Последний рейс

Наступил неприветливый ноябрь месяц, река покрылась тонким льдом, а золотистую листву припорошило снежком. Наш экипаж готовился к последнему рейсу за эту навигацию. Когда механик сообщил, что поедем вытаскивать из беды тонущий посреди Оки речки дебаркадер, я расплакался, а вслед за мной и весь экипаж. Даже суровый старпом пускал слезу и каялся. Я долго не мог отвязать от причала толкач. Мои нежные чувства обострились и, сидя на кнехте я плакал, а вместе со мной и весь экипаж, вспоминая агрессию кровавого режима. Так прошел вечер. Наступило утро и мне вызвали психоаналитика, который мне помог, потому что обрубил топором канаты. И рыдая да каясь, поплыли к тонущему на земснаряде шкиперу, который сквозь слезы готовил для себя петлю.

Прочитали? Забудьте. Такие сказки оставьте либералам.
 
На самом деле последний рейс я провел в другой бригаде, потому что остальные рядовые уже уволились. На буксире был старпом Толик с моим сменщиком и механик Михал Генадич, с которым мне предстояло нести ночные вахты. Путь был неблизкий, до города Коломна, где мы должны были забрать земснаряд и отбуксировать его в Западный порт. Проснувшись без четверти полночь, я почуял неладное. По моим подсчетам, буксир должен был находиться в центре Москвы, в районе Кремля. А тут тишина, ни вибрации, ни плеска волн, да и в иллюминатор ничего не видно. Поднявшись в кают-компанию я увидел старпома и механика в окружении диспетчерш, которые должны отвечать за грузопоток порта и по идее давно выгнать нас в рейс, но они безмятежно сидели рядом с командирами и бухали.

- Погоди, Олег, сейчас поедем, - произнес раскрасневшийся старпом.
- Вы еще четыре часа назад обещали,- налив стопку, произнесла одна из диспетчеров.

Впрочем скоро дамы удалились по службе и через десять минут, официально вызвав нас по радиосвязи, дали разрешение на выход из порта. Отдав чалки я заспешил в рубку. Качаясь в кресле, Михал Генадич героически вел теплоход через ночь. Впрочем сил у него почти не осталось и что-то пробормотав, он, мягко говоря прилег на диван и захрапел. Я был очень рад, что идем без баржи, только буксир, поэтому привычно сел в кресло и стал ногой пинать рычаг, гоняя рули управления. В шесть утра я дорулил почти до Южного порта. Пришел Толик, разбудил Генадича и мы пошли отдыхать. Я от напряжения, он от выпитого. Проснулся в полдень от жары. В кают-компании градусник показывал сорок, что по цельсию и это несмотря на то, что на улице был крепкий минус. Пройдя по палубе к рубке я посмотрел, как наш буксир ловко режет форштевнем лед, поежился и проследовал на пост управления, готовясь к вахте. Оказывается, ребята по утру настолько замерзли, что помимо утиль котла, который находится в дымовой трубе и нагревается от газовыхлопа дизелей, запустили еще и основной. Я заспешил в машинное отделение и остановил котел, а то реально внутри помещения дышать было нечем, да и от сухого воздуха вперемежку с жаром слезились глаза. На этот раз вахта прошла успешно. Я демонстративно не появлялся в рубке и отгадывал кроссворды у себя в каюте и изредка, по звонку шел на палубу, чтобы швартоваться в очередном шлюзе. Ну а на следующую ночь мы подошли к борту земснаряда, что на Оке, учалились. И отдав все это великолепие Толику, отправились отдыхать, Толик развернулся и поплыл вверх по реке, сдавать земснаряд порту.
Плыли мы медленно, мало того, что лед, да еще квадратный и железобетонный земснаряд скорости не прибавлял. Так, навскидку три километра в час. Иногда в рубку заходил шкипер погреться и налив граненый стакан, отправлялся на свое хозяйство, стругать топориком досочки, которые он называл чепиками. Они ему тогда очень пригодились. Обстругав колышек в виде конуса, он спускался в трюм земснаряда и молотком вбивал чепик в место, где текла из дырки забортная вода. Собственно говоря земснаряд потихоньку тонул. За то время, как мы доползли до Западного порта, шкипер вколотил в стенку борта сорок затычек, ну а уж сколько ведер вычерпал, затрудняюсь ответить. Впрочем в Западном порту был сухой док и мы поставили земснаряд на ремонт. Теперь когда вижу на канале корочку льда, вспоминаю последний рейс в эту навигацию Вторую навигацию подряд на толкаче-буксире, флагмане Западного порта "Речной-69".