Козюлькин

С фамилией ему не повезло. Это уж абсолютно точно. В который раз, заполняя бланки запросов или протоколов допроса, младший лейтенант Козюлькин, доходя до своей фамилии, недовольно морщился. Пока он был курсантом районной школы милиции – это ещё куда ни шло. Но вот представить себе, например, начальника областного угрозыска полковника Козюлькина он точно не мог. Не звучало! Не складывалось. Эх, не видать ему хорошей должности! Посмотрят в обкоме характеристику, почитают представление и скажут уважаемые товарищи: ну куда ж это годится? Как он с такой фамилией будет на преступный элемент ужас наводить? Козюлькин… Нет, давайте, скажут, нам другого кандидата.
А тут ещё товарищ Грац, начальник оперчасти… «Чтоб они, – говорит, – все у тебя в кулаке были! Чтоб на каждого папочка была! От дворника до самого директора! Потому что ты знаешь, что это за завод?!» А как не знать? Самый большой в районе, а может, и в области. Ещё и полусекретный. Напоказ велосипеды выпускает и кастрюли всякие, а в закрытых цехах… и знать не положено! «Короче, месяц тебе даю. А не то… – и паузу такую страшную сделал. – В постовые у меня пойдёшь! Мостовую топтать».
Грац – он такой. Скажет – сделает. А как тут за месяц что-то нарыть? На заводе три тыщи человек, всё секретное, везде тебе вежливо от ворот поворот дают. Тут все друг друга с малых лет знают, а ты как белая ворона. Кто тебе что расскажет?
Козюлькин досадливо бросил ручку на стол, встал, налил себе в стакан крепкого чая. Спал он не больше четырёх часов, а по совести, хорошо если три, и при внешней нездоровой бодрости тела мысли в его голове не складывались, ворочаясь валунами. Что написать Грацу в рапорте? Как изложить? Ничего ведь толком и нету, так, мелочёвка одна.
– Товарищ младший лейтенант, задержанный Курочкин доставлен, – прожевал сквозь усы пожилой сержант-конвоир в приоткрывшуюся дверь. – Заводить?
– Какой Курочкин, в бога душу мать? – устало выругался младший опер. Он уже и забыл про него. – А, заводи давай…
На табурет в центре кабинета опустилась сутулая фигура работяги средних лет. Козюлькин молча, снизу вверх, оглядел вошедшего. Тяжёлые рабочие ботинки без шнурков, широкая заводская роба на пару размеров больше, взъерошенные волосы, удивлённо-испуганный и покорный взгляд… Да-а, тот ещё рецидивист.
– Ну что, Курочкин, признаваться будем?
– Так я ж чего… Ну да. Взял. Виноват.
– Конечно виноват! На какую разведку работаем?!
– Какую разведку, товарищ начальник…
– Какой я тебе товарищ?! – крикнул Козюлькин наигранно громко. – Ты же враг! Ты нашу военную тайну кому продаёшь?! – и грохнул кулаком по столу.
– Да какую тайну, това… гражданин начальник?! Да помилуй бог!.. – испуганно залепетал задержанный. – Да мы…
– А ты знаешь, что по диаметру этой шайбы, – и Козюлькин вытащил из ящика стола здоровую металлическую шайбу и с грохотом плюхнул на стол прямо перед Курочкиным. – По её размерам… можно определить размеры заклёпок? А по ним – характеристики бронелистов! А?
У Курочкина глаза на лоб полезли и от удивления вытянулось лицо.
– Ты знаешь, что это – шпионаж?! Ты понимаешь, что за это бывает? Кому сведения сливал, гад?!
– Дак мы это… – у бедного Курочкина от осознания тяжести статьи вдруг отлила кровь от лица и слова все повылетели из головы. – Мы же с мужиками это… на грузила… для сетки… Рыбу мы… это… ловить-то.
– Так ты, значит, не один такой?
– Не… – Курочкин вдруг обрадовался: – Ну так рази ж бы я стал? Ну все носят – и я взял.
– Все, говоришь? И все знают?
– Ну да… – уже осторожно подтвердил Курочкин.
– А кто у нас за охрану?.. Хотя ладно, – Козюлькин вдруг успокоился, сел за стол и что-то быстро начал писать в протокол. – Курить хочешь? – и он подвинул открытую пачку папирос на край стола.
– Можно… вторую? – осторожно спросил Курочкин.
– Да забирай всю, – добродушно сказал Козюлькин. – Вот здесь и здесь распишись… Конвой!
Одной рукой придерживая брюки без ремня, Курочкин быстро спрятал папиросы в карман, удивлённо таращась то на Козюлькина, то на конвойного. А Козюлькин уже в хорошем расположении духа махнул рукой – уводи, мол. И с чувством, уверенно сел за стол. Множество радовавших мыслей теперь крутилось в его голове.
Все носят… Это же «группа лиц», часть два… И все знают… это недонесение! Да не первый раз, видать… Значит, с охраной секретного объекта – совсем никак… А может, она в сговоре?! А? Вот оно как разворачивается… Вот теперь поговорим, товарищ директор! Теперь не я у тебя в приёмной сидеть часами буду! А у меня – не домыслы, предположения. У меня – про-то-кол! Допроса гражданина Ку-роч-ки-на! Ну что, товарищ Грац, будут теперь и папочки, и опердела… За тонкую ниточку потянешь…
Козюлькин сладко потянулся, выпрямив ноги под столом, и отпил уже подостывший чай. «Так… Сейчас составить рапорт на Граца, потом – честно пару часов поспать, а потом – Курочкина на допрос! Ай да Козюлькин, ай да молодец!»

А в рабочем бараке Нюрка Курочкина уговаривала свекровь:
–  Ой, мама, да шо вы заходитеся? Ну что ему будет? За десять-то железок… Ну пожурят, ну премии лишат, недотёпу энтого, – она встряхнула сильными руками мокрую простынь и перебросила через натянутую верёвку. – Вечно все люди как люди, а энтот на ровном месте в историю влипнет.
– Тяжко мне, Нюра… Что-то ж нет его? – с надеждой сказала свекровь.
– Ладно, я у Любки с охраны спрошу, как вернётся. Там у них и опер не злой, молодой вроде… И фамилия у него смешная – Козюлькин! – Нюрка невольно улыбнулась. – Всё хорошо будет, мама, не заходитесь. Лишь бы не загулял где, гад.
А мать только тяжело вздохнула…