Авторы отрывок из романа

                АВТОРЫ

   Помимо писем,  в редакцию приходили и сами авторы. И вот с ними-то разговаривать было настоящей пыткой. Надо сказать, помимо основной работы я по совместительству подрабатывал литературным консультантом в молодёжной газете «Комсомолец Забайкалья», редакция которой находилась в этом же здании, этажом выше, вёл поэтическую страничку «Гуран».
   Всех посетителей грубо можно было разделить на три потока: пионеры, пенсионеры и те, что немного не в себе. Пионеры несли заметки о школьных делах, пенсионеры – заметки о наших недостатках, последние – чертежи вечных двигателей. Однако всех их объединяла стихия, неподвластная обычному человеку, стихия надмирная, первобытная, существовавшая задолго до появления государства, письменности, религии и управдомов – все они писали стихи. Во время разговора я пытался угадать, откуда в нужный момент посетитель, как фокусник, выхватит листок или тетрадку со стихами, и ни разу не угадал: самодельные поэты доставали их даже из рукава. Эти тетрадки стихов, исписанных графоманским почерком, надолго стали моей непреходящей головной болью. Запомнился графоман средних лет в тройке и почему-то в бабочке. Стихотворение у него было длинное, слезоточивое, о собственной жизни, где повествования о мытарствах перемежались признательным рефреном:
   Люблю жену свою я Катю,
   Люблю, когда она без платья…
   В который раз я пытался доказать ему, что это плохо, пошло. И в который раз он поджимал губы, обижался и выдвигал встречный аргумент: разве любовь - это плохо? Нет, отвечал я ему, любовь – это очень даже хорошо. А жена – это плохо? – с ехидцей пытал он меня. Нет, отвечал я ему, жена это тоже хорошо, не настолько как любовь, но тоже ничего. Может быть, я имею что-то против платья? – он уже приступал вплотную, в глазах его вспыхивал ромодановский огонь. Я ничего не имел против платья. Тогда почему же,  -  голос его твердел справедливой обидой,  -  всё так плохо? Этого я не знал. Не знал, почему по запчастям хорошо, а в окончательной сборке – очень плохо. И тогда сказка про белого бычка начиналась снова, он поджимал
губы, обижался и в который раз начинал гонять меня, как цирковую лошадь по кругу, вокруг своей Кати… Потом я стал от него прятаться или трусливо убегал по чёрной лестнице. Однако в заслугу себе могу записать, что я устоял, и это стихотворение так и не увидело свет.
   Запомнился ещё один посетитель с фанатичными глазами неофита. Он принёс две тетрадки, в одной было изложено его изобретение, во второй, разумеется, стихи. Он вошёл в комнату, мягкими шагами лиса приблизился ко мне, посмотрел влево-вправо, встряхнул рыжими волосами, склонился и тихим голосом заговорщика сказал:
   - Я знаю, как сделать человечество счастливым. Всё зло от красивых женщин, человечество должно от них избавиться, - и дьявольски подмигнул.
   Оказывается, в юные годы ему изменила жена. Ему! – талантливому инженеру, ведущему специалисту, умному, красивому – изменила жена. Это невозможно! Должна же быть какая-то причина. Инженер углубился в проблему. Углубился и сделал открытие, что всё зло от женщин. Красивых.
   На  обоснование своей теории он потратил три года. Для начала надо было выявить количество красивых женщин среди всего женского населения. Автор несколько месяцев упорно стоял у перекрёстка улиц Ленина и Бутина, самом оживлённом месте города, и терпеливо считал всех женщин, проходивших мимо. Красивых он помечал в блокноте знаком минус, некрасивых – плюс. Эту статистику он скоррелировал  на все население страны, а затем и на всё человечество. По его расчётам выходило, что на земном шаре проживает почти шестьдесят миллионов красивых женщин. Всех их надо было собрать в одно место, желательно за Полярный круг, огородить колючей проволокой и разместить по баракам. Автор подсчитал количество бухт колючей проволоки, количество бараков, столбов, овчарок для охраны, корма для собак, количество материалов для этих бараков, количество продуктов, количество надзирателей, зарплату охране и ещё тысячу составляющих. Работа была проделана титаническая, по силам разве что целому министерству.
   Он снова склонился ко мне и тихо, но твёрдо сказал:
   - Этот труд надо опубликовать. – И глаза его хищно блеснули. Мне стало не по себе. В стихах было всё то же, но в зарифмованном виде.
   Запомнился ещё один посетитель, который вместо вечного двигателя принёс тубус с листами ватмана. На листах было изображено какое-то индустриальное чудище, на которое посетитель смотрел с восхищением, а я – с непониманием. Оказывается, на чертежах была изображена механическая кайла. На металлических трёхметровых санях стояло сооружение из больших и маленьких шестерёнок. С одной стороны торчала ручка, заводилка от жигулей, а с другой торчала обыкновенная кайла на деревянной ручке. Всё это сооружение должен был перетаскивать с места на место трактор ДТ-54. Тщательно были выписаны сорта стали, из которых сделаны детали чудища. Надо было крутить ручку, в это время кайла начинала тюкать землю.
      - Зачем это?
      - Как Вы не понимаете? Это же переход одной энергии в другую – крутящийся момент переходит в энергию тюкающую.
   - А почему ручка кайлы должна быть деревянной?
    - Для облегчения всей конструкции, - важно пояснил конструктор и подал мне тетрадку со стихами про своё изобретение.
   Таких встреч и пыточных разговоров было сотни. И я понял, что графомана нельзя победить. С графоманом нельзя бороться. Более того, графоман может однажды стать спасителем человечества. Опытные дачники знают, как бесполезно бороться на участке с пыреем – не помогают самые новые достижения и самые проверенные способы. И если однажды наступит конец света, и всё полетит к чёртовой матери, то новая жизнь начнётся: флора – от пырея, фауна – от графомана, потому что тот и другой выживут.
   Графоман – очень полезное изобретение человечества. Это наглядный пример самоотверженного и бескорыстного труда. Бескорыстного, потому что графомана не ждёт Нобелевская премия (разве, шнобелевская), ему не поставят памятник в родном закоулке, ему на могильной плите не напишут эпитафию, даже жалкую копейку он не получит за свои стихи. А самоотверженного – как еще назвать его труд без сна и отдыха, день и ночь; в то время, как остальные люди смотрят телевизор, пьют пиво, сидят в барах, отдыхают на Бали и занимаются другими глупостями, графоман пишет. Владимир Маяковский был глубоко прав, когда говорил о « тысячах тонн словесной руды единого слова ради». Но графомана не интересует «единое слово», ему важен вал, тысячи тонн, объёмы. Он взад-вперёд катает вагонетки с пустой породой, а если случайно на его лоток попадает тусклый золотой самородок и благородная его тяжесть тянет долу ладонь, графоман в раздражении отбрасывает его в сторону, потому что не знает ему цену. Его привлекает: во-первых, сам процесс, во-вторых, - блестящая слюда и стекляшки. Если в это время рядом находится опытный геолог, от графомана может быть польза. И здесь я расскажу один интересный случай, в детстве слышанный мной от отца Александра Васильевича.
   Вырос он в селе Романовка. В предвоенные и военные годы по Витиму и его притокам было много золотых приисков. Разрешалось мыть золото и частным лицам. Старательством занимались целыми семьями. Намытое золото сдавали в приёмные пункты – торгсины, которые в 1936 году были ликвидированы, на их месте возникла организация «Золотопродторг».  Там же отоваривались продуктами, мануфактурой, разными вещами. Утаивать золото не имело смысла, кроме торгсинов всё равно его некуда было сдать. Да и утаивание не поощрялось властями, наоборот, порицалось – за это расстреливали. И вот однажды кто-то из старших детей Вьюновых нашёл
крупный самородок «в рубашке», похожий на комок серы, какую в те годы жевали все деревенские мальчишки. Рассматривали, крутили в пальцах, охали, ахали, а потом решили подшутить над отцом – пятилетним  мальчишкой. Дед подозвал его и дал комок коричневой «серы». Отец быстро сунул его в рот, хрумкнул, от обиды заорал и – никто не успел сообразить – размахнулся и с рёвом забросил его в глубоченный карьер, где работала драга…
   Я заставляю себя просматривать написанное графоманами, процеживать словесную шелуху, потому что в этой пустой породе иногда попадаются алмазы, золотые самородки, драгоценные камни… Алмазы предстоит огранить и сотворить из них бриллианты. Золото очистить от налипшей грязи. В бесформенных кусках угадать изумруды, рубины, топазы…  И меня не терзают угрызения совести, потому что всё это было безжалостно вышвырнуто в мутную воду глубокого карьера…