Изгнание

 Текст с иллюстрациями можно увидеть в моем ФБ

          
                Михаил Заборов               
        ИЗГНАНИЕ
                (Из серии скульптурные злоключения)
 Как-то рассказал я в интернете о трагической судьбе семьи Владимира Хмызникова, бывшего моего сокурсника по институту, талантливого скульптора, который был исключен из СХ Белоруссии за шарж на начальника, подвергнут остракизму, лишен работы, он сам и вся его семья были уморены голодом и погибли. Это все произошло в наши с вами дни, и сделали это все не кгб, не террористы - свои же коллеги товарищи - все милые люди! Читайте мой кратенький рассказ: ГОЛОВЫ НА БЛЮДЕ.                 
    Рассказывая о товарище, я между прочим  заметил, что был в положении еще худшем  чем Хмызников. Одна читательница  ФБ посоветовала мне рассказать и об этом, говоря: все ведь это наша история. Вот я и подумал словами известной песенки: “на то ж она история, та самая которая ни столько, ни полстолько не соврёт”
   Но может ли быть что-то хуже того, что произошло с Хмызниковым и его семьей, их трагической гибели? Нет, хуже уже не придумаешь. Что же я имел в виду, говоря, что был в гораздо худшей ситуации? Я имел в виду именно ситуацию, она действительно была много хуже, просто в отличие от совершенно бехитросного Володи Хмызникова, я  как хитрый еврей из нее выкрутился, не без тяжелых жертв. Тем бросил я кость псам антисемитизма, у которых появился еще один повод изречь сакральную фразу “еврей выкрутится!” Пусть грызут эту кость, зато себя и семью свою, крошку доченьку я спас от голода - каждому свое, кому кость, кому хлеб!
   Нет, я не грабил банки, таких способностей нет, просто тогда появилась мода украшать убогие советские жилища слепками со старинных рельефов, декоративных тарелок, медальонов - это и была спасительная нить Ариадны. Как я наладил производство таких поделок рассказывать не буду, “замнем для ясности”,  тогда ведь все было под запретом. Я был нарушителем, но нарушить убийственный запрет - значит, восстановить свое и своей семьи первозданное право на жизнь. Не каюсь!
    Так вот о ситуации: Хмызникова хотя бы не преследовали в институте, меня же преследовали разнузданно цинично, без малейших ограничений! За что, спросит любознательный читатель? За что? - спрошу я любознательного читателя. Дело в том, что  никомушеньки, ничегошеньки, ни столько ни полстолько я плохого не сделал, в этом могу поручиться, так за что?
   Не знаю, что ответит и ответит ли вообще  любознательный читатель о причинах яростного преследования, которое на меня обрушилось, но признаюсь, мне эти причины  вполне ясны самому. Конечно же антисемитизм, но антисемитизм - по марксистской терминологии - это как бы общий базис ненависти к евреям, так вот на этот базис в моем случае взгромоздилась еще весьма, весьма  каверзная надстройка (тоже термин марксистский, видите все по-научному коммунизму!).   
   Мой папа самых честных правил, светлая ему память, живописец, честно и вдохновенно пахал на ниве советского белорусского искусства с самых его истоков, с Витебского Художественного Училища, основанного еще Марком Шагалом. Отец был активнейшим участником всех республиканских, а иногда и всесоюзных выставок, заслуженным, однако, не стал, а это тогда имело большое значение. В грозный час войны  с первого до последнего дня служил отец в армии. И наконец после долгих и жестоких злоключений военного времени вернулись мы все в Минск, а отец вернулся  к  мирному и вдохновенному своему труду художника. Мир!!? Не тут то было!
    Нет мира под оливами, тополями и кленами, не было и нет его в Союзе Художников!
В какой-то период времени председателем СХ Белоруссии стал народный художник Белоруссии тов. Андрей Бембель. На ту беду мой папа был тогда же избран в ревизионную комиссию! Видите, не то, что там Гоголь придумал своего ревизора, тут настоящая ревизионная комиссия,  кто скажет, что не демократия! Никто и не скажет, потому что язык отрежут. Только по сравнению с советским  ревизорством у Гоголя был просто коммунизм, Гоголя, насколько я помню, не расстреляли, вот и распустился народ, но я отклоняюсь. Хмызникова тоже не расстреляли и меня - демократия, о том и рассказ.
   И еще классика вспоминается: Помните как благородный идальго Дон Кихот Ламанчский освободил избиваемого хозяином юношу и удалился с чувством выполненного долга. Ну а потом хозяин “освобожденного” юноши отыгрался на нем от души, сек вдесятеро. Благородные намеренья открывают дорогу именно туда..! На сей раз Дон Кихотом выступил, представьте, мой родной папа, а юношей для битья оказался, как это ни дико, я сам, никакого участия в конфликте не принимавший.
   Что там накуролесил на своем посту самоуверенный  народный художник я не знаю, знаю только , что возмущение поднялось широкое, и ревизионная комиссия конечно не дремала и активным ее участником был мой честный и благородный Дон Ки-папа! Он каким-то чудом сохранил еще веру в советскую демократию, и даже нарисовал на Бембеля шарж, о ужас! Едкую карикатуру в стен-газете! Шарж! О этот проказный и опасный жанр! Вы уже помните зловещую роль, которую сыграл он в трагической судьбе семьи Хмызниковых. И вот начинается моя БЕМБЕЛИАДА!
   Вы быть может помните еще и пресловутый лозунг тех времен: Критика и самокритика - движущая сила советского общества! Папа мой явно принял это всерьез, о чем не мог подумать мой папа, что мальчиком для битья окажется его сын, то бишь  я, тогда еще юноша, никакого участия в событиях не принимавший.

   А было так: в результате всеобщего возмущения членов СХ руководством Бембеля и конечно благодаря доблестным усилиям ревизионной комиссии,  народного художника с его поста сместили. Вот тогда-то народный всенародно пообещал моему папе отплатить своей монетой, а возможности расплаты у него были щедрые, прямо открытый счет в банке. В авторитарной системе везде были свои авторитары  с большими возможностями возмездия критиканам. О гулаге вспоминать больно, не буду, всем кто уцелел очень повезло, значит и папе и мне?   
   Попозже появится роман Дудинцева “Не хлебом единым”, где показан конфликт меж праведником Лопаткиным и циником Дроздовым, так вот я тоже представьте, правдоискатель, чуть-чуть  может напоминаю Лопаткина, а вот циник и могучий чиновник Дроздов списан прямо с Бембеля, не знаю когда он позировал.
   Дудинцев особо подчеркивает, что в глубине души злой гений - он веселый как и положено лукавому, Бембель тоже не был мрачным, он веселился. Циники-начальники Дроздовы-Бембели действительно похожи - это люди обладающие харизмой, лидерскими качествами, досконально понявшие, что такое советская власть,  научившиеся ловко играть лозунгами и рычагами власти , а игра это ведь дело веселое, особенно когда плебс обязан верить лозунгам, над которыми сами циники хохочут. Самой нелепой фигурой в этой войне оказался я, не будучи игроком ни по натуре, ни по своей роли в этой истории и ни по каким другим качествам.

   Свое обещание мстить, данное папе босс, как и полагается настоящему коммунисту неукоснительно выполнял, все, как видите по коммунистически.  При всяком удобном случае, а случаев хоть отбавляй: народный он во всех комиссиях, выставкомах и прочих комах, Бембель делал все, чтоб работы отца опорочить и завалить. Дорого обошлась ревизору его донкихотская ревизионная доблесть, а заодно, конечно и его семейству, в котором между прочим обретался и я. “Критика и самокритика движут обществом, и  по мозгам двинуть не дураки!  Кто вообще сказал, что в гулаге гноили за критику, все было сложнее: надо было сначала критику, или какое-нибудь шпионство придумать, потом кому-то приписать, и только потом уже дубасить - тяжело работали органы. А то, что критика - смертельный грех - эту аксиому  доказывать уже не требовалось! Так, что повторю, мой папа  и я с ним просто счастливчики!
   Папа был живописец - это все-таки другой цех, в котором у Бембеля полной власти не было, а теперь представьте  себе какой золотой рыбкой для битья оказался хрупкий юноша, то бишь ваш покорный и не очень покорный слуга, когда вознамерился, видите ли, стать скульптором и поступить на скульптурный фак!? Тут уж Бембель властвовал как бог и царь, и воинский начальник и, главное, очень лукавый лукавый - все  вместе.
Стать скульптором! - тоже намерение вроде вполне благородное? Ох уж эти благие намерения!

Подробно о моих попытках поступить на скульптурный фак.  БГТХИ, рассказывать не буду, скажу лишь, что чудом сохранились снимки экзаменационных работ, снимал не я, но по какой-то счастливой случайности нашлись незнакомцы с фотоаппаратами в нужный момент. Бембель, узнав, что кто-то снимает, прибежал в гневе и потребовал от фотографа отдать пленку! Но фотограф к счастью в его подчинении не находился. Чего же боялся корифей, неужели истории “та самая которая”?
   Могу сказать, что работы мои  были много лучше, чем работы конкурентов, но если в отношении мужского п-та, который представлен ниже, это только мое личное мнение, то в отношении портрета женского, еще чуть ниже,  есть свидетель самый-самый,  авторитетней уже не придумаешь - величайший белорусский портретист Заир Азгур.    
    Экзамен происходил в мастерской   Алексея Глебова, а мастерская Азгура в нескольких метрах, и он поинтересовался результатом экзамена. Зайдя в мастерскую Глебова, он сразу обратил внимание на мою работу (женский п-т.), не зная чья она и восторженно произнес “Работа выполнена на высоко художественном уровне!” - эту фразу я конечно запомнил хорошо.
   Но какое это имело значение?  Азгур был корифеем, обитал на своем Олимпе-Парнасе и ни в какую организационную суету, союзные управленческие дрязги не входил, не было ему места и  в институте, где безраздельно царствовал Бембель.
Хвалебное высказывание Азгура о моей работе, смех и грех, опять могло сыграть роль только  докихотскую. Дело в том, что я то для Бембеля был всего лишь черной пешкой в игре, я даже не уверен, что он меня ненавидел, ибо не знал, разве можно ненавидеть пешку? Как говаривал Аль Капоне о своих жертвах: “Ничего личного - чистый бизнес!”, а тут тоже бизнес но советского пошиба - чистая игра нечистыми методами. Самое смешное, что и я не ненавидел Бембеля, не умею ненавидеть, стараюсь человека понять, а понять значит простить?? И Бембеля я понимал - чистая нечистая игра, к сожалению в одни ворота. По настоящему Бембель ненавидел папу, но еще более по настоящему Азгура - главного своего конкурента на скульптурном Олимпе. То, как ни странно был поединок великих вождей, который те вообразить себе никак не могли: Азгур поднялся на недосягаемые высоты, ибо лучше всех лепил Сталина, а Бембелю лучше удавался Ленин, и вот два неразлучных вождя-соратника, того не подозревая, оказались на ринге и бьются без перчаток. Впрочем заядлым был Бембель, Азгур не драчун, он только оборонялся.
С падением культа личности Сталина Бембель на ринге возвысился , тут опять роман заказывай, может еще и напишут.   
   За “высокохудожественное мое произведение” Бембель с удовольствием поставил мне двойку или тройку - это не имело ни малейшего значения, ибо все было рассчитано на то, чтоб оставить меня за бортом. 
 
 
         

   Экзаменационная работа при поступлении в белорусский худ. Институт -                изгнание.









   Еще экзаменационная работа при поступлении в институт, об этой работе лучший портретист Белоруссии Заир Азгур сказал с восторгом: ”Работа выполнена на высоко художественном уровне!”

По существу двойку получил не я, я не в счет, позорную двойку получил великий портретист Беларуси Заир Азгур с его восторженной оценкой моей работы.
Хотел я отформовать и сохранить эти  работы, не позволили, варварски сломали.
   
Теперь, что поделаешь, расскажу и о позорном финале. Когда при ректорстве Виталия Цвирко я все же поступил в класс Алексея Глебова, то проучился 3 года. Бембель, как зав кафедрой, иногда заходил  и, подходя ко мне, намеренно говорил всякие несуразности, только чтобы сбить с «панталыку». Я отвечал нелицеприятно. Со стороны преподавателя намеренно сбивать с толку студента - это преступление, но где он, закон!?  Жаловаться было некому.
    С четвертого курса я должен был перейти в класс Бембеля, что было совершенно невозможно, и он легко добился моего исключения из института как полной и безнадежной бездарности. В тот же год прогнали из института еще одного талантливого еврея, который стал потом в Израиле хорошим художником.
   Изгнание – это позор! Но чей???
   Пусть каждый, кто видит мои работы, решит это для себя и пусть каждый из гонителей, а был не только Бембель, поставит свою работу рядом с моей - любопытно сравнить, не окажутся ли и они со мной бездарями?

   И вот после изгнания и полной безысходности, в Новинки (величественный сумасшедший дом), я все-таки как жена Хмызникова не попал, но, признаюсь, депрессии не избежал и имел глупость обратиться к психиатрам. Они мне “ помогли” - кололи много, много глюкозы, говорят помогает от антисемитизма, жаль только что от нее у меня сегодня диабет, и это далеко не весь тот колоссальный вред, который я получил от психиатрии.
   Но зато по настоящему психиатры помогли  опять же кому бы вы подумали? Опять же Бембелю! Оказалось, что тот же вездесущий Бембель очень  дружил, или очень подружился с главврачом псих диспансера - ярым антисемитом, который вытеснил предыдущую главврачиху-еврейку, а одного своего пациента шизофреника, опять же еврея отправил прямо с  больничной койки в тюрьму.
   И вот два босса отлично между собой сговорились: босс психиатрии дал  главначпупсу скульптуры справку, что М. Заборов вследствие психической неполноценности и слабоумия учиться в вузе не может! Ну и при чем тут, скажите, советская карательная психиатрия! Я ведь даже и в диссиденты не сгодился.
   Итак слабоумие, ничего не поделаешь - диагноз окончатенльный, обжалованию не подлежит! Но ведь в этом случае разглашение врачебной тайны по закону - тяжкое преступление! Да, только где он, закон?!
    И вот как в романах Диккенса злокозненность дает осечку, споткнувшись на одном добром человеке. Случайно, а может и нет такой человек оказался в министерстве просвещения. Интересно, но этого человека я однажды видел в обществе одной очень хорошо знакомой мне женщины, и я знал, что с плохим человеком общаться она бы не могла , поэтому увидя его в кабинете, я почувствовал, что с ним можно будет говорить, и не ошибся. Я конечно ни словом не обмолвился о нашей общей знакомой,  показал ему хорошую характеристику с работы, и он сказал: с такими характеристиками мы людей восстанавливаем. И решил меня в институте восстановить. Тогда уже я вынужден был  сказать ему, что об учебе у Бембеля, да еще вооруженного магической-психиатрической экспертизой-справкой, речи быть не может, но вот открылся заочный искусствоведческий факультет, а я давно питаю жгучий интерес к философии искусства! И тогда этот порядочный человек восстановил меня в институте, но не на скульптуру, а на искусствоведение - пути господни, вы поистине неисповедимы!
   Так “гулливая волна” выбросила меня  на чудный остров философский, искусствоведческий, который мне кажется снился с детства.
    Моя философия началась очень рано, мне было 10 лет, когда я услышал по радио об интереснейшем явлении - самовозгорании торфа и стогов сена. Бактерии, размножаясь в среде ее разогревают и в конце концов сами себя сжигают. И сразу возникла ассоциация с человеческим обществом, это еще в сталинские-то времена! Массовые процессы в обществе грозят самосожжением. Много, много лет спустя эта идея обратится в теорию СОЦИАЛЬНАЯ ФИЗИКА, читайте на досуге:          И вот я вернулся в свое философское детство, а передо мной раскрывались небеса, ибо искусство - это космос,  и это религия, и многое, многое, но об этом потом, потом, потом!
    Хотя теперь  с бембелианской  дороги я сошел, он и другие генералы искусства, хоть и были несколько обескуражены, но не преминули предпринять серьезные шаги.
   Зав. искусствоведческой кафедрой, фамилии не помню, генералитету принадлежал,  и решено было  в верхах, поставить как в сказке перед Иванушкой дурачком, перед слабоумным Заборовым непреодолимые преграды, чтоб завалить на экзаменах и тем подтвердить ту самую психическую экспертизу о его недееспособности.
Мне было поставлено невыполнимое условие: За один год сдать 30 экзаменов и 30 контрольных работ, все это при моем  слабоумии. И надо сказать, что здоровье мое к тому времени было сильно потрепано. Еще подговаривали преподавателей Заборова заваливать. И на первом же экзамене тот самый зав. искусствоведением принадлежавший худгенералитету, вопреки обычаю пожелал экзаменовать меня сам!
 И завалил. Все выглядело вполне безнадежным. Но генерал вдруг куда-то исчез, больше я с ним не встречался, а две преподавательницы, с которыми я в основном имел дело - были просто порядочные женщины, заваливать специально студента отказались и на последующих экзаменах я получал только пятерки, совсем как-то не по экспертизе.
   Еще архитектор, тоже из генералов пытался меня завалить, но после длительного допроса ограничился снижением оценки на один балл - 4.
   Дикая нагрузка, которую взвалили на меня, вынудила меня уйти с хорошо оплачиваемой работы на игрушечной фабрике, это стало косвенной причиной смерти моего полуторагодовалого сына, но рассказывать об этом не могу.
   А время шло, вот все 30 экзаменов и 30 контрольных сданы на отлично, и вот пришло время, когда уже ничего не надо сдавать, только сесть и писать дипломную работу. Всегда мыслилось об абстракциях между делом, а тут садись и пиши. Сначала охватил страх, получится ли что-нибудь? Но уже в первые 3 дня родилась концепция действительно космическая-космологическая, впоследствии я назову свою философию еврейской, потому что в основе ее - первая фраза Библии: “В начале сотворил  бог небо и землю” - это ключ ко всякому познанию!
    Небо-космос - в нем начало всех начал и конец всех концов, космос - самая всеобъемлющая реалия из нам известных и таким образом космогонический-космологический подход - это самый общий контекст всех текстов-систем. Любая проблема найдет свое решение, найдя логическое свое место в космогоническом контексте.  Поскольку первым объектом изучения на факе было искусство, то мысль устремилась к нему и сразу же к сердцу всех искусств - к музыке, ибо музыка - это и есть космос, но космос духовный. Моя дипломная работа  “Системные принципы изучения искусства” получит блестящие отзывы ведущих ученых страны: великий эстетик Моисей Самойлович Каган, системолог Владислав Лекторский, кафедра эстетики Московского Университета, Недошивин - институт истории и теории искусства... Но в аспирантуру не примут. Последняя попытка была в Ленинграде - Институт кино.
   Зав кафедрой эстетики  Новожилова, имени не помню, прочтя мой диплом сказала мне: Вы самородок, но в аспирантуру тоже не взяла, поскольку я был недостаточно осведомлен в марксистско-ленинской эстетической литературе, которую я действительно не читал и читать не собирался. Сама Новожилова была “книгоголичкой”, что иногда сравнимо с манией, наивно ища в мудрых книгах ответы на сущностные вопросы бытия. Я эту наивную веру не разделяю, верю в самостоятельную мысль. И вот яблоко раздора! Хотел я сказать ей: начитанных Вы найдете  много, очень много, много ли найдете самородков? Да таки не сказал. Самородкам у нас не место!
    Но вернусь назад. После изгнания из институтского рая работал на киностудии в бутафории и контрабандой лепил на работе портреты сотрудников, благо были на то технические возможности, да и время выкроить вполне удавалось. Пару портретов отдал своим натурщикам, но оказалось, что вынести скульптуру из киностудии невозможно - проходная, контроль. Кто-то как-то вынес, а три, или четыре работы остались у меня в цеху. Приближалась республиканская выставка, я хочу представить свою работу на выставком, а извлечь ее из киностудии невозможно. Начальник, который мог дать разрешение оказался грубым, он счел мою работу левой халтурой, и объяснить ему, разницу между халтурой и работой творческой не было никакой возможности.
   Самое забавное, что этот начальник меня не помнил, а мог бы и помнить. Он был любовником моей соседки по этажу, и мы несколько раз с ним сталкивались, когда днем, в отсутствии мужа он тайком проскальзывал в заветную, заранее отпертую дверь. И вот сейчас  в нашей стычке подмывало мне его подначить и сказать: господин праведник, а ведь мы немного знакомы, откуда? Оттуда, оттуда, представьте, оттуда, от потайной двери, двери греха и страсти, ведома мне эта дверь, я могу ее раскрыть всему миру и тем самым закрыть для тебя! Интересно как бы он подскочил на начальническом своем стуле, небось открыл бы мне ворота на все времена? Но не стал стращать, любовь даже грешную надо уважать.
   Помог Виталий Цвирко - это он принял меня в институт, когда стал ректором, он же тогда был председателем СХ Белоруссии, и он позвонил на киностудию и быстро договорился с несговорчивым начальником. Так с приключениями  сумел я свои работы добыть из запрета.               
    Один из портретов представил я выставкому республиканской выставки.   
 Видимо тогда вездесущего Бембеля в выставкоме не было, не знаю, но работа была одобрена и принята.
    И вскоре приехала высокая комиссия из московского худфонда во главе с прекрасной скульпторессой Белашовой, чтобы отобрать для закупки несколько лучших работ с выставки, и отобрала для закупки, представьте, именно мою работу! Одна фотография с той работы сохранилась.

               

Поползли слухи по союзу, что лепил не я, а мой начальник по бутафории - керамист. Сам он никогда ни одного п-та не вылепил, но мне щедро, левой рукой изваял…  Все же после этого мне милостиво разрешили работать в худ. Мастерских. Из бутафории я ушел, потеряв тем последнее место, где можно было лепить.
   В комбинате я выполнил ряд заказов в технике чеканки, и в дереве все были одобрены худсоветом. Опять же одна фотография с тех работ, сохранилась. То был флюгер для детского сада – идея относительно новая, до меня никто в Белоруссии флюгеры не делал , потом появились подражания.




БУРАТИНО, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ НА КРЫШЕ

    Но тут высокое начальство обеспокоилось.  В Союзе Художников в то время царила особая двуединая власть: советская и савицкая. О советской власти читатель, видимо, осведомлен, а вот савицкая власть - это, как говорят в Одессе “что-то особенного”. Савицкий - хороший белорусский художник и ярый антисемит. Как-то написал картину про концлагерь, где нацист и узник-еврей, палач и жертва поставлены рядом как две одинаково демонические фигуры, еврей даже страшнее. И никто, никакой критик этой подлости не заметил. Потом, после развала советской власти Савицкий стал высказываться не метафорически, а напрямую. Так вот он этот художник быстро захватил все командные позиции в СХ и в Худфонде и тогда остроумный  художнический фольклор изобрел новый термин “савицкая власть”. Савицкая  власть решила, что поскольку Заборов был изгнан со скульптурного фака, то и в  худ комбинате скульптурой ему заниматься не положено - наказание за   наказание! И порешили перевести меня в оформительский цех, рисовать диаграммы о неумолимом росте советского хозяйства! А тут уж я действительно ни бельмеса не смыслю, я и кисти-то в руках толком не держал. Приведу все же чуть ли не единственный живописный опыт, но он был выполнен много позже, уже в Израиле и тоже никакого отношения к диаграммам, отражающим неумолимый рост советского хозяйства не имеет.
      
                                                                                                
               

            Автопортрет с женой



Перевод в оформительский цех - мое очередное изгнание из скульптуры по-существу лишал меня работы - и вот она ситуация Хмызникова.
Но опять же хитрый еврей..!
   Оставалось бежать, и у меня было куда бежать! У Хмызникова такой опции не было. “Хорошо Вам говорить!” - вспоминаю я фразу из Шолом-Алейхема, “бежать” из советской империи! Толпы таких же беженцев осаждают ОВИР днем и  ночью, чтоб только записаться в официальную очередь на выезд, после чего их с позором выгоняют с работы и соси лапу. Но толпы у ОВИРа не редели.

Требуется романист для описания этой эпопеи - еще одного великого исхода евреев, нужна еще одна Библия об исходе из Египта северного. Но я, увы, не романист и не библеист.
   Как раз в те дни встретил я своего старого друга Леню. Он отличался тем, что каждые несколько лет менял свои убеждения и даже профессию. Сначала он был юным поэтом, мне даже запомнилось одно понравившееся словосочетание “рвань облаков”. Потом он оставил поэзию и совершенно неожиданно стал фотографом. И никакой дерзкой рвани: аккуратный, опрятный, он очень строго следил за своей аппаратурой, делал профессиональные снимки, где реализовывал их? Кажется нигде! В период подачи моего заявления о выезде он подпал под влияние своего родственника антисемита, работавшего, как ни странно в худ. комбинате. Видимо с его подачи Леня популярно объяснил мне почему евреи не хотят ехать в Израиль, потому что там им придется работать не только докторами и инженерами, но кому-то придется работать и дворниками, заниматься и прочими низкими работами, которыми здесь они не занимаются.
Какая стройная у тебя теория, -  сказал я Лене, все так логично, теперь я понял почему мы не хотим ехать в Израиль, только вот не могу понять, почему такая огромная еврейская очередь по ночам в ОВИР, и так много  отказников, может быть они как раз и хотели именно в дворники?               
   Шутки шутками, но если до подачи заявления на выезд, я еще  мог что-то делать по работе в содружестве с более сведущим напарником, то после подачи - полный и окончательный 0 - зубы на полку! А у меня жена, которую точно также выгнали с работы в первый же день после подачи, заявления, и полуторагодовалая доченька, которая ну никак работать не хочет. Вот и ходи как Хмызников и проси у знакомых одолжить рубель, или уж прямо ложись на асфальт всем семейством и высыхай.  Это по-существу и произошло с Хмызниковым и его семейством, немножко иначе по форме. Володя  был совершенно бесхитростным и погиб, а я хитрый еврей все же нашел какую-то лазейку, о чем я уже рассказывал.
    А выкручиваться - это же так некрасиво, так по-еврейски. Зато я мог принести жене и доченьке вместо высокой антисемитской морали хлеб, какую-то одежку и даже “стаканный сок”! Что это такое знала только моя маленькая доченька. Длинная история, как нас выгнали из квартиры и переселили в хрущевку в отдаленный район и пр... так вот там около нашего дома стояли 2 цистерны: одна с квасом, другая с яблочным соком, каждый день мама покупала дочке стакан сока, доченька очень его любила и назвала “стаканным соком” - это наше семейное слово. Так вот, ради этого стаканного сока я готов бросить кость антисемитам, дать им повод еще со злорадством сказать - еврей! Выкрутится.   
             Но я отвлекся от скульптуры, о которой собрался рассказать, до скульптуры ли было!
Все же в своей тесной “хрущебе” поставил я станочек, натуры как в институте нет, "Куда ж нам плыть",  кого лепить? Конечно жену! И вылепил, впрочем вполне закончить портрет не удастся, многие и разные грянут события. Неоконченный портрет жены перед отъездом отнесу я одному скульптору и договорюсь с ним, что он отформует и пришлет в Израиль... наивности моей небыло предела.   Как всегда спасает фотография, сохранились 2 снимка:

   





Но не скоро доберусь я до Израиля, тоже на роман хватит, да где романистов набраться? За 9 дней до отъезда я угодил не больше, не меньше как в тюрьму, потому, что за ”жидовскую морду” дал по морде антисемитской нотариусу прямо в конторе. Он издевался, много раз отказался заверить пенсионное свидетельство отца, а когда я возмутился, пустил в ход весь свой антисемитский лексикон. То была спонтанная реакция и его, и моя: в нем прорвалась ненависть, а во мне сработал автоматически выработанный еще в школьные годы “безусловный” рефлекс-реакция на такие оскорбления, тогда это грозило мордобоем, но я забыл, сколько времени кануло и как сильно изменились обстоятельства. Я только вернулся домой, как явились 4 милиционера и объявили, что я арестован.   Тюрьма - это особая эпопея - еще романиста нанимать!
   Просидел я всего 2 месяца, но они перевернули все вверх дном, все грандиозные планы - все!  И была в том десница божья! Ибо собирался я ехать не в Израиль, но при этом знал и чувствовал, что все раскрутится не так, как я планирую, и окажусь я все-таки в Израиле.
И раскрутилось - очень, очень  скверно! Жена с температурой 40, с дочкой уже 3х лет, со стариками родителями вынуждены были броситься на чужбину без меня, жена выжила чудом, спасла ее доченька, ее просто не на кого было оставить. Оставляю все это мифическому романисту, до Израиля они добрались, а там уж жену спасали медики, спасли, слава богу! Я сидя  в своем следственном изоляторе об этом ничего не знал - всякая связь с миром запрещена. Тюрьма - это опять на роман - это интереснейшая стихия, меня все время разрывали два противоположных желания: вырваться, или наоборот погрузиться в этот неведомый интересный мир,  но мне просто жаль мифического нашего романиста, сколько  на него навалится?!
   Но вот и я в Израиле, и тут уж нанимай романиста другого, только как с ним расплачиваться?  Нет, не сахар и Израиль, так выразится один журналист, когда по приезде в Израиль  уже вскоре достигну я редакции “свободного” журнала, куда так мечтал попасть. Журнал этот вскоре сбежит в Америку, но еще до того успею я понять трагическую для меня истину, Димирлич-то помните, тот который... он ведь увы, был прав: свободная печать вся зависима от денежного мешка. Тут все как и там, но с точностью до наоборот. Там можно было ругать то, что тут, тут можно ругать то что там. Но ни в коем не то, что тут - Конкретнее не трогать Сохнут, мешок-то у него! То был трагический мой раскол с “демократической” печатью, да и со всем демократическим обществом, и тут уж не роман - трагедию заказывать что ли! Нет ли у Вас знакомого Эврипида, Эсхил  сойдет тоже! Ну не могу я  рьяно убеждать людей  в том, в чем они уже давно убеждены, бросать камни за границу, когда у самих черт знает, что творится. В унисон петь не умею, медведь на ухо наступил - это моя жизненная неудача?
    Но я опять отвлекся от скульптуры, я ведь так мечтал о свободной печати, наивно веря, что такое существует, и все же мой рассказ о скульптуре.
   Моя скульптурная карьера там была раскромсала, исковеркана, растоптана, да я, признаться и не смог бы включиться в ленинский план монументальной пропаганды, возглавлявший тогда скульптурную мысль, не мое это. Любил портрет и что-то другое, чего еще не знал. Починить мою поломатую скульптурную карьеру в Израиле тоже не было никакой возможности. Я что-то вообще не помню преуспевшего здесь экс советского скульптора. Монументальная пропаганда есть, но какая? Часто невозможно понять, это скульптура, или что-то другое.
    Я вообще не представлял, чем буду зарабатывать в Израиле. И все же есть министерство абсорбции, и оно, спасибо, сделало свое дело. Сначала меня послали в школу учителей искусства, тут я испытал шок   совсем, совсем  другого порядка: живя там и видя редкие репродукции западного модерна, я считал его высшей математикой по сравнению с реализмом. И вот я   оказался в самой кухне модернизма, и что же? Высшей математике нужен арифметический базис? Но я вижу, что в школу высшей математики приходят совершенно безграмотные люди и сразу начинают модернять. И получается бессмыслица, сплошной абстракт, чтобы не сказать абсурд! И приходит гуру бессмыслицы и указывает на ошибки, хотя отличить правильную бессмыслицу от неправильной у меня нет никаких сил. И понял я, что становиться последним в эту очередь к пустеющему уже прилавку модернизма (так это   Бывало в Советском  Союзе, когда “выбрасывали” что -то дефицитное вроде муки, или, можно ли поверить, мандарины)  так вот становиться в эту очередь я не мог, перешел от модерниста в другой класс, где все-таки рисовали с натуры, там я был корифеем.
   Учился я ради стипендии, на которую и жила семья, и ради документа, который как мне объяснили, при устройстве на работу важнее советского диплома. 
Но вот учеба кончена и меня направляют учителем рисования в младшие классы - полная реализация моего детского еще кошмара! Дело в том, что уроки рисования в нашей школе они то и были кошмаром -  бардак, хаос, учитель метался со стороны в сторону, хватал хулиганов   за плечи, руки, пытаясь усадить - сизифов труд… и тогда же я думал: не дай бог придется мне когда-то быть учителем в школе!

Надежды обманут, но страхи свершатся,
Которые мучат, которые снятся,
За них не тревожься, они-то свершатся!

И вот свершались страхи разные, в том числе и этот. Я совсем не публичный человек, боюсь коллектива, и вот передо мной класс 40 сорванцов. Пресловутый вопрос: что делать? Я даю им задание, а каждый ребенок - это  Пикассо, который “не ищет, но находит” и притом находит очень быстро. Через 15 минут он произносит магическое слово “гамарти”, что означает закончил и после этого уже никакая сила не может удержать его на месте.
Я так и не понял, как можно учить ребенка рисовать, что сказать ему: тут пропорции нарушены? Чушь, с теченьем лет я склонен думать: учиться искусству можно, а учить нельзя, тем более ребенка. Но совладать с этим коллективом я явно не мог.
     На следующий год мне дали классы чуть постарше, думал будет легче, но оказалось, что эти еще хулиганистей. И меня освободили от занятий вообще, вместо этого я вычеканил для школы большой портрет израильского полководца Игаля Алона, чьим именем названа школа, а также большое панно “Юность”, интересно, сохранились ли эти артефакты?
   Но так продолжаться не могло, и мне сказали: поэтом можешь ты не быть, учителем ты быть не можешь. Остался на улице, а там дворников с дипломами тьма тьмущая, в полном не соответстии со стройной теорией моего минского друга Лени.
   Но пути господни как уже установлено неисповедимы: жена познакомилась с женщиной, а у той своя знакомая, а у той своя, и она оказалась скульпторессой, которая преподавала лепку в далекой Беэр Шеве, и ездить ей вдаль надоело: хочешь покататься, заступай на должность. Очень не хотелось кататься, но голод вопреки слухам - он не дядька.
   Поехали со скульпторессой в Беэр Шеву, поговорили с директрисой, и я вновь учитель. Но на сей раз учитель в старших классах, а со взрослыми уже можно о чем-то говорить. И проработал я в Беэр Шеве  до самой пенсии.
    Но мы опять забыли о скульптуре? Нет к ней пришли! В школе большой подвал-бомбоубежище и в нем большая керамическая печь, и тут можно лепить что-то свое. И почти все, что удалось вылепить в Израиле, лепилось в Школе. Очень трудно было после 10 часов работы, когда хотелось птицей вырваться  из подвала, заставить себя остаться и лепить, да и усталость! Поэтому лепил минимально, и все же кое что вылепил. Многое просто не фотографировалось, особенно жаль нескольких ученических выставок, получивших отличные отзывы! А сколько работ потом погибло, спасибо фотографии, что кое что осталось. В основном лепил портреты учениц, вот пару из них.   

             
                Еврейка


Через лет 30, будучи совсем в другом месте увижу я солдатку до боли похожую на эту мою бывшую ученицу, так подмывало подойти и спросить: не дочка ли Вы… очень жалею, что не спросил. Интересны мне судьбы людей и конечно учеников. Моя начальница завуч, тоже, встречая в городе бывших учеников, интересовалась, кого и как запомнили они из учителей и рассказала, что именно лучшие ученики очень хорошо вспоминали меня.
Я тоже вспоминаю лучших, да судеб их не знаю. Одно воспоминание даже превратилось в некую боль. Пришла ученица, стала лепить не голову, а лицо и назвала своего героя Сисли, это слово мне не знакомо, по ее объяснениям я понял, что речь идет о библейском Олоферне. Но дело не в этом, а в том, как она вылепила эту голову, совершенно профессионально и очень выразительно. Я был поражен, спросил, училась ли где-то, она не ответила, а потом исчезла, и я до сих пор кляну себя, что не запомнил ее фамилию.
Я же, повторяю, изредка лепил учениц.

               
                Еще одна ученица

               
                И еще одна

                Были еще работы,  портрет я всегда любил но никаких изобретений в этом нет, жаль, что лепил мало. Одну свою идею, однако, считаю оригинальной и плодотворной, увы, успел сделать лишь самые первые кроки. Когда загружал ученические работы в печь, поражался: в печи возникают совершенно неожиданные и потрясающие композиции из скульптур совешенно не предназначенных для данного сочетания. И неожиданные эти композиции совершенно меняют характер каждой скульптуры: плохие работы вдруг становятся хорошими, неумелость становится достоинством, все неожиданно - новый мир. О сколько этих шедевров, которыми я восхищался, погибло из-за того, что у меня элементарно не было аппарата, и никто кроме меня эти шедевры не видел и не увидит.
   Из той печи и извлек я свою идею, которую назвал МУЛЬТИ СКУЛЬПТУРА. Это просто композиции из скульптур изначально не предназначенных для данной композиции - то что само совершалось в печи, только теперь уже из печи извлеченное. Сколько ни сочиняй самую неожиданную композицию, все равно есть в ней что-то искусственное и сочиненное, а в мультискульптуре все связи рвутся и возникают вновь, совершенно нежданные. Осуществить свои первые и последние кроки удалось, однако в другом, далеком месте.
   Старая  крепость в горах самарии - бывшая английская полиция, ныне укреп. пункт ЦАХЛа. После всяких пертурбаций там освободились  домики, которые и предложены были бездомным экс советским художникам. Я оказался там пионером.
И вот тут впору вспомнить ленинскую монументальную пропаганду, о которой вскользь я упомянул, что не мог бы ей заниматься, а чем мог бы? В какой-то степени я это мог прояснить это для себя именно здесь, в крепости. Тут было много места - большие пространства, где каждый мог устроить свою экспозицию. Я конечно же попытался воплотить свою идею мультискульптуры. И вот, что получилось:
               
                               
 
               
               
          
                Алтарь ! Спасибо моему другу Аркадию Лифшицу, который пришел и без спроса сделал великолепный снимок.

      
Диктатор

Руки - это выполненное учениками упражнение. Много рук, вот я и составил из них композицию: руки протянутые диктатору за хлебом, и руки голосующие за того же диктатора - парадокс власти весьма типичный. Замечу: если бы руки были вылеплены профессионально -  было бы хуже, в мульти скульптуре контекст меняет текст.

      

   

;;;;;; ;;;;;';; 2



      
                Алтарь 2.



            

Но разыгралась буря, алтарь что на пленере разметало, остались черепки. Может бог разгневался за мое скульптурное язычество!?


          

          Иссохшее древо жизни. Это я уже сам снимал очень неудачно, работа не фйотогенична.




               




\




Нить Ариадны



А у политиков своя политика, и вскоре решено было художников из крепости гнать.
ИЗГНАНИЕ!!! До боли знакомое слово. И выгнали! А работы-то куда девать? Домой, в тесную квартирку на 5 этаже без лифта? Как там у Пушкина? “Погибла гречанка, погибла любовь!” Погибли инсталляции, погибли работы - слава фотографии, хоть воспоминание осталось - еще раз здравствуй ИЗГНАНИЕ!
    Еще раз удалось мне вырваться на простор, когда состоялся фестиваль скульптуры на песке в Ашдоде. Меня не пригласили, но одна скульпторесса, сказала, что участвовать не хочет и отдала мне свое место. Я ухватился.
   Четкой программы фестиваля не было, но как-то само подразумевалось, что надо задействовать песок. Много, много позже доведется мне увидеть удивительно сложные, большие,  изощренные скульптуры из песка, как его скрепляют я и сейчас не знаю. А тогда решил я изваять фигуру из  песка сухого, формируя его с помощью мешковины и канатов, отрепетировал на берегу - это было очень трудно.
   И тогда пришла другая идея: вместо песка взять “грисат нияр” - это нарезанные бумажные отходы, которых на работе жены неограниченное количество, и формировать эту аморфность опять же холстом и канатами.






Использовал я и песок. Общая тема, которую я выбрал ЖЕРТВА. Поэтому я зарывал в песок скульптурную голову, и получалась могила - это было впечатляюще. Песочную фигуру я тоже изваял, на заднем плане снимка она видна - это не классическая Венера, но борьба сил рассыпающегося песка и стискивающих его канатов создает свою силовую драму.
   Центром композиции все же стали две бумажные фигуры, одна больше двух метров, хорошо видна на снимке. А снимок, как и все другие снимки - случаен, как-то не обзавелся я фотоаппаратом. Снимали зрители, одного из них я попросил прислать снимки, и он это сделал, благодаря чему и осталась какая-то память, спасибо ему!
   Я сочинил поэму о жертвоприношении, не сохранилась, и исполнял ее под гитару, а в конце жертвами стали сами скульптуры, я их сжигал на костре, как это делали в свое время инквизиторы всех мастей. Этим актом я опередил лет на 30-40 знаменитого Бэнкси с его саморазрушающейся картиной, но никто этого не заметил. Быть заметным - это особый талант.


         


    














   

Свои бумажные скульптуры я ваял в бомбоубежище, в котором ирия (мэрия) разрешила мне работать. Но у политиков своя политика, и вскоре вышел приказ: художников из бомбоубежищ гнать! ИЗГНАНИЕ - до боли знакомое! А работы-то куда девать? Опять в тесную квартирку на пятом этаже..? Погибла гречанка..? Нет, на сей раз еврейка! Погибла может быть лучшая из моих работ, о которой Саша Аргов - великий израильский песенник, Увидев ее на выставке сказал - это должно стоять в Яд вашеме - музее катастрофы европейского еврейства в Иерусалиме. Но как туда добраться, добиться, чтоб кто-то посмотрел? Эта перевозка и организация не в моих силах. Может нашел бы способ, да только подумать мне не дали. Поскольку я медлил, с освобождением убежища, в одну прекрасную ночь ирия ворвалась в мое “убежище” и вытащила наружу все мое скудное имущество и, пригрозив громадным штрафом приказала немедленно убираться! И убрался, унося мелкие работки, а КРИК был для меня не подъемен, и тогда пришли люди более мускулистые , успешно загрузили мой шедевр в свой грузовик и отвезли на свалку - вечная память памятнику! Самое забавное, если это вообще забавно, в Минске я изваял примерно такую же скульптуру, ее не приняли на выставку, а девать точно так же некуда, я лепил ее в формовочном цехе, обратно не пустят. Что делать - вечный вопрос который задавали еще Чернышевский, потом Ленин… начальство решило просто и убедительно: погрузили в грузовик и отвезли на свалку - окончатнльное решение. После второй свалки, израильской я понял, что это рок, как будто реальное убиение еврейства повторилось в миниатюре, в идеальной сфере - художественной. Один художник, глядя на оставшуюся фотографию, сказал мне: “твоя работа дает форы всем работам, которые я видел на эту тему”, - мне хочется ему верить!


 
КРИК

А это просто захотелось вылепить фигуру, натуры и в помине нет, изваял Еву, только яблоко не хотелось лепить из глины, какой вкус у глины, и осталась Ева без запретного плода, я очистил ее от греха.

            




Ева в крепости, но с яблоком




               

А ниже портрет Геулы Коэн - известной представительницы правого крыла израильской политики - и это еще одно мое досаднейшее фиаско. Портрет, который вы видите он на мой взгляд хороший, но бес попутал. Мне нужен был еще один сеанс, но я постеснялся попросить и решил, что закончу дома по фото. А фотографии были из рук вон плохие, и при первом же прикосновении я п-т безнадежно испортил.














Геула Коен








Упражнение еще в училище









А это автопортрет еще юных времен, я еще с шевелюрой. За этот портрет меня опять же выгнал из своей мастерской один скульптор, приютивший было у себя. Дело в том, что пополз слух, что Заборов как Нарцисс любуется собой и не лепит что-нибудь на обычные советские темы! А я всего лишь пользовался единственной своей “натурой” - зеркалом, другой натуры просто не было. Тяжело было лепить, впереди себя видишь, а сбоку-то нет. Гостеприимный хозяин убоялся, что моя тень падет на него, и намекнул, я понял. Думаю, что это общее осуждение где-то коренилось в советской парадигме, по которой личность - что-то крамольное.






А это портрет официальный, герой Советского Союза Пузанов, имени не помню. Тут уж вроде какой-то гонорар причитается, нет -тумаки.  Старик был очень болен и вскоре умер. И вот врывается в дом его родня и объявляет меня чуть ли не убийцей. Оказывается после моих сеансов ему становилось плохо, о чем я не знал. Но ведь инициатива портрета была его - он хотел оставить о себе память, что естественно, разве я его заставлял? Семейство гневно конфисковало портрет, не вспомнив, что автору полагается гонорар. Давно это было - забыто, забыто... но пути господни все-таки куда от них денешься!
   Через лет 50 довелось снова свидеься. В прошлом 19м году после многих лет разлуки поехал я в родной Минск. Впечатляющее зрелище увидеть реально свою давно ушедшую молодость. Не преминул я поехать на кладбище, встретиться  с любимой.  И вот только вступил на кладбищенский проспект узрел я свою работу - портрет  Пузанова. Но боже, что с ним сделали! Портрет то гипсовый, и вот семейство “хорошо” его хранит, регулярно покрывая густой бронзовой краской, отчего та наслоилась до невозможности, смазывая форму.
Попрощался я любимой и в тот же день попытался  найти семью Пузановых,  объяснить, что гипс он не для экстерьера, не пожалейте денег, отлейте в бронзе! Нашел в и-нете одну Пузанову, да совсем не ту. Попрощался и с портретом, а вскоре и с Минском, видимо навсегда.               

В последние 3 года перед пенсией лепить для себя в школе уже не было никакой возможности, ведь большой скульптурный класс с печкой был в бомбоубежище - ИЗГНАНИЕ! Это  милое и знакомое нам слово! Выгнали  в помещение маленькое, неудобное, где уже была группа керамистов, и печки нет! Тут уж ни о чем помышлять было нельзя, только чтоб поскорей покинуть школу.
   Я ушел не попрощавшись, ибо атмосфера в школе была тяжелой: как ни дико это прозвучит, сильно ощущался расизм черных (сфарадим) по отношению к белым (ашкеназам) русскоязычные учителя и ашкеназы стали из школы исчезать, копали и под меня, поэтому не хотелось официальных прощаний и фальшивых речей. Прощай школа, в которой проработал 20 лет, и которая все же спасла меня от участи еще худшей, мой друг работал грузчиком на фабрике по 9 часов в день, я работал 3 дня в неделю, мы получали одинаково - эксплуатация простого труда  страшная!
     Я думал: наконец я свободно предамся творчеству! Дома у меня была комната под мастерскую… но подросла младшая дочь. Однажды ее тонкую, изящную пригласили в муз-банду всего лишь в качестве статистки, попеть, пока не появится настоящая певица. Дочь попела, не поладила и ушла, говоря: что я им певица?! И тогда папа, то бишь я сказал ей: ты да певица, у твоего папы хороший голос и у мамы тоже, у тебя отличный слух, почему тебе не петь? И она связалась с другой и третьей и еще муз-бандами и пошло, потом встретила талантливого красавца, который сочиняет песни: слова, музыку, поет, профессионально играя на гитаре, и они спелись во всех смыслах и нынче выступают по всей Европе на профессиональной сцене, дай бог им здоровья и успеха!
   Но тогда им нужно было элементарно где жить и репетировать, идеально подошла моя мастерская, а мне остались полтора метра в моей спальне - твори! Пытался рисовать, но и для этого тесно, натуры нет и в помине - фотографии, а что можно нарисовать по фото? А что делать, попробовал - не пошло и оставил, ибо главным делом жизни все это время считал и считаю до сих пор философию -  это сага отдельная.
   Но однажды мои музыканты оперившись уехали на гастроли, оставив мне трофеем мою забытую мастерскую. Мне даже не верилось, что я могу еще вернуться к лепке, я ведь лет 10 уже глины не видел, а старость свои обязанности не забыла. Но заставил себя расшевелиться, купил с трудом  на далекой фабрике шамот и проч. Ничего кроме шамота, к которому привык в школе, я уже придумать и применить не мог А шамот - это только головы,  ничего больше невозможно. Статуэтки ненавижу, а портрет - это серьезно, это духовность. А натура где, а обжигать то где?
   Видимо бог решил дать мне последний шанс полепить, нашелся добрейший человек, да еще и с печкой, который согласился обжигать мои работы бесплатно! Его я и решил вылепить первым, и подарить ему портрет. Но позировать мне он не мог: далеко ездить, да и посадить негде. Забыл сказать, что музыканты то с гастролей вернулись, только я на сей раз убраться из мастерской отказался и отвоевал полтора метра площади. А освещение в мастерской из рук вон, но это я уже потом расскажу господу. И тогда я сфотографировал своего благодетеля со всех сторон и стал лепить по фотографиям, куда от нее от фотографии денешься. И вот первый портрет.

         
         Миша Клипач










Но над добряком Мишей есть начальник - тоже очень хороший человек, и его п-т я решил изваять и подарить.



             Фотографии моего изготовления оставляют желать лучшего

А дальше пошло без четкого порядка. Решил, например изваять брата, а он далеко - в Париже. Но техника на грани фантастики позволяет лепить издалека. Прислал фотографии, и вот портрет:











  А это сын, живущий в Минске, тоже издалека вполне видно


               


                П-т жены
   
               
               

   
               
                Снимок неудачный, поэтому добавляю набросок






            Младшая дочь Арина



            Дочь Арина
дочь













       А вот старшая дочь Вика не получилась, у нее неуловимое лицо.


Зато дочь дочери похожа





                А это я - пока еще патриарх семейства





А вот моя любимая мама, которую я лепил в годы своей перманентной изгнанности отовсюду, задолго до поступления в институт. Оглядываясь, я понимаю, что ничему в институте я не научился, только разучивался. Мешали много, очень много, не помогли никогда. Причин много, о чем говорил, но среди прочего,  настоящей методики преподавания рисунка-лепки просто не существует. Методик много, но все они строятся на анализе объекта, его конструкции, его геометрии, анатомии и это очень хорошо, но это и плохо, потому что важнее конструкции объекта конструкция субъекта, нашей психики, нашего восприятия, а об этом нигде ни слова, и ни малейшего понятия. А для того, чтобы понять психологию, нужна еще и философия... ни в теории, ни в практике преподавания рисунка-лепки этого я не встречал. Ко всему этому мне придется идти головоломным путем в абсолютном одиночестве. Когда я уже будучи изгнанным из скульптуры в теорию  сяду писать свою дипломную работу, там появится глава АНАТОМИЯ АНАТОМИИ, и это о том, что помимо анатомии обычной-объективной есть анатомия субъективная - анатомия нашего восприятия - система устойчивых и неустойчивых точек, осей фигуры.  В прошлом 19 прочел я в Белорусской Академии Искусств лекцию ПСИХОТЕХНИКА РИСУНКА - плод долгих и мучительных поисков, читайте, господа:




А дальше просто лица под девизом: всякое лицо - поэма
               

                Знакомый актер




                Из обломков




Тоже из обломков

   С моей дипломной работой не обошлось без курьеза. По совету философа Вячеслава Степина, хотя он не был моим руководителем, я назвал ее НЕКОТОРЫЕ ПРИНЦИПЫ АНАЛИЗА ИСКУССТВА - это была маскировка, надо было назвать “системные принципы анализа искусства”, но слово “системные” могло вызвать подозрение - что-то умное, а это опасно. Расчет Степина был верен: никто из генералов читать работу не будет, а в этом и состояла стратегическая задача: понять не поймут, но заподозрят мысль - а это очень опасно.
    Опасности, однако я не избежал. Официальный мой научный Руководитель, умный и образованный Н.К. был преподавателем философии в университете, и он то работу читал, и при всем своем уме и образованности был он еще и пленником марксистских догм, и нашел он в моей работе какое-то несоответствие этим догмам и работу зарубил. То был нокдаун. Тогда меня вновь очень поддержал Вячеслав Степин, в то время он был преподавателем философии в Политехническом институте, а впоследствии академик РАН. Слава сказал: не обращай внимания и предложил другого руководителя: скромный, невысокий евреец Карчевский, имени не помню, не знаю даже, что он преподавал в институте.  Он оказался весьма грамотным и сказал: то что ты написал, такого нигде нет. Я при своей неграмотности тоже это знаю, ибо нигде не вычитал. “Открытия делают невежды” - сказал Эйнштейн, смею думать, что это и обо мне.
     Меж тем мой бывший руководитель завершил свою докторскую диссертацию и послал ее, как полагается, на отзыв  великому эстетику Моисею Самойловичу  Кагану. Ненароком и я в тот момент послал тому же Кагану на отзыв свой скромный диплом, зарубленный ученым руководителем. И вот великий эстетик Каган разгромил в дребезги диссертацию ученого моего руководителя, а мне прислал восторженный отзыв!
   Мечтал я продолжить свою работу в аспирантуре, но тут мне указали на дверь -  ИЗГНАНИЕ! Со мной поступала в аспирантуру моя сокурсница, она очень меня понимала и высоко ценила, когда меня отвергли, она подошла ко мне и сказала: Миша, я все понимаю, может пойти к ректору и сказать..? Не надо сказал я ей, не ты это придумала, не ты и исправишь.
     Вот тогда и подумалось как в одном советском анекдоте , если помните: а не уехать ли к такой-то матери в Урюпинск! (Где по анекдоту не знают ни  Ленина ни Сталина, ни Брежнева). Но под Урюпинском подразумевалась на сей раз Америка, сяду там на велфер, он заменит мне утраченную аспирантскую стипендию, и буду писать свою диссертацию до победного конца!?
     Не доберусь я ни до Урюпинска, ни до Америки - до Израиля, и это иная эпопея.
Свою теорию-методику “Психотехника рисунка и лепки” я смогу сформулировать много позже, преподавая рисунок и лепку в израильском худ. Институте. Читайте на досуге.
но вернемся к практике:




                Солдат









            перспектива






                МИЛЕНИУМ  установлена в Реховоте. Это моя единственная работа в камне, был большой конкурс, по моему человек 10 на место, избрали несколько эскизов, мой в том числе.




                Еврейский Сизиф

                ЛИЦА
               


               


Еще лицо - лепил кого-то, вошла жена и сказала - мефистофель! Пусть будет так, сказал я и оставил как есть!












А это другое лицо - узнаете, хорошо
















Ученица




               Соседка.





                Это один из портретов выполненных в Минске, в бутафорском цехе



   



\





                Институтское упражнение, учитель Глебов назвал работу               
                лучшей в классе, Бембель выгнал






                Э




                Это упражнение еще в училище, где я учился всего год



              А это вылеплено задолго до поступления в ин-т







    
Зелень








Это самая первая моя скульптура, был я тогда в 8 классе, она же здесь замыкающая. Мало, очень мало удалось сотворить, и все же лучшим своим работам смею самолично присвоить высокое звание искусства, к которому далеко не всегда могу отнести многие, многие скульптурные грандиозы. Здравствуй же история та самая которая ни столько, ни полстолько не соврет!

               
               



                Единственные два натурных рисунка сделанных в Израиле



               

          


               
                Автопортрет с женой. Чуть ли не единственная моя живописная работа











                Чудом сохранившийся набросок институтских времен





         Упражнение




                Институтские рисунки и др.
 
Иллюстрации

                Демократия



Спаси мир!







Молитва
























           Арабская мадонна



                Иов


         Титул и иллюстрации к книге САДОМОРАЛИЗМ изданной в Москве,



            Древо познания. Один из вариантов обложки


                писатель



                Добро и зло







                Изгнание

\


Фиговый лист


                МЕЧ ФЕМИДЫ               



Грешники



САДОМОРАЛИЗМ

   
               Наказание






Избранное



                Синяя птица счастья!




            Ангел

               



                МЕЧ ФЕМИДЫ 2



            Куда...



                Падший




          

                Цирцея

                Наброски





            Рита



Мама












                Синяя птица счастья


Грех




Титан и толпа




Вуайеризм





            Вперед к победе садоморализма!



            Сексотерапия


            Садозавтрак



Садозакон

СЕМЕЙНЫЕ НАБРОСКИ


МАМА


БРАТ


Автопортрет




АВТОПОРТРЕТ С ЖЕНОЙ






ДОЧЬ ВИКА



ВНУЧКА МАЯ



БАБУШКА ЭСТЕР


Муза!




             Последнее? Изгнание?
Не уверен, что изгнание последнее, и хочется верить, что это “изгнание” моей философии, о которой пойдет речь, и которую считаю главным делом своей жизни. Я приписываю себе несколько непризнанных открытий. Предлагаю каждому прочесть мои опусы и вынести свой суд! Но поскольку привлечь внимание людей очень и очень  трудно, скажу, что в какой то минимальной степени моя философия признана уже сегодня.
   Свою первую философскую работу я написал в 68-69 г.  На студенческой скамье - это моя дипломная работа, о которой я уже рассказывал, впоследствии я назвал ее  МУЗЫКАЛЬНАЯ КОСМОГОНИЯ. В 70 м. Я, немного сократив, напечатал начисто 3 экземпляра дипломной работы и стал рассылать по важным адресам:
1.Ленинградский университет, кафедра эстетики - прочел самый великий советский эстетик М.С Каган - блестящий отзыв.
2. Институт логики АН - прочел директор Владислав Лекторский - системолог - хороший отзыв. ( Надеюсь, что я не путаю его имя).
3. Институт истории и теории  искусства в Москве - прочел искусствовед Недошивин (имени не помню) - хороший отзыв.
4. Московский университет, кафедра эстетики - хороший отзыв (Не помню кто подписал).
5. Институт кино в Ленинграде - прочла зав. кафедрой эстетики Новожилова (имени не помню). Должен отметить, что все отнеслись к работе очень серьезно, написали свои отзывы и вернули по почте мою работу. Все отзывы в катастрофе эмиграции потеряны.
   В Израиле с научными контактами стало много, много трудней из-за языкового барьера. Но в первые годы, 3 профессора предоставили мне возможность читать у них гостевые лекции по моим изысканиям 1-2-3 раза в год  в институте (мидраша) преподавателей искусства.
   В израиле я смог обратиться к социологической проблематике, чего там быть не могло, и написал работу СОЦИАЛЬНАЯ ФИЗИКА, она была опубликована в журнале КОНТИНЕНТ № 47. Потом свою социологию я еще разрабатывал и на сегодняшний день наиболее полно и кратко она сформулирована в тезисах:  СОЦ. ФИЗИКА. ТЕЗИСЫ - читайте.  
Считаю свою социологию революционной, ибо я опроверг базисные максимы марксизма и выдвинул принципиально иную, оригинальную концепцию. В и-нете прочли 1000 и больше читателей, но никаких научных контактов нет.
    С появлением интернета, и я смог послать сборник статей на ряд тем упомянутому уже Вячеславу Степину академику РАН. Он в свою очередь передал сборник специалисту системологу  Аршинову, который прислал мне хороший отзыв. Этот отзыв могу привести:

varshinov@mail.ru Владимир Иванович Аршинов
Уважаемый Михаил Абрамович!  По просьбе В.С.Степина я ознакомился с текстом Вашей книги  "Системология, эстетика,социум". Впрочем,  точнее будет сказать, вслед за Моисеем Самойловичем Каганом, "с большим интересом прочел." К сожалению, я не специалист в области эстетики. Сфера моих профессиональных интересов: философские проблемы междисциплинарных исследований . В частности, синергетики. И в этом контексте я обнаружил определенное созвучие развиваемых Вами идей с идеями синергетического подхода Германа Хакена, И.Пригожина С.П.Курдюмова....На мой взгляд, книга заслуживает публикации....
С уважением, доктор философских наук, зав.отделом философии науки и техники ИФ РАН    Владимир Иванович Аршинов

Аршинов упоминает об эстетике, потому что начало моей философии - оно именно в эстетике-искусстве. Кратко и четко описан логический процесс в тезисах
МУЗЫКА и ВИЗУАЛИЯ,  ПСИХОТЕХНИКА РИСУНКА а также в других статьях на эту тематику. Рисунок, о котором говорится в тезисах, делает мою музыкальную космогонию наглядной и понятной. Но музыкальная эта космогония простирается далеко, далеко за пределы визуалии, дело в том, что музыка, как сказано - это космос, но космос духовный.   
Тут я выдвигаю  две максимы: Систему нельзя понять из самой системы, нужен более широкий контекст - метасистема, в которой данная система функционирует как подсистема. Чтобы понять, что такое сердце, нужно понять его функцию в организме и т.д. Космос - это самая всеобъемлющая из известных нам реалий, и таким образом - космологический контекст - это самый широкий контекст всех текстов-систем. Таким образом любая проблема найдет свое решение, найдя свое место на космологической карте. А поскольку музыка - это космос духовный, постольку любая духовная проблема: искусства, психологии, языка, социологии  найдет свое решение именно в музыкально- космогоническом контексте. Вот статьи, в которых музыка проецируется на весьма разные реалии:  связь искусств, методика рисунка и лепки, суть музыки - суть
Искусства, и вдруг музыка и война! Читайте, опровергайте..!

ТЕЗИСЫ лекции, прочитанной в Белорусской Академии искусств: Связь искусств, ПСИХОТЕХНИКА РИСУНКА.
Тут не премину привести несколько отзывов специалистов:
В своем роде текст безупречен и ценен именно последовательностью, логикой. В заключение, поздравления с хорошим и нужным текстом.
          Саша Окунь – художник, преподаватель рисунка в Бецалеле.

Прочел твою статью с большим вниманием и интересом.
По-моему, здорово и интересно. По моему мнению правильные наблюдения и выводы. Сама статья как основа более широкого исследования может стать темой для диссертации.
С уважением, Иосиф.
        Иосиф Капелян – художник, преподаватель рисунка в тель-авивском университете.
 
 
;;;;; ;;;; ;;;;;; ;;. ;;;;; ;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;;  ;;;;;; ;;;;; ;; ;;;;;; ;;;;.
        ;;; ;;;;; - ;;;;;, ;;;;, ;;;; ;;;;;; ;;;;;;

                Большое спасибо за полученную от тебя статью.
По моему мнению, это самое серьёзное исследование природы визуального искусства. Я всегда считал и считаю что, началом начал всех искусств является музыка. С твоего позволения хочу довести содержание твоей статьи для всех кому дорого познание в области развития художника. Если всё что ты написал - твои личные открытия, то это замечательная диссертация.
                Эдуард Левин художник, педагог.

Может быть самое замечательное, Институт - теперь БЕЛОРУССКАЯ АКАДЕМИЯ ИСКУССТВ - тот самый институт в который меня на принимали, из которого меня позорно выгнали, тот самый институт - Академия, возглавляемая ныне Михаилом Баразной  высоко оценил мою философию, тепло принял и предоставил мне возможность прочесть лекцию студентам о ПСИХОТЕХНИКЕ РИСУНКА. Время собирать камни.

Добрый день!  Спасибо за Ваше творчество. Если будет Ваше согласие, мы хотели бы публиковать материалы в научном журнале Академии. Называется издание "Артефакт”. Все Ваши ссылки на публикации передаю в нашу библиотеку.  Всего Вам наилучшего!
С уважением,
М. Баразна
Ректор Академии Искусств Беларуси.

Летом 19 го после очень долгой разлуки был в Минске. Среди прочего посетил Дворец Искусства (если он еще так называется) и в нем один зал особый: добрые люди решили, что пришло “время собирать камни” разбросанные революцией и последующими, событиями. Как-то оказалось, что все белорусские гении с еврейскими фамилиями стали изгнанниками, и теперь за большие деньги можно крупицами возвращать их на Родину. Увидел я в этом зале и большую картину моего брата, не принятого некогда в белорусский худ. Институт, и вытесненного впоследствии из Беларуси советской и савицкой властями.
Я к сожалению не принадлежу к этой великой когорте, моя скульптурная карьера не состоялась, но тот, кто сохранит для истории мои философские труды не ошибется, придет еще время собирать краеугольные камни теории.  В полнейшей изоляции и изгнании я сочиняю свои опусы с верой, что “когда-нибудь монах трудолюбивый правдивые писанья перепишет.”
   Все мои теории краеугольны: тысячи лет люди пытались понять, что такое музыка, сравнивали ее с пением  птиц, с интонациями человеческого голоса, но так и не поняли.
А я вернулся далеко назад к Пифагору, который на заре цивилизации предположил, что небесные тела в своем движении издают прекрасную музыку. Услышать ее пока никому не удалось, но я спроецировал пифагорову идею на современную картину космоса, и получилась  музыка, молчаливая, правда, которую мы так и не услышали, но ее поняли, вплоть до того, что я использовал  практически наше понимание в психотехнике рисунка и лепки (см. ). А теоретически распространил музыку на все области человеческого знания.

   Еще один неожиданный аспект музыкальной космогонии - языковой.
ЯЗЫК ИСКУССТВА - расхожее выражение, но что это такое? Так я начал свою статью, которая чудом попала в журнал ЗНАМЯ, ибо обычно мои статьи ни в какие ворота не лезут, ворота ведь спроектированы для стандартных экипажей. Мои  же писания ни под какие стандарты не подходят. То, что я пишу никто не писал, не пишет и никогда не напишет. Я верю, что человек приходит с идеей, а идея с человеком. Я не сопровождаю свои опусы списками литературы, и это прямо-таки хулиганская диверсия против железных правил, но оригинальные идеи не вычитываются в книгах.
    Где Фрейд вычитал свой фрейдизм? Он взял его из своей души.   
    Эйнштейн открыл теорию относительности, поднимаясь в лифте и почувствовав, что тело его при этом    тяжелеет, так масса попала в зависимость от скорости, а потом явились и другие относительности.
     Сколько миллионов людей наблюдали как падают яблоки и все прочие предметы, и только Ньютон задал себе вопрос: какая же сила притягивает к земле предметы, и родилась его великая физика.
    Я не верю, что без Фрейда родился бы фрейдизм-психоанализ. И вот после Фрейда тысячи эпигонов толкуют фрейдизм вычитанный. Великий Лакан читает Фрейда как библию, а за ним тысячи  лаканистов читают как библию Лакана, и все это обратилось в средневековую схоластику. И только невежественный сорванец заметил, что король голый и позволил себе покуситься на священную корову, подвергнуть сомнению самые основы фрейдизма, при том сохраняя истинную верность Фрейду. Ведь он призывал как тот Кузьма “смотреть в корень” - в раннее наше детство, но Фрейд забыл при этом обратиться к детству другому, гораздо более грандиозному - к началу начал самой биологической жизни. Ньютон говорил: “Если я смотрел вперед дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов”, и вот тот непослушный мальчик, а вернее донкихотствующий старец тоже вскарабкался на плечи гиганта, но устремил свой взгляд не далеко вперед, а далеко-далеко назад к истокам  жизни, и оказалось, что все постулаты Фрейда трещат по швам. Но схоласты, которые способны только мотая головой талдычить свои библии, реальность воспринимать уже не способны, как дальтоники цвет, а глухие музыку. И они стали непреодолимой ратью на защиту косности.
Захватив все высокие трибуны, заглушают, замалчивают тихий голос еретика их ложной веры! Ибо сказать они ничего не могут, опровергнуть не могут - принять не хотят.  Читайте, господа, опусы автора этих строк и о фрейдизме и о социологии, и о музыке и о языке искусства!
   Мысль о языке искусства я развиваю в споре с великим лингвистом Юрием Лотманом, который пытался отыскивать аналогии между языком естественным и художественным и потратил на это гигантские усилия. А я заявил всего лишь , что языка искусства в обычном понимании слова “язык” нет.  Искусство коммуникация неязыковая!? Но тогда как же оно говорит нам так много? Что ж, скажу иначе: язык искусства конечно же есть, но это совсем другой язык. Чтобы внятно в этом разобраться нужно вспомнить классическую семиотическую схему Ч. Пирса, по которой язык состоит из трех компонентов-аспектов, уровней:
1. Система знаков и правил их связи - язык (означающее), правила связи  знаков - синтактика.
2. Означаемое-денотат - семантика. 
3. Воздействие логически упорядоченной системы знаков (текста, речи) на восприемника  - это (прагматика) 
Таков естественный язык. Что же происходит в искусстве? Прежде всего исчезает означаемый объект - денотат, он заменяется десигнатом ( подразумеваемое), а это совсем другое, мы как бы уже поднимаемся над реальностью. Мы можем читать сказку про Бибигона, который не существует, значит слово это не имеет реального денотата и таким образом оно уже не знак. Исчезает денотат - исчезает и сам знак? Какой же язык без знака? Куда же девался язык искусства? В Пирсову схему он не встраивается, потеряли язык?
    Давайте его искать: На самом деле замена денотата десигнатом язык не уничтожает, но переносит центр тяжести на синтактику - логическую связь знаков, и логически связный текст, и он имеет значение и даже два: 1. Он может говорить правду о жизни, тем возвращая денотат-семантику в более общем их значении. Математика не имеет денотатов, она выясняет отношения меж своими знаками - только синтактика-логика. Прикладная же математика проецирует математические расчеты на реальность, и получается очень хорошо - логика-текст  проецируемые на реальность денотируются, и на этом держится чуть ли не вся наука.
2. Синтактика-логика имеет большое прагматическое значение, и это особый разговор, который лучше вести на примере музыки: в музыке совершенно исчезают и денотат, и десигнат - вся семантика. Но происходит чудесный парадокс: звуки не обозначают реальность внешнюю, но они обозначают реальность внутреннюю, которая и становится “денотатом”, а точнее все три семиотических аспекта: синтактика-прагматика-семантика сливаются воедино, и состояние звуковой системы становится состоянием нашей души! Но является и объективная семантика - музыка являет нам духовный космос .

ЯЗЫК МУЗЫКИ.


И вдруг та же музыка проецируется, куда бы вы подумали - в социологию и опровергает экономическую теорию Маркса! Вы конечно не верите, читайте, опровергайте!

СОЦИАЛЬНАЯ ФИЗИКА


МУЗЫКА и АГРЕССИЯ 


После письма Аршинова мои научные контакты обрываются на долгие годы - полная изоляция. В это время я обращаюсь к ряду других тем, и главная, пожалуй НОВЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ (СЕКСОСОФИЯ) о которой я уже рассказал. Хотя моя теория изложена предельно просто, ее сегодня понимают, кажется 3 ученых человека. Поэтому я предваряю главную статью по сексософии весьма авторитетным отзывом одного из них - известного доктора психологии, чье имя вынужден скрыть, поскольку его отзыв - частное письмо. Статья называется ВЗГЛЯД и ФИГОВЫЙ ЛИСТ и переворачивает психоанализ с ног на голову: Фрейд - материалист, а я идеалист, более того в предлагаемой статье я привожу не больше не меньше как доказательство первичности идеи перед материей. И прежде чем прочтете статью, прочтите:
Революция в психоанализе в трех фразах:
Жизнь зародилась в воде.
Водные существа размножаются без телесного контакта, дистанционно (телЕсекс в отличие от телОсекса). Но если нет контакта телесного , то какой есть? Биомагнетический, психический-духовный! (как ни странно это звучит в отношении первобытных организмов). Телесекс - это по принципу “эксгибиционизм-вуайеризм”- скопофилия, визионизм.
Телесекс (эксгибиционизм-вуайеризм) очень сильно проявляются и у людей значит океан не ушел из нашей психики, но сохранился в океане нашего подсознания. Неизбежный вывод: психоанализ надо начинать не с Эдипова, а с телесексуального комплекса, который на миллиарды лет старше Эдипова - это и переворачивает психоанализ с ног на голову. Вопреки Фрейду
духовное первично - телесное вторично, я утверждаю, что телесекс (эксвуайеризм. Визионизм, скопофилия - эмпатия составляют содержание всей нашей духовной жизни. Все названные слова можно заменить коротким полусловом “СО”: СО- чувствовать, СО-действовать, СО-жить - великое СО! Читай статью СО = ВСЕ!

ЭКСВУАЙЕРИЗМ


СО=ВСЕ



Вначале книги я рассказал, что когда мне было 10 лет, я был буквально поражен, узнав о самовозгорании стогов сена, возгорании торфа: бактерии размножаясь, разогреваются, нагревают среду и так сами себя сжигают. Тот час возникла ассоциация с человеческим обществом - это в сталинские времена, когда возможности наблюдения были нулевыми.
И по сей день этот образ не померк в моем сознании: массовые процессы в обществе ведут к его самовозгоранию. Много лет спустя,  напишу работу СОЦИАЛЬНАЯ ФИЗИКА в которой то детское впечатление превратится в теорию, которая представляет общество в совершенно непривычном свете - социо-физическом-космологическом. Так начиналась моя философия, которая через все злоключения стала главным делом моей жизни. Это я понял уже тогда, но мои детство и молодость проходили внутри сталинской галактики, где философия была марксистско-ленинско-сталинской, в которой все было доподлинно известно и никаких вопросов, под страхом гулага..! Та захватывающая дух философия о тайнах вселенной осталась за Кантом, за границей сталинской галактики, которая тогда казалась безграничной в пространстве и времени. О том, чтоб заниматься философией профессионально не могло быть и мысли. И все же, будучи в весьма далеких сферах, я знал, свою цель. И я благодарю бога, что он дал мне достаточно времени, чтобы в старости  наметить общие черты моего мироздания.

СОХРАНИВШИЕСЯ СНИМКИ С РАБОТ ОТЦА АБРАМА ЗАБОРОВА
Нарочанские рыбаки

  Автопортрет








Михоэлс