Как переменчива фортуна

Скажите, уважаемые читатели, много ли вы знаете случаев из нашей истории, когда человека награждали, а потом отбирали награду? Думаю, вы ответите, что так поступали очень часто, особенно с теми, кого обвиняли в антигосударственных преступлениях и даже расстреливали.  В годы так называемых «сталинских» репрессий, а правильнее сказать, в годы «ежовщины», таких были сотни и сотни. Да и потом такое случалось сплошь и рядом. Думаю, самый свежий пример - лишение «нашего дорогого Леонида Ильича» ордена «Победы» после его смерти, как выданного с нарушением статуса ордена.  Но вот чтобы рядового работника, врача, наградили высшим орденом страны, а потом отобрали, хотя не посадили в тюрьму, на моей памяти один.  И этот случай связан со смертью члена Политбюро Жданова в послевоенные годы.

Андрей Александрович Жданов являлся одним из самых влиятельных большевиков при Сталине. Член РСДРП с 1915 года, член ВЦИК и ЦИК СССР, Политбюро ЦК с 1939 года, в годы войны он руководил блокадным Ленинградом. А после войны отвечал за идеологию и внешнюю политику Советского Союза, работал по линии пропаганды и агитации в послевоенной Европе.

Жданов никогда не занимал высоких постов и никогда не блистал на политическом Олимпе Кремля, но был одним из самых надежных, доверенных исполнителей и соратников Сталина. По воспоминаниям сына, Сталин рассматривал кандидатуру Жданова как основного преемника на пост вождя.

Но Сталин пережил своего товарища, хотя ничто не предвещало. В августе 1948 года Андрей Александрович был направлен в санаторий ЦК ВКП(б) на Валдай для поправки здоровья. Жданов гулял по лесу, играл в теннис и шахматы, принимал оздоровительные процедуры.

Утром 26 августа 1948 года Жданов почувствовал нeдoмoганиe. Он сообщил об этом прикрепленному врачу. Персональный врач и его коллеги не смогли распознать причины ухудшения состояния Жданова. Было решено пригласить из Москвы опытных врачей.

Срочно из кремлевской больницы на Валдай вылетела бригада авторитетных кардиологов (академик Виноградов, проф. Егоров, проф. Василенко, врач-кардиолог Тимашук).

Академики и профессоры заверили А.Жданова, что ничего экстраординарного не произошло, обычное функциональное расстройство. Светила медицины порекомендовали пациенту поменьше лежать в постели, почаще двигаться, активно гулять.

Жданов выполнял эти рекомендации, но ему становилось все хуже. Спустя пять дней такого лечения, 31 августа 1948 года, тов. Жданова не стало. Андрея Александровича с почетом проводили к Кремлевской стене.

Уход Жданова не вызывал ни у кого подозрений. Так бывает, был человек, служил Родине и партии и нет его. Ведь все видные партийцы работали в нечеловеческом напряженном режиме. Сказалась и война.

Но в январе 1953 года разразился скандал. В Политбюро ЦК написала письмо врач-кардиолог Лидия Тимашук, которая 26 августа 1948 года вместе с группой коллег вылетала на самолете санитарной авиации к товарищу Жданову.

Тимашук утверждала, что Жданову был поставлен неверный диагноз, несмотря на ее протесты (Тимашук сразу верно оценила состояние Жданова, но академики и профессоры ее мнение проигнорировали и настояли на переписании диагноза), что и послужило причиной ухода члена ЦК Политбюро.

Оказывается, еще 29 августа 1948 года Тимашук била во все колокола и написала письмо Сталину о том, что над Ждановым возникла угроза. Она передала это письмо майору МГБ Белову, начальнику группы охраны Жданова, тот передал письмо лично генералу Н.Власику, начальнику охраны Сталина.

Власик вручил письмо секретарю, а затем оно легкомысленно затерялось среди прочих бумаг. Срочных необходимых мер принято не было, а 31 августа стал последним днем для Жданова.

7 сентября 1948 года Тимашук написала письмо секретарю ЦК А.А.Кузнецову. В своем послании Лидия снова подробно изложила об ошибках маститых кардиологов, которые проигнорировали очевидное. Но Кузнецов передал это письмо министру здравоохранения СССР, который, не глядя, вручил его начальнику Лечсанупра Кремля профессору Егорову, тому самому, который с коллегами и поставил ошибочный диагноз в том памятном августе 1948 г.

Из письма Лидии Тимашук:
"Проф. Егоров начал меня запугивать: «Я коммунист, и мне доверяют партия и правительство и министр здравоохранения, а потому ваш документ мне возвратили. Это потому, что мне верят, а вы, какая-то Тимашук, не верите мне и всем высокопоставленным консультантам с мировым именем и пишете на нас жалобы.

Мы с вами работать не можем, вы не наш человек!…»
После чего меня перевели на работу из самого Кремля в филиал кремлевской поликлиники."

Прошло четыре года. Летом 1952 года Тимашук внезапно вызвали в МГБ СССР и предложили рассказать обо всех обстоятельствах лечения тов. Жданова. Лидия Федосеевна честно рассказала все подробности того дела, а также все последующие ее шаги, которые лишь привели к ухудшению ее положения.

Летом 1952 года следователи МГБ, на основании показаний Тимашук и приложенных ей документов (кардиограмм, выписок), открыли дело "кремлевских врачей". В ноябре 1952 года высокопоставленные фигуранты были арестованы.

В январе 1953 года советские газеты рассказали о подвиге врача Тимашук. Ее наградили орденом Ленина. Но уже 4 апреля 1953 года, через месяц после ухода Сталина, все участники следственного дела были реабилитированы. Указом Президиума ВС СССР врача Тимашук ордена лишили, а сама кардиолог подверглась гонениям.

Всю жизнь Лидия Федосеевна Тимашук боролась за возвращение честного имени, но безуспешно. При Хрущеве и Брежневе на ее послания просто не обращали внимания.

Я врач по профессии. Первая моя специальность в профессии – врач общего профиля, как сейчас модно говорить. Потому что 3 года служил на подводной лодке в должности начальника медицинской службы и должен был лечить все болезни, какие могут возникнуть у членов экипажа во время плавания в море.  Мог даже сделать операцию аппендицита, хотя хирургом не являлся.  После увольнения в запас прошел первичную специализацию и стал работать врачом-рентгенологом. С помощью рентгеновских методов исследования в годы моей работы ставилось около 80% диагнозов всех болезней человека.  Но обследовав больного и выявив какие-то изменения, мы не писали диагноз, а только заключение. Как нас учили в институте, за любого больного отвечает лечащий врач и только он на основании всех данных обследования может поставить диагноз. И рентген, как и функциональная и лабораторная диагностика, относились к параклинике, т.е. вспомогательным средствам диагностики.  Лечащих же врачей учили клиническому мышлению, и на основании своего знаний и опыта ведущие клиницисты могли поставить правильный диагноз и назначить дополнительные методы исследования для уточнение или подтверждения диагноза.  Так учила советская школа здравоохранения.

Но в восточной, особенно в китайской и особенно тибетской медицине знания и клинических проявлениях болезней поставлены еще выше. Там опытный врач лишь по пульсу может поставить несколько диагнозов заболеваний. Но такое дано далеко не всем, и часто такие знания передаются по наследству, как и методы лечения народными средствами. Особенно это касается лечения хронических заболеваний.   Я был несколько раз в Китае, читал много о китайской медицине и знаю, о чем пишу.

Правда, уже в те годы на Западе, особенно в США, больше доверяли не клиническому мышлению врача, а параклиническим обследованием – рентгеновским, ультразвуковым, эндоскопическим, функциональным, лабораторным методам. Их назначали всем и не раздумывая, поэтому и такая дорогая медицина на Западе, особенно в США. Там с этим борются страховые компании, именно с их подачи были разработаны критерии качества медицинской помощи.  Поэтому западная модель здравоохранения научилась хорошо лечить острые заболевания, особенно когда надо делать операции, а вот с лечением хронических заболеваний дело обстоит не так хорошо.

Но вернемся к Жданову и Тимошук.  Последняя, увидев на ЭКГ изменения, характерные для инфаркта миокарда (а Жданов умер именно от инфаркта), имела право и даже была обязана написать в карту Жданова свое особое  мнение. Ведь приезжие врачи из Москвы проводили консилиум, который должен был записать лечащий в санатории Жданова врач.  Так нас учили в институте. Но, видимо, москвичам, особенно из кремлевской больницы, никакие приказы и инструкции не указ, особенно академикам. И уж смерть еще не старого Жданова должна быть оценена со всех точек зрения. Но, опять же, видимо, ворон ворону глаз не колет. Сработала корпоративная солидарность и ошибки академиков не вышли на свет. Тем более я читал, что вскрытие проводилось в самом санатории, где нет условий для этого, в каком-то приспособленной помещении, чуть ли не в подвале, приехавшим из Москвы патологоанатомом, подчиненным Егорова. И уж он точно написал то, что ему сказали академики.

Вообще у меня, но уже не как врача-рентгенолога, а как организатора здравоохранения высшей квалификационной категории, большие сомнения, что московская, и тем более кремлевская медицина стоит на вершине советского здравоохранения. В советское время было 4-е главное управление Минздрава СССР, которое занималось оказанием медицинской помощи высшему звену партийной и советской номенклатуры. Но это для москвичей и тех, кого направляли к ним из регионов или союзных республик.

Но уровень оказания медицинской помощи в Москве был зачастую ниже, чем в некоторых ведущих клиниках на периферии. Помню, как-то прочитал о смерти генерального директора Магнитогорского металлургического комбината, который умер в Москве после операции при язве желудка, которую делал какой-то известный профессор.  Этот самый профессор уже давно не оперировал, но позарился на деньги, которые ему были обещаны, и сделал что-то не так, а потом не вовремя выявили осложнения из-за отсутствия должного наблюдения медперсонала, и директор умер. В заметке по этому поводу была написано, что уж в Магнитогорске он точно бы остался жив, над ним тряслись бы все медики города, а в Москве он один из многих. Да и местные хирурги такие операции делают ежедневно, рука набита, а у старого профессора, видимо, уже руки тряслись.

Есть в Москве знаменитая больница имени Боткина, и в ней был в свое время отдельный корпус 4-го главного управления, т.е. кремлевки.  Я проходил в Центральном институте повышения квалификации именно на базе этой больницы курсы усовершенствования. Нам, курсантам, было предложено выступить на конференции с сообщением об интересном случае из практики.  Перед отъездом в Москву я на заседании краевого научного общества в Хабаровске прочитал доклад о рентгеновской характеристике оперированного с сохранением  привратника желудка (метод Маки-Шалимова), и решил сделать доклад и в больнице Боткина. Доклад вызвал большой интерес, потому что в Боткинской больнице неудачно прооперировали парочку больных по этому методу и перестали, а в Хабаровске, в клинике профессора Александровича, таких операций сделали около сотни и все с хорошим результатом. Вообще такие операции делали лишь в Киеве у профессора Шалимова, в Ленинграде и Волгограде в клиниках двух профессоров, и все.  А ведь оперативное лечение язвы желудка широко распространено, и данная методика самая физиологичная из всех.

Или лечение получившего травму прыгуна в высоту Валерия Брумеля. Его лечили лучшие травматологи Москвы и без результата. Нога стала короче на 7 см и не срасталась. Попав по совету простого своего болельщика в Курган к доктору  Гавриилу Илизарову, Брумель не только залечил свою травму, восстановил длину конечности,  и  даже стал снова прыгать,  правда, прежних результатов добиться не мог, но стал полноценным человеком. Так мир узнал о методе лечения по Илизарову – чрескостном металлоостеосинтезе, который долгое время не признавали в Москве, а ныне применяют во всем мире.

Вообще корпоративная солидарность – палка о двух концах. Когда-то он бывает полезной, когда-то нет. К тому же излишняя субординация вредит делу. Попало письмо секретарю ЦК  Кузнецову, который вместе со Ждановым работал в годы войны в Ленинграде, и между ними  были трения. Другой бы собрал профессоров, не завязанных на «Кремлевку»,  поручил написать заключение, правильно ли лечили Жданова или нет. А там сделал выводы. Нет, он передал письмо в Минздрав СССР, там не захотели связываться с «Кремлевкой» (ведь сами в ней лечатся), отдали письмо Егорову, а тот уж отыгрался на хорошем специалисте (ведь Тимашук стала заведующей кабинетом ЭКГ не за красивые глаза).  В результате отобрали орден Ленина и прославили на всю страну как нехорошего человека.