О природе вещей

В Калининскую Детскую Областную больницу я попала не случайно. После Сахалина, где мы жили в 1980 году и где отец по халатности разлил реактивное ракетное топливо, залив радиацией весь гарнизон и прилежащие территории, населенные ненцами и геляками, я здорово прихрамывала на правую ногу. А в детском саду в Харькове, куда папу после успешной службы во время Олимпиады перевели с Сахалина в Адьюнктуру Академии Высшего Командного состава им. Говорова, начались боли в левом тазобедренном суставе. И так как заниматься моим здоровьем родителям было некогда, маме нужно было жить с папой, чтобы он меньше таскался по бабам, а у папы была служба, то меня отправили болеть к бабушке во Ржев. Во Ржеве сделали снимки и увидели опухоль, которая уже успела деформировать сустав, увеличив его, и на правую ногу я не хромала, левая нога стала длинее и на ней мне было стоять неудобно. Оперировать во Ржеве отказались и отправили в Калинин, в ортопедическое отделение детской Областной Больницы.

Там меня сразу же приняли, прооперировали и загипсовали. Телевизоров, планшетов и мобильников тогда не было. С телефонами была напряженка, чтобы что-то сообщить родителям, высылали телеграммы, назначали время и на телеграфе в уловленное время разговаривали в кабинках. Бабушка моя чтобы вытянуть внучку, пошла подрабатывать уборщицей в зубную поликлинику. Больной ребенок и в совесткие годы удовольствие было очень дорогое. Питание нужно полноценное, лекарства, особенно редкие, покупались у спекулянтов, две пенсии участников войны и героев труда были маловаты. Мама приехала на время моего ухода в больницу и стало повеселее. Меня перестали шпиговать мамаши других детей. Это ведь уникальный феномен - мамаши, лежащие со своими детьми в больницах. Мне попадались крайне редко женщины, которые ухаживали бы не только за своим ребенком, но и за другими детьми в палате. Мама моя и бабушка, в дни, когда навещали меня, старались, поэтому я лежала в маломестной палате, где были всего 4 девочки, но и санитарки к нам почти не приходили.

Но после операции меня загипсовали, и мне понадобилась кровать пошире, и меня перевели в 8 местную палату, где была такая кровать. Там оказалась девочка с мамой и моя мама не поладила с ней с первого дня. Мамаша той девочки подворовывала. Мама моя уличила ее в этом. Главврач уладить конфлик между двумя женщинами не мог, вызывать милицию "и засадить эту мразь, ворующую вещи у больных детей", как требовала моя мама, он не мог, а вылечить воровку от необходимости красть тем более. Девочку постарались выписать пораньше. Но несколько дней у нас в палате был прямо Афганистан. Почему я так хорошо это помню?

А вот почему.

Как я вам уже написала выше, ни телевизоров, ни планшетов тогда не было. А лежачего ребенка нужно чем-то занимать. Дело было в конце мая, учебники я уже все перечитала от корки до корки. Все детские книжки из бабушкиного дома и что привезла мне мама я тоже уже перечитала, а многие уже знала наизусть. Ассортимент в магазинах был очень скудным, а с библиотеки бабушка книги брать уже не могла - наша соседка украла у меня библиотечкую книгу и бабушке просить еще было очень стыдно.

И вот однажды, придя в дом книги в Калинине она купила мне "О природе вещей" Тита Лукреция Кара. Покупка была случайной. Никаких других книг в продаже просто не оказалось, да и эта книга была куплена из-под полы, так как в открытом доступе вообще хороших книг не было. Бабушка очень скептически отнеслась к моей возможности прочитать эту книгу. Но ведь была со мной мама и ей тоже было нужно как-то коротать время у больного ребенка.

И так эта книга оказалась у меня в руках.

Я ее начала читать взахлеб. Но тут выписали нашу соседку с мамой-воровкой. И как вы понимаете, как не караулила мама наши вещи, а Тит Лукреций Кар исчез вместе с ними.

Я поплакала и рассталась мысленно с этой книгой навсегда. Я, естественно, дочитала его. Уже в университете, другое издание, не 1983 года, а солидную книгу из собрания сочинений античных авторов, но та книга у меня так и осталась в памяти. Что может быть сильнее детских воспоминаний?

Прошли годы.

Я выздоровела, хотя так и похрамываю.

Уехала во Францию.

Однажды, судьба занесла меня в старый большой дом, в горах без дорог и связи, вывозить библиотеку старого советского диссидента. В свое время, эмигрируя из СССР, он увез свою библиотеку, собираемую им и его семьей всю жизнь в Париж. В Париже он продолжил собирать книги на русском языке, а потом из Парижа библиотека переехала в свой сельский дом в уединении. И вот дом продали, а книги нужно было оттуда вывозить, чтобы новые французские хозяева, не читающие по-русски, их попросту не сожгли.

Библиотека была настолько велика, что мы вывозили несколькими машинами три дня. Причем книги перемешались между собой, пылью и плесенью, журналы, вещи, сувениры, все было в разных кучах и никакого уже не делалось внимания, что грузится и куда. Уже в самом конце, собирая последки, занесло меня в темный пыльный угол на чердаке. Книги уже было некуда грузить. Минивэн просел и уже не принимал внутрь себя ничего. Но я каким-то неведомым образом все-таки пошла еще раз проверить, не забыла ли я что-то важное. Разгребая остатки старых газет, разорванных и утративших возможность к идентификации, рука наткнулась на книгу, вынув ее из кучи барахла у меня обмерло сердце: на меня смотрели "О природе вещей" Тита Лукреция Кара издания 1983 года, почти в первозданной сохранности, в такой же бумажной обложке, которой когда-то в далеком Калинине принесла мне в больницу моя бабушка.