Георг Гейм, Дневник Шеклтона, 4

Внезапно лед и снег под ногами кончились, и мы оказались на каменистой почве, поэтому сани пришлось нести на себе. Кругом видны были обломки скал и груды гальки, которые  вдруг чуждо и пугающе выступили из тумана. Приходилось постоянно смотреть, куда ступаешь, и мы почти не обращали внимания на то, что нас окружало. Однажды нам показалось, будто в воздухе кто-то вскрикнул, как кричат над горными ущельями хищные птицы. Но мы приняли это за обман слуха: может где-нибудь внутри жуткого тумана  обломилась скала, а влажный воздух так странно преобразовал звук. Местность, кстати, представляла собой довольно крутой откос. В 5.30 дня гипсометр показывал всего 2.100  метров высоты. Десять минут спустя термометр перешёл нулевую отметку. И тут вдруг Маршалл, который шёл рядом со мной с противоположный стороны саней, говорит: "У меня на ногах мох", а Эдамс, несущий переднюю часть саней, почти в тот же момент заявляет: "Перед нами трава." Эти слова стали для нас ударом. Растительность, трава! Мы выронили сани, наклонились к земле - все четверо - и вырвали пучок травы, странной бледной травы, выглядывающей между камнями. И это на 88°23 южной широты! Мы хватали друг друга за руки, заглядывали в глаза, думая, что спим или сошли с ума. Мы опустились на сани и постоянно кричали друг другу: "Трава! Трава!" Это слово неслось сквозь туман - невероятным символом жизни, трубным зовом, призывом восстать из мёртвых. Раз уж мы обнаружили такой признак жизни, какие ещё чудеса ожидали нас за этой стеной тумана и испарений? Мы подошли к потаённым вратам. Наши сердца колотились ритмoм внезапно окруживших нас тайн, загадок и ожиданий. Там, где была трава, была жизнь. Неужели мы обнаружили древний дилювиальный лес, и сейчас из этого мутного дыма высунется навстречу голова ихтиозавра? Или вот-вот во мгле пролетит археоптерикс, над нами, четырьмя людьми, милями льда и снега отрезанными от цивилизации, брошенными на произвол судьбы науками, забытыми друзьями, а впереди - тьма, таинственная страна будущего, окутанная туманом горных пустынь. Внезапно слово "человек" показалось мне невероятно смешным и бессмысленным. Я разразился диким хохотом, далеко, позади нас, он отразился глухим эхом каких-то ущелий и смолк.

Туман постепенно рассеивался, и на мгновение впереди показалась то ли вершина горы, то ли скала. Иногда снизу, из глубины, как будто слышался шум горной реки. В любом случае, мы не осмеливались сделать больше ни шага в этот таинственный, неисследованный мир, пока туман не рассеится окончательно. Спустя ещё полчаса, которые мы провели в спорах об уплощении Земли на полюсах и нагревании околополярных регионов вследствие такого уплощения, стена тумана сдвинулась настолько, что справа и слева стали видны остальные горы, грандиозные альпийские формации, при этом необычной разрозненности, и лишь прямо перед нами всё ещё было окутано мутной дымкой. Нам удалось примерно определить, что мы сидели над краем долины, уходящей куда-то вниз и окруженной, по всей вороятности, справа и слева высокими горами. Вдруг (и я это тоже никогда не забуду) из глубины пропасти вырываются несколько вихрей, которые обнаженными мечами яростно рубят вязкий воздух. И вот перед нами и под нами открываются неизмеримые, озарённые солнцем ландшафты, поросшие лесом горы, а у их подножья в сиянии большого медного солнца - громадная равнина, засеянные поля, рощи и что-то похожее на огромные города вдоль сверкающих рек, райские башни Южного полюса, и всё это - странного белого цвета, без той уютной зелени, что покрывает просторы нашей родины.  Все мы вскочили и, точно хмельные от радости, вглядывались в эти неоткрытые таинственные горизонты. Кому дано описать наши чувства, тот хаос из любопытства, счастья, восторга, гордости, жажды славы и толики страха перед ожидающей внизу неизвестностью? Подобное потрясение, должно быть, испытал Кортес, увидев города Монтесумы или Писарро, когда обнаружил у своих ног золотые крыши инков. Мы понимали, что с этого момента наши имена будут написаны на звездах, и мы четверо станем героями человечества. Какой великий час! И какое падение после. Немного отойдя от своего опьянения, мы решили спрятать сани тут наверху, запастись только самым необходимым и начать спуск. Так мы и поступили. Сначала перешли травянистые склоны, потом пробрались сквозь заросли какого-то белого колючего кустарника неясного происхождения - во всяком случае Маршаллу не удалось отнести его ни к одному из известных видов растений -  затем мы оказались в высокогорных лесных регионах  с той же вегетацией полярной сосны. Иногда между стволов шмыгало что-то, похожее на зверей размером с косулю - бледные существа с телом как у зайца, увенчанным длинной, поросшей белой шерстью шеей (назову его зайцежирафом). И тут, в лесной расщелине, мы увидели дым и костёр.