Их путеводная звезда. Ч. 4. Мне отмщение. Глава 19

                Глава 19.
Санкт-Петербург.
8 марта 1905 года. Утро.

     - Поручик Литвинов!
     Алексей оглянулся и замер. Перед ним стоял генерал Реннекампф. Длинная серая шинель с офицерским Георгием (больше генерал ничего не носил), аксельбанты, золотые эполеты. И конечно, длиннющие пышные усы на веселом загорелом лице.
     - Поручик, смирно! Это что еще за маскарад?!
     Алексей автоматически вытянулся и щелкнул каблуками, вскидывая руку к козырьку.
     - Здравия желаю, ваше превосходительство!
     Вспомнив, что отдает честь в цилиндре и щегольском пальто, смутился, покраснел и опустил руку. Как же он глупо, наверное, выглядит! Опасения его подтвердил раздавшийся рядом смех – это смеялись четверо офицеров, стоявших рядом с генералом (не иначе, как свита). Смеялся и сам Реннекампф.
     - Господа, - повернулся генерал к офицерам, - позвольте вам представить – поручик Алексей Литвинов. Один из лучших офицеров, служивших под моим командованием. Китайская компания, Цицикар, Гиринский бросок. Итак, почему в штатском? – снова повернулся Реннекампф к Алексею.
     - Господин генерал …
     - Без чинов, Алексей, без чинов.
     - Павел Карлович, понимаете, в двух словах не расскажешь. А мне обязательно нужно с вами поговорить.
     - Вот что, поручик, у меня времени мало: сегодня вечером уезжаю обратно в Манчжурию. Поэтому сделаем так: мы сейчас как раз направлялись в ресторан, пойдем с нами. Там и поговорим.
     Они сидели в «Кантоне» за столиком, свита расположилась за соседним. Реннекампф, моложавый, подтянутый, прекрасно выглядевший для своих пятидесяти лет, с видимым удовольствием опустошал тарелки, которые подносили официанты.
     - Соскучился, понимаешь ли, по нормальной еде. Там, на фронте … - он только махнул рукой. – Я тут интендантам в управлении такой скандал устроил! Мер-р-рзавцы! Пр-р-рохвосты! Веришь ли, Алексей, один раз так довели – за револьвер схватился. Ей богу! Да только без толку все, ни виноватых, ни концов не найдешь. Но что я все о своем? У тебя-то как? Рассказывай, рассказывай!
     И Алексей стал рассказывать. Про службу в полку генерал-майора Кашерининова, про их миссию в Сербии, про Белград, полковника Костомарова, про мятеж и гибель Обреговичей, свои скитания по Европе. Когда он дошел до своего возвращения в Санкт-Петербург, немного замешкался, но потом взял себя в руки и продолжил. Он рассказал все, умолчав, однако, о Леночке и Ольге Сергеевне. Это генералу знать не нужно, да и общей картины не меняло.
     Когда он закончил, генерал некоторое время молчал.
     - Да-а-а, - наконец протянул он. - Ну и история, куда там господину Сю. Так говоришь, всех бандитов на месте положил? – он покачал головой. – Молодец! Я не удивлен нисколько. Ты всегда отличным стрелком был.
     Алексей молча смотрел на Реннекампфа. Один из самых блестящих генералов Российской армии, герой, покрытый славой нескольких компаний, сидел перед ним, поигрывая хрустальной рюмкой и о чем-то сосредоточенно думал. Алексей сейчас не испытывал ничего, кроме огромного облегчения. Даже давящая темная тоска отошла на второй план.
     - Вот что, - наконец, прервал молчание генерал, строго глядя на Алексея, - так сделаем. Сегодня вечером я уезжаю на фронт. Ты, поручик, едешь со мной. Никаких возражений! – он повысил голос, видя, что Алексей хочет что-то сказать. – У меня свой вагон, никаких досмотров, никакой полиции. Тебе сейчас лучше быть подальше от столицы. Там, в дивизии, я - и царь, и бог, и воинский начальник! Хорошие офицеры мне позарез нужны! Людей, настоящих проверенных людей, не хватает просто катастрофически. Понимаешь? Ну а кончится война - вернемся, тогда и будем разбираться с этими шпаками из МИДа! Я этого дела так не оставлю!

                * * * * *

     - Господин Шкабельников? Григорий Захарович?
     - Да, это я, - губернский секретарь Шкабельников, старший помощник делопроизводителя канцелярии Министерства иностранных дел, человек с невыразительным лицом поднялся из-за стола, настороженно глядя на вошедших. - Что вам угодно-c?
     - Вы арестованы!

                * * * * *

Его Высокородию, Надворному советнику
Яроцкому Стефану Афанасьевичу
Чиновнику по особым поручениям при
министерстве иностранных дел
от агента «Василек»
                Рапорт.
     Докладываю Вашему Высокородию последние данные наблюдения за объектом «Серб». Утром пятого марта сего года, «Серб» на извозчике проследовал на улицу Бассейная. Нет сомнения, что он каким-то образом связан с боевой группой социалистов-революционеров. В десять ноль семь группа начала проведение теракта, направленного на убиение Действительного статского Советника Кескевича Виктора Антоновича. Считаю своим долгом заметить вашему высокородию, что «Серб» сделал все, чтобы теракт предотвратить. После начала перестрелки вместе с одной из террористок ушел через соседний дом, проявив при этом незаурядные агентурные данные.
     На квартире Барского появился в одиннадцать пятьдесят две. В двенадцать пятнадцать начался штурм квартиры агентами Охранного отделения и городовыми. Здесь считаю своим долгом доложить, что в момент штурма допустил непростительную ошибку, следствием чего явился уход «Серба» из-под нашего наблюдения. За проявленную мною небрежность прошу наложить на меня дисциплинарное взыскание.
Несмотря на все предпринятые мною меры, «Серб» был обнаружен только седьмого марта в восемнадцать десять у входа в гостиницу «Англетер». Вечер и ночь провел в у себя в нумере. Посетителей не принимал.
     Утром восьмого марта «Серб» вышел из гостиницы, дошел до Невского проспекта пешком. В десять пятнадцать вошел в помещение Русско-Азиатского банка г-на Путилова. В десять сорок пять вышел оттуда и вступил в контакт с генералом от инфантерии Реннекампфом. Далее вместе с генералом и четырьмя офицерами проследовал в ресторан «Кантон», где провел один час семнадцать минут.
Весь остаток дня сопровождал генерала, вместе с его свитой.
     В двадцать сорок прибыл на Николаевский вокзал, где вошел в личный вагон генерала Реннекампфа. В двадцать пятьдесят пять поезд отошел. Из генеральского вагона «Серб» не выходил, откуда можно сделать вывод, что он уехал вместе с генералом.
Не имея на то прямого указания, я был вынужден посадить в поезд одного из своих помощников, выдав ему из подотчетных сумм двенадцать рублей.
     Двенадцатого марта он сообщил телеграммой на мое имя, что «Серб» находится в генеральском вагоне, который прибыл в Москву и перецеплен к поезду на Харбин. Прошу срочно дать указания, необходимо ли продолжение наблюдение за «Сербом» на пути следования в Манчжурию. В случае положительного решения, прошу выделить для осуществления данного мероприятия необходимую денежную сумму. (Смета прилагается).
14 марта 1905 года.
«Василек»

                * * * * *

     - Итак, господин Шкабельников, или мне следует называть вас – Ангел? - надворный Советник Яроцкий Стефан Афанасьевич, чиновник Особых поручений министерства иностранных дел, внимательно смотрел на своего собеседника. По искрящимся глазам, немного порывистым движениям, не сходящей с губ легкой улыбке человек, хорошо знавший его, мог бы сразу сказать, что надворный советник весьма и весьма доволен собой.
     - Вы можете называть меня Григорием Захаровичем, - спокойно ответил тот, - но я не знаю причин моего ареста.
     - Так-таки и не знаете? – ослепительно улыбнулся Яроцкий. – Тогда постараюсь вам объяснить. Вы в настоящее время являетесь резидентом Сербской и, к моему удивлению, Австро-Венгерской разведки. Плохо понимаю, как это может сочетаться, но факты – упрямая вещь. Подозреваю, что по-настоящему вы работаете только на одну из этих разведок, а вторую водите за нос. – Он с улыбкой посмотрел на тихого неприметного человека, сидящего перед ним на стуле. - Ничего не хотите сказать? Заявить решительный протест, к примеру?
     - Я подумаю.
     - Уже хорошо. Это сбережет нам время, хотя вообще-то я никуда не тороплюсь. Надеюсь, что у нас с вами впереди еще множество бесед на самые разные темы. Меня интересует структура агентурной сети в России, и в первую очередь Австро-Венгерской. Потом ваша личная биография, планы вашего начальства, резервная система связи и кое-что еще. Как видите, я не упомянул о шифрах и системе связи. Все это нам уже известно. Да-да, Григорий Захарович. Я многословен, да?
     - Немного.
     - Это нервное перевозбуждение от успеха. Вы не представляете, сколько было потрачено сил, чтобы выйти на вас. И когда в Петербурге появился Литвинов, я понял, что у нас появился неплохой шанс. Ретивые чиновники, правда, успели засадить его в Петропавловку. Пришлось выцарапывать его оттуда, выпускать на свободу и смотреть, наблюдать, фиксировать. Простая схема, вы не находите? Но ведь эффективная! Мы сразу определили круг лиц, кто так или иначе имел дело с донесениями моего агента, а уж когда вы вызвали группу боевиков, остальное было уже делом техники. Последние три недели вы были обложены так плотно, что мы теперь знаем о вас очень много. Причем даже то, о чем не подозревает ваше начальство. Я имею в виду некоторые шалости в публичных домах. Мелочь, но иногда на судебных процессах такие мелочи начинают неожиданно играть существенную роль. Хотите посмотреть фотографии?
     - Нет, не стоит.
     - Не хотите, как хотите. Тогда-то мы и выяснили, что вы являетесь двойным агентом. Наверное, очень пикантно – работать одновременно на две страны, которые являются потенциальными противниками. Вы не находите? Просветите меня, пожалуйста: эти бумаги из архива Обреговичей действительно так важны?
     - Мне не все сообщают, но насколько я знаю – да.
     - Если я вас правильно понял, то вы не собираетесь все отрицать и требовать консула?
     - Я вас внимательно выслушаю.
     - Прекрасно. Тогда начнем с того момента, когда вы появились в России.

                * * * * *

     - Ну-с, Стефан Афанасьевич, как прошел первый допрос?
     - Результативно. Через пару дней, думаю, этого Ангела выпустим на свободу. После получения от него соответствующих подписок, конечно. Будет работать на три страны, только и всего. Где две страны – там и три будет, - он захохотал.
     - Благодарим за службу. Я буду ходатайствовать о награждении вас, Стефан Афанасьевич, орденом Святой Анны второй степени за блестяще проведенную операцию.
     - Благодарю и вас, ваше превосходительство.
     - Что-нибудь еще?
     - Поручик Литвинов.
     - Литвинов? А-а-а, припоминаю, припоминаю… Молодой человек, вернувшийся из Белграда. Я думаю, что можно провести его, так сказать, реабилитацию. Ему, увы, пришлось немало вытерпеть. Ваше мнение - его включить в наградной лист, а? За верную службу. Станислава третьей степени? Как вы думаете, Стефан Афанасьевич?
     - Это правильное и мудрое решение, ваше превосходительство.
     «Сам-то, наверное, в самом начале наградного списка будет стоять. Владимира с мечами, получит, уж не меньше».

                * * * * *

     Поручик Алексей Литвинов стоял у открытой двери вагона, подставляя лицо тугой струе встречного ветра. Шел уже пятый день их пути. Далеко остался Санкт-Петербург, прекрасный и страшный, осталось в прошлом все, что произошло с ним за эти три месяца. Но воспоминания остались. Они останутся с ним на всю жизнь. Он никогда не забудет Леночку, подарившую ему несколько недель настоящего счастья. Леночка будет с ним всегда.
     Что впереди – не имеет значения. Алексей попросит генерала отправить его на передовую, за линию проволочных заграждений. Поэтому воспоминания скоро прекратятся…
     Поезд шел на Восток…