно редкое явление. Вообще, Алефы – это своеобразный прообраз «яйца»: еще не осмысленная в полной мере разумная душа, уже прошедшая цикл воплощений как часть неорганических и органических структур, а теперь находящаяся на одной из ступенек лестницы уже обособленных воплощений, по которой идет от цветка к человеку, через деревья, насекомых, животных и, опционально, фей.
Почти всегда это лишь особо организованная тонкая структура, которую иногда можно спутать с крошечным плазмоидом, неспособным (в отличие от плазмоида) к какому-то взаимодействию. Но в исключительных случаях Алефы могут прорываться в плотный мир в своей обычной форме, и тогда они больше похожи уже на маленькую реплику Сапфо, заточенную, что логично, на максимальное получение информации о мире, в котором они не решились воплотиться на общих основания, а попытались сначала подробнее все разузнать.
- Так вот, мне во время медитации на Кайласе пришло глубокое осознание, что мы все – состоим из безумного количества таких Алефов – просто в еще самом начальном их состоянии. Весь мир состоит из Алефов!.. Которые постепенно растут. Начиная с мельчайших частиц, через атомы, потом молекулы и так далее!.. На этом этапе они еще не осознают себя, но они – это будущие монады!.. И весь мир – каждый мир – это место развития таких Алефов в лучи монад!.. И то, что ты называешь Искрой Творца – это и есть все эти Алефы. Каждый Алеф – Искра!.. И подумай только: каждый Алеф нашего естества – от атомов до молекул – в будущем разрастется до целой души!.. И зачем же тогда переживать из-за одной Искорки на двоих у нас с Томом, когда в нас их – миллионы?.. И любишь ты, возможно, не какую-то одну мою Искру, разросшуюся до конкретной монады, а именно сочетание миллионов уже маленьких искорок. По крайней мере, когда я тогда на Кайласе постиг этот образ – необязательно верный, к слову, и я мог попросту недостаточно точно осмыслить еще куда более глубокую суть… В общем, когда я тогда очнулся, я первым делом подумал о тебе, и как же сильно я, еще на остатках того образа… как же глубоко я влюбился в узор искорок, из которых ты состоишь!.. Странно считать каждого из нас – таким себе неделимым целым, статуей. Да ведь даже статуя состоит из миллионов мельчайших песчинок, формирующих и металлы, и камень, и глину!.. Но то еще совсем неодухотворенные Алефы – юные-юные… А в нас – живут своей жизнью крошечные частички-клеточки.
- Но ведь скульптура состоит еще и из плана своего творца!.. Это его фантазия и резец создают форму!.. А человека, как я привыкла думать, создает воля его монады перед воплощением. И все эти Алефы повинуются плану, составленному монадой-творцом.
- Уверен, что лишь отчасти… Создается основной набросок, но дальше, как хорошие книги и скульптуры, могут выходить за рамки замысла, удивляя творца, так и наши личности – и уж наши с Томом явно – удивляют своего творца. А все потому, что в нас живут мириады Алефов, которые, пускай еще не осознаны собой, но уже следуют высшим потокам – отзываются на невидимые магнитные нити Бытия, подталкивая наше Я к тому или иному выбору или действию. Перевешивает какая-то сумма – и Я ощущает то, что называется интуицией.
- Однако вольно делать свой выбор!.. Свой!.. Тот, за который ответственна именно монада, а не миллионы пассажиров, не осознающих себя, а потому еще не ответственных за выбор, совершенный Я. Ведь тогда, если задуматься, то Я – это действительно лишь иллюзия, как в примере с рекой, который, как выясняется, не такой и неполный. Каждый из нас – это всего лишь сочетание русла и воды. Временное сочетание!.. Потому в примере и нет места тому зернышку Я, которое я искала. Ведь его и нет!.. Есть лишь временное разовое русло тела и миллионы капелек воды, текущих в нас. А потом вода утекает дальше, перемешивается с другими водами и никакого Я в ней уже нет!.. Есть только Мы!..
- Так ты ведь всегда любила судить категорией Мы!.. Тебе же так нравится это ощущение Мы в Альянсе.
- Я любила это делать, сочетая и Я, и Мы!.. Здорово быть частью Мы в Альянсе, осознавая и свое четкое Я: конкретного фрагмента в мозаике команды… Да, есть часть Вселенной, где мы слиты друг с дружкой, где мы – это Мы. Но есть и та – где сохраняется некая индивидуальность, оригинальность. Будь то луч монады или Искра Творца… Но что, если этого нет, а есть только Мы – слитые вместе безличные воды, не осознающие себя капли, а все, что относится к Я – это только русло материи, неизбежно стирающееся, как любая материя, вместе со смертью тела?.. Ты говоришь, в нас одни только Алефы. Но что, если и все мы – такие же безвольные пассажиры: алефы гигантской Вселенной, решающей, какой ей выбор сделать?.. Ух…
- Тогда пользуйся тем, что осознаёшь себя, и помогай Вселенной принять наиболее гармоничное решение…
Слова Юрека звучали уже как в тумане… Вероника, прорвавшись сквозь хаос своего бунтарского неприятия, неожиданно пробила головой скорлупу пределов понимания и с неимоверной осознанностью окунулась в образ огромной Вселенной, состоящей из всех нас – крошечных по ее масштабам Алефов…
Выбор решений этой Вселенной лежал далеко за привычными нам схемами: это явно не был какой-то эпически здоровенный бугай, думающий лупануть ему с правой или нет. И точно не пухлощекая тетка, решающая открывать холодильник или взголоднуть чуток… Да, Вселенная расширялась, подобно мозгу ребенка, но этот ребенок выходил за рамки понятных нам образов, так что и решения его оставались непостижимы для нас. Его мозг рос, скопления галактик, возможно, казались связями нейронных сетей, хотя как же неуместны столь прямые аналогии!.. Подходил разве что масштаб… Мы реально песчинки – какие-то невероятно крошечные кварки-маломерки внутри нейронов, чье предназначение, возможно, лишь в том, чтобы помочь провести нужный электрический сигнал через мозг Вселенной… А значит, наша задача – помочь провести именно тот сигнал, что ближе к высшей гармонии Дао, ближе к неспособному осмыслиться нами правильному решению сверхсущества, которое мы привыкли называть Богом. Может быть, сотня Вендоров одновременно решала свою судьбу, и населявшие каждый из них разные личности-алефы, решая судьбу своего мира, формировали нейронную сеть Вселенной в порядке, подталкивающем выбор Бога перед решением, от которого будет зависеть дальнейший путь Вселенной, являющейся, возможно, его мозгом, ну, или чем еще думает Бог?.. Перевесят Вендоры, где победил Апокалипсис – и выбор один. Перевесят те, где мир спасся силами ассов – и выбор другой… И как же понять, какой выбор лучше для Вселенной?.. А никак!.. Не понять нам во всю глубину Замысел Дао!.. И поступать нужно так, как можешь в рамках данных тебе понятий… Поступать так, как считаешь лучше, прислушавшись, конечно, и к миллионам Алефов внутри тебя, знающих толк в потоках Дао.
А когда ощутишь свою крохотность в масштабах Вселенной, но не убоишься, а умилишься ее величию… Когда не огорчишься своей ничтожностью, а порадуешься возможности стать частью грандиозного Замысла – словно приз, получаешь осознание, что не так ты и мал. Что Вендор-то, возможно, один. А если уж и не один вообще, то такой вот – уж точно один: со своим неповторимым узором личностей. Да и наша личность, пожалуй, не просто фрагмент нейрона. Фрагмент нейрона – это как раз-таки Алефы. А наша воплощенная личность – это сумма нейронов, формирующая краткосрочный по форме, но бесконечный по времени жизни мыслеобраз. По крайней мере, если образ достаточно ярок, чтобы не забыться бесследно…
И, взбираясь по ступеням осознания – оказываешься еще выше. Да, тот я, что себя осознаю – просто сгусток божественных нейронов, которые, когда мысль Бога мелькнет и уступит место другим мыслям – распадутся как сумма и соберутся вновь уже в другом облике, став частью другой сети. И я не знаю, решают ли нейроны уже моего мозга вместо того, кого я считаю своим Я, принимающим решения, но Бог, пожалуй, неукротимо смелый чудак, раз доверил мне право участвовать в коллективном решении, которое он примет. А даже если это всего лишь иллюзия, и мы только наблюдатели своей жизни, а рисунок нашей личности меняется, как рисунок Росавы – повинуясь руке Творца, то что ж: по крайней мере, это вполне интересно, если не мыслить в размахе Вселенной, где ты лишь крупица…
Да и если Бог рисует тебя – то не так-то ты и мал… Хорошего родителя и на тридцать детей хватает, а тут ведь речь вообще о Боге… А ты – его часть, ты – ребенок… Ты – личность, которой дан для впитывания целый мир, и уже от тебя зависит, что ты вдохнешь, а что выдохнешь, участвуешь или присутствуешь – ты свободен на самом-то деле. Свободен и прекрасен, как мысль Творца, отпущенная им погулять – как мелкий ребенок в песочницу или как взрослый сын на работу… И пускай в рамках мира возня в песочнице – пустяк. Ты расскажи это карапузу, строящему в этой песочнице уже свой собственный мирок. Ну а как еще поступать детям Бога, если не создавать миры, подобно Отцу?..
Вероника вернулась в сознание и посмотрела в глаза Юреку.
- Только что такой путь прошла… Невероятно просто… В какой-то момент даже тревожно было и как-то вселенски страшновато… А потом вдруг поняла самое главное для меня сейчас… Искра – есть!.. И Я – есть… И не объяснить словами, но это вот Я – самое Мы из всех Мы, однако при этом – как бы и Я, если вкладывать в это понятие вечность и уникальность… И спасибо тебе, часть моего Мы, кем бы ты ни являлся, и сколько бы Искр в тебе ни улыбалось Творцом мне сейчас!.. Спасибо не только за новый шаг вверх, а и за то, что далёко от масштабов Вселенной, но, просто уверена – одно из главных явлений Бытия. Я не знаю, видно ли из других уголков Вселенной Вендор как планету, но что Творец видит каждую искорку нашей любви – вообще не сомневаюсь… Ни единым Алефом, что меня населяет!..
* * *
Энергия пирамиды побурлила возле свежей трещинки в верхнем даньтяне Вероники, но, обнаружив, что та затянулась, послушно направилась дальше, скапливаясь под усеченной вершиной прямоугольной (и, как и в Фусиань, ступенчатой) пирамиды и сгущаясь для последующего прорыва наружу уже высоченным лучом, ласково завершающимся где-то в стратосфере и спускающимся оттуда на Самсунг гармоничными невидимыми брызгами, достающими до береговой кромки и даже немного дальше.
Но сегодня до этих брызг не дойдет…
* * *
Солнечный сигнал уже давно должен был достучаться лучиком до Ямагуни. Едва ли ощущения обманывали – столь мощный поток наверняка позволял информационному сгустку добраться до высших сфер, а оттуда ретранслироваться фаворитке Аматэрасу… Пускай и она почти час запускает пирамиду, пока Нереваар как раз летит к восточному берегу Хондо… Наверное, можно уже рискнуть и приготовиться к маневру: вырваться за вершину, дождаться запуска портала, а затем, если Нереваар войдет, плавно погасить луч и вернуть обратно поток…
- Осторожно… У нас проблемы, - громким голосом, но спокойным тоном, едва сдерживая внутренний мандраж, предупредила Тинг через коридор. Эта умница понимала, что никоим образом нельзя резко отвлекать стоящую в потоке Веронику. Даже в случае самых ужасных проблем!.. А они и являлись именно таковыми…
Высокий рептилоид стоял у входа в Даньтянь и без эмоций смотрел на даоску.
* * *
Вероника почти точно угадала тактическую диспозицию. Драконы Картахены в это время действительно томились и никакие врата не проверяли ни раз в час, ни раз в день. Они просто ждали команды своего непререкаемого лидера. И лидер этот, как и полагала нимфея, намеревался сначала запустить пирамиду озера Фусиань: и чтобы через нее потом дать резонансный командный импульс всем окрестным монстрам, и потому, что в отдаленной от людей местности было бы проще постепенно перегнать на Самсунг свою невероятную крылатую армаду… Но цепи, уже укутавшие пирамиду густой сетью, заставили архидьявола искать другой путь. Конечно же, не в закрытый Куньлунь, а сюда – в Даньтянь… Все, как и предсказывалось… С одним лишь отличием: Азур появился здесь слишком быстро...
«Ах, еще одно совпадение буквально в минуты!.. Да сколько ж можно?», - рассердитесь вы, но, как минимум, здесь – это зря. Азур находился около Даньтяня уже не один час, так что нарочно подгадал момент, когда можно просто сорвать плоды с дерева, выращенного другими… Драконы были мощными менталистами, но запуск пирамиды – дело чрезвычайной сложности, еще и когда непонятно, потребуется ли работать еще и с энергией Майнтри... Так какой смысл был Азуру изнемогать, запуская поток, если он сориентировался и понял, что заняться этим собирается его антагонистка?.. Да, теперь уже можно было определить точно: в потоке течет почти исключительно ментальная энергия, узкая примесь Майнтри не критична, так что архидьяволу удалось бы и самому запустить пирамиду. Но какая уже разница?.. В текущих обстоятельствах самое главное – это портал, а дальше посмотрим, что делать с зарядом луча и с девчонкой, столь учтиво выполнившей для нас всю работу… Хотя с девчонкой, пожалуй, разберемся чуть раньше…
Тинг попыталась помешать проходу Азура, но явно не в ее пользу сложились обстоятельства. Удивительная подвижность шаньхэи сразу перечеркивалась узостью прохода, а ее стрелковые навыки – отсутствием дистанции. Фехтовать «полумесяцами», надетыми на руки, Тинг тоже умела прилично, однако не настолько, чтобы сходу найти брешь в бешеных рефлексах демонического рептилоида.
Правда, и главное оружие Азура: ментальные приказы – не без труда, а все-таки пропускались сквозь пустоту сознания даоски. Если бы не эта пустота, Тинг за первые секунд тридцать уже должна была перерезать себе горло полумесяцем, разбить голову о стену, выстрелить из арбалета в глаз и даже перестать дышать… Но нет – монашка вошла в медитативный транс и продолжала выигрывать время для Вероники, выполняя совершенно несвойственную шаньхэям роль: телохранителя-щита. Причем достаточно толково – может быть, успела перевоплотиться сознанием в какого-нибудь броненосца или императорского гвардейского стража…
Азур сообразил, что к чему, и сменил прямой путь к цели на более изящный. Он без колебаний сделал шаг вправо и вошел в каменную стену. Столь сакральное место пестрело достаточным количеством плановых щелей, чтобы позволить демону воспользоваться своим преимуществом.
Сложно сказать, обманный это был маневр, или же Азур и правда решил пойти к алтарю через стены, временно отложив нейтрализацию упорной защитницы. Скорее, все же первое, ведь рассудительный ум дракона прекрасно понимал, что эта колючая адептка пустоты не даст ему сосредоточиться на главном. А теперь, кажется, не помешает – скользя по каменной спирали в поисках места возможного выхода противника, Тинг слегка утратила концентрацию. Самую малость!.. Никому другому это не открыло бы в ней ментальной бреши, разве что Азуру, но надо же так совпало: именно с ним и приходилось сейчас сражаться… «Режь себя!», - пронесся могучий импульс через кусок коридора: архидьявол как раз вышел из стены и даже успел получить арбалетную стрелу в плечо. Но зато рука, направившая арбалет, теперь резанула по плечу другой руки. Обратный нырок в концентрацию позволил начать бороться с приказом, и только поэтому полумесяц прошелся по плечу, а не шее. Однако Азур не знал пощады: «Режь себя, пока не умрешь!», - еще более отчетливо вогнал он ментальный кол в сознание Тинг, проходя мимо нее и попутно вынимая из плеча стрелу.
Полумесяц прогулялся по бедру, но оно подозрительно быстро затянулось. Возможно, ответ стоило поискать в земляном орехе, который даоска успела проглотить до удара. Воплощение в гидру считалось одним из самых полезных, а потому отрабатывалось в Шаньхэй очень глубоко. Достаточно глубоко, чтобы какое-то время выдерживать суицидальные атаки взбунтовавшегося сознания… И вопрос заключался лишь в том, что произойдет раньше: сознание одолеет чужеродный ментальный вирус, или у ощутившего себя гидрой организма иссякнут регенеративные возможности…
* * *
Азур подошел к сферическому алтарю, на котором продолжала удерживать поток под контролем девочка из легенды. Она уже уловила суть происходящего и теперь с большим трудом сохраняла концентрацию сознания на потоке, понимая, что наступает этап самых сложных испытаний. Помочь в этом должно было повышение фокуса сознания до уровня Майнтри. Сам поток получал под полом почти исключительно ментальный заряд – при создании Даньтяня Ли не завышал требования для своего народа, понимая, насколько более сложным получится запуск пирамиды при необходимости удержания сознания в частоте Майнтри – самой тонкой из известных ему энергий. По мнению титана, и ментального луча хватило бы его цивилизации с головой… Однако зачем заранее обделять? Можно так настроить систему, что по умолчанию будет течь ментальная энергия, но уже здесь – на алтаре – ее можно повысить и до Майнтри. Как угодно, господа потомки – лишь бы вашему активатору хватило концентрации и ресурсов внутренней любви!..
И Вероника решила, что ей хватит.
- Нерационально, - Азур провел взглядом по потоку и стоящей в нем девчонке. – Вечно берете на себя больше, чем нужно. Достаточно и ментала.
Нимфея продолжала сохранять концентрацию на Майнтри, что отдаленно можно описать как глубочайшее согласие с любой волей Творца. «Я люблю тебя в любом виде, Вселенная! Что бы ты ни послала мне и всему, что мне дорого!», - как бы кричало сейчас все естество Вероники. Ментальный уровень проще: любить необязательно – достаточно рассудительно принять волю Дао.
- Мне жаль, что вы лишены Любви! – искренне прошептала нимфея. – Войди в луч и раскрой сознание Майнтри – почувствуешь, насколько это превосходит всё, что ты знаешь.
- Или же вы просто не знаете, какое применение найти дару, которым боги наделили вас, чтобы легче было управлять вами как рабами. Вот и суете его везде, где ни попадя.
- Ты же знаешь, что это не так… Сам ведь судишь по частоте. Так почему отказываешься признать иерархию целиком? Ставишь ментальное выше астрального, и это правильно: частота выше. Но то же самое и в отношениях между Майнтри и менталом – первая тоньше и выше. Так зачем считать самую прекрасную энергию лишь средством управления людьми? Не проще ли признать, что вас незаслуженно обделили, решив, что орудиям войны Любовь ни к чему?.. Но я хочу исправить ошибку богов и научить вас любить!..
- Твой замысел не сработает… Одна девушка уже пыталась научить дракона любить примерно этими же словами.
- И у нее получилось!..
- Я знаю этого дракона. Он пытался донести до нас вашу ересь, засыпая ментальную сеть Картахены со стороны Аджарии… Мы посчитали его чудаком и высмеяли, если тебе интересно…
- А я все равно попробую… Ты ведь ждешь, когда откроется портал, вот в него я и направлю Майнтри: пускай твои драконы попробуют на вкус то, чего их лишали.
- Ты говоришь на непонятном для нас языке. Мне слегка неприятен такой пример, но это, как ученый из Александрии, пытающийся на ахейском донести до насканцев суть одной из теорем. У него нет шансов оказаться где-то, кроме алтаря, на котором глупое сердце вырвут во славу бога солнца.
- Ого… То есть ты действительно понимаешь, что вы оказались в роли дикарей?
- Я прекрасно понимаю, что язык Майнтри – выше уровнем, чем ментал. Но меня это не трогает… Выше драконов я ставлю конкретно тебя, а не твой вид, столь же далекий от Майнтри, сколь и мы. В Майнтри много работала также еще одна из вас, и ты знаешь, о ком я. И я слишком много времени потерял, ожидая, что ей удастся одарить своим вдохновением и других людей хотя бы в Аджарии… Не получилось. Все закончилось кровавой бойней, как и всегда у вас… Поэтому все просто. Да, Майнтри выше, и это нас обделили. Но и для вас она наградой не стала… Вендор будущего обойдется без этой энергии – вот и всё… Так что пробуй. Я все никак не дождусь, когда ты откроешь портал, но сказал уже все, что хотел… Не тяни – открывай и проверим, что будет сильнее: непонятная Майнтри или мой привычный зов.
Живущая сердцем Леля, можно не сомневаться, уже распахнула бы портал, надеясь достучаться до обделенных ящеров. И кто знает, возможно, как раз Леле и удалось бы… Но Вероника шла иным путем. Она помнила фей, которые при всем желании попросту неспособны были уловить то, что превосходило пределы их понимания… Едва ли с драконами выйдет иначе…
- Тогда я просто закрою поток, - сообщила она, продолжая попутно выдерживать испытания бьющих из алтаря энергий. Перед ней проносились глубочайшие образы, в которых все, что дорого – разрушалось, уничтожалось и исчезало бесследно. Но полная вера в Замысел Дао выдерживала атаки. Да, пусть все исчезнет, но Бытие бесконечно, и все возродится для продолжения его торжества…
Азур посмотрел с выражением, которому подошло бы «пожал плечами», однако делать этого архидьявол не стал.
- Я запущу его сам.
- Ты не справишься.
- Справлюсь… Я принимаю мир без себя, без драконов, с торжеством людей, богов, Легиона – кого и чего угодно.
- Так прими его не только в душе, а и в реальности!
- Реальность я в праве менять. К лучшему, как мне кажется… Ты в западне, девочка. Закроешь поток – я открою. Откроешь портал – драконы появятся чуточку раньше… Я знаю, что ты просто тянешь время, но зря: старик не придет… Он не может тронуть меня и когтем.
- Как и ты меня!
- А мне и не нужно… - Азур медленно ступил на алтарь. – Я продолжу начатое… И атаковать придется тебе. Атаковать, а значит – вызывать ответные действия. И ты же понимаешь, что это развяжет мне руки.
Говоря это, он вошел в поток и стал усиливать его, готовя к прорыву сквозь вершину пирамиды.
* * *
И вот что делать?.. Изначальный план заключался в том, чтобы скользить на той грани, когда пирамида уже почти запускалась, автоматически проявляя на видной сквозь узкий проем площадке контуры портала. Вероника надеялась почувствовать готовность Нереваара (самой Ямагуни и ее помощникам она категорически запретила направляться сюда уже в последнем послании, догадавшись, кто вмешался в ее план), отпустить энергии наружу, а потом сразу вернуть луч обратно… Но теперь ей не хватало, да и не могло хватить концентрации, чтобы удерживать поток, усиленный еще и Азуром, в спасительной узде.
Ну и ладно!.. Она присмотрелась к противнику, которому приходилось достаточно нелегко. По крайней мере, его руки вздрагивали, да и корпус периодически дергался от энергетических перегрузок… В айкидо Вероники не было приемов атаки, но ведь защиту можно понимать довольно широко. И хорошо б, если Дао и Карма тоже рассуждали в похожем ключе, не трактуя приемы активной защиты как нападение, позволяющее Азуру перестать себя сдерживать.
Нимфея подсунулась к архидьяволу совсем вплотную, дождалась, когда чешуйчатая рука дернулась достаточно резко, зацепив девичье лицо, и, отчаянно удерживая концентрацию на потоке, запустила ящера с алтаря размашистым тэнкан… Тот врезался в стенку, монотонно поднялся, прислушался к ощущениям и, сохраняя холодный взгляд в змеиных глазах, вернулся в поток.
«Работает», - обрадовалась Вероника, хотя понимала, что дальше ловить Азура на неосторожных движениях будет сложнее, но самое главное – отсутствовали перспективы. Сколько это будет продолжаться? Час? Неделю?.. Хорошо бы, с Неревааром хитрец блефовал, но едва ли… Тот ведь сам говорил про уйму запретов…
Азур очень старался удерживать тело под полным контролем, но форсаж, требуемый для прорыва вершины, уже трижды приводил к резковатым движениям то рук, то корпуса. И гадкая девчонка каждый раз проскакивала в лазейку, когда ее броски действительно можно было трактовать как оборону. Да, изрядно превышающую допустимые пределы, но ведь в таком случае судья по имени Карма вызывает в свидетели внутренний настрой самого оборонца. И, видя, что нимфея действительно не несет в адрес Азура никакой личной агрессии – судья разводила руками, отказываясь приговаривать девчонку к статусу даже ситуативного комбатанта, что уж говорить о пути воина, на который она до сих пор, кажется, единственная в Альянсе, так и не ступила.
Истошной концентрацией ящер сумел, наконец, сжать в волевые тиски свое тело, чтобы в новом заходе продавить-таки неуловимый барьер под невидимой отсюда вершиной пирамиды. Но кроме тела был еще и дух…
- Я знаю, что ты меня уважаешь и все такое, - приговаривала плутовка. – Но это ведь лично меня!.. А ты подумай о том, что я – не просто часть человечества. Прямо сейчас я – наконечник человечества, который вонзается в твою многовековую мечту!.. И вот как этот наконечник – ты меня ненавидишь лютой ненавистью!.. Можешь прикрываться исключениями, но мы ведь оба знаем, что я права…
Прием был вполне простоват как для архидьявола, и понятно, что ни в каком приступе внезапной ярости тот на девчонку не набросился. Но ведь и не нужно – рука-то чешуйчатая в любом случае дернулась… Азур вновь шибанулся о стену, и пока Вероника бросала беглый взгляд на пульсирующий портал в ожидании отклика, оперативно поменял план. Ну а что? Права ведь – ненависти скрытой тьмища, и эти четыре свидания со стеной ее явно не уменьшали…
- Закручиваешь спираль? Хорошо!.. – воскликнул ящер. – Я тоже это умею…
Он вошел в стену и вышел, видимо, этажом выше – в главном зале, достаточно большом, чтобы…
- Ох ты ж ежики лесные… - едва не теряя концентрацию на потоке, пробормотала нимфея, по реву догадавшись, что Азур, наконец, принял свой истинный облик. Почти тут же послышался глухой удар, и сверху посыпались камни, тюкаясь ровно о тонкий потолок зала управления недалеко от двухметрового круглого проема для потока.
- Я не могу тебя убить, - раздалось в голове не без злорадства, - но я ведь этого и не делаю. Я просто ломаю потолок в твоем зале, и у тебя есть все шансы избежать гибели…
Что ж… Наверное, справедливо, что не только хорошие герои могут пользоваться лазейками в кармических законах.
* * *
Потолок комнатки управления не был совсем уж декоративным. Но выдерживать удары каменных глыб едва ли мог. Основной зал, вырезанный в толще плато под основанием самой пирамиды, обладал не только приличной шириной, а и высотой. Если ширина объяснялась желанием Ли давать допуск к лучу максимально большому количеству монахов, то изрядная приподнятость купола несла, вероятно, некий технически-сакральный (очень то сочетание для древних вендорских инженеров) умысел. И явно даже вдумчивый футуролог, коим по праву слыл Ли, не мог спрогнозировать, что через полторы тысячи лет его архитектурный замысел окажется на руку слетевшему с катушек дракону.
Куски горной породы, выбиваемые Азуром из потолка, успевали хорошенько разогнаться перед поцелуем хрупкого потолка комнаты управления, и уже через пару минут он покрылся трещинами, а затем и обвалился. Веронику, стоявшую под проемом, пока не цепляло, но лишь вопрос времени, когда один из снарядов угодит прямо в поток, чьи энергии были слишком тонкими для сдерживания обычных камней.
- А теперь я собираюсь просто засыпать алтарь, - предупреждал Азур, и обращался он явно не к Веронике. И на этот раз судья по имени Карма соглашалась уже с его аргументами, даже не прибегая к проверке настроя. Тот бы как раз оставлял шанс прицепиться, но свидетеля не вызывали по причине простоты дела. Дракон пытается засыпать алтарь камнями – его право. А право девочки с чистой кармой – внять предупреждению и уйти в сторону… Все чисто. Дело закрыто.
Но девочка с чистой кармой не могла уйти. Ведь тогда уже через полчаса или даже меньше дракон откроет портал для своих подопечных, и это будет лишь ее вина… Значит, нужно стоять и ждать… А когда станет ясно, что вариант с Неревааром точно не сработал – перейти к плану Б. Пирамида озера Фусиань послужит подсказкой…
* * *
Оба зала уже фактически слились в один. Рядом с алтарем была навалена груда камней из недавнего потолка, и Веронике пришлось вспоминать свежие навыки, освоенные в Шилинь и на Озере Тысячи Островов…
- Берегись! – предупредил Азур, и кусок купола размером с Веронику понесся на нее…
Это всего лишь здоровенный кусок пустоты… Сочетание волн, послушных моей воле…
Вряд ли нимфея уже могла бы сама обратить камень в россыпь цветов. Но стоя в потоке могучих энергий, наверное, можно и не такое… Тысячами лепестков засыпало алтарь и стоящую на нем девчонку, а благоухание нежно пьянило ноздри… Следующий камень обратился летучим ханьским фонариком, вместо падения ставшим возвращаться к потрепанному куполу.
Вот бы довести его до того, что он просто разрушит тут все… Пока восстановит, уже и баллисты из города подтянутся…
Но фонарик с огоньком внутри натолкнул дракона на новую идею.
- Мне нужно сжечь все эти цветы, - обратился он чуть ли не ласково.
- Аллергия на прекрасное?
- Они мешают току энергий… Пожалуйста, отойди. Очень не хотелось бы нечаянно тебя зацепить.
- Цветы я в обиду не дам.
- Очень надеюсь, ты успеешь отойти до того, как огонь долетит до цветов…
Азур выпустил мягкую струю огня вниз… Но сказала же не даст цветы в обиду!.. Огненная струя стала стремительно белеть, превращаясь в облачко.
И тогда снова посыпались камни… Уже по нескольку сразу. Концентрация на потоке и так поглощала почти все сознание, чтобы оперативно обращать каждый снаряд в нечто безобидное… Хорошо, что удалось постичь еще и безвременье… Пока рядом шлепались цветы, прямо над головой Вероники зависла острая глыбина… Времени нет… Я могу отойти на шаг, дав камню упасть, а пока он радостно подождет, ловя торжество момента. Каждому ли камню удавалось немножечко попарить в воздухе?..
В пульсации портала удалось уловить контуры дракона, и Вероника, не раздумывая, отпустила луч, позволяя порталу раскрыться… О, нет!.. Это не Нереваар…
Какой-то дракон с красной чешуей проявился на площадке и стал осматриваться.
- Нападай на меня! – приказал ему Азур. У него возникало все более отчетливое ощущение, что лазейка становится слишком явной даже для равнодушной Кармы. А тут… Он ведь просто дерется со своим подопечным, призванным сквозь пульсирующий портал из Картахены. А то, что во время этой драки вниз понесется целая россыпь камней и острых кусков чешуи – это уже не ко мне… Тем более что…
- Сейчас будет особенно опасно! – заботливо раздалось в голове Вероники, а сверху уже неслись новые снаряды, выбиваемые мощными тушами из каменного купола.
Как в детстве… Забава просто… Вероника уже не могла играть с временем и пространством – приходилось заправлять вырвавшийся на свободу луч обратно под пирамиду, так что концентрация требовалась полнейшая. Как здорово, что научилась ориентироваться только на свист… Острые куски чешуйчатой брони красного дракона неслись сверху, но только одна немного рассекла лопатку, а от остальных удалось увернуться. Жаль, «Пыльца» требует концентрации, так бы уже закуталась в защитный костюмчик, который и перьям стимфалок не по зубам, а не только этим красным сюрикенам из чешуи.
Азур, перед которым уже маячила перспектива самого оптимального из вариантов (то ли самому потом поток запускать, то ли просто не дать негоднице захлопнуть уже раскрытый портал), звал сюда остальных драконов, а сам безжалостно полоскал свою жертву по куполу, бомбардируя алтарь целыми залпами каменных снарядов.
Как же вовремя одолела ментальный вирус Тинг!.. Хорошо, что Вероника пока не видела, в каком состоянии даоска, изрезанная своими же полумесяцами, добралась до верхнего зала и теперь, встав на край наваленной груды камней почти рядом с потоком, мягкими и поразительно точными толчками рук сбивает часть камней в сторону. Сейчас она была осьминогом, и тот бы позавидовал резкости, с которой монашка орудует всего двумя руками, словно десятком…
Правда, теперь переставала помогать гидра, и движения быстро теряли интенсивность из-за потери крови. Да и Азур, наконец, обратил взгляд вниз… Это Веронику нельзя убить, а уж эту-то комбатантку – легко… Он швырнул красного дракона в купол, а сам на вираже устремился вниз. Колючая какая!.. Стрела из арбалета помешала первому подходу оказаться точным. Хорошо, что прочное веко зажмурил, а так бы прямо в глаз… Заставив Тинг резко уворачиваться от огненной струи, Азур воспользовался этим и ударом могучей лапы смел монашку далеко в сторону… Врезавшись в стену, та, обмякнув, съехала вниз и больше не поднялась.
* * *
Портал, реагируя на возвращение луча, уже практически захлопнулся и едва пульсировал… Хорошо. Ведь иначе уже и новые гости с Картахены давно пожаловали сюда. Вон как раз мелькнул еще один контур… Но одновременно с этим в голове раздался знакомый женский голосок.
- К тебе гость, - услышала Вероника и вновь выпустила луч на свободу, то ли реагируя на подсказку Ямагуни, которой с помощью уже синайской пирамиды удалось достучаться до солнца, то ли узнав в очертаниях дракона того, кого она так долго ждала…
Нереваар проявился в портале и с ходу вознесся в зал, прикрывая Веронику от камнепада, вызванного новым и, кажется, последним для краснокожей жертвы, ударом о купол… Золотой дракон подставил спину так, чтобы и эта туша соскользнула в сторону.
- Вот, что нужно было, чтобы ты, наконец, явился ко мне, - Азур обратился к Нереваару так резко, что этот ментальный импульс уловила и Вероника… Впрочем, дальнейший ход беседы оставался уже вне ее сознания, в отличие от физического контакта, за которым девчонка стала следить периферическим зрением, слегка приподняв голову.
Это нельзя было назвать боем… Азур не блефовал – Нереваар по каким-то причинам не мог причинить ему боль. А потому золотому красавцу приходилось совершать поразительные маневры, чтобы просто продолжать защищать Веронику. В отличие от него, Азур атаковал достаточно резко и откровенно, и сложно было сказать, сколько выпадов лап, рогов и зубов сможет вынести Нереваар…
А стало быть, медлить нельзя… Нимфея полностью сосредоточилась на луче, нежно возвращая его обратно… И тот соглашался с ее просьбой.
Через минуту луч вернулся под пирамиду, портал перестал даже пульсировать и теперь следовало определиться с дальнейшими действиями.
- Загоняй его дальше, - раздался в голове голос Нереваара. – И уходи… Я постараюсь сломать алтарь, а ты позовешь сюда ханьцев.
Так себе план… Не факт, что получится с алтарем. Да и Нереваара с Тинг завалит камнями… Разве можно жертвовать другими, если ты не среди их числа?.. Так что план Б…
Вероника стала грубо загонять поток обратно, готовясь к резкому сбросу концентрации. В пирамиде Фусиань это вызвало взрывной импульс астральной энергии… Здесь, наверное, ментальной… Нереваар упоминал, что иммуннен к таким энергиям… Вот и славно… Хи!.. Пускай он теперь ищет способы увеличить героев. А я… я в потоках Дао… И они прекрасны как океан вне зависимости от судьбы одной ее капельки…
- Не делай этого, - Нереваар резко рванул на Азура, но не атакуя, а подставляясь под его распахнутую пасть… Зачем?.. Только чешую с плеча сорвал… Еле уклонилась…
Вероника собралась с силами и резко оборвала контроль над потоком.
* * *
Энергетический столб загудел, ударив под купол зала и стал клубами сгущаться, накапливаясь до взрывной массы. Вероника приготовилась принять этот последний удар, когда глаза остановились на куске чешуи… Дракон не Гермес… Но… Не просто же так он подставился под удар…
- Исполнить главные желания иногда помогает полная им противоположность, - донеслось откуда-то со стороны Хуашань…
Это был максимум, что мог позволить себе Ли. Но разве нужно умняше разжевывать подсказки?..
Я – пустота… Во мне вещества – меньше песчинки… А значит, чтобы помочь друзьям стать большими, я должна стать очень маленькой!..
Нимфея сосредоточилась на своем отчаянном желании… Концентрация была столь глубока, что сознание почти перестало реагировать на пространство… И не заметило, как то вдруг моментально выросло во много-много раз… Кусок золотистой чешуи теперь казался таким огромным… Вероника помчалась по нему мимо здоровенных лепестков, перемахнула через бутон, нырнула под стеблем… И когда взрывной импульс тонких энергий пронесся по залу, крохотная малышка уже спряталась под чешуей, которая и приняла на себя удар… Не зря из чешуи Нереваара делают тесемки для самураев.
Сам дракон тоже не пострадал и даже более того – сумел резко спикировать и укрыть крылом лежащую у стены Тинг… А вот Азуру досталось не меньше, чем в прошлый раз. Взрыва в привычном нам понимании не было – даже лепестки цветочков не шелохнулись, пропуская слишком тонкие энергии мимо себя, как это делали драконы с энергией Майнтри. Это был чисто ментальный всплеск… Но такой мощи, что Азуру буквально выжгло верхние энергетические каналы, умертвив на месте… Нет, ну понятно, что он очнется в Идене уже совсем скоро… Однако этот Иден располагался в горной пещере неподалеку от упоминавшегося могильника отходов Ложа, а значит, была выиграна еще целая неделя… А то и больше. Ведь смысл теперь Азуру плыть сюда, если нижний даньтянь овит цепями, а у верхнего будет дежурить дракон Нереваар, который почует его и за сто километров. Почему почует?..
Вероника догадывалась. Но стеснялась формулировать это вслух… Зато теперь могла прочитать в своей Энци. Формально-то она познакомилась еще с одним драконом, так почему бы и не почитать? Тем более что нужно было немного отдышаться и прийти в себя. Ведь Азур перед смертью поднял конвульсирующими крыльями такой вихрище, что синеглазую малышку смело вместе с ее убежищем прямо в проем: сначала на портальную площадку, а потом… ой-ой-ой!.. поволокло вниз и вниз, да не в сторону города, а на юг – в зеленую долину, раскинувшуюся под плато…
Книжонка размером с песчинку самой Веронике, величиной с ноготок, не казалась маленькой. Можно было читать без страха испортить зрение… Уже хорошо. А дальше разберемся…
Мой сын
О своем сыне я расскажу тебе, когда остальные нужные знания о драконах будут уже открыты. Это мое последнее послание, и в нем я буду говорить лично и дольше обычного…
Ты и сама, вероятно, обо всем догадаешься раньше, чем откроешь книгу на этой странице. Да. Азур – и есть мой сын. И ваши истории интересно перекликаются, отличаясь только в итогах… Как и ты, он воспитан матерью. Как и ты, в юном (для дракона, конечно) возрасте он совершил путешествие к отцу. Как и твой отец, его – тесно связан с Поталой… Но насколько же разными могут быть пути, схожие внешне.
Когда я получил возможность произвести потомство, выбор пал на Сафиру – мудрейшую из сапфирных дракайн, живущую на Картахене. Мы не знаем любви, подобной вашей, но едва ли драконий мир знал более глубокую и проникновенную привязанность пары. И мне никогда не забыть день нашей… это сложно перевести кроме как «танец квартета крыльев под облаками, когда землю ласкают тысячи солнечных лучей, отраженных в единых чешуйках»… Не забыть трепет, которым откликался в нас каждый звук из яйца, уже начавшего потрескивать под напором изнутри. Не забыть восторг от первого взгляда на прорвавшегося, наконец, лазурного кроху, прямо сейчас ступающего на путь впитывания первых впечатлений о мире…
Жаль, что дальше потоки наших судеб растеклись в разные стороны.
Сложно сказать, какова главная причина моего разрыва с сыном, в котором я мечтал воспитать того, кто сумеет меня понять. После рождения Азура я какое-то время разрывался между Синаем, Самсунгом и Картахеной. В Самсунге меня держали обязательства перед Ли, в подарок которому я и был, в общем-то, создан. Титан давал мне свободу, однако я сам считал своим долгом помогать ему и его народу восстанавливать связи с драконами, утраченные после стирания веков. В конце концов, я ведь для этого и был произведен на свет.
Синай стал моим вторым домом после знакомства с Мастером Поталы. Ни один дракон не понимал меня так, как этот человек. Я поклялся помогать ему, и не мог не сдержать эту клятву, вопреки словам самого Мастера, настаивавшего на моем личном пути.
Моего времени могло бы хватать и на визиты в Картахену. Однако там роль сыграли наши с Сафирой расхождения во взглядах на будущее сына. Сафира больше других драконов своего рода переживала их отход от миссии хранителей эльфов. Возможно, поэтому она и настаивала на том варианте развития, который приведет Азура к роли Великого Хранителя… Я знал, что эта легенда – вымысел, но не мог поставить под угрозу замысел своего создателя. Поэтому мне не хватало аргументов в споре, где я отстаивал право Азура выбирать свою роль самому… Разногласия привели к разрыву, Сафира попросила не вмешиваться в воспитание Азура, раз уж я выбрал путь служения, а не отца, постоянно находящегося рядом.
Когда сын пересек Давос, чтобы пообщаться со мной, я был огорчен увиденным. Мне нельзя было иметь детей по простой причине: я создавался как единственный дракон с чистой памятью – лишь для меня Пелена, окутавшая стертые века, была проходима. Стоило глубже задуматься об этом, принимая решение о потомстве… Азуру частично передалась моя способность. Стертые века не были открыты ему полностью, но ни один другой дракон не мог столь часто выхватывать оттуда обрывки знаний. Этим знаниям в мое отсутствие не хватило верной трактовки и упорядочивания. Поэтому ко мне прилетел невероятно смышленый всезнайка, неспособный эти знания направить в нужное русло.
Я научил Азура медитативным техникам, постарался разложить его знания по местам. Однако он был одержим миссией Великого Хранителя, знания все равно пересобрал в собственном порядке, а медитации направил в максимально прикладное русло, раскрыв в себе таланты несравненного менталиста, способного подавлять чужие умы.
Дальше ты знаешь… Азур стал Великим Хранителем мира от людей. И я безмерно рад, что ваш вид произвел на свет тебя: Великого Хранителя мира от драконов. Ваши судьбы похожи… И роли идентичны. Но твой путь – в куда более высокой гармонии Дао, потому я желаю тебе успеха в исправлении моих ошибок, которые мне самому исправить, к сожалению, не под силу.
Макроум в микромире
От взрыва чешуя спасла, но качели с потоком настолько измотали энергии верхнего даньтяня, что ментальные способности какое-то время явно были недоступны… Хотя на одну-одинехонькую смску для Нереваара должно ведь хватить, наверное… Вероника поводила глазами по огромному миру долины. Или?.. Можно ничего не слать, а окунуться в это новое приключение!.. Угроза вторжения пока снята, Катализатор все равно где-нибудь в закрытом Куньлунь, так почему не позволить себе передышку и не насладиться жизнью в микромире?.. С чистого листа, почти фейкой, как мечтала когда-то в глубоком детстве, даже всплакнув пару раз из-за своей неодолимой громоздкости, не дающей ощутить мир так, как это могли делать самые крошечные из пикси. Насладиться, окунуться, а потом уже вернуться к делам. Упоминание о Канале, которым был одержим Чи Ю, слегка зудело внутри, усиливая подспудно и чувство ответственности за Астрайку, которую уж как-то слишком надолго оставила в одиночестве в ее разведывательной миссии. Надо позвать… А пока – осмотрим этот чистый лист приключения, подложенный под зудящую от жажды рисования руку.
Синие глаза прогулялись по лесным зарослям долины, доходя до вершин каменного кольца, окружавшего зеленый оазис. От их высоты голова закружилась… Ну, или ментальные вихри уже дошли через эфир и до тела. Как дисбаланс нижних чакр вызывает физиологическую апатию, так и ментальные коллизии тоже сказываются. Просто не столько на физиологии, сколько на умственных свойствах. Те, кто хотя бы раз перенапрягал свой ум до крайней степени, знает, что интеллектуальное похмелье тоже существует. А теперь может умножить все на сто или тысячу, чтобы понять состояние умняши в долине, носившей очередное натур-поэтическое ханьское название: Чаша.
Выше, быстрее, сильнее
Вакуум в голове постепенно наполнялся свежими впечатлениями. Жаль только, что полный спектр ощущений пока не удавалось охватить. Как один и тот же фильм (игра, книга): в сонном состоянии вяло жевать, или же в бодром глотать с аппетитом. Так и тут: перегретый ум почти отключился, а без него нимфея поглощать впечатления уже слегка отвыкла. Ведь, как мы упоминали, даже в своих оригинальных медитациях постаралась найти местечко и уму, прокачав его, правда, до звания разума – способного оперировать более-менее умозрительными категориями, но достаточно живого, открытого и послушного, чтобы не мешать контакту сознания с тем, что в рамки обычного ума никак не поместится.
Но природу же вроде как и не нужно понимать умом или даже разумом. Для более глубокого погружения в нее даже и проще без аналитики – окунулся в этот первозданный круговорот и вертись в нем как неотъемлемая часть живой мозаики. Или нет?.. Зачем тогда человеку все, что выделяет его из природы, ставя то ли выше, то ли в стороне?.. По крайней мере, как раз Вероника свой родной лес чаще всего постигала с позиции именно развитого существа. За исключением времени медитаций (в ту пору еще вполне классических: бессловесных и не склонных давать жужжать мыслям), лес познавался именно разумом, пусть и беспрецедентно ажурным и открытым. Правда, там и лес был необычный – слишком насыщенный явлениями, выходящими за грани канонов обычной природы…
Как бы то ни было, с долиной Чаша Вероника знакомилась на уровне слегка выглянувшего за купол природы существа. С таким ощущением искренний патриот своей малой родины возвращается в места, где вырос, после первой в жизни недельной экскурсии по стране: ты уже повидал небоскребы и Кремль, и здесь ничего подобного не найдешь, но это не мешает тебе любить родную вотчину, просто уже с высоты птенца, знающего о более продвинутых гнездах…
Правда, долго без подключения ума Веронике погулять по Чаше не удалось. И тут уж едва ли ее вина.
…Первые мазки открывшейся глазам очередной картинки природной мозаики затронули ностальгические струнки. Синие глаза высмотрели движение около одной из многочисленных здесь шелковых сетей. Размером с половину нормальной Вероники, эти сети красивым симметричным узором, соединяли два куста, и нимфея, которая попеременно то топала себе ножками по земле, как обычная девочка, то взмывала вверх при помощи крылатых сандалий, автоматически отметила паутину не только как шедевр прядильного мастерства, но и как скрытую угрозу на случай неосторожного прыжка.
Хм… А вот крошечная феечка в желтом платьишке, зависшая у паутины, кажется, не особо заботилась о своей безопасности. Хи!.. Так она же муху хочет спасти!.. Веронику всегда умиляли проделки пикси ее родного леса – эти проказницы частенько забавлялись, выручая из паучьих ловушек неосторожных насекомых, а иногда и самых маленьких феечек, в процессе постижения мира угодивших в расставленные сети. Умняша с расплывшейся улыбкой следила, как местная пикси ловко перекусывает прочные нити вокруг почти не шевелящейся мухи, намереваясь освободить бедняжку… Грамотно-то как!.. Одну нить откусила с двух сторон и зацепила клейким пузырьком за листочек повыше, а другим концом овила жертву, чтобы создать независимую от сетей точку опоры. Вдруг муха в процессе освобождения крыльев начнет дергаться, и тогда здоровенная паучиха, которую было видно в верхней части паутины, уловит движение чувствительными лапками.
Хм… Но почему она не освобождает крылья?.. А лапки зачем подвязывать?.. Ты же… Ой! Фу!.. Ты же не собираешься ее есть?!. Ну нет же!.. Вероника брезгливо зажмурилась, не желая видеть, как фея припадет ротиком к мухе. А когда открыла глаза, то выяснилось, что ситуация резко поменялась… Видимо, слишком голодная, пикси, еще и столь много времени потратившая на подготовку к своему гаденькому пиру, не выдержала бурлящего аппетита и слишком резко припала к жертве в поисках щели хитиновых доспехов. Вырезанная из сети муха тоже избыточно буйно дернулась, фея не рассчитала траекторию движения крыльев, и они зацепили нити общей паутины. Густо покрытые клейкими шариками, шелковые струны мигом лишили прозрачные крылышки подвижности, фея затрепыхалась в широкой амплитуде, а это очень плохое решение, когда имеешь дело с паутиной, а сам размером не больше пчелы. Новые нити налипли на фее со всех сторон, она отчаянно трепыхалась, и хорошо еще, что все происходило в самом отдаленном уголке золотистого панно, а сама воровка неплохо подготовилась, предварительно обкусав часть нитей, между мухой и хозяйкой ловушки.
И все же эта дуреха настолько поддалась инстинктам, истошно мотыляя конечностями, что вопрос обнаружения определялся секундами… Вероника взлетела на сандалиях к месту драмы – ее нынешний вес позволял не только прыгать, но и зависать ненадолго, причем без обращения к явно недоступным сейчас ментальным установкам на времени-пространстве.
- Не дергайся ты, - шепнула она, доставая из рюкзачка эфирный кинжал – единственное оружие, которое согласилась носить с собой, да и то лишь потому, что кинжал этот, созданный еще в Гиперборее, не имел привычного физического клинка, а работал на уровне эфира. Урон из-за этого наносился как бы чуточку отложенный , зато никакой кровищи и всякого такого – оптимально для Вероники, в общем.
Феи Леса Афродиты охотно делились со своей наставницей практическими знаниями, той недоступными в силу размера. Поэтому Вероника знала некоторые тонкости паучьего промысла… Крохотная косточка из Сатирикона полетела в район грязно-желтого платья, небольно стукнувшись о бок и распустив вокруг облачко пыльцы. Воровка мух почти моментально замерла в стазисе, перестав мешать Веронике себя спасать.
- Нужно аккуратно, - подмигнула умняша, перерезая нити и мгновенно ворвавшись в свой слегка позабытый образ наставницы фей. – Одно движение, максимум два… Паучиха реагирует не на каждый трепет: иначе устала бы носиться по своему шедевру на каждый тюх капельки или касание листиком.
Но ученица ей попалась так себе… Стоило Веронике ювелирно вырезать любительницу мух из паутины, а эффекту стазиса спасть, как пикси без колебаний упорхнула за кусты, и у нимфеи особо острого желания догонять ее не возникло. Какая-то… не сказать, что неряшливая. Неряшливость заметна у тех, с кого просто слегка отбилась глазурь цивилизованности. А какая может быть неряшливость у волка, птички или стрекозки?.. Это чисто природная естественность глины, глазури лишенной изначально… Фейка явно принадлежала к животному миру, и требовать от нее манер Астрайки или даже хотя бы обычной материковой пикси лишь на основании платьишка и человеческого личика?.. В конце концов, платьишко было просто безыдейным кусочком ткани, а мордашка… Ну ладно, мордашка вполне нормальная. Хотя от кукольной красоты большинства знакомых феечек – далекая, примерно, как лицо среднестатистической ханьки – от личика Вероники.
- А ты – лети, - подмигнула умняша мухе, которую тоже не забыла освободить. Понятно, что все это круговорот, и, постоянно спасая мух от пауков, рискуешь нарушить баланс. Но просто пройти мимо трепыхающейся жертвы – Вероника не могла. Ни в микромире, ни в том, что считался побольше.
* * *
- Да ну что ж ты такая фартовая!.. – вслух воскликнула Вероника, пока не видя, куда вляпалась пикси, но доверившись ушам. Ее слух еще слишком отчетливо помнил зафиксированный им звук дребезжания скованных крылышек, чтобы спутать его с чем-то еще. Нет, ну это могла бы, конечно, быть и другая пикси, но что-то подсказывало: именно та.
И верно. Лоскуток желтой ткани, идя на звук, удалось разглядеть торчащим из… Том бы оценил… из росянки!.. Ну, это не худший вариант. Сама эта муха в платье, конечно, не выберется. Клейкие капельки и довольно могучая хватка цветочных челюстей – плохое сочетание для легкомысленных любителей лизнуть сладкую капельку на тонкой ворсинке… Но росянка до медитативного нетороплива в приготовлении блюда, так что времени на новое спасение точно хватит… А раз не горит – можно подумать, как освободить жертву, не слишком уж болезненно навредив охотнице.
* * *
- И снова пожалуйста, - кивнула нимфея учтиво уже вторично спасенной пикси, с любопытством глядя, что та будет делать: снова улепетнет или проявит, Бог с ней с благодарностью, хотя бы любопытство. Ладно в первый раз могла решить, что я, как и она с мухой – не спасала, а просто меняла конечный пункт столового назначения. Но сейчас-то, не?.. Не отметит, что мы вообще-то отдаленно похожи?.. Интересно, энергетику тоже, наверное, не ловит от слова вообще?..
Веронике за годы наставничества какие только пикси ни попадались!.. Но все они: от неимоверных пустышек или самовлюбленных кривляк до редкостных умниц или озабоченных дурочек – оставались в некоем едином видовом сегменте. Эта же дикарка принадлежала другому слою фейного спектра. Такая, очень вероятно, даже говорить неспосо… А, нет!..
- Чинтао, - буркнула фейка, и ритуальная дочь Лилит не распознала такого слова в ханьском языке. Стало быть…
- Вероника, - ответила умняша, показав на себя рукой. Потом – на пикси. – Чинтао?
Фея кивнула.
- Могло быть и хуже, - рассудила Вероника. – Ты ведь и другие слова знаешь, верно?
- Кушать хочу. Мы можем вернуться к мухе.
- Э, нет… Она уже улетела… Могу дать тебе что-нибудь из своих припасов, - она полезла в рюкзачок. – Орешки будешь?
- Какие маленькие! – поморщилась фея. – Я знаю, где есть такие же, но большие. И их неудобно есть.
- Конечно, неудобно, если они с тебя размером… А ты попробуй эти.
- А где ты нашла такие маленькие?
- Они… Это долгая история. Твой желудочек явно столько не выдержит… А если кратко, то… Они были большими, как и я, но потом уменьшились вместе со мной. Так что… Ну да… Приятного аппетита…
* * *
Вот это ж безнадега… Педагогический порыв нимфеи лишь чудом не иссяк в первые пару часов знакомства с Чинтао. Словно издевка над умняшей, та была полной противоположностью ее идеалам… Говорить она умела вполне, ну, или переданная Лилит способность позволяла столь стройно переводить ее обрывистый щебет. В любом случае тематика общения получалась сурово ограниченной. Пожрать и продолжить род – вот и все интересы пикси. Причем это занятно сочеталось – из сумбурных пояснений феи Вероника сделала вывод, что голод у той как бы двойной: сильно хотелось именно продолжения рода, но этот процесс напрямую зависел от сытости пуза, вот и кидалась крылатая дурочка на все подряд, лишь бы поскорее уловить переход, когда еда пробуждает внутри готовность пыльцевания.
- Сладко тогда везде, - поясняла фея и показала на живот. – И тут особенно.
- Не в первый раз, я так понимаю?
- Уже было, - закивала та, но тут же бесцеремонно отвернулась, прислушиваясь к ощущениям под своим желтым куском ткани, именуемым платьем: вдруг заглоченных орешков хватит для «сладко»?.. Но нет. Те, видимо, слишком маленькие все-таки. Не то что муха: большая, сочная…
Все эти нехитрые размышления читались на лице без шансов на различность трактовок. Вероника вздохнула… Если она вынесла тысячу стуков сердца с Жертвой в руке, то и тут справится.
* * *
Самка паука-кругопряда, уловив системную вибрацию сети, натянула несколько нитей, чтобы уточнить направление и исключить ложный сигнал. Не ложный – шустро перебирая лапками, паучиха стремительно понеслась вниз, но вместо отработанного захвата и ядовитого укуса замерла, словно упершись о невидимый барьер. В шелковой спирали весело играла ручками и ножками маленькая фигурка в темно-синем сарафанчике. От нее исходили странные волны энергий, хотя, возможно, не обошлось и без феромонов – едва ли суровую хищницу удержали бы одни лишь неуловимые всплески тонких энергий и почти неосязаемые звуковые вибрации со стороны головы.
- Ты поразительна! – с восторгом говорила девчонка, продолжая играть струнами ловушки. – Твоя грация чужда людям, как и дивная грация змей. Но сейчас я восторгаюсь каждым твоим движением… А твое мастерство!.. Кто-то скажет, ты следуешь лишь инстинктам… Но сейчас я вижу и твой личный вклад… Эта спираль… сколько в ней гармонии, усердия… И ведь с чего-то все это начиналось!.. Да, мир, несомненно, создан Творцом, но во всех нас Он вложил дар творчества, и каждый вид развивался веками, а на ступенях лестницы, нынешней вершиной которой является этот твой шедевр – стояли твои предки, делавшие скромный шаг вперед для вида, но огромный творческий рывок для себя… Я просто хочу, чтобы ты знала: ты прекрасна!.. А теперь я убираю барьер, мягко стираю запахи… И жду… Я знаю, ты хищница, но мне интересно, можешь ли ты проявить избирательность. Не на уровне инстинктов, а на уровне зародыша сознания твоего Алефа, который пока очень скован в личной воле, но вдруг он уже способен улавливать наше родство не на уровне двух пауков, один из которых мним, а на уровне единства природы… Не того единства, когда я – добыча, а ты хочешь кушать, а того, когда ты можешь осознанно потерпеть, потому что я тебе симпатична.
Паучиха продолжала стоять, едва заметно трогая лапками струны… Может быть, она все еще верила в остановивший ее барьер?.. Для чистоты эксперимента нужно нечто большее.
- Иди ко мне! – позвала нимфея ласково, и паучиха, внимательно глядя на ту всеми своими глазами, спустилась ниже. – Прикоснись к моей руке лапкой в знак того, что могла бы схватить и впрыснуть яд, но не станешь этого де… Хи… Щекотно… У тебя забавные мохнатушки…
Вероника без резких движений выскользнула из нитей с помощью эфирного ветерка, смывшего клейкие капельки с рук и ног.
- Ты – прелесть!.. – ласково чмокнула она паучиху через воздух, держась за безопасные места шелковой сети. – Хочешь, я попробую помочь с нитями, которые мы тут сегодня слегка потрепали?.. Выпускать их я пока не могу, несмотря на все свои старания перевоплотиться в такую, как ты. Но могу попытаться поплести… Хотя, думаю, сама ты быстрее справишься… Я еще маленькой наблюдала и поражалась, как вы за час умудряетесь сотворить такое чудо пропорций… Понятно, что нам феи кажутся милее, уж прости. Но если подумать, то вы столь же прекрасны по-своему. Они плетут платьишки, а вы – шелковые струны… И они, кстати, куда дольше пыхтят в своих цветочках – некоторые и за неделю не справляются.
- Я свое тоже за час сделала, - бросила Чинтао, зависшая вертолетом немного выше и в сторонке от паутины.
- И не поспоришь же, - покачала головкой нимфея. Пикси равнодушно окинула взглядом картину межвидовой идиллии.
- Зачем мне эти твои игры? – подняла она бровки. И тут тоже не поспоришь – Вероника изначально собиралась всей этой сценой подтолкнуть ученицу к идее перевоплощения, но быстро увлеклась и направила процесс уже в важное именно для себя русло…
Паучихино признание дальше родственно близкой малышки не распространялось, и сейчас она метнулась к краю паутины, едва не зацепив передними лапами неосторожно приблизившуюся пикси. Та на всякий случай отлетела еще чуть дальше.
- И рисковать так зачем было? – нахмурилась она. – Могла бы и в полете все это ей сказать.
- В полете слишком просто! – Вероника спрыгнула с нити и повисла в воздухе на эффекте сандалий. – Весь смысл был в том, что она ощущала свою власть надо мной. Так ее катарсис намного глубже, чем когда бы она говорила с позиции равной, не одолевая еще и свои инстинкты.
- Я кушать хочу.
- Вот именно… И она хочет!.. Но сумела проникнуться единством и забыть про голод. А ты ради учебы не готова потерпеть немножко… Без этого не будет шага вперед.
- Но меня все устраивает. Спасибо… Ты мне и правда нравишься. Я просто не понимаю, зачем тебе нужно меня менять? Ты намного развитее наших старших фей, но даже они не возятся с нами, еще и так рискуя собой.
- Потому вы и находитесь в пищевой цепочке между мухами и пауками.
- Мне нравится моя жизнь.
- Она бы уже закончилась сегодня дважды, работай старые правила.
- Но появилась бы новая… Старшие феи говорят: не бойтесь умирать. Исследуйте всю долину. Познавайте ее собой – и вся наша стайка станет сильнее и опытнее.
- А вот тут и правда спорить не хочется… - Вероника задумалась. Неожиданно, конечно, получать важное напоминание-урок от худшей ученицы в своей жизни. Но ведь так и есть… Эта фея просто рассуждает интересами стаи, вида. А я слишком цепляюсь за ее конкретную жизнь… И ведь кто, как не я, знаю все это?.. Знаю, но регулярно забываю…
Нимфея улыбнулась и провела рукой по коротким волосам Чинтао. Ей всегда нравилось ласкать феечек, а тут не было этого внутреннего ощущения своей огромности, мешающего вложить в жест всю ласку без опаски что-нибудь поломать.
- Я поняла тебя, - кивнула она. – Так что постараюсь не выставлять все, будто вы тут дикарки совсем, а я вся в белом прилетела и давай вас жизни учить… Адаптировались, как смогли. Значит, здешней природе вы нужны именно такими: простыми, целеустремленными, без лишних вычурностей… Но подумай еще вот о чем. Если ты просто погибнешь, как одна из многих, всего лишь познавая собой росянку или паутину, то пользы принесешь минимум. Зато представь, сколько всего ты сможешь дать твоей стайке, если хотя бы немного освоишь суть перевоплощений!.. Помнишь, я говорила паучихе про ступеньки?.. Вы тоже уже прекрасны на нынешней ступеньке развития, но повод ли это не делать шаг на новую?.. Да что ты все себя рассматриваешь?!.
- Да я… - Чинтао виновато пожала плечиками. – А ты можешь еще раз потрогать мои волосы?.. Это почему-то сделало очень сладко… Как будто сто мух слопала сразу.
- Романтика… - протянула нимфея.
* * *
- Упс…
- Попробуй за руку схватиться! – подлетела Чинтао к Веронике, которая переоценила силы своего эфирного потока. Он запаздывал, а росянка оказалась далековата от родственных чувств, которые все еще не отошедшая полностью от пирамиды Вероника внушила слабовато. Видать, все восстановленные запасы истратила на паучиху десять минут назад… Растение-хищница пока еще колебалось и не сжимало свои живописные челюсти, но, если ощущения не подводили, то готово была вот-вот это сделать, уступив вложенным природой программам.
- Никак… Лучше отлетай. У меня есть план Б.
- Ты так называешь лягушку?
- Ага!.. Отлетай. Будет опасно!..
Вероника попыталась послать лягушке, предусмотрительно приманенной сюда, дразнящий сигнал… Удалось. Коричневая попрыгушка уставилась на барахтающуюся в цветке шустрячку и выстрелила длинным языком… Теперь все решается ловкостью… Вероника по мере возможности еще лучше подставилась под живое лассо, дала ему вырвать себя из сахарного плена, а уже в зловещем полете прямо в распахнутую пасть со своим фирменным резвым изяществом вывернулась вверх и, нарушив четкую траекторию, шмякнулась спасительнице между глаз. Она тут же чмокнула коричневую головку, смахивая с торса растерянный язык, и вспорхнула на сандалиях вверх.
- Мы никогда так не сможем, - покачала головкой Чинтао и полетела какать.
* * *
- Сможете!.. – продолжила столь естественно для самсунговской феи прерванный разговор Вероника через пару минут. – Если захотите, конечно… А вообще этот урок получился еще более полезным. Я хотела показать тебе силу перевоплощений. Но что получилось? Показала, что лучше всего работает сочетание!.. Перевоплощение – это плод мудрости. Задумка с лягушкой – плод ума. А спасение уже от нее – тренированного тела…
- И какой плод нужнее нам?
- Я же говорю: сочетание!.. Необязательно каждой уметь всё. Зато будет здорово, если вы разделите обязанности. Одни – мудростью берут, другие – смекалкой, третьи – ловкостью… Такую стайку муравьи не вытеснят.
- Ты просто их не видела!.. От них все убегают!.. Кто успел… Остальных они, как волна, подхватывают, жалят и мигом разделывают на части… Я еще кусок отличной гусеницы ухватила тогда у них. Но Кетенг уцепилась за слишком большой кусок, потеряла равновесие, на нее тут же залезли, закусали, и поволокли в своем ковре.
- Ты хоть кусок Кетенг не пыталась стащить?
- Нет. Я гусеницу ела как раз… И друг дружку мы не едим. Это совсем несладко, говорят… Муравьи тоже не узнали – они даже не заметили, что Кетенг растаяла у них в лапах.
- А далеко отсюда был ваш подлесок? А то с муравьями мне бы тоже хотелось попробовать.
- Это без меня… Мы сюда летели целый день. А теперь три дня изучаем долину. Вдруг здесь тоже есть такие муравьи?.. Но пока нашли только других – они живут в больших горах и неопасны для нас.
- Термиты. Покажешь?
- Обязательно?
- А почему нет?.. Ты быстро схватываешь на самом деле. Уверена, ты будешь высшей феей уже в следующей жизни.
- Так тем более зачем затягивать эту? Раз так – можно и к муравьям.
- Не-не. Пойми, путь развития не только количеством жизней определяется, но и их насыщенностью. К тому же сейчас в Вендоре так все складывается, что следующей жизни у тебя здесь может и не быть. Поэтому пользуйся возможностью и впитай за оставшиеся дни весь этот здешний микромир!.. И не забудь передать знания своей стайке. Знания, наверное – единственное явление, кроме любви, которое, когда ты им делишься, не иссякает и у тебя самого… Ух ты. Впервые слушаешь действительно внимательно… Уже неплохо… А теперь давай опять с росянкой попробуем. Есть у меня еще идейка…
* * *
За двое суток, проведенных с Чинтао, Вероника опять с головой окунулась в одно из своих призваний: наставницы. Стоило принять диковатую всеядную выживальщицу какая есть, и процесс действительно пошел… Не со всеми работают модные у нас методики, когда ты должен вдребезги разнести привычный мир ученика, а потом предложить ему новый. У многих попытки ломать их мирок, каким бы плоским он ни был, вызывают отторжение и протест… Вероника, всегда довольно деликатная со своими феечками, здесь оказалась близка к освоению методики «сокрушительного знания», но сдержалась и по старой схеме вплетала свои задумки в каркас имевшихся у Чинтао представлений о мироздании.
Ну да. Ее животный аппетит и полная неразборчивость рациона заставляли морщиться. Так зато какая устремленность к решению задачи! Ничего лишнего – аскетичная выживальщица. Да наши фейки здесь пропали бы в два счета – биосфера Самсунга жесткая, пищевые цепи кошмарно переплетены, попробуй встройся еще. Тут им действительно было просто не до платьишек и ковыряния в информационном поле. Чинтао говорила, тех, кто залеживается, сочиняя наряд – нагло вытягивают прямо из норки и жрут все кому не лень: от насекомых и птиц до чуть ли не демонагов – для них это вроде семечек… Вот бедняжки и приспособились именно выживать.
И ведь выжили!.. Да еще и не настолько уж в ущерб уму. Информационные потоки здесь стройные, мощные… Жаль, что не пошли по пути осмысленного использования эфира – тоже ведь плотный достаточно. Но это мой вечный перфекционизм и тяга к «двумя ногами по двум дорогам». Выбрали путь чистой природы – и молодцы… Драконов понять хотела… Да едва себя одернула, когда не готова оказалась понять фей, которые немного отличались от привычных с детства!.. Нет. Нужно еще шире смотреть на мир как на разнообразие всевозможных форм и явлений. Неспроста сюда попала… Думала, нужно вернуться к алтарю и попробовать в потоке ментала обратно себя увеличить, а теперь кажется, что это не помогло бы. Все просто: чтобы вновь стать большой, а затем попытаться увеличить друзей – нужно научиться быть маленькой!..
* * *
И Вероника училась. Кто сказал, что наставник в процессе обучения только отдает?.. Хороший – и сам учится. Необязательно у подопечного – чаще у себя же самого: сочиняя новые методы и практикумы, открываешь внутри новые глубины…
- Нет. Не нужно лопать слепняка!.. Перестань смотреть на все, как на еду. Он может дать тебе большее, если ты попробуешь понять его внутренний мир, а не сожрать внутренности… Вы научились выживать, и умницы!.. А как насчет того, чтобы встроиться в гармонию природы в особой роли: тех, кто как бы стоит над животными процессами и способен направлять течение круговорота в максимальной гармонии?.. Я ведь заметила: у тебя нет ни малейшей агрессии. Вообще!.. Ты просто хочешь кушать. У людей с этим хуже… Хотя ханьцы как раз чем-то похожи на вас. Они были вынуждены выживать в сложных условиях и приспособились к миру. Они готовы съесть все, кроме луны и ее отражения, но ощущают себя частью круговорота и совсем не агрессивны… Вы ведь во многом сформированы и их мыслями… Хм. Потому, наверное, и размножаетесь так целомудренно, если сравнивать с синайскими феями. Ханьцы-то не особо фанаты, насколько слышала… Сытый желудок, немножко нежности и вперед опылять!.. Без излишеств процесса, но с максимальной эффективностью…
Процесс опыления, свидетельницей которого стала нимфея, и правда ее впечатлил. Фейки ее леса, да и, насколько она слыхала, материка – очень адресно подходили к посыпанию цветков шлейфом пыльцы: подбирали нужные настроения, состояния, информационные сгустки. Чаще всего это тоже происходило, минуя сознание – разве что нимфеи рассуждали стратегически, исходя из интересов полянки, планов ее развития и окружающей обстановки. Например, когда сатиры повадились засыпать пошлыми образами цветочки, чтобы потом похохотать над озабоченными малышками, нередко торопящимися выскочить из цветка и вовсе голенькими – старшие феи впитали у Вероники ее выработанный в дымке желаний иммунитет, после чего опылили те участки, что чаще всего страдали от надругательств парнокопытных шутников. Феи этого поколения перестали реагировать на проделки сатиров, и те быстро потеряли к забаве интерес, придумав новые. Что хорошо, ибо иммунитет у фей постоянным, разумеется, не стал.
Одним словом, континентальная адресность казалась Веронике самым логичным путем размножения. И тем удивительнее ей было наблюдать, как Чинтао с поразительной щедростью рассеивает пыльцу просто где попало – так пьяный пожарный летчик в удалом кураже ухает водой на лес, забыв про огонь. Какие там точные шлейфы по дозревшим для подселения цветочкам? Какая полянка?.. Пыльца разлеталась между деревьев, зацепив, наверное, не больше десятка цветков…
- Вы ведь не только в них рождаетесь! – осенило наблюдавшую за процессом Веронику. – А везде, где хоть сколько-то укромно!.. Потому и маленькие такие…
Тогда все сходится. И оставалось в очередной раз подивиться мудрости эволюции и приспособлению видов. Здешние феи просто не смогли бы выжить в привычных для материка размерах и при единых схемах рождения в цветочных бутонах. Местная фауна быстро вычислила алгоритм, а какую защиту могут дать лепестки?.. Вот и вызревали малышки в укромных уголках: между корнями или камнями, под листьями лопухов, прямо в земле. Куда там платье придумать вычурное? Крохотный кокон разрывался феечкой изнутри, едва та ощущала в себе силы пошевелиться. Ведь иначе разорвут кокон уже снаружи – желающих масса… По словам Чинтао, пыльца потому и крупная, что в каждой ее песчинке содержится будущий зародыш, и в условиях, когда любые хищники отсутствуют, она одна могла бы произвести на свет тысячи три фей. А в реальности – будет не больше сотни. Из которой первое слово успеют произнести счастливиц тридцать, а хотя бы раз утолить появляющийся еще в коконе голод – семь-восемь…
Вот и приходилось в основу выживания закладывать два принципа: размножаться с опережающим истребление графиком и избегать высокой концентрации особей на одном участке… На континенте полянка фей способна дать централизованный отпор почти любому врагу, при условии, что тот не обладает иммунитетом к волшебному смеху. К несчастью самсунговских – здесь как раз слишком велика вероятность, что на хранилище сочных «семечек» нарвется какой-нибудь демонаг или дракон, и обоих смех фей разве что развлечет. Так что, возможно, отсюда и берет истоки равнодушие местных фей к эфирным талантам. Толку их развивать, когда на острове уйма существ, с эфиром, именуемым здесь ци – на ты.
Ну и ладно!.. А как тогда насчет пути перевоплощения?.. И почему ж не дошла до идеи раньше?.. Феи ведь – как губки: впитывают на ура – помесь попугаев с обезьянками… Научить их перенимать внутреннюю суть других существ круговорота, и вот он: новый вид суперпикси, способных стать камертоном биосферы. Интересно, почему раньше никто этого не провернул? На поверхности ведь… Или побоялись, что тогда придется защищать леса от порвавшего баланс вида?..
Вероника представила, как среди суперпикси появляется лидер, вроде Азура, решивший явить миру торжество своего вида. Хм… В этой шутке не такая и малая угроза таится, кстати, если помнить о достигнутой местными пикси общей плодовитости. Создав себе условия, когда выживает хотя бы половина зародышей, они ведь просто заполонят весь лес… Или Дао и это обратит во благо? Мир под управлением фей… Не так и плохо, наверное. А если плохо – на пикси-Азура найдется своя муравей-Вероника…
* * *
- Получилось!.. – Чинтао и эмоционально расцветала на глазах. Даже аскетичное платьишко и неспособное постоянно поддерживать чистоту тельце – уже не мешали любоваться ученицей, настолько горели у той темные глазки. Только что пикси удалось ассоциировать себя со слепняком, и это помогло ей повеселиться с росянкой. Забавно, что тут Вероника использовала знания, полученные в виде шутки… Том во время своих дзен-медитаций любоваться предпочитал всякой ерундой, это сплелось с особым отношением к росянке, вот стрелец и высмотрел как-то, что ушлый клоп научился выделять вещество, позволяющее ему скользить по клейкой влаге цветущей хищницы без риска прилипнуть. Ясно, что удержаться от огласки наблюдения Том не мог, выдумав десятка полтора шуток на тему влаги росянки, влаги умного слепняка и их, разумеется, сочетания…
И теперь сначала Вероника попробовала перенять способность подкарауленного у цветка хитреца, а затем, после успешных испытаний, подурачить росянку удалось и Чинтао. Философия цеплялась к пикси не лучше влаги росянки к слепняку, а вот прикладные эффекты страшно воодушевляли, и она теперь сама упрашивала наставницу поискать новые образцы, желательно обладающие самыми невероятными талантами.
И таких оказалось немало.
Веронике и самой стало до жути интересно постигать суть самых разных фрагментов мозаики микромира. Для нее прикладные эффекты были вторичны, так что Чинтао пришлось запастись терпением и послушно внимать рассказам наставницы о том, как видит мир очередной бесполезный в плане подходящих талантов жук.
- В оригинале перевоплощению нужно учиться для того, чтобы лучше выделить свою истинную суть, не цепляя ее за текущее тело, - примерно повторяла нимфея слова Тинг. – И для ощущения единства с миром. А не только для боевых преимуществ… Если ты будешь перенимать чужую силу, не заглядывая при этом в помыслы и душу, не пытаясь понять взгляда на мир – то вы станете угрозой для природы и будете истреблены как нарушители гармонии и баланса.
Но природа и сама обладала системой защиты даже на ранних стадиях возникновения риска. Чинтао заметила, что полезные свойства действительно подхватываются только при условии искреннего погружения во внутренний мир существа. Поэтому к середине второго дня тренировок ее закутанная в скорлупу выживальщицы душа стала раскрываться миру.
Да. Чтобы выхватить из мухи секрет ее поразительной маневренности, пришлось перестать смотреть на ловкую толстушку как на еду и взглянуть на мир через ее роскошные глаза. И тогда бока пикси, зеркаля дар мухи, начинали с рекордной оперативностью улавливать все воздушные потоки. Ясно, что вплести это в единую систему управления полетом за один день не удастся. Мало ведь ловить – нужно и столь же быстро реагировать всем телом… Но вдруг это передастся в пыльце следующим поколениям вместе со склонностью понимать муху и, в идеале, исключить ее из рациона утоления голода.
А насколько вынослива бабочка!.. Казалось бы, даже несколько нелепо передвигается, но ведь эта хрупкая красотка может несколько раз подряд пересечь Самсунг... Как бы пригодился ее талант феечкам, падавшим от усталости прямо на землю во время недавнего бегства с подлеска!..
Что уж говорить о стрекозе – этой идеальной хищнице, рядом с которой и поставить-то некого. Вероника с Чинтао удивленно наблюдали, как стрекоза, практически не зная неудач, охотится на всех, кто ей более-менее подходит по размеру. Затем они вжились в дэ стрекозы и прочувствовали, как сложна жизнь, когда ты сначала больше года лишен возможности летать, будучи нелепой личинкой, дышащей через жабры, а затем, развернув свои крылья и ощутив радость неба, должен ценить каждый миг, ведь здесь ты задержишься совсем ненадолго.
- Наши пикси тоже в цветочке проводят больше времени, чем в полете, - заметила Вероника. – Любопытно, если душа на самом деле смертна и живет совсем мало… Впрочем, это уже так – в шутку… Зато понятно, откуда у стрекоз столько активности – накапливают за годы скуки личинкой…
Нет. Идеальную конструкцию из четырех независимых крыльев Чинтао не переняла, конечно, так что с реальной стрекозой ей в боевом режиме встречаться не стоило, однако скорости и маневренности полету добавить удалось, да и сама энергетика успешной охотницы теперь словно струилась внутри.
- Смотри, как я могу! – Чинтао показывала фигуры высшего пилотажа Веронике, в это время уже переключившейся на ногохвостку. Милые чистюльки-крохотульки, неустанно моющиеся капелькой, прыгали на такую высоту, что нимфея, быстро совершив подсчеты, распахнула глазищи:
- Это как человек через пирамиду Фалеса примерно!.. Даже выше немного.
Вероника быстро хватанула губами символический кусочек лепестка «из сада Си Ванму» и постаралась вникнуть в суть ногохвостки…
- А смотри, как я!.. – вскоре восторженно отвечала она ученице, взмывая на своих сандалиях к вершинам деревьев.
И то, что ее воспитательная миссия удалась, нимфея для себя решила следующим утром, когда нечаянно застала ученицу за подражанием ногохвостке. И ладно бы выживальщица училась скакать повыше!.. Нет… Она с трогательной неловкостью пыталась тайком от своей чистюли-наставницы искупаться в большой утренней капле, собранной из нескольких росинок поменьше.
* * *
- Сейчас мне уже есть что сказать Гермесу насчет их НИЛа, - покачала пальчиком Вероника вечером того же дня. – Да, у каждого вида можно найти изюминку, которую он выработал в борьбе за существование… Но есть все же способ получше, чем Лабиринт Отбора спиральной нити.
Река, втекающая в Чашу
Это и правда было своеобразным вызовом Апокалипсису и одновременным испытанием веры в Дао… До Дня Возвращения оставалось совсем немного, важные задачи по-прежнему висели в воздухе, а Вероника занималась своими маленькими делами с полным погружением и наслаждением. Ее главная подопечная – самая умная фея в мире – до сих пор не отреагировала на ряд призывных смс. И хоть ее наставница и чувствовала, что разведчица Куньлунь жива-здорова, стороннего наблюдателя могла бы удивить педагогическая пылкость, с которой нимфея вкладывает знания в неизмеримо менее одаренную пикси.
- Она отлично проветривается, - сообщала Вероника ученице, на ходу читая свою Энци, в которой неустанно ковырялась все эти дни, выискивая теоретический базис для постоянных практикумов перевоплощения. И сейчас речь шла об искусственной горе, выстроенной термитами на самом краю долины – недалеко от узкого ущелья, соединяющего Чашу с лесисто-холмистой зоной, из которой и прибыли сюда феи. Обе исследовательницы достаточно глубоко вникли в суть этой разновидности термитов, поэтому спокойно бродили по их жилищу, уже облазив почти пустующую верхотуру и направляясь теперь в подземные этажи, кипящие жизнью.
В Номадере Вероника встречала совсем другие термитники – клинообразной формы. Узнавая про них с появлением Энци, умняша выяснила, что столь самобытный стиль выработан с прагматичными целями. Ориентированные боковыми гранями на восток и запад, термитники уже с первыми лучами солнца начинали прогреваться в районе восточной галереи, где и скапливались самые замерзшие за ночь. В пик солнечного буйства жаркие лучи почти не затрагивали жилище из-за вопиющей остроты клинообразного шпиля, а после полудня лишенная солнца восточная галерея вновь собирала страждущих – на этот раз с целью поделиться прохладой… Столь глубокая продуманность тогда очень впечатлила нимфею, она начала подробнее изучать удивительный мир букашек, однако вскоре пришлось отвлечься на более насущные проблемы. И вот теперь старая закладка получила, наконец, порцию внимания, а Вероника наверстывала упущенное.
В Чаше температурные повадки были явно скромнее присущих жаркому Номадеру, потому и термитники здесь существенно отличались, напоминая обычную гору. Большой Веронике такие казались достаточно плотными, и вот лишь теперь выяснялась поразительная пористость стен-склонов – они буквально дышали, а густая и математически выверенная система вентиляционных каналов создавала оптимальные условия для теплообмена.
- Нам такое не подойдет, конечно, - Чинтао все еще искала в любом новом впечатлении полезные перспективы для родной стайки. – Слишком централизованно. Один демонаг – и всё… Ты уже говорила вашу поговорку, но я забыла.
- Не все яйца в одну корзину?
- Точно.
- Так-то да… Ваши разнесенные центры тяжести дают устойчивость всей стайке… Но поучитесь у термитов другому. Например, самой структуре и организации… Я читала, что их матка точно знает, каких подвидов не хватает, и откладывает яйца с именно такими. Мы ведь уже думали насчет разделения в вашей стайке обязанностей, и хорошо бы настроить вас так, чтобы в пыльце отражались потребности в том или ином подвиде фей: собирательниц, охотниц, зодчих, переговорщиц, наставниц и в таком духе… Давай к матке заглянем – попробуем ее тоже прочувствовать: вдруг уловим секрет?
* * *
По пути пришлось дважды ожидать, когда особая каста термитов-регулировщиков восстановит движение, продув умелыми командами «пробки». Возможно, две выпадающие из стройной системы взаимодействий гостьи влияли, либо еще что-то, но эти всплески тревожного хаоса немного вырывались из общей гармонии термитника, где каждый знал, что ему нужно делать в ту или иную минуту. Подождав, когда встречные цепочки широкомордых термитов-воинов исторгнутся из проходов, девчонки вместе с застрявшей толпой работников проскочили ниже, затем все повторилось, и новый переход вывел их в инкубаторную зону.
- Вот это размеры!
- Вот это ритм! – каждая из экскурсанток одновременно выразила самое глубокое свое впечатление.
С точки зрения пропорций, в большом мире матка термитов выглядела бы рядом с нормальной Вероникой почти как кит. Этот биозавод каждую секунду откладывал маленькое яичко, которое подхватывали усердные рабочие, копошащиеся у здоровенного зада.
Пока Вероника любовалась процессом, Чинтао самовольно уселась для медитации перевоплощения, но очень быстро вырвалась из безмятежного состояния и нахмурилась.
- Она очень встревожена! – сообщила фея наставнице. И та, продумав на ход вперед, окунулась в сознание уже не самой матки, а одного из термитов-воинов, встреченных по пути.
- На термитник напали! – кивнула нимфея спустя минуту. – Потому и заторы были.
- Муравьи! – свежие страхи не оставляли Чинтао большого выбора в поиске подходящего агрессора.
- Отработай эту версию, - умняша ладошкой усадила нервничающую ученицу, но, видя ее состояние, и сама попыталась настроиться на муравьев-кочевников, о которых рассказывала фея.
Правильно сделала. Чинтао, слишком взволнованная, не сумела войти в медитативный транс достаточно глубоко, а вот Вероника вскоре поднялась на ноги и стала морщить лобик.
- Не нравится мне все это… - проговорила она и посмотрела на ученицу. – Помнишь, я рассказывала, что муравьи ограничиваются локальными набегами? Что им выгодно просто снимать вершки, так сказать… Зачем убивать всех, если можно стабильно кормиться малым, позволяя вырасти новой еде?.. – она потерла лоб пальцами. – Эти – другие… И они направляются прямо сюда.
* * *
Вероника не ошиблась. Муравьи редко доходят до подвалов термитника, предпочитая оставлять матку целой, дабы она продолжала производить им новую еду и в будущем… Но эта сверхколония, кажется, решила жить исключительно настоящим.
По идее, термиты-воины, хоть и уступали муравьям в главном: подвижности, организованности и числе, но должны были еще удерживать верхние рубежи своего города. Если поторопиться – можно успеть проскочить узковатые лабиринты нижних этажей, а уже в «горе», пользуясь способностями левитации, ускользнуть от агрессивных налетчиков… Но Веронике теперь было жалко матку. Она еще не успела выяснить, только ли на этой громадине завязаны все процессы колонии, или же термитные сети способны временно существовать на одних лишь внутренних связях своего коллективного сознания. Подобное исследование являлось как раз одной из целей визита, но теперь было уже не до знаний: вероятность тотальной гибели всего этого удивительного города как-то болезненно ассоциировалась с тем, что грозило сейчас людям…
- Я должна попытаться спасти ее! – сообщила нимфея ученице. – А ты – улетай, пока есть возможность.
- Ты опять рискуешь ради другого вида!.. Я никак не могу этого понять, хотя тайком уже раз двадцать пыталась в тебя перевоплотиться, чтобы разгадать истоки такой странности!..
- Разгадала?
- Нет.
- Наверное, потому, что я и сама еще не вполне сформулировала суть… Хм. Ли был прав: в момент опасности осознается лучше… Как рабочая версия точно сойдет… В общем, считай, что, когда какой-то вид выходит за рамки обычного круговорота природы – он несет ответственность уже не только за себя, а и за весь этот круговорот в целом!.. Это и есть путь к истинному Мы!.. Сначала ты думаешь как особь. Потом как часть группы, потом – стайки. Когда вы разовьетесь еще больше – вы станете мыслить в интересах всех фей округи. А когда подниметесь сознанием над всем лесом – будете мыслить интересами леса. У нас это похоже на линию семья-деревня-народ-империя. Мы никогда раньше не поднимались выше последнего, и только сейчас действуем как вид – как все человечество… Но можно еще выше!.. Как я и говорила Азуру!.. Стать камертоном всего мира!.. Мыслить его интересами… Ну а потом – и Вселенной… В этом, возможно, и есть смысл развития видов… И конкретный образец – прямо сейчас. Толку от моих выводов, если я не готова подкрепить их делом?.. Так что сейчас ты, другой вид – полетишь, пока еще можно, к своей стайке выводить ее на новый уровень миропонимания. А я пока займусь еще одним другим видом… Не бойся за меня – я не пропаду… Правда.
Без шлепка по попке Чинтао, наверное, так и продолжала бы стоять. Но хорошо, что она все еще оставалась на мыслительном масштабе именно стайки. Она могла сильно привязаться к наставнице, однако понимала, что рисковать богатыми знаниями не нужно сейчас даже ради той. Тем более, чем она поможет? Только помешает, ведь та, как всегда, начнет заботиться именно о ней, а до себя руки так и не дойдут…
- Я буду ждать тебя! – Чинтао обняла Веронику, покосилась на горку необработанных яиц, парочку которых еще два-три дня назад непременно стащила бы на дорожку. Потом с забавной бесцеремонностью погладила ладошкой нимфеи свою короткую прядь и упорхнула к проходу.
- А теперь давай займемся тобой, - повернулась умняша к матке, понятия еще не имея, как можно эвакуировать этот левиафанище микромира.
* * *
Догадка пришла лишь тогда, когда авангард налетчиков уже добрался до сердца колонии. Пришлось чередовать выстрелы из рогатки с рывками медитаций. И сложность заключалась в том, что сейчас требовалось не самой перевоплотиться, а вложить образ перевоплощения матки в человеческую волшебницу – в саму эту мясную глыбищу…
Сил ушла – уйма… Настолько перестаралась, что на себя действительно не хватало. Можно ведь попробовать выделить феромоны и стать для муравьев своей… Но, как назло, перед этим обстреляла всю область входа косточками с эффектом рассеянного буйства, и теперь муравьи валтузились между собой. Стать одной из них – могут напасть… А что, если… Какая-то бабочка, да!.. – Вероника, краем глаза наблюдая, как матка… медленно скрывается в портале, ведущем в какой-то тихий закоулок, раскрыла Энци и уткнулась в страницу, которая вместо строчек показала ей динамический образ.
- То, что надо…
Вероника села и слилась сознанием с личинкой бабочки-голубянки… Муравьи кинулись к ней, грозно тарахтя жвалами, но еще на пути их усики уловили нечто… родное… И даже более родное, нежели принадлежность к взрослому населению колонии. Четверо бойцов подхватили крупную для них добычу и, повинуясь инстинктам, поволокли в муравейник.
* * *
«Еще б не облизывали так часто – вообще хорошо было бы», - думала Вероника по пути через ущелье, стараясь не глазеть на добычу других носильщиков. Силы медленно восстанавливались, и можно было уже и попробовать вырваться из мягкого плена, чтобы взмыть на сандалиях в безопасную высь. Но нет – исследовательница побеждала. Надо понять этот удивительный ручей получше!.. Вот это связь так связь: только что при переходе через обрыв, часть муравьев заполнила его собой, словно живым мостом, облегчив путь собратьям… Есть, чему поучиться…
Да и не только в любознательности дело было – еще в банальной осторожности. Находясь в лапах муравьев, Вероника слегка опасалась менять настрой сознания, застывший пока на сути личинки голубянки. Мало ли – пока в самих муравьев воплощаться будет, окажется в промежуточном состоянии: примут за чужачку и покромсают с ходу своими жуткими челюстями.
Так что нимфея дотерпела до инкубатора, куда ее носильщики и уложили рядом с собственной кладкой, как и поступали с личинками бабочек-голубянок. Эти милые паразитки давно уже наловчились дурить муравьев. Всего две недели личинка живет на вольных хлебах, а потом, выделяя особый феромон, выдает себя муравьям за свою и до самого рождения пестуется ими с полной отдачей. Бедолаг, настроенных исключительно на запахи, вообще не смущает разница в размерах и цвете. О чем говорить, если сейчас в систему свой-чужой ворвалась черноволосая смуглая человеческая самка, похожая на личинку не больше, чем на свадебный торт?..
В инкубаторе продолжал царить кажущийся сначала суетой порядок. Муравьи ухаживали за кладкой, питательно облизывая каждое яйцо, включая и несанкционированную чужачку. Их было сравнительно немного, однако рисковать все равно не стоило, и нимфея подгадывала момент, когда можно будет оборвать спасительную связь с голубянкой и мимикрировать уже под самих муравьев. Но планы неожиданно изменились.
- А ты-то куда?!. – воскликнула Вероника, видя, как в проход вбуривается что-то огромное, напоминающее осу… Помня о боевых способностях хозяев инкубатора, она сначала отнеслась к гостье как к явной смертнице, а потому изрядно удивилась дальнейшему сценарию. Видимо, с помощью очередного феромона, оса стравила муравьев, заставив забавно драться друг с дружкой, а сама направилась к кладке, что-то выискивая… Или кого-то…
- Отстань!.. – нимфея едва успела превратить короткий сарафанчик своей Пыльцы в плотный облегающий комбинезон, и как же вовремя!.. Оса, взгромоздившись сверху, попыталась сунуть в Веронику острый яйцеклад. Астральный шелк, из которого был сделан подаренный самой Лилит наряд, выдержал эту атаку, но наездница не успокаивалась, и Веронике пришлось подстрелить ее из рогатки косточкой стазиса, затем, пользуясь суматохой, выскочить из инкубатора и, избегая встреченных работников, намеревающихся вернуть «личинку» куда следует, вырвалась, наконец, на волю.
Через несколько минут, сидя на безопасной ветке, она открыла Энци и…
- Да что ж такое!.. – безопасность оказалась мнимой, и Веронику едва не подцепила клювом какая-то птичка… За эти дни нимфея уже поняла, как опасно быть маленькой, но сейчас была действительно застигнута врасплох, слишком уж глубоко погрузившись в книгу.
Пришлось прочитать о встреченной осе-наезднице, находясь в образе сокола, которого мелкая птичка неизвестной пока породы явно побаивалась, судя по скорости побега.
- Жуть какая… - проговорила нимфея, читая на этот раз предоставленную словами информацию из Хроники Акаши. До чего ж сплетены пути микромира!.. Оказывается, эта разновидность ос, каким-то образом прознав о коварстве голубянок, создала новый слой паразитизма. Вот же ж подивились бы муравьи, узнав, что выращивают в своих инкубаторах не только приблуд-голубянок, но еще и личинок ос-наездниц. Причем последние, совсем обнаглев, умудряются залезать прямо в убежище, почуяв там именно приблуду и от имени природы мстят ей за коварство – оса откладывает яйцо прямо в личинку бабочки, которую вылупившаяся вскоре пассажирка отвратительным образом поджирает изнутри весь период вызревания.
- Забавно, наверное, смотреть на рожицы муравьев, когда из куколок поочередно вылупляются сначала бабочки, а потом осы, - покачала головкой Вероника, но быстро отвлеклась на феромон, который научились выделять наездницы. – Это может быть полезно, - поджала она губки. – И даже очень! – добавили они встревоженно через полчаса, когда постижение этого вида муравьев привело к осознанию их плана.
* * *
- Это была разведка! – сообщала смуглая синеглазка стайке фей уже утром следующего дня. – Но они готовят полноценное вторжение в долину – на старом месте им уже недостаточно еды. И выбор не особо богатый: из долины есть только один выход, и он как раз занят муравьями. Самые ловкие из вас могут попробовать вырваться через высокогорье, но это будет сложно.
- И тогда мы бросим на смерть всех остальных жителей Чаши! – Чинтао, собравшая для Вероники весь этот совет старших фей, кажется, сделала шаг по лестнице самосознания. Но другие пока не имели шансов настолько подняться над интересами стайки.
- Зато спасемся мы, - пожала плечиками одна из старших фей. Вероника не хотела давить, но предупредить считала долгом.
- Большинство из вас не сможет подняться так высоко, остальных на открытой местности переловят птицы. Путь через каменистую поверхность для вас станет долгим – тем, кто доживет до ближайшей зеленой зоны, может не хватить сил и времени, чтобы сохранить преемственность поколений.
- А если через ущелье перелететь муравьям за спину? – предложила другая фея.
- Их владения слишком велики – они и правда расплодились до ужасающих масштабов. Та же история: перелетят немногие, да и еды там маловато осталось после нашествия муравьев. Разве что кочевать начнете, как и они. Только в обратную сторону.
- Но ведь здесь все равно нет шансов выжить!
- Я не могу настаивать… Я остаюсь и попробую их сдержать вместе с теми, до кого достучусь. Шансы даже примерно предугадать не берусь. Так что решайте сами.
- Я остаюсь, - кивнула Чинтао и с неуклюжей ненавязчивостью подставила вымытую утром прядь волос.
* * *
Возможно, кому-то захочется глубже окунуться в события, случившиеся через два дня в долине под названием Чаша. Не исключено, что желающих будет несколько, ведь мы верим, что многие читатели быстро научатся постигать суть других видов живых существ, а потому сумеют докопаться до скрытых в тайниках микромира отголосков легенд. Тех самых, что говорили о героической обороне долины объединенными силами всех живых созданий… Не желая мешать любителям микромира творить полноценные фрагменты Вендорской мозаики, мы обойдемся лишь кратким пересказом происшедшего, чтобы поскорее перейти к более глобальным событиям.
* * *
«А вдруг я зря вмешиваюсь? – одолевала последние сомнения Вероника, уже ложась спать накануне вторжения. – Вдруг эта атака муравьев подвигла бы какой-то другой вид на развитие? Точно ли сбой в кочевниках не является частью плана природы?.. Или именно я тоже и есть часть этого плана?.. Как определять эту грань? Только попытками ловить ощущение гармонии Дао?.. А если кто-то не может? Как бы придумать универсальный метод… Хм. Вот если бы я позвала Нереваара, и он просто сжег всю сверхколонию – тогда это вне оптимального плана природы, ведь уничтожение здесь превосходит созидание. Но я ведь пытаюсь сплотить всю долину, обучаю многих действовать сообща, а феям и вовсе дала возможность перейти на новый уровень осознания бытия. Так что как рабочий вариант можно предположить: если ваше сопротивление несет созидание, развитие и обучение, то оно – в гармонии. В ином случае, есть риск, что вы просто сбили волну, которая, выглядя агрессией, в глобальном смысле могла нести пользу… Да, Азур!.. И вас мы не просто останавливаем, а используем это как способ выйти на новый уровень осознания. А значит, мы – в гармонии… Не забыть передать это Юреку. Он ведь опасается, что Нараянастра может не посчитать драконов угрозой. Или не передавать… Пускай прибережет лучше на Легион – там-то уж точно гармонией не пахнет… Какие бы феромоны ни выделяли архидьяволы…»
* * *
Почти до вечера длилось это сражение, всю эпичность которого даже не осознавали большие двуногие существа, живущие, казалось бы, не так и далеко от эпицентра событий… Ползучей реке, вторгшейся в чашу долины, противостояли объединенные силы ее защитников. Объединенному сознанию сверхколонии муравьев-кочевников, превратившейся в раковую опухоль на теле природы, бросил вызов микромир долины, впервые объединенный высшим по сравнению с собой сознанием-камертоном и одновременно дирижером. Крохотная сейчас тельцем, но огромная умом и объемами души, девчонка возглавила сопротивление, несмотря на всю его кажущуюся обреченность.
- Если они мыслят как единая сеть – нужно максимально разрезать их на отдельные элементы! – поясняла Вероника Чинтао, игравшей роль адьютантки и довеска. Последняя функция заключалась в том, чтобы, входя в медитативный транс, раздавать вторичные команды, на которые не хватало погруженной в главные события полководицы микромира.
И сеть муравьев кромсалась при помощи самых различных действий… Не только насекомые – прибегать довелось и к помощи других сил. Бобры направляли на живую реку небольшие ручьи, иногда обходясь и заваливанием деревьев. Немногочисленные еще грибы выделяли в воздух вещества, вызывающие у муравьев самый разный букет ощущений, как правило, неизменно мешающих оставаться в трезвом сознании. Насекомые тоже старались. Например, паучихи, следуя указаниям, на всем пути интервентов наплели над самой землей длинных сетей, превратив путь стрелы в путь лабиринтов… И это, как и предполагалось Вероникой, вопиюще сбивало общий настрой. Любители понаблюдать за муравьями, возможно, становились свидетелями забавной картины, когда ручеек муравьев, четко синхронизирующих действия, вдруг превращался в фестиваль хаоса, стоило его всего лишь разделить пополам каким-нибудь веслом. То же самое происходило и здесь – разрезанный на ручейки поток терял осмысленность действий, и пока разведчики разных струй вновь находили друг друга – общий напор скудел в атакующей мощи.
Другое дело, что все это приносило лишь тактические преимущества, ведь в плане защиты долины зияла огромная дыра в месте ударного кулака, который мог бы нанести действительно мощный ответный выпад. Сама Вероника полагалась на то, что ей удастся настолько тесно слиться со сверхсознанием муравьев, что они воспримут ее команду прекратить вторжение. Для этого, в первую очередь, и разделялся поток, ведь первые попытки подключения показали: сеть сейчас слишком масштабна, чтобы даже столь могучее человеческое сознание могло взять ее под контроль.
Вторичная польза от рассеивания живого ковра на сегменты заключалась уже в более прикладном преимуществе: противостоять единому потоку не могла ни одна сила долины, а вот с более-менее автономными отрядами то тут, то там уже без полной безнадежности сталкивались сводные группы насекомых и зверьков. Великолепная авиация стрекоз, мобильная мощь пауков, танковая прочность жуков и скорпионов, крепкая пехота местных муравьев и термитов – эти соединения достойно тормозили продвижение ограниченной в своем пехотном характере орды.
Едва ли не наибольшую пользу приносили осы-наездницы – они появлялись в местах критической угрозы и раз за разом устраивали муравьям дезматч, выпуская свой удивительный феромон безумия. Если пытаться считать потери агрессоров, то от дружественного огня полегло раз в десять больше кочевников, нежели от лап, ртов и клешней самих защитников.
- Интересно, мое участие во всем этом уже направило меня на путь воина? – размышляла Вероника, готовя очередной ход… Впрочем, сейчас ее это уже не заботило. Путь мира, который обеспечивал ей великолепную защиту во время восточной миссии – уже был фактически завершен. Если не считать так и не найденного способа увеличить героев последнего дня, считавшегося нимфеей личной миссией, она уже оправдала все возложенные на нее Альянсом надежды. А раз так – зачем эти хитрости?.. Дальше ведь шел уже лишь личный путь, так что пускай архидьяволы выстраиваются в очередь – она никого из них не боится… Или?.. Она просто съест одно из рисовых зернышек!.. И почему же раньше о них не подумала?..
Нимфея сунула руку в рюкзачок, где хранился довесок к подарку Ли. Отдав мозаику Юреку для переправы в Молулу, зернышки Вероника оставила отдельно, зная уже от титана, что героям последнего дня они все равно не помогут… И жаль – хорошая ведь штука.
Она, еще читая в Энци о мифах Самсунга, набрела на историю, где некий бог, в коем явно угадывались черты то ли самого Ли, то ли его аватаров, дарил некоторым людям рисовое зернышко. Съев его, те обретали защиту от невзгод жизни, но при условии, что сами при этом будут сохранять лояльность всему живому и находиться в гармонии с Дао… В мифах упоминалось, что большинство людей рано или поздно все равно теряли благословение небес, ибо шли на поводу у агрессии и ступали на путь, далекий от гармонии. А уже сам титан лично пояснил Веронике, что не удержался от маленького подарка, уловив в ней поразительную гармоничность души.
- Как будто тебе в Вечном Мире кто-то дал такое зернышко, - улыбался Ли, - и ты до сих пор хранишь его силу, ступая по бескровному пути гармонии.
И вот теперь, одной вспышкой мысли вспомнив все это, нимфея, переложив тактические обязанности на Чинтао, помчалась по веткам деревьев к самому сложному участку боя.
Она бросала зернышки тем, на кого указывало сердце, и все эти зверьки или насекомые, тотчас глотнув или куснув рисинку или рисище (кому как), выходили из боя, спасая таким образом свою жизнь, ведь муравьи и правда теряли к благословленному оберегом Ли малейший интерес.
- Любопытно… Никто из съевших не вернулся к бою. Каждый уловил гармонию и, в отличие от людей, не переступает ее волевым решением, - как же Вероника обошлась бы без выводов даже в столь драматичной обстановке.
Жаль, что на всю долину риса не хватало. А в таких условиях нимфея могла лишь спасти отдельных ее жителей.
- Упс… - хихикнула Вероника, заметив, что скормила милому зайчику, уже усеянному было муравьями, последнее зернышко. – Обойдусь, - махнула она рукой и вернулась к стратегическим функциям, благо ментальные резервы за время всего этого обеденного сеанса как раз восстановились.
* * *
Несмотря на все усилия, бой постепенно клонился в пользу атаковавших… Главные линии обороны они уже успели преодолеть. Да, рассеянные на отряды, они были куда менее смертоносны, и пока потери долины находились далековато от критической отметки. Но сама тенденция выстраивалась неумолимая: переломить бой совсем у защитников не хватало суммарной физической мощи, а попытки Вероники управлять сознанием агрессоров – приводили только к локальным успехам. Ей удавалось взять под контроль небольшие отряды, но никак не весь поток… Уже появлялась нежеланная раньше идея сформировать ударные группы для десанта в тыл. Вдруг все-таки именно от маток зависит порыв бойцов?.. Печально, конечно, но, возможно, придется организовать землероек, шершней и пауков, обеспечить их стремительную перевозку при помощи соколов-сапсанов и разорить муравейники…
Но вот было ощущение, что уже это – как бы слишком опасно скользит по грани между путем защитницы и убийцы. Плевать на свой иммунитет!.. Просто как-то не хотелось… Почему у души не может быть брезгливости?.. Но кто знает, иногда для спасения других приходится перешагивать и через это. Другая бы просто помогла дойти до идеи, скажем, Чинтао, переложив карму на нее. Однако нимфея, пожалуй, взяла бы ответственность на себя… Ее столько оберегали в Альянсе, считая маленьким светлым ангелочком, что пора, наверное, взрослеть. В микромире она ощущала себя непривычно большой, а значит, и большие сложные дела нужно решать самой…
И все же Веронику вновь уберегли от жесткого решения.
* * *
Нимфея продолжала находиться в состоянии единства со всей долиной, испытывая удивительные чувства. Она была не просто в единой сети, а словно матка – ощущала каждого из своих союзников-подопечных. Когда очередной защитник погибал, ей казалось, что одна ее клеточка внутри отмирает… Ах, как же жаль, что не хватает ресурсов на всех здесь вообще!.. Чтобы не быть частью одной из сторон, а помочь прекратить им быть сторонами, став единым целым. В котором, конечно же, тут же вернется привычный круговорот, когда один из защитников уже через час слопает другого. Но это будет круговорот, а не сметающая его волна…
К ветке подлетели три старших феи в начисто растрепанных платьишках. Полет их был решительным, но теперь они стеснительно замялись. Вероника, оставаясь в своем далеком от отрешенности трансе, повернула к ним голову:
- Вам, возможно, стоит улетать, - кивнула она. – Пока вглубь долины. Отдохнете там и попробуете подняться на плато. Вы очень старались и не хвалю я вас лишь потому, что мне по-прежнему странно хвалить за кровопролитие любого характера… Одна просьба: постарайтесь улизнуть незаметно, чтобы не вызвать общую панику.
- А я… - начала Чинтао, но нимфея остановила ее ладошкой:
- Ты тоже полетишь… В тебе слишком ценный опыт, который нужен следующим поколениям.
- Про тебя можно сказать то же! – пикси действительно сильно выросла за эти дни. – Но ты ведь остаешься здесь, а не летишь помогать людям.
Их спор прервали странные звуки… Феи уставились вниз, а Вероника прислушалась. И пока первые удивленно глазели, как муравьи вдруг начали кружиться десятками живых колец вокруг одной невидимой точки, вторая – стала догадываться пока не о природе происходящего, но о его источнике уж точно. Волна горделивой радости протекла по тельцу.
- Астрайка! – воскликнула Вероника, узнавая вдали родное хихиканье своей крылатой подружки. В голосок той вплелись новые нотки, кажется, тоже на редкость радостные – фея услышала то ли голос, то ли энергетический импульс, и помчалась скорее сюда.
* * *
- Я поняла, кто такой мировой змей из легенд! – выпалила Астрая, подлетая к дереву и, вытаращив глазки, глядя на крошечную наставницу. – Ой… - почесала она бусинку. – Наверное, перестаралась со смехом. Она забавно поморгала, потом снова посмотрела на странное явление, но вспомнила о миссии и повернула головку вниз. – Мне нужно смеяться, чтобы они кружились, - предупредила она. – Пока не придумала более подходящего эффекта… Хотела их сначала друг на дружку натравить, но решила, что тебя это расстроит.
- Правильно решила, моя радость… Ты могла бы дать им команду сократить рождаемость в несколько раз, чтобы сбалансировать численность?..
- Я попробую… Ну, и вернуть обратно, я так понимаю, да? – фея с крохотным оттенком ревности скользнула глазками по новым фавориткам Вероники, но рассудила, что они ей не конкурентки. С такими-то платьишками… Даже чистенькое-то всего на одной.
* * *
Ну как они могли не воспользоваться оказией и не поиграть в инвертированную возню, которой посвящали всегда столько времени?.. Астрайка покатала Веронику на ножке, подбрасывала вверх и ловила, дула на нее, устраивая ураган, против которого нужно было идти, потом поцеловала крошечную пяточку и почесала ноготком спинку…
- А то вдруг ты прямо сейчас опять станешь громадиной, а я так и не успела проделать с тобой все, что ты со мной вытворяла!.. – хохотала довольная фея.
- Я попытаюсь вернуть свой размер уже утром, - устало улыбалась Вероника. – Сейчас долина слишком печальна, а у меня сил вообще не осталось… Попробую снова войти в состояние единства, и тогда долина, возможно, создаст резонанс – каждое живое существо как бы увеличит каждую мою частичку, клеточку, и я снова стану громадиной, которая сможет катать тебя в своде ножки.
- Жаль, сейчас у нас для этого слишком маленькая разница… Не поместишься…
- Я так и не переспросила у тебя насчет мирового змея.
- А, да!.. В Куньлунь было очень много дел. Но потом появилось время, я думала, вспоминала твои слова насчет электромагнетизма… Ну, о них я уже в сотую очередь подумала, конечно. Просто как раз тут мою мысль и понесло вдруг. Я сплела всякие знания и подумала, почему главные змееборцы – боги, обычно как раз отвечавшие за молнии?..
- Ух ты!..
- А ты думала!.. Расту… И меня осенило. Кто у нас живет такой сплетенный внутри земли, нереальных размеров, охраняет север и юг, а иногда ворочается, разрушая мир и обваливая небесный свод?.. Ты ведь говорила про геомагнитное поле. Я и подумала: оно и называлось мировым змеем, а боги некоторые как раз научились его успокаивать или использовать в своих интересах.
- Потрясающе… Охраняет север и юг. Не как земли охраняет, а как направления компаса, так сказать… Стоп. Так ты муравьев именно магнетизмом покорила?
- А чем же еще?.. Получив знания, я решила попрактиковаться, как ты и учила всегда: одно крыло – знания, другое – практика… Я уловила твой зов, полетела сюда, почуяла неладное и поняла, что это мой шанс… Настроила свой смех, вот и получилось создать резонанс. В природе многое на зарядах построено – ты же сама говорила. Муравьи ловят эти потоки – они ведь не только запахами общаются… Так что я взломала их сеть и стала давать самую простую команду – кружиться. Клево?
- Я поражена. Поражена и горжусь тобой… И переживаю лишь об одном… - Вероника, мягко воспарив на сандалиях, звонко чмокнула фею в пупок. – Где бы взять такое спасительное чудо на бой с драконами?..
Они переглянулись и с выражением озарения синхронно почесали одна макушку, а другая бусинку.
Путь к вершине
Слияние пульса времен
- Все сходится, и это, конечно, не радует… - сжала губки Вероника, глядя на круглые ворота, сделанные в форме классического символа, который сам Ли называл Тайцзи, хотя в народе больше прижилось дуалистическое наименование: инь-ян. В другой ситуации нимфея могла бы неделю любоваться движением внутри этой сферической конструкции. Мы привыкли к статичному изображению двух капель противоположного цвета, но здесь как раз можно было увидеть всю поразительную гармонию тайцзи, достижимую лишь в движении. Собственно, сама форма набухших капель и пыталась перенести в статику свою динамическую суть, как бы намекая на бесконечный и взаимный перелив одного в другое: черного в белый, энергии в материю, мужского в женское и наоборот.
Но сейчас было не до любования. И раз даже Вероника с этим соглашалась, то остается лишь смириться.
После обретения нормальных размеров, нимфея вернулась в Небесный Даньтянь, поговорила с Неревааром, пожелала скорейшего выздоровления Тинг , а затем, пользуясь имеющимися резервами энергии пирамиды, вышла на связь с Молулу и узнала, что ассы решили не откладывать День Возвращения, и четырнадцать героев готовы выйти в Армагеддон в своих данных Богом размерах задолго до того, как цифры встанут в ряд. А точнее – в начале третьей декады текущего месяца.
Но ведь уже шла вторая!.. И что получается? Вся польза давосской миссии Вероники свелась к двум фрагментам Мозаики?.. Она ведь уже так близко!.. Она научилась становиться большой сама, и теперь просто требовался достаточно мощный источник энергии, чтобы экстраполировать это умение на тех, кто пойдет к Эдему. Таким источником мог в сумме с другими стать средний даньтянь в Куньлунь, и нимфея в компании Астрайки без промедлений рванула туда. \См. карту: звездочка №7\
Препятствия, упоминавшиеся в легендах, для столь продвинутой искательницы уже не могли стать помехой. Река Пустоты, в которой тонут даже хорошие пловцы?.. Они просто недостаточно глубоко осознают свою пустоту – Вероника могла бы банально перепрыгнуть эту реку с водой пониженной плотности, но она согласилась сыграть по общим правилам. Концентрация на собственной пустоте, и сладостный заплыв, приносящий радость… Были мысли устроить подобное и с узкой речушкой из лавы – всего-то требовалось уловить суть лавы и окунуться в нее с позиции родства… Так и осталось неизвестным, хватило бы умняше прогресса в освоении перевоплощений, или же она до забавного глупо сгорела бы в жарком потоке – Астрайка настояла на праве не всегда идти в лоб. Ладно – можно же разок и прыгнуть, а то смысл тогда в подарке обожаемого бога детства?
По отчету крылатой разведчицы, нужная им гора – та еще хитрушка: Астрайка три дня тогда порхала около самых высоких вершин, пока, наконец, не наткнулась на искомое.
- Судя по тому, что ты рассказывала о Ли – вполне в его духе, - щебетала фея по пути. – Зачем делать обитель на самом чердаке, если можно найти оптимальное местечко между небом и землей?
- Возможно, дело еще и в том, что средний даньтянь они хотели разместить физически ниже небесного. Хотя этот проект, кажется, позже появился, чем сама обитель. Так что тут я, пожалуй, подгоняю факты…
Наконец, они оказались на плато, откуда горная тропа вела через серию перевалов к массиву, состоящему из восьми достаточно небольших гор, судя по всему, получивших некоторую обработку граней. В центре же массива скромно возвышалась еще одна вершина, торча из каменного хоровода лишь самую малость. Как раз ее грани не вызывали сомнений в рукотворности – явный четырехгранник.
- Это, наверное, и есть даньтянь, - прищурилась нимфея, вглядываясь вдаль. – А обитель, полагаю, лежит в уютной впадине между всеми этими горами.
- Так и есть… По крайней мере, именно там я наткнулась на большой Иньян, напоминающий врата.
Через час, когда подружки доберутся до ворот, Вероника и произнесет фразу, с которой началась глава.
* * *
- Сам Ли очень кратко отделался, - поясняла нимфея. – И я уже чуть позже попыталась проникнуть в суть, когда в глубокой медитации смогла ненадолго настроить сознание на самого Ли. Тогда и стало понятно, как и зачем он запер обитель… Это произошло уже в поздние века, когда почти все боги слились с тонкими планами или вернулись в цикл перерождений. Ли посчитал, что их миссия в целом подошла к концу, и покинул Куньлунь. У него были мысли вообще стереть обитель с лица земли, но тут неожиданно воспротивилась последняя из бодрствующих богинь – Си Ванму. Она считала, что не столько обитель, сколько ее сердце – мистический сад – заслуживает сохранности. И надо знать Ли с его безграничной деликатностью, чтобы понимать: разрушать детище Си Ванму – а именно она веками ухаживала за садом – вопреки ее воле он не станет.
- А запереть ее здесь навсегда – это достаточно деликатно?
- Она сама и предложила такой вариант… Почему – не знаю. В свете последних событий я слегка побаиваюсь, что Си Ванму просто недостаточно полно, как ей казалось, постигла все грани перевоплощения. Вот и могла остаться здесь, как Вишну в Кайласе, кушать фрукты из сада и рождаться в разных людях, постигая ими глубины Дао.
- Хи. Я догадалась, чего ты боишься.
- Ну да… Будет занятно пробраться-таки в обитель, а там увидать спящую Си Ванму, которой я и снюсь, так сказать. Я, конечно, пытаюсь любые варианты Дао принять, но этот для меня – в далековатой от идеала гармонии течет.
- Особенно забавно, если Си Ванму снится немножко другая из нынешних гостий.
- Это бы объясняло твою невероятность, но мне хочется верить, необязательно быть спящим богом, чтобы совершить рывок в развитии. И в отдельные мгновенья мне кажется, что Куньлунь я для себя сама «закрываю», просто из опаски узнать чуть не ту правду, что хотелось бы. Хотя, насколько я смогла понять, все это лишь выдумки, ведь Ли абсолютно уверен, что закрыл Куньлунь от всех и без малейших щелей.
- А сама Си Ванму не может изнутри открыть? Ворота или портал даньтяня.
- Нет. Ли рассудил, что сад слишком опасен… Я не знаю всей сути этих фруктов, мне кажется, что как раз они – и есть тот самый Катализатор, который я ищу. В любом случае их попадание в случайные и тем более в неслучайные руки – Ли считал недопустимым. Настолько, что запер врата и для Си Ванму, и для себя самого!..
- Но как можно запереть, чтобы сам не мог открыть?
- В моем сознании, когда я постигала Ли, это перевелось похоже на слово «клятва», но теперь я понимаю, что все еще глубже. Смотри на этот тайцзи: это ведь символ Дао… Получается, Ли закрыл себе проход как бы своей верой в Дао. Я читала, что когда-то обитель была отделена от мира вполне осязаемой нефритовой стеной. Но теперь ее нет. Зато попробуй пройти дальше – уверена, что просто дойдешь до гор, но ничего интересного там не обнаружишь, и даже даньтянь окажется обычной горой, разве что остро ограненной…
- Так и есть. Но… Впрочем, я возьму слово попозже, если ты не против. Сначала мне интересно послушать тебя. Да и все равно непонятно, почему, если закрыл свой сад, еще и даньтяня людей лишил?
- Точно так же подумала сначала. Но ты пойми! Ли принимал решение примерно в четвертом веке. Это был пик процветания Нефритовой империи. Ханьцы научились обходиться без богов, и Ли чрезвычайно радовал этот факт. Ханьские боги ведь потому и вмешивались так активно на ранней фазе развития народа: они своими аватарами создавали стройную систему, которая бы как можно раньше позволила людям обходиться без богов. Зная себя как перфекциониста, Ли и сжег мосты. Он все еще не хотел покидать мир, научившись любоваться его гармонией, однако понимал: склонность к идеалу будет подталкивать его к новым воплощениям, чтобы, как замечательный, но фанатичный учитель, лезть с советами и подсказками к ученику, даже когда тот уже, в общем-то, вырос… Свою задумку с даньтянями он, насколько я уловила, тоже отнес к необязательным подаркам. Оставалась ведь пирамида верхнего даньтянь – самое то для народа, каким его желал видеть Ли. Он же понимал, что низкие и средние энергии никуда не денутся, так что Небесного Даньтяня как раз должно было хватить для стабилизации всего острова… Но и такие умницы, как Ли, могут ошибаться… То ли сами боги в ту пору себя не особо вели, то ли люди не слишком справились, но во всем Вендоре торжество равновесия сменилось сумбурными метаниями, а Самсунг не стал исключением... И Ли принял это как часть Дао. Принял и порадовался, что Куньлунь закрыт. Ведь теперь ему оставалось только смириться и ограничиваться тем уровнем вмешательства, который позволен ему как титану: раздавать зерна идей в тонкое пространство и делиться мудростью лишь в формате зеркала – когда собеседник и сам уже приоткрылся для нужных знаний.
- Ходячая Энци, в общем.
- В нашем контексте, скорее прыгающая… Но это детали… Ладно. Я признаю, что на данном этапе нахожусь в тупике и лишь с крохотной искоркой надежды на некий Канал, который мечтал, но, судя по всему, так и не создал бунтарь Чи Ю. Признаю и теперь готова выслушать все, что ты разведала здесь за эти долгие... Слушай, я уж и со времени сбилась.
- Да я тоже… Но поверь, с морской тоской одиночества это никак не сравнить. Здесь я в полной мере развлеклась, и сейчас расскажу, как… Но сначала ты мне все-таки поведай об этом Чи Ю. Не торопись радоваться и разжигать надежду, однако кое-какие следы очень крутого бунтаря я, наверное, обнаружила…
* * *
О Чи Ю Вероника еще после встречи с драконом Камафриэном (Спящий) попыталась разузнать максимально много, и бедняжке-фее пришлось выслушать полную версию, но мы порадуемся возможности спрятаться за сжатый формат Секрета.
Чи Ю и его бунт
Титан Ли всегда славился деликатностью по отношению к самым разным формам жизни. И это привело к тому, что в середине последнего тысячелетия эры титанов приветливые земли Самсунга оказались наводнены всевозможными тварями: от монстров до великанов. Гости Самсунга заполняли южные равнины острова, остававшиеся почти пустыми (память о потопе заставляла людей жаться поближе к предгорьям), активно плодились, и это не могло не тревожить богов, склонных верить в торжество Дао меньше, чем это удавалось Ли.
Активнее всех протестовал молодой бог Чи Ю, видевший в юге угрозу всему острову. Когда Ли попытался убедить его в гармонии Дао и посоветовал понять суть южных тварей, Чи Ю прихватил с собой десятка три персиков из сада и провел череду перевоплощений в самых разных обитателей юга. На контакт с коллегами он не шел, так что понять ход мыслей исследователя гармонии Дао было сложно. Все стало немного яснее, когда именно Чи Ю организовал вторжение всех южных орд в самое сердце Самсунга.
Совершенно не чтя баланс и плюя на запреты, Чи Ю в текущем облике обладал всеми своими божественными способностями, а ведь он почитался на редкость одаренным богом. Умело управляя своей армадой, бунтарь сначала разорил людские поселения в Тянь-Шане (хорошо хоть сбежать многие успели), а затем начал длительную осаду Куньлунь. Боги и помогавшие им драконы были на грани поражения, когда вмешательство загадочной Сюань-нюй переломило ход битвы, позволив победить.
* * *
- Во всей этой истории – масса загадок и нестыковок, - рассуждала Вероника после изложения основных тезисов. – Что за Сюань-нюй, о которой я больше нигде толком не слыхала? Почему Чи Ю был после поражения казнен и спокойно умер, ведь он же был богом?.. Наконец, почему в легенде говорилось, что это сделал сам Ли, который с казнью, да и вообще наказанием, ассоциируется в последнюю очередь?.. Очень надеюсь на твою помощь, «спящая Си Ванму».
- Хи-хи… Начнем с того, что стену я все-таки видела. Просто не саму ее уже, а своеобразный такой пульсирующий фантом… Я ведь неплохо наловчилась искать отпечатки старых образов, вот, наверное, и наткнулась на времена, когда стена была еще вполне себе нефритовой. Дня два я ковырялась в тысячах образов, ловя какие-то обрывки из самых разных времен. Я видела что-то похожее на изображения виман, видела, как боги возятся с людьми, а иногда… уж прости – и в людях… Это место было центром демиургов, так что всякое случалось, в общем… И между всем этим постоянно мелькали очень сочные обрывки какой-то древней войны. Их насыщенность и мешала мне нормально все исследовать – я очень быстро переполнялась ими и уставала. Тогда я решила, что без тебя все равно никак не справиться, поэтому постаралась просто оставить на всех них как бы метку-якорь, чтобы уже тебя проводить в эту галерею как проводница.
- С удовольствием. Но ты точно не устанешь и сейчас?
- Проводницей быть проще – основная нагрузка ляжет на тебя, а я буду вдыхать в эти фантомы уловимые тобой образы и энергии. Правда, есть опасение, что удерживать процесс под полным контролем я не смогу, и тебе стоит быть готовой к кошмарному калейдоскопу из острых шестеренок – замешкаешься, и тебя зажует в них… А потому я склонна сначала все-таки попробовать пройти через ворота, а не тратить силы на ковыряния в прошлом, пусть ты даже и надеешься отыскать там отголоски упоминаний о Канале.
- Мне просто нужно узнать о самом принципе. Пускай Чи Ю не сумел создать Канал, но вдруг он понимал, как вообще его можно сделать, и это еще и возможно повторить даже теперь?.. Но ты права, конечно. Сначала – прямой путь… А то забавно будет, если мы обе погибнем тут, ковыряясь в фантомах окольной тропинки, а Ли придет нас похоронить и посмеется: «А чего ж вы тупо в ворота лбом не тюкнулись – они были открыты для вас!..»
* * *
Но нет. Всевозможные концентрации, перевоплощения, ощущения единства и всего прочего – через ворота тайцзи Веронику не провели. Очередным испытанием гармонии или мудрости эти ворота не являлись, и их единственной задачей было полное перекрытие доступа в обитель Куньлунь для любого существа, включая адептов пустоты, Майнтри и чего угодно еще.
- Была надежда, что какой-нибудь пустотой закрыл, - морщила носик нимфея после очередной неудачной попытки. – Так бы хоть шанс оставался: достичь такого уровня осознания себя как пустоты, чтобы пройти сквозь такую же. Но сейчас понимаю, что ворота замкнуты сами на себе, словно философский парадокс… Они, видимо, могут пропустить лишь того, кто готов полностью принять веру в Дао, согласно которому эти ворота должны быть непременно запечатаны. А раз так, то ты просто упираешься в свою веру и возвращаешься к исходной точке.
- И всякие там «у Дао может быть много версий» не помогут?
- Нет. Если бы Ли испытывал, то так и было бы. Но он хотел просто закрыть, поэтому внес сюда образом лишь тот единственный вариант Дао, в котором ни сад, ни даньтянь людям уже не нужны, а ему следует с этим смириться и порадоваться.
- Ну раз так – отдыхай и готовься к самому сложному: путешествию в прошлое. А я пока проверю все свои пометочки – чтобы ты четко в одном потоке оказалась.
* * *
Какое-то время Астрае удавалось удерживать фантомы прошлого под контролем. Вероника нашла удобное местечко под красным кленом, вроде того, что запомнился ей из рассказов о саде Си Ванму, и погрузилась в видения. Это была грандиозная по размаху битва на плато Чжолу, где они как раз и находились. Мелькали плотно впечатавшиеся в информационное поле картинки невероятного противостояния орды великанов и монстров с богами, драконами и животными. С обеих сторон удалось разглядеть и участие людей – Чи Ю помогали представители народа мяо, а за богов трогательно пытались заступаться некоторые их фавориты.
Однако это все давало лишь общее представление, не позволяя окунуться в детали, среди которых нимфея и надеялась разглядеть хотя бы намеки на Канал.
Она вышла из галереи и погладила ласковым взглядом уставшую Астрайку.
- Ты проделала титаническую работу, - улыбнулась нимфея. – И в общих чертах я уловила ход событий. Давай сверим, и я попробую нырнуть поглубже.
- Жалко, что мне открывается не так и много, - сдувала челочку проводница в прошлое. – Реально насыщенно, вот я и барахтаюсь на мелководье. Но давай попробуем.
- На этом плато происходили основные события. Сюда орда Чи Ю пришла после разгрома Тянь-Шань. Пришла и осадила обитель богов… Но проблема заключалась в том, что подступиться непосредственно к нефритовым стенам южане не могли. Тропы довольно узкие, а великаны – не слишком ловкие. Драконы просто сбрасывали их в ущелья, наверное.
- Насколько видела – даже не сбрасывали особо. Чи Ю оказался умелым тактиком и предвидел такое. Поэтому оставался максимально именно здесь, на плато, где преимущество защитников в воздухе можно было спокойно нивелировать бурями, которые он с завидной лихостью вызывал.
- Все верно. Но в ущельях эти бури играли бы уже против самих великанов… Вот и возникла пробка: когда у одних не получается штурмовать, а другие – не могут отогнать осаждающих с плацдарма. Начинаю верить, что битва и правда могла длиться лет сто, как об этом говорили в некоторых легендах.
- В реальности уложились, думаю, куда скромнее… Но да. Речь идет о целых годах.
- Однако нам важен больше завершающий этап. Апофеоз, финальная битва… А она настолько калейдоскопична, что все начинает кружиться, и я вылетаю из галереи.
- Я там тоже ни разу не задержалась. Один раз попробовала еще в начале, но очнулась где-то на краю обрыва и решила попридержать лошадок…
- Ну а я попробую… Просто мне поможет… - нимфея оглянулась, привстала и сорвала с клена красный листочек, - вот это.
- Перевоплощаться хочешь?
- Я научилась делать это с живыми. Теперь попытаюсь вникнуть в фантомы давно ушедших…
- Сможешь?
- В перевоплощениях я поняла главный механизм. По крайней мере, для меня… Нужно не просто слиться с существом как наблюдатель. Эта связь как бы прохладная получается, статичная, слабая. А искра, которая разжигает связь – это любовь. И сопереживание… Ты же помнишь, как мы обсуждали эту тему? Когда ты говорила, что тебе тоже больно, если видишь боль другого… Мы все – тесно связаны. И эта фантомная боль другого – подсказка, намек на наше единство. Самый же лучший канал связи – это любовь. Без нее сопереживание рискует оставить в тебе осадок неприятия Дао, ведь ты отнесешься к происходящему с другим так, как сделал бы это он сам. А вдруг он обозлился?.. А любовь – самая чистая связь. Я люблю того, кого постигаю, жалею его с позиции любви к нему, зато и его заблуждения на меня не налипают, ведь я люблю его как часть единства, потому прочувствованное им воспринимаю именно с позиции единства, Дао. Да, тебе больно, и я беру на себя часть твоей боли как родственное с тобой существо, однако еще и не просто сама признаю в этом замысел Дао, но и надеюсь подтолкнуть тебя к подобному же отношению… Впрочем, меня понесло, и едва ли участникам здешних событий требуется моя запоздалая помощь. Они уже давно свою карму отбили так или иначе…
- Я отдышалась и готова начать. Но ты же понимаешь, что теперь моя помощь будет минимальной?
- Начнем с того, что без тебя я бы все это вообще не увидела и не уловила. Так что просто береги себя. А если вдруг со мной что-то случится – постарайся хотя бы выудить из меня сведения о Канале. Пускай тогда другие ищут…
- И не подумаю. Сойдет за мотивацию для выживания?
* * *
Вероника не кокетничала… Теперь все выходило на совершенно новый уровень, и вскоре вся его опасность показала свою коготки. А точнее – когтищи.
Нимфея надеялась воплотиться в одно из существ, участвовавших в бою, чтобы с его ракурса окунуться в бой. Так и произошло… Один из великанов куафу, который оказался достаточно открыт для вторжения в свою суть, сначала ходил по плато, сзывая других таких же. Пытаясь максимально сблизить сознание с душой великана, Вероника настроила себя на максимальную любовь к этому пятиметровому здоровяку, и ей вполне удалось. Открылся даже какой-никакой доступ в отпечатки генетической памяти куафу, где можно было обнаружить, что как раз этот вид на Самсунге не был пришлым – здоровенных силачей сам Ли, еще в своей ипостаси Лэй-Гуна: Желтого дракона, выводил искусственно, намереваясь получить помощников в строительстве масштабных объектов.
Получилось не без изъянов. Куафу действительно неплохо справлялись с односложными задачами, но мыслили туговато. А что еще хуже – оказались лишены важного психологического механизма сдерживания собственной глупости… Ли просто пытался сделать их покладистыми исполнителями, но вылилось это в клиническую готовность делать то, чего не понимаешь. Причем богатырским принципом тут не пахло – скорее просто беспросветной тупостью шапкозакидательства… Самый вопиющий случай попал в мифологию как история о великане куафу, который, увидев солнце, решил его догнать и не разуверился в собственных силах, пока не умер от истощения…
Однако не в этом, конечно же, скрывалась угроза для самой Вероники… Она добрых полчаса бродила, слившись с фантомом великана, сзывала соратников для очередной битвы, почти не скривившись душой, слопала его челюстями сырую птицу… Слияние происходило все плотнее. Нимфея уже поняла, что куафу на самом деле не особо желали зла хоть богам, хоть людям. Они ведь послушные. Чи Ю сказал им, что можно добраться до обители богов. Ну как же они не попробуют? Пустяк-то такой!..
А потом начался бой… Изнутри он смотрелся уже иначе, и голова просто кружилась от событий… Вот драконы налетают на плато, а с другой стороны орду пытаются смести полчища зверей, помогающих богам!.. Был ли это тот самый апофеоз – узнать не удалось. Великан куафу, расшвыряв нескольких демонагов и двух тигриц, споткнулся о труп медведя, демонаги сбили его с ног, и пока Вероника успела сориентироваться, здоровенный тигр прогулялся бритвенными когтями по брюху…
Нимфея, хватаясь руками за живот, согнулась в комочек.
- Водой Стикса… - шепнула она трепещущей крылышками Астрайке. – Лей сюда…
* * *
- Как эфирный кинжал, - кивала нимфея через несколько минут. Перед тем как пробовать свое оружие на других людях во время миссии ассасина, она не могла не провести испытания на себе. И ощущения показались странными. С одной стороны, никакой кровищи на месте укола или пореза, но с другой – эфирный каркас тела получает совершенно прямые повреждения, и реагирует организм почти идентично. И тут двойной риск. Мало того что эфирный кокон стремительно истекает энергией, без которой даже здоровяк обречен вскоре умереть, так еще и эффекты плотного тела накладываются, включая все виды шоков.
Вот и теперь. Милый животик Вероники сохранил всю свою цельную прелесть, однако на эфирном уровне она получила такой разрыв, что лишь вода Стикса смогла залатать энергетический каркас – она ведь и являлась эфирно-активным веществом, предназначенным ровно для этого.
Фее бы самое время сказать: «Давай на этом и остановимся!», но эта верная спутница хорошо научилась чувствовать самых близких своих друзей, поэтому сейчас просто молчала, понимая, что ни к чему играть в малодушную заботу с тем, кому больше требуется поддержка в смелых решениях.
- Я буду наготове, - подмигнула она обоими глазками, приподняв колбочку с водой Стикса.
* * *
На этот раз Вероника выбрала более сложную и тонкую тактику. Она сунула в рот целый лист клена и стала не жевать его, а посасывать, готовя себя к целой череде перевоплощений…
И только в этой попытке ей начала приоткрываться вся мозаика финальной битвы, в которой атака зверей и драконов оказалась лишь прологом.
- Так вот оно как… - шептала нимфея, как всегда, сохраняя якорь сознания в реальности, пока основной его фокус скользил по фантомам почти двухтысячелетней давности.
Да. Теперь становился яснее тактический ход Чи Ю… Мятежный бог не только предвидел контратаку, но и провоцировал ее, как мог. Долгая осада горной твердыни могла показаться бессмысленной затеей кому угодно, но не ему. Ведь пока продолжались стычки, Чи Ю тайно от всех тратил львиную долю своих образных сил на создание в горных склонах между плато Чжолу и Куньлунь глубоких трещин…
Когда подготовительные работы были завершены, бунтарь симулировал усталость. Если раньше его умения вызвать бури не давали драконьей авиации, базирующейся в Куньлунь, безнаказанно атаковать великанов, демонов и монстров, то теперь на целых две недели воцарилась ясная погода, и драконы постепенно наглели, заражая этим и большинство богов. Попытки Ли удержать простейшие порывы утонули в усталости богов от войны и желании поскорее закончить ее. В низовьях часть из них все это время собирала могучих зверей, решив прибегнуть и к силам природы… Теперь оставалось синхронно ударить драконами сверху, а зверьем снизу, и зажатые на плато орды будут разгромлены!..
Что ж… Учитывая дату происходившего, можно назвать Чи Ю первым великим стратегом-баталистом.
За время без бурь он накопил массу сил, чтобы попытаться, наконец, заставить горы содрогнуться и, испещренные глубинными трещинами, обрушить слоем целых склонов в ущелья на пути к Куньлунь. Это превратило бы узкие перевалы в широкие тропы, где никакие драконы не помешают великанам куафу и сяоай добежать до нефритовой стены и обрушить ее… Правда, на столь могучую дрожь гор сил все еще не хватало. Но они появятся – два последних воплощения Чи Ю учился получать силы из чужой боли и страданий. И Дао предоставляло ему все карты в руки, подогнав снизу идеальных кандидатов на боль.
Всего-то нужно мощной бурей опустить драконов на землю и перерезать путь отступления, а на зверей натравить резерв великанов, скрываемый глубокой иллюзией в дальнем углу плато….
Попытки Вероники сливаться с животными привели к кошмарному калейдоскопу.
Вот она тигр, как раз вспоровший брюхо куафу, но уже через миг ей пришлось перепрыгивать в другого зверя, ведь мстительная дубина сяоай – неприятного внешне трехметрового гиганта с песьей мордой и изогнутыми в обратную сторону коленями – переломила хребет тигру почти тут же. Уже фактически ощущая предвкушающую дрожь в позвоночнике, умняша тронула языком лист клена и метнулась сознанием в медведя, но через миг пришлось искать новое убежище, ведь в того врезался на скорости еще один сяоай, которым специфика анатомии совершено не мешала слыть отменными бегунами.
С медведем Вероника слегка запоздала, поэтому, хоть и избежала перелома шеи, отпечатки первого контакта с впечатавшимся в зверя великаном вкусила – локоть заныл эфирным ушибом, а отвлекать Астрайку, которая вообще-то напрягалась сейчас не меньше, удерживая в зоне досягаемости нимфеи всю картину целиком – совсем не хотелось… Можно, конечно, выйти и подлечиться, но получится ли снова окунуться на такую глубину?..
Калейдоскоп продолжался… Вот Чи Ю, влиться в которого пока не получалось, несмотря на все старания, сосредоточился и заставил горы дрожать, осыпаясь целыми склонами. Мощно, однако нужно еще больше боли. И она текла к нему со всего плато.
Вероника надеялась хотя бы немного перевести дух внутри дракона, который вроде уверенно справлялся с ветрами. Но новый шквал шмякнул ящера оземь, и тот заковылял уже без малейшей царственности – Чи Ю опустил ветра и туман на само плато, и здесь телосложение драконов ставило их в неравные условия с прочно стоящими на ногах великанами и монстрами, лишенными крыльев, продолжающих ловить порывы воздуха даже тогда, когда это было лишь помехой… Всего секунд двадцать фантом дракона был приемлемым убежищем, но вскоре на него навалился сяоай. В других условиях это были совершенно неравнозначные величины, но в том ведь и мастерство полководца, чтобы нивелировать сильные стороны противника и заставить сражаться на своих условиях. Великанов было куда больше, чем драконов, и текущий разменный курс один к одному был весьма выгоден богу-бунтарю…
С той стороны смешавшегося фронта искали способы противодействия менее умелые баталисты. Но они могли брать числом и различием своих умений… Вероника сумела ненадолго занырнуть в бога-мудреца Фэн Хоу, близкого ей по сути, и вместе с ним выводила из кромешного тумана часть особо потрепанных драконов, следуя за устройством, напоминавшим компас. В одного из самых известных по мифам драконов, Инь-Луна, ей проникнуть не удалось – в условиях калейдоскопа фантомов настроить все естество на существ сложной душевной организации не помогла бы и целая ветка кленовых листьев. Зато можно было глазами дракона попроще увидеть, какой ливень обрушил на плато Инь-Лун, уравнивая хаос и заодно немного ослабляя ветер. Восторг дракона аж передался Веронике со всей глубиной – теперь эти крылатые машины могли, пусть и не полноценно летать или тем более эвакуироваться в безопасные горы, но хотя бы вспархивать над полем боя, создавая численное превосходство на отдельных его участках.
Впрочем, восторг был преждевременным, как в частном, так и в глобальном смыслах. Сам дракон уже после второго маневра попал под раздачу в стычке с квартетом куафу, и ранее ушибленный локоть Вероники теперь вскипел от острой боли, кажется, перелома. Спешно покинув смертника, нимфея впрыгнула в великана, поискала других драконов, но быстро выяснила, что все они находятся в сложном положении. Чи Ю тонко реагировал на ходы оппонентов и в ответ на попытки драконов кучковаться – стал организовывать уже собственные боевые ватаги. Сводные, состоявшие из разных типов бойцов, они принялись охотиться на группы драконов, координируя действия с помощью союзных (а они по обе стороны выступали) демонагов, ориентирующихся в таком хаосе лучше других.
Хорошо, что Вероника умела настраиваться именно на канал Майнтри. Это позволяло оставаться в галерее фантомов. Ведь требовалась глубокая синхронизация с тем, в кого нимфея вливалась. Всего лишь небольшая готовность как-то изменить происходящее вызывала рассинхронизацию, и грозила обрывом связи. А так – я все принимаю, я согласна, что это в гармонии, я готова ничего не менять, как бы мне ни хотелось…
Больше всего, впрочем, хотелось слиться с Чи Ю. Но как?.. Для этого нужно попытаться сначала хотя бы немного постичь его суть. А этот мятежный бог до сих пор оставался окутанным туманом своего замысла. Вероника раз пять соскальзывала с потоков, ведущих к Чи Ю, и каждый раз, во избежание обрыва связи со всей мозаикой битвы, приходилось нырять в кого придется… Брр!.. Один раз это едва не привело к аварийному срыву – песьеротую голову сяоая, ставшего убежищем Вероники, одним махом снес меч худощавого бойца, в котором Вероника, чудом успевшая нырнуть в какого-то понятного монстра, узнала Ли. В легендах о штурме Куньлунь его называли классическим именем Желтого владыки: Хуанди, и любопытно, что частые попытки ханьцев изображать Хуанди совершенно не совпадали с реальным обликом, виденным здесь, который зато мало отличался от памятного нимфее с прыжков по островам и каменному лесу.
Она попыталась спрятаться в Ли. И снова неудача…. Предсказуемая, правда. Когда она сливала сознание с сутью Ли неделей раньше – потребовалась рекордная концентрация. И это она постигала того Ли, который неплохо так приоткрылся ученице во время занятий!.. А попробуй с нахрапа окунись в личность Ли двухтысячелетней давности, когда он только что едва не отрезал твою голову, пусть и на эфирном уровне. Тут бы пока просто дух перевести в ком-то… О!.. Веронике удалось спрятаться от месива в одном из богов, упоминания о котором звучали и в более поздний, чем этот бой, период!.. Благо тот тоже как-то со знаниями был связан… Ай!.. Как же могла не подумать?!. Боги ведь здесь за годы осады кучу раз гибли, просто возрождались в саду, который для некоторых стал Иденом… Вот и этот умник не выстоял против атаки двух яростных демонагов. Пришлось в последний момент нырять в одного из убийц, ощущая на шее отчетливый вход зубов – еще миг, и эфирное тело получило бы прокус артерии, а так – обошлось просто болью, к которой Вероника сегодня уже привыкла.
* * *
Даже в этом кровавом калейдоскопе Веронике удавалось анализировать ход боя. Хорошо, что научилась превращать фокус сознания из точки в канал, и, пока душа сливалась с очередным участником баталии, разум свободно скользил по мыслям… Становилось ясно, что в демонагов и монстров нырять не стоит – их Чи Ю не жалел и направлял в самую гущу событий. Логично… Он хочет разменять всех их на драконов и остатки зверей, чтобы потом уже с гвардией из куафу пробежаться по расширенным обвалами тропам и ударить по обители. Кто, кроме этих пятиметровых здоровяков, возможно, когда-то и помогавших возводить нефритовую твердыню, способен проломить в ней вход?..
Но зачем? Зачем ему это в глобальном смысле?.. А ведь без этого не слиться с душой бунтаря и не отыскать в отпечатке его сознания подсказку на Канал!.. Или горный провал он и считал Каналом?.. Нет!.. Тут что-то глубже!.. Даже сейчас видно, что это – интеллект запредельного уровня. Для него все эти твари остались лишь средством, и он превосходит по глубине мышления всех их вместе взятых. Еще вопрос, не превосходил ли он и самого Ли, раз тот его так, кажется, и не понял до сих пор…
Уже вовсю громыхала финальная стадия побоища… Зверей разметали по плато, половину богов отправили возрождаться в Идены, и даже могучих драконов оставались единицы. Понятно, что и орда была истрепана еще как, но в ней все равно угадывался мощный ударный кулак, способный сокрушить и остатки защитников, и нефритовые стены.
И вот появилась она… Темная тень женщины с изумительными очертаниями фигуры… Сюань-нюй… Что она сделала – оставалось загадкой и сейчас, а в мифах об этом спорили много веков. Говорили о некой акустической магии, но тогда непонятно, почему она подействовала столь избирательно: союзников не тронула, а орду Чи Ю заставила обезуметь и схлестнуться между собой со страшной силой, помноженной на вскипевшую ярость… На этом неожиданная помощница не остановилась. Вероника, успевшая за какую-то минуту поменять полдюжины фантомных ипостасей, отметила, что все защитники Куньлунь (их в этом списке прибежищ нимфеи оказалось четверо) получили какую-то команду – каждый свою. И смущало даже не то, что сотня существ получила различные и очень адресные указания, а… сам импульс… Это был не голос, всего лишь мыслеформа, но даже в ней ощущалось нечто знакомое, если не родное.
Впрочем, как раз сейчас рассуждать было некогда. Плато буквально вскипело, ведь все оставшиеся участники вторжения превратили поле боя в кровавый котел. И суть команд Сюань-нюй, в общем-то, сводилась к наиболее оптимальному пути побега из завязавшегося месива. Или даже не к пути побега, а к приводящему в себя шлепку, заставляющему собраться и вырваться из боя, превратившегося в усобицу.
Пока Вероника это поняла, ей пришлось судорожно сменить еще целый ряд ипостасей, в каждой второй получая опасную травму или рану… Но это можно было вытерпеть – все равно скоро конец. Но да! Скоро конец, а в Чи Ю так и не попасть!.. А получится повторно запустить калейдоскоп сразу с концовки? Очень сомнительно!.. И Астрайка наверняка вымоталась начисто, да и мне для повторного путешествия по галерее кровавых брызг понадобится бочка воды Стикса и неделя расслабона… Так что здесь и сейчас!.. Я должна угодить в Чи Ю!.. Но для этого нужен хотя бы какой-то трамплин – как на горе Хуашань… Может, сам Ли?.. Но он сейчас сменил сломавшийся меч на новый, врученный Сюань-нюй, и теперь буквально прожигает дыры в толпе демонагов, поборовших с помощью магии Чи Ю безумие и накинувшихся на лидера обороны Куньлунь… Такого Ли мне не понять и не постичь… А нужно очень точно попасть – кленовый листик высосан начисто, и хоть это все на уровне символа, но без него на такой скорости уже ничего не работает… Возможно, всего лишь одна попытка и осталась…
- Попробуй Сюань-нюй! – пискнула Астрайка на выдохе не без ноток всхлипа и восторга одновременно.
Бедняжка совсем растерялась… Ну как мне постичь ту, кого до сих пор никто не понял?!. Тень некой «изначальной темной девы»… Однако в голове промелькнуло озарение, вызванное воспоминанием, когда они с Ли говорили, что у него остался кое перед кем должок…
Вероника прижала измочаленный лист к нёбу и нырнула в Сюань-нюй, продолжавшую парить над полем битвы…
* * *
Неужели это и правда ты?!. Как же я соскучилась по тебе!.. Слезы брызнули из синих глаз, ведь загадочная темная дева впустила Веронику в свою душу, словно родную дочь… Хотя та и являлась для нее всего лишь ритуальной… «Лилит… Это была ты…», - прошептала нимфея, сливаясь с фантомным отпечатком своей наставницы и ритуальной матери. Их совместный путь оказался до печального короток, но зато теперь она вновь окунулась в эту непостигаемую душу, как когда-то во время ритуала посвящения… Даже тогда для Вероники в сущности первой женщины Вендора оставались богатые угодья таинственной непостижимости. Она сумела проникнуться к ним сердцем, но не разумом. И сейчас происходило примерно то же… Но и неважно!.. Ты и осталась для всех нас загадкой!.. Мы просто любим тебя любой… Интересно, схожесть этих слов и намекает, что любовь – это когда любишь любым и любой?..
* * *
Не просто трамплином – Сюань-нюй стала крыльями, на которых Вероника смогла воспарить над происходящим… Она совсем отвлеклась от резни, в которую превратился бой… Это уже частности. Главное – успеть постичь Чи Ю до того, как он будет казнен…
Ли намекал, что тот заботился о богах и народах… На самой поверхности версия, будто бунтарь попросту реализовал свои опасения. «Я говорил, что южане несут угрозу – вот вам доказательство. Им просто нужен был вожак…». Нет. Глубже… По намеку Ли, Чи Ю взял и ликвидировал угрозу, согласившись на цену своего существования. Ликвидировал так, что южной проблемы не стало… Еще глубже надо. И быстрее… Вот он уже смирился с поражением и говорит с Ли. Но Сюань-нюй далеко от них, а попасть в них я еще не могу… Ли хмурится и закрывает глаза, но потом кивает…
Что, если Чи Ю бунтовал против самого Дао? Или против уверенности Ли в том, что воля Дао всегда верна. В том, что Дао все использует во благо… Он хотел вызвать в Ли сомнения… «Орда идет с юга. Ты всегда избегал острых углов, полагался на мягкие решения, а тут я поставлю тебя перед выбором: или ты смиришься с Дао, в котором орда разрушает все, что ты создал, или берешь меч и защищаешь это!.. И тогда ты придешь к ереси. Ты оставишь себе лазейку, что да, Дао допускает гармонию, в которой Куньлунь падет, но ты и другие защитники, встав на пути моей орды, якобы восстанавливаете гармонию Дао в более высоком ее виде. И тогда ты угодишь в тиски, которые раздавили мой разум. Ты подумаешь: если Всё – гармония и Замысел, то зачем Закон?.. Зачем то, что именуют Кармой, если мы можем, совершая тяжкие деяния, все равно привести к реализации Замысла?»
Вероника сместила фокус разума ближе к своей душе, которая в это время буквально плескалась в отпечатке души Лилит-Сюань-нюй. Она попыталась помочь себе с помощью своей ритуальной мамочки.
Взять, например, Лилит… Вмешиваясь в битву на Чжолу, она ведь грубо нарушала Законы. Это внутреннее дело пантеона Ли, и даже боги не могли бы напрямую разить орду, если бы в ней столь же прямо не действовал наплевавший на Законы отступник божественного происхождения. Хм!.. Кстати, еще один камешек на весы понимания – своим участием в нашествии южан Чи Ю развязывал руки богам, а ведь кто знает, как бы могло сложиться, вычеркни из какого-нибудь будущего их вторжения всех богов?.. Но речь не об этом, хотя здорово… Лилит, насколько известно, обладала как первая женщина планеты правом делать буквально всё, невзирая на любые законы. Она – полностью свободное в своих действиях существо, и это на высшем уровне!.. То есть буквально всё, что она сделает – впишется в Замысел Творца, ведь согласно ему, наверное, и проверялось, к чему приведет цивилизация, у истоков которой стояла пара, обладавшая полной свободой!.. У-ух… Так. Чуть назад, пока голова не закружилась начисто… Итак. Лилит вмешалась, нарушив Закон, а не будь ее – и Куньлунь был бы взят. Значит, по Закону так и должно было быть, но Замысел оказался иным…
Вероника еще глубже настроилась на душу, в которой находилась… Хм… Так вот что означал ее импульс?.. Вот почему он подействовал на орду, но не на защитников?.. Лилит, вступая в бой, не желала совсем уж своевольничать, поэтому она выпустила Импульс Замысла, что ли… То есть она еще не знала, как он подействует и на кого. А уже когда Замысел показал свою волю, Лилит с чистым сердцем помогла симпатичным ей богам, раздав кому команды, кому меч и все такое… Она говорила нам, что обладала чувством высшей гармонии Замысла, вот, наверное, и тренировала его таким образом, заодно помогая цивилизациям на ранних стадиях развития…
Но как не заблудиться в боковых течениях этой разницы между двумя вариантами Замыслов? Как выбрать именно высшую гармонию? Да, Творец дал нам возможность самим созидать в этом мире с полной свободой. Все, что вы сделаете – я приму как свой Замысел, ибо мой Замысел – испытать рубежи вашей свободы!.. Я дам вам и Законы – уже существующие во Вселенной, но Замысел – выше Закона, ведь Закон держит в рамках, а Замысел – позволяет развиваться!.. Он оставляет ту тропинку свободы хаоса, которая, зиждясь на плечах бунтарей-созидателей, движет течения Дао вперед, не давая его океану превратиться в болото. Бунт Чи Ю при всей своей разрушительности (и за нее бунтарь наказан, согласно Закону) привел к тому, что Ли сформулирует, наконец, для народа все положения Дао, которые раньше не давал людям, ибо и сам тогда не мог постичь его во всю глубину.
А Ли ведь все это понимание и вложил в свое учение, пусть и сделал его соборным, дополняя четкие постулаты Лао Цзы яркими афоризмами Чжан Дао-Лина и других своих аватаров. Он как бы показал: есть система, есть Закон, и большинству людей нужно следовать потокам Дао с помощью недеяния: у-вэй. И тут же оставил лазейку для бунтарей-созидателей, вроде Тома. Где Дао-Лин и где недеяние?.. Вот бунтарь и решит, что можно выйти за рамки у-вэй и под свою ответственность внести ноту хаоса в гармонию порядка. И порядок, отвечая на этот локальный хаос, переродится в обновленный порядок – либо сделав новинку частью себя, либо отторгнув ее и заполучив иммунитет к ошибочному явлению.
Видя, что Ли с Чи Ю уже отходят вдвоем от остальных, Вероника решила нырнуть хотя бы в Ли. Она мысленно поблагодарила Лилит прошлого за всё и попыталась нырнуть в титана… Не-а… Хорошо, что Лилит верно согласилась магнитно затянуть сознание Вероники обратно в себя, дав возможность для новой попытки.
- Ты сомневался в сочетании Закона и Замысла! – уже вслух говорила нимфея, надеясь докричаться до фантома Ли. – Может ведь показаться, что Закон – порядок, а Замысел – несет хаос. Но это не так!.. Это лишь нам кажется хаосом, а с позиции Творца или Дао – это именно порядок!.. Замысел – это неосознаваемая нами часть Закона, если хочешь!.. Та, что и дает развиваться!.. Ведь если бы Творец сам следовал у-вэй – был ли создан им этот мир и все остальные?..
На последних словах нимфея выскользнула из темной фигурки Сюань-нюй и влилась, наконец, в Ли, стоявшего с мечом в руках… прямо на том месте, где рос теперь красный клен. Что ж поделать, если ее мысли оказались столь созвучны тому, что уже почти готов был начать осознавать титан двухтысячелетней давности?..
* * *
Но, как назло, ни слова о Канале… Вообще никаких слов!.. Оба медитировали перед казнью, сидя друг перед другом с закрытыми глазами.
Вероника судорожно искала способ подняться в размышлениях еще выше, чтобы постичь суть Чи Ю и успеть поискать в его сознании отблеск Канала… Но куда уж выше-то?.. Так точно же!.. Вечно пытаюсь считать других пиком мудрости!.. Фей доставала своим умняком столько… Почему нужно выше Лилит или Ли, чтобы добраться до Чи Ю?.. Он ведь, скорее всего, заблуждался, стало быть, следует наоборот – сдать ниже и думать банальнее… Что ж, иногда высшее озарение заключается в том, чтобы спуститься пониже и думать попроще…
Пониже… Он, наверное, просто утонул в океане Дао, когда осознал его всеобъемлющую безграничность… А тут еще и Ли как раз сотворил свой тайцзи, в котором белый с черным взаимно перетекали друг в друга, и этот дуализм обеспечивал их движение. Вот он и мог решить: раз главное – просто путь, и по любой из капель Дао, то пусть я буду частью темного потока, дабы уравновесить светлый!.. Не он последний так думал в Вендоре, собственно… И это заблуждение! Тьма и свет не равновесны!.. Но ведь Ли просто пытался изобразить запредельное понятными средствами. И признавал, что тайзци – лишь символ, а не ключ к нему. Что в вопросе цвета, что в отношении дуалистического разделения вообще. Он ведь сам признавался, что всегда был, как и я – монистом, а не дуалистом, веря в единую первооснову, которая получает признаки разделения уже лишь при переходе на наш уровень осознания…
Так что Ли просто доступно трактовал постигнутое, а Чи Ю – всего лишь неверно это интерпретировал. Он решил уравновесить свет тьмой, дав возможность другим быть светом. Хотя как же прекрасен станет океан Дао, когда каждый решит, что пусть кто как хочет, а конкретно я – буду частью светлого течения. Тогда и выяснится, что в истинном тайцзи не белый и черный, а две разных радуги плещутся во всегда самобытных узорах…
Да, Чи Ю!.. И пусть эти мысли тебе несозвучны – ты примешь меня сейчас в свою душу. Ведь ты именно этих ответов ждал, когда бросал вызов Дао!.. Ждал и дождался!.. Давай же… О... Ты приоткрылся… Но все еще не впускаешь… Поторопись, дружок…
- Ты уверен? – переспросил тем временем Ли хмуровато. Чи Ю кивнул.
- Знаю, что ты не любитель подобного… И это не способ тебя подразнить… Но это… это глубже меня. Это выше последней прихоти… Можешь считать это отголоском Замысла Дао, который я уловил.
- Прошлый отголосок, который ты уловил – до сих пор мне неясен, Чи Ю. Неясен и очень печален.
- Возможно, этот – желает уравновесить океан.
- Сложно представить, как просьба убить тебя навсегда, разделить на две части и похоронить в двух разных местах – способна уравновесить вторжение и все эти смерти.
- Кто, как не ты, способен оценить причуды Дао… Прощай, Ли… Я верю, что память произошедшего не сотрется в веках…
Вероника уже почти слила сознания с Чи Ю, но что толку, если меч уже замахнулся?.. Ой… А куда я отсюда вырвусь? И успею ли?.. Ну давай же, скажи про Канал!.. Или… Или это и была подсказка?!. Чтобы не стерлось в веках?.. Чтобы кто-то сумел все узнать и… И… В двух местах!.. Красный клен!.. В мифах ведь говорилось о некоем красном клене в саду Си Ванму!..
Нимфея, уже готовая выскользнуть из фантома Чи Ю, осталась со странным бунтарем до конца и вместе с ним приняла удар меча…
* * *
Астрайка, хлопая ресничками, видела, как Вероника, хватаясь за торс, вскочила на ноги, обняла клен и съехала по стволу вниз, растворяясь на глазах. Колбочка с водой Стикса бесцельно тряслась в обессиленной ручонке… Фея медленно опустилась под клен и, прижавшись к нему, лишилась чувств.
* * *
А Веронику тем временем ритуально трогали изящные руки прекрасной женщины, водившей ими вдоль рассеченного эфирного тела, прикасаясь в местах соединения центров и точек ци. Через минуту нимфея пошевелилась и заглянула в глаза божественной санитарки.
- Как же я рада видеть тебя… и себя – одновременно, - улыбнулась она и снова отключилась, погрузившись в целебный сон.
Кто знает, как без пафоса назвать главу, в которой главное слово – «единство»?
- Дао все обратило во благо, - проникновенно шепнула Вероника клену, растущему в саду над одной из двух могил Чи Ю.
Си Ванму уже успокоила ее, сообщив, что сидящая у другой половины могилы фея – пришла в себя и теперь медитирует, восстанавливая силы.
- И все равно не могу постичь: как он мог такое предчувствовать? – рассуждала умняша, угощаясь фруктами и любуясь вкрадчивой красотой богини, которой не так давно бойко отказывала в праве быть автором сна своей жизни. – Думаю, просто на какой-то интуиции… И интересно теперь, он изначально именно такой Канал держал как задумку, или это было уже планом Б?
- Я мало успела пообщаться с Чи Ю, - делилась Си Ванму. – Тогда очень много воплощалась сама, так что пересекались редко… Из того, что помню, выводы бы делать не рискнула. А на уровне предположений… Знаю, что он очень сильно верил в людей. Так что вполне мог рассуждать просто с позиций «не дать богам закрыть от них сад и даньтянь». А уже как запасной вариант – столь тонкий обман нас всех. Создать из своей души Канал для того, кто сможет попытаться попасть в Куньлунь, если боги надумают его закрыть – блестяще… Даже Ли, полагаю, не разгадал. Ведь Канал открывался лишь при полном погружении в сознание Чи Ю, как я понимаю…
- Слегка пугало, что кто-то столь давно мог догадываться о моей миссии, но тут я уже сбросила шелуху домыслов... Едва ли Чи Ю мог предвидеть конкретно эту ситуацию, и тут я с тобой полностью согласна: просто совпало, что именно сейчас поиски были достаточно отчаянны, вот и удалось разглядеть его лазейку. Сам-то бедняга, наверное, надеялся, что люди куда раньше поймут всё и раскроют для себя Куньлунь просто так: чтобы жить и развиваться. А не в последнюю неделю перед Апокалипсисом истошно искать тут Катализатор.
- Так ты ищешь Катализатор? – Си Ванму улыбнулась. – Забавно…
- Ой… Подожди, пожалуйста… Я не готова сейчас узнать, что его здесь нет… Я столько сил отдала на его поиски просто… Я ведь даже в давосскую миссию напросилась именно из-за него!.. Когда одна моя подруга… В общем, когда план Лилит созрел, и я поняла, что героям, которые направятся в Эдем – придется нелегко, я стала искать способы, как можно усилить их. Ведь там их ждут такие монстры, что я не представляю, как с ними справятся даже все эти невероятные ребята и девчонки!.. Я наткнулась на упоминание о Катализаторе, который вроде как связан с ханьскими пирамидами. Вот и отправилась сюда, ведь больше ничего конкретного отыскать не удалось. А все, что нашла – противоречиво… Одни говорили, что это какой-то способ создать невероятную трансформацию, другие – что средство божественных масштабов, но непонятных свойств. Я и решила, что это может подойти. Ладно трансформация – наших ребят не нужно менять. Они и в своем истинном облике прекрасны и непобедимы. А вот размер – другое дело… Раз можно изменить форму, почти как угодно, то и размер проблемой стать не должен. За эти месяцы все другие тропинки привели моих друзей в тупик – ну нет в Вендоре средства, которое позволит настолько мощно изменять реальность в Армагеддонской долине!.. Я-то сначала думала – пустяк. Это ведь чистое Слияние – уверена была, что там, как в обычном астрале, можно своим образом творить что угодно… Но боги пояснили, что нет – Армагеддон дико суров к чужакам и не позволит им вольничать… Была еще надежда на Уран, так и с ним ребятам до ужаса важен символизм отношений. Это часть плана: показать, что мы можем обойтись и без него. А как обойтись, если ничего нужного так нигде и не нашли, а теперь и Катализатор завис под вопросом… Я-то уже почти уверена была, что это какой-то фрукт из твоего сада… Может быть, и без него получится, если запустить все даньтяни? А?..
- Без него не получится… Но я не хотела тебя огорчать, и прости, если в моих словах прозвучало лишение надежды… Катализатор здесь! Все хорошо, моя милая!.. – она тепло ответила на объятья, в которые ее погрузила расплакавшаяся Вероника. Изящная рука провела по волосам, так будто девчонка была Чинтао, и стало действительно сладко, пусть и не в формате желания размножаться. – Позабавило же меня сочетание глубины твоего ума и по-детски наивной неспособности замечать очевидное… Катализатор готов к использованию, и он в нашем саду, - Си Ванму провела пальцами над бровями нимфеи. – Но он появился здесь совсем недавно…
Синие глаза заморгали, ошарашенные пониманием, но девчонка не вскочила, а осталась полулежать, только сейчас по-настоящему расслабившись и буквально растекшись душой по рукам Си Ванму.
- А фрукты… - пожала плечиками богиня. – Они, конечно, волшебны, вкусны и прекрасны… Но по сравнению с тобой – это всего лишь фрукты…
* * *
- Сама судить не могу – потоки созданы для людей, и мы – боги – запустить пирамиды на в силах. Но не думаю, что у тебя возникнут с этим трудности, - говорила Си Ванму, провожая Веронику из сада внутрь подгорного комплекса. – Здесь главным параметром является готовность ощущать единство с миром, а из тебя эта гармония просто сочится… Единственное, что могу не столько посоветовать, сколько напомнить, пожалуй… Ты собираешься направить энергию всех даньтяней не на поддержание, а на изменение. Здесь важно ни на миг не забывать старую истину: когда ты максимально отстраняешься от мира – он перестает быть строгим… Ли, еще до решения запереть Куньлунь, просил меня передать тому, кто вдруг дойдет сюда и пожелает запустить даньтянь, что мир фиксируется нашим наблюдением. Поэтому чем нейтральнее и полнее пустоты твой взгляд на мир – тем этот мир более сырой и податливый. Своим осознанием пустоты мира ты превращаешь его в сырую глину, которая готова принять новую форму. Другое дело, что, уже начиная его менять, давать свою форму – ты снова грубо вмешиваешься в Дао, поэтому еще и нужна дополнительная отрешенность, как бы компенсирующая это твое вмешательство.
- Спасибо, Си Ванму, - Вероника еще раз обняла богиню. – Умом я многое из этого понимаю, но действительно часто увлекаюсь, пытаясь слишком активно подключать сердце. А оно – хитрый инструмент… Им нужно работать только в потоке Да, а ведь так легко допустить в него и горечь Нет… Как говорил мой друг: «Делай Да, но не сердись, что Нет!».
- Это идеальный стержень во всю концепцию Дао…
* * *
Средний даньтянь был основан на творении земного. Здесь царили витальные энергии, задевая краями границы астральных и ментальных частот… Потому и был именно этот комплекс основным, что Ли и его соратники видели в пирамидах инструмент помощи как раз для земного Бытия. А какое земное Бытие без ощущения единства со всем миром?.. Единства многоуровневого: от биологического до духовного. Единства со всем миром и каждой его капелькой тоже. Ведь легко любить всех и сложно –соседа или коллегу. Легко собирать подписи в помощь пингвинам и попробуй не психуй, когда муравьи каждую весну решают своим коллективным сознанием, что оптимальный маршрут между муравейниками лежит через твою спальню!..
Сегодняшний запуск должен был символизировать готовность людей принять центр равновесия своей жизни на сочетании земного и небесного. Да, луч верхнего даньтяня пока вновь спрятался под алтарем, дабы не распахивать остров драконам. Но Ли, поясняя Веронике механизм работы комплекса, словно догадываясь, хотя, скорее, просто прогнозируя, уточнил, что последовательность учитывает и просто успешные недавние попытки. Стало быть, нижняя и верхняя точки уже были отмечены центром управления, и теперь наступала очередь луча, заполняющего нишу между ними.
Стоя на алтаре и уже начав пропускать сквозь себя энергии, Вероника, фокусируясь сознанием на среднем даньтяне, продолжала скользить разумом по отголоскам свежих разговоров на тему единства…
«Я состою из множества разных клеточек, микроорганизмов, атомов, Алефов… Но чувствую себя чем-то единым. Значит, и вся планета так может!.. И многие живые существа это улавливают. Какое единство у грибов, у насекомых, да у всей биосферы!.. Но люди, хоть и лишены возможности ощущать это биологическое единство, зато способны вывести его на новый уровень: на уровень тонких энергий. Я вот на уровне природы не особенно ощущала, хоть и дочь нимфы. Но тут, возможно, еще и в том дело, что мама после моего появления полностью перестала рожать хоть кого-то – рискуя здоровьем, но не желая меня, наверное, смущать родством с каким-нибудь кентавром или еще похлеще. Зато так, возможно, проще было бы понять родство уровня природы…
И тем не менее – на уровне энергий мне это не помешало, когда сливалась практически воедино с целой долиной. Значит, энергии действительно способны управлять более низкими процессами, и тогда человек получает ту самую роль камертона! Не один Азур говорил, что мы слабы как вид. Еще раньше меня как-то сильно смутили словами, что, ухаживая за слабыми и болезненными детьми, человечество становится слабее как вид. Мол, пускай бы, как в Спарте – выживали лишь самые здоровые, а не всякие слабаки портили узор человечества, оставляя потомство… Но это ведь верно лишь при взгляде на людей как животных!.. А дело ж даже не только в том, что ограниченные в физических данных вынуждены компенсировать это особенно развитым мышлением и обеспечивают цивилизационные прорывы. А в том, что, заботясь о слабых, вопреки рациональному природному смыслу – мы и в себе развиваем то, что выходит за пределы природы: душу!.. Становимся, возможно, немного слабее как животный вид, зато глубже, чище и наполненнее – как вид высший, разумный…
И это и есть как раз признак высших видов – способных возвыситься над природой на крыльях духовности!.. Возвыситься, мысля с более масштабного угла зрения, нежели круговорот одной лишь природы, но сохраняя часть своей сути в этом круговороте. Как, возможно, делает и Творец уже на своем уровне: частично вовлекшись в Бытие как искорка в каждом из нас, но сохранив и угол созерцающего взгляда на все это как бы из-за пределов Бытия. Как я в своей медитации – когда разливаю сознание в канал, затрагивающий и тело, и ум, и блаженствующую в Майнтри душу. Так и Творец: постигает Бытие нами – своими искорками в каждом из нас присутствует в единстве круговорота Мироздания. Но постигает, не теряя своей запредельности и взирая на происходящее с собой с масштаба именно Творца»
Несмотря на такие рывки сознания за пределы земного единства, поток шел очень тепло и ласково, ведь в сознании Вероники эти запредельные категории стройно сплетались с явлениями, относящимися к спектру среднего даньтянь. Поток уже давно ушел под вершину пирамиды – здесь именно граненой, а не ступенчатой… Внутри него аквамариновым светом расширялась сердцевина – тот самый заряд, что давала сейчас своим настроем Вероника.
А та продолжала сочетать это с внутренним диалогом. Мелькнула искорка озарения, что после смерти людям, наверное, тоже всем приходит именно ощущение единения. А уж на каком уровне – зависит от развитости сознания. Самые приземленные видят все на уровне экосистемы почвы: червей и всего такого, через что умершие вновь сольются с землей. Кто-то – на уровне продолжения рода, где наши частички отзываются в детях и внуках, а все мы несем такие же частички единого отца человечества – Адама… Дальше же идет уровень энергий. Кто-то – на уровне эмоций и чувств, кто-то – на шепоте творческого ветерка, который эхом прозвучит в других людях и среди долин или гор… И так дальше – вплоть до самого Творца, единение в котором, несомненно, выглядит самым восхитительным образом послесмертного будущего, в котором мы – просто единая вода, если не считать Искорки, постичь суть которой умом Вероника пока не могла, но и не пыталась, положившись на сердце.
Поток продолжал испытывать готовность Вероники, вызывая внутри вопросы.
«Я надеялась слить весь мир воедино, - как-то запоздало для умняши опомнилась именно сейчас Вероника. – Но ведь это не только единение с животными, людьми и растениями… Это еще и единение со всеми мыслями его обитателей и прочими тонкими энергиями!.. Готова ли я? Готова ли считать себя одним целым не только с паучком и улыбкой матери младенцу, а и с каждой из мыслей этого мира? Даже с самой гадкой?.. – нимфея ощутила в груди теплый и немного сладостный отклик от сочного сердца. – Готова!.. Я понимаю, что когда-то и я постигала мир в разных гранях, в том числе и тех, что Ли поместил в черную каплю своего тайцзи. Это – путь. Да, Путь в светлом потоке – гармоничнее, но некоторые – лишь в начале Пути, вот и увлекаются глупостями. И я не осуждаю их. А верю, что последовательно проходить все ступени – необязательно. Если это все же именно так – я принимаю и такую гармонию Дао, однако сама продолжаю верить, что можно не карабкаться по ступенькам, а взлетать ввысь. И здесь, вместо осуждения, следует делать все, что в моих силах, дабы крылья достались как можно большему числу моих собратьев-Алефов. У каждого – свой путь?.. Возможно. Но раз мы космическое единство, то почему бы не помогать другим быстрее взмывать к самой светлой части луча?..»
Она вновь вернулась к непростому разговору с Юреком, завершившемуся глубоким озарением.
«Сколько же процессов происходит в нас, минуя сознание!.. – продолжала подставлять Вероника свое сознание же разным граням ощущения единства. – Это Алефы, воплощенные в наших клеточках, постигают Бытие, повинуясь движению ци. И задача сознания – попросту позволять ци течь с максимальной гармонией, чтобы эти клеточки выстраивались в наиболее благоприятный узор. Сознание – это камертон… Потому и существуют все эти системы медитаций, помогающих выстраивать узор своих Алефов в единой гармонии Бытия… Но нет нужды непременно уходить от жизни и заниматься лишь током этой гармонии сквозь себя. Можно сочетать этот идеальный настрой камертона сознания с самой жизнью!.. Вот и вся интегральная йога!.. Читать, играть, любить, общаться… Получать мир и отдавать его же!.. На что это похоже?.. Да на дыхание!.. Дышать миром: брать, пропускать сквозь свое сознание, наполняя тональностью любви и гармонии, а затем – выдыхать!.. Это и есть течение Бытия сквозь нас. И мы сами – тоже течем внутри мира, как Алефы внутри нас, но уже в более масштабном организме мира… И нам нужно просто так течь… Течь, слыша камертон сознания уже самого этого мира или той личности, частью которой он является…
И даже если мы лишь часть Его мысли, то наша задача постараться сделать так, чтобы эта мысль получилась наиболее конструктивной, доброй и светлой!»
* * *
Понятно, что мысленной болтовней и поддержанием настроя в потоке энергий земного творения обойтись не могло. Поток насыщался, и теперь следовало направить его в нужное русло непосредственными образами. Если астральные энергии пирамиды Фусиань требовали дать им пути исполнения желаний, а ментальные энергии Небесного Даньтяня надлежало выстраивать в гармоничные и почти неосязаемые потоки высшего Дао, то здесь предстояла, возможно, самая творческая работа.
Вероника, окунувшись в хлопоты демиурга, рисовала картины утопических обществ, гармонично сочетающих небесное и земное. В первый момент она слегка поддалась нормальной скромности начинающего демиурга, следуя совету ханьских «коллег» и как бы отстраняясь от своей попытки слишком грубо вмешаться в океан Дао. «Я полагаюсь лишь на Твою волю, Отец!», - мысленно склоняла она головку, но ощущала очертания ответа, в котором уже сам Творец говорил ей: «Я именно вам и вручил это право, дети мои!».
И Его дочь, стоя в аквамариновом потоке, послушно и с сердцем, преисполненным радости, направила все свои помыслы на это дивное сотворчество Отца и дочери, которой, как и всем остальным Его детям дается или обязательно дастся главная миссия: миротворчества… Она не считала именно свою модель миротворчества идеальной, осознавая личную ограниченность в глобальных вопросах Бытия, однако практически не противореча им. И не только потому, что поистине лучилась гармонией. А и потому, что свобода в этом вопросе предлагается на самом деле грандиозная!.. Важно было всего лишь не забывать, что, словно малыш во дворе, строишь ты из песка!.. А потому не нужно переживать, когда все это непременно обрушится… И она каждым росчерком своего образного пера созидала Да, не горюя, когда волна времени смывала все нарисованное, говоря ей Нет… Ведь в основе Бытия лежит перерождение материи, миров да и всех форм вообще!.. Так зачем страдать из-за смены форм, если наполнение, которое можно видеть как пустоту, а следует, возможно, как полноту – полноту высшей Любви, заполняющей каждую ячейку пустоты… если это наполнение – вечно, прекрасно, едино и неделимо иначе, как в этих формах, позволяющих нам вновь и вновь радоваться Пути?!.
И потому и строила Вероника из песка, но будто из камня!.. Ведь все, что останется от сотворенных всеми нами форм – это любовь, вложенная в них!.. Вложенная при созидании или во время очередной вселенской игры – уже неважно, когда именно мы раскроем в себе жажду дыхания Любви, с помощью которого и примемся наполнять формы главным своим содержанием… И это единство форм и содержания Вероника сейчас не только ощущала каждым своим Алефом, но и любила во всю глубину каждой из этих искорок Мироздания, текущих в ней, как она текла в мире, с которым слилась. Слилась, осознавая, что истинная суть формы – Пустота, а истинная суть содержания – Любовь, и это, пожалуй, самый простой и глубокий вывод, который она делала в своей короткой жизни.
Пушинка в полете, или Небесная эскадра Азура
Иногда читаешь такой, и думаешь: вот надо было тебе, братуха, остановиться на прошлой странице!.. Так там все стройно закончилось, а тут теперь намутил, намудрил и запутал вконец и себя, и других. И себя-то ладно, а нам теперь с этим жить…
Но так как подобная реакция на нашу книгу обычна скорее еще страницы для двухсотой, мы позволим себе спуститься с высот озарений Вероники в пирамиде, чтобы понаблюдать еще и за всем, что за этим последовало. Нет, сама нимфея не считала глубину своего единства средством – она, как никогда, осознала, что это не озарения нужны были для борьбы с драконами и поддержки героев последнего дня, а драконы и Апокалипсис стали ее помощниками в постижении Бытия. Осознала и подошла к последним дням в состоянии проникновенного блаженства. Однако принимать теорию с миром-тюрьмой для прозрения одиночек Вероника не собиралась. Она верила в мир как царство всеобщей гармонии, развлечения и обучения, а значит, готова была сражаться за право Вендора оставаться именно одним из таких миров. Сражаться без агрессии или тем более ненависти. Но сражаться, не жалея себя, ибо ради других. Ведь сама-то она в этой своей жизни осознала столь многое, что могла уже, пожалуй, готовиться к миссиям демиургов в других мирах…
Нет. Всех подробностей последних дней мы, конечно же, раскрывать не будем… Истории здесь переплелись так туго и многострунно, что мы попытаемся максимально избежать раскрытия избыточных знаний, грозящих испортить прочтение других книг: от рассказов до романов… Вот и будем себя вести так, будто Пелена Майи не спала еще за неделю до Дня Возвращения, и наши герои, в большинстве своем застрявшие в Давосе, понятия не имеют о насыщенных событиями реалиях своих замечательных друзей. Закроем уши в нужный момент и не будем слышать, как они неустанно сообщают текущие новости, многие из которых заставляют глаза то радостно распахиваться, то моргать, смахивая слезу…
Коварство и любовь
Сложный выбор, вставший перед Вероникой, не позволили превратить в тяжелую ношу двое мужчин: Юрек и Ли.
Возможность увеличения в размерах героев последнего дня оборачивалась второй стороной: раскрытием врат для драконьей армады. За дни, проведенные Вероникой в микромире, Небесный Даньтянь исследовали десятка три выдающихся специалистов в области магии – Нереваар верил, что нимфее удастся прорваться в Куньлунь, поэтому он и действовал на опережение, кинув клич. Однако выводы были неутешительными, как и предупреждал Ли: портал был строго привязан ко всей структуре комплекса, и вариантов отпустить на свободу луч, но не раскрыть врата – нет. Чуть позже были проведены глубокие расчеты, в которых надеялись найти шанс обойтись без верхнего даньтянь вовсе, однако и тут поджидало разочарование: для столь мощного дистанционного воздействия еще и на аномальную зону, коей являлся Армагеддон – несомненно потребуется резонанс. Человек – существо из семи уровней частот, тело его вырастет лишь соразмерно энергетике; и как, раздувая энергетическую структуру героев последнего дня, обойтись без самой широкой части луча души – верхней?..
Одним словом, дилемма возникала прозрачная: кардинально усилить главных героев Дня Возвращения, но открыть врата драконам Азура, либо оставить драконов в так и не прорванной изоляции, положившись на то, что размер значения не имеет, и герои справятся с Тифоном, Левиафаном и прочими невероятными тварями, оставаясь в текущих габаритах телосложения, либо внезапно найдут некий хитрый способ увеличения уже сами, на месте.
Изначально, правда, вопрос стоял еще более жестко, в формате висящей груши, которую все равно не съесть. Да, здорово, что Вероника может сыграть в Катализатор, увеличивая героев, но стоит ли эта игра свеч, если в любой момент Последнего дня драконы могут ломануться в Небесный Даньтянь? Ритуал с увеличением – не разовый: воздействие нужно будет поддерживать в реальном времени, и толку тогда от всего этого, если несколько драконов с помощью тяжелого потолка комплекса доломают потрепанный алтарь и преспокойно сорвут процесс?
Однако с этого уровня проблему очень быстро перевели в плоскость указанной дилеммы. Буквально на следующий же день после визита Вероники в Куньлунь с ней встретился Ли и в долгой многогранной беседе затронул и самый животрепещущий вопрос.
- Похвально, что ты столь глубоко погрузилась в нетленные вопросы Бытия, - отметил титан после двух часов общения на высшие темы. – Но и насущные дела, полагаю, достойны нашего с тобой внимания.
- Тут все сложно, - призналась нимфея, не теряя, впрочем, душевного равновесия. – Я и правда вспорхнула над общими проблемами, окунувшись в личное прозрение, Вендор помог мне найти ответы на все глобальные вопросы. А я теперь не могу ответить ему соразмерно… Здорово, что, пытаясь помочь другим, я обрела истинную себя, но теперь кажется, что лучше бы, возможно, и не было всей этой надежды с Катализатором, раз теперь я практически не могу использовать это во благо остальным.
- А ты не мысли прямыми категориями. Не идеализируй… Меня столько раз подводила склонность рассуждать, используя лишь эталонные принципы. Но когда стратег не приемлет ничего, что не связано с некими идеалами благородства – он ограничивает себя как стратега. Все идеалы – в высшем смысле лишь одна из форм заблуждений. Если ты неспособна пожертвовать благородством, то есть ведь немалый риск поставить его выше главного – любви к Творцу в западной парадигме и полному принятию воли Дао – в восточной.
- Ты ведь сейчас склоняешь меня к некой подлости, да?.. Хотя тебе это слово не подходит… К хитрости. Правильно?
- Я просто напоминаю, что все этапы твоего пути были не напрасны. А война – это искусство обмана…
- Да я-то как раз это понимаю… Альянс и хорош тем, что состоит из разных людей. Где бы мы были, если бы не Леля с ее прямотой чистого луча или Мановар с его как раз-таки благородством!.. Но разве удалось бы достичь столь вдохновляющих шансов на спасение, не окажись в наших рядах хитроумных комбинаторов, играющих в том числе и на слабостях оппонентов?.. А я там – где-то посерединке. Иначе, наверное, и быть не могло. Когда сражаешься, как Мановар или Санчо – можно ломиться напролом. А я ведь всего лишь наставница фей, чье главное оружие – книжка, рогатка и немножечко айкидо, если первые два не справляются. Но во всем этом такая тонкая грань между тактикой и подлостью…
- Но ты ведь ее так и не перешагнула?
- Хочется верить…
- А перешагнул ли ее полководец Гамилькар? Я интересовался его путем и был впечатлен.
- И он создал армию, которая в прямом бою могла сокрушить любую другую.
- Но начинал-то он с тонких тактических уловок. Да и на пике мощи не пренебрегал ими.
- Тоже верно… И Альянс не чурался хитрости. С теми же ассасинами, например… Стоп. Ты на это намекал, что ли?.. Именно эта часть моего пути теперь должна пригодиться? Но она наименее приятной была. Она, и штурм Мацумото… Ох и не нравится мне, куда ты клонишь. А еще больше – что внутренне я уже почти догадалась и совершенно согласна.
- Я не могу ничего навязывать или даже прямо советовать. Просто хочу, чтобы ты помнила. Благородство – не в том, чтобы мчаться в одиночку на целую армию. А в том, как ты поступишь уже во время боя и особенно – после него…
- Это прекрасные слова… Гамилькар благороден не потому, что не хитрил в бою – хитрил ведь еще как – а потому, что всегда старался решить вопросы словами и компромиссами, избегая сражений до последнего и используя армию только против армии же.
- А ваша хитрость с Мацумото – была вынужденной мерой, дабы спасти заложников. И поведал мне подробности Нереваар, который как-то схитрил, чтобы одна славная девочка могла получить его кровь и вырваться из плена желчи Азура. Это лишает Нереваара ореола благородства?
- Нет, конечно… А я снова вспоминаю ассасинов и всю ту череду моих небольших представлений… Просто пойми. Тогда очень легко найти оправдание любым своим действиям. «Хорошая цель оправдывала любые средства, поэтому мы на это пошли». С этим знаменем и будут идти на самые кошмарные подлости. Я насмотрелась на такое в Аджарии… И вот никак не хочется повторять их театр… Ты ведь понимаешь, что технически все несложно. Мне сейчас даже минуты хватило, чтобы, не прерывая беседы, создать рабочий сценарий плана. Суть ведь ясна: нужно заманить драконов сюда – раньше наступления Последнего Дня, чтобы они потом не прервали ритуал… Мы инсценируем предательство одним из наших драконов или людей – они якобы захватывают Небесный Даньтянь и открывают портал. Азур летит сюда, а здесь его встречают все наши силы… Правда, сомневаюсь, что и их хватит, но это уже можно додумать. Например, попытаться открыть еще и в Шамбале – а потом одним залпом Нараянастры всех сокрушить… Но во всем этом мне нравится только одно: драконы должны прилететь сюда до Последнего Дня. А уже все эти хитрости… Когда хитрят другие – мне это совершенно не мешает их любить, пусть и вышло так, что больше всего я люблю тех, кто не склонен. Но сама… Это просто вне моего пути – как и убийства… И ум мой легко придумывает любые интриги и хитрости. Но сердце – не желает использовать их на пути… Я не ставлю это выше Творца, и когда выхода не было – хитрила, конечно… Но раз у Дао много гармоний – мне ближе та, в которой я поступаю иначе.
- Например, прямо и открыто зовешь Азура и две сотни драконов на честный бой.
- Я ведь не воин. И тогда получится, что мои попытки не соскальзывать с Пути – будут искупать своей кровью другие… Возможно… Хм… Ты прав. Никакая часть моего пути не была напрасна и чему-то учила. Опыт ассасинов многое мне дал. Но правда было бы странно в решающий момент обратиться к этому опыту, а не к тому, который дало мне куда более родственное всей моей сути айкидо?
- Мне нравится ход твоих мыслей.
- Айкидока не зовет на открытый бой. Но в идеале и не провоцирует, хоть, каюсь, в последней встрече с Азуром мне и пришлось потоптаться по принципам… Поэтому я поступлю просто. Понятно, что сначала мы соберем совет и обсудим готовность ханьцев принять этот удар на себя.
- Самсунг – самый драконий остров, можно сказать. Картахена – лишь их убежище, но именно здесь решался вопрос их существования. Так что справедливо, если именно Самсунг примет на себя ответственность. А я – как тот, кто косвенно причастен к появлению в Вендоре драконов, а затем, поддавшись ностальгии и доверившись Дао, больше других настаивал на праве драконов существовать – не только могу, но и обязан стать вдохновителем народа на эту финальную схватку… Так что вопрос лишь в твоем решении.
- Я просто открою портал, запустив пирамиду.
- Это изысканная простота.
- Мне хочется дать Азуру выбор… Мы подготовимся, и он будет это понимать. Не ловушка. Но и не безрассудная самоубийственность. Не обман. Но ряд тактических тонкостей. Никакого подстрекания в духе дракона-предателя и «нужно срочно застать их врасплох». А просто открытый портал.
- Он может не прилететь ровно до Последнего Дня.
- Наверное, немного нечестно, что я его хорошо понимаю и почти уверена, что прилетит раньше?
- Ты все равно оставляешь ему выбор, не ограничивая его рамки. Так что просто отбрось сомнения в нечестности… Но ты уверена, что готова положиться на выбор Азура в таком критическом вопросе, как усиление героев последнего дня?
- Я готова положиться на волю Дао…
Энтузиазм обреченных и новая орбита Спутника
Едва ли в Вендоре можно было найти народ, более удачно подходивший для уготованной ему миссии встретить армаду драконов. Никоим образом не хочется умалять достоинства других наций, каждая из которых была хороша в чем-то своем, но конкретно с этой задачей они бы справлялись не столь гармонично. Да, понятно, что те же русичи – эталонная кризис-нация – непосредственно в бою хоть с драконами, хоть с другой непобедимой армадой – проявили бы себя на порядок эффективнее. Но в том и суть, что к бою еще следовало подготовиться. А уж тут русич бы сначала три дня настраивался на последний бой, потом три дня пил, слегка перегорев от бездействия и не желая отвлекаться на всякую там подготовку. И потом, выйдя на бой в своем неповторимом раже, героически компенсировал провал в этой самой подготовке эпическим духом непосредственно на поле брани… Тут же требовалось иное. А именно – растянутый на целую неделю монотонный подвиг стабильной готовности быть винтиком единого механизма из сотен тысяч рук. И кто, как не ханьцы, одним словом?..
Жители Даньтяня с даосским смирением приняли решение правителей встретить драконов. И тут как раз ничего удивительного. Во-первых, играл фактор этого самого даосского смирения. Во-вторых, ханьцы генетически не испытывали того страха перед драконами, который нередко присутствовал у других народов, не имевших в истории опыта многовекового сотрудничества с поднебесными стражами, зато воспитанных на легендах о свихнувшихся ящерах-одиночках, терроризирующих всяких там принцесс. Ну, а в-третьих, людям честно рассказали, что без помощи авторов текущей идеи весь остров и так бы давно полыхал заревом горящих небес. И смысл отказывать в полном содействии тем, благодаря кому все еще можешь дышать?
Всю неделю ханьцы, словно разумные муравьи, неустанно трудились в режиме форсированной медитации. Столицу почти полностью эвакуировали, направив по рекам и каналам сотни плавучих средств, которые вывозили женщин, детей и стариков в отдаленные от Небесного Даньтяня селения, превратившиеся в обустроенные лагеря. Тысячи рук круглосуточно заколачивали гвозди в деревянные конструкции, стучали молотами в кузницах, не давая отдыхать более грамотным специалистам, которые из полученного сырья и простейших деталей соединяли все это в единые конструкции, поглядывая на растиражированные в ксилографиях чертежи Ян Су. В самой столице успели видоизменить водоканалы таким образом, чтобы на каждой отдельной улице можно было устроить локальное наводнение, способное сбить возможный пожар и сохранить город… Да, на возможном налете драконов испытания не прекратятся – грядет и не менее опасное вторжение демонов, пережить которое удастся лишь при невероятно благосклонном стечении потоков Дао. Но вдруг все и правда получится? Так почему бы заранее не позаботиться о первом рассвете спасенного мира? Он ведь порою может оказаться столь же непростым, сколь и день накануне. И чтобы возможное послезавтра было куда лучше, чем завтра, ханьцы спокойно отдавали себя сегодня.
* * *
В Джайпуре – наиболее близком к Шамбале крупном городе Аджарии – тем временем шли совсем иные приготовления. Каждый народ хорош чем-то своим. Вот и аджары делали то, в чем были лучшие… Нет, не практиковали тантру, хотя в пред-Апокалипсис и она, чертовка, ой как хороша… Аджары… танцевали... И это не так смешно, как может показаться, пусть, несомненно, и достаточно весело.
А еще они старательно постигали иллюзорность мира, превращая это в оружие. Пускай их воинские традиции не так развиты, как у некоторых других народов. Но ведь зато кто еще сможет так внятно пояснить воздуху, что тому следует расслабиться и перестать быть настолько плотным?..
* * *
Несколько не у дел оставался Синай. Верхом драконы до него не добрались бы, а через портал – не сунутся в силу расположения пирамиды. Расположенная на берегу, она затонула еще во время довольно древнего землетрясения. Само это, как показывала практика Фусиань, проблемой для драконов не становилось. А вот то, что подходы оказались кромешно завалены обломками горных пород, оставляя лазейки разве что для людей, еще и не самой крупной фактуры – с запасом дублировало рукотворные цепи, закрывшие от драконов нижний даньтянь Самсунга.
И не только в драконах дело. Святилище Мозаики – одно из тех, что предстояло всеми силами удерживать в рабочем состоянии весь Последний День – было у синайцев и ханьцев одно на двоих. А располагалось именно на Самсунге. Получалось, что глобальных задач перед Синаем Апокалипсис и не ставил – разве что выжить во время локальных вторжений демонов сквозь распахнутую границу между планами… Но как бы синайцы, всего век назад вырвавшиеся из самоизоляции, согласились остаться в стороне? Лучшие самураи-буси, следуя за частью самураев Поталы, направились к соседям… Когда-то они воевали с ними целых сто лет, а потому хорошо понимали, чего никогда не хватало этому трудолюбивому народу, способному одолеть стратегически: мощью экономики, резервами мобилизации, тактическими хитростями искусства войны. Им не хватало лишь… самураев – воинов до мозга костей, яростных, кровожадных и безжалостных к себе и врагу. А раз не хватает – мы придем…
Святилище располагалось в открытой местности, а выстроено было с такой монументальностью, что гигантомания ханьских правителей теперь обращалась проблемой: попробуй удержи целый день здоровенный комплекс от демонических орд, именно здесь способных использовать главный свой козырь: численность… Ханьцы, конечно, едва вникнув в единый план спасения, принялись за работу – еще в январе, повинуясь приказу императора Мина, лучшие инженеры и тысячи работяг направились к святилищу возводить вокруг него Великую стену. Все это время сотни монахов медитировали внутри, создавая самый действенный против демонов дополнительный барьер: пустоту. Когда границы между планами падут, из любой точки астрала демон сможет проскользнуть в смежную область плотного мира. Толку было бы от Великой стены, если демоны начнут появляться сразу в коридорах подземного комплекса?.. А так – пустота стирала астральные миры, наросшие на святилище, словно усердная губка, лишая противника его преимущества.
Но сколько продержатся все эти хлипкие лучники, стоя на своей стене?.. Рано или поздно будет прорыв, и тогда понадобятся рубаки, встречающие врага лицом к лицу!.. Рубаки, которые не дрогнут от вида самого ужасающего демона, ведь попробуй сыщи демонов, страшнее синайских… Самое прочное, что создали ханьцы из армий – это их терракотовые стражи, как раз охраняющие здесь рядом покой императора Циня, чья гордыня или предвидение заставили его устроить себе гробницу именно тут – около древнего храма, впоследствии ставшего одним из сети святилищ Мозаики. Но все эти статуи – просто стоят. А истинная терракотовая, а может быть, даже стальная, армия – идет к вам с Синая, чтоб впервые сразиться, глядя в одну сторону.
* * *
Впрочем, на терракотовую армию надежды тоже возлагались. Не здесь их подробно озвучивать, однако можно упомянуть, что монах по имени Ксин всю неделю практиковался с потоком пирамиды Фусиань, чередуясь в нем с… Астрайкой.
Да. Фея искала себе максимально полезное применение, и таковым было сочтено занятие, коему этот крошечный информационный монстр и посвящал теперь все свободное время, трудясь с Ксином в две смены, не забывая еще и сверхурочно вкалывать уже в луче пирамиды Куньлунь – более безопасном в силу крайне скромных размеров здешнего портала, рассчитанных только на габариты человека .
Вероника не забыла слова Азура о том, что она говорит на языке, недоступном драконам… Что ж. Благодарю за подсказку. Мы найдем переводчика с языка любви и расскажем вам все, что хотели сказать: о любви, о людях, и о том, как хорошо это сочетается…
Пелена Майи как раз уже спала – мощь Шамбалы направили на более адресное усиление способностей местных адептов искажать реальность. А раз Пелены больше нет – что мешает запустить в Картахену глобальный аналог Спутника?.. Не только Астрайка, но и Канта – обе они теперь обращались к драконам, доступно и ярко показывая, как гармоничен на самом деле мир, в котором живут люди. Поднаторевшие за время подготовки к Революции Вздоха, ауровильи теперь все свое вдохновение воплощали в пламенных сюжетах о жизни востока, и особенно выделялась своей искренней пылкостью правдолюбивая Яхна. Астрайка же раскрывала драконьи глаза на жизнь континента и западных островов, благо успела впитать уйму впечатлений, странствуя совсем еще малышкой в компании Лели. И основным лейтмотивом всей этой честной пропаганды, бомбардирующей ментальные слои Картахены, была простая и доступная мысль: люди на самом деле совсем не такие, какими могут показаться, если упорно не видеть в них лучшее.
Главным светилам Вендорского Спутника по мере сил помогали и союзные драконы. Они поясняли причины своего выбора, делились опытом и рисовали перспективы мира, в котором есть место и драконам, и людям. Несколько раз выступала и сама Вероника, в которой крылатые жители Картахены все чаще видели Девочку из Легенды. Тем более что и нимфея не скрывала своего желания таковой стать.
- Я не знаю, кто мог заглянуть столь далеко из глубокой древности, в которой и обнаружилась Легенда о Девочке, - признавалась она. – Возможно, как часто бывает с пророчествами, в нее просто вложили вполне очевидное. Ведь вы горделивы и слишком сильны, чтобы пойти, скажем, за могучим человеческим воином. Создатель Легенды наверняка понимал это, вот и посчитал, что только у девушки может получиться найти с вами общий язык… Вы знаете, что Легенда открыта концовкой: есть версия с девочкой, завершающей путь драконов, а есть – с той, кто дает вам новый путь. И я с полной искренностью говорю: если именно мне повезло стать воплощением вашей легенды, то у меня не было никаких сомнений в выборе. Только новый путь!.. Путь истинных хранителей мира, в котором есть место людям. Я вижу мир, в котором люди стремятся к гармонии со всем живым, а драконы помогают им в этом. Вы мудры, вы умеете видеть ментальные планы, многим из нас недоступные… И кто, как не вы, сможет мерно парить в поднебесье, наполняя ментальные поля плодами своей и нашей мудрости, а также в конкретных ситуациях спокойно давая советы и раскрывая истины? А кто, как не мы – поможет вам наполнить жизнь яркостью впечатлений, никак не доступных в мире приземленной животной гармонии?..
Особенно трогало драконов уточнение, которое неизменно делала Вероника в каждом своем обращении. Родилось оно еще в беседе с Неревааром и другими двумя драконами, упомянутыми ранее.
Речь о Горыныче и Велмосип`етеоне, позволявшем сокращать свое имя до Велмоса.
Если Горыныч воспользовался большим грузовым кораблем, то Велмос прилетел на Самсунг своим ходом. Впечатленный когда-то общением с Лелей, этот серебристый красавец всю зиму пытался достучаться до собратьев из Картахены, вещая им о любви с аджарского берега. Осознав неудачу, Велмос засомневался и направился на Самсунг. Многолетняя служба магам в роли хранителя сферы Воздуха позволила дракону достичь особых высот в мастерстве перелетов, так что пролив Монахов он одолел и принялся посещать алтари местных драконов, чтобы окончательно определиться в выборе стороны. Волею случая или упоминавшихся Гарудой магнитиков интуиции, Велмос оказался сравнительно неподалеку от Небесного Даньтяня, когда оттуда вылетел луч, наполненный не только ментальной энергией, но и полюбившейся дракону Майнтри.
Успеть включиться в бой Велмосу не удалось, а вот выбор теперь был предопределен. Пообщавшись с Неревааром, серебряный дракон предложил свои услуги, а позже с радостью встретился и с Вероникой, как раз завершавшей беседу с Горынычем. Русский оборотень был достаточно образован, чтобы поддерживать беседу на самые разные темы, включая философские. Он уже успел подтвердить самую смелую гипотезу нимфеи насчет характера мышления гидры (боги, как же ж давно это было-то!), проиллюстрировал ее теорию спокойного разделения одной личности Мы на аспекты-характеры Я каждой из трех голов, а теперь, выходя из интересной обоим темы лабиринтов, воспользовался полученной только что информацией и уместно заплел диалогу красивый вывод.
- Как и человек, и дракон одновременно, - признался он, - я сталкивался с жаждой «зачем» в обеих ипостасях. И честно тебе скажу: человеком я мучился куда сильнее, но ровно до того момента, как спала пелена стертых веков. И вот когда дракон во мне осознал, что с хранителями все было лишь вымыслом – он ощутил такую тоску, какая человеку и не снилась. Ведь у человека хватает и всех этих мелких приятностей, коими можно наполнить жизнь, если не ощущаешь глубинного зова некой личной миссии или призвания. А дракон – он же лишь инструмент, и без миссии полностью теряет смысл своего существования… И вот теперь, чувствуя тебя, видя и слыша, я могу с радостью заявить, что ты – это та самая книга оправдания существования драконов, которой нам так не хватало и которую для нас написал твоей дивной личностью сам Создатель…
- Я бы позволил уточнение, - вплелся в диалог Велмос, тактично молчавший после появления, дабы дослушать реплику Горыныча. – Пока лишь на уровне энергий, но не сомневаюсь, что не ошибся в тебе. Ты пошла по верной стороне Легенды, и могу не только полностью согласиться с услышанным от трехглавого собрата, но добавить, что ты также – и книга оправдания существования человека в глазах драконов… Конкретно мне помогла другая прекрасная книга-девушка, но ты способна стать таковой – для всех, в ком хватит мудрости понять эту книгу… С остальными – я готов сражаться под твоим руководством.
Вероника, пряча мелкие слезинки, брызнувшие из глаз еще от слов Горыныча, тепло посмотрела на обоих союзников.
- Мне очень ценно это слышать, - вздохнула она. – Но насчет вашего участия не могу не сказать… Понимаете, я всех драконов, кто разделит мою убежденность в общем пути, хочу просить об одном: не принимать участия в назревающем столкновении… Вас создавали как оружие. Но чтобы навсегда измениться – нужно стереть это прошлое! Стереть, не забыв, а поступком!.. Как бы заново перепрожить свое прошлое!.. Это и стало бы символом того, что вы больше не оружие. Да, нам вместе с вами наверняка будет проще победить в этом конкретном бою, но тогда мы не излечим шрам, и рано или поздно может опять вскрыться рана.
- Точно не ошибся… - проговорил Велмос. – Но позволь мне ответить… Твои слова – удивительны в сочетании логики и любви, если я верно научился ее понимать. Однако можно взглянуть и иначе… Символ. Верно… Перепрожить – тоже верно. Вот мы и примем участие в вашем плане, чтобы символизировать нашу готовность быть хранителями. И перепрожить эти дни не как воины, но как именно хранители. Пускай даже от таких же, как мы…
- Тремя головами поддерживаю, - кивнул Горыныч, сейчас, впрочем, уже в облике великана.
* * *
К концу недели союзных драконов насчитывалось в Даоссии почти две дюжины – собственно, все, кто здесь и обитал. Каждый из них соглашался с утверждением Велмоса и начинал готовиться к битве… Но драконов Картахены Вероника, разумеется, настраивала на свою версию действий. Понимая, что их, как ни крути, будет, наверное, меньшинство, она не желала устраивать усобицу и губить тех, кто согласится с предложенным людьми путем. Потому и уточняла все время, что не нужно устраивать революций или активно протестовать сейчас, когда это вызовет гнев жесткого лидера.
- Настанет момент, - говорила она уже после просьб отвергнуть путь воинов, - когда перед вами встанет выбор: что делать. Скорее всего, это будет именно момент. И в суматохе событий ваш саботаж команд Азура – будет иметь шансы не получить жесткой ответной реакции, просто из-за отсутствия достаточного количества времени. Поэтому – всего лишь улетайте подальше… Мы не хотим пользоваться вашей силой – просто сохраните для нас вашу мудрость…
Последний дзен Шестого дня
… - Весело, наверное, пообщались, - смеялась Вероника, мило тараща глазки. Юрек поулыбался:
- Более чем… Красивый эпилог старой дружбы… Бог приходит на помощь былому другу-врагу. Если он хотя бы столь же крут, каким нам показался тогда Ариман – хана драконам.
- Молодец Ахурамазда. Ну и логично, в общем-то. Лидии давно уже нет как таковой, святилища там защищать уж точно есть кому. А вам такой силач-маг пригодится. Еще и лишенный запретов, как я понимаю.
- Да. Он ведь не вполне богом вернулся, а как бы в тело Авеста, который отдал его ему и улетел в Вечный Мир.
- Бог в теле человека! Подумать только… Такое бывает?
- Проказница…
- Да просто все никак не могу смириться… Нет, ну смирилась, конечно. Озарение, все дела… Но ты все равно давай там береги себя. И с Нараянастрой не усердствуй особо – жахни где-то подальше от Кайлас, чтобы Вишну не разбудить ненароком. В следующих жизнях я согласна терпеть в своем любимом еще и их с Томом недостатки, но в этой – хочу умиляться только твоим…
Глаза обнявшихся подхватили парящую в воздухе пушинку и погрузились в удивительный чарующий дзен… Что такое драконы на фоне этой пушинки?.. Или все-таки пушинка – лишь передышка перед грядущим налетом, и мы умиляемся ею, словно тормозом времени, сохраняющим нас в безопасном миге? Вероника сдержала обещание и научила любоваться пушинкой действительно немало драконов. Но ведь осталось так много необучаемых…
- Я, кажется, нашел ответ на тот вопрос о пушинке, помнишь? – проговорил Юрек тихо, не отрывая ни глаз, ни рук от чуда природы, притом, что руки и глаза любовались сейчас разными чудесами.
- И я!.. – весело подмигнуло то чудо, что было побольше. – Но ты начни.
- Пока любуешься пушинкой – следует забыть о любых драконах…
- А сражаясь с драконами – не забывай о пушинке…
Они переглянулись и снова погрузились в созерцание друг друга через парящий на ветру в виде пушинки Алеф, которому еще долго парить в потоках Мироздания, пока он сможет осознанно поделиться с кем-то получаемым сейчас теплом…
* * *
Через какое-то количество мигов Вероника и Юрек полетели каждый на свою тропинку единого Пути. Один – на Гаруде, другая – на крылатых сандалиях. На двух атрибутах богов, которые те, наконец, передали людям вместе с правом принятия главных решений…
А пушинка продолжала парить, ничегошеньки не зная о завтрашнем дне. Дне – накануне Последнего.
Чешуйчатый град
Именно так… Приготовления затянулись, и на решение драконьей проблемы оставался всего лишь день. С одной стороны – мало. Но с другой – Вероника ведь понимала прекрасно, что Азур колебаться не будет. Он взвесит все только раз, и едва ли затянет. И принятое решение потом не изменит, предоставь ты ему хоть неделю, хоть месяц… Как каждый, кто считает, что непростительно долго колебался в прошлом, Азур теперь шел по четкому пути, с которого уже не свернет, невзирая ни на что.
Другое дело, его драконы… Наблюдения Канты показывали, что с каждым днем сомневающихся становится все больше. Судить, конечно, приходилось по косвенным проявлениям, ведь драконы, внявшие людской пылкости, послушно скрывали свои сомнения, насколько это только возможно с учетом единого ментального поля. Простейшим индикатором являлся рост открытых протестов. Если первый случился лишь на третий день внушений, то к концу недели сразу четверо драконов отказались повиноваться Азуру и улетели обратно в Золотые горы. Какой-то другой лидер наверняка догнал бы их и покарал, но архидьявол избрал другую тактику, ведь в таком случае он бы лишь подтверждал правоту предупреждений Девочки из Легенды. И раз она была бы права здесь, то драконы легко экстраполировали бы это и на прочие тезисы пропаганды. Вот и пришлось Азуру выкрутить руль в сторону заноса: он объявил, что драконы абсолютно вольны в принятии решений, и давить на предателей он не станет. Хотят – пусть летят обратно влачить жалкое существование и ждать милости от людей или Легиона. Но если их вера в славное будущее, которое нарисовал им лазурный лидер, по-прежнему высока – нужно оставаться у пирамид и ждать, когда небо пошлет им заслуженный полет.
Такое решение мягко разделило драконье общество на две части: десятков семь ящеров под руководством когда-то поцелованного Вероникой могучего зеленого дракона, покинули Теночтитлан, зато остальные еще больше уверились в мудрости своего предводителя. Он, конечно, не сумел сдержать обещание с огненной волной, которая подожгла бы небеса над востоком, но ведь есть еще надежда, что срыв Энергополя распахнет множество каналов в разные точки Вендора. Да. В этом случае придется рассредоточиться кто куда успел нырнуть, и это далековато от мечты пройтись одним неодолимо победным маршем поднебесной эскадры. Но ничего… Еще успеем.
Сам Азур, впрочем, в такой расклад не особенно верил. Как и в то, что Легионеры других ветвей захватят пирамиды материка и распахнут врата для крылатых конкурентов. Нет. Что-то должно произойти другое. И чуточку раньше… Понятно, что Уран практически лишал Небесный Даньтянь шансов на запуск – едва ли Альянс рискнет заполучить какие-то локальные энергетические выгоды ценой вторжения небесной эскадры. Но что-то должно случиться… И Азур ждал. Почему мы, расписывая одних героев верными адептами Дао, должны отказывать в подобной мудрости тем, кто им противостоит?.. И принадлежность Азура к Легиону никоим образом не мешала ему столь же глубоко верить в Дао. В ту его гармонию, где ему и его драконам будет подарен шанс продолжить намеченный путь: путь, который мы видим как относительно темный, а для самого Азура – светящейся-белый.
И Дао подарило этот шанс.
* * *
Драконы, сменяя друг друга, несли вахту у врат, на всякий случай проверяя, не распахнутся ли какие из них, кроме того коварного, что вел в западню под озером Фусиань?
В конце концов, не только ведь в Дао дело – сам Люцифер намекал на возможный сюрприз, и это могло быть как издевкой утонченного владыки, так и побуждением к готовности не прощелкать удачный момент. Легион понемногу, но пропитался-таки нервозностью, пошатнув свою уверенность о поразительную поступательность действий Альянса, который уже достиг невообразимого. Колода противника складывалась так убедительно четко, что возникало нормальное ощущение: если они уже смогли сделать то, что казалось недостижимым, то где гарантия, что не получится и последняя, пусть и самая сложная, партия?.. В свете этого драконы могли стать запасным тузом в рукаве – картой опасной и для самого Легиона, но какая уже разница, если общий успех перестал быть неизбежным?
- Есть новый отклик! – послал ментальный импульс дежурный дракон, морщась от дозы астральных энергий.
- Куда? – уточнил Азур, сворачивая медитацию небрежнее нужного, хотя пока больше верил, что и этот дракон попросту ухватился за ложную цель, как и штук пять его предшественников, принимавших открытость крошечного окошка в Куньлунь за распахнутость чего-то более подходящего… В пиковые моменты недовольства вражеской пропагандой Азур не без труда гасил в себе жажду хотя бы лично ворваться в «радиорубку» убедительной феи и заткнуть ее образную карусель. Но удерживался под влиянием двух факторов.
Во-первых, тем самым он бы демонстрировал перед подопечными слабость своей идеи в сравнении с предлагаемой оппонентами. А во-вторых, это ведь могло оказаться изысканной ловушкой… Один из дежурных драконов уже пошел на поводу у хаоса и влез через врата в пирамиду Фусиань – а через два дня выступал уже с позиций Альянса, говоря, что лишь теперь понял стройность замысла Девочки из Легенд. Азур сумел считать с отступника обрывки случившегося, и выяснилось, что в подводной пирамиде и впрямь отлично подготовились к приему возможных гостей. Портал там был всего в четверть врат Небесного даньтянь, пропускную способность имел скромную, и система ловушек, помноженная на странное мастерство оператора потока, не оставляла дракону шансов не попасть в плен и не стать жертвой обработки, которая превратила его в перебежчика с функцией еще и дополнительного охранника.
Более импульсивный лидер уже лично рванул бы, возможно, или в Фусиань, или в Куньлунь. Но не Азур… Его холодный ум понимал, насколько это опасно. Ладно Фусиань, где его наверняка поджидала группа бойцов, способная воспользоваться его определенными ограничениями и демоническим обликом (как дракон лазурный гигант там бы просто не мог шевельнуться). Но ведь риск Куньлунь еще выше. Девчонка умудрилась отыскать туда проход, но едва ли он подойдет самому Азуру. А что, если коварные люди своей пропагандой и заманивают его в этот тупик?.. Он не сдержится и рванет, а в это время оператор сумеет демонтировать и поток, и алтарь, захлопывая портал и отрезая Азура от всего мира… Убить себя он не может согласно ритуалу посвящения – это один из символов готовности идти с Легионом до конца. И в итоге окажется заперт в обители хитрых богов до Последнего Дня… А сколько еще драконов в его отсутствие перекрасят умы и улетят в Золотые горы?..
- Пока неясно, но сигнатура точно отличается от нижнего и среднего даньтяней, - отчитался грамотный дежурный. – Проверить лично?
- Нет. Отправь Салитьюдеона.
Дракон, выделяющийся большей устойчивостью к астральным потокам, послушно вошел в портал, а через минуту вернулся.
- Шамбала.
- Это тоже может быть ловушкой, - предупредила сапфирная дракайна Шеннара – пожалуй, наиболее близкая к лидеру уже второй век. – Упоминания об оружии Вишну вселяют тревогу.
- А может быть сбоем, - покачал бы головой Азур, будь он человеком. А так – просто пустил мыслеформу без малейшей анимации. – По всему Вендору идут сложные процессы, Энергополе пульсирует, как никогда. Майя могла завязаться именно на нем, а теперь произошел сбой, и портал включился… Готовь всех… Что касается оружия Вишну, то оно разит тех, кто находится в меньшей гармонии к миру. Ты считаешь нас таковыми?
- В меньшей – по системе взглядов самого Вишну. Сомневаюсь, что драконы в этой системе могут быть гармоничнее людей.
- А я сомневаюсь, что Вишну, создавая такое оружие, опирался на личные мотивы, а не на универсальные принципы Бытия.
- Благодарю за убедительность. Начинаю созыв…
* * *
Азур ошибся… Это был не сбой, а осознанное включение. Только позавчера волшебницам Ауровиля удалось-таки проникнуть в замысел Майи и догадаться, как можно обойти ее систему защиты. Понятно, что на фоне этого Юрек не мог не настаивать на предложении дать драконам лишь аджарскую лазейку. Он предлагал логичный довод: Нараянастре без разницы, сколько драконов сразить, да и специфические бойцы вполне готовы к вторжению. Однако за дни, пока портал Шамбалы висел под вопросом, защитники Самсунга слишком настроились на неминуемость именно своего участия, и потому с благодарностью отказались. К тому же айкидзен в прошлый раз поделился сведениями, которые узнал об оружии Вишну, не умолчав и о его определенной локальности… Да, оно бьет относительно адресно, но так, чтобы просто решить: валим всех драконов в округе, не задевая никого больше – не получится. Это, скорее всего, будет ограниченная зона действия. Но ведь если заманить сюда всех драконов, то они с большой вероятностью, растянутся по пути или вовсе разобьются на отряды. Всех поразить не получится, а если даже и всех, то, атакуя последних – зацепишь и авангард, который к тому времени будет так близко к Джайпуру, что Нараянастрой разнесет и часть города… Вывод прост. Противника следует разделить на две части…
…Один из драконов, направляясь вроде бы в Шамбалу, оказался на такой же открытой площадке, но уже в совсем другом месте.
- Открылся еще и портал на Самсунг, - сообщил он Азуру, вернувшись. – Пирамида Небесного Даньтяня запущена, охрана снята.
- Это уж точно ловушка, - заметила Шеннара. Архидьяволу на решение понадобилось не больше девяти мгновений.
- Это они так думают, - произнес Азур спокойно. – Ты полетишь со мной на Самсунг. И еще семьдесят… Остальным я дарю Аджарию. И ответ на вопрос о гармонии…
Он ведь искренне думал, что Нараянастра ударит по Юреку.
* * *
Сто сорок два крыла рассекали воздух, направляясь от Небесного Даньтяня в почти что одноименный город. Несколько часов ушло у эскадры на переход через портал, имевший, как и другие, чисто энергетические лимиты, не позволявшие, по задумке архитекторов, превратить вход для условного каравана гостей во врата для молниеносного вторжения целой армии. По-хорошему, оборудовав на плато хоть сколько-то плотную линию обороны, защитники имели бы вменяемые шансы, если не лишить эскадру возможности десантирования на Самсунг вообще (крылья позволяли оперативно избегать контакта и уходить в горы для последующей перегруппировки), то, как минимум, солидно проредить ее численность. Однако сейчас ведь смысл был совершенно в ином. Сорвав вторжение, Альянс оставил бы драконам шанс вернуться завтра, когда пирамиду опять придется включить, а главное свое сегодняшнее орудие защиты – уже отправить на другие фронты. А прореживай не прореживай – прорыва в достаточно открытый комплекс хотя бы полудюжины драконов избежать все равно не получится. А много ли им понадобится усилий, чтобы довершить начатый Азуром демонтаж потолка, завтра-то, когда задумка с увеличением героев вскроется, уже совершенно точно определяемого Легионом как приоритетная цель?
До самого утра драконы, рассредоточившись по горам и ущельям, ждали, когда последние их собратья покинут Картахену и возникнут уже здесь – на портальной площадке. Давать и им время на отдых после астральной «атаки» – не стали. В запасе оставался всего лишь день. Другие крупные города лежали в отдалении от столицы. И с учетом не особенно примерной выносливости драконов, даже при тактике коротких перелетов они в лучшем случае к вечеру достигнут хотя бы Шанди, а к утру – Гуаньчжоу. Слабовато для демонстрации тотального доминирования, но хотя бы так. По сравнению со вчерашней безвыходностью эта миссия казалась подарком небес, и хотелось исполнить ее максимально блистательно.
Уверенный, что их встретят уже рядом с пирамидой, Азур был немного удивлен, когда выяснилось, что поблизости никого нет. И уже по пути к городу в его голове стала выстраиваться более-менее четкая картинка. Вероника, конечно, проявила максимальную душевную щедрость в отношении оппонентов, но кто сказал, что ее примеру должны были следовать и все ее союзники? Еще и те, кто, помня о своей тактической батальной слабости, досконально изучал затем труд под названием «Искусство войны».
- Они встретят нас в городе. Укрепились там, - отправил Азур команду собратьям, летевшим позади него. Именно к этому выводу лидера склонили крупицы информации, в ходе полета собираемой его сознанием из ментального плана окрестностей. Здесь он нашел много мыслей, где ханьцы неосознанно делились с пространством сомнениями в плане Альянса, который вроде как решил накануне Последнего Дня схлестнуться с драконами, опасаясь, что завтра его ряды слишком непростительно ослабнут, и после победы над Легионом некому будет разобраться с крылатой проблемой. Вполне логично для людей – кто из нас, играя в стратегии, перед кровавой сечей с сильнейшим врагом не разносил армии послабее, пока это можно сделать почти без потерь? Азура могло сколько угодно сердить мнение, будто его эскадра – вторичная угроза, но он делал скидку на мышление низших существ. И не догадывался, что все эти обрывочные мысли – осознанно разбросаны по ментальному плану.
Хотя бы так мог помочь Ли своим союзникам. Всю неделю он заряжал народ мудростью и решимостью. Жаль, нельзя было заявиться на площадь, полноправно назвать себя легендарным Хуанди и вызвать в народе фурор. Но ведь зато можно кропотливо делиться знаниями и советами с каждым, кого позовет душа. Всего лишь под видом монаха… Но ханьцы привыкли, что в каждом монахе может таиться Желтый Владыка, так что охотно внимали всему, что говорил им «случайный собеседник». И вот чуть уверенней пилит рука, немного спокойнее стала душа, пустота раскрывает свою необъятность монаху, дети в джонках не хнычут, а глаз видит в чертеже возможность оптимизации… Не так уж и мало мог Ли. И он прекрасно это знал, ведь не один уже век делал все это, просто не столь непрерывно и густо.
А еще он мог создать иллюзорную картину реальности. Не как Миэлла – иначе… Можно ведь разбросать мозаику надуманных мыслей, и она сама сложится в нужную картину – уже в голове противника. И никакого нарушения запретов тут нет. Он ведь, как и всегда, просто оставил в ментале крупинки идей. А то, что они сплелись в единый образ – так это проблема сознания, образ сложившую. Никто не мешал ведь Азуру сделать другой вывод. Это уже под гравитацией его отношения к людям создался узор. Относись он к ним с немного большим уважением – и догадался бы, что при всей логичности идея-то в целом дурацкая…
* * *
Самое интересное, что мы полстраницы истратили на не особо весомую по значимости деталь. Важную, но не принципиально ключевую… Ну так а на что еще тратить?.. Не та это книга, чтобы в десятке абзацев смаковать, как именно начнут заваливаться некоторые драконы, на полпути к столице оказавшись под ливнем, пошедшим… снизу. В книгах Воды и Земли – о подобном подробнее. В первой – с акцентом на страсть, во второй – с опорой на воинское мировоззрение. А здесь – о познании… И что нам в познании мира даст любование агонией красавца-дракона, катающегося по земле и раскидывающего крылья?..
Таких, к слову, было немного. Лишь те, кому особенно не повезло.
Личная инициатива Ли была направлена на одну цель: заставить драконов мысленно готовиться к городской схватке с элитой Альянса. Зачем? Все просто… Искусство войны – искусство обмана. А одна из главных граней военного обмана – застигнуть врасплох.
На полпути между пирамидой и городом, в кустарнике, между валунов и деревьев, а иногда – и врытыми в землю – было расставлено немыслимое число баллист, сделанных с таким расчетом, чтобы бить вертикально. Наработки Ян Су и других чосонов сказались на оптимизации и простоте конструкций, трудолюбие ханьцев – позволило наклепать достаточно много орудий, а тактическая уловка Ли – помогла нанести удар, действительно тотального характера. Где точно полетят драконы – было непонятно. По логике, рациональные, ящеры выбрали бы самый прямой маршрут. Но рисковать не стали – только четверть баллист выпустит стрелы. Остальные оказались страховкой, но куда ж без нее?..
Строго вертикальный удар. Неожиданный, синхронный. В идеальный момент, когда эскадра накрыла собой зону атаки, находясь в наиболее удачном для нее положении – с максимальной шириной контура цели. Когда вы видите, как дракона валят первым выстрелом баллисты, направленной в летящую на нее морду – это уже фарт, помноженный на неистовую точность снайпера, а еще куда больше – вымысел… А вот снизу, в неожидающее атаки брюхо и особенно в расставленные крылья – вполне себе норма. Пусть и не без фарта, конечно, тоже.
И не только инженеры и строители проводили бессонные ночи. Неустанно трудились и алхимики, изготавливая паралитические зелья в промышленных масштабах. Что там дракону стрела, пусть и большая такая – из баллисты?.. Другое дело – стрела, щедро покрытая ядом. В крыло, в брюхо, в шею – разницы от места попадания почти не имелось. Дракон вздрагивал, осматривался, прислушивался к ощущениям, а затем начинал медленно заваливаться вниз.
А тут уже ждали его бойцы, вырвавшиеся из засад, в которых они провели в медитации не один час… Случайных людей здесь не было. Только те, кто в той или иной мере познал пустоту и мог сохранять ум в чистоте. Иначе какая засада на драконов? Почуяли бы ворох мыслей, и плакала тогда вся внезапность. В том-то и хитрость, что привыкшие верить менталу – драконы утратили ясность иных чувств. А зачем пристально вглядываться вниз, если мы – владыки поднебесья – летим себе такие крутые и способны почуять шорох чужого мышления?.. И как же совпало, что именно здесь, на востоке, веками учили не думать. Понятно, что не для засады на драконов учились, и цель была иной, но Дао-то все обращает во благо. Пусть это благо лишь тем, кто в потоке гармонии оказался повыше. И повыше, возможно, как раз потому, что веками учились не думать…
Здесь же оказалась и часть самураев – тех из них, кто тоже умел не только сражаться, но и хранить чистоту ума. И хорошо, что чтили традицию – как ни умелы монахи Даоссии, а без усердных катан на земле пришлось бы непросто и с растерянными драконами. Им могло не хватать свежести движений для полета, но на земле эти мощные монстры без боя почти не давались. Так что и самурайская мощь пригодилась, пусть и обошлась эскадре Азура чуть большим количеством крови. Прирожденные воины, они не могли себя поменять. И если ханьцы, следуя указаниям, старались просто вывести драконов из строя, надеясь в дальнейшем достучаться до них и вызвать лояльность, то самураи куда чаще погружали мечи в смертельные зоны. Печально, но что поделать – в канун Апокалипсиса не до ванильных россыпей. Получалось утихомирить приземленного рогача серией ударов – хорошо. Остался в плену ярости, пытается дышать огнем и щелкает пастью – мы не станем церемониться, и будем считать, что это Дао решает, кому жить, а кому – ждать нового воплощения.
* * *
Так как баллисты чисто физически не могли поразить не то что всех, а даже и половины драконов – крайне важно было обезвредить заземленных с рекордной оперативностью. Иначе оставшиеся перегруппируются и поцелуют землю пламенным адом. Драконы не слишком охотно атакуют себе подобных, и даже борьба за статус Великого Хранителя нечасто велась до фатального исхода. Но они быстро убедят себя, что сородичам огонь навредит куда меньше, чем их обидчикам… Именно поэтому две сотни элитных бойцов сейчас демонстрировали эталонное мастерство, рассекая и надрубая крылья жертвам баллист. Но и этой скорости не могло хватить, так что требовалось нечто еще.
Пожалуйста!.. Изначально ведь всё понимали. Сидящие в убежищах мирные адепты пустоты направили свою медитацию на небо, и пустота поглотила ментальное пространство вокруг драконов. Любые ментальные импульсы почти тут же стирались, лишая ящеров возможности обмениваться информацией. Им бы раскрыть пасти да поболтать словами. Но ведь слова – это для низших существ… Кто их вообще знает?.. Только Азур, да и то в другом облике.
Полный вакуум в информационном пространстве погрузил эскадру в растерянность. Добавил суматохи и новый вспомогательный акт приготовленной пьесы. Операторы баллист, расположенных в боковых от области удара зонах, уже перенастроили их, и новая волна стрел посыпалась в небо под углом. Тут эффект был куда меньше – к двум десяткам подбитых добавилось еще пять-шесть невезунчиков, да и то в большей степени задетых лишь по касательной. Движения это сковало, но не настолько, чтобы вывести из строя.
На это, впрочем, никто и не рассчитывал, и ключевым действием был выход на сцену совсем других героев – главных…
Два десятка драконов летели сюда из-за горы жестким клином. Двадцать против почти полусотни. Но и не такая разница обращалась разгромом. А тут ведь не громить собирались, а просто лишить ударной мощи. А заодно – не дать превратить в торжество пламени землю под собой.
* * *
У вошедших в бой драконов, ведомых самим Неревааром, имелось два весомых преимущества. Они были свежи и организованны. Нельзя недооценивать два этих фактора, сравнивая одну лишь численность. Мощный клин врезался в растерянное облако, четко преследуя лишь одну цель. Пока драконы Азура, поборов упомянутый барьер нетерпимости усобицы, наконец, настроились на смертный бой и принялись бросаться зубами вперед, тщетно пытаясь достать шеи более свежих противников, те продолжали использовать простую и стройную тактику: прокусывали и рвали крылья.
Как раз сейчас и бросалась в глаза разница между местными драконами и пришлыми. Первые и правда были скромнее в объемах, уступали в размахе крыла, но тут ведь все дело в том, что в больших крыльях они и не нуждались. Еще их предкам Ли передал особенно глубокое ощущение потоков ци, и это позволяло ханьским драконам-лунам эффективнее вырабатывать летучий газ, а стало быть, и намного лучше держаться в воздухе… И вот теперь, на коротких взмахах, умело управляя своими узковатыми телами, их потомки творили чудеса маневренности, скользя между пришлых картахенских здоровяков и прокусывая тем неповоротливые широкие крылья.
Не все складывалось совсем уж гладко… Например, уже упал, обливаясь кровью, наш старый знакомый дракон, зимой едва не слопавший Веронику на алтаре, и лишь в последние дни переосмысливший свою картину мира. Когда-то потрепанная неизвестным для книги Воздуха спасателем, его шея и на этот раз стала целью атаки. А поскольку впился в нее сам Азур – едва ли нужно уточнять, что, упав на землю, этот бедолага не сумеет отползти и хотя бы на десятикратно сложенный листочек.
Чуть не отхватили одну из голов Горынычу. И вовремя подсуетился Велмос – пользуясь особым мастерством полета, он резко перестроился и отбросил обидчика – красного здоровяка – немного в сторону. А там и сам Горыныч, которому, как истинному русичу, сначала надо было получить – вошел в раж и просто в клочья порвал красные крылья, отправив наглеца целоваться с землей.
Нереваар, как и всегда, не проводил ни единой атаки. Своей главной миссией он сделал прикрытие той, в ком плескалось немного и его крови. И это для золотистого крылатого гиганта, скажем вам, было куда сложнее, чем стал бы какой-то там вывод из строя десятка драконов, имей Нереваар право и желание вступить в бой на общих основаниях.
Все дело в том, что Вероника, как ни смешно прозвучит, считалась главным острием всей этой атаки. Она ведь на полном серьезе собиралась обойтись вообще без союзных драконов, веря, что справится в одиночку, ну, или, если совсем честно, то не вполне в одиночку. Девчонка против полусотни драконов? Бред же!.. Но ведь речь о девчонке, которая до пика прокачала сразу два пути: технологичный и духовный. Девчонке, которая обладала сандалиями антигравитации, эфирным кинжалом из нитинола и рогатки из того же материала, считавшегося одной из вершин металлургии Гипербореи, досягаемой за все времена разве что парой титанов, одним богом и одним же из будущих колыванов. Девчонке, которая смогла слиться с миром в единое целое, и теперь, хоть и разила каждого дракона, словно себя, но зато могла делать это с наивысшей эффективностью, сочетая самые разные достижения живой природы. А то, что фактически себя ранит – это не страшно. Она ведь познала еще и суть Бытия, а значит, готова была принять и ту версию Дао, где приходится делать себе больно ради других…
Да. Маленькая. Но сокол тоже маленький по сравнению с воздушным шаром, а кто из них победит, если соколу сделать длинный алмазный клюв?
Таким клювом для Вероники стал эфирный кинжал. Другое оружие могло бы застревать в прочных крыльях, но ведь клинок нимфеи не трогал плоть – он, словно, горячая плазма, беспрепятственно скользил по крылу, а уже через несколько секунд то повисало, словно перебитое, и дракон заваливался вниз, успев непременно услышать: «Прости. Когда примешь новый путь – мы охотно вернем тебе небо!».
Крошечная, но неимоверно юркая, Вероника скользила между сцепившихся драконов и отправляла вниз тех, кто пришел сюда с огнем. Ловкость полета ей подарила стрекоза, воздушные потоки бока ощущали не хуже мух, выносливости было, как у бабочки, а раны затягивались на зависть гидрам…
О ранах мы не для красного словца уточнили. Желая быть ближе к природе, Вероника пошла в бой не в полностью закрытом комбинезоне, а в достаточно открытом варианте «Пыльцы». А чешуя у драконов острая, так что феерическая скалолазка, орудующая способной менять форму рогаткой , словно ледорубом, сама натыкалась на острые грани в дивном танце небесной неуловимости.
* * *
И все же противник у Вероники был достойным… В том смысле, что опасным. Ведь едва ли особо достойным поступком можно считать игру на положительных качествах оппонента.
Видя, что текущий характер боя не оставляет его эскадре шансов, Азур быстро вычислил оптимальную уязвимость. Он вышел из схватки с Горынычем и устремился вниз, раскрывая пасть и заливая землю огнем…
А там как раз был только что доигран один из актов грандиозной батальной драмы… Довольно крупный дракон с буровато-медным отливом чешуи уловил, что находится в слепой для искуственной пустоты зоне – монахи, кажется, сместили направление медитаций повыше, дабы интервенты, более способные в магии, не имели этого козыря в самой ключевой сегодняшней схватке – с местными драконами и горсткой их залетных помощников.
Но и на земле ведь еще не все решено!.. Дракон, чьим талантом была связь с электромагнитными явлениями, сосредоточился, невзирая на боль в крыле, и попытался создать в чешуе мощный заряд магнетизма, который позволил бы вырвать из рук квинтета самураев их железные мечи… Забавный… Он совсем не знал синайских традиций. Мог бы уже и просто тогда телепортировать самураев прямо к себе… Ведь клинки, вмещавшие в себя многие сотни послойных сочетаний железа и стали, и правда потянуло к бурой чешуе со страшной силой, но кто сказал, что вместе с ними не притянет и самих самураев, категорически неготовых расстаться со своими острыми половинками.
Это были самураи-буси, а не потальские мастера, но кое в чем они своему эталону не уступали. Дракон быстро поменял тактику и наэлектризовал чешую статическим зарядом. Больше для острастки, чем как реальный щит, ведь проблема была в том, что после каждого замыкания придется заново создавать напряжение. А может и не придется – гулко искрящий контур отпугивал даже более могучих драконов, еще в те далекие времена, когда медно-бурый ящер таил надежду, что именно он на самом деле – Великий Хранитель, и проводил дуэли через день… Может, и эту двуногую шелупонь отпугнет?.. Для них-то такой заряд – без шансов выжить…
Нет, ну он реально ничего не знал о синайцах!..
Никаких «Ударьте его за меня, парни!». Просто торопливый кивок в духе «Чур я!», емкая переглядка десяти глаз, и вот самый везучий самурай с яростью сует клинок прямо в искрящийся контур, умирая на месте, но освобождая путь еще четырем мечам, которые быстро уложили несостоявшегося Великого Хранителя замертво…
Но тут ведь был и состоявшийся…
Классический для драконов прием, рожденный давным-давно совершенно случайно. Типичная для этой планеты сероводородная отрыжка совпала тогда со спуском летучего газа, способность генерировать который принес сюда инопланетный титан по имени Ли в своей ипостаси Лэй-Гуна… Первый нечаянный испытатель взорвался изнутри, растерянно глотнув в полость с летучим (и, как оказалось, чрезвычайно горючим) газом рожденный в гортани огонь… Но потом отработали, научились… Вот и сейчас лазурный гигант выплеснул зловонный газ сразу в рот, а струя летучего – резко вырвалась из натренированной дыхательными практиками камеры. Взаимно воспламеняясь от контакта, оба газа в предельно разной пропорции выплеснулись из распахнутой пасти широким контуром, радостно бросаясь в объятья еще одного газа – кислорода…
Четверо самураев-буси, объятых пламенем, начали молча кататься по земле, но некоторые перестали это делать еще до того, как удалось себя потушить пустотой или землей... Новый вираж, и снова раскрытая пасть – это был вызов, и Веронике не удалось сохранить в душе ту гармонию Дао, когда ты рассуждаешь как бог, готовый жертвовать единицами ради миллионов.
Она как раз собиралась очередным маневром стрекозы проскользнуть между двух драконов, надеясь успеть, растянув момент, подрезать крылья сразу обоим… Развернувшаяся внизу картина застала ее немного врасплох. Глаза высмотрели в опасной близости сразу двух знакомых самураев Поталы, один из которых помогал еще в захвате замка Мацумото…
Нет, не дам… Торопясь спасти друзей-людей, Вероника слегка расплескала концентрацию на друзьях из микромира и избыточно резко рванула к земле, а Азур оказался достаточно мастеровит, чтобы использовать едва уловимую потерю равновесия, которую никогда не допустила бы муха... Закрыв блефовавшую пасть, он почти на месте развернулся прямо в воздухе и ловко бросился на нимфею не зубами, а когтями, понимая, что у них больше шансов. И не ошибся – всего один коготь попал, но зато не царапнул, а именно впился. Детей Лилит попробуй убей, но кровь из них течет точно так же… Вероника зажмурилась, дернулась назад, соскальзывая с когтя до того, как он успел «обратиться» крючком, и полностью сосредоточилась на слиянии с гидрой. Это ослабило эффект стрекозы, мухи и бабочки, и от новой атаки спасла только чисто природная ловкость. А от следующей – спина Нереваара, успевшего прикрыть подопечную…
А та поняла, что все решается прямо сейчас… В этот миг. Прекрасный во всем своем драматизме шатких весов… И долгий… Такой долгий, какой я пожелаю… Пожелаю спокойно – без страсти: с той отстраненностью, какая нужна миру, чтобы стать сырой глиной в моих лишь чуть теплых руках…
Азур даже не понял, каким образом истекающая кровью девчонка внезапно обрела такую невыносимую стремительность. Она, словно фантом, пронеслась по воздуху, слизав всю дистанцию, оказалась у него под грудью, зацепилась ледорубом левой руки за прочные чешуйки, а правой провела четкую линию ровно в том месте у основания горла, где наружу просится сероводород из пищеварительного тракта.
Одним ее крылом была ловкость, другим – знания… И прекрасными были оба крыла.
Лазурный великан кашлянул, проверяя себя, и понял, что огня он на сегодня лишен. Но есть ведь и все остальное!.. Впрочем, и девчонка только начала. Она запрыгнула Азуру на спину, замахнулась кинжалом и… была сбита налетевшей Шеннарой, примчавшейсяна помощь командиру. Ее грандиозные телекинетические свойства, позволявшие жонглировать валунами, сегодня были почти начисто стерты внимательными адептами пустоты, но если нельзя сбить мыслью – есть же еще и тело!..
Как же неожиданно… Вероника успела перегруппироваться, это спасло от щелкнувшей пасти резко опустившего голову Азура, избежать лап неугомонной Шеннары вновь помог Нереваар, но хуже всего было то, что из-за серии ударов и резких движений вылетел из руки эфирный кинжал. Эх!.. Это было еще не худшее – Азур, уже успев немного снизиться, подхватил верное оружие нимфеи огромной пастью и тут же проглотил, словно семечку.
Но было еще одно… Сатирикон в этом бою смирился с формой ледоруба, но преданно ждал, когда вспомнят и о его прямом предназначении. А это мог быть именно следующий миг или никакой больше вообще… Вероника одним образом трансформировала ледоруб в рогатку, вложила в нее специально приготовленную персиковую косточку из сада Си Ванму и рванула прямо на Азура.
Он не мог не распахнуть пасть… Все эти ментальные изыски – вторичны, как бы ни хотелось драконам считать себя высшей кастой. Создавались-то они как могучие звери. Крылатые, защищенные от разных воздействий… Но звери. А у них – инстинкты первичны… Вот и Азур с неприязнью к себе заметил, что сейчас его пасть распахивается помимо могучей воли, понимающей замысел девочки из легенд… А та – молниеносная, словно мысль, летела прямо в него, в метре от распахнутой пасти растянула волшебную нить и засадила косточку прямо в гортань…
Ой… Даже неимоверно растянутого мига, который аж пыхтел, так старался превратиться в минуту, не хватило, чтобы в достаточной мере изменить направление рывка… Вероника скользнула боком по острым зубам, и хорошо, что те были столь остры. Вместо вырванных ребер, нимфея отделалась глубочайшими разрезами, которые уже в следующем осознанном миге (пусть он случился и через обычные десять) щедро залила водой Стикса, с удивлением глядя на сильно изменившийся экстерьер, теперь представлявший собой кусты и деревья…
Нереваар устало подлетел к упавшей девчонке, намереваясь защищать ее не только от других, но и от себя самой. Впрочем, нимфея и сама понимала, что нужна пауза. И не только она… С довольно солидным шумом к сражающимся подлетела группа виман. Медлительные на подходе, они резко ускорились и теперь сбивали драконов не только на землю, но и с толку.
Именно в их компании Вероника собиралась сражаться изначально. Но раз драконы настояли, виманы превратились в очень запасной вариант, который пришлось использовать в силу не слишком идеально сложившегося небесного побоища.
Эти виманы не являлись боевыми, как некоторые их древние аналоги. Последние из боевых были утрачены в еще одной эпохальной битве эры титанов – во время так называемой Войны Драконов и Птиц. Сохранились лишь грузовые. Но и их ведь можно превратить в боевые, если умеешь управлять. А тот, кто сейчас это делал – тренировался целую неделю. Для его таланта – более чем достаточно…
Азур вел себя совершенно неадекватно, Шеннару только что кошмарно надорвали три пасти Горыныча, воспользовавшегося тем, что с другой стороны сапфирную дракайну сочно прихватил Велмос… Монахи продолжали вести свою борьбу помех, не давая не то чтобы хоть какую-то магию применить, а и элементарно согласовать действия… Драконы один за другим стали вырываться из месива и удаляться в сторону Небесного Даньтяня.
Виманы и союзные драконы неспешно последовали за ними.
Нимфея увидела, как еще один дракон попытался наэлектризовать чешую, но его эффект тут же стерли монахи, а двое самураев Поталы – тех самых, что не дождались огня от Азура – бросились к обломавшемуся ящеру. Никакой магии – прямой бой. А попробуй одолей в прямом бою самураев!.. Дракон отнюдь не утратил резкости, но они скользили так, словно годами изучали карту местных электромагнитных или эфирных течений, известных их нынешним помощникам как ци, а самим им как ки. Хотя понятно, что ничего они здесь и не изучали – они уже везде чувствовали себя в потоке ци-ки, потому что преданно и беззаветно неслись по течению Дао.
Истинные самураи – служители Дао: уловив в потоках гармонию, в которой их оппонент может выжить – самураи, потрепав бедолагу, обошлись без фаталити и поскользили между деревьев дальше…
Но все ли здесь столь чутки к гармонии миролюбия? И скольким драконам сохранят жизнь люди – пусть и такие прекрасные люди, как эти?..
- Останьтесь, пожалуйста, - шепнула Вероника Нереваару, прижимая руки к порезам и проколу. – Нужно успокоить тех, что здесь… Всех… Ты понимаешь… - привычно подняв глазки к бровям, она мысленно обратилась к Ксину. – Спасибо, повелитель виман, - нашла же силы усмехнуться. – Побереги ресурсы: свои и даньтяня. Вам завтра еще одну легенду воплощать…
Нимфея несколько секунд просто полежала, прикрыв глазки и ощущая сквозь себя течение Бытия. Потом, еще разбрызгивая небольшие капельки крови, одним махом вскочила на Нереваара:
- А ты – неси меня к порталу, - хихикнула она. – Всегда мечтала именно покомандовать тобой… Как Девочка из Легенды.
- План Б? – в ментальном посыле было видно ростки улыбки.
- Куда ж без него… - Вероника обняла шею и слилась едва уловимым сейчас сознанием с гидрой, представляя себе ту самую – из недавнего, далекого детства…
* * *
Расслабляться действительно было рано. Из вступившей в небесное побоище полусотни вырвалось к пирамиде всего десятка два драконов, включая и сражающегося с эффектом косточки Азура. Но ведь и у защитников не обошлось без потерь. Всего трех безвозвратных – свежесть и слаженность принесли свои плоды. Но продолжать бой могло не больше десятка, да и те изрядно устали. Остатки сил понадобятся им, чтобы утихомирить сбитых картахенцев и отвести малейшую угрозу от столицы, которой повезло избежать удара. А об остальных предстояло позаботиться девочке-Катализатору…
* * *
Драконы подлетели к пирамиде и тяжело сели, восстанавливая силы и самомнение. Азур только сейчас начал приходить в себя, но вихри в голове продолжали кружить сознание… Четыре часа медитации потребовалось Веронике прошлым вечером, чтобы вложить в пыльцу, предоставленную Астрайкой, гигатонны любви… Какие только образы здесь ни царили!.. Такая косточка могла бы заставить грязного маньяка до конца жизни сидеть на коленях в ближайшей церкви, рыдая от умиления. Она могла бы превратить атеиста Аристарха в адепта новосозданной церкви под придуманным Томом шутливым названием «Облачный храм умиротворения, единения, любования истиной»… Дракона, не ведающего любви, она могла только смутить. Но зато как!.. Тысячи импульсов высшего порядка искрились в его сознании, подавляя все более низкие частоты, включая возведенный на пьедестал ментал. Раздерганный, неспособный сосредоточиться, он, кажется, только сейчас осознал, где находится, и не вполне понимал, что делает, а главное – зачем…
Подсказали другие… И Азур, приходя в себя, стал разрабатывать новый алгоритм действий.
Один из драконов по его указанию попробовал войти в портал, но с удивлением понял, что сделать этого не может. Думали, устал, направили другого – но эффект тот же, заключающийся в полном эффекта отсутствии. Только от Куньлунь еще был слабый отзыв, но уже даже нижний даньтянь временно отключился, дабы не принимать рассерженных боем гостей. Да и не в них всех ведь дело вовсе!.. И даже не в Шамбале этой – могли закрыть, либо пирамиду отключили. Но Картахена-то что?.. Почему не пускают даже домой?..
Постепенно стало приходить осознание ситуации.
Их выманили сюда. Понимали, что прилетят. Подготовились, разбили на две части. Судя по тому, как грамотно встретили здесь – едва ли стоит завидовать делегатам в Аджарию. А их сообщники тем временем воспользовались ситуацией и закрыли порталы Тиауанако и Теночтитлана… Видимо, на местах оставались союзники, или же мобильный десант высадили каким-то образом. Как же велико их коварство. И разум!.. Азур искренне похвалил врага и стал думать о наиболее достойном ответе.
Здесь и сыграл еще одну роль замысел Ли.
Умелый футурист, он хорошо предвидел логичные действия. Прометей – тот другой был… Тот уникален в своей способности пронзать потоки Дао и видеть устье, глядя в исток. Ли всегда не хватало именно такой дальности взгляда – иррациональной, в определенном смысле, мистической. Той, что видит очертания Замысла… Но по части Порядка движения потоков – уже Ли мало с кем мог сравниться. И наперед предвидеть поступки драконов всего за день – не задача. Так, семечки…
Если бы Азур хотя бы на миг предположил, что истинной целью Альянса в схватке с ними была возможность завтра запустить пирамиды – он бы при помощи остальных, а то и без оной просто разнес бы здесь все, что только можно сломать. И этого бы хватило… Многое восстановимо, но не все – за одну ночь… Именно поэтому и была создана легенда, в которую дракон поверил, хоть и зарекался верить в легенды после разочарования с той, что о Великом Хранителе. Но сначала пришлось поверить в ту, что о Девочке. А теперь – поверил еще и в ту, что была создана только для него и притворилась реальностью.
Монахи тщательно очистили ментальные слои у пирамиды, и ничто не выдавало истинных планов Вероники на ее счет. Зато здесь кружились наживки идей, которые даже такой грамотный дракон, как Азур не сумел распознать как именно наживки, приняв за собственные мысли. Ну а как иначе, если наживки оставлял тот, кто знал суть драконов лучше всех на этой планете. Знал, потому что в некотором роде и сам таковым являлся уже несколько тысяч лет. Являлся – еще до того, как появился на этой планете с группой звездных титанов: первого поколения помощников, призванных вернуть на путь заблудившихся потомков Адама и Евы.
Азура нужно было отвлечь. И Ли это удалось… Какая ведь замечательная мысль: налететь остатками эскадры на святилище Мозаики!.. В последние недели Альянс удачно прикрывался от удаленного наблюдения с помощью пустоты, но этот участок прикрыть не сумел. Стена возведена, тысячи лучников и сотни самураев ждут завтрашний день… Но нет достаточно великой стены для драконов. И что могут обычные стрелы сделать нашей чешуе?.. Завтра сам Азур в числе остальных архидьяволов должен будет встретить в долине Армагеддон героев последнего дня. И успех зависит в том числе от захвата святилищ. Так почему не упростить задачку тем, кто завтра будет биться о стену, лишенный крыльев?..
- Летим туда! – Азур направился на юго-восток.
* * *
Уже через минуту после отлета драконов, до Небесного Даньтяня добралась Вероника верхом на Неревааре.
- Дальше сама! – она поцеловала золотистого красавца в нос. – Береги себя, пожалуйста… Кто-кто, а уж ты – просто обязан выжить, чтобы учить драконов жить по-новому. Теперь все они – твои сыновья и дочери… Так что не забывай иногда шлепать.
Она подбежала к порталу и исчезла в нем.
Величие малого
Вероника стояла в потоке и отпускала свое сознание на самую далекую вершину, которую только могла представить. Другая часть сознания оставалась здесь же, в этом реальном мире, плотность которого нимфея признавала с наивысшей степенью доверия. А между ними протягивалась тонкая струнка, сливающая воедино все этажи Бытия… Струнка-канал, способная уловить своим осознанием все сущее. А сущее с радостью позволяло себя осознать – весь огромный организм мира сейчас искал эту точку собственной концентрации, как мы ищем в себе любой из даньтяней. Именно Вероника и стала для мира такой точкой концентрации. Не только она одна – мир Вендора как единое если не существо, то композитная сущность к своему Апокалипсису научился ощущать внутри множество таких точек концентрации собственной энергосистемы. Были в нем точки верхнего даньтяня, носившие имена некоторых святых. Были и те, что когда-то как будто ощущались внизу, а теперь пульсируют в уровне Майнтри… Как дивно звучала точка по имени Леля, ставшая камертоном для сердца… Но едва ли кому-то, кроме Лилит, удалось зазвучать не как точка, а как целая струна – словно столб кундалини, пронзая всю сущность Вендора: от нижних чакр и до самой небесной в едином стабильном пульсе… Только Лилит и Веронике… Из струн, звучащих, как инь – пожалуй, уж точно лишь им двум… Или нет?
* * *
Как главный сервер… Или как необычно прекрасная матка единого муравейника – кому что ближе. Вероника сейчас была командным центром всего Вендора… Осознать, что ей удалось добраться до такого масштаба – девчонка не смогла. Ей казалось, что управлять она может лишь островом. Ну и пускай... А то вдруг бы взвалила на себя совсем необъятное. А не может весь мир быть спасен усилиями лишь одного человека. Спасение – это путь, который нужно пройти многим, если не всем, и без этого шага от каждого – мир не перейдет на следующий уровень. Что толку, когда один, надорвавшись, затащил на второй этаж остальных, так и не научившихся ходить?.. Так и будут сидеть в ожидании нового полупроводника. А скорее – скатятся, устав даже сидеть. А если научить одолевать ступеньку многих – то вся эта команда и на втором этаже не задержится, ведь поймет, как ходить. И там уж попробуй останови того, кто недавно шагать научился…
Миллионы алефов сейчас звучали в Веронике одной тональностью, но каждый – своим голосом, и в какофонию это не перерастало, ведь в нотном стане Алефов – нот куда больше, чем семь или даже семь миллионов… А она слышала каждый звук, каждым восторгалась и каждый вплетала в симфонию, которую создавала сейчас. Симфония получалась довольно суровой, но с неустанными разрешениями в пользу надежды, а тысячи вариантов минора рано или поздно разрешались мажорами.
Это была симфония о том, как природа восстанавливает гармонию…
* * *
Никогда еще Вендор не видал битвы, подобной этой… Во время Титаномахии разражались дивные образные баталии, но чтобы так – силами одной лишь природы, пусть и повинующейся воле духа!..
Если бы боги додумались до такого, то разве наплодили бы они мощью Урана всех этих тварей, включая драконов? А разве гиганты вложили бы столько усилий в Тифона – запоздалого мстителя богам за ошибки?.. Но никто из них не додумался до того, что смогла сочинить девчонка шестнадцати лет… Наверное, потому, что мыслили боги иначе. Как и гиганты… Масштабно, могуче, коварно… Но все равно не так. Для этого нужно быть умным, как философ, мудрым, словно монах, а на мир продолжать смотреть, словно девчонка… Девчонка, недавно постигшая гигантское величие микромира…
* * *
Двадцать драконов летело через долину к гробнице императора Циня. Долина, известная под названием Чаши – осталась давно позади. Но какая, в общем-то, разница? Долины ведь все немного похожи. И все кишат жизнью…
Подозрительных ментальных сигналов драконы снова не услышали. А их и не было – Вероника общалась с микромиром иначе – как с Алефами единого организма, частью которого стала сейчас сама… Глаза, уже более придирчивые, заметили внизу движение, но слишком поздно…
Ярко-зеленая струя пронеслась возле головы Азура, взмывая под облака. Еще несколько – более буроватых оттенков зеленого – просвистели рядом с другими драконами… Это огромные кузнечики количеством под десяток запрыгали вверх пропорционально размерам. Шестеро промахнулись... Но еще четверо – звонко врезались снизу в драконов, без шансов сбивая их с пути и заставляя заваливаться вниз… Зеленые монстры тут же уменьшились до обычных размеров, но теперь с еще куда более страшной силой понеслись вверх черные снаряды. Вроде бы мягкие, шляпки грибов-пилоболусов успевали набрать такую запредельную скорость, что прошивали крылья насквозь… Почему нет, если во всем живом мире едва ли сыщется соперник, способный побить рекорд этих грибов, когда те желают размножаться и запускают в пространство шляпки со спорами.
Но это не значит, что кандидатов не имеется… Микрохамелеоны превратились в макрохамелеонов, а их длинные языки развивали за крохотное время такое ускорение, что драконов сносило, словно каких-то там мух, хотя о таком соотношении размеров речь, конечно же, не велась, и могучие языки брали именно стремительностью, с которой сбивали лишенных опоры ящеров с воздушного потока.
Азур, впервые за сегодня по-настоящему взбесившись, увидал, как на него мчится стрекоза величиной в треть его самого. Он щелкнул зубами, но промахнулся. А другой дракон, в отличие от лидера, способный еще выпускать огонь, пыхнул могучей струей. Но как же он мог попасть по стрекозе – идеальному хищнику, рядом с которым и дракон – новобранец. Эта плутовка еще и так подгадала, что пламенем обожгло морду другого дракона, что самое неприятное, зацепив и глаза…
И ладно была бы одна!.. Но еще полдесятка стрекоз налетели из ниоткуда, хватая цепкими лапами шеи и впиваясь в крылья зазубренными челюстями.
Еще пару залпов от вернувшейся в бой артиллерии, и все драконы, включая Азура, с изрешеченными крыльями оказались на земле. И передышки им не давали… Паук-кругопряд – из тех самых древних, что с панцирем на спине, как и все остальные, с размером не потерял ни в скорости, ни в резкости. Законы физики – это здорово. И в обычных условиях такой паучище ходил бы, едва переставляя лапы… А разве вынес бы мощь своего экзоскелета один из двух десятков огненных муравьев, ринувшихся в бой со слаженностью ближневосточной строительной бригады?.. Но какие законы физики, если та, кто управляла всей этой армией – познала пустоту, а мир превратила в мягкую глину?..
- Вам не нужно менять форму, - мысленно шептала она. – Вы и так совершенны… Достаточно лишь стать немножко больше…
Ну как немножко… Многоножка-онихофора величиной с быка запустила в последнего сапфирного дракона из команды Азура облако плотного клея, моментально лишившего того остатков резвости. Он все равно оставался могуч, и это узнала на себе паучиха, которую он раздавил звонкой пастью, притянув к себе силой телекинеза… Однако природа не прощала жестокости – кокосовый рак подковылял сзади и, пользуясь скованностью сапфирного убийцы, щелкнул громадной клешней, перекусывая дракона попросту пополам.
А вот и квартет муравьев, прозванных ханьцами суточниками. Не просто так ведь – и драконы это поймут. Муравьи, ловя потоки гармонии, налетели на тех из драконов, кто был больше других склонен одуматься, а значит, заслуживал второго шанса… Но путь искупления для тех, кто запоздал – бывает болезненным. Ровно сутки яд муравьев будет причинять их жертвам удивительную по своей стабильности боль. Никакой угрозы жизни, только боль и чуть-чуть паралич, зато боль такая, что и о святилище, и об Азуре забудут уже очень скоро.
Да и остальные драконы окончательно растерялись. На них наседали муравьи, налетали шершни, могучий жук-носорог, чья подъемная сила уступает лишь неистовому рекордсмену… навознику – подныривал равнодушной к огню спиной прямо под драконов и начинал кружить их, словно пушинку, сбрасывая затем прямо в густую паутину, что уже сплели меж деревьев усердные шелкопряды.
Азура ударом хвоста поразил прямо в грудь скорпион, тут же две стрекозы, вертя подвижными головами, закусали в шею, один из верных драконов почти что прыжком бросился на подмогу, перевел удары на себя, и архидьявол сумел-таки вырваться из кольца.
Едва поднимаясь над землей, он колотил истерзанными крыльями, летя больше на энергетических резервах, чем на законах физики. Не только хорошие герои могут ими иногда пренебрегать…
А его отряд оставался за спиной терпеть самое сокрушительное поражение в истории драконов. Муравьи, кооперируясь тройками, уже волокли изворачивающихся от боли ящеров в лапы шелкопрядов, заматывающих жертв в успокоительные рубахи-коконы. Остальных продолжали жалить шершни, терзать стрекозы, швырять куда попало жук-носорог, склеивать между собой неугомонная онихофора, а иногда карать клешней кокосовый рак. Этот – лишь тех, кто обидел природу причиненной смертью… И теперь искупал это своей…
Мутный и чисты потоки
Но даже самая умная девчонка – остается немножко именно девчонкой… Стоило, возможно, нанести удар микромира немножко подальше от Небесного Даньтяня. Ну, или своевременно остановиться, играя со вкусившими новые грани бытия друзьями-переростками…
Вероника стояла в потоке, когда из портала вышел Азур в демоническом облике.
Архидьявол, несмотря на потрепанный вид, сохранял спокойствие, которое сумел вернуть еще по пути к порталу.
- Не думал, что смогу изменить мнение о тебе, - сказал он нимфее, продолжающей оставаться в своем трансе, но уже сбавив его глубину и сместив основной фокус ближе к реальности. – Теперь оно стало еще лучше… Ты действительно показала, как человек может объединить всю природу… А твоя косточка… Едва ли можно было придумать более изысканный ответ на мою желчь, имевшую счастье и честь плескаться в тебе когда-то… Я с нетерпением жду встречи в мире, где мы не будем врагами, и понимаю, что ты не считаешь меня врагом и в этой.
- Ни слова не скажу, - улыбнулась нимфея. – Тот, кому посвящен мой план – и так все видит…
Она продолжала смотреть в змеиные глаза рептилоида. Потом не выдержала
- Ай, - поморщила она щечку. – Такая сцена была красивая, но не смогу устоять еще от одной реплики… Спасибо тебе, Азур. Ты, конечно, оказался с мутной стороны Океана Дао, но нечаянно помог нам глубже осознать чистую... Все это ерунда насчет темной силы, которая творит добро. Она – творит темное, но что поделать, если Дао все обращает во благо… Просто я думаю: а может хватит Дао перетруждать, чтобы оно все ломало себе голову: как же во благо очередную глупость обратить?.. – Вероника вздохнула. – Вот теперь все.
- Невыносимо ясная мысль насчет мутного и чистого, - проговорил Азур мерно. – Я тоже никогда не верил в дуализм, в равновесие добра и зла, тьмы и света… Тайцзи дает неверный оттенок. А ты натолкнула на истину, которую я осознаю прямо сейчас, дивясь ее простоте… Есть дно океана, где мы рождены, и прозрачные воды у вершины нашего океана. И мы лишь стремимся наверх, попутно избавляясь от осадка с песком и илом, ведь иначе их тяжесть не даст нам подняться к поверхности. Поверхности, что тоже удаляется от дна, словно океан Дао углубляется, и углубляется, как следует океану – не вниз, а вверх. И каждый вправе сам выбирать, на какой глубине ему быть и чем наполнять свой сосуд: илом с песком или чистыми водами. Плыть в мутной капле или в прозрачной…
- А в какой плывешь ты?.. Дай угадаю: ты в той прозрачной точке, что лежит в центре мутной капли.
- Хочется верить, что да… Но я позабыл, что суть тайцзи – в движении. И не заметил, пожалуй, как наполнился илом, слишком уверившись в том, что внутри останусь прозрачным, несмотря ни на что. И за это заблуждение придется платить самой веской ценой… Что есть больнее всего для того, кто мнил себя светом, но осознал, что находится в мутном потоке гармонии Дао?
- Продолжать путь в этом потоке.
- Все верно… Как и всегда…
- Нет, ну я не верю, что после такой беседы ты возьмешь и убьешь меня или сделаешь еще что похуже!
- Я ничего не желал больше, чем спасти этот мир… Во снах мне являлись иные миры, которые я спасал от различных угроз… Смею надеяться, что это отголоски иных воплощений… Но этот мир мне не дался, и я скатился на дно. И худшая кара для жаждущего спасти мир – принять участие в его гибели.
- Ладно. Согласна. Миру будет очень плохо, если ты меня убьешь. Так плохо, что, пожалуйста, не делай ничего больше. Договорились?.. Меня уже можно… Я уже воин. Видел, как я клешней твоего дружка – хоп!.. Нет… Ну ладно. Это было вне моего сознания – Алефы сами так решили, и я даже огорчилась. Но сути это не меняет.
- Я не трону тебя, Вероника… Но завтра ваш мир погибнет. И это будет худшим испытанием моей веры в Дао. Потому что я буду участвовать в этом.
- Ты просто не в себе… Это все косточка. Ага!..
- Тебя я не трону, - повторил Азур задумчиво. – А вот весь этот комплекс… Такую силу оставить в ваших руках нельзя позволять… Это вопрос целесообразности.
- Ну стой!.. Хватит уже!.. Сколько можно по кругу ходить? Вырвись же ты уже за его пределы, разорви, преврати в спираль и двигайся к центру – к Творцу!..
- Пожалуйста, уходи. Твоя смерть стала бы второй по значимости трагедией для меня, и искушение таким наказанием сложно перебороть.
- Я не позволю тебе… В этом комплексе сейчас вся суть моего пути.
- Уходи!..
Азур закрыл глаза и в течение двух-трех секунд обратился драконом… В этом облике ему было тяжелее сдерживаться… Летать?.. Едва ли – сейчас он больше походил на канонического архидьявола с декоративными крыльями. Но и когти, и пасть оставались при нем. Как и размеры… Он с размаха ударился в стену, наиболее удаленную от алтаря, где продолжала в потоке стоять Вероника, еще сохраняя в нем отпечаток своей струны.
- Уходи!.. Прошу!.. – пронесся в ее ушах ментальный импульс, а дракон снова врезался в стену, и на него посыпались камни…
- Эй!.. Ящерица-попрыгушка? – раздался забавный басовитый голосок с совершенно неподходящими тембру интонациями. – Убейся о какую-нибудь другую стену!..
Ну а кого мы давно не видели?.. Ага!.. Это и была она собственной персоной…
Трехметровая феище стояла в портале, уперев руки в бока вечно голой талии.
* * *
Вообще-то, Астрайка надеялась принять самое активное участие в сегодняшней операции. Но так перестаралась с убеждением драконов Картахены, что накануне призналась: на чрезвычайно важное дело, которое у нее осталось до Апокалипсиса, совершенно нет сил. Вероника настояла на том, чтобы фея теперь все свободное от работы время насыщалась в потоках нижнего или среднего даньтяня, готовясь к последней миссии. Однако та, отсиживаясь в компании Ксина под лазурной гладью Фусиань, как раз почуяла неладное, тихонько шмыгнула в портал, а теперь самовольно присоседилась к струне единства с миром, сохранявшейся в потоке Куньлунь.
Вопреки способному сложиться мнению, эта фея не была совсем уж ванильной, и читатели книги Огня это знают. Названная в честь славной валькирии, постигавшая азы карате под руководством замечательной Сандры – лучшей в своей области воспитанницы Поталы последнего поколения, Астрайка могла постоять за себя и даже немножечко за других.
Но не против дракона же…
Хлесткие удары ногами стали для Азура сюрпризом, и могло показаться, что у итога схватки вполне оптимистичный прогноз. Однако фея, даже громадная, даже склонная к карате – это ведь все равно фея… От выпада пасти она уклонилась, как классическая девчонка, присев на коленки и обхватив головку руками. От двух ударов лап уберегли рефлексы и своевременное вспархивание на крыльях вверх… Потом даже удалось еще разок тюкнуть растерянной ножкой по подвижной шее… Но затем опять: раз, два. Если первый удар не сумел прорвать «Пыльцу» в районе груди, то второй расцарапал живот. А ведь царапина для девчонок хуже перелома!..
- Ну хватит геройствовать! Великий Хранитель!.. – топнула ножкой зажатая плотным потоком Вероника, тщетно пытаясь быстро свернуть свою струну, чтобы превратить фею в малышку, на которую лапа Азура не поднимется или, что вероятнее, по которой просто промажет. – От кого хранишь мир? От фей?..
Ее взгляд упал на Си Ванму, которая еще после первого обвала камней вошла в зал, но, не имея права вмешаться, стояла в женственной позе и настойчиво шептала: «Очнись!».
Саркастичная интонация Вероники слегка охладила ярость дракона, но тут Астрайка так не вовремя засандалила пяткой прямо в нос, и Азур перестал относить противницу к разряду забавных… Еще два отчаянных уклонения, и третий удар, став скорее броском, запустил фею в другой конец зала. Астрая погасила падение трепетом крыльев и упрямо направилась к обидчику, но рука, положенная на ягодицу (выше не дотянулась) – заставила остановиться своей мягкой, но непреклонной силой.
- Юрек… - потекли улыбкой губы Вероники.
Айкидзен, легко вертя посохом, быстро сошелся с Азуром.
- Тебе привет из Аджарии! – с разворота приложился он «Джо» по выдающейся вперед морде. – И еще один!.. – для уставшего дракона скорости вращений были уже совсем запредельными. Он по привычке распахнул пасть, забыв о порезе, и теперь вместо струи огня, от которой айкидзен, впрочем, все равно уклонился, только булькнул гортанью, получив в ответ звонкий выпад по зубу. Посох уже из следующего вращения сочно вбился в язык, дракон дернулся головой вверх, не уловив даже, когда богатырь успел ухватиться за рог и взметнуться вместе с ним.
- А это особый привет, - подмигнул Юрек. – Из Руси!.. – он ударил ладонью прямо в висок, как когда-то давно свою первую виверну: вложив в удар всю мощь энергии то ли ци, то ли дзен, то ли живы… Азур-то, конечно, никак не виверна, но так и Юрек уже не юнец-скорпион!.. Эта рука сегодня направляла сотни стрел Нараянастры, а до того – годами многогранных тренировок училась брать и делиться энергией, как бы та ни именовалась… Брать ей и сейчас было откуда – энергии острова радостно стремились влиться в столь гармоничную ладонь, чтоб ей было чем поделиться с тем, кто этого жаждал…
Импульс энергий сжег все нейроны изнутри, и дракон завалился на каменный пол.
- Отлежится, конечно, но, может, завтра хоть послабее чуть будет, - поиграл еще звенящими пальцами айкидзен, поворачиваясь к зрительницам и слегка смущаясь теперь своего несколько манерного поведения в бою… Говоря по правде, он только сейчас в должной мере оценил обстановку. Оно и не странно, ведь еще минуту назад он лежал без сознания внутри особой комнаты в Шамбале, сразу после применения Нараянастры полностью обессилев.
Вероника только теперь смогла погасить струнку и выбраться из переставшего быть слишком плотным потока.
- Как ты? – с участием спросил Юрек. Нимфея улыбнулась:
- Прозвучит странно, но мы отлично поговорили, - поджала она плечики в чуточку нервном смешке.
Астрайка на остаточном эффекте все еще сохраняла текущий размер.
- Ну вот, - вздохнула она устало. – Ты даже мелкий такой с ним в три счета справился… Аж обидно чуть-чуть, хоть и горжусь тобой до щекотки везде.
Айкидзен повернулся к фее.
- А ты вообще-то внесла колоссальную долю в то, что аж семьдесят драконов остались дома и не прилетели на верную смерть… И все это сделала, тоже будучи мелкой, если что, - он с усмешкой окинул Астрайку взглядом. – Давай уже, возвращайся в размеры пищалки скорее. А то мне потом так и будет мерещиться твой пупище, в который и голова, наверное, влезет. Тот еще будет кошмар для чувака, который решит начать мне сниться…
- Хи-хи! – начала баском, а закончила уже своим умилительным писком фея. Она понимала всю важность момента для этой славной пары, но и свое дело не могла откладывать. Звонко бросившись в объятья сначала Вероники, потом Юрека, а затем опять Вероники, Астрая, разбрызгивая слезы, отлетела на метр, чтобы устоять от гравитации своих замечательных друзей.
- Спасибо вам!.. – шепнула она как-то очень взросло, и Вероника не сдержала слезу, прекрасно помня по опыту, что означают вкрапления таких интонаций в речь годовалых нимфей.
- Поторопись, моя радость… - куснула она губку.
- И передавай самый теплый привет! – подмигнул Юрек, обнимая уже вздрагивающую Веронику.
Фея закивала, впорхнула в поток и растаяла в нем… Нет. Не так, как тают годовалые феи… Еще не так…
* * *
Си Ванму покинула зал раньше, проявляя аристократическую деликатность, и Юрек с Вероникой еще долго сидели, обнявшись, и делились впечатлениями об этом странном дне, который дошел-то всего до зенита, а уже словно закончился. Но он будет длиться долго. Словно Вендор ловил каждый миг накануне дня, должного стать последним.
* * *
- Ты их сам, что ли, всех перебил? – раздавался голосок тембра утренних колокольчиков. И мягкий мужской голос растекался теплом в ответ:
- Во-первых, не перебил… Постарался полегче… «Мягкая сила» называется. Айкидо. Как-нибудь расскажу, что это такое…
- А во-вторых?
- Ли с Неревааром были правы. Даже половина растянулась прилично – вообще друг друга не ждали: площадка ж там большая, вот они с портала сразу на город и неслись тройками, будто догадывались о Нараянастре… Так что жахнул по второй половине только… Лежат в горах, отдыхают… Там эффект получился, как будто не стрелы, а искры… Они крылья по контуру окружали и будто свинцом наливали – что успел увидеть до того, как вырубился – это ме-е-едленно ковыляющие по ущельям драконы, и едва ли эффект короткий.
- А, так ты не видел, что с остальными?
- Я ж говорю: по второй половине ударил. А с первой к тому времени уже начали разбираться… И поверь: там похлеще оружия Вишну… И все в духе аджаров, при этом.
- Танцы, что ли?
- Аджария!.. Танцующая и беспощадная…
Они рассмеялись, переглянулись и снова обнялись, неготовые остаток дня провести друг без друга. Но кто сказал, что двое влюбленных, постигшие дзен, непременно проведут его молча?
- Слушай… Не могу держать это в себе, - колокольчиком смеялась Вероника. – Мне Ли еще неделю назад раскрыл тайну, чтобы я, открывая драконам новый путь, владела совсем уж всей информацией об их происхождении. Самих драконов это может огорчить, так что придется хранить поглубже, но одной ведь это так тяжело. Разделишь мою ношу?
- Любую.
- Ох не зарекался бы… В общем, я совсем кратко – чисто тезисами… Мы ведь узнали, что драконов якобы создавали как воинов, а не хранителей. А теперь представь: я узнаю, что самое первое поколение несло одну-единственную функцию. Никогда не угадаешь, но как айкидзен оценишь… Это была функция мух!.. Мух, Юрек!.. Они должны были просто-напросто летать недалеко от титанов, которые в своих медитациях работали с образами во время Титаномахии. Летать и мешать сохранять концентрацию!.. Отсюда-то и берут истоки все их ментальные способности!.. Титаны же именно на ментале работали, а драконы создавали там такую круговерть хаотичных мыслеформ, что это действительно мешало сохранять полную сосредоточенность… Нет, ну довольно скоро все перешло в более острую фазу, и тогда драконы взвалили на себя и роль какой-никакой силы, но тоже обычно как расходный материал шли – опять же как помехи титанам, просто уже не только ментальные, а и хоть сколько-то физические. Титаны богов продолжали обычно жалеть, зато на драконах отрывались, видимо, так что тех и клепали десятками, не заботясь об аккуратности… Отсюда и весь тот буйный хаос в их спиральных нитях.
- Мне кажется, эти твои слова размазали бы Азура хлеще сотни моих ударов.
- Представь, чего мне стоило сдержаться… Некоторые знания, наверное, нужно уметь хранить в себе… Ли ведь смог все это время. Он единственный из тех, кто был в курсе, оставался так долго… Разве что Зевс еще мог знать, но и тот не дотянул… И лично мне, кстати, хоть и косвенно, а помог. Я ведь, когда впервые узнала о том, что Зевса, Афину и Геру с Аидом свергли, то при всех моих полных симпатиях к тем, кто свергал, не раз думала: а вдруг можно было как-то помягче все это провернуть?.. Эта мысль мне потом не давала покоя, и вот, когда я задумалась перед штурмом уже своего «Олимпа» – полного драконов – то стала искать способ решить, так, чтобы маленькие девочки потом не ворочались…
- Тебе удалось… Ты, наверное, даже не представляешь, какая молодец.
- Обгоняя румянец, попытаюсь отвлечься на… А ты знаешь, на кого опирались, создавая драконов?.. Ли и это рассказал!.. Хотя потом... Это не секрет. А вот от чего ты точно обалдеешь, так это от новой модели тайцзи, которую мы с Азуром раскрыли!.. Не дождусь, когда ошарашу ей Ли. Про мутный-чистый я и раньше ему вроде бы говорила, но в контексте тайцзи – точно нет, а ведь это так много меняет!.. И вот если он, оказывается, и сам давно это знал, то один очень скрытный титан получит косточкой из рогатки куда-то, где достаточно больно, чтоб улыбнуться.
- Ты же сама говорила, что знания вкуснее есть понемножку.
- Спасибо, напомнил… Моя страшная месть отменяется… Ли будет дико тебе благодарен… И правда ведь, иногда голова просто кружится, когда я осознаю, сколько потрясающих знаний я смогу получить в бесконечном Пути мироздания. Иногда мне кажется, что Бог заскучал, зная всё, что сам создал, вот и разлился Алефами в каждом из нас, чтобы заново всё постигать. Хотя тогда, конечно, замкнутый круг получается. Скорее, он частью себя в нас разлился, а частью – продолжает выдумывать новые классности, чтобы продолжать удивлять: и нас, и себя… Да ну не делай вид, что спишь! А то еще приснится Вишну, и замкнетесь друг в друге, живя в своих снах. Хм… Отличная идея какая!.. Скажи?
Точно сквозь время, но сквозь пространство ли?
- Ой! Сгинь! Сгинь!.. – замахал руками Феликс на проходящего мимо Тома. Потом повернулся к Юргену, стоящему рядом. – Прикинь, бог померещился!..
Алеман снисходительно хмыкнул:
- Глюк… Не ведись… Даже если видишь – не верь. Один друган тощий советовал.
Стрелец, не обращая внимания на шутки друзей, спокойно вошел в портал избушки на курьих ножках, стоящей прямо на опушке почти рядом с божегодьем Семаргла.
Росава сидела там, получая последние наставления от Яги.
- Остальным все те образы просто тучею мрачной покажутся, но тебе-то уж в глубину распахнется. И не увлечься б тебе каллиграфией тут: почуешь, что краски иссякли – так в луч возвращайся и сил набирайся.
- Спасибо за напутствие, - Росава, склонившись, встала и повернулась к Тому, изучая его глаза, словно не фанатичный художник: такая себе короткая ласка созерцательного любопытства. Она подняла указательный палец, и Том, понимавший, к чему это ведет, перебил уже почти открывшую рот ведьму.
- Все, Росянка. Пора… Мы к святилищу. С учетом подбора ребяток, сегодня это будет самое безопасное место в Вендоре. Так что, если накроет вас сильно в борьбе с тучками – дуй к нам.
- Не-а, - помотала головой Росава, не намеренная сбиваться с намеченной мысли. Точнее, шутки. – Ты, конечно, бог, но я – атеистка. Так что пока!.. – чмокнула она богатыря с показным равнодушием, но, разумеется, не ушла, а осталась все так же изучать-любоваться. Правда, снова подняла палец. – О!.. Еще одну вспомнила – вчера придумала… Я ведь уже не атеистка, а агностик нового типа: я не верю в людей. Зачем верить в себя? Да, бог?..
- Тебе же не надоест, да? – улыбался Том. Росава снова покачала головой:
- Теперь я – твоя Карма. Смирись, бессмертный…
- Тогда, может, посансарим чуток, Карма? Ну так, слегонца – без Нирваны.
- Только с Нирваной и только завтра. Прости – мне сегодня понадобится сил – просто море целое.
- Целый Понт… Твоя сила – понт?.. Всегда знал… Но ты справишься. Вообще не сомневаюсь в тебе… А еще в том, что почти никто этого не поймет: подумают, будто они луч представили, и туча исчезла. Короче, очередной твой невидимый подвиг.
- Их видишь ты… Мне хватает.
Они не стали целоваться, зная, что это затянется. Просто кивнули, и Том пошел к выходу, не забыв поклониться Яге. Уже на условном пороге он опять повернулся.
- Забыл совсем… У меня новая мысль по поводу той лягушки.
- Она уже твоей главной музой стала, я погляжу.
- Ага… Просто подумал, что на самом-то деле все проще. Бог-художник все-таки набросал наши контуры, конечно, но зато нам оставил самый кайф: раскрашивать это, как нам захочется.
- И самыми сочными красками… Гениально. На этом и остановимся… Ну, а с другой стороны, кто, как…
- …как не бог способен понять замысел Бога. Это читаемо.
- Эх… Но не расслабляйся – я до завтра еще напридумаю… Просто такие, как ты, уже всю эту тему догола обшутили, а повторяться-то неохота… - Росава замолчала, но не удержалась. – И это… - искусница невольно подалась вперед грудью. – Я очень хочу продолжать шутить о боге… - она прищурилась, - именно с человеком… Помни об этом…
Человек глубоко кивнул и вышел в портал, прямо в нем придя к отличной мысли, что мы – люди – и есть тот неподъемный камень, что продолжает воздымать ввысь Бог, постоянно усложняя себе задачу утяжелением камня. Ну так зато насколько ж полнее и насыщеннее становится благодаря этому сам камень!.. И кто знает, вдруг он стал тяжелее ровно на крылья?..
Солнце вставало над лесом, даря лучами глазам щекотку. Девушка-Карма, готовая совершать для него подвиги, ждала за спиной. Друзья напрягали умы в поисках шуток парой шагов левее. Впереди ожидала Гаруда; и бесконечное путешествие по переставшей пугать бездне калейдоскопов, раскрашиваемой именно нами… Классно, чо.
Том улыбнулся сочному дзену и пошел спасать мир.
* * *
В это время другая искусница вносила последние штрихи в свое неимоверно богатое образное панно, не умея вовремя остановиться в обожаемой ею работе, как, впрочем, и в том, что странным образом было с той связано.
- Шикарная миссия, - глубоко вздохнула она, подходя к потоку энергий, бьющему из-под земли. – Если нужно будет поиметь еще какой-нибудь мир, чтобы его спасти – Лана к вашим услугам.
Юрек тепло улыбнулся искуснице и пошел в зал управления Шамбалой.
Через несколько минут луч, бьющий отсюда в небеса, через информационное поле передаст в сознание каждого бойца, защищающего святилища Вендорской Мозаики, образную схему грядущего боя, включающую не только объемную карту местности, но и все полезные данные как о себе, так и о своих соратниках.
- Охренеть она нас изучила, - покачал головой Олегер, бегло просматривая только что полученную схему. Авантюрист белых ночей, прищурившись, посмотрел на бойцов, стоящих полукольцом перед своим лидером. – Ну что, братва? – обратился богатырь к ним. – Как я и говорил: моя колода ушла не напрасно. Схема простая и внятная… Считайте, собой же в Ведарион зарубимся еще разок. Ставка – Вендор… У кого какие вопросы к раздаче?
* * *
Вероника стояла в луче, которым поток обратился еще час назад, когда нимфея расширила свою струну сознания, сливающую все планы Бытия воедино, до диаметра самого потока.
Такого полного слияния-растворения она еще не знала… Она чувствовала каждый свой Алеф, а себя ощущала Алефом единого организма Вендора… Не точкой концентрации Организма на себе, а целым Каналом концентрации, позволяющим Организму разлить свое сознание по всем планам и еще немного глубже постичь свою суть. Если мир – это медитация извечно совершенствующегося Бога, то сегодня он совершил прорыв, достигнув нового уровня осознания того, что создал.
И сама Вероника это ощущала. А потому не использовала свое удивительное слияние-растворение как средство, пусть и для самой прекрасной цели, которую смогла себе поставить. Она растворялась просто потому, что это – То Самое… А увеличение героев последнего дня – это славный подарок Бытия за то, что слилась-растворилась и осознала цель именно в этом.
Еще вчера нимфея подтвердила пойманную в микромире догадку: сливаясь с миром, она получает и обратную зависимость. Как будто каждый ее Алеф сливался с тем или иным существом, получая возможность влиять на него, но и отмирал вместе с его гибелью. Отмирал, конечно же, лишь в Веронике, как биологическое воплощение Алефа, который тут же продолжал свое плавание по океану бытия, подыскав новую материальную форму для его познания. Вчерашний бой микромира с драконами обошелся достаточно малыми жертвами, но Веронике пришлось попозже сливать сознание с гидрой, дабы усилить процессы регенерации.
А сегодня все выходило на новый уровень… Энергии трех даньтяней должны были раздуть тонкие тела четырнадцати героев, и именно Вероника являлась ключом к этому – тем самым Катализатором-Проводником-Камертоном. Одно дело ненадолго раздуть насекомое, а другое – весь бой удерживать сознание в роли моста между даньтянями и храбрецами, находящимися в безумно аномальной долине Армагеддона. Ключиками выступали именно Алефы – на каждого героя отводилось свое количество этих искорок-проводников энергии. Примерно равное, но что самое важное – изрядное. Насколько увеличатся герои – зависело от самой Вероники. Могла выделить каждому по Алефу, и тысячная доля миллиметра прироста – стала бы для тех символическим подарком от общей любимицы. Они и так были на рассвете тронуты до глубины души другим подарком другой любимицы, так что, знай, какой ценой может обойтись Веронике их пятиметровость – согласились бы рискнуть и принять бой в текущих размерах.
Да. Тонкие тела героев получили такую подпитку, что в материи это выразилось почти трехкратным увеличением. И можно догадаться, что нимфея не оставила себе ни единого Алефа. А тот, что являлся ее собственной Искрой – вручила Творцу…
* * *
Единство прекрасно и печально своей полной и взаимной связью… Можно радоваться другими, но и их боль приходится испытывать тоже. И немножечко ослаблять ее в получившем удар своей готовностью брать хотя бы часть на себя… Мы не будем останавливаться на ощущениях Вероники как раз потому, что описание ее состояния слишком многое может сказать о бое, которому в этой книге не место. Скажем лишь, что Алефам нимфеи досталось еще как… Алефы были распределены не зонами, а вразброс, и только это позволило девочке-катализатору не умереть еще в дебютной части сражения. Отдай она все Алефы сердца кому-то одному, и оно бы перестало стучаться одновременно с гибелью связанного с собой героя. А потом герой бы оклемался, ведь бой тот обычным точно не был, и состав чудесной команды позволял и вернуть душу в тело, если достаточно оперативно сработать. Оклемался бы и с удивлением заметил, что и сам, и другие – стали до обидного маленькими. Такими, как всегда… Ведь его-то успели вернуть в бой, а кто вдохнет жизнь в уже погибшее сердце проводницы?
Или есть кому?..
Вероника настолько растворилась в процессе заполнения великой пустоты любовью, что не испытывала ничего, способного получить словесное описание. Не просто Милость, а глубочайшая полнота любви ко всему Сущему в каждом его кварке или Алефе, каждый из которых ты ощущал и был с ним един… Казалось, что у этого уже не может быть пути еще выше или глубже, однако нет! Вот она – еще одна ступень, ранее недосягаемая!.. Не сказать, что до этого ощущение Единства, Любви и Милости было статичным – океан бытия именно тек сквозь сознание. Но просто теперь как будто бы удалось ощутить источник этого движения…
Дыхание!.. Конечно же, оно!.. Ведь так Вероника и отвечала Сфинкс, пытаясь одним словом выразить суть Бытия… Да и сама ведь именно дышала миром, и даже отмечала это недавно. Любовь, знания, идеи: вдохнула и выдохнула… В Вечном Мире времени нет! Есть Дыхание!.. Дыхание – и есть движение Творца вперед, неограниченное чисто материальным понятием времени… И как легко теперь это осознать, но сколь же невозможно описать… А нужно ли? Можно ведь просто наслаждаться, ощущая, как Творец сейчас дышит именно тобой. Наверное, потому, что ты научился дышать миром. И если Дыхание – это движение Творца, и Его Дыхание же – наша жизнь, то… Все мы – и есть движение Творца. Мы – и есть Его аналог времени, Его Путь, Его шаги. Он движется по Пути нами – шагами опыта, что мы получаем, и тех мгновений, что мы ощущаем во всю глубину. Вдыхает наш опыт, а выдыхает Любовь, которую мы можем ощутить в мигах слияния с ним – мигах, когда мы синхронизируем наши дыхания и раскрываемся Его выдоху, для нас являющемуся вдохом. И как же исполнен Милости этот обмен, когда за любой опыт, порою мутный, мы можем все равно получить все ту же Любовь!.. Но теперь хочется отдавать как можно более чистый опыт, чтобы вдох и выдох в какой-то миг стали одинаковыми: любовь вдоха и любовь выдоха… Когда Творец и вдыхает, и выдыхает суть одно…
Суть одно… Вероника осознала себя с Творцом именно так…
И поднялась в ту точку Везде, где было уже неважно, что происходит с Алефами, сердцем, мозгом и почками внутри тебя – на место отмирающих Алефов уже в следующем вздохе Творца и Вероники, слившейся с ним, приходили новые, чтобы тоже поучаствовать в пиковом миге постижения бытия…
Времени нет. Есть Дыхание…
* * *
Сознание вернулось к Веронике, и достигнутое раньше Везде сейчас воплотилось во вполне характерный образ.
- Иггдрасиль… - узнала нимфея мировое древо, вокруг которого сейчас парила, и было ощущение, что к материальной проекции ясеня, расположенной на Ллантрейне, все это имеет очень далекое отношение. Ну как далекое? Как солнце и его отражение… И сейчас было именно солнце.
- Ты хотела познать его, моя радость, - раздался голос в голове. – Это Сквозной Странник – познавай…
* * *
- …и тогда поймете, что Бог, гуру и ваше Я – суть одно… - неслось по комнате глубокое признание Рам Даса. Его замечательная «Медитация Высшего Я» стала моей любимой, и сегодня удалось погрузиться в такое невероятное торжество осознания всего Сущего, что было даже немножко волнительно – словно трогаешь макушкой мягкую скорлупу, ощущая за ней область, осознание которой не позволит тебе оставаться тем, кем ты себя считаешь…
Дальше начитка текста вела к плавному выходу из медитации, но вместо этого послышалась абсолютная тишина. Я лежал в странном сочетании безмолвного осознания и способности думать, до сих пор особо глубоким медитациям не присущей. Чем-то походило на осознанный сон, но только на несколько уровней глубже или выше, а скорее – и то, и другое…
- Я тебя чувствую, - послышался девичий голос. Не женский. Девичий. Я часто ловлю эту разницу.
- Если ты – Бог, то это очень мило, - сказал я то ли мысленно, то ли вслух – понятия не имею, что в это время происходило в реальности. – Моя любимая называет Бога Боженькой – в том смысле, что женского рода.
- Хи… Твоя любимая – фея?
- Можно и так сказать… Просто без крыльев пока. По крайней мере, без видимых глазами.
- Прости, если разочарую, но я не Боженька… Всего ничего назад я, кажется, была и Ей… Одной Сутью, что ли… Но сейчас я – уже просто Я. Девочка по имени Вероника.
- Я тоже глубоковато улетел только что… Хотя едва ли прям до единой сути с Ним самим. Понятия не имею, что все это значит, но очень рад знакомству, и меня зовут Саша.
- Одного из любимых моих друзей так звали в далеком детстве… Потом он стал Санчо.
- Забавно. Это мой основной ник.
- Твой что?
- Ну… ник – в играх, в Сети…
- Вы общаетесь в Сети? Как драконы?
- Бывает и так. Хотя чаще как тролли, конечно… Но троллить удобнее под совсем левым ником и еще более левой аватаркой.
- Ты знаешь свои аватары?
- Дай угадаю: ты не в курсе, что такое Интернет.
- И с удовольствием узнаю.
- И вот мы на волнующем распутье. Уже через миг станет понятно: ты девчушка из глухого леса, подсевшая на медитации, или же гостья из другого мира.
- Мне кажется, тут это…
- Совпало?
- Угу.
- Забавно… Слушай, у меня стойкое ощущение, что наша встреча – именно твоя заслуга, и я как бы гость… И на правах хозяйки, которая явно больше меня понимает суть происходящего, ты могла бы слегка засыпать знаниями изрядный такой перепад между нами.
- Засыпать знаниями… Ты обратился к нужному человеку, хи-хи.
- Внемлю… Вероника… Красивое имя. У нас тоже в ходу.
- После Саши неудивительно.
- И то правда. Похоже, с именами во Вселенной напряженка… Расскажи о своем мире.
- Ну… Сегодня у нас Апокалипсис.
- С сюжетами, видимо, тоже…
- Ой. И у вас мир на грани? Это многое меняет.
- Наш мир все время на грани. И Апокалипсис – любимая тема… Сколько миров я спас во время игр, так уже и со счета сбился… А почему многое меняет? Ты убежище ищешь?
- Можно и так сказать… Просто не для себя… Сама-то я как раз, как и ты – мир тут спасать пыталась. Но сейчас оказалась в месте, где совершенно не догадываюсь, удалось друзьям это сделать, или нет.
- Я могу тебе помочь?.. Правда, на всякий случай еще разок уточню: миры я спасал в играх. Опыт, бесспорно, полезный и приятный, но едва ли применимый к реальности. Я, конечно, не тюфяк, но и не то чтобы воин.
- Спасибо за предложение… Надеюсь, не нагло прозвучит, что мне сначала хотелось бы немножко больше узнать о тебе?
- Люди обожают говорить о себе. Так что не нагло…
- То, что не воин – это даже в чем-то хорошо. Еще лучше, если, скажем так, воин-теоретик.
- Ты обратилась к нужному человеку.
- Хи. Еще ты умело жонглируешь словами, и это даже важнее воина-теоретика. Ты не философ или, еще лучше, драматург?.. И вот сейчас уже я на волнующем распутье, потому что если да…
- Спокойно идем дальше по подходящей дороге… Не сказать, что я сложившийся писатель, но с детства заполнял тетрадки историями приключений, много анализировал и философствовал в дневниках, образование тоже получил словесное… Правда, по юности отвлекся на музыку. Ну, и типичная схема: учитель, активист, журналист… Но все это время писал помалеху.
- А сейчас?
- Ну на этот вопрос, кого ни спроси – алгоритм в целом единый: когда-то я был клевым, скоро тоже буду клевым, а сейчас у меня переходный период. И через год или десять спроси – будет то же.
- И ты такой же.
- Конечно.
- Но здесь-то ты не просто так оказался. Значит, научился ловить и текущий миг. Медитируешь, познаешь себя.
- Пытаюсь. Просто я понял, что перед тем как начать менять мир, нужно узнать себя, чтобы потом менять уже осознанно. А ведь карьера – штука очень поступательная: как на гору. Если уже пойду по одному из путей, то дальше останавливаться для самопознания нельзя: скатишься вниз и все сначала.
- И какие перед тобой пути?
- Да тут алатырь весь исписан. Дорог море, на самом-то деле. И везде перспективы очень даже… Из самых основных: музыка, молодежные движения, журналистика, педагогика.
- И?
- Ну да… Литература тоже… Но она просто везде как бы подспудно. Толку писать, если не знаешь жизни?.. Вот и думал, что писать буду уже о том, по какому пути пойду. Как бы левой рукой. О той грани жизни, которую глубже всего познаю. Правда, о чем бы писать ни начал – все равно сносит в философию, поиск Бога и раскрытие тайн мироздания.
- Не думал, что это подсказка?
- Думал, конечно. Раз что-то рвется изнутри, значит, это важно. То, что рвется наружу, минуя волю – и есть клубок бабки-ежки, указывающий путь. Но просто толку пока, что из меня прет философия? В отрыве от фундамента жизни – это просто сухие трактаты, а фундамент нужно заливать глубоким пониманием: хотя бы той грани жизни, в которой сам вращаешься.
- То есть если ты станешь наставником, то будешь писать о наставнике, который между занятиями ищет смысл жизни. И соответственно.
- Ага.
- А воин-теоретик – это так, для себя?
- Исключительно… Борьбу любил, книги военные, игры у нас вообще почти все об этом… Ну и в детстве, конечно, просто повернут был на мифологии. Недавно это уже в другом виде вернулось – новый друган подсадил на фэнтези. Оно, правда, в основном, банальное до жути, так что больше по играм… Хотя попутно и сам слегка увлекся – даже катану и вакидзаси себе купил, ветер гоняю иногда, но тоже для себя, конечно. Да и толку у нас фехтовать?..
- Катану и вакидзаси?.. А еще алатырь и бабка-ежка, которая, я полагаю, Яга, да?.. Хочешь, удивлю?.. Ты живешь на Руси. Удивила?
- Русь?.. Ну, можно и так сказать.
- И любишь музыку.
- Долгое время был уверен, что исключительно музыкант. Просто техники не хватало…
- И ты любил импровизировать, ласкать пролетающие мелодии, не пытаясь их поймать в песни.
- Отличный образ… Очень похоже. Правда, ловить приходилось. Но всегда замечал, что…
- …лучше получаются свободные.
- Так, все ясно… Я разговариваю сам с собой. А девочка – альтер-эго, которое мое сознание нарисовало потому, что умная юная нимфа-друг – один из моих обожаемых образов.
- Нимфа? А кого вы так называете?
- В наше время, к сожалению, не тех, кого стоило бы… А в мифах это были прекрасные создания, живущие в лесах и помогающие природе. Но какая разница, если ты – просто…
- Саша, я – реальна. И отдельна как личность!.. Да, все миры – в некотором смысле, иллюзии, мы все едины в Творце, но конкретно сейчас мы с тобой действительно соприкоснулись разными личностями, которые живут в разных мирах, но мирах, до странного похожих!
- Хм… Так как мне очень хочется, чтобы именно твоя версия была истинной, будем считать, мы вдвоем победили гипотезу с альтер-эго. Хотя жалко будет проснуться и понять, что оказался именно глюк. Но это ведь потом, а пока насладимся глюком.
- Возможно, тебе так будет проще понять, что происходит. Иначе разволнуешься и выскочишь из Сквозного Странника, в котором мы встретились.
- Сквозной Странник?.. Хорошее название для рок-альбома. Или ЗППП… И вообще смыслов хватает.
- Скажи, у вас есть ясень Иггдрасиль?
- В мифах есть, в реальности никто не видел.
- Наверное, потому и связь неравномерная. Я сейчас в ветвях настоящего ясеня парю, а ты – в его отпечатке из мифологии. Наверное, потому, что мифологией увлекался в детстве.
- Ну, как раз Иггдрасиль – уже поздний. В детстве почти все вокруг греческих мифов крутилось, как обычно. А скандинавские просто сейчас толкать принялись везде, где можно – пришлось тоже освоить, чтобы в играх и более глубокий пласт цеплять. Жаль, что сами создатели игр его как раз редко трогают: чисто поверхность снимают и все. Никакой глубины. Почему Локи вел себя именно так? Зачем волчину обидели? И так далее…
- Поразительно… Слово «греческий» ни о чем мне не говорит, но в наших скандских мифах тоже есть Локи, ясень, само собой, а с волчиной сегодня сражались мои друзья. Ну, и с другими монстрами тоже.
- И мы приходим к мысли, что у Вселенной капитальный дефицит вообще на все – включая сюжеты и образы.
- В отличие от тебя, я принимаю происходящее как абсолютную реальность, так что мне самой нужно слегка шажок назад сделать, иначе слечу с ветвей… Уже раз десять ты упоминал игры. Это карты?
- Не только… Карты, настольные игры, ну а больше, конечно, компьютерные… Раз в ваш мир еще не завезли Интернет, то и с компьютерами, полагаю, тоже туговато. Поэтому можешь представить, что это такие объемные движущиеся картинки, образы, а мой персонаж может там играть.
- Аватар, да?
- Э-э… Уместно применила… Чуть иное, но все равно молодец. Пожалуйста, скажи, сколько у нас может быть времени на эту беседу? Просто предложение помочь в силе, но мне хочется очень многое узнать по тем же мифам, например. Я своими вопросами не растрачу время, выделенное на более важное?
- Мне кажется, я сейчас как бы вне времени. А ты, если медитируешь, то можешь очнуться в любой момент, скажем, от того, что любимая-фея пощекочет крылышками… Если не против, я еще попристаю с вопросами, а потом отвечу на все твои, какие успеешь задать, а может быть, и намного больше.
- Как скажешь… А любимая ценит мои попытки постичь истины, так что пощекочет крылышками попозже.
- У меня сейчас сразу несколько прямо-таки горящих ниточек беседы, и все страшно важные и интересные… Почему наши миры похожи? Почему ты так похож на моего друга? Готов ли ты к тому, что я задумала? Как устроен ваш мир? Что вы знаете о Вселенной? Что такое компьютеры, в конце-то концов?..
- Могу попробовать очень тезисно наметить очертания… Раз ваш ясень еще растет, девчонка знает о катанах, а деретесь вы с волком, то твой мир находится на уровне… скажем так, меча и, возможно, магии.
- Магия есть, да. А у вас нет?
- Ну, уж точно не та, где огненными шарами пуляют. Так – ровно на том уровне, когда один может в это верить, а другой – нет.
- Поверь, этот механизм везде одинаков. У нас куда круче огненных шаров встречается, но есть те, кто все равно не верит в магию. Уже от желания зависит – каждый живет в том мире, котором ему хочется, а любые невероятные явления приписывает глюкам. Например…
- Девочку, которая вещает из ясеня Иггдрасиль. Хороший выпад.
- И тебе же так важно было выхватить мой кинжал и ткнуть себя самому.
- Скорее, похвастать перед тобой, что понял и сам… Итак. Мы остановились на магии. Значит, меч, пожалуй, тоже подходит… Скажи, ты можешь быть из прошлого? Мне кажется, что многие мифы описывают реальные события далеких времен, просто слишком примитивно их интерпретируя. Почему бы вашему миру не быть и нашим? Какие у вас города, страны? Как выглядят континенты? Последнее, пожалуй, самый верный способ выяснить – они более-менее стабильны, если речь идет о тысячах лет.
- Континенты?..
- По интонации становится ясно, что у вас он один… Большой? Какие очертания?
- С островами… две с половиной на полторы примерно. Я о тысячах… Очертания… Материк, а с разных сторон острова, явно подходящие по форме к выбоинам.
- У нас такое тоже имеется… Но размеры вообще не сравнить… Для нас это – нормальный такой остров или архипелаг. Так. Ты говорила про Русь. Она большая?
- Очень… Опять же по нашим меркам. Близко к северу, рядом степняки…
- Это сходится. Но у вас к востоку от Руси есть еще куча тысяч шагов земель?
- Нет…
- Обалдеть… То есть тогда версия с прошлым пролетает… Скорее уже параллельный мир, где многое пошло иначе. У вас с чего все началось?
- Адам и Лилит. Потом Ева.
- Ух ты…
- Не удивлена.
- Да это само собой… Меня больше удивила Лилит… Я не так давно открыл для себя эту богиню. Вообще не помню, как она появилась в моей жизни, но очень быстро выбилась в любимицы. И это при том, что в классической нудятине ее считают чуть ли не демоном.
- Если интересно, то я – ритуальная дочь Лилит.
- Более чем интересно… Дело в том, что я, пока взял эту паузу, хотел создать настольную игру. В идеале потом и компьютерную, но я не технарь, так что начать проще с настолки. Это для меня совсем свежая идея, еще не обросшая мясцом, но вот то, что Лилит будет играть там ключевую роль – это факт. Просто как будто связь какая-то с ней…
- Знаешь, мне кажется, более быстрый путь к осмыслению – это не сравнение миров, а та совершенно невероятная мысль, которая продолжает меня донимать… Ты же догадался.
- Но молчу, чтобы не хвастать, что понял. Работаю над собой.
- Я и правда не понимаю, как такое может быть, но… Вы сходитесь с Санчо во всех мелочах. Давай попробуем копнуть глубже. Какая философия тебе ближе всего? Не уму, а вот именно оттуда – откуда рвется, как ты говорил.
- Дао, пожалуй…
- Обалдеть… Санчо, если это ты, то я тебя сейчас целую и обнимаю. По-дружески, конечно… Нет, ну был момент, что ты мне нравился… Но массаж снял все вопросы, баобабина.
- Если судить по голосу, то тебе лет пятнадцать. Я бы не стал делать массаж такой мелкой.
- Хи-хи!.. И он не стал бы. Но проспорил!.. А ты делаешь массажи?
- Тут тонко… Я обучался. Но как-то больше…
- Только девушкам стараешься делать. И для тебя это – музыкальный инструмент.
- Допустим.
- Не зажимайся… Я просто хочу выяснить… Карты и игры, катаны, массажи, ловля мелодий, любимая, которая фея без крылышек, связь с Лилит… Что-то еще упустила, но поверь: таких совпадений не бывает… И вот теперь я не могу понять, как ты мог жить одновременно в разных мирах? Нет, ну есть версия, что одна сущность может воплотиться параллельно. Но зачем тогда настолько одинаковая, пусть ты и не воин, конечно. Зато писатель… Санчо эту грань особо не трогал, хотя мыслил очень круто… Есть еще идейка, которая основана на моем самом свежем осознании. Том, что времени нет!.. И тогда наши миры могут существовать как бы не одновременно, что ли. И просто я через Сквозного Странника пронзила время, найдя в будущем новое воплощение своего старого друга… Это сложно понять, но зато объясняет, что именно с тобой мы притянулись здесь в столь важный момент.
- Мне правда сложно это сейчас принять и осмыслить… Вообще я уже не раз думал, что у нас на планете – это просто игра. Завершенная как бы… Когда ты запускаешь игру, то в ней уже все линии созданы, и ты просто идешь по ним, иногда тупо линейно, а иногда – выбирая основные тропинки. Если даже мы научились так делать, то что стоит Творцу создать наш мир в точно таком же законченном виде, просто с на порядки более широким пространством вариантов?.. Вот я и играю здесь в свою жизнь, могу получить знания или развлечение, но сам мир это уже не поменяет!.. Он создан и завершен, как диск с игрой. То есть все мы можем выбирать свои тропки в едином узоре, проходить некие ключевые точки Пути, но все эти точки уже сведены в единый узор… Правда, позже я стал думать, что Творцу интереснее было бы создавать все еще открытые миры, и теперь люди могут реально менять узор Мироздания своим выбором, и Бытие тогда – это живой изменяющийся лабиринт, из которого нужно не выбираться – можно именно наслаждаться.
- Фантастически близко со мной мыслишь… И это ты еще не знаешь о моей связи с лабиринтами… А это окончательная твоя версия мироздания?
- У меня их несколько, как и у всех нас. Я уже не знаю, какие я позаимствовал, а какие более-менее сам для себя нарисовал… У нас популярна сейчас, например, модель голографической вселенной. Она интересна тем, что объясняет возможность единства всех и вся. Вроде как истинные мы – слиты воедино, а иллюзию раздельного расположения в пространстве создает голограмма... Физики на своем акцент делают. Встречалось выражение, будто материя – это наблюдаемый горизонт волнового супа.
- А «материя – это поверхностное натяжение на многомерной поверхности этого супа»?
- Ого… Вы с мечами подальше нас зашли… Любопытно…
- Прости, я перебила. Ты говорил, что все частички – волны.
- Ну да. Да… Они волны, а форму получают, только когда за ними кто-то наблюдает… Вот мне и виделось, что плотная Вселенная – это экран, на который проецируется лучами истинная Вселенная, на самом деле действительно слитая воедино, возможно, в Творце, который, собственно, и наблюдает… Ну, или мы, когда начинаем наблюдать – обретаем возможность наделять суп Творца формами миров… Я пока нечетко представляю, но буду развивать образ…
- Мы существуем, пока смотрим друг на друга.
- Красиво… Забавно, если еще и истинно. Мне почему-то кажется, что все истинное – на самом деле вызывает у нас то же чувство, что и красота.
- Прикосновение к истинной реальности и ее законам, да?
- Ага. Правда, не реже кажется, что реальность именно такова, какой мы внутри хотим ее видеть. Но это, наверное, уже как раз не истинная реальность, а та форма, которую она принимает, слушаясь нас. Если допустить, что именно мы – фильтры на проекторе Бога, то зачем удивляться, видя на экране свои отражения в том или ином виде?..
- Спасибо… Я допустила глупую мысль, что вдруг Творец не может создать плотную Вселенную, кроме как через нас. Здесь глупо уже то, что Он чего-то не может… Но… В любом случае вариант с фильтрами – это на шаг выше, и ты молодец… И мне тоже кажется, что на самом деле мы с тобой, как и со всеми другими – слиты в Едином творце, пронзающем все времена и пространства, а потому вполне могли и пересечься с тобой на плотной глади тонкого океана как окончания двух лучей, бьющих из якобы разных точек времени и пространства… И интересно теперь, кто из нас с тобой в Дыхании Творца – Его движении, которое нам проще представлять как время – находится ближе к истоку, а кто – ближе к устью?.. Но давай я все-таки раскрою все карты, а там мы решим, что делать, и продолжим дальше, если захочешь.
- Я буду сидеть у тебя в гостях, пока не выгонишь – будь уверен, теплоголосый Исток реки Творца.
* * *
- В общем, суть такова… Наш мир переживает Апокалипсис. Сначала шансов фактически не было, и все как-то смирились – ну, я о тех, кто понимал, что все серьезно: о богах или мистиках особо одаренных. Народу-то все это байки, как всегда… Смирились, ждали, но потом Лилит пришла в голову идея, под эту идею стали собираться другие мысли, люди, события, и так вышло, что у нас есть шанс, и я очень огорчусь, если все закончилось плохо, хотя и приму это как Замысел Творца… Мы надеялись на победу, но понимали, что все может сложиться иначе. И не хотели, чтобы наш опыт, все, что осознала наша цивилизация – пропали бесследно. Так-то, конечно, ничего не исчезает совсем, но мы решили сконцентрировать свой опыт как некое цельное обобщение… Были разные методы. Я знаю, что некоторые развитые личности замуровывали себя в состоянии анабиоза внутри гор или даже прямо в горных пластах, чтобы далекие потомки могли их обнаружить и вернуть к жизни, узнав затем много нового. Группа философов, ученых и магов, часть которых много лет готовил в своих убежищах-гротах один бог, попыталась вложить концентрированные знания в особые энциклопедии. И сложность была в выборе языка, ведь непонятно, какими могут быть потомки… Поэтому они постарались сработать на некой универсальности: технологий и образности. Данные они вложили в особым образом обработанные артефакты схожей формы, которые не смогут не привлечь внимания. Вдруг люди будущего даже понятия не будут иметь о древней цивилизации, а тут они – как мы с пирамидами гиперборейского ковчега – поймут, что так обработать черепа из прочных минералов их обычные предки не могли. И начнут изучать!..
- Э-э… Прости, пожалуйста, что прерываю, но только что прозвучало слишком много слов, которые начисто все меняют…
- Я слушаю.
- У нас есть пирамиды, есть черепа, и якобы была Гиперборея… Черепа до сих пор не научились особо понимать. Носятся с ними, якобы энергетика есть, уровень обработки до сих пор неясен и не особенно достижим даже с современными технологиями, а поверь, мы неплохо продвинулись со времен меча… С мышлением – так себе. А в технологиях – вполне… С пирамидами – вроде проще, но тоже не без загадок. Они доказывают, что древние неплохо разбирались во многих сферах, но с тем, что эта цивилизация была поистине продвинутой – очень рьяно не соглашаются.
- Хи!.. Мой большой путь начался с попыток убедить одного зануду, что пирамиды – это не просто гробницы. Помогла сама пирамида, запустив над собой луч.
- Наши пирамиды на помощь не приходят, так что зануды пока побеждают… Но им только на руку играют и всякие фанатики, которые до такого бреда доводят, что и правда проще поверить в самую унылую версию о тысячах рабов…
- Царских людей.
- Точно!.. О царских людях, которые десятилетиями таскали камни… Но понимаешь, когда о горе Кайлас начинают выдумывать всякую хрень, будто это тоже пирамида – а ты своими глазами видишь, что ни фига!.. То вместе с бредом отметаешь и просто вполне логичные версии, лежащие посередине…
- Кайлас, кстати, пирамида… И глазами… У нас, конечно.
- Хм… Интересно, а мог произойти некий перенос?.. Ну, скажем, люди, которые в прошлых жизнях жили у вас – если вы раньше, естественно, все-таки – так вот эти люди просто открывают в себе духовную память и накладывают ваши понятия на наши?.. Мне, кстати, хотелось бы, чтоб Кайлас и правда был настолько велик, каким его представляют некоторые мистики… Получается красивый слоган: ваш мир – это та версия нашего мира, в котором красивые гипотезы были бы правдой…
- И правда здорово… Ну, а мы заодно плавно подошли к гипотезе, что наш мир все-таки был перед вашим. И здесь же, возможно!..
- Скажи, у вас есть луна? Одна?
- Да.
- Во время полного затмения она почти точно закрывает солнце?
- Ага!..
- А какие созвездия видны?
- Э-э… Думаю, тебе будет интересно то, что называется Орионом, Санчо-Саша.
- Почти с детства любимое, притом, что почти не разбираюсь в остальных, а миф об Орионе вечно забывал… Мда-а…
- Как справляешься?
- Уносит слегка, но мне, видимо, не нужна концентрация – просто как во сне… А мозг кипит, конечно.
- У нас есть главная проблема: чисто географически миры отличаются, и наша история никак не может быть именно вашей.
- Ну, у нас есть модное течение, которое говорит, что историю просто начисто придумали. Но там такие нестыковки… Да и в любом случае: бескрайние земли восточнее Руси!.. И там горы – они не могли же, скажем, просто всплыть позже… Я ведь по ходу разговора уже предположил фоном, что на самом деле у нашего мира мог быть демиургом кто-то из тех, что жил у вас. Вот он и перенес многие явления и понятия в наш мир… Но теперь получается, что миры-то не разные – та же планета!.. Опять же, параллельная разве что… Между мирами, живущими почти параллельно, прорвалась граница, и мы с тобой соприкоснулись. Адам, Лилит и Ева как бы подтверждают, но географические исходные – в хлам другие… У вас, получается, вообще нет других континентов? Или просто не доплыли еще на пирогах своих?
- Хи!.. У нас деревянные корабли. Другие земли есть, но боги говорили, что они как бы закрыты для них, и Вендор – в некотором роде закрытый полигон. Кстати, это словечко – именно ты… ну, прости, что я так явно… В общем, Санчо мне его поведал, насколько помню…
- Тогда вы могли жить где-то… Хм. У нас любят говорить о затонувших островах и даже континентах. Ваш… Вендор?.. Незнакомо, хоть созвучие популярное… Ваш Вендор мог утонуть. Или… О!.. Он мог покрыться льдами!.. У нас есть такой материк на самом юге. А вы где?
- Ближе к северу… Но у нас тоже был Большой Сдвиг, и континенты скользили.
- Еще у Австралии есть архипелаг интересный на дне… Ну да ладно… Мы с тобой пересеклись явно не по привычным законам наук, так почему должны ограничивать себя и в этом?.. Если демиург достаточно крут, он мог сделать что угодно с вашим Вендором. Слепить из него снежок и запустить в другую планету, где тот опять разложится. А геологи потом с умным видом: «Да, так и должно быть, согласно движениям мантии, геологическим пластам и всяким там траппам…». Но, допустим, хорошо. Вы жили на одном из континентов. А дело ведь в том, что наши пирамиды расположены на разных, и черепа находят где угодно. Ладно, черепа разбросали, забив на закрытость иных земель. А пирамиды… Пирамиды у вас были свои, а у нас – свои. Точно… Туплю… Например, остатки вашей цивилизации выбрались на большую землю и стали переносить то, что знали, уже сюда. От мифов до архитектурных принципов. И прости, что это звучит не очень обнадеживающе в плане Апокалипсиса.
- Да там одно на другое выходит.
- Если ваши люди несли сюда тот уровень знаний и технологий, который застала ты, стало быть, дальше вы не продвинулись, и вывод как бы напрашивается.
- Это да. Но раз вообще смогли пойти – то мы победили!.. Ведь Апокалипсис у нас на уровне или-или. В случае поражения могло быть просто тотальное уничтожение и кошмарная жизнь под руководством архидьяволов…
- Ой боюсь я тебе говорить, какой наша жизнь многим кажется.
- У нас тоже многие думали, что плохо живут… Но есть главное отличие: свобода выбора. Есть она у вас?.. И ты же понимаешь, что один из ответов просто меня убьет.
- Есть, есть…
- Это хорошо… Я ведь на самом деле слышала историю о мире, возможно, похожем на ваш по уровню технологий. Подробности мне не говорили – нельзя якобы – но главное отличие крылось в том, что тот мир был лишен полной свободы выбора. И вроде как другие обычно тоже.
- У тебя звучало слово «полигон». Есть вероятность, что у вас именно это опробовали?
- Страшно хотелось бы верить именно в это – ведь тогда косвенно подтверждается наша победа. Раз у вас есть свобода, то мы доказали, что ее можно давать.
- Как рабочая версия – очень даже… И пока не придумали новых проблем – я попрошу тебя вернуться к месту, где нагло перебил.
- Я собиралась тогда говорить о себе, так что не нагло…
- Ты прелесть.
- Поздно, баобаб, хи-хи… Я говорила, что у всех были разные способы передать знания о Вендоре. Как показывает ваша практика, черепа особо не работают. Древних ископаемых в анабиозе вы тоже еще не обнаружили…
- Слухи ходят, но народным достоянием не стало. А значит – без толку. Прости, продолжай.
- Я придумала третий способ… Он был на уровне уже недосягаемой мечты. Но потом бац – я попадаю к ясеню и понимаю, что это мой шанс.
- Ты хочешь поделиться со мной знаниями о Вендоре? А мы точно сможем снова выйти на связь?
- Едва ли… Я в безвременье, но, кажется, не пробуду здесь долго. Такой вот парадокс… В общем, я могу так слиться с ясенем, что через него просто одним облаком как бы вдохну в тебя все свои знания о Вендоре. Ну… и вообще все… Там выборочно не получится – один поток и всё.
- Колоссальная ответственность… Почему не просто в Хроники Акаши. Вот уверен, что и у вас это так называется.
- Правильно уверен… Акаши хороша тем, что для всех. Но плоха искажениями в сознании адепта, который с ней работает. Тем более, в Акаши о Вендоре и так будет – как и обо всем. Ну, если мы не совсем уж секретный проект… А мне показалось, что здорово было бы передать очень четко!.. В конкретного творческого человека. Я настраивалась на такого, и притянулся ты – не просто подходящий во всех смыслах, а еще и, я вообще в этом не сомневаюсь – один из главных участников наших событий. Да, ты не помнишь этого. Но ты можешь раскрыть и память своей души – тогда мои знания дополнятся еще и твоими!..
- Я отчетливо понимаю, что не смогу тебе отказать. И только немножко нуждаюсь сейчас в убеждении. Не поломаться, конечно. А просто развеять сомнения, так сказать.
- Нет-нет!.. Я очень не хочу, чтобы моя задумка легла на тебя тяжким грузом!.. Так что я буду как раз разубеждать тебя!..
- Хитрая ведь какая!.. А я – убеждая тебя, уговорю и себя.
- Ты так тонко ловишь все эти психологические ветерки – это очень важно для писателя. Но хочу, чтобы ты знал: я и правда неосознанно. И действительно беспокоюсь, что ты изменишь свою жизнь. А это хорошо лишь тогда, когда совпадет с твоим призванием. По общим деталям твоей жизни, оно и правда близко труду демиурга. Но вдруг нет?.. Вот ты, и это очевидно – личность яркая. А писателю такое порой даже мешает. Тем более в нашем контексте.
- Писатель, как актер, должен уметь быть пустотой, чтобы раствориться в своих персонажах, а не наделять всех их своими чертами… Это я знаю… Еще мне говорили, что я слишком нормальный и клевый для истинного гения, которому на всех плевать, кроме своего призвания. Но это давно было… Научился быть идиотом. Ну, или просто перестал его прикрывать воспитанием…
- Еще не забывай о том, что ты взялся постигать себя. Ищешь миг, медитируешь, отстраняешься… А ведь писательский труд – кошмар!.. Особенно когда нужно излить из себя весь мир!.. Тут уж едва ли сумеешь наслаждаться мигом – будешь рваться дописывать книгу, или даже много книг: знаний уж я накопила непростительно много.
- И ведь, когда допишу – пойму, что счастлив был, пока писал. И нужно было ловить эти миги, а не рваться к исполнению обещанного.
- Прошу!.. Не забывай эти миги!.. Я хочу, чтобы ты получал высшее удовольствие и радость, воплощая Вендор в своих книгах или играх – как только захочешь… Я ведь хорошо это понимаю. Сколько раз передо мной и друзьями стоял выбор: ловить миг и наслаждаться личным просветлением, либо же рваться спасать мир, еще и в ограниченном времени. Но у нас-то и спасение мира было поистине удивительным приключением!.. А что будешь видеть ты, кроме листа бумаги и чернил?
- Свернутый папирус и глиняную табличку... О компьютерах ты-таки не знаешь, да?.. А вообще… Я скажу, что я буду видеть, Вероника… Я буду видеть ваш мир: судя по всему, наполненный массой интересного. Видеть замечательных героев, их истории, ваши пейзажи и города… Ваши души и мечты… Буду видеть тебя!.. Я почему-то уверен, что ты удивительно красивая!.. Вот же забавно будет, если в полученном облаке я вдруг увижу, что вы – одноглазые ящеры с перьями в заднице… Но это, конечно, шутка, и не сомневаюсь, что вы – как мы. Только немножко поинтереснее… И видя целый мир – я буду счастлив больше, чем видя наш. Ведь менять наш – дело почти бессмысленное. И покруче меня личности пытались… Пока не особенно получилось. Так зачем уныло и в мелочах менять окружающий мир, если можно заняться созданием другого!.. Пускай даже основанного на четких твоих знаниях… И забавно, если, воплотив здесь ваш мир – я как раз и сумею сделать наш – чуточку лучше!.. Так что, если ты официально меня спрашиваешь, то я говорю: да, Вероника, я согласен и считаю честью стать порталом между нашими мирами. Уж прости за пафос…
- Спасибо, друг…
- Это тебе спасибо… Сейчас у меня просто целая волна озарений пошла!.. Видимо, само уже намерение приоткрыло какие-то источники: отсюда, или внутри меня – не знаю… Я начинаю ощущать, что я, пожалуй, действительно демиург… Что неспроста с малых лет мне открывались именно для этого полезные знания… Вся эта мифология, философия, древние загадки и тайны… Я к своим двадцати шести познал очень много граней мира!.. У меня были удивительно интересные друзья, множество ярких знакомых: характерных, типажных, самобытных!.. Общаясь с ними, я постигал грани человека… Музыка, единоборства, спорт, я даже на танцы ходил когда-то, общался с актерами, архитекторами и бардами… И хоть ни один из путей не стал, да и не мог стать моим – я старался окунаться насколько можно глубоко, чтобы иметь представление… Я говорил тебе, что писателю нужен фундамент. Так вот как раз для мифологических романов о временах меча и магии – у меня фундамент и так несравнимый с другими фундаментами, которые я смог бы обрести, кружась в суете жизни!.. Если наши мифологии и история переплетаются достаточно тесно, то мне в любом случае будет удобно скользить во всем этом, элементарно помня уже хотя бы имена и названия: от гекатонхейров до Тескатлипоки, Теночтитлана и Ицпапалотль… И когда на эту базу наслоится еще и то, что я получу от тебя – вопрос будет лишь во времени и чисто физической готовности…
- Знаешь, изначально я думала, чтобы именно знакомый мне мир Вендора воплотить через чьи-то усилия. А теперь понимаю, что можно идти дальше!.. Я прошу, чтобы ты не сдерживал себя и творил свой мир, не оглядываясь постоянно на наш – вкладывай в него то, что было в тебе самом!.. Кто знает, сколько жизней познал Санчо между Вендором и вашим миром?.. Его знания могут храниться в глубинах твоей памяти, и зачем тогда опираться на мои, если эти могут быть богаче!.. Считай, что я дам лишь сырую глину, а лепи – от всей души: созидай и твори в радость! А не просто пересказывай то, что сможешь взять из меня.
- Спасибо!.. Это действительно окрыляет… А озарения продолжаются, и реальность совсем плавает, если честно… Сейчас возникло ощущение, что это может быть двойной коридор, и вообще кружит голову, а объяснить сложно… Попробую оттолкнуться от известного… У нас есть фантазии, будто все эти НЛО, которые летают вокруг – на самом деле, наши потомки из будущего, которые помогают нам развиваться в себя. Идейка мутная, ведь, чтобы достичь уровня, когда можно будет помогать нерадивым предкам, нужно было для начала как-то выжить и самим – без помощи еще не существующих парней из будущего. Но там любопытно другое: сама возможность влиять на прошлое… Представь, что вы и правда предтеча нашей цивилизации, как мы с тобой предположили, пусть детали пока и неясны. И мы с тобой говорим, а ты вернешься туда, где еще не решен исход Апокалипсиса, но вдруг бы какие-то знания от нашего мира помогли бы тебе что-то изменить. Получается тогда, Вендор из прошлого может менять наш мир – если вдруг книга зайдет, и люди чуточку изменятся куда-нибудь. Но может и сам меняться из-за нас!.. Или, если мысли и правда материальны, а я изображу ваших негодяев няшами, книгу прочитают и своими мыслями повлияют на ваших злодеев, сделав милее… И тут эта извечная проблема… Если они станут няшами – Апокалипсис отменится, тебе не нужно спасать знания, и мы не целуемся с тобой мирами. А раз так – злодеи остаются гадами, и снова по кругу…
- В одном из прошлых озарений мелькнула идея, что Вендоров может быть сотня. Возможно, какие-то проходят путь с влиянием из будущего, а какие-то просто так – неважно. Просто в итоге складывается их сумма, для чистоты эксперимента, так сказать. И тогда определяется нечто среднее. Или лучшее… Идейка мне кажется надуманной, хотя понятно, что Творцу по силам создать бесчисленное количество Вендоров, чтобы проработать все его вариации. Но все эти сады расходящихся тропок меня всегда отталкивали избыточностью миров. Творцу, думаю, интереснее создавать самые разные, а не плодить миллионы версий каждого. Пусть я и понимаю, что судить своей логикой помыслы Творца – глупо.
- А я, кстати, когда-то думал, что можно было бы играть всем в одну и ту же игру – одним и тем же персонажем. Но так, чтобы прохождение фиксировалось в едином центре. И в итоге формировалась та линия, которую прошло больше всего игроков – как каноническая, что ли… Но та же проблема: и смысл?.. Разве что потом по итогам книгу написать – типа игроки сами определили канонический сюжет, когда мы дали им выбор… Но ведь реально интереснее играть в многопользовательские игры, когда разные игроки разными персонажами взаимодействуют между собой. Вот и Творцу, вероятно, интереснее создавать разные миры, как ты и говоришь. А если уж так важно, какой именно выбор делают люди-игроки, то можно найти универсальный способ как бы взвешивать суммы разных выборов в разных мирах.
- Просто частота энергий. Мутное и прозрачное Дао.
- Именно!.. С мутным и прозрачным необычно, кстати. И тоже мне близко… Творец создает разные миры, люди в них делают выбор, и это определяет путь всей Вселенной – какой энергии в сумме больше, туда и движется.
- Клянусь, ощущала это недавно. И как же круто, что ты делаешь такие выводы без всяких потоков внутри пирамид.
- Да многое просто именно сейчас приходит – ты делишься, или открывается само. Одним умом я не слишком много успел понять… Зато теперь сразу две мысли возникли. Первая – о том, что Творец не обязан играть нами по правилам миров. Он ведь может играть на совсем ином уровне понимания, перекликая нас сквозь времена в себе, и для него это явно не менее интересно, чем просто играть своими частичками в конкретных мирах. Правда, все равно неясно, что тогда на уровне самих миров происходит, если будущее вмешивается в прошлое – как меняются тогда эти миры, ведь они уже как бы прожиты. Думаю, эта техника применима в мирах, как бы завершенных во времени, но хочется верить, что движение – это не круг, а именно развитие вперед или вверх, пусть и не во времени, а в чем-то ином, нам пока непонятном… И есть также миры, которые текут во времени, и даже Творец не знает, хоть и способен спрогнозировать или высчитать, куда приведет этот путь. В конце концов, для чего еще полигоны, как не для проверки новой идеи?.. Ладно. Тут еще додумать тоже… Вторую мысль говорить? Или устала уже?
- Еще чего!..
- Она слегка шокирует… А что, если и наш мир – полигон?.. Вдруг ваш эксперимент закончился ничьей? И мы – новая версия. Расширенная, так сказать… Открыли все континенты, Русь увеличили и так далее… Или даже все это действительно параллельно!.. Два варианта: компактный и полный. Мир духа и мир технологий, как у нас. Схожие сценарии, разные условия…
- Ты взорвал мой ум. И спасибо за это… Давай обработаем версию.
- Охотно… Что есть у нас, а отсутствует у вас? Из важного… Например, стороннее вмешательство. Ты говорила, ваш мир закрыт. А у нас якобы постоянно всякие инопланетяне летают на тарелках, и пирамиды как раз ориентированы вроде как именно на связь с далекими планетами.
- Титаны первого поколения были из других миров. И одна пара прилетела на межзвездном корабле, насколько слыхала. Но потом, если не брать пары-тройки отдельных случаев – всё. Мне говорили, что и случившееся стало как бы исключением из правил: Замыслом, а не Законом.
- А вот нам, судя по всему, помогали развиваться и инопланетяне. Теория палеоконтаков, если отбросить шелуху – выглядит довольно убедительно и, что самое важное – логично… К тому же в легендах очень натурально описываются войны совершенно немыслимого уровня. Все эти дэва, асуры, китайские драконы, у которых уйма светящихся глаз, способных быть осветительными приборами или иллюминаторами. Вся эта многоголовость и многорукость – может быть отражением многомодульных конструкций. А волшебные кони, летающие по небу, громко рыча!.. В мифах явно отражены крутые технологии, которые примитивные люди описывали в меру своего понимания. И вопрос лишь один: это были действительно инопланетные ребята, или же цивилизация, жившая отдельно, но именно здесь?
- У нас ответ четкий: это всё были свои… И асуры с дэва тоже сражались. И тоже эпично.
- У нас речь о десятках миллионов в армиях. У вас поместится столько? Хотя я понимаю, что и приврать у нас мастаков хватало.
- Нет. О таких масштабах речи не велось. А ведь и наши, думаю, приукрашивали… И у нас ведь и драконы есть – уж я-то знаю. И реально многорукие и многоголовые великаны!.. Живые!..
- Могли и у нас быть. Наложение произошло и всё… К тому же мы судим, исходя из своих принципов и взглядов. А что мешало создать устройства на стыке чисто материальной технологии и биоинженерии? Но ладно… Суть ясна. Вы были изолированным полигоном, а мы – более открытым. И вопрос тогда один: мы параллельны или все же последовательны?..
- Тогда ты живешь и там, и там, не забыл?
- Или это не я, а такой же мой измененный аналог, как и отличаются полигоны.
- Черепа?
- Нам могли достаться от одной из древних цивилизаций – необязательно вашей.
- Логично, но нам ведь обоим не нравится эта версия. Да?
- Ага… Хочется быть одним, а не разделенным на двух близнецов.
- О-ох и удивит же тебя кое-что в моем облаке знаний.
- У меня идея… Ты говорила про Орион. Там есть одна звезда…
- И как бы же она называлась…
- А вдруг иначе?
- Нет. Мне говорили, что она во всех мирах носит одно название, хотя значит разное.
- У нас – Подмышка. Если речь о Бетельгейзе, конечно.
- Подмышка? Хи!.. Но да – Бетельгейзе. Твоя любимая ведь, верно? Хочешь знать, почему?
- Дождусь облака… Так вот. Ей вроде всего около десяти миллионов лет, так что мы в любом случае не так и далеко разошлись во времени. Но теперь самое главное. Какого она у вас цвета?
- Белая. Но по словам очень интересного существа, «она уже ступает на желто-красный путь». Просто пока лишь на тонком уровне как бы – в материи это может проявиться и позже.
- Только начала?.. У нас она уже – красный гигант, который вот-вот взорвется. Все ждут, а меня это огорчает…
- Вот и определились. Ну здравствуй, Санчо из будущего!..
- Рад тебя слышать, Вероника из прошлого…
- И не переживай… Все построено на изменениях и перерождении. Но есть и истинно вечное. В каждом.
- Спасибо. Я очень верю в это, но иногда как будто забываю… Твои слова будут меня греть… Ух…
- Слишком согрели?
- Ха!.. Ты очень милая… На самом деле просто снова озарило, когда принял твои слова и внутренне смирился с изменениями и с судьбой Бетельгейзе. И сверкнула мысль, будто неясно на самом деле: это ты мне передаешь знания о Вендоре прошлого, или это я – демиург, который создает Вендор будущего?.. Ого!.. Очертания образа появились, будто целая группа демиургов создает некий новый мир, и каждый наполняет его на протяжении нескольких жизней. Он рождается, впитывает в себя сок мира, в котором рожден, а затем творит книжный, игровой или визуальный слепок с этого впитанного мира. Этот слепок закладывается в фундамент нового мира, как бы внося в него все явления из впитанного: просто как пространство вариантов – формы для возможного, но необязательного наполнения... А потом – новая жизнь – и новый мир!.. И все это совместными усилиями… И в этом образе мелькнула и ты!.. Конечно, это может быть глюк, но я в нем сейчас видел тебя!.. Ты – черноволосая, с синими глазами и действительно очень, очень красивая… И зовут тебя там Вероника… Имена меняются, внешность тоже, ведь впитываются самые разные миры – чтобы новорожденный оказался истинно насыщенным и полным. Но есть, видимо, и любимые образы, и имена. Я ведь и у вас был Санчо, и здесь в целом тоже… Я уловил теплое сочетание «Гильдия Миротворчества».
- Я тоже… И это поразительно… Как же тогда все сплелось… То есть ты все-таки думаешь, что Вендора, в котором я сейчас живу, нет?
- Как вариант… И на самом деле меня, слегка сбившегося с пути демиурга, таким образом подталкивает к работе моя любимая соратница по миротворчеству – Вероника. В это время оказавшаяся между воплощениями или просто более продвинуто воплощенная, чем я, а потому способная провернуть такую штукенцию. Ведь понятно, что, создавая мир Вендора, я так или иначе вберу соки и мира, в котором живу… Вберу и перенесу в мир, который создается. А он на самом деле и называется Вендором, и даже несет многое из того, что ты мне передашь – словно магнит, который поможет впитать из нашего мира самое нужное… Так и будем его строить!..
- Ты почти убедил меня, что я не существую, а вся жизнь – была лишь иллюзией.
- Да я же как вариант просто… Главное, что существует удивительная Вероника. А в прошлом она жила в мире-предтече, или, я бы даже сказал: демоверсии нашего; либо она просто мне сейчас помогает вернуться на путь демиурга – это уже вторично. Главное, что есть ты, я и есть Вендор – мир, который я буду то ли воссоздавать, то ли помогать строить.
- Или есть еще третий вариант.
- Сочетающий оба.
- Ага!.. Он сложно увязывается со временем, но в вопросах Бытия время можно просто вывести за скобки как то, что воплощенным умом, если и постичь, как мне удалось сегодня, то все равно, не передать.
- И тогда Вендор, который вы спасаете – существует. А ты передала мне в будущее свой ковчег знаний, с помощью которого я как демиург – помогу строить новый мир, который впитает в себя и вендорские явления, и наши.
- А что касается сложности со временем… Возможно, нашей беседы попросту нет… Ты можешь быть прав, и мы оба сейчас общаемся сами с собой. В моем сознании всплыл образ Санчо, которого я действительно считаю будущим демиургом, как никого из друзей. Вот я и отправляю ему этот ковчег в будущее, понимая, что рано или поздно он, то есть ты – сумеет его поймать, добравшись сознанием до Сквозного Странника. А диалог я веду с тем Санчо, которого знаю по Вендору, придумывая его реплики…
- А я, когда новому миру, который я строю вместе с уже многократно воплощенной после Вендора Вероникой, понадобились новые соки – уловил, наконец, твою посылку и получил ее. А разговор веду с той Вероникой, которую мое подсознание помнит и по Вендору, и по «Гильдии Миротворчества».
- Или?
- Или разговор – настоящий, и мы просто ни хрена с тобой не понимаем в возможностях Творца, для которого сущий пустяк: слить в себе двух друзей из разных времен, чтобы они пообщались.
- И на этой версии…
- Мы остановимся.
- Я готова начать передачу… Уточняю… Объем такой, что нет смысла просто сваливать все в твою память. Это слишком смешает для тебя две реальности… Я просто создам своеобразное облако, к которому у тебя будет куда более простой доступ, нежели к Акаши. И ты сможешь черпать оттуда информацию без особого напряжения и искажения… Как я из своей Энци: настроился – поймал всё, что способно осмыслить твое сознание… Просто помни: это сырье. Лепишь – ты!.. Добавляй все, что хочешь из своего мира. Уверена, главное ты уловишь и передашь!..
- Еще вопрос. У меня мелькнула идея: самому создать костяк мира, а дальше предложить сотворчество другим ребятам. Пусть это будет именно мозаика… Я не отлыниваю – буду делать всё, что в моих силах. Но вдруг мир Вендора настолько богат, что потребуется творческая помощь соратников?
- Думаю, некоторые из них – из нашей Гильдии. И в этом случае, они тоже получат доступ к облаку… Пусть будет мозаика. Поверь, я понимаю, насколько хороша именно она… Сейчас тогда внесу правки в настройку…
- Хм… Интересно, вендорский Санчо так же сказал бы? Или ты действительно меняешь замысел, исходя из моих предложений.
- Понимаю, почему тебя это волнует.
- Конечно!.. Ведь тогда это доказывает нашу окончательную версию с настоящим разговором, который влияет на решения.
- Или же это могло совпасть, потому что вендорский Санчо совершенно точно предложил бы версию с сотворчеством.
- Тогда пусть останется вопросом… Мне нужно что-то делать?
- Просто расслабься и откройся новому… И не пробуждайся до конца моего выдоха. Это недолго.
- Хорошо… После передачи мы уже не пообщаемся?
- Э-э… Нет… Не в этой жизни…
- Стой… Я только сейчас понял… Просто думал, что знания…
- …как и любовь – остаются и когда делишься ими?
- А как иначе?
- Не хотела драматизировать… Я ведь отдаю знания не в беседе. И не просто набор информации… Я выдыхаю тебе всю свою сущность... Прости, если огорчила…
- Ну нет!.. Когда такой ценой – это даст осадок трагизма.
- Я была уверена, что умру, еще помогая моим друзьям. Но раз Творец принял меня и сберег, значит, Ему приятен мой план с ковчегом… Пойми, возможно, мне вообще некуда возвращаться. Возможно, Седьмой день не наступил!..
- Это по аналогии с Библией? Шестой день – день творения человека?
- Кое-кто знающий упомянул этот термин. Наш мир носит такое кодовое обозначение… Ну, или точнее, не мир, а этап… Это сложно объяснить. А у нас зашло в том смысле, что в случае прохождения Апокалипсиса – наступит Седьмой.
- Но ведь Творец создал людей явно раньше.
- Кто сказал, что Он завершил процесс?..
- Интересно, в каком дне живем мы… И интересно, в какой идем, помогая друг другу… Я принимаю твою жертву, Вероника… Принимаю с горечью и умилением.
- А я – твою… Когда-то один мой друг спросил: готова ли я пожертвовать всей своей полной знаний душой ради чего-то важного… Рада, что дала, наконец, ответ.
- До встречи в новых жизнях, Вероника. Очень хотелось бы и в этой. Но положусь на волю Дао…
- Буду рада обниматься и заниматься сотворчеством в любой из них, Санчо…
* * *
Облако, а не я сам… Так что я не ощущал ничего, кроме долгого, но очень легкого выдоха… По девичьи легкого – я слышу разницу… Этот легкий выдох наполнял где-то рядом со мной пушистое облачко знаний. Ни увидеть, ни услышать облачко я не мог, но чувствовал, что теперь я с ним тесно связан до конца воплощения, а может быть, даже и дольше…
Образ Вероники из Гильдии Миротворчества стоял перед глазами. Не уверен, что Вероника из Вендора выглядела именно так, но ведь это уже детали… И мне мерещилась смуглая, озорная девчонка с синими глазами и черными волосами… Она таяла, словно призрак, а я принимал ее жертву как часть Замысла Творца и ее личный выбор…
Есть ведь выбор и у меня. Кто знает, не благодаря ли Вендору?..
И что я, всю жизнь впитывавший соки нашего мира, столь связанного с Вендором, не смогу воссоздать тот и по имеющимся данным?.. Хроника Акаши, опять же. Есть она, нет – фиг ее знает. Но берется же информация иногда, словно из космоса… Придется поднапрячься, конечно. Всю жизнь посвятить только этому… А как семья? Работа? Саморазвитие?.. Семья поймет, работа потерпит, саморазвитие подождет?..
Некоторый опыт пранаямы позволял понять, что выдох Вероники завершается…
До сих пор единый, цельный, словно шелковая нить, нежно протянутая через тысячелетия…
Мне казалось, что от этой нити мягкими волнами расходятся слова, озвученные теплым голосом утреннего колокольчика.
- Живи так, как дышится!.. – слышалось мне. – Какая разница: играют мной, видят во сне, сочиняют на бумаге или холсте?.. Если я всего лишь чей-то вымысел – персонаж в книге, скажем, я постараюсь сделать так, чтобы этот персонаж был максимально ярким и интересным! Чтобы автор полюбовался своим творением и сказал: «Даже не думал, что выйдет настолько лучше, чем ожидал!..». Такой подход, кстати, здорово расслабляет в вопросах принятия судьбы. Вдруг меня придумали такой живой, чтобы максимально яркой сделать мою гибель?.. И ладно! Тогда я умру так, чтобы все плакали! А другие авторы потом написали продолжение, где я, хи-хи, осталась жива…
- Сразу напишем, как надо!.. - я напряг мышцы, резко дернулся всем телом, чтобы сорвать пелену сна, и очнулся на кровати, не зная точно, что было раньше: рывок или последняя улыбка дыхания. Странно мерить дыхание улыбками, но только если не слышал, как дышит Вероника…
Я открыл глаза миру, чьи соки текли своим ходом… За окном пели птицы. Машины тарахтели, как всегда. Но немножко иначе... А вот небо не изменилось. Разве что облачком больше стало. Но ведь и показаться могло…
* * *
…Уже не девушка, а жена, но все та же – любимая. Та, что без крылышек, но в душе – фея… Она читала с экрана уже не компьютера, а ноутбука, первые строчки новой книги…
«Воздух… Ласковый, нежный воздух, надев крылья ветра, с озорством и одновременно застенчиво, обдувал симпатичные ему бока...»
Я сидел в кресле и думал…
Сколько еще предстоит написать. Но ведь сколько уже и написано… Сложно, конечно, пришлось самому. Даже с облаком… Стольких фрагментов, оказывается, не хватило, что пришлось густо заполнять мозаику нашими реалиями. Все эти километры, названия месяцев, дней!.. Номенклатуру вообще почти не нашел, или нашел, но она до смешного созвучна нашей, и ответ, хоть мелькнул, но пока – лишь как искра, идея, задумка… А почему не сообразил, не спросил, сколько у них дней в году?.. Еще бы и на время существования могли б выйти, зная такое... Ладно. Пускай, как у нас… Все это – лишь одежда мира, частности. Многое можно заменить нашим… Так даже понятнее будет, наверное… А то, что не чистый вендорский мир вышел… Ну ведь и так-то еще большой вопрос, что мне Вероника в итоге выдыхала: истинный мир Вендора, или тот, что это светлое синеглазое чудо рисовало еще тогда, в пирамиде Куньлунь: рисовало в аквамариновом луче как идеальный мир из песка, но как камнем…
- Что-то нудновастенько в начале, - заметила жена, щурясь. – Две страницы заморачивается: «красивая или нет? Красивая или нет?»... Пока мне идет меньше, чем Леля.
- Ну дак!.. – усмехнулся я, поцеловал свою Лелю в височек и пошел писать дальше, надеясь не упустить еще сотни тысяч мгновений счастья. Ведь оно – не когда дописываешь… Уж поверьте последней строчке…
Эпилог
…Ох и дрожала гора Кайлас в тот день… Так дрожала, что к вечеру Вишну, сидящий внутри в позе лотоса, открыл свои удивительные глаза…
Открыл, прислушался к ощущениям и отметил, что не чувствует в себе присутствия своих последних аватаров. Ему бы огорчиться, пожалуй, такой утрате. Но мудрый бог улыбнулся.
- Неужто по одному из их внутренних Алефов получили сознание, став их истинной Искрой?.. – задумался он. А затем сложил пальцы каждой из четырех рук в мудрах напутствия. – Что ж, детишки мои… Вам будет не хватать моих знаний, накопленных за миллионы воплощений. Но вы столь много взяли от меня. А еще больше впитали за эти короткие, но поразительно сочные жизни!.. Так что не удивлюсь если в скорых встречах уже вы будете богами вершить благо в мирах, где я с удовольствием побуду человеком…
Вишну поднял глаза к небу:
- И это все поразительно… - с благоговением произнес он. – Ты не устанешь удивлять нас, Отец!..
* * *
А в это время пушинка все летела и летела по ветру… Нет ничего, кроме воздуха, обдувающего бока и направляющего наш полет в самой прозрачной среде всестихийного океана Дао. Направляющего, но достаточно многослойного и ненавязчивого, чтобы мы и сами могли выбирать себе путь, если хотим полетать в новых и новых потоках, самые могучие из которых, зовутся ветром… Ветер зовет за собой усерднее, но и он не настаивает. Он просто подсказывает, что стоит порою довериться потоку воздуха и поплыть без усилий – лишь созерцая себя в каждом миге полета. И как же просто летать, если ты прозрачен и чист!.. Если познал пустоту, но не боишься ее, составляющую почти всю твою суть, а радуешься, что создан столь чистым и легким… Ведь чем больше в тебе пустоты – тем больше тот холст, что ты можешь раскрасить яркими красками любви…
И легкая, легкая пушинка когда-нибудь осознает это. И возрадуется… А пока летит на ветру и радуется просто полету, не зная еще, но догадываясь, что нет сейчас для нее ничего, кроме ветра… Ведь это, возможно, самый близкий по духу отголосок истинного Бытия – дыхания Творца…
* * *
Пушинка летела, летела, когда вдруг коснулась раскинувшейся на ветвях огромного ясеня девочки… И продолжила свой путь, лишь пощекотав неуловимо смуглый бочок…
И не только путь пушинки продолжился…
Синие глаза посмотрели в аквамариновое небо…
- Хм… - глаза поморгали, потом прищурились, еще поморгали и распахнулись удивленно. – Что-то многовато я подзабыла, - поиграла губками девочка, заведя глаза под тугие бровки. Взгляд зацепил и дерево, после чего остановился на могучем стволе. Затем прогулялся вверх и вниз, дивясь продолжительности обеих прогулок.
- А тебя, ясень, я помню, - девчонка села на одну из прочных ветвей, создававших под спиною удобно сплетенное лежбище. – Ты, кажется, можешь дать уйму знаний… - головка вопросительно склонилась набок, а рука вдумчиво потеребила макушку. – Хотя, с другой стороны, интереснее ведь их получать понемножку и долго, а не за семь дней, пока буду тут висеть, ловя ветер и мудрость… Или повисеть?..
Она свесилась вниз головой, держась согнутыми в коленках ногами за ветвь и с озорством раскинув руки в стороны.
- Семь дней… Семь дней… - проговаривала девчонка, мило морща лобик. – Что-то ж важное с этим связано, и не только в связи с ясенем… До щекотки везде важное!.. Хотя, возможно, просто ветерок так нежно ласкает – уже изгладил прямо всю… Ой!.. Вспомнила!..
Вероника снова всмотрелась в аквамариновое небо, пытаясь по его цвету определить кое-что крайне важное. Не настолько, чтобы перестать наслаждаться лаской ветра по смуглой коже и любоваться небом, но все равно ведь важное!.. Ведь это важное – о друзьях!..
- Я же правильно понимаю, что мы в Седьмом дне? – спросила девчонка с интонацией, в которой удивительно сочетались готовность принять оба ответа и озорной намек на то, что ответить стоит непременно правильно.
И чем же еще завершить книгу о милой всезнайке, как не новым ее вопросом, заданным одновременно себе, всему миру, и тому, кто их создал?
Александр Шадрунов-младший
21.12.2016 – 21.12.2017
Послесловие
Что ж… Многословность книги хотя бы чуточку компенсирую сдержанностью в Послесловии, которое будет посвящено только оргмоментам и саму историю не затронет. Возможно, при поздних редакциях появится, что еще добавить, а пока – все сказано внутри книги или в Предисловии.
По традиции, не обойтись без благодарностей и извинений. Начнем со второго.
Вообще, я очень старался не превращать книгу в поле сведения счетов с теми, кто вызывает негативные эмоции. Не везде получилось. Но, скажу честно: в конечной версии оставил лишь тех, кто сам выплеснул достаточно ненависти, чтобы войти в разряд отрицательных персонажей или существ. Можете считать это литературным айкидо: ваша ненависть наполнила ваших же персонажей, и я со всей искренностью утверждаю, что во время написания – личного негатива ни к кому конкретно не испытывал. Тем, кто дочитывает мои книги до конца – в это несложно поверить, зная, что для меня-автора весь мир – единый механизм настолько тесных братских связей восьми миллиардов детей Бога, что это не нарушить никакими жалкими стишками наивных дурочек, отказывающих кому-то там в родстве.
Кстати, если вы увидели себя в отрицательных персонажах или существах, то тут стоит призадуматься: раз вы себя с ними ассоциируете, значит, или очень плохо к себе относитесь, или имеете недостатки, которые делают вас отрицательными. В обоих случаях, удачи в самосовершенствовании.
Но в любом случае: от души прошу прощения у тех, в ком прочтение книги могло незаслуженно затронуть глубокие чувства и убеждения.
Отсюда же начну и переход к благодарностям. Спасибо всем, кто волей или неволей принял участие в волнах вдохновения, захлестывающих меня все годы подготовки к книге. Всем, это значит не только дивным красоткам или одухотворенным дамам, отталкиваясь от которых появлялись волшебницы или ведьмы, а и негодяям, чьи действия или мысли легли в основу различных элементов истории или самого мира. Понятно, что вендорские личности живут своей жизнью и лишь отдаленно напоминают реальные прототипы. И тем важнее разграничить их!.. Ведь некоторые черты, детали и убеждения приписаны уже мной. И получается, что, узнав в персонаже прототип, кто-то ошибочно перенесет на него и свойства вендорского аналога. Хорошо, если приятные прототипу, но вдруг не особо?..
Поэтому, уважаемые прототипы! Спасибо вам за вдохновение и простите, что воспользовался отпечатками вашей личности, вспоминая своих вендорских соратников (или выдумывая их – тут у меня уверенности и правда нет).
Отдельной благодарности заслуживает накрывший меня весной 2016-го синдром, известный как ВСД. Незнакомый с серьезными болячками, я вдруг принялся все их на себя примерять, удивляясь неспособности разума трезво поржать над возникшей мнительностью. Стойко уверовав в то, что жизнь прожита чуть менее, чем полностью, я испытал буйный прилив мотивации написать хотя бы книгу Воздуха, что означало бы уверенный переход через экватор Эпопеи. Полгода интенсивной и целенаправленной подготовки материалов, и уже к зиме 16-го я уселся писать, а кто знает, сколько бы без ВСД еще тянул, возясь со словарем, чье коварство в том, что подобный труд может быть попросту бесконечен.
Символично, что именно книга Воздуха писалась в ту пору, когда сам я регулярно задыхался от дистонии, научившись особенно ценить эту субстанцию. А может, и правда назревало что-то похуже, но дыхательные гимнастики, ставшие стабильным атрибутом процесса написания – помогли на этот раз уклониться от угрозы.
Писалось специфично. Так, словно книге хотелось вкусить самых разных энергий года. Бурный старт, когда за два зимних месяца родилось триста страниц, привел к ментальному истощению, и весну я набирался сил. Затем два всплеска летом, снова томительная пауза и еще два ударных осенних подхода, второй из которых перетек в зиму, с дивной символичностью выйдя к последним строчкам ровно через год после не менее символичной для меня даты начала.
Этот год получился непростым, чередуя действительно летящие воздушные дни с довольно тяжелыми. И спасибо всем, кто помогал достойнее пройти вторые и восторженнее – первые. Деткам, все столь же трогательно пытающимся сохранять режим тишины, вопреки природной тяге шуметь погромче. Любимой, продолжающей и вдохновлять, и поддерживать. Маме, не дававшей слишком далеко оторваться от реального мира. Бабуле, которая ушла столь легко, что не нарушила хрупкий настрой максимально жизнеутверждающего вдохновения, пусть в первые сорок дней, конечно, совершенно не писалось.
Спасибо друзьям, помогавшим отдохнуть и перезагрузиться. Начальникам, не напрягавшим работой. Особенно теплая благодарность всем, кто читал самые сырые версии книг, умудряясь еще и находить слова поддержки, из которых я черпал мотивацию для категорического и кардинального улучшения этих первых версий. Спасибо авторам всех практик, которые наполняли силами во время работы над книгой. Спасибо духовным гуру и музам, помогавшим ловить вдохновение. Спасибо Творцу за возможность заниматься самым прекрасным делом в мире: созидать миры.
* * *
Теперь кратко о планах, над которыми, надеюсь, весело, посмеивается Господь.
Изначально здесь были все эти красивые слова о Гильдии Миротворчества, о планах заняться, наконец, рассказами, но все получилось иначе. Сейчас на дворе 2021, книге Воздуха – 4 года, а она лишь сейчас выходит знакомиться с миром. Все дело – в перфекционизме.
Едва передохнув, я взялся править книгу Воды, но осознал, что она совершенно никуда не годится, и в итоге еще почти за два года просто заново переписал ее: вообще начисто, ибо слишком уж изменился как писатель за десять лет, прошедших с написания первой версии, которую лишь правками и латками уж никак не спасти. Книга Воздуха мне помогала. Не только как новая планка моего писательского потолка. Книга Воды выросла в два раза, я нырял в нее так глубоко, что буквально захлебывался от изнуряющего уставший мозг труда. И когда выныривал – камертон воспоминаний о Веронике и близнецах помогал мне вдоволь надышаться паузами: обычной жизнью, когда нужно просто насладиться еще тысячами дивных мгновений.
По окончании книги Воды пришла и зудящая нетерпеливость. Я решил, что книгу Огня следует оставить достаточно простой, близкой к изначальной, пускай немного наивной, зато доступной версии. Полностью переписав лишь и правда очень слабую первую часть, я в меру деликатно (полностью переписаны или добавлены лишь пару глав, но в целом изменений, конечно, тысячи) поправил остальные, после чего, неспешно дыша страницами, отшлифовал и данную книгу, заодно освежив все ее события и идеи.
И вот лишь теперь я выкладываю все три книги на литресурсах, а сам начинаю заниматься словарем, чтобы и его отшлифованные статьи поскорее выкладывать в общий доступ.
К рассказам, дай Бог, обращусь не раньше весны, параллельно с Ведарионом. В первичных планах – пару групп в соцсетях, ибо максимализм поостыл, и понятно, что даже на элементарное знакомство с романами у вас уйдет не меньше года. Там потихоньку и спишемся. Как показывает практика, нет смысла разбрызгивать краски надежд, имея возможность предложить только адрес электронной почты (brolem@mail.ru). Будет достаточно быстроусваиваемых материалов – построим в Сети свой домик. Будет домик – можно будет заполнять его творениями: своими и вашими, как и мечталось. План есть, а уж удастся ли его реализовать – как Бог даст. Самое главное, что теперь я как будто выплатил последний взнос по творческому кредиту. Истинная легкость в душе… Никаких былых напрягов, что не успею, не допилю то или это. И главное – мотивации меньше не стало. Просто теперь не на обязательную программу, а на произвольную. Не с чувством долга или жажды, а с ощущением совершенно добровольного вдохновения свободного творца. Спасибо друзьям из книги Воздуха, которые научили не зацикливаться на целях и получать радость от текущего момента.
Так что текущий год хотелось бы провести именно в таком настроении, закрепив найденное сочетание: радости мига и ощущения себя движущимся по намеченному творческому пути. Когда живешь и понимаешь: все просто будет, как надо. Так, как написано божественными вилами на океане Дао…
Цените миг, и в одном из них мы еще обязательно встретимся! Сентябрь 2021
Приложения
1. Карта
2. Краткая табличка исторических циклов
3. Словарь
4. Оглавление
Карта
Цифры даны вразнобой, дабы не выдавать порядок пути героев. Города не указываются с той же целью. К тому же, ища их лично, вы быстрее вникнете в карту Вендора.
Возвращение в Руководство
Возвращение со звездочки №1
Возвращение со звездочки №2
Возвращение со звездочки №3
Возвращение со звездочки №4
Возвращение со звездочки №5
Возвращение со звездочки №6
Возвращение со звездочки №7
Возвращение со звездочки №8
Возвращение со звездочки №9
Возвращение со звездочки №10
Возвращение со звездочки №11
Возвращение со звездочки №12
Возвращение со звездочки №13
Возвращение со звездочки №14
Возвращение со звездочки №15
Возвращение со звездочки №16
Возвращение со звездочки №17
Краткая табличка исторических циклов эры богов
Название Время Краткое обозначение
Темное время I-IV века Гипотетическая гибель цивилизации предтеч, утрата знаний и навыков, попытки освоиться на новых, нередко враждебных территориях.
Эпоха Надежд IV-VI века То ли боги, то ли с их именами на устах делят регионы и народы между «божественными кланами» (пантеонами), и появляется надежда на мирное сосуществование.
Средние века VI-X века Слишком разный характер событий для разных народов заставляет применять размытое «средние» века.
Новое время X-XIII века Совпадение начала тысячелетия с распадом глобальной империи. Термин снова размыт, но нам ли привыкать?
Назад в книгу
Словарь имен и понятий
; Словарь носит в первую очередь напоминающий характер. Дабы не совсем уж обильно частить со сносками, туда обычно выносились лишь критически важные понятия, а остальные и можно как раз подглянуть в словарике, если не получили незнакомому явлению пояснения в тексте или попросту что-то забыли на просторах страниц.
; Обычно слово подчеркивается при первом появлении (нередко с выделением ударения), но бывают и исключения – где досадные, а где осознанные, благо первые всегда можно выдать за вторые.
; Вольный серфинг до окончания чтения книги – не особо рекомендую, однако для самых пытливых кое-где оставлены нетипично подробные объяснения, позволяющие глубже понять суть явления или узнать, почему в Вендоре у знакомого вроде понятия есть иные оттенки значения.
; Понятия, которые практически полностью идентичны знакомым нам – обычно не вносятся.
; Подробный словарь в разработке, но он годится уже при повторном прочтении, когда не раскроет сюжетных интриг или исторических тайн, которые интересней раскапывать постепенно.
; Каждый том предсказуемо содержит все слова еще и предыдущих томов. Кавычки в начале слов везде убраны, ибо мешают поиску.
; Несколько раз все слова тщательно выверялись и согласовывались, но вполне может случиться, что какое-то подчеркнутое имя-понятие потерялось по пути в Словарь или наоборот. При желании и наличии обратной связи – сообщайте о беглецах автору.
Слово Ч
А
С
Т
Ь п\и Значение
9 тысяч проходов 3 П Одна из множества практик Поталы. 9000 раз пройти сквозь тории. Звучит полезно.
Bioware 3 П Игровая студия нашего мира. Создатель многих хороших игр, в которых много плохого выбора.
CD-Project 3 П Игровая студия нашего мира. Создатели (пока) одной хорошей серии игр, в которой часто приходится делать выбор между сортами того самого.
Абиссинцы 1 П Богатый народ, проживающий на западе Номадера.
Абреки 2 П Воинственные нарты-отшельники, скрывающиеся от кровной мести или от новгородских ратников.
Абстракты 2 П Обобщенное название кислот Тома, чьи эффекты уходят далеко за пределы воздействия чисто природных компонентов. Его уникальное авторское изобретение, о котором он еще расскажет.
Авангард 3 П Движение эльфов, радикально и воинствующе настроенных против старого уклада.
Аванги 3 П Название активистов Авангарда.
Аванти 3 И Участница Мисс-Вендор. Гимнастка из Аджарии.
Авест 5 И Псевдоним пламенного поклонника Зороастризма, свою жизнь во всех смыслах посвятившего возвращению в мир Ахурамазды.
Авеста 3 П Священная книга зороастризма, написанная Заратустрой (Зороастром). Авестами также называли жрецов Ахурамазды.
Агарта 4 И Мифическая подземная обитель, расположенная в горах на востоке Аджарии.
Агафья 2 И Ведьма-знахарка, добившаяся рекордных успехов в популяризации своего труда. Частенько примыкала к скорпионам в роли целительницы.
Агнена 2 И Славутская ведунья, обладающая богатыми знаниями именно мистического толка.
Агни 4 И Бог огня, в древние времена, помогавший Сати с дравидами, но затем ушедший на тонкие планы.
Агниборцы 4 П Секта дравидов, выращенная Раваной с реваншистскими целями.
Адам 1 И Первый мужчина Вендора. Является праотцом каждого человека Вендора. Умер задолго до появления титанов.
Аджария 1 П Островное государство на востоке Вендора.
Аджи 3 П Остров на востоке Вендора. Позже почти слился с названием страны, тоже став Аджарией.
Аджит 4 И Бывалый наемник и охотник за артефактами.
Адонаи 2 П Крупный город во Фриланде.
Адонайская гильдия 2 П Самая известная гильдия воителей в Вендоре. В целом явление не особенно значимое, но как раз Адонайский центр подготовки по ряду причин выделился и готовит неплохих вояк.
Аид 1 И Бог олимпийского пантеона. Отвечал за недра, включая царство мертвых. Свергнут с Зевсом как один из его сторонников.
Айкидзины 2 П Адепты айкидо. Также, айкидоки.
Айну 3 П Название коренного народа архипелага Синай. Склоняется необычно в дань памяти языка самих айну. Народ был боевитым, но больно уж дистанцированным от цивилизации. И осознанно.
Айяно 3 И Имя одной из фей Идзумо, помогавшей Веронике осмыслить тайну пыльцы Маяши.
Аквилон 5 П Полис гимерцев, испытавший быстрый расцвет и упадок.
Акира 3 И Работник-мастер «Монумента». Синоби Курокава.
Акройога 4 П Парная йога. Кама-Сутра без секса, так сказать. Красиво, полезно и приятно. Рекомендуем.
Акрополь 3 П Сердце Дориона – архитектурно-религиозный комплекс, выстроенный на холме.
Аксекс 1 П Одна из ветвей грифонов. Не столь силен, зато куда быстрее.
Акупунктура 3 П Искусство воздействия на активные точки и меридианы в эфирном и физическом телах.
Алатырь 2 П Камень ритуального характера. Указательный – редко, но вошел в фольклор и в этой роли тоже. А так, чаще стоит в центре божегодий или капищ. Нередко – метеорит.
Алебастр 4 И Континентальный знакомый Астрайки.
Алейла 2 И Ведьма-чаровница с родовым талантом ягини. Светоч беллидэнса на Руси, а вынуждена регулярно помогать ягиням раздвигать или смыкать планы.
Александрийская библиотека 1 П Одно из главных скоплений литературы во всем Вендоре. Чисто количественно – главное.
Александрия 1 П Город в Номадере, который хочется назвать центром научной мысли, но на самом деле все немного не так. Александрия – центр синкретического взгляда на мир, и мистиков там не меньше, чем ученых.
Алеманы 2 П Народ, проживающий в Междуморье.
Алеф 5 П В данном контексте, редкий артефакт, а не одно из самых частых явлений бытия.
Алтари драконов 4 П Специальные места на Самсунге, где духи умерших драконов делятся с паломниками мудростью.
Альба 3 И Участница Мисс-Вендор, яркая черноволосая девушка, представляющая Мефалью.
Альмалессия 3 И Богиня-демиург цивилизации эльфов.
Альфа-наги 3 П Существа, созданные как демонические помощники-посредники между людьми и природой.
Альянс Света 2 П Организация, неформально объединившая почти все конструктивные силы в борьбе с Легионом.
Амазонки 1 П Нация, населяющая остров Фермодон и состоящая почти исключительно из женщин. Уровень зашкаливания феминизма менялся. Сейчас – почти критический.
Аманда 3 И Участница Мисс-Вендор. Народная активистка-бунтарка из Александрии.
Аманита 2 П Грибная настойка прямого галлюциногенного назначения.
Аматэрасу 3 И Верховная богиня синтоизма. Связана с солнцем. К Синаю не равнодушна. Не спит.
Амитола 1 И Исследователь Картахены, с некоторыми психическими особенностями.
Амон 1 И Бог осирианского пантеона, возвысившийся до верховного уже в довольно позднее, по меркам государства, время.
Амрат-Янтра 4 П Большие солнечные часы на Розовой площади, с точки зрения науки не сильно уступающие механическим, ведь их создатели использовали серьезные вычисления, чтобы добиться точности в пару секунд.
Амрита 5 П Еще один вариант нектара – напиток аджарских богов, секрет которого хранится до сих пор.
Амулет Кассандры 1 П Артефакт, в который Кассандра перенесла свое проклятье перед смертью. Хранится в Лесу Афродиты как экспонат. Так-то толку от него.
Амфисса 1 И Нимфы универсальны в вопросах привлекательности для разных видов. Но созданы, согласно людским эстетическим представлениям. И вот с этой точки зрения, Амфисса и Калипсо – наиболее красивы во всем Лесу.
Ананда 4 И Известная в довольно широких кругах нагини, отличающаяся универсальностью талантов.
Анахарс 2 И Легендарный скифский лидер, стоявший за сменой уклада.
Анфиса 2 И Ведьма-знахарка, мечтающая о возрождении традиции заботниц.
Анчутки 2 П Разновидность мелких навьей, близких самым крошечных чертикам.
Аокигахара 3 П Лес Самоубийц. Одно из печально известных мест Синая. Название говорит само за себя.
Апокалипсис 1 П Буквально: «Откровение». Критический момент в истории мира, который в Вендоре ожидается довольно давно. Почти слился с западным понятием Рагнарек.
Апсарня 4 П Пренебрежительное название Ауровиля, придуманное калари в рамках дегуманизации оппонента.
Апсары 4 П Небесные нимфы, отвечающие за множество явлений высшего порядка. Так как сохранили тело преимущественно помощницы Камы, апсар все чаще сводят именно к музам тантрической близости. Сами виноваты: красивы, изящны, элегантны.
Араши 2 П Порода нартских коней. Хороши в горах, выносливы, довольно красивы.
Арбель 3 П Зачахший со временем ассирийский город. Повторил судьбу народа.
Арголида 1 П Полуостров на юго-западе Вендора, относящийся к Олимпийскому кластеру. В оглавление
Аргониансикй полуостров 4 П Полуостров на Картахене, выделенный когда-то драконам как благоприятная для них область проживания на задворках Вендора.
Аргос 1 П Когда-то город в Олимпии, но уже несколько веков – лишь руины.
Ардай 4 И Садхир, склонный к получению знаний и слывущий в Ауровиле эрудитом.
Арджуна 4 И Кшатрий-рамурти из славного рода, как и Мадхави, посвятивший жизнь защите Миэллы.
АрДо 1 П Армагеддонский Договор. Заключен между кланами богов, разделившими и зафиксировавшими зоны своего влияния на будущее.
Арийцы, или арии 3 П Общее название для народов, пришедших с севера в начале эры богов на самые различные земли Вендора.
Аристарх 2 И Философ-атеист, живущий в Олимпии.
Аристократическая ложа 1 П Влиятельное движение внутри Народного Собрания Дориона. Отстаивало интересы наиболее богатых аристократов. Оказалось замешанным в интригах, ставящих под угрозу судьбу всей Олимпии.
Аристотель 1 И Философ прошлых веков, известный сравнительно натуралистическим взглядом.
Аркаим 4 П Единственный город поместной Ведруссии. Выстроен без применения образной магии как попытка компромисса между путем образа и путем технологий. Центр северной синкретической мысли, к сожалению, не особенно известный в южных регионах из-за расположения.
Арктида 1 П Одно из названий легендарного северного государства, существовавшего еще до эры богов и якобы значительно повлиявшего на почти все народы Вендора.
Армагеддон 5 П Долина у Эдема, ставшая сплошным Слиянием планов. Единственный путь в тонкую проекцию Эдема. К несчастью, именно сюда (по причине изолированности) отправляли всех самых опасных чудищ, которые теперь и преграждают путь в Эдем.
Ароматный пролив 1 П Оказавшийся на пути очень популярного торгового маршрута, пролив между Номадером и южным краем Драконьего хребта получил такое название из-за вулканических газов, щедро генерируемых Кровавыми горами.
Артемида 1 И Богиня охоты и леса в олимпийском пантеоне. Поддержала бунт против Зевса и его сторонников, однако после него сильно изменилась, вызывая опасения.
Архидьяволы 1 П Шесть (число иногда менялось) лидеров Легиона: четыре бога, один титан и один дракон. Имеют разные методы и инструменты влияния, но объединены мыслью о том, что боги привели цивилизацию не туда, и это нужно изменить силой, принеся в итоге порядок.
Архонест 2 П Плодородная область на востоке материка, облюбованная паладинами.
Архонты 1 П Социальный статус некоторых ахейских мудрецов, помогающих правителям принимать грамотные решения.
Асагари 3 П Бойцы ополчения в Синае. Вспомогательные и не особенно умелые.
Асаны 1 П Статичные позы в восточной традиции, берущие истоки из аджарской йоги. Изначально сидячие, но перешло уже и на все остальные.
Асгард 2 П Обитель скандских богов.
Асим 4 И «Информационный раджа». Калари Махавира, по совместительству занимающий весомое место в Розовом отряде. Считается лучшим среди калари регулятором информации, опережая более скрытную Каришму.
Аскалон 2 П Мистический городок на юго-западе материка, давным-давно бывший перевалочным центром темных эльфов, а затем облюбованный суккубами.
Ассасины 2 П Орден наемных убийц, действующих в основном на востоке материка.
Астрал 1 П Самый плотный из тонких планов. Создан и наполнен приземленными мыслями и образами жителей Вендора, когда-либо живших. Именно здесь обитает большинство демонов, здесь больше всего локаций для сна и масса всего другого… При желании, можно ознакомиться с подробнейшим материалом по тонким планам, правда, стоит это делать уже после прочтения пары книг эпопеи.
Астральное тело 2 П Одна из неосязаемых структур единого тела. Нижняя часть души, можно сказать. Активнее других тонких тел участвует в жизнедеятельности обычного человека.
Астральный шелк 2 П Еще более редкий и дорогой материал, нежели элевоск. Может очень оперативно реагировать на образную команду, кардинально меняя свои физические свойства. Из-за этой пластичности донельзя востребован модными воительницами, ведь тонкая ткань при должной сноровке способна становиться прочнее стали.
Астрая 3 И Фея, считающая себя символической дочкой Лели.
Асуры 3 П Обобщенное название одного из альянсов богов и их помощников во время войны в Аджарии.
Атлант 1 И Титан. Величайший архитектор и инженер древности. Мистическая традиция приписывает ему массу всего, включая пирамиды. Натуралистическая, в крайней своей ветви – вообще отрицает существование. Все, как всегда, в общем.
Атлантис 4 П Один из ограниченной серии артефактов, созданных еще Атлантом для обуздания магии.
Атсуши 3 И Синтоистский гуру Поталы.
Ауровиль 3 П Самобытное молодое поселение в Аджарии. Одна из утопий времен повествования.
Ауровильи 4 П Мужчин допустимо – ауровилы. Название жителей Ауровиля.
Ауротантра 4 П Дивный апгрейд тантры, совершенный Миэллой. Образное наполнение позволяет близости не только доставлять удовольствие, но и нести мощный эффект духовно-психологической терапии.
Афина 1 И Дочь Зевса, Богиня олимпийского пантеона. Свергнута вместе с отцом.
Афродита 1 П Богиня любви в олимпийском пантеоне.
Ахатис 1 И Великан, проживающий в Лесу Афродиты как охранник на случай какого-нибудь локального вторжения. Используется втемную, а за время службы загубил больше живности, чем могло бы локальное вторжение.
Ахея 1 П Южная область Олимпии, известная высоким уровнем культуры и искусства.
Ахиллес 1 И Легендарный и вполне исторический герой Илионской войны, известный стервозным нравом, который сложно простить даже за чудеса фехтования.
Ахурамазда 2 И Лидийский верховный бог.
Ацтека 1 П Один из двух главных вулканов Картахены.
Ашок 4 И Кшатрий оцепления Розового дворца.
Ашрамы 4 П Аджарское название храмов, принятое в йоге.
Аэдона 3 И Участница Мисс-Вендор. Одна из главных фавориток конкурса. Актриса-акробатка.
Аэды 3 П Олимпийское название бардов, исполняющих преимущественно собственную музыку.
Баальбек 1 П Неформальная магическая столица Вендора. Древний город почти в центре континента, несмотря на удаленность от многих торговых путей, сохраняющий культурную и социальную значимость.
Баальбекская башня 3 П Попытка воссоздать гору, достойную Меру, в Баальбеке. Успехом не увенчалась, хотя уважения достойна, а скрытые последствия неудачи аукаются до сих пор.
Баальбекское столпотворение 5 П Попытка построить реплику горы Меру в Баальбеке, завершившаяся неудачей.
Баганы 2 П Разновидность полезной нечисти.
Бажен 2 И Племянник Митяя. Дружинник.
Балабы 2 П Вид нечисти, якобы нашептывающей глупые мысли и стремления.
Бальдр 3 И Бог скандского пантеона. Погиб после провокации Локи от рук другого бога.
Банаира 4 И Ложное имя, придуманное для девочки-жертвы. Во всех мирах существуют те, кто использует боль детей в своих гаденьких замыслах. Бог им судья, впрочем.
Банники 2 П Дивы и навьи, связанные с банными ритуалами.
Баня 2 П Растирка, почти что ликвидирующая на время любые запахи.
Барды 2 П Принятое как универсальный термин кельтское название музыкантов.
Барса 3 П Молодой и процветающий город-порт на северо-востоке Мавритании.
Беги за мной 2 П Растирка с эффектом, вызывающим у женского пола некое томленье опупенья.
Белгород 2 П Город на востоке Руси. Небольшой, но довольно ладный.
Беллерофонт 1 И Легендарный герой прошлого. Сумел сдружиться с Пегасом, но затем был сброшен им при попытке взобраться на Олимп. Дальнейшая судьба разнится.
Беллидэнс 2 П Сакральный древний танец, позже породивший ветвь и вполне приземленного танца живота.
Белогость 2 И Ведрус, не простивший возлюбленной отсутствие признаков неприкосновенности.
Бенгалия 4 П Название одного из былых царств, а ныне – области со столицей в Калькутте.
Беотия 1 П Область Олимпии, известная аграрными достижениями. Одна из житниц Средиземноморья.
Бердыши 2 П Разновидность секир довольно классического типажа.
Берегини 2 П Добрые или полезные представители нечисти ритуального характера.
Бермуды 1 П Россыпь островов западнее Картахены.
Берсерки 4 П Можно, берсеркеры. Викинги, посвящающие себя служению Одину через операторство валькирий.
Бесогония 2 П Таинство ягинь.
Бессмертные 4 П Лидийская гвардия, канувшая в Лету. Всегда насчитывала пять тысяч бойцов.
Бестии 1 П Тип существ, как правило, искусственного происхождения. От гуманоидов отличается отсутствием или минимальным участием человеческих проявлений. Впрочем, частенько путают. Необязательно гибриды.
Бесы 2 П Довольно обобщенное русское обозначение различных видов дьяволов. От крошечных проказников до опаснейших здоровяков.
Бетельгейзе 2 П Имя уникального меча Санчо, подаренного ему Мастером Поталы. Одно из лучших оружий в Вендоре, внешне выглядящее как катана.
Библ 1 П Старое название Александрии. Один из центров финикийской культуры.
Библия 3 П Священная книга христиан.
Биджой 4 И Лидер иралаков. Толковый переговорщик и проныра.
Бирюки 2 П Разновидность больших угрюмых зверей со злобным нравом.
Битва при Арбеле 1 П Ключевое сражение между фессалийцами и лидийцами, после которого и был оформлен разгром вторых, а Искандер объединил почти все средиземноморье.
Блуждающие дымки 2 П Феномен Гелэриса, о котором, как и о добрых двух третях словаря, уместнее говорить в других книгах, дабы не перегружать память.
Богатыри 1 П Представители древней боевой школы в русской традиции.
Богатырские холмы 2 П Название холмистой части внешнего кольца Славутича, которая и приняла на себя основной удар Кощеевой нежити во время атаки Славутича.
Богдана 2 И Тетка близнецов, живущая в Суздали.
Бодхисатвы 3 П Святые в буддизме. Те, кто достиг просветления, но остался помогать остальным.
Божегодья 2 П Божьи угодья – святилища русских богов в особых местах силы.
Боккэн 2 П Деревянный тренировочный меч.
Боленега 2 И Ведьма-знахарка, добившая знатных результатов в популяризации мистических знаний при помощи веселого и ироничного изложения на доступном народу языке.
Большой Сдвиг 1 П Самый разрушительный и масштабный катаклизм в истории Вендора. Земная кора проехалась по мантии, и то, что Вендор переместился в более прохладный умеренный пояс из субэкваториального – еще не главная проблема.
Большой Цветок 1 П Образное название Вечного Мира, принятое у фей.
Боровики 2 П Разновидность полезной нечисти.
Бояны 2 П Аутентичное русское название общепринятых бардов.
Брахма 3 И Бог-творец в аджарской религиозной системе. Невыражаем, а потому ушел в тень ярких коллег по Тримурти, имеющих массу доступных и понятных аспектов.
Брахманат 4 П Главный орган управления Аджарии. Совет из 77-ми брахманов.
Брахманы 3 П Каста мудрецов и жрецов в Аджарии.
Брахмастра 5 П Оружие древних, к счастью, позабытое и утилизированное.
Брахматри 4 П Двуполый образ Творца в учении Миэллы.
Бриарей 5 И Самый успешный из трех гекатонхейров.
Бролем 2 И Имя коня Санчо.
Будда 2 и Одно из принятых имен для аджарского мудреца Гаутамы.
Будокан 2 П Концепция боевого пути.
Бурогозье 2 П Одна из трех нехоженых зон на Руси, наряду с Темнолесьем и Лукоморьем. Лежит на северо-западе в удаленной от поселений области.
Буси 3 П Воины Синая. Позже именно лучшие из них примут Бусидо и станут зваться самураями.
Бусидо 3 П Кодекс самураев. Спущен в Синай Поталой и принят с благоговением, изменив множество базовых принципов жизни и смерти.
Буцатти 3 П Капитолийский писатель.
Бушмены 1 П Дикий народ, обитающий в лесах Мавритании.
Буян 2 П Русское название острова, лежащего на севере за Птичьим морем.
Буян 4 И Прозвище одного из друзей Кабаньяса – барда с мощной образной силой.
Бхуты 4 П Аджарское название призраков, крайне редких здесь из-за Пелены Майи.
Бэйшань 5 П Горная система на севере Самсунга.
Бэтлдэнс 4 П Боевой танец с клинками.
Ваал 5 И Финикийский демиург. Долгое время помогал процветать своему народу, но неуемные аппетиты привели его в Легион, а затем и к гибели от рук… хотя совсем не от рук, в общем-то… Лилит.
Вайшьи 4 П Каста условного среднего класса: торговцы и владельцы ремесленных лавок, в которых вкалывают шудры.
Вакидзаси 2 П Средний синайский меч. Как меч – даже короткий, собственно, зато самое то для левой руки.
Валек 3 И Лидер Клуба независимых вампиров. Воспеватель хаоса.
Валерия 2 И Симпатичная богатырша славутского ристалища.
Вампиры 2 П Близкая к элитарной нежить. Кровососы, несущие в себе модернизированный вирус, который… Так, ладно. Подробности в статье «Типы существ. Нежить».
Ванадис 5 И Признанная королева беллидэнса в вопросах техники.
Ванда 2 И Жена Феликса.
Варгас 1 П Город в Ахее. Известен ежегодными Дионисиями.
Варны 4 П Первоначальная система разделения аджар на сословия. От каст отличалась мягкостью рамок и горизонтальным характером разделения. То есть шудры не хуже брахманов – они просто другие.
Варуна 4 И Бог, предложивший и внедривший в общество проект варн.
Василиса 5 И Дочь князя Владимира. Хорошо общается со скорпионами и ведьмами.
Василиски 2 П Общее название для мистического гибрида с очень широкими вариациями: от ходоков до летунов, от плюющих ядом, до парализующих мистическим страхом.
Ватари 3 П Коридор, соединяющий Котеншу и Тенсю.
Вахлак 2 И Гладиатор-рудиарий, короткое время обучавший Феликса азам аренной техники боя.
Ведарий 2 П Два значения. Учебное заведение у ведьм или свод знаний. Нам оба подходят.
Ведарион 2 П Новая карточная игра, в значительной мере превзошедшая старые вендорские аналоги.
Ведический всплеск 4 П Этап аджарской истории на ее заре. Самый плодотворный период. Только появились варны и четкие законы, арии еще владели знаниями, все устали от войны и хотели созидать…
Ведруссы 2 П Родственный, но не идентичный русичам народ, проживающий на востоке от Руси в поместном крае и по принципам мифического Золотого Века.
Ведуньи 2 П Мудрые женщины, владеющие большими знаниями в сфере главных вопросов бытия. Именно из них впоследствии выделились ведьмы как оперативные специалистки мистического профиля. Ведуньи, правда, тоже остались, но их мало, да и знаний порой не достает.
Веды 4 П Аджарское священное писание.
Ведьмаки 2 П Не прижившееся в Вендоре движение, пытавшееся сочетать богатырские боевые навыки и ведьмачье знание мистики. Изредка встречаются ведьмаки, но на уровне диковинки, а пользы особо и не несут.
Ведьмы 1 П Русские колдуньи. Подробней – в книге.
Векселада 3 П Общепринятое название набирающей популярность игры.
Вектор 2 И Конь Юрека.
Векьи 4 П Жрицы камы эконом-класса. Для большинства шудр и небогатых вайшьей.
Велесова волость 2 П Специальная резервация для душ, созданная Велесом. Альтернатива попаданию в Темный Лес и пути злыдня.
Великая стена 5 П А вот и не та!.. От кого было ограждаться на острове?.. Так что стену возводят для Дня Возвращения, прикрывая ею здоровенный комплекс, в котором находится и святилище Мозаики.
Великие пирамиды 1 П Три с половиной пирамиды, расположенные в Луксоре. Половину обеспечивает строящаяся пирамиды Левия.
Великий потоп 1 П Древний катаклизм, случившийся по причине падения на землю астероида, принесшего в Вендор Уран.
Великий хранитель 5 П Главный образ ложного мифа, подброшенного драконам с умыслом ослабить их борьбой за роль того самого Великого Хранителя человечества от различных угроз.
Велмосип`етеон 5 И Можно, Велмос. Дракон, не один век помогавший магам гильдии воздуха.
Вендор 1 П Так издревле зовется континент с окружающими его островами. По сути, весь известный текущей цивилизации мир.
Вендорская мозаика 4 П Комплексный артефакт, состоящий из 14-ти фрагментов. А для чего, как фрагменты выглядели – не в этой книге.
Веночки 4 П Пикантный термин Ауровиля, обозначающий близость более, чем двух людей сразу.
Верлиока 2 П Редчайшая разновидность навьей, а точнее даже – телесная форма для них. Почти всегда такой пользовались самые могучие из злобных леших.
Веселина 2 И Один из примеров достойных вештиц, сумевших направить страсти в верное русло. Плясунья и певица, пользующаяся на Руси определенной популярностью.
Вестницы смерти 5 П Разновидность жнецов, кардинально отличающаяся внешне. Подробнее в статье «Типы существ: нежить» и будущем рассказе с рабочим названием «Жнец, жнец».
Вечный Мир 1 П Область тонкого мира, в которой, согласно общепринятым в Вендоре мифологически-религиозным представлениям, обитают души вне воплощений.
Вештицы 2 П Ведьмы, не совладавшие с бурлящими страстями и скатившиеся в похотливых самок с диковатыми повадками.
Виверны 2 П Побочная рахитичная ветвь, идущая от драконов. Виверны и меньше, и куда слабее, и главное – совершенно дикие существа, живущие на уровне животных.
Виджая 4 И Эквилибристка Ауровиля, отправившаяся с Томом.
Вий 5 И Титан, пошедший по пути мести богам. Отец Кощея. Великий мастер и мистик одновременно.
Виквея 1 И Снабженец Солнечного пути.
Викинги 4 П Самоназвание скандов, ушедших с тропы текущего развития в сторону служения богам.
Виктория 4 И Куратор Вероники во время миссии с ассасинами.
Вилохвосты 2 П Разновидность виверн, отличающихся заостренным хвостом, и этой детали хватает для изрядной смены тактики боя.
Виндхья 4 П Небольшой горный массив на северо-востоке Аджарии. В оглавление
Вираго 3 П Амазонки Рио. Отличаются на порядок большей терпимостью к мужскому полу, нежели коллеги с Фермодона.
Витальный план 2 П Тонкий план между астральный и ментальным. Содержит энергии, образы и информации, связанные с вопросами сравнительно высоких чувств и творчества.
Витязи 2 П Самые элитные бойцы рати.
Вишну 3 И Аджарский четверорукий бог, почитающийся как главный архитектор своей цивилизации.
Владимир 2 И Удельный князь Славии.
Водао 2 П Большой ханьский меч, используемый Рафом в сечах.
Водяные 2 П Дивы, заботящиеся о водоемах.
ВОИ 2 П Изредка Велоим. Великая Олимпийская империя, созданная Искандером. Просуществовала по обратной пропорции с пафосом названия.
Война драконов и птиц 5 П Мифическое событие, подробности которого слишком поросли домыслами, чтобы всерьез рассуждать о них в этой книге.
Война островов 3 П Самая продолжительная война в истории Вендора. Велась между Синаем и Самсунгом.
Волости 2 П Социально-политические объединения обычно неформального толка. Стали возникать на этапе бурления идентификации, когда жители различных районов Руси пытались объединяться с ближайшими соседями по надуманным признакам и называли себя какими-нибудь полянами, древлянами и прочими кривичами.
Волоты 5 П Великаны, созданные Велесом как помощники. Одичали и примкнули к Кощею.
Волоша 5 И Ведунья с рациональными и отстраненными взглядами на мифы и легенды. Из рода бывших ягинь, что, возможно, сказалось на подходе, почти начисто лишенном мистики.
Волхвы 2 П Древние посредники между людьми и высшими силами. Позднее постепенно деградировали, почти сравнявшись с обычными жрецами. Есть, впрочем, и достойные.
Волшебные дракончики 3 П Одна из ветвей драконов, вопреки всему получившая развитие. Живут в Менаоне, но не только.
Волшебные четки 2 П Личный подарок богини Лилу Санчо. Подробнее будет, но не здесь.
Воля хаоса 2 П Название для стрел, смазанных вслепую в различных кислотах. Сложены при этом вместе, так что эффект будет, но какой именно – Том не знает, доверяя воле хаоса.
Ворожеи 2 П Так называют тех мистиков Руси, что обладают даром предвидения.
Вотчины 2 П Небольшие поместные владения, пришедшие как явление с древних времен.
Врата 2 П Таинство ягинь.
Время прощаться 1 П Классическая песня, написанная одним из капитолийских композиторов. Хороша для сильных голосов, частенько встречающихся в местной традиции.
Вритра 4 И Бог, во времена войны между дэва и асурами помогавший вторым вместе с привлеченными бестиями и монстрами, к коим нашел подход.
Вритраны 4 П Община нагов, крайне агрессивно настроенных по отношению к людям. Названы в честь Вритры.
Всеволод 2 И Один из княжеских воевод. Бывший богатырь.
Всемила 2 И Ведьма-ягиня, перешедшая в хорию из чаровниц.
Вурдалаки 2 П Разновидность нежити. Низшая ступень кровососов, лишь самые терпеливые, волевые и удачливые из которых дорастут до вампиров.
Вытьянки 2 П Одна из жутковатых, но безобидных разновидностей нечисти.
Гайдзины 3 П Синайское название для всех представителей иных народов.
Гамаюн 2 П Особая мифическая птица. Отличается от жар-птиц отсутствием жара, правда, громковата.
Гамилькар 1 И Лидер нации пунов. Выдающийся полководец, мудрый правитель. Сейчас в годах, но еще у дел.
Ганга 4 И Одна из четырех классических ипостасей вернувшейся Сати
Ганики 4 П Элитные дэвадаси, доступные брахманам или раджам.
Гардарики 2 П Поселения более компактного проживания. Вырастали между вотчинами как объединяющая зона. Затем стали разрастаться сами, втягивая в себя народ с земли.
Гаруда 4 И Легендарная птица Вишну.
Гаутама 3 И Имя брахмана, после прозрения известного как Будда.
Гейши 2 П Синайский вариант гетер. Девушки, с детства воспитываемые как временные подруги для состоятельных господ. И тоже с претензией на духовную утонченность.
Гекатонхейры 5 П Многорукие великаны, созданные богами для удержания Урана. Жутко немобильны (не требовалось), но обладают колоссальной силищей и множеством голов (дабы избежать единого центра управления, который мог бы запросто подчинить титан).
Гексагон 5 П Шестиугольное убежище Кощея.
Гелиополис 1 П Столица Гипербореи, выстроенная на искусственном острове в центре озера Тартар. Ох и плохая идея эти искусственные острова…
Гелэрис 1 П Остров на западе Вендора. Известен туманами, болотами, мистикой и рыцарями.
Гера 1 И Жена Зевса. Богиня олимпийского пантеона. Свергнута вместе с мужем.
Геракл 1 И Легендарный герой начала эры богов.
Гермес 1 И Формально, бог-странник олимпийского пантеона. По факту, выдающийся интеллектуал и ученый, ведущий множество игр.
Герои последнего дня 4 П Неформальное название для еще не окончательно подобранной команды из четырнадцати героев, которые попытаются пробиться в Эдем.
Гесиона 1 И Многолетний эталон искусства гетер. Стала сдавать позиции под натиском юной соперницы Фионы.
Гестия 4 И Загадочная богиня, сестра Зевса.
Гетайры 2 П Верховые отряды армии Искандера. Своеобразная гвардия из сплоченных друзей.
Гетеры 1 П Представительницы редкой профессии, суть которой сводится в обеспечении разностороннего комфорта мужчин, которые могут себе такое позволить. Подруги за деньги. От эскорта и имитации размножения до действительно всестороннего общения умов, тел и душ.
Гидры 1 П Побочная ветвь драконов. Могучие и очень немобильные многоголовые твари, созданные как стражи прудов регенерации. Благодаря тем получили не только рекордную живучесть, но и способность размножаться. Впрочем, с первым поколением последующие и близко не стоят.
Гильдейские триады 3 П Тройки магов, состоящие из творящего, сливающего и дышащего.
Гильдия миротворчества 2 П Сестробратство демиургов.
Гильдмастер 2 П Лидер гильдии воителей. В гильдиях магов статус лидеров звучит иначе.
Гимерцы 4 П Народ, вычленившийся из скифов. Короткий расцвет Аквилона сменился веками в горной вольнице Аракса и удалым бандитизмом.
Гиперборея 1 П Одно из названий легендарного северного государства, существовавшего еще до эры богов и якобы значительно повлиявшего на почти все народы Вендора.
Гладиаторы 2 П Бойцы, сражающиеся на аренах Капитолии на потеху зрителям.
Глаз смерти 3 П Точка между животом и грудью, попадание в которую даже стрелой гарантирует мгновенную смерть. Известна мастерам акупунктуры, в том числе, Чегодаю.
Глафира 2 И Искусница-брюнетка с озорной прической, острым язычком и целым рядом талантов, из которых в последние годы добилась прогресса в чарах и мороках.
Големы 1 П Искусственные помощники, обладающие узким набором исполняемых команд.
Гомер 1 И Аэд древности, описавший события Илионской войны. Не особенно здорово справился, и есть источники поточнее. Как говорится, мы зовем великими не те произведения, что были таковыми в древности, а те, что просто до нас дошли.
Гоплиты 2 П Классические олимпийские бойцы-фалангисты.
Гор 5 И Осирианская ипостась бога Хорса, известная в итоге больше, чем основная. Так бывает.
Горо 3 И Синоби Сайга-рю. Взрывник-фанатик, служащий Кавагучи.
Горынычи 5 П Мифические существа. По одним сказкам – треглавые драконы, по другим – великаны.
Гостена 2 И Старшая дочь Митяя. Подруга Тома. Ну как подруга…
Гостомысл 2 И Настоящее имя Тома, ему самому кажущееся непростительно нудным.
Грааль 4 П Легендарный артефакт, то ли принадлежащий христианской традиции, то ли еще более древний. Вроде как чаша с кровью Христа. Точнее сказать сложно, ибо артефакт где-то пропал.
Гримуары 1 П Редкие книги, как правило, мрачного толка.
Грифон 1 П Бестии, создаваемые обычно с функцией стражей. Программа с веками сбилась, и некоторые грифоны были перебиты просто потому, что начинали «защищать» какую-нибудь городскую площадь или хоженый тракт.
Гроты Гермеса 1 П Слишком многогранный бог, связанный с разными явлениями, и свой заповедник создал как сеть отдельных гротов, напоминающих одновременно музеи и убежища.
Гуаньчжоу 3 П Можно Гуанчжоу. Крупный город-полис Самсунга, долго сохранявший независимость, но ставший недавно частью Поднебесной империи. Торговый узел, связанный со всеми остальными центрами острова.
Гуду 2 П Одна из первых сносных попыток сделать бумажные деньги.
Гуру 1 П Статус в восточной монастырской традиции, обретаемый при достижении высот в мирных сферах, в отличие от сенсеев, связанных с боевыми аспектами Пути.
Гэдан 2 П Удар в паховую зону в айкидо.
Гэнины 3 П Важный статус в специфической иерархии синоби. Если дзенины руководят на стратегическом уровне, то гэнины – управленцы в реальном времени и ключевые командиры.
Дажьбог 2 И Русский бог солнца и один из демиургов, принявших активное участие на стартовом отрезке развития земель. Затем вроде как ушел с плотных планов.
Даи-Тенсю 3 П Главная башня замка Мацумото. Чаще зовется просто тенсю.
Дайме 3 П Владыка, повелитель. Не абсолютное звание, а относительное. Как сюзерен на западе.
Дакшапсары 4 П Технически, все апсары появились в рамках проекта титана Дакши. Но приставку с его именем получили только просветительницы, коими изначально видел Дакши своих помощниц.
Дамодар 4 И Один из влиятельных членов Брахманата. Скользкий и ушлый тип, ведущий неясную игру.
Даны 1 П Кельтские твердыни, предтечи замков.
Дань тянь 1 П Энергетический узел в ханьской традиции. Не аналогичен аджарским чакрам-центрам, коих семь в отличие от трех узлов.
Даньтяни 4 П Древняя система из трех пирамидальных комплексов, расположенных в разных частях Самсунга.
Даньтянь 5 П Столица Поднебесной империи. Древний город, всегда имевший звучное имя процветающего центра. Столица почти всех империй, в которые входил.
Дао 2 П Восточная мировоззренческая концепция.
Дао Любви 3 П Трактат об искусстве любви в Дао. Ханьский аналог Кама-Сутры. Не столь отточен, хотя глубок.
Даоссия 1 П Государство на северо-востоке Вендора. Нередко так называют и весь остров, хоть он уже тысячу лет никогда не был равен единому государству.
Дарина 2 И Ведьма из группы поддержки скорпионов, погибшая в одном из боев.
Даро 4 П Главный и, по сути, единственный центр дравидической цивилизации. Погиб в считанные мгновенья в огненной вспышке, не ведя никаких войн.
Даршаны 4 П Школы духовного развития в Аджарии. Здесь и изучали обычно йогу и прочее.
Дворец Красоты 3 П Дворцовый комплекс в Нартексе, позиционируемый как центр всего, что связано с внешней и внутренней женской красотой.
Девана 2 И Русское имя Артемиды, по юности очень охотно скользившей по здешним лесам. Лучше б осталась, в самом деле.
Девдан 4 И Один из сотников дворцового оцепления.
Дели 4 П Древний городок примерно в центре Аджарии. Знаменит одним из первых храмов Тримурти.
Дельфы 1 П Город в центре Олимпии, известный чем? Правильно!.. Оракулом Аполлона.
Деметра 1 И Богиня плодородия в олимпийском пантеоне.
Демиурги 3 П Боги, отвечающие за создание цивилизаций и наполненность миров (сами миры обычно строят другие боги, а демиурги приходят уже на Шестой день).
Демонаги 4 П Разновидность демонов, хотя изначально большинство этих существ являлись альфа-нагами.
Демонит 2 П Аналог элементального воска, впервые созданный богом Ариманом и переданный сначала Легиону, а затем и нейтральным демонам. Именно из демонита они создают себе плотные тела.
Демоны 1 П Тип существ, чья главная особенность в том, что их домом является тонкий мир. А уж дух это или тело слепивший, злой дьявол или светлый ангел – тут разница колоссальна. И почти вся она отражена в энциклопедии, кстати.
День Возвращения 5 П Кодовое название дня, на который Альянсом намечена его отчаянная попытка предотвратить Апокалипсис.
День Солнца 1 П Особый праздник кечуа. Считается, что именно в этот день много лет назад боги ценой своих жизней вернули солнце на небо.
Детинец 2 П Старинное название центральной части крупного поселения.
Джайпур 3 П Неформальная столица Аджарии. Центр брахманизма и просто крупный город.
Джасвиндер 4 И Брахман-волшебник. Адепт Индры. Весомая фигура в Брахманате. Антагонист Махавира.
Джинн 4 П Разновидность демонов, работающих в спектре желаний.
Джиотсана 4 И Иллюзионистка Ауровиля, отправившаяся с Томом.
Джо 2 П Прозвище посоха Юрека.
Джонки 1 П Тип ханьских судов. Сравнительно недорогих и отличающихся отсутствием киля.
Дзагасира 3 П Высшее звание в актерской иерархии Синая. Возможно, близко более знакомому нам «мэтр».
Дзамы 3 П Бойницы.
Дзё 2 П Средний посох. Любимец Юрека.
Дзедан 2 П Удар в район головы в айкидо.
Дзен 1 П Очень емкое понятие восточной философии. В узком смысле, направление буддизма, возникшее в Синае под влиянием ханьской ветви чань-буддизма.
Дзенин 3 П Высший статус у синоби. Старейшины, так сказать, хоть и не всегда старцы.
Дзюбокко 3 П Деревья-кровопийцы, созданные, как и многое другое, богатой фантазией синайцев.
Дзюдзюцу 2 П Или привычнее: джиуджицу или тайдзюцу. Концепция мягкого пути.
Дивницы 2 П Одна из специализаций ягинь во времена расцвета хории.
Дивы 2 П Добрые или полезные представители нечисти демонического происхождения.
Диоген 1 И Философ-циник из Варгаса, живущий в большой бочке на площади.
Дионис 1 И Бог олимпийского пантеона. Отвечает за часть приземленных явлений, вроде страсти и вина. Это не мешает являться одним из наиболее одаренных богов.
Дионисии 1 П Ежегодный фестиваль торжества земных наслаждений, проходящий в Варгасе.
Дипак 4 И Калари Джасвиндера.
Доги Кола 2 П Классическая одежда в айкидо не особенно элегантна, и искусницы, решившие, что такой красавчик, как Юрек, должен выглядеть безупречно, сумели из классической синайской доги сделать утонченный наряд, еще и с мощным спинальным эффектом: броски с вращением теперь способны запустить в полет даже быка.
Договор Застывшего Равновесия 3 П Пакт, подписанный четырьмя сегунами Синая, подтверждающими текущие границы как нерушимые. Стал отправной точкой для периода процветания Синая, впервые за долгое время забывшего о нескончаемых войнах сегунатов.
Додзё 3 П Школа. Часто интернатного типа. По сути, монастырь. Каждый додзё несет свою уникальную специализацию, считаясь одним из множества подобных ковчегов местной культуры.
Долина Владык 1 П Территория, выделенная под некрополь осирианских владык.
Долина Солнца 3 П Уголок Ллантрейна, облюбованный эльфийскими мигрантами, строящими новое общество.
Долина Хараппи 4 П Область, так и не освоенная аджарами за тысячу лет. Там до сих пор живут дравиды, наги и множество монстров.
Домены 3 П Энергетические структуры. Своеобразные резервуары конкретных энергий, с которыми связаны. Управляются богами или демонами. Здесь подробнее необязательно.
Домовята 2 П Дивы, помогающие по дому.
Дорион 1 П Столица Ахеи. Культурный центр Вендора и просто красивый город.
Дравиды 3 П Относительно коренной народ, проживавший на острове Аджи до прихода ариев.
Дракайны 4 П Самки драконов.
Дракониды 2 П Обобщенное название для всех существ драконьей ветви, кроме самих драконов.
Драконий хребет 2 П Могучая горная цепь на восточной кромке материка. Названа в честь драконов, которые частенько именно сюда уходили жить по мере заполнения людьми равнинных территорий.
Драконы 1 П Большие крылатые ящеры, крайне редко встречающиеся на материке, но, как говорят, в немалых количествах живущие на острове Картахена. В легендах описаны как каста хранителей человечества, правда, еще больше мифов рассказывает о том, как доблестные герои ставят слетевшего с катушек ящера на место.
Древницы 2 П Разновидность ведьм, работающих с деревьями.
Древо интуиции 1 П В глубинную часть Леса ведет узкий проход между цепью болот и скал. И стражем этого прохода является Древо, способное создавать помехи в мыслительных процессах, лишая тех, кто находится рядом, ориентации в пространстве. Это рассчитано в первую очередь на зверье, ведь внешнее кольцо Леса изолировано куда тщательнее. Но и человека сбить с толку этому дереву под силу.
Древо познания 3 П Дерево в Эдеме, с которого вроде как не стоило ничего кушать.
Древо-Каменная война 3 П Активная фаза гражданского противостояния на Мефалье.
Дриады 3 П Духи растений. Отличаются в зависимости от региона: и внешне, и по способностям. Чаще всего – напоминают астральных фей.
Дружеский портал 2 П Способность некоторых ведьм призывать к себе одну из близких соратниц.
Дружинники 2 П Формирования внутреннего назначения, обычно не отличавшиеся высокой подготовкой.
Дубрава Диониса 1 П Один из восьми заповедников Олимпии. Самый многолюдный и почти не изолированный. Фестивали – приходят и уходят. Везде, кроме Дубравы: здесь всегда открыт небольшой филиал Дионисий.
Дурга 4 И Одна из четырех классических ипостасей вернувшейся Сати. Вредная, мстительная дама.
Душные 4 П Быстро переделанное прозвище для контрреволюционеров.
Дхарма 4 П Просветление в восточной традиции. Введено в практику Гаутамой.
Дымка желаний 1 П Изобретение Афродиты, помогавшее в древности форсировать процессы воспроизводства видов. Едва заметные облачка универсально ароматного воздуха, пробуждающего особо острые желания обычно природного характера.
Дымка фантазий 2 П Незаполненные, но намеченные места в мире Вендора, которые сможет раскрасить уже фантазия соавторов, желающих принять участие в Вендорском миротворчестве.
Дыхание Геи 2 П Теплое течение, позволяющее многим вендорским землям куда проще переносить изменившееся после Большого Сдвига местоположение.
Дышащие 4 П Название обычных сторонников революции – тех, кто поддерживает, но не явный активист.
Дышащий 3 П Участник гильдейской триады, наполняющий процесс энергией.
Дэ 3 П Непростое даосское понятие. Одно из ключевых. Подробно рассматривается в статье Дао Самсунга. А здесь можно просто считать его обозначением личного пути, личной версии Дао.
Дэва 3 П Обобщенное название одного из альянсов богов и их помощников во время войны в Аджарии. В оглавление
Дэвадаси 4 П Общее название аджарских жриц Камы.
Дэнсии 1 П В узком значении, элитный класс воительниц темных эльфов. В более широком – любая танцующая с клинками фехтовальщица.
Дэнсии дроу 4 П Жрицы темных эльфов (дроу), ставшие воительницами, танцующими с клинками. Их мастерство вызвало наверху ажиотаж, и дэнсий готовят все, кому не лень, пусть понятно, что на уровне оригинала справляется разве что Эскориал, да и то лишь в случаях с особо одаренными дамами.
Дяды 2 П Более поздний обряд упокоения злыдней. Опасен и почти забыт.
Дятел 2 П Использование одного из вражин как метательного снаряда с определенной пробивной мощью.
Ева 1 И Не первая женщина Вендора, но прамать для каждого человека.
Единое Энергополе 1 П Особая структура, созданная с помощью Урана на границе между плотным миром и астральным. Усиливает связь между ними, позволяет богам сохранять бессмертие и делает еще много всего полезного и не очень.
Ёкай 3 П Самое распространенное определение синайских существ, не попадающих в разряд людей или животных.
Ендарь 2 П Загадочная тварь, обладающая странной способностью втягивать в себя воздух в рекордных количествах.
Есинкан-айкидо 2 П Разновидность вполне классического айкидо, принятая как раз в Ивана-рю.
Есть, ради чего 2 П Бодрящая, мотивирующая песня, исполняемая Кабаньясом.
Есфирь 2 И Ведьма-ягиня, воспитанная отцом-ярыгой как боец, а затем сумевшая сплести мистические способности с обретенными воинскими навыками.
Ехидна 4 И Легендарное существо, относящееся, судя по всему, к богам. Известна смелыми экспериментами и активным лоббированием рептилоидных ветвей.
Жала, жальники 2 П Аутентичное русское название наконечником для стрел.
Жар-птицы 2 П Мифические птицы, сильно напоминающие Феникса. Здоровенные, перевозят героев и пыхтят жаром. И кто же это мог бы быть…
Желтые 1 П Простейшей проявление необидного обывательского расизма, основанного даже не столько на совсем слегка желтоватом оттенке кожи ханьцев, сколько на их собственной сакральной любви к желтому цвету.
Жемчужина 5 П Живописный и крайне самобытный водопад на Самсунге.
Жертва 3 И Нарицательное, но переросшее в собственное имя феи, доставшейся Альбе.
Жива (энергия) 2 П Так-то это еще и имя богини, конечно. Но живой же на Руси называют эфирную энергию.
Живицы 5 П Спутницы-соратницы богини Живы. Берегини. Кастинг пройти непросто – нужно быть очень жизнерадостной.
Жнецы 4 П Особая разновидность существ, здесь так оставшаяся под капюшоном таинственности.
Жпань 2 П Бунтарское название полесянки, данное Томом его экспериментальной плантации у Ртани.
Забава 2 И Ведьма-искусница, известная талантом улавливать внутреннюю суть других и создавать для тех наиболее подходящий образ.
Заботницы 2 П Почти забытая хория ведьм, стремящихся работать в тесной связке с богатырями. Также, спутницы.
Задозвон 1 И Мало ли в разных мирах дурачков, кому-то выгодных в своей глупости.
Закон дара 4 П То, во что перетек Закон свободной руки.
Закон свободной руки 4 П Попытка Миэллы адаптировать и применить эльфийский опыт свободного пользования любым имуществом и избежать такого явления как деньги.
Закон Творца 4 П Система Высших Законов, которой придерживаются почти все боги. Люди не столь глубоко знакомы с этим сводом правил, но подчиняются большинству из них вслепую.
Залив Посейдона 1 П Когда-то низменность, но уже давно залив, благодаря которому сформирована классическая структура Ахеи с ее двумя полуостровами, всегда развивавшимися несколько обособленно: Арголидой и более успешной Ионикой.
Замысел Творца 4 П Некоторые события выходят за рамки универсальных Законов, и их приписывают Воле Творца, считая частью Его Замысла.
Западный ветер 4 П Поэтическое название сиамских воинов, спасающих народ монов от набегов красных кхмеров.
Заплюем же пафосом злодеев 2 П Веселая песня, исполняемая Кабаньясом при нужде развеять чары.
Зарод 2 П Русское обозначение точки тандэн.
Захар 2 И Один из богатырей ристалища.
Зевс 1 И Верховный бог олимпийского пантеона. Свергнут несколько лет назад.
Зекероны 2 П Кольца для лучников, помогающие стрелять без сильной нагрузки на палец.
Земля 1 П Планета, на которой находится Вендор. Совпадение?
Зеркальный шар 2 П Оригинальная находка хазарских зодчих, ставшая ключевым элементом Башни Великодушия.
Зиан Хань 3 И Император Нефритовой империи, подписавший Тысячелетний договор.
ЗИД 2 П Золотая имперская драхма. Называлась зидой не так часто, как стоило бы.
Златан 2 И Богатырь славутского ристалища. Специализируется на мече.
Злыдни 2 П Злокозненная нечисть ритуального происхождения.
Злыдницы 2 П Одна из специализаций ягинь во времена расцвета хории.
Змеи (драконы) 2 П Старинное название драконов на Руси. Именно мужского рода – он, змей. Впрочем, универсальное «дракон» почти вытеснило этот термин.
Зов 2 П Он же клич. Возрожденное или плохо позабытое сигнальное действие ритуального характера. По сути, клич помощи, на который услыхавшие его ведьмы могут отозваться.
Золотая Ветвь 5 П Единственная сохранившаяся ветвь из Эдема, превращенная в артефакт, позволяющий вернуться туда через дико аномальную зону Армагеддона.
Золотовечье 3 П Позднее название легендарному поселению, в котором жили люди, титаны и боги во времена Золотого Века.
Золотой Век 3 П Легендарная пора на заре времен, когда люди жили с титанами и богами рядом; жили в счастье, не зная забот и тревог. Завершился Титаномахией.
Золотые горы 1 П Могучий горный массив Картахены, получивший название в честь множества золотых самородков и даже слитков, найденных там собирателями.
Зомби 1 П Вам точно нужно объяснять?
Зороастризм 3 П Религия лидийцев. Подробней здесь необязательно.
Иберийцы 2 П Достаточно молодой народ, проживающий в средней части Мавритании.
Ивана-рю 2 П Осиротевший без наставника небольшой белгородский приют, который подхватил странствующий синайский сенсей Сайто из чувства долга перед настоятелем Иваном, который, спасая Сайто от лютов, как раз и отдал богам душу.
Ивица 2 И Мавка-самоубийца.
Ига 3 П Труднодоступное нагорье, известное множеством синоби-рю, как правило, шпионской специализации.
Иггдрасиль 1 П Мировое древо, якобы связывающее плотный и все тонкие миры, а также обладающее глубочайшими запасами мудрости и знаний.
Игла Кроноса 5 П Образно-технологический стержень, вставленный Кроносом в Уран для перманентной трансляции ряда эффектов, включая поддержание Энергополя.
Идзакая 3 П Синайский аналог таверны, корчмы, мегарона, альмасена и прочих кафешек.
Идзумо 3 П Второй по величине остров Синайского архипелага.
Иерофанты 1 П Жрецы высшего посвящения в осирианской традиции.
Изабелла 2 И Девушка с ямочками на щеках.
Изуми 3 И Муруй (прима) театра «Монумент». Особенно популярна в пяти классических синайских ролях.
Изумрудный словарь 3 П Подарок Гермеса, позволяющий расшифровывать почти любые надписи.
Иидзаса 3 И Родовое имя настоятеля монастыря Тенсин Катори.
Икебаны 3 П Синайские цветочные букеты. Меньше интуиции, в отличие от русских веночков, но выглядит небольшими произведениями искусства.
Илион 1 П Ахейское название города в Мавритании, долго не дававшего сборной олимпийской армии себя захватить. В самой Мавритании зовется Троя.
Илионская война 3 П Десятилетняя осада Илиона сборной армией Олимпии, разбившаяся на ряд эпизодов.
Иллюзион 4 П Ашрам для иллюзорных практик, включая и тантрический иллюзии.
Иллюзионистки 4 П Разновидность волшебниц, способных создавать иллюзии различного толка: от визуальных или акустических – до комплексных.
Инанна 3 И Одно из имен влиятельной шумерской богини.
Индира 4 И Интриганка-брахмани. В чьем-чьем, а ее случае совпадение имен с деятелями нашего мира – уж точно случайнее не придумаешь.
Индра 3 И Ипостась аджарского бога Вишну, связанная с электромагнетизмом.
Индрани 4 И Эквилибристка, специализирующаяся на стихии воды.
Индуизм 3 П Одно из признанных названий основной аджарской религиозной системы.
Инки 1 П Название элиты кечуа.
Интегральная йога 4 П Комплексный вариант йоги, разработанный Миэллой. Ключевое отличие – в направлении потоков энергии. Если классическая йога предполагает движение снизу-вверх, то Миэлла – наоборот: из космоса на землю, дабы не улетать в Нирвану, а излучать гармонию здесь.
Интегры 4 П Несколько небольших ашрамов для занятий интегральной йогой.
Инти 1 П С запасом главный бог пантеона кечуа. Слит с солнцем.
Интонация 4 И Имя коня Олегера.
Инь-Лун 5 И Главный дракон-союзник ханьского пантеона.
Инь-ян 4 П Классический даосский символ, знакомый каждому читателю этой книги, пусть не менее трети и называет его «ин-янь».
Иори 3 И Знаменитый синайский изобретатель и инженер. Синоби Курокава-рю. Бывший друг Акиры.
Иочиро 3 И Синоби Накагава-рю. Мастер диверсий против монастырей. Конферансье в «Монументе».
Иоши 3 И Фея-куняша, способная в маскировке и уколах ядовитой иглой.
Иралаки 4 П Калари наоборот. Калари, пошедшие за Миэллой в Ауровиль.
Ирий 2 П Мифическая обитель русских богов неподалеку от Лукоморья и горы Ртань.
Ирими 2 П Прямой бросок в айкидо.
Исе 3 П Храм Аматэрасу. Один из самых почитаемых.
Исида 1 И Одна из богинь осирианского пантеона.
Искандер Фессалийский 1 И Восточное звучание имени Александра – одного из величайших завоевателей прошлого, разбившего Лидийскую империю.
Искра Творца 4 П Гипотетическая частичка Бога в нас. Нет, не бозон Хиггза.
Искусницы 2 П Своеобразный элитарный класс ведьм, берущих истоки от учениц самой титаниды Лады. Обладают мастерством образного плетения, нередко чарами и другими способностями. Осталось немного, но в целом все на виду.
Искусство войны 5 П Книга, обобщающая принципы военного дела. Написана ханьским полководцем много веков назад, но славу обретшая лишь во время Войны островов.
Исполнительницы желаний 2 П Очень самобытное призвание отдельных сиамок и сиамцев, берущее корни еще из Тысячелетнего договора между Рамой и ханьским императором. Если кратко, то девушки (парни реже), готовые и охотно согласные исполнить практически любое желание клиента.
Испы 4 П Краткое название классических клинков вираго в честь имени богини Ицпапалотль.
Истинная Парвати 4 И Ипостасей Сати аджарам мало. Они ждут ту Сати, которую знают из легенд и Вед. Они называют ее Парвати.
Источник знаний 1 П Местечко в Лесу, облюбованное Философом, а название получившее в силу склонности Вероники именно отсюда брать книги.
Источник Мнемосины 2 П Мифический источник, находящийся у входа в царство Аида. Его вода обладает странными свойствами. Странными и иногда очень полезными.
Итамаэ 3 П Название повара в Синае.
Итиль 2 П Столица хазарского Каганата.
Итимон 3 П Кодекс синоби, обозначающий принципы единого пути для разных кланов.
Иуда 1 И Ученик Иисуса, предавший его страже примерно двести лет назад.
Ицпапалотль 4 И Богиня насканского пантеона. Самобытная дама, надо заметить. Или не надо. Не здесь, словом.
Иэмото 3 П В театральной среде звание наставника.
Йомены 2 П Кельтские стрелки. Отличаются уродливыми, но довольно мощными луками. Впрочем, переоценивать их точно не стоит.
Кабаньяс 2 И Скорпион-бард. Любвеобильный здоровяк-красавчик с ищущей душой.
Кабиры 1 П Разновидность полубогов Олимпии. Особенности есть, но здесь неуместны.
Кабуки 3 П Синайский театр среднего авторитета, если сравнивать с элитарным (и заунывным) Но. Открытость к новым веяниям позволила Кабуки быть достаточно интересным.
Кавагучи 3 И Сегун Киото.
Каганта 2 П Титул хазарской правительницы или его жены. Или их дочери.
Кагинавы 3 П Приспособления, очень схожие с «кошками». Популярны у синоби.
Каджурахи 4 П Кшатрии, пошедшие за Миэллой. Названы в честь храма, где они и уловили ее магнетизм.
Каджурахо 3 П Храм Камы в Аджарии, по праву заслуживший статус одно из главных центров в вопросах любви.
Каджутрахи 4 П Пренебрежительное прозвище каджурахов, данное в рамках дегуманизации оппонента.
Кайлина 3 И Хозяйка Дворца Красоты, организатор конкурса Мисс-Вендор и приятная собеседница.
Кайоши 3 И Сегун Уравы.
Калари 4 П Помощники брахманов, занимающие нишу спецслужбы, референтов и частой охраны одновременно. Предпочитают работать с информацией, но до трети – оперативники-бойцы.
Кали 4 И Грозная богиня-воительница. По некоторым воззрениям, одна из ипостасей вернувшейся Сати.
Калинов мост 2 П Раскаленный мост через лавовую реку Смородину.
Калипсо 1 И Одна из авторитетных нимф Леса. Мама Вероники.
Каллиграф 3 П Таинственный наставник Росавы, один из фаворитов нынешней каганты Итиля.
Калькутта 4 П Столица Бенгалии. Большой портовый город на севере Аджарии.
Кама 4 И Бог, курировавший несколько явлений, но сосредоточившийся затем на философии близости и явно преуспевший.
Камала 4 И Одна из революционных активисток, неудачно выбравшая цель хаотичной мести.
Камапсары 4 П Апсары, вдохновляющие людей в спектре вопросов тантры, близости и телесной красоты.
Камафриэн 5 И Имя дракона, известного также как Спящий.
Камбучи 4 П Область на юге Самсунга. Крайне неспокойная, особенно в последнее время.
Каменный обод 3 П Береговое кольцо Мефальи, населенное сторонниками нового уклада.
Каменный пояс 2 П Одно из названий Рипейских гор. Отличие – в захвате еще и каменистых предгорий по обеим сторонам хребта.
Ками 3 П Синайское название духов. К ками относится буквально все тонкое: от богов до банальных эфирных каркасов неодушевленных предметов.
Камфорные тории 3 П Тории, стоящие в линии прилива и отлива, что позволяет им быть то доступными по суше, то досягаемыми лишь вплавь. А выглядит красиво. Синай, блин.
Камча 2 П Нартское название хлыста.
Камыш 2 П Название лассо Рафа.
Канал 2 П Термин из мира магии. Условное обозначение способности волшебника пропечатывать тонкий образ в плотном мире. Грубо говоря, он может вообразить себе хоть самосвал, но без широкого канала материализуется только клаксон или руль.
Канал 5 П Упомянутый Камафриэном проход на Куньлунь.
Канон 3 И Буддистская богиня. Пусть на самом деле, совсем не буддистская, собственно.
Канта 3 И Участница Мисс-Вендор. Милая блондиночка из Аджарии.
Капитолийцы 1 П Народ, живущий в Капитолии – средиземноморском государстве со столицей в Ланисте: одном из самых крупных и развитых городов Вендора.
Капища 2 п Святилища русских богов, устроенные в городской черте или совсем рядом.
Каратеки 3 П Бойцы определенного рукопашного стиля.
Карги 2 П Одичавшие в лесах ведьмы-отшельницы, обычно (но необязательно) из хории ягинь.
Кардисс 1 И Лидер Аристократической ложи, склонившийся к защите интересов Ланисты.
Карим 5 И Один из наставников ассов, по праву считающийся мудрецом.
Каришма 4 И Единственная достойная конкурентка Асима в вопросах информации. Вольно помогает Джасвиндеру. Любительница древних тайн.
Карма 2 П Название большого лука Тома.
Картахена 1 П Остров на юго-востоке Вендора.
Кассандра 1 И Легендарная прорицательница, известная еще и тем, что ее точным пророчествам никто не верил. Нечего было Аполлона сердить…
Касты 4 П Система разделения всех аджар на 4+1 ступени уважения.
Касуми 3 И Фея, владычица леса, умеющая передавать природе чужие просьбы и команды.
Катализатор 4 П Таинственный феномен, якобы способный использовать древние энергетические ресурсы в нужном для обладателя русле.
Катаны 2 П Классический синайский длинный меч.
Катары 4 П Кинжалы, отличительная особенность которых в перпендикулярной клинку рукояти.
Катаюки 3 И Молодой гэнин, повысившийся в статусе после личной инициативы, позволившей выхватить заложников из отменно защищенной Уравы. Командир отряда верхолазов.
Кацумото 3 И Легендарный кузнец, принесший синайцам технологию изготовления слегка изогнутых мечей нового типа (катаны и разноразмерные сородичи) в разгар Войны островов.
Квач 2 П Одна из тренировочных игр юных ведьм. Банальные догонялки с парочкой усложнений.
Кейлаш 4 И Кшатрий из богатого рода, недовольный попыткой Махавира возглавить Рамурти. В оглавление
Кейташи 3 И Синоби Хагуро-рю (лесные аскеты). Выдает себя за охотника-неудачника. Владеет Кобудо.
Кельтавры 2 П Порода кельтских чистокровных скакунов, выведенных за последние века специально для рыцарей в тяжелых доспехах.
Кельты 1 П Народ, проживающий на острове Гелэрис в западной части Вендора.
Кен 3 И Ветеран ниндзя. Опытный боец.
Кентавры 1 П Одна из популярных разновидностей гуманоидов: человек-конь. До сих пор встречаются и в открытом мире, но вменяемые предпочитают Лес Афродиты.
Керо 3 И Один из ситуативных лидеров ниндзя.
Кетенг 5 И Фея, из которой выживальщица не очень. Имя – мелкая месть мудаку с Али-Экспресс. Никогда ничего не покупайте в магазине «e`buying store»
Кечуа 1 П Народ, проживающий в восточной часть Картахены.
Ки 1 П Синайское название эфира.
Ки-айкидо, син-син тоицу 1 П Направление в айкидо, большое внимание уделяющее энергетическим процессам и взаимодействию с потоками ки.
Киацу 1 П Целебная практика в айкидо. Со стороны выглядит как нечто среднее между наложением рук и легким массажем. По факту, энергетическое наполнение.
Кикиморы 2 П Вид злыдней, работающих почти исключительно с энергией страхов и подлых помыслов.
Кико 2 П Синайский аналог ханьской гимнастики цигун.
Киннары 4 П Два вида существ. Птицедевы и мужекони, обладающие голосами ультразвука и инфразвука соответственно.
Киодзицу 3 П Искусство обмана, доведенное до совершенства в Натори-рю.
Киоко 3 И Молодая гэнин, проявившаяся при захвате заложников Ямато, после чего и повысилась в статусе.
Киран 4 И Кшатрий, разжалованный недавно до постового из десятников.
Кирин 3 П Синайская разновидность редких, благородных существ, напоминающих небольших драконов с импортными элементами от оленя, змеи и еще кого-то, менее явно выраженного.
Кислоты 2 П Так Том величает свои яды для стрел.
Кладенец 3 П Название былинного богатырского меча.
Клазомены 3 П Город-порт на юге материка. Колыбель лидийской империи.
Клейморы 3 П Здоровенные двуручные мечи в западной традиции.
Клейн и Арне 2 И Два изыскателя, ищущие везде помет своих предков.
Клич 2 П Он же клич. Возрожденное или плохо позабытое сигнальное действие ритуального характера. По сути, клич помощи, на который услыхавшие его ведьмы могут отозваться.
Книга Мертвых 1 П Древний артефакт осирианской культуры.
Книга оправдания существования 3 П Философское понятие в одной из моделей мироздания Хорхе. Книга, поясняющая смысл жизни, а главное – ее оправданность.
Книга Песка 1 П Древний артефакт, хранящийся под пирамидой Фалеса.
Княжеские Палаты 2 П Названный на западный манер дворцовый комплекс, выстроенный, впрочем, еще во вполне самобытном русском стиле: с деревянными резными теремами.
Коалы 4 П Пренебрежительное прозвище калари, данное в рамках дегуманизации оппонента.
Кобудо 3 П Искусство боя любыми подручными средствами. Напоминает Сумбури Юрека, но отдаленно.
Кога 3 П Нагорье на севере, где веками обитали ниндзя Нинси-рю, считающиеся отшельниками и носителями изначального ниндзюцу.
Койти Тохэй 1 И Гуру Поталы. Основатель направления Син-син Тоицу.
Коло 2 П Одно из старых названий солнца, перешедшее в термин во время попытки Кощея вторгнуться на Русь. Тогда ведьмы создали фантом солнца, уничтожающий нечисть и назвали его Колом.
Коловраты 2 П В древности – ключевая традиция, позволявшая Руси развиваться в едином ключе. Собор волхвов и ведуний из разных вотчин… С веками сохранился разве что у ведьм, да и то лишь у тех, что проявляют склонность к социализации, а таковых не больше трети.
Колхида 4 П Название приморских гористых земель, населенных нартами.
Колываны 2 П Кузнечные династии Руси, работающие в своих тайных кузницах с начала эры богов. Считается, что первое поколение обучал сам Сварог, и каждый вправе верить или нет.
Колька 1 П Специальные, слегка укрепленные продуктовые хранилища, расположенные вдоль Солнечного пути.
Конами 3 И Куноичи, скрывавшая свою принадлежность к императорской династии Минамото.
Контактеры 4 П Разновидность нагов и, что чаще, нагинь, которых с малых лет обучают общаться с людьми, видя, что уродился симпатичный и по человеческим меркам детеныш.
Контроль 2 П Таинство ягинь.
Конунги 5 П Лидеры викингов.
Корибанты 1 П Разновидность полубогов Олимпии. Особенности есть, но здесь неуместны.
Корнея 5 И Ведунья, исследующая былины и сказки с особой въедливостью и вниманием к деталям.
Корстейн 2 И Один из лордов Кощея. Некромант и первый черный рыцарь.
Кортес 1 И Лорд Легиона, которому было поручено завладеть Книгой Песка, заодно активировав портал Луксора.
Котеншу 3 П Одна из башенок замка Мацумото.
Котловина забвения 5 П Место торжества природных катаклизмов, в которой и лежит Темный Лес.
Котэ 2 И Так Том называл всех котов, вдохновившись одним из синайских терминов брата.
Кохи 2 П Разновидность вредной нечисти, жалко косящей под лих.
Кощей 2 И Верховный некромант Вендора и архидьявол Легиона. С таким соседством не повезло Руси.
Красная лента 4 П Команда тревоги у ауровилий, подающаяся с помощью образа.
Красные кхмеры 4 П Вычленившиеся из монов фанатики, раскрашивающие себя красным и мечтающие «вернуть себе исконные земли, забрав у ханьцев».
Кремль 2 П Единый архитектурный комплекс в центральной части Мосоха. Выстроен из камня, но и умелым плотникам дали покуражиться.
Криксы 2 П Другое название вытьянок – как правило, мужского рода.
Криницы 2 П Одно из русских названий для чакр.
Кровавая Тень 3 П Прозвище убийцы, уже несколько месяцев терроризирующей Синай и особенно Киото.
Кровавое солнце 3 П Поэтическое название исторической трагедии, случившейся на побережье Картахены, когда орда насканцев напала и уволокла на свои алтари несколько тысяч переселенцев, облюбовавших эти земли как идеальную местность для дауншифтинга.
Кровавые горы 1 П Высокогорная, вулканическая область на востоке Номадера. Динамика тревожит.
Кромлехи 2 П Каменные круги, иногда используемые друидами наподобие божегодий – как порталы. Впрочем, принцип перемещения совершенно иной.
Кронос 1 И Один из лидеров титанов в древние времена. Создатель Энергополя.
Крэки 2 П Бойцы, способные лично решать судьбу сражения.
Ксилография 1 П Предтеча еще не изобретенной типографии. Способ печати текста и изображений, основанный на постоянной матрице. В силу этого, тиражи в Вендоре большие, а линейка – узковатая.
Ксин 4 И Ханьский монах-отступник, способный управлять изделиями.
Куафу 5 П Пятиметровые великаны-силачи, примкнувшие к Чи Ю.
Кубера 4 И Мифический ракшас, якобы создавший утопическое общество для демонов в горах Шамбалы.
Кудзи-ин 3 П Синайская адаптация аджарских мудр, получившая популярность у синоби.
Кукареку 2 П Кокьюреку, на самом деле. Синайская дыхательная техника.
Кукри 4 П Изогнутые «вниз» ножи, применяемые когда-то только калари, но затем пошедшие в массы.
Кулес 3 П Общепринятое название жителей и воспитанников Поталы, означающее… задницы.
Культурная волна 5 П Творческий подъем, испытанный Аджарией пару веков назад, когда каждый вид искусства поочередно набирал дивную мощь и популярность.
Кумар 4 И Кшатрий оцепления Розового дворца.
Кумбадаси 4 П Название самых низших продажных дам. По сути, уличные урны для неприкасаемого пёха.
Кундалини 4 П Восходящая энергия, которую пробуждают и поднимают в классической йоге.
Куноичи 3 П Девушки-синоби.
Куньлунь 3 П Легендарная гора Самсунга. Их местный аналог Олимпа – обитель богов.
Куняши 3 П Феи-куноичи.
Купеческая ложа 2 П Организация, регулирующая ключевые правила восточной торговли. Находится в Нартексе.
Купидоха 2 П Название малого лука Тома.
Купол 2 П Загадочный древний феномен, ставший сначала причиной появления берегинь и русалок, а затем использованный Кощеем с Мореной для создания злыдней.
Куреты 1 П Разновидность полубогов Олимпии. Особенности есть, но здесь неуместны.
Курокава 3 П Клан синоби, специализирующийся на изготовлении и применении хитроумных приспособлений.
Куроку 3 П Работники сцены в синайском театре.
Куско 1 п Столица государства Таванти. Лежит высоко в горах.
Кхмеры 4 П Если моны – самоназвание, то кхмерами их звали другие.
Кшатрии 3 П Каста воинов в Аджарии.
Кьяра 4 И Ракшаси, последовавшая за Миэллой. Оператор храма обмена.
Кэгон 3 П Живописный водопад в парке Никко.
Кюдо 3 П Путь лука. Синайское искусство владения этим звонким посыльным хвостатых убийц.
Лабиринт ОСН 1 П Резервация под Осирианом, в которой уже веками бурлит жизнь существ с радикально мутировавшими генами.
Лавиния 3 И Участница Мисс-Вендор. Аристократка из Ланисты.
Лагерь ожидания рассвета 4 П Своеобразный шлюз в Ауровиль. Дабы не нарушить тонкую гармонию Ауровиля, кандидаты на пополнение его населения три месяца проводят в ЛОР, живя по правилам Ауровиля и пытаясь понять: подходят они им или нет.
Лажение 2 П Русская целительская техника, переданная искусницам Ладой. Напоминает киацу мягкостью касаний, но отличается самим принципом передачи энергии.
Лаконцы 1 П Суровый народ, живущий на севере Олимпии.
Лакшми 4 И Богиня счастья в аджарском пантеоне. Супруга Вишну.
Лана 2 И Искусница с солнечными волосами и неповторимым талантом плести узоры на тонком плане.
Ланиста 1 П Столица Капитолии. Известна Колизеем, размахом архитектуры и амбициями. Тот случай, когда город фактически больше государства как явление.
Ланка 4 П Городок в Аджарии.
Лао Цзы 3 И Основной конструктор постулатов Даосизма. Многие считают Лао Цзи аватаром титана Ли – главного демиурга ханьской цивилизации.
Ласточки 1 П Тип эльфийских судов мирного предназначения. Самые скоростные в своем классе.
Левиафан 5 И Огромных размеров монстр неясной природы и происхождения.
Легион 1 П Древняя организация, изначально созданная как собрание богов и титанов, недовольных путем, по которому другие ведут Вендор. Впоследствии утвердилась в мысли, что миру требуется полный порядок. Активно ждет Апокалипсис, намереваясь привести задумку в исполнение.
Легион (кап.) 1 П В чисто людском значении, воинское подразделение капитолийской армии.
Ледовое побоище 2 П Битва Скорпионов со скандами, прибывшими для демонстрации силы при попытке мягкого захвата Суздали и включения ее в государство Эдда.
Ледяная пещера 3 П Одна из пещер, в которых обитали синоби Ясуши.
Леля 1 И Некая славная героиня.
Лес 3 П Лес Мефальи, являющийся безусловным сервером всего симбиотического уклада жизни эльфов на протяжении веков. Сейчас с этим сложнее.
Лес Афродиты 1 П Изолированный от большого мира лес-заповедник, в котором Афродита пытается сохранить один из самых гармоничных слепков древнего мира. Среди людей иногда называется Лесом Соблазна. Все из-за лотоса, нимф и дымки.
Летающие монахи 3 П Направление монастырских традиций, особенно развитое в Тенсин Катори и нескольких буддистских монастырях. Отличаются выдающейся прыжковой техникой, в Тенсин дают клятву служить лишь защитниками и не проливать чужую кровь.
Летящая к свободе 4 И Обновленное звание Летящей сквозь касты, после начала ее паломничества свободы.
Летящая сквозь касты 4 П Прозвище, данное девушке-феномену, сумевшей за считанные дни использовать редкие лазейки для пути сквозь касты: от неприкасаемой до брахмани.
Лешие 2 П Дивы, заботящиеся о лесах и людях в них. Последнее не всегда.
Ли 3 И Титан, главный демиург ханьцев и вдохновитель даосизма.
Лидийские боги-близнецы 3 П Ахурамазда и Ариман: два бога-близнеца. Ахурамазда – положительный бог-конструктор, адепт порядка. Ариман – бог сомнений и козней в адрес любых идей брата.
Лидийцы 2 П Народ, живший на юго-востоке материка. После падения Лидийской империи растворился в новых восточных этносах.
Ликоподий 2 П Вещество, получаемое из болотного мха.
Лила 4 П Игра, придуманная Кантой.
Лилу 2 И Богиня любви в Ведруссии и на Руси (иногда под именем Лёли).
Лингам 4 П Атрибут Шивы, выглядящий как… В общем, это аджарский аналог фаллоса.
Линда 3 И Участница Мисс-Вендор. Эскорт-звезда из Нартекса.
Линдрос 1 И Один из расхитителей древних руин. Лидер небольшой команды из трех человек.
Лисандр 1 И Особо одаренный мальчик-прорицатель.
Лихи 2 П Таинственная разновидность нечисти. Угрюмые великаны с глазом во лбу, способные не только отменно сражаться, но и дистанционно ввергать в уныние, сея тяжкие думы.
Логос 2 П Обозначение высшего Закона.
Ложе 5 П Созданная богами конструкция-усилитель для Урана. Денег тогда не было, и никто не считал, сколько стоило бы Ложе, но сумма невыносимая просто, ведь материалами служили исключительно кристаллы и благородные металлы. Демонтировано и вывезено в могильники на Картахену, ибо напиталось тьмой деструктивных образов и низких энергий.
Локи 2 И Скандский бог, чье негативное влияние в различных версиях варьируется от череды шалостей до активного участия в Рагнарек на стороне сил разрушения.
Лорды Легиона 1 П Особый статус лидеров Легиона, уступающих в авторитете только шестерке архидьяволов. Говорят, лордом становятся ровно (и только) после того, как сам Люцифер назвал так кого-то лично или даже за глаза.
Лотос 1 П Особое вещество, обладающее рядом полезных свойств, но известное благодаря лишь одному: особо мощному эфирному воздействию. На примитивном уровне вызывает наркотический эффект, проявляющийся по-разному. В случае, если лотос опылялся пикси – глубина эффекта может вырасти в разы.
Лукоморье 2 П Область Руси на севере, где Рипейские горы упираются в море у закругленного берега. Почти недоступна из-за обилия тварей и нечисти.
Луксор 1 П Древний архитектурный комплекс в Осириане, разросшийся до города в городе.
Лун-гом-па 5 П Монахи в даосизме и буддизме, отличающиеся выдающейся техникой перемещения.
Лунные кристаллы 1 П Очень популярное в Вендоре осветительное средство, изобретенное гномами. Дает приятный матовый свет, неприхотливо в службе и терпимо по цене.
Лун-Хань 4 П Древняя традиция взаимовыгодных отношений между людьми и драконами.
Луны 5 П Ханьское название драконов. В глобальном смысле допустимо называть так именно ханьскую же их ветвь – узкотелый и узкокрылых, зато более летучих и маневренных.
Луоннотар 3 П Озеро в Долине Солнца.
Лысая гора 2 П Один из мистических центров у ведьм Славии. Из-за очень мощной энергетики даже трава у вершины не растет, и некоторые ритуалы ведьмы проводят именно здесь.
Лэй-Гун 5 И Ипостась Ли – большой желтый дракон.
Любава 2 И Подружка отрочества у Тома.
Любовное зеркало 2 П Эффект, наложенный на рубаху Феликса. Искусницы сумели использовать энергию сердечной любви Варды как оберег ее мужу, позволяющий не всегда, но часто отразить первый удар.
Любомир 2 И Один из учеников Сайто. Просветитель Руси в области айкидо.
Люты 2 П Особо крупные и яростные звери.
Люцифер 1 И Противоречивая фигура Вендорской культуры. Где-то предстает как высший регулятор процессов, где-то – как искуситель богов и людей и Хозяин Легиона. Если это совпадает, то возникает вопрос: Легион – это лишь инструмент Регулятора, принявшего решение об Апокалипсисе, или отношения все же тоньше?
Мавки 2 П Это уже злыдни, выдающие себя за русалок, чтобы вкусить энергии страха или вожделения. Обитают в лесной зоне, дурят мозги путникам. Попадаются вполне симпатичные, но некоторый налет смерти приходится маскировать чарами.
Мавритания 2 П Остров на юге Вендора
Магадхи 4 П Южное царство, теперь ставшее просто областью государства. Было славно воинской традицией.
Маги 1 П В широком смысле, почти все, кто способен переносить в плотный мир явления из тонких планов. В более узком – официальные члены организованных гильдий.
Мадхави 4 И Молодая дравидка, спасенная Миэллой и посвятившая жизнь ее защите.
Маздаизм 3 П Первая религия лидийцев. Предтеча Зороастризма.
Майко 3 П Феи-гейши.
Майнтри 2 П Самый тонкий из планов Вендора. Состоит из энергии высшей любви к Творцу и всему сущему. Едва досягаем для подавляющего большинства людей, ведь даже большинство монахов работает с ментальным планом.
Майя 1 И Титанида, дочь Атланта, мать Гермеса. Считается одной из главных основательниц современной магической традиции.
Макошь 2 И Богиня судьбы, плодородия и пряжи в древней Руси. Затем культы угасли раньше, чем у многих других.
Манга самоубийцы 3 П Специфическое творение Цуруми, рассказывающее синайцам, где, как и почему им следует поскорее накладывать на себя руки.
Манга-Манга 3 П Революционный синайский театр, разыскиваемый властями за бесстрашные флеш-постановки, насмехающиеся над всеми устоями и традициями так талантливо, что народу нравится.
Манги 3 П Синайские рисованные истории.
Манджи 4 И Иллюзионистка акустических волн. Блондинка, ибо родом с северо-запада Вендора.
Маниша 4 И Апсара, посвятившая себя просвещению людей. Неудивительно, ведь она единственная из оставшихся апсар, не связанная с Камой.
Мановар 1 И Некий славный герой.
Мантры 4 П Аджарская молитвенная практика. Часто замороченная, хотя бывают и крайне приятные на слух песенные мантры.
Маруся 2 И Ведьма-искусница, достигшая высот в образном плетении материальных предметов.
Марфа 2 И Светоч большинства ягинь времен повествования. При этом еще сравнительно молода. Хория в ее нынешнем виде держится во многом на Марфе.
Мары 2 П Один из опаснейших (наряду с лихами) вид нечисти. Бывшие ведьмы или изначально навьи, способные напускать мороки-иллюзии, смущая и подстрекая. Часто красивы.
Масинга 4 П Деревушка, в которой устроили один из лагерей подготовки контрреволюционеров.
Мастабы 1 П Гробницы осирианских вельмож и прочих влиятельных особ.
Мастер 3 П Звание первого лица Поталы. Достигается победой в… кузнечном деле.
Масуд 4 И Толковый брахман-регулятор с отменной репутацией.
Матримандир 4 П Храмовый комплекс в Ауровиле. Сердце поселения. Дивное сооружение из нескольких лепестковых ашрамов и округлого ядра в лице Сапфирного зала.
Махавир 4 И Прославленный герой Аджарии, завоевавший уважение двумя десятилетиями охоты на досаждающих людям тварей. По происхождению, брахман, но в политические дела окунулся уже недавно, чувствуя, что как воин уже сдает.
Мацусима 3 П Живописный залив, полный удивительных высокобрежных островков.
Маэстро 2 П Кузнец из Фриланда, известный тем, что пел во время работы народные песни, словно заговор.
Маэстро Жужик 4 И Имя коня Кабаньяса.
Маяши 3 И Синайское звучание имени титаниды Майи. Но это неточно.
Мегароны 1 П Олимпийские заведения общепита и иногда ночлега. Оригинал таверн, в общем.
Медная полянка 1 П Место проживания последних стимфалийских птиц, который Афродита приютила в своем лесу, несмотря на причиняемые птицами неудобства.
Междуморье 2 П Область между Понтом и Бессонным морем.
Меиса Минори 3 И Главная кандидатка на роль Кровавой Тени. Удивительно мастеровитая куноичи.
Меконг 5 П Река, служащая южным пределом Сиама. Извилистая, полноводная.
Менаон 3 П Полис лунных эльфов, обосновавшихся в Долине Солнца на острове Ллантрейн.
Менгир 2 П Лесной указательный камень.
Ментал 1 П В узком смысле – область мышления: личное или общее мыслительное поле. В другом же значении – ментальный план: область непроявленного мира, по частоте, еще более тонкая сфера, нежели астрал или витал. Путаница порой возникает из-за того, что мыслительные (ментальные) процессы большинства людей проходят как раз на уровне астрала, в то время как ментальный план – область глубоких и глобальных концепций, и здесь мыслят больше философы или… драконы.
Мертвая вода 1 П Легендарная жидкость, способная не только исцелять живого, но и восстанавливать тело мертвого, давая сигнал для возвращения души обратно, если та, конечно, еще не слишком далеко умахала.
Мерцаны 2 П Разновидность полезной нечисти.
Места силы 2 П Источники энергии могут быть разные. От выхода геомагнитной энергии до лежащих под землей осколков астероида. Так или иначе, подобные места нередко помечены камнями-менгирами.
Мефала 1 П Остров, на котором проживают эльфы. Лежит в центре Средиземного моря рядом с островом амазонок Фермодоном.
Мефала 3 П Титан-демиург цивилизации эльфов.
Микадо 3 И Имя одного из бодхисатв Синая, почитаемых в некоторых монастырях Святой долины.
Микайо 3 И Гэнин, отвечающий в ордене ниндзя за разведку. Не он один, но считается особо умелым.
Микула 2 И Наставник богатырского ристалища в Славутиче. Силач-старовер.
Милорад 3 И Хазарский писатель с сарматскими корнями.
МиМ 3 П Краткое название театра Манга-Манга.
Мин Фанг 4 И Ханьский император, ищущий пределы для своей Поднебесной империи.
Минамото 3 И Императорская династия Синая.
Миранда 3 И Возможно, имя какой-то феи из воспоминаний Жертвы.
Мировое древо 3 П См. Иггдрасиль.
Мисао 3 И Имя юноши, в которого влюблена Тамико.
Мисоги 1 П Практика очищения души и тела, принятая в традиции Поталы.
Мисс-Вендор 1 П Конкурс для женщин, проведенный в прошлом году впервые. Организатор: Дворец Красоты – солидное учреждение, принцип которого в поиске внутренней красоты под покровом внешней.
Мистические лучницы 3 П Уникальное направление лучниц-волшебниц, способных лично зачаровывать стрелы магией.
Мистический сад 5 П Сад в Куньлунь, в котором, по легендам, растут фрукты бессмертия.
Митяй 2 И Сотник княжеской дружины.
Мифрил 2 П Когда-то чисто эльфийская разработка – легкий, пластичный металл. Не так давно разработку освоили пуны, наводнив рынок вполне качественным аналогом эльфийского материала.
Мичико 3 И Знаменитая представительница рода Минамото, с которой этот род, доселе выступавший второй нитью императорской династии, стал основным.
Миэлла 3 И Любительница почитать дневники. В следующих главах – не только.
Миюки 3 И Фея-сумари, с особой охотой присягающая новому даймё.
Миядзима 3 П Знаменитое святилище неподалеку от Камфорных тории.
Миямото 3 И Мастер Поталы в последние несколько десятилетий. Великий воин, тренер и кузнец. В оглавление
Могилянки 2 П Разновидность злыдней женского пола.
Молулу 2 П Монастырь Лунных Лучей. Архитектурный комплекс, подаренный Лилит своим последователям.
Монастырь Богородицы 2 П Монастырь, построенный на востоке Руси у озера Стожар. Популярен как место воспитания молодых духоборцев. Заслужил достойную оценку и у ревнителей исконно русской веры – за терпимость и ненавязчивость.
Монастырь Радуги 2 П Дружественный Альянсу монастырь, в котором работают маги так называемой Гильдии Космоса.
Монизм 4 П Философская концепция, подразумевающая одну неделимую первооснову.
Монумент 3 П Театр, созданный Нахари как любопытный стык традиций Но и Кабуки. Мог бы считаться революционным, кабы не появление «Манга-Манга», рядом с которыми «Монумент» – образец традиционности.
Моны 4 П Диковатый лесной народ, живущий на юге Самсунга.
Морена 2 И Богиня-отступница, предавшая пантеон из любви к Кощею. Вроде как слилась с рекой Смородиной.
Мороки 2 П Вид особо глубоких иллюзий, затрагивающих и многие (часто все) органы чувств, и даже мыслительные процессы. Все, кроме свободы воли, одним словом.
Мохенджо Даро 4 П Позднее название Даро.
Мохини 4 И Иллюзионистка Ауровиля, работающая в области страхов и тайных табу.
Мудан 2 П Удар в паховую зону в айкидо по версии Тома. В оригинале, гэдан. Прости, Уэсиба!
Мудры 2 П Фигуры из пальцев. Пришли из аджарской традиции и закрепились в континентальных школах магии.
Мукул 4 И Сотник рамурти.
Мумбай 4 П Столица Магадхи. Крупный торговый центр.
Муруй 3 П Второе (после дзагасиры) звание в синайском театре. Сравнимо с примой.
Мусаси 3 И Легендарный кузнец и воитель, способствовавший рывку синайских буси в вопросах фехтования.
Муспелль 1 П Мифический город, якобы построенный некими мистическими силами (чуть ли не демонами) в сердце Кровавых гор.
Мяо 3 П Народ, проживавший на юге Самсунга в древние времена.
Навь 2 П Область астрала в русской традиции. Часто так называют весь астрал, но грамотные ведьмы, ведуньи или волхвы подчеркивают, что речь лишь о той области, в которой особенно сильна власть Кощея и Морены.
Навьи 2 П Зловредная нечисть демонического происхождения.
Наги 3 П Разновидность гуманоидов: люди-змеи. Соотношение черт может неистово разниться.
Нагини 4 П Не путать с нагинями – самками нагов. Нагини – это жрицы нескольких культов, связанных со змеями. Есть нагини Шивы, Кали и даже Дурги.
Наги-цари 4 П Звание, которое в общине нагов носит несколько десятков лидеров в различных областях.
Накагава 3 П Клан синоби, чьей специализацией является диверсионная работа против монастырей.
Нальмес 3 И Имя прекрасной кобылы Рафа.
Нанак 4 И Основоположник сикхизма.
Наоки 3 И Куноичи-бомбистка, маскирующаяся под уличную девку.
Нара 3 П Самый бедный сегунат Синая.
Нара-Нараяна 4 П Особое состояние Вишну, о котором довелось узнать Джасвиндеру в результате исследований.
Нараянастра 4 П Мифическое супероружие Вишну.
Нартекс 1 П Большой город на западе Номадера. Главный торговый центр Вендора.
Нарты 2 П Горный народ, живущий около новгородщины на побережье Понта, в области под названием Колхида.
Насканцы 1 П Диковатый народ, проживающий в лесах Картахены и обожающий приносить богам кровавые жертвы.
Натори 3 П Клан синоби, известный особым мастерством в интригах. Истреблен самым первым из-за связей с императорской династией.
Нахари 3 И Известная театральная деятельница, создательница театра «Монумент», впитавшего самые актуальные и весомые традиции театров Но и Кабуки.
Небесная лестница 4 П Полукруглая широченная лестница, ведущая в Розовый дворец.
Небесный Даньтянь 5 П Пирамидальный комплекс неподалеку от ханьской столицы. Настроен на высокочастотные энергии.
Нежить 2 П Тип существ, отличительным свойством которых является мертвое тело.
Некроманты 1 П Адепты течения магии, направленного на управление мертвыми телами.
Нектар 5 П Напиток богов, получивший известность через олимпийскую культуру, хотя использовался в различных вариациях и названиях почти всеми богами.
Неприкасаемые 4 П Добавочная каста, а по некоторым классификациям – даже вне каст. Самые бесправные жители Аджарии, большинство из которых попросту пригнаны как рабы из долины Хараппи, а по происхождению являются дравидами.
Неравнодушные 4 П Красивое название для контрреволюционеров.
Нереваар 2 И Золотой дракон, священный в синайской традиции.
Нефритовая империя 3 П Самая успешная и живучая империя в истории Самсунга.
Нечисть 2 П Неформатный тип существ, присущих именно Руси. Сюда относят как чисто демонических навьей и див, так и злыдней с берегинями.
Ни Би Ру 3 И Компромиссное имя, данное гиперборейскому звездочету, от чьей подписи остались лишь эти шесть букв.
Никко 3 П Один из множества природных парков Синая.
Нил 1 П Река, около устья которой и находится Осириан. В честь чего названа – пока загадка.
НИЛ 1 П Научно-исследовательская лаборатория, созданная в древности на территории нынешнего Осириана.
Нилама 4 И Известная в узких кругах нагини.
Нимфеи 1 П Высшая каста фей-пикси, отвечающая за все глобальные вопросы. На первых порах не отличающаяся от остальных пикси, нимфея к концу куда более долгой жизни (иногда до года) достигает разницы, не меньшей, чем между богом и человеком.
Нимфы 1 П Разновидность существ, созданных титанами и богами на заре веков для восстановления популяции после Потопа.
Ниндзя 3 П Синоби-отшельники. Носители изначального ниндзюцу. Отличаются особенным боевым мастерством, уступая синоби в профильных премудростях.
Ниномару 3 П Второй дворец замка Мацумото. Вынесен за пределы главной, островной, части.
Нинси-рю 3 П Древнее название самой первой школы воинов тени Синая. В честь богини, вероятно.
Нирав 4 И Дядя Ризики. Изгнанный из Ауровиля криворукий гордец с тягой к философствованиям.
Нитиноловая рогатка 3 П Замена старому Сатирикону – новая рогатка, еще более удобная и мобильная. Благодаря свойствам нитинола, теперь рогатка носится на руке как двойной браслет, при необходимости принимает форму рогатки или… ледоруба. С учетом того, что дарил Гермес, это как бы намекает.
Но 3 П Самый ортодоксальный синайский театр, изрядно растерявший популярность.
Новгородцы 2 П Жители Новгорода или его удела.
Новое Время 2 П Эпоха с десятого по тринадцатый века.
Номадер 1 П Остров на юго-востоке Вендора. Самый засушливый и пустынный, умудрился, тем не менее, стать колыбелью самобытных культур: осирианской, финикийской, семитской и александрийской.
Номура 3 П Медуза, при недостаточно тщательном и умелом приготовлении становящаяся смертельной отравой.
Номэн 3 И Название синайских театральных масок. Здесь как имя, ибо так зовут пикси в маске.
Ночь Королевы Дионисий 1 П Последняя ночь Дионисии, когда происходит неосознанное определение ее Королевы. Пик вакханалии и апофеоз разгула.
Нулевой год 1 П Пограничный год между эрами, принятый, разумеется, задним числом. За точку отсчета выбрана не точно доказанная, но в целом общепринятая гибель северной цивилизации, именуемой по-разному: Арктида, Гиперборея и Тартария.
Нумидийцы 1 П Темнокожий народ, из которого не так давно проросли пуны – одно из самых ярких социокультурный и военных явлений последнего времени.
Нюйва 4 И Богиня ханьского пантеона. Считается прародительницей демонагов и самого народа.
Обереги богов 2 П Мистическое явление, заключающееся в том, что богатыри, прося благословение у различных русских богов, получают от них присущее тому или иному богу защитное свойство.
Обитель 2 П Одно из названий богатырских учреждений. Еще приюты и ристалища.
Обитель Восхода 1 П Один из некрополей Осириана.
Обитель Заката 1 П Один из некрополей Осириана.
Образная каллиграфия 2 П Направление в образном плетении, подходящее для тех, у кого развитое око, но слабоват канал.
Образность 1 П Более древнее и глубокое название явления, позже известного как магия. Это не синонимы: магия может быть сведена к ритуалам, где личная образность волшебника не играет весомой роли. Но главное отличие даже не в этом. Магия – это не только умение в деталях представить некий образ, но и способность оперативно пропечатать его в плотном мире. Образность же, особенно изначальная – предпочитала работу непосредственно на тонких планах.
Обсидиан 1 П Вулканический камень, чья роль в этой книге в кои-веки не будет возведена до супероружия. Другой ерунды хватает.
Огненная пустыня 1 П Когда-то образное название пустыни в центре Номадера. С начала века образ стал принимать реальное воплощение, и пройти сквозь мистический жар пустыни все сложнее с каждым годом.
Огненосцы 2 П Порода коней паладинов, выведенная с помощью ритуалов.
Озеро Тысячи Островов 5 П Живописное место. Один из филиалов Рая просто.
Озеро Эха 1 П Озеро-камертон, дающее подсказку нимфам насчет их внешности.
Око 2 П Термин, обозначающий внутренний взор. Мы с вами оком просто воображаем понемногу, а для волшебников это обычно главный инструмент, которым и рисуются образы.
Окои 3 И Имя загадочной дамы, стоящей, возможно, за многими коллизиями современного Синая.
Октава 2 П Плотная кольчуга Кабаньяса, сплетенная по принципу 1х8.
Олегер 2 И Скорпион-авантюрист. Мастер решения социально-бытовых вопросов.
Олейя 3 И Возможно, имя какой-то феи из воспоминаний Жертвы.
Олимп 1 П Гора, на которой обитал местный пантеон богов.
Олимпия 1 П Несколько условная в политическом смысле общность земель, включающая в себя независимые области и полисы, а объединенная скорее в религиозном аспекте, чем в культурном или социальном.
Они 3 П Твари, заполнившие в Синае нишу троллей: здоровые тупые уроды-людоеды.
Оплот 3 П Движение, направленное на защиту старого эльфийского уклада от Авангарда.
Орден Тени 3 П Слово тень часто фигурировала в названиях синоби, и ниндзя Кавагучи, определяя себя, выделились больше понятием «орден». Этот ребрендинг был необходим, ведь отнюдь не все ниндзя из самой Нинси-рю поддержали попытку Кавагучи поменять старые принципы на власть над островом.
Орис 3 И Участница Мисс-Вендор. Мистическая лучница с Фермодона.
Орки 2 П Уродливые зеленокожие существа, обитающие на юго-востоке континента. Кровожадные и грубые, они регулярно уничтожаются окрестными силами, но спустя время каким-то образом восстанавливают популяцию и снова становятся угрозой.
Оса 2 П Болевые удержания в айкидо. В оригинале, осаэ.
Осириан 1 П Город в Номадере. Столица царства Тунхан, известного древней культурой, частью которой являются Великие пирамиды.
Осирианские святыни 1 П
Осирис 1 И Один из ключевых богов осирианского пантеона.
Отрада 2 И Славутская искусница, ищущая способы плотить ведьм.
Отрадное 2 П Разросшееся за несколько лет поселение, в котором живут и учатся ведьмы хории возрождения.
Отэктей 1 И А это детское имя парня, которого привыкли называть Суетто после того, как захватили в рабство и продали на известном Александрийском рынке Феодомару.
Офелия 3 И Участница Мисс-Вендор. Волшебница с Фермодона.
Очаг 2 П Помещение в Молулу, предназначенное для совместного времяпровождения и собраний.
Падма 4 И Садхини, отправившаяся с Томом.
Паладины 2 П Орден борцов с различными проявлениями темных сил. Находится на юго-востоке материка, кучно действует там же.
Палец 2 П Название кислоты, вызывающей приступ смеха.
Паллант 1 И Старший наставник Текоса. Очень одаренный прорицатель. Друг Философа.
Паломничество 2 П Богатырский ритуал посвящения, растянутый в небольшой поход по божегодьям.
Память веков 4 П Явление, вытекающее из способности драконов оперировать информацией в ментальных полях.
Пан 1 И Один из лесных покровителей в олимпийском пантеоне. Не шибко красавчик, но натурой приятен. Был.
Пантера 2 П Имя коня Тредиасара.
Пархатый лось 2 П Кислота с эффектом, вызывающим у жертвы одинаково глубокую уверенность в своей принадлежности и к бабочке, и к лосю сразу. Действия соответствующие.
Патагония 1 П Побережье Картахены, обжитое континентальными переселенцами, смешавшимися и с местными беженцами из джунглей.
Патрицианки 3 П Аристократы Капитолии.
Пафнутий 2 И Один из богатырей ристалища.
Пачекатль 1 П Один из двух главных вулканов Картахены.
Паятту 4 П Древнее искусство подготовки калари.
Пегасы 1 П Редкий род крылатых коней, выведенный богами в древние времена как изысканный транспорт для себя или своих любимцев.
Пелена забвения 4 П Печальный для драконов феномен, случившийся в начале эры богов. Их память веков, в которой они брали информацию, накопленную предками, оказалась недоступной и стала зваться «стертыми веками». Однако не стертыми, а именно укрытыми – разница есть, и она скажется.
Пелена Майи 4 П Феномен, созданный Майей в начале эры богов. Позволил обособить Аджарию и Самсунг от остальных земель Вендора на энергетическом уровне. Также облегчил ментальные взаимодействия, хотя несколько усложнил астральные.
Первая Попытка 5 П Период древности, во время которого множество богов пробовали себя в роли демиургов. Успехом увенчалось лишь пару попыток.
Перекресток 1 П Проект порталов между колониями Гипербореи.
Перначи 2 П Тип булавы с достаточно острыми гранями, благодаря которым это оружие отнюдь не грубой силы.
Пернима 4 И Тантрини, овладевшая глубокой практикой поцелуя и живущая текущим мигом.
Перо Паники 2 П Название танто Олегера, данное им же самим.
Персефона 4 И Богиня олимпийского пантеона. Жена Аида.
Печенеги 2 П Степной народ кочевников, вполне вменяемых как соседи.
Печенежский союз 2 П Неплохая попытка стабилизировать племенные отношения между печенегами.
Пещера ветра 3 П Одна из пещер, в которых обитали синоби Ясуши.
Пикси 1 П Разновидность фей. Маленькие или даже крошечные существа чаще женского пола. Рождаются из цветочков, живут пару дней, считаются иногда шлюзом для души, готовой к разумному воплощению.
Пирамида весны 1 П Одна из пирамид комплекса Тиауанако.
Пирамида Инти 1 П Главная пирамида комплекса Тиауанако.
Пирамида Левия 1 П Современный аналог Баальбекской башни. Попытка иерофанта Левия достойно ответить предкам и построить еще одну Великую пирамиду – пока далека от успеха.
Пирамида Рамзеса 1 П Одна из трех Великих пирамид Луксора.
Пирамида Фалеса 1 п Самая загадочная пирамида из трех Великих. Чуть выше других, но дело не только в этом, а и в мистической ауре, которую якобы ловят многие посетители.
Пирамида Эхнатона 1 П Одна из трех Великих пирамид Луксора.
Пирамиды 1 П Гигантские сооружения, встречающиеся в нескольких регионах Вендора – как правило, восточных. Делятся на ступенчатые и граненые. Насчет происхождения ведутся активные споры. Лидирует скучная версия древних гробниц.
Пифагор 1 И Древний философ и ученый, родом якобы из Олимпии.
Пишачи 4 П Низшие демоны Аджарии. Жалкие, но ситуативно опасные уродцы.
План Шарпа 4 П Программа действий по разжиганию революции, созданная Миэллой и названная в честь коварного джинна, с коим доводилось столкнуться в странствиях.
Плато Дакши 4 П Местность на востоке Аджарии, названная в честь титана и облюбованная для своего поселения смутьянкой Миэллой.
Платон 2 П Кодовое обозначение одной из атак Феликса.
Плевун 2 И Прозвище русича, который после стрелы Тома открыл в себе дар сказителя.
Площадь Цветов 3 П В Киото на роль главной площади могут претендовать сразу три, но эта – особенно.
Плюмерии 4 П Священные в Аджарии цветы, связанные с Сати на уровне символа, ведь не горят в огне.
Поднебесная 4 П Название современной ханьской империи.
Подолье 2 П Равнинная область Руси, захватывающая значительную часть новгородчины.
Полесье 2 П Область Руси, включающая в себя обширные земли, включая большую часть Славии.
Половцы 2 П Агрессивный этнос, сформированный из варварских отбросов междуморья и степных изгоев пост-скифских племен. Доставали набегами всех и вся, пока совместная операция русичей, сарматов, печенегов и нартов не привела к почти что полному уничтожению злобных соседей-непосед.
Полуденницы 2 П Разновидность навьей.
Полумесяцы 5 П Клинки в форме полумесяцев, надеваемые на руки. Аутентично зовутся «оленьими рогами», но в монастыре Шаньхэй предпочитают именовать по-своему, а не как у Шаолинь.
Полуночницы 2 П Разновидность навьей.
Понадусэ 4 П Не шибко благозвучный термин, введенный Мохини как обозначение некоего истинного Я.
Понт 2 П Небольшое море внутри материка, соединенное с внешними водами только узковатым проливом. Чаще зовут Понтидой – как бы мореподобным образованием, а не им самим.
Порошники 2 П Разновидность вредной нечисти, связанной с беспробудным пьянством.
Посад 1 П Поселение на Руси, не имеющее, в отличие от гардариков, крепостной стены вокруг хотя бы центральной части.
Посейдон 1 И Бог моря в олимпийском пантеоне. По словам Гермеса, ушел со сцены событий и удалился в неизвестном направлении.
Последний пролив 1 П Один из самых опасных для навигации участков Средиземноморья. Как назло, преграждает путь в Ионийский залив, где лежат такие крупные города, как Дорион и Ланиста.
Потала 1 П Вероятно, наиболее прославленный в Вендоре монастырь. Находится в Синае уже тысячу с лишним лет. Цитадель не только мудрости, но и воинской доблести.
Похитительница тени 1 П Прозвище неуловимой олимпийской воровки, способной украсть все, что ей вздумается. В оглавление
Прабодхан 4 И «Неравнодушный» неудачник.
Правь 2 П Область тонкого мира более высокого порядка, нежели Навь. Сюда в русской традиции относят витальный и ментальный планы, а также – подконтрольную богам область астрала.
Прана 2 П Аджарское название эфирной энергии. Там чуть тоньше, но пусть так.
Пранаяма 4 П Дыхательная аджарская традиция, состоящая из множества упражнений, которые каждый может собрать в свой собственный комплекс.
Прасковья 2 И Одна из славутских ведьм, знакомая близнецам из детства, но достаточно шапочно.
Прейнт 4 И Самый близкий калари Махавира. Верный защитник и помощник.
Привет с Парнаса 2 П Кислота, способная вызвать избыточный прилив творческих сил.
Природницы 2 П Разновидность ведьм, работающих с различными силами природы.
Приюты 2 П Обители богатырей, лежащие, как правило, в удаленных от хоженых троп землях. Они, в основном, и остались, ибо те, что поближе, наглеющий люд уже растащил на свои нужды, считая, что времена богатырства ушли.
Прия 4 И Апсара Ауровиля, совместившая запланированный уход на тонкие планы с помощью революции.
Проклятье Тифона 5 П Понятия не имеем.
Пролив Монахов 4 П Пролив между Аджарией и Самсунгом. В честь самых частых пользователей когда-то назвали. Потом и торговцы потянулись, но название уже закрепилось. Так бывает.
Прорицатели 1 П Жреческая прослойка, отличающаяся определенной способностью предвидеть некоторые события или явления. Чаще всего связаны с Аполлоном.
Пруды регенерации 1 П Специальные водоемы, создававшиеся богами для поддержания здоровья и омоложения их помощников. Разорены за века. В Лесу Афродиты – один из последних.
Психоз 2 П Коллективные гуляния сводных отрядов богатырей и ведьм после завершения важных этапов борьбы с ордами Кощея. Программа отличалась самобытными буйствами различного характера.
Пташий лес 2 П Просто себе лес под Славутичем.
Птичье море 2 П Море, омывающее Русь с севера.
Птолемей 4 И Соратник Искандера. Толковый управленец.
Птолемик 1 П Столица Фессалии. Под ней весной состоялось значимое сражение между олимпийцами и капитолийцами.
Пуны 1 П Темнокожая нация, живущая на востоке Мавритании. Добилась поразительного прогресса в последние десятилетия.
Пураразы 4 П Порода коней, к которым относится Маэстро Жужик. Отличается статью.
Путь Брахмы 4 П Одна из трех главных улиц Джайпура, сливающаяся с двумя другими у фонтана Тримурти.
Путь Вишну 4 П Одна из трех главных улиц Джайпура, сливающаяся с двумя другими у фонтана Тримурти.
Путь Шивы 4 П Одна из трех главных улиц Джайпура, сливающаяся с двумя другими у фонтана Тримурти.
Пуща-водица 2 П Название той пущи, в которой близнецы едва не завершили свой путь преждевременно.
Пущевик 2 П Редкий вид особо могучих леших.
Пылкие 4 П Принятое определение для революционных активистов, не относящихся к ауровильям.
Пыльца 1 П Сленговое название порошкообразных наркотических веществ. На основе лотоса делается редко, и куда чаще – типичная низкопробная бодяга.
Пыльца 2 П Название костюмчика Вероники, созданного при посвящении в дочери Лилит. Созданный из астрального шелка, он способен менять фасон и текстуру по одному только мысленному сигналу носительницы.
Пыльца 3 П Феномен, предположительно созданный Майей в рамках одного из ее извечных экспериментов. Пыльца позволяла древним синайцам оперативнее и эффективнее влиять на окружающий мир.
Пэйта 1 И Верховный жрец Инти.
Пэньлай 5 П Легендарный остров-гора, дрейфующий к востоку от Самсунга под прикрытием туманов.
Пять колец Поталы 2 П Особый знак, демонстрирующий овладение самураем мастерством и осознанием высшего уровня, достижимого в Потале. При угрозе может немного печь, при выходе носителя за пределы гармонии – светится, предупреждая других об угрозе.
Пять навьих таинств 2 П Главные таинства ягинь. Омовение, бесогония, врата, упокоение, контроль.
Пять стихий 2 П В синайской традиции, кроме четырех классических стихий, есть еще и пустота. Каждой соответствует не столько стиль боя, сколько его аспект. Владение всеми пятью стихиями и открывает дорогу к получению пяти колец самурая.
Равана 4 И Легендарный ракшас, когда-то на равных сражавшийся с богами.
Рагнарек 1 П В скандской традиции, день схватки богов и их противников: великанов, отступников и монстров. По некоторым версиям, приносит человечеству погибель и возможное возрождение. Интегрировался в общемировую культуру, несколько слившись с восточным понятием Апокалипсиса.
Радегаст 2 И Легендарный русский богатырь, которому, вероятно, приписывают подвиги безымянных, ибо временная шкала больно уж широка, дотягиваясь даже до времен повествования. Впрочем, может, просто имя популярное, а богатыри – разные.
Раджи 4 П Самые богатые из касты кшатриев.
Раджив 4 И Сын Ашока.
Раджит 4 И Лидер каджурахов Ауровиля. Толковый управленец.
Радмила 2 И Младшая (вообще-то средняя) дочь Митяя. Знакомая Юрека.
Радуги 4 П Символические площадки (псевдопомосты), выступающие эпицентрами действа в протестных акциях. Выглядят как радужные слои из ткани или иллюзий.
Раж 2 П Особое состояние богатырей в бою.
Райдер 3 И Герой одинокой (пока и, наверное, вообще) игры «Масс-Эффект. Андромеда». По скромному авторскому мнению, гораздо прикольнее и живее Шеппарда.
Ракшас 4 П Не склоняется. Разновидность опасных демонических существ. Синекожие, четверорукие люди с некоторыми признаками львов. Чаще всего вредители, но, возможно, просто не довелось общаться с нормальными.
Рама 3 И Аджарский царь-герой, сумевший навести порядок дома и отправившийся помогать Сиаму.
Рамурти 4 П Элитное подразделение кшатриев, названное в честь Рамы. Насчитывает около полутысячи бойцов.
Рапсоды 4 П Барды, предпочитающие исполнение, а не сочинение.
Ра-река 2 П Или просто Ра. Широкая равнинная река, на глади которой всегда видно солнце. Наверное, поэтому так назвали. Но утверждать не будем.
Расея 5 П Древнее название северной материковой колонии гиперборейцев. Кроме этого, были и другие вариации, а вылилось все в Русь.
Распятие Христа 3 П Историческое событие, случившееся ровно за двести лет до времен повествования.
Ратна 4 И Нагини. Сестра Ананды. Горячая фанатка змей.
Ратники 2 П Подразделения внешнего назначения. По сути, армия. Боеготовность, разумеется, выше той, что у дружинников.
Раф 2 И Скорпион-нарт. Хороший наездник. Со стиля ловкача перешел на классический богатырский, увеличив мышечную массу до предела.
Рахул 4 И Кузнец, поддержавший идеи революции.
Рачана 4 И Тетя Ризики. Жена Нирава.
Рая нет 2 П Надпись на черной стреле Тома – несущей смертельно опасный яд.
Революция Вздоха 4 П Последнее и самое популярное определение для народных протестов, охвативших Аджарию.
Реформация 2 П В данном случае, речь всего лишь об изменениях (правда, радикальных) в карточной игре.
Риабель 4 И Душевная подруга Миэллы, изредка наведывавшаяся к ней в гости.
Ризика 4 И Девчонка, проникновенной молитвой Брахматри доведшая Миэллу до слез.
Рио 1 П Известный своими фиестами городок на побережье Картахены. Отличная альтернатива все более угрюмым амазонкам Фермодона, ведь в Рио – матриархат, но не столь радикальный.
Рипейские горы 2 П Не особенно высокий горный хребет между Русью и Ведруссией.
Ристалища 2 П Разновидность богатырских обителей, имеющая площадку для показательных боев или представлений.
Ристальник 2 П Звание начинающего богатыря до его прохождения паломничества.
Ритика 4 И Знакомая Миэлле ганика, выбравшая сотрудничество с калари.
Ритуальницы 2 П Одна из специализаций ягинь во времена расцвета хории.
Ришима 4 И Смелая ауровилья.
Рия 4 И Дочка Шармилы.
Рогули 2 П Разновидность нечисти.
Род 2 И Ведрусское обращение к Творцу. На Руси звучит чаще, чем популярное в отдельных волостях Ра.
Розмари 3 И Участница Мисс-Вендор, позиционирующая себя как вампиршу.
Розовая стража 4 П Чаще, отряд. Полторы сотни калари, подчиняющихся Брахманату и находящихся в его распоряжении как гвардия и оперативный спецназ. Каждый их 77-ти брахманов совета выделяет по два калари для общих нужд верховного органа власти.
Розовый дворец 4 П Центральное строение Джайпура. Место заседания Брахманата. А рядом на площади проходит множество праздников и ритуалов.
Ролевые мистерии 3 П Пока не особо понятно, что имеет в виду читательница дневника.
Ронины 3 П Самураи без даймё. Отнюдь не почетное звание. В духе бездомного пса, а не вольного воина.
Росава 2 И Хазарская каганта и молодая искусница.
Роща Артемиды 1 П Крохотный филиал Аркадии, организованный Артемидой в память о ее славной, но трагичной попытке создать утопическое общество, в котором люди и лес смогут жить в гармонии. Для самой Артемиды это был именно мемориал, но задумку подхватили другие боги, почти каждый из которых сотворил уже свой характерный заповедник, несущий близкие ему акценты времен классической эпохи.
Ртань 2 П Сакральная гора Руси, изрядно напоминающая пирамиду. Но точно гора, просто, возможно, обработанная впоследствии. Больно уж велика.
Рудиарий 2 П Гладиатор, добившийся достаточного признания, чтобы отойти от дел.
Рунница 3 П
Руны 1 П Вид письменности, принятый на севере. Позже – камни, чья кристаллическая решетка показалась кому-то перспективной для хранения магической информации или образа. Используются как активаторы заклинаний многоразового применения.
Рупадживы 4 П Самый оптимальный слой дэвадаси. Ганики слишком элитарны, а рупадживы – как раз умелы и симпатичны, но доступны в плане финансов и кшатриям, и вайшьям.
Русалии 2 П Древний обряд почитания берегинь.
Русалки 2 П Разновидность берегинь, и изначально совершенно равнозначный им термин (мужчины – русалы). Но затем ушел в сторону обозначения именно молодых берегинь, а позже еще и стал использоваться для названия совершенно других существ, в других языках известных, как ундины, наяды и мермеды.
Русичи 1 П Народ, живущий на севере континента.
Рута 2 И Ведьма-природница, позволившая себе в прошлом почитаться простым любом как богиня.
Рыцари 2 П Ударные верховые бойцы, живущие по кодексу, созданному и внедренному кельтским королем Артуром. Не только вояки, но и высшее сословие, впрочем, пока еще достаточно малочисленное.
Рю 3 П Монастырь, школа, клан.
Сабаки 2 П Уходы с линии в айкидо.
Сабхаш 4 И Десятник неравнодушных в Масинге. Куратор Прабодхана.
Савитри 4 И Брахмани, известная своими волшебными навыками и гадким нравом.
Саг 1 И Демоническая бестия, исправно выполняющая древний приказ. Выглядит как грифон с хвостом, напоминающим лотос.
Садхини 4 П Мужчины – садхиры. Адепты интегральной йоги.
Саи 3 П Кинжалы с немного необычной рукоятью и акцентом на укол.
Сайга 3 П Клан синоби, специализирующийся на взрывчатке и пиротехнике.
Сайгон 4 П Река, разделяющая территории монов и красных кхмеров.
Сайто 2 И Наставник Юрека в Ивана-рю.
Салитьюдеон 5 И Дракон с устойчивостью к астральным воздействиям.
Салпана 4 И Иллюзионистка с даром архитектора. Создала образные модели большинству зданий Ауровиля.
Саманы 4 П Йогины-аскеты, плюющие на свою плоть. Не обязательно, собственно, йогины, но аскеты всегда.
Самаэль 5 И Один из шести архидьяволов. Единственный титан среди них.
Самсунг 1 П Остров на северо-востоке Вендора.
Самураи 1 П В оригинальном значении, служители Дао, воспитываемые в Потале как защитники и помощники для нужных Дао людей. Позже традиция расширилась, и самураями стали называть еще и воинов-буси, следующих кодексу Бусидо. Еще позже – самураями стали звать все сословие.
Санапсара 4 П Звание Миэллы в Ауровиле. Фонетически нам не шибко приятное, но можно привыкнуть.
Санджана 4 И Девушка, с Аджитом пришедшая в Ауровиль.
Сандип 4 И Калари Махавира. Мобильный, активный.
Сандра 3 И Молодая воспитанница Поталы, известная даром каратеки, клятвой девственности и яркостью.
Сансара 3 П Круг воплощений на этой планете. В Аджарской традиции нередко считается если не наказанием, то страданием, ведь иные миры значительно прекраснее, и из Сансары следует вырваться.
Сансарини 1 П Круг испытаний для кандидатов в самураи Поталы.
Санторин 1 П Остров в Средиземном море. Закрыт для свободного посещения. Населен минойцами и минотаврами. Когда-то был частью Ионики, но откололся, и именно на их границе сейчас лежит Последний пролив, переполненный рифами.
Санчо 2 И Самурай Поталы. Первый скорпион.
Сапфириум 4 П Более общепринятое название Сапфирного зала.
Сапфирные драконы 4 П Особенная разновидность драконов, в этой книге остающаяся вне основного фокуса.
Сапфирный зал 3 П Главный зал храма Матримандир в Ауровиле.
Сапфироны 5 П Одно из названий сапфирных драконов.
Сапфо 3 И В континентальной истории амазонка-поэтесса. В восточной – нечто иное.
Сапфо 4 П Одухотворенное прозвище сапфирного шарообразного артефакта Миэллы.
Сарагоса 2 П Подземный полис темных эльфов, расположенный на юго-востоке материка.
Сардак 2 П Универсальная сумка, пришедшая из скифской традиции.
Сари 4 П Традиционная аджарская женская одежда, чья особенность не только в обычно ярком цвете, но и в капустном принципе оборачивания в нее носительницы.
Сати 4 И Богиня, сумевшая довести дикий народ дравидов до уровня цивилизации. Совершила ритуальное самоубийство после того, как Даро оказался разрушен.
Сатирикон 1 П Прозвище второй рогатки Вероники, подаренной Гермесом.
Сатиры 1 П Разновидность существ. Отличается озорством, выглядит как помесь людей с козлами, ведет себя соответствующе.
Сатис 3 И Участница Мисс-Вендор. Воительница-лаконка.
Саул 3 П Город во Фриланде, в котором был распят Иисус.
Сафира 5 И Дракайна. Мать Азура и лидер других сапфиронов.
Сахарная Революция 4 П Кодовое рабочее название революции, уступившее место Революции Вздоха.
Сахарница 4 П Сленговое название штаба революции, находящегося в Сапфирном зале.
Сахасрара 4 П Седьмая чакра – космическая. Именно она работает с энергией Майнтри.
Сварог 2 И Титан-мастер. Один из главных демиургов Руси и покровитель кузнечного дела.
Свентовит 5 П Меч Семаргла, созданный самим Сварогом еще в эру титанов.
Сверхсознание 5 П Та точка сохранения знаний и опыта, которая хранится в душе во время воплощения. Обычно – изрядно выше уровня, достигнутого сознанием в воплощении, но бывает и наоборот.
Светоч 2 П Название ведьмы-наставницы ученицей. Обычно без принуждения, конечно – никакого восхваления, просто профессиональный синоним «наставнице».
Свистящее кольцо 3 П Спорные территории Мефальи, внутри которых обычно и происходят почти все стычки.
Святая долина 3 П Место наибольшей концентрации самых разных монастырей. Кроме монахов, населено еще кем угодно, а потому в меру опасно. Впрочем, это ко всему Синаю относится.
Священная стража 1 П Подразделение луксорской стражи, давно превратившееся в руки иерофантов.
Себек 1 И Демоническое существо, напоминающее здоровенного человека с крокодиловой пастью. Несет вахту уже много веков.
Северный Крест 1 П Один из проектов Атланта. Система нагрева воды в недрах земли и в глубинах Тартара. После гибели Гелиополиса перестала работать, позволив льдам сковать весь Тетрайланд и Тартар.
Сега 3 П Феи-сегуны.
Седзоку 3 П Классический костюм штурмовиков синоби и ниндзя во время боевых операций. Тот самый: с маской и штанами, позволяющими гадить между штанин.
Секрет 1 П Изобретение Вероники. Информационный тематический сгусток из 220-ти слов, спрятанный в Лесу. По сути, один из трех сотен ответов на самые частые и важные вопросы, возникающие у фей. При появлении вопроса – Секрет активируется, позволяя феечке впитать полезную информацию без отрыва от ее других важных дел, вроде щекоток, писка и дегустации пыльцы.
Семаргл 2 И Бог огня в русском пантеоне.
Сенсеи 1 П Наставники в боевых направлениях Пути. А так как на востоке не всегда легко определить, боевое направление, или нет, некоторые сенсеи равнозначно зовутся гуру и наоборот. Койти Тохэй – тому пример.
Серафеум 1 П Ковчег мертвых зверей для потомков, оставленный в рамках общей программы.
Серебряная ветвь 3 П Концепция развития эльфов, сочетающая отдельные революционные технологии и духовный вектор самого уклада.
Серое правило 3 П Одна из мудростей ниндзя. Ни один день не похож на другой, если это не день заговора.
Сет 1 И Один из богов осирианского пантеона, воспринимаемый часто как антагонист Осириса и Гора.
Сеча тысячи царапин 2 П Бой, воспетый многими боянами как пример редкого значительного побоища, обошедшегося без жертв со стороны защитников Руси.
Си Ванму 3 И Богиня ханьского пантеона. Хозяйка мистического сада в Куньлунь.
Сиамцы 2 П Народ, компактно проживающий на юге Самсунга. Сплел в себе аджарские и ханьские ветви не только в генетике, но и в культуре.
Сигни 2 И Эльфийка из Альянса.
Сиддхи 4 П Компромиссное определение древних могущественных гостей острова, в которых угадываются гиперборейцы, посещавшие Аджарию еще в эру титанов.
Сидон 2 П Древнее название Нартекса еще во времена, когда все это было Финикией. В оглавление
Сизиф 1 И Мифологический персонаж, наказанный бесконечным закатыванием камня на гору, откуда тот, не достигая вершины непременно сорвется вниз, зацикливая кару.
Сикиботе 3 П Синайский кухонный нож.
Сикхизм 4 П Учение, созданное Нанаком. Отрицает богов и карму. Подробнее – в статье «Как аджарить реальность».
Симург 3 И Мифический царь птиц.
Синай 1 П Восточный архипелаг из четырех основных и сотни крошечных островков. Известен самобытной культурой и воинско-монастырскими традициями.
Синг 4 И Сотник рамурти.
Синдзи 3 И Один из муруй (прим) театра «Монумент». Актер-пластик с любопытным прошлым.
Синее ущелье 4 П Один из удобных участков для гипотетической обороны Ауровиля.
Синоби 3 П Представители синайских кланов, веками остающихся в тени, следующих кодексу Итимон и активно влияющими на жизнь страны из-за кулис.
Синтоизм 3 П Синайская религиозная система, в основе которой лежит убеждение, что все вокруг наполнено ками – духами. Многое почерпнула из дзен-буддизма, влив это в архаичные островные взгляды.
Сита 4 И Жена Ашока.
Ситара 3 П Восточный струнный инструмент.
Ситара 4 И Апсара, отправившаяся с Томом.
Скандия 1 П Государство, но в большей мере, область. Расположена на острове Ллантрейн в северо-западном Вендоре.
Сквозной странник 3 П Мифическое явление, не имеющее никаких подтверждений. Якобы некоторые явления (вроде вулкана Фудзи или ясеня Иггдрасиль) не просто созданы в одном мире, а могут быть выражен сразу во многих, словно у космических богов имеется собственный набор излюбленных детищ: от гор и водопадов до деревьев и озер.
Скитания 2 П Обширная степная область в середине континента.
Скифы 2 П Кочевой народ, несколько веков назад принципиально сменивший уклад, став народом странников с единым оседлым центром в городе Тагимасад.
Скорпионы 2 П Братство богатырей, служащих Руси под патронатом Семаргла и помогающих справиться с попытками Кощея захлестнуть Русь нежитью и нечистью.
Славутич 2 П Большой город на Руси, столица Славии.
Славы 2 П Жители славского удела.
Сливающий 3 П Участник гильдейской триады, сливающий планы потуже.
Слияние 2 П Места глубокого нахлеста планов. Характеризуется искривлением пространства, выкрутасами законов физики, чувством слабости и более полным присутствием астральных образов.
Смородина 2 П Мистическая река, разделяющая Явь и Навь в том месте, где находится Темный Лес.
Смородиновая хория 2 П Движение ягинь-отступниц, выступивших против Яги и пытавшихся теснее сблизить Явь с Навью. В тяжелой борьбе были разбиты несколько веков назад.
Смородницы 2 П Название ведьм смородиновой хории.
СМС 2 П Словесно-ментальные сообщения. Способность некоторых волшебников посылать другим информационные импульсы словесной формы.
Смутные земли 2 П Та часть Междуморья, что заселена наиболее агрессивными варварами.
Снайперы 3 П Элитные стрелки лунных эльфов.
Снятие чар 2 П Оно же омовение. Таинство ягинь.
Совет раджей 4 П Управляющий орган власти в Калькутте, подчиняющийся только Брахманату.
Соединение 4 П Обряд, во время которого брахман и калари могут сплести судьбы.
Созерцатель молний 3 И Личное имя настоятеля монастыря Тенсин Катори. На синайском оно вполне аутентично, но для разнообразия оставили звучать в переводе.
Солнечные врата 1 П Гавань Таванти, лежащая ровно на востоке.
Солнечный путь 1 П Дорога из Куско на побережье, обеспечивающая равномерное снабжение всех поселений Таванти.
Соснолюб 2 П Кислота, вызывающая умиление всем окружающим.
София Славская 2 П Часть ЦРВ – церковный комплекс, заточенный под христиан.
Сохеи 3 П Боевые монахи в буддистской традиции.
Спасательницы 2 П Одна из специализаций ягинь во времена расцвета хории.
Сполы 2 П Род великанов Руси, живший мирно и без отчуждения. Постепенно выродился в плане размеров, приспособившись к изменяющимся условиям. К сожалению, в вопросах численности тоже сильный спад.
Спутники 4 П Особые генераторы иллюзий, объединенные в сеть и показывающие народу то, что считает нужным Миэлла.
Спутницы 2 П См. Заботницы.
Спящие 3 П Синоби, десятилетиями ведущие вторую жизнь в выбранном образе и социальной роли.
Спящий 4 И Загадочный мистический правитель-вдохновитель красных кхмеров. Возможно, дракон.
Старый Идзумо 3 П В древние времена так назывался весь архипелаг, и слово Синай явилось позже.
Стася 2 И Пытливая и очень гибкая разумом ведунья, способная использовать сложные образы для отработки глобальных философских концепций стратагем.
Стелла 3 И Гильдмастер филиала гильдии воителей в Нартексе. Подруга Кайлины.
Степной исход 2 П Смена уклада скифами. Перестав быть кочевниками, они нашли компромисс в том, что, при наличии оседлого Тагимасада, большую часть жизни проводили уже в личных странствиях.
Стефания 3 И Дородная богатырша, занимавшаяся с близнецами в ристалище Славутича.
Стикс 1 П Мистическая река, текущая в недрах Олимпии около царства Аида. Ее воды считаются целебными, но сходи набери, если не бог.
Стимфалийские птицы 1 П Эффективная, но тупиковая ветвь крылатых помощников богов в борьбе с титанами. Поднимаются в воздух при помощи ряда эффектов, затем примененных к драконам. Отличаются необычным типом атаки: сбрасывают увесистые перья медного цвета.
Стожар 2 П Озеро на востоке Руси. Известно горячими ключами.
Стояна 5 И Вымышленное имя одной из ведьм-отступниц.
Стражи Тримурти 4 П Брахманы совета не всегда заседают в Розовом дворце, имея немало других занятий. Между их собраниями страной руководит оперативный орган власти под названием Стражи Тримурти и состоящий из все тех же брахманов совета, просто дежурных, так сказать.
Странницы 3 П Скифские путешественницы (есть, разумеется, и странники). С тех пор, как кочевой уклад сменился оседлым, скифы просто странствуют по миру поодиночке или малыми группами.
Стратактика 2 П Не шибко благозвучное для нашего уха название популярной в Вендоре карточной игры.
Стратег 2 П Карточная игра, довольно популярная в Вендоре. Подробнее дальше.
Стратосы 2 П Бумажные деньги Велоима. Как деньги быстро прогорели, но завоевали популярность иного толка.
Стрибог 2 И Бог ветра в русском пантеоне. Почитаем за отзывчивость.
Субури 2 П Боевые движения с оружием в синайской традиции.
Судоку 3 П Синайская головоломка, которую хотя бы пару раз решал почти каждый читатель этих строк.
Суетто 1 И Так успешному карьеристу Феодомару нравится называть своего раба.
Суздаль 2 П Самый западный удельный город Руси. И в Вендоре он – женского рода.
Сузы 1 П Столица Беотии.
Суккубы 4 П Демоницы похоти. Крылатые искусительницы.
Сукотай 3 П Название общины народа мяо во времена столкновений с аджарскими беженцами.
Сулрана 4 И Певичка-прыгунья-крикунья, декларирующая готовность сгореть ради революции.
Сумари 3 П Феи-самурайки.
Сумати 4 И Иллюзионистка, облегчающая уход из жизни примеченным ею везунчикам.
Суматори 3 П Верное название сумоистов обоих полов.
Сумбури 2 П Самобытная техника боя, рассчитанная на оперативное применение любых предметов или объектов, оказавшихся под рукой
Сутропы 2 П Разновидность полезной нечисти уровня скота.
Сфагнум 2 П Болотный мох, отличающийся удивительной емкостью для воды.
Сфера Воздуха 5 П Артефакт из серии, созданной словно специально как яблоко раздора между гильдиями магов.
Сфинкс (скульптура) 1 П Огромная статуя мифического существа, вырубленная в цельной скале неподалеку от Великих пирамид.
Схетыны 2 П Вид нечисти, якобы подталкивающей к глупым поступкам.
Сэнгоку 3 П Эпоха раздора в Синае, длившаяся несколько веков.
Сэтору 3 И Гуру Поталы, глубоко разбирающийся в ритуально-обрядовых явлениях.
Сюань-нюй 5 И Загадочная «изначальная темная фея», пришедшая на помощь богам на пике схватки с ордой Чи Ю.
Сюгэндо 3 П Концепция выживания, перенятая синоби у монахов средневековья.
Сюрикены 2 П Стальные метательные звездочки.
Сяоай 5 П Быстроногие великаны, способные заставить поморщиться от своей внешности: песьи головы и ноги с коленками наоборот – гарантируют это.
Таванти 1 П Государство кечуа со столицей в Куско.
Таванча 4 П Сравнительно небольшая деревушка в восточной части Аджарии.
Тагимасад 2 П Столица и единственный центр скифской жизни.
Тай 3 П Свободная для доступа туристов часть Сиама.
Тайро 3 И Династия, связавшая кровь изначальных помазанников Аматэрасу – Ямато и современной династии: Минамото.
Тайцзи 5 П Предпочитаемое Ли название того самого классического символа, состоящего из Инь и Ян.
Тал 1 И Прославленный изобретатель и инженер, живущий в Варгасе.
Тамико 3 И Девушка, влюбленная в Мисао и готовая прыгнуть с водопада.
Тамиши 3 И Начальник гвардии Кавагучи и его старый соратник.
Танаис 3 И Участница Мисс-Вендор. Волшебница из Сарагосы.
Тандава 4 П Один из мистических танцев Шивы. Наиболее опасный из них, ведь, по легендам, приводит к разрушению мира.
Тандемия 2 П Игра, придуманная скорпионами и ведьмами как одно из стержневых развлечений на Психозах. В основе лежит принцип парных гонок с оригинальными правилами и полосой препятствий.
Тандэн 1 П Нижний из трех энергетических узлов в теле человека.
Танец миролюбия 2 П Способность Алейлы при помощи танца умиротворять живых существ.
Танто 2 П Синайский нож. Крохотная реплика катаны или вакидзаси, опасна в умелой руке.
Тантра 3 П Направление йоги, тесно связанное с балансом мужской и женской энергий. Для баланса следует заниматься любовью. Не только ею, но кому нужны другие медитации и асаны, когда есть парные и особо приятные?
Тантрини 4 П Адепты тантры. И да, речь не только о соитиях.
Тантриум 4 П Ашрам Тантры в Ауровиле.
Таро 3 И Имя повара в любимом заведении Спящего.
Тартар 1 П В олимпийской традиции – самое ужасное место Вендора: глубокий кратер-темница для титанов и чудовищ. Пропаганда во все времена пыхтела, как могла…
Тартария 1 П Одно из названий легендарного северного государства, существовавшего еще до эры богов и якобы значительно повлиявшего на почти все народы Вендора.
Татары (печи) 3 П Одноразовые синайские кузнечные печи. Разумеется, тоже обитаемы ками.
Таура 3 И Жрец из Александрии.
Тахори 4 И Синайская знакомая Миэллы. Настоятельница целой сети прославленных чайных домиков. В оглавление
Тацуми 3 П Башенка-пристройка к Тенсю. Имеет открытый павильон для созерцания луны.
Творец 2 П Компромиссное название верховного Бога, создавшего все сущее. В Вендоре почти не сомневаются, что создание и управление должно принадлежать одному лицу.
Творящий 3 П Участник гильдейской триады, создающий образ.
Твосдыши 3 П Триады в гильдиях магов, создающие элементальный воск.
Текос 1 П Небольшой поселок, в котором живут и обучаются дети с провидческим даром и некоторыми другими мистическими способностями.
Темное время 1 П Период с первого по четвертый века эры богов.
Темнолесье 2 П Область на востоке Руси, граничащая с Темным Лесом. Переполнена опасными тварями, удалена от селений (точнее, конечно, наоборот).
Темные эльфы 2 П Ответвление от эльфов Мефальи. Достаточно далекое, чтобы за века получить совершенно независимую идентификацию.
Темный Лес 2 П Мистическое царство Кощея, лежащее в просторах Нави.
Теночтитлан 1 П Пирамидальный архитектурный комплекс, расположенный в глубине Картахены и ставший сердцем насканской цивилизации.
Тенсин Катори 3 П Второй по известности и славе монастырь Синая. Идет своим путем, почти всегда отличающимся от линии Поталы. Отличается кристальным нейтралитетом в политических вопросах.
Тентакль 3 П Вообще это одно из принятых названий осьминога. Конкретно здесь так зовут ёкай-извращенца.
Термопилы 1 П Горный проход, в котором лаконцы на несколько дней задержали огромную армию лидийцев, добившись моральной победы и только ее.
Терракотовая империя 4 П Также, Чжоу. Самая древняя империя в Вендоре. И явно не самая крепкая.
Тестао 1 П Священный источник, текущий около Поталы.
Тетрайланд 1 П Четыре острова вокруг Тартара, складывающиеся в своеобразное кольцо.
Тетя Груша 2 И Соседка близнецов.
Тиауанако 1 П Пирамидальный комплекс в горах выше Куско. Используется кечуа как сакральный центр.
Тинг Мэй 4 И Шаньхэя с глубоким пониманием Дао. Сестра Ханга.
Тиринф 1 П Портовый городок в Олимпии.
Титаномахия 1 П Мифическая война между титанами и их детьми-богами, случившаяся в глубокой древности.
Титаны 1 П Первые высшие существа Вендора, не считая Адама, Лилит и Евы. Отвечали за становление цивилизации. Родители богов. В подавляющем большинстве, покинули мир, растворившись на тонких планах: кто временно, а кто – слившись с одним из близких себе явлений.
Тифон 5 И Искусственно созданное гигантами существо, которое должно было отомстить богам (в первую очередь, Зевсу) за Титаномахию и своей мощью гарантировать наступление нового порядка. Был убит во время битвы за Уран, но остался в астрале как демон, ожидая свободы в день Рагнарек.
Токугава 3 И Сегун Киото, передавший титул юному Кавагучи, спасшему пожилого правителя, рассорившегося со всей родней и былыми друзьями.
Том 2 И Богатырь-стрелец.
Тоня 2 И Юная ведьмочка-флористка.
Топка хаоса 2 П Название сеансов поиска новых кислот, когда Том почти наобум смешивал компоненты, веря в удачный узор.
Топь Озарения 2 П Название полесянки номер ноль.
Тор 2 И Скандский бог молнии.
Тории 3 П Синайские священные ворота, понатыканные по всему острову. Отличаются самобытным контуром. Ходят слухи, что все такие обладают мистическими свойствами.
Торцы 1 П Народ, вышедший из семитов, сформировавшись вокруг священной книги под названием Тора. Хороши в торговле, переговорах и интригах.
Тот 1 И Бог знаний в Осириане. По мистическим толкованиям, ипостась Гермеса, впрочем, можно еще спорить, кто чья ипостась.
Трапезиты 2 П Древние аналоги банков.
Тредиасар 2 И Скорпион-кудесник. Маленький щуплый меланхолик, выдающий себя за хохмача.
Третье таинство 2 П Одно из пяти таинств ягинь. Заключается в разрыве связи между навьей и захваченного им (ей) существа.
Три фазы 2 П Тактический прием скорпионов. Объявляется при необходимости оперативно разработать план действий.
Тримурти 3 П Триединство главных богов Аджарии: Брахмы, Вишну и Шивы.
Тринити 2 П Посох Тредиасара, обладающий эффектами огненного шара, уклонения-телепорта и лечения.
Триремы 1 П Классический тип небольшого судна еще финикийского образца, до сих пор актуальный в Вендоре в силу дешевизны и особенностей морской логистики.
Тришна 4 И Апсара, частенько действующая в связке с Сумати.
Троецарствие 4 П Одно из названий Аджарии. Уместно, когда важно разграничить именно аджарское государство и сам одноименный остров.
Тролли 2 П Популярные в западной традиции уродливые и дикие великаны.
Трясогузка 2 П Пугающая песня, исполняемая Кабаньясом.
Тулы 2 П Узкие сумки для стрел.
Тумбага 1 П Сплав золота и меди.
Тунхан 1 П Официальное название царства, которое, как и в случае с Капитолией и ее Ланистой, привычно именовали в честь столицы: Осирианом.
Турнир надежды 3 П Самый известный турнир для молодых бойцов в последние десятилетия. По традиции проводился в Эскориале не один век. Но Потала, включившись в борьбу, стала побеждать чаще.
Тхаги 4 П Секта отмороженных поклонников богини Кали. Убийцы, алгоритм действий которых до сих пор остается загадкой.
Тысячелетний договор 3 П Договор, заключенный между Рамой и ханьским императором Зиан Ханем. Обязывал ханьцев чтить независимость Сиама в обмен на ряд привилегий.
Тэкео 3 И Синоби Накагава-рю. Аутист. Брат Иочиро.
Тэнгу 3 П Загадочные существа, живущие в синайских горах. Происхождение неизвестно, мастерство фехтования и рукопашного боя – неоспоримо. Отличаются вопиюще длинными носами, непредсказуемы при контакте: могут и напасть, и передать один из секретов мастерства. Нередко второе следует за первым, если путник оказался достоин.
Тэнкан 2 П Бросок с разворотом в айкидо.
Тэрон 1 И Один из наиболее толковых кентавров Леса Афродиты.
Тянь-Шань 5 П Горная система в восточной части Самсунга.
У-вэй 3 П Принцип недеяния в Дао. Не ленивого, а смиренного – в потоках Дао.
Уделы 2 П Близкий к унии этап укрупнения земель. Малые народности объединились в уделы и позволили выборным лидерам – князьям – решать социально-политические вопросы. Уделов на Руси – четыре.
Улочка 2 П Классическая богатырская атака, сводящаяся к прокладыванию одним супостатом мощной дыры в рядах его соратничков.
Ума 4 И Одна из четырех классических ипостасей вернувшейся Сати. Милая кроткая симпатяга.
Упокоение 2 П Таинство ягинь.
Уппсала 2 П Столица скандского государства Эдда.
Упыри 2 П Разновидность нежити, еще более мерзкой, чем зомби, хотя и сильно похожей.
Урава 3 П Сегунат на севере. Отличается особенно умелыми самураями.
Уран 1 П Великий артефакт, принесенный в Вендор титанами в виде жестковато приземленного астероида. Сам Уран – лишь ядро вменяемых размеров. По легендам, он мог воплощать в яви самые разные тонкие образы и фантазии.
Уранит 1 П Кристаллическая оболочка ядра астероида, названная в честь ядра – Урана. Обладает сохранившейся связью с самим Ураном, и благодаря этому, а также – особенно емкой структуре решетки – способна участвовать в ряде феноменальных явлений… В частном проявлении – кусок кристалла (цвета разные, зависят от вложенной информации). Нередко так же именуют и уранитовую пыль.
Уруми 4 П Гибкий меч, с особой техникой применения. Использовался калари в тайных операциях.
Услада 2 И Ведьма-водница, отличающаяся довольно страстной натурой.
Устинья 2 И Ведьма-ягиня, особенно хорошо владеющая третьим таинством.
Утопленницы 2 П Разновидность злыдней. Название довольно говорящее.
Учидэши 2 П Ученик, живущий у наставника на правах помощника или слуги.
Фабиана 3 И Участница Мисс-Вендор, вираго из Рио.
Фавны 1 П Демонические лесные хранители природы низших ступеней авторитетности.
Фараоны 1 П Одно из названий осирианских владык.
Фееринии 3 П Разновидность фей-воительниц, которых этот пластичный вид создал по запросам эльфов Мефальи. Очень опасны в силу размеров и мобильности. Выручает их противников лишь неискоренимый инфантилизм фей как таковых.
Феи 1 П Изначально разновидность среднечастотных демонов женской природы. Часть так и осталась астральными духами, а часть – переродилась в материальных фей-пикси.
Феликс 2 И Скорпион-спол. Силач-здоровяк с некоторой гладиаторской школой.
Фемискира 3 П Официальное название государства амазонок на Фермодоне.
Феодомар 1 И Ученый Александрии, по слухам, причастный в молодости к рынку работорговли. Это не помешало сделать имя и деньги на продвижении тенденциозных гипотез.
Фермодон 3 П Остров в центре Средиземного моря, населенный амазонками. Так вышло, что косвенно о нем уже много глав говорим, но лишь здесь он удостоился упоминания в самом тексте.
Феспии 1 П Город на границе Беотии и Ахеи, испытывающий типичные проблемы таких поселений, когда и там чужой, и там.
Фиваны 1 П Пренебрежительное прозвище беотийской деревенщины. Уйма деревушек здесь носит название Фивы, вот и подчеркивают так снобы обезличенность основной народной массы.
Фивы 1 П Типовое название многих деревушек Беотии, пошедшее от старого названия нынешней столицы: Суз.
Фиесты 3 П Регулярные фестивали в Рио, где местные амазонки-вираго ищут и находят отцов для своих будущих деток.
Философ 1 П Безымянный философ, проникший в Лес Афродиты много лет назад и оставшийся здесь навсегда. Немой аскет.
Финикийцы 1 П Сравнительно древний народ востока, немало давший Вендор, но затем растворившийся в отдельных ветвях новой идентичности.
Фиона 1 И Юная гетера со стремительно растущим ореолом славы.
Фонтан Тримурти 4 П Знаменитый фонтан в Джайпуре, предсказуемо состоящий из трех струй.
Фотий 1 И Один из расхитителей древних руин
Фриланд 2 П Обширная область на западе континента, объявившая себя пространством свободы полисов. Никаких государственных образований, а живут, к слову, сносно. Некоторые считают, что все это – хитрая задумка торцев, которые, так и не сумев получить собственного независимого обиталища, превратили в такое весь Фриланд. Доля истины в этом есть, но едва ли причина в торцах.
Фугу 3 П Рыба, которая, при недостаточно тщательном и умелом приготовлении – становится смертельной отравой. Более популярна, чем аналогичная по эффекту медуза номура.
Фудзи 3 П Священная синайская гора-вулкан. Красива. Возможно, этим свойства не ограничиваются.
Фумайя 3 И Имя наставник а в додзё поэзии.
Фурии 2 П Тайная организация мирового масштаба.
Фусиань 4 П Озеро на Самсунге. О нем ходит множество легенд. То чудища тут видят, то ощущения странные испытывают, то утонувший город ищут.
Фусин 2 П Трудовая медитация в дзен-буддизме.
Фэн Хоу 5 И Один из ханьских богов.
Хагуро 3 П Клан синоби. Лесные отшельники-выживальщики. Адепты Сюгэндо.
Хазары 1 П Народ, проживающий около Понтиды.
Хаконэ 3 П Древний вулкан, на склоне которого стоит Потала.
Хаку-Таку 1 И Мистическое существо, живущее на Синае.
Халдеи 1 П Не везде принятое обозначение полубогов. Кое-где так повадились называть и просто необычных людей, вроде магов или жрецов.
Хан 2 П Название водао Рафа.
Ханами 3 П Традиция любования цветами, принятая в Синае.
Ханамичи 3 П Часть театрального помоста – узкий длинный выступ поближе к зрителям.
Ханг Мэй 4 И Шаньхэй с изрядным пониманием Дао. Брат Тинг.
Ханы 5 П Лидеры кочевников Скитании.
Хань 4 П Второе название Нефритовой империи в честь династии правителей.
Ханьцы 1 П Народ, проживающий на острове Самсунг. Славится трудолюбием и неприхотливостью.
Хаома 4 П Один из божественных напитков.
Харалуг 2 П Принятый у колыванов и почему-то паладинов тип булатной стали – крученой.
Харон 4 И Перевозчик душ через реку Ахерон.
Харшад 4 И Боец рамурти.
Хвойножопник 2 П Специальная лавочка Тома, забравшая весь ритуально-символический трафик, который мог выделить Том для процесса создания кислот.
Хель 2 И Дочь Локи, богиня, отвечавшая за скандское царство мертвых.
Хёндэ 3 И Ниндзя, испытывающая взаимное недовольство от чрезмерной схожести имен с Хондой.
Хидеки 3 И Имя, под которым живет Спящий синоби.
Хирон 1 И Легендарный кентавр, отличавшийся умом и сообразительностью.
Хитоми 3 И Фея-сега. Гордая и ответственная. С лидерскими качествами.
Хокку 3 П Синайские трехстишия. Самобытны, направлены на выражение состояний. Слоговая схема: 5-7-5.
Холли 3 И Ведущий конкурса, блестящий оратор.
Холм Благодати Вишну 4 П Достаточно скромная возвышенность рядом с Розовым дворцом. Здесь располагается святой источник и насосная станция, но сверху никаких сооружений нет – нечего над дворцом возвышаться, ведь он тоже не особо вымахал.
Хонда 3 И Гэнин, заслужившая статус усердием и определенной резкостью.
Хонмару 3 П Главный дворец замка Мацумото.
Хописы 1 П Архаичные осирианские мечи занятной формы.
Хории 2 П Круги ведьм. В том смысле, что объединения по роду деятельности. Подробнее – в их собственной статье.
Хория возрождения 2 П Довольно условное (и без него здорово) обозначение нового круга ведьм самых разных хорий, объединившихся-таки сначала для спасения Руси в критический момент, а затем и для направления ее по пути, сочетающему наряду с современными веяниями и былые традиции.
Хорс 2 И Бог с широкими функциями. Славился ладным нравом и склонностью облекать сложные явления в прикладные, доступные народу понятия.
Хорсов Ноль 2 П Ближайшее к Славутичу божегодье, с которого обычно и стараются начать паломничество молодые кандидаты-ристальники.
Хорхе 1 И Известный в своих кругах интеллектуал, проживающий сейчас в Приене и считающийся одним из главных книгоманов Вендора.
Хотэру 3 И Имя куноичи из Натори-рю, рассорившей синоби Ясуши.
Храм Истины 1 П Место в Луксоре, где многочисленные исследователи могли поделиться научными знаниями и взглядами на прошлое или настоящее.
Храм Камы 4 П Второй по популярности храм, связанный с любовным мастерством. После Каджурахо, конечно.
Храм обмена 4 П Место, где ауровильи и ауровилы могут оставлять и брать то, что им нужно.
Храм Озарения 1 П Одно из названий храма Сфинкса. Не просто так назвали. В оглавление
Храм Сфинкса 1 П Подземный храм, расположенный под лапой статуи сфинкса. Он же храм Озарения.
Храм терпения 1 П Негласное название подземелья под Аргосом, созданного для испытаний героев.
Христианство 2 П Религия, возникшая на основе учения Иисуса и довольно активно продвигающаяся по континенту.
Хроника Акаши 2 П Общепринятое название информационного поля Вендора.
Хронологическая таблица эпох 1 П Темное время: I-IV века.
Эпоха Надежд: IV-VI века.
Средние века: VI-X века.
Новое время: X-XIII века.
Хуанди 5 И Легендарный Желтый правитель – основатель ханьского общества, отец народа, великий учитель и все такое. Нет сомнений, что это был Ли.
Хуашань 5 П Священная гора даосизма. Не единственная, но значимая.
Хуфусский папирус 1 П Один из исторических документов, на чью долю выпала участь тыкаться во все сомневающиеся лица.
Хэйлунцзян 4 П Река, ограничивающая земли Сиама на восток по Тысячелетнему договору.
Хэнсо-дзюцу 3 П Искусство имперсонализации у синоби. Смена образов, маскировка в людных местах.
Хэнтайки 3 П Разновидность синайских фей-извращенок. Внешность фей, повадки суккуб.
Царство Аида 1 П Подземная резервация для душ усопших олимпийцев.
Царь скорпионов 2 П Легендарный демон высокого порядка, обычно не вмешивающийся в дела людей. По некоторым представлениям, дракон или кто-то вроде.
Цверги 3 П Древнее название гномов в те времена, когда они еще не ушли под землю на постоянной основе.
Центр Русской Веры 2 П Достраиваемый комплекс, призванный объединить различные русские верования под одними куполами. Всегда плохая попытка, когда у объединяющего уже есть явные фавориты.
Цигун 2 П Ханьская медитативная гимнастика с акцентом на работу с энергией ци.
Цинь 4 П Империя, быстро развалившаяся и ставшая предтечей знаменитой Нефритовой. Названа в честь правителя, на полководческом даре которого и появилась, и из-за гигантизма проектов которого быстро же и выдохлась.
Циньлин 5 П Хребет на юго-востоке Самсунга.
Цоки 2 П В оригинале, цки – удары в айкидо.
Цубы 2 П Синайское название гард. Короче, та штукенция между клинком и рукоятью, которая пытается защитить кисть от удара.
Цуруми 3 И Автор «Манги самоубийцы», закончивший ровно так, как в ней нарисовано, но не успокоившийся после смерти.
Чайный домик 3 П Обобщенное, но не единственное название заведений, в которых обитают гейши.
Чакры 1 П Семь центров в теле человека, сквозь которые и происходит обмен энергиями между тонкими телами человека и остальным миром. Располагаются вертикально с обеих сторон, от промежности до макушки. Кроме порядковых номеров (снизу-вверх), носят мудреные названия, часть из которых попозже придется узнать.
Чанда 3 И Одна из волонтерок Ауровиля.
Чаровницы 2 П См. чаруши. Отличие чисто интуитивное. Чаровницы обычно ориентированы на чуть более тонкие чары, в отличие от приземленных чаруш. Но их давно путают просто все.
Чаруши 2 П Разновидность ведьм, отдающих предпочтение чарам.
Чаша 5 П Долина внизу от Небесного Даньтяня.
Чегодай 3 И Воспитанник Поталы, юный самурай, адепт Кюдо, знаток акупунктуры.
Черешковые и втульчатые наконечники 2 П Две ключевых разновидности наконечников для стрел.
Черные посредники 5 П Хазары известны обычными посредниками – мастерами договариваться и сводить контакты. Но есть и т.н. «черные посредники» - такие же умельцы, только в противозаконных делах.
Черти 2 П Разновидность навьей. Обычно невелики размером, но бывают коварны и всегда шустры.
Чертоги Кощея 5 П Мифическое царство воплощенных иллюзий, созданное Кощеем в Темном Лесу. А уж фантазии сказителей, или со слов очевидцев – сказать сложно.
Четыре пирамиды 1 П Комплекс из квартета не особенно больших пирамид, стоящих в самом древнем районе Куско.
Чжан Дао-Лин 5 И Легендарный ханьский герой и мыслитель, ярко и бурно проживший жизнь.
Чжань 5 П Плато у каменного леса Шилинь.
Чжолу 5 П Плато, на котором прошло большинство боев при осаде Куньлунь ордой Чи Ю.
Чжоу 4 П Название Терракотовой империи. В честь рода правителей.
Чи Ю 5 И Печально известный антигерой прошлого. Лидер орды, опустошившей Тянь-Шань и едва не захватившей нефритовую обитель богов на горе Куньлунь.
Чибчакум 1 И Добрый бог-предсказатель в пантеоне кечуа.
Чидамбарам 4 П Возможно, главный храм Шивы.
Чинтао 5 И Фея-выживальщица.
Чистая линия 1 П Обходной, но более безопасный путь между востоком и западом для тех, кому не нужен заход во внутреннюю акваторию Средиземного мора.
Чистилище 3 П Мифическая локация, в которой души грешников якобы получают наказания за совершенные грехи, тем самым очищаясь то ли для Вечного Мира, то ли для новых воплощений.
Чосон 4 П Государство одноименного народа, живущего на западе Самсунга.
Чосоны 3 П Народ, проживающий на юго-западе Самсунга. Вполне выделенная ветвь ханьцев, добившаяся определенной самобытности.
Чудан 2 П Удар в район груди в айкидо.
Чудища 2 П Русское название монстров или бестий, как правило, больших размеров.
Чуриками 4 П Ножи с заботливыми гардами, защищающими руки.
Шакти 4 П Общее название тонких энергий. В плане оттенков, больше всего подходит особенно тонким.
Шаманизм 3 П Мировоззренческий тип, предполагающий весьма примитивные трактовки жизненных явлений.
Шамбала 4 П Горный массив на востоке Аджарии, известный не только высоченной горой Кайлас, но и совершенно беспрецедентным уровнем мистических влияний местности.
Шандар 4 И Садхир-монист с глубокой убежденностью в собственном взгляде на мир.
Шанди 5 П Город на месте самого древнего (одноименного) ханьского поселения в центральной части острова.
Шанкар 4 И Калари Джасвиндера, полученный еще в детстве, а потому довольно пожилой.
Шаньхэи 4 П Монахи одного из самых известных ханьских монастырей с одноименным названием.
Шаолинь 5 П Первый монастырь Вендора в его восточном понимании места, где можно не просто уйти от типового уклада жизни, а заниматься самосовершенствованием и познанием мира через духовность. Создан одним из аватаров титана Ли, который и стоит за многими техниками Шаолинь.
Шармила 4 И Начальница охраны Ауровиля и Мантримандир.
Шатры 4 П Пренебрежительное прозвище поддерживающих Брахманат кшатриев, данное в рамках дегуманизации оппонента.
Шеннара 5 И Сапфирная дракайна, близкая соратница Азура.
Шеппард 3 И Герой серии «Масс-Эффект», которого любили мучить, ставя перед сложным выбором.
Шиай 1 И Молодой снабженец Солнечного пути, поверивший в тревожные вести.
Шива 3 И Аджарский бог. Танцор, разрушитель.
Шивалик 4 П Горный массив, ставший прибежищем для уймы существ. Наряду с Шамбалой – самый неизученный участок острова.
Шилинь 5 П Каменный лес. Не описать – надо видеть. У нас тоже есть – Яндекс в помощь.
Шишиги 2 П Разновидность мелкой нечисти, самой по себе способной лишь на крошечные козни, но в организованных симбиозах играют для более крупных злыдней и навьей роль разведки.
Шкода 1 П Самая первая рогатка в жизни Вероники. Подарена Гермесом в раннем детстве для развития озорства.
Шондонг 5 П Колоссальная по размерам пещерная система на юге Самсунга.
Шудры 4 П Каста трудяг. Если вынести неприкасаемых за скобки, то низшая каста.
Шьяма 4 И Жена Прабодхана.
Щелково 2 П Крохотное селение на берегу Понта.
Эбихара 3 И Фея, склонная узнавать и исполнять желания.
Эдем 2 П Мифический сад, в котором жили первые люди.
Эдип 1 И Герой прошлого, избавивший Беотию от взбесившегося Сфинкса.
Эйас 1 И Один из расхитителей древних руин
Эквилибристки 4 П Ауровильские волшебницы-элементалистки, согласные с тезисом Миэллы, будто ловкость тела должна уравновешивать дар духа. Владеют акробатическими навыками и магией стихий.
Эквилибриум 4 П Ашрам для занятий акробатикой.
Элекс 1 П Это просто сокращение от «эликсир». Жидкая форма наркотиков на сленге.
Элементали 1 П Искусственные создания, как правило, магического характера и связанные со стихиями. Отличаются от демонов отсутствием так называемой Искры Творца.
Элементалиум 4 П Ашрам для занятий стихиальной магией.
Элементальный воск 1 П Необычный материал, известный своей пластичностью и энергетической емкостью. Сокращенно – элевоск.
Элефантерия 4 П Подразделение боевых слонов.
Элизиум 3 П Олимпийский вариант Рая. Острова блаженных. Явно отдают мифом.
Эльфы 1 П Несколько необычная разновидность людей, отличающаяся заостренной формой ушей и некоторой субтильностью. Обитают на острове Мефалья, долго жили в самоизоляции, но недавно увлеклись чужими цивилизационными достижениями.
Энты 1 П Одно из названий деревьев, по разным причинам, проявляющих некоторые признаки разумности.
Энци 2 П Сокращенное название волшебной книги Вероники: Энциклопедии Смышленыша.
Эпические монстры 4 П Наиболее опасные существа, обитающие в Армагеддонской долине. Также зовутся Эпиками. Левиафан, Вий, Бриарей, Тифон, Ермунганд, Фенрир и Хель.
Эпоха надежд 1 П Период с четвертого по шестой века эры богов.
Эпоха Реконструкции 3 П Нынешний период в истории Ахеи, решившей не просто вернуться в самую успешную свою эпоху, но и переосмыслить ее, уже исходя из более современных взглядов на мир. Проще говоря, дивные, но пустоватые формы теперь наполнили содержанием.
Эпоха сражающихся царств 4 П Период в истории Самсунга, когда все сражались почти со всеми. Многие проходят такой этап, но не у всех он переходит в успешное собирание земель, как случилось в Самсунге.
Эра богов 1 П Исторический отрезок, берущий свой отсчет с цепи масштабных катаклизмов, случившихся на севере, но отозвавшихся во всем Вендоре. На момент повествования идет 1233-й год эры богов.
Эра титанов 1 П Временной отрезок, в который летописцы, как смогли, уместили все события, произошедшие между рождением Адама и гибелью северной цивилизации. Для удобства счет лет инвертирован, как и в нашем мире: от большего к меньшему.
Эрисхитон 1 И Негодник, прогневавший Деметру, а за это получивший неутолимый голод, который рано или поздно пришлось утолять собой же.
Эрот 2 И Бог олимпийского пантеона, помогавший Афродите в вопросах любви.
Эскориал 3 П Главный конкурент Поталы за звание наиболее прославленного монастыря, раз Шаолинь в целом замкнулся уже много веков как.
Эстелада 3 П Аутентичное название набирающей популярность игры, принятое в Барсе.
Эфебат 1 П Традиция воинской службы, обязательной для молодых граждан-олимпийцев.
Эфир 1 П Согласно общепринятым представлениям, наиболее близкая материи энергетическая субстанция. В других традициях носит названия ци, ки, жива и прана.
Эфир и образное плетение 2 П Об эфире говорили. Образное плетение – это дар искусниц, способных сплетать тонкие образы, а затем пропечатывать их в Явь через свой канал. Отличный способ создавать артефакты.
Эфирный кинжал 5 П Редкий артефакт из нитинола – материала, обладающего памятью. Не имеет клинка и наносит урон сразу на эфирном уровне.
Юйфэй 4 И Имя любовницы императора Фанга, разбившей ему сердце и задушенной им лично.
Юки-онна 3 И Мифическое существо. Ледяная дама. Опасна, непонятна и красива.
Юрген 2 И Скорпион-алеман. Славится непревзойденной скоростью бега и умением вызывать ветер.
Юрек 2 И Богатырь-рукопашник.
Юрэй 3 П Название призраков в Синае.
Юси-они 3 П Похитители тени. Мистические существа, выглядящие как быки, не терпящие парадоксов и норовящие тайком высосать эфирную энергию из человека.
Ютака 3 И Воспитанник додзё поэзии, специализирующийся на истории.
Явь 2 П В русской традиции, проявленный мир – плотный, физический, материальный. И много ведь слов, а это – самое короткое и четкое.
Яга 2 И Мистическая проводница между миром живых и миром мертвых. Противница Кощея с Мореной, помощница душам усопших.
Ягини 2 П Хория ведьм, издавна помогавших Яге наводить порядок в Нави и избавлять Русь от нечисти.
Ягэн 3 П Искусство ядов.
Якши и якшини 4 П Самый широкий круг демонов Аджарии. Отвечают за большинство «серых» явлений.
Ямагуни 3 И Мико Аматэрасу, подруга Конами. Приятная женственная девушка.
Ямамото 3 И Легендарный деятель, принесший синайцам Бусидо.
Ямато 3 П Множество значений. Древнее название клана, потом народа, а к МП – и сегуната.
Ян Су 3 И Известный на востоке изобретатель-гений. Чосон по крови, но служит ханьскому императору.
Янагисава 3 П Столица сегуната Нара.
Ярыги 2 П Разновидность варягов, в бою входивших в состояние ярости.
Ясуши 3 П Клан необычных синоби из леса Аокигахара.
Ятаганы 1 П Одна из разновидностей мечей. Распространена на востоке. Отличается двойным изгибом клинка: сначала наружу, а затем внутрь. Подробнее обо всем таком – в статье «Оружие и доспехи Вендора».
Яхна 4 И Ауровилья, нашедшая себя в работе со Спутниками.
Яшмовая империя 4 П Другое название империи Цинь.
Яшмовое царство 3 П Восточная область Самсунга, славящаяся воинскими традициями.
Оглавление
От автора…………………………………………………………………………………………………...1
Вендорская Мозаика 2
Руководство 9
Пролог 15
Часть первая 16
Ветер перемен 16
По следам радости 16
Танцы со львами 35
Трудно быть с богом 35
Гробница знаний 50
Путем загадок 62
Отголоски пугающей древности 75
Много вопросов, мало ответов и одно решение 83
Вверх и ввысь 91
Апокалипсис 98
Часть вторая 106
Передышки времени 106
Три шага четырех ног 106
Арифметика близнецов 106
Родные правила 111
За каменными кольцами богов 115
Огненный аперитив Семаргла 124
Уют приюта 131
Рощица древницы 139
Собирая пазл по склянкам 143
Пуща-водица и еще три сестрицы 144
Инициация 154
У Лукоморья 163
День, что воспоют бояны 163
Скачки, скачки и скачки 182
Под Млечным приютом 194
Зачатие Ведариона 206
Ртань, Жпань и ученый Котэ-баян 212
Розы ветров 219
Калейдоскоп хаоса 219
Любовный перекресток 223
Четыре лоцмана 228
Я буду тем, кем скажешь 246
Задутый очаг 251
Часть третья 256
Завихрения прошлого 256
Мозаика улыбок 256
Домашний библиотекарь 273
Бытие как… лабиринт и библиотека 274
… Сад расходящихся тропок 279
… игра Бога 280
«… поиск Бога 281
«… сон Бога 282
… книга 282
… эшафот Бога 283
Папина дочка 285
Монастырская кухня 285
Вратами ками 295
Праздник непослушницы 295
И вот это вот называется тем же словом (лес), что и мой уютный домик?!. 296
Тени водопада 303
Островок Родины 305
Девятиглазый умник 308
Поэзия еды 311
Икебана впечатлений 312
На склонах вулкана 314
Лидийское зеркало 314
Дао снов и смешков 317
Один дзен на двоих 321
Полторы принцессы 323
Галерея киотских масок 330
Робин-Гуды помостов 331
Отблеск Кровавой Тени 333
Шепоты закулисья 337
Пополнение тайной коллекции 345
Вратами ками, сцепившись руками 348
Между прохладой и льдом 350
Том и его команда 359
Победа, ничья, поражение 378
Поворот не туда? 386
Ты – сверху, я – снизу! 391
Когда за нас Сальери 394
Приливы и отливы 397
Дождевая пауза 399
Откровенность под прицелом 402
Отнимая вечность 405
Галопом по Святой долине 411
Генератор красоты 418
Красные перья у Черного ворона 421
Дзен-свидание 423
Вечер 425
Ночь 429
Утро 432
День 437
Часть четвертая 473
Воздушные поцелуи 473
По следам и Самсунгу 473
«Мест нет – у нас война!» 473
На восемь свернутых листочков 474
Высокая ставка 477
Законы кровавых джунглей 482
Обрыв. Взрыв. 489
По следам и Аджарии 496
Извилистая экскурсия 498
Молнии в огне 504
Аджарские дрязги 509
Пламенная встреча 513
Аура свободы 519
Путешествие в надежды и мечты 522
Тантра мозга 532
Сапфирное зеркало в прошлое 543
Освобожденный иллюзиями 548
Оттенки… синего, 562
…смуглого 566
…бело-солнечного 568
…мрачного 579
…пестрого 584
Революция делает глубокий вдох 590
О сахарном прошлом 590
О радужном будущем 598
Лики и маски революции 606
Обрыв уюта 606
Звуки «Мы» 611
Полет на фоне губ 627
Изнанка перевертышей 634
Шепоты ночи 646
Пробуждение богов, или Пламенный отблеск в слезах возле Дели 659
Трения, прения 670
Удушающий прием 673
Пару дней между двух огней 689
Плавленый сахар бордовых оттенков 700
Нити прошлого и настоящего 700
Прерванный полет 708
Раздача слонов, или Погребенные революцией 715
Вспышки сзади 734
Фонтаны славы, или Месть без срока давности 744
Последняя развилка 762
Часть пятая 767
Согревая дыханием вечности 767
Золотое яйцо России 767
Отлет юных Василис 767
Поход туда, не знаю… хотя немного все-таки знаю… куда 769
Вектор обратно, ломаная вперед, или Лестница в небо 778
Аромат русского духа 784
Живой мост высотой в сорок лет 794
Луч света в темном царстве 801
Чертоги одиночества 806
Вздох пробужденной горы 813
Три в одном 826
Отражаясь друг в друге 841
Не таясь перед прыжками 842
Под лазурной гладью вод 842
Привал как часть пути 853
Отражение правды в лазурном зеркале 861
Прыжками по лесу босиком и не очень 866
Рядом 884
Отцы и дети 892
Макроум в микромире 906
Выше, быстрее, сильнее 907
Река, втекающая в Чашу 915
Путь к вершине 924
Слияние пульса времен 924
Кто знает, как без пафоса назвать главу, в которой главное слово – «единство»? 935
Пушинка в полете, или Небесная эскадра Азура 939
Коварство и любовь 940
Энтузиазм обреченных и новая орбита Спутника 942
Последний дзен Шестого дня 946
Чешуйчатый град 947
Величие малого 957
Мутный и чисты потоки 960
Точно сквозь время, но сквозь пространство ли? 964
Эпилог 982
Послесловие 984
Приложения 986
Карта 986
Краткая табличка исторических циклов эры богов 987
Словарь имен и понятий 987
Оглавление 1015
Вендор. Шестой день от Вероники и близнецов 2. 3
© Copyright: Александр Шадрунов-Младший, 2021
Свидетельство о публикации №221102201030
Свидетельство о публикации №221102201030
Рецензии