3. В плену. Ева Радошкевич. Продолж

               "Еще он не сшит,твой наряд подвенечный
                и хор в нашу честь не споет,
                а время торопит возница беспечный
                и просятся кони..."

 

                "Любовь и Разлука" Б.Окуджава

               
  -Плен не курорт, - начал Штерн,- хотя сегодня я могу сказать, что все, кто распоряжался нами, относились к нам без вражды. Я по профессии инженер  - строитель и в моем распоряжении было восемнадцать человек. Мы строили дома, школы , дороги. С самого начала дисциплину я держал железную, объясняя моим пленным солдатам, что всему есть конец, а мы несем, если наказание, то заслуженное и обязаны работать на совесть.Благодаря таким мерам охрана наша была  только для вида и мы могли в часы отдыха свободно пойти в магазин и что нибудь купить за получаемые нами небольшие деньги.
  Тем не менее ,тяжелая работа и слабоое питание служили поводом для болезнй. И я осенью заболел туберкулезом легких. Меня положили в отдельную комнатку, похожую на маленький склад,что бы я не заразил других, и там за мной ухаживала медсестра Ева. Она меня поила каким то ужасным жиром.Жиром какого то зверя от охотников ближайших деревень, добывала лучшие продукты.  Помимо этого, Ева неплохо владела немецким из школьной программы и любила со мной поупражняться.Ева сказала, что меня, пока я в России,можно называть Саша.Если я не против. Она была настолько проста, умна и ловкая в работе,что  все в руках у неё как бы выполнялось само по себе и мое любование движениями, разговором привело к тому, что я по ночам лил слезы от безисходности моих чувств.
В один из дней, вечером, Ева пришла ко мне,пододвинула стульчик к кровати, и сказала, что завтра меня выпишут.
-Вы, Саша, полежите еще в казарме три дня, я приду посмотрю вас и если все будет хорошо, то выйдете на работу.
 Ева не уходила. Она смотрела на меня не смущаясь, с чуть заметной улыбкой. Я помню тот миг. Помню, что во мне как будто  разыгралась буря, пылал огонь ,что то гремело у меня в груди , а чувство было такое, как будто я не один. Не сам, не только я...
   Александер отвернулся что бы унять охватившее его волнение.
  Он объяснился. Набравшись сил, он без всякой надежды начал свое признание сидящей рядом девушке:
-Ева, я понимаю свое положение, но я не могу  вам не  сказать , что я буду помнить вас и  любить вас до конца своей жизни. Все что мне остается, так это только молиться за вас и  боготворить вас в моей душе. Простите меня за эти слова, но они ни чего для вас не должны значить.
  А Ева ждала. Ева знала . Молодая девушка не могла быть равнодушной к этому деликатному и вежливому человеку, которого она вытащила из полубеспамятства.
    Я ничего не  помню ,будучи школьником,из своейго воспаления легких ,когда лежал  в местечковой больнице, только девочку , навестившую меня и нравившуюся мне. Где то в 6-ом , наверное, классе. Её личико. И все!
   И я представил себе в этой каморке двух молодых людей, которых связал случай.  Не нужны были больше слова, но Александер только добавил:
-Боже! Какие мы были счастливые! Больше не существовало ни наций, ни войн, ни мира вокруг, потому что мы смотрели только друг другу в глаза при редких встречах.
-Никто не должен был знать о нас с Евой. Это было очень опасно. Для моей Евы.
Посмотрите, - и Александер достал фотографию из нагрудного кармана, - с цветочком  с правой строны головки - Ева .
        Продолжение   : Письмо.