Анахорет и сердце Эффи. 1. Дорога в Эвангард

Мёртвый лес не зря называли мёртвым, ведь он не только представлял собой олицетворение безжизненной природы, останков погибших уже давным-давно животных и растений, но и соседствовал непосредственно с гнилой пустошью, создавая настолько ужасный и пугающий союз, что сами анахореты чувствовали себя здесь, как новорождённый щенок, оторванный от материнской титьки. Деревья, подобно чёрным демоническим сущностям, сплелись своими ветвями, острые лезвия игл, растущих прямо из чернеющих стволов, предостерегали редкого путника, опрометчивость и неосторожность которого, очевидно, стала бы здесь фатальной ошибкой. Благо, что в этих местах уже много лет никто не жил и все живые существа с минимальными зачатками чувства самосохранения обходили стороной эти проклятые места. И это неудивительно: мёртвые леса и гнилая пустошь Аваддона недаром носили такие называния, говорящие сами за себя.
Тем не менее, периодически в чаще появлялись охотники, не по своей воле и не от большого желания отыскивающие подозрительные артефакты и реже – живых существ. В пределах мёртвого леса любая магия сходила на нет, а охотники стали единственными достаточно сильными и проворными людьми, кто во имя служения своему повелителю не страшились таких приключений. Интеллигентностью и острым умом охотники, мягко выражаясь, похвастаться не могли, однако дерзости и упрямства им было не занимать. Вот и сегодня этим амбалам было поручено прочесать лесную местность. Нечто важное, по мнению их господина, таилось здесь.
Человек, оказавшийся в этой глуши, открыл глаза и тут же ощутил режущую боль при каждой попытке вдохнуть затхлый воздух леса. К горлу подкатил чудовищных ком тошноты. Голоса, звучащие где-то неподалёку, призрачными волнами вонзались в барабанные перепонки, отдавая пульсирующей болью. И среди этих ощущений сложно и даже невозможно было хотя бы предположить, откуда человек появился здесь и почему. Память была чиста, как пустая бездна.
Человек повернул голову и осмотрелся. Исполинских размеров в ширину и в высоту, с черными прочными стволами, с раскинувшимися в стороны кронами, путавшимися между собой, деревья напоминали горбатых великанов, от вида которых сразу становилось жутко. Ни конца ни краю этому лесу не было видно. Поначалу окружение вообще могло показаться ночным кошмаром, от которого стоило просто очнуться, но вот беда: человек уже проснулся и молил только о том, чтобы боль и тошнота быстрее отступили. Вокруг всё ещё раздавались пока неясные голоса, отдающие эхом. Здесь есть люди, которые помогут человеку. Люди ведь должны помогать другим людям.
-А это что еще за мальчишка?
-Мы что, правда, нашли кого-то? Да где же?
-Вон, смотри. У ручья лежит. Не двигается…
-Может, мертвец? В этих лесах уж столько путников подохло, не счесть. На кой леший нам дохлик, а? Давай бросим его здесь! Дел невпроворот!
-Любой мертвец в этих лесах быстро становится грудой костей, дубина! А этот, если и подох, то совсем недавно!
-Вдруг это то, что и искал Таурентиус. Не-е-ет. Пройти мимо – никогда!
-На кой нам вообще останавливаться тут? Ну, отбросил он коньки, что ж теперь? Какой-нибудь голодный андалай найдет его и спасибо скажет. И останется от него только груда никчемных костей. Уходим отсюда.
-Да ты просто дрейфишь, я-то знаю. Боишься наткнуться на нечисть…
-Закрой рот, пока я не порвал тебе его, дубина!
-Он шевелится, посмотри, дурья ты башка! И дышит! Эй, ты, ты живой, малец?
Голоса незнакомцев были хриплые и низкие. Трое высоких, крепких, но потрепанных на вид мужчин уже стояли рядом и глядели на человека сверху вниз, судача о том, кто он такой и что с ним можно сделать. Красавцами этих мужчин назвать было трудно: у одного из них -большой шрам, тянущийся через все лицо, кожа цвета земли. У второго отсутствовал правый глаз и то место, где он должен быть, небрежно прикрывала черная повязка. Третий же отличался неестественно кривым носом и узкими глазами, под одним из которых красовался синяк. Человек, что ещё до сих пор так и не пришёл в себя, приподнялся на локтях и сиплым голосом спросил:
-Я жив. Кто вы такие?
Улыбка скользнула по губам одноглазого, обнажив коричневые зубы, и он довольно ответил.
- Мы охотники. Рох, Дэн и Аус. А кто ты, сопляк, и что, во имя пекла, ты здесь делаешь?
«Сопляк» не знал, что ответить. Ведь, по сути, ответа и не было. Можно было бы сказать все по-честному, однако эти незнакомцы совсем не внушали доверия. Охотники. Что это вообще значит? Охотники на что или на кого? Немного помешкав, юноша человек всё-таки не врать.
–Я ничего не помню. Вообще ничего. Ни кто я, ни как попал сюда…
–Не помнишь? – с растущим удовлетворением от находки спросил тот, что со шрамом, переглядываясь с друзьями и обмениваясь уверенными кивками. – Ты ж щенок на вид, эй, глядите! Такой сопляк, как ты, один среди топей… Сдается мне, что ты лжешь. Не люблю, когда мне лгут…
-Какой смысл мне вам врать? - в отчаянии оправдывался "щенок", постепенно начиная понимать, в какую незавидную ситуацию он попал. Ничего хорошего ждать от новых знакомых было нельзя: они продолжали обмениваться недобрыми взглядами, явно решая, что же им дальше делать со столь удачной, по их мнению, находкой.
–Что вы хотите от меня? – спросил человек, попятившись назад, скользя поясницей по шершавой земле.
–Нам приказано патрулировать всю территорию от земель Эмбри до Стены на востоке! – грубо отозвался одноглазый мужчина. – А появление ребенка, да ещё и так далеко от стены, – событие подозрительное. Или ты говоришь правду, или мы забираем тебя.
-Дубина, мы ведь в любом случае его заберём! – толкнул в бок приятеля кривоносый охотник.
-Не смей поправлять меня, а то снова нос тебе подправлю, ублюдок! – огрызнулся тот.
Эмбри? Стена? В голове человека всё ещё больше перемешалось. Он смотрел на трёх незнакомцев, точно кролик на обступивших его волков, отчаянно пытаясь придумать, что же делать дальше. Осознав, что этот разговор ни к чему хорошему не приведет, человек поднялся на ноги, а затем просто развернулся и побежал со всех ног. Он не имел ни малейшего понятия, откуда взялось столько сил, но ноги обрели какую-то невероятную легкость и как будто сами понеслись вперед.
–Держи его, Дэн! – послышался голос позади. – Он не должен уйти!
-Что ж ты сразу его не повязал, умник! Стоял, трепался, как девка тупорылая!
Человек продолжал бежать, быстро и легко, не чувствуя ни усталости, ни одышки, но не было времени обдумать, насколько это было странно в тот момент. Лес, казавшийся ещё совсем недавно бесконечным, становился редким. В нос бил запах влажной гнили и разлагающейся плоти. В воздухе друг начали витать отзвуки музыки, отголоски странного пения, настолько неуловимого и призрачного, что едва ли реального. И только бегущий человек поймал себя на мысли, что смог скрыться от охотников, которые уже точно не смогут его догнать, как был опущен с небес на землю в тот же миг. Под ногами появилась вязкая грязь, как будто совсем недавно здесь прошел сильный ливень и основательно размыл почву. Стопы начали погружаться все глубже, и стало сложно передвигать ногами.
Сердце отбивало бешеную дробь. Недруги приближались. Один из них уже появился из-за ближайшего дерева, но почему-то внезапно остановился, как и остальные двое, появившиеся спустя пару мгновений. Стало ясно, что же остановило преследователей. Это было не что иное, как трясина. Ноги бедного юноши уже по колено стояли в вязкой грязи. Он медленно тонул и не мог больше двигаться вперёд.
–Нужно вытащить его! – хриплым голосом выпалил мужчина со шрамом. – Он нужен нам живым!
–Я туда не сунусь. Нашел дурака! – отозвался ему мужчина с повязкой. – Да и зачем его спасать? Таурентиус и так его прикончит, друг он или враг!
-А если мы упустим ребёнка, Таурентиус нас с вами прикончит. Если узнает. А он узнает, образины вы недоделанные!
-Мы не спасём его! Это же топь! Или в ней сгинем, или от магии Таурентиуса!
Еще пару минут назад уверенные в своем превосходстве мужчины придались панике: их голоса срывались, глаза бегали из стороны в сторону, а время отсчитывало секунды, давая им последний шанс проявить смекалку и спасти свои шкуры от гнева господина.
–Пока ты будешь думать, образина тупая, мальчишка сгинет в трясине! – заорал кривоносый охотник. – Трусы несчастные! Все самому надо делать! Чтоб вас, ублюдки!
Трясина поглощала человека предательски быстро. Эти трое оставались единственным шансом на спасение, но как тонущий бедняга мог просить помощи у тех, от кого еще пару минут назад спасался бегством?
Послышался громкий треск. Это мужчина с кривым носом, который оказался самым решительным, сломал большую черную ветку дерева, которая была достаточно длинной, хотя и не выглядела прочной. Небрежно он бросил ветвь на землю и подтолкнул ее край ближе утопающему.
–Хватайся, мальчишка! Мы спасем твою жизнь! И ты пойдешь с нами. В ином случае ты захлебнешься! Ты жить хочешь или сдохнуть?! Выбирай!
Тонущий человек не сразу принял решение, несмотря на то что, действительно, стоял вопрос жизни и смерти. Край ветки был совсем рядом, стоило только протянуть руку – и спасение тут как тут.
–Мы же спасаем тебя, дурья башка! – добавил одноглазый, довольно ухмыльнувшись.
Вязкая грязь уже достигла груди человека. Он наконец отбросил все мысли, кроме одной, которая крутилась в голове и выражала единственное желание – выжить. Уже измазанные в грязи руки крепко ухватились за край ветки.
–Тянем его! – приказным тоном произнес мужчина с повязкой. – Умный мальчишка. Правильно выбрал! Молодец!
Трясина упрямо не хотела отпускать пленника, и на миг человеку показалось, что его туловище и вовсе будет разорвано пополам, а хищники по обе стороны попросту поделят свою добычу. Но трое охотников, обладающих внушительной физической силой, видимо, уж очень не хотели упускать ценную находку и продолжали вытягивать беглеца из вязкой топи. Почувствовав, наконец, твердую почву под собой, человек с облегчением вздохнул. Но не успела мысль о новом бегстве посетить его голову, один из шустрых недругов занес кулак и со всего размаху ударил по затылку спасённого пленника. Тот рухнул без сознания.
Удар пришёлся на затылочную часть головы, поэтому первое, что почувствовал пленник, была резкая боль. Повозка, на которой располагалась клетка, то и дело наезжала на ухабы и ямы, отчего лежащий на её холодной поверхности человек подпрыгивал и стукался худым изнеможённым телом. Рядом с пленником лежало ещё одно существо, очень странное и диковинное. Человек сначала даже немного испугался: с первого взгляда то, что лежало буквально в паре метров от него, было похоже на уродливую женщину, искалеченную и забитую. Но, чуть приглядевшись, любой мог бы осознать, что существо не относилось к человеческой расе. У женщины потемнела кожа, будто бы покрылась грязью и коростой, руки и ноги были неестественно длинными и худыми, а за спиной торчали два страшных обрубка, из которых слабо сочилась чёрная кровь, похожая на сгустки бликующей краски. Рядом с женщиной, которая не двигалась и не подавала ни единого признака жизни, лежало нечто, что человек даже не заметил поначалу. Нечто огромное, но почти слившееся с дном клетки. Это были крылья.
Снова яма. Женщина тоже подпрыгнула на месте, а её голова безжизненно болталась на шее. Неужели пленница умерла? Что это за существо, которой, очевидно, обрубили крылья? Человек окинул взором клетку, пытаясь хоть что-то понять. В углу лежали корки засохшего хлеба. Ведомый голодом, пленник дёрнулся в сторону, пытаясь дотянуться до скудного угощения, и тут стало ясно ещё кое-что: нога была прикована к решетке кандалами. Не хватало буквально длины одного указательного пальца, чтобы дотянуться до корки. Только сейчас голод из тихого сосущего под ложечкой чувства превратился в разбушевавшегося монстра. И словно по воле мыслей и желания чёрствый хлеб чуть приподнялся в воздухе, словно невидимая рука подбросила его вверх, и упал в открытую ладонь ошеломлённого пленника.
-Ешь, - прозвучал красивый тонкий голос, нежный, как дуновение ветерка. – Это всё, что у нас есть теперь…
Человек задержал дыхание, переведя взгляд на пленницу, которая, как оказалось, была жива. На самом деле, жизнь в ней лишь теплилась, оттого женщина и выглядела, как живой труп. Но губы её шевелились, а взгляд был направлен прямо на соседа по клетке.
-Ешь, - повторила женщина. – Ты проделал трудный путь. А впереди времена не легче. Пусть этот хлеб станет маленькой усладой перед неизбежно тёмными временами…
-Кто вы? – затаив дыхание, спросил человек, забыв и о хлебе, и о навязчивом голоде.
-Кто я – уже не важно. Моё время на исходе, - обречённо молвила женщина, оставаясь неподвижной и едва ли проявляя какие-то эмоции мимикой. Лишь голос её был живым, лишь в нём чувствовалась и трагедия, и надежда. Была в её голосе некая прелесть.
-Ты прибыл из дальних стран, - продолжала женщина. – Ты не ведаешь ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Как и не ведаешь своей силы.
-Вы знаете, кто я? – спросил тихо человек, боясь, что этот разговор услышат охотники.
-Ещё никто не знает, кто ты, - произнесла женщина. – Но, чтобы стать тем, кем тебе суждено стать, отыщи сердце Эффи. Оно покажет тебе суть, дарует смысл и развяжет узел бытия…
-Сердце что? – не понял человек, будучи неуверенным, что вообще расслышал слова женщины.
-Эй! Хватит там болтать, тварины вы неумолкаемые! – послышался крик одного из охотников. – Голова болит и без вас! Заткните рты по добру по здорову!
Дрожащую руку обессиленная пленница подняла перед своим лицом и приблизила иссушенный длинный указательный палец ко рту. Глаза её сузились, словно веки наливались свинцом. Мальчик подполз ближе к пленнице настолько, насколько в тот момент позволяли это сделать оковы.
-Какое сердце? – прошипел он.
-Душа, изгнанная на годы, найдёт ответ в своём лице, и в этом долгожданном обретенье найдёт спасенье от увядания и гибели всеобщей… - спокойно, но с определённой горячей надеждой в голосе, что был подобен слабому ручью, пробивающемуся сквозь мощную плотину.
Мальчик в растерянности смотрел по сторонам. Пленница говорила много, но смысла в её словах подлинно не было. Мальчик даже решил не переспрашивать, так как каждая последующая фраза из уст этой странной изнеможённой женщины вносила только неясность.
Но та умолкла. Даже, кажется, перестала дышать. Её глаза закрылись, голова поникла, а губы сомкнулись, будто навек. Жива ли она? Или уже мертва? Дрожащими руками человек поднёс хлеб ко рту и укусил. Нечто странное произошло в тот момент: непонятным образом засохшая корка хлеба превратилась в ломоть свежей сдобы, чудно пахнущей и тёплой, будто её ещё недавно достали из печи. Острое сосущее чувство под ложечкой пронзило мальчика одновременно с этим манящим запахом желанной трапезы.
Человек быстро расправился с едой, так и не поняв, что только что произошло. Удивительно, что и чувство голода отступило, несмотря на столь скудный перекус.
Несколько раз пленник пытался начать разговаривать с женщиной, но та никак не реагировала. Человек не знал ни смысла сказанных слов, ни направления, куда его везут похитители, ни себя самого, ни причины своего существования. Душа повисла в неизвестности, холодной и пустой. Человек оперся спиной на решётку и опустил голову, обняв колени. Мысли непрерывно атаковали голову, и оставалось лишь блуждать в этом хаосе.
Постепенно смеркалось. Свет исчез так же внезапно, как и всё, что произошло сегодня. Ночь окутала земли Аваддона, опустилась подобно бархатному покрывалу, закрыв всё и вся беспредельной тьмой. Кромешная тьма, безжалостно съедающая все вокруг, покрывала и просторы земель города Эвангарда, что находился не так далеко от мёртвых лесов, но у простого путника бы отнял минимум четыре дня пути. Стояла глубокая ночь. Она была настолько непроглядной, что, не имея при себе никакого источника света, любой путник попросту бы навеки заблудился и был бы обречён скитаться, словно незрячий человек.
На юго-западе Аввадона вот уже много веков находился старинный и когда-то величественный, а ныне стоящий в руинах город Эвангард, который в ночи мерцал яркими огнями и вспышками, а при дневном свете походил на серого великана, окружённого небрежными рвами, грубыми постройками из дерева и камня и местными жителями, кружащими по окрестностям подобно муравьям. В центре Эвангарда стояла величественная башня, а у её подножия находились многочисленные входы в подземелья, ведущие в огромные пещеры, где жили и ныне трудились местные существа, служившие своему королю верой и правдой. Город был защищен мощной каменной стеной, длиною в несколько сотен метров в высоту и протянувшейся по всей границе, и огромной пропастью, которую можно было пересечь лишь по соединяющему землю и железные ворота деревянному мосту. Именно в город Эвангард сейчас и направлялась повозка трёх охотников и их беспомощных пленников.
Город круглосуточно патрулировали огромные, страшные на вид и агрессивные существа. Огры. Эти темные создания уже много лет верно служили правителям Эвангарда, и весь род огров в течение долгой истории земель Аввадона всегда принадлежал темной стороне. Это было вполне объяснимо: огры были сильными, выносливыми, жили очень долго и являлись не только верными слугами, но и идеальными жестокими убийцами. Вот поэтому раса великанов-убийц с незапамятных времен использовалась темными магами как непобедимая армия, разбить которую было очень сложно и удавалось совсем немногим. Не сказать, что эти существа отличались острым умом, без прикрас их можно было назвать даже откровенно глупыми, поэтому управлять ими не представляло особого труда.
Огры выстраивались у подножия стены, а также на верху построения. Выглядели эти существа, откровенно говоря, прегадко: ростом не менее двух метров, покрытые железными грубыми доспехами, скрывающими склизкую неровную поверхность грязно-зелёной кожи, словно покрытой язвами и струпьями. Губ у этих существ не было, а дёсны и зубы сильно выделялись на бугристом темном лице, отчего слюни постоянно брызгали в стороны, когда огры старались как-то общаться между собой, издавая не понятные человеку мычания и рыки. Глаза их представляли собой глубокие впадины, в которых сидели маленькие черные шарики, и в темноте казалось, что огры лишены органов зрения вовсе. Вооруженные пиками и щитами, не знающие усталости и немощи зачарованные существа патрулировали стену города не прерываясь.
В нескольких километрах от стены находилась Башня Тьмы, очень высокая постройка, где жил нынешний самопровозглашённый король всего Эвангарда, маг Таурентиус. Он правил здешними землями уже десять лет с того момента, как его войско разрушило и так к тому моменту бедствующий и обессилевший город, уничтожив всех несогласных и протестующих. Но правление руинами, конечно, не было целью Таурентиуса. На самом деле этому магу необходимо было лишь удачное место для временного размещения, где он мог бы в безопасности и спокойствии накапливать силы для грядущих сражений, коих запланировано было несколько. Конечно, вёл он свои завоевания вовсе не без причин, хотя цели этого короля многим и казались туманными, а сам он уже давно заработал репутацию сумасбродного и коварного тирана. Таурентиус был чистокровным магом и уже много лет прибегал к тёмной магии, сделавшей его бессмертным, и Мир Теней, пространство, где в вечном покое обитали духи усопших зачарованных существ, уже давно был закрыт для него. Безусловно, бессмертие Таурентиуса было уязвимо, как и всё, существующее под солнцем и голубым небом, однако маг сделал всё возможное, чтобы эта уязвимость оставалась за семью печатями непреложной тайны.
Силы Таурентиуса были настолько велики, что он владел уже большей частью Аввадона, завоевывая новые территории регулярными походами своей армией огров. Маг очень гордился своими достижениями и вовсе не задумывался о том, что взятые под его контроль территории по сути оставались лишь руинами, напоминанием о смерти и страданиях народа, который не смог спастись в неравном бою. Таковыми землями, полями брани, являлись практически все большие и малые поселения центрального Аваддона, при этом север, юг и восток оставались пока неприступными. Поэтому нынешняя цель, причем самая главная, для короля Эвангарда – взятие Бесконечной Стены на востоке Аввадона, скрывающей за собой единственный крупный и пока не завоеванный город, представляющий собой весомую ценность. Чтобы заполучить желанный приз, Таурентиус уже многие годы совершенствовал армию, пытаясь с помощью магии сделать её неуязвимой и ещё более смертоносной. Свои эксперименты он проводил в подземельях Эвангарда, ставших своеобразной кузницей его армии.
Несмотря на одержимость властью, которая занимала большую часть мыслей Таурентиуса, этот маг имел семью, на которую тоже находил время. Сына Таурентиуса звали Трой. Это был совсем юный парень, которому несколько дней назад исполнилось восемнадцать лет, но к своему совершеннолетию юноша уже окреп, возмужал, был умён и владел знаниями военных стратегий. Поскольку Таурентиус был бессмертен, он не планировал когда-нибудь передавать власть своему смертному сыну по наследству, но воспитывал отпрыска как самого преданного соратника. Трой с самого детства держался при отце, запоминал всё, что он говорит, впитывал информацию. Таурентиус во многом был доволен сыном, но всё равно растил его в строгости, порою хладнокровно наказывая, тем самым пытаясь также воспитать в мальчике силу духа. Нынче Трой был правой рукой Таурентиуса. До недавнего времени юноша мог клясться в своей преданности отцу. Сейчас же у него была тайна, которая не давала покоя ни мыслям, ни телу.
В недрах подземелья в плену находилась фея. Девушку, хрупкую и изящную, с большими серебристыми крыльями за спиной, звали Ориэль, и она принадлежала к ныне практически истреблённой расе фей. Несколько лет назад Таурентиус открыл настоящую охоту на этот зачарованный народ. Охотники и вампиры, верные слуги тёмного мага, прочесали каждый уголок Аввадона, а шлейф разрушения и насилия тянулся за их набегами и распространялся слухами, вселяя страх и панику в мирных жителей. Феи нужны были Таурентиусу для экспериментов: маг поставил перед собой цель скрестить два магических рода – фей и огров – и получить непобедимое зачарованное существо, с мощной магией первых и агрессивной силой вторых. Никто и никогда до Таурентиуса не пытался совершить такую магию, поэтому эксперимент шёл методом проб и ошибок, лишая жизни сотни невинных пленников. Ориэль была последней феей, которую удалось найти за пределами Зачарованного леса. В сам лес, обитель болотных тварей, эльфов и фей, Таурентиус был не в силах вторгнуться, так как не владел знаниями магии местного народа. А в остальном, король Эвангарда попросту не знал, где ещё отыскать фей, поэтому и тянул с последним экспериментом, так как неудача в нём могла разрушить окончательно его планы по захвату Бесконечной Стены на востоке.
Фея содержалась в каменной пещере, ограждённой решёткой и охраняемой ограми и самим Троем. Таурентиус заставлял сына регулярно проверять состояние феи, потому что отчасти не до конца доверял слугам, сомневаясь скорее не в их преданности, а в благоразумии. Однако Таурентиус не знал одного: Трой был влюблён в Ориэль и, хотя это было вовсе не взаимно, юноша лелеял надежду, что, даровав возлюбленной свободу, он сможет рассчитывать на шанс. В моменты планового посещения пленницы юный сын мага отправлял слуг-огров прочь и, лишь убедившись в отсутствии третьих лиц рядом, осмеливался заводить разговор по душам, хотя и не настолько продолжительный, насколько хотелось бы. По обычаю, разговоры были тихими и короткими: узнай Таурентиус о предательстве сына – Трою бы было несдобровать! Но тщетно было изнеможённой пленнице описывать свои пылкие чувства: конечно, Ориэль было совсем не до любовных мыслей, и Трой, благо, это осознавал. Вот и сегодня юноша, приказав стражам пойти прочь, пришёл в темницу к Ориэль и встреча обещала быть крайне важной: план побега был практически готов, и Трой намеревался обсудить важные детали с феей.
Измученное усталостью и покрытое пеленой беспощадной тьмы лицо Ориэль внезапно осветила улыбка неподдельного счастья. Хотя девушка не испытывала взаимных чувств к Трою, всё же он был ей близким другом, а в его присутствии, казалось, всё плохое исчезало, включая и воспоминания о долгих днях, проведённых в темнице Эвангарда. Она знала, что Трой готовит план побега для неё, но не считала, что это предприятие имеет шансы на успех. За год, проведённый в плену, фея ослабла настолько, что жизнь в ней едва теплилась.
-Трой… - слабым голосом прошептала Ориэль. Крылья феи чуть заметно поблёскивали в сумерках, словно напоминая о том, что надежда на счастливый финал всё-таки жива.
-Любовь моя… - дрожащим шёпотом ответил юноша. – Прости меня, что так долго не приходил. Чтобы отсрочить страшный час, я отправился по воле отца на поиски новых фей. Конечно, я их не искал, такое путешествие лишь убедило отца, что полная сил жизни фея пригодится ему в большей степени, чем ты. Зато я получил время, чтобы окончательно продумать план. Сегодня ты обретёшь свободу, любимая.
Ориэль задержала дыхание. Из её глаз потекла слеза, сверкнув отблеском во мгле темницы. Фея не могла поверить в то, что сын её заклятого врага и безжалостного мучителя всё-таки решился на отчаянный поступок. Наперекор всему, ставя самого себя по смертельную угрозу.
-Сегодня? – переспросила фея, словно не верила своим ушам. – Неужели сегодня?
Ориэль приблизилась к решётке, хватаясь тонкими бледными пальцами за прутья. Трой разомкнул пальцы и протянул девушке ладонь, на которой лежало нечто, похожее на ещё не иссохший лепесток красной розы.
-Возьми это. Спрячь, чтобы никто не видел, - настойчиво шептал Трой. – Слушай внимательно, что происходит вокруг. Поймай момент, когда ты будешь не под прицелом взглядов наблюдателей, и, когда это произойдёт, ты должна съесть этот лепесток. Съешь его, как обычную еду. Никто не должен знать о том, что ты это делаешь, это самое важное, слышишь? Смотри, не упусти момент, второго шанса не будет.
Трой взял кисть Ориэль и положил девушке на ладонь лепесток. Пленница нежно сомкнула пальцы и прижала подарок к груди. Закрыв глаза, она откинулась назад, опершись на каменную стену. Грудь феи тяжело вздымалось, а дыхание стало громким и отрывистым. Ориэль едва сдерживала слёзы, не веря, что её неволя подходит к концу. Трой же продолжал шептать, тревожно оглядываясь на вход в темницу.
-Это лепесток аргании. Как только поглотишь ты его, он в тот же момент даст тебе силы, временно, но достаточно, чтобы бежать. Ты обретешь возможность становиться невидимой, проходить сквозь стены и решётки. Используй свою способность к полётам, и ты сможешь без следа исчезнуть из плена. Отец обвинит огров в твоём побеге, а я же вызовусь добровольцем на твои поиски. Я не буду вечно служить отцу. Его взгляды мне неинтересны и неприемлемы в корне. Я выбираю путь рядом с тобой. Я хочу служить добру.
Девушка прижимала подарок к груди, с восторженной опаской выслушивая план Троя. После всех пыток и издевательств, после длительного томления в темнице план Троя звучал как нечто нереальное, но фея искренне доверяла своему другу.
-Ты мой спаситель навек. Я буду обязана тебе жизнью, - тихо шептала Ориэль в ответ. – Но ты ждёшь от меня того, чего я не смогу пообещать. Ты знаешь, моё сердце до конца и безвозвратно отдано Адриану. И я не хочу в итоге разбить надежды того, кто стал мне близким другом. Трой…
-Всё это не важно, свет моих очей, - горячо возразил юноша, будто бы сам себя пытаясь обмануть, запутать. - Я ни при каких обстоятельствах не допущу, чтобы отец погубил тебя в своих бессмысленных целях. Он истребил расу фей, но ты ему не достанешься. Я сделал, что мог. Теперь твой ход. Мне стоило больших усилий добыть для тебя лепесток аргании. И ты должна, понимаешь, просто обязана сделать то, что я тебе сказал. Всё остальное: любовь, дружба, разбитые надежды – сейчас не имеет значение. Важно только спасение невинной жизни. Твоей жизни, дорогая Ориэль.
Трой тяжело вздохнул, опустив голову. Он осознавал, что любовь к фее не покинет его сердце никогда, но всё же спасение любимой, действительно, было важнее всяческих эгоистических порывов. В голове юноши созрел вопрос.
-Ты ведь захочешь быть моим другом после того, как всё закончится, когда ты станешь наконец свободной?
Взгляд Троя буравил скрытый в сумерках лик феи. Всё в голове юноши перемешалось. Больше всего он мечтал прямо сейчас бежать из Эвангарда со своей возлюбленной. Это был смертельный риск для Троя, и он понимал последствия, с которыми, вероятно, столкнётся.
-Ты можешь не отвечать. Нет причин делать камень на твоей душе ещё тяжелее. Давай спасём твою жизнь. Даже если мы не свидимся больше, я буду хотя бы знать, что у моей возлюбленной есть шанс вернуться домой и жить, дышать, любить.
Ориэль глядела на своего спасителя и плакала, молча и смиренно.
-Пожалуйста не плачь. Всё ведь будет хорошо. Помни мой наказ, Ориэль. Не упусти шанс на спасение. Сейчас мне пора идти. Надеюсь когда-нибудь встретить тебя. Всей душой надеюсь.
Трой, в последний раз взглянув на фею, отошёл от решётки. Спустя пару секунд юноша снова обернулся: в темноте сложно было разглядеть явственные очертания и силуэты. Трой вдруг чётко представил, что за решёткой больше нет пленницы. Представил Ориэль свободно парящей над цветущим Аввадоном, каким его уже никто не помнил. Сдерживая желание снова прильнуть к решётке, Трой лишь горько сам себе улыбнулся. Он знал, что впереди ждут долгие разбирательства и гнев отца, но страх этого сейчас казался не таким уж и большим. Его любимая скоро обретёт долгожданную свободу.