Примирение или крах. осень 1990 г

Страну захлестывает кровавая петля: Сумгаит, Тбилиси, Баку, Душанбе, Ош... В годы перестройки потоком льётся кровь людей, чего не было в "застойные" времена. Но, очевидно, даже всемирный потоп не нарушил бы сытой самоуверенности коммунистических вождей. Страна стремительно катится в пропасть, но номенклатура озабочена только собственной властью. Какие потрясения грозят России из-за идеологической слепоты "нашего рулевого" - КПСС? Сознание общества чаще всего будоражат слухи о партократической реакции, военном перевороте, хаосе и гражданской войне. Что из этого наиболее вероятно и как нам избежать новых гибельных путей?
Скорее всего сегодня партийная номенклатура не настолько слепа, чтобы уходя "хлопнуть дверью", - развязать, например, термоядерный конфликт. Но не стоит полностью сбрасывать со счетов идеологической маниакальности кого-нибудь из коммунистических вождей. Единственным гарантом от подобной катастрофы является рост политической зрелости общественности и формирование новых, некоммунистических государственных структур.
Для партократического переворота понадобилось бы маловероятное стечение ряда факторов: заговор, то есть единство в действиях соперничающих групп номенклатуры, добровольное присоединение к заговору частей армии, либо внутренних войск или войск КГБ, исчезновение с политической арены фигуры Горбачева, либо же возглавление заговора самим президентом... Кроме того понадобилась бы достаточно широкая поддержка, то есть единство в мыслях на всей территории огромной и разбалансированной страны.
Но истории не заказаны и маловероятные пути. Что может произойти, если партийная номенклатура всё же решится на диктатуру? Это означало бы категорический отказ от наметившихся преобразований, а значит, и отказ от решения острейших проблем. Абсолютно непроизводительная "социалистическая" экономика держалась все эти десятилетия на плаву только благодаря паразитированию на обществе.
Первый "кит" социалистической индустрии" - рабство населения страны. При сталинизме в лагерях бесплатно трудились постоянно до двух десятков миллионов лагерников. Большая часть населения - крестьянство - по существу было обречено на нищенское существование. Остальные слои недополучали большую часть причитающихся им жизненных благ. При отсутствии "железного занавеса" и при современных условиях режим не способен, а народ не позволит вернуть строй "социалистического рабовладения". Не случайно первым плацдармом мирового коммунизма стала Россия - богатейшая страна. Хищнически грабились природные и культурные богатства, которые собирались столетиями. Золото, бриллианты, иконы - не поштучно, а тоннами, затем нефть и газ, - всё это менялось на западные технологии для отстраивания грандиозной машины экспансии - внутри страны и за рубеж. Крохи с этого милитаристического пиршества доставались и обществу, - так создавалась иллюзия эффективности социалистической экономики. Но ресурсы не бесконечны и на сегодня расхищены до предела. Современные правители уже не могут позволить себе дорогостоящих проектов совсем недавнего времени.
Третьей опорой экономики социализма и была западные технологии, - чем меньше оставалось в стране ресурсов для обмена, тем беззастенчивей режим крал эти технологии. Но на Западе, наконец поняли зловещий смысл ленинской притчи о "веревке" ("капиталисты сами совьют верёвку, на которой мы их повесим") и отказались подкармливать милитаристический сектор советской экономики ("эмбарго" и многочисленные высылки из разных стран советских "дипломатов").
На сегодня три "кита" коммунистической экономики стремительно идут ко дну. Поэтому в рамках старого режима уже невозможно даже поддерживать экономику на прежнем уровне. Отказ от реформ привёл бы экономику страны к полной деградации, то есть к резкому ухудшению и без того бедственного материального положения людей. А это неминуемо вызвало бы мощнейший социальный взрыв.
Для борьбы с взбунтовавшимся обществом понадобился бы всеобщий террор. Но у режима уже нет сил для того, чтобы арестовывать сотни тысяч, сгонять в лагеря миллионы, держать в страхе десятки миллионов. У КГБ и МВД не хватит для этого ни аппарата, ни энтузиазма. Состояние армии тоже не позволяет рассчитывать на неё как на силу тотальной войны с народом. Режим способен только на локальные репрессии, которые уже не запугивают общество, но, напротив, вызывают новую волну протеста и борьбы. Логическое развитие событий неминуемо привело бы не только к падению коммунистического режима, но и к сметению КПСС с политической арены. Таким образом, наиболее радикальный вариант болезнен для общества, но и смертелен для коммунистической номенклатуры. Если уже сейчас всё явственнее требования "нюренбергского процесса" над КПСС и денационализации её имущества, то можно себе представить, как сложится отношение общества к "авангарду" после его новых злодеяний.
Запугивание гражданской войной исходит по большей части от власть предержащих. И подобная истерика, пожалуй, единственное, что способно реально это приблизить. Ибо в России в настоящее время нет непримиримо враждующих социальных, национальных или религиозных групп. Несмотря на сложность национальных проблем и наихудшее социально-экономическое состояние, Российская Федерация, пожалуй, в этом смысле самая благополучная из республик: не в ней льётся кровь и не из неё потоки беженцев.
Какова вероятность военного переворота? Действительно, положение в стране настолько катастрофично, что мало кто стремится взять за это ответственность. Но в ситуации полной дестабилизации и хаоса могут выступить силы, удовлетворяющие стремлениям к "железной руке" и порядку. Для кровавой диктатуры у военных опять же не хватит идеологического запала. Вряд ли военные кадры настолько преданы коммунистическим идеалам, чтобы ради них идти на тотальную войну с обществом и на смертельный риск. Достижение тех целей, ради которых оказался бы необходим переворот, потребовало бы от политиков не ужесточения тоталитаризма, а перегруппировки сил подавления.
Изначально ориентированный против демократической общественности (якобы виновной в современном развале), военный переворот окажется направленным и против государственной структуры, которую он меняет, то есть против коммунистического режима. Военным для легитимации переворота придётся обвинить в развале и хаосе тех, кого они меняют. Таким образом, логика развития событий должна привести к оттеснению КПСС от власти и далее - к отказу от идеологии развала и хаоса - коммунизма. Военным придётся искать идеологическое оправдание нового режима власти. Для такого рода поворотов история ничего нового не придумала, кроме этатистской националистической идеологии, - абсолютизации государственной мощи и гипертрофии националистических стремлений.
При смене тоталитарного режима на авторитарный сфера контроля и подавления сужается, но границы запрещённого оговариваются более жёстко, и нарушение запретов может караться более сурово. Так, скажем, чтобы решить те проблемы, во имя которых взята власть, генералам придётся раскрепостить экономику. Культурная и религиозная деятельность может быть освобождена в той степени, в которой она не будет обличать столп режима - государственную систему. Область же политических свобод, скорее всего, будет несколько сужена и заморожена в формах, близких современным. Может быть, останутся и разные партии, но только те, которые согласятся признать новый государственный строй легитимным.
Это, конечно, не лучший путь освобождения России, но мировой опыт подсказывает, что в недрах авторитарного режима гораздо быстрее и плодотворнее, чем при тоталитарном коммунистическом формируются и зреют силы освобождения. В перспективе несколько лет такое развитие событий могло бы привести к радикальным освободительным преобразованиям. Так или иначе, но военный переворот в конечном итоге окажется более антикоммунистическим, чем антиобщественным и антинародным. И этот путь не оставляет для монополии КПСС никаких шансов.
Таким образом, коммунизм в России уже приговорён историей, ибо история не движется вспять и не стоит на месте. Мы уже пережили все возможные формы коммунистической экспансии и защиты этого режима ("военный коммунизм", "НЭП", "индустриализация-коллективизация-культурная революция", хрущевская "оттепель", брежневский застой, андроповско-черненковская реакция, "перестройка"). Кровь десятков миллионов мучеников и непрекращающееся сопротивление общества преодолели коммунистическую экспансию в России, и мы свидетели агонии коммунистического режима. В современной ситуации возможная идеологическая реакция может быть только кратковременной и приведёт к окончательному падению коммунизма в России.
Какие возможности демократизации открыты нам сегодня? Уже очевидно, что союзные власти олицетворяют собой силу коммунистического режима: Верховный Совет Союза и Президент оказываются основными тормозами преобразований только потому, что исполняют волю и программу КПСС, а не нации. несмотря на упорное идеологическое ослепление Горбачёва, история всякий раз оставляет для него очередной шанс. И сегодня ещё не поздно для Президента оттолкнуться от гибельной для страны коммунистической идеологии и ее структур и опереться на новые политические силы. Альянс Горбачёва и Ельцина смог бы открыть какие-то ближайшие политические перспективы. Но, судя по всему, Горбачёв так и не решится освободиться от идеологизированного мышления. Это вынуждает весь демократический лагерь сосредотачивать усилия на борьбе с "центром".
Еще не использовал свой потенциал Российский парламент. Но он лишён рычагов для реализации собственных решений. Такой рычаг можно было бы создать, избрав Ельцина на Втором Съезде народных депутатов Президентом России. На один, скажем, год, - до общенациональных выборов. Но для изменения Конституции РСФСР потребовалось бы две трети голосов Съезда, что при нынешнем его составе маловероятно.
Если в самое ближайшее время не будут приняты принципиальные политические решения, открывающие возможности для радикальных экономических реформ, то нынешний зимне-весенний сезон может закончиться социальным взрывом. Катастрофически ухудшающееся материальное положение вызовет забастовки, вероятно, и всеобщие, а также массовые манифестации, акции протеста и гражданского неповиновения в крупнейших городах. Как уже говорилось, режим в таких ситуациях способен на локальные репрессии, которые только усилят волну протеста, но не способны ее остановить. В этот решающий момент здравые политические силы должны быть готовы предложить чёткие оперативные меры, которые оказались бы популярными для общества и способными резко изменить ситуацию в республике.
Наиболее действенным и популярным, естественно, будет требование лишить КПСС власти. Для этого можно предложить конкретные политические акции: отзыв всех коммунистов-депутатов из советов всех уровней (предложено Российским Христианским Демократическим Движением), досрочный роспуск Верховного Совета и Съезда народных депутатов СССР, что ведёт и к досрочному роспуску его структур - в том числе и президентской (прямые выборы президента). Ситуация может оказаться настолько острой, что потребуется распускать советы всех уровней и проводить досрочные всеобщие выборы. Новые выборы должны проходить по совершенно иной системе и для создания новой структуры власти: окончательная отмена всяких партийных квот, демократические законы о выборах, отмена двухступенной системы, прямые выборы исполнительной власти в местном самоуправлении, участие в выборах всех партий... Возможны иные варианты выхода из глобального кризиса власти - когда старая готова только на самозащиту, а новая ещё не стала властью. Но для этого политическая мысль должна предварять события, а не катиться вслед за ними в пропасть.
Во всем этом российская христианская демократия должна выполнить миссию созидательного, примиряющего начала, при полном неприятии богоборческой античеловеческой идеологии ненависти и раздоров. Найдя свою "нишу" в современной политической борьбе, РХДД сосредотачивается на долгосрочной, перспективной отстройке фундаментальных оснований общества и государства.
История открывает перед нами реальную перспективу освобождения и возрождения. Но насколько будет использован этот исторический шанс, зависит от нашей гражданской и духовной ответственности.