Томас Макгуэйн - Побег

[перевод с английского]


Когда приходит сезон охоты на птицу, в моей кухне кружат собаки, в прихожей свалены в кучу разгрузочные жилеты, все сливные отверстия забиты перьями, и охотники, стоя у холодильника, придумывают, чего бы им такого принять для снятия похмелья. Не любитель ночных посиделок, я тайно злорадствую по поводу их состояния и прикидываю, кто будет стрелять хорошо, а кто нет.

В этом году было не как обычно из-за того, что Дэн Эшевей приехал серьезно больным. Но в то утро на кухне он был чуть ли не единственным человеком с ясным взглядом. Он помог приготовить сытный завтрак, состоящий из поджарки из рябчиков, яиц, сока и кофе. Билл Аптон и его брат Джерри, которых особенно сильно мутило, посадили в машину собак и, словно в порядке раскаяния за вчерашнее, выехали рано. Я сдвинул в сторону тарелки и закурил утреннюю сигару. Дэн подлил нам обоим еще кофе и сел. Мы охотимся по перу вместе уже много лет. Я живу здесь, а Дэн прилетает из Филадельфии. Так или иначе, момент показался мне подходящим.

– Насколько все с тобой плохо? – спросил я.

– Я не поправлюсь, – прямо сказал Дэн, пожав плечами и опустив руки на подлокотники своего кресла. И всё.   – Давай выдвигаться.

По настоянию Дэна мы взяли его собак. Они запрыгнули в алюминиевые короба в багажнике пикапа, когда он скомандовал «в машину»: Бонни – белая с коричневым, и Салли – мелкая сука с белой полоской от носа через лоб. Это были – хотя почему были, они и сейчас есть – два отлично натасканных пойнтера, которые обнаруживали птиц и подавали подстреленных, особо не требуя управления. У Дэна даже свистка не было.

Пока мы ехали в направлении Раундапа, все мои мысли были сосредоточены на том, как же это замечательно – жить. Было что-то странное и радостное в осознании этого факта. Собаки в дороге вели себя так тихо, что это напомнило мне, как, будучи еще щенком, Бонни завывала в коробе, привлекая к нам взгляды жителей каждого поселка, через который мы проезжали. С тех пор она успокоилась, и из нее получилась надежная в работе собака. Бонни и Салли охотились везде – от Олбани в Джорджии до Уилселла в Монтане. У Салли все охотничьи качества были замечательными от рождения, но у Бонни чутье было подлиннее.

Мы ехали меж двух голых горных кряжей – невысоких хребтов без снега или хвойных. Изредка попадались взбирающиеся по склонам изгороди участков, теряющиеся за перевалами или в голубом небе. Одно маленькое стадо коров, которое пас ковбой с собакой – вот и все признаки жизни. Дэн вставлял патроны шестнадцатого калибра в эластичные петли патронташа. На нем были синие полицейские подтяжки и коричневая фетровая шляпа – видавший виды Доббс, какие когда-то носили бизнесмены.

Мы остановились посмотреть, как охотился внизу высокого покатого склона полевой лунь, как подскакивали потревоженные им острохвостые тетерева. Упустив с полдюжины, лунь лег на одно крыло и пригвоздил птицу, взбив облачко пуха и перьев. Когда мы отъезжали, ястреб уже склонился над добычей, вырывая мясо из грудки.

Всякий раз, когда грунтовка взбиралась на очередной перевал, ландшафт менялся. Долгое время рядом с нами бежал скрытый в ивовой галерее зеленый ручей, потом он повернул под мост, а мы продолжили взбираться дальше, держа путь на север. Когда мы выехали наверх, открывшийся нам пейзаж показался безбрежным: великие широкие прерии с очертаниями такими же безупречными, как море. Возвышались разбросанные по долине одинокие крутые холмы и зияли пересохшие русла, поросшие кустарником в тех местах, где были родники. Отбросив всякую логику, мы остановились и оставили машину.

Просияв, Дэн сказал:

– Отличное место для долгого сна.

От этих слов я вздрогнул.

– Мы уже проехали старую почтовую дорогу? – спросил Дэн.

– Пару миль как.

– А где мы тогда в 1965м вспугнули шалфейных тетеревов?

– Прямо там, где старая почтовая дорога проходит мимо постоялого двора.

В тот год Дэн окончил Уортон и по этому случаю сделал себе подарок: компактное английское ружье шестнадцатого калибра. Сейчас оно находилось позади наших голов в держателе для ружей. Воронение стерлось, и разболталась ось рамы затвора, а на ложе образовалась ложбинка на том месте, которым Дэн прижимал колючую проволоку, когда перелезал через заборы.

– Удивительно, что мы тогда вообще нашли хоть какую-то дичь, – сказал Дэн, идя чуть поодаль, – С тем постоянно удирающим от нас псом, Бураном. Через каждые сто ярдов Бурана приходилось приструнивать, иначе бы он от нас просто удрал. Помнишь? Подумать только, и мы еще кормили этого паршивца.

Буран был лишен всякого таланта, чувства верности или привязанности. Клянусь, когда-нибудь однажды этот пес довел бы нас до расправы над ним. Дэн подарил его кому-то в Джорджии, и из него получилась отличная собака для конной охоты – для пеших охотников он был чересчур энергичным.

– Он нашел шалфейных тетеревов.

– А помнишь, когда мы дошли до дальних склонов Малых Снежных гор, он впоролся в стаю острохвостых тетеревов будто скорый поезд? Нам надо было тогда взять с собой ружья для охоты на оленей. Диковинный был пес. Интересно, где он теперь? Интересно, чем он занят? Тысяча девятьсот шестьдесят пятый. Черт меня побери.

С востока на нас снова вывернула старая почтовая дорога, и мы остановились: две неглубокие колеи тянулись вверх по холму. Мы спустили собак и полчаса шли вдоль дороги. Прошли мимо наполненной водой старой буйволиной купальни. Поднялся против ветра чирок и полетел над прерией.

Еще где-то через милю собаки встали в стойку. Трудно было сказать, кто из них причуял дичь первой, а кто продублировал. Салли прокралась немного вперед, переместилась и снова встала, затем Бонни просекундировала. Из этого мы поняли, что птица смещается, и действовали быстро. Собаки стояли твердо, и длинный выводок куропаток поднялся со звуком рвущейся бумаги. Я убил уходящую, а Дэн чисто попал слева и справа. Было приятно снова убедиться в том, как метко он стреляет навскидку. Я вечно вожу ружьем туда-сюда и от этого теряю в расторопности – слишком много охотился на водоплавающую дичь в молодости. Дэн никогда не охотился нигде, кроме возвышенностей, и результатом этого была его высокая скорость стрельбы.

Бонни и Салли подобрали птиц. Они прибежали со складками вокруг глаз, у каждой в зубах по куропатке. Собаки положили птиц к ногам, и Дэн подцепил Салли пальцем за ошейник. Бонни рванулась за оставшейся птицей. Как подающая собака она была лучше.

Мы подстрелили еще пару в лощине. Собаки встали в стойку плечом к плечу, и птицы взлетели. Мы подобрали тех, потом набрели на одиночную и пошли к сбегавшему по холму ручью, по берегам которого тянулись заросли яркого снежноягодника. Там мы и устроили с собаками полуденный привал. Красивые суки опускали морды в студеную воду и пили до тех пор, пока не кончался запас воздуха, после чего с улыбками поднимали головы. Потом они легли передохнуть. Мы переломили ружья и отложили их в сторону. Я расстелил кусок газеты и выложил бутерброды и кислые яблоки с собственного дерева. Растянувшись на траве и облокотившись на один локоть, мы ели свободной рукой и смотрели на прерии – на мой взгляд в мире нет ничего прекраснее. Мне хотелось бы увидеть все луга, пока они не исчезли.

В какой-то момент я не вытерпел:

– Что ты имел в виду, когда сказал, что не поправишься?

– Именно так, старик. Это уже окончательно. Но послушай, сегодня я об этом не думаю.

Мне было отчасти тягостно. Всех нас когда-нибудь не станет, думалось мне. Это как ждать звонка будильника, когда слишком темно и не разобрать, сколько там на циферблате. Глядя на натянувшую полицейские подтяжки широкую грудь Дэна, было довольно трудно себе представить, что уже определена причина, по которой он мог обратиться в прах. Но тут я ошибался.

Одинокий самец антилопы остановился посмотреть на нас с большого расстояния. Дэн набросил свою шляпу на дуло ружья и приманил глупое животное на тридцать ярдов, прежде чем оно фыркнуло и убежало. Иногда мы набредали на построенные индейцами укрытия для охоты на антилоп, обычно неподалеку были расставлены еще и силки на орлов – хитрые приспособления, сделанные руками коренных жителей. Возле ручья в грязи валялись старые стреляные гильзы калибра 45-70. Может, здесь был бой, а, может, пожилой фермер охотился на антилоп с кавалерийским карабином. Кто знает. Глядя на юг, я увидел подрагивающий мираж, в голубых тонах, в окаймлении холмов в перспективе. Повсюду вокруг нас в прерии стрекотала жизнь. Я постарался представить себе индейцев, солдат. Вроде бы получалось. Их больше нет или они все еще есть?

– Не уверен, что хотел бы выбить полную норму.

– Сначала их надо еще найти, – сказал я. Впоследствии у меня было достаточно времени поразмыслить над этим замечанием.

Дэн подумал и вдруг сказал:

– А это интересно. Найдем и решим, добивать ли до нормы или оставить, как есть.

Пойнтеры встали, потянули спины, кинули на нас взгляды, махнули разок хвостами и снова улеглись около ручья. Меня охватило какое-то странное чувство. Дэн смолк. Он смотрел вдаль. Спустя минуту, его лицо озарила улыбка. Собаки только этого и ждали, и вскоре мы уже двинулись дальше.

– Здесь, – сказал Дэн. Мне или собакам – я так и не понял, кому. Бонни и Салли рванули, ринулись на поиски с подветренной стороны: Бонни больше забегая вперед, а Салли тщательно отрабатывая пропущенные участки. Я ощущал, какое удовольствие доставляли Дэну эти работающие в смычке стремительные и прекрасные создания.

– Когда будешь охотиться с этими девочками, – сказал он, – Дополняй их основной рацион гамбургерами, яйцами, салом, ну, ты знаешь, подмешивай это в сухой корм. В особенно жаркие дни добавляй им в воду электролиты. У Бонни течка в апреле и октябре, у Салли в марте и сентябре. Когда у Салли течка, она слегка температурит, и в жаркую погоду ее нельзя выводить на охоту в первые полторы недели. Я всегда держу их в доме. Не позднее первого августа начинаю гонять их на шлейке, чтобы набрали форму. Обеих гоняю верхом.

Мне сделалось муторно и тяжко. Возможно, жизнь – это не то, что мы теряем в результате долгой борьбы. Но я с шумом выпустил воздух и подумал: «это может длиться бесконечно».

Салли заглянула в глубокое сухое русло. Бонни сбежала вниз и выбралась с другой стороны. У верхнего края русла высокую траву перерезала тень. Салли встала в стойку прямо на краю, и Дэн жестом отдал Бонни команду спуститься. Она подбежала с другой стороны, причуяла запах, перешла на крадущийся шаг и тоже встала.
 
Дэн улыбнулся мне и произнес:

– Пожелай мне удачи.

Он закрыл ружье, сошел с края в русло и пропал из виду. Я опустился на землю и сидел так, пока не услышал выстрел. Спустя мгновения выводок куропаток начал подниматься: восемь темных птиц набирали высоту. Я свистнул моих собак и пошел к машине.